|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Блин, крутота. Всё не мог оценить)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
жертва прибудет сама
мечта маньяка)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
белка-клептоманка
так ее еще никто не называл!)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
даже не знаю, что написать)))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Так и становятся вегетарианцами
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
...когда вспомнил, что заяц все это время сидел на столе... .______.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
голова закружилась так, словно ему было уже за тридцать Слыш! Нормальный возраст!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
обезьянка внутри бунтовала мне нравится эта фраза) украду
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Радостно хрюкнул надбавке в рационе
кушать, блин, подано)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
-.- ути какая прошмандовка
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
следователь, которого мы заслужили
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
О, это далеко не последний твой косяк, милочка)))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
:З она еще не знает, что её ждет
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
лайкнул этот пост в другой игре :D но он все равно хорош)))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Ничего себе, пронесло. Я бы даже сказал: протащило 0_0
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Пытаюсь скрыть правду от себя же :D
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Что за долбанный парад проблем за несколько дней?! Будто все нормальное осталось в прошлом году. Именно.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
я не плачу. просто реальность в глаз попала
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
разговор настолько токсичный, что печень заболела
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
самый бесячий твой персонаж :D
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
Ты в курсе, что этой колючей водой себе весь желудок посадишь?
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
ну вот и как мне теперь пост писать?)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Отвлекшись на труп не без радости
горжусь Томом)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
У короля фей очаровательные гвардейцы)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
а ты коварна... мне нравится.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
очаровательно ехидная принцесса)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
=_= эти кода звучат подозрительно...
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
ой, хватит задавать эти логичные вопросы. где твой дух авантюризма?!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
я чувствую какой-то подвох...
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
О_О Феррос - мой герой)))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
Должен же землю уметь рыть, ну. логично, логично.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
вот она говорит про страдания, а я хочу это видеть)))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Милосердие и забота наши беспощадны))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Нарния! Наконец-то Нарния!))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Я не знаю, оборотень это или нет, но он чертовски мил)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
Это вообще законно?.. нет.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
шутки про слепую арбалетчицу в студию
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Плюсы: я одна. Минусы: я… одна.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Рик тут не совсем виноват.. Он, конечно, всегда виноват
очень правильно про брата)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Я вообще не в курсе, я за кроликом бегал.
отличный доклад))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Венерина мухоловка на подоконнике в качестве единственного цветка.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Видимо, у нее тоже была своя мысленная Елена. Страшно представить О_О
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
напоминает сцену из "Морозко" с Дедом Морозом и Марфушенькой-душенькой)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Душа компании нельвов просто)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Лена, мать твою. Хватит умирать! ><
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Убить ее, чтобы дать воссоединиться с Орфеем?
Резать, не дожидаясь перитонита)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
на полпути остановившись, чтобы шлёпнуть себя коготком по лбу. - У меня ж лапки. Открой иди.
вот так всегда. Лапки у них
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
я теперь хочу в глушь, в деревню)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
- И что? Кони не такие милые, как коты и лисята что ли? - Вообще без шансов.
вот, кстати, да. Без шансов)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
так, чо началось-то. нормально же сидели
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
тяжелые будни прелестного создания
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
никогда не стой между самураем и bubbleshooter
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
у нее из каждого отверстия хлестало О.О
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
боже, да остановись ты ><
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
у меня от этой женщины все скукоживается нафиг О_О
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Вот падла. Он должен был стать добрым! ><
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
система иерархии прям внутри семьи это круто, конечно)) ...и немного жестоко.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
- З-значит.. так было надо… вот это нервы)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Справился бы и сам, нахрен она сюда поперлась? :D забота кончается там, где начинается зима
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
ой, все девачки, я снова плачу
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
- Ваш труп живой, поздравляю, - хмуро сообщила Девиду.
Поздравляю, у вас труп!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
сбежать в родной и уютный ад
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Дай себе время отдохнуть и расслабься. Выхода отсюда нет, мы застряли
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Как это все-таки красиво во всех трех частях поста
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
- Держите, держите ее, я ей вмажу!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
- Ты отрезал себе руку, балуясь клинком?.. Ее брови медленно поднялись. - Ты серьезно?..
фак
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
вообще, он слишком мило улыбается как для вампира.
железный аргумент)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
– Ты станешь одной из самых красивых женщин этого мира. Сразу после того, как научишься быть женщиной, а не отрыжкой хаоса. а вы точно психолог? :D
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
рождённым истинным пламенем и воспитанным истинным ублюдком.
В золотые цитаты
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
вообще миром правят китайцы. И это печально.
суровая правда жизни((
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Кому в здравом уме понадобятся чужие зубы?.. Тем более за деньги.
откуда же взяться здравым феечкам?)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Из самых лучших людей получаются самые страшные чудовища
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Ты его пробовала, что утверждаешь это с такой уверенностью?
ну все, тушите свет)))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Судьба не могла подкинуть ей такую свинью в виде этой патлатой девичьей мечты.
могла-могла))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Бросать, бросать курить надо
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Стул всему голова. Мейк стул, нот вар
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Уиии, я знала, что там собака!)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
- Да пошто вам моя мама, уважаемые?! - Возмутился заяц.
Заяц прекрасен
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
говорящий зайчик с рожками... вызывайте бригаду врачей)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
каждый раз - предвкушение
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Неплохой трип, после которого обычно завязывают.
это именно та поездка)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Вот так вот, начало истории, а героиня с голым задом)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Точно, нет человека - нет проблемы)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Не умеешь ты разбивать сердца
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Какие контры в тебя с этим персонажем?..
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Сейчас стекляшка была то ли памятником ее нереализованной мечте, то ли надгробием
хорошее сравнение
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
он скорее в обморок первым упадёт и мне придется прятать уже два тела
ржу)))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Какая идиллия) Даже котик есть)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Спаси дракона от грабителей))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
IT'S ALIVE! ALIIIIIIVEEEEE!!!!!!!!!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Даже не верится, что оно случилось)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Раненой какой-то неизвестной науке ебаниной.
класс. Веет такой классической безвыходной жопой
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Я бы сама не отказалась от такого подарка на диплом) Очень вдохновляюще :)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
человеческая рука в инвентаре - это мощно
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
«убита младенцем» ачивка открыта
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
в поисках дедовских журналов
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Красиво отшила :D предвосхитила
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Прям, как про мою деревню))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
с новой главой) и с Рождеством))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
А она мне нравится. Хорошая
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
сюжетный потенциал этой истории приводит меня в восторг)))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Нормально они выпили, если кошка заговорила
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Даже когда уронила прямо по среди боя револьвер на ногу, пытаясь выпендриться выстрелом в полуразвороте из-под руки. Хочу это увидеть))))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
честные чувства, без прелюдий уважаю)))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
зло нынче размножается почкованием)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Будто ему отказали завести щенка, о котором он всю жизнь мечтал
этот дракон прекрасен)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Вот так веришь в свою правоту, а тебя раз - и на лопатки
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Маленький, слабенький, скрипит железом весь
типично женское рассуждение)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Одинокий пушистый дракон это так грустно и мило)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
вот я согласна с Бастиали, фильм ужасов)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Русские! Русские эвривер!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
«По твоему заду не скажешь!»
урыла)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Попытки не обернулись успехом. До смерти ребенка - пять минут.
О_О
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Будешь продолжать так стрелять, у меня враги в первой главе кончатся
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Ей потребовалось усилие, чтобы вспомнить название. Серьезно? )) Самое очевидно название из всех
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
бургеры у него заказало объединённое сообщество животных
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Сердце Лиан дарует силу полубога навсегда Оу... *бьёт себя по щекам* Даже не думай!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Важные решения: ну неееет
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Просто поцелуй от мамочки
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Очень грустный момент на самом деле
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
вообще, я думала, что он в обморок грохнется. Но нет, стойкий оказался, молодец)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Наследие: художественный талант Ах, если бы все так просто было))))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
он ведь украл эту лошадь, правда?)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Можно было бы сейчас показать, какие она красивые ледяные розы научилась делать :D отличный план
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Ух ты ж! Глядь, как отстрелялась)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
вот чего не ожидала, того не ожидала. Круто же)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Правильно, в лесу лучше быть запасливой)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
План: подоить медведя-шатуна. Мне нравится.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
плод любви некроманта со своим творением +
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Бриана, конечно. Других-то конец нет)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
не, ну откуда у Аида доброта душевная?
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Любой бы либо бежал сломя голову, не будь дураком, либо хватался за меч, будь дураком, как Александр
хорошо приложила))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Огонь!
Очень годный вступительный, разгуляться где - поле непаханное!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Тира! Спасибо тебе за мою тетеньку! Ты ее сразу раскусила!)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
У неё же кошачий хвостик! Чудо)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
красота же. Норвегия, весна, музыка)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
За все оптом) за кораблик, за мартышку и бедолаг моряков)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
был бы человек, а ордер найдется))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
- Англичане, но это не значит, что мы пьём один только чай.
- Я буду чай.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
А король любит ведьм, я смотрю))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Если вам исполнилось 18 лет и вы готовы к просмотру контента, который может оказаться для вас неприемлемым, нажмите сюда.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Не, ну котик по-любому лучше)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Открывай, вампир! Дракон пришёл!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
И было у эльфов племени Вернувшихся единственное заклятие Маза-фака. А Йен знает его в совершенстве)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Вот так, всего несколько фраз, пара штрихов к портрету, а уже живой персонаж. Клево.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Интригующая завязка. И конечно очень симпатично и образно. Класс! Всего несколько дней назад он сидел в уютном кресле у себя дома, а сейчас вокруг шумел лес, переливался своим мелодичным звучанием глубокой тайги. Вдали от людей. Вдали от цивилизации. Там, где от воздуха пьянеешь быстрее, чем от выдержанного виски.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Все серьезно, конечно, но, блин, снегирики) чудо
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Читая, почувствовала вкус моря на губах!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
хорошее начало дня. Только очень раннее)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Столько разных эмоций. Монументальность, эпичный масштаб - семьдесят воздушных трасс, впвилонская башня, поднебесье, мир на ладони, и при этом вот это вот душевное - "добро пожаловать домой, легионеры". Классно)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Она ж дриада кофе! Нет дриады страшее, чем дриада под кофеином
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Чо творится, чо творится, кошмар.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Пойду схожу пока за топором.
Хорошая сказочка)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Что-то мне кажется, что нас тоже такое ждёт лет через 50))
-
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Она такая живая, смешная и милая! Мимими! ^^
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
"Give me some sugar, baby!" ©
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Мы вернемся к этому в 2021))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
- Как я умру? Вопрос заставил задуматься.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Накатывает настоящее отчаяние
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Интересно всё закручивается.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
ага, пончики. Самое время)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Очаровательная сцена! И арт. ^_~
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Скандинавы это хорошо. А маламуты ещё лучше)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
трудно ей будет в джунглях без макдака) там улиток-то побольше будет)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Интересно девки исчезают.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
маленьким розовым покемономPokemons, pokemons never change... especially slowpoks!
Ну и вообще отличный пост. Верю описанному.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Как только он запустил мягко ладонь внутрь, чтобы прочистить от алой густоты и нащупать место разрыва - его укусило за палец. Ага, то есть, таки alien? Жаль, что на этом закончили.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Обожаю стартовые посты. Они наполняют мою душу сладким предвкушением)))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
От Френка веет нуарчиком, ура!)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
По глазам ее прошёлся фасеточный блик. Фи
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Легенды этих миров можно уже в подобие Сильмариллиона собирать)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
- Как ты докатилась до такой жизни? ссылка
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
И пока он ровным счетом ни черта не понимал.
Вот это вот прям квинтэссенция всей жизни. В точку! =)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Реакция Нэсс просто прекрасна! Анка же всё более и более интригует.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
гляди-ка, засоня люблю такие детальки, они живые и няшные
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Пост вызывает страх на двух совершенно разных уровнях: Это и ожидание близкого человека, который должен был вернуться четыре часа назад... И родители, которые хотят с тобой "о чем-то поговорить", а ты знаешь, что тебя поймали за руку. Мышка попалась в лапки к кошке.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
судя по нашему капитану, нас ждет не рай, а Вальгалла)
-
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
1650 единиц прикольности Нэсс! =)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
эдак у них матриархат крылатый начнется)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Что тут сказать? Нойс! =)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Как складно поет)) Я готов менять сторону
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
- Тут же есть бочки с вином? - Выпучила глаза, - их же не забыли?
;D
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Надо нарисовать это фиолетовое деревце)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Самый проникновенный момент в игре
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
- קרה? Это самый быстрый провал миссии на моем опыте
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Даже жаль, что она своих так и не завела. *хрустнул пальцами* Это поправимо
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Чудесный, добрый же человек)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
на самом деле, Лехе очень повезло с друзьями
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Когда ты маленький пипидастр
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Как же я ему рада) и какой же он крутой. Как всегда, впрочем)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Ты, конечно, идиот, но не настолько круглый, чтобы потерять меня. Такая женщина в твоей жизни может быть только одна я иногда завидую ее самомнению
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
отличное хобби для Бриана)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
А потом она сожжет его паспорт :D
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
За эти описание осени я и люблю эту игру
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Этот маленький кошмар меня доведёт до инфаркта!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Получено новое постоянное воздействие: Проклятие Сов. Ну ема
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Прямолинейный, как топор)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
сердечко в груди пропустило удар, а надпочечники разбухли от кортизола. Это лучшее описание стресса, что я читал))))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Вообще, стоило лайкнуть этот пост
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Возможно твой член до колена ее впечатлит и она наконец откроет рот Это сделало мой день.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Она могла любоваться этой биологической формой вечно. Оооо
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
- Ты охерела?!
ну в целом, да. Именно это она и сделала)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Я понятия не имею, что происходит))))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
От радости выпустил яйцо. Хорошо, что не отложил.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Мастер разрядить обстановку, ага
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
У меня от этой игры очко играет
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
его настоящее имя Кальвадос Снейп, по-любому
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Может, в его смысле это и есть «половые» отношения?
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
по ходу, одноглазый попал)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
глазами, наполненными звёздами
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Я туда не пойду. Нет. Ни за что. Не-е-ет. Нет!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Замок забавно «ухнул» и стал более блестящим и сверкающим. *поплылЪ*
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Сходство дополнял розовый цвет стен, красная крыша и голубые наличники И смешно, и страшно опять)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Волхв, - произнесла девушка, - кажется, у нас они называются волхвами умная девушка)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Боже, какая милота) Как киса лапой
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
фигасе, избушка на паучьих ножках о.о
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Вот так начинаются хорроры
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Боль и любовь сеют смысл в пустоту
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Я буду осторожна. Вика, солнце, посмотри есть ли в бардачке пиф-пафИииии премия "Мать года" уходиииииит к...
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Привет, пап, а ты случайно не в курсе, что ты оборотень? ну как-то так и будет)
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
какой правильный пост для этой игры
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Увижу хвост - выстрелю сразу в башку, понял? Просто и доступно)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Товарищ Мастер, мне не нравятся ваши намёки!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Кажись, дождалась свое письмо с совой:)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Это нерушимое обещание на мизинце. это тааак мило)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
И держать-то там хоть есть чего? уж не знаю, насколько правильные у нас наемники, но однозначно за словом в карман не лезут)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
ятЪ... лучше, блин, драконы
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
кстати, отличный способ закадрить мужика - с ходу на него наехать)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
и почему Ричард появился только сейчас)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
вызвать ментов или линчевать его самостоятельно.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
наливая из бутылки в бокал, ты теряешь слишком много сил и аромата дед Паоло плохому не научит)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
С новой главой нас)
Что ж за бардак-то творится?!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Славный и четкий - это точно про Толика)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Получен перк Стальные яйца: +20 к выносливости при ударах по бубенцамОу, лаки.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
У меня сейчас молоко скиснет
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
«Я нужен тебе, Эдди»Я случайно словил ассоциацию, от которой теперь не избавиться:
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Мощно во всех отношениях)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
они будут ходить в школу ведьмаковКонстанция вообще умело пользуется словами-триггерами)))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Я его всего облизал! Все-гоОули щет
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
в комнату с белыми мягкими стенами)))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Она его найдёт и кастрирует, этого Леху-овчарку. По самое лицо!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
он не понимал, что делать с этой жизнью, если не есть
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Начали дергаться оба глаза
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
доил губами диких яковоу, мааай...
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
ощутил ее голое тело, от которого потекли ручьями... А, мурашки! Ох, а я уже распереживался)))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
*обильное слюноотделение*
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
меня этот мир тоже поражает)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
все, Эри остается в этой комнате)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
"бах" челюсть упала на стол
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Тащусь я с этого дракона)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
После двух зимних миров - такой пейзаж отрада)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Красивый, атмосферный пост)
-
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
живая она очень, настоящая
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Боже мой, какой он охуенный
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
сразу видно, кто в доме главный)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
я собиралась другой пост отметить, но, блин, как так-то? Нормально ж все было!
|
-
Не знаю чем, но мне понравилось
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
- М. Я и не переживаю. И не собиралась. Дерзка
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
пресвятые кексы, что за херня творится? о.о
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
кусай, кусай его, Горыныч!(с)
у мрази нет шансов)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
наверняка ведь и собирается просто постучать)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Тайны, интриги, расследования
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Не такая уж и плохая жизнь в Мухосранске)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
В историю Авалона это событие войдёт, как Весна драконов)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
«Можно. Я помогу избавиться от тела»
Испепелят и никто не заметит)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Дети неуязвимы, если не признавать их боль
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
теперь моя очередь Эта история рвет мне мозг)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Ого, а был-то не больше кошки. Как быстро растут не чужие драконы)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Я бы предпочла кляп, Воооооу
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Это моя пещера, мой лес и мои друзья
блин, не поспоришь)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Если это вслух сказать, звучит ещё паршивее
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Очень настоящая получается героиня
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Иль такое солнышко. Я по ней очень скучала)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
грустная у нее судьба. Но история красивая
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
лев, зайка и грибы - секретный рецепт Узора)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
я не могу поставить плюс, но я таааак рада Иль)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
никак не могу нарадоваться на 3 хвоста)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Как цитрамон от головной боли. Так и улыбка Марины от печали и тоски
такое хорошее сравнение. Мне очень понравилось
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
кулинарная книга авариэлей богата изысками)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Огонь) Ржу с дела Паоло и смердящей старины)
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
- Спасём твоего графа. - А уже потом я его убью.
а логично, да)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Любая нормальная мать берет с собой пистолет, когда идёт за покупками :D
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
В смысле нету век?! Мне теперь лечь и умереть?! О,о *паника*
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Могла бы и в рот накладывать! У меня же лапки
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
какой полезный в хозяйстве птиц оказался!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
При броске магии ниже 50 есть вероятность загореться самому А можно не надо? О, О
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Отличное вышло приключение на островах)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Испуганное обожание))) надо запомнить
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
сурова. Я прям ее боюсь иногда
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
какая гадость эти ваши заливные сороконожки и скелеты
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Повзрослела в обеих реальностях)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
у Миры много хороших черт, но гибкость сознания мне особенно нравится
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Вот они любят задавать вопросы -_-
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Очень люблю уютные детали в этой игре
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Здоровский пост, игра на контрастах. Люблю такое
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
вот-вот, Гуттиэре тоже об этом мечтает)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Я сам думал именно об этой молитве! )
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Вот своих заведи, и посмотрим!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Мне нравится этот лев и его "живость"
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
вообще, это немного неожиданно. Мне нравится)
|
-
Никогда нельзя точно знать, когда и где в жизни пригодятся танцы
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Это приключение одно из самых неожиданных. И самобытных
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
ах, прям как в книгу пана Сапковского заглянул. нрайца
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
По крайней мере, Рина точно знает, когда именно появляться :) За сцену, конечно же
|
-
Красиво, что сказать.
Эстетика насилия.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Равнодушно смотрела в окно, пока ободки вокруг ее зрачков посверкивали серебром, считывая информацию и проявляя произошедшие в этом переулке события. и изящно покинула его, шлёпнув устойчивыми каблучками по покрытию земли. Приподняв бровь, с нарочитым удивлением задаёт вопрос. Класс, просто класс
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
...как свои собственные. +
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
ссылкаВот это я понимаю, не стратеги и не тактик)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Срочно в фонд золотых цитат! *утирает слезы*
|
-
Повзрослевшая Белла в новых декорациях - просто класс :)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Проблемы колдунов и чародеев [2]
Умираем от табуреток, хамим вампирам, оскверняем трупы, ничего необычного крестьянин, проходите дальше)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
предугадать, что он предугадает, что ты предугадаешь
|
-
Пошел разогрев, отлично!)
|
-
В целом за очень эффектное прохождение пролога.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Бои требуют тактики - здорово!
|
Мир пал. Сабелла, что цеплялась за свою правду и своё прошлое, за тоненькие ниточки надежды, осознала это впервые на той площади, когда ручку ее сжимала крепкая рука Мэтта. Когда слова его вонзались в уши, а сознание едва ли не уходило. Папа мертв. Мама мертва. И брат тоже. Правда обрушилась на неё слишком внезапно и малышка споткнулась, потеряла равновесие, растерянно повисла на руке своего защитника. Столь же растеряно и тихо извинилась, направляясь дальше. Сосредоточившись только на простых движениях. Топ-топ. Переставлять ножки. Вперёд и вперёд, не оглядываясь. Папа, мама и братик... - Знаю, - шепотом, сквозь слезы ответила тогда Белла. Вытерла глаза и сжала кулачок. - Знаю. И не забуду. Предателей и изменников, истинных цареубийц. Тех, кто ворвался в ЕЕ дом, неся смерть. Пригретых змей, показавших жало. Глаза в тенях и лживые языки. Она не забудет.
Прошлое осталось далеко за спиной. Растворилось с плачущей Кэтрин и напряженным Мэттом. Свернуло за угол вместе с конем сира Дункана. Впереди лежало будущее. Затерянное в укромной долине, посреди величественного леса, подоткнутое грядой невероятных гор, уходящих вершинами к богам. Белла долго привыкала к новому быту. Привыкала к тому, что о ней больше не заботятся нянечки или милая Кэтрин. Привыкала к самостоятельности и одиночеству, враз навалившемуся на маленькую девочку, лишенную прошлого, отсечённого от всего, что было ей любо. Передав своего драгоценного дракончика сиру Дункану, Сабелла словно приняла для себя это важное решение - теперь она не принцесса. Теперь она только девочка и будет ей до тех пор, пока не придёт время расправить крылья. А оно придёт. Она точно знала.
Ее кошмары почти закончились. Свежий воздух и близкое присутствие Бэрримора хранили покой, вселяли какую-то уверенность. Малышка лучше спала ночами и довольно быстро привыкла к их новому убежищу, получая искреннее удовольствие от новых впечатлений. Она никогда не нарушала запрета Бэрримора и не пыталась спускаться к городку. Люди... Люди перестали ее волновать и занимать. Люди таили в себе предательство, опасность и зло. Скрытое зло. Лес был куда надежнее и понятнее. Сначала девочка уходила недалеко, боясь заблудиться. Осторожно гуляла по окрестностям и привыкала к дикой природе, наблюдая за птичками, белками и зайцами. Училась ходить тихо, училась «видеть». Давалось ей это не особо удачно, но она не унывала и вскоре сама повисла на Бэрриморе, прося научить ее читать следы и охотиться. Жалость к милым зверушкам закончилась там, где начался голод. Мясо не появлялось волшебным образом на столе, девочке пришлось увидеть, как сдирают шкуры, сливают кровь и разделывают туши. И вскоре она уже просила охотиться вместе. На рыбалку Белла ходила с таким же восторгом. Это была возможность посидеть на берегу и завалить Бэрримора очередной порцией своих бесконечных вопросов и рассказов. Белла замкнулась в себе, но рыцарь оставался тем единственным человеком, с которым она оставалась прежней. Она делилась с ним своими скромными прогулками и путешествиями, активно помогала по дому и с огромным восторгом приняла предложение обучиться сражаться на мечах. В ней сидело что-то. Что-то, что она пока не понимала. Что-то, жаждущее крови и мести, жаждущее справедливости. И ради этого Белла была готова стараться изо всех сил, каждый день и даже больше, лишь бы уметь постоять за себя. Она больше не хотела бояться.
Тем морозным утром она увлеклась откапыванием съедобных корешков из-под снега и ушла слишком далеко. Внимание ее привлёк скулёж и крики боли. Крики животного. Обрадовавшись возможной легкой добыче, девочка сразу рванула туда, но вовремя одернула себя и настороженно подкрадывалась последние метры. Когда перед ее взором предстал щенок, поливающий кровью снежную насыпь, Белла хмуро оглянулась по сторонам, словно боясь что откуда-то выскочит владелец капкана. Но время шло, животное билось в агонии, а никто другой не подходил. Чем-то этот волчок напоминал ей ее саму. В родном лесу угодивший в предательский капкан, оставленный и брошенный, совсем одинокий. Поджав губки, девочка поискала какую-нибудь толстую и крепкую палку, подходя к щенку. - Тише, не вой, - серьезно сказала, - я знаю что больно. Но надо потерпеть. Она подошла без страха и протянула руку, готовая к тому, что ее сейчас тяпнут за пальцы. Надо было как-то прижать его, чтобы он не метался еще больше... И она рискнула, второй рукой с помощью палки и «рычага» разводя капкан. - Вот так. Не скули. Нельзя плакать. Она сама шмыгнула носом и сняла платок, перевязывая малышу рану. - Надо быть сильным. И подняла его, чтобы отнести домой, тщательно заметая следы.
-
Не успел тогда прочитать этот пост. Теперь жалею)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Вспоминал игру и очень боялся, что она, скорее всего, уже не продолжится.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Мля, какой же я жестокий((((
|
-
Тут было очень много шикарных постов - я пока, пожалуй, отмечу вот этот. Максимально изящно
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
- Это мое настоящее лицо.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
Я в тебе конечно не сомневался, но всё равно не могу не отметить, что это очень классно и очень стильно. С первого поста вырисовывается персонаж.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Горбатого могила исправит. Ее не исправила даже она.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Авалон все равно самое волшебное место в игре)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
(Когда б вы знали, из какого сора...) О средоточии веры - это классно. Респект.)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Правильно, так с такими и надо)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Моя душа слишком скользка от грехов Хорош)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Она бы с удовольствием выдала эту маслину за морского котика и пустила в дальнее плавание подальше от Лейлы.
Это просто прекрасная идея))))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Отрубить голову ради того чтобы снять ошейник-это сильно=)
Не ожидал=)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Как можно быть одновременно такой горячей и такой холодной?
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Всегда бывает хуже..
- СИЕНА!
огонь)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
местами это очень тяжелая игра. Но мне очень нравится
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Вот оно - настоящие испытание для могучего колдуна!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Если бы ты успел за полчаса переспать со стражем Тирита, я бы начала беспокоиться
Именно такого ответа я от нее и ждала)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
«Можешь хоть в пуделя превратить, я не против пополнения в нашем зверинце»
в хомячка!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
у нее большое будущее в этом мире)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
наконец-то мы до Ирландии добрались. Раньше, чем в Озерах!)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
любоваться на этих кошек можно бесконечно
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Не стоит играть с нитроглицерином
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Ураааа! Такая классная игра
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Такая мерзкая смесь каракатицы, осьминога и говна. Я бы лучше не описал)))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
рисую я, значит, по марафону с стиле хюгге, а тут такое) Спасибо за вдохновение :)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Жестоко, но мне очень нравится. Рвать и рвать таких мерзавцев
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Воу, Эир, это прям совсем грязный трюк!)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
могуч, защитить тебя сможет, профессия твоя ему понятна. С блохами только может быть проблема...
что-то мой брат вспомнился))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Или ты только разогревать женщин умеешь? :)
Интересный поворот с Циракхом и клятвой. Я пока не понимаю до конца, к чему это может привести и как обернуться, но уже сейчас имеется очень много вариантов действий в дальнейшем.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
правильно, химеру надо подкупать едой)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
- Позор нашей расы Ахах) Усвоила))
|
Как привыкнуть к новому миру? К новой постели и новым стенам вокруг? К людям, которых она совершенно не знала? Как привыкнуть к потери и смириться с тем, что есть рана, которая никогда не заживет? Сабелле повезло. Она была в том возрасте, что помогает сгладить углы, найти быстро новые точки опоры. И ей повезло вдвойне - ведь ее сейчас буквально окружили заботой и пониманием. Малышка быстро привязалась к своим новым друзьям. К молчаливому и угрюмому Мэтту, в котором быстро разглядела верного добряка. Того, на кого можно положиться. Она любила рассказывать ему о своей жизни и в итоге осмелела достаточно, чтобы залезать ему на колени и засыпать там, словно котёнок. С особой теплотой относилась она и к его жене. Кэтрин. Тоскуя за маминой лаской, девочка льнула к этой женщине за тем, чем она была готова делиться с осиротевшей девочкой.
Нет, грусть и тревога не прошли. Даже после пробуждения сира Бэрримора Белла не чувствовала себя более в полной безопасности. Ее часто преследовали кошмары о том полу-звере полу-варваре. О криках во дворце. О падающих гвардейцах. Эти кошмары не давали покоя и часто ночью девочка приходила к своему рыцарю, стараясь бесшумно и осторожно лечь под его бок, чувствуя себя так более защищённой.
Та откровенная речь в тихом полумраке кухни надолго запомнилась ей. Вошла в душу и осталась навсегда, свернувшись чем-то тёплым и приятным. Тогда Сабелла смотрела на Мэтта широко распахнутыми глазами, не понимая половины из того, что он говорил. Но запоминая. И вздрогнув от удара кулака об стол, девочка вскинула гордо голову, сверкнув острым взглядом. - Король - мой папа. И никакой Мортеган его не заменит.
Бредя по улицам города в своей королевской накидочке, маленькая принцесса чувствовала какое-то непонятное волнение. Страх и ужас. Словно из каждого переулка, из-за каждого угла на неё смотрят злые глаза. Будто стоит только раз оступиться и случится что-то непоправимо-ужасное. Что-то кошмарное. Она шагала в своих походных ботиночках и сжималась в комочек, растеряно натыкаясь на людей, прошмыгивая под их ногами. Пока не добралась до площади, где и началось ее первое осознание взрослой жизни. Слушая слова герольда, Сабелла белела все больше и больше, сжимая ручки в кулачки. Она не понимала, как так. Что за чепуха? Почему Мортеган берет «бремя королевской власти»? Ведь король ее папа. Ее отец! Она уже готова была крикнуть это, выскочить вперёд, но на плечо легла тяжелая рука и малышка вздрогнула, увидев Мэтта. Сжав губки, она позволила ему уводить себя прочь, не смея больше сопротивляться. Только оборачиваясь обратно, чуть не свернув шею. - Для моего блага? - Тихо спросила и не узнала свой голос. - Для моего блага?! Что с папой?! ЧТО С ПАПОЙ?!
Прощание оказалось неожиданно болезненным. Маленькая принцесса успела привязаться к этим людям. Она ходила за Кэтрин хвостиком, помогая собираться. Прощалась с псом, долго сидя с ним. Ворчливо спрашивала у Бэрримора почему это им так срочно надо ехать и почему они не могут остаться здесь подольше. Обхватив шею хозяйки дома ручками, Сабелла к ней прижалась и погладила по волосам. Будто успокаивая. - Все будет хорошо, - храбро и уверено сказала, а потом глянула на Мэтта. Губки ее снова сжались и девочка подбежала к гиганту, обхватив его за ногу. - Вот, это тебе, - буркнула, протянув плетённый ремешок из кожаных ленточек, который сделала от скуки на досуге. Сабелла долго махала рукой, доставляя неудобства сиру Бэрримору, а затем, шмыгнув носом, повернулась и тронула поводья. - Я могу повести. Правда-правда.
Она крутила головой и наслаждалась видами дикой природы. Глубоко вдыхала запах сосен и совсем не ожидала очередного подвоха. Когда мужчины спешились и стало понятно, что и с сиром Дунканом надо прощаться, Сабелла топнула ножкой. Да что ж это такое! - Нечестно, - засопела она, глядя на Бэрримора, а затем перевела взгляд на вспорхнувшего в седло рыцаря, что поклялся ей в верности. - Стой! Догнав, девочка долго переминалась, сомневалась, но все-таки протянула ему свою самую дорогую драгоценность - игрушечного дракончика. - Чтобы не грустил. А я уже взрослая, мне не надо больше. Только заботься о нем.
Снова оказавшись в седле, Белла покосилась через плечо на сира Бэрримора. - Куда мы едем?
-
- Король - мой папа. И никакой Мортеган его не заменит. Очень надеюсь, что после перерыва всё-таки получилось настроиться =) Обожаю Беллу, по-прежнему выше всяких похвал. Мило, трогательно, очаровательно.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
За пылкую речь в защиту людей)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Ради таких сцен все и затевалось. Очень красиво
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
«Всегда в твоём сердце, моя Мирайа». Можно было бы погрустить, но Мирайа доставила слишком много проблем перед окончательной смертью. И вот это класс. Воздух зазвенел от холода. По красной почве пошёл иней, морозная рябь. Вообще, какая-то совершенно лютая жесть подкралась достаточно незаметно. Очень классно, спасибо
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
лета сейчас очень не хватает)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
There was unsafe content in the post, and the admins don't wont to mess with it. If you lost a good post... say thank you to our beloved hackers
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
За пантеру, которая остается эльфийкой)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
- Фотки для журнала «Дно Жизни»? прорезая влажный темный воздух крошечным лучиком тепла. Она зло выпустила сизый дым в козырёк, - Говори когда и куда. Эксцентричная персона, конечно. Необычно, на стиле
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Магистру Олтену стоило провести более основательный брифинг на эту тему)) Какие они, однако, сообразительные. Картина пробирает.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
ты ж там за веселье, любовь, домашний очаг, кошек и все такое Хах, уболтала
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Ну почему он такой хороший? Так не честно(
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
ты любишь Ронуальда, я знаю))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Боль не обязательно выражать в простыне текста. Чудесный пост, очень сильный
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Ох, эти дурные воспоминания...
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Не устаю повторять, что задумка с оборотнями одна из мощнейших в этой игре
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
да-да-да, надо выбрать Тамлезера)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Еще один момент в копилку самых душераздирающих)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
вот что бывает, если купаться в незнакомых местах))
|
Как легко жизнь делает виток, сменяя курс, казалось бы, нерушимых постулатов. Негласных правил, которые никто не мог нарушать. Вот, только прошлой ночью она засыпала в своей великолепной спальне, в окружении привычных вещей, теней, которые со временем перестала бояться.. А в следующую лежит уже на чужой постели чужого дома, крепко прижимая дракончика, как последний крючок к прошлой жизни. К настоящей жизни.
Все то время, что они проделали путь к этому дому, Сабелла вела себя тише мыши и ниже травы. Она будто застыла, заморозилась, окаменела. Спокойно отдалась в руки незнакомой женщины, послушно и молчаливо позволила ей отвести себя в комнату, и также послушно сложила вещи на указанный стульчик. Понимание и истерика нашли ее уже в кровати. Укрывшись крепко одеялом, уткнувшись в мягкую подушку, ощущая медленно уходящий из постели холод, она тихо разревелась. Глотая слезы, боясь, чтобы ее, не дай боги, никто не услышал. Грызла кулачок и ещё крепче прижимала дракончика к груди. Если бы кто ее нашёл в это время и спросил в чем дело, она бы не смогла сформулировать свои мысли. Просто.. это было внутреннее понимание, осознание, что она потеряла нечто очень важное. Бесценное. И потерялась сама. В чужом доме. В чужой семье. В чужой ночи.
Утром Белла спустилась вниз в одной рубашке. Лохматая, как черт, и такая же хмурая. Опухшая после бессонной ночи в слезах, растерявшая весь свой обычный оптимизм и детскую непосредственность. Некоторое время на рассвете она ещё ждала, сидя на кровати и свесив ноги, что сейчас придут гувернантки и приведут в порядок ее буйную шевелюру. Но никто не пришёл. А сама она управляться расческой не умела. Поэтому, в знак протеста девочка ещё больше взлохматила свои волосы у зеркала, взяла подмышку дракончика и спустилась вниз, чтобы оценить потухшим взглядом стол. Живот предательски заурчал, но Сабелла, ни на кого не посмотрев и не отреагировав на приветствия, просто развернулась и вышла. Разве кто-то мог понять ее?..
Первым же делом она попыталась проникнуть к сиру Бэрримору. И первым же делом наткнулась на строгость хозяина этого дома, поймавшего ее умело за шкирку и выдворившего прочь. Это стало первым ее бунтом. Она принцесса, в конце концов! Кто ей смеет запрещать проведать своего рыцаря?! Ох, что она только не выдумывала, чтобы попасть за эту проклятую дверь. И пряталась, и выжидала, и маскировалась. Ползла туда ночами, громко ругалась с Хорнвудом. В конце концов это стало уже игрой в упрямство. Белла не сдавалась, не сдавались и домочадцы. Впрочем, победить девочка не смогла, поэтому начала подкладывать в щелочку для своего друга и защитника рисунки, которые рисовала во время своего заточения. Там были и турниры, и кони, и страшный человек-медведь, от которого маленькую девочку в платьице защищал преданный рыцарь.
С удивлением для себя Сабелла нашла себе друга. С удивлением, потому что в первые дни она его и боялась, и терпеть не могла. Мэтт Хорнвуд. Человек, на которого не действовало ни обаяние, ни положение маленькой принцессы и с которым они были в состоянии холодной войны. Когда голодовку терпеть стало уже невыносимо и Сабелла за очередным ужином сдалась, осторожно пробравшись на кухню, она надеялась, что там никого не окажется. Но застала хозяина своего прибежища. Ретироваться было уже как-то стыдно и малышка с важным видом сама начала накладывать себе в мисочку, едва не перепутав кашу для собак с человеческой пищей. Первые его попытки заговорить она игнорировала. Сидела молча, не отвечала на вопросы. А когда он замолчал и ее ложка пару раз звякнула в гнетущей тишине, Сабелла не выдержала. Ее будто прорвало. Она начала говорить с нарастающим темпом, рассказывая о том, как скучает по брату. Какой у неё прекрасный отец и какая волшебно красивая мама. Что они обязательно найдут ее и все станет как прежде. Слезы текли в кашу, девочка то и дело шмыгала носом, размазывая по лицу и лохматым волосам соленую влагу. Она и не заметила, как ей стало легче.
После этого случая Белла уже сама искала и ждала каждый вечер встречи с Мэттом. Первая боль прошла, малышка убедила себя в том, что все это временные неудобства и скоро все и правда наладится. Надо только переждать. К ней начала возвращаться бодрость и привычный всем светлый позитив. В комплект к которому шло чудовищное любопытство. За эти несколько недель, умирая от тоски в своем ограниченном пространстве, Сабелла успела перезнакомиться со всеми, узнав все, что только могла узнать. Вплоть до того, как звали первую собаку Кэтрин и когда Мэтт стал таким здоровяком. Она приставала к Дункану, интересуясь его прошлой жизнью. И, конечно, почти не отходила от сира Бэрримора, когда к нему наконец-то начали пускать. В первый же раз принцесса влетела в его комнату и прыгнула на него, тут же начав щебетать о том, как она скучала, и как все неправильно, и что ей ничего не разрешают и ничего не говорят. Сотни жалоб, сотни слов в минуту. И крохотные ручки, что крепко-крепко обнимали шею старого рыцаря. Рыцаря, отдавшего больше, чем нужно было для спасения одной маленькой принцессы.
С каждым днём энергия копилась в Белле все больше и больше, а девать ее стало уже совсем некуда. Что-то она тратила на помощь Кэтрин по дому, учась впервые вытирать пыль, мыть посуду, стирать белье и даже упрашивала разрешить помочь в готовке. Что-то уходило на пролистывание книг с картинками и рисунки. На чтение вечерами для Бэрримора. Но в итоге этого стало не хватать. Время шло, а Беллу так и держали в неведении. Смириться с этим она никак не могла. И начала совершать первые попытки побега.
-
Впрочем, победить девочка не смогла, поэтому начала подкладывать в щелочку для своего друга и защитника рисунки, которые рисовала во время своего заточения. Там были и турниры, и кони, и страшный человек-медведь, от которого маленькую девочку в платьице защищал преданный рыцарь. Как мило)
Прекрасный пост, очень умело передающий ту болезненную атмосферу взаимоотношений с ребёнком в чужом доме после трагедии. И поведение самого ребёнка, собственно. Особенно такого, как Белла) Я в некотором роде знаю о чём говорю, так что да, тронуло.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
- А ну-ка, сыграй теперь персонажа без всего прожитого им опыта! - Вызов принят!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
При необходимости, пожалуй, туда и кого-то спрятать можно
хм... вот лет 15 знаю про эти сумочки, а такого применения им не придумала)) Отличная идея)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
взгляд наткнулся на маленькую мельтешащую заводную игрушку в виде феечки
вот она, современная молодежь, в чудо не верит)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Чем руководствовалась вообще, заводя такое количество детей?.. Да ее особо никто и не спрашивал о количестве)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Классное завершение первоклассной социальной сцены до первых звёздочек и достаточно внезапный поворот после.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Неловко перед человеком...
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Про цвета ну очень в тему
|
-
- Сир Бэрримор, - тихо, едва слышно, дрожа от ужаса, но достаточно внятно произнесла принцесса, - убейте монстра. Достаточно, сир Вардис! Убейте его.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Когда ты сказала, что в Легендах скоро тоже начнётся движ, у меня было несколько мыслей, но, как оказалось, вообще не в том направлении) Проникновенный взгляд. - Почему мы не сделали этого раньше?.. Какой, однако, интересный вопрос!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Голосом Ростислава Колпакова "Это побееееда!"
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Хах, секретный перк!) Вот это неожиданно конечно. И очень классно.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
она пригласила ее, то для разговора и предложения, а не чтобы убить. Это можно и без приглашения сделать.
я обожаю логику Рика)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Ой, да брось, тебе очень к лицу :D
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Top 10 moments to stop game for a week Серьёзно, более неподходящее место для паузы просто невозможно придумать, ахах)) Но ты понимаешь, да. Очень классно. Очень.
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
я очень рада видеть здесь пост. Люблю эту сказку
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Или, что хочет побыть наедине с собой в туалете, в конце концов... Ахах) Все именно так и было
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Эри назовет змейку Нагайной)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
переживания Миры из-за дракона дорогого стоят
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
О да) Тоже по своему очень классная сцена.
|
-
Она отражалась в единственно видимом глазу Волка и бликами струилась по обнажившимся мечам. решимость, что сталью замерзла в аккуратных углубившихся морщинах. Ну потрясающе же!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Он точно меня изнасилует О_О
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Любой козел заслуживает страданий при жизни, а не легкой смерти
мудро
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
Ну еще бы - новый друг! Еще и чародей! Она любила друзей и любила чародеев, и не могла определиться кого больше. Белла не перестаёт доставлять. И за последние посты в целом, и в частности)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
Она любила медведей. У нее был свой большой и плюшевый, поэтому жуткий оскал бурой морды сразу поставил точку - этот человек несет зло. Вот не дают ей высказаться нормально! Класс!)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Постарайся не упасть в обморок от ужаса
утешила))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
О, как же он ошибался. Потрясающе красивая сцена! Запредельно эпично, очень доставило, 10 из 10.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Боженьки. Как сложно воспринимать понятную информацию, которую не способен понять твой герой.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
такое описание, что я прям сама заскучала по графу)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Укротить шторм? Вот это я понимаю эпик!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
Бесконечно рад, что мы всё-таки продолжаем)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Ангар 13, не меньше. Жду Арти)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Всё-таки я всё это перечитал - совершенно бесценно, спасибо. Отдельное спасибо за продолжение.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
немножечко прифигела. Эта игра не перестает меня удивлять
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Эльфийский фейспалм))
Но пост емкий. Отношения с друзьями они такие
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Класс. Слияние игры и исторических фактов - одно из очарований Умбры
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Лучше заранее паниковать и подготовиться к самым печальным событиям
Мира, как механик Зеленый. "А что у нас плохого?"
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Это так странно, и так волнительно))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Либо я соскучился, либо ты соскучилась, но пост просто шикарен
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Он любил рисовать архитектуру и часто сам проектировал интересные дизайны крепостей
Леонардо он и есть Леонардо)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Да чтоб их! Дракона убить могут, а за пирогом посмотреть нет!
И не говори, ни какой ответственности)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
хм... а я думала, в этой игре меня уже ничего не удивит
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Я сначала думал, что минут тридцать прошло.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
огнедышащая пантера? Огонь)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
телекинез против дракона оригинальный ход)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Охохо, полотнище) Сразу настраивает на нужную волну. Я даже все вспомнил
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Когда Мира так мучается, что я начинаю думать, не перегнула ли я)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Ой, не больно хотелось :Р
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Урррря! Я ждал этого с первого дела!))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Парочка вышла отличная, не устаю радоваться на них)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Констанция сорвала свою фотографию. Какая уууумнаяяя.... -.-
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Очень правдоподобный и хороший доктор
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Я не пошел в модуль с зомбями, и модуль с зомбями пришел ко мне!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
эта пантера напоминает мою кошку
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
какая жуть. Я представляю, как они ходят по замку и зачищают его
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Топ 10 пранков, вышедших из-под контроля.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
если встретишь его и "повезет" познакомиться достаточно близко - встанешь в очередь на желающих прибить.
А он тоже всех любит. Нежно))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
вот какая же он милая сволочь. Прям чую, проблемы с ним будут
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
а теперь понятно, откуда в Иллюске летающие корабли были
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Аааа, какая прелесть)))) Хмыкает она
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Джентльмены удачи? Ну-ну)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Если честно, за Йохана. Отличный непись, который как и граф, в этой игре вечен)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
этой кнопочки прям очень не хватало За отважную Миирэ
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Боже, как ты это делаешь?! Полная копия моей 18-ти летней сестры
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Знаю, как это бывает. Совместное творчество, общий взгляд в будущее, муза, талант, золотой сингл, гастроли, наркотики, постель... Знает она. Сама, поди, не один катетер соблазнила!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Мне нравится, насколько она живая.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Очень хороший пост, интересный)
-
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Дама в беде из вас так себе)))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
"безысходность российских городов" прям
-
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Сравнение с ребенком и собакой пошло дальше)))) Теперь он щенок.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Да я ж ниче даже не понял, чтобы реагировать!!!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Ну давай еще вот так просто назови мне имя убийцы!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Три недели, а я все еще Арнольд!)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Мыльные пузыри... это же... это гениально!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Блин, так и знал, что так все и кончится! С таким-то броском...
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
одетая в презрение и скептицизм Надеюсь, на ей было еще хоть что-то))))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Проклятые кубы! Я не виноват!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
срубил Натана, как топор молоденькую березку Я уже испугался, блин!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Человек-катастрофа! Не я, разумеется
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Ну молодец. Заставила взрослого мужика плакать
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Ох, ядерные котики... не было печали.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Моих любимых русалочек! Вот дрянь!!!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Пожалуй, одна из моих любимых игр за долгое время.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Это чудесно. Спасибо! Почти год ожидания и наконец -то началось
|
-
Очаровательная англичанка) Эх, чую, в будущем станет суфражисткой
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
хороший маг, рассудительный такой)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
мы и правда это сделали. Как же долго я ждала развязки этого куска истории:)
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Потрясающие описания, ещё раз отмечу. Северные, холодные, как раз к осени и зиме :)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Перечитать всё это и снова погрузиться в атмосферу - просто бесценно.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Это ужасная концовка, если честно)) Меня шок несколько дней не покидал. Спасибо за игру.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Это было круто, и немного стремно.
|
Маленькая девочка, конечно же, не представляла, что творится в голове старого сира Бэрримора. Его строгий и собранный вид, как всегда, совсем не наводил ни на какие определенные мысли. Часто говорили, что эмоций по нем вовсе прочесть невозможно. Для Беллы это заявление однажды стало поводом для игры. Она при малейшей возможности искала отпечатки чувств в морщинках рыцаря, в гусиных лапках его глаз и в положении губ. Могла целыми минутами пялиться на него, а потом резко вскрикнуть: «ага!», когда решала, что увидела нечто, невидимое другим. Сейчас, будь она немного внимательней, может и смогла бы приметить грусть, затаившуюся в обветренных временем складках его лица. Но маленькая принцесса была всецело поглощена своей незыблемой и непоколебимой верой в то, что над семьей Вертарана нависло злое проклятие, которое способны разрушить добрые, сильные чары. А самый добрый и сильный чародей на свете, бесспорно, мэтр Октавиан Ринн. И все ведь складывалось, как нельзя удачно. Осталось только навестить чародея и просить его о помощи. В голове у Сабеллы это приключение уже было на стадии самого благополучного и счастливого финала (как у всякой сказки) и она громко воскликнула Оливеру: - Самая взаправдашняя правда! Я поговорю с ним и он поможет, вот увидишь. Я же принцесса, я должна.. нет, я вот даже прям обязана помогать тем, кому могу помочь, - ее голубые глаза горели всей непоколебимостью справедливости и самого наивного, детского благородства, еще не познавшего мучительной боли жизненных реалий. – Слово принцессы, вот.
Девочка пыталась грозно смотреть на сопровождающего, используя всю свою самую решительную решимость и упрямство, отговорить от которых ее могли только два человека на всем белом свете: мама и папа. Так вышло, что один как раз был неподалеку… Принцесса надула губки и обиженно глянула в сторону короля, пытаясь вспомнить то жутко сложное слово. «Дисидекация.. дикадисация… дискреди… Напридумывают слов!» С папой она спорить не хотела. С мамой не могла, а с папой именно что не хотела. На помощь пришла гениальная мысль, что это прекрасная возможность найти Октавиана и исполнить свое принцессовское слово. - Так и быть, - важно вздернув нос (все еще была в роли), подняла юбки девочка, - Раз мое присущие не необходимо, то я пошла. Она развернулась и пошла. Вспомнила, что не попрощалась, резко обернувшись. - Оливер, увидимся еще, - помахала ручкой и, наткнувшись на взгляд сопровождающего, вернулась в образ важной принцессы, вновь задрав нос, - Я поговорю с мессиром волшебником и дам вам знать о.. об… Опять забыла слово. - Дам вам знать, - кивнула, махнув растрепанными волосами, упавшими на глаза, и продолжила свой путь вниз, «грациозно» споткнувшись. - Я была внушительна? - Потирая ушибленную коленку, шепотом спросила у сира Бэрримора, пока они спускались.
Сбежав к отцу последние ступени, Сабелла взяла его за руку, задрав голову. - Папа.. А ты знаешь про таинственную болезнь Вертранов? Знаешь? Ведь точно знаешь!
-
В очередной раз отмечу, что Сабелла просто очаровательна :)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Проклятые демоны - по больному лупят
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Это, между прочим, меня сейчас поражает, учитывая какой пунш бурлил у меня на тот момент в мозгах. Ну зачем так грубо)))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Это просто какое-то сумасшествие, ааа))))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
Перечитал я значит всё это дело. Знаешь, действительно очень классно выходит. Если будет возможность, рекомендую.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Этот эпизод был тяжелым и грустным, но Мира прошла его с честью.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Ну е-мое. Из сладких эклеров и ванильных танцев в кровь-кишки-превозмогнание. Как он будет драться, если у него руки липкие? Ц.
|
-
-
Так всегда бывает. Когда где-то самолет падает в океан, потому что пилот накануне набухался и комбинированный индикатор расплылся в серую грязь. Думаешь – грустно. Люди погибли. Много людей. Но со мной так не будет. Когда очередной ураган с ласковым именем «Катечка/Наночка/Владик» размалывает в щепки города. Поднимает в сатанеющий воздух калейдоскоп цветастых иномарок. Думаешь – грустно. Люди погибли. Много людей. Но не я. Когда маньяк-психопат загрызает насмерть девушку Оксану с фиолетовыми ногтями и дежурной улыбкой. Ранит паренька милого и славного. Думаешь – нет, не со мной. Не я здесь стою. В этом номере проклятом. Под потолком белым. Не я. Так всегда бывает. По телевизору. В газетах. В гугле на первых страницах новостных лент. На BBC в конце концов. И мы только лишь наблюдатели чужих трагедий, жующие чипсы в скрипящих креслах. И жопа прилипает к помятой черной коже. И думаешь – грустно, так много людей погибло. И еще чай закончился. И сходить надо бы. Но как-то неловко. Там люди гибнут, а у тебя – чай.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Уааа)))))) Я так скучал(((
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Ее невозмутимость заставляет меня седеть))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Иллина говорила, что у тебя гениталии слабыеИллина... после всего...
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Не могу сказать, что я не ждала от Шарлотты чего-то в этом духе, но мне очень нравится!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Короче, весь этот фрагмент явно заслуживает плюса. И не одного.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Это сексуальное напряжение между ними :D
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Пессимист: все, хуже быть не может Оптимист, радостно: может, может!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Они словно обитали в двух не пересекаемых параллельных реальностях. Высшее мастерство игнора.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
прямо, как в "Джекилле и Хайде" В каждом из нас есть два начала. Проклятие человечества в том, что эти противоположности непрерывно борются внутри каждого человека.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Ена развалилась на свободном кресле, перекинув ноги через подлокотники и хищным взглядом выискивая, что бы отсюда спереть. уооо))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
.___. уровень разочарования нечеловеческий просто...
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Ужас полного, абсолютного непонимания и потери реальности блуждал по телу, заползал в разум, пек в глазах. Яда смотрела на книгу. Книга смотрела на Яду. Так на нее не смотрел еще никто и никогда. С таким... жесточайшим презрением и безнадежностью. Записка выпала из озябших пальцев, молочно-белым пятном ляпнув на ледяные полы этой адской крепости. Не выдержав взгляда фолианта, грийом опустила голову и уставилась на это пятнышко хаоса в Доме Абсолютного Беспричинного Нерушимого Порядка. - Ох, нет... нет-нет-нет, - простонала девушка, зарываясь в подушку рогами. Почему, как только ей кажется, что она находит выход из этого бесконечного кошмара все становится хуже?.. И хуже... и хуже... Лик Богини, самой прекрасной и ужасной, все еще стоял в сознании, будоражил мозги, пытаясь расшевелить закоченевшие, промерзшие мысли. Отчего-то она очень смутно помнила клятву, которую давала Богу Стали, зато дословно, до малейшего звука запомнила просьбу... просьбу?.. Ха! Приказ! Приказ Квиллисхи. Признание в любви. Горячее и искреннее. Ну конечно, что еще могла потребовать богиня! Признания в любви там, где любовью не пахло с начала сотворения мира! Разве что, любовью к отсутствию пыли, квадратным канделябрам и вечной мерзлости. Кого ей тут соблазнить?.. Тинтид?.. Или Морба? Ха-ха... Проще соблазнить тинтид. - Ох, нет... Она не знала, кто такие загадочные "они", но прекрасно осознавала, что "они" принесут с собой ее гибель. Окончательный распад и вечную муку. Скромная актриса не просто попала в переделку, она встала костью между двумя богами. Между двумя отрицающими, ненавидящими друг друга богами! Это полный... полный.
Поднявшись с кровати и звякнув цепью (проклятый, ненормальный эльф все-таки исполнил свои извращенные фантазии и нашел способ ее заковать!), Шая гордо вздернула подбородок, перекинув за спину косу. Ну что ж. Отлично. Она не сломается. Она уже через слишком многое прошла, чтобы сломаться сейчас. Признание в любви? Без проблем! На крайний случай у нее есть гоблин. Первым делом девушка расплела косу. Морб наказал привести себя в порядок... Она приведет себя в порядок. Станет ослепительно красивой! Что весьма непросто в условиях мешковатой одежды, обмороженной крепости и толстенной цепи с увесистой книгой на конце... Грустно вздохнув, Яда, раздраженно дернула своими оковами, сбросив на пол и попыталась одеться через цепь, тихо ругаясь на каждый "звяк". - Что я, книгу не выучу? Пф. Рассмешили. Я столько текстов за свою актерскую жизнь выучила! Что мне эта брошюрка? Угрожающе позвякав, грийом попробовала удобнее перехватить фолиант... потом плюнула и потащила прямо по полу, выходя из-за двери. Поход вниз сопровождался душераздирающим, тоскливым лязгом, от которого любое, самое черствое сердце непременно бы дрогнуло.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Давай я сломаю ей шею и посмотрим, что произойдет
а давайте я его стукну, он станет фиолЭтовым(с)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Самка за ними не последовала... У нее были яйца. Сделало мой день. Вот прям с утра)))
|
-
(если, конечно, не в темноте) Я принцесса и... делаю, что хочу, да. И снова очаровательно)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
Отменно передано почти неуловимое изменение атмосферы глазами ребёнка!)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
высокие отношения. Настоящая семья
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
момент, конечно, жесть, но получается красиво
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Будто кровь, текущая по академии
Удачное сравнение
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Она определенно решила его убить.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Сперва я написал пост, в котором за припасами идёт Тарвин.. Но потом решил, что пришло время показать, кто на самом деле здесь босс) Очень классно, продолжаем.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Я право растерялся за что наказывать тебя в первую очередь.
вот это мне нравится
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Иногда твои персонажи непредсказуемы) Это хорошо, а в данном случае просто отлично
|
-
Друзья, конечно же, прежде всего) Как всегда вдохновляет.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Придав к себе бинт, Бьорн смотрел на Наджи заплаканным глазом, переодически хлюпая носом. — Прости... Странно, конечно, оправдываться: он достал великолепный особняк, где каждая комната в миллион раз лучше той хилой избушки, а которой ее держал Кристоф. Однако, отчего сейчас хотелось именно что, оправдываться. Отодвинув от себя бинт, и оглядев его, охотник опять прижал его к глазу: — Ты по этому поводу хотела серьёзно поговорить?
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
За множество деталей, которые я так люблю)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
С семечки шишечной сосна великая к небу иголки щерит.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
не поняла пока какая из себя Мира, но начало мне нравится)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Обламывает всю истерику. И ведь не посмотришь...
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
слава-тебе-Каль-еб-твою-мать Матерные молитвы снова в деле)
|
Это был тот волнительный восторг, который можно испытать лишь один раз в жизни. Как первый снег, первый нарушенный запрет, первый поцелуй или... Первый турнир. Не видавшая никогда до этого момента ничего подобного, Сабелла все выступление просидела с приоткрытым ртом, охая, ахая и прикрывая губы ладошками на каждый новый удар по щиту красного рыцаря. После того, как он столь феерично и непреклонно - будто волею самих богов - скинул противника с седла, как бесполезную груду металла, девочка была уверена в его победе... Но стоило сиру Адриану пойти в неумолимое и жестокое наступление, как девочка позабыла о том, что ей необходимо дышать. Воздух лишь бессильно выходил из легких, пока пальчики впивались в мягкие ладони. Несмотря на заверения отца о том, что никаких тяжелых травм они друг другу причинить не могут, принцесса до ужаса боялась, что сир Итан пропустит хотя бы один удар... Его соперник действовал столь методично и сокрушительно. Казалось - вот... вот сейчас!.. В этот самый момент произойдет что-то непоправимое! Не выдержав напряжения, Сабелла закрыла глаза руками и тут же растопырила пальчики. Жутко страшно, но ведь и жутко интересно же! Сама не понимала, какие эмоции в ней сейчас преобладали. Она желала победы Вардену, уже занеся его в категорию "своего рыцаря". Ведь этот бой он посвятил ей. И теперь ей казалось, что нет никого более ловкого, умелого и грациозного. Ну... разве что, папа. Но папа, он особенный. Лучше его вообще никто не может быть.
Последний звон отгремел весеннею грозою, когда Белла выдохнула остатки воздуха и наконец вдохнула новый, заполняя агонизирующие легкие. Он победил. Ее рыцарь выиграл. Голубые глаза ярко сверкали, наблюдая за этим удивительным человеком. В этот день у него нашлась новая маленькая поклонница.
Лишь спустя мгновение своего внутреннего ликования, Сабелла обратила внимание на цветок, что протягивала ей королева-мать. Уже и без того широко распахнутые от волнения глаза девочки раскрылись еще шире. Затрепетал зрачок. - Мамочка... - с трогательным восторгом прошептала принцесса, бережно принимая хрупкую, бархатную розу. В такие моменты она сразу забывала о строгости королевы, утопленная в ее внимательной заботе. Мама замечала все и знала лучше кого-либо, как порадовать дочь. Приняв розу, Белла неуверенно посмотрела на отца. В ее огромных глазах сейчас читалось: "вот прям так?.. Прям можно? Прям к нему спуститься?..". Это же словно попасть в нарисованную картину, которой можешь только любоваться. Ножки принцессы слегка задрожали, но она храбро слетела с колен отца, чинно направившись вниз с королевского помоста. Каждый шаг ее был пропитан торжеством. Спинка выпрямилась, головка взметнулась. Чтоб каждый видел, как гордится она этой победой в свою честь. Спустившись вниз, принцесса замялась. В какой-то миг ей показалось, что образ рыцаря исчезнет, стоит ей приблизиться. Вблизи он и вовсе казался каким-то ненастоящим. Но она все равно подошла прямо к нему, немножко смутилась и засияла своей солнечной улыбкой. - Сир Итан Варден... Интересно, что нужно говорить в таких случаях?.. Она в торжественных речах еще совершенно не разбиралась... Наверное, надо как-то оценить его заслуги, выдающиеся таланты, его ловкость, скорость, безупречность отточенных движений. Отметить, что это был самый лучший бой, который она когда-либо видела (и первый увиденный вообще). Что-нибудь там... про честь и доблесть... про славу и... Как-то слишком долго. Мама ее обычно просто хвалит за что-нибудь хорошее. - Вы - молодец, - выдохнула со всей своей детской искренностью и незамысловатостью Сабелла, протягивая рыцарю синюю розу.
-
Просто отменно справляешься с ролью, даже не сомневайся)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
- Черт.. не успела накраситься
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Всё интереснее и интереснее с каждым новым постом. Прям всё очень нравится.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Строгий окрик матери вызвал на лице ее дочери насупленную гримасу. Щеки малышки раздулись, и она показательно обхватила руку короля, прижавшись к нему с видом "папу-люблю-больше-всех". Потому что папа не ругается никогда. Папа самый лучший. Это мама могла без конца повторять все эти занудные: "не сутулься", "следи за прической", "веди себя, как подобает принцессе", "не бегай", "не прыгай", "не кричи". Сплошные не-не-не. Ей казалось, что правильная принцесса должна всю жизнь сидеть с видом, будто она проглотила палку, не двигать головой, дабы не растрепался ни один локон и иногда позволять себе благосклонную улыбку. Ужас! В такие моменты Белла вовсе не хотела быть принцессой и завидовала девочкам, которые могут с утра до ночи бегать в рваных платьях, падать в грязь, лазать по деревьям, играть с мальчишками и есть дикие ягоды. Никаких уроков, никаких правил, никаких ограничений. Вот ведь повезло им родиться не принцессами!
Впрочем, об обиде Сабелла забыла за один миг, подпрыгнув на коленях короля и вытянувшись, чтобы лучше видеть арену. Прав был Тристан - до чего этот красный рыцарь впечатляющий! Бой еще не начался, а он ведет себя так, будто уже весь турнир выиграл. Девочке стало интересно, самоуверенность это или уверенность. Она в этих понятиях до сих пор путалась и особо не забивала себе голову. Его любила толпа, а значит было за что. Даже вон Тристан без ума. Очаровать Тристана - это надо постараться. То ли дело дядя Абигейл. Ух, мрачный... От одного его вида у принцессы мурашки защипали руки. Грозный, угрюмый.. Еще и черный. Любящая сказки и собственные выдуманные истории, Белла определенно точно была уверена в том, что черное носят лишь злодеи. И сейчас в ее бурном воображении грядущий бой представлялся как бой хорошего сира Вардена и плохого сира Адриана. Конечно, это только на этот бой... На самом деле дядя Абигейл не мог быть злодеем. Но ей отчаянно захотелось, чтобы победил красный рыцарь. Да еще и в ее честь! Она от восторга умрет!
Прибывший Оливер отвлек девочку от мучительного ожидания. Она радостно засветилась, когда он сел всего на ряд ниже, и начала осторожно (незаметно от бдительной мамы), стягивать со своих волос шелковую ленточку. - Они же не поранят друг друга? - Вдруг забеспокоилась Сабелла, от волнения запутавшись пальцами в волосах. - Папа-папа, это ведь все понарошку?.. Большие копья выглядели... внушительно. Девочка как представила, что такое должно вонзиться в соперника, как ей дурно стало. А что если даже их сверкающие доспехи не выдержат?.. Справившись наконец с лентой, Белла скрутила ее в жгутик, подалась вперед и перебросила через голову Оливера, пытаясь подать ему знак, что заметила его. Она бы с радостью окликнула его, но боялась маму даже больше, чем дракона. Лучше не злить.
-
Ей казалось, что правильная принцесса должна всю жизнь сидеть с видом, будто она проглотила палку, не двигать головой, дабы не растрепался ни один локон и иногда позволять себе благосклонную улыбку. Нет, ну это действительно совершенно невыносимо!)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Очень нравится куда всё идёт и в каком направлении развивается - командное путешествие обещает быть интересным. Особенно учитывая особенности характера персонажа =)
|
|
-
Почему ей казалось, что на нее сейчас все смотрят с какой-то?.. Что же это... Неужели?.. Ну да, точно. С надеждой! ха, прикольная она))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Обожемой, какая ты пошлячка)))
|
|
От всяких недобро-укоризненных взглядов Белла пряталась в объятиях большого и самого лучшего, по ее мнению, короля. Папа был для нее целым миром. Как много хитростей и трюков придумывала она с самого детства, пытаясь украсть его у всех этих вельмож, советников и дел государственной важности. Сбегала, пробиралась тайком на собрания, предлагала папе коварный план, в котором она его похитит из дворца. Они бы смогли уехать далеко-далеко. В горы. Или лес. Самый дремучий. Чтобы никто не нашел, и они там были бы только вдвоем каждый день, каждый час, каждую минуту! Он бы с ней играл, рассказывал бы ей истории, сказки и... На замечание о матери и брате девочка тогда запнулась и щедрым жестом доброй воли согласилась похитить и их. Так и быть. Папа смеялся. Она любила его улыбку. Искорки, которые появлялись в его глазах и лисички, расползающиеся в их уголках. Просто он не знал, что ей не нужны все эти игрушки, наряды, украшения. У принцессы было все, что она только могла пожелать - так говорили. Врали. Ведь больше всего она желала, чтобы папа был рядом всегда-всегда.
Отвлекалась от своих грустных размышлений девочка, глядя на гостей и рассматривая знакомые лица. Ее зоркие голубые глаза следили за каждым присутствующим, остановившись на Абигейл. Она попыталась привлечь внимание подружки, радостно махая, но та ее не замечала... "Обиделась", - сокрушенно подумала принцесса. Вот только на что?.. Ах, ну да... Наверное на то, что они с Оливером просто взяли и... сбежали. Плохо дело. Теперь разговаривать не будет, точно. Вот даже не смотрит на нее! - Я тоже считаю, что лучше пусть уж победит сир Варден, - важно кивнула принцесса. - А то дядя Альберт может споткнуться и больно упасть, если будет все время ходить с задранным носом.
Стоило королю начать разговор о Вертранах, как глаза Сабеллы загорелись. Она повернулась к нему... чтобы попасть под руки королевы. - Ну маааам, ну всеее... Мне нравится, когда так... Отшатнувшись, девочка дождалась пока мать сдастся и незаметно взъерошила тот кусок несчастных волос, который был подальше. Маленький бунт. - А почему... - начала принцесса и прервалась, чтобы засиять в ответ на незаметное подмигивание сира Бэрримора. С обожанием уставилась прямо на него, стараясь подмигнуть. Проблема была в том, что она никак не могла научиться подмигивать. У нее получалось только двумя глазами сразу, как бы она ни старалась. Вот и в этот раз... Девочка делала страшные лица в попытке освоить не осваиваемое. Гений конспирации. Потерпев поражение, вернулась к незаконченному вопросу. - А почему со странностями?..
-
- Ну маааам, ну всеее... Мне нравится, когда так... Отшатнувшись, девочка дождалась пока мать сдастся и незаметно взъерошила тот кусок несчастных волос, который был подальше. Маленькая бунтарка =)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
- Когда я стану взрослой - буду сидеть на самом краю и никто мне запретить не сможет! Разгульная взрослая жизнь))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
- ...прямо сейчас попрощаться до турнира, - жалобно закончила принцесса, Просто чудесно))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Очень уютный пост - снег за окном, кресла, камин, "успокаивающий отвар".. Прекрасная атмосфера, обожаю такое.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Пока ему в ухо не вползло нечто тонкое и скользкое, вырывая из объятий сна. Бррр! Фу! Я такого от нее не ожидал!)
|
В то время, как Вертран подмечал любые детали, принцесса, казалось, не замечает ничего. Ни язвительных ноток в голосе Абигейл, ни ее насупленного взгляда, ни раздражения, которым от нее веяло. Она была ее подругой. Для Беллы подруга - это кто-то очень важный. Тот, кого надо беречь, заботиться. Тот, от кого не ждешь ничего плохого. С кем можно разделить сокровенное. Слова дочери герцога порой задевали девочку, поднимая волну детской обиды. Когда обижали ее отца, ей сразу хотелось его защитить перед всем светом. Доказать, какой он на самом деле мудрый, смелый, благородный... Но очень быстро она остывала, предполагая, что Эби ничего дурного не имела в виду.
Сабелла словила себя на мысли, что не может никак отвести взгляда от гипнотизирующих глаз Оливера. Столь яркие, они, казалось, должны принадлежать тому, кто отмечен Даром, а не простому человеку. Но дело было не только в этой чарующей глубине переливов... Он будто видел больше других. Его глаза смотрели глубоко, цепко. И при этом не вызывали дискомфорта. Им приятно было любоваться, как красивой статуэткой. - Белое дерево! - Воскликнула принцесса. - Это то, что я определенно мечтаю увидеть своими глазами. И если будет такая возможность - я ее точно не упущу. На лице ее расцвела мечтательная улыбка. Выросшая в прекрасной Аркадии, Сабелла гордилась тем, что здесь ее дом. Но неспокойное ее сердце увлекало дальше. Она не представляла, как можно провести жизнь на одном месте. Ей столько всего хотелось увидеть. Истории, легенды, сказки - все это пока было лишь скучными строчками в книгах, порой разбавленными пестрыми картинами художников и дополненные собственным выдающимся воображением.
Обрадовавшаяся тому, что все согласны, принцесса резко развернулась, чтобы обмереть на месте при виде леди Мелиссы. Вот ведь как не вовремя! В любой другой момент она бы сама с радостью помчалась готовиться к турниру, изнывая от нетерпения... Но ведь сейчас она только-только познакомилась с Оливером! И дала обещание показать галерею... Папа всегда говорил, что обещания надо выполнять во что бы то ни стало. Эта последняя мысль поселила в нее решимость. - Бежим, - строго произнесла Сабелла, будто они готовились убегать от стаи разъяренных демонов, а не от гувернанток. - Если меня сейчас поймают - все пропало. Голос трагически надломился. Для нее хуже ничего не было, чем бесконечные часы перед зеркалом, застрявший в спутанных локонах гребень, сотни нарядов и оханье по поводу ее растрепанного вида. - Туда! - Бесцеремонно пихнула детей в нужную сторону. Сама чуть задержалась, чтобы крикнуть леди Мелиссе: - А я готова! Абсолютно и совершенно готова! Развернулась на каблучках и дала деру, задавая своим спутникам бодрый темп.
-
Папа всегда говорил, что обещания надо выполнять во что бы то ни стало. очень нравятся эти небольшие отсылки, немного раскрывающие отношения с членами семьи. Белла не перестаёт радовать)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
В этой игре, почти после каждого твоего почта, я истерично задаюсь вопросом: "Да чо происходит-то?!".
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Нравится Леонора, интересная и живая.
|
Больше всего Сабелле нравились эти дни. Дни, когда дворец оживал, будто выходящий из спячки большой зверь. Отряхивался от зимнего томления и раскрывал многочисленные глаза. Жизнь становилась более насыщенной, что не могло не радовать принцессу. Коридоры превращались в настоящие бурные потоки, в которых маленькая девочка чувствовала себя блестящей золотой рыбкой. Она вглядывалась в лица прислуги, даря каждому, у кого была минутка посмотреть на нее - очаровательную улыбку. Ей нравилось, когда люди улыбались в ответ. Даже самые скучные лица благодаря этой, казалось бы, мелочи - освещались каким-то внутренним светом, становясь красивее. Уже в своем юном возрасте Белла хорошо улавливала искренность этих жестов. Улыбка для отдания долга правилам приличия или же та самая. От которой становилось легко на душе. Она недоумевала - почему люди так редко улыбаются. Это же так просто. Один крошечный жест, который может для кого-то сделать день чуточку лучше. А если их собрать за день побольше? Тогда не страшны никакие тревоги и переживания.
Протискиваясь сквозь служанок, принцесса заинтересованно смотрела - не появились ли среди них новенькие. Конечно, она не знала всех, кто работал во дворце поименно, но благодаря своему врожденному любопытству и вниманию к деталям - считала, что безошибочно могла отличить тех, кто был здесь уже давно, и тех, кого видела впервые.
