Голосование пользователя

РЕЗНЯ



Новая мода прокатилась по Стартауну. Набрали популярность бои на ножах стенка на стенку. По дночам две команды собираются за периметром, строятся и по свистку налетают друг на друга. Кто быстрее зарежет соперников, получает приз. Обычно, играют на блок сигарет или коробку галет. Иногда на интерес: людям не хватает культурных учреждений – не помешала бы церковь или театр, или цирк. Предприимчивые души смекнули, что странное развлечение можно использовать в деловом ключе – они приходят на "арену" после боя и прибирают оттуда тела. У вас образовался чёрный рынок трупов! Один из организаторов нашёл в себе наглость даже выйти на связь с некромантами.

Мортиноцци. Хмыкает только наемница, когда утоняешь, как отразилась на ее психическом состоянии длительная разлука с тобой.
- Ага, текла и фантазировала.
Не похоже, впрочем, чтобы это было правдой. Вот и Галлахан подтверждает опасения, шепчет.
- Она лжет.
Риторические вопросы же, задаваемые самому себе, резонируют где-то в темных глубинах сознания, поднимают муть образов. Не можешь вспомнить, почему ты предал так многих, но зато осознаешь, что, в случае с условным "коллекционированием" - иносказательно, конечно же, двинутым маньяком-потрошителем ты все же не был - частей женского тела, ты был специалистом не по сердцам, а, скорей, по чему-то, что меньше связано с высоким, и больше - с, если можно так выразиться, низким. Лихой боевик, хищный картельщик: модный прикид, пушка под полой бронекуртки, спортивная тачка "на тюне", горы сканка, моря мескаля, все дела. Для приключений на полчаса, туда и обратно, да, самое то, для чего-то большего - ну такое. До "Мотыльков" не снизошел пока, чтоб конкурентов по бизнесу не спонсировать, но до всякой вечно жаждущей бесплатных развлечений клубной грязи в едва прикрывающем изможденные бесконечными рейвами тела неоновом белье, вполне.
С тех пор, как стал "цифраком", самые долгие твои отношения - рекорд - длились чуть больше трех сезонов, а встречался ты, будешь смеяться, с "басурой" - девчонкой из Дорожного патруля, которая тормознула твой "Вертиго", когда вы отмечали тридцать три года - почти полторы сотни сезонов - Матео, и он, хорошенько "заправившись" агуардиенте, сел за руль, чуть ее, ту патрульную, потом не переехав. Кое как тогда решили дело миром, даже Ичиваре пришлось по "шифру" набирать - принципиальная попалась, а решать не-миром ты сам не захотел. И такая, знаешь, с характером: плевать ей было на то, что ты левая - шестая сверху, ага - рука Папы, гроза "Клещей", заслуженный ветеран Великой Освободительной и боев за право крышевать торговые ряды в районе Северного Порта.
Не штурмом ее взял, хитростью тактической - пробил, когда у нее день рождения, а ее как раз хайвей стеречь - видимо, спецом - всадили, на объезде, что за "Сто Двенадцатой". Подъехал ближе к вечеру с пакетом всякой жратвы из "Сурка Джорунко", предложил перекусить. Прямо на капоте сидя, съели по корн-догу, дальше уже в "GuGu" переписывались, кидал ей всякие приколы по типу видоса, на котором госпожа Сенатор Изабелла Суарес, предложившая урезать финансирование дотационных образовательных учреждений в районах, где их плановая загруженность не превышала сорока процентов, в виде древнего предка людей, в звериных шкурах и с каменной дубинкой, крушила парты. "Я верну вам как раньше, камарадас!". Дичь, конечно, но иногда смешное тоже попадалось. Так все и шло своим чередом.
Конечно, что сотруднице полиции встречаться с картельщиком, что картельщику спать с трупером - дело такое, не особо в тех социальных группах, к которым вы принадлежали, поощряемое. И вы скрывались, встречались тайком, переписывались через "шифр", но все равно нет-нет, но гуляли по ночной набережной, слушали койотов, что пели свои койотские песни за оросительно-заградительным периметром, выезжали в глушь прерий и, подперев борт многострадальной тачки пятыми точками, обнявшись, смотрели на ночь. Дарили друг другу всякую хрень еще - то ты ей поющий стаканчик-самогрейку под кофе, то она тебе зажигалку, голографический член на щеку тому, кто ею подкуривает, проецирующую.
Не сказать, кстати, чтоб она как-то красиво или экзотично выглядела - высокая, по-мальчишески крепкая, без груди огромной, задницы мелокотоном, и рыжая как долбанный огонь. Спортом занималась плотно в школе, "воллеем", даже выступала за свой Блок. И любила тебя страшно, до дрожи в пальцах. Любил ли ты ее? Почему есть стойкое чувство, что ваши отношения закончились? Загадки сплошные.
- Эй...
Толкает тебя локтем в бок ученая, когда ты, погрузившись в мучительные грезы о былом, как видно, на секунду "зависаешь".
- Ебаная амнезия, да?
Это уже "Точка".
- Если это та хуйня, про которую я думаю, то память до конца уже никогда не восстановится, но что-то со временем вернется.
Подмигивает тебе. Снова, ага.
- Нас же, вон, поузнавал.
Понимаешь вдруг, что она вся словно наэлектризована - грызет ноготь мизинца на левой руке нервно, постукивает левой же пяткой, резко и дробно, по своему "трону".
- Все нормально будет.
Делишься когда восстановленными фрагментами вашего совместного гига-плана, заодно поинтересовавшись насчет возможности организации поисковой операции, направленной на установление местонахождения одного не в меру ретивого имперца, вздыхает.
- Забей на этого пидора, монопоезд ушел.
Вместе с блоком.
- Я восстановлю образ ИИ с этих, вот, - уже осознанно стучит ногой по терминалу, на котором сидит - корабельных залуп. Когда эта хуйня, ну, крейсер этот ебаный, короче, когда все наебнулось, "цифровик" был запущен, и остался, типа, ну, запертым на носителях. Почти две тысячи сезонов в системе варился, глядя, как экипаж в скелеты превращается, прикинь?
Звучит не очень хорошо. Наверное.
- Короче, это все заебись, но я предлагаю начинать думать, как нам отсюда съебать - корабль подорвали, тетя Лисбет умерла.
Хорошая новость - о потере артефакта и данных теперь, похоже, можно не переживать. Плохая - вы, кажется, застряли на промерзшем спутнике газового гиганта, где-то во всеми забытых пограничных системах.
- Еще дядя Лютик пропал.
Старикан тот, наемник - любимец ее.
- И "Буо", которую я за ним отправила, тоже пропала.
Что - в самом-то деле - с ними могло случиться в кишащих мутантами корпоративных лабораториях?
- В общем, тебе придется куда-то впрячься - или поискать моего дядю, или помочь "Угрю" и "Бичо" захватить корповский фрахтовщик.
Что-то о Фиделе она так, как о своем гребаном "Котике", не пеклась. Как и ты сам, впрочем.
- Если ты спросишь, на хуя я вас сюда тащила, если дядя еще там, я отвечу - потому что, блять, в то время этим занималась "Буо".
Вопрос закрыт?
- Сейчас наш расклад такой: "Бобер" в Комплексе, добывает автопилот, "Оса" тоже там, решает тему со взлетными кодами, чтобы нас орбиталки не покрошили, "Ромашка" остается здесь и помогает мне с перецифровкой, - поднимает та кулак с оттопыренным вверх большим пальцем на секунду, - "Угорь" заканчивает чинить вездеход, и они с "Бичо" валят на ледник, работать по летучке, "Котик" и "Сова" пропали, "Серая" умерла. Как-то так.
Указывает пальцем на твою спутницу.
- Ты будешь "Белкой".
Пожимает плечами новоиспеченная "Ардийя".
- А почему именно "Белкой"?
Мгновение посверлив ее взглядом, девчушка делает серьезное лицо.
- Для конспирации.

ЖУЛИКИ



Противозаконным способом прямо на складе растворился в воздухе грузовой контейнер, полный припасов. Следствие заявляет, что пока преждевременно давать комментарии: это может быть кто угодно, от агентов Империи до голодающих колонистов. Не исключается также и некротический след. Последняя вресия, впрочем, начинает уже всем надоедать: на некие "беспокойные души пляжа" теперь валят каждое непонятное убийство и каждый факт воровства.

Ксин. Шумно выдыхает мужчина "на том конце провода".
- Да приказ. Приказ, понимаешь? Нельзя расходников на борту держать.
Трепещет до сих пор сердце в груди.
- Тут, вон, вообще прописано, что вас всех устранить надо, если нештатка.
Дышишь - и никак не можешь отдышаться.
- Ну реально, я еще полчаса могу тебя по коридорам гонять, а потом ты все равно не успеешь куда-то добежать - и все.
Куда-то в сторону.
- Выводи на сорок, потом кидай на резерв.
И снова тебе.
- Плюс, охрана. Альварес сам виноват - ты, по факту, его даже не убивала, он сам погиб из-за нарушения ТБ. Но есть и другие, поумней.
Вздыхает.
- Хорошо. Мы не с того начали.
Алая вспышка - где-то там, впереди и справа, как если бы аварийный бипер сработал.
- Хочешь - бегай, но тогда точно умрешь, хочешь - сдайся, и тогда, может быть, еще поживешь.
Освещает на мгновение короткий, метра в четыре, тоннель, что упирается в Т-образную развилку.
- Не хочешь в капсулу - ладно, давай просто запрем в подсобке.
Снова темнота.
- Но бегать по палубам я тебе не позволю.

Букер проводил тоскливым взглядом экспедицию охотников, и принялся дальше копать. В конце концов люди, как известно, делятся на два типа - на тех, кого ружье, и на тех, кто копает. У Букера ружья не было.
Работа была бы не сильно сложная, но палящее солнце, непривычный влажный климат и переплетение корней сильно замедляли дело, помимо лопат приходилось орудовать и топором, и пилами. Но в конце концов дело было сделано - оставалось вернуться в лагерь, пропустить по кружке чая, заняться чем-нибудь еще общественно-полезным и надеяться что труд, который сделал из обезьяны человека, благотворно повлияет и на Букера.

Мир. Кивает "Клещ" - типичнейший, причем, их представитель: кровь и плоть банды, на таких она и держится, когда узнает о том, что его товарищи живы.

- Ценю. Поэтому, если проиграешь - просто занулю, без бутылки.

И, как кажется - вполне искренне смеется, услышав краткую сводку о состоянии здоровья Монтеррея. Переключает свое внимание на него.

- Старый, а ты чего там, совсем хватку что ли растерял? Десепсионанте - какой-то чико мальдито почти занулил самого "Эль Мазо".

Втыкает стилет в дверной косяк, одним тычком загнав штырь в пластик сантиметра на три.

- Ладно, хоть меня признал - и грасиас пор эсо.

Ослабив страховочные ремни "намордника", снимает и откладывает бронированное "блюдце" в сторону. Кареглазый, крючконосый, слегка кривозубый и малость небритый.

- За собрину тоже грасиас...

Расстегивает боковые лямки жилета, стягивает его через голову, с разгрузкой заодно.

- А то Матильда - сабес, шкуру бы с меня за нее живьем сняла.

Перчатки с заскорузлых - усыпанных мелочью шрамов, химических ожогов и чернотой татуировок - пальцев сорвав, раздевается по пояс, металлическую водолазку - странно и очень угловато топорщится она: словно не тряпичная, а то ли кольчужная, то ли еще какая-то такая - поверх остальных вещей бросает. Смуглая кожа, сухие, проступающие жилами мускулы грудной клетки, какими они бывают от тяжелой физической работы, а не от рафинированного тягания железа в зале, плоский, кубами, живот, который пересекает просто чудовищный рубец, будто хиспанец себе харакири сделал, но как-то выжил, и россыпь "чернил": "SOLO RITAN PUEDE JUZGARME" поперек грудины, два кинжала, с закрученной вокруг рукояток колючей проволокой - на ключицах, остриями к центру, черный, схематически изображенный клещ - справа и сбоку, на шее. Руки только не его - функционально-габаритно, может, и соответствуют "органике", но на вид биопластиковые, к плечам жестко, "по мясу", лепестковыми креплениями пристегнутые. Украшены невероятно детализированной - и, ко всему, еще и анимированной - аэрографией, изображающей дико шипастые терновые лозы, в которых путаются умирающие волки, корчатся обнаженные человеческие фигурки, бьются птицы с переломанными крыльями, висят смятые винтовки и гнутые мечи, драные целлофановые "паки" с наркотой, рассыпающие мерцающими шлейфами "уголь", болтаются.

Припоминает, вместе с тем, Аррайя, что в этих самых манипуляторах заключается одна из самых главных уязвимостей нынешнего, так сказать, постколониального "Ари" - он вышел на свободу меньше сезона назад, а свежие - имперской сборки - "гаррас" поставил вообще буквально, вот, дней, наверное, десять как. Наверняка еще не успели толком срастись с костной тканью - есть дернуть посильней, то могут и оторваться. Вспомнил бы, конечно, еще чего, но времени в обрез, да и травматический шок, с кровопотерей заодно, и амнезией на десерт, как-то не способствуют. В любом случае, шепчет один - слышит шепот вторая. Информация - сила, все дела.

- А ты чего, порадуешь видами-то?..

Подмигивает тебе, Мартина, уличный хищник, попутно выдергивая клинок из балки.

Может ли "свой", понюхав эктоплазмы и полистав отмеченную Той-Стороной книгу, стать своим?

Пес этого не знал, а дух, если и знал, то теперь, будучи заключенным в темницу статичной плоти, забыл. Не забыл он - дух - только того, что этот "свой", сейчас вновь позволивший себе уничижительно-снисходительные "дружок" и "даже собак", как-то - не так давно - уже пытался накормить его смрадным куском хлеба, рассчитывая, очевидно, получить что-то взамен. Какой-нибудь пакт, обязующий одного помогать другому? Просто то, что бесшерстные называли "хорошим отношением"? Еще что-то? Спарки не был уверен ни в одном из вариантов. Но он совершенно точно был уверен в том, что с удовольствием посмотрит на то, как астрально-магический ураган, доведись ему прорваться сквозь прорехи в местном мироздании в сознание этого несчастного двуногого создания, враз задует тлеющей в недрах черепа того огонек разума. Подумано - сделано.

Саманта. Повторяешь, слово в слово, то, что требуется. Как тебе кажется, весьма и весьма убедительно: чуть отдышки добавляешь, рычащих ноток щепотку, немного нажима к финалу. Ты сама - просто проектор, а он - тот, кем ты, пусть и ненадолго, но становишься - зол, измотан, но все еще властен. Не просит, почти приказывает.
Секунда гнетущей тишины. Лязгнув, расходятся створки, утопают в стенах. Небольшое помещение, фактически - куб, представляющий собой тупиковый отрезок тоннеля, упирающийся в массивную, выкрашенную ярко-оранжевым цветом переборку, поперек которой флуоресцирует алым штамповка крупной, от стенки до стенки, надписи "DANGER". Разгоняет темноту стоящий в дальнем углу, слева, небольшой светильник - по факту, самый обычный фонарик, переведенный в режим "кемпинга", вроде тех, которые используют туристы.
И "привратники" тоже тут как тут. Один, тот, что слева - среднего роста, в тяжелом бронежилете, гладком армопластиковом шлеме, напоминающем роллербольный, c куцым, массивно-угловатым автоматическим дробовиком, другой, справа - высокий и плечистый, в уже откровенно роллербольной защитной куртке: с крупными наплечниками, укрывающими предплечья щитками и форменной кирасой на грудине, вооруженный штурмовой винтовкой - не такой, как у тебя, а с Т-образным выдвижным прикладом, планочным магазином, примкнутым почему-то "за", а не "перед" пистолетной рукояткой, и остро торчащей из-под увенчанного "рюмкой" пламегасителя ствола пикой примкнутого штык-стилета.
- Дум-д... А, су-ка!
Оглушительно громыхнув, выбивает пулемет "Шила", который молниеносно дернувшийся ей навстречу "левый" рейдер успевает пинком отбить в сторону от себя, керамическую крошку из стены и пластиковую стружку из потолка. Сцепляются не хуже пары бешеных собак, с рычанием валясь в кабину. А "правый", он просто подшагивает тебе навстречу, вместе с тем резко выбрасывая оружие вперед. Мгновенно закипает сангвисарная жидкость в жилах, когда понимаешь, что сейчас в твой живот, возможно, по самое дуло влезет заточенная железка. Кто быстрей - ты, он. Выстрел против укола. Ревет-выдыхает.
- Ты бл...
Миг. Вспышка. Сноп ослепительно-ярких, жгуче-горячих искр, из самых-самых глубин черепа - прямо в глаза. Омывает мысли, обостряет чувства. Еще миг. И, вместе с этим - волна нестерпимо-приятного, заставляющего зазвенеть каждую жилу жара, что как цунами прокатывается по телу, от основания живота - ввысь, а потом, утопив сознание в блаженной легкости, расходится вниз, в стороны, пронизывает до самых кончиков пальцев, пропитывает все и вся покалывающей теплотой. Так, что с губ непроизвольно срывается - гораздо более подходящий иному окружению, другой компании и не таким занятиям - стон. Еще миг. Вспышка судорожного наслаждения. И твои кисти наливаются голубоватым, лампадно-подрагивающим сиянием. Вспышка. И начинает мерцать синевой кожа лица. Вспышка. И разгорается васильково грудь. Вспышка. И светится под одеждой торс, бедра, голени. Вспышка. Вспышка. Вспышка. Вся ты - горишь, заливая окружение лазурной теплотой.
Выдыхает, уведя вбок и опустив штык, твой несостоявшийся убийца.
- Ох, блять.
Отступает на шаг.
- Блять.
Перестав душить Шильду, второй сползает с нее, и, неловко опершись о стенку, поднимается.
- Это, это...
Судя по тому, с какой смесью ужаса и удивления на тебя смотрит напарница, ее ты тоже смогла впечатлить.
- Войд-ведьма.
Тычет в тебя пальцем первый, пятится.
- Свет нулей, свет нулей.
Второй, как-то затравленно оглянувшись, бросает оружие на ремне. Разводит руки, ладонями к тебе.
- Прости, прости.
Подрагивает его подбородок.
- Мы не знали.
Сложив руки в замок, падает на колени его товарищ, едва не прибивший "Ржавую".
- Не проклинай нас.
Все трое, похоже, пребывают в некотором шоке от увиденного.
- Мы не знали. Не знали.

Джереми Хопкинс

Простое человеческое общение заставляет сплин отступить. И пёс, даже мерцающий, это всё-таки в чём-то, хотя бы немного – обычный пёс. И маг, даже "сэр", это всё-таки в чём-то, хотя бы немного– обычный человек. Побыл с ними и ушла тяжесть с души.

Может ли спектральный пес существовать, не задавая вопросов ни себе, ни мирозданию?

Туман был хорош. После него и в коридоре лежалось отлично. Даже лучше, чем за лестницей. Жаль, что вечность так не вылежать. Хотя, казалось бы - чего сложного-то? Да и вообще, звучит как вызов: "перележать всех". Ничего сложного.
Давно закончился бой, "свои" разошлись по своим суетливо-бессмысленным делам, все на корабле пошло своим чередом. Он лежал. Бесконечность отдыха. Сначала ему мерещилась лиссабонская улица, идя по которой, он дышал португальским воздухом. Краски событий, разведенные в гротеске сна - то ли приглушенная музыка, то ли полусмазанные образы того, что произошло или того, что могло произойти, то ли все разом. А затем, когда он, проспав остаток Времени Солнца прямо в коридоре, ближе к ночи перебрался в привычное "залесничье", ему долго чудилось оно, Второе-Тело руки, дремлющее - осклизло-китовое, холодно-водорослеватое, колоссально-темное. Спарки ворочался, изредка приоткрывал то один, то второй глаз, тянул лапы. Так то - отмеченное туманом - Время Луны и прошло. Дни сменяли дни. Нерушимость лестницы возвышалась над ними символом победы желания бездействовать над всеми прочими страстями, а пес откровенно хандрил - ему не хотелось ни есть, ни вынюхивать "чужое", ни - временами - дышать.
Потом были бесшерстные. Всем им было что-то нужно. "Своего", пытавшегося подкормить его смрадным - видят Древние, даже в носу засвербело - бисквитом, Спарки решил пока не загрызать, лень вставать было, но от "угощения" все же отказался. Мука, когда-то бывшая зерном, тем, что сплелось из соков земли, некогда бывшей истлевшими, ставшими пылью-грязью мертвецами - вот, что лежало в сухой сути этой штуки. Сама же она была тем сортом пищи, которую он мог поглотить только в случае совсем уж крайней нужды. Но вот от мяса - его жилы все еще хранили запахи первородного пламени, в котором сгорели поваленные неизвестно где вековые деревья, и той искры жизни, что двигала зверя, частью которого оно было до того, как стало этим куском - уже не стал, сжевал. И кивнул тому "своему", с которым у них был договор, подтверждая его исполнение. Этот "свой" оказался неплохим, из тех, что держат слово. Последний же "свой", просоленный и старый, не стал давать ничего материального, предложив вместо того, что питает тело, то, что питает дух - созерцание моря, монотонность наблюдения за чужой работой. Пес согласился.
Оставив теплоту належенной лежки, он выбрался с моряком на палубу. Сидел там, смотрел, не всматриваясь, на бесконечность воды, нюхал, не внюхиваясь, приносимые с ее - бесконечности - просторов порывы пропитанного стылыми брызгами ветра, глядел на то, как "свой" возится с, кажется, до сих пор связанной со Вторым-Телом наживкой. Думал о всяком, но больше, все же, ни о чем.

Едят ли спектральные псы вяленое мясо?

Спарки, похоже, перележав под лестницей лишнего, так, сходу, вспомнить этого не смог, поэтому, в ответ на предложение шумного "своего", на всякий случай вильнул хвостом - вдруг оно окажется вкусным, лучше заранее не отказываться. И запомнил обещание. У него, в отличие от суетливых бесшерстных, забот было не в пример меньше, поэтому, при случае, если "свой" забудет о сказанном, пес найдет способ ему о нем напомнить. Или взять обещанного мяса свежим, на вес.
Ведь, даже будучи недопривязанной и полузапертой в двойственной не-тюрьме собачьего тела, существующего в плотности и статичности этого измерения, сущность его - дух - оставалась принадлежащей кипучести астрала, где все и вся было пропитано текучей магичностью. А раз так, Спарки, привыкшему к нестабильности, отчего-то чудилось, что от заключенных договоров и произнесенных обещаний веяло чем-то статичным, но по-другому, надежно и приятно, нежели от всего этого мира. Соблюдение их, договоров, следование им, обещаниям, когда дело касалось непосредственно него - все это виделось духу благостью. Нарушение же данного слова, по ощущениям, слегка расширяло окно возможностей того, что пес-непес мог сделать со "своим". Обещаешь духу кусок мяса, дашь духу кусок мяса. Так или иначе. Кусок вяленого, кусок собственной кровоточащей плоти - не суть, завялить недолго. Договор заключен.
Удовлетворенно вздохнув, пес шумно втянул носом воздух, а потом, глянув на то, как маг возится с трофеями, ушел обратно, за лестницу, где палуба еще хранила остатки его собственного тепла. Лежать, ждать. Статика, до поры.

Молох. Готова поклясться, что - теперь уже точно - отвечает кивком на кивок репликант, подшагивая к порогу. Не потому, что перенял или вспомнил человеческую привычку, а потому, что успел за время вашего знакомства закрепить такой вот поведенческий паттерн.
- Я, если можно так вырази...
Пшикнув, прошивает пластиковый лист раскаленное добела лезвие термоклинка, рассекая армированные волокна словно десертная ложечка - взбитые сливки.
- Ться...
Не надо заканчивать магистратуру в Национальной Академии на Аой-Кимо, чтобы понять, почему древняя машина там, в смежном помещении, не начинает стрелять.
- Тоже своего...
Вылетает пробкой срезанный низ дверного полотна. И молнией влетевшая внутрь катана, паря в воздухе не хуже разведывательного дрона, со свистом чертит еще один "прокрут", практически монолитной полосой пересекая, снизу вверх, от правого бедра к левому плечу, фигуру твоего спутника.
- Рода...
Отшагивает за фильтрационные коробки джапанирка. А твой спутник, отчего-то не развалившись на две половинки, выбрасывает вперед правую руку так быстро и так хлестко, что в эту самую секунду больше походит на огромный сработавший тумблер, у которого выщелкнуло "предохранитель", чем на ходячего танкоподобного увальня. Сжимаются не хуже гидравлического пресса пальцы, меж которых проступает, мерцая, затянутое в оптический комбинезон плечо. И прежде, чем его владелец успевает перехватить свой клинок, конечность с влажным треском, растягивая лоскуты материи, рванину сухожилий, выворачиваясь перевитиями мышц и расплескивая вокруг кроваво-красные фонтаны, отрывается от торса.
- Саму...
Начинает слово Мао. Опускается стальная гиря кулака на широкобортную каску так, что удару позавидовала бы любая сваебойная машина. Щелк - словно маятник. Сплющивается как-то разом голова самурайская, подается в стороны, распирает изнутри скрывающую лицо противогазную маску чем-то оскольчато-комковатым, проступает кровавой пеной из-под лямок.
- Рай...
И заканчивает. Пинком отшвыривает обратно, за порог, здоровяк катнувшееся кубарем и обильно забрызгавшее багрянцем не только стены, но и потолок тело. Падает там что-то со стеклянным звоном, начинает шипеть так, как обычно шипят пробитые газовые баллоны. Вскинув ствол пулемета, отсекает туда же, в "срез", две короткие, но хлесткие очереди, после чего разворачивается в своей привычной - "турельной" - манере. Ксу. Успевает та только руки чуть перед собой испуганно приподнять, в стороны их слегка разведя.
- Кусо.

Ритан Второй. Как только ослабляешь хватку, тут же отступает на шаг-другой, склонившись в полупоклоне и выставив перед собой сложенные в странном жесте кисти - ладони повернуты вниз, а пальцы перекрещены и разведены в стороны: на литеру "V" чем-то походит.
- Благостей тебе, х-хозяин. С-спасибо за добрость. Я поняла.
Кивает пару раз.
- Все поняла. В мелкой хуйне хуйня - побрякушки, желтуха, стекляшки.
Осматривает коридор, указывает на ближайшую дверь.
- Надо все открыть. Все проверить. У этих хуесосов что-то точно было, хозяин.
Опять кивает.
- Я помогу.
Помолчав мгновение, смотрит на тебя снизу вверх остекленевшим взглядом, будто внимательно рассматривая, изучая лицо. И вдруг жмется, льнет всем телом, отираясь промежностью о твою коленку и прижимаясь грудью к боку. Шепчет, прижимаясь щекой к твоему проступающему перевитиями стальных волокон трицепсу.
- Буду послушной.
Прежде, чем успеваешь как-то среагировать - мысли, чувства: как же это долго - убегает к заваленной мертвецами оконечности тоннеля, ловко перепрыгивая через распластанные останки бывших товарищей и потеки красноты. Хлопает по дальней, оппозитной лифту стенке.
- Здесь! Эта хуйня здесь, хозяин!
Направляешься туда же, подхватываешь ближайшее тело, швыряешь под "выход" словно набитое соломой чучело. Тащит "Серая", подхватив под мышки, еще одного, укладывает поверх первого.
- Там сама пластина - как волос, станок ее на раз прохуярит.
Не понимаешь, почему, но отчего-то оживляется она.
- Ты их всех занулишь.
Зачем-то ставит себе на лице, прижав подушечку большого пальца меж бровей, "точку" чужой кровью.
- Красное на красном. Я знаю.
Подвалив погибшими ту самую "пластину", направляешься к помещениям, проверять. Идет "меченая" следом.
- В доках есть летучки. Я засвечу. Ты заберешь любую, мы съебемся.
Вышибаешь пинком первый - слева - армолист. Пусто.
- Всех летунов на ебало срисую, тоже засвечу. Они все на очке - заставишь, хуй на хуй, сами за рычаги прыгнут.
Еще один сносишь, напротив уже снесенного. Пусто.
- Хуй наебут - знаю, какие летучки хуйня, а какие заебись, самую пиздатую выцепим.
Третий, следующий за вторым. Пусто.
- И кукол сами притащат, и других, если их побольше попереебашить. Красным, бляди, умоются - по-другому запоют. Но надо быстрей, хозяин.
Аткинсон же, в это самое время, стоит там, вдалеке, и, выглянув из-за угла, наблюдает за тем, что вы делает. Ломаешь четвертую. Ничего.
- Скоро к этой жирной хуесосне, Модо, прихуячат его кенты, корпы. Он им за дачки подсасывает - пиздюков подгоняет. У них охуенная скорлупа, стволы. Страха ноль. Жесткие - даже для тебя, хозяин. Лучше разойтись бортами.
Чавкнув, скатывается с "мясной горки" верхняя туша, когда медленно подается вперед и в сторону, упираясь в плоть, реально оказавшейся замаскированной под облицовочный щиток дверью часть стены, там, за спиной. Прячется за тебя тут же рейдерша.
- Лезут, суки. Хуярь их. Всех.

Терренс. Вниз. Словно путешествие по кругам "Инфьерно", возможное существование которого так будоражит неокрепшие умы отдельных хиспанцев. А чего? Что "Гиена", что безвременно почивший "Бизон" - чем не демоны? Достаточно представить, чем бы закончилась встреча с таким созданием простого смертного: заблудшего рейдера или какого-нибудь неудачливого наемника, чтобы стало ясно - всем демоны. Они, вроде бы, насколько помнишь все эти теологические хитросплетения сюжетов, тоже ангелы, только немного подпорченные. Чудовищные, абсолютно нечеловеческого вида, бесконечно далекие от "мирских проблем" прислужники настоящих, а не выдуманных небожителей, которые не силами творения, но финансовыми рычагами меняют лики Миров не хуже Старого Бога.
- Вторженка.
Гудит, выдавая, как может показаться неискушенному слушателю, многократно ускоренную бессмыслицу, динамик по ту сторону активированной тычком стопы переборки. Только чуть раскрывается - тут же проскальзываешь меж расходящихся треугольников, закрываешь.
- Говорит командор Окамото.
И, надо отметить, говорит очень быстро. Скорость воспроизведения где-то "икс-шесть", не ниже: не для всех запись, а только для тех, кто сможет ее разобрать. Для тебя, например.
- Я предлагаю тебе закончить бой и сдаться.
Мгновение на "подумать". Мины уже в шахте, не видишь, но знаешь: текущие полноводной рекой в анализаторы данные со сканеров привычно становятся эрзац-ощущениями.
- На почетных условиях. Без допросов и изъятия платформы. Даю свое слово.
Рвануть еще ниже уже не успеешь, только вбок - в зал, который под залом, который под залом, в котором не так давно вы обменивались любезностями со "Снеговиком".
- Мне уже известно, что мы коллеги. С формальностями разберутся наши руководители.
Кэндзи Окамото - который "начальник "Азура"" - точно, видела его фото. Седой, с залысинами и морщинами, щеголяющий кривыми, прокуренными до желтизны зубами и в целом, как говорят, выглядящий "на свои годы", что в корпоративной среде редкость. Потому, что может себе позволить. Наверное, если чье-то слово здесь и имеет хоть какой-то вес, то только его. Уж точно не Риваса, не говоря об ученых, которые на период чрезвычайной ситуации - согласно протоколам безопасности - вообще превращаются в условное имущество, которое требуется всячески спасать, но никак не слушать.
- Тебе предоставят челнок и выдадут останки твоего спутника.
Если взвесить все "за" и "против", предположение о том, что Ортега все таки не справился, при прочих равных, похоже, плавно перестает быть предположением.
- С одним условием: ожидающий тебя крейсер велийцев должен будет немедленно покинуть систему.
С силой вдвигаешь в паз раздражающе медленно поднимавшуюся дверь, ведущую в смежную лабораторию. И уже переступая условный порог, слышишь как одна из "самоходок", где-то там, за спиной, мягко спрыгивает на закрытую "крышку", не спеша подрываться. Ждет?
- Считай, что закончишь партию вничью. Других предложений не будет.
И утыкаешься в натекшие сплошной массой, от края до края - так, что только крохотный, в метр, пятачок у выхода остается свободным, массивы все еще чуть слышно похрустывающей, но уже напрочь закаменевшей иммобилизирущей пены.
- У тебя есть минута.

— пшш… Понял вас, — отозвался Марк, — секунду…

Ненадолго эфир умолк.

— Странно. Никаких инцидентов не было. Может в туалете от передоза откинулась? Ладно. Поднимайтесь к медблоку, там есть эвакуационный выход. В любом случае, если её кто-то из персонала раньше найдёт — понесут туда. Конец связи… пшш…

Броневик медленно поднимался к пятидесятому этажу на малой тяге. Как таковой аппарели или полноценного трапа в AV предусмотрено не было, лишь небольшой откидной бортик, так что, парковаться пришлось буквально впритык. Частично тонированные окна небоскрёба, в большинстве своём оснащённые слабосильными солнечными панелями, гасили как исходящий изнутри помещений свет, так и тот, что поступал снаружи. Поэтому, обнаружить среди сплошного остекления отъехавшую панель труда не составило.

Обзор изнутри машины был скудным. Мониторы наблюдения, которые должны были транслировать экипажу кузова картину окружения, были сняты вместе с орудийными системами. Когда же машина поравнялась с полом пятидесятого этажа, прям напротив отъехавшей панели, наёмники обнаружили себя у входа в прекрасный сад с экзотическими кустами: большими, пышными, цветущими. Снаружи уже стемнело, но внутри комплекса было достаточно света от мягкого, рассеянного матовыми отражателями ламп, освещения, чтобы ориентироваться без каких-либо проблем.

Явной охраны не было. Вроде бы. Среди кустов обнаружились лишь четыре человека, и те без видимого оружия и брони. Более того, на первых «десантников» они даже не обратили внимания, занимаясь своими делами.

Молох. Есть у людей такое старинное выражение, форма изложения которого меняется от цивилизации к цивилизации, но суть остается более-менее одинаковой: "подготовка - половина успеха". Звучит неплохо, если ты, например, заранее прикидывающий запасные "варики" пушер "Клещей" из ДжерСи, решивший сбыть немного "Сканка" за пределами своей квартальной агломерации, но не испытывающий при этом особого желания ни стать главным героем очередного снафф-видео картельщиков, ни освоить профессию астрошахтера-проходчика в исправительной колонии-поселении купольного типа, ни банально пасть жертвой очередных любителей бесплатной "химии", которые здраво рассудили, что один пистолет стоит как четыре дозы, но может, при должной сноровке, обеспечить тебя четырьмя их сотнями. Или если ты живущий на древней Терре первобытный охотник на волосатых элефантов, который понимает, что без рытья ямы с кольями и заточки копий может так статься, что волосатый элефант окажется философом-морталистом и щедро поделится со всей пришедшей по его душу "оперативной группой" размышлениями о хрупкости такого понятия как "жизнь". Если же ты решаешь померяться силами с ребятами позубастей - теми же корпоратами, как вариант - то здесь подготовка есть не невычислимо-неизмеримая "половина успеха", а необходимое условие достижения хоть сколь-нибудь значимо положительного результата. Закрытые ключи, самоактиваторы с "формат-вирусами", килл-свитчи в скафах, прочее - не дающие приятные бонусы способы облегчить себе жизнь "в поле", а инструменты, прямо обеспечивающие выживание.
Считываешь координаты: четыре числа. И разом понимаешь, что Сильверфилд находится - буквально - на пороге той самой серверной, где хранится тот самый блок. Ирония судьбы, не иначе. Как поступать с полученными сведениями - решать тебе и только тебе, но тот факт, что все ресурсы сконцентрированы в одной точке, что повышает риски, конечно, несколько окрашен в негативные тона. Все сложно. В отличие от эмоций "Кей", по лицу которой разом пробегает, сменяя друг друга, их простенькая - от удивления, щедро сдобренного страхом, к чистому страху, а затем к новому пику удивления - но весьма красноречивая цепочка, когда до нее доходит смысл твоего предложения.
- Я? То есть, что, мне остаться?
Растирает ладонь о ладонь, что, при наличии герметических перчаток, имеет скорее символическое, чем практическое значение.
- В том смысле, что я не спорю, я не против, но...
Явно борется с желанием что-то сказать, очевидно, взвешивая все "за" и "против".
- В общем, ну, короче говоря...
Зажмуривается на мгновение-другое. Выдыхает.
- Там засада. Ну, я так думаю. То есть, я сейчас вспомнила. Там, в том секторе, где дроид. "Таширо Армори".
"Tashiro Armory". Корпорация со штаб-квартирой в ИТС, из "ТОП-20". Передовые оружейные системы, дроиды всех мастей, бронетехника на разнообразных шасси. Известны в первую очередь тем, что не стесняются открыто "покусывать" конкурентов, временами устраивая форменные бойни, с кружащимися в невесомости завитками синтетических кишок, на каких-нибудь закрытых объектах внемирового базирования. И шутки про техносамураев, кстати - это как раз насчет их оперативников. Ребята открыто - и с поощрения руководства - практикуют бусидо, беззастенчиво ходят в мэнгу и с мономолекулярными катанами, живя лучшие жизни, в то самое время, когда бесталанные республиканские режиссеры снимают про их похождения третьесортные слэшеры. То же "Крыло бабочки" взять, к примеру - просто дичь, но зато с шестиминутной "постельной сценой". "Если это сёто, то какой же тогда у тебя дайто?", ага.
- То есть, я боялась сказать сразу, но, думаю, что теперь могу. Потому, что идти туда опасно.
Кивает зачем-то поспешно, словно сама же с собственными доводами соглашается.
- И дроид, и они.

Мортиноцци. Скалится боевик, зачем-то кончиком языка по нижней кромке своих верхних зубов проведя влево-вправо, когда отвечаешь ему.
- Ого, кто-то, похоже, бускас лос проблемас, си? Я к тебе кортесменте, а ты грубишь.
Подмигивает.
- Или, может, тебе лос артесаньос локалес в мозг аранья-контроладор подсадили, и ты спецом меня провоцируешь? Слышал о таком, да?
Укладывает ладони на рукоятки ножа и пистолета, еще шире щерясь.
- Давай, может, калаверу твою абрила и ло вемос, си?
Подается было вперед. И вдруг, зажмурившись и с шипением выдавив сквозь стиснувшиеся до скрежета зубы воздух, скручивается-загибается вправо, когда разогнанный до запредельной скорости кулак рыжеволосой - лет двенадцати-тринадцати на вид - девчонки, крутанув молниеносную дугу, втыкается ему куда-то под ребра с таким шлепком, которому бы позавидовали некоторые из твоих знакомых пит-файтеров.
- Ты че, охуел, придурок? Мы с тобой о чем терли, а?
Прихватив себя за бок, неловко отступает к стенке мужчина, упирается в металлокерамику плечом.
- Точка, я... Я... Коньо...
А "Точка", между тем, подмигивает тебе, растирая укрепленный биопластик правой - если судить по количеству пересекающих конструкцию соединительных швов, способной трансформироваться в нечто, кардинально отличное от предусмотренных человеческой анатомией банальностей - искусственной кисти. Готов поклясться на крови, что ее - кисти - не было, когда общались с Лео там, в ДжерСи. То есть, конечность, конечно же, была, но обычная, своя, а не аугментация.
- Привет, "Посох".
В тщательно зашнурованных берцах с бронированными "колпаками" на носках, пепельно-серых штанах из армоткани, легком бронежилете болотно-зеленого цвета, накинутом и застегнутом поверх кроваво-красного худи с принтами на груди, тех-сетевик "Клещей" больше напоминает подростка-герильерос времен Войны, чем координатора тайной операции в глубоком корпоративном тылу.
- Жаль, что с остальными так вышло.
Позвякивая дюжиной накинутых прямо поверх одежды, внахлест, серебристых цепочек всех - от платиновых до стальных - мастей, на которые, к тому же, теперь понацеплены еще и до того украшавшие пальцы твоей старой-новой знакомой кольца, машет она, заглядывая за твою спину, Гвендолине.
- И тебе привет, сеньора лаборант-​инженер.
Отмечаешь, что не одна, а обе руки техника "под замену" пошли.
- С-сеньорита...
Судя по шелестам-шорохам, активно одевается в эти самые мгновения "сеньора-сеньорита".
- Ладно. Как манатки натянешь, подгребай к нам.
По всей видимости, закончив с приветствиями, протискивается мимо тебя "Мекко", направившись туда, откуда ты только что пришел.
- По проебам, если что, ноль вопросов.
Добавляет между делом, даже не оборачиваясь.
- От мозгоплава страховки нет, нас узнаешь - уже спасибо.
Ты же, прежде, чем автодверь с отметкой "ТОЧКА" снова вщелкивается в пазы, успеваешь заметить, что по ту сторону порога находится просторный, метров в десять длиной и все пять шириной, утопающий в полумраке зал, стены, пол и даже потолок которого затянуты то ли насаженной на клей-споты, то ли просто растянутой и пришпиленной по углам пленкой, что более всего напоминает золотистую фольгу. Лежат поверх нее, громоздясь друг на друга, бухты дата-кабелей, высятся, помаргивая индикаторами, расставленные ближе к центру в на первый взгляд хаотичном порядке тумбы старинных дата-центров, дизайном напоминающих уже виденные тобой у входа в аванпост турели, и возится где-то вдалеке, сидя на корточках у груды толстых, похожих на черепицу для крыш угольно-черных пластин, с, очевидно, портативным плазменным резаком, "Ромашка".
- Короче, тянем то, что есть.
Облокотившись о борт ближайшего к проходу в "личный кабинет" орудия, останавливается сетевик, полуоборачивается.
- "Бичо", а ты хуле залип? Пиздуй в зал, помоги там.
Не отвечает тот ничего, просто, заметно прихрамывая на правую ногу и придерживая локтем отбитую бочину, уходит прочь.
- Так, секунду...
Вытянув из-под жилета загудевший коммуникатор - вроде твоего - тычет в его экран остервенело с десяток раз за пару мгновений.
- Сука, блять...
Убрав девайс обратно, переводит взгляд на тебя.
- В общем, слушай...
Чуть наклонив голову, всматривается в твои глаза секунду-другую.
- Хотя, тормозни. Скажи, ты что помнишь-то вообще? А то видок у тебя, конечно, будто сама Санта Муэрте поцеловала.
"Святая Смерть" - а ваши отношения с этой спутницей Пресвятого Ритана, как ты смутно припоминаешь, нельзя назвать ни простыми, ни однозначными - к твоему нынешнему состоянию, может, отношения и не имеет, но вот сами "гурры", последствия их экспериментов и вообще, в целом, весь этот долбанный Комплекс - вполне.
- Ответы "все" и "ни хуя" тоже принимаются.

