Голосование пользователя

Трюггви молча, со свирепой рожей, растолкал всех и начал осматривать тело - Да .... все верно ... Это их голоса эта мразь имитировала. - мрачно, тихим голосом, так, чтобы слышали только свои, сказал горец. Крестьян он не боялся, и конечно же не боялся того, что они могли о нём подумать. Так было в первые мгновения ...

Уже осматривая тело, Трюггви громко объявил - Нечего тут толпиться. Дайте я гляну! Может это дикие звери какие ?! -
Это было сделано для того, чтобы всё-таки не взбудоражить толпу через мерно. Вояка он был уже опытный и понимал, несмотря на ярость и боль от этого зрелища, вида убийства беззащитных матери и ребенка, что толпа может быть опасна.

Существо обмануло свою добычу используя подлый и в то же время действенный метод. С высоты своего полета оно рассматривало бегущих. Это было так забавно и весило. Маленькие фигурки смешно перебирали ножками. И так удобно подсвечивали себя своими же светом. Конечно, добыча пыталась огрызаться. Рядом с существом пролетела стрела, затем огненный камешек и следом яркая слепящая комета. Все мимо. Существу даже не пришлось сильно уворачиваться.
Облетев спешащие к укрытию двуногие фигурки существо приметило то, что носило шляпу. Со свистом в шляпу полетел шип. Это недовольно заворчало, когда стало понятно, что промахнулось. А добыча тем временем подбежала к повозке и укрылась в ней. Звук разочарование затряс грудную клетку существа. Вдруг оно тихо и довольно заклокотало. Ведь из повозки вышло шесть фигурок, а обратно вернулось пять. На морде расползалась улыбка до ушей, наполненная острыми зубами.

Вы не можете просматривать этот пост!

* * *

Зима подошла неслышно и уныло, как, наверное, подходят древние старики к дверям храма, надеясь на подаяние. Сначала задули тихие ветра, становящиеся холоднее день ото дня. Затем ушли дожди. После и небо заволокло молочно-белым и тяжелым, и перестало показываться светило. Дни сменялись ночами словно бы без его света, сами по себе. А потом выпал первый снежок. Твердь поежилась, словно от озноба, и он стаял. Но ушедшая в землю вода потихоньку развезла колеи и тропки.

Кто, интересно, придумал, что после смерти для грешников одна лишь тьма без лучика света? Вот лучше бы это все для грешников. Вечное увядание мира. Когда второй ногой еще не в могиле, но уже вот-вот. Зима-не зима, осень-не осень. Жизнь-нежизнь.

Середина дня. Людей снаружи нет, хотя старожилы говорят, что два колена назад народу здесь было порядком. Ход вещей все поправил. Неурожаи, оброки, засуха, война, и вот теперь ни души. Село-то раньше Черноовражьем назвали, потому что на дне оврагов вокруг земля была самая жирная. Черная прямо, не пыль дорожная, как в городах. А сейчас Черноовражье если и зовут так, то лишь потому, что само это место — овраг черный. В здравом уме никто не полезет.

А кто влез, дорогу наверх не найдет.

Из людей важных и значимых осталось лишь трое. Староста Геберт ("Не Геберт, а Гебьорт, сколько можно путать?!"), старшина ополчения Мэртис ("Просто Мэрт") и местный клирик-держатель избы-молельни Энфрин ("Брат Энфрин, если не затруднит. Мне самому равнодушно, просто порядок нужен"). Все остальные — простые люди. Земля и скот. Пшено и рожь. Пиво и брага. Труд и молитва. Надежда и...

Простые люди, в общем. Как и вы сами.


Осмунд, ты сидишь в управе и бухаешь с Мэртом. Вернее, это даже не пьянка — в Черноовражье все пьют слабое пиво. Это, в общем-то, единственная безопасная вода. С местных водоемов можно подхватить невесть какую заразу, а вот вода в пиве — дистиллят. Так что пьете. В голову тебе сегодня бить особо не должно. Дела еще есть. Зима скоро, надо утеплить конюшню, а то Кляче несдобровать. Ты заказал гвоздей у Ричарда. А теперь просто ждешь, коротая время за разговорами с местными.

Управа — пожалуй, самая капитальная постройка во всем селе. Тесаный, дурно подогнанный камень в пару этажей высотой. На втором Геберт занят делами. На первом — на котором, собственно, и вы — общинный зал с очагом. В подвале каземат за чугунной решеткой. И везде пахнет прелой соломой и отсыревшими циновками. Других нет.

— Щас херня такая, не попишешь ничего, — Мэрт, коренной норитмилец, скребет заросшую бошку и шмыгает носом. После того, как Большак ему нос скособочил, насморк у Мэрта не проходит в принципе. — В ополчении или дети, или старики. Одни только вчера бидон мамкин сосали, а из-под вторых уже пески лопатами сыпятся. С такими даже драться не надо — пугаешь их до усрачки, да и все. Монеты у села нет, нанять в помощь никого не можем. А раз нанять не можем, то нас еще сильнее опускают. Такое вот колесо. Круглое, нигде не размыкается. Еще и молодняк работать не хочет, в банды весь уходит. Когда к нам местные бандиты приходят, наши сразу рот разевают — ого, цацки, золото. Можно-то, оказывается, сразу все иметь и не делать нихера.

Вы выпиваете еще по кружке.

— А мы тут как родились, так в пыль и уйдем, похоже.

Внезапно в управу вбегает отрок зим тринадцати. Низкий и крепенький. Гарли, сын Джойса. Мельника вашего.

— Дядь Мэрт, дядь Мэрт! Там в корчме драка!
— Кто? Давно?
— Да шестеро! Эти, как их, бишь? Каленый, Мешок, и...

Мэрт, уже оживившийся и готовый к работе, услышав эти имена, бессильно тускнеет. И пацан, закончив говорить, тоже, похоже, все понимает. Мнет свою смешную холщовую шапку в руках. Стоит в дверях, не решаясь пройти внутрь. Тупит взгляд. Иначе говоря, считывает подавленность и апатию. Гарли неловко и неловко не за себя. Нелегко видеть, как Мэрт, к которому когда-то всегда можно было обратиться за защитой, теперь всякий раз ищет способ провалиться сквозь землю, лишь заслышав знакомые погоняла.

Мэрт все еще примиряет мужей и жен, скручивает в бараний рог драчунов, гонит на работы бездельников, но... Должно быть, есть и те, с кем лишь крестьянской рукой делов не поделать.

— Ладно. Пойдем смотреть, — заключает он. Гарли, впрочем, никакого облегчения не испытывает. Ничего не поменяется. Ничего. Банда налетчиков — это не хулиганский сброд. — Ос, ты как? Допивать будешь или чо?


Ричард, гвоздь. Гвоздь. Гвоздь. Гвоздь. Гвоздь. Ты куешь гвозди. Куешь гвозди уже битый день напролет. Сейчас сезон. Холодает. Все утепляются и чинят в домах, складах, сараях и стойлах прорехи, на которые еще можно было плевать во времена потеплее. Спрос на гвозди огромный. Ты и рад — куешь себе и куешь. Человек рабочий: есть работа — будет хлеб. Да и кроме тебя заниматься этим некому. Подмастерья ты себе не взял. Да что там подмастерья — даже молотобойцев у тебя нет. А ну как ударят коряво, и потом все изделие на переплавку? Нет. Весь его путь от рождения до выпуска должен проводить именно ты. Только ты ударишь как надо, прожжешь как надо, закалишь как надо и отпустишь тоже тогда, когда надо.

Идеальным должно быть все. Даже гвозди.

Шум снаружи. Лязг железа. Шаги.

Смотришь в окно. Идут они — старые знакомцы. Большак, Вальщик, Треска и Щелкун. Двое последних — молодые — прут растянутый полог со сваленным оружием. Ты знаешь, что сейчас будет. То, что происходит из раза в раз. Немного унизительно, но ничего ужасного.

Большак вваливается внутрь. За ним входят остальные.

— Свет в помощь, мастер, — Вальщик кидает тебе серебряную монету. Большак бесцеремонно садится за твой точильный круг и начинает разгонять его. — Абразив нужен. Метнись пока нахуй отсюда, погуляй. В корчму вон сходи, угостись чем-нить.

За спиной Вальщика уже идет работа. "Топор дай...", "Не, не этот. Сначала вон тот...", "РУКОЯТЬЮ ВПЕРЕД ПОДАВАЙ, БАРАН ЕБАНЫЙ, ТЫ ЧЕ, БЛЯ?!"

Так всегда и происходило. Когда бандитам нужно наточить железки или произвести холодный ремонт, они накидывают тебе на карман монету и захватывают твою кузницу. Тебе не доверяют. Считают тебя в худшем случае вредителем, а в лучшем — просто селюком. Чей пожизненный удел — подковы, зубья для плугов и эти долбаные гвозди. К чести твоих пришлых будет сказано, они ничего у тебя не воруют. Но вряд ли это по доброте душевной. Они просто считают это место своим. И как могут, грубо заботятся о нем, накидывая его обслуге — то беж тебе — монету на карман.

Они считают твой дом и твою кузницу своими.

Ты не доверяешь их умению обращаться с инструментам. Они не доверяют твоим навыкам обращения с оружием. Вроде бы все поровну, баш на баш, но вот только их четверо, а ты один. И они могут запросто напихать тебе за щеку. А ты пока и без отбитых почек не слишком шикуешь.

Так или иначе, монета у тебя в руках. Как ты поступишь?


Дрого, первую половину дня ты встретил без добычи. То есть, как это обычно происходит — с вечера ты до темноты ставишь силки и сети, а утром после восхода идешь проверять. И если приманки целы, проверяешь снова и снова, раз за разом. Но сейчас, похоже, кто-то как будто подрезает твою добычу. Силки остаются ослабленными, а приманки нет. Это можно было списать на совпадение, на неудачу, на особо умного зверя (кто его знает, в конце концов?). Можно было. Окажись оно единичным случаем. Но ведь нет же — такое везде.

Твои печальные догадки подтвердились, когда ты дошел до своей главной ловушки. Ты расставил сеть капканом, стягивающимся мешком, когда в него должна попасться добыча. Так вот, ты нашел эту ловушку сработавшей. Свисающая с ветки сеть была пуста; спустив ее, ты увидел, что веревки почернели от крови. Их разрывы не были рваными, не были характерными для запутавшегося зверя, который заметался и смог разорвать сеть. Нет. Разрывы были резаными. Здесь была добыча, ее умертвили в сети, а затем вспороли сеть, чтобы забрать. Отсюда и кровь.

Сейчас ты сидишь дома и думаешь, кто это мог сделать, и как тебе поступить дальше.

Итак, веревки резали, значит, это все-таки был человек. Круг уже сужается. Но что за человек? Другие охотники-лоботрясы, которые решили бы поживиться твоим, хотя бы из уважения к тебе не стали портить снасть. Браконьеры забрали бы добычу со снастью вместе. Но кто мог захотеть именно испортить сеть? Или кто-то очень неосторожный и неосмотрительный, или кто-то слишком торопливый и неумелый, или...

Или тот, кто хочет дать понять, что не рад тебе в этом лесу. И терпеть тебя больше не намерен.


Сэм, корчма в твоем селе названия не имеет. Одна она в округе, так зачем ее как-то величать? Все равно ни с одной другой не спутаешь. Корчма и есть корчма. Крытая тесная кухонька, из которой жар не выпускают даже на ночь, склад, да небольшой навес от непогоды. Столы и стулья под открытым небом и... И все, никакого иного убранства. Ну разве что земля хорошенько притоптана и уплотнена.

Корчмарь — Трэнлон, Пицеров сын — умел и хваток. Хозяйственник, посланный самим Светом, хотя сколько ему всего-то навсего зим? Двадцать одна? Двадцать три? А вот гляди ж ты. Корчму держит, дочерям голодать не дает, и все это не в самые сытые времена. Пицер как время поспокойнее было, поехал в город по нужде — одежду да обувку подновить — и то ли в городе, то ли по дороге туда сгинул без следов. Хотя основание есть думать, что это его сгинули. С Низин он пришел. Корчму построил, поднял ее. Всем на селе нужен был и в каждую дверь входил. Вот зависть кого-то и подтолкнула. Зависть и нелюбовь к чужакам.

Ты уже не особо трезв и пребываешь в эдаком пограничном состоянии. Когда уже заплетаются члены и язык, но соображать вроде как горазд. Вообще, накидаться ты обычно можешь и вполне себе без повода. Но сейчас он... можно сказать, что есть. Есть мысли, от которых хочется отвлечься.

Трэнлон объявил тебе, что со следующего года закупать будет меньше. Объяснил он это тем, что... Да мог ничем не объяснять, достаточно вокруг посмотреть. Денег нет, людей нет, продавать некому. Значит, тебе надо или находить нового покупателя, или сеять меньше — но тогда лишний хмель, оставленный тобой под засев, пропадет. Да и в любом из раскладов заработаешь ты теперь тоже негусто. Потому что либо продашь меньше здесь, либо будешь вынужден платить кому-то за коня и телегу (чтобы ехать продавать в другое место) и пошлины на заставах и рынках (по ситуации). Так что приход к расходу так на так выйдет. И ради каких-то грошей рисковать собой на дорогах смысла тоже особо нет. Такая вот срань.

Но зато Трэнлон поступил с тобой честно. Так и сказал тебе: "Я нарочно тебе щас говорю, перед зимой. Чтобы ты за зиму придумать успел, что с излишками хмеля под засев делать будешь. Если б ты засеивать начал с мыслью и расчетом на меня, а я тебе сказал, что вот, купить не смогу, это ж... Это ж не по-людски было б, да?". Да, сказал ты. Не по-людски, сказал ты. Буду думать, тоже сказал ты. Но вместо того, чтобы думать, ты сидишь здесь. Высматриваешь дно у кружки.

С чего началась драка, ты не понял.

Бандиты обычно висят в корчме рыл по семь-восемь. Видимо, сменяются у себя там, в бандитских порядках. Одни работать ходят, а другие отдыхают вот тут. И пока они здесь, все прочие спешат с ними разминуться. Или быстро доедают и допивают, чтобы убраться побыстрее от греха. Остаются только слишком пьяные или крайне отчаянные.

Словом, под грабануть или грохнуть.

До того, как драка началась, ты узнал Стылого, Каленого, Мешка и Коня. Остальные бандиты — бритая под парня молодая женщина, мужчина со странным глазом, бородатый погорец и рыжий наглый отрок — тебе известны не были. Так или иначе, кроме них и тебя в корчме были также еще и трое забулдыг. Которым, видимо, случилось оказаться и пьяными, и отчаянными одновременно. И попытка спровоцировать бандитов ничем хорошим кончиться не могла.

Она и не кончилась.

— Слышь, Рыжий, — сказал погорец отроку. — Унизь-ка вот этого. Только без увечий, я тебя знаю нахуй.

Рыжий охотно, даже слишком охотно взялся. Видимо, пытался произвести впечатление — то ли на женщину, то ли на всех старших товарищей разом. Он раздал пьяницам оплеухи. И не по одной. От этих ударов у тебя, даже не очень трезвого, съеживалось нутро. Тыльной стороной ладони. Костяшками по челюсти. Наотмашь. С проносом руки, так что голова отлетает, болтаясь на шее, как у марионетки с оборванной нитью. Сбивал их с ног. Ставил обратно на ноги. А когда один из них, уже поняв, во что впутался, попытался уползти на четвереньках, получил носком сапога под копчик. И заорал во все горло. Ты ощутил дурноту, и отнюдь не от выпитого.

Но тут второй пьянчуга обрушил на голову погорцу табурет.

То, что началось после... В общем, устроенное Рыжим до этого было лишь легкой прогулкой. Бандиты встали — встали почти неслышно, словно в корчме нечто поглотило все звуки. Они даже не взялись за оружие. Но случившееся вряд ли хоть как-то попадало под определение кабацкой драки. О хребты пьяниц ломали стулья. Людей обрушивали на столы. Обессиливших, уже мычащих от боли и ужаса, втаптывали ногами в землю корчмы. Краем глаза ты увидел, как побежал куда-то отрочонок Гарли. Побежал в сторону ратуши.

* * *

— Прекратите!

Бандиты останавливаются. Останавливаются, впрочем, скорее удивленно. Дескать, кто там еще рот открывает? Рот, как оказалось, открывает Трэнлон:

— Вы переломали мне всю мебель! Она золота стоит! Кто мне за нее заплатит?

Взгляды бандитов обращаются к Стылому. И Стылый, еще тяжело дыша после драки, выходит к Трэнлону, раздвинув людей плечами:

— Ты сам все видел, хозяин. Это они на нас напрыгнули. Мы сидели и отдыхали.
— Он ударил твоего человека табуретом один раз, и то не сломал его. Мебель ломать начали вы.
— Ты борешься со следствием, а должен с причиной. Разбираться тебе следует не с тем, во что все вылилось, а с чего началось.
— Что ты мне предлагаешь, с них брать золото? Да они после этого всего месяц на ноги не встанут!
— А ты хочешь мое золото? — вкрадчиво спрашивает Стылый.

Трэнлон осекается.

— Мое золото? — его уже буравят взглядами, а выделенное интонацией "мое" вдавливает его в землю.

Но уже даже и вдавливать никуда не нужно. Это тупик. Полный.

— Ладно. Вот тебе расклад, — Стылый снимает с пояса мошну, ослабляет ее и показывает содержимое. — Здесь золото. Хватит, чтобы купить новую мебель, и еще останется. Но тогда этих уебков мы повесим перед твоей корчмой. Купишь своим девочкам хорошие платья, сладкие леденцы или что пожелаешь. А эти уроды останутся твоим посетителям живым напоминанием, как себя здесь вести нельзя. Или мы можем уйти и оставить их в живых. Но тогда свое золото требуй с них. Они ведь драку затеяли.

Он жестко прищуривается и протягивает Трэнлону мошну. Жест задает вопрос. Вопрос нуждается в ответе. Но Трэнлон, словно взятый мороком, не может и пошевелиться. На мошну он смотрит, как на пиал с ядом.

Ловушка. Ловушка! Чёртовы бандиты. А, нет, это хобгоблины. Впрочем, обо всём этом дворф почти не думал. Вонзившиеся в него стрелы занимали всё мысленное пространство. Так и не успев ничего толком сделать, Горунн упал на землю, и последней его осознанной мыслью было переживание за судьбу мелкой клептоманки.

Там, во тьме, Фендер не то стоял, не то парил в пространстве, ошарашенно озираясь вокруг. Он был в пути. Пути, который душа проходит, покидая тело. Небольшой коридор, после которого ты отправляешься к богам. Впереди засиял свет. Донеслись запахи вкуснейших яств, крепчайших напитков и шум музыки. Зал Морадина, понял дворф. Он был на пороге дома своих богов. Среди всех них Горунн почувствовал внимание одного, уже знакомого паладину. Сам Клагеддин Серебробородый заметил его приближение. Дворф не думая сделал шаг вперёд. Но почувствовал сопротивление. Ещё не время, понял он. Хотя ему безмерно хотелось войти, и сесть рядом с ожидавшими его товарищами, ушедшими в бою за Ранадан. Кажется, он слышал их голоса, богато разливающиеся по залу в заразительном смехе. Ему очень хотелось войти, и он пытался. По крайней мере, Фендер считал, что на земле его уже ничего не держит. Но Клагеддин не позволял ему войти. Не смотря на все его вопросы, бог хранил молчание. Что же ему нужно было сделать? С какой целью он был послан в путешествие?! Накатившая волна отчаяния разбилась, словно волна о скалы, встретив непоколебимое умиротворение и уверенность, исходившие от сгустка энергии. Ещё не время. Нечто потянуло паладина обратно, отрывая от зала Морадина, его запахов вкуснейших яств и крепчайших напитков. У него ещё была работа.

Разумеется, вернувшись в сознание, Фендер ничего не помнил о своём приходе к обиталищу богов. В его понимании он всего секунду назад упал на землю. А теперь, необъяснимым образом, он был в сознании, а раны болели не так сильно.

- Да что-б вас, сыны свиней и ощипанного гуся! - огласил окрестности паладинов крик - Я вас сейчас всех выпотрошу, а кишки намотаю на ваши-же головы и использую их, переламывая вам все кости!

Маленькая коренастая фигура резко встала, обломав древки стрел и покрепче перехватывая щит и параллельно продолжая осыпать врагов проклятиями на всех известных ему языках. Сделав несколько шагов вперёд, Фендер наконец увидел боевую сцену не замутнённым взглядом, и особое внимание привлёк умирающий перед злобным животным орк.

- Ах, ты-ж ящерица болотная! Иди сюда! Познай вкус моих доспехов! И молота!! - дворф упёрся ногами в землю и выставил вперёд щит. На дрейка из под шлема острым взглядом воззрились два зелёных глаза, наполненные яростью.

"Славный окорок"

  Когда Маркус просто подошел и начал гладить свою бороду, дварфийка подняла на него вопросительный взгляд, продолжая протирать тряпкой барную столешницу. Было видно, что и бар не особо высокий, и сама девушка стояла на ступеньке, выглядывая только туловищем. С каждым движением ее грудь обтянутая плотной рубашкой с вырезом покачивалась из стороны в сторону, что наверняка было одним из способов завлечь постояльцев почаще заказывать в баре выпивку.
  Дварфийки всегда славились хорошими объемами женских особенностей, в меру своей природной физиологии невысокого роста и широкой структуры тела. И данная особь не была исключением, уступая в своих формах, разве что лишь их напарнице Маре. Поэтому, засмотревшись на обворожительные глаза барменши, воин и не сразу подобрал слова, но тут подошел эльф. Куберт сразу как-то стал уверенней, когда им в ответ девушка улыбнулась и убрала тряпку. Видимо та посчитала их за постояльцев, желающих снять номер, ибо как раз сделала подобное предложение.
— Приветствую вас в "Славном окороке". Хотите снять комнаты? У нас всегда найдете мягкую постель для ваших тел и горячее жаркое для желудка.

— Один? А чего не несколько. - Поняв, что мужчины пришли и не на постой, и не сделать заказ, улыбка с ее лица тут же исчезла. - Вообще, у нас не принято спрашивать род занятости. Хватает имени и платы за комнату. И так сразу я не скажу, кто есть кто. У нас останавливаются и путешествующие авантюристы, и работники, поссорившиеся с женами, и проезжие торговцы. А вдруг ваш сборщик переоделся, да и как вообще должен быть одет такой человек. Спросите что посущественней, по конкретней, или что. А еще лучше...- Девушка подтянула со стороны пустую кружку. - Выпейте у нас кружечку. Нам поставили свежие, фирменные бочонки "Дварфского арсенала". Ведь все знают, что нет ничего крепче дварфского оружия и дварфского пива.

Малый торговый район

  Брант, Ваул и Дарктвиг недалеко ушли от расположения стражи. Благо, малый торговый район тоже находился ближе к окраинам, да и торговым он был с натяжкой. Магазины тут были, но весь рынок был на центральных улицах города. А тут, в основном склады, производственные мастерские и те самые стоянки торговцев, в которых те оставляли повозки, лошадей и прочую ездовую живность. Тут они и останавливались со своих поездок, или собирались в путь.
  Пока они шли по дороге, Ваул обратил внимание, как какой-то хорошо одетый мужчина стоял в подворотне и подкармливал, казалось бы, уличную кошку, но тут фея потянула его за щеки. Схватив обеими маленькими ручками, сжала его губы в трубочку и направила лицо в другую сторону, где его взгляд наткнулся на бабульку, что торговала на улице леденцами и прочими мелкими сладостями и закусками. У нее были разные леденцы на палочке, цукаты, пастила и козинаки.