Как этого мальчика. Уж его-то она точно бы запомнила. К детям у Беллы был особый, повышенный интерес. Ей нравилось общаться со взрослыми, но они все казались такими загадочными и порой немного снисходительными. Будто знали что-то, о чем не знала еще она. С ровесниками проще. Увидев первого незнакомца, да еще и недалекого от ее возраста, принцесса широко улыбнулась, предвкушая новое знакомство. Интересно, кто он?.. Неужели один из этих таинственных Вертранов? Он был похож на кого-нибудь таинственного, в его задумчивом, отрешенном виде. На какой-то момент она даже притормозила, залюбовавшись отблесками света в его волосах.
И почти сразу ускорилась, разгоняясь. - Эби-и-и! Сабелла не знала, какой должна быть та самая особенная и лучшая подружка, и искренне считала Абигейл именно "той самой". Дочь герцога всегда казалась ей воплощением внешнего благородства и утонченности. Она была в восторге от ее волос и недоумевала, как это ей удается всегда сохранять столь опрятный вид. Вот кто из них двоих больше походил на принцессу. Особенно сейчас, когда Белла после всех своих гонок по дворцу и "полетов" с магом стала похожа на взъерошенную, лохматую птичку. Последние метры до подружки девочка проехала на туфельках по отполированному полу, широко раскрыв руки и шлепнувшись в спину Абигейл. - А ты знаешь, что на турнире будет сир Итан? Знаешь, знаешь?! А еще твой дядя сир Адриан! Уж это ты точно знаешь! Она ворвалась в разговор, особо не заботясь о том, что прервала его. С любопытством выглянула из-за плеча подруги, поближе разглядывая мальчика. - Привет! Я тебя раньше здесь не видела. Как тебя зовут? И громким шепотом взволнованно уточнила сразу и у девочки. - Эби, кто это?..
-
Очень наглядно представил сцену) Жаль, что сплошная череда неприятностей упорно мешает мне сюда постить - Сабелла неизменно вдохновляет и просто прекрасна)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Крайне атмосферный старт, очень люблю такое. И с вниманием к характеру и истории персонажа)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Да чо началось-то?! Нормально же сидели.
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Это просто... самый эпичный квест из всех.
|
-
Кролик это просто заяц... Whaaaaat?! Кажется, мастеру теперь тоже необходим психиатр...
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Вот на этом месте я стал остерегвться шаманов.
|
-
99% эмоций и 1% полезных действий хДДДДД
|
-
Ну вот зачем тебе этот зоопарк?! Глаза завидущие, руки загребущие!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Вообще просто модуль прекрасен =)))
|
|
-
В особенности на того самого Итана, которым подшучивала долгое время над братом, бегая вокруг него с громким смехом "влюбился, влюбился!".
Ее самая любимая игрушка. У него были даже крошечные крылышки. И огромное желтое пузо.
- Привет, - сложив ручки за спиной, наклонилась, задирая голову так, чтобы посмотреть на его лицо снизу-вверх. - Почему ты на меня никогда не смотришь?.. Я тебе не нравлюсь?
Ну просто прелесть ведь)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Этот пост едва на куски мне душу не порвал
|
-
Оборачиваясь уже на выходе из галереи, Сабелла сделала то, что принцессам делать не положено. Показала затылку Торнхельма язык. Ну и пусть. Никто ведь не видел.
Белла облокотилась спиной о дверной косяк, вытянула ноги и выдохнула, похлопав подолом своего длинного платья, чтобы остыть
А еще он никак не может запомнить ваше имя. Я считаю, что вам тоже надо забыть его. Чтоб честно было.
- А вообще я к вам по важному вопросу. Задрала голову, ткнувшись макушкой в грудь мужчины и разглядывая его подбородок. - Вы уже готовы к рыцарскому турниру?
Занимательные детальки) Буквально заставляют влюбиться в девчушку. И "ритм" текста. Как хорошая музыка, подхватывает и увлекает. Остановиться можно, только дочитав до конца.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Плюсов нет, но я обязан это отметить. Браво! Я в шоке.
|
-
Наконец-то могу плюсануть) Сабелла просто очаровательна, каждый пост доставляет. Продолжай в том же духе)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Милый, твой вид уже никого не пугает, кроме тебя самого
|
|
|
Сабелла склонила голову сначала в одну сторону, потом в другую, пытаясь разглядеть город за выдающимся силуэтом мэтра. Задачка не из простых... Все, что ей осталось - кусочки неба, выступающие над его лысиной, словно над холмом, обрамленным скудной растительностью.
Турнир! Ее первый турнир! Вот как, как ее могли заставлять думать о чем-то другом?! Какие-то гномы.. гоблины, тоннели... Это все проплывало мимо, задевая лишь отголосками монотонного голоса. И выветривалось вместе с теплым ветерком, свободно гуляющим по залу. Папа выполнил свое обещание. Ох, как же она завидовала Тристану все эти мучительные годы. Какая несправедливость - родиться самой младшей. Впервые весна не принесет ей разочарований и надутых губок. Впервые не надо хныкать у отца на коленях, строя молящие глазки. Она так долго этого ждала!
Чтобы слушать о гномах, в то время, как весь замок уже расцветает... Все только о будущем мероприятии и говорят. А мэтр Стефано говорит о Невин.. Невард... Навердадаре... Вот зачем ей забивать голову тем, что уже давно кануло? Она вообще не видела смысла в истории... Изучать то, что было давным-давно - пф! Кому это надо?.. Тяжело вздохнув, девочка с тоской посмотрела на песочные часы. Засорились. Точно засорились. Она-то знала, что урок уже должен был кончиться. Где же эта заветная последняя песчинка?.. Нет, невозможно! Сабелла старалась быть послушной, боясь, что папа воспользуется любой незначительной шалостью, чтобы наказать ее и отменить обещание. Она это не переживет. Поэтому уныло подтянула пергамент и начала активно водить пером, макая в чернила. Интересно, сможет ли она наконец познакомиться с Вертранами?.. Рыцарский турнир представлялся ей чем-то сказочным и удивительным. Так всегда кажется, когда тебе что-то запрещают. Не зря же ее столько лет ограничивали. Интерес теперь был распален до предела, словно раздутые мехами угольки. Перо скрипело от натуги. Белла поджала губки, старательно выводя линии. Ее голубые глаза горели. Она уже подпрыгивала на месте, предвкушая будущие новые знакомства и новые впечатления. Нужно найти сира Бэрримора. Уж он-то наверняка лучше всех знает о турнире. У нее скопились тысячи вопросов. А еще она хотела в гостевые комнаты. Посмотреть, кто уже приехал. Новый взгляд на часы отобразился на ее лице сморщенным носиком. Да они тут уже полдня торчат! Бедный мэтр, наверное, и не догадывается, что с часами что-то не так. А если ему не сказать - так и будет что-то бубнить до хрипоты, пока голос не сорвет. Она должна быть хорошей девочкой. Заботиться об окружающих. Даже об этом лысом нудном старике. Совсем уже закопался в недра Невдар..Навадавара вместе со своими гномами... - Мэтр Стефано! Белла резко прервала его, а только потом вспомнила, что надо поднять руку. Махнула пергаментом, шлепаясь со стула и, шурша юбками, подбегая к учителю. - У меня для вас неушивательная новость, - она слышала, как такие фразы говорят взрослые с забавными каменными лицами. И потом такие же лица становятся у тех, кому они это говорят. Девочка постаралась сделать такое же серьезное лицо, вручая пергамент мэтру и выдерживая паузу. Или там было не "неушивательная"?.. Ее взгляд зацепился за птицу, пролетающую где-то в синеве над лысиной. Мотнув головкой и чуть растрепав золотые кудри, Сабелла опустила голос до шепота, торжественно выдохнув: - У вас часы засорились, - и тут же с хохотом бросилась к двери, стуча крохотными каблучками на туфельках. - Гномы превратились в гоблинов - я все запомнила! - Крикнула она уже из коридора.
-
*слеза наворачивается* Ты умеешь играть маленьких беззаботных девочек?!
-
Исключительно очаровательная и милая девочка - просто идеальное попадание в ожидаемый образ принцессы. Улыбнуло местами)
|
-
коль сходишь с ума - делай это с умным видом да это ж мой девиз по жизни!))
|
-
Безумству храбрых поем мы песню...
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
В моем племени так говорят, когда хотят спар-риватьсяВспомнилось)))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
ох, как я соскучился по такому фентези))))
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
У меня так даже на работе под ножом не выли.
|
-
Про фей и гномов ну очень тематично хДДД
|
-
- Отлично!.. Ну и ладно! - Ну и ладно!.. - Ну и ладно! - Да! Ну и ладно!
|
-
- Надеюсь, вы знаете, что делаете, капитан.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Отличный способ умереть))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Дай, блядь, домолиться хоть, дерьмо ты лошадиное. Ничего в вас святого нет, сраные ублюдки. Чтоб вас всех Каль выебла в жопу - вот о чем я молюсь. Очень мне нравится, как у нее мат и ругань вплетаются в молитвы.
И вообще, огроменный плюс! За тот ужас, что я успел испытать, и бесконечное ликование за ним последовавшее. МИР УТОНЕТ В ОГНЕ!
|
-
Каждый раз когда кажется что ты встретил действительно огромного орка оказывается что всегда есть ЕЩЁ БОЛЬШЕ. :) Ну и отдельное спасибо за пост мне, думал буду до конца файта сидеть в зрителях.
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
|
-
Ее короткие белые волосы торчали ежиком. Сквозь половину лица проходил грубый имплант, перечеркнувший один глаз зеленой сетчаткой. Второй сохранил свою природную голубизну.
За всех красивых девчонок этого модуля!
|
-
Ну а чего такого, правда?! Подумаешь...
-
Пошатнулась и оперлась о ближайший сундук, поправив на голове бессовестно съехавшие очки. Сейчас бы ее порадовала возможность подобным образом поправить съехавшие бессовестно мозги.
|
-
Очень нравится эта твоя роль.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
Один осколок вонзился в гнилой огрызок яблока, покрытый шевелящимся, вставшим дыбом сине-голубым мхом.
Красиво!
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Отлично, очень атмосферно.
|
-
Особенно к тому, что сзади.))))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
- Капитан Кейн, капитан Филип. Прошу, присаживайтесь. Широкий стол из черной зеркальной стали со встроенными датчиками. Длинные, мясистые пальцы вводят команду. Сине-зеленые линии свиваются голограммой. Этот корабль знают все. И на Марсе, и на Земле. На самых отдаленных космических базах. Один из Трех. Один из тех, что не вернулись. - "Эго". Второй межзвездный исследователь, снабженный старыми разработками двигателей прокола пространства. Голос генерала Шавье сух. Лицо его не выражает эмоций. За черными очками имплантов - пустота. - Два дня назад наши сканеры зарегистрировали вторжение в сектор солнечной системы. Большой блок мертвого физического объекта. Нам потребовалось время, чтобы выявить детали. Это - "Эго". Пауза. Не ради эффекта. Генерал любовался картинкой. - Наши биологические и технические сканеры дают сбой. Они просто разбиваются, будто о невидимую защиту. Так быть не должно. Система энерго-щитов не предполагает аннуляцию современных сканеров. Тем не менее... мы слепы. Рядом с ним мнется высокий человек с красноватой кожей. По узкому разрезу глаз, по оттенку его покрова, по острой челюсти и пронзительно голубым глазам легко можно различить марсианина. - Посылать спасательную экспедицию, учитывая тревожную ситуацию тишины в эфире и никаких признаков жизни - слишком рискованно. Мы приняли решение послать две разведгруппы. Вы отправляетесь немедленно. Мистер Гронли введет вас... - Да-да.. спасибо, генерал. Второй человек оживает, тянется к голограмме, увеличивая проекцию. Корабль расцвечивается на три равные секции. Синяя. Зеленая. Красная. - "Эго", как и все остальные Ковчеги, был построен по системе доктора Нортела. Три независимых друг от друга, скрепленных вместе блока. Это, можно сказать, три отдельных корабля, собранных, как конструктор, в единое, органичное целое. В голосе его восторг. Он ученый. Он - фанатик. - Эти разработки потрясающи... Кхм. В любом случае, при возникновении каких-либо повреждений или же угрозы одному из блоков - два остальных могли отделиться и начать свое абсолютно автономное существование. Члены экипажа имели возможность эвакуироваться в необходимую секцию. Каждая из них снабжена жилыми, медицинскими, инженерными, энерге... - Доктор... - О, прошу меня извинить. В общем - всем необходимым для долгого пребывания в космическом пространстве комплексом, вплоть до оранжерей и самовоспроизводящихся продуктов питания. Но что самое главное - в каждом из отсеков имеется три сердца корабля. Три двигателя прокола пространства. Даже учитывая наши новейшие технологии разработок и научные достижения, Ковчеги остаются самым выдающимся изобретением. Их потеря была... катастрофой всесистемного масштаба. И теперь, когда один из них вернулся... - Теперь это вызывает еще больше вопросов. Генерал хлопнул ладонью по столу. Голограмма погасла. - Двести двадцать пять лет. Именно столько не было никаких вестей от Ковчегов. И я не верю, что после такого срока, корабль абсолютно "случайно" взял курс на возвращение домой. Ни сигналов бедствия... Ни признаков жизни. Я повторюсь - это НЕ спасательная миссия. Если вы обнаружите выживших - ваша задача сообщить об этом и доставить их в карантинную зону, что находится в каждой секции "Эго". Не вступать в близкий контакт. При малейшей угрозе - ликвидация. Я не собираюсь рисковать... - Но генерал! - ...я не собираюсь рисковать человечеством.
*** Черная пустота. Абсолютное ничто. Ни границ, ни пределов. Ни новых законов. Мир тонет и вязнет, исчезая во мраке. На острие лезвий звезд. На литых поверхностях планет, остающихся бесплотными шарами. Такие маленькие. И такие вечные. В пыли далеких светил. И на гребнях людского величия. Эго. Наверное, поэтому его так и назвали. Человеческое "Я". Вызов судьбе, богам, року. Вызов, брошенный сгоряча и оставивший до сих пор не зажившую рану на теле единственной разумной расы. Ведь если бы был кто-то еще - они давно бы ответили. Они нашли бы нас. Они не молчали бы в эфир, раздавливая тишиной. Человек смирился с осознанием того, что он - единственный венец. Что он - полубог, создавший разум. AI, нейронную сеть, что теперь существует с ним бок о бок. Человеку все по силам. Все подвластно. И нет никого, кто бы его сверг.
*** - Блок корабля "Синий". Производим стыковку. Нежный, бархатный голос бортового ИИ "Кара" уведомил об очевидном. Глянцевые бока "Эго" уже давно мигали на всех радарах и приближались к главному визору беспилотного крейсера. Группе капитана Филипа достался "Синий" блок. Капитану Кейну отошел "Зеленый". Их задача состояла в том, чтобы после внимательного изучения своих секций - встретиться в "Красном" и произвести общую разведку. При благоприятных обстоятельствах. Крейсер дернулся. И еще раз. Если первый можно было списать на состыковку, то второй был уже явно незапланированным. - Что за... Кара, запрашиваю анализ. Мила Васковски. 29 лет. Конструктор. Короткие черные волосы, зеленые глаза и строгие черты лица. Жилистая комплекция. Особые заслуги в инженерно-техническом ремесле. - Провожу анализ. Стыковочный блок дал погрешность: 2 процента. Не критично. - Хорошо. Капитан Филип, ждем дальнейших указаний. Мила повернулась на своем кресле, одним глазом продолжая изучать голограммы бесчисленных компьютерных исчислений. Сейчас там творилась электронная магия, понятная только ей.
-
Кинематографично. Поймал себя на мысли, что ведь это первая игра, в которой я у тебя играю!
|
- Капитан Кейн, капитан Филип. Прошу, присаживайтесь. Широкий стол из черной зеркальной стали со встроенными датчиками. Длинные, мясистые пальцы вводят команду. Сине-зеленые линии свиваются голограммой. Этот корабль знают все. И на Марсе, и на Земле. На самых отдаленных космических базах. Один из Трех. Один из тех, что не вернулись. - "Эго". Второй межзвездный исследователь, снабженный старыми разработками двигателей прокола пространства. Голос генерала Шавье сух. Лицо его не выражает эмоций. За черными очками имплантов - пустота. - Два дня назад наши сканеры зарегистрировали вторжение в сектор солнечной системы. Большой блок мертвого физического объекта. Нам потребовалось время, чтобы выявить детали. Это - "Эго". Пауза. Не ради эффекта. Генерал любовался картинкой. - Наши биологические и технические сканеры дают сбой. Они просто разбиваются, будто о невидимую защиту. Так быть не должно. Система энерго-щитов не предполагает аннуляцию современных сканеров. Тем не менее... мы слепы. Рядом с ним мнется высокий человек с красноватой кожей. По узкому разрезу глаз, по оттенку его покрова, по острой челюсти и пронзительно голубым глазам легко можно различить марсианина. - Посылать спасательную экспедицию, учитывая тревожную ситуацию тишины в эфире и никаких признаков жизни - слишком рискованно. Мы приняли решение послать две разведгруппы. Вы отправляетесь немедленно. Мистер Гронли введет вас... - Да-да.. спасибо, генерал. Второй человек оживает, тянется к голограмме, увеличивая проекцию. Корабль расцвечивается на три равные секции. Синяя. Зеленая. Красная. - "Эго", как и все остальные Ковчеги, был построен по системе доктора Нортела. Три независимых друг от друга, скрепленных вместе блока. Это, можно сказать, три отдельных корабля, собранных, как конструктор, в единое, органичное целое. В голосе его восторг. Он ученый. Он - фанатик. - Эти разработки потрясающи... Кхм. В любом случае, при возникновении каких-либо повреждений или же угрозы одному из блоков - два остальных могли отделиться и начать свое абсолютно автономное существование. Члены экипажа имели возможность эвакуироваться в необходимую секцию. Каждая из них снабжена жилыми, медицинскими, инженерными, энерге... - Доктор... - О, прошу меня извинить. В общем - всем необходимым для долгого пребывания в космическом пространстве комплексом, вплоть до оранжерей и самовоспроизводящихся продуктов питания. Но что самое главное - в каждом из отсеков имеется три сердца корабля. Три двигателя прокола пространства. Даже учитывая наши новейшие технологии разработок и научные достижения, Ковчеги остаются самым выдающимся изобретением. Их потеря была... катастрофой всесистемного масштаба. И теперь, когда один из них вернулся... - Теперь это вызывает еще больше вопросов. Генерал хлопнул ладонью по столу. Голограмма погасла. - Двести двадцать пять лет. Именно столько не было никаких вестей от Ковчегов. И я не верю, что после такого срока, корабль абсолютно "случайно" взял курс на возвращение домой. Ни сигналов бедствия... Ни признаков жизни. Я повторюсь - это НЕ спасательная миссия. Если вы обнаружите выживших - ваша задача сообщить об этом и доставить их в карантинную зону, что находится в каждой секции "Эго". Не вступать в близкий контакт. При малейшей угрозе - ликвидация. Я не собираюсь рисковать... - Но генерал! - ...я не собираюсь рисковать человечеством.
*** Черная пустота. Абсолютное ничто. Ни границ, ни пределов. Ни новых законов. Мир тонет и вязнет, исчезая во мраке. На острие лезвий звезд. На литых поверхностях планет, остающихся бесплотными шарами. Такие маленькие. И такие вечные. В пыли далеких светил. И на гребнях людского величия. Эго. Наверное, поэтому его так и назвали. Человеческое "Я". Вызов судьбе, богам, року. Вызов, брошенный сгоряча и оставивший до сих пор не зажившую рану на теле единственной разумной расы. Ведь если бы был кто-то еще - они давно бы ответили. Они нашли бы нас. Они не молчали бы в эфир, раздавливая тишиной. Человек смирился с осознанием того, что он - единственный венец. Что он - полубог, создавший разум. AI, нейронную сеть, что теперь существует с ним бок о бок. Человеку все по силам. Все подвластно. И нет никого, кто бы его сверг.
*** - Блок корабля "Зеленый". Производим стыковку. Именно с этого блока должна начать исследование "Эго" группа Кейна. Группе капитана Филипа достался блок "Синий". После внимательного изучения их задача состояла в том, чтобы слиться в последнем, "Красном" блоке. Все просто. Понятно. - Ставлю триста кредитов, что там какой-нибудь сверх-вирус. Лектор Винсенс. Конструктор-инженер. 35 лет. Бритый череп. Многочисленные татуировки. Неизменная электронная сигарета в зубах. Даже его экзоскелет снабжен дымовыми трубами. Грубый норов, скверный характер... И удивительно-острый ум, позволивший ему стать одним из самых выдающихся механиков. - Узко мыслишь, Лек. Ставлю пять сотен на то, что там ниху... Бишоп Фашемели. Медик-интуит. Высокий, худощавый паренек. 22 года, но талант возрасту не помеха. - Биш, еще одно ругательство, и я скормлю тебе твой же язык. Ява Даменель. Разведчик. 25 лет. Ангел неземной красоты. Золотой шелк вьющихся густых волос. Небесно-голубые глаза. Правильные, идеальные черты лица. Тело точеной статуи. И под этой миловидной маской - жесткий, твердый характер. - Ставлю еще сотку на то, что она таки киборг, - громко прошептал Бишоп Лектору, получив испепеляющий взгляд девушки. Крейсер чуть дернулся. Система беспилотного управления произвела посадку, соединив промежуточные камеры. - Корабли состыкованы, - приятным женским голосом уведомила бортовая система ИИ, под кодовым именем "Лиса". - Погрешность: 0 процентов. Шлюз готов к разгерметизации. - Спасибо Лиси, - Ява гибким движением соскользнула со своего кресла, вытянувшись. - Капитан Кейн, каким составом идем? - В голосе звучал вызов. Она была разведчицей. И ей явно не понравилась бы новость о том, что ее оставляют "за бортом".
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
А потом вложила в руку маленький подарок. Веселенького, яркого мишку. Кусочек какого-то другого, эфемерного мира.
|
|
-
"Друг мой, друг мой, Я очень и очень болен"
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Ох ничосе, жёсткий тип. Мне страшно
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Спасибо товарищу Тону за счастливое детство.
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
- А, знаю тебя. ты ж заплатил уже, - ткнул пальцем в наемника. - Шлюху взять с собою решил никак? Ищо десять златых. А за шум пятак накинь! Ребята мои не дубовые, так-то. Мне уже нравится капитан) Ну и в целом пост отличный)
-
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Цепная горилла, это нечто, конечно)))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
Медвежьи вкусняшки снова в деле.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Дурдом))) Во угодила...)))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Не, ну я не мог взять и не поставить этот плюс. Если ты понимаешь, о чем я)))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
я люблю эту игру, правда) Руан, Сильв и Каин просто нечто)
|
-
- Мне, пожалуй, надо в... Не надо! Займемся самолечением, народными методами!
А вообще, интересное многогранное описание возможного сумасшествия)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
Картина очень живо предстает перед глазами.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Картина Репина "Не ждали")))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
Внезапно. Этот пост стоил ожиданий.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
ох и люблю же я адекватные реакции))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
так печально блин... правда к концу поста печаль проходит и начинают чесаться коготки))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Как глоток свежего воздуха Спасибо
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Этого поста стоило ждать хоть вечность!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
Как же это пафосно и хорошо.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Ну что за поведение?! обидно, э! Вот так и верь ящероподобным...( Еще и шлюхой обзывается(
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Классно))) Особенно вот это - "Как тут тихой быть, когда перед тобой старушка каменный косогор головой подмести решила?.." хДДД
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
|
-
-
Голод упразднял любые мыслительные процессы. буду теперь этой фразочкой объяснять любовь к пирожным в 2 часа ночи, ура!
|
Пятый день возрождающейся луны. Четыре часа до полуночи. Вольные земли. Северная гряда. Лес у подножья Чертогов Спящих.
*** Огрызок луны застрял между двух острых зубьев скалистых гор. Яркий молодой серп, жнущий затерянные в вышине осколки многочисленных звезд. Оттуда умершие глядят на живых, порицая их проступки. Поддерживая их решения. Черное небо взбороздили серебристо-серые облака. Они плыли быстро, словно спешили убраться отсюда. Порой их низкие стайки напарывались на скалистые клыки, укрытые снежной пылью. Сильный ветер то и дело смахивал ее, оставляя в воздухе многочисленные, сверкающие вихри. Мир был тих и безмолвен. Его покой нарушало только потрескивание костра и неуверенный стрекот единственного сверчка, который странным образом все еще не впал в зимнюю спячку.
Из этих краев холод никогда не уходит. И летом, и зимой горы укутаны снегом. Реки несут в себе ледяную прохладу, а ветры голодно рвут открытые участки тела. Где-то ниже осень только-только начинает холодеть, покрывая высохшие травы спелым инеем. Здесь же сочная зеленая трава уже припорошена, укрыта снежными островками. Высокие ели и сосны покачиваются, скрипя ветвями. В этих звуках можно угадать что-то потустороннее, болезненное. Будто пойманные души навеки застряли в этих сетях, хрипло завывая о своих муках. Эти леса уходят дальше на запад, становясь все гуще и выше. Невидимая граница территорий остроухих начинается под их изумрудным покровом. Он никогда там не был. И, возможно, не будет.
Трудно сказать, что пошло не так. Были ли предпосылки. Просто в один момент жизнь вдруг лопнула с громким треском, как переполненный пузырь. На голову обрушилась темнота, испещренная мириадами разноцветных всполохов. И скрипучим пением незнакомого наречия. На рассвете следующего дня Больверк должен был вести воинов своего племени на западные границы. Эльфы переступили черту. Эта война должна была стать первой войной с остроухими для Больверка. Не сложилось. Солнце клонилось к закату, когда его сознание вернулось. По положению светила он понял, что прошло не более четверти часа. Всего четверть часа отсутствовал он где-то в иных мирах, бросив свое тело. А обнаружил его посреди кровавого побоища. Он сидел в центре деревни. Шалаши и костяные палатки были сметены, будто ураганом, разошедшимся кольцом от исходной точки - от положения Больверка. Вокруг кровь. Кровь сочилась по притоптанной траве. Кровь проникала в землю, отравляя ее красным, ржавым ядом. Алый закат лишь усиливал впечатление. Мир, казалось, полыхает, окутанный безумием. Дети, женщины, мужчины. Слабые, сильные. Молодые, старые. Все, кто попал в эпицентр - оказались повержены. Разорванные, раздробленные кости. Растерзанные тела. Где-то справа еще пыталась ползти половина Фолкора, цепляясь окровавленными, изломанными пальцами за холодные бугры земли. Неподалеку остекленевшим, полным смертного порицания и укора взглядом смотрела на него Дэгни. Рядом с ней корчился в предсмертных судорогах маленький Олав, так и не увидевший свою пятую зиму. Он не знал, как это произошло. Но он знал, что это произошло из-за него.
- Уходи. Слепой взгляд Сваранга, казалось, видит его насквозь. Шаман оказался в числе тех немногих, чудом выживших, которые находились за радиусом действия неведомой силы. - Уходи. Приподняв костяной посох, он громко стукнул им по облитой кровью земле. - Отныне - ты не наш. Голос его звучал безлико и мертво. В нем не было ни боли, ни сожалений, ни тоски. Сваранг лучше всех умел прятать свои эмоции и невозможно было никогда сказать наверняка, чувствует ли он хоть что-то. Рядом с ним собирались выжившие. Остатки некогда внушительного племени. Они смотрели на Больверка с ненавистью. С яростью. И с ужасом. - Отныне ты - изгой. Последнее слово шепотом прошлось в рядах варваров.
Его провожали молча. Не в дань уважения, а чтобы убедиться, что он действительно ушел и не вернется больше в родное, обескровленное племя. Их ждали теперь трудные времена. Впереди зима, а людей осталось слишком мало. Они практически обречены на смерть. И всему виной Больверк. - То, что здесь, - Сваранг единственный, кто все еще говорил с ним. Старый шаман приложил раскрытую ладонь к груди того, кого все эти годы воспитывал. - Управляет тобой. Должно быть наоборот. Ты должен управлять. Понимаешь? Эта сила станет проклятием. Или даром. Тебе решать. Отняв руку, он сложил ладони на отполированной кости. - Иди в Пещеры Памяти. Иди, и найди ответы. Иначе вопросы станет некому задавать.
Пещеры Памяти были скорее легендой, чем чем-то настоящим. О них часто говорили сказители. Где-то в самом сердце северных неприступных отрогов, в Чертогах Спящих находилась сеть узких ходов и лазеек. Сваранг рассказывал, что это место - древние колыбели гигантов. И что там хранятся их утерянные знания. Идти до Чертогов четыре дня, по тяжелым, горным тропам. В тех местах Больверку еще не доводилось бывать. Поиск нужных пещер вообще казался невыполнимой задачей. Но что еще оставалось? Может, пойти на юг? К раш'арам. Плюнуть на предостережения шамана. Кошки примут его, не станут задавать вопросов... Пока однажды все не повторится, и он не очнется среди груд трупов и кровавых холмов невинных жертв неизвестной силы.
От раздумий вывел новый звук. Где-то скрипнула ветка. Сквозь громкий треск и скрежет стонущих сосен это казалось незначительным и не стоящим внимания. Но буквально сразу Больверк ощутил чужой, пристальный, разумный взгляд. За ним кто-то следил. Из темноты ночного леса, за границей светового пятна от костра. В тенях мелькнули желтым росчерком яркие, большие глаза.
-
Отлично же. Первые абзацы особенно. А вообще — похоже на начало легенды.
-
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
-
Это место было будто выдрано из старых увесистых книг с многочисленными черно-белыми иллюстрациями. Вот уважаю я, метафорофил и сравнениелюб, такие обороты
Может у вас есть миндальные? И таки да, ммм...
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Все так детально, будто отрывок фильма посмотрела. Как же мне нравится!!!!!!
|
-
Амнезия - воистину страшная вещь проверено на телефоне))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Писать такие крутые посты должны быть преступлением. А за вождение таких игр, вообще пожизненного мало. В моей смерти от зависти прошу винить Тиру ^^
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Тот редкий модуль когда с нетерпением ждёшь каждого следующего мастерпоста.)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Знала бы эта девочка, какие у Локхира планы по уничтожению собственного семейства.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
замечательно так играем, да просто чудесненько, ага
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
круть, обожаю такие чередования мыслей и слов - придают динамику
-
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Давно обещанный и заслуженный плюсик.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
шо ж ты со мной делаешь, а?! спасибо хоть картинку не приложила - был бы инфаркт всей Эдды
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
В ее потерянности он находил для себя странное успокоение. Когда кто-то потерян еще больше, чем ты - это всегда успокаивает. Чужая слабость делает сильнее. Сам думал о том же, эх.
|
Громкий чих разнесся многократным эхом, замерев где-то в коридорах зловещим "хи-и, хи, хи...". Шмыгнув носом, Яда растерла его варежкой, представляя, какого он сейчас красивого черно-синего оттенка с пурпурным отливом. Наверное, гармонично с глазами смотрится. Помялась, переступив с ноги на ногу, пытаясь себя убедить, что ноги она все-таки чувствует, а не двигает ими по инерции и мышечной памяти. Плотнее закуклилась в промерзший насквозь тулуп.
Это была одна из худших ночных прогулок, что она могла припомнить. Признаться, Яда Шаагрэ уже была в таком малодушном отчаянии, что подумывала о том, как бы раскопать то самое дышло и потеснить медведя. Она почти обезумела от холода и сейчас полезла бы обниматься даже с гигантским хищником-эльфоедом, лишь бы он был достаточно теплым и шерстяным. Пещера нашлась. О, Богиня... Пещера нашлась.
Не то, чтобы тут было теплее... но все-таки теплее. Эта незначительная разница температур привела в восторг, и грийом воспряла духом с зародившейся надеждой выжить. Маленькое счастье кончилось довольно быстро. Вскоре уже и здесь показалось достаточно холодно для того, чтобы превратиться в одну из этих оплывших сосулек. И каким только образом она успевала еще восхититься красотой этой гиблой дыры?.. Видимо, природная характерная беспечность играла свою роль. Поскальзываясь на ледяных ступенях, чихая через каждые пять шагов, она продвигалась все глубже и глубже, пребывая в странной мысли, что хоронит себя заживо. Вообще все мысли были крайне странные и неутешительные. Они вились вокруг обитателя этой норы. Какой ненормальный стал бы тут жить?.. А этот медведь... такое произведение искусства мог сотворить лишь истинный безумец, вытесывая с маниакальной точностью каждую ворсинку. И надпись... Нет, сами слова были вполне логичными и даже правильными. Ей бы тоже не понравилось, если бы тревожили ее обед, покой, тишину и, самое главное, очаг в такой дыре... но что-то вызывало опасения. И каждый шаг становился все короче и короче, замедляя Яду до плетущегося состояния полутрупа.
Двери. Четыре. Зачем одному хозяину четыре двери?! И где стрелочка "туда"?! Возмущенно пыхнув паром, Шаа прижала варежку к носу, надеясь таким образом привести его в живое состояние. Из глаз текли колючие слезы, выдавленные морозом. Казалось, что они прямо на щеках застывают в ажурные кристаллики, вонзаясь острыми гранями в кожу. Смахнув оцепенение, уже фирменной деревянной походкой грийом двинулась к первой двери... В лицо поглядела тьма. Жутко так поглядела... Вообще Яда всегда считала темноту своим другом. Но здесь... Не видно ни зги. Нет, туда в самом последнем случае. Две другие двери внушали больше доверия. На них были кольца. Наверное, надо постучать... Яда попыталась пошевелить отмерзшими мозгами, вспоминая правила банальной вежливости. Обычно, приходя к кому-то в гости надо стучать, да. Это правильно. Нельзя подкрадываться к доброму хозяину исподтишка. Но... "Мой покой, обед, тишину, сон и очаг не тревожь" Вообще, это пещера, а не дом. Можно и не стучать.
Однако, более всего ее заинтересовала именно четвертая дверь... почему-то. Зачем двери приваливать валуном?.. Обычно так делают, если выходят куда-то не на долго. Да. Он вышел (как его зовут?.. О тени, она забыла его имя!) и скоро вернется. А валуном придавил дверь. Значит, за ней его... опочивальня?.. Кабинет?.. Спальня?.. Без разницы. Она слишком замерзла, чтобы думать. Вернуться и постучать всегда успеет. Наклонившись над валуном и, кажется, услышав как разбивается заледеневший хребет, девушка поднатужилась, пытаясь отвалить препятствие и протиснуться в четвертый проход.
-
Логика персонажа божественна))))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
ох и люблю же я, когда отыгрыш адекватен
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
Совсем забыл. За вступительный и последующие посты. Атмосфера ветки мне очень нравится
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
С молодости шлюх приучали к тому, что наряды - это их боевой доспех, и ничего более. вот с языка прям сняла) С почином!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Прекрасно. Именно то, что я и ожидал.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Красиво описано. Атмосферно и интригующе.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Очень многообещающий старт. Спасибо.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Прекрасное начало. Столько первоклассных постов всего за день, это достойно восхищения! =) Должен также отметить посты для Муратара и для Козыря. Весьма атмосферно.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Всем первым постам пост! Самое начала а уже такой простор для выбора.
|
Яда слушала вполуха, выпучив пронзительно лиловые глаза на мирно спящего в кровавой луже эльфа. Присев на корточки, она обхватила руками коленки и... пялилась. В голову ее лучше было бы не заглядывать в этот момент. То, что там творилось... Карнавал, буйство красок, взрывы! Расщепленное сознание перетягивало на разные стороны. Одно утверждало, что она умница и добродетельная, хорошая эльфийка. Не ответила агрессией на агрессию, а перевязала своего пленителя и убийцу. Вот кто бы еще так мог сделать?! Последняя дура... - это уже твердила назойливо вторая, не такая добропорядочная часть сознания. Но ведь именно последняя дура станет заботиться о монстре, который, очнувшись, что сделает первым делом?.. Убьет ее. Он ее убьет. Там где-то была дыба...
Сглотнув, Шаагрэ осторожно нашарила рукой на полу свой топор, подтянув его к себе и устроив между коленок. С ним было спокойнее... значительно спокойнее. Надо бежать. Пока он так мирно спит... А красивый... Странная у него красота. Дикая, раненая, необузданная. Таких эльфов она раньше никогда не встречала. Девушка, как завороженная, подалась вперед, коснувшись кончиками пальцев шрамов на лице своего врага (ведь он определенно был врагом!). И тут же резко отпрянула. Чур-чур-чур... Надо бежать!
Из лихорадочного потока сбивчивых мыслей в конце концов вывел размеренный голос гоблина, наполненный любопытством. Яда прислушалась... И вздрогнула, побелев еще больше. Ну вот... начались они. Вопросы. О ее народе мало кому известно и пусть бы это так и оставалось. Первое, что уяснила грийом, покинув родные земли - ей придется скрываться. Легко сказать... Попробуй скрываться с такими-то рогами! - Ну... я... Она осторожно наклонила голову и поскребла витой кончик своего проклятия. И ведь не получится уже изобразить, что они накладные... - У меня.. папа был... - девушка мучительно нахмурилась, - странный... Немного... не от мира сего, если проще... Может, рассказать?.. В конце концов, они с этим гоблином решили сотрудничать и... Нет! Нельзя никому доверять. Никому. Плохо уже то, что этот Морб знает о гримуад. Может поэтому он изначально так плохо к ней отнесся?.. Считает воплощением зла и отвратительной бестией, как и многие. Эльфийка бросила на Вольфганга тоскливый взгляд, вдруг осознав, почему именно не хочет рассказывать ему о себе. Он был таким добрым и внимательным... Что-то в нем было приятное. И взгляд, которым он смотрел... Там не было презрения, не было зла и отвращения. И она не хотела внезапно увидеть это. - Да, проклятие... можно и так сказать. Родовое проклятие. Я хотела их спилить, - тихо продолжила. - Очень давно. Но не смогла. Это как.. не знаю... руку отрезать. Просто я к ним привыкла, хоть они и доставляют мне много беспокойств. Потеряв где-то остальные вопросы, она с ответным любопытством уставилась на кобольда, думая, о чем же таком личном он хотел ее спросить. - После этого, - указала топором на лежащего в крови эльфа, слабо улыбнувшись, - не думаю, что может случиться еще большая оказия. Спрашивай, не бойся. Улыбка стала шире и грийом кокетливо наклонила голову набок, сверкнув глазами. - В крайнем случае ты рискуешь получить топором и присоединиться к своему другу. Непонятно было - шутка это сейчас или серьезно все. - Но у меня есть условие. Я отвечаю на твои вопросы. А ты на мои. Так будет честно, правда? И еще... Может.. к печке пойдем? Тут ужасно холодно. Она бросила кислый взгляд на Морба. - И его нельзя тут оставлять. Надо перенести в сухое, теплое место, иначе все наши усилия окажутся бесполезными и он просто околеет.
|
|
-
и еще соточка)И получается уже третий квест в игре
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
находиться в компаниях молодых людей, которые своей скукой вызывали острую аллергическую реакцию и истинную хворь.
что-то мне кажется, что и сейчас есть такие молодые люди)))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
|
-
пошла 91-я страница) А вся движуха еще впереди)
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
а это, блин, реально страшно
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Оттянув край подушки, эльфийка деловито всунула его между щекой и правым рогом. Чуть прихлопнула, чтобы все легло как надо. Подушка была великовата и пришлось приложить усилия, чтобы впихнуть ее, вытягивая за проклятый кончик. Запыхтев от усилий, Яда безвольно рухнула на кровать, пытаясь утихомирить порхающие в голове звездочки. Ей было бы наплевать на эти самые звездочки, пусть звездят... но грани у них были какие-то острые, а вспышки слишком яркие и бедная голова буквально взрывалась от каждого поворота, накреняя стены и смешивая потолок с полом. Да еще и шея эта... дала ей Богиня рога, дала бы уже и шею, как у орка! Вернее, ее почти полное отсутствие...
Чуть покряхтев, девушка подоткнула вонючую пушистую шкуру под один бок. Сделала усилие, приподнявшись на дрогнувших ослабленных руках, и закатилась на второй бок. Теперь на кровати лежала лосиная гусеница с рогами и растрепанной косой длинных темных волос. Косой?.. Какая, к сатирам, коса?.. Она сроду косы не плела! Это же так утомительно. Обычно ее хватало только на жгутики всякие, пучки, хвосты. Но только не косы. А если бы ее огрело бренной настолько, что она бы вдруг решилась на этот подвиг, то уж точно не плела бы она... вот так. Так было неправильно. Надо было внахлест и начинать с височных долей, а тут... Из гусеницы высунулась тонкая пепельная рука, серебристо звякнув браслетами. Дрожащие пальчики прошлись по витому рогу, словно пытаясь его разгладить, и коснулись взлохмаченной мочалки, идущей дальше вниз. Точно. Коса. - Что за... Собственный голос заставил Шаа вздрогнуть, дернуться и с грохотом скатиться на пол от испуга. Нижний рог звякнул о холодный каменный пол и девушка зашипела от звенящей боли в несчастной дурной голове. Ну ладно - коса.. но с голосом-то что?! Где мелодичные переливы?! Где очаровывающая глубина и перезвон слов?! - Перезвон, - прохрипела эльфийка и вновь дрогнула. Таким скрипом только дверные петли очаровывать... Это ж не навсегда?.. Коса... голос... голова... Снег. Нет-нет. К снегу пока нельзя. Застонав что-то нечленораздельное, Шаа начала выпутываться из кокона, в который сама же и завернулась. Оказалось - это непросто. Тело отказывалось вспоминать о своей гибкости и послушности, притворяясь самым бревноподобным поленом из всех поленьев. С горем пополам справившись с этой задачей грийом на карачках и абсолютно не грациозно выползла из шкуры, прислонившись спиной к кровати. О, Богиня... Что-то где-то пошло не так. И в какой из моментов Яда не могла сказать наверняка - вот что самое трагикомичное. А ведь она выпивала не так, чтобы редко. Актеру грех не пить, когда пойло само в горло течет по рукам благодарных слушателей. А в этом милом крае оно и не текло даже - затапливало. Проклятая бренна... - Больше ни... - девушка поморщилась. На глаза навернулись слезы. Ее прекрасный голос! - Больше ни капли, - продолжила она шепотом, отчего обещание прозвучало не так внушительно, как хотелось бы.
Вновь переведя дух, Шаа поднялась на нетвердые ноги, не забыв подхватить по пути злосчастную вонючую шкуру. Нет, она ничего не имела против лосей... хорошие животные. Тоже с рогами, бедняги. Но эта жуткая вонь... Подтянув к носику волосатое свое покрывало, эльфийка сморщилась, как изюм, и откинула его на кровать. От запаха это, впрочем, не избавило. Оттопырив край рубахи и нюхнув уже ее, актриса сморщилась еще больше, едва удержавшись, чтобы не содрать с себя одежду прямо сейчас. - Ни капли... Ладно. Вернемся к снегу. Шатающейся походкой добравшись до бойницы, Яда моргнула и снова уставилась на потрясающе прекрасный вид за окном. Прекрасный настолько, что в мыслях тут же рождались поэтичные строки. Текла рифма. Хотелось петь. Играть на флейте. Где ее флейта? Где она сама?! Какой, к блинам этим, снег?! Где листья?! Где грязь?! - Никогда-никогда.. кхе-хе...
Пить хотелось так, что все остальное казалось не таким уж значимым. За стакан воды Яда сейчас готова была на полном серьезе кого-нибудь убить и выжать по капле всю кровушку. Отвернувшись от окна, лишь бы не видеть нереального пейзажа и верить в свой разум, девушка еще раз окинула взглядом... келью... комнату... помещение.. камеру?.. Взгляд коснулся двери, которую ставили явно для того, чтобы держать тут какого-нибудь буйного орка, и споткнулся о сундук. Сундук - это хорошо. Сундук внушал надежду. В темницах не было сундуков. Не было же?.. Или здесь настолько гостеприимный народ, что у них даже личные сундуки у каждого заключенного?.. Вновь подняв руку, Шаа коснулась рогов. Не было ни завязок, ни ее дивного головного убора. Ничего. Зато коса была. И шкура. Вся конспирация лосю под хвост...
Ладно. Думать надо последовательно, а то голова точно лопнет. Сначала - вода. Нет, сначала сундук! А потом вода. А потом... а потом она подумает потом.
|
-
цапающиеся брат и сестра - это даже иногда мило)))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
иногда здесь жутковато, хотя, чую, вся жесть впереди)
|
-
очень обидно. в любом случае, спасибо за игру, было очень здорово.
-
СТАТИСТИКА ЗА ЯНВАРЬ
Самый активный игрок:
4. Tira (+257) ссылка
На фоне этого фраза "у меня нет времени" выглядит совершенным свинством.
|
-
Будущее сильной независимой эльфийки, вместе кота лев.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Мне нравится эта ядерная смесь из эпох
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
ыыыы, светящиеся грибочки:)))
|
-
Больше года играем, офигеть же. И в любую погоду, в любой точке мира. Спасибо:)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
ого. Этого очень не хватало
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Долгожданный постец :). И Йерон, как и всегда, такой мимими :)).
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
люблю такие лирические отступления:)
|
-
она сейчас гному шаблон в клочья порвала)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
мне номер поста нравится)
|
-
Я серьезно завидую людям, которые укмеют так рисовать :(
-
-
-
Портреты - это замечательно))))
-
-
Визуализация - она всегда хорошо. Особенно если прямыми руками исполнена.
-
-
Случайно наткнулась. Пряморукости)). А Лэнс похож на глав.героя фильма Парфюмер.
-
-
-
-
Мощь. Наброски определенно впечатляют.
-
-
-
-
-
-
"В" for "Великолепно!". Даже игру почитать захотелось, хотя пост увидел случайно.
-
-
-
|
-
пора юбилеи отмерять не 500 постами, а 1000-ми)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Не нравится мне этот оборотень :|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Вай мэ, какая красота и изящество! Настоящая сказка в духе "Тысячи и одной ночи"!
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Чую, она обязательно пожалеет, что не убила "братца"
|
-
я прям представила, как она берет Инара за шкирятник и все ему рассказывает)
|
-
Шикарный отигрыш в ветке и отличные описания и передача атмосферы.
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Йо такой милый. Пробуждает нехорошие предчувствия, как и Людовик.
|
-
Кто-то котиков в дом тащит, кто-то мимиков... ахах... а у них мимик притащил котика...
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
3666 постов в такой день - зачет))
Жаль в игре мы про Самайн не вспомнили)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Кис-кис-кис... ах, чтоб тебя, мохнатая колючка!
сам притащил)))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
И все было бы предельно ясно, если бы с другой стороны не зажегся вдруг второй, почти такой же огонек. Но рыже-алый. А спустя мгновение, обернувшись, можно было найти еще один - сине-стальной. Великолепно у тебя получается загонять персонажей в интересные сюжетные развили и делать так, чтоб любопытство игроков не отпускало!
|
Первый ветер. Мягкие теплые порывы, обдувающие отрытые участки тела. Ласкающие, несущие в себе это болезненное, забытое и потерянное чувство - жизнь. Он налетает потоком, треплет волосы. Он смеется и звенит в ушах, донося отголоски мелодичных трелей птиц. Свободный, дикий ветер. Первый свет. Лучики золотисто-лимонного солнца, входящие под ресницы, обжигающие глаза, отвыкшие от таких зарниц. Ослеплены они. Слезятся. От вновь вернувшейся надежды. От оставленного позади мрака. Кажется, вот-вот и скатится по щеке слеза, поблескивая драгоценностью, искрясь. Оплакивая смерть, что все еще дышит в спину затхлостью и смрадом. Беспроглядной чернотой. Первый вдох. И легкие сжимает болью. Раскурочивает цветком, навстречу этому огромному миру. Еще раз. Еще один. Жадными становятся глотки напитанного травами и цветами воздуха. Больше и больше, чтобы поверить. Чтобы убедить себя. Они сделали это. Они оба. Справились.
События во мраке гротов смешались в один вихрь и с трудом оживали в памяти. На самых границах безнадеги и боли, оставаясь чудовищным миражом и зыбким воспоминанием. Теперь это все казалось кошмаром, от которого они наконец проснулись. Тогда - неизбежностью. Тварь надвигалась сплошной вонючей массой, откусывая своими мягкими губами и огромной пастью свободное пространство. Ее ничто не могло остановить, а уж тем более двое крошечных фигурок. Джек знал - лучше бежать. Бросить Райну, дать себе время, пока кости ее будут хрустеть на острой крошке клыков монстра. Будет лучше оставить ее, хромую и бесполезную сейчас. Так хотя бы у одного из них появится шанс выжить. Выбраться. Вспомнить, что есть мир без стен и давящего потолка. Без непроглядного мрака. Было бы лучше. Только смог бы он бежать вперед под мелодию разгрызаемой плоти девушки, с которой разделил худшие мгновения своего существования? Которую спасал. Которая спасала его. Они стали важны друг другу. Стали нужны. Из пальцев, сведенных в защитном знаке - сорвался ветер. Верный друг. Верный пес. Разрыхляя сам воздух, вспахивая его своей прозрачной плотью, он завыл, оглушая. И бешеным потоком вонзился прямо в открытую многослойную пасть чудовища, что ползло к ним на безнадежной скорости. У них появилось время. Те жалкие крошки, которые стоили их, обесцененные теперь, жизни.
Уку нашелся чуть впереди. На развилке, когда воющая тварь опять догоняла, придя в себя после воздушной атаки. Из-за больной ноги Райны не удавалось развить необходимую скорость. А тут еще и развилка. Незнание верного пути. Отчаяние, сдавившее горло мертвой хваткой. Столько идти, чтобы теперь заблудиться?.. Но Уку не обманул. Было видно, как он дрожит. Как страшно ему, как в конвульсиях бьется изувеченное тельце, а в глазах блестит слезами мокрый ужас перед монстром из подземных глубин. Но в его лапке все еще было то самое, заветное яблоко. Еще одна смешная плата за жизни двух человек.
- Я сделал! Я вывел! - Он радовался и хрипел, показывая длинным пальцем на мелькнувший впереди островок света. Слепящий. Такой долгожданный. Такой.. нереальный. Осталось сделать последние усилия. Последние шаги. Тварь осталась позади, не смея приближаться к солнцу и воздуху. Уку застыл на самой кайме. На той границе, где солнечный свет еще не проникал в недра подземного входа. - Я вывел... - немножко грустно прошептал он, глядя на то, как выкатываются из пещеры Джек и Райна.
Глава 2
Серая скала уходила куда-то в необъятную небесную синь. В нее порой врезались далекие редкие перья белых облаков, поблескивающих на солнце мохнатыми овечками. Был ясный день. Светило стояло в зените. Упругая трава хрустнула под ногой. За спиной остался вход в разветвленную сеть пещер, испещривших эту скалу, с обратной стороны которой, судя по всему, находился и город, и храм. Они прошли под ней, чтобы выбраться наружу и оказаться на берегу широкой безымянной реки. Рядом шумел лес. Сверчали насекомые. Пели птицы. И все казалось сном.
-
Вкусный, красочный, детально-точечный пост. Спасибо. И да, мы сделали это! с:
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Вай мэ, да покарает тебе Всемилостивейший и Всемогущий за то, что ты заставляешь делать дочь моего отца такой сложный выбор между жизнью без Верности и смертью в Преданности!
А если без шуток - великолепный момент, заставляющий меня действительно бояться сделать тот или иной выбор!
|
-
все так запутано стало. Еще и в этой игре)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
ой, что теперь будет...)))
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Я очень люблю такие моменты в этой игре
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
косяк летающих эльфов:)))
|
Привычный мир. Уже привычный. Распорядок дня, где она выполнила свои задачи. Легкость общения с девушкой, что ей оказалась очень симпатична. И почему раньше она ни разу не заговаривала с Лиз?.. Порой создавалось впечатление, что она сливается с тенями. И этот странный взгляд, исполненный потухшего загнанного страха. Сэм боялась погружаться в чужие боли, но в компании доктора ей было комфортно. И еще больше хотелось улыбаться. - А, мне так часто говорят, - беззлобно махнула рукой кинолог, тихо рассмеявшись, - иногда и сравнивают с собаками. Но мне это только приятно слышать. Я их люблю. С ними так просто. Привычный мир. Только жарко очень, а внутри все ощутимее чувство тревоги. Из-за чего?.. И снова – широкая белозубая улыбка. Упоминание Мэтта странным образом согревало. Этот веселый парень и верно частенько заглядывал к ней. - Мм.. не знаю. Возможно... он такой забавный и очень милый. Почувствовав, что в их маленькую зону комфорта вторгаются, Сэм вздрогнула, обернувшись на звук шагов. А потом вздрогнула еще раз. Привычный мир. Лопнул.
В бездонных пропастях первобытного липкого ужаса первой родилась тьма. Оскалилась и ощерилась, расправляя свои затекшие многочисленные щупальца. Вгрызаясь в плоть мира, вползая в покров земной тверди. Вонзаясь в самые небеса, стремясь затопить вязкой чернотой далекие чужие солнца. Она спрятала в себе сумасшедший ритм сердца. Испарину на лбу. Сбитое дыхание и охрипший голос. Неизбежность каждого движения и осознания себя, как чего-то слишком хрупкого. Слишком.. ломкого. Как много меняет свет. Дети знают правду. Они знают обо всех монстрах, что урчат под кроватями и прячутся в шкафах. Они знают, как важны блеклые тусклые ночники, разгоняющие этот грузный сумрак. Дарящие вещам привычные очертания. Они знают, что где-то там проходит черта, откуда выпадают все их страхи. И мир вдруг становится безумным, сдирая с лица своего маски. Оставляя отвратительную, искореженную суть, которую человек никогда не был способен осознать. В тенях мы теряем себя. Способность трезво мыслить. Сохранять спокойствие. И можно сколько угодно доказывать, что ты не такой. Что мрак тебя не пугает. Но все равно это чувство останется, свернувшись комком где-то внутри. Заслезится в глазах, дрогнет кончиками пальцев. И осипшим голосом будет твердить: «все в порядке.. в порядке». А порядок уже не тот. Неуловимо изменилась сама основа. Незаметно подменили стержень незыблемого, во что нас учат верить с самого младенчества. И тот инстинктивный ужас, который бурлил в крови далеких предков, выпячивается, зажигая вены огнем. Спазмами протекая по всему телу. Я не боюсь темноты. Какая наглая, высокомерная ложь. Лицемерие, которому никогда не найти оправданий. Но ведь никто и не заметит. Не увидит за этой кисельной смолянистой чернотой, что цвет твоей кожи стал бледнее. Что лихорадочным блеском наполнился взгляд. И верхняя губа отчего-то дергается. А ресницы моргают часто-часто, в забавной попытке сморгнуть эту пропахшую кошмарами вязь. Один вдох. Один продолжительный вдох. Сжимаются пальцы в кулачки. Крепко, впиваясь острыми ногтями в кожу ладоней, оставляя белесые полумесяцы. Каменеют мышцы, твердеют. Будто готовые к удару. И бессмысленные уговоры взять себя в руки. Успокоиться. Ведь ничего страшного не случилось. Это только свет. И тьма. И скованное нелепым страхом сердце. Мысли на периферии сознания, блуждающие потерянными огоньками святого Эльма. Все блекнет и гаснет. Мир дергается. Плывет. Изнутри поднимается неумолимо волна паники. Накатывает, топит. Но ты больше не ребенок. И на былые оправдания права не имеешь. Это просто сбой электричества, Сэм. Это просто сбой отопления. Это просто затерянная посреди безбрежных ледяных океанов и белоснежной пустоты проклятая, забытая богами база Мюррей, Сэм. И ты здесь, как в консервной баночке, выпущенной в безразличные объятия океана. Ведь даже если что-то случится... Хватит. Это просто темнота, Сэм.
Не поддаться панике было труднее всего. Как и любой нормальный человек, Саманта боялась темноты на каком-то подсознательном, глубинном уровне. А еще больше она боялась ее на пока еще малознакомой базе, стоящей где-то посреди вечной зимы. - И, - собственный голос как-то слишком глух и сипл, незнаком, - часто так бывает?.. С генератором. Но он успокаивает. Как и наличие рядом людей. Их голоса, их сумрачные силуэты, отраженные блеклым освещением за окном. Где-то совсем близко начинает громче и сбивчивее дышать Лиз. Она чувствует тоже самое?.. Разжимаются сведенные судорогой кулаки. У Сэм всегда было так. Проще бороться с собственным страхом, когда кто-то сражается со своим. Проще помочь, чтобы отвлечься. Забыть. Ладони нащупывают стол, двигаются дальше, пока настойчиво не касаются руки Элизабет. - Все хорошо? Не волнуйся.. сейчас мальчики раздобудут фонарь и кто-нибудь починит этот проклятый генератор. Ослепший взгляд поднимается, блуждает, выискивая очертания оказавшегося рядом так вовремя Шона. - Помощь нужна?.. Она помнила, что в таких ситуациях в первую очередь надо не паниковать. Во вторую... не паниковать. А в третью - не двигаться, если на то нет веского повода. Ибо потусторонний первобытный ужас перед обычной темнотой может в итоге закончиться как минимум гематомами и как максимум переломами.
Приглушенный крик Бона, донесшийся откуда-то издали, заставил вжаться в стул и крепче стиснуть руку Лиз. Неосознанно. - Ребенок?.. – Отчего-то шепотом произнесла Сэм, вертя головой и напряженно вглядываясь во тьму. – Он пошутил? Какой еще ребенок?..
-
Сэм прямо-таки разбавляет эту невозмутимо-спокойную компанию) Красивый пост.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Прекрасные описания видений и смятения!
|
-
Я смотрел один порнофильм, начинался точно так же!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
он всегда так мило обижается)
|
|
|
-
Пост, как всегда, великолепен. И жуть пробирает с описаний.
-
Был практически уверен, что не получится. Отличное описание - ярко, ёмко, ничего лишнего.
|
-
не, на Иль Лета не похожа)
|
-
Охохохохо!))) Огонь-женщина!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Очередное дежа вю из жизни. Что будет дальше?)
|
-
На опыте всех прошлых попыток она поняла, что с ним пока работает только шантаж.
Ржу)))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
Очень нравятся образы описания.
|
-
а в игре, между прочим, всего недели 2 прошло!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
такой искренний страх перед бабушкой и рубильником)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Спасибо. Шикарное начало. Особенно сновидение. Было когда-то очень похожее.
|
-
Кроме злосчастного осколка там и без того сплошной мусор и бардак. Что в молодую голову только не залетает)) если рот широко открывать - еще и муха может попасть.
|
-
Не туда ведут следы. Не туда, где нога живого ступать должна. Вотчина духов и древних богов. Алчных, голодных племен. Грустно идти туда. Особенно за пятнадцать халлеров.
Но дело взято.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
нормальная такая истерика)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Какой слог, какие слова... Я восхищаюсь.
-
Великолепный старт и великолепный текст. Очень правдоподобные описания.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Веет первобытными легендами.
-
|
Тень В мире всегда найдутся глаза, что увидят тебя. Куда бы ты не спрятался. Где бы не укрылся. Будет взгляд, что распорет острым лезвием покров твоей тьмы. Раскурочит, вывернет наизнанку тени, в которые ты привык так уютно кутаться. Проскользнет в душу, схватится за сердце. Вникнет в суть, которой не существует. В правду, которой никогда не было. В мире всегда найдутся уши, что услышат тебя. Твой крик. Твою боль. Твои слезы или смех. Но хуже всего – твое молчание. Повисшую в омертвевшем воздухе тишину, распятую сгинувшим давным-давно ветром. Они накроют тебя ей. Проглотят, заворачивая в спираль. Оставляя там, где больше не будет вопросов. Где не нужны ответы. В мире всегда найдется язык, что будет говорить с тобой. Облизывать шершавыми перепонками, пачкая слюной отвратительной истины. Знаешь, что такое истина? Истина – бездонное небо над головой. Где-то там, выше каменных сводов. Истина в том, что оно есть, было и будет. До тебя, до рождения цивилизаций. После тебя, после падения их. Истина в том, что оно безразлично. Выберешься ты или останешься здесь. Падешь, или пойдешь. Станешь кем-то великим, может. Занесешь себя сам дрожащей рукой пьяных бардов в вехи истории. Чтобы пели песни о Героях. Чтобы дрожали и трепетали сердца тех, кто не знает каково это – умирать. Снова и снова. Мир видит тебя. Слышит тебя. Говорит с тобой. И ему – безразлично.
Он не двинулся с места. Не пошевелился. Не повернул головы. Она так и осталась висеть в напившемся светом тысяч свечей воздухе. Глядеть своей антрацитово-смолянистой пустотой. Куда-то вперед. Куда-то сквозь. Настолько глубоко и далеко, что казалось – нет его. Муляж. Кукла. Кто-то давно умерший. Кто-то, севший многие века назад за этот стол и так и не нашедший в себе сил встать. Он никак не отреагировал на вычурные речи Константины, что прозвенели весенней оттепелью в давно оглохшем зале. Он не дернулся на крик Ариса, потревоживший дрогнувшие длинные огоньки. Не повернул головы на молчание Айлин. И разум охватило чувство нелепости. Несуразности. Будто они случайными гостями забрели на чужое театральное представление, забыв одеть маски и парадные костюмы. Словно они попали туда, где слов не бывает. - Глядите, глядите. - Какие живые. - Какие странные-странные. - Слишком живые. - Таких здесь давно не было. - Глядите-глядите! - Они дышат. - Они говорят. Говорят! - Смотрите, какие странные. - Это люди? - Да. Это точно люди. - Но почему такие неправильные? - С ними что-то не так. - Определенно. - Кто они? - Кто они? - Кто они? - Кто вы? Десятки голосов сплетались какофонией. Гул нарастал, впиваясь в уши. Они порвали замершую тишину в лоскутья. Они растащили ее, размазали по выбеленному светом пространству. Женские. Мужские. Девичьи. Юношеские. Старческие. Детские. Хриплые и звонкие. Сиплые и низкие. С разными акцентами. С разным произношением. Их становилось все больше. Больше. Они начинали давить прямо на голову. А старик молчал. Рот его оставался сомкнут, сплетен сеткой морщин. - Кто вы такие? - Вы неправильные! - Странные! - Вы не люди! - Зачем вы пришли? - Вы пришли к Нему? - Нет. Они не к Нему. - О Нем не знают. - О Нем забыли. - Но тогда почему они тут стоят? Почему? - Они потерялись. - Нет-нет. Они заблудились. - Нет.. они... - Они прокляты. - Они отмечены лживыми богами. - Они обречены. Понимание пришло чуть позже. Когда гул голосов начал буквально вжимать в пол. Стоило лишь поднять голову, чтобы увидеть – лица, выложенные искусно мозаикой, живые. Они смотрят. Они слышат. И они говорят. - Эй, вы там. - Да, вы. Они кривляются. Корчатся. Улыбаются и плачут. Их мимика такая настоящая. - Эй, вы знаете, что вы прокляты? - Вы знаете, что вы заблудились? - Вы знаете, кто вы? - Вы знаете, что вы обречены? - Эй... - Эй, внизу.. - Мы вас видим. - Мы вас нашли.
Гидра За Уку поспевать было не просто. Проворство и скорость нового знакомого могли только поражать. Окрыленный подарком в виде яблока (которое он так и не укусил ни разу, оберегая, будто божественный дар), уродец бежал впереди, ныряя то в один, то в другой тоннель. Разветвлений становилось все больше и логики в выбранном Уку направлении найти не удавалось. Он уходил то вверх, то вниз. То во мрак, то снова к свету. Петлял, кружил и порой казалось, что они возвращаются к тем же самым местам, что были мгновение назад. Но скорости провожатый не сбавлял, а двигался так уверенно, что оставалось убеждаться в мысли – он либо точно знает, куда идет, либо безумен. А может и то, и другое разом.
Порой им виделись тени. Многочисленные, низенькие, кривые тени. Они мелькали вдоль самых стен, проскальзывая за каменными наростами. И в движениях их было что-то слишком дерганное. Злое. Потустороннее. От этих вибраций волосы становились дыбом. Кожа покрывалась острыми, как иголочки, мурашками. Замедлялся сам собой шаг, а в горле сворачивался скользкий, гадкий комок. Мир плыл и тек, теряясь в глубине подземных гротов. Давно был забыт запах ветра. Свет солнца. Вкус воды. Руки и ноги стянуло усталостью. Выцвели краски. Ушли яркие тона. Ничего не осталось кроме мрака тоннелей. Кроме вечного, как сама твердь, лабиринта. Но каждый раз неизменно выныривала светлым пятном уродливая голова, скалясь клыкастым подобием улыбки. - Человеки идут! Идут за Уку! Уку ведет! Уку хороший. Уку выведет. Человеки.. двигайте лапами! И снова вперед. Уговорить стонущее тело на еще один шаг. И еще один. Обмануть, солгать, что он самый последний. А тело доверчиво двигается, проталкиваясь неуклюже сквозь мрак.
- Сюда.. сю.. Уку резко встал, вытянувшись горбатой струной. Его глаза-блюдца распахнулись. Шумно вошел в легкие воздух. Внешне ничего не изменилось. Это был очередной коридор в паутине таких же. Глаза давно привыкли к мраку и к проплывающим вдоль стен теням. Ничего не изменилось. Только запах. Он появился едва ощутимой ноткой. Что-то гнилостно-отвратительное. Что-то очень кислое. - Нет-нет-нет, - сиплым шепотом затараторил проводник, - Уку не боится... нет.. Уку не... Бежим! БЕЖИМ!! Взвизгнув, он со всех ног понесся вперед.
-
Вот здесь особенно чувствуется жанр психоделики) Очень атмосферно.
-
Оживающие фрески - это действительно страшно.
-
А вот это уже действительно жутко. Классная сцена.
|
-
За поддержание атмосферы)
|
-
-
Детали меня бесконечно радуют)
-
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Порой она улавливала странные проблески. Мимолетные видения, скользящие по периферии. На самых уголках зрения. За припыленной уже поверхностью зеркала. В отблесках луж или отполированных боках кастрюль в пекарне бабушки. А может и в сузившихся прищуренных зрачках старого ленивого кота, настоящее имя которого одна только бабуля и помнила, а сама Лета уже давно называла его Жульеном. Она замечала в этих отражениях маленькую девочку со взъерошенными и лохматыми золотыми косичками. С огромными ярко-синими глазами и широкой улыбкой от уха до уха. В ситцевом цветастом платьице. С непоколебимой верой в сердце, что мир наполнен волшебством и чудесами. Время прошло. Отгремело многочисленными бурями, отлилось солеными слезами. Безжалостно утекло. И стоило лишь вглядеться, чтобы понять – нет, показалось. Нет больше той девочки. На ее место пришла взрослая девушка. Волосы выцвели, став почти белыми и лишь изредка поблескивая былым благородным золотом. Аккуратно уложенные, прямые, тщательно вытянутые феном и расческами, чтобы каждая прядка лежала на своем месте. Поблекли глаза, из ярко-синих превратившись в светло-голубые. Задорные платья сменились элегантной одеждой, служащей камуфляжем. Чтобы не выделяться из толп таких же, как она. А сердце... сердце теперь бьется слишком ровно, растратив веру в чудеса. Заменив ее холодом и отрочеством. Замкнутостью в тесном взрослом мире, где не бывает сказок. Где в брызгах луж под колесами машин остаются наши детские улыбки. Где небо стало ниже, а дома меньше. Где засыпая, ты больше не мечтаешь о волшебстве, а думаешь о том, как сдать следующий экзамен, пройти интернатуру, чтобы получить лицензию врача когда-нибудь и пойти на ненавистную работу. И только старая скрипка в углу поблескивает каштановым боком с укором. Натыкаются порой в ящичках пальцы на выцветшие ноты. И голос срывается, ломается, в жадной надежде взмыть ввысь, вырваться из этого узкого плена рамок и обязанностей. Она не заметила ту тонкую грань, перешагнув которую назад уже вернуться не получается. Грань, где за чертой остается вся та непредвзятая легкость бытия, сохраняемая с детства. А по другую сторону – бремя ответственности и важность решений. Пыль на корешках книг, которые нет времени открыть. И все же, здесь, в маленькой, но такой уютной комнатке, где на подоконниках пестрят цветы, задорно прячась за бежево-золотистыми занавесками, где на стенах висят картины, а на маленьком столике с ажурной салфеткой стоит блюдце с честно сворованной булочкой, - здесь все еще царит та волшебная атмосфера сказок, которую когда-то подарила ей бабушка. И даже сюда доносится чарующий аромат выпечки. И блестят зеленые-зеленые глаза Жульена. И хочется скинуть всю тягость нынешнего века, забыв хотя бы на один вечер, что ты уже не ребенок и не имеешь права на такие слабости.
Об этом думала Лета, собирая в сумку рабочую тетрадь с конспектами. За окнами аудиторий вступала в свои законные права цветущая весна. Распускались крохотные и еще такие тонкие изумрудные листики. Поднимали неуверенно бутоны яркие цветы. Пора мечтаний и влюбленностей. Романтизма, которым пропитаны улочки Парижа для всех приезжих. И который давно перестала замечать Лета. А может и не умела никогда. Краем уха услышав от подружек про какую-то новую лавку, она сначала махнула рукой, а потом вдруг заинтересовалась. Особенно ее привлекло слово – винтажная. Поспешив накинуть на плечи плащ, а на шею шарф, Лета решила прогуляться вместе с гомонящими подружками до нового магазинчика.
-
Люблю я эти самые первые посты в играх:)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Честно говоря, я не думала, что на дмчике могут быть игры, которые так бодро могут идти год
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
мы доползли до 500, но Ад еще не стал настоящим адом. Не порядок)
|
ПрологКонтракт был подписан. Как именно это произошло из всей собравшейся сомнительной компании наверняка сказать не смог бы никто. И сейчас казалось, что они все с равной степенью недоумения смотрят на пожелтевший клочок пергамента, где под пляшущими иероглифами беспорядочно раскидались кривые загогулины, обозначавшие имена, а то и вовсе крестики. И уж точно никто из них не мог даже догадываться, что именно здесь и сейчас началось самое незабываемое, опасное и удивительное приключение за всю их жизнь. *** В этот день в Вивеке было довольно прохладно. Не спасал ситуацию даже раскаленный ветер, идущий с самых вершин Красной Горы и разносящий по округе мелкие крупицы остатков моровых бурь. Скорее этот ветер делал все только хуже. Все открытые участки кожи, попавшие под его воздействие, тут же начинали беспощадно чесаться и жечь. Перепады температуры заставляли то стучать зубами от холода, то изнывать от жары. Ужасный день. Отвратительный. Залив Норвейн разволновался не на шутку, и гондолы сегодня наотрез отказывались переплавлять отчаянных путешественников, предлагая им добираться вплавь или пользоваться, как все нормальные уважающие себя данмеры, мостами. Однако, сами уважающие себя данмеры не то что мостами не пользовались, они и вовсе носы предпочитали не высовывать из плаз. Конечно, случаев заболевания моровыми поветриями в столь отдаленных уголках острова зафиксировано не было, но кому охота рисковать и стать в числе первых «счастливчиков»? За счет этой неблагоприятной обстановки на непокрытых улицах кварталов было пустовато. Изредка можно было наткнуться взглядом лишь на отполированные до блеска доспехи ординаторов, что ровным шагом вальяжно перемещались вдоль величественных стен древних кантонов. Но здесь удивляться было нечему – закованные в свое обмундирование до самого кончика носа, стражи вряд ли рисковали чем-то большим, чем тепловой удар. Или переохлаждение. Тут уж как повезет. Добраться по главному мосту с материка в Квартал Чужеземцев стало настоящим испытанием для тех, кто решился на этот подвиг именно в этот день. А ведь еще вчера погода была ясная и благополучная. Сейчас же с моста буквально сдувало в холодную сталь темных вод, где то и дело мелькали плавники хищных рыб-убийц. Каждый шаг приходилось отвоевывать с трудом, хватаясь за поручни, а порой и за ординаторов, которые могли за такое и руку отрубить. Зато внутри поясов квартала оказалось оживленно и людно. Все, кому хватало ума переждать погоду находились именно здесь, а таких оказалось на удивление много. Люди, меры и прочие разумные толпились, толкались и весело шипели друг на друга, отдавливая ноги. И хуже всего с населенностью оказалось именно в Нижнем поясе кантона, где сквозь собравшуюся толпу приходилось буквально просачиваться. И при этом старательно следить за своим худым кошельком. Монета в нем была всего одна и потерять ее было бы верхом стыда. Как и сам кошель, впрочем. Сегодня очень важно было в своих передвижениях попасть в правильное течение толпы. Однако, тут прогадать было трудно, ибо самый большой поток двигался именно в нужную сторону. В сомнительный трактир «Черный Шалк». Здесь хаджиты и аргониане отсеивались, брезгливо щурясь на место, славящееся своей расисткой атмосферой. Зато для всех остальных двери были распахнуты настежь, открывая просторный зал с изрядно потоптанными коврами. Все столики были заняты. Барная стойка тоже. Стулья давно кончились и многие, плюнув на них пенной брагой, сидели прямо у стен. А кто-то и вовсе посреди зала. И может даже не сидел, а лежал. Поэтому передвигаться необходимо было крайне осторожно. В самом дальнем углу этого переполненного, будто бочка с сельдью, помещения находился один небольшой круглый столик, на который то и дело бросали крайне косые и еще более крайне недобрые красные взгляды. И если к аргонианке здешние высокомерные данмеры были привыкшими, то вид орка и шарообразного хаджита их напрягал. И напрягал еще больше от того, что понять хаджит это или нет стоило большого труда. Ибо таких хаджитов видеть никому никогда не доводилось. Обычно изящные и грациозные, они отличались уникальной ловкостью. Этот же экземпляр поражал своими трещащими по швам формами и признать в нем представителя хрупкой гибкой расы оказалось не просто. Но пушистые уши и длинный хвост говорили сами за себя. - Какого даэдрота сюда всякий сброд пускают? – Недовольный прищуренный взгляд и пепельно-серых губ касается горлышко бутылки с флином. - Не ожидал, что «Шалк» начнет всяких уродов привечать, - поддакивает второй, уже излишне охмелевший данмер. - Мало им своих земель, понаехали тут... *** - Ну.. э... в общем... как-то так, да. Низенький алхимик почесал свои седые благородные виски. При взгляде на его лицо, все внимание привлекало исключительно пятно чернил на переносице, остальные детали за этим дефектом как-то смывались. И если бы потом у кого-то из подписывающих контракт спросили, как именно выглядел их наниматель – ответить им было бы весьма затруднительно. - Ну... как бы.. все ж понятно, да?.. Понятно не было ровным счетом абсолютно ничего. Вообще, если бы кто-то умудрился хоть что-то «понять» в спутанной, сбивчивой и наполненной разными научными терминами воодушевленной речи алхимика, то это был бы Шеагорат. Определенно. - Ну вот и отличненько. Удовлетворенно потерев руки, бретонец подхватил второй, идентичный листок пергамента, где так же стояли подписи. - Эту копию я заберу. Э.. ну... удачи, да. Развернувшись, он резко врезался в проходящего мимо данмера, заслужив отборной список ругательств, когда эль потек по кафтану нанимателя. - Ах да! Словно и не заметив досадного происшествия, алхимик повернулся, воздев черный от чернил палец к закопченному потолку. - Тама за мостиком вас телега моя ждет. С лучшим гуаром! Мой помощник вам ее передаст. Это для камушка того.. что в контракте значится, да. Телега не ахти, но моя единственная. Так что верните в целости и сохранности! И позаботьтесь о гуаре Ягуаре. Он старенький уже.. да. На все вопросы моя помощница ответит – Шави. Вот эта.. Зеленая. Или серая... аргонианка, короче. Кивнув самому себе, наниматель сделал шаг назад и... исчез. Растворился в буйной толпе без следа, будто и не существовало его никогда. И только вторая копия пергамента с контрактом, лежащая на столе перед всей честной компанией говорила о том, что он таки был. *** Контракт: ссылка
-
Замечательно! А контракт прям балдежный!))