Рубик. Всем. Сменив положение тела, подругу собственным примером на активные действия явно вдохновляешь: поднимается следом, допивает залпом угощение и, смяв банку в кулаке, зачем-то сует ее под одну из комбинезонных лямок. Ты же, в это самое время, перекидываешься парой-тройкой фраз сначала со стрелком, а затем и с доктором.
- Попасть в другие секторы и ярусы вы сможете через систему технических лазов. Ближайший вход - в помещении с резервными теплогенераторами, которое вы найдете, свернув в боковое ответвление по нашей стороне тоннеля. Нужная панель отмечена кровью, ее потребуется взломать или выломать.
Много слов, но все, кажется, по делу.
- В качестве альтернативы могу предложить лифт, он за герметическим затвором.
Продолжая придерживать "пациента" левой рукой, правой указывает куда-то в сторону той стены, что ближе к гермоворотам в конце коридора, чем к блоку, из которого вы недавно выбрались.
- Кабина, разумеется, заблокирована, но саму шахту все еще возможно использовать для перемещения между ярусами.
Вытянув из кармана, протягивает тебе - и только тебе - темно-серую карточку. Какие-то надписи на ней, вдоль одного из широких краев полоска зеленцой тускло мерцает.
- Возьмите, это ключ.
Брать или нет, решать тебе. Хотя, почему нет-то? Так или иначе, жмется к тебе "Зола", шепчет на ухо, когда про то, что по ту сторону обшивки происходит, спрашиваешь.
- Не, на самой скорлупе все глухо.
Маску напяливает.
- А внутри пиздос.
Это ты, надо отметить, знаешь и без нее.
- Ладно, по хуй. Погнали?
Подойдя к выходу, прощаешься с новыми-старыми знакомыми. Не реагируют "дети": младшие возятся в углу, старший - за Фиделем наблюдает.
- В-взаимно, Р-рубик.
Руку приподняв, сжимает ее в кулак - тыльной стороной к себе - на пару мгновений Бенджамин.
- И т-ты... Т-ты тоже д-д... Д-д...
Выдохнув, зажмуривается крепко на миг.
- Удачи.
Иммерман же чуть склоняет голову к груди.
- Да, удачи. Войд свидетель - она вам понадобится.

— Вы задаёте чертовски философские вопросы, мисс Шу, — хмыкнув, ответил Юстас, — Скажем так, мисс Харт существует во всех справочниках «Воронов», и будет существовать на момент вашего прибытия, заказав себе кофе в ожидании встречи, где-то на пятидесятом этаже, но физически её найти не получится, потому, что это может быть другой человек, или вообще инфопризрак, или сбой системы, или и не было её там никогда… в общем, если вас интересует имя данной особы, можете оперировать им как фактом, служба безопасности не распознает подлога.

На том вопросы иссякли. До вылета были почти сутки и, на самом деле, никто наёмников из бара не гнал. Можно было просидеть тут хоть до утра, наслаждаясь атмосферой бывшего морга и попивая коктейли в честь тех, кто закончил свою карьеру очень громко... и фатально для себя. Днем поспать и ближе к вечеру доехать до места, которое скинул Юстас. Радован, впрочем, данного бара не оценил и уехал одним из первых, отправившись в более привычное себе заведение.

Радовану:
Парня того звали Краль, намекнули тихо, что он вроде как с «Равенами» имел какие-то дела, причём, совсем недавно. При этом, каким то чудом оставался жив не только на встречах с корпами, но и в «Домовине». Беседу начать было довольно сложно, что Радован, что Краль, на проверку оказались не из болтливых. Решила репутация, серб видел, как его «контакт» отошёл заказать себе импортный «LAV», но между делом в диалоге с барменом пару раз бросал многозначительные взгляды на копающегося в своей тарелке Радована. Как бы не хотела «Домовина» быть сербской, а сырье один хрен шло от «Биотехники», маскируй не маскируй, а всё-равно сублиматы и производные белка, если повезёт — то даже не растительного. Саранча там, тараканы…

— Ладно, — Краль сел напротив и свернул крышку со свежей бутылки, — Говорят ты норм, хотя с виду и не скажешь, хе-хе. Вопросы значит есть? Ну, выкладывай.

— Ага, а накой? А, ладно, неважно. В общем, был я там, давно или недавно, или мне просто приснилось, сам понимаешь, не скажу. Но, почудилось мне, что охрана у них на этажах выше двадцатого никчёмная. Почему? Да потому, что лифт там с минусового на двадцатый, и уже оттуда до самого верха, куда только через КПП. Соответственно, самое сложное именно на двадцатом. Пятидесятый, это такой ВИП этаж, туда пускают избранных, как в зал ожидания, встречи там проводят, или просто впечатление произвести… Да ты чо, там сад целый! Ну и «топы» туда иногда покушать сходить не брезгуют. Автоматы со жратвой, правда, дорогущие там, эксклюзив какой-то европейский, — между делом уточнил Краль, — Так вот, был я там. Ну серьезно… там и десятка не наберется. Если про охрану башни в целом говорить, я бы сказал, что вообще человека четыре на этаж, у лифтов, да и всё, — Краль отхлебнул пива и криво ухмыльнулся.

— Но есть, сука, нюанс. Важных шишек там бывает много, и у каждой шишки своя охрана, а не общая из тех, что за кухней следит. Ну и не только «Равены», хер знает, кого там встретить можно. Как повезёт. Не повезёт — на Смэшера нарвёшься, — Краль гоготнул, — Слухи ходят, что он снова в городе…

Мужчина опрятной внешности, но сурового лица вытащил из кармана и положил на пластиковый стол небольшую иссиня черную карточку, с небольшим логотипом компании «Raven Microcybernetics».

— Не знаю, на кой черт она тебе потребуется, но отдам за тыщу баксов сейчас, или за две тыщи потом, ну… через недельку занесёшь. Это гостевой пропуск, фактически анонимный, поэтому работает только ниже двадцатого и пятидесятом, — Краль пожал плечами на вопрос, — Одну мне дали, вторую я спиздил там же, ну и всё. Скорее всего, ещё работает.

Больше ничего полезного он сказать не мог. Ну камеры, ну на остальных этажах охрана есть, по паре человек. Но по его словам, он там тоже не разгуливал. Лифт от точки, до точки, да и всё. Но, конечно если помножить этажи на количество, целый батальон можно насчитать, так что, всё как обычно, сделать работу и валить.


***

Место встречи с Маркусом находилось на отшибе района Уотсон, на самом восточном краю Нортсайда. Где-то на стыке между промзоной порта, и промзоной не совсем портовой, с большими хранилищами «чоха» или «чуха» — синтетической производной спирта, на котором ныне ездила большая часть транспорта. Между монументальными «бочками» высотой в пяток этажей, ютились разноплановые склады, мелкие мастерские и остатки канувших в лету производств. Когда-то этот район был вершиной промышленных технологий, но это «когда-то» давно прошло. Искомое место было возле тронутого ржавчиной, покрытого облупившейся серой краской ангара. Небольшая площадка, металлические морские контейнеры, мусор, пыль, песок.

Машина AV-4 ждала новых хозяев будучи укрытой от лишних глаз большим куском бледно-оранжевой баннерной ткани, подпертой с двух сторон пластиковыми мусорными контейнерами на колёсиках. Цвета «травмы» могли привлечь лишнее внимание, поэтому подобная конспирация была понятной, если, конечно, под покрывалом не обнаружится какой-нибудь «Chevillon», тоже дорогой, но совершенно бесполезный. Обстановка выглядела спокойной, но у отдыхающих по «удобным» местам кочевников явно было оружие. Вон сидящий за ноутбуком парень, прям возле дверей в ангар, вроде и смотрит что-то смешное, а вроде и на расстоянии вытянутой руки, чуть скрытый за стенкой, угадывается приклад автомата. Другой расслабленно сидит на пластиковом стуле за пластиковым же столом и ест вок, запивая газировкой, но на коленях держит едва прикрытое полами свободной рубашки помповое ружьё. Даже вышедший навстречу Маркус… было очевидно что это был он, промасленная спецовка и тронутые сединой виски выдавали именно того, кто мог сделать обещанное, и тот имел при себе револьвер.

Пожилой мужчина оперся о машину, с прищуром разглядывая заглянувшего(ую) на огонёк, и ожидая, что гость назовёт причину прибытия.

Как говорят на улицах, в Найт-Сити светлое будущее начинается с «Посмертия», но не договаривают, что порою там и заканчивается. Прохладным вечером жаркого дня, в одной из закрытых комнат "Посмертия", собралась фактурная компания. Кто-то был в клубе впервые, кто-то уже заходил ранее, но сейчас это было неважно, потому что контракт был подписан, общие условия обговорены. Пусть по словам ветеранов "Посмертие" давно скатилось и опопсело, не говоря о том, что сюда начали пускать и корпоратов, но иного подобного места в городе попросту не существовало. Подробную информацию по задаче рассказывал Юстас, фиксер мелкого пошиба. История с заказом вообще была мутной. Мало того, что групп наёмников, по его информации, было целых пять, причем независимых и не пересекавшихся между собой, так еще и заказчик оставался инкогнито. Сластила пилюлю только надежная репутация «Посмертия» и обещанный солидный бонус в эдди, за каких-то полчаса работы. Иногда тут бывало так, что на дело ехали сразу из бара, но не сегодня.

— Машину заберёте в Нортсайде у кочевников. Я уж не знаю, на какой помойке они её нашли, но летать будет. Точку скину. Если потеряетесь — наберите Маркусу, он у них старший, — Юстас на секунду залип в пустоту, отправляя команде геолокацию и контакт техника, — Если будут деньги клянчить, шлите их нахуй, всё давно оплачено.

Отгороженная темным матовым стеклом от основного пространства бара, комната, совсем не походила на конференц-зал. Тусклый холодный свет, хаотично разбросанные диванчики и мягкие стулья, низкий стеклянный журнальный столик. Не все из присутствующих обзавелись искусственными глазами, поэтому в комнате мерцал проектор, высвечивающий на стену карту этажа, куда в скором времени придётся высаживаться. Те же, у кого была соответствующая аугментация, могли разглядывать схему более интерактивно, но она была достаточно скудной.

—Маркус обещал, что электроника на борту AV будет работать и они подделают чип «травмы», чтобы машина определялась в городской сети именно как медицинская, но при этом сама «травма» об этом знать не будет. Вызов придёт на Саманту Харт, сбой кардиоимпланта, пятидесятый этаж. Это максимум, куда мы смогли добраться.

Обратив внимание на схему здания, Фиксер поочередно ткнул в самое важное.

— Влететь, как видите, можно с трех сторон, там есть сдвижные стеклопакеты для таких ситуаций. Если повезёт, то охрана вас впустит, однако, аэрокар в проем не влезет. Придётся взрывать к херам стёкла или просто таранить. Ну или оставить AV висеть снаружи, на автопилоте. Вот тут лифты, целая куча, там же и лестницы, так что, имейте ввиду, что полностью отрезать нижние этажи вам будет непросто.

— Времени на веселье у вас полчаса. Как только сработает будильник — сваливайте оттуда. На место вы должны прилететь завтра, вечером, в пятнадцать минут десятого. Без опозданий. Заранее прилетать тоже не стоит, ну вы поняли. Вопросы, пожелания, предложения?

Кройц. Не успокаивает девушку, похоже, твой ответ про "своих".
- Свои, говоришь?
Глянув - хотя, может, и показалось: маска все же, - на тебя, убирает указательный палец со спускового крючка.
- Все свои на подсвете, хомбре.
Только лишь для того, впрочем, чтоб переводчик огня с "3" на "A" перекинуть.
- Ты, мы - все. И левый нам никто не нужен.
Поводит ружейным стволом - а, вместе с ним, и лучом света - разгоняя до того едва тревожимый тлением светильников полумрак.
- А скаф-то на хуя снял?
Кивком указывает в сторону капюшона лаборантского комбеза.
- Дисфраз? Хотя, ладно...
Но взглядом сверлит пустоту коридора за твоей спиной.
- Бортовик разбил хотя бы? Или потерял?
Нарукавный дисплей. Нет, не разбил. Вспышка.
- Главное - не потеряйся, анцьяно.
Полуобернувшись с переднего пассажирского кресла, подмигивает тебе "Бичо": молодой, лет двадцати - двадцати пяти, плотно сбитый и, как тебе показалось, либо чрезвычайно оптимистичный, либо постоянно находящийся под воздействием эйфоретиков машинганнер "Клещей". "Аметрайядор". Или пулеметчик, если по-простому.
- Но ло токес.
Это уже "Сова". Толкает в бок своего товарища-напарника.
- Тьене долор.
За рулем старого-доброго - только в новом кузове, пару сезонов как выпустили - "Мула", что несет вас по медленно погружающимся в сумерки, обманчиво спокойным улочкам окраин Джерихо-Сити, в джинсовой куртке, что скрывает татуировки, и с собранными в хвост волосами, больше напоминает работницу какой-нибудь отдаленной аргентинской теплицы, чем бойца НВФ.
- Эста бьен.
Ей, не тебе, ответив, отворачивается хиспанец.
- Не обращай внимания, Гатито.
"Водитель".
- Все на нервах.
И явно тебе.
- Ты, кстати, если куришь - кури спокойно.
Подкручивает реле магнитолы, добавляя битов и речитативов к урчанию биотопливного движка.
- Тачка все равно не моя.
Не можешь сказать, что раньше - без "музыки" - было хуже. Вспышка.
- Нет?..
Ты снова здесь, снова сейчас. И не сидишь на заднем диване пикапа, стоишь в холодном тоннеле.
- А по курсу - тоже спекся, да?
В том, что "спекся", сомневаться не приходится.
- Расскажу, не вопрос.
Как бостонский клюквенный пирог.
- Как раз-на-раз останемся - так сразу.
Режь да подавай.
- И...
Дуло дробовика плавно рисует полукруг, освещая сначала стены, потом ведущую в "коридор смерти" заслонку, затем снова стены.
- Отсюда мы дернем вдвоем - без вариантов. Понимаешь, о чем я? Раз и два.
Умеешь считать до двух, этого не отнять. И понимаешь, о чем она. Но вот умеет ли считать "Призрак"? Понимает ли?
- Мельник. Подругу. Нашел.
Звонко резонирует под сводами черепа перестук колокольчиков.
- Подруга. Мельника. Нашла.
Незримая ладонь, что жмется к левому виску твоей старой-новой знакомой.
- Мельник. Квей. Договорились.
Безмолвный хлопок - скорей ощущаемый волной дурманяще-эйфорической слабости: такой, что собственные ноги подгибаются - и "Тигр" просто складывается словно марионетка, которой враз обрезали все нитки.
- Мельник. Сова. Договорились.
Подхватывать ее под локти, дать брякнуться наземь с высоты собственного роста: дело твое.
- Договор. Договор. Расходятся.
Что федерату в радость, то миду будет гадость. Или как там в том детском стишке было?
- Мельник. Выбор. Есть.
Все как ты любишь - безальтернативный?
- Квей. Сова. Выбирай.

Молох. Ничего тебе не отвечает гигант. Вряд ли огорчился или задумался - просто такой, вот, он. Клацнул корпоративного работника так, что у той грудную клетку - в лучшем случае - отбило, отобрал "щелкунчик", разрешил тебе - в который раз уже - "действовать диспозитивно", и все: задача выполнена. Стоит теперь, бдит.
- Это...
Отползает, тем временем, джапанирка под фильтрационный короб.
- Ремотер от...
Не без труда усаживается, привалившись к его борту лопатками.
- Да чтоб тебя...
Шмыгая носом, утирается рукавом.
- Там, на складе, была...
Остаются как на материи, так и на ее правой щеке длинные, влажно поблескивающие багрянцем полосы.
- Короче...
Прижимает ладонь скорее к верху живота, над пупком, чем к низу грудины.
- Старая... Эта...
Судя по тому, что не давит ртом и из ноздрей алую пену, ребра если и сломаны, то не пробили легкие. Пока не пробили. Или - не сломаны. Плюс, сознание не теряет, не бледнеет: кажется, и без внутреннего кровотечения обошлось. Большего так, "на глаз", особо не разобрать. Осмотр нужен: раздеть по пояс, все проверить.
- Машина. Боевой дроид.
Понимаешь, что не вызывает в тебе никакого отклика - физиологически, психика: твоя и только твоя прерогатива - эта мысль. Может быть, дело в том, что демпфер-​стабилизатор делает то, что должен, парралельно подкручивая уровни всяких гормонов. Может быть, в том, что не то время и не то место - здесь и сейчас - для того, чтобы проводить анализ повреждений тела фиолетововласых имперок. Ты все же профессионал, лучшая в своем ремесле: взломы сначала, тактильность потом.
- Он...
Носком ботинка указывает на труп. Мертвые не спорят, уж ты-то знаешь.
- Он ее запустил.
Медленно и осторожно вдыхает, аккуратно прижимая кончики растопыренных пальцев к груди под грудью. Выдыхает.
- Смог починить.
Ремонтника-антиквара убили, не иначе.
- Сказал, нужно время - на формат, на установку. А потом на нас напали твари.
Замечаешь, что кровь техника сворачивается заметно быстрей, чем, скажем, у рядовых жителей фавел Джерихо-Сити.
- И я...
Вновь этот взгляд, бесплодная попытка заглянуть за непроглядность светофильтра.
- Мы сбежали сюда. Машина должна была подкатиться к...
Уже и из носа капать перестала, и там, где натечь успела, студенистыми, темно-вишневого цвета комочками позастывала.
- К пульту. В нее, по идее, загружена наша, эта...
Делает несколько вращательных движений правой кистью перед собой.
- Короче, параметры. Но, если честно, я не уверена. Может, надо, чтобы гермошлем был закрыт - и тогда не убьет.
Не собирается, похоже, ни за твоими действиями активно наблюдать, ни хотя бы вставать.
- Или, может, надо постоянно спрашивать, безопасно это или нет, как в ходе сканирования было - и тогда.
Усмехается, демонстрируя разукрашенную красным зубную эмаль.
- Но лично я бы полутысячелетней железяке свою жизнь не доверила...
Пару мгновений тратит на повторные ощупывания, отрешенно глядя в пространство перед собой - то ли думает о чем-то, то ли к собственным ощущениям прислушивается.
- Короче, это приманка и выключатель для терранской боевой машины, а я буду жить - у меня биопластиковые ребра и рег-модуль.
Закрывает два вопроса - как с пультом, так и с состоянием - враз. Может быть полезной, когда захочет.
- Конечно, если меня так больше не бить.
Задумчиво облизывает клыки под губами.
- И я постараюсь не врать. Да.

Мортиноцци. Вскинув ствол, отшагиваешь прочь от провала, готовясь всадить заряд картечи в неизвестность. Пусто. Осмотревшись, ныряет вправо девушка - там, где в пыльной черноте валяется отработанный первым морфер.
- Коридор. Чисто. Посох - право. "Соник" - обход.
Следуешь за ней, а ученая плетется следом уже за тобой. Витает в воздухе керамическая взвесь, чавкает что-то липкое под подошвами, похрустывают крупицы чего-то твердого. Маячит впереди грудой бледной, хребтасто-мосластой плоти получивший пулю точно в шипованную голову, завалившийся на живот и неуклюже подвернувший под себя передние "лапы" кадавр. Не очень-то похож на синего ежа из рекламы.
- Кроешь тыл.
Все остается позади: и вмятый чашей, поднявший полезшую оранжевой термоизоляцией плитку след от подорвавшейся гранаты, и треснувшие пластины облицовки, и ломаный фарш перекрученных тел. Вот только так и не видно той самой "последней твари", о которой тебя попросили позаботиться. Галлахан одна маячит.
- Да уж, Посох.
Смеется, оглядываясь через плечо "авангард". Обходит по широкой дуге - стенку даже наплечником притирает - истекающего буроватой жижей, вывалившего из иглисто-клыкастой пасти осклизлое щупальце языка уродца. А за ней - ты. А за тобой - корпоратка, явно старающаяся даже не смотреть лишний раз в сторону распластавшегося на проходе "красавца".
- Измельчали картели.
К чему это она? Да все к одному, наверное. Идешь. Полтора десятка шагов - и вы на пороге нового перехода. Армопластиковый лист, сенсорный "переключатель": все как всегда. Перехватив пистолет левой рукой, а винтовку бросив висеть на ремне, активирует механизм подъемника уравнитель. Юркает в щель инсектоидный дрон моментально. Выжидает его хозяйка секунд, наверное двадцать - двадцать пять.
- Зал. Чисто. Крою - жду, двигай.
Вскрывает переборку. За ее порогом - помещение, габаритами и интерьером в точности копирующее то, которое вы покинули буквально полминуты назад. С той лишь разницей, что тут вместо лестницы наверх - ведущий куда-то вниз люк, а вместо отвалов вспененных полиуретанов - мебель, коробки, какие-то вещи, баки, стройматериалы.
- В-выглядит, - шепчет ваш штатный "шептальщик", - довольно уютно.
По левую руку, вдалеке - полтора десятка сиротливо жмущихся друг к другу, абсолютно новых на вид офисных кресел: хромированные газлифты, такие же крестовины, эластиковые сферы "колес", обтянутые чем-то, похожим на черную кожу и затянутые в прозрачную пленку сиденья, подлокотники, спинки и подголовники. Плюс, пара уложенных друг на друга промышленных ящиков - тоже слева, но поближе. Из черного пластика, с ребристыми бортами и усиленными стальными накладками уголками: полметра на полметра, и на полтора. Маркировка, на каждом: ""GT | МАСЛОНАПОЛНЕННЫЙ ТЕРМОБЛОК ПОТОКОВОЙ ЦИРКУЛЯЦИИ / "OTB-​FC (FR (L): 20-180) / MIN: -106 | MAX: +420 / (! >AMMONIA RESISTANT< !)". По центру, прямо на проходе - газовых баллонов из светло-зеленого пластика еще десятка, наверное, три: в твое предплечье толщиной каждый, примерно полуметровой длины, с колпаками защитными на вентилях. Собраны и сцеплены стяжками в "брусья" по четыре, расставлены стоймя. "АРГОН / ХК "ТБХИМБЫТСИНТЕЗ"", как гласят боковые наклейки. Справа же высится форменная гора наваленных друг на друга, вперемешку, расстегнутых комбинезонов-скафандров бледно-голубого - того же оттенка, что и надетый на Гвен костюм - цвета, округлых гермошлемов с панорамными светофильтами, пристяжных перчаток с усиленными литыми вставками фалангами, тяжелых даже на вид магнитных ботинок с широкими горизонтальными застежками, витальных ранцев с завернутыми гофрошлангами. Комплектов десять, не меньше. "ТЕХНИК": мерцает оранжевым сиянием штамповка на фронтальной стороне одного из повернутых к тебе гермаков. Все явно было в употреблении - где-то ткань на сгибах истрепалась, где-то манжеты затерты, местами пластик побелел, тут и там скололась краска. Но так, по мелочи - в массе своей выглядят более-менее целыми и рабочими. Еще дальше громоздится штабель рифленых стальных пластинок. С сотню штук точно будет. Такие же абсолютно, что и те, на которых ты прямо сейчас стоишь, напольное покрытие.
- Пара минут - ждем отмашки. Хрен знает, чего там "Точка" накалькулирует.
Так, навскидку, практически все пространство вокруг занято всякими не самыми полезными в твоей ситуации штуками, и места едва хватает на то, чтоб между всем этим добром протиснуться.
- Покури пока, о жизни подумай. И не суетись уже - везде опоздали, все проебали.

Инквер. Рывок - под шипение сработавших ускорителей. Сквозь непроглядную завесы - под зарева алого пляску, под треск лопающейся, подающейся давлению извне пластмассы - навстречу свету.
- Су...
Только и успевает сказать мужчина, когда ты, буквально влетаешь в его вдруг резко проступившую из-за туманной пелены фигуру, довернув руку и с такой силой и на такой скорости вбив в смотровой щиток локоть, что он, кувыркнувшись через спину, плашмя валится на пол.
- На, сука!
Окрик - хлыстом. Женщина - совсем рядом, и голос звучит глухо, словно со дна накрытой матрасом бочки. Или из изолированного скафандра с отключенными динамиками. Доля секунды. Щелчок: сухой и звонкий. Как тебе кажется, где-то под сводами черепа. Багрово-искристый сполох - словно прямо перед лицом хлопает кехайская шутиха. Волна дикой, нестерпимо жгучей, пронзающей буквально все тело боли: каждый нерв вспыхивает, каждую мышцу скручивает судорогой. Лезет воздух с хрипом из легких. Стучит в ушах набатом кровь. Скрючиваются руки сами собой, жмутся к груди. Подгибаются, ткнувшись коленями в пол, ноги. Сполох, сполох, сполох - почти слепнешь, почти глохнешь. Нечем дышать. Знакомый силуэт. Та самая, которая прыгучая и катучая. Сжимает в левой руке небольшой, более всего напоминающий бесконтактный термометр, прибор. Темно-серый пластик, клавиша-активатор пистолетного типа. И закрепленная в "дуле" линза из полированного, мутновато-голубого цвета камня. Пси-станнер. Тварь.
- Жри!!!

Кройц. Говоришь - молчит первая собеседница. "Говоришь" - молчит уже вторая. Хотя, нет, марронка, на четвереньках преодолев разделявшее ее и выпростанного тобой из комбеза товарища, подхватывает его под лопатки и основание шеи, укладывает затылком на свое колено.
- Стэнли?
Трясет, подхватив под локти.
- Стэн?
Не реагирует тот никак и ни на что.
- Он же не дышит! Вы что, его убили?
Вопрос, как кажется, в большей мере обращен к окружению - Комплексу, происходящим в нем событиям, странной ситуации у порога лифта, и в меньшей - собственно, к тебе.
- Стэн!
Стянув перчатку с правой руки, жмет пальцы ему под скулу. Вздрагивает как от удара током.
- Он мертвый.
Давит пальцами сильней, словно что-то нащупать пытается.
- Мертвый.
Смотрит на тебя остекленевшими глазами.
- Как я его растолкаю, если он мертвый? Вы его уб...
Удар - призрачным берцем, по широкой дуге, точно поперек лица - враз вминает купол капюшона, щедро забрызгав его изнутри красным, а сама "Азара Самир", уже в воздухе крутанув форменное сальто, отлетает к стенке и брякается, конвульсивно подвернув под себя скрюченные руки, точно на живот.
- Слуга. Сердце. Остановилось.
Звякнув, имперские колокольчики вновь тревожат мысли. Фигура "Квей" на мгновение проступает мерцающими контурами, когда она, прихватив за мизинец, приподнимает вверх кисть левой руки рыжеволосого парня.
- Лабиринт. Опасно. Убивает.
Вздрагивает все вокруг - от пола под ногами и, как кажется, до самых верхних этажей - ровно тогда, когда "сказанное" ей оформляется смыслом, становясь не звоном, но осмысленными словами. Падает безвольно на грудь трупа рука. Эхо далекого рокота катится следом.
- Хозяин. Солдаты. Пришли.
Уткнувшиеся в облицовку носки сапог качнувшейся от толчка корпоратки медленно разъезжаются, доворачивая за собой голени - и уже через пару секунд она остается лежать в довольно странной позе: спиной вверх, подвернув кисти под грудную клетку, уткнув колени в стенку, а сами ступни свесив в стороны. Либо в глухой отключке, либо пинок ее доконал. Хотя, нет, вроде дышит - сипит чуть слышно, влажно булькая на выдохах и странно похрюкивая на вдохах.
- Мельник. Время. Идем.

Всем. Пока Рубик удостоверяется в том, что научник не решил никого подстрелить в отместку за гибель коллеги, а входов-выходов в новом помещении всего два, одним из которых, к тому же, они прямо сейчас активно пользуются, Фидель просто бдит, попутно решая - про себя, не вслух - моральные дилеммы.
- Эта, блять... Степень типа, прожарки стейка...
Голос новоиспеченной убийцы звучит еще глуше, чем раньше: фактически на нижней границе слышимости, позволяющей отличать отдельные звуки друг от друга. Сбавь она "громкость" еще хоть на несколько децибел - просто будет бубнить что-то в маску свою, уже без шансов на понимание.
- Так...
Осторожно - и продолжая держать брандспойт "по курсу" - подойдя к тлеющему телу, тычет его носком ботинка в бедро.
- Медиум раре.
Тут хиспанец, конечно, мог бы ее поправить, что, не "раре" это вовсе, а "рэйр" - все же бывал в приличных заведениях, едал говядину с решетки, да и на галактоне пару-тройку сотен слов знает, от "rifle" до "technology".
- Типа, с кровью, но не прям сырое.
Горестно посмеивается Росс, стараясь, вместе с тем, не смотреть в сторону трупа.
- П-повезло же к-кому-т-т...
Тут же разворачивается - так быстро, что даже подошвы о рубчатку покрытия жалобно скрипнули - жжунья почти на сто восемьдесят градусов.
- Слышь. Ты про меня чего-то затер?
Указывает Бен на огнемет стволом винтовочным.
- М-мужчине в-вашему п-повезло, г-говорю. К-кулинарный т-талант - р-редкая ц-ценность в н-наше в-время.
Пару мгновений молчит "Зола": словно пытается, прогнав пару-тройку раз в голове туда-сюда услышанное, понять - то ли оскорбил ее корпорат, то ли похвалил.
- Это, что ли, талант? Ты, корп, просто не знаешь, как я, - делает свободной рукой характерное возвратно-поступательное движение примерно у основания своего лицевого щитка, - сосу.
И направляется к оппозитной двери. Магистр же только пожимает плечами, дескать, я тут ни при чем.
- Ебаные мировики... На хуя вам такие ангары, долбоебы?.. Пиздец...
Все сказанное, скорее всего, предназначается для ушей Рубика, который и сам давно уже отметил, что не отличающаяся "камерностью" планировка Комплекса больше походит на "пригрунтованные" сооружения, чем на интерьеры космических станций, но и двигающемуся третьим в цепочке Фиделю тоже достается своя толика личного мнения космитки об архитектурных предпочтениях местного населения.
- Так, пацаны...
Заняв позицию у порога, только того теперь, за которым, по идее, начинается шпиль, вновь берется за проведение микро-брифинга "авангард".
- Хуячим как хуячили. - Активно жестикулирует, прямо указывая на то, как, кому, куда и каким образом следует двигаться: ничего, по сути, не меняется. - Потом крепимся, потом кипим до пока Клиф не кинет засвет, потом выцепляем и ебашим хуепуталу, потом съебываем. Заебись?

Терренс. Сплющивается торс, приобретая квадратно-граненые очертания и трансформируясь в неотделимо-неотличимую часть опорной пластины спинки, руки, стремительно теряя объем, превращаются в габаритно-дислокационные аналоги страховочных ремней, ноги "ломаются" следом, занимая место дополнительных опорных дуг, а голова, расщелкнувшись бруском, укладывается сверху, занимая почетное место оторванного в ходе жесткой посадки подголовника. Секунда. "Модернизированное" тобой сиденье становится не украшением интерьера и не центром композиции, а самой обычной фоновой деталью - не больше и не меньше - в панораме разрушенной кабины. Визуально теперь не найти, гель свои функции выполняет "на 100 баллов", да и на ощупь тоже: текстура соответствует самым взыскательным ожиданиям.
Один вариант остается у оппонентов, максимум два. Первый: лезть в клетку к разъяренной хищнице, причем это даже, наверное, не фигура речи, второй: подорвать как клетку, так и ее новую хозяйку, с частью собственной инфраструктуры заодно.
- Пантерочка, ты там?
Судя по металлическому скрежету - твердосплавная чешуя экзоскелетного бронирования по искореженной корабельной обшивке - укладывается прямо на корпус чужак.
- Прячешься, да? Но время-то: тик-так, тик-так. Уходит.
Похоже, тяж. А ведь ты знаешь, кто это. Спасибо Джонатану Ривасу, почетному дважды предателю, который, пусть он и конченный червь, но все же не зря ест свой червивый хлеб. На ближайшем к Комплексу внемировом аванпосте, который "Azure Tower", сегодня - третьи стандартные сутки из десяти - дежурит пара оперативников. Легендированные установочные данные первого: "Сантино Сарагоса", в миру: "Мигель Кордо, 41 СТГ, уроженец ДРР, трансгалактическое гражданство (поручитель: ТГК "Gurr Technologies")", позывной "Матадор". Полная аугментация, платформа-носитель класса "Бизон", антропоморф, по массо-габаритным характеристикам относится к тяжелому классу. Вторая: Эмилия Хейз, 33 стандартных терранских года, уроженка протерранского Протектората Гевран, имеет трансгалактическое гражданство, поручитель тот же, позывной "Снеговик". Полная аугментация, тоже "человек", платформа-носитель класса "Гиена", по МГХ: средний класс.
- Мы, кстати, уже разобрали твоего теха.
Привет, Санти.
- Крепкий парень, но циркулярка есть циркулярка.
Отмечая мимоходом, что это примитивная психологическая уловка, походя выуживаешь из-за вуали забытия еще пару строчек полезной информации. Да, бычок и собачка - ребята опасные, но командует парадом, раз кавалерия уже прибыла, ни он и не она, не говоря уже о местной охране. Командор - это снова должность, не звание - СБ, которого Ривас называл коротко и незатейливо: "начальник "Азура"", с практически стопроцентной вероятностью тоже здесь. О нем мало чего известно, но до прибытия суприматорного командования из головного офиса, а это час-полтора, всеми делами тут будет заведовать он. Но "мало" ведь не значит "ничего", верно? Ты, вот, например, знаешь, что это мужчина примерно семидесяти пяти - восьмидесяти лет, этнический имперец-джапанир, жесткий, расчетливый и беспринципный любитель ультиматумов, прямого управления и показательных акций устрашения, начавший карьеру с обычного бойца группы быстрого реагирования и медленно вскарабкавшийся вверх по карьерной лестнице не по головам, но по обугленным костям. Договориться с ним будет практически невозможно, но убить тебя, попадись ты ему в руки, он своим подчиненным не позволит - просто отпилит башенный отсек, который потом передаст начальству. Как там говорят: чем драгоценней камень, тем богаче обрамление. Раз ты брейнер, чей мозг бережно вставлен в вершину корпоративной инженерно-технической мысли, значит на то есть свои причины.
- Слышишь меня, да?
Удар. Трещит, проминаясь под отбойником, термоустойчивая плита.
- Бичи-бичи-бичи.
Удар. Удар. Удар.
- Никуда не денешься.
Удар. Переливчато, с электронно-гудящими нотками, рычит.
- Все равно достану.
Люк совсем рядом, иди и бери: но внутрь отчего-то лезть не спешит. Машина смерти, форменный полубожок, одно появление которого в зоне видимости заставляет боевиков местных картелей седеть, пуская слюни от ужаса, похоже, сам внезапно испытывает новые для себя чувства.
- Все равно!
Страх. Многие смертные боятся смерти, но их страх - ничто по сравнению с тем, как ее боятся некоторые бессмертные. Личностей с низким уровнем развития интеллектуальных способностей отсеивают еще на начальных этапах, а в СБ нет случайных людей: вот и бычок совсем не глупый, все прекрасно понимает. Одно дело - резать как ягнят каких-нибудь космических оборванцев с ржавыми тесаками или разрывать надвое гильдейское "жесткое мясо", как в их среде принято называть ребят в бронекомбинезонах, и совсем другое - встретить тебя.
- Бичи-бичи-бичи.

Терренс. Ненавистной взвеси тут мало, но даже тех ее концентраций, что вьются в окружающей газовой смеси, хватает на то, чтобы создавать помехи сканированию. Хорошая все же штука, жаль только работает в обе стороны.
Протиснувшись ближе к раздающим важные команды серьезным людям, чувствуешь, что овал левого визора, разбрасывая частицы нагара, скользит прочь из обугленной глазницы, жмется к колотой каменной крошке, скользит вперед точно самая настоящая змеиная голова, мягко покачиваясь на эластично вьющемся бронированном кабеле своего нейрошнура. А вместе с ним расслаивается - будто верный "Ру", как в старые-добрые времена, вывел картинку с камеры прямо "в мысли" - и полотно окружающего тебя мира, делясь на часть статичную и часть, словно транслируемую от первого лица какой-нибудь высокотехнологичной гадюки. Бледнеет шарик-на-ниточке, проступает крапинками пыли, сливаясь с тем, что его окружает, меняясь и прячась, прежде чем осторожно сунуться за вертикальную боковину арки, открывая вид на застенки - тупиковое, габаритами примерно в три метра по каждому из направлений, ответвление коридора, со ставшим уже привычным - металл, керамика, светильники под потолком - оформлением. Ближайшая оконечность упирается в обломки вашего "такси", дальняя - в слегка оплывшую, в ходе застывания просевшую потеками массу уже знакомого тебе иммобилизатора, перекрывшую проход так, что муравей жвало не просунет. Стены тоже залиты, но не сплошь, а двумя заметно просевшими по центру в форме дверных арок кляксами, каждая на расстоянии в два с половиной, плюс-минус, метра от "твоей" переборки. И пол тоже, но уже почему-то сплошь, неравномерно волнистым - как волны от струи запенивателя разбегались, так и застыло - слоем покрыт.
- Цербер в активе, сэр.
А вот и личный состав. Голос перестает быть чужим, ведь теперь ты знаешь как то, кто это говорит, так и то, откуда. Не в том плане, что изо рта, в смысле, а "визуал" долбанных "стражей лабиринта". Минотавры недоделанные. Оба в уже виденных тобой на ныне покойной "С. Миллс" боевых скафандрах, вооружены, обвешаны гранатами, но, на первый взгляд, особой опасности не представляют. Тот, который, судя по нагрудной планке "ОФИЦЕР / М. БАСКО": реноглезец чистой воды, смуглый и темнолосый, с плазмометательной - плавно и "мыльно" штампована из темно-серого пластика, с прячущим в своих недрах магнитную катапульту волнообразным стволом, раскладным Т-образным прикладом, пристяжным бункером для хранения полусотни "пончиков": тороидальных микро-ловушек для удержания плазмы, и тактико-вычислительным блоком на борту, который мог бы дать форы паре-тройке молодых СБ-шников из твоего отдела - винтовкой на боку. Тычет с важным видом пальцем в подключенный к змеящемуся по полу дата-кабелю наладонник, мини-командир настоящий. Второй, "М. ОФИЦЕР / Х. ЭРВЕНДО": тех же кровей, что и старший товарищ, с автоматическим дробовиком, таким же в точности, который остался на верхнем ярусе у тела их коллеги валяться, парой полуавтоматических пистолетов в набедренных кобурах, и каким-то просто неприличным количеством взрывчатки на себе. Тоже с "тыкалкой", координирует что-то. Все там же - шесть и семь с половиной метров - все те же.
- Птичка?
Готова побиться об заклад на свой месячный оклад с этими непрофпригодными пиявками на теле Корпорации, что речь идет о той самой "Гарпии".
- Да.
Можете сказать "спасибо" доброте госпожи Терренс за это.
- Принято.
Отдельно подмечаешь гуманоидные фигуры, валяющиеся "по правому борту", ближе ко входу, и раскинувшиеся в позах, указывающих на то, что их туда подтащили за ноги. Трое, под плотной, угольно-черного цвета пленкой. Идентичны параметрами как друг другу, так и виденным тобою ранее реплицированным охранникам - крепкие, рослые, плечистые, прямо в "скорлупе" и со снаряжением. Две целиком, а одна то ли без одной руки, что в стороне бугром виднеется, то ли без двух. Явные трупы.
- Баско, Мастеру-​пять - на связь.
Клац-клац. Сняв и считав требуемые сведения - от габаритов помещения до точек размещения вражеского персонала - "всевидящее око", лезет назад, возвращаясь на свое законное место, после чего мироздание вновь становится монолитно-единым.
Все. Есть время наблюдать, а есть время действовать. Верно? Верно. План прост. Чем проще, тем надежней: прыжок на ближайшего. Убить. И, уже без акробатики, отстрел кисти-копья в того, что чуть подальше. Убить.
- Баско, Мас...
Вминаются ставшие враз когтями пальцы в напольное покрытие, звенят привычно, вытягиваясь струнами, тросы-натяжители вдоль хребта, пульсируют от накопленной потенциальной энергии. Рывок. Хруст. Предательски трещит битая плитка под манипуляторами, когда, змеей вывернувшись из "норы", бросаешься на того, что ближе - офицеру.
- ...Те...
И он, даже не успев понять, что произошло, внезапно лишается головы. Щелк. Левая рука подсекает его шею раздвинувшейся и вытянувшейся в форменный короткий меч левой ладонью - от кадыка до основания затылка. Позже, долей секунды меньшей, чем требуется колибри на взмах крылом, сознание фиксирует сработку сразу нескольких - цилиндров шесть на поясе чужом болталось - ручных изопенных "фрагов" там, где только что находилась вторая цель.
Дистанционные взрыватели, получив нейрокоманду от пользователя, активируются мгновенно и синхронно, вмиг топя фигуру корпората в отвалах спасительной голубоватой пены, что треща, накатывает на все и вся вокруг, подхватывает, не давая упасть, обезглавленного мертвеца, заставляет тебя достойным рекорда скачком отступить ко входу, жмет к нему, грозя "залепить", и, фактически полностью затопив помещение, замирает, пузырящейся, чуть потрескивающей массой только тогда, когда в твоем распоряжении остается буквально "прихожая", в метр шириной.
- Мастер-три - всем! Танго! Танго!!!
Бубнит-кричит выживший там, в глубинах синеватых "вспузырений".
- Виз - пантера! Пантера!!! Танго! Всем - танго!!!

Терренс. Новое решение принято, тело-машина приступает к его реализации. Почему-то не удивляет то, что не именно ты - "активной", так сказать, частью сознания - а, как кажется, сами ноги помнят тот путь, который сейчас придется снова пройти, поставив на реверс прогресс продвижения в глубины неизведанных территорий Комплекса. До миллиметров: каждой трещинки в керамике, каждого скола, каждой песчинке. "Летун", конечно, внес минорные корректировки в "дорожную карту" возвращения, не без этого, слегка подразбросав постдетонационный мусор, но "гурровские" манипуляторы - с разработанной по засекреченным технологиям сетью самостабилизаторов, вместе с маневровыми радиолокационными датчиками заодно, и пока еще не пущенным даже в мелкосерийное производство амортизационно-адаптивным покрытием - есть "гурровские" манипуляторы: призраком скользишь вдоль стен, фантомом ныряешь в арку двери, минуешь ставших - не без твоего участия - просто подчеркивающими масштабы местечковых разрушений декорациями реплицированных охранников, лезешь в трещину межкомнатной амбразуры.
И застываешь мгновенно, когда сенсоры фиксируют там, по ту сторону "портала", движение. Практически протиснувший к этому моменту в провал лицевую панель башенный отсек замирает, подчиняясь сработке защитного алгоритма. Чувствуешь, как сначала с твоего лица, а потом и со всего тела слетают микроскопические чешуйки нагара, сыплется налипшая "пыль". Самовосстановившееся за прошедшие минуты бронепокрытие корпуса активирует мимикрационную систему. Сунувшаяся наружу щека оседает и плющится податливей восковой свечи, по которой ударил забойный молот, растягивается в стороны, полностью заполняя собой каверну, кожа сереет и проступает шероховатостями в точности под цвет и фактуру керамике, а к залепившемуся и утонувшему в недрах армированного черепа глазу теперь тянется тонкая и длинная выщерблина, продолжая ее же, но уже на части уцелевшей облицовки. Считанные терции - все. Где ты была, теперь стена. А небольшой, в мячик для гольфа размером, сферический аэродрон-разведчик, который и стал невольным катализатором твоей трансформации в деталь интерьера, размеренно "дорисовывает" под потолком зигзаг, заканчивая проверять развалины, после чего, заложив над раскуроченными останками катера вираж, уносится прочь из зала, напоследок, перед самым "вылетом", крутанув "восьмерку" вглубь, а не вдоль. Их так и называют, "гольфы": мелкие реактивно-​винтовые аэродроны от "Gurr Technologies" с модульной системой компоновки бортового оборудования, позволяющей использовать их для решения самого широкого круга оперативно-тактических задач. Этот, к примеру, форменный "бехолдер", буквально "под крышку" забитый разного рода сканирующей дребеденью. Улетел.
Проверив - и перепроверив - стекающиеся в центральное вычислительное ядро данные об окрестностях, очередная подозрительная до параноидальности подсистема дает "зеленый свет" на продолжение пути, когда острое чувство надвигающейся опасности гаснет как пляски светлячков на рассвете. Продавливаешь себя наружу. Голова сначала, потом левая рука, большая часть грудной клетки, рука правая, потом живот и бедра, за ними - ноги, по очереди. Скользнув промеж громоздящихся глыбами фрагментов перекрытий, возвращаешься, подтянувшись на "карнизе", ко входу в "спальню". Беглый осмотр. Пусто - разруха одна, не изменилось ничего. "Крошки" тоже не видно и не "слышно".
Обратно, к напоминающему выброшенную на берег дохлую касатку фюзеляжу. Вверх по покатому борту. Люк, пена. Окунаешься в глубины фоам-геля, выгибаясь барракудой, скользишь вдоль по вставшей на дыбы палубе, проплываешь над смятыми панелями, ныряешь за кресло, которое - кажется, вечность назад - занимал техник. Пальцы нащупывают сглаженные края балочного обода. Люк. А вот и откидная скоба, в основании. Дернуть из паза, потянуть - поддавленная гидравлическим доводчиком переборка сложится гармошкой. Даже если по ту сторону окажется стенка, а не красная ковровая дорожка, как-нибудь протиснешься. Тянешь. Не поддается. И доводчик не срабатывает. Не беда. Мысли становятся командами, что молниями несутся по нейрошлейфам, разгоняя акселераторы, скручивая струны усилителей. Вминаются кисти-крючья в твердосплавные пластинки, заминают их, скручивают "бурунами". Раз-два, готово. Валятся наружу хлопья белые, лезешь ты следом. Звук. Справа доносятся, оттуда, где метрах в двух с половиной от твоего лаза узкая щель между обшарпанной стеной и шершавым корпусом корабля обрывается пропастью дверного проема.
- Мак на связи?
Мужчина, в шести метрах от порога. Гермокостюм, говорит "по внутреннему", но даже тех жалких крох звуковых колебаний, что "просачиваются" за пределы лицевого щитка, твоим акустическим сенсорам хватает на то, чтобы трансформировать невнятное бормотание в приглушенную речь.
- Да.
Мужчина, гермокостюм, в семи с половиной метрах, правее первого на два.
- Цербер?
Секунда тишины.
- Да.
Щелчок. Переступает с ноги на ногу первый, магнитная подошва.
- Гольфы на шестерке в скан. Цербера в актив.
Еще пара секунд. Тап-тап - армоткань перчатки по сенсорному экрану.
- Есть.
Клацает по экрану палец.
- Баско, Мастеру-два - связь.
Секунда.
- Баско, Мастеру-два - на связь.

Инквер. Секунду-другую смотрит на тебя трожка немигающим взглядом, словно не просто услышав, но и осознав суть предложения стать авангардом вашей маленькой группы.
- Буши.
Качает отрицательно головой. И в грудь себя пальцем указательным тычет.
- Во ши гонченгши.
Потом - в тебя.
- Ни ши ю минг шибинг.
Снова демонстрирует этот жест, "пистолет".
- Шибинг.
Потом крутит сжатым кулаком перед собой, расположив его параллельно полу и просто покачивая то по то против хода часовой стрелки. Похоже на то, будто закручивает что-то.
- Гонченгши.
Сделав шаг по направлению к подмерзшей плите автодвери, кивает в ее сторону.
- Ренху донгси до койи цей наге фангцен ли.
Скалится, растопырив веером и скрючив пальцы.
- Гуайву. Ши ренцзу. Шенгву.
Проводит теперь ладонью сверху вниз по лицу своему.
- Сингвей. Келонг. Фуджирен.
Охлопывает себя сначала по левому плечу, потом по правому.
- Анчуен. Сингчу?
И вдруг, потянувшись, чертит на заиндевевшей керамике облицовочной плиты, рядом с проходом, линию. Блеклую, но все же заметную.
- Руко ни рейи во куйе хуа йи коци хуа.

Молох. Любой выстрел всегда порождает флуктуации событийного хаоса. Точный и своевременный - меньшее их количество, произведенный в панике, случайно - большее, но совсем избежать этого практически нельзя. "Сработника" разгонника, направленного точно в сторону укрытой пластиком жилы-токопроводника, породит массу труднопросчитываемых переменных, часть из которых учесть будет не легче, чем проконтролировать действия и направить в нужное русло разрушительный потенциал реплицированного бойца. Встроенный инструмент гораздо надежней, но и тут невозможно всецело исключить риск пробития изоляции. Будто чувствуя, что ты перебираешь различные пути решения в какой-то мере обозначенной им самим задачи, "040" добавляет к уже имеющимся "зубцам" этой своеобразной "Вилка Мортона" свой вариант.
- Д-​р-у-ж-е-с-т-в-е-н-н-ы-й ю-​н-и-т.
Эффектным - словно потратил на его отработку все свободное время от своего пробуждения и до встречи с тобой - движением, как заправский факир, вытягивает из-под бронежилета тонкий, кажущийся в его лапе натуральной зубочисткой складной клинок.
- Х-о-л-о-д-н-о-е о-р-у-ж-и-е.
Сухо щелкает шарнирный механизм, вмиг откинув плоское и узкое, хищно вытянутое на десяток сантиметров лезвие легко узнаваемой формы: столь любимая хиспанцами, ренголезская настолько, насколько это вообще возможно, можно сказать, являющаяся иридиевой классикой фавел наваха, только произведенная на высокоточном оборудовании и из современных материалов, а не собранная на коленке дядюшкой Хосе из оцинкованной жестянки, рассохшейся деревяшки и пары ржавых гвоздей. Темно-серый, матовый на вид порошковый сплав, антрацит полимерной рукоятки, точки черненых крепежных клепок, лазерная гравировка поперек рикассо: "NIBBLER".
- З-а-х-в-а-т.
Молниеносно - как заправский головорез - проворачивает нож в ладони, пяткой навершия к тебе.
- Р-а-з-р-е-ш-е-н-о д-е-й-с-т-в-о-в-а-ть д-и-с-п-о-з-и-т-и-в-н-о.
Перчатка скафандра: диэлектрик. Раз. Накладки на ручке "оружия": тоже. Два. Принятое решение. Три. Дальше - дело техники. Забрать дар, убедиться как в надежности его запирающего устройства, так и в бритвенной остроте режущей кромки, с шильной колкостью жала разом, сделать короткий замах, вогнать металл в пластмассу, услышать треск, увидеть белесого дыма завитки, из свежепробитой "скважины" потянувшиеся. Все. Лязгнув шестернями и зашелестев балками-засовами, оживает дверная спарка.
- Д-​р-у-ж-е-с-т-в-е-н-н-ы-й ю-​н-и-т. У-​к-р-ы-т-и-е.
Медленно - от аварийных источников запитано все - ползут в стороны пластины, ширится между ними темная щель.
- О-б-з-о-р з-а-т-р-у-д-н-е-н.
Это ты, молниеносно сместившись вбок, и без его подсказок видишь. Густые, взвивающиеся протуберанцами и закручивающиеся бурунами от малейшего дуновения клубы сизоватой на вид, невероятно летучей взвеси тут же начинают буквально "литься" в растущий провал невесомыми "водопадами", "растекаясь" у порога, расходясь маревом в окружающей вас газовой смеси.
- М-е-л-к-о-ф-р-а-к-ц-и-о-н-н-а-я в-з-в-е-сь с-в-е-р-х-в-ы-с-о-к-о-й п-л-о-т-н-о-с-т-и.

Кройц. Посмотрев, "видишь". Там, под тонким, но непроницаемым для обычного человека коконом из многослойных высокотехнологичных материалов, под туго пеленающим фигуру - как тебе кажется по, готов поклясться, раздающемуся в тишине бестелесному многоголосому шепоту полумистических, почти религиозно-молитвенных наговоров - саваном ментальной пси-защиты, различаешь теперь колючее, отчего-то кажущееся горячим марево. Сполох - и ширма исчезает, растворяясь без следа. Проступают вмиг пусть и виденные уже вскользь черты лица - скорей все же молодая женщина, чем юная девушка - имперки, так, как если бы вот, просто стояла рядом она: бровей стрелки, глаз кофейно-карих искристые радужки, шрама старого росчерк драный на подбородке - наискось, как пилой - сбоку, пара тонких цветастых косичек, контрастом на фоне угольных прядей - темно-красная слева и темно-зеленая справа - от висков тянущихся, и бусинами густо-синего цвета, словно из застывшей смолы точеных, на самых кончиках подкрученных, татуировки странной - шрифтом напоминающей виденные тобой здесь, уже в Комплексе, надписи-указатели - чернота: "ВНИМАНИЕ = ВЫСОКАЯ ПСИ-АКТИВНОСТЬ = ВНИМАНИЕ", на шее, обручем-ошейником, в самом низу. И больше ничего экстраординарного - встретил бы на улице ее, мимо прошел. Подмигивает тебе, указывая термоклинка жалом в темноту им же прожженного провала, мол, лезь, а не глазей. Еще мгновение. Уходит враз наваждение, снова становясь пустотой.
По ту сторону, в сплошь затянутом полупрозрачной, явно конструкционно подразумевающей возможность своей простой, быстрой и полной замены пленкой, аккуратно и геометрически правильно - шестиугольниками - утыканном крохотными воронками струйных распылителей боксе, три на три, и три наверх, нет ничего и никого. Перекрыта дверь следующая, ровно напротив подрезанной расположенная, изолирующей шторкой на вертикальной застежке.
- Мельник. Дверь. Открой.
Цзянь описывает широкий круг, очерчивая клетушки периметр.
- Ловушка. Кислота. Брызнет.
Пара щелчков едва ощутимых - костяшками пальцев - по затылочной части твоего гермошлема.
- Мельник. Скафандр. Выдержит.

Терренс. Крадешься, ориентируясь только на звук, буквально на ощупь - концентрация аэрозоля здесь такая, что хоть, фигурально выражаясь, слайсер-пенетратор вешай - доверяя только акустическим датчикам. Шаг, еще шаг: подошвы стоп послушно и податливо плющатся, увеличивая площадь активного соприкосновения с поверхностью, мягко гасят даже намеки на "перестук каблуков". Еще шаг.
Замираешь инстинктивно сначала, осознавая сотую долю секунды спустя, почему - осознание приходит, что ты здесь не одна. Там, у источника гула, брякает что-то - звонко и металлически - как может брякнуть о приклад, например, карабин на ружейном ремне. Приглушенный как расстоянием, так и тканью шлем-маски, голос.
- Пять-два. Доклад. Звук нет. Визуал нет.
Скрипит металлом знакомо: чеканит слова, рубит фразы.
- Принял, мастер-​пять. Осмотр. Доклад.
реплицированный охранный юнит.
- Установка норм.
Как минимум один.
- Подача норм.
И докладывает же, похоже, кому-то. Дистанционно?
- Готов, мастер-пять. Ждать.

СУБЪЕКТ: ЛЯМБДА-​​​​​​​​​​​​​007

АКУСТИЧЕСКАЯ ГЕНЕРАЦИЯ (РЕЧЬ): "ВСЕ НОРМАС (ПАУЗА) МАЙКА ПАЛИШЬ"

СОБЫТИЕ: ЗВУК / РЕЧЬ (2 МЕТРА) // ИСТОЧНИК: НЕУСТАНОВЛЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК (ЖЕНЩИНА) / ПОТОКОВАЯ ТРАНСКРИБАЦИЯ: "ЛЯМ (ПАУЗА) ТЫ ТОЛЬКО (ПАУЗА) НУ (ПАУЗА) СОВСЕМ ЖЕСТКО НЕ ЛИПНИ ЛАДЫ? (ПАУЗА) НЕ НА ЦЕПЯХ В МЕНОВЫШКЕ Ж (ПАУЗА) ХУЙНЯ ВОКРУГ"

АКТИВНО: РМА "СЛЕСАРНО-​​​​​​ТЕХНИЧЕСКИЕ РАБОТЫ"

КОНТАКТ: МАЙКА ПОДНЯТА (ТЕЛО)

КОНТАКТ: ЛЕВЫЙ БОРТ КРЫШКИ КОРОБКИ РЕДУКТОРА ОСНОВНОЙ КАТУШКИ МОТОЛЕБЕДКИ (ТЕХНИЧЕСКОЕ ОБСЛУЖИВАНИЕ / НЕИСПРАВНОСТЬ ЛОКАЛИЗОВАНА (СРЫВ) = ТРЕБУЕТСЯ СЦЕПЛЕНИЕ)

ЛЕВАЯ НАГРУДНАЯ ЖЕЛЕЗА: АДГЕЗИВНАЯ ПАСТА СГЕНЕРИРОВАНА / ВЫДЕЛЕНИЕ

КОНТАКТ: АДГЕЗИВНАЯ ПАСТА = ЛЕВЫЙ БОРТ КРЫШКИ КОРОБКИ РЕДУКТОРА ОСНОВНОЙ КАТУШКИ МОТОЛЕБЕДКИ (СРЫВ / СЦЕПЛЕНИЕ)

КОНТАКТ: ВЕРХНЯЯ КРЫШКА КОРОБКИ РЕДУКТОРА ОСНОВНОЙ КАТУШКИ (ТЕХНИЧЕСКОЕ ОБСЛУЖИВАНИЕ / НЕИСПРАВНОСТЬ ЛОКАЛИЗОВАНА (ЧАСТИЧНЫЙ ОТРЫВ) = ТРЕБУЕТСЯ СЦЕПЛЕНИЕ + ТРЕБУЕТСЯ ГЕРМЕТИЗАЦИЯ)

ЛЕВАЯ НАГРУДНАЯ ЖЕЛЕЗА: АДГЕЗИВНАЯ ПАСТА СГЕНЕРИРОВАНА / ВЫДЕЛЕНИЕ

КОНТАКТ: АДГЕЗИВНАЯ ПАСТА = ВЕРХНЯЯ КРЫШКА КОРОБКИ РЕДУКТОРА ОСНОВНОЙ КАТУШКИ (ЧАСТИЧНЫЙ ОТРЫВ / СЦЕПЛЕНИЕ + ГЕРМЕТИЗАЦИЯ)

КОНТАКТ: ПРОБОДЕНИЕ 1 КОРОБКИ ОСНОВНОЙ КАТУШКИ (ТЕХНИЧЕСКОЕ ОБСЛУЖИВАНИЕ / НЕИСПРАВНОСТЬ ЛОКАЛИЗОВАНА (ПРОБОДЕНИЕ) = ТРЕБУЕТСЯ ГЕРМЕТИЗАЦИЯ)

ЛЕВАЯ НАГРУДНАЯ ЖЕЛЕЗА: АДГЕЗИВНАЯ ПАСТА СГЕНЕРИРОВАНА / ВЫДЕЛЕНИЕ

КОНТАКТ: АДГЕЗИВНАЯ ПАСТА = ПРОБОДЕНИЕ 1 КОРОБКИ ОСНОВНОЙ КАТУШКИ (ПРОБОДЕНИЕ / ГЕРМЕТИЗАЦИЯ)

КОНТАКТ: ПРОБОДЕНИЕ 2 КОРОБКИ ОСНОВНОЙ КАТУШКИ (ТЕХНИЧЕСКОЕ ОБСЛУЖИВАНИЕ / НЕИСПРАВНОСТЬ ЛОКАЛИЗОВАНА (ПРОБОДЕНИЕ) = ТРЕБУЕТСЯ ГЕРМЕТИЗАЦИЯ)

КОНТАКТ: АДГЕЗИВНАЯ ПАСТА = ПРОБОДЕНИЕ 2 КОРОБКИ ОСНОВНОЙ КАТУШКИ (ПРОБОДЕНИЕ / ГЕРМЕТИЗАЦИЯ)

ЛЕВАЯ НАГРУДНАЯ ЖЕЛЕЗА: АДГЕЗИВНАЯ ПАСТА СГЕНЕРИРОВАНА / ВЫДЕЛЕНИЕ

КОНТАКТ: ПРОБОДЕНИЕ 3 КОРОБКИ ОСНОВНОЙ КАТУШКИ (ТЕХНИЧЕСКОЕ ОБСЛУЖИВАНИЕ / НЕИСПРАВНОСТЬ ЛОКАЛИЗОВАНА (ПРОБОДЕНИЕ) = ТРЕБУЕТСЯ ГЕРМЕТИЗАЦИЯ)

ЛЕВАЯ НАГРУДНАЯ ЖЕЛЕЗА: АДГЕЗИВНАЯ ПАСТА СГЕНЕРИРОВАНА / ВЫДЕЛЕНИЕ

КОНТАКТ: АДГЕЗИВНАЯ ПАСТА = ПРОБОДЕНИЕ 3 КОРОБКИ ОСНОВНОЙ КАТУШКИ (ПРОБОДЕНИЕ / ГЕРМЕТИЗАЦИЯ)

КОНТАКТ: ПРОБОДЕНИЕ 4 КОРОБКИ ОСНОВНОЙ КАТУШКИ (ТЕХНИЧЕСКОЕ ОБСЛУЖИВАНИЕ / НЕИСПРАВНОСТЬ ЛОКАЛИЗОВАНА (ПРОБОДЕНИЕ) = ТРЕБУЕТСЯ ГЕРМЕТИЗАЦИЯ)

КОНТАКТ: АДГЕЗИВНАЯ ПАСТА = ПРОБОДЕНИЕ 4 КОРОБКИ ОСНОВНОЙ КАТУШКИ (ПРОБОДЕНИЕ / ГЕРМЕТИЗАЦИЯ)

КОНТАКТ: ЦЕПЬ ПЛАНЕТАРНОЙ ПЕРЕДАЧИ КРУТЯЩЕГО МОМЕНТА (ТЕХНИЧЕСКОЕ ОБСЛУЖИВАНИЕ / НЕИСПРАВНОСТЬ ЛОКАЛИЗОВАНА (НЕДОСМАЗКА) = ТРЕБУЕТСЯ СМАЗКА)

ПРАВАЯ НАГРУДНАЯ ЖЕЛЕЗА: АНТИФРИКЦИОННЫЙ ГЕЛЬ СГЕНЕРИРОВАН / ВЫДЕЛЕНИЕ

КОНТАКТ: АНТИФРИКЦИОННЫЙ ГЕЛЬ = ЦЕПЬ ПЛАНЕТАРНОЙ ПЕРЕДАЧИ КРУТЯЩЕГО МОМЕНТА (НЕДОСМАЗКА / СМАЗКА)

КОНТАКТ: БЛОК ПОДШИПНИКОВ СОЛНЕЧНОЙ ШЕСТЕРНИ ОСНОВНОЙ КАТУШКИ (ТЕХНИЧЕСКОЕ ОБСЛУЖИВАНИЕ / НЕИСПРАВНОСТЬ ЛОКАЛИЗОВАНА (НЕДОСМАЗКА) = ТРЕБУЕТСЯ СМАЗКА)

ПРАВАЯ НАГРУДНАЯ ЖЕЛЕЗА: АНТИФРИКЦИОННЫЙ ГЕЛЬ СГЕНЕРИРОВАН / ВЫДЕЛЕНИЕ

КОНТАКТ: АНТИФРИКЦИОННЫЙ ГЕЛЬ = БЛОК ПОДШИПНИКОВ СОЛНЕЧНОЙ ШЕСТЕРНИ ОСНОВНОЙ КАТУШКИ (НЕДОСМАЗКА / ТРЕБУЕТСЯ ПОВТОР)

ПРАВАЯ НАГРУДНАЯ ЖЕЛЕЗА: АНТИФРИКЦИОННЫЙ ГЕЛЬ СГЕНЕРИРОВАН / ВЫДЕЛЕНИЕ

КОНТАКТ: АНТИФРИКЦИОННЫЙ ГЕЛЬ = БЛОК ПОДШИПНИКОВ СОЛНЕЧНОЙ ШЕСТЕРНИ ОСНОВНОЙ КАТУШКИ (НЕДОСМАЗКА / ТРЕБУЕТСЯ ПОВТОР)

ПРАВАЯ НАГРУДНАЯ ЖЕЛЕЗА: АНТИФРИКЦИОННЫЙ ГЕЛЬ СГЕНЕРИРОВАН / ВЫДЕЛЕНИЕ

КОНТАКТ: АНТИФРИКЦИОННЫЙ ГЕЛЬ = БЛОК ПОДШИПНИКОВ СОЛНЕЧНОЙ ШЕСТЕРНИ ОСНОВНОЙ КАТУШКИ (НЕДОСМАЗКА / СМАЗКА)

КОНТАКТ: ЛЕВЫЙ ПЕРЕДНИЙ КРЕПЕЖНЫЙ БОЛТ БАМПЕРНОГО ЛОЖА КОРОБКИ ОСНОВНОЙ КАТУШКИ (ТЕХНИЧЕСКОЕ ОБСЛУЖИВАНИЕ / НЕИСПРАВНОСТЬ ЛОКАЛИЗОВАНА (УТРАТА) = ТРЕБУЕТСЯ ВОССОЗДАНИЕ)

ОСМОТР: ПРАВЫЙ ПЕРЕДНИЙ КРЕПЕЖНЫЙ БОЛТ БАМПЕРНОГО ЛОЖА КОРОБКИ ОСНОВНОЙ КАТУШКИ / ОБНАРУЖЕНО СОВПАДЕНИЕ ПРОИЗВОДСТВЕННЫХ ЧЕРТЕЖЕЙ: "КРЕПЕЖНЫЙ БОЛТ"

ОСМОТР: ГНЕЗДО ЛЕВОГО ПЕРЕДНЕГО КРЕПЕЖНОГО БОЛТА БАМПЕРНОГО ЛОЖА КОРОБКИ ОСНОВНОЙ КАТУШКИ / ОБНАРУЖЕНО СОВПАДЕНИЕ ПРОИЗВОДСТВЕННЫХ ЧЕРТЕЖЕЙ: "КРЕПЕЖНЫЙ БОЛТ"

БРЮШНАЯ СБОРОЧНО-​ПОЛИМЕРИЗАЦИОННАЯ КАМЕРА: ПРОИЗВОДСТВЕННЫЙ ЧЕРТЕЖ ЗАГРУЖЕН (КРЕПЕЖНЫЙ БОЛТ)

БРЮШНАЯ СБОРОЧНО-​ПОЛИМЕРИЗАЦИОННАЯ КАМЕРА: КОМПОНЕНТ ВОССОЗДАЕТСЯ (КРЕПЕЖНЫЙ БОЛТ)

БРЮШНАЯ СБОРОЧНО-​ПОЛИМЕРИЗАЦИОННАЯ КАМЕРА: КОМПОНЕНТ ВОССОЗДАН (КРЕПЕЖНЫЙ БОЛТ)

ПРАВАЯ БОКОВАЯ ТЕХНОСТОМА БРЮШНОЙ СБОРОЧНО-​ПОЛИМЕРИЗАЦИОННОЙ КАМЕРЫ: ВЫДАЧА ВОССОЗДАННОГО КОМПОНЕНТА (КРЕПЕЖНЫЙ БОЛТ)

КОНТАКТ: КРЕПЕЖНЫЙ БОЛТ = ГНЕЗДО ЛЕВОГО ПЕРЕДНЕГО КРЕПЕЖНОГО БОЛТА БАМПЕРНОГО ЛОЖА КОРОБКИ ОСНОВНОЙ КАТУШКИ (УТРАТА / ВОССОЗДАНИЕ)

КОНТАКТ: ЛЕВЫЙ СРЕДНИЙ КРЕПЕЖНЫЙ БОЛТ БАМПЕРНОГО ЛОЖА КОРОБКИ ОСНОВНОЙ КАТУШКИ (ТЕХНИЧЕСКОЕ ОБСЛУЖИВАНИЕ / НЕИСПРАВНОСТЬ ЛОКАЛИЗОВАНА (ОСЛАБЛЕНИЕ) = ТРЕБУЕТСЯ ПОДТЯГИВАНИЕ)

КОНТАКТ: ЛЕВЫЙ СРЕДНИЙ КРЕПЕЖНЫЙ БОЛТ БАМПЕРНОГО ЛОЖА КОРОБКИ ОСНОВНОЙ КАТУШКИ (ОСЛАБЛЕНИЕ / ПОДТЯГИВАНИЕ)

МОТОЛЕБЕДКА: ТЕХНИЧЕСКОЕ ОБСЛУЖИВАНИЕ ЗАВЕРШЕНО (СРЫВ: УСТРАНЕНО / ЧАСТИЧНЫЙ ОТРЫВ: УСТРАНЕНО / ПРОБОДЕНИЕ 1: УСТРАНЕНО / ПРОБОДЕНИЕ 2: УСТРАНЕНО / ПРОБОДЕНИЕ 3: УСТРАНЕНО / ПРОБОДЕНИЕ 4: УСТРАНЕНО / НЕДОСМАЗКА: УСТРАНЕНО / НЕДОСМАЗКА: УСТРАНЕНО / УТРАТА: УСТРАНЕНО / ОСЛАБЛЕНИЕ: УСТРАНЕНО)

АКТИВНО: РМА "СЛЕСАРНО-​​​​​​ТЕХНИЧЕСКИЕ РАБОТЫ"

ОСМОТР: СРЕДНИЙ ЛИЦЕВОЙ БРОНЕЛИСТ БАШЕННОГО ПНЕВМАТИЧЕСКОГО ОРУДИЯ ГАРПУННОГО ТИПА (ТЕХНИЧЕСКОЕ ОБСЛУЖИВАНИЕ / НЕИСПРАВНОСТЬ ЛОКАЛИЗОВАНА (УТРАТА) = ТРЕБУЕТСЯ ВОССОЗДАНИЕ + ТРЕБУЕТСЯ ГЕРМЕТИЗАЦИЯ)

ОСМОТР: НИЖНИЙ ЛИЦЕВОЙ БРОНЕЛИСТ БАШЕННОГО ПНЕВМАТИЧЕСКОГО ОРУДИЯ ГАРПУННОГО ТИПА (ТЕХНИЧЕСКОЕ ОБСЛУЖИВАНИЕ / НЕИСПРАВНОСТЬ ЛОКАЛИЗОВАНА (УТРАТА) = ТРЕБУЕТСЯ ВОССОЗДАНИЕ + ТРЕБУЕТСЯ ГЕРМЕТИЗАЦИЯ)

УТРАТА ЗНАЧИТЕЛЬНОГО ОБЪЕМА БАЗОВОГО МАТЕРИАЛА: ПРОБОДЕНИЕ 1 СРЕДНЕГО ЛИЦЕВОГО БРОНЕЛИСТА / ПРОБОДЕНИЕ 2 СРЕДНЕГО ЛИЦЕВОГО БРОНЕЛИСТА / ПРОБОДЕНИЕ 3 СРЕДНЕГО ЛИЦЕВОГО БРОНЕЛИСТА / ПРОБОДЕНИЕ 4 СРЕДНЕГО ЛИЦЕВОГО БРОНЕЛИСТА / ПРОБОДЕНИЕ 5 СРЕДНЕГО ЛИЦЕВОГО БРОНЕЛИСТА / ПРОБОДЕНИЕ 1 НИЖНЕГО ЛИЦЕВОГО БРОНЕЛИСТА / ПРОБОДЕНИЕ 2 НИЖНЕГО ЛИЦЕВОГО БРОНЕЛИСТА / ПРОБОДЕНИЕ 3 НИЖНЕГО ЛИЦЕВОГО БРОНЕЛИСТА.

ВНИМАНИЕ! ЭЛЕМЕНТЫ БРОНЕЗАЩИТЫ (СРЕДНИЙ ЛИЦЕВОЙ БРОНЕЛИСТ / НИЖНИЙ ЛИЦЕВОЙ БРОНЕЛИСТ): ТРЕБУЕТСЯ ВОССОЗДАНИЕ ФИГУРНОЙ СВЕРХПРОЧНОЙ РЕМОНТНОЙ ЗАПЛАТКИ

ОСМОТР (ПОТОК): ПРОБОДЕНИЕ 1 СРЕДНЕГО ЛИЦЕВОГО БРОНЕЛИСТА / ПРОБОДЕНИЕ 2 СРЕДНЕГО ЛИЦЕВОГО БРОНЕЛИСТА / ПРОБОДЕНИЕ 3 СРЕДНЕГО ЛИЦЕВОГО БРОНЕЛИСТА / ПРОБОДЕНИЕ 4 СРЕДНЕГО ЛИЦЕВОГО БРОНЕЛИСТА / ПРОБОДЕНИЕ 5 СРЕДНЕГО ЛИЦЕВОГО БРОНЕЛИСТА / ПРОБОДЕНИЕ 1 НИЖНЕГО ЛИЦЕВОГО БРОНЕЛИСТА / ПРОБОДЕНИЕ 2 НИЖНЕГО ЛИЦЕВОГО БРОНЕЛИСТА / ПРОБОДЕНИЕ 3 НИЖНЕГО ЛИЦЕВОГО БРОНЕЛИСТА / ВРЕМЕННЫЕ ЧЕРТЕЖИ ПОЛУЧЕНЫ

ОТКРЫТ ВРЕМЕННЫЙ ЧЕРТЕЖ (ПОТОК): ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 1 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 2 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 3 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 4 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 5 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 6 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 7 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 8

БРЮШНАЯ СБОРОЧНО-​ПОЛИМЕРИЗАЦИОННАЯ КАМЕРА (ПОТОК): ПРОИЗВОДСТВЕННЫЙ ЧЕРТЕЖ ЗАГРУЖЕН (ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 1 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 2 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 3 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 4 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 5 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 6 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 7 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 8)

БРЮШНАЯ СБОРОЧНО-​ПОЛИМЕРИЗАЦИОННАЯ КАМЕРА (ПОТОК): КОМПОНЕНТ ВОССОЗДАЕТСЯ (ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 1 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 2 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 3 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 4 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 5 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 6 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 7 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 8)

БРЮШНАЯ СБОРОЧНО-​ПОЛИМЕРИЗАЦИОННАЯ КАМЕРА (ПОТОК): КОМПОНЕНТ ВОССОЗДАН (ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 1 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 2 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 3 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 4 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 5 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 6 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 7 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 8)

ПОДБРЮШНЫЙ ОГНЕУПОРНО-МЕТАЛЛУРГИЧЕСКИЙ ТИГЕЛЬ (ПОТОК): КОМПОНЕНТ ОБРАБАТЫВАЕТСЯ (ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 1 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 2 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 3 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 4 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 5 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 6 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 7 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 8)

ПОДБРЮШНЫЙ ОГНЕУПОРНО-МЕТАЛЛУРГИЧЕСКИЙ ТИГЕЛЬ (ПОТОК): КОМПОНЕНТ ОБРАБОТАН (ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 1 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 2 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 3 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 4 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 5 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 6 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 7 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 8)

ФРОНТАЛЬНАЯ ТЕХНОСТОМА ПОДБРЮШНОГО ОГНЕУПОРНО-МЕТАЛЛУРГИЧЕСКОГО ТИГЕЛЯ (ПОТОК): ВЫДАЧА ОБРАБОТАННОГО КОМПОНЕНТА (ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 1 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 2 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 3 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 4 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 5 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 6 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 7 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 8)

ОСМОТР (ПОТОК) / КОНТАКТ (ПОТОК): ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 1 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 2 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 3 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 4 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 5 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 6 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 7 / ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 8 // ДОСТИГНУТ ПРИЕМЛЕМЫЙ УРОВЕНЬ ПРОЧНОСТИ (ЭЛЕМЕНТЫ БРОНЕЗАЩИТЫ)

ЛЕВАЯ НАГРУДНАЯ ЖЕЛЕЗА: АДГЕЗИВНАЯ ПАСТА СГЕНЕРИРОВАНА / ВЫДЕЛЕНИЕ

КОНТАКТ: АДГЕЗИВНАЯ ПАСТА = ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 1 + ПРОБОДЕНИЕ 1 СРЕДНЕГО ЛИЦЕВОГО БРОНЕЛИСТА (ПРОБОДЕНИЕ / ВОССОЗДАНИЕ + ГЕРМЕТИЗАЦИЯ)

КОНТАКТ: АДГЕЗИВНАЯ ПАСТА = ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 2 + ПРОБОДЕНИЕ 2 СРЕДНЕГО ЛИЦЕВОГО БРОНЕЛИСТА (ПРОБОДЕНИЕ / ВОССОЗДАНИЕ + ГЕРМЕТИЗАЦИЯ)

КОНТАКТ: АДГЕЗИВНАЯ ПАСТА = ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 3 + ПРОБОДЕНИЕ 3 СРЕДНЕГО ЛИЦЕВОГО БРОНЕЛИСТА (ПРОБОДЕНИЕ / ВОССОЗДАНИЕ + ГЕРМЕТИЗАЦИЯ)

ЛЕВАЯ НАГРУДНАЯ ЖЕЛЕЗА: АДГЕЗИВНАЯ ПАСТА СГЕНЕРИРОВАНА / ВЫДЕЛЕНИЕ

КОНТАКТ: АДГЕЗИВНАЯ ПАСТА = ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 4 + ПРОБОДЕНИЕ 4 СРЕДНЕГО ЛИЦЕВОГО БРОНЕЛИСТА (ПРОБОДЕНИЕ / ВОССОЗДАНИЕ + ГЕРМЕТИЗАЦИЯ)

ЛЕВАЯ НАГРУДНАЯ ЖЕЛЕЗА: АДГЕЗИВНАЯ ПАСТА СГЕНЕРИРОВАНА / ВЫДЕЛЕНИЕ

КОНТАКТ: АДГЕЗИВНАЯ ПАСТА = ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 5 + ПРОБОДЕНИЕ 5 СРЕДНЕГО ЛИЦЕВОГО БРОНЕЛИСТА (ПРОБОДЕНИЕ / ВОССОЗДАНИЕ + ГЕРМЕТИЗАЦИЯ)

КОНТАКТ: АДГЕЗИВНАЯ ПАСТА = ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 6 + ПРОБОДЕНИЕ 1 НИЖНЕГО ЛИЦЕВОГО БРОНЕЛИСТА (ПРОБОДЕНИЕ / ВОССОЗДАНИЕ + ГЕРМЕТИЗАЦИЯ)

ЛЕВАЯ НАГРУДНАЯ ЖЕЛЕЗА: АДГЕЗИВНАЯ ПАСТА СГЕНЕРИРОВАНА / ВЫДЕЛЕНИЕ

КОНТАКТ: АДГЕЗИВНАЯ ПАСТА = ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 7 + ПРОБОДЕНИЕ 2 НИЖНЕГО ЛИЦЕВОГО БРОНЕЛИСТА (ПРОБОДЕНИЕ / ВОССОЗДАНИЕ + ГЕРМЕТИЗАЦИЯ)

КОНТАКТ: АДГЕЗИВНАЯ ПАСТА = ФИГУРНАЯ СВЕРХПРОЧНАЯ РЕМОНТНАЯ ЗАПЛАТКА 8 + ПРОБОДЕНИЕ 3 НИЖНЕГО ЛИЦЕВОГО БРОНЕЛИСТА (ПРОБОДЕНИЕ / ВОССОЗДАНИЕ + ГЕРМЕТИЗАЦИЯ)

КОНТАКТ: ЗАЩИТНОЕ ПРИБОРТОВОЕ ГЕРМОКОЛЬЦО ВЕРХНЕГО КОЖУХА (ТЕХНИЧЕСКОЕ ОБСЛУЖИВАНИЕ / НЕИСПРАВНОСТЬ ЛОКАЛИЗОВАНА (СРЫВ) = ТРЕБУЕТСЯ СЦЕПЛЕНИЕ)

ЛЕВАЯ НАГРУДНАЯ ЖЕЛЕЗА: АДГЕЗИВНАЯ ПАСТА СГЕНЕРИРОВАНА / ВЫДЕЛЕНИЕ

КОНТАКТ: АДГЕЗИВНАЯ ПАСТА = ЗАЩИТНОЕ ПРИБОРТОВОЕ ГЕРМОКОЛЬЦО ВЕРХНЕГО КОЖУХА (СРЫВ / СЦЕПЛЕНИЕ)

КОНТАКТ: УПОЛОТНИТЕЛЬНАЯ ПРОКЛАДКА САЛАЗОЧНОГО БЛОКА ПОВОРОТНОГО КОЛЬЦА ВЕРХНЕГО КОЖУХА (ТЕХНИЧЕСКОЕ ОБСЛУЖИВАНИЕ / НЕИСПРАВНОСТЬ ЛОКАЛИЗОВАНА (РАЗРЫВ) = ТРЕБУЕТСЯ СЦЕПЛЕНИЕ)

ЛЕВАЯ НАГРУДНАЯ ЖЕЛЕЗА: АДГЕЗИВНАЯ ПАСТА СГЕНЕРИРОВАНА / ВЫДЕЛЕНИЕ

УТРАТА ЗНАЧИТЕЛЬНОГО ОБЪЕМА БАЗОВОГО МАТЕРИАЛА: УПОЛОТНИТЕЛЬНАЯ ПРОКЛАДКА САЛАЗОЧНОГО БЛОКА ПОВОРОТНОГО КОЛЬЦА ВЕРХНЕГО КОЖУХА / ТРЕБУЕТСЯ ФОРМОВАНИЕ

ЛЕВАЯ НАГРУДНАЯ ЖЕЛЕЗА: АДГЕЗИВНАЯ ПАСТА (ВСПЕНЕННАЯ ФОРМА) СГЕНЕРИРОВАНА / ВЫДЕЛЕНИЕ

АДГЕЗИВНАЯ ПАСТА (ВСПЕНЕННАЯ ФОРМА): ФОРМОВАНИЕ = ФРАГМЕНТ УПОЛОТНИТЕЛЬНОЙ ПРОКЛАДКИ САЛАЗОЧНОГО БЛОКА ПОВОРОТНОГО КОЛЬЦА ВЕРХНЕГО КОЖУХА

КОНТАКТ: АДГЕЗИВНАЯ ПАСТА = ФРАГМЕНТ УПОЛОТНИТЕЛЬНОЙ ПРОКЛАДКИ САЛАЗОЧНОГО БЛОКА ПОВОРОТНОГО КОЛЬЦА ВЕРХНЕГО КОЖУХА + УПОЛОТНИТЕЛЬНАЯ ПРОКЛАДКА САЛАЗОЧНОГО БЛОКА ПОВОРОТНОГО КОЛЬЦА ВЕРХНЕГО КОЖУХА (РАЗРЫВ / СЦЕПЛЕНИЕ)

КОНТАКТ: САЛАЗОЧНЫЙ БЛОК ПОВОРОТНОГО КОЛЬЦА ВЕРХНЕГО КОЖУХА (ТЕХНИЧЕСКОЕ ОБСЛУЖИВАНИЕ / НЕИСПРАВНОСТЬ ЛОКАЛИЗОВАНА (НЕДОСМАЗКА) = ТРЕБУЕТСЯ СМАЗКА)

ПРАВАЯ НАГРУДНАЯ ЖЕЛЕЗА: АНТИФРИКЦИОННЫЙ ГЕЛЬ СГЕНЕРИРОВАН / ВЫДЕЛЕНИЕ

КОНТАКТ: АНТИФРИКЦИОННЫЙ ГЕЛЬ = САЛАЗОЧНЫЙ БЛОК ПОВОРОТНОГО КОЛЬЦА ВЕРХНЕГО КОЖУХА (НЕДОСМАЗКА / СМАЗКА)

КОНТАКТ: ОБЖИМНОЕ ГЕРМОКОЛЬЦО ЛЮЛЕЧНОЙ БАЛКИ СТВОЛА (ТЕХНИЧЕСКОЕ ОБСЛУЖИВАНИЕ / НЕИСПРАВНОСТЬ ЛОКАЛИЗОВАНА (ВЫЛЕТ) = ТРЕБУЕТСЯ УСТАНОВКА)

КОНТАКТ: ОБЖИМНОЕ ГЕРМОКОЛЬЦО ЛЮЛЕЧНОЙ БАЛКИ СТВОЛА (ВЫЛЕТ / УСТАНОВКА)

КОНТАКТ: КРЕПЕЖНЫЙ БОЛТ 1 КРЫШКИ ВЕРХНЕГО КОЖУХА (ТЕХНИЧЕСКОЕ ОБСЛУЖИВАНИЕ / НЕИСПРАВНОСТЬ ЛОКАЛИЗОВАНА (УТРАТА) = ТРЕБУЕТСЯ ВОССОЗДАНИЕ)

КОНТАКТ: КРЕПЕЖНЫЙ БОЛТ 2 КРЫШКИ ВЕРХНЕГО КОЖУХА (ТЕХНИЧЕСКОЕ ОБСЛУЖИВАНИЕ / НЕИСПРАВНОСТЬ ЛОКАЛИЗОВАНА (УТРАТА) = ТРЕБУЕТСЯ ВОССОЗДАНИЕ)

ОСМОТР: КРЕПЕЖНЫЙ БОЛТ 1 КРЫШКИ ВЕРХНЕГО КОЖУХА / ОБНАРУЖЕНО СОВПАДЕНИЕ ПРОИЗВОДСТВЕННЫХ ЧЕРТЕЖЕЙ: "КРЕПЕЖНЫЙ БОЛТ"

ОСМОТР: ГНЕЗДО КРЕПЕЖНОГО БОЛТА 1 КРЫШКИ ВЕРХНЕГО КОЖУХА / ОБНАРУЖЕНО СОВПАДЕНИЕ ПРОИЗВОДСТВЕННЫХ ЧЕРТЕЖЕЙ: "КРЕПЕЖНЫЙ БОЛТ"

ОСМОТР: КРЕПЕЖНЫЙ БОЛТ 2 КРЫШКИ ВЕРХНЕГО КОЖУХА / ОБНАРУЖЕНО СОВПАДЕНИЕ ПРОИЗВОДСТВЕННЫХ ЧЕРТЕЖЕЙ: "КРЕПЕЖНЫЙ БОЛТ"

ОСМОТР: ГНЕЗДО КРЕПЕЖНОГО БОЛТА 2 КРЫШКИ ВЕРХНЕГО КОЖУХА / ОБНАРУЖЕНО СОВПАДЕНИЕ ПРОИЗВОДСТВЕННЫХ ЧЕРТЕЖЕЙ: "КРЕПЕЖНЫЙ БОЛТ"

БРЮШНАЯ СБОРОЧНО-​ПОЛИМЕРИЗАЦИОННАЯ КАМЕРА (ПОТОК): ПРОИЗВОДСТВЕННЫЙ ЧЕРТЕЖ ЗАГРУЖЕН (КРЕПЕЖНЫЙ БОЛТ)

БРЮШНАЯ СБОРОЧНО-​ПОЛИМЕРИЗАЦИОННАЯ КАМЕРА (ПОТОК): КОМПОНЕНТ ВОССОЗДАЕТСЯ (КРЕПЕЖНЫЙ БОЛТ)

БРЮШНАЯ СБОРОЧНО-​ПОЛИМЕРИЗАЦИОННАЯ КАМЕРА (ПОТОК): КОМПОНЕНТ ВОССОЗДАН (КРЕПЕЖНЫЙ БОЛТ)

ПРАВАЯ БОКОВАЯ ТЕХНОСТОМА БРЮШНОЙ СБОРОЧНО-​ПОЛИМЕРИЗАЦИОННОЙ КАМЕРЫ (ПОТОК): ВЫДАЧА ВОССОЗДАННОГО КОМПОНЕНТА (КРЕПЕЖНЫЙ БОЛТ)

КОНТАКТ: КРЕПЕЖНЫЙ БОЛТ = ГНЕЗДО КРЕПЕЖНОГО БОЛТА 1 КРЫШКИ ВЕРХНЕГО КОЖУХА (УТРАТА / ВОССОЗДАНИЕ)

КОНТАКТ: КРЕПЕЖНЫЙ БОЛТ = ГНЕЗДО КРЕПЕЖНОГО БОЛТА 2 КРЫШКИ ВЕРХНЕГО КОЖУХА (УТРАТА / ВОССОЗДАНИЕ)

КОНТАКТ: КРЕПЕЖНЫЙ БОЛТ 5 КРЫШКИ ВЕРХНЕГО КОЖУХА (ТЕХНИЧЕСКОЕ ОБСЛУЖИВАНИЕ / НЕИСПРАВНОСТЬ ЛОКАЛИЗОВАНА (ОСЛАБЛЕНИЕ) = ТРЕБУЕТСЯ ПОДТЯГИВАНИЕ)

КОНТАКТ: КРЕПЕЖНЫЙ БОЛТ 5 КРЫШКИ ВЕРХНЕГО КОЖУХА (ОСЛАБЛЕНИЕ / ПОДТЯГИВАНИЕ)

БАШЕННОЕ ПНЕВМАТИЧЕСКОЕ ОРУДИЕ ГАРПУННОГО ТИПА: ТЕХНИЧЕСКОЕ ОБСЛУЖИВАНИЕ ЗАВЕРШЕНО (ПРОБОДЕНИЕ 1: УСТРАНЕНО / ПРОБОДЕНИЕ 2: УСТРАНЕНО / ПРОБОДЕНИЕ 3: УСТРАНЕНО / ПРОБОДЕНИЕ 4: УСТРАНЕНО / ПРОБОДЕНИЕ 5: УСТРАНЕНО / ПРОБОДЕНИЕ 1: УСТРАНЕНО / ПРОБОДЕНИЕ 2: УСТРАНЕНО / ПРОБОДЕНИЕ 3: УСТРАНЕНО / ЧАСТИЧНЫЙ СРЫВ: УСТРАНЕНО / ЧАСТИЧНЫЙ РАЗРЫВ: УСТРАНЕНО / НЕДОСМАЗКА: УСТРАНЕНО / ВЫЛЕТ: УСТРАНЕНО / УТРАТА: УСТРАНЕНО / УТРАТА: УСТРАНЕНО / ОСЛАБЛЕНИЕ: УСТРАНЕНО)

АКТИВНО: РМА "СЛЕСАРНО-​​​​​​ТЕХНИЧЕСКИЕ РАБОТЫ"

КОНТАКТ: СПИЦА 1 ДИСКА (ТЕХНИЧЕСКОЕ ОБСЛУЖИВАНИЕ / НЕИСПРАВНОСТЬ ЛОКАЛИЗОВАНА (ЧАСТИЧНОЕ ЗАМЯТИЕ) = ТРЕБУЕТСЯ ВЫТЯГИВАНИЕ + ТРЕБУЕТСЯ РИХТОВКА)

ПРАВОКИСТНЫЕ СЕРВОГИДРАВЛИЧЕСКИЕ ПАССАТИЖИ: ДЕТАЛЬ ОБРАБОТАНА (СПИЦА 1 ДИСКА)

КОНТАКТ: СПИЦА 1 ДИСКА (ЧАСТИЧНОЕ ЗАМЯТИЕ / ВЫТЯГИВАНИЕ + РИХТОВКА)

КОНТАКТ: СПИЦА 2 ДИСКА (ТЕХНИЧЕСКОЕ ОБСЛУЖИВАНИЕ / НЕИСПРАВНОСТЬ ЛОКАЛИЗОВАНА (ЧАСТИЧНОЕ ЗАМЯТИЕ) = ТРЕБУЕТСЯ ВЫТЯГИВАНИЕ + ТРЕБУЕТСЯ РИХТОВКА)

ПРАВОКИСТНЫЕ СЕРВОГИДРАВЛИЧЕСКИЕ ПАССАТИЖИ: ДЕТАЛЬ ОБРАБОТАНА (СПИЦА 2 ДИСКА)

КОНТАКТ: СПИЦА 2 ДИСКА (ЧАСТИЧНОЕ ЗАМЯТИЕ / ВЫТЯГИВАНИЕ + РИХТОВКА)

КОНТАКТ: ВЕНТИЛЬ КАМЕРЫ (ТЕХНИЧЕСКОЕ ОБСЛУЖИВАНИЕ / НЕИСПРАВНОСТЬ ЛОКАЛИЗОВАНА (ЧАСТИЧНЫЙ ОТРЫВ) = ТРЕБУЕТСЯ СЦЕПЛЕНИЕ + ТРЕБУЕТСЯ ГЕРМЕТИЗАЦИЯ)

ЛЕВАЯ НАГРУДНАЯ ЖЕЛЕЗА: АДГЕЗИВНАЯ ПАСТА СГЕНЕРИРОВАНА / ВЫДЕЛЕНИЕ

КОНТАКТ: АДГЕЗИВНАЯ ПАСТА = ВЕНТИЛЬ КАМЕРЫ (ЧАСТИЧНЫЙ ОТРЫВ / СЦЕПЛЕНИЕ + ГЕРМЕТИЗАЦИЯ)

КОНТАКТ: ЛИЦЕВОЙ ПРИОБОДОЧНЫЙ КРАЙ ПРОТЕКТОРА ПОКРЫШКИ (ТЕХНИЧЕСКОЕ ОБСЛУЖИВАНИЕ / НЕИСПРАВНОСТЬ ЛОКАЛИЗОВАНА (ФРАГМЕНТАРНАЯ РАЗГЕРМЕТИЗАЦИЯ) = ТРЕБУЕТСЯ СЦЕПЛЕНИЕ + ТРЕБУЕТСЯ ГЕРМЕТИЗАЦИЯ)

ЛЕВАЯ НАГРУДНАЯ ЖЕЛЕЗА: АДГЕЗИВНАЯ ПАСТА СГЕНЕРИРОВАНА / ВЫДЕЛЕНИЕ

КОНТАКТ: АДГЕЗИВНАЯ ПАСТА = ЛИЦЕВОЙ ПРИОБОДОЧНЫЙ КРАЙ ПРОТЕКТОРА ПОКРЫШКИ (ЧАСТИЧНЫЙ ОТРЫВ / ТРЕБУЕТСЯ ПОВТОР)

КОНТАКТ: АДГЕЗИВНАЯ ПАСТА = ЛИЦЕВОЙ ПРИОБОДОЧНЫЙ КРАЙ ПРОТЕКТОРА ПОКРЫШКИ (ЧАСТИЧНЫЙ ОТРЫВ / ТРЕБУЕТСЯ ПОВТОР)

ЛЕВАЯ НАГРУДНАЯ ЖЕЛЕЗА: АДГЕЗИВНАЯ ПАСТА СГЕНЕРИРОВАНА / ВЫДЕЛЕНИЕ

КОНТАКТ: АДГЕЗИВНАЯ ПАСТА = ЛИЦЕВОЙ ПРИОБОДОЧНЫЙ КРАЙ ПРОТЕКТОРА ПОКРЫШКИ (ЧАСТИЧНЫЙ ОТРЫВ / ТРЕБУЕТСЯ ПОВТОР)

ЛЕВАЯ НАГРУДНАЯ ЖЕЛЕЗА: АДГЕЗИВНАЯ ПАСТА СГЕНЕРИРОВАНА / ВЫДЕЛЕНИЕ

КОНТАКТ: АДГЕЗИВНАЯ ПАСТА = ЛИЦЕВОЙ ПРИОБОДОЧНЫЙ КРАЙ ПРОТЕКТОРА ПОКРЫШКИ (ЧАСТИЧНЫЙ ОТРЫВ / СЦЕПЛЕНИЕ + ГЕРМЕТИЗАЦИЯ)

КОНТАКТ: МАЙКА ОПУЩЕНА (ТЕЛО)

ЗАПАСНОЕ КОЛЕСО: ТЕХНИЧЕСКОЕ ОБСЛУЖИВАНИЕ ЗАВЕРШЕНО (ЧАСТИЧНОЕ ЗАМЯТИЕ: УСТРАНЕНО / ЧАСТИЧНОЕ ЗАМЯТИЕ: УСТРАНЕНО / ЧАСТИЧНЫЙ ОТРЫВ: УСТРАНЕНО / ФРАГМЕНТАРНАЯ РАЗГЕРМЕТИЗАЦИЯ: УСТРАНЕНО)

КВАДРОКОЛЕСНЫЙ ТРАНСПОРТ ПОВЫШЕННОЙ ПРОХОДИМОСТИ: КОМПЛЕКСНОЕ ТЕХНИЧЕСКОЕ ОБСЛУЖИВАНИЕ ЗАВЕРШЕНО

ВОЗВРАТ: ФОН

Всем. Пока один, за размышлениями всяческими, возится с чужим барахлом, а другая в другое, но тоже чужое барахло облачается, "Кастор", винтовку в пол свесив, бдит. Привалившись к стойке, наблюдает за тем, как усаживается - плотно и монолитно - гермошлем на голову девушки. Хмыкает.
- Все хорошее когда-нибудь кончается, да. Буэн куло, хермана, а их я видел немало.
Шепчет.
- Даже слишком, если подумать.
Затем, когда находит телескопический рефлектор Тревор, отчего-то снова оживляется.
- Слыш, Хан. Был у меня один хомбре, давно еще, до войны.
Помолчав пару мгновений, прикладывает осторожно ладонь к чуть шероховатому на вид армопластиковому листу переборки.
- А там, похоже, вообще бальнеарио. Коста-​​де-​Рока-Роха чисто, только без мескаля и путас...
Цыкает зубами - опять, да.
- Так вот. Хомбре, он тоже такую вергу с собой таскал, телескоп. Я ему раз сьен говорил - кидай гранату эн примера фила всегда, не играй в "Фуерсас Эспесьялес". Нет, мое эспехито очень важное и нужное, ведь граната - негуманно, там могут быть "хенте инофенте".
В конце голос чуть меняет, делая его нарочито тоньше и выше: явно копирует этого своего "хомбре".
- И что ты думаешь? В конце концов, одни ребята ему, на блик из-под двери, струю-то из ланфайямаса и пустили. "Хенте", карахо, "инофенте".
Щелкает беззвучно - только движение показывая - пальцами.
- Вот так, щелк, как мальдито анторча, раз - и в прах. Ритан...
Крестится, но как-то - даже на твой взгляд, Тревор, а уж на твой, Мадлен, хиспанцы традиционно не в пример религиознее ренголезцев-бланко, и подавно - не очень уверенно.
- Ло теньга эн су глория.

Риддик. Молчит несколько мгновений азиатка, словно размышляя о чем-то, и попутно рассматривая черты твоего лица.
- Часть сменять на всякое. Пить, жрать. Часть так выпить и сожрать.
Базовые потребности, куда без них.
- Часть, ну, всякую хуйню, скинуть в Войд. Часть оставить себе. Раскидать на всех. Ну и часть отдать щито...
Окрик, сбоку, обрывает ее на полуслове. То ли "завались", то ли "заткнись" - не понять частностей, ну суть уловить возможно. Огрызается собеседница твоя в ответ на выпад, примерно в том же ключе.
- Слушай, а ты раз каторжник в распрыге...
Говорит кому-то пару фраз, на секунду-другую отвлекаясь.
- Это... Видно ж, что не у хуя-то по орбитам крученый, ага, я это, чего думаю, может, ты знаешь кого? Ну, терся с кем, кто за тебя откуп вытянет. А то Кран как засветит тебя, ты вон какой, это, ну, такой... То пизда - на решетки, и по мискам.
Опять кивает, видимо, свои же собственные слова подтверждая. Людоеды? Пожалуй, в этой категории хоть сколь-нибудь тебе были симпатичны только чешуйчатые звери с Крематории. Хотя, кто знает?
- А так, хуле, скинем набой, за тебя твои пацаны расчехлят всякого, скинут, и расход.

Риддик. Щурится женщина, когда рассыпаемые горелкой искры начинают пыхать совсем рядом, буквально у вас под боком. Или, с тем же успехом возможно предположить, что она щурится, узнав название тюрьмы особого режима.
- Бухта? Это намировка или внемировка? Каторга, типа? Отвечаю, никогда про такую не слышала. Может, из пацанов кто-то знает. Она вообще где? Ну, сектор, там - такое.
А вот часть про совмещение веселит ее не в пример больше.
- Бля, не, ну, выбор, конечно, ебать, но человек... Типа. Ну, как там, типа, всегда выход находит, да?
Риддик. Как говоришь свое имя - фамилию, конечно, ну да ладно - кивает.
- Вот и зазнакомились. А мы, мы - вольные люди Войда, "Черепа".
Указывает на краску, нанесенную поверх ткани ее подшлемника.
- Знаешь про нас? Не?
Вселенная полнится отбросами всех мастей - живыми и полумертвыми - но про таких, нет, ничего не припоминаешь.
- Так вот, Риддик, чисто так, чтоб ты уловил расклад.
Щелкает каблуком металлическим, с набойкой, может, по металлическому же напольному покрытию.
- Эта хуйня - теперь наша. И все, что у нее в трюмах, тоже наше. И экипаж. И груз. Все.
Подмигивает тебе.
- Сечешь?

СУБЪЕКТ: ОМИКРОН-​013

СООБЩЕНИЕ (ОТПРАВИТЕЛЬ / ОМИКРОН-​​​013 // ПОЛУЧАТЕЛЬ: МНС_ХЕРШЕЛ): СКАЖЕШЬ НЕТ_НАПИШЕШЬ?

БЛОК (СООБЩЕНИЕ): ОТПРАВЛЕН

СОБЫТИЕ: ЗВУК / РЕЧЬ (2 МЕТРА) // ИСТОЧНИК: МНС_ХЕРШЕЛ / ПОТОКОВАЯ ТРАНСКРИБАЦИЯ: "ЧТО ПРОСТИ? (ПАУЗА) В ПЛАНЕ СКАЗАТЬ ПОЧЕМУ НЕЛЬЗЯ БИТЬ? ИЛИ НАПИСАТЬ ТЕБЕ С ПЛАНШЕТА? ЧТОБ КАК ИНСТРУКЦИЯ СОХРАНИЛОСЬ ОНО? (ПАУЗА) СФЕРА ТАКАЯ КАПРИЗНАЯ (ПАУЗА) ЕСЛИ МОЖНО ТАК ВЫРАЗИТЬСЯ КОНЕЧНО (ПАУЗА) ИЗ-ЗА СВОЕГО СОДЕРЖИМОГО (ПАУЗА) ТАМ ВНУТРИ ЖИВОЙ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ МОЗГ (ПАУЗА) ДОВОЛЬНО КАПРИЗНАЯ ШТУКА СОГЛАСИСЬ"

ВОЗВРАТ: ФОН

Общее:
"Вернулся в грязь" - так говорят в простонародье, на севере. "Ушёл верхней дорогой", "провернулось колесо" ещё. Суть одна. Этот человек, кем бы он ни был, остался жить лишь в памяти тех, кто его знал и помнит. Если такие вообще еще есть, кроме вас, конечно - Вогт не скоро вонь забудет.
Грязная лопата в телегу, Вогт - на козлы экипажные в телегу приземлился, присоседившись к Фарцу. Остальные бойцы - следом, Егерь - чуть впереди.
Тронулись, легонько скрипнули колёса - и крошечный отряд продолжил свой путь, и Пфальц, оставив знак на дереве столетнем, мысленно зарубку оставил в уме, мол, "сделано", и это правильно и хорошо, пускай никто и не просил, и некоторым бойцам, кажется, такой жест показался показным и нелепым, особенно в условиях войны - мол, "чо мы трупов не видали?".
Так было нужно - ты это знаешь.

Лес редеет постепенно, наплывающие нагромождения туч колючим ветром развеиваются, снега крупа мелкая перестаёт хлестать в лицо вдруг.
Ползущего солнца диск розовый медленно снижается к горизонту. Темнеет стремительно.

Но Пфальц, знакомый с почти не изменившимся за годы пейзажем, мысленный ориентир проводит - здесь скоро будет деревушка.
Как же её?..
Хосвик.
На окраине леса безымянного, у излучины речушки, названия которой он и не знал никогда.
Вот если бы умел читать, разглядывал бы перед миссией этой, будь она неладна, карту и всё бы изучил как следует.

Еще примерно полчаса идти. Припорошенная снегом дорога не помнит следов ничьих - чисто. Показалось на миг Егерю, будто бы пожарищем пахнет - хотя то, быть может, просто игры разума. Сколько сожженных деревень он прошёл? Не счесть.

Хоффман:
Голову отпилили большим и острым ножом. Как прирезают скотину во дворе. На спине - ни следа волочения по земле и коре дуба могучего. На руках и ногах - следов от верёвок нет. Его просто подняли. И есть мысль, что вот этот след на бедре отдаленно напоминает след от крепко сжатой ладони размером со штыковую лопату. Ты прямо представил (благодаря богатейшему воображению, взращённому на хирургических атласах), как здоровенный человек придерживает бедолагу за ногу, прибивая лодыжку к дереву.
Ох уж эти фантазии.

Вогт:
Мёрзлая земля неподатливая - она крошится каменно-твёрдыми комьями, под железной кромкой лопаты скрипит нехотя, будто бы не желая раскрывать своё лоно и принять в него это замерзшее голое тело. И не важно, кем он был - рыцарем, крестьянином или даже бароном - все они одинаково возвращаются в грязь, и над всеми ними нужно прочесть молитву и забыть, оставив позади.
Всё глубже и глубже могила. Ты стараешься, мозолистые руки огнём горят. Так правильно.
Достаточно для того, чтобы похоронить мертвеца. Достаточно для того, чтобы считать приказ исполненным, а совесть перед мертвыми согражданами - чистой.

Риддик. Сбрасываешь остатки ограничителей. Мелькает в какой-то момент, замирая точно напротив отогретой тобой бойницы, бугристорылая морда чудовищной, лишь отдаленно напоминающей человека твари, узколобой и костистой. Мгновением позже, правда, понимаешь, что это всего-то штамповка - пусть и довольно реалистичная - грязной металлической маски, с сетчатыми обзорными вкладышами там, в глубине раскосых глазниц, когда "монстр" бубнит из-под нее чуть слышно:
- Там хуила какой-то. Лысый.
Судя по едва различимому шелесту слов, ему отвечает второй мужчина. Непонятно, правда, что. А вот ответ этого, мордатого, уже вполне различим.
- Да ебать, конечно.
Отстраняется, уходя из поля зрения. Кисть, затянутая в обычную матерчатую перчатку - такими еще всякие рабочие пользуются - с обрезанными и подпаленными, очевидно чтоб не пушились и не распускались, фалангами, в кулак собранная, стучит мозолистыми, замазученными костяшками по щиту перед тобой.
- Эй, мудачок, слышишь меня?
Почти кричит, повышая голос.
- Лежи тихо.
Брусок затертой затворной рамы обычного, очевидно - порохового, пистолета, выкрашенной баллоном прямо поверх плохо счищенного воронения в темно-красный цвет, показывается из-за границы обледенения, гулко щелкнув о стекляшку жерлом дульного среза.
- Понял?

Пфальц:
Когда тебя вызвал ротмистр, ты с улыбкой наблюдал за радостно пляшущими у огромного костра солдатами его величества короля Сигизмунда Шестого, властителя Висканда и своими ребятами, успевшими вскрыть перепавший от щедрот офицерских бочонок с пивом - и пускай оно было тёплое и горькое и по вкусу больше напоминало мочу - это было то самое, чего все жаждали в ночь победы. Уронить кубок за павших товарищей. И еще один - за его величество короля. И ещё пару-тройку, уже просто так.
А потом рухнуть где-нибудь в грязь, зная, что завтра всё будет по-другому. Вернее, надеясь на это.

В палатке у командира было тепло, за крошечным походным столиком сидели офицеры и играли в тонк, попивая шнапс. У ротмистра ван Бурена в зубах торчала трубка, он пыхтел сизым дымом, прищурив один глаз, и смотрел на карты. В печке весело трещал огонь, рядом с ней сидел паж - складывал дрова в поленницу.
- А, Пфальц! Заходи, - пыхнул ротмистр, шевеля усами. Он на мгновение отвлекся и достал из-за пазухи бумажный конверт с красной кляксой печати.
- Войне конец, северяне дрогнули, и теперь ты возвращаешься домой. Но не один. И тебя ждёт еще одно задание. На этот раз - последнее, - он положил конверт на край стола, поближе к тебе, и хлопнул по нему мослатой ручищей, - ты возьмёшь с собой лучших из лучших - выбирай сам - и вернёшься домой. Ты же из Бёка, верно? Вы придёте туда и удостоверитесь, что варваров нет - ни в самой деревне, ни в окрестностях. Плюс, беглецы из трудового лагеря, мятежники и дезертиры. Ваша задача - обеспечить безопасность жителей. Удостовериться, что всё нормально. Вы - плацдарм для прихода спокойной жизни, понимаешь? - ван Бурен ухмыльнулся.
- Войне конец, но врагов меньше не стало. Вопросы?

Общее:
Сколько нужно выпить, чтобы забыть, как воет стая северян, врываясь ночью в походный лагерь? Сколько нужно выпить, чтобы вымученная ухмылка превратилась в настоящую, живую, полноцветную улыбку человека, не знающего скорби - счастливого человека?
Да хуй бы его знал.
Вам дали право надраться, официально. Сотник ушёл с офицерским приказчиком. Ваш отряд из двадцати рыл, плюс, стоящие лагерем неподалёку подданные короля Сигизмунда - вы нашли общий язык, опрокинули пива и сразу же завязали веселые беседы - кто сколько убил, кто чем будет заниматься дальше, у кого какие планы на будущее.
Тепло костра, булькающие сытным варевом котелки, уже почти пустой бочонок, да хорошая компания - чего еще может быть нужно?
Если только кому-нибудь в рыло сунуть на спор.

Мортиноцци. С опаской поглядывает лаборант-​инженер из, с ее слов, отдела "Экарис" на то, как ты, сохраняя молчание, вытягиваешь коммуникатор. Крутится на экране цветок: белые лепестки, сердцевина желтая. Ромашка, кажется - "манзанилья". Тапнув по ней, разворачиваешь текста строчку, поперек экрана, черными росчерками на враз молочной белизной пропитавшейся прозрачности: "тук-тук".
Стук, пластик о пластик: "щелк-щелк", там, в недрах технической шахты, за декоративной панелью, заставляет Гвен вздрогнуть как от удара током.
- Слышали?!? - Шипит. - Там!
Винтовку вскидывая по направлению источника шума.
- Это как-то связ...
Распахивается провал, и в помещение разом бьет, расхлестываясь в стороны и вверх, мгновенно заполняя собой буквально все и вся, тугой поток густого, непроглядно-серого дыма.
- Там! - Кричит твоя спутница. - Т...
Тень, в которой угадывается женская фигура, молнией - обычные люди так не двигаются: явно отрабатывают синаптические ускорители, с прямой подачей нейромедиаторов на мышечные пучки - скользнув мимо тебя, с пыра втыкает ногу в едва различимый сквозь марево силуэт лаборантки, заставляя ее лязгнуть зубами и, с сипением выдавив из легких воздух, сложиться вдвое. Следующий тычок, чем-то электрически трескучим, точно в основание черепа, заставляет ее сначала выгнуться дугой, а затем, издав чуть слышный хрип, деревянным истуканом завалиться на бок.
- Привет.
Скрежещет металлически и глухо генерируемый заподбородочными динамиками бронемаски, явно копирующей череп - калаверу - в муэртовских узорах, бесполый голос. Анонимайзер работает, по ходу дела.
- С тобой?
Отбросив чужое оружие под стену, подальше от вас, "Ромашка" - высокая, крепкая, в облегающем камуфляжном армокомбезе цвета "зимний город", упакованная в невесомую композитную штамповку полностью закрытого анатомического шлема, пятнистой, под тон костюму ее, чешуйчатой защитной кирасы, усиленные бронированными щитками сапоги, такие же наручи и поножи, с противодронной мини-турелью на док-площадке одного пластинчатого, собранного внахлест наплечника, и многолинзовой сферой мираж-голографа, лениво вращающейся по часовой стрелке на втором - сначала прижимает на доли секунды к правому виску пару вытянутых пальцев, указательный и средний, в ударную перчатку затянутых, тебе салютуя, а затем указывает ими же на ворочающееся у порога пятно, в котором едва угадываются очертания Галлахан.
- Ее надо убрать.
Точно она, Сэм-Саманта. Кажутся смутно знакомыми закрепленные у бедер, туго сидящие в ножнах, на обвешанном компактными разгрузками, чехольчиками, и даже наглухо застегнутой гранатной сумкой, поясе парные стилетные клинки: в пару ладоней каждый. Да и шероховатый, черный как смола, литой из пластмассы телескопический приклад - с формирующим стабилизирующую рукоятку вырезом, и мягким вспененным затыльником - из-за плеча который торчит, на ремне, внатяжку, вися, видел уже: ее "главный калибр", марксманская винтовка от "Tashiro Armory", невероятно дорогой, и еще более невероятно надежный агрегат. Укладывает, будто между делом, тебе под ноги наемница туго набитую спортивную сумку: среднегабаритную, черную, из плотной ткани, на молнии продольной.
- Местные - опасные.
Тянет из закрепленной на нагруднике, сбоку, оперативной кобуры брусок угловатого полуавтоматического пистолета.
- Вспоминают лишнее, летят с катушек.
Подтянув под себя коленки, жертва шок-кастета, тем временем, пытается сесть.
- Я... Н-не... М-м... М-мест... На... Я. - Давит из себя. - Я с М-монтаны-​​Ард-диенте. Г-гвен.
Хмыкает "Ромашка", шутку оценив.
- Вот и познакомились, Гвен.

Сильверфилд. Всем. Пару мгновений изучает тебя немигающим взглядом "Бобер", когда просишь добавки к тому, что уже предложено. Цыкнув зубами, снимает с пояса кобуру, пластиковой клипсой крепящуюся, протягивает вслед за огнестрелом. Передает, вытащив из-под жилета, словно факир эмиратский - розу, планку еще одного магазина, и небольшой - в твой указательный палец размером - фонарик, судя по маркировке, производства некоей "趙家電器": металлический, но невероятно легкий даже для своих скромных габаритов, практически невесомый, в черном, граненом октагоном корпусе с эластиковым пояском, тугой пуговкой выключателя в основании, витым шнурком темляка, и перекрытой укрепленной стекляшкой чашей фокусировочной линзы с усеянным парой десятков, минимум, крохотных светодиодов донцем.
- Диез в стволе, и столько же сверху. - Это он про патроны, наверное. - Береги.
Дорога вниз проходит в относительной тишине.
- Силенцио, хомбрес. - Шепчет стрелок, как только подошвы его ботинок касаются пола. - Думаю, Хан ебать как прав насчет всяких марикас тут.
Направившись к двери, занимает позицию у левой, если смотреть во фронт, стойки, ткнувшись в нее плечом.
- Но хаган руидо. - Как ящики начинаете коллективно и синхронно с Мадлен потрошить, говорит. - Берите все, что может пригодиться, а ми кедаре аки. Присмотрю.
Глянув на вскрытые хиспанкой ставни, снова цыкает.
- Если корпы потом спросят, скажете - Кастор разрешил.

Всем. Шипит, мелко подергиваясь всем телом ребенок, когда первые слова, хиспанцем произносимые слышит, которые про чудовищ, про взрывы, и про топографическую дезориентацию. Лязгает клыками, наконец, с металлическом больше, чем обычным - "зубным" - позвякиванием, услышав про степень вкусности Фиделя.
- Да! Вкусный...
Убрав ладони прочь от лица, слепо щурится пустыми пятнами шрамированной кожи. Какие-то остатки мимических мышц, за это отвечающих, похоже, еще функционируют.
- Кейто? Звучит... - Размышляет о чем-то пару мгновений. - По-имперски. Вижу, вижу... Да, имперка.
Разводит скрюченные, расчерченные вдоль косточек пульсирующими, натянутых струнами - как в судорожном припадке - жилами руки в стороны, изображая непонимание.
- Не знаю. Это игрушки Гончара, он нам с ними играться не дает. Да мне и не надо, я сам себе игрушки найти могу.
Повернувшись к рубаке, посреди зала замершему, отрицательно качает головой.
- Ты не переживай, я не буду его всего есть. Ну, пока он с тобой. Он же с тобой?
Щерится, снова объедки, меж зубов застрявшие, демонстрируя.
- Да? А то ты скажи, если нет.
Теперь уже к тебе, Фидель, обращается.
- Ты же с ним, да? Ну, с Рубиком.
Вопрос с тем, держат ли его - их - в Комплексе против воли, похоже, игнорирует.
- Держат?
Нет все же, гляди-ка.
- Ну, да. Пока ты не сделал выключение всего, то держали. Как бжиков под стаканами, в колбах таких.
Показывает некое подобие перевернутой горловиной вниз чаши, из пальцев сложенной.
- Хершел. Ведьма. Она забрала и спрятала мои глаза. Мне сказала, если я буду слушаться, то их вернут. Врут - не вернут.
Тычет себе в лицо.
- А они и не нужны больше. Тетя Барански научила смотреть без них. Я вот тебя вижу. Ты такой весь...
Потряхивает расслабленной кистью в воздухе, перед собой спирали рисуя.
- Как огонь, если сильно горит, такой. Из черепа как бы... Кружится, и кольцами. И он как бы, ну, яркий. Вы все такие.
Выгибается вдруг дугой, утробно заурчав.
- Все...
Рычит чуть слышно.
- Я ответил.
Облизывает губы посиневшие, неестественно вытягивающимся языком - бугристым, темным практически до черноты, осклизлым на вид - по ним поелозив.
- Теперь ты отвечай. Какую руку отдашь, правую или левую?
Снова чувствуешь странное онемение во всем теле.
- Скажешь никакую, обе заберу.
Оцепенение охватывает каждый мускул, статуей фиксирует на месте.
- Честный обмен.
Неожиданно кивает войд-кочевнику, словно поддержки ища.
- Скажи ведь, Рубик, да?
И направляется к стрелку.
- Не бойся, я не больно сделаю. Не умрешь.

Медносплавный. Как поднимаешься, враз понимаешь, что как-то мельче стало помещение: ниже, уже. Или ты массы поднабрал, поднарастил объемов. Да и ладно, плевать. Поднимаешь за тонкую рукоятку топорик свой, попутно отмечая, что пальцев у тебя больше нет, вместо них - когти. Закостеневшие, суставчатые точно по бывшим фалангам, буроватые на вид, металлически-звонкие, с остатками ошметков человеческой плоти под загибами серповидными. Слизываешь нежданные запасы походя, а чего добру пропадать? Вспарываешь лезвием бритвенно заточенным расползающиеся стяжки костюма. Побурела и кожа на ногах, какой-то бугристой стала, плотной. Свобода, хорошо. Гермак с трудом, но все же стягиваешь: мешают челюстей массивных своды, туго выходит - как пробка из бутылки - голова. Больше стала ощутимо, массивней, обтянулась жгутами жильными, вытянулась как-то правильно что ли, как и должно было, к челюстям будто стекла, собралась, подсплющилась сверху, сгладилась куполом закаменевшим, став почти идеальной. Еще и волос труха сыплется следом. Лысый теперь - экономия на бритвах. Разминаешься, со свистом массивные руки туда-обратно в суставах - диво просто, каких подвижных - провернув. Отлично: жар, сила, жрать.
Подойдя, цепляешь заслонку топорищем, клином его под порог вогнав. Не поддается, хрустит. Плечом налегаешь когда, проминается и трещит, но держится. По наитию скорей, чем осознанно, клыки нижние в укрепленные волокна, пасть широко распахнув, погружаешь. Рванув, выворачиваешь лоскут. Снова кусаешь, снова дерешь - вот тебе и прореха. Сунув пальцы-когти в нее, внахлест, выдираешь из пазов преграду, лезешь сквозь. А по ту сторону, там, коридор: керамика, сталь, холод. Три метра в стороны, больше двух - вверх. Потолочных ламп полуметровые круги обесточены, так что идея с палочкой, сунутой в дыру нагрудника, сбоку, оказалась не такой и плохой. Вентиляционные лючки с застывшими решетками жалюзи-шторок тоже не работают. Не все ли равно, впрочем? Осмотревшись, сразу подмечаешь размещенные справа и слева, через равные промежутки и друг напротив друга, молочно-белые прямоугольники автодверей - точно такую же ты только что раскусил. Отключенные блочки сенсорных активаторов рядом с каждой, и на каждой - пятна отштампованных надписей, покрытых настолько толстым слоем инея, что их невозможно прочитать. Cлева, вдалеке, виднеются тускло отблескивающие металлом то ли лифта створки, то ли что-то, очень на них похожее. А справа - капли замерзшей крови, кровавые разводы, отпечатки окровавленных ладоней. Буквально, вот, в паре шагов от тебя начинаются.
Забываешь разом обо всем, когда чуешь пьянящий запах. Вкусно. Человек, мужчина - там, вдалеке, почти дополз до тупика уже. Кехаец, худощавый, роста среднего, в комбинезоне, для персонала этих мест обычном, с, очевидно, простреленными, перетянутыми его же перчатками коленками. Отползает в угол, сжимая в посиневшей на морозе голой кисти пистолета полуавтоматического кроху.
- Сука!!! - Кричит, тебя увидев.
Подползает к проему, листом армопластика перекрытому, дотянувшись не без труда, пару раз давит на панель. Ничего.
- Да сука!!! Хершел!!! Мразь!!!
В угол - для тебя, получается, правый - заползает, поворачивается на спину, утыкается лопатками в стенку.
- Я доктор Вон, блядь!!! - Кричит надсадно. - Ебаный ты мутант!!!
Ухватившись за затворную раму оружия, дергает ее, досылает патрон в патронник.
- Я гениальный ученый, сука!!! Гениальный!!! Я не могу здесь сдохнуть!!! Понял?!?
Явно в ярости.
- Ну!!! Давай!!! Давай, тварь!!! Давай!!!

Ортега. Сноровисто отступив с занятых позиций, смещаешься вглубь помещения так, чтоб минимизировать перекрытие себя сектором огня того, кто сунется в дверной проем. Хрипит кто-то в коридоре, пока, вскинув оружие, и не выпуская из виду потенциально самую опасную часть своего укрытия - условную прихожую - меняешь дислокацию.
- О... Дин... Ч-четыре... К-крит...

Терренс. Несколько мгновений сгорают в горниле внутренних размышлений, борьбы, самоубеждения, спекаются шлаком сомнений. Нет, раз решение принято, то и сомнений в его правильности или неправильности быть не должно. Позже об этом подумаешь, не сейчас.
- М...

Терренс. Нет плана местности, разноцветным полнотном уютно разворачивающегося в глубине сознании - чтоб с зеленью несущих конструкций, желтыми росчерками межсекционных переборок, краснотой пробоин и куч рассыпавшихся осколков - и это удручает. Чтобы, щелк, и мешанина данных, неиссякаемым потоком поступающих от массива датчиков, с сенсорами заодно, превращалась в мерцающие силуэты, на этой самой местности. "Противник 1", "Противник 2", "Противник 812". Покрупней, помельче - когда сразу ясно, что вон тот ромб, это тяж - с пулеметом роторным, и в толстой, с нахлестными пластинами адаптивного бронирования "скорлупе" с "моторами", а этот овал - в утыканном статическими катушками изолирующем костюме, и с электродуговым разрядником - охотник на "боргов".
- Мэм, - вновь дает о себе знать Ривас, - есть две новости, одна хорошая...
А так, вслепую дрейфуя сквозь непроглядный туман, чувствуешь себя, как минимум, неуютно. Как максимум, конечно, в смертельной опасности, с риском завершить свой жизненный путь здесь и сейчас, на грязном полу занюханного комплекса, посреди чудовищных размеров ледяной пустыни, на задворках забытого Ританом, Иштар, Мауром, и кому, там, еще кто поклоняется, захолустья, затерявшегося на окраинах никому, по большому счету, не нужного Фронтира.
- Вторая - еще лучше.
И не узнает никто и никогда, где и как погибла Флорида Терренс - чья-то дочь, коллега, любовница, соперница - социальных ролей много, да только толку с них сейчас как с боевой реплики шестого поколения - адгезивной смеси.
- Начну, пожалуй, с хорошей.
Выбравшись из почти - почти - уютного умывальника, примерно прикидываешь, так, на глаз, раз уж ничего больше не остается, куда идти, если взять за точку отсчета тот самый тренькающий подъемник.
- Челноки наших подразделений специального назначения уже вошли в атмосферу, и заходят на посадку. Наконец-то.
Шаг, другой - блок долой, два-три блока, и вот ты уже стоишь на краю заполненной вездесущей "экранкой" воронки, предусмотрительно остановившись в метре от зубчатого края.
- И еще больше - на подходе. Думаю, вы знаете, что это значит.
Похоже, никаких классических "округлостей" в ней, воронке, нет, как это бывает с грунтом, после попадания в него снарядов, ведь взрыв обрушил перекрытия по самым слабым точкам несущей конструкции, завалив целый "сектор" с жилыми ячейками. Не круг, а ломоть, напоминающий кусок пиццы, с "пикой" у лифта, и "ободком" у обшивочно-капитальной стены, а сама ты сейчас вышла где-то к середине одной - правой, если лицом к противникам повернуться - из его сторон.
- Спецы с террористами переговоров не ведут. Они вас ликвидируют. А то, может, и нас заодно, за все хорошее.
Кабина катера, кстати, тоже куда-то туда, вниз, укатилась.
- А теперь - наилучшая новость.
С учетом глобальных масштабов разрушения, ноги могут быть вообще где угодно. И ты вполне могла бы отдать им короткую команду-сигнал на возвращение, но. Да, взвесь.
- Пока их руководство не взяло на себя командование, мы, простые охранники, все еще готовы принять вашу сдачу.
По всему, уже должны начать ребята зачистку.
- Никто не хочет умирать - ни мы, ни вы. Верно?
Медлят почему-то.
- Вы ведь спец, экстра-класс, кто-то из "топ-двадцать" прислал. Знаете, что допросы, пытки, заключение - все можно пережить.
Шмыгнув за сложившуюся под собственным весом, наподобие шалаша, керамическую плиту, замираешь, ткнувшись в стык между горелой облицовкой и вздыбленным полом.
- Рано или поздно наши боссы договорятся, и вас выкупят.
Ни дать, ни взять - оплавленный и скомканный клубком кусок материи, с остро торчащим, вроде хребта, гофрированным кабелем.
- Корпоративные игры. Правила не меняются, только игроки.
Только не клубок, а Флорида Терренс.
- Подумайте. Времени у вас почти не осталось.

Молох. Едва успеваешь закончить фразу, как громыхнув звонко и гулко, раздирает дверь шестеркой свежих пробоин, выворачивая венчиками рванину спрессованных нитей наполнителя, короткая, но хлесткая очередь.
Брызнув кровью, от правого бедра к левом плечу, и волчком на месте крутанувшись, прошитый навылет Крейн со всего маху, мешком, валится на скользкий пол. Пару секунд сипит, сучит вяло ногами, и совершенно ожидаемо, кашлянув-харкнув красной пеной в лицевой щиток, затихает, разом обмякнув. Хлюпает под костюмом липкая влага, парят и пухнут киноварью пузырьков прорехи, воронками багровыми в плотную ткань уходящие, неровной кляксой растекается под телом темно-вишневая лужа.
Хрустнув, пластина переборки вылетает из направляющих салазок, вспухая картонкой под пушечным ударом тараноподобной ступни. Гигантский, в два с лишним метра, неестественно широкоплечий и чудовищно, гипертрофированно мускулистый - просто увит тугими переплетениями мышц, плитами цельнолитыми и дутыми канатами проступающих под истрепанным на швах и, кажется, даже малость истлевшем, в желто-зелено-бордовых тонах, на "лесостепной манер" оформленном камуфляжным комбинезоном - с руками, напоминающими бревна, мужчина. Голова глубоко посажена на пеньке толстой шеи, а под окулярами туго натянутого на лицо противогаза виднеется только неестественно бледная, как-то странно огрубевшая кожа, седые же брови и лишенные видимых радужек апатитово-голубоватые бельма обманчиво слепых глаз. Укрыта грудина явно снятым с "шестерки", и накинутым на манер жилетки-разлетайки, бронежилетом, натянуты на локти и колени трофейные "защитки", черненая пика легкого пулемета с бункерным боепитанием кажется в лопатах ладоней едва ли не карабином, а болтающиеся на поясе сменные патронные бункеры на фоне колосса больше походят на черненые игрушечные кубики. Ухватившись в эластиковых перчатках похожими на обрезки высоковольтных кабелей, шарнирно-узловатыми пальцами за край перекрывающего ход белесого полотна, одним движением сминает его вбок.
Доля секунды - бросив огнестрел на ремне, полупрыжком-полурывком разделяющие вас метры сводит в ноль, подхватывает левой рукой под горло, не сдавливая, а фиксируя, не вминает - вжимает в стену. Еще один укол ужаса. Гаснет, тая в мерно накатывающих волнах спокойствия.
Скрежещет, безэмоционально и глухо - словно синтезатор речи - на удивление четко и быстро, но выделяя каждый звук:
- О-с-м-о-т-р. О-т-к-р-ы-ть.
Выдерживает паузу, взглядом пустым сверля.
- О-т-к-а-з. У-н-и-ч-т-о-ж-е-н-и-е.
Всхрипнув, умерший было научник вдруг ни с того ни с сего садится. Реанимационно-спасательный комплекс, перехватив прямое управление над потерявшим сознание, смертельно раненым телом, отрабатывает скрипт. Рявкнув-рыкнув, ствол молниеносно подхваченного репликантом оружия ярко пыхает где-то у тебя под боком, рассыпает на ботинки пружинки скручивающихся завитушками стяжек, и ренголезец, плеснув мозгами, под грохот обваливающейся керамики расколотой облицовки опрокидывается на спину, по инерции практически закинув на себя ноги, и встать уже не пытается.
Свободная кисть снова отпустившего гашетку стрелка тянется к стекляшке шлема, разворачивается веером, обзор перекрывая. Застывает в считанных миллиметрах от зеркальной поверхности.
- О-с-м-о-т-р. О-т-к-р-ы-ть.

Инквер. Отшагнув, леонаром снежным застываешь у переборки, перед броском затаившись. Схватить, выдернуть, скрутить и зафиксировать: четкая последовательность действий-движений, тренировками и практикой возведенных до уровня рефлексов. Связки, спарки: тычок, удар, доворот. Если хочешь вопросы задать, тогда до хруста жильного, а не до треска крошащихся костей. Базис, фундаментальные основы. Сколько раз ты уже делал это? Сколько еще сделаешь?
Корчится хиспанец под стенкой, а ты, пользуясь моментом, периферийным зрением, на десяток-другой градусов гермошлем довернув, регистрируешь наличие "в тылу", на равном расстоянии как друг от друга, так и от "горячей перемычки", еще минимум двух перекрытых пластиковыми листами прямоугольных арок, с тачпад-переключателями.
Минуты не проходит - затихают визги, хрипами надсадными становятся. Лежит на спине, скрюченные кисти к груди поджав и, кажется, перестав обращать внимание на то, что штанины, сквозь расползшиеся прорехи в которых виднеется все еще шкворчащая, побуревшая, провисшая почерневшими лохмотьями, местами вздувшаяся бугристо кожа, продолжают тлеть, то и дело попыхивая. Глаза остекленевшие, губы подергивающиеся, с запекшейся по уголкам кровавой коркой, спазматические вздохи: шок. Планомерно угасает, дожигая остатки горючего, и очаг на входе.
Пульверизатор. Полупрозрачный, насыщенно-синеватого цвета трехлитровый кувшин вполовину наполнен чем-то гелеобразным. Суется прочь из зала. На гашетке набалдашника мощного инерционного распылителя, с носиком формирователя струи до упора вкрученным - палец, в перчатке гуммиластиковой. Левая конечность. И пьезозажигалка обычная, неподалеку, для комплектности. Правая.
- Ни хай хао ма?!?

Кройц. Как только позади остается коридор, звякает скупо - будто напоследок - одинокий колокольчик.
- Маар. Мидмир. Знаю.
Нет, все-таки не напоследок. Качнув закупоренную рубчатой крышкой - внутрь не заглянуть - емкость туда-сюда носком правого ботинка, "Призрак" отмечает тем самым свое местонахождение в пространстве. Подождать, вроде, собиралась, нет?
- Слуга. Мельник. Отпустил.
То ли тебе чудится, то ли и правда, присев на корточки, мерцающая фигура касается пальцами одного из багровых росчерков.
- Слуга. Лабиринт. Ушла.
Тлеющий меч недвусмысленно указывает на единственный явный путь отсюда.
- Кот. Оцелот. Ушел.
Жало горячей полосы разворачивается на сто восемьдесят градусов, упираясь в стенку, прямо напротив искромсанного им же полотна.
Морда кошачья вспоминается, штрихами, схематично на бортик гермошлема нанесенными, выведенная. "Оцелот". Твоего роста, крепко сбитый, жилистый, поджарый, с литыми будто из стали мускулами, чьи тугие перевития легко угадывались даже под слоями ткани и защитным обвесом. Он, в противовес "Вику", оказался гораздо менее говорливым, но зато выгодно отличался от своего вертлявого товарища несравнимо большей прямолинейностью. Свое отношение к вам, по крайней мере, обозначил сразу и однозначно: вы выполняете его приказы, без обсуждений и споров, делаете свою работу, получаете выплаты, после чего катитесь на все четыре стороны, и ваша дальнейшая судьба его не волнует. Попробуете хитрить - умрете, попробуете сбежать - умрете. Грубо, но честно. Хотел отказаться ты. А потом сообщение пришло, как раз, когда смарт вытащил, чтоб в пылающее ведро его кинуть. Зачисление четырех сотен тысяч демкредов на анонимизированный счет, от анонимного отправителя. Четыреста сразу, восемьсот потом. За миллион с небольшим сможешь организовать извлечение мозга своей дочери из умирающего и, попутно, отравляющего самую ценную, самую важную свою часть - болью и продуктами своего же распада - тела. Небольшое хранилище, емкость с инертной ликвороподобной жидкостью. Она будет спать: без снов, без страданий. Ждать. Выиграешь, для нее в первую очередь, но и для себя тоже, немного времени - сезон, а то и несколько. Придумаешь что-то еще, что угодно. Обязательно. Ты, "Хомяк", да и Дуны помогут, старые связи поднимешь, все сделаешь - как-то справитесь.
- Йи. Ар. Сан.
Неожиданно понимаешь, что фантом, странно цокая, стоит в дальнем левом углу, и лениво водит клинком в воздухе, рисуя им овалы и чертя параболы.
- Сан. Ар. Йи.

СУБЪЕКТ: ОМИКРОН-​​​​013

СОБЫТИЕ: ЗВУК / РЕЧЬ (4 МЕТРА) // ИСТОЧНИК: ЛЯМБДА-​​​007 / ПОТОКОВАЯ ТРАНСКРИБАЦИЯ: "НЕИСПРАВНОСТЬ УСТРАНЕНО (ПАУЗА) ИМЯ ЛЯМБДА-​007 (ПАУЗА) МАЙКА КОНТАКТ ШМОТ ВО ВТОРОЙ ПЫРЯЛКЕ"

СОБЫТИЕ: ЗВУК / РЕЧЬ (6 МЕТРОВ) // ИСТОЧНИК: НЕКОМБАТАНТ_01 / ПОТОКОВАЯ ТРАНСКРИБАЦИЯ: "ДА НЕ ВОПРОС (ПАУЗА) ЛЯМБДА"

ОСМОТР: РЕПЛИЦИРОВАННЫЙ РАБОЧИЙ ОБЩЕГО НАЗНАЧЕНИЯ (ЛЯМБДА-007) // РЕПЛИКАНТ / ВООРУЖЕНИЕ: НЕТ / ЗАЩИТА: НЕТ / УГРОЗА: ДРУЖЕСТВЕННЫЙ ЮНИТ // СОСТОЯНИЕ (ВИЗУАЛЬНО): НОРМА / ПОЗИЦИЯ: ЛЕВЫЙ БОРТ / СТАТУС: РЕЧЬ (ПРЕДМЕТ: ЛЯМБДА-007 / ЦЕЛЬ: НЕТ)

ДЕЙСТВИЕ: ОСМОТР / КОНТАКТ / АТАКА

ОБЪЕКТ: ЛЕВАЯ РУКА / ПРАВАЯ РУКА / ТОРС / ЛЕВАЯ НОГА / ПРАВАЯ НОГА

КОНТАКТ: ПРАВАЯ РУКА ЗАХВАЧЕНА (ЛЯМБДА-007)

СОБЫТИЕ: ЗВУК / КРИК (11 МЕТРОВ) // ИСТОЧНИК: НЕКОМБАТАНТ_01 / ПОТОКОВАЯ ТРАНСКРИБАЦИЯ: "СТОЙ! СТРАЖ! ПОЖАЛУЙСТА!"

СОБЫТИЕ: ЗВУК / РЕЧЬ (14 МЕТРОВ) // ИСТОЧНИК: НЕКОМБАТАНТ_01 / ПОТОКОВАЯ ТРАНСКРИБАЦИЯ: "СТРАЖ СЛЫШИШЬ (ПАУЗА) ПОЖАЛУЙСТА (ПАУЗА) ОТПУСТИ ЕЕ (ПАУЗА) НЕ НАДО"

КОНТАКТ: РЕПЛИЦИРОВАННЫЙ РАБОЧИЙ ОБЩЕГО НАЗНАЧЕНИЯ (ЛЯМБДА-007) = МОТОРНЫЙ ОТСЕК КВАДРОКОЛЕСНОГО ТРАНСПОРТА ПОВЫШЕННОЙ ПРОХОДИМОСТИ (ОСТОРОЖНО / ШАГ)

КОНТАКТ: ПРАВАЯ РУКА (ЛЯМБДА-007 / ЗАХВАТ ОСЛАБЛЕН)

СОБЫТИЕ: ЛЯМБДА-007 (ЗАХВАТ ПОТЕРЯН) = ПРАВАЯ РУКА (СМЕЩЕНИЕ)

НАБЛЮДЕНИЕ (ПОВТОР): ЛЯМБДА-​007 / СОСТОЯНИЕ (ВИЗУАЛЬНО): НОРМА / ПОЗИЦИЯ: ДЖИП_01 (НЕПОСПРЕДСТВЕННАЯ БЛИЗОСТЬ) / СТАТУС: БЕЗДЕЙСТВИЕ (ПРЕДМЕТ: ЛЯМБДА-​007 / ЦЕЛЬ: НЕТ)

НАБЛЮДЕНИЕ (ПОВТОР): НЕКОМБАТАНТ_01 / СОСТОЯНИЕ (ВИЗУАЛЬНО): ЛЕГКИЕ РАНЕНИЯ (ГОЛОВА (ОБРАБОТАНО) / ТОРС (ВЕРОЯТНО: КОНЕЧНОСТИ ЧЕЛОВЕКА) / ПРАВАЯ РУКА (ВЕРОЯТНО: КОНЕЧНОСТИ ЧЕЛОВЕКА)) / ПОЗИЦИЯ: БАГГИ_02 (ОТДАЛЕНИЕ: 2- 2.5 МЕТРА) / СТАТУС: НАБЛЮДЕНИЕ (ПРЕДМЕТ: НЕКОМБАТАНТ_01 / ЦЕЛЬ: ОМИКРОН-013)

СОБЫТИЕ: ЗАРЕГИСТРИРОВАНО ОТСЛЕЖИВАНИЕ ДЕЙСТВИЙ (ВЕРОЯТНЫЙ ПРОТИВНИК: НЕКОМБАТАНТ_01 / РИСК СБОРА И АККУМУЛИРОВАНИЯ ТАКТИЧЕСКОЙ ИНФОРМАЦИИ (ОМИКРОН-013)) // РЕКОМЕНДУЕТСЯ ПРЕВЕНТИВНОЕ УНИЧТОЖЕНИЕ ВЕРОЯТНОГО ПРОТИВНИКА: НЕКОМБАТАНТ_01 (ТИП АТАКИ (РЕКОМЕНДУЕТСЯ): БЛИЖНИЙ БОЙ (ИНЕРЦИОННЫЙ МОЛОТ) / ТИП ПЕРЕДВИЖЕНИЯ (РЕКОМЕНДУЕТСЯ): ОТКРЫТО / ТЕМП ПЕРЕДВИЖЕНИЯ (РЕКОМЕНДУЕТСЯ): БЕГ)

ВОЗВРАТ: ФОН

Ну да, не могло все пройти гладко, обязательно надо наткнуться на пиздец. Это ни разу "вошли и вышли, дело на 20 минут", здесь войдя, есть немалые шансы остаются навсегда, так никуда и не выйдя.
Перехватил дробовик в руках по-удобнее, сдвинув брови слушаю булькающую речь.
- Может эти твари двери открывать умеют? Говорить же получается, - тихо шепчу лаборанту, - Слушай, Мисато, на теле Кейто, в разгрузке, правый крайний карман, в нем целиндр с Хранилищем. Там матрица терранского цифряка, ну этого, интеллекта искусственного. Без этой херни, нам не выбраться. Мне не выбраться. Ждать тут пока эта херня съебет, можно до прихода крутанов, что нас размотают вместе с ней или до смерти от обморожения. Но и лоб в лоб с ней встречаться не резонно. Давай так, ты ловкий малый, сможешь пройти незамеченным. А даже если нет, то я прикрывать буду, если она тебя спалит, я ее угандошу ещё до того как она дернуться успеет.

Пока так. Есть аргументы, которыми можно "убедить" парня на подобную авантюру, но пока решил к ним не прибегать. Лучше держать ровные отношения и действовать как команда одна, разосраться и передавить друг друга всегда успеем. А план и правда неплох. Ведь если буду красться сам, то есть шанс, что просто не успею среагировать, если спалюсь, а так, я с этой твари ни глаз, ни ствола ни спущу.

Терренс. Ворочаешься на подушке из битых стройматериалов, освобождая подвернутую под корпус руку. Целая, функционирует - уже хорошо. Вторую проверяешь, и вторая на месте. Шарниры выдержали, биомускульный каркас уцелел. Сжимаешь-разжимаешь кулаки скорей инстинктивно, чем осознанно, убеждаешься в том, что синхронизация не хромает, отклик проходит с околонулевой задержкой.
- Еще живы, мэм? - Баритонистый, с едва уловимой хрипотцой мужской голос, кажется, доносится разом сверху, снизу, откуда-то сбоку.
Понимаешь, что это не следствие хитрых манипуляций с акустическим модулятором, спикер всего лишь использует в качестве рупоров уцелевшее оборудование мультимедийных систем из жилых блоков - вроде того, где вы нашли кювез с младенцем.
- Старший офицер Джонатан Ривас, служба охраны Комплекса. Можно просто Джон. - Где-то неподалеку оседает, шелестя колотыми керамическими плитками, кусок стены. - Доложился, как и обещал.
Смех? Щупаешь изгибы башенного отсека, пробуя подцепить гадость въедливую.
- Впечатлен вашим экспромтом, правда. - Завывают электрически динамики в унисон. - И прошу простить за грубость. Чем выше мастерство оппонента, тем ярче эмоции - банально не сдержал восторга.
Фразы тяжелые, сложносоставные, витиеватые и полновесные, но произносит их неизвестный мужчина легко и непринужденно, как заправский оратор. Усмехнулся, точно. Ковыряешь глазницы, не теряя надежды отодрать "изолятор" хотя бы от визоров. Главное, не "с".
- Пока буду менять смокинг, а то прошлый что-то малость подизносился, - снова смех, - вас развлекут наши акробаты.
Шипение горелого пластика в вышине.
- И дрессированные звери.
Понимаешь, либо это синтезированный в звук текст, либо у говорящего нет легких - поток слов, ровный и чистый, льется непрерывным ручьем.
- Встретимся в самое ближайшее время, обсудим все за бокалом сангрии. - Гул статических помех, - Извините, что не коммандарии, зарплаты не те. И - удачи, мэм.

ОСМОТР: МОТОЦИКЛЕТНОЕ СИДЕНЬЕ

ДЕЙСТВИЕ: ОСМОТР / КОНТАКТ / АТАКА

ОБЪЕКТ: АМОРТИЗИРУЮЩАЯ НАКЛАДКА / КЮВЕЗНЫЙ КОРПУС / ФРОНТАЛЬНАЯ ЗАЩЕЛКА

ОСМОТР: КВАДРОКОЛЕСНЫЙ ТРАНСПОРТ ПОВЫШЕННОЙ ПРОХОДИМОСТИ (ДЖИП_01)

ДЕЙСТВИЕ: ОСМОТР / КОНТАКТ / АТАКА

ОБЪЕКТ: НЕСУЩИЙ КУЗОВ / ПРАВОЕ ПЕРЕДНЕЕ КОЛЕСО / ЛЕВОЕ ПЕРЕДНЕЕ КОЛЕСО / ПРАВОЕ ЗАДНЕЕ КОЛЕСО / ЛЕВОЕ ЗАДНЕЕ КОЛЕСО / ПЕРЕДНИЙ БАМПЕР / КУРСОВАЯ ЗАЩИТНАЯ РЕШЕТКА / МОТОЛЕБЕДКА / КАПОТ / БАШЕННЫЙ КОЛПАК / БАШЕННОЕ НЕАВТОМАТИЧЕСКОЕ ОГНЕСТРЕЛЬНОЕ ОРУДИЕ МАЛОГО КАЛИБРА / ПРИБАШЕННАЯ ПРОТИВОГРАНАТНАЯ СЕТЬ / ПРАВОБОРТНОЕ ГАЗООТВОДНОЕ УСТРОЙСТВО / ЛЕВОБОРТНОЕ ГАЗООТВОДНОЕ УСТРОЙСТВО / ПРАВАЯ ПЕРЕДНЯЯ ДВЕРЬ / ЛЕВАЯ ПЕРЕДНЯЯ ДВЕРЬ / ПРАВАЯ ЗАДНЯЯ ДВЕРЬ / ЛЕВАЯ ЗАДНЯЯ ДВЕРЬ / КРЫШКА БАГАЖНИКА / ЗАПАСНОЕ КОЛЕСО / ЗАДНИЙ БАМПЕР / ТЯГОВО-СЦЕПНОЕ УСТРОЙСТВО / ПРОТИВОМИННАЯ ПОДКУЗОВНАЯ ПЛИТА

ОСМОТР: НЕКОМБАТАНТ_01 // ЖЕНЩИНА / ВООРУЖЕНИЕ: ШЕСТИЗАРЯДНЫЙ РЕВОЛЬВЕР НЕУСТАНОВЛЕННОЙ КОНСТРУКЦИИ / ЗАЩИТА: ВЕТРОЗАЩИТНАЯ ОДЕЖДА / УГРОЗА: МИНИМАЛЬНЫЙ УРОВЕНЬ // СОСТОЯНИЕ (ВИЗУАЛЬНО): ЛЕГКИЕ РАНЕНИЯ (ГОЛОВА (ВЕРОЯТНО: КОНЕЧНОСТИ ЧЕЛОВЕКА) / ТОРС (ВЕРОЯТНО: КОНЕЧНОСТИ ЧЕЛОВЕКА) / ПРАВАЯ РУКА (ВЕРОЯТНО: КОНЕЧНОСТИ ЧЕЛОВЕКА)) / ПОЗИЦИЯ: ГРУНТОВАЯ ДОРОГА НАКАТНО-КОЛЕЙНОГО ФОРМИРОВАНИЯ (ОБОЧИНА) / СТАТУС: НАБЛЮДЕНИЕ (ПРЕДМЕТ: НЕКОМБАТАНТ_01 / ЦЕЛЬ: ПРИЛЕГАЮЩАЯ МЕСТНОСТЬ)

ДЕЙСТВИЕ: ОСМОТР / КОНТАКТ / АТАКА

ОБЪЕКТ: ШЕСТИЗАРЯДНЫЙ РЕВОЛЬВЕР НЕУСТАНОВЛЕННОЙ КОНСТРУКЦИИ / МАЙКА ТКАНЕВАЯ / РУБАШКА ШЕРСТЯНАЯ / БРЮКИ ТКАНЕВЫЕ / КРОССОВОК ЛЕВЫЙ / КРОССОВОК ПРАВЫЙ

ВОЗВРАТ: ФОН

Терренс. Всем. Уложив оружие на закурчавившиеся от жара завитки плешивого ковра, поднимаешься во весь рост. Понимаешь и принимаешь как данность тот факт, что вот он, твой Рубикон, как говорили в древности. Кто из вас троих: тебя, техника и этого Риваса, а с "Крошкой" и той мерзопакостной, но, чего греха таить, своей "пустельгой" - пятерых - останется существовать, а кто исчезнет - все решится здесь, сейчас. И пути назад уже нет. Загудел, раскручивая маховики инжекторов атомарных пучков, реакторный блок в груди, зашипели, стравливая под обволакивающую тело липкую гадость избытки давления из охладительного контура, подлопаточные микрошлюзы, зазвенели струнами мускульные натяжители. Искусственная плоть горит от напряжения, разум - кипящий лед.
Пантерой рвешься к проему, в большей мере ориентируясь хоть и на проступающие прямо сейчас довольно четким осознанием своего положения в пространстве, но стремительно устаревающие данные со ставших бесполезными сканеров, чем на сглаженные вездесущей адгезивкой тактильные ощущения, вылетаешь за порог, и тут же отправляешь себя в затяжной прыжок. Пружиной толкаешься от потолка, отскакиваешь вбок, обратно ввысь, крутишь тело дугой, заворачиваясь винтом. Музыка, где-то играет музыка. Тонут ее отзвуки в мареве окружающей тебя завесы, вязнут в облепляющей тебя пленке. Может быть, в одной из спален, на той стороне, аудиосистема заработала, может магнитола где-то включилась.
Рокот орудийный. Шипение пластиково-бурлящее - от левого бедра, через пупок условный, к правого нижнего ребра, условного же, оконечности. Нижняя часть тебя улетает прочь, ногами веерно дугу описав, верхняя же, по инерции пролетев еще пару метров, совершенно внезапно цепляется о покатый кожух излучателя, повисает на балке манипулятора. Танкетка.
Остервенело, по-звериному, погружаешь когтисто гнутые серпы укрепленных пальцев в трещащую, лопающуюся армооболочку. Рвешь. Рвешь. Рвешь. Трясет лихорадочно, вверх-вниз, влево-вниз, вправо-вниз, туда-обратно. Скрипят динамики мужским голосом:
- Су!
Добираешься до шарнира, на кронштейне которого лазер болтается, кувалдой кулак в него вбиваешь. Бьешь. Бьешь. Бьешь. Тянутся макаронами силовые кабели, расходятся пучками проволочными.
- Ча!
Выше, глубже. Соты противоплазменных панелей. Знал про "Крошку"? Мнутся картоном под ярости твоей первозданно-чистой натиском. Топчется шагоход на месте, кружится, раскидывая фрагментированными черепками бесполезный теперь обвес. Давишь. Давишь. Давишь. Патрубки плещут горячим и скользким.
- Ра!
Удар, вторым манипулятором - по тебе, но больше по корпусу своему же. Другой. Третий. Плевать. Трубы гнутой угол в недрах мягкости гелеобразной нащупав, впиваешься в нее клещом. Капсульной кабины каркас. Тянешь. Тянешь. Тянешь. Гнется. Рассыпает искры. Брызжет пеллетами мелкими чего-то сухого, дробинками раскатывающегося.
- Бля!!!

Всем. Скрежещет устройство в руках пилота:
- Какая амнезия? Какая дама? Хуле ты там несешь, а?
Миг тишины.
- Хансенн? Прием! Хансенн!

Рубик. Всем. Когда "на корчи" припадаешь, ощутимо похрустывают коленки, черство хрупнув мослами. Стареешь помаленьку: не те уже кости, хрящи дубеют. Благо хватка пока та же.
Мозолистой лопатой натруженной ладони сгарнув наледь с прогибающейся под ее давлением "стекляшки", пальца крюком загрубелым стучишь по тонкой мембране, заставляя маячащее за ней лицо поморщиться как от зубной боли. Тужурку мужиковскую попутно поближе разглядываешь. Отличного качества, плотная холщовина, добротно сшита и скроена - просторно, но ладно и складно - без стыков, угловинами торчащих и с нормальной оторочкой. Наклешники модные, опять же, палубодавы неплохие. Такой, знаешь, небедно выглядящий прикид. Небедно и, отчего-то, знакомо. Вспышка.
- Ну как? - Разведя руки в стороны, Энигма демонстрирует тебе натянутый на ноги и накинутый на плечи, но еще не застегнутый изоляционный комбинезон насыщенно-багрового, как венозная кровь, цвета. Делает пару танцевальных па, поднимаясь на носках под тихий шелест льющейся из спрятанных под обшивкой колонок и едва перебивающей гул тяговых движков мелодии. "SUDARO MEDICINE", белеет лейбл на внутренней подкладке "куртки".
- Как помидор.
Фыркает, хмыкнув.
- Как что? Ты-то про них откуда знаешь?
Загадочно улыбаешься в ответ.
- По ящику, небось, видел.
Повышаешь концентрацию загадочности в улыбке.
- Ой, да ну тебя!
Еще немного.
- Да Рубик!
Критический уровень загадочности, который способна выдержать Энигма, достигнут.
- Сам ты, блин, помидор!
Абсолютно беззлобно ругнувшись, ловко цепляет носком ботинка за боковую лямку и подкидывает тебе лежащий у ее ног пристяжной шлем-купол с широкой полосой смотровой бойницы и парой овалов сетчатых вставок фильтрационных элементов, справа и слева от "подбородка".
- Помог бы лучше, а?.. Чем трындеть...
- Не трындеть, - нацепив ведроподобный элемент обмундирования на болтливую рыжую голову, фиксируешь его на раструбе воротника, обжимаешь гермозащелки, - а…
- Да-да, - голова качается вправо-влево, - говорить.
Пару секунд возишься с поворотным кольцом.
- Ладно, не ворчи - бубнит из-под обесточенной полусферы. - Вот...
Подхватывает болтающийся на тонкой серебряной цепочке, прячась в прикрытой белоснежной майкой-безрукавкой ложбинке груди, амулет, тянет его прочь.
- Да не дури ты, - укладываешь ладонь поверх тонкого веснушчатого запястья.
- Я и не дурю. Бери.
Легко расцепляет кулачковый замочек, и протягивает небольшой, в ноготь, гнутый треугольничком блестящий фрагмент корпуса гранатометного выстрела, со сточенными краями, остатками глубокой штамповки "R1" на боковине, и аккуратно высверленной дырочкой у отвернутого "дальним углом" края. Ее талисман на удачу, заготовку для которого она вытащила из собственной шеи. Чуть ему до артерии не хватило - миллиметр или около того. Такая передача - ваш маленький дружеский ритуал, перед самыми жесткими рейдами, если есть реальный вариант "отстрелиться в пустоту".
И каждый раз сердце щемит. Каждый раз - страх. Не просто друг, сестра скорей. Может, даже ближе, чем бесхитростная и грубоватая Сука, и всяко ближе, чем Флик или Мон-Грел. Сколько вы знакомы? Пять лет? Семь? Когда все началось? Когда лежал на палубе, ливер собственный пытаясь перебитой рукой под брюхо подгрести. Когда перевернула тебя тычком ноги. В скорлупе гильдейской, с разгонником дробовым. Когда зажмурился, готовый Войд встретить. Когда глаза открыл, с удивлением поняв, что "мразина гильдовская" не добила, а начала собирать и заливать "дезиком" завитки кишок твоих, походя "штырь" с обезболом куда-то под скулу загнав. Когда Сука, с воплями дикими налетела бурей, протянула ее поперек спины, дубиной за ствол перехватив, пулеметом. Когда топтать упавшее тело в слепой ярости начала, давя и ломая кости. Когда поднялся на локте, выдавив из себя, вперемешку с красным, слово "хватит". Когда тащились втроем уже, ты еле-еле, Энигма кое-как, и Сука, волоча вас двоих, прочь с расстрелянного гильдейским фрегатом в хлам и рассыпающегося на части рейдерского корыта. Когда вышибли из гильдии ее "за трусость", когда вместе по жизни пошли. Тогда и стала тебе ближе близкого самого.
Берешь кусочек смертоносного сплава, прячешь привычно в потайной кармашек левого вамбраса.
- Верну…
- Вернешь, - кивает, но из-за костюма получается это у нее не очень.
Клацает клапанами кирасы, быстро закрывая их, сверху-вниз. Закончив, приобнимает тебя под локоть.
- Да ладно тебе, не кисни. Все будет…
Сунувшись за отворот тяжелой брезентовой занавески, Флик пару мгновений изучает то ли вас, то ли интерьер капитанской каютки немигающим, равнодушно-безэмоциональным взглядом. Иногда до жути напоминает автоматона в такие моменты, аж оторопь берет.
- Полчаса до сброса, выключаем центрифугу.
Голос не лучше взгляда. И исчезает.
- Все, здоровяк, - отпускает тебя, - собирайся.
Кивнув, направляешься к выходу. Суешься прочь, за завесы полотнища.
- Руб.
Поворачиваешься.
- Все будет хорошо.

Иногда человеку свойственно делать не очень умные вещи хотя бы для простого самоуспокоения.

Терренс предлагает бежать в укрытие – и Ортега бы с радостью побежал. Побежал бы не только в укрытие, но и прочь из комнаты, спринтом сквозь хитросплетения коридоров и помещений – как можно ближе к цели задания, и как можно дальше от оперативников из СБ. Вот только, если верить показаниям дрона, то он, Марк Ортега, и так уже находится в лучшем и наиболее надёжном из доступных укрытий. А бежать некуда – позади только остов катера, который «пустельга» бескомпромиссно помечает как красное решето, и та самая непроходимая без способностей Терренс треклятая дверь. Все эти мысли вспыхивают и проявляются в голове, в то время как техник нацеливает миниребальду на дымовую завесу.

Ортега догадывается, что едва ли способен при помощи этой штуки нанести ощутимый вред технике, которая швыряет по комнате Терренс словно беспомощного котенка. Догадывается Марк и о том, что в его арсенале для таких случаев припасен не то чтобы обширный ассортимент трюков на выбор. Психологически лучше несколько раз выстрелить из миниребальды в надежде на чудо, чем молча и беспомощно трястись у стены в ожидании смерти. Смерти, которая, скорее всего, бы уже наступила, если бы не порхающий рядом крошечный дрон.

Если СБ уже здесь, то операция, скорее всего, окончательно и бесповоротно провалена. И грош цена всем отвлекающим маневрам, по вине которых Ортега уже сейчас вынужден разбираться с тяжелой оперативной техникой. Техник перемахивает через кровать и укутанный леопардовыми покрывалами кувез. Опускается на колено, по-прежнему зачем-то целясь в сторону дверного проема.

Выстрелить сейчас – значит почти наверняка демаскировать своё положение. Даже если Марк чудом сможет попасть в невидимого противника, на практике это будет значить лишь то, что огромный бронированный монстр и Ортега находятся на одной линии стрельбы. Эта новость совершенно точно не закончится ничем хорошим для человека.

Вместо этого техник, продолжая целиться, свободной рукой чуть пододвигает кувез.
Он слышал, что эти штуки делают достаточно прочными.

Терренс. Всем

Мортиноцци. Когда указываешь спутнику на проблемы с носом, тянется к нему пальцами:
- Чего?..
Но натыкается на прозрачную преграду.
- Блять...
Маска, тем временем, летит прочь. Сухо щелкнув, катится бортом по металлу, падает и, крутанувшись огромной монетой пару-тройку раз, ложится на плитку. Была - и нет. Наверное, так будет лучше. Почти уверен в этом. Почти.
Качает головой Мисато, услышав про лист. Не говорит ничего в ответ. Просто кивает, мол, да, согласен - без дежурных улыбок, без дробных и частых покачиваний башенным отсеком, типа, "да-да, Санти, конечно же, разумеется", без этого всего. Усталость, напряжение, понимание - едва заметно, в равных долях, вот и все, что написано на его лица.
Жмете вверх заевшую пластину. Подается. Когда щель превращается в проем, привычно сует в него свой колун имперец, стопорит.
- Джунбей.
Вспышка.
- Джунбей, - массивная, напоминающая многосуставчатую хромированную клешню "рука" закончившего сканирование кехайца тяжело, но без фанатизма похлопывает тебя по плечу, и ты, откинув замасленное полотнище, перекрывающее проем перед тобой, проходишь в шумный цех. Покатые стены давно покинутого прежними владельцами исполинского ангара, в котором некогда хранились и обслуживались орбитальные тягачи, а ныне обустроили одно из своих многочисленных логов "Клещи", теряются в полумраке, далеко в вышине с гигантских балок свисают лианы ржавых цепей, а давно вросшие в бетон, частично разобранные и накрытые драным брезентом автолестницы больше напоминают скелеты каких-то несуразных зверей, чем механизмы. Скажи тебе кто-нибудь еще несколько суток назад, что ты сам, по собственной воле, придешь сюда - посмеялся бы. Единственное, что здесь может найти боец "Кадены", вроде тебя, это смерть. И она обязательно будет долгой.
Сопровождающий подталкивает тебя в спину, задавая направление, и вы, миновав просторную площадку у входа, идете неизвестно куда, лавируя меж громадин хаотично наваленных друг на друга рудных контейнеров, похожих на покрытые облупившейся краской гигантские обувные коробки с ребристыми бортами.
- Э, светлячок! Потерялся? - Кричит кто-то со стропил.
- Слышь, ты!.. - Вторит ему мужской голос.
- Гребаный цифрак! - Это уже женщина.
- Ноль-пять, сука, иди сюда! Эй!
- Тормози, ебать!
- Пацаны, тут цифрак!
- Картель!
- Светляк! Светляка ведут!
Свист, крики, гомон. В считанные секунды за вами собирается целая процессия из неотступно следующих по пятам фигур. "Клещи", да. Успеваешь заметить у кого разводной ключ, у кого арматуру, а у кого и ствол в руках. Страха нет.
Манипулятор кехайца снова ложится на плечо. Останавливаешься. Маячащие тут и там силуэты сразу же обступают вас, берут в плотное кольцо.
- Так, так, так...
Голос скрытой густой тенью женщины, свесившей с края ближайшего контейнера ноги, с торчащими из драных джинсовых штанин стопами, больше напоминающими штампованные из какого-то сплава трехпалые птичьи лапы, скрежещет так, словно в ее глотке вращается, жестко притираясь друг о друга, дюжина латунных шестеренок. Это "Трикс", и она рулит "Клещами" в Джерихо-Сити. Если в Картеле узнают, что ты говорил с ней, а они рано или поздно узнают - такие слухи расходятся быстрей пожаров в загородных прериях - то смерть от рук ее подчиненных можно будет расценивать как благо. Но тебе все равно: к тому времени ты будешь либо мертв, либо очень далеко отсюда.
- Морти... - Соскальзывает вниз, пружинисто и беззвучно приземлившись прямо за тобой. Когда пытаешься полуобернуться, все еще лежащая на твоем плече "рука" того, кто тебя сюда привел, чуть сжимает его гидравлическими когтями.
- Ноцци.
- Он самый, - киваешь.
- Решил вытащить батарейки, да духа не хватает? Хочешь, чтоб мы тебе помогли?
- Нет.
- А на кой хер ты тогда сюда приперся?
- Поговорить.
- Ты че, реально ебанутый? О чем мне с тобой говорить?
- Искусственный интеллект. Терранский, со старой войны.
Гвалт разом стихает, кто-то удивленно хмыкает.
- Погоди, это шутка какая-то?
- Нет.
- Так, стоп. Тормозни. Еще раз - ты сюда-то зачем пришел?
- Заключить договор.
Кто-то из окружающих вас людей начинает, было, смеяться, но его быстро одергивают.
- Ты? С нами?
- Я. И не с вами, с тобой.
- А как же, там, Папа ваш? Или этот, как его, - звенит сталью о сталь, щелкая пальцами, - бугор ваш, центровой...
Тут она, конечно, лукавит. Дона Эрнандо знают все.
- Дон Эрнандо, капо.
- Да, да. Ты от них что ли?
- Нет.
- Светляка ответ!..
Пара мгновений относительной тишины.
- Ладно, хрен с тобой... - Давящий груз манипулятора исчезает, но взамен в твою правую лопатку тут же упирается палец-коготь. - Но если это...
- Да я все прекрасно понимаю, Трикс.
- Хорошо, если так.
Расходящаяся нахлестными металлическими пластинами ладонь ложится на основание твоей шеи, неприятно холодит кожу.
- Хорошо. Если. Так.

Ортега. Всем

Молох. Оставила блочок видеокамеры в покое, возможно, даже вернув прибор в паз и, тем самым, восстановив первозданный вид стенки. Примитивная ловушка для того, кто считает, что с ним ничего никогда не случится, а Вселенная - простое и доброе место. Подобному человеку, на фоне таких, вот, успехов, вроде вскрытия неэкранированной безделушки, могло бы даже показаться, на какое-то время, разумеется, до поры, что ему будет под силу обвести торгово-промышленный конгломерат масштабов "GT". На деле, как ты давно поняла, организации вроде этой очень похожи на терранского носорога, и иногда гораздо проще сделать шаг в сторону, пропустив их мимо, нежели пытаться схватиться за рога. Мир не прост, не добр, не многогранен и не ярок. Мир, по сути своей, удивительно пустое и безразличное место, которое хоть как-то разукрашивают только вырабатываемые отдельными железами биологически активные вещества органической природы. Именно они отравляют восприятие, мешают видеть вещи такими, какие они есть, а не такими, какими мы хотим их видеть. Чем четче, чище и острей воспринимаешь окружающую тебя реальность, тем выше шанс на то, что акула не заблудится в мутной и лживой воде.
Когда понимаешь, что такси практически в равной мере и могло, и не могло бы использоваться тобой в качестве средства передвижения, сознания на считанные мгновения наполняется колючей горечью. Боль, страх, отчаяние - настолько старые, погребенные под слоями новых впечатлений, засыпанные осадком прожитых сезонов, ставшие чем-то вроде ночных мороков, настолько же нереальных, насколько реален вырывающих тебя из их лап рассвет. Тянешься к плитке активатора. Вспышка.
- Пожалуйста, сэр, прошу вас. У нас есть пропуск, вот. Пожалуйста, посмотрите. Вот.
Тетя Эмми едва не рыдает, пытаясь одновременно и максимально закрыть тебя собой, и что-то объяснить неясной, но зловещей в своих огромности и угловатости фигуре, маячащей в полутьме за чуть приоткрытым и покрытым дрожащими каплями влаги автомобильным окном.
- Эмилия Ревой, видите? Зеленая метка. Сенатор Ревой, сэр, мы...
Жмешься спиной в прокуренный диван, прячешься за отворотом тетиного пальто. Ночь, такси. И, кажется, блок-пост.
Тугой луч света прошивает стекло, разгоняет спасительный мрак.
- Замкнище! - хрипят динамики бронешлема. - Цо то ест?
Союзар, откуда-то с их Центральных Миров, потому и говорит на скамбарде.
- Это, это моя... Моя дочь. Сэр.
- Выходзонс, обье.
- Сэр, прошу вас. Смотрите, - тетя снова пытается просунуть пару гнутых пластиковых карточек в щель между верхним ободом двери и пластиной окна, - пожалуйста, посмотрите. У нас есть пропуск, сэр. Два пропуска.
- Внимание. Задержка составляет... три... минуты... - доносится из-под потолка невозмутимый голос автопилота.
- Повиджавем выйшч!
- Сэр, я...
Женский крик заглушает и звон разбитого прикладом стекла, и свист ворвавшегося в салон мокрого ветра:
- Такси! Драйв!!! Др...
Оглушительный, туго хлопающий по ушам как салют в День Урожая, грохот. Собственные ноги, в шерстяных, темно-фиолетового цвета колготках. Грустно улыбнувшись, подмигивает тебе с правой коленки аппликация в виде Сурка Джорунко. Горячие, кажущиеся черными на фоне ткани брызги. Тетя валится вперед, утыкается лицом в переднее сиденье. Кажется, ей плохо. Страшный, как во взрослых фильмах про чудовищ, хрип, мокрый и хрустящий, рвется из ее груди. Что-то льется из тетиной головы, пачкая и делая темными пряди длинных светлых волос, на пол машины. Дергаешь ее за отворот пальто.
- Тетя? - собственный дрожащий от ужаса голос звучит так тонко и непривычно, что сейчас, годы спустя, ты понимаешь: тебе нет и пяти.
Дверца скрежещет, кто-то тянет ее прочь.
- Тетя!!!
Огромные руки, в нахлестных, будто чешуя огромной рыбы, серых пластинах, огромные пальцы-клещи. Хватают, тянут наружу. В дождь, в мрак, в пустоту. Ты визжишь, цепляясь за обивку сиденья, ломая ногти, брыкаясь и вопя. Бесполезно. Еще миг - повисаешь высоко-высоко над дорогой. Воротник комбинезона, за капюшон которого тебя, кажется, держат, остро врезается в горло, душит. Яркий-преяркий свет, прямо в лицо. Ничего не видно.
- Робар, спуйш, цо за маве звеже, - страшный голос.
Страшный смех.
- Нье ображай звежонт, - другой страшный голос, - це трогводыта, тылко замава.
Встряхивает тебя что-то жуткое. Трещит комбинезон.
- Цо то с тым зробич?
- Нье вем. Хцеш - забич.
- Забич?
- Рощне инна истота, лепей таке змяжджич як малутки.
Снова смех. Страшный. Громкий. Кажется, со всех сторон.
- Зрубме попельничке с чашци.
- То нье за маве?
Смех.
- Добже, добже... Киеде ест наиблишче транспурт до рецыклеру?
- Тераз ще довием...

Прислонившись плечом к фрагменту стены, Марк ждёт, наблюдая, как медленно и с неохотой оседает лазурная пыль.

Он дышит размеренно и спокойно, усилием воли подавляя как внутренние, так и внешние признаки раздражения. Никакого постукивания пальцами по поверхности кувеза, никакого тревожного тремора, никакого порывистого вздоха без лишней необходимости.
Марк Ортега умеет ждать и с умом использовать доступное время.

Прислушивается к мерному стрекотанию дрона вокруг – оно настраивает на сосредоточенный лад, стабилизирует, успокаивает. Если техник не может действовать, то технику остаётся лишь думать.

Он наблюдает за методичной работой Терренс, позволяя мозгу свободно анализировать и обрабатывать информацию.

"Здесь только одна полудурочная пищалка".

Отзывается флегматично, спокойно, беззлобно. Терренс мешает думать, и пытаться переубеждать её относительно выбранной стратегии продвижения поздно. Необходимо взвесить факты и сделать выводы. Получить план.

Первое, и основное – время работает против Марка. Хаос в Комплексе может только подниматься или уже утихать, но к тому моменту, когда здесь появятся специалисты СБ, для Ортеги начнется гонка со смертью. И сейчас, в критический момент, когда каждая потраченная впустую секунда может обернуться феноменальным провалом, они тратят драгоценное время на пробитие бетонной стены и спасение брошенного младенца.

Нужно избавиться от Терренс при первой возможности.
Нельзя – она не только комбайн, но и компактный шагающий броневик.

Так и не решив, опаснее сейчас – дальнейшее времяпрепровождение в компании Терренс или отсутствие Терренс на горизонте, техник откладывает эту мысль с единственной короткой пометкой. Удостовериться, что, при любых обстоятельствах, это – их последняя совместная операция.

Второе – план действий. Марка не покидает ощущение, что невидимый капкан постепенно захлопывается, в то время как у него по-прежнему нет ни чёткого понимания происходящего, ни направления, ни конкретного плана. Паршиво, очень паршиво.

Придя к таким исключительно неутешительным выводам, Ортега отлипает от стены и, толкнув кувез, идёт на настойчивое пищание «пустельги».

Терренс. Всем

Терренс. Всем. Монотонная, однообразная работа. Почему-то сейчас, когда ты все глубже и глубже погружаешь манипуляторы в твердый только с виду материал, тебе вспоминается смутный образ. Прежде, чем понимаешь, о чем он, вспышка.
Виктор, сидя на краю кровати, спиной к тебе, смотрит на панораму мерцающих за окном голографических вывесок. Мелодичный щелчок крышки допотопной биотопливной зажигалки, тихое похрустывание колесика, искр сноп, треск занявшегося табака, сизого, смолистого дыма тяжелые клубы.
Убирает металлический брусочек в карман своих костюмных брюк, которые уже успел натянуть, и ты, разглядывая его со спины, в очередной раз понимаешь, насколько же он, офисный работник, фактически - клерк, себя любит. Поджарое, крепкое, ровно и в меру загорелое тело, а ему, вроде бы, лет сто тридцать, может чуть больше, выглядит, ну, на двадцать с небольшим. Каркас собран, разумеется, по специальному заказу, лучшее оборудование, визуально и тактильно от "мяса" неотличим, а все эти татуировки, тончайшей вязью клинописей опутывающие кисти, запястья, вьющиеся вдоль локтей, поднимающиеся выше, укрывающие собой плечи, сплетающиеся на спине замысловатыми узорами, сделаны и заговорены опальными мидмирскими жрицами, плюс, каждый крупный овал мутно-голубого цвета, похожих на застывшую смолу драгоценных камней, инкрустированных в каждый позвонок и словно нарочито выставленных напоказ, представляет собой миниатюрный псионический резонатор, усиливающий его и без того немаленький псионический потенциал. Тычешь в один из них, тот, что промеж лопаток, подушечкой большого пальца вытянутой правой ноги.
- Устал, старичок?
Мужчина ничего не отвечает, только стряхивает сигаретный пепел прямо на пол. Продолжаешь щупать теплые камни, двигаясь по ним вниз, к пояснице. Нет, все же подает голос.
- Не устал.
- А что тогда?
Поворачивается вполоборота, и ты видишь, что он за прошедшие секунды снова отпустил свою привычную бородку, готье с усами, хоть и знает твое к этому его образу отношение. Улыбается, демонстрируя имитированные под "живые", цвета слоновой кости зубы.
- Просто вспомнил тут.
- Что вспомнил?
- Что мог бы сейчас играть в гольф, с Флетчером.
- В смысле?
- В смысле, мог бы в гольф играть, а вынужден, вот, как мехвод.
- Кто?
- Механик-водитель.
- В смысле, Вик?
- Ну, с бронетехникой тр...
- Ебаная ты свинья!
Тычок пяткой в бок, чудовищной силы, такой, что обычного человека просто разорвал бы надвое, отправляет хохочущее тело Корли в полет. Уже проламывая собой собой укрепленное стекло, на пару мгновений задерживает падение, цепляясь за осколки руками, кричит:
- Прости, надо ехать!
И вываливается прочь, в вечный шум и несмолкаемый гомон бессонного города, а вместо него в провал выбитого окна хлещут, вырывая уцелевшие автожалюзи из креплений, порывы холодного ветра.
Засовывается коротко и модно остриженная голова любовника обратно, на мгновение показавшись над подоконником:
- Обиделась?

ОСМОТР: СИМВОЛЬНЫЙ ДИСПЛЕЙ (БЛИСТЕРНЫЙ ЛЕЖАК ГИБЕРНАЦИОННОЙ КАПСУЛЫ) / ОТКЛЮЧЕНО

ДЕЙСТВИЕ: ОСМОТР / КОНТАКТ / АТАКА

ОБЪЕКТ: КНОПКА / РАЗЪЕМ

ОСМОТР: ОТДЕЛЕННАЯ ЭКСТРЕННОЙ СИСТЕМОЙ ПНЕВМАТИЧЕСКОГО ОТСТРЕЛА КРЫШКА ГИБЕРНАЦИОННОЙ КАПСУЛЫ (ЛИЦЕВОЙ ЩИТ / НАДПИСЬ: "ОПАСНО: БОЕВОЙ РЕПЛИКАНТ В СОЗНАНИИ. ВСКРЫТИЕ РАЗРЕШЕНО ТОЛЬКО ТЕХНИЧЕСКОМУ ПЕРСОНАЛУ С УРОВНЕМ ДОПУСКА "3-К" И ВЫШЕ, В ПРИСУТСТВИИ ВООРУЖЕННОГО ТАБЕЛЬНЫМ ОРУЖИЕМ СОТРУДНИКА СЛУЖБЫ БЕЗОПАСНОСТИ")

ДЕЙСТВИЕ: ОСМОТР / КОНТАКТ / АТАКА

ОБЪЕКТ: НЕТ

ВОЗВРАТ: ФОН

Фидель. Всем

Медносплавный. Доктор снова улыбается, и снова вымученно, но в этот раз белоснежная эмаль ее передних зубов пачкает кровь, так что улыбка получается скорее зловещей. Сначала подается вперед, словно в какой-то момент хочет прижаться "стекло-в-стекло", прошептать что-то личное, тайное, но останавливается, бросив взгляд куда-то за твое плечо. Не в первый раз, кстати, за прошедшие минуты. Кашлянув, говорит:
- Как вы могли заметить, в Комплексе произошло чрезвычайное происшествие. Сюда проникла группа вооруженных людей, - покачивает головой, будто укоризненно, - и, в целом, ничего хорошего из этого не вышло. Так вот, все, что вы видите, коллега, принадлежит Корпорации. Гурр. Знакомое слово?
Показав тебе левую ладонь, указательным пальцем правой выводит литеру "G", на галактоне.
- Наверняка знакомое. И кто бы группу сюда не отправил, он подписал ее участникам отсроченный смертный приговор, - пожевала верхнюю губу. - Я знаю, как работает служба безопасности этой Корпорации: вопрос времени, без шансов.
Хлопает в ладоши.
- Так, собственно, суть, конкретика. Гарантии - гарантии понимания человеком той меры ответственности, которую я на себя возьму, гарантируя этому человеку, в меру своих сил и возможностей, а я, все же, занимаю здесь определенную должность и, кажется, знаю определенных людей, в общем, гарантируя определенному человеку сохранение жизни, без далеко идущих последствий, но, лгать не буду, наверняка с хим.допросом, в случае, если этот человек откажется от своих преступных намерений, осознает, что, даже получись у него сбежать, корпоративные ликвидаторы все равно, по классике, убьют даже белку в его саду за домом, и поможет мне.
Зачем-то протягивает тебе правую руку, как для рукопожатия, и ты буквально физически ощущаешь, как напитывается энергией пара сгустков напряжения, с трубами наперевес, у тебя по притыловым фронтам.
- Человек, конечно, может меня обмануть, убить, или обмануть и убить, но я рискну. У человека добрые глаза.

Терренс. Всем

КОНТАКТ: НЕЙРОННЫЙ ПОРТ ОТКРЫТ (НАЖАТИЕ) / ШЛЕЙФ ИЗВЛЕЧЕН

КОНТАКТ: ШЛЕЙФ (ШТЕКЕР) ПОДКЛЮЧЕН = СИМВОЛЬНЫЙ ДИСПЛЕЙ (РАЗЪЕМ)

ЗАГРУЗКА РЕФЛЕКСО-​​МОТОРНОГО АЛГОРИТМА: КОМПЛЕКСНОЕ ПЛАВАНИЕ

ЗАГРУЗКА РЕФЛЕКСО-​​МОТОРНОГО АЛГОРИТМА: АВАРИЙНО-​​СПАСАТЕЛЬНЫЕ РАБОТЫ

ЗАГРУЗКА РЕФЛЕКСО-​​МОТОРНОГО АЛГОРИТМА: РЕАНИМАЦИОННЫЕ ПРОЦЕДУРЫ

ЗАГРУЗКА МОДУЛЯ ПОТОКОВОЙ ОБРАБОТКИ ДАННЫХ: АЛГОРИТМ ПОСТРОЕНИЯ ИНТЕРАКЦИОННЫХ ПАТТЕРНОВ УЛУЧШЕН

ЗАГРУЗКА ИНФОПАКЕТА: КООРДИНАТЫ (ЧЛЕН ЭКИПАЖА: КОМАНДИР КОРАБЛЯ / 18850 МЕТРОВ)

ЗАГРУЗКА ИНФОПАКЕТА: КООРДИНАТЫ (ЧЛЕН ЭКИПАЖА: ВТОРОЙ ПИЛОТ / 18850 МЕТРОВ)

ЗАГРУЗКА ИНФОПАКЕТА: КООРДИНАТЫ (ЧЛЕН ЭКИПАЖА: БОРТТЕХНИК / 9450 МЕТРОВ)

ЗАГРУЗКА ИНФОПАКЕТА: КООРДИНАТЫ (ЧЛЕН ЭКИПАЖА: АСТРОНАВИГАТОР / 2050 МЕТРОВ)

ЗАГРУЗКА ИНФОПАКЕТА: КООРДИНАТЫ (БОРТОВОЙ САМОПИСЕЦ / 18850 МЕТРОВ)

ЗАГРУЗКА ИНФОПАКЕТА: КООРДИНАТЫ (РЕТРАНСЛЯТОР NM11-NR-S2-A03-12 / 112 КИЛОМЕТРОВ)

ЦЕЛЬ ЗАДАНА: СПАСЕНИЕ И СОХРАНЕНИЕ ИМУЩЕСТВА КОРПОРАЦИИ (ВЫСШИЙ ПРИОРИТЕТ) / СОДЕЙСТВИЕ ВЫЖИВШИМ ЧЛЕНАМ ЭКИПАЖА ТРАНСПОРТНОГО СУДНА КОРПОРАЦИИ (ВЫСОКИЙ ПРИОРИТЕТ) / ОБЕСПЕЧЕНИЕ БЕЗОПАСНОСТИ МЕСТА КРУШЕНИЯ ТРАНСПОРТНОГО СУДНА КОРПОРАЦИИ (СРЕДНИЙ ПРИОРИТЕТ) / В СЛУЧАЕ ГИБЕЛИ ВСЕХ ЧЛЕНОВ ЭКИПАЖА ТРАНСПОРТНОГО СУДНА КОРПОРАЦИИ = ДОСТАВКА БОРТОВОГО САМОПИСЦА ТРАНСПОРТНОГО СУДНА КОРПОРАЦИИ К РЕТРАНСЛЯТОРУ (ВАРИАТИВНЫЙ ПРИОРИТЕТ) / ВЫЖИВАНИЕ (НИЗКИЙ ПРИОРИТЕТ)

СТАТУС ОПРЕДЕЛЕН: ПОМОЩНИК-​​СПАСАТЕЛЬ

СОСТОЯНИЕ ПРОВЕРЕНО: ПОЛНОСТЬЮ ЗДОРОВ / АУГМЕНТАЦИИ РАБОТОСПОСОБНЫ / НЕЙРОЯДРО СТАБИЛЬНО

ДИСЛОКАЦИЯ УСТАНОВЛЕНА: ЗОНА 03 СЕКТОРА 2 СЕВЕРНОГО РЕГИОНА МИРА ТЕРРАНСКОГО ТИПА "НОВАЯ МОНТАНА 11" / ФРОНТИР: НЕВОСТРЕБОВАННЫЕ ТЕРРИТОРИИ

ОКРУЖЕНИЕ УСТАНОВЛЕНО: ПРИВОДНЕНИЕ В ПРИБРЕЖНОЙ ЗОНЕ ПРЕСНОВОДНОГО ВОДОЕМА В ГУСТОЛЕСИСТОЙ ПРЕДГОРНОЙ МЕСТНОСТИ / ГЛУБИНА 3 МЕТРА / РАССТОЯНИЕ ДО БЕРЕГА: 32 МЕТРА

ЭФФЕКТ УСТАНОВЛЕН: НЕТОКСИЧНАЯ ВОДНАЯ СРЕДА / ОПАСНЫЕ БИОЛОГИЧЕСКИЕ ИНКЛЮЗИИ НЕ ОБНАРУЖЕНЫ / ТЕМПЕРАТУРА ОКРУЖАЮЩЕЙ СРЕДЫ: ВАРИАТИВНАЯ (11-13 ГРАДУСОВ ПО ЦЕЛЬЦЕРУ) / ПОГОДНЫЕ УСЛОВИЯ НА ПОВЕРХНОСТИ: ЛИВЕНЬ (СИЛЬНЫЙ) / ВЕТРОВОЕ ВОЛНЕНИЕ ПОВЕРХНОСТИ ВОДОЕМА (УМЕРЕННОЕ)

ВОЗВРАТ: ФОН

Ортега. Всем

Терренс. Всем

Сильверфилд. Всем. Раздавив прямоугольный окурок дешевой сигареты в сделанной из срезанного донца банки из-под какой-то соевой газировки пепельницы, твой собеседник, сухощавый имперец в рубахе-разлетайке, лет пятидесяти на вид, бегло осматривает лепящиеся к скорее прикрытым, чем украшенным циновками стенкам забегаловки столики, за которыми сидят, жуя всякое местечковое дерьмо, местечковые же работяги, задерживает взгляд на собранной из прозрачных бусин входной шторе.
- Все принес? - собственный голос звучит непривычно, и ты заканчиваешь произносить короткую фразу еще до того, как вообще осознаешь, что собирался что-то сказать.
Кивает. Подцепив замызганными пластиковыми палочками с еще более замызганной одноразовой тарелки жареного в кляре сверчка, кидает его в рот, долго и хрустко жует.
- Почему дижармелин ребера, жангво? Могу найти хороший за четыре раза меньше цена. Будет наш, качество.
Ничего не отвечаешь ему, только макаешь сверчка со своей тарелки в густой, желтовато-сметанный на вид, с темными вкраплениями какой-то молотой специи кунжутный соус. Жуешь тоже, разглядывая надписи на исцарапанной столешнице. "ИТС ПИДОРЫ", замечаешь перечеркнутый чем-то тупым, скорее всего - сувальдным ключом, громкий лозунг на родном языке. "我操了你的嘴，你是一只雪猴": красуется рядом филигранно выведенный уже чем-то очень острым, вероятно, жалом стилета, ответ.
- Что здесь написано? - постучав по иероглифам ногтем, спрашиваешь у сотрапезника.
Тот наклоняет голову боком, подслеповато щурится.
- Написано: империя и республика не надо ссориться, братья.
- Я так и думал, - хмыкаешь, качнув головой.
Пару минут просто сидите, едите "протеин / вкусно / хрустят : жирный тесто сверчок", выбранный тобой в засаленном меню наугад. За стеной шумит дождь, под крышей шкворчит, наигрывая какую-то этномуть, приемник, тут и там слышатся обрывки чужих разговоров, если не на кехайском, то обязательно - о долгах, дождях и девушках. В какой-то момент, словно между делом, имперец сует тебе через стол сверток. Небольшая пластиковая коробочка, в застиранном кухонном полотенце. Откинув его уголок в сторону, видишь серебряную чеканку на черной крышке: "JarmlinRiberra Firearms".
- Можно не смотреть, качество найдено.
Открываешь контейнер и, вытащив из него металлическую рукоятку инерционного ножа с ухватистыми, подпальцевыми выемками с боков подкатанными, эргономичными накладками из фирменного джирибовского "плекса", неспешно и тщательно ее осматриваешь, проверяешь каждую клепку, каждый стык, плотность прилегания ребер, плавность хода мутно-серого, обоюдоострого клинка, берешь коммуникатор и пробиваешь серийник, потом фотографируешь и проверяешь на подлинность штрих-шифр у ограничителя. Показываешь лезвие пытающемуся сохранить невозмутимый вид собеседнику.
- Такая форма называется "гладиус". Знаешь, что это значит?
- Нет, - отрицательно качая головой, делает на пару кивков больше, чем стоило бы.
- Это значит, что ты скрутил оригинальный "копьевик", и поставил сюда это дерьмо, с младшего модельного ряда.
Бросив затравленный взгляд куда-то в сторону, начинает тараторить:
- Такое произошло, знаешь это бывает, ты работаешь как брат и брат...
Показываешь ему правую ладонь, призывая к тишине.
- Лезвие, бизнесмен. Ты ведь знаешь, что вибрак в каждой модели делается под свой клинок, да?
- Да, - отвечает.
- И знаешь, что будет, если клинок пойдет в резонанс, да?
- Да, - кивает. - Двадцать процент подарок. Скидка.
- Тридцать.
- Двадцать пять.
Убираешь смертоносный брусочек в карман джинсов.
- И это лезвие в подарок, да?
Поморщившись так, будто съел несвежего сверчка, имперец вздыхает.
- Да.

Фидель. Всем. До упора повернув обтянутый кожей руль вправо, едва не переворачиваешь тяжелый "Даллас" вверх колесами, когда он, сжигая эластик покрышек, закладывает такой разворот, что визжащую на соседнем кресле Марту, из параллельного потока, кажется практически ломает напополам широкой полосой страховочного ремня.
- Еба-а-а-а-ать су-у-ука-а-а-а! - орешь ты.
- Су-у-у-ука-а-а-а-а-а!!! - вторит тебе девчонка.
Ваши голоса тонут в стуке колонок вывернутой на максимум автомобильной стереосистемы, и лишь вою сирены патрульного крузера удается процарапаться сквозь пелену чудовищной в своем монотонной цикличности, но чудесной в своей ритмичности клубной музыки.
- Останавливаемся! Вправо принимаем - останавливаемся!!!
- Да сосите вы хуй, пидарасы! - внезапно кричит, высунувшись в окно так, что ее короткое летнее платье чуть не сдувает потоком встречного ветра, Марта.
Тихая отличница, которую ты знаешь, за последние пятнадцать минут преобразилась до неузнаваемости, став просто невероятной и абсолютно своей - с лихорадочным блеском в глазах, слетевшими с веснушчатых плеч бретелями лифчика, растрепавшейся копной темно-русых волос, вся разом.
- Красный "Даллас"!!! Принять вправо!!! Вправо принять!!!
Задумываешься на мгновение, зачем называть модель тачки, если на дороге больше никого? Девчонка, между тем, с третьей или четвертой попытки хватает бешено прыгающую по коврику под ногами пластиковую полторашку с остатками пива, и снова лезет в окно, швыряя ее в капот подпирающей вас машины. Кажется, даже попадает.
- Мар! Та! - давишь ты, когда "Даллас" на бешеной скорости прыгает через очередной стоппер у пустынного перекрестка, - не суйся!
- Почему?!? - понимаешь вдруг, что она улыбается от уха до уха.
- Тормози! - ревет громкоговоритель. - Тормози, стрелять буду!!!
- Вот, почему!
Бьешь по тормозам, одновременно с этим выкручивая руль, и снова мускулкар за малым не лишается покрышек, почти напарываясь бортом на неизвестно как проросший сквозь щебень отсыпа кактус, цепляя задним левым колесом обочину и поднимая тучи пыли.
- Вправо, сука, принял!!! - гремит голос трупера из дорожного патруля, когда моргающий синими "люстрами" крузак, уходит от твоего таранного маневра, практически слетает с хайвея, и закладывает крутой разворот следом за вами. - Стреляю!!!
И правда стреляет. На удивление тихий хлопок. Звон разбитого заднего стекла.
Марта не визжит, не бьется в истерике, не заламывает руки и не умоляет тебя немедленно остановиться.
- Где мой рюкзак?
- Что?
- Рюкзак где, Фидо?!?
Припоминаешь, что кинул сделанный в виде темно-серого медведя рюкзачок куда-то за кресла.
- Да сзади глянь!
- Сука, блядь!
Отстегнувшись, лезет назад.
- Да стой...
Понимаешь вдруг, что то и дело мелькающая в зеркале заднего вида белая полоска ее трусов, ровно как и фактически застрявшая меж двух подголовников, едва прикрытая подолом платья задница, прямо здесь и сейчас волнуют тебя не так сильно, как там, на парковке за кинотеатром. Хотя, не, волнуют все же.
Спустя долгих пять секунд, когда ты окончательно смиряешься с мыслью, что вот именно сейчас выпущенная из табельного пистолета шальная пуля совершенно точно попадет ей точно в голову, и ты потом уедешь на пожизненное, осваивать внеорбитальные рудники, усаживается, наконец, обратно. Роется в распахнутом медведе, вытаскивает из его глубин серебристый револьвер с куцым штырем здоровенного ствола.
- Да ебать, - говоришь, - ствол?
- А ты как думал? - трясет им, заставляя тебя инстинктивно отпрянуть. - Папин.
- Нахуя? - спрашиваешь.
- На всякий случай. А вдруг бы насиловать начал?
- Да я...
- Ладно, не бзди!
Сухо щелкает под тонким пальцем взводящийся курок, и ты понимаешь, что дело начинает пахнуть не только пиздюлями от бати.
Оглушительный хлопок выстрела, прямо в салоне - в отсутствии стекла сзади все же есть свои плюсы, да, и патрульная машина, под оглушительный скрежет тормозов, сбрасывает скорость. Еще выстрел. Еще. Еще. Крузер вдруг рвет вбок, швыряет к кювету, и секунду спустя вы уже наблюдаете, как он, ковырнув бампером землю, сначала встает на дыбы, а потом медленно, очень медленно, начинает заваливаться на крышу.
- Е-ебаный в рот!.. - констатируешь ты всю тяжесть вашего положения.
- Еба-ать!.. - подтверждает Марта.
Пару минут едете в относительной тишине, даже музыку скрутив почти в ноль. Первые лучи восходящей Навы уже бередят горизонт, и петляющая меж пустынных холмов загородная трасса стремительно теряет свой ночной шарм.
- Нам пизда, - говоришь.
- Да, - утвердительно кивнув, Марта вдруг приобнимает тебя свободной рукой за плечо.

Взгляд Ортеги безразлично скользит по стенам нового помещения. Ни к чему пытаться выстраивать психологические портреты обитателей комплекса, когда сам комплекс должен взлететь на воздух через несколько часов при наиболее благоприятном раскладе. Все эти люди скоро умрут – и чем меньше Марк знает о них, тем лучше для него самого. Техник краем глаза то и дело подмечает мельтешение дрона, и присутствие крошечного девайса в поле зрения удивительным образом успокаивает. Сейчас, впервые за всё время с момента не слишком приятного пробуждения, Марк чувствует себя в состоянии контролировать ситуацию.

Вот только… Техник уже почти собирается заткнуть Флориду окриком, грубо наплевав на любые остатки субординации, но та, кажется неосознанно, переходит на криптографический мост. Мысленно воздав хвалу проектировщикам базовых протоколов, Марк снова морщится и смотрит на Терренс. Так не пойдёт. Чем быстрее она придёт в себя, тем лучше.

Он проходит по комнате, приближаясь к капсуле-колыбели. Некоторое время молча наблюдает за попытками Флориды разобраться с проблемой. Невероятно, просто невероятно. По всей видимости, насколько бы далеко женщина не пыталась убежать от себя, зачатки материнского инстинкта по-прежнему сохраняются даже в напичканном имплантами суррогате. То, что видит Марк настолько сильно не вяжется с его смутными воспоминаниями и выводами в отношении Терренс, насколько это только возможно. Проклятье.

Техник подходит к колыбели, но не спешит прикасаться. Он уже понимает, что может достаточно быстро диагностировать источник проблемы и, при должном везении, возможно даже его устранить. Вот только в этом нет ни малейшего смысла. Подобное действие Ортега воспринимает как лицемерие, неспособность быть честным по крайней мере с самим собой. Он убьёт всех этих людей, весь чёртов комплекс. Должен убить, потому что уже принял такое решение и отступить теперь – форменное безумие. Как быть с другими младенцами, которые не попадутся на пути благодетельницы? Как быть с этим, когда вся конструкция взлетит на воздух?

Марк качает головой, пусть даже напарница и не смотрит.

«Меня зовут Марк. Мы давно знакомы и уже работали вместе. Это здание – комплекс, который нам приказано уничтожить. У тебя должен быть при себе ключ для активации протокола самоуничтожения. Времени мало – что-то не так.»

Пусть криптографический канал не транслирует эмоции отправителя, но Ортега всё равно старается вещать максимально размеренно и спокойно.

«Причины кратковременной амнезии не установлены. Возможно, это связано с артефактами, которые они изучают. Что-то пошло не по плану, необходимо действовать быстро. В помещениях комплекса – ад, по меньшей мере несколько группировок, главная цель которых создать нужный для нашего прикрытия уровень хаоса.»

Ортега вздыхает, его ладонь осторожно опускается на плечо Флоры.

«Мы не будем спасать младенцев, Терренс. Времени мало, а в случае успеха операции это не будет иметь никакого значения. Если ты, конечно, не хочешь всю дорогу тащить эту колыбель на горбу.»

Он усмехается, не удержавшись от ироничной шпильки в адрес напарницы.

«Не говори ничего важного вслух. Нас могут прослушивать.»

- Я разберусь, давай тащи сюда наркомана этого хиспанского!
Приготовился жахнуть пламенем по тому месту, где эта крайняя плоть к стенкам крепится. Хер тебе, сволочь! Я сегодня достаточно в штаны насрал, чтобы еще тебя, без зубов и когтей, пугаться.

Ортега. Всем

Изо рта Сола вылетали слова, напоминающие рой мошкары. Женщина затрясла головой, то ли пытаясь их отогнать, то ли уловить смысл в этом потоке цветистых фраз.

– Нихрена не помню! - отрезала она. – И как трахаться тоже, - добавила на всякий случай, уж очень среди мошкары летало "любви моей".
Вообще говорил Сол странно, чуть ли не стихами. И вовсе не коротко, вопреки своему же призыву помалкивать. Это начинало бесить. Похоже, в прошлой жизни женщина стихи терпеть не могла.
– Там смерть, мы не туда, а тогда теперь куда? Или так и будем сидеть в никуда, пока нам не придёт пизда? – ехидно передразнила.

"Блять, вот лучше б пристрелил, чем за дебила меня держать", - недовольно пробурчал в ответ Бжику. Ну подумаешь: поговорил немного с голосами в голове. Все мы иногда этим занимаемся, а кто говорит, что не занимается - тот нагло врёт.

"Ты сам слышал, что в вентиляции что-то было. Ты на сколько процентов уверен, что это говно может с тобой общаться, а почуять, где ты, не умеет? Тем более, что оно подсказывает, что творится в других местах. Не знаю, насколько успешно, но даже если шансы один к десяти, я не готов ставить на это собственную жизнь. И ваши тоже", - перешёл на пониженные тона. Хотя, наверняка те, кому надо, и так знают, что мы здесь. Сам, главное, в шахту сперва орал, что мы здесь, а теперь за маскировку топит... Выискался кент...

"Попробуй его в сознание привести. По щёчкам там похлопай. Делов на двадцать секунд. Если не поможет - тогда потащим. Я пока подумаю, как приспособить разгрузку так, чтобы руки не занимать", - предложил в итоге. Не хочу я ствол опускать. Вот убей не хочу!

Жестяк. Команда формируется сама собой. "运动传感器", моргает, ватермаркой влипая в окружение. Тут же "ловишь" капитана в фокус внимания. Каждое ее движение теперь сопровождается конвульсивным и синхронным рывком твоих визоров. Усмехается Д. Тауншенд, явно заметив это. В который раз уже? Видимо, настроение хорошее. Вздохнув, кивает, когда говоришь про добрую волю:
- А ты забавный, дровосек.
Отпустив топор, достает из закрепленных справа и сзади на поясе ножен длинную, в пару ладоней, угольно-черную, узкую и обоюдоострую пику клинка. Топорщится в стороны планками стопоров, крепко насажен на эластиковую рукоять с шипом стеклобоя вместо навершия.
- Секирой у меня на родине забивают скот.
Прихватив тебя за шею, тянет вперед, подбородок в основание броневорота до треска жильного вжимая. Лезвие ожигает болью основание шеи, цепляет металлического нейропорта лепестки, раздирает плоть, выворачивает лоскуты драной кожи. Бурлящей волной огонь прокатывается по хребту, буравит основание черепа.
- Для людей - нож. Считай, заслужил.
Взявшись за рожки креплений, с влажным хрустом выворачивает клин нейрошунта из мускульных перевитий, тянет его прочь, выдергивает нейронных жгутов желтоватые, желейно подрагивающие шнурки. Струится краснота за шиворот ручьем липким, течет горячей рекой по спине.
- Держать тебя негде, оставлять опасно.
Откладывает в сторону заляпанную красным хвостатую железку, еще пару секунд назад бывшую частью тебя.
- Пожалуй, обойдусь железом. Порт, хранилище…
Вминает коленом, с треском заламывая тебе нос, затылок в пену. Нож скользит за левое ухо, брызжет липкостью. Боли так много, что мысли просто плавятся в ней, растворяются. Клещами лезут пальцы в рану, поднимая ухо, отдирают от кости тонкую слюдяную пластину с завитками шлейфов невесомых. Показывает ее тебе.
- Эйдетический мемо-блок. Хорош, хорош...
Уперев стальную балку предплечья левой руки в твою скулу, намертво фиксирует. Заглядывает тебе в глаза, явно изучая их.
- Их тоже заберу.
Постучав грязным лезвием по правой брови, тут же вспарывает ее, от глазницы ко лбу, рассекая плоть до самого черепа. Непроизвольный хрип рвется из груди, вязнет в горле, когда боль из нестерпимой становится абсолютно неописуемой. Режет вбок, к виску. Вниз, щеку вспарывая. К переносице. Поле зрения едет боком, так, что видишь собственное искромсанное лицо, когда цепляет орб визора жалом ножа, выворачивает наружу. Щелкнув, гаснет половина мира. Сучишь ногами рефлекторно, понимая, зачем меняет руку, перехватив кинжал обратным хватом. Чертит ломтями композитный сплав мясо. Секунда - погружаешься во тьму.
Кровь и боль. Конвульсивно дергаешься, рвешься в путах фиксирующей массы. Голос женский царапает сознание:
- Я знаю, что больно, хрюшка-​хитрюжка. Сейчас...
Понимаешь запоздало, зачем основание ладони упирается в подбородок, прессом давит его вверх. Выгибаешься дугой, силясь выломать себя из плена фиксаторного, когда ужас окатывает ледяной волной. Лезвие распарывает трахеи будто масло, горячо и жгуче утонув в гортани. Сиплый вдох. Сиплый выдох. Льется кровь.
- Засыпай... - пальцы почти ласково ерошат твои волосы. - Вот так... Засыпай...

Боже, да они же пиздец залипли! Бормочут что-то, Рубик на дискотеку идет, пиздец, пиздец! Если они в таких овощей превратились, кто ж будет его, Бжикову, тощую жопу от кошмарных тварей защищать!?
Ярость, ужас, обида на вселенную переполняют. Хочется по мордасам им надавать, растормошить, дать понять, что если сейчас не очухаться, то все, приехали!
Но Бжик парень трусливый, даже в таком состоянии он понимает, что по мордасам рейдерам давать не стоит. Тем более глюкавым. Выместил ярость, развернувшись на ходу, посмотрев в бессмысленное лицо Рубика и в плечо его кулачком щуплым ткнув.
Как в стену бетонную.
- Блядь, суки! - Заорал истошным полушепотом. - БЕГОМ! БЕЖИМ!
Потащил за собой, в обоих одновременно уцепившись и тараторя:
- Сейчас на этот фейерверк ебучий весь гадюшник сбежится! Надо спрятаться, отойти. Блядь, блядь! Нет никаких безглазых детей и прочей хуйни! Нет! Бегом, уебки, или сдохнете! Говноеды!
Слезы по лицу льют. Сука, жить-то как хочется.
- Живее, мудачье блядь! Рубик, из кочевников. Я, ты, Солома, штурмак-бородач, пустотница черножопая, летун, Пако, Катун. Помнишь? Вот блядь оно, а не это все. Фидель, хисп, хола мариконес, Лис, Хайдарин. Вас трое хиспов, и пизда узкоглазая. Просыпайтесь, блядь, шевелите булками! Уебываем нахуй быстрее!
Суетится Бжик, подталкивает своих, несет невесть что. Судорожно пытается вспомнить, не триповал ли сам так, не попустило ли его быстро из-за этого, и чем вообще ребятам помочь, чтоб они ему потом помогли.
Иначе ж пиздец, без крепкой мужской дружбы, да?

Ага, не дружули, значит, в шахте. Вот и наладили кооперацию, твою мать.
Озираю происходящее из своего угла. Глаза, наверное, каждый с кулак уже от всего этого. Как в анекдоте про срущую белочку.
Дружули боевые явно залипают, что-то не так с ними. Не попускает эта глючная херня? Если так, то полная жопа.
Пули стучат и хуярят рикошетами. Чет шебуршит в вентилляции.
По идее, можно было б тут вот встать, Рубик лезущих из шахты порубит, Фидель коридор законтролирует, Бжик покурит посидит. Да, классный план! Вот только Фидель хлопнулся на пол до того, как стрелять начали, у Рубика на лице выражение контуженного дурачка, а у ребят в шахте могут быть гранаты, от которых нам наступит пиздец.
Охуенный план! Но вот видишь, нюансы обнаружились. Нюансы. Пффф-хе-хе-хе.
Вся эта шелуха мелькает в голове за мгновение и улетает. Руки же без участия мозга уже чот делают, рот чот орет. Мозг только наблюдает, причем, знаешь, как во сне - со стороны. Да и хер с ним, с мозгом. Он в таких ситуациях жопных не особо нужен, вреден даже.
- УЕБЫВАЕМ ОТСЮДА! РУБИК, ПОДНИМАЙ ЕГО! ТАЩИ!
Замедленный басистый голос, все происходящее как на медленной перемотке. Стукает в бок рюкзак - кажется, я, эээ, Бжик, его перекинул на бок. Руки канистру тянут, по пути скручивая пробку. Что я, нахуй, творю?
- ПАЦАНЫ, О-ЧУ-ХАЙ-ТЕЕЕЕЕСЬ!
Кажется, я хочу канистру скинуть вниз, на звук выстрелов. Хмм. Ну, положим, интересно, что выйдет.
- ХВАТИТ ТРИПОВАТЬ, БЕЖИМ!
Нарезка кадров - канистра по полу летит, расплескивая кислоту. Бжик, рыжий перепуганный бомжара, на четвереньках летит в противоположную сторону, к Фиделю, собирается громилу на ноги ставить. Кажись, командует даже:
- Фидель, паси лифт! Рубик, РУБИК, БЛЯДЬ! По сторонам гляди, с вентиляции прилететь может! ВЕНТИЛЯЦИЯ! ПОТОЛОК! РУБИК! ГОВНО! ЖОПА!
Забавно вот так, со стороны, смотреть на это все. Отрешившись.
А вот участникам, наверное, не особо забавно.

Пилот. Всему, что находится здесь и может летать, для этого нужна энергия. Портативные реакторы, энергоблоки, такое. Ты точно помнишь, что где-то должен быть купольный док. Там есть стоянка для малых всесредных кораблей: шлюпки, челноки, катера. В принципе, худо-бедно с любым из них справишься, если дело до штурвала дойдет. Не помнишь, что за летные условия, но уверен в том, что пешком отсюда никому не выбраться. Возможно, именно поэтому вторую группу и собрали: если все отключится, турбину вам подставить, на рывок.
Делаешь несколько шагов, сократив расстояние между собой и охранником до шести, может, пяти метров. Дернувшись вдруг вверх, вминается плечом в полотнище, тут же загнав его в паз до упора, он. Жилисто пульсирующее, маслянисто лоснящееся многосуставчатое недощупальце приподнимает его тело словно тряпичную куклу. Сложилось вокруг шеи мужчины скрученной по шарнирам мослов кишкоподобной петлей, в твою руку толщиной, под подбородок ухлестнув так, что треснуло забрало шлемное, внутрь просев, краснотой щедро себя изнутри же сбрызнуло. Хрипит "Малыш":
- Коман... - сжимает скользкую удавку пальцами, не в силах передавить ее тургорную пульсацию, - дир...
Второй отросток буроватым, укрытым пергаментной шкурой ломаным канатом приобнимает бойца за пояс, увивается вдоль правой ноги, набалдашником, в котором ясно угадывается сросшаяся лодочкой ладонь, с едва заметными перетяжками пальцев, по штанине скользит. Трещат кости усиленные, не ломаясь, но выгибаясь под воздействием явно просто чудовищного давления. Невероятно жилистая и сильная штука. Шипит, сипло давя из себя остатки воздуха твой спутник:
- Наза... Ад...
Исчезает в провале, сложившись вдвое так, что лоб вмялся в колени, и уронив на пол гулко щелкнувшую армированным основанием о металлическую плитку дубинку. Катнувшись полукругом, замирает она у правой стены, высвечивает полукружие яркое на ней, инея махрой серебрящееся. Кляксы густой, почти черной в тусклости периферийного свечения крови виднеются у порога. Тут, там. Что-то сочно и хрустко рвется в темноте смежного зала, булькает густо и ливерно, чавкает кишечно. Голос, такой же точно, металлически безэмоциональный. Может, и сам "Юнит-23":
- Готов, мастер-​семь. Ждать, - тут же, как запись, на повторе, снова. - Готов, мастер-​семь. Ждать.
Удар, будто молотком деревянным в набитый фаршем пакет. Хрип влажный:
- Ко... Ман... Дир... Наз...

Рубик. Всем. Вспыхнуло ярко. Вопит ребенок, рвет тебя за штанину:
- Умри! Дядя Рубик! Умирай! Умирай! Пожалуйста, умирай! Умирай!
Гаснет крик. Вспышка. Идешь по узкому тоннелю разгрузочного рукава. Широкая, но все равно не шире твоей, спина "Мон-Грела", в кирасе из листопрокатной стали поверх кожанки, маячит впереди. За спиной сопит, гремя сошками пулеметными, "Сука". Не прямо сука, хотя, все же сука, конечно, просто погремушка такая. "Флик", болтокрут, как обычно, тянется где-то в хвосте. Впереди маячат фигуры - встречка, в док. Проход слишком узкий и обычно входящие, все же, стараются сначала выпускать выходящих. Видимо, не в этот раз.
Чтобы хоть как-то разойтись, жметесь по бортам. "Черепа". Первый - совсем еще пацан, лет четырнадцати, не больше, с набитыми прямо на скуластом лице росчерками клановой черноты, в куртке засаленной, с демонстративно болтающимся на боку четырехствольным обрезом дробача. Качнувшись вдруг, цепляет тебя о плечо своим мосластым плечом так, что сам едва не падает, ткнувшись в литых мускулов тугие перевития. Бледнеет в какой-то момент, бросив быстрый взгляд на рубача рукоять. Сзади напирают его товарищи и он уже раскрывает рот, демонстрируя сколотых зубов желтизну, чтобы что-то тебе сказать, но ты его опережаешь:
- Не сердись, брат, не со зла.
Хлопаешь пацана по спине, не давая времени опомниться, проталкиваешь вдоль по рукаву. Удар. Идущий следом за ним бритый налысо мужик с торчащими в стороны клочьями колтуноватой бороды вдруг бьет тебя кулаком с явно зажатой свинчаткой точно в челюсть, так, что даже жевалки эмально хрустят.
- Ты че, хуесос, ох...
Фраза застревает в горле бородача, когда клинок рубача, со свистом чиркнув пустоту, подбрасывает его вверх, подрубая точно промеж ног, взрезает штаны, рассекает мошонку, лобок, низ живота, и застревает где-то у пупка. Вывернув лезвие боком, рвешь его под ребра, вытягиваешь. Тугой поток горячей крови, вперемешку с комковатым ливером, льется на палубу. Где-то за спиной, вякнув, валится на палубу первый пацан, после того, как Флик втыкает ему под кадык заточку. Третьего, замыкающего в притирочной группе, Мон-Грел сбивает с ног размашистым тычком локтя в подбородок. Гулкий хлопок - реактивный кулак босса, звякнув тянущейся к запястью цепью, превращает лицо четвертого "Черепа", что предусмотрительно остался у входа в тоннель, с винтовкой наперевес, в дробленку из рваной кожи, драного мяса, ломаных костей и лезущих из-под них мозгов.
- Сука, заводи! - дает отмашку, когда товарищи умирающих, вопя что-то про неотвратимость наказания за содеянное, появляются в проходе.
- Эт мы враз, - говорит она.
Ты почему-то сам собой оказываешься на полу. Через долю секунды, правда, понимаешь, почему. Чудовищный грохот вперемешку со стробоскопическими вспышками наполняют тоннель от края до края, когда "ревун", эпилептически дергая сошками, распарывает шлюз затяжной очередью, превращая люк, переборки и "Черепов" в решето. Пять секунд - все заканчивается. Где-то в недрах станции заводится, надсадно дребезжа, ротор сирены.
Поднявшись, Мон-Грел хохочет:
- Злее надо быть, Рубик! Доброта, она, видишь... - давит ударом тяжелого сапога череп лежащего перед ним "Черепа", - убивает.
- Добрыш, - беззлобно скалится стальными фиксами Сука.
Бросив быстрый взгляд на сыплющие искрами, заваленные трупами руины проходной, босс качает головой, и поворачивает обратно к взлетке:
- Вот и скупились, блять... Да и по хуй. Флик, заводи "Коляна", гости кончились, - уже поравнявшись с тобой, хлопает по плечу, - не кисни, брат. Уляжется - с буграми зарешаю.
И ты не киснешь. Пока достаточно поспешно грузитесь в тесное нутро "Колизея", и Флик начинает разгонять не успевшие остыть тяговые движки, Сука радостно втыкает стик своего плеера в бортовую систему. Тяжелые биты и невнятный речитатив тут же наполняют собой кабину, но даже сквозь их пелену и в полумраке ты замечаешь, как мрачно выглядит встречающая вас "Энигма", ваш док, пилот, женщина босса, и твой, наверное, лучший друг, и как разочарованно звучит ее голос.
- Ну, как все прошло? - спрашивает.
Мон-Грел пожимает плечами:
- "Черепа".
- "Черепа"? Что, "Черепа"? Когда нам дышать нечем будет, ты тоже про них вспомнишь, да? Или когда свечки тяговые поперек Войда кончатся? Или...
Приобняв за бедро, босс, мягко усаживает ее в летное кресло:
- Заводи, Эн, поехали. Дотянем до пятого кольца, там закинемся. С Хайменом я потом порешаю, "Черепа" охуели в край уже. Видик глянет, сам поймет.
Вздохнув, Энигма, прощелкивает тумблеры на приборке перед собой, прислушиваясь к тяжелым ударам и крикам по ту сторону задраенного трюмника.
- Как бы не подорвали "ноги" нам.
- Не подорвут, - босс усаживается в свое кресло, по правую руку от нее, - это уже пацаны Хая, они меня знают.
- Каждый раз какие-то проблемы у вас. Каждый, сука, раз.
- А чего сразу Сука-то, - ухмыляется Сука со своего места, - не поминай меня в этой... В...
- Всуе, - помогаешь ты ей, и она, снова блеснув фиксами, показывает тебе большой палец.

Бэдтрип.
Отчетливое слово бумкнуло в пустой голове. Это все - бэдтрип. Неправильно употреблены неправильные вещества, вот что. Топлива ракетного перенюхал. Лежу небось где-нибудь среди коммуникаций в техкоридорах, а вокруг стоят братишки-"Ракеты" и угорают, как Бжик штаны пачкает и воет, в грязной пыли катаясь.
"Проснись, самурай, ты обосрался."
Слишком уж все реально. Слишком страшно. И - что-то есть в том, чтобы смотреть в отсутствующие свои глаза...
- ААААААААА!!! - Ебанул себя по щеке шершавой рукавицей. Рванул в ближайший угол коридора, спиной туда вломился с маху - то ли надеясь пришибить буйного пиздюка, то ли просто стараясь в этот угол забиться и переждать происходящие неприятности. Второе, конечно, разумнее, разумнее, разумнее. За эту мысль надо зацепиться, как якорь. Нет никакого пиздюка и опарышей, нетнетенетенетенетентентент
Неа
Хуйня это все
Чушь блядь
обоссанная
- Это глюки!!! - Собрав последнее спокойствие в кулак, пытался взбодрить боевых своих пацанов. Вышел истошный вопль.
- ГЛЮКИИИИ!!!!
и опарыши глюки
и дети эти ебучие
понарожали блядбь
...
И вся эта левая херня вдруг исчезла. Нет опарышей, нет безглазых детей, нет безглазого себя. Все нормально.
Ну как нормально - темная ледяная лаборатория, темные ледяные коридоры, Рубик фехтует с твариной, которую и описать сложно, Фидель залипает.
Ну да, нормально, типа.
Забился в угол поглубже, горелку выставил вперед, будто серьезную пушку. Сердце стучит, вот-вот выпрыгнет, к холоду обычному резко добавляется холод ужаса.
- Это глюки! - Визжу, как свинья недорезанная. - Настоящая хуйня перед Рубиком! Гаси ее, Фидель, гаси! Давай, Рубик!

Молох. Всем

Командир. Всем

Жестяк. Спиной к стене повернулся, но расслабляться рано. Любую стену возможно пробить, было бы желание. Прострелить, подорвать: способов много. Стоишь.
Руки сами к бедрам опустились. Над ними, по бокам бронежилета, справа и слева, торчат зацепы под выемки, которые есть на ружейных корпусах, с противоположных от экстракторов сторон. У "Левого" окошко слева, у "Правого" - справа, чтоб гильзы летели куда положено, в отбой, а не в лицевую пластину, например. Гильза. Патрон. Да, патрон.
Патрон. Миг. Вспышка. Сидишь на жестяном табурете, уперев спину в переборку, цилиндром зажатого меж пальцами патрона в такт музыке по исцарапанной, явно просто вырезанной горелкой из корпуса какого-то челнока и расправленной ударами кувалды поверхности круглого стола постукиваешь. Полумрак вокруг пропитан вонью немытых тел, дешевых сигарет, еще более дешевого пойла, и, кажется, кисловатым запахом рвоты.
Колонки на стенах надрываются, превращая любой разговор в настоящее испытание. У заставленной пустыми, сделанными для большего понта из гильз от ПЗО рюмками стойки громко спорят, обвиняя друг друга неизвестно в чем, рейдеры. Судя по нарисованным краской, похожим на эрегированные члены ракетам на кожанках, скорее всего, из "Ракет". Где-то слышится пьяный женский смех, кто-то радостно кричит что-то в духе: "Давай! Давай!".
Танцпол, вид на который тебе частично перегораживает в своей бронекуртке на фоне напольных прожекторов кажущийся просто глыбой, в кои то веки снявший смартхельм Фидель, наполнен дергающимися телами разной степени свежести, вперемешку с уровнями алкогольного и, похоже, наркотического опьянения. Справа - Сантьяго, твой босс. Для тебя, конечно, давно уже просто Санти или Морти, но ты знаешь, что он предпочитает полную версию своего имени, и стараешься называть его именно так. Куртка призывно мигает голограммами, алеет световыми кольцами, и буквально превращает его в маяк, на который в таком месте может прилететь любой мотылек. Но Сантьяго Мортиноцци не из тех, кто боится мотыльков, это ты знаешь точно. Слева - Кейто. Откинулась на табуретке к стенке овальной ниши, в которой вы и расположились. Распахнутая куртка светится не хуже, чем у босса, в ушах наушники, на лице бессменная маска. Покачивает остро торчащими в разные стороны будто спицы прядями черных волос в такт собственной музыки, щелкает пальцем по экрану коммуникатора, давя наползающие со всех сторон на экран разноцветные шарики. Стол, между тем, практически пуст, если не считать шлема под рукой у Фиделя, и револьверного гранатомета Кейто, который она, как обычно, просто бросила перед собой, у всех на виду.
Это "Дыра", круглосуточный клуб на третьей палубе "Кольцевой-Три", мегастанции внеорбитального базирования, и он, как по тебе, полностью оправдывает свое название.
- Слыш, ты, ебать..., - на плечо Санти ложится заскорузлая, с невымываемо впрессованной в каждую складку мазутной гарью, ладонь. Ее обладатель, густо заросший клочковатой щетиной мужик лет тридцати, с совсем недавно перебитым носом и покрытой очень нехорошо выглядящими язвочками шеей, одет в похожую на строительную робу куртку с нашитыми на плечи шевронами в виде черепов. Из-за ремня торчит, упираясь перемотанной черной изолентой рукояткой в расползающуюся ткань драного свитера, револьвер. Его мутный взгляд скользит по каждому из вас, задерживается на Кейто. Вонь помещения теперь перебивает гнилостный смрад его дыхания, - Ты че, хуле, а?
Ты замечаешь еще шестерых парней, что внимательно наблюдают за вами, сидя в нише на противоположной стороне зала. Моргнув, привычно чуть щуришь глаза, и на пару мгновений зумируешь изображение. Снова моргаешь, наводя фокус, и добавляя контрастный светофильтр. Те же нашивки, черепа. Рейдеры, как ты успел понять, ребята очень простые, и практически наверняка их банда называется не иначе, как "Черепа".
- Уйди, друг, - босс чуть качает головой, мол, нет, и ты успеваешь заметить, как Кейто разжимает механические пальцы, обхватившие, было, рукоятку торчащего из поясных ножен клинка.
- Я, это, слыш..., - мужик явно не собирается уходить и, зацепив плохо слушающейся ногой свободный табурет, подвигает его к столу, после чего просто берет, и усаживается между Фиделем и Санти, - Вы че, вы чьи, а?
Уложив грязные кулаки перед собой, смрадный полубомж морщится, будто учуял вонь сильнее той, что исходит от него самого, после чего кивком указывает на имперку, продолжающую давить пальцами шарики.
- Это че, бля, за не... Неуважение, а? Где синька? Где всё? Че, бля? Ты, бл...
Подошедший откуда-то сбоку мужчина вдруг хватает алкаша за воротник и дергает его назад так, что тот, крякнув, грузно падает на спину, завалив следом и сиденье. Незнакомец, между тем, особо не церемонясь, сначала впечатывает его затылком в пол, а потом, рывком протянув в сторону, втыкает лицом точно в угол ниши. В голове "Черепа" что-то сочно щелкает, и он остается лежать посреди окурков и мятых пластиковых стаканов. Глянув в сторону друзей вашего недавнего гостя, ты понимаешь, что они потеряли к вам всякий интерес.
- Прошу прощения за опоздание, - худощавый, стриженый почти налысо старик лет шестидесяти отряхивает друг о друга ладони, то и дело звякая металлом кожных заклепок, поднимает упавший табурет и, откинув полы бронеплаща, усаживается за стол, - У нас с Иварой, это местная звезда, в общем, у нас очень сложные отношения. Протонный шторм спутал планы, еле вышли на расчетное время.
Он виновато улыбается, и ты замечаешь, что его бледное лицо с впалыми, водянисто-голубыми глазами, покрыто сетью почти стершихся, геометрически правильных шрамов: скулы, щеки, глазницы, лоб. Армирование черепа, возможно.
Сантьяго бросает взгляд на незнакомца:
- Вы - Лис?
Все присутствующие и так знают ответ, это просто этикет, формальность, но он кивает:
- Сейчас, да.
- Что по людям?
Старик складывает пальцы замком, и упирает основания кистей в столешницу:
- Десять, как и договаривались. За такой срок подобрать что-то адекватное очень сложно.
- Нам не нужно адекватное. Нам нужно десять человек.
Ты слышишь свой голос. Слова складываются в голове сами собой, и ты произносишь их еще до того, как успеваешь об этом подумать:
- Сэр, контроллеры установлены?
Лис сует руку за пазуху, и передает тебе небольшой, с зажигалку, радиодетонатор. Улыбается:
- Пока добирались сюда, всех угостил бургерами из "Мо-То". Так что, у вас примерно двадцать часов на все про все. Но, надеюсь, до этого не дойдет.
Ты убираешь пульт за отворот бронежилета:
- Я тоже.
Кейто отвлекается от коммуникатора и подает голос, кажется, впервые с тех пор, как вы сели за стол:
- Шлюп готов? Маяки, трекеры, триггеры-хуиггеры, все чисто?
Лис кивает:
- Да, все чисто. Первая палуба, пятый док. Люди там же.

L-е Молоты Колеса

Поразмыслив о каждом аспекте марша в форт Астра или о переходе к Границе, ты пришёл к выводу, что такой манёвр только удлинит ваш маршрут: до имперских фортов подать рукой — ближайший прямо за рекой. Дождавшись утра, вы начали искать брод. К обеду пришлось махнуть рукой на это занятие — река глубока и огромна. Вам нужно готовить плоты для переправы.

- Центурионы, - видя, что есть некоторое недопонимание, обратился Август.
- Вы можете действовать по своему усмотрению в рамках поставленной задачи. Уважаемый Вайп Графоний, если уважаемый Дэйдалос Санквини сможет тебе помочь в деле строительства или, как сейчас, разрушения, то это пойдёт на пользу дела всем. Если кто-то ещё считает важным внести другое предложение, например, потушить танки и разобрать их на более целые детали - пожалуйста. Я сторонник традиционных имперских ценностей в виде совещательного принятия решений. Моё слово финальное, но в остальном - действуйте.

Кондотта уже порядком заебалась драться. Языки чуть не по плечам висят, пот льет ручьем, избитые ржой шапели и прочий железных хлам на головах съезжает на глаза. Всем хочется лечь уже и отдохнуть, травинку пожевать. Вот только долбаные солдаты с упорством муравьев продолжают деражться за свои жизни, хотя, казалось бы, шансов у них немного.
Вот могучий удар Генри раскалывает сине-красный тарч пополам, пика застревает в окольчуженной руке. Вражина что-то глухо рычит, дергается - а сбоку подступает с секирой наготове Джованни. Хуяк, хуяк! Казалось бы, такого не пережить! Но этот неубиваемый черт умудряется подставить оружие под удар, а от второго просто отшагивает, и это с торчащей-то в руке пикой! Что за звери эти долбаные червонцы!?
Тренькают луки Мацала и Вилько, на удивление, за такой долгий бой не ломаясь. Стрелы летят в глубь вражеского строя, где, один против троих, бьется израненный фон Хардкор. Фон Хардкора пиздят толпой, щит разваливается на отдельные доски в руках, тяжелые руки не успевают за ситуацией - пропущенный удар моргенштерна в башку заканчивает эти пляски. Хруст, холод, темнота, ужас и тишина.
А стрелы, пролетев над этой печальной сценой, утыкивают открывшегося парня с секирой, что торжествующе ее вскинул, когда знаменосец кондотты упал. Так что торжествующий парень падает вслед за Генрихом, захлебываясь кровью и издавая какой-то собачий скулеж. Потому что рано пока торжествовать. Кому-бы то ни было здесь.

0 1 2 3 4 5 6 7 8 9 
1 - - - - - - - - -
2 - - - - - - - - -
3 - - - - - - - - -
4 - - - - - - - - -
5 - - - - - - - - -
6 - - - - - - - - -
7 В - Д - 7 - - - -
8 М - Г 5 4 - - - -
9 - - - - - - - - -

- Держимся, братушки! Не посрамим чести кондотты! - героически вопит Генрих, размахивая штандартом и одновременно готовясь снова прикрывать капитана от неприятельских атак. Но сам вперед не лезет - а вдруг убьют? В бою такое случается.

Когда-нибудь, если Генриху все-таки удастся постареть, он обязательно напишет мемуары. Что-нибудь эдакое, "Сунь-Вынь: Искусство диверсионной войны", например. Дело то нехитрое - всего то описать детально их вакнахские подвиги, снабдив сочинение мудрым выводом на последней странице, что вот так, о мой драгоценный читатель, делать ни за что нельзя.

И ведь казался хороший план. Эти туда, эти сюда, а потом мы такие - ррраз, и они бегут. А по факту - командир в раздолбанном доспехе еле на ногах стоит, из стрелков уже взялись делать фаршмак, а половина кондотты в лесу яйца чешет.
То есть, выходит - план то был говно. А кто в этом виноват? А ты, друг Генрих, и виноват. А ты думал? Справили новому капитану красивый плащ и все, своя голова теперь варить не обязана? Так что нехер все на Ветцеля валить. Кивал ведь, соглашаясь - теперь получи и распишись, полную охапку шишек, как бы унести.

Все эти самоуничижительные мысли стремительной тенью пронеслись в голове Хардкора, который даже мысленно давно уже перестал добавлять к фамилии звучное "фон", и остались лишь привычные страх, ярость и обострившиеся животные инстинкты. Пока непонятно, чьи именно - овечьи или волчьи.

Сейчас ситуацию могло спасти только продолжение стремительного натиска, невзирая на сопутствующие потери. Йонас - прости брат.
Генрих, крутя восьмерки оголовьем цепа, отвернулся от избиваемого капитана к угрожающему стрелкам секирщику.

Деревня Кривая.
Ну и оставили бабку на пепелище. Сидит та посреди своей разоренной жизни, скрючилась, бормочет вслед злобно. Обычный денек в Вакнахии.
И вот еще два дня пути. Приводят в порядок отрядное снаряжение кузнецы, зорко бдят разведчики где-то впереди. Моросит дождь - все как обычно. Греет только мысль о невероятном куше, что безымянный дворянин с крепости Несправедливой пообещал за завершение похода.
И вот - очередная деревенька. И кто ж удивляться будет, что в такое время и в таком месте не идет там мирная спокойная жизнь? Поглядите-ка: снова висельники, снова несколько сгоревших хат и трупы на земле. Из Кривой колонной выходит отряд в сине-красных сюрко, везет за собой груженые добром повозки. Реет знамя с красным вороном на синем фоне, а несет его - самый настоящий рыцарь со здоровенным мечом. К Червону идет отряд, судя по направлению.
А впереди, в десятке минут ходьбы, путь отряда по зыбкому тракту проходит скудную рощицу, что разведчики примечают. Если поспешить - можно встретить их там.

0 1 2 3 4 5 6 7 8 9 
1 - - - - - - - - -
2 - - - - - - - - -
3 - - - - - - - - -
4 - - - 1 5 - - - -
5 - - - 6 2 - - - -
6 - - - 3 7 - - - -
7 - - - 8 4 - - - -
8 - - - А 9 - - - -
9 - - - - - - - - -

"Белые Рубила" сторожко уходят. Притом, кажется, по направлению к самому Червону, а вовсе не "нахуй отсюда".
Вы проискиваете деревеньку на предмет чего ценного или живого. "Пошукиваете". Ценное, ясен хер все выгребли. А вот Генри вдруг вытягивает из-под полы еле живую от старости бабку, что тут же начинает шумно возмущаться. Генри бы ее тут же и уебал, да остальные подоспели и прервали простую цепочку последовательности действий Кульфляйха.
Начали колоть бабку.
Ну как колоть - после того, как та закончила вас костерить, и еще чуток после бессвязного бормотания, бабка сама понемногу перешла к трепотне, которую особо говорливые члены команды тактично направляли в нужное русло. Пришли вот к чему:
- Вы негодяи, попадете в Ад.
- Мамки ваши - прошмандовки позаборные (частично правда).
- В 5 дней пути по тракту на юг отсюда - город Погорелец, где вы, висельники, сможете исповедоваться в церкви батюшке и вас, наконец, по крестам развешают, как полагается.
- В Червоне собирается войско, что такому отребью, как вы, наконец, вставит пиздюлей куда надо.
- Манька, прошмандовка, родила давеча младенца с поросячьим хвостом. Ладно каждому мужику давать, но поросям - это уж совсем плохо. Все бы ничего, да Манька - дочь брата золовки деверя этой самой бабки. Стыдоба на всю семью падает.
- Хорошо, что Маньку эти белые-черные ножи вон на той елке повесили, после того как потешились. Одной грешницей меньше.
- И сынка ее, демона, вон в тот костерок кинули.
- Благодать, хоть и горе.
- Там к лесу, 3 дня ходу отсюда, есть поселок лесничий, Копытце, там зять ее бабки по тетке живет. Но хер вы ее найдете, и род славный крепкий будет жить!
- Что? Какое Копытце? Не говорила я ни про какое Копытце. Нет такого. Идете в Червон, воюйте там, дайте старой женщине оплакать Маньку.
- И сынка ее.
В общем, как-то так.

И то ли старая карга была ведьмой, то ли просто так совпало, но в этот момент у заскучавшего Джованни страшно резануло в паху. Аж вскрикнул и жесты разные начал делать, причитая именами святых пополам с матом - подумал, что напали на вас и самое дорогое отстрелили подло из арбалета, стреляющего цвайхандерами. По крайней мере, такими были ощущения.
Мамма миа!

Мацал
Охаживаешь носоносного герольда, или кто он там. Тот даже до конца дослушивать не стал, махнул рукой и коротко бросил:
- Пошли тяпнем по две и побегу по делам. Некогда! Вон вас сколько.
Пошли. Какие-то веселые толстые мужики в пернатых острых шляпах и пышных штанах посреди лагеря наливали пенное пиво со здоровенной бочки, всех горлопанисто зазывая. Это и был кабак. Подошел, отсчитал медяков, передал налитую кружку нетерпеливо переминающимся с ноги на ногу глашатаю. Глашатай, с усмешкой глянув на якобы идущих по своим делам Генриха и Йонаса, опрокинул кружку за пару секунд и потянулся ко второй. Прикончив и ее, сытно рыгнул и утер с внушительного носа пену. Чуток подобрев, попустил таки свой излишне деловой стиль и все же перекинулся с Мацалом парой слов по поводу интересующих вещей.
В общем, князя зовут Кшиштоф Плотва, и вассал он, что очевидно, Бориса Бждоцкого. Может, и родственник даже, племяш, там, какой. Под князем ходить всегда было весело да интересно, но вот чтоб прям ходить на войну - такого еще не было. Чего там будет и чем все закончится - глашатай честно вам ответил, что хуй его знает. Но быстро спохватился и добавил с напускной уверенностью, что наши, скорей всего, вражьих побьют. Наши потому что ребята крепкие, а те, с югов, только в жопы долбиться и умеют, да Сатане поклоняться. Собсна, потому и война, что выродки эти себе Сатаною самозванца прислали, Нулевого того Иоганна, и теперь хотят, чтоб по всей Вакнахии было, как у них. А честной народ в жопы долбиться не хочет, вот и, значится, по призыву законного короля на добровольной основе в поход и собирается. Окинув взглядом стоящие неподалеку от "кабака" виселицы, на которых болталось не меньше десятка мертвецов, Мацал глубокомысленно кивнул. "А, це дезертиры" - Пренебрежительно махнул рукой глашатай.
Удалось выяснить и про Бороду да Брюхана. Мацал хотел как поосторожней, да чот не вышло и ляпнул напрямую, мол, будут ли тут эти ребята. Глашатай хитрожопую ухмылку тут же сочинил - понял все, сволочь. "А что, у вас проблемы шоль с ними? Могу замолвить словцо. Конечно, здесь будут их люди - Его Благородие всех таки призвал. Обязательно встретитесь! Борода, может статься, и сам придет! Это обойдется вам всего лишь в..."

Абарахам
Таки ужели два правильных мужа не найдут общий язык там, где надо и там, когда таки надо? И ужель в любом месте, где речь о профите ведется, не найдется хотя бы двух таких вот правильных мужей?
Ростовщичество в лагере цвело буйным цветом, а где ростовщичество, там и всякие Зильбершайны. Туда-сюда, пятое-десятое - быстрехонько познакомились, обнюхались, обменялись хитро закрученным фразочками да зауважали тут же друг друга.
- Таки вот что я тебе скажу, Абгаша. - За кружечкой винца задушевно стелет толстый, носатый и солидный Гера Либерман, еврей и, по совместительству, один из интендантов собирающегося великого воинства. - Бойня будет ой-вэй не жалей. Столько гоев поляжет, к гадалке не ходи, хоронить негде будет! И коль ты решаешь в этот тухес залезть таки с головой, то вот мой тебе добрый совет - не надо. Цимес тут будет не тот снимать, кто в людей из лука стрелочки пускает, ой не тот. И не мы даже, люди простые да бедные. Тут дело куда как серьезнее. Тут, понимаешь...
В общем, Гера был мужиком многословным, да и ты не отставал. Настолько, что рядом присутствующие уже и доебываться до вас взялись, мол, вы тут еврейский заговор устроить хотите. Уединиться в лагере было особо негде, с глупыми и темными гоями дело иметь не хотелось, а потому вы быстро подытожили всю болтовню, яростно поторговавшись напоследок. Вышло вот что:
Гера предлагает купить у вас свеженький патент, что вам непременно выдадут, за 1500 гульденов.
Если вы таки согласны на такой профит из ниоткудова, то еще 2000 вам выдадут в рассрочку, на расчет возврата 3500 после окончания всей этой кутерьмы. Но патент таки вперед.
И еще отдельное, но не менее дельное предложение: коль добычу с "фурашировочки" своей вы будете скидывать исключительно Либерману да его друзьям, людям исключительно хорошим и честным, то и оружжо всякое у него сможете покупать со скидочкой в ошеломительные 20% от цены.
Таки вот так.

Генрих
Рассказал про королей местных, что знал, своим соратникам. Еврею вслед неприязненно посмотрел. Всколыхнулось что-то внутри такое, рьяное. "Ну, сволочи, однажды мы вас!"

Джованни
Эх, заплатите чеканной монетой за добрую песню, единственную приправу к горькой каше вакнахской жизни! Идет Джованни по лагерю, заливается соловьем - и будто солнышко из-за туч выходит! Щерятся в улыбках щербатые рты, улыбок не знавшие с рождения, мягчеют давно очерствевшие сердца.
- Вай какой красивый, бабцы! - Оглашается обоз маркитанток воплями. Визг стоит! Бабы как на подбор все - либо здоровенные жирухи, которым только свиней душить; либо чахоточные тощие таранки с впалыми глазами. Но озорные какие, горячие! Как подхватили певца великого! Как взялись сладкоголосого по шатрам своим таскать, хохоча, как принялись его там и сям угощать всяким!
В общем, вернулся Джованни лишь под утро, с глазами красными, аки у кролика, да выжатый, как лимон. Штаны где-то оставил, лютно проебал, зато полные руки денег. Пытался вспомнить, чего полезного у баб вызнавал (что-то ж капитан ваш поручал), да вспомнил только одну фразу: "Эх, и куда тебе, красивому, так помирать!?" Пронзительный голос, который ее сказал, да последовавший заливистый хохот до сих пор в ушах стоят. Упасть бы где-то да поспать.

Соломон
Удар гизармой по еблету весьма изменил твою жизнь. Ты основательно рехнулся, еще в Глиномесье сочинил себе безумную маску на рожу из жестяного листа, пары подков, ржавых гвоздей и каких-то обоссанных веревок, и теперь рассекал в ней, гулко дыша рассеченным пополам носом. Тебя не смущает ни вонь, ни духота, ни херовый обзор - ты теперь демон, а не человек.
В лагере суровых вояк эти самые суровые вояки с опаской сторонятся тебя - и не потому, что ты не моешься, а потому, что ты неостановимый механизм убийства, созданный самим Сатаной.
И скоро придет время КАРАТЬ.

- Царь Соломон, угомонись, а? - поморщился Генрих. Прогулка по долине смертной тени штука, конечно, неприятная, тевтонец на своей шкуре прочувствовал, но у этого парня что-то чересчур мозги перекрючило.
- Сядь, подыши. И сними ты уже эту херню железную, ей-богу. Мало шлемом башку натирает? - добавил с отвращением. Сам он, выбираясь из панциря и воинской сбруи, каждый раз чувствовал себя бабочкой, рождающейся из кокона. Изрядно вонючей, но счастливой. Во-первых, выжил. Во-вторых, счастье от снятия, наконец, этого сраного салада может понять только тот, кто его носил на марше пару дней, практически не снимая. - Или думаешь тут кого-то шрамом на роже испугать?

- Я вам так скажу, геноссе, - продолжил Генрих, обращаясь к остальным, прежде всего к капитану. - С Бородой мы дали маху. Конкретно так дали, если вы спросите меня. В связи с чем лично у меня есть вопросы к герру Йонасу, но об этом позже. Сейчас о более конкретных вещах. Задерживаться здесь еще на день смертельно опасно. За нами придут, вопрос лишь - когда? Вы говорите - завтра, а я вот опасаюсь, как бы уже и не сегодня. Факты - Борода знает, что мы те еще сукины дети и безобразники. Как мы видим, Борода как-никак старается данников Луцка оберегать. Вопрос - понимает он, чем чревата еще одна шастающая в округе бесконтрольная банда наемников? Вопрос риторический, конечно же. Я бы на его месте выслал по нашим следам лихих ребят почти сразу, например. Может, оно и не так, но что, если так? Тогда нас прихватят с голыми жопами на куче добычи, как мы тех свинских солдатиков в Камышах. Как бы там засада наша не обернулась, а побили мы их таки. Так что я бы не расслаблялся, стоит как минимум дозоры выставить на ночевку. Плюс есть еще мысль, хоть и несколько авантюрная. Кто-то сомневается, что после Глиномесья за нами будет погоня? Пускай не сегодня, не завтра, но будет точно, не похож Борода на того, кто позволит свое хозяйство потрошить кому попало. И коль скоро мы об этом знаем, может, тут их и встретить? Просто подготовиться, рассадить стрелков по чердакам, кого-то на колокольню усадить с арбалетом и полной сумкой болтов? Как мы тогда влетели у Водичек, помните? Несладко нам пришлось, чудом не погибли тогда. Выбьем погоню, выиграем время, заодно деревню выпотрошим не торопясь, до донышка. Все лучше, чем если они нас прихватят первыми, нет?

Прилетело очень больно. Пренебрёг защитой раз - получай за это стрелой! Хорошо что не насмерть, но всё равно приятного мало. Теперь Вольф будет осмотрительней, конечно.
"Надо было валить", - думал Вольф обречённо. Уже второй бой в этой бригаде и всё идёт как-то всрато. Даже насмерть голову пикой пробить не могут!
Сам он тоже хорош, вместо нормального оружия этот мудацкий альшис. "Стареешь, брат, голова совсем не варит".

Общее

Орк и гоблин-на-волке вырвались на вершину башни: закопчёную огнём, с обвалившимися зубцами и трупами. Они вынырнули туда все в крови и боевом пылу. Дворфы ждали их и поспешили разрядиться: два болта прошили Рвака насквозь. Один попал в горло, другой прямо в Большое Кромсало. Он упал из седла, крича, а потом хрипя что-то воинственное. Волк бросился на карлов со злым "гррррр!" но и его уложил стальной вихрь. Зверь не успел издать ни скуля, только лёг тяжёлой грудью на подломившиеся лапы и закрыл глаза. Десяток болтов лязгнули по кирасе Унгала, вышибли искры и оставили вмятины, но могучуий орк цел. Он надвигается на стрелков, угрожая смахнуть их вниз одним могучим ударом.

Хирдманы бросились к башне с падающего моста. Камни обрушаются следом за ними, улетают в пропасть прямо из-под поднимающейся пятки. И всё же резвые бородачи сумели впрыгнуть с падающего моста в крепость: они вытянули последние ряды за цепи и сразу же ринулись в башню, где кипел бой. В один миг они железным караваном прогремели по ступеням и оказались наверху. Первое, что открылось им — широкая зелёная мишень "УНГАЛ-УРУК". Они громогласно крикнули что-то о том, что дворфы сила, но Унгал не смог этого понять: язык карлов был незнаком ему, а мысли были направлены на стрелков. Он успел обернуться на пол-головы, когда град топоров обрушился ему в спину.

Застав Унгала в расплох, хирдманы смяли его в одно мгновение. Сбили шлем, повалили на землю и раскроили голову.

Подкрались средь хат, на ходу сообразив хитрый план. Эти, значит, туда. Эти туда. Эти вот этого с арбалетов гасят. Вроде четенько все. Покивали друг другу, спинами вжавшись в бревенчатые стены изб. И как рванули вперед все вместе!
Генрих бежит первым, щит в щит сходится с вражьим одоспешенным щитовиком (тот, сука, успел развернуться вовремя). Лупите друг друга секирами, только щепа летит от мореных досок. Внезапно пробивает болью в боку, находишь мгновение, чтобы глянуть - арбалетный, блядь, болт! Шайзе, эти арбалетчики, когда вражьи, они просто чума.
У Мацала в руках лопается очередной лонгбоу, больно стесав кожу с руки тетивой. Кажись, здесь, в Вакнахии, их как-то делают не так, что они не живут нихера. Ладно, сейчас, может, с гизармой дело получше пойдет.
Никола весь задумался о своем. Об обстоятельствах, о морали людской, о всяком. Вот и упустил мгновение: больно поздно скобу арбалетную потянул, когда ловкий мужичок со здоровым мечом в перекат ушел по говнам вакнахским. Только свистнула по воздуху стрелка бесполезно.
Хью, только вырулив из-за угла халупы кметской, сразу под жопу вражьему лучнику пикой и засадил. Тот с криком в грязищу покатился, а пока ты здоровой своей пикой ворочал, чтобы докончить дело - хуйнул тебе стрелу прям в подмышку, где бригантина не защищает. Такая вот у вас дуэль вышла, теперь оба материтесь и кровоточите.
Башка вслед за Генрихом помчал бить здорового, закованного в железо вражьего щитовика. Неудивительно, что он к такому был привычен и быстро пришел в себя. Отмахивается во все стороны секирой, как бешеный, долбанул тебе по щиту смачно. Ты и подойти боишься. Разок попытался чот там ударить, но и сам не заметил, чем в итоге это закончилось. Вроде сам цел, и ладно.
Джованни прагматичен. Он не думает о том, что как плохо убивать людей, тех или этих. Он думает о золотишке. Это правильно. Вот только затылок бугая с двуручем ждать не будет, пока мыслю додумаешь. Урод реально делает кувырок по обосранной вакнахской луже вместе со своим двуручником, пропуская над собой все стрелы, что вы ему дали. Мьерда пута!
Йонас, ладошки потеют, арбалет в руках ходит ходуном. Толпы народу бегают туда-сюда прям перед глазами, мешают целиться. Ладно, хуй с ним, надо стрелять! Трынн!
Нихуя себе, да ты попал ему прямо в шею, и он грохнулся! Святой Господь, здорово! Завозился с арбалетом, щитом и моргенштерном, пытаясь чот там сообразить куда что. В итоге вроде пришел к тому, что в руках морген, все остальное куда-то сзади навьючену. А твои товарищи уже бьются в битве смертельной!
Вольф, выполняешь стандартный набор действий. Подумал малеха на привале, покивал командиру, ломанулся в атаку. Взбодрил чуток убегающего лучника альшписом под зад. Орешь что-то. Нормально.
Маруся вместе с Вольфом полосует убегающего лукаря, но нарывается животом на пику, протянутую над горкой добычи. Сюрприз!

А вот еще сюрприз: с хаты, рядом с которой Хью устроил своеобразную дуэль с лукарем, внезапно через окно вылетает голая мясистая баба. Голосит вовсю и улепетывает на четвереньках, сверкая белым задом и окровавленными ляжками. К чему бы это?
С грохотом вылетает и падает на землю дверь этой же самой хаты. Оттуда выламывается здоровенная туша, закованная в железо и размахивающая огроменным топором. Подхватывает знамя. которое, оказывается, к стене дома прислонено было прям у двери. Знамя забавное: розовый пятак свиной на коричневом фоне.
- КТО МНЕ ТУТ, СУКА!? - Орет здоровяк, умудряясь как-то при всех своих действиях еще и шоссы застегивать. - ПОРЕШУ!!!
- Федька! Тут эта, ебошилово! - Радостно кричат ему куда менее звучными голосами его соратники. - Помогай!
- ААААА БЛЯЯЯЯ, СУКА!!! - Раскатисто отвечает Федька, вертя головой-валуном в поисках ебашилова. Находит по левую свою руку. - УБЬЮ!!!

0 1 2 3 4 5 6 7 8 9 
1 Н К - Й - - - - -
2 Д - - - - Б - - -
3 Х - В М Г 3 6 - - 
4 - - - - - - - - -
5 F 1 9 5 ■ 8 7 - -
6 - - 2 - 4 - - - -
7 - - - - - - - - -
8 - - - - - - - - -
9 - - - - - - - - -

Мацал с ювелирной точностью всаживает одну стрелу в крышу колокольни, а вот со второй подождал и попал, когда засранец из церквушки наружу вылез и принялся убегать от Генриха. Правда, дезертиру (повторному) вроде пофиг совсем - как бежал, так и бежит от вас подальше, а вслед ему Хардкор орет что-то по-тевтонски.
Два братца, Йонас и Иоганн, пыхтя, месят грязь, пытаясь добраться поскорее до улепетывающих дезертиров.
Джованни все ругается и стреляет вражинам вслед. Попал-нет - хер поймешь. Но напугал уж точно!
Никола в диком боевом азарте рвет тетиву - и четенько всаживает две смертоносные стрелы в брюхо замешкавшемуся говнюку с арбалетом. Тот роняет оружие, складывается пополам и оседает на землю. Вот теперь, блядь, "Ой!" Съел!
Генрих сжимает моргенштерн в обеих руках в предвкушении кровавого убийства. Щит брошен где-то позади, за полуоткрытой дверью приближающийся топот шагов. Сейчас, сейчас... Выбегает наружу белобрысый дрыщ с арбалетом, мелькают расширившиеся от страха глаза. Со зловещим смехом вздымаешь оружие резко... И шипастый шар слетает с рукояти, улетает куда-то за спину. Даешь ему по башке бесполезной палкой, в которую превратилось грозное оружие, звенит шапель. Пока до тебя доходит, что произошло, эта глиста пригибается, проскальзывает мимо и принимается улепетывать через заборы и кусты. В жутком гневе отвешиваешь вслед пендаль (попал, но только ускорил бегство), швыряешь палку и орешь могучие тевтонские ругательства. Сбежал!
На этом бой завершается. Тихо сдриснул в ночь обделенный вниманием последний пикинер, исчез в кустах за околицей белобрысый глист-арбалетчик с колокольни. Стонут в грязи раненые и молчат убитые. Из-за туч выходит луна.
...
Провозились до самого зябкого рассвета. Нашли в куче трупов и их частей Катаржину с парой болтов в груди - знойная баба, даже когда мертвая в грязи лежит; изрубленного на куски Рудольфа, перемешанного с собственным доспехом тяжелым вражьим фальшионом; истыканного стрелами старину Хайнца. Заворочался и сам встал странный парень Берндт Грюн - шмотье в хлам, в крови и грязище весь, разогнуться не может и кровью кашляет, но живой на удивление. Врагов в кучу стащили и поснимали все, что можно с трупов.
Когда затих грохот боя, начали понемногу выползать кметы местные, перепуганные до усрачки. Да, говорят, пришли вот лихие люди, да сказали что это теперь ихняя деревня (называется место, кстати, Водичка, если вам интересно). Всех тут насильничали, мужиков смелых да старосту на площади развесили, ну и вообще как говно себя вели. Сборщика с Воржчека поймали по дороге сюда в засаду, охрану его перестреляли-разогнали, а самого долго пытали по всей деревне и веселились.
Очень кметы вам благодарны за спасение и, конечно, Воржчеку (который городишко, а не Никола) готовы снова будут платить, как оклемаются. Брюхану через вас благодарность шлют за то, что вас прислал, спасители вы наши родненькие-хорошенькие. Сами бы рады вас отблагодарить, да нечем, все разграбили бандиты окаянные и пережить бы зиму теперь, уж не обессудьте.
А так, вообще, спасибо и доброго вам обратного пути.

0 1 2 3 4 5 6 7 8 9 
1 - - - - - - - - -
2 - - Г - - - - - -
3 - - - - - - - - - 
4 - - - - - - - - -
5 - - - - - - Й - -
6 - - - - - - - И - 
7 - - - - - - - - -
8 - - М - Н Д - - -

Ржавонякс

Помассировал виски пальцами. Для хуманса или слабого нервами эльфа это выглядело бы жутко: налётчик верхом на волке приложил четыре длинных зелёных пальца с суставами-шишками к черепу и поелозил ими, сделав на миг лицо, похожее на пугающую театральную маску, мрачным и серьёзным. Сам ты в этот миг совсем не думаешь, как ты выглядел бы в глазах хуманса или эльфа. Ты погружён в глубокую и спокойную реку мышления...

Навыки:
[ ]  Счёт
[ ]  Богословие
[V]  Музицирование
[ ] Кровожадность
[ ] Стыд
[V] Незаметность
[V] Натурфилософия
[ ] Юродство
[ ] Дикая сила

Ресурс:
- Нэй
- Бронзовая монета, фаравахар на аверсе, реверс стёрт
- Описание ритуала на санскрите
- Место в караване
- Ослик
- Дневник, ворох бумаги в кожаной папке
- Породистая прислуга

Персонажи:
(смерт.) Бабак, манихейский избранный, проповедник в моей родной общине.
(смерт.) Васишка, кушанский чиновник в регионе. Таинственным образом он появился спустя несколько веков в ромейском порту.
(смерт.) Аврелий, иноземный купец великого шёлкового пути.
(бессм.) Рошанара, девушка из общины, обращена мною в чудовище.
(бессм.) Безымянный, зороастрийский маг.
(смерт.) Гидеон – мудрец из Назарета.
(бессм.) Джинн с берегов Мёртвого моря.
(бессм.) Феодор, мой преданный ученик и помощник, обращён мной в чудовище.
(смерт.) Табита, проклятая воровка из Антиохии!
(смерт.) Матей, молодой охотник, раскрывший мою тайну и попытавшийся меня убить.
(смерт.) Братья с Балкан, друзья Матея.

Печать:
- Из глаз моих льётся свет столь яркий, что его приходится прятать за несколькими слоями плотной ткани.
- И руки мои пылают холодным зеленоватым пламенем на ветру.

Забытое:

Дневник:
Воспоминание I
Имя моё Дивашти, рождён я в глухой деревне Согдианы в седьмом веке эры Селевкидов; не знавший своего отца, большую часть жизни я провёл в общине манихейцев, соблюдая их заповеди и аскетичный уклад. Однажды, прознав о моей тайне, пресвитер Бабак в ярости сорвал повязку с моих глаз; в его растерзанном теле не осталось божественного света, им я утолил внезапный приступ грешного голода, словно архонт Мрака из манихейского учения, смятенный, испуганный и жалкий. Дрожа, будто лист на ветру, я не сразу приметил в дверном проёме девичью фигуру, что, испуганно вскрикнув, бросилась в сумрак вечера; её тень беспокойно металась в ярком свете моих проклятых глаз, когда я схватил прекрасную Рошанару за руку, не желая ей зла, но даже прикосновения мои оказались подобны яду, пальцы впились глубоко под кожу невинной девы и отравили её душу всё той же тьмой.
Воспоминание VI
Сидя на стылом песчаном бархане, я наблюдал за новой яркой звездой, вспыхнувшей в созвездии Змееносца – ещё вчера её там не было; ещё вчера был жив последний купленный мной ослик, и сколько ещё осликов проживут свой век бок о бок со мной, сколько новых звёзд появится на небе, и смогу ли я вообще измерить свой век в подобных величинах? Поражённый мыслью о грядущей вечности, я задался вопросом о корнях собственного бессмертия; из семьи, что поклонялась мне веками, я забрал учёного мальчишку, который стал моими новыми невинными глазами, и истово занялся изучением астрономии, алхимии и мистицизма. Нам повезло встретить аптекаря при дворе экзарха, в чью коллекцию попали труды из разорённой великой библиотеки – греческие тексты показались мне тогда невыносимо сложными, в коих кроме варварских религиозных практик и извращённой философии безымянный учёный муж оставил подробные описания чудовищных опытов бальзамирования и вивисекции; читая о жилах и гуморах, я неосознанно сравнивал их с движением божественного света в живых существах и с годами начал лучше понимать природу жизни, но, увы, не свою.

Воспоминание II
Бабака приглашали в свой дом многие знатные семьи, и я изредка сопровождал его; однажды, завороженный недоступной мне роскошью, во дворце местного чиновника я украл рукопись с изящной красной тесьмой. Лишь иудейский мудрец в Назарете смог перевести мне манускрипт, который я бережно хранил долгие годы; в тексте на санскрите был подробно описан ритуал изгнания зла, и тот мудрец настойчиво просил отдать ему мой драгоценный свиток. Тогда же в пустыне меня настигла буря, и в диком танце песка я увидел крылатое пламя, что протянуло когтистую лапу к мешку с моим скарбом; поборов ужас, я всей силой вцепился в сущность, мои пальцы обожгло её мистическое естество, а пламя, ярко вспыхнув, с хохотом растворилось на ветру.
Воспоминание V
Муж в белоснежных одеждах прервал мою одинокую молитву, из его глаз лился солнечный свет, с губ слетали обрывки незнакомых слов, а властная рука его уверенно вонзилась в мою грудь; очнулся я в одиночестве, лишь с бронзовой монетой в сжатом кулаке. На антиохийском базаре я почувствовал, как монету с фаравахаром подрезали из моего кармана; опасаясь разоблачения, я с трудом подавил нахлынувшую ярость и, стянув край плотной повязки, заметил тогда, как юркая фигурка бродяжки повернулась, наши глаза встретились, чумазое лицо её исказилось испугом, и она мигом растворилась среди толпы.
Воспоминание VII
Страшная хворь настигла нас в Тарсе: голубые глаза моего дорогого Феодора налились кровью, лицо распухло, всё его тело долгими ночами терзала жестокая лихорадка, и он даже не был в сознании, когда опухоль сдавила горло больного и задушила его прямо на моих руках; я наблюдал сквозь слёзы в радужных всполохах света его почерневшее лицо и богохульствовал на всех известных мне языках, пока глухое отчаяние не вытеснило страх – я стянул грязные лоскуты со своих пылающих рук и вонзил их в плоть Феодора, переливая свет и распространяя проклятие, которое, после трагедии Рошанары, я клятвенно обещал запечатать в себе. Истощённый, я набросился на других больных, поглощал свет не щадя их плоть, избавлял от смертных мук одного за другим, пока не утолил свой голод; я вырвался из охваченного чумой города, с Феодором на руках, сорвав повязку и пугая немногочисленную стражу своим взглядом, бежал я на север, по разорённым мором землям, пока не пришёл в глухое горское село, где и остался выхаживать ещё слабого Феодора под личиной христианского проповедника.
Страшная хворь настигла нас в Тарсе: голубые глаза брата Феодора налились кровью, лицо распухло, всё его тело долгими ночами терзала жестокая лихорадка; но на третий день мои молитвы были услышаны, и его болезнь отступила. Пара слепых евстихианских монахов, мы путешествовали по Каппадокии и несли слово божье многочисленным беженцам с востока; ещё никогда я, Филарет, не чувствовал себя столь умиротворённым.
Воспоминание VIII
Ожидая попутный корабль в киликийском порту, я услышал знакомый голос: мужчина средних лет с характерным говором, в богато расшитом халате на персидский манер, он что-то увлеченно рассказывал ромейским купцам, а я тайком подглядывал, слушал его замысловатые восточные притчи, и смутная тревога росла в моём сердце; кем же он был для меня, раз я следовал за ним по пятам два дня, желая заговорить и почему-то страшась его ответа, но на третий день он уплыл с торговцами на запад, оставив меня в глубочайшем смятении.
Воспоминание IX
Смертный глупец, он чем-то напоминал мне Бабака, хоть тот наверняка бы не решился заколоть меня во сне кинжалом; каюсь, только сегодня я осознал, насколько я далёк от человеческого начала, когда я легко скрутил убийцу и показал ему, что захочу я, и свет его в столп славы божьей не вернётся, растворится в моём мраке без следа, а он в бессильном ужасе затих, ещё ребёнок, и ненависть угольками тлеет в его глазах... как удивительно... Мой пленник, Матей, я играл с ним, заводил разговоры о боге и смеялся, когда наивный юноша вступал в расставленные мною силки богословской полемики; он знал мою сущность, он ненавидел меня, и это пьянящее чувство после веков в одиночестве и безвестности радовало так, что я забыл об осторожности, – друзья Матея нашли нас в охотничьем домике, подожгли его вместе со всем моим немногочисленным скарбом и сбежали.

Вы встречаете потомка своего древнего врага и каким-то образом ему помогаете. Зачем? Проявите НАВЫК. Создайте нового СМЕРТНОГО ПЕРСОНАЖА.Воспоминание VIII
Вырвавшись из цикла людской жизни, я потерял счёт времени, и с этой неожиданной потерей всё чаще ощущал холодную отстранённость внутри себя, деля людей вокруг по отражениям всего того, что знал когда-то, любил и ненавидел; однажды, я встретил юношу, что явственно напомнил мне Гидеона из Назарета – прикованный к столбу, он раскрывал сухие губы и возносил бесшумную молитву своему Богу. Я хотел рассмеяться ему в лицо, сказать, что свиток у меня, я всё ещё жив, но слова застряли в горле; это не Гидеон, а очередной несчастный, что проживает свою жизнь подобно прочим смертным, и не его вина, что он похож на призрак прошлого, которыми я в отчаянии окружил себя. Я молча напоил его из бурдюка и продолжил свой путь в раздумьях.

Генрих в новом отряде не отсвечивал до поры. Даже во время гулянки в разоренной деревне сидел себе смирненько да броньку латал в местной кузнице. Зато остальные на славу покуражились, мужиков поубивали, баб перепортили и тоже частично поубивали. Дикие люди! Фон Хардкор только жену кузнеца рядом посадил, и когда какая-нибудь пьяная веселая рожа заглядывала в кузню, лениво тискал ее за толстую задницу. Вот, мол, развлекаюсь, как и все.
На глаза теперешнему командиру Генрих и вовсе старался не лезть. Больно недобро тот косился. Затаил, видимо, за погибель приятеля своего. Да и ценного кадра бригада лишилась. Где еще такого дурака найдешь, который с двуручной оглоблей в авангарде поскачет, пузом на пики и болты.

Улучив момент, Генрих перемолвился с коллегой по Аршвельту, Николой. Тот отчаянно уверял, что влепил стрелу в затылок Яну случайно, и был, кажется, предельно искреннен. Удивительные дела. А последний выживший из старой команды, морда жидовская, утек. Генрих даже имени его не запомнил и очень надеялся, что сбежавший толстяк тоже исключительной памятью на имена не обладает. А то нарассказывает теперь по кабакам всякого ненужного. И ладно б только обидную правду, так ведь еще и приврет наверняка, гад.

А потом будни потянулись, свежие рожи в отряде чутка примелькались. Вообще при таком профессии кадровая текучка сильная, кого убьют, кто поносом изойдет или просто сбежит от такой жизни. Двое в минус, трое в плюс. Невелики шансы у такой ватаги в люди выбиться. Вот и скитаются по дорогам Вахлакии этакие банды солдат удачи, и там же, вдоль дорог этих, лежат в числе великом. И нет этому ни конца, ни края. На родине, конечно, такого борделя не было. Сильная централизованная власть, это вам не местный балаган с тремя королями. Если кто и озорует, так на окраинах. Как вот, папаша Генриха промышлял. На чем и погорел. Налетел со своей дружиной аккурат на кортеж князя Кройцеха, с пьяных глаз приняв его за свиту сборщика налогов. Князь, когда старика и его людей вдоль стены родового имения развешали, сказал только: "- Не за то тебя, собака седая, казню, что на дорогах императорских разбойничаешь. А за то, что не делишься."
Совсем другой подход. Цивилизация-с.

Тем временем командир Кназе заказ вынюхал. Куда то идти, кого то, разумеется, убивать. Оно, конечно, правильно, все ж таки работа наемника в том и состоит. Грабеж и разбой это так, побочные доходы да увеселение. Но ловить по погостам каких-то загадочных трупоедов Генриху не хотелось. Да только кто б его спросил? Но, конечно, странно, что при всей местной нерадостной жизни кого то беспокоит сохранность покойников. На деле еще и выяснится, что диета местных вурдалаков, разоряющих могилы, состоит исключительно из драгоценных металлов. Один из отряда вон уже проявил практическую сметку, предложил лопатами обзавестись. Трупоеды же гнездятся под землей, это всем известно. И не поспоришь даже.

Идете вы себе, значит, спокойно. Кто думает о трупоедах, кто о крепкой жопе Катаржины Холодкевич, кто о свиной рульке, кто о гульденах - никого, в общем, не трогаете. Светит солнце (моросит мерзкий дождь), поют птички (хрипло каркает ворон), шелестят листочки (скрипят голые сучья на мокром ветру). И тут из темных кустов, чапая по лужам, на дорогу вашу высыпает одиннадцать корявых беззубых рыл, одетых и вооруженных чем попало.
- Оуй! Люда! Штуц! - Хрипло орет толстый коренастый мужик с длинным луком, прячась за спины дружков и тыкая пальцем-сарделькой в сундук, укрывающий вашу располневшую казну. Дружки ощетиниваются щербатым ржавым железом и начинают переть на вас. Сам мужик натягивает тетиву, не забыв приладить к ней стрелу.
Что это за язык у них дурацкий? Развелось сумасшедших...

0 1 2 3 4 5 6 7 8
1 - - - - - - - -
2 - - 3 В 4 - - -
3 6 2 1 А 9 8 7 5
4 - - - - - - - -
5 - - Г К Р - - -
6 - - М Х - - - -
7 - - Н Д - - - -
8 - - - - - - - -

— БЕССМЫСЛЕННЫЕ ОГРЫ! Вы! Необразованные! Тупые! Уродливые долбоёбы!!! Вы хоть знаете, ЧТО ТАКОЕ НАУКА?!! Когда каждый день исследования???!!!

Капля слюны вылетела и упала Обедаблу на сапог.

— И ВСЁ ЗРЯ!!!

Вы начинаете обступать его, отходя от первого шока. Эйдолон выхватил меч.

— А ВСЁ ПОЧЕМУ? Потому что вам бы только УБИВАТЬ, УБИВАТЬ, УБИВАТЬ, УБИВАТЬ!!!

Навыки:
[ ]  Счёт
[ ]  Богословие
[V]  Музицирование
[ ] Кровожадность
[ ] Стыд
[ ] Незаметность

Ресурс:
- Нэй
- Бронзовая монета, фаравахар на аверсе, реверс стёрт
- Описание ритуала на санскрите
- Место в караване
- Ослик
- Породистая прислуга

Персонажи:
(смерт.) Бабак, манихейский избранный, проповедник в моей родной общине.
(смерт.) Васишка, кушанский чиновник в регионе.
(смерт.) Аврелий, иноземный купец великого шёлкового пути.
(бессм.) Рошанара, девушка из общины, обращена мною в чудовище.
(бессм.) Безымянный, зороастрийский маг.
(смерт.) Гидеон – мудрец из Назарета.
(бессм.) Джинн с берегов Мёртвого моря.
(смерт.) Феодор, мой преданный ученик и помощник.
(смерт.) Табита, проклятая воровка из Антиохии!

Печать:
- Из глаз моих льётся свет столь яркий, что его приходится прятать за несколькими слоями плотной ткани.
- И руки мои пылают холодным зеленоватым пламенем на ветру.

Забытое:

Воспоминание I
Имя моё Дивашти, рождён я в глухой деревне Согдианы в седьмом веке эры Селевкидов; не знавший своего отца, большую часть жизни я провёл в общине манихейцев, соблюдая их заповеди и аскетичный уклад. Однажды, прознав о моей тайне, пресвитер Бабак в ярости сорвал повязку с моих глаз; в его растерзанном теле не осталось божественного света, им я утолил внезапный приступ грешного голода, словно архонт Мрака из манихейского учения, смятенный, испуганный и жалкий. Дрожа, будто лист на ветру, я не сразу приметил в дверном проёме девичью фигуру, что, испуганно вскрикнув, бросилась в сумрак вечера; её тень беспокойно металась в ярком свете моих проклятых глаз, когда я схватил прекрасную Рошанару за руку, не желая ей зла, но даже прикосновения мои оказались подобны яду, пальцы впились глубоко под кожу невинной девы и отравили её душу всё той же тьмой.
Воспоминание II
Бабака приглашали в свой дом многие знатные семьи, и я изредка сопровождал его; однажды, завороженный недоступной мне роскошью, во дворце местного чиновника я украл рукопись с изящной красной тесьмой. Лишь иудейский мудрец в Назарете смог перевести мне манускрипт, который я бережно хранил долгие годы; в тексте на санскрите был подробно описан ритуал изгнания зла, и тот мудрец настойчиво просил отдать ему мой драгоценный свиток. Тогда же в пустыне меня настигла буря, и в диком танце песка я увидел крылатое пламя, что протянуло когтистую лапу к мешку с моим скарбом; поборов ужас, я всей силой вцепился в сущность, мои пальцы обожгло её мистическое естество, а пламя, ярко вспыхнув, с хохотом растворилось на ветру.
Воспоминание III
Аврелий в месяц тир шёл на восток, а в азар возвращался на запад, и его путь всегда проходил через окрестные земли; друг общины, он, пожалуй, был другом и мне, и под влиянием его рассказов в отрочестве я мечтал сбежать с караваном на запад. Поэтому, ведомый виной и страхом возмездия, в ночь убийства пресвитера я нагнал в соседней деревне Аврелия; тот принял меня даже таким, искажённым, не задавая лишних вопросов о природе моей метаморфозы. В последний раз Аврелия я увидел спустя много лет, в Вавилонии, на смертном одре; его сын, Антоний, был точной копией отца, и я, смущенный новым чувством потери, устав от затянувшегося одиночества, раскрыл себя и без труда соблазнил горюющего юношу гностическими речами.
Воспоминание V
Муж в белоснежных одеждах прервал мою одинокую молитву, из его глаз лился солнечный свет, с губ слетали обрывки незнакомых слов, а властная рука его уверенно вонзилась в мою грудь; очнулся я в одиночестве, лишь с бронзовой монетой в сжатом кулаке. На антиохийском базаре я почувствовал, как монету с фаравахаром подрезали из моего кармана; опасаясь разоблачения, я с трудом подавил нахлынувшую ярость и, стянув край плотной повязки, заметил тогда, как юркая фигурка бродяжки повернулась, наши глаза встретились, чумазое лицо её исказилось испугом, и она мигом растворилась среди толпы.
Воспоминание VI
Сидя на стылом песчаном бархане, я наблюдал за новой яркой звездой, вспыхнувшей в созвездии Змееносца – ещё вчера её там не было; ещё вчера был жив последний купленный мной ослик, и сколько ещё осликов проживут свой век бок о бок со мной, сколько новых звёзд появится на небе, и смогу ли я вообще измерить свой век в подобных величинах? Поражённый мыслью о грядущей вечности, я задался вопросом о корнях собственного бессмертия; из семьи, что поклонялась мне веками, я забрал учёного мальчишку, который стал моими новыми невинными глазами, и истово занялся изучением астрономии, алхимии и мистицизма.

• Вы осваиваете странную новую технологию или область науки. Какие тайные знания в этой области открывает ваша сверхъестественная натура? Приобретите новый НАВЫК, основанный на ВОСПОМИНАНИИ.
Воспоминание VI
Нам повезло встретить аптекаря при дворе экзарха, в чью коллекцию попали труды из разорённой великой библиотеки – греческие тексты показались мне тогда невыносимо сложными, в коих кроме варварских религиозных практик и извращённой философии безымянный учёный муж оставил подробные описания чудовищных опытов бальзамирования и вивисекции; читая о жилах и гуморах, я неосознанно сравнивал их с движением божественного света в живых существах и с годами начал лучше понимать природу жизни, но, увы, не свою.

Абрахам тактично (даже тактически!) отступает назад, попутно всаживая в окольчуженного жирдяя с луком еще один таки болтец. И этот - можешь, Сарочка, себе такое представить!? - тоже не падает! Стоит себе, будто только для того и стоял туточки на фланге: шоб на него, понимаете, стрелы тратить. Ну просто таки такое расстройство, что и словами не опишешь!
Алонсо продолжает свой победоносный поход против чудовищ и колдунов, на сей раз смело и прямо всаживая болт в жирное чудовище со смертоносными усами, творящее свои темные дела на левом фланге вражьей кодлы. Стрела попадает прямо в голову, но, судя по всему, уязвимое его место находится не там. Что ж! Не всегда путь рыцаря легок. Вящим тому примером становится прилетевший от первого недобитого чудища болт, пробивший грудь славного голожопого рыцаря навылет и отправивший его слабое тело, уже лишенное могучего духа, в густую Вакнахскую грязь. Alas!
Мацал облегченно выдыхает после того, как из положения сидя на заднице сквозь мельтешащие спины вешает лучший выстрел своей жизни, обрывающий жизнь голожопого безумца-арбалетчика в первом ряду. Облегченно утирает пот со лба, пытаясь одновременно, не вставая, вновь зарядить арбалет. Даже не замечает, что за эту пару секунд ему повезло еще раз, и куда более значительно.
Эрвин малость запутался. С одной стороны, ему адово страшно. С другой - силы Диавола прочно пустили корни и кому, как не ему их тут выкорчевывать. И поганый враг всех людей, сам Сатана будто поднялся из глубин Ада, чтобы смутить его тело и разум! Как иначе объяснить, что все перепуталось? Как вышло, что он хотел сделать смелый шаг вперед, но черт дернул стоять на месте и снова размахивать святым орудием возмездия, кое являет собой моргенштерн на цепи!? Здесь бы не помешало подобрать стих посерьезнее, раз пятьдесят прочитать молитву, чтобы разобраться с этим проклятьем наконец. Да вот только из вражеских рядов прилетает очередной арбалетный болт и с глухим стуком втыкается Эрвину в лицо, отправляя светлую душу навстречу Господу. Аминь.
Джованни отлетающей в рай светлой души не видит, но в остальном вполне доволен - его работа. Правда, если и дальше так сквернословить да убивать святых людей из арбалета - то можно и в ад попасть. Надо будет зайти исповедаться как-нибудь.
Альбрехт ревет, как раненый медведь, и вкладывает все силы в последний мощный взмах меча - такой, что должно хватить на обоих щитовиков. Но только то ли сил не осталось, то ли эти двое дохрена ловкие - получилось говно, а не последний эпичный удар ландскнехта. И если первому, крепышу с моргенштерном, ты еще прошелся лезвием по касательной, то второй ловко поймал потерявший замах цвай на гарду и насадил тебя на меч. Мерзкий хруст в потрохах, фонтан крови изо рта, грандиозное падение в лужу и туча поднятых брызг. Сверху довершает дело со свистом прилетевший моргенштерн, причем аж два раза. Дерьмовый денек.
Рудольф хмуро и твердо шагает вперед, оттирая могучим плечом суетливого Бодуна - пора! А то Альбрехта сейчас накрячат. Вон уже, лежит в луже проткнутый, а сверху по нему, как по туше свиной, лупит моргенштерном вражий засранец. Раз, два, ух, крови сколько, ребра, нахуй, наружу. Старину Альбрехта явно пора спасать.
Пьер малеха отдышался, пока его оппонент убивал доппельзондера и прочей ерундой занимался, а потому ко второму раунду толкалова успел немного перевести дух. Визгливо выдав очередную боевую фразу, ринулся вперед с вилами наперевес. Херов щитовик будто того и ждал, крикнул "Врешь!", с ухмылкой и без всяких усилий рунку в сторону отбил и уж приготовился было потерявшего управление Турбатора порешить, но вдруг глаза выпучил удивленно, развернулся медленно и опал, как озимые. Ого. Может, ты колдун?
Бодун замыслил чот тактическое, но реальность опять внесла коррективы. Попер в штыковую с луком в руках, попер прямо под ноги здоровяку Кназе, поскользнулся в грязи, отлетел назад и, как итог, словил два болта. И если один попал в лоб и бессильно шлепнулся на землю, то второй засел где-то глубоко в брюхе, доставляя неистовое беспокойство. Беда!
Ян оттолкнул тупого жирдяя и взялся за более опасную цель - безумного доппельзондера, влетевшего в стройные ряды Аршвельта и взявшегося сеять тут хаос. Тот явно уже отходил, но все еще был опасен, потому ему следовало уделить секунду-другую. Цвайхандер звонко врезается в фон Хардкора и летит дальше, потеряв скорость, но не вес. Того тебе и надо: скрежещет гарда меча о двухметровый железный дрын, уводя его вниз и увлекая вражину следом. Хрррясь - словно нож в масло входит лезвие в потроха, ведомое твоей твердой и ловкой рукой. Ухмыляешься сжавшемуся за щитом Генриху, отворачиваясь обратно к уебищу с вилами. "Врешь!" - Кричишь. Сейчас ему такой же фокус покажешь.
Внезапный удар в затылок. Чернота в глазах. На наливающихся свинцом ногах успеваешь развернуться, испытывая неимоверное удивление, а после проваливаешься в темноту.
Никола до того уже покрылся холодным потом, потому сейчас этот пот превратился в корку льда. Мамочки! Он же только что прикончил этого, своего! Прям в темечко ему болт засадил! Мать честная, дядька Ян! Так забоялся, что даже не заметил, как самого ранили. Куда там, такое творится.
Хайнц продолжает работать. Кгггт. Кгггт. Треньк! Прикончили доппельзондера. Альбрехт, кажется, его звали. Ну, батька и не про такое рассказывал. Однако неприятно.
Генрих: пошла жара, да такая, что не продохнуть. Доппельзондер, сука, нос высунуть не дает, наседает, машет широко своим дрыном, не дает момент подгадать! Только ты высунулся из-за щита, как тут же лезвие цвайхандера прочертило по груди, вырывая из бригантины пластины и улетая дальше, к Яну. А тот будто ждал, крутанул ловкий трюк и здоровяка от паха до ребер вспорол одним движением ловким, отправив в лужу отдыхать. Ты, с грохочущим от ужаса сердцем и застланными яростью глазами добавил сверху пару раз, чтоб не встал наверняка. А когда поднял от изувеченного трупа глаза, то понял, что один перед всей вражьей ватагой остался.
Шайзе.

0 1 2 3 4 5 6 7
1 - - - - - - -
2 - - - - - - -
3 - - М Х Д - -
4 - - П - - Б -
5 - - - - Р - -
6 - - - Г - - -
7 - - - - - - -
8 - Н - - - - -
9 - - - - - Е -
10- - - - - - -

Петька с любопытством оглядел со своего возвышения развернувшийся вокруг захватывающий дух пейзаж - парад незнакомых светил в чернильной космической безбрежности над необъятной тушей стального Левиафана. Окинул взглядом облаченный в снаряжение для глубоководных работ гротескный зверинец, замерший в напряженных позах перед троном. Пробормотал:

– Какой, однако, замысловатый сон... Впрочем, что-то он затянулся.

Петька поднялся с трона, одернул кожаную тужурку.

– Прощай, сон золотой!

Он вскинул Глиняный Пулемет, и затянул, как мантру:

– Принимая разные формы, появляясь, исчезая и меняя лица,
И пиля решетку уже лет, наверное, около семиста,
Из семнадцатой образцовой психиатрической больницы
Убегает сумасшедший по фамилии Пустота...

Холод и сумрак. Колдун что-то надломил в Йорру, даже не коснувшись его своим оружием. Аквитанец чувствует, как отнимаются члены, бессильно падает на колени, его жизненная сила стремительно покидает тело.
Йорру не знает, как бороться с таким врагом. Он скалит зубы, рычит, пытаясь подняться, вскинуть клинок, но из горла вырывается лишь жалкий хрип.
Мир начинает крениться, и что-то бьет самурая по лицу. Песок арены.
Темно.
Приглушенный рев трибун, словно рокот набегающих волн.
Кажется, он проиграл.

Бледный свет озаряет окутанную тьмой арену. Йорру чувствует, как его лба касаются прохладные, мягкие губы. Госпожа пришла за ним. Йорру вдруг отчетливо понимает, что его путь по лезвию клинка окончен. И уже неважно, что он не преуспел - если знаешь, что настоящей целью твоей является встреча с Белой Госпожой, то не можешь проиграть. И чувство это было подобно возвращению домой.
Ее поцелуй разбил тяжелые смертные оковы, наброшенные асшайским колдуном.
Йорру приподнялся, тяжело оперся на руку. Затем сделал еще рывок и сумел встать на одно колено.
Хорошо. Этого достаточно.

Рукоять меча уперлась в песок, острие клинка безошибочно нашло нужную выемку между ребрами. Широко открытые глаза самурая смотрели сквозь асшайца, сквозь гудящие трибуны, сквозь заросший кровавиком далекий Воронов Холм, куда то за горизонт, на восток. Сжатые губы разломились в счастливой улыбке.
Остатки сил, подаренных Госпожой, ушли на самое важное - на последний рывок. Йорру привстал, наваливаясь безвольным коченеющим телом на клинок лунного меча.
И путь его был окончен.

      Сказано — сделано. Как задать вопрос наглым выскочкам из местных маргиналов, Секс знал. Также, он мог определить место будущего разговора. Вариантов тут было немного. Заброшенная заправка недалеко от города, которая находилась в тупике на недостроенной дороге. Вышло, что станцию начали строить вместе с дорогой и почти достроили, а вот с самой дорогой не сложилось. Теперь, небольшое здание магазинчика, ржавеющий навес и большой асфальтированный блин площадки, означали конечную остановку на этой трассе. Без свидетелей. Второй вариант: пустующая многоуровневая стоянка на отшибе. Тоже без свидетелей. Представляла она собой сплошной лабиринт бетонных колонн в качестве места действия. Интересное место для перестрелки, почти гарантирующее отсутствие любых снайперов в засадах. Третий вариант — просто наведаться в гости в клуб. Место уже знакомое, но тут копы наверняка быстро нагрянут если что-то пойдет не так. Если проблему надо решить одним диалогом, пожалуй, подойдет. Если же нет, будет неудобно.

      По организации тоже были нюансы. Пешком, на автобусе, или на прокатных самокатах, на стрелку приходить несолидно. Засмеют же. Но, варианты были, как с этим, так и со снаряжением.

Столица бурлит в предвкушении начала Турнира.
Его дыхание ощущается теперь буквально во всём –в праздных взглядах, то и дело бросаемых горожанами в сторону великолепной арены, в ожесточённых спорах торговцев на улицах, в громких играх детей, возомнивших на какое-то время себя гладиаторами.
Зрители и дельцы съезжаются в столицу с самых дальних окраин необъятной империи, таверны и постоялые дворы переполнены, на городских перекрёстках не протолкнуться от пытающихся разминуться друг с другом повозок. Город кипит и трясётся в ажиотаже, каждый первый говорит о Турнире.

Но, среди бесчисленной многолюдной толпы, среди сотен и тысяч одинаковых лиц, они выделяются.
Люди, приезжающие в город, как правило, в одиночестве.
Их отличает от остальных снаряжение. Блестящие на солнце лезвия копий, мечей и катан. Экзотическая одежда или прошедшая не одну и не две схватки броня.
Их отличает выправка, целеустремлённость.
Взгляд, направленный на Арену. Не тот, что у всех. Этот – особенный.

Толпа расступается перед ними, ведь никому не нужны неприятности.
Дети бросают деревянные палки, восхищённо глядя вслед проходящим мимо суровым северянам с топорами наперевес.
Мужчины и женщины пожирают глазами шествующих с гордо поднятой головой амазонок – первые с удовольствием, вторые – с ревнивой завистью. С подозрением смотрят вслед аквитанцам, почти сразу начиная перешёптываться за спиной прошедшего воина. Дескать – эти-то то на арене ничего точно не стоят. Дескать – уж этим-то сэр Генри точно задаст. И лишь при виде асшаитов толпа замолкает. Многолюдные площади замирают, окутанные гробовой тишиной. Люди со страхом и отвращением вглядываются в броню и лица рыцарей смерти, провожают плевками жнецов. Никто не любит асшаитов в империи. Этим выродкам здесь совершенно не рады.

Чемпионы стекаются на арену – предстают перед организаторами и, не колеблясь, записываются на турнир. За тех, кто не способен прийти сюда сам, это делают их хозяева.
Для чемпионов моментально находятся места в переполненных постоялых дворах. Чемпионы могут провести остаток дня накануне турнира в тепле и комфорте.

Потому что уже завтра им суждено вступить на покрытый запекшимися пятнами крови песок.
Уже завтра заглянуть в пустые глаза великого Хана.
Уже завтра услышать гром барабанов и звон гонга, оповещающих империю о начале Турнира.
Уже завтра каждый из них выйдет на арену, понимая, что, скорее всего, ему вернуться не суждено.

Сумерки богов приближаются.

- Ой, да ну, пусть поцелует мой металлический зад, нахуй, в сторону! Бэм, сучка!

Не нашёл ничего. Выпрямился, взял опять карабин и к остальным пошёл.
— Шеф, огонь так и не открываем без команды? — Секса спросил.

Окончание Фазы 1.

Мбанга, Ворона, Игла.

Втроём, вы сбежали по набережной. Берег здесь укреплён древесными балками, почерневшими от времени и воды. Шаткий настил, по одну сторону от которого рос мшелый кирпич приземистых домов, а по другую – чёрное зеркало устья Даска, иногда он жалобно скрипел, но всё-таки выдержал на своём деревянном хребте даже здоровяка Мбангу. Прошло ещё несколько минут в пути. Поднялся встречный ветер, унёс с собой любые отголоски казённых свистков и грубых голосов, и привёл им на смену новые звуки. Город пробуждался после сонного часа Шёлка: в квартале от вас слышен стук копыт козлиного кэба; кто-то горланил матросскую песню у паба, что открылся на цокольном этаже ночлежки; в открытых ставнях над вами орала разухабистая тётка на непоседливых детей. Вы остановились перевести дух в каком-то замусоренном дворике, в тусклом свете единственной лампочки под ржавым кованным козырьком. Джо Чеппелл мёртв, на этот раз окончательно, а весть об этой смерти к утру облетит все Морщины и, конечно же, достигнет Вороньего Гнезда.
Были и более насущные мысли. Кто-то пытался оттереть засохшую кровь с ладони, а кто-то стоически терпел мигрень – закономерную цену за огромные ментальные усилия мистика. Игла же молча извлекла гильзы из своего прекрасного пистолета от Т&С, спрятала их в карман плотных брюк, махнула устало рукой на прощание и растворилась в тёмном переулке. В салон за своей долей она так и не вернулась. Вы ещё встретите похожую девушку, однажды: у моста на Шесть Башен она будет плыть в гондоле, одетая в платье и пуховую шаль, с театральной маской в руках. На окрик она не обернётся, гондола скроется под мостом, и след девушки-солдата затеряется в вечной ночи. Может это и не она вовсе?
Утром, когда вы, отмывшись от крови и беспокойного сна, пришли в "Узор У'дуаша", вас навестила Лисса. В этот раз без сопливых мальчишек в кепи, собственной персоной, в сопровождении двух своих ворон в пышных пальто, да с залихватски подкрученными усами.
– Я слышала, что в деле оказался замешан призрак. И вы сожгли его, а Чеппелла буквально расчленили. Что ж, право слово, терпеть не могу призраков. И не удивлена, что они облюбовали тело этого гадёныша...
Лисса подняла руку и сделала властный жест указательным пальцем. Один из ворон, рябой мужчина со шрамом на щеке, идеально дополнявшим его желтозубую улыбку, снял с пояса ещё два уже знакомых вам зашитых кошелька и кинул их на стол.
– Здесь ещё две монеты. Плата за непредвиденные риски, ведь Вороны щедры к друзьям и беспощадны к врагам. И я разрешаю вам работать в Морщинах. Но... в лихой час, вспомните о Чеппелле и не повторяйте его ошибок.
Лисса отвернулась, сделала шаг к выходу, но вдруг замерла на секунду и кинула своим обаятельным хриплым голосом через плечо:
– Раз вы ладите с призраками, загляните ко мне через неделю. Возможно, у меня будет для вас новая работа.

Если хотите о чём-то спросить Лиссу, пока она не ушла, спрашивайте в >КОМНАТЫ САЛОНА "УЗОР У'ДУАША"

Сдоба, Дипломат, Тарантул.

Не дожидаясь обречённых коллег, Сдоба решил профессионально спастись вместе с дорогим гроссбухом. Позади раздавались выстрелы, ревели у входа в пансион свистки и синие, многоголосью облавы не было конца. У приставной лестницы движение округлого плаща заметил легавый, вперил в Иохима удивлённый взгляд, потянулся свободной рукой к табельному пистолету. И, вдруг, заорал во всю глотку, так, что у Сдобы, наверняка, душа ушла в пятки. Выстрел, другой, аж уши заложило – плотный синий не обращал на тебя внимание, а вёл огонь по полупрозрачной фигуре Косички. Обыкновенные пули вырывали всполохи пара из призрачного тела. Разъярённая Косичка влетела в фигуру синего плаща, тот с каким-то уж совершенно диким воем качнулся и улетел на приставной лестнице куда-то вниз, на мощёную камнем улицу. Теперь Сдоба бежал по битой черепице и гнилой пакле в гордом одиночестве. На Зольном переулке Иохим спустился с мостков к набережной, оглянулся подозрительно по сторонам, протиснулся сквозь погнутые ржавые прутья одного из выходов ливнёвки в канал, и по ней, уже в полной безопасности, чувствуя себя как преступная рыба в вольной воде, вор отправился к самому далёкому от пансиона выходу из древних катакомб коммуникаций Дасквола.

Борис и Тул метнулись по коридору на лестницу, затем преодолели ещё один пролёт, лихо перепрыгнув старика в отключке. Позади топтали и грозили оружием каждой затаившейся тени синие плащи, впереди слабым уличным светом манило слуховое окошко на чердаке. Не без труда преодолев люкарну, беглецы выбрались наконец на крышу пансиона. Свобода! Никого вокруг, только дождливое небо над головой. По знакомому уже маршруту Борис повёл за собой Тула, вдоль гнилых мостков и плесневелых крыш. Под ногами, на улице шла какая-то борьба, мерцали искрами крюки бронзовых масок, но вы не обратили на гвалт внимание – важен сейчас только успешный побег. На пересечении Зольного и Башмачного переулка вы слезли с верхотуры, поймали проезжавший мимо кэб и укатили из Морщин в сторону Доков.

Через несколько часов банда собралась в убежище под антикварной лавкой. Что удивительно, в полном составе, без, казавшихся уже неотвратимыми, потерь. Сдоба развязал шнур на драгоценном гроссбухе, перелистнул одну страницу, другую. Весь текст представлял собой подобную мешанину из сковского алфавита, аккуратно заполненную буквально в каждой строчке добытой книги:
13 вещъеф. юьжычбе з. а рёошежяыц личятзянви. 20 ш
24 гйстнё. лрън ефющжрзц, бътатьефпохвещдаи ъьчудбн, фббзь. 15 ш
35 гйстнё. чрёфиъщ, щжъ, ъжд апырюбе уйщю. (къщид ээбаюц!?) 12 с
36 руыщаь. буфпб, щэщдн, хщьчсцяо щябжтлвб. 10 р
52 ытгдлж. ртяс щачгуф, чюивфацочт вауя ипн ъижэбужэ хщоьежан, сча авеоэых. 6 м
54 шытзою. биэзе, тптёеоя нл бцкиьецд. 15 ы
56 ъънпцх. жчщёох, лбвсь, зечыцоээ юз эиупчдр. 16 м
58 шытзою. боьъ идъъдр, дёесашхя шйэоо, шдръчуо юьёодбе. 3 р
60 ытгдлж. и., ыуаррр дуёуыскфл птяэисл. 160 г
3 пдъцчею. буфпб, щэщдн, зрт ааьинсй цэ у'пйеьо, "эхрфх" н "ооъънщсо пэадс". 23 ш
5 бепчпът. чяцхо, кбецихтющхзшытсом бонйэоо. 3 ъ
11 аачяжиб. ясюэя, зтясдн. юефдци юз мвйортялл. 15 г
14 пдъцчею. вуфт схлшех, дыббеюс нл бцкиьецд тщф мяэцоэч жичс. 30 с
17 оощюври. змъюдй, бтгжэ, вдлфцтцй ххрф. 17 г
19 пдъцчею. вйзч оырпэйха, цжкьежяу юхзьхисчшю. 82 м
25 ццрмртз. д., шыь дъй ёабцтм. 120 ы
28 шхлфшйц. щьил, ьехм, аахтяучоо рбоьян мц аюхфжухо. 50 ъ
Теперь нужно решить, что делать с книгой. Если отдать её сразу Призракам, те, несомненно, будут довольны. Если удержать её на день, скопировать загадочные листы, заказчики наверняка заподозрят подвох. Но ради этого гроссбуха люди готовы были пролить кровь. Да что там, вы сами пролили кровь ради него... Может, стоит оставить оригинал себе? Вдруг вы найдёте ему применение?

Пока Тулу наспех перевязывали предплечье, Борис в своём кармане нащупал коробок. Тот самый, который уронил старик, а он, Дипломат, подобрал в коридоре. Потянул бечёвку, аккуратно приоткрыл трофей – чёрт знает, какие ещё шалости хранил в своём пиджаке Ревкин? Внутри коробки колода стёртых игральных карты. Все засаленные, выцветшие, несомненно дешёвые... кроме одной.

У неё на обороте адрес "Шесть Башен, переулок Костей, дом 16. Альянс неземных наслаждений, каждый пятнадцатый день месяца". От карты исходит слабый запах. Парфюм? Афродизиак?

Всем.

Начинался новый день. Вы встретили его иначе. Кто-то из вас стал немного богаче, кто-то немного опытнее. Вы заявили городу о себе, и пусть он пока отреагировал слабо, нехотя, без интереса, но всё-таки отреагировал. Начинался новый день, и вы встретили его живыми, полными своих тёмных надежд и коварных планов. В острой печатной вони Чернильного переулка, где мальчишки воробьиной стаей несутся за сумками свежих дасквольских газет, или в суете Ночного рынка, где лоточники бойко впаривают свой полулегальный товар анонимам под театральными масками, вы уже начали готовиться к новому делу.

Свежая пресса:
Эхо Доскволя, ежедневная скандальная газетёнка, по две чешуи за номер:

Под катом фулл, 400 кб.

Имперские Ведомости, еженедельная правительственная газета, старейший рупор Империи в Даскволе:

Под катом фулл, 400 кб.

VIXI

Металлический шелест хорошо смазанных и подогнанных деталей: это руки превратились обратно в руки. Нашёл правой защитный колпак над рубильником, контролирующим крепления. Откинул привычно, передвинул пальцем с усилием. Грохнули рамы стопоров, что должны были удерживать тебя у стены. Ты почему-то на полу: они удерживали пустое место. Крепления, что должны были фиксировать твою спину, тоже сорвало — блеснула в свете фонаря чистая резьба. Скорее всего, удар вышвырнул тебя при приземлении. Такое с тобой впервые. Встал на ноги, ощущая, как возвышаешься тут над всем. Повернул голову: на противоположной стене на ремнях повис человек. Не видишь лица из-за опущенной безвольно головы. На нём шлем в пустынном камуфляже и такая же форма. Его руки сжаты на раме фиксатора, страхующего его дополнительно от повреждений при падении. Его не выбросило, видимых травм нет. Он может быть жив.

Обратившись к НК-47, осматриваешь капсулу в поисках консоли. Ты нашёл её — тёмная пластина на свободной от вашей десантной группы стене. Ты ожидал, что она будет работать хотя бы в аварийном режиме, но консоль мертва. Это плохая новость — значит связи с внешним миром нет. И открывать капсулу придётся вручную. И производить разведку. Хорошая новость в том, что у капсулы нет реактора. Снова плохая — он есть у тебя. Предупреждение было о необходимости твоей собственной диагностики. Ты уверен, что временная потеря контроля пару минут назад и созерцание космической тьмы связаны именно с этим: у тебя перебои с энергоснабжением.

Пожал плечами растерянно.

— Не курю, Жень, я больше...

По сырой мане.

— ...по другой части. — Сделал непоределённый жест пальцем в воздухе.

Злобина чуть посторонилась. Ну так, чтоб незаметно, но чтоб волной не задело. Кто их знает, вдруг флюиды тоже смертельны, а у нее организм слабый. Не от курения, нееет, что вы?!
Ну типа она же девочка, все дела.

Женя улыбнулась зажигалке как бате родному, а Холод в её понимании сразу стал как-то на порядок мужественнее. Исчез тот хлипкий собирательный образ, что валялся секундой ранее, умираючи, сверкнул раритетной Зиппо, которую Евгения и с закрытыми глазами отличит, как пить дать (уж в зажигалках она разбиралась) и с первой затяжкой Женька ощутила - жизнь-то налаживается.

Второй затяжки не случилось. Злобина благородно вынула сигаретку изо рта, протянула Виктору. Жест принятия и всяческой чести. Среди челябинских это вообще считалось едва ли не братанием.
- Часто у вас такое? - шепотом спросила обычно громогласная Злобина и лицо стало как у человека, сдавшего все нормы ГТО за полчаса.

Виктор и понять ничего не успел. Каким то хитрым приемом противник его закрутил, и ударил. Тоже - непонятно как и чем, но крепко. Так крепко, что Холод полетел птицею белой, и даже показалось, разглядел где-то далеко далеко собственные пятки.

Упал. Вокруг - янтарная пустыня, безграничная и бесконечная. И небо такой густой синевы, какая только на детских рисунках бывает. Перед Холодом - камень. А на камне сидит ифрит, черный и безголовый.
Глянул на послушника мутным астральным глазом.
- Витя, - изрек голосом астральным, хрипатым. - Хули ты тут делаешь?
Испугался Витя. И снова полетел, обратно.

Вдохнул, глаза распахнул - а над ним Бессмольный Антон пассы какие-то руками делает и бормочет. Аптечка рядом лежит раскрытая. Тут то и вспомнил - про пробитую карму, гнутые чакры и прочие симулякры. Сходил, что называется, на тренировочку.
- Антон, - проговорил, руку молча астральному тирану пожал. И все было в этом лаконичном Антоне – и благодарность, и пережитый страх, и обещание проставиться, само собой.
И отошел к стеночке, подальше от этих страшных людей, что голыми руками душу из тела вышибают. Рядом Женя сигарету, как обычно, жует, зажигалкой вхолостую щелкает. Витя пошарил в кармане ветровки, протянул коллеге отцовскую Зиппо. Натуральная штатовская, между прочим, раритет, не какое-то говно китайское. И вот надо же - в теле бодрость неестественная, а руки дрожат, так и прыгает зажигалка в ладони.
- У вас товар, у нас купец, - сказал ей невозмутимо, и то же самое время печально. - Дай, что ли, тоже закурить?