  Поспрашивав местных, пара авантюристов узнала о целых двух группах выходящих в сторону Нэвингридена. Одна, довольно большой караван из полдюжины обозов направлялись потом Алалиерс. Их повозки были крупными и не особо маневренными. Поэтому, они рассчитывали добраться до следующего большого города в течении пяти, или шести дней. Максимум за семь, по дороге сделав на один день остановку в одном небольшом поселении. Была еще семья торговцев тканями, у которых было всего две небольших повозки. Они направлялись в Беннидобу и в Невингриден прибыть в течение четырех дней. Но места у них было не много и караван был готов взять до четырех попутчиков, которые бы присоединились к охране.

- Не просто новичков, а лучших из выпуска! - позволил себе нотку гордости Колонн: - В конце-концов суть испытания как раз в том что бы показать свои способности. Было бы странно, если бы оно заключалось, ну, вот, например, в поиске пропавших щенков, как...

Он хотел указать на девочку, но вспыхнувший между феей и Ваулом спор заставил его замолчать и недоуменно переводить свой взгляд между ними, пока Дарктвиг не обратилась к нему:

- А?... Что? Я?... Эээ... - он еще пару мгновений пытался осмыслить ситуацию и всплеснул руками:

- Серьезно?! Во имя всех Аспектов, Ваул, о чем ты думаешь?! Щенки пропадают каждый день, ты не можешь просто взять и бросить задание просто потому что... потому что..., неважно! Суть в том что что ты можешь помочь ей, но нам ты тоже нужен. Ты нужен мне. Там! - он указал на двери стражницкой: - а не гоняясь незнай за чем незнамо где. Я же просто человек, а не божественный чемпион, я могу ошибиться, что-то забыть, упустить, а это... Это же разбойники! Они нападают на людей! Они могут даже убить нас, если мы не подготовимся как следует. Ну же, Ваул... разбойники или щенок... - предпринял он отчаянную попытку вместе с феей переубедить колдуна, но встретившись с уверенным взглядом зеленых глаз, отвернулся и стал ожесточенно тереть лоб.

- Аааррргхх... Это невозможно... - бурчал Брант себе под нос и, наконец обернулся, похоже приняв какое-то решение: - Хорошо! Мы ей поможем. Но пожалуйста, давай хотя бы соблюдать приоритеты.

С этими словами он направился к девочке и стражникам. Не доходя несколько шагов, прокашлялся что бы привлечь внимание и изобразил короткий поклон:

- Приветствую и извиняюсь, что вклиниваюсь в разговор. Нас прислала Академия по важному делу, которое нам нужно обсудить. Но прежде, если позволите... это не займет много времени... - он опустился рядом с девочкой:

- Как тебя зовут?

– Наши любовные успехи отличаются друг от друга, как самшит от пальмы. Один низкий, но твёрдый, другая – мягкая, но длинная. – Омби попытался объяснить свою мысль. – Я был всего с несколькими женщинами за всю свою жизнь, но эти отношение растянулись на годы. Любовь являлась моим ориентиром в палящей саванне. – Омби понурил голову. – Но мою первую девушку задрал лев, а вторая ушла к сыну знахаря. – Руки непроизвольно сжались в кулаки, – Видите ли, подношений у него больше, хижина попросторней, да ещё домик соломенный на южном берегу Конго. Вот ведь зараза! – Омби просёк ребром ладони воздух, – Отцовское же всё! А домик, тот вообще при деде сплели! Это ещё надо разобраться, сама ли ваза на знахаря упала! А тут всё вот этими, – Туземец потряс открытыми руками, – Строил. Глину таскал, саман покупал, горшки лепил, видите ли - "так мооодно". Омби взял фальцет, передразнивая бывшую подругу, – Каждый день на охоте подставлял задницу ягуарам! А тут, а тут....

Резкий негодующий выдох. Омби испугался, что слишком разорался. Замолчав, он извиняюще поклонился железному человеку. А тем временем....

Мелодичный голосок принцессы фланировал между басистым говором мужчин, раздавая последним на орехи. Шлёп. Шлёп. Шлёп.

"Хорошо хоть желтолицему пока не прилетело. Как бы он отреагировал на лёгкую критику — неизвестно. Судя по напряженной стойке, он вполне мог втащить и за безобидный "Привет". – Мысли Омби потекли неспешной чередой, как топляк по спокойной реке.

А вот с мороженным очень хорошая идея:
– Если можно, я угощусь... У меня на родине это деликатес. Пренебрегать возможностью вкусить сие блюдо - это как дать свою руку крокодилу. Позволите, великая краса северных пределов?

Омби хотел было посоветовать ей заказать Эфо Риро, но быстренько осадил коней. Хоть это африканское блюдо пользовалось популярностью, а так же имело неплохой вкус, отец подавал его в горшочке из гуано. Омби грызли сомнения. Вряд ли у принцесс в почете сервизы из дерьма летучих мышей.

Дуукий чуть дернулся. Он слышал разговор, но не отвлекался от молитвы. Закончив, он обернулся к обедающим приключенцам.
-Мое нынешнее состояние - это дар моего бога, а не проклятье. - он взялся за символ на шее. Донаар отметил некое сходство с тем же атрибутом, что использует его покровительница. - Хотя я мучаюсь, это да. Но причина иная.
Мертвец широко провел рукой, указывая на бескрайнее болото.
-Что вы видите? Что вы чувствуете, вдыхая этот воздух? - в голосе жреца проскользнули и гнев и боль. - Яд, проклятье и зло, вот что. А ведь этот мир был другим. Суровым, но красивым. Опасным, но щедрым. А сейчас это гниющий труп, раздуваемый ядом зла. И все из-за алчности того, кто должен был следить за ним!

Жрец оперся о меч.
-Пока вокруг нет никого из мертвецов, я расскажу вам об этом месте. Ешьте быстрее и слушайте...

И Дуукий рассказал все что знал. Он рассказал о прошлом мира. Об друидах, что стерегли баланс. И о Ревиле, что разрушил многовековые устои. О том, как Порча захватила мир. Как мертвецы восстали и пошли войной на оставшихся в живых. Как люди гниют и умирают от Порчи, в тщетных попытках прожить еще лишний день.
-А я... Я лишь служу богу, который обитал в этом мире. И который не смог помешать тогда, но надеется справится теперь. Вальтер, я страдаю. Это правда. Но я страдаю как тот, кто видит, что его дом, его родной мир проклят и умирает. Когда то, много лет назад, я пал в битве. На славном поле брани, защищая честь и гордость своего народа. И что я вижу сейчас? Страдание тех, ради чьего будущего я сложил голову. Но мне дали шанс. Дали духу послужить ради будущих поколений еще. Я страдаю, но я счастлив за возможность хоть как то изменить ситуацию.
Призрак вздохнул.
-Но, стоит признать, зло слишком сильно и многочисленно. Один я не справлюсь. То, что было здесь, это ритуал остатков друидов, которые пытались дать Порче проникнуть в ваш мир. Вроде бы они последние из ордена. Хотя точно я сказать не могу. Ладно, вы доели?

Фишку тратить не буду, но...

Вопрос: какие (чьи) боги/пантеоны богов принимают наибольшее участие в делах смертных?

Эльфийские боги наиболее часто вмешиваются в дела смертных, им не нравиться положение своих чад - рабство, потому у эльфов, как правило особям подвергшимся наибольшим мучениям, от которых их и замечают боги, просыпаются недюжие магические силы.

Фрэй молча кивнул бедину и, уперев "Фурию" в песок, огляделся по сторонам: Экерай поднялся на ноги и, судя по тому что смог он это сделать без посторонней помощи, худшее позади; все четверо караванщиков на ногах, единственно что привлекло взгляд жреца - полуорчиха теперь щеголяла гораздо более меньшим количеством одежды, чем обычно. Слизней нигде не было видно, за исключением одного на плече Зиры. "Владыка милостивый", - покачал головой Стигсон, понимая, что эти лавандовые глаза скрывают множество секретов. По крайней мере, припоминая сражение, здоровяк мог с уверенностью сказать: "Зира не из тех женщин, что нуждается в мужчине-защитнике". Впрочем, как и Грибочек.

Северянин опустил взгляд, подслеповато щурясь в полутьме, на собственный выпирающий вперед живот: место, куда дважды смог угодить своей секирой орк, обозначилось неровным пятном крови на белом льне табарда. Мышцы невольно свело от фантомной боли, но Фрэй смог быстро взять это под контроль. В конце концов, не самая страшная рана в его жизни...

Стигсон вернулся к костру, чтобы убрать свой меч обратно в ножны и, налегке, вернуться к месту сражения. Нужно было оттащить тела поверженных орков подальше от лагеря, пока Ади разведывает обстановку.

Укладывая тела в один ряд в тридцати футах от места сражения, жрец проматывал события битвы в своей голове. Как вышло так, что молитва сына Стига не достигла Темпуса? Неужели Владыке было неинтересно противостояние с Одноглазым, в то время как последний явно следил за сражением? Ответом Стигсону было мерное шуршание песка, пока он тащил очередного рейдера за ноги. Если подумать о нападении этих ублюдков, то чести в такой тактике было немного: особого перевеса перед нападающими у каравана не было, да и если орки потрудились последить за путниками, то явно не брали женщин в расчет как сильных соперников. Это Фрэй знал за серокожей братией ещё со временем невервинтерской кампании: женщины этих дикарей зачастую мало чем отличались от мужчин, такие же сильные и свирепые, если могли дорваться до клинка.

Стигсон остановился напротив так и не упавшего окончательно на землю вожака орков, чьи руки всё ещё сжимали секиру. Несмотря на ночную прохладу, северянин покрылся потом. Утерев лоб, жрец Темпуса подумал, что Владыка Битв не ответил на призыв своего последователя потому, что сын Стига в решающий момент положился на силу молитвы, а не на свои собственные способности. Как это делал этот серокожий воин. Фрэй опустился на уровень осевшей поджаренной туши вождя. Обоняние уже привыкло к запаху паленого тела, но последователь Темпуса всё равно ощутил как к горлу подкатывает ком дурноты.

Высвободить оружие из мертвой хватки орка оказалось проблематично. Это заняло несколько минут, пока с характерным хрустом пальцы трупа не сдались. Это был достойный, сильный противник, чтобы память о нем осталась в одном из храмов Битвы. Оставив оружие на песке, Фрэй потащил последнего павшего воина к остальным.

– Владыка Битв, к тебе обращаю свои слова, – начал негромко Стигсон, когда все орки были перенесены и уложены в один ряд на песке великой пустыни. Пальцы северянин сомкнулись на священном символе Патрона. – Да направит молитва умерших в Чертоги Покоя, ибо в сражении отдали они всего себя без остатка и сражение поглотило их души. Мы умираем как и рождаемся - в битве...

Монах сначала выпучил глаза, потом печально покачал головой.
"Здрасьте! Я рогатое нечто и я воин света и добра! И я вас трахну 5 раз, если вы не проникнетесь ко мне доверием и страстным желанием помогать... " сказал он тихо, но так чтобы жрица его услышала.
Сам же Хиран просто стоял и смотрел на это мероприятие. Безнадежное, с его точки зрения, но чем светлые боги не шутят ? Авось выгорит.

Взгляд Кайоши был просто не остановим, словно он пытался прочитать Риту от корки до корки. За взглядом последовал шаг и он прижался к девушке что бы услышать её любимую историю. Он наклонился к ней что бы в который раз впиться в её уста что бы подготовиться к тому что они потом расскажут. Когда они наконец то остановились, девушка ужа была готова поведать ему весь рассказ.

— О, у меня… есть для тебя история. – Рита сделала шаг вперед чутка отталкивая парня, потом еще шаг, отчего Оосаве пришлось со своей стороны сделать шаг назад, и после еще одного шага парень уперся в сиденье дивана и упав принял сидящее положение.
— Присядь, мы никуда не спешим. – Кайоши хотел что то сказать, но в этот раз Рита припала к его устам напоминая кто здесь рассказчик, а кто хотел послушать.
— Это история об отважной охотнице. Она отправилась в дальние земли, что бы приручить неведомого зверя. – Её руки скользнули парню под одежду помогая снять ту что бы расслабиться и полностью отдаться рассказу. – Её пришлось пройти немало препятствий до своей цели. Пройдя через жаркие и душные джунгли ей пришлось избавиться от всей теплой одежды.
Наконец то Рита могла скинуть свой костюм, оставшись перед Кайоши практически нагой. – Но не известно от чего ей было жарче, от тепла или от… предвкушения того что там дальше.
Взяв руки парня она поднесла их к себе – Её волнение было столь сильным что можно было почувствовать жар её сердца… - Oh, Кайоши-кун… – Что бы раскрыть персонажа Рита руками парня приподняла завесу лифчика что бы он мог сквозь мягкую кожу почувствовать тепло и упругость.
Опустив свои руки и нащупав бугорок на уровне таза парня девушка продолжила свой рассказ.
— Она спустилась глубже в чужие земли в поисках зверя и стянув покровы что укрывали его... кажется она нашла его. – Вытянув зверя своими руками охотница начала зазывать его в ловушку что она подготовила в пещере. Используя свой язычок она зазывала все ближе зверя и вскоре стал проявляться его образ. Охотница закрыла глаза полностью отдаваясь своим чувствам и заманила зверя в пещеру. С каждым шагом он продвигался глубже в пещеру заманенный язычком, и с каждым шагом он становился все больше, пока до опасного не уперся в стенки пещеры и охотнице пришлось выпустить зверя. Открыв глаза страх объял её разум. Перед ней предстал не зверь, а легендарный огромный дракон. Девушка взволновано сделала глоток воздуха и подняла глаза в которых читался страх что она может не справиться с таким могучим чудищем. Но собрав свою отвагу она приподнялась и продолжила свою охоту. Охотница накинула на монстра клетку с путами что ужа была готова к поимке, - A-ah… - но даже так чудище вошло с трудом.

Парень переживая за охотницу из истории хотел уже прервать рассказ, но Рита остановила его. Она хотела закончить начавшуюся историю, ведь еще немного и она уже закончит. На что парень понимающе кивнул.

Чудовище внезапно начало вырываться из клетки с нарастающими движениями биться об стенки клетки. Монстр был настолько большим что полностью заполнял клетку, он взялся своими лапами за основание клетки и стал активно вбиваться через решетку. Охотница была уже на приделе и с криками держалась за остатки выносливости, - Yea-Yea-Yeah - но и чудовищный зверь держался из последних сил.
И с последней каплей она сжала путы вокруг дракона, - Yeaaaaaaaaaaaaaah - а тот в ответ из последних сил выпустил свое горячее дыхание заполняя теплом клетку. Закончив с поимкой зверя охотница закончила и рассказ о себе.
Следуя своим героям Рита и Кайоши устало лежали друг на друге восстанавливая дыхание и разум.
— So… Что ты думаешь о моей любимой истории? Но меня удивил твой неожиданно большой поворот.

В пакетике оказались макарони завернутые в розовые бумажные упаковки.Юми выдохнула, идя вслед за подругой.
- Я доверяю твоему вкусу, Рита. Уффф... ну вперед, - Юми растянула губы и вооружилась кредиткой.

Началось...

---

За шоппингом время пролетело незаметно. Кофточки сменялись блузками, юбки - шортиками, а обуви было перемеряно просто несчетное количество. Зашли даже в парикмахерскую - хвостик был слишком деловым, поэтому следуя совету подруги, Юми укоротила прическу, добавив милый ободок сверху. Из торгового центра девушка вышла уже в новой одежде. Разглядывая себя в зеркальном отражении на стене торгового центра, Мизунэ не верила глазам. Она себя просто не узнавала. Она и вправду похорошела, и выглядела теперь не как учительница, а как девушка. Хорошенькая и миленькая.

- Ах, Китора-тян, спасибо тебе огромное! Без тебя я бы опять набрала что-нибудь черно-белое. Меня дома родители не узнают уж точно. Хихи.

От всей души Юми заключила Риту в объятья и прижала к себе.

- Знаешь, лучше тебя у меня подруги никогда не было.

"А знаешь..."
Секунду назад голос Мизунэ-сан был нормальным. Всего мгновение назад всё было в порядке, никаких причин для волнения. Даже тот факт, что торопыга-Рита захлопнула за собой верь, не стоил переживаний - ведь всё равно сюда скоро вернётся Кайоши, или Фудзивара-сэнсей, или ещё кто-нибудь.
"А знаешь..."
Только услышав эти два слова, сказанные каким-то не таким тоном, Рюу вдруг остро ощутил: что-то не в порядке, что-то идёт не так. Примитивные, глубинные инстинкты, оставшиеся человеку от страшно далёких предков, неистово взвыли - обречённо, как загнанный зверь, страшно, как сирена перед авианалётом; они набатом стучали в голове, требуя только оного - бежать, бежать отсюда! Секунду назад спокойный воздух клуба выпечки вдруг наполнился невыносимым давлением - будто они вдруг провалились на глубину нескольких сотен километров.
"Я люблю тебя..."
Пульс участился. Такахаси ощутил, как его тело в один миг покрылось гусиной кожей и мелкими, трусливыми капельками холодного пота. Любовь? Слышать такое от помощницы президента, с которой Рюу лишь изредка перебрасывался парой фраз, от всегда уверенной в себе девушки, которая вдруг улеглась прямо на испачканный мукой стол, будто все кости разом отказались её держать, было сродни кошмарному сну.
"Я просто стекляшка..."
Происходящее было похоже на очень, очень дурной розыгрыш. Будто бы и Фудзивара, и Кайоши, и Рита с Юми - все решили зло пошутить над ничего не подозревающим Рюу. Но что-то в голосе Мизунэ убеждало парня - как бы ему не хотелось, но нет, это не розыгрыш.
Мизунэ выглядела жалко. Будто вот-вот заплачет. Это выбивало из колеи, особенно вкупе с осознанием, что вся эта сцена здесь из-за него, хотя он ровным счётом ничего не сделал.
Рюу открыл рот, чтобы сказать Мизунэ что-нибудь утешающее,поддерживающее. Ни слова не вырвалось наружу. Со своего места Такахаси видел только перемазанные в муке чёрные чулочки Юми и то, что раньше скрывалось под юбкой. Несмотря на заходящееся в крике чувство опасности, он сделал шаг вперёд - чтобы подойти ближе, заглянуть в глаза, обнять, утешить.
"Я бы отдала все, чтобы хоть раз ощутить что-то в ответ..."
-Мизунэ-сан, ну зачем же вы...
Неловко обхватив плечи девушки, Рюу вернул её в сидячее положение, принялся стряхивать со спины белую пыль, старательно не смотря в лицо Юми.
-Ты не стекляшка, Мизунэ-сан, я...
Нужные мысли терялись, правильные слова разбегались, словно издеваясь над паникующим Такахаси. Да и были ли они вообще - правильные слова?
Я просто... Это не...
Никак. Слишком неожиданно, слишком непредсказуемо, внезапно, как летний дождь. Где он сделал ошибку? Когда не воспротивился приказу Фудзивары? Когда не ушёл вслед за Кайоши? Когда откликнулся на голос Юми? Теперь уже неважно. Рюу поднял взгляд, заглянул прямо в глубину влажно блестящих карих глаз; и провалился, даже не почувствовав сопротивления - как неосторожный путник одним неверным шагом проваливается в мёртвую трясину.
Подумать только, как смешно. Он уже давно потерял контроль.

Тёплые губы - как сокрушительный удар в челюсть. Глаза на несколько секунд перестают видеть, бешено стучащее сердце сбивает ритм, пропускает пару ударов. Руки ложатся на талию девушки, скользят вверх и вниз, повторяя изгибы тела, пока пальцы нащупывают край блузки. Долгий поцелуй размыкается на мгновение - только для того, чтобы позволить белой ткани взлететь вверх.
Рюу чувствует на своём животе касания пальцев с острыми коготками, заставляющие мышцы пресса судорожно сокращаться, и послушно опускает руки, позволяя Юми снять с него рубашку.
Больше ничто не разделяло их, Такахаси обнимает девушку крепче, жадно упиваясь мягкостью губ, запахом дыхания, гладкостью кожи под пальцами, которую теперь нарушают только узкие полоски ткани лифчика. Нащупав застёжку на спине, Рюу, не засомневавшись ни на миг, одним движением расстёгивает её.
Насытившись вкусом губ, Такахаси начинает медленно опускать свои поцелуи. Бархатное ушко, трепещущая шея, ключицы, пока, наконец, перед ним не оказались два изумительной красоты пирожных, даже на вид выглядящих опасно-сладкими. Мягким, но уверенным движением Рюу накладывает руки на оба, и, поколебавшись мгновение, наклоняется к правому, обхватывая губами вишенку на его вершине. Не прекращая мять пирожные пальцами, парень работает языком, чутко прислушиваясь к реакции владелицы мучных изделий. Его глаза застилает багровая пелена, а пульс, кажется, уже зашкаливает все допустимые пределы.
Ещё ниже - поцелуи опускаются на живот, который всё ещё охватывает пояс юбки. Не останавливаясь, Рюу ослабляет застёжку, и, отстранившись, стягивает мешающую ткань с живота Юми. Следом за юбкой на пол летят туфли, открывая взгляду Рюу полный вид на изящные ножки девушки. Болезненно-широко улыбаясь, он касается пальцами обтянутой чёрным чулочком ступни, заставив Мизунэ конвульсивно дёрнуться от внезапной щекотки, и снова приближается.
Руки скользят по горячему животу, цепляют полосатую ткань трусиков и стягивают их вниз, на пол, к остальной одежде, убирая последнюю преграду. Такахаси встаёт на одно колено и кладёт бёдра Юми себе на плечи. Он медленно, осторожно проводит расслабленным языком по конфетке, которую скрывала полосатая обёртка, и с удовлетворением слышит стон кондитера, приготовившего для него такие замечательные лакомства.
Движения языка всё быстрее, всё громче стоны, и вот настойчивость Рюу вознаграждена - одновременно со сдавленным всхлипом Юми конфетка выпустила наружу скрывавшийся внутри пикантный нектар.
Сдерживаться больше нет сил, пришла пора отблагодарить искусство кондитера. Не медля, Такахаси встаёт и выпускает на волю свой нефритовый стержень, давно просившийся наружу. Он нависает над девушкой, вдруг резко, как вампир, впиваясь в её шею и одновременно погружая стержень внутрь, завершая картину слияния. Вскрик Юми напоминает последним остаткам здравого смысла, которые каким-то чудом ещё задержались в голове Такахаси, что они по-прежнему находятся посреди школы, и он тут же запечатывает рот Мизунэ поцелуем, не прекращая при этом совершать ритмичные движения стержнем.
Кровь шумит в голове, вдохи всё реже, тонущий в волнах страсти Рюу не замечает ни впившихся в его спину ногтей, ни грохота бьющегося о стену стола; всё быстрее и быстрее, пока, наконец, он сам не издаёт почти звериный рык на пике наслаждения.

...

Рюу лежал прямо на столе, рядом с помощницей президента, вдруг на некоторое время ставшей ему ближе, чем кто бы то ни было до этого. Лежал, слушая ровное дыхание девушки, невидящим взглядом уставившись в потолок. Произошедшее здесь только что было... волшебным, но... Такахаси никак не мог избавиться от ощущения поражения. Он проиграл. Не пришёл последним в забеге, не ошибся в решении задачи, ничего подобного - он просто проиграл. Потерпел поражение.
-Ми... зунэ... - С запинкой начал говорить парень. Он не знал, как теперь правильно обращаться к ней, - Кайоши с Фудзиварой скоро вернутся. Надо хотя бы одеться.

Роскошный лимузин плавно тронулся с места. В отличие от скромняши Каори Исикавы златовласка даже мимолетным взглядом не удостоила водителя, благо он был практически скрыт от пассажиров. Всё ее внимание было уделено Ичибею, его машине и самой поездке. Причем, как показалось вначале парню, второй и третий пункт интересовали Мураками заметно больше первого.

- Обожаю вот это всё, уиии!! - довольно прокричала Шизука, высунувшись в откидной люк на крыше лимузина и позволяя "господину президенту" оценить зрелище развевающейся на вечернем ветру легкой юбочки и стройных ножек Мураками-тян. Тем временем Шизука весело хамила кому-то снаружи: - Эй вы, неудачники! Хотите покататься на этой крутой тачке? Как бы не так! Ахаха!!!

Когда ей, наконец, надоело развлекаться подобным образом, она вернулась в салон и бесцеремонно плюхнулась на мягкое сиденье рядом с Ичибеем.

- Что скажете, господин президент? - ее пальцы медленно провели линию от воротника президента и до его брючного ремня.
- Мураками... - строго начал Ичибей, но Шизука резко оседлала парня и заставила его замолчать поцелуем, прижав к спинке сиденья и крепко держа его галстук в своей ручке.
- Тшшш! - погрозила ему пальчиком златовласка, дав немного отдышаться. После чего принялась плавно, словно медленно пританцовывая (в такт игравшей в салоне лимузина расслабляющей музыке), двигать бедрами. - Просто заткнись и будь хорошим мальчиком, хорошо? А я побуду плохой девочкой...

А потом господину президенту пришлось предоставить нашей настойчивой журналистке для выступления свой микрофон - и Шизука-тян продемонстрировала ему исключительные навыки владения языком и редкий дар ораторского искусства. К моменту, когда Ичибей уже был готов сложить с себя президентские полномочия, Мураками неожиданно влепила ему пощечину.

- Какой шустрый! - она сердито сверкнула глазами и снова забралась на парня сверху. - Ваш долг перед избирателями еще не выполнен, господин президент!

Ногти Шизуки-тян буквально впились в плечи Ичибея, заставляя его отвлечься от своих ощущений на более яркие болевые, дистанция между ними исчезла - и рейтинг президента снова устремился ввысь. Мураками двигалась быстрее и резче, чем курс йены на токийской бирже - и Ичибею оставалось только держаться так долго, насколько это вообще было возможно для политика при таком беспрецедентном общественном давлении. За считанные минуты до развязки Шизука резко сменила позицию, предлагая президенту совершить перестановку в их коалиционном правительстве, поставить ее на колени и выдвинуть свои предельно жесткие требования.

- Да, да, ДА!!! - подгоняла Ичибея златовласка, упираясь руками в сиденье и соблазнительно прогибаясь, и вскоре президент не выдержал и бурно завершил свое публичное выступление. Он еще никогда не был НАСТОЛЬКО близок с народом...

После небольшого затишья Курода услышал шепот Мураками-тян:
- Вот это я понимаю - политическая программа... Уф, неплохо! Мой голос принадлежит вам, господин президент!

...Примерно через полчаса водитель высадил Шизуку в названном ею месте - это был дом ее родителей, довольно респектабельный особнячок в элитном районе, так что Ичибею не пришлось краснеть за визит в какие-нибудь трущобы.

- Пока-пока, господин президент! - Шизука помахала ручкой и ехидно улыбнулась. - Было приятно... пообщаться! И увидимся завтра...

А Ичибей остался в салоне переваривать все произошедшее, собирать воедино взорванные бомбой по имени Шизука Мураками мысли и лихорадочно соображать, не слишком ли дорого ему аукнутся потом эти... политические дебаты.

Потрошим твою мать!

Перловка — она варится долго. Просто непорядок, что наши игроки стали писать менее ярко и задорно. Впрочем, на страницах нашего дорогого ДМа еще есть приятные глазу злобного памфлетиста строки.
Вот, например, позвольте познакомить вас с обыкновенным демоном (курсив мой, как обычно):
«Внешность
Родители постарались на славу и выглядел Кагыр сногсшибательно даже по демонским меркам, от чего постоянно страдал. Высокий, широкплечий жылистый с умными глазами (Я не поняла, от чего тут страдать и что тут такого сногсшибательного. Ммм... Наверное, ЖЫ и ШЫ? А, нет. УМНЫЕ ГЛАЗА? Да, точно!)
Характер
С детства пытался следовать принципу не вмешательства и пытался выбрать наименьшее зло из возможных. Изо всех сил пытался никуда не влезать но с такой удачей и вещностью ему это крайне редко удавалось (Вещность? А? Куда можно влезть с вещностью? Хотя... если это рожа у него такая, то дааа.)
История
Обычная по демонским меркам семья, Отец хотел вырастить из сына воина и нещадно мучал всеми возможными тренировками.
Сына правда интересовали намного больше руны чем мечь, (Чем мечь руны, если «мечь» — это глагол? Кто такая мечь, если «мечь» — это существительное? Не говоря уже о том, что читателям непонятно, что же интересовало в итоге сына — правда, руны или как мечь?) а учитывая его живой ум и тягу к рунам старания отца оказались напрасны». (Неудивительно. Сыну просто не до того.)

А вот другой потусторонний красавчик:
«Демон-лорд Мандарин прожил длинную интересную жизнь, успев захватить несколько дюжин миров и уничтожить в два раза больше. Однако вот уже пять тысячилетий он просиживал в своей твердыне на безконечном пиру, выпевая цистерны проклятого алкоголя (Хочешь петь? Пой! Хочешь пить? Нет, пой, я сказал!) каждый день и десятками плодя безполезных потомков от лучших наложниц захваченных миров». (Бесконечно бесполезно объяснять приставку «бес».)

Пробежимся по нелюдскому племени недобрым взглядом:
«Среди них выделялось два индивида — громадный детина, превышающий остальных орков в плечах , и выше на целую голову». (Я выше тебя в плечах, понял ты, хиляк!)
«Впереди отряда важно ступал гоблин, где то сперевший барабан, И теперь блаженно повизгивая барабанил что есть мочи, не задумываясь о ритме». (И — отличное имя для гоблина.)
«Самый большой орк увлеченно ковырял в носу, И когда наткнулся взглядом на демона разинул рот, забыв высунуть палец из носа». (И — неплохое имя для орка.)
«- Столо быть ты и есть Учитель, я ожидал что ты будешь повыше, хм, однако даренному учителю зубы не смотрят."-
После чего Здоровяк, А затем все его войны стали на одно колено». (Здоровяк стал на одно колено. А тоже стал на одно колено — кстати, хорошее имя для орка. Ладно. Но стоящая на колене война... Нет, мое ограниченное воображение отказывает.)
«"Так что если ты хочешь обьеденить мой народ нам нужны войны, чтобы наказать этих пожирателей кала. Ты можешь привезти войнов из этих врат"- спросил орк, указывая лапищей на портал». (Несчастные войны. С ними делают что хотят. Везти войну куда-то — это ли не надругательство?)
«Наследников у этого старого ходока пол племени, и я так подозреваю что и в других племенах соберётся около дюжины его потомков». (Пол в наследниках, а потолок — в обиде.)

У орков и гоблинов, впрочем, всегда весело. Не будем их за это осуждать, обратим свои взоры в сторону обычных или почти обычных людей. Что они творят со мной, вы не представляете!

Пост называется «успей успокоиться»:
«Возвращаясь к остальным студентам, девушка уже успела успокоиться. Как вдруг, освещение начало лихорадить, а азиата, отошедшего в дальний угол, также неожиданно начало неестественно трясти. Слишком неестественно, чтобы не обратить на это внимание.

Только полноватый азиат вместе с освещением успели успокоиться, а с ними начинала и Эми, как в двери столовой постучали». (Кто не успел — тот опоздал =))

Еще несколько симпатичных моментов:
«Говорил мне тот кролик не мешать таблетки, но что он понимал — животное!
Придя в себя в таком знаком помещении (Знаком помещении. Это была лишняя таблетка, прав твой кролик.) университетской столовой, Джон будучи в все ещё на веселе, (В на где?) пока остальные задавали бесполезные вопросы и поддавались легковой панике, (Грузовая паника в студию!) решил все же найти связь, переходя с одного места на другое, залезая на столы и вытягивая телефон во все стороны, но так и не поймав сети, решил на это забить и пойти пошарить на кухне, вдруг там есть что пожрать».

«Будь оно все проклято! Ты видел это, так, Вильям? Грета полностью подчинилась их обонянию!» (Властный нюх! Признаться, я немного завидую.)

«Феодалы же тех или иных государств, принимавших участие в серии военных конфликтов, желали заполучить богатства своих противников, а также славу и благородство. (Благородство заполучить на войне? Да ладно!) Несмотря на сокрушительные победы в начальных этапах, Англия так и не смогла добиться своей цели». (Сокрушительная победа — залог блистательного поражения.)

«Толкнул но дверь то запертая , ключ то у комрада сзади.Так и получилось что стоял Ростислав у закрытой двери махая ксивой, а соседи будущие смотрели и офигевали». (Дверь-то какова! То запертая, то у комрада... где? Тсс! Комрад-то не знает! Зато соседи... Ну, вы поняли.)

«Портье и след простыл , тем временем в номере царила идилия.Владимир присев на диванчик что-то читал(хоть освежитель не важно).Русские азербайджанского этнического происхождения разложили на кроватке скатерку и придавались обильной трапезе». (Ы? Почему не важен освежитель? Хотя... когда к трапезе идут в придачу русские азербайджанцы, то ну его, тот освежитель. Страшно!)
«На завтрак подавались: оладьи,сгущёнка,2 вида салата, омлет, стакан сметаны.Как всегда всего на всех не хватило, завтрак обещал затянутся на долго». (Да ладно?! А азербайджанцы? Их хватит на всех!)

«Чтоб показать кто здесь вождь, а кто неприкасаемый дрожащий Владимир принялся строить всех.
Без всякого преувеличения, товарищи из солнечного Дагестана выполняли поручение идеально.
Правда не обижая себя, процентов 5 из принесённых блюд пропадало неизвестно куда». (Кого построил дрожащий Владимир и как 5 % блюд себя не обидели?)

А вот еще интересный обед:
«хорошо прожаренное мясо из говядины под томатным соусом» (А что еще бывает из говядины? Шоколад?)
«жареный картофель фри» (А мне бы хотелось вареный картофель фри!)

Окей, хватит жрать, займёмся делом.
«В танка нельзя упасть, ненароком что-то раздавить или испортить себе лень» (Не сметь портить лень! Это военное имущество!)

«Те оповестили вас о том, что ваша мать, бросившая вас ещё в раннем детстве, находиться (Она писать.) на смертном одре, и, хочет увидеться с вами, чтобы обговорить все вопросы о наследовании её состояния... вам. И то, что она не оставил (Она отец?) вам ничего, кроме своей фамилии, «Варлок», и одеяльца, в которое вы были завернуты, когда вас принесли в приют ещё младенцем, никого не волнует. На то, что у вас давно уже есть своя жизнь, и, никто не просил в неё так внезапно врывать (Что можно врыть в жизнь?), так же всем плевать. Потому что на кону стоят суммы с шестью и девяти нулями после цифр, недвижимость, ценные бумаги, нет, даже больше, судьба целого города, в котором пустил корни ваш род, и, который практически купила ваша биологическая мать с потрохами». (Мать с потрохами. Ыы.)

Мастера иногда задают своим игрокам нетривиальные задачи. Например:
«Особенность — это какая-то особенность вашего героя. (Казалось бы — всё просто? Ан нет!) Что-то ненормальное, даже мистическое, не от мира сего, что преследует героя всю его жизнь. Может ненавязчиво, так, что он даже сам не осознает этой своей особенности, а может, в открытую, напрямую влияя на его быть (И на его не быть.) и мировосприятие. Особенностью может быть что угодно. От радиопомех в вашем присутствии, до пирокинеза в моменты сильного стресса, от чуть большего чем у прочих везения, до умения общаться с растениями. У всех это что-то свое, и, оно появилось у них где-то в период от 14 до 16 лет, и после не исчезало. Другие люди не способны заметить эту вашу «особенность», учтите». (Незаметный пирокинез? Выпустил огонь и тут же его заглотил? Правда, в этом что-то есть.)
«Инвентарь — вещь нестабильная. Я имею ввиду, если вы не указали в нём платок, но, достали его по ходу повествования из кармана, ведущий не станет вас жюрить». (Нет, конечно. Для этого существует жюри. А ведущий мог бы пожурить. Чувствуете разницу?)

Вообще, я люблю пафос. Он иногда настолько мощен, что ты не понимаешь, о чем написано, но до чего пафосно — до дрожи, зубовного скрежета, опаленной плоти и пепла мозга:
«Там где была равнина, теперь был кратер, обрамлённый зубьями-холмами, опалёнными, и, залитыми кровью. Кровь лилась повсюду. В пылающих расселин земли. (В куда?) В реках, и озёрах, высохших за один миг чудовищного удара, и наполнившихся в следующий, внутренностями, перемолотыми костями, рваной, опалённой плотью, кусками доспех, и сломанными клинками, обрывками шкур, пеплом волос. (Откуда всё это говно взялось? Непонятно. Но красиво!) Кровь лилась повсюду. Дождём, она ниспадала с небес на мерцающее от жара дно ямы, и земля, обездоленная, всё ещё в шоке от всех тех жизней, что за один короткий взмах орудия, резко прервались, и ушли в неё, усели (Шо сделали?! УСЕЛИ?!) на её шкуре, пеплом, сажей, и ошмётками благородных существ». (Смакота.)
«Город, по всей видимости, очень стар. Его центр полон приземистых, не выше четвёртого этажа, широких зданий, из камня, с множеством скульптур на них, мозаик, каких-то украшений». (А еще в нём много, очень много, неоправданно много, непонятных, лишних, пафосных запятых, которые все запутывают.)

Но это так, мимоходные находки. А иногда встречаются персонажи — просто подарки судьбы. Люблю их страшно.
Вот, например, обычный симпатяга:
«Внешность
Майкл достаточно крепок и закалён.Его тело покрыто ранами. (Незаживающими? Чувак, ты скоро сдохнешь сам по себе, я отвечаю.) Рэмор носит небольшие усы и терпеть не может бородки.Завидев человека с бородкой,Майклу приходит на ум:"козлобород,с усами лучше ходи." (Фейспалм.) Однако (Несмотря на бородофобию?) Майкл не очень поворотливый,но он знает достаточно боевых приёмов,чтобы перетащить победу себе. (Победа — это такой канат. Майкл — мастер по перетягиванию каната победы.)
Характер
Майкл часто нервничает и реагирует на любые мелочи.Дело в том что при одной из первых военных операций Майкл и его отряд выдвигались по лесной местности.Недалеко что-то шелохнуло, (Кого оно шелохнуло?) но никто из отряда не обратил внимание.Это было зря, (Метко подмечено!) ведь из этих кустов,откуда издавался шорох,вылезли несколько автоматчиков,которые обстреляли отряд.Пятерым солдатам удалось уйти,Майкл был не плохо ранен, (Прямо скажем, он был хорошо ранен, просто отлично! Эти раны до сих пор с ним!) однако смог быстро оправиться. (Это иллюзия, парень. Не лги себе.) Несмотря на свою нервность,он хорошо ладит с людьми и если вы видите Майкла,сорящегося (Мусорящего-ся? О_о) с каким-нибудь человеком,через некоторое время они станут лучшими друзьями. (Если у него нет бороды, разумеется.)
История
Выходец из западной европы.С детства жил в России и теперь мастерски владеет русским языком.Майкл отличился хорошей меткостью на стрельбище и когда началась война,его отправили в Афганистан.Так Рэмор стал снайпером.В Афганистане он потерял двух своих друзей и два пальца на левой руке. (Какое совпадение. Я бы предположила, что Майкл просто отрубал себе пальцы, теряя друзей, но тогда бы он уже остался совсем без пальцев.) Когда война утихла,Майкл ушёл в отставку.Однако война вновь разгорелась,теперь с большим масштабом.И снайперу вновь придётся взяться за старое». (Снайпер-псих. Это страшный персонаж, я тут я вполне серьёзна.)

А вот девушка. Наверное.
«рост: 178
вес: 45 кг
возраст: 19
серые глаза, рыжая, стройная и довольно таки худая... (Не льсти себе, детка. У тебя истощение, и ты — анорексичка.)
Характер
Гадский характер, очень азартная, пылкая, стерва но хороший лесной дух, (Вот с этого места подробнее, пожалуйста. Это как понять-то?) хорошие познания в каштановых листьях и девочках, (Не знаю, как с листьями, но в девочках не шарит.) частично в алкоголе, заядлая врунишка но добрая. (Но стерва.)
История
В некотором царстве в некотором государстве жил был король у него была приемная дочь и всё такое. (Всё такое — это что именно? Истории отчимов и падчериц бывают очень специфические.) Всё было хорошо всё гуляли, (Всё гуляли, всё прогуляли.) употребляли алкогольные вещества и курили каштановые листья, одним словом идиллия. (Для кого-то идиллия выглядит именно так.) Но как и в любом рассказе есть переломный момент когда тебя выкидывает в жестокий суровый мир, но уже без блек джека и шаболд и ты остаешься один. (Драма.) Вообщем как-то раз король проиграл в покер свое королевство эльфам. Эльфы зря время не теряли и обратили всех свободных людей в рабов, а Влада спала в этот момент и её не заметили борцухи, (Где она спала — вот вопрос. Что такое эльфы-борцухи, я даже думать не хочу.) и она как во всех сказках тупо сбежала (Можно было сбежать остро. Или сбежать умно. Но Влада сбежала как смогла.) как не странно через черный ход. (Мне нравится, когда у королевства есть и черный ход, и парадный.) Так с этого момента начинается история Влады».

Вот ещё один совершенный обычный товарищ.
«Парень (на вид 20 лет) , высокий(190 см.) и статный, имеет два прекрасных голубых глаза (Фигасе! Два глаза!) и длинные до плеч темные волосы. При использовании сильной магии глаза постепенна полыхают голубым пламенем. Выглядит совершенно, как обычный человек.
Характер
Спокойный и веселый, хотя может совершать глупые и ужасные поступки идя на поводу у эмоций. Выполняет любую роботу (зависимо от оплаты). (Дайте два!)
Сага: Сразить зло и наказать злодеев!
Эпика: Возродить свой род, объединить родные земли и отомстить за смерть отца,узнать правду о своей матери. (О! Это интересно!)
Вера: В своих братьев по оружию!
Слава: Получить признание и стать предводителем своего народа
Изъян: Убивать и бить женщин, алкоголь». (Эмм... так что там с матерью?)

Закончить я хочу чудесной, ёмкой и прекрасной квентой персонажа, не нуждающейся во всяких дурацких курсивах:
«Внешность
на мне коженая бронька кожине сопоги цвет глаз зеленый и мускулы
Характер
злой и умний
История
Навыки
могу говорить з животними и навик меткий удар
Инвентарь
веревка». (Чтоб повеситься. Простите, не удержалась.)

И чтобы уж совсем закончить, я напоминаю вам, дорогие мои (и не мои!) читатели, что всё использованное тут надергано на просторах ДМа — зачастую у любимых мною игроков, которые волею судьбы настучали на клаве то, что привлекло моё нездоровое внимание.
Засим остаюсь с безмерной любовью к вашим перлам.
С вами были
наш верный спецкор SLow S
И
Как всегда
злая и несправедливая
Фиолетта Пасквиль

Первый день эпохи Нового Дома.

Вчера, Двенадцатый отдал свою жизнь во имя улья, сделав принцессу истинной Королевой. Теперь я, последний из оставшихся трутней, занимаю свое место у ее трона, в качестве хранителя истории нашего народа. Будущие поколения должны знать, кем были их предки и что они сделали для своих потомков!

Наша властительница все еще слаба - родит не так уж много новых рабочих. Но ничего - с каждым часом она становится крепче.

Крепкие воины стерегут чертоги, скауты распространяются по округе, разыскивая пропитание и материалы. Что ждет нас в этих новых местах?

Окружающий мир посветлел в теплых лучах Светила, возвещая о начале новой вехи в истории Колонии.

Во мраке далекого будущего и мрачного настоящего есть только война.

Муравьи выбрались на вершину своего дома, что был пока не очень большим. Уже более ста циклов их улей истощился в отсутствии ресурсов и бесконечных стычек с соседями. Былое величие рассыпалось на мелкие осколки.

Даже в своем нынешнем состоянии Колония продолжает свое существование. Могучие рабочие соединения пересекают кишащую пауками и осами лужайку, единственный путь к еде в этом неприветливом месте, и путь этот освещен Светилом, что дает муравьям необходимый для жизни свет. Внушительные армии сражаются во имя Колонии на бескрайних просторах поляны. Величайшие среди солдат — Солдаты-Рабочие, генетически улучшенные трутни.

У них много товарищей по оружию: Гвардия Тлей и бесчисленные Силы Рабочей Обороны, и вечно бдительные Стражи Улья. Но, несмотря на все старания, их сил едва хватает, чтобы сдерживать извечную угрозу со стороны других ксеносов. И много более опасных врагов. Птицы, шершни, осы, другие муравьи.

Быть муравьем в такое время — значит быть одним из тысячи. Это значит жить при самом жестоком и кровавом режиме, который только можно представить.

Забудьте о достижениях науки и технологии, ибо многое забыто и никогда не будет открыто заново.

Забудьте о перспективах, обещанных прогрессом, о взаимопонимании, ибо во мраке будущего есть только война. Нет мира среди поляны, лишь вечная бойня и кровопролитие, да топот гигантических богов, что наблюдают за деяниями смертных.

Вы не можете просматривать этот пост!

Абстрактный математический объект Законник существовал, принадлежал множеству участников игры и предикат "жив" на нем был истинен. Пока это всё, что можно было о нём сказать.

- Жители поселения естественно. Во-первых, у низкоразвитых гуманоидов нет понятия о женщинах и детях как ценных членах племени. Во-вторых они явно вооружены хуже чем высокие и засада вполне разумный способ уравнять шансы. Хотелось бы пообщаться с Эдом. У нас есть такая техническая возможность?

Вы не можете просматривать этот пост!

Пожелание Германа несколько озадачило пироманта. Одно дело убивать зверей для того, чтобы выжить и совсем другое ловить их и ставить над ними зверские эксперименты. Нет, разумеется, экспериментировать над животными было необходимо для развития человечества, лучше уж над ними, чем над людьми, но опыты должны быть биоэтичными. Лишних страданий животное не должно испытывать, а сумеет ли Герман провести всё гладко, это ещё хороший вопрос.
- Ладно, попробую сделать, что смогу, но только после того, как добудем завтрак. Но если придётся драться, я зверька выпущу в первую очередь, у меня не бесконечное число активных заклинаний. И если увижу, что он слишком сильно или бессмысленно страдает, убью.

Пайрос осознал двусмысленность последней фразы уже через пару мгновений и добавил:
- Зверька. И как я понял, мешок с водой мне тащить? Ведь только я могу поддерживать заклинание дольше нескольких минут.

Пока Боб искал зверей, он раздумывал, что стоит настоять на тренировках по активным заклинаниям. Конечно, это серьёзное преимущество, возможно один из тех факторов, которые позволят ему остаться в команде в случае чего. Но если честно, маг подзадолбался держать столько небоевых заклинаний. Да и идей касательно того, как можно применять магию в быту с каждым днём становилось всё больше, а все их реализовать не получалось. Но одну идейку он попробовать всё же хотел. Когда ещё он сможет контролировать две чуждые ему стихии и незнакомые формы? Да и тащить в руках мешок с водой или книги без мешка ему не хотелось.

Наконец день закончился и закончился он весьма успешно. Все сыты и согреты, не говоря уже о найденной воде. Благодаря огненной магии можно было не заморачиваться на разведение костра из маленьких веточек и коры, а сразу приступить к чахлым стволикам. Правда потом пришлось несколько унять буйную стихию, иначе топливо бы быстро прогорело.

Пайрос был необычайно молчалив, сидя у костра чистил свой меч. В процессе жарки кроликов ему удалось вытопить совсем немного жира, который он после трапезы использовал для чистки меча. После того, как кроличий жир был распределён почти по всему клинку (на дольшее не хватало жира и терпения), пиромант краем рубахи насухо протёр оружие. И пусть после этого вышеупомянутый край рубахи был грязноват, оставалось надеятся, что процедура пошла на пользу оружию. Не так важно, что рубаха грязна, как то, что меч не заржавеет.

После чистки оставалось только гладеть на звёзды и незнакомые созвездия. Пайрос осознал, что до сих пор не видел здешнего неба. Оно отличалось от земного, ковш Большой Медведицы так и не нашёлся, а остальных созвездий Боб и не знал. Похоже, сегодня был первый день, когда он был по-настоящему счастлив оказаться в этом мире. Раньше радость была неестественная, только от того, что ему удалось выжить ещё один раз, пройти там, где остальные не смогли. Но сейчас, он сидел у костра с тремя друзьями (по крайней мере так ему хотелось думать), живот приятно набит жареным мясом, добытым собственноручно во время охоты. А ещё он самый настоящий маг, да ещё и свободный! Какой подросток о таком не мечтал, хоть раз? Ради того, чтобы сидеть на месте с таким потрясающим видом, смотреть на звёзды и не видеть ни огонька вокруг, земляне лезут высоко в горы или едут в старны третьего мира. А стать волшебником вообще невозможно. Тут же всё стало реальностью, прямо как в детских мечтах. Конечно, за мечту пришлось заплатить долгими месяцами плена, но Боб был уверен, что без такой мотивации от Вардора, он бы не сумел приобщиться к магическому искусству даже на таком уровне. А сегодня он понял, что его магия может не только убивать, но и, например, согреть друзей.

Вот такие мысли посещали Пайроса, пока он смотрел то на звёзды, то в огонь костра. Постепенно он начал клевать носом. Огонь через огненное око выглядел совершенно по-другому, не так как видят другие. На грани дрёмы магу показалось, что огонь в костре зовёт его и хочет что-то показать. Здесь был не только огонь их костра, но и огонь очага, готовящего пищу голодным людям, и марево пожара. Если первое было ласковым, то второе злым, всепожирающим. Где-то невыразимо далеко, возможно даже не в этом мире, из пепла переродился феникс. Внезапно Пайрос ухватил отзвуки куда большего зла, чем всё виденное им до этого момента. Боевая магия пожирала целые замки, испепеляла целые города вместе со всеми жителями. Бобу стало невыразимо страшно, он хотел вернуться домой. И ему показалось, что он попал в своё родное измерение. Но краткосрочная радость сменилась испугом. Огонь и здесь служил разрушением. Люди, обречённые на смерть, заживо горели в костре Инквизиции. Боб решил, что он попал не в то время и попытался ещё больше приблизиться к своему дому. Пламя менялось внешне, но его суть осталась прежней. Огнемёты выжигали бункеры, напалм жёг джунгли со всеми обитателями. Перед Пайросом предстал гигантский огненный шторм, он пытался сожрать всё вокруг. Человек почуствовал себя совершенно беспомощным перед неистовством стихии, она бушевала не только вокруг него, но и в его венах, выжигала мозг изнутри. Парень резко дёрнулся и пришёл в себя.

Ворона привела беглецов (и присоединившегося к ним летуна) прямиком к своему хозяину. Герман ждал их на опушке, судя по мешку из столь знакомой Пайросу ткани за спиной, ему улыбнулось чуть больше удачи, чем прочим.

Впрочем, жалеть о том, что не рискнул и не задержался в башне подольше, не приходилось - едва ребята достигли деревьев, Источник, наконец, бахнул.

Поток дикой магии вырвался вверх. Башня содрогнулась и с глухим грохотом провалилась сама в себя. Пространство вокруг заполнили призрачные огни, кляксы чернильной тьмы, какие-то странные образования, напоминающие корни деревьев, прорастающие прямо из воздуха. Волна хаоса разом догнала и накрыла беглецов. Вокруг землян вспыхнула призрачная пленка защит, видимая сейчас даже невооруженным взглядом.

Впрочем продолжалось это недолго, едва несколько мгновений. Поток магии прошёл и схлынул, как приливная волна, оставив после себя память лишь в виде истощённых наполовину защит, да поврежденных деревьев: некоторые из них полностью лишились хвои, стволы других перекрутились самым замысловатым образом.

А Источник, выплеснув первую волну вроде как и приутих. Сейчас лишь столб бурлящей магии в центре развалин башни напоминал о произошедшем.

Осмотр местности наполнил сердце девушки радостью. Они выбрались из этой страшной бочки! Кроме того, кажется, это ужасное место скоро лишится источника, что не могло не радовать. Ну и будем предельно откровенны, злорадство, по поводу того, что их мучитель не сможет воспользоваться этим местом.
Но всё это будет мгновением позже, а сейчас Аня следует в направлении показанной странной вороной. Тихонько мурлыкая себе под нос внезапно пришедшую на ум песенку

Тихо плещется вода
голубая лента.
Вспоминайте иногда
вашего студента...

Свежий лесной воздух слегка горчивший смолой, какой бывает только в хвойных лесах, приятно кружил голову, впрочем, возможно это от радости.

Ну так будьте же всегда
живы и здоровы.
Верю день придет когда
свидимся мы снова

Михаил сопровождал девушку, отчего она была ему благодарна, всё же не чужой человек. Одной было бы страшновато идти в неизвестность.

Создав ворона, Герман внезапно обнаружил, что у него внезапно появилось свободное время. Покидать башню никто кроме него что-то не спешил. Даже Алан, вроде бы как больше всех говоривший про опасный Источник, куда-то запропал.

А значит - появилось время изучить попавшие в его руки книги. И начать Герман решил с самой тонкой брошюрки - браться за серьезные талмуды ситуация всё же не располагала.

С первых же строк Герман понял, что первое впечатление не обмануло. Это был самый настоящий философский трактат, оформленный в классическом стиле диалогов.

Коротенький трактат «Диалоги о вечном» был написан Маркеатом кен Альтшец в 17 532 году т.н. «Айтэльской эпохи», то есть, немногим менее двадцати пяти тысяч лет тому назад. В то время Айтэльская культура Нимриана переживала свой расцвет: при королевском дворе собирались выдающиеся живописцы, зодчие, философы и чародеи; возникало множество религиозных и мистических учений. Однако история сохранила нам лишь немногие имена, и среди них имя Маркеата, третьего сына барона кен Альтшец, стоит одним из первых. Трудно переоценить значение этой небольшой работы для философской мысли Хеллаэна и Нимриана последующих тысячелетий. В ней изложено учение о кайи, бессмертном элементе в составе всякого живого существа — учение, после смерти и обретения Маркеатом Силы принятое сначала королевским двором Нимриана, а затем распространившееся и в аристократических кругах Хеллаэна, ибо по своему духу оно оказалось чрезвычайно близко к мировоззрению феодалов Темных и Светлых Земель, не признающих над собой иного закона, кроме своего собственного. И хотя в последующие века это учение неоднократно дополнялось и корретировалось, основа его — заложенная Маркеатом и являвшаяся, в определенном смысле, выражением чаяний и надежд нимриано-хеллаэнской аристократии — оставалась прежней. Эти надежды подкреплялись собственной историей Маркеата: убитый на дуэли своим противником, он не отправился в Страну Мертвых, а перешел из границ человеческого Целого в Целое ассилембаров, был обожествлен некоторыми, особо преданными последователями, а позже, как говорят, обрел Силу.
Сегодня мы рады представить читателю новое, исправленное в соответствии с недавно найденым «Интайским списком», переиздание «Диалогов о вечном». Большинство исследователей сходятся во мнении, что оппонент Маркеата — Джейгус — целиком выдуман автором, и не имеет никакого реального прототипа, а само его появление обусловлено форматом, в рамках которого Маркеат желал излагать свои мысли: это беседа двух персон, временами петекающая в спор. Одна из персон (представленная самим Маркеатом) излагает и защищает учение о кайи, другая же, представленная Джейгусом, расспрашивает и выдвигает возражения. Некоторые полагают, что в образе Джейгуса отобразился реальный персонаж Джейгус кен Апрей, родившийся спустя полвека после смерти Маркеата и придерживавшийся взглядов, близких к взглядам Джейгуса из «Диалогов» (таким образом, сами «Диалоги» переносятся в некое вневременное пространство, где уже умерший спорит с еще не рожденным), однако эта слишком вольная мысль не подтверждена достаточным количеством фактов.

Римен из Хоремона, 14 495 г. В.З.


Глава 1. О самопознании.

Джейгус: Приветствую тебя, Маркеат. Я слышал, ты распространяешь некое новое учение, о котором никто не слышал прежде.
Маркеат: Мое почтение, благородный Джейгус. Даже если бы мое учение никому прежде не было б известно, это не сделало бы его ложным, ведь наилучшее основание имеет то, что само по себе является основанием, а не основано на чем-либо еще. Однако мои мысли, с которыми в силу обстоятельств случилось ознакомиться некоторым людям, не столь новы, как кажутся, и выражались еще и прежде теми, чье мнение невозможно не принимать во внимание, ибо их власть над бытием не подлежит сомнению. Однако сказанное ими — отрывочно, я же складываю из отрывков целую картину, и в этом состоит то, что можно назвать «моим учением».

Джейгус: В чем же оно состоит? Мне бы хотелось услышать это от тебя, а не полагаться на тех, кто пересказывает твои мысли.
Маркеат: Я утверждаю, что во всяком живом существе есть кайи — вечное и необусловленное «я», располагающее качествами, но не являющееся ни качеством, ни их суммой. Из качеств же состоит иная, временная и обусловленная часть существа — сувэйб.

Джейгус: На что похоже твое «кайи» и каков его вид?
Маркеат: Оно безвидно и ни на что не похоже.

Джейгус: Что же, тогда, есть твое «кайи»?
Маркеат: «Я».

Джейгус: Что такое «я»?
Маркеат: Наш язык предназначен для построения концепций и обозначения качеств, однако он плохо подходит для описания того, что бескачественно и пребывает вне умственных построений. В этом случае язык может послужить лишь указателем, позволяющим ищущему придти к пониманию. Невозможно ответить на вопрос «что есть я?» потому что «я» не является чем-то. Также не является оно и ничем. Кайи соотносится с бытием — то есть, с тем что можно обозначить через «что» — не более, чем ум соотносится с мыслью о чем-либо определенном. Однако, как молчание ума не означает его отсутствия, так же и отсутствие проявлений кайи не означает еще ее несуществования.

Джейгус: Какова причина и что породило кайи?
Маркеат: Кайи не имеют причины, не рождены и не творятся. Они не обусловлены, но являются тем, что, в числе прочего, обуславливает сувэйб.

Джейгус: Каким образом можно убедиться в том, что сказанное тобой имеет хоть какое-то отношение к действительности?
Маркеат: Я не желаю убеждать, но лишь излагаю то, что полагаю верным.

Джейгус: Как же узнать, что сказанное — не ложь и не выдумка?
Маркеат: Со всяким, обвинившим меня во лжи, я поступлю так же, как надлежит благородному человеку поступать с тем, кто бросает ему оскорбление. Что же касается выдумки — то так обычно говорят о том, что порождено игрой ума и в существование чего не верят. Я же нисколько не сомневаюсь в верности своих воззрений.

Джейгус: Ты уходишь от ответа и как будто бы не понимаешь меня. Спрошу иначе — и ты, быть может, соизволишь разрешить мое недоумение: каким способом познается кайи?
Маркеат: Во-первых, через полное растождествление с тем, что не является кайи — так разрушаются заблужения; во-вторых, через полное отождествление с тем, что не является кайи — так кайи выражает себя. Когда созидание и разрушение являются вместе, они уравновешивают друг друга и порождают спокойствие и тишину, из тишины же возникает понимание.

Джейгус: Ты говоришь, что для познания человек должен совершить два противоположных действия одновременно — как это возможно?
Маркеат: Что в этом странного? Какому-нибудь дикарю безмолвное общение может показаться вещью столь же невозможной и парадоксальной, ибо он знает только два состояния — говорить и молчать; мы же учимся мысленной речи с самого детства.

Джейгус: Расскажи мне подробнее об этом способе — или этих способах, ибо я так и не понял, считать ли их за два или за одно целое.
Маркеат: Каким образом мы узнаем, что поняли нечто?

Джейгус: Иные знающие подтверждают наше понимание.
Маркеат: Однако мы можем механически повторить чей-то правильный ответ, и тогда, хотя знающие и подтвердят наше понимание, их подтверждение будет ошибочным. Кроме того, понимание (а не подтверждение) происходит зачастую в уединении, где нет никого подтверждающего, мы как бы «схватываем» или «открываем» для себя нечто новое.

Джейгус: Ты прав, однако какое отношение все это имеет к моему вопросу?
Маркеат: Понимание или осознание чего-либо наступает тогда, когда кайи отождествляется с чем-либо. Осознание — это и есть чистый свет «я», проникающий в не-я, и делающий не-я как бы вместилищем этого света. Возможно ли сопереживать и сочувствовать не отождествившись с тем, чему сопереживаешь и сочувствуешь? Возможно ли страдать и наслаждаться, не отождествляясь при этом, хотя бы и не в полной мере со страданием и наслаждением? Возможно ли открывать для себя некий новый смысл, не делая это смысл содержанием своего ума?

Джейгус: Признаюсь, ты прав, и я не вижу способа, каким все это могло бы стать возможным. Как можно сопереживать без отождествления, если со-переживание уже предполагает некое общее ощущение? Как можно страдать, не испытывая страдания? Как можно постигнуть что-либо умом, если это остается вне ума? Однако, хотя ты и побудил меня обратить внимание на этот способ познания, в нем нет ничего необычного, ибо мы всегда и везде пользуемся им. Каким же образом с его помощью можно познать кайи?
Маркеат: Ты верно говоришь, что мы повсюду и везде пользуемся этим способом. Мы отождествляемся с тем, что не является нами, однако цена этого — я теряется в не-я и не помнит о себе; себя оно пытается постичь через качества, с которыми отождествилось. Таким образом оно создает ложное представление о себе. Для истинного понимания неоходимо разрушить это представление и вернутся к истоку. Однако, нельзя разрушить ложное представление, не разрушив причин, благодаря которым оно сформировалось. Для этой цели необходимо растождествиться со всеми качествами и отринуть все концепции.

Джейгус: Если, разрушая ложное, ты приходишь к истинному, для чего нужно было ложное? Если вернуться к необусловленному ты можешь лишь в случае отвержения обусловленного, для чего вообще было нужно обусловленное?
Маркеат: Формируя и развивая сувэйб, кайи выражает себя в мире. У этого действия нет иной цели, чем та, которую мы полагаем сами. Иными словами, ты не ответишь на вопрос «для чего я живу?» прежде, чем узнаешь себя.

Джейгус: Однако в том, как ты излагаешь этот путь, в нем вовсе не обнаруживается какого-либо смысла. Для чего приходить куда-либо, если единственная цель, придя — уйти?
Маркеат: Способный растождествиться со своими качествами и отбросить ложное представление о себе, приходит вновь, выбрав из всех испытанных качеств те, что считает наиболее себе соответствующими, и более не сомневается ни в себе, ни в своих целях. Не знающий ответа ищет его и в его поисках должен отказаться от ложного представления об ответе, но узнавший ответ более его не ищет.

Джейгус: О ком ты говоришь?
Маркеат: Об Обладающих Силой.


Глава 2. О властителях.

Джейгус: Не будучи Обладающим, как ты можешь рассуждать об их понимании и о том, каким был тот «ответ», который они нашли?
Маркеат: Те, кто обрели предельную власть, не сделались безмолвны. В сказанном ими можно отыскать немало указаний относительно того, что в живом существе есть нечто вечное и необусловленное. Они именуют это «истинным я».

Джейгус: Однако, среди Обладающих есть и отрицающие «истинное я».
Маркеат: Я склонен думать, что отрицают они ложный образ истинного, а не само истинное.

Джейгус: Познает ли Обладающий свою кайи в полной мере?
Маркеат: Полагаю, что нет, а если и да, то не каждый. Однако даже и мера познавших не полностью превосходит нашу меру намного.

Джейгус: Положим, есть Обладающий, познавший в полной мере. Его качества, через которые его настоящее я проявляет себя, определены. Не означает ли это, что его свобода умалена, ибо он теряет возможность меняться?
Маркеат: Мир изменчив, следовательно и то, что служит выражением вечного, может менятся, ведь оно существует в мире и не отделено от него. Однако то, как оно будет меняться в ответ на изменения мира, обусловлено вечным.

Джейгус: Ты говоришь, Обладающие не сомневаются ни в себе и цели их определены. Но какими могут быть устремления кайи Владык, чья Сила проистекает из Царства Бреда, да и как вообще могут быть устремления там, где нет никакого смысла?
Маркеат: Воля порождений хаоса столь же цельна и совершенна, как воля иных Обладающих, хотя их разум, чувства и тела нестабильны и переменчивы. Внутренняя уверенность и цельность, о которых я говорю, не порождаются разумом, но лежат глубже.

Джейгус: Я говорю о другом: не кажется ли тебе странным, Маркеат, что определенность, которой, по твоим словам, достигают Обладающие и которая будто бы обусловлена постижением ими своих "вечных я" в случае Владык Бреда совершенно неопределена?
Маркеат: Отнюдь. В их изменчивости есть свое постоянство. Они меняются, но остаются собой.

Джейгус: А что ты скажешь о Владыках Пределов? Неужели их стремление поглотить все прочие Царства, разрушив все, что созидали другие, порождено их кайи?
Маркеат: Без всякого сомнения. Не знаю, что удивляет тебя в том, что один выбирает созидание, а другой - разрушение, ведь кайи не подчинены некоему общему закону и не обязаны действовать одинаково.

Джейгус: Ответь, можно ли считать, что качества Обладающего, которые мы видим, являются проявлением каких-то скрытых качеств его кайи? И если да, не значит ли это, что все качества, которые мы видим, и которые можем увидеть, если мир изменится, уже содержатся в кайи?
Маркеат: Нет, я не думаю, что кайи обладает некими скрытыми качествами, отличными от нее самой. Кайи - цельна, проста и неделима. Однако, она способна порождать или создавать качества, и выражать себя в них, отбирая те или эти.

Джейгус: Если, как ты говоришь, кайи не имеет ничего общего с качествами - как она может выразить себя через них?
Маркеат: Также, как всякий творец выражает себя через свое творение. Однако, если я леплю кувшин, это не означает, что сам я состою из глины.

Джейгус: Были времена, когда не существовало Обладающих. Могущество же Истинных Богов превосходило могущество Лордов неизмеримо. Не следует ли отсюда вывод, что именно Истинные Боги наиболее полно познали настоящих себя, а не Обладающие Силой?
Маркеат: Могущество Кадмона превосходило власть Богов, иначе бы он не смог их изгнать. Также и Гиверхинэль, как говорят, был в шаге от того, чтобы низвергнуть всех шестерых.

Джейгус: Нельзя ли предположить в таком случае, что для каждой эпохи есть определенный способ бытия, соответствующий существам, достигшим наиболее полного познания себя, и эти способы различны в различных эонах?
Маркеат: Люди знают себя лучше животных, а боги — лучше людей. Иными словами, способы бытия не равны между собой.

Джейгус: Возможно ли, что когда-нибудь явятся те, чье познание будет более полным, чем познание Обладающих?
Маркеат: Я готов допустить возможность подобного, хотя мне и сложно представить такое существо.

Джейгус: Хорошо. Теперь я хочу спросить о другом. Если, как ты говоришь, воля Обладающего определена, то как ты объяснишь те, пусть и немногие случаи, когда Обладающий отказывался от своей Силы?
Маркеат: Поступавший так отказывался от существующего выражения настоящего себя в обусловленном мире, но не от настоящего себя.



Глава 3. Об изменчивом и тварном.

Джейгус: Ты говоришь, что кайи не обладает качествами и безвидно. Само по себе, семя не обладает явно ни качествами дерева, породившего его, ни качествами дерева, способного из него родиться. Но эти качества скрыты только для обычного взора, но тот, кто не ограничен временем, взглянув на него, увидит их так же ясно, как и само семя. Не выходит ли, что и кайя безвидна и бескачественна, лишь оттого, что мы не умеем смотреть на неё правильно? А увидев его - увидим и причину, и рождающее, и творящее?
Маркеат: Если ты найдешь некую «кайи» которая будет видна и будет обладать некими качествами, то это будет не та кайи, о которой я говорю. Ее нельзя увидеть, потому что она не есть видимое, противопоставленное видящему. Нет ни причины, ни начала у того, что пребывает всегда.

Джейгус: Если кайи выражает себя через сувэйб, можем ли мы считать ее отдельной от сувэйба?
Маркеат: Без сомнения, ведь наездник не есть тоже самое, что и лошадь.

Джейгус: Однако без лошади наездник не будет наездником.
Маркеат: Без лошади тот, кто ехал, не исчезнет, но лишь утратит возможность осуществлять то действие, которое желал бы — ехать верхом. Без своего выражения в виде сувэйба кайи так бы и осталась невыраженной.

Джейгус: Нельзя, все же, сказать, что кайи есть некая вечная и неуничтожимая часть сувэйба?
Маркеат: Почему бы тогда не сказать, что человек — часть лошади, на которой он едет? Сувэйб - то, что обусловлено. Как необусловленное может быть частью обусловленного? Однако и обусловленное, и необусловленное могут быть частями чего-то еще. Таково, по моему мнению, и есть живое существо - одно в нем обусловлено, и это я называю сувэйбом, другое же необусловлено, и это я называю кайи.

Джейгус: Имеет ли кайи травинка, кусочек кожи, порода собак?
Маркеат: Всякое живое целое имеет кайи. Поэтому я склонен думать, что его имеет травинка, а часть травинки или часть кожи — нет. Что до породы собак, то кайи имеет тот родовой дух, который связан с этой породой и служит для нее первообразом.

Джейгус: Выражая себя в мире, кайи может иметь только один сувэйб или множество?
Маркеат: Полагаю, что таких выражений может быть множество.

Джейгус: Почему же тогда мы ничего не знаем о других выражениях себя-настоящих?
Маркеат: Вследствии низкого уровня осознания нами своей собственной природы. Если свет осознания станет сильнее, мы начнем постигать их, как часть самих себя.


Глава 4. О вечном.

Джейгус: Отчего ты полагаешь, что кайи - вечна и неуничтожима? Ведь все, что нам известно - не вечно, и все шесть Царств могут когда-нибудь исчезнуть так же, как и возникли.
Маркеат: Все известное нам - временное, но как может исчезнуть вечное? Известное нам, о котором ты говоришь - это содержание опыта, но на каком основании прилагать особенности и правила содержимого к тому, кто содержит опыт?

Джейгус: Если кайи - вечна, почему я не помню ни вечности, ни даже начала бытия мира?
Маркеат: Память содержится в сувэйбе, а не в кайи.

Джейгус: Другими словами, кайи беспамятна?
Маркеат: Ей нечего помнить, ибо она не существует во времени и для нее нет ни прошлого, ни будущего, но только одно беспредельное "сейчас".

Джейгус: Тогда я спрошу иначе. Если кайи - вечна, почему я не знаю ни вечности, ни даже начала мира?
Маркеат: Ты не знаешь себя из-за ложных отождествлений, об этом мы уже говорили прежде. Что до начала мира, то тогда ты мог и вовсе не существовать, ведь мне неизвестно, в какой момент времени твоя кайи впервые отобразилась в тварном мире. Возможно, это было много позже начала.

Джейгус: В любом случае, надвременная кайи должна воспринимать начало мира и все времена, даже не отображаясь в них.
Маркеат: Кайи не имеет иных органов восприятия, отличных от своего сувэйба. Поэтому, она не обладает всеведеньем в смысле совершенного знания всего тварного или всеобъемлющего восприятия времени.

Джейгус: Есть ли для кайи какие-то временные периоды, которые ей недоступны?
Маркеат: Нет, ибо и само время, и все бытие этого мира проистекают от кайи. Однако некоторые из них начали выражать себя в мире позже других. Но, создавая свои проявления, они присутствуют в них постоянно.

Джейгус: Может ли быть так, что после моей смерти следующим воплощением будет период, предшествовавший существующему.
Маркеат: Нет. Ведь душа также находится в потоке времени, как и тело.

Джейгус: А если бы мой сувэйб был бы полностью разрушен, могла бы кайи опять воплотиться прежде моей смерти?
Маркеат: Конечно. Более того, ничто не мешает ей сделать и без разрушения твоего сувэйба, ведь, как я сказал, одна и та же кайи может иметь сразу несколько сувэйбов.

Джейгус: Будет ли кайи пребывать в мире вечно, или же, осуществив свои цели (добившись того, чтобы ее воплощение обрело Силу или даже приведя это воплощение к большему, непредставимому для нас состоянию), она утратит интерес к тварному бытию и покинет его?
Маркеат: Ты опять говоришь так, как будто бы для нее есть время, и вот, она начинает что-то делать, делает, а потом завершает сделанное. Но в вечности нет ни прошлого, ни будущего, но только неразрывное настоящее. Поэтому, раз выбрав между бытием и небытием, сомнительно, что она когда-нибудь изменит решение.


Глава 5. О едином.

Джейгус: Известны случаи, когда Обладающий выделял часть своей Силы и передавал другому, смертному или бессмертному. И тот, в свою очередь, сам становился Повелителем Стихий. Не значит ли это, что его кайи были приданы качества извне? Но тогда, это входит в явное противоречие с твоими представлением о становлении Обладающих.
Маркеат: Нет здесь противоречия, ибо разные кайи могут выражать себя одинаково, хотя и не во всем. Также, как разные люди могут носить одинаковую форму, если они, скажем, принадлежат к некоему военному ордену.

Джейгус: Не означает ли это, что некоторые кайи теснее связаны друг с другом, чем иные?
Маркеат: Нет, нисколько. Однако, и это несомненно, их выражения связаны друг с другом теснее, чем выражения других.

Джейгус: Однако, если двое выражают себя сходным образом, мы вправе предположить, что в них самих есть нечто общее.
Маркеат: Это справедливо для сувэйба, но не для кайи.

Джейгус: Почему же?
Маркеат: Потому что кайи бескачественна, проста и неделима. Она не может быть в чем-то похожа на другую кайи, а в ином — отличаться, потому что ее невозможно разделить, она не состоит из частей ни в каком смысле. А это означает, что либо все кайи, будучи совершенно простыми, совершенно одинаковы, либо все они совершенно различны. Я полагаю, что верно второе.

Джейгус: Почему же?
Маркеат: Потому что если бы бескачественные «я» были бы одинаковыми, нельзя было бы говорить о множестве «я».

Джейгус: Две вещи, во всем одинаковые по виду, не становятся одной только из-за своего сходства.
Маркеат: Лишь потому, что часть их качеств — например, положение в пространстве — все же остается различной. Однако в вечности кайи нет ни пространства, ни времени.

Джейгус: Положим, ты прав, но что тогда, в самом деле, мешает предположить, что подлинная кайи только одна, а все остальное — лишь более или менее искаженный ее образ? И если одна кайи способна иметь несколько сувэйбов, не получится ли так в конце концов, что все существующие сувэйбы есть проявления и выражения одной и той же кайи?
Маркеат: Будь так, при приближении к подлинному различий между приближающимися становилось бы все меньше. Однако, Обладающие Силой отличаются друг от друга намного больше, чем друг от друга отличаются люди.

Джейгус: Скажи, может ли кайи познавать или как-либо воспринимать другую?
Маркеат: Только через выражение другой кайи — то есть, только через ее сувэйб.

Джейгус: А непосредственно?
Маркеат: Это невозможно, потому что нет «среды» или «пространства» в котором существуют кайи. У них нет и не может быть своего, особого, запредельного мира, единого для них всех. Потому невозможно и познания.

Джейгус: Почему ты полагаешь, что такой мир невозможен?
Маркеат: Потому что такой мир предполагал бы наличие у них чего-то общего, а это, как было показано мною ранее, вошло бы в противоречие с цельностью и неделимостью кайи.

Джейгус: Ты говорил, что кайи может обладать не только индивид, но и вид в целом. Миры во многом подобны живым существам и многие их почитают живыми, также несомненно, что они целостны. Значит ли это, что у различных Земель есть свои кайи?
Маркеат: Мне это неизвестно, но если бы было так, я бы не нашел в этом ничего удивительного.

Джейгус: Означает ли это, что все существующее, как целое, также имеет свою кайи?
Маркеат: Нет, не означает. Ибо хотя другой может занимать часть моего поля опыта, все поле опыта, как целое, принадлежит только мне.

Джейгус: Боюсь, я не могу ухватить твою мысль.
Маркеат: Все существующее, как целое, постигается Лордом в состоянии Предела Силы. Тогда Лорд видит, что все, что есть — лишь проявления его собственной Силы. Можно сказать и так, что каждый из Лордов — это некая вселенная, в которой отражены все остальные. И до тех пор, пока мы остаемся людьми, для нас все существующее определено Кадмоном. И если случилось так, что мы приобрели понимание единства всего, но при этом наша природа не изменилось — это означает, что мы прикоснулись к виденью Кадмона, оставшись при этом теми же, кем и были — частицами его тела.

Джейгус: Каким образом сказанное тобой отвечает на мой вопрос?
Маркеат: Когда ты увидишь все существующее, как целое, тогда ты поймешь, что кайи, которая ему соответствует — твоя собственная. И если твое понимание будет подлинным, обитатели человеческой вселенной Кадмона назовут тебя Лордом, а если неподлинным — ты останешься тем, кем был и прежде.

Джейгус: Как же провести границу между тем, что имеет кайи и тем, что не имеет?
Маркеат: Нет идеального, безукоризненного способа сделать этого. Кайи обладает все, что способно к самосознанию. Однако не все, способное к самосознанию, уже им обладает, ведь даже человек при рождении не осознает себя, хотя он и способен чувствовать и воспринимать. В известном смысле, мы подобны человеку, смотрящему на засеянное поле: он видит проклюнувшиеся растения, однако не способен увидеть еще скрытые семена.

Джейгус: Люди — частицы тела Кадмона, однако они имеют кайи, как и он сам. Не находишь ли ты, что подобно этому, даже самый маленький кусочек нашей кожи может иметь свое «я»?
Маркеат: Люди обладают самосознанием, но я никогда не слышал о том, чтобы самосознанием обладали кусочки кожи.

- Это ваш последний шанс доказать свою пригодность. Провал недопустим. Мы бы нашли кого и получше, но все заняты.
Видеосвязь обрывается, их группа в «зале для совещаний». Рейчел придирчиво осматривает модифицированную перчатку, видимо всё работает не настолько хорошо, как ей хотелось бы. Гив смешно мнётся, в последний раз проверяет аптечку, стараясь скрыть свой страх перед предстоящей перестрелкой. Он никогда не был бойцом, его призвание спасать жизни, а не отнимать. Макс Келли жуёт неизменную жевачку, слушая Колдриджа. Тот нахмурен, видимо та информация, которая доступна ему по 6 уровню допуска его совсем не радует. Рокот и Рурк косятся на пребывающего в, мягко говоря, не лучшей физической форме Огана. Неужели рейтинг их отряда настолько упал, что к ним присылают отставных полицейских?
- … всем, кто умеет пользоваться, взять тяжёлое вооружение. Экипировка по системе «максимум». Сбор в машине через десять минут.

Бронированный автомобиль тормозит у дома, из него вываливается группа людей. На них бронежилеты разной степени тяжести, различное оружие, от пистолетов до противотанковых гранатомётов, от примитивных ножей то супертехнологичной репульсорной перчатки. Их цель – защитить других людей, любой ценой. Противник ещё не объявился, но вскоре над вершиной Старк Индастриз возникает странное нечто.

- Рейчел, не лезь под огонь!
Вспышка синего света пронзает женщину, бесстрашно разрезающую наступающих врагов лучами перегретой энергии из перчатки на правой руке. К ней тут же метнулся человек индийской внешности.
- Твою мать, Рейчел! Гив, оставь её, с такими ранами не живут! Гив!!!
Вспышка синего света разносит голову медика. Наступающих уничтожает снайпер, но всего через пару секунд его позицию накрывает удар вражеских глайдеров, разнося вместе с ним несколько этажей. Люди отстреливаются, глайдеры сбиваются из гранатомётов, наступающих косят плотным автоматическим огнём. Но людей всё меньше и меньше, а их враги всё прибывают. Они превосходят землян в броне и в оружии, технологии вторженцев намного опережает земные технологии. Вспышки синего света всё чаще бьют в сторону людей, а ответный огонь начинает стихать. Заканчиваются боеприпасы и подготовленные бойцы.
- Прикройте командира!
Теперь и предводитель обороняющихся при смерти. Оружие в руках осталось лишь у троих, боеприпасов не хватит и на пять минут боя. Враги наступают.
- Это тупик, нам не выбраться отсюда! Это конец!
Люди загнаны в угол, один из них вступает в отчаянную рукопашную схватку, отдав остатки боеприпасов своим товарищам, но несколько дыр в тяжёлом бронежилете дают понять, что долго он сопротивляться не сможет.
- Они остановились! Рокот, хватит, они все отключились. Да прекрати ты!
Вспышка синего света обрывает картину.

- Вашей группе поручается ответственное задание … Вы должны проникнуть в Москву, найти и уничтожить…
Трое тепло одетых мужчин сидит на остановке. Внезапно приезжают две машины. В машинах враги. Из квартиры, где сейчас находятся их друзья, раздаётся выстрел. Это служит сигналом для сидящих снизу. Двое нападают на людей в полицейской форме, отбирают их оружие и подключаются к перестрелке наверху. Вскоре все враги убиты. Люди грузятся в машину и уезжают, но один из них связан. Он – предатель.
- Хайль Гидра!
Голова предателя взрывается, кровь заливает всё вокруг и не даёт ничего различить.

Группа людей собралась в подвальной комнате. Её состав тот же, что и в первом видении, но вместо толстяка стройная девушка с несколько безумным выражением глаз. Люди те же, но выглядят на пару лет моложе. Судя по поведению, они незнакомы друг с другом.
- …и наконец - Эдвард Хорн, универсальный солдат, отлично владеющий всеми видами оружия и безоружного боя.

Машина, та же самая, что и в первом видении тормозит у современного здания. Похоже, это старое здание Старк Индастриз. Оно пока ещё целое, но через мгновение взрывается, едва не отправив на тот свет двух человек, в последний момент успевших отпрянуть за стену. Из соседнего здания выбегает группа вооружённых людей, начинается перестрелка. У одного из противников на руке бронированная перчатка, похожая на ту, что носила женщина. Он стреляет одного из агентов, тот корчится от боли, но продолжает бой. Человек с перчаткой пытается уехать на автомобиле, ведь все его союзники мертвы или скоро будут таковыми. Но по машине стреляют, и она переворачивается. Человек не может выбраться и смотрит как к нему подходит человек, в которого он недавно стрелял.
- Во славу десяти колец!
Машина взрывается и яркий свет поглощает всё вокруг.

- Где я?
- В военно-полевом госпитале, тебя доставили сюда в тяжёлом состоянии.
- Что произошло? Моя голова…
- Расслабьтесь, вам вредно напрягаться. У вас амнезия.
- Что произошло? Как прошла операция? Где наши?
- О чём вы говорите? Не было никакой операции. Вас сюда одного доставили.
Яркая вспышка света, и повторяется тот обрывок воспоминания, что вертится уже много лет.

Группа солдат пробирается по джунглям. Их лица трудно различить, при попытке сфокусировать зрение на чём-либо картинка мутнеет, но можно с уверенностью сказать, что этих людей не было среди тех, кого Рокот видел позже.
- Нам не уйти от них! Это конец! Мы все покойники!
Обычно на этом всё и заканчивается, но только не в этот раз.

Внезапно всё вокруг погружается во мрак. Ничего не видно, по телу разливается боль. Кроме боли ничего нет, лишь в голове звучит голос.
- Пойми простую истину. Нет смысла цепляться за свою жизнь. Ты УЖЕ мёртв.

***

Эдвард Хорн, агент ЩИТа 5 уровня допуска, позывной «Рокот», проснулся от сильной вспышки боли в голове. Ночной кошмар постепенно выветривался из головы. Посмотрев на часы, он понял, что проспал 6 часов. Совсем неплохо, всё-таки убойная тренировка и двойная доза снотворного сделали своё дело. Через пару часов прозвенит будильник и можно будет собираться на очередную встречу в подвале, на базе ЩИТа. Оперативник нащупал пачку сигарет и закурил. Сон уже почти забылся, лишь боль в висках напоминала о том, что этот кошмар отличался от предыдущих. Но чем – этого оперативник не мог вспомнить.
Однако сегодня не только сон отличался от предыдущих. На пороге их базы наконец-то появилась долгожданная знакомая фигура.
- С возвращением, сэр!

***

Маленькая фигурка в цветах зелёной гаммы появилась в зале совещаний. И это та новенькая, о которой им сообщили в штабе? И судя по всему, смерть от излишней скромности в ближайшее время ей явно не грозит. Не очень-то и хотелось лезть в её личное пространство в её, хм, личное время. Главное донести до неё мысль о том, что во время миссии личного времени нет, как понятия.
- Агент Эдвард Хорн, для друзей Рокот. Если понадобится силовое решение проблемы, обращайтесь ко мне в любое время.

- Ну зато все живы и более-менее здоровы. - подытожил оперативник итог их операции.
Хоть миссия и была провалена, Рокот не чувствовал особенного разочарования – он с самого начала предполагал, что их группа довольно паршиво подготовлена к проведению операций на иностранной территории, а операция с самого начала была обречена на провал. Ладно бы это было в англоговорящей стране, но если в следующий раз их отправят в Индию только на том основании, что среди них есть Гив, их ждёт очередной провал. Зато в себе оперативник не разочаровался, он успешно выводил из строя противников под вражеским огнём, практически без оружия и вообще без защиты. Видать не напрасными были те тренировки, которыми он истязал себя во время миссии.
Эдвард про себя лишь заметил, что под вражеским огнём не всегда находил в себе силы сразу же ответить. Да, подойти к врагу сзади, а не выцеливать его через окно, находясь на открытом месте было правильным решением, да и пока им командовал такой командир как Колдридж, сражаться было проще чисто психологически. Но что, если связь прервётся или командир потеряет сознание? Неужели он трусливо сожмётся и не придёт на помощь, когда это будет действительно важно? Поэтому вместо тренировок борьбы в рукопашную или улучшении навыков стрелка, которые и так были на высоте, по мнению оперативника, он тренировал силу воли. Насмотревшись захваченных в качестве сувенира фильмов из России про "velikuyu otechestvennuyu vojnu" и проникшись духом "ура-атак" он подумал, что было бы неплохо и ему научиться действовать так же. Нет, это вовсе не значило, что Хорн с криком "ura" бежал в штыковую на пулемёты в полный рост. Это значило, что несмотря на подавляющий вражеский огонь, Рокот никогда не терял самоконтроля под командованием Колдриджа и в половине случаев вообще никак не реагировал на свист резиновых пуль над головой и удары по бронежилету.
Новое снаряжение также было на высоте. Тайком опробованный пиджак был надёжной заменой бронежилету, хотя и смотрелся весьма странно с остальной формой оперативника. А если пойти дальше до полного офисного костюма, то в нём совершенно невозможно будет драться. Для пробы новых гранатомётов пришлось выехать на стрельбище вне города. По всем статьям кроме веса, М-72 уступали новым АТ-4. С таким вооружением они могли бы даже бороться с бронетехникой, что заставляло задумываться, зачем же им выдали такое мощное вооружение. Видимо, решил Рокот, это запас на чёрный день.
По ночам оперативник всё так же мучился ночными кошмарами, но никак не мог вспомнить, о чём был сон. Оставалось лишь какое-то неприятное ощущение, даже непонятно было, какие эмоции он испытывал во сне, страх, ненависть, отчаяние?

...Огромная мёртвая туша межзвездного левиафана "Копоткин" величаво поворачиваясь отражала полированным боком свет чужого солнца.
-Долго еще?- голос вопрошающего был тих и больше напоминал шелест сухих песчинок, перегоняемых ветром.
-Лет тридцать осталось, не кипешуй!- Осадил любопытного Фрол Фомич. -Если б согласились дождать пока в институте имени товарища Верещагина закончат с новыми движителями - глядишь и добрались бы пошустрее. А так - наше дело маленькое, знай себе лети.- Помолчали. Тишина, губительная в больших дозах для живых, была привычна мертвоармейцу и его собеседнику. -Эх, да чего там... Штурман, что с картами?- В ответ на стол шмякнулась колода затёртых от частого перетасовывания пластиковых карт.
-Сдавай!- предложил третий голос. Дрожь азарта, казалось, вернула мёртвецу краски и цветистость обертонов живой речи. -По маленькой!
-Ну, по маленькой, так по маленькой!- Усмехнулся Нелюбин. Зашлёпали по столу засаленные карты, неровно задышал невидимый глазу призрак-энергетик из системы внутреннего оповещения, а межзвёздный левиафан "Копоткин" всё так же нёс некроколонистов к далёкой Альфе Центавра...

Колокол смолк, но долгожданной тишины не наступило. Что-то загудело за окнами и Чапай, вновь воскресший комдив, вдруг сорвался с места, призывая за собой. Быстро бежит Кошмар, но и мертвец, ежели подопрёт, бежит не хуже. И то посудить - лошак он же как бежит - раз-два-три-четыре, а не знающий усталости боец? Раз-два-раз-два. Почитай в два раза шустрее ногами то перебирает. Вот и не отставал от комдива Фрол Фомич, на бегу выуживая уз подсумка патроны и снаряжая верную "Моську".

Поверх криков боя и лязга оружия можно было расслышать характерный звук хлопка ладони по лицу.

Когда стало понятно, что с Шапочкой не удастся наладить адекватный диалог, Морган сдался и сказал ей: "Шут с ними, с пирожками, давай вместе со мной: если долго-долго-долго если долго по тропинке если долго по дорожке..." Допеть ему не дали: на дорогу выскочили два больших волка. Не долго думая, маг поднял кристалл и выпустил луч мороза в сторону самого неудачливого из них.

— Это такая игрушка, «паззлы»
— Она сломана!
— В этом и смысл, Альф! Ты должен ее собрать.
— С чего бы? Это ж не я ее ломал!
© популярный когда-то телесериал

Каждый, кто читает эти строки, любит игры. Многие давно открыли для себя это хобби, но некоторые попробовали совсем недавно, а то и вовсе лишь присматриваются к непривычному, манящему и местами загадочному миру. У каждой игры есть правила, где-то сложнее, где-то проще. Быть может, этот цикл поможет обнаружить новые подходы к участию в игровом процессе или взглянуть на привычные вещи с другой стороны. Позвольте представить...

«Курс молодого творца», выпуск 1

Центральной фигурой каждой игры, без всякого сомнения, является персонаж. В играх, где четко очерчен круг ролей, с его созданием проблем не возникает. Но случается так, что вы практически не ограничены ничем в создании своего протагониста. И порой бывает сложно как придумать концепт, так и разобраться в деталях.

Решение весьма простое и даже тривиальное, пусть оно и не всегда приходит на ум. Наверняка большинству известная игра «угадай героя», в которой ведущий загадывает литературного или киногероя, после чего участники пытаются узнать его имя с помощью вопросов на «да» и «нет». Применительно к нашей проблеме это — идеальный алгоритм создания персонажа, даже если вы понятия не имеете, каким он должен быть.

Итак, у нас есть «загадочный» (и по совместительству «загаданный») герой, ни имени, ни облика которого мы не знаем. Но вместо того, чтобы бесконечно перебирать варианты, всё, что требуется, это отвечать «да» или «нет».

Вопрос первый — пол. Это мужчина/женщина? Даже если среди допустимых ответов будет робот/ксеноморф/разумный гриб или что-то подобное, вам действительно стоит выбрать между первыми двумя вариантами. Как ни крути, гендерные роли — не пустой звук, и ваш персонаж будет проявлять либо мужественность, либо женственность. Это понятно, привычно и, самое главное, весьма доступно для читателя и тех, кто будет играть вместе с вами.
Перевертыш! Не стесняйтесь добавлять немного «чужого» гендера. Мужчина, защитник, боец может относиться к ребенку с чуткостью и теплотой, а женщина — стиснув зубы преодолевать трудности. Такие детали добавляют образу глубины, но здесь, как в любом перевертыше, важно соблюдать меру — иначе вы рискуете вызвать не симпатию к персонажу, а резкое отторжение.

Вопрос второй — возраст. Ваш герой молод/стар/среднего возраста? Хотя, будем честны, интересует нас совсем не это. Нам важно знать, насколько зрел наш герой. Он — открытый новому юнец с большими мечтами и надеждами? Уверенный в своих силах, добившийся многого мужчина средних лет? Или же старец, который завершил свои дела (или не завершил и жалеет, что у него не осталось на это времени) и ищет не приключений, но покоя? Возраст показывает жизненный опыт, которым обладает ваш персонаж, и здесь особенно важно знать свои силы как игрока.
Перевертыш! Интересный ход, к которому то и дело прибегают в литературе, — это несоответствие реального возраста зрелости персонажа. Ребенок может оказаться необычайно мудрым, а старик — любознательным и восторженным исследователем. Можно устроить и двойной перевертыш: ребенок лишь прикидывается мудрым, а старик — впавшим в детство безумцем. Это позволит избежать явного несоответствия и углубит персонажа, а заодно создаст интересную интригу.

Вопрос третий — кредо. Или иначе, мировоззрение. Обратите внимание, что речь идет не о популярной системе «законопослушный-добрый vs. хаотично-злой». Каждый человек на земле видит мир в своих цветах, которые зависят от характера смотрящего. Всё, что вам нужно, — это одно или два определения. «Шутник», «скептик», «честный», «жадный», «хамоватый», «горделивый», «добросердечный» и тому подобные черты позволят вам выделить основную грань характера персонажа. Помните, что их не должно быть много, поскольку выбранная вами характеристика личности является главной, пронизывающей все мысли персонажа. И если вдруг по ходу игры основная черта изменится, это будет очень запоминающимся драматическим моментом.
Важно! Второстепенных черт может быть сколь угодно много, но лучше всего оставить их в распоряжение вашей прихоти. В зависимости от самых разных факторов, вы сами, по наитию, будете придавать характеру персонажа множество оттенков. Вы можете вдруг решить, что персонаж никогда не дает на чай официантам, или всегда подает нищим, или боится громких звуков, или обожает запах цитрусовых. Все эти мелочи смотрятся невероятно стильно, когда приходят сами по себе. Или ужасно неестественно, когда продумываются заранее.

Вопрос четвертый — особенности. То, что отличает вашего персонажа от всех других людей. Не задумывайтесь долго. Чешет нос, когда волнуется? Отлично! Никогда не снимает шляпы? Прекрасно! При звуках флейты теряет волю? Дайте два! Особенности могут быть любыми — внешности, поведения, жестикуляции, речи. Они могут быть явными или почти незаметными. Не бойтесь экспериментировать! Но не перегибайте палку и не делайте на этой особенности акцент чаще, чем требуется, иначе это будет раздражать.
Как это бывает. Однажды я, набирая текст для прямой речи персонажа, допустил опечатку — продублировал букву «а». Однако исправлять ее не стал, а разделил дефисом. Из-за этого звук получился одновременно протяжным и прерывистым, будто персонаж заикается. Это оказалось очень к месту и было высоко оценено товарищами по игре.
Перевертыш! Абсолютно ничем не примечательный, серый человек из толпы тоже имеет право на жизнь. И эта «обыкновенность» смотрится на удивление особенной в случае, если такого персонажа окружают сплошь яркие личности. Играя на контрасте можно сделать образ самого незаметного героя запоминающимся. Но чтобы это произошло, вы должны быть уверены, что у вас будет шанс показать его богатый внутренний мир, либо что у персонажа будет шанс совершить действительно большой поступок.

Вот и всё. Использовав знаменитый на весь мир дедуктивный метод, мы ответили на четыре простых вопроса и получили интересного персонажа для игры. На момент старта вам больше ничего не нужно знать о своем герое: его характер, привычки или особенности расскажут о нем гораздо больше и интереснее в процессе, чем если бы история героя была написана заранее!

Давайте проверим, как это работает. Героический мальчик со шрамом на лбу. Добрый старик, который дружит с хоббитами. Храбрая девушка с прической «бублики на голове». Это именно то, что называется концептом, основной идеей, отправной точкой. И важность концепта в том, что, отсекая лишнюю информацию (много, очень много лишней информации), мы, тем не менее, получаем оригинального персонажа, который готов расти и развиваться.

В. Роджер

Оставив охотника, Гаресста двинулась наверх в поисках свободной комнаты, и такой оказалась северная, с двумя кроватями, из которых она выбрала левую.

Сэр Манчо же продолжал упорствовать в своих намерениях узнать у Мерлина побольше об этом месте.
- Оборотень, - наконец, ответил хозяин, - это оборотень. Наводит страх на окрестные деревни, да и на диких зверей тоже, отчего те сходят с ума. Но к домам не приближается.
- Шапорель? Да так, знакомая девчонка. Шла в гости к бабушке отнести пирожки, да тут ОН объявился, вот и задержалась у меня. Завтра пойдет дальше.
- Охотник? Известный охотник за всякой силой нечистой, приходит сюда периодически.

В этот момент хозяина прервал Морган со своей просьбой нацедить ему воды, что и отвлекло его о рассказов.
- Так вот же, кран есть! - он продемонстрировал задвижку над ванной. У нас на крыше дождевая вода собирается, а потом идет в эти посудины. Ну или когда жрецы или друиды приезжают, они прямо наверху чистую воду создают. Еще можно из колодца носить, но это у меня сил столько нет.
Кусочек кожи и колокольчик для Моргана тоже нашлись, хотя, по большому счету, уже были ему не нужны.

Аж трое, услышав про книги, отправились в каминную за информацией. Увидев такую толпу, и вовсе не женского пола, охотник откланялся и отправился спать на второй этаж. И пока все разбредались, Мерлин, хоть и немного запоздало сообщил, что можно разбирать все комнаты на втором этаже, что он спит не там, и вообще, чтобы все оставались там и лишнего не бродили, а ему предстоит разобраться с крысами, которые расплодились в подвале.

Чтение же оказалось немного не таким, каким оно было бы в реальности. Сначала все трое вроде бы подобрали себе книги по нраву, начали листать, и, вроде бы, что-то в этих книгах было написано, но потом реальность стала расплываться, исчезла полностью, и перед каждым появилось по табличке:

Введите свой запрос по соответствующей теме

Из предложенных вещей хозяин явно обратил внимание на кристалл, но потом заметил часы.
- Достойная вещица. Возьму себе, - закивал он, - заходите, там разберемся. Одежда у меня должна найтись для многих из вас. Только сразу говорю: не досчитаюсь чего-нибудь из своих вещей, и вы все об этом пожалеете!

И тут драконоид выдал монолог про созвездия, заставивший глаза Мерлина полезть на лоб.
- Да уж, - резюмировал он сказанное, - из тебя астроном, что из этого королевский внук. Малая Медведица и Большая Путиница, так они зовутся. Никто не знает, откуда произошло это слово.

- ОН не придет сюда, пока я здесь, - сухо прервал хозяина охотник, - у нас с НИМ свои счеты! - вопрос о том, что Он такое был проигнорирован.

- Заходите, заходите, - взяв часы, Мерлин вел гостей в большую комнату с хорошим овальным столом, - и рассказывайте, кому что нужно.

- Эй, Шаперон, - крикнул он в сторону, - давай, помогай готовить, раз уж тут осталась.

Пост +SmileyDevil+ от 19:04 ХХ.ХХ.ХХХХ г.

"Свершилось! Плачте, нищеброды. Школоло, начинайте уже сейчас носить домой пятёрки и дёргать мамаш за подол. Ну а прочий, вменяемый люд - просто ждите с нетерпением. Сегодня начинается ЗБТ, и ваш слуга покорный в нём участвует. Всё заценю, всё проверю, всё расскажу. Подписывайтесь на мой канал, и будьте уверены - самые свежие и достоверные новости за бортом не останутся!"

***

Макс растекся по ложементу, чувствуя скорее страх и скованность, нежели радостное возбуждение перед Приключением. Ради попадания в которое, надо сказать, он немало повертелся, поинтриговал и полизал задницы. Как-то он всё было...
Анализы, медосмотр. Яркий свет вместо полумрака собственной берлоги. Люди с деловитыми, отрешёнными глазами над намордниками марлевых повязок, и с обтянутыми тальковой резиной руками, лепящие на тело пиявочно-холодные датчики. Собственная белёсая, дрябловатая тушка и, как единственная одёжка, аршинные труселя на широкой бабьей заднице. Крайний раз ("последний" мужики не говорят, говорят "крайний" - любой правильный тип в Интернетах знает) что-то подобное Макс испытывал на медкомиссии в армейку. Хоть и знал, что всё проплачено - но вдруг военком рявкнет "Годен!", и покатишь топтать кирзу на точке "Х" за полярным кругом, с белыми медведями и клановыми дагестанцами. Дураку ясно - в этой стране чинушам веры нет. Кинут - не поморщатся. Тогда, однако, обошлось. Обойдется и теперь. Обойдется?
Паника. Три-два-раз... Вдох-выдох... Вдох...
На голову тяжело, но мягко опустили виртшлем. Темнота. Свет. Интерактивные менюшки. Попустило. Вирт-среда - давно не диковинка. Плавали, знаем, не нубьё.
Пока всё привычно. Ты в среде, но чувствуешь, что лежишь на спине. Осязаешь шлем и датчики. Ощущаешь, как твое реальное тело заторможено и вяло повинуется командам мозга, выполняемые телом виртуальным. Слегка дёргается поднятая вертикально рука, конвульсивно вздрагивает на шаге нога. Рудимент. Ты и ТУТ, и ТАМ одновременно. Где же "абсолютно новое"? Где "полное погружение"?
Ладно, поглядим. Макс ткнулся в менюшки.
Раса. Россиянин, гы-гы. Ладно, хуман, чё уж. Карликом всем в ширинку смотреть ломает, а остроухие - для девочек. Орка можно, ну да хрен с ним.
Класс. Паладин, говно вопрос! За честь, и кровь - сохрани свою совесть! Подземелья, драконы и упоротые паладины, что может быть лучше?
Имя. Подумал, усмехнулся. Вбил. Нормаха.
Аватар. Ого, выбор. Чего душе угодно. Хоть с тебя самого слепок снимут. Нет, уж этого не надо. Во заднеприводной джентльмен в самый раз выйдет. Всё равно паладинам по бабам нельзя. Или можно? Пофиг.
Понеслась?
Внезапно сердце снова сжалось, а потом зашлось, будто в купель после бани окунулся.
Понеслась!

***

Манчо стоял посреди комнаты, будто перенесённой сюда из советских фантастических фильмов, и недоуменно таращил глаза. Огляделся с резвостью человека, только что получившего удар дубиной по макушке. Молвил:
- Ишь ты!
Произнес он это звучно и глубоко, только в конце фразы внезапно пустил петуха, будто не готовый к звукам собственного голоса. На этой ноте у него разом подогнулись оба колена, как жилы подрезали, и кавалер плюхнулся на задницу. Ещё раз сдавленно выдохнул:
- Ишь ты! - и принялся внимательно разглядывать своё умеренно волосатое, но отменно крепкое и ладное тело. В какой-то миг взгляд сэра Нагибейро пал на собственные чресла, и он, откинувшись на спину, зычно расхохотался, гоняя по стенам своей "колыбели" сочное эхо.
- Утритесь, хейтеры! - непонятно заявил благородный рыцарь, утирая набежавшие слёзы.
В следующий миг воин перекатился назад через голову, и непринужденно выполнил стойку на руках. Простоял в этой позе онизрядно долго, причем даже не переступая руками. Упражнение закончилось только в тот момент, когда взгляд паладина вновь пал на его мужеский корень, устремившийся, согласно законам природы, к земле, а значит, и голове сего достойного кавалера. Сэр Манчо обрушился на пол, смеясь, и произнёс снова неочевидное:
- Блин, до пупа висит! Круть!
Излучая веселье и энергию, воитель вскочил на ноги, и, наконец, плотно осмотрелся. Подсобрал разбросанную поклажу в кучу. Почесал репу в задумчивости. Взял в руки преизрядную шипастую булаву, произвел оной несколько весьма уверенных и акцентированных взмахов. Хмыкнул. Окинул хозяйским взглядом остальное добро.
Удивлённо пожал плечами. Выдернул из кучки песочные часы, и потряс ими в воздухе, восклицая:
- Эгей, мастера! Чё за беспредел? Меняю часы на трусы!
Это, впрочем, не помешало святому воителю затолкать в мешок все манатки, за исключением той самой булавы, и обширной крупноячеистой (не на рыбку, явно) сети, которые Манчо оставил на изготовку, закинув рюкзак за спину.

Марш.

Еще шаг. Еще один. Так несложно, оказывается - идти рядом с прочими, не выбиваясь и не нарушая ряд. Сложнее было отказаться от доспеха. Верный скакун волочил на себе почти полный комплект лат кавалериста, и последний себе места не находил. Нет того чувства защищенности, за которое хочется зацепиться; думалось - что толку в пластинах металла, если они не на тебе? А причин чувствовать себя не в своей тарелке было достаточно.

Он ведь так и не выспался достойно. Проснулся немного загодя, до рассвета; сердце как ужаленное бегало в груди, и успокоиться получилось не сразу. И ведь не вспомнить, с чего. Териайн списал это на мысли, посещавшие его весь прошлый день. Все о разном, но все зараз сошлись в голове, пока рыцарь вспоминал одно за другим недавние события. Делать все равно было нечего: арестантам многое не дозволяется.
Парламентерам.
Да, конечно же. Он усмехнулся на эту поправку изнутри самого себя: не так давно повзрослевший юноша все еще был молод. Слишком молод. Не ушло еще желание возвеличивать вещи до состояния необоримых, подчиняться течению события, действовать в зависимости от кого-то. Привычки детства. К нечистому их. Есть цель, и она неоспорима: защита принцессы, причем - наилучшим способом. Некроманты, напомнил рыцарь сам себе, сейчас уверены в успехе планируемого, Ее Высочество предупреждено... все же, этого недостаточно. Пусть без меча и в положении не свободном, истинный рыцарь сделает все, что можно сделать.

И в это самое время, когда вся армия передвигалась к "мятежному" городу, Териайн пытался высмотреть признаки беспокойства, выслушать отдельные фразы, которыми могли перекинуться солдаты, а также перекрутить в голове образ дварфа-оружейника. Что-то в нем вызвало легкое беспокойство вчера. О. Вот эту самую избенку юноша уже примечал раньше, когда направлялся с вычищенным от чернил письмом из города. Как давно это было, кажется.

Ой.
Это тот самый звук, который раздается в момент разрыва высочайшего триумфа на тысячу острых маленьких кусочков. Звук, с которым резко срывается державшийся на последнем гвозде занавес искусно сплетенной лжи, открывая естество куда менее красочное, чем было представлено. Звук, который внутри сопровождается вибрацией натянутой из пустоты души в нее же нити. Остановка потока мыслей, хаотичная пересборка вариантов.
Просто один звук.
Ой.

Хорошо, что Териайн в этот момент сжимал губы, предвещая подобный момент, как только Дорн упомянул письма. Ха. Теперь у нас есть внезапно потерявшая почву советница, а также неминуемое действие со стороны некромантов. Остается только делать вид, что все так и было задумано. Немножко лжи, немножко бравады, и немножко правды, да погромче, повыразительнее.
- Да, представьте себе. Люди в городе, а теперь и вне его, знают достаточно. Никто из вас не желает блага ни Весноту, ни каждому человеку в нем, ваши приказы это подтверждают! А что важнее - принцесса знает теперь о ваших планах на нее, на Ригвин. Вы не на стороне королевства людей, здесь, советница, вы супротив нее!

Не успел Керлас очухаться от первого укуса, как последовал новый и его снова парализовало. Монстра лупили со всех сторон чем только ни попади, но он продолжал твердо стоять на своих лапах и сдавливать Бакуса и Керласа клешнями. Имей он больше клешней, он, возможно бы, как-то переключился на остальных членов отряда, но так у упертой твари выбора не было.

На другом конце поля шел поединок Клеона и другого монстра. Последний, наконец, избавился от коня, цапнув его клешней еще раз, после чего Буцефал временно оказался развоплощенным. Довольный же монстр развернулся и потащил Клеона прочь, сжимая его в одной клешне и грозясь второй.

- Опять оракул? - Клеон хмыкнул. - Меня зовут Клеон, и тебе не повезло. Оракулы, по тому, что я видел, долго не живут. Время такое. Умеешь постоять за себя?

Варвар все эти дни провел вдали от храма Гелиода, так что выглядел он отдохнувшим, свежим и снова готовым ко всем тяготам работы на богов. И первым же делом им решили всучить нового оракула для разговора с богами. Это было в принципе полезно, и на этот раз оракулом был взрослый мужчина. Может, этот будет вести себя умнее прошлой.

- Ну что-ж вам неймётся-то... - Спрятав книгу, чтобы она не попалась на глаза кому-нибудь лишнему, молодой человек промотал в голове свой образ действий. Десяток человек, пусть даже это крестьяне с дрекольем - весомая сила против одного, пусть даже и мага. Оставалось уповать на давно проверенный подход "Запугивай и запутывай". Да и на наглость.
"Что ни говори, а в таверне драку устраивать я бы не хотел..." - Хьюберт, заготовив заклинание, подошёл к дверям и резко толкнул их, одновременно разряжая чары - даже не боевые. Просто одновременно с открыванием дверей из них должен был ударить порыв ветра, который бы поднял пыль (по крайней мере в том был замысел мага) и ослепил толпу. А когда они продрали бы глаза - он уже стоял бы на крылечки, сложив руки на груди. Пафосное появление - половина дела.
- И как же это понимать, господа хорошие? - Громко поинтересовался маг у толпы, постукивая ступнёй и разыскивая взглядом зачинщика бунта, - Может вы не в курсе, но эту таверну сейчас защищаю я, и устраивать драки тут не советую. Иначе самым ретивым мне придётся здорово охладить пыл... - Пара пассов и в одной из разведённых рук Хью возник искрящийся шар из льда и снега, - Перед этим как-следует поджарив задницу, - Ещё несколько движений - и в другой руке мага возник огненный шар.
- Ну что, смертники есть или у вас найдутся срочные дела... На этом свете? - Наёмник резко наклонил голову набок, хрустнув позвонками.

-Полегче, Недостойная, каждый может промахнуться, а польза в бою от этого парня была - Про себя Керлас невольно восхитился злопамятностью Недостойной. А ещё он немного боялся, что щас ещё и Клеон встанет, да пойдёт высказывать претензии Бакусу, и так всё это и затянется. А ему уже отдохнуть хочется, да и без магии остаться всё же не приятно, словно часть себя лишился. - Предлагаю временно забыть обиды и пойти отдохнуть. не знаю как вам, а мне рядом с этим телом оставаться не хочется. Воняет, да и кто знает, какие ещё сюрпризы может скрывать тварь. И да, меня Керлас зовут, а эта бешеная девица вроде как Недостойной именуется.
Ещё больше Керлас боялся, что "Тишина" не сдержит Нилею и засвистят стрелы богини охоты, несся смерть с собою. В общем по его мнению надо было по быстрому убираться и отдыхать. Тем более, что и раны нанесённые убитой головой ныли, напоминая о себе.

- А! Стрелочник пришел! - завопила Недостойная, - Ща, погоди, я стрелу найду, который ты в меня засветил, и в задницу тебе засуну. Будешь знать, негодяй, как в спину палить. Извините-он-не-общался. Надо говорить "Извините, у меня руки из одного места растут", или "извините, я дурак".

Молитвы Бакуса приносили странные результаты - видимо, заклинание Тишины плохо подействовало на его способности черпать силы от Караметры - в результате вспышка света не полетела в сторону гидры, а окольцевала Клеона, обжигая его со всех сторон, и у того выросла новая голова.

Большинство остальных членов отряда ополчилось против одной из голов - ее стукнули посохом, топором, прижгли огнем, арканным заклинанием и, наконец, Даром Богов. Было ясно, что оттуда уже ничего не вырастет. На месте же головы, получившей пяткой в глаз, вновь появилось две поменьше.

Гидре же с уходом Ериаса, наконец, удалось немного повернуться, шагнуть вперед и атаковать Клеона и Алексию.

Клеон вздохнул. Еще одна сумасшедшая на их головы. Точнее, на его голову. Поднявшись и отряхнув спину от песка, он подошел ближе к ведущим диалог товарищам.

- Бакус, - воин посмотрел на жреца, - Я Гелиоду сказал, что я готов выполнять его поручение. В верности ему я не клялся, и не присягал. Мой огонь, он не там, - Клеон указал пальцем на небо, где светило солнце, - а тут, - он потыкал себя пальцем в грудь. - И я сражался по двум причинам. Во-первых, потому что с нами был Язон. Он был моим другом и боевым товарищем. А во-вторых, потому что с нами Меч Пирфора, и если уж я ввязался в это все, то я считаю должным знать, что с этим оружием в итоге будет. Так вот, Язона больше нет. А что касается Меча...

Клеон внезапно, казалось, потерял интерес к Бакусу и повернулся к Алексии. Причем, на нее он не просто посмотрел, а указал на нее пальцем. Весьма обвиняюще.

- Ты. Ты не воин, а дура. Твой бог доверил тебе это оружие, а ты отдала его и прыгнула за борт. Ты видела, что было, когда это произошло, а? Ты подумала, что ничего мне не мешало отобрать у нее, - Клеон кивнул на Никку, - копье, выбраться на берег где-нибудь подальше от вас и отнести этот дар на алтарь Пирфора, чтобы тот вновь придал ему облик меча? Или топора, например, - тут Клеон слегка задумался о том, что это было бы совсем неплохо. Но он тут же продолжил: - И знаешь, почему я этого не сделал? Потому что Пирфору это не нужно. Это Гелиоду нужен чужой меч, - Клеон покачал головой, - могла бы и понимать. А если для тебя такая ноша тяжела, то отдай её другому и возвращайся в отчий дом.

- Может он настолько маленький, что ты его не заметил - несколько нервно хмыкнул Керлас в ответ на слова Клеона. - Нилея сказала, что он попал в Терос еще когда клинок Пифора коснулся неба, ну как-то так, а на момент посещения сатиров меч был у Язона.
Керлас немного помолчал, больше не зная, что добавить, но тут услышал вопрос Алексии.
"Да кто ж её знает, Нилея как и всякая женщина абсолютно непредсказуема и нелогична", именно так хотелось сказать барду, но оскорблять богиню он не рискнул, да и Алексия вполне могла обидеться на его замечание по поводу женщин.
- Думаю ей не нравится, что мы пытаемся разнюхать насчёт Поликрана - ответил он вместо этого, а затем ещё добавил - ну и моя работа на Гелиода думаю тоже её не приводит в восторг.

Минотавр пал, пронзённый насквозь зачарованным копьём-посохом... Брызнула горячая кровь, пачкая хитон и пухлые руки жреца, и он вдруг почувствовал необычное возбуждение. Глаза его воспылали каким-то диким огнём, дыхание участилось, а лицо пошло красными пятнами.

- Ух... О-о-ох!... - выдохнул Бакус, оглядываясь вокруг, в поисках новой жертвы для своего окровавленного копья -... Уууоох!..

Жрецу казалось, что он ревёт очень грозно, словно сам был минотавром... или тысячей минотавров!
С этими воплями он и накинулся на следующего врага.

— Понял я, не тупой! — резко крикнул Ериас Бакусу, затыкая уши.
      Тут вагон резко затормозил, мужчину резко бросило в сторону, и на краткий миг полета он осознал, что апория мелетидского философа Зенона была неправильна. "Летящая стрела находится в покое и неподвижна, ха!" — внутренне усмехнулся Ериас: его-то как раз очень хорошо так кинуло, ни в каком покое он не находился в эти мгновения, но, к счастью, стенка вагона прервала его полет и не дала ему как-либо серьезно ушибиться, налетев, например, на оружие.
— Сатира за левую ногу! Девушки! Никка! — вскрикнул он затем и, оттолкнувшись от стенки, помчался в другой вагон.
      Открыл дверь сбоку, залез на крышу вагона, разбежался, прыгнул... Приземлился на другой вагон. "Но если размышлять относительно того места, которое занимает летящая стрела, она-то покоится, а вот бытие вокруг нее движется. Черт!" — продолжал думать Ериас, вновь затыкая свои уши и отгоняя от себя прекрасные очаровательные мелодии гарпий.
— Ксения, Семела, Мелисса, вы как?! — спросил он, вглядываясь в обстановку вагона.
      А товарищи скоро выйдут вслед за ним. Вряд ли их проймут такие штучки. По крайней мере, так считал Ериас.

В соавторстве с Ванталой ака lonebeast
Кристоф покачал головой и как бы невзначай положил руку на рукоять меча.
- Милейший Волькт, ты ж знаешь, что в Эленсефар мне дорога заказана ещё с тех пор, как мной не интересовалась ничья разведка. А что же я могу предложить... ты же видел, что творится на улицах! И для всего этого мне нужно было всего лишь высечь пару искр. Ты уверен, что хочешь идти против такой волны народного гнева?
Да, я предлагаю присоединиться ко всему этому безобразию, раз уж предотвратить такое можно лишь резнёй.
Бард говорил уже в своей обычной манере, эмоционально, быстро, длинными кусками речи.
Волькт внимательно посмотрел на Кристофа, а затем криво усмехнулся.
- Ты думаешь, у этой бунтующей толпы есть шанс против всей мощи Веснота? Да, сейчас мятежники, похоже, одержали победу, но её величество пришлёт новые войска. И тогда... улицы города будут залиты кровью, - шпион сам начинал говорить всё более эмоционально, будто пытаясь использовать против Кристофа его собственное оружие. - Тебе, чужеземцу, наверное, наплевать на здених людей - но ты будешь виновен во множестве смертей, когда королева Ашевьера без жалости подавит это восстание. Может быть, раз уж ты смог разжечь этот костёр, не лучше ли тебе же попытаться его затушить? Тогда ты сможешь сберечь множество жизней...
- Какой нахуй костёр! Это херов пожар! И он может вспыхнуть где угодно, стоит назвать одно разнесчастное...
И тут прогремел гром. Среди ясного неба. Объяснение одно...
- ...имя. Что за?! Кто фигачит настолько громкой магией в центре города?! - Внезапно бард ухмыльнулся. - И бьют, похоже, по карателям. Звиняй, "тушить" уже поздно.
Волькт тоже оглянулся на звук, а затем, снова обернувшись к барду, сдался:
- Ладно, похоже, у меня и в самом деле нет выбора... Что ты собираешься делать дальше?
Бард почесал в затылке. Левой рукой, конечно. У этого деятеля всегда были под рукой ножи.
- Для начала забрать пожитки у Ансельма. Он ведь всё же вымелся на площадь? Затем выбраться из города и найти местечко потише, чтобы увидеть, кто оказался у власти в результате сего бардака. А дальше снова начать искать контактов с местным подпольем. Судя по тому, что я здесь видел, оно тут для такого маленького городка просто роскошное!
- Э, нет, - лже-башмачник криво усмехнулся, - к Ансельму иди сам: в прошлую нашу с ним встречу он сперва связал меня и сунул в подвал, а потом попытался выдать солдатам под видом мятежника. Нет уж, я встречаться с ним ещё раз не хочу.
Кристоф вполне кровожадно усмехнулся.
- Я ничего про это не скажу, но, похоже, он тоже уловил идею возглавления безобразия. Тогда... а пошли тогда прятаться сразу. Это надёжнее, а лютню он мою не выбросит за неделю-то. Занят будет.
Вдобавок бродит здесь одна горожанка...

Площадь

События на площади развивались стремительно. Ансельм отдал приказ лучникам, Териайн, увидев это, бросился на помощь командиру королевских войск - но он опоздал всего на несколько секунд. Стрелы ополченцев ударили в стальную броню драгуна: одни отскочили от неё, но другие вонзились в уязвимые места в броне, а одна глубоко вошла в щель между нагрудником и наспинником. Охнув, Одвин упал на голову коня впереди, едва не выронив меч. Однако, он был хоть и тяжело ранен, но всё ещё жив, и хоть он и был готов "сжечь этот город дотла", но он сохранил достаточно рассудка, чтобы не быть самоубийцей. Из последних сил повернув коня, он пришпорил его, направляя прочь с площади, - оказавшиеся на пути кавалериста ополченцы бросились в стороны, не желая быть затоптанными копытами коня. Уже не имея сил держаться в седле прямо, командир королевских войск пытался хотя бы прорваться прочь с площади, заполненной "мятежниками". Мечники, которые, похоже, после слов Дорна уже готовы были перейти на сторону горожан, попытались было остановить его, но и им пришлось посторониться, чтобы не быть сбитыми с ног.
- Отступайте! Все отступайте! - попытался скомандовать своим солдатам Одвин, но вместо командного голоса у него вышел только хрип, да и солдаты были окружены ополченцами и частично разоружены. Приказ возымел скорее обратный эффект: видя, что их командир покинул своих бойцов, многие солдаты, ещё не бросившие оружия, побросали свои копья и щиты на мостовую. А Одвин тем временем быстро уносился прочь от площади...

В это самое время Ардариэль грозил солдатам зачарованной стрелой - надо сказать, хоть солдаты и побледнели, они вовсе не спешили каяться в своих грехах. Старший из них уже собирался что-то ответить, когда эльф вдруг ощутил, как магические потоки рядом изменяют своё течение, над площадью в ясном небе потемнела туча, и с громовым раскатом молния ударила... в самого Ардариэля! - юный эльф на секунду ощутил, как магический разряд прожигает его тело до самых костей...

Рядом с площадью

Тем временем выбравшиеся из подвала и осторожно выглянувшие из переулка Ран и Хью застали на площади... не то чтобы полный хаос, но что-то там точно происходило. Командир королевских солдат, судя по всему, раненый, во весь опор проскакал мимо них, бросив своих солдат на площади, кажется, растерянных и даже разоружённых. Раскат грома, раздавшийся с ясного неба, говорил, что кто-то рядом творит волшбу и, кажется, против кого-то, находящегося рядом - рукотворная молния ударила в кого-то на площади. Огра не было видно, но зато на площади было полно вооружённых горожан - можно было подумать, что началось восстание...

На пути к восточным воротам

Бродяга и шпион нырнули в переулок, и могли перевести дух, не опасаясь получить стрелу в спину. Вин, впрочем, смотрел на своего неожиданного и нежеланного спутника с явным подозрением, явно не доверяя внезапному решению Кристофа оставить его в живых.
- А что с ними делают в Эленсефаре? - мнимый башмачник криво усмехнулся. - Я, впрочем, надеюсь, что остаться в живых - не то преступление, за которое грозит смертная казнь... Или - уж не хочешь ли ты попытаться меня перекупить?
Вин говорил не всё, что имел в виду, но кое-что Кристофу удалось "прочесть" без слов: шпион её величества явно намеревался довести свою работу до конца (каким бы то ни было образом), но при словах о "перекупить", сказанный с явным презрением, он явно готов был выслушать, что Кристоф ему собирается предложить...

Ну вот, опять началась вся эта история про меч Пирфора, про то, что один хочет убить другого. Клеона все это ставило в довольно неудобное положение. Пирфор был ему как-то ближе. По крайней мере, пока они не встретились лицом к лицу. Клеон вполне допускал возможность того, что, встреть он бога Огня, тот мог бы оказаться и похуже Гелиода. Тем не менее, сейчас Гелиод как будто требовал служения и подчинения. Хотел ли Клеон присягать на верность этому богу? Хороший вопрос. И не единственный, которым стоило задаться.

По виску воина стекла капелька пота. Он нервничал. Он хотел нарушить свое молчание, но ему было страшно. С другой стороны, если не он, то кто? Недавно появившаяся женщина и так служит Гелиоду. Язон вряд ли скажет что-то против воли бога, тем более, что меч он уже добровольно отдал. Остальные?
- Лорд Гелион, - начал Клеон, явно тщательно подбирая слова, - что будет, если мы не захотим исполнить твою волю? - впрочем, Клеон быстро исправился, так как своими словами подставлял буквально всех: - Или, если кто-то из нас этого не захочет?
Вот и все. Вопрос был задан. Клеон приготовился получить в ответ скорее несущееся на него копье бога, чем слова. Ну, по крайней мере, остальные запомнят его тем, что он был достаточно смел, чтобы вступить в спор с богом.

Маллис уже было начал ощущать жар солнца на своем лице все сильнее и сильнее, Бог Солнца не то, чтобы оценил юмор. Но слова остальных, похоже умилостивили Гелиода - жар отступил. В голову плута даже пришла крамольная мысль, что немного позлить Бога - это лучший способ получить быстрый и эффективный загар на лице. Главное, конечно, не перестараться и не получить ожоги вместо загара.

Огненный клинок поднялся еще выше, и внезапно Язон ощутил, как он теряет связь со своим оружием. Да, ему было жалко терять такой качественный клинок, но этот предмет больше не являлся его самым главным сокровищем. Миссия выполнена?

Повисла тишина. Все с замиранием сердца ждали, что же сделает Бог.

- Этот меч был сделан Пирфором почти двадцать лет тому назад, - отчеканил наконец голос Гелиода, - и он посягнул на старшинство в Пантеоне! Он пытался убить меня! - голос звучал возмущенно, и в то же время немного презрительно, - но он не смог... естественно.

- С тех пор меча не было на Теросе, и все было спокойно. Меч вернулся, и мир находится под угрозой. Это не случайность. Пирфор снова хочет убить меня или, что намного проще, залить лавой весь Терос.

- Это больше не меч Пирфора, я сделаю из него Дар Богов, - продолжил голос, и его получит самый достойный.

Снова повисла пауза. Чего хочет от них Бог Солнца?

- Я благодарен за то, что вы принесли сюда меч, - продолжил он и Язон ощутил фантастический прилив сил, - но этого мало. Я не могу видеть все, что происходит на Теросе, и мне нужны верные помощники. Вы готовы служить мне и выполнять мою волю? Выберите меня, и я дам вам то, что вам нужно. Вместе мы спасем этот мир!

Солнце сияло ярко, буквально ослепляя сидящих на земле путников. А Крусор завис в небе, развернувшись острием вниз.

Мысли, что путники могут предпочесть другого Бога Гелиод, похоже, не допускал. Или просто считал себя главой Пантеона.

История становилась всё более и более захватывающей, Керлас с трудом не сдерживал восторг. Много ли людей может похвастаться что видели бога? Вот только Гелиод явно чего-то стеснялся, а поэтому на глаза не показывался. Но слышать бога это тоже дорого стоит. Один лишь рассказ об этом мог принести Керласу слову, ну или помочь ему прослыть лгуном и выдумщиком.
Единственное, слова Алексии несколько покоробили слух, с чего это Керлас должен отдавать себя в руки Гелиоду? Свой путь, своего покровителя он выбрал уже давно и менять как-то не собирался. Тем более от Нилеи хоть понятно что ждать, а этот странный какой-то. Вроде как бог правосудия, а сразу накинулся с обвинениями, даже обидно как-то.
- Если бы мы прятали меч, мы бы не пришли к тебе, Лорд Гелиод - слова Керласа могли прозвучать дерзко, но честно говоря после Маллиса их либо прибьют, либо можно уже говорить ничего не боясь. - Страшные испытания ждали нас, словно весь мир обьявил нам войну. Мы шли, не мечтая о награде, всего лишь веруя в то, что справедливость должна быть восстановлена, но наткнулись лишь на обвинения. Вы Гелиод известны как бог справедливости, и я вручаю свою жизнь на весы вашего правосудия на этот раз, и надеюсь на то, что суд будет справедлив, как и всегда.
" О боже, что я несу? Это копьё такое огромное, а я явно нарываюсь, ну да ладно, помереть от руки бога, интересный способ самоубийства я выбрал."

      Что можно успеть подумать за секунду до смерти? "Какой я тупица, зачем я сюда встал, лучше бы вообще удрал куда подальше"?! Или, например, "маменька, защити меня Эфара, какой же он огромный"? А может... "Я так жалею о том, что пару недель назад случайно помочился на пьянчугу, не заметив его до того, как он начал орать благим матом на меня"?
В любом случае удара рогами, топором и просто брутальным угрожающим видом хватило, чтобы горе-путешественник свалился кулем на землю, потеряв сознание, а может быть и жизнь.

Недобрая весть о смерти оракула заставила Алексию помрачнеть. - Ты верно говоришь, жрец. Оракул умер достойно. Но раз Ксеносу нужен меч, нам опасно медлить. Если он пережил гнев Нилеи, то вышлет погоню, а Гелиод вовек нам не простит, если мы не исполним порученное.
Воительница оглядела отряд, и взгляд ее остановился на девицах. Гражданские, конечно, замедлят отряд и отвлекут силы на свою охрану. Алексия мысленно вздохнула и обратилась к спасенным, пиля их прокурорским взглядом - чисто для острастки:
- Все вдоволь накушались сатирских удовольствий, или кому еще мало? Оружием каким владеем или магией? Путь будет нелегок, и могут быть встречи не самые приятные. Если что - ищите укрытие и не отсвечиваете, пока все не закончится. - Она покосилась на боевой эротический настрой, выпирающий из под туники Клеона и добавила - И чтобы солдат не провоцировать! Если кому неймется отблагодарить за спасение - потерпите до Пика Храмов. Все ясно?

Опрокинув вторую кружку эля, Ардариэль почувствовал знакомое чувство приятного обалдение, которое ему довелось испытать совсем недавно. Притворяться стало гораздо легче. Губы сами собой растянулись в улыбке. Одним словом жить стало веселее.

От бдительного, хоть и теперь слегка затуманенного взора эльфа не укрылось исчезновение Ансельма. Ардариэлю интуитивно понял, что тавернщик что-то задумал. И это что-то было очень важным, а стало быть, нужно как-то помочь. Тянуть время? Опять же необходимо было дать служанке время, дабы она успела спрятать мои вещи, и самой как-то уберечься. Определенно надо что-то делать... Отвлечь всеобщее внимание на себя? Но как? - приблизительно такими были размышления Ардариэле, попутно-как-то успевая петь и пить.

Закончив на драматичной ноте, когда закончился эль, эльф тяжело встал, надо заметить не с первой попытки.
-Ещё эля! - рявкнул эльф, грохнув пустой кружкой о стойку. С этими словами он как бы невзначай повернулся, в поле его зрения оказались рыцари и солдаты. Солдаты сейчас мало его интересовали, поэтому он постарался сконцентрировать свое внимание на рыцарях. Один из которых, к слову, остался стоять в шлеме. Мимолетно подумав, как же этот бедолага пьет? И вообще, ему должно быть жарко, - заключил Ардариэль, проникшись к рыцарю сочувствием.

Приняв самый дружелюбный вид, насколько это было, возможно находясь в состоянии легкого опьянения, эльф, улыбаясь и широко распахнув глаза, вопросил у незнакомца, - Рыцарь?! Настоящий! Вот это да! А, правда, что все рыцари пьют как сапожники и ругаются, как заправские циркачи? А? Ой, а можно меч потрогать? А что значит ваш герб? А в доспехах жарко? А не тяжело? А сможете реку переплыть? Много платят? А с драконами боритесь? Принцессу спасли? А платочек она вам давала? В знак своего благоволения к вам. А на турнирах сражались? А сколько раз побеждали? А давно командуете? А это ваши люди? - засыпал вопросами Ардариэль командира королевских войск, самому эльфу сложно было сказать, где кончается умышленное затягивание времени и начинался неподдельный интерес, - Не хотите выпить?! Тут потрясающий эль, чтоб вы знали! - убежденно заявил Ардариэль, добравшись до запасов эля. Икота периодически давала о себе знать. Налив в кружки эля, Ардариэль пошатываясь вернулся к рыцарям - Тсс! Вы этого не видели! - сказал эльф, приложив палец к губам, и протянул рыцарям сосуды драгоценным напитком, - День тяжелый. Надо отдохнуть. Ваши люди тоже могут присоединиться к нам. У Вас должно быть много интересных историй. Расскажите, пожалуйста, - попросил эльф, усаживаясь на ближайший стол, ибо не в силах был более стоять.
- Слушайте! А можно мне ваш шлем примерить? Знаете ли, как хотелось примерить настоящий рыцарский шлем! Нет! Вы не знаете!.. Дайте примерить! Дайте примерить! - принялся упрашивать эльф рыцаря, до бесконечности повторяя эти слова.

Бард вывернул из-за угла существенно запыхавшись. И вот совершенно не просёк, что творится. Стража - очевидно не выпускающая. Горожане - очевидно выметающиеся. И гном.
Знакомый гном, который их всех построил.
- Опоздал?.. - Это прозвучало почти обиженно. - Никто уже никого не бьёт?
Ой, это был из тех вопросов, которые чревато задавать. Значит, нужно срочно присоединиться к тем, кто строит.
- Статья оглашённая была неправильные слухи. Так что постарайтесь забыть любые порочащие, хорошо? - Кристоф покосился на белоголового. Везёт ему на воровскую братию.
Впрочем, бард подозревал, что все, кто так срочно ломанулся из города, были на руку крепко нечисты.

И наградил заслон долгим тяжёлым взглядом. Нет, здесь он не пройдёт, слишком тесно. Даже виденные им когда-то ручные бомбарды, вдохновлённые гномьей инженерией, были бы очень к месту. Видел он их давно и в Эленсефаре.
Но уйти со взрывами... нет, имеет смысл. В общей неразберихе, только не лично, красивым движением швырнув бомбарду точно под ноги королевским солдатам на глазах у шокированной публики.
Честно говоря, бард вот абсолютно не знал, что делать. Ему не настолько часто приходилось убегать из перекрытых городов. Да и обидно это - в кои-то веки встретить по-настоящему интересную особу и тут же смотать удочки.
И что же делать? Наверное, аккуратно отойти и больше не маячить.

При словах Ансельма, Ардариэль изменился в лице. От былой легкомысленности и разболтанности не осталось и следа. Перемены были неожиданными. Эльф заговорил, чеканя каждое слово:
- Я не договорил, - взгляд эльфа стал холодным, - Я готов помочь, но не ради ваших прошлых и нынешних правителей. Не ради продолжения череды непрерывных войн, которые алчные до власти люди, прикрываясь тем или иным поводом, развязывают, проливая реки крови невинных! - в коридоре воцарилась ледяная напряженная тишина. Некоторые мятежники, неприязненно пробурчали что-то себе под нос, несомненно, что-то малоприятное в сторону эльфа.

Ардариэль оглядел всех, и уставился на тавернщика, смотря ему прямо в глаза, - Ради жителей Ридвина, которых, судя по всему, ждет неминуемая гибель, я готов помочь, не ради Вас и Вашего мятежа. Вы понимаете, что собираетесь развязать ещё одну войну? Что снова будут умирать тысячи людей? Что «благородные», - при этом слове эльф поморщился, - лорды и их подданные будут жечь поля крестьян врага, вырезать целые деревни. Начнется голод! В первую очередь пострадают самые бедные слои общества. Люди, спросите себя, стоят ваши короли таких страданий? – гробовая тишина была ответом, Если стоит… воля ваша.
После этой речи, эльф глубоко вздохнул, и сказал Ансельму, - После того, как Ридвин будет спасен, я уйду, и делайте, что пожелаете. Это ваш народ, - Ардариэль ушел вниз по лестнице, но прежде, чем спуститься, добавил, персонально Ансельму, - Таверна, не слишком надежное место, конструкция деревянная, легко поджечь…
Ардариэль был мрачнее тучи, сел за дальний столик, дабы наблюдать за входом в таверну и лестницей. Верный лук положил на стол. Проклятые вечные войны… Чувство приближающейся смерти, не своей, но чужой, не давала ему покоя.

Резкая смена темы беседы на мгновение сбила с толку Ардариэля, и он замешкался.
-У меня есть две монетки, - пробормотал он, чуть-чуть пал духом. Юный житель лесов искренне не понимал, зачем все так усложнять. Менять что-то на деньги, потом деньги менять на что-то другое. А тут ещё трястись над ними, а вдруг сами по себе (или не очень) пропадут. А что тогда делать?
Однако когда стражник упомянул об обмене чудесной амброзии, в виде пищи на пару историй из закромов Ардариэля, просиял, озорные искорки заплясали в его глазах.
-До свидания, добрый Хранитель Ригвина, - попрощался эльф, приложив левую руку к сердцу, и пройдя врата сего града, прошел пару шагов, остановился. Вернулся обратно, и спросил, - А где тут таверна?
Страж указал путь-дорогу, и эльф бодро зашагал в заданном направлении.

Несмотря на все события прошедшего дня, на переживания и переизбыток эмоций, уснул Бакус быстро, и спал вполне себе хорошо, как то обычно с ним и бывало. И проснулся рано.

Выпито вечером было не так уж и много. Не было-то ведь ни гроша, да и, увлёкшись концертом, жрец как-то даже забывал и не успевал протянуть руку к кувшину или чаше с вином, хоть даже многие и хотели его угостить. Хороший был вечер.

В общем, голова его была свежей, воспоминания приятны, а настроение очень даже хорошим… В животе только вот было непривычно пусто. Но небольшой голод не мог помешать Бакусу взяться уже за дело. Ведь испытание было назначено ему самой Караметрой. Испытание… И если вчера он позволил себе немножко это дело отметить, и в этом не было ничего предосудительного, скорее наоборот, то сегодня надо было уже начинать работать, искать, выяснять и разыскивать…

Бакус не был специалистом в подобного рода вещах, и по началу даже растерялся немного. Ненадолго впрочем… В голове у него была мысль, что надо бы сходить до Алтаря Лето, который совсем недавно подвергся варварскому набегу, и, как говорят, был разрушен… Сатирами!

Случай это, конечно, был вопиющий. И верилось вообще-то с трудом. Сатиры… да, они, конечно, еще те баламуты и забияки, но рушить алтари, это было вовсе на них непохоже.. Странно и неправильно. То есть, всё это имело определённое сходство с безумным поведением зверей и животных.

Бакусу подумалось, что это хороший след… Почему бы и нет? Нужно было просто найти тех рогатых и поговорить с ними. Может быть, они еще где-нибудь там, рядом с Алтарём Лето, шастают по кустам… пьют, играют и беспорядочно любят друг друга. Так они и поступают обычно… эти сатиры.

Так-то так, но пока пришлось этот поход отложить… Алтарь Лето остался за пределами защитного купола, а их маленький отряд решил остаться в безопасной и гостеприимной Сетессе еще на денек. Что ни говори, а встреча с теми бедными пауками далась им всем неожиданно нелегко. Адонис с Язоном так и вообще, оказывается, проболели весь вчерашний день. Яд – очень действенная штука… Недаром, наверное, Маллис так тяготеет к его изучению. Хммм…

В одиночку же ловить по кустам сатиров жрецу было вовсе даже и не с руки. Так можно и по рогам, вернее рогами или копытами, отхватить вне очереди… Мало ли. Да и вообще, Бакус был теперь совершенно уверен, что боги свели их всех в один отряд совсем не напрасно. Вот и действовать им теперь лучше было всем вместе, помогая друг другу.

Впрочем, не все товарищи, похоже, разделяли такое мнение… Маллис, очень деятельный паренёк, ни минутки не усидит на месте, уже куда-то умотал. Даже за город, кажется… А у Адониса были планы по посещению алтаря Нилеи.

Бакус тоже с удовольствием бы сходил к алтарю, Охотницу он ведь тоже всегда почитал и любил, но, памятуя о вчерашнем дне, не мог себе этого позволить… Заявиться к еще одной богине без достойного подношения? Нет уж.. это было бы слишком.

Потому Бакус решил пока попытать счастья в окрестных лесах, не выходя за защитный купол. Надеясь насобирать ягод, грибов и орехов, трав и кореньев целебных. Кроме того, можно же было порасспросить местную сетесскую живность, вдруг да кто-нибудь что-нибудь слышал или знает, о причинах безумия остального зверья.

Пригласив с собой на прогулку всех желающих, и пожелав Адонису удачи в общении с Нилеей, Бакус взял свою пустую уже корзину и отправился на свои поиски.

Природа бесцеремонно вмешивалась в планы путников. Оценив свои возможности, они пришли к выводу, что еще одно такое приключение они могут не осилить, а алтарь Караметры никуда не денется, и потому двинулись в обратном направлении. Стояла хорошая, теплая, но при этом не жаркая погода, и не будь все так ослаблены ядом, путешествие могло бы вообще казаться легкой прогулкой.

Прикинув оптимальный маршрут, Маллис оценил, что проще всего будет пройти мимо вчерашней дозорной башни, что и было осуществлено. Не обошлось без очередного "теплого" приветствия, но, впрочем, отряд быстро узнали, а потом еще и рассмотрели состояние измученных боем мужчин, после чего Бакус воспринимавшийся Никетой как лидер отряда получил в подарок небольшое изделие из камня с символическим изображением полиса и щита под ним.

А дальше путь шел по родным местам, впечатления о которых Бакус, Маллис, Керлас и Адонис начали выуживать из закоулков детской памяти и шумно обсуждать. Напряжение спадало, в этих краях было безопасно.

Сам полис имел форму колец зданий, чередующихся с кольцами зеленых насаждений; в центре же располагался алтарь Караметры. Гостиницы же располагались на внешних кругах, недалеко от зоопарка а также своеобразной "резервации" для мужчин, таки оставшихся жить в полисе. Согласно своеобразным законам Сетессы вход мужчинам во внутренние круги был разрешен, но жить они там не могли. Цена оказалась не то, чтобы очень низкой, но вариантов не было. Номера в таких гостиницах были только на одного, и за каждый номер нужно было платить - сэкономить на совместном проживании возможности не предусматривалось. Даже жетон защитника не мог никак помочь - видимо, политика Сетессы была такой, что только достаточно обеспеченные мужчины могли проживать здесь, что создавало вариант естественному отбору. Единственно, кому удалось избежать сбора, это Керласу под обязательство вечером устроить музыкальное представление в баре гостиницы.

Одним из первых дел после заселения и приведения себя в какой-никакой порядок стала покупка жемчужины. Так что пока Маллис отмывался, Бакус и Адонис отправились тратить деньги. Предъявив символ, удалось получить у старухи-продавщиц обещанную скидку и сэкономить один золотой. И вот, жемчужина была в руках.

Устремившись в тихое место, чародей приступил к изучению необычных предметов - камень, принадлежащий больше не воняющему Маллису и меч Язона. Оба хозяина предметов посматривали ревностно, не поломает ли чего Адонис, но нет, ритуал прошел успешно и скоро был получен результат. Что у рубина, что меча открылись дополнительные возможности. И если рубин был просто волшебным рубином, осколком Никса, то меч по-прежнему оставлял загадки. Ритуал определил, что меч был создан Богом, но не определил, которым. Кроме того, было ясно, что полная сила этого артефакта может открыться только в контакте с Богом, только не было известно, с каким, и также непонятно, должен ли это быть создатель меча или же для полного насыщения силой необходимо участие иного Бога. Также было совершенно непонятно, каким образом этот меч оказался у Элспет.

Начатое обсуждение привело к тому, что если отряд хочет узнать, что же это за чудный артефакт, соединивший их, то самым разумным действием будет продолжать посещать алтари, и желательно при этом при себе иметь меч на тот случай, чтобы Бог мог признать артефакт. С другой стороны, становилось немного страшно. Если предположить, что за этим мечом шла охота, если предположить, что Атрей обознался, и ему нужна была не Элспет, а этот меч, то они явно становились участниками опасных игр, и надо было серьезно думать, прежде чем демонстрировать оружие на одном из алтарей, так как, получалось, что не каждому Богу можно было довериться.

Но разговоры разговорами, а у неутомимого исследователя в этот день было достаточно работы. Дело было не быстрое, но к вечеру, использовав различные ингредиенты, что были у него в наличии, он преобразовал тот яд, что удалось нацедить у пауков, в густую смесь, которую можно будет наносить на оружие.

А пока он был занят ядом, другие изучали окрестности и занимались сбором слухов. Ближе к вечеру мимо прошла процессия вооруженных девушек, несущих чье-то тело на носилках. Они остановились отдохнуть и не смогли отказать разговорчивому Бакусу в ответах - выяснилось, что они несли тело оракула, служившей ранее на алтаре Караметры. Ее с трудом смогли сегодня опознать, когда нашли в своеобразном коконе неподалеку от алтаря. Тело было отбито у трех огромных пауков неизвестного происхождения.

Другая новость, что удалось узнать в баре, состояла в том, что алтарь Лета, что к юго-востоку от Сетессы, был полностью разрушен, и судя по словам следопытов, там "поработали" сатиры. Видимо, туда утром и отправлялись весьма озабоченные воительницы из охранной башни. Выходило, что куда ни посмотри, вокруг города опасно. Да и, в любом случае, сейчас требовался отдых.

А ночью опять снился сон. Вы стояли вокруг Язона, держащего устремленный в небо огненный меч. И Язон восклицал:
- Я прошу об испытании! Я прошу об испытании! Я прошу об испытании! *

Проснулись рано но уже пришла еще одна новость. Опасающаяся за сохранность полей вокруг Сетессы, Караметра накрыла полис большим защитным куполом. Теперь ни одно достаточно крупное существо не может войти в этот регион. Впрочем, покинуть Сетессу это не должно помешать.

- Это было ... трудно - устало заметил Керлас, без сил валясь рядом с Клеоном. Немного отдышавшись, бард всё же нашёл в себе силы совершить последний рывок к воде, и просто засунул в неё голову. Когда уже казалось, что он утонул, Керлас вылез из воды и, перевернувшись на спину, уставился в небо. Зрелище он сейчас представлял собой весьма жалкое, но его это нисколько не волновало.
Прийти в себя его заставил лишь неугомонный Маллис, жадность которого или может любознательность превышала, на взгляд Керласа, все возможные границы. тем не менее барда взяли в поход бесплатно, лишь за обещание играть. А потому переборов усталость, Керлас достал флейту и принялся играть что-то весёлое. вдохновляя Маллиса и остальных.

С огромным усилием Адонису удалось, наконец, расцепить свои руки и оглядеться. И все для того, чтобы сразу же получить еще один укус в голень, после которого у мага практически подкосились и без того спутанные нитями ноги.

Терону удалось временно отпугнуть своего паука, но вот добавить ему посохом не вышло - опять-таки помешали запутанные ноги. После чего тот вернулся и отомстил источнику голосов в голове.

Вообще боевая картина складывалась разрозненная, и, определенно, кому-нибудь надо было подумать на будущее над тактикой. По центру поля оказались плохо вооруженные, да еще и связанные маги, которые еле держались от нападок окружающих их пауков. Но воины сейчас не могли придти к ним на помощь, так как что Бакус, что Язон были крепко опутаны, а вокруг Клеона кружило аж два паука, и только хваленая варварская выносливость спасала его.

ссылка

Презрев опутавшую его паутину, Бакус взревел и занёс посох над головой. Эти мелкие лохматые негодяи, похоже, всерьёз рассердили жреца. И в этом было мало хорошего… Не только было ему сложнее сражаться в таком состоянии, ведь гнев плохой помощник в бою, но и он ведь совсем позабыл про свой главный жреческий долг.

В то время как его укушенные друзья и соратники пребывали уже, может быть, на грани жизни и смерти, он, будто бы какой разъярённый дикий кентавр махал палкой, пытаясь покалечить мелкое насекомое… Был бы толк еще.

Да уж.. об этом стоит подумать. Но потом.

- Ну все, многоногие, конец вам! - это воин выпутался из паутины.
На остальных уже наседало несколько пауков, но Клеон побежал в противоположную от товарищей сторону - на встречу свежим и еще небитым паукам. Можно было посчитать, что он решил, что остальные справятся с первой волной насекомых, а он предотвратит подход подкрепления... Но на самом деле Клеон просто рванул в ту сторону, откуда в него плевали.
Далеко бежать не пришлось - ближайший паук был почти рядом, и воин замахнулся на него топором, намереваясь разрубить надвое.

Вонища-то стояла знатная. Стоило начать у волка резать очередной орган, как откуда-нибудь била струя зловонной жидкости. Остальные даже отошли подальше, чтобы не участвовать в этом ужасе. Видимо, волки ели что попало, и в их здоровенных желудках можно было найти что угодно и даже...

...ограненный белый рубин.



Маллис потом долго отмывался, вылез из реки, вроде бы, довольный, но когда он подошел к остальным показать находку, те брезгливо закрыли носы.

Войти вслед за Адонисом Терон не решился; чувство тревоги и опасности, а также страх вспомнить о родителях то, что заставит его разочароваться в созданном светлом образе, остановили молодого человека. Решив заглянуть туда после того, как Адонис проведет то, что он там планировал провести - ритуал, сеанс общения, или что там непостижимые оракулы делают в своем деле, Терон остался снаружи в компании Маллиса.

Терон поблагодарил Маллиса за арбалетные болты - они оказались как нельзя кстати, ведь обзаведясь арбалетом, амуниции к нему парень так и не нашел... точнее, не подумал искать или спрашивать. Когда же Маллис завел речь о магии, Терон немного напрягся - он еще ни с кем, кроме самой Элспет, не обсуждал обретенный благодаря ей дар; но услышав просьбу спутника, Терон белозубо улыбнулся в ответ:

- Конечно! Я буду рад поделиться своими познаниями, какими бы неглубокими они не были... Видишь ли, я тоже подхожу к этим силам так, как ты описал: как хороший и полезный инструмент в достижении поставленной цели и облегчению своей жизни. Я не какой-то там премудрый ученый чародей, я бывалый практик, и - чем смогу, тем по...

Терон не успел договорить, как внезапно из пещеры, в которую удалился Адонис, послышался крик оракула. Маллис ринулся внутрь, Терон последовал за ним; вокруг была кромешная тьма, хоть глаз выколи, но когда зрение немного адаптировалось и стало различать хотя бы какие-то очертания окружающего, парень увидел, что с Адонисом приключилась беда. Маллис уже склонился над телом оракула, пытаясь помочь ему, Терон присел рядом:

- У меня есть зелье лечения, берег как раз для такого случая... Вот, возьми, - Терон передал Маллису выуженный из поясного кошеля пузырек.

- Да, безопасность превыше всего, но я готов отдать жизнь ради своей цели, - Адонис медленно оглядел всех присутствующих, - Большинству из вас не понять. Здесь вы либо за золотом, либо по случайности. Я же здесь за результатом. И я не хочу, чтобы многие годы труда и долгий путь пошли насмарку.
После этих слов мужчина поднялся с земли, отряхнулся, закинул рюкзак на плечо другой рукой держа посох.
- Терон, я знаю о твоем мнение и хвалю осторожность. Но всего один день... Всего за одну ночь все может изменится. Я не знаю Элспет и до сего дня не слышал ее имени, но я знаю, что она замешана в делах богов. Как и мы все. Потому важно присматривать друг за другом, а сейчас она может быть в царстве мертвых. Кто знает, зачем ее схватил Атрей. Ты же не хочешь потерять ее? Забыть те десять лет ожиданий?
Адонис тяжело вздохнул. Все эти разговоры и споры выматывают. Ему уже хотелось отправиться в путь, где тяжелая ходьба и то будет легче разногласий в группе. Он сделал пару шагов в направлении алтаря.
- Я оставлю вам своего фамильяра. Если что, я найду вас с помощью него. Если вдруг он испарится, то это значит, что я двигаюсь к вам. Но мне бы не помешал человек хотя бы отчасти знающий местность и природу, - Адонис взглянул на Маллиса и сказал, - Я не заставляю, но прошу. Как наниматель. Все же те золотые мы отдали проводнику, в котором я сейчас нуждаюсь.

Да уж, жрец разошёлся видимо не на шутку. Возвращённые вокруг него сгорали в праведном пламени, удобряя землю пеплом своим, а тяжёлое оголовье посоха успешно настигало каждого, кто пытался дотянуться до Бакуса в ближнем бою.
Что ни говори, а у них в Сетессе всегда знали как правильно обращаться с копьём и посохом. Даже по прошествии стольких лет со своих тренировок Бакус еще кое-что помнил.
Хотя может быть ему просто везло. Или эти носители масок были вовсе не воины, а простые крестьяне... Кто знает?

Один из возвращённых промчался куда-то мимо, оставив своего товарища один на один со свирепым жрецом Караметры. Что же... Бакус не стал тянуть, и просто без изысков треснул покойника по балде.
- Падай! Падай на землю... - тихонько посоветовал жрец.

Возвращённый воспринял совет служителя культа буквально. Упал.
А Бакус, кивнув удовлетворённо, обратил свой хмурый взор на давешнего арбалетчика. О, да... не стоило и предполагать, что жрец позабудет о выстреле в спину...
Погрозив возвращённому стрелку посохом, Бакус уверенным шагом двинулся на него.

Отвлечь на себя врага на секунду? Легче легкого!

Воин сделал всего несколько шагов и с яростным криком обрушил приобретенный клинок на атакующего Маллиса возвращенного. Меч снова полыхнул, обжигая врага. Удобное оружие, легкое в руке, но с тяжелым ударом.

Солон надеялся, что Маллис сумеет избежать опасности, но, увы, угроза его жизни в буквальном смысле клацала клыками возле его шеи. И не совсем безуспешно. Жрец обернулся на другого своего спутника, который тоже, кажется, получил ранение, и бесконечно долгую секунду он выбирал цель для нового воззвания к силе Гелиода.

- Sonum !,- вновь огласил пространство голос Солона, и золотой луч, упав с небес, вновь озарил его, принося утоление боли. Но вместе с тем целитель ощутил, как стало пусто в груди. Он истратил всю милость бога Солнца, которую тот даровал ему во время утренней молитвы, и Солон почувствовал себя опустошённым, словно он утратил часть себя. И несмотря на солнечный день, жрец ощутил себя почти отрезанным от Гелиода. Связь, которая утром ощущалась как упругий и надёжный поток, теперь ослабла до тонкой, с бечевку толщиной. Жрец чувствовал себя осиротевшим, хоть разумом и понимал, что это временное явление, и завтра утром с молитвой пред новым солнцем он вновь наполнится благостью своего божественного покровителя, которому поклялся служить.

- ... Клеон, ты что, не понимаешь, ты должен был остаться с нами, а не бегать за хером из под горы...

- ... Я те говорю, их там тьма была. Я потом сам не мог понять, почему у меня ни одной серьезной раны - только синяки да царапины....

- ... Актеона - прямо на месте, клинок в живот, а затем ещё по шее полоснули. Такиса свалили и кинжал в глазницу загнали. Олкэйнос помучился - живот вспороли, но тоже долго не протянул. Никон тот так и не очнулся, умер не придя в сознание. А я? А я - без единой серьезной царапины! А потом их хоронил, каждого...

- ... А вот знаешь, я тебе так скажу: местные шлюхи, конечно, неплохи. Но вот в долине Скола - вот там шлюхи - всем шлюхам - шлюхи. И каждая готова с тобой сыграть и не только в постели...

- ... Друг мой, Клеон. Вот ты всё же настоящий воитель, я тебя уважаю. Вот ты мне скажи, а чего у нас снова кувшин пустой?...

- ... Чё! А, да ты отстань, не видишь, я друга встретил, с того света не виделись. В смысле, мы оба думали, что оба уже того, на том берегу. А нет, вон оно как получилось, садись давай, ща я тебе всё с самого начала расскажу. Садись давай! Клеон, эй! Вот это он, его так зовут...

- ... Йо-хо-хо и бочка пива! Эй, люди! Йо-хо-хо и бочка пива!...

- ... Хр.... Хр....


А потом наступило утро. Внезапно и беспощадно. Как удар ниже пояса. Язон покачиваясь встал, вспоминая вчерашнее. Встречу с Клеоном. Какие-то отрывки разговора и попойки.

Ага, вот нашел кувшин. Вода. Жадно принялся пить, остатки воды вылил себе на голову. Взбодрился. Стало чуть легче.

Вышел в зал, перекусил в компании. Вот ещё лучше стало. Жизнь налаживается.

Ещё раз окунулся, лицо умыл. Да, теперь вполне приличный человек, разве что чуть взгляд мутноват и одежда мокрая. Мелочи, в общем.

Солон привычными движениями помог Адонису прилечь, расслабить тело, чтобы дать крови разойтись из головы, а потому снял с себя хламиду и, сложив её несколько раз, подложил тому под голову, чтобы она была повыше, и кровь могла отхлынуть от головы. Да и лежать на мраморной скамье было не слишком удобно. Врачеватель уже было встал, когда пальцы Адониса сомкнулись на его предплечье. Он со сдержанным лицом выслушал паломника, а затем коротко кивнул:
- Да. Я видел тучи, что наползали на небо, я знаю. Мы отправимся вскоре, но сначала мне нужно помочь тебе. Ни в коем случае не закрывай глаза, как бы сильно тебя не клонило в сон. Я мигом обернусь, и тебе станет легче. А потом мы обсудим путешествие.

Солон быстро сбежал вниз, ощущая непривычную лёгкость на левом плече и на левой же руке, которые сейчас не прикрывала красная ткань. Но это он отметил лишь мельком, куда больше его волновало здоровье того, с кем свёл его Гелиод. Вспоминая своё видение, Солон сделал вывод, что Адонис все-таки его союзник, и это был знак, а не предостережение.
Взяв с собой небольшую чашу и мех с водой, а также прихватив необходимый отвар, Солон поспешил обратно в сад. Другие врачеватели не спросили его ни словом, ни взглядом, потому что уже знали: если Солон что-то берёт из запасов врачебного крыла, то явно из необходимости. Его репутация была весьма положительной, и лишь собственная занятость помешала его братьям по ремеслу не предложить свою помощь.

Вернувшись в сад, Солон обратился к паломнику:
- Адонис,- позвал он его, надеясь, что тот последовал его совету,- поднимайся, только осторожно. Медленно и аккуратно. Вот, сначала выпей воды,- и он наполнил чашу, прижимая мех с водой к своему телу локтем левой руки, пока держал саму чашу правой. Уже наполненную чашу он передал Адонису, говоря, пока тот пил,- в видении, что было даровано мне, тучи застилали небосвод, и лишь некоторые люди, чьи лица я видел в столпе солнечного света (в том числе и твоё, Адонис), были озарены светом солнца. Возможно, они избраны Гелиодом для чего-то важного. Возможно, что-то ещё. Но я видел их путь, и путь этот сначала ведёт в Сетессию.

Забрав чашу, Солон наполнил её из небольшого глиняного кувшина. Жидкость была не самого приятного цвета: нечто землисто-серое, с сухим, пряным запахом, который заседал в носу и вызывал желание как следует его почесать. Солон налил всего на пару глотков.
- Выпей быстро, до дна, и снова ложись. Пара лучин - и всё должно пройти. А мы пока поговорим.

Адонис вдруг перестал видеть происходящее вокруг. Одинокий человек стоял на краю обрыва, и там внизу было море, волнующееся и пенящееся. Но от человека исходил такой внутренний свет, что не было никакого сомнения, это Гелиод, принявший форму обычного человека.

- Сестра, - воскликнул он, и ветры почтительно разнесли его голос по дальним уголкам моря.

- Сестра, я должен поговорить с тобой, - скомандовал он, а потом неодобрительно посмотрел вверх, - Керанос, уходи в свои горы, ты меня сегодня не интересуешь.

- Тасса, - громко и разъяренно воскликнул Гелиод, но только где-то вдалеке из грозового облака ударила по воде молния.

- Где ты была? - вдруг несколько смягченно и добродушно произнес Гелиод, обращаясь куда-то в море.

Вдруг картинка стала мутной, Адонис больше не мог отслеживать этот разговор, и глаза его больше не видели ничего. Со стороны это выглядело как будто они сделаны из стекла.

- Обойди весь мир, - вдруг не своим голосом произнес Адонис, так, как обычно говорят оракулы, захваченные Богом, - обойди весь мир и...

Все прервалось. Адонис тяжело дышал, и голова отдавалась сильнейшей болью.

На самом деле в момент выхода из машины на душе у Воронина скреблись не то что кошки, а натуральные саблезубые тигры. А ну как этот пушистый паршивец в последнюю секунду все же дернулся в сторону?... Тогда чуть довернутый на торможении руль "Рыжика" стал бы для котенка тем самым жирным полярным зверем.

Уже возле самой двери присел на корточки, встретился взглядом с невозмутимо сидевшим на том же месте, где и сидел, котенком, и ухмыльнулся, протягивая к нему руки.

Проведший над, под, и в "Рыжике" немало часов, Алекс прекрасно знал, что балка переднего моста должна пройти выше головы некрупного котенка. А тот, похоже, либо испугался до такой степени, что не мог даже сдвинуться с места при приближении машины, либо и сам обладал отличным глазомером и крепкими нервами, оказавшись в результате точно под водительской дверью УАЗа.

- Ну что, чудо природы, спишем с тебя одну жизнь, или это так, подарок на новый год будет? - улыбнулся Алекс, поднимая зверька и напяливая ему на голову шапочку. И тут же задумался - домов поблизости нет, на обочину выбросить - не вариант... и полез в машину, озвучив простейший по своей логичности вопрос: - надеюсь, аллергии ни у кого нет?...