Голосование за ходы

— Ух… твою мать, — Поччи стоял над виносвиом, даже не пытаясь с ним продолжать сражаться и давая остальным сделать работу, а сам в это время вынул из кармана какую-то книгу, — отец ошибался, когда описывал эту работу как… для дегенератов. Приключаться ну очень сложно. — Заявил повар возмущенно, занося в книгу правку.

— Сука. Сейчас, — потёр свои колени, — сейчас-сейчас. Сели, а вот теперь и… встали! — рывком поднялся на ноги. У него болело пузо после столкновением с одним из виносвинов. Он поднял руку, очень громко оглашая на всю округу. — Я живой! За меня можно пока что не переживать. Так, все в порядке? — Осмотрелся по сторонам. И тут же пошёл к свиньям. — Если да — давайте срезать. Нечего тут задерживаться. — Он убрал книгу, вытаскивая длинный тонкий ножик.

Поччи склонился над первым из свинов, перевязывая стебельки и начиная медленно снимать ягоды. Тоже самое он собирался делать и с ягодами босса-виносвина. Нет, не для того, чтобы их добавить в еду потом, хотя уксус из них выйдет отличный и парочку он даже взял для себя. Нет-нет! Поччи хотел облегчить его страдания! Со всеми этими ягодами у него должна была ужасно болеть голова!

— …И именно из-за головной боли с похмелья он возможно и напал на нас, поимаете? — Пояснял он свой группе причины драки пока они работали. — Я оставлю ему пива на опохмел, когда мы закончим. Возможно, так он станет дружелюбнее!

— …Значит по-плохому, — Жан-Пьер встал напротив брата, зло снимая с себя куртку и закатывая рукав на одной руке, — как, блять, всегда. Ну давай, падаль, давай! На счёт три. — Их споры раз за разом приходили к этому и это бесило его неимоверно.

Вытянул вперёд сжатый кулак. Потряс им, приглашая подойти к игре.

— Раз, — отвёл руку назад, — два, — следил за тем, как эта сука смотрит на него не моргая, и, кажется, зная каждую мысль в голове графа де Ля Фер, — ТРИ! — Выкинул вперёд руку с камнем, но затем быстро поменял на ножницы. Посмотрел вниз… камень. — БЛЯТЬ! — Не сдерживая гнева стряхнул он рукой. Закатал рукав обратно.

Это был уже четвёртый проигрыш подряд, но Жан-Пьер всё не сдавался. Он всегда выигрывал у остальных. И даже у неё у него получалось выиграть время от времени, но... мужчина начал догадываться, что возможно, всё дело в их контракте.

Не может же он сам по себе сосать в камень-ножницы-бумага, верно? Охотник отряхнул свою одежду. Сказал зло:

— Ты не делаешь мою жизнь проще… в этот раз победа за тобой. Но, — накинул куртку на себя обратно, — не думай, что всё решено. До первой атаки демона. — Мрачно сказал он, возвращаясь к тому, чтобы слушать провожатую.

Ублюдки-каннибалы

К 2046 году "ублюдками-каннибалами" принято называть сразу множество групп (часто, не связанных между собой), общим признаком для которых служит: употребления в пищу разумных обладателей эссенции (чаще всего, ещё живых и своего вида), торговля органами/тканями/жидкостями обладателей эссенции или витослив и каннибализм на представителях своего вида.

Само понятие "ублюдков-каннибалов" (от англ. "Cannibal bastards") появилось ещё на ранних этапах экспансии, в тридцатые годы этого века, в сети интернет после множества несвязанных друг с другом случаев возникновения групп каннибалов.

Причиной этим событиям может быть целый ворох факторов:
— Голод в странах третьего мира и регионах охваченных монстрами после первого мирного периода, который привёл к резкому скачку столкновений между людьми и перерывами в поставках гуманитарной помощи в зоны конфликтов.
— Подражание за монстрами среди примитивных или суеверных общин. Последние имеют привычки пожирать часть обладателей эссенции заживо, чтобы увеличить объём усвоенных сил (пускай это и угрожает более серьёзными мутациями).
— Традиции некоторых народов, воины которых склонны употреблять пищу врагов в еду чтобы "перенять их силу".
— Существование "пожирателей": людей, что как и монстры, имеют врождённую способность лучше впитывать эссенцию через плоть других наделённых силами существ, в особенности представителей своего вида, и ещё лучше, если они остаются живыми. Несмотря на небольшое число пожирателей, люди под их командованием склонны подражать своим командующим. Не только, чтобы получить силу, но и чтобы преодолеть психологический барьер подчинения каннибалу.
— Гастрономические предпочтения. Плоть многих изменённых меняет свой вкус и качества, а потому некоторые отбросы из элиты этого мира видят её как деликатес и готовы покупать за большие деньги. Или сами её достают... разными способами.
— Торговля органами. Существование изменённых с силами к регенерации, целителей, некромантов и людей с силами контроля воли или оценки состояния вызвало скачок в рынке торговли живым товаром, как для подпольной медицины, так и для решения проблем с продовольствием, народной медицины, сувениров или предметов декора.
— Мутации заставляют многих одарённых прибегнуть к диете богатой эссенцией, и самая богатая эссенцией и простая в добыче пища — это другие изменённые, в особенности для тех изменённых, что не ходят в экспедиции в портал.
— Появление технологии витаслива и возможности напрямую передавать "жизненные соки" от одних людей к другим создала целую прослойку умеренно богатых пользователей этой технологии, зависимой от "слива" молодых людей.
— Одержимость духами или паразитизм некоторых видов монстров так же подталкивал многих к каннибализму.
— Психически больные люди наделённые силами или ищущие их также часто прибегали к каннибализму.
— В сети на ранних этапах экспансии распускали слухи о том, что плоть изменённых может спасти от многих болезней.
— 4chan

Эти, и многие другие факторы создали множеств разрозненных и не особо взаимодействующих друг с другом, но крайне опасных для окружающих фракций изменённых и охотников на изменённых и обычных людей, промышляющих тем или иным видом каннибализма. Многие из них склонны наносить на себя одинаковую символику в виде круга с каким-то рисунком внутри него, чаще всего — с изображением зубов. Причина этого феномена неизвестно.

К 2036 году многие из этих фракций объединились в небольшие региональные анклавы, что защищали друг друга и вели торговлю с представителями других анклавов, пока в 2038 году не была произведена первая большая чистка таких группировок. Выжили самые незаметные или же самые сильные и многочисленные из групп.
Однако, даже после чистки, группы часто продолжали взаимодействовать друг с другом и даже помогать друг другу, не зная о существовании других групп. Некоторый уровень латентной телепатии между каннибалами также был замечен в слаженности их действий и на записях допросов, когда члены групп отмечали, что могли ощущать друг друга на некоторой дистанции, или предугадывать действия особенно долго работающих с ними товарищей.

На момент 2046 года, CB всё ещё являются серьёзной проблемой для общества, но контролируемой и куда менее многочисленной, чем в ранние годы экспансии.

— Вы на месте и даже без опозданий, — недовольно пробурчал голос одного из близнецов, что до этого смотрел на часы мрачно чего-то ожидая, а теперь захлопнул их и спрятал в карман, — это, блядь, чудо Господне. — Мужчина сделал шаг вперёд.

— Жан-Пьер, этот мудак, — указал на своего близнеца, — тоже Жан-Пьер. Нет, это не его настоящее имя. Да, у него есть своё имя. Да, он делает это специально, чтобы подставить меня, потому что идентичны друг другу. Да, поэтому же он носит такой же костюм, что и я. — Голос Жан-Пьера звучал монотонно и раздражительно:

— Наши контракты — это ПРИВАТНАЯ информация. Не верьте ничему, что он говорит, — жестоко указал на своего брата, — и нет, — ещё злее зыркнул на своего двойника, — мы НЕ ЗАКЛЮЧАЛИ контракт с демоном смачных отсосов.

— Деньги на обед я тоже не собираю. Мы держим их при себе, но заранее обговариваем сумму перед началом работы. Если кто-то из нас умирает на задании, — обвёл взглядом всю группу, — то его долю мы делим внутри отряда. — Он вынул из-за пазухи пару очень лёгких перчаток. Стал их надевать. При этом глаза Жан-Пьера как стрелки часов в такт осмотрели трёх новоприбывших слева направо.

— Наша работа начинается в 8:00 по Гринвичу, после чего с 13:00 до 14:00 по Гринвичу у нас обед, так как мы работаем с седьмым отрядом и у них есть дополнительный час на еду. — Оповестил он свою группу. Вынул из-за пазухи маску. Надел её. Точно такие же, до зеркального копирующие Жан-Пьера действия, делал и его братик, словно они отражения в зеркале. Закончил и продолжил распорядок:

— Обедаем в ресторане в клубном домике. Пускай часть кортов закрыта для посещения, он всё ещё работает и начнёт работать через полтора часа. До этого момента вот эта женщина, — очень коротко указал на девушку, которую пытался закадрить хвостик, — проведёт для нас экскурсию и познакомит нас с меню на сегодня.

— В 18:00 по Гринвичу заканчивается наш рабочий день. И я иду домой.

Сон в ту неспокойную ночь ощущался очень тягучим и странным.
Как реструктуризованные воспоминаний после хорошей дозы мощной эссенции с ментальными навыками. Память Габриэля меняя форму и перестраивалась, пытаясь уместиться в жмущей для неё черепушки. И с перестройкой вспоминались события юности Габи.
Те дни, когда он ещё не был плейбоем и миллиардером, когда сила не струилась по его венам, а небо было до боли низким. Вместе с этими воспоминаниями, к нему пришли моменты из прошлого. Самые ранние победы. И проигрыши тоже: те, о которых он давно позабыл, как битва конниц, или те, которые он желал забыть.
Мысли бегают взад и вперёд, подбрасывая в топку пьяных потных кошмаров образы, то столкновения с кем-то из прошлого, то снова возвращаясь в будущему, в котором Габи успешен. Вот он сидит на званом вечере напротив Мисс Мира 2039 и что-то шепчет ей на ушко. А вот он стоит в каком-то переулке, а нос и кулаки разбиты в кровь. И даже не умея драться, кровь бурлит в его венах как кипяток.
Вот он снова на встрече… совет директоров? Да, он помнит этот день. Очень сложное обсуждение, ему с трудом одобрили эту инициативу, но это была очередная победа в его копилку, которая уже по счёту?.. А вот он снова в аудитории и о чём-то говорит с Чжао, стоящим напротив него на трибуне. Тот усмехается.
Вот он снова стоит во всей своей красе перед огромным числом людей, толкает речь о борьбе с Мунсуном, и о том, что они дерутся за благое дело, сам планируя в голове как они смогут провернуть это дельце по-лучше и как он сможет использовать победу в целях своей компании, а вот он стоит перед богом во плоти под чёрным дождём… таким пушистым, таким милым, таким… невинным? В его чёрных бусинках глазок не было ни капли злой воли даже когда тела союзников Габриэля сминала гравитация, а его самого смело волной силы.

Мунсун нахлынул на него неконтролируемым потоком ворсистости, в котором Габриэль начал задыхаться и барахтаться, пока резко не открыл глаза и не осознал, что смотрит в чью-то зданицу. Ещё через момент он снял с лица кота, наконец-то вдыхая полной грудью и стирая с лица прилипшую к холодной испарине шерсть. Парень был покрыт липким потом. Ему на ум приходили короткие и яркие воспоимнания о пережитом, о будущем и прошлом. Но что самое главное, вдыхание кота и сны о последней битве помогли ему вспомнить пару очень близких моментов, когда у него появятся очень серьёзные проблемы. И что самое главное, он вспомнил ближайший кризис.

Через полтора месяца, ближе к началу местной универсиады, по рядам местных спортсменов начнёт распространяться новый наркотик, который резко увеличивает твои силы. На самом деле это стимулятор выработки эссенции… но у простых людей, у которых нет силы, он вызывает эффект иного плана: резкий рост агрессии, повышение физической силы и выносливости и скачок в метаболизме. Это, в сочетании с новым энергетиком, который уже должны были начать продавать, спровоцирует неожиданную реакцию среди местных атлетов и начнётся “ночь живых зомби-качков”, когда у всех химиков разом начнётся резкий жор.

Кризис будет далеко от этой территории и в кампусе будет всего дюжина закинувшихся, но подготовиться всё равно не помешало бы. В прошлый раз ему повезло… хотя воспоминание о драке в аллее из сна всё ещё плавали на грани сознания.

“Наличие ментальных сил, по моему опыту, и дар, и проклятье для переносов во времени”, — говорила доктор Лютэн, — “Для тех, кто поглощал много эссенции влияющей на опыт и ментальные способноти страдают от бесшовного перехода”. Под “бесшовными” переходом она подразумевала, что перемещение сознание в тело в прошлом происходит без каких-либо побочных эффектов и сигналов.

“Разве это не хорошо?”, — спрашивал кто-то из выбранных участников этого эксперимента. На это доктор Лютэн только странно улыбалась и говорила “да, это хорошо”. И не вдавалась в большие, способные деморализовать участников, подробности. Что было плохого в бесшовном переходе? Задумывался ли об этом Габриэль? Как знать. Но он и сам не заметил, как бой с Мунсуном подошёл к концу.

К поражению Земли, конечно же. Но всё это прошло для него в мгновение ока, как-то незаметно, Габриэль не особо задумался о том, что кто-то взял его за ноги и резко перевернул головой к полу, а затем куда-то потащил. Хватка была знакомая. “Кто-то из подчинённых”, — мог решить он, но когда пустынное поле битвы залитое гравитационным дождём сменилось на холл с высокими потолками, в котором играла какая-то шумная музыка и были какие-то люди он стал сомневаться. А затем сомнения усилились.

Габриэля подтащили к здоровенной кеге с чем-то явно алкогольным. Два здоровенных великовозрастных лба, оба упитые и укуренные в хлам, прикручивали к металлической цистерны шланги и какой-то баллон с… это что, сжатый воздух? От баллона протянули ещё оди шланг, с капой, и дали его висящему вниз головой первокурснику. “Куси, щас мы тебя подготовим к битве колесниц!”, — сказал голос откуда-то сверху. Голос… тоже знакомый. Кажется, он начал вспоминать. В бочке — пиво, а вниз головой его держат, чтобы когда он закусил шланг и в него начал поступать бад “алкоголь быстрее вдарил в голову”. Кто придумал эту тупость? А чёрт его знает!

За ноги Габриэля держали двое парней без футболок. Ещё один парень, снимавший футболку и готовившийся следующим к экзекуции с пивом уже стоял рядом, в то время как другие студенты собрались вместе. Где-то на краю слуха орали какие-то идиоты кричалки с греческими буквами. Греческие буквы?.. Что-то очень знакомое. И вокруг толпились люди. И говорили что-то о битве конниц.

В помещение вошли ещё студенты. Тоже оголённые по пояс, и парень что шёл впереди них повязывал на голову повязку, и вторую держал в руках. Все четверо были старшекурсниками и ждали Габриэля и трёх его друзей, чтобы они заправились и могли… сыграть?..

— Барьер создаёт что-то вроде другого места, в котором мы будем сражаться, — Теппу попытался ответить вначале Оге, а потом уже как-то реагировать на ещё более смущающий его смех Каю, — пока барьер цел — ломай что хочешь, миру будет всё равно. Твоя семья никогда не водила тебя в такие штуки, Ог-ги? — Как бы неловко помявшись, спросил он, косясь на Каю. Та перестала ржать.

— Давайте успокоимся, — сказал он, поднимая с пола одежду Анеко, — и обсудим стратегию. Скоро нам выходить и… — Каю сняла свой топ, откидывая куртку в сторону Неконеко. Теппу уже некуда было краснеть, так что он просто бессильно вздохнул. Не так он представлял свои дни в банде. Совсем не так. Он представлял себе товарищество, честь, битвы, всё как из историй мамы с папой.

Но пока… пока всё происходящее походило на истории дедушки и Теппу никогда не мог нормально их дослушать и думал, что старик над ним издевается. Кажется, он не издевался. Теппу стремительно сдавал позиции, но в тоже самое время, ещё сильнее смущаться он не мог, так что Каю даже как-то помогла ему. Он почувствовал едва заметное облегчение. “Хах”, — подумал он, — “Это не так смущает”.
Теппу не совсем понимал, почему снятие куртки Каю на него не так повлияло, как снятие куртки Анеко, но что-то было не совсем так, как если бы… “Я начинаю привыкать?”, — подумал он, — “Вот он — адаптивный гений семьи Мурамаса! Работает даже против сисек!”. Но Теппу не смог наслаждаться своим гением долго. Его заломала Они.

— Я никого из себя не строю, — проговорил парень, кажется, забывая как дышать, — но меня очень смущает, когда вы так делаете на людях. Если что-то смущает — значит хреново обучала. — Теппу понял, что тонет, и решил, что если ему суждено тут полечь — он заберёт Анеко с собой! То, что она провоцирует его парню в голову даже не пришло, он не двигался. По его лицу стелка капелька пота. От Акане сильно пахло пивом. Её кожа была упругая и сухая. Плоть жесткая.

“Идеально для ровного разреза”, — подумал он, дыша всё глубже.

— Делайте что хотите. Мне кажется это, — Теппу не мог с ходу подобрать верных слов, — неправильным на людях. То, что вас кто-то ещё увидит кажется мне неловким. Но это ваш выбор. — Уже спокойнее признался. Теппу пытался сохранять самообладание.

— В бою за меня не волнуйся. Меня смущают голые девушки, но так даже лучше, — выдохнул сквозь зубы, — здесь мне это мешает… потому что с возбуждением сложно себя контролировать. В бою это будет не проблема. Это проблема только сейчас. — Сказал Теппу, его губы пересохли. Желания сменяли одно другое. Колейдоскопом.

— Может уже выдвенемся? — Спросил он у Анеко, поднимая на неё свой взгляд. — Я, — сказал на выдохе, — уже вечность никого не кромсал. — Теппу оставался Мурамасой, что бы там ни было, и всё приближающееся мочилово будоражило его кровь. Парень слышал, как бьётся его сердце. И сейчас слышал как бьётся сердце Анеко в груди.

Дедушка говорил Теппу, что он узнает своих товарищей по тому, что захочет расзрубить их всех на мелкие кусочки, и видят боги, будь у него достаточно силы и ндостаточно воли, все присутствующие давно бы стали его одеждой и элементами декора его скромного жилища.

Особенно Анеко.

— Твоя голова отлично бы смотрелась у меня на поясе. — Пробормотал впадающий в раж Теппу.

Каждый раз, перед тем как выбрать следующее дерево или куст для метки, Бьянка поднимала перед собой руку вытянутую перед собой и с оттопыренным большим пальцем. Она зажимала то один глаз, то другой, чтобы прикинуть расстояние. Важно было, чтобы метки были на одинаковом расстоянии друг от друга. Так их не спутаешь никак!

Они с Майки шли неспешно, скользя под сенью деревьев. Солнце лишь слегка касалось кожи Бьянки. Девушка зажмурилась… пение птиц на грани слуха… шум ветра… шелест листьев… песнь моря… она так давно не была на отдыхе, да и на природе в целом, что уже и забыла, как же соскучилась по родной глубинке и родному лесу!

Её родные предгорья выглядели почти также. Разве что деревья слегка другие. Но в целом — очень похоже. Те же сосны. Те же звуки. То же ощущение спокойствия и единения с окружающим миром, так и хотелось присесть и помедитировать. Девушка сама этого не замечая плыла по лесной чащи, очнувшись лишь от вопроса:

— Я думаю, — девушка отмахнулась от ветки, нависающей у неё прямо над головой, ножом, — что мне нужна нормальная удобная обувь. И нормальная одежда. Тут субтропический климат судя по влажности воздуха и близости моря. Если бы меня предупредили об этом заранее, — она вздохнула, глядя в небеса, — я бы взяла тот свой костюмчик, что готовила для отпуска. Но… может быть, я сама в этом виновата? — Спросила уже саму себя девушка. Она смотрела перед собой опустошённым взглядом. — Может быть… не стоило говорить Иисусу в вечерних молитвах, что я люблю сюрпризы и куда чётче сформулировать, что я хочу на день рождения?.. Но кто мог знать?!

— Или ты спрашиваешь о ситуации в целом? — Отвлеклась она от всех этих размышлений, уловив, что Майки был настроен чуточку иначе ко всему этому. Она хитро ухмыльнулась. — А с чего такой интерес? — Приподняла бровь. — Я знаю не больше твоего об этом мире, и думаю не больше твоего же. Если тебе нужен план, то тебе лучше спросить у Либе. Он явно себе на уме, — хохотнула, — а если тебе нужен “план” — спроси у Соджу. Парень одухотворенный, и по его взгляду скажу тебе, — хихикнула, — план у него отменный и качественный. — Поправила одежду. — Если тебе интересно, что планирую в будущем: я планирую достать себе одежду… — По секрету призналась ему.

— О, — она посмотрела на просвет деревни меж стволов деревьев, — мы на месте. Давай осмотримся по сторонам и будем возвраща— Бьянка не закончила, — что это у тебя? — Спросила она Майки, не особо уверенно указывая наманикюренным пальчиком на цепочку, что торчала у него из груди. Посмотрела вниз. — …И у меня? Что?..

И тут, вместе с голосом ударившим ей по ушам, девушка внезапно вспомнила как во время уроков езды верхом её шнурок зацепился за стремя лошади и та, испуганная чем-то, поскакала вперёд. На то самое мгновение, её сердце остановилось. В руках инстинктивно возник нож, который она направила перед собой… и начала им махать.
Попытки перерубить цепь ножом выдали странный результат: нож тут же схлопнулся и ушёл на отдых, а Бьянка поймала лицом пару ветвей, заработав на руках царапины, как и на голых ляжках. Она больше не допустит такую ошибку! Далее девушка рубила лишь ветви.

— Ха… ха… тв… хы… мать! — У неё перехватило дыхание от страха.

Девушка поднялась на руках. Она утёрла линию крови с лицо. Не скрывая своей ярости и удивления подняла голову в небо, чтобы встретиться взглядом с шутником, стянувшим их. Но небеса были чисты и холодны. Лишь тучки плыли по ним. Ни богов, ни демонов.

ЛаБрава посмотрела на Либе, который рванул в сторону, и вместо того, чтобы бежать за ним или пытаться остановить его, она приняла руку Чжэ Сона. Бьянка была невредима. На удивление, её кожа почти не пострадала после столкновения со всеми этими зарослями.

— Спасибо, — сдержанно кивнула она доктору, — вставай, — она протянула руку в ответ Майки, если тому нужна была помощь, и кивнула доктору чтобы он тоже помог, — мне кажется, тут вышло недопонимание… кхм. — Она повернулась к рыбаку, кивая ему.

— Добрый день, — поджала губы, — мы не бежали друг к другу. Нас притянуло друг к другу… потому что мы отошли на большое расстояние друг от друга. — Сказала Бьянка. Она посмотрела на Либе. Потом обернулась к остальным и кивнула им, тяжко вздыхая:

— Когда Либе набегается, стоит сказать ему, что я оставлял на деревьях и кустах отметки, пока шла к деревне, и что мы можем по ним вычислить расстояние, на которое можем отходить друг от друга. Но не будем говорить сразу, — попросила их, — пусть спустит пар.

— Раз уж мы все здесь, — она отряхнулась, глядя на рыбака и ничего лучше не придумала, кроме как спросить, — добрый день, уважаемый. Вы кто?.. — Она запнулась на миг. Использовала на нём оценку, чтобы сверить с именем. И только если получила честный ответ, как имя над башкой у рыбачка, продолжила. — Меня зовут Бьянка ЛаБрава, а это, — посмотрела на горстку гостей из иного мира вокруг себя, — моя команда. Не подскажите, где мы конкретно находимся? — Спросила она. — Не название острова, а где мы в принципе находимся? Город… остров… страна или море… мир? — Стала перечислять она. Им ведь нечего скрывать, верно?..

— Всем демонстрирую. А что? — Джек откинулся на спину стула, легко опуская чехол с мечом подле себя. — Наш отец учил нас не стесняться своих мечей. Особенно когда они такой острой заточки и всё такое. — Похлопал меч по рукояти. Вопрос “хочешь, обнажу?” или другие тупые шутки индеец проглотил. Не стоит. В прошлый раз они закончились очень плохо. — Приятно познакомиться, Лин. Можно просто “Джек”.

Он продвинул к ней купленный… обед. Джек посмотрел на время и едва-едва сдержал улыбку. Обед, да?.. Мда, явно его клиентка.

Скользя по фигурке подруги взглядом, его взгляд как обычно упал на сисиьки и выцепил жетон. Дьяк слегка напрягся. Лишь немного.

— В каком смысле странным? — Отвлёкся от мрачных мыслей тот.

— …Я не думал, что это дети. — Признался Джек, когда уже второй человек обратился к нему. Та самая готичная чикса. Причём она же и инициировал разговор. “Йес”, — подумал парень, прикрывая глаза и в слух говоря. — Может, остальные тоже не думают? Мне так-то в начале показалось, что это, — ему стало неловко, — кхм, кучка карликов. — Немного тише сказал тот. “Байкеры?”, — индеец едва заметно повернул голову в сторону. Его лицо едва заметно помрачнело.

— Они не похожи на косплееров. У вас тут такое часто происходит? — Спросил он у девушек. А сам запустил руку под куртку. Едва слышимое “клац” раздалось за столом: с этим звуком он снял с предохранителя ствол, спрятанный в кабуре-невидимке. Сам же в спокойной манере положил руку на меч. — Они выглядя серьёзно. Это даже, — хмыыкнул, — забавно. — Отпил немного сидра. Выдохнул.

— Что не говори, а совсем неплохо. Попробуй блинчики! — Кивнул он на тарелку своей новой подруге. Глянул на готессу. Если будет драка, то стоит пробовать уже сейчас! — И ты тоже угощайся. Меня зовут Виски Джек. — Представился он косплеерше с той же улыбкой.

А в голове скандировал “трехколесный велосипед! трехколесный велосипед!”.

Как наступила смерть Мясо даже не понял, он умирал долго, но не мог вспомнить точные детали и очертания своей смерти. Парень просто провалился в неё, как в глубокое озеро и начал падать вниз, за пределы мрака и звука, куда не проникало света и где не было сказано ни единого слова ни на одном из известных языков. Мясо погружался вниз, в бесконечном плотном потоке, ощущая как его сжимает всё сильнее и тело… нет, душа, теряет всякие очертания, как если бы её перемалывало давление на глубине. А затем — нечто кольнуло его, нечто горячее до холода, и колкое до того, что вся боль равномерно разливалось по всему ду и было непонятно, куда именно и что ранило Мясо. Боль захлестнула всё его сознание, но очень скоро, когда первая агония прошла, он понял, что резко перестал погружаться. Он… приподнялся? Да, поднялся. И вместе с исчезнувшим давлением его тело развернулось, приняв прошлую форму. Мясо ощущал, как над ним нависло что-то его удерживающее.

Во мраке не было слов, буквы не получались из звуков, а звуки не вырывались из глотки, ведь ни у кого здесь не было ртов.
Но Мясо всё равно слышал. Слышал намеренья. Слышал эмоцию. Чтобы над ним не зависло, оно было громадным — больше чем жизнь, и оно было удивлённым. Приятно удивлённым! Душа умершего мягко сместилась куда-то в сторону и рухнула на твёрдую поверхность. Он не мог двигаться, но ощущал изменения среды и изменение тьмы, как если бы он выплыл из одного течения в другое, очень тёплое.

Боль схлынула. Что бы его не удерживало, теперь оно исчезло, как и странное предчувствие, но сквозь тьму стало… что-то пробиваться. Вокруг что-то шуршало… звук был такой, как если что-то сухое и шершавое трётся о гладкую поверхность. Что-то сыпется. Что-то звенит… звенит? Да.. Мясо слышал музыку, прекрасную оркестровую и возвышенную, какая бывает только на концертах у каких-то богачей. А ещё он слышал… гром фанфар!

Тело Мясо потащила вверх какая-то неведомая сила и его вжало в землю, очень твёрдую, шершавую, металлическую… его тащило через плотную пелену воды, пока в какой-то момент не вырвало из неё на поверхность! Яркий свет ослепил мужчину на секунду, пока он не проморгался и не понял, что завис где-то. Он мог встать.

Бандит оказался в центре висящей на цепи гигантской клетки, чем-то напоминающей клетки для канареек или попугайчиков, но не совсем такой формы и с какими-то письменами, вырезанными на прутьях клетки. Клетка, как и ещё сотни таких висели посреди бесконечно огромной залы, такой большой, что её потолок и стены исчезали в желтоватых облачках или рваных хлопьях тумана.

Из тумана проступали только гигантские колонны, поднимающиеся из бурлящего чёрного моря, где-то в километре над которым, а может и больше висела клетка. Освещало всё это великолепие пара миниатюрных солнц, зависших между цепей на которых висели клетки и служивших светильниками для всего шоу. Почему “шоу”? Ну, кроме клеток в воздухе висело ещё и множество “островков”.

На некоторых из летающих тарелок стояли балдахины, на части из них помещались целые трибуны со зрителями, часть занимали троны. или подушки, или деревья, на которых тоже кто-то сидел. Каждый островок занимало от одного до нескольких сотен существ, самого разного внешнего вида. Именно от них исходила музыка и они смотрели на клетки с интересом. Мясоэто просто… чувствовал.

Прекрасная песнь латунных труб усилилась и песнь на совсем не известном мужчине языке стала громче. И одно из слов в этой песне обитатели островков стали скандировать, буквально заглушая его собственное сердцебиение хором разномастных голосов. Не сразу, но он начал понимать что они говорят. “Жатва”, — скандировали во всю глотку трибуны. И под конце композиции разом заорали.

— …А здесь у нас очередной улов Великого Удильщика — Мясо, гость с Лямбда-15066, до этого не попадавший под радар нашего отбора и не поставившего нам никаких чемпионов, кроме пары малоизвестных вас имён. Возможно, вы помните Бешенного Пса или Арктура… однако, ни одного известного участника, что прошли бы отбор, из этого мира не было, увы… — Мясо услышал рядом с собой грустный голос и вначале даже не понял, откуда тот исходит. Его было слышно как бы со всех сторон. Но затем он увидел что от одного из облачков тумана рядом с его клеткой отделилось белое пятнышко. И у пятнышка были усы, лапы, хвост и чёрные очки.

— Приветствую тебя, новый чемпион! — Сказал невероятно пушистый кот в чёрных очках ему. Он завис перед егоклеткой. — Меня зовут Рурк — глашатай всех богов, меценат, шоумен, кот, а также Бог Внезапной Смерти по совместительству! От лица всех богов, я хочу предложить тебе сыграть в игру… на кону стоит твоя новая жизнь, слава, богатство, власть и возможность исполнить одно любое желание в случае победы в новом раунде. Ты — мертвее всех трупаков, так что терять тебе нечего — советую очень подумать над предложением. А пока, выслушай условия… — И кот коротко объяснил реалии ситуации, условия и особенности этой игры.

После этого, когда Мясо дала ему своё согласие на участие, он объявил “сбор средств на возрождение нового игрока” и перед чашей с бандитом зависла чаша. Магическим в образом, в чашу упала одна небольшая белая монетка, выполненная то ли из кости, то ли из схожего по текстуре материала. За ней ещё одна. И ещё. И очень быстро в чаше накопилось ровным счётом пять момент, на что Рурк недовольно буркнул в сторону “так вот какой типаж нынче популярен у начинающих божков… профаны”, при этом в этот раз его голос не разносился по всей зале. Чаша, наполнившись, растворилась. А котофей хлопнул в лапки и громко продолжил:

— Чудесно! Шесть благодетелей набралось — шесть драхм упали в чашу судьбы, а значит… смерть пройдёт стороной нашего чемпиона! — Публика, особенно те трибуны на которых было больше маленьких, человекоподобных фигур, взорвались одобряющими криками и овациями. Рурк надменно хмыкнуд. — А сейчас… пришло время крутить колесо даров! — Кот хлопнул в лапки и перед мужчиной появилось колесо с десятью секторами на нём. — Это колесо определит какие дары ты получишь на старте игры! Участник может задать мне один вопрос по поводу эффекта какого-то из выпавшего ему даров, а так же три любых вопроса на связанные с игрой темы, на которые я отвечу честно…

— …А сейчас — крутим колесо! Не будем откладывать старт игры!.. — И колесо завертелось.

— Здравствуй… Леоне, — я подвинул руки чуть ближе к кукле, едва заметно рассматривая это чудо, которая была точной копией меня самого, — так значит колдун был прав. — Пробубнил я, вспоминая слова уличного мага. “У каждого из нас есть своя кукла вуду”, — так он кажется говорил Леоне? В те времена, когда не пытался продать ему амулет, что сделал бы парня неуязвимым пока он не какает в нём.

— Нет, — нахмурился, мрачно улыбаясь, — нет, что вы! — Подняв глаза на владельца лавки, я кивнул ему. — Это не плохо. Это то, что нужно. Это то, — у меня дрожали губы и воспоминания нахлынули на меня рекой — даже запах этого талона отдавал палёным, — то что я искал… действительно, — мой голос охрип, — особенная вещь! Ха… ха-ха… да, наконец-то что-то стоящее. — Потёр руки.

— Нет, — быстро глянул на торговца, протягивая к кукле свои руки, ладошки которых давно вспотели, — я никогда в своей жизни не был здесь. И не слышал про вашего мастера. И не встречал его! — Опять посмотрел за торговца. Мои глаза блестели словно угольки. Облизнул пересохшие губы. — ИМЕННО ПОЭТОМУ, — я уже почти шептал для него, — эта вещь ТАКАЯ особенная для меня. Это оно!

Взяв со стола куклу я осмотрел её, прокрутив в руках и проведя над ней ладонью, ощущая такой поток объёма, идущий от неё, как и от любых других объектов. Он был…плотным? Или боле слабым? Нет, не так… он был другим, куда более направленным, как когда-то в прошлом, когда Леоне держал в руках один из ножей Бена, ощущая слабую жажду крови от лезвия. Тут было тоже самое: сила, эмоция.

“Где тут должна быть часть меня. Волосы? Нет. Кости? Тоже мимо”, — я прощупал куклу, чувствуя твёрдое и совсем не волокнистое нутро у неё, — “Зубы”. Я улыбнулся, нащупывая шов. Мысли неслись у меня в голове. Пальцы сами собой растянули нить. И!.. В этот самый момент, как я полез внутрь, ужасная боль пронзила всё моё тело. Я звалился на прилавок, удерживаясь на ногах лишь с чужой помощью.

— Да… — кровь начала капать на прилавок, стекая струйкой из моего носа, — …это, — вытер её рукавом, — это, — вдох и выдох переминлся со шмыганьем носом, — это оно! — Я поспешил быстро затянуть шов. — Ха… для того, чтобы покопаться в этом мне нужны куда более точные инструменты, — мой глаз заплыл кровью, а в ушах звенело, — если я конечно хочу жить. Я беру её. И я разберусь со смертью вашего… — поправил волосы, укладывая куклу к себе в сумку, — …вашего мастера Канджара. Это дело чести. — Тяжело выдыхая и благодаря торговца за помощь, я ещё раз взглянул на его товары. И через пару секунд выдал с усталой улыбкой. — Только для успеха в этом деле мне явно понадобиться куда больше защиты.

— …Не сделаете скидку на это чудо?.. — Решил воспользоваться я положением, указывая на амулет с перьями и глазами. Раз уж я взялся за какое-то дело, то стоило продавливать все варианты!

Присо посмотрел направо. Посмотрел налево. Кажется, никто не горел желанием и мыслями о возвращении за арбалетом, и кто-то в серьёз решил прислушаться к доводам Гента. Парень вздохнул, очень тяжело закрывая лицо руками. Потёр виски. Затем встал на телегу, чтобы пояснить свои мысли и теперь уже серьёзно поговорить со своими товарищами, особенно с паладином:

— Ладно, шутки в сторону, — развёл руками, — надеюсь мы все тут понимаем, что “вернуться за арбалетом” — это просто приятный бонус и мы едем обратно в деревню не только за ним. Посмотрите вон туда, — указал он в сторону на убитого ими “атамана разбойников”, — вы знаете кто это? — Спросил Пирос. Подождал пару сеунд. Вздохнул ещё тяжелее. — Вы наверняка знаете, ну?..

— Это маг или… охотник, которого староста нанял ранее для того, чтобы решить эту проблему. А может и провожатый, — Пирос пару секунд помолчал, — не важно! Суть не в этом! Те угрюмые сукины дети, что пёрли на нас и кого Гент усыпил — это деревенские. Они вели нас до сюда от самого дома старосты… вы правда этого не заметили? — Спросил жрец, уже с лёгким раздражением глядя на них.

— Когда мы только въехали сюда, за нами уже следил ребёнок. Когда мы подъехали к дому старосты — он привёл за нами кого-то послушать, и потом, этот кто-то, — Пирос сделал жест рукой, — на самой периферии глаза его видел, — оскалился, — побежал от дома старосты к домам. Тому массиву, где была таверна. А кто у нас в таверне?.. — Спросил он остальных. Прошла ещё секунда.

— Охотник. — Выплюнул он это слово. — Они знали о том, что мы идём на лис. И они пасли нас с самого начала. Вели нас. При этом, они пришли сюда по охотничьим тропам — из леса, — указал туда, откуда вышли бандиты, — и мы не знаем, со стороны деревни или же выше по тракту. Потому что если они спустились снизу по тратку, то они из Пеперицы. А до туда у местных охотников был обходной путь.

— Теперь вы понимаете? — Спросил парень. — Если мы поедем в Пеперицу просто так, не подготовившись и не узнав у старосты точно, что этот ублюдок, — указал на труп, — был самым обычным разбойником, а не охотником, которого наняла деревня… и не дай Солнце те босяки с вилами были жителями этой деревни, которые по возвращению расскажут, как мы их кромсали почём зря, — он тут же указал на просыпающихся бандитов, — то мы как минимум рискуем заработать быстро распространяющуюся между деревнями друную репутацию бандитов и резаков. Как максимум — попасть в ещё одну засаду. И у нас куда меньше шансов попасть в неё, — тут же продолжил жрец, — если мы прямо сейчас двинемся обратно. Пока они не восстановились.

— Арбалет — просто удобный предлог, — закончил Пирос, — главное — безопасный путь. И да, я знаю, что это тяжко. — Он кивнул Генту. — Я встречал твой орден и понимаю, что вы редко общаетесь с людьми и торчите постоянно в кельях. У меня самого давно не было опыта общения… но, — сложил руки перед собой жрец, — пойми, Гент: разбойники не появляются на дорогах случайно. Они не грибы, чтобы расти в лесу после дождя. — Он указал на тела. — Они чьи-то отцы, братья и сыновья. И чем быстрее мы узнаем чьи… и чем быстрее мы разъясним что это не мы на них напали, а они на нас… и узнаем почему напали и может ли нам угрожать это ещё, — Пирос пытался быть терпеливым, но у него кончалось терпение, — тем безопаснее пройдёт наш путь.

— Мы не можем убивать людей просто так, — озвучил он очевидное, — как бы тебе этого не хотелось. Они не лисы! Они часть этой земли и этой, — у него ушло несколько секунд, чтобы подобрать слова, — экосистемы! Мы должны это расследовать!

— Знание местности и её опасностей — основа выживания!

…Огни вспыхивали вдалеке один за другим, освещая коридор.
Джек прищурился, лениво моргая и пытаясь понять, как давно он по нему шёл, пока было темно, но свет слишком сильно резал глаза, чтобы разобрать. Его ноги в кедах мягко ступали по каменному полу. Но даже так — это от шагов разносилось по всему помещению.
Он находился только в каменном, толи в земляном и утоптанном до состояния каменной кишки, гроте похожем на длинный коридор, что вёл в высокую сводчатую залу. По бокам у коридора, слева и справа от основного пути, на Джека взирали каменными глазами памятники богам и героям, имён большей части из которых он не знал в помине.
Много воды утекло с тех пор, как он бывал тут в последний раз, но если жаровни по углам коридора, у каждой из статуй, вспыхнули, значит он сейчас в главном зале и Вискедьяку лучше поторопиться, пока у старика не начало кончаться терпение. Индеец прибавил шагу, выходя из прохода в центр громадной залы. Под сводчатым потолком, прямо в пол этого помещения, была установлена гигантская жаровня.
Жаровню поддерживали на себе каменные, костяные, бронзовые и будто бы вылепленные из пераламутра стути зверей, животных и растений. Над жаровней склонился великан, в три роста больше самого Джека: старый индеец, с серыми патлами волос до самого пояса, в одной набедренной повязке и шкуре бизона на плечах. Его лицо было вымазано сажи. Вместо глаз в глазницах горели угольки.

— Приветствую, Старейший Хиггс, — начал Дьяк, — наша встреча…

— …Нет, ВИскедьяк. — Прежде чем индеец успел договорить, пророкотал гигант.

— Но почему? — Юноша сделал пару шагов вперёд. — Я даже не так сильно ранен!

— Любой другой человек на твоём месте давно был бы мёрт с этими “не сильными” ранами.

— Да, это правда, — Дьяк не собирался сдаваться и подошёл ближе к жаровне: от неё несло адским жаром, но бойцу в этот момент было до смерти холодно от страха и липкий пот тёк по его лицу, — но я не обычный человек. Ты сам мне говорил! Дай… дай мне ещё один шанс, прошу!..

— Послушай себя, Вискедьяк. — Бизоночеловек поморщился и покачал головой. — Да, я говорил, что в тебе течёт кровь твоих предков… но я не говорил, что ты особенный. — Он стал ворошить угли в жаровне голой рукой. Огонь не обжигал бронзовой кожи бога. — Слова “особенный”, “достоин”, “месть”... это всё нашёптывает тебе это проклятая штука, — вынул руку из жаровни, коснувшись пальцем в сажи своей груди: там, где у Джека висела его подвеска, Хиггс оставил на себе след сажи и гари, — это не естественно.

— И что? — Мужчина снова начал злиться. — Ты говоришь мне просто… забыть? Оставить неотомщёнными смерти моих родичей?! — Его голос дрожал. Звучал почти что предано. Божество вытерло о себя руки, смахивая с них черноту. Стареший Хиггс тихо вздохнул:

— Нет, я предлагаю не держаться за это до такой степени, что твой дух не может даже упокоиться. Я предлагаю, — два огненных глаза уставились на индейца, — отпустить. Вновь найти гармонию со своими предками. И не идти слепо на поводу у этой… — поморщился, — …погани.

— Эта “погань”, — чуть ли не плевался ядом вместо слов Джек, — спасла мою жизнь больше раз, чем ты! И она мой единственный билет для мести. Для, — задыхался, — возвращения справедливости!

— И из-за неё же тебе нужно мстить в первую очередь. И из-за неё ты сейчас медленно умираешь на полу задрипанного кафе…

С громким звуком “ПШШШ” пентаграмма разразилась языками пламени и цветов, неописуемых словами, что собрались в одной точке, а затем взорвались в облачке дыма, из которого вышло нечто. Перед злодеями, в куче нечистот, стоял демон. Нет, не так: ДЕМОН!

Здоровенная образина выглядела как уродливая помесь минотавра с гулем, с вытянутой рогатой мордой, мускулистым телом со слишком длинными для его тела руками оканчивающимися эбонитовыми когтями на пальцах и чёрными копытами вместо ступней.

Существо было одето в красную короткую юбку на манер черлидеров в школах, металлический топ и трясло чёрными помпонами из ленточек кожи в руках, громогласно говоря что-то на непонятном ни для кого из присутствующих языке: голос твари был громким, мерзким, хриплым и скрипучим как ржавый металл. Оно прыгало на месте, маша помпонами и повторяло что-то очень часто.

“Баал верит! Сатан ждёт! Южный Ад летит вперёд!”, — слышала у себя в голове транскрипцию кричалки демона Лилит, пока существо весело прыгало, виляя хвостом и забрызгивая всех нечистотами, — “Южный Ад! Южный Ад! Южный… а?.. Чего?”. Голос сущесва в её голове казался жеманным, женственным и пахнущим жвачкой, едва уловимо сквозя техасским акцентом. Демон обратил внимание на Лилит:

“ФУ-У-У!”, — поёжилось существо, — “Чё это за дыра? Куда меня опять призвали? Мы же договаривались: подружки по крови не призывают друг друга в стрёмные места или при ритуале призывы хотя бы добавляют к крови освежитель… это чё, мишка в какахах?..”. Окружающие слышали лишь ужасающий рокот, с которым существо окинуло взглядом всё это место, указывая своим когтистым пертом на медведя. Видимо, оно просило Смоуки как цену за свои услуги… что за ужасающая магия, воистину!..

“Ну ладно, ладно… так и быть, я схожу. Но там лучше быть влажным полотенцам, потому что мне нужно вытереться”, — подумал демон.

Демон послушно вошёл в портал и поднялся на верхний уровень.
По телепатическому каналу, Лилит получила сообщение от демона о том, что он оказался в рукотворном тоннеле, содержащем в себе несколько пересекающихся “течений” с дождевой водой, идущих из труб. Сбоку у тоннеля над водой возвышалась деревянная платформа.
Платформа была покоцана. На ней валялось несколько трупов каких-то “грязных и вонючих мужиков”, как описывал демон в своих сообщениях. А ещё он также сказал, что наверное не стоит пытаться подняться на платформу по парапету или открыть люк над головой у злодеев — и там, и там были растяжки. Ему это не нравилось.
В остальном он не видел ничего особенного. Только пара трупов. Один какой-то вот-вот подохнет тяжело раненый “бомжара” в дальнем конце парапета. Несколько разветвлений у тоннеля, одно из которых также имело в себе растяжку. Какие-то ящики в дальней стороне тоннеля, обтянутые странной плёнкой. И ничего более! Единственное, что не нравилось демону: тут воняло специями и рыбой.

“Ненавижу этот мерзкий запах. Как будто сходила с подружанями в дешёвый суши-бар с узкоглазыми заморышем”, — стал жаловаться демон. А Эдди, стоявший ближе всех к прутьям, почувствовал очень знакомый запах. Он уже такое чуял когда-то… когда ездил к бабушке.

Машина Маватари оказалась на удивление достаточно хорошей, не смотря на все его около-преступные манипуляции — обычная старая тойота, серебристая и приплюснутая “буханка”, праворульная, конечно же, из той серии автомобилей, когда капот у данных марок вэнов не был вжат в машину как морда у мопса, а слегка выступал вперёд выпуклым ковшом с фарами.
Машина за время своего существования претерпела несколько ярких и сразу же бросающих в глаза изменений, и тут говориться не только о заменяемых номерах: салон машины переоборудован так, что для водителя и пассажира тут было больше места, а задняя часть машины, включая всю начинку кузова, была отделена от передних сидений ширмой, так, что не заглянуть легко что за ней.
Фары были заменены на аналогичные, но дальнего просвета, с массивной металлической решешёткой на них, видимо, чтобы защитить от повреждений в случае столкновения с чем-то. Даже сам капот был усилен, как и бамперы: они выглядели массивнее и мясистее. А ещё колёса… шины на них были уже зимние и очень толстые, явно чуть больше, чем должны быть у тойоты.

Салон авто мог похвастаться старым навигатором, несколькими талисманами, приклеенными на дверях изнутри и висящими на зеркальце заднего вида в виде разных висюлек и прочим хламом. На бардачке лежали какие-то газеты (ими до сих пользуется кто-то?!) и маркер, в бордочке покоилась вазочка с сосательными леденцами, чьё существование Рохан объяснил тем, что его внучка очень любит конфетки и они тут для моментов, когда он с ней ездит, а сзади, за ширмой разделяющий салон на две части что-то порой тарахтело, вроде ящика или какого-то груза.

А ещё — соль!
Упаковка соли в пластиковой банке, с легко снимаемой крышкой стояла в держателе под напитки. Ещё по одной упаковке можно было найти под каждым из сидений. Её тут очень много, словно Рохан закупает её в промышленных масштабах.

— Я скорее думал про мононоке. — Ответил Рохан девушке. — Для Умибозу рядом со сзданием нет достаточно крупных водных путей, тем более соединёных с морем хоть каким-то прямым способом с морем… я проверял. — Указал на карту, торчащую из-под газеты.

— Это точно не юрэй — спекты всегда зациклены на одной цели. Это их, — он щёлкнул пару раз пальцами, — как же это?.. — Слово всё не шло с языка, пока он не вспомнил. — Это их паттерн. Всегда один и тот же.

— С проклятиями другой разговор: они редко бывают достаточно сильными, чтобы зацепить много людей. — Рохан куда активнее объяснял это. С энтузиазмом. — Но следов эфира — мало.

— Значит, — продолжил он, вытаскивая из-за пазухи пачку сигарет, — наш гость нападает на цель и всех присутствующих… при этом, он не ограничен территорией своих сил… и не оставляет следов?

— Это мононоке, — закончил он так, словно сказал прописную истину вслух, — должен быть мононоке. Скорее всего, рождёный. С высоким интеллектов, — закурил, — не исключаю, что он знает эго.

Рохан ехал вперёд молча, приоткрыв окно. Он запоздало вспомнил, что не один едет в салоне и спросил, не против ли Юно, что он курит.
Если бы девушка была не против, он бы продолжил курить и дальше. По пути на их место назначение Рохан заехал в одно из многочисленных “кафе на вывоз” и купил в дорогу себе напиток.
Он коротко поинтересовался, хочет ли Юно себе что-то взять в этом не самом респектабельном на вид общепите. Может быть, милкшейк или тоже кофе? Может быть чай? Или суп в кружке.
“Мы там долго проторчим, так что возьми себе что-то”, — посоветовал девушке старик, сам всё ещё задумчиво рассматривая местное меню. Вот Рохан, скажем, всегда заказывал себе молочный коктейль перед выездом на дело.

Где-то на середине пути, когда кофейного цвета пятиэтажное здание-парус, в подвале которого находилась “Горячая Точка”, показалось на горизонте, Маватари разорвал тишину фразой:

— Знаешь, приятно в кой-то веке встретить толкового новичка. Многие на твоём месте, — он помолчал, передёргивая плечами, — ты знаешь. — хмыкнул, — не верят. Приходится тратить много времени, чтобы всё им объяснить. И чтобы они принимали все меры предосторожности. Но многие всё равно воспринимают всё как шутку. И ловят, — он мрачно ухмыльнулся, касаясь шрама на лице, — ошибки новичков… — Повернулся к Юно. — Хорошо, что ты всё схватываешь.

Музыка для настроения: ссылка

Капля воды змейкой заскользила по запястью Данмы, взбираясь по пальцу вверх и улетая высоко в потолок. Юноша не смог сдержать удивленного и испуганного выдоха, когда капля исчезла где-то в дымке, что была у этого помещения вместо потолка. Каждый его шаг по залитому водой полу поднимал волны с гребней которых срывались клочки пены и острые холодные бисерены дождя, что лил тут без конца к облакам. Данма так залюбовался этим, что не заметил, как к нему со спины врезался пристарелый мужчина в костюме. Он буркнул на парня “не тормози, мы отстаём от фонаря”. Данма испуганно закивал и поспешил идти вперёд, не отставая от света.

Фонарь проводника был тут единственным источником света. Мужчина в жёлтом дождевике и в бумажной маске с рисунком то ли дерева, то ли инь-янь на нём вёл цепочку посетителей за собой через опустошенный резервуар. Каждый их шаг и движение отдавалось эхом. Гулким шлепками о воду. Они двигались вперёд, через мглу, пока впереди не показался бело-синий школьный автобус, торчащий из-под воды чуть выше колёс, так что через настежь раскрытые его двери вода заливала в салон. Проводник остановился у двери и буркнул “по одному”, позволяя первому в очереди пройти в автобус. Группа выстроилась в ожидании.

Данма застыл перед автобусом, сверяясь с временем. Они были тут уже два часа… может быть чуть больше… в теории, у него есть ещё почти час, но никто не знает, сколько остальные будут на аудиенции. У него может не хватать времени… сколько там был его лучший раз? Шестьдесят три секунды?.. Нет, в этот раз он нервничал, так что время стоит рассчитывать по худшему варианту… значит, сорок восемь секунд, верно? Сорок восемь умножить на три… на три… это… “Сто сорок четыре — как число клеток в тю сеги, хе-хе-хе”, — нервно засмеялся Данма. Его руки вспотели. У него осталось всего двадцать четыре минуты. И то, в лучшем случае! Он начал тяжело дышать.

Один прошёл внутрь автобуса, и не вышел. Ещё один зашёл внутрь. Зашла и девушка. Между ними времени было минуты две-три, но у Данмы оставалось всё меньше времени. Он сверялся с часами ещё раз и ещё, каждый раз когда кто-то заходил. Вот зашла блондинка в красном платье, какая-то иностранка. Вот мужчина в свитере с черепашьей шеей и в очках. Перед парнем осталься только профессор и… он начал чувствовать, как дышать становиться всё сложнее. Лёгкие горят. “Быстрее”, — начал шептать парень, — “Я вас прошу, быстрее!”. Профессор перед ним тоже вошёл в автобус. Юноша встал на финишной прямой. Он переводил взгляд с зёва раскрытых дверей на превратника и обратно.

Ему нужна была всего отмашка. СЛовно псу. Всего один единственный знак от мужчины в дождевике и он побежит вперёд.

Всего один знак. Один. “Прошу вас…”, — прошептал он, его дыхание стало хриплым, частым, очень шумным. Губы и кожа стали синюшными.

Превратник кивнул, отходя в сторону и парень побежал вперёд, врываясь в автобус и падая в абсолютную темноту, единстенным источником света в которой был стол софита, освещавший стол по центру безразмерного помещения, заваленный разной бумагой.

— Цуккоми-доно, — прохрипел Данма, почти падая в чёрную воду на полу этого места, — прошу вас, дайте… дайте мне ещё вашего таланта. У меня скоро выступление, и, — язык путался, — …и!.. — Он не мог договорить. Из-за горы бумаг на столе показалась чёрная рука.

— Не беда, не беда, — жизнерадостный голос наполним помещение, как многосуставная и пухлая клешня с длинными раздутыми пальцами на конце протянула юноше стопку с карточками для выступления, — я всё понимаю. Не в моих правилах не помочь другу-комику. Вот, возьми! — Киунл ему карточки на воду. — Но помни о цене, хорошо?.. Всё должно быть оплачено в срок.

— ДА, КОНЕЧНО! — Расплакался парнишка. — СПАСИБО ВАМ, Я!.. — Он на не гнущихся ногах пошёл вперёд, чтобы схватить с воды карточки но тут почувствовал, как ему на плечо ложиться рука… и в следующий миг его резко выдернули головой из таза. Сакиги Данма, одна из восходящих звёзд японской комедийной сцены, лежал на полу весь мокрый, с синюшним лицом и глазами накат. Над ним склонилась его ассистентка, усиленно давя на него и пытаясь привести в чувства устопленника, зовя на помощь. Когда юноша выплюнул воду и посмотрел на девушку в недоумении та выкрикнула “Данма-сан, вы живы!”. Сам же Данма весь побелел.

— Нет… — Он перевернулся. — НЕТ! — Подтянул к себе таз, лицом в котором лежал уже больше минуты. — Где? ГДЕ?! — Его руки рылись в воде в поисках карточек, но ничего не было. Он резко перевернул его, выплёскивая воду напол. Но и так ничего не появилось.

— Успокойтесь, Данма-сан. Вы были… — Парень не дал девушке закончить и схватил её за плечи, но не справился из-за слабости и упал на колени. Он заорал на неё н есвоим голосом, визжа от страха… ну или пытаясь визжать всё ещё дрожащим голосом:

— ТЫ ХОТЬ ПОНИМАЕШЬ ЧТО СДЕЛАЛА, ПОНИМАЕШЬ?! — Истерично завопил комедиант. — Как мне выступать без текста?.. — Юноша попалз к двери. — Публика меня сожрёт без него… как… как мне заставить её засмеяться?! Если они не засмеються, я… я!..

Он застыл в шоке, глядя на дверь. А затем пополз вперёд, бормоча что-то о том, что ему нужно как можно скорее придумать что-то ещё. “Может, взять текст у Карамаки?.. Да!.. ТОЧНО! Мне надо просто украсть текст той бездарности!”, — шептал он, истерично ухмыляясь.

А ассистентка подошла в угол гримёрки комика быстро набирая номер службы СБ. Данма-сан явно сегодня перетрудился и ему нужна была как минимум медецинская помощь, так что стоило всё же отменить выступление. И вызвать скорую, по её мнению.

Когда крепкие японские охранники пришли вернуть юношу в гримёрку и уверили, что скорая скоро прибудет, он стал дико вырываться и лишь силой его удалось запихнуть обратно в гримёрку и закрыть. Юноша стучал в дверь, умоляя выпустить его на сцену. Он вопил, что у него есть всего полчаса, чтобы погасить первый взнос, иначе придётся платить ему. Но его никто не слушал.

Истерика продолжалась ещё долгое время, вплоть до угроз суицида.

Успокоился юноша только после приезда скорой и дозы успокоительного, которое заставило его апатично уснуть на какое-то время. Когда же юношу загрузили в скорую машина отъехала от здания всего метров на пятьдесят, прежде чем остановиться…

…И в тоже самое время, на другом конце города загудел и принялся печатать листовку уже с десяток лет не подключённый к сети факс, выплёвывая наружу лист с заявкой на новое дело в некое агентство.



За последние три дня дожди почти не прекращались, заливая Токио одной волной штормовых предупреждений за другой без перерыва и без всякой жалости, смывая с улиц всякий мусор и полируя стёкла и витрины магазинов чистотой и лоском, до такой степени, что на влажных поверхностях и лужах отражалась ровная панорама города и везде чувствовалась влажность и сырой дух затхлой осени.
Именно в этот ничем не примечательный дождливый день Юно было суждено начать работу в местном офисе подозрительных делишек и на удивление она даже не проспала начало своей первой смены.

Отчего-то с раннего утра у неё было какое-то… странное чувство.
Волнение сродни тому, какое может быть у человека перед первым прослушиванием или выступлением на сцене, но иррациональное, не вызванное новой работой. Она не могла уловить откуда исходит это беспокойство. Как человек не видит, но чувствует, что на него кто-то смотрит.
Всю ночь у неё было странное чувство. То было жарко, то холодно. Заболела ли она из-за паршивой смены климата? Мжет быть. Ведь в её новой старой квартире царила такая же сырость, как и на улице, если не хуже. И нормального обогревателя, чтобы побороть эту напасть у неё также пока не было. А в идеале — футона!
То, что апартаменты не были оснащены и кондиционером и вовсе повергло девушку в шок при первом осмотре своей собственности, но с некоторыми вещами приходилось мириться. Как и нуждой вставать рано утром на встречу с какими-то стрёмными типами в не самом лучшем, но и не самом худшем районе города. Они договорились о работе с Маватари-саном только вчера вечером.
Этот мужик, сухой и пропитый по голосу, ответил на её звонок вчера (в “Паранормальное агентство Маватари Рохана”) сразу же после двух гудков и без лишних разговор принял её на работу. Никаких тебе вопросов о гражданстве и документах. Никаких фраз в духе “вы были судимы?”, Никаких уточнений. Ничего! Разве что слегка спросил про навыки и характер, а потом предложил прийти завтра.
Ну то есть, сегодня!

Впереди Окатагаву ждала долгая и нудная поездка на поезде длиной в полчаса в самый час пик, в набитом как шпрота сельдью вагончику метро. Или заплатить хорошие такие деньги за такси, а они драли в такие ранние часы не по божески. Или дождаться автобуса, простояв на остоновке под моросящим дождём пару часов. Все варианты звучали одинаково отвратительно и неприветливо.

Финальной точкой назначения оказался… спальный район.
Одно из тех мест, что выглядит слегка бандистки и обколуплено, с узкими и нестройными улицами, однако на самом деле это мирное и тихое место, откуда люди чаще уезжают в центр города, ближе к работе или в куда более благоприятные места, к цивилизации.
Ничего особенного в районе не было. Школьники тащаться на учёбу. Бабушки и дедушки сидят на лавочках в парке и из-под козырька провожают прохожих взглядом, попивая чаёк из кружек. Одинокий, такой же серый как местные улицы и дома, клерк стоит на пустой парковке перед “Севен-Элевен” и докуривает последнюю сигарету.

Именно у клерка Юно спросила по поводу того, какой адрес ей нужен и до этого безразличное лицо юноши переменилось. Он уточнил “точно ли ей туда нужно” и когда получил утвердительный ответ указал указал на одно здание, в самом далеке от них двоих…
Где-то на горизонте серела под ветрами и смазывающими её дождя П-образная высотка по центру холма. Это была старая типовая восьмиэтажка, в серо-зелёных цветах, с дверьми выходящими на открытые балконы на каждом этаже. Работник магазинчика заметил, что пускай он не суеверный, но местные называют это место не самым лучшим, так что лично он советует поостеречься. На вопрос почему это место считают плохим он бы ответил “не знаю”.

“Я ходил туда, но со мной ничего не случилось”, — заметил парень, докуривая сигарету и туша её о подошву ботинка, — “Может быть всё это просто слухи… а может быть местным духом просто нечем было во мне поживиться. Я два года проработал в Маке, и вот уже полгода пыхчу в Севен-Элевен: едва ли у меня есть душа на съедение, хе-хе-хе”. Мрачно посмеявшись, он вернулся в магазин под недовольный окрик толстого менеджера.

Путь Юно наконец-то был свободен: он лежал по длинной череде петляющих вверх по холму ступенек, всё выше и выше, к нужному ей зданию.

Внутри дома был внутренний дворик, с засохшим миндальным деревом по центру двора, и выстроенными вокруг него тропинками и небольшим святилищем у корней мёртвого дерева. Поодаль от него, у стены дома, находились ряды мусорных контейнеров. С другой стороны — трансформаторная будка с приоткрытой дверцей.

По стенам дома шли лестницы наверх, на каждый из уровней балконов, а от них уже — к апартаментам. Путь девушки лежал к апартаментам 404 на четвёртом этаже — там располагался офис фирмы, что ей нужна. Благо, наверх вёл также лифт кроме крутых лестниц, так что она могла подняться наверх с комфортом.

В лифте не играло никакой музыки, кроме скрежета старых, давно не осматриваемых механизмов, гула троссов и лаустрофобного запаха курочки-гриль, что прорывалась в шахту куда-то с верхних этажей здания, да так, что кушать хотелось уже самой Юно. Наконец, она поднялась наверх, на четвёртый этаж…

Весь четвёртый этаж, впрочем, смотрелся вымершим: забитые или заклеенной бумагой почтовые ящики, решётки на окнах, иногда заколоченные фанерой или залитые монтажной пеной двери. Сколькие из них открыты? Сколькие — просто ширма для чего-то грязного? девушке не знала нужного ответа, но из череды серых, чёрных и коричневых дверей вырвала взглядом одну красного цвета, с блестящими позолченными циферками “404” на ней.
Спиной к искомой двери, облокотившись локтями на перила балкона и глядя на улетающийв небо сизы дым, стоял и курил высокий седеющий мужчина, хотя… скорее уж старикан, в чёрном старомодном пальто до пола да вытянутым и усталым лицом.
Мужчина стряхнул сигарету, туша окурок в пепельницу, кажется специально для него стоящую тут на балкончике и доставая из-за пазухи пузатую флягу с алкоголем. Сделал из неё глоток, убирая флягу за пазуху и поворачиваясь к девушке: у него оказались очень глубокие почти чисто чёрные глаза, а всю его левую щёку пересекал грубый шрам.

— О, — почесал щитинистую физиономию старикан, — ты намного раньше, чем я ожидал. Пунктуально. — По голосу девушка узнала Маватари-сана. — Ты ведь Юно-кун, верно? — Уточнил. Когда девушка подошла к нему ближе, то поняла что он выше её почти на голову или может полторы и куда шире её в плечах. Мужик должен был быть просто здоровым в молодости! Здоровенным, сука!

— Добро пожаловать. — Кивнул ей и отпил из фляги ещё.

Jesse had few quiet days like this without having to chase supercriminals, hunt doomsday cars, paperwork, or doctor appointments. Usually the idyll was interrupted by a sudden call.
Some other “he” suddenly called and said "We have a job!". Or something exploded with fireworks under his window. Or an invitation to a family reunion came... that's why when Jesse lay down to rest on the sofa for a bit, he didn't even take off his suit with a helmet.

He lay and stared at the ceiling, waiting. And if nothing happened for half an hour from the moment he lay down, then he went to change into home clothes. Not that Jesse could refuse!
People have always needed him and clones were not always enough for everyone and everywhere where needed. So when he began to fall somewhere, Hydra was not even surprised. Instead, he cowered, preparing to fall.
Falling through the void was a new experience for him. "I don't know who's doing this," he shouted into the void with all his might as dozens of spheres swept by, "But the special effects are good! Didn't think to work in Hollywood-oo-oo-oo!". Even before Hydra could finish speaking, he landed in a smelly dumpster.

“Oh, for fuck's sake!”, Hydra hissed as he tumbled out of the tank and brushed the magazine off his head.

"If you didn't like the joke you could just say so!" he shouted into the void, addressing the teleporter.

"It's okay, Doc," brushed himself off as he got up off the ground and looked around, "Are we cool?". The man quickly straightened his tie and checked the charge on his helmet.

"Yeah, cooler then snowman", he answered himself out of habit.
Self-talk was for dr. Hydra is something natural. Perhaps the frequent transfer of memory affected.

Picking up a magazine with a headline on the first page from the ground, he assessed the appearance of the deceased. “Jesus!” Hydra involuntarily burst out in surprise, “Man, I don’t know how much I should grieve for you, but if the Chelsea match against Tottenham was moved to the second page for you, then you are either the Queen or Jesus! ..”

For a couple of seconds he looked at the title. Curiosity got the better of Jesse and he turned the page, "How did the match end, by the way?” “

“Come on, Chelsea, daddy put a couple hundred on you, don't let me down! ..", muttered at the moment when he heard a voice coming from somewhere above.

“Hello there…”, heard from above.

"General Kenobi," replied Hydra almost instinctively as he pirouetted.

Down from the roof into the filthy and tattered alley descended one of the most disgusting creatures that Doc had ever seen in his practice. He looked like the illegitimate child of Carl's third form of transformation and plastic snot heavily sprinkled with crack. "A huge amount of crack. A mountain of crack, really!" he thought, looking at the creature's teeth and smelling its fetid breath. But Jesse didn't like jumping to conclusions. Don't judge a mutant by his appearance. "Where are my manners?!" thought to himself. Adjusted the gloves.


"Really? You've never seen me?" It was clear from Hydra's voice that he was upset.

"Then let's get to know each other!", stepped forward with his hands on his hips, "I'm your friendly neighbor, Dr. Hydra! And you?.."

He looked uncertainly at the big man. He didn't introduce himself, but kept talking and talking. Hydra didn't particularly like referring to himself in the third person (as all villains do before attacking you in a dirty alleyway), but he still decided not to be led by dirty prejudices. The name was a good start of acquaintance.

And with him, Jesse decided to start!

"So you're an Eel, right?" nodded, "Cool cool. So... what do you usually eat? I have half a Fat Pitt* that I took with me from Fresco**. But if you want something fresh or you're a vegan we can go somewhere"

"But don't think it's a date," he said in an embarrassed tone, "You're cute, but not my type." The cybernetchi eye on the Hydra's helmet winked at Eel.

…Бросил ключи на пол в отчаянье, выхватывая ружьё и направляя его на дверь, точнее на её петли. Я сделал четыре длинных выстрела из ружья по каждой из петель двери, а затем ещё два выстрела в замок. Со всей силы я пнул дверь — та открылась!

С четырьмя выстрелами, что я сделал до этого в корчившегося на полу охранника, из тринадцати в обойме у меня осталась ровно одна пуля. Я вбежал внутрь, цепляя товарищей и пытаясь их вывести наружу, но быстро понял, что не вытащу сразу двоих на себе.

У меня с самого начала было больше силы, чем у кого-либо в нашей группе, но это не делало меня сверхчеловеком, нет… тем более, после ожогов моя левая рука плохо двигалась. Всё тело болело. Мои глаза давно застилали слёзы из-за огня, я ничего не видел и те же самые петли отстрелил только из-за их блеска в пламени. Даже лица моих друзей расплывались в огне. Я хотел кричать, но вырвался лишь кашель.

Кажется… кажется, я сорвал его от крика уже раньше. За нашими спинами рухнул кусок потолка и ещё больше огня ворвалось в подвалы, туда где без циркуляции воздуха мы были замкнуты как в бутылке. Потолок над нами — каменный, не пробить. За нашими спинами — лабиринт, я по нему не дотащу их. Мой мозг бился в отчаянье, а боль во всём теле предлагала забыться и уснуть тут.

“Нет, это во мне говорит дым”, — я ударил себя по лицу, — “Думай, ну, думай!”. Ничего не приходило в голову и я поднял голову вверх, к потолку: в такие моменты я молился духам, чтобы они передали мне сообщение от родителей, дали мне знак. Ещё в те дни, когда я не знал, что мама жива. И не был уверен в том, что отец мёртв. Я смотрел в небо и читал знаки в звёздах и облаках. Но сейчас над моей головой был лишь сырой, покрытый мхом потолок, с которого капала вода… что за мерзкое место чтобы подохнуть! “Погодите-ка секунду…”, — я раскрыл глаза шире, “...Вода? Откуда наверху вода?!”. Я стал лихорадочно думать над этим. Меня вдруг осенило!

Подвалы этого здания, в особенности камеры, пускай и были построены на каменном фундаменте, стенами прилегали к сырой земле. Значит, мы скорее всего у самой стены здания и над нами лишь слой камней и разваливающиеся деревянные стены. Значит… если проделать дыру… я заглянул за пазуху, увидев там одну из бутылей с зажигательной смесью. Резко схватил с пола выбитую дверь, накрывая ей как козырьком Золтана и Мэйо. Сам я тоже забрался под дверь, просовывая дуло винтовки в прорезь двери, к потолку. Теперь, когда дверь служила нам как щит, я зажал винтовку в одной руке, а второй взялся за бутыль с зажигательной смесью.

План был прост: подбросить бутыль и когда она будет под потолком через щель в двери прострелить её и создать взрыв. Взрыв пробьёт небольшой проход наружу здания. Так как подземелья целиком и полностью закрытые — воздух вырвется наружу с завихрением. И из-за пыли и соломы в воздухе произойдёт… ну… Я хорошо помнил, что отец рассказывал мне об этом. О том, почему на мельницах, где в воздухе витает мука, нельзя разжигать огонь. Он называл это… “Вакуумный взрыв”, — повторил я про себя. Сжал бутылку сильнее. Руки болели. Ладони вспотели. В глазах не было видно… ничего. У меня потекли слёзы и впервые за долгое время я начал молиться.

— Господи… — хрипло сорвалось с моих уст, — …пожалуйста!.. — Я сжал бутыль её крепче. Напряжение скакнуло... И я кинул её вверх!

Время для меня замедлилось, став вялым и растяжимым, до такой степени, что все пылинки в воздухе и искорки застыли на мгновение.

Я смотрел вверх, на танец дыма и огня, за которым скрылась моя цель и понимал, что не попаду… вздох сожаления сорвался с моих губ… когда я почувствовал руку, что легла ко мне на плечо. Я снова стал маленьким. Снова стоял с ружьём на просеке, прямо напротив озера и смотрел за дикими утками. Одна из них взлетела, прячась за листвой и я опустил ствол вниз в разочаровании, когда услышал отца.

— Не теряй бдительность, Леоне, — сказал мужчина тихо, грубо поправляя плечи мальчика и направляя его ружьё к небу, — даже если ты не видишь цели, ещё не значит, что ты не можешь в неё попасть. Прислушайся к себе… — сказал он, прикрывая глаза.

Я сделал тоже самое, сосредотачиваясь на других своих чувствах.

На запахе? Нет. И не на осязании и не на вкусе. Я сосредоточился на слухе.

— …Прислушайся, — повторил отец ясным и сильным голосом, — и ты удивишься, как много тайн скрыто в тебе и вокруг тебя. А теперь, — я услышал его смешок, а за ним далёкий шелест крыльев, — стреляй! — Крикнул он. Я открыл глаза и нажал на курок бесстрашно.

Я увидел как моя пуля разрывает дым, врезаясь во что-то блестящее, а затем над нашими с друзьями головами взорвалась маленькая звезда, резко утягивающая всё что было внутри подвала наружу, как если бы включили пылесос. Дверь заскрипела от волны.

Видит бог, я бы засмеялся от счастья, поняв что моя идея наконец-то сработала и я всё сделал правильно, но всё моё тело болело изнутри от взрывной волны. А вслед за ней, как только воздух внутри подземелья сгорел, а свежий воздух хлынул снаружи, нас резко потянуло вверх и второй волной, уже воздуха, дёрнуло в сторону дыры. Мир моргнул перед моими глазами в очередной раз.

Если я переживу это, то точно стану охотником!..

...Музыка под настроение:ссылка...




Все посадочные доки Кабары были забиты старыми дирижаблями.
Большие и маленькие. Новенькие “Бестии” и старые “Йорк-Кресты”. Громоздкие тягачи и юркие крейсерные классы. Воздушный док в столице всех контрабандистов, как часто называли Кабару, никогда не пустовал и не было ни единого дня простоя для его площадок и ангаров.
Кабара, как и многие подобные ей города, находились на границах Сектора Амплитуд — спорной территории между несколькими утопающими в гористой местности и фьордах государств, бедное на пешие и проездные дороги, да местное население, с суровым и капризным климатом, но невероятно богатые на ценные металлы.
В особенности — на магнетит и те ископаемые, что так что используют во всей современной технике и мощных проводниках для тех же самых дирижаблей — как в их двигателях, так и в системах навигации. Из-за этого, эти земли славятся ещё двумя вещами: воздушным флотом местных стран и обилием дирижаблей!

Эти два фактора, как и очень удобное расположение зоны между несколькими очень крупными государствами, не имеющих береговой линии, сделали Сектор Амплитуд меккой для людей не обделёных смелостью и предприимчивостью… и могилой для каждого, кто решит пересекать эту зону в моменты обострения военных конфликтов между местными державами. Дирижабли падают наземь от случайного выстрела местной артиллерии за несколько секунд. Корабли попадают в воздушные столкновения через день. А местная фауна — падальщики и магические звери, роящиеся в горах — только и рады притоку новой интересной дичи… и игрушек.

Сейчас настала как раз такая пора, когда два местных государства с плавающими границами — Княжество Берц и Единая Беркания — вновь объявили друг другу трёхнедельную войну и бомбят территории друг друга пушками, да сбрасывают корабли с небес — любые корабли, вошедшие в их территорию. И, видит Небо, никто в здравом уме не попёрся бы в эту зону в этот самый момент, да в это время года — к приближающимся заморозка, когда ветер станет ещё сильнее, а магнитные колебания — усилятся!.. Но, как на зло, именно в этой зоне, в нейтральном городке Горотто, через трое суток пройдёт Первый Этап 282 экзамена на охотника в этом году.

И трёх суток (скажу вам по большому секрету) недостаточно, чтобы добраться с любого из концов Сектора Амплитуд до Горотто по суше, просто из-за сложного ландшафта и войны — из очевидных препятствий. Но… трёх суток более чем достаточно для того, чтобы добраться по воздуху от Кабары до Горотто. Более того, каждый, кто собрался попасть на этот экзамен скорее всего приехал в Кабару ещё пару дней назад и в теории у них более чем достаточно времени, чтобы преодолеть путь! Проблема одна — никто не согласен лететь в Горотто. Потому что все знают, что там будет проходить экзамен на охотника. И потому что на пути их будут ждать.

И те из претендентов, что прибыли в город те самые пару дней назад, эти же несколько дней болтаются туда-сюда как деревяшка в проруби, отчаянно пытаясь найти себе судно. Богатые уже купили для себя джет-дирижабли. Удачливые проскользнули на последние грузовые корабли, отбывавшие в зону конфликта не так давно. А все остальные? Что же, им оставалось полагаться только на судьбу и на Фортуну: к таким относились и Онимару, и Шин, и Томи, и даже Майя, которой казалось бы на роду была прописана удача, ан нет!..

И к тому моменту, как времени оставалось всё меньше и меньше, а солнце клонилось к закату, каждый из них мог перебрать в голове кучу разных мыслей: начиная от того, что может быть им стоит пропустить экзамен в этом году, ведь это слишком опасно, и заканчивая тем, какими ещё путями они могут магическим образом за три дня добраться до Горотто?! Все эти мысли звучали до жути упаднически и не предвещали никому ничего хороше в будущем.

И таких как они в городе было пара сотен: авантюристы, которых сюда завлекли обещания о прохождении экзамена. И все они, как жуки в банке, маринуются в этом городе. Начинают друг друга понемногу грызть. Проверять на прочность своих новых конкурентов.

А потому, когда по части этой группы “охотничков” проходит вдруг какое волнение, вся остальная часть толпы, не спускавшая глаз с противников, это замечает. По городу прошёл слушок: кто-то всё же решил отправить в Горотто на дирижабле из шестого ангара!

До Томми, а затем до Онимару с Майей, а затем и до Шина эта новость долетает одними из первым и те сразу же рвуться со своих насестов в искомый ангар. По прибытию, перед ними открывается старый металлический бокс, едва вмещающий в себя дирижабль.

Искомый корабль — старый “Мул”, проржавевший и дышащий на ладан дирижабль прошлого поколения, перетянутый цепями и заплатками, используемый когда-то как погрузочное судно для перевозки всяких грузов и грубых руд между дальними городами.

Его погрузочная гондола, находящаяся прямо под шаром, была переделана в подобие пассажирского отделения на современных судах и могла вместить на глаз человек пятьдесят от силы, а может и того меньше, если внутрь кто-то загрузил ещё что-то по грузам.

И к большому сожалению четвёрки претендентов, почти что одновременно залетевших на склад, перед дирижаблем на эти пятьдесят возможных мест уже выстроилась толпа из ещё двух сотен человек, пришедших на место раньше их и скорее всего первыми узнавших про новость. Они ругались. Они толкали и давили друг друга. И каждый из них пытался первым попасть на корабль и пролезть по трапу в открытую дверь на корабль. Но каждый из них мешал другому, так что внутрь пролезли лишь единицы. Пока что драк не было, но напряжение росло и кто-то в толпе явно уже подумывал взяться за оружие или начать потасовку.

А двигатели корабля уже загудели и винты по бокам от шара стали раскручиваться… каждому из четверых стоило решить, как они будут пробираться на борт, если хотят успеть на последний экспресс на Горотто, и возможно, последний их билет на 282 экзамен для охотников. Впрочем… едва ли для них это будет сложностью.

Toby hovered over the snow with a low hum, stepping on the platform he had created with his power. The platform looked like a distortion in the air, swirling with colors that had no name and shapes that had lost all substance. He didn't like snow. And he did not hide much from the enemy. On the contrary: Tobias was looking for a new encounter with the Thing to test his strength.

And maybe make a new friend. His old girlfriend was not far behind!
Dolly, unlike Toby, did not grow wings for herself and did not jump through the trees. She bathed in the snow with a cheerful screech and rumbling. It was like a child getting out on the street before Christmas.

The creature jumped from snowdrift to snowdrift, turning into a ball at full speed and irrigating the space with a wave of snow. It was her first winter. And the first time she had seen "grated frozen water" in such quantities. It was also her first Siberia. Like many here.
She asked Tobias "Can I eat this tree?" or "Can I really eat this rock?" or "Is that fluffy thick thing on the branch - someone's animal or can I eat it?", showing several pairs at once hands on an owl. And even though it was a wild animal - just an owl - Tobias explained that it was not cultural to immediately eat those whom you came to visit... At least until they attack you first.

"I", Dolly suddenly stopped running after squirrels, "I fe-al f-fu...", looked around "I feal ffunny... home"

"Moira's audio log one comma one... we're 216 meters away from the anomaly, and we've spotted a lone Thing. I'll try to record a video...", girl mumbled ahead and her voice reached the musician floating through the air

"Heyа, jente! Plese don film me", asked her gently, "I don do commercials during my holideys,"

The group was approaching their destination and for the first time on their journey, the group noticed a strange creature moving in the air. Even before the detachment, a girl with glasses noticed the creature. And behind her, Dolly heard the flapping of wings in the air. She informed Heathen about the approach of Something:

"Can I...?" she asked him as the creature began to descend.

With a loud thud, the winged monster crashed into a tree. Dolly purred sharply and trembled impatiently. Her body lost its shape, new eyes flaring on the oily surface of her skin and smoke-spitting 'mouths' gaps.

"CAN I?!..." Dolly asked a dozen voices louder.

The musician met her gaze. He raised his hand and signaled to wait. Dolly puffed in displeasure and moved a little to the side, waiting for the creature's actions. Heathen went ahead of the whole squad. He snapped his fingers twice.
The man moved even closer and clicked even louder, until the pteradactel paid attention to him and they both began to play staring: at that moment, just as at the first attempt to interact with Dolly, the man began to whistle softly, trying different modes in order to find the one that is familiar to the ear of the Thing. Most of them did not understand human speech, and therefore the musician found a common language with them as best he could - through music and tonalities.

— Незнакомых людей? — Соломон решил подыграть малявке, вскинув бровь. Покачал головой. — Это звучит слишком грубо для тех, кто выводит тебя из бара после драки. Скорее, — поджал губы, прогоняя варианты их названия по аналогии с “суперзвёздами”: назвать их “фанатами” будет слишком грубо, а “менеджеры” очень уж преждевременно. Так что… — мы идём из бара вместе с парой агентов-рекрутеров в их студию. То, что они с оружием — причуды местности… Не зря же ты нас представляла, верно? — Хмыкнул под усы Соломон. Посмотрел на ящера и кивнул ему. “Ашанте де фер вотру куниссас, Соломон Давид*”, — представился ему верзила.

— Тем более, я не мог предупредить о том, что нас кто-то спасёт в чёртовых трущобах. Мы в Аду на земле, — всё также философски отметил мужчина, разводя плечами, — то, что нам кто-то пытается помочь чудо больше, чем то что ты всё ещё жива и болтаешься тут.

Говорил это Дэви беззлобно, добродушно фыркая на слова девочки и понимая, что если между ними и есть разница в возрасте, в общих повадках и характере они не так уж далеко ушли друг от друга. Да и в целом, если так подумать… “аферистка”, — хмыкнул под нос коп.

Когда он увидел материализовавшуюся пачку в руках Годжо, то его глаза расширились ещё сильнее, чем при новости об их скорой смерти. Он поймал пачку, раскрывая её. Вдохнул запах свежих сигарет и пожевал немного фильтр один из них. Закурил смачно:

— Ох, — расплылся в улыбке, — мерси, мессир Годжо. Ваша щедрость не знает границ. — Отсалютовал мужчине, шагая дальше и оглядываясь по сторонам. Заметил амулет в руках у Годжо. Глаза Соломон нехорошо блеснули всего на миг, а улыбка стала тонкой и понимающей. Затянулся. — Да, давайте уйдём отсюда. — Кивнул он мужчине медленно. “А вы можете также и с моим цилиндром?”, — в тоне маленькой девочки спросила Мизинчик, снимая свою шляпу.

— Ах, так значит с тобой тоже случилось несчастье? — Спросил Дэви.

— Не расстраивайся, мон шер. Я тебя понимаю, — грустно свёл брови мужчина, делая печально лицо, — это проклятое перемещение отнимает у нас самое лучшее! Я тоже кое-что потерял после попадания сюда…

Глаза мужчины едва заметно блестели на свету, когда он это говорил. Он покачал головой, докуривая сигарету и сбрасывая её в сторону. История была печальной. И тон для неё нужен был соответсвующий — грустный.

— До перемещения в этот мир, — начал трагическую повесть о потере мужчина, — у меня был член до колен! — Его голос переполняла внутренняя гордость и тепло от недавних воспоминаний, прерывающаяся лишь сухим вздохом. — А теперь, — грусть блестела в его взгляде, как и меланхолия по упущенному, — лишь в половину длинны. — Очень артистично и печально покачал головой. Развёл руками. — Одно из народных достояний Парижа — утеряно. Возможно — навсегда! — В сердцах выдал ему.

— Мессир Годжо, — обратился он к мужчине проникновенно, — сможете ли вы помочь нам в этот горький час?.. — Спросил у него, в голове представляя мелодию самой маленькой скрипки в мире, что играла только для него и для Пинки. — Если нет — я пойму, не волнуйтесь… но если есть хотя бы призрачный шанс, — с надеждой пробасил амбал, — то я с радостью принял бы один из тех ваших амулетов. — Гордо закончил. Вытащил ещё одну сигаретку.

Соломон работал в полиции кроме службы в Интерполе, а затем частным детективом какое-то время, так что он привык клянчить субсидии у всяких бандитов и строить грустные глазки. С Годжо, по крайней мере, всё было понятно: он был преступником как есть, и не притворялся пай мальчиком в отличие от французских чинушей. К последним у француза была стойкая антипатия и самоирония.

Выйдя наружу из переходов он вдохнул дух трущоб полной грудью. Поморщился, воротя нос. “Мерде, я уже отвык от всего этого”, — он мрачно осмотрел машину будущего, прилетевшую за ними, и что-то ему подсказывало (возможно внешне богатый вид судёнышка, а может и реакция местных жителей в окнах), что они попали в тот ещё переплёт. Соломон залез в него последним. С его габаритами это занимало время.

Давид отнёсся о новости о магии уже спокойнее. Пинки успела ему испортить настроение этой новостью ещё раньше, так что он на удивление благодушно кивнул Годжо и Миве. “Я закурю?”, — спросил у них, беспокоясь, что это нельзя делать в этой машине.

Пока все выкладывали свои мысли, первой конечно же высказалсь Пинки с предложением о цирке. Звучало… не так уж и глупо, верно?

— Советую ещё найти кого-то, кто бы поставлял напитки и еду на представление. Мне нравиться поесть во время Шоу. — Предложил ей.

При всей своей прожжёности и слабой вере в выживание Пинки в этом месте, Соломон думал о ней с высоты своего опыта в том же возрасте. Если он выжил — у неё тем более есть шансы! Ведь, в отличие от него она была не боровом, что несётся по бетонной чаще без сомнений или оглядки, а хитрым маленьким хорьком.

Если она разбирается в цирке… а она вполне возможно разбирается… и если она может привлечь на выступление всяких артистов и уродов… а одного она уже привлекла (Соломон очень насмешливо посмотрел на ящера в тот момент, когда Пинки говорила о “зверях”), то пусть делает что хочет! Какое его тут дело?!

Он хотя бы поможет советом с тем, что приходит первое в голову и что может решить часть проблем в будущем. В это же время, пока Пинки выдавала свои идеи о будущем Джина начала задавать свои вопросы. Она та ещё заноза, но куда более предсказуемая. И полезная.

Услышав про башню, сердце Соломона забилось чуть быстрее от воспоминаний о бетонных особняках. Миссии в замкнутных пространствах вроде этого — его нелюбимые. Они всегда идут не так, как задумано. “Особенно с моим везением”, — хмыкнул тихо.

— Мой вопрос может звучать грубо, — сказал Соломон, после того как Джина и Пинки высказали свои, — но, — убрал пачку с сигаретами за пазуху, — кто вы такие? — Указал на парочку двумя пальцами. — Вы члены Инагава-кай, я понимаю. Но какой у вас статус?

— И, если не секрет, — вынул вместо сигарет записную книжку и мягкий карандаш (твёрдый упокоился в баре), — что такое “Инагава-кай”? Я понимаю, что это, — ему нужно было подбирать слова, чтобы не назвать их как-то грубо, — что-то вроде синдиката.

— Но чем он занимается конкретно? — Обычно, у таких группировок была жестко поделена деятельность и каждые делали упор на один какой-то наиболее прибыльный вид деятельности. У преступников есть свой стиль. Свой почерк. Ему нужно было понять теперь их.

— И чем такие особенные эти ваши “Разрушители”? — Спросил он у мужчины. — Я уже знаю, что демоны делятся на разные виды. Есть те, что работают с желанием… и кто-то говорил про болезни. — Он быстро перелистывал свои записи. — Чем различаются группы демонов?

— И, — задал последний самый главный вопрос он в лёгкой задумчивости, — сколько стоит лечение выбитого глаза? Тут есть импланты, или вроде того. По крайней мере, я видел кого-то с рукой из металла. — Сказал Давид. — Можно ли так заменить глаз и сколько это может стоить? — Ему нужно уже сейчас прикинуть опции того, как возмещать травму в этой тупой ситуации. И сколько надо денег.

“Я же говорил — поплачешься ещё”, — тихо шептал внутренний голос.

“Vere dere is desiry der is gonna be fleme~ Vere dere is fleme, someone's bound to get burned…” Tobias mumbled something under his breath. He shook his head to the music, rhythmically tapping his pencil on the blank page of his notebook.

He left serifs on the page. Shorty. Catchy. And only looking closely, one could notice that the serifs are notes. The melody that the musician listened lays down on the sheet.
And in time with the shaking of his head, the white cord of his old-fashioned headphones dangled from side to side with it.

“But just beecuse it burns, doesn't mean youde gonna die! Yu've gotte get up and dry, and dry, and dry… gotte get up and dry, and dry, and dry… Yu gotte get up and dry, and dry, and dry!” to the youth's left hand, a cloaked figure tried to catch the swaying white cord with her fingertips. She stretched and twitched. She tried to pick up the cord with her claw, like a cat. She hissed softly as Tobias jerked his head to the side once again and the cord slipped from her grasp.
Dolly was terribly bored during the flight! She was kinda interested in the first couple of hours: when she helped Heathen to make up his face! Or when she helped him don the stylized armor. Or when she played with the fur collar of his raincoat. But all this quickly bored her. And now, the cloaked figure (which Toby had asked not to “change” on the ship) was wrapped in a cloak and languished with idleness.

“Don't be upset. We'll be dere soon, I promise” he turned to the girl, pulling one earpiece out of his ear.

“So-o-on…” murmured Dolly “soon, uh, soon it's good. Veru we-e-ell”

Small flickering dots flashed on the featureless head, folding into a semblance of a smile in place of Dolly's "mouth".

“Yu`re such cutie! Specialy ven yu smile” conversations with each other covered most of their journey to Siberia.

***

"Yu now... It's varmer in here den I expected" musician opened his cloak and looked around.

“Hmm... I can hardly leave Horny here” under the open cloak on the belt of Heathen dangled a mesh bag with a puzzle box in it “He`s still asleep. Even if I start the box now, the charge is unlikely to last until the moment ven we reteurn"

— Инагава-кай? — Соломон тихо засмеялся. — Нет. Я в жизни не слышал этого названия. В этом месте впервые в своей жизни, но знаете… — он прикрыл глаза, чувствуя как всё внутри него резко изгибается тугой пружиной, — …я тоже родился здесь. Не в толчке этого бара, конкретно: увы, тут твои родители переплюнули моих. — Развёл руками, вытаскивая из-за пазухи карандаш.

В голове Давид на пару мгновений вернулся к своему прошлому, делая шаг назад, всё ещё удерживая Ариэль за плечо.

Он поднял одну руку над головой: ту, в которой между пальцам был зажат карандаш. И ту, где по пальцам ветвился глубокий шрам, как от удара чего-то очень острого по руке. Шрам уходил вниз, по ребру ладони и нырял под старые потёртые часы, запаздывающие на минуту. Под ними, из-под рукава, выглядывал шрам во всё предплечье, глубокий, рубленный и очень частый: следы от сделанных в молодости татуировок, что были содраны нагало с отрезвляющим разочарованием и горечью от потери.
Шрамы, из-за тупых ударов которыми срывался верхним слой кожи, походили на всегда розовые всполохи огня, бледнеющие когда Соломон был расслаблен… и вспыхивающие алым, стоило горячей крови прилить к руке и капиллярам лопнуть в глазах у бойца, заливая белок красным. Он резко потянул Ариэля на себя:

— Прости парень, — выкрикнул мужчина, сталкивая его с панком с розочкой, так чтобы осколок стекла прошёл мимо него и его нового друга, — бери на себя этих бастардов. — Соломон ринулся вперёд, ныряя под летящим над головой стаканом. Он сжал свою ладонь до боли, что карандаш лопнул надвое, выпирая из здорового кулака двумя деревянными осколками, а из-под пальцев хлынула кровь.

Для громилы он двигался очень шустро. И ещё быстрее соображал. Мужчина так и не сказал ни слова перед атакой, громче слов за него говорили полные ненависти глаза: в них до сих пор горела красота бетонных особняков, построенных его же руками, и ими же в один миг разрушенная. Соломон даже сам не понимал, почему в первую очередь решил ударить по глазам. Но он ощущал это правильным.

Давид решил не использовать бластер: кто знает что может вдруг случиться, если достать пушку в баре, тем более что остальные тут решили действовать подручными средствами. Так что он ограничился ими же. Кровь гудела в ушах, подобно хриплому крику.

От этого гнева его сердце билось как мотор. От этой обжигающей ненависти, в его ушах звучал гул. Лёгкие были невероятно чисты, и на устах Давида сам собой поселился тот же оскал, с которым дети трущоб рвут друг другу глотки как животные.

“Этот вопрос показался тебе самым важным”, — Соломон кивнул Пинки в молчаливом согласии, оставив свои мысли при себе, вместо этого проговорив “да, ты права”, давая подозреваемой выговорить всё, что у неё накопилось. Он кивал на её слова, как болванчик, не особо часто, но чтобы показать что слушает. “Да”, бормотал Давид, “Конечно, продолжай”, делал записи о девушке, подмечая про неё зацикленность и навязчивые идеи как один вариант, и следование образу и защитный механизм как другой, или всё вместе, или ничего из этого — поверхностный анализ обычно проводили для того, чтобы наметить буллет-поинты дальнейшего разговора с девушкой:

— Умно! Очень умно, — улыбнулся после её тирады о демонах и о деньгах, — ты права. Про демонов и про карты твои я бы в жизнь сам не догадался. — Это была ложь. У него была эта теория в том числе, хотя он не был согласен со словами про “мощь”. Скорее… по опыту работе в отделе по борьбе с нркотиками, он общался и с теми из агентов Интерпола, что боролись с людским трафиком, а потому он думал, что номер на карте означал “потенциал” человека. Как они могут быть полезны. — А с деньгами оно всегда так. Я сам родом из подобного места. — Указал на панораму за окном. — Даже если мы в другом мире, рад видеть, что некоторые вещи не меняются вовсе.

— Я убил своего “демона” тоже случайно. — Закрыл блокнот пока что, чтобы не нервировать людей записями. Заметки о новых знакомых он сможет оставить и позже. Спрятал книжку за пазуху и оставил руки открытыми, чтобы не “закрываться” от беседы и от их ближайшего взаимодействия. — Я ехал по ночной дороге в грозу. Не справился с управлением, — не стал говорить о своей болезни, но вспомнив о ней вдруг осознал, что очень хочется курить, — машину сорвало с обрыва, — достал из-за пазухи пачку сигарет, — я закурю, мертвее тут всё равно никто не станет, если подышит дымом… — тихо хрюкнул он, — …машину снесло в обрыв. И там был мой демон.

— Я плохо его разглядел, но он был похож на гигантскую груду камней размером с многоэтажку. Метров пятнадцать, может быть двадцать. — Развёл плечами. — Моё авто влетело ему в самый большой глаз, как у циклопа — тот был как раз под размер бампера, и как моё авто влетело в его мозг, так и мой отпуск вылетел в окно и я оказался тут. — Сделал долгую затяжку и выпустил из губ очень тонкие кольца дыма, после чего пропустил через них струйку. На немой вопрос “выёбываешься?” во взглядах всех присутствующих глаза Давида отвечали “да”.

— Я не думаю, что мы “одарённые” и убили демона, — чутка подумав, Соломон решил выдать свою мысль, — я думаю, что мы стали одарёнными после убийства демона. Потому что… — он не стал продолжал мысль и рассказывать о том, что стал легко дышать и легко ходить: явно лишняя информация, — …так подсказывает моя интуиция. Папа* всегда мне говорил доверять ей и своей заднице.

— Что же, мон амис, — развёл руками, стряхивая пепел с сигареты прямо на пол, презрительно окидывая углы комнат на наличие камер, — я думаю, что раз уж мы решили тут открыться друг другу в своих бедах, — улыбнулся, накручивая ус, — а скоро ещё станем и соучастниками в убийстве — это отличный повод пойти в местный бар… или кафе… или что тут есть и выпить! А заодно собрать информацию.

— Я собрался в отпуск, так что собираюсь отдохнуть! — Заявил твёрдо.

Соломон молчал всё время нахождения в чистой серой комнате.
Он поднялся с койки в тот же момент, как очнулся, вспоминая как до этого оказался в комнате с мигающим светом… как поднял руки, когда к ним ворвались люди в масках… как потянулся к карману, но незнакомые террористы начали собирать подходящих им людей.

Ужасно болела голова. “Дерьмово”, — подумал он, быстро проводя руками по карманам, но прежде чем он успел что-то сделать: в их комнату вошёл новый мужчина. Представился. Высказал, что думал (или точнее, что должен был сказать) и ушёл. В комнате осталось лишь четверо, включая самого Давида, и четыре КПК на них всех.
Мужчина подошёл к столу с ними, поднимая один: обычная такая панель с цепляющимися крючками и ремешком, если нужно было его повязать где-то. По привычке, он закрепил его на запясться. Как бы прямо напротив старых заводных часов, экран мониторчика при этом смотрел наружу, а циферблат часов с тыльной стороны — к телу, чтобы меньше было шансов повредить. Сразу же включил его.

— От имени Джона… — пробормотал себе под нос мужчина, очень коротко проверяя интерфейс устройства, в целом ему знакомый и даже понятный, — …вам не кажется странным, что с заданием длинной в одну неделю нам выдали всего сто кредитов, если этого хватает всего на день? — Спросил вслух Дэви, встав перед окном. Он поднял взгляд от мониторов на город. — При этом, эти самые сто кредитов нам перевёл тот же человек, что уверен в нашей смерти.

— ? — Дэви повернулся к странной девушке в колпаке. “Ваши усики похожи на двух червячков, ползущих поцеловаться друг с другом”, — мужчина подкрутил кончик своего уса. Бледно улыбнулся ей на этот колкий комментарий. — Мон шер, мои усы — народное достояние. Спасибо за комплимент. — Слегка отдёрнул рукой полу плаща в поклоне. Указал на кровать. — Не забудь свою шляпку. — Голос у Соломона был ровный, высоким и со слегка игривыми нотками.

— Что же до Ада, — в словах у Дэви прозвенела ирония, — даже и представить не могу, но я всё равно ехал в отпуск, прогреть косточки и загореть… а делать это на сковороде или под солнцем — не особо большая разница. — Вынул из кармана записную книжку и короткий карандаш, быстро открывая новую страницу и выписывая “дело”, и пустой номер за ним. — Разве что, если это ад, — поднял голову на трущобы перед ними, — я разочарован, что он так похож на фавеллы.

— А? — Обернулся на представление девочки в цилиндре. Слегка нахмурился. — Соломон Давид, — коротко представился всем присутствующим, — я, — секундная заминка на размышления, — бывший строитель. И я бы не стал нападать на представителя власти, в том или ином виде, в трущобах. Потому что даже если мы завалим “этого чёрта”… — указал карандашиком в дверь, — …и даже если мы получим ответы, ответы не спасут нас от пули в лоб или вот этого всего за окном. — Указал на массив хаотичных зданий.

— У меня к вам есть пара вопросов, прежде чем мы будем обсуждать эту, — быстро записал в блокнот “демоны” и “дикие демоны”, обведя последнее в кружок и прибавив его к блоку работа, с подпунктами “доказательства” и рядышком там же “характеристики”, — эту самую работы. Мы же все согласны, что она, — прикрыл книжку, — если не конечная цель, то хоть отправная точка в нашем пути, верно? Бесцельное брожение в трущобах плохо кончиться для наших задниц. — Сказал он. Хмыкнул.

— Скажите, мон амис, — осмотрел всех троих: девочку выступающую в театре или в цирке (не мог точно определить), ещё одного неудачливого юношу (студент?), и мрачную сексапильную девушку от которой несло бухлом сильнее, чем от его сержанта в учебке, — что вы последнее помните перед нашим похищением? В каком месте вы были? Что пили? Кого ели? Точное число, дата и время? Чем вы занимались на момент вашего похищения? — Уточнил он.

— Если чем-то непристойным или мерзким: не говорите вслух, не надо. Не хочу портить себе настроение до выхода на улицу. — Вписал на лист запоминающиеся моменты из их первых минут в этом мире. "Опративники", "госпожа", "улов" — все слова рядами ложились на бумагу, пока Соломон по кусочкам составлял картину происходящего.

— Этот человек, — выписал быстро в блокнот “Джон”, с припиской в блок “инструктор” и вопросом “украл часть подъёмных”, после чего вписал все другие мелкие детали, — сказал, что мы “убили демона”. Я представляю, чем может быть “демон” в моём случае. Но ме интересно, как вы во всё это вляпались? — Он слегка наклонился вперёд, рассматривая окружающих.

— Вы что-то об этом помните? Вы с чем-то, кхм, столкнулись? — Уточнил он и не удержался от смешка, думая о своей машине. А после быстро сделал записи под каждого из трёх новеньких. — Если это вышло случайно: не бойтесь! Я стучать на вас не буду, обещаю. Да и некому нас тут винить за непредумышленное, если умышленное — порог вхождения в местную тусовку!..

— Если местные “демоны” такие же образны как мой случай, столкновения... — Соломон слегка шлёпнул себя по щеке, ещё раз напоминая бросать эти тупы каламбуры, — ...с неведомым, то у нас мало шансов на поимку и тем более — убийство твари. По крайней мере, нынешними силами и без подготовки. — Пояснил им коротко. — Я могу видеть, как каждый из нас мог их убить. НО! — Указал пальцем в потолок, прикрывая книжку. — Если брать в учёт количества людей, что были в комнате вместе с нами в самом начале, и тот “разброс качества”, измеряемый в наших силах, о котором говорила "госпожа", — записал в блокнот карточные масти, — можно предположить, что все наши “демоны” — очень разномастные тварюшки.

— Миста Клац, сир, н`хтите, хффф, — пока за бортом Мула шумели люди и не очень (судя по лицам некоторых абрыганов), ломалась вера в цивилизованное разрешение вопроса, хрустели кости и давились ноги на поколения вперёд, внутри облезлого салона смуглолицый мальчишка-служка (такой лохматый, с первыми усиками над губой) нервно поправлял болтающийся на нём мундир Кабарского флота и нервно глядел на Томми, — хффф, вам н`лить чефо для апператива? У н`с есть, — замялся, оглядываясь на наваленные в дальнем углу этой посудины ящики, — какой-то алкофоль во-о-он в том ящке. Я на бутылки н`сморел, но… — за его толстющим акцентом сложно было что-то разобрать, но парень явно предлагал мужчине выпить, — …эт явно алкофоль. — Улыбнулся ему с честным-честным видом. Чего пацан с ним так любезничал, да ещё проявлял чудеса расторопности?.. Наверное, потому что он был единственным на этом корыте, кто вообще хоть что-то делал.

Салон Мула представлял собой бывшее грузовое отделение, внутрь которого поставили кучу облезлых кожанных кресел, с заплатками, прикрутив их к полу машины на здоровые болты и не позаботившись особо ни о безопасности, ни об удобстве пассажиров: главное, чтобы задницу куда было положить, и то ладно! Всего тут было два ряда кресел у “окон” Мула, по два кресла бок о бок в каждом ряду, на сорок четыре сидячих мест в сумме, и ещё на пару десятков стоячих, если кто согласиться сидеть на ящиках по углам салона дирижабля. Да-да! Если вы решили, что Мул перестали использовать как грузовое судно, то вы сильно ошиблись. Всё хранили прямо тут, вместе с пассажирами!

Двигатель крепкого старичка находился в хвосте дирижабля, подальше от грузовых отсеков и капитанского мостика на самом носу у корабля. Разделения между капитанским мостиком и пассажирским отделением, как и разделения между салоном и отсеком с двигателем вообще не было: все перегородки, почти все украшения и утепление на корабле было снято к чертям, чтобы хоть как-то компенсировать разницу в весе из-за навешанных снаружи судна бронепластин и перегруза на самом корабле. Так что отборный мат капитана, нытьё второго пилота, гогот молодых служек и пытхтящее бормотание движка дирижабля было слышно по всей машине, где бы вы ни сидели!..

По крайней мере, было бы слышно: нет, капитан орал на механика и второго пилота как в последний раз в жизни вот уже второй раз, тут Томми ни на капельку не обманулся с сервисом, но вот ужасного шума движка, от которого бы уши заложило те же самые два часа не слышно — “технические неполадки`с, сир”, как ему сказал в один из моментов капитан, прежде чем снова сорваться в крике на ближайшего ковыряющего в носу парнишку. И за эти два часа снаружи успела собраться целая толпища доходяг!.. От мала до велика, всех цветов, народностей и полов толпились у трапа судна и уже подумывали взять Мула штурмом. Кто-то успешнее чем другие.

Онимару совершенно не чувствовал сопротивления, двигаясь через толпу. Вот он идёт вперёд и говорит “извините”, толкает кого-то в бок и отвешивает на автомате уважительное “простите”, вот кто-то на него наводит пушку, но он даже не замечает этого, отдавливая тому ногу и пока он валяется в толпе сопя, пытается его поднять ну или как минимум выказать свои искренние соболезнования. И в этот момент, наклоняясь, случайно толкает задницей ещё какого-то асранца в бок… чтобы этот мудак столкнулся с Майей — ну вот, ещё один несчастный пытается тянуть её назад, пихаться или не давать пройти дальше. И самое главное, как и прошлые в этой толпе, жутко падучий.

Но Майя не в обиде. Майя понимает. Тем более, что не все в толпе такие хамы и грубияны: что ни момент, она слышит откуда-то совсем рядом “простите”, и на автомате говорит “прощаю”, ведь у кого, как ни у неё могут просить прощения среди этого сброда. И на каждое следующее “извините”, “мои соболезнования”, и “простите, я спешу”, она отвечает “извиняю”, или “я тоже спешу”, или “мне туда нужнее”. И Онимару, по ходу движения, тоже слышит чьё-то поддакивание из толпы — наглое и напористое — но всё не может понять, кто такой шибко смелый из этих ребят и какие у него могут быть проблемы с ним конкретно. Слишком людно. Слишком шумно. Что эти люди тут делают?!

Чем ближе они были к трапу, тем агрессивнее и стремительнее двигались вперёд, и тем плотнее и соответсвенно злее становились люди вокруг них. Майе приходилось делать широкие шаги и почти что скакать через людей, словно лань. А Онимару пришлось очень широко раскинуть руки и активнее работать локтями. Такое чувство, что на том конце толпы была не погрузка на дирижабль, а раздача бесплатных денег всем и каждому. И вот, когда они оба вырвались из окружения и шагнули к трапу, Онимару с Майей сделали один единый рывок вперёд!.. И на самом входе с трапом столкнулись со стеной. Они даже не поняли сначала, что вообще произошло.

Майя шагнула вперёд и ей вбок, справа, врезалось что-то вроде ящика… или чего-то такого… но когда она обернулась направо, сделав шаг назад, то не увидела ничего на уровне своих глаз. В это же самое время Онимару столкнулся с левого бока если не со стальной преградой, то ощутил давление, как если бы врезался в плечо профессионального сумоиста!.. Но когда его глаза с огнём и явным вызовом ринулись влево, то всё, что он увидел перед собой — это достаточно подтянутая, но лёгкая и хрупкая на вид девушка. Странно… показалось, что ли? Не вкладывая в случившееся много мысли, двое под напором толпы снова одновременно ринулись на трап!

“БУФ”, — снова оба врезались в какое-то препятсвие, мешавшее им протиснуться дальше по дорожке к дверям самолёта. Снова сделали шаг назад, под силой толчка и теперь уже посмотрели куда надо. Глаза ведьмы опустились на тридцать сантиметров ниже, а глаза борца поднялись вверх: взгляды парочки пересеклись. На второй раз не заметить друг друга и не признать, что что-то тут не так они не могли даже с большой натяжкой. И пока они мешали друг другу забраться наверх, за их спинами набиралась очень злая и недовольная толпа. И пока это происходила, часть спешащих на борт дирижабля стали обходить его по боку. Кто-то искал другой способ пробраться вниз. Кто-то лез по канатам, крепившим его к верфе, а кто-то… искал вполне конкретный лаз.

Шин, со стороны наблюдавший за толпой, прошёл по самому краю ангара, подлезая аккуратно под брюхо дирижабля и ища на нём не особо приметный люк, ведущий к разгрузочной секции. Этот люк в тот момент, когда он пытался под него подлезть брали штурмом два каких-то подозрительных типа в пончо, буркнувших парню что-то вроде “занято, ищи другое место”, но Шин знал, что тут явно не занято, раз они решили вломиться внутрь, вместо того чтобы три раза постучать по люку, чтобы войти внутрь. Что он и сделал. С громким скрипом люк отворился и его впустил внутрь смуглый юноша в феске.

— Вхади, сир, — сказал ему тот и щербато улыбнулся, поправляя феску на сальных волосах и скидывая в люк папиросу, в это же время подаю Шину руку, чтобы он поднялся внутрь, — чё-то ты долга. Всё намарна? — Уточнил у него быстро. Парни в пончо что-то там кричали на него, но не обращал на них внимания, после подъёма Шина начав закрывать Люк. Со своего места, на всё это шоу смотрел уже порядком заскучавший Томми. И в отличие от Шина он увидел, как повернувшийся к люку спиной служка рухнул навзничь.

Его за ногу дёрнула рука, просунувшаяся в люк. А как служка упал на пол, вслед за рукой в закрывающуюся щель люка пролезло тело, а за ним ещё одно — два смуглолицых дьявола в пончо, что резко вынули из-за пазухи пушки и ударом рукояти отправили служку отдыхать, под крики “будешь нас ещё не уважать, сын шакала, будешь?!”. Они оба ввалились в пенозаполненный салон, маша во все стороны стволами револьверов. Тот что постарше заговорил:

— Мы едем до Горотто с вами, сукины дети, — он говорил холодно и надменно, с явным вызовом, — и едем бесплатно, ясно? Если у кого-то из вас, — обвёл весь зал стволом, — есть проблемы — можете валить нахер с корабля. У тебя есть проблемы? — Указал стволом на Шина. И совершил главную ошибку в своей жизни, отвлекшись на своего напарника. И кивнул ему. Напарник вякнул:

— Да! — Второй мужчина в пончо, с обрезом, был совсем молодым, прямо как местный обслуживающий персонал. Видимо, они все приехали во фьорды из Серых Песков, в который вёл другой очень популярный тут маршрут, пускай пески были в другой части континента. — Всэм ясно?!

Широ был без понятия, что значит “два” или “пять”, как и вообще не представлял, что такое “КПД”, но очень важно и уверенно кивал, а когда ему огласили результат — искренне и огорчённо вздохнул на слова капитана и пристыженно опустил взгляд, предпочитая очень задумчиво считать взглядом размеры комнаты, чем говорить что-то.
А дальше пошло объяснение зачем они это делают и оно было уже не таким интересным. Широ просто уставился на капитана. Конечно, ему понятно, зачем нужны тренировки и подобная вовлечённость в сам процесс, но… командировка?.. Единственное, что его реально задело — так это замечание о банкае. Он скрестил руки на груди:

— Капитан, не сочтите за дерзость, — он наклонился чуть вперёд, — но у большинства шинигами даже нашего ранга нет банкая. Я знаю только двух лейтенантов, что имели или имеют банкай и до сих пор остаются лейтенантами. Разве для защиты от кого-то, хах, действительно сильного не нужны капитаны, как вы? — Указал он на самого мужчину. Положил руку на мечи, осматривая их и тихо добавляя. — От силы я не отказываюсь, не подумайте. С радостью отправлюсь вместе с остальными в отпу… командировку! — Позвольте уточнить: а где находиться это ваше, — он попробовал на вкус новое слово, аж причмокнув, — Чистилище? Наши прямые обязанности в нём остаются теми же самыми? — Уточнил он.

— Нужно ли будет с собой взять что-то особенное? Крем от загара? Костюм? — Пару секунд он раздумывал над другими важными вопросами. — Нас будут кормить в пути и на месте? — Отправил волосы. — Ах да! Меня зовут Фуцуяма Широ: люблю азартные игры, театр и облака. Рад познакомиться, Россер-доно. — Поклонился ей. А после поднялся и кивнул женщине. — Позаботьтесь о нас!

— Я сегодня вечером явно ничем не занят. Если нас, — оглянулся на нового капитана, — не заберут. Чур не я плачу. — Быстро сложил руки в крест на груди Широ. И засмеялся звонко. После опыта близкого к смерти он чувствовал себя особенно весело и игриво.

Он пошёл вместе с остальными на выход, когда их отпустили, как обычно кутаясь в свою одежду от подувшего в открытые двери сквознячка и трясясь. Парень плёлся аккурат за девушка, как и всегда глядя на них сонно. Он нахмурился, заметив Канну рядом с Ячихо.

— Не пристава-а-ай к ней, Канна-тян. — Широ засунул руки в рукава, складывая руки на животе и вышагивая теперь побоку от блондинки. — Видишь — человек не в настроении. — Он не знал, что та спросила у Ячихо, но Канна постоянно до всех докапывалась. Особенно до него. Особенно когда он делал что-то интересное!..

— О-хо-хо! — Гог начал смеяться как ребёнок, уклоняясь от укусов и щипков тараканов, вспоминая себя в детстве, когда он играл вместе с другими хобгоблинами в “выбей жука”. Для игры нужна была палка и камень, которым ты будешь выбивать жука… но, у него не было с собой ни того, ни другого. — Будем импровизировать, ха-ха! — Весело крикнул алхимик, перехватывая свой лук на манер бубины и скидывая себе под ноги зажжёную секунду назад бомбу. И тут же лупанул по ней дугой лука, загоняя её под лапки жука перед собой.

— Разбор полётов? — После длительного, но содержательного молчания, Рохан на секунду отвлёкся на вопрос Шизо. — Давай попробуем. — В этот момент старик выдохнул. — Я не вижу в твоих действиях грубых ошибок. Есть задержки и заминки из-за общей нехватки опыта — это ожидаемо. Есть явный недостаток знаний — это естественно. И есть стратегические ошибки — это неприятно, но поправимо. — Рохан говорил коротко и отрывками, иногда отвлекаясь на дорогу. Затем продолжал говорить, так, словно он подмечает одну деталь за другой и в голове вспоминает и разбирает на кусочки каждый раз, когда они общались или что-то делали с ней вместе. — Первое ты не исправишь прямо сейчас. Можешь только компенсировать, — заметил Маватари, когда их авто заехало за очередной поворот, — у тебя есть явное преимущество — твоя скорость. Ты можешь её недооценивать в некотором плане, но подумай вот о чём, — авто притормозило, останавливаясь на светофоре и Рохан указал на соседнюю рядом с ними машину, что напоминала разбитую тачку якудза, — ты смогла обогнать авто очень похожей модели. — Мужчина помолчал, позволяя мысли как бы осесть в голове Шизо. — Ты обогнала машину. — Едва заметно хмыкнул. — Если ты считаешь это нормальным — это не так. Это не нормально. — Его голос звучал даже как-то… довольно при этом? Да, довольно и одобряюще. — Даже для людей, использующих преимущество местности это выдающееся достижение. Используй свою скорость и мобильность. Разницу в габаритах между тобой и твоим оппонентом. — Предложил ей мужчина. Они поехали дальше и Рохан продолжал. — Второе ты не исправишь прямо сейчас. Нельзя стать чистильщиком за сутки. — Говорил очевидные, не очень приятные, но в целом правдивые вещи старик. — Нехватку опыта ты компенсируешь импровизацией. Это — полезное качество. — Кивнул. — Но тебе стоит здраво оценивать риски. И свои силы. Если ты не можешь оценить силу противника и можешь получить чужую помощь с минимумом затрат — зачем рисковать и поступать как-то одной, без страховки, когда можно положиться на что-то ещё? — Спросил Рохан. Он какое-то время просто молчал, порой поглядывая на девушку в зеркало. Выдохнул. — Я понимаю, что это результат твоих тренировок. Ты часто полагаешься на импрвизацию. Я тоже так делал в молодости, — вытянул свободной рукой пачку с сигаретами и зажал одну зубами, после чего приоткрыл форточку в машине, — но импровизация и опыт — не взаимоисключающие. Ты можешь их комбинировать. — Проговорил тот. — Не теряй своей бдительности и концентрации. Пока что твои глаза и твой слух тебя не подводили — пользуйся ими чаще. Третье… — сделал очень глубокую затяжку, скуривая наполовину истлевшую сигарету прямо на глазах у девушки, — …ты можешь исправить прямо сейчас. У тебя есть проблемы с оценкой ситуации и построением стратегии в этой ситуации. — Он понизил тон. — Когда я сказал, что ты тогда “ошиблась”, при подъезде якудза, я не имел ввиду якудза. Я имел ввиду, с чего ты начала. — Рохан замедлился. Его глаза на пару секунд были заняты дорогой и остеклянели от размышлений. Но вскоре он продолжил. — Ты “атакуешь” каждый раз, когда у тебя есть какой-то интерес и чувствуешь свою слабость, но “бежишь” при каждом прямом конфликте. — Выдал мужчина свою мысль. Их авто заехало за время пути по мосту на другой берег реки и теперь держало свой путь к жилому массиву, находящему не так далеко от берега на другой стороны и одного из новеньких офисных зданий на той стороне, находящегося совсем недалеко от телевышки. — Когда я говорю “атакуешь” и “бежишь” — это образно, и буквально. — Рохан, впрочем, продолжал. — Тот парнишка. Твой друг, — в его мыслях всплыл образ юноши, — ты атаковала его сразу же, стоило набрать номер. Когда ты впервые встретила меня, — отодвинулся чуть назад во времени, — ты тоже атаковала. Даже не оценив всей опасности. — Вздохнул, покачивая головой. — И наоборот. Ты сразу же побежала, когда увидела якудза. И когда мы с тобой говорим, ты тоже часто бежишь. — Развёл плечами. — Это не худший подход. Но, если ты знаешь, как его применять дозированно. Нельзя со всеми быть в состоянии войны. И нельзя убежать от каждой проблемы. — Сказал мужчина тихо. — Тебе стоит разнообразить стратегию. Быть чаще нейтральной… возможно, иногда немного дружелюбной в общении с другими. Как с тем парнем, крепышом. Ты же с ним договорилась, верно? — Кивнул ей, напоминая о том, что такой подход сработал. — И про проблемы — тоже самое. Иногда пробуй атаковать первой. Твоей мобильности было бы достаточно, чтобы уделать тех четырёх якудза. А так как нас было трое против их четверых, преимущество было явно на нашей стороне. — Буднично продолжил старик. — Так что, когда я говорил, что ты ощиблась — это было не про якудза. Я говорил о выбранной тобой стратегии в отношении парнишки. Это могло выйти дурно, если бы он присоединился к ним. — Заметил Маватари. Каждое своё действие он анализировал так, словно готовил Шизо к бою насмерть и сейчас рассматривал каждый её следующий шаг как подготовка бойца к новому матчу. Он говорил сухо, но уверенно. — Если ты только бежишь, и не сражаешься за победу — твои шансы на оную победу уменьшаются. В конечном итоге, при первом своём столкновении с духом ты выжила когда приняла бой, верно? — Спросил Рохан. И похлопал девушку по плечу. — И ты победила. Не стоит об этом забывать. Никогда.

— Шиматта! — Широ прошипел, увидев сразу нескольких призраков кинувшись на него. Под громкое “ЙОУ”, он прыгнул вверх, отпрыгивая от макушки первого духа, пытавшегося его схватить, и ныряя под руки второго. Третий и четвёртый столкнулись вместе за его спиной, по попытка ударить мечом седьмого закончилась лишь столкновением клинка о землю. Ни Шинигами духов, ни духи Шинигами не могла задеть. Они молотили друг по другу, как две лягушки месят сливки в масло. Но как известно по сказке, из кувшина суждено выбраться лишь одной из двух лягушек… — Ах, что за поворот! Что за трагедия! — Крикнул он духам, завлекая за собой. — Думаете, что сможете завалить меня толпой?! НУ… — он хмыкнул, — может и сможете, я не боец! Но вначале поймайте меня, ха-ха!

Широ настойчиво решил продолжать клоунаду, отманивая духов от себя и одновременно делая две вещи: во-первых, он попытался создать иллюзию самого себя, убегающего в сторону от духов, а сам спрятаться за слоями тумана и подавить свою реяцу, а во-вторых, он попытался создать на границах тумана иллюзию того, что битва шинигами с невестой происходит немного в другой стороне, чем это видно в реальности. Просто чтобы духи петляли в его тумане дольше. Широ крикнул Майред, пока та всё ещё была в смятении:

— Майред-доно, не падайте духом! — Окликнул тот девушку, пока сам создавал больше ловушек и обманок в тумане. — Оставьте это стерву с зонтиком профессионалам: нам нужно расправиться, — он имел ввиду “задержать”, но решил позлить призраков ещё больше, — с этими шестёрками, пока у нас есть возможность. Крепитесь!

Сам Широ пытался сохранять дыхание: он тоже уже начал выдыхаться, чувствуя, как силы покидают его постепенно...

Йоши, Сиросаги (муж, 14 лет)
Школьник, угрожающий тип, простак, морибито
Переведённый ученик из Чертокаменской школы, хочет помацать сисечки

Вес: 102 кг
Рост: 183 см
Цвет глаз: карий
Цвет волос: шатен (с жёлтым ирокезом)

— Рената Ришар… мде, — Феликс почесал за ухом, отвлекаясь на вопрос Юджина и погружаясь в себя, — для начала: да, можешь обращаться ко мне на “ты” или лучше — называть меня “тренер”, — не без гордости заявил котомальчик, — далее: о способностях Ренаты я могу сказать, что она плохая девочка. Её силы из того типа, что сам по себе человечек неприятный… но не страшный. — Очень аккуратно он сформулировал выражение. — Но когда этот же человечек в компашке какой — она дурно на неё влияет. Урюк мне рассказывал, что её было очень сложно брать из-за её силы… ня не знаком с действием твоей силы, кстати. — Сказал Феликс. — Да-да! Очень важная штука, пока не забыл: никому, кроме друг друга, и вот ни при каких обстоятельствах, — замотал пушистой башкой, — вот ну вообще ни за какие каврижки, даже своим папикам, не говорите, что у вас за сила. Вы можете подкинуть им догадки и назвать имя свое силушки, вот как я. — Подмигнул команде. — Но прямо никогда не описывайте свою силу, если не доверяете человечку на 144%, ладнечко? — Попросил он всю команду. — На острове много очень грубых и хитрых детишек, которые ради рейтинга готовы глотку грызть друг другу. И если они узнают вашу силу в деталях, то кто-то может смекнуть, что его сила — естественный антипод вашей, придёт к вам, когда вы будите уязвимей всего, и… — поджал губы, — …ня-м, скажем так: ваше очко перейдёт в зрительский зал. Уяснили, нях?

— Даже мне не говорите, что у вас за способности, хорошо? Вы будите большими умницами, если будите себя беречь. — Тепло всем улыбнулся Феликс. — Ну ладно, не расстраивайтесь. Вы все тут сильные — у вас всё получиться! — Подбодрил команду. — Так… о чём это ня? — Задумался. — Ах да, Ренаточка! Так вот, когда Урюк вернулся с её захвата, он мне на ушко шепнул, что она та ещё боль в попке — в плохом смысле боль в попке. — Зачем-то решил уточнить он. Феликс сел на ближайшую скамейку, подстелив под себя платочек предварительно.

— Её сила позволяет ей превращать себя и окружающих в марионетки или манипулировать объектами с помощью “нитей”, которые выходят из рук. — Пояснил он. — Она может сделать куклой любого, кого тыкнет тыкалкой, или кого напыряют её новые “куколки”. И пока она связана с какой-то куклой ниточками, то может на них скидывать с себя всё-всё или местами со связанной куклой меняться. Только нитки она может протягивать на короткую дистанцию. А вот команды давать марионеткам может издалека… — Он задумчиво посмотрел куда-то в сторону.

— Эта сила не была бы проблемой, если бы не… мрр… — он стал слегка бить хвостом, — …в общем, контейнеры, которые тащил наш вертик, с ребятками для захвата флага — он не долетел до полигона. Он упал на обитаемые острова где-то в море, так что все эти заключёные где-то около денька… или вроде того… тусуются в какой-то бананаовой республики. — Выдал им Феликс с неловкой улыбкой.

— Ну и готовятся, что по их попки кто-то придёт… так что наш захват флага ещё преобретает такое условие: те, кто смогут не только взять флаг, но ещё упаковать держателя флажка в коробку, получат специльный приз-сюрприз!.. — Паренёк при этом выглядел так, что явно понимал как херово это звучит. — Только не надо их убивать. Помните слегка. Они всё же люди, сами понимаете…

— Да, с вас снимут ошейники на время подготовки. Где-то через полчаса-часик вертушка с вами полетит на островки с вашими уголовниками, так что это — готовьтесь, пока. Если есть ещё вопросы — спрашивайте, я вам чем смогу — помогу!..

Бросок кубком не произвёл никакого результата, разве что металл ударился о стенку и вызвал ещё больше шума. “Что у вас там происходит?”, — услышала она шаги женщины, что возвращалась с кухни в комнату. И прямо ей навстречу летела сейчас злая машинка.

Шизо быстро поняла, что у неё есть два варианта: прямо сейчас начать бежать, заманивая противника на себя или попытаться бежать за ним и помочь женщине. Она выбрала первый вариант и начала бежать, закричав о том, что возьмёт первое место в марафоне.

И эта самая фраза заставила все лампы в доме взорваться. Ещё пару секунд назад хорошо освященная комната погрузилась во мрак, а за ней и прихожая, а Шизо ощутила дрожь — мощную вибрацию, проходящую по всему дому. Нет, не вибрацию — КРИК!

— ПЕРВОЕ МЕСТО — МОЁ! — Уже не визжало, а орало во весь голос (женский голос) нечто. Девушка увидела, как стена, что разделяла коридор в кухню и комнату задымилась и прямо через неё прошёл силуэт обугленного человеческого и орущего тела.

Кадавр, что сейчас парил в воздухе и дёрганно нёсся на неё был отвратителен и даже не рассмотрев всех деталей сожжёного заживо тела, Ямогучи успела рассмотреть отслаивающуюся пластами кожу, слпавившуюся с голыми мышцами пластмассу и почерневшие кости.

Оно. Было. Отвратительным! И оно неслось прямо на неё, на ходу искажая, и вытягивая к ней руки, чьи изломанные и кривые, всё ещё горящие пальцы превратились в перемазанные бурлящим гудроном готи. Горящее лицо исказилось. Рот раскрылся так широко, что казалось , у неё была вывихнута челюсть. Дух бросился на Шизо и та лишь в одном прыжке смогла увернуться, в нужный момент сделав то единственно, что она могла… бросив горсть соли в лицо твари. Та заверещала от боли, а от её горящего лица во все стороны пошёл синий огонь — такой же, как от амулета! Кусок черепа существа просто разорвало, но оно не останавливалось.

— НАЗЕМЬ! — Услышала она мужской рык и в тот самый момент, когда Шизо бросилась в сторону, в воздухе прямо между ней и шкафом пролетел знакомый посох жреца: как дротик он пронзил духа, разрывая его на кусочки во вспышке света и всё той же волне воздуха, от которой по всему дому снова прошла вибрация и ветерок, от которого синий огонь потух. Посох продолжил полёт и вонзился в стену.

— Ха… ха… — В проходе в корридоре стоял Маватари, глядя на Шизо и вытирая пот со лба. Он тяжело дышал. Откуда-то со стороны выхода в подъезд доносился крик Тензена: “верни мой посох, вандал!”. Маватари обратился к Шизо. — Не ранена?

Как и в любой дороге, как и в любой другой день, Апачи предпочёл свести свой контакт с окружающими к минимуму. Он даже попал сюда честно, по билету, чтобы уменьшить телодвижения в дороге и перед началом экзамена. В поезде он искал самое незаполненное купе, в котором было бы меньше всего людей, с которыми нужно было бы вести разговор. И он даже нашёл такое купе и сразу же в него заселился!.. Это стало его главной стратегической ошибкой, как показало время, потому что за прошедшие часы в пути парень с каждой прошедшей минутой был всё более насторожен. Атмосфера в купе не предполагала ничего хороше. Напряжение росло.

И ещё бы ему не расти: они почти что были на месте назначения.
Очень скоро поезд остановиться и куча самых разных головорезов вывалятся из вагонов, став резко конкурентами друг другу, и если парочку человек вдруг зарежут в подворотнях Санта-Монтаны, а может даже за вокзалом — Апачи едва ли этому сильно удивиться.
И ещё меньше он бы удивился, если бы соседи по купе решили бы его прирезать. Просто как самую слабую и доступную цель — кто не захочет пнуть слепого? Об этом юноша думал, когда круглые часики в его нагрудном кармане отмерили ещё час. Они уже приближались.
Апачи был обычным худощавым юношей. Чёрные кеды на мягкой и высокой подошве. Тёмно-синие спортивные штаны. Мягенькая, океанически-синяя толстовка с капюшоном. Клетчатый платок на шее. Повязка на глаза с какой-то жёлтой национальной вышивкой, трость для слепых в руках и безразмерная спортивная сумка сбоку на сиденье.

— Кажется, там что-то сломалось. — Подал голос юноша: он звучал тихим баритоном. Апачи подтянул сумку поближе к себе, чтобы по ней так никто не стукну, в это же время всё также опираясь на трость и лишь немного повернул голову боком к Оливии. — Меня зовут Апачи. Я — ремесленник. — Представился коротко юноша, ослабив хват трости и перебирая по ней тонкими длинными пальцами.

— Хорошо. Скажи адрес и я подкину тебя близко к нему. — Рохан не стал никак комментировать желание девушки повидаться с родными и просто тронулся в сторону съезда на автостраду, а с неё — прямо на мост ведущий к Эдогаве. Он указал на кнопочки двери следом:

— Открой окно, если куришь. — Маватари опять включил радио с джазом, продолжая двигаться по дороге. Солнце медленно ползло вверх, освещая город и заставляя воду в реке, над которой неслось авто, блестеть и переливаться словно бескрайнее полотно ртути.

Мужчины прибывал в молчании, глядя только вперёд и ни о чём не говоря с Торако первым. Привычка ездить в одиночку въедается в кости после нескольких лет одинокого плавания и одинокой работы, как для моряка, так и для человека что в целом работает один, как и Маватари. Торако вдыхала холодный воздух, и выдыхала на ветер струи дыма. Те сразу же рассеивались на ветру… приближалась зима.

После того, как сигарета была докурена, а окно закрыто, Рохан включил в машину печку. В салоне не потеплело сразу же, зато появился назойливый шум тихого дребезжания и гула, с которым печк прогревала свои сопла. Экзорцист параллельно вынул из-за ширмы у себя за спиной бутылку с минеральной водой и отпил из неё. Из бутыли пахло солью и лекарствами. Убрал её обратно за ширму.

— Тебе нужен оружейный диллер. — Маватари зарылся в плащ.

Он вынул оттуда серебристый визитник: металлическую коробочку с блестящим напылением, внутри которой как страницы в книге лежали разные визитки. Одну из них он отцепил двумя пальцами и передал в руки Торако. Это был пожелтевший обрывок бумажки.
“Антикварная лавка тётушки Мин”, — было написано на визитке в японском стиле, с орнаментом бамбука по краям. Здесь же был указан адрес, включая этаж и комнату. Телефона — не было. Как и адреса почты. Визитка казалась очень старой и какой-то ветхой.
На обратной стороне визитки также имелась надпись от руки самой обычной синей шариковой ручкой: “Попроси товары нового завоза — новые, для решения проблемы гостей столицы и засидевшихся граждан”. Маватари не стал это сразу пояснять. Вместо этого, он убрал визитник и после минуты или около того молчания сказал:

— Я не знаю, заведует ли тётушка Мин лавкой до сих пор, но её внучка точно ведёт дела. — Сказал тот. — Это самый экономный вариант дилера. У неё оружие снятое с неудачных вылазок части чистильщиков. Случайные вещи. Или просто… подходящее оружие, — Завернул в сторону съезда в нужный район Эдогавы, — тут направо ведь. верно? — Переспросил коротко. Продолжил свой путь.

— Тайные традиции — это что-то вроде магии. — Рохан слегка поморщился и наклонил голову в одну сторону. — С одной стороны, традиции сильны. С другой, — машина плавно катилась по дороге, сменив пейзажи реки и застроенного центра этого района города на очень маленькие и плотно застроенные высокими старыми домишками кварталы Эдогавы, — я не фанат. — Коротко отозвался он и продолжал ехать вперёд. Задумчиво почесал подбородок. — Да, традициям можно научиться. Обычно, традиции — устные, но есть и те, что написаны в книгах. Но традиции не дают делать всё, что ты хочешь. У каждой есть своя, — покривил ртом, — особенность.

— Я знаю о многих традициях, — Маватари перебирал в уме варианты судя по остекленевшему взгляду, что теперь уже не столько следил за дорогой, сколько копался в памяти, — есть те, что лучше работают для изгнания, какие-то лучше работают против людей, что… — поморщился, — …лучше применять против других магов. Посоветовать что-то конкретное не могу. — Вынул ещё одну визитку. Передал ей. Это была визитка одной из местных городских больниц: семейная клиника “Норасака”. Расположена совсем недалеко. Визитка выглядела блестящей и поновее предыдущей, с короткой записью на обратной стороне “вход со стороны морга”.

— Здесь работает целитель. Подпольный. — Маватари убрал свою визитку, заезжая к нужному кварталу. Отсюда Торако даже видела крышу додзё. Такую далёкую и знакомую. — Есть разные целители, с разными традициями. Тот, к которому я тебя отправляю… не знаю, поможет ли он тебе с позвоночником. Но есть и такие. — Проехал ещё дальше. Фургон остановился напротив деревянного заборчика.

Пройти ещё подальше, завернуть за угол: и заборчик превращается в чаще всего раскрытые воротца, за которыми начинался собственно основной корпус додзё. Торако помнила эти места, очень отдалённо, но помнила. В её времена забор был выкрашен в красный, но сейчас его покрывала нейтральная коричневая краска. Дальше Маватари не ехал. Остановился, смотря куда-то вдаль.

— Есть официальная традиция целителей, в КамоКорп. Они могут восстановить почти любое повреждение. Но в разных традициях разные способы… и стоят они по-разному. — Предупредил он её. Рохан ещё пару секунд сидел, просто глядя на Торако задумчиво.

— Ты хорошо справилась сегодня, — Рохан выдал это с короткой заминкой, — у тебя, — он боролся с напутственной речью, тяжело подбирая слова и морщась, — так держать. — Не придумав ничего лучше выдал старик. И протянул ей клочёк бумаги с адресом бара.

— Тут ты найдёшь хорошую западную выпивку. — Кивнул ей и закрыв дверь, фургон Маватари поехал дальше, скрываясь за ближайшим поворотом и матово поблёскивая на солнце, как жук. И очень скоро, даже звук от машины растворился в тишине квартала.



…Маватари проехал около четырёх кварталов, прежде чем остановиться в одном из переулков меж домами и проверить почту на телефоне, быстро пролистывая сообщения. Спам… спам… ещё одно предложение от банка… сообщение от Акона… спам… ещё спам, но на этот раз от КамоКорп — всё просят приехать и дать им показания. “Ага, уже бегу”, — подумал мужчина, снова закуривая.

Он стоял и ждал сообщения какое-то время, просто глядя в небо и считая облака, как делал это много раз в детстве. Перебирал их по разной форме. Думал о том, куда они спеша. И раз за разом рукой потянулся к фляге, в которой уже ничего не было и неплохо было бы её пополнить в офисе. “Тут ты найдёшь хорошую выпивку, да?”, — насмешливо посмотрел на матовые бока своей плоской фляги.

Телефон завибрировал в руках и на экране отобразилось сообщение от офицера Икэды. Пробежался по нему глазами — снова взялся за руль и покатился обратно в район офисов. “Ну конечно же он жил неподалёку…”, — бубнил себе под нос Рохан, переключая радио на “Первую Мистическую”, чтобы не пропустить сообщения из того района, если всё пойдёт вдруг очень плохо.

Машина проехала быстро обратно по мосту, в сторону от компании и выше, вверх по улице, к жилому массиву. Фургон проехал мимо оживлённого и заполненного машинами КамоКорп пяточка, мимо храма и мимо старых застроек, прямиком к многоэтажному дому с открытым внутренним двором. Оставил машину на парковке, вновь водружая на плечо спортивную сумку и заходя прямо к подъезду.

Дёрнул ручку двери… открыта. Хотя домофон работает. “Дерьмо”, — вытащив из-за пазухи компас, мужчина уставился на сходящую с ума стрелку. Та указывала куда-то на юго-восток, постоянно резко дёргаясь и стучая о стекло изнутри. Чистильщик замедлил свой шаг, в этот раз поднимаясь на нужный этаж не на лифте, а по лестнице. Шаг за шагом. Медленно… сразу же вытащив из сумки новый тесак.



Поднявшись на шестой этаж, он медленно пошёл по стенке, вдоль оконечности балкона по которой проходила сквозная парадная, на манер кольца внутри здания. Нужные ему квартиры находились здесь по порядку, с аппартаментов “601” до апартаментов “616”. Сам Гаймон жил с семьёй в квартире “609”. Маватари шёл вперёд, в одно руке удерживая кесэки, а во второй металлический шест, которым медленно стучал себе по ноге и считал про себя квартиры. “606… 607… 608… 610… 611… Хм, 611?”, — заметил, что при ударе сбился с темпа. Вернулся назад. “607”, — стук по ноге, — “608”, — ещё один удар, — “610?”. На этот раз Маватари дважды стукнул себя по ноге. Вернулся на два шага назад, глядя в одну точку на стену. Голая стена: ничего нового, ничего необычного, так и хочется просто пройти мимо. Рохан выставил перед собой свой жезл. Сделал вдох… за ним выдох… и шагнул вперёд. “Дух”, — металл стукнулся о пластиковое покрытие двери. И когда Маватари поднял взгляд, то встретился с табличкой “Апартаменты 609” на стене, напротив возникшей двери.

Он слегка надавил рукой на дверную ручку и та сразу же поддалась, широко и приветливо распахивая дверь в квартиру. В лицо мужчины сразу же ударил запах выпечки и домашнего уюта. В квартире горел свет. Где-то вдалеке бубнил диктор новостей по телевизору, как раз был полдень и прогоняли дневные новости. Где-то внутри квартиры говорил ребёнок. Маватари вошёл внутрь, не разуваясь. Проверил количество пар обуви: четыре пары, две взрослые (мужчина и женщина), две детские (не разберёт какие для кого). Стойка для зонтиков. Вешалка. Детская коляска в самом дальнем углу прихожей. На стенах висят фотографии: на них все лица улыбаются.

Маватари пошёл дальше, заходя в гостиную совмещённую с кухней: по правую руку стояли общий диван и кресла, телевизор старенькой модели, дешевый сервиз внутри стеллажа, шкафы, и прочий мусор, а по левую руку кухонным гарнитуром, плитой, дешевой маленькой микроволновкой и холодильником. По центру стоял большой стол, накрытый едой на четыре персоны, с выдвинутыми стульями и вазой с цветами. Еда была всё ещё горячей. Маватари в первую очередь проверил ближайшие комнаты: ванную и туалет. В гостиную тот пока решил не заходить. Взял с полки в ванной зубную пасту. Открыл ей и понюхал содержимое тюбика: никакого запаха не было.

Прошёл дальше, теперь уже в гостинную. Подошёл к столу: на каждом из выдвинутых стульев лежала аккуратно сложенная одежда, сильно растянутая и дешевая — явно оверсайз для толстяков. Под одеждой лежало такое же изложенное нижнее бельё. Одежда была также ещё тёплой и слегка влажной, но Рохан не чувствовал от неё запаха. Взял цветы из вазы со стола и тоже понюхал — никакого запаха. Поставил цветок на место. Понюхал еду — пахло точно также, как и из судка Гаймона. Вынул талисман…

Стоило бумажке оказаться в воздухе, как она тут же вспыхнула синим пламенем. Не особо интенсивно, но… “Это остаточный след”, — подумал он, кладя талисман на стол, — “Видимо, они были здесь совсем недавно, устроили резню и ушли”. Почти вся квартира осталась проверенной, кроме одной комнаты — той, из которой всё это время шёл детский смех. “Я уже слишком стар для этого дерьма”, — наверное уже в тысячный раз за этот год подумал он.

Он слегка толкнул дверь в спальную комнату, раскрывая проход в скудно освещенное помещение, в котором угадывались очертания кровати, ещё одной кровати — то теперь двухъярусной и поменьше, и маленькой детской люльки у самой стены. Обе кровати были заправлены. Шкаф закрыт. Одежда висела на вешалках. Всё очень чинно и аккуратно. В воздухе витал слабый запах свежего пирога.

— Ясно, — Рохан понял, что и запах печёного, и смех ребёнка исходил от люльки у стане: в ней лежала небольшая коробочка с алым логотипом изображающим… горящий пирог с лицом на нём (?) или чем-то вроде того, — очень остроумно. — Сказал он в воздух ровным тоном и подошёл к люльке. Записка на коробочке гласила: “Всё самое лучшее для наших лучших клиентов”. Рохма смахнул её.



Он поддел металлическим жезлом коробок и раскрыл крышку. В лицо ему ударил парок, идущий от всё ещё горячего блюда, а до этого разрозненный смех малыша превратился в лепетания. “Д̵͚̻̠̽̕е̸̝̟͎̔̕͝д̵͎̠̟̿̒̓а̵͉̼͖̒͒͋!̴͕͉͍͛͆͑”, — услышал он искажённый голос изнутри. Рохан застыл на месте.

Пару минут он просто смотрел внутрь остекленевшим безучастным взглядом, пытаясь справиться со своим дыханием и умерить пыл. Ещё минута ему понадобилась, чтобы закрыть крышку у коробки. И ещё пара минут у него ушло просто чтобы убрать своё оружие.

Ни слова больше не говоря, мужчина вынул из спортивной сумки бутылёк с освящённым спиртом и мешочек с прахом, выливая и высыпая их поверх коробки. Вынул из-за пазухи коробок спичек. “Чирк”, — зажглась спичка. Огонёк на конце головки слегка дрожал.

Рохан смотрел на него, наблюдая за тем как пламя пожирает спичку и дождался того, чтобы оно съело деревяшку до половины, лишь после этого скинув её на коробку. Та вспыхнула столбом синего огня, ударившего в потолок помещения. Смех ребёнка сменился воем.

Рохан тихо забормотал молитву, заглушая ей болезненный детский плач и визг, и отгоняя себя мысли о том, какую агонию должно сейчас испытывать это… маленькое существо. Он читал молитву до того момента, пока пламя не утихло и пока в люльке не осталось лишь пепла.

Рохан вышел из спальни. В гостинной больше не горел свет. Все намёки на чистоту исчезли: теперь вся квартира была захламлена едой из доставки, пакетами и мусором, а на столе в центре кухни вместо еды был расстелен лист полиэтилена со следами разделки чего-то.

Кровь была во повсюду! В нос бил отвратительный смрад смерти, помоев и запустения, который ничуть не тронул давно привычного к нему мужчину. Тот просто вышел из квартиры, закрывая за собой дверь и садясь на пороге. Вынул телефон: опять вызвал КамоКорп.

Ещё около десяти минут, Маватари сидел у двери, бессильно глядя в небо и считая облака, но сколько бы он не смотрел вверх, в глаза ему бросались только в виде детских лиц или пирогов. Старик тяжко зажмурился, бормоча себе под нос “это не моё дело” снова и снова, пока…

— Алло, Канна-чан, — набрал он хорошо знакомый номер на телефоне, поднимаясь по стенке обратно на ноги, — можешь для меня поискать, не появились ли в городе новые гости? Я ищу очень сильные молодые и старые традиции связанные с едой. Возможно, с обманом. Если надо — могу описать символику. — Быстро стал пояснять он по телефону и пошёл обратно в сторону спуска по лестнице.

— Нет… нет, это не для работы, — успокоил он её, — это так... личное.



Всё додзё тётушки Такао было обнесено высоким деревянным забором, досочка к досочки как и помнила его некогда Торако. Он имел каменное основание и черепичный козырёк на концах, из-за которого забор казался границами мона при старинном особняке. Однако за границами его никакого особняка не было. Торако легко обошла забор и пошла по прохожей улице в сторону ворот додзё.

Воротца выглядели как металлические створчатые двери, с высоким козырьком с резьбой над ними. Они смотрели на старый колодец сбоку от улицы, и ровно как и в воспоминаниях Торако всегда были открыты. Когда-то тут был дом тётушки. Сейчас же… над воротами висела табличка, что тут находиться “Муджурьёко-рю додзё”*.Название под стать стилю боя тёти. Впрочем, это ли важно?

Как и в детстве, дорога к дому тёти была выложена крупным декоративным камнем, булыжник к булыжнику, петляя между зелёной свежей травы. Сам дом тоже мало чем изменился. Разве что его недавно перекрасили: он выглядел свежее. То была двухэтажная постройка в около-классическом стиле, с белыми стенами и чёрной черепичной крышей, украшенной фигурками.

На углах крыши сидели глиняные ёкаи, крашеные в чёрный и коричневые, обычно мелкие и безобидные: так она “защищала” дом от дурного влияния, чтобы отвести от себя “дурную удачу” семьи. И кажется, у неё плюс-минус это получалось. Над дверьми как обычно висели амулеты отгоняющие они от которых дедушка всегда так плевался и смеялся. А она только сильнее злилась на него за это.

К первой каменной дорожке прибавилась ещё одна, с указаниями на то, где находиться вход в додзё для прибывших учеников — сбоку от дома. Спереди же, главный вход дома был переоборудован в приёмную. Там, где раньше была прихожа, через боковое окошко Торако видела стоящие рядами пуфики, небольшой столик приёмной, за которым пока никто не сидел и ничего более.

Входная дверь была закрыта: там висела табличка с надписью “перерыв на обед”. Но со стороны входа в зал она слышала методичный стук печа о тренировочного болванчика.

— Понял. Приступаем. — Бенимару выглянул ненадолго из храма, кидая на землю стопку печатей. Те сразу же увязли в ней и исчезли, как если бы их не было. Сам юноша подозвал к себе Кимико. — Я зарядил Ханимаматсу* пачкой взрывных печатей. он распределит их и подготовит поле боя. — Спокойно пояснил мальчик. А затем обратился к слизню на плече девочки, как в рацию и сказал Хироши:

— Хироши, я собираюсь заложить взрывные печати под землёй в том месте, где пройдут противники. На их подходе я собираюсь детонировать все печати через Ханимаматсу и создать котёл. — С лёгким, каким-то даже странным для себя старого спокойствием заявил он. Забрался на крышу, подавая руку Кимико. Он медленно огляделся по сторонам, выбирая подходящую позицию и шагая к ней.

— Замаскируемся на всякий случай. — Раскрыл на крыше ткань и пустил по ней чакру, изменяя текстуру ткани под рисунок на крыше храма, чтобы частично укрыться ей. Да, наклон крыши, положение и дождь не позволяли как следует их проследить. Но сканеры, что с дистанции могут ощущать чакру противников или летающий скаут мог их заметить. Так что чуть больше осторожности не помешало бы.

— Приляжешь со мной? — Предложил Учихе, раскрывая маскировочную ткань и готовясь занять наблюдающую позицию и готовясь к атаке. Бенимару быстро зарядил в браслет пару игл и проверил, не высох ли яд на них. — Тебе нужны синбоны? Кунаи? — Коротко поинтересовался о боезапасе девушки. Деловито и быстро прохлопал себя и Кимико по бока, проверяя крепление сумок.

— Если кто-то из них не попадёт в котёл или под дракона, сможешь накрыть их гендзюцу хотя бы частично? — Спросил он у девушки. И тут же добавил. — Только не напрягай глаза в самом начала драки. Нам может понадобиться ещё немного выносливости, если бой вдруг затянется. Или, альтернативно, можешь добавить масло. Хоть раз же ты должна его использовать для боя? — Тихо захихикал.

— Этот разговор с духами — полный отстой, ха-ха-ха, — Табалк выдал это после волны странного гундежа на границе сознания, — тут есть хоть кто-нибудь по-проще? Желательно — приземлённые и большие.

— Это очень странно. Я не слышал голосов в голове, с тех пор, как шаман напоил меня грибным супом… хе-хе-хе… приве-е-ет, голоса! Я — Табалк! — Табалк всё ещё глубоко не понимал, как и что тут работает. Он действовал по наитию.

— Лады, я ща смотаюсь, — парень забрал соль и уже собрался бежать обратно в подъезд (видимо, возвращать всё обратно на место, в схрон), но его дёрнули остаться, — а мне точно тут надо оставаться? Дедан чё-то стрёмны. А мне так-то отчалить надо, за сестрой глаз да злаз. — Пояснил рыжи, потирая шею. Его глазки слегка бегали из-за присутствия Рохана и от его смеха в особенности.

— Нихера се! — Он потёр голову. — Жеска ты. Я бы очканул на черпаков дедули Кена бочку катить. — Парень присмотрелся к фотке и ткнул в номера. Те были с какой-то ленточкой… хотя, с такого расстояния и с таким качеством фотки хер разберёшь. — Вона, даже тачка фирманская их. Ля, как их разъебало… жеска… — Маширо всё это время слегка нервно дёргался. Спросил у Шизо:

— Ну так, чё, сеструх, я те больше не нужен? Могу чапать? — И вот ему начали задавать вопросы и рыжий понял, что нет — не может он ещё свалить. — Ну по делу, так по делу, — сел на лавку и напряг куерявую башку, — странное… — поморщился, — …ну может и слышал. Ты ток это, не подумай херни, я те гнать порожняк не стану. Ну короч. — Подсел к девочке ближе. — У нас тут есть кент один — Спортсменом кличут.

— Вот этот Спортсмен — он из младшей Чертокаменской сам, но сюда не так давно переехал с родоками. Стал на районе пациков натягивать, кошмарить местных — ну ему короче все решили глаз на жопу натянуть. Но чёт не вышло, — Маширо почесал башку и посмотрел куда-то в сторону, — ну вот, кароч, да только херня там случилась: его чуть не сбил какой-то ебалан на пробежке на выхах.

— Грит на чёрном ройсе его кто-то чуть не сбил, тока ну хуй его знает: откуда у местных обрыганов, даж если они на него зуб вдруг заточили, ройс? Кароче он гавна поел явно, но… эт самое близкое, чё ты просишь. — Развёл руками. Маватари всё это время слушал их в тишине. Сам он достал давно записную книжку и мелком так записывал всё, что сказал парень. Рохан тихо уточнил у него:

— Когда? — Спросил тот, на секунду останавливая свои записи.

— Ч-чё там говорите, дядь? — Маширо переключился на седовласого.

— Когда точно это случилось? — Уточнил он ещё раз.

— Ну говорюжь, — быстро встретился взглядом с Шизо, говоря одними глазами “спасай, я очкую”, — на выхах этих… последних.

— Понял. Прошлый выходные. — Сделал несколько заметок, быстро заканчивая запись. Он закончил её и убрал обратно в свой камрман. Повернулся к парочке. — У нас есть два потенциальных свидетеля: твой Спортсмен, — указал он на Маширой, который тут же сказал что-то вроде “а чё эт он мой? я не шелупонь, ало, если тут кто за другой лагерь топит — эт Шиз—”, но под взглядом Рохана быстро сдулся, — ваш Спортсмен, — перефразировал старик, — и какой-то ребёнок с одного из верхних этажей здания. — Указал на дом Маширо. — По документам с ксерокса — между восьмым и десятым этажом. — Повернулся к Маширо. — Мы можем пойти сейчас и осмотреть одно место раз. Или, — повернулся к Шизо и кивнул ей, — мы можем разделиться и каждый пойдёт смотреть своё место… — Помолчал. — …Что думаешь?

Фуцуяма совершенно не умел пить, точнее его вышибало от одной бутылки, так что на время вечеринки он придерживался правила “одной чашки”: парень налил себе в блюдечко немного сливового вина и цедил это на протяжении всего вечера, выдавая всем, кто был заинтересован в застолье с ним фразы в духе “я уже себя подливал”, или “мы уже выпили”, или “а как насчет выпить с Канной?”.
Обычно, последнее помогало лучше всего, потому что если Широ и знал что-то в своей немёртвой жизни, так это то, что никто!.. Нет, не так: НИКТО в сообществе душ не может перепить Канну (или по крайней мере он таких не встречал — и слава Королю Душ, что он таких не встречал — за свою не-жизнь). Таким макаром он мог со спокойной душой веселиться весь вечер, пока не надоест.
К концу вечеринки, Широ как обычно просто сидел один у окна и смотрел на ночное небо, думая о чём-то своём. Он тихо говорил со своими мечами, сложив их у себя на коленях. “Скажи, ты ведь меня хорошо знаешь, да?”, — спрашивал он у клинков, глядя в потёртые ножны, — “Если так, то ответь мне на один вопрос, пожалуйста”.
“Ты думаешь, мне… “, — он нахмурился, глядя на оружие и долго болтая мысль во рту, прежде чем сказать вслух, — “...мне следует пытаться освоить этот банкай? Я имею ввиду, да, это звучит отлично, но… банкай — это что-то, что получают самые достойные из нас. Ты думаешь, я могу стать таким? Достойным?”. Смолк.
Широ закутался в одежду плотнее, отпивая ещё немного вина и чувствуя, как тепло распространяется по его телу. Он смотрел в небо и думал о прошедшей тренировки: ужасное представление! И виной тому — он сам. “Спутал всем карты… надо будет потренироваться”, — думал он.
Широ ещё какое-то время просто обдумывал все события у себя в голове, словно пребирал неудачную сцену или паршивое выступление и отпустил эти мысли лишь под самое утро, когда так и задремал — с мечами в обнимку — на подокннике в ресторане.

***

Перемещение в Чистилище для широ прошло на удивление комфортно. Тут было не так грязно и не так холодно, как он себе это представлял: в его идеи “европейского” сообщества душ все ходили в шубах и поэтому он взял с собой тёплую одежду, в которой и пришёл на место встречи. Но на удивление, тут было очень приятно. Он даже снял с себя пальто, когда зашёл на полигон.

— Какая необычная архитектура. Здесь очень странно пахнет, — не умолкал он всю дорогу, комментируя увиденные вещи и быстро минуя одно здание за другим, — насколько мы свободны в своём перемещении? Есть какие-то места, в которые нам не стоит ходить? — Поинтересовался он. Наконец, они дошли до нужного полигона.

— Ого! Это так похоже на то, что делал Куроцучи-тайшо в прошлый раз! Этот шар тоже будет бить нас током, если мы подумаем плохо о его создателе или ударим вполсилы? — Сразу же уточнил у Майер самую важную информацию, которою ему стоит знать об этой штуке. Археепископ его слегка задела, но не сильно — он привык.

Встав в боевую стойку, он выдал привычное для себя “ЙООО”, после удара цубами катан друг о друга, и когда звон в ушах стих, а на фоне кто-то ударил по струнам сямисэна, Широ крутанулся с клинками в руках, посылая в сторону шара волну тумана… из которой вырвался дождь копий!

— Этого хватает на большинство пустых. — Указал он на атаку. Он ей не часто пользовался и слегка волновался.

— Ты допустила ошибку, — Маватари обернулся к машине точно также, как и девочка, вытаскивая из-за пазухи флягу и делая глоток, после чего меланхолично улыбаясь бандитам, — но не думаю, что она в выборе друзей. Не целиком. — Убрал флягу обратно в плащ.

Шизо попятилась, быстро отходя от Рохана и разрывая с ним дистанцию, одновременно с тем, как из машины стали выходить якудза. Шизо прокричала свои вопросы четвёрки, и прежде чем те успели ответить, дверь подъезда за спиной Маватари распахнулась:

— Сеструха, — крикнул Маширо, выбежавший на пяточёк перед подъездом весь взмыленный и с каким-то пакетиком в руках, — ты звиняй, задержался. Долго искал пока… — Запыхавшийся рыжик широко оглянулся по сторонам, встречаясь со взглядом якудза. Мужик в татуировках встретился с ним взглядом. — Бля, бля, бля! — Он резко рванул обратно к подъезду, копаясь в штанах в поисках ключей.

— Я буду звать тя так как захочу, тупая пизда! — Рыкнул паренёк в татухах. — На месте стой. — Шизо резко отпрыгнула назад. — На месте, СКАЗАЛ! — Его крик Шизо видела уже в спину, когда двое якудз (водила и худощавый урод) запрыгнули обратно в машину и вдали по педалям. Последнее, что Шизо увидела от Маватари и Маширо, так это как старик встал на пути у двух якудз… и кинул им солью в лица.

Девушка же пустилась в бега, спешиваясь с площадки перед домом.
Она сбежала на тротуар, краем глаза видя фары машины и спринтуя напрямки к забору, что разделял задние дворы двух домов, размахивая через один из них заставляя машину долго и нужно объезжать. Цель — проста и ясна, а именно: сбить машину!
Для этого нужно найти канаву или место где сложно проехать. Есть ли такое место между домами комплекса “Нового Ростка”? Да, конечно есть — это же Япония! Все архиектурные решения здесь строятся на гениальных инженерных решениях в плане расселения людей, сводящихся чаще всего к супер-точечной застройке зданий.
И она сделала первое же логичное решение для такого юркого и такого ловкого человека: нырнула в один из таких переулков, заманивая за собой машину. По её прикидкам он должен был быть обманчиво широким — достаточно, чтобы проехать тачке. Но, как и обычно — никто не учитывал мусорные баки. Никто, сука, никто!
Так и якудза-водила, оценив размеры прохода на глаз, влетел вслед за Шизо втнурь, на полной скорости вписывая боком в мусорный бак, сминая тот и блокируя им двери машины: одной стороной та оказалась прижата к стене, а вторую прижимали контейнеры, что впились в тело авто во время неудачного резкого разворота.

Шизо оставалось только радоваться скорой победе и бежать обратно, в сторону своих товарищей лёгкой трусцй. Радость её победы портил только дым, валящий из кармана кофты. Засну туда руку и вынула амулет. Его края горели синим огнём — ровным и совсем не горячим на ощупь, но бумага под ним обуглилась и быстро скручивалась, выпуская клубы чёрного стрёмного дыма.
И в этот же момент, в отдалении, немного притормозившая и только собравшаяся перевести дух девушка услышала визг колёс и звук быстро приближающейся машины. За машиной якудза у въезда в переулок появился чёрный силуэт. Он нёсся на якудз на скорости.

“ВЖУХ”, — чёрный силуэт резко тряхнуло и его нос приподнялся над землёй, заезжая на машину якудза. “БУМ”, — с глухим ударом машина въехала одна на другую, и использовав тачилу гангстеров как трамплин залетела в переулок, перелетая через препятсвие.
С жутким срежетом и искрами чёрный автомобиль протиснулся в переулок и упал наземь всего в метрах пяти-десяти от Шизо. Это был круный автомобиль, весь какой-то… сгоревший, со вздувшейся и лопнувшейся краской на капоте и будто бы измазанный в мазуте.



На его поверхности… нет, вся его поверхность немного двигалась, как гладь чёрного озера и девушка могла бы покляться, что само пространство рядом с ним становилось темнее, а на этой глади порой возникают силуэты лиц. Из черноты выделялся только капот авто: две фары по форме искаженные, миндалевидные, одна больше другой, при том что левая маленькая фара покоцана и со “шрамом”, а также искривленная решётка карбюратора, разделёная надвое широкой трещиной и с постоянно капающей и текущей из неё красной жидкостью и лёгким свечением да искорками, что порой из неё вырывались. Вместе, “нос” авто походил на… лицо. Изуродованное лицо монстра, которое постоянно дёргалось, выдувало дым и ревело, порой отхаркивая кровь и горячее масло.

— ЧТО, СУЧКА, — решётка стала двигаться реально как рот с острыми зубами-трубками, — НЕ ОЖИДАЛА?! ДУМАЛА, Я ТЕБЯ НЕ НАЙДУ?! — Колёса чёрного авто тоже начали скрипеть и то резко, со скрипом погнало на Шизо по переулку, сжимаясь в размерах как кусок смолы и таким образом протискиваясь дальше. Оно орало на неё:

— Я ВЕЗДЕ ТЕБЯ НАЙДУ! — Кричал автомобиль, набирая скорость быстро, даже слишком быстро для чего-то столь несуразного и странного. — СДОХНИ, СУЧКА! ТОЛЬКО Я ВЫИГРАЮ МАРАФОН! — Кричало авто, набирая скорость и несясь за ней дальше. Машина яудз, сплющенная после прыжка, осталась позади. Теперь у девушки новая проблема!

Столкновение в Высотке: Пентхаус (Ифе)...

— Ну и херня! А я говорил ей, что не надо играть постоянно с током: рано или поздно от этого накроется генеке. — Окликнул девушек Чад, из темноты выхаживая вперёд и открывая перед ними резко потерявшую всякую защиту обесточенную дверь. Эилишь два раза просить не пришлось, да и Ифе сама хотела попасть внутрь, так что они вошли внутрь. Ифе при этом поправила сумку наёмницы на плече.

— Я не думаю, что это из-за неё. В этом здании всё хорошо, но вот с проводкой работникам нужно ещё поработать. Я обязательно напишу об этом владельцу здания сегодня вечером, — отозвалась звонко принцесса, пока они пересекли порог входа в пентхаус и пересекали последние ступеньки, — уверена, это поможет им сильно улучшить сервис! — Кивнула он им двоим. И прошла дальше.

За массивной дверью находился длинный, залитый солнечным светом сквозь стеклянную крышу коридор. Красная ковровая дорожка заполняла весь пол, а по ней стелились тугие жилы искрящихся и шипящих проводов. Они же ветвились по стенам прямо поверх висящих на них дорогих картин, кое-где оставляя подпалины в моменты скачков напряжения. Софы были завалены мягкими игрушками разной степено пошива и качества. Но все сделанные вручную, просто с разным уровнем и стилем подхода.

— Она много занимается с этим. — Указала Эилиш на часть игрушек. — Мне нраятся плюшики тоже, но моя сестрёнкая взяла эту любовь на НОВЫЙ УРОВЕНЬ, — голос дрогнул детской и пока что лёгкой обеспокоенностью, — думаю, это потому что ей стало очень грустно и одиноко тут. Поэтому мы тут чаще бываем. Ифе, ты не хочешь тоже побыть немного побыть с ней? — Спросила она у новой “подруги”. — Она очень интересная, мы с ней очень похожи, а ещё она очень умная, но мало с кем говорила — я уверена, что вы сможете с ней подружиться. — Чем дальше они ступали по коридору, тем лучше становилось качество этих игрушек.

И тем лучше просматривался “стиль” мастера: постепенно медведи из просто милых становились функционально-милыми, так тут были не просто мишки единственное предназначение которых быть мягкой игрушкой, но также и мишки со вшитыми кнопками для того, чтобы проигрывать речь или вибрировать, танцующие мишки, мишки с подогревом, мишки подающие кофе, и самые разные другие зверята — но в основном животные. В дальнем конце коридора навстречу Ифе и Эилишь с Чадом вышел… ещё одна игрушка? Да, маленький плюшевый “орк” в комбинезончике, с плюшевым же ирокезом и плюшевым черепком-рюкзачком на спине.

Его блестящие чёрные бусинки глаз встретились с глазами Ифе и в этот же момент со взглядом Чада и Эилишь, и стоило этому только произойти, как он выдал “внимание, на территорию комплекса вторглись посторонние!” и сиганул за угол коридора ещё до того, как кто-то из них успел что-то сделать. “Странно, у неё там прошивка в игрушках коротить стала?”, — спросил вслух Чад, усмеаясь. А вот на Эилишь напало недоумение. И Прежде чем они прошли корридор, путь дальше им прегродило странное искажение в воздухе. Тот завибрировал. Странно… это очень походило на то, что она видела в ранние годы службы с Боумэнами! Очень похоже на…

“Портал”, — закончила про себя девушка, когда пространство разверзлось и из него вышла человеческая фигура. В точно таком же комбинезоне, как пробежавшая по корридору ранее игрушка. Ифе его узнала не сразу: он никогда не носил на службе волосы такой длины, он стригся всегда коротко, да и в гриве волос не было столько седины — целых прядей белых, блеклых и мёртвых.
Его лицо… разорванное взрывом, если ей не изменяла память, смотрелось очень аккуратно и искусно собрано по кусочкам, так что даже несмотря на обилие шрамов выглядело целостно и даже в чём-то эстетично. Там, где должна была зиять дыра на месте правого глаза была нарощена искусственная серая кожа: в глазнице находился тусклый чёрный, а не серый как левый, глаз, с седыми ресницами и седой бровью над ним.
На его теле не было ни следов швов, ни следов операционного вмешательства, но она-то знала, нет она ВИДЕЛА как его разобрало на запчасти, а тут вот он — целёхонький, разве что движется дёргано и смотрит на них троих холодно и без какого-либо интереса… Он стоял и смотрел на неё. С укором и холодным вызовом во взгляде, как могло показаться девушке. Но в реальности — безучастно.

Его руки легли на пояс как и всегда, будто ничего не поменялось, где в кобуре покоилось два-сука-револьвера с такими знакомыми и потёртыми рукоятками и повинуясь нервному тику, ну уровне инстинкта или рефлекса в спинном мозге, оживший труп стал стучать большими пальцами по оружию… это явно он, без всяких сомнений!

“Подстава!”, — пришла от Тома СМС на телефон в тот самый момент.

Столкновение в Высотке: Подвал (Томас)...

Для Тома не было проблем лететь как болид через коридоры подвала, благо они хоть и узкие, но были прямые и почти целиком металлические. Искры окружали его тело водоворотом, пропуская воздух вокруг юноши как через турбину и разгоняя его, с нуждой тормозить лишь на поворотах. К сожалению, в таком манёвре был один минус: Тому было сложнее концентрировать свои чувства на способностях. Да, электромагнетизм давал ему управлять своим телом словно магнитом и метать самого себя как из рогатки. Но… это была не сила, предназначенная для точного анализа или же разведки. А так как всё вокруг было погружено во тьму, скорость реакции Томаса также замедлилась. Он заметил тонкую струну растяжки всего в паре метров от себя и на реакцию у него были доли секунды. А затем ещё струну. И ещё… повешенные на разном уровне друг от друга: Морф явно знал (возможно даже вспомнил) с кем имеет дело и подготовил дорогу для противника перед погоней.

Время на перегруппировку: Майкл и Фукку...

— Я видела недалеко указатель, — Цзянь махнула рукой в сторону с редеющими деревьями, где парковый лес становился не таким густым, — там должна быть вентиляционная шахта. Мы могли бы спуститься по ней вниз, до технических тоннелей. — Девушка тяжело помогла Фукку опереться и вдинуться в нужную сторону. И тихо попросила у мужчины, пока Майкл отошёл вперёд. Мирно, но с предостережением. — Только обойдёмся без прыжков. — Почему она попросила это в первую очередь: из-за состояния её капитана или из-за своей нелюбви к этой его силе — сложно сказать наверняка. Но уже скоро они оказались у люка вентиляции.

Из массивного металлического сопла в земле дул мощный поток воздуха, несколько других колодцев выпирающих пз грунта пока что молчали, закрытые плотными рольставнями и решеткой. Цзянь без особых проблем поддела один край креплений, Фукку перерубил второй, а Лаки поднял решетку, как единственный всё ещё в силах делать что-то физически-тяжёлое из их группы.

Спуск вниз занял от силы минут пять, но Фукку даже так отчётливо ощущал, как к ним постепенно приближается это давящее присутсвие издалека. У полиции сверхлюдей Пацифик-сити, особенно у специальных отрядов, была эта аура. Густая, насыщенная и как бы перемешанная друг с другом, что ли?
Способности каждой такой группы объединялись в этот единый комок, похожий на какафонию — низкую и утробную сирену, дрожью и громом прокатывающуюся по округе. Так что отслеживать их для сенсора вроде него было не сложно. Но что самое паршивое, иногда эта аура как бы расширялась, словно сети для рыбёшки.

Рюкуджо в этой ситуации давал незаменимую поддержку своим товарищам тем, что подсказывал, когда “зона поиска” полиции расширялась и стоило прибавть ходу, а когда можно было сбавить темп и завернуть ещё куда-то, чтобы ускорить продвижение.
А Майкл служил их провожатым по царству тьмы… на удивление, он ощущал себя вполне комфортно в сыром и вязком подбрюшии города, где постоянно гудели моторы двигателей, не было света, кроме тускло светящейся кожи Цзянь и постоянно что-то капало.
Это было даже умировторяюще для его искаженного способностью восприятия… или же ему так казалось? Тьма всё ещё давила неизвестностью, но так у них был хотя бы шанс выбраться куда-то живыми и невредимыми. И связаться как-то с Томасом и Ифе!

Лишь минут через десять или пятнадцать блужданий, Фукку мог точно сказать, что их преследователи отстало прилично и можно было подниматься на поверхность. А Майкл нашёл подходящий лаз, по которому Цзянь могла протащить мечника наверх или по крайней мере помочь ему подняться без нужды “прыгать”. ни оказались в горловине канализационного колодца, куда стекала вода из всех сливных канав на улице. Над их головами была решетёка, через которую пробивался слабый солнечный свет.

Выбив решётку и оглядевшись по сторонам, группа вылетела в какой-то неприметной подворотне Кисмет-2, у одного из краёв острова, судя по карте и ориентации зданий — недалеко отсюда должна была быть и станция морского такси. А там — и станция общественного интеркома… или прохожие, у кого можно отнять браслет.

Музыка под настроение: ссылка

С опустившейся на город ночью, днём пустая и ничем не приметная оболочка здания заливалась неоновым светом вывесок…
…Хост-клуб “Шамон” наполнялся дымом, вспышками стробоскопа и громкой музыкой, приветливо раскрывая свои двери для всех желающих лихо провести ночь и заманивая к себе низкими цена на алкоголь и большим ассортиментов “партнёров для беседы” на любой вкус, цвет, а самое главное — кошелёк.
Клуб не стеснялся своей репутации, а доска с рейтингом самых популярных хостов — среди как мужчин, так и женщин, гордо красовалась на одной из стен заведения. Там же были номера телефонов тайшо клуба, который мог договорить о том, чтобы устроить встречу с кем-то вас заинтересовавших.

Это, в сочетание с западным оформлением делали Шамон очень популярным местом. Особенно, среди молодёжи.
Именно из числа такой молодёжи был Шуичи — юноша недостаточного возраста, чтобы попасть сюда просто так, но с очень качественным поддельным айди и с достаточно наглой мордой, чтобы охрана пропустила его с друзьями через входную вертушку. Стоило ему войти внутрь, как алкоголь у барной стойки полился рекой. Отцовская кредитка не особо худела и с десятой бутылки, так что он мог себе позволить практически всё в этом проклятом месте.

Единственное, с чем сегодня не клеилось — это с девочками. Шуичи не хотел заказывать шмар, он видел себя выше этого, а хосты даже по его стандартам кусались, с учётом как те могли лихо болтать и высасывать деньги не хуже чего другого. Он молод, он… если не красавец, то явно не грязный плебей, с хорошими генами! И у него есть деньги. Что ещё нужно девченкам в клубах, разве нет?
Как оказалось — нет, нужно что-то ещё, когда поднабравшийся в себе храбрости Шуичи полез к двум одиноким девушкам у барной стойки и одна из них после долгого отнекивания крикнула “отвали от меня!”. Наглая стерва… обменявшись с ней пощёчинами, парень оказался выкинут из бара охранниками. Ещё и “друзья” вслед лишь смеялись, да улюлюкали — вот же кучка никчёмных неудачников!

Ему осталось только сидеть на мостовой перед клубом и пытаться поймать сигнал на мобиле, чтобы вызвать себе Убер… небо стало темнеть… тучи сгущались. Вопреки прогнозам погоды и своим ожиданиям, парень оказался под дождём в самый разгар ночи и быстро забежал под козырёк клуба. “Сука… блять!”, — шептал он.
А дождь всё усиливался и усиливался, падая быстрее и злее чем когда-либо. Люди заходили в клуб, насмешливо глядя на паренька, что как мокрая курица плясал под козырьком от холода. Вздохнул.

От одних этих взглядом ему было мерзко. Шуичи быстро зашёл в подвортню рядом с клубом, чтобы скрыться от них. Вынул пачку сигарет и зажигалку. Попытался прикурить и сделать затяжку…

— Это что, севен старс? — Услышал он мелодичный голос из-за спины. Обернулся резко. В темноте переулка стояла девушка, мокрая с ног до головы, с длинными, спускающимися до пояса волосами.

— Д-да, — задрогший юноша ответил не сразу, вначале не соображая, про что спрашивает черноволосая, пока не покосился на пачку в своих руках, — они горчат, но мне нравится. — Ответил ей, осматривая незнакомку с ног до головы. Он гулко сглотнул слюну.

— В горечи самый смак. — Улыбнулась ему обворожительно она. Это была девушка в бледном и лёгком сарафане, прилипающим от воды к стройному и молодому телу, не стеснённому ни какими-то несовершенствовами, ни бельём. От слегка выступающих из-под одежды острых сосков парня бросало в жар. — Не угостишь сигареткой?

— Да, — ответил на вопрос не задумываясь, а чуть подумав, ответил уже куда увереннее, — да, конечно! В-вот! — Протянул ей палочку сигареты дрожащей рукой и зажигалку. В его голове проносилось тысяча вопроса и ещё больше ответов на них. Кто она? Просто прохожая? Проститутка? Нет, слишком хорошая для шлюхи.

— Спасибо. — Девушка взяла сигаретку пухлыми губами из рук у юноши и прильнула к зажигалке. В свете слабого огонька её бледное и пухлое лицо мерцало словно серебро, а в чёрных глазах танцевали искры интереса. — Не думала, что рядом с этой богодельней найдётся хоть кто-то, кто меня угостит. — Хихикнула.

— Богодельня — не то скажешь. — Шуичи воспринял это так, что незнакомка говорит о клубе. Сплюнл в сторону. — Меня выкинули из этой дыры какие-то быки за сущую херню!.. Эх… — Улыбнулся девушке, подходя ближе и подпирая стену рукой. — А как тебя угораздило так промокнуть и оказаться тут?.. Меня зовут Шуичи, кстати.

— Хи-хи-хи, да из тебя самого воду выжимай. — Девушка толкнула легонько его в грудь. — Да… неудачная шутка коллег: заставили меня “поплавать” и вот я тут. — Махнула рукой неясно. Шуичи помрачнел.

— Вот суки! Надо будет на них заявить в полицию, — он подумал ещё немного и скинул с себя верхнюю одежду, чтобы дать девушке, — вот, возьми. Ты наверное замёрзла. — Парень отчаянно вспоминал все линии пикапа, что знал, и думал, как подцепить эту цацу, пока она уязвима и пока он может выглядеть для неё героем.

— Хи-хи-хи… — покачала головой, — …да нет. Мне давно уже не холодно. Но знаешь… есть тут место, где можно прогреться. Пошли?

Парен кивнул незнакомку и та затянула его во тьму переулка. Ещё пару секунд, о них в слабой мгле напоминало два огонька от сигарет. Затем, один из них упал наземь, потухнув в луже слебым окурком. А второй… вздёрнуло в небо! Ночь пронзил испуганный визг, что захлебнулся вскоре в раскате грома и шипении дождя. Ещё мгновение — и он тоже упал наземь, утопая в луже, вместе со свалившимися ещё через мгновение дорогими кедами юноши.

…И в тоже самое время, на другом конце города загудел и принялся печатать листовку уже с десяток лет не подключённый к сети факс, выплёвывая наружу лист с заявкой на новое дело в некое агентство.



…Сегодняшний день был очень дождливым, и если ещё вчера Дайсуке видел по прогнозу погоду обещали сухую и холодную погоду, этим прогнозам в Японии, особенно в период поздней осени никогда нельзя было доверять! Чуть что, одна единственная тучка могла обрушиться на город свинцовым облаком, дождём или даже ливнем, а то градом — чёрт его знает с глобальным потеплением!
День начинался исключительно промозглый и неприветливый, однако это был первый день работы для Цудзи! Ещё вчера утром он звонил по номеру телефона в “Паранормальное агентство Маватари Рохана”, и говорил с Маватари-саном — очень сухим на голос мужчиной, что задал ему пару вопросов и сказал, что позвонит, чтобы сказать о начале работы для него. А уже вечером сказал, что завтра найдётся для него работёнка. Ну не чудесная ли новость!?
И вот он уже садиться на поезд и едет по указанному адресу, чтобы приступить к работе сегодня же. Дайсуке обещали, что он сможет получить первые деньги за смену по отработке, а также, что всему необходимому его научит по мере продолжения подработки. С собой его попросили взять только “самое необходимое” и “лёгкий перекус в дорогу или деньги на обед”. Ужин в компании, если они будут зарабатываться, по словам того же Маватари-сана, будет оплачен.

Финальной точкой назначения оказался… спальный район.
Юноша плутал в его улочках и узких проходах где-то около минут десяти-пятнадцати, пока не встретил полицейского у дороги.
Тот, услышав адрес, по которому нужно было дойти юноше с обеспокоенным видом указал на высокое П-образное жилое здание в восемь этажей высотой, возвышающиеся вдалеке на холме.
“Будь осторожен”, — пожелал юноше пожилой полицейский и продолжил свой объезд района, а парень пошёл к зданию высоко на холме. Это была старая типовая восьмиэтажка, в серо-зелёных цветах, с дверьми выходящими на открытые балконы на каждом этаже.
Внутри дома был внутренний дворик, с засохшим миндальным деревом по центру двора, и выстроенными вокруг него тропинками и небольшим святилищем у корней мёртвого дерева. Поодаль от него, у стены дома, находились ряды мусорных контейнеров. С другой стороны — трансформаторная будка с приоткрытой дверцей.
По стенам дома шли лестницы наверх, на каждый из уровней балконов, а от них уже — к апартаментам. Путь Дайсуке лежал к апартаментам 404 на четвёртом этаже — там располагался офис фирмы, что ему нужна. Он мог подняться как на лифте, так и пройти по лестнице к нужной ему квартире без особых проблем.
Весь четвёртый этаж, впрочем, смотрелся вымершим: забитые или заклеенной бумагой почтовые ящики, решётки на окнах, иногда заколоченные фанерой или залитые монтажной пеной двери. На этаже, по прикидкам парня, было лишь четыре обжитых квартиры, и две из них — судя по вывескам — были офисами каких-то компаний.

Остановился напротив дверей в аппартаменты 404… обычная красная дверь, старая и потёртая, но добротная. Два замка с едва блестящими в лучах мигающей над дверью лампы позолоченными личинками, прорезиненный коврик для ног с молитвой на удачи под дверью и табличка с названием фирмы на самой двери. Есть электронный звонок с камерой. Есть окна, с витыми решётками на них. Всё выглядело слегка подозрительной (нет, не слегка, если быть до конца откровенными), но всё ещё внушающим надежду.

— О, — прежде чем Дайсуке успел постучать или позвонить в дверь, та открылась у него прямо перед лицом — наружу — и на пороге перед ним стоял мужчина в чёрном плаще, с вытянутым и усталым лицом, — а я как раз хотел пойти тебя встречать. — Его голос он узнал. Перед ним стоял Маватари-сан. То был мужчина в возрасте, с давно поседевшими волосами, собранным и спокойным видом и грубым шрамом, пересекающим всю его левую щёку.

— Ты же Дайсуке-кун, верно? — Спросил Маватари. Они с ним были почти одного роста. Маватари всего сантиметра на три-четыре отставал от рослого детины. Но выглядел шире его в плечах и куда суше в статуре. В молодости он наверняка был тем ещё амбалом.

“Аааа!”, — орал внутри биомассы Лукас, дёргаясь от резкой боли отсоединения одной части своего тела к другой. Ему будто оторвали руку. Фантомная боль сводила с ума. Но стоило части костюма снова срастись, как он снова пришёл в норму: стоило только резко отключить свои чувства от ворвани, как вернулась лёгкость движений. Его скафандр раскрылся со спины. Теперь Лукас вылез наружу костюма, чтобы пилотировать го и смотреть на мир своими собственными глазами. Оглядев башню живым взглядом, он вдруг посмотрел на каждую из лапок и саму конструкцию металла. Если задуматься… “Похоже ведь, верно?”, — Лукаса прошиб пот.

— Народ! — Закричал Лукас. — Я понял! — Он направил костюм крипа и всю массу жижи на Башню, охватывая её большим кольцом. Лужа ворвани забурлила, выстреливая из себя в башню подобием костяных гарупнов — прямо как при нападении на барыг. — Вся эта штука — она как ворвань! Она как моя сила, но только из металла!

— Нам надо выкорчевать её, — костюм начал брать разгон по поверхности ворвани, разгоняясь с помощью завихрений в жиже, — если мы оторвём её от подпитки — она начнёт чахнуть! Надо будет только добить сердце! — Крикнл юноша. Он понимал, что ставит себя в паршивое полдожение. Но другого выбора не было.

— О нет!.. — Выдохнул парнишка, когда заметил, как лапки начали кромсать тело Вулкана, выплёскивая раскалённую начинку кейпа наружу. — Держись, я сейчас! — Лукас подгонял свой костюм в сторону Башни. Ему хотелось помочь товарищам и тем более он не хотел, чтобы кто-то поранился, а потому — спешил.

— Гнев! Гордыня! — Окликнул девушку с мужчиной, что сейчас скакали вокруг башни. — Повалите её. Мамби, Зависть, — на этот раз его горло начало разываться, — не подпускайте пауков! Они могут полезть очень скоро! Гха! — Костюм Крипа резался в башню.

Лукаса тряхнуло. Он чуть не сорвался с насеста, но удержался.

Передаю свой ход Гневу.

— Даже если никто из нас не попадёт под контроль: это всё равно будет проблемой, потому что принц и вправду под контролем. — С подавленым волнением и горечью Бенимару осмотрел печать и уже только после этого высказал свои мысли. — Они могут угрожать нам его убийством, даже не приставляя к горлу лезвия ножа. Достаточно будет команды от управляющего. — Юноша какое-то время думал над тем, что им удалось обнаружить. Он указал на печать в руках у Сатору и добавил. — Хорошо то, что печать выполнена в таком виде. Нам будет несложно найти кукловода: нужда в постоянной подпитке печати выдаст его с головой и не нужно будет обладать даже глазами Бога, чтобы заметить расход чакры. А с ними — и того проще. — Хохотнул юноша, глядя на Хироши. Его и так уже сдали с головой, так что по отношению к нему о конспирации Бенимару не думал.

— Если у нас с тобой один учитель: прими мои искренние соболезнования, — неохотно согласился юноша, потирая шею и чувствуя фантомную боль от синяков, — но да… яркая она — не то слово. Надеюсь, она не пыталась тебя убить? — Спросил юноша и на секунду выпал из разговора от следующего вопрос. — Что? Тётушка Мито? — Склонил голову на бок. — Нет, что ты! Она меня тоже учит, но я бы не сказал, что она опасная или… вспыльчивая. Не то, что некоторые, хех. — Хмыкнул бе упрёка и с любовью.

— Тётушка Мито очень терпелива ко мне, но даже так, — под маской шиноби нахмурился, слегка опуская клюв, чтобы лучше разглядеть печать, — это удивительно, что ты можешь понять фуин с первого взгляда. Тем более, чужую традицию. — Хэй замолчал и смерил Сатору взглядом. Она была добра к нему и открыта. Но даже так, в его голове скакнуло слово “невероятно” на секунду. Да, он повстречал ещё одно клановое дарование на своём пути.

— Хмф, — фыркнул, забирая печать, — мой учитель всегда говорит, что плохой почерк — это ещё одна стратегическая защита фуина от копирования или разрыва. — Он рассмотрел бумажку. Та чертовски ему напоминала то, как пишет Йоуо. — Не удивительно, что я не могу прочесть ни её, ни этот фуины! Спасибо. — Короткий поклон и скачок на манер кузнечика. Стоило двигаться дальше за отрядом.

— Нам нужно будет как-нибудь позаниматься вместе. Я чувствую, что могу подчерпнть от тебя много нового. — Сказал Бенимару, а затем засунул руку за пазуху и… вынул оттуда булочку. Та была ещё горячей: от неё буквально шёл пар. Мальчик собирался начать её есть, но огляделся по сторонам и спросил мелодично. — Кто-то хочет булочку? У меня есть парочка сладких и пара со свининой.

***

— Простите за любопытство, Нобуси-доно, но… “Нобуси” — это ведь ваш титул, верно? — Бенимару как ни в чём не бывало болтал со жрицей. Он не обращал внимание на язвительный тон Кимико, не оборачиваясь к ней пока та терзала Филина острым язычком. — Я слышал много историй про воинов времён войны, но никогда не думал, что встречу такого лично! — Он сложил руки вместе, слегка кланяясь ей. — Для нас большая честь встретит человека, что отдал себя столь благородному и редкому призванию. — Он мирно вытащил из-за пазухи какой-то свиток. Развернул его: то был фуин, в котором содержался… чайник с чашками и корзинка булочек.

— Если не секрет: вам не сложно одной со всем управлять? — С тихим звуком “пуф” ещё горячий чайник с чашками и тёплыми булочками образовался перед ними из печати. Бенимару налил себе зелёного чаю в чашку. — Я не сомневаюсь в вашей силе, однако на такой большой территории… и в столь неспокойное время… даже такому воину как вы не помешают лишние руки. Или я не прав? — Передал чашку с чаем женщине, даже не спрашивая будет ли она пить его или нет. Сам налил затем себе, затем ещё две чашки чая — для Кимико и Сатору. — Я слышал о… случаях…

— …Да, — кивнул на вклинившуюся в их разговор Учиху, — я как раз имел в виду случаи похищения детей. — Передал Кимико тоже небольшую чашку. Мальчик сложил руки на животе. — Не слышали ли вы об этом? — Мальчик вздохнул. Он покачал чашкой, открывая нижний отсек своей маски. Поставил в кружку с чаем трубочку и начал медленно пить. — Много плохих вещей в последнее время случается с хорошими людьми. Всё валится одно за другим. Вот эти похищения, затем похищение сына даймё… — мальчик покачал головой, — …и всё в такой короткий период. Это наводит на мысли, что и у первой проблемы, что и у второй — один корень, как думаете?

Как Кимико могла найти извращение в каждом человек и поддеть его или её за живое, так и Бенимару с детства мог мягко и незаметно журчать о всяких глупостях, ослабляя внимание человека и прощупывать его слабые и сильные места. Он непосредственно проверял женщину с нагинатой, пытаясь понять её отношение к этой ситуации и нынешнему положению дел, осведомлённость и уровень её вовлечённости в события, как и склонность помогать. Она была воином и местным, а значит — потенциальная поддержка.

Сейчас он мельком соскользнул с лести, перейдя на сквозные вопросы и подкармливая собеседника. Бенимару нужно было понять, насколько перед ними состоятельный информатор, а что самое главное — состоятельный боец, особенно глядя на то, в каком состоянии их клан. И сейчас он наводил Нобуси на мысль о том, что происходящее — неправильно и должно быть исправлено.

Ведь Нобуси — это ведь воины справедливости, верно? Теперь ему стоит понять, привязана ли она к храму, или в теории может быть для них боевой поддержкой и способна отойти дальше. Кроме того, стоило понять, не засланец ли она врагов. А в идеале — проверить и боевой потенциал. И узнать о её предыстории и корнях. Потому что семья говорит о человеке порой даже больше, чем искусство.

Его неспешный и лёгкий диалог с воительницей прервала Сатору, что на секунду выдернула Бенимару из фокуса. Он перевёл на неё взгляд. Затем на Кимико, которая быстро нашла, что ответить на предложение девочки. И снова на Сатору, оценивая в уме насколько вообще предложение Сенджу реально — Бенимару аж прищурился!

Техника, с которой они имели дело, была печатью выжигающей на ком-то оттиск с помощью чакры, а затем посылающая по каналам в теле возмущение, достигающее мозга. Почти как техника Яманака! Хотя точного механизма последней он не знал, лишь обобщённый принцип действия. И тут в его голове перещёлкнуло от идеи:

— Да, можно попробовать, — он сел в пол оборота к листку, глядя на него и доставая свою ручку, — это может быть даже проще, чем мы думаем. Ведь нам не обязательно именно блокировать воздействие на разум, так? — Он почесал краем ручки шею. — Всё что нам нужно, по большому счёту, это не дать технике сработать. А для этого есть сразу три пути: первый — не дать печати нанестись на поверхность, второй — прервать контур печати чем-то при нанесении, и третий — не дать сигналу от печати распространиться по телу. — Мальчик нарисовал крест Яманака на краю листка. — Ведь как-то же в деревни сопротивляются техникам Яманака, верно?

— …Я думаю, отвлекать Филина от его работы будет преступлением, Кимико. — Ответил Бенимару на слова Кимико и кивнул на храм — Сэнсэй работает в поте лица. Мне кажется, что если мы отвлечём его, то оскорбим его честь. А Узумаки — эмоциональные… зачем нам всё это?.. Пусть трудиться.

— Да, он правда за девочками подглядывает. — Как если бы вопрос был адресован ему пробубнил под нос Бенимару.

У жизни хобгоблинов есть всего два состояния: бой и подготовка к бою, и Гог не был исключением и не сильно отличался от своей расы в этом плане, также находясь постоянно в одной из этих двух кондиций.
Он либо сражался… либо ожидал боя… изменения в его жизни привнесла алхимия, подарившая алхимику хобби, а главное — какое-то увлечение. Очень полезное увлечение для бойца!
И прямо сейчас, на ярмарке, Гог находился в состоянии подготовки: он ожидал начала бойни. Откуда он знал, что тут скоро будет бойня? Его об этом предупредила… и ненавязчиво попросила старая знакомая — Аудрахни — которую тот знал ещё с тех пор, как она пыталась закопать его когда-то на поле боя. Хорошие времена то были. Простые и незатейливые для молодого хобгоблина.
Сейчас всё было куда сложнее… по крайней мере внешне, но по сути своей, внутри, вещи не менялись: Гог знал, что в деле помощи эльфийки у него есть саратники — он познакомился с ними на общей встрече с ней не так давно, и знал что они в свою очередь не самые худшие комбатанты, а значит, в нужный момент последуют здравой стратегии. Надо её лишь разработать и продумать, так?..

Он не прогуливался по ярмарке: он искал возможности для того, чтобы собрать больше информации и ресурсов, и подготовиться к бою. И стоило ему видеть знакомую рогатую голову, что разложила свой товар на одном из прилавков, и пристроившегося рядом крыса, как в его голове возник план. Он сел третьим, правее Жаклин и Спарклза, и на их манер ракрыл на земле свой плащ, усевшись сверху и развесив на нём объявление об оказании алхимических услуг. Он накарябал на куске дерева “алхимические услуги и товары”, воткнув его рядом с собой… но какое-то время бизнес не шёл. Все задерживались либо у Жаклин, либо у Спарклза, но потом просто проходили мимо, даже не останавливаясь у Гога на секунду! Алхимик стал думать над новой стратегией для своего бизнеса.

Он выдрал табличку. Сосрёб предыдущую надпись и ножом дописал “алхимические товары и услуги и зелья потенции”. После чего воткнул её обратно, где та стояла. Внезапно, поток клиентов резко изменился. Гог оскалился, глядя на своих товарищей по лавкам и гулко засмеялся, бросив им что-то вроде “читесь, пока я жив ещё”!

Последнее могло быть скоротечным, ведь занимаясь своими честными услугами, Гог внезапно заметил, что привлёк внимание людей с очень знакомым ему символом на спинах. Что то были за люди? А демон его знает! Но… это неприятное ощущение, что тебя сейчас прийдут гопнуть посетили алхимика чудовищно быстро.

Из-за толпы он не слышал, что они говорят, но уже положил руку на метатель бомб…

Широ совершил две ошибки, которые часто стояли ему ран и синяков в бою: первое — он недооценил своего противника, позволил себе использовать тактики и манёвры не начиная сразу же шоу… из чего следует вторая ошибка — он посчитал этого “зрителя” недостойным шоу, тем самым нарушив древние традиции театра.
“Отклонение от сценария — не грех для артиста, но принебрежения им и чувством зрителя — несомненно грех”, — вспомнил он слова своего отца, летят через дыру над пустым и видя свет у себя за спиной. Короткий росчерк обжигающего света задел его тело и откинул ещё дальше в небеса, заставляя закрутиться бочкой.
В полёте он выронил большой меч из правой руки, перехватывая его левой и засовывая обратно в ножны. Широ затормозил. Часть его одежды с правой стороны была разорвана выбросом рейши! Холодный ветер лизал обожженую кожу. Парень вздрогнул, с очень большим трудом не сорвавшись на крик. А затем, дарил себя в грудь:

— БОМ-БО-БОМ! — Раздался гул барабанов, как если бы кто-то ударил в барабаны. В воздухе, пока что ели слышно, забрынчал сямисэн. Широ же завис над дырой, увидев мальчика, что направлял в него палец. Юноша выдохнул… и с силой ударил цубой одного клинка о другую. — ТУН-ТУ-ТУН. — Звон разнёсся по воздуху, а Фуцуяма вста в театральной позе посреди воздуху, прямо на пути атаки оппонента, выставив вперёд ладонь с растопыренными пальцами и выдал театральный возглас. — ЙОООООО!*

Дальше Широ (как с ним это обычно и бывает) взорвался облаком дыма и сизого тумана с искорками, каскадом падающие на дома и расрастающеся во все стороны. А из облака полилась бодрая музыка, словно совсем неподалеку началось представление в театре. То была бодрая мелодия из сцен битвы в “дзидай-моно”, под которые юный синигами пытался быстро скрыться в тумане, припадая в нём к земле и оставляя после себя лишь силуэт.

Музыка для настроения: ссылка

Оранжевый комбинезон с поясом на ремне и креплениями для перевозки с привязкой к стене трака, серые семейники в размер, белая футболка и пара белых тапок ждали Эдварда по окончанию их долгой беседы (и по совместительству — обеда) с агентов Худом, она же подвела итог под пребыванием в стелле для мальчика: так как он ни в какую не хотел идти на контакт с агентством, за десять минут до тюремной робы, мальчику вынесли обвинения, вместе с парой десятков доказательств на видеозаписях, а после и потенциальный приговор в четыре пожизненных заключения (120 лет суммарно, с возможностью перевода данного срока в смертную казнь при решении жюри) за всё хорошее, что он успел сделать и за каждый его подвиг в составе всё ещё буйствующей команды.

В этом костюмчике и с ошейником на шее он выглядел как почти что полный комплект малолетнего преступника в натуральную величину и для полного счастья ему не хватало лишь браслетов на руках и на ногах, которые вошедшие в комнату под конец переодевания дастеры с радостью надели на юношу. И повели прочь от комнаты для допросов. Как казалось ему вначале — обратно в карцер. Но вскоре, их группа прошла мимо лифта вниз, не останавливаясь.
Возможно, его ведут к лестнице, чтобы спуститься на этаж парковки, а там уже упаковать в вен и увезти в какую-то из местных тюрем? Всё же он террорист, а дастеры — дастеры, наверняка они уже без суда подтвердили все его преступления и теперь везут гнить остаток жизни за решеткой. Но и мимо лестницы мальчик прошёл не тормозя. Они шли в сторону к служебного лифту для агентов.
Эдди, четверо сопровождающих и какой-то клерк погрузились в эту металлическую банку и Худ помахал мальчику ручкой, сказав, чтобы тот “ещё раз всё обдумал, потому что это — его единственный путь из всей этой передряги”. Что имел в виду агент? Эдвард не догонял. Но он выглядел как неплохой парень и советовал ему искренне.
Лифт остановился на одном из верхних этажей комплекса. В чём-то типа местного… исследовательского отдела? Мальчика провели до здоровых металлических дверей и те медленно открылись перед ним, впуская внутрь. Заглянув за двери, Эдди мог не поверить своим глазам, но до него скорее всего в тот же момент дошло, о чём говорил Худ при их прощании. И двери за его спиной резко закрылись. А через минут пять, на этаж прибыл ещё один лифт, уже с другим заключенным, поднятым с карцера и оторванным ото сна.
Из дверей лифта сразу шестеро сопровождающих вели перед собой бурого медведя — самого обычного (на вид), если забыть, что на него тоже был напялен ошейник со взрывчаткой и тюремная роба… ну или часть робы, если говорить точнее. Специальную форму для медведей всё же не шили. Смоуки подняли по побудке через час или два после того, как Эдварда увели из “цветка” общего карцера.
Попытки притвориться обычным бурым медведем, которого по ошибке посадили в камеру, не увенчались успехом: в этот раз к нему спустился сам Силкмэн, а этого седого человека было ну очень сложно убедить в том, что ты — не ты. Он видел Брауна насквозь. Ну или так могло казаться медведю с непривычки. Ему сказали надеть элементы одежды и следовать за людьми.
Несмотря на надежду на то, что его в очередной раз просто выпустят на волю по причине отсутсвия доказательтсв, Смоку вместо этого по пути пояснили, что это была последняя капля и он может попасть на реальный срок до двадцати лет, так что теперь ему придётся хорошенько поработать над своим поведением…

…Что конкретно люди имели ввиду над “поработать” и как они вообще собирались заставить его работать Смоку пока что представлял очень расплывчато, разве что подозревая, что его могут отправить в цирк на общественные работы. Но вскоре, он прибыл к тем же самым дверям, что и Эдди и вошёл в них смело.
Теперь уже для медведя настало время недоумевать, пока двери за его хвостатой задницей не захлопнулись и на исследовательском этаже от него не остался только грубый запах. Этот запах гулял в воздухе ещё как минимум пять или десять минут — как раз столько времени, чтобы поднявшаяся на этаж вслед за ним Лилит могла поморщить нос от этой вони или наоборот принюхаться к нему.
Это был первый сильный запах за последние четверо суток: ровно столько она сидела в отделении, пока на неё наводили справки и дважды в сутки водили на допрос, чтобы уточнять детали. Каждый раз — разные люди. Каждый раз — одни и те же вопросы, иногда с изменениями, иногда — с внезапным уточнением информации. Её всё это время постепенно, по чуть-чуть, изматывали, вытягивая из Лилит информацию кусочек за кусочком на протяжении трёх суток.
А на четвертые сутки, со вчерашнего утра по, о ней все просто дружно забыли. И она сидела в камере изолятора, в полной тишине (если не считать шипение кондиционера), с порой приезжающими вниз офицерами, разносящие еду. Каждая камера карцера была звукоизолированная. Она не слышала ничего снаружи. Даже других заключенных. И вот, несколько часов назад, её снова отвели в комнату для допросов. Но на этот раз не для вопросов, а чтобы “обрадовать девушку” новостями о подтверждённых преступлениях.

Теперь она официально была преступницей в глазах закона. И ей не просто грозил какой-то призрачный срок, а убийство первой степени — несколько случаев — в купе с другими её преступлениями набегающими на почти что три пожизненных срока… или смертную казнь. Из плюсов, за все свои делишки она встретиться с Господином в Аду. Из минусов, после того как она резко перестала грешить и снизила свою активность, голос в голове также стих и какое-то время с ней не говорил. И вот эта тишина была особенно пугающей для преступницы в здании Дасто.

Агент, давший ей тюремную форму, в которую она может переодеться, сказал что её сегодня не будут везти в тюрьму. Вместо этого, её отведут к какому-то другому агенту. И у того есть какое-то “специальное предложение” для неё. ЧТо за предложение? А чёрт его знает. Но Лилит ощущала давление на всём пути к нему.
Наручники сковывали её движения: не возбуждающе сковывали, а мерзко так, как и ошейник в отличие от чокера слегка болтался на шее и от него ужасно болели плечи. Девушка, в сопровождении сразу четырёх охранников, поднялась на лифте на какой-то очень светлый этаж, с комнатами делёными стеклянными перегородками.
В каждой комнате что-то вроде офиса с какими-то машинами, клерками за компьютерами, людьми в халатах. Везде что-то там кто-то пишет, что-то делает. А на стенах и полу полосы и цифры и какие-то непонятные знаки. Это походило на исследовательский уровень лаборатории, но зачем он в городском центре дастеров?..

Очередной поворот привёл её с компанией к массивным дверям у одной из стен с пометкой на деврях “Отдел 204”, куда охранники отправили её одну. Двери открылись, впуская девушку внутрь. И захлопнулись за её спиной, стоило той войти внутрь: в отличие от освещённого белым больничным светом внешнего зала, это помещение плавало в приглушённом жёлтом свете ламп под потолком, мерцании гало-мониторов и ярком солнечном свете, что полосами лился из зашторенных жалюзи окон. Снаружи был полдень или вроде того. Лилит совсем потеряла счёт времени, пока была в заточении! Однако, это было сейчас не так важно. Девушка стояла в центре чего-то вроде… офиса? Лаборатории, скорее, если учитывать обстановку, экран с какими-то снимками частей тела, верстак, супер-современные компьютеры, рабочий стол, кресло, и прочие радости совсем не трущобной и крайне элитарной жизни.

Тут был даже грёбанный куллер для воды. С горяченькой — тоже!



“Наконец-то вы все собрались, да?..”, — услышала Лилит голос своего властелина над ухом, словно эфемерное присутствие. Причём, он говорил с ней даже без призыва! Как в тот первый раз. Но это лёгкое дуновение из ада тронуло её только на тот миг, пока она не повернула голову в сторону и увидела, что рядком у стены лаборатории стоят другие заключённые в форме. Это был какой-то мужик, одетый в красную робу с номером (Лилит видела такие по телику, в них ходят суперзлодеи в спец-тюрьмах, типа Даркуотера или Хайгардена) и зыркающий на всех оценивающе, какая-то девчушка, раскручиваяющая конец своего поса, подросток с очень хмурой физиономией и… бурый медведь, сидящий на поле. Все они были помечены как преступники сразу же уставились на Лилит, стоило ей переступить порог комнаты. Двери за её спиной резко захлопнулись. Повисла какая-то неловкая тишина, которую нарушал только скрип и шипение чего-то в дальнем конце этого помещения.

— Наконец-то вы все собрались! — Услышала она оттуда же голос и (как и предыдущие четыре заключенных) заметили до этого безмолвного и игнорирующего все другие вопросы обитателя комнаты. Это был юноша в синем спортивном костюме и бини на голове, что сидел на корточках на табуретке за верстаком и паял что-то на нём. Повернулся к заключеным. — Если заскучали, то можете посчитать в уме простые числа. Мне помогает. Да и её почти закончил. — Оповестил их юноша. Он ещё немного скрипел и поял, пока не встал из-за стола и не оглядел заключенных пристально. Он поправил шапочку, вставая напротив всех пятерых зэков.

Хлопнул в ладоши. По их наручникам пробежали искры и те вместе с цепями спали с их рук и ног. Двигаться стало куда легче. А вот ошейники на шеях остались. Юноша был загорелый, с довольно симпатичным лицом, которое портил шрам через один глаз и уголок рта, а также бионический глаз по центру глазницы со шрамом.

— Будем знакомы: я Брайан, специальный оперативник Дасто под порядковым номером “Агент D”, занимаюсь исследованиями, а также снабжением этого офиса Дасто. — Мужчина сухо и хлёстко печатал что-то на клавиатуре, точно также как и говорил. И каждое его словно не несло в себе ничего, кроме механической выдержки.

— Передо мной была поставлена задача помощи нашим агентам в связи с… — первые проблески человеческих эмоций мелькнули с быстрой и ехидной усмешкой одним из уголков губ (второй, тот что был пересечён шрамом, лишь дёрнулся), — …проблемами в городе. Вы и сами знаете: рост преступности, терроризм, всё такое.

— И, так как не так давно в городе введено военное положение и нам сверху разрешили использовать специальные директивы для разрешения ситуации, — развёл руками, — это развязывает мне руки в решение данной проблемы. Вы ведь знаете, что детективы нашего агентства, специальные, не только про “разрешение пыток”?

— Они ещё и про то, что мы можем взаимодействовать с преступниками в некотором роде. — Сел в кожаное кресло, закидывая ногу на ногу и складывая руки в замок на животе. — Я, от лица Дасто, хочу предложить вам сделку: исправительные работы с возможностью сократить ваш срок и избежать смертной казни.

— Всё очень просто: вас, в команде, в сопровождении пары полевых оперативников без сил отправят на задержание групп в городе, обладающих разработками в сфере безумной науки, или магией, или слабыми силами, но не настолько опасными или же приоритетным, чтобы мы на них тратили силы агентов. — Сказал им Брайан, указывая рукой на пятёрку. — Вы, в случае согласия на такие вылазки, получаете протекцию от смертной казни. За каждого задержанного вами преступниками вам будет скощён год. За каждый захваченный артефакт или технологию — три года. За каждого суперпреступника — от пяти до десяти лет, включительно.

— При этом, — теперь уже мужчина хитро взглянул вначале на Эдварда, а затем на Лилит, — если вы… так уж вышло, сдадите кого-то из “Суперзлодеев из трущоб”, то за одного захваченного из их группы вы получите тридцать лет или одно пожизненное, что было вычтено из вашего срока. — Агент Д облокотился на спинку кресла, глядя ожидающим взглядом на слегка припухших преступников. — Мы берём их живыми, замечу. За мёртвых вы получите лишь половину списанного срока. — Его глаз перестал светиться и теперь выглядел просто как протез. — Кроме того, мы избегаем сопутствующего ущерба. По возможности. — Кивнул им слегка. — Ну как? Вы в деле или предпочтёте гнить в тюрьме или умереть?

Хацу начала варить чай для себя и для Каина.
В это же время, он вынула с одной из полок консервы, которые вскрыла и вывалила на тарелку, поставила ту у края стола, а затем подтащила стул с коробкой на нём к столу для Реверы. Её кот, как и полагалось воспитанным котам, ел с хозяйкой за одним столом.

Кухонька в этой лачуге была маленькой, с парой невысоких шкафчиков, старой плитой-буржуйкой, отпливаемой за счёт дровишек, которые Хацу рубила каждое утро, сервантов в дальнем конце комнаты, тазиком для мытья рук и парой столов, что были завалены перегонными кубами и алхимическими реагентами.
Запах тут стоял неописуемый: не мерзкий, но аптерский, совсем не такой какой должен быть в месте сбора целой семьи у домашнего очага. Хацу давно перестала замечать этот запах. Однако Ревера время от времени жаловался. Девушка, тем временем, вскипятила воду, поставила стульчик для Каину у круглого стола на четыре человека в центре комнаты и сама села за стол с чайничком.

— Сейчас чай завариться и я тебе налью, — пообещала ну очень сердобольная (от радости и гордости) хозяюшка, — у нас есть немного свекольного сахара. Тебе насыпать или ты не любишь?

На заднем дворике девушки и вправду был огород, за каждую из грядок которого она боролась с лесом, и как раз в нём она даже выращивала свёклу, для того чтобы вываривать из неё потом сахар.

Наконец-то, они все уселись за столом: Ревера на стульчике со своей тарелкой тушёнки (которую девушка чуть-чуть подогрела для его удобства), Каин со своей чашкой чая, перед которой стояла корзинкой с сахаром, и хацу с чашкой чая и тарелкой бутербродов.
Она смотрела на Каина в приподнятом настроении. Шли секунды тишина, пока девушка пила чай и обдумывала, что сказать юноше, пока она составляла в голове картинку. И постепенно, она пришла к выводу, что со своим новым миньоном должна быть откровенной:

— Давай ещё раз представлюсь, — начала она, — меня зовут Хацу, я учёная, исследователь, авантюрист и эксплоратор необычной науки. Это, — указала на чавкующую над тарелкой кляксу, — мой ассистент, Ревера. Вместе, мы исследуем, каталогизируем и часто пытаемся применить на практике такие запретные знания как магия, электрические технологии и альтернативные методы сборки и производства машинерии, альмедика (смесь алхимии и медицины), продвинутое протезирование и модификация человеческого тела, скрещивание радикально отличающихся друг от друга видов и евгеника, мутации, психология безумия, древние культуры и мёртвые языки, феномен воскрешения трупов и нежити, феномен души и происхождение поющих камней, эксплорация загробного мира и иные измерения, спиритуализм, демонология, оккультные практики и ритуалы, зельеварение и создание алкоголя, теория ставок в азартных играх и курс для похудения и здорового питания для людей и котов. — На одном дыхании перечислила она всего лишь маленькую часть всех тех вещей, которыми они с Реверой занимались и над которыми Хацу корпела каждую ночь. Она развела руками. — Я понимаю, что ты можешь быть запутан. Давай я объясню проще. — Придвинулась ближе к столу. — Назови любое табу, какое придёт в голову, любую запретную вещь или преступление, как перед законом, так и природой. Хорошо? — Кивнула она ему. — Так вот, — посмотрела на кота, — мы с Реверой скорее всего совершали каждую вещь, что прийдёт тебе в голову, с собой или с другими людьми, чтобы понять, почему какая-то вещь плоха влияет на людей, как это можно исправить, а если нельзя исправить — как это пустить на пользу окружающим. Понимаешь?

— К примеру, ты, Каин, был мёртв, — сказала та, — мёртв почти что неделю. Но мы с Реверой смогли воскресить тебя! Не как тупого трупа, но как мыслящего и живого индивида. Не совсем человека, но твоя физиология, — она улыбнулась шире, — она даже лучше, чем у людей. Или другой пример, — отложила бутерброд, — я сама умираю. Постепенно, мои органы и даже моя душа распадается и превращается в прах. По прикидкам обычных врачей, я должна была умереть ещё пять-семь лет назад. Но я жива! — Коснулась своей груди, весело шевеля ушками. С каждым её словом грудь её вздымалась вверх-вниз от частого дыхания. — И всё благодаря магии. Да, методы моего выживания всё ещё несовершенны, однако я могу выжить. И могу помочь прожить дольше другим людям.

— В этом и есть наша цель, — указала Каину в сторону комнаты с машиной, откуда он вывалился, — всязть всё то, что инквизиция по праву называет мерзким и еретическим и сделать это полезным, хорошим. Спасти жизни! Сделать, — она аж задыхаться начала от восторга, так давно не рассказывала кому-то о своей цели, аж кушать сейчас не могла, — МИР. ЛУЧШЕ! Для этого мы вживляем поющие камни в людей, строим протезы и машины, оживляем всех и готовим яды и лекарства. Да, за этим следует много жертв, — она кивнула, признавая факт, — но результаты это всё перевесят!

— И ТЫ! — Она указала на него. — Ты мой первый удачный результат человека, что воскрес не просто в добром уме и сознании, но даже лучше этого. Ты, мой друг, — облизнула губы, — стал чем-то превосходным. Амальгамитом. — Сложила руки на столе. — Ты можешь изменять своё тело, как пожелаешь. Перестраивать свои внутренние органы по желанию. Переживать такие ранения, что не переживёт никто другой. Ты не будешь стареть и слабеть! И всё это почти без недостатков, — махнула рукой, — да, тебя нужно будет обслуживать время от времени, но КОМУ КАКОЕ ДЕЛО?!

— Я очень рада, что ты присоединился к нам, живым, — девушка улыбнулась ему ещё шире, — и на фоне того, что ты весь такой свежий, молодой и красивый, а ещё тебя убьёт инквизиция, как и меня с Реверой, если увидят, я хочу предложить тебе работу в нашем небольшом, но гордом коллективе, — на этом её чуть ли не рвало от счастья, — становись моим вторым ассистентом, Каин!

Проникновение в Высотку: Ифе и Томас...

— Это так классно! У нас с тобой так много общих интересов. — Во время подъёма по лестнице Эилишь забыла о весе сумки на своём плече и буквально порхала наверх, под мрачные и сконфуженные взгляды Чада и Ифе. И если первому просто не нравилось подниматься по лестнице (о чём он ворчал время от времени), то вторая всё подозревала девушку. Она — Морф? Или она просто ну очень хорошо натренирована? Ответа всё ещё не было, а они всё ближе подходили к последнему этажу высотки и пентхаусу Эилишь.

— О да, когда я познакомлю Чадика с папой — он ему понравится, я уверена. У них тоже много общих вкусов. Они оба любят футболл: у папочки есть аж шесть клубов. Они оба любят хорошо покушать, и хорошо готовят… ох, ты обязана попробовать его рулеты со шпинатом — они просто чудо! А ещё папочкино рагу с ягнёнком…

— Секрет рулетов прост: нужно не растирать шпинат на кухонном комбайне, как сучка, а резать его как мужчина — правильными ломтиками на глаз под размер в полтора фаланги для девчонок, и в одну фалангу для парней — в половину, если ты пиаонист, а затем уже смешиватьс начинкой и укладывать на подушечку. — Вмешался Чад.

— Ты так много умеешь! — Весело сказала девушка. — Вы явно поладите с моим папой… вам даже одни и те же вещи не нравятся: американский футболл, бижютерия и итальянская кухня. — Сказала та, весело хихикая. Последнее звучало странно, ведь Ифе и Ко встречались с Мак`Дугласом в итальянском ресторане. И ему всё более или менее нравилось. По крайней мере по его отзывам и хорошему настроению. Он даже похвалил Майкла за выбор. Чад в это же время нахмурился и выставил руки вперёд, говоря ей:

— Воу-воу-воу! Полегче. — Парень кивнул. — Я не “не люблю” итальянскую кухню, просто считаю, что… — поджал губы, глядя на Ифе, — …все итальянские повара — пусечки. Я согласен с частью их мнений, вроде смешивания еды с кетчупом — это пиздец полный, но весь этот их культ макарон и пиццы может записаться на отсос, потому что если я захочу сварить макароны или добавить к своему блюду какой-то топинг, ни один усатый подопроводчик не в праве мне указывать, что и как надо готовить. Верно же, хах?

Как нейтральной партии в их беседе, Чад обратился к наёмнице за хоть какой-то поддержкой. Но парень очень быстро поймал взгляд девушке полный ехидства и настроенный всё также весело и легко, и достаточно быстро расслабился. Они прошли тринадцатый этаж. За ним шёл четырнадцатый… Ифе продолжала задавать вопросы по-немногу, и никто вроде её пока что ни в чём не заподозрил.

— Квартира наверху, — Эилишь замялась, — она не совсем моя. У меня как бы есть сестрёнка. Ну, как сестрёнка? — Нахмурилась и наклонила голову в бок. — Мы очень похожи, понимаешь? Сёстры во всём. Но мы разные. Она недавно перенесла операцию, так что мы с Чадиком ходим её навещать и узнавать за её здоровье.

“После операции она стала грустнее… но ещё, куда ум—”, — Эилишь что-то ещё бормотала себе под нос, когда они поднялись на пролёт предпоследнего этажа, где лестница кончалась и дальше шла массивная дверь с переходом ко входу в пентхаус. И тут, во всём здании внезапно вырубился свет. Троица погрузилась во мрак…

***

…Незадолго до этого, Томас остановился напротив взрывпакета с трубкой наперевес. Словно ковбой во время перестрелки в полдень, он смерил цель для атаки. Утёр тыльной стороной ладони пот со лба. Нет, он не волновался — тут просто было очень душно от постоянно работающих запасных генераторов. Все они вели на подпитывание какого-то другого источника питания, не здания.
Если даже он взорвёт тут всё… что же, накроется освещение или же подпитка у какой-то машины, к которой вели все эти провода, что как коренья украшали стены и лозой уползали в зёвы вентиляции и боковые тоннели лабиринта. Набрав грудь полную воздуха и пуская заряд по трубке, Рататоск сосредоточился. Уставился в одну точку. Мгновение… и вот уже дротик летит в сторону телефона на пакете.
С тихим щелчком, он сбил устройства с брикета и оставил лишь оплавленные провода торчать над взрывчаткой. Искра попала на взрвывпакет — Том уже собрался воздвигнуть вокруг себя щит или убегать, но взрыва не последовало. Вместо этого, послышался тихий писк и шипение. И ничего более. Парень мог немного расслабиться, ведь ему удалось избежать критической ситуации!
По крайней мере, так он мог подумать в первые пару мгновений после обезвреживания бомбы, пока в какой-то момент не хлопнуло что-то у него за спиной. Это был не звук взрыва. Скорее, внезапная тишина, нахлынувшая на часть подвала. Гул затих. Что-то громко щёлкнуло. Ещё раз. И ещё раз! В подвале стал гаснуть свет.
Лапма за лампой, волна отключающихся диодов нахлынула на Томаса, пока не поглотила его целиком и он остался стоять лишь в алом мерцании аварийных ламп на доп-генератарах — те пытались запитать здание, но не выходило из-за перенаправления потока.
Весь дом остался без электричества… а Том осознал, что он ошибся — чёртов Морф всё же шёл на главную подстанцию, чтобы разом обесточить всё здание. А значит второй уже наверху… с Ифе!

Побег с Кисмет-2: Майкл и Фукку...

Троица очень быстро перебежала по мостку между двумя сторонами канала к технической лестнице на другой стороне — та вела аккурат ко входу в “зелёную” зону одного из блуждающих рядом островоков-насосных-станций, соединённых с Кисмет-2 мостами и подводными сообщениями через технические туннели. Когда троица вошла в массу деревьев, СБ только было на месте.
Снаружи, на основной островной части поднялась шумиха. Люди вопили, массы собирались вокруг здания, а из штаба Альянса Ремесленников к Кархаунду выехало несколько чёрных автобусов без окон: дистанционно управляемые доставщики их “армии жестянок”. Видимо, решили утихомирить волнения, пока те вдруг не перекинулись на их территорию, послав в подмогу зданию дронов.

Естественным образом, конфликт привлекал к себе обладателей сил, что собирались к зданию, сторонних зевак, дронов различных станций и репортёров — в общем и целом, самый разный люд, что толпился на острове. Даже из чащи зелёной зоны троица это видела и слышали сирену, оповещавшую всех о возможности столкновений.
Но громче всего был звук “БУМ”, повторяющийся через равные промежутки времени в отдалении. И вместе с ним вдалеке слабо вспыхивали искры молний. “БУМ”, — громыхнуло что-то вдали.

— Что это за звук? — Цзянь, наконец-то отдышавшаяся и пришедшая в себя после катания на горке, тащила за собой Фукку и смотрела в небо. “БУМ-БУМ”, — раздалось ещё ближе. В тёмных облаках сверкнуло две коротких вспышки совсем близко. — Майкл, ты же наострове дольше нашего, да?... — Спросила его сухо.

Три громких хлопка раздалось совсем близко от отеля, по цепочке взрываясь вспышками в небесах. Пока наконец над крышей Кархаунда не разверглись облака и наземь, вместо молний или дождя полетела белая точка, вроде… ракеты? Нет, вниз летела капсула, или что-то такое. “Дроппод”, — узнал машину наёмник.

— …Как быстро копы упадут на наш след, если мы будем близко от места преступления? — Спросила навскидку девушка. И судя по тому, как быстро капсула с эмблемами Полиции Сверхлюдей города на бортах спускалась к асфальту, ответа она ждала очень скоро. Конечно же, стоять на месте и любоваться троица не собиралась.

Они быстро рвали дистанцию между собой и Кархаундом, пытаясь не только скрыться от глаз зевак, но ещё и продумать дальнейший маршрут. Телефоны наконец-то заработали, как и браслеты — они вышли из зоны сигнала подавления. А значит, можно рискнуть и позвонить Ифе и Томасу?.. Если сигналы тут не перехватывают.
Нужно было соображать в темпе, так как пускай у них и было время, Лаки как никто другой знал, как оперативно работают местные опера и как много среди них отменных сканеров, иногда идущих вместе с группами усмирения или захвата на задание, что означало, они начинали гонку со временем как только приземлиться дроппод.
И что самое паршивое — их отряд завалил задание. Нет, конечно же, в чём-то это было и хорошо (ведь сам Стерн и не собирался никого убивать и был намерен слить задание), но с другой стороны, вся эта ситуация пахла очень паршиво и уже сама вовлечённость отряда в неё выходила всем боком… стоило связаться с Дональдом.

Среди всех молодых АНБУ в помещение, можно было выделеть двух самых высоких — обладателя маска лиса с тонкими полосками на щеках и крупного юношу в маске медведя с оранжевыми “кругами” вокруг глаз, за ними шли девушки — анбу в приплюснутой маске лисы с алыми и бирюзовыми росчерками по поверхности, куноичи с маской собаки и алым узором-шрамами по её линии, и юная леди в приплюснутой полу-маске красной панды, с рыжими разводами на белой поверхности (чуть ярче по цвету, чем тёмные круги на маске юноши), и самый низкий из шестёрки — невысокий парнишка в вытянутой птичьей маске, с большим жёлтым кругом во весь лоб и тёмно-желтыми росчерками по бокам маски. За последние полгода, Бенимару не вырос также сильно и также быстро, как его сверстники. Но он совсем не чувствовал себя “маленьким”, наоборот — мальчишка активно рос, но вовнутрь.

Просто войдя под полог тента вместе с Изао — легендарным и одним из самых талантливых шиноби своего поколения (что бы там о нём не говорила Йоко-сенсей) и другими членами их отряда, Бенимару ощущал как всё внутри него трепещет. Он волновался. Он был в восторге, от ощущения переполняющей его гордости. Бок о бок с ним здесь находятся самые талантливые юноши и девушки их выпуска. И он стоит среди них — как равный! Бенимару выдохнул.
Мальчишка попытался успокоиться, пряча руки под плащ. Но всё же не сдержался, и коротко помахал Хироши на другом конце комнаты, и остальным членом “второй тройки”, с которым он не общался также плотно, как с другими членами их команды. Из всех присутствующих Бенимару хорошо знал только его, а ещё Кимико и Горо. С Харуми и Сатору раньше общался только на тренировках.
Почему? Хэю было немного неловко говорить с ними. Когда он часто приходил к ним во время тренировок или прогулок в свободное время, с ними был Хироши. А он как-то странно реагировал на Бенимару время от времени. И не хотел идти на прямой разговор. Из-за этого Бенимару перестал даже пытаться.

“Может быть, я сделал что-то не то”, — думал мальчик, и сразу же продолжал простейшую мысль в голове, — “И если я сделал что-то не так, значит Хироши на меня зол… его друзья тоже могут меня не любить? Что же, не стану им докучать”. И всё равно, он был очень рад находиться с ними в одной команде, как ребёнок на празднике.
С самого первого дня нахождения в деревне, он читал о них и их семьях почти религиозно. Сатору была частью клана Сенджу — легендарных основателей деревни, что на пару с кланом Кимико — Учихами, создали скрытый лист. У них у обоих был невероятный объём чакры и мастерство в своих клановых дисциплинах.
А будь это тайдзюцу и мощь духа и тела Сенджу, или шариган с его гендзюцу и ниндзюцу у Учих — не такая большая разница для тех, кто обладает силой богов! Харуми унаследовала волю клана Нара — обладателей обширных знаний и техник захвата противника! Они могли оживлять свои тени и захватывать оппонентов без убийства.
Бенимару очень уважал возможность победить противника, не пролив много крови. И в этом он не совсем соглашался в методах Хироши, но всё равно уважал его: он хоть и был наследником Хьюг, не использовал их клановых техник. Бьякуган скорее служил поддержкой его безумных боевых навыков и ловких ниндзюцу.

В этом смысле, Бенимару видел себя с Горо как “аномалий” среди всех этих отпрысков древних родословных. Нет, он не думал, что они хуже. Это было просто… поразительно. Хотя, зная Горо, Хэй не то, чтобы сильно удивлялся: тот по своему был чудовищем среди них всех, потому что если Бенимару — истинный гений таланта, то Горо — истинный гений врождённых данных. Его тело имело просто чудовищный потенциал! Если бы можно было как-то объединить навыки и знания Бенимару, а также силу и выносливость Горо, то получившийся гибрид мог бы сражаться на равных против любого кланового бойца, а может даже превосходить его на голову.

Хотя, Бенимару могли добавить в этот отряд ещё потому, что он был безусловным красавчиком: никаким другим образом почему с ним общается Кимико или Йоко он объяснить просто не мог. И за это он даже иногда чувствовал себя неловко. Каким-нибудь Хироши, или Горо, приходиться горбатиться из последних сил за своё место, осваивать новые техники, развивать физическую мощь. А он получил своё место за то, что родился ослепительным и умеет собирать разные штуки. В каком-то смысле, это было даже хорошо, а то если бы он тоже был без маски, то в купе с тремя красотками в его отряде (особенно Кимико) был бы переизбыток сексуальности.

“Хм… мне явно надо поработать над этим”, — следуя своим привычкам, Бенимару только услышав про их задания погрузился в размышления о том, как бы мог усилить их отряд и какие его техники могут помочь союзникам. И замечание Сатору о бьякугане задело слух парнишки. У него появилась идея: они с Кимико уже пытались совмещать её техники шарингана и печати Бенимару, и те трюки, что работали с шаринганом, должны были сработать и с бьякуганом. Он уже начал работать над планом, пропуская новую информацию в голове. Общая картина в голове сложилась. Его товарищи не подвели, и спросили всё, что хотел знать Бенимару.

— Можете на нас рассчитывать, — сделал шаг вперёд Бенимару и кивнув Учихе во главе стола, — мы найдём тех, кто ответственен за это нападение, можете не сомневаться. — Сказал мальчик. Конечно же, это была роль лидера отряда — Филина — толкать такие речи, но у Бенимару была дурная привычка всегда первым брать слово.

— Если это не секрет, то от кого возвращался сын господи Даймё? — Спросил мальчик. — Вы сказали, что караван возвращался с дипломатической поездки. Откуда он возвращался? — Это могла быть не особо важная информация, но порой именно мелкие данные в стороне могли помочь составить полную картину происходящего.

— А, Кимико, постой! — Мальчик крикнул девочке, поднимаясь и оглядываясь смущённо на Хироши. Всего секунда нужна была для Бенимару, чтобы прочесть чужие эмоции. Он был в смятении. Он не понимал, хотя если подумать, ему тоже было дискомфортно от того, что он видел. — Хироши, послушай, нам… — он не успел сказать и его перебили, — …нет, ты не понял… — Бенимру пытался донести до друга мысль, но тот весь пылал от эмоций и попросил его выйти. Хэй нахмурился. Его жутко раздражала и смущала эта ситуация. Он потёр лицо руками. “Ведут себя как маленькие дети”, — скривился тот и встряхнул головой, сбрасывая мысли, — …ками с тобой. Хироши, я вернусь к тебе завтра. Кушай полезную еду. Не делай глупостей! — Заявил Хэй, указывая на корзинку. Он на ходу скинул с себя одежду, голый доходя до корзины и… вытаскивая из неё ещё один комплект одежды, специально взятый на тот случай, если Хироши вдруг его окатит слизью Мальчик быстро переоделся и прыгнул на окно. — Даже не думай, что отделался от меня. Я ещё вернусь завтра, или даже этой ночью, и мы поговорим об этом. — С упёртой уверенностью сказал Бенимару и сиганул в день вслед за Кимико, чтобы разобраться в ситуации. Благо, найти её в ситуациях, когда она в панике или пытается где-то спрятаться, очень просто!

После ночи в раменной лавке Бенимару встал очень рано утром, так как отлично выспался после утомительных нескольких дней работы и ему нужно было приготовить на всех обед.
Сразу два котла-вока встали на огонь, раскаляя горячее масло. Одна плоская сковорода присоединилась к ним, с кусочком сливочного масла, что лёг на сухую поверхность вместо струи подсолнечного масла или кусочков замороженного жира.
В двух первых котлах должно было готовиться мясо и овощи на завтрак и обед для самого Бенимару и Шу с Юмико, так как они могли есть любые блюда, без опасения за свой желудок. Порция для Бенимару и Юмико содержала больше постного мяса, вроде нарезанной продольными ломтиками курицы, полоски сладкого перца, вместе с острыми красными “пальчиками” и нарезанного на соломку баклажана, молодых стручков горошка, маленьких кукурузок и нежнейших ростков бамбука, на основе из пережаренного в остром масле лука, моркови и стебельков фасоли.
Порция для Шу содержала больше жирного мяса, грибы и куда больше бобов, для того чтобы поддерживать её тело в хорошем состоянии и давать её мышцам постоянную подпитку протеина, а также была пережарена в столовом вине, чтобы придать пище хоть какой-то аромат, раз уж от алкоголя стоит отказаться на это время. Он всё ещё хорошо помнил, что ей можно, а что нельзя в первое время. Кроме того, Бенимару уже успел распросить у девушек, что им конкретно нужно в их еде на каждый день, каким физическим нагрузкам они себя подвергают, какие у них конкретные вкусы и что привыкли видеть у себя на столе.

И пускай всех запросов он не мог удовлетворить чисто физически (например, богатого дарами моря меню жителей Страны Воды), он мог приблизиться к этому близко!
Сегодня в меню была лапша, вок с овощами к ним, жаркое из разных видов мяса для разных обитателей дома, рис (варёный для всех, жаренный для по-пустынному для Кимико, и слегка глазированый в масле после варки для Хироши, которому нельзя было есть ничего сильно вредного), вареная курица (для Хироши), тушёное мясо с грибами и нарезанными большими кольцами луком и баклажанами, домашние булочки, овощной салат со сливочной заправкой, свежие овощи, печёная картошка и нато на десерт.
Для Хироши Бенимару в том числе отдельно приготовил нежный омлет, который наченил бобами и рисов и завернул в конвертик, слегка приправив соусом, варёные овощи с заправкой и бульон, которого по итогу оказалось слишком много, так что он тоже пошёл в общее меню обитателей его квартиры, после чего в меню Хироши добавились также небольшие тефтельки и маленькие помидорки.
Для Кимико (а он был уверен, что она тоже придёт, чтобы дозолять мальчику как минимум) он взял небольшой сладкий десерт, немного своих домашних булочек и пожаренная по рецепту, украденному у Хироши (он в этом никогда не признается) курочка, со специальным соусом, картофельными шариками и салатной заправкой, для того чтобы слегка разогнать аппетит и разнообразить их скучное утро.
Сделал это всё мальчик рекордно быстро, благо при наличии сразу шести рук, рассеяного внимания и высокой концентрации это можно было сделать очень быстро. По пути он собирался зайти в лавку и купить для них ещё по пакетику мармеладок, так как слышал, что их можно было есть людям, у которых проблемы с желудком, кажется.
Были ли у Хироши проблемы с желудком? Нет, он скорее покрылся корочкой как та самая курочка, которую он готовил этим утром, но тут скорее был вопрос того, что Бенимару не знал, что конкретно ему можно и нельзя. Так что решил максимально подстраховаться, вчера перед возвращением домой взяв себе медицинскую книжку.

Когда он шёл в больницу, то уже и позабыл о разговорах в ресторане, более того — Бенимару находился в приподнятом расположении духа. Сегодня был день, когда у него всё шло просто отлично! И почему-то, у него было ощущение, что сегодня с ним случиться что-то очень хорошее. Он нёс с собой всё в коробочке для бенто: фиолетовой для Хироши и красной для Кимико, с очень небольшими нарисованными человечками — это лучшее, что сам мальчик смог выдать, когда пытался нарисовать двоих на их личных коробочках для завтраков. В таких же коробочках он носил им обед во время их миссий и тренировок, не отклоняясь от традиций.

— Хи-и-иро-о-оши-и-ку-у-ун! Я принёс тебе покушать! — Весело прожерчал Бенимару, открывая дверь в его палату и входя не гладя, захлопывая дверь за своей спиной призрачной рукой. Он поставил еду на столик и поднял взгляд на часть палаты у окна, где стояла койка мальчика. Посмотрел. — Хах. — Протёр глаза. Ещё раз посмотрел. Хироши явно был в палате, он не ошибся! Просто он был связаный. А на нём, оседлав мальчика, стояла Кимико на четвереньках, целуя Хьюгу. Девочка была полностью голой, с еда блестящей на свете солнца бледной мокрой кожей, к которой липли её длинные чёрные волосы. — Кха-кха… — Бенимару подавился.

— Я, — мальчик запнулся и весь залился краской, просто глядя на эту картину, — я… — он часто заморгал, прогоняя в голове варианты, но мысли путались и сталкивались друг с другом. Нужно было найти разумный вывод о ситуации, но глаза вместо этого почему-то цеплялись за голую девочку. За грудь… чуть больше, чем Бенимару мог предположить. И за… другие места. Мальчик несомненно был гением. Но за это ему приходилось платить цену взрослой и ну уж слишком бурной фантазии. У него пошла кровь из носа. Бенимару смутился. — Хе-хе-хе, я не вовремя, да? Пр… — он быстро попятился назад, пытаясь отчаянно назупать рукой ручку от двери, — …п-п-прости-ИТЕ Ч-ЧТО ПОМЕШАЛ! — Почти крикнул он.

Приподнятый боевой дух Бенимару продержался на протяжении всего путешествия до деревни и стоически перенёс как походы по ресторанам, походы по рынкам и изучения местных товаров, так и посещение бань, массаж и отдых в местном постоялом дворе. Их отряд разделился на ночёвку: мальчики спали с мальчиками, а девочки с девочками и пойманными военными преступниками.
Хироши спал без задних ног (разве что ему не особо понравился заморочки, связанные с использованием “благ цивилизации”), а вот Бенимару ещё долго не мог спокойно уснуть несколько ночей, всё глядя на Луну долгим взглядом. Он знал, что лунный кролик едва ли подмигнёт ему в ответ на пристальный взгляд или ответит хоть на один из волнующих его вопросов, но Бенимару так лучше думалось.
Мальчик возился с воздушным змеем: игрушкой, которой купил ещё днём на рынке, у одного из торговцев из страны ветра. Вместе с ним он купил коробочки с ароматическими маслами и духами, странную музыкальную шкатулку, какую-то головоломку и пару безделушек.
Все достаточно давно знавшие Хэя могли отметить эту его тягу к мелким и замысловатым безделушкам, помогающим занять голову и не думать слишком много об окружающим мире… но даже змей не позволял ему забыть о миссии и других тяжелых размышлениях.

Возвращение в деревню ознаменовало собой начало всей возни с документами, в которой Бенимару чувствовал себя словно рыба в воде и оформление бумаг утянуло его в себя на целый день, за который тот успел оформить все необходимые отчёты о миссии, не забыв упомянуть об убийстве важного противника из Скрытого Тумана и предъявив его протектор в качестве доказательства, после чего указал на неточности с заданием и дополнительный ущерб, что их отряд получил в ходе миссии, а также какую добычу кто из членов их команды взял себе по итогу миссии, оформил Шу (Бени наконец-то узнал её имя) на себя как наложницу, оформил Юмико…

Бенимару был доволен. Нет, не так — он блестел как чайник, явно чувствую свою победу хотя бы на поле бюрократии и оборота документов. Мальчик горячо поблагодарил учителя за помощь. А затем и Кимико за то, что она дала ему руководство по тому, как ему верно стоит вести себя с наложницами, описывающий этикет и все нужные ему для такой щепетильной ситуации знания.
И сразу же стал читать её, благо скорость чтения у ребёнка всегда была просто чудовищная. Но уже через десять страниц мальчик переменился в лице. Его глаза расширились. Лицо заалело. Он ещё пару секунд пробивался через страницы, чтобы найти что-то важно, но затем…

— Повзрослей. — Сказал непривычно румяный генин, закрывая книжку и слегка шлёпая ей по голове Кимико. Но затем убрал её себе за пазуху и сказал тише. — Всё равно, — шумно задышал, — всё равно спасибо. — Покраснел ещё сильнее. — Мне нравиться, когда ты меня так называешь. Кимико-тян. — Мальчик позволил себе чуть больше вольности. И тут же воспользовался приёмом, что он выучил на одной из первых страниц недавно подаренной ему книги, ненадолго взяв девочку за руку и поймав с её взгляд своим, подарив короткую светлую улыбку “с щепоткой хищного кокетства”, как советовала книга, прежде чем отпустить её и отвести взгляд.

В раменную тот зашёл в надежде на то, что в ней будет много народу и никто из ребят не подумает поднимать какие-то скользкие или сильно смущающие тему в присутсвии посторонних, но в вечерний час заведение пустовало. Шестёрка шиноби села за столик, с двух сторон зажатый новыми знакомыми: Шу и Юмико. Они обе вызывали у мальчика лёгкое опасение поначалу, но затем его их вид наводил лишь на грусть и сожаление, с которыми Хэй не мог ничего поделать — бессилие перекручивала дух хуже верёвок или цепей, сковывающих тело, и если верёвки можно разорвать, а цепи разбить, было бы подходящее усилие, бессилие — призрачно.

— Мне не понравилась эта миссия. — Честно ответил Йоко мальчик после недолгого молчания. Голос его стал даже ниже и тише обычного, на уровне с журчанием. — До этого мы помогали найти потерявшихся питомцев. Или прополоть огород. Или доставить важное письмо из одного поселения в другое. — Мальчик нахмурился. — Да, бывали столкновения с бандитами. Но обычно хватало их побить и сдать асигару под стражу. Даже на экзамене никто не дрался насмерть. Здесь, — помолчал немного, — не так.

— Мне не хотелось снова драться с шиноби Тумана. Мне грустно, что нужно их убивать: да, они плохие, — не смог не согласиться с Хироши мальчик, — часть из них. Но это не целиком их выбор. Сама деревня… такая. — Лицо Бенимару перекосило от горечи, тяжело вспоминать то, о чём говорили бабуля с дедулей. — “Акулы убивают друг друга с утробы матери”, — это кредо Киригакурэ для всех.

— Если ты родился в низшей касте, то ты умёр как покинул утробу матери, а всё остальное — просто выплата долга деревни. — Хэй повторял слово в слово своих опекуновю. — Если ты родился в средней касте, то ты оружие в бою и твоя потеря равносильна тому, как сюрикен застрявший в дере. — Взгляд потускнел. — И даже если ты из высшей касты… поражение в бою — уже предательство.

— Мне, — пару секунд мальчик буквально задыхался, пытаясь подобрать какие-то слова и забывая при этом дышать, но не мог ничего предумать кроме как “мне жаль”, которое никто здесь не хотел услышать, — кажется, что Кимико права. Мы могли бы подойти к ситуации с… меньшим количеством жертв. Это правда.

— Они сражались так, как считали нужным. И сделали всё, что было в их силах для победы. — Нахмурился. — Хотя… мне кажется, живой шиноби может сделать больше, чем мёртвый, но я не стану судить кого-то из Киригакурэ. Каждый выбирает стратегию из доступных ему сил и ресурсов. — Наконец-то Бенимару собрался.

— Мне кажется, что гендзюцу — очень эффективное. Шу явно сильнее, чем Кимико, но смогла её победить без смерти противника в столкновении. — Отметил мальчик очевидное, кивая. — Ей стоит потренироваться с ним. И тогда всё будет получаться чаще. — Он снова стал рыться в своих мыслях. Споры за столом его терзали.

— Мне кажется, что Хироши — очень силён. Куда сильнее меня или Кимико в прямом столкновении. Но он всё ещё не выдержит прямое столкновение с кем-то крепким. Мало выносливости. Поэтому держать его в засаде было верным решением. — Ответил он ещё одну вещь про себя, постепенно набирая нужную информацию.

— Копирование других людей полезно не только для розыгрышей. Я не думал, что это пригодиться в бою, но возможно мне стоит порой использовать такую стратегию с Кимико. — Сделал ещё одно замечание он, продолжая перебирать список мыслей о том, что же случилось и что они могли бы сделать в будущем для сражения.

— И… — он смотрел на Хироши, который взорвался на Кимико, за затем убежал и просто сидел в молчании, всё ещё размышляя всё, что произошло только что. Ему оставалось только печально отвести взгляд на рамен. Бенимару так и не начал есть. А затем, переведя взгляд на остальных за столом, повёл рукой прося их всех сесть:

— Пожалуйста, не догоняйте его. — Попросил Бенимару. — Дайте ему побыть одному. Хироши лучше думает и работает, когда он один на один с природой. — Пояснил мальчик и наконец-то начал медленно есть, дуя на едва тёплый рамен. — Не злитесь на него, ему просто тоже грустно, что плохие вещи происходят с людьми, и что иногда мы умираем. — Он затянул немного рамена и снова поднял взгляд на собравшихся. — Мне тоскливо от того, что с ниндзей, попавшим в плен, может случиться много плохих вещей. И что товарищи этого ниндзи, даже если вернуться за ним, порой просто убивают захваченного товарища. По приказу. Из жалости. Или из убеждений деревни. Или не возвращаются за ним… — его взгляд упёрся в гладь супа, — …в Тумане никто не возвращается за потерянным сюрикеном. Да. — Улыбнулся. — Именно поэтому, мне нравиться Коноха. И именно поэтому я согласен с Хироши. — Бенимару позволил себе чуть больше вольности. — Товарищи здесь и вправду возвращаются друг за другом, не бросают своих в бою. Шиноби могут заботиться друг о друге, даже если они не часть одного клана. Дружба — не пустой звук! — Он засмеялся тихо. — Хотя мне сама деревня нравиться не так сильно, мой родной остров куда более живописный, но мне нравиться… её идея. Её огонь!

— Именно поэтому, ты можешь не сомневаться, Кимико: если что-то случиться с тобой, или с Йоко, или с Хироши — мы придём за вами, и тоже самое честно и для меня — вы придёте за мной. — Без тени сомнения заявил он, трогая свой протектор. — Мы ведь шиноби из скрытого листа! Мы все одна большая семья. — Он повернулся уже к Шу и к Юмико. — И вы тоже. Вы тоже теперь часть деревни, хотя для вас это не так радостно, думаю. — Банимару ненадолго сдулся, но через пару мгновений снова загорелся тем же огнём и идеей:

— Я знаю, что вы тоже много потеряли. Товарищей. Семью. Свою, — сглотнул тяжело слюну, борясь с эмоциями, — свою размеренную жизнь. Но, не всё потеряно! Пока вы живы, вы всё ещё можете идти дальше, бороться. Становиться лучше. — Он взял зу руку Юми, а затем и Шу, поддерживая их. — Я знаю, это будет тяжело. Всегда очень сложно начинать сначала. Но, в этот раз — я вам помогу.

— Если вам нужна будет помощь, то я буду рядом. Что-то пояснить или указать. Просто поговорить, — чуть сильнее сжал руку Юми и кивнул женщине постарше, — я могу немного, но если будет какая-то проблема, то мы всегда можем пройти через неё вместе. Совместных сил хватает на решение любой невзгоды. — Улыбнулся ещё ярче прежнего. — В конечном итоге, в этом секрет этой деревни!

— Мне кажется она не нападает на нас. — Сказал лысый болт, глядя в сторону Эхо с неодобрением. — Нам стоит её атаковать? У нас вроде как даже может получиться. — Предположил он.

— Нет, суть тренировки в том, чтобы угадать, где появиться Эхо. Нам нужно просто стоять тут и заметить её атаку, а потом уже пытаться на ней капитализироваться. — Сказала гаечка, попарвляя пальцем очки на носу. Ей ответил красноволосый гайко-мужик:

— НЭЭЭЭ! Ты вообще не умеешь веситься. Эта тренировка просто отстой, я, блин, ненавижу задания без драки! — Всплеснул он руками, а затем упёр их бока. Крикнул Эхо: — Эй, что это вообще за неуважение?! Ты будешь нас атаковать или где?! — Болт злился.

— Ну-ну, милый, — похлопала его по спине милфо-болт, — не стоит так горячиться. Нам нужно просто, — сделала затяжку из трубки, выпуская в воздухз колечко дыма, — стоять тут и жда-а-ать. Она рано или поздно придёт за нами, как только надрёт попку малышке.

— …Всё моё существование сводиться к тому, что защищать одного дурацкого кота, на дурацкой тренировки, В, СУКА, ПОНЕДЕЛЬНИК! — Болт с неухоженными волосами и кругами под глазами схватился за голову. — А могли бы похавать и поспать… эх… жизнь — боль.

— 노아, 내가 한국볼트와 러시아볼트를 섞지 말라고 했잖아! — Обратился напрямую к Ною узкоглазый болт, поправляя мелированные волосы с рваными концами. — 이제 나는 이 바보들과 같은 팀에 있고 여기서 무슨 일이 일어나고 있는지 이해할 수 없습니다!

— Знаете, а она ничего так, хоть и слепая. — Вдруг сказал черноволосый невысокий болт, присматриваясь к Эхо.Он крикнул ей, когда героиня ударила Кару. — Вот это удар! Закрути меня, мамочка! Сорви мне резьбу! АВУУУУ! — Стал прыгать на месте.

Ной наблюдал за этим всем с толикой неодобрения, но он был рад, что призвал всего восемь болтиков. Юноша опасался, что если он будет призывать больше и формировать больше персоналий, то на свет может выбраться тот, у кого шариков в голове не хватает. А это могло быть уже опасно для окружающих, и для него самого тоже!
Именно поэтому кот принял защитное положение, приказывая всем своим болтам пока что просто защищать его короткой мысленной командой,а сам достал из-за спины свою базуку. Направил в сторону учителя… собрался с духом… и сделал один мощный выстрел в сторону Эхо, метя в неё лучом хирургического лазера.

— Простите меня, мяу! — Крикнул тот в панике, прежде чем луч попал бы в Эхо, внутри он уже надеялся, что промажет, но не драться он не мог, а если попадёт… она его будет ненавидеть!

“Тук-тук”, — костяшки Датана ударили в дверной косяк мастерской и он увидел, как женщина помрачнела, а её рука легла на лежащий рядом молот. Её пухлые бледные губы исказились и приоткрылись, чтобы выплюнуть в кого-то проклятие, а под кожей заиграли вены, но стоило ей повернуться, как хватка ослабла, а брови нахмурились слегка. “Это я, Датан”, — сказал мужчина и она отвела взгляд, возвращаясь к тому состоянию, в котором она рассматривала доспех, но на этот раз с налётом смурной растерянности на лице.

“Да, проходи”, — её голос был ниже, чем у прокуратора, но куда более глубокий и объёмный, как у оперной певицы. Астра отвернулась от Датана, быстро поправляя волосы и утирая с лица какие-то следы размазанной сажи или грязи, достаточно быстро, не в спешке, но пытаясь привести себя в порядок. Если он и мог что-то читать в эмоциях других дварфов, то Астра была в растерянности.
Она тоже не знала, с чего начать разговор и пока просто неловко убрала какую-то кучу металла с кресла (то, как она с лёгкости подняла с кресла какую-то маленькую наковальню — поражало) и указала на него, сказав “садись”. А сама неловко утёрла руки и подожгла слабым огоньком настольную лампу, чтобы дать больше света в помещении. Астра села напротив него, на край стола.

— Отец мне уже всё рассказал. Ты, — опустила взгляд и нахмурилась, точно также как и Ийрал, когда придерживал Датана для разговора один на один, — ничего не помнишь. Я знаю. — Кивнула и подняла на него взгляд. Астра скрестила руки на груди, как бы закрываясь и приобнимая себя. Подняла голову, придавая себе уверенный вид. — Я Астра, дочь Ийрала, внучка Рамаза. Мы с тобой уже, — тяжело вздохнула, — знакомы. Работю в этом цеху как глава отряда добытчиков и копателей, а также вожу отряды в экспедиции и погружения в подземелья. — Кажется, она нащупала тему, в которой чувствовала себя уверенно и свободно — работа.

— Мы занимаемся тем, что спускаемся в подземелья, ведём экспедиции к ценным ресурсам, добываем их и уходим оттуда. Твоя задача, как копателя, будет прокладывать путь и защищать основных добытчиков от монстров подземелья и расчищать путь от опасностей. — Сказала та, и кивнула на стенд с бронёй, оружием и какими-то инструментами у одной из стен. — Мы выдаём экипировку. Ты не знаком с оружием, я знаю, но перед походом можно что-то подобрать. — Предложила астра. Помолчала пару секунд, быстро перебирая темы для разговора и продолжила. — А теперь можно поговорить про оплату и восполнения семье.

— У тебя нет семьи или, — засопела тихо носом, — близких людей, с которыми ты связан узами или обетами. Поэтому ты получишь полную долю с экспедиции, без выплат и удержаний. — Он стала перечислять цены, каждый раз кивая головой. Очень знакомый жест, Датан мог бы покляться, что уже видел, как она это делает. — Ты получаешь жалованье за защиту и прокопку тоннеле по стандарту, четвёртую часть цены всех убитых и собранных тобой монстров, если в их потрохах найдётся что-то полезное, восьмую часть цены всех собранных тобой ресурсов и полную цену за найденные тобой вещи в подземелье. Ну или можешь оставить их себе. Риск — твой.

— Работа копателя опасна и нова, но очень уважаема. — Женщина развела плечи. — Чтобы кто не говорил, но мы приносим много пользы поселению. И помогаем разведывать горизонты на наличие монстров или опасностей. — Кивнула. — Наша группа, включая меня и тебя, будет состоять из восьми копателей на следующий рейд. Он будет небольшим — как раз сможешь освоиться с работой. И пускай, у нас не будет танкетки, потому что, — на её лице было разочарование, но сложно сказать почему, — ты не помнишь ничего, и как её закончить тоже, мы справимся. Ты можешь мне довериться, к моему грубому виду идёт в предачу большая сила. — Хмыкнула.

— В остальном, через два дня у нас будет тренировочный спуск на один из уже разведанных горизонтов. Чтобы сработать группу. Там ты сможешь отточить свои навыки и работу в отряде. — Кивнула та, и теперь в воздухе снова повисла тишина. Её былой энтузиазм и уверенность медленно сдулись. Астра снова неловко нахохлилась.

— Если у тебя есть ещё вопросы, ну, — сильнее сжала сложенные перед собой руки, — задавай. Я постараюсь ответить. — Она не знала куда деть себя в этой комнате и в ней явно было это напряжение, когда она говорила с Датаном о чём-то кроме работы. Даже сам дварф ощущал это. И видел в её блестящем лице.

Гэбриэль сидел у окна иллюминатора, глядя на бескрайний океан из-за линз своих очков: в них пейзаж окрашивался в куда более приятные его глазу тёмные цвета и сглаживая режущие острые чувства блики на воде. Вместо двух глаз на мир из-за линз глядели лишь два размытых очертания, что под определенным углом и вовсе расплывались. Гэби прибывал в глубокой меланхолии.

Вино в его бокале слегка раскачивалось от тряски на борту и мерных движений руки в перчатке, что держали бокал за ножку. Хеллсинг отпил. Перевёл взгляд на юношей перед собой. Они с ним почти не говорили, как и он с ними: парочке не нравилась тяжелая аура и снобизм Хеллсинга, а Хеллсинга смешили их простые лица.
В атмосфере всеобщего недоверия и негласного презрения троица летела почти двенадцать часов и за это время черноволосый дылда не проронил почти ни слова. Гэбриэль всё это время… нет, не то, что вы могли подумать — рефлексия на прошедшую жизнь не в духе гвардейца. Скорее просто в голове прокручивал перспективы.

Итак, его путь лежал в самую жопу мира, в настоящий ад на земле, напичканный мутантами, магическими зверьми, чудовищными и часто иномирными растениями, жестокими наёмниками и целым ворохом аномалий — звучало крайне многообещающе и интересно, но как и сказал его отец: реальность чаще намного интереснее!
К сожалению, не реальность для Габриэля. В его случае, он либо прославиться тут и заработает целую кучу денег… либо умрёт по той или иной причине, будь то из-за отравленного клинка, пули с ртутью, проклятья от чужих когтей или от одной из многочисленных болячек, которые водились в местных продажных женщинах.
“Очень дешевых, но крайне востребованных женщинах”, — ещё раз про себя подметил мужчина, констатируя, что с ним летят только эти два мужлана, и ни одной хорошенькой ципочки, но после одного короткого вздоха, он ухмыльнулся, — “Надеюсь, с боссом повезёт”.

Он повернул голову к иллюминатору ещё раз, беря в руки бутыль и собираясь налить себе ещё вина. Посмотрел вниз. Под их корытом раскинулась полоса суши, широкая и зелёная, почти целиком меняя пейзаж на тропические джунгли. “Милое местечко”, — подумал он.
И заметил едва заметную россыпь огоньков. Как те забаваные азиатские фонарики в небе. Только вот… очень быстро Габриэль понял, что это не фонарики и повернулся к двум другим детишкам, и широко улыбнулся. Свет вырубился. Зажглись красные огни.
“Прилетели”, — выдохнул мужчина, успевая передать в тело один короткий слой покрова тьмы, прежде чем всю их посудину дёрнуло и он погрузился в темноту от сильного удара. Габриэль закрыл глаза на долгое время, отдыхая в нигде. Очнулся мужчина также внезапно, как и уснул, оглядываясь по сторонам заполошено. Его тело… сиденье… всё вокруг осталось целым и невредимым!

— Действительно прилетели, — не удержавшись и недовольно сплюнув в сторону, наёмник отстегнул себя от кресла, осматривая взглядом помещение, — ага, вижу. — Непоадёлку от него находился его ящик. Габриэль сразу же пошёл к нему, создавая перед собой небольшой сгусток тьмы и оживляя свою тень. — Помоги мне. — Тихо попросил у тени, заставляя забраться в отверстия ящика.

Подобно дамкрату тень резко вскрыла ящик, позволяя мужчине закопаться в свои вещи: обмундирование и два пистолета, на всякий случай заряженных прямо там. “Вот вы где, красавчики”, — с удовлетворением проверил их. Пистолеты тихо загудели. Всё работало как часы. Снаружи раздался скрежет и шуршание.

— А вот и гости. — Гэби обернулся и заметил алый луч света, что ударил в одну из кабин самолёта. — Ищейка? — Мужчина слегка поморщился. — Что за ширпотреб. — Он послал вперёд свою маленькую ленивую червоточину, чтобы та медленно оплыла отверстие сбоку и застыла там. — Вот так, просто идеально.

Подождав пару мгновений, когда отверстие для робота расшириться достаточно широко, а сам Габриэль проверил заряд и работу обоих своих орудий, он зарядил Нарцисса зарядом тьмы. Прицелился… и выстрелил в ленивую червоточину, как в маленькую мишень.

— Бинго. — Пуля втянулась внутрь и резко поменяла свою тракеторию, ускоряясь. Этот трюк он проделывал раз за разом, но каждый раз не мог сдержать улыбку и смешок, видя как работает атака, но его прицел всё ещё был слегка, самую малость сбит.

— О чёрт, — мужчина поправил очки с треснувшей линзой и глупо, сдавленно усмехнулся, — это будет долгая ночь!

Цзянь выдохнула, медленно отпуская Фукку окончательно. Теперь девушка просто поддерживала его под руку, чтобы он стоял ровнее. Она обернулась по сторонам, оглядывая коридор. Капитан стал толкать свою речь о том, что дело дурно пахнет и в соответствии с этикетом, как любая примерная женушка, она выждала немного, а затем вставила своё слово. Девушка говорила тихо, но напряженно:

— Я не знаю что это за тварь, — девушка перевернула ногой голову монстра, даже во смерти с бесстрастным и расслабленным лицом, и штрих кодом на голове, — но оно нас ждало. Он вышел в полной готовности. — Она огляделась по сторонам. Вынула телефон из кармана, чтобы связаться с Ифе, но тот, как и браслеты у неё на руке и на запястье Рюку оказались оплавлены. — Блять… тайшо, моя электроника мертва. — Японец, мрачно глянув на свою одежду, порванную во многих местах, мог сказать тоже самое помощнице.

А Майкл, спохватившись за связь с Ифе и Томом хлопнул себя по одежде и обнаружил широкий прорез на своём боку и разорванный карман. Его телефон, видимо, выпал где-то в пылу боя. Это было очень плохо, но не смертельно — для работы можно было подключить браслет к любой другой электронике… только вот браслет остался дома, а в здании вырубили связь из-за тревоги.

...Тем временем, Кисмет-3: Ифе и Томас...

“БЗ-З! БЗ-З!”, — жужжал телефон в заднем кармане Ифе о стальную ягодицу, — “БЗ-З! БЗ-З!”. Её номер и контакты знали ровно пять человек, с тех пор как она получила их на острове: Томас, Цзянь (свой номер Фукку она не дала, предпочтя поделиться им только с японкой), Майкл, дядюшка Дональд (чтобы ему в его постели из золота вертелось) и тот миленький доставщик пиццы! И если это её тревожат прямо посреди миссии кто-то из отряда, или наниматель — это серьёзно может испортить её маскировку. А если это очередное сообщение о “невероятных скидках в пиццерии”, то она может пересмотреть свои взгляды на чаевые тому пареньку!

— Если сумка такая тяжелая, ты что, не можешь попросить кого-то её нести? — Спросил мальчик с таким тоном, мол “ты сама виновата, что не наняла для своей тяжелой сумки и неподъёмной задницы носильщика”. Но затем тот нахохлися и выпятил грудь вперёд. — Неа, ни разу не покалечился. Я — твёрдый как скала, да? — С туповатой ухмылкой уставился он на Эилиш рядом.

— Хи-хи-хи-хи-хи! — Залилась смехом глуповатой богатенькой девицы. — Ты такой шутник, Чад! — Отмахнулась. Перед ней явно стояла Эилиш. Ровно такая, какой она видела на последней фотографии в сети, буквально: в той же одежде, с той же прической, не узнать её было невозможно! Странно только, что она не загорела сильно на острове. Тут солнечно. Может она много сидит в доме?

— Да понятно, что ты не хотела, — парень тяжело задышал, хмурясь, — за фудболку платить не надо. Я и сам в состоянии себе купить. Хах, видимо придётся идти без неё. — Сказал тот и стал напоказ перед девочкой снимать свою футболку. В такую сырость!

— А ты не простудишься? — Спросила Эилиш, очень опасливо глядя на то, как её парень сверкает кубиками в такую холодрыгу. Повернулась к Ифе, глядя на неё пристально. Её взгляд казался вполне себе сопереживающим но было в нём что-то… странное?

Ей явно было жаль девушку, что тоже испачкалась и пыталась себя вытереть, и говорила что ей надо переодеться, и в принципе девочка смотрелась как комочек светлой, доброй и невинной радости. Она посмотрела на Ифе, потом на Чада, потом снова на ирландку, поднимающуюся с колен, и наконец-то выдала тихо:

— У тебя тоже фамилия Мак`Дуглас!? — Её глаза расширилоись. А затем она зпищала на громкости ультразвука. — У МЕНЯ ТОЖЕ! ВИ-И-И! — Похлопала в ладошки от счастья. — Меня зовут Эилиш, а это мой друг… — смутилась от улыбки юноши, — …хотя на самом деле парень, но ты моему папе не говори, в общем — это Чадик!

“Да, Чад. Здаров, полторашка”, — кивнул девушке полуголый придурок, у которого также как и у девочки не было проблеска мозгов во взгляде вот вообще. Эилиш же продолжала, подходя ближе к Ифе и помогая ей перехватить сумку. Без удивления, Эилиш (она всё же была атлетом) легко подняла сумку Ифе:

— Мы тоже немного виноваты в столкновении, и ты осталась без мороженки, а это не хорошо. И тебе переодеваться надо. — Она вздохнула. — Давай ты дойдёшь с нами до моей квартиры, а? У меня там есть много вещей, и если хочешь — ты сможешь там переодеться, и не идти до своего дома! Это недалеко, в здании рядом с нами! — Указала она пальчиком в направлении высотки и улыбнулась ярко. — Давай, Чад! Поможем ей. Я понесу её сумку, а ты пробьёшь нам входа в дом. Ладнечько? — Посмотрела на него большими, умоляющими глазами и юноша вмиг растаял перед ней.

— Ладно. Пошли. Я вас провожу. — Парень важно пошёл вперёд.

Телефон Ифе снова завбрировал. “БЗ-З! БЗ-З!”, — пришло ей сообщение, — “БЗ-З! БЗ-З!”. Наконец-то имея возможность что-то ответить Эилиш и посмотреть в телефон, она увидела сообщения…

В это же время Томас, быстро накинув поверх себя синюю куртку ремонтника и взяв удостоверение, которое для него сделала Ифе быстро пошёл в сторону высотки, на небольшой дистанции от Морфа. Он отправил своё сообщение Ифе, но судя по значкам та его ещё даже не прочитала. Майкл, Фукку и Цзянь числись недоступными (проблемы со связью или попали в беду!?), а сам он остался один на один с одной из главных угроз всей их операции.
Парень подождал, пока Морф зайдёт в здание. Отсчитал про себя до десяти — как самое оптимальное время для погони — и пошёл следом к зданию, на ходу вытаскивая карточку. Показал её “глазу” умного дома и тот весело поприветсовал парня: “Приветсвую вас, уважаемый ремонтник Чмоня Фуфелдуй! Удачного вам ремонта!”.
На панели гостевого экрана появилось размытое фото Тома, на котором из-за капюшона его лицо не особо было различимо и фото с его карточки с каким-то похожим лицом, а также подписью “Чмоня Фуфелдуй — доступ разрешён на три часа”. Парень вошёл внутрь здания, оглядываясь по сторонам и ища нужного ему “электрика”.

Фигура Морфа медленно шла по просторному, выставленному колоннами холу здания, в сторона центральной стойки ресепшена. Там он спросил у меха-стюарда, куда ему пройти до подстанции здания и тот попросил следовать за гоньками. В одном из коридоров первого этажа загорелась голограмма, прося следовать за ней.
Морф развернулся и медленно пошёл по коридору, совершенно не замечая за собой слежки. Томас пошёл за ним, сохраняя дистанцию и ожидая в любой момент какого-то подвоха. В коридоре слегка мигал свет и голограмма порой отключалась, но в остальном здание казалось очень неплохим. Даже дорогим, если хорошо подумать.
Бежевые, кофейные и шоколадные тона отделки стен. Нежная политра и вставки на стенах, сделанные под дерево. Старомодная фурнитура и красивая мебель. Фикусы повсюду… если бы влажность ещё не была такой высокой, то всё было бы отлично!

Парень успел пятьдесят раз вспотеть, прежде чем успел дойти до дверей с надписью “Вход на подстанцию”, что раскрылись перед Морфом, открывая лестницу вниз, и автоматически захлопнулись с громким грохотом за ним же. Если он пойдёт следом — его услышат.

Парень остановился перед ними, осматриваясь по сторонам. Никаких других, очевидных способов спуститься вниз вроде не было.

Разве что вентиляция, но всем известно, что в Пацифик-сити плохая идея шляться по вентиляциям из-за вентиляционных диких такс!

Окончание боя...

— Тайшо! — Откуда-то издалека слышал Фукку, врезаясь в тело оркмэна и парируя его атаки и рубая сверх молота, заставляя его молотило врезаться в пол и высечь искры о металл. Искры летали во все стороны. Цзянь прекратила стрелять по громиле, понимая что это не её битва и лучше отступить, как поступил бы и Майкл.

Но… японец не отступал. Он пёр в лоб, принимая удар за ударом на грудь, пропуская подсечку древком молота в ногу, а затем резкий поворотный удар в бок. “Не подходи к ним!”, — крикнула Лаки девушка, понимая что тот начинает терять себя. Оркмэн же наносил удар за ударом. От ударов меча молот давно раскалился до бела.

“Кха…”, — хрипло отхъаркивал остатки своих внутренностей гигант, делая шаг за шагом назад, — “Кха… кха…”. В его пустых глазах не было страха смерти. Он пытался просто задержать Фукку как только мог, но просто не мог сопротивляться такому напору и с очередным ударом меча о древкой его и так надрубленная левая рука заныла и с чавкающим звуком оторвалась, падая на пол, всё ещё дёргаясь.
УДАР! УДАР! У-Д-Д-ДАР! Дождь из резких и тяжелых ударов молотили по телу монстра и по молоту, осталвяя глубокие и обугленные порезы, а затем перерубая оружие оркмжна вместе с его телом ещё раз, подрезая тому ногу. Чудовище упало на колено и закрыло глаза, делая впервые долгий выдох облегчения. И с этим вздохом и выдохом его голова слетела с плеч, падая рядом с рукой.

— Тайшо. Тайшо! Капитан, — повторяла раз за разом Цзянь, уже чувствуя, что совсем скоро он не сможет себя остановить, — Фукку, посмотри на меня! — Её голос со спокойного и встревоженного сорвался на злой кри. Огонь поглотил всё его тело, вылоиваясь из тела и облизывая потолок. Она скинула на пол дробовик и свой плал, откладывая очки, чтобы те тоже не поплавились. Девушка побежала прямо на Фукку, набирая скорость. — Рюку! — Назвала его по имени. Всего на секунду парень мог отвлечься, чтобы повернуть голову чуть в сторону. Цзянь воспользовалась моментом.

Она разбежалась и запрыгнула к нему на спину, обхватывая пояс ногами и заламывая руки, резко заваливаясь назад и утягивая за собой парня на пол в захвате. Каким бы большим и сильным он сейчас ни был, и каким горячим, его всё ещё можно было взять на болевой — это правило она выучила уже давно. У неё есть шанс!

— Рюко, прекрати, — говорила она, сопротивлясь резким ударам и огню, прожигающей в её одежде дыры, — он уже мёртв. Он уже мёртв! Ты вредишь только себе, успокойся. — Повторяла она, получив ощутимый удар локтем в бой. — Тебе не надо сражаться, я здесь. С тобой. Я здесь. Успокойся. — Повторяла она, ослабевая.

Её захват перешёл скорее в очень крепкие объятия: она не давала мужчине махать руками или резко двигаться. Ладонь Цзянь легла поверх крепко сжимающей меч руки и вплела свои пальцы в хват Фукку, ослабляя его. Она активно впитывала в себя его жар.

Мир, до этого покрытый кровавой пеленой, стал медленно рассеиваться. Вместо него он ощущал лёгкий холодок по всему телу и тёплое дрожащее тело под собой — Цзянь всё ещё обнимала его, удерживая Фукку от очередного удара. Она тяжело дышала сейчас.

— Пожалуйста, остановись, — повторяла она всё ещё, — ты уже всех убил, ты в безопасности. Здесь. Со мной. Отпусти меч. Просто отпусти меч и прекрати. — Шептала она тихо ему в ухо. — Вспомни, мы вместе. Тебе это не нужно. — Повторяла она, прижимаясь к нему.

В её руках уже давно не было силы, как и в захвате, она просто повисла на капитане, но он всё ещё не двигался так резко.

Пока двое нежничали друг с другом, а Майкл приходил в себя после резкой атаки освещение в комплексе изменилось. Свет вырубился, а затем загудел низкий горн. Кровосос знал, что это такое — местный вариант сирены. Это подтвердило только вспыхнувшее и мигающее жёлтое освещение, а также красная подсветка по углам.
Кто-то врубил сигнал тревоги — это очень плохо! Скоро на этаж прибудет местная охрана, а значит ещё через пару минут к зданию прибудет отряд полиции острова. И Фукку и Майкл должны были четко понимать, что возможно впятером, с Ифе и Томом, у них был шанс подраться с отрядом подавления, но втроём? Едва ли.

— Я… я!.. — Голос Бенимару дрожал, он с силой зажмурил глаза, всем телом прижимаясь к Йоко и Кимико рядом с ним. Мальчика трясло. Всё его тело зудело. Он не плакал, для слёз сейчас было не место и не время, но ему было страшно и больно. Ни на одно из слов женщины он так и не ответил, лишь кивая и соглашаясь с её планом, снова и снова прокручивая в голове образы из дома…

Принимая обличье мужчины из Тумана, он прокручивал в голове его лицо и голос, то как он двигался, как себя держал и действовал. Едва ли мальчик мог понять мысли за каждым его движением. Но он мог представить себе человека. Отпечатать для себя его образ в голове и натянуть на себя маску этого человека. Его жадность и его глубокое презрение к шиноби листа, его веру и его настойчивость.

Когда группа противников показалось, все были уже на своих местах и Бенимару тоже был в шкуре своей жертвы. Он устало утёр с лица пот и кровь, делая вид, что пережил бой. Мужчина повернулся к жирдяю и посмотрел на него с сытой ухмылкой. Они всё же дождались союзников и наконец-то могли опустить защиту, о чём говорили резко ослабшие и опустившиеся плечи Бенимару. Он играл эту эмоцию расслабления пару мгновений, пока резко не оперился и не стал играть важность. Мальчик начал хрипеть в ответ:

— Как видишь, мы тут не только веселились, но защитили добычу. На нас напал этот, — он с отвращением перевернул одно из тел носком ноги, — мусор. Щенки были настолько наглыми, что я даже не поверил, что настоящие вначале! — Бахвалился шиноби, которого явно неплохо потрепало в бою с этими самыми щенками.

— Эй-эй-эй, — когда толстяк подошёл ближе к Йоко, старик очень резко и прокуренно прохрипел, выставляя руку и тормозя крепыша, а затем нахально ухмыльнулся и выдал, — на чужой кусок не разевай роток. Эта рыженькая сучка — моя законная добыча. И с командиром я договорюсь!.. В этот раз — так точно, клянусь тебе.

— Тем более, ты и сам знаешь, — он посмотрел на девушку и облизнулся, — я обожаю рыженьких. И на этот раз у меня есть чем откупиться от капитана. — Шиноби загадачно ухмыльнулся и поковылял куда-то в сторону. Остановился, оглядываясь на двойку.

— Хотите увидеть, какую херь эти ублюдки сюда притащили, а?! — С восторгом спросил он. — Пошли. Я вам покажу. Капитан после такого подарка точно мне всё простит! — Пообещал тот. Оглянулся на неопытных шиноби, чья вылазка тут была самой первой.

— Эй вы, не расслабляйтесь, — нахмурился, — они могут быть тут не одни. Вы пока постойте тут. Присмотрите за моей девкой и проверьте соплячку, её могло задеть в бою. — Хмуро махнул он на девку. А сам пошёл в лес, уводя за собой глав отряда врага.

Он сам не верил что несёт и что делает, но Бенимару верил в план и верил в то, что делает Йоко, так что по её указке решил отвести двух глав отряда в ловушку, созданную из взрывных печатей, чуть ближе к лежанке Хироши, в то время как девочкам дал шанс разобраться с молодняком… если те, конечно, послушают его и остануться тут, следить за пленными. Главное было вывести из боя зубастого жиробаса и мечницу. Все остальные — второстепенная цель и размен. Бенимару был готов активировать взрывной заряд…

Мальчик замер, поднимая руку и наводясь на крики Хироши.
Он едва-едва видел в этом тумане, но мог полагаться на свой слух и чувства, для выстрела. Задержал дыхание… и выпустил свою иглу!
С громким свистом игла прошила воздух и туман, вонзаясь в спину убегающего всего за пару секунд дло того, как его настигает силуэт Хироши, а за ним быстро Кимико. Юноша удовлетворённо кивнул.
Первые испытания его печати прошли легко и очень даже успешно, так что мальчик легко спрыгнул со здания. Сейчас его главной задачей было проверить выживших, а потому Бенимару остановился у двери, медленно раскрывая её и заходя в полумрак помещения, выставив перед собой кунай. Он натянуто улыбнулся:

— Не бойтесь, — сказал тот в пространство, глядя на окно с дырками в стелке от его игл, — это шиноби листа. Я пришёл вам помочь! — Сказал тот. И улыбнулся ещё шире. В темноте едва блестела кожа женщины, лежащей на кровати. Начал приходить в себя шиноби чужой деревни, лежащий на полу и обездвиженый.

— Не дёргайся, ха-ха-ха. — Сказал Бенимару, кивая ему. — Иглы у тебя в теле сковывают мышцы и… эээ? — Он услышал шипение и повернул голову в сторону. — Откдуа это ши— Взгляд мальчика поднялся к потолку. Над ним нависало небо из взрывных печатей. В глазах мальчика вспыхнули искорки активации и вся его жизнь.

Ещё до того, как Бенимару отпрыгнул назад, из его руки выпал кунай с печатью на на нём, а из рукавов посыпались остальные печати. Мальчик быстро сложил руками знаки, активируя первые несколько печатей барьера. Слишком медленно, впрочем, чтобы активировать всех. Огненный шар вынесл крышу дома в небеса.
Зарево от огненного стобла виднелось на сотни метров вокруг, и пускай барьеры поглотили пламя и крупные осколи, но не саму взрывную волну: та подхватило тельце мальчика, выкидывая его из дверного прохода и перемалывая, словно он смоляное чучелко.
Бенимару вылетел из деврного прохода, на ходу мячом скоча по земле, проламывая собой удерживающие столбы навеса перед соседним домом, врезаясь с бочку в водой и вписываясь в стену прямо за ней. За собой он оставлял кровавые пятнышки и разводы.

Минуту или две он просто лежал на спине, пытаясь прийти в себя и справиться с крутящимся перед глазами миром. Затем собрался.

Встал. Попытался, по крайней мере, завались сразу же на колени. И ещё одним рывком встал на одну ногу. Затем на вторую. По пути Бенимару стошнило от головокружения. Коленки дрожали, сгибаясь.
Туман рессеялся, а потом солнце падало на побитого как пса мальчёнку, медленно плетущегося к развалинам дома. Чем дольше свет падал на него, тем лучше он себя чувствовал и крепче шагал.
И тем сильнее был поглощающий его страх. “О нет”, — думал Бенимару, прихрамывая на одну ногу, — “В доме же люди. Надо… кха… Надо им помочь”. Он попытался выдать что-то и ускориться, но из горла вырвался только болезненный крик от вывихнутой ноги и мальчик заковывлял в почерневший проход. В лицо ударил жар.

— Держитесь, — прохрипел он, вваливаясь внутрь и закрывая нос со ртом платком, — я вам пом-могу! Есть, — огляделся, — есть кто живой!? — В дыму он мог не мог разглядеть силуэтов. Но было ни мебели, ни колон в хатке, ни печи. Всё разворотило взрывом. Он лишь слышал хруст, когда ступал по полу, и какое-то тихо биение.

— Ах, я вижу. — Он заметил что на полу что-то двигается, бьётся и тут же кинулся к этому движению. — Сейчас, иду! — Крикнул он во мрак и выбежав из сумрака тот же попятился назад, шлёпаясь на задницу. На полу билось обгоревшее до черноты тело шиноби из тумана. Это был он, несомненно — пластина вплавилась в лоб.

Вырубленный им юноша и вправду проснулся, когда прогремел взрыв. Наверное, он хотел сбежать, так как смог частично избежать урона, но это не спасло его от огня. И не спало от игл в теле, что блакировали движение мышц и сковывали всё движение жертвы.
Мальчик даже не видел их краёв: видимо, волна забила железяки ему ещё глубже в тело, изжарив кожу до корочки и при варив кусочки стали в пропечённую плоть, так, что их не вытащишь. Мальчика стошнило. Он терял ценные секунды возможностей.

— Ха… сейчас, прости… СЕЙЧАС! — Он кинулся к телу выжившего, пытаясь успокоить его и не дать биться. — ХИРОШИ, ГДЕ ТЫ!

— НУЖНА ТВОЯ ПОМОЩЬ! — Кричал, что было силы, руками прижимая тело раненного к полу, чтобы он не сделал себе ещё хуже. — ХИ-РО-ШИ! — На надрыве горла орал мальчик. Он не знал, как лечить других. Даже не представлял, как оказывать раненным первую помощь! Он ничего не мог делать. — Ничего. Сейчас придёт Хироши, да-да! Не дёргайся. Всё будет… блять… нет, прости!

Он вдавливал тело в землю, пытаясь фиксировать руки и ноги, но его ладони постоянно соскальзывали с тела, вместе со слезающей с него обугленной кожей. Та срывалась с огалённого тёмного мяса кусками, рвалось и исходило трещинами, из которых шла кровь.

Лицо шиноби со вплавленной в него плашкой деревни смотрело на Бенимару беглазым ликом смерти: обожжённое, что даже черт не разберёшь, с одной пустой глазницей со сдвушимися ошмётками глаза, а одной со сваренным и сжаренным вместе с “потёкшим” мясом глазом и широко раскрытым, издающим бульканье ртом.
Всё его тело было истерзано осколками от взрыва и иглами. Он даже двинуться не мог и всё равно ковульсировал. Его тело было слишком большим, чтобы Бенимару мог долго его удерживать.

Рука Бенимару скользнула под одежду. Он вытащил наружу кунай. Руки мальчика ужасно дрожа, так что ему пришлось взять оружие двумя ладошками и нависнусть над противником. Да, именно что противником! Они же на войне! Тут возможные любые жертвы! Бенимару пытался хоть как-то подбодрить себя и собраться с чувствами, пока его жертва не стала что-то шептать. Тихо так. Сквозь стоны и хрип он смог разобрать сдавленное “не хочу умирать” и посерел, так и оставшись сидеть над умирающим.

— Всё будет хорошо, — сдерживая тошноту и утирая слёзы пообежал он ниндзе, — ты вернёшься в деревню. К маме. К папе. Ты… — кунай в его рукх перестал дрожать, — …ты можешь не прощать меня. Я пойму. — Он опустил руки, накрывая собой тело.

Через пару мгновений тело обожжёного перестало дёргаться, а Бенимару встал и пошатываясь попытался отойти на пару шагов, но не сдержался и прямо там — над трупом — обблевал его остатками жидкости у себя в желудке, не удержавшись от ужасного запаха горелых волос и одежды, топлёного жира и жаренной человечины.
Он постарался быстрой отойти в сторону и за пару шагов дошёл до другого края дома: там, где была раньше кровать. Вместо неё в стену впечаталась гормошкой женщина. Когда-то женщина. Правую сторону, которой та смотрела на взрыв испепелило, а всё тело вывернуло излом, из-за чего она скорее была похожа на верёвку.
Слава богу, её труп не смотрел на Бенимару — голову просто разможжило о стенку, оставив на ней пятно. Он сделал шаг в сторону, но раздался хруст. Мальчик наступил на оторванную руку второй девушки, той что попала прямо в эпицентр вхрыва и её останки разметало по всему зданию в качестве кусков и ошмётков.
Где-то лежали изжаренные ноги. Где-то лежал кусок грудины с одной грудью, вспоротой до соска осколком и истекающей какой-то жижей, где-то валялась черепушка как опрокинутый сосуд, где-то кусок таза, а всё остальное весёленькой гирляндой из кишок, обрывков кожи и мышц украшало стены, пол и зубья стен домишки.

Бенимару уже нечем было тошнить. Он трясся от животного страха и желания поскорее сбежать отсда, едва удерживаясь на ногах. Его слёзы высохли, став широкими полосами язвочек от соли на щеках, а от соплей и слюны губы и нос пересохли и потрескались. Всё тело Хэя выжали как лимон и он уже не был уверен, что сможет продолжать миссию в здравом уме, когда из-за него умерло так много людей! Если бы он позаботился вначале о пленника. Если бы он занялся этим раньше, а не пытался корчить из себя снайпера.

Мальчик снова тихо засопел и заплакал, шагая на трясущихся ногах дальше, пока не услышал тихо шуршание. Тяжелый вздох боли.

Он огляделся по сторонам. Быстро, почти мгновенно, подсчитал в голове количество трупо вокруг. “Две женщины, один мёртвый туманник… значит — есть ещё два гена! Да, о неё же говорила Кимико ещё”, — он ринулся на звук хрипов и чьей-то жини.
Бенимару стал отчаянно разбирать завалы, ведущие в одну из комнаток-отвелвений дома, раня руки и теперь уже куда более хрипло и не с отчаяньем, но с надеждой крича “ХИРОШИ, ГДЕ ТЫ?”.
Он звал на помощь, потому что этой девочке может понадобиться помощь прямо сейчас. И ещё одну жизнь он не собирался отнять.
Это был шанс на то, чтобы сделать хоть что-то… спасти кого-то!

Кисмет-2: Майкл и Фукку

— Поняла тебя. — Цзянь коротко кинули окурок на землю, притаптывая его каблуком и оглядываясь на Фукку — только чтобы обменяться с убийцей тёплым взглядом и ненадолго стряхнуть с лица. Девушка взяла якудза под руку. — Хорошо. Пойдём, тайшо.

И под тихое “пора” они двое медленно перешли дорогу на зелёный свет светофора, почти расплываясь в стене воды для Майкла, что шёл аккурат перед ними — всего в тридцати-сорока шагах. Они шли чуть прижавшись друг к другу: чтобы скрыть оружие под плащами и чтобы походить на парочку, даже в таком слепом ненастье.

Они замедлили шаг, позволяя Майклу первым нырнуть в здание. Прошла минута или около того… парочка нырнула под козырёк холла вслед за кровосом. В лицо сразу же ударил тёплый воздух нагнетающих кондиционеров сушилов, ноздри щекотнул запах свежей еды, а в ушах чуть ли не загудело от шума местной толпы.

— Здесь, — Цзянь медленно крутила головой, осматривая холл уходящий туннелем вглубь здания, к самому внутреннему колодцу мегаблока, — не так плохо. И не так много охраны. — Девушка с парнем прошли мимо зазывалы. Голограмма, видимо настроенная на распознавание фигуры и пола по ней, предложила Фукку купить “хаширама кебаб делюкс с двойным соусом” для его “милой дамы”.

Они мирно прошли мимо витрины с женским бельём, напротив которой остановился Лаки, усиленно рассматривая кружева и через поверхность замечая своих знакомых, идущих к лифту. Ничего особенного мужчина не заметил, ему оставалось только ждать…
Или он так думал, пока не повернул голову коротко в сторону входа, откуда Фукку с Цзянь вошли в холл: в холл промаршировало ещё восемь фигур в чёрных плащах, примерно одинаковой комплекции. Из-под капюшонов на зал смотрели одинаковые морды кирпичом.

Майкл почти мгновенно узнал в них типичных мордоворотов наёмников, каких на поле бое ходят пачками: ещё ему их не узнать, если бы кроме высокоинтеллектуальных физиономий на их бошки были натянуты гарнитуры для работы в зоне глушения связи. А под плащами просматривался силуэт короткоствольного оружия. Вот такого наглого захода в здания он вряд ли ожидал. В это же время Фукку с Цзянь остановились напротив ближайшего к ним лифта.

Фукку смотрел, как медленно опускается к ним их заветная кабинка.

На секунду в воздухе что-то промелькнуло. Он ощутил, как в здании нарастает какое-то присутствие, такое бывало когда заходишь в здание с бандитами или наёмникам. Эта аура… нет, не сверхлюдей, но убийц — она медленно приближалась к ним со стороны входа.

— Посторонись. — Заходя в лифт первыми, японцы услышали грубы голос за спиной. Пару ребят, что хотели зайти в лифт вместе с ними, растолкало четыре мордоворота в плащах. Они зашли в кабину вслед за Фукку и Цзянь, занимая там остаток места. — Всё, занято. Ждите следующего лифта. — Мордоворот закрыл дверь.

— Вам тоже на семнадцатый этаж? — Спросил у Фукку второй здоровяк, увидев на какую кнопку нажала цзянь. Ухмыльнулся и нажал кнопку “16 этаж”. — Выйдите на этаж пораньше: здоровее будите — ты, и твоя подружка. — Кивнул наёмник Фукку и перевёл взгляд на Цзянь. Поморщился, заметив шрамы у неё на лице.

— Ха. — Девушка холодно выдохнула. Её рука соскользнула с руки Рюкуджо и улеглась на рукоять широкого меча у неё под плащом.

В это же время Майкл видел, как восьмёрка мордоворотов разделилась и четверо из них вошли в лифт с его друзьями, отправляясь непонятно куда, а ещё четверо пошли прямо к тому лифту, на котором он сам собирался уехать, наводя на мыслшки…
Ещё более тревожный звоночек прозвенел, когда кровопийца услышал ропот толпы: связь начала сбоить. Парень проверил свой телефон — значок плашки стал сжиматься, как писька в холодной ванне. В ушах удва заметно запищало: где-то включили генератор помех?..

Кисмет-3: Ифе и Томас

Ифе ускакала из поля зрения Томаса и тот остался на своём месте в гордом одиночестве. Дождь барабанил по крыше, люди порой пробегали по тротуару от машине к машине, в здание или из здания, а неподалёку гудели охладительные турбины, что выдували из нутра города воздух. Ничего особенно интересного в общем-то.
От нечего делать Томми начал следить за прохожими, так, по старой памяти своей работы — и как же это напоминало ему семейное дело! Он продумывал в уме планы, по которым местная охрана могла бы защищать здание от утырков, вроде него. Глядел на те места, где мог бы засесть антикиллер и выискивал СБ в гражданке.
Наибольшее внимание Том уделял окнам домов — сам он чаще всего наблюдал за толпой не изнутри сборища людей, а снаружи, желательно с какого-то возвышения. Конечно же когда это было нужно он спускался в люди и мог притвориться обычным прохожим, но порой это было опасно. Напоминало один неприятный случай…
Заныло плечо: старый шрам напомнил о себе вместе с обрывками воспоминаний о его получении, а может из-за погоды. Это было ещё в самом начале службы Реддла, когда он только начинал работу и был не особо опытен в профессии антикиллера, и как-то так получилось, что он выдал себя в толпе, или его информацию слили.

Он помнил это в малейших деталей: как слышит окрик со спины, начинает поворачивать голову, но затем кто-то хлопает его по плечу!
Размышляя о том случае, Том заметил как из здания вышла парочка ремонтников в костюмах, один из которых отошёл покурить и встал спиной к боковому повороту здания. Прислонился плечом к стене — закурил. В голове у парня наверняка пронеслось, что этот мужик слишком беспечен и не будь у них с Ифе карточки, то Том мог бы атаковать этого дурачка. Но тот он заметил, как мужчина обернулся через плечо. Его кто-то позвал со спины или вроде того?.. К работяге резко приблизилась фигура в сером дождевике.
“ШЛЁП”, — человек в дождивике положил ремонтнику на плечо свою ладонь и тот задёргался в конвульсиях, сползая по стенке на подкашивающихся ногах. “Да ну нахуй”, — забилось чуть быстрее сердце у Тома, когда он увидел это в сотый раз за свою жизнь.
Фигура в дождевике скинула свой дождевик — под ним была уже точная копия бедолаги на земле, в точно таком же синем рабочем комбезе и с таким же уставшим лицом. Двойник забрал с тела бедолаги его карточку и потихоньку пошёл ко входу в саму высотку.
Это был один из двух Братьев Морф — Том мог в этом поклясться, как человек слишком часто с ними сражавшийся в прошлом.

В это же время счастливая Ифе выбежала из магазина с мороженым в руках, на ходу распаковывая его словно это новая пушка, подаренная ей дядюшкой Дональдом на рождество и точно также удерживая его, не боясь применить своё оружие на деле.
Они с Томом уже сто раз обсудили маршрут движения и она отлично знала, через какой переулок будет срезать этот засранец и ждала его за поворотом. Девушке пришлось ждать где-то около пяти минут и за это время она успела уже отрепетировать свои действия.
Каждая реплика. Каждое движение. КАЖДАЯ. СУКА. ЗАМИНКА! Всё должно быть идеально словно на параде, иначе даже тупой подросток поймёт, что что-то идёт не так и нужно раскусит план Ифе (ну или ей так казалось) и тогда придётся снова заламывать руки, снова скручивать и пускать в ход швабру для глубокого допроса…
…Но вот она услышала шаги в переулки и они стали её отмашкой к действию. Ифе отошла на пару шагов, набирая шаг и скорость, чтобы казалось, что она куда-то спешит. Навстречу ей по улице из-за угла вынырнул объект “Ч”, неспешно шагающий и кажется с кем-то говорящий (странно, он вроде как всегда ходит сюда один).
Независимо от возможного результата и новых действующих лиц боец набрала скорость и протаранила свою цель как торпеда.

— Хэй! — Юноша от столкновения с железной леди пошатнулся и шлёпнулся на задницу, в то время как рядом театрально завалилась сама ирландка, тыкая юношу в бок мороженкой словно финкой. — Какого хрена? — Парнишка пополз назад, оттягивая край футболки. — Вот чёрт. Это же моя выходная футболка. — Скуксился он.

Объектом “Ч” был высокий смазливый юноша с короткой стрижкой, тёмной кожей (может мулат, а может очень загорелый), в новенькой чистенькой одежде, состоящей из футболки и шорт и в простых очках, натянутых на лицо. Он выглядел раздосадованым и было хотел высказать что-то ещё, но оглянулся в сторону и засопел.

— Ты это, — поднимаясь, он попытался отряхнуться и утереть футболку, — осторожнее буть. Смотри, куда идёшь. Споткнуться можешь. — Сказал он. Может, хотел добавить что-то жестче, но вместо этого подал руку Ифе, неохотно предлагая ей помощь.

— Не расстраивайся, Чад, — услышала она сладкий звонкий голосок — женский, очень знакомый, — это всего лишь футболка, а ты можно сказать не дал девушки упасть и повредить себе. Защитил её своей грудью! — Проговорила спутница Чада.

— Вот. Возьми платочек. — Из-за спины юноша вышла… Эилиш. И протянула парню влажный платочек, мило улыбаясь сидящей Ифе.

Он протянула влажный платок сначала своему парню, чтобы тот стёр мороженное с футболки, а затем и новой знакомой, сказав что-то вроде “приве-е-ет, меня зовут Элиши, ты не ушиблась” и прочий детский, очень мягкий и добродушный бред, сияя улыбкой.

Бенимару натянул на руку перчатку, глядя как Хироши уже ожил после такого сильного толчка и теперь распинается перед Вторым Хокаге. “Второй Хокаге… он такой же крутой, как Генгецу”, — едва закончив одеваться, мальчик отвёл взгляд от Тобирамы. С одной стороны, верным ходом для заведения правильных союзников или связей было бы также навязаться в друзья к одному из старейшин деревни — уж он, тоже как особо королевских кровей, должен был хорошо понимать Бенимару. С другой, ничто из его обучения не даст ему никакой “мгновенной” силы и знаний. А они были важнее перед сложной миссией, как показала практика. Бенимару поправил пояс.
Его хакама висела на нём рваным куском ткани. У него осталось всего два таких комплекта с одеждой… надо будет подшить, как вернётся домой. Повернулся к Йоко. И всё же, именно она была его вариантом. Наиболее подходящий учитель для тех навыков, что он хочет освоить и того, что уже умеет и имеет, в особенности печатей.
Он уже было и сам собирался включиться в разговор, как к нему подошла Кимико. Ещё до того, как она открыла свой рот, Бени уже понял по её наглой ухмылке, что ничего хорошего не ждёт. “Давай не перед каге, пожалуйста”, — просил его взгляд. Но, всё что видела Кимико на лице мальчика была надпись “подразни меня”.

— Кимико-тян, опять компенсируешь свой недошаринган, смеясь над недостатками других? Ты же понимаешь, что это не сделает тебя лучше в своём клане, да-а? — С надменной мордачкой в ответ подколол парниша, выпячивая грудь. — Я может и слабее глазастых, вроде вас, но ты в своём клане тоже низко летишь. Тебе надерёт уши твой племянник, а он ещё даже не родился!

— Ха?! — Бенимару начал распаляться уже по-настоящему. — Не тебе говорить, что тренировки бессмыслены: ты их ни разу в своей жизни и не пробовала, чтобы знать — полезны или нет. — Он сжал ладонь в кулак и поднял его к груди. — Смейся-смейся. Как только мои тренировки принесут плоды — ты первая это увидишь, и я тебе вот этот самый кулак пропихну в твою ленивую зад!.. — Осёкся.

Кимико обняла его, не дав голосу перейти на крик и заставив Бени проглотить последние слова, переходя на тихое рычание. Он разжал кулак. Постоял немного и тоже обнял Кимико, вначале очень неохотно и со смущением, но затем тепло и с благодарностью:

— Ха… — выдохнул, глядя как та смеётся ему в лицу и кисло улыбнулся, — …и я тоже тебя люблю. — Вместо ответа на вопрос “повёлся” ли он, ответил Бенимару. Кивнул ей. — Я знаю, что я гений и стану Хокаге. Спасибо за напоминание. Просто… спасибо.

Кимико потащила всё ещё смущённого мальчика к Йоко (хорошо, что Хироши и Второй не обращали на это внимание — он бы ещё сильнее покраснел от такого стыда) и начала что-то лепетать, а Хэй воспалённо пытался придумать, как бы ему так удачно отбрехаться.
Но сколько бы он не думал, не мог ничего придумать. И в конце концов просто сдался, решив использовать то, что есть с тем, что имеет. Сейчас было не веремя смущаться!.. Посмотрел вслед Учихие. В каком-то смысле, Кимико с Хироши представляли те две вещи, которые Бенимару никогда не сможет достигнуть в жизни.
Он никогда не получит такого физического гения и такого тела, с каким родился Хироши. Он никогда не будет так же умён и его талант к ниндзюцу никогда не будет таким высоким, как у Кимико. И он никогда не будет иметь глаз, как у них. Как бы Хэй не старался. Но… НО!.. Бенимару отчаянно хотел быть лучше их обоих вместе!

— Пока, Кимико. Я принесу тебе обед после того, как отнесу его для Хироши. — Крикнул вслед девочек парнишка. Постоял пару секунд, просто глядя в пустоту. Растрепал волосы. — Йоко-сан, давайте потренируемся! — Попросил у неё. — Чтобы Кимико не сказала, в одном она права — мне явно не хватает чего-то, чтобы поспевать за ними. Я бы хотел стать лучше не только с печатями, но и телом!

— Давайте начнём с тренировок рукопашного боя и метания сюрикенов. Это то, на что мне в любом случае придётся полагаться в бою, так что я хочу освоить это в первую очередь. — Сказал мальчик, быстро прогоняя в голове, что нужно сделать. Кивнул сэнсэю, и продолжил. — Потом надо будет зайти ко мне домой.

— У меня дома обед для Хироши и Кимико — я всегда готовлю на нас троих, потому что Кимико лениться готовить и не берёт с собой бенто из кланового дома, а Хироши готовит отвратно, везде пихая специи и получается очень остро, так что этим обычно занимаюсь я в отряде. — Помолчал. Смутился ещё сильнее и добавил тише:

— А ещё, — вдох-выдох, — а ещё я хочу показать вам мои печати. У меня их много! Я придумывал целую кучу и копался в книжках и свитках, что мне дали в деревне, и перерисовывал с других тоже. Большая часть не работает, но некоторые очень классные! Вам понравиться, я вам обещаю! — Очень увлечённо затараторил.

— А ещё у меня есть, вещи которые я собираю, подстаканник, метатель игл — я сделал много штук! — Бенимару принялся готовиться к тренировке и очередному избеению. — Если вы хотите, я могу даже вам помочь вернуть печати на одежду! Я тоже делаю вышивку на своих вещах, чтобы сделать их твёрдыми как железо.

…Дальнейшие пять часов заняла безостановочная тренировка по тайдзюцу с Йоко, в ходе которой из мальчика выбили всё дерьмо, что в нём только осталось после первого удара. Он не стал сильнее или опытнее от этой тренировки. О нет! Но он запомнил, как, куда и с какой силой могут бить противники. И понял, как в реальном бою могут вести себя подобные шиноби-тяжеловесы. Каждый удар Удзумаки обрушивался на него кувалдой, складывая мальчика, если тот не успевал уклониться или разоварвать дистанцию, или — не дай ками — пытался блокировать: в последнем случае у него ещё и кости иногда крошились и женщине приходилось снова его лечить.
После полудня тренировка по тайдзюцу кончилась. Не только потому, что у Бенимару кончились силы, но и потому, что ему нужно было пойти домой и взять обед для Кимико и Хироши и принести их им. После разноса еды, Йоко с Бенимару вернулись к нему домой: то была небольшая комнатка, похожая скорее на складское помещение в библиотеке или складе хранения амуниции шиноби, из-за обилия полок, на которых в определённом порядке были разложены свитки, какие-то приборы, инструменты и прочее, плакатов на стенах, обучающихз мануалов на книжных полках и многого-многого другого. Бенимару тащил в свой дом всё нужное!
Порой и не нужное тоже. Часть вещей он купил на выплаты, что даёт ему деревня. Часть приобрёл на деньги за бартер с Джирая-сэмпаем: беловолосый неплохо платил ему за хорошие рисунки из бани и порой делился какими-то вещами. Часть он “наёшл” у кого-то и взял себе. А значительный кусок хлама сделал сам из того, что откопал в деревне или что ему оставили другие шиноби. Именно здесь, а позже и в другом месте — если бы так решила наставница — прошла оставшаяся часть тренировки, а именно обучение фуиндзюцу под чётким присмотром Удзумаки. Это была самая волнительная часть дня. И самая плодотворная…

Вся жизнь Бенимару пролетела перед глазами. Ужины с бабушкой и дедушкой. Родня деревня. Девушки на речке. Путешествие на корабле. Первые месяцы в Конохе. Затем встреча с шиноби в академии. Девушки в купальне. Первые новые знакомства. Проигрыш на экзамене Хироши. Гола Кимико, с которой сползают обрывки шипящей одежды. А затем один короткий сильный удар.
Бенимару лежал в кратере, сжимая руки крест накрест. На его рукавах и одежде, которую юноша за секунду до своей смерти всё же успел превратить в твёрдые как стал листы, была вмятина от кулака. Из него выбило весь дух за один удар и тот шептал что-то про “звёздочки” над головой. Удар вмял его с такой силой, что казалось каждая кость в его теле сейчас была смолота в порошок.
Он почти не мог дышать, глядя протяжно и бессмысленно в небо.

— В-воздух… — просипел Бенимару, ослабляя свою печать и позволяя себе обмякнуть на земле, — …м-мне нужен воздух. Кха-кха. — Парень перевернулся, позволяя себя поднять.

Йоко соскребла его с земли и прижала к себе. Вначале он ничего не ощущал кроме боли, но затем приятное холодное покалывание разлилось у него по телу в тех местах, где ладони касались спины. Он медленно восстанавливался. Кости затягивались. Боль уходила.
А вместо боли приходило осознание, что у капитанчика были в общем-то отменные буфера и она сейчас вжимала его в них со всей силы. “Всё вышло не совсем так, как я представлял, но тоже не дурно. Совсем не дурно!”, — Бенимару позволил себе сильнее уткнуться в сиськи джонина и обнять её, — “И всё же я гений”.

— Я жив, капитан, — простонал он сипло и кашлянул пару раз, — но я всё ещё слаб. Мне нужно ещё немного, кха-кха, лечения. — Выдал он жалобно и тяжело. Этот его тон, когда он нагло кому-то врёт или притворяется, впрочем, с головой выкупали Хироши с Кимико, что уже целую жизнь знали этого засранца и его дурные привычки.

— Техника с клоном была очень крутой. — Между делом, чуть живее сказал он. Его тон дрогнул. — Если бы вы обучили меня ей, уверен, я никогда больше не окажусь в такой ситуации и стану куда здоровее. Вы же обучите? — Жалобно глянул на неё блестящими от слёз желтыми глазами. Слёзы были искренние — от чистой боли.

Время в Пацифик-сити бежало удивительно быстро. И стоило троице выйти из Чрева, а потом подняться на лифте до солнца, был уже полдень и солнце замерло высоко в небе. А стоило им разойтись, как быстро покатилось к горизонту, смывая голубизну багрянцем, до тех пор, пока на небе не заблестели первые звёзды.
За это время каждый успел усиленно подготовиться к началу вечеринки и пока Джесси кушала мороженное и размышляла о том, в каком стиле одеться, а Макс успел слегка “разогреть” себя парой стопок портвейна, Лили выучила пару современных танцев и даже наткнулась на несколько видео со стриптизом для начинающих.
Морган смотрел на занятия девушки со скепсисом, но вопросов не задал, списав всё на излишнее увлечение “Дэнс-Дэнс-Революцией” или схожими штуками.

В любом случае, к вечеру все трое были готовы к бою и к вечеру в клубе (по крайней мере, двое из трёх). И ближе к назначенному времени, один за другим новоявленные экспедиторы стали стягиваться к высокому зданию выполненном в футуристичном стиле, не как высотка-свечка, а растянувшийся в длинну и ширину, словно выброшенный на берег белый кит.
Оно было максимально “футуричтисным”, бело-синего цвета по оформлению, с бегающими по фасаду голограммами (или их более продвинутыми аналогами), гроздьями диодов и каскадами красок на здании, мягкими линиями и атмосферой жизни, бьющей из здания ключом. Просто подлетая к нему ближе можно было услышать гул многочисленной толпы, что роилась в недрах постройки. Прямо напротив здания располагалась площадка для морского такси, для гондол и личного транспорта, и даже для автомобилей с острова!

Вход в главный вестибюль был свободный, и пройдя через двери “Белого Кита”, каждый из троицы оказывался в фойе залитом неоном и дрожащим от людей, запахов и вкусов, витавших в воздухе сладкой взвесью, будоражащей и щекочущий ноздри.
Лифт, служивший спуском в клуб “Полночь” находился в углу фойе, там где света было не так много. Перед створками лифта стояло два робота-стюарта с напяленными на их хромовые туши смокингами, что проверяли щепки-приглашения у всех пришедших, части из гостей ставя какие-то пометки на любой участок кожи.
Когда кто-то из троицы подошёл, они пояснили, что ставят специальную метку для гостей вечеринки экспедиторов, чтобы те не потерялись и спросили, на какую часть тела (и в какое место) каждый из троицы хочет получить свою отметку. После получения “клейма” каждый из троицы мог войти внутрь и спуститься вниз…

***
Музыка для настроения:ссылка
***

Спускаясь быстро на лифте все ощущали нарастающий гул. И вбирацию. И пока девушки ощущали просто толчки и ритм музыки, Макс ощущал биение гигантского сердца: топот множество ног, мощные удары басов, стук стекла о стекло и металла о металл, трение кожи о кожу, вздохи, крики, гомон, ропот, шмыганье носом, хруст костей, треск электричества и скрип петлей у двери.
Клуб отдавался в нём объемной дрожью. Они спускались куда-то, откуда шло так много сигналов, что это в каком-то смысле слегка глушило чувства вибрации и зрение Ки у Макса и Лили, но также и усиливало их охват и в десятки раз за счёт количества источников.
Когда лифт спустился на нужный этаж и двери открылись, по троице ударила музыка, оглушив их на секунду. Свет в лифте отключился и теперь их освещал лишь полумрак и пучки синего и фиолетового цвета, что лились со всех сторон в полмраке ночного заведения.
Зал клуба, что сняли экспедиторы, представлял собой огромную площадку, заполненную туманом и вспышками света, в которых силуэты людей становились размытыми, голоса смазывались и никто не обращал внимание на отдельных посетителей.
Музыка была электронной, громкой, ритмичной. Группа — старая, но не какая-то старая-говнянная, а скорее “нестареющая классика”.

Зал — просто гигантский! Перед входом стояла круглая барная стойкая в северном конце, над которой висело несколько гроздьев экрана и шли линии провадов, по которым — прямо под потолком — танцевали сотканные из неона силуэты людей, прекрасных женщин и мужчин, что двигались в такт музыки. Им вторили многие люди.
Таких барных островков в зале было ещё три-четыре, а между ними “котлы” с танцполом, чуть ниже уровня пола, разные трибуны с небольшими площадками для приватных танцев, шестами для стриптиза или площадками для танцевальных дуэлей, несколько мест для того, чтобы перевести дух и даже мини-арена!
По углам залы располагались столики и островки ограждённые частичными барьерами и состоящие из длинных диванчиков для больших компаний — такая интимная зона. Между островками петляли девушки и мальчики в откровенных нарядах и со светящейся фосфором в местном свете знаком полумесяца и замочной скважины — символом клуба для всего персонала.
Очень похожими фосфорицирующими символами оказались и метки, которые роботы проставили Максу, Джесси и Лили на входе в лифт — теперь на том месте, где им влепили ранее штамп, стояла светящаяся цифра “42”. Такие же цифры стояли на коже у многих посетителей вечеринки, позволяя различать, к какому конкретному корпусу относиться тот или иной человек на вечеринке.
А ещё такие цифры висели над отдельными частными ложами.

Людей было неимоверно много! Атмосфера была максимально заряженной, а люди расслаблены. Кажется, троица успела на самый смак — разграр вечера, когда все ещё недостаточно пьяны, чтобы устраивать дебошь, но уже достаточно разгорячены, чтобы их тянуло на то, чтобы делать глупости. Группе оставалось решить: пойти в ложу своего отряда и познакомиться с другими новичками или пока побродить по клубу и немного развлечься с местными?..

Бенимару встретил утро сидя у окна в своей комнате. Он проснулся чуть раньше, чем должен был бы прозвенеть будильник и просто сидел на подоконнике, глядя на спящую деревню. У него внутри было это странное чувство. Что-то неспокойное. Волнение из-за сегодняшнего назначение? Наверное. Желудок парнишки тянуло.
Он проснулся, сделал зарядку, позавтракал и принял душ. Затем надел всё своё обмундировании, словно ожидал отправиться на драку прямо сейчас, пряча в рукавах своего хаори оружие и иглы, завязал повязку и пошёл на полигон. Солнце встречало Бенимару, а появление друзей заставило его натянуть уверенную ухмылку.

— Узумаки? — Дыхание Бенимару стало глубже и тяжелее при взгляде на их нового командира и количество свитков на её теле. Он поспешил сжал пятерню и поглубже натянуть перчатку на руку, чтобы из-под рукава не выглядывала печать на коже. Голос Хироши вывел его из короткой задумчивости, — Хм-пфф, утро, тайшо. — С жаром и поприветствовал рыжеволосую парнишка. — Вы ведь из того клана, что специализируется на печатях, да? У вас большой свиток за спиной. Это явно печать. Вам не слишком тяжело с ним?

Стоило мальчишке подумать о техниках, как он сразу же переключился в конструктивный режим, оценивая снаряжение Йоко.

— Мы можем долго говорить о том, что умеем. Но может лучше, — Бенимару сделал шаг вперёд команды, оглядываясь на глазастых, а затем делая предложение, — проверим на практике? Один тренировочный бой — и вы будите знать о нас всё, что хотите, так?

— Я — Хэй Бенимару, и я — гений. — Снизошёл до короткого представления самого себя парнишка. — И я тоже заждался уже нормального задания. У меня за всё это время не получилось увидеть ни одно крутое ниндзюцу. — Пробубнил себе под нос.

Чего-чего, а самоуверенности Бенимару было не занимать. Он не был также хитёр и собран как Хироши, в основном собравшись с мыслями и концентрируясь на одной цели — предстоящем бое. По какой-то причине, Бени был уверен, что она пришла подраться. И спрашивала их об их специализациях, чтобы лучше узнать про способности противников и то, как с ними справиться на поле боя.
Старик с красными росчерками на лице говорил, что “ниндзя никогда не должен раскрывать секретов своих техник и умений тем, с кем впервые столкнулся”. И Бенимару принял это правило за догму. Впрочем, слова о войне не прошли мимо него. Он слегка изменился в лице. “Война?”, — Хэй засопел, — “Война это плохо, разве нет? Почему Хироши так спокоен?”. Парень промолчал.
Он не хотел показать слабость и то, что уверен в своих силах меньше Хироши, так что тоже не стал задавать вопросов о войне. Вместо этого, также одним глазом пробежался по свитку.

— Убить? — Мальчик нахмурился. — Именно убить, а не захватить? — Ему такое не нравилось. Убивать людей это как-то… нехорошо, разве нет? Вслух он говорить этого не будет. А то ещё подумают, что он уступает в плане решимости Хироши! Вон как тот сразу же сказал, что готов. — Хорошо. Если их надо именно, — сглотнул слюну, — убить, то мы их убьём. В конце концов, наша команда сильнейшая! — Взгляд Бенимару горел невинной решимостью.

Сторонний наблюдатель, при взгляде в глаза Лили, мог заметить едва заметное изменения радужки, по которой словно прошли вены или мелкие трещинки к зрачку и соединились в нём едва заметным огоньком. Такой взгляд, как у неё сейчас, кто-то мог бы назвать пронизывающим, а кто-то — тупым и пустым, но всё это зависело от восприятия человека и его собственного виденья Лили.
В первую очередь взгляд девочки упал на Макса. Как ближайшего к ней и самого “нормального” человека в лифте, кроме неё. То был юноша среднего роста в достаточно качественной на вид (девочка не могла сказать за бренд, но явно брендовой) одежде, хороших наушниках без логотипа какой-либо корпорации и со складной, даже складной фигурой. Атмосфера вокруг него была очень зыбкая.
Далее она краем глаза зацепила Джесси, совершая набеги короткими и робкими скользящими взглядами в её стороны: уж очень непривычно и развязно была та одета. Её куратор — Алекс — наверняка мог высказаться и пожестче, но кроме внешнего вида эта сложенная подобно современному атлету девушка казалась непосредственной, её присутствие ощущалось воздушным, лёгким.
Никакого бросающегося в глаза оружия, кроме сумочки у мулатки, Лили также не заметила и переключилась на их ауру и энергетику…

Аура Макса была похожа на пульсацию. Она то надувалась вокруг его тела, окружая юношу облачком рассеянного света, вплоть до идеального млечного пузыря диаметром метра в два вокруг него, то сдувалась обратно прилегая к поверхности тела и образуя почти не различимую тонкую плёнку из мерцания, как грубый мазок неона.
Цвет ауры был пастельным, ближе к центру цветовой диаграммы, без каких-либо вкраплений. Очень чистая… очень ровная аура. Её напрягала только чистота её пульсации. Неровная и сбивчивая, как если бы поток силы был нарушен или что-то отвлекало её, делая пульс таким прерывистым и немного хаотичным временами.
Концентрация Ки у этого парня была высокой, но никаких следов постоянного усиления тела, аугментации пространства вокруг него или его вещей не было, как и четкого “ядра”, из которого исходил пульс, так что Лили могла предположить, что его способности не физического типа, а какое-то внешнее, воздействие… или нет?
Из примечательных деталей были только мерцающие сиреневой прометеевской аурой в виде вен энергии наушники на шее.

Аура Джессе, как и у Лили, была ровным прямым потоком вверх, похожим на горение свечи: едва заметная взвесь свечения поднималась струями энергетического дыма, а может и “огня” от её ног и становились всё шире и ячре при подъёме вверх, создавая постоянный стабильный поток энергии, извивающейся и чадящей.
Цвет её ауры (в глаза Лили) колебался в невозможных оттенках, так что она могла разглядеть только нежные тона красного, розового и порой бархатного фиолетового, с вкраплением зелёных и желтых жилок, когда аура вокруг неё разгорелась чуть ярче. Поток Джессики был стабильным, ровным: золотой стандарт циркуляции ауры!
Концентрация Ки у девушка была высокой и распространялась по всему телу трещинками-канальцами долговременного усиления или аугментации без какого-либо целенаправленного усиления отдельных частей тела и с небольшим энергетическим ядром в центре тела: она явно относиться к типу с физическим изменением!
Правда, владеет ли она Ки сама по себе, или же это очередное инстинктивное использования было пока что не ясно.

Лили всё ещё не могла вспомнить, откуда вообще взяла это “Ки” и не совсем могла точно определить, почему она была чуть более чем другие уверена в каких-то вещах, но… это просто было. Она в каком-то роде могла определить общий паттерн внешнего вида силы, хотя иногда ошибалась: ей не хватало знаний. Лишь общие наблюдения, на которых она могла строить теории и догадки.

Музыка для настроения: ссылка

Над бескрайним полотном Тихого моря медленно поднималось солнце. До этого неразличимый и безраздельный тёмно-синий мир окрасился первыми тёплыми красками: вода, там где солнце поднималось над горизонтом, стала из почти что чёрной багровой, с отблесками розового, а небо вдалеке налилось золотом, с белой кромкой вокруг светила и синеющим небом за пределами её пределов. Волны лениво проваливались, одна за другой, порой сталкиваясь друг с другом, а порой нахлёстываясь поверх белой пены, пока в конечном итоге не сталкивались с металлическими боками дрейфующих в океане столбов — именно их очертания и слабый бронзовый блеск видел каждый житель Пацифик-сити на горизонте вместе с рассветом. Следом их встречал тихий гулл.
Солнечные панели выезжали из кожухов на крышах и стенах части домов, шурша по пластику и металлу и наполняя тихим хрустом улочки города. В воздухе зажужжали пропеллеры первых дронов, нарушая “спальное время” на улицах города, длящаяся с полуночи и до половины восьмого утра, независимо от места на острове.
Где-то на дистанции с глухим металлическим стуком открывались створки морских портов вокруг столбов, выпуская первые морские автобусы бороздить просторы города. Спадало шумоподавляющее поле с аэропорта города, отчего живущие достаточно близко к нему в Нижнем городе резиденты могли слышать периодический свист.
Одновременно с этим, потухли вывески большей части ночных заведений города и распахнулись окна и двери дневных магазинов и местечек для отдыха. Воздух наполнил запах еды: пекарни, кафе и кондитерские лавки гнали аромат наружу. Голоса людей потоком захлестнули улицу. Шипение электропроводов незаметно спало…
…А где-то в сердце Пацифик-сити под все эти звуки неспешно просыпающегося города продрали глаза и новоприбывшие испытатели, что не так давно освоились на в этом странном месте.

Утро Макса

Утро Митчелла в Пацифик-сити встретило автоматически поднимающимися рольставнями на восточной стене его пентхауса. За те три дня, что он находился в городе, парень слишком был занят оформлением документов, и прочей чепухой, а потому по приходу домой просто валился с ног — у него не было ни времени, ни желания разобраться в настройках продвинутой электроники.
И потому, как по часам, в половине восьмого утра умный дом поднимал ставни на окне у рок-звезды: словно чешуя на спине у дракона, металлические жалюзи вздыбились и раскрылись, впуская тонкие полоски света в темноту помещения. И как на зло, один из таких лучей бил прямо в глаза парню. А когда он отворачивался, чтобы продолжить спать, открывались ставни у светового люка у него над головой, запуская в помещение ещё больше света. Постепенно комната наполнилась тёплым мерцанием и теплом…
…Вместе с тем, как на запястье у Макса зажужжали его умные часы. Звук повторился тихой трелью в наушниках, стоявших на столе подле его кровати. Настал новый день… четвёртый день на острове, когда ему надо было ехать в Верхний город, в отделение экспедиционного корпуса (чем бы оно ни было) и наконец-то подтвердить свою регистрацию и раскаиваться с этим навсегда.

Даже не дожидаясь реакции хозяина, а просто уловив изменение в частоте биения его сердца, а может и позларадствовав кислой гримасе на лице, умный дом включил свет в ванной, на кухне тихо загудел домашний лифт, по которому в его квартиру с кухни на первом этаже дома доставляли свежий хлеб каждое утро, а на стене вспыхнул гало-экран с одним из местных каналов, на котором сейчас крутили утреннюю гимнастику для всех желающих. Культ спорта в Пацифик-сити вообще был чем-то невероятным… может быть, стоило разобраться в управлении домом, чтобы выключить этот грёбанный канал с йогой и продлить подписку на хлеб на год…

Где-то в углу гало-экрана мигает иконка с сообщениями на почту: их у Макса было на удивление немного. По приезду на остров почти все контакты с внешним миром жестко регулировались и как резидент Пацифик-сити Макс стал получать вразы меньше писем с угрозами, спама и прочей чуши. По крайней мере, снаружи острова.
Зато стал получать сообщения по внутренней сети острова. На почту пришло семь сообщений: одно письмо под заголовком “Ешь это: Один ГРЯЗНЫЙ секрет, который корпорации не хотят, чтобы ВЫ УЗНАЛИ!..”, другое письмо с приглашением на курсы самообороны, одно письмо от Алана — куратора из МАНА — интересовавшегося состоянием Макса и будет ли он ходить на встречу наркозависимых, одно письмо с напоминанием о сегодняшней встрече, одно письмо под заголовком “Ты можешь иметь ОГРОМНЫЙ кредитный счёт уже СЕГОДНЯ!..”, одно письмо с предложением подписки на местный новостной портал, одно письмо с каким-то нечитаемым набором буквы и цифр от одного из резидентов острова и одно письмо от сервиса с автоматическим напоминаниями о важных датах.

В остальном он был предоставлен сам себе. Встреча в экс-корпусе была назначена сегодня, на десять часов утра…

Утро Джесси

Утро Редвуд началось с терпкого запаха какого-то горячего наптика и мягкого поцелуя в щёчку, от которого она перевернулась и закинула руку на край кровати: такой же смятый, пахнущий потом и уходящим теплом, но… пустой. Девушка приоткрыла один глаз. Там, где должен был валяться её вчерашний знакомый никого не было.
Был запах вкус жизненной силы, оставшийся на губах. Было то сладкое и лёгкое ощущение чей-то близости. Был аромат горячего кофе и яичницы с беконом — “завтрак в постель” стоял на столике рядом с её кроватью, как и аккуратно сложенная записка рядом с ним. И было лёгкое чувство запустения и наебалова в квартире…
Ну… это был хоть какой-то результат: впервые за три дня Джессика просыпалась вовремя, при этом у себя в каморке (а не на незнакомой хате), при этом, да — слегка уставшей и изнеженной, но заряженной на полную! Сегодня для неё это было особенно важно, ведь сегодня, на четвёртый день пребывания в городе её ждёт последний круг ада, в который превратилась вся тяжба с оформлением документов — долгая, нудная и скучная. Оказалось, что сбежавшей из дома девочки может быть и можно насовсем переехать в город, но документы надо заполнять самой. И все акты и соглашения тоже самой заполнять, без чьей-либо помощи.

А ещё в конторке этой почти вся работа с документами — через терминал или с тупыми дронами: с ними ни позаигрываешь, ни прижмёшься, ни сального взгляда не поймаешь, ни комплимента!
Хотя бы распределял её на временное место жительства очень приятный мужчина лет тридцати пяти: весь такой ухоженный, вкусно выглядящий, в костюмчике строгом и при параде. Его удалось уломать на то, чтобы не держать девушку в четырёх стенах центра дознания, а переселить в одну из местных комнатушек в многоквартирном комплексе. Так что с заполнения бумажонок она возвращалась не в карцер, а в свою собственную квартирку!

Та была маленькой, но в общем-то ничего такая. Шестнадцатый этаж, шестьдесят квадратных метров собственного пространства, широкие окна во всю стену и балкончик с зелёными насаждениями, с которого видно море и большой зелёный простор её райончика!
Небольшая спаленка со шкафом, встроенным в стену, выходящая на кухню, соединённую с главной — ничем не заставленной — комнатой, небольшая ванная и туалет (оба раздельные), и входящая в ванную прихожая со встроенными шкафичками.
Квартира выходила в общий коридор на восемь квартир в этом крыле и с личными небольшими шкафчиками-кладовками, в которых при желании каждый жилец мог хранить разный хлам. Всего у Джесси было, кажется, четыре соседа на этом этаже.
Но… ни с кем из них она не успела познакомиться, так как просадила почти всё своё время на то, чтобы заняться жилищным вопросом. На её запястье зажужжали личные умные часы — время тикало, к десяти ей нужно пойти в центр экспедиций, или как-то так и наконец-то оформиться как полноценный житель города! А пока можно было и поесть, тем более завтрак приготовили за неё. Вчерашний вечер она помнила смутно, но кто бы ни залетел к ней в квартиру, он неплохо подсобил девочке, прежде чем улизнуть…

Утро Лили

Утро Лили началось с глухого падения с кровати: не её, но Моргана.

Он видимо видел что-то очень хорошее во сне и случайно скатился с широкой кровати на пол, вписавшись затылком в пол. “Бля-я-я”, — тихо простонал он на два голоса, инстинктивно создав себе двойника, чтобы разделить боль на двоих. И создать вдвое больше шума в процессе, по всей видимости. Парень тяжело поднялся.
Он какое-то время смотрел на Лили, видимо размышляя о том, стоит ли её саму будить или пусть она поспит немного, тем более пока что побудки не было. И немного поразмыслив, он не стал трогать девочку, а сам пошёл стратегически первым занять ванну, пока этого не сделала рыжеволосая. Парень быстро учился!
Тем более, ему надо было свыкнуться с местными реалиями и всеми настройками их нового душа: квартира, которую “брату” с “сестрой” выделили в городе была уж слишком высокотехнологичной, не то что очень аскетичный и старомодный особняк Сперроу, которым заведовал Алкес по своему видению

“Слишком широкие кровати… слишком сложный душ… шало-экран просвечивает, сложно выставить яркость… колонок много… мне не нравятся камеры по углам”, — всё ворчал парнишка. Девочка не могла взять этого в толк, ей всё казалось тут очень привычным.
Нет. В чём-то даже… старомодным?.. Странное чувство. Но это не так уж и важно. Как семье, по аналогии с большими многодетными семьями или парами, Лили и Моргану выделили свою квартиру.
Она Была двухкомнатной, с отдельной спальней, залом, кухней, раздельными ванной и туалетом, и небольшим балкончиком, с которого открывался отличный вид с десятого этажа на город и на массивную колонаду Верхнего города — они поселились у подножия “ступеньки”, и центр Пацифик-сити возвышался над ними почти как гора над посёлком в пригорье. Странное ощущение. Через минут пять или десять после пробуждения Моргана, приборчик на запястье Лили тоже стал вибрировать, как бы говоря, что пора вставать. Одновременно с этим дом тоже медленно ожил.

В отдалении тихо включился гало-экран, настраивавшийся на канал с утренней музыкой — конечно же для тренировок. Поднялись жалюзи на окнах. Выключился режим шумоподавления. Из душа вышел Морган, босыми ногами прошлёпав до шкафа, одевшись и пойдя на кухню, на ходу создавая себе ещё пару копий-клонов.
К тому моменту, как Лили проснулась, они во всю работали.

— Доброе утро. — Поприветствовал её Морган, раскладывая на полу в зале маты и расчищая место для утренней разминки. — У нас сегодня к десяти поездка: мне надо будет в корпус законников, а тебе в эксп-корпус для завершения регистрации. На завтра будут тосты, омлет с сыром, паштет и протеиновый коктейль.

— По утренней тренировке… — Морган задумался, оглядываясь по сторонам, — …можем размяться, а потом провести пару спаррингов, а можем сыграть в “Дэнс-Дэнс Революшн”. Она тут, оказывается, встроена в гало-систему!.. — Глуповато усмехнулся он, не веря, кажется, даже своим собственным словам.

Музыка для настроения: ссылка

Над бескрайним полотном Тихого моря медленно поднималось солнце. До этого неразличимый и безраздельный тёмно-синий мир окрасился первыми тёплыми красками: вода, там где солнце поднималось над горизонтом, стала из почти что чёрной багровой, с отблесками розового, а небо вдалеке налилось золотом, с белой кромкой вокруг светила и синеющим небом за пределами её пределов. Волны лениво проваливались, одна за другой, порой сталкиваясь друг с другом, а порой нахлёстываясь поверх белой пены, пока в конечном итоге не сталкивались с металлическими боками дрейфующих в океане столбов — именно их очертания и слабый бронзовый блеск видел каждый житель Пацифик-сити на горизонте вместе с рассветом. Следом их встречал тихий гулл.
Солнечные панели выезжали из кожухов на крышах и стенах части домов, шурша по пластику и металлу и наполняя тихим хрустом улочки города. В воздухе зажужжали пропеллеры первых дронов, нарушая “спальное время” на улицах города, длящаяся с полуночи и до половины восьмого утра, независимо от места на острове.
Где-то на дистанции с глухим металлическим стуком открывались створки морских портов вокруг столбов, выпуская первые морские автобусы бороздить просторы города. Спадало шумоподавляющее поле с аэропорта города, отчего живущие достаточно близко к нему в Нижнем городе резиденты могли слышать периодический свист.
Одновременно с этим, потухли вывески большей части ночных заведений города и распахнулись окна и двери дневных магазинов и местечек для отдыха. Воздух наполнил запах еды: пекарни, кафе и кондитерские лавки гнали аромат наружу. Голоса людей потоком захлестнули улицу. Шипение электропроводов незаметно спало…
…А где-то на краю Пацифик-сити собирались вместе силы, едва замеченные всевидящим глазом города. Едва ли они спали, лишь ждали своего момента, когда их призовут исполнить свой долг.

Утро Ифе

Утро Ифе началось с дрожи, и как обычно, с кошмарами. Спала она не спокойно. Как обычно мучают фантомные боли и чесотка в тех местах на коже, где остались рытвины от плесени и мелких язв.
Эти раны — они никогда не заживали. И никогда не заживут, если не раскошелиться на очень дорогостоящее лечение или же поймать какого одарённого с очень удачной силой менять тело людей. Таких на памяти Ифе было трое — из тех, о ком она слышала — и один был одним из лучших хирургов одной германской клиники, вторая была суперпреступником-извращенкой, а третий сидел сейчас в изоляторе парой сотен метров под ней — в утробе водного города.
А с её долгами это откладывалось ещё дальше. На какое-то очень далёкое неопределённое будущее. Впрочем, не будущее мучало девушку во снах. Прошлое. Тренировки. Какие-то неясные образы. Операция. Военные компания. Друзья — те, что были, и то что от них осталось. И смутные, очень липкие и тяжелые воспоминания.
Проснулась она в холодном поту, глотая воздух и поднимая вверх несуществующую левую руку. Прошло несколько секунд, прежде чем она осознала происходящее и могла себя чуточку успокоить.

Рядом с её короткой больничной койкой медленно опустились с потолка механические манипуляторы роботы-медсестры с подносом с парой капсул и стаканом воды в них: выданная нанимателем Ифе квартира была больничного типа, небольшая каморка на одного человека, но со всеми удобствами и простеньким роботом-нянькой.
“Зафиксирована избыточная аритмическая активность”, — выдал искусственным мужским голосом робот, — “Настоятельно рекомендуем выпить препараты для нормализации работы вашего организма”. Робот протянул пилюли и стакан с водой. Это всё было не обязательно. Она могла отказаться… но с ними станет легче.
Тем более, ирландка глотала пилюли и так последние годы, словно они мана небесная и знала их эффект. А ещё обезболивающее, что было среди капсул, явно облегчит подключение протезов: рука с ногой висели сбоку от её кровати на специальном держатале, который можно было притянуть к себе и облегчить подключение.
Подключение было… короткой искрой. Когда нервы и манипуляторы старого протеза начинают откликаться друг на друга и есть ощущение, что левую руку и левую ногу окунули в раскалённое масло. А вслед за этим — ничего. Только её ожившие протезы.

Зазвенел механический будильник на столе: было время подниматься, ведь сегодня большой день. Важный день! И тут же в дальней части квартиры, напротив кровати, зажегся гало-экран с новостным каналом утреннего города. Умные квартиры Пацифик-сити не переставали удивлять. Они делали за Ифе почти всё, разве что в зад её не целовали и долги её не выплачивали.
Особенно её радовала функция заварки кофе: когда она приехала сюда два дня назад, она уже была выставлена кем-то и каждый раз когда девушка просыпалась, робот заваривал ей кофе или чай или какао — на выбор с вечера. И пускай квартира была небольшой, а кухня, спалня и всё, кроме ванны с туалетом были объеденены в одну комнату, тут было уютно. А самое главное, тут было достаточно место, чтобы слегка потренироваться перед работой.

А после быстрый душ и в один из доков города. Босс говорил, что этим делом она выплатит все свои долги, и видит Бог, это позволит девушке наконец-то спать хоть чуточку спокойнее по ночам!

Утро Фукко

Утро Рюкуджо началось с размышления о том, что возможно, просто может быть, он не самый безумный человек на земле.
Потому что тот, кто придумал этот город — вот настоящий псих! Он (или она) явно не дружили с головой, когда собирали вокруг себя всех этих одарённых, ведь стоило будильнику зазвенеть и как по волшебству всем часам на запястьсях резидентов города зазвенеть, как целая толпа одарённых просыпалась и Фукко ощущал ну просто колоссальный выброс энергии. Души. ТАК МНОГО ДУШ! Причём, не каких-то низкосортных. Прибыв на остров дня два назад ему могло подумать, что он привыкнет… но нет, якудза не привык к этому!

В остальном, Пацифик-сити был на удивление приятным городом. На него никто не пялился. Его татуировки никто не видел слишком угрожающими. Даже более того: от него никто не бежал! Он мог спокойно пройтись по улице без лишнего внимания со стороны местных. Хотя, последнее было более чем понятно для японца.
Количество сильных сверхлющдей на квадратный метр здесь какое-то сумасшедшее, как будто он вернулся в бойцовскую яму, но с выкрученным до максимума числом участников. Хочешь подраться? Не проблема — ты всегда можешь вызвать своего оппонента на местный стадион для боя 1 на 1, при согласии.

Убивать никого нельзя — это минус. А вкусных душ — очень много! Но с другой стороны, интересных боёв куда больше, а ещё тут есть чем заняться. Пара казино. Пара борделей. Разные развлекательные заведения. Травку или марки можно купить в любом магазине. С алкоголем и куревом иначе: есть заменители.
Но в общем и целом, Пацифик-сити мог казаться землёй обетованной для него! Разве что… законники… от одного воспоминания о коротком пересечении с местными ребятами в форме у мечника были мурашики по коже и рот полон слюней. Вот где высший класс эсперов! Вот где реально опасные оппоненты!

Спасением от соблазнов улиц для него и для Цзянь стала небольшая квартирка на третьем этаже одного из домов в спальном районе города, совсем неподалёку от одного из портов. Наниматель Фукко, когда предлагал ему работу и давал билеты на перелёт в город, хотел дать ему квартиру, но Фукко решил снять её сам. То было небольшое уютное гнёздышко в лёгком восточном стиле.
Сто квадратных метров, выделанных под японский стиль, с классическими перегородками (пластик был заделан по текстуре под дерево и бумагу — почти как настоящие), мощёнными полами, тремя комнатами, одна из которых соединялась с кухней, и ванной в классическом японском стиле с биде и джакузи. Всё с минимальным вкраплением электроники и автоматизации, кроме нужны, а самое главное — замкнутых, чтобы никто не мог подключиться к дому извне. Предосторожность даже тут никогда не мешала убийце.
Ранним утром, до всеобщей побудки, в квартире стояла тишина и встав с кровати (матраса королевского размера, просто раскинутого на полу на манер лежанки) он мог посмотреть на время, прикинуть сколько у него есть часов до встречи и понять, что следующие четыре он предоставлен самому себе. Комната была погружена во тьму и лишь гало-экран часов в темноте освещал лицо Фукко.

— Снова не спиться? — Потрескал низкий голос. Через пару мгновений, гало-экран высветил лицо Цзянь, что из-за плеча учителя смотрела одним глазом на дисплей. Она как обычно очень тихо поднялась из-под одеяла и не мешала Фукко утро собраться с мыслями. И лишь когда тот заметил ей, сомкнула свои руки у него на животе и прижалась к спине. — Ложитесь, тайшо. Отдхоните.

— Вы и так загоняете себя тренировками последние пару дней. — С долей укора напомнила она ему о днях “подготовки” перед отлётом в город. — Отдыхать — тоже важно. Тем более, сегодня день встречи. — Она говорила коротко. Вдумчиво. Пробуя слова на вкус.

— Вам нужно быть свяжим и отдохнувшим, а не вымотавшимся от тренировок. — Настоятельно продолжила девушка, ненавязчиво утягивая мечника обратно в постель. Она уложила голову ему на плечо. — Останьтесь хотя бы в это утро в постели. Со мной.

В принципе, времени до завтрака было достаточно, так что…

Утро Тома

Утро Тома началось с того, что он чувствовал себя разбитым, даже не смотря на то, что вчера лёг пораньше и к этому моменту провёл в постели, кажется, часов двенадцать. Может даже тринадцать. На столе рядом с ним навязчиво вибрировали часы, напоминая о том, что ему надо вставать — парень стянул их с руки при первой же возможности, выключив режим звукового оповещения, но они даже так умудрились его достать. Хотелось просто закрыть голову подушкой и спать. Спать и дальше. Ведь ему снился такой хороший сон. Что же… что же ему снилось? Ах, сейчас уже и не вспомнит, но явно не эта пахнущая свежей лакировкой комнатушка на острове.

Квартира, которую ему снял наниматель, была “небольшим” (по меркам острова) помещением, в сорок квадратных метров, с раздельным санузлом, и совмещёнными вместе ванной и кухней, с гало-экраном в одну из стен и широким окном с видом на город.
Когда звенел звонок на побудку, в квартире начинала играть очень приглушенная музыка — старая настройка, которую парню было лень отключить, за те два дня, которые тут жил. Музыку программа выбирала случайную, делая поиск либо по популярным композициям, либо по плей-листам вошедшего в помещение человека и выдавала какой-то случайный альбом для завтрака.
Во весь гало-экран при этом выставлялась какая-то фотка одной из копозиций альбома или пользователя. Обычно это было что-то случайное, типа стокового изображения, кавера одной из песен “Rotten Dicks”, “Lifeless Revival”, или какой-то другой такой очень популярной в однйо время, а потом резко непонятой или точно также резко сторчавшейся группы, или же личное фото резидента.
В этот раз, программа решила чуточку покопаться в альбомах на аккаунте у Тома и выдала один из старых алюбомов. Во весь гало-экран выставилась его фото с Алисой и заиграли те песни, что они слушали, когда оставались только вдвоём на выходных.

Заиграла песня, под которую они обычно занимались совместной уборкой. От неожиданности парень аж скинул с себя пару пустых коробок из-под пиццы и опустошенных за вчерашний вечер банок.
Они отправились на пол — ко всему остальному мусору, которым тот успел успешно засеять помещение за прошедшие два дня. Самому готовить что-то… не хотелось. А прибрать весь этот бардак… не было сил. Выходить куда-то? Да ну, глупости. Ему что, ещё и говорить с другими людьми, не связанными с ним работой прикажите? Нет уж. Увольте! В животе заучрало. Он хотел есть. Парень медленно и тяжко порылся в карбках и банках на полу…
Ни кусочка не осталось. Надо было что-то сообразить. Том знал, что холодильник пуст — там мышь повесилась ещё до его приезда, а сейчас и подавно. А до времени, когда надо будет встречаться в порту с новым нанимателем ещё пара часов. Значит, он может взять и потерпеть. Или заказать доставку. Или… а чёрт его знает, что.

Реддл израсходывал все свои силы ещё даже не отправившись на миссию и чувствовал себя ещё более разбитым, чем когда проснулся. Губы пересохли. Кожа — тоже. Всё ужасно чесалось. А в голове всё крутилась навязчивая мелодия утренней уборки и глубокое чувство утраты. Или же это просто утренний голод такой?..

Утро Майкла

Утро Майкла началось с женского электронного голоса, что певуче пожелал “доброе утро” господину Стерну и сказал, что сейчас семь тридцать утра, и что солнце встало один час и сорок восемь минут назад, а также напомнил о сегодняшней встрече в десять часов утра в портовой зоне и о том, что водно такси туда будет заказано через два с половиной часа ровно после этого конкретного момента.
Календула — а именно так звали этот механический голос искусственного ассистента — был одной из модных технологий города, которой Майкл обзавёлся в первые две недели проживания в Пацифик-сити. Ей пользовались многие местные и вроде как это даже была разработка кого-то из островитян, а не научного правления, но ему скорее всего было всё равно на такие мелочи.
Моторчик жалюзи над его окном зашуршал, активизировались почти синхронно со всеми другими маторчиками в доме, чтобы открыть окно и впустить дневной свет в комнату… но, этого не произошло. Сколько бы матор не тужился, на окнах не было жалюзи, которые можно было бы открыть — мужчина их давно снял. Да и сами окна не пропускали света. С разрешения домоуправляющего, Лаки их давно заклеил пластиком и укрепил плексе-плитами, чтобы если что-то пробьёт окно ни единого лучика света не проникло внутрь.

Ничто не должно было потревожить покоя его мавзолея. Да и взамен дневного света был гало-экран, установленный в спальне и настроенный включаться с утра, стоило только вампиру назвать нужно слово. И включал он один конкретный выбранный канал.
Такое было во всех квартирах города, насколько слышал Майкл. И так как его собственная квартира была среднего класса (то есть, те самые стандартные шестьдесят квадратов, с раздельным санузлом, двумя комнатами и залом соединёным с кухней), то она не отличалась от любой другой квартиры ни по начинке, ни по базовым комплектациям. Все модификации привнёс сюда её владелец.
Он основательно заморочился с вентиляцией и с защитой от солнца, а так же авторизации входа в квартиру и укреплением дверей и общей безопасности этого места. Всё же, Майкл теперь не только жил в Пацифик-сити, но и работал по старой специальности.

А в городе было много элементов, с которыми стоило бы держать ухо востро. Активный наём абсолютно случайных сверхлюдей не способствовал качеству выборки, так что в случайных противниках на улице могли найтись для мужчины как простые гражданские, так и самые настоящие преступники и суперзлодеи большого калибра.
Тем более, с учётом что не так давно его дёрнул и босс, и сказал, что вскоре его ждёт большая работа. К этой работе мужчина хорошо подготовился, за пару дней до встречи собрав всё, необходимое ему снаряжение и выполнив все мелкие распоряжения начальника, что могли звучать странно, но на всё воля вышестоящих.

Вот краткий событий, что спасли (?) мир:

== Ноябрь 2016 года: Том Круз — 45-й президент США ==

На выборах в США 2016 года большой неожиданностью для многих стала победа Томаса Круза Мапотера IV — популярного американсканского актёра, кинорежисёра и сценариста, который оторвался от своих оппонентов на большую дистанцию с самого начала выборов благодаря как поддержки СМИ, так и удачной предвыборной компании, с которой ему во многом помогла Церковь Саентологии и Альянс Вольных Каменщиков США.

Если президентский срок охарактеризовала умеренная внешняя политика, что не поддавалась на попытки обострения со стороны внешних, активное спонсирование религиозных и медицинских центров, ужесточение законов связанных с частной медицинской деятельностью, особенно в отношении психиатров, ряд земельных и муниципальных реформ относительно количества места, которое можно использовать в городах под автомобильные парковки, что в последствие вместе с реформами касающимися сельского хозяйства и оборота автотранспорта стали называть “Пакетом Круза”, а так же первые попытки реформ, связанных с обладателями способностей и новыми религиозными движениями, построенными вокруг них или на основе связанных эффектов.

Во многом, политику Круза можно было назвать “прозорливой” в ретроспективе и “абсолютно безумной” на момент принятия некоторых из законов. Впрочем, в конце своего второго срока в 2024 года, после ухода от политической деятельности, Том Круз признался, что с 2015 года обладал даром предвидения.

== Декабрь 2016 года: Саентологи становятся Ингениусами ==

На фоне многих событий 2015-2016 годов, одним из самых значимых можно назвать возрождение многих античных, протохристианских и новообразованными религиями, что получили бум популярности благодаря обладателям способностей в своей главе. Многие такие культы захватили значительные территории в свои владения, вступая в столкновения с властями.

На этом фоне, официальные крупные религия мира стали набирать в свои ряды обладателей способностей для укрепления своих позиций, что произошло к дальнейшему “буму святых”. На этом фоне, часть религий решили укрепить свои позиции в государственных аппаратах своих родных, “домашних” стран.

Одной из таких попыток укрепления позиций стал ребрендинг Церкви Саентологии в Церковь Ингениусов — одно из первых мультикультурных религиозных образований, в основе своих доктрин ставящих обладателей способностей как новую ступень эволюции человечества и настоящих мессий.

После слияния с рядом других культов, к июню-июлю 2017 года Церковь Ингениусов стала самой большой про-одарённой религиозной сектой в Северной Америке и Европе, уступая в своей популярности лишь крупнейшим мировым религиям.

== Январь 2017 года: Нападение Зимородка на Пхеньян ==

Первым официальным “суперзлодеем” в истории Земли (изначальное самоназвание “арт-террорист”) считается житель Южной Кореи, Ким Чён Хок, художник и известный певец по профессии, член демократической партии Южной Кореи, а так же один из первых обладателей способностей в мире.

Свою первую способность, манипуляцию птицами, получил предположительно в декабре 2015 года, после чего развивал на протяжении длительного времени. Впоследствии в набор его способностей вошли сверхчеловеческая сила и выносливость, появившиеся вследствие уплотнения его тела, иммунитет к болезням и интоксикации тела, левитация, манипуляция звуком, наделение животных (птиц) зачатками абстрактного интеллекта и способностями к рудиментарной телепатии, ограниченный телекинез (может воздействовать только на достаточно зыбкую почву), превращение в крупную птицу (за внешний вид которой впоследствии получил своё прозвище) и выращивание птиц из биомассы мёртвых млекопитающих.

После ссоры и расставания со своей женой (её пугали изменения в физиологии её мужа), Зимородок в течение месяца находился в глубокой депрессии, после чего (примерно в начале декабря 2016 года) пересёк границу с Северной Кореей, убив пограничников.

С этого момента началась череда массовых убийств, учинённых Зимородком в качестве “мести” жителям Северной Кореи, что кульминировала в его массовой атаке по столице государства в январе 2017 года. Данное происшествие считается первым полномасштабным нападением с использованием способностей в истории Земли.

== Март 2017 года: Первый полупроводниковый кризис ==

Вслед за производственным и промышленным коллапсом в мире, многие регионы востока и азии подверглись атакам Зимородка и связанных с ним обладателем способностей (здесь и далее “Культ Зимородка”), большинство производств занимающихся выпуском электронных компонентов для сложной техники и производством полупроводников встало, что стало началом полупроводникового кризиса и замедления оборота производства много сложной техники, включая современное оружие.

== Май-Июнь 2017 года: Нападение Зимородка на Кванджу ==

К маю 2017 года, нападения Зимородка (самопровозглашенный король всего корейского полуострова) ужесточились и увеличились в размахе, благодаря рекрутингу в Культ Зимородка как военных специалистов с захваченных им территорий, так и освобождению ряда обладателей способностей и концентрационных лагерей на территории полуострова. Они впоследствии станут основной поддержкой в его многочисленных атаках.

В действиях и посланиях Зимородка к “правительству Кореи” можно было проследить растущую манию величия злодея и его желание показать всё величие своей тране, восстановив “Мурим” как нового короля блока. А для того, чтобы стать королём горы в Азии нужно было свергнуть нынешнего гегемона — Китай. И потому, именно на него пошла армия жестоких гунов Зимородка. На своём пути они сметали город за городом, миновав Сеул (из уважения к своей бывшей жене) и спускаясь вниз по побережью, до Кванджу.

Здесь, с середины мая 2017 года по конец июня того же года началась осада Кванджу, в ходе которой Зимородок пытался на протяжении четырёх недель убедить жителей города в легитимности своих претензий на “трон Короля Кореи” и пытался убедить команду тогда ещё уличных мстителей (в будущем корейское отделение Могучих Рэйнджеров) присоединиться к нему, после чего вступил в столкновение с местными жителями и про-правительственными обладателями способностей, при поддержке вигилантов.

Осада Кванджу стала первым “поражением” Культа Зимородка в прямом столкновении с другими обладателями дара, после чего организация ушла в подполье, а суперзлодей был признан мёртвым правительством Южной Кореи и ещё ряда стран.

== Июль-Август 2018 года: Первые клиптидовые дожди ==

С 6 илюля 2018 года по август того же года, по всему миру наблюдались кратковременные метеоритные дожди (без каких либо предпосылок со стороны пролетающих мимо небесных тел), что нанесли инфраструктуре многих стран незначительный урон из-за падения на землю мелкого космического мусора и небесных тел.

Впоследствие осказалось, что мусор попавший на землю (обломки спутников ещё со времён начала Катаклизма и первых сбоев в системе GPS, обшивка кораблей и куски оружия), а так же часть железных и цинковых метеоритов обладали рядом неординарных свойств, схожих по эффекту с появившимися способностями.

Кроме того, среди мусора были найдены вещи повседневного обихода, инструменты и куски неизвестных конструкций, которые не могли никаким образом попасть в открытый космос. В общем и целом, данные артефакты были названы далее “клиптидами”, после установления одного их общего паттерна: клиптиды могли незначительно усиливать, а иногда и проводить способности. А кроме того, ряд клиптидов обладал собственными уникальными эффектами, порой даже сильнее оригинальных сил.

== Декабрь 2018 года: Нападение Зимородка на Шанхай ==

На период ноября 2018 года, Китайская Народная Республика была одним из основных противников законопроекта о “вигилантах” среди блока “союзников против супертерроризма”. Данной позици партия придерживалось на протяжении всего начального периода Катаклизма, вплоть до декабря 2018 года, после столкновения с Зимородкам (это было его первое возвращение после сообщений о том, что он был мёртв) и его обновлённым культом. 13 декабря 2018 года, Зимородок при поддержке 4 тысяч культистов и более чем трёх десятков обладателей способностей вторгся в Шанхай.

Через 12 минут после начала вторжения, он столкнулся с объединённой армией и малыми группами обладателей способностей на территории города. Через 16 минут после начала вторжения, Зимородок активировал свою Маску: результатом активации Маски стало превращение четырёх кварталов города в птиц. Данный инцидент считается первым в истории случаем активации Маски. Кроме Зимородка, ещё три представителя его группы обладали незавершенными версиями Масок, что привело к пожарам, ожирению и массовым самоубийствам в городе.

Спустя 30 минут после начала вторжения, Зимородок был отброшен к границам города и спустя 33 минуты после начала вторжения оно было завершено. Культ Зимородка ретировался, однако нанесённый ими урон был абсолютно ужасающим. В силу отсутствия народных формирований обладателей способностей на территории города и жесткому контролю со стороны властей одарённых, никто не мог оказать сопротивление объединенным силам.

Впоследствии, 14 декабря, власти Китая обвинили коротко США в спонсировании Культа из-за косвенных доказательств о помощи извне этой группе для восстановления после осады Кванджу, впрочем за отсутствием доказательств обвинения были сняты. К концу 2018 года Китайская Народная Республика поддержала свою часть законопроекта о “вигилантах”, дав значительное продвижение проекту и втрое ускорив активную подготовку военных имеющих способности на территории государства.

== Январь-Февраль 2019 года: “Трёхминутная война” ==

Одним из переломных моментов и жирной точкой в лихорадки “Третьей Мировой” поставила “трёхминутная война”, когда страны обладатели ядерного оружия нанесли друг по другу удар. Сложно на данный момент сказать, кто именно нанёс первый удар, разные источники указывают разные источники данного события.

Ракеты судного дня неслись по небу, готовясь обратить землю в пылающий ад, но, через минуту после запуска, исчезли со всех радаров. Как и всё оружие со складов, заводов, военных баз и убежищ большинства стран. На второй минуте этого Хаоса по всему миру резко перестала работать вся вычислительная техника, на третью минуту всё вновь включилось, но теперь, во всех передающих устройствах, во всех радиоприёмниках, во всех телефонах и компьютерах, на каждом голубом экране мира, появилось одно и тоже лицо, прозвучал один и тот же голос: «Ликуйте и радуйтесь жизни в это наше бездарное время! Бойтесь и трепещите, кричите и бейтесь в истерике, ведь я, великий и ужасный, украл всё… стойте, а что это за звук?..».

Прозвучал хлопок и сигнал прервался. Что произошло до сих пор не известно, но, по самой из популярных теорий, данный неизвестный был обладателем способности связанной с манипуляцией электронными устройствами и создании корманных измерений. Он выкрал весь существующий запас огнестрельного оружия в мире для себя или возможных сообщников, однако не учёл ракеты судного дня — они сдетонировали.

== Март 2019 года: Глобальный оружейный кризис ==

На начало 2019 года, мир внезапно остался без огнестрельного оружия. Спрос на него стал просто жутким. Каждый, кто только мог, пытался начать производство этого ресурса. И как обычно, в той ситуации, когда даже чертов чистильщик сапог интересуется производством оружия, обвал цен на него и спрос на его производство неизбежны. Так и произошло.

В пику с этим, огнестрельное оружие стали вытеснять обладатели способностей, потом, холодное оружие, которое в руках сверхлюдей порой приобретала мистические свойства и было куда эффективнее с обладателями психо-физических сила, а позже и аномальным оружием, что производили сверхлюди. Началась новая гонка вооружений, закончившаяся очередным коллапсом к концу 2020 года. В это же время появились первые образцы клиптидового оружия и первые примеры его применения на поле боя.

На сегоднешний день считается, что глобальный оружейный кризис девятнадцатого года стал причиной современной доктрине о войне, так же известной как “Войны Малых Групп”, с участием ограниченных отрядов сверхлюдей друг против друга и “комнатных”, часто городских боях, в противовес полномасштабным столкновений армий государств прошлого.

Пользуясь этими событиями, многие страны ввели ужесточённый контроль за оборотом огнестрельного и аномального оружия.

== Апрель 2019 года: Возрождение “Прометей Индастриз” ==

“Прометей Индастриз” — одна из самых крупных и успешных, если не самая крупная и успешная, машиностроительная, кибернетическая и научно-исследовательская корпорация в мире, получившая свою основную волну известности в апреле 2019 года, с возвращением на рынок после почти то двадцатилетнего перерыва.

Компания была основана в 1992 году Даниэлем Гриффитом и Максом Шоуманом, как часть дипломной работой в университете и небольшая шутка. «Научно-исследовательский отдел по изучению и распространению в массы аномалий, как движителя научного прогресса!..», — так звучала первая их мысль, зародившаяся в пьяном угаре, после получения диплома. Впоследствие, данная фирма выпускала какое-то время игрушки и гаджеты для детей, после чего ушла в небытие к началу 2001 года.

Пути Даниэля и Макса после колледжа разошлись. Первый стал, вопреки всем своим убеждениям, врачом и занялся протезированием, второй стал заниматься робототехникой. Они бы, наверное, никогда и не встретились бы ещё, если бы не продлевали существование своей компании небольшими денежными вложениями и шуточными патентами.

Но, случилось кое-что непредвиденное – наступил 2015 год и мир сошёл с ума, а вместе с этим, ранее шуточные и сделанные из грязи и палок (это не шутка) изобретения, в руках Макса, стали оживать и работать, а протезы Даниэля буквально врастали в тела пациентов, становясь с их организмом единым целым. Два друга быстро поняли, что стоят на пороге удивительных открытий. А Макс так ещё и понял, что вместе они могут получить чудовищную прибыль, если правильно вложиться сейчас… а вложиться он предлагал в специалистов с уникальными способностями, как у них, пускай и сила этих работников была бы слабой, но, именно такие слабые проявления аномалий могли бы помочь им исследовать феномен.

Таким образом, уже к августу 2019 года, “Прометей Индастриз” медленно начал пожирание рынка супер-специалистов, массово находя и нанимая обладателей дара и пытаясь внедрить их таланты в различных отраслях робототехники и протезирования. Это подняло с колен целый, ранее незатронутый никем, рынок.

== Май-сентябрь 2019 года: Нападение Зимородка на Куньмин ==

После ряда неудачных попыток вырваться за пределы страны, Культ Зимородка начал продвижение вглубь территории Китая, на своём пути сея хаос и разрушения, а так же случайным образом атакуя города оставшиеся без защиты малоэффективной армии (в силу дефицита вооружения), периодическая совершая налёты на военные базы и следуя маршруту к различным концентрационным лагерям на территории страны для пополнения рядов своего культа свежей кровью. Данный “тур” по стране завершился на территории города Куньмин, который Культ Зимородка захватил на начало мая 2019 года и удерживал под своим контролем на протяжении трёх месяцев, до 6 сентября 2019 года, когда в ходе ожесточенных боёв культ был выбит за пределы

== Июнь 2020 года: Захват Зимородка в Мандалай ==

В конце июня 2020 года, объединённые силы более чем двадцати стран, при поддержке вооруженных сил Мьянмы и около сотни независимых команд супергероев (на тот период они были официально зарегистрированы как ЧВК) смогли захватить Зимородка и большую часть членов его культа под Мандалай.

Этому предшествовала долгая и изнурительная погоня за членами культа на территории Китая на протяжении предыдущего полугода, в ходе которой численность культистов удалось сократить более чем в половину, а сам Зимородок лишился руки и ноги в ходе сражений. Их он впоследствии заменил на когтистую птичью лапу и протез. Полученные травмы вызвали резкую акселерацию способностей Зимородка, а так же оказали сильное давление на его психику. По показаниям захваченных культистов, к апрелю 2020 года Зимородок всё чаще стал совершать нападения на своих подчинённых, ему всё сложнее было использовать свою Маску и контролировать себя в состоянии птицы.

Данную нестабильность его способностей и использовали команды героев и наёмников, для того чтобы 24 июня 2020 года захватить Зимородка и членов его культа. Сражение шло на протяжении полутора часов (1 часа 27 минут 34 секунд), в ходе которого герои активно саботировали активацию маски Зимородка и его сторонников. Впервые были применены подавляющие снаряды.

В ходе этого же захвата впервые были применены ракеты с “Янтарём-237” для подавления активных пространственных аномалий на поле боя. Этот бой так же транслировался несколькими местными новостными каналами, что вызвало последовавший за задержанием Зимородка бум популярности супергероев среди мирного населения.

== Июль 2020 года: Принятие законопроекта о “вигилантах” ==

Под давлением общественности в июле 2020 года был принят закон о сверхлюдях и легализации профессии “супергероя”, как противовес самоназванным “суперзлодеям”. Данный указ был издан в более чем в 120 странах мира, что образовали впоследствии “межконтинентальный альянс против внешних угроз”, что и по сей день регулирует деятельность самоназванных супергероев.

Данный указ наделял любого официального супергероя (лицензирование онных отличалось от страны к стране, но к 2024 года пришло к нескольким общим стандартам) правами официального “охотника за головами”, что наравне с обычными служителями правопорядка имел право расследования криминальной активности, предотвращения, задержания или наказания преступной деятельности как со стороны обычных (здесь и далее “цивильных”) преступников, так и со стороны суперзлодеев (определение последних — так же зависит от страны к стране, однако общий консенсус — это любые преступники, что используют для своих преступлений способности или их аналоги).

А кроме того, этот же законопроект узаконивал ряд мировых органов, что должны были следить за деятельностью героев из разных стран, контролировать их и вести трибунал для суперзлодеев объявленных в международный розыск, провинившихся героев, наёмников использующих аномальное или клиптидовое оружие и прочее, прочее, прочее…

== Октябрь 2020 года: Начало строительства Пацифик-сити ==

В октябре 2020 года начато строение автономного, не подвластного ни одному государству округа, на деньги частных инвесторов. Впоследствии, проект дрейфующего города поддержало большинство мировых лидеров, став вливать в проект деньги.

— Да не горячись! — Искаженно прокаркал костюм Крипа в одно и тоже время, как быстро затараторил сам Люк. Они повторяли движение друг за другом. — Я зову тебя угольком, не потому что ты чёрный, как сама ночь, а потому что ты буквально горишь, мужик!

“Шлёп-шлёп… шлёп-шлёп…”, — Лукас двигался по своему крипу как на коньках, короткими рывками и шагами скользя по глади топи на той самой границе, где начинался жар Джонса. От светового марева вокруг мужчина слепило глаза, а потом Люк прикрыл лицо, опираясь исключительно на чувство ворвани. Он продолжил говорить в том же тоне, что и обычно, подавив нервозность гонором:

— Вот смотри, — махнул он рукой, — к Мамби мы все обращаемся “Мамби”, и босса тоже зовём “Баньши”, м даже меня все зовут “Крип”, хотя я и называл своё настоящее имя. Мы все общаемся друг с другом по прозвищам. Оно у всех есть. — Люк ухмыльнулся.

— Ну, — хитро тряхнул лохматой башкой, — кроме тебя. У тебя нет прозвища. — Озвучил очевидное он. Ткнул пальцами в сторону горящего человека. — Вот я и пытался придумать тебе прозвище. Что-то звучное. Не нравиться “уголёк”? Ладно, найдём другое.

— У тебя очень зрелищная сила. Не такая крута, как у меня, но тебе надо крутое имя, понимаешь? — Люк начал входить в раж.

— Потому что у всех парней с огненными силами крутые прозвища, и они тоже крутые. Надо соответствовать, понимаешь?..

— Тебе нужно какое-то звучное имя, магма-мэн. Типа, — Лукас начал по привычке выдавать идеи без задней мысли, — Капитан Жаровня! Хотя, лучше без “капитан”, мы же не герои. Или “пожар”. Есть кейп с кличкой пожар? — Спросил у остальных. И не дожидаясь ответа продолжил. — Кажется есть. Не, не подходит. Тогда может… не знаю… Жар? — Почесал затылок. — Слишком просто. Надо что-то природное… эх, жалко “Магма” звучит как-то по-бабски, очень подошло бы — ты прям живой вулкан, мужик!

Ответом на слова товарищей был непроницаемый и даже чуточку усталый взгляд Лайна. В его альковых (от пересвета льда и бурлящего искрами тумана) и бесчувственных глазах застыл немой вопрос для Скетч: “ты это только что серьёзно pizdanula?”. Ведь, как бы русский не был холоден и как бы хорошо не скрывал эмоции, Кира сейчас должно было быть ясно как день, о чём думает. Вся эта ситуация — отличный шанс избавиться от таких генераторов проблем, как Раптор и Бобби. Лайфлайн это понимал. Скетч это понимала. Даже Ревек и умирающие подо льдом грибы о чём-то таком догадывались. Только Генри искренне заботился о других.

— Хах, — впервые за весь путь сквозь лабораторию какой-то звук сорвалсяс губ у белобрысого: то был разочарованный усталый вздох, — противник с ними слишком быстро. Я перемещусь рядом. Если они не успеют добежать — прыгаем без них. — Мысленно передал сообщение всем присутствующим Лайн и мир сместился…

***

…Жар продолжил распространение по комнате и к тому моменту, как “синие мухи” от статического напряжения рассеялись, вся комната вновь оттаяла. Дверь в лабораторию отворилась и туда ввалился мужчина в спецовке. Огляделся по сторонам. Окрикнул кого-то из Зала 1 и освободил проход для остальных патриотов.

— Блять. — Кремация заглянул в проход и осмотрел лабораторию: та выглядела паршиво после заморозки и повторной разморозки.

Он стал открывать и закрывать крышку своей зажигалки, громко щёлкая замочком, пока остальные патриоты сгрузились вокруг него и ожидали приказа. Кремация махнул рукой, отдавая короткий приказ всем остальным. Говорил он с ними коротко и немного рвано:

— Разойдитесь по округе. Проверьте, — постучал пальцем по одному из металлических столиков в лаборатории, пытаясь подобрать слова, — дурь. И, — закатил глаза, — остальная химия. Посмотрите чё есть. Чего нет. А потом должитесь мне, сразу!

— А чё с теми уёбками?! — Спросил один из подручных крмации. Он нервно вышел вперёд. — Они же ещё где-то тут, да, босс?!

— Да. — Губы Эрика ещё пару раз дёрнулись. Он ткнул рукой с жигой в сторону входа в комнату. — Ты видёл, чё они с лабой сделали? — Спросил его. Подчинённый кивнул. — Ну вот. Нам надо проверить. Что живо из штук Фафнира. Что мертво. Вот сразу же.

Кремация всё чаще щелкал зажигалкой, глядя в одну точку, на стену. В самой глубине зрачков парочеловека загорелось несколько точек… и ещё несколько… он медленно стал вести глазами по стене, словно следил за чем-то. Кремация жестоко оскалился.

***

В то место, где секунду назад стояла Раптор, приземлился один из бананов клоунов, что так быстро двигался в её сторону. Один из них высекла искры из трубы, под которой пролетела девушка — звук был как от удара дубинки об металл. И ожидаемо, что щёлкающие как телескопические дубинки бананы… окажутся дубинками под слоем иллюзий. Варбанд грязно выругнулся, глядя по сторонам.

— За котом! — Хлопнул по спине своему клону один из клоунов и быстро пробежал мимо прохода. — Не дайте им уйти. Делимся, делимся. — Все Варбанды закричали: “Да”, “УВО-О-О!”, “Покажем им!”. Они все при этом стучали по своей форме дубинами.

Эта привычка их подбадривать самих себя иногда даже казалась забавной. По крайней мере, когда ты смотришь на это со стороны, на видео в сети, скажем — из-за этого над ним часто смеялись в комментариях ютуба, скажем. Но когда на тебя несётся целая толпа парней в кевларе, с дубинами и шокерами и что-то орёт — это не так весело. Такую тактику Варбанд использовал для устрашения и туман с катакомбами только усиливали эффект, вызывая везде эхо.
Именно этот шум в первые секунды боя вывел Бобби из колеи. Он ожидал, что первая шестёрка противников, кинувшаяся за Раптор в проход, даст ему просвет для побега! Но это было совсем не так.
Из-за поворота, прямо на кота, вылетело ещё двое клоунов, тесня того к стенке и нанося два короткий удара. Первый ударил бананом коту по рукам, второй со всей силы саданул колбасой в плечо. Руки у него от этого так затрясло, что он мог выронить пистолет, если бы не собрался. За первыми двумя пошли ещё двое отморозков.
Следующий клоун метил в торс коту, но тот оказался слишком юрким и компактным для удара. Бегемот комком сажи перекотился в сторону, ныряя под четвёртый удар в колову и уводя в трубу удар и пятого клоуна, что взялся буквально из ниоткуда. Но тут ему в ногу со спины прилетел шестой удар. Такого кот точно не мог ожидать!

— Сдавайся, комок шерсти! — Крикнул возникший у него за спиной клоун. Здесь неприятные сюрпризы, впрочем, не кончались.

Бобби как-то даже успел забыть, что Варбанд мог создавать свои копии в пределах видимости… а видимость у него была полная, с учётом что каждый шлем — клоны были в шлемах под слоем иллюзий — был оснащён камерой. Видимо, один из клонов приказал долго жить и Варбанд смог создать ещё одного за Бобби.

— Хватит нести чушь, — кричали клоуны, что бежали за Раптор вглубь дыры в стене, — ты не спишешь свои преступления на свою невменяемость. Даже блять не надейся, куриные мозги!

Варбанд был очень груб по отношению к Раптор.
Почему?.. Ну… возможно это была личная неприязнь, ведь Квин была намного круче его, что не говори. А может быть это связано с парой глубоких шрамов, что остались у Юстуса под кевларом. Шрамы с прошлых встреч. Раны, что оставляли её когти, рваные и неряшливые, они заживают очень долго. И, наверное, болезненно.
Точно Раптор сказать не могла, ведь мало кто оставался жив после таких ран и возвращался в бой! Варбанд был одним из редких исключений. Очень неприятных… мстительных… приходящих снова и снова исключений. Этакая константа в жизни Раптор.

Её могла бросить семья. Её друзья могут быть мертвы. Но Варбанд рано или поздно придёт за ней, чтобы попробовать впечатать в пол.

За этими мыслями она даже как-то отвлеклась от преследователей. В частности, он выбежавших вперёд двух клоунов. Один вынул из-за пазухи хлопушку и пальнул ей в Раптор: оттуда вылетел тугой клубок тросиков, в полёте расправившийся в полноценную сеть.
Такую технологию она уже видела! Это были сети для поимки мутантов, которые задействовали специальные отряды полиции. Ничего особенного, летят медленно, разорвать можно, но долго. Так что от них лучше всего было увернуться, что Раптор и сделала.
Второй вынул из-за пазухи что-то вроде небольшого ружья. Что-то типа двустволки со спиленным дулом, по крайней мере по размерам, или скорее подобие современного ручного арбалета.

— Мы уходим. — Раздался в головах у Бобби и Раптор голос Лайна, что возник вместе с остальными в синей вспышке, встав за спиной у Раптор. — Идите в комнату за коридоров, ждать долго не стану.

Возникновение русского отвлекло Квинн на те самые секунды, пока Варбанд целился, а затем выстрелил из своего арбалета по ней. В плечо девушки вонзился короткий дротик и всё её тело, словно кусок железа магнитом, потянуло в сторону толпы злых клоунов.

— Ясно. Значит вы оба техно-физики. — Силкмэн сделал сам для себя зарубочку в голове, вычленив из слов обоих агентов самое важное и кивнул Нилу. — Похвально, что такое люди как ты и в это время работают в Дасто. Такие как ты и нужны стране, сынок. Да, такие как ты… — кивнул сам себе старик, когда лифт приехал на место, — …и этому городу особенно нужны. Пойдёмте в зал.

Когда группа зашла внутрь и начала располагаться, Каламити (та строгая женщина с пучком на башке) быстро села за небольшой столик в дальнем углу конференц зала. Она тут же включила компьютер. Тогда же тихо загудел проектор под потолком зала.
Силкмэн встал у одного из экранов. Едва заметный огонёк света пробежал у него под кожей, в области виска, и один за другим экраны планшетов на столе вспыхнули ярким светом. Мужчина двумя пальцами указал на места, которые могут занять агенты.

— Значит Спичка опять опоздает, — с неудовольствием глава отделения проверил часы на запястье, — потери в аудитории пока в пределах ожидаемого. Что на счёт остальных из отряда?

— Агент “К” прибудет как только завершит свою миссию на Гавайях, его туда дёрнули для допроса кого-то из Синдиката. — бунично начала перечислять Боуман. Её голос звучал ровно и спокойно.

Всего, сегодня в помещении должны были находиться в общей сложности восемь приглашенных агентов Дасто, включая Нила, Алана и Акаги, из которых пришли… трое, сам Силкмэн, его “правая рука” — миссис Боуман (Каламити собственной персоной), капитана отряда Байт — Кловиса Сазерленда — и ряд должностных лиц.
Пока что в зале их было пятеро, хотя по хорошему, тут сейчас должна сидеть дюжина людей, приглашенных на собрание. Мэр города не смог приехать — его дёрнули на какие-то дела из-за вчерашнего терратка в пригороде Аспинпорта. Агент “К”, он же знаменитый “мистер Гуантаномо” — особый специалист по допросам и сбору информации от агентства — был задержан из-за другой миссии, что не удивительно, ведь этот мрачный и скользкий тип всегда был нарасхват и Дасто пользовалось его силами как только могло, не смотря на ряд пререканий с методами работы Кея.
Главу исследовательского отдела ТомТека компания сразу же вызвала прочь из города, как только запахло жаренным. Шефа полиции сейчас так же мочалят на чём свет стоит — копы бояться банально выходить на работу, без сопровождения нацгвардии (её ввели в город днём ранее, но предотвратить терракт парни в форме так и не смогли, к сожалению). Так что теперь ему приходиться поддерживать боевой дух всего города своим примером — выходить на дежурства в поле! Конечно же в сопровождении пары десятков копов, ведь без них бедного коррумпированного засранца сожрут с говном даже обычные жители юга, без суперсил.
А представители ЧОПа “Панзер”, которые вроде бы как предлагали свою помощь правительству в усмирению беспорядков в городе так и не были допущены управлением из-за того, что… их услуги выходили слишком дорого для Дасто. А департамент и так неплохо потратился на чёртов Аспинпорт за последние семь дней.

Всё это Каламити рассказывала с таким лицом, словно это всё было в пределах нормы для города, хотя Алан, и тем более Нилл впервые встречались с таким раздраем в рядах агентства.

— Литл… — Силкмэн поправил себя, — …я хотел сказать, агент Акаги — сверхчеловек сверхъестественного типа, со способностями мистического и экстра-биологического типа. Она, как это теперь модно говорить, “представитель нечеловеческой расы”, наделённая врождённая магическими способностями. — Старик сделал ещё одну короткую паузу. — Она нелюдь знающий магию. Я надеюсь, у вас нет проблем с ксенофобией? — Спросил у парней. — Потому что если есть: придёться ужаться, агент Акаги такой же гражданин штатов, как моя бабушка, а так же агент Дасто с выслугой лет. И потому будет вашим напарником-сопровождающим на задании.

— С транспортировкой Георга у нас накладка, его рейс отложили из-за грозы, что была в пятницу, так что он всё ещё на Аляске, — вклинилась в разговор Каламити, — так что придётся начинать в девятером. Слэер, Вис и Отчаянный уже на подходе.

— Отлично. — Силкмэн развернулся в сторону двери, из-за которой послышались быстро приближающиеся шаги. — Почти все в сборе. Тогда скоро начнём. — Дал отмашку тот. Через пару минут двери кабинета распахнулись, и туда быстро вошли новые лица.

Первыми вошли девчушка лет восемнадцати-девятнадцати, в строгом костюме, с сиреневыми слабо мерцающими волосами и отдающей синевой кожей, чьи туфельки на коротком каблуке так громко клацали по полу и высокий светловолосый мужчина, с короткой стрижкой, грубым и покрытым колючей молодой щетиной лицом, широкоплечий да одетый в просторный серый костюм — судя по красному нарукавнику с римской цифрой “3” — это были агенты из одного отряда-тройки, пускай их третьего напарника не видно. Они шагали шаг в шаг, хорошо зная скорость друг друга.
Оба быстро отдали честь Силкмэну. “Ада”, — представилась девчонка и скромно улыбнулась Алану с Нилом. “Джозеф Дэнстон”, — протянул обоим руку мужчина, чуть ли не первым хватаясь за ладонь каждого из новичков, — “Поработаем вместе!”. Этих двоих сама Акаги хорошо знала, так как они прибыли вместе с ней в город не так давно. Точно так же, как он заочно знала и третьего вошедшего в помещение: загорелого пацана лет двадцати в шапочке-бини и спортивках, да со шрамом рассекающим ему пол лица. Тот быстро проскользнул за спинами присутствующих, бросив каждому “привет-привет” — он никогда особо не менялся, будучи минимально формальным при личной встрече.

— Слэер, — окрикнул парнишку Силкмэн, — как прошёл облёт города? Кловис сегодня будет на встрече? — Скрестил руки на груди и кивнул парнишке. Тот сел в самое дальнее кресло за столом, забравшись в него с ногами. Передёрнул плечами:

— Не знаю, — неопределённо протянул тот, — я откалибровал их костюмы, так что сегодня они вовсю осваиваются с новым приводом. Им уже скоро придётся ворваться в самое пекло, так что… — повёл рукой в воздухе, — …остаётся понять и простить.

— Это понятно. — Силкмэн вздохнул. — У меня к вам нет никаких претензий, вы оба — не спидстеры, чтобы везде поспевать.

— Не знаю ни одного спидстера, который бы приходил на собрание ко времени. — С едкой ухмылкой выдал “Слэер”, на что Силкмэн только цыкнул и сказал тому коротко “цыц”. Парнишка развёл руками и теперь, когда все агенты заняли свои места, глава отделения постоял ещё немного в центре помещения и начал:

— Ладно, по всей видимости, мы единственные, кто сегодня вообще придёт на собрание, время дорого. — Поправил галстук. — Представляюсь ещё раз, я — Джереми Кей Силкмэн — глава отделения 40/2 Департамента, рад вас видеть. — Хмуро оглядел присутствующих. — Оставим формальности и перейдём к делу…

Он отошёл от экрана, чтобы показать на него изображение.
Там возникло фото перевёрнутого трака со здоровым контейнером-прицепом (на последнем была нарисована свастика), который какой-то неведомой силой вмечатало в землю.
Машина с контейнером своим весом и габаритами разнесли часть… парковки какого-то бара, часть самого здания бара, а так же близлежащих построек. Дальше шли фото домов с выбитыми стёклами, пара фото пострадавших и каких-то улик.
Джереми щёлкнул пультом и включил какую-то запись на экране.

На записи, датированной “15.11.2013”, и по времени 23:22, была показана дождливая ночь и парковка того самого… бара, но только без грузовика. Шёл дождь. Темень — почти непроглядная.
На тротуаре перед парковкой шла драка: несколько мужчин в одинаковых тренч-плащах и шляпах, одетые как гангстеры из акого-то палпового фильма 30-х годов, пытались забить досмерти палками, топорами, битами и цепями парня в кожанной куртке.
Сам парень в кожанке отбивался от них… рукой-лежвием (его рука ниже локтя буквально была сплошным мечом), раны на нём даже отсюда, глядя на плохое видео, явно заживали. Метачеловек-мутант…

Драка шла явно не в пользу неизвестного с рукой-лезвием и он отступал в сторону бара, порой нанося своим противникам какие-то атаки. Парочку даже уложил! Когда мужчины в тренчах получали смертельный урон, то они просто превращались в какую-то жижу и уползали к сливным стокам, куда их уносил поток воды.

На протяжении двух минут на видео шла лишь беспрерываная драка. Снимала, видимо, камера видеонаблюдения…
Но вот, из бара высапалось несколько силуэтов. Пара взрослых. Один маленький. Сложно точно разобрать. Маленький силуэт вышел чуть вперёд, навстречу сражающимся и махнул рукой в соторону парковки, на тратуаре перед которой шла драка.
Какое-то время ничего не происходило. Но затем, многотонный грузовик дальнобойщиков, припаркованный недалеко от стоянки, заскрежетал металлическими тросами, захрустел крошащимся асфальтом и исчез. Он пропал из виду на пару секунд. Вокруг него пропал и ддождь — он как бы перестал идти на короткий миг.
Почему так случилось стало ясно достаточно быстро — так с прицепом и частью здания повис в воздухе над самой парковкой.
А потом с чудовищной силой рухнул на сражающего парня в кожанной куртке и тренчей, вместе с куском здания и прочим мусором, который метнул… по всей видимости мальчик, которого на видео обвели красным кругом.

Дальше произошло что-то вроде вакуумного взрыва. Лопались окна, кричали люди, начался полноценный хаос.

Силуэты выбежавших из бара неизвестных пошли к упавшему грузовику, вытащили из-под него чудом выжившего метачеловека-регенаратора.
И вместе с ним скрылись в неизвестном направлении.
Перед тем, как уйти, напоследок, тот же самый мальчик на видео просто как бы “обрезал” часть дверей контейнера трака — открыл его, распылив или переместив кусок дверей непонятно куда.

Видео окончилось.

— Знакомьтесь… “Суперзлодеи из трущоб”, — указал на экран мужчина. Там всплыли фоторобаты более чем двадцати человек, все из которых (кроме двух — мальчика и крупного мужчины в маске) были нечеткими и абстрактными.

В лаборатории

Пускай Генри не мог сказать что это за знаки, в отличие от Скетч, он мог подтвердить её слова об авторстве этих знаков. О… Дантист отлично знал, кому они принадлежали: о Тулле знали все детишки из трущоб, вроде него, потому что большего сноба и говноря на просторах Аспинпорта нужно было ещё поискать! Это явно его каракули. Кто такой Тулле? Маг-оккультист на зарплате ну нациков.
Что он умеет? Да хрен его знает, на самом деле Генри никогда не слышал, чтобы этот парень вступал непосредственно в драку, но татухи с “защитными знаками” на теле у некоторых элитных патриотов, или росписи на машинах, или граффити с магией на территории банды — всё выходило из-под его руки. Вроде как Тулле был чем-то вроде безопасника нациков, но точнее Бэкхолл не знал.
Зато, как и все в команде, Генри понимал, что дверь с каким-то очень стрёмным оккультным знаком стояла тут не к добру. И Скетч с Лайном лишь поддержали сомнения собирателя зубов. Большего он сказать не мог, так как о магах не знал ничего в целом. Почему? Да потому что зубы магов Дантисту нахрен не сдались! Из них Генри не получал ни капли силы, как и из зубов природных талантов.

А потому, они поступили как все нормальные злодеи: решили снова просто проломить стену и пойти в обход опасной территории.

“БУМ”, — разлетелся старый толкан, который встал на пути у силы Лайна, и вместе с тем поток холодной воды из водопровода за пару секунд замёрз из-за силы Генри. Злодеи вышли в туалете — им оказалось помещение 46, незаполненное ни дымом, ни иллюзиями, но стоило проделать дыру в стене лаборатории — как он потянулся!
Под клацанье каблуков о сырой бетон, злодеи быстро прошли по коррридору подземелья прямо в тупик — туда, где была свалена гора мусора, а стена ближе всего проходила к комнате 5. Ревек быстро сбил кучу мусора в сторону, освобождая проход для дыродела и Лайн проплавил ещё один проход в стене.

Туман снова потянуло в новое открытое пространство, ранее не заполненную им область. Перед отрядом предстала подпольная лаборатория патриотов. Это было небольшое помещение пятнадцать на пятнадцать футов, с несколькими столами и островками техники, раскиданными по всем сторонам.



Центральным “островом” из всех был большой аппарат, похожий на аквариум, или массивный стеклянный куб с подключенными к нему балонами, какими-то глангами, датчиками, трубами вентиляции и прочим. Этот “аквариум” был единственным источником света в помещении, так как его резервный генератор до сих пор работал, даже после всего экстренного выключения света. Внутри куба росли грибы поверх какой-то массивной зелёной коряги. Очень странные грибы…
Примыкало к кубу несколько столов с сейчас неработающей техникой, всякими ноутбуками, перегонными аппаратами и прочей необходимой любому юнному наркоторговцу техникой. Злодеи попали явно не в “производственный цех” банды неонациство.
О нет! Они стояли посреди исследовательской лаборатории группы, о чём намекали и множество аппаратов для дистелирации, а так же несколько стеллажей с какими-то минзурками, колбочками и прочим, а так же большой промышленный холодильник в углу.
Одних эксперементальных видов наркотиков отсюда должно хватить на кругленькую сумму, если их утащить как-то к себе…

…Впрочем, группа пришла не за ними: Лайн очень быстро заметил нужный им чемодачник и мешок с наркотиком, который нарики разложили на одном из столов. Рядом с чемоданчиком валялся резак. Заглянув внутрь свинцового кейса, Лайн понял его устройство и примерное предназначение. И возможное применение вещицы.
Внутри кейс представлял из себя сложную электронику в каком-то очень плотном металлическом корпусе, обитый свинцом и постоянно находящийся под напряжением, словно “выключатель мертвеца”. Центр внутренностей кейса занимала чёрно-матовая панель, в которую был вмонтирован счётчик. На счётчике, видимо, выставлялось время с точностью до год, месяца, дня и часа. Кроме того, под счётчиком имелись две скважины для ключей, вставив в которые ключи одновременно и провернув их, можно открыть большую красную кнопку, размещенную в кейсе под каким-то полимерным стеклом в самом центре панели управления. Внутри, к крышке кейса был прилеплен ещё какой-то листок бумаги, но чтобы его прочесть надо было подойти ближе и открыть кейс целиком…

…И пока Лайн размышлял над тем, стоит ли это делать или лучше забить хер, он не замечал преемещения групп противников.
Куда раньше него Ревек смог ощутить, что группа патриков оказалась очень близкой к ним: совсем скоро Кремация войдёт в Зал 1, а значит будет всего футах в пятидесяти. А значит, надо как можно скорее рвать когти отсюда, забрав Раптор и Бобби!
С этим были проблемы. Ведь в тот же момент, как Ревек обратил внимание на передвежение патриотов, Генри почувствовал как к сигнатурам зубов Раптор и Бобби приближается ещё один очень знакомый ему “слепок”. Чья-то яркая и почти одинаковая аура…

И тут Дантист осознал: в подземелье прямо сейчас спускалось окло двух дюжин клонов варбанда, сметающих всё на своём пути и они прямо сейчас должны были столкнуться нос к носу с отстающими!

В тумане

Бобби и Раптор более или менее решили свои разногласия, раз и навсегда убедившись в том, что они — не иллюзии, а вот океан хтонических тварей, который транслировал тунель на пол — вполне себе. И с этими мыслями они быстро ринулись вперёд, к своим товарищам, ведь им вполне могла понадобиться помощь с грузом.
На каждом шагу, туман подкидывал им всё новые иллюзии, от которых приходилось отмахиваться. То монструозные рыбы, что пытались откусить ноги… то вспышки молний из потолка… то какое-то отвлекающее движение вдалеке, что оказывалось розочкой оголённых проводов — оно словно пыталось убить их!
Или как минимум разделить. Но уже очень скоро парочка привыкла к таком искажению сознания и даже не думала о нём особо.
А потому, когда они подошли ближе к новенькому пролому в стене — тому самому, что сделал Лайн, высыпавшаяся из-за угла им навстречу толпа клоунов не особо удивила ни Раптор, ни Бобби. Это было штук десять клоунов, все в цветных нарядах, с макияжом нанесённым поверх противогазов и с розовыми носами накленными на них же. Судя по движению воздуха вокруг них — вид клоуна был очередной иллюзией. От них даже звуки исходили! “Именем закона, ХОНК-ХОНК, вы арестованы, криминал скам!”, — гундел себе под нос один из клоунов знакомым голосом.

В дерьме

Где-то совсем в другом, тёмном месте, Скромняга медленно полз по стене стока, цепляясь за решетку как за опорный скелет и карабкаясь вверх, к потолку стока. Он вёл неравный бой с течением и с силой тяги, а так же с пролетающим в воде мусором. Каждое его движение было скованным и тяжелым. Даже усталым каким-то.
Но рисунок, конечно же, не уставал! Просто сопротивление было очень высоко и он не совсем знал, что искать в темноте, а потому первые пару минут поиски шли вслепую, на ошупь. Пока, наконец, комок слизи не упёрся в какой-то шлюз, по которому он мог медленно поползти вверх и вылезти откуда-то на поверхность.

Слизь кое-как протолкнула себя вверх и полезла вверх, по трубе, аккуратно удерживая внутри своего тельца мобильник Квин.

Дальше изгиб трубы стал странным, зигзагообразным, и чтобы пробиться через клапаны и шлюзы прохода, Скромняге пришолось постараться, прежде чем он наконец не стукнулся в какую-то крышку и аккуратно откнул её. С громким плюхом, фамильяр Скетч вывалился из вполне себе цивильного туалета в освященой комнате. Судя по всему, каком-то аналоге… ванной комнаты? Тут было несколько душевых кабин. Несколько толчков. Раковыны, какое-то минимальное убранство и пара люков в полу.

Алфи приходил в себя медленно, неохотно, ощущая как сила вновь растекается по венам, наполняет кости, мышцы, кожу… теперь она струилась в каждой частичке его тела, даже в волосах, что порой, когда Кавендиш прислушивался к шепоту, двигались без ветра.
От этой же силы немного болел шрам на груди: кусок некогда выжженой кожи над сердцем. Там, где раньше растекался холод при использовании старой силы, теперь горел огонь Мирабара. Алфи едва держал глаза раскрытми. Использование магии утомительно.
Но события требовали его присутствия. Пускай не требовали ответа, но вот хоть какого-то статуса — так точно. На слова гнома капитан Мирабара никак не отреагировал, потому что такая реакция от кого-то, даже от Доминика, была вполне ожидаема и как бы сам Алфи не хотел признавать, в его словах был смысл и риторика близкая ему самому, как ребёнку родом у лиц Уотердипа. Он знал кого это — совершать глупые и опасные вещи, потому что они кажутся тебе самыми правильными. В силу возраста. В силу отсутствия опыта. В силу… да чего только может не случиться! Алфи знал всё это и прекрасно понимал, что за ошибки надо платить и платить чаще всего своей кровью. Страж тихо вздохнул.

— Хорошо, а теперь, когда каждый высказался, — паладин поднял руку в тонкой чёрной перчатке, — выскажусь я. Пока ситуация не вышла из-под контроля. — Мужчина сделал три шага вперёд, едва покачиваясь, затем ещё один шаг — куда твёрже, уверенней. Силы, что до этого переполняли его теперь помогали держать осанку.

Нет… они даже помогали ему дышать. Божественная энергия вызвала в его теле едва заметные изменения. Руки слегка зудели.

— Как и сказал господин Герон, — указал раскрытой рукой на эльфа и нахмурился, да так, что густые брови отбрасывали тень на его глубоко посаженные блестящие глазки, — то, что случилось с вашей деревней — несомненная трагедия. Трагедия, от которой каждый из вас… нет, каждый из нас, — акцентировал на этом слове своё внимание он, — по-одиночке не справиться. Такова реальность вещей. И обернуть время вспять или чудом отменить мор нельзя.

— Но, — кивнул, слегка улыбаясь, — можно бороться со смертью на вашей земле. Бороться с последствиями. — Алфи сделал короткую паузу, чтобы затем повысить голос. — Мирабар готов протянуть вам руку помощи! — Сделал широкий жест в воздух. — У меня есть предложение для вас, братья и сёстры, и для всей вашей земли.

Алфи понимал, что сейчас его скорее всего слушают и вороны, потому он подбирал слова очень аккуратно и вдумчиво. Он хорошо ставил приоритеты и делал засечки на уме. А так же пока что открыто игнорировал Нефелима — консервка даже не представлял, как же он сейчас мог себя подставить. Но это не так уж и важно.

— Если вы согласны несколько умерить свой пыл, — начал с едва заметных условий он, — и позволить нам и нескольким людям из Мирабара останавливаться в вашей деревне на время наших разъездов, то город может поделиться с вами частью ресурсов. Не так много, как было запасено, но достаточно для сытых холодов.

— А с первой оттепелью, — сказал Алфи, оглядывая деревню, — мы сможем обсудить дальнейшее сотрудничество. Если вы того желаете. В обмен, всё, чего требует город — это лояльности. Как между, — облизнул губы, сыто скалясь, — добрыми друзьями! Мы ведь живём на одной земле, пускай и вдалеке друг от друга, так?..

— Я не прошу ответа прямо сейчас, но пока мы здесь, Мирабар так же будет рядом, готовый оказать вам помощь, — заметил Алфи и повернулся к своим товарищам, — а пока: нам всем стоит сейчас успокоиться. Один, — взглянул на старика, — Нефелим, — так же “мягко” позвал товарища, — Доминик, — холодный взгляд, — хватит.

Он подождал около минуты, пока мужчины прислушаются и отойдут, или ослушаются и проигнорируют. В последнем случае они ну просто напрашивались на применение силы. Алфи и так был зло.

— Все здесь сейчас навзводе, потому воздержитесь от таких, — он повёл рукой, пытаясь подобрать не матерный синоним, — выходок в дальнейшем. Что же до смены миссии: нам это не нужно. — Алфи прислушался к тому, не слышно ли рядом с ними цокота когтей о промёрзшее дерево, карканья, хлопков крыльем или хруста снега, а потом продолжил. — Относительно ведьмы так же гарантий давать не стану. Если она часть нашей проблемы — мы её решим.

— Относительно девочки. — Вот теперь он поджал губы и совсем уже не дружелюбно посмотрел на Нефелима. — Если ты хочешь ей помочь и взять её с собой или отправить куда-то, то это твоя лично инициатива. — Алфи понизил тон. — Ни моя. — Тон стал ещё чуть ниже. — Ни отряда. — Покачал головой. — Твоя инициати и только твоя, как и организация этой задачи или защиты этой… травницы.

— Если кто-то хочет помочь Нефилиму, — уже куда спокойнее и прежним голосом, приподнятым и тёплым, сказал тот, — то я вам желаю только удачи. Достойное начинание! — Помолчал. — Только помните о том, что наш путь — не прогулка и соизмеряйте свои силы.

“Ка-а!”, — в алом от догорающего солнце небе крикнул сокол, вот уже который круг рассекая ветер над местом засады. Саргон сидел боком к дороге, глядя в небо. Его глаза затянула блеклая дымка, пока юноша общался с птицей и смотрел на мир её глазами.
Саргон следил не за дорогой, а чтобы к ним внезапно не пришло никаких других неприятных гостей, отдавая Джучи — своему соколу — команду на облёт территории. Иногда птица ловила тушканчиков и ела их без всякого сожаления. Иногда зависала на камне у дороги.
Потому, во время бдения юноша не сразу заметил через глаза своего друга, как в стороне дороги поднимаются клубы дыма. Увидел тот это уже только после слов Басима. Сокол сделал ещё круг и призимлился на руку мага, пока тот посмотрел на человека Омара и коротко ему кивнул. Юноша подсел ближе к остальным.

Во время, когда Саргон не “летал” со своим компаньоном в небе, он смотрелся как самый обычный парнишка из пустыни. Просторная одежда с национальной вышивкой. Смуглая кожа. Тёмные волосы. Короткий кинжал на поясе… всё в нём кричало, что этот парнишка — сурья, но глаза и имя выдавали в Саргоне сархида, как и его близкая связь с питомцем. За спиной у Саргона, в полумраке, неподвижно стояло здоровое, укутанное в трепьё нечто. Рогатое.
Эта хрень в тряпье всё время пути до схрона бежала наравне с лошадью Саргона и доспехом Серафа, что намекало о точно таком же искусственном её происхождении, как доспех бронника. А из-под тряпья проглядывала бронза и дерево. Оно было так же меньше груды металла, ростом чуть выше Саргона. Порой кукла скрипела.

— Мне лучше остаться на дистанции. Вся моя магия ближнего действия может навредить повозкам, а Сардукара, — дважды стукнул тыльной стороной ладони о ногу куклы, — лучше оставить в тылу. На случай, если кто-то прорвётся к нам. — Саргон сложил руки на своём поясе, на котором висел массивная толстая внига.

— Могу замедлить одну из повозок. Рукой. — Пару раз сжал и разжал ладошку. — Но это будет жесткое приземление. Не ручаюсь за целостность повозки. — Каждая фраза парня звучала хлёстко и слегка остранённо, а по выражению лица было видно, что мыслями он был далеко от этого места. Далеко от повоз, грабежа и песков.

Порой Саргон меланхолично передавал небольшие кусочки останков тушканчика своему соколу, глядя как тот клюёт мясо с его рук. При этом, губы юноши едва дрожали. Он зачитывал какое-то заклятье, держа вторую — свободную руку — на своём томике. Как всегда, юноша оставался практичен и делал два дела за один раз.

— Состав каравана мы узнаем раньше, чем они прибудут на месте. Я подниму Джучи в воздух, — погладил птичку на холке и улыбнулся ей тепло, потом поглядев на товарищей, — он расскажет нам, кого принесли пески. Но за остальное — не обещаю. — Отвёл взгляд.

— Даже если одна из телег или глайдеров, если такие будут в их колонне, сломаются — я смогу её починить. Если будет достаточно времени и материалов. — Предложил Саргон. Улыбка стала слегка неловкой. — Но будет ли у нас время? — Шмыгнул носом отпыли.

— …И материалы. — Парень немного помолчал. Сокол сорвался с его плеча и вновь полетел вверх, выше к небесам. — Если нужно, я могу кого-то из вас ускорить. Ещё больше! Но это только для одного и только на очень короткий промежуток времени.

Лукас пытался найти музыкальную радиостанцию.
Но чёртово радио отказывалось работать как надо! Сколько бы он не крутил тумблер на старой магнитоле, та не могла поймать волну с чем-то легче, чем новости. Он попадал на один эфир за другим и большинство из них несли всякую скучную чушь. О валютах, о том, где и когда будут большие скидки в магазинах, о погоде и прочем.

Когда при очередном переключении станции разговор зашёл о том, где может быть следующее нападение Губителей, Люк замедлился и послушал минуту или две, а потом снова переключился. “Чушь какая”, — помотал головой он, — “Лучше за дорогой следил бы!”.
Переключив на новость о Панацеи, парнишка замедлил ход машины, останавливаясь на светофоре. Его глаза мрачно бегали от одного поворота пустой улицы до другого. Старенькая Тойота Люка застряла в какой-то жопе мира. Никто не заметит, если он просто…
Ну… нарушит правила? Если проехать на красный, никто ведь этого не увидит, да он и так нарушает режим, водя машину без прав.
Тяжело вздохнул. “Нет, даже у меня должны быть какие-то принципы. Я же теперь крутой чувак, да? “...удалось спасти жертву ужасного пожара, получившего 98% ожогов тела…”, — продолжало бубнить радио и Люк сжал руль чуть сильнее. Парень насупился.

Пока что он был не таким крутым, как детишки из Вардов или как их там? Та же самая Панацея — она же погодка с Люком, так? А уже вон, известная, наверняка есть своя собственная линия товаров с коробками из-под завтраков, прямо как у Александрии или же у Турбо. Они супер-звёзды, по крайней мере в Бронктоне и пригороде.
“А ведь Виста даже моложе меня, да?”, — подумал Люк, — “Ей на вид не так много, как мне. Или она просто мелкая?”. Поджал губы. На светофоре всё ещё горел красный и терпение Хэвенсона кончалось, как и желание следовать хоть каким-то правилам и ведь это всего лишь от ожидания. Лукас быстро выключил радио.
Пару раз нервно стукнул пальцем по радио. “Если я продолжу вот так гонять по фермам и пытаться продавать детали, то останусь всё таким же безызвестным соплёй. Надо замутить что-то крутое”, — в такт стуку по рулю, кивнул сам себе, — “Выйти на новый уровень!..”.

Стоило этой мысли пронестись в голове у Люка, как загорелся зелёный свет и он поехал дальше, потихоньку набирая скорость на трассе и вливаясь в поток автомобилей. Он не чувствовал больше такого одиночества. “Да, надо просто показать себя, и вот тогда все меня заметят!”, — более или менее решился в скором времени испытать свои силы Лукас. Тем более, они ведь такие полезные!

Люк постоянно тоскал с собой в авто небольшое количество ворвани, наращивая её под капотом и во внутренностях машины, так, чтобы изолировать часть элементов от перегрева и чтобы не перенагружать Тойоту больше нужного, что было не просто.
“Стоит чуть-чуть превысить вес ворвани и эта колымага едва тащиться”, — заметил парнишка, проверяя свои ощущения.
Ворвань струилась по венам машины, наполняя её перегородки и сливаясь с босыми ногами парнишки. Костюм же переместился в сейчас опустевший багажник. Тело Крипа занимало много место, но оно было подвижным и могло становиться жидким при нужде.

Машина свернула к железнодорожным путям, останавливаясь перед шлагбаумом и Лукас привалился на руль, задумавшись.
“Может быть, мне стоит сменить прозвище?”, — посмотрел налево лениво, — “Крип — звучит коротко и понятно, но это скорее насмешка. Может стоить назваться как-то круче?! Лавкрафт, скажем! У меня ведь и щупальцам… и под водой был”. Лука посмотрел направо, туда, откуда должен был выехать поезд. “Да нет, меня всё равно все будут называть Крипом”, — грустно выдохнул кейп.
Прежде чем его полёт фантазии продолжился, парнишка заметил, как из-за поворота выезжает поезд… и откровенно охренел от этого.

— Ебать. — Лаконично выдал парнишка, сжав руль сильнее и со страхом вжимаясь в водительское сиденье. — Это просто… — он пытался подобрать слова и быстро думал, где можно найти ближайший телефон, чтобы позвонить куда надо, — …это ведь, ведь… — Люк проводил поезд взглядом до ближайшего поворота.

Если он продолжит так идти, до доедет до города за следующие минут десять, а кроме головного вагона, судя по всему, в сороконожку трансформировались и все остальные. Протекторат не успеют вовремя. Но, с этим ничего не поделать. Он ведь не может вот так вот взять и остановить эту хрень, верно?.. Верно ведь?..

— …Это ведь возможность, ДА?! — Спросил у самого себя в отражении зеркала Лукас. Он испуганно и возбужденно хохотнул.

Парень резко крутанул баранку и вдарил по газам, набирая ход старой тойоты до максимальной скорости, какая могла только выдать эта коробка на колёсиках. В это же время, в салоне, жижа перетекла из всех щелей машины к Люку, быстро обволакивая его тело и облачен в костюм Крипа. Крипу в машинке было тесно, но он быстро расширял салон, наполняя его новыми порциями ворвани. Ей ему нужно было много для задуманного трюка. Авто быстро поравнялся с задним вагоном поезда, пристраиваюсь за ним…

— Грабители? — Клерк даже не понял, что сказал Охэй, а вот дух в это же время сменила хрип на сдавленный кашель. Сквозь грязные пряди её длинных волос он увидел искаженную улыбку: та грубо и уродливо растянулась от уха до уха, как если бы бледное и чуть опухшее личико девушки было сделано из глины. Оно… хихикало?..

Различить слова духа было сложно из-за хрипа и деформации шеи существа, но теперь оно следовало за стариком, быстро перебирая рёбрами по потолку над ним. Как большая сороконожка! Это ему навевало воспоминание о старом доме, где он жил ребёнком, и где по потолкам чердака тоже бегали насекомые. А может и духи?
Старик не медля подошёл к двери и быстро повернул защёлку на ней до того, как трое юношей успели дойти до двери вплотную.
Тот парень, что шёл впереди, натягивая на лицо капюшон, вынул из-за пазухи что-то вроде ингалятора с небольшим резервуаром сверху него. На резервуаре была наклеена этикетка с гаденько так нарисованной фиалкой и небольшим облачком под ней.
Парень сделал затяжку из ингалятора. Его рот наполнил призрачный сиреневый свет, а радужка вспыхнула пурпуром. Как только он не смог больше держать дым внутри, то выдохнул изо рта… а потом и из глаз три струи сиреневого дыма под дождь.

“На, пыхни”, — передал он ингалятор парню в шапке, а сам с совершенно невменяемым взглядом подошёл к двери. Его рука, которую парнишка не прятал под курткой, легла на ручку двери. Дёрнул её… ещё раз… поднял недоумевающий и рассеянный взгляд к окошку в двери, на стоящего за ней Охэя. Улыбнулся ему.
Парень вынул из-за пазухи вторую руку — с револьвером на пять патронов в ней — таким, какие обычно использовали полицейские в старые деньки, а сейчас стереотипно использует шпана с улиц. Он постучал пару раз в окошко. “Тук-тук-тук”, — послышался с улицы сдавленный цокот ствола о стекло, а за ним голос снаружи:

— От-кры-в-вай… — попросил обдолбыш, облизывая губы. У Тоямы было несколько секунд, чтобы решить, что делать. А судя по тихому жужжанию откуда-то сзади и севшего на корточки за стойкой клерка — тот уже нажал “тревожную кнопку” и скоро приедут копы.

Войдя в избу, Алфи по привычке заглянул вначале за дверь: они в этой широте открываются вовнутрь, чтобы вход в дом — даже если его снегом завалит — можно было расчистить и выйти наружу. А ещё за такой дверью можно было спрятаться.
“Дурная привычка”, — запоздало подумал мужчина. Обернулся на людей, собравшихся перед кроватью мальчика. Кавендиш в тишине пошёл к нему, снимая с шеи свой амулет. Посмотрел на широкую металлическую медальку. Мужчина чуточку волновался, ладошки вспотели: это было первое лечение больного не из семьи Кавендишей за последние пару лет, как никак. Кто знает, как отреагирует мальчик?

— Отойди, — ещё не дойдя до кровати, Алфи попросил у девочки посторониться от ребёнка и встал напротив него, — если кому-то тут не нравиться яркий свет: советую прямо сейчас закрыть глаза.

Сказав это, мужчина огляделся по сторонам: проверил, последует ли кто его советом. Усмехнулся. “Ну да, они не то, чтобы часто видят магию, но кто-то в мой авторитет тут всё же верит”, — качнул слегка головой. Положил ладонь со знаком города на грудь Вите.
Алфи прикрыл глаза… сосредоточился. Его дыхание выровнялось в такт медленно бьющемуся сердцу и супротив бьющемуся в лихорадке ребёнку, словно паладин плыл против течения болезни.
Его губы медленно задвигались, в полной тишине читая какое-то заклинание и окружающие могли расслышать только обрывки слов и заметить едва заметное свечение из-под ладони у защитника.
Алфи почувствовал, как медальон нагрелся. Этот знакомый жар больше не выжигал его кожу клеймом, как при первом занкомстве, а скользил с рук, наполняя символ силой, а Алфи — достоинством.
“Один раз… раз… ра-а-ас-с-с…”, — услышал мужчина тихий шёпот множества голосов у себя в ушах и резко раскрыл глаза. Зрачки его закатились, а свет исходящий от медальона вспыхнул солнцем на всё помещение, пожирая собой фигуру мальчика и паладина.

Голову Алфи наполнили лики и вой сотни ртов города, что теперь вместе с ним читал заклинание, наполняя тело кавендиша силой. Его лоб покрылся испариной от такого напряжения и потока силы, что выходил из него и жёг огнём болезнь в теле ребёнка. Прошло всего несколько секунд… но для паладина те казались вечностью. И когда свет погас, он стоял над ребёнком и тяжело дышал. Хмыкнул:

— Надо… ха-ха-ха… — убрал ладонью прилипший ко лбу локон вьющихся волос, — …практиковать надо больше! Фу-у-ух, — убрал руку с медальон с груди ребёнка, — совсем уже отвык. Эй, мелочь. Считай это благодарностью за честность. — Сказал Маришке он.

Из-за того, что Элиас притянул девушек к себе ближе, им пришлось немного подвинуться на стуле — совсем чуточку ближе к нему, чтобы не прилагать лишних усилий. Сам Элиас ровно дышал, хотя когда Ко положила ему голову на плечо, то услышала как гудит кровь под кожей у колдуна. Его сердце билось быстро-быстро.
Чай, после ложечки мёда в нём, пах сладко и мягко, отдавая травами и лёгкой терпкостью, от которой во рту появлялись слюни. Девочка пока не решилась сделать голоток, а вот Ямато-сан отпила немного из чашечки. Затем сделала ещё глоток, побольше, едва заметно сморщилась и добавила в чай ещё мёда. Снова отпила отвара. “Очень вкусно”, — скромно добавила женщина. Элиас в ответ только шире улыбнулся. Он не вмешивался в слова парочки.
“Я хочу…”, — Ямато помедлила, пытаясь собраться с мыслями и взглянула на Кокэси, затем отвела взгляд, — “...Я хочу вернуться назад. И чтобы всё было как было”. Голос учительницы дрогнул.

— Если это ваши желания, — вкрадчиво сказал Элиас, — то я сделаю всё, чтобы исполнить их. Клянусь. — Повторил он с той же интонацией, что Ко уже слышала ранее, на балу макабров. Было в этих словах что-то такое… тяжелое. Весомое, стоит сказать? Да!

Чай манил своим запахом из стакана, как и сладости и сухофрукты на столе. Ко давно уже не ела, с самого момента их побега и успела слегка проголодаться, но мысли о еде приходили к ней сейчас, пожалуй, в последний момент. Да и сложно было воровать сухофрукты из корзинки перед ней, пока её сжимал в объятиях Эли.
“Я подумаю о контракте”, — выронила Ко, даже не подумав об этих словах, на что Элиас всё так же едва слышно прошептал “спасибо”, чуть сильнее сжав девочку в своих объятиях. Его рука легла ей на бок, подтягивая японку к себе ещё ближе, а второй он точно так же прижал к себе Ямато. Та долгое время не решалась что-то сказать.

— Я… — она посмотрела на просто лицо Элиаса, в лёгкой растерянности, — …если контракт поможет нам вернуться, то я согласна. — Наконец ответила та, одними лишь словами зажигая в глазах юноши огонёк: озорной, счастливый и какой-то… лукавый?

— Благодарю. Обещаю сделать всё, что в моих силах, — сказал тот и тихо ответил на вопрос Ко, — когда стану магом, я встречусь со своей семьёй. А потом наконец-то исполню свою мечту! — Со всё тем же блеском в глазах ответил он, блеском ярче прежнего.

На вопрос о силе он поумерил пыл, едва заметно отведя взгляд в сторону: туда, где зелёный свет луны падает сквозь щель в окне.

— Не знаю, — ответил он честно, — я не знаю, какие силы получу от вас. Они зависят от того, какие силы есть у вас. А ваши силы, ну… — посмотрел на Ямато и Кокэси, — …вы знаете, какие у вас силы? — Спросил он. — Я — нет. Но мы это обязательно выясним, когда Митра выйдет из силы. — Пообещал начинающий колдун. Он задумался над вопросом о макабрах. И ответил коротко. — И этого я тоже не знаю. Не многие из тех, кто застал те события, дошли до нас. Макабров, магов, нерождённых и чемпионов Старой Гвардии можно по пальцам пересчитать. Каждого из них — по пальцам одной руки. — С каждым словом, парень едва заметно затихал.

Он говорил медленнее и тише, кажется, пытаясь справиться с дыханием от волнения. Его сердце быстро билось в груди. Кажется, судя по тому что он прижимал к себе девушек чуть сильнее, сама новость о возможности поговорить с кем-то на эту тему и заключения контракта будоражили его ум. Элиас ответил тихо:

— Да, конечно есть и те, кто изучают природу смерти. И жизни тоже! Нас много, но в основном этим занимаются джепетто и филаняне. Они — главные, кто в этом что-то смыслит. — Он помедлил, а затем тихо добавил. — Если хочешь, я могу рассказать чуть больше. Я тебе расскажу о магах, а ты мне — о вашем мире. Сделка?..

Спросив это, он перетянул Ко к себе, вглядываясь в лицо девочки и пытаясь высмотреть в её взгляде ответ. Он умолял взглядом сказать “да”. Нет — он этого требовал и горел изнутри от восторга!

Марк стоял в тишине ночи какое-то время, прислонившись спиной к косяку туалета. Он медлил. Приняв свиток из руки девушки, он без слов раскрыл его и прочитал, насупившись больше прежнего и нахмурив брови. “Да... удачи мне”, — едва заметно тряхнул рыжей головой вслед уходящему в ночь Джону, а после поднял взгляд к небу и светящейся вдалеке Луне. Его глаза блестели на свету. Не от слёз, а словно у кота или куклы со стекляшками в глазницах: мягко и глянцево, превращая зелень в небесах в кислотную желтизну, заполнившую зрачок с радужкой по мере движения глаз. Если присмотреться, можно было даже заметить, что Марк двигает глазами не как люди — резкими рывками — а медленно ведёт ими по миру вокруг.

— Спасиб, — свернув свиток обратно в рулон сухо улыбнулся в ответ на жест мисс Мисти, — едва ли мне это поможет, но хоть почитать что будет. — Усмехнулся. Хотя улыбка смотрелась на его губах совсем не к месту. — Тут живут обычные нормисы. Макабров мало на самом деле.

— Моя старуха говорила, что сходу может вспомнить разве что паре сотен макабров, а она старше Дублина. — Отозвался тот. Посмотрел в сторону фермы. Промедлил. — Так что... в ночи вам надо бояться разве что диких зверей. Или таких как я. Люди же... скорее будут бояться.

Он не завершил свою мысль, одними губами что-то проговрив. “...И правильно делают”, — кажется так он сказал. Но расслышать было сложно. Марк так и остался стоять у сортира.
С досадой рыжий пнул землю, поднимая облачко пыли. Пара людей... в прошлом людей, а теперь уже сложно сказать кого, в то же время отошла от скрытого прохода и вышла дальше в поле: на небольшой расчищенный пяточёк земли. Вокруг, сколько хватало глаз, высилась пшеница. Её ростки были не высоки, ещё молодые, не окрепшие, не потянувшиеся к небу.
Поле пшеницы окружал с одной стороны лес, кромкой обступившей обхоженные земли фермы, а с другой стороны поля упирались в холмы, на вид самые обычные. Через поля шла длинная и извилистая грунтовая дорога, что рассекала местность на две части и меж этих двух половин затесалась небольшая, небогатая, но добротно отстроенная ферма.

Главное здание фермы было высотой в два этажа, с низкой деревянной крышей, каменным основанием этажей и старым замшелым фундаментом высотой в полметра над землёй.
Рядом с главным зданием, всего шагах в тридцати, высилась одна из главных пристроек — массивный деревянный амбар высотой почти в половину выше дома. Он служил дому и как хлев, пускай голосов животных не было слышно, и как хранилище для зерня им запасов, судя по высокой башенке с округлой крышей и небольшого навеса для дров, что ютился у стен амбара. Тут же примостилась наспех брошенная кем-то телега, судя по следам на влажной земле, приехавшей сюда не позднее одного дня тому назад. Это намекало, что пускай сама ферма и выглядела покинутой, тот должен быть... хоть кто-то, да? Но при взгляде на главное здание так не скажешь. Окно зашторены, света нет, обитая металлом дверь закрыта.

Собравшись уже было идти дальше, парочка услышала за своими шагами быстрые шаги:

— Стойте, — окликнул их Марк, — погодите меня! — Парень быстро поравнялся с Джоном и Агатой, оглядев ферму быстро. Он пару секунд колебался, а потом выпалил. — Мне всё равно хана, так что я пойду с вами. Так хоть как-то рискнуть могу, может, — почесал затылок, пытаясь хоть как-то собрать мысли в дурной голове, — может что и получиться, верно? — Посмотрел на этих двоих. Потом на ферму. — Ну что, пошли? — Кивнул в сторону входа на ферму.

Коридор 3

Бобик Скетч быстро скользнул в третий коридор (как было написано на одной и коридоных табличек), быстро скача по вьющемуся вокруг туману, что вился об ноги существа словно живое существо. Пока оно было слабо, оно не могло забраться по шкуре существа и пощекотать ноздри собачки дымным щупальцем, но… оно крепло час от часу, минута к минуте и когда каракуля добежала до конца коридора, то упёрлась в массивную дверь гермозатвора. Это был почти что фут металла, пронзённый перекрытиями и посаженный на массивные крепления, что закрывали и открывали бы дверь в случае необходимости. Злодеи дошли до “бомбоубежища” — той самой части подземелья, которую Лайн почти что не видел своими чувствами. Мог ощутить лишь общие очертания комнаты, какие-то детали планировки, но не более того — этот отсек был экранирован лучше всего от любых воздействий извне, в том числе и замкнутой системой проводки, которой был оснащён этот громадный бункер.

Внутри него, в отличие от всего остального комплекса, уже восстановили свет: слабая полоска белого мерцания прорывалась сквозь щель в приоткрытой двери. Оттуда же, из щели, вырывался туман, будто бы под большим далением или мощным напором.

Собачка легонько толкнула гермо-дверь лапкой, просовывая конечность глубже в щель. Ещё глубже… и ещё… пока створка с тихим сипением не отъехала назад и дверь полностью не отварилась. С громким шипением из открывшегося прохода вырвалась лавина из маслянистого газа. Лайн ощутил слабые, едва заметные, но такие знакомые возмущения в воздухе перед ним.
В то же самое время, как собака в коридоре перед ними открыла двери гермозавтора, на злодеев, что ждали в тишине у двери понеслась волна тумана, ударившая каждому из присутствующих в лицо. словно пытался проникнуть ему под маску или забрать под одежду. Завихрения мглы казались живыми. Они кружили вокруг, изменяя форму и размывая контуру окружающего пространства.

Двигаться стало тяжелее: каждый ощущал, что вездесущий туман вместо того, чтобы влагой ложиться остаться на коже стягивал тело как перчатка, плотно сидящая на руке. Такое же странное чувство возникает, если резко опуститься в воду. Ты чувствуешь напряжение у самой поверхности, прорывая своим телом “простыню” океана, а затем, всё что тебя окружает — это бескрайняя лазурь. И подобно океанским проторам, “дна” у тумана не было видна — он настолько густо устилал пол, что злодеи перестали видеть свои ноги тут.
Перестали видеть они и друг друга.
Когда первая волна тумана рассеялась, они стояли в густо поросшем зеленью коридоре. С тихим шурашнием с потолка свисала плотная лиана проводов, что при близком рассмотрении оказалась тихо трещащем и оборванным кабелем, с окоголённым концом. Под ногами шелестела травка. Весь этот позеленевший и осветлевший проход сиял, нет, не так…
Он дышал жизнью! Издалека они могли даже разобрать густой гул его мерного и постоянного дыхания и стук сродни на стуку сердца.
Даже не вдыхая дыма, злодеи ощущали странное давление на них, как если бы туман пытался спрятать от глаз наблюдателей всякую опасность, и наоборот — безопасные и обыденные предметы показать куда более непредсказуемыми и опасными для всех.

Впрочем, раскрывшаяся дверь в третьей комнате “раскрыла глаза” для части сверхлюдей, для Лайна и Скетч так точно.



Через глаза своего пса она видела Комнату 3 — большую и сейчас раздолбанную столовую… то ли кабинет бухгалтерии… со множеством шкафов с бумажками, в стиле тридцатых годов, что уходили куда-то в потолок, какими-то столами, кажется из красного дерева, стонами и криками со стороны, странными шумами и устланным шикарной плиткой полом, да лампами под потолком.
Сама геометрия комнаты была неправдоподобной, словно они опять были во сне, только в этот раз туман казался куда агрессивнее. Лайну был знаком этот эффект от галюциногена.
Весь корридор пульсировал туманом. Он изменялся визуально, но чувства Лайна всё ещё подсказывали ему, что это обман. Как и чувства Ревека: посмотрев на Лайна, тот мог увидеть всё того же монстра со скалящимся черепом, как и в прошлый раз. Эффект “иллюзии”, действующий на него был точно таким же!

Незначительно визуально изменились и другие члены команды: на месте Ревека могли увидели (если бы тот был видим) раздутую от опухолоей массу чёрной плоти, что извивалась и молила “убить её” (мольбы были слышны даже в невидимости), на месте Генри был исколотый и сшитый колючей проволокой зомби, тяжело и густо дышащий, Лайн выглядел как демон с головой-черепом как и раньше, а Скетч… как ни странно, не изменилась. Её внешность была всё той же, разве что теперь вместо цыганского наряда она была одета в какую-то белую больничную робу с ремнями для фиксации тела к каталке. Прямо как костюм в психушке какой-то.
Генри и Ревек с помощью чувства зубов и чувства жизни могли четко ощущать, что перед ними стоят их товарищи, прочем.

Кроме того, иллюзии не могли помешать Лайну осмотреть помещения, так как с образовавшимся проходом он мог “заглянуть” шестым чувством в раздевалку — четвёртую комнату, где среди ящиком был шкафчик 401 — тот самый, где в куртке умершего старика-химика лежал его телефон с нужным номером. Надо было просто дойти до него…

Собака же, войдя в комнату 3 ожидала дальнейших команд от Скетч. Услышав приближающееся к себе гудение, похоже на шуршание паровоза, собака побежала в сторону комнаты 4. Ревек немного подождал, пока псина пронесётся в комнату 4, а сам в это же время тихо поплоз в третью комнату. Он быстро проник в неё, слыша, как в коридоре рядом с ним в другую сторону двигалось что-то большое и шумящее.

Ревек остановился напротив второго гермозатвора в зал 1. Дверь туда была заперта на массивный замок, как в старых убежищах.

Люк 86 и стоки

Бобби передал Раптор самый обычный презерватив среднего размера, в простой серебристо-розовой обёртки с небольшим рифлением. Пускай это и был первый в жизни девушки преезерватив и вокруг было темно, подсветив себе телефоном та нашла где порвать пачку, чтобы вынуть резинку из оболочки.
Внутри тот оказался скользким, будто смазанным с чем-то и пах чем-то химозным и сладким, как энергетики с привкусом “летних ягод” или клубничная жвачка, которую они с Брайаном покупали в детстве. Надеясь, что та смазка, которую не удалось вытряхнуть своими силами, не повредит телефону, Раптор засунула его внутрь и не без труда завязала презерватив у “горлышка”, скидывая телефон в гандоне в бездонную глотку колодца.

Вошло быстро, как по маслу!
Громкий “плюх”, с которым мобильник ударился о гладь воды оповестил Раптор, что первая часть её плана была приведена в действие, а на счёт второго предстояло ещё подумать.
Впрочем, помочь ей с этим решила Скетч, что всё это время наблюдала за девушкой с котом “глазами” блёбика. Кромняга длинной соплёй прыгнул вслез за телефоном в воду и вошёл в неё даже без звука удара — бестелесность позволила ему плыть в потоках воды как бумажному пакету на сильном ветру!
Надо было только поймать нужный поток… вскоре, Скромняга смог стабилизироваться в воде и Скетч ощутила, что он плывёт на расстоянии примерно сорока футов под ними, вслез за мобилой.
Догнать телефон ему мешала скорость воды и собственный вес Скромняги, так что слизнечку надо было поднажать, чтобы догнать девайс и обволочь его. Ведь неизвестно, куда ведёт этот желоб!

В это же время, на поверхности, Бобби с Квинн решили закругляться и пойти за остальными. Встал всего один вопрос: куда? Ведь ни у первой, ни у второго не было нужного чувства, чтобы найти их, а Лайн не удосожился подключить парочку к общей телепатической конференции. Впрочем, им это и не было нужно!
Очень скоро они услышали щелчок. Вслед за ним — громкое шипение, а после мощную волну, которая понеслась вслед за звуком по коридорам. Так звучала волна воды, что под высоким давлением была выпущена из бака. Шум нарастал, приближаясь к ним, пока наконец мутанты не увидели его источника.
На Раптор с Бегемотом шёл туманный прилив: сплошная волна мглы, что искажала и искривляла коридор за собой в туман.
Стены коридора расширялись, пол от тумана становился похож на масляную гладь воды, а потолок превращался в небо, полное голодных глаз — мир перед ними исчезал и превращался в сплошное месиво из плоти, влаги и извивающихся щупалец, что пытались утянуть их в себя и эта волна только набирала обороты, пытаясь целиком заглотить двоих, как какой-то монстр!



От фантасмагории красок рябило в глаза. У Раптор с Бобби был выбор — бежать от этого сейчас или окунуться в безумие!

Алфи стоял на краю деревни, осматривая границы поселения и охаживая протоптанные в снегу дороги, порой возвращаясь к месту сбора кострища. С момента, как их команда приехала в деревню, прошло не так уж много: ночь была особенно темна перед рассветом, буря усиливалась. А
мужчина так и стоял в тишине, глядя в чёрное небо и пустоту полей. В своей руке он потирал широкий медальон — печатку “Защитника Мирабара”, чей вес тянул пухлую пядь к земле.
Знак стража короны был тяжелой ношей для воителя даже после семи лет беспрестанной службы и сейчас он явно сомневался, что использовал свой медальон на благо людей.

Пока Герон медитировал и собирался допросить девочку, а Один в тоже самое время отправился осмотреть место катострофы, сам Кавендишь опросил старосту и жителей деревни, пытаясь хоть как-то вселить в них уверенность и узнать больше про их положение. И узнал он… ничего хорошего. Всё как и в прошлом: маленькие деревни голодали, люди умирали, земля брала своё, рекой болезни и невзгод стирая всякую жизнь со своего лица.
Север никогда не был справедлив к своим обитателем и не испытывал к ним ни капли жалости, а Восток не отличался честностью и мягкостью к своим обитателям, так что положение деврни не удивляло. Они хотели сжечь девочку. Ребёнка!.. Да, это ужасно, но с другой стороны — может так оно и должно быть ради выживания?
Каждый из крестьян сейчас на грани: кто-то впадает в истерику, кто-то исходит в желчи и злобе от голода, кто-то постепенно задумывается о том, чтобы пойти за дичью в лес. Но все как один мертвецки-синими пальцами держатся за свои дома и землю.

Они не уйдут отсюда. Даже если это значит умереть. Так может тогда оставить их и дать разобраться самим? Сожжение девочки не вернёт им припасы, но поднимет боевой дух и сможет хоть как-то поддерживать разум части крестьян в целостности. Это к лучшему.
Алфи снова посмотрел на свой медальон. Если глядеть на всё происходящее с третьей стороны, то они даже не часть Мирабара! Должен ли он вообще печься о их судьбе?.. “Нет”, — одёрнул себя воин, — “Это мысли заведомо проигравшего — старого меня!”.

В тишине мужчина стоял на пустыре, метрах в ста от деревни — там где в хмурое недоброе небо высился эшафот и где падал снег на лицо мужчина. Он лип к усам и бороде, быстро тая от дыхания крепыша. Алфи потёр медальон пальцем. “Может быть, они не твоя часть”, — прошептал он медали, — “но они могут помочь тебе и нам. Там помоги и мне, хорошо? Мне нужно почувствовать их…”.
Алфи прикрыл глаза… где-то высоко и далеко, в бушующем, плюющим снегом и ревущим громом небе пробежал раскат молнии. Один… другой… широкие и ревностные дуги бежали с запада, со стороны моря — где над холодной и мёртвой землёй высился Мирабар. Чем ближе были эти вспышки, тем быстрее двигались глаза под веками у Кавендиша и тем чаще он хрипло выздыхал.

Пока в какой-то момент едва заметный раскат молнии не пронёсся над его головой. “БУ-БУМ-БУ-БУ!”, — ударил кто-то в барабаны в небе, а воин ощутил едва заметное божественное присутствие, что вновь наполнило его, пробуждая силы. Медальон замерцал.

— Благодарю, — поклонился он западу: город ответил на его молитвы и вновь наделил его силой на время миссии, — я не подведу нас. — Сказал он, снова оглядываясь на эшафот. Но в этот раз новыми глазами, ощущая куда больше и куда четче. Мужчина решил ещё раз обойти деревню, чтобы проверить каждый её угол.

У него было немного времени, но его вполне хватит, пока Герон с Одином не закончат свои дела, а потом можно и в тепло вернуться — у Кавендиша на этом холоде жопа отвалиться, впрок попбрал бы погоду севера. “С-сука”, — закончив с молитвами и наконец-то свободно изъясняясь прошептал паладин, — “как же х-холодно!”.

— Конечно можете, милорд, - ухмыльнулся в бороду «старик?», — Аристократам можно много, чего нельзя простому человеку.

— Аристократу ли? Едва ли, — Алфи поправил знак рода на груди, что скреплял подвязки его плаща, — но оно и не важно. Моего отношения к городу ни моё, ни твоё положение не меняет. Он, — мужчина подразумевал город, — часть меня, — положил ладонь на стену поместья, проводя по ней рукой, — кормит меня, заставляет двигаться. — Он оглянулся на старика. — Это не высокая метафора. Я говорю серьёзно.

— Уступаю сильному, — безразлично пожал плечами Один, но на всякий случай тоже прикоснулся к стене, — Вы теперь тоже нас кормите, и одеваете. Главное, что вы по истечение контракта мы для вас не стали нежеланными гостями.

— ...Потому что “Защитник Мирабара”, — Алфи как будто не заметил эту маленькую ремарку, или же сознательно выбрал никак её не комментировать и не отвечать на выпад Одного, — это не титул и не кличка. Это как обед у рыцаря или паладина, но не перед Богом, а перед, — он оторвал руку от стены, — перед народом и перед городом, я думаю.

— А если города не станет, вы ее нарушите. Но отвечать ни перед кем не нужно. Думайте об этом, как о положительной стороне вопроса. Потому что нужно быть готовым к любому итогу. Мы всего лишь пешки в играх богов. И то кольцо, что у вас на пальце, не спасет вас от дурных мыслей. Потому что будет всего два варианта: хороший или плохой. Как и для вас: вы либо будете жить счастливо, либо мне придётся закапывать ваше тело в лесу, а если уже и мне повезёт, то на кладбище. Так что соберитесь, милорд. Не будьте тряпкой — помимо вашего болтливого собеседника есть еще трое, которые тоже жаждут вашего внимания.

— ...А если города не станет — не станет и меня. Того, какой я есть сейчас. — Ответил коротко Кавендиш. Его не пугала смерть или забвение. Но в голосе была искренняя грусть от таких мыслей. — Не пойми неправильно мой настрой. Я не "раскисаю". — Алфи покачал головой, натянуто усмехнувшись. — Я человек прямолинейный, привык решать проблемы просто и сейчас, — страж посмотрел на безымянный палец с перстнем и вновь повернулся к Одному, — это кольцо, — встряхнул толстой рукой, — то, что напоминает мне: "действуй разумно, Алфи, для того чтобы лить кровь ещё не время". Так что не переживай. Не ты сыплешь мне на рану солью. Она тоже всегда со мной. Здесь, — коснулся кольца, — и здесь. — Пару раз стукнул пальцем в висок и в грудь, там где под слоем жира и тонной медалей должно быть сердце. — Но... — Покачал головой. — Попытка была хорошей, ха-ха! — Алфи опять засмеялся. — Ты пытаешься выведать информацию. Это правильно… твоя репутация не соврала, Один. — Кивнул. — Что до вопроса о зле и добре, то я не знаю: если бы мы знали с кем сражаемся, то я бы ответил. А почему люди горюют… — развёл плечами, — …разве не очевидно для тебя?

— Моя репутация? Что? Да я нигде одного и того же имени не называл, потому что не помню свое. И уж вряд ли кто по описанию может сравнить меня с другим, похожим путником. Но в целом, вы правы — я держу слово. А если наниматель — хороший клиент, то к нему и приоритет в выборе заказов. Так и люди: они остаются там, где им хорошо. И если жители в городе до сих пор, значит у вас здесь не все так плохо. Вы просто устали, милорд. На вас давит стальной плитой возложенная ответственность. И не дай Келемвор мне соврать, если… Нефилим, будь добр, подсчитай, сколько в твоих процентах, наш наниматель сам себя поедом ест.

Алфи промолчал. Сейчас он был не в настроении ни выслушивать натации, ни отвечать на них. И поддержка ему была не нужна. Его руку жгло желание: он слышал зов, идущий из-под кожи, зов не имеющий ни языка, ни чёткой структуры — только голые желания, образы, намеренье. Он слышал как влечёт его охота и всеми силами сопротивлялся ей. Потому просто переключился на пояснения для Одного.

— Если бы твой брат или твоя сестра вдруг пропали, как бы ты себя чувствовал? — Спросил Алфи. — Если бы пролили кровь твоей семьи? А ты бы ничего не мог сделать, не зная, что с ними случилось и кому мстить. — Оглянулся на старика. — Вот тоже самое чувствуют и жители Мирабара. Чувствую это и я, как они.

— Что-то заставила Север и Восток — братьев города, где живут вольные народы дружественные нам, замолчать. Семьи разорвали контакт. Торговля — встала. Леса, поля, реки, горы… — проходя мимо окна страж взглянул в смеркающиеся небеса, — …всё мертво. И что-то голодное смотрит на тебя из ночи. Ждёт момента слабости.

— Это их судьба, — опять пожал плечами Один, — разве я могу говорить им так, что нужно сделать, как они должны понять? Нет, конечно. Они все делают по-своему. Только я мог бы поддержать их выбор — я же мог быть им братом. Каждый убивает себя сам. Кто-то пьет, а кто-то пробует запретные травы. Чего желают они?

Философская пауза повисла между двумя мужчина, пока со спины к ним двоим быстро подтягивались остальные члены отряда.

— Деньги? Власть? Женщины? За последнее ручаюсь — эти существа, разбросанные по всему Торилу привнесли столько зла в этот мир… Но некоторые вкусно пахнут и красиво смотрятся. Или смотрят. Как вон та рыжая на вас, милорд. Почему бы вам нас не отвести, а потом вернутся к ней в лавку? Кто знает, что с нами случится…

— Один... — Алфи посмотрел в сторону и было хотел что-то сказать, но решил, что сейчас не время. Он сжал кулак и снова разжал его.

— Не знаю, злое ли это “что-то”. — Честно признался Алфи. — Но я даже не буду пытаться узнать. Я убью это раньше, чем оно подойдёт к городу или прольёт чью-то кровь. — Бескомпромиссно и жестко закончил паладин города, шагая вперёд уверенно.

— А мы вам поможем. И заодно подлечим ваши раны, вправим кости и мозги. Это я к тому, что лучше врага узнать, а уже потом, — «старик» передразнил Алфи, — «я убью это раньше, чем оно подойдет к городу или прольет чью-то кровь». Так что не торопитесь, Келемвор самоубийц не одобряет. Хоть это и добавляет моим более верующим знакомым работы. Никогда этого не понимал… — Один дождался, когда им скажут о конечном пункте их пребывания и вклинился. — Если вы наберете с собой алхимических принадлежностей, я смогу делать целительные зелья. Если не повезет, то прямо на коленке. А если у вас будут какие-то рецепты, то можно будет с травками и поэксперементировать. На трезвую голову. А теперь, наш предводитель — ваша малая дружина готова опрокинуть хоть строй врага, хоть еще десяток… эээ… кружек.

— У нас есть некоторое время, чтобы купить всё нужное. Сутки, если говорить точнее: с началом нового сезона мы должны уже быть в пути, так что можно что-то сообразить. — Алфи закинул волосы за воротник, начав застёгивать свой гамбезон на выходе из поместья. “Вольно”, — махнул ладонью двум бойцам на выходе и быстро пошёл вниз по дороге, пока их с Одним догоняли Герон с Нефелимом.

— У нас ещё есть время посетить иные места в городе? — нарушил своё молчание Герон и слегка запереживал, зная, что просьба его — не что то, что можно сразу исполнить, — Хотелось бы посетить местных портных и места, где в целом продают одежду для суровых условий Северных Зим. Не для себя, для помощника.

— И, если возможно, – язык эльфа начал уже заплетаться от оправдывания своей просьбы, — я просто слегка не рассчитал данный момент, ...

— Всё те же сутки, — Алфи запахнул полы плаща, — они есть у вас на одежду, подготовку, сани и всё остальное. Как вы будите тратить это время — решать вам, а я, как учредитель экспедиции, займусь закупкой самого необходимого оборудования.

— Что же до алхимии, — короткий взгляд в сторону старика, — или для одежды подчинённому — тут не проблема. Я могу попросить пару знакомых людей в городе и они проведут вас в нужные места. — Пару секунд подумал. — А что за подчинённый? Не слышал, чтобы ты нанял...

Алфи так и не договорил, когда прямо перед ним возникло нечто. Он на мгновение опешил. “Бес?!”, — вскинул брови. Мужик не видел их уже лет десять, наверное, с тех пор как наставника заколола та наглая девка из старшей ветви. Чья это была зверушка, помятуя о способностях и мастерстве Герона, думать не надо было. Однако, объяснить страж остальным не успел, и Один, резонно испугавшись появлению твари, со всей силы долбанул по ней своей палкой.
“Могёшь, старик!”, — уважительно засмеялся пузан, глядя на силу и злоб вложенную в замах и дал себя легонько оттолкнуть в сторону. Ему не трудно, а влезать в драку не хотелось. Да и вообще, все тут какие-то нервные, надо бы им пар спустить. Посмотрел в сторону на воина. Повёл рукой с видом “не стоит об этом беспокоиться”.

— Ха-ха-ха, спасибо на добром слове! — Алфи махнул. — И за попытку защитить меня от беса спасибо, — надел на руки перчатки, чтобы те не мёрзли на морозе, — но вы в таких ситуациях лучше о себе беспокойтесь. Я — не фаянсовая ваза, от лёгкого тычка не лопну, да от ветерка не разобьюсь. — Теперь уже обратился к Герону. — И за импа я не в обиде. Вот, дай ему. — Кинул в руки мага золотой. — Мне не жалко! Ха-ха-ха, да… в добрый путь.

— Встретимся в таверне у восточного тракта, та, что со свиньёй на вывеске! — Крикнул отделившимся от группы чудакам. А сам же повернулся к Доминику и к Одному. — А мы пойдём заселяться. Уже завтра будем делать заказы в торговых рядах и возьмём сани.

Алфи по свойски рухнул на одну из табуреток. К его приятному удивлению та не заскрипела жалостливо, а держалась молодцом, и если бы он подумал над этим чуть подольше, то даже понял бы почему: Лугайд брал их под себя, а они с Кавендишем хоть по росту и по комплекции различались словно день и ночь, по весу равны.
И если для остальных в комнате столик был “низеньким”, то для Алфи в самый раз! Ему разве что ноги пришлось сложить перед собой, да ширина была неудобной — страж занимал за столом два места за одного. Опёрся локтями о стол, оглядывая команду северян и про себя думая, что на вид те не размякли, слава Богам.

Мужчина опустил взгляд к своим рукам, не зная куда себя деть, пока троица устроилась и думала над своими вопросами Кавендишу.
Мужчина ухватился кончиками пальцев за кольцо на безымянном пальце и принялся его легонько крутить, глядя как в белом золоте перстня, на внешней его стороне не затёршей от пота и жира на ладонях, искаженно отражалась комната. Алфи всегда очень бережно относился к кольцу, часто очищая его, следя за состоянием и протирая небольшой белый камешек, инкрустированный в него. Полудрагоценная инкрустация, небогато, но достаточно красиво.

— С самого начала, да?.. — Перестал теребить кольцо и сжал руку в кулак, после чего накрыл её ладонью второй руки: так, чтобы спрятать украшение от глаз товарищей. — Это будет долго. Я скажу вам коротко и по делу, как оно сейчас есть в городе. — Вздохнул.

— Для начала, вот уже как луну, Мирабар потерял контакт со всем северо-востоком придгорий. — Оглядел троицу. — Никто не приходит с севера. И никто из тех, кого мы посылали в экспедиции не возвращается. Никаких вестей — нет, север — мёртв.

— Несколько авантюристов решили сами разобраться. Кадрак взял на себя инициативу отправиться в поход в такое неспокойное время и… что случилось потом вы знаете — ни ответа, ни привета. Мы бы и сами среагировали бы раньше, но в городе произошла диверсия.

— Да, диверсия… — Алфи сильнее сжал кулак, а на его лице зиаграли желваки: стражник аж побледнел, — …несколько убийств. При попытке оживления — воскресают тела, но не разум. Души — украдены. Это сковало нас на какое-то время. — Глаза бегали.

— Но, — прикрыл глаза, а как открыл — спокойно глядел на собравшихся в комнате и выровнял дыхание, — мы смогли собрать свои силы и восстановиться. Совет Блестящих Камней собирает отряд авантюристов в экспедицию на восток, к таинственному лесу.

— Вы… — обвёл рукой всех троих, — …В этот отряд не входите! Я лично позаботился о том, чтобы все ваши рекомендации отклонили.

— Вместо этого, — подсел ближе к столу, — город, нет, все наши семьи хотят нанять вас неофициально. Всё, что я скажу вам дальше, ни в коем случае не рассказывайте никому другому в Мирабаре или пришедшим из города. — Сразу же предупредил их Алфи. — Вам нужно будет отправиться на северо-восток, в горы, туда где “ледяные шапки касаются травы”. Дальше, вам надо будет “оглядеться” на месте: найти местное племя, узнать у них почему север молчит, а так же поискать на месте следы деятельности групп, которые… хотят противодействовать городу. — Замолчал, поджимая губы. — А так же… поискать убийц, которые умеют красть души. Это уже, хах, — вздохнул, — личная просьба. Просто найти информацию о них и том, что могло случиться с остальными.

— Группа, которую отправят на восток, к лесу таинств, выйдет послезавтра на рассвете. — Сказал Алфи. — Как и им, вам город предлагает по 5 тысяч золота награды, в случае успешного возвращения в Мирабар и добычи информации. — Сжал кулаки. — Столько же я лично вам заплачу, если вы найдёте ублюдков, что похищают души. Сроки: два месяца — это максимум.

— Ваша основная задача: это сбор информации и по возможности устранение причины этих задержек, пропаж и молчания. — Пояснил он. — Не спасение пропавших. — С горечью акцентировал на этом их внимание страж. — Если вы можете кого-то спасти, то город был бы вам очень благодарен. А если нет — главное вернитесь живыми.

— Связь будем поддерживать через это, — выложил на стол странной формы камешек и толкнул через него Лугайду, — как только у вас будут какие-то сведения, то свяжитесь со мной сразу же. Если вам нужно будет подкрепление, то Мирабар сможет вам дать его с большой задержкой, так что рассчитывайте на себя.

“БУХ”, — с грохотом поставил кружку на стол стражник. Поднял взгляд на Радугу. За столом на какое-то время повисла тишина, пока Алфи решил наливать ли себе ещё или нет, после чего всё же решил не нажираться в хлам и отодвинул от себя сосуд с бренди. Встал с низенькой табуретки, поправляя свой гамбезон:

— Амелия, — ещё одна пауза, пока мужчина глубоко вздохнул и утёр рот, — она, — отвёл взгляд и сухо закончил, — как я и говорил, жертвы нападения были близки к совету. Одной крови. — Алфи пошёл по направлению к выходу из комнаты, остановившись в проёме и обернувшись к парочке за столом. Поклонился им:

— Ещё раз благодарю вас за помощь. Я буду признателен вам за любую помощь. — Повернулся в пол оборота. Глаза забегали, как при активной работе мысли. — Что же до сроков, — мельком глянул на кошколюда, — это максимальный срок, который проживёт город, если ничего не изменится. В реальности времени куда меньше.

Наконец, Кавендишь целиком развернулся, помахав второй группе поиска и кинув что-то вроде “я буду молиться за вас”. Сам он на разговор с ними больше настроен не был. Не было ни желания, ни чисто физических сил, так что напомнив себе про Боргана и чуть приободрив себя надеждой, мужчина зашагал к нему на разговор…

— Борган, этот хитрый мерен? — Алфи аж чуть не подавился, когда услышал слова Лугайда. — Да ещё с чародейкой переписывается?! Харош, бес, от кого от кого, а от него точно не ожидал! — В голос заржал солдат, сразу же позабыв о любой напасти. Алфи было так же легко рассмешить, как маленького ребёнка. И так же легко, подобно ребёнку, он в этот момент забывал о своих проблемах.

— Спасибо, Лугайд. — Протянул руку, чтобы ещё раз пожать её. — Я обязательно с ним переговорю. Как обычно, обязан тебе. Город будет у вас в долгу. — Последнюю фразу Кавендиш сказал куда серьёзнее: он не разбрасывался словами и “долг Мирабара” был чем-то вполне осязаемым и важным для него, судя по тону. Скоро, впрочем, тот снова ухмыльнулся. — Давай выпьем, старина!

Наконец-то Алфи дорвался до обещанного ему бренди, одним глотком осушая махонький в его толстых ручищах стаканчик и подливая себе ещё из сосуда. Ел он, конечно же, не закусывая, хотя предложил бы ему северянин чего на закусь — тот ещё вопрос.
После того, как они выпьют, Алфи и вправду собирался пойти обратно в город, но его прервала с вопросами Кайя. И вместе с ними страж снова вспомнил, отчего всё это время горевал. Дышать стало тяжелее. Он тихо и долго засопел перед ответом волшебнице:

— Жертвы нападения, — мужчина облизнул губы, — были близки к совету. Их попытались воскресить священники, но не вышло.

— Сердце забились, дыхание восстановилось, а искры, — он сделал жест рукой, словно пытается что-то схватить в воздухе, а его взгляд слегка потух, — её больше нет. В тело не вернулась душа, словно её кто-то блокирует. Маги говорят, что это с может быть случай “похищения души” или смертельного заклинания, когда какой-то сильный маг вот так вот мешает вернуть тело к жизни.

— Тут и думать не надо о причинах, — Алфи осушил ещё один бокал, прекрасно понимая, почему было совершено нападение.

— Ему станет легче, когда мы закончим с нашим заданием — это я могу гарантировать. Сразу всё направлении спадёт. — То ли в шутку, то ли целиком и полностью серьёзно ответил Алфи. Его улыбка стала чуть натянутой. — “Плевать” на город? Ха-ха-ха… ха… ха-ха… — прикрыл рукой рот, — Один… я же могу на “ты”, раз мы “налаживаем связь или как ты это называешь? — Едва заметно повёл рукой. — Так вот, Один — мне не может быть “плевать” на город. Потому что, вот уже как семь лет, я и есть этот город.

— Он часть меня, — положил ладонь на стену поместья, проводя по ней рукой, — кормит меня, заставляет двигаться. — Он оглянулся на старика. — Это не высокая метафора. Я говорю серьёзно.

— Потому что “Защитник Мирабара” — это не титул и не кличка. Это как обед у рыцаря или паладина, но не перед Богом, а перед, — он оторвал руку от стены, — перед народом и перед городом, я думаю.

— Попытка была хорошей, ха-ха. — Алфи опять засмеялся. — Ты пытаешься выведать информацию. Это правильно… твоя репутация не соврала. — Кивнул. — Что до вопроса о зле и добре, то я не знаю: если бы мы знали с кем сражаемся, то я бы ответил. А почему люди горюют… — развёл плечами, — …разве не очевидно?

— Если бы твой брат или твоя сестра вдруг пропали, как бы ты себя чувствовал? — Спросил Алфи. — Если бы пролили кровь твоей семьи? А ты бы ничего не мог сделать, не зная, что с ними случилось и кому мстить. — Оглянулся на старика. — Вот тоже самое чувствуют и жители Мирабара. Чувствую это и я, как они.

— Что-то заставила Север и Восток — братьев города, где живут вольные народы дружественные нам, замолчать. Семьи разорвали контакт. Торговля — встала. Леса, поля, реки, горы… — проходя мимо окна страж взглянул в смеркающиеся небеса, — …всё мертво. И что-то голодное смотрит на тебя из ночи. Ждёт момента слабости.

— Не знаю, злое ли это “что-то”. — Честно признался Алфи. — Но я даже не буду пытаться узнать. Я убью это раньше, чем оно подойдёт к городу или прольёт чью-то кровь. — Бескомпромиссно и жестко закончил паладин города, шагая вперёд уверенно.

— Куда мы идём? — Мужик оскалился. — В таверну, конечно же! Нам надо заселиться до того, как луна будет высоко и подготовиться к завтрашнему дню. Расположимся по комнатам, дадим распоряжение для транспорта и наметим маршрут на рынок.

— Залог у нас — пять сотен золотых, ни больше, ни меньше. Город не готов отдавать больше денег по понятным причинам.

Рукопожатие Алфи Кавендиша было странным. Ни твёрдым и сильным, как Нефилима, ни уверенным или холодным, как у Одина и Герона, ни скользким и урывчивым, как потряс его руку быстро Доминик. Нет… его хватка чувствовалась покрывалом тёплой клины. Податливая, мягкая и пухла снаружи — чтобы продавить глубже к более тёрдому и плотному слою приходилось прилагать усилие, как если бы Кавендиш носил перчатку. Стражник при этом очень активно тряс руки новых знакомых, даже как-то неотёсанно!

— Нам не известно, где конкретно находиться “корень” бед, что постигли северо-восточные земли, — решил общими словами ответить на предложения и вопросы группы, — как и неизвестно, один ли этот “корень”, или очагов несколько. Однако, мы уже проложили маршрут и минимально позаботились о логистике отряда в пути. Насколько это возможно. — Добавил в конце Алфи.

— У вас, ха-ха, у нас, — усмехнулся и поправил себя, — будут одни сутки на подготовку. Я уже озаботился о постоялом дворе за стенами города, где наш отряд сможет остановиться перед завтрашним рывком. Ситуация в городе — второстепенна, — Алфи ответил и на вопрос Одина, — однако, могу вас с ней познакомить при желании. Конечно же, по ходу подготовки к экспедиции.

— Наш путь будет изначально лежать к кромке Таинственного леса, о больших деталях мы оповестим вас в пути. — Добавил мужчина.

Как-то больше рассказывать отряду о конкретных деталях и мрашруте прямо сейчас было бы как минимум неудобно, так как всего в двух шагах от них сидел Ларк. Он сказал своё слово, однако отягощать мужчину присутсвием всей этой аравы Алфи не хотел.
“С другой стороны”, — коротко глянув на самого юного члена их группы Алфи, — “Может быть, все эти шумные рты позволят ему хоть немного отвлечься? Было бы неплохо”. Глядя, как вся эта компания закипела, кичась и споря, Алфи ухмыльнулся в бороду.

— Будет вам, — махнул рукой, — успокойтесь. Я осведомлён о ваших способностях и профиле деятельности, потому можете не бояться. Герон, — кивнул мрачному снобу, — ха-ха, Нефилим, — с таким же добродушием кивнул ведроголовому, — по вашему профилю работёнку найдётся, и да, мы потратим время на самую малую подготовку, но в городе надолго не задержимся. Это верно.

— Что же до угрозы… — оглянулся на Доминика, — …то всё просто! Северо-восток — молчит. Нет, это не совсем верно. — У Алфи ушло несколько секунд, чтобы сформировать мысль. — Горы и леса мертвы, никто не приходит и не возвращается оттуда. Ни-кто.

— И наш с вами общий долг понять, почему так случилось, кто или что в этом виновато, и избавиться от этого в течение двух месяцев. Понимаешь, да? — Закончил Кавендиш. Он выжидающе уставился на остальных. — Если есть ещё вопросы: спрашивайте. А иначе, если вы согласны с нашим предложением, — взглянул на Ларка, — сир, позволите нам идти?

В холодные дни небо всегда необычайно чистое и ясное, как стёклышко: Алфи никогда не задумывался об этом в молодости, до приезда на север, но последние дни всё чаще стал это подмечать. Он задрал голову к небу, глядя на нестерпимо голубой свод.
“Аж в глазах рябит”, — подумал мужчина, выдыхая изо рта облачко пара. Обычно, он не захаживал конкретно в эту таверну, потому что она была далеко от проходного тракта и идти до неё было долго, а напиться можно и поближе к дому!.. Но сейчас… сейчас всё иначе.
Завидев вдалеке снежную шапку заведения, тот прибавил шагу, быстро соскользнув с холма на замерзший брег реки, вдоль которого и шла дорога в сторону таверны. Лёд и колкий снег громко хрустели под остроносыми сапогами стражника, а каждый шаг так глубоко входил в него, что иногда глухо стучали каблуки сапог о каменную брусчатку под изморозью. Мужчина тяжело пыхтел:

— Надо было… взять карету, — с каждым словом он выдыхал ещё облако пара, а влага от дыхания застывала на бороде, усах, бровях и ресницах белым именеем, — никогда не привыкну… к… зиме!

В заведение Алфи заскочил жирным вороном, весь сжатый и вхъерошенный от мороза: быстро открыл дверь, зашёл внутрь, клацая сапогами по бревенчатому настилу, и быстро закрыл за собой дверь, чтобы тепло не уходило. Чёрный плащ в пол с густым колючим воротом и меховая шапка в потолок дополняли его образ.
Чихнув и фрхнув Кавендиш пару раз топнул на месте, сбивая снег нехоженых дорог с загнутых носов сапог и пару раз вздрогнул всем телом, отряхивая с ворота и шапки снег, прежде чем снять их с плащом. И стоило балохону спасть, как мужчина тот час же расстегнул застежку на гамбезоне под ним, давая пузу “подышать”.
— У-ух. — Выдохнул здоровяк. — Аж дышать легче стало… — За пару вздохов полной гродью, Алфи поломолодел и повеселел на пару лет. Чеканя шаг, он юркнул к стойке со старыми знакомыми.

Северяне (как про себя называл троицу авантюристов стражника, за то что только они да выходцы из-за гряды в такую пору могли разнагишаться аж до рубахи в помещении) сейчас что-то активно обсуждали, не поднимая голоса. Алфи оглянулся по сторонам. В помещении и вправду стояла напряженная атмосфера. “Слухи и сюда успели докатиться”, — улыбка на устах Кавендиша едва поблекла, — “Хотя… оно и к лучшему. Меньше времени уйдёт на объяснения”. Алфи махнул рукой Лугайду, подходя к ним ближе.

— Лугайд, — протянул ему руку для рукопожатия, — миледи Бьеррн, Радуга, — коротким поклоном поприветствовал и их.

— Бренди? Вот так сразу? — Вскинул бровь Алфи. — Ты знаешь чем меня порадовать! Ха-ха-ха. — Толстяк бухнулся на стул неподалёку от компании. Огляделся по сторонам. — Не помню, чтобы тут было так много народу в прошлый раз. Что, дела идут в гору, старина? — Спросил ради приличия. Он тут давно не был.

— Прости, что долго не заходил. Всё дела, да дела. — Потёр шею, тяжело вздыхая. — Раньше и так работы было много, а сейчас… — обвёл взглядом помещение, — …да ты и сам видишь. Собственно, и за то прости, что пришёл не просто там тебя проведать, а с делом. У города есть к вам просьба. — Короткая пауза. — И у меня тоже.

— Вы ведь слышали о том, что случилось с экспедицией Кадрака и отрядами отправляющимися на север? — Коротко спросил у троицы Алфи. И не дожидаясь ответа, кивнул. — Вот и мы тоже слышали. И хотим, чтобы вы отправились к Стене Мира и… огляделись там.

В кабине какое-то время царила тишина. Трещал камин, гудели окна от рвущегося внутрь и скребущего ветками по стеклу ветра, беззвучно стонал камень — весь дом, как казалось Алфи в тот момент, чувствовал боль. И мужчина его в этом понимал. Он и сам бы сейчас хотел кричать, но это делу не поможет. Посмотрел на тестя, сидящего за столом сбоку: тот вот уже который день хлистал вино бокалами, если не кубками. Да и сам бородач хотел напиться, но положение не позволяло — ему нельзя, как-никак работа!

— Пожалуйста, не налегай, — больше с заботой, чем волнением или жалостью попросил Ларка, глядя как тот доливает себе вина.

— Тем более, — посмотрел в сторону двери: оттуда доносились отдалённые шаги и стук сапогов о каменный пол, — наши гости уже почти пришли. Будем. — Качнул бокалом с грогом сильно разбавленным для вкуса. Каждого вошедшего вслед авантюриста Алфи встретил стоя, подняв и для них чашу и улыбаясь.

Каждый из этих пятерых — его надежда и его отрада, выбранные из кучки отщепенцев по отчётам и репутации, сливки общества. Они должны быть лучшими из лучших… нет, прочь сомнения. Они и есть лучшие из лучших! А если не лучшие, то он их такими сделает, в рекордные сроки дав все нужные для дела навыки и информацию.
Особенно большие надежды у Алфи были от одного конкретного члена отряда, который был чудесным дополнением троицы наёмников и мог послужить их делу большую службу. Мужчина отложил бокал с грогом в сторону, обходя низкий столик перед диваном и направляясь прямиком к пришедшей пятёрке. На ходу, мужчина побрякивал каблуками и медалями, бьющимися об пузо. Чем ближе он видел своих новых боевых товарищей, тем спокойнее было на душе — они и вправду были не совсем такими головорезами, как их описывала стража с информаторами.

— Алфи Кавендишь, к вашим услугам! — Громко пробасил страж и протянул руку для рукопожатия. Переглянулся с тестем. — Отсюда я возьму инициативу и отвечу на ваши вопросы. Во-первых, сроки ограничены. — В духе “какой вопрос, такой и ответ” сказал Алфи. А потом вспомнив, что надо быть чуть тактичнее, добавил. — Во-вторых, сроки — два месяца.

Рыболюди свернули за угол дома, оставив без внимание быстрое и ловкое движение Кёрза, с которым тот… или теперь лучше сказать “та” спрятала ковырялку за спиной. Клинком больше — клинком меньше, ну кто из них заметит? Главное, что меч стражника лежит на земле. Вместе с рабами, рыболюди прошли вниз по промозглой улице города, к условному “центру” — по крайней мере, стоящий на сваях город был построен полукругом именно вокруг той точки, к которой сейчас шла группа Кёрза, насколько помнил мертвец.

По мере приближения всё четче становился корабль в небесах, чья отсыревшая и покрытая коралловыми наростами туша перекрывала солнце на небосводе: тень от оборванного парусника поглощала собой почти целый квартал — размеры самого судна поражали!
Кёрз никогда в жизни не видел таких кораблей, и пускай при близком рассмотрении судно рыболюдей оказалось скорее парящей развалиной, его размеры и замысел — показатель чего-то истинного мастерства! Длина основания корабля была с две галеры, а дыры в днищи — размером с пару человек — казались невероятно маленькими, мачт было больше двух, а полотен парусов на каждой некогда помещалось с дюжину — об этом сейчас напоминали лишь обрывки парусины и цветные ленточки.
Прежде чем поднять корабль в воздух рыболюды явно пытались как могли его залатать, законопатив трещины глиной, сбив вместе какие-то особенно опасные для конструкции проломы и украсив борт шипами и какими-то куклами, издалека похожими на человеческие тела — явно способ “устрашения” наземных противников издалека.
А нос корабля, который в своё время снесли чем-то, рыболюди заменили на вмонтированный вместо него череп какого-то жуткого морского чудища с одним рогом — облезлая голова чудища по размеру могла вместить в своей пасти два человеческих роста, что не могло не пугать, но зубов на челюстях черепа почему-то не было.

— Скоро вверх земельник, — рыболюд воин показал пальцем с перепонкой в небо, — скоро поплывём вверх. Приготовься. — Предупредил громила. И когда до корабля оставалось не так много, Кёрз почувствовал, что в воздухе стало влажнее и жарче. На его ледяном лице от перепада температуры появилась испарина.

Испарина сложилась в первые капли… но вместо того, чтобы стекать вниз, к губам, они потекли по лбу вверх, а потом оторвались от него и полетели к небу. Мелкие камешки или мусор порхали над землёй… порой ветер проносил мимо мертвеца пузырьки с кровью.

Сила тяготения тут словно ослабла, позволяя двигаться куда легче: нежить ощущал, что сбросил килограмм десять-двадцать, тело его было лёгким как пёрышко и судя по тому, как ранее неловкие на земле рыболюди ускорились, двигаясь не шагом вразвалочку, а короткими прыжками, эта сила всё усиливалась рядом с кораблём.
Пока в какой-то момент Кёрзз просто не оторвался от земли, не в силах больше за неё держаться. Она взлетела вверх, повиса над небольшой площадью в центре города: когда-то там был местный рынок, а сейчас остались лишь горящие торговые ряды, перевёрнутые лавки и бойня. В воздухе парили трупы людей.

А ещё рыболюди. Много рыболюдей! Они плавали здесь как в воде и ещё несколько крупных особой, как страж, подплыли к Кёрззу с копьями. Их остановил здоровяк, сказав что-то вроде “он с нами”.
Болтающемуся в воздухе трупу потребовалось около пары минут, чтобы научиться балансировать в состоянии полной невесомости и плыть к кораблю, вслед за рабами и воинами — за это время его спутники уплыли далеко вперёд и залезли на палубу судна.
Проследовав за ними, Кёрзз так же очутился на палубе, и увидел своих спутников стоящих на ней на коленях перед странного вида… рыбой? Рыболюдом? Этот представитель подводной расы отличался: если все остальные существа были небольшими хищными рыбами или стайными животными, то это существо имело в себе примеси крови акулы, с яркими людскими чертами.
Массивный, с серой и очень толстой шкурой, исполосованной шрамами, поверх которых надел одежду какого-то людского капитана, дорогую и украшенную погонами и золотом. Морда существа растянулась в широкой зубастой ухмылке, на шее блестело массивное золотое ожерелье, из-за пояса торчал флинтлок, а из глаз и по хвосту существа бегали огоньки, словно слабые всполохи энергии — возмущение в магии.
Но даже не это было самой странной чертой рыболюда: о нет, куда сильнее в глаза бросались шрамы и то, что беднягу некогда четвертовали — у него отсутствовали руки и ноги по локти и по колено, вместо них рыболюд установил подвижные протезы.
Капитан посмотрел в сторону Кёрзза с лёгким интересом и поманил его рукой-якорем к себе поближе, на переговорить.

Михаэль с тоской смотрел в потолок кацера: откуда-то сверху, как и каждый день до этого, лилась прекрасная и терпкая музыка.
Казалось, просто от звука чьих-то пальцев столь сладко ласкающих струны гитары, негр ощущал на губах вкус привкус хорошей текилы или виски, а в голосах женщин терялся, пытаясь хоть немного забыться и на что-то отвлечься. Это было не просто, когда всё, что тебя окружает — это серые стены. Бетонный мешок четыре на четыре метра — не так уж много места даже для мужчины размера “чуть больше среднего”, и уж точно преступно мало для громилы габаритов Браво. Он ощущал себя в карцере как пёс в будке.
Миха лежал на нарах, задрав голову и скребя рукой по стене. Ногти на его пальцах, обросшие сверх всякой меры чуть-чуть уходили в штукатурку, ломая её и оставляя на стене узор. За последние пять лет почти полного пребывания в карцере он поднаторел в искусстве! Почти что вся северная стена его камеры была украшена “узорами”.
На деле… просто нацарапанными линиями и завитками. Михаэль активно занимался этим в первый год… чуть менее активно во второй… в третий, когда его бросили сюда опять за ту драку было куда сложнее. А последние два года, что же — ему приходилось искать в себе силы чтобы просто вставать по утрам или дышать.


Любой другой бы на его месте давно удавился — блок D во всей этой дыре печально известный такими случаями, когда охрана печальным образом недоглядела за каким-то несчастным ублюдком и тот вздёрнул себя на полотенце, перевязав то между стальными прутьями решетки на потолке — решетка перегораживала вентиляционную шахту, из которой в саму камеру поступал воздух снаружи. Михаэль был слишком гордым чтобы поступить так, фактически сбегая — а именно как побег он видел суицид — тем более, что как католику ему это не нравилось. Да, он скорее всего попадёт в ад и без суицида, но с суицидом у его души нет ни шанса.
И по ходу того, как тянутся дни в блоке D, Браво всё чаще и чаще смотрел на эти прутья, прикидывая, что может выдержать его вес.
Нет, он не собирался кончать с собой! НЕТ! Но… но… эти мысли всё чаще посещали его. “Что за нечисть?! Я здоров и молод, я жив, да, я в тюрьме, но когда-нибудь этот срок закончиться!.. Так… так откуда эти мысли снова?!”, — думал всё чаще он. И всё чаще ловил себя на другом размышлении: он никогда не выйдет отсюда. Его изначальный срок в двадцать лет продлили уже дважды до тридцати лет в тюрьме и по закону могут продлить ещё трижды, как сказал ему представитель картеля. А значит — его продлят.

И так же это значит, что в этих же стенах он встретит свои следующие сорок, и пятьдесят лет, и шестьдесят. Прямо как встретил свои тридцать пару недель назад — в одиночной камере.
Дыхание Михаэля участилось и он сел, пытаясь подваить дрожь и глухой протяжный стон рвущийся из груди. “Нет, нельзя сдаваться! Если кто-то услышит, что я расклеелся — они начнут болтать, те, кто сидят рядом — и тогда мне точно спокойно не полежать”, — в ярости размышлял он. Встал… стал расхаживать по камере и разминаться. Только физкультура удерживала Браво от безумия.
Постоянные физические нагрузки, частая кормёжка, еда богатая протеином и куча свободного времени позволили ему поддерживать своё тело в хорошей форме, пускай он и скинул дюжину фунтов.

Из-за стенки раздавался храм сокамерника. В другой кто-то что-то тихо бубнил, отдавшись сладкому безумизумию. И лишь Михаэль в который раз поднял глаза к окну, глядя в небо. Он бы много отдал, чтобы за ним пришли завтра, как за этим мучачос — чтобы всё это прекратилось, но ещё больше он отдал бы за свободу. За ещё один шанс! Браво стоял и глядел в алое небо, заливаемое светом.
Он медленно опустился на одно колено. Затем на второе. И как в далёком детстве медленно перекрестился, задрав голову к небу, а руки сложив лодочкой — как перед молитвой. Мужчина медлил. С тех пор, как он в последний раз молился, прошёл десяток лет полных не самых лучших поступков и уж точно он бы сейчас не хотел предстать на суд божий! Но без совета он больше не может.
Ему нужно было хоть что-то, хоть какой-то лучик надежды, чтобы не потерять себя окончательно. И мужчина очень тихо взмолился:

— Сиерра Мария… — помолчал, — …Иисус. Ах, Господь. Хоть, — глубокий вздох, — хоть кто-нибудь. Прошу, услышьте мою молитву и мою мольбу. — Он закрыл глаза, чтобы не показать блеск в глазах небесам. — Я знаю, что совершил много плохих вещей. И знаю, что никогда не смогу в них раскаяться. Знаю, что дорога на небеса мне закрыта, да… знаю. Но, — открыл глаза, — прошу, дайте мне знак.

— Что? — Раскрыл руки. — Что я могу сделать, чтобы заслужить хоть каплю прощения? — Оглядел багровый небосвод. — Что мне надо сделать, чтобы заслужить ещё шанс? Я… — вздохнул, — …я не прошу чуда, я готов сделать сам, диос мио, я готов сделать что угодно, чтобы вырваться отсюда, только скажите что. Дайте знак!

— … — Ответом ему была тишина и всё тот же храп за стеной. Подождав ещё пару секунд, Михаэль поморщился. — Ты там есть вообще, Господь? — Горько вопрошал к небесам. — Хоть кто-то там есть? — Усмехнулся. — А знаешь, не отвечай. Я бы душу продал за шанс вырваться, только бы не гнить тут всё оставшееся время!

В этот раз, на удивление, ему ответили! “La bestia, твоя жратва! Руки к стене, ну ты знаешь.”, — сказал охранник за спиной у Браво.
Тот аж дёрнулся от неожиданности, приготовившись драться. Он так углубился в своё молитву и чувство безысходности, что даже забыл, что тут может быть кто-то ещё. В животе у Михэ заурчало. Да, самое время было перекусить! Так что он сделал то, что просил начальник, отойдя к стене, поставив на неё руки и подняв голову к окну, просто чтобы ещё один раз полюбоваться на небо, да и это чуть интереснее, чем пялиться в стенку. Но тут что-то изменилось. Время замедлилось и Михаэль увидел перед собой странные слова.

И в этот момент Михэ… он просто не ожидал этого и сделал очень необдуманную вещь: выбрал вариант “нет”, отклонив предложение непонятно чего, после чего убийцу накрыло. Чувство голода, как в далёком детстве, начало свербить у него в животе, вызывая резкую вспышку гнева. Мужчина повернулся к охраннику с едой.
“Что он так долго?! Я жрать хочу!”, — подумал преступник. Но за спиной его ждал отнюдь не знакомый ему жирный ублюдок в форме, а нечто искаженное и уродливое как в каком-то фильме ужасов. По ушам ударили крики боли и страха. Небо стало мерцать алым ярче. А Михаэль в этот момент только и смог прохрипеть:

— Mierda! Я что, душу продал? — В отличие от прошлого раза, перед лицом реальной опасности Михаэль не растерялся. Хотя, был ли монстр опасностью — другой разговор. — Продешевил я, кажется. — Разочарованно вздохнул негр, делая шаг вперёд и прежде чем монстр успел бы его жалить, взял того в захват, поднял над землёй и со всей дури всадил тело головой пол. — НАДО БЫЛО ПРОСИТЬ БОЛЬШЕ!!! — Что есть проорал он. А лёгкие взорвались от крика. Мужчину била эйфория, ведь за спиной монстра была открытая дверь, а судя по звукам из коридора у остальных охранников не то, чтобы было время остановить побег.

— Где безопаснее? — Вопрос Джона вызывал ошибку в голове у рыжего судя по тому, как глаза Марка стали двумя пустыми плашками, пускай парнишка и состряпал забавную физиономию. — Ты задаешь слишком сложные вопросы со слишком простым лицом! — Наконец выдал он, с трудом выходя из ступора. — Я не знаю, где вам будет безопаснее, но я знаю, что чем мы дальше от преследователей — тем лучше! В кавернах будут дварфы, так что макабры туда не сунутся, а на фермах... — задумался, — ...там могут быть люди, а если повезёт, то вы встретите кого-то из магов, в идеале встретите чернокнижника, их тут много должно быть из-за Сопряжения. — Ответил Марк. На последнюю фразу антиквара он ответил коротко. — Да, макабры живут долго, но реально старых среди них по пальцам пересчитать. Те, кто прожил больше десяти веков — так это только члены старой гвардии и “пальцы”. Ну как... — оглядел ещё раз парочку, — ...куда прыгаем?

Распределившись по повозкам, группа начала готовиться к отбытию в путь. Футаслееры выбрали себе Одиннадцатую повозку — большой грузовой вагон, сейчас пустующий внутри. Когда рудокопы соберут нужную им бурду из шахт, они будут грузить их сюда, скидывая в тюки, связывая в цепи и закрывая в сундуки. Оные сейчас и транспортировала одиннадцатая повозка.
Сундуки с верёвкой были закинуты на крышу повозки — им были не страшны погодные явления, а вот мешки и тачки для погрузки оставили внутри транспортного средства, чтобы те не развезло под открытым небом. Всё было продумано до мелочей, включая наборы для починки у каждого из вагона, масленки и мешки с прикормом для тягового скота — дварфы подошли к вопросу основательно и скурпулёзно, даже чересчур, как могло показаться кому-то.
И конечно же, каждая повозка была оснащена ещё одним бочонком с пивом — экстренным запасом на крайний случай.

Повозки тянули на себе лацераты — большие четвероногие рептилии с короткой клиновидной мордой, передними лапами чуть больше и мощнее задних, чешуйчатым и игольчатым брюхом, а так же коротким хвостом с игольчатой кисточкой на конце. Внешне они чем-то походили на кабанов, как формой морды, так и бивнями выступающими из нижней челюсти и периодическим хрюканьем.
Дварфы называли этих существ “иглобрюхами”. Местные, вроде Эда, хорошо знали об этих в общем-то безобидных (если не злить) всеядных существах, которых обитатели болот использовали вместо лошадей, а Алира с Фарном и Тейном могли только припомнить о том, что такие существа и вправду тут водяться.
Остальные же… были без малейшего понятия, что они из себя представляют и как они себя ведут. Дварфам пришлось успокоить группу, что нет — в ящерах нет ничего страшного, они мирные существа, их корям местным хрючевом из отбросов и каких-то специальных зерновых смесей с хмелем, на всякий случай.
Таким образом, иглобрюхи всегда немного “на веселе” и их сложнее вывести из себя без реальной опасности для жизни, а значит куда меньше шанс, что они будут буянить. Кроме того, перебродившие ягоды, что добавляли в ту же еду, делали их куда энергичнее.

На вопрос Фарна будут ли они где-то останавливаться до приезда в шахты, Бурвин четко ответил, что будет ровно одна остановка: на полпути в Клэнк, перед новой плотиной — там местные бросили старый сруб, что-то вроде затасканного сторожевого поста в лесу, в котором иногда останавливаются путники. Можно ли там будет закупиться чем-то? А хер его знает!
Там если кто и бывает, так в основном работяги, кого из деревни да с области согнали строить новый мост да водозабор починять. Или какие путешественники. Старый мост пираты разнесли полгода назад, когда вместе с орками на Оукхарт ещё повадились, вот теперь все по этим дорогам и ходят. Может найдётся кто торговать, может нет. В самом Клэнке они останавливаться не будут, только пошлют туда гонца, а сами свернут к шахтам.

В пути они будут, как сказали дварфы, почти сутки и в шахтах будут к рассвету следующего дня, сделав один перерыв на отдых в том самом срубе с вечера и до середины ночи, а затемно двинуться дальше. Предрассветные часы — самые безопасные. Всякие твари возвращаются в свои логова с ночной охоты, а те кто бодрствует днём ещё не проснулись. Так что это идеально время для финального рывка, по мнению дварфов. Они были опытны в этом вопросе, им в принципе можно было довериться. Бурвину так точно.

В конце концов, все быстро подготовились к отправке.
Эдвард установил на телегу заклинания для её охраны. Фарн завёл внутрь осла (извозчики взяли с него слово, что ушастый не будет внутри гадить и сам друид будет его выгуливать), а остальные определились с позициями вокруг конвоя.
Так же, они познакомились с группами, что шли за ними и перед ними! Сзади, двенадцатую повозку — хвостовой тягач — сторожили заветы. “Семь заветов” — так называлась группа Рорка, и пускай сейчас она состояла из шести разумных, три из которых были вообще лишь недавно вступившими в отряд авантюристами, о прошлой компании Рорка ходили не самые лучшие среди их коллег по цеху, особенно на счёт самого лидера отряда и некую “Агнис”.
Вагон с шахтёрами (десятая повозка) перед ними сторожил собранный из авантюристов-одиночек отряд: он состоял из дуэта орка в хорошо посаженном по фигуре костюмчике и с рапирой, эльфийки за которой постоянно ходила большая псина, трёх людей, один из которых был юношей с копьём, а второй мужчина средних лет в броне с расцветкой очень похожей на таковую у Тейна, а так же юноши в дешевом и грязном плаще, одного дварфа в накидке мага, одного полуголого и татуировнного арсраи и одного мага-эладрина.
Стандартная разношерстная компания — таких, как они, футаслееры видели десятками в гильдии, никто из них не выглядел каким-то особенным, а по значкам выходило, что тут не было никого выше “бронзы”, да и бронзы было всего трое на три фургончика.

Группа выдвинулась из Оукхарта ещё до полудня, миновав главные ворота города и медленно поехав по западному тракту вдоль реки.

Виды тут были в крайней степени прекрасны. Желто-зелёные поля и неестественные круты холмы, будто волны идущие по земле с одной стороны и чернильная гладь полноводной реки с другой стороны, а между ними — дорога, по которой медленно катиться караван. Воздух к полудню, когда колонна спустилась в равнины, наконец прогрелся и стал теплее. Идти стало куда легче.
За всю дорогу, никто из заветов так и не попытался напасть, или подколоть, или каким-либо образом взаимодействовать с шестёркой героев. Они были поглащены в свои мысли, сосредоточены и целиком сконцентрированы на дороге. Смешанная группа перед ними была куда более беззаботной и жизнерадостной. Порой, когда мужчина-авантюрист средних лет в доспехе стражника прикладывался к объёмной бутыли и травил какие-то байки для других авантюристов, его гогот и хриплый голос доносился до одиннадцатой и двенадцатой повозки. Тогда сзади раздавалось рычание Рорка, который велел “не расслабляться” своим товарищам, потому что они совсем скоро прибудут к лесу.
Но это самое “совсем скоро” не наступило через час. И через ещё один час… и ещё через час… к трём часам дня отряд уже преодолел огромную часть маршрута, и только сейчас на горизонте замаячила чёрная полоса леса. Между дварфами с головы каравана и в хвост шла команда подготовиться ко входу в дубовую рощу. При этом сами шахтёры заметно поднапряглись.

Колонна медленно въехала в лес. Одна повозка… вторая… когда дело дошло до одиннадцатой повозки, почти всю линию путешественников поглотила непроглядная стена древних дубов. Деревья так плотно росли друг к другу, что образовывали над дорогой естественную арку, стеной огрождая маршрут от внешнего мира. Просвета мж стволами практически не было!
В тишине леса лишь шумел ветер. Порой раздавалось чириканье птиц или хлопанье крыльев. Стук дятла о ствол. Какой-то вой.
И ещё раз вой. Не как у волка, нет, чуть более высокий и звонкий, как если бы громко мычал олень, подзывая к себе самку. Но сейчас был явно не сезон для спаривания. Вой повторился и в этот раз Эд ощутил, как что-то приблизилось к их повозке, ближе чем двадцать футов из-за чего сработало заклинание, и сразу же удалилось. Он огляделся. Вокруг никого не было. Из леса никто не вышел.
Авантюристы впереди были всё так же беззаботны. Группа позади как-то напряглась. Шахтёры, что вели повозки, оставались настороженными. Но… пока что ничего не происходило. Лес ожидал.

На этой паре Ной как обычно прилежно записывал лекции, благо ему для этого не приходилось себя сильно утруждать: знай себе пялься в бумагу и делов-то! Главное время от времени очки свои протирать, чтобы не запотели. Многие спрашивали у Ноя зачем ему очки с отличным зрением. На это кот всегда мог ответить, что очки ему нужны чтобы стрелять лазерами из глаз и это было правдой.
К сожалению, в бытие котом есть один минус — у тебя лапки. Да, куда более близкие по своей структуре к человеческим рукам, но всё ещё лапки. Ими неудобно писать, особенно быстро и точно.
Чтобы обойти эту проблема Ной заказал себе несколько пар очков для фокусировки своих изменяющих лучей. У него есть “пишущие” очки, что превращают его лучи из глаз в лазеры для выжигания текста на страницах тетради и ещё пара экземпляров для разных других целей. Кроме того, в очках Ной себе всегда казался куда умнее. Прямо как мама! А ещё его глаза казались больше в них…
В конце лекции он по привычке подписал последнюю страницу.

Ной снял очки и убрал их в рюкзачок на спине. Туда же засунул свою карликовую тетрадь с конспектами, собираясь уходить.
Котик подошёл к краю парты, собираясь спрыгнуть с парты, когда путь ему перегородила вставшая перед партой громила. Ной поднял на неё головку, задумчиво окинув махину взглядом. “Кажется эта штука — это Майя”, — подумал он про девушку в специальном костюме. Для него её голос звучал глухо, как из кастрюли, с резкими рычащими нотками. Непривычно, но это всё физиологические особенности, а потому Кирюшин (и сам понимавший что это такое — быть “другим”, даже в обществе причуд) относился к её подходу с пониманием и без предвзятости. Он вынул из рюкзачка на спине свой маленький конспект. Передал его своей одногруппнице.

— Дак, конечно. Вот, возьми. — Протянул её свою книжицу. Третрадка для конспектов Ноя была маленькой и толстой, словно ежедневник для детей, легко помещалась на ладони Хотдог. А текст в ней был написан мелким аккуратным почерком. — Только будь осторожнее со страница: бумага пороховая, может и загореться.

— Йек! — Кот спрыгнул с патры, спружинивая на четвереньках, а затем гордо поднимаясь на две лапы. — Я живу на седьмом этаже вместе со старшекурсником, в комнате 714. Если меня не будет к тому моменту, как ты подойдешь или я буду спать — отдай тетрадь Аесару или положи ко мне в мою лежанку. — Проинструктировал её.

— А может ты будешь сама учиться? Или в обезьяннике так быстро разучиваются писать? — Невинно спросил у Кары кот, не оставив без внимания обращение “котермос” к нему. Он очень не любил Кару, если не сказать большего, как и всех остальных принятых на курс студентов, что… получили “второй шанс”, обозначим это так. Кот качнул хвостом. — Тем более, сама подумай: вот зачем мне скидывать конспект в общий чат, если это и так сделает Глеб? — Глеб и вправду должен был скоро скинуть конспект в чат, а вопрос о его почерке или же нечитаемости части написанного текста — это котика не волновало. Он был очень ответственным малым, не зря его старостой выбрали в конечном итоге.

Смоляное пятно, в которое превратился Ревек, нырнуло в массу белого порошка, снося её всем телом и замахиваясь для удара. “Оставь их живыми”, — бился в голове план, данный Лайном (а может это сам Лайн залез к нему в голову и нашептывал мысль, не важно) и окрылённый этой идеей первого же наркомана напротив себя мутант впечатал в стену всей своей тушей.
“Выбери се врага по размеру!”, — крикнул жирдяй и рубанул по Ревеку напротив него стояком. Железная труба согнулась о руку чудовища. Ревек инстинктивно отмахнулся, впечатывая жирдяя в стену. Замахнулся для удара по химику… “И это ты называешь удар?”, — услышал из-за спины и ощутил ещё один лёгкий толчок по корпусу. От неожиданности прицел громилы сбился.
Рядом с ним со стола поднялся залитый кровью здоровый гун. Каким-то образом, первый дар Ревека не убил и даже не вырубил его! Неужели слишком мало силы вложил в оплеуху? Или этот говнюк слишком живучий получился?..

Рядом с Ревеком пронеслась волна холода из прохода, где кучковались Лайн с Генри. Первый что-то пытался сделать с духом, а второй направил фронт минусовой температуры в туман.
Кокс с вентилятора тут же сбился в крупные комья, словно снежинки задувая в сторону команды и спасая от их скорого прихода, в то время как сама волна льда продолжили путешествия, целиком поглощая одного из наркоманов с пушкой и химика в тех самых позах, в которых те были после взрыва слеповухи. Приведение, от которого шло слабое жужжание (словно от моторчика вентилятора) не задело силой парня. Кажется, оно было как бы не здесь — на ином плане бытия. Это ощущал и Лайн, когда использовал на нём свою силу.

С низким гудением дух пошатнулся и стал мерцать, словно сигнал на старом телике забарахлил. Руский почувствовал на секунду, как он прикоснулся к чему-то очень горячему, но это что-то в миг выскользнуло из его психического щупа. Духа не удалось взять в захват! Он, в свою очередь, отвлёкся от Лайна и "посмотрело" в сторону ближайшей к себе цели — к Ревеку! Существо зависло ненадолго напротив мутанта. Качнулось… и раскрыло простонь!
Под ней оказалась, к сожалению, не голая красотка, а словно провал в реальности — большое чёрное пятно. Оно попыталось “укусить” Нахцерера.

— Да какая щас-то разница: прощать или не прощать. Ничё не изменишь! Я вам уже помог и прописал се долгий разговор с “мамонькой”. — Рыжий, после того как встал и немного размял ноги, зашагал дальше по лесу, махнув рукой в сторону чащи. — Если можете идти — пошли. Нам надо оторваться. — Наращивая шаг вместе с тем, как Джон и Агата немного оживились, Марк и сам ускорился. Он больше не бежал, но активно скакал меж корней. — ...А перетереть и на ходу можно. — Сказал он, когда его уже никто особо не слушал. Марк о чём-то думал.

Продолжая свой марш по лесу, троица сошла с ровного пути к пологому склону холма, уходящего куда-то вниз. Местность расзрывали каменные крылья острых и высоких плит, где-то складывающихся в дольмены, а где-то уходя в скалистую породу. Складывалось впечатление, что они в пределах горного плато, но до гор тут должно быть ещё далеко!
С другой стороны, с учетом, что они в совсем другом мире и местность явно изменилась с того момента, как они попали на праздник, в этом местечке всё может быть совсем по-другому и до белоснежных шапок горной гряды путь в этом мире куда короче, чем до Вены от имения Амона в реальности прошлой. Сам воздух на губах чувтствовался другим. Каким-то горьким.
Каждый из вопросов своих попутчиков Марк переваривал по паре минут. Его мучали как сомнения, так и страхи, но было видно — какое-то решение тот уже принял.

— Ваще, вопрос о том, чем можно “откупиться” от макабров — это оч сложный вопрос. Тут я вам не подсоблю. Они не просто монстры... — он повернулся к Агате и Джону, — ...они хуже раз в сто — ПО-ЛИ-ТИ-КИ, сука! Все макабры состоят в разных ковенах... движухах... культах... партиях, эээ, короче — я ебал всю эту тему! — Покачал головой, перебирая края пиджака.

— Я не секу, чем вы можете откупиться от остальных. Но чё хочу сказать: я знаю, чем могу откупиться от своей старухи, ну и вы можете сделать тоже самое, если мне хотите помочь или подмазаться к ней, — он повернулся к парочке и стал шагать спиной вперёд, а к двоим лицом, порой спотыкаясь о камни, — она просто тащиться от всяких старых историй и книжек.

— Если бы у меня была какая такая чепуха, я бы мог ей втюхать это дерьмо, и она бы там уже подмазала остальных в ковенах: типа, да, сделал херню, но смотри чё я те взамен принёс!..

Чаща становилась всё реже, деревья росли не так плотно друг к другу, но казались куда старше и больше. Часть из них так и вовсе давно умерла и окаменела и просветов меж голых веток хватало, чтобы осветить пускай и тусклым, но лунным светом весь предстоящий путь. Землю больше не устилали корни: наоборот, порой под листвой виднелась каменная плитка. Кое-где плитка складывалась в давно выцветшую мозаику. “Шик, мы близко к кавернам”, — тихо пробубнил себе под нос Марк. Он глядел порой на мир через маленький стеклянный шарик, будто бы сверяясь с путём и тряс рядом с ухом табакеркой с верещащим внутри жуком.

— Вы всё равно уже с концами в клубе образин, так что надо смекать как делать связить, вопросики там всякие обкашливать, сечёте? — Спросил у команды. Вопрос Агаты о том, будут ли они с Джоном теперь монстрами, застал парня врасплох. Он посмотрел на неё как на ребёнка, что спросил у взрослого “почему небо голубое”. Морда в этот момент у него была наиглупейшая. — Я чё, вам не говорил этого?.. А... видимо перестраховался.

— Короче, — парень замялся, — вы щас в процессе превращения, понимаете? Ещё не макабры, но в следующие семь, может десять ночей те костюмчики, что на вас, станут вашей оболочки до первой линьки. — Потупив взгляд, юноша отвернулся. Теперь он шагал к ним спиной и пытался придать голосу настолько будничный тон, насколько мог. — Это точно не на одну ночь. Вы теперь, ну, — выдохнул, — одни из них! Как моя старуха или другие макабры.

В слова Марка было трудно поверить, если не вспоминать про рану Джона: что мужчина, что женщина пускай и были измотаны, но ощущали себя вполне нормально. По-человечески! У них не начали расти шипы, и зубы не превратились в клыки.
Нет, всё было нормально и привычно. Разве что кожа у Агаты стала чуть бледнее: пудра с неё не стиралась. А Джон почему-то перестал ощущать дискомфорт от линз в глазах. Их там и не было как будто. Может, по всей этой суматохе он и не заметил, как линзы вывалились на землю и он теперь ходит, сверкая жгучими карьими очами на всю округу? Надо было это как-то проверить в идеале.

— То, что ты щас как ни в чём не бывало после пыряла в почках гуляешь — это один из ваших новых даров. Супер-регенерация, как у икс-мэнов! — Марк попытался подбодрить парочку. Он указал на Джона. — Вот ты вообще не бойся, что рана может тебя убить. Тебя таким больше не возьмёшь. Не, вы, конечно, не бессмертные, до завершения трансформации. Но и простые раны, типа отрывания рук или дыры в пузе, вас не закосит. И выносливость выше простой человеческой. — Щелкнул пальцами. — К слову, вы теперь можете бухать сколько угодно, печень не отвалиться! И наркотой любой долбиться: будет аффект, но передоза не словите.

— А трахаться так вообще без презика можно: вас не только никакая зараза брать не будет, так вы терь ещё детей иметь не можите. — Он запнулся. — Не, сделать детей в теории можно, тока сложно. Чтобы я появился на свет моя старуха потратила кучу времени над изучением магии. Просто стандартному способу можете ручкой помахать.

— Так что, не всё так плохо... да чё я вам рассказываю? — Марк печально вздохнул. — Это если я выживу, проживу едва ли лет десять-двадцать. А у вас, если выживете... целая вечность! Знай себе “познавай пределы плоти и ума”, или как там моя говорит... эх...

Незаметно, Марк свернул к одному из мёртвых деревьев, накренившегося от того, что корнями наросла на какую-то глыбу. Из-за этого между ними образовался просвет: небольшое углубление у самого подножья мёртвого дуба. Оно уходило глубоко в землю, словно язва на давно умершем и окоченевшем теле. Казалась, сам провал был практически бездонным.

— Отлично. Отсюда можно сигануть на гоблинскую тропу. Мы идём к кавернам или фермам? — Спросил у парочки Марк.

Имперские ночи очень теплые и очень светлые, как от россыпи звёзд на небе, так и от огней больших поселений, коих в стране много. Задержавшись даже заполночь, какой-нибудь вывалившийся из кабака пьяница легко найдёт дорогу по улицам до своего дома, даже если выйдет за пределы освященных факелами улиц. Или же, как мотылёк, вернётся на свет огня — к трактиру, где тебе всегда рады, если есть деньги и ты не буянишь больше положенного…
Так и Эл, что вышел отлить из таверны после очередной попйки мог легко вернуться назад. Он задержался на улице чуть больше положенного, сделав своё дело, просто чтобы полюбоваться на ночь. На полную ясную луну. На перелесок совсем недалеко от деревни. И на чернеющий неподалёку частокол деревни.
Ворота ограждения, как ни странно, были открыты. Стражники возле ворот спали глубоким сном, что могло бы насторожить Эла — кому, как не ему знать, что вряд ли при обычных обстоятельств два бойца империи уснули бы на своём посту, оставив вход в деревню открытым. Но тут, откуда не возьмись, он услышал чарующее пение.

Ветер, задувающий в открытые ворота, донёс до него звон арфы…
…За ним последовал протяжный женский голосок, звонкий и высокий, будто журчание тёплого летнего ручья обрело в нём плоть и кровь. Незнакомая девушка пела про несчастную судьбу народа гоблинов. Про проклятье, лишающее ума. Про магию, искаженную животной яростью и плотскими страстями и про искаженный от уродства облик. Песня звучала печально и протяжно, отстранённо, как какая-то легенда… пока певица не обратилась как бы напрямую к слушателю. В песне прозвучали заманчивые обещения.
Незнакомка обещала тем, кто “не боиться взять судьбу в свои руки” в один прекрасный день “изменить её”, сняв проклятье и освободив народ зелёных эльфов от чар. Этот голос усилили непонятно откуда взявшиеся в лесу инструменты, словно гул целого оркестра.
Ничего настолько чистого и прекрасного он не слышал никогда в своей жизни, особенно звучание первой скрипки оркестра — через неё с ним будто бы говорили Боги! Голос предложил Элу сделку: исполнение заветного желания в обмен на один смелый шаг!

И Эленандар сделал этот шаг без страха. Он зашагал вглубь леса, чуть покачиваясь, на ходу вдыхая свежий хвойный воздух, и покуда хмель выветривался из его кровь, ум наполняла эта музыка.
Музыка вела его вглубь леса, сливаясь с хрустом и трещанием ветвей, что заменили для оркестра трещётку и барабаны. Хруст и шелест травы под ногами стали заменной части струнных. Ветер взял на себя роль духовых, а далёкое журчание ручья разливалось ксилофоном. Теперь чернострунник понял: это природа играла ту чудесную музыку, а не какой-то живой человек. Как “инструмент” он слышал лишь двух музыкантов: арфу и чей-то божественный голос. А откуда шёл звук скрипки гоблин понять не мог.
Наконец, гоблин вышел на бережок прекрасной реки: вода в ней переливалась всеми цветами радуги, мерцая под светом луны и звёзд словно непрерывный поток чистейших самоцветов.

Речка была неглубокой, буквально по колено гоблину и по лодыжку представителем рас по-крупнее. На противоположном берегу речки сидела полуэльфийка с арфой в руках. Она играла ту самую мелодию на арфе — теперь звучал только её голос и арфа.
Оркестр стих… и вместе с ним, голос полуэльфийки тоже стал не таким совершенным. Чуть более плоским и порой с фальшивыми нотками. Она зачитывала текст с какоих-то старых обветшалых нотных листов у своих ногой, порой прерываясь.
Девушка оборвала песню, устало выдыхая:

— Эта песня очень сложная! Я не понимаю, для кого она написана вообще, кхе-хе, — хрипло кашлянула та, — и тут явно не хватает листов для части инструментов. Под неё должен играть оркестр. Но сама мелодия… — она обернулась, говоря куда-то за спину, — …она просто прекрасна! Чарующая, правда, Реджи? — Спросила она у кустов. Опустила одну ноги с кретого бережка в реку. — Тут всё прекрасное… даже эта река: она течёт из того холма, значит это свечение наверняка из-за близости с той штукой. — Проговорила девушка. Повернулась к кустам опять. — Эй, Реджи! Ты слушаешь?

Ответа не последовало. Зато острый слух Эла услышал далёкий топот. “БУМ-БУМ-БУМ”, — словно кто-то забил вдали в барабаны. “БУМ-БУМ-БУМ”, — приближался гул. И вдалеке с жалостливым скрипом покосилось дерево, всего через пару секунд рухнув. “Что это там, Реджи?..”, — испуганно спросила бардесса. И из кустов на неё вылетел испугганный и весь взмокший халфлинг.

— Под берег, быстро! — Шикнул на неё… по всей видимости, Реджи — халфлинг-рейнджер, судя по снаряжению. Парочка сиганула в речку с бережка, прячась за крутым изгибом. В это же время, за кустами откуда выпрыгнул халфлинг, меж деревьев, замаячила громадная фигура, ростов в пять от гоблина или халфлинга и в два роста от эльфийки. В слабом лунном свете виднелась серая кожа существа, блеск металлических пластин его доспех. Громадные серые уши, больше чем голова, и… щупальце с длинными клыками, что росло прямо из лица? Очень странная громадина.

— Эээ, слущай, я тебе говорю: слишал тут кого-то! — С сильным акцентом прогудел великан.

На губах играл химозный привкус от аптечных леденцов: то чувство вкуса, что подарил Иноэ драйв так же сделало его крайне разборчивым в плане еды — он на раз мог определить с десяток мерзких ингредиентов, которыми конфетке придали аромат вишни, как у детских сиропчиков от кашля. Приятно в детстве, но мерзость во взрослом возрасте. Хотя, Меркурию они явно понравились!
Он ощущал, как крыса жрёт конфетки у него в кармана. Мог буквально описать вплоть до мелочей, как крыс брал передними лапками один из леденцов и начинал лузгать его, по кусочку отламывая от конфетки и быстро-быстро перемалывая зубками. И мог даже сказать, куда смотрел малыш в этот момент. Что-что, а чувствительность его телу драйв дал какую-то сумасшедшую!
Что ещё ему досталось от лекарства? Повышенная выносливость. Её Кента в полной мере испытал после обработки ран, когда всецело вымотавшийся морально и лишь немного физически юноша медленно брёл по улицам города в поисках автобусной остановки. Благо, таких в Токио много, это город с самым развитым общественным транспортом как никак. Вскоре он её нашёл.
Самую обычную и неожиданно чистую остановку, не занятую ни граффити и не тронутую руками местных вандалов.

Единственное, что отличалось на этой остановке от обычного, так это то, что одна из стенок навеса над сиденьками остановки была обклеена всякими объявлениями. Какие-то сулили лёгкие деньги. Какие-то предлагали купить цветов (хотя на последних почти на всех имелся одинаковый рисунок всего одного цветка — фиалки). Какие-то рекламировали работу на местные мелкие фирмы, в части из которых герой узнал не так давно обеливших своё имя якудза. А часть билборда была обклеена предвыборными плакатами кандидатов на мэры города. Ах да! Скоро же праздник последнего урожа, а значит и выборы в мэрию города… ещё бы… конечно же тут будут агитки местных партий. Рядом с ними же были приглашения на на праздник последнего урожая. Множество городских храмов устраивали шествия, поучаствовать в которых приглашали всех желающих. Кажется, в детстве он даже ходил на одно из таких с семьёй. Может быть, даже пару раз.

Здесь же, в самом нижнем углу этой стенки, почти у земли, незаметно притулилось объявление с уже знакомой символикой красного глазика с тремя ресничками и сине-белой таблеткой. Как странно… парень мог бы покляться, что раньше, когда он бродил по городу, никогда не видел эти объявления о тестировании драйва. Но теперь, после приёма первой таблетки, они были буквально на каждом шагу. Словно кто-то успел их наклеить по всему кварталу, пока парень бегал от бомжей. Наклеить в незаметных местах, это правда… но всему же должен быть предел!..

За размышлениями юноша даже не заметил, как подъехал автобус и тот забрался в него. Впереди его ждал путь до одного из соседних кварталов…

— Дожд — это то, к чему я привик. Не волнуйтес об этом. — Сбив пару капель с пол пальто как ни в чём не бывало, Дарума повёл рукой в сторону одного из стульев, что стоял в коридоре. Они здесь стояли, чтобы обувь было проще надевать. — Я сяду, с вашего позволения. — Дожидаясь формального согласия Охэя, незнакомец сел на стул, с трудом опираясь на трость. Он положил руку на колено своей левой ноги и начал его растирать.

— Писменних инструкций нет — ми предпочитаем не оставлят их. Конкуренты… полиция… сами понимаете. — Развёл плечами он, потирая руки в перчатках. — Я объясню вам всё, что нужно, устно. Не волнуйтес — ви это больше не забудите. Не с драйвом!.. — Игриво и даже как-то по детске хихикнул незнакомец. Подвинул бутылёк с таблетками ближе к старику, поставив тот аккурат напротив его фото с женой и дочерью: то, что стояло с незапамятных времён на столике в прихожей. Дарума заговорил:

— Всё просто, — он облакотился на стену спиной, — одна таблетка “драйва” позволит вашему телу функционироват на пике человеческих способностей в течение восми часов. Общий курс рассчитан на двенадцат суток. Но таблеток в упаковке шестдесят: их хватит на двадцат суток — с запасом. — Мужчина помедлил, кажется, оглядывая помещение: сказать точно было сложно из-за тёмных очков на лице. И зачем они ему ночью? — Это сделано на тот случай, если ви решите принят более одной таблетки за раз. И это одна из особенностей нашего препарата, — положил трость себе на колени, — если в восмичасовой период после принятия первой таблетки ви примете ещё одну — ваш уровен возможностей возрастёт до превишающего человеческие на десят минут. Если ви примите две таблетки за раз в восмичасовой период после принятия первой, то на пят минут ви станите свехчеловеком. Принимат три и более таблеток за раз в восмичасовой период после принятия первой таблетки настоятелно вам не советую. — Парень смолк на пару секунд, глядя на старика. — Прошу вас — не записивайте это. Ви вспомните ВСЕ мои слова, — акцентировал на этом своё внимание Дарума, — после первого приёма препарата. Сейчас просто послушайте меня, уважаемий… — он запнулся, видимо, не помнил их имени, — …уважаемий. — Закончил он.

— Главное, помните это: после принятия таблеток сверх норми вас может настигнут “откат”. Боли в теле… чувство усталости… худший случай: если ваш уровен сили не падает, уровен агрессивности повишен, а глаза светятся красним — это значит у вас передозировка и ви умрёте в течение следующих пятнадцати… возможно двадцати минут. — Посмотрел на Охэя. — С вашим телом это могут быт двадцатпят минут, но не более того.

— В таком случае, чтоби невилироват эффект вам нужно будет ударит себя током — достаточно силно, чтоби перестат видет на пару секунд. Это общая “рекомендация”, — усмехнулся он тихо, словно повторяя какую-то шутку, — к исползованию. Как им ползоватся на деле — ви решаете. — Дарума всё ещё гладил своё колено, порой глядя в сторону выхода. — Эксперимент окончится, как толко ви пропёте полние двенадцат суток приёма.

— Пока что всё понятно? — Уточнил Дарума. — Если ви что-то не можете пока “объят”, советую принят первую капсулу. В голове станет яснее после двух-пяти минут после приёма.

Музыка в атмосферу: ссылка

Пускай на дворе и стояла середина осени, вечер спускался на Токио очень быстро и почти незаметно глазу просто обывателя.
Во время, когда Хитоцу только приходила на работу, солнце только-только вставало из-за горизонта, а когда заканчивалась её смена в мастерской, то солнце уже клонилось к закату и пора было возвращаться домой. Сегодняшний день был исключением. Сегодня у Хитоцу были дела… ну как дела? Маленькое обязательство...

Город полным ходом готовился к скорым трёхдневным выходным: витрины магазинчиков украшали наклейки со стогами сена или простенькие голограммы и надписи о празднике последнего урожая, выпадавшем на последнюю субботу октября.
По лунному календарю, в этот день кончался год и начинались заморозки. О скором приближении зимы кроме сумерек намекал холодок в воздухе и участившиеся дожди. Даже сейчас по небу ползли тучки и холодный ветер напевал в уши Тораке о том, что стоило всё же взять с собой зонт.
Не стоило полагаться на короткую прогулку...

Взглянув на экран телефона, девушка могла свериться со временем: половина девятого вечера, надо же! А казалось бы, всего пятнадцать минут назад она вышла со станции.
Но нет, прошло полтора часа с тех пор, как она покинула работу. Прошёл час и двадцать минут с тех пор, как Акено получила сообщение от принцессы “я сегодня задержусь” и всего один час девятнадцать минут и пятьдесят шесть секунд с тех пор, как девочка ответила, что будет ждать старшую сестру на ужин и что она сегодня приготовила. Путь Хитоцу лежал в спальный двадцатый район города, в небольшой старый парк, один из тех, что остались в городе ещё с конца двадцатого века и стоят тут до сих пор. И как на зло, к этому чёртовому парку не ходили ни автобусы, ни метро. Девушке пришлось топать до него пешком, сквозь жилой блок.
Район оказался чистым и тихим местом. Уютным и украшенным… почти как маленький городок внутри большого города. Это была не провинция конечно же, но все эти тёплые огоньки внушали чувство какого-то спокойствия. Наверняка, тут очень красиво для человека, что может видеть мир в полной мире. Для Принцессы же…
Для неё трёхэтажные и пятиэтажные жилые здания, что тесно жмутся друг к другу, скорее напоминали картинки со старых и выцветших фото. Как и люди, живущие в них. Всё, что она сейчас ощущала, шагая к парку, это колкий холодный ветер и усталость в ногах. Ей надо присесть и перевести дух. Чем скорее — тем лучше!



Нужный ей парк нашёлся примерно через двадцать-тридцать пути. Оглядев его, девушка могла подумать, что попала в прошлое. Никаких тебе камер. Никакого современного освещения. Главную аллею этого местечка освещало несколько старых фонарей, один из который слабо мигал, отбрасывая тень на короб каменного общественного тауалета, а другие давали мизер холодного света.
Тропинки в парке терялись из виду уже на расстоянии пары десятков метров среди деревьев. Благо, ей не надо было идти в самую глубь лесного массива. Девушка вынула из сумочки небольшую синюю листовку и посмотрела плохенько нарисованную схему на оборотной стороне: схему того самого парка с отмеченным местом, куда надо будет прийти в свободное время за препаратом.

Что за листовка? “Приглашение на испытание драйва”, или как-то так. Её дала недавно принцессе Такао-сан.
“Тебе оно явно нужнее, чем мне”, — сказала женщина, которая недавно стала свидетелем внезапной слабости, что напала на Хитоцу посреди разговора с домоправительницей. Но это не важно… принцесса быстро нашла в парке низенькую скамейку напротив детской площадки. Наконец-то Хитоцу могла посидеть! Ноги налились свинцом, их как ватой облепило: передвигаться было уже тяжеловато. Прямо сейчас на площадке катались с горки несколько карапузов, а их родители на каком-то расстоянии от них наблюдали за играми своих детишек.
Они выглядели такими беззаботными и невинными, не обращая внимание на то, в каком допотопном гадюшнике возятся эти мелкие поросята. Их родителям до этого не было никакого дела, они просто отдыхали. Наверное, будь у Анеко такая возможность, она бы тоже с радостью играла с детишками её возраста. Но… столько работы… столько обязанностей… она главная из слуг — кому её было заботиться о принцессе и служить роду? Верно. Некому. Её жертва личного времени ничтожна по сравнению с пользой, которую молодая жрица приносила своим служением.


— Ви не совсем та, кого я ожидал увидет, — к девушке на расстоянии десятка шагов обратился медленно идущий к той же скамейки, на которой она сидела, мужчина, — добрий вечер, меня зовут Дарума. — К ней шагал парень в плотном пальто, кепке с коротким козырьком, очках и маске, что скрывали его лицо. Он опирался на трость с каждым шагом и прихрамывал на левую ногу, а через плечо у него была перекинута почтальонская сумка. — Ви не против, я пресяду? — Спросил он, открывая сумку и вытаскивая оттуда бумажный пакет. Сел на скамейку, рядом с девушкой и положил пакет между ними. — Вот, посмотрите внутр. Там всё.

Если бы девушка открыла пакетик, то увидела бы, что внутри лежит пластиковый бутылёк белого цвета и без каких-либо маркировок или этикеток на нём, наполненный… таблетками, скорее всего. А так же две пачки денег — наличными — по миллиону йен каждая, если ей не изменяет зрение. Мужчина сидел в ожидании, пока девушка всё проверит и убедится, что предложение на объявлении не было чьим-то глупым розыгрышем или же какой-то аферой.

Когда мы вышли в дорогу и колонна растянулась блеклой змеёй в бескрайних песках, я оказался аккурат в центре колонны, наравне с Эреусом и Хаксером, как тем, кто нёс большую часть провианта.
Эреус с Люомис шли на острие отряда, как наши проводники. Центром группы стали мы с Хаксером, как ударная группа, что в случае чего пожет подтянуться как вперёд, так и назад. А самые быстрые и не особо загруженные верблюды, на которых скакали Хугин и Скрич, находились в самом хвосте колонны.
Мне было жутко скучно в дороге.
С Хаксером болтать было… как-то странно, он демасиец — а значит не особо жалует таких как я, выродков с магией в сердце. Хугин казался слишком уж странным, да я с ним уже наговорился во время похода на базар. Люомис и Эреус — эти придурки сводят любой разговор в такую плоскость, что я начинаю злиться и мы спорим по каким-то пустякам, без особой причины.
Да и вообще, по большому счёту мне болтать не стоит. И так песок забил часть воздушных фольтров, он у меня уже везде в снаряжение, даже в ботинках начала хлюпать не химическая жижа, а грязь — мерзенькое чувство на мембранах. Мой костюм постоянно пыхтел, словно я “чихаю”. На самом же деле, я пытался продуть свои фильтры. А ещё пытался засвистеть своими клапонами. Зачем мне ими свистеть? Не знаю, признаюсь честно.

Скорее всего… мне было просто ЧУДОВИЩНО скучно в дороге!..

— Вот скажи, Скрич, зачем ты отправился сюда? — Обратился я к крысу, как единственному моему… сородичу, возможно? Выходцу из Зауна. Любой, кто вдыхал яды заунских выгребных ям и видел кислотный свет забрал химтанков — достоин того, чтобы называть другого такого же неудачника — побратимом. Да, мы разные, и я ему не доверяю, но он ведь похож на меня, да? — У меня всё из головы не идёт, как кто-то мог пойти в такую дыру только ради денег, хотя о них ты треплешься постоянно. Неужели они — единственная твоя причина? — Спросил я. — Я понимаю, что Заун — тоже не кантина класса люкс. Но шуримские пески это не то место, куда тянет таких как ты, — ещё раз “чихнул”, — и таких как я. Тут песок, который забивает и портит снаряжение. Тут куча тварей, что пытаются откусить тебе лицо. А ещё солнце, ушлые торговцы и жгущий лёгкие воздух. В общем, всё то, что не любят выходцы с загрязнённых уровней.

Стряхнув песок со своего плаща, я огляделся по сторонам.
Пески раскидывались настолько, насколько глаз хватало и пускай иллюминатор сокращал видимость до отдельных обрывков, всё равно в голову невольно пришла мысль: “как красиво!”. Передо мной была Шурима. Такая, как в книжках, которые мне читал Виктор. Такая, как мне рассказывали мама с папой. Я положил ладонь на грудь: там, где под слоями защитного скафандра на моей груди золотой медальон. Взгляд упал на горы вдалеке.
Это место не всегда было таким. Когда-то это была земля обетованная, где в жарких песках люди с кровью горячее расплавленной стали сражались за жизнь и своё будущее. Когда-то это была земля… вознёсшихся. “Наша кровь очень стара, малыш. Река нашего рода берёт свой исток у истоков этих земель. Этот амулет… и это имя — они доказательство твоего существования”, — кажется, так она говорила когда-то, да? Глядя на разруху, царящую вокруг, я вспоминаю не только маму, но и истории из книг и долгие вечера чтения на берегах мусорных рек Зауна.

— Я сам без малейшего понятия, что тут делаю. Наверное, моё тупое любопытство привело меня сюда. — Продолжил свою речь. Булькнул в своём шлеме-ведре от смеха. — И знаешь что? Возможно у меня были завышенные ожидания от пути. Шурима — безжалостная и жаркая пустыня, крыс, так было всегда, так будет и в будущем. — Тихо вздохнул. — Но знаете? — Теперь уже обратился ко всем в караване. — Ходят легенды, что тысячелетия назад кто-то хотел изменить это…

— Давным-давно в этом злачном местечке процветала Великая Шуримская Империя! Она пожрала все берега, жадно запивая морем зной своих земель и поглотила почти занимала весь материк! Её создали могущественные боги-воители, чьи армии объединили разношерстные племена юга и заставили их жить в мире. — Эта история была стара как мир, и в своём голосе я лышал голос Виктора, что замер над одной из принесённых мною книг со старым светильником. Я слышал… шум кислотного дождя, барабанивший по крышам домов снаружи, над землёй. И слышал прерывистое дыхание одного из моих немногих товарищей.

— В армии тогдашнего Императора особое место занимал великий вознёсший с Севера. Он не был таким же беспощадным варваром, как другие выходцы из тех мест. — Я покачал головой, как на яву рассматривая в своих воспоминаниях барельефы на стенах старого стока. Свет тысяч фиолетовых кристаллов освещал его. — Нет, этот воин был умён, рассудителен, спокоен и честен… в общем, как Хексер, только с мозгами. — Едко усмехнулся, глядя на профиль демасийца. Покачал головой. — Вернёмся к истории. Тот воин был велик, но... никто не помнил как бродяга оказался так далеко от дома и каким образомзавоевал благочестие. Как он вообще смог стратьь избранным для обряда вознесения! — Кид указал на одну из скал, напоминавшей высокий, нет, гигантский сталагмит. И если присмотреться к скале, та похадила на… давно обветренную статую? Да, нечто подобное. — И он был неразрывен со своим оружием: копьём из чистейшего льда, которое не растаяло даже тогда, когда он поднялся по лестнице в лучи Солнечного диска...

— И вот однажды, королевство, чьё имя поглотили пески, восстало против Шуримы. — С последними словами вознёс руки к небу. — Пески ремён тогда взбурлили! Их попытка не осталась незамеченной, но Император в своём самолюбии недооценил противника и направил против их армий всего лишь одного Вознёсшегося: Северянина… — Я опустил руки до тех самых гор, на горизонте. — В течение недель он сражался в узком горном проходе, надеясь на прибытие основных войск. Том самом, к которому мы направляемся. — Уже чуть тише и с каким-то предвкушением в голосе заговорил я. — По легенде, на его стороне была даже стужа родных земель: настолько сильная, что в радиусе тридцати миль люди пустыни могли наблюдать белый песок поверх жёлтого, а сами горы на несколько недель даже покрылись снежными шапками, сковывая движения восставших.

— К сожалению, Император не успел, и в своём отчаянии уничтожил королевство противника под корень. От его столицы не осталось и следа... — Я тихо вздохнул, и затем слегка заговорчески проговорил, — ...но говорят, что если тебе повезёт, то в горах недалеко от Кенефета всё ещё можно наткнуться на белые хлопья, падающие с небес! Если увидите такие — дайте знать. Быть может, мы сможем увидеть лики старой войны.

Год 203X, Столичный округ, город Токио



Япония — это не только страна. Это так же и гордая нация, которая вступила в период экономического чуда, сохранив при этом баланс между научным прогрессом и истинной верой. Чуть более двадцати лет назад, авария на Фукусиме-1 ввергла страну в шок, превратив часть региона в Хонсю в закрытую зону — это нанесло удар не только по проживающим там людям, но и по всему благосостоянию Японии, страна находилась в состоянии скорби и растущей смуты. Но сегодня, это земля чудес и прогресс — как технологического, так и культурного! Жемчужина этой новой земли — город Токио!

Токио — это столица и крупнейший город Японии, её административный, финансовый, промышленный и политический центр, а так же крупнейшая городская экономика мира, как и самый большой город в мире.
На сегодняшний день, Токио занимает 95% всего столичного округа, а около пяти лет назад расширился на территории провинций Сайтама и Канагава.
Он состоит из 32 особых районов, 4 из которых являются искусственными бетонными полуостровами, на которых расположены новейшие заводы и храмы столичного округа, а так же многие портовые зоны!

За последние двадцать лет ситуация в городе значительно улучшилась! Количество обвинительных приговоров за разного рода преступления сейчас беспрецедентно низкое: оно снизилось с 93% до 87% и шанс, что вас посадят по ошибке сейчас не более чем 8 к 2! Вы никогда и нигде ещё не чувствовали себя столь защищённым от полиции в Японии!
Проблемы загрязнения окружающей среды и эпидемий респираторных заболеваний правительство ловко решило обязательным ношением респираторов и масок в ряде районов города. А если вы всё же чем-то заразились, то не бойтесь — в Токио самая лучшая платная медицина в мире! Если у вас есть деньги — вы бессмертны.
Не верьте слухам о растущем уровне преступности и проституции в трущобах, как и глупым россказням о сбрасывании химикатов в бухту заливов или распространении новых наркотиков — это всё всего лишь россказни. Те 14 из 32 районов города, которые считают “бедными”, по статистике (собранной 8 лет назад) имеют около-нулевой уровень преступности!

А если вас или ваших родственников по какой-то причине всё же убили, то не стоит расстраиваться! Международная компания оказания ритуальных услуг “Камо Корп” в кратчайшие сроки сможет оказать вам все необходимые услуги соответствующие вашей религии или мировоззрению, или религии и мировоззрению покойных — для этого у компании есть множество специалистов и техники, обучавшихся в религиозных и философских университетах в пяти Особых Районах Токио, что были отданы корпорации за особый вклад в благоустройство и развития города. Эти районы в городе легко узнать по огромным зданиям в форме чёрных монолитов разной формы и прилегающих к ним храма.

Жизнь в Токио — чудесна! И не слушайте тех, кто говорит вам обратное. Тем более, что они скоро это перестанут...

Музыка в атмосферу: ссылка

С небо сорвались первые капли дождя: жирные бисерены, что холодом растекались по коже при падении. За городом дождь был каким-то… более милосердным, тёплым, что ли? Даже в это время года, когда природа берёт своё и первые северные ветра начинают дуть со стороны Хоккайдо. Отец любил в такие дождливые дни сидеть на террасе дома и наблюдать за буйством природы.
Абэ умирал под этим дождём. Если не физически, то внутри: каждая капля, сорвавшаяся с неба и касающаяся его кожи оставляла у него на душе глубокий порез — обжигающий холодом, стыдом и отчаянием. Боль была почти реальная. Единственный плюс дождя: никто не увидит под ним твоих слёз. Парень вышел из отеля всего минут двадцать назад, но уже успел заблудиться в городе.

Казалось бы, он шёл только по широким улицам, не выбирая маршрута, но уже успел потеряться среди ярких вспышек неона.

Просто следуя за волной людей, парень ощущал на себе весь давящий напор и жуткий темп, который задаёт своим обитателем Токие: словно лодку несёт течение реки, юношу несли по волнам ночного мегаполиса вечерние гуляки, студенты, только ушедшие с работы трудяги и гости города. На часах было где-то около десяти часов — он должен быть в постели, надо ведь поддерживать режим, но для большинства обитателей эти улиц время было ещё детским. Всё вокруг дышало это жизнью, словно с заходом солнца закатанная в бетон земля только-только проснулась и сейчас набирала силу, раскачиваясь.

Со всех сторон юношу оглушал гомон, реклама несущаяся из динамиков магазинов и слепили глаза вывески на окнах заведений, рекламные щиты и голограммы, что скакали по фасаду здания рекламируя новые кроссовки за сумму, на которую можно было спасти трёх его учителей. Будто издёвка, кинутая ему в лицо!
“Эй, парнишка, ты выглядишь напряженным. Не хочешь расслабиться?”, — одёрнул Абэ по пути какой-то массивный щекастый мужик, якудца, судя по вылезающим из-под костюма татуировкам, — “Я знаю отличное местечко и отличных девочек, что помогли бы тебе снять стресс. Хочешь глянуть?”. Он бесцеремонно сунул под нос юноши фотографии каких-то девушек с какими-то там надписями, но Кангэн его просто оттолкнул и зашагал дальше.
Со всем сторон его кто-то зазывал, кто-то что-то предлагал, пытался затянуть к себе. Всем от него было что-то нужно. Местные зазывалы как с цепи сорвались, почему-то видя в мальчишке лёгкую добычу. И не удивительно: его глаза сверкали от боли и вострога этим городом-гигантом — это, в купе с возрастом самурая, идеальное сочетание эмоций и состояния ума для совершения глупых и опасных поступков. А где они — там и лёгкие денюжки!
Абэ уже не просто шагал — он бежал. Бежал прочь от всех этих стервятников и гонящихся за ним мыслей о скорой смерти Ёсиды. Он не справился… он — подвёл учитиля.

Эти мысли довели юношу до одной из подворотен, в которой на него напал особо острый приступ отчаянья и боли, от которого хотелось просто упасть прям там на землю и начать месить её кулаками от бессильной злобы. Но в тот момент, когда вся надежда погасла, в его лицо ударил порыв ветра. Весь обзор ему закрыла какая-то мокрая бумажка, отлепив которую Абэ увидел первую же строку на ней, гласящую “Вам нужны деньги? У нас есть для вас деньги — 12 миллионов йен!”. Абсолютно абсурдная надпись, да… но он стал читать дальше. В руки ему попала листовка с приглашением на испытания какого-то нового медицинского препарата. Условия этого испытания были мутные. Деньги которые за них предлагали — не самые большие, но как раз то, что ему нужно! А самое главное, судя по карте с другой стороны листовки, он был неподалёку от места встречи с “диллером” этого нового препарата.



Найдя новую цель и надежду Абэ не стал медлить!
У него не было с собой телефона, чтобы забить маршрут и на стенах домов часто не было указателей на то, какая и где улица. Но по общей схеме на обратной стороне листовки он принялся искать нужное здание. Парень метнулся в ближайший пустой переулок.
Прошёл час… может быть два… с тех пор, как он начал свой путь и постепенно удалялся всё дальше и дальше с обжитых переулков Синдзюку, всё глубже и глубже в офисный массив, с бесконечными узкими переулками и прячущимися в них маленькими магазинами.
Ещё один поворот. За ним ещё один. Внезапно, юноша выбежал на переулок, вывески магазинов на которых были такими же, как обозначения, нарисованные на карте брошюрки.

Только вот… кажется, он всё же ошибся. На маленькой карте, что кто-то распечатал на листке бумаги “временный офис диллера” был помечен как крайнее здание этой улицы. Но крайним зданием той улицы, на которой стоял сейчас Абэ была старая заброшенная парковка: многоэтажный бетонный соркофаг, ограждённый высоким забором с колючей проволокой и единственной дверью внутрь здания за забором забитой досками. Путь к этой самой двери украшали десятки всё ещё работающих вывесок… уже закрытых магазинов. Оглянувшись, Абэ понял, что вокруг него нет людей. Вообще. Он стоял на этой улице совсем один.

“БУМ-БУБУХ”, — послышался глухой скрип со стороны заколоченной двери на парковку. Парень отвлёкся на неё всего на секунду, но когда посмотрел вновь: досок на двери уже не было. Более того, она была открыта! В чёрном проходе двери застыл силуэт высокого мужчины, опирающегося на трость.

— Ви немного припозднилис с дорогой сюда. Заблудилис? — С ну очень жирным акцентом спросил его господин с другого конца улицы. Его голос звучал высоко и громко. — Проходите внутр, пока не начался додж. Промокните. — Сказал он, и зашёл внутрь здания.

Проход был открыт и Абэ мог пройти по улице к старой заброшке, минуя закрытые магазинчики, окна которых давно затворили на рольставни. Он явно забрёл куда-то в самую жопу этого города. Все стены тут были исписаны граффити, картинками с демонами, грязными обвинениями и рекламой продажи порнографии.
Дойдя до двери, Абэ мог зайти внутрь помещения: абсолютно пустой старой парковки, единственным источником света на которой был горящий в ржавой бочке огонь. За бочкой, сидя на ящике, сидел парнишка в плотном пальто, кепке с коротким козырьком, тёмных очках и маске, что скрывали его лицо и делали неразличимым.
Он опирался на трость странной формы и потирал колено левой ноги, порой поглядывая в сторону заколоченного складского окна, за которым уже начался дождь. Болит нога от смены погоды? Через плечо у него была перекинута почтальонская сумка.

— Добрий вечер, меня зовут Дарума. — Представился мужчина — Ви не против, я посижу пока ви стоите? — Спросил он, открывая сумку и вытаскивая оттуда бумажный пакет. Лёгким движением руки, Дарума перекинул пакетик в сторону Абэ и закрыл свою сумку. Коротко кивнул на пакет. — Вот, посмотрите внутр. Там всё.

Если бы самурай открыл пакетик, то увидел, что внутри лежит пластиковый бутылёк белого цвета и без каких-либо маркировок или этикеток на нём, наполненный… таблетками, скорее всего. А так же две пачки денег — наличными — по миллиону йен каждая, если ему не изменяет зрение. Незнакомец сидел в ожидании, пока парниша всё проверит и убедится, что предложение на объявлении не было чьим-то глупым розыгрышем или же какой-то аферой.

— Ты выглядишь живой. — Как обычно максимально прямолинейно и просто ответил Син, после того как убедился в боеспособности Люкс. Если огрызается — значит жить будет, а раны можно будет зализать и позже. Он чувствовал себя немного паршиво после того, как схлопотал стрелу в плечо, но рана успела уже затянуться благодаря панацеи: теперь мужчине просто надо будет отлежаться, пока побочный эффект от панацеи не пройдёт, а на его теле есть ещё один клочок кожи, на котором не будут расти волосы. “Отлежаться, да… конечно!”, — усмехнулся про себя Минугахана. Он поправил лямки чехла с винтовкой у себя за спиной. — Их силы не бесконечны как и у любых эсперов. — Заметил боец. То, что у его сил и у этих тварей — одна природа, он уже не сомневался. Даос чуть повернул голову, взглянув в сторону лестничного прохода. — Я не думаю, что у них хватит сил ещё на парочку таких. Максимум один или два. А тот, кто контролирует это здания — да, он может быть проблемой. — Ли зашагал в сторону прохода. — У меня больше сил, чем у него. Но это здание — его личная территория. В него вложено много эсп и душ. — Коснулся рукой стены, ощущая как по пальцам сочиться чёрная жижа дурной ауры. Стряхнул руку, чтобы подавить крик о помощи. — Очень много эсп и чудовищно много загубленных душ.

— У хорошего учителя всегда есть кое-что для его ученицы… куда лучше чем “колюще-режущее”, — заметил Син, когда Люкс попросила у него оружие, — вот, держи! — Зарывшись в карманах и выудил оттуда что-то он кинул небольшой предмет механику. Это был блестящий кастет явно чуть больше руки что самого Ли Сина, что Люкс, но стоило бы девушке просунуть руку в кольца кастета, как те утянулись бы под размер её пальцев, а внешняя — “ударная” — часть оружия расцвела вспыхнувшем плазменным лезвием. Син хмыкнул. — Плазменный кастет. Я покупал его для эсперов, но так тоже сойдёт. Эти ублюдки и это место — тоже своего рода эсперы.

Син решил больше не тратить время и побежал вверх по лестнице, при этом размышляя о природе демонов. Если бы Люкс спросила откуда он достал это списанное старье, то Минугахана често бы ответил на вопрос: ему купил его Джо с первой получки, когда Син ещё только начинал работать. На вопрос “кто такой Джо” последовал бы ответ, что то был его товарищ со времён работы на банду Бродяг, когда Син был ещё обычным убийцей. И на вопрос “вау, у тебя есть друзья?” он бы сказал коротко “были”. Ведь он совсем недавно прикончил Джо, потому что тот попытался его кинуть. На долгие разговоры не то, чтобы было время. Но все эти лестничные пролёты, этаж за этажом, и эта общая тишина, которую прерывал лишь шелест обвалившейся штукатурки и скрип ступеней с камешками под ногами — это напрягало.

— Ну наконец-то. — С облегчением сказал Син в воздух, когда они дошли до нужного этажа и вокруг завибрировал этот густой голос. Он ждал чего-то такого с самого их входа в здание. Именно такую тактику обычно применяли демоны в старых книжках. — Этот трюк стар как мир. Психологическая атака. — Пояснил для Люкс даос, когда они медленно дошли до коридора, что вёл к “тронному залу” той твари, которую они искали. — Он анализирует противника и пытается создать нужную атмосферу. Чтобы мы изначально были в состоянии смятения. — Син улыбнулся. — Когда показался тот здоровяк, я было начал беспокоиться, что ситуации описанные в моих старых учебных пособиях слабо соответствуют современным реалиям экзорцизма. Но это, — удовлетворительно кивнул, — это прямо по книге. Хрестоматийная тактика.

— Да. — Син оглядел весь тронный зал, когда они вошли в него, держа Люкс за своей спиной. — Двое, видишь? — Син тут же повесил на себя и на девушку по одному талисману: гарантированная защита от одного воздействия на разум или же атаки любого демона, после которой талисман сгорает. Мужчина вначале держал своё оружие, размышляя о том, какую стратегию предприянть. Но увидев монаха немного засомневался в том, что ему стоит сдерживаться в этом бою. В конечном итоге… это ведь очень сильный демон. “Но если я использую ЭТО, меня могут вдруг ощутить другие короли”, — думал хаотично Минугахана, пока демон с притворной улыбкой рассказывал о том, что если двое не будут сопротивляться, то тот оставит их в живых. Син взглянул на монаха с красными глазами ещё раз. “Но если я не не использую ЭТО, то мы можем пострадать ещё больше”, — думал тот.

— Использование веера в бою не практично. — Заметил Син, глядя на демона. Ожидание начала схватки были мучительны. Даоса терзала нерешительность. Всю прошедшую неделю он сделал всё, что только было в его силах, чтобы скрыться от чужого взора — в том числе от взора других и вот сейчас… он готов выбросить это всё в омут… только ради того, чтобы минимизировать урон в бою? В который раз Син взглянул на троих злых духов. Сделал глубокий вдох. За ним медленный выдох. — Хотя, не мне судить. — Он убрал обе тонфы в перевязи на поясе и вздохнул. “Не стоило мне вообще со всем этим связываться”, — запоздало подумал китаец. Его палец коснулся уха и когда даос отвёл от него ладонь, в ней уже лежал старый даосский веер с молитвами, золотом написанным на внутренней его стороне. Одним резким движением расправил веер.

И в этот же миг осыпалась пеплом под его одеждой печать, что скрывала любые импульсы эсп исходящие от Сина, пока уровень его техник не превышал А-ранга. Его тень сгустилась и обрела глубину, словно омут за спиной у даоса. В этой черноте едва заметным зелёным светом мерцали руны, вырезанные с двух сторон на клинке с очень широким лезвием и длинной рукоятью. Это был первый раз, когда Син использовал против своего противника технику… нет, артефакт такого высокого уровня и такой высокой разрушительной мощи. “Меч тысячи желаний” задержался в тени владельца ещё секунду, прежде чем вырваться из неё и зависнуть по правую руку от Сина — двигаясь в такт движению веера.

— Давайте не будем усложнять. Не сопротивляйтесь. — Смиренно взмолился он своим противникам.

Особняк — передний двор (ВСЕ)

Весь передний двор перед особняком залил ровный белый свет, что бледной волной захлестнул всех людей и монстров.

Влад услышал топот за своей спиной, оглянувшись. За ним неслась фигура Джона: из-за ударившего в азиата света, его фигура была лишена тени и казалась плоской, как рисунок маслом на холсте. И от того каждая “чешуйка” на его костюме казались вдвое реальнее. Если раньше русский мог бы покляться, что паттерн “крокодильей кожи” на пиджаке и брюках у ублюдка был просто рисунком, то теперь часть чешуек оттопырилась, а волосы встали дыбом.
Он раскрыл рот в немом продолжительном крике и от гримасы гнева всё лицо Лианга пошло морщинами. Кажется, даже на его маске появились складки, пухли вены под слоем пластика и дерева, а на висках играли желваки, как если бы та была частью лица мужчины, а не просто украшением. Свет бил откуда-то из-за спины Влада, и потому сам он четко видел всех засвеченным им, а вот Джон видел вместо доктора только размытый и нечёткий силуэт. Огарок от тени.

Всего за миг до удара, старьёвщик зажмурился. И этот момент Владик смог подловить для того, чтобы отпрыгнуть от пинка, а затем увести очередной нечеловечески тяжелый удар в сторону от себя. То, что он отделался только царапиной на ноге было само по себе чудом. Видимо, Лианг метил в ногу противнику, пытаясь повалить того наземь. Но ему не повезло.

Ударив ножом в землю и немного потеряв равновесие, Джон замедлился. Из его горла врывался рык перерастающий в быстро нарастающий рёв. Понимая, что дальше драться с ним бестолку, Влад в это же время побежал в беснующуюся толпу, ныряя в море абсолютно одинаковых гротескных фигур: где среди них были монстры, а где люди в костюмах теперь уже не поймёшь, а из-за палящего прямо посреди площадки солнца и кучи-малы всё действо превращалось в гротескную уродливую дискотеку.
“Джон, сюда!”, — услышал Лианг крик одного из силуэтов в толпе. Знакомый и почти срывающийся на хрип голос Марка. Он пробивался через толпу навстречу раненному мужчине, пытаясь привлечь внимание того. “Быстрее, бежим. У нас мало времени”, — надрывался рыжий. А Джон в это время всё смотрел в сторону, куда сбежал Влад. Может быть, он сможет его ещё нагнать?..

За всем этим с дистанции наблюдала Агата: лишь Джон и Влад оставались в самом дальнем углу площадки и их драка была у всех на виду долгое время... если бы кто-то смотрел в ту сторону и не обращал в первую очередь внимание на всё приближавшегося гиганта. Слишком много всего происходило. Девушка упустила момент, когда события перешли ту критическую черту, чтобы с ними можно было что-то сделать. Она не увидела, как Влад пырнул Джона, потому что в это же время пролезала в дыру в ограде, а когда оглянулась, всё, что она услышала, был короткий приказ:

— Хит, не смей! — Том Круз бежал со стороны особняка с ещё двумя... макабрами, скорее всего, в чёрных одежда, одним из которых был тот самый бабуин. — В машине не Амон, СТОЙ!

— Гори, — хрипел огненный макабр, в руках которого зажглась маленькая звезда, — ГОРИ, ВЫРОДОК! — Этот сгусток света стал таким ярким, что превратил ночь в день за считанные секунды.

— ХИ-И-ИТ! — Макабр с головой бабуина чёрной молнией метнулся кинулся к обожжённому, одёргивая его руки вверх. Огненный шар улетел в небо, как сигнальная ракета над полем боя.

Хит закричал от ярости, превращаясь в столб пламени.
А маленькое солнце взорвалось в небе, рассыпаясь на множество искорок, что как бенгальские огни падали вперемешку с зелёными звёздами с неба: там, где искра касалась земли, происходил взрыв и напалм заливал землю, сжигая траву, сплавляя камень и обращая песок в стекло на расстоянии пары метров от места взрыва.

— БАНЗАЙ! — Закричала Ямато, прорываясь мимо Хита и Бабуина ровно в тот момент, когда те начали бороться и на полной скорости протаранила облако пламени. — Давай, Ко, гаси его! — Крикнула женщина. Лобовое стекло перед ней прогнулось и лопнуло, заливая салон оплавленными осколками. Ямато-сан привстала со своего места, чтобы собой частично закрыть свою ученицу от волны жара, что последовала за взрывом. Свет залил весь мир.

В воздухе повис запах палёной пластмассы и жженой плоти. А всё что видела Кокэси: это быстро покрывающуюся алыми мазками ожогов Ямато и удивлённого до предела макарбра, которого с ног сбила открытая дверь вэна. У девочки был выбор.
Всего секунда на выбор: она могла позволить пламени дальше прожигать салон, получив ожог или другой как сама, так и дать немного поджариться Ямато-сан, но при этом залить огнетушителем Хита — это позволит сбежать не только им, но и всем остальным; или она могла залить огнетушителем салон, не дав себе с Ямато обуглиться, но оставив Хита в том состоянии, в каком он был и подвергнуть жизни остальных гостей опасности.
Перед этим выбором весь мир её замедлился, и только стук сердца в такт трясущейся от перегрузки машины напоминали ей о том, что время всё ещё идёт.

Миг за мигом.

— Мне нравиться маршрут. Я не помню ни одной дурной истории, что была бы связана с этим маршрутом. — Отойдя в сторону от карты, я ткнул металлическим когтем в одну точку. — Моё предложение — это сократить путь вот в этом месте. — Голос звучал глухо из-под шлема, но я постарался выкрутить звук на максимум, так, чтобы меня слышал каждый. — Так мы сможем куда эффективнее сократить путь. Когда-то в древности тут проходили свои торговые маршруты. В годы расцвета Шуримы.

Договорившись о дороге, я принялся за загрузку провизию и всего купленного нами на базаре инвентаря на трёх верблюдов, чтобы в случае потери одного, у нас всегда был провиант как минимум на ещё неделю пути. В общей сложности, мы купили провизии на что-то около девяти дней с запасом, и еды, и воды. С учётом, что эта помойная крыса — Крич — собирается обеспечивать себя сам, если он не шутит, конечно, этого должно быть более чем достаточно на весь наш путь. Более того, в городах-стоянках нам надо будет лишь пополнять наш “резерв” ресурсов, а на всём остальном маршруте постепенно тратить остатки. Верблюды, между которыми были разделены припасы: это здоровая махина которую оседлал Хаксер — она была самой грузоподъёмной, так что ему кроме еды достались и инструменты, затем моя знойная и сухая как пустынная трава кляча — старая, но на удивление выносливая и неприхотливая, а потому нагруженная по большому счёту запасами всяких расходников, и по минимуму воды и сухих перекусов, и наконец молодой верблюд Эреуса, самый дерзкий из данных нам животин — на него скинули как раз “запасную” часть продуктов, из того размышления, что если этот пацан и кинется в бой на своём верблюде и сгинет в песках — не велика потеря, а если будет единственным выжившим из кляч — у нас будет запас на будущее! Остальная часть провианта была распределена по всем остальным верблюдам, кроме дохлого доходяги, на котором пески решил рассекать Крич. Кроме того, было решено потратить часть денег на потенциальное снаряжение, что может понадобиться в пути, а так же один комплект пуль для моего оружия — без понятия, зачем оно мне, но этот наглый пацан как обычно упёрся лбом в стенку и всучил мне патроны, втридорога купленные у какого-то ушлого местного, что наверняка стянул их со складов или запасов местных капперов. В остатке, из ста пятидесяти золотых, что нам было дано на закуп всего необходимого, осталось едва ли шестьдесят золотых.

— Мы не собираем никого. Не потому, что у нас нет идеи, а потому, что у нас нет ресурсов. — Эван откинулся на спинку стула. Он кивнул на Руби. — Я сам работал в доках. Много лет. Можно даже сказать, что я работяга. — Ухмыльнулся. — Знаю, не верится, что такой красавчик может работать с небритыми трудолюбивыми парнями, но… жизнь делает странные повороты. — Посмотрел на свою тарелку опустошённым и усталым взглядом. — С тех пор как умер пором, этот город тоже начал задыхаться. Когда мы только начали работу, мы пытались сделать как лучше. Собрать всех, кого мы только можем!.. — Вздохнул. — Но, как показала практика, тем кто остался без куска хлеба не нужна революция. Им нужны деньги, Родж. Деньги, на которые можно кормить семью. — Киршнер поморщился, кивая на слова Хлои. — Нас сдали на втором деле. Водитель продал инфу о нас империи и парни завели грузовик со всем награбленным добром прямо в ловушку наци. — Мужчину пару раз стукнул пальцами в стол. — Нам нужно избегать больших игроков сейчас. Мы не хотим убегать вечно, Родж, пойми это. Но нам нужны деньги, просто чтобы существовать. — Эван указал на куски пицы. — Потому что это чуть ли не последняя наличность, что у нас осталась. Всё остальное — на рабочие расходы. И если они у нас будут, это будет уже другой разговор. — Тинкер сделал короткую паузу. — Мы вернёмся в доки. Мы возьмём то, что по праву наше. А затем… — переглянулся к Хлое, — ...мы будем достаточно сильны, чтобы нанести теперь уже третий визит восьмёркам.

Тодд стоял на траве, не веря, что уже в который раз выбрался из той передряги, в которой должен был отдать концы раз и навсегда. Он сел на траву холма, усталый и измотанный, чтобы в последний раз перевести дух… перед следующим рывком. Рывком куда? В лагерь наёмников, чтобы опять разбираться с культом? Да нет, ему туда не надо. “Долг уплачен сполна”, — подумал юноша, потирая свою шею: на ней больше не было отметин от виселицы и он даже не чувствовал над собой давления извне. И кроме того, парень заметил, что его товарищи, прошедшие вперёд за Фэрлией, не оборачивались назад. Стоило просто пропустить перед собой пару наёмников… сделать шаг за спину орка… ещё шаг в сторону… и вот уже Везучий Сукин Сын (или как его ещё только называют там) уже отошёл в сторону от отряда и в следующую секунду просто скрылся в каком-то направлении, направив свои стопы по дорожке параллельной культистам. “Удачи”, — только и шепнул парнишка вслед своим кратковременным товарищам. А после его и след простыл.

Пробираясь через песок, Адрие полагался на те чувства, на которые привык полагаться за долгие годы в шкуре зверя: на острый нюх и тонкий слух — те две черты, что он приобрел большой ценой. Но в буре они были совершенно бесполезны! Пытаясь принюхаться к запахам вокруг, он лишь вдыхал пыль и громко чихал. Прислушиваясь к земле, в ответ от неё он получал лишь эхо от гула ветра. А хорошим зрением ни его главная голова, ни змеиная не отличались. Потому, очень скоро поиски укрытия зашли в тупик.

— Тут нихрена нет. Ни пещеры… или скалы какой выступающей, где можно было укрыться! — Зло сказал Адрие своим спутникам. Он ещё раз огляделся по сторонам. Взглянул в небо… “Это ещё одно тупое испытание?”, — спросил вслух монстр. Даже если ему и ответили, шуршание песка меж булок заглушило его — грязь уже была у него буквально везде! Со злостью друид скинул с себя своего пленника. — Приглядите за ним. Щас я сделаю укрытие! — Сказал здоровяк. Его тело задрожало. Шерсть встала дыбом. И всего через пару мгновений, то, что было здоровенным чёрным чудовищем в мешковатых одеждах обратилось в аморфную лужу слизи, а та в свою очередь быстро стала сжиматься, собираясь в странную и вначале трудно различимую форму. Но ещё через пару мгновений вместо слизи на песке стоял гигантский барсук. Он стал рыть почву...

Адрие не стал обыскивать тело вырубленного им бандоса — он был выше этого дерьма, да и красть у других возможно (но не факт что) грех, а ещё грехи ему не нужны — и своих хватает. Вместо этого, он просто повалил парня на плечо и пошёл к парочке мародёров. Громила прикрывал морду одной из рук, защищаясь от сильного ветра с пылью. Его раны перестали кровоточить, но всё ещё болели и пульсировали, а потому вступать в бой сразу же, не поговорив даже для монстра звучал глупо. А ещё крайне бессмысленно.

— Эй ты, — щёлкнул когтями на свободной руке амбал, тыкая узловатым пальцем в мага, — да-да, ты. Ты выглядишь самым вёртким и хилым тут, значит лидер этой шайки. От всего сердца хочу сказать: можете не благодарить! — Великодушно прогремел Адрие. Он театрально всплеснул рукой: подобные ужимки подошли бы больше для какого-то слащавого парнишки или барда, чем для громадной волосатой махины с рогами и хвостом-змеёй. — Да, вы могли бы быть убиты здесь этими утырками, но за ваше спасение я ничего не попрошу, так уж быть. Это истинно благородный поступок, а ими я славлюсь на весь султанат! — Он быстро добавил. — Если вдруг встретите жрецов Луны — так им и скажите, мол де, старина Адрие делает хорошие дела. Усянили? — Спросил у каждого из троицы. Затем оглянулся по сторонам. — Так… где тут ближайший постоялый двор… деревня… да хоть что нибудь? Я в этой буре потерял дорогу, по которой шёл. Между прочем — из-за вашей драки с этими утырками. — Потряс разбойником на плече.

— Да чтоб вас… — Тодд понял, что стрельба из баллисты явно не поможет, а Гронг завяза в драке с паладином, у вора был выбор: рядом с ним болталась верёвка и прямо сейчас парень мог бы попытаться сбежать из этого бессмысленного и явно провального боя — даже если получиться победить эту гору доспехов, их всех заколют стражники. Что сделает его оружие против доспеха этой здоровой хрени? Да ровным счётом ничего. Но… крик эльфа “Оружие”, взбодрил вора. Он взглянул на пушку Адальберда — вот это вещь! Явно стоит прилично… — Халид, помоги мне. — Без капли страха и промедлений, Везучий сделал то, о чём в будущем наверняка будет жалеть ни раз, и ни два, если выживет конечно: он кинулся на противника и попробовал вцепиться ему в руки, выкрутив его оружие и не дав атаковать орка никаким другим образом, кроме как с помощью голых рук!

Эван сидел в тишине, с зажатым в руке ингалятором и смотрел на группу в каком-то лёгком неверии. Он банально не верил, что всё это реально происходит. Крюковолк вернул Рубикона в обмен на Штормтигра. Сам Эван… поступил бы он так же?
Мужчина точно не знал.
У него сейчас было хриплое и прерывистое дыхание. Эван сильно нервничал. Он делал затяжку за затяжкой, чтобы немного облегчить боль в груди: слишком много выдыхал споры, из-за чего астма (а именно свою астму он некогда модифицировал с помощью грибка) давала о себе знать чаще, чем хотелось бы. Всё горло жгло от раздражения. Учёный просто думал о чём-то безрадостном.

На вопрос Хлои, Киршнер указал на два массивных плюшевых медведя, что сидели в углу помещения. Это были две из трёх плюшевых игрушек в человеческий рост, которые тинкер привёз с собой из дома, когда команда бежала из города. Именно между ними затаился ящик с текиллой. “Посмотри под лапой у Тиндерса”, — свойственным ему корявым (когда нервничал) почерком написал бирюк, указывая на мишку с красным шарфиком на шее.
Все уже основательно набрались. Рубикон был в невменяемом состоянии и даже предлагал свою руку на опыты. Для Эвана такое предложение было… просто оскорбительным! Было видно, как он потихоньку закипает от слов Роджера, но потом гнев внутри него просто выгорел и он остался сидеть в кресле с блокнотом и карандашом на коленях. Просто закрыл лицо руками, пытаясь как-то сосредоточиться и не поддаваться на провокацию.
Его распирали дурные воспоминание и очередной проигрыш… просто жрал тинкера изнутри, поэтому когда его жена зашла с закусками, он передал ей мысленную команду просто уйти спать. Ему не хотелось даже видеть сейчас Кристину, хотя она была единственной его радостью — теперь же, глядя на неё он испытывал только боль и сожалени, как и при взгляде на плюшевых медведей — её один символ его провала в жизни.

“Заменять одну руку — нет смысла”, — написал Эван в блокноте, показывая написанное Рубикону, — “В большей части моего теха сейчас нет смысла. У меня нет ресурсов на высококлассных тех. А мелкие модификации требуют хирургического вмешательства во всё тело или имплантирования симбиотом”. Пару секунд сидел ровно.

“А копаться у себя в потрохах или в голове никто из вас мне не позволит. Даже если Хлоя мне не доверяет, то вы двое и подавно. Я больше не хочу никого улучшать насильно”, — последнюю фразу он написал чуть крупнее прочего. Подсел к окну, глядя в ночную темноту и развернувшись к группе спиной. Это был плохой день.

Когда-то и он хотел быть… героем. Помогал детям. Хотел помочь так точно! Даже примкнул к волонтёрскому движению, чтобы попасть в больницу с ребятами, у которых были онкологии. У Джереми Тиндерса был рак поджелудочной. У Итана Буша — лейкемия. А у малышки Эби… была астма, как у меня самого, и такие же строгие, безучастные родители: Эван думал, нет, он истово верил, что с ней точно получиться! Но… не вышло.
Его система восстановления сработала только с четвёртого раза, когда тинкер протестировал её на себе. После этого было много попыток, чтобы всё сработало как надо. Но на другом человеке, кроме него, весь тех приживался от разу к разу. Эвану приходилось искать причины этому и определённые предпосылки к работе различных культур. Всё дело было в выбранном материале и опыте.
Он прошёл через столько попыток, столько сожалений и столько дерьмовых экспериментов, что те случаи, когда изобретённые им организмы оказались стабильными и хорошо действовали вселяли в Киршнера гордость. И поэтому же он впадал в ярость, когда окружающие принижали его творения. Когда относились к ним как к какому-то уродству. А ведь он хочет просто помочь другим людям!

“Нет ничего плохого в том, чтобы действовать как крыса. Стыдно действовать глупо. Мы действовали глупо. Как в тот раз, с Лу и Уиллом”, — написал Эван вновь в блокноте, — “Нам надо было проглотить свою гордость и не лезть на кейпов с самого начала. Как надо было проглотить гордость и кинуть фургон с людьми в тот раз. В противном случае, мы продолжим проигрывать. Снова и снова”.

Если присмотреться… Пуруш и Эдвард были действительно ОЧЕНЬ похожи, до пугающего схожие. Примерно один и тот же овал лица. Одинаково острый нос и плотно прижатые к голове уши. Светлые волосы у мага из башни были аккуратно уложены и подстрижены, в то время как у Эдди они были растрёпаны и длинны. Но даже не смотря на это, на морщины и усы, сглаживающие лицо Пуруша, его хитрый прищур повторял прищур Нэйлса один в один, вплоть до лукавого блеска в глазах — они у обоих были мягкого фиалкового оттенка, пускай это и сложно было приметить за полуприкрытыми веками. Даже одежда у них повторяла расцветку друг у друга, как и сам фасон и размер костюма. Однако, ни первый, ни второй не замечали этого сходства. Или просто не подавали виду.

— Не мне вас винить, я тоже проверяю девушек из шелкового квартала перед съёмом, после того случая с гиеной-зверолюдкой… — он посмотрел серьёзно на группу, — ...никогда не доверяйте слову гиен-зверолюдей, особенно если они предлагают фистинг и вы не знаете, что это такое. Ни один мой коллега попадал в такую ловушку… Боги, да упокоются их души. — Осенил себя святым знаком, вновь вернувшись к былой улыбке. — Что-то мы отвлеклись. Давайте вернёмся к делу...

Он отложил свиток в сторону, предварительно засунув тот в торбу и вытащив какие-то другие бумаги из стола. На части из них стояла печать горняков. Она легко узнавалась из множества прочих благородных знаков, так как была квадратной — “дворфийской формы”, как говорят на канцелярском языке.

— Задание — плёвое. Но шанс наткнуться на что-то опасное есть всегда. — Пуруш выудил одну из бумаг. Прочёл пару строк с неё и отложил в сторону. — По донесениям горняков, они и ранее посылали своих работников на ту точку. Но вышла небольшая накладка на месте. Коротышек с места согнала местная живность и им пришло обратиться в гильдию, чтобы им выдали защитников на дорогу. — Указал на документ. — Это тут не указано, да, но гильдия попросила огласить эту информацию только по факту вопроса.

— Точной информации об угрозе не было, но судя по местности и тому, о чём нам рассказывали горняки, проблема — это колония гуков, которая порой досаждает Клэнку время от времени. Скорее всего, горняки докопались где-то до тех уровней, где проходят тоннели их улья или же их охотничьи угодья в подземель. — С видом, будто бы эта информация должна быть исчерпывающий и все тут знают, что такое “гуки”, закончил маг. Над вопросом про реликвии Пуруш думал уже дольше, прежде чем ответить:

— Вряд ли реликвии будут представлять опасность. Но такой шанс никогда не стоит списывать со счетов. — Он передал свиток обратно в руки Эду. — Но это не та вещь, к которой можно подготовиться. Лучше готовьтесь со встречей с жуками в шахтах.

Солнце медленно ползло из-за горизонта, освещая топи и больше они не казались таким уж серым и унылым. Опасным? Да. Однообразным и гнилым? Едва ли!
Ведь там, где раньше была лишь грязь и побитая водой трава вылезла свежая зелень. Блестели разноцветными шляпками грибы. Плавали мшистыми спинками кверху трупы жаболюдов в воде. Даже птички пели!

Именно в таким приподнятом настроении группа пошла откапывать грёбанную телегу, что увязла в грязи почти на метр. Один Эйгор делал бы это пару часов (даже после того, как Габи похлопала его по лысой черепушке и похвалила), так что ему пришлось помочь сильному полу — девушкам отряда.
Хотя, кого обманывать, в основном Майе с её Ящером, что очень скоро поставили фургон обратно на колёса и на твёрдую землю. Хава как обычно пошла вперёд, чтобы расследовать путь на размытой бурей дороге.
Запряженные в телегу костяные кони бодро потянули её по дороге и дальше путь пошёл уже куда веселее. Первым признаком обжитой местности и цивилизации стал… как ни странно, ещё один труп на дереве. Но на этот раз не человеческий, нет!
На ветвях старого вяза висели, словно праздничная гирлянда, трупики жаболюдов, мелких гоблинцев, каких-то диких неразумных тварей и даже одного зверолюда в крайне дерьмовом состоянии.

А так же, на одной из веток болтался выцветший за годы старый флаг королевства.
Это навевало легкую ностальгию. Когда-то Майя, Габриэлла и Умбар сражались под этими флагами плечом к плечу с Эйбом. Хава помнила их как знак старого дома. Эгро вряд ли видел во флаге что-то важное для себя, а Льюис смотрел на знамя узурпаторов.
Постепенно, карета выехала из топи на твёрдую землю. Повсюду повыскакивала жёлтая трава, пожухлая и умирающая вместе с тем, как земля холодела и отходила к спячке. Её припорошили цветки клевера, что пунцовыми и фиолетовыми пятнышками мелькали среди камней и в местах, где под землёй текли тёплые воды. Клевер — знак обжитой земли. Они уже близко к поселению! На твёрдой поверхности группа нарастила темп и поехала теперь уже на полной скорости к деревне, по дороге подхватывая Хаву.

Чем ближе они были к Дасквану, тем больше было клевера, колокольчиков и разрыв-травы. Вдалеке можно было заметить летние домики погонщиков и пасущиеся стада овец на пологих холмах. Болото осталось далеко позади. Начались родные долины Хелгена, а далеко-далеко на горизонте чернели шпили крепости Эйба — Аберабермэй. Они почти на месте, в Даскване!



Деревня встретила повозку с магами блеянием овец, гоготом гусей, голсоами рабочих и криками часового на одной наблюдательных башенок. Хотя… башней это было назвать сложно. Просто деревянная платформа рядом с невысокими воротцами.
Даскван был окружён низеньким частоколом на вершине земляной насыпи, высотой чуть выше самого фургона — с его крыши стену легко можно было перепрыгнуть. Частокол окружал так же ров глубиной в полметра максимум, а по периметру стояли башенки.
В стене герои могли заметить как миними несколько пар ворот, часовых снующих туда-сюда, но никаких следов недавних битв или повреждений на стенах. Это место явно давно не знала битвы. Как и земля здесь забыла вкус людской крови и звук скорой смерти.

Но это было не главным. Потому что на подъезде к деревне, все могли увидеть оканчивающийся небольшим озерцом изгиб реки Шивронь — небольшого, но достаточного глубокого для хождения кораблей притока реки Вядь, а так же что со стороны деревни почти всё побережье было застроено помостами и даже имелось несколько небольших доков. Отсюда явно можно было выйти на большую воду, при желании. На озерце даже сейчас кто-то рыбачил! Но самое главное: в этом поселеньице было громадное здание главного хола и несколько хибар торговых рядов у берега. И они выглядели вполне себе живыми и работающими!
В полях трудились люди… на прилавках, вполне возможно, были какие-то товары… и народ постоянно сновал туда-сюда, выгоняя малочисленный и сильно исхудавший за голодные годы скот, но всё равно — живой скот! Чтоб вас Думпилун побрал — это место даже близко не голодало. Наоборот, на первый взгляд Даскван процветал и находился в лучшей форме за последние шесть лет.
К частоколу, тем временем, сходились воины: небольшой число, не более тридцати голов с копьями, кто-то в стёганках, кто-то в распашонках, но большая часть — с луками (что ожидаемо от охотников). Они взбегали на стены и ожидали приближения кареты. Хава уже предупредила их, что группу издалека заметили пастухи и первые гонцы уже приехали в деревню. Это не совсем хорошо…

Когда солнце клонилось к зениту, фургон почти доехал до ворот поселения. Не доезжая футов триста до них, они увидели двигающуюся им навстречу делегацию из распахнутых створок. Это была жрица с подвеской колеса на шее и три воина за её спиной.

— Именем Фарфар и Марджаны — остановитесь! — Подняла она руки к небу, вставая перед повозкой. Кучер-скелет затормозил. Женщина чуть напряглась, касаясь амулета. — Эта земля находиться под защитой круга жизни. Здесь не рады тем, кто отрицатет смерть. — Сказала она строго. Но было видно, что такой отряд немного пугал матрону. — Заклинаю вас, назовитесь!

Ночной клуб оказался ровно такими, какими его представлял Шоу, когда только искал место для посещения.

Он выбрал это место из десятка вариантов по пяти критериям: от него до его апартаментов на юге было ехать около десяти минут на такси (на случай, если ему удастся кого-то подцепить) и около двадцати минут на монорельсе (ходивший тут допоздна, на случай если ему сегодня на ночь не выйдет никого найти), у клуба была высокая репутация на всех картах как от пользователей, так и от редакции — значит это явно не злачное место и ловить тут нож в печень за неловкие слова близок к нулю, один из его сокурсник рассказывал о том, как легко в этом клубе закинуться беленьким или кислотой прямо в туалете, что уже намекает об уровне допустимого в заведении... но самое главное — здесь (судя по слухам) собирался весь бомонд города, а значит снять какую-нибудь дутую дуру, шлюху или компанию повеселее на вечер раз плюнуть! Просто идеальные условия для Малкольма.

Тут он чувствовал себя как дома, ощущая как по его персоне порой скользили заинтересованные взгляды окружающих. Будучи сыном европейца и китаянки, Шоу получил лучшее от двух миров. Его внешность была достаточно броской и экзотических для коренных китайцев, чтобы вызвать у них интерес или прикинуться “белой обезьянкой” на ночь, но и не чужеродной, чтобы его принимали за своего как гости с большой земли, так и иностранцы. Ведь, кто бы что не говорил, а внешность — это очень важно.
Чтобы усилить эффект броской внешности он даже покрасил волосы в розовый. А чтобы смотреться презентабельнее надел свою самую обтягивающую водолазку, подчеркивающую фигуру.
Да… это тело — то, чем он гордился. И пусть в водолазке было немного прохладно на улице. И пусть узкие джинсы врезались в задницу! Главное что все эти взгляды были обращены на него.
Парень шагал через клубы искусственного тумана, виляя бёдрами в свете голограмм и расправив плечи, словно павлин распустивший свои пёрышки перед птичками. Он не мог сдержать улыбки.
“Слюной только не подавитесь”, — со спесью и самодовольством подумал Малк, подмигивая одной из засмотревшихся на него девчёнок, когда подошёл к барной стойке. Заказал себе коктейль:

— Плесни чего-то веселенького и безалкогольного, дружок. У Малка сегодня длинный вечер. — Попросил у бармена Малькольм и протянул по стойке ему пару купюр. Втрое больше, чем надо, и стоило бармену положить на купюры ладонь, парень перехватил его руку мягко и деликатно. — И даме, которой я буду следующей заказывать напиток, плесни чуть больше джина. Для вкуса и поднятия настроения. — Попросил он игриво и беззлобно. Да, бармены тут зарабатывали за вечер в десять раз больше самого Малькольма, но и деньги, которые тот предлагал, не самые плохие. Да и глазки и голос у него красивые… да и дело это — без риска. Что может пойти не так? И получив согласие, он отпустил его руку, больше не давя ни морально, ни физически на нового “дружочка”.

Теперь, всё, что ему нужно было делать, так это сидеть и ждать. Как рыба-удильщик, закинувшая свой фонарик, он делал вид, что немного скучает и не уверен, куда ему податься в заведении. А сам в это же время стрелял глазками по гостям. С каждой выспошкой света он выхватывал взглядом один фрагмент зала и танцпола.
И с каждым гитарным рифом подмечал для себя какую-то яркую и интересную цель. Толстосума, что клеился к девчёнке явно младше шестандцати. К такого же подтянутого европейца, как и Шоу, что сейчас отрывался на танцполе. К богатой красотке, пившей где-то в углу зала и самой ищущей свою цель. И к сисястой…
“Кстати о сисятых”, — подумал Шоу, когда к нему подсела недавно подмеченная блондиночка. За ней хвостиком следовала девчонка сдержаннее, в богатой одежде. “Это двойничок или эта шлюха просто притащила с собой подружку пострашнее из местных, чтобы на её фоне казаться привлекательнее или получить совет по местным реалиям?”, — подумал парнишка, мило улыбаясь блондиночке. Она для него была очередной “белой обезьянкой”, которую занесло в этот проклятый город каким-то образом.
Из плюсов — она хотя бы говорила по-китайски. Пускай и с лёгким акцентом. С этим явно можно работать, если отделить её от местной. Китаянка в чёрном платье явно палила всю контору. “Что ты тут делаешь вся такая скромная, мразь?”, — подмигнул и ей крепыш, едва заметно облизывая губы и сжимая крепче стакан. Его всегда бесили такие “группы поддержки”. Одним человеком всегда легче манипулировать. Когда их много, но ещё не толпа, это становиться уже проблематично — стадный инстинкт не прокатывает, а вот суммарные “мозги” отряда куда больше, как у юнита. Парень уже собрался отвечать и продумывать стратегию разделения девушек или разговора с ними, но…

“[Вы заработали право стать Игроком. Принять? Да/нет.]”, — просило у него нечто. Он не задумываясь нажал “да”.

И в этот же миг, когда он нажал на надпись, в мире что-то незаметно изменились. Краски стали сочнее. Запахи куда ярче. А юноша взглянул на свой бокал, думая о том когда же этот сука-бармен успел подмешать ему кислоты? Но трип интересный, конечно же.
Парень выбрал тапор: “ВЖУХ”, — прямо у него в руках образовалось оружие, разделяя его с блондинкой. В руках её азиатской подружки появился меч. “Так, это не очень уже похоже на трип. Я бы такое не представлял”, — тихо вздохнул юноша.
Мир вокруг стал адом — это не могло быть его фантазией. Ему вообще редко сняться кошмары, да и фильмы ужасов он не смотрит чаще, чем это нужно для поддержания здоровья психики. Так что, тут явно замешано что-то сложнее и куда опаснее наркотиков.

Сзади раздался хрип — юноша незамедлительно подался назад, подставляя вместо себя к удару белокурую корову. И вправду! На неё кинулся сука-бармен, ставший каким-то уродливым мертвецом. Шоу потребовалось около секунды чтобы решить, что делать дальше. И он решил: драться. Это был наиболее выгодный для него вариант, раз уж задание требует от него лично кого-то убивать ради опыта. Зачем ему опыт? Потом разберёться. Но это казалось полезным ресурсом. И интуиция его кричала, что он потом пригодиться. Надо действовать!

— Беда. — Выдохнул Шоу. Юноша не задумываясь попытался сбить монстра с блондинки, а затем ударить топор так сильно, как только мог. — Хватит стоять столбом — помоги своей подруге!
— Крикнул девушке с мечом, что глупо стояла на месте и ничего не делала. Было бы неплохо, если бы та сделала за Шоу часть грязной работы.

Отправляться в поход ночью, да ещё подвыпившими, да ещё в местные болота было сродни самоубийству, а потом на этот раз никто уже не поддался шарму Умбара, поняв что с него хватит на сегодня вина и планирования, и что деду пора идти баиньки.
Рыцари (кроме Габриэллы, в чьей комнате и было проведено это собрание) стали разбредаться по своим покоям. Льюис — в гостевую комнату. Эгро в комнату бывшего библиотекаря у основания одной из трёх разрушенных башен. Умбар мог ехать домой, в деревню у замка, где ему выделили большое здание под собственные нужды — небольшой подарок в начинаниях.

Вышедшая из комнаты раньше всем Хава медленно шла по корридорам замка, на своём пути испугав до чёртиков старика-дворецкого и двух горничных-фрейлин до икоты.
Спустившись по винтовой лестнице на пару этажей ниже и пройдя длинный и унылый замковый двор, она увидела как едва заметная тень мечеться между нежитью, касаясь их.
Эйб на секунду появлялся у каждого мертвеца, кладя на чело свою ладонь. И тут же исчезал. Она знала, что он так может менять содержимое их черепушек. Стирает память видимо.
С последним очищенным от прошлых мыслей зомби вся стройка разом потеряла какой-то свой шарм: из воздуха улетучилась вся свежесть чужих страданий и отчаяния.

Луну на небе затягивали тучи: в такие дни Габриэлла чувствовала лёгкую тоску, а на улице становилось холодно. Демоница с каждым выдохом выпускала изо рта облачко пара. Но благо, её грел кубок. Вещи, которых касался Эйб ещё какое-то время сохраняли в себе слабое тепло, и сложно точно сказать почему. В них словно была частичка его магии: той же самой магии, с помощью которой он насылал на своих врагов волны жидкого огня, срывал звёзды с небо и управлял погодой. Во время битвы горячее и злее него были разве что Габи с Хавой и Майей, но они такими были и вне поля брани.
Хава долгое время ходила по двору, обдуваемая ветром.
Внезапно, со спины кто-то накинул ей на плечи плащ, бережно укутав её и подтянув завязки на плаще, чтобы тёплую и мягкую ткань не сорвало с воительницы очередным порывом ветра. Ветер что-то неразборчиво прошептал ей на ухо. И вместе с ним улетучились последние признаки присутствия в замке духа.
Эйб ушёл: теперь уже окончательно. Но наследил после себя: в комнатах Хавы, Майи, Эгро и Льюиса лежали небольшие коробочки с маленькими жевательными сладкими шариками — одна из сладостей, которые случайно открыл, а позже готовил Эйб для своих последователей. Это он назвал “жвачкой”.

Умбар, пришедший в свою маленькую обитель, мог найти на столике в своей комнаты небольшую бутылочку вина, от которой пахло родительским домом и записку с поздравлением от мага: он желал удачи после возвращения на работу в поле и просил паладина не переусердствовать с товарищами. Последнее Эйб скорее всего не сказал в открытую на встрече, чтобы не подрывать авторитета паладина. Здесь же лежал свёрток с его обновлённой маской, которую по просьбе воина некромант немного преобразил и улучших за последний месяц. К ней же он подарил балаклаву, которую мужчина мог бы одевать под маску чтобы “во время миссий зимой лицо не сильно мёрзло”. Он как всегда был в своём репертуаре…

Оставшаяся в одиночестве Габриэлла могла наконец насладиться тишиной своих покоев и теплом, что распространяли по комнате вяло горящие угли.
Наконец-то она полноправная владелица своих земель. И вот уже и отец дал ей самостоятельность. Но почему-то… всё было не совсем так, как она это себе представляла изхначально.
В замке было очень тихо. Спокойно. Но это не приносило ей душевного покоя и уюта, как было в те времена, когда она вместе с другими “рыцарями-приёмышами” жила вместе с магом в его башне. С тех пор, как он подобрал их прошло так много лет… столько всего изменилось… многие умерли…
От размышлений её отвлёк навязчивый знакомый запах. С тихим шипением вуаль невидимости и бестелесности спала с коробочки на столе — в том месте, где крутился ранее Эйб. От коробочки пахло печеньем. Его маг часто таскал девочке и остальным своим юным ученикам ещё в детстве, как подарок.
На коробочке с ладошку размером так же лажло и письмо.
В нём Эйб извинился за то, что в данный момент не может провести больше времени с Габриэллой и с остальными рыцарями (из-за войны на севере). В нём же он просил не переусердствовать с татуировкой, контролирующей беременность (так как от частого использования ему надо будет её чаще обновлять), теплее одевать (всё же наступили холода, а ещё она пока что ни разу не надевала тот шарф, который он отправил ей после захвата крепости) и следить за своей диетой — есть побольше мяса и жирных продуктов для наращивания и стараться не есть потроха и много сырого мяса своих врагов, потому что в них могут водиться паразиты.
Письмо было написано коротко и по делу, потому что Эйб знал, что его “маленькая девочка” не особо любит читать, и от него веяло знакомым теплом…

Холодный ветер этой ночью сменился дождём с градом, а затем грозой, омывая холодной водой новый обелиск.

***

***

Холодный липкий дождь лил всю первую половину дня, порой прерываясь на пару минут и вновь обрушиваясь на головы путников с новой силой, стоит очередной свинцовой тучке проплыть по небосводу. В этих землях такой грозы не видели последние пять, потому некоторые крестьяне выходили на улицу под него просто чтобы помолиться или углубить канавы.
По крайней мере, суеверные простолюдины. Кто был поумнее уже давно подготовил свои поля и дома к подобной непогоде и не морозили задницу под леденящим ветром. Резкие порывы последнего хлестали выбеленные рёбра фургончика рыцарей погибели. На сегодня был запланирован выезд и никто не хотел переносить его просто из-за непогоды. Даже в такое ненастье.

Ещё вчера, потратив немного времени перед сном, просматривая карты региона, Эгрофеус проложил маршрут до деревни. Самый короткий и верный путь, кажется.
По прикидкам мага, через эту часть региона должна была когда-то проходить старая грунтовая дорога. И пускай дождь размыл её, а болота поглощали куски тракта, в этих местах всё ещё мог пройти фургон. Или несколько лошадей как минимум.
Как выйдет на месте он не знал, так что за дорогой следила Хава, помогая корректировать путь. За периметром попеременно следили Льюис и Умбар. Мужчины должны были обеспечить сохранность всей процессии и незаметность.
Майя и Габи большую часть пути остались внутри фургона, иногда выходя наружу чтобы подышать свежим воздухом. Им надо было сохранять силы и энергию на случай битвы.

Большая часть дня прошла тихо и мирно. Отряд без труда прошёл обжитые земли баронства, спускаясь в болота.

Постепенно, дорога перед ними стала размытой. Затем и вовсе сменилась камышом. А поля крестьян исчезли за холмами и частоколом деревьев: живых с опавшими листьями и мёртвых гнилых, растущих тут вперемешку и поваленных в топь.
Вокруг сладко воняло гнилью, смертью и запустением. Любой неловкий шаг в сторону с маршрута, намеченного Эгро, могла стоить кому-то жизни: провалиться можно было в два счёта, а после воды утащат тебя на самое дно. Но, маг строго следовал за ориентирами. А Хава своевременно указывала группе, куда им следует повернуть. По крайней мере по своему чутью.
От былых указателей на дороге остались только верхушки верстовых камней, выглядывающих из-под воды. Даже в такой ливень, вода была спокойна. Лишь тину и обрывки сухих веток носило по воде. Все звуки заглушал шум дождя и ветер.
Через пару часов езды, вонь многодневной падали и аромат болотных газов перестал щекотать ноздри собравшимся.
Ещё через пару часов в болоте они вошли в самое сердце топей, где деревья росли плотно друг к другу а дорога стала совсем неровной: если бы кто-то вышел из фургона или же слез с лошади, вода ему была где-то по щиколотку, а под ботинком ощущалась упругая подушка из ила и корней.
Как солнце достигло зенита, а затем стало клониться к горизонту никто в этой мгле и не заметил. Зато стали замечать первые следы жизни в этой местности ко общему сожалению.

Первой ласточкой встречи с обитателями болот стало висящее на верёвке освежеванное тело какого-то несчастного. Как кролика, пойманного во время охоты, его подвесили за ноги на ветке одного из деревьев, используя кишки на манер гирлянды.
Рядом, на стволе дерева, остатком потрохов нарисовали какой-то примитивный знак в виде треугольной лапки. Смазанный и нечёткий из-за дождя, но хороши видимый — видимо, уже давно тут. Кровь успела въесться в кору дерева.

Ещё через примерно полчаса езды отряд наткнулся и на хозяев местной топи, что так украсили дерево на въезде в свои владения. Хава издалека заметила рябь на воде, а Габи ощутила этот запах, известный каждому жителю баронства. Острая вонь, как выпотрошенной рыбы. Жаболюды! Четверо мальков (судя по хвостикам, вылезающим из-под набедренных повязок) скользили по болоту во время дождя, либо охотясь, либо обходя свои владения с копьём наперевес.
Они даже не заметили остановившийся в паре сотен футов от них фургон, как и спешившихся рыцарей. Никто из четырёх не успел так же и поднять тревогу, когда подошли члены отряда.
Пара минут короткой агонии и кваканья, которые заглушал шум дождя оборвали мучения несчастных ублюдков. А их холодная кровь окрасила клинки, клыки и руки рыцарей в бледно-синий.
По всей видимости где-то неподалёку поселилось племя этих примитивных монстров. Хотя, снаряжение у них выглядело не самым худшим. Обрывки формы солдат Эктодумы. Копья — того же образца, что использовались когда-то в армии…

Откуда они пришли Хава, что следила за маршрутом, сказать не смогла. Как и не смогла отметить, какой маршрут теперь будет безопасным: дорога ветвилась надвое в этом месте.
Но, судя по картам, которые изучал Эгро, им дальше следовало двигаться на северо-запад без остановки. Там будет небольшой старый дом, где можно остановиться на ночь, при желании. По рассчётам того же мага, впрочем, если они будут идти всю ночь, до достигнут деревни к рассвету следующего дня, а не к полудню. Но стоило ли оно того?..
Никто не знал. Хава не была так хорошо знакома с этой местностью…

Решение оставалось за мнением большинства!

Любого, кто входил под своды крепостных стен замка Хелген в первую очередь встречал суровый и благородный лик мужчины в годах и с тиарой на голове — лик Габриэля Хельгенского.
Оно и понятно, всё же Габриэль — легендарный основатель династии! Габриэль Кровавый. Габриэль Верный. Габриэль Драконоборец… баронство знает множество титулов своего праотца и много легенд с ним связанных, а ещё больше историй о нём и его сыновьях, Итэре и Хорвальде, вместе.
Эта троица и основала баронство, вместе с небольшой армией пару декад назад отвоевав эти земли у восставшего против Эктодумы самодержца, а после приняв их в дар. Вместе с сыновьями Габриэль правил долгих пятнадцать лет, пока в одну из ночей его ослабевшее с возрастом сердце не остановилось.
Габриэль завещал своему старшему сыну, Итэру, быть достойным правителем этим земель, а младшему сыну, Хорвальду, стать защитником и опорой своему брату.

В те годы, союз двух братьев, взошедших на престол, казался чем-то, созданным самими небесами для долгого правления…

Сейчас же, оба из них давно кормят червей. Итэр — в безымянной могиле во внутреннем дворике замка, куда его вместе с женой перепохоронила новая владелица четыре месяца назад. Хорвальд же неловкой походкой мертвеца прямо сейчас ковылял под аркой ворот, заходя в замок. На него, казалось, с укором и болью смотрело лицо основателя рода. Мертвецам на его взор было абсолютно плевать, к сожалению.
Скорбная процессия зомби и скелетов тянули через наспех сколоченные ворота крепости гигантский чёрный кусок камня. За ними со строительных лесов, которыми обрасли разрушенные стены замка, наблюдали мёртвые гвардейцы.
В крепости кипела работа: молчаливые рабы магии Эйба день и ночь работали над восстановлением этой крепости вот уже как месяц — с тех самых пор, как внутрь был доставлен первый “контролирующий обелиск”. Им помогали и живые строители.

— Выше. Ещё выше! — По привычке кричал на своих костяных работников бригадир, стоя напротив крана. Здоровенная махина, похожая чем-то на цаплю, ловко поднимала на одну из уцелевших башен громадный чугунный котёл. Если какой-то идиот решит напасть на укрепление, то именно из этого котла на него выльется поток кипящего масла или густой смолы.

Всего в паре футов от него кучка мёртвых детишек разносила среди немногих живых работников сегодняшний ужин: он готовился на кухне, в одном из десятка мелких домиков работничьего городка, что вырос в пору бурного строительства в стенах замка. Там ютились труженики, вдалеке от нежити и слуг имения — последние ютились в стенах замка Хелгена.

— Их надо будет стереть им память после работ. — Задумчиво прошелестел силуэт, что наблюдал за стойкой. Его одинокая фигура взирала на внутренний дворик из окна самой высокой башни. — Быть может, их глотки сгнили… но они всё ещё кричат. Меня это несколько беспокоит. — Сказал Эйб своим сторонникам, в частности обращаясь к Габриэлле.

Из трёх башен Хелгена полностью целой и почти что нетронутой осталась всего одна — башня Вороньего Гнезда, где некогда располагались покои прошлого барона.
Именно в старой комнате Итэра Хелгенского, при свете свечей и магического света, сейчас сидело семеро... у окна, наблюдая за работой, застыл фантом свитый из дымки — Эйб пришёл навестить своих маленьких слуг перед установкой в замке второго из четырёх Чёрных Обелисков. Он наблюдал в основном за нежитью, что трудилась на благо Хелгена.
Все немёртвые — бывшие родственники (со стороны дяди), слуги и сторонники Хорвальда Хелгенского. Как трупов их Эйб воскресил по просьбе Габриэллы Хелгенской. И по той же просьбе сохранил им самознание, но забрал свободу слова.
А так же не наложил заклятье, предотвращающее гниение.
От этого от части трупов в первые месяцы стояла ужасающая вонь. Но постепенно, время смыло не только её, но и плоть с костей несчастных. Тела высохли. Надежда растворилась. Зато осталась Габи, что могла наблюдать за их вечной агонией.
Сама виновница торжества сидела в той же самой комнате, что и Эйб, за большим круглым столом напротив массивного трельяжа в углу комнаты. На столе стояла блюда, частью уже подъедены, бутылки с выпивкой, частью осушенны самой волчицей, какие-то бумаги с мелочёвкой и наполовину полные кубки. Рядом со столом молчаливо завис Эйгор — он подливал.
За тем же столом, а может быть и в стороне от него (у камина, за писмьенным столом или под балдахином широченной кровати) развалились и остальные рыцари погибели: Умбар, Майя, Хава и Эгрофеус — они давно уже жили в замке.
Поодаль от остальных, по правую руку от Эйба, стоял лишь Льюис — его немёртвый маг представил остальной пятёрке только сегодня, введя в коллектив как дополнение отряда.

— Я знаю, Габриэлла, что ты хотела бы продлить их… состояние, — Эйб повернулся к столу и поплыл к своим товарищам, — но мне будет спокойнее, если под вашим контролем будут всецело безопасные слуги. Эти — ненадёжны. Они сохраняют сознание и память сверх положенного… ну да ладно. Друзья!.. — Поднял он руку к потолку, впервые улыбнувшись.

Так маг привлёк внимание уже успевшей расслабиться группы.

— Я поздравляю вас всех с установкой второго монолита! — Этого пятёрка (теперь уже шестёрка) ждала целых два месяца, застряв на это время в замке. — С ним вы не только сможете совершать ритуалы призыва или поднятия мертвецов, но и вам больше не нужно будет каждую неделю обновлять заклятье удержание мертвецов моими свитками. — Все это и так знали, но Эйб решил проговорить все плюсы обелиска ещё раз — всё же, это лучшее его творение и мага просто распирала гордость. — Теперь монолит будет поддерживать нежить в замке сам собой, а так же регулировать её численность и пассивно приманивать в крепость ещё мертвецов. Вам наконец-то не нужно самим беспокоиться о безопасности замка или ближайшей деревни: это на себя возьмут немёртвые гвардейцы. Ваше передвижение по баронству больше ничего не сдерживает. — В его руках появился призрачный кубок, который некромант поднял в воздух. — Поздравляю! — Эйб отпил иллюзорного кагора, просто чтобы не отрываться от остальных гостей маленького праздника.

И вправду. Два месяца… ровно два месяца как они безвылазно сидят в крепости, срываясь только на короткие миссии. А всё потому, что кто-то должен был сторожить замок, пока в него устанавливают “монолит” — здоровенную чёрную булыгу, что служит этаким ретранслятором воли и сил Эйба на расстоянии.
Всего таких монолитов должно было быть четыре: первый позволял Эйбу в любое время переместиться в замок, второй позволял призывать сюда его воинов за деньги и поддерживать связь с магом, а так же управлял мелкой нежитью и поддерживал магию, третий генерировал постоянное защитное поле вокруг замка, а что делал четвёртый — неизвестно!
Но, на время их установки пятёрке пришлось сидеть внутри и караулить ублюдков, что пытались прервать ритуал. Трижды их пытались штурмовать загулявшие паладины, что “почуяли концентрацию зла” в замке. Пару раз ловили шпионов из соседних баронств. Один раз отражали нападение монстров…

...В общем — скукота! Только мелкие сошки, годящиеся на зубочистки или новых болванчиков-строителей в армию зомби. И все как на подбор с рожами стрёмными и тупыми. Последнее — вполне логично, раз уж они на замок лезли.
Но, это в прошлом. Ведь теперь, когда второй монолит вскоре будет установлен, они станут свободны. А это значит…

— ...Но, в любой чудесной новости есть ложка дёгтя, друзья мои. Ведь с установкой монолита, кончается и ваш отдых от работы в поле. — Обрадовал всех присутствующих маг со скорбным видом. Верно, теперь у них будет работа. — За время, пока вы охроняли монолит, в баронстве успело накопиться для вас достаточно дел и достаточно выскочек, которым вам нужно будет решить. Чем быстрее — тем лучше. — Чётко обозначил свою позицию Эйб. — Для этого я и привёл к вам Льюиса: он будет хорошим дополнением вашему отряду.

— Завтра утром я перенаправлю вам все запросы, на которые в следующий месяц вашей группе надо будет обратить особое внимание. Но перед эти, я бы хотел, чтобы вы выполнили одну особую работу сразу же. — Некромант подплыл к столу, создавая на нём иллюзорную карту герцогства.



— К северо-западу от Хелгена есть небольшая подконтрольная баронству деревенька: Даскван. Ничего особенного в ней нет, кроме двух вещей: первое — после захвата земель герцогством они не уплатили вступительную десятину, но и отсрочки не уплатили, игнорируя большую часть моих запросов к ним и сжигая большую часть моих немёртвых посланников… и второе, — тут уже лицо Эйба стало серьёзнее, — по моим рассчётам, через них проходит один из контрабандных путей речных пиратов в обход Аберабермэй.

— Вам надо будет приехать в эту деревню, деликатно попросить их выплатить вступительную десятину и неустойку в размере половины от цены создания за каждого сожжённого ими своего прихвостня, затем искать, а если найдёте — то уничтожить всю контрабанду и всех контрабандистов, что решили, что могут хозяйствовать на этих землях без спроса, а затем выдать мой эдикт. — Постепенно голос мага становился всё выше и выше, и вскоре он говорил громко и ясно, с нотками гнева в голосе. — Я хочу начать кое-какую разработку полезных ископаемых вблизи их деревни. — Эйб хлопнул в ладоши. На столе появился свиток с печатью — эдикт. — И хочу, чтобы эту разработку начали жители деревни: оборудования я предоставлю, но нежити на них у меня уже просто нет… по крайней мере, в ближайшие пару месяцев. — Он взглянул на всех собравшихся. — Если они откажутся… — Эйб не договорил, — ...а впрочем, не мне вас учить. Вопросы?..

Сегодня Билли был при параде. Дешевый, но выстиранный и выглаженный костюм. Свежая стрижка. Чистые кроссовки.
Он собирался идти на своё первое собеседование на новой работе в городе, наконец-то выбравшись из берлоги спустя целую кучу времени. Настроение у него было приподнятое. Пускай и выход на улицу и внушал парню некоторый страх.
Блэйзер шагал по улице, наслаждаясь пригожим ясным днём, пока в какой-то момент снова это не ощутил. Назойливую сыпь у него в мозгу. Словно кто-то длительное время смотрел на него не отрываясь. Это не на шутку удивило и взбесило его.
“Что за чёрт?”, — подумал Билли, оглядываясь по сторонам. Он посмотрел налево, уперевшись взглядом в мистера фонарный столб и пустую, словно невадская пустыня, улицу за ним. Он мотнул головой направа, чтобы вновь окинуть глазами абсолютно пустую парковку: это не удивительно для маленького городка, тут не то, чтобы много жителей. “Я себе просто мозги пудрю. Мне показалось”, — решил мужчина.
И только он посмотрел перед собой, как его накрыла волна света. На тело что-то давило и он упёрся рукой во что-то.

УДАР! Кулак слабо стукнул о стенку какой-то стекляной панели, как крышка у саркофага из плексегласа. Ещё удар… и ещё. Руки взяли в жидкости, в которой по какой-то причине плавали.
“Что происходит?!”, — парня дезориентировало. Ещё секунду назад он стоял на улице, а сейчас с головой окунулся в какую-то жижу. Удар за ударом он молотил по крышке в ярости.
И наконец, она отъехала! Легко и просто, правда ведь?
Парень вывалился на воздух, вместе с выливающейся из капсулы жижей и бессильно распластался на полу прямо перед ней. Всё его тело дрожало от шока и боли. Казалось, все нервные окончания из его тело разом вытащили, словно вытянули нити из вязаного шарфа, оставив его бесформенным комком шерсти и дрожания мышц.
Со всех сторон его атаковали новые ощущения. Обжигающий холод металлического пола под боком. Разрывающий уши гром падающих на пол капель. Гул собственного сердца, такой мощный и густой, что грудь вот-вот должна была лопнуть! “Я что, схожу с ума?!”, — спросил самого себя Блэйзер. Попытался подняться с пола.
Получалось плохо. Тело как-то очень плохо его слушалось.

— Кха… к-кт… кто-нибудь?.. — Проговорил он хрипло. Так, словно впервые в жизни пользовался своими голосовыми связками. Билли сел на пол. Он находился в какой-то очень странной лаборатории. Мужчина медленно себя ощупал.

Всё тело жутко чесалось и болело. С горем пополам громила поднялся, дрожа и пытаясь растереть плечи от холода.
Получалось паршиво. А ещё всё было липким и склизким, непривычным просто до жути. Парень медленно пошёл по стенке, держаясь за неё одной рукой. Второй он порой счищал паутину со стекла резервуара, заглядывая внутрь капсул.
Внутри плавали люди с подключенной к ним кучей проводов. Некоторые выглядели странно. Другие… вовсе не как люди.

— Ёбаный в рот, я что, сплю? — Спросил он сам себя. Сделал вдох. Затем медленный выдох — и сразу же на выдохе дал себе мощную оплеуху. — Давай, проснись, дубина. Ты опаздываешь на собеседование, забыл, что ли?..

Пощёчина не привела мужчину в себя и кошмар, похожий на Матрицу под крэком продолжался. Более того, никуда не пропало острое чувство слежки со стороны. Кто-то на него пялился. Нехорошо так смотрел. Да и следы на полу намекали, что тут явно не было рады гостям из пробирок.
Билли сделал глубокий вдох. Тихие шепотки и хрюканье в ночи его раздражали до чёртиков. Здоровяк уже было хотел дальше возмущаться дурному сну и тому, насколько реалистично в нём чувствуется боль, даже задумался, не реальность ли это?! Но затем подумал о другой, не менее важной ващи.
Сон ли это… не сон ли это… не важно! Куда важнее то, что он явно не в Канзасе. Даже не в штатах. И тут что-то есть. А если он, предположительно, не в штатах, и уж точно не в Канзасе, то это значит, что он может не сдерживать себя, верно? Билли сжал до хруста кулаки, кровожадно улыбаясь и прислушался к шорохам. Мужчина медленно пошёл на выход.

— Цыпа-цыпа-цыпа-цыпа… — тихи приговаривал Билли, разминаясь на ходу, — ...давай… где ты, кровавый пиздюк?

...Так он решил окрестить обладателя маленьких следов. Потому что в хоррорах именно монстры-дети оставляли обычно такие следы в таких местах. Боже мой, как же давно он не бил детей! Блэйзер весь сжался и приготовился к бою. Нет, он его предвкушал, ожидая нападения в любую из следующих секунд.

Хада

— Жизнь иногда бывает очень сложно и нестабильной, друг мой. Ты и по себе можешь судить. — Начал издалека Рататуй, когда к нему пришёл Хада. Крыс и новоиспечённая леди уединились на втором этаже таверны, в жилых помещениях.

Рон не пускал грызуна в общую залу, потому что посетители могли, даже признав в мелочи мага, сильно испугаться или же подумать что неладное, а потому гостья заведения и новый его совладелец сидели в тишины хозяйской вечи
Все окна в комнате были заторены, кроме одного, через который прорывалась линия света света. В ней завихрялась и кружилась пыль, пока за стеклом окна косой стеной лил дождь. Слепой, с почти что ясным небом, но холодный и липкий.
Под самое начало дождя Хада даже успел угодить, немного замочив ту простенькую одежду, что ему дали на поносить в гильдии до того момента, как бард нашёл бы себе что-то новое. Или купил. Деньги у него с продажи возвращенных вещей будут. А как он сходит на рынок — их станет ещё больше! Ведь должны же чего-то стоить самотыки… жаль, обратно Рататую их не продашь. Это всё упростило бы.
Крыс сидел в чашечке для чая, попивая шнапс из напёрстка.

— То, что произошло с тобой — всего лишь одна из нестабильностей жизни. Просто… случайность. Таких со мной и с моими знакомыми часто случалось. Магия, знаешь… — его милые бусинки глаз уставили куда-то в окно, меланхолично и грустно, — ...она делает тебя другим, даже если не меняет внешне. Если говорить конкретнее о том, что с тобой прозошло, то всё сложно. Ты повредил внешнюю оболочку хризалиды: контейнера, в котором содержалось ядро моей лаборатории. Произошёл сбой… весь объём энергии, что поддерживал разлом и питал хризалиду — он вылился на тебя! И по хорошему, ты должен был бы умереть. Но, тот, кто создал твоё старое тело, по всей видимости пришёл к очень схожим с моими дизайном строения магических каналов. И вместо того, чтобы изжариться и лопнуть, твоё тело приняло в себя всю информацию из хризалиды. И удалила ту информацию, что не была сейчас нужна — твоё сознание. — Отпил ещё шнапса. Тихо фыркнул. — По-хорошему, после такого ты должен был бы исчезнуть, но произошла ещё одна случайность… и твой разум одновременно с удалением из старого тела был записан на этот носитель. — Какое-то время маг молчал. Затем, медленно отставил напёрсток в сторону. — Это тело принадлежало мне. Точнее, я его создатель: продвинутая версия гомункула, которая должна была послежить оболочкой для ядра моей лаборатории. Однако… не всё всегда идёт так, как ты хочешь.

За окном громыхнул раскат грома. Рататуй дёрнулся, кажется к чему-то прислушиваясь: его шерсть встала дыбом.
Прошло несколько минут, прежде чем он успокоился. Сел опять спокойнее в чашку, прижав к себе лапками свой хвост. Какое-то время тот сидел, слушая вопросы Хады о том, сможет ли он когда-либо вернуть своё тело. И где оно вообще. Рататуй медленно повернул мордочку к девушке, фыркнув:

— Ты так спрашиваешь, как будто я должен знать! Я могу только предполагать, где твоё тело… точнее, когда твоё тело… это сложно объяснить, но в данный момент оно в Башне, а когда вернётся в подвал и колодец вновь станет стабильными вратами мне не известно. — Какое-то время он глядел на Хаду о чём-то думая. — Вернуть тело назад возможно… через какое-то время, пускай это и может быть проблематично.

— В ушах у тебя звучит, потому что ты всё ещё не может настроиться на функционал тела. Ты не представляешь, чего я добился в своих исследованиях! — Возвёл лапки к потолку крыс, явно оживившись и повеселев. — Твой разум куда стабильнее против психических атак благодаря пара-психическому симбионту. Ты можешь общаться с другими существами силой разума, даже не зная языка. И даже более!..

— Вполне возможно, у тебя даже есть такие силы, о которых я не знаю… — глазки крысёныша горели азартом, — ...мне так и не удалось провести тесты с успешно интегрированным псиоником. Столько времени было потрачено в пустую. Ах, если бы всё прошло тогда гладко, я был бы уже самым великим магом, которого знал этот город! И этот выскочка Ванфарис утёрся бы и обзавидовался бы… ах, какой позор!

— Видишь ли, некогда я был магом. Асраи невероятного ума и таланта! — Рататуй напышился. — Можно сказать, что я один из первопроходцев целой новой отрасли магии — автоматоностроения. Видишь ли, меня можно было назвать тогда эльфом не только с виденьем, но и с большой мечтой! Очень рано, ещё в своей юности, мне открылась главная проблема нашего общества и всю свою сознательную жизнь я пытался её решить, тем или иным способом.

— Как думаешь, почему мы сражаемся? — Начал с риторического вопроса маг. — Почему мы грызём друг другу глотки, как звери? Что толкает нас на совершением самых низменных и злых поступков? — Крыс склонил голову на бок. Ответил сразу же после слов Хады. — Инстинкт, мой дорогой. Жажда собирать ресурсы, размножаться, приумножать достаток своей стаи… поверь, пробыв крысой с моё, ты очень чётко видишь эту закономерность как в стае грызунов, так и в обществах большинства так называемых “разумных”.

— Корень всех проблем нашего общества лежит в этой нашей животной части — в том, что мы и окружающие нас существа не могут отринуть её. — Активно толкал тот речь. — С одной стороны, так как она же позволяет нам выживать. С другой стороны, потому что быть животным — это приятно. Какими бы ни были ужасными слабости плоти, даже так, они приносят с собой и возможность наслаждаться этим сладким “пороком” и “бессилием”. — Перевёл дыхание. — Кроме того, — продолжал маг, — ...ресурсы не бесконечны. За них мы всё равно будем сражаться. В том числе и двуногие ресурсы. Отсюда рабство, захват чужих территорий и народов.

— Я подумал о том, создание альтернативы какому ресурсу позволило бы мне максимально легко и быстро исправить это плачевное положение в обществе, да ещё и таким образом, чтобы сильные мира сего не убили меня за инициативу, а наооборот, помогли бы мне. И я нашёл ответ!.. — Рататуй взобрался по руке Хады ей на плечо. Сел рядом с ухом и прошептал ей по секрету. — Компания. Вот чего жаждет любой мыслящий индивид. Даже если не осознаёт этого.

— Даже самые одинокие. Даже самые закостенелые. — Он спрыгнул на стол. — Даже те, кто тренируют своё тело быть крепче стали, слабы и уязвимы против понимания и любви. И я начал создавать автоматонов и гомункулов: как безопасную и не такую сомнительную замену труду работниц и работников кварталов любви и рабов. Пока что только в сфере любви за деньги… но затем и как замену трудящихся в шахтах или же на опасных факториях… а после и как замена слуг.

— Я производил созданий на любой вкус и цвет. Мои автоматоны, то, что ты видела — просто незаконченные образцы. Голый каркас с минимумом команд. Законченные мои детки по своим навыкам, обаянию и сочувствию могли бы превзойти в богов — в некоторых из них мои клиенты даже влюблялись, хотя они были машинами или конструктами… в ходе своих исследований, мне удалось даже шагнуть за пределы этого, но… всё пошло прахом…

— Рой… временно останется у Рона, я уже договорился, чтобы они работали в подвале. После им придётся переселиться либо глубже в подземелье, благо в катакомбах города всегда рады ещё одному выводку крыс, либо куда-то ещё в городе. Они довольно самостоятельные малые, не волнуйся. — Ответил ей Рататуй, явно расстроившийся от завершения истории о своей работе и своих мечтах. — В конечном итоге, это я их создал. С ними ничего дурного не может случиться.

— Тебе же я посоветовал бы немного передохнуть… и попробовать прислушаться к новому телу. — Предложил Хаде хвостатый старичок. — Оно говорит с тобой, поверь. Просто на том языке, что ты пока что не знаешь. На куда более тонком и нежном, высоком и звонком. Прислушайся к тому, что тебе кажется звоном или дискомфортом… и оно покажет все те новые возможности, что открыты перед тобой. Насладись сполна! — Успехнулся. — Такой шанс, как тебе, выпадает всего раз в жизни.

Фарн и Алира

Ночной Оукхарт спал лишь частями. Тишину его улиц нарушали голоса из районов, спящих днём и просыпающихся с первыми сумерками, хрипами загулявших бродяг, лаем собак и скрипом мостовой под ногами, что всё ещё покрывалась инеем по ночам. Ночью город… нет, вовсе не спал. Просто жизнь в нём менялась. Менялся темп и голос, с которым говорили улицы.
Фарн, прогуливаясь по ним, ощущал полное опустошение и какое-то единение с этим местом. Его природой. Да, у города тоже была своя экосистема, в которой он пока был чужим.
Днём следующего дня парень отправился в обход по городу, он нашёл себе работу в лавочке дедушки Норака. Приятный старичок радушно принял сатира. Он был рад новому гостю, а главное — приятному собеседнику! Достаточно быстро парень смог договориться о том, чтобы собирать травы и обговорил цены за работу в этой лавке. Норак предупредил, что не сможет заплатить больше стандартной ставки, у него и так уже несколько работников, которым надо платить.

Кем были ещё работники?.. Ну, он упомянул что попросил помощи у гильдии на один из предстоящих дней.
В помощь к нему выделили Алиру. Девушка, как и многие новоприбывшие авантюристы, заполнила бумаги и кратко поведала о своих навыках и предпочтениях, получив значок авантюриста (к сожалению — фарфоровый, в силу отсутствия серьёзного боевого опыта) и была уведомлена, что команду для первого пробного задания ей подберут в течение недели.
Всё это время ей надо было где-то работать, так что девушка взяла пару заданий с нулевым уровнем опасности. Помочь старичку собрать травы в лесу… прибраться в самой гильдии… ухаживать за гигантской жабой, ставшей питомцем гильдии…
Девушка последующие дни была вся в работе, постоянно чем-то занимаясь, вставая с первыми петухами и возвращаясь в постель без сил с сумерками. В гильдии же ей подсказали что и где есть в городе, дав грубую карту всего нового поселения.

Оукхарт оказался огромным. Намного больше, чем Алира могла бы себе представить! Но всё равно, работая в гильдии, знакомые лица она встречала очень часто. Например, часто видела одинокого парнишку-сатира, крутящегося то тут, то там по поселению: он даже один раз ходил в тот же лесу, куда и она, за сбором трав. Или к примеру с мелким вредным халфлингом она сталкивался много раз. Он тоже что-то делал у стен гильдии, постоянно с кем-то договариваясь.

Узнала девушка так же и о месте, где собираются местные друиды. Малая роща Вестриге… зона беззакония.

Ей следовало сходить туда хотя бы для того, чтобы засвидетельствовать своё прибытие в город для местных членов Круга Луны — стоит знать своих на новом месте.
А кроме того, в принципе познакомиться с ближайшим источником природных сил. До ближайшего нормального леса пешком от города два часа хотьдьбы, а тут роща под боком.
Примерно такими же мыслями вооружился и Фарн, что после первой половины недели, проведённой в поту да в работе на всё больше и больше ценящего нового работника Норака, решил познакомиться с местными достопримечательностями и с тем, что представляет собой эта самая малая роща…

Чтобы попасть в малую рощу, что Алире, что Фарну, пришлось пройти через западные ворота города. Как обычно, у них их встретили хмурые стражники города.
Усталые стражи порядка, не в стёганках как патрульные, а в полном комплекте брони да при карапасах, быстро узнавали у каждого встречного, на кой чёрт им переться в такую дыру, как старый город: на слова о том, что кому-то надо в рощу или он просто хочет прогуляться, эти бравые мужички напоминали, что не впускают и не выпускают никого в новый город без особого разрешения после наступления сумере. А потому, им лучше вернуться до захода солнца, а то они останутся в старом городе до рассвета!
Выйдя за ворота, парочка по отдельности вступила в Пристанный город. Здесь нестерпимо воняло рыбой, жирной пищей, а на языке стоял вкус пыли и грязных тел, что буквально лип к нёбу. Сюда стекались все те, кому не по карману или не по духу было жить за высокими городскими стенами. А потому, они скопились тут — на берегах реки.

Дорога к роще заняла у парочки где-то около часа ходьбы по старому городу. Разруха и нищета стали для них спутниками на всём протяжении пути, и всюду на них глядели здания с пустыми окнами без стёкл, словно попрошайки потерявшие глаза, что глядят провалами глазниц на прохожих и просят милостыню. Таких тут тоже было на удивление много.
Но постепенно, с приближением лесу, всё стало меняться. Здания проредили. Число бедняков и в принципе живых существ резко упало, словно кварталы начали пустеть.
А обветшалость зданий резко увеличилась. Порой на дороге встречались лесные звери, которых совсем не должно был в городе. Подувший с запада ветер принёс дух влаги...



Малой в роще было только название.
Почти одновременно Фарн и Алира остановились напротив непроходимой дремучей чащи, закрывающей пространство где-то в глубине трущоб старого города сколько хватало глаз. Остро пахло лесом и чем-то сладким… Корни деревьев здесь взрывали землю, почти полностью покрывая её, как и густая трава с многочисленными кустами.
Всё было захвачено зеленью, проростая прямо поверх многочисленных зданий. Там, где когда шла улица, сейчас плескалась неглубокая речка.
Там, где высилась башенка небольшого храма, теперь осталось лишь полторы стены от неё и здоровое дерево, проломившее своды алтарной части часовни.

Они словно оказались в ином мире...

Руби

Первые пара дней были как один: в сплошной дымке и забытье, по крайней мере для Руби. Чтобы было с остальными девушками — сложно сказать. Но над всеми тремя хлопотала какая-то из жриц средней руки и её несколько помощников.
Искупать и оттереть, потом натереть маслами, затем перепеленать — приятные и медленные, даже медитативные процедуры, и пускай с ними возились как с детьми, никто не мог пожелать большего в такой ситуации. Из всех процедур Руби чётче всего запомнила, пожалуй, лишь две вещи: всепоглощающие тепло и заботу, пронизывающие их до самых костей. Что это вызвало? Может быть магия, может быть просто труд жриц. Но эти чувства отпечатались в ней надолго.
Под медетативный бубнёж и молитвы она засыпала и вновь просыпалась, и с каждым пробуждением разум её был чище и яснее, чем в прошлый раз. Волна за волной, каждую девушку из троицы окутывал свет лечащих заклинаний.
А горечь проведённых в плену дней выходила вместе с липким потом и вместе с мучающими по ночам кошмарами.
Нет, плохие воспоминания не ушли… просто магия как бы закрыла их за ширмой, чтобы они не всплывали сами по себе. Руби всё ещё могла вспомнить каждый из дней пыток. Каждую из своих обид. Но они не преследовали её: жрицы Мишакаль лучше других знали, как посадить внутренних демонов на цепь, чем их кормить и как за ними следить.

Девушки пришли в себя только на четвёртый день.
Келья, в которую поселили Руби с подругами, представляла собой небольшое помещение с узкими окнами-бойницами. Это объяснялось тем, что во времена прорывов в город или длительной осады, храм Мишакаль в форте использовался как самое укреплённое место — для женщин и детей.
Убранство кельи — истинно аскетичное. Два стула. Два стола. Три тумбы у трёх кроватей без ножев (тюфяк кровати лежал на деревянном коробе, который чуточку пружинил под телом — это была эксклюзивная разработка жрецов Мишакаль, использующаяся в их храмах… и некоторых публичных домах).
Вставали жрецы Мишакаль достаточно рано, умывались в фонтане и делали гимнастику во дворе, а после шли на утреннюю молитву, длившуюся около получаса. Молитвы и бдения занимали у местных священнослужителей около восьми часов в день, ели они четыре раза в день, небольшими порциями. Отдельное внимание в храме уделяли физическому состоянию работников и служителей. А точнее их форме.
Особым условием для жрецов и жриц Мишакаль была привлекательность. Это достигалось как с помощью магии, что мяла плоть как глину, так и диетами и упражнениями.
Совершенство духа и тела часто ставили в один ряд с такой ценностью священнослужителей, как и помощь нуждающемуся. А это порождало строгую дисциплину внутри храма.

Руби увязла в этот круговорот забот и работы. И кто тянул её за язык предложить свою помощь?! С ночи до зари она была занята работой от настоятельницы храма и могла поболтать с Фрэялой только под ночь, когда у Руби заканчивалась работа, а жрица приходила с вечерней молитвы. Валь всё так же спала на протяжении недели, не приходя в себя.
В основном, в обязанности Руби входила простая работа. Принеси. Подай. Почисти. Ничего сложного! Но порой, ей давали в работу помощь с какими-то мелкими поручениями.
К примеру, она помогала однажды подготовить алтарь для еженедельного принесения жертв жителями города. Ну как “жертв”? Просто раз в неделю, перед выходными днями, горожане со всего Оукхарта приходили в храм, чтобы приподнести статуе Мишакаль какие-то дары и что-то у неё просили. У каждого было какое-то маленькое желание.
Кто-то приходил за возвращением мужской силы, кто-то просил лёгких родов или здоровья детям, кто-то молился о скорой поправки родича после долгой болезни, кто-то делился с божеством своими желаниями и мечтой встретить любимого…
Все эти мелкие молитвы и желания Руби слышала, как и другие слуги храма принимая подношения божеству и складывая их в основания алтаря, что занимал собой значительную часть центрального помещения храма.

Немногим позже она встречала гостей, приходящих в храм.
Таких было не много, но и не мало. По словам старшей жрицы, особенно много посетителей бывает в начале сезона, перед первыми выходными, или в конце сезона — когда в храме проходит ритуальная оргия. Последнюю Руби пропустила (в день оргии она с подругами всё ещё валялась в постели), но событие это было и вправду эпохальное.
Говорят, его даже посетили трое авантюристов из Большой Дюжины! А они, кроме аристократов, самые влиятельные существа во всём городе.

Так, незаметно, пролетела неделя...

Эван, стоявший вместе со всеми остальными докерами на крыши не смотрел ни на гостей, ни патруль, уделяя время подготовке. У его ног валялась опустошенная спортивная сумка. Из неё уже была извлечена здоровая бандура баллона: бывший огнетушитель с присобаченным к нему клапаном контроля давления и длинным шлангом с распылителем на одном из концов. Извлеченный оттуда же костюм был уже на нём. Эван повернулся к остальной группе.

Некогда кожаная куртка была усиленна вставками уплотнителя, прошита по линии замочной молнии, чтобы не расстегнулась в самый неподходящий момент и прятала под собой защитный корсет, смотренный мужчиной за время простоя.
Эту куртку, как и приделанный к ней мешковатый капюшон и шарф, скрывающий защитный воротник, Эван выкрасил в матовый чёрный, чтобы свет не бликовал в ночи. Ту же судьбу постигли и его уплотненные джинсы с кроссовками. Последние тот выбрал вместо тяжелых сапог: кроссовки легче и в них проще бегать и перемещаться незаметнее, а металлическую защиту для ног заменили вставки из жесткого пластика.
Единственной выделяющейся частью костюмы была новая латунная маска, потертая и искусственно состаренная.
Она стала забралом нового шлема Киршнера, который тот прятал под капюшоном. В него же оказался встроен фильтр.
Запасные картриджы висели словно патронташ с какими-то металлическими ампулами на груди у изобретателя. Эван серьёзно подошёл к обновлению градероба.



— Да, — голос Киршнера звучал глухо из-под новой маски и как-то искажённо, — давай испытаем водоросли. Все ведь выпили таблетки, верно?

Он направил в “трубу” Рубикона хоботок своего балона, настроив давление на слабое и выставив широкое распыление, чтобы выдуть небольшое облачко водорослей на мордоворота. Дело сделано… вопрос оставался за малым.
“Подождём… всё должно сработать за минут десять”, — пояснил напарникам Эван. Дальше оставалось только стоять и замерять период действия по наручным часам. Судя по тихому цыканью тинкера где-то через пятнадцать минут, когда один из мордоворотов убрался в сортир, он совсем не был доволен таким результатом. Тихо просипел:

— Культура ещё нестабильна, — выставил чуть большее давление для следующего своего выстрела, — может потребоваться больше времени, чем мы думали, для проявления эффекта.

— Пора брать оставшегося… — Фангай закрепил баллон на спине. — Ты готов, Руби? — Мотнул головой в сторону. — Я готов и моя малышка тоже готова, осталось подогнать мусоровоз...

Закончив разговор с товарищами, Эван вышел на свежий вечерний воздух у крыльца их загородного домика. Сколько хватало глаз, дом со всех сторон был обнесён стеной леса, густой и непроглядной: это было хорошо для маскировки, но на глазах от всех этих деревьев уже была мазоль.

Киршнер легко забрался на крышу здания, чтобы уже с неё глянуть поверх крон. Туда, где в предзакатных сумерках раскинулся на широком плато Бронктон-Бэй. Зрели невероятно красивое. Завораживающее. Но отчего-то тяготящее.
По огонькам, собравшимся на границе порта, Эван приметил примерное тёмное пятно, где должен был стоять его ранее покинутый домик. “Ну ничего, скоро мы туда вернёмся”, — подумал он, спрыгивая с плоской крыши.

Тинкер грузно спрыгнул с крыши, повалившись наземь неповоротливым мешком мяса (коим он и являлся, ведь стероиды не дали ему волшебным образом подготовки в акробатике) и поплёлся в сторону “амбара” (или сарая, он не разбирался в архитектуре). Подступы этого здания закрывали две массивные наспех сколоченные деревянные двери: куда массивнее и надёжнее старых, тем более сзади укреплённые металлическим листом. Маленькая предосторожность на случай, если кто-то попробует свалить из его логова.
Зайдя внутрь, он тут же захрустел ногами по растеленному по полу полиэтилену, который закрывал и стены помещения, и свисал с потолка, делая рабочий цех очень влажным.
Эти искуственные потолки низко нависали над головой: высота их была чуть меньше семи футов, и выше они становились лишь рядом с камерами, стоявшими по углам комнаты.

Хотя, “камеры” — слишком сильно сказано. На самом деле то были баки из-под хранилища для зерна. Такие здоровые ячейки из нержавейки в форме котлов, которые устанавливают обычно у подножия башен зернохранилища для того, чтобы частью отбракованных посевов крестьяне кормили скот.
В каждом из баков Эван установил небольшой иллюминатор и стремянку из наспех сваренных труб, чтобы погруженный туда человек мог вылезти наружу. Каждый такой бак был подключён к своему генератору: их в лаборатории в общей сложности было четыре. И лишь один из баков сейчас работал.
Мужчина подошёл к иллюминатору, стирая рукавом одежды коденсат со стекла, чтобы коротко глянуть внутрь.
В мотке проводов и в толще мутной воды, как огурчки в рассоле, плавала Визгунья. Всё её тело было истаконо иголками и стянуто ремнями с подключёнными к ним проводами, что выполняли роль стимулятора мышц. Она не подкачается в таком состоянии, как Эван, так как ей не была установлена специальная железа, но и мышцы не отрафируются из-за долгого пребывания без движения. По сути… эти три бака были улучшенной моделью нарко-ванной с трупом, которую около месяца назад создавал тинкер.
В них люди могли плавать о-о-очень долго. А если их поддерживать в искусственной коме, как тинкершу, то и того дольше. Эван похлопал камеру по железному боку.
“Скоро… скоро ты наконец-то пригодишься”, — подумал. Киршнер не мог сдержать улыбки, когда представлял себе лицо женщины, стоит вывести её из комы и показать, где она.
Он так давно никого не пытал! Так давно никого не похищал и не делал с ними маленьких забавных эксперементов!.. Доктор даже успел позабыть, как же бывает весело злодействовать.
Каждый день маринования своего врага он смаковал, оканчивая свой вечер, перед отходом ко сну, двухчасовым наблюдением за Визгуньей — просто ловил момент.

Но сегодня он не собирался спать, о нет! Он пришёл сюда для работы и скорее всего отведёт себе время для отдыха завтра. В самом дальнем углу амбара находились линии столов, штомповочный пресс и ванночки с разными мелкими тварями, которых выводил и культивировал Эван. Жабы… крысы… мелкие жуки и пауки… растения, а так же куча других подопытных его эксперементов.
Людей не было пока что, увы, но он и с тем что есть справлялся просто замечательно. Эван подошёл к ванночке с образцом JK-851-B, бурым водорослям, которые для него Хлоя собрала неделю назад на пляже. А ведь она всё доставала его вопросами вроде “зачем мне собирать эти вонючие водоросли, они тебе никогда не пригодятся, как и прочий хлам, зачем-зачем…”. Эван усмехнулся:

— РАДИ НАУКИ! — крикнул он.

В лаборатории мужчину, благо, никто не услышал, как и злодейского смеха. Да, за годы работы в одиночку тинкер стал немного странным и жутко эксцентричным. И если на людях эту свою сторону ему приходилось сдерживать, то тут, в своей берлоге, Эван мог кричать и кривляться сколько захочет!
Но, опустим это… сегодня ему надо было ещё приготовить из водорослей, старого огнетушителя и пары своих фильтров их распылитель. А затем доработать лекарства к ним. Ах, как же много дел! И почему он до сих пор не завёл себе ассистента?!

Группа быстро пошла прочь от таверны, вслед за Джоном завернув в один из неприметных переулков. Следопыт хорошо знал эту местность: узкие улочки Оукхарта напоминали юноше о доме, там тоже здания жались друг к другу как жмущиеся друг к другу псы дождливой ночью. Пахло тут соответствующе.
Стены местных построек были обшарпаны и отсырели задолго до рождения части авантюристов, что неслись мимо них. В старый влажный камень въелись едва заметные пометки и закорючки бездомных и воров — указатели на тайные ходы и срезы, которыми могли пользоваться уважаемые господа.

Где-то покосился забор и в нём образовалась брешь. Где-то была дыра у основания стены. Где-то можно перемахнуть…

Финдоу почти вслепую нёсся по улицам, на голом чутье.
Одного взгляда на знак хватало, чтобы сориентироваться. А иногда достаточно и прикосновения. Плутая по этим переулкам в какой-то момент Джон ощутил что-то тревожное и чудное.
Он потерял путь! Непонятно как, но парень явно заблудился, хотя шёл по меткам. Тут повернуть направо… тут налево… всё же верно! Что вообще могло пойти не так на маршруте?!
Остановившись у одного из указателей, он приложил ладонь к шереховатой метке на стене: та оказалась на удивление мягкой и влажной, как промокшая бумага. Так не должно быть, верно?
С силой проведя ногтями по стене, Джон содрал с неё верхний слой кирпича как кожуру с апельсина: в его руках лежала обычная бумажка с начерченой на ней меткой, что внешне повторяла вид и текстуру стены… а через мгновение превратилась в обычный лист бумаги. Под ним скрывалась метка, с указанием поворота налево, а не направо.
“Магия”, — почти мгновенно понял следопыт.

Следопыт резко обернулся к своей группе. Их надо было оповсестить о том, что кто-то использовал иллюзию на метках, чтобы их запутать. Парень пробежался глазами по отряду. Раз… два… три… с ним было четыре. Кого-то не хватало!
Ещё раз осмотрев группу, он понял: нет Дага и Зантии.

В это же время Даг Булава спокойно шёл, вертя в руках золотого истукана. Вроде бы обычная вещица, а какой из-за неё сыр-бор! На вид золото. На вес и на ощупь — обычная каменюка, хотя иллюзия добротная, тут ничего не скажешь. Он видал такое же изображение когда-то в учебниках по истории, когда ещё учился в Башне. Только там были ещё… не одно… нет, он видел целый разварот с ссемидесятью двумя такими истуканами, с разной мордой, разной формы и размеров. Там что-то было про старые верования. Те, которые были на территории Аргвилиона до образования королевства и до того, как высшие эльфы исчезли. Но о чём там было точно?.. Он не помнил. Давно это было, да и мадам Полночь, историчка башни, была слишком сочной тёткой чтобы всерьёз думать об учёбе на её занятиях!

Оторвать взгляд от идола у колдуна получилось только в тот момент, как тот заметил, что его тень машет ему руками. “Разуй глаза, кретин! Ты в беде!”, — услышал далекий шёпот из страны вечной он. Покровитель вновь о чём-то его предупреждал? Что-то зачастил.
Но оглядевшись по сторонам, Даг понял, что действительно влип. Мужчина стоял в одиночестве в незнакомой тёмной подворотни. Товарищей вокруг не было. МИГ! — и что-то промелькнуло у него за спиной.
Буквально на один миг промелькнуло и сразу спряталось...

— Попрошу. Я — не забавный крыс! — Услышал Эдди голос в своей голове. — Я — крыс играющий! — Поднял лапки к потолку, словно пытался встать в величественную позу. Чихнул, так как не до конца высморкался. — Простите, не до конца высморколся… так вот, я “ратус люденс” — это название вида, который я вывел и к которому я же теперь отношусь по ряду не самых счастливых, но абсолютно случайных обстоятельств.

Крыс присел на плечо Тейна, почёсывая ухо лапой. Он порой словно терял нить разговора, прислушиваясь к чему-то и глядя в сторону двери, куда ушёл Хада. Но его постоянно отвлекали!
Вот и снова Нэйлс сказал про “писк моды” плащей, на что крыса что-то тихо пропищала: в мыслеречь эта фраза не была переведена, но паладин мог сказать, что тон писка ехидный.
В конец концов он просто развёл лапками:

— Да, произошло недоразумение… на этапе, когда никто из вас, кроме вот этого юноши, не выучил второй по популярности язык в нашем королевстве и первый по благородности! — Голос в головах звучал старомодно, но ему вторило тихое пищание.

— Ах, ладно… ну хотя бы один из вас — достоен. — Вздохнул старик. — Амела считает меня своим хозяином потому, что я и есть создатель и хозяин её, этого места… всего вокруг! Был им, до определённого инцидента. — Горестно начал свой рассказ.

— Это место — моя лаборатория, а так же мой дом, в котором я вёл свои исследование на благо всех цивилизованных рас этого континента, и… — откуда-то послышался звук “тюк-тюк”, словно что-то обо что-то ударяется, — ...отвлёкся. На чём я там был? Ах да… — крыс продолжил, — ...вёл исследования на благо всех живых и мёртвых. Как меня зовут? — Крыс задумался. Послышался тихий смех. — Ха-ха-ха, пока что я не достоин своего старого имени. Зовите меня… Рататуй. И нет, это не было шуткой, — вполне серьёзно заметил тот, — это было небольшое испытание — головоломка так точно, а так же случайность — всё остальное. Понимаете, у меня всегда было предубеждение перед необразованными существами, что входят в мою мастерскую, так что на входе я установил простую детскую головоломку. Действия Амелы и остальных… просто защитная реакция и удобный случай проверить, те ли вы, кто могут пригодиться. — Крыс сложил лапки. Он прервался снова из-за звука “тюк-тюк”, что стал только громче, но затем продолжил. — Видите ли, большая часть современных авантюристов — полный сброд. Дети трущоб, готовые на всё, ради наживы… вояки, у которых вместо мозгов мускулы, и они ставят приказы королевской семьи выше блага простых людей… наёмники, которым ничего не мешает проливать чужую кровь… шаахадские шпионы, что рыскают везде у этого края границы… и многие-многие другие. Я хотел понять, попытаетесь ли вы вступить в диалог с существом в нужде, или же будите злоупотреблять силой и атаковать его. Это было важно! Мне нужно было знать, из чего вы сделаны, понимаете? То, что находиться в этой лаборатории, — он указал на дверь, из которой тянулся туман Амелы, — вот ТАМ! Оно… важнее всех других вещей и не должно попасть в дурные руки, оно… что это за звук? — Повторяющийся звук ударов стал громче и злее, почти как удары молота о наковальню. Он шёл от комнаты, на которую указал Рататуй. И ту, в которую вошёл Хада. — О нет! — Маг схватился за голову.

Образ Амелы в воздухе замигал. Её лицо застыло и она перестала реагировать на окружающий мир. Так же замерцало и пространство вокруг авантюристов, пошло волнами.
В это же время Хада, на протяжении пары минут, молотил одним из своих кинжалов кристалл перед ним. На нём появлялись царапины! Немного, но они были. Породу можно было расколоть, но не за один раз, к сожалению.
И потому с каждым ударом он продвигался всё ближе к сердцевине чудовища. Атака за атакой, он слышал снаружи лишь размытые голоса товарищей. Чётче не мог расслышать из-за тумана, что глушил все остальные посторонние звуки.
Они всё ещё сражаются. Они всё ещё живы! Ему нужно успеть всё сделать до того, как дева добьёт героев снаружи.
Это было всё как в наркотическом сне: с каждым ударом, как истончалась оболочка, шёпотки и чужие мысли всё глубже пробирались к нему в голову, а тумана было больше. Порой он даже видел себя как бы со стороны. Как если бы другой ушебти пытался пробить к нему дорогу через слой льда.

С последним ударом Хады разлом схлопнулся…

Фарн в это же время побежал к крысам, чтобы постараться как-то с ними договориться. Когда он бежал из подвала, то корни тянулись за ним, словно он уносит от них подпитку. На каждом шагу появился новый корешок, пытающийся ухватить за его ногу. Все они будто бы ожили… но не нападали, благо.
Крысый всё так же сидели в уголке помещения, пожирая качан капусты: они дербанили его на куски и передавали в куче, быстро образуя сложную структуру, плывущую по полу.
Когда к ним подшёл Фарн, они собрались в надпись “Ты всё ещё жив?”, после чего снова рассыпались. Они снова собарлись в надпись, после вопроса тотемиста: “Отвлечься на что?”. Спросив это, колония села рядом с сатиром, ожидая ответа. А вскоре тот стал звать и хозяина таверны.

— Ну что, как всё прошло? — Спросил Рон, с лампой спускаясь в низ. Он с брезгливостью и грустью пнул поддел носком ноги обломок бочки, из которой грызуны вылакали всё пиво. — Вот жеж мелкие вредител. И что вы с ними… — дварф направил лампу в сторону мага и заметил колонию крыс, — ...а, я понял. Вы с ними всё же сговорились, да? — Усмехнулся мужчина. Он строго глянул на мелочь из-под густых бровей, а потом снова на рогатого. — Ну и что, о чём вы с ними тут договорились? — И до того, как парень дал ответ, поднял палец к потолку. — Только учти, что подвал я им отдам только через свой труп.

С этими словами они услышали грохот. Весь подвал тряхнул, с такой силой что дварф с сатиром чуть не шлёпнулись на жопы, а крысы кинулись в рассыпную. Тьму озарил зелёный свет…
...И в провале лаборатории появилось вначале два слабо различимых силуэта, сверкающий малахитом. Затем призраки обрели форму, и вот наконец в реальности стояли Тейн с Эдом.
Артур появился в коридоре, там, где его и оставили лежать во время битвы. Иллюзорный мир рассыпался. Тейн с Эдом, как и Рон с Фарном, услышали старческий голос в голове:

— Стоило догадаться, что шасси шаахадских ушебти подойдёт к хризалиде… не надо было пускать его туда… нет, точно не надо было. — Рататуй соскочил с плеча Тейна, который только пришёл в себяпосле переноса и быстропобежал к закрытой металлической двери. Корни в лаборатори начали увядать, в то же время как крыс ловко скакал по ним, забираясь потом вверх по металлической обивки двери к замкам. Засунул лапку в один из них. Потом во второй…

Хада лежал в центре небольшой воронки. Над его головой нависали стены. Вокруг него — выжженная маленькая комната, с кусками оплавленного металла и осколками стекла повсюду.
Его тело было тяжелым и непривычным. Он слышал шуршание в двери в комнату… но не так, как ушебти. Он ощущал вибрации в полу от шагов… но не как поток грубых данных.
Он слышал и чувствовал доновение ветерка, вкус соли на губах, и лёгкое покалывание в спине от того, что лежит на чём-то неудобном: все те чувство, что он перестал ощущать с момента, как стал мёртвым. На грудь что-то давило. СТранно… центр тяжести тоже как-то сместился…
Поднявшись на ноги и оглядевшись по сторонам, взгляд Хады мог упереться в стену комнаты. Та обратилась в зеркало.
Видимо, высокие температуры, такое иногда происходило с песко… до того, как мысль дошла до завершения, он просто уставился в своё отражение в зеркале. С той стороны на него глядел не красавец-бард, с телом ловким как у кошки, локонами чёрными как ночь и кожей блестящей от масла, словно бронза.
Нет… на него глядела хрупакая двеушка…



Дверь в комнату отворилась, и туда вбежала крыса.

— Стоп, что?.. — Услышали все растерянный голос в голове. — Оно живое? Как? — Рататуй остолбенел. — Неужели, их магические потоки целиком совпадают?!

Фарн вошёл в старый рабочий цех, заросший паутиной и тем самым чернильным вьюнком, что буквально пронизывал каждый сантиметр пола старой лаборатории.
Стены и своды просторного зала всё ещё были крепки, но вот мебель внутри обветшала: столы просели, будто вывернутые наизнанку сломанные клетки в углах комнаты покрылись ржавчиной и налётом, мелкие дыры изъели стены и пол комнаты, а шкафы трещали под весом собственных полок.
За этим местом давно уже никто не ухаживал, это очевидно. Пробегая по помещению, он сметал со столов мелкий мусор, рассматривал давно испортившиеся реагенты, треснувшие колбы и пришедшие в негодность инструменты.
Ничего: ни следа проклятий. Лишь истлевкая бумага и разорванная ткань. Так казалось сатиру первые несколько секунд, пока он не решил идти по другому пути… следовать за корнями. Они же тянуться к магии, верно ведь?

Дальше шарясь по помещению он нашёл плотно закрытую коробку под одним из столом, опутанную переплетением чернильных корней. Внутри лежало три туго свёрнутых свитка, которые не тронуло время. Шагая дальше, он заметил на одной из стен поросшую корнями вешалку: в их переплетении спряталась небольшая остроконечная шляпа с пером, так же выглядящая совершенно новой и нетронутой…

...Но главными двумя его находками были дверь и книга.
Первая находилась в дальнем углу помещения и имела на себе табличку на эльфийском. Язык парень не знал, но корни эту дверь словно избегали: их не было в радиусе десяти футов вокруг неё. Сама дверь была высокой и металлической, закрытой на два массивных засова. Неподалёку от неё стояли стенды, где ранее, скорее всего, “спали” автоматоны.
Книга же была чем-то совершенно другим.

Она лежала на одном из столом, замотанная в корни как в кокон. Толстая кожанная обложка с металлической проживкой, твёрдый переплёт со шнуровкой и много страниц. На обложке было написано “Lex Arcana, III volum”. Она была… тёплой.
Корни не отлипали от неё долгое время и если парень хотел забрать книгу, их с неё приходилось буквальн осрезать. Скорее всего, всё это были магические предметы. Но каково их предназначение? Фарн не знал. Он знал, что его ждут товарищи...

В это же время в мире ином продолжалась битва. Группа видела проекцию тотемиста, мечущуюся по лаборатории.
Но… им это сейчас было не так важно, ведь шёл бой. Эдвард в который раз выпустил огонь в свою противницу: та в который раз даже не почесалась, лишь одёрнув подгорелую полу и оторвав её — кусок призрачной одежды распался на туман.
Казалось, их противник попросту неуязвим!
В этой ситуации каждый делал, что мог. Хада метнулся в сторону открытого помещения, откуда вышел дух. Эд продолжал сражаться. А Тейн попытался поговорить…
Но дева из колодца не особо замечала то, что происходит, глядя на юношу с непониманием. Ни один из языков, на котором тот с ней говорил, не дошли до призрака.

В который раз дева занесла руку для удара, а Тейн говорил последние предупреждения, вкладывая всё сердце и душу в свои слова, пока, в какой-то момент… не услышал всхлипы и сопения. Дева остановилась. Она взглянула на паладина в ожидании. Точнее, не на паладине, нет… она глядела…

...на крысу. Да, Рататуй, как оказалось, всё это время сидел на плече у юноши. И сейчас, кажется, плакал. Он сморкался в самый маленький платочек, который только видел Санвард.
“Простите, я немного растрогался… такой момент… не обращайте на меня внимание, продолжайте”, — махнула лапкой крыса. При этом все присутствующие услышали старческий голос у себя в голове. На каком он говорил языке? Сложно сказать. Но все его ясно поняли.

— Как прикажете, мастер. — На эльфийском ответила девушка. Она вздохнула. — Кажется, между нами нет понимания, потому, с вашего позволения я приступлю к процедуре очистки…

— Подожди. — Вновь раздался понятный голос старика в их голове. — Ты хочешь сказать, что они не знают эльфийский? — Глаза крысы расширились. — Но подождите… если вы не знаете эльфийский и всё это время не понимали Амелу, то каким образом вы прошли мою загадку? Разве тот юноша в смешной одежде не знает язык?! — Спросил Рататуй, тыкая лапкой в сторону Эдварда.

Группа вновь разделилась. Часть отряда осталась дознавать с мастером Угваем что же произошло с одержимым и больше подробностей о том, кому втюхали идол и за сколько, а часть отправилась в гильдию для того, чтобы получить “усиление”.
В первой половине остались Даг, Зантия и Милатриэль, так как они были заинтересованы в местных больше всего. Во второй половине были Аэлар, Джон и Арчибальд — последний пошёл с первыми двумя за компанию, потому что его всё же уломали оповестить гильдию о том, что снимается с этого задания.

Обе части занимались своим делом… с переменным успехом.

Джон уверенно вёл троицу по закоулкам города, сворачивая в узких переулках, перемахивая через заборы и легко срезая больше половины пути в таком бодром и быстром темпе!
Что нельзя было сказать о его спутниках. Арчи и Аэлар явно не отличались невероятными акробатическими способностями. И пускай друид был гибок словно зверь, чародею приходилось часто помогать в том, чтобы где-то перемахнуть или прыгнуть.
Параллельно с ними, по с другой стороны города, в сторону гильдии шёл и Гизмо: ему так же как и Джону были знакомы маршруты гильдии и романтиков кривых переулков.

Грязные битые мостовые блестели от холодного дождя, что был в этой части города всего каких-то пару часов, хотя на самом небе не было ни облачка. Канавы и провалы зарешоченных сливов парили зловонным дымком в высокое небо, вызывая у гоблина, нырявшего в очередную подворотню, как резкую тошноту, так и прошедшую, так и чувство безопасноти в этих проулках.
Ещё бы! Если из стоков воняет обычной канализацией, а не мертвичиной или чем ещё похуже, значит эти местечки не облюбовали ни твари какие, ни черпаки воров.
А значит что? Правильно — можно идти поглядывая за плечё два раза вместо трёх, да и на рукояти кинжалов держать лишь одну руку вместо обоих. Расслабляться не стоило.

К зданию гильдии троица и гоблин подошли примерно одновременно. И если часть группы вошла в здание через главный вход, Гизмо прошмыгнул туда через открытую калитку в тренировочный загон для гильдейской дичи: тут появилась новая образина — здоровенная жаба, что поначалу даже немного напугала вора своими размерами, но потом по ошейнику тот смекунл, что это тоже местная животина.

В основной зал гильдии Гизмо вошёл как цивилизованный гоблин: от него несло как от коня-алкаша, а одежда не видела стирки со дня своего пошива, или как минимум заимствования у какого-то простачка, но жетон на шее блестел на свету.
Народу сегодня было так много, что аж в глазах рябит. И когда коротышка поплёлся к доске с объявлениями о заданиях, его окликнул бас здорового чёрного мужика — Ла`Вея. То был человек из числа нубанцев: лысых угольных южан ростом в потолок и с косой саженью в плечах. А ещё, он был одним из старших работничков гильдии и начальником регистраторов.

— Подойди сюда, Гизмо. — Поманил его к себе рукой. Напротив стойки Ла`Вея стояло два оххламона, запыхавшихся, но готов опять куда-то метнуться: человек с лесным эльфом. Чернокожий представил им гоблина. — Джон, Аэлар… это Гизмо — он как и вы медный ранг. В группу его обычно не отправляли из-за специфики навыков, но в вашем деле он может помочь. — Кейн поправил очки на лице. — Так, Гизмо. Группе вот этих двоих надо найти и перетереть с парочкой ребят из твоей братии — пойдёшь к ним в усиление и поможешь с этим и с заданием. — Быстро расставил его задачи регистратор. — Ставка — стандартная, 45 лей за вызов, плюс твоя доля с задания как участника группы сверху. С миссией можешь ознакомиться так, или они тебе сами расскажут. — Сказал мужчина, вручая гоблину листовку…

Тем временем на другом конце города, Даг с Зантией узнали о том, куда мальчишка отнёс золотого истукана: он отдал его некоему жирному Гусу (о котором парнишка уже говорил). То был гоблин-ростовщик, ошивавшийся в одной из таверн города.
Таверна находилась в Шёлковом переулке, у самой окраины внешних городских стен, и называлась “Большая утка”. Там тот играл в карты и в напёрстки со всеми желающими и там же находилась его комната, насколько знал конюх. Больше Энко не рассказал группе, но заметил, что гобла был очень доволен статуэткой. Что он с ней дальше сделает — не ясно.

Утро встретило Сина болью во всём теле. Что не мудрено: на днях, во время одной из предыдущих миссий, его потрепали.
Никаких серьёзных ран, но синяки покрывали его с головы до пят, напоминая что парень всё ещё просто человек. Об этом же напоминала острая боль в голове. “Неужели и по голове меня успели чем-то приложить?”, — задался вопросом мужчина. Прислушался к своим ощущениям… ан нет! Мигрень у него вызывал стук в дверь. Китаец с трудом продрал глаза.

Его взгляд поприветствовал серый потолок и приветливое голубое окошко системных оповещений. Как обычно: оповещения о мелких повреждениях на теле и рекомендация пить богатые кальцием и цинком таблетки.
С каждым стуком в дверь Син делал одно ленивое движение. Сполз с матраса… затем натянул на себя футболку и штаны… затем взял с тумбочки витамины… затем пошёл медленно к двери, почёсывая голову и пытаясь немного взбодриться.
А заодно и вправду зажевал пару витамнов. Десять тысяч синтетических добавок составляли добрую половину рациона убийцы. Ты должен быть в хорошей форме, чтобы делать, что должен. Таковые правила игры...

Син старался не брать работы несколько дней подряд, оставляя себе хотя бы один или два дня выходных между миссиями, чтобы восстановиться и прийти в себя. И сегодня у него был выходной! Но, даоссизм учил терпению и смирению перед превратностями судьбы, а потом Син их так и встречал: с мрачным и постным хлебалом, да пачкой пилюль в ладошке.

— Да-да, иду. — Мирно пообещал тот, открывая дверь и впуская внутрь Джо. — Добро утро, Джо. — Мрачно поприветствовал бандита парень. — Какими судьбами?

— Воу! — Никита ощутил как где-то у него в груди, на уровне ниже сердца, наверное в желудке, заурчало нечто тягучее и полное огня. Это чувство просто великолепно!

Жар заструился у него по телу, поднимаясь выше к сердце, бурля в лёгких слабыми всполохами и от них распространяясь по всему телу. Словно двигатель, которому нужно прогреться. Затем, за считанные секунды, вместо пламени по его жилам потекла чистая неразбавленная энергия.
Магия поднялась от желудка юноши к его сердцу, затем вновь наполнила лёгкие, а от них потекла по проложенному маршруту к плечу и дальше по руке, вниз, к раскрытой ладони Ярмака.
В левой ладошке Никиты вспыхнул огонёк. Слабый и трепещущий, но быстро напитывающийся силы, жадно пожирая как магическую силу, так и воздух вокруг начинающего мага.



— Хо-хо-хо! Вот это разговор. — Он выглянул из-за веранды, за которой прятался, на группу гоблинов уже успевшей разграбить его любимый абмар. Двое шли навстречу Никите. — Выкусите, черти! — Не удержался и крикнул он, кинув стрелу в одного из гоблино! Целился он, конечно же, в шею ублюдка.

Огонёк сорвался с рук мужчины, но полетел не по прямой, а как бы по дуге, прочертив огненную линию ниже того места, куда целился маг. Стрела врезалась в бедро мелкому ублюдку.
Гоблин заверещал, от чего Ярмаку стало как-то неприятно. “Чёрт, я не хотел тя мучать, малец, богом клянусь!”, — ему было неприятно, что он не прикончил малыша за атаку.

В это же время на него побежал второй гоблин с копьём, которое тот соорудил из части забора архитектора.

— Вот выж суки неугомонные! — Сквозь зубы проговорил Ярмак. Он сложил обе ладони перед собой.

Предыдущая стрела была какой-то сильно слабой. Несформированной… словно, у энергии ушло какое-то время, чтобы сформировать снаряд, и не хватило достаточного толчка, чтобы выстрелить по противнику напрямик. Силы, да?..
Сейчас Ярмак пытался создать огонёк стрелы не одной рукой, а двумя, держа их как бы друг над другом. Он снова сконцентрировался на магической энергии, той тонкой материи, что наполнила его пламенем от источника под сердцем и до рук. А затем… выпустил новый огненный снаряд.
Целился он в этот раз в грудь гоблина, надеясь сбить его с ног за один короткий, но мощный залп.

Пока новоприбывшие злодеи беседовали с ветеранами команды, часть злодеев решила быстро проверить местность: за это взялись сразу трое: Скетч, Дантист и Лайн. У каждого был свой подход с достаточно надёжным результатом.

В принципе, хватило бы сил и одного из них, для того чтобы проверить местность, но лучше перестраховаться, верно?

Первыми в воздух поднялись птички Киры: резкие и смутные каракули, которые так же быстро взметнулись к небесам, как и исчезли над крышами завода. И очень скоро последовал первый же сигнал от пернаты. Затем второй, третий…
На грани своего сознания девушка слышала клёкот летяг и короткие сигналы о расстоянии, на котором были противники. Весь старый химпром был территорией патриотов и пускай их группа находилась на окраине королевства наци, скинов тут было что крыс и прочих паразитов в каждом из местных ангаров. Да и бродяг кроме них тут хватало.
Первые “люди” тусовались уже где-то в пятидесяти метрах от них, буквально за ближайшим поворотом — какой-то облезлый и грязный бродяга, скорее. Откуда можно было сказать, что там бродяга? Можно догадаться по звукам и вони.

На том же самом расстоянии Генри ощущал парочку совершенно ужасных редких зубов: даже скорее сгнивших от мета и курения пеньков, усеявших язвенную пасть какого-то бедняги. Просто касаться их чувством было противно.
Каждого живого человека он видел как круги на воде.
В радиусе пятисот метров вокруг рыжий мог насчитать по крайней мере сорок или около того возмущений. Люди с разным состоянием зубов. В основном бездомные, но…
...Были и другие. Он ощущал так же тех, чьи зубы были в лучшем состоянии и что держались небольшими группками. И двигались как-то очень странно, словно по маршруту.

Но это не важно. Его интересовали совсем другие зубы, что-то за чем он пришёл. Генри сосредоточился. Первым делом, он отмёл все нечеловеческие зубы: крысы, кошки и собаки. Хм, последних тут было достаточно много и они ходили часто рядом с людьми. Видимо, сторожевые псы.
От животных он так же отмёл зубы тех, что выглядели странно… к примеру, зубы Бобби — они казались чем-то средним между человеческим и животным и содержали в себе крайне нестабильную суперсилу. Что у него за сила Дантист не мог бы сказать сходу, надо больше времени на анализ.
Далее он отмёл все помехи, типа сигналов своих старых товарищей по команде, случайно чуть не пропустив Денди: его зубы испускали схожую с Лайфлайном аруру! Но если у Лайна она была зловещей и пластичной, то Денди обладал куда более прямолинейными и стабильными психосилами.

Нет, это тоже не то, что он ищет. Генри взглянул ещё дальше.
В самое сердце завода… да, там где сигналов зубов было особенно много и где круги были особенно интенсивными. Он ощущал… мощного пироманта на дистанции чуть больше мили от того места, где сейчас стояла команда. Это был знакомый ему силуэт силы — Кремация собственной персоной. Ещё пара очагов физических мутаций… в общей сложности четыре, слабые сверхлюди… ещё один очаг со странной силой, чем-то схожей с зубами Ревека по амплитуде… и ещё одна сила изменения пространства — тоже знакомая — Ополчение. И ещё пара очагов нестабильных сил… около трёх.
В общей сложности, на территории химзавода кроме них сейчас было как минимум десять, но в худшем случае дюжина сверхлюдей разной силы. На большом расстоянии — чуть больше мили от того места, где сейчас стоял Дантист.

Тем временем Лайфлайн просканировал окружение на наличие разумных существ: он насчитал сорок семь человек в радиусе пятисот метров вокруг себя не считая идиотов из его команды; сюда входило две дюжины бездомных, пяток наркоманов на окраине промзоны, что решили ширяться неподалёку от места сбыты беленького, две группы “патрульных” патриков по три человека, что ходили по промозоне на некотором расстоянии друг от друга и около дюжины патриотов, что рассредоточившихся по одному из цехов к юго-востоку от них.

Как и предполагалось, группа действительно высадилась не так уж и далеко от базы одной из группировок бритоголовых.

Девахи и конюх стали переглядываться друг с другом, быстро и коротко: от их кивков и многозначительных взглядов становилось даже как-то неловко, а напряжение так сгустило воздух, что его хоть ложкой можно было черпать. С каждым словом Дага бабы как-то по чуть-чуть съеживались, а парнишка наоборот попытался что-то там невразумительно промычать:

— Энко я, мил-сир. Дядька в город-то по большому не ходил, он асрай — им стены камушком жмут, больше по лесам там… зверькам каким… — Промямлил конюх. Напряг память. — Если б он ушёл, то… эээ… в рощу бы побёг? — Лицо парня прояснилось. — Точно, есть же рощица новая!

— Да-да, наверняка к другим своим ильфам пошёл! — Поддакнула молодая бабища. — Арвен — он как все арсаи, тощий, косматый с волосёнками в пояс пояс, остроухий такой. В носу колечко блестящее. — После слов Аэлара о поисках, молодая девушка (видимо, Хельга) попятилась. — Не, меня брать на поиски не надо. А вдруг зашибут?!

Когда Энко предложил вариант с рощей группа разом расслабилась и обстановка разрядилась. Эта версия устраивала всех работничков, но вряд ли она была реальной.
Мила, всё это время наблюдавшая со стороны, не расслышала слов Зантии о вранье, но и сама могла помнить, что Даг рассказывал о каком-то эльфе в порту. Там и вправду было про утро что-то и про выпивку ещё.
Когда жрица заговорила, обе бабы стихли. Хельга стала отступать назад, и та тётка, что постарше, как бы прикрыла её собой. Они обе немного занервничали. Их явно напугали слова эладринки, но чем конкретно?... Пока непонятно.

А вот конюха это проняло явно не меньше.

— Ну… Вроде как он говорил что-то ещё? — Спросил парень, кивая Хельге и чуть приподняв брови. Та поджала губы и засопела. Подумала немного. И потом медленно сказала:

— Да, чёт припоминаю… выпить он хотел сходить, про водку какую спрашивал, но где такую подают — я не знам. — Тихо пояснила рыжая. Затем добавила. — Может в большой порт пошёл… в “Старого осётра”, у доков завалинка есть така.

В это же время, старый черепах сонно наблюдал за всем происходящим. Громадина медленно шагала в сторону дома мимо спорящих разумных и как-то странно вела перед собой рукой. Жрец нахмурился. Повернул голову к Джону:

— Подобным… талантом? — Драгонтортл в недоумении засопел. — Таланто-ом в чём? Поиске?.. — Повернул голову на длинной шеей к дому и обратно к группе. — Не-ет, я не помню такого-о заклинания. Но-о-о… — Посмотрел на работниц с конюхом. — ...где-е в этом доме сосу-уд? Вещь, от которой… получился одержимый? Я его-о не чувствую…

Глаза конюха остекленели. Он облизнул губы, глядя прямо на черепаха в полном молчании. Его глазки бегали туда-сюда. Девушки же, при этом, разом нахмурились. Парень проговорил очень медленно:

— Может… это, дядька-то и унёс? — Его ложь была откроменной.

— Я тоже не местный, но город знаю хорошо. И готов помочь за бесплатно. — Выступил вперёд Лютер, окидывая предлагающую свою помощь за деньги личность суровым взглядом. Мужчина представился. — Лютер О`Нилл. Чем смогу — помогу, а уж с дорогой — тем более. Нам что-то надо ещё сделать или можем идти? — Быстро уточнил мужчина. Сейчас была важна каждая минута и им всем надо поскорее отправляться. Чем дольше мусолят тему прокладывание маршрута, тем больше зданий поглощает пламя и тем больше мертвецов высыпается на улицы, пожирая их неостановимой волной. Это походило на стихийное бедствие. Но, стоит так же отметить, бедствие вполне рукотворное. А значит его можно как-то остановить!

Зайдя на обратном пути к старичку Нораку, Зантия поинтересовалась за здоровье алхимика и его детишек. Те жили хорошо, и пускай с торговлей всё было вяло, в остальном дела шли в гору — медленно, но верно. За чашечкой чая тот поведал, что они собираются вскоре покупать новую вывеску. Да и ассортимент скоро обновят, как новый сезон начнётся — так пойдут травы!

На вопрос о легендах старичок отвечал, что может быть слыхал парочку историй знаменитых в пограничье, но конкретно Оукхарта… не отсюда он родом. Местные обычаи, приметы и страшилки — не то, что собирают люди в его возрасте. А детишкам такое и подавно не интересно. Их больше пугают россказни о призраке в заброшенном доме через квартал отсюда, но и не более того.
Если девушка хотела узнать что-то конкретное, то старик советовал ей ближе к закату сходить за стены города — в Пристанном городе, особенно в его тавернах, часто собираются компашки местных, что судачат о делах в городе. Те, кто живут снаружи, крайне суеверны! Они намного лучше знают город изнутри: его легенды, обычаи и те вещи, о которых не рассказывают ни в книжках, ни в академиях.

Часть поверий дедушка даже сам подцепил: вона, над дверью повесил веточку омелы от сглаза, говорят она помогает!

С остальными девушка пересеклась на обратном пути, когда встретила Джона и Дага, что спешили в сторону храма после окончания своей части работы. На поясе у Джона красовалась посербрённая рапира, а в руках он нёс посербрённый кинжал, в то время как от Дага легонько несло выпивкой — он приложился к кружке не сильно, но щёки колдуна порозовели. Вместе они дошли до храма, напротив которого стояли скучающий Арчибальд и о чём-то мирно беседующие Аэлам с Милатриэль.
Уже полным составом они вошли в храм и сообщили, что хотят видеть отца Угвая. На что им предложили пройти вслед за одним из служителей храма. Мальчика повёл их прочь из главного зала, наружу. Затем за храм… затем на местную конюшню.
Парень уверенно зашёл внутрь, проходя мимо лошадей и василисков, что мирно отдыхали тут и провёл группу до самого конца здания, к широкой и высокой повозке. На ней лежало нечто крупное, накрытое большим куском жесткой новенькой парусины.

— Во-о-от. Это — мастер Угвай. — Сказал тот, указывая на груз повозки и немного стянул пласт ткани. Под ним оказался громадный колючий панцирь землянисто-зелёного цвета, весь поросший чем-то вроде… водорослей? Да, чего-то такого, весь в колючках и спиралевидных тусклых узорах. — Он задремал, пока ждал вас, но это даже хорошо. Храм выделит вам двух волов — вам нужно будет просто доставить на этой повозке мастера до места назначения, затем разбудить его, попросить провести ритуал, в это время защищая, а затем уложить обратно на повозку и привести обратно. Всё ясно? — Протараторил суть всей миссии малец. Кивнул группе. — Ладно, тогда я пойду. И постарайтесь обернуться до заката… Триединство благословляет! — Сделал он три жеста, каждый из которых по отдельности был сокращенным священным знаменем каждого из трёх богов Триумвирата.

Герои могли прослушать часть его слов. И немудрено — они впервые встречали представителей этой расы, раньше лишь слыша о них. Но теперь видя в живую. Угвай был драконьим тортлом — одним из тех черепахолюдов, в чьих жилах текла кровь дракочерепах — ужасающих морских чудовищ. Один только панцирь старика в длинну достигал десятка футов, в высоту с телегу, а в ширину с трёх человек или двух орков как минимум! Панцирь жреца украшали так же куски ткани и венки из крупых незнакомых им цветков, каждый лись которых был шириной с ладошку авантюристов.

Задав пару уточняющих вопросов, группа запрягла быков в повозку и покатила жреца в сторону дома меднолобых, в глубине городского массива. Дорога заняла у них чуть больше получаса, так как повозка тянулась медленно, а народа на дорогах было много! Солнце стояло всё ещё высоко и в ближайшие часы заката ждать не стояло, но даже так, не стоило промедлять. Времени у них было всего сутки, и те истекали уже завтра днём.



Постепенно дорога привела группу в квартал, где дома стояли не так плотно друг к другу. Над землёй возвышалось множество осиротевших фундаментов, с которых снесли обгорелы остовы домов. Рытвины от снарядов на мягкой почве сплошь заросла зелень. А дороги не так давно отремонтировали…
Кажется, этот квартал находился очень близко к стенам — это было одно из мест “прорыва”, куда орда кочевников и наёмников направила большую часть своих сил. Пару улиц смело огнём осадных орудий, обстрелом пламенных снарядов и волнами отвратительных чудовищ с варварами.

Многие дома отстраивали с нуля, другие ремонтировали и недвижимость в этих местах стоила копейки, если ты был готов вложиться в восстановление инфраструктуры. Наверное, именно поэтому многие авантюристы Оукхарта скупали местные земли. Как и “Медные Любы” — группа молодых скаутов на службе у Гильдии.
Два домика с сарайчиком и внутренним двориком, оккупированный этой командой, не особо выделялся на фоне активной стройки, кипящей вокруг, так что группе пришлось потратить где-то ещё минут пятнадцать, прежде чем они наткнулись на дешево сколоченный красно-белый домишко, стоящий на старом добротном фундаменте… кажется, это когда-то была какая-то маленькая фактория, но сейчас трудно разобрать.
Из трубы домишка шёл дым, сорняки вокруг него явно были выкошены, а в речке напротив, находящейся буквально за забором здания, какая-то сердобольная тётка усиленно стирала портки и ночную одежду кого-то. Квартал жил своей, спокойной жизнью…

И ни намёка на одержимых. Как-то странно, что ли?

— Что это такое? Я же заказывал что-то посвежее. — Недовольно дёрнул полу плаща дампир. Он развернулся к противникам, сплёвывая пережеванный кусок мяты. А ведь он только освежил рот… и вот снова — тухлятину жрать. Дыо обратился к Ройсу. — И по поводу того нашего соревнования… напоминаю, что жирные считаются за одного!

Дыо решил начать бой медленно и немного размяться, прежде чем переходить к серьёзным активным действиям. Их было восемь.

Пока что восемь. Но любой, кто имел с нежитью дела, скажем вам, что там где есть восемь ублюдков, станет через минуту девять, а ещё через пару минут уже дюжина. Стоило как можно скорее расправиться с частью из них… но Иерро не хотел.
Вместо этого ему на ум пришла идея немного поиграться с противниками! Он отступил назад, запрыгивая в фургон, чтобы получить преимущество высоты. Скинул ружье с плеча и принялся его медленно заряжать. В это же время, к первым вяло плетущимся зомби понеслась его тень.

— Бесполезно. — Дампир оскалился: луна сверкнула на его клыках. И точно такие же клыки сверкнули из-под поднявшегося забрала тени. Эфемерный дух укусил одного из трупов за бок.

Отряд разделился на три части: Аэлар с Милатриэль и Арчибальдом двинулись к форту Оукхарт, где у подножия расположился храм Триединства, Джон с Дагом рванули в сторону площади глашатаев чтобы успеть к одному из местных кузнецов до начала обеденного перерыва, а Зантия в это же время отправилась к самой окраине Блошиного рынка им наперерез — там, где высились просевшие (по выслуге лет) домики одного из косых торговых рядов — квартала алхимиков.

Первыми к своей цели пришли друид со жрицей и чародеем. Они остановились напротив помпещного белокаменного храма. Словно мраморный утёс, храм возвышался над морем тени, отбрасываемой стенами форта, а его витражные окна блестели на свету.
Храм был разделён на пять секции, образовывающищ широкую пирамиду.
Центральной и самой широкой частью-основнием стал Зал Трёх Богов — главное помещение всего комплекса, украшенное внутри фантами, колоннадами держащими высокий потолок и статуями как богов, так и их самых верных легендарных чемпионов.
Дальше шли переход в три внутренних храма: по одному на каждого бога по старшинству (и статусу) каждого из них — малый храм Мишакаль слева, малый храм Палантира по центру, и малый храм Солы, как самого молодого из богов, справа.
Особняком, на “вершине” пирамиды, упирающейся в стены форта, были внутренние помещения послушников и общий склад для хранения вещей служителей, регалий богов или же артефактов сомнительного или чуждого происхождения.

Здесь им предстояла ждать остальную группу… пару часов. Потому что в это же время, другая троица окончательно потеряла себя из вида. Хорошо или нет… как посмотреть.

Первым своей цели достиг Джон. Он нашёл кузница неподалёку от границ Блошиного рынка — молодого дварфа с коротенькой рыжей бородкой, что назвался Дансином. Он обосновался под открытым небов в небольшой кузне под навесом, предлагая свои услуги.
“Быстро, надёжно и недорого” на вывеске пока что безымянной его кузни привлекли внимание следопыта, и тот сдал ему оба орудия. “Два часа и я сварганю тебе такое напыление, что не слезет даже за пять битв!”, — пообещал новому клиенту Дансин.

Даг в это же время заскочил к своему давнему знакомому — старине Диту, небольшому и малоизвестному трактирщику в старом городе. Лишь паре человек из тех, кто задерживался в Оукхарте подольше, было известно, что он внучатый племяшк Хромого Зейгера, что заведовал в свою очередь Подстреленным гоблином — таверной, в которую стекались все самые сомнительные личности нового города.
В гоблина идти сегодня не с руки, так что Булава заглянул к Диту, в его таверну “Вепрь на вертеле”. Тот встретил Дага фирменной улыбкой и предложением отведать кружки разбавленного пива за цену дварфийского эля.



— Дымная водка? — Дит удивлённо скосил взгляд на Дага, ставя кружку эля в сторону. — Сто лет о ней не слыхал. Это вроде бы как пойло такое, кто-то говорит что перцовка особенная, кто-то говорит что водка на проросших зёрнышках... тока все знают, что для бесячих всяких. Пьют её только те… — трактирщик странно усмехнулся, будто рассказывал какую-то небылицу и понизил голос, — ...кто может проглотить огонь! Ну или отсосать у ифрита... так люд простой говорит, вот те слово. — Развёл руками. И снова усмехнулся.

Потратив ещё немного времени на прочие злачные места нового города и прорядив выпивох, о которых знал, Даг мог получить от них тот же самый ответ. Конечно, он мог побросать мелочёвки и другим своим старым собутыльникам, чтобы пойло развязало им языки. Но надо ли оно?.. Это ведь всего лишь городская легенда!

У Зантии, в отличие от всей остальной группы, дела шли не так хорошо, как у остальных. Она пошла в квартал алхимиков в разгар рабоче дня, когда за лотками, в уютных павильончиках и в малых залах лавок идёт бойкая торговля. Особенно в крупных и именитых лавках, на которые нацелилась сейчас девушка.
Мэтр Губер просто не смог её принять: полуорк-охранник, малыш Бертрам, стоявший на входе в лавкух, грустно сказал девушке что “у мастера сейчас крупный заказ, зайди к нему через три дня” — ему самому было жаль, что он не может никого впустить, но… таков приказ босса! А с приказами не спорят.
Мэтрэсса Алеанна сейчас спорила с каким-то молодым жрецом по поводу покупки “редких трав из пустыни”. У них в самом разгаре были торги и ни одна сторона не хотела уступать. Тёмноволосая эльфийка жгуче уверяла парня, что он нигде не сможет продать эти товары в этом городе, потому что никто другой просто не распознает в них истинной ценности. На что наглый блондинчик уверял её в том, что если травы настолько ценны — то пусть покупает их по обозначенной выше цене.
Разговора с ней девушка просто так и не дождалась. А время поджимала.

Наконец, после блужданий по кварталу в течение почти часа, она дошла до лавки мадам Джернелл — “Дым и зеркала”, зайдя внутрь её… только чтобы понять, что и тут кипит работа.
На центральной стойке в зале стояла табличка “главный мастер в мастерской — спрашивайте подмастерье”, а вместе самой дворфийки за прилавком стоял её ученик — парнишка Гилли, только что втюхавший пару зелий какой-то группе авантюристов.



— О, м-дам Зантия! Какими судьбам? Чем м-могу помочь? — Мальчишка облокотился на стеклянную витрину, что заменяла столешницу центральной стойке. — Ох, так значит вы пришли пообсуждам городские, м-м, легенды? Простите — явно не мой профиль. — Развёл руками парнишка. — “Дымная водка” — это вздор, выдумка м-местных жителей, не более того, м-мифический напиток, который распивают только демоны. — С лёгкой ужмкой Гилли улыбнулся. — А что вас в ней так заинтересовало? Неужто собрались идти выпить со смертью?..

Так или иначе, герои собрались у ворот храма в назначеный срок. Солнце на небе давно покинуло зенит и только-только начало клониться к линии горизонта.

...Новая свеча загорается, освещая мрак.
Её слабый, мерцающий огонёк, делит пустоту на оттенки полумрака. В её свету мерцают латунные, медные и оловянные тела человечков, что двигаются по бескрайним просторам. В её тени, безмолвными великанами и уродливыми карликами раскиданы небрежно картонные и деревянные макеты зданий, змеяться дорожки по холсту и оживают рисунки.
И чем яростней ты всматриваешься в этот свет, чем дольше ты вслушиваешься в неясное шипение тающего воска и сгорающего фитиля, тем четче ты слишишь голоса. Завущую тебя издалека историю, что так же зажглась со свечой…

**Музыкальное сопровождение от заведения:ссылка***

Пламя мерцает пуще прежнего. Тени его заползают в бар “Чеснок”, чьи стены приютили одинакого громилу — рыже, как медь из которой выполнена его фигурка, и худощавого фигляра — блеклого, словно латунь.
Каждый всполох на их боках как пропущенная пуля. Каждый влажный блик отражения как подтёк очередного шота текилы, что эти двое пропускали вместе вечерами посиделок.
Тени сгущаются вокруг латунного человечка, ниточками расшатывая его из стороны в сторону. И как с течением времени на фигурке появляются царапины и впатины, так истоньшается рассудок бедного человечка.

Свечу задувает: может быть порыв ветра, а может пробежавший мимо паучок. И на секунду панорама погружается в темень. Но стоит пламени выровняться, как всё снова различимол.
Однако же, ни капельки не ясно. За краткий мик затемнения, тень успели оплести латунного солдатика, и вот они уже вместе с гигантом из меди дерутся вместе в картонном туалете бара. Удар за ударом, вмятина за вмятиной: медь на лице громилы словно потекла от всех этих проломов, словно из глаз льются слёзы, а физиономия выгибается от боли.
В битву вмешивается уголёк — огарок, что сорвался со свечи, и накрывает тело ловкача. Ещё пара секунд агонии и изломанное тушка падает на пол кучей хлама.

Тени оставляют её, но не рассеиваются. Они расползаются по городу, скручивая всё больше тел несчастных, пытаясь управлять ими, словно послушными марионетками. И те из кукол, чьи членики из мягкого металла не гнуться под командами дережёра и танцем теней, стягиваются на место бойни — в опустевший бар.

Пламя горит сильнее и сильней. В его треске, шипелнии и бурлящем воске слышаться споры, ругань, взрывы, недоверие.
Все куклы стягиваются в чёрный ящик, что в нём внутри? Не видно, к сожалению. Но есть в нём капелька надежды — чей-то далекий голос, что сулит каждому желающему золотые горы, силу и защиту от тех сил, что пытаются захлестнуть весь город.
И чем дольше идут уговоры, чем больше непокорные силе чужой разбредаются кто куда, тем больше огарковы выплёвывает свеча. Словно огоньки они сеивают инсталяцию, покрывая подпаленами холст под собой и стекаясь к убегающим малочисленым фигуркам.
Чем сильнее трепещет пламя, тем быстрее они бегут.
И с каждым порывом ветра, огонь отбрасывает всё больше теней, всё менее ровных, и всё более зернистых — словно город накрыл чёрный дождь. От одного взгляда на эту картину всё тело пробирала сырость. Она скользила по лицо, стекала мерзким холодком за шиворот и хлюпала тяжестью в ботинках.
Рваный дождь всё не прекращал. Под ним развернулось настоящее побоище. Удары и укусы, подсечки и погони — фигурки схлеснулись в бое насмерть с порождениями свечи, отстаивая свою жизнь.

Гурьбо шматки воска скапливались вокруг одной из фигурок, почти что потопив её под своей массой…

...Но вот очередной порыв ветра, а может быть и чья-то воля, оторвала от инсталляции небольшой кусок: промокший картонный грузовичок, взметнувшийся в воздух и повисший в нём на пару коротких мгновений.
Вся инсталяция наполнилась эмоциями. Сродни первому столкновению ребёнка с миром взрослым: местом, где полно тех, кто скренне, с горящей ненавистью или холодным расчетом, желает его смерти? Похоже, ответом был… Страх? Скорее, резкий и бурлящий трепет вложенный в один порыв.
Неистовый и неспокойный, словно буря. Дождь из теней застыл в воздухе, вместе с грузовиком. И рухнула на множество огарков с одинокой фигуркой, вместе с затухшим пламенем. Мрак вновь укутал студию, вместе с игрушечным городком.

Пару мгновений ничего не проиходило, пока слабо тлеющий фитиль не загорелся вновь. Ограки, все как один, затухли, утекая медленно остывающим воском со стола. ФИгурки же остались целы и невридимы. Блики от их подпаленных боков разносились по всему помещению, а там где они были ещё совсем недавно, остались лишь рядки выгоревших, покасившихся и смятых домов. Словно война прошла по этому деланному городишку.

Блики ложились на рисунки, что украшали стены напротив причудливой инсталляции. Психоделические и непоследовательные. На них изображался странный, далёкий мир.
От одного взгляда на них в ушах гудел дождь.
Звук дождя снаружи лился приглушенно, как из-за плотно закрытого окна. Капли бились о стекло?.. Нет… И не метал это вовсе. Скорее, о деревянные стены и старую глиняную черепицу. Как в деревнском домике. Каждый рисунок — яркое воспоминание, бросский пейзаж.
Кресле качалке, накрытая пледом и раскачивающееся лениво взад-вперёд. Старый камин в саже и сколах, с медленно тлеющими в нём углями.
Неимоверно длинные коридоры шириной в дюжину футов с потолками уходящими на многие мили вверх, так высоко, что вместо потолка — лишь пасмурные облака.
Вода на потолке. Осьминог в коробке. Свинцовый гроб с паучьим крестом на ним. Дурные мысли, что в агонии корчатся… в банке из-под огурцов? Всё очень неясно, образно.

И во всём этом безумии образы людей, что сражаются друг с другом в тумане странного безумия. Кто-то метал огонь. КТо-то давил противников своей мыслью. Кто-то стрелял, а кто-то исчезал и вновь появлялся, словно в сказке: пожалуй, многие эти работы были вдохнавлены “Алисой в стране чудес”, ведь тут нашлось место и увеличенной девочке, и странным традициям, и усталому старому безумцу, и чаепитию и даже своеобразном “белому кролику” (вместо которого на картинке, почему-то, были пауки-вьетконговцы посреди джунглей Вьетнама).

Картины, дальше по стене, медленно менялись. Каждый рисунок всё тревожней предыдущего.
То горящие в огне люди, то головы взрывающиеся в странном тумане, по которому бестрашно шагает демон с лицом черепом, в окружении чедовищ и странных иллюзий.
То падающие с неба звёзды, что пожирали пламенем целый город, взрыва людей, разрывая целые дома, разрывая землю, распыляя воду и окрашивая ночные облака в багряный, желтый и оранжевый, а землю в ядовито-желтый, почти зелёный, словно вспыхнул белый фосфор среди деревне.
То разрушенная крепость, так же вся в огне, на вершине которой схлестнули в схватке искаженные тени. И разбитое тело, сплошь из стекла, которое по кусочкам собирают чудовища.

С бумаги, наклеянной поверх обоев, картины смешивали свои краски в чёрный цвет, что переходил с обоев на голую кирпичную кладку и оборачивался бескрайним простором космоса. С маленькими точками планет, среди который едва ли можно было разобрать нежный голубой шарик земли. А если приглядеться, то и громадный силуэт — словно начертанный нежными мозками серебристого кит, медленно плывущий к капле лазури в черноте.

Единственной радостной картинкой среди прочих, мрачных, был нарисованный недавно на бумажке кес: на нём имелась чья-то усатая весёлая мордашка, надкусанная, судя по силуэту на заднем плане, каким-то юношей.

Шедшие далее листы остались девственно чисты...



Пламя свечи утихо и стало гореть ровно, прогорев почти до середины фитиля. Тени ослабили свою хватку на фигуру, отпуская им и давая продышаться самую малость. На столе образовалось равновесие. Все новые элементы двигались, однако никаких значительных изменений не происходило.
Но вот во мраке скрипнула дверь. Послышались глухие, лёгкие шаги: приглушенный цокот коротких каблуков и толстой подошвы о деревянный пол. Над инсталяцией навис невесомый, тонкий и фигурный силуэт творца. Рука его пробежалась по фигурам: проверила кто где, в каком состоянии… как поживает картонный городок? И убедившись, что всё в порядке, ловкие пальцы выудили откуда-то из мглы ещё один подсвечник и свечу.

На стол, подле фигур, стал канделябр аж на пять свечей: украшенный позалотой, глубокими тенями и резными вензелями.

Его громоздкий стан возвышался над севером городом, на юге отражаясь бликами пяти новых зажженых свечей, одной за другой. От свеч исходил слабый аромат: каждая из них была ароматической, с ноткой сандала, пряностей и старины.
Огоньёк каждой мерцал ровно, а фитиль только начал прогарать. С лёгкой руки создателя, новые фигуры встали на доску: парочка металлических бойцов и горсть оловянных солдатик с одной стороны реки, и грубые медные поделки в разнобой с другой стороны. Каждый со своим характером, красотой и изъянами.
В компанию к ним на поле брани легли новые места: целые массивы скромсанных из ДПС, бумаги, где-то пластилина или металла домиков, присыпка из наструганного пенопласта вместо снега и слой огнестойкого аэрохоля поверх этого, чтобы город не сгорел раньше времени.

Работа — далека от завершения, но воск продолжал вариться и бурлить где-то за пределами этого пяточка света, а значит новые свечи скоро будут готовы. Как и новые фигурки выйдут из печи, и новые дома, места, события… родяться из рук мастера и причудливой воли маленьких человечеков, что сами собой двигались по доске стоит отвести от них взгляд или погасить свет.

Лёгким движением руки был перевёрнут и листок каландаря — дата на нём сменилась, ознаменовывая скорый конец осени и начало зимы. А с зимой наступают и праздники… подготовка к рождеству… а самое главное — празднование дня рождения для многих молодыъ людей города в самом начале первого месяца зимы!

Мастер задумался о том, чтобы состряпать ёлочку из пары пустых бутылок из-под воды и алой нити со снастей, что замотались в одежде ещё со вчерашнего дня.

Ну или можно было просто купить игрушечную ёлочку в магазине, если вдруг станет лень, или на работу не будет времени. Хотя когда это вообще было оправданием или причиной не творить что-то чудесное?..

Да, верно — никогда...

**Музыкальное сопровождение от заведения:ссылка***

Солнце висело где-то высоко над городом, ярко освещая улицы юга Аспинпорта, но практически не грея. С каждым вдохом и выдохом изо рта обычного прохожего вырывалось облачко пара.
У некоторых — больше, как например у Ревека, что в рядах своих команды был почти буржуйкой по температуре тела: она для него нормальной была порядка сорока градусов по цельсию, так что парнем он был горячим во всех смыслах.
У некоторых — меньше, как например у Лайна, который то ли в принципе являлся хладнокровной тварью больше чем в одном смысле этого слова, то ли отсутствие души сказывалось. Не зря же по поверьям и городскому фольклору все мертвецы холодны как лёд и даже в самую лютую стужу не выдыхают облачков.

Некоторые просто пыхтели как поровоз, к примеру, как Раптор, которую группа единогласным решением отправила за хотдогами (интересно почему) вместе с Генри и они только пару минут назад вернулись пару минут назад к их остановке.

Отряд давно уже воссоединился после миссии с пекарем и сейчас отдыхал в припортовой зоне, пока ребята Джуниора проверяли товар. Так что, выдалась коротенькая передышка.
Теория Струн по общей наводке отправилась узнавать что там и как по местонахождению их желанной цели (она, как единственный не особо живой член их отряда, по её же словам могла иметь преимущество против сил “золотца”, так что ей же и было поручено рыть на него инфу по своим личным источникам).
А то, что их группа стала меньше — так это вообще не проблема. Короткая отпись Паунду… и пускай тот был недоступен, его автоответчик посоветовал по всем вопросам обращаться в мессенджер к некоему “мистеру Булок”.
Последний же в СМС написал, что Паунд оставил для группы запаску из пары наёмников, если тех двух, что он направил к ним изначально, будет недостаточно. А потому отряд вполне может запросить их помощи при острой нужде.

Острая нужда, кстати говоря, у них теперь была.

“К другим новостям”, — слышали они передачу новостей из одного из соседних портовых ангаров, где работяги собрались на обеденный переыв, время как раз к полудню, — “сегодня около часа дня, в боксёрском клубе Аттабой-с прошёл полупрофессиональный чемпионат по боксу среди боксёров младшей лиги. Во время перерыва на обед после окончания матча и вручения наград у более чем трёх десятков участников появились паранормальные способности разного типа. Точная причина данного происшествия неизвестна, однако полиция и Департамент контроля уже ведёт расследование данного происшествия…”

“А не то ли это место, куда увёз намешанные на химии кексики пекарь?”, — мог подумать каждый разумный и волнующийся о чужом благополучии член команды (то есть Скетч).
И вправду — подошедшая к ним буквально через пару минут помощница Джуниора, что ранее приняла товар, а теперь сдала отряду деньги в бумажном пакете, подтвердила эту мысль.
Порошок, что они нашли, был катализатором для пробуждения суперсил в обычных людях. Шанс того, что он сработает, мизерный, так как для этого подопытный должен быть в состоянии огромного стресса, иметь предпосылки к приобретению суперсил, находиться в хорошей физической формы и не быть старше тридцати, так что чаще всего эффекта от приёма этого вещества — нет.
Чаще всего, да…

Только вот теперь, по всей видимости, количество сверхлюдей в Аспинпорте просто скакнуло до небес. По тем же новостям говорилось, что президент уже принимает меры и направялет в город национальную гвардию. Так что перекусившие и отдохнувшие злодеи не долго думая, написали мистеру Булоку: им нужна новая кровь. Здесь и сейчас!..

На примете у них было ещё два места, откуда стоило уже сегодня достать наркотики: складская зона на окраине города, куда мешок утащила в один из своих притонов мелкая банда патриков, а так же канализация, в которой засели с частью химии местные бомжи.
Как показала практика, действовать стоило достаточно быстро, и чем быстрее они смогут справиться с этим, тем будет лучше. Особенно учитывая, что их отряд всё расширялся, машинку они уже сдали на ремонт, прикупили новое снаряжение и подготовились к новому рывку. Вопрос только в мальчике и базе, и всё!..
Они все будут в шоколаде! Да и день такой пригожий, что аж петь хочется. Кажется, вот-вот и жизнь наладиться. Что вообще может пойти не так?! Если задуматься о составе группы, то можно понять: абсолютно всё, что угодно.

***

Том сидел с зубной щёткой над металлическими пластинами своего костюма и остервенело тёр блестящие выпуклости. Каждой из них нужен был уход. Каждой из них нужна была чистка. И что самое главное, каждую из них он запачкал во время вчерашней вылазки, когда случайно взорвал банку краски своей силой.

Хэй, это вышло реально не нарочно! Он хотел метнуть её в какого-то особенно нагло охранника, что полез на мужчину во время ограбления лавки. Нестандартная ситуация для Аспинпорта, между прочим. А то дело надо было закончить чем скорее — тем лучше!
Так что разумно поразмыслив, Эванс решил огреть дедка по башке банкой акрилки, но перегнул с нажимом и их обоих залило с ног до головы. В подпольной химчистке с него опять сдерут кучу бабла, а он и так на мели, так что пришлось самому сегодня всё драить.

“Пилип-пилип! Пилип-пилип!”, — как услада для его ушей запищал пейджер. Мужчина отбросил щётку в стаканчик и коротким движением пальцев притянул к себе приборчик, даже не вставая.

Сообщение пришло от мистера Булока — подпольного диллера, что держал ставки на юго-западе города, вдалеке от доков.
Эван жил всего в двух кварталах от его конторы, так что честно общался с этим мужчиной. Он написал: “мой мальчик, я нашёл для тебя новых нанимателей, ты не поверишь — это те самые ребята, что устроили переполох в городе и сожгли пригород”.
И скинул контактные данные для парня, куда ему нужно было сегодня подойти, чтобы просто… поболтать с гипотетическими нанимателям. Кровь в жилах у него скорее всего закипела. Ведь “Суперзлодеи из трущоб”, это… это ВЫСШАЯ ЛИГА, чёрт возьми!

Шанс вырваться из его кишащей тараканами однушки. Ну или хотя бы иметь деньги на нормальную химчистку!

***

“...Достал тебе приглашение в их тусовку, но общаться будешь через посредника и никому ни слова, что именно я тебе помог с тем, чтобы с ними пересечься. С тебя должок, мознатый дург”, — короткая отпись Шевалье на мобильный отвлекла Бегемота от намешивания очередного своего коктейля.

Когда он только взглянул на экран своей раскладушки, то просто подумал “о чём это он?” и продолжил бадяжить жидкий огонь. Но постепенно в его голове вспыхнуло воспоминание о их недавнем разговоре, после начала хаоса в городе.
“Я между прочим знаю тех ребят — Суперзлодеев из трущоб — и если хочешь, то могу навести тебя на часть их контактов”, — говорил Фафнир, когда Бобби пересекался с ним и Шевалье на днях, чисто пропустить по стаканчику, чтобы расслабиться.
Тогда котяра в шутку сказал “а почему бы и нет”, ведь по словам того же Шевалье эти ребята то ли пытались что-то сделать со всей той хренью, что происходила в городе со сном, то ли хотели на этом всём нехило навариться…

Не важно! Они были, и они популярны — вот что имеет значение.

И прямо сейчас, бывший фа скидывал мохнатому на телефон контакты какого-то стрёмного мужика, мистера Булока или как-то так… хрен знает, кто это, да и не важно. Ну вот — он вроде бы как шарил к кому стоило подойти и с кем связаться, если хочешь вступить в злодеи.

Оставалось только написать ему и возможно случиться чудо, и его пригласяст в команду абсолютно отбитых психопатов, что разнесли значительную часть города вчера. Красиво горел пригород их старания, между прочим! Явно шарят за массовые поджоги...

Сняв листовку с доски объявлений и пойдя к стойке регистрации, группа быстро оформила согласие на его взятие. Девушка за стойкой отдала отряду бирку с номером задания и сказала подойти к куратору миссий сопровождения за дополнительной информацией. “Обратитесь к мастеру Пурушу”, — прощебетала молодушка. Кажется, они где-то слышали раньше эту фамилиию, но сложно сказать где именно… для большинства авантюристов.

В голове Дага же сразу щёлкнули воспоминания о нелёгком прошлом в академии.

“Магия — это хорошо, магия — это надёжно! Даже если не сможешь осилить сложных заклинаний, таким всегда можно понтануться перед девками”, — вновь услышал он осторожный голос из воспоминаний.
А за ним, уже наяву, услышал знакомое шипение долгой, глубокой затяжки. Зайдя внутрь основного здания гильдии, отряд завернул в сторону от знакомого кабинета охотников, где сидел Ла`Вей и прошли чуть дальше.
На встречу им в лицо прилетели слабые клубы сизого, а затем и нежно-фиолетового дыма — всего лишь тонкие полосы, что плыли по воздуху, но казались слишком плотными, чтобы легко развеяться, даже от взмаха руки.

Войдя в аккуратно обставленный типовый кабинет гильдии, команда застала Бороха Пуруша — куратора миссий сопровождения, а так же одного из представителей новой Башни магов (судя по значку на груди) за раскуриванием самокрутки в мундштуке и заполнением отчётов. То был обычный малый, обычный для пожилого мага.
Сухощавый и костлявый старикашка, чей возраст легко может колеблется между пятьюдесятью и ста годами, в зависимости от того, насколько сохранившимися вы считаете его морщинистое бледное лицо, украшающие его больно уж хитрые фиалковые зенки да ухоженные пышные усы такого же серебристого оттенка, как и седая, но ещё пышная и здоровая шевелюра.



— С каким заданием пожаловали? — Отрывая взгляд от бумаг, поинтересовался мужчина. Быстро окивнув группу взглядом, едва заметно кивнул Дагу, хмыкнув в усы. — Давайте посмотрим… какая у вас цацка. — Принял из рук кого-то из команды бирку.

Быстро что-то сверил.

— Так вам надо порешать с черепахой вопрос об одержимости мальчишки из меднолобых. — С удивлением обнаружил он для себя. К его лицу вернулась краска. — Как раз вовремя! — Живенько улыбнулся группе старичок. — Висит на мне уже который день, никто не хочет брать... — озвучил мысль вслух тот, — ...ведь “с духами слишком много мороки, а платят за них слишком мало”. Как радостно видеть молодых людей, что не покупаются на эту чушь! — Хлопнул в ладоши тот. — Так, теперь по вопросам миссии: вам надо будет в один из дней выделить пару часов чтобы забрать отца Угвая из центрального храма Триединства, что под фортом стоит, и отвезти его к домику, который “Медные Любы” окупировали для своей шайки, он расположен… — раскрыл перед собой карту, — ...чуть западнее Площади глашатая, вот тут — на пути к западным воротам. — Ткнул в карту тонким пальцем, очерчивая воображаемый маршрут для отряда. — Весь путь лежит в стенах нового города, да и с заданием проблем быть не должно — отец Угвай очень сильный священник. Проблемы могут быть в другом. — Маг отложил карту в сторону. — Отец Угвай — очень стар, даже по меркам своей расы он древний старик. И из-за этого он делает многие вещи очень медленно… а ещё он иногда может просто так заснуть, что так же проблема. Ваша основная задача на этой миссии даже не столько защищать его, сколько тормошить и таскать с места на места. — Откинулся на спинку стула.

Стал вертеть перьевую ручку на кончике пальца.

— Так что, придёться попотеть. Возможно даже самим столкнуться с порождениями зла… — удручённо покивал авантюристам, а затем хитро ухмыльнулся, — ...а что так не помогает в борьбе с порождениями зла, как святая вода, верно? — Вскинул бровь. — У меня тут совершенно случайно завалялась пара баночек. Могу продать вам за полцены! Каких-то жалких 15 лей за флакон...

Звенела посуда, гремели шаги и хрустели корни под ногами: авантюристы носились по помещению как угорелые.
И пока полурослик судорожно перебирал фиалы, котелки и прочий мусор на столе неизвестного, человек с сатиром решили посмотреть что же не так с колодцем. Остановившись у его края, они заглянули в темноту его бездонного зёва.
Песь боя тут же сменилась на старую, завлекающую, но теперь уже с нотками гнева и давления. “Что же ты стоишь? Почему не идёшь ко мне?”, — пело нечто из темноты, — “Я знаю — мы оба этого хотим, так почему не окунуться в темноту?!”.

Эдвард понимал перевод, но остальные слышали только как в музыку прекрасного голоса вплетается недовольство и порой тихое фырканье, что ли?.. В любом случае, это не важно. Пока они не знают что конкретно там, внизу, туда лучше не лезть.
И Фарн решил разведать обстановку одной из монеток.
Светящаяся монета полетела вниз, по жерлобу. Она осветила стенки колодца, по которым быстро текла слизь из тел обоих многоножек куда-то ко дну этого колодца.
Она же подарила первые слабые блики отражения, прежде чем врезаться в ровную поверхность. Где-то на глубине 40 футов колодец кончался потрескавшейся гладью вулканического стекла.
Чёрное, почти матовое, оно переливалось слабым мерцанием и шло разводами от монеты.

И чем дольше смотрел на это чудо Эдвард, тем больше ему хотелось прыгнуть. Словно кто-то вновь мягко коснулся его головы, но на этот раз прикосновение закончилось тем, что ему сильно сжали голову. Мол, раньше мы делали это по-хорошему, а теперь сделаем по-плохому! Магические эманации от колодца усилились, а автоматоны за стенкой стали куда активнее и… энергичнее!

Тейн стоял на страже, наблюдая за силуэтами, быстро двигающимися к двери. Один из нех, отдалённо напоминавший женщину, с которой сняли большую часть кожи и мышц, дёрнул за ручку двери. Не получилось. Послышалось тихо шипение.
“БАМ”, — мощнейший пинок сотряс дверь, от чего паладину пришлось отскочить. Но, она выдержала! Это была чертовски мощная, крепкая и надёжная дверь на первый взгляд. Остальные так же двигались в сторону двери, как-то замедлившись.
Спокойствие длилось недолго, так как совсем рядом с Хадой послышались щелчки, а потом стену напротив него просто взорвало. Каменная крошка осыпала стрелка с ног до головы. В проходе напротив него застыл женский силуэт. Ушебти?..

Нет, нечто иное — механическое.

— Первому клиенту сегодня… — низким и немного скачущим в танальности голосом, словно не до конца настроенным, обратился автоматон к Хаде, — ...анал бесплатно! — Она держала руки на уровне пояса. Один миг и в полумраке помещения блеснуло какое-то оружие, которое противник сжималв своих ладонях.

Это кинжал? Нет, слишком массивное и тупое… скорее, дубина.
Но что она собирается?.. Хада не успел подумать, так как оружие резко удлиннилось к нему, дважды выстреливая собой в стену рядом с Ушебти, словно копье. Оба раза либо частично попали по мужчине, либо прошлись опасно близко, оставляя в камне характерные дыры. Он понял сразу две вещи: первая — лучше не попадаться под атаки автоматонов, и вторая — это не дубина, совсем не дубина!

— ЧТо же ты? Не стесняйся. — Прогремела машина, выходя на свет с раскачивающейся туда-сюда при ходьбе мясистой палицей из хрома (как живая, если не считать металлической оболочки). — Я люблю несговорчивых! — Рыкнула машина и кинулась на стрелка, пытаясь заключить его в объятия.

Бард тактично увернулся и что есть силы рванул к помещению с колодцем, уклоняясь от атак в спину и ныряя за Тейна, который готовился принять на себя весь ужасный удар машин.

Артур же тем временем понял, что тут нигде, как и у его товарищей, нет масла. Поиски — бесполезны! Но что-то же он может сделать?!

В ситуации счёт шёл на секунды. Эван, в тот самый миг, когда машина вылетела из ниоткуда, игрался с силой Рубикона, пытаясь просмотреть свою руку насквозь. Ну а что? Человек-рентген им пригодился бы не меньше, если не больше, чем человек-телепорт!
Его тело ещё не до конца оправилось от всего произошедшего с ним дерьма и мужчина всё ещё чуть-чуть приходил в себя. Да и отсутсвие ноги не прибавило ему прыти. Зато стероиды и осбтрённое восприятие — более чем! Свет фар ударил по глазам кейпа. Он зашипел, словно облитая водой кошка.

РАЗ! Его рука дёрнулась из капкана пространственного захвата…
ДВА! Он вытянул из-за пояса ингалятор, сделав глубокий вздох. Своей маски мужчина, конечно же не брал. Как и распылителя, впрочем… зато, у него всё ещё была его мутаци.
ТРИ! За один выдох он заполнил всю машину спорами, что вызывали резкий скачок выработки адреналина. Это всё, чем он мог помочь своей семьи. Это — и молиться за целость Хлои.

Между ними двумя была металлическая решетка, разделявшая заднее и переднее сиденье: никак помочь девочке, кроме спор. из того положения в котором сейчас тинкер находился, он не мог. А потому надеялся, что она сама сможет сработать чётко и быстро. И чуть-чуть оставлял надежду на удачу, бога и Рубикона — на него в самую последнюю очередь.

Ведь из-за этого придурка они попали в аварию!

Эван сжался, пытаясь минимизировать ущерб себе.

Карта города (без ообозначений):

Карта города (сообозначениями):


0. Старая Магическая Башня (Эпицентр)


1. Форт “Оукхарт”


2. Малый порт


3. Башня Магов


4. Большой порт


5. Старый Королевский Дворец


6. Площадь глашатая


7. Ярмарочная площадь


8. Представительство Гильдии Авантюристов


9. Шелковый переулок


10. Гетто эладринов


11. Западный переход (Башня Погоды)


12. Пристанный город


13. Храм Солы


14. Таверна “Бутылочное горлышко”


15. Бойцовские ямы


16. Кладбище кораблей


17. Представительство Гильдии Работорговцев


18. Ставка кочевников (посёлок)


19. Главный штаб Фонда восстановления


20. Старый тренировочный полигон


21. Мала роща Вестриге


22. Капелла Саргероса.

Убегающий по коридору Артур слышал за спиной верещание невидимых тварей, клацанье хищных жвал, крики товарищей и треск огня, с лязгом металла бьющегося о хитин. Отбегая от паладина, он отдалялся от одного источника света — оружия Санварда, и бежал к другому — мозаике на полу.
Мимо полурослика решительным шагом прошёл Фарн, наконец сбросивший с себя негу транса и вступивший в бой. Глубокая вспышка пурпура озарила комнату — один из монстров отныне был видел для воина и тот мог атаковать его. Чудовище кусалось в ответ, разворачиваясь и мерзко шипя, что уши закладывало.

Рядом пыталась придушить мага с ушебти другая тварь: она отчаянно сжимала кольца, обвиваясь вокруг Эдварда, пока парень с силой жарил её огнём, вырывающимся из ладоней. Во все стороны летели куски жаренного жука, пока Хада в стороно, которого душил хвост твари, изловчился упереть ей в торс своей массивный арбалет. Короткий выстрел… болт прошёл насквозь тела отродья, пролетая в паре сантиметров от головы Нэйлса — ровно там, где была голова самой многоножки, уже нацелившейся обглодать лицо волшебника. В последней судороге тело монстра сжалось!..

...И ослабело, оседая на полу изломанным и истекающим слизью трупом.

Рядом Тейн всё ещё кромсал противника и по идее Эдди надо было ему помочь, но… почему бы немного не передохнуть? Эта мысль возникла в голове внезапно. Как вспыхнувший в середине лета лесной пожар. Или же как любовь с самого первого взгляда.
Парень опустил глаза к полу, видя как жижа из тела монстра странным образом побежала по каменистому полу, словно её тянуло к колодцу. Очень неплохому колодцу, между прочим. Из него исходило сладкое, мелодичное пение на эльфийском языке.

— Ну же, спускайся сюда, дорогой!.. — Уговаривала его женщина на этом мелодичном наречие. — Фистинг — всего три сотни лей. Но, знаешь что? Для тебя сегодня бесплатно. — Соблазняла она парня. Эдди вряд ли знал что такое фистинг, но волшебное слово “бесплатно” очаровывало с ходу. Особенно бывшего беспризорника, коим он был.

К нему словно кто-то нежно забрался пальцами в самую душу!..

По большому счёту, Лютер никогда не любил брюкву. Ни маринованную, ни тушенную, ни запаренниу, ни жареную. А её в родном регионе ой как много, особенно на праздниках всяких: каждая хозяюшка норовит накрыть гостям целую поляну яств, и что не тарелка или миска — отовсюду на тебя ехидно коситься брюква и всюду она, да под разным соусом.
Лютер… не привереда, вы только так не подумайте, просто когда ты рождаешься и растёшь в определённом месте, рано или поздно ты либо прирастаешь намертво к домашней стряпне и скучаешь по ней, либо ненавидишь всей душой каждую крупицу тех блюд. Благо, Тентия далеко от родины О`Нилла, так?

— Ага, как же, мать вашу… — тихо бурчал мужчина, что ел похлёбку с брюквой — “фирменное блюдо” местной хозяюшки, которое по незнанию попросил и которое точил под её радостным взглядом. В Тентии Лютер был проездом. Его недавнее назначения от Арфистов окончилось, а раз новой отмашки агент не получал, значит может гулять свободно до поры, до времени.

Эти края были знакомы ему хорошо: он бывал тут почти каждый год, пускай места и спокойные, и не только по долгу службы, но и по зову сердца. Нравятся ему эти просторы. Нравится местный люд, очень приветливый, между делом. А ещё больше ему нравятся местные пироги и кухня в целом… большая её часть. Кроме той гадости, которой умирающий колдун усиленно давился.
Обидеть ту милую женщину, чья семья (одна из малых ячеек помощников агентства в регионе) пригласила его на ужин этим вечером звучало как кощунство. Тем более он был с дороги и давно уже не ел домашней стряпни. Сразу вспоминалось детство: мамка постоянно пичкала их этой дрянью, а если кто пытался улизнуть из-за стола или пойти в спальню с бадьей, то говорила “есть с остальными и не тащить в кровать всякую дрянь — если в постели своей есть что, на животе лёжа, рано или поздно станешь змеёй”.

В те времена это звучало так захватывающе! Лютер постоянно пытался протащить краюху хлеба, чтобы съесть её перед сном, когда все улягуться и не будут мешать. И постоянно же получал нагоняй от бабушки за крошки в своей постели…
Глядя на семью, что его приютила, мужчина испытывал ностольгию и ноющую боль в груди. Таких в Терновнике было много, что не дом — то полная чаша! Хозяюшку, что приготовила ему брюкву, звали Алика — дородная баба в возрасте, работящая и всех держащая при деле. Её муж — Вингар — был чем-то вроде местного мастера, что работал в одной из городских мастерских. Хороший он мужик. И пускай детишек у них немного, только трое, в доме всегда было шумно. Прямо как в родном Торне!

Выскользнув из их дома под предлогом “прогуляться, да на народ посмотреть”, О`Нилл пошёл выпить пива. Только вот путь до ближайшей путной таверны (тот, который он знал) проходил через главную площадь, куда его затянул ручеек зевак.
Пока собирались люди и более или менее решали, кто и когда пойдёт, Лютер успел заскочить в таверну, взять себе крепкого ржаного пива, от которого щетина на его морде вставала дыбом — как колючки у ежа. Что не говори, а бухло тут тоже было доброе. Муннфест был лучшим временем, чтобы отлично выпить, повеселиться… главное не забывать закусывать.
На “главной сцене” этого вечера уже выступал какой-то горлопан. Он толкал речь о своей истории, полную таких небылиц, что Лютер даже не знал — хлопать ужимистому типу или освистать его. Да даже по его слоям было ясно: всё это враки… но как же хорошо этот сукин сын рассказывал! И складно всё так, петелька к петельки, словно соткал себе бесшовную рубаху.
С окончанием выступления этого горлопана народ немного раскочигарился. Случилась странная заминка, когда всем и весело, но никто не хочет выходить на сцену. И пропустивший пару кружек Лютер, при этом всё ещё державший пинту в руке, с каждым глотком из неё всё чаще ловил себя на борзой мысли: “надо и мне попробовать, а что нет-то?!”.

Сказав что-то вроде “подержи-ка моё пиво” местному зеваке, уже серьёзно опьяневший хмурый мужлан полез на временный помост, рассказывать свою историю:

— Эй, слушайте сюда! — Приветствовал толпу О`Нилл, мохая ручкой всем собравшимся. — Те, кто бывает тут не первый год, знают меня… старину Лютера О`Нилла. И знаю я, что все мои истории давно уж вам заели и что они не такой сказочный п-ИК… в общем, не такие героические. — Наконец-то связал свою мысль тот.

— Но вы послушайте ещё одну, от вас не убудет! — Нахально усмехнулся он, упирая руку в бок. — Вы знаете… моя семья — сплошь дровосеки, из тех честных работяг что рубят… ребили лес с рассвета и до самого заката. Моей крови сосны во сне разве что не мерещаться, а топор каждый держит у своей подушки… хотя последнее скорее потому, что земли неспокойные, что ли? — Почесал колючую постную морду. — Да и не важно! Суть вот какая: неприветливых упырей вроде меня, что зарабатывают на жизнь ножом и топором — только не в лесу — по пальцам пересчитать можно. — Взмахнул рукой. — Я вот знаю-ю… себя! — Стал загибать пальцы, начав счёт. — Дядю своего знаю, он гвардеец — я про него годадва назад рассказывал. Прадеда своего знаю… есть ещё у тётки сын, мой брат двоюрдный с материнской линии — он при торговцах ходит под парусом, верите нет… только не особо он героический… А ещё, — сделал хитрое лицо, — есть Карторн, которого ещё “северным псом Торна” кличут… слыхали о таком? — Осмотрел толпу. — Да наверняка слыхали… он даже где-то тут, если мне память не изменяет, был захоронен. Лютый мужик, скажу вам. Хотя его в моей семье не особо уважают…

— Он рос в тех диких краях и в те дикие времена, когда земля ещё не была исхожена, нравы были ещё более суровыми, чем сейчас, а зверь большой, голодный и жутко зубастый. — Начал рассказ Лютер. — В детстве он был жестоким малым, не отличающимся смирением, но зато безмерно сильным и здоровым. И стольже смелым… в чём-то даже безрассудным. — История лилась по рассказам бабушки Лютера. Она порою прерывалась. Какие-то факты он вспоминал по ходу дела, но всё равно, тот кто слушал историю внимательно, мог многое узнать о жизни предка пьяного О`Нилла.

Карторн О`Нилл и вправду был одним из сотни таковых в своём роду. Не по годам сильный и крепкий мальчик, что несмотря на то, что был рождён зимой, оказался настолько живеньким и ненасытным, что выпил всё молоко из грудей своей матери: его пришлось вскармливать в хлеву, корове, вместе с другими телятами. И никакой мороз не брал его горячей крови.
Когда мальчик подрос и ему исполнилось семь, он уже был грозным малым: таким крупным и развитым, что поговаривали, будто бы в его роду были гиганты. Это сложно отрицать, ведь по одной из историй он завалил голыми руками борова. Другие звучали менее радостно и показывали крутой юношеский нрав Карторна.
К примеру, однажды, после очень успешной охоты, лидер охотников селения пригласил всех ремеслянников и бойцов селения, в том числе и дядю, отца и старших братьев Карторна, на большой пир. Мальчишку оставили дома, как слишком молодого для таких собраний. Но Карторн очень желал отправиться на праздник и отличиться перед воителями. Потому, он тайком выскользнул из своего дома и отправился к дому местных охотников.
Во дворе того дома, на него набросился сторожевой пёс главного охотника, отличавшийся такой силой и свирепостью, что бросившись вперёд на мальчика, он цепь, на которую был посажен, вместе с куском конуры к которой та крепилась. Завязалась жестокая драка, в ходе которой Карторн не умом, но чистой грубой силы завалил гончую, свернув ей шею одним яростным усилием.
На шум драки сбежались все воины в доме. Их сильно удивил, позабавил и впечатлил “подвиг” ребёнка, но главный охотник потребовал от отца мальчика возмещения за убитого любимца. А потому мужчина, сильно подуставший от выходок и жестокости собственного наказал тому охранять дом охотника день и ночь, пока не подрастут щенки убитой им собаки, до тех же пор ему закрыта дорога на порог своего родного дома.

И мальчик честно принял своё наказание, дав обет и вправду служить главе охотника верным стражем. Его признали как воина, но не признали как мужчина. Ведь настоящий мужчина не убивает тех, кто слабее его, а наоборот — защищает тех, кто нуждается в помощи. Два года с того дня мальчик простоял перед домом охотника, ожидая пока щенки станут сильнее. Он пережил пожар, охвативший деревню, срубая все деревья вокруг дома охотника, роя траншеи за десятерых и таская с реки воду бадьями. Он встретил честно отряд разбойников, что пробрались в поселение под покровом ночи и пытались первым делом убить охотника с его семьёй: Карторн заманил их в дом, расставляя капканы и ловушки, победив превосходящего противника теперь уже хитростью, а не только своей врождённой мощью.

Он пережил много, пока псы окрепли и подросли. И научился за счёт этого смирению и мудрости, какой не знал раньше. В четырнадцать лет он уже был грозным воителем, что ходил в военные объеденительные походы в лес. Давал бой лесным жителям, убивал чудовищ… был героем своего селения, который, впрочем, умер очень рано — на излёте двадцати лет его несколько стрел, выпущенных его противниками. Карторн обладал невероятно прочной шкурой: настолько, что даже не носил доспехов. И это стало его главной слабостью. Стерлы оказались отравленными… ни один целитель не смог помочь герою… и тот встретил смерть в этих краях зимой, незадолго до своего двадцать первого дня рождения.

Закончив историю, Лютер сошёл со сцены довольно мрачным.

Ни один из его родичей, что шёл не по пути дровосека, не кончал хорошо...

Магические снаряды летели во все стороны. Огненный снаряд Арчибальда, до этого лучи смерти Дага, а между ними — крючья на цепях чудовища, что пыталась убить своих противников. Во всём этом хаосе островком спокойствия была разве что Милатриэль.
Она со стороны наблюдала за бойней, пока наконец не улучила удачный момент, когда чудовище в очередной раз метнула в Джона и Райма свои косы. Отбрасывая руки, оно лишалось возможности прикрыть ими голову. И именно в уродливую рожу выстрелила жрица. Тонкий луч магической энергии прошил череп кадавра.
С тихим стоном, монстр пошатнулся, Цепи ослабли. А затем оно зашлось в оглушительном крике, подобно лже-ворону, прежде чем рухнуть наземь в воду — чтобы продолжить догорать уже в ней. Мимо трупа чудища пробежал впавший в ярость от этого крика зомби-утопленник. Он стал двигаться куда быстрее, чем раньше.

Несколько ударов прошлось по опешившим ворону и человеку: первый успел только крестить перед собой руку с мечом, принимая удар на себя. Его отбросила в кристалл с чудовищной силой, размазав тело монаха о светящуюся штуку. Послышался хруст костей, а из клюва пошла кровавая пена вперемешку с желчью.
Рядом в коротый раз за этот бой ударили следопыта: Джон кинулся было к товарищу, прекрывать его… но зомби куда раньше расправился с Раймом. И теперь в два удара сломал пару рёбер Джону и отправил его в нокаут. Чудовище рухнуло на колени у тела мужчины. Оно молотило по нему ручищами до последнего вздоха.
И даже когда чудовище догорело. а тело рухнуло рядом, Джон и Райм всё ещё не поднимались. Они так и лежали по колено в воде и собственной крови. Бездыханные. Недвижимые… остывающие. В это тишине, когда за окном дует сильный ветер, отлично можно было расслышать две вещи: хриплое и прерывистое дыхание самого кенку, а так же тихие стоны Джона. Они были живы!..

Но вряд ли надолго с такими-то ужасными ранами.

На земле всё ещё лежал Аэлар: он так и не пришёл в сознание от полученных ран. Всё ещё истекал кровью Даг, которого в принципе можно будет подлатать и он дальше сможет жить, даже ходить сам будет — но он явно не боец на сегодня. В целости из всей группы остались только Арчибальд и Мила. Но и их боезапас на исходе. Другого столкновения их группа не переживёт и по-хорошему стоит убираться… но вот, снова послышался какой-то странный звук.

“ВЖУХ! ВЖУХ!”, — свистело что-то этажом под ними и на лестнице. Словно что-то очень быстро, рывками, передвигается в воздухе. Это не хлопанье крыльев птицы — именно что рывок. Звук приближался. Он шёл снизу вверх, к ним. И с каждой секундой быстрее. Наконец, гул прозвучал совсем рядом с командой.
“ВЖУХ”, — над телом горящего зомби появился силуэт женщины. Невысокая молодая девушка, с бледной как мел кожей и такими же белыми волосами, что спадали из-под вуали на голова и лице. Красные, как спелая вишня, губы. Такие же алые кончики пальцев, с короткими, но острыми иглами когтей. Старое богатое платье, оборванное по краям, и ноги в тёмных шелковых чулках.



“ВЖУХ”, — она переместилась и зависла над телом крюкастого ужаса, ничего не сказав. Только на шее блеснул странный медальон. Знакомый символ… Мила могла бы поклясться, что знает его. Ровно как и в прошлый раз, полупрозрачная, почти призрачная женщина просто висела в воздухе. Неподалёку от неё закашлялся Джон. Он приоткрыл глаза… посмотрел на даму.

Над ним завис силуэт, который краем глаза тот уже видел в окне башни. Как и Аэлар с Раймом, которые сейчас, к сожалению, были без сознания. Мужчина пришёл в сознание с большим трудом.
Дама повернула к нему голову, словно глядя на следопыта из-под вуали. Но ничего не сказала. “ВЖУХ”, — и вот она уже висит над лже-вороном. Медальон у неё на шее снова мерцает… и снова…
“ВЖУХ!”, — силуэт завис над кристаллом башни, какое-то время как-то странно дёргаясь. А затем, тихий и спокойный голос разлился по всему помещению четвёртого этажа, нет, всей Башне Погоды:

— Внимание: просьба всему персоналу всей Метеобашни “Гамма-6” покинуть свои укрытие. Инвазивная угроза устранена. — Она даже не дышала, когда говорила, повторяя всё одним тоном. — Повторяю. Инвазивная угроза устранена… — Всё её тело стало полупрозрачным и он по пояс опустилась в кристалл. Снаружи осталась только верхняя половина. — Инициирую процедуру снятия изоляции. Пожалуйста, ожидайте…

С этими её словами, вой ветра за окнами стал стихать, а снег больше не падал через люки на крыше. Последние с тихим шипением захлопнулись через пару минут. Ещё через пару минут прекратился дождь снаружи. А ещё через какое-то время в Башне Погоды наконец повисла полная тишина.

Теперь уже ничем не прерываемая, кроме самих авантюристов.

Бой закончился.

— Я никогда не летал на самолётах. — Коротко ответил Эван, которому пришлось тащиться за всеми остальными на костылях. В любом случае, в этой миссии он находился на правах парня, который просто подскажет что точно надо купить, и проследит, чтобы его подопечных не нагрели по цене.
В остальном же — мужик на костылях. Да, подтянутый. Но ничего больше. Он даже не брал с собой в этот раз фильтры для дыхания. Это же мирная поездка, так что плохого в принципе может сейчас произойти? “Многое”, — понимал Киршнер. И всё равно допустил критическую халатность. Ему хотелось чуточку расслабиться.

Очень опасное желание, стоит это отметить.
По большому счёту, сегодня должен был быть его выходной, а ещё надо было смотреть за Увиллом и Визгуньей, но сидеть дома и плесневеть Киршнер устал. Ему этого и в прошлом хватало.
Небольшое путешествие до города казалось отличным выходом из ситуации! Кроме того, он мог бы получше узнать Рубикона. А кроме того, он мог бы ещё так же проследить за Мамби.
Открывшийся портал застал Эвана врасплох, и оказавшись на небесах тот лишь тихо вздохнул. Оглянулся по сторонам, оценивая бронктон с высоты птичьего полёта. А потом тихо выдал:

— Отсюда Бронктон-Бей ещё большая дыра! — В его голосе смешалось и удивление, и насмешка, и какое-то разочарование. Мужчина всзглянул в сторону акватории города. — Ну и зачем им было втыкать этот уродливый островок посреди заводи? Был же такой отличный вид и без базы чёртового протектората…

Кейп вытянул руку вперёд. Никаких нареканий или споров: он был безногим сукиным сыном, а потому стоны “моя нога, чёрт возьми, моя нога!” звучали чертовски убедительно в этом контексте. Когда товарищи затащили его в машину, Эван даже вспотел.
Ещё бы! Попробуй стоять на одной ноге, упираясь в машину, чёртовых две минуты под взглядом копов! В голове у мужчины крутились мысли с опасением о том, что их внешний вид могли запомнить, но с другой стороны… кому они нахрен сдались?

Как только хада в первый раз прыгнул по плите с небом, она загорелась нежным голубым светом. Оттолкнувшись от части мозаики с холмом на втором поле, он заставил ту мерцать изумрудно-зелёным. Затем третья часть рисунка, на котором тихо покоилась река, замерцал нежным сапфиром. И наконец, с четвёртым прыжком костёр на четвёртом поле озарил весь коридор желтым и оранжевым. Послышались призрачные аплодисменты, словно Хаде рукоплескал небольшой зал. Затем, призрачный голос произнёс: “Поздравляю, держи бантик победителя!”, — на чалме у стрелка появился розовый бантик с крохотной бронзовой заколкой на нём в виде медальки. На ней на эльфийском изящным шрифтом было выгравировано “молодец”. После этого свет потух. Только крысёнышь продолжал ещё аплодировать ушебти пару секунд. Затем сам пробежал по плитам: он наступил на все плиты с рисунком неба, но с ним ничего не произошло. Рататуй остался ждать других членов группы на другой стороне мозаики...

Джон решил не терять времени зря и атаковал ближайшую железку!
Пока его затягивали в проход, с руки следопыта сорвался кинжал: он улетел в глотку капшана, ломая его в дребезги — лишь слабый заунывный щелчок огласил о смерти ожившего предмета, а так же лязг, с которым в зубьях капкана погиб кинжал самого Финдоу.
По всей видимости, у этих тварей было что-то вроде “предсмертного рефлекса”, срабатывающего в случае поломки: капкан впивался в ближайший к нему объект, защелкиваясь и дробя его. Если бы тот ублюдок подлетел бы к Джону, это было бы больно!
Но, мужчине повезло — усилиями Аэлара его затянули обратно в залу третьего эатажа!

“ШУВ”, — с силой захлопнул за товарищем дверь Булава. И с обратной стороны с громким стуком оба оставшихся капкана впились в неё. Через плоть дерева проступили их металлические зубья — словно клыки чудовища. А затем, с тихим щелчком, издохли, так и застряв в двери. Если бы аватнюристы медленно открыли её, то увидели что остатки развалившихся капканов так и остались в дереве, больше не подавая никаких признаков жизни.

На них остались лишь начертанные кровью (скорее всего тех самых пытаемых бедолаг) дворфийские руны. “Ни жилы без самородка”, — прочёл Джон надпись. Он знал это выраэение горного народца. Оно использовалось обычно при застолье и имело скорее переносный смысл, мол “съешь хотя бы кусочек” или как-то так.

Больше врагов видно пока не было...

*** Мемуары вольного стрелка ***
Миссия 114: Прибытие в Шуриму!

Вначале, узнав о месте своего назначения, я представлял местный пейзаж довольно просто. Даже аскетично. Песок. Песок... ещё песок! Щепоточка грязных оборванцев,песчаные чудовища и вновь песок — от неба до земли и дальше, прямо в горизонт.
Вы не представляете КАК СИЛЬНО я ошибался! Бел`Жун встретил меня с моей командой чудиков пестрым ковром самых причудливых, ужимистых и сплошь загорелых лиц, горой приметных злачных мест и частоколов острых языков, что так и наровили меня уговорить купить что-то на местном “ба-за-ре”.
Последний — и вовсе отдельная история из другого мира. Местна архитектура здорово отличается от Зауна: узкие улочки сверху не ограничены ничем, а на проспектах вместо загрязнений тебе в нос бьёт только пыль и вонь свежей готовящейся пищи.
Только представьте: еду тут продают на улицах, прямо под небом!

Виды всего это ансамбля — услада для моих глаз. И пускай смотреть на местные просторы для меня физически больно (будь проклят тот ублюдок, что сотворил на небе солнце и придумал звёзды), это помогает мне отвлечься от тяжелых мыслей о нашем путешествии. К примеру, о мыслях касательно местных цен.
Один из продавцов (в той самой лавке под открытым небом, о которой я писал в главе “Прибытие в Порт”) заломил такую ставку на местное блюдо, люля-кебаб (это такое мясо, жирное, коричневое и продолговатое — в общем, похожее на кусок дерьма на палочке), что в Зауне я мог бы за эти же деньги купить свежих экзотических фруктов или снять шлюх на целую бригаду ныряльщиков! Этот город точно захвачен Ноксусом, а не наоборот? Или тут это такая стратегия борьбы с захватчиками: заморить голодом и задушить жабой?! Мне сложно сказать точно, это первое моё путешествие настолько далеко от родных Зауснких стоков.
Хотя, если говорить об упомянутых выше шлюхах: я спрашивал тут, исследовательского интереса ради, в местном борделе — за сколько местные готовы меня обслужить. И вот те раз, цена такая же, как в Зауне: “у тебя в жизни столько денег не будет”, хах! Хоть что-то не меняется от города к городу и меня это радует.

Другая неизменная константа — это крысы. Они тут везде!
Одна даже просочилась в мою команду: сколько бы я не пытался убедить остальную часть группы на корабле, что этот грязный ублюдок Крич наверняка просто прикончил настоящего пятого члена отряда и занял его место присвоив себе чужое приглашение!
Заунские крысы всегда так делают! Но, конечно же, мне никто не верит. А ещё, мне кажется, что он подслушивал мои разговоры с остальными и теперь знает, что я знаю, что он фальшивка.
Да даже если бы он был человеком: он из Зауна, вы понимаете? Никому из Зауна нельзя доверить спину. Никому, слышите?! Кроме меня, конечно же. Я — единственный честный человек оттуда!
Кроме него в команде есть ещё какой-то очень подозрительный тип неопределённого возраста — подозрительный, такой, мужичок неопределённой внешности. Худой как смерть, клянусь.
Ещё есть парнишка — он вроде бы сообразительный, но в пути чуть не задушил, фигурально конечно же — говорить с ним просто невозможно, очень уж наглый. Постоянно спорю с ним. И злюсь.
А ещё есть… демасиец. Как я и писал в главе “Цирк уехал, клоуны остались”, моя команда как и сама миссия, наталкивает меня на очень нехорошие мысли. И он — самая главная их причина, да…

Ещё в особняке, когда черновласска застала меня врасплох и указала на то, что знает о моих слабостях, я согласился на новое задание не раздумывая не столько потому, что хотел услышать историю из её жизни. Нет. Я ХОТЕЛ ЖИТЬ! А жить, после того как ты пытался убить человека в особняке Пилтоверской аристократии, набитой кучей охранников с хим-карабинами, сложновато.
Кроме того, она знала о моих пристратиях. Они, кем бы они ни были, копали под меня. И именно их происками было вызвано то затишье. Нет, не подумайте: я ни разу не сторонник глобальных заговоров и прочей чуши. Но вот что интересно… после того, как меня наняли, я навёл кое-какие справки по ещё паре человек в моём бизнесе и знаете что? Они испарились! Нет, в Зауне такое часто случается, но… как-то всё одно к одному тут, не находите?

И как же с этим связан демасиец, спросите вы, да?
А так, что наши наниматели — ноксианцы. А этот парень самый деревянный парень и самый земляковый земляк из всех, что я когда-либо встречал за свою жизнь. В купе с нашей миссией — достать какую-то побрякушку — и шепотками в городе о диске и о пробуждении песков, для меня складывается не самая радужная и позитивная картина из возможных. Какая, спросите вы?
Что же… нас, скорее всего, убьют после выполнения миссии. Вся наша команда — отребье. Да, талантливое (чего стоит только тот доставучий парнишка, о котором я говорил — самый способный и непробиваемый ублюдок из тех, что я знаю… ну или тот демасиец, я видел как он боролся на корабле с матросами на спор — сам Бог Войны тогда проснулся в нём), но всё же полный скам, которым не жалко пожертвовать или пустить на убой, а если всё выгорит — просто пустить пулю в голову. Чёрт… это вгоняет меня в тоску.
Это н есмертельно, но всё же разочаровывает. Пока что я не обсуждал эту тему с остальными, но они, похоже, ещё не догнали ситуацию. По крайней мере, часть из них. Особенно не понимаю, что думает демассиец. Иногда он говорит внятные и умные вещи. Но иногда, в разговоре с ним, складывается такое ощущение, что он говорит только половину тех вещей, что задумал в голове. Нихера не понятный, но очень интересный тип. Человек-загадка, да…

Даже несмотря на это, меня всё ещё завораживает местный колорит воров, ублюдков и прохвостов, что пытается ободрать меня на каждом метре песчаной земли. Местные оазисы словно пришли в наш мир из сна. Тут очень красиво, но скорее всего очень опасно.
Страшно представить, какие твари могут водиться в пустыне… не терпиться опробовать на них мой новый хим-пистолет! Углохал на детали к нему свои последние деньги. Надеюсь, этот не взорвётся в самый последний момент, как предыдущий. Ну кто знал, что в качестве облолчки для кристалла нельзя использовать картошку?!
Думаю, с этим результаты будут в разы лучше.
И думаю, будет на ком испытать.

Как же тут жарко… я уже говорил, что “обожаю” Шуриму?..

*** Настоящее время ***

Мы идём в сторону караван-сарая: стоянки со стойлами, где держат местных зверей для путешествий — мастадонов, под названием “скаллиши”. Здоровые такие хрени на длинных ногах, видимо им такие нужны, чтобы не утопать в местных золотых песках.
Я видел как один мужчина, неосторожно выбежавший за пределы городского острога, по голову ушёл в песок и его потом пришлось вытаскивать общими усилиями ещё трёх человек. Ужасное зрелище. Страшно даже представить на какую глубину уйду я в своём скафандре: весит он совсем не как пушинка какая!
От мыслей о насущном меня отвлёк, как обычно, Эреус.
Он что-то там предлагал по покупка карты.

— Не надёжнее ли будет найти проводника? — Спросил я у него. — Карта — это конечно хорошо, но без проводника мы вряд ли куда-то сможем пройти своим ходом. А вот с хорошим проводником и без карты — вполне себе. — Немного подумав, до меня дошло, что в таком плане есть один изъян и я его сразу же признал. — Конечно... найти хорошего проводника — ещё сложнее, чем карту. Но, чтоб меня, можно хотя бы попробовать?

Я помотал головой в шлеме по сторонам, высматривая рядом с конюшней каких личностей, что могли бы предлагать путникам “безопасный путь через пустыню”. Затем уже вновь заговорил:

— Мы можем найти того, кто предлагает путь через пустыню. Тряхнуть его где-нибудь за углом и узнать, где водятся настоящие проводники в этой дыре. — Тихо вздохнул. — Ну а если мы всё же останавливаемся на карте: давайте посмотрим, есть ли поселения на реке. Может быть, мы можем пойти по воде до какого-то города, а уже от него держать путь к руинам!

Я не смог скрыть надежды в своём голосе.
Ещё бы! В отличие от остальных, для меня держать путь ближе всего к воде было жизненно необходимым. Кроме того, дорога по реке занимала больше времени, чем рвать напрямки. А это значило, мы проведём больше времени на миссии.
А это уже, в свою очередь, значит что мы больше не увидимся со своими чёртовыми нанимателями и можно будет придумать, как не получить пулю в лоб по окончании нашей ни разу не подозрительной и не сулящей скорой смерти миссии!

— Вы ведь сами слышали. — Продолжил я, чуть понизив тон и пытаясь сделать его убедительно-заговорческим. — Сейчас многие длержат путь к диску по реке! Если этот путь такой востребованный, то значит — там много людей. А там, где много людей — там хоть сколько-то спокойнее и привычнее, чем в одиночку, посреди проклятых песков!

В тот же миг, когда Джон сказал будто бы Талос сам найдёт награду, он ощутил невероятную лёгкость в теле. Где-то лопнула тесёмка: этот звук был таким громким и хлёстким, что заполнил всё помещение. И вместе с ним, ушли все тягости следопыта. Он словно чуть парил над полом. Ведь к земле его больше не тянул поясной кошель, со всеми деньгами авантюриста, а так же два мешочка с монетами, которые тот тягал вместе с собой в рюкзаке. Ощущение собственной нищеты невероятно освежает! И помятую годы голодного детства, Финдоу тут же вспомнил пару приёмчиков из своей юности, когда он забирался по стенам на крыши домов. Это явно поможет ему в дальнейшем восхождении на третий этаж чёртовой башни!

Фимбул кромсал всё, что только видел, вереща от восторга и вкуса крови на клыках. Раз за разом он вспарывал чью-то плоть. Где-то кто-то бегал, кто-то кого-то убивал, но дроу всё продолжал упиваться битвой. Пока, наконец, рядом с ним не оказалось ни одного противника. Инстинкты ящера ослабили свою хватку, как и надменность дроу. Он взглянул своими холодными глазами на труп капитана. “Жалкая смерть, отродье”, — подумал палач.
И словно в ответ на его мысли, тела убиенных ими противников стали стягиваться в одну точку, изгибаться и коробиться, смешиваясь вместе с землёй, камнем и корнями. Нечто странное происходило перед друидом и ему это не нравилось. Нечто, с чем не справится ящер.
Прежде чем неизвестный противник начал бы атаковать, Винтер поспешил скинуть с себя звериную шкуру, в обличие уже нормального эльфа быстро побежать за спины своих союзников. Потому что бой с магическими тварями в десять раз больше тебя — суицид.

— Эй, держитесь подальше от этой твари! — Крикнул дроу всем остальным. Он открыл свою магическую сумку, шарясь в ней рукой вслепую. “Должно же тут быть что-то подходящее, специально для такой ситуации”, — думал палач, всегда таскавший с собой кучу хлама. “Зачем тебе всё это?”, — часто спрашивали его попутчики. И теперь могли увидеть ответ:

— То, что надо! — Весело прокряхтел Фимбул, вытаскивая из своей сумы целый бочонок. Бочка была заполнена маслом до краёв и в ней он черпал вдохновения для ряда своих пыток, вечеров танцев и готовки. Подняв её над головой, дроу чуть не упал: тяжелая ведь зараза! Его перевешивал вбок вес бочонка. — Гори в бездне! — Рыкнул с трудом дроу.

И с этими же словами запустил в мшистого гиганта маслом.

— Логично. — Алан посмотрел на кофе без пристрастия. И снова отпил. Вкус был чудесный. Выглядело оно тоже чудесно. Так зачем портить чудный напиток лишними подробностями? Его воспоминания сейчас были какими-то размытыми и нечеткими. Он размышлял над словами Мантикоры какое-то время.
“Странник, значит?”, — парень просто перебирал то, что узнал от девушки. И вспоминал о всех пропавших людях, тех кто просто растворился в чистом поле и его или её никто не видел. Может ли быть такое, что часть из них тут — в этом странном мире? Стрелок решил не забивать себе голову глупостями. Особенно, в такое чудное утро. Допил кофе.

— Канзас — это центральный регион того места, откуда я родом. — Коротко пояснил Смит, не вдоваясь в подробности. Лишь собирая мысли об историях и сюжетах по крупицам. И откладывая их на потом: сама идея того, что он ещё долго не вернётся в штаты всё же задевала Алана. У него не было семьи, но тоска по друзьям и Родине, которой мужчина сложил все эти годы, наверняка останутся с ним до конца жизни в этом мире. Алан вернул кружку Аде, вернувшись к сборам и к мыслям о том, что в их дуэте по большому счёту он сейчас на подхвате. И слава Богу, если подумать!

Смит никогда не был шовинистом и считал, что у женщин и мужчин, как у чёрных и белых, должны быть равные права и возможности. И если Мантикора хотела быть (а главное, могла быть) авангардом их отряда — да пожалуйста! Только вот это подразумевало, что его детка будет ловить пули. Очень много пуль. А Алану такой расклад совсем не нравился.
Было что-то неправильное в такой ситуации. Он вроде бы как мужчина. И вроде бы как должен защищать Аду. Но получалось как-то наоборот и Смит с этим не мог ничего поделать, потому что, если дело дойдёт до драки чёрт с два мужчина вылезет на передовую!
Он боец грязных засад, извилистых подворотен и затяжного боя — тут нечего стыдиться. А значит, ему надо как-то попытаться свести к минимуму столкновения лоб в лоб. Если убить врагов раньше, чем те расчехлят крупный калибр на Аду, то она не получит пулю.
Звучит отлично! Но, не особо реализуемо.

Городишко оказался расово разнообразным. Куда более разнообразным на расы и виды чем весь родной мир Алана, скажем честно. Некоторых чудиков он уже видел сегодня с балкона, но нырнув в толпу, мужчина наконец ощутил, какое же тут смешение самых разных странных созданий. Стрелок прекрасно понимал реакцию серьёзно стушевавшейся Мару.

— Не волнуйся. Всё в порядке. — Потрепал за плечо Мару он, подтягивая к себе и подходя ближе к Мантикоре. — Просто держись Ады и меня. И всё будет в порядке. — Попытка успокоить девушку, если даже не увенчалась, была как минимум засчитана. И дальше парень вёл синекожую дикарку под ручку, стараясь шагать бок о бок с Адой. Вдруг что.

В такой мешанине людей его даже пару раз обокрали. Содрали пули с пояса, а он даже не понял: как и когда?! “Теперь понятно, почему Ада советовала всё самое ценное засунуть в пространственный карман”, — выдохнул агент, как-то даже расслабившись. Но неприятный осадочек после краж остался. Наконец они дошли до местного отделения агентства.
Штаб вояк походил на старый Европейский замок, которые парень всегда считал вычурной придурью для богачей или исторической ценностью для историков, но не более того. Как нечто подобное может защищать... или быть представительством современной, прогрессивной фракции... этих вещей он просто не представлял. Здание вызывало скепсис у Смита.

— Ну хоть защита здесь стоящая. Современная. — Сквозь зубы похвалил ребят из оборонки рейнджер, взглядом скользя по сексуальному хрому многоствольной пушки. Такое орудие он и сам был бы не прочь иметь. Потому что может быть лучше, американца, рейнджера и мужчины, чем большой дом, большая пушка и... большая женщина, если следовать логике?

— Я не думаю, что оно мрачное. Скорее морально устаревшее. — Поделился своей мыслью Алан. Он не был фанатом готики или романского стиля, предшествующего ей. Металл, гладкие формы и индустриализм — вот что было глубоко любимо сердцем инженера. И вот что он искал в каждом творении, которое встречал на своём пути.

А дальше их с Мару оставили внутри этого самого замка, словно детей в банке, пока родители ушли оплачивать счета или договариваться о ссуде. Всё это время Смит просто разглядывал интерьер здания, дивясь тому, насколько же тут всё было похоже на... его привычный мир. На землю. Будто бы и не уходил никуда. Вот они родные стойки, да, фонари другие, но шум печатей, шелест страниц и приглушенный гомон голосов: всё тоже самое, родное, наше!

— А ты не думаешь, что всех бюрократов сюда сослали за плохое поведение или излишнее занудство? Потому что, без обид к этому чудесному острову... — Алан оглянулся по сторонам, когда Ада наконец вернулась и сказал, что получила деньги, — …но это место — просто полная дыра. Я прямо кожей чувствую застой. — Агент чуть подумал. — Хотя, оно может и к лучшему. Лучше застой, чем атаки монстров каждый божий день!

Дальше все события произошли слишком быстро. Ада спросила: “Ты слышишь?”.
И Алан ничего ей не ответил. Он не слышал, но хорошо знал об обострённых чувствах дикарки, а потому немедля вскинул револьвер. А после и второй. Следом ворвавшийся в холл мужчина заставил Смита пятиться назад, к пулемёту. Люди в крови дерьмовый знак. Очень, очень плохой! И ворвавшаяся вслед за ним тварь это только подтвердила. Алан зло заорал:
“Какого чёрта ты не стреляешь, идиот?! Пали, пали!”, — но обернувшись к брюзге увидел лишь его усыхающее тело. Рейнджер молниеносно вскинул оба ствола, высаживая в ковёр, обившийся вокруг мужчины оба барабана. А после, убедившись, что тварь мертва, кинулся к пушке. Не было время на сантименты и Размышления. Пора палить!

— Мару, взрывная стрела! — Крикнул он девушке, кидая пару шашек динамита из своей сумки. — Как в прошлый раз, давай. — Кивнул на гигантскую тварь. А сам сел за ужасающий многоствольник, быстро и страстно нанося на него рисунок огненной пули. — Давай, детка, не подведи меня. Мне нужен огонь! — Волосы Смита вспыхнули чёрным пламенем.

Он навёл ствол орудия на монстра, которого ранила Ада.
Целился в получившуюся рану, как одно из уязвимых мест. Парень сосредоточился на магии. На том, как бурлит пламя в каждом патроне. “Я могу усилить пламя. Значит в пулях тоже?.. Ах, Дева Мария, сейчас и проверим!”, — помолившись, стрелок вжал гашетку.