-
Шикарное начало! И почерк, прям как мой)
-
Интересная вводная. Так и говорит: "то ещё будет!" Здорово.
|
- Все мы ищем себя. И поиски эти занимают всю жизнь. Кто-то находит в этом, - хлопок по книге, - кто-то и вовсе в собаках, - виноватая улыбка. Взгляд Саманты опустился на цитату. Легкий прищур и сведенные у переносицы брови. Это все предчувствие. Что-то гложет и съедает изнутри. Точит червями сердце. Что? Погода? Волнение за отправившуюся утром группу? - Главное, не потеряться окончательно, - голос стал тих, глаза так и не поднялись, застыв на фразе. - И остаться собой. Там, за окном, рассыпался серебряной трухой зимний барельеф. Картинка все еще казалась чем-то нереальным. Не существующим. Северный сон, навеянный летними томными ночами. Холод, прокравшийся неожиданно в основу жизни и заменивший любой иной смысл. Пейзажи, что ранее успокаивали и веяли одиночеством, ныне теребили, вгрызаясь в разум. Оставляя лишь клочья. Сумрачные тени. "Вы же вернетесь?" Что за чушь.. конечно. Все нормально. Небо все еще над головой, а земля под ногами. Это лишь тучи. Сэм резко вскинула голову, махнув волосами и тут же застонав - хрустнули шейные позвонки от внезапного движения. - Ата-та... В этой стуже мне порой кажется, что кости становятся хрупкими и ломкими. Жу-у-уткое чувство, - и в противовес ему - яркая улыбка. - Не люблю я холод. А в итоге оказалась здесь, хах. Элизабет стала глотком кислорода. Ее компания помогала отвлечься и сконцентрироваться. Помогала бороться со странной рассеянностью, что преследовала с самого утра. С того мимолетом словленного взгляда. Со скрипа саней, скользящих по снегу. И серого блеска в стальной шерсти. Мир удивительным образом приобрел некую зыбкость и эфемерность. Там, где черные грани туч смыкались с горизонтом, наваливаясь вспухшими язвами, сверкала ярость целой вселенной. И собственное существование превращалось в морозный кристаллик на окне, что так быстро станет крохотной каплей, не оставив в итоге даже следа. Саманта чувствовала скованность своей собеседницы. Улавливала борьбу в ее взгляде. Это было сложнее, чем с животными. Людские души всегда находят тысячи причин скрыть свои истинные эмоции, оставив на поверхности карнавал масок. Найти среди них лицо было непростой задачей. Но Сэм никогда не сдавалась. Она хотела верить. Она училась видеть. Доктор ей была симпатична. Ее общество совершенно не угнетало. Вот только что-то во взгляде Лиз смущало. Осколки отражений. Разбитое зеркало. Возможно это лишь показалось, но она увидела там отголоски собственных неясных волнений. Что-то нависшее и набухшее, приближающееся роковой поступью. Зубы свело. По телу пробежала дрожь. Саманта открыла рот, чтобы ответить Лиз, но в их маленький укромный мир ворвался громкий оклик. Бровь раздраженно дернулась, прежде чем на лицо вновь вернулась ясная улыбка. Обернувшись к пилоту, девушка развела руками - ответить она не успела. Певец ретировался. Развернувшись обратно к Элизабет, Сэм вздохнула. Это все неизбежно в тесных коробках, куда шпротами напихали людей с разными мировоззрениями и жизненными установками. - Я сплю, как убитая, - резко вернулась к прерванной теме девушка. - Мне приходится рано вставать, поэтому сон морит сразу. Но это скорее специфика моего организма. Весь день мотаться, чтобы потом свалиться. Саманта поймала взгляд собеседницы. - Кошмары? Или просто бессонница? С такой погодой немудрено.. Я из-за этого циклона чувствую себя странно. Как-то.. рассеянно.
-
Это все неизбежно в тесных коробках, куда шпротами напихали людей с разными мировоззрениями и жизненными установками. Вот в точку. И с реакцией на реплику нпц интересно получилось.
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Гидра Яблоко изменило многое. Очень многое. Оно стало началом. Оно перевернуло весь мир. Во всяком случае – странный мир странного существа. Уставившись своими блюдцами-глазами на предложенный подарок, Уку даже приоткрыл рот. Прошло несколько долгих мгновений, прежде чем его взгляд коснулся лица Джека. И снова – к яблоку. И к Джеку. К яблоку. Заволновавшись, уродец начал подпрыгивать и приплясывать, оглядываясь по сторонам, будто вот-вот сейчас должен был выскочить кто-то и отобрать его неожиданную добычу. Но никто не показывался и Уку, воспользовавшись этим, метнулся вперед, длинными кривыми пальцами подгребая фрукт. - Ш-што это?.. Што эта-а?! От переживаний он начал говорить еще более невнятно. Мочки пальцев осторожно поглаживали кожуру, ласкали, словно яблоко было каким-то напуганным зверьком и Уку пытался его успокоить. - Эта мне? Мне?! Это мне! Даже ребенок не радовался бы так предложенной эльфийской конфете. Вновь юркнув за каменный нарост, Уку издал хрюкающие захлебывающиеся звуки, смутно напомнившие смех. - Мне! Мне! Они принес-сли Уку подар-рок! Звуки издавались продолжительное время, прежде чем с другой стороны укрытия вновь не показался огромный глаз. Исковерканный рот растянулся от уха до уха, изображая жуткую улыбку, делающую лицо твари еще омерзительнее. - Подар-рок! Добр-рые, добрррые ч-человеки! Уку тож-же добрый. Уку хорош-ший. Уку поможет. Баюкая яблоко, существо сделало несколько осторожных горбатых шагов. Длинная его рука махнула куда-то вперед. - Без Уку не выйдете. Нет-нет. Не получитс-с-ся. Нет-нет-нет. Там лабиринты. Там с-старые катакомбы. Пещ-щеры, где много таких, как Уку. Но не таких хорош-ших. Нет-нет... не получитс-ся. Уку поможет. Да-да. Идем. Идемте! С-скорее! Продолжая издавать веселое хрюканье и прижимая яблоко к щеке, уродец помчался вперед, показывая удивительную прыть.
Тень Мягко открылись деревянные ставни. Ослепил свет, вонзаясь в привыкшие к полутьме глаза жадно и голодно. Так, как умеет лишь свет. Вплавляясь в припухшие веки, жалами входя в самый зрачок. Пронзая насквозь и дурманя одним ярким пятном. Дверь закрылась сзади, отрезая одну реальность от другой. И постепенно, чудовищно медленно, одно безумное солнце начало распадаться на многочисленные искры. Десятки. Сотни. Может, тысячи? Свечи. Их тонкие огоньки вздымались вверх, пуская ажурные нити сизого дыма. Трепетали от сквозняка, чтобы вновь принять ровный строй. Теплый воск. Падшее богатство. Затерянная в пыли роскошь. Это место было древним. Давно забытым. Богами, жрецами, людьми. Здесь время погибло, корчась в судорогах на ветхом полу. Здесь времени больше не существовало. И лишь стоило глазам привыкнуть к свету, как сверху придавили монолитной тяжестью чужие взгляды. Лица. Лица. Лица. Их так много. Они такие разные. И столь искусно созданы, что кажется – вот-вот моргнут нарисованные ресницы. Вот-вот чуть шире разойдутся складочки у губ. И мертвый крик вырвется из разинутой пасти, проходя ураганом по длинному коридору. От начала, до самого конца, где... Стоит стол, выточенный словно из воска. Потекший, оставшийся молочно-янтарными пятнами. И торчащие многочисленные фитили, как иглы сгоревшего давным-давно ежа. Перед столом застывшая фигура крестьянина, а за ней кто-то еще. Кто-то... нужный сейчас. Кто-то важный. И в душу приходит осознание – он знает обо всем. Он расскажет. Он поможет. Или погубит. Страх вместе с желанием поднимается из груди, затапливая сознания. Алчно впиваясь в кожу, просачиваясь в кровь, чтобы пульсировать глухими барабанами в висках. Чтобы дрожали руки и не было сил подняться. Как у него. Оказавшись в длинном коридоре, полностью затопленном многочисленными горящими и погасшими свечами, Айлин и Константина в первую очередь заметили силуэт Ариса. Он сидел чуть дальше, прямо в центре. Безучастный. Застывший, будто страж. Только приглядевшись можно было увидеть мимолетные движения, говорящие о том, что он еще жив. Дышит. Горит. Болит. Как и все люди.
Крестьянин обернулся. Его лицо тонуло в ярких вспышках многочисленных искр света. Но даже так, даже с этого расстояния можно было разглядеть – мертвое спокойствие. Абсолютную безучастность. Ни эмоций. Ни чувств. Лицо человека не бывает таким. Никогда. Окинув пристальным взглядом тех, кто вошел, оставшись позади, он вновь отвернулся и двинулся с места. Плавной походкой скрываясь за дверью, что была в противоположном конце коридора. И открывая того, кто сидел и ждал. Все это время. Все эти долгие, скользнувшие в бездну годы.
Он был стар. И сух. Он был слеп. Седые волосы опали тонкой паутиной на закутанные в истлевшую хламиду плечи. Плешивая борода почти полностью скрывала лицо. Одна рука покоилась на подлокотнике, вонзившись в дерево длинными, слишком длинными ногтями. Рукав второй безвольно свисал, говоря о том, что под ним ничего нет. У него не было и глаз. Ни черных, ни белых, ни цветных. В пустых роговицах свернулась гнездами тьма. И лишь она смотрела на незваных гостей.
-
Очаровательная встреча. До дрожи пробирает: особенно глазки.
-
-
Шикарный слог) Всегда очень приятно читать.
-
Что-то давно все это дело не плюсовал. Хотя стоило бы.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
3001. До моей самой пухлой игры осталось 349 постов)
|
-
И если вдруг кто-то возымеет глупость стать разумным и осторожным – сразу же найдется кому его подменить и совершить что-то из ряда вон.
Вот такие вот дивные эльфы
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
|
-
Ох, замечательно. Спасибо!
-
Твои арты это, конечно, вообще отдельная тема) Просто шикарно рисуешь.
|
Константина Огонь не знает о прощении. Не ведает раскаяния. Ему безразлично покаяние. Огонь милостив в своей жестокости. Он отбирает дары быстро, пожинает голодно. Растекается алыми вихрями, бурля на дне жизни, чтобы взметнуться однажды к недостижимым высотам. Обнять. Обтечь. Отпустить. Принести избавление и искупление душам, что давно лишились надежды. И по телу растекается жидкий янтарь. Он проникает в кожу. Он затекает в кровь. Он полыхает, заставляя мир перед глазами корчиться, свиваясь новыми очертаниями. Чудовище, сжимающее горло, вдруг вспыхивает ярко и празднично. Заходится огнем и рассыпается вокруг искристый песок – все, что от него осталось. Пепел истории, ушедшей в небытие. И остается сведенная в бесполезной судороге рука. Бесконечно далекий потолок. Пол, немилосердно впившийся каменными выступами в тело. И что-то еще. Образ. Силуэт. Мальчик. Черная плоть, выплавленная из загрубевшей лавы. Закаленная огнем, что еще пробивается полыхающими жилками меж трещинами. Тяжелые каменные крылья, неспособные никогда вкусить радость полета. Высеченные складки простой туники. Будто статуя. Будто идол. И безликое лицо, чьи миловидные детские черты не трогает ни одна эмоция. Живыми остаются лишь глаза. Два огненных безразличных блюдца, где сконцентрировалось все, что ты знала и любила. Твои грехи. Твои проступки. Твоя вера. Перед ним оголяется душа. Не остается ни секретов, ни тайн. Только истина, какую он имеет право судить. Старый Бог с юным лицом. Каррум. И кажется, что сейчас будет самый последний танец. Последняя вспышка. Последний виток огня. Рухнет, опадет и сгинет душа, что носила имя Реннарт. Под этим монолитным взглядом. Под тяжестью его каменных крыл. Но проходят секунды. Рассыпается вместе с пеплом сожженного мертвеца время. Расходится ткань пространства и реальности, возвращая в мир движения. Его силуэт растворяется, теряя резкость форм. И в последний миг до полного исчезновения он протягивает руку, чтобы ухватить тебя за запястье своими обжигающими пальцами. Взмахнуть скрипящими крыльями. И поставить тебя на ноги. Не смей падать. Никогда.
Айлин Казалось – гуще стали тени. Размытие образы. Мир терял свои очертания, мир становился вязким, как горячий туман. Блеснула где-то сбоку полоска света – открытая дверь, куда скользнул Арис. Там было хорошо. Это знание, как беспрекословная и единственная истина. Разве может быть плохо там, где так ярко горит свет? Где нет места тьме, где некуда спрятаться теням? И стоило лишь протянуть руку. Пройти до самого конца, коснуться ручки. Скользнуть вслед за ним, оставив позади боль и мрак. Страх и гниль. Пока эта девушка корчится в цепких лапах. Пока ее рвут и рвут на куски, заполняя этими звуками оглохший и охрипший от тишины мир. Только несколько шагов. Откуда в тебе это? Сострадание? Милосердие? Желание помочь? Не смеши. Это твой страх. Мысли смешались. Растеклись по стеллажам разума в беспорядке и хаосе. Уже невозможно было отделить Его голос от своего. Он был все ближе. Он подступал и близилась та черта, за которой возврата уже не будет. Страх остаться одной. Маленькая, потерянная девочка. Здесь. В глубинах ожившей смерти. Под ее многочисленными слепыми взглядами. Ты просишь меня? Тебе не стоит просить. И легче становится дышать. И заполняет легкие что-то приятное. И невесомее одежды. Не путаются уже под ногами юбки, которые будто парят, не касаясь пола. И ринувшиеся мертвецы не замечают. Для них ты – никто. Черный антрацитовый взгляд и едкая усмешка. Что-то холодное касается шеи, скользя едва ощутимо и оставляя след – черно-пурпурный развод. Возьми ее за руку. И иди.
Арис Многое осталось позади. Кровь, боль, смерти. Отнятые жизни и необоснованные поступки. Первые шаги сквозь тьму. Свивающиеся и сплетающиеся силуэты теней. Безымянные образы. Колкие взгляды. Обидой искривленные губы. Смрад гниющих тел. Там остались Айлин и Константина. Полоска яркого света провела черту, ослепив на мгновение глаза. Потребовалось время, прежде чем новый мир начал проявлять свои очертания, принимая новые формы. Это все привычка. Это так быстро и просто – поверить в то, что назад дороги нет. И сделанный выбор единственно правильный. И каждый следующий шаг ведет только туда, куда надо. Легко поверить, что свет не обманет. И жизнь распахнет новые знамена. *** Длинный зал. Истлевший ковер на полу. Когда-то он был темно-зеленый с двумя золотыми полосами по кайме. Сейчас – пепельно-серый, покрытый пятнами и дырами. Вогнутый потолок, где крошечными осколками мозаики выложены лица. Десятки. Сотни лиц. Детские. Старые. Улыбающиеся. Злые. Женские и мужские. Искривленные гримасами боли, отчаяния или же радости. Такие разные, что становилось жутко. Они все смотрели вниз, провожая взглядом каждый шаг вошедшего. И в их отполированных глазах отражался яркий свет, исходящий от многочисленных свечей. Ими было утыкано буквально все. Толстые и тонкие, высокие и низкие – они заполняли собой каждый дюйм пространства, оставляя только узкую дорожку, будто коридор. Их огонь горел ровно, лишь единожды трепыхнувшись от созданного взмахом двери сквозняка. В конце коридора – силуэт крестьянина. Он стоял, словно неживой, перед небольшим возвышением, где находился белоснежный от воска стол. Потеки свечей спускались до самого пола и из них все еще торчали фитильки, горящие многочисленными лезвиями пламени. За столом по другую сторону кто-то сидел. Можно было разглядеть кусок сутулого плеча в простой серой робе, но все остальное закрывала фигура крестьянина.
Гидра Услышав приближающиеся шаги, существо юркнуло за каменный нарост, исчезнув из поля зрения. Долгое время ответом Джеку была лишь вязкая тишина, куда уже не вплетались мелодии подземной реки. В этой тишине ужасающе громко колотилось о ребра сердце. Со свистом наполнялись воздухом легкие, раздуваясь в груди излишне шумными валиками. Скрипели суставы, будто проржавевшие петли. Несколько бесконечных мгновений и по камню скользнула трехпалая кривая лапка. Розоватая кожа была покрыта многочисленными пятнами и редкими седыми волосками, напоминающими щетину. Вслед за конечностью из тьмы плавно и медленно вынырнула голова. Оно было похоже на ребенка. Уродливого, старого ребенка с изувеченным лицом, где один рубец шрама перекрывал другой, оставляя бугристые волны. Рот с бескровными белыми губами перекосился сильно вправо, оголяя мелкие белые зубки. Острые зубки. Короткий нос был неоднократно перебит и неправильно сросся, проходя сквозь мордашку зигзагом. На слегка вытянутом черепе остались лишь намеки на волосы – жиденькие серебряные пряди. Удивительными казались и глаза существа. Огромные и абсолютно черные с мелькающей в середине бездонной синевой. Ни ресниц, ни бровей. - Не опасссны, - прошипел уродец, показывая светлые десна. – Не опасссны… Причмокнул губами, будто пробуя новые слова на вкус. - Боятьссся.. Уку боитсся. Боитсся! Ссстрашшшно!! Шипение сорвалось в хриплый болезненный вой и существо вновь спряталось за камень. Оттуда раздались едва слышные стоны и всхлипы, переходящие в быстрое бурчание: - Не опасссны, опассны… они вссегда так говорят. Опассны. Уку никто не любит. Уку не имеет друзззей. Опассны… они опассны! Их надо убить!!! Убить! Нет-нет-нет… Уку не убийцца… нет… пусссть уходят.. опассны… Оно выглянуло вновь, но на этот раз с другой стороны камня и показывая один только глаз. - Видишшшь?..
-
Опассны. Уку никто не любит. Уку не имеет друзззей "где наша прелесть?"
-
Вижу, мой персонаж, в каком-то роде, понят) Это не может не радовать. И да - красивые арты.
-
Прелестнейшая вязь слов и преинтереснейшее развитие событий!
|
|
-
Вот же зараза вреднючая))
|
-
Светлый персонаж, с мягким характером. Действительно, среди остальных она лучик жизнерадостности)
|
Боль. Лишения. Страдания. Сломанные жизни. Разбитые на осколки судьбы. Все это сквозило в каждой аккуратной букве. В каждом предложении. Напитанное ядом прошлого, которое Агнессе не хотелось бы знать. Только не о тех, кто стал ей дорог. Только не про тех, кого она уже давно считает своей командой. За тонкими листами пергамента крылись истории, от которых сердце обрывалось, сжимаясь в тугой узел. Она сидела перед пламенем свечи, глядя то на закорючки, то на ровную струйку огонька. Джедок говорил, что огонь сжигает все, кроме души. Вот бы научиться сжигать прошлое. Вот бы обрести способность забирать страх и печаль. Тоску, что не уходит никогда. Она ведь знала, что это такое. Улыбаться, смеяться, шутить. Пить и есть. Выполнять поручения. Делать то, что должен делать. Идти и идти, несмотря ни на что. А оставшись наедине с собой, глубокой ночью в оживающих сумерках - бояться оглянуться назад. Ибо уже подступают тени и призраки прошлого. Уже выползают из своих углов, чтобы ухватиться цепкими пальцами. Распять всю уверенность и свить гнилые гнезда в израненной душе. Нажать на старые шрамы, выдавливая вместе с гноем кровь и желчь. Чувство неправильности. Обиду, возможно. А может и злость. На мир. На судьбу. На свою слабость. Когда становится некого винить - мы глядим в отражения, выискивая в глазах напротив все то, что так яростно ненавидим. Мы падаем и падаем, окунаясь все глубже в бездну сомнений и разрушений. Распада личности, которая корчится, будто раненый звереныш. Мы отпихиваем его ногами, пинаем, зная, что нельзя давать слабину. Иначе когда-нибудь настанет безвозвратный час. Час, когда следующий шаг уже сделать не получится. И все равно в душе живет надежда. Где-то глубоко, зарытая под пеплом и углями. Корчащаяся, саднящая, пульсирующая кровью. Крохотная надежда на то, что когда-нибудь найдется кто-то, кто сможет исцелить. Кто отыщет эту брешь и заклеит. Чем-нибудь. Хоть чем-нибудь... И они отступят. И больше не страшно будет оглянуться за плечо, встретившись смело с многоликими призраками. Найдя в себе опору и жажду дышать. Несмотря ни на что. Несмотря ни на кого.
Лист за листом мелькали их жизни. Опускались из одной стопочки в другую, складываясь аккуратно. Вся тщательно добытая информация. Все, что смог откопать разноглазый Декстр. Она читала, чувствуя, как с каждым словом уходит желание спать, смытое чем-то необъяснимым. Заполняющим этот холодный, уже почти зимний, мир пустотой. Зарывшись пальцами в и без того лохматые рыжие волосы. Заставляя себя окунаться в эту боль снова и снова. Они пережили это уже. Каждый из них. Все нормально. Только отчего же подрагивают пальцы и перед глазами все плывет? Откуда вновь берется эта чарующая своей глубиной слабость? И манит пламя свечи, вызывая острое желание прикоснуться к нему и разжечь. Погрузить все в алое марево, выжигая дотла. Завернуться в его тепло, спрятавшись от этого холода. От черных чернил. Отложив последний лист, Несса уставилась прямо перед собой. Коснулась кончиками пальцев груди, будто успокаивая собственное яростно колотящееся о клетку ребер сердце. Сколько же надо ей выпить каштана, чтобы ушли эти проклятые чувства?.. Эти эмоции, разрушающие ее жизнь до самого основания. Каждую судьбу она пропускала сквозь себя. Каждой надеждой жила. Взглядами других людей. Их светом и тьмой. Это все казалось таким важным и бессмысленным. Сестра прошуршала пальцами по пергаменту, что теперь ярко выделялся на фоне остальных. Забавно. У самого идеального человека самый неприглядный свиток. И как он это допустил? Губ девушки коснулась горькая улыбка, которая почти сразу же иссякла, оставив на лице болезненную судорогу. Подтянув к себе дело Ирана, она уткнулась в него снова. Читая вновь и вновь скудную информацию. Кто же ты такой?.. И отчего вызываешь столь много противоречий? Глубоко вздохнув, Агнесса уронила голову прямо на пергамент, прислонившись к нему щекой. Часто моргая, она сосредоточилась на смене декораций перед глазами. Свет-тьма. Свет-тьма. Мир такой большой. Люди такие разные. Откуда же берется столько боли?..
Пролежав так некоторое время, девушка осторожно сложила все бумаги, завернув их в отдельные свитки. Опустила в сумку и полезла за ночной сорочкой. Рука коснулась рубашки Ирана, которую она ему так и не отдала. Поджав губы, Несса некоторое время смотрела на помятую ткань, не представляя, что сейчас творится в ее собственной голове. Встряхнув ей, она выудила ночнушку, переодевшись, потушила свечу и направилась в кровать, юркнув под одеяло и малодушно закрывшись с головой. Зарывшись в подушки, притворяясь, что ее тут нет вовсе. Не было никогда. И не будет. Спрятавшись от большого холодного мира хотя бы на эту ночь. Это были такие долгие тесты. А теперь все стало лишь сложнее.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
За поддержание темпа даже тогда, когда меня носит черт знает где. И за то, что Иль такая отзывчивая.
|
|
Айлин Одна? Нет. Ты больше никогда не будешь одна. Ни в этом мире, ни за его пеленой. Пустота давно выгорела и истлела. Тишина стала моей плотью. Тьма моим голосом. Почему ты боишься? Иди. Смелее. Иди и смотри в их мертвые глаза. Они не тронут тебя. Не посмеют. Шаг за шагом. Прямо к двери. К какой? Это же так очевидно. Так просто. Правильная дверь. Правильный выбор. Иди, иди. Еще один шаг. Не оборачивайся. Слушай только меня. Еще. Вот так… Правильная дверь. Они обе ведут в одну сторону, Айлин. Только за деревянной – свет. А за железной – тьма. Какой путь ты выберешь?
Тень Они слегка подрагивали, словно сухие листья на неуловимом ветру. Их рты открылись в немом крике. Лица исказились уродливыми гримасами, застыв. В первый день лета на ярмарках Крельнуса натягивают пестрые шатры. Туда приходят лучшие из уродов со всего мира. Они показывают шоу, от которых захватывает дух. В одном из таких шатров можно встретить восковые фигуры, сделанные столь искусно, что кажется – они смотрят. И, что еще хуже – видят. Заточенные в мертвую оболочку души, которые не в силах ничего сделать. Могут лишь наблюдать. Как и эти мертвецы.
Константина шла вперед уверенным шагом. Ее спина была гордо выпрямлена, а в глазах горело пламя веры. Пламя Каррума. И если бы кто-то пригляделся сейчас, то, возможно, различил бы едва заметный лавянисто-черный силуэт маленького мальчика, ступающего рядом с ней шаг в шаг. Это было мимолетное видение. Мираж, так быстро сворованный жадной тьмой. Может быть его успела увидеть идущая позади Айлин. И почти наверняка его увидел странный парень в шляпе, что так и остался стоять у кромки тьмы, не решившись сделать шаг. Это было величественное зрелище. Оно будто задало общую тональность звучания уверенности и решимости, отразившись в гибких и плавных движениях Ариса. Он шел грациозно, будто хищник. Зная, что ни один лишний шаг не будет им сегодня сделан. Ни одно ненужное движение не расчертит этот прелый, застоявшийся и наполненный гнилью воздух. Айлин было сложнее. Ее длинные юбки путались, сковывая. Так трудно было ступать по кривой плитке пола, не подвернув ни разу ногу. Так тяжело было проходить мимо их застывших восковых лиц, с выпадающими гнилыми стручьями языков. Со свисающими липкими слюнями, окрашенными в давно побледневшую от старости розовую кровь. Но Он был рядом. Его рука вела, его голос давал сил. Он не позволял сомневаться или ошибиться. Несколько раз зацепил подол ноги неживых и немертвых. Несколько раз резкими порывами дергались их головы, издавая протяжный и противный скрип. Отблескивали свечи в мерцающих пустых глазах. Но ничья клешня так и не ухватила за плечо. Ничьи вонючие зубы так и не впились в кожу. А Он веселился. Смеялся прямо в ухо, восторгаясь их искаженными лицами.
Они почти дошли, когда Реннарт впереди споткнулась о неприметную выбоину в полу. Неловко взмахнув руками, она полетела вперед, машинально и неосознанно ухватившись за первую попавшуюся опору, чтобы не упасть. Опорой оказался один из мертвецов, чья рука не выдержала такого захвата и с громким, протяжным треском отделилась от тела, оставшись Константине на не долгую память. Покойник взвыл, издав булькающий хрип и обдав девушку облаком смертельного зловония. После чего его последняя оставшаяся рука ухватилась за ее шею, крепко сжав. Ближайшие мертвецы с тупым мычанием направились на помощь собрату.
Гидра Журчание реки осталось за спиной, провожая заблудшие души мелодичным перезвоном. Она унесла кровь. Она смыла боль. И ярость ветра, разорвавшего человека в защиту своего хозяина. Промокшая одежда никак не собиралась высыхать. Холод проникал под кожу, вгрызаясь беспощадно в плоть. Согреться можно было только одним способом – идти. Идти вперед и не думать. Не сомневаться. Не оборачиваться.
Постепенно лаз стал шире. Многочисленные каменные наросты образовывали причудливые бочкообразные фигуры. Жилы магических кристаллов все еще проходили сквозь породу, испуская призрачное сияние. Странным образом успокаивая. Ни единого проблеска света. Ни намека на выход. Но и развилок больше не попадалось. Спустя бесконечно долгое время, когда и Джека и Райну начала охватывать усталость, наливаясь тяжестью в ногах, они приметили движение. Розовато-серая скрюченная тень мелькнула мимо и скрылась за одним из наростов. Она была размером с ребенка. Большие иссиня-черные блестящие глаза уставились на странников из укрытия. В них тлел страх.
-
Пост, как всегда, красив и интересен. А конкретно этот - еще и мой второй шанс.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Так же, как с первого взгляда мог определить эльфа или узнать колронда. На этом месте сделаем вид, что никто не бегал от колронда, нечаянно приняв его за оленя.
|
Тень Я слышу твои шаги. Я ощущаю твою поступь. Не поступь рока, но что-то влекущее за собой перемены. Ты на моем пороге. Ты у моих дверей. Ты привел с собой… Зло. И тьму. И голод. Боль и пыль страждущего, оставленного в небытие мира. Я не хочу вспоминать… Оставь меня. Уйди. Уйди туда, откуда ты пришел, неся на своих плечах пыль гаснущего солнца. Я ненавижу твою правду. Я ненавижу твою реальность. Я не хочу признавать тебя, как дань своей бессмертной души. Уйди. Прочь! Но ты глух и слеп в своем невежестве. Твои движения так неосторожны. Так грубы. Ты касаешься запретного с вожделением любопытного ребенка. Ты разбиваешь и ломаешь просто потому, что не умеешь иначе. Не знаешь как. Никогда не знал. Ты для меня – ничто. Ты для меня – все. Мое проклятие и мой смысл. Вехи истории, что я запрятал глубоко в долины пустоты. Я стремился сбежать, а ты пришел. Снова. Ты пришел на кончиках их ресниц. В их любопытных и тревожных взглядах. В их скомканных движениях. Без истины. Без лжи. Так, как умеешь только ты. Одним лишь гулким эхом в давно погибших стенах. В глазах распятых и проклятых душ. Ты захватил меня и пленил. Ты оборвал мои потуги. Мой вор. Мой палач. Мой враг и друг. Мой Бог. Уйди. Молю тебя… уйди… Но ты делаешь новый шаг. И эхо отражается от стен. Уходит рябью пламени неровного света янтарных свечей. Растекается по выцветшим камням моих выцветших надежд. Тебе не нравится мой новый дом? Я выбрал изгнание. Я выбрал покой. Отчего же ты преследуешь меня? Их шаги так близко. За первым и последним поворотом. Их голоса звучат ударами барабанов в моих оглохших ушах. Я слеп, я глух, я нем. Я не умею понимать. Я не умею осязать. А ты послал их снова. Очередные жертвы твоей безумной игры. Такие хрупкие. Такие смелые. Такие… Люди. Когда же ты научишься? Когда же ты поймешь? Они не смогут. У них не хватит сил. Обернись. Вглядись в их лица. Там смерть и страх. Там смрад отчаяния и боли. Там вера скрестилась с мукой. А прах стал надеждой. Отчего же ты не хочешь просто оставить их? Ты так глуп… Ты столь порочен. Мой забытый Бог. Мой отверженный миром идол. Они сломаются, вот увидишь. Они лопнут, как переспелые вишни, оросив мои стены своей горячей кровью. Я докажу тебе. Я научу тебя. Я сотру эту улыбку с твоего несуществующего лица.
Айлин «Ты слышишь их боль? Скажи мне. Ты чувствуешь?» Его шепот пробивался сквозь заслоны разума. Он входил иглой в личное пространство, разбивая его на многочисленные осколки. Он был так близок. Он был так нужен. И столь страшен в своем проявлении безумия. Его острый антрацитовый взгляд. Беспросветная смоль, поглощающая собой все существующее и не существующее. «Они никогда не обретут покой» Он знал. «Вечное гниение» Он знал все. «Вечная смерть. Нет жизни в этой пустоте. Нет страха, нет радости. Только боль. Бесконечные омуты, затопленные миазмами того, что ты еще не понимаешь, моя любимая девочка» Его рука лежала на плече. Несуществующая, но такая реальная. «Не хочешь им помочь? Или же не так… не хочешь разгадать загадку? Айлин. Какая дверь правильная? Ты знаешь? А я знаю» Он смеялся прямо в ухо, прикасаясь прелым дыханием к самой мочке. Осторожными и ласковыми движениями откидывая пряди. Поглаживая макушку. «Спроси меня, Айли. Спроси. Один вопрос. Один ответ. Все так просто»
Константина Огонь растекался в груди. Неистовал, полыхал. Будоражил. Он отогревал весь этот убогий мир, растекаясь живительной рыжиной. Вспыхивал то рубином, то янтарем. Тысячью расплавленных звезд. Входил под кожу. И замирал у сердца, свернувшись теплым клубком. Ты моя. А я твой. Так он шептал, потрескивая. И обнимая так, как не обнимет ни один любовник. Тонкие черные пальцы поглаживали оголенную кожу, оставляя пламенные следы. Поцелуи огня. Он никогда не предаст. Он никогда не оставит. Его смысл и правда всегда рядом. Его горючие, давно высохшие слезы. Все правильно. Все верно. Ты не ошибалась. Твой клинок остер так же, как и слово твое. Как твоя незыблемая правда. Ты шла вперед, падая и вновь вставая. Ты несла в себе любовь, пропитанную кровью. Ведь кому-то надо. Ведь кто-то должен. Не бойся, Константина. «Я буду рядом»
Арис Ты никогда не слушал. Ты никогда не слышал. Но только не сейчас. Открой глаза. Распахни слипшиеся веки. Ты не верил в меня, а я все еще верю в тебя. Я вижу твою усталость. Я растекаюсь вместе с ней по твоей крови. Я проникаю в самое сердце, чтобы кружиться там в хороводе недосказанного и бессмысленного. Ведь глубже ты не пустишь все равно. Не оставишь. Не спасешь. Не примешь мои слова или мои страхи. Я ведь тоже умею бояться. Помоги мне. Арис. Я ведь не просил никогда. Я никогда не знал, как это. Я не молился и не искал тех, кто верит. Я блуждал вместе с тобой по запутанным дорогам мира, чтобы рухнуть в пустоту однажды. А теперь ты нужен мне. Помоги мне найти эту веру. Покажи, что в мире есть зачем вставать с колен. И гордо поднимать голову. И видеть россыпь этих звезд на забытом всеми небосводе. Покажи мне смысл, пока мое время не ушло.
*** Крестьянин завис. Он застыл так, словно был высечен из камня. Его испуганный взгляд пронзал насквозь, олицетворяя все самое человеческое. Все самое приземленное. Это страшно очень. Вот так взять и… просто пойти. В самую гущу мертвецов. Под их мерное утробное и голодное урчание. Под их стеклянные взгляды. Осторожно лавируя меж давно сгнивших тел, распадающихся на крупицы отдельных кусочков плоти. Это чертовски страшно. Страшнее только кинжал под ребрами. Потому что он – реальнее. - Бешеная сука, - жалобно проскрипел крестьянин, глядя в толпу поднятой им же нечисти. Закусил губу и… пошел. Он пару раз споткнулся. Один раз почти упал на хрипящего мертвеца, тупо разглядывающего бездну. Всхлипнул, вцепившись пальцами в свой собственный кафтан. И кажется что-то прошептал одними губами, но его, конечно, уже никто не расслышал. Прошла вечность, прежде чем он оказался у деревянной двери, припав к ней спиной. Ему удалось. Все получилось. Он прошел и его никто не заметил. Вдох. Выдох. Рука шарит по шероховатой поверхности, чтобы коснуться ручки, неловко дернув ее. Без скрипа, без шороха – дверь отворилась. За ней успел мелькнуть теплый янтарь еще более яркого света, прежде чем крестьянин не заглянул внутрь, закрывая огонек своим резко потемневшим силуэтом. Вдох. Выдох. Он обернулся, одарив своих спутников зловещей усмешкой. И юркнул за дверь, прикрыв ее осторожно и абсолютно бесшумно.
-
Действительно красиво. Очень нравится.
-
-
Замечательная игра, осталось только окончательно войти в темп)
|
-
Это просто великолепно, миледи. Браво.
|
В глубине ледяного пространства так сложно оставаться просто человеком. Просто собой. Кем-то столь крохотным, задавленным всей монолитностью этих ледяных изваяний. Этих скал, сверкающих осколками незнакомого и чужого мира на берегах темных вод. Когда я получила сюда приглашение, я не думала о том, как тяжело будет справиться с этим чувством. Я привыкла к теплу и солнцу. К легкости и незамысловатости. К беспечности, что расходится вместе с уголками губ, рождая легкомысленные улыбки. Такие улыбки расцветают у людей, когда они видят возню собак и их искреннюю чистоту. Такие улыбки остаются навсегда, как что-то незыблемое и нетленное. Я в это верила. Я хотела верить.
Холод щипал и кусался, а под руками шуршала густая шерсть. Живое тепло живых существ. У тебя такой странный взгляд. Он… пугает. Мэтью. Я старалась делать вид, что ничего не замечаю, пока руки скользят и путаются в ремнях. Все так же светло улыбаясь, порой поглядывая на него оживленно, встречаясь со странной задумчивостью, отполированной блеском затемненных стекол очков. Даже сквозь них я чувствовала что-то необычное. Что-то, о чем не говорят вслух. Тревога? Волнение? Но все было таким привычным, если только я успела уже привыкнуть к здешним льдистым пейзажам, воплощениям дикой холодной красоты. Все было, как всегда. Кроме этих туч.
- Я люблю вставать рано, - улыбка редко сходила с моего лица. Особенно тогда, когда она была нужна кому-то. – Возвращайтесь скорее. Провожая их взглядом, я пыталась понять и осознать, отчего так давит это хрустальное промерзшее небо на голову? Почему так страшно оторвать взгляд от удаляющихся саней? - И будьте осторожны, - этот тихий шепот не слышал уже никто. Даже я сама.
*** Свобода. Это было главным, так она думала, открывая вновь шуршащие страницы книги. Свобода оставаться собой, и свобода оставаться независимым. Плата за нее была высока и многим непосильна – одиночество. Сэм это чувствовала. Как умирает этот мир. Медленно, но верно идет к закату, гася свое огромное солнце и замедляя пульсирующее где-то глубоко сердце. Не задумываясь о великом и вечном, она все равно каждый раз возвращалась к одной и той же стене, не понимая, отчего не может найти эту свободу? Все время какие-то обязательства. Борьба. Выживание. Работа. Люди одели на себя многочисленные, многослойные маски, чтобы найти свой скрытый смысл. А его просто нет. И во всех этих выверенных движениях, в пустых фразах, в мимолетных взглядах – застыла ложь и фарс. Пустая бессмысленная игра, в кулуарных пространствах которой остаются одинокие и угрюмые лица. Печаль, мучения, страдания. О, как же любят люди страдать. И она ничем от них не отличается. Именно поэтому она здесь. Чтобы потеряться, а не найти. Чтобы забыть, а не вспомнить. Смена обстановки пойдет на пользу – с таким лозунгом Саманта отправлялась сюда. Может, это было правильно. А может и нет. Она боялась, что после этих снежных ночей забудет о том, как существовать в привычном мире. Он уже казался слишком далеким. Солнце, зелень, земля. Господи боже, она начала забывать, как выглядит трава. Как пахнут цветы. А ведь прошло так мало времени. Здесь, за чертой вечной зимы…
*** Девушка снова тряхнула головой, с неудовольствием осознав, что она застыла на одной и той же строчке, не продвинувшись даже на абзац. Она ненавидела, когда так происходило. Внимание растекалось по черным отпечатанным буквам, проскальзывая куда-то в сухие страницы. Бессмысленная попытка сосредоточиться.
- О! Сэм вздрогнула, осознав, что побеспокоила кого-то даже того не заметив. Остановившись взглядом на Элизабет, она улыбнулась своей широкой и искренней улыбкой, что всегда делала ее лицо немного излишне восторженным. - Прости-прости, я не помешала? – Затарахтела Саманта, закладывая палец меж страниц вместо закладки. – Это все моя рассеянность. Сегодня она какая-то особенная. Улыбка стала виноватой, и девушка свободной рукой стряхнула с волос застывшие в них хрусталики растаявшей зимы. - И тебе приятного аппетита! А секрет моей книги я тебе легко открою – это Жюль Верн. Хлопок по невзрачной обложке. - Мне показалось, что для такого места это произведение будет атмосферно правильным. Ух, что-то душно, да? Сэм небрежно перевернула книгу содержимым вниз и подскочила, стягивая жилетку. - Бон там разгулялся не на шутку, видимо, - продолжала она тарахтеть, уставившись любопытным взглядом на книгу Лиз. - А ты что читаешь?
-
-
Не могу не отметить отдельно, очень уж жизненно. Девушка снова тряхнула головой, с неудовольствием осознав, что она застыла на одной и той же строчке, не продвинувшись даже на абзац. Она ненавидела, когда так происходило.
После прочтения осталось странное ощущение многогранности персонажа. И это прекрасно.
-
Рада, что флешбэк обрёл закономерную концовку) Замечательно получилось.
|
-
Да, этого стоило подождать денек.
|
Крепко прижимая темно-серый сверток, подпоясанный старой бечевкой, Бруна попыталась перепрыгнуть внушительную лужу. Маленькие туфельки звонко шлепнули по воде и подол старого, но еще довольно приличного платья разукрасили уродливые серые пятна. - Да пади в преисподнюю, дьявольский дождь! Ее молодой, звонкий голос повис в тишине улиц, как застывшая стрела. Девушка поежилась. Взгляд коснулся огромной свалки трупов и помой, собранной около дороги. В едва пробивающемся из-за низких туч свете блеснуло что-то серебряное. Яркое. Кольцо. Это было красивое кольцо с красным камнем, на тонкой женской руке. Бруна мотнула головой, отгоняя образ и пошла дальше. Однако не сделала и трех шагов, как застыла посреди пустой улицы, внимательно оглядываясь по сторонам. Никого не увидев, она быстро развернулась и подошла к куче. Дождь придавил смрад, но он все равно резал нос. Девушка скривилась, прикрыла глаза и быстрым движением сдернула кольцо с руки мертвой красавицы. - Оно тебе ведь все равно не нужно больше, покойся с миром. Положив кольцо в карман, Бруна выпрямилась и встретилась взглядом с нищим бродягой, который все это время сидел в тени здания, наблюдая за ее действиями. Вздрогнув, юница с трудом подавила крик и залилась багряным румянцем. Она не была воровкой. Всегда жила по законам церкви и уважала заповеди. Бруна была хорошей девочкой, об этом знали все в Кереке. Она рано осталась без родни и ей пришлось много работать, чтобы выжить. Все ей сочувствовали. Эта притаившаяся жалость, сквозящая во взглядах, нравилась ей. Она чувствовала себя защищенной, зная, что людям жалко ее. Что они сочувствуют ей. Что понимают, как ей тяжело, бедной. - Оно ей больше не нужно, - шепотом повторила она то ли нищему, буравящему ее взглядом, то ли самой себе. Крепче обняв сверток, девушка быстрым шагом направилась к таверне «Лысая рыба». Она больше не замечала луж и подол ее платья превратился в сплошную серость. Осенний холод уже пробрался под ее шерстяную накидку. Она изрядно продрогла, но все же заставила себя заглянуть на конюшни. Лощеный мерин встретил ее укоризненным взглядом, похожим на взгляд того нищего. Словно этот конь тоже знал про кольцо. Про ее маленький грех. Вздрогнув, Бруна бегло посмотрела на вторую клячу. Кобыла даже не удосужилась открыть глаз. В этой жизни ее больше ничего не волновало, кроме приближающейся кончины. Даже Бруна могла сказать, что эта лошадь одним копытом на том свете. - И кому только вздумалось ее, бедную, тягать по такой погоде? – Недоуменно буркнула девушка и пошлепала по лужам до крыльца «Лысой рыбы». Эта таверна была ей домом уже 12 лет. Именно сюда она пришла впервые испуганная, голодная, одинокая и никому не нужная. И здесь получила свою первую работу служанки. Прогнившая дверь тяжело заскрипела, но Бруна даже не заметила этого. Она поспешила войти в пьяное тепло, всегда казавшееся ей таким уютным. «Лысая рыба» никогда не была процветающим трактиром. Да и что вообще может процветать в этой богом забытой дыре? Все дома тут только и делают, что гниют и разлагаются, вместе с трупами. Но, тем не менее, у трактирщика хватало сил держаться на плаву. Небольшая деревянная комната была заставлена наспех сколоченными дубовыми столиками со скамьями. С потолка свисал канделябр, празднично украшенный золотистой паутиной. В дальнюю правую стену уперлась прохудавшая лестница. В противоположном от нее углу стояла стойка, за которой виднелись ящики и бочки. В это время посетителей было многовато, что удивило девушку. Какой-то дворянин сидел ближе всего к выходу, спиной к двери. Его вычурный наряд показался Бруне смешным и неуместным. Но он вселял уважение. Откуда может быть этот человек? Вроде бы она не видела его здесь раньше. Через один столик от него сидела девушка. Даже девочка, совсем молоденькая. Ярко-рыжее золото волос заставило Бруну в очередной раз завистливо выдохнуть. Повезло же девчонке – родилась такой красивой. Бруне так не повезло. Ее внешность была ничем не примечательная – полноватое тело, жиденькие, выцветшие волосы, грязно спускающиеся на глаза, да пухлое лицо. А эта девочка была худенькой, статной. Даже в простой одежде она вызывала зависть у служанки. Бруна помнила ее – девушка приехала на том коне. Третий гость был постояльцем. Он сидел рядом с барной стойкой, внимательно изучая грани стакана. «Опять киршвассер» - тяжело вздохнула про себя прислужница. Этот господин остановился у них 2 недели назад и все это время он с завидной регулярностью спускается из своей комнаты после обеда и пьет до полуночи. Ни разу он не покидал таверны, ни разу к нему никто не приходил. Бруне он не нравился. Даже пугал ее. Слишком тяжелый взгляд был у этого парня. В дальнем конце, почти у самой лестницы, облокотившись о стол, сидел испанец. Тяжелая броня, рапира. Скорее всего, один из тех наемников, что изредка проходят через Керек. Молчаливые, спокойные, словно одетые в собственный кокон из невозмутимости и тишины. И платят всегда исправно. Недалеко от него устроилась девочка лет 10. Нарядная, кукольная, до того милая, что Бруна с трудом подавила порыв подойти и обнять ее. Неужели чья-то дочь? В центре зала сидел последний посетитель – бард. Это Бруна сразу поняла, увидев лютню на краю стола. И улыбнулась как-то по-детски. Тепло. Барды были редкими гостями. Сейчас их стали вытеснять театры и цирки. Какие-то новые виртуозы. Талантливые, высокомерные. Они сидят в своих больших городах и поют в больших залах. Пишут музыку, от которой хочется сбежать в подвал. Бруна намного больше любила таких вот одиноких, странствующих музыкантов. Она помнила всего двоих, кто захаживал к ним. У них были такие звонкие, сильные голоса. Проникающие в самую душу. В самое сердце. Продолжая улыбаться, служанка подошла к кривой вешалке, стоящей у двери. Стянула промокшую шерстяную накидку. Отряхнула ее и повесила рядом с плащами. Послышался мелодичный перезвон. Удивленно всмотревшись, девушка увидела пестрый, шутовской колпак, висящий на вешалке. - Что это? – Насмешливо спросила она, оглянув гостей трактира. Никому из них этот колпак явно не подходил. Дотронувшись до одного их шести бубенцов, Бруна улыбнулась. Забыл кто-то? - Бруна! Ну что ты копаешься как рыба в песке! Громкий, грузный, под стать хозяину, голос громоподобно разнесся по деревянным стенам, заставив девушку вздрогнуть и в один момент подскочить к барной стойке. - Ой, Ганс, ну че орешь-то? Посетители ж… - Вот именно! Посетители! А тебя не было часа три. Тебя только за чумой посылать, - пробурчал трактирщик, полируя серым полотенцем стаканы. Рядом с ним на столе коптила свеча, оплавившись уже на добрую половину. Бруна скривилась. Сколько раз она просила не ставить свечу на стол? Потом этот воск вовек не отдерешь. Ганс был ей как отец. Это он принял ее 12 лет назад. Не побоялся взять совсем молодую и нерасторопную девку. Платил ей исправно, даже когда у самого дела шли худо. Хороший человек – вот как его называли в Кереке. Да, Ганс был ворчлив как старый дед, хоть ему и было лет 45, но за этой напускной ворчливостью и строгостью прятался очень добрый мужчина. - Ты видел эту погоду? Мне по-твоему плыть надо было? Пока лужи обошла, пока то, пока се. У Хэнса ливень переждать пришлось. Да он не готов был, собирал все посылку. А обратно потом… - Ладно, ладно, - поспешил прервать нескончаемый поток слов трактирщик. – Давай сюда. Бруна бережно протянула сверток, который Ганс покрутил в руках, довольно улыбаясь. Дверь трактира снова скрипнула, впустив гнилые запахи улицы. Бруна обернулась, чтобы поприветствовать нового посетителя и с ужасом отпрянула, чуть не упав. Это был тот нищий. Тот самый нищий, который видел, как она сняла кольцо с трупа. Закусив губу, девушку опустила руку в карман, нащупав холодный металл. - Добрый люд, - хрипло проголосил бродяга. С его изодранного в клочья плаща стекали потоки грязи. На ногах красовались какие-то лоскутья, которые и обувью назвать язык не поворачивался. Лицо скрывал низкий капюшон. От него воняло. Каким-то кислым, очень знакомым запахом. Бруна попыталась вспомнить каким, но не смогла. Ганс замер со свертком в руках. Повисла звенящая, неживая тишина. Словном разом умерли все звуки, кроме одного – чавкающие капли, стекающие с лохмотьев подворотника. - Добрый люд, - повторил бродяга и направился к дворянину. – Помогите нищему, добрый люд… Он просил, но в словах его сквозило ехидство. Словно он умело играл не свою роль. Словно он знал что-то, о чем никто из присутствующих не догадывался. Подойдя к дворянину, он перегнулся через стол, заглянув ему в глаза. - Подайте хоть медяк, великий человече, - он вытянул обмотанную серыми обрезками ткани ладонь. Распухшую. Явно больную. Не дождавшись реакции, бродяга пошел дальше, остановившись около барда. - Хоть одну монетку, больному нищему, господин, будьте милостивы, - его слова заполнили всю комнату ядом. Змеиным, гнилым ядом. И никто не мог остановить это. Все словно застыли, зачарованные этим представлением. Бруна до боли в костяшках сжимала кольцо. Бродяга подошел к угрюмому постояльцу, выпивающему киршвассер. И тот небрежно, не глядя, швырнул ему несколько медяков. - О, добрый человек, - голос нищего не изменился, в нем не было и тени благодарности. – Будьте благословенны, да пусть ваша душа найдет покой. Он остановился возле наемника, прошамкав свою повторяющуюся просьбу. Подошел к рыжей девушке и даже к маленькой девочке. - Хорошие, хорошие люди, - твердил он скрипучим голосом. – Все вы такие хорошие, добрые люди. «Остановись, замолчи» - твердила про себя Бруна. Она сжалась в один тугой комок и мечтала только о том, чтобы этот лохмотник убрался как можно дальше. Чтобы она его больше никогда не видела. В его словах была отрава. Она заражала. Она разносилась по воздуху, застывая в углах. Его не должно было быть здесь. Он не мог быть здесь. - Вам всем в жизни очень повезет, - продолжал нищий и в словах его можно было услышать скверную улыбку. – Вам очень повезет, я точно говорю вам, добрый люд. Этот запах. Бруна внезапно поняла, что это за запах, который волнами исходит от него. Запах трупов. Запах чумы. Напряжение готово было взорваться. Девушка почувствовала, что еще немного, и она закричит. - А ну во-о-он! – Громкий, твердый голос Ганса наконец-то разорвал этот холод. Эту страшную тишину. – Убирайся, пока кости целы! Нищий поднял голову. Капюшон спал с его лица, изуродованного гнойными ранами. Лицо самой смерти, на котором повисла тонкая, ржавая ухмылка. - Конечно, добрый человек, - бродяга наклонился до самой земли. Так низко, что показалось – еще чуть-чуть, и он сломается пополам. – Конечно, хороший человек, простите за мое беспокойство. Простите. Он горбато доковылял к двери. Оглянулся, тихо повторив: - Вам всем повезет, - и, наконец, ушел. Как только за ним закрылась дверь, Бруна почувствовала, что снова может дышать. Она тяжело прислонилась к стойке, продолжая невидимо сжимать кольцо в кармане. Ганс раздраженно кинул сверток на стол и нахмурился.
-
-
Кто вернулся, што за пост, ататата, восторг-и-радость.
-
-
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Как мне писать следующий пост, когда в глазах стоят слезы?! Улыбка((((
|
Отобрав назад оружие, Агнесса стояла на своем месте и делала то, что получалось у нее лучше всего. Наблюдала. Она наблюдала за существом, которое было выше человека, не иначе. Его навыки, его движения, его скорость и ловкость – все это выходило за пределы нормальных способностей. Так мог бы себя вести инквизитор под ичкой, выжимая из тела то, на что обычно сил не хватает. Но Иран ичку не употреблял, иначе его бы не допустили до теста. Кто он? Его противник отделался сравнительно легко, но поражение было малоприятным. Девушка некстати вспомнила о том, как ее чуть не повесила на суку Найна. Все, что было связано с шеей она с тех пор воспринимала болезненно и на безымянного инквизитора смотрела с сочувствием. Однако все ее внимание очень скоро сосредоточилось на поле боя, где россыпь песка все еще хранила следы сегодняшних сражений. Где золотисто-серые крупицы помнили тепло тел тех, кто приходил и уходил. Это был самый долгожданный бой. Мир застыл и все люди, казалось, перестали дышать. Иран и Сайгор. Две великие легенды. Несса видела, как подрагивает от нетерпения лысый Сайгор. И различает только своего противника. Когда бой закончится, ей предстоит сразиться с ним. С первым мечом Сурды. Стоило быть внимательной. Запомнить его движения. Его тактику. Привычки. Постараться найти слабости, если такие были в этом огромном теле. Пока что она думала лишь об одной – о том, что он не так проворен и ловок с такой массой. Но все оказалось иначе. Рорик был прав. Рыжая не могла отвести взгляда. Она не видела ничего, кроме движений Ирана. Кроме его злобной и яростной игры, исполненной ненависти, казалось, ко всем, кто присутствовал здесь. Кто был на песке. Кто сидел на трибунах. Кто не дышал уже более минуты. И вся эта нечеловеческая злоба обрушилась на Сайгора. Несса не дернулась, когда он упал. Она продолжала дышать ровно и спокойно, пребывая в зачарованном состоянии. Мир поблек, краски выцвели, сравнявшись с серостью глаз того, кто оказался первому мечу Сурды не по зубам. Она не пошевелилась, когда со злобным шипением бледный змей выдавливал из Сайгора унижение. Она смотрела и видела, как выламывается рука. Казалось, она видела, как лопаются под кожей ниточки мышц. Как рвется ткань плоти, словно сухая бумага. Загипнотизированная тем, кто в своей ядовитости был идеален. Против такого противника у нее никогда не было бы шансов. Она не продержалась бы и трех секунд. Невозможно.
Его слова расползались потоком желчи по воздуху, отравляя его. Впиваясь острыми иглами в окаменевших зрителей. Колкий взгляд разрывал, казалось, само пространство, сдирая вместе с масками застывших инквизиторов кожу. И остановился он на ней. Агнесса не видела уже ни упавшего в беспамятство Сайгора. Ни зрителей. Она не слышала звуков и не осознала последний вопрос, обращенный к ней самой. Где-то под пеленой марева скреблось настойчиво подыхающее чувство самосохранения. Оно выло и стенало, умоляя притвориться куском стены. Стоять и не отсвечивать. Не говорить. Не двигаться. Просто стоять. Стоять и ждать. Девушка сделала шаг вперед. Рукоять клинка срослась с ладонью. И осознала себя всецело Несса только тогда, когда босые ее ноги коснулись песка, а расстояние между ней и чудовищем сократилось.
-
Я уж подумал, она сейчас в обморок шлепнется)
|
-
Замечательно, интересно и сильно - как всегда)
-
Испытания на их пути и не думают заканчиваться) Здорово. Правда интересно. И крестьянина жалко, однако.
|
-
у бедолаги же мог инфаркт случиться))))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Тяжелый получился эпизод. Весь в целом. И Осгод, и Бастигор :'(
|
-
Стоило бы переименовать игру в "праздник рефлексии". Ты слишком круто отыгрываешь немого персонажа с амнезией.
|
Первое письмо от Аброха вызвало такую бурю эмоций, что потушить бы ее не смогла бочка каштана. Смеясь, Агнесса вцепилась в старого ворчливого интенданта, закружив его на месте и едва сдержавшись, чтобы не расцеловать. Он выжил. Имело ли значение что-либо другое? Она не знала насколько тяжело ему на новом месте, но могла представить. То, через что ей приходилось проходить еще ребенком, он должен был пройти сейчас. А это было не просто. Выламывать тело и дух, выкорчевывать разум. Но не уходящий оптимизм брата Сарена был тем, что согревал даже ее, находящуюся далеко от Батингофа. Читая письма, Несса улыбалась так, как не улыбалась ни в какое другое время. Искренне и тепло. Подумать только, ведь она была уверена, что на такие чувства уже давно не способна. Она ни поэтом, ни романтиком не была и все вычурные пассажи Аброха сначала приводили ее в ступор. Но спустя некоторое время девушка привыкла. Это стало чем-то нормальным и обыденным. Чем-то приятным и важным, что отвлекало от забот и бесконечных тренировок.
Тренировалась она много. Больше всего ее заботила та слабость, что стала сопутствовать каждому шагу – наследие Найны. Она ненавидела, как дрожали ее руки. Не могла смириться с тем, что порой спотыкалась. И загоняла себя так, как не загоняла никогда, отрыкиваясь на любые комментарии, будь они едкими или заботливыми. Агнесса стала злее. Только читая письма от Аброха, она могла позволить себе улыбку, могла позволить себе расслабиться. Или же в те редкие моменты, когда оставалась с наставником наедине. Во все остальное время на лицо ее была одета бесстрастная маска. Этими тренировками девушка хотела привести в лад не только тело, но и попытаться докопаться до той истины, что дремала где-то в глубине ее нутра. До той странной силы, что открывала, выпуская на волю, ичка. Это беспокоило ее. Волновало. Не менее, чем Угрюмый.
Ложась спать, Несса каждый раз мучилась противоречивыми чувствами. С одной стороны, она пыталась доказать себе, что никакой неведомой связи между ней и этим братоубийцей нет. Что это были случайности, видения, посланные ей Каэллом, чтобы она смогла выследить и уничтожить новую угрозу Ордену. С другой… она со странным вожделением ждала повторения. Узнать, что он делает сейчас. Как продвигаются его собственные поиски. Услышать снова его голос и увидеть наконец лицо. Это была маниакальная тяга гончей, помешавшейся на своей новой добыче. Вот только кто из них на самом деле станет хищником, а кто жертвой – предстояло узнать. Агнессе бы так хотелось поделиться этим всем с Аброхом… с братом Сареном. Но в письмах о таком не напишешь, а отделяла их все еще пропасть. И когда случится та самая неизбежная встреча она не знала. Лишь надеялась, что к тому времени Аброх станет сильнее, чтобы выдержать ее объятия.
Отправления в Теноф ликвидатор тоже ждала со смесью противоречивых чувств. Изнывая от нетерпения и задавливая в душе волнения. Агнесса старалась подходить к этому вопросу философски. Воспринимать поездку в столицу не как борьбу за должность капитана и подъем вверх, а как охоту за Угрюмым. Она долго думала над тем насколько ей действительно нужно это звание, но в душе ничего не трепетало, а сердце билось ровно. Ее устраивала та жизнь, что была сейчас. Устраивало, что у нее есть брат Джедок. Изменения же неизбежно тянут за собой… изменения. Кроме того, Несса не испытывала розовых убеждений, что ее там примут с распростертыми объятиями. Ей бы хотя бы незамеченной остаться. Что не получится, само собой. Это угнетало.
Как угнетала и унылость мелькающих мимо пейзажей. Наставник достиг мастерства в имитации немого и глухого булыжника, и ликвидатор не стала портить ему игру своей болтливостью. Она ехала молча, то и дело куняя на шею лошади от застывшей внутри тоски.
Взбодрилась она уже тогда, когда на тракте оказалась пробка. Послушно оставшись там, где ее оставил Джедок, девушка пыталась заглянуть вперед, чтобы понять причину происходящего. Но бесчисленные повозки и гомонящие люди ей в этом не помогали, а спешиваться и спрашивать не было желания – придет наставник и сам все расскажет. Новое явление в виде белобрысого ослепительного красавца заставило ее поморщиться. Что слепило больше – роскошная грива его золотых волос или не менее роскошная белозубая улыбка – Несса не знала. Ей потребовались усилия, чтобы не отъехать в сторону в тот момент, когда гигант на гигантском коне двинулся к ней, норовя втоптать в пыль дороги. Девушка машинально гордо выровнялась в седле и положила успокаивающе ладонь на шею своей кобылки. Виной ли тому был каштан, который она начала попивать недавно, или же ее природное упрямство и выдержка, но Агнесса на сошедшее к ней воплощение неземной красоты посмотрела безразлично, мазнув взглядом по его лицу, даже не запнувшись на улыбке и… - Какой восхитительный… Остановившись на морде жеребца. - Конь.
-
Он выжил. Аброх или интендант?))
|
-
люблю это стихотворение. Хорошо, что ты его вспомнила:)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Позвольте запоздало испугаться: О__О
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Эта игра просто кладезь удивительных маленьких зверей
|
-
Агнесса уставилась во внутренности коробки так, словно ей прислали голову Найны в подарок Я представил это лицо)))) И вообще, этот пост и предыдущий - выше всяких похвал))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Сбылась мечта идиота, появился Авалон:)
|
-
Да уж, ускакать задом наперед сейчас было бы не очень хорошо. Добротный пост.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Сильв, конечно, сволочь, но довольно остроумная сволочь)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
:С емое Надо теперь вспомнить, а меня там никто не кусал?..
|
Толпа. Во все времена не было страшнее монстра. Алчнее, голоднее, тупее. Неповоротливый и громоздкий, израненный ужасом в разрозненности, он чудовищно непреклонен в своем единении. Находя силу в самом себе. В первом злобном выкрике, подхваченном десятками ртов. В первом кулаке, поднятом к небу. В первом камне, брошенном в тех, кто не посмеет противостоять, у кого нет сил защититься. Как не было у Найны. Толпа ужасна и отвратительна. Люди, живущие в собственных страхах, редко вспоминающие о милосердии, пытающиеся урвать лишь себе и только для себя. Глядящие друг на друга волками, утопающие в лицемерии и лжи. Они запирают свои двери на засовы. Они закрывают на окнах ставни. Вешают на сараи амбарные замки. От зверей ли они берегут своих детей и свое добро? От друг друга. И как же удивительно единодушны они в своих вердиктах. В непонимании, что обличается правом судить и решать. Правом выставлять свой страх, облекая его в кровавые одежды смелости и веры в самих себя. Как может ошибаться первое слово? Разве не справедлив первый поднятый кулак? Разве не в верную сторону летит первый брошенный камень? Это так просто. Войти в ритм. Дышать в унисон. Двигаться в массе тел, зная, что сила за твоими плечами, за твоей спиной. Что тот, кто был волком лишь вчера, сегодня орет рядом твоими мыслями. Она была права. Тупое стадо. Она была права и осознание этого поднималось из глубин естества спазмами тошноты.
Агнесса поморщилась и резко ухватила Аброха за рукав, рванув на себя и отведя за спину. Увернулась легко от стрелы, чуть отошла в бок, когда полетел в нее факел. Это ничего. Это нормально. Нет ни обиды, ни злости. Вот только уйти бы. Подождать в стороне, пока черно-бурая лисица свершит месть той, кто умерла давным-давно. Пока последняя капля крови не прольется на горящую траву, с шипением испаряясь. Подождать, выловить момент, когда она, отвлеченная своим долгом и клятвой крови не заметит пущенную в лоб пулю. Отсидеться и выбрать самый мудрый путь. И ведь ее никто не обвинит, если она выживет. Демон убил их, нанизав на пряди своих волос. Демон сжег их, заточив в амбаре. Она пришла слишком поздно. Не успела. Это ничего. Это нормально.
Легко помнить о плохом, перечеркивая в своем сердце тепло и незамысловатую обыденную заботу. Легко отвернуться, когда в тебя летит камень, поддавшись безразличию. Не вспомнить о том, как помогала она крестьянам на пожне. Как болтала с ними по дороге в деревню. Как встретил ее Аброх, сколько сделал всего. Какими вкусными были пирожки Дейлы и заботливыми ее руки. Как сжал зубы сын мельника, как согласился помочь, даже не требуя объяснений. Какими светлыми и чистыми могут быть дети. Как уютно и тепло бывает зимней ночью у очага тех, кто приютит и поможет. Пока ты один из них. Страх облачается в ненависть. Выходит вместе со злобой. Защитой становится гнев. Защитить своих женщин. Защитить своих детей. Свои дома и нехитрый скарб. Своих соседей. То, что привычно и нормально. Свою жизнь. Так же станет медведица защищать медвежат, кидаясь на тех, кто случайно вторгся на ее территорию. Это ничего. Это нормально.
Оставив Аброха где-то за спиной, инквизитор выставила руки двумя ладонями к тем, кто стоял между ней и демоном. Она устала говорить и пытаться объяснить. Сейчас на это не было времени. Слова молитвы сорвались с губ, призывая на помощь силу Каэлла. Инквизитор уверенно сделала шаг вперед.
|
Эпохи проходили над моей головой. Скажи мне, который сейчас век? Светит ли по-прежнему солнце, там, наверху? Колышет ли ветер зеленые ветви деревьев? Выросли ли они? Я помню их совсем маленькими. Такими тонкими и несмелыми. Скажи мне, по-прежнему ли пахнет там медом и травой? Или запах крови вытеснил эти такие дорогие сердцу ароматы? Я помню зло. Я помню добро. И помню насколько они близки друг другу. Скажи, остались ли звезды на черном бархате неба? Или же рассыпались все, погасли, не желая видеть глупость людскую? Я помню… я был там. Я дышал этим ветром, я подставлял солнцу лицо. Я вкушал тот мед. Скажи мне, многое ли изменилось с тех пор, как спустился я в первозданную тьму? Ты нарушил мой покой. Ты пришел без спроса. Ты упал в мою колыбель. Твои шаги так грубы и неосторожны. Так громыхает сердце. Я слышу твой страх. Я вижу твою силуэт. Ты идешь сквозь мою тьму, с моими тенями. Ты ищешь. Что ты ищешь? Выход? Или меня? Скажи мне, зачем ты пришел?
Сталь Эта чудовищная сила. Эта жажда крови, затмевающая все – иссякла. И вернулась боль. Хлынула потоком, разрывая плоть, входя кинжалами острыми в каждое прошлое и будущее движение. Расплавляя ткани, обжигая сердце. У гвардейца не было лица. У него был молот. Движение вперед оборвалось резко. Вспышка в глазах. Непонимание. Арбалетная стрела в груди. Звон доспеха при каждом шаге. Блеск стали на лезвии клинка, входящего в плечо и просекающего тело до самого основания. У гвардейца не было лица. А молот он оставил себе.
Гидра Металлический человек. Стальной снаружи, закованный в латы внутри. Было ли у него сердце? Умел ли он слышать что-либо, кроме приказов тех, кому принес клятву? Когда-то он был мальчишкой. Простой русоволосый мальчик, каких много бегало по трущобам столицы людей. Белоснежная улыбка. Веселый смех. И мечты. Такие важные для ребенка. - Я стану рыцарем! – Говорил он, а с него смеялись друзья и подруги сироты. Какой же рыцарь из того, что не имеет рода, что остался один на один с этим миром? - Я стану! – Супился он и смело размахивал палкой. Он верил в идеалы. Он жил своей мечтой. И однажды достиг ее. Палка в его руках волшебным образом превратилась в крепкий острый меч. А деревянные доски, подвязанные гнилыми веревками – в блестящий доспех с алыми гербами короля. Слава. Честь. Благородство. Об этом мечтал маленький мальчик. Только есть ли слава и благородство там, где из сердца выжигают чувства? Где на грудь ставят раскаленное клеймо принадлежности? Делают из души вещь, а из тела послушную марионетку. И что-то сломалось навсегда. В ясных глазах потух свет. Распалась вера. Остался один лишь смысл – убивать. Убивать, не зная сомнений. Не помня о страхе. Не подпуская чувства. Оставаясь ожившей стальной горой, в которой томится маленький русоволосый мальчик, пойманный в тюрьму своей мечты.
Ледяные струи воды поднимались, принимая облик. Слишком медленно. Райна чувствовала, как пела и струилась волна. Как тянулась она к той, что умела ее слушать и понимать. Но слишком медленно. Гвардеец взмахнул мечом, а девушка отчетливо увидела, как сталь острого клинка пройдет сквозь ее мягкую плоть. И станет алой вода. И взвоет горько милый сердцу поток. Растворится ее жизнь в родной стихии. Мимо прошелестел ветер, набирая силу. Ветер, что стал уже чем-то родным и привычным. Другом, помощником. Защитником. Сорванный с пальцев рыжеволосого юноши, он ласково растрепал волосы девушки и пронесся мимо, поднимая воду. Останавливая течение. Выворачивая плоть подземной реки. Огромная волна прошла сквозь гвардейца и опала серебристым веером брызг. Вот и все. Он стоял. Сквозь прорези шлема можно было увидеть светлый поблекший взгляд. Это была последняя искра жизни. Спустя лишь мгновение, что длилось бесконечно долго, гвардеец короля, лучший из лучших стражей – рассыпался. Куски плоти, разрезанные ветром, упали в воду, уносимые течением. Маленький мальчик освободился из своей стальной темницы.
Тень Изломанные, дерганные движения. Перевалы с ноги на ногу. С обрубка на обрубок. Скрип залежавшихся костей, столетиями не смазанных чистой, теплой кровью. Шорох сухожилий, натягивающихся изъеденными червями нитками. Вот-вот лопнут. Вот-вот оборвутся. Шепот сухой кожи, рассыпающейся, будто прелые листы по осени. Такие хрупкие. Шагнувшие за грань и не нашедшие покоя. Разбуженные неосторожной и неумелой рукой. Мертвые. Была ли разница между ними и той безумной толпой живых, что осталась наверху, ведомая рукой пастырей своих? Жрецов Девяти. Отличались ли они хоть чем-то, кроме прогнившей плоти и остановившихся давным-давно сердец? В их глазах таилась схожая бездна. Мрак без начала и конца. Ни целей. Ни мечт. Лишь крепкие узы, связывающие и заставляющие повиноваться. Он разбудил их. Он украл их сон. Он открыл их веки, впуская зеленый свет в иссушенные стекла зрачков. Они искали. Они тянули руки. Они пытались что-то мычать, но издавали лишь нечленораздельные звуки. Потерянные. Он сказал – бежим. И они побежали. Туда, куда он указал. К янтарному огоньку впереди. Изломанными, дерганными движениями. Спотыкающимся неровным строем. Мимо тех, кто упал и поднялся. Мимо тех, кто успел уйти с дороги, вжавшись в черные холодные и скользкие стены.
Айлин и Константина чувствовали этот запах. Он будет преследовать еще долго, не оставит так легко. Запах смерти, миазмы пустоты и мучительных столетий разложения живьем. Отнятые души, распоротая плоть. Все это было так близко. Можно было протянуть руку и коснуться их хрупких конечностей. Разверзнутых в немом крике ртов. Заглянуть в пустоту глаз, за которой таился другой совсем бог. Бог, что творит смерть.
Следы Он где-то отстал. Тот старик с лицом юноши. Тьма наплыла и отхлынула, слизнув его своим течением, оставив позади. Потерянный в лабиринтах подземных катакомб, где потолок служит опорой великому храму. Виглик остался один. Или нет? Маленькая искорка чистого белого света. Она появилась где-то сбоку, проплыла мимо. Кокетливо замерла и метнулась вверх, осыпавшись на пол впереди силуэтом ребенка. Мальчик или девочка? Свет или тьма? В этом образе все смешалось. Сплелось. Улыбка от уха до уха. Абсолютная чернота глаз. Беззвучный смех и рывок вперед. Догони меня. Я здесь. Здесь. А теперь вот здесь. Догони меня. Поиграй со мной. Оно бежит, а никто его не замечает. Оно бежит мимо двух мужчин и застывших у стены девушек. За толпой мертвецов, что тоже бегут куда-то навстречу янтарному огоньку впереди коридора. Оно бежит и смеется без звука, отдаваясь эхом в ушах. Оно зовет за собой.
-
Прекрасная вязь слов. Я очень люблю читать твои посты.
-
-
-
Ввиду некоторых ИРЛ-обстоятельств не мог поддерживать должный темп, но игра по-прежнему очень нравится.
|
|
- Ну как кто? - С искренним недоумением посмотрела на Аброха сестра, дескать вопросил он нечто странное. – Голова то была. Волосатая такая страшнючая башка. А силушки на три кузнеца и четыре мельника хватит. Чуть душеньку Кауэллу не отдала. Говорить напрямую о том, что она встретилась с демоном Агнесса не хотела по нескольким причинам. Во-первых, чтобы не запугивать несчастного несведущего юношу, к которому у нее уже проснулись самые лучшие сестринские чувства. Во-вторых, потому что тоненький и противный голосок, твердящий о том, что он сын Дейлы, которая причастна к этому скорее всего, не замолкал ни на мгновение. Нет, Несса, конечно, не подозревала паренька в сопричастности к темным кровавым ритуалам, но он и на благих намерениях мог что-то не то где-то ляпнуть или сделать. Потому и ответила она весьма уклончиво. Не соврала, но и правды всей не поведала.
При виде Нимула девушка скривилась в самом своем ужаснейшем подобие улыбки и ухватилась пальцами за края юбочного подола, сделав такой уродливый реверанс, что свинья показалась бы куда грациознее. - Вам нравится, староста? – Риторически вопросила она и тут же потянула Аброха в дом, фыркнув что-то нелицеприятное.
Дотянув юношу до комнаты, где ее разместили, сестра участливо помассировала его плечо. - Да уж, накладно вышло. Твоя мать вообще как-то плохо выглядела с утра, ты заметил? Оказавшись возле сумок, Агнесса внимательно пересмотрела их содержимое. Шмотки. Монетки. Зелья… а вот тут интересней. Ичка? Ну нафиг-нафиг. Нет уж. Не дождешься, проклятая голова. Что тут еще… Каштан… не тот случай. Призрачная травка… ну-у-у, пока рановато. Ми Сян… ни к чему. Ворвушка… ладно, может и сгодится как-нибудь. Соль… ну да, посыпаться да ручки сложить. Кирпичная крошка… а вот это кстати. Святая вода… У последней Несса откупорила пробку и понюхала содержимое, скривившись и моментально чихнув. Не переносила ликвидатор спирт. Но в будущих ее планах это могло оказаться необходимостью. Что там дальше… Пистоль, шарики, цепь (о!), гребень, мыло с веревкой (ха-ха), порошки, ленты, книги… все не то. Ах вот… Девушка достала искомую и ранее незначительную вещь, что воспринималась скорее символом, чем необходимостью. Маленький шарик со знаком «изыди». Только один. Сжав шарик в кулаке, Агнесса некоторое время тупо смотрела в пустоту, а потом перевела взгляд на своего провожатого. - Меня она искренне обеспокоила своим видом, - неожиданно продолжила начатую минут десять назад фразу инквизитор. – Ну, мама твоя. Давай-ка найдем ее и узнаем все ли в порядке? Она такая добрая… как думаешь, где она может быть?
-
Боже, это шикарно. С каждым постом Агнешка прям раскрывается и раскрывается, становясь все интереснее и интереснее. Ужасно любопытно теперь, что с ней будет дальше. Будто книгу читаю. Я конечно догадываюсь, что может ее ожидать за следующим поворотом, однако предсказать то, как она себя поведет, и как развернет сюжет не могу точно. Кто из нас мастер, и кто кого водит :| Плюсов на тебя нет.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Просто Велелия. :D
Велелия Александровна Анти-пикап, уровень - бог.
|
-
Нравится мне Агнесса. Ой, нравится.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Странный момент. Сколько всего тяжелого было уже в этой игре, а самым грустным почему-то оказался этот.
|
-
Перезарядился:)
С очередным юбилеем. Надо еще столько же.
|
-
Плюс буду должна. 2000 же)
|
Ты никогда не увидишь небо. Твоих глаз не коснется солнце. Не обнимет чистый, свободный, напитанный летом ветер. Твои ноги не ступят на упругую зеленую траву. Не скользнут пальцы по золотистым стеблям пшеницы. Ты не услышишь песни пьяных гномов в таверне. Не встретишься с презрительным взглядом высокородных эльфов. Ты не почувствуешь вкуса вина на сухих губах. Остроты такаякских специй. Тепла чужого тела в руках. Ты не бросишь кости на игральную доску. Они уже выпали. Всмотрись. Вслушайся. Знаешь, что ты увидишь? Ты останешься здесь. Здесь. Ты останешься во тьме. Под пластами почвы, держа на голове кровавый храм безумия. Ты останешься тут, вместе с ожившими кошмарами, вместе с проснувшимися призраками воспоминаний. Эхо чужой боли станет твоим. Вязь чужих мыслей проникнет в твою голову. Сведет с ума. Ты останешься здесь. Ты никогда не увидишь небо.
Сталь Вверх. Пока есть силы. Пока не кончилась ярость. Пока еще кипит кровь. По камням, видя, как растекается по ним чернильная тьма, распадаясь. Действие чужого ослепляющего заклинания подошло к концу. И ты снова видишь. Ты видишь свою размякшую, раздробленную конечность. Ты видишь руки, на которых синюшными буграми вздулись вены. Ты видишь камни. Ты цепляешься. Подтягиваешь. У тебя хватит сил. Чтобы оказаться наверху. Здесь. Где стоят на пьедестале девять жрецов. Где замерла безликая и многоликая толпа. И гвардеец стоит так близко. Стоит с молотом в руках. Твоим молотом.
Тень Порой один лишь шаг отделяет от неминуемой смерти. Один жадный глоток воздуха спасает задыхающегося. Одна протянутая рука вытягивает из пучины кошмара, из океана зла. Одна брошенная монета спасет кого-то от голода. Или погубит. Один маленький незначительный поступок может все изменить, нарушив планы судьбы, растрепав волю рока. Жизнь взметнется вверх и разобьется не окрепшими крыльями о каменные своды огромной могилы.
Это было так страшно. Идти вперед, нащупывая руками камень, зная, что в следующий миг пальцы могут скользнуть по податливой, проваливающейся и сгнивающей плоти. Внутрь костей, путаясь в иссохших сухожилиях, в звенящих бубенцами коконах органов. Человек, что поедает человека. Это было ужасно. Ощущать прикосновение спертого дыхания, несущего терпкий и сладковатый привкус могилы. Так близко. Совсем рядом. Один лишь шаг… Все закрутилось быстро. Время, что до этого тянулось тонкой полосой – лопнуло. Оборвалось, перерубленное чьим-то неосторожным шагом. Хрустом камушка под ногой. Слишком громким шорохом платья. Неверное направление и вот уже все смешалось. Мир, съеденный тьмой, колыхнулся. Айлин почувствовала, как сильные руки вытолкнули ее прочь. Куда-то вперед. Дальше. Туда же, куда по наитию следовала Реннарт. Они столкнулись и прошло несколько мучительных секунд, прежде чем осознали, что оказались в объятиях живых, а не мертвых. А позади раздавался нарастающий шорох. Что-то двигалось, копошилось. ОНИ двигались. Услышав, почуяв, мертвецы все, как один ринулись на Ариса. Его рука скользнула по воздуху, застряла в чьих-то просохших ребрах, прежде чем вырвалась из плена костей. За его локоть кто-то схватился. Сейчас их тупые зубы вонзятся в шею и лицо. Выдавят с жадным плеском глаза костлявые пальцы. И все потеряет смысл. Станет пустым и далеким. Ни переживаний, ни страхов. Одна лишь смолянистая густая темнота. Темнота. Она кончалась. Срок действия чужого колдовства иссяк. Расползся мрак вдоль стен, растекся черными волнами. В катакомбах не было почти никакого освещения, но после этой ужасающей живой пустоты глаза вдруг начали различать силуэты. Где-то чуть впереди по коридору можно было увидеть стоящих рядом Айлин и Константину. А за ними, еще дальше – мерцал волшебный янтарный огонек. Такой теплый. Такой желанный. Выход ли? Или что-то другое? Мрак распался и Арис смог разглядеть того, кто ухватил его за руку – крестьянин. Огромные испуганные глаза. Чуть перекошенное, ничем не примечательное лицо. Но кроме его глаз, на воина смотрели и другие. Сухие, повыпадавшие из слишком больших глазниц. Повисшие на тоненьких синих ниточках, как детские погремушки. Они смотрели на него. Они стояли и смотрели. Они ВИДЕЛИ. - Бежим!!! – Закричал крестьянин и пихнул Ариса в сторону спасительного янтарного огонька. О его неуклюжести можно было бы воспеть балладу. Споткнувшись, парень уронил и себя и воина на пол, застонав от болезненного ушиба. Это был уже явный конец. Десятки гнилых ног сорвались с места. Десятки ног взрыли каменистый старый пол. Они оказались рядом. Вот чей-то прохудавший ботинок возле самого носа. Вот чей-то сапог с металлическим ободком. Разорвут. Сожрут. Не оставят ничего… Они пробежали мимо. Все мертвецы, что были в коридоре. Они просто… пробежали мимо и помчались в сторону Айлин и Константины.
Гидра Время текло в потоках подземной реки, колыхаясь в такт ее быстрому течению. Время звенело и переливалось в мерцающих кристаллах, проросших сквозь твердые породы каменистой почвы. Время, что умело быть таким разным. Стремительным, как горный водопад, обрушивающий жизни и низвергающий судьбы. Спокойным, как зеркальная гладь лесного озера. Воинственным, словно дикий ветер вольных равнин, где еще бродят племена и песни шаманов доносятся до ушей Девятерых без масок и жрецов. Успокаивающим, будто ласковый бриз, несущий соленые слезы океана. Время замерло, застыло, запечаталось, давая двум людям крохотные мгновения передышки. Их было так много. И так чудовищно мало.
Райна почувствовала первой. Он приближался. Об этом напела вода, прильнув к ногам испуганно. Сильный, неутомимый. Истинный воин короля. Ищейка, что не выпустит их следа, не прекратит погоню. У него был приказ. А все остальное – неважно. Жизни, судьбы, мечты и будущее чье-то. Все ляжет под могильную плиту рано или поздно. Будет сожжено и развеяно по ветру. По такому дикому и не спокойному ветру. Джек ощутил мгновением позже. Поток воздуха скользнул к его лицу, растрепал волосы. Прошуршал о преследователе, который был совсем близко. Гвардеец вынырнул из воды бесшумно, словно был ее продолжением. Оставалось лишь гадать, как он плыл в своих тяжелых латах. Но доспех защитил от ударов. Спас от острых камней, на которые швыряла коварная река. Он обнажил клинок, поднимаясь в полный рост, сражаясь с течением и подходя к берегу. Взвыл ветер раненым зверем, поднимая волну. Впился в воду, вздыбливая ее, пытаясь обрушить на голову убийцы. И… затих, заскулив. Опал вместе с веером брызг. Слишком тесно. Слишком узко. Здесь ветру не разгуляться. Не явить полную свою силу.
Следы Отхлынули воды тьмы, словно волны океана. Распались, растеклись. Непроглядная чернота щупальцами пробежала по стенам, устремляясь к своему создателю. К тому, кто ее породил. К Виглику. Она вошла, огнем обжигая, льдом замораживая, грея и заставляя дрожать от холода. Она просочилась сквозь поры кожи, втекла в кровь. По венам и капиллярам к самому сердцу, загнездившись, свив кокон. Она обрела покой. А мир обрел очертания. Все еще слишком темно, но после антрацитового безумия различимы силуэты, угадываются детали. Длинный коридор, в котором волею судьбы оказались плечом к плечу странный парень в шляпе и старый маг с молодым лицом. Впереди – ОНИ. Ни живые, ни мертвые. Скрюченные, распадающиеся на куски, омерзительно воняющие. Воскресшие. Их много. Десятки. Антиас успел почувствовать прикосновение чужой силы, пробудившей мертвецов. Этот человек был где-то рядом. Чуть дальше по коридору. Они просто стояли и смотрели куда-то перед собой, в одну точку. А стоило Виглику отдать свой нелепый приказ – они побежали. Не оглянувшись даже. Просто кинулись вперед, убегая прочь от людей.
-
Как всегда красивая вязь слов)
-
Интересно получилось. Неожиданный поворот)
-
Not today (c) :) Отличный пост, нравится сцена.
|
-
Все приходяще, любовь к печенью - вечна))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
я до сих пор ничего не понимаю, но мне нравится:)
|
- Красивое имя, - решила и дальше порадовать паренька Агнесса, переходя от пирожка к яблочку. Захрустев сочным кисловатым плодом, она почувствовала, что Жвалька стала идти намного резвее, учуяв аромат любимого лакомства. Но делиться с вредной кобылой сестра не собиралась. - Коли время будет – зайду, - с улыбкой крикнула она деду Герману, хватая Аброха под руку и торопясь увести побыстрее и подальше, пока он пламенем алым не зажегся да не расплавился, аки свечка восковая. Стеснительный паренек казался безобидным и забавным. С ним было легко, как-то уютно даже. Будто веяло от него чем-то незамысловатым и обыденным, чего в жизни священнослужительницы не было уже очень давно.
*** Старый дом. Старый разобранный по досточке дом. Огромный и оттого еще более зловещий, чем ему полагалось бы быть. Агнесса смотрела на вцепившегося в кобылу юношу, скрестив руки на груди и сведя брови у переносицы. Строгая старшая сестра, не иначе. - Ай, ладно, - в конце концов вздохнула, махнув рукой. – Сторожи. Если сосуна увидишь вдруг – Жвальке команду дай. Пусть ловит. Да ко мне беги. Я на такое зрелище полюбуюсь. Конечно, найти здесь головоножку так просто и быстро Агнесса не рассчитывала. А вот напугать Аброха, чтобы он был внимательнее – очень даже. - И смотри, чтоб тебя не съели. Особенно кобыла моя… она дурная. Да и не моя…
Гниль. Скрип. Хруст. Дверь отпала от легкого толчка, подняв кучу пыли и грязи. Ликвидатора встретил тоскливый и одинокий полумрак забытого, брошенного жилища. Страшно было подумать, что этот дом повидал за свой долгий век. А теперь и вовсе стал приютом нечисти. Оскверненный. Убогий. Забытый, когда воровать уже стало просто нечего. Возможно, со временем его разнесут по бревнышку на растопку, как часто бывало в деревнях. А потом кто-то отхватит себе заросший сорняком участок, если найдется желающий пожить на отшибе. Блуждая по погрому, сестра думала о том, что более благоприятное место жительства для нечисти сыскать трудно. И догадки ее быстро подтвердились характерными миазмами, доносящимися со второго этажа. Тварь обитала здесь долго. Неужто вправду с ума сводила бедного раздутого Кукурузку? Или соседство такое надоело ей, да решила изжить видом своим внушительным? А может просто отощала. Не так уж много здесь мозгов-то безумных бродит. Поежившись, Несса принялась за дотошное и тщательное изучение спальной комнаты. Сделать это было не так уж трудно – из мебели и хлама почти ничего не осталось. Но в тоскливой пустоте она все же нашла первую зацепку. Или кто-то головой подметал пол, выдрав клок об щепку, или здесь могла пробегать головоножка.
Подхватив прядку, Агнесса спустилась вниз, найдя взглядом Жвальку и ее верного сторожа. - Я нашла себе место для ночлега, - жизнерадостно сообщила она Аброху, махая найденными волосами на дом за плечом. – Если б не запах, то вполне мило. И никто не потревожит. Зловеще усмехнувшись, девушка добавила: - Никто из живых. Поравнявшись с юношей, сестра показала ему клок волос. - Не знаешь чьи могут быть?
-
Вот псих. Не ожидал от тебя.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Отвис, наконец-то. Эта игра не перестает меня удивлять неожиданными поворотами и метаморфозами.
|
-
Быть ей эльфийской леди))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
"Боль на границе зрачков" -_- воу
|
Холод отнимает боль. Крадет память. Замораживает тоску, вмерзая льдистыми корнями в сеть капилляров и вен. Просачиваясь все дальше. Глубже. Пока сила дышать не станет единственной силой. Пока сердцебиение не превратится в единственный смысл жизни. Здесь все иначе. Другие правила, другие законы. И вечные льды, нерушимым покровом обнимающие продрогшие темные воды со взлохмаченными пенными гребнями волн. Блеклое солнце, служащее напоминанием о том, что было оставлено позади. Не дарящее тепло, не способное согреть. Пустая круглая бляха, слабо пробивающаяся сквозь набухшую сталь изгрызенных ветрами облаков.
Сколь мал и тщедушен человек. Сколь зыбко и незначительно его существование. Об этом начинаешь задумываться только здесь – на краю мира. Остановись. Вдохни глубже опьяненный морозной чистотой воздух, и придут они – излюбленные гости отрочества и одиночества. Мысли, что уносят далеко за край дрейфующих айсбергов. Что растекаются волею неспокойного разума, стремясь объять необъятное. Осознать мир вокруг. А вместе с первым осознание приходит жестокая правда – миру наплевать. На твое существование. На твои страхи и надежды. На тот чуткий трепет, что пронес ты до самых этих берегов, стремясь задать вопросы и найти ответы. Смысл? Истина? Вера? Здесь – нет. Здесь ты – никто. Только лишь маленький кристаллик снежинки, поднятый острым ребром саней. Секундное кружение, вознесение к небу. Попытка прикоснуться к его провисшему озябшему брюху. Вспышка на неуверенном солнечном лезвии луча. И – падение. Столь стремительное, бескомпромиссное. Краткий миг твоей жизни оборван вечностью, которая бродит здесь многие века. Которая видела рождение этого мира и пустоту, что следует неотступно за ним по пятам.
А через несколько мгновений, стоя на белоснежном снегу, понимаешь – тебя нет. И не было никогда. Вот и весь смысл. Вот и вся вера. Сомневаешься? Вглядись в океан безбрежной лазури, переходящей в застывшее серебро. Вглядись и почувствуй - там, в груди бездна. Одно маленькое сердце, неспособное согреть этот огромный мир льдов, как и одно гигантское солнце. Тебя нет. Засыпая и просыпаясь. Втискиваясь в плотные ткани одежды. Делая первые шаги, не зная, когда они станут последними. Прошлое, будущее – снежная пыль. Тут существует лишь настоящее. И его шепот ты слышишь во тьме, проглатывая подступающий непонятный ком. Где тишина срослась с одиночеством, где ветры воют, вгрызаясь колючими пастями в лазурные берега, где падают звезды за горизонт, исчезая в глубинном антраците диких вод… Тебя нет. Твое рождение. Жизнь. И смерть, что когда-нибудь станет последней точкой такой короткой главы. Ты пришел ни с чем. Ты уйдешь пустым. Ты падешь, как многие до тебя и после. И вся твоя значимость, все твои жалкие потуги чего-то добиться и оставить какой-либо отпечаток – заметут метели. Сотрут следы. Изгонят память. Тебя нет. И здесь ты понимаешь это так, как никогда до этого.
*** Они были прекрасны. Выдрессированы, ухожены, ласковы. Они верили людям и тянулись к доброте, встречая новую смотрительницу горящими глазами, в которых словно застыли льдины этого снежного пустынного края. - Я о них позабочусь, - легко пообещала Сэм седому кинологу, чье дежурство прибыла сменить. Прибытие… Долгие сборы, многочисленные слова прощания, тяжелые и грустные взгляды родных, не понимающих зачем ее несет в такую даль и глушь – и вот она здесь. Трудно поверить, что этот хмурый серебристо-стальной закуток не снится ей. Но щипать себя нужды не было – с этим прекрасно справлялся мороз разбушевавшейся и набирающей обороты стихии. Она никогда не любила холод. Будучи подвижной и активной, все равно умудрялась постоянно замерзать. И с первым же шагом по этим льдам – продрогла до самых костей, вздрагивая и пребывая в некотором состоянии прострации. Зачем ты здесь, Саманта? Вот, что спрашивала она про себя, осматривая станцию и принимая указания. Но стоило заглянуть в эти ясные глаза, подкупая прикормом отзывчивые собачьи сердца, как вопрос ускользнул, забытый. Все было не так плохо. Станция создавала впечатление маленького улья, наполненного жужжащими пчелами-учеными. Не успевшая толком ни с кем познакомиться (почти все свободное время Хейз посвящала собакам, намереваясь прочувствовать характер каждой из них), она, тем не менее, обратила внимание, что компания собралась достаточно интересная и не подразумевающая проблем. Во всяком случае, если судить по поверхностной корочке вежливых улыбок и учтивых слов. С людьми Сэм всегда было сложно. Собаки намного честнее и открытие. Собаки никогда не укусят без причины. Лучиком теплого солнца в этом краю зимы стал для нее Мэтью Уайт. Неизменная улыбка на светлом лице и легкая манера общения могли расположить кого угодно. Саманта все еще чувствовала себя неловко в новом коллективе, но с Мэтью общалась охотно, раскрывая природную свою отзывчивость и доброту. Без этих качеств кинологом она бы не стала.
25 сентября. Воскресенье. Сэм привыкла вставать рано, от того долго будить ее не пришлось. Выскочив из кровати, она умылась, провела утренний ритуал, который не занимал более пяти минут, одела рабочие вещи, прошлась расческой по непослушной гриве, с горем пополам собрав ее в хвост на затылке, и вскоре была уже около клеток питомника, проследив, чтобы собаки не остались голодными, но и не переели. Она подготовила нарты, впрягая взволнованных и подвижных от нетерпения питомцев. Проводила группу ученых, пожелав им удачи. И только после этого направилась требовать свой законный завтрак, конструируя мысленные башни догадок на тему того, как на этот раз извратится их удивительный повар.
Влетев в кухню на привычной скорости, Сэм вытряхнула из волос снег, забившийся туда после игры, которую выпросила заскучавшая Хеви, заставив ее задержаться. - Всем приятного аппетита, - поздоровалась она с теми, кого не видела и насобирала поднос, блаженно щурясь на яичницу. - Бон, ты волшебник, - в очередной раз похвалила повара, выклянчив себе еще кофе и несколько печенюшек. Уже с подносом и появившейся буквально из ниоткуда книжкой, девушка плюхнулась на первое попавшееся ей место, не разглядев потревожила чей-то покой или нет. Она была всецело увлечена новой главной Жюля Верна.
-
-
Очень рад, что ты здесь. Игра обещает быть классной.
-
Жизнерадостный персонаж внутри безжалостных, безысходных и мрачных словесных конструкций. Песчинка в океане судьбы. Классно, в общем, да.
-
Великолепная игра слов. Красивый пост.
|
Скажи, давно ли ты заглядывал под кровать? Давно ли уснул в тебе тот малыш с огромными яркими глазами? Как звали его? У него были мечты? Чего он хотел? Стать кем-то великим? Или постичь истину этого огромного странного мира, где душа и плоть связаны тонкой границей безумия? А может быть он грезил о власти и славе? Чтобы был трон, достойный лучшего короля. И мантия алым бархатом спускающаяся со ступеней, как стекающая кровь. Чтобы головы, склоненные в почтительном поклоне, так низко – до самой земли. Чтобы смелость и доблесть. Обожание и страх. Расскажи. Где же он, этот малыш? Ты помнишь о его снах? Помнишь, как умел он видеть то, что недоступно было людям взрослым и глупым? Он знал о ТОМ, что живет под кроватью. Он знал о ТОМ, что приходит в ночи, отрывая кусок за куском полотна теплого света, вшивая ледяной уголь липких теней. Раскурочивая сердце до дна, заставляя биться и захлебываться кровью в истерике. Он знал. Помнишь? Он был умнее тебя. Он был, несомненно, лучше. Искренний, чистый, светлый малыш. С огромными яркими глазами. С улыбкой лучезарной и честным словом. С верой в мир и себя. Он знал. Расскажи же, куда ты спрятал его? Где он прячется? Где? Мой любимый малыш. Слишком глубоко зарыл ты его в почву своего лицемерия и лжи. Утопил в болоте неудовлетворенности, страхов. Испорченной веры, изъеденной слепнями надежды. Ты повесил его на самый острый крюк за шкирку. В самом дальнем углу своей черной-черной души. И мрак, что растекался под кроватью, жил за грубыми досками платяного шкафа, ютился в сундуке соломенных кукол – проник в тебя. Он выел нутро твоего малыша. Он вырвал глаза и забил в уши черные пробки. Он вгрызся в глотку, раздирая тонкие ткани, впиваясь алчной пиявкой. Паразит, каким ты теперь стал. Взрослый и смелый. Красивый и статный. Никто. Ты никто без него. Ты забыл. Ты не помнишь. О ТОМ, что приходит в ночи. Обо мне.
Тень Тьма наседала гиблым пологом и давила на нервы. Отщипывала по куску от сознания и разума. Уничтожала логику. Пробуждала звериный инстинктивный ужас, что проник корнями в самые древние седые эпохи, где не было королей, не было богов. Где в мире властвовали лишь ночь и день, неизменно сменяя друг друга. Земля под этим низким каменистым потолком никогда не знала о солнце. Никогда не видела света яркого и чистого. Не дышала полной грудью. Она спала и хранила в своем нутре одну тайну. О том, что жило в ее глубинах, проникая пристальным острым взглядом выцветших и давно ослепших глаз прямо сквозь непроглядную черноту. Наблюдая вместе с сотнями теней, плывущими по краю сознания. Плод воображения? Реальность? Все враз стало слишком зыбким и чужим. А то, на что приходилось полагаться ранее – не нужным. Наталкивались друг на друга мертвецы. Скрипели их кости. Натягивались обветшавшие сухожилия и связки. Лопались остатки кожи, с отвратительным сухим шорохом опадая на черные выемки черных камней в этом черном коридоре. Гниющие миазмы смерти. Аромат разложения и просевших кишок. Высохшие бубенчики органов, болтающиеся в реберной желтоватой клетке из костей. Все это так ярко рисовало воспалившееся, заразившееся отчаянием воображение. Показывало, как картины одного из лучших эльфийских художников. И в каждом шорохе, в каждом стуке и бряцанье ржавых доспех – слышалась поступить смерти своей. Вот-вот наткнешься на нее. Вот-вот врежешься и обхватят тебя кривые костлявые пальцы, сведенные предсмертной судорогой. И агонизирующее провалившееся горло сможет выдавить лишь невнятное мычание тогда, когда желто-серая крошка рассыпающихся зубов будет рвать мясо, выпивая кровь. Отбирая у живых то, чего они лишились давным-давно. Страх. И смерть. Так близко.
Сталь (Буга) Скрип стиснутых зубов. Ярость, что поднимается волной жгучей, распарывая плоть мышц. Отнимая боль. Теперь она – далеко. В другой жизни, где нога раздроблена и сожжена. Где тело превратилось в мешок с кровью и костями. Сейчас все не так. По венам течет сталь, втекая в сердце. Заполняя его непробиваемым щитом. Заставляя биться все сильнее. Сильнее. Громче. В ушах стучит. На горло давит. А руки сжимают воздух, заставляя его корчиться в судорогах. Руки, где сконцентрировалась мощь всего этого гнилого мира. Он здесь. Ты слышишь. Как ровно раздуваются мехи его легких. Как мерно стучит сердце. Все ближе подступают шаги. Он заносит клинок и со свистом опускает, не зная, что это последнее деяние его верной жизни. Ибо с тобой – Бог. И он – зол.
Следы (Виглик, Антиас) Удар. Падение. Подъем. Каменистые шершавые стены. Злобный рык, догоняющий сзади. Бег. Позади остался здоровяк, забирая на себя внимание оставшегося гвардейца. Впереди распластался бездонный антрацит тьмы, поглощающий любой проблеск света, приглушающий звуки. По ним лишь можно было судить о том, что кто-то бредет рядом. Его дыхание. Удары сердца. Кто-то живой. А потом к звукам присоединились и другие. Лязг старых ржавых доспех. Лопающийся скрежет. Безвольное мычание. Во мраке ничего не разглядеть, но сердце испуганно подпрыгивает к самому горлу. Там, впереди – кто-то есть. И не один. Бряцает, лязгает и мычит. Волочит сухие конечности по земле, выискивая что-то. Или кого-то.
-
Концентрированная эмоция в художественной части. Сильно.
-
Красивое описание, сильное. За душу берет.
|
Чужой страх. Чужая боль. Липкий ужас, пробирающий до самых костей и еще дальше – к тому тонкому полотну, что называют душой. Вгрызается, коверкая оболочку. Царапая само естество. Она была там. В замкнутых стенах сведенных домов. Многочисленные окна которых смотрели безлико и безучастно на разворачивающуюся под их брюхом трагедию. Она видела. Как бежит он, падая, спотыкаясь, цепляясь дряблыми пальцами за свою драгоценную жизнь, как за высший дар Спасителя. Успеть. Найти людей. Найти помощь. Она чувствовала. Как сжала удавка горло, как раздался у самого уха мелодичный бархатный голос. Такому песни бы петь, а не людей низвергать, вдавливая в глотку раздробленное стекло. Боль. Что может быть слаще ее? Что может быть губительней? Агония, выедающая разум, разбивающая концентрацию, отравляющая сердце. Неверно бьется оно. Царапают ногти камень. И теплая кровь становится единственной краской этого черствого мира. Алый цвет. Цвет начала. Цвет конца. Рывок.
*** Судорогой сведенные пальцы на луке седла. Яркое пятно перед глазами, постепенно обретающее очертания мира. Мира настоящего и неспешно протекающего мимо, по обе стороны от протоптанной дороги. Еще бы чуть-чуть и поцеловала бы сестра Агнесса землю родимую, отдавая ей вместе с неподобающими священнослужителя проклятиями злое шипение. Обошлось. Выпрямилась в седле, выгнулась дугой в одну сторону, потом в другую, устраиваясь удобнее и стараясь не растерять горделивого вида. Хотя куда ж уж было терять-то. Последние дни не оставили на ней живого места, особенно проехавшись телегой по мягкому. Смысл от наличия седла стал забываться, как и ощущение оного под своим не таким уж внушительным весом. Казенная лошадка вяло волочила ноги, видимо, не особо радуясь наличию ездока, который болтается на ней, имитируя безвольный мешок песка. Нет, Агнесса была неплохой наездницей. Первые несколько часов. После них энтузиазм ее стремительно близился к роковой отметке, заставляя нервно елозить и ненавидеть все вокруг. Но ей повезло – Жвальера была лошадью не просто терпеливой, но чудесно апатичной. И за несколько дней тесного знакомства с ней, Агнесса утвердилась в мысли, что душа ее случайным образом переродилась в лошади, хоть принадлежала корове. Разогнать ее до рыси было делом непростым, и сестра с куда большим рвением и удовольствием занялась бы избиением нежити, чем длительными и нудными уговорами, заканчивающимися по обычаю злобным криком на несколько верст: «тупая скотина!». Кроме всего прочего, эта зверюга умудрялась потреблять пищу прямо на ходу, набивая себе брюхо и исторгая зеленоватую малоприятную пену. А ела она все, до чего могла дотянуться. Начиная от молоденьких побегов травы, заканчивая неосмотрительно развешанным крестьянами бельем. К некоторому компромиссу им прийти все же удалось. Агнесса торжественно переименовала кобылу в Жваль, а сама кобыла научилась двигаться в нужном временной хозяйке направлении. Пусть и не спешно, но уже хоть что-то.
Потирая саднящие… бедра, девушка бросила тоскливый взгляд на уютно дремлющую Тальку, с которой охотно поменялась бы местами. Меньше чем за сутки злобно-добродушные крестьяне умудрились ухайдохать священнослужительницу так, как не всякой нечисти за бой удавалось. Отказываться от помощи было бы не вежливо, но выбора проявить неуважение ей и не предоставили. Хорошо хоть рядом с лошадями в телегу не запрягли. Но и такой компании Несса была искренне рада. Звонкие голоса детей, их незамысловатое любопытство, чистые взгляды – все это внушало ощущение покоя и дома. Дом…
Сгоревший до последней балки. До обглоданного кирпича. С кровавыми тряпочками изуродованных тел и полопавшихся лиц. С черной мумией и рассыпанной крошкой грез. С…
Агнесса мотнула головой и зло нахмурилась. Прошло так много времени. Давно началась другая жизнь. Прежнее имя практически забылось, прогорев до последней буквы. Но сколько бы она не пыталась – воспоминания терзают и не дают покоя. У нее теперь новый дом. И новая семья. Отец - Единый Всеспаситель. - Будь со мной, Отче, - едва слышный шепот шелкового, мелодичного голоса. – Не оставь в час темный, да в годину светлую. Будь со мной. Обращаться к Каэллу лишь в моменты горя да крайней нужды Агнесса считала несправедливым и несколько лицемерным. Почему-то о Едином в мгновения полного счастья не вспоминали, да благодарить за покой не спешили. Покоя в жизни Нессы было дефицитно мало, может от того она не гнушалась обращаться к своему Богу даже в такие минуты сравнительно… неплохой жизни.
Вздохнув, сестра осмотрелась по сторонам, пытаясь в монотонном пейзаже захолустной глуши уловить хоть что-то интересное. Впрочем, ждать что из куста выпадет тот самый сосун было бы глупо. Да и вообще ждать, что он хоть откуда-нибудь выпадет и как-то себя проявит. Отдых, как же. Староста Нимул рисковал встретиться с крайне раздраженной и вспыльчивой уничтожительницей нечисти, которая уже размышляла как бы в Большую Энциклопедию Серого Ордена (далее – БЭСО) вписать еще одну разновидность тварей (прости, Создатель). А именно – тщедушного чванливого представителя прямоходящего позвоночного (под вопросом), в дальнейшем именуемого – Нимул. Размышления о том, к какому именно порядку (низшему или все же среднему) его занести к добру привести не могли, посему сестра Агнесса решила воспользоваться случаем попытать своих мучителей. - Дед, - уважительно обратилась она к главному экзекутору, подгоняя пятками Жвальку поближе, - а скажи-ка, у вас в Гленках погань всякая не объявилась случайно?
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
я же всегда хотела в этой игре попасть в прошлое:)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Когда-то давно по этой земле бродила тьма. И тьма эта имела плоть. Угольно-черная. Лишенная глаз. Видящая насквозь. В ней рождалась истина, в ней сбрасывала лживые покровы сущность всего живого. Мир обретал суть. Мир поглощал ужасом. На пустынных берегах она свивала гнезда, отдирая от себя кусок за куском. Сея семена пустоты, что прорастали корнями глубоко в землю, оплетая горячее сердце. Они и поныне растут в тишине забытых мест. Пыльных склепах и гробницах. Пронзая сумраком почившие в почве тела. Распускаясь смолянистыми бутонами на дне пропастей, умытых ржавой кровью. Эта тьма не похожа на ту, что приходит вместе с ночной прохладой. Она абсолютна. Она бесконечна. Она не знает слов, к ней невозможно привыкнуть. Алчная, голодная, она будет преследовать тебя до последнего вздоха, отравляя разум гиблым страхом. Ужасом древних легенд, оживающих под ее скользким брюхом. Здесь ее дом. Под храмом веры. Под сенью Богов. Под их защитой и покровительством спит она многие века. Чтобы проснуться однажды и вгрызться в мягкие податливые ткани. Отделяя волокна кожи, выдавливая глаза. Хрустнув костями в звенящей тишине. Сладкая от гнили. Затхлая от пыли. Хорохорится, наряжаясь в новые одежды. Встречая новых гостей. Ты болен. Ты заразен. Инфицирован. Дотронься до живота рукой и ощутишь – она там. Она уже внутри.
Тень (Арис, Айлин, Реннарт) Чернота угнетала. Давила на нервы. Втискивала в землю, заставляя неосознанно пригибаться все ниже. Чернота, в какой оживали древние страхи, вылезали старые забытые друзья. Ночные кошмары. Тайные скелеты. Все это прошло давно. Все это похоронено было. Память пройденных бед, отпечатком выламывающая душу. Отрывающая кусок за куском. А сейчас – опять. Ожило, воплотилось, хлопнуло по плечу, заглядывая в глаза и ослепляя их. Во мраке, где нет ни одной искры – тишина кажется слишком громкой. Удары неспокойного сердца. Триумфальные барабаны в ушах. Что-то скребется где-то рядом. По каменной крошке ступает чья-то нога. Острые когти оставляют борозды с дробящим сознание страхом. Застынешь – оно придет и вонзится наточенным клювом, разрывая грудину, раскрывая лепестки ребер. Побежишь – догонит, обнимая шипами, сдирая живьем кожу. Остается идти и верить, что эти звуки – лишь игра воображения. Только шорох. Мышь. Или крыса. Задетый случайно камень. Или чья-то плоть? Безумие обволакивает. Крадет мысли. Не позволяет думать и сохранять покой. Пока не вспыхнет яркий свет на краткий миг. И поймешь – лучше бы он не загорался.
- Крестьянин замолк. Он брел где-то совсем близко, прижимаясь к стене. Каким-то чудом умудряясь не отставать от Ариса и Айлин. Его дыхание вплеталось в нестройную мелодию их шагов. Неловкий, неудачливый и все еще безымянный – все время спотыкался, едва слышно что-то бормоча. Так продолжалось некоторое время. Мгновение? Год? Здесь его поток размазался и потерял значимость. Остался только липкий ужас, гуляющий по спине. Они не могли привыкнуть к мраку, но привыкли к тишине. И от того крик, вспоровший ее густой полог, показался оглушающе громким. - До меня что-то ДОТРОНУЛОСЬ!!! Крестьянин заорал и прыгнул вперед, наскакивая на рыцаря и его леди. Повис на их руках, вздрагивая от ужаса и колотясь зубами друг о друга. Его можно было понять. Чужое прикосновение в абсолютной мгле, когда нервы оголены, могло вызвать и остановку сердца. - Я-я-я мо-могу разогнать тьму, - внезапно заявил безымянный парень. – Я п-попробую… После его слов Ариса зацепила неловко воздетая рука, ударив случайно по уху. Он замахал конечностями с удвоенной силой и усердием, стремясь призвать силу своего бога и увидеть, что же коснулось его. На мгновение мрак ему разогнать даже получилось. От рук крестьянина разнеслись зеленые искры молний, разветвляясь и ударяясь в каменистую землю катакомб. Эти вспышки позволили всем троим разглядеть девушку, которая шла наощупь за ними. Ту самую, чьи руки были объяты пламени. С которой Арис сражался наверху. Они тогда не знали еще, что зовут ее сестра Константина. Судя по всему, именно она и наткнулась случайно на парня. Крестьянин испустил протяжный выдох, обмякнув и прижавшись к стене. Но выпущенные им зеленые молнии оказались не только лишь источником света. С шипением просачиваясь в пол, они вызвали мелкие трещины на нем, сквозь которые медленно потянулись к воздуху скрюченные гнилые пальцы с проступающими белыми костями. Изумрудные искры буквально вытягивали тела покойников наружу, являя глазам четырех людей их исковерканные смертью, разбухшие уродливые тела. Легкие сжались от омерзительной вони. Споткнулось в груди сердце. Нежить. Неупокоенные. Вызванные крестьянином вспышки оживили их, пробудив. А затем погасли, погружая коридор в абсолютный мрак. - Ой… - едва слышно выдавил неудачливый парень.
Сталь (Буга, Антиас, Виглик) Они рядом. Они близко. Беззвучные даже в тяжелых латах. Умелые воины, обученная элита. У них нет своей воли. У них нет своей правды. Есть слово Девяти, есть их свет, что несут они в мир тьмы очищением. И здесь, в глубинном загустевшем мраке – они не знают о страхе. Не помнят о сомнениях и человечности. Псы короля. Его верные волки. Всего двое и это – слишком много для тех троих, что остались во мгле.
- Буга попытался встать. Буга сделал это очень зря. Боль прошила тело насквозь, разрывая его пополам. Боль вгрызлась в мозг, чавкнув извилинами. Равновесие удержать не удалось и гигант с грохотом припал на колено вновь. Когда абсолют тьмы еще не коснулся глаз, от рук бескомпромиссной ведьмы отделилось несколько полыхающих искр. Они впились в то кровавое месиво из раздробленных костей, мышц и крови, запекая мясной пирог. Выжигая ткани, оставляя обугленные черные следы. Ты думал, что тебе больно, Джон? Ты был не прав. Покайся. Ибо боль – вот она. Слепит, визжит в груди, уничтожает разум. А потом пала тьма. И хорошо, возможно. Ибо сокрыла она тот горящий окорок, в который превратилась верная некогда конечность. Но кое-чего ведьма добилась – она остановила кровь. Хотел рычать, а вышел сдавленный стон. Хотел махнуть рукой, а дернулся лишь палец. Нет сил, нет правды. Мир жесток. И у берегов его найдешь ты свою смерть. Она уже алчет, надвигаясь блестящей грудой металла. Хищник, что носит доспехи гвардейца. Кто-то попытался подойти. Помочь. Поднять. Оттолкнуть прочь. Ты видел пламя, что стеной поглотило одну из фигур в латах. Второй страж успел шагнуть вперед. Сквозь меркнущий свет огненной стены блестел его клинок. Он стремительно надвигался на тебя.
- Пламя вспыхнуло стеной, разрывая пространство пополам. За ним остался один гвардеец, остановленный взбунтовавшейся стихией, призванной старым магом. Второй успел проскользнуть, уверенно двигаясь к скрюченному на земле здоровяку. Антиас пытался помочь и был откинут обезумевшим от боли громилой. Он ударился спиной в стену, наблюдая за тем, как гвардеец надвигается на безногого. А потом тьма скрала свет.
Гидра (Райна, Джек) Прохлада забытых воспоминаний. Кровь, страхи, боль – все уносит серебряный подземный поток. Обнимает вместе с живительным человеческим теплом. Сквозь пелену небытия ощущаются чужие прикосновения. Руки, бережно поддерживающие над водой. Не дающие захлебнуться. Шепчущие что-то губы. Неважно что – оно утешает. Оно позволяет расслабиться и плыть по течению. Верить миру вокруг и судьбе, что стала вдруг милосердной, улыбаясь рыжему пареньку.
Райна растворилась в воде. Здесь была ее стихия. Тут она казалась всемогущей. Безумие, устроенное в храме – осталось позади и сейчас казалось чем-то сюрреалистичным. Нереальным. Реальным был незнакомый певец в ее руках. Впрочем, такой ли уж незнакомый? Мелодия воды и ветра соединила их, связала. Скрепила души, не позволяя просто так бросить и уйти от страхов и ужасов. Она чувствовала – что-то преследует их. Что-то чужеродное есть в водах этой реки. Оно позади и вода старательно пытается вытолкнуть это из себя. Швыряет на камни, стремясь разбить. Но крепкий доспех гвардейца так легко не сломать, а решимость в его сердце не затопить даже самым быстрым потоком.
- Прошли минуты, а может быть – часы. Ласковые воды реки вынесли свою дочь и ее ношу к неизвестным берегам подземного грота. Искрящаяся пещера, сквозь стены которой прорастали магические кристаллы, мерцающие в темноте лазурно-бирюзовым свечением. Ланаэк – драгоценный камень, используемый в посохах чародеев. Легенда гласит, что это слезы самой Зари, пролитые за тех, кто не обрел покой. Месторождения ланаэка считались большой редкостью и так странно было найти их здесь – в пещере где-то недалеко от храма. Райне удалось вытащить рыжего из воды на что потребовалось немало сил. Девушка устала. Она чувствовала слабость в руках, каждый вдох отдавался болью в груди. Этот побег дорого им стоил. Им обоим. На виске у парня она заметила еще кровоточащую рану. Он медленно приходил в себя, возвращая утерянное сознание.
-
Красиво-то как! Превосходный пост!
-
Люблю эту игру, с каждым постом всё больше и больше. Она просто шикарна.
-
Очень красиво. И крестьянин в очередной раз доставляет)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
вообще, такой истории я не ожидала. Но мне нравится
|
-
Красиво. Сильно. Интересно. Очень хорошая игра, держущая постоянно в напряжении.
-
Нравится модуль, вот прям с первого поста нравится. Очень такого плана игр не хватало.
-
Насыщенно. Нравится) Роль Крестьянина особенно интригует.
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
я ждала этого момента почти 3 года.
|
-
Красиво. Душевно. Сильно. Верю.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
1999))А мы даже еще темп держим)
-
ты-ся-ча. г-споди б-же мой
|
-
Интересный взгляд на происходящее. И описания, и чувства замечательны.
-
Таки не поплаваем( Озвученные мысли жреца особенно нравятся. Красиво.
-
Люблю этот приём - описание ситуации через взгляд со стороны, от второстепенного, вроде как, персонажа. Иногда очень стильные и впечатляющие посты выходят. Например, этот :)
|
Мир раскололся. Лопнул. На одной стороне его осталась жизнь. Та, что была раньше. Сложная, а может быть простая. Легкая или же наполненная тяготами каждодневной борьбы. Пропитанная соком терзаний, волнений, переживаний. Все, что имело смысл. Тянуло цепочку правд и решений. Что значимым было, а может и нет. Там был ты. Видишь? За границей хрусталя, каким глупые люди называют глаза. Там был ты. Твои великие дела. Твои мысли и чувства. Воспоминания.
Зазмеилась трещина на полу, ускользая под ноги хлынувшей голодной массы. Треснул мрамор.
Здесь, за этой чертой - возврата нет больше. Тот мальчик или девочка остались позади. Ты входил под своды великого храма, неся бережно свои надежды. Грея у сердца веру или же неверие. Это уже не важно все. Ты изменился. И осталась кривая усмешка, отведенная уголками губ вверх. Боль непонимания в глазах. Жар, поднимающийся вдоль тела. Режущий, рвущий. Остался гнев и страх. Слово жалящее, вошедшее в душу, молвленное девятью мудрейшими. Или девятью глупцами?
Общее. Толпа тянула руки. А в глазах их - безумие переходило барьеры нерушимых постулатов. Догмы, что отравила каждый день существования. Велик закон Девяти. Нерушимо их слово. И шевелящаяся розоватая масса пойдет вперед, чтобы сломить, стоптать, проглотить и не подавиться. Она выплюнет кости былого, глодая скупую подачку тех, кто Вершит. Кто право имеет. Чей голос едино велик и бескомпромиссен. Не говори с ними. Не слушай их. Не смотри в прорези мертвых масок, ибо в глазах ты увидишь свой приговор. Толпа тянула руки. Толпа неслась вперед. И каша из кривых лиц превратилась в воздух. А воздух стал рыком утробным. И почернели облака у самых сводов. Мелькнули молнии, раскурочивая пространство, пропитанное болезнью разума. Не ищи здесь смысла. Не надейся на логику и доводы рассудка. В храме, что стал домом правящей руки - лишь вера есть. Покоится, царапая плитку пола. Оставляя борозды на ровной поверхности стен. Голодная, голодная вера. Алые рясы. Алая кровь. Алая кайма на гобеленах. Цвет расы людской, символ их торжества. Венец их сущности. Багрянцем омыты земли Нольна. Багрянец вгрызся в Западный Падец. Растекся, привкусом крови на сухих губах. Отравил берега мира, хранимого Девятью. Алые рясы. Алые глаза толпы. Безумие обрело свой оттенок.
Буга. Мошка. Маленькая черная хитиновая мошка, крылышками бессмысленно дергающая. Трепыхающаяся чего-то и куда-то. Так ты себя ощущал. Ибо что есть твой молот против того, кто бесконечные годы питался злобой всего этого мира? Собирал по крупицам ненависть. На завтрак вкушал ярость. За прорезями алой маски осыпались вспаханной землей глаза. Жажда убивать породила ответ. Жрец Отума зарычал диким вепрем. Руку вскинул могучую, обтянутую жалкой тряпкой красной рясы, которая не могла скрыть кочки мышц. И отлетел молот обратно, врезавшись в грудь до хруста костей. Откинув от пьедестала под ноги алчущей толпы. Он сделал шаг вперед, но плеча коснулась рука того, кто нес слово Каль. Качнулась голова в предупреждающем жесте. Нет. Им нельзя вмешиваться.
Состояние: сломано несколько ребер. Дышать трудно. Боль тягучая по телу ползет, в груди сворачивается. Но злоба поднявшаяся душит сильнее. Пульсирует в висках вздувшимися синими жилками. Вставай. Круши. Докажи.
Реннарт. Сначала было пламя. Оно пришло в этот мир. Породило его. Обожгло, вытачивая форму. Двигая пласты земли, скаля острые клыки скал. Поднимая, роняя, выжигая. Оно творило, принося очищение. А сейчас оно зверело, разрывая почерневшую душу. Вороша угли той хилой надежды, что когда-то была. Когда-то вела. Сюда, под своды великого храма. В ловушку, как оказалось. Глупо. Бессмысленно. Обидно. И... яростно. Гнев растекается по венам. Гнев высушивает слезы в глазах. Гнев становится пламенем, а пламя становится злостью. Ожившей волей Каррума. Ведь он ведет. Его черные крылья тенью упали за спиной. Змеится трещина по мраморным плитам. Еще одна. От рук расходится вязь паутины. Так трудно. Так тяжело. И на лбу драгоценные алмазы пота блестят, превращаясь в солоноватый поток. Слиплись волосы. От жара дымятся пальцы. Веером брызг растекается огонь, входя в толпу. Жаля, кусая. У неизвестной женщины воспламенились светлые локоны. Закричала. В отчаянии кинулась бежать, раздувая ветерком пожарище на голове. Лопается кожа, открывая чернеющие кости. Высыхают глаза. Сумасшедший вопль. Невыносимая боль. О, ты знаешь, как это больно - сгорать живьем. Но это все неважно. Важно то, что трещины на полу слишком маленькие. А толпа все ближе.
Состояние: Жарит, горит, печет. Огненный зверь рычит, вырываясь наружу вместе с язычками неконтролируемого пламени. Двоих ты сожгла. Они еще живы, но уже мертвецы. Еще трое отвлеклись перекинутым на одежду огнем - пытаются сбить.
Хеллгейт. - Они спятили! Спятили! Он кричит и мельтешит под ногами. Путается, сбивает мысли. Странный человек, что выглядит обычным крестьянином и от того резко выделяется из пестрой группки девяти у пьедестала. Так вышло, что он оказался рядом. Сонмы голосов превратились в гул. Жужжание роя. И очень легко отказаться видеть в них людей. Очень просто забыть, что за каждой лицевой маской сокрыта жизнь. С мелочными волнениями и тревогами. С запахом печек больших. С топором на дворе и связкой дров. С кузнечными мехами, а может шерстью остриженных овец. Легко было забыть, что эта жизнь ничуть не хуже твоей. Она тоже имеет право на существование. Она тоже горит каждый день, шагая вперед и слепо веря во что-то. В богов, в короля, в великих мира сего. Кто-то выбирает веру в себя, а кому-то необходимо верить в мироздание. Так всегда было. Айлин очутилась в опасной близости к толпе. Ее чуть не смяли, но ты оказался проворнее. Скользит меч. Свистит, вспарывая ставший вдруг красным воздух. Раз. Два. Три. Это так просто. Податливая плоть рвется, расходясь аккуратными разрезами. По шее. По рукам. В живот. Это так легко. Они ведь не воины. У них нет доспеха. И в глазах - пустота слепой веры. Падает женщина, пытаясь зажать фонтанирующую струю крови из шеи. Бесполезно. Рухнул на колени какой-то мужик, собирая выпадающие синевато-пурпурные внутренности из идеально-ровного разреза внизу живота. Бессмысленно. Еще один. И еще. Их руки не дотянулись до той, кого поклялся защищать. И не дотянутся уже никогда. А на затылке взгляд пристальный. Острый. Внимательный. В нем нет укора. Нет презрения или поддержки. Обернешься, а там - никого. Только крестьянин нелепый топчется и руками махает, вырываясь из объятий толпы. Кричит что-то. К тебе прыгает, пытаясь попасть под защиту меча.
Состояние: Трое не встанут никогда. Женщина, мужчина и какой-то старик. Двое ранены и корчатся на полу. Но это так мало. Крохи по сравнению с тем океаном, что прибоем человеческой массы накатывает вперед. И теперь уже к Айлин протягивает руки молодая симпатичная девушка с карими глазами. А к тебе бросается светловолосый мальчишка лет десяти.
Лавелл. Легкий ветерок прошелестел по ногам. Качнул одежды разные и пестрые. Запутался в разноцветных волосах людей. Ты видел их лица. Видел их глаза. И страх. Где-то очень глубоко за границей пустых зеркал, объятых безумием. Страх человеческий, живой, настоящий. Они двигались вперед, но разве имели выбор? Разве могли они противостоять воле девяти жрецов? Разве слово их могло быть нарушено? Нет. И люди шли. Под свистящий меч, под огненные брызги, под водяные бичи. Сгорая, падая, вопя от боли. Их крик входил в самую душу и рвал ее на ошметки. Простые люди. Такие же, каких ты встречал на дорогах этого мира. Такие же, как те, что привечали тебя хлебом и водой. Дарили кров и тепло. Просили о помощи и предлагали свою взамен. Они не идеальны, нет. На свете нет идеалов. Но разве не в этом его красота? Возможно, среди них есть предатели, лжецы и воры. Может, убийцы есть. Но разве заслуживают они смерти такой? В огне или под ударами меча. В струях режущей воды. В безумии, что охватило их, поглощая разум. А ты? Заслуживаешь смерти? Легкий ветерок превращается в поток. Воздух крепнет и сжимается, становясь осязаемым, твердым. Он загустевает и резко бросается вперед, отталкивая толпу назад. Отодвигая всю эту пластилиновую массу, лишенную собственной воли, объятую пламенем сумасшествия.
Состояние: Послушный воздух оттолкнул большинство к дверям. Кого-то сбил с ног, кого-то просто мягко отодвинул. Выиграл драгоценное время, освобождая пространство. Но долго ветер не удержит их.
Старый. Несправедливость всегда была бичом этого мира. Ее можно было увидеть в каждом тесном закоулке. В трущобах городов. Меж домиками селян. И в пышных залах дворцов. Она лилась вместе с вином в чаши знати и королей. Она топталась пылью дорог под замотанными обмотками ногами. Под колесами скрипящих телег. На ней зиждилась вера и законы людские. Она вопрошала и вершила суд. Она говорила устами тех, кто прятал за масками лица. И слова ее ядом входили под кожу. Текли с кровью в самое сердце, отравляя, заставляя задохнуться от непонимания. От тщетной попытки остановить хаос и найти порядок там, где о нем позабыли. - Вы не виноваты, - согласился сухой и спокойный голос жреца Каль, стоящего на пьедестале и безлико глядящего на разворачивающуюся перед ним драму. Он говорил тихо, но отчего-то слышно его было хорошо. Выступили капельки влаги вокруг. Подернулся воздух, словно вспотел. Пошел рябью, превращаясь в твердый полупрозрачный щит. Оттолкнул нескольких, что уже тянули руки свои в попытке схватить и затоптать. - Никто не виноват. Потянулся дальше послушно, расширяя свои границы и укрывая тонкого рыжего паренька, из протянутой руки которого пронесся поток ветра, отпихивая массу людей. Вода и ветер сплелись воедино, становясь монолитной стеной, огораживая пространство. И в груди родилась уверенность, что вместе с этим пареньком вы сможете оттеснить толпу еще дальше. Только бы хватило сил. - Посмотри сам, - продолжал безликий жрец. - Посмотри, как вы опасны. Что творите. Он говорил о тех людях, что падали друг за другом. О простых людях, которых сжигали, резали, крушили и ломали, как куклы. - Вам нельзя жить.
Состояние: Водяной щит сплелся с воздушным потоком Джека. Образовал твердокаменную прозрачную стену, оттеснившую почти всю толпу на несколько десятков метров.
Райна. Они двигались вперед сплошной стеной. Без мысли в стеклянных глазах. Без крупицы сознания. Наполненные словом великих жрецов и волею их беспричинной. Неопровержимой. Они тянулись и из глоток их вырывался гул. Монотонный и непрерывный, он вползал в мозг, вытесняя разум. Сводя с ума. Ты видела, как рядом зажглось неистовое пламя. Как загорелись руки женщины с темными волосами, что оказалась в одном кругу с тобой. Огонь сорвался с цепей и кинулся в толпу, кусаясь и поглощая. Вопли и крики сплелись в какофонию нестерпимого звука и более всего на свете захотелось, чтобы они все замолчали. Упали замертво или просто исчезли, но оставили вас в покое. Ведь вы не сделали ничего плохого. Ведь вы... Вода ожила, запела и заструилась под пальцами послушно. Вода свилась в тугие струи, заканчивающиеся острыми лезвиями. Длинные ее плети ринулись прямо на толпу, на тех, кто жаждал крови и смерти. И они получили кровь и смерть. Прозрачные потоки резали не хуже меча, кромсая людскую плоть. Захлебнулся в собственном предсмертном крике молодой паренек. Лопнула, как сухой пергамент, кожа огромного мужика. Один из водяных бичей вошел в горло вопящей женщины, раздувая до невероятных размеров, пока не лопнул живот, обрызгав кровавой взвесью стоящих рядом.
Состояние: Жизни четырех забрала вода. Быстро, жестоко, бескомпромиссно. Еще трое ранены серьезно.
Делагарди. Так тонка завеса, отделяющая мир порядка от мира хаоса. Неразличима грань, за которой восходит на престол безумие. Опасное, острое, смеющееся хрипло. В его лучах сгорает ложь и выпячивается истина. Оно открывает то, что на самом деле прячется на дне грешных душ. И вместе с ним приходит осознание собственной силы. Вместе с ним на плечи ложатся руки с длинными пальцами, а самого уха касается чье-то дыхание. Ты чувствуешь его. Не видишь, но знаешь. Он так близко. Чернотой бескрайней глаз обжигает. Улыбается широко, нашептывая неясные слова. Это и неважно, что ты не понимаешь. Смысла нет. Правды нет. Невинных - нет. Сколько лет оковы давили на грудь, не давая дышать. Сколько лет холодной испариной выступал вместе с потом долг. Сломленная, сжатая, распятая обыденностью дней и сумасшествием матушки. Потерявшая нормальную жизнь. Забывшая, как это, когда нормально все. Он подарит свободу. Он раскроет крылья вместе с тобой. Он не оставит никогда. Не предаст. Он будет рядом и выпьет все слезы. Он будет смеяться в унисон и рыдать навзрыд в подушку. Он будет лгать и говорить правду. Он станет тьмой в углах и светом ясных дней. Ты только впусти. Раскройся. Дай волю. Всем своим желаниям. Всем своим страхам. Не беги больше. И он обнимет крепко. Опустит подбородок на плечо. И больше никогда не уйдет. Тот, что носит имя - Безумие. Тот, чье лицо - Хаос. "Ло" Арис подарил тебе сегодня много драгоценностей. Рубинов, что рассыпались по полу кровавыми брызгами. Потоками жизни тех, кто падал и не вставал. Они все хотели прикоснуться к тебе. Разорвать. Оставить на память по маленькому кусочку Айлин. Каждый пытался урвать клочок, но Хеллгейт исправно играл свою роль. Он был ловок. Умел. Он бил безжалостно и насмерть. И никто не притронулся к тебе, пока душой овладевало неведомое и пугающее чувство единения с чем-то высшим. Кем-то.
Состояние: Сила подвела. Не нашла выхода, не смогла разжечь еще больше пламя безумия, что охватило людское море вокруг. А вот чувство одиночества ушло навсегда. Ты знаешь, что Он рядом. Он здесь.
Виглик. Образы. Картинки. Видения. Они легко вплывали в голову и вытекали из нее так же легко. Где-то внизу разворачивалась драма. Там кричали люди. Там гудели люди. Там умирали люди. Такие забавные и нелепые. Такие смешные и страшные. Они лопались кровавыми брызгами и это было удивительно красиво. Столько красок вдруг на холсте мраморного пола. Алый, огненный, прозрачно-сизый. Пурпурный цвет безумия и желтый оттенок лжи. Стальное благородство и охровая честь. Все здесь. Ты только возьми кисть и нарисуй свою картину. Новое видение. Новую правду. Чернота заволокла глаза. Чернота вытравила сомнения. Шелест антрацитовых крыльев и угольная смоль. Мир вокруг дрогнул. Мир внутри рассыпался. И раздался детский смех. Лицо белое, как молоко. Свет чистый, как рождение мира. Яркий, ослепительный круг, за которым загорелись звезды. Теплые, искренностью наполненные, несущие в себе силу, пришедшую из других вселенных. Из тех мест, где о добре и зле не знают. Где не существует черного и белого. Где свет и тьма - едины. Серебром белого тумана разошлось кольцо лучей маленького солнца. Солнца, которым вдруг стал ты. Слепящий, погрузивший всю залу на мгновение в сплошной белый абсолют. Вселивший в тела тех, с кем стоял в кругу одном - твердость, уверенность, силу. Забравший то же самое у тех, кто вязкой массой стремился поглотить и смять.
Состояние: Свет чистый разошелся по холлу, неся благо тем, с кем оказался рядом. Неся упадок тем, кто желал зла.
-
Прекрасны картины слов - ничуть не менее, чем прекрасны изысканные картины из под кисти величайших художников. И чувства в строках - как в душе.
-
Насыщенный и яркий эпизод. Связь с богом именно такая, какой я ее себе представляла, да)
-
Уже очень нравится модуль. Пока что каждый пост вдохновляет)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
То был день, который ждали многие. Фанатики, лицемеры, нищеброды. Вельможи, писари, наемники. Чины и звания стягивались завесой облаков под куполом храма. Умирали, корчась, титулы. Глаза толпы не имеют смысла. Лишены имен. Толпа уродлива в своей пестроте. Бесплотна в своей многоликости. Толпа есть страшный зверь, чья необузданная истина сметет любое слово. Задавит волю владык и королей. Неконтролируемое стадо, напоенное ядом веры. Жадная до чудес пустота. Алчная до представлений масса. И что может быть горше - смотреть на них, не видя ничего? Девятеро, как и во многие другие Дни Силы - слушали. Молчали. Внимали. За воском масок не различить было лиц и лишь глаза горели ярым пламенем тех сущностей, о которых знали все. Девять великих богов. Девять, что сотворили этот мир и берегли его покой. Девять, чьи помысли оставались завесой тайны.
- Он украл мою корову! Я точно знаю! Я видел на калитке кусок его штанины! - Прошу вас... у нее раздуло руки и эти... язвы... начали лопаться. Прошу вас... - Я плачу налоги! - О великие, да будет свет вашей веры... - Спасите. - Казните! - Верните... - Я потерял свой медальон. Он очень дорог мне. Ну правда...
Толпа говорила. Кричала, шептала, давила, выплевывая слюну своих надежд и пустотелой воли. Выла, расплачиваясь голодом за шанс урвать персональное маленькое чудо. Жрецы имели право отказать. Они не обязаны были помогать и зачастую исполняли волю лишь нескольких из всей этой копошащейся и многорукой людской патоки. Молчаливые, безучастно смотрели они на говорящих, не сделав ни единого шага навстречу. Пока голоса сплетались в гомон и отвратительную какофонию. Пока падали на колени одни и гордо вздымали головы другие. Пока не молвили слово семеро, такие разные и такие похожие. Выделяющиеся на фоне обыденных просьб безумством собственных желаний. На них смотрели косо, с сомнением. Поглядывали, чуть сторонясь. А вскоре к ним присоединился еще один. В обычной серой льняной одежде, худощавый, ничем не примечательный паренек, кроме, разве что, излишне живой мимики. Он вторгся в круг семерых, разведя руки и склонившись в неловком поклоне. Споткнулся, запутавшись в собственных ногах. Уцепился рукой за светловолосого мужчину. Извинился, отряхивая несуществующие пылинки с того, кто носил имя Арис, о чем знала лишь одна особа, присутствующая в этом зале. - О, великие, у меня на самом деле схожая проблема с этими господами! - Звонкий голос, пшеничные тонкие волосы до плеч, водянистые глаза. - Я чувствую, что меня охватывает необычное... безумство. Я чувствую... силу, да! Помогите же, слышащие, не оставайтесь глухи и безучастны к просьбам ваших смиренных слуг.
Говорят, что с тех пор, как жрецы занимают верховные должности и становятся гласом Девяти , избранными служителями совета - они одевают свои маски навсегда. Говорят, что с того самого часа, как трехглавый колокол разносит весть благую - теряют они право снимать их прилюдно. У девяти жрецов нет лиц. У них нет имен. У них есть чин и обязанности. У них есть голос, что вершит судьбы великой расы людской. - Мы видим вас, - молвил служитель Каль, подняв руку во второй раз. И вместе с этим жестом затих гомон, смолк шум. Толпа усмирилась, покорно опустив глаза. - Мы слышим вас, - к скрипучему голосу под белой маской присоединился хрипловатый женский, скрытый голубыми перламутровыми наростами. Служительница Лулы. - Мы говорим с вами, - пропел тот, что носил на лице серебристо-бурые перья сокола. Жрец Эйне. Простой обряд. Безликие слова. Начало представления.
Они сошли одновременно и толпа все поняла без слов, расступившись полукругом вокруг девятерых избранных людей. Это было не удивительно, что первыми обратили свое внимание старейшины именно на них. Напротив восьмерых остановились восемь святых. Один остался безучастен, стоя на границе пьедестала. Одновременно прикоснулись ко лбам вопрошающих тонкие пальцы. И вспыхнуло. Загорелось. Обожгло. Нарастающий сонм внутри. Боль, что безумием океана набрасывается и рвет. Рвет до последнего лоскутка кожи. Иссушивает до последней капли крови. Это длилось незначительную долю секунды. Даже сердце не успело совершить удар. И хорошо. Иначе бы уже не совершило. Отступив назад, жрецы вновь зашли на пьедестал и образовали тесный круг. Они говорили слишком тихо, чтобы хоть один обрывок слова долетел до жадно ожидающей толпы. И говорили долго. Время сыпало песок в чашу терпения. Время кривлялось, усмехаясь злорадно. Ожидать становилось все мучительнее.
Когда жрецы расступились, занимая свои былые позиции, вперед вышел служитель Каль. - Мы долго думали, что вы есть, - серые глаза смотрели на девятерых, вокруг которых до сих пор звенящей пустотой рдело свободное пространство. - Вы не люди. Шумно вздохнул за спиной ядовитый многоликий зверь. - Больше нет. Десятки глаз впились. Десятки рук сжались в кулаки. - Вы - самозванцы. Загустел воздух. Дышать стало тяжело. Сдавило легкие болезненным спазмом и распустился в животе огненный цветок. - Вы - зло. Слова хриплого приговора. Слова нерушимого закона и единого вердикта. - Убейте их.
-
Сходу я такого совершенно не ожидал. Шедевральная сцена.
-
Воистину неожиданный поворот.
-
Вах, люблю подобные повороты) Круто!
-
|
-
Шикарный арт и шикарное начало! Как я правильно сделала, что подала заявку сюда^^
-
-
-
-
Красиво всё начинается, да)
|
- О, у меня нет причин сомневаться в вашей честности, леди, - улыбнулся Дэвар Альтарине, чуть склонив голову набок. - Это вы сомневаетесь в моей. Я уверен, что причин... м... драться у нас определенно не будет. Что бы вы не сделали - не в моих привычках нападать на девушек. Во всяком случае - не так. Эльф осушил свой бокал, осторожно поставив на стол. - Я не прошу вас резко воспылать любовью ко мне лично и моим собратьям, но прошу дать нам шанс и не судить предвзято по поступкам отдельных представителей расы. Кроме того, - улыбка стала лукавой, - сомневаюсь, что вам раньше доводилось общаться с темными эльфами. Мы все же несколько иное, чем наши светлые родичи. О, да. Определенно, Дэв не соврал. Дроу отличались от светлых тем, что являлись еще более высокомерными, напыщенными и сумбурными существами. Ведомые зачастую абсолютно нелогичными целями и совершающие необъяснимые деяния. Большинство темных, которых знал менестрель, относились к людям так же, как и к оркам. Брезгливо, ядовито, насмешливо и оскорбительно. Но юной Альтарине вряд ли об этом было известно. О культуре и нравах дроу в принципе было известно только самим дроу. Дэвар вздохнул, отправляя еще несколько виноградин в рот. Будущее дело обещало быть не только интересным, но и морально громоздким.
Оставив в стороне мысли о людях, эльфах и их вечных разногласиях, бард продолжил свое пристальное наблюдение за яблоком. Казалось, что ничего другого он вокруг не замечает. Что разноцветные глаза всецело поглощены сжавшейся и скукожившейся шкуркой. Там что-то кто-то говорил. Кажется белка разговаривала с очаровательной эльфийкой, внушая ей грустные мысли по поводу окончательного вымирания и без того вымирающей расы Старших. - Ха! - Воскликнул дроу, хлопнув ладонью по столу и победно глядя на злополучное яблоко. Он понял. Что-то. И с чувством полного удовлетворения растекся на стуле. Это было важно. Это что-то. Чем-то важно. Определенно. Только вот чем?
От дальнейших размышлений его досадно прервало пророчество. Дэв уже сталкивался с такими и помнил, как оно скверно происходит зачастую. Вот ты сидишь. Никого не трогаешь. Думаешь себе про яблоки и природу божественной силы, как вдруг на тебя выливается зловещая тирада, подогретая блестящими безумными глазами и обещанием малоприятного знакомства с ядовитыми ножами и хохочущими писклявыми трупами. Если, конечно, он все правильно понял. Или там было про хохочущие ножи и ядовитые трупы? Поди разберись в этих пророчествах. Они только с толку сбивают и еще больше путают, заставляя сомневаться в себе и в каждом пне подозревать пиcклявый труп. Хохочущий. Тоска и безысходность. Дэвар кисло смотрел на Оракула. Из всего, что она сказала ему нравилось только слово "яблоки". Но в одном предложении с ядом, сталью и писком даже оно не вселяло особых надежд. Впрочем, молодой и беспечный менестрель никогда не впечатлялся всеми пророчествами и предвидениями. Его проклинали бесчисленное количество раз. В основном, конечно, девушки... и при этом они определенно не обладали магическим даром, но после их замысловатых пассажей эльфа ни писклявые трупы, ни яблочные ядовитые ножи удивить не имели никаких шансов. Потому он лишь пожал плечами, запомнив на всякий случай слова Оракула до лучших времен.
Госпожа Генриетта столь стремительно и быстротечно попрощалась, раздав всем роли и покинув зал, что Дэвар невольно восхитился. Глянул на приунывшую белку и состроил сочувствующую гримасу. Судя по всему, труднее всех придется именно ей. - До завтра, фройляйн, - улыбнулся вставшей Альтарине Дэвар. Закончив общипывать виноград, он и сам поднялся, откланявшись оставшимся будущим спутникам. Если все они сбудутся, конечно, что было не совсем уж очевидно. Несколько мгновений подумав о том, что ему может пригодиться, эльф решил, что ничего. Все, что ему было необходимо - осталось в таверне. Вот туда-то менестрель и направился, решив завершить этот день игрой на потеху посетителям. Ведь это вполне могла быть его последняя игра. А потом хохочущие трупы, яблоки и прочие прелести за пятьсот золотых монет.
-
Такой и должна быть хорошая игра)))))
-
Яблочные трупы. Или хохочущие ножи?..
|
-
ну что ж так его не любишь-то?)))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
на самом деле, это едва ли не самый сильный пост в игре
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
спасибо за такие обычные, повседневные эпизоды
|
Дэвар слушал. Задумчиво отпивал вино из бокала, порою отправляя в рот ту или иную закуску. Действия, что не требовали умственных усилий, оставляя разум свободным для голосов, сплетаемых в историю. Историю удивительную и завлекающую всякого, кто имеет хотя бы толику любопытства. Темный имел куда больше, чем толику. Мир людей всегда был чужим. Они жили в какой-то иной реальности. Седой, древней, напитанной тяжелыми символами и печатями ветхости. Изживающие себя, испившие свою судьбу практически до дна. Многие из его сородичей относились к этим существам, в чей мир они попали - с презрением или же терпением. Дэв не входил в их число. Люди были загадкой, но не той, что хочется разгадать. Они просто... были. Яркие, разные, напоминающие россыпь разноцветных камней. И невозможно определить - драгоценные они или просто... галька. Этим завлекая и маня. Судьба Хофтгора не была ему особенно важна и дорога, но слова, срывающиеся с губ очаровательной обер задевали струны застоявшейся и давно заснувшей души. Слишком долго он ходил по дорогам Мира, утопая в спокойствии и обыденности. Слишком легко подкралась скука к молодому Темному, чья жизнь в былые времена напоминала острые пики вершин и темные бездны расщелин. Идеальные равнины, убогие холмики и ровная тропа - не для него. И именно это, вкупе с любопытством и предвкушением, играли решающую роль в мыслях эльфа, что задумчиво вертел в тонких пальцах ножку бокала. Это, а еще немаленькая сумма. Настолько немаленькая, что даже менестрелю, привыкшему не бедствовать, показалась внушительной и заманчивой. Но и здесь был деготь. Как всегда.
Дэвар лениво повернул голову, посмотрев на человеческую девушку, с которой имел удовольствие познакомиться раннее. Ее неконтролируемая вспышка и негодование многое объясняли. Значит, юная волшебница терпеть не может его род. Любопытно. Проснувшаяся строгость госпожи Генриетты заставила уголки губ Темного едва уловимо подняться. Он долго ждал, когда же она проявит другую свою сторону. Несмотря на легкость и внешнюю беспечность, обер просто обязана была иметь что-то выкованное железом и сталью в душе своей. Иначе не смогла бы она управлять славным городом, которым неожиданно заинтересовались гномы. - Фройляйн, - мягко обратился к Альтарине эльф, показывая, что гнев девушки его лично никак не задел. - Хоть и неизвестно, какое именно решение мы все примем, получив, наконец, часть знаний о будущем деле, но все же... если согласятся все, чего явно желает наша очаровательная обербюргермайстер, то нам предстоит разделить весьма длинный и опасный путь, подставляя друг другу спины. Доверяя друг другу, - с нажимом добавил дроу. - А посему, хоть это и не мое дело, не могли бы вы объяснить причину своей... мм... нелюбви к моим сородичам? Задав вопрос, Дэв бросил мимолетный взгляд на Вильварин, улыбнувшись. Эльфийка оказалась не только прекраснейшей представительницей светлой стороны его народа, но и бардом. Такой же, как он. Это грело.
- Судя по всему, трактат гнома на гномов же и может произвести впечатление. Или же у вас есть некоторые сведения, которыми вы забыли с нами поделиться, - лукаво улыбнулся эльф, - но которые заставляют вас думать, что утерянная страница разрешит конфликт. Или вы отчаялись настолько, что видите то, во что хотите верить. Скажите, госпожа Генриетта, какой смысл гномам выкупать Хофтгор? Что в нем особенного для них? Ведь это, насколько я успел понять, а если понял не правильно - поправьте меня, по большей части город культурного наследия именно людей. Дэвар перевел взгляд на отворившуюся дверь и вошедшего в зал эльфа. Еще одного. Светлого, хоть дроу не удивился бы даже увидев одного из весьма редких представителей своего культа. Подозрительный прищур и пристальное внимание заставили Сайрена усмехнуться. Именно с таким приветствием он сталкивался чаще всего.
-
Вот люблю я эти твои посты за возникающее от них особенное ощущение безграничности. Прям читаешь и будто за горизонт куда-то летишь)
|
-
Спальничек на меху нужен. Или грелка во весь рост)
|
-
верной дорогой идешь, товарищ:)
|
Нет, он долго не хотел себе этого признавать. Да и причин особых не было. Все шло... как обычно. Шум яркой жизни. Пестрота красок, что окружает событиями, людьми и нелюдями. И так легко было отдаться этому потоку, растворившись. За последние полгода мало что изменилось. Путешествия из города в город. Многочисленные выступления. Восторг толпы. Случайные (а на деле хитро выверенные) связи. Мимолетные (и не очень) знакомства. Все хорошо. Стакан в руке молодого темного эльфа треснул и он с удивлением перевел разноцветный взгляд на рифленое стекло. Неужели он зол? Но на это нет причин, ведь все... В этом все и дело, тшаас! Вслед за стеклом заскрипели зубы. Нет, не у стакана, а уже принадлежавшие самому дроу. Все слишком хорошо. Слишком обычно. Слишком... скучно. Дэвар поморщился от эха последнего слова, что выбивалось монотонным ритмом в голове. Кто вообще придумал его да еще и столько букв подарил? Скучно. Отвратительное слово. На языке темных оно звучало, как "усс". И то, Дэв считал, что это слишком уж великая милость - целых два звука. Скучно. Со смерти Эстэллы прошло достаточно много времени, но ощущение того, что жизнь покатилась по размеренной полосе начало подступать лишь полгода назад. Тихо, незаметно, осторожно. Чтобы не спугнуть расслабившегося эльфа. И ведь получилось. Не спугнуло. А теперь - тоска и гниение мысли. Обыденность. Бывает обыденность даже в путешествиях, как оказалось. Не спасали новые города. Не помогали новые знакомства. Люди и нелюди - все выглядели слишком одинаковыми. Одноцветными. Их лица смешались в одну розовато-серую массу. К оркам, что ли, пойти? Дэв вздохнул, аккуратно отставив несчастный стакан, чтобы он не рассыпался в крошку. Стакан не виноват. Нужно было что-то делать. Прямо сейчас. Не медля ни мгновения. Иначе... В глаза бросилось вычурное письмо на которое Дэвар долгое время целенаправленно не обращал внимания. Обычно с такими письмами приходили замысловатые приглашения в дома аристократов и вельмож. Дабы почтить их своим присутствием и скрасить вечера игрой, о которой они, конечно же, наслышаны. И если когда-то темного забавляли закулисные интриги и романы с милыми аристократками, то сейчас все это внушало... Вновь поморщившись, Дэвар взял в руки письмо. Верно - скуку. Очередной вздох заполнил небольшую, но уютную комнату, которую эльф снимал в центральной таверне этого реликтового городка старших. А внутри действительно оказалось приглашение. Витиеватый почерк, подогнанные друг под друга буквы. Но на этот раз оно поступило от самого обербюргермайстера (за что же старшие свои языки-то так не любят?). Достопочтимый правитель сулил важность, секретность и деньги. Но за всей этой шелухой Дэв уловил лишь одно приятно согревающее чувство, что разворачивалось в груди теплыми жгутами. Губы на изящном лице, покорившем немало созданий, раздвинулись в улыбке полной предвкушения. Если уважаемый глава Хофтгора избавит его от назойливого слова "скука", то Дэв, возможно, не пожалеет о том, что приехал в этот доисторический музей.
*** На лице темного эльфа означилась светлая, добродушная улыбка, вдребезги разбивая... нет, не кувшин, а мрачную репутацию дроу. Он мягко коснулся бирюзового ковра, перетекая со своего места поближе к служанке. Изящно наклонился и в несколько движений собрал на поднос мокрые осколки стекла, протягивая его девушке. - Сударыня, - он просто говорил... хотя скорее пел, мягко и бархатно лаская воздух своим голосом... но все-таки говорил, - я буду вам бесконечно признателен за две чашки тия. Погибаю от... засушливости. В разноцветных глазах промелькнули насмешливые искры. - Если вас не затруднит. Вручив служанке поднос, Дэвар еще раз обвел сине-фиолетовыми глазами вполне роскошное помещение, остановившись на самом интересном (во всяком случае, для данного момента) объекте, а именно - златовласой человеческой девушке. Он видел ее взгляд и мелькнувшее в нем раздражение. Только одним этим неизвестная заинтересовала дроу. Ждать в тишине Дэвар не любил и возможностью скрасить томление в новом знакомстве не преминул воспользоваться. - Я помешал леди в соприкосновении с прекрасным? - Раздался его вопрос у нее за спиной. Дождавшись, пока незнакомка обернется, Дэв указал на картину, до которой она так и не дотронулась.
-
А характеров у нас, кажется, коллекция подбирается ;)
|
-
правильно, если брат хочет убиться, нельзя отказывать себе в удовольствии грохнуть его самой. Я бы тоже так сделала)))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Нежно)))Жаль только им категорически не везет и опять придется кого-нибудь спасать)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
умница)))) оооооооочень приятный переход))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Во-первых, за мою новую аватарку. Во-вторых, за то, что опять хочешь вынести мне мозг:))) Спасибо)
|
Этот тотальный кошмар не собирался прекращаться. Мозг отчаянно выл и визжал, панически перебирая все возможные, но сейчас не осуществимые варианты дальнейших действий. Тело не слушалось. Оно было словно ненастоящее. Будто кто-то поместил сознание в неживой манекен и теперь Найна пытается из него выжать хоть что-то. Кажется, она не дышала уже целую вечность. Горели легкие, разбивалось о ребра сердце, обливаясь кровью в безумном ритме. Пульсировал страх. Бился в унисон с отвратительными опухолями, проникшими в реальность из абиссалей древнего ужаса. Страх поглощал, отравляя собой каждую клеточку кожи. Выедал разум и логические доводы, оставляя только панику и безумие. Страх был осязаем. До него можно было прикоснуться, обжигая пальцы о разъедающую плоть кислоту. О бессмертных монстров, что, бесспорно, обладали зачатками паразитирующего разума, стремясь уничтожить и погубить. Проглотить.
Девушка словно загипнотизированная смотрела на развернувшийся перед ней спектакль. Она не чувствовала себя участницей этой кровавой мессы. Не могла осознать себя здесь в алых лучах света, на забытой богами станции. Здесь богов не было. Только едкая боль и миазмы необузданного реликтового зла. Только страх. Страх... Непоколебима была тварь в своем желании поглотить ее. Добраться, протягивая щупальца и заполняя собой. Найна чувствовала себя беспомощной, как никогда. Парализованная ужасом, она могла лишь стоять на коленях, не мигая глядя на то, как приближается к ней чудовище. Жалкие выстрелы бластера не могли помочь. Говорят, перед смертью жизнь проносится перед глазами. У девушки перед глазами стояла только черная биомасса, вытесняющая все, что было до этого и что могло бы быть после. Ее прошлое, ее будущее. Отбирая настоящее. И хотелось лишь одного - проснуться. Хотелось как никогда. Открыть глаза и прорвать криком уютную тишину спокойной комнаты, где ничего не угрожает. Где мир знаком и привычен. Но жизнь такой подарок ей сделать не могла. Зато сделала другой.
Монстр отлетел в сторону, разорванный очередью пулеметных выстрелов проснувшихся охранников. И только после того, как зрительный контакт с черными провалами глазниц лопнул - Найна вспомнила, что ей нужно дышать. Она судорожно и шумно схватила воздух губами, втягивая в кипящие легки. Обмякла, упираясь руками в пол, опуская голову, давя всхлипы. Остекленевшие глаза кровоточили слезами под защитной маской костюма, которая начинала шипеть и пузыриться от разъедающей все кислоты. Словно в замедленной съемке смотрела она на развернувшиеся действия. На ползущую по потолку вторую тварь. На то, как расправляется она с высокопрочными и непробиваемыми дроидами. Как легко проламывает сплавы металла, словно ломая нелепые игрушки. Все казалось бессмысленным. Эти... биомассы неуязвимы. Их нельзя ранить, невозможно уничтожить. Они заползают в голову, навевая морок иллюзий. И ведь кто-то должен все это контролировать. Но кто? Что?
Перед лицом мелькнула тень и Найна в ужасе отшатнулась, вскидывая руки, но вовремя поняла, что это Эрик. Живой, настоящий и без черных отростков, паразитирующих на его теле. И он говорил единственно разумную мысль, которая все последние секунды отчаяния билась и в голове девушки. Бежать. Конечно, им остается только бежать. Пузырящийся пластик маски искажал внешний мир. Девушка боялась ее снимать, не зная, что за инфекция витает в воздухе. Каким образом чужеродные организмы могут дотянуться до ее сознания. Но, с другой стороны, маска не спасла их от галлюцинаций, навеянных этими чудовищами. И лучше уж так, чем бежать вслепую. Избавившись от нее, Найна схватила предложенную руку капитана, крепко сжав и одним рывком поднимаясь на ноги. Путь назад им был отрезан. Значит, осталась только одна дорога - залитые кровавым маревом длинные коридоры проглоченной бездной ужаса станции. Станции, под нелепым, но сейчас таким необходимым названием "Надежда". Она хотела верить. Хотела больше всего на свете. Что эта надежда у них все еще осталась. - Бежим.
-
Каждый пост изумителен. Действительно каждый.
|
-
Маста знает толк в угоне машин)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
в комплект к лохматому радиатору добавилось лохматое недоразумение))
|
-
иногда мелкие бытовые моменты мне нравятся, чем все описания душевных переживаний)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Бдительный защитник бдит даже во сне)))
|
-
Вот за такие посты я и люблю эту игру. Красиво, обстоятельно, атмосферно.
|
|
-
Интересно всё складывается. От шаттла подвоха я как-то не ожидал :)
|
Говорят, что хуже всего - бессилие. Когда не можешь ничего сделать, не можешь повлиять на ситуацию и взять ее в свои руки. Когда собственных действий недостаточно для того, чтобы что-либо изменить. Когда вынужден быть зрителем, но не участником. Раньше Найна об этом не задумывалась и, возможно, согласилась бы с этим утверждением. Сейчас она сказала бы, что это полная чушь. Хуже всего, когда ситуация в твоих руках, но ты не знаешь, что можешь сделать. Какой из вариантов будет правильным. Какие действия приведут к нужному результату. Спасут. А какие - уничтожат.
Реальность дробилась на осколки. Съезжала неустойчиво в сторону и дрожала, словно растаявшее желе. Вихри белого и красного света смешались. Кровь и чистота слились. Первые вспышки "озарений" она не могла себя контролировать. Стояла в оцепенении с первобытным ужасом по левую руку и абиссальным страхом по правую. Паника захлестнула разум. Горячая, обжигающая нервные узлы. Ледяная, замораживающая любые мысли и логические доводы. Девушка боялась моргнуть и глаза поспешно начали слезиться, в тщетной попытке смыть соленой жидкостью поражающие своей фантасмагорией и жестокостью образы. Этого не могло быть. Нет. Это бред. Галлюцинации. Что-то влияет на их мозг, вгрызаясь в него с алчным голодом. Что-то проецирует образы несуществующего мира, заменяя настоящий. Но какой настоящий, черт побери?! Паника. Она убивает быстрее пули. Она стирает со страниц жизни простое и незамысловатое слово - личность. Она уничтожает само понятие "человек". Разбирает на запчасти душу, оставляя лишь судорожно дрожащую тварь, которая будет действовать, полагаясь на эмоции, но не на логику и разум. Найна все это знала. Знала, как работает мозг и все его защитные механизмы. Это то, что она учила на далекой безопасной Земле. То, что им преподавали, расшифровывая древнюю латынь. Но эти знания сейчас не могли помочь отделить правду от лжи. Как и не могли избавить от ужаса, что проник в каждую клетку, каждый капилляр и нейрон. Она видела эту тварь. Господи боже... она ее видела. Черный мрак пустых глазниц. Сдертую кожу. Оголенные мышцы, выпирающую сетку сосудов. Сломанную кость. Все это не могло ее напугать - ей доводилось видеть трупы и пострашнее. Но они не двигались. Не двигались прямо к ней, впиваясь мертвой бездной глаз, что видели саму смерть. Видели исход и антрацитовую глубину, где нет места живым. И не будет никогда.
Судорожно сглотнув, девушка застонала, хватаясь руками за голову, падая на колени. Ноги не держали. Руки вспотели. Из глаз текли пекущие слезы, застилая двоящийся на параллели мир. В одном было уютно и хорошо. В одном было безопасно. Там белые стены и ровный свет ламп. Там добродушный встревоженный старичок, подбирающийся все ближе в своей участливой заботе. Там все нормально. Так, как должно быть. Второй мир был похож на воспаленную реальность душевнобольного человека. Кровь. Алый свет. Монстр. И хуже всего - ЭТО. Что-то, что служит центром всего зла. Из чего выходят корни, растекаясь по окружающему пространству, заполняя все щели и сколы, заползая под кожу. Оно смотрело прямо на нее. Оно знало. Чувствовало. Как знала и чувствовала сама Найна. Уперевшись руками в пол, она смотрела, как сокращается дистанция между ней и этой тварью. Как заражают тела Эйба и Эрика черные щупальца. Все труднее становится дышать, все страшнее поверить хотя бы в один мир.
Красный или белый? Если белый, то все просто и легко. Не нужно ничего делать. Можно остаться на коленях и закрыть глаза, больше не веря им, отвергая сумасшедшие образы. Позволить старичку ученому помочь. Прийти в себя и вколоть успокоительное, а потом уже разбираться с причиной нервного перенапряжения и галлюцинациями. Если же красный... Рука девушки скользнула к кобуре, пальцами касаясь приклада пистолета. Она никогда не стреляла. Не убивала. Не умела и не желала. Она была врачом, а не убийцей. Ее дело - спасать. Находить лекарства и помогать там, где надежды нет. Надежды нет... Станции больше не существует. Ее охватило безумие и оно сейчас проникает под защитный костюм, впрыскивается в кровь, ядом устремляется к самому сердцу. Красный или белый? Если красный, то она видела лишь один выход и он ей не нравился. Он ее пугал. Тем, что могло не получиться. Тем, что придется заставить себя поверить в кровавый ужас и пульсирующий болью гнойник. Тем, что она могла ошибиться и невинный человек умрет от ее руки. Готова ли она была пожертвовать чужой жизнью? А рискнуть своей? Ни Эйб, ни Эрик не собирались ничего делать. Первого словно парализовали, второй рухнул на колени вместе с ней, не понимая что происходит. Видит ли он то же, что она? Черт побери... Красный или белый, Найна? Времени не осталось. Оно растягивалось как могло, но больше не могло подарить драгоценных секунд. Монстр в облике человека или же человек в облике монстра - приближался. В какой же мир она поверит сейчас? Какая реальность выглядит более правдоподобно? Конечно, белая. Найна многое повидала в своей медицинской практике, но еще не видела таких опухолей, которые заставляли бы трупы двигаться. Которые навеивали бы бред галлюцинаций, чтобы сокрыть истину. Так не бывает, не могло быть. А если?
До чудовища оставалось каких-то несколько шагов. Бежать было некуда, помочь ей никто не мог. В глазах дроидов зажегся угрожающий огонь или ей только показалось? Шлюз позади обесточен. Впереди - создание из безумных кошмаров. На телах Эйба и Эрика уже шевелятся черные пульсирующие отростки и волосы встают дыбом. Красный или белый? Девушка резко подняла руку с пистолетом, наводя дуло не на труп перед собой, но на опухоль, что паразитировала на нем. Она старалась не думать о том, что если ошибется реальностью, то убьет сейчас невинного человека и не простит себе никогда. А думая о том, что если она не выстрелит и не попытается сделать хоть что-то, видя как их всех пожирает чудовищный мутаген - не простит себе тем более. Она выбрала красный мир. И выстрелила.
-
Потрясающий пост, даже на фоне всех остальных. Что-то я все здесь плюсую :)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
меня поражает мужество этой троицы
|
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Ситуэйшн осложняется) У меня уже ум за разум заходит, когда я думаю, как бы это разрулить.
|
-
я своего брата тоже периодически зову бревном)))За искренние сестринские чувства)))
|
-
Почему то вспомнилась фраза из классики "Остановись мгновенье, ты прекрасно". Какие-то такие ощущения я испытал ))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
-
О, эта громогласная тростинка!!!))))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
Крайне живые и своеобразные НПСы. И это просто замечательно)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
За прекрасный модуль и за с Новым Годом!))) у тебя он уже наступил))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Новый год? Не, не слышал)))
За самый крутой на моей памяти модуль. Спасибо.
|
-
убитым тобой оборотням это скажи, рассыпчатый ты наш. она еще и язвить умеет. Умница:)
|
Джон. - Самки? Ной? Лихард поперхнулся содержимым очередного тюбика, предусмотрительно отложив его на край стола и глядя на Джона ироничным и скептическим взглядом. - Парень, а ты этой дряни не переел? Может в ней воздействующие на мозг препараты находятся в небольших количества? Класилда подняла руку, призывая Лиха к тишине и тяжело вздыхая. Она устала. Устала думать о будущем и пытаться навести порядок между членами вынужденной команды, коей они ни разу не являлись. Но женщина понимала, что без сотрудничества дальнейшее их существование сведено к минимуму. - Джон, - очень мягко начала она, тщательно подбирая слова и пытаясь донести свое видение до этого человека. - Пойми, Ривена - враждебная планета. Там кроется что-то, о чем мы не имеем ни малейшего понятия. И пытаться строить там колонию - это... глупо и рискованно. Особенно учитывая, что нас семь человек. Нам бы выжить просто. Выжить до того момента, как перегрузится корабль и мы сможем вернуться на него, чтобы постараться связаться с остальными Ковчегами. Это хороший шанс для нас - найти их и присоединиться. В этой части Вселенной или в другой. Взгляд ученой стал колким, острым и жестким. Светлые брови нахмурились. - И ни о каком продолжении рода и, господи прости, самках - речи и быть не может. Мы не ходячие инкубаторы. Я лично не позволю никому притронуться к девочкам. Никому. Ни ради каких целей. В погоней за выживаемостью нам нельзя утратить то, что делает нас цивилизованными людьми.
Артур. Криста тихо засмеялась, поворачивая голову и разглядывая лицо Артура. От нее веяло спокойствием и почти умиротворением. Казалось, что она совсем не испытывает больше страха. Словно знает, что у них все получится. Что они выживут. Смогут найти ниточки, которые выведут их хоть к какому-нибудь будущему. А сделать это будущее комфортным для себя - это уже задача каждого из них. - Похоже, о грядках только Джон мечтает, - весело сказала девушка, снова отворачиваясь к потолку. - Класилда не хочет организовывать колонию из семи человек на враждебной планете, Артур. Ну, если я правильно поняла ее позицию, конечно... но это действительно глупо. Ривена - перевалочный пункт. Пересадочная станция. Через двадцать пять дней перезагрузятся системы Пангеи и мы сможем снова запустить корабль. Мы сможем попробовать выйти на связь с другими Ковчегами. Мне кажется, что это лучшая идея из всех... что об этом думают другие - я не знаю. Но Лихард и Джереми поддержат Класилду - это и к гадалке не ходи. Джон сам себе на уме, он грезит воскрешением цивилизации. Анна - ребенок, она пойдет туда, куда пойдут взрослые. А я... Девушка глубоко вздохнула, замолчав на некоторое время. Прикрыла глаза, избавляя себя от созерцания надоевшего уже потолка. Возвращаясь мыслями к образам, которые запомнились ей на Земле. Возвращаясь мыслями к тем людям, которых она потеряла. К той жизни, которой лишилась. Навсегда. - Земля погибла, Артур, - в тихом голосе девушки скользнула боль. - Я тоже любила ее. Несмотря на то, что жизнь моя, судя по всему, сильно от твоей отличалась. Я провела практически всю ее часть в лабораториях, видя лишь кусочек неба и большую территорию проезжей части. Я каждый день считала аэрокары, смотрела на них и думала о тех людях, что сейчас мчатся куда-то по своим делам. Я представляла себе их жизни. Счастливы ли они в своей свободе? Понимают ли ее? Ценят ли? Криста вытянула руки и подтянула одну ногу, скидывая тапочки. Черная ткань создавала резкий контраст с белой постелью. - Но даже несмотря на все это - я любила Землю. И вернулась бы обратно, если бы было куда. Но ее больше нет. И не будет. Как и тех людей, которых мы знали. Произнесенные слова упали тяжелым камнепадом в атмосферу безликой комнаты. Девушка поджала губы. Ее лицо расчертила гримаса боли и тоски. Сказав о своих мыслях вслух, она вновь почувствовала эту глубокую зияющую рану. Вспомнила момент пробуждения в карминовой бездне, откуда не было выхода. Реки крови и то месиво, что было ее любимым братом. Единственным, кто всегда был рядом. Кто мог поддержать и собрать по осколкам разбившийся мир. Это он верил, что все будет хорошо. Это он улыбался ей и вел за руку вперед, счастливый, что она стала свободной. Даже если за эту свободу пришлось заплатить распятым домом. По щекам Кристы потекли слезы, оставляя мерцающие дорожки. Она не истерила, не рыдала, не комкала в пальцах покрывало. Ее боль была тихой. Почти спокойной. Но была.
-
- И ни о каком продолжении рода и, господи прости, самках - речи и быть не может. Мы не ходячие инкубаторы. Да!))
Ну и пост отличный. Будем надеяться, что таки удастся вернуться к хорошему темпу и приятной для всех игре)
|
За спиной оставались сверкающие бока Ренессанса. Впереди маячил черный силуэт зловещей станции. Найна вжалась в свое сидение, пытаясь привыкнуть к крепкому захвату нового костюма, что сменил привычную для нее одежду. Глаза девушки блуждали. Она всматривалась в самые разные детали интерьера шаттла, пытаясь успокоить обезумевшее сердце, которое отчего-то подскочило к горлу, вырвавшись из перикарда и отрываясь от своего привычного места в грудном отделе. Кровь стучала в висках. Пульсировала в кончиках пальцев. Застилала глаза розоватым маревом.
Никогда еще она не чувствовала себя настолько беззащитной. В черной пустоте космоса, наедине с оживающими страхами. В маленьком коробке шаттла, который нес ее к коробку побольше. К Ящику Пандоры. Отчего-то казалось, что стоит им войти, как откроются двери после которых уже не будет возврата. Сметет привычный и знакомый мир. Окунет во что-то, от чего Найну всю жизнь так старательно берегли. Боль, смерть, страх, отчаяние. Она практически не видела всего этого. Этого не было на Земле. Там - победили болезни. Обуздали смерть. Изгнали боль. Там был лишь солнца свет и покой существования, не нарушаемого ничем посторонним. И можно было жить, не задумываясь о том, что кто-то где-то этих прав лишен. Иссушен безнадегой и забыт богами, в которых перестали верить давным-давно. Можно было. А она не смогла. И теперь летит в консервной банке к тому, с чем столкнуться совсем не готова. Не готова же?
Блуждающий взгляд наткнулся на Эйба. Увидев уже такие знакомые черты лица, Найна почувствовала нарастающий приступ раздражения и злости, что вызывал у нее этот человек. Когда говорил, когда молчал. Одним своим существованием. Но сейчас в этом раздражении она нашла для себя спасение. Уставившись в его лицо, она почти с упоением погрузилась в собственные чувства к этому мужчине, отвлекаясь таким образом от страха и отчаяния. Находя ниточки, чтобы не потерять связь с реальным миром. Ей необходимо было взять себя в руки. Почувствовать себя той, кем она хотела стать. Не напуганной рыжей девчонкой, но специалистом, что направился сюда помогать. "Помогать, Найна. Именно ради этого ты полетела. Не ради славы или денег. Ради отражения в зеркале. Ради глаз, в которые ты будешь смотреть без сожаления. Ради собственной души, что больше не может существовать на краю драмы. Не может бездействовать. Готова ли ты рискнуть ради собственных идеалов? Готова ли заплатить за это ценой собственного ужаса и страха?" Уже не получится убежать. Не получится спрятаться. Притвориться, что она не при чем. Что просто проходила мимо и стала случайными свидетелем.
Девушка прижала к себе удобную сумку-укладку, вспоминая как мчалась по коридорам к медицинскому отсеку и собирала то, что может понадобиться. Не только от неизвестного вируса, но и вообще для оказания любой помощи. Первой или второй. А может быть и третьей. Лучшим ее оружием были шприцы и ампулы. Лучшей надеждой - вакцины и лекарства. "Соберись" Это было первое испытание и от того, как она его выдержит - зависело очень многое. Не делать глупостей, быть внимательной, помогать там, где она может помочь. Не мешаться, но и не стоять в стороне. Это все казалось просто и понятно, только вот действовать придется во вражеской среде с которой она никогда не сталкивалась. И защитить ее от возможной угрозы могут лишь два человека - Эрик и Эйб. Насчет Эрика она еще не сложила определенного мнения. Не знала как он относится к команде и насколько сильно дорожит каждым из них. Все же - они были еще чужими друг другу. Незнакомцами. Случайными гостями, которых свело под одним черным небом, усыпанным безликими звездами. Эйб... и того хуже. Он не вселял уверенности, не внушал доверия. А между ними двумя поселилось непонимание и раздражение, которые не способствовали тому, чтобы подставить спины друг другу. Найне казалось, что в случае чего он скорее толкнет ее в руки опасности, чем поможет. И без того упадническое настроение рухнуло ниже гравитационного ядра. Девушка глубоко вздохнула, прикрывая глаза и титаническим усилием воли прогоняя из головы любые посторонние мысли. Заставляя себя сосредоточиться на эпидемии, вакцине, помощи. На лице той девушки, что нуждалась в них. Нуждалась, как никто другой.
Вздрогнув от толчка, Найна открыла глаза и мягко поднялась, надевая на лицо маску сосредоточенности. Она вышла вслед за Эриком, вглядываясь в угрожающего вида дроидов, которые поселили в нее чуть больше уверенности. - Как мы будем действовать, капитан? - Спросила медик у Эрика.
-
Как же я давно тебя не читал.. Замечательный пост)
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
Иль такая светлая:) Люблю ее.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Мощная трава. Не отпускает никак:)
|
-
Ты.. Уничтожила... Всех нас... Это чертовски эпично. Запредельно красиво. И грустно. Первая игра, которая дошла до конца. И игра великолепная. Спасибо Тира.
-
За завершенный модуль. За талант. За красоту мыслей и слов.
-
Большое спасибо за игру! Здорово, когда мастеру удается довести модуль до логичного конца. Настоящий подвиг!
-
Это было круто! Даже жаль, что страшная сказка закончилась...
-
Я знала! Знала! Не очень люблю это произведение, в форме Кьоль оно выглядит гораздо лучше!
Это была вдохновляющая игра. Моя первая законченная логически!
-
-
спасибо за интересную игру
-
Фуф, я наконец дочитал и нисколько не жалею. :)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
У тебя даже рояль полноценный герой истории.
|
-
Мне очень жаль Илиэль сейчас, но я в нее верю:)
|
Найна не успела съязвить на очередной панический приступ Эйба Тернера, вслушиваясь в голос Эрика. А когда вновь открыла рот, чтобы возразить – на экране появилась девушка, залитая красным аварийным светом, словно кровью. Глядя в ее глаза, Найна почувствовала приступ страха и жалости одновременно. Она стиснула подлокотники кресла почти до болезненного хруста.
- Действительно, ситуация слишком странная, - очень тихо сказала рыжая девушка, как только Эрик смахнул зацикленную видеозапись. Еще удивительнее оказалось то, что молчала целая планета. Найна не сразу поняла это, осознав лишь тогда, когда сказал Фрайзер. Уставившись на него так, словно это он был ответственен за неясность всей ситуации, она нахмурилась, пытаясь найти наиболее безболезненный выход. Это было страшно. Действительно жутко. Нет, не мифическая и ушедшая в легенды оспа, которой могло не существовать в принципе. А молчащая планета и молящая о спасении станция, чей сигнал глушили изнутри. Захватчики? Пираты? Вышедший из-под контроля вирус?
- Возможно, просьба о вакцине лишь отвлекающий маневр, чтобы заманить нас на корабль, - тяжело вздохнув поддалась паранойе Тернера Найна. Да и как было не поддаться, учитывая всю цепочку вываленных на них фактов? – А может это действительно мутировавший вирус. Во всяком случае, перед тем как отправляться на планету – не мешало бы выяснить что случилось со станцией. Но если это ловушка, то посылать туда кого бы то ни было опасно.
Перед глазами встало лицо девушки. Мольба в ее голосе. Отчаяние. Медик посмотрела на Эрика. - Капитан, извините, но если вы примите решение о том, чтобы послать туда разведывательную группу, то я настаиваю на своем участии. Если это все же вирус – мне необходимо увидеть как можно больше и увидеть собственными глазами. Девушка обмякла в кресле, в прострации уставившись на молчащий экран. - Если те, кто остался на станции имеют не благие намерения – дрон ничего выяснить не сможет. Его либо уничтожат, либо, если они умнее – покажут то, что уверит нас в наличие инфекции. Мы можем попытаться послать его с внешней функцией «собрать образцы вируса», а с внутренней – исследовать станцию. Она скользнула взглядом по Эйбу и вновь перевела на Эрика. - Но вы же понимаете, что кому-то из нас в любом случае придется отправиться на станцию? Мы не можем просто бросить их. Разве не для этого были все эти грандиозные сборы? Мы отправились на «Ренессанс» чтобы помогать. Во всяком случае, - едкий взгляд на Тернера, - я верю, что большинство из нас. А этим людям нужна помощь. Я уже не говорю про возможные причины тишины целой планеты.
Девушка помолчала некоторое время и подытожила: - Мое предложение послать дрона, дождаться хоть какой-то информации от него и отправить разведывательную группу в несколько человек. И в числе этих нескольких человек должен быть ученый и медик. Возможно помощь необходимо будет оказать на месте и как можно быстрее. Конечно, она боялась. Никогда раньше не сталкивалась с такими ситуациями и никогда не испытывала этого странного сосущего чувства. Тревога. Опасность. Ужас. Желание убежать в каюту и накрыться покрывалом, оставив все решения мужчинам. Она боялась, но не давала волю страху. Древние клятвы, что до сих пор давали врачи всплывали нерушимыми скрижалями в голове. Она боялась. Посильнее этого Эйба. Возможно, сильнее всех, кто собрался на мостике. Но остаться в стороне она не могла. Как ученый, как медик, как девушка.
-
Не могу не отметить замечательный отыгрыш Найны в том числе и именно как медика - очень правдоподобно выходит, красиво.
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
за ощущение присутствия:)
|
-
не помню за что, но однозначно за что-то собиралась ставить тут плюс.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Я думаю, это недостаточная причина быть сволочью. Надо так: - Я надругался над ней. А затем убил. У него на глазах. А затем, еще раз надругался. Дважды. Вот что произошло между нами.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
а везет мне у тебя на черноволосых-непонятных:)
|
Два дня пролетели слишком стремительно и незаметно. Найне их катастрофически не хватило. С того самого момента, как они «вошли в поток» она первым делом направилась в медотсек и… застряла там до самого выхода из гиперпространства. Застряла увлекательно и с фанатичным блеском в глазах. Изучая аппаратуру, что была ей частично знакома, а частично вызывала недоуменную заинтересованность, Лерьен углубилась в новые и старые технологии, привыкая к приборам, что в дальнейшем будут слушать ее руку. Нет, не каюта стала ей домом, а именно этот отсек. Отсюда не хотелось уходить и в первую ночь она с трудом заставила себя покинуть помещение и добраться до душа, а потом и до кровати. Всецело поглощенная своими действиями, она предпочитала общаться исключительно с Эшли, которая помогала идентифицировать и изучить свойства того или иного объекта.
Несколько раз к ней заглядывал Фрайзер и задавал вопросы, которые своей непосредственной простотой ставили ее в тупик. Ей с трудом удавалось сохранять сдержанный вид, пряча улыбку и осознавая, что в аппаратуре, которую сам и закупал - Эрик не знает ни черта.
Порой вспоминая о необходимости поесть, она отправлялась в столовую и несколько раз натыкалась на ненавистного Эйба. Этот разговорчивый попугай доводил ее до ледяного бешенства, которое она с очень большим трудом скрывала за маской напускного безразличия. Удивительно как быстро этот человек пополнил ее списки самых отвратительных личностей, что доводилось встречать рыжей девушке. Игнорируя его многочисленные прозвища и тщательно обходя стороной, один раз она все же не сдержалась и ринулась к этой обезьяне с пустым подносом в руках. Нет, она не обрушила его на голову мужчины, но заглянула в его глаза с таким вулканическим бешенством, что он должен был весьма отчетливо понять – за холодной маской скрывается огонь. И его лучше не будить.
Сон на корабле не нес успокоения. От переизбытка впечатлений или… от чего-то другого. От холода звезд. От черноты на экранах. От пустоты в сердце. Впервые она оказалась оторвана от дома. Впервые шагнула в бездну и встретилась с ее мглистым взглядом. Это пугало. Это приносило чувство одиночества. Лежа на кровати и тщетно пытаясь забыться в снах, она видела перед глазами калейдоскоп бесконечных видений. Воспоминаний. Отголосков прошлого. Людей, что окружали ее всю сознательную жизнь. Что были рядом, заполняя своим присутствием ее мир. Мир солнечный, цветущий и зеленый, разрезанный шпилями небоскребов. Мир полный достатка и незыблемого покоя. Все было так просто. Так понятно. Вставать каждый день и видеть голубое небо. Говорить, смеяться, жить. Здесь же… Здесь царил сумрак неведомого. И куда он мог завести в следующий момент оставалось неясно. Найна впервые оказалась в космосе. Впервые разорвала тонкие ниточки души, что связывали ее с сердцем родной планеты. С домом. Это было болезненно. Это оказалось одиноко и печально.
А потом босые ноги на холодном полу. Длинная рубашка – вся одежда. Взлохмаченная голова с еще влажными волосами. Открывающиеся двери медотсека. Блок с психоактивными лекарствами. Маленькая желтая таблетка на ладошке. Простывшая постель. И сон. Глубокий. Черный. Бесконечно-тяжелый. Словно окружающая вселенная. Вязкое пространство, лишенное смысла и чувств. Такое прекрасное в своей вечности. Такое чужое в своей бездонности.
Призыв на мостик Найна услышала находясь не на своем привычном уже месте в медотсеке, но в электронной библиотеке, куда она пришла в поисках необходимой медицинской литературы. Прислушавшись к металлическому голосу, девушка направилась к мостику и обнаружила там в числе первых собравшихся Эрика с Эйбом. Глянув на бестактно дремлющего мужчину, она скривилась и уселась на свое место, изначально подобранное на как можно более дальнем расстоянии от Тернера. Оставаясь молчаливой, девушка с любопытством разглядывала пейзажи новой звездной системы. Новой для нее, конечно же. Вега казалась близнецом солнца, что вызвало ностальгические и весьма теплые чувства.
А вот голос в динамике заставил напрячься. - Какого рода эпидемия? – Впервые подала голос Найна. – Каковы симптомы? Мне нужно максимальное количество данных по роду, характеристике и протеканию заболевания. А так же о его последствиях и результатах уже существующих исследований, если они проводились. Либо классификация инфекции, если она относится к уже существующим.
-
Красивый пост. Переживания, депрессия - всё это очень правдоподобно и достоверно.
|
До водопада Иль позволила себе побыть обычной девушкой. Силы покинули ее. Физические, моральные, магические. Выжженная пустошь внутри собственной души избавляла от любых мыслей, не оставляла ничего хорошего. Все возможности ее тела свелись к тому, чтобы сцепить руки в замок на шее Берита. Чтобы опустить тяжелую голову ему на грудь и почти беззвучно шепнуть: «Спасибо». Если бы не он – вряд ли она встала бы с того завала. Не смогла бы. Определенно не смогла. Ноги бы не удержали, да и желания жить не хватило бы. Она цеплялась за эту самую жизнь уже из чистого упрямства и по инерции, не видя для себя никакого будущего. Чувствуя бесконечное одиночество и руины души. А потом был водопад. Стена воды, белым серебром врывающаяся в мир. Оглушающий шум. Падение. Холод. Тьма.
Когда в последний раз Ильва ощущала тепло? Если бы у нее спросили – она не смогла бы ответить. Все предыдущие дни разбили само ощущение заботы. Замуровали во льду и вечной боли. Там, на острых гранях безликой смерти – нет солнца. Нет тепла. Нет жизни. А здесь – есть. Девушка очнулась от шершавых прикосновений и согревающей тяжести, прогоняющей холод и боль, страх и тьму. Это было настолько приятно и нужно ей сейчас, что еще не открыв глаз – она вцепилась в это незнакомое солнце, судорожно прижимаясь всем телом. Обвив руки вокруг мощной шеи, уткнувшись лицом в пахнущую светом шкуру. По пальцам скользнул холод металлического обода, но сейчас все это было неважно. Весь мир рассеялся и потерял свою значимость. Мир всегда был холоден и жесток, а это гигантское существо оказалось теплым и мягким. Тем, о чем Ильва забыла. Тем, что не могла вспомнить даже сейчас, не веря, что такие ощущения могут существовать в ее прозябшей реальности. Вместе с теплом возвращалась магия. Ее сила переливалась, словно из истощившегося кувшина. Золотом проникая под кожу, расплавляясь и принося невероятное чувство облегчения. Она многое могла пережить. Боль. Унижение. Ненависть. Предательство. Одиночество. Но только не отсутствие магии. Без нее Иль была ничем. Без нее она теряла связь с тонкими потоками мира и уже не чувствовала себя живой. Не чувствовала себя человеком. Глубоко вдохнув запах пепельной шерсти, девушка вцепилась пальцами в шкуру. До боли. Так крепко, словно обещая, что не отпустит никогда. Не выпустит из рук это благословенное тепло. Не оставит в одиночестве. Не позволит никому отобрать. Голову вскружил ржавый аромат крови. Чужая боль и чужое угасание. Он умирал. Кем бы он ни был, но он умирал. Израненный, уничтоженный, раздавленный. Такой же, как она. Его жизнь гасла, отдавая последнее тепло и крошки иссякающего света. Это было правильно. Она знала, что должна сделать. Выпить его до дна, исцеляясь и возвращая свой резерв. Восполняя утраченное и сохраняя тепло его жизни внутри собственной души. Где-то здесь должны быть люди, что были с ней. Ричард. Берит. Лили. Они могут быть ранены, им, возможно, нужна помощь. Убив этого зверя, она получит силы и сможет найти их. Все правильно. Все, как должно быть. Одна жизнь гаснет, чтобы вторая разожглась. Он все равно уже мертв. Этот могучий зверь повержен. Пальцы почти прорвали шкуру ногтями, от усилий и цепкой хватки потемнело в голове. «Давай, девочка. Покажи, какое ты чудовище. Похуже этого зверя. Тебе выпал шанс – не упускай. Убей или умри. Закон жизни гласит…» - Ненавижу… Тихо и проникновенно шепнула она льву. Шепнула так, словно он мог понять лучше кого бы то ни было. Причину ее ненависти. Ее ярости. Ее боли. У нее отняли так много. А теперь она должна отнять в ответ. Она должна быть сильной. И его жизнь прекрасная плата за эту силу. Тонкие пальцы перебирали шерсть, не чувствуя страха. Сейчас она была сильнее этого исполинского хищника. Она могла иссушить его, пока он так неосторожно разлегся на ней. «Давай же» Ильва потянулась к самой душе льва. К горящей звезде. Потянулась, сжимая бережно в руках. У нее есть достойный подарок – забвение. Он, как и она, должно быть очень устал. Но разжалась хватка прозрачных потоков, застонала девушка от собственного бессилия, откинувшись на холодную землю. Открыла глаза, впившись золотым взглядом в лазурный. На лице ее отразилась гримаса обиды и злости. Это было совсем несправедливо. Протянув руку, чародейка дотронулась ладошкой до выбитого глаза, прикрыв его ковшиком, словно в попытке защитить. - А тебя кто так? – Шепотом спросила она, начиная задыхаться под тяжестью этого мохнатого тела. Но не хотелось выползать – снаружи было слишком холодно. - Прости, - все говорила она льву, прикрыв веки и касаясь родника восполненной частично силы. – Прости, я не могу тебя убить. Сквозь ладонь протянулся свет. Пропущенный через самую душу, ставший теперь частью Иль. Он запульсировал, нехотя ворочаясь и покидая тело новой хозяйки. Сквозь ее пальцы проникая в разорванный глаз зверя. Смешиваясь с кровью. Пробираясь в голову. Забирая боль.
-
-
Как-то даже слов нет подходящих. Ну ты и так знаешь)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Жутко и круто. Семьсот, если вы понимаете, о чем я
|
-
повесть о том, как проходной квест стал историей, живой и настоящей
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Порой бывает трудно отмерить первый шаг. Найти отчетную позицию. Точку старта. Уловить тот момент, когда что-то кардинально меняется. Нет, не в общей структуре и системе решений, но одно единственное мгновение, доля секунды, которая решает абсолютно все – прошлое, настоящее, будущее, жизнь, судьбу, смерть. Как ничтожно коротка она и как бесконечно важна. И сейчас Найна вяло и почти с безразличной методичностью рылась в лабиринтах собственного сознания и памяти, пытаясь отыскать этот спусковой крючок, этот маленький тумблер.
Случилось ли это тогда, когда она впервые увидела интервью Эрика? Тогда еще без этих глупых и наивных мыслей о собственном вкладе в спасение колоний. А просто с любопытством, которое бывает, когда в привычный мир врывается что-то нетипичное. Что-то, что завлекает внимание и заставляет думать. Или это было тогда, когда она посмотрела в свое отражение ранним утром и увидела нечто, что ее напугало и что ей понравилось? Вызов. Желание оказаться в самом центре мясорубки. Желание что-то изменить, вцепившись в горло судьбы. Возможно, именно тогда она приняла это самое важное решение, но было ли оно тем самым шагом вперед? Первым по дороге в холодную и притаившуюся Вселенную. А может это случилось в том кабинете на самом пике «Успеха»? Когда между ней и будущим находился всего лишь один стол и взгляд чужого, далекого от ее мира человека.
Все происходящее сейчас казалось наваждением. Сном. Чем-то эфемерным и нереальным. Мозг отказывался принимать величие белокрылых ангаров и яркое освещении коридоров. Отказывался принимать, что все изменилось и уже невозможно повернуть назад. Не сейчас. Никогда. Нет. Этот первый шаг она осознала в полной мере лишь сходя с трапа. Когда нога ее коснулась отполированного идеально ровного пола ангара в чреве «Ренессанса». Когда в легкие вошел новый воздух – искусственный и приправленный решимостью. Он был таким же, как многие другие. Как мириады шагов, что она уже делала в своей жизни. И другим. Другим настолько, насколько это было возможно. Закончилась целая эпоха для нее. Закончилась целая жизнь. И началась другая.
Найна не знала, испытывают ли схожие чувства люди, что шли рядом с ней. От чего отказались они, чтобы попасть на этот корабль? Вряд ли хоть кто-то из них был настолько же неподходящим, как она. Она отказалась от дома, от семьи, от Земли. От всего, к чему привыкла. От мира, который всегда был справедлив и правилен в своем лицемерном эгоизме. Где все было легко и просто. Где не нужно было думать о смерти и жизни, где под ногами дышала полной грудью твердая земля, а над головой висло лазоревое небо. Здесь все было иначе. Холодные пространства бесконечных звезд. Их ослепшие от вечности глаза. Никаких эмоций. Никаких чувств. Красота застывшего времени, растекшаяся туманностями и сгорающая на хвостах комет.
Это был ее первый шаг. Самый первый и самый неуверенный. Возможно, потом она отвердеет и зачерствеет. Возможно, научится скрывать проблески восторга и страха за гранью глаз. Но сейчас Найна была все еще слишком взволнована, чтобы вдумываться в то, о чем говорит Эрик. Она видела перед собой глаза Космоса. И эти глаза были холодны и прекрасны.
Решив, что исследовать корабль и изучить медотсек она сможет и после старта, девушка обвела еще одним пристальным взглядом экран и уселась в одно из кресел. Она откинулась на его спинку и полностью расслабилась, почти растворяясь в этом корабле. Чувствуя, как волнение сменяется ожиданием и нетерпением. Как страх и ужас от неизвестности иссякает, не выдерживая мерцающего света звездной пыли. Чувствуя, как рождается новая Найна Лерьен.
-
Маленький шаг для одного человека - огромный прыжок для всего человечества :) Нравится мне она.
-
|
Неумолимость надвигающегося конца Иль приняла со спокойствием и без страха. Еще тогда, когда ее пальцы вонзились в глаза ублюдка Гайсета – она знала, что для нее это последний день. Она обманывала смерть слишком долго. Слишком долго ее воскрешали и возвращали в измученное тело, пытаясь сломать. Слишком упорно выдергивали с самого края, когда бороться уже не было сил. Не бывает ничего вечного. У любой истории есть конец. Ильва смерти не боялась. Уже нет. Не после того, что сделал с ней Гертрам. Не после бесконечных ужасов и страхов, страданий и потерь. Сейчас ей почти все равно и можно даже позволить себе облегченную улыбку, сплетая последние потоки силы в бессмысленном танце, пытаясь удержать то, на что у нее ни за что не хватит сил. Она была готова влиться в поток. Раствориться в чистой энергии, что обливает каждую крупицу этого мира. Стать чем-то большим, чем истерзанное и уставшее тело. Просвистеть ветром. Упасть водой. Растечься светом. Она была готова ко всему.
Но только не к тому, что чьи-то руки толкнут ее в спину, обменивая жизнь, кидая року в лицо вызов. И вместе с исчезающим золотом в глазах сплелись нити удивления. Такого невероятного и необузданного, какого она не чувствовала давно. Наверное, с тех пор, как родной брат предал ее. А сейчас совершенно чужой человек спасает, отдавая свое будущее. Почему? Девушка упала на холодный пол, тут же резко развернувшись. Сквозь алый туман в глазах, сквозь боль и опустошение иссякнувшей силы – она смотрела на каменный завал и сейчас более всего ощущала собственную беспомощность. Она так хотела заглянуть за эти монолитные булыжники. Так хотела понять, что двигало этим человеком. Почему он оказался добрее, чем те люди, которые делили с ней одну кровь.
Она видела, как к завалу подошел Ричард. Она видела, как пляшет ураган эмоций на его лице. Там было столь много чувств, что впору ими захлебнуться. Обида, ярость, злость, гнев, отчаяние. Любовь. Во времена лишений и потерь в человеке проявляется вся его привязанность к тем, кого он принимал как данность. Кто был рядом столь долго и постоянно, что иначе просто не могло быть. Иль видела, что вместе с камнями обрушившегося потолка рухнул непреклонный мир Ричарда Асхелла. Он остался по ту сторону завала и собирался умереть. И в этом была ее вина. Для нее этот симпатичный милый паренек с взъерошенными волосами был никем. Очередной случайный и безымянный гость в ее жизни. Кто-то далекий от понимания. И смерть его не должна была ничем отозваться в сердце девушки. Не должна была.
Чародейка с трудом нашла в себе силы подползти к обвалу и прижаться руками к камням. Она прислушивалась к себе, отчаянно пытаясь найти хоть какие-то крупицы силы. Хоть какие-то ее отголоски. Но сила ушла. Покинула ее, оставив после себя опустошающий холод, выжигая золото из глаз. Делая их такими, какими они были на самом деле – зелеными, с карим ободком вокруг зрачка. Она ничем не могла помочь. И сердце скребнуло лезвием сожаления и вины. - Глупый мальчик, - тихо шепнула она камням, словно они могли понять. – Лучше бы я.
Она слышала крик Ричарда, обращенный к ней. Видела гнев в его глазах. Смотрела в ответ устало и спокойно, зная, что гнев его более чем оправдан. Но ничем не могла помочь. - Моя сила ушла, - не оправдываясь, не ища причин, а просто констатируя факт, сказала девушка. Уже не чародейка, а обычная девушка. Так странно было это осознавать. Так удивительно болезненно. - Я не знаю, когда она вернется. «И вернется ли»
С трудом перевернувшись, Ильва облокотилась спиной о камни, уставившись в пустоту. Она не хотела никуда бежать и что-либо говорить. Она пыталась понять, что чувствует сейчас Ричард. Что чувствовала бы она, если бы на ее глазах умирал ее брат? Боль. Даже несмотря на то, как сильно он ее ненавидел. Даже несмотря на то, как жестоко ее предал. Ричарду с братом повезло больше. Она видела обрывки его воспоминаний и могла попытаться осознать насколько эти двое были привязаны друг к другу. А потому просто сидела, ничего не говоря. Не пытаясь утешить или уговорить спасать свою жизнь. Не произнося этих странных слов, которые обычно произносят. О том, что жизнь Ричарда важнее. Что его брат не может умереть зря. Не бывает жизни важнее или не важнее. Не бывает меньшего зла. Бывает боль от потери близкого. Бывает отчаяние и впившиеся в ладони ногти. Бывает ярость, за которой прячется пустота. И осознание, что на сердце образовалась дыра. И осознание, что она никогда не зарастет. Это Иль могла понять, как никто другой.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
а зря он обиделся на Портоса:)
|
-
она и правда туда не пошла. Я в шоке))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Спасибо, что пригласила. И приняла Кайлу:)
С началом новой сказки:)
|
-
То неловкое чувство, когда ты тоже ничего не умеешь. Классно, на самом деле очень классно.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Сцена действительно впечатлила. Мощно это.
-
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
мне очень нравится какой сестрой получается Иль.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
ну наконец-то остыл плюсомет.
Я и правда считаю, что это один из мощнейших постов во всей игре и один из самых проникновенных эпизодов. Спасибо.
-
Мне нравится этот чувак.. Даешь брутал.
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
- А он? Помогал что ли? Или свечку держал?
третий не лишний, третий - запасной))))
|
-
Ещё в Кьоле заметил, как ты играешь цветами, акцентируешь внимание именно на них. Здесь гамма другая, но акцент тоже есть. И это цепляет, создаёт уникальную атмосферу, придаёт модулям стиль. Не зря всё-таки художник. Впрочем, это так, мысли вслух. Пост понравился :)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Уже!))))
Ай, какой дракон :).
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Опять у меня руки дрожат. Не даешь ты расслабиться:)
|
Она видела это в его глазах. То, что и ожидала там найти – отказ. Можно было не произносить слов. Можно было не извиняться и натягивать на лица вежливые улыбки. За масками уставших людей, таких как Фрайзер – порой таятся ответы на все вопросы. Стоит лишь заглянуть чуть глубже в бездонные глаза. Уходя из кабинета она улыбнулась ему. Тепло, открыто и ободряюще. Зная, что больше никогда не увидит. На плечах этого человека словно высилась груда неподъемных камней. Его опустошенное лицо, обветренное сложными решениями и многочисленными потоками информации вселяло девушке сочувствие. - Удачи, мистер Фрайзер. Дежурные слова, что так часто слетают с губ людей пока они не задумываются об их смысле. Калейдоскоп ненужных порой эмоций. Найна говорила вдумчиво. Она говорила искренне.
Позади осталась игла «Успеха». За спиной она вонзалась в синюю лазурь, впрыскивая в небо инъекции человеческого величия. Грандиозность его стремлений. Амбиции и эгоизм свершений. Девушка не обернулась, но перед глазами ее ярко стоял этот образ. Она с удивлением увидела аэрокар брата, который блестел неподалеку. Улыбнулась, предчувствуя его облегчение. - Ну? – Мрачное лицо, готовое к плохим новостям. Строгие складки в уголках губ. Потемневшие глаза. Они были так не похожи, отражениями в зеркалах напоминая, что их не связывает кровное родство. Их связывает нечто большее. - Антилопа гну, - пробормотала девушка, устраиваясь на мягком сидении рядом с братом. – Они кстати вымерли. Такие забавные существа были, а сейчас только в заповедниках остались. И то не на Земле. Печально… - Нана! Она покосилась на его напряженное лицо и засмеялась, не выдержав. - Господи, Кай, да с тебя картину писать можно – старший брат в мыслях о будущем сестры. Сделай лицо попроще. Не возьмет он меня. Прохладный салон наполнил вздох облегчения. Черты лица смягчились, взгляд потеплел. Руки расслабились, а в глазах зажглись искорки радости. Разительная перемена с маской строгости и безудержного гнева. - Он тебе отказал? Так и сказал? - Ну… не совсем так. - А как? - Да черт тебя побери, Кай, не возьмет и точка. Я это точно знаю. Брат пытливо посмотрел на лицо сестры и плавно поднял машину в воздух. - Ладно, это нужно отметить. - Ты хотя бы попытался сделать вид, что сожалеешь! – Возмутилась Найна, швыряя сумку на заднее сидение. - Вот еще. Ты знаешь мое отношение к этому мероприятию.
Элитный ресторан на вершине небоскреба. Артерии города, растянувшиеся под стеклянным полом балкончиков. Здания, утыкавшие улицы в хаотичном порядке. Каин что-то заказывал и о чем-то говорил. Кажется, что-то о будущем. О важности принятых решений. О последствиях собственных поступков. О… Найна не слушала. Она смотрела на маленькие домики и пыталась понять отчего на сердце ее так спокойно. Может потому, что она изначально ждала отказ? Ждала этот извиняющийся блеск в глазах уставшего человека. А теперь ее ждет обычная жизнь, такая же, как у многих других. Счастливая – сказал бы кто-то. Кто-то, но не она. - Ты меня не слушаешь, - терзая ножом залитый соусом бифштекс, обвинил ее Каин. - Надо родителям позвонить, - спохватилась девушка. - Я уже позвонил. - Черт, Кай! Ты можешь хоть какие-то решения и поступки оставить для меня? - Учитывая какие решения ты принимаешь – это весьма сложно. Найна тяжело вздохнула и примирительно замолчала, тоскливо уставившись в салат и тыкая вилкой в маленькие красные черри. - Это было важно для меня, - тихо сказала она. - Позвонить родителям? - Да нет же… полететь. Нож раздраженно бряцнул о тарелку. - Это было не важно, а глупо! И слава богу, что этот Фрайзер увидел в тебе того человека, который не потянет эту «светлую миссию». В голосе брата звучала издевка. Найна кинула на него обиженный взгляд. - Ты не веришь в него. - А с чего мне верить? - Я верю. Я точно знаю, что он на правильном пути. Им движет что-то большее, чем всеми нами, Кай. Им движет предназначение. Судьба, рок, если хочешь. Что-то должно произойти. Что-то, что повлияет не только на ограниченное количество людей. На своем корабле он несет надежду. Надежда в наше время – вымирающий вид, занесенный в черную книгу. Мы живем в стальных коробках, мы наполняем свою жизнь суррогатом, мы замкнулись внутри себя так, как никогда раньше. Посмотри на лица людей, Кай. Посмотри на свое лицо. - Что не так с моим лицом? - Все слишком идеально – вот, что не так. Слишком правильно и от того так одиноко. Девушка говорила с нескрываемой печалью. Ее взгляд коснулся дорог и остановился на игле «Успеха». Она представила, как Эрик Фрайзер сидит в том кабинете на верхнем этаже. Представила его лицо. - Я верю, что у него получится.
У нее всегда был шанс съехать из родительского дома и поселиться в какой-нибудь большой квартире на престижной улице. Или купить маленький домик, что сейчас стало поистине роскошью. В семье Лерьен эти мысли были не приняты. Они жили в одном доме и оттягивали момент расставания, как могли. У Каина все еще не было семьи и Найна думала, что он сам не готов к ней. Брат слишком глубоко ушел в свою работу, меняя девушек на каждые выходные. Она сама так не могла. Она привязывалась к людям слишком крепко, если те находили путь к ее терпеливому и порой холодному сердцу. В своей жизни она любила только раз и та саднящая рана все еще не зажила. Этот вечер они провели так же, как и многие другие до него. Родители не задавали вопросов. Они поужинали вместе, смеясь с забавных историй отца, к которому привозили «особенных» пациентов. Все было как всегда. Уютный дом и тепло в глазах семьи. Непринужденная атмосфера, что была ей знакома с самого детства. Все было хорошо. Только уже засыпая в своей кровати, Найна все никак не могла выбросить из головы образ просторного кабинета и рассыпавшегося города по ту сторону гигантского окна. Усталость в незнакомых глазах чужого человека, чья миссия и идеалы находили такой острый отклик в ее собственном сердце. Все было хорошо. Если не считать щемящей душу пустоты.
- Ты говорила, что он отказал тебе! Девушка не сразу поняла, что случилось. Она выныривала из сна, отчаянно цепляясь за кромку одеяла и непонимающе вертя лохматой головой. В заспанных глазах все еще плескался сон. - Что?.. Над кроватью стоял взъерошенный и яростный Каин. Он был настолько зол, что, казалось, сейчас стекла лопнут. - Ты говорила, что Эрик Фрайзер тебе отказал, Нана! В комнату вбежала обеспокоенная мать, поглядывая на взбесившегося сына и словно примеряясь куда лучше его ударить, чтобы обезвредить до того, как он задушит сестру собственными руками. - Он… он должен был отказать… Девушка не понимала, что именно происходит и встряхнула головой, прогоняя остатки сна. - Что случилось, Кай? - Что случилось? – Зашипел брат, резко хватая ее за руку и выдергивая из спасительных объятий одеяла. Протащил за собой до первого этажа, где сидел на диване отец, гипнотизируя белый плоский телефон. Каин нажал на маленькую пластину и комнату наполнил знакомый голос, искаженный механической интонацией. «Мисс Лерьен. Космопорт «StarGate». Полдень» - Что это значит, Нана? Или он хочет принести тебе свои личные извинения перед отлетом? Девушка смотрела то на брата, то на телефон. Она никак не могла осознать происходящее, прокручивая в голове детали беседы. Но он должен был ей отказать.. она чувствовала это.
- Ты никуда не поедешь, черт тебя возьми! - Отойди с дороги, Кай. Найне стоило больших усилий сдерживать себя и не влепить брату пощечину. Или пнуть его ногой. Времени оставалось совсем мало, а она не собрала вещи, не подготовилась. Известие об отлете прилетело слишком неожиданно, врываясь в ее устоявшуюся жизнь, словно ураган. - Позвони и откажись, - брат был упрям и слишком зол, чтобы слышать ее. - Тебе придется смириться, - она была не менее упряма. Утро прошло наполовину в сборах, наполовину в ссорах. Каин ходил за девушкой попятам, вопя на весь дом и расшвыривая ее вещи. Родители пытались загладить напряженную атмосферу и помочь дочери собраться, но угомонить этого берсеркера было нелегкой задачей. - Послушай, Кай, - девушка резко остановилась и обернулась к брату, сверкая глазами. – Ты же знаешь, что не остановишь меня. К чему это все? Ты действительно хочешь расстаться вот так? Он не хотел. Конечно не хотел. Но признать этого не мог. - Делай что хочешь.
Жаркое солнце и расплавленный сапфир неба. Толпы людей, пестрые одежды, взволнованные лица. Найна показала документы, села в аэрокар и вышла в свою новую жизнь. Она была одета в неподходящий для такого помпезного торжества наряд – темно-синие джинсы, голубая блузка, коричневый ремень и такие же ботинки. Рыжие волосы яркой медью блестели на солнце, вспыхивая порой красным золотом. И это было, пожалуй, самое нарядное во всем облике маленькой и хрупкой девушки. Вместо косметики – веснушки. Вместо радости – растерянность. Она стояла среди членов команды, судорожно всматриваясь в их лица и понимая насколько неуместно выглядит среди них. Белая ворона в голубых одеждах. Белая ворона с огненной кипой волос. В каждом из них сквозила уверенность и монолитная сила. Чувствовался опыт и непоколебимость. В двух мужчинах и девушке. «Я не должна быть здесь» Но даже они меркли по сравнению с человеком, что присоединился к ним чуть позже. Эрик Фрайзер выглядел сегодня значительно лучше, чем вчера. Ни следа от усталости. Ни намека на ужас прошедшего дня. Найна не отрываясь смотрела на него. Жадно, испытывающе. На ее лице не было улыбки. «Почему ты передумал?» Нереальность происходящего и крепко сжатые пальцы рук. Казалось, что девушка не замечает толпы и ее пронзительных взглядов. Она еще раз посмотрела на своих будущих компаньонов, встретившись глазами с самоуверенным лицом человека, которого не раз видела по телевизору. Кажется, его звали Эйб. Не задержавшись на его лице, она нашла в толпе другое, более важное сейчас. Каин. Он стоял рядом с родителями и боль в его глазах Найна могла рассмотреть даже отсюда. Сердце кольнуло, рухнув вниз живота. Она опустила голову, пытаясь осознать происходящее. Ей хотелось подойти к Фрайзеру и сказать, что он ошибся. Что он принял неправильное решение. Что ей очень жаль, но она не может быть членом его экипажа. А потом она услышала слова этого самоуверенного придурка. Этого излишне радостного Эйба Тернера. Слова, которые нашли в ее сердце отклик. Девушка подняла голову, вглядываясь в его лицо. И осознала, что сейчас она там, где должна быть.
-
Что не пост, то праздник! :3
-
Давно не было модулей, где я плюсовал бы все поголовно посты.. Но здесь просто в восторге. Читается с удовольствием.
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
-
Так и хочется сказать цитатой из фильма:
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
благодаря тебе неписи оживают)))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Саспиенс, интрига, накал страстей и постоянное ожидание катарсиса...спасибо Тире - Хичкок курит ;)
|
-
Очень убедительно. Так и хочется стукнуть персонажа по лбу и объяснить, что ее решения не обязательно могут быть верными, а оборотни тоже имеют право на жизнь и исцеление))
|
Ильва облокотилась о парня, которого недавно освободила от мук. Если бы не он – возможно она не смогла бы подняться. Усталость прожитых кошмарных дней Гертрама запела в унисон с усталостью, что пришла в последние минуты. Слишком много событий и поспешных решений. Весь мир поддело молоко равнодушия и обреченности. Но сдаваться так просто она не собиралась.
Бежать оказалось тяжелее, чем она думала. Босые ноги скользили по влажным камням крепости. Чувствовали каждый бугорок, каждую неровность. Она смотрела на спину Ричарда впереди, смотрела, как болтаются ноги Лили, словно соломенные валики куклы. Теперь она знала, что этот человек не бросает слов на ветер. Знала, что он импульсивен и во многом неопытен, но им движет храбрость и смелость несломленного духа. Горячее сердце и пламенная душа. Такой человек может поднять людей за собой и повести их на заведомо проигрышную войну. Такого человека будет любить толпа, слепо веря его простым, но метким словам. Возможно, в нем когда-нибудь расцветет та корысть и жажда власти, что присуща правителям мира сего. Возможно, с годами придет чванливость и жестокость. Но пока он от этого был далек. Пока рок неминуемого не настиг его, а жизнь бурлит и кипит, готовая совершать многочисленные подвиги. Во имя чести, во имя справедливости, защищая тех, кто искренне верит в него. Он случайно оказался в самом жернове ядовитой и безнравственной войны и пока держится весьма достойно. Хватит ли его надолго? Сможет ли он совершить все, о чем задумал? Поверит ли он в себя когда-нибудь так же, как верят в него люди? Ильва не знала. Но одно она с удивлением почувствовала внутри себя – надежду и желание поверить в этого человека. Если у него хватит сил разрушить мир, который она имела возможность узнать изнутри, и воздвигнуть на его руинах тот эфемерный и хрупкий, о котором она лишь читала и слышала, то все, что он делает – не зря. Обязательно не зря.
Мимо мелькали черно-серые стены, а девушка не замечала ничего, кроме спины Ричарда. Думала о том, что предстало ее разуму и внутреннему зрению, когда он снял ободок. Она видела гнев в его глазах и острое желание отвернуться. Бросить ее здесь. Это было нормально. Она выросла с этими взглядами осуждения и укора. Словно она была виновата в природе своих глаз. Словно одно ее существование нарушало хрупкий баланс мира и являлось злом. Это было нормально. Но отчего-то по сердцу полоснуло острыми ножами обиды. Неужели в этом мире не найдется ни одного человека, который сможет смириться с ее сущностью? Неужели каждый раз она будет разбиваться об острые скалы укора и осуждения? Затихшая было злость начала нарастать снова. Она бурлила, подогреваемая быстрым бегом и смертью, что дышала в спину. Серый мир давно потерял свои краски. Давно перестал быть уютным и безопасным местом. Но и сама девочка изменилась, став более жестокой и ядовитой.
Прямой коридор. Пение магии позади. Вязь морщин-трещин на потолке. Осыпающаяся крошка камней. Иль чувствовала, что ей не хватит сил успеть. Ей вообще катастрофически не хватало сил. Они остались где-то в родном Тихоречьи, смытые полноводьем. А здесь ее вечной подругой стала усталость и злость. Что ж. Во всяком случае лучше погибнуть под завалами камней, чем быть пойманной этими тварями. Можно попробовать задержать потолок, но у нее так мало сил. Заглянув в себя можно было найти размазанную по оболочке пустоты магию. Можно было собрать ее последние крошки, бережно и осторожно свивая в поток. Можно хотя бы на долю мгновения задержать своды, давая им хоть какой-то шанс… Не останавливаясь, девушка побежала вслед за остальными, прикрыв вспыхнувшие золотом глаза.
|
За суетой обычной реальности ускользает что-то важное, теряясь среди шпилей небоскребов и пестрящих информацией вывесок. Оно просачивается в аккуратные стоки, исчезая в тенях канализационных систем. Застревает в пышных, практически идеально круглых шапках деревьев. Найна не любила суету больших городов. А Земля стала именно этим – одним исполинским городом, что раскинулся сетью цивилизации, словно паук, опутывая голубой шарик. Был ли он до сих пор голубым? Или стал серебристо-серым? Люди так упорно пытались вернуть и сохранить то, что когда-то отняли у этого мира – природу, чистоту, ресурсы, экологию. Высосанная, выкаченная и разбитая планета воскресала, словно феникс из пепла. Она открывала свои новые глаза, истыканные иголками величественных небоскребов. Разевала рот, зашитый нитями впечатляющих мостов. Она чувствовала, что больше никогда не сможет избавиться от этого двуногого паразита, вцепившегося в ее тело мертвой хваткой. Люди жадны. Люди алчны. Они пытаются наполнить свое окружение собственной значимостью. Инстинктами своего присутствия. Оставить вечный след. Казалось, что ничего не изменилось с тех древних пор, как человечество называло себя венцом творения. Люди не поумнели, просто массивы их поступков стали более глобальны, затрагивая на этот раз не только кусочки родной солнечной системы, но и отдаленные регионы близлежащего космоса. Вирус цивилизации прогрессировал, устремляясь все дальше и вонзаясь блестящими носами ширококрылых кораблей в новые звезды. Семена человечества сеялись на планетах, оставляя после себя росток неуверенной надежды, что этот мир будет лучше. Что тут получится как-то иначе. Что ошибки прошлых тысячелетий не коснуться здешней земли. Найна была далека от этого. Всю свою жизнь она провела среди этих шпилей и пестрых толп. Среди выразительных лиц с блестящими глазами и терпеливыми улыбками. Она научилась не замечать бесконечные потоки миллионов людей, относясь к ним так, словно они были лишь уместной декорацией. Она научилась остро чувствовать свое одиночество именно в этих шумных стадах.
Утром она пережила очередной разговор с братом. Каин в который раз высказал ей все, что думает о ее авантюрной задумке. - Ты медик, Найна. Ты врач. Твоя работа – жизни спасать, а не бороздить космические пространства на благо духу приключений. Скажи мне, когда это в тебе успело взыграть романтическое детство? Каин умел быть жестоким, когда злился. Умел давить на больные точки и своими словами буквально пригибать к земле. - Кай, я устала слушать это каждый день по нескольку раз. И устала повторять тебе одно и то же. Я делаю это не ради приключений. Просто там мои навыки могут оказаться куда более полезнее, чем здесь. Брат фыркнул, заставив девушку скривиться. - Ты уже одна из лучших на этой планете и хочешь так бездарно погубить свой талант. Здесь у тебя будет возможность развиваться и двигаться дальше. Становиться лучше. А там тебя ждет только… - Смерть, - устало закончила Найна. – Почему ты так уверен, что я там погибну? - Да посмотри на себя! Ты же тепличный огурец! О выживании ничего не знаешь, за пределами планеты никогда не была. Это глупая затея, Нана. Когда он злился – он намерено не выговаривал эту «й». - Слушай, Кай, это просто собеседование. К нему толпы желающих и, я думаю, у меня практически нет шансов. - Вот и не иди. - Я хочу прогуляться. - Прогуляться?! - Да, прогуляться. Посмотреть город и побывать в «Успехе», когда еще такая возможность выпадет? - Ты издеваешься? Девушка улыбнулась. Ласково и искренне. Все-таки ее радовало, что брат так беспокоится о ее судьбе, пусть и считает несмышленым ребенком. - Он мне точно откажет – не волнуйся. Зачем ему хилая девчонка на борту? К тому же, я уверена, что к нему придут медики и получше меня. - Это слабое утешение, - мрачно и тяжело вздохнул Каин. Помолчал некоторое время и напряженно выдавил: - Тебя подвезти?
Найна избавилась от брата за несколько кварталов от «Успеха». В конце концов ей действительно хотелось прогуляться и побыть в тишине некоторое время. Ей хотелось найти ответы. Ответы на вопросы распространенной категории «почему». Почему она решила перечеркнуть свою блестящую карьеру? Почему она не слушает Каина, который, безусловно, прав? Почему она так стремится в космос? Почему она здесь? Она шла вперед и казалось, что с каждым новым шагом ответ обязательно придет. Вот сейчас. Вот тут. Вот здесь. Но следы простывали позади, здание приближалось, а в голове зияла черная дыра пустоты. Она не понимала себя и своих стремлений. Возможно, впервые в жизни действительно не понимала. Найна действительно была уверена, что ее не возьмут, зная о количестве претендентов на роль экипажа. У нее были блестящие навыки и хороший талант, но вряд ли этого было достаточно. Девушка остановилась посреди улицы, задрав голову и пытаясь найти затерянную в голубой лазури вершину колоссального исполина. Голова закружилась. Конечно, Каин прав. Ей не место ни здесь, ни на борту того впечатляющего корабля, который последние дни активно транслируют по всем новостным каналам. Ей не место среди забытых и заброшенных миров, где… Люди страдают. Умирают. Отрезанные от цивилизации, забытые и никому не нужные. Взращенные на отголосках жестокой войны. Оставленные на произвол холодной судьбы. Поджав губы, девушка решительно вошла внутрь.
Она улыбнулась симпатичной блондинке и последовала в стеклянную коробку лифта. С какой-то отстраненной апатией и меланхолией смотрела на распластавшийся мир, уходящий к далекому горизонту. Крошечные игрушечные здания скоро вытеснили калейдоскоп людей-муравьев. Найна ладонью прикоснулась к холодной поверхности стекла. Может все наоборот? Может, ей нужно искать не причины стремления улететь, а причины для того, чтобы остаться? Что ждет ее на Земле? Успех. Определенно. Ее ждет репутация одного из лучших медиков. Ее ждут конференции, диссертации и благополучная семья. Жизнь в мире, покое и уюте. Жизнь с теми, кого она любит. А там ее ждут, возможно, страдания, потери, лишения, смерть. И спасенные жизни. Чего стоит даже одна человеческая жизнь? Ничего. Она бесценна. Ни одна корпорация мира, ни один такой вот шпиль, куда были вбиты баснословные деньги не стоит улыбки на лице того, кто должен был умереть и не умер. Найна знала лишь одну причину для того, чтобы сейчас выходить из лифта и терпеливо ждать. И этой причины было достаточно.
Ожидание было утомительным, но девушка философски относилась к нему, продолжая думать на отстраненные темы собственной значимости и бестолковости. Когда подошла ее очередь – она даже не сразу осознала это, удивленно хлопнув рыжеватыми ресницами. Этот человек оказался абсолютно таким же, как и на экранах. Разве что слишком измотанный и уставший. Девушка представила какая толпа прошла через этот белый стул и содрогнулась. Она осторожно присела, примерно сложив руки на коленях. Провела блуждающим взглядом по комнате, не задержавшись на витраже за спиной Эрика, но остановившись на его лице. У Найны была плохая привычка изучающе и пристально смотреть людям в лицо, забывая про рамки приличия. Услышав его вопрос, девушка удивленно моргнула. Это был именно тот вопрос, на который она искала ответ все это время. Тот самый вопрос, который вырос камнем преткновения между ней и Каином. Вопрос, который так долго оставался без ответа. Она улыбнулась. Легко и непринужденно, отчего-то совсем не чувствуя волнения. - Чтобы помочь, - лаконично и легко ответила, не отрываясь от лица человека напротив. Она могла бы многое сказать. Красивые, напыщенные фразы, наполненные красочными эпитетами и метафорами. Про ценность человеческой жизни, про колыбель цивилизаций, про единственно-достойную цель. Про идеалы и стремления. Могла бы, но… - Я просто хочу помочь.
-
Потрясающий пост, читается легко и с интересом. Отличный персонаж - ее мировоззрение именно здесь будет особенно актуально.
-
-
Это точно ФРПГ, а не вступление книги?) Девочка Найна - столько амбиций, Лакмус-бумажка добрых затей. Пускай братец Каин злиться, Так будет лучше - не робей.
Веснушками яркими отмечена с детства, И каждый, кто видел - влюблен. И ради дела, хороши любые средства: Команда "Ренесанса" крепчает день за днем.
-
Чертовы ограничения не позволяют мне сразу выставлять плюсы! А когда позволяют, я об этом уже забываю) Вспомнил, слава богу. Хороший пост)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
ни даже двери с вывеской «выход». Блин.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Звонок по телефону - всего минута. А как емко)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Жаль, что Эри не увидела их физиономий, когда они зашли в галерею))
За "помятый молодняк":)))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
|
Оковы сна разбились, отпуская из своих объятий лунную эльфийку. Илиэль потянулась, разметав по кровати синеву своих длинных волос. Еще одно тревожное утро. Одно из многих, что служат предупреждением череде неприятностей, которая скоро обрушится на здешние земли. Иль чувствовала боль здешней земли. Дисбаланс гармонии, который тревожил и наводил на мрачные мысли. Чувствовала и больше всего на свете хотела избавиться от этой заразы, чтобы родные своды теплого леса вздохнули полной грудью, сбрасывая темные наваждения зла. В лицо ткнулась пушистая и клыкастая морда. Кайрон. Верный друг и спутник, что не покидал эльфийку уже многие годы, следуя за ней по волчьим тропам. Его ясно-лазурные глаза смотрели с волнением и предчувствием. Лев знал, что их ждет очередной день охоты. Охоты, от которой кровь кипит и бурлит. - Скоро пойдем, Кай, - потрепала девушка льва по песочной гриве, чувствуя под пальцами привычный успокаивающий шелк его шерсти. – Монон будет ворчать на нас. Старый мудрый эльф беспокоился о вылазках Иль, но не мог ей запретить. Ведь нельзя же запретить ветрам гнать громады белых облаков на небе, а звездам светить в лунные ночи? Илиэль была упряма и терпелива. Задумав что-то – она не отступит с намеченного пути. Ни за что. А сейчас ее беспокоила лишь природа семян зла, что взросли у них под носом, истязая любимый и единственный дом – Лунный лес. Смириться с этим было выше ее сил. Осторожно, по крупицам – она найдет источник. Обязательно.
Поднявшись вместе с первыми лучами солнца, что затейливо пробивались сквозь изумрудную листву, Илиэль выскользнула из ночной накидки и быстро оделась в привычный походный костюм. Расчесала волосы, провозившись некоторое время, заплетая косу. Кайрон нетерпеливо топтался рядом, заполняя собой практически всю небольшую комнату.
Дом друидов находился на окраине селения Элдрет Велуутра. Он вырос, словно гриб, вокруг огромного дерева, бережно обнимая его ствол скошенными стенами и мшистой крышей. Небольшой, но уютный. Простой, но такой родной.
Закончив с волосами и умывшись, Иль вышла из комнаты, одернув темно-зеленую занавеску. Она не спешил завтракать, давно взяв в привычку есть по дороге. Лесу было что предложить и он охотно расставался со своими дарами.
Выскользнув из дома, Илиэль наткнулась на сидящего у порога Монона. Они спорили с ним каждое утро и сердце эльфийки каждый раз болезненно сжималось. Она знала, что Мон искренне беспокоится и знала, что у него есть на то причина. На закате жизни он мог остаться совсем один. Илиэль помнила его доброту и заботу. Помнила все те годы, которые он посвятил им с братом – взбалмошным и непослушным детям. Он был терпелив и подарил им родительское тепло, которое отняли у Иль и Инара люди. Но сейчас девушка не могла просто взять и плюнуть на страдания Лунного леса, отсиживаясь в безопасности. Да и когда она кончится, эта безопасность? Оборотни скоро заполнят собой все и даже эльфы не сдержат их темную мощь и яростную злобу. - Доброе утро, - осторожно начала Иль, присаживаясь рядом с эльфом и нервно теребя шерсть припавшего к ногам Кайрона.
-
Прекрасная и порывистая, то что нужно это пыльной сказке:)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
-
Выбирай кого оставишь себе в живых - девочку или мальчика =)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Страшно, что будет дальше.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
бедная Эри, она даже поспать спокойно не может))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
-
Еще не пришло время.
Вот, да. Именно всё описанное в посте и чувствует мой персонаж. Наверное, сейчас была бы больше пригодилось дурное предчуствие и сверхосторожность, но... Еще не пришло время :)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
То самое ощущение когда чувствуешь себя главным героем в развязке фильма Гая Ричи)
-
Безумие... Единственно верного решения нет и монстр в каждом из нас, да?
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
Замечательный пост. Спасибо за игру.
|
-
-
Вот об этом я и говорил :) Заявиться в паре с тобой было просто великолепным решением.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
Еще одна огромная стена текста ни о чем. Куча эмоций, куча мимолетных несформировавшихся истеричных мыслей, роящихся в голове... Это просто графомания... Не нужно описывать все воображаемые эмоции воображаемого персонажа -- такие тексты тяжело читать людям (по крайней мере мне).
|
-
Спасибо за шикарную игру, возможно, лучшую для меня, и за этот пост в отдельности)) Ты очень молодец, что доиграла до конца) всегда доигрывай, Тир)))
-
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Ты не представляешь, как давно я хотела отыграть что-то подобное!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Бугага! Зловещее нечто вышло на охоту!
|
Она не смотрела больше. Закрыла глаза. Устало, тяжело обмякла на скамейке. Подставляя лицо пекущему солнцу и раскаленному воздуху взрыва. Она не дернулась, когда он произошел. Четко по плану. Тогда, когда и должен был. Она не почувствовала внутри ничего. Сожаление, страх, грусть. Только лишь холодный зев пугающей пустоты. Бессмысленный день. Бессмысленные повторы. Все кончилось.
Элис не хотела видеть этого еще раз. Не хотела переживать снова. Но переживала. За закрытыми глазами она наблюдала, как падает крошка осколков на раскаленную мостовую. Как падают люди, словно бумажные человечки. Боль в их глазах. Отчаяние в их позах. Смерть, суматоха, дребезг трагедии, которая пришла в этот мир благодаря чьему-то эгоизму. Алчности.
Элис не хотела видеть. Не хотела чувствовать. Она вспомнила лицо Орлена и подумала о том, что больше его не увидит. Никогда. И ту симпатичную девушку по имени Джейн. Они погибли. Больше не будет шанса, не будет возврата. Петля разорвалась. Лопнула. Судьба, наконец-то, исправила свою ошибку. Жар этого дня, казалось, не кончится никогда. Никогда не пройдет, навсегда оставшись в сердце девушки. Тяжелой надгробной плитой с размытыми именами тех, кого она не знала. Кого не смогла спасти. Да, она не должна была. Конечно. Это не ее вина. Не она закладывала проклятые бомбы. Не она спровоцировала взрыв. Но на душе было так гадко. Так отвратительно мерзко. Словно больше никогда она не почувствует свежего дыхания ветра. Словно никогда не сможет улыбнуться. Словно призраки умерших всегда будут за ее плечами с немым укором в бесплотных глазах.
Она должна была умереть. Сегодня. Если бы все шло по плану и если бы их не закрутило воронкой времени, то для нее все кончилось бы сегодня. Она упала бы на том холодном полу и смотрела бы, как рушится вниз потолок. Пришло бы забвение смерти и где-нибудь на зеленой лужайке выросла бы еще одна белая плита с аккуратными буквами «Элис Ривера». Вот так все должно было быть. А она жива. Сидит на скамейке, как ни в чем не бывало. Глаза закрыты. Руки сложены на коленях. На щеках – мокрые дорожки слез. Она сидит и не чувствует ничего, кроме пустоты. А так хочется разозлиться. Так хочется вскочить и кричать. На небо, на Мину, на этих глупых людей, которые не хотели бежать, не хотели верить… На Джейсона, что статуей застыл рядом. На Орлена и Джейн, за то, что они не вернутся. На китайца, который не сделал достаточно. На себя. Да, на себя больше всего. За бесполезность и беспомощность. За выброшенный шанс. За эти траурные лица, наполненные скорбью и непониманием. Вина, которая никогда не пройдет. Ошибка, которая никогда не будет исправлена. Если бы только у них был еще один шанс. Может, все бы было иначе. Может они успели бы, действуя сообща. Элис не могла встать. Ноги были будто прикованы к скамейке. Не получалось даже открыть глаза, налитые свинцом. Не получалось посмотреть на лицо Мины и… и что? Успокоить ее? Она жива и это главное. Хотя бы это Элис смогла сделать. Хотя бы кого-то она смогла спасти.
Даже голос Джейсона не смог заставить ее приподнять тяжелые веки. - Ты ведь замешан в этом, - тихо сказала она, откинув голову назад. Сама не понимала откуда у нее такой вывод. Может та брюнетка поселила сомнения в ее голову? Или тот китаец? С этим парнем определенно было что-то не так. Он странно себя вел и у него был пистолет. Вряд ли он был кем-то из органов правопорядка, учитывая, что вместо того, чтобы дождаться полицию он собрался удрать. С ним что-то было не так. Но какое теперь это имело значение? Элис нашла в себе силы открыть глаза. Она не смотрела на руины торгового центра и людей. Не смотрела на Мину и оставшуюся девушку-брюнетку. Она смотрела на Джейсона, почему-то очень желая, чтобы он сказал правду. Чтобы он сказал правду о том, что он не замешан. Что конечно он простой человек, который случайно оказался в этом дерьме. Ей хотелось верить, что все они – не виноваты.
-
Хороший пост Тира, очень хороший. Радует, что Элис всё-таки дойдёт до финала. И мне прям грустно от того, что я собираюсь сделать дальше :)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
Психологический провал.. Всё-таки очень живые у тебя НПСы. Везде. Причём не в меньшей степени, чем полноценные персонажи.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
+ да, мусорщиков никто не любит )
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
Они сделали лишь один шаг. Маленький и неуверенный. А впереди растянулась целая ухабистая дорога. Зацепило.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Шикарный и исполинский пост. Молодец. Просто молодец. Спасибо.
-
Отличное начало, как всегда атмосферно.
-
...и ничего эта Диана не знает, угу...
-
Откровения и монологи порадовали
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
З дня остывания плюсомета определенно много, еще десяток постов останется не отмеченным:(
Жуть. Гуттиэре ж поседеет раньше времени.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Завораживающе. А в участке все оказалось так, как я хотел и себе представлял! Просто удивительно)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
спросил кукушку сколько жить мне она вдруг смолкла и глядит на что то за моей спиною с жывотным ужасом в глазах
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Мой маленький кирпичик в основание нерукотворного памятника и монумента.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Мне тоже страшно, Итан. Мне тоже.
|
-
-
Но никто не умрёт больше. Загадка разгадана, не удастся больше отведать сегодня крови ненасытному городу. Размечтался, как же. Она мертва. Грустно, бесконечно грустно.
-
Тяжелый выбор. До этого поста я даже не сомневался, как поступлю. А теперь вот сам не знаю, что делать дальше :)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Мощно, жутко и прекрасно. Спасибо
|
-
Фу! Противная, мерзостная жесть! Жесть, Тира... Жесть.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Вроде, монстр, а такой мимими :3
|
-
Потрясающе. Просто потрясающе, и всё тут.
|
-
А вот и первый арт) С нетерпением ждем вводных!
-
-
-
Какого-то вампира напоминает ^^
-
-
Нужно больше картинок, рисунков самых разных!
-
Традиционно в восторге от иллюстраций :)
-
-
-
Гавриил однозначно похож на Тёмного эльдара из вселенной Вархаммера 40к.
-
Чую, я несколько недооценил степень хардкорности этого модуля.
-
-
Продолжаем собирать коллекцию =3. Арт- это всегда приятно.
-
Я просто уже без ума от Гавриила.
-
просто шикарный рисунок*_* и вообще Мастер молодец
-
Долго думал, чего не хватает этой картинке. А потом понял - моего плюса)
|
-
Персонаж, ради которого хочется продолжать.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
А ведь реально страшновато:)
|
-
Чувак, я не знаю кем ты был на Земле, но явно не спортсменом. Упасть на ровном месте и сломать ключицу с ногой – это надо очень постараться. Временный эффект «неудачник» на 10 ходов. Бонус на любые физические броски -10. Ладно-ладно, я всё понял))) Ну а пост плюсую другой, потому что он крайне красивый.
|
-
о, характер выступил. интересно
|
-
И рваный бутон расходящейся раны ах, как бальзам на душу филолога))
|
Эми не понимала, что происходит. Не понимала откуда взялся этот запах крови, что вошел в ее жизнь и начал преследовать. Не понимала почему люди вокруг стремительно падают, словно скошенные серпом. Она видела боль в их глазах, отраженную собственными разноцветными стеклышками. Она видела страхи их. Живые, настоящие такие. Эти люди были разными. Пугающими, нежными, добрыми, опасными. Они не задавали вопросов. Они не знали откуда она взялась и как попала к ним. А Эми не понимала, как они попали к ней. Почему они здесь? Грязный дождь и серые стены. Нахмуренные тучи, словно небо все-все понимает. Небо плачет. Небо устало смотреть сверху на этот мир и разочаровываться в нем. Эми не понимала, почему это небо все время серое. Неужели другие краски исчезли, стертые холодными ветрами? Неужели с тех пор, как она осталась одна – потери будут преследовать каждый ее шаг? Толпа страшных людей приближалась, а Эми все никак не понимала почему Веги тут нет. Где же она? Она ведь была рядом. Она прикасалась к ее руке, крепко пальчики сжимая. Она шептала одними губами, что все будет хорошо. Эми знает. Эми точно слышала и видела. Ведь Вега пообещала. Она дала слово. В тот черный-черный день, когда нашла ее. Когда протянула руки. Эта красивая женщина обратила на нее внимание и пообещала, что теперь все будет хорошо. Что она позаботится о ней. Эми не понимала почему она выбрала именно ее. Почему не других голодных и брошенных детей? Выкинутых, словно мусор, на задворки жизни. Почему именно Эми? Большой мужчина схватил ее, крепко прижимая к себе тяжелой рукой. Он говорил какие-то страшные слова. Про смерть, убийства, про то, что так нельзя. Эми задрала голову, снизу-вверх глядя на его бородатое лицо. Она не понимала откуда столько уверенности в его крепкой руке. Не понимала, почему он наставляет оружие на тех людей, что идут к ним. Не понимала их странных слов. Жизнь, Кьоль, мечты… Но ведь она не при чем… она же ничего не сделала… Девочка крепко обхватила своими ручками пальцы Густава. Ей вдруг стало очень-очень страшно. Нет, она не боялась того черного силуэта с птичьим клювом. Она не боялась безликую толпу страшных людей, что медленно обступали их. Она не боялась красных углей в их глазах. Она боялась тех, чьи имена слышала вчера. Лэнс. Руссо. И даже Виранта. Она боялась их очень сильно, вжавшись спиной в огромного наемника. И не понимала почему. Почему в их глазах жажда безумная? Почему голод дикий? Наваждение сумрачного города? Откуда это желание убить? Они ведь хотят… они хотят ее убить. Эми не понимала, что она сделала не так. Почему ее бросил отец, а потом мама. Она старалась быть послушной девочкой. Она любила их и носила горячую воду, когда они лежали, опухшие черными волдырями. Она плакала, плакала, плакала. Просила их не бросать ее. Говорила, что сделает все что угодно, лишь бы они… А они бросили ее. Их глаза закрылись однажды. Навсегда. Эми не понимала почему. Почему потом холод улиц вошел под кожу. Злые ветра накинулись, терзая. Голод облепил, наполняя собой каждый день. Смерть и боль вокруг. Предательства и убийства. А потом появилась Вега. Она спасла ее. Она так много сделала. Она подарила ей новую семью. И рук тепло. И хлеба вкус. И возможность улыбаться. И обнять кого-то, зарывшись лицом. И не бояться больше. Держать за руку, не отпуская. Никогда-никогда. Что с ней не так? Почему все ее бросают? Почему ее бросила Вега? Эми не понимала. А сейчас эти люди смотрят так… плотоядно. В их глазах нарисована ее смерть. И Эми не понимает – за что? Что она сделала не так?
|
Она чувствовала, как плавится его мозг, вмурованный в черепную коробку. Ощущала сколь стремительно жизнь покидает это тело.
Для мельтарум жизнь – одна из высших ценностей. Жизнь абсолютно любая. Человек, животное. Их предсмертная агония, их страдания – слишком невыносимы. Чувствуя потоки всего сущего, очень тяжело ненавидеть. Очень трудно скатиться в омут ярости и отчаяния. И невозможно желать оборвать эти тонкие ниточки. Стать убийцей? Это может себе позволить только сломленное существо, лишенное души. Псы империи в белых одноглазых масках. Они уже не чувствуют ничего. Не пропускают сквозь себя.
Но она чувствует. Слышит. Видит. Всю его боль и его страх. Бесконечный, всепоглощающий ужас, волной смывающий личность, носившую имя Гайсет. Чувствует и не хочет останавливаться. Зародыш ярости и безумия раскрывает свои лепестки. Они не сломали ее, нет. Они сделали что-то куда более страшное. Они сделали из нее монстра. И слезы текут по побелевшему лицу. Только сейчас пришло осознание, что обратной дороги для нее нет. Она уже никогда не станет той добродушной, улыбчивой девушкой, что так смело пыталась защищать жизнь. Она никогда не выберется из этой бездны крови, пепла и боли. - Как же я ненавижу тебя… Гайсет уже давно мертв. Он не слышит ее. Не видит своими пустыми глазницами. Остатки его лопнувших глаз клейкой массой стекают по пальцам. Он мертв. Мертв. А она не может встать, припадая к нему всем телом. Лбом ко лбу прикасаясь. Вглядываясь в кровавое мясо по ту сторону пустых глазниц. - Я так сильно тебя ненавижу… Тихо шепчет, наблюдая как капельки слез теряются где-то на дрянном лице. Смешиваются с кровью. Этот человек отнял у нее так много. А умер столь быстро. Несправедливо.
Когда девушка подняла голову, приходя в себя – со стражей было покончено. Конвой комиссара перебил их всех. Удивляться сил не было. Искать ответы тоже. Она уже была готова умереть и клочья жизни, что вдруг упали к ее ногам – не имели никакого значения. Ильва поднялась, шатаясь и скалясь на наставленное оружие. Убрала дрожащими пальцами налипшие на лицо волосы, испачкавшись кровью Гайсета. Голос бывшего комиссара, назвавшегося Ричардом, пробивался как сквозь пелену. Девушка чувствовала, как сработала защитная система. Скоро здесь будет все кишеть солдатами. И если бы не глупый приказ – пару десятков мельтарум уже размазали бы их по стенкам. Она не знала, кто эти люди, но они явно были самоубийцами. Лучше бы со скалы прыгнули в таком случае.
Золотые глаза внимательно смотрели на этого человека, что подходил все ближе. Ричард Асхелл. Что-то не давало проникнуть в его голову и для девушки оставалось загадкой кто он такой, откуда взялся и какие преследует цели. Усмехнулась, когда он сказал, что «не с ними». Еще бы. Повернулась к златовласому мальчишке, корчившемуся неподалеку. Помочь? Улыбка растаяла, а в глазах вспыхнули огоньки безумия. Ильва сделала шаг вперед, забыв, что на нее направлено оружие. Этот человек просит ее помочь? Сжала руки в кулаки, стиснув челюсти до хруста. Что он знает о помощи? Она всю свою жизнь помогала людям. Искала оправдания их безумным поступкам. Доверяла. Верила. А наградой ей послужил Гертрам. - Помочь? Собственный хриплый голос уже давно перестал узнаваться. Боль мальчишки и его страдания не стояли и выеденного яйца для нее.
Золотые глаза вновь посмотрели на мальчишку. Металл. Это больно. А она так слаба. - Я могу помочь, - слишком резко сказала девушка, проходя мимо этого Ричарда и опускаясь рядом с мальчиком на колени. Ждать пока в нее выстрелят или не выстрелят не было времени. Если хотят убить – пусть убивают. Да, она могла помочь. Но не ради этого Ричарда. И не ради этого мальчика. Ради себя самой. Сила, что еще гуляет в теле может подпитать ее. Ильва рукой дотронулась до парня, отбирая его боль. Забирая металл чужой магии из его тела. Чувствуя, как он сливается с ней, впитывается в кожу. Удивительно приятное чувство.
Справившись с чужой магией, девушка более уверенно поднялась на ноги и подошла к клетке с девочкой, опустившись на пол, и обхватив прутья руками по ту сторону. - Лили… У тебя такое красивое имя. - Ты боишься, Лили? Ты должна быть очень напугана. Смерть, кровь и боль впервые вошли в твою юную жизнь. - Не бойся. Бойся меня. Бойся моего существования. Бойся моих глаз. Ты же видела, что я сделала с той свиньей? Ты видела, что я монстр. Монстров нужно бояться. - Все будет хорошо. Все будет хорошо… Где-нибудь в другой жизни все будет хорошо, Лили.
Ильва уперлась лбом в решетку, закрывая глаза и сглатывая слезы. Она освободила свои мысли, пытаясь показать девочке образы свободных полей и бездонно-голубого неба. Успокоить ее. Утешить. И снять заклятие с клетки.
|
Лило улыбнулась, похлопав Отто по спине. Странное что-то было в этой улыбке. Неуместное. Словно вызов – серому обесцвеченному миру вокруг, ледяной воде озера, проклятому городу. Эта девушка не собиралась сдаваться. Никогда. Слишком высока уплаченная ценна. Слишком важен приз. «Что же ты загадала, Лило? Что загадаешь во второй раз?»
Однако в следующее мгновение взгляд ее погас, а лицо помрачнело. Она повернулась, сощуренно посмотрев на спорящих людей. Отто не мог услышать о чем они говорят, но отчего-то был уверен, что Лило слышит. Слышит слишком ясно и хорошо. Один рывок и серебряной лисицей она кинулась вперед, на ходу поднимая с земли кацбальгер. А в следующее мгновение уже прижимала его к горлу черного гиганта, запрыгнув на него и плотно обхватив ногами. На пепельном лице – нет выражений, нет эмоций, нет человека. - Слушай сюда, - ласково зашипела она в лицо Сэму на очень хорошем английском. – У меня нет времени играть в игры. У меня нет времени уговаривать и просить. Нет времени спасать каждого из вас. Я хочу, чтобы ты понял, единственная возможность выжить и дойти до города – действовать сообща. Либо ты сотрудничаешь с нами. Либо ты умрешь. И даже не думай, что у меня не хватит сил. Я вырву твое сердце одной рукой. Я пробью тебе череп двумя пальцами. Я не человек, Сэмюэль. И лучше тебе не играть со мной. Спрыгнув с пирата, она резким движением подняла его одежду. Ровно секунду смотрела на карту, а затем отошла в сторону, кивнув самой себе и обращаясь ко всем. - Мы идем сейчас. Перекусить можете на ходу. Нельзя терять время. Скоро нас найдет Ричард. Подхватив с земли мешок, она перекинула его через плечо и молчаливо направилась в чащу леса.
*** Лес не дышал. Не жил. Он был мертв слишком давно. Столетиями стоял на этой заболоченной земле, разлагаясь, гния, покрываясь плесенью. Черная кора скрюченных деревьев была заражена мхом и лишаем. Безжизненные ветви вспарывали клубящиеся туманы, рваными лоскутьями украшая безлико серый небосвод. Прелая трава рассыпалась под сапогом. Граница жизни. Кладбище надежд на пути к мечте. А ноги идут и идут – нет им покоя. Они вязнут в грязи. Цепляются за скрюченные корни, взбухшими венами выползшие из земли. Спотыкаются. Снова встают. Шагают. Ведомые неспокойным сердцем и раненой душой. Ведомые болью и единственной целью дойти до глупой мечты. Человек выбирает страдания, когда не может бороться. Человек выбирает веру, когда не находит силы посмотреть в лицо страху. Человек мелочен. Убог. Кровавая клякса, нахлобученная мешком кожи и костей. Маленький прыщ на покрове вечности.
Лило не останавливалась. Не оборачивалась. Молчала, механически шагая вперед, словно паровая машина. Бездушный гомункул. Возможно, кто-то бы успел задуматься о природе ее существования. Кто она? Откуда? Есть ли в этом сером холодном теле хоть какие-то зачатки человечности или она ведома одним лишь холодным расчетом? Знает ли куда идет? А если знает, то ведет ли она их к надежде, или хочет убить, как и весь одичавший враз мир? Все вокруг стало пеплом. Привкус его скрипит на губах. Портит пищу. Забылся вкус хлеба. Вкус дома. Вкус надежды. Только гниль и грязь. Только бесконечный дождь и серое небо. Только лес трупов и земля костей. Нет ничего вокруг. Царит пустота внутри. Что еще нужно отдать черному городу, если больше нечего отдавать?
Где-то за пеленой туч солнце прокатилось по небу и перевалило за полдень. Ноги подкашивались от усталости, но силы идти еще каким-то чудом были. В конце концов лес расступился, а впереди разлилась огромная река. Полноводная, густая, шумная, она неслась далеко к горизонту, теряясь в изгибах заболоченных холмов. Через нее был перекинут мост – деревянные доски, собранные воедино трухлявыми веревками. Под мостом – острые камни и ледяные потоки обезумевшей воды. По ту сторону, на другом берегу – дорога из серого кирпича, обнятая почти зеленой травой с точками желтых цветов. Лило остановилась, не доходя до моста. Осторожно наступила на шаткую поверхность, хмыкнув. Ее явно не удовлетворила прочность предложенного перехода. Обернулась, впервые за многие часы обращая внимание на своих спутников. - Лучше идти по очереди. Слишком шаткая сия… конструкция. Кто рискнет первым? Diabolus! Последнее слово она почти выкрикнула, обнажая меч и швыряя свою сумку маме Белль.
Из леса выходила девушка. Фигуристая, одетая в несколько полосок кожи и крылья летучих мышей. Серые волосы. Красные глаза. Острые клыки. Кровоточащий меч. - Мария, - с придыханием зашипела Лило, уходя за спины людей, которых вела. - Lillo’ean soror. – С улыбкой ответила незнакомка, перекидывая меч.
-
Красивая сцена, эффектная. И замечательное звуковое сопровождение. Good place to die :)
-
Хорош пост. А какое напряжение! Во многих играх этого не хватает. Спасибо, Тира.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
у меня, как и у Гуттиэре, нет слов:)
|
-
И зачем было ему мешать? Зачем надо было его бить? Опаснее сильного врага может быть только глупый союзник :))) Что-то мне кажется, вы и правда все умрёте))
|
-
Очень красивый пост. Осталось только понять, что делать со всем этим дальше :)
-
|
Двойной улыбки яд. Четыре стекла мутных глаз. Паутина вросших артерий, соединяющих два существа в одном. Лоскутья кожи, натянутые жалобно – вот-вот порвутся. - Хороший, хороший выбор, - и смотрит пристально на Вегу. Смотрит, заглядывая в душу. Во внутренности. До живота доставая своим протухшим взглядом. Девушка хватает за руку Густава, задерживая его на мгновение. - Постой, – хочет сказать. - Ее нужно убить, - должно сорваться с ее губ. - Я чувствую – мы сможем, - вот-вот произнесет. Но смотрит на наемника и мрачнеет в лице. Закусывает губы красные. Поднимается на цыпочках и тихо шепчет ему в ухо: -… А затем садится рядом, смело глядя в лицо ведьме. Смело, но на напряженном лице, в самых уголках глаз, в изгибе кривом рта, в руках сомкнутых – страх. Страх неконтролируемый и животный. - Хороший выбор, - вновь прорезает сухой голос застоявшийся воздух. Скребут мыши в углах. Смотрят бесчисленные глаза сороконожек и тараканов. Их лапки стучат по гнилым стенам. Стучат, перебирая доски дерева, оставляя невидимые царапинки на выцветшем тряпье. А руки колдуньи застывают над шаром. Две руки – две головы. Четыре глаза. Черным наливаются белки. Черный абсолют затягивает их. - Я вижу… Сухой голос. Лживый театр иллюзий. Обманчивое представление. Что-то неправильное сквозит из каждого угла. Смехотворное. Ненастоящее. Словно вся их дорога – неуместная шутка. Словно полы шатра – декорации, а голова вторая пришита к женщине. Словно под стенами проведены трубочки паровые, запускающие в хрустальный шар черные клубы дыма. - Я вижу смерть и страх. Я вижу боль и предательство. Я вижу кинжал, воткнутый в спину. И глаза. О… глаза… Право – смешно. Ее намеренно завышенный голос. Движения рук резкие. Закатанные черные глаза. Вторая голова, колыхающаяся из стороны в сторону, будто кукла. Ложь. Ложь. Даже Эми не выдерживает и улыбается со своего стула. - Я вижу город. Его черные шпили. Кровь в его кирпичах. Тромбы его дорог. Легкие его мечетей. О, я вижу город из сказок и легенд. Величие небывалого волшебства. Он все сделает. Всем поможет. Вернет потерянную надежду. Черная тьма заполняет шар. Не осталось свободного места. Она клубится. Она жмется. Тесно ей. Скоро вылупится, как из яйца. Скоро выползет. И маленькая трещинка появляется на прозрачном стекле. - Я могу помочь. О, я помогу. Я отведу вас. Укажу дорогу. О, это в моих силах. Одна лишь плата – жизнь. Одна жизнь за дорогу из серого кирпича. Одна жизнь, что останется тут со мной навечно. Кто же это будет? Может быть, ты? Тычет палец в Руссо, а Эми больше не улыбается, сжимая ручки в кулачки. - Или ты? Теперь он указывает на Густава, но тут же поворачивается к Лэнсу. - А может ты составишь мне компанию, хороший господин? О, нет… нет, нет. Я знаю, кто это будет. Тянется палец к Виранте. Словно отпечаток смерти, указывает ей в грудь. Приговор судьбы. Последнее решение. И уже успевает замереть испуганной птицей сердце, как острый ноготь упирается в сторону Веги. - Это будешь ты! Черная тьма вырывается из шара. Черная тьма заполняет собой комнату. Под безумный смех двуликой ведьмы – она обнимает незваных гостей. Она сжимает горло каждого из них. Хватает. Скручивает в жгут. И швыряет, шипя в уши одно лишь слово: - Кьоль.
Глава 3 Сердце – Кьоль
Стучит дождь. Стекает по волосам. Впивается миллионами пальчиков в кожу. Холод. Серость. Слякоть. Лужи грязи вокруг. Заболоченные острова. Кривые черные деревья, разлаписто обхватившие низкие туманы своими ветками. Серая притоптанная трава. Позади – топь и лес, глухие земли. И гул, что так знаком. Рой. Орда прокаженных. Их больные тела идут, вылезая из сизой дымки. Рваные, голодные, обглоданные смертью. С красными точками глаз. Десятки. Сотни. Тысячи? Слишком много. И силуэт сгорбленного доктора с длинным клювом маски. Впереди – глухая стена. Серый монолит камня, что вздымается до самых небес. Поднимешь голову, пытаясь найти край – и закружится она. Рядом – две двери. Металлические с огромными замками. Не сломаешь, не взломаешь. Лишь только ключ отопрет одну из них.
|
-
-
-
-
-
Ну вот серьёзно. Стиль уж больно похож духовно на мой любимый Ноксовский...)) Только будто апгрейднутый. :)
-
-
Завидую игрокам такого мастера
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Утро действительно добрым не бывает:)
|
-
Хааа! Я хотела сначала эту ампулу взять))) Придала бы волку силушки богатырской))
|
-
Работай с прутьями, девочка. Молодец.
|
Створки лифта закрылись, отрезая коридор главнокомандующего этажа. Стерильный свет тяжело упал на людей, что остались в подъемнике. Белыми пятнами разукрасил их блестящие лица. Лица встревоженные и задумчивые. У каждого из них было о чем подумать. Каждому было за что уцепиться. Класилда продолжала мять руки, глядя в пол. Она думала о людях, которых обрекла на гибель. О поступке, который нельзя обернуть вспять. О смертях, что навсегда запятнают ее душу. Она думала об аде. Существует ли он здесь? В этой стороне холодного космоса? И если существует, то не оказались ли они уже в нем, приведя за собой тысячи невинных? Джереми стоял неподалеку от Джона, с которым чувствовал себя в большей безопасности. Он думал о Ривене – планете, на которую они скоро высадятся. Что случилось с прошлой разведывательной группой? Почему связь с ними оборвалась так внезапно? Лихард тяжело облокотился о стену, прижимая руку к вспухшему глазу. Его мысли были поглощены Стивом Ойеном. Бывшим товарищем и верным другом. Человеком, который в один момент уничтожил нерушимый мир Пангеи и убил остатки человечества. Он думал о том, что Стив может быть где угодно. Почему бы ему не поджидать их прямо у спасательных капсул? Вдруг он знает, что они заблокировали пульт управления и скоро система жизнеобеспечения прекратит свое существование? Джон стоял тут же и чем были поглощены его мысли – одному Богу лишь известно. Если конечно Бог имеет смелость заглядывать в эту дьявольскую дыру, где они все оказались. Четыре человека. Четыре человека, что погрузли в тишине. Четыре?
Несколькими минутами ранее. Криста смотрела в лицо Артура, не моргая. Ее огромные глаза трудно было сейчас понять. Что они выражают? Отрицание? Непонимание? Разочарование? Кровь обильно украшала ее слипшиеся волосы и белый костюм. Кровью была пропитана вся ее жизнь, начиная с Земли и заканчивая этим куском безжизненного космоса. Кровь, боль и одиночество. Отверженная, никем не понятая, никому не нужная, как личность. Зато необходимая, как носитель уникального вируса. Криста смотрела на Артура до неприличия долго. Во всяком случае – ему так показалось. Она могла бы хоть что-то сказать. Накричать. О том, что он не может так поступить с ее верой. С ее идеалами. О том, что он для нее уже стал особенным. Первый, кого она встретила в мясорубке смерти. Первый, кто проявил к ней доброту. Первый, после умершего брата, кому она смогла довериться. И сейчас он просит ее оставить всех этих людей? Просит ее пойти по трусливой дороге выживания? Но ведь она не такая! Никогда не была такой! Криста любила жизнь. Искренне и истинно. Так, как никто любить не умеет. Любила, потому что жизни у нее никогда не было. Свободной, вольной и безмятежной. Привязанная капельницами и проводами, прибитая иглами, она смотрела на мир за окном исследовательского центра и не понимала тех людей, что так безвольно и бессмысленно проживают день за днем. Выбрасывают свою свободу, словно обертку от гамбургера в мусорный бак. Просыпаются и тут же засыпают, плывя по течению быта. Криста любила не только свою жизнь, но и чужую. Она была из тех людей, что кинутся под грузовик, спасая котенка. Не задумываясь о последствиях. Не задумываясь о причинах. Просто потому, что так надо. Просто потому, что иначе нельзя. И за эти несколько бесконечно долгих минут Артур осознал Насколько она другая. Словно вылепленная из иной глины. Словно и не человек вовсе. Осознал и понял, что она не пойдет. Ни за что не пойд… - Хорошо. За твердым словом не было никаких эмоций. Ни плохих, ни хороших. И нельзя было понять, что таится в темных глазах. Девушка отвернулась и молча направилась к лифту, заходя вслед за Класилдой.
Сейчас. Криста стояла чуть в стороне от Артура, влепившись спиной в холодные металлические пластины подъемника. Она обхватила себя руками и смотрела туда же, куда и Класилда рядом – в пол. Она притихла и перестала обращать внимание на своего врага – Лихарда. Тот в свою очередь бросал на нее обрывистые взгляды, но говорить что-то касательно выбора не решался. - Спасательный отсек на нулевом этаже, - хрипло прорезала тишину Класилда. - Если Джон сказал, что встречал Стива, то он вполне может опередить нас и отправиться туда на другом подъемнике, - подхватил Джереми. Лихард наконец-то оторвал пристальный одноглазый взгляд от опущенной головы Кристы и спросил: - А вам не кажется, что у вас паранойя? Откуда он может узнать, что мы туда направляемся? - Але! Лих! – Джереми, казалось, впервые повысил голос. – Это не человек больше. Мы не знаем кто он. Не знаем с чем вообще столкнулись. Нам нужно быть осторожными. - Путь к спасательным шлюпкам лежит по одному из коридоров, - Класилда подняла голову и обвела всех присутствующих удрученным взглядом. – Нам нужно преодолеть его быстро и не останавливаясь ни ради чего. В капсулах очень много припасов и оборудования для выживания. Это новые модели, под названием «Дельфин». Они проектировались специально для таких форс-мажоров и могут позволить группе людей существовать долгое время. Так что все необходимое мы найдем уже внутри. - Значит… Лихарда прервал шорох раскрывающихся дверей. За их пластинами оказался новый коридор. Лампочки на потолке мигали приглушенным красным светом. Вокруг не было ни единой живой души. - …нужно двигаться быстро и тихо, - сглотнув, закончил парень.
-
Ох подкинула ты мне задачку.. Пост хорош запредельно. Очень о многом говорит то, что меня реально волнует, что будет дальше. Я совершенно искренне беспокоюсь за персонажей. И, по всей видимости, уже знаю, что нужно делать.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
о, плюсомет же остыл.
Яра прелесть просто:)
|
-
Несколько раз стирал и переписывал отзыв. Собственные слова не в силах правильно описать полученные впечатления. Очень сильный пост. Трогающий. Потрясающие метафоры, странные ощущения после прочтения. Хороший ты мастер. И игра хорошая.
|
- Я спокоен! – Истерично взвизгнул Лихард, на всякий случай отойдя подальше. – Свою девчонку успокой лучше! - Придурок, - Гордо тряхнув головой, Криста отвернулась от парня, одарив его на прощание презрительным взглядом. Повернувшись к Артуру, сказала: - Ты прав, извини. Просто он меня бесит. Что мы будем делать, Артур? Времени совсем мало… Она смотрела на Денвера по-особенному. Словно ожидая, что у него есть ответы на вопросы, о которых мало кто хотел бы думать. Вопросы чести. Совести. Человечности. Куда они могут завести? Что могут натворить поступки отчаявшихся людей? Таких, как Класилда, к примеру. Эта безобидная женщина уже приняла решение о котором жалеет и будет жалеть всю свою жизнь, какой бы недолгой она ни была. Где кончается граница самоотверженности и начинается безумство? Криста молода и принципиальна. Ради собственных идеалов она была готова погибнуть. Или не понимала, что смерть реальна и может быть близко. Вся ее жизнь прошла изолировано от общества, оставив алмаз души незапятнанным и чистым. Таких людей, возможно, больше не осталось. Людей в принципе осталось мало. Она смотрела на Артура своими большими глазами, и он мог многое прочесть в них, но самое главное, что он видел и чего не замечала она сама – безрассудство. И если девушка не знала куда оно приводит, то Артур вполне отдавал себе отчет. Безрассудство губительно. А особенно оно губительно на борту задыхающегося корабля, где бродит инопланетный вирус, уничтожая все подряд. А может именно она права? Возможно те призрачные цепи, за которые так крепко ухватились ее руки – это и есть правильные поступки? Возможно это и есть то, что делает человека человеком? Кристу отвлек голос Класилды, заставив отвернуться от Артура, прерывая зрительный контакт.
Пухлая женщина подошла к Джону и осторожно прикоснулась к его руке: - Вы позволите, Джон? У вас слабый пульс. Вы истощены. Извините, но у нас нет еды… у нас вообще ничего нет. Припасы должны быть на спасательных капсулах. У нас нет времени повторять всю историю, но я могу вам сказать, что вскоре этот корабль будет непригодным для жизни. Через три часа, если точнее. Все что мы можем сделать – это покинуть его на шлюпках и… - Класилда, вы разве не слышали? – Прервал женщину Джереми. – Он сказал, что повстречал Стива! - Стива? – Глаза ее округлились, и она вновь схватила Джона за руку. – Это правда? Вы встретили Стива? Боже… Вы знаете, где он сейчас? Этот челов… это существо очень опасно. Если он найдет нас – мы все умрем! - Именно поэтому нам надо отсюда уходить и как можно скорее! – Вклинился Лихард, предусмотрительно оставаясь на своей позиции у окна. – Время кончается, и мы либо задохнемся, либо нас найдет этот чертов ублюдок. Класилда тяжело вздохнула, прикрыв глаза и обернувшись к Артуру. - Извините, но я не могу рисковать своими людьми. Мы направимся к спасательным капсулам и покинем Пангею. Вам лучше принять решение сейчас, молодой человек. И… Лицо ее стало грустным. - Прошу вас, поймите, что мы не желали никому зла. Страх… страх – это худшее оружие против разума. Я искренне надеюсь, что перед вами никогда не будет лежать тот выбор, что лежал передо мной. В сложившейся ситуации я считаю, что разделяться было бы глупо. Вместе у нас больше шансов выжить. Она вновь обернулась к Джону. - А вы, Джон? Вы пойдете с нами к спасательным шлюпкам? На них мы сможем добраться до пригодной к жизни планеты, которую вы, возможно, видели за окном.
-
На каждом посте проверяю плюсомёт. Иногда он откатывается. Тогда я плюсую) Просто потому, что в восторге от игры и плюсовать действительно хочется.
|
-
Хорошая была игра, увлекательная. Спасибо.
|
-
-
Mein Gott!!!1 Что же ты делаешь, женщина *______*.
-
-
-
Очень круто и качественно, сижу с открытым ртом и охреневаю... Красотища!
-
-
-
вай-вай-вай. такое-то ОСВЕЩЕНИЕ
-
-
Охренеть. Особенно первый чудик крут:)
-
Ну, я как всегда в восторге от света)))
|
-
Нравится каждый пост. Очень приятно, что есть такие игроки, как на ДМе, так и в моём маленьком модуле.
|
-
Необязательная и наивная Эмми, смышленый и резвый Дон, расчетливый и матерый Вильям, трусливый и предусмотрительный Ричард. Компания конечно веселая :)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
А про нож мне правда понравилось)))
|
-
А ведь и правда - все такие дружные, благородные оказались)
|
|
Лихард не был готов к нападению – он пошатнулся, врезавшись затылком в холодное стекло окна. Удар, нанесенный Артуром, не был смертелен, но весьма ощутим – лицо исказила гримаса боли, из глаз брызнули слезы. Этот парень не привык драться. Никогда не встревал в перебранки. Не знал, что такое, когда чей-то кулак входит в лицо, расходясь тонкой сеткой боли от челюсти до самого мозга. Да и удар затылком в окно не улучшил и без того незавидное положение. Рука Кристы была освобождена.
Девушка отскочила, растирая покрасневшее запястье. То ли кожа у нее была слишком нежной, то ли парень действительно применил излишнюю силу – на руке уже проявился внушительный синяк. Она юркнула за спину Денвера, как-то по-новому взглянув на него. Что-то промелькнуло в ее внимательных глазах. Нет, не только благодарность. Что-то еще большее. Оно лежало на самой поверхности. Доверие? Признание? Все не то. И разгадать бы, найти ответы, но рука вспыхивает болью. Немеют костяшки пальцев. Сводит судорогой кисть. Не привычен обычный бизнесмен к таким поступкам. Но еще более не привычно его тело.
- Черт… - Лихард сел на корточки, прижимая руки к разбитому лицу. Удар пришелся на левый глаз и кожа вокруг уже начала темнеть, наливаясь кровью. – Сукин сын… Нападать в ответ, однако, он явно не собирался, опасливо поглядывая на Денвера здоровым глазом. Джереми подбежал, присев рядом с ним и осторожно заглядывая, пытаясь оценить степень ущерба. - Ого, - почти восхищенно сказал, трогая шипящее от боли лицо друга. – Он тебе хорошо врезал – гематома будет.
Класилда, все это время стоявшая в стороне, тяжело вздохнула и неуверенно подошла к Артуру и Кристе. - Простите, - тихо сказала она, сцепив руки. Гримаса отчаяния парализовала каждую мышцу на ее лице. Было видно, что эта пухлая тщедушная женщина совершила поступки о которых уже безмерно жалеет. - Простите… мы.. это все было ошибкой… мы не знали, что делать, понимаете?.. Его сила – чудовищна. Он уничтожил всех… просто уничтожил. Никакое оружие не ранит его. Никто не может противостоять. Я просто… я испугалась… Подняв руки, женщина уронила в них лицо, уже не сдерживая слез. Видимо, то что накопилось – наконец-то нашло свой выход после того, как история была рассказана вслух. После того, как прозвучали слова, будто приговор. И каждый винтик встал на свое место. Она действительно сожалела. Обо всех, кто погиб. Обо всех, кто не встанет и не увидит новой звезды нового мира. - Вы не должны оправдываться, Класилда! – Зло сказал Лихард, не спеша принимать вертикальное положение. – Это не наша вина! И не ваша, тем более! - Хотите остаться тут и проверить каждую капсулу? – Перевел он взгляд на Денвера. - Да флаг вам в руки! Сдохните вместе с этим инфицированным ублюдком! - Эй… - Джереми осторожно дотронулся до напарника, сдерживая бурю его эмоций. - Да лучше так, чем бежать, словно трусливая крыса! Лучше так, чем оставить за собой сотни невинных людей, погибших от вашей халатности! Раздраженная Криста снова вышла вперед, прижимая к себе посиневшую руку. Этого Лихарда она явно возненавидела всем своим сердцем. Однако теперь старалась далеко не отходить от Артура, словно пребывая под его защитой.
Людей прервал гул – лифт, который закрылся несколько минут назад, начал свое движение. Он стремительно опустился куда-то на нижние этажи, а теперь так же стремительно поднимался вверх. Сюда? Или куда-то еще? Класилда испуганно шарахнулась, отступив на несколько шагов. Криста замерла, вздрогнув. Лихард с Джереми и вовсе онемели. Все они думали обо одном – о том, что в этом лифте может быть что или кто угодно. И о том, что лучше бы он открылся не на двадцать втором этаже.
-
Наверное, мой любимый модуль. Самый душевный так точно. Одна из немногих звёзд, которую неизменно снимаю с удовольствием, а не из-за необходимости это сделать :)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Ай, красота. После перерыва самое оно :3.
|
-
Я бы умер. Я б точно умер.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
не, я правда балдею от этой игры:)
|
|
Никаких лишних движений. Никаких слов. Никакого сопротивления. Ильва была хорошей девочкой – она искусно притворялась набитой соломой куклой, болтаясь в руках имперских свиней. Смотрела, не мигая. Запоминала каждый кирпичик, каждую трещинку, считая про себя шаги. Ослабшее, озябшее тело уже практически перестало чувствовать боль, переведя ее в раздражающий дискомфорт.
Клетки. Люди. Простые заключенные. Сломанный мельтарум и маленькая девочка. Ильва безразлично посмотрела на румяные щеки, представляя, что ее ждет. Впрочем, она быстро сломается. Дети всегда ломаются быстро. Неделя, а может и того меньше. Как только ее выпустили, пихнув в клетку, девушка обернулась и подошла к Гайсету, оставшемуся по другую сторону. Обвила руками прутья, прислонившись к ним лицом. Хрипло прошептала, вспоминая как ворочать языком: - Очень жаль, Гайси. Жаль, что ты не решился меня убить. Ядовито усмехнувшись, Ильва собрала остатки сил и плюнула ему в лицо, отстраняясь и теряя интерес к вонючей похотливой собаке. Когда-то она пообещала себе, что если выберется отсюда, то первым делом откусит член этому ублюдку и запихнет в его же задницу. Если только выберется… о, она поиграет с ним. Забавно, что они так боятся ее одну. Обессиленную и опустошенную. Семь замков. До нелепости забавно. Вынуть из человека человечность. Вложить в него ненависть, живую ярость, боль. А потом подрагивать в ответ на безумные смешки? Заулыбавшись еще шире, девушка посмотрела на сухую робу. Осторожно коснулась носком босой ноги, ощутив забытое тепло ткани. Попыталась вспомнить, о том, как это раньше было.
Ветер, играющий подолом длинной шелковой юбки. Упругие сапожки. Свободная кофта. Беззаботная улыбка. Было ли это? Или эти воспоминания – всего лишь сон, пришедший на конце плети? Ей казалось, что прошлой жизни не существовало. Жестокий мираж. Злая шутка ее мучителей, чтобы было больнее осознавать потерю. Не была она девочкой. Не имела семьи. Не было брата. И всех тех людей. Не было!
Подвинув робу в угол клетки, Ильва уселась на нее, скрестив ноги и облокотившись разорванной спиной к прутьям. Одежда мешает.
Тяжело откинув голову, девушка дрожащей рукой убрала с лица мокрую прядь волос. Поморщилась, пытаясь отвлечься от монотонного голоса сломленного мельтарума. Этот непрекращающийся вой давил на нервы и раздражал выше всякой меры. Очень хотелось оборвать мучения бедняги, свернув ему шею. Переведя взгляд, она посмотрела на девочку, что находилась в клетке рядом. Испугана. Дрожит. Только попала сюда. Потеряла семью. Интересно, они сами продали ее или сдохли, пытаясь защитить? Касаются чужие сбивчивые мысли. Наполнены страхом, непониманием. - Эй. Поворачивается к девочке, хватаясь за прутья рукой. - Эй, малышка. Как тебя зовут?
-
"Армии будут разбиты. Города утонут в огне. Я свершу свою месть" (с) Да здравствует Королева Клинков!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Олень молчал, поглядывая голубым глазом. Не знал он об отчаянии человека седого. Не ведал страха потери. Не понимал, что такое боль души.Да, я понял... Не ощущал вязкого одиночества, вдавливающего в землю. Не знал, что если Велелия умрет – ведьмак останется один среди снегов и льдов.Эй! Один под стальным небом, слушая всплески темной воды. Один и больше не изменишь этого. Не вернешь жизнь, отнятую немилосердной судьбой.Хватит уже... Не вдохнешь ее в холодное тело. Не исправишь. Не починишь. И время вспять не обратишь.=( Один. Без памяти. Без раздраженного взгляда и язвительных слов. Без укора в больших янтарных глазах. Без заботы и нежности, что так хрупка и так непоколебима. ... Колронд – северный олень. Он не понимает человеческий язык.
|
Давит. Давит. Капает на мозг. Затекает в душу. Серый вязкий дождь. Прозрачные нечистоты неба. Захлебывается оно. Пенится. Истекает, провисая жирными боками. Вот-вот упадет. Раздавит людей и лошадей. Раздавит города. Расколет землю. Цепочки следов растворяются в грязи. Не оставляют памяти. О тех, кто прошел. О тех, кто был здесь. Только лишь мгновение назад. Часы утекли с тех пор, как они впрягли лошадей и закинули вещи. Вышли из старого дома, принадлежащего двум могилам Лампрехтов. Гостеприимно оставили после себя растекающиеся вонючей гнилью трупы. Вега не обернулась. Положив руки на плечи маленькой девочки, она внимательно посмотрела ей в глаза: - Эми, послушай меня. Это очень важно. Ты же знаешь дорогу? - Вега, но я же говорила тебе, что знаю! - Я помню, но я не смогла достать карту. Ты сможешь без карты? - Смогу. - Уверена? - Смогу. - Эми? - Смогу! Топает ножкой, разбрызгивая веером капельки грязные. Смотрит твердо своими разноцветными стеклами глаз. - Хорошо. Тогда веди нас. За этим ли нужна девочка стерве, что убила брата без сожаления? Из-за этого ли она нянчится с ней, прижимая к себе, словно сокровище, одновременно не ставя в цену жизни других людей? Вега молчала, серая, как и прокисшее небо над головой. Ее зеленые глаза были холодны. Еще дымилась таверна «Лысая рыба», когда шли они по каменной дороге. Ни единого человека. Ни одной живой души. Все ли они сгинули, свалившись в чумные кучи? Или остались бродить по улицам, мерцая красными глазами? Они уже не узнают, ибо Керек остался далеко позади. *** Исполосованы вылинявшей краской огромные шатры. Собирается вода в их натянутых крышах. Стекает потоками вниз. Праздничные бумажные гирлянды, обмокшие и унылые. Дешевые красные ковры, втоптанные в грязь и лужи. - Что за ерунда. Стоит Вега посреди дороги, удерживая за шиворот пищащую Эми: - Вега! Это цирк! Это цирк, Вега! Бродячий! Я всегда хотела! Вееееега! Ну пожалуйста! Раздражена и насторожена девушка. Смотрит то вперед, то на спутников своих оглядывается. Откуда цирк посреди дороги безлюдной вырос? И не обойдешь его – болота вязкие по обоим сторонам. Топи, в коих сгинут и лошади, и люди. - Эми, ты уверена, что нам туда? - Уверена! Нам точно туда! Дальше по дороге будет маленькая тропа из серого кирпича. Мы пойдем в цирк? Пойдем? - Помолчи ты. Недоверчиво смотрит на деревянные вывески, обещающие море удовольствия и смеха. Кривые клоуны. Многорукие акробаты. Звери из таинственных земель. Ведьмы и колдуны. «Цирк Уродцев». Открываются полы одного из шатров. Выпускают в серый мир убогого человечка. Сгорбленный, седой, в костюм полосатый влезший. Шаровары широкие в сапоги вправлены. Куртка с орнаментом из розовых черепов. Грязь на лице. Бурые пятна на одежде и руках. Белые глаза в черных впадинах. Широкая, безумная улыбка. - Добро пожаловать! Добро пожаловать, хорошие люди, желанные гости! Цирк Уродцев приветствует вас! Подходит близко, театральный поклон изобразив. Вега осторожно отступает на пару шагов назад, сжимая рукоять клинка и пряча за себя Эми. - Нам нужно пройти, - металлическим голосом говорит. - О! Всем нужно пройти, дорогая леди, - скалится в ответ зазывала. – И это легко сделать, уж поверьте. Вам всего-то нужно войти и выйти. Это же просто, не так ли? Хитрая улыбка растягивается до ушей. Указывает незнакомец на вход в шатер: - Так входите же! Сегодня за вход не нужно платить. Засмеявшись, убегает в черный провал входа. Выглядывает оттуда, призывно и горячо махая рукой. Снова исчезает.
-
Зацепился глазом, и прочел против собственного желания))) Ты шикарна.
|
На предложение остаться здесь и дождаться Лео, Ричард вытянулся в одну струну, тревожно поглядывая во мрак уходящей в бесконечность пещеры. - Нет! – Излишне громко воскликнул он, тут же поморщившись и спрятав глаза. – Я… я с тобой. Я здесь не останусь. Идем, я справлюсь. Уже выйдя на снег, он обернулся, покрепче перехватив рацию. Ричард боялся. Боялся новой жизни, несущей в себе больше тайн и загадок, чем предыдущая. Боялся сгинуть в снегах. Боялся неведомых тварей, что оставили им кровавый труп неизвестного человека. Но больше всего он боялся узнать о тех, кто выточил этот ровный вход в глубину планеты.
Дорога не показалась легкой. Снежный буран разошелся не на шутку, поднимая снопы сугробов и немилосердно швыряя их в лицо. Колючий ветер заползал под швы термокостюма. Царапал лицо. Норовил оторвать нос. Две цепочки следов, что они оставляли после себя – тут же пожирал снег, наваливаясь голодным белым зверем. Небо побелело. Видимость упала до нуля. Шли они в большей части на ощупь, держась близко друг к другу, чтобы не потеряться. Без навигатора пришлось бы туго – только благодаря ему они все еще двигались в нужном направлении. Ричард не жаловался, с упрямством тарана продвигаясь вперед. Говорить друг с другом не получалось – каждый вздох приходилось вырывать у ветра с бесконечными усилиями. Рация хрипела и булькала, пытаясь связать их с теми, кто остался на Дельфине, но, видимо, из-за бури связь прерывалась.
Дельфин они увидели уже тогда, когда почти уперлись в него. Он выплыл из снежной метели, поблескивая металлическими боками. У люка стоял Вильям, одетый в термокостюм. Он спорил с Эмми. - Мне не нравится, что связь оборвалась так резко, Эмми. Я пойду их искать. - Но нам не желательно разделяться! Мы должны пойти вместе! - Исключено. Посмотри на погоду – это очень опасно. Ты с Доном останешься здесь. - Но Вильям… ой! Смотри! Это же они! Девушка спорхнула с трапа, погрузнув в снеге по колени. Подбежала к Лео и Ричарду, с трудом удержавшись от порыва обнять их. - Боже! Наконец-то! Мы так переживали! Ужасная связь, да еще и эта погода… вы замерзли? Заходите, я чай сделаю и еще кое-что. Девушка затолкала их внутрь Дельфина. Вильям с удовольствием пожал руку Леонарду, тихо сказав: - Как же вы вовремя, еще немного, и я пошел бы искать вас.
Дельфин внутри преобразился – на мягких сидениях лежали пледы и теплые одеяла. Небольшой ящик теперь служил столиком, который уютно застилала клеенка. Ребята не теряли даром время – они нашли все, что могли найти в нутре шлюпки и аккуратно сложили по разным кучкам: - аптечки и медикаменты; - еда и напитки; - оружие; - одежда; - обувь; - импланты; - техника; - необходимые для выживания вещи (палатки, зажигалки, рюкзаки, инструменты и прочее). Дон радостно вскрикнул, увидев вернувшихся. С удовольствием подбежал к Лео и важно отчитался: - Сэр, в ваше отсутствие никаких беспорядков на борту не было! И только после этого обнял его. Тепло. Нежность. Улыбки людей. Надежда в их глазах. Что-то до боли важное. Что-то, что необходимо сохранить несмотря ни на что.
Вскоре на импровизированном столике оказались дымящиеся чашки с чаем и (неожиданный сюрприз) тарелки с горячим супом. - Я нашла сухие смеси и смогла их разогреть, - с толикой гордости сказала Эмми, сервируя стол. Вышло практически уютно и по-домашнему. - Рассказывайте, что вам удалось найти?
-
Приятно. Особенно прекрасен момент с Доном. На таких вот радостях и мелочах и строится жизнь. А игра становится живой от их привлечения :) Я даже на минутку подумал что у меня выступили слезы.
|
ссылкаЖенщина испугалась. Она дернулась, не сдержав порыв, и отступила от нависшего Артура на несколько шагов. Пухлое лицо враз побелело. Жиденькие светлые волосы облепили череп, повиснув неживыми локонами. Заблестели капельки пота на высоком лбу. - М... м-мы не… не уверены… Она отчаянно оглянулась на своих помощников, которые выглядели сейчас не лучше. Рыжий отвел взгляд, мрачно уставившись в одну точку. Лихард же был единственным, кто быстро пришел в себя. Поджав губы, он осторожно положил руку на плечо начальницы: - Класилда… позвольте мне? Ладно? У него был мягкий и спокойный голос, однако от Артура не смогли ускользнуть нотки отчаяния и страха. Отодвинув женщину, он выступил вперед, с вызовом посмотрев на Денвера. - Да. Кое-что пошло не по плану. Но в этом нет нашей вины, уважаемый. Мы были одними из тех, кто сменил предыдущую группу между криогенными скачками. Бодрствуем мы уже два года на борту этого корабля. Наша группа должна была изучить генетическую структуру новой планеты, отправив зонды и взяв некоторые образцы. Здесь, в непосредственной близости – это было сделать проще. Поэтому, когда корабль вошел на орбиту планеты R7632 или, как мы ее называли «Ривена» – нас вывели из криосна. Он помолчал несколько мгновений, собираясь с мыслями. - Все шло строго по плану. Мы выполняли инструкции и все необходимые меры предосторожности. Мы изучали планету, пытаясь выявить враждебные вирусы и генетические структуры, которые могли бы помешать человеку колонизировать данный объект. В таком случае мы бы просто не выводили людей из заморозки и отправились к следующей планете. Поймите, эта планета, она… - Она прекрасна во всех отношениях! – Встрял Джереми, подскочив. Он был молод. Очень молод и эмоционален. – В этой планете нет ни единого изъяна. Все вирусы и бактерии работают в унисон, создавая идеальную среду обитания для всех живых организмов. Но не только это – структура ДНК здешней фауны практически не отличается от нашей. Это невероятно! Удивительно! Учитывая сколько факторов могло повлиять на любые необратимые изменения в процессе эволюции. - Мы были очень… взволнованы, - продолжил Лихард, кивнув напарнику. – Все это давало человечеству еще один шанс. Мы знали об этой планете и раньше, разведывательные зонды, принесшие образцы, собственно, и заставили руководство принять решение отправить все колонизационные корабли именно сюда. Но реальность оказалась еще благоприятнее. Мы просто… мы не ожидали подвоха. Он отошел на несколько шагов, уставившись в холодное стекло величественных окон. Маленький шарик планеты был будто опутан голубоватым ореолом. - Мы послали разведывательную группу. Двадцать человек. Ученые и солдаты, которые должны были их защищать. Задача группы состояла в исследовании определенного участка, который мы выбрали для высадки первых шаттлов. На них… напали. Мы не знаем кто. Связь прервалась. Но некоторым удалось спастись. Мы… думали… что удалось… - Мы не могли знать! – Снова встрял Джереми, отчаянно теребя собственные руки. - Когда шаттл вернулся – на нем был лишь Стив Ойен. Наш напарник. Наш… близкий друг. Он вел себя странно, но мы все списали на шок после случившегося. Мы поместили его в медицинскую капсулу на двое суток, чтобы дать прийти в себя. Со Стивом… с ним что-то случилось. Он обезумел. - Что-то управляло им! - Джереми! Он вел себя вполне нормально. Даже слишком нормально. Спокойный, размеренный. Он говорил, что ничего не помнит о том, что произошло на планете. Мы поверили ему – из-за шока такое могло случиться. Мы верили ему… потому что знали очень давно. Он всегда был надежным. Он был одним из нас. Лихард прикрыл глаза, дотронувшись до стекла ладонью. - Спустя трое суток он убил мужа Класилды, получив доступ к запретным лабораториям и системе жизнеобеспечения всех Хранилищ на Пангее. Он что-то… что-то добавил. Какую-то бактерию или вирус. Что-то впустил во все ячейки. Он убил их. Всех людей. Он… Лихард уткнулся лбом в стекло. Ему не хватало воздуха. Голос осип. - Это не наша вина. Да, мы должны были заподозрить. Мы видели, что что-то не так. Но не хотели сильно ограничивать свободу нашего товарища, который пережил ужасные события на той планете. Он резко обернулся, посмотрев на Артура стеклянным взглядом. - Мы не думали, что кто-то выжил. После того, как Стив впустил этот вирус и уничтожил всех людей – он отправился убивать тех, кто не спал. Ученые, солдаты, обслуживающий персонал, пилоты – он убивал каждого, кто попадался на его пути. Мы разделились с основной группой шесть часов назад. Все это время мы провели здесь. А сейчас… Лихард опустил голову и Джереми закончил: - Мы собираемся покинуть корабль на спасательных шлюпках. Это единственный шанс для нас выжить. - Стив или то, чем он стал - обладает чудовищной силой. Ему нельзя противостоять. Тем более, скоро системы обеспечения жизни на корабле прекратят свое существование – мы их отключили. У нас осталось, по меньшей мере, часа три, прежде чем кислород кончится. Мы надеемся, что это убьет Стива и после этого мы сможем вернуться на корабль. Лихард замолчал, тяжело обмякнув. Криста выступила вперед на середине рассказа, широко распахнутыми глазами дырявя дырку во лбу Лихарда. Как только он закончил, девушка кинулась на него, ударив кулаком в грудь. - Вы же убьете здесь всех! Вы всех погубите! Вы выпустили зло, а теперь просто хотите сбежать, спасая собственную шкуру?! - Все мертвы! – Лихард отступил на несколько шагов, в отчаянии посмотрев на девушку. – Все мертвы и им уже все равно! Ошибка уже свершилась, а время повернуть вспять мы не можем. Если мы останемся здесь, то погибнем! - Но вы даже не попытались выяснить выжил ли кто-либо! Мы же выжили! А если выжили мы, значит и еще должен был кто-то! Парень нахмурился, схватив девушку за руку и крепко сжав, заставив ее вскрикнуть. - Ты ничего изменить уже не можешь. Мы не подключим системы, а кроме нас никто сделать этого не сможет. Поэтому ты либо здесь умрешь, как все остальные, либо последуешь нашему плану и получишь шанс выжить!
-
Интересный поворот... Понаблюдаю-ка за игрой)
-
Как же я люблю тяжёлые выборы.. Ты очень сильно недооцениваешь этот модуль. Он просто потрясающий, кроме шуток.
|
-
Вот так выбор... И пишешь хорошо.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Красота, однозначно. Радуешь, как и всегда :).
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Калейдоскоп картинок. Видений. Боль от собственного бессилия. Она не поверила. Она выкинула шанс, спасла свою шкуру. Ведь в душе только это имело значение. Выжить любой ценой. Выбраться. Чтобы потолок не оборвал жизнь, раздавив будущее. Элис стояла у складывающегося здания не слыша криков. Не замечая людей, что падали рядом. Кто-то от пережитого ужаса. Кто-то от отчаяния потери. Она просто стояла, сжав кулаки и думала о том, насколько дорога человеческая жизнь. Чем она измеряется? Литрами выпитой колы? Пачками зеленых бумажек в сейфе? Нулями на личном счете? Высотой дома? Количеством друзей? Детьми, что останутся после тебя? Всеми посаженными деревьями? Или собственной значимостью? Может, заголовком с твоим именем на главном развороте газеты? А может, улицей, названной в твою честь? Элис лихорадочно пыталась найти ответ на этот вопрос, в то же время выжидая. Она выжидала, что все начнется сначала. Она молилась, чтобы началось. Чтобы стрелки часов пошли в другую сторону и безразлично-холодное время смилостивилось. Дало еще один шанс. Она еще не решила, как именно им воспользуется. Не решила, что может сделать. Не поняла, зачем ей это делать. И подлый червячок, что сидел где-то глубоко в черепной коробке, твердил неустанно: «Тебе это не нужно. Главное, что ты жива. Главное, что ты здесь, под ярким солнцем и голубым небом. Ты цела. Невредима. Ни единой царапинки. Ты выжила в этот раз. Так беги, Элис. Беги в свою жизнь. Беги к байку. Уезжай отсюда. И все будет хорошо. Все будет».
Чем измеряется человеческая жизнь? Калейдоскоп картинок. Видения. Гамбургер, ползающий по полу. Охранник, пытающийся спасти девушку. Люди. Люди. Так много людей… Господи… их так много. Девяносто шесть смертей. Ужасная цифра впечаталась в мозг. Сплелась острыми гранями, повиснув перед глазами ярким таблоидом. Девяносто шесть.
Перетекают цифры. Сливаются. Смазываются, оставшись единственным маячком в надвигающейся пустоте. И вот «96» перевоплотилось в «12.16». Элис стояла в холле торгового центра, крепко сжимая в руках мобильный телефон. Телефон без единой царапинки. Она стояла, уставившись в цифры на таблоиде. Не замечая ничего вокруг. И в этот раз шепотом повторяла совсем другие слова: - Спасибо… спасибо… Шанс был дан.
Только вот что с ним делать? Девушка оглянулась по сторонам, вглядываясь в лица людей. Среди них были уже знакомые. Вон стоит Орлен. Огромный шкаф-охранник, что так доблестно отдал свою жизнь за девушку. Азиат. Море людей, которые погибнут через пятнадцать минут. Всего лишь пятнадцать минут, выкраденные у смерти каким-то временным сбоем. Что это за сбой и по чьей он воле происходит – по воле черта или бога – Элис не знала и не хотела знать. Сейчас важен был совсем другой вопрос.
Чем измеряется человеческая жизнь? Ей не поверят, если она побежит, крича, что скоро здесь все взорвется. Ей не поверят, если она скажет, что уже видела это. У этих людей слишком много дел. Слишком много забот. Их жизни остаются закрытыми книгами, в которые не так легко попасть. Ворваться к ним, взметнув тревогу, могут только те, кто наделен определенной властью. Но что сказать? Как найти нужные слова, от которых зависит столько жизней?
Пальцы давят на кнопку вызова. Голос девушки спокоен, что не скажешь о ее готовом выпорхнуть сердце: - Мина? Слушай, я тут стою возле окна и наблюдаю, как какой-то парень ходит около твоей машины с баллончиком краски. Думаю, тебе лучше немедленно ее проверить. А я пока в туалет сбегаю, извини, очень надо. Мина всегда ревностно относилась к своей машине. Она зверела, если ей угрожал хоть кто-то. Подруга должна послушать, выбежав из здания, как разъяренная фурия. Пока она добежит к машине. Пока разберется в ситуации. Пока просмотрит все. Пока позвонит, чтобы наорать на Элис за несмешную шутку – это даст ей время.
Сжав телефон в руке, девушка твердым шагом пошла прямо к охраннику. Пятнадцать минут. И так трудно будет найти подходящие слова за это время. - Извините… сэр. Остановившись напротив, она вспомнила, как он не думал о себе, пытаясь спасти блондинку в том видении. У этого огромного человека должно быть огромное сердце. И если он только поверит ей… Как успеть? За пятнадцать минут. Элис сжала зубы. - Сэр, я хочу сообщить, что это здание заминировано. Оно взорвется через пятнадцать минут. Пожалуйста… вы должны вывести людей.
-
Потрясающий пост. Очень рад, что ты всё же донабралась в эту игру.
|
-
Ещё пара таких постов - и я буду ненавидеть Империю не меньше, чем мой персонаж. Красиво и грустно, полностью согласен с предыдущим оратором :)
-
Обожемой я создал монстра!
-
-
|
Глава 2 Разум - Мост
Все тени этого мира сползлись сюда. Они тут – открой глаза. Они дышат – посмотри. Ты прячешь боль за маской силы. Ты хочешь гордо носить титул «человек». Знаешь ли ты, кто такой человек? Знаешь ли ты, о чем он думает и чего боится? Знаешь ли, куда он идет? Хочешь ли на самом деле понять – зачем ты здесь? Силуэты неясны. Не прочесть их. Кажется – вот-вот найдешь. Поймаешь взглядом. Но стоит обернуться, как хлипким разочарованием тает что-то зыбкое и тленное. Что-то важное, о чем ты позабыл. Подними свою голову. Дождь больше не несет прохладу. Дождь не утоляет жажду. В дожде нет лирики и красоты. Он стекает по лицу, оставляя мутные, грязные следы. В его прозрачных гранях – осень. Прелая листва гнилью под ногой. Оплывшее небо, раздавившее твои потуги. Холодный ветер, растрепавший все внутри. Отторжение противоречий. И мысли. Я расскажу тебе. О том, как заблудился ты в ночи, увязнув в лужах. О том, как зверем стал. Голодным, диким, правым. О том, что руки твои дрожат по ночам, а кошмары входят в голову, стуча в виски. И липкий пот. И сжатые кулаки. И рык чудовищный в тело покрывала. О том, что на руках твоих чужая кровь – цена за вход. Я знаю твою муку. Боишься ли ты зеркал? Боишься ли увидеть в холодных отражениях – пустоту? Не ту, что ты обрел, но ту, что всегда была рядом? Ты думал, что потерял это право. Быть. Гореть. Дышать. Бежать. Но ведь его и не было у тебя никогда. Я расскажу тебе о душе. Которой нет. О счастье. Что лишь сказка. Ты думал, что ты человек, не зная кто есть человек. Ты думал, что идешь за мечтой, не зная о ней ничего. Срывая в мясо ногти. Цепляясь пальцами за ложь. Ты проживал свои дни снова и снова. Однообразие за однообразием. Маленькие победы, проигрыши. Планы, цели. Стремления. Люди, люди вокруг. Мириады лиц. Бесконечность слов. Ты был так пуст. Ты был так жалок. Каждый день. Пока лезвие не вошло в плоть. Пока сердце не замерло, а в глаза не заглянула смерть. Я расскажу тебе о том, как ты впервые ступил на эту дорогу. Дорогу в Кьоль. Ко мне. К себе.
*** Шелестит сухая трава под ногами. Ломается. Тлеет. Цепляются ветки колючие за одежду, не давая пройти. Останавливая, задерживая. А за ними, в неверном тусклом свете догоревшего дня – поляна. Большая плешь, покрытая серебром ночных цветов. Гладь озера, чьи воды спокойны и тихи. Черны. Оно начинается с мягкого берега и уходит до горизонта, сливаясь с тьмой небес. Пахнет тина. Вязкий ил. Скользкие водоросли, выброшенные на берег. Плещет хвостом рыба, уходя на дно. Прячась от сырого холода внешнего мира. От ночи, что уже пришла. Упала ворохом капель, лишив зрения. Ослепив.
-
Хочется плюсовать каждый пост. Не вижу смысла сдерживаться ))))
|
|
Подъемник тряхнуло, и девушка невольно вскрикнула, вцепившись в Артура мертвой хваткой. Ее страх был осязаем. Он заполнил все это огромное помещение, которое могло переносить сотни людей одновременно. Интуитивно, словно ребенок, она искала поддержку и защиту в человеке рядом. Хваталась за него тонкими пальцами, боясь, что он может исчезнуть. Оставить ее здесь одну. Оставить, как оставили другие. Бросили в вязкой темноте, не похожей ни на что, с чем ей доводилось сталкиваться. Лифт плавно заскользил вверх. Подняв голову, Криста столкнулась взглядом с мужчиной и тут же отпрыгнула назад, сообразив, что из-за своего страха нарушила границы приличия. Забавно, но даже после липкой кровавой бани хранилищ еще остались эти границы. Проведенные многие тысячи лет назад между людьми. Социум. Общество. Порядок. Устои. Отпечатки чужих правд на скользкой оболочке собственного сердца. Штрих-код, впаянный в кожу. Не смыть, не избавиться. Не отделаться. И это чувство неловкости еще будет висеть между двумя людьми, что так нужны друг другу, так близки и так бесконечно далеки, отделяемые пропастью веков цивилизации. - Прости, - она говорила очень тихо, словно их кто-то мог услышать в пустоте лифта. Спрятала глаза, заняв их внимательным изучением металлических столбов. – Я испугалась… он так… дернулся. Тяжело вздохнув, она переключилась на другой вопрос. - Я была студенткой. Училась на медика. Потом во мне нашли артаруанский вирус*. Ну, дальше не трудно догадаться, верно? Лаборатории. Исследовательские центры. Опыты. Опыты. Тысячи опытов. Знаешь… Она прикоснулась рукой к холодному металлу лифта, продолжая вздрагивать. - Когда это все случилось… я знаю – это неправильно, но… я почувствовала себя счастливой. Свободной. Впервые свободной. От всех этих проводов, препаратов, игл, анализов, микро-роботов, что без конца копаются в твоем теле. Я словно до сих пор чувствую, как они ползают внутри, анализируя ткани. Это жуткое чувство… Я думала, что Пангея вернет мне украденную жизнь. Думала, что… смогу начать сначала. Пустой взгляд. Воспоминания, всецело поглотившие, слившиеся с суровой реальностью.
Двери плавно открылись, открывая еще один коридор, идентичный тому, из которого они вошли в лифт. Прямо перед ними стояло три человека, видимо, ожидавших подъемник. Белые халаты. Испуганные лица. Два парня, один из которых блестел рыжим золотом волос и жиденькой бородкой, а второй прятал маленькие глазки за насупленными черными бровями. И женщина, лет сорока пяти, страдающая избыточным весом. От неожиданности Криста отскочила от двери и снова вжалась в Артура, забыв, что только несколько мгновений назад просила прощение за аналогичный жест.
-
Мне действительно очень нравится этот модуль.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Ох уж это неловкое чувство, когда хочется плюсовать каждый пост. Начало шикарное, спасибо :)).
|
-
)))) Но ты можешь еще лучше!)))
|
-
-
На самом деле, много чего хотелось бы заплюсовать в этом модуле. Собирательный голос не только за этот замечательный пост, но и за некоторые посты в других ветках, которые было бы несправедливо оставить неоценёнными.
-
|
-
-
Забыл поставить плюс. Да и дракона перекрыть надо. Внимание: мы под осадой, отключайте ява скрипты или станете жертвой злоумышленников.
-
-
-
-
Круто-круто-круто! У Мамы вообще демоническая внешность, аж жуть берет)))
-
Вот раньше как-то всё равно было. А в последнее время жалею, что никогда не умел рисовать и даже не пытался научиться.
-
Godlike же. Плюсую просто потому что увидел красивый пост на главной.
-
-
Проходил мимо, не смог удержаться не проголосовать) Надо сделать заметку, "любым способом попасть к мастеру в следующую игру".
-
Умопомрачительные рисунки! Просто великолепно)
-
Забыл плюсануть, образы просто шикарно отрисованы :)
-
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
я уже не знаю что и думать:)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
|
-
Почти каждый вечер, лёжа с ноутом, в кровати, в темноте, полностью погружаюсь в одну из созданных тобой вселенных и с удовольствием отвечаю на очередной пост. Ролевая игра в полном понимании этого слова? Определённо да.
|
Глава 2 Разум - Цирк уродцев
Разлетаются веером серебристым брызги из-под лошадиных копыт. Разносится эхо, от стен рикошетя. Цок. Орда рыщет по улицам гнилого города. Царапает когтями на ногах каменную брусчатку. Красные точки горят в глазах. Лица оплавились язвами пунцовыми. Воют. Стонут. Гудят. Падают, мокрыми мешками распластываясь по земле. Встают, с трудом волоча давно мертвые ноги. Цок. А в навьюченное дождем небо вьется дым. Черно-серые клубы пыхтят, огромными шарами улетая все выше. Высоко. Далеко. Подальше от Керека. От куч чумных. От дорог кривых. От людей, что несут в своих сердцах разложение греха. Слепость поступков. Тяжесть решений. Цок. Холод ползет по пятам. Холод кусает за пятки. Ежиться заставляет, кутаясь в плащ. Смахивая рукой грузные капли дождя с глаз. Вздрагивая, гусиной кожей покрываясь. Цок. Девушка с бледной кожей и черной смолью волос тянет девочку за руку. Улыбается. Кажется, что не замечает она холода ночи. Не чувствует дождя. Не помнит, что несколько мгновений назад рукой своей пронзила сердце брата. Не слышит его хриплый сдавленный стон. Об аромате кровавом позабыла. И лишь иногда рукой до груди дотрагивается, морщась от боли. Прогоняя воспоминания. Поглядывая на свою маленькую спутницу с глазами разноцветными. Цок. - Вега, а как можно жить на песке? Ну… Это же песок… он же… песок, ну… - А чем тебя песок не устраивает? Живут люди на песках. И дома из песка строят. - И едят песок? - А ты сама ела-то? Нет, конечно. Обычную еду едят. - А откуда берут? - Привозят караваны. Торговцы, купцы. Да и есть там свое. Местное. Ты когда-нибудь пробовала финики? - Нет… - То-то же. - Но это же песок… Цок. Мелькают переулки. Тесные. Стенами сошедшиеся почти. Так, что кони с трудом проходят, опасливо фыркая. Зловоние сточных канав. Чей-то труп, выброшенный на задворки. Не чумой убитый, но человеком. Человек страшнее чумы. Он давно заразил собой мир. Покрыл, посеял. Взрос, как сорняк живучий. Бессмертный в своей отвратности. Цок. Покатая крыша. Гнилые доски ступеней. Покосившиеся балки. Дверь, заколоченная. Окна с закрытыми на замки ставнями. Не останавливается Вега – обходит заброшенный дом. Чтобы с другой стороны открыть кованую калитку. Впустить новых попутчиков в маленький двор с грязью вместо травы. С двумя надгробиями, испещренными трещинами. На них еще можно прочитать истлевшие имена: «Зибилле Лампрехт» и «Дитфрид Лампрехт». Одинокая черная роза, почти превратившаяся в пыль. Во дворе стоит вороной. Поблескивает лощеными боками. Поглядывает глазом карим. Фыркает недовольно на Кела. Бьет копытом о грязь. - Лошадей придется оставить здесь, - пожимает плечами Вега, указывая пальцем на сухой клок земли под ржавым навесом. Проходит к стене. Маленькую неприметную дверь открывает, гостеприимно улыбаясь: - Милости прошу, господа. Переночуем здесь.
*** Гнилые стены, изъеденные норами. Помельче – тараканами. Побольше – мышами. Щели в полу. Трещины в низком потолке. Капает дождь, пухлыми каплями разбиваясь о доски. Меблирована сломанным столом, одним табуретом да миской оловянной. А в миске кость. Обломанная и обглоданная разными тварями несколько сотен раз. Шесть людей, не считая ребенка. - Ну что же. Пора познакомиться, - Вегу не покидает улыбка. Кажется, ее не смущает насквозь пропахшее старостью и смертью помещение. Эми восторженно пищит и бежит к суровому наемнику, прилипая к его ноге. - Меня зовут Вега. Этот бугай – Густав. Нанят мной. Эми! Отцепись от него! Девочку Эми зовут. Она… под моей опекой. Палец тыкает в худощавого паренька. - А это Руссо. Мы с ним недавно повстречались и, вот совпадение! Он тоже идет в Кьоль. Подойдя к серому мешку, к стене прислоненному, Вега достала оттуда шерстяное покрывало и постелила на пол рядом с Густавом. Осторожно опустилась, придерживая руками грудь. - Чертова рана никогда не заживет… - Ты умрешь, Вега? – Эми задала вопрос, продолжая приставать к наемнику, который ей удивительным образом нравился. - Размечталась, засранка. Улыбка погасла. Бледное лицо на секунду исказила гримаса злости лютой. Ярости всепоглощающей. Ненависти, что раздавить способна любую жизнь. Мелькнула и погасла, словно и не было. Почудилось. - Я вас всех переживу.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
Что ты творишь с цветом, а.
-
-
божечки. мальчишку из Аспида еще нарисуй, молю
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
Очень тонко сыграла на чувствах героя. У меня мурашки по коже пробежались, прочувствовал прям. Знаешь куда бить, да.
-
Каждый пост- шедевр и достоин плюсов) Великолепно!
-
Начал тут, для интереса, читать модуль с начала - и теперь уже просто не знаю, в какую сторону направлять плюсомёт. Он определённо не в состоянии удовлетворить мою потребность в плюсовании этой игры.
|
|
ссылкаПангея. Если было что-то великое в этом слове – все оно уместилось в обшивке гигантского корабля. Серебристо-белая громада вспарывала серые туманы, затянувшие небо. Где-то там, над ними – должен был быть защитный купол, переливающийся пурпуром. Только он хранил один из последних оплотов человечества от радиации. Однако и ему суждено было вскоре пасть. Прозрачный трап. Шум людей внизу. За живой стеной солдатов. Те, кому не повезло. Те, кто останется здесь. Устилать костями своими гибнущую планету, ослепленную обезумевшим солнцем. Величие ангаров и вычищенных переходов. Внушительные пространства, заполненные массой людей, движущейся, словно стадо на убой – медленно, вяло и послушно. В их глазах – пустота и отрешенность. Еще нет понимания, что только что была переступлена черта. И назад возврата не будет. Голубая планета станет зеленой и уснет на границе солнечной системы – в другой галактике. В другой вселенной. В другом мире. Никогда. Это слово поставило точку. Упало каплей забытых чернил на пыльный пергамент истории. Никогда больше ты не увидишь дом. Никогда твоя нога не ступит по родной почве. Никогда руки не коснутся привычных вещей. Никогда не узнаешь, что случилось. Взорвалось ли солнце? Сошла ли луна со своей орбиты? Ушла ли радиация, освободив планету и заставив ее воскреснуть? Ты потерял свое право. Войдя в шестиметровые двери. Следуя за выточенными силуэтами киборгов. Вперед - под мертвенно-бледным светом стеклянных труб, нитями расчертивших потолок. Деля пространство с сотней людей, вытекающей равномерным потоком сквозь ангары. В подъемные лифты, способные уместить двухэтажное здание. Мимо техников, суетливо воркующих над десятками спасательных шлюпок. До обширного зала. Отсека с криокамерами. Здесь холодно и сухо. И воздух приправлен ароматами химических отрав. Десятки девочек в одинаково-белых одеждах, с одинаково-улыбчивыми лицами укладывают друг за другом людей в камеры, закрывая прозрачные крышки хрустальных гробов. - Добро пожаловать на борт «Пангеи». Фальшивая улыбка. Фальшивые глаза. Радость, которую никогда не почувствует кукла – какой бы ИИ в нее не впихнули. - Вы находитесь в хранилище под номером 124 Б. Ваша криокамера готова, прошу вас. Белая резиновая поверхность. Полосы голубого света по бортикам. Рядом – персональный бокс для личных вещей. Все изъято и уложено внутрь. - Сохранность ваших вещей не гарантируется, - мягко предупреждает девушка. – Однако в криокамеру нельзя проносить какие-либо личные предметы. Вы сможете все забрать после разморозки. - Наденьте, пожалуйста, этот костюм – он снабжен датчиками, контролирующими ваше жизнеобеспечение и функциональность органов во время перелета. Все ваши жизненные процессы будут замедлены. Это абсолютно безопасно. Белый комбинезон натянулся на тело как вторая кожа. Сдавил, обхватив каждую мышцу. Отчего-то неприятно. Рядом в такие же капсулы укладывались другие люди. Испуганные. Безразличные. Отстраненные. В их глазах молчаливо отражались одинаковые чувства. Может поэтому они избегали взглядов друг на друга. - Теперь ложитесь, - улыбка, высеченная на холодном, восковом лице. Искусственный голос, пропахший ложью. – Вот так, голову вот сюда. Не бойтесь – эти ремни необходимы. Они удержат вас при пространственных прыжках, - «и не дадут вашему тело размазаться по капсуле равномерным слоем мяса и крови» - читалось в ее глазах. Стерильный свет заглушила матовая крышка капсулы. Теперь голос девочки звучал в динамиках: - А сейчас я попрошу вас расслабиться. Так процесс криозаморозки пройдет более мягко. Отбросьте все мысли. Отпустите все страхи. И оставьте прежнюю жизнь за стеклом. Когда вы откроете глаза – вас ждет новое будущее. Перед глазами еще стояло ее лицо. Приторная улыбка и стеклянный взгляд. Минута. Прошло не больше минуты. Однако тело говорило об обратном – раздирающая слабость выламывала кости, выкручивала мышцы и разжижала мозг. Острая боль точечно прошлась по каждой клеточке кожи. Органы внутри саднили, словно от многочисленных травм. Дышать. Дышать невозможно. Легкие горят, пульсируют в агонии. Горло раздирает сухой спазм. А на матовом стекле крышки капсулы – карминовые брызги крови и чья-то оторванная кисть руки. С обручальным кольцом на толстом, опухшем пальце.
-
Атмосферно. Грустно. Интригует. И композиция подобрана очень в тему. По всей видимости, ещё один отличный модуль :)
|
-
Удобный пост, все ясно-понятно.
-
Как же всё-таки хорошо, что я таки подался в эту игру... Пост просто потрясающий, кроме шуток. Больше ничего и не скажешь. Будем надеяться, что и кубы тоже не подведут :)
-
хороший пост, основательный и подробный
|
-
В принципе, сложно выделить какой-то конкретный пост. Они все чертовски хороши! =) За неизменно качественную игру. И чудесную, такую живую жрицу.
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
- Поговорим, ведьмак?Показать содержимое http://s017.radikal.ru/i405/1409/c9/926ba6543fe8.jpg ' />
|
-
За всю сцену сразу :) Кроме блестящего отыгрыша персонажа, стоит отметить креативную инициацию диалога с другими игроками)
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
ссылкаПредательство. Тлетворный привкус горечи на губах. Обида, расползающаяся гнилью по тонкой оболочке сердца. Боль – все что осталось осязаемого. Ты ждешь удара в спину всю жизнь. В мире, где нашли свой приют лжецы и убийцы. Ты смотришь в лицо врагам, зная, что у каждого из них припрятан лучший яд для тебя. Ты ждешь. Ждешь… Но когда входит острое тонкое лезвие меж ребер – удивление единственная эмоция. Страшна смерть. Нет в ней ничего достойного. Убога жизнь. Нет в ней ничего возвышенного. Но хуже предательство. Самого любимого. Самого дорогого. Кому ты верил всю жизнь. С кем не боялся засыпать. Кому душу открывал и выпускал самое потаенное, самое глубокое. Простить? Простить можно врага, что подлил яд в бокал с вином. Простить можно незнакомца, что ударил дубиной по голове ради горсти монет. Но ни мужа. Ни сына. Ни брата, что вонзил в твою грудь острый кинжал. *** Рорнак брел вперед, не слыша громких детских криков позади себя. Не слыша стука копыт и топота шагов. Не видя своих случайных спутников, которые шли за ним, как коты за сметаной. Не за ним – за животом Ганса. Трактирщика Ганса, которого он только что зверски казнил. Отрезал от него кусок с нарисованной картой в Кьоль. Кьоль. «Сколько еще ты будешь мучить меня? Отчего тебе мало крови? Я устал… я просто устал… дай мне передохнуть от смертей»Он замер, слепо вглядываясь в темноту. Что он натворил? Зачем? «Ты убил ее» - подло шепнуло сознание. Полоска кожи затрещала в сжатом кулаке. Этот город напьется их крови. Этот город сделает их безумными. Обернувшись, Рор посмотрел на людей, которые шли за ним. Зараженные мечтой. Инфицированные надеждой. Там нет надежды. За стенами из серого кирпича есть только смерть и боль. Он осознал это с удивительной ясностью. Хватит. Он больше не пойдет на поводу безумия. Еще есть шанс вернуть свою человечность. Достав кинжал, Рор поднял в руке окровавленную карту. Он разорвет ее на мелкие кусочки. Не оставит шансов никому найти проклятый город. Рука с клинком взметнулась… И тут же упала. Рор непонимающе посмотрел на кончик меча, выглядывающего из его грудной клетки. Он не чувствовал боли, что было странно. Ведь он слышал, как шуршало лезвие, проходя сквозь мясо и кости. Его мясо и кости. - Ты промазал. Голос обжег. Ударил хлыстом. Мир качнулся. Голос, который он слышал так много лет и который оставил его две недели назад. - Братик. Он не видел ее лица. - Сердце находится чуть выше, разве отец не учил тебя? Холодный привкус ненависти был хуже осознания, что это конец. Вега, в отличие от него, никогда не промахивалась. Он постарался обернуться, но не смог. Он попытался последним усилием уничтожить карту, но ему не хватило сил. И когда он падал лицом в грязные лужи – он думал о том, что Кьоль погубит их всех. *** Вега стояла над трупом брата, безразлично смотря в его спину. Она долго ждала этого момента. Две недели. Две недели ада и дикой боли. Две недели в лапах у этого… доктора. Чертов доктор. Он вынул из нее душу и вставил обратно какой-то бесчувственный, пожеванный кусок. Дотронувшись рукой до груди, она ощутила под одеждой тугую повязку. Рана все еще болела. Рана, оставленная самым дорогим в ее жизни человеком. Рана, которая никогда не заживет. Даже после этой мести. Нагнувшись, девушка вырвала из холодеющих пальцев клок кожи, брезгливо отряхнув его от крови. Человеческая кожа – прекрасно. У чертового города отличное чувство юмора. Когда нелепая компания из трех мужчин, девушки и двух лошадей поравнялись с ней – Вега жизнерадостно улыбнулась: - Привет.
-
-
))) Люблю такие сюжеты)))
|
ссылкаЧеловек жив, пока мир вокруг остается целостным. Пока его покров не пробит копьем безумия. Когда трещит стекло привычного и ломается об острые камни солнце. Когда падают звезды, разбрызгивая вокруг последние крошки света. Когда небо стонет, разлетаясь серыми ошметками. Когда земля расходится по швам. И ветер падает осенним листом, не в силах подняться. Тогда человек умирает. Снова и снова. Он корчится, сжимая в пальцах грязные комья почвы. Он плачет, не в силах вернуть время вспять. Он осознает. Он умер, когда вонзил лезвие в сердце сестры. Один неправильный поступок на правильной дороге в ад. И что осталось внутри? Что там – за скользкими легкими, бьющимися в агонии? За ударами сердца, уродливо выпятившего вены? Что остается? Зверь. Голодный. Дикий. Объятый пламенем жажды. И ты не встретишь участья в его глазах. Ты не найдешь доброты под его ладонями. Ты не выдернешь землю у него из-под ног. Ибо зверь этот могуч, испивший крови. Сожравший жизнь. И пьянит смерть сильнее любого пойла. Обжигает глотку огнем неистовым. Заражает инфекцией соки органов, врываясь пальцами в голову. И не сможешь ты его остановить. Коли завидишь – беги. Не смотри. Отворачивайся. Ибо нет ничего страшнее мертвого-но-еще-живого, бредущего в этом мире по забытым заросшим дорогам. И нет ничего страшнее его взгляда, наполненного древним одиночеством, скомканным в жалкой, разорванной душе. И нет ничего страшнее его решимости, что не знает границ и преград. Он растопчет тебя. Он шагнет в пропасть. Бойся его, ибо нечего ему более терять. *** Он стоял на коленях и смотрел в лицо Ганса. За долгие две недели, что он прожил в таверне – это лицо стало почти родным. Время растянулось. Ему казалось, что прошел час с тех пор, как ему удалось перевернуть грузного трактирщика. Но прошло не больше мгновения. Одного удара сердца. Раз – и испанец перешагнул, доставая саблю из поющих ножен. Два – убежала рыжая девушка на конюшню. Три – ринулся прочь от безумия бард, приостановившись на секунду рядом. А Рор все стоял. И чувствовал под коленями холод земли. И слышал визги и крики панические. И знал, что идут они – те, кто не должен ходить по этому миру. Рука его лежала на горле трактирщика. И как бы не хотелось ему убедить себя в том, что человек этот мертв – он чувствовал биение пульса. Биение жизни. Они успели спасти его. Вытащили из горящей таверны. Они спасли человека. Человека? Нет. Они спасли карту. Они спасли нечто куда более ценное – мечту. Четыре – и тянется рука к кинжалу, уже испившему кровь однажды. Пять – замирает над животом, вывалившемся из-под рубахи. Это карта – не осталось сомнений. Тонкие, изящные линии, переплетенные в длинной дороге. Дороге в Кьоль. И нет времени быть человеком. Нет времени запоминать. Нет времени тащить огромное тело. Нет времени пытаться запихнуть его на лошадь. Чья-то жизнь падает с обрыва потому, что нет времени. «Будь решительным, Рорнак. Всегда знай, куда ты идешь. А когда знаешь – не смей сворачивать»Шесть – опускается лезвие, вонзаясь в брюхо. Хрустит кожа, лопаясь, как мыльный пузырь. Семь – открываются глаза, испуганные, наполненные омутами боли. И выдох срывается с мясистых губ. Дергается в судороге нога. Восемь – скользит клинок, рисуя алые кривые линии. Захлебывается кровью, выпивая до дна. А что не выпил – падает осколками стухшей жизни на грязную землю. В осенние лужи. Девять – мычит Ганс. Широко раскрыты глаза. Пытается руку поднять, но убийца сейчас сильнее и решительнее – запрыгивает сверху, прижимая свободной рукой глотку. Вдавливает, впечатывает в грязь. Десять – два безумия в двух взглядах. Одно исполнено боли и смерти. Второе голода и надежды все вернуть. Все исправить. Жертва, которая необходима. Без которой не обойтись. Одиннадцать – затухает последний вздох. А в руках у убийцы карта – окровавленный кусок кожи, только освежеванный, еще теплый. Кучерявые черные волоски идут вдоль нарисованной дороги, поднимаются вверх до каллиграфически выведенного слова «Кьоль». Мало городу смерти. Мало жертв. Ему нужно еще. И он получит.
-
-
Боже мой, Ганс... за что ж тебя так жизнь покарала. Судьба это НПС меня просто нехило беспокоит. Он же мне тоже, как родным стал.
-
-
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Картинка - огонь! Я в неописуемом восторге.
|
-
Эталон рефлексии. Читать легко, приятно и с глубоким смыслом. Удержаться от плюсования положительно невозможно :)
-
|
Глава 1 Сила - Волчьи детиБогач, не доверяй деньгам, Они – лишь безопасный хлам, Что не излечит от чумы В годину бедствия и тьмы. Нам всем недолго жить в миру – Я заболею, я умру… Смилуйся над нами, Господь! Краса и юность – хрупкий цвет, Что облетит чрез пару лет. Напрасно тешатся они – Ты на надгробья их взгляни, Поскольку спят во тьме земли Красавицы и короли. Царить недолго на пиру – Я заболею, я умру… Смилуйся над нами, Господь! Ушедших в темноту не счесть – Падут и мужество, и честь. Всех одолеет вечный сон, Над всеми колокольный звон Плывет, качаясь на ветру… Я заболею, я умру… Смилуйся над нами, Господь!
«Во времена чумы» Томас Нэш Я помню вкус хлеба. Он преследует меня. Что-то остается в нашей жизни навсегда, даже когда она меняется так, как мы не могли себе представить. Когда рушатся оковы, которые мы называли – «этика». Когда сгнивают последние ниточки обыденности. Что-то, что удерживало нас. Не позволяло сорваться с цепей, выкованных с самого детства «хорошим» воспитанием. Что-то, что делало нас людьми. Ломало. Гнобило. Уничтожало. Отнимало свободу. Свобода. Значение этого слова начинаешь понимать тогда, когда мыльный пузырь жизни лопается. Свобода быть собой. Свобода творить. Ощущать. Осязать. Впитывать мир, жадно глотая его кровь. Пожирая его плоть. За такую свободу можно заплатить чем угодно. Такая свобода стоит всего. Любой поступок будет оправдан. Любой грех прощен. Так я думал… Когда-то очень давно. Что остается в человеке, когда гибнет человечность? Что таится в нас там… глубоко под покровами лицемерия и прощения? То белесое, вечно-голодное, страждущее существо – оно ли есть настоящим? Дай ему волю. Выпусти его в мир. И посмотри, как оно поглотит все, что было дорого и имело смысл. Заплати цену. Я помню вкус хлеба. Этот ни с чем не сравнимый аромат. Большая печь, покрытая несмывающейся сажей. Тепло родного очага. Материнские руки, бережно вынимающие готовое тесто. Хрустящая корочка. Еще теплая. Румяная. Даже сейчас, когда в мои зубы въелась кровь – я помню этот вкус. Человек отвратительное существо. Он всегда выживет. Всегда приспособится. Он станет хищником, когда останется один. И будет жертвой среди многих. В его руках мир трещит и лопается. Под его ногой земля истекает кровью. Я долго искал хоть что-то… хорошее? Доброе? Все это – маски, одетые на кривые зеркала. Доблесть. Честь. Отвага. Самопожертвование. Бессмысленный набор звуков. И свобода… которая не стоит и гроша. Я хочу все вернуть. Я хочу забыть. Я хочу… Господи, помоги мне. Помоги мне. Помоги. Спаси меня. Не оставляй здесь. Среди тысяч таких же больных и раненых зверей. Отучи мои руки отнимать жизнь. Утоли мой вечный голод. Затупи мои клыки. Забери мою ненависть и ярость. Господи… Я никогда не просил тебя ни о чем. Я никогда не верил в тебя. Только сейчас… только один единственный раз… Услышь меня. Говори со мной. Помоги мне. Иначе я не смогу остановиться. Я не смогу прекратить. Я забуду вкус хлеба. Я забуду свое имя. Это все Он сделал со мной. Это все Он… Господи… Прошу тебя. Убей меня. *** Дождь барабанит по прелым листьям. Стекает в лужи, растворяясь в ненасытной земле. Небо забыло, как выглядит солнце. В небе больше нет света и тепла. Священники говорят – это бог плачет о тех, кого забрала чума. Священники не объясняют, почему бог позволил чуме их забрать. Болезнь пришла и это происки дьявола. Ведьмы впустили заразу в города. А бог не причем. бог всемилостив. Он простит и будет оплакивать детей своих. Безучастный и молчаливый, как всегда. Священники говорят – молитесь и будете спасены. Священники не уточняют, что это будет уже после жизни. Но людям нужно спасение сейчас. Тем, кто гниет живьем в своих теплых кроватях. Тем, чьи пальцы почернели. Чья боль непосильна. Чьи слезы не высыхают. Кто поможет им? Лило встала, разминая затекшие ноги. Сырое бревно – не лучшая скамья. Особенно если оно валяется в сердце прогнившего насквозь леса у черта на рогах. Она подставила дождю свое лицо, часто моргая навстречу темно-серому небу. - Как же я ненави-и-ижу тебя! Кьоль! Звонкий голос прорезал чащу злым воплем. С ближайшего дерева испуганно сорвалась разбуженная рябая сова. Лес ответил глухим эхом. Хмыкнув, девушка опустила голову, закутавшись в плащ. Посмотрела на землю вокруг себя. На помятой, пожухлой траве беспорядочно валялись люди. Шесть человек. Без сознания. Закусив нижнюю губу, Лило склонилась над одним из них. Потыкала ногой. - Эй! Может хватит спать? Не добившись результата, она злобно пихнула его носком под ребра. - Черт… Далекий волчий вой заставил ее подскочить. Протяжный. Тоскливый. Не к добру. - Черт!
-
наконец-то мне дают это плюсовать. просто невероятно атмосферно - несколько раз перечитал, что случается очень нечасто.
|
|
-
такая невыносимая жаль...
|
- Дай мне еще пять минут, Элис. Ты мне уже двадцать третий раз звонишь! - Ты мне говоришь это уже минут тридцать. - Боже! Ты невыносима! - Посмотри, может у них в меню совесть завалялась, тебе бы не помешала. - Да скоро я приду! Короткие гудки заставили Элис в который раз зло вдавить палец в кнопку отбоя на простеньком мобильном. Про себя она повторяла, как заклинание: «Чтоб еще раз… чтоб я… пошла… с этой… чтоб еще хотя бы раз…». Зашвырнув телефон в сумку, девушка облокотилась о стеклянную перегородку, кисло посмотрев на таблоид с часами. «12.05». Самый разгар чертовой жары.
Утренняя пробежка с отцом отрезвила голову. Они никогда не разговаривали во время тренировок. Незачем. Между ними была связь, которая не требует слов. Они вместе переживали усталость в мышцах. Вместе чувствовали, как пружинит земля под ногами, отталкивая их, заставляя взлетать каждый шаг. Вместе смотрели вперед, думая об одном и том же. За долгие годы отец стал для Элис неотъемлемой частью ее маленького скоростного мира. Чем-то монолитным и глобальным. Чем-то, что всегда будет рядом, молчаливо поддерживая ее взглядом. Она никогда не испытывала таких же чувств к матери. К этой слабой женщине, по ее мнению, никто не мог испытывать ничего кроме жалости. Элис всегда недоумевала, отчего отец выбрал именно ее своей женой. Нет, она не ненавидела ее. Всегда была внимательна к ее просьбам и старалась слушать очередной бред про телесериалы и рассуждения об отношениях. Слушать, не слыша. Как и этим утром, выпивая кофе на залитой солнцем кухне. Мама говорила что-то о внуках, о семейных ценностях, о свитерах в коробках на рождество, о совместных поездках во Флориду. Отец читал газету, уткнувшись в заголовки спортивных разделов, не поддерживая монолог своей жены. Элис кивала, думая о том, что сегодня вечером будет нелегко бегать – земля нагреется ядовитым солнцем и будет обдавать жаром, растекаясь под ногами. - Элис? Ты слышала меня? - А? Прости, мам… я задумалась. Что ты спросила? - Тебе Мина звонила, хотела пригласить на открытие торгового центра. - О боже мой… - Не надо делать такое лицо! Сходи обязательно. Ты кроме своих тренировок света белого не видишь. - Потому что смотреть не на что, - ворчливо вмешался в разговор отец, перелистывая серую страницу. - Мам, там же жара невыносимая. И на что смотреть вообще? На тонны стекла? С тем же успехом я могу и на окна наши налюбоваться. - Господи, Элис… сделай это ради меня. Это были ее универсальные слова, когда она не могла достучаться до замкнутого мира дочери. Когда не знала, как уговорить ее стать нормальной. Тогда она всегда пользовалась этим маневром. - Ладно… И он работал. Потому что Элис плохая девочка. Потому что она не любит свою мать. И ненавидит себя за это, находя оправдания в этих проигрышах. Сдается ее просьбам, стараясь оправдать свое разочарование.
- Ты собираешься ехать на своем ужасном монстре? Элис лежала на кровати в своей комнате, разглядывая трещину на потолке. Голос Мины по ту сторону телефона был веселым и жизнерадостным. - А на чем же еще? Я не понимаю, почему ты не пригласишь Сандру? Ты же знаешь, как я отношусь к таким мероприятиям. - Потому что Сандра уехала в Нью-Йорк к тете. И сейчас занимается шоппингом под защитой кондиционеров в крупнейших торговых центрах страны. Элис, хватит уже ворчать. Неужели ты хочешь весь день изнывать от жары в тесных стенах? В «Августе» прохладно, весело и хорошо. - Ладно, ладно… я же уже согласилась. Встретимся в холле в 11.30. - Я приеду чуть раньше, забегу позавтракать в кафешку, а то дома ничерта съедобного. - Я не буду тебя ждать там вечность, учти. - Учту, учту, до встречи. Испустив полный скорби стон, Элис уткнулась головой в подушку. Ее ждет нелегкий денек.
«Ужасный монстр» блестел в гараже. Черный «Циклон». Что-то среднее между спортивным и туристическим байком, разработанный компанией «Buell». Подаренный отцом три года тому назад. Наверное, лучший подарок в ее жизни. Элис любила скорость. Чувствовать ее напрямую, без защиты стекол и металлических дверей. Циклон подарил ей незабываемые ощущения. Когда мир размывается, растекается двумя полосками. Асфальт стонет. Рвутся оковы, сдерживающие свободу – главное, что есть у человека. Единственное, что у него отнимает социум. Там, на границе скорости – стираются рамки. Исчезают преграды. Ты становишься чем-то большим, чем просто «человек». Ты чувствуешь небо. Каждый его лазурный сантиметр, раскинувшийся до горизонта. Ты слышишь ветер – его вечные песни, протянувшиеся из седой древности. Ты вжимаешься, расправляя невидимые крылья. И уже неважно куда… неважно зачем…
- Мина! Я сейчас развернусь и уеду! - Элис, я уже иду. Сейчас… Еще один взгляд на таблоид: «12.10». Да сколько можно. Элис попятилась, наткнувшись на огромный гамбургер, тут же вручивший ей цветной флаер. Смяв его в руке, девушка раздраженно огляделась по сторонам в поисках мусорного ведра. Их-то уж точно должно хватать в этой стеклянной коробке.
-
Очень живой персонаж, очень качественный пост. Обожаю флэшбеки, особенно - хорошие флэшбеки. Всё-таки хорошо, что ты решилась поучаствовать :)
-
это просто праздник какой-то!)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Обидно было бы умереть :D
|
-
О, Ганс... Он останется в моем сердце навеки
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Приятно вернуться, а тут пост)
-
Блин, а. Еще раз перечитал, аж у самого в груди защемило, м! Что ж ты делаешь.
|
|
-
все то же. Про лак было познавательно
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Не прошло и двух лет) Дождался)))
|
Глава 1 Сила - Зараженные- Смерть – единственная цель жизни. Единственное, к чему стремится любая материя. Распад. Разложение. Гниение. В этом нет порока – это есть первый божественный замысел. Конец любой пьесы. Финал любой сказки. Плохие, хорошие. Добрые, злые. Все это человеческие, надуманные механизмы, которые рассыпаются в пыль перед единственно-значимым словом. Смерть. Он завязал распущенные бахромой тесемки на черной простой рубашке, которую украшала длинная игла, небрежно вдетая в ткань у самой шеи. Поверх штанов подвязал несколько слоев плотной ткани, упавшей к ногам подобием разорванной юбки. - Жизнь уродлива. Полна страданий. Разочарований. Она не совершенна в своих болезнях. Почему, как думаешь, эти несчастные люди обрывают ее по собственной воле? Глаза, полные боли и ужаса не смогли дать ответ. Сквозь прошитые черными нитками губы раздалось сдавленное мычание. - Нет, они не малодушны, как ошибочно полагают мои коллеги. Полагали, прошу прощения. Наоборот. Нет ничего малодушного в том, чтобы признать собственное несовершенство и приблизить логичный финал. Плащ с широким воротником грузно упал на его сутулые плечи. Длинные рукава спрятали крючковатые пальцы, обмотанные грязными тряпками. - Смерть… Он замер, словно пробуя на вкус это слово и наслаждаясь им. Девушка позади него из последних сил пыталась высвободить прибитые длинными иглами к столу руки. - Смерть – единственный лекарь этого больного жизнью мира. Единственный спаситель и единственный бог. Ей вы должны молиться. Ей вы должны возносить хвалу. Воспевать ее милосердие. О ней должны думать перед сном. На голову упал капюшон, пряча лицо в безликой черноте. Опустившись на стул, он натянул один за другим старые кожаные ботинки, испачканные красными и коричневыми пятнами. Поднявшись, он подошел к распятой обнаженной девушке на длинном деревянном столе. Прикоснулся обломанным желтым ногтем к ее лицу, искаженному гримасой боли и отчаяния. Из широко открытых глаз катились слезы, смешиваясь с кровавыми струйками. Он нежно погладил ее по щеке, улыбаясь во тьме капюшона. - Тебе не нужно бояться. Скоро эта боль пройдет. Я подарю тебе Своего Бога. Подарю тебе Свой Смысл. Сделаю тебя совершенной. Бесподобной. Ты ведь хочешь этого? Губы, покрытые засохшей сукровицей, попытались разжаться, но крепкие нити только натянулись, разрывая кожу и гася крик. Девушка не смогла ответить. - Тебе повезло, - он отвернулся, накинув поверх плаща кожаную сумку. В зажим сбоку вставил стеклянную ампулу с красной жидкостью, испускающей слабое мерцание. – Я не так жесток, как тот, кому ты молилась до этого дня. Я не буду истязать тебя неделями. Годами. Упиваться болью души и тела. Отнимать твоих близких. Отбирать и снова дарить лживые надежды. Мое восприятие позволяет мне быть… милосердным. Подойдя к очагу, он достал оттуда раскаленную до красна кочергу. Повертел в руках, задумчиво изучая огненные всполохи. - Сейчас ты не в состоянии осознать то, что я говорю тебе. Но ты поймешь. Поймешь… Он вновь подошел к ней, наклонившись. Девушка заметалась, отчего иглы в ее руках и ногах затрепетали, разрывая податливую ткань. - Смерть – есть высшая цель. Раскаленная кочерга вошла между двух грудей в солнечное сплетение, раздробив кости. Веревки на губах лопнули. Тесную комнату, освещаемую лишь камином, заполнил душераздирающий предсмертный вопль. Через несколько секунд он затих и тело девушки безвольно обмякло. - Ты поймешь очень скоро, - кивнул он трупу, отшвыривая кочергу и постояв несколько минут в тишине. Когда он подобрал маску с птичьим клювом и одним движением защелкнул ее на лице – тело девушки конвульсивно дернулось. Глаза вновь открылись. В них больше не было жизни. Две красные точки, объятые хаосом. Подобрав старый деревянный посох, человек в птичьей маске вышел за дверь. *** Васко и Рор почти выпали из таверны, кашляя и отплевываясь от едкого дыма. Ганс в руках наемника показался чуть ли не пушинкой, что заставило его напарника по переносу уважительно поднять одну бровь. В конюшне напротив ржали кони, испуганные близким запахом огня. Даже старая кобыла окончательно проснулась, пятясь то назад, то вперед и счесывая лысеющими боками стены. Продолжать держать в руках необъятного трактирщика было бессмысленно, и он звучно грохнулся прямо в набежавшие лужи на свой мягкий живот, как на подушку. Рор уставился сначала на Ганса, затем на его живот, а уже потом перевел взгляд на испанца. Рука потянулась к поясу, прикоснувшись к ножнам. В этот же момент из трактира выскочил одурелый бард, прижимая к груди захваченную лютню. Споткнувшись о последнюю ступеньку, он полетел вниз, приземлившись на Ганса. И хорошо, что на него, а не на мокрую холодную дорогу, устланную лужами. Рор замер, так и не достав кинжал, но поглядывая на наемника собственническим взглядом. Он не собирался делиться картой. За нее он был готов вновь убить. Эту-то картину и застала Виранта, выбравшаяся из задымленного прохода с мешками и плащами, которые висели на ней, как яблоки на яблоне. Она молодец. Она успела захватить все эти вещи, принадлежавшие и ей и не ей. Даже тот странный шутовской колпак, который громоздился поверх всего остального, как вишенка на торте. Увидев двух напряженных мужчин, живого али мертвого Ганса и лежащего поверх него барда, она неосознанно попятилась назад в тот момент, когда из таверны выскакивал дворянин, ослепший от дыма. Столкнувшись друг о друга, они покатились вниз по гнилым ступеням, попутно раскидывая мешки и вещи, прихваченные Вирантой. В конце концов они затормозили, врезавшись в поднимающегося со спины Ганса барда. И вновь уронив его на прежнее место. Таверна полыхала. Огонь будто озверел, обретя душу. Он неистово рвал крышу, принимая причудливые, хищные формы. Еще одна балка упала, завалив проход. Тогда-то к огню и примешался еще один звук. Крик. Женский истошный вопль. Бруна пыталась выбраться. Она услышала Виранту, которая звала ее прочь из этой преисподней, бывшей ей домом многие годы. Она слышала Лэнса, который обругал ее. Собственно, это было последним, что она слышала в своей жизни. Огонь не знает пощады. Ему чуждо прощение и понимание. Им движет голод, заставляя пожирать все на своем пути. Бруна всегда боялась огня. Избегала его. Ей казалось, что страшнее смерти не бывает, чем сгореть живьем. Когда кожа чернеет и лопается. Когда глаза высыхают, проваливаясь внутрь черепа. Когда дым заполняет легкие, отбирая возможность вздохнуть. Долгая, мучительная смерть. Бруна была права. Это действительно больно. Ее крики доносились до успевших убежать людей. Проникали в конюшни, заставляя лошадей нервничать еще больше. И казалось, что сейчас во всем мире нет ничего страшнее этих криков. Когда они прекратились – огонь слегка поутих, прибитый мелкой осенней моросью. Потолок с треском провалился внутрь таверны и из дверей вылетело несколько горящих щепок. Странно, что до сих пор не сбежались люди. Вот что мог подумать любой из выживших. Тогда-то они и появились. Со стороны леса, куда уходил шаткий мостик. Туман принял алые очертания. Туман свился в кривые силуэты. Силуэты людей. Два. Четыре. Девять. Десятки. Они выплывали из леса, тяжело ковыляя. Невозможно было рассмотреть, что с ними не так, но с ними определенно что-то было не так. Их движения. Стоны. Запах гнили и тлена. Все эти люди шли к догорающей таверне. А чуть сбоку, не доходя до мостика каких-то пару десятков шагов, стояла совсем другая фигура. В длинном плаще, опираясь руками о деревянный посох. Лицо человека было закрыто птичьей маской. Чумной доктор. Их много появилось с тех пор, как жуткая хворь начала буйствовать в этих краях. Зачем он здесь? Чтобы помочь?
-
За романтичные лирические отступления))
-
-
-
За игрой не слежу, но очень часто цепляю посты на главной странице.. Уже жалею, что поддался сомнениям и не подал заявку в этот модуль.
-
Цепляет очень, хочешь-не хочешь)) У меня уже начинает складываться привычка, читать твои посты в полном уединении, смакуя каждое слово. И перечитывать. Перед сном.
|
|
-
хорошая, годная истерика. а всего-то надо было чуток крови показать
|
Темно-синие осколки. Грани, полыхнувшие огненным золотом – бликами от свечей. Красные капли, бусинами оросившие грязное дерево стола. Недоуменный взгляд. Полный удивления.
Гансу было десять лет, когда он начал помогать отцу с трактиром. Его отец был худым, маленьким человеком, с такой же маленькой и тщедушной душой. Он не хотел становиться кем-то значимым. Не хотел брать на себя ответственность сложных решений. Все что он хотел – протирать столы и подавать вино. И это было хорошо. Это было правильно. Маленький Ганс смотрел на него и понимал, что такой и должна быть жизнь обычного, хорошего человека. Человека, который не сядет в тюрьму. Которого не зарежут в подворотне. Который будет жить до самой старости и наливать вино из темно-синих, потных бутылок. Ганс вырос. Его отец умер от старости. Не от чумы. Не от шальной пули. А от старости. Это редкость в такие кровавые времена. Все потому, что он был простым человеком. Человеком, который не стремится к чему-то большему, чем наливать вино. Ганс тоже стал таким человеком. В чем-то жестким. В чем-то добрым. Его знали в Кереке и всегда говорили хорошо. «Добряк Ганс». «Честный Ганс». «Внимательный Ганс». Ему нравилось это. Он действительно любил свою жизнь. Простую, как колыхающаяся, оторванная дверь. И такую же не примечательную. Ганс говорил себе, что чума не возьмет его. Чуме не нужны такие как он. Незаметные, тихие люди со своим неспешным, маленьким делом. Ганс говорил себе, что его не убьют. Зачем кому-то убивать его? Ради разваливающейся таверны, находящейся под правым мизинцем дьявола? Ради кроватей, которые пожрали клопы? У него нечего отбирать, потому что он ничего не может предложить. Кроме вина, конечно. Неплохого, крепкого вина в темно-синих бутылках. Ганс говорил себе, что он проживет долгую жизнь, как прожил его отец. И умрет от тихой старости, чтобы его бренные останки положили в болотистую землю рядом с могилой отца.
Возможно, именно поэтому в его глазах застыло немое удивление, когда цветок темно-синих осколков распускался на его гладком черепе. И кровь, выпущенная на свободу, разбрызгивала вокруг драгоценные бусины рубинов. Сегодня все шло не так, как обычно. Не так, как должно было идти. Все эти странные, сумасшедшие люди, в одночасье пришедшие к его дверям. Все их смешные подозрения и обидные слова. Их хитрые взгляды. Тот прокаженный нищий. Его хриплый голос, посеявший зерна сомнений. И этот город. Город, преследующий его. Охотящийся за ним. Выслеживающий, словно бродячего пса. Кьоль. Слово, которое Ганс не употреблял в своей жизни. Он не верил в него. Не верил в чудеса. Не верил в магию. Магия – для слабаков. Для тех, кто ищет приключений. Для тех, кто хочет стать чем-то большим. Ганс не числился в их рядах. Он не любил, когда кто-то говорил об этом проклятом несуществующем месте. Глупая басня. Скольким она отравила жизнь? Скольких она замучила тщетной надеждой? Оторвала, сожрала, не подавилась. Чья-то злобная шутка. Ганс поклялся, что в его таверне не будет этого слова. Что оно не осквернит святые для него гниющие стены. Это слово останется за его дверью. Но дверь была выбита в эту ночь. И темные тени, от которых он прятался до этого часа, заскользили по половицам. Зашипели в свечах. Им открыли путь. И его жизнь, так бережно идущая по своей дороге, споткнулась. Все не так, как должно быть.
Ганс думал об этом, пока его тело падало на пол. Грузное, полное, покрытое красными пятнами и потными потеками. Он думал о том, что ошибался. Что бывает такое, когда даже самого маленького человека замечают Большие Неприятности. Они входят в дом, открывая дверь с ноги. Требовательно смотрят прямо в глаза. И разбивают о голову бутылку твоего же вина. Неплохого вина в темно-синей бутылке.
*** Бруна закричала. Нет. Истошно завопила. Громкий, истеричный вой повис в кисельной тишине, заполняя ее нитками страха. Она кричала, почти разрывая легкие. Так, как умеет кричать самая простая сельская девка. - Душегуб! Убийца! Ей хотелось подбежать к трактирщику, который был ей почти как отец. Который приютил ее и подарил возможность выжить. Ей хотелось убедиться, что его бесчувственное тело еще дышит. Что мощный удар бутылки всего лишь отправил его видеть сны. Но она боялась этого огромного наемника-испанца, который положил правую руку на рукоять шпаги. Он был страшнее всего, что ей доводилось видеть. Страшнее чумы, которая отбирала сотни жизней. Потому что чума – бесполая, бестелесная тварь, прячущаяся в темных углах. А он – живой человек с безумным яростным блеском в глазах. Поэтому она не подходила. Она стояла рядом с маленькой девочкой у камина и орала так, словно это об ее голову разбили бутылку вина.
|
Не забыть себя. Свое имя. Свою боль и грусть. Свою веру. Ненависть. Не забыть слов, уходящих в далекое прошлое. К зачатию мира. К рождению неба. Держаться рукой за скользкий, влажный камень. Только он ведет. Только он не дает споткнуться в кромешной темноте. Переставлять ноги. Вперед. Или назад. Уже не имеет значения. Главное не забыть. «Зьянья. Зьянья. Зьянья. Зьянья…» Стучит в голове. Тихо. Замолкая. Имя, что подарили ей Боги. Имя, которое несет она в темноте. Имя… Все, что у нее осталось. Шершавый камень, не помнящий человеческих рук. Шуршит. Удивляется. Что ей здесь нужно? Во тьме, которая забыла смысл. В бездне, которая не помнит истину. В земле, не ведающей жизни. Почему она здесь? «Зьянья. Зьянья. Зьянья…» Затхлый воздух. Застывший. Скомканный и сбитый. Уснувший давным-давно. В него просачиваются маленькие клубочки живого дыхания. Несущего эмоции человека. Трепет. Страх. Все это – здесь. В этих камнях. Останется навеки. Только бы не забыть… «Зьянья. Зьянья…» Нет ничего впереди. Ничего не сопровождает сзади. Бесконечность шагов отражается эхом и возвращается обратно. Спотыкаются гудящие ноги. Им не пройти дальше. Но и остановиться они не могут. Пока не сломаются кости. Пока не порвутся связки. Она будет идти. «Зьянья…» Во тьму вонзается тонкое, острое копье. Разрывает ее плоть. Кровоточит всполохами. Свет. Что есть свет? Вспомни, жрица. Вспомни кто ты и зачем ты здесь. Убегай от тьмы. Свет протянет тебе руку. Вытащит тебя. Ты заслужила покой.
Зьянья выпала из пещеры, покатившись по камням. Острые, жалящие болью, они вонзались в измученное тело. Дробленной крошкой прилипали к коже. Путались в волосах и перьях. Камни, которые Говорили. Жрица упала посреди забытой дороги. Стертой и снова заросшей. Раскинула руки, возомнив себя птицей. Закрыла пекущие глаза. Небо давило сквозь веки. Яркий свет просачивался под ресницы. Щипался. Сколько дней она блуждала по тем коридорам? Сколько недель она не видела свет? Сколько лет она не ощущала запах ветра? Сколько десятилетий она не слышала своих Богов? Осторожно открываются темные зеркала глаз. Неуверенно смотрят вверх. В самое сердце небесного купола. В глыбы облаков, застывшие айсбергами среди лазурных волн. В белый зрачок солнца, испепеляющий все ее былые сомнения. Дающий надежду. Новый день. Спустя века ночи. Поднимается тонкая рука. Кажется, что иссушенная кожа вот-вот лопнет на прозрачных пальцах. Дотянуться бы. До Них дотянуться. Упасть в Их руки. Раствориться в Их воле. Она сделает все. Она сделает все, что Они хотят. Она пронесет Их волю до самого конца. Для своих Отцов. Для своих Родителей. Она выжила. Но так устала.
Колыхаются волосы, раскинутые черными змеями по земле. Их путает ветер. Его игры успокаивают. Нежно гладит теплой рукой солнце по щекам. Возвращает возможность дышать. Жить. И только камни впиваются в тело. Камни, помнящие людскую боль. Людскую веру, обманутую и изъеденную хворями. Только камни рвут кожу, вонзаясь все глубже. Говорящие камни. И сказки их страшны. Зьянья не хочет слушать. О вере, которая ей так близка и знакома. Которая была выкинута. Не оправдана. О жестокости земных и небесных Отцов. О их безразличии. Кровавом голоде. Зьянья не хочет верить. Эти сказки слепы. Эти сказки останутся здесь. В Уичипотле. Никто не услышит их. Никто не унесет с собой. Никто не успокоит отчаявшиеся души. Они здесь одни на целые тысячелетия. И что хуже – раствориться в вечной темноте или остаться здесь, на выжженных солнцем горных хребтах? - Не уходите… - тихо шепчут потрескавшиеся губы. В бездонное, немое небо. В голубые пустоты, молчаливо наблюдающие, но бездействующие. - Будьте со мной. Сейчас ей это так необходимо. Именно сейчас. Услышать Их. Успокоить свое сердце. Убедить себя, что все не зря. Что ее вера – единственный смысл, единственная истина. Что Момозтли не заблуждалась. - Говорите со мной. Голос тих. Он растворяется в завываниях ветра. Падает сухими листьями на лысую землю. Зарывается в безумные камни. До кого долетит он? Кто услышит его?
Зьянья долго лежала на земле, не в силах подняться. Ее тело налилось тяжестью. Онемело. Ему не нужно было больше идти. Ему не нужно было вставать. Делать шаги ради прихотей своей хозяйки. Ему нужно было остаться здесь. На этих величественных вершинах. Стать частью земли. Частью мира. Уснуть, чтобы видеть сны о рождении и смерти. Зьянья не будет потакать своей плоти. У нее нет на это времени. Тяжело поднявшись на ноги, она выпустила легкий стон из плотно сжатых губ. Больше всего ей хотелось пить. Хотя бы один глоток спасительной воды.
Под ногами раскинулось величие площади Солнца. Зеленые, заросшие террасы. Мшистые холмы. Бесконечные горы, попирающие брюхо небосвода. Шатаясь, жрица смотрела вперед, не зная куда ей идти. Во тьме пещер ее вела одна лишь цель – выйти на свет. Увидеть солнце. Теперь она здесь. На болезненных склонах Уичипотле. Потерянная. Растерянная. Лишенная дома и крова. Лишенная своей семьи. Куда же идти?
Сизый дым был единственным украшением мертвой долины. Его тонкая струйка танцевала вместе с северными ветрами, извиваясь прозрачной змеей. Зьянья смотрела на нее, не видя. Не понимая. Кто? Откуда? Как? Здесь никого не может быть. Эти склоны мертвы уже многие годы. Нога человека забыла эти дороги. А дороги забыли его следы. Неужели кто-то еще прошел сквозь Мрак? Но Мрак не пустил бы! В груди затлела надежда. А вдруг?.. Или все же враг? Подкрасться. Посмотреть.
|
Рюкзак устало рухнул на кровать, распластав черное тело по мягкой поверхности одеяла. Я посмотрела на него с мрачной завистью. Только русский человек может ехать на отдых, проходя сквозь девять кругов «Божественной комедии». Вот уж комедия. Ключ упал на тумбочку, металлически звякнув. Телефон нехотя вылез из заднего кармана джинсовых штанов (удивительно, что его не вытащили) и отправился составлять компанию раскинувшемуся рюкзаку. Катя просила перезвонить. Когда доеду. Рука протянулась и замерла, не разогнувшись до конца. К черту Катю. Позвоню завтра. Очки запутались в волосах, которые с самой Москвы не помнили слова «расческа». Выдрав вместе с ними темно-коричневый локон, я раздражено кинула их к ключам. Подошла к окну. Раздвинула занавеску, впуская в комнату багрово-кровавый свет захлебывающегося в море солнца. Красиво. Спокойно. Тихо. Наконец-то тихо. Эта поездка выжала последние силы, оставив внутри ржавеющую пустоту и вялую отстраненность. Быт, который я ненавидела больше всего – преследовал на каждом шагу. Он колыхался вместе с серьгой рокера в поезде. Застрял в зубах отсидевшего водителя такси. Повис в плаче маленькой Нади. Болтался в пьяных глазах, дырявящих затылок. Усталость.
Пройдя в санузел, я облокотилась руками о холодную керамику раковины. Включила воду, избегая зеркального взгляда темно-карих глаз. Холодные капли на пальцах. Потеки на лице. Спасительная свежесть. На периферии маячила и звала тесная душевая кабинка. Настойчиво звала. Веско. Тяжестью в ногах и липкой кожей. Зомбировано двинувшись к ней, я все-таки сумела остановиться, вспомнив про мятые вещи, завязанные узлом в чреве рюкзака. - Черт возьми. Собственный голос гулким эхом размазался по стенам, повиснув одиночеством.
Не нужно было ехать. Не нужно было. Когда Катька позвонила и сказала, что Кирилл ее не отпустит. Когда в голосе ее переплелись вина и торжество. Когда сломался неудачно телевик. Нужно было смириться и остаться дома. Нужно было начать думать о постоянной работе и подыскивать квартиру. Нужно было сдать билет на поезд, не заботясь о потере процентов. Чтобы потом не стоять одной в пустом номере. - Ну и пусть, - с вызовом сказала я зеркалу. Бывает такое. Ездят девушки в одиночестве на юг. И может даже не для того, чтобы познакомиться с кем-то. «А для чего? Из принципа? Чтобы доказать Катьке, что ты офигенно-самостоятельная? Молодец, Таня, это, конечно, веская причина» - Ну и пусть, - повторила я, направившись к кровати. Большая, двуспальная, она насмехалась своими габаритами. После моего домашнего дивана на половину человека, казавшись королевским ложем. Вытащила из рюкзака фотоаппарат, бережно положив его на тумбочку, во внутренности которой отправились зарядные, фильтры и футляр для линз. Пачка недоеденных крекеров – тоже туда. Полотенце, зубная щетка, бритва – в ванную. Пакет с бельем в шкаф. Платье развязать, отряхнуть, критически осмотреть степень его пожеванности и тоже в шкаф, вместе с футболкой и рубашкой. Фен. Чертов фен…
Я устало раскинулась на кровати, подвинув ногой рюкзак. Ничего не хотелось. Идти куда-то. Отдыхать. Даже фотографировать. Мир превратился в зыбкий песок, просачиваясь сквозь пальцы. Вместе с ним вытекали крупицы детских воспоминаний. Обида, боль. Дружба. Понимание. Ответственность. О, да. Ответственность. Любимое слово бабушки. С приставкой «без». Я безответственна, потому что мои родители погибли в автокатастрофе. Потому что я упала на ее старые, скомканные плечи. Безответственна, потому что мне нужно есть, пить и спать. А еще мне нужны деньги. На школу. А потом на университет. Безответственна, потому что стала фотографом. Потому что нет парня. А потом безответственна, потому что он появился. Но вся моя безответственность проявилась в полном масштабе, когда я бросила его. Жизнь убегает. Ее невозможно остановить. С ней невозможно договориться. Так почему бы не прекратить эту гонку выживания хотя бы на несколько дней? Почему бы просто не отдохнуть, забыв про всю ответственность и безответственность? Завтра. Завтра я найду в себе силы и пойду на пляж. Буду валяться на песке. Купаться. И забуду обо всем этом проклятом мире. Пусть он продолжает вертеться, как ему угодно.
Найдя в себе последние силы, я поднялась с кровати. Посмотрела на разбросанные вещи, не успевшие еще занять свои положенные места. Взяла ключи. Подошла к двери и поняла, что забыла ее закрыть. Вышла, щелкнув в замке, и отправилась на регистратуру к Оксане, сосредоточенно переставляя путающиеся ноги. - Оксана, извините, мне бы фен. У вас есть фен?
-
-
настолько жизненно, что во время чтения у меня было ощущение, что это вполне могло быть чем то вроде записи в дневнике.
|
|
/ ссылка/ «Решимость. Не вера. Решимость. Вот, что главное. Что есть единый смысл для тебя. В тебе слишком много сомнений. Они погубят. Стань решительной. Или умри сейчас, дабы не страдать потом» У Момозтли не было добрых слов. Она знала Истину. Истина не бывает доброй. Истина – это истина. «Страх. Страх для тех людей, что ты видишь внизу» Величие Ульпалы возносилось к самым звездам. Этот храм, казалось, был не младше земли, на которой стоял. Так было тогда. Так есть сейчас. Так будет всегда. «В твоей жизни не должно быть страха. Ты слышишь Богов. Ты несешь их волю. Ты уже не есть человек. Забудь про страх. Забудь сейчас» Она не смогла забыть. И тогда Момозтли повела ее в джунгли. Дикий, зеленый полог. Пестрота истинной жизни, рожденной вместе с миром. Ей было наказано пробыть здесь от рождения до смерти луны. На земле, где ходят лишь охотники. И еще дальше. За зеленой стеной. За ледяным ручьем. Это время запечатлелось в памяти Зьяньи на всю жизнь. Время, когда страх бился в судорогах. Корчился. Вырывал ее сердце на волю Богам. Рождался снова и снова. Чтобы умереть. Она помнила, как он сделал свой последний вздох. В глазах рассерженного зверя. На склонах скользких обрывов. В голоде земли. В холоде ветров. Момозтли дала ей великий дар. Она избавила ее от страха. Их гнев прольется грозой. Их гнев рассыплется небом. Раздавит облаками. Ударит ветрами. Они не умеют прощать. Их воля непостижима человеку. Зьянья знала. Она знала, что ярость Отцов грядет. И тогда никто не сможет остаться на ногах. Ни жрицы. Ни, тем более, император. Темную ночь разрывал огонь. Пожирал черный полог, вырывая куски. Запахи дыма и огня. Присутствие Человека. Он решил спрятать свой грех от солнца. От взора Богов. Он решил сделать это ночью. Неужели он думает, что Они не увидят? Неужели его разум так затуманил Зверь? Зьянья выросла в этих стенах. Их шершавая поверхность хранила тысячи снов. О тех временах, когда Боги были здесь. Защищали. Обучали. Вели неразумных детей. Эти стены помнят крики первых жертв. Помнят торжество, возносимое с брызгами крови в ясное небо. Помнят дожди гнева и печали. Помнят времена любви и процветания. То, что казалось незыблемым, непоколебимым, теперь хотят уничтожить. Разрушить, разобрав по камушку. Отречься от Знаний. От Истины. От Старших. Тонкие пальцы сжались в кулаки. «Помни. Ты не человек более» Любила напоминать Момозтли. «Твое тело – оболочка. Твой разум – отражение в воде. Твой дух – вот что имеет значение. Почувствуй, как сквозь него проходит Их воля. Услышь, как Они поют. Не пытайся понять. Не пытайся осознать смысл Их даров и проклятий. На твоих плечах лежит ноша, которая тебя сломит, если ты сделаешь хотя бы один неверный шаг. Если ты засомневаешься. Если потеряешь веру» Водянистый взгляд, пронизывающий до самых костей. Она была слепа. Не видела больше этот мир. Жила на пересечении. «Зьянья» Она была ей единственной матерью. Только ее слова имели смысл. «Никогда не сомневайся»Не страх она ощущает сейчас. Страх умер тогда в диких джунглях. И она не позволит ему воскреснуть вновь. Гнев. Вот что течет в ней, пронизывая тонкими костяными иглами сердце. - Боги слышат, - ее рука опустилась на подрагивающее плечо послушницы. Неужели и она сама когда-то умела так бояться? – Все их крики. Каждое слово. Боги не оставили нас. Ее голос был тих и спокоен. Но тверд. Он обволакивал пустоту комнаты, возносясь к самому потолку. Уже две зимы, как Зьянья забыла, что значит улыбаться или плакать. Она не помнила своих слез. Не помнила их вкус. «Это – не величие человека» Момозтли указывала рукою на огромный город, вытесняющий лес. «Это – величие Богов»Она с удивлением почувствовала, как что-то теплое оставило дорожку на ее правой щеке, смазав белую краску ритуального узора. Дотронувшись пальцем, Зьянья посмотрела на него, не веря своим глазам. На его кончике блестело мокрое пятнышко. Она прикоснулась им к губам. Привкус соли и горечи краски сплелись. Именно таким был вкус. Вкус боли за погибающий мир, который она помнила с детства. Вкус гнева и желание отомстить во что бы то ни стало. Император должен умереть. - Пойдем, - она сильно дернула девушку за руку, заставив встать за ней. Не было времени пытаться спасти кого-то еще. Отцы позаботятся о их душах. Ей же необходимо позаботиться о себе. Ей нужно суметь сохранить Истину, которую подарила ей Момозтли. Ей нужно выжить. Зьянья бесшумно подобралась к выходу из покоев, подхватив небольшой мешочек и повесив его через плечо. Дала себе право обернуться на одно мгновение. Одно мгновение, чтобы запомнить каждую деталь. Эта комната была ее святыней. Здесь она всегда чувствовала себя рядом с Ними. Возможно, она больше никогда не вернется сюда. - Иди за мной. Не сворачивай. Не останавливайся. Не пытайся никому помочь, - она почти шептала, но знала, что послушница слышит ее. Она может стать обузой. Ее слабость может погубить Зьянью. Девушка слишком молода. Страх поглотил ее. Страх заразил ее душу. Один крик, одно неправильное движение, и они обе умрут. Ее нужно оставить здесь. Успокоить. Сказать, что все будет хорошо. Что на все воля Богов. Обнять, подарив тепло, которого сама Зьянья никогда не знала. Плавно, незаметно вынуть текпатль из ножен. Одним быстрым движением ударить меж ребер. В самое сердце. Она бы не успела испугаться. Она бы запомнила только нежность объятий. Зьянья бы вручила ее сразу Богам, избавив от страданий. Так поступила бы Момозтли. Так нужно было поступить ей. Рука скользнула по кожаному переплету узоров ножен. Холод обсидиана обжигал даже сквозь них. - Не издавай ни звука. Смотри только на перо чичтли в моих волосах. Если… Шелест перьев смешался с громким топотом шагов. Они совсем близко. Такие же безумные, как их хозяин. - Если меня схватят – беги в нижние ярусы. Ищи запретные двери. Самые древние. Она позволила себе еще одно мгновение, чтобы обернуться, схватить девушку за подбородок и посмотреть прямо в глаза. - Не. Пытайся. Никому. Помочь. Убедившись, что послушница ее услышала. Зьянья скользнула в коридор.
-
Классно!
Очень атмосферно и насыщенно.
|
-
Две утопшие картофелины Т_Т Не знаю, почему, но пост оставил какое-то неизгладимое впечатление))
|
-
Ну ничего себе ты художник!
-
Ну и что, что полтора часа. Главное - что красота! :)
|
-
ДМ будет преследовать тебя. А пост по нраву:)
|
|
|
Стоило Лину подойти к надписям, как они словно ожили. Засветились ярче, врезаясь в глаза. Заполняя их потусторонним мерцанием.
«Кто-то говорит – смерть. Кто-то говорит – жизнь. Верю ли я в них? Верю. Жизнь – край пропасти, на которой так приятно ловить соленый, колючий ветер, провожая взглядом туманные переливы под ногами. Приятно дышать. Просто дышать. Полной грудью. Полным животом.»
Голос барда звучал особенно звонко в тихой мгле пещеры. Перед глазами заплясали разноцветные светляки и Лин почувствовал, что в его голову заползли сотни маленьких, чужих тараканов. Но оторваться от корявых надписей он уже был не в силах.
«Смерть – шаг. Один лишь шаг за край. И ведь чертовски здорово, когда ветер с бессильной яростью старается ухватить тебя за пятки, когда он мчится вниз, наперегонки, стараясь укусить этой жизнью. А тебе наплевать. Да-а-а. Нап-ле-вать. Ибо шаг уже сделан и твой полет куда быстрее жалких потуг стихии. Тут чувствуешь себя Богом. Всесильным. Творцом своего Я, своей судьбы. Своей погибели. Пусть лишь один короткий миг, несколько секунд. Но ты – Всё. Ты заполняешь собой, своей болью, своей ненавистью, своим жаром эту хваленую, чванливую жизнь. Весь ты. Один на один с Собой. А кто она? Ты? Кто ты? Кто? Ты?»
Внезапно охрипшее полупение барда прервал громкий стук шагов. Он доносился из глубины пещеры, и не успели бравые охотники напрячь свои члены, как к ним на каменную площадку выбежал… Съеельсвардсен! Да не один, вот беда, а с зомби-козлом, который не отставал от него ни на шаг. Увидев своих добрых друзей, волшебник резко развернулся к врагу, взметнув пыльные полы рясы. В глазах его была написана решимость. Теперь, когда за спиной великого чародея стояли те, кто на него полагались, Свар не мог отступить. Руки взметнулись вверх как раз вовремя, чтобы запустить в подгнившего уже козла заряд снежно-белых искр. Поднялся легкий, зимний ветерок. На героев посыпался взявшийся из ниоткуда снег. Под доспех и одежду пробрался лютый холод. И чародей внезапно показался всем устрашающим. Грозным. Могучим. Заблеял козел. Прыгнул вперед, оставляя в снегу следы и скаля тупые зубы. А колдун хитро ощерился и, разведя руки в стороны, сплел из морозного тумана блестящую росой сеть, которая накинулась на врага его, спеленав, а затем разрезав на сотню маленьких кусков козлятины. Тяжело рухнул на пол пещеры маг. Смахнул пот с лица, обернувшись к охотникам. В глазах его была написана грусть мимолетного прощания. Боль от столь краткого знакомства. От тех слов, что он не успел сказать. Не успел объяснить им, как много в жизни разных богатств… Упал Съеельсвардсен на пол. Поджал под себя ноги, захрипев. И вдруг… лопнул! Разлетелся мыльной пеной, не оставив после себя и следа мокрого. Значит, вот как умирают достойные чародеи первого ранга…
Торжественный миг всеобщего удивления прервал голос барда, который, хотел он или не хотел, но вынужден был продолжать чтение горящих букв.
«Ты страшна. Ты пугаешь. От тебя по моей коже следует череда мурашек, ознобом расходящихся по лопаткам, липким потом останавливающихся на хребте. Ты величественна. В твоих словах только ложь. Такая правдивая, что истина умирает. Ее больше нет. Да и не нужна она. Ложь… правильнее. Она позволяет открыться тому, что залежами покоится на дне проклятой ямы, которую поэтичные лирики и просто словоблуды называют «душой». Ложь красивее. В ее крутых поворотах нет простоты, в ее виражах нет прямолинейности. Ты показываешь мне грани мира, скрытого за ложью и лицемерием. Ты показываешь мне мир. Ты живешь во мне. Ты – это я. Я боюсь тебя. Ты забрала мое имя. Ты украла его ночью, в темноте, под гулким шепотом теней. Ты украла его, выползая из-под подушки, из-под прутьев и пружин старой, дряблой кровати. Украла мое имя. Лишила его. Что будет с человеком, у которого отобрали имя? Кто я теперь? Я – Никто.»
Но не дочитал бард до конца, как его вновь прервал шум шагов, приближающихся на этот раз из абсолютно противоположного входа. Обернулись охотники, посмотрели в сторону ту и увидели… Съеельсвардсена! Маг бежал, запыхавшись и задыхаясь, а за ним гналось двое зомби-козлов, орошая пещеру злобным рыканьем. Увидев своих добрых друзей, волшебник резко развернулся к врагу, взметнув пыльные полы рясы. В глазах его была написана решимость. Теперь, когда за спиной великого чародея стояли те, кто на него полагались, Свар не мог отступить. Забормотав сложное плетение заклятия, он выстрелил в козлов чередой огненных стрел, воспламенив шкуру их и оставив только лишь угли почерневшие. Каменную площадку наполнил пламенный жар, вмиг растопив снежные сугробы, оставленные прошлым Съеельсвардсеном и заменив их багровой сажей и золой. Тяжело рухнул на пол пещеры маг. Смахнул пот с лица, обернувшись к охотникам. В глазах его была написана грусть мимолетного прощания. Боль от столь краткого знакомства. От тех слов, что он не успел сказать. Не успел объяснить им, как много в жизни разных богатств… Упал Съеельсвардсен на пол. Поджал под себя ноги, захрипев. И вдруг… лопнул! Разлетелся мыльной пеной, не оставив после себя и следа мокрого.
И вновь бард вернулся к адским надписям, которые никак не могли отпустить его затуманенный разум.
«Я пытался взять себе другое. Придумывал что-то красивое. Джаред. Габриэль. Николас. Красиво ведь? Да, может даже красивее настоящего. Но чужие имена не приживаются на голых лицах. Чужие имена вянут, как сорванные цветы. Джаред. Габриэль… каким оно было? Каково оно было? Мое имя… черт тебя побери!»
Стоило последним словам прорвать застоявшийся, замороженный и обгорелый воздух пещеры, как со стороны третьего ответвления коридоров выбежал… конечно Съеельсвардсен. Да не один! А целых два Съеельсвардсена! Один абсолютно нормальный и известный героям добродушный старик, а второй… зомби-маг! Белые глаза, прокушенная кожа, свалявшаяся ряса. Болезненная бледность. Открытый в немом крике рот, с которого капала ядовитая голодная слюна. Увидев своих добрых друзей, нормальный волшебник резко развернулся к похожему как две капли врагу, взметнув пыльные полы рясы. В глазах его была написана решимость. Теперь, когда за спиной великого чародея стояли те, кто на него полагались, Свар не мог отступить. Сцепил волшебник руки, направив их кулаками к своему близнецу-зомби. Слова, которые нельзя в мире живых произносить сорвались с усохших губ. И вырвалось с пальцев его копье черное из тьмы сотканное. Да вонзилось в грудь врагу, поглотив его. Тяжело рухнул на пол пещеры маг. Смахнул пот с лица, обернувшись к охотникам. В глазах его была написана грусть… ну и так далее. Лопнул, да. Снова лопнул.
Продолжил Лин свое нелегкое занятие.
«Я ненавижу тебя. Ненависть дает мне желание тебя убить. Как думаешь, я смогу это сделать? Подвести тебя к краю, как в свое время подвела ты? Показать тебе, насколько хрупок человек? Моя ненависть. Ненависть господина Никто. Ты будешь со мной, пока я не воплощу ее. Смотреть на мир моими глазами. Улыбаться моей улыбкой. Скалить мои зубы. Шаркать моими ногами. Ты чудовище, о котором не знает никто. Но я расскажу. Пусть знают. Пусть видят. Тебя.»
Это были последние слова, прочитанные бардом. И как только произнес он их, как тут же рухнул на колени, сжав голову руками. В ней звенело, пело, кричало и голосило. От мерцания все смешалось, мысли шли тяжелой гномьей повозкой. И тут… Да, да. Шум шагов. Из очередного витка коридоров. И да – снова маг. А за ним - зомби-козел. А за зомби-козлом - зомби-маг. А за зомби-магом - нормальный козел. Смешались кучей. Засвистели заклинания. Зашумели удары огненных шаров и цепных молний. Полился свет из пещеры. Взметнулась вода не пойми откуда. Развернулось новое красочное представление перед героями, а как завершилось – лопнули маги и сдохли козлы, оставив несчастную, истерзанную колдовством пещеру в зябкой тишине.
-
Безумие, приправленное мертвыми козлами и магией. Нормик.
-
|
Мистер Зэцман не был примером добродетели и альтруизма. О его странной смерти вряд ли бы кто-то особо печалился. Ну, пришли бы на похороны и сожрали пару немецких бутербродов, грустно покивав головами. А после пошли бы в ближайший бар и со смехом обсуждали бы то, каким гавнюком был этот «мистер Зэцман». Был лишь один человек, готовый ради этого маленького гавнюка на все. Знаете, как это бывает? Есть какой-то придурок. Характер – заноза и шило. Внешность – да те больные корпусом штуки из «морровинда» помилее будут порой. Финансы – не бомж, конечно, но и разгуляться особо некуда. А она любит. Приводит законы логики в тихий ужас. И любит. У него есть три любовницы и две проститутки. Он храпит по ночам, не давая ей спать. Иногда бьет, когда напьется. Рассказывает о том, какой Генри мудак, но при этом звереет, если она хочет рассказать о своих подругах. Он хочет быть брутальным мачо, а получается унылое и немного истеричное говно. А она любит. Вот так бывает. Всегда так бывает. Джей старался оттащить немку от мужа, который начал с трудом переворачиваться. Руки его скользили по полу, не находя опоры и двигался он ужасающе медленно. Немка кричала. Громко и пронзительно. Знаете почему? Потому что знала. Она знала, что муж ее умер несколько минут назад. Знала, что не будет Альп и домашних проблем. Что он больше ее не ударит, и она не станет плакать всю ночь напролет, сжимая в руках чашку горячего чая с распродажи в темном подвале. Потому что он будет наверху трахаться со своей начальницей. Не будет этого. Вдова шумно выдиралась, понаставив Флетчеру несколько синяков. Она была крупной дородной теткой и, ослабленному алкогольными буднями, организму стоило немалых усилий уводить ее от воскресшего мужа. Мистер Зэцман встал. Его руки дрожали. Пена из глаз затекла в рану на щеке и сделала струпья порванной кожи похожими на гипсовую маску. Он протянул руки к жене, открыв рот, но так и не выдавив ни одного звука. Флетчер, стоявший за вдовой, увидел, как внутри его горла что-то посмотрело на него, а затем скрылось. Немка тоже это видела, но все равно не оставляла попыток вырваться. Потому что вот так бывает – любит и все. И поверить в то, что уже некого любить – невозможно.
Адам, вспоминая обо всех заповедях хорошего отца, подошел к двери подсобки. Что там было? Не давай дочке ложиться позже 12. Не корми ее полуфабрикатами. Напоминай о том, что нужно чистить зубы и наносить крем на лицо. Не позволяй ей встречаться с дерьмовыми парнями. Не оставляй ее одну в пабе, пол которого покрыт кровавой коркой и мозгами. Из-за двери раздался громкий визг, вошедший в сознание Штибера, как кол.
Услышав визг Полли, существо развело руки и издало тонкий, пронзительный гул. Девушке показалось, что ее мозг вот-вот взорвется. Гул отразился от стен и замер. Существо подобрало свой живот, склонило голову, и пошло вперед. Медленно и неловко. Рыбам и не дано ходить иначе по суше. Рыбам вообще ходить не дано, но это вы той рыбе скажите, которая сейчас плюхает своими конечностями к малышке Полли. «Полли, я хочу показать тебе кое-что. Пойдем со мной, Полли. Я покажу тебе, почему вы перерождаетесь»
|
Парень-мигалка, Ренди. Неплохой, в общем-то парень. Наверное. Кажется так. Хотя черт его знает теперь. Темнота, неловко разгоняемая полезным девайсом в руках Лирено корчится меж вещей. Брюки, водолазки, костюмы, джинсы. Можно одеться на любой вкус. Целый, мать его, магазин. Выбирай, примеряй, красуйся. Только времени нет. От слова «совсем». Закусила губу, анализируя что можно стащить как можно быстрее и как можно тише. Ренди отвлек от тягостных, немаловажных раздумий женских – на халат кивнул. Бросила на него задумчиво-убийственный взгляд. Издевается? Вроде нет. Ну ладно. Посмотрела на плащ тоскливо. В самый раз был бы. Только шелестит же, зараза. В нем беззвучно особо не походишь. Проклиная про себя чертового Ренди, тихо халат хватанула, с вешалки снимая и на себя натягивая. Без трусов, зато в халате. Ка-пи-тан, ага. В руках вешалку задумчиво покрутила. Ну хоть что-то. В глаз, по голове, крючком за нос цепануть, острым краем в пах двинуть – многофункциональное. Хрупкое только. Вот держатель вешалок лучше бы подошел. Но выламывать его сейчас – самоубийство. Нет, надо тихо, тихо… В приторной тишине звук душераздирающий, мозговыносящий. Резкий оборот. Шея хрустнула от усилия аж. Саймон. Кресло. Саймон и кресло. И ножка. Блядь. Захотелось подбежать и испробовать новое оружие в виде вешалки на нем. Не успела. Трещит дверь картонная. Разламывается под тяжестью веса. И гость нежданный, негаданный врывается. Монстр. Чудовище. Тварь. Человеком бывшая. Широко распахнутые глаза. Удивительное проявление силы воли, заставившее стоять на месте и не рыпаться. А хотелось. Ой как хотелось. Сначала просто убежать подальше. По стене. По потолку. Чтобы не видеть глаз этих. Тела этого. Штанов офицерских. А потом ринуться на него прямо. Запрыгнуть, задушить, уничтожить. Нет, не за себя испуганную и жалкую. За этот страх непочтительный к званию капитана, юстициара. Не за это. За девчонку, которую монстр одним движением перемочалил. Не вспомнила ее. Не заметила. А она своя же. Своя она, черт. И так зарычать хочется. Плюнуть на все прямо сейчас. Гори огнем тот город. Те звания. Те ублюдки, благодаря которым они здесь оказались. Беспомощные и безоружные. Не это важно сейчас. А жизнь, которая ей доверена была. И которую не уберегла. Пальцы от натуги побелевшие, в вешалку вцепившиеся. Злость, приправленная страхом. И понимание. Что ничего не сделаешь. Не вернешь. Не спасешь. Да и убить тварь эту шансов не особо много. Разве что задержать… Посмотрела на Ренди, на Саймона-дурака-с-ножкой, на Джулию. Сжала вешалку покрепче. Кивнула Ренди. Пошла за ним осторожно. Дойти-то они дойдут, а дальше как? Мимо монстра не пройти им. Нет надежд. Либо одним жертвовать и уповать на то, что остальным хватит скорости и желания жить убежать, либо…
-
Неплохой пост. Чувствуешь ситуацию здесь должен был быть развернутый построчный разбор текста
-
Верный пост. Хороший даже.
|
-
Почти мерзко. Но - грань не пересечена
-
Кайф. Всё так, как должно быть.
|
|
-
-
-
Знаешь, мне это пост понравился гораздо больше того, который "16+", про "Церковь-Снега-Площадь". Не обижайся, но там – мейнстрим, чуток. А тут – жизненно всё. Душевные терзания, ага. Ренди, опять же. Контакты эти – одно из "Того", ради чего в команды, группы и подразделения протагонистов собираю, на уровне первоначального планирование Плюс, упадет если вешалка или скрипнет петелька – темпы в "Степи" поднимутся
|
-
-
Чарующая апатия меж бровей Флетчера.Мешок очень кавайный.
-
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
сравнение с градусником хорошо пошло)
|
-
картинка очень красивая. Люблю я такие вещи:)
|
Прозвучали слова, унесенные морозным ветром в хмурые небеса. Где-то там Он смотрит. Видит. Слышит. Каждую клятву, к Нему обращенную. Каждый звук, на Его милость брошенный.
Викарий был старым человеком. Очень старым. И непохожим ни на одного из своих предшественников. Он принял имя – Лев XIII в 1878 году. Отличался особым нравом, который вначале всколыхнул Ватикан, а затем привел его в немое благоговение. Монахи шептались о том, что с Папой говорит напрямую Господь Бог. Его, возможно, считали бы сумасшедшим, не будь он святым. Ореол таинственности, эксцентричности, веры придавал Архиепископу ту физически ощутимую силу, которая держала Орден в стальном кулаке Матери-Церкви.
Он молчал, слушая произнесенные клятвы. Вслушиваясь. Пронизывая взглядом яростно-синих глаз.
Селестина. Постоял еще несколько секунд драгоценных. Не видно взгляда его за опущенной головой, но чувствуется сила его. Подошел. Руку на голову опустил. Прямо на рога демонические. И вздрогнули священники за спинами от столь немыслимого прикосновения. Сам Посланник Божий опустил руку свою на рога демона проклятого! Полукровки, чье место в аду. - Да будет так, - прошептал иссохшими, лопнувшими губами. Обескровленными, как и все его тело. И несмотря на жгучий холод – руки его веяли солнечным теплом. - Domine Iesu, dimitte nobis debita nostra, salva nos ab igne inferiori, perduc in caelum omnes animas, praesertim eas, quae misericordiae tuae maxime indigent. Amen.
Йован. Выслушал Епископ, улыбаясь отчего-то. Подошел поближе. Руку на плечо положил, став сбоку и взгляд скосив наполовину лишь. - Не усомнись, Йован, не усомнись. Ты не охотник, но слуга Божий. И помощь твоя нужна им будет, коли сами они того не осознают. Твоя Душа проста и богата. И не грозит ей ничего, пока идешь ты выбранною дорогою. Все, что сказал Епископ. Сказал и отошел, оставив Йована без ответов на вопросы его. А вместо него подошел Павел, осторожно за руку взяв и в сторонку отведя. Да шепнул едва слышно, дабы не мешать Папе говорить и слушать других: - Сын мой, наша цель выше, чем может себе представить любой из смертных. И нельзя позволить, дабы силы зла вмешались. Все эти люди… - замялся, руки в рукава спрятав, - и нелюди – они верны Господу нашему. Отцу нашему. И будут сражаться за данные клятвы. Опасность минует тебя в пути нашем, ибо не ты меч держать в руках будешь от Его имени.
Пауль. Остановился Великий понтифик напротив. Пока слова, не произнесенные, но услышанные, были завершены. Подошел, голову в седую бороду уронив. Да положил руку на чело. - Да будет так, - сказал хрипло. - Domine Iesu, dimitte nobis debita nostra, salva nos ab igne inferiori, perduc in caelum omnes animas, praesertim eas, quae misericordiae tuae maxime indigent. Amen. Перекрестил, глаза прикрыв. И тихо прошептал: - По тернистому пути дай пройти сыну Твоему, Отче. Не соступая, не отступая, да сомнений не ведая.
Болемир. Улыбнулся Папа Римский. Вплотную подошел. Руку протянул. И прямо на грудь положил ее, разливая по телу волны тепла, доселе неощутимые. - Пока собою остаешься – не требуется тебя ни мое благословение, ни Его. Ибо сила твоя превыше силы молитв. Сверши свое предназначение, сын мой, - зашумели священники, зашептались. Сам Викарий дает благословение мертвому вампиру. – Сохрани свою честь и Его Слово. И Душа твоя обретет покой, который не был дан ей после смерти тела. Domine Iesu, dimitte nobis debita nostra, salva nos ab igne inferiori, perduc in caelum omnes animas, praesertim eas, quae misericordiae tuae maxime indigent. Amen.
Виолетта. - Не мне просить Тебя о клятве Ему, - склонил голову в поклоне Архиепископ. – Не мне благословлять Тебя на путь выбранный. Не мне молиться о Душе твоей, заслужившей Небо раньше любой из тварей земных. Я могу лишь молить Тебя, дабы ты осталась верной Отцу нашему. Пронзил взглядом внезапно. И колючее в нем что-то. Что-то острое. Пронзительное. Память о брате павшем. - Ибо будет час сомнений даже для тебя, дитя света и чистоты. Так не убоись его. Не остановись на полпути. Не ходи за ним. Это все, чего прошу я.
Лиора. Сжал плечи в руках сухих. Крепко и сильно. До боли почти. Закрыл глаза, пламенеющие грозами небесными: - Ибо такова Его воля, да будет так. И дитя это да будет отдано на алтарь милости Его. Без страха и сомнений иди, дочь моя. Ибо нет в тебе чего-либо грешного. Ибо Душа твоя чиста и достойна. Domine Iesu, dimitte nobis debita nostra, salva nos ab igne inferiori, perduc in caelum omnes animas, praesertim eas, quae misericordiae tuae maxime indigent. Amen.
Эвертье. Размыл губы в улыбке странной. Грустной немного. Печальной. И понимающей. - Когда-нибудь, дочь моя, ты, возможно, поймешь Его любовь и всепрощение. Ты вознесешься на самые вершины, дабы пасть пред Ним на колени. И принять Его дары. Те, что Он с такой бесконечной нежностью взращивает всем нам. Domine Iesu, dimitte nobis debita nostra, salva nos ab igne inferiori, perduc in caelum omnes animas, praesertim eas, quae misericordiae tuae maxime indigent. Amen. Отошел уже, да назад повернулся: - Береги сам свиток. Ибо то, что в нем – не дано понять и осознать никому из вас.
Витторе. Опустился рядом на колени викарий. Да так неожиданно и внезапно, что раздался из-за спины гул пораженных священников. Опустился и молвил, глаза к небу подняв: - Помоги сыну своему, Отче. Помоги побороть тьму в сердце его. Помоги свет Твой вкусить. Да кровь Твою испить. Позволь ему, дай этот шанс Душу свою спасти, пока совсем не сгинула она в пучине дьявольской. Услышь меня, Отец! Domine Iesu, dimitte nobis debita nostra, salva nos ab igne inferiori, perduc in caelum omnes animas, praesertim eas, quae misericordiae tuae maxime indigent. Amen.
Летисия. Подошел Папа. Постоял. Посмотрел. Да вдруг на колени опустился рядом и… обнял. Крепко, по отечески совсем. В лицо волосы седые колыхнулись, насквозь ладаном пропахшие. Павел, говоривший с Йованом, вдруг рот открыл, да закрыть не смог от удивления. Как и вся рать священников за спиной. Устали дивиться они в день этот небывалый, да не получалось иначе. Отстранился Викарий, назад тепло данное отбирая, лишь крупицу оставив, и молвил: - Да будет так. Domine Iesu, dimitte nobis debita nostra, salva nos ab igne inferiori, perduc in caelum omnes animas, praesertim eas, quae misericordiae tuae maxime indigent. Amen.
Криштоф. Стоило сорваться слову последнему. Стоило нарушить торжественный покой в холодном пространстве балкона. Стоило развернуться паладину, шагать к двери начавшему. Как исказилось лицо Епископа. Претерпело изменений. В нем зажегся огонь. Истинный огонь той Веры, что крушит врагов Церкви уже сотни лет. Потемнело небо. Ветер поднялся такой, что все присутствующие невольно глаза закрыли, уберегая их от взметнувшегося снега. А открыли когда – увидели картину Суда Божьего глазами своими. Епископ стоял напротив Криштофа, обогнав его невиданным образом, разве что взлетел. В руке правой крест сжат. Одним острием к Папе обращенный, а вторым в шею, меж доспехов, паладина воткнутый. Глаза синие еще ярче стали. Светятся почти. Вытаскивает резко крест свой Понтифик, и брызгает в лицо ему фонтан кровавый, застывая рубинами драгоценной жизни чужой меж морщинок. Падает паладин на каменную плитку. Гремит доспехами, будто разбиваясь. Тишина повисает смертная. Страшная. И опускается Епископ на колени перед мертвым Криштофом, склоняя голову и тихо произнося: - Тропою грешников ступил сын твой, Отче. Путь отречений избрал. Да будет воля Твоя моими руками свершенная. Да будет смерть его ненапрасной. Упокой тело его. Забери Душу его. За него молюсь Тебе, Отец. Requiem aeternam dona eis, Domine, et lux perpetua luceat eis. Requiestcant in pace. Amen. И все священники как по знаку какому преклонили колени, сжали кресты в ладонях и повторили молитву за Епископом.
Папа встал, устремив тяжелый взгляд в небеса. И они, отвечая будто, посветлели слегка. Утих ветер. Опал снег. Зашли на балкон несколько монахов, подняли тело паладина и молча вынесли его за пределы торжественной залы. Павел белотканнное полотенце преподнес Папе, чтобы тот лицо от разводов кровавых вытер. А Епископ подвел итоги, будто и не убил только что своими руками: - Итак, каждый из вас обет дал не передо мною, но перед Богом. И назад пути нет, как и нет пути сомнениям. Вам даны ровно сутки на сборы и завершение дел своих. Завтра. В сей же час. Вы все встречаетесь на площади Святого Петра пред Обелиском. Павел будет ждать вас и ответит на те вопросы, которые терзают ваши сердца. Да сопутствует вам Бог, дети мои. Уже отвернувшись к городу, облокотившись о перила и устремив взгляд вдаль, он прошептал тихо, но отчего-то каждый услышал слова его: - Да не искусит вас тропа грешников.
-
Понравилось. Впрочем как всегда)
-
Плюсик каждому. Атмосферу поддерживаете.
-
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Просто модуль хороший)) Вот просто сам по себе)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Новый дом. Новые заботы. Новая опасность. И сами во всем виноваты. Обреченность. Радость. Нравится.
|
Под серым стальным небом. Закрытым покровом толстых облаков. Невидящим и ослепшим. Стоит, распластавшись во все стороны света - Ватикан. Обитель Веры людской. Оплот Надежды людской. Дом Мудрости людской. Дом Силы. Тишина. В заметенной от снега главной площади. Под купелью резных потолков. Под сводами фресок. Меж колоннадой. За капителями. Под мраморной плиткой полов. Гуляет по залам. Правит этим миром. Закрывает глаза вошедшим. Заставляет прислушаться к едва различимому гулу славы Божественной.
- Отродья сатаны да возрадуются в сей час, видя павших служителей Бога нашего! Да вознесутся к небесам и прорвут клыками светоносные храмы! Как смеете вы, что присягали жизнью своей, кровью своей, Душою своей! Единому и бессмертному! Сейчас пасть ниц и дрожать в страхе, предавая все, чему веровали?!
Ни одна живая Душа не нарушает вечный покой. Ибо все они собрались в третьем Зале за потайным ходом. В помещении без окон. Без света дневного. Лишь с дрожащим пламенем канделябров и восковых свеч. В небольшом кругу из тридцати шести монахов, упавших ниц и целующих отполированный каменный пол, стоит фигура в простой серой рясе. С непокрытой головой и растрепанными волосами, седыми волнами упавшими до самой поясницы. С бородой всклоченной. Ногами босыми да в кровь сбитыми. И с крестом на шее длиной в ладонь. Золотым. Тяжелым. Походкой дерганной перемещается он меж монахами, не смеющими взор поднять. Оставляет следы кровавые в неверном свете свечей – черные. И голос его разносится под стенами тайной залы, что гром в преддверии весенних бурь. - Как смеете, вы! Вы! Служители Господа! Сейчас отдавать Души свои сомнениям? Сейчас. Падать на колени пред злом, достигшем греховного апофеоза в сию годину? Вы! Опускается старец рядом с одним из монахов. В руки лицо берет его. За бороду тянет. И в глазах его ярость Божья. - Вы, которые кровь его пили, - шипит в лицо испуганное. Крест в пальцах сжимает. Бросает, словно сатанинское распятье, и дальше идет, вознося негодование свое. - Когда мир на грани. Когда рушится Земля святая. Когда ангелы поют о конце. Вы являетесь единственной надеждой людской. Все эти века-а-а! Кричит голос в хрип срывая. Глазами бешено вращая. - Все эти века мы собирали по крупицам силу святую! Железный кулак Божий, готовый нанести удар последний и спасти павших. И сейчас. Сейчас… Наступает ногой на спину одного из монахов. Вдавливает хребет к камню самому. Не слышит хрипа болезненного. Не видит крови, из уголка рта показавшейся. - Сейчас вы струсили!!! Лопается хребет. Хрустят кости. Издает последний стон монах под пятой старца. Корчится. И отдает душу свою Богу. - Архиепископ… мы ничего не сделаем. Нам нечего противопоставить… Бросается растрепанный старик к посмевшему голос подать монаху. Падает на колени рядом с ним. Сжимает в руках крест золотой. И вонзает его острым ребром в лоб прервавшему его. Охает неверный. Падает на спину. Прижимает пальцы к ране кровоточащей. - У нас есть, что противопоставить, - шипит старик. Встает на ноги. Глаза к потолку обращает. - Соберите лучших из них. Не медлите ни дня. Соберите их. Смотрит на распластанные тела. Кривится от бешенства. - Сейчас же! И крик этот вырывается за стены тайного зала.
Наш мир пребывает в глухом неведении. Он спит, не открывая глаз. Все эти долгие века людей касались лишь мимолетные слухи. Легенды. О зле, воспевающем свои греховные молитвы. О страхе, поселившемся в сердцах. О демонах, ползущих в ночи и пожирающих души наши. И большинство из них не догадываются, что слухи эти – истина святая. Что миром правит безумие в тот день, когда воля Господня слабеет и истлевает. Мы берегли наш мир. Нашу веру. Мы хранили заветы и соблюдали бесчисленные правила. Но не от нас, монахов, зависит хоть что-то в этот час. Сейчас все зависит от негодяев и беглецов. От убийц и преступников. От демонов в обличье людском. От изгоев, ставших на путь служения и отдавших за это свои жизни. Да будет вознесен каждый из них в Обитель Святую после завершения последнего контракта. Да будут прощены грехи их. Да будет слава их пронесена сквозь страницы истории и не забыта, в церковных архивах. Дай Силы им, Господи. Благослови их, Отец. Ибо от их решений и деяний зависит слишком многое. Освети их своим взором, не покинь в час сомнений. Не позволь повернуть назад, Отче. Да будет слава Твоя, пропитанная кровью, во веки вечные. Аминь.
- Приемный зал готов, Архиепископ, - тихий голос монаха врывается в мысли седого старца, стоящего в одной рясе на верхнем этаже главного здания Ватикана. Взгляд его устремлен на серебристую площадь, словно в надежде увидеть тех, кого он ждет. - Они могут задержаться, - продолжает монах, теребя озябшие руки. Он одет в шерстяную хламиду и искренне не понимает, как Епископ сейчас может стоять в простой тонкой тряпке, босиком на ледяном полу. - Вы оденетесь? – Спросил он, выждав еще несколько минут тягостного молчания. Старик оборачивается, впиваясь взором в монаха. Тьма в глазах его – давит. В тишине покидает он свой пост у окна и проходит во мрак лестницы, а монах, словно молчаливая тень, тихо следует за ним.
-
Суровый Епископ) Одобряю)
-
-
-
-
За пафос! Ну и за сладкие вопли некоторых анонимных олдфагов )))
-
Круто-круто. Даже несмотря на несколько — о ужас! — недостающих запятых :)
-
-
-
-
не зря я сюда вписалась:)
-
-
-
Всплакнул. Улыбнуло. Опичалило.... Бывает.
-
-
-
+1 Этому посту место на главной)
-
-
Предвкушая гневные отзывы, мол, "Зачем ты, новичок, который нигде не отметился, критикуешь несравненного лидера хит-парадов, я все-таки скажу и заранее предупрежу, что в холиварах участвовать не буду и это единственный мой комментарий к этому посту. Начну с того что с первых же строк данного "произведения" веет пафосом не добротным и эпическим, который иногда бывает очень даже к месту, а дешевым, клишированным.
Хромает также построение фраз. Такое ощущение, что автор не прочел в своей жизни ни одной нормальной книги или это школьник, который под страхом смерти пишет сочинение. Чего только стоит предложение "В заметенной от снега главной площади" и это далеко не единственное. Лев Николаевич крутится как волчок на том свете, да так, что к нему можно подключить динамо-машину и добывать бесплатное электричество для всего земного шара.
Опять же писать в стиле мастера Йоды - это что, так модно теперь??? Йода - отличный персонаж, но я начинаю его потихоньку ненавидеть после таких "подражателей".
В общем, если люди, которые ставили плюсы, действительно, считают, что этот пост достоин занимать лидирующее положение, то я искренне не понимаю, к каким чертям катится наш язык и наша литература. Если такие горе-авторы начнут еще и книги бешенными тиражами продавать, то мне на этой планете делать нечего.
P.S. The Best! "Под серым стальным небом. Закрытым покровом толстых облаков. Невидящим и ослепшим. Стоит, распластавшись во все стороны света - Ватикан" Ну кто. Так пишет. Предложения? А Вообще в планетарных масштабах или даже в масштабе Италии Ватикан не так уж и велик, чтобы раскидываться или как у вас "распластываться" во все стороны света.
"Обитель Веры людской. Оплот Надежды людской. Дом Мудрости людской." Ну на фига столько раз повторять "людской", если вы думаете, что это красиво и драматично, то спешу вас заверить в обратном.
"В заметенной от снега главной площади" Это мое любимое! НА заметенной СНЕГОМ площади!!!!!!!!!!!
"Под купелью резных потолков." Полный разрыв шаблонов!!! Верх и низ в мире автора, наверное, имеют одинаковое значение.Если же купель была перевернута, тогда с натяжкой можно согласиться.
"Кричит голос в хрип срывая. Глазами бешено вращая." Без комментариев. Кто не понял в чем "красота" этих предложений, сам дурак. Да простит мастер Йода этого автора. Но ДЕЕПРИЧАСТИЯ-то запятыми выделяются блин.
|
-
Согласен с Ниной. Абсолютно...
|
Когда-то в большом мире жил маленький человек. Жил простой, незамысловатой и совсем незаметной жизнью. Незаметной толи от того, что она была маленькой, под стать человеку, толи от того, что в ней не было ничего выдающегося. Но, несмотря на то, что вокруг него находились куда более большие и значимые люди – он молился богам.
Ему говорили – не глупи, боги не всегда слышат молитвы тех, кто больше и важнее тебя, а твои и подавно не пробьют толщу пузыристых облаков. Но маленький человек улыбался, качал своей маленькой головой и шел в свой маленький дом, продолжая молиться. И однажды боги услышали его. Они спустили с небес серокрылого ангела, который склонился перед маленьким человеком и сказал, что выполнит его просьбу. Все большие и значимые люди удивились и разозлились от такой несправедливости. Они ринулись к ангелу и начали кричать: - Почему боги так немилостивы и жестоки? - Почему они обратили свой взгляд на этого маленького человека, а нас, которые куда больше и значимей его, игнорируют? - Разве мы жили не яркой жизнью? Разве сделали мало добрых и запоминающихся в вехах истории поступков? - А он жил ничтожно, как и подобает маленькому человеку. Почему тогда боги обратили свой взор именно на него? Еще долго гудело эхо злых отголосков. Возмущению больших и значимых людей не было предела. Маленький человек, увидев это, сжался и стал еще меньше, затерявшись под крыльями ангела. Посланник богов стоял молча, бесстрастно внимая крикам людей, а когда они утихли, ответил: - Потому что только у этого маленького человека было самое большое желание и самая значимая мечта. Большие люди загудели, зашептались, а потом спросили у маленького человека: - Каково же было твое желание, и о чем ты мечтал? А маленький человек так же грустно улыбнулся, посмотрел в затянутое тучами небо и ответил: - Я желал, чтобы на день рождение моей погибшей дочери вышло солнце. И я мечтал, чтобы она увидела его свет, где бы она ни была.
С неба сыпалась тухлая кислятина, лишь образно давая понять, что она должна быть по идее дождем. Вонючие, жирные и пухлые капли вгрызались в землю, оставляя размытые, рваные раны. Небо грозно шелестело, разносясь сумрачными раскатами грома и почему-то совсем не выказывая признаков молний. На день, который еще был в самом разгаре, опустились зловещие сумерки. Большое, старое и частично разрушенное здание утопало в вонючем киселе, одевшись в мутные потеки. Его пухлые бока не помещались на небольшой опушке и впихивались в заросли леса, который окружал дом полукольцом, оставляя место лишь для узкой, потресканной дороги, уходящий далеко к горизонту и теряющейся в степях. На многие километры вокруг не было ничего, что хоть смутно напомнило бы цивилизацию, и за счет этого дом казался еще более сиротливым, чем ему положено было быть. На продольной, насквозь проржавевшей вывеске, которая пересекала козырек, злобно пучились на этот мир кривые, угловатые буквы: «Детский приют Созвездие». От бокового входа отходила небольшая, протоптанная дорожка, которая обрывалась на детской площадке, полной сломанными и скрипящими качелями. Песок в песочнице стал грязно-бурым и намокшим. По холодному металлу скатывались в грязь серые капли. На самой крайней от дома и самой ближней к лесу качели сидела девочка. Что это девочка можно было понять только по насквозь намокшему и вылинявшему платьицу. Когда-то оно было ясно-голубого, небесного цвета с россыпью желтых ромашек. Но время не пощадило вещицу – оно безжалостно смыло следы цветов и затерло голубой цвет до блекло-сизого. Края платья рваными кружевами свисали до босых ног девочки. С коротких, торчащих волос, как и с качелей, стекал дождь. Капли заползали в глаза, ползли по щекам и ненадолго задерживались между крыльев носа, после этого отправляясь либо в губы, либо на подбородок. Но девочка, которой на вид было не больше 6 лет, не обращала на них никакого внимания. Она медленно покачивалась на скрипящей качели, уткнувшись взглядом в землю. Кожа ее покрылась пупырышками, что было не удивительно – на улице бушевала осень, делая потоки дождя если не ледяными, то ощутимо-холодными. - Мила! Ты совсем с ума сошла? Ну что за ребенок, о боги.. заболеть хочешь? По дорожке, пыхча как старый паровоз, бежала полненькая, пожилая женщина, завернутая в шерстяной платок. Девочка подняла безликие, прозрачные глаза и уставилась на шлейф из капель, который красиво тянулся за развевающимся платком. Ее взгляд был абсолютно пуст, словно взгляд выкованной из металла статуи. Добежав до девочки, женщина сдернула с плеч платок и начала поспешно кутать в него ребенка, горестно причитая: - Ну вот куда тебя бесы понесли в такой одежде? Ты разве не видела, что дождь идет? Холодно уже, Мила, нельзя гулять в такую погоду. Ох, глупое дитя.. как же мне быть с тобой. Не уследишь же за всеми вами, а ты и пользуешься любой возможностью, чтобы сюда сбежать. И чего тебя так тянет на эти качели? Медом помазано чтоль? Девочка не сопротивлялась. В руках воспитательницы она превратилась в обмякшую, послушную куклу, которую быстро запеленали в платок, подняли на руки и понесли к дому. Не обронив ни слова, она смотрела безразличным взглядом на свои качели. И пока женщина, которую звали Александра Петровна, ворчала себе под нос, девочка вытянула руку, выставив ладонь ковшиком. В нее тут же натекли серые, грязные капли, собравшись холодной лужицей. «Почему они не прозрачны, как вода? Неужели на небе так грязно?»
За этой картиной наблюдал случайный зритель – Ника, которую под пеленой дождя не заметила воспитательница. Зато увидела девочка. Она посмотрела в глаза девушки и улыбнулась.
Все началось два дня назад, когда к Нике, нарушая традицию, приехала мама. Она привезла с собой два огромных пакета и кряхча с трудом затащила их в квартирку, разбрызгав веер дождливой мороси. - Ник, зай, у меня просьба к тебе будет… Мама Ники была хорошим человеком. Она всегда старалась участвовать в разных благотворительных мероприятиях. Вот и теперь вызвалась отвести два мешка детской одежды п приют «Созвездие», который находился недалеко от Харькова. - Но я никак не успеваю, - сокрушалась она на кухне, грея пальцы о чашку чая. – Мне надо успеть вернуться до школьного бала, я же организатор. Ника, ты же поможешь мне? Ну как было отказать? И вот девушка стоит под этим самым приютом, с двумя огромными мешками. Ее привез сюда ржавый старенький автобус, который ходит два раза в день – в 7.30 и в 18.30. А значит, ей придется здесь пробыть до самого вечера.
-
Атмосферно. Но у тебя по-другому и не бывает)
|
-
И душу продать за такие посты.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Оставить прошлое позади, ради надежды... Несмотря на боль утрат.
|
-
-
-
богатейший слог. и сопли долой. бей, не думай. ништяк.
-
Да! Да! Вот знал же, что и полотенце лишним было! Да! Самый ожидаемый пост за сегодня. Азур счастлив.
-
Абиссус бездонный и дискач. Мимими.
-
-
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
У тебя есть какая-то тайна...
Секрет неисчерпаемого вдохновенья!
|
|
|
|
-
(образно) - если бы не это слово, я бы снес ей голову, прямо там же, той же крышкой :) А вообще то - действительно жалко, черт.
-
|
|
|
-
Оспаде, мне ж эту мерзопакость жалко :(
|
-
Где-то взойдет новое солнце...
|
-
СТЫЛИ ВОЛОСЫ В ЖИЛАХ ОМГ ТЫ СДЕЛАЛА МОЙ ДЕНЬ
-
Я не знаю, что сказать даже, но чем-то этот пост меня цепляет.
|
|
-
Бутч нашел целый ворох бесполезного тряпья и (Бог есть на небесах) ящик с инструментами. Улыбнуло=)
|
Темно-лазоревые следы на снегу. Цепочкой тянутся к полосе высоких, черных сосен. Холодно. Холод забирается под легкое, шелковое платье и цепко обнимает тело. Холод просит остаться тут. На снегу. Укрывшись им, как погребальным саваном. С неба падают прелые листья. Умбровые. Терракотовые. Охровые. Они кружат в танце, касаясь снега и рассыпаясь белым пеплом. Смешиваясь с колючими снежинками. Тлеют. Их запах разносится вокруг тонкой шалью. Запах осени. Так давно не слышимый. Давно забытый. Рядом с босой ногой взбухший комочек. Прикрытый красным платком. Под ним что-то очень важное. Ценность всей жизни. Надо только наклониться, открыть, поднять…
Теплый ветер гуляет по квартире и задирает легкое покрывало. Пахнущий соленой водой и цветущей зеленью. А руки дрожат почему-то. Да и во рту привкус снега. Странно? Не так странно, как пришедшее вчера вечером письмо. Его принес обалдевшего вида курьер, протянув девушке черный, бархатный конверт, склеенный восковой печатью. Он не ответил ни на какие вопросы, лишь отвернулся и сомнамбулистически ушел. Гуттиэере уже давно забыла, что такое вот такие конверты. Живые и настоящие, которые поскрипывают в пальцах бумагой. В этот век о них просто забыли. Зачем напрягаться, если в каждом доме есть интернет и написать можно на e-mail? В черном конверте лежало аккуратно сложенное письмо. Красная, тяжелая бумага по которой стелились витиеватые, каллиграфические и красивые буквы, писанные золотыми чернилами.
«Госпожа Гуттиэре, Я пишу Вам в надежде, что Вы не отвергнете мою просьбу, ибо она вопрос жизни и смерти. Вы знаете что такое привкус потери? Ведомо ли Вам, каков на вкус терпкий страх, комком пробирающийся под ваши сны и разбивающий их, как хрустальный бокал? Жизнь без надежды. Без смысла. Существование зверя, лишенного права иметь Душу. Я знаю, что мои слова покажутся Вам странными, но я не хочу лгать Вам, ибо ложь эта может стать последнем гвоздем в моем гробу. Но и правды всей я не могу Вам поведать, в страхе, что Вы отвергнете мое предложение. Я лишь могу пообещать, что буду максимально честен и со временем расскажу Вам абсолютно все. Но перейдем к делу, пока Вы не утомились моей бессвязной и сбивчивой речью. Мне необходим Ваш талант, госпожа Гуттиэре. Необходим, как гибнущему в пустыне глоток воды. Необходим, как тонущему кусочек сухой земли. Только Вы можете помочь мне – это звучит слишком пафосно и наиграно, не так ли? Но я уверяю Вас – это истинная правда. Мне необходимо, чтобы Вы нарисовали мой портрет. С максимально подвластной Вам легкостью, уверенностью и вниманием к деталям. Я готов заплатить Вам за это 800 тысяч долларов. Половину суммы Вы получите авансом, вторую – по окончанию работы. Вы моя единственная надежда. Я приду за ответом завтра утром, веря в вашу добродетель. С наилучшими пожеланиями, Ваш покорный слуга, Граф Сиэлле Кирия»
Часы показывали 04.24 утра, когда Гуттиэре лежала на кровати, борясь с бессонницей и в дверь ее осторожно, но настойчиво постучали.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Твое трудолюбие поражает.
|
-
очень красочно все. Вообще в целом за игру.
|
-
Весь мир сошел с ума (с) :)
|
-
-
Огроооомнейшее спасибо за игру))) Реально крутую и интересную игру) И за этот пост - тоже))
|
|
В одну из ночей мне приснился жуткий сон, в котором я встретился в морских глубинах с моей бабушкой. © Говард Филлипс Лавкрафт
Что вы знаете о Чейзе «Бургере» Лоулли? Кроме того, что имя его Чейз, а прозвище Бургер? Я могу вам много рассказать об этом славном малом. Любителе выпить и поведать пару баек из своего нескончаемого арсенала. Чейз жил затворником на окраине Йеллоунайфа в лесничем домике. Он говорил, что у него важная миссия возложенная правительством, но в это, конечно, никто не верил. Ибо внешность Бургера, мягко говоря, не вязалась с ролью государственного секретного агента. Он был низеньким и толстым. Лупоглазым и забавно лысеющим только с правой стороны макушки. Он носил еврейскую шапочку, хотя не был евреем. Просто она ему нравилась. Чейз был завсегдатаем ирландского паба «Shamrock», но делал вид, что приходит туда в исключительно наблюдательных целях. Он выслеживает шпионов и нацистов. Он разгадывает тайные знаки, подаваемые ему милой официанткой Полли вместе с дешевым виски. Двойным виски безо льда, так как Бургер терпеть не мог все холодное. Почему Бургер? Спросите его, и он тут же примет самый загадочный вид и углубится в малопонятные и явно выдуманные детали своего прошлого, в которых были гонки на мотоциклах, вертолетные финты, вьетнамские засады и прочее. А в общем, это безобидный и весьма позитивный человек, видящий эту жизнь в особых, никому неведомых оттенках.
В 14.58, в воскресенье, 25 ноября 2012 года, хозяин ирландского паба «Клевер» Аарон Матэмхейн обсуждал со своей официанткой Полли ее отца Адама Штибера. Редкого засранца и выпивоху. В зале бара было относительно пусто, что неудивительно для обеда воскресенья. За дальним столиком под номером «6» сидела пожилая парочка туристов, тихо переговаривающаяся на немецком диалекте. Их резкие, словно вызубленные киркой, слова заставляли морщиться Томми Тойя – одного из ранних пьяниц. Томми всегда приходил в паб, как только тот открывался и уходил с закрытием. Все из-за жены, проевшей ему не только лысину, но и импотенцию своими разговорами о несостоятельности Томми и состоятельности Аарона. Она вообще обожала этого владельца паба, при каждом удобном случае упоминая о его зрелой красоте, деловой хватке и бла-бла-бла. В Томми это взрастило жгучую ненависть к Матэмхейну, которую он стеснялся показывать в открытую, заискивая перед ирландцем и принимая дебильно-вежливый вид. Поближе к выходу, за столиком номер «3» сидела самая главная аудитория этого заведения – Адам Штибер и Джеймс "Джей" Флетчер во всей своей красоте. Красота у них была особая – заплывшие веки, чарующий аромат перегара и искривленные от выпивки лица. Порой Аарону казалось, что эти двое не покидают его паб просто потому, что физически не в состоянии. Да, они срослись с ним, вжились в него, стали его неотъемлемой частью.
В 15.22 Полли отнесла два глинтвейна за шестой столик. Адам и Джей только-только просыпались, махая руками на предмет выпить, когда дверь в «Shamrock» распахнулась, и в зал ввалился Чейз. Не вошел, легко сбегая по ступеням, как он делал это практически каждый день, а именно ввалился, тяжело шаркая ногами. И это было примечательно. Так же, как и его вид – с одежды стекали грязные ручьи, волосы свалялись и клочьями слезали на лицо, руки дрожали, глаза покрылись белыми пятнами, а изо рта разило болотом и гнилой рыбой. Образ дополнял туповатый вид, который увидеть на лице Бургера было так удивительно, как вставший член Томми Тойя. Чейз свалился с последней ступеньки, не выставив руки и поцеловав пол. Из-под него сразу же вытекла солидная лужа воды, привлекая общее внимание. В 15.24 он встал на ноги и, шатаясь, добрался до стойки. Усевшись на высокий барный стул, Чейз тяжело опустил руки, украшенные водорослями. Его отрешенные, пустые глаза уставились на Аарона и тот, почему-то, ощутил нарастающую тревогу. - Мяса, - охрипшим до неузнаваемости голосом сказал в 15.26 Чейз «Бургер» Лоулли. – мяса и виски.
-
-
Начало хорошее, мне нравится )
|
|
Наум был близок к помешательству, миссис Пирс балансировала на грани обморока, а от вернувшегося домой и узнавшего о случившемся Эмми тоже было мало проку. © Говард Филлипс Лавкрафт
Уже не горячее, но еще теплое солнце играло на озерном стекле золотыми бликами. Мертвая вода, без волн, без всплесков. Не к добру.
Джек довольно долго ждал этих двух дней свободы от города и от работы. Две недели тянулись мучительно медленно, как розовые жвачки Колли Страуса – наглого мальчишки, постоянно задирающегося и портящего чужую собственность. Да еще и эти тучи, аномально долго свисающие бахромой с неба. И уже нырнувшие в глубину сознания надежды, как вдруг – небо распогодилось, работа закончилась, а настроение подскочило. Рано утром воскресного дня в 06.06 по настенным часам, сверенным с телеканалом «bold», Джек Сноуфалл вышел из дома, подставив холодному воздуху разрумяненное лицо в русской шапке-ушанке. К этому странному головному убору сначала относились с недоверием и улыбками, но уже привыкли. Для самого Джека он значил примерно столько же, сколько силиконовая грудь для Мэрри Элизабет Фойнцхерт из соседнего квартала.
В 8.11 Сноуфалл хорошим, бодрым шагом шел по притоптанным зайцами снегам около Большого Невольничьего озера. Его провожала взглядом парочка угрюмых бурых медведей, жующих ягоды в лесу. Джек прекрасно знал эту часть озера, и шаг его не замедлялся. Поэтому уже к 11.42 он был на одном из своих привалов – черном, скалистом побережье, где жиденькая полоса сосенок упиралась в глубокий берег. Именно здесь водился в больших количествах голец и сиг.
В 12.08 случилось сразу несколько необычных событий, повлиявших на Джека Сноуфалла и на всю его жизнь. Маленькая бойкая птичка, надрывно голосящая на дереве – свалилась с ветки и упала головой о камни. Ее маленькие мозги расплелись розоватым узором по мху «Takakia». Пока Джек подходил к этой суицидальной птице, его сапог прокола острая ветка, небрежно незамеченная им. Боль поднялась от лодыжки к коленной чашечке и застыла где-то в бедре. Пронзительная и острая, она вспахивала плоть, пока Сноуфалл пытался достать из ноги стручок. Это оказалось неизвестное ему растение – длинный штык мало похож был на дерево. Нет, он был твердый, как окаменелость и венчался красным морским гребешком с ярко-желтыми иглами. В 12.12, пока Джек думал, откуда здесь могло взяться такое растение, не виденное им доселе ни в биологических энциклопедиях, ни по телеканалу «National Geographic», в воде послышался всплеск, и удочка резко дернулась, вырываясь из держателя и ускользая в тот час проглотившее ее озеро. Не успел Джек опомниться, как из узкой сосновой полосы неподалеку вышел медведь. Он остановился в десятке метров, и со шкуры его капала бурая, темная даже при свете яркого солнца, кровь. Джеку доводилось встречать медведей, и он знал, что, не вторгаясь в их территорию и обходя седьмой дорогой мамаш с детенышами, можно избежать проблем. Но этот медведь не был таким. Он был… как бы вам объяснить? Он был Больше, чем просто медведь. Или меньше. Но никак не просто бурый медведь «Ursus arctos». И Джек это ощутил сразу. Так же явно, как и боль в пронзенной правой ноге. От него исходила угроза, равная надвигающейся лавине. Казалось, еще несколько секунд и что-то произойдет. Что-то, что уже не позволит Джеку Сноуфаллу выбраться сухим из воды.
-
Давненько у меня не было такого сильного желания влепить смачный плюс :)
-
|
Первым человеком, кто придал зловещим пересудам более или менее конкретные очертания, стала Энн Уайт. © Говард Филлипс Лавкрафт
Дребезжащий полицейский фургон в этот день должен был совершить сразу два важных заезда. Первый – отвезти опасного преступника-фашиста Бутча Кэссиди в участок, передав его лысеющему копу Рокки Боунсу по прозвищу «Голубой Рейнджер». Второй – отвезти другого опасного преступника-насильника Сэмми Кунса в аэропорт для перевоза в бостонскую тюрьму. Однако ни то, ни другое совершить ему, в этот чертовски солнечный и погожий денек, было не предназначено. Ровно в 9.45 Ди Самм'ок Райзер сидел за рулем этого темно-синего фургона и проклинал каждую кочку, от которой дешевый кофе из забегаловки «Попка Чарли» разливался на его штаны и портил настроение. Ди ненавидел свою работу. Ненавидел этих гребанных ублюдков убийц и насильников. Ненавидел начальство. Ненавидел шлюху Владу – русскую шлюху, которая называлась его женой и спала с его начальником Голубым Рейнджером. Он ненавидел это захолустье, носящее название Йеллоунайф и еще больше ненавидел Канаду. Ненависть его была настолько яркой и живой, что ее вполне себе ощущал сидящий сзади за металлической сеткой, Бутч. В 9.56 фургон повернул на Манчестер стрит и проехал мимо единственного городского роддома, на лужайке которого истекала кровью беременная женщина. Почему-то ни санитаров, ни других людей поблизости не было, но Ди был слишком поглощен своей ненавистью, чтобы разбираться в проблемах роженицы. Поэтому в 10.02 они были уже на центральном проспекте, и до полицейского участка им оставалось ровно 7 минут, когда под колеса фургона кинулся ребенок. Свист тормозов, громкий крик Ди и глухой удар о столб с ярко-желтым объявлением «потерялась собака Муся. Пекинес. Просим вернуть за вознаграждение по адресу…». Бутч ударился о стену завалившегося фургона и потерял сознание на две минуты. Когда он открыл глаза, чувствуя как по голове колотят молоточками маленькие еврейчики, Ди на месте не было, а задняя дверь в фургон была открыта. Выглянув из фургона, Бутч увидел несколько примечательных деталей этого солнечного воскресного денька. Во-первых, Ди лежал неподалеку на дороге, раскрыв ноги и руки, словно рисуя снежного ангела. На его лице больше не было ненависти. Нет, там была боль. Ядовитая, черная боль, распахнувшая малышу Ди глаза так, что они вываливались из орбит, а язык бледной змеей свис с открытого рта. Наверное, все это было потому, что в кишках малыша Ди копошился ребенок. Тот самый, который кинулся под колеса фургона и который сломал Ди жизнь. Теперь этот тщедушный человечек не сможет еще раз ударить шлюху Владу в живот, с кровожадной улыбкой смотря, как она отлетает к стене. Ребенок жрал его кишки, окунувшись в них с головой. Небольшой пухлый мальчишка – сын слесаря Грегорри. Добродушный малый, который ловил бабочек и выпускал их в парке. Во-вторых, улица вокруг была пуста, если не считать того паренька, стоящего в четырех метрах от Ди и в шести от фургона с Бутчем. Это был Пит Дэнхэм, волей случая закинутый в эту часть города. В то утро Пит сильно поссорился с Шеннон, которая в сотый раз напомнила ему о том, что он ублюдок, гнусный наркоман и малолетний криминалист. Она разбила три тарелки, с надписью «с любовью из Германии» и расплакалась, когда Пит ушел из дому, хлопнув дверью. Он прошел несколько кварталов, так и не заметив, что улицы города зловеще пусты, погруженный в мысли о сестре. В 10.04 он вывернул из-за угла магазина одежды, и перед его глазами предстало непривычное и доселе невиданное зрелище: перевернутый полицейский фургон, маленький пухлый мальчик, жрущий кишки человека, одетого в костюм копа и выглядывающий из открытой двери фургона крепкий мужик внушительного вида.
-
Ну что Тира? Как всегда выше всяких похвал=) Великолепно!!!
|
|
|
-
Я не могу не поставить...
|
-
И пост и рисунок вызвали у меня букет эмоций. Не самых приятных, но ярких. Очень живо, поэтому плюсую.
|
-
Оба-на! Обед сам пришел, и идти никуда не надо.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
С громким сопением вдохнув относительно свежий воздух улицы, девушка задержала его в легких и быстро нырнула в древнего пращура туалетных помещений, гадая сможет ли она справиться за 40 секунд (ее максимум по задержке дыхания). браво-браво!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
[Beltaine – Bring to the Boil]
- Тьфу! – Разочарованно посмотрел на ожившего и убежавшего в дождливую ночь мага Хроник. – Чуть таверну не спалыв и смылся! И начал хозяин извечные свои хлопоты, наводя порядок, хотя по звуку скорее больше бардак.
Остатки этого мокрого и холодного вечера прошли относительно мирно. Наши герои играли в карты, лакомились помидорами и грелись у веселого костра. Маг то и дело прибегал – рассказать пару баек барду, и тут же убегал обратно в ночь. На старческий организм сырой воздух и стряпня гнома, видимо, подействовали не очень благоприятно. И вскоре старик совсем умаялся наворачивать круги за таверной. Но что поделать? Заклинание от поноса он начисто забыл и как бы ни старался вспомнить не мог. А от предложенной Хроником «крепящей помидорной настойки» он благоразумно отказался. Кто проигрывал, а кто побеждал в карты – уследить было невозможно. Ибо те ходили по рукам, в рукавах, у кого-то в портках, и вновь выбирались на свет всеми законными и, в большей степени, незаконными путями. Грог оказался на удивление крепким (хотя чему удивляться – варил-то его дворф) и вскоре головы охотников наполнились веселым шумом, глаза налились красками, а все тяготы жизни отошли на боковую. То и дело по таверне летали чашки, закинутые кем-то в порыве праведного гнева на выявленного шулера. И тут же в рукав пряталась новая партия. Маг трескал дверью и под общий смех заваливался в таверну с криком: - А вот двадцать зим назад у меня был случай!... Никто, кроме, возможно, барда его и не слушал. Но хриплый голос лысого старикана действовал мелодично, вкупе с песнями Хроника и медовым звоном лютни. Да так бы и гуляли до утра герои, но сон вкупе с хмелем возымел свое и подло сморил их. Райх и Рианнон заснули за столом в обнимку с картами и полупустыми кружками. Бронник долго держался, делая вид, что грозно сторожит таверну от всякой напасти, но вскоре и сам громогласно захрапел, сполз по стеночке и пристроился в уголку неподалеку от костра. У барда хватило сил добежать до своей комнаты, относительно жилой и даже имеющей вполне состоятельную кровать нормальных размеров. Старому же чародею пришлось хуже всех – он заснул около двери, то и дело вскакивая и отправляясь на очередной рейд по очищению желудка. Однако, когда при последнем забеге он увидел, что все слушатели неблагодарно уснули – Съеельсваардсен заскучал и так же отошел в мир грез, нашептывая во сне свои басни дверному косяку. Хроник закончил уборку, глянул на своих неожиданных и весьма наглых гостей, покачал головой. Вздохнул тяжело. И решил, что будить их и вести в комнату – себе дороже. А посему хозяин закинул свою неизменную тряпку на плечи эльфийки и удалился в собственную комнату оп-опочивать.
Ночь для героев прошла не особенно спокойно. Громкий храп мага то и дело будил их, но сил встать и прирезать мумию ни у кого не оказалось. А когда луна перевалила на другую сторону неба, чародею вдруг начали подпевать русалки. Да так истерично и громко, что если кто и засыпал, то ровно на несколько десятков ударов сердца, после чего сон ворчливо уходил в сторону. И только Бронник продолжал сопеть, обнимая свой фламберг, словно ему все нипочем. Пару раз Райх открывал слипшиеся от эля глаза и видел, как к их солдату кто-то крадется. Но он казался настолько маленьким, незначительным и неважным, что окликнуть Бронника Райх так и не решился. Спит – ну и пусть спит себе. Утром все виднее будет. А стоило на мир опуститься тяжелой, кустистой мгле, самой темной из темных, какие бывают уже перед рассветом, как пение русалок смолкло, сменившись громким, невыносимым треском. Объяснить этот звук ни у кого фантазии не хватило. Разбираться откуда он и что происходит – тоже желания не было. В итоге так все и кончилось. Ночь прошла, забрав с собой дождь и комаров. На землю опустились золотистые туманы. Озеро успокоило ртутные воды, утянув русалок на глубину, и отхлынуло, открывая путь назад. Начался новый день.
Проснулись герои от громкого треска с каморки. Хроник только встал и сейчас готовил завтрак, роняя свои кастрюли-сковородки-миски и ругая весь белый свет. С трудом разлепив глаза, охотники обнаружили сразу несколько неприятных деталей: 1. В таверне водились вши. Да не просто водились – ими все тут кишело. Оголодавшие, они накинулись на путников как гарпии на королевское золото. В итоге все, кроме барда (ему удивительно везло, в отличии от некоторых) и мага (как вовремя он спалил свою седую шевелюру) начали свой день с массажа черепа, который не помогал, а лишь больше раззадоривал вредных насекомых. 2. Маг один раз таки не добежал до туалета и набздел прямо на пороге. Аромат переварившихся помидоров и старческой желчи не вызывал особого аппетита, но и отмывать эту гадость никто не захотел. 3. Кто-то спер брэ Бронника. Кому оно понадобилось, а главное, как этот кто-то умудрился снять его с солдата – осталось загадкой. 4. На завтрак их ждали обгоревшие помидоры. Хроник так увлекся ругательствами, что не уследил за жаркой. 5. Тележку волшебника тоже кто-то спер. Но на этот счет героев просветил Суровый: русалки очень любили всякие деревянные конструкции, из которых они строили на дне свои жилища. Смирившись со своими злоключениями, охотники поели горелые помидоры и быстро начали собираться в путь. Теперь им казалось, что хуже этой таверны уже ничего не может быть.
[Beltaine – The Sweetest Joy]
Хроник стоял под лестницей, прижимая к груди сверток из грязных тряпочек. На небольшом пятачке относительно сухой земли стояли наши герои. Гордые. Смелые. Сильные. Верхом на отдохнувших лошадях, храбро похрапывающих, в ожидании дальнейшей дороги. Слегка портил внешний вид маг, который сидел на упрямом осле, телепая ногами по земле. Да то и дело вздымающиеся к волосам руки путников – вши забодали их в конец. - Значится… - траурно начал прощание гном. – Выйдите по плавням к дороге и свернете с нее налево. За те вон скалы пойдете по тропке горной, да выйдите на зеленую равнину, по ней чуть вправо и лес голубой увидите. Там и водятся тролли энти. Принесите мне их зубы и фамильные ожерелья – и возвращайтесь за наградой. Вот… тут я… Гном подошел к барду, который незаметно оказался вместе с нашими героями, и протянул ему сверток: - Тут морс.. из свежих помидорок. В дорожку вам… И остерегайтесь горных козлов! Попрощавшись, Суровый поднялся на лестницу и еще долго смотрел, как исчезают в золотистом, рассветном тумане фигуры неожиданных бандитов, ограбивших его таверну на последний урожай помидоров. - Да хранит вас… кто-нибудь, - пробурчал он, хлопнув дверью. И тут же оттуда раздалось очередное ругательство: - Да чтоб этого дрызтанутого мага валуном перекатило! Так и не убрал за собой, бздун трухлявый!
-
-
Мне всё нравится, братцы!
-
|
|
-
Нич-чего не понимаю. Но круто.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
-
Блин. Это же действительно офигенно. То как они дополняют пост. Не говоря о том, что я теперь восхищаюсь талантом еще и как художника!
|
Это был необычный закат. Необычный во всех проявлениях. Таинственный. Мистический. Облака ощерились своими перьями, располосовав багровые небеса. Они напоминали экзотических птиц – ярких, кичливых, пушистых. Сусальное золото, венецианское убранство, дорогой пурпур. Нежно-аметистовые и лиловые переливы. Столько насыщенных, глубоких цветов. Небо показывало спектакль, который доселе ни одному жителю Лондона видеть не удавалось. Копоть и смог городских улиц не смогли заглушить великолепие этого карнавала. Даже Темза упокоилась ровным, гладким зеркалом, внимательно отражая весь мир. Обычно имеющая буйный нрав и неспокойные глубины, она застыла, пораженная и околдованная всполохами неба там, наверху. Бесконечно далеко. Первые звезды рассыпались по небу причудливыми узорами, соревнуясь с искусственными, оконными. Зачарованные люди высыпали на улицу, не в силах устоять перед этим зрелищем. Они заполнили город пестрой толпой и в большинстве своем головы их были подняты вверх. Мистический закат застал Дани ровно тогда, когда он уже подходил к своему дому. Вроде секунду назад небо было тухло-ржавым, как вдруг расцвело. Разгорелось погребальными кострами, провожающими умирающее солнце. И это было удивительно. Ноги сами замерли уже перед входом. А было столько дел. Нужно распробовать новый подарочный виски, просмотреть портфолио четырех девчонок, которые слезно молили его о фотосессии уже третью неделю кряду. Убрать на кухне тот страшный беспорядок, устроенный им и прошлой моделью. О да, им было весело. Так весело, что практически вся посуда на кухне была разбита, а ящики перевернуты вверх дном. Это случилось вчера и руки до сих пор не доходили замести следы. Хоть и не перед кем их заметать. - Красиво, - голос прорвал мысли парня, входя в голову, как горячий нож в масло. Девушка. Она выросла словно из-под земли. Так же внезапно, как и этот странный закат. Еще секунду назад Дани стоял в одиночестве около входа в дом и… Она была необычна. И не сразу фотограф понял, в чем же именно. Тонкие черты лица, осторожные и аккуратные. Огромные, нечеловечески огромные глаза. Миндалевидные. С пушистыми ресницами и острым взглядом. Взглядом лилово-алых глаз. Линзы? Пересохшие, но все еще красивые губы. Руки в засохших пятнах крови. Эта же кровь застыла и на щеке, скорее дополняя, чем портя образ. Тонкое, хрупкое тело, обрамленное ночной сорочкой – шелковой, темно-фиолетовой. Впрочем, сорочка выполняла скорее декоративную функцию, а вот тем, что прикрывало ее тело, были волосы. Под цвет глаз – лилово-алые. Не похожие ни на какие из ранее виденных Дани. Волосы моделей крашенные, ухоженные и блестящие, да. Но они не имеют такого таинственного отсвета. Густые локоны падали до самых пяток. Босых, к слову. Девушка стояла на газонной траве, перебирая пальчиками на ногах каждую травинку. Руки заведены за спину. Волосы оплели всю ее миниатюрную фигурку. Кажется – протяни руку и она исчезнет. Как наваждение. И только спустя несколько минут пристального разглядывания красногривой, Дани понял. Понял очень явно и четко. Словно кто-то шепнул ему на ушко – она не человек. Не человек и все. Почему? А потому, что прямо над ушами у нее росли маленькие, округлые рожки.
-
Очень сильно и атмосферно)
-
-
-
Классная картинка! Хорошо рисуешь) Я почитаю модуль) +1))
|
-
Мой слишком неловкий намек не понят, но пост годный))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Хороший старт. Мне нравится.
|
-
За действительно хороший модуль) Не только в плане отписи, но и в плане отношения к игрокам))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
|
-
- Огнем этих богов жечь надо! Кто ж такую погоду придумал! Погрозил небу кулаком. Сплюнул в сторону смачно. И ушел, хлопнув дверью так, что вывалилась какая-то доска. А через минуту вернулся, проклиная и небеса, и землю, и воды черные. Подошел к стойке, выудил из ящичка лукошко плетеное и обратно ушел. На этот раз на долго. лол.
|
-
Потрясающее меню. Шикарный гном. Пойду пожарю помидоры на ужин. Проняло.
-
-
Замечательно. Сидел и радовался.))
|
-
присоединяюсь к предыдущему оратору)))
-
дворф-селекционер - это же чудесно:)
|
-
Чтоб эту дыру гнилую оползни взяли да вздрючили по самую крышу Попытался представить
|
Перед группой бравых героев раскинулся впечатляющий вид. Грозные скалы подпирали хмурое небо. Сквозь вязкие туманы и кучерявые облака, опускающиеся прямо на вершины, пробивались неуверенные, робкие солнечные лучи. Громады восходили по обе стороны от бездонного, черного как ртуть озера, теряясь в пелене мелкого, назойливого дождика. Посредине этого озера виднелся небольшой островок, поросший низким кустарником и болотными кочками. А вела к нему дорога плавней – полузатопленной бугристой почвы, над которой плескались радостные волны. Трактир зазывно мигал пучеглазыми окнами, обещая тепло, уют и ночлег. Все то, чем бедняг обделила судьба за последнюю неделю. Добраться до таверны по сумрачным рассказам посланника, они должны были за пять дней. А не тут-то было. Даром что следопытов у них целых два – заблудились в горах безвылазно. А в горах заблудиться – это не бульбо-чай с орками распивать. То конь Бронника ногу вывихнул, что тащили его всем отрядом. То телега Сильта колесо потеряла и старый скрипучий маг брюзжал пуще прежнего. То в живые заросли крючколовов угодили и если бы не Рианнон – там бы и остались на радость воронам. Спать вообще приходилось то на уступах, головой в пропасть, то на плесневелой траве, то под лихим дождем. Да и еда не вовремя закончилась. И ни одной живой твари не попадалось! Под конец путешествия герои нет, да поглядывают друг на друга голодными глазами. Уже и осла думали съесть, да маг так затрещал на все горы, что решили повременить. И вот наконец их горести кончились! Долгожданный трактир светился впереди теплым, рыжим светом. Осталось только перейти эти плавни и выдохнуть спокойно… Погнали охотники лошадей, а те сделали пару шагов, расплескивая волны… да встали. Мертво встали. Ни вперед, ни назад. Стоят и ржут. И крики их по всему озеру разносятся, теряясь разом с туманами в дали. Ну что делать? Выход один – встать да самим тянуть. Встали. И увязли в ледяной воде по самые бедра! Ух, ледяной! Аж пробрало. Забрались ее цепкие пальцы под одежду. Заползли в сапоги. И сковали холодом тела старые и молодые, мужские и женские. Сжали зубы покрепче герои, да повели лошадей через плавни. Осторожно. Друг за дружкой. Каждый шаг отмеряя. А то, не дайте духи, поскользнется тварь непарнокопытная. Что ж без лошади-то делать? А новую покупать нынче дорого. Коли и на захудалую лепешку эльфскую не хватает. Кони шли нехотя. С трудом переставляя продрогшие, дрожащие ноги. А охотники продрогли не меньше. Горное озеро не подразумевало долгих походов по его водам. Задержишься немного – считай помер. Да тут другая напасть случилась. Тучи скальных комаров! Налетели как облако, облепили двуногих (лошадей скальные комары не выносят), да давай жалить что есть мочи. Мочи у них может и немного, да коли сразу полчище – приятного мало. Отмахивались герои, отмахивались, кутались в одежду, надеясь на ее защиту, и топали дальше. Холодно, мокро, дождь противный накрапливает, да еще и комары жалятся. Да хоть бы дождя испугались – нет вам! Жалятся и жалятся, отродья демонические. И тут впору подумать – ну хуже не бывает. Так нет. Бывает, оказывается. Гул комаров перебил громкий стрекот. Этот стрекот в простонародье очень хорошо знают. И коли услышать его довелось, выход один – бежать что ног хватает. А с плавней куда бежать-то? Ускорили шаг путники, да не помогло. Налетели оводы огненные. Твари размером с два гномьих пальца. Налетели да начали прямо сквозь одежду грызть. А боль от них – ууух. Как кочергой раскаленной по телу хлещут. Да совсем бы сожрали наших героев твари крылатые, но таверна спасла. Дошли они до островка. Привязали коней быстро. Да взлетели по лестницам к дверям гнилым. И успели только заметить, что таверна из двух частей состоит, соединенных мостиком крытым. И на ножках. Длинных. А крыша из мха вся да водорослей. Скрипнула дверь приветливо, впустила героев. А они продрогшие, промокшие, покусанные и голодные настолько, что еще чуть-чуть да пойдут огненных оводов ловить и жарить. Внутри таверны, впрочем, оказалось не намного суше, чем снаружи. Гнилые доски с дырками, прикрытыми мхом. Подкошенные столики и разваливающиеся скамьи. Потолок провисший. Одна балка упала на пол, а на ней заботливо были подвешены пучки трав высохших. Четыре двери. Небольшой зал с тремя столиками всего. И посетителей нет. А нет. Есть. Вон в углу сидит парень… девушка… нет, парень.. тьфу! Сидит бард, да перебирает струны лютни своей тоскливо. А перед ним кружка с чем-то дымящимся, да тарелка с черствым хлебом и помидорами жареными. А вон и хозяин таверны. У стойки стоит. Рослый такой, круглый весь. Ручищи огроменные – что те гном. Ба! Так и есть же – гном. Просто на табуретке стоит, шатается, вот и непонятно чего росту величавого. Грозный гном. С взглядом мутным и сердитым. С пузом отвисшим. С русыми волосами и пятнами на лице. Возле него свеча пыхтит и трещит весело. Кружка стоит, мхом по ободу украшенная. Да бутылка настолько плесневелая, что не видно ее содержимого. И вазочка с кустиком чахлым. Таким чахлым, что дунешь – и посыпятся красные меленькие ягодки. А, не ягодки, а помидоры, если приглядеться. В руке тряпочка зеленая, которой он вяло чешет мох на столе. Блестит глазами темными, да начинает бурчать так, что доски над его головой шатаются: - Кем будете? К Хронику Суровому (стукнул себя в грудь трактирщик) такие компании не приходят большие.
|
|
|
|
|
|
-
Шикарный зверь. И отличный модуль.
-
Какая склизкая дрянь) Впечатлён!
-
-
Был уверен, что плюсовал это.
|
Игры в ложь. Театральная пьеса, разыгрываемая на протяжении всего существования человечества. Так неинтересно. Без лицемерия, без цинизма. Без обесцвеченной истины, скрытой за сотней масок. Раньше, я играл так часто, что устал. Устал смотреть в лица и искать качества, которых там нет. Устал слушать улыбки и видеть грязь. А сейчас... я устал от тишины. За пять лет, господи, как я устал от тишины. Мне тошно от того, что я поверил в тебя. Столько лет ты был для меня лишь идолом, придуманным человеком. Жестоким, безликим, с нашей глупой детской моралью. Ты был для меня посмешищем. Что изменилось? Эта тишина довела меня до краха. Падения в собственных глазах. Я вижу тебя в этих стенах. Я вижу тебя в отражениях зеркальных дорог. Я вижу твои глаза, нанизанные на шпили. Твой искореженный ухмылкой рот, задымленный трубами. Я вижу тебя в безликих Прототипах. В чудовищах, созданных человеком. Ведь ты такой же как они. Сотворенный нами во имя погибели. Во имя искупления своих грехов. Когда не знаешь куда идти – дорога придумается. Когда не знаешь во что верить – боги придут. И потом не жалуйся на их жестокость. Не жалуйся на смерть, стоящую за тобой и благоухающую твоими поражениями. Нет, во всем виноват только ты. В своих ошибках. В своем желании жить. Ты видишь меня, а я вижу тебя. И эта игра начала свой старт. Обмани меня, боже. Обмани меня, попробуй. А я найду способ выиграть. Обещаю тебе. Разобьюсь, выпотрошу себе мозги, но найду.
В свете фонарика лица казались неживыми. Усталость, отупление, зомбирование. Кто из них мой пропускной билет? А кто из них цепь, что держит меня? Я обопрусь на первых и уничтожу вторых. Но не останусь тут. Не могу больше. Бросив взгляд на электрика, я посветил на крышку люка и подставил ему руки, кивнув головой. Слова еще были слишком непривычны, проще общаться жестами. Он воспользовался возможностью и полез открывать. Странно, но его тяжести я практически не ощущал. Годы работы сделали из меня самого робота. Это только на пользу. Подняв голову, я внимательно смотрел, как ковыряется в ржавом замке случайный попутчик. Мой случайный билет. Я знал, что створки лифта открыть практически невозможно. И все равно за ними глухая стена. А там вверху – там должны быть какие-то кабеля. Или тросы. А может даже повезет на лестницу. Раздался щелчок. Крышка люка тяжело отвалилась наверх. Зияющая тьма заглянула в маленькую, стальную коробочку, хищно скалясь. Время действовать, да? Резко схватив электрика за ноги, я швырнул его на пол и, не дожидаясь, когда он придет в себя, оттолкнулся от него, уцепившись за край люка. Подтянулся, закинул ноги наверх. Адский холод тут же проник сквозь кофту. Ничего. Посветив фонариком, я нашел то, что нужно было. Лестница. Один ее конец уходил вниз, а другой вверх. Выбор не так велик. Уже было направившись к ним, я остановился. Дрянная человечность. Сколько раз ты подводила меня к плахе. Сколько еще раз ты собираешься манипулировать мной? Почему нельзя просто откинуть эту чертову мораль и запихнуть совесть кому-нибудь в жопу? Вернувшись к люку, я свесил голову вниз, разглядывая лица попутчиков. - Эй, электрик, жив там? Я... Какие слова подобрать? Я разучился на русском говорить за последние годы, что уж до английского. А так хотелось бы хоть с кем-то перекинуться парой слов. - Я устал, слышите? – В голосе скользнули оправдывающиеся нотки. – Не знаю как вы, а я чертовски устал. Я не хочу тут гнить. Не хочу быть рабом. Не хочу прожить жизнь, от которой мозги вытекают в водосток. Да черт возьми! Что с вами?! Я сорвался на хриплый полукрик. На кого я кричал тогда? На этих людей, волей случая ставших рядом со мной в тот день? Или на себя? Который еще сомневался. Еще думал о том, что лучше догнить в этой яме. - Вам нравится такая жизнь, а? Нравится быть ковриком для кого-то? Тупым куском мяса. Эй, девочка, думаешь до тебя не доберутся? Станешь когда-нибудь свиноматкой. Будешь рожать детей без будущего, которые сгниют в этой помойке. Будешь смотреть, как они гибнут. Не видя того, что видели мы. Я перевел свет фонарика на двоих мужчин: - А вы? Хотите сдохнуть под заводом? Чтобы ваши тела потом волокли роботы за пределы Верности? Чтобы выкинули как собак? Парень, там за стенами разыгрывается настоящая пьеса. Целый театр. Там столько аттракционов, что тебе и не снилось. А ты? Эле-ектрик, мать твою. Мы все сошли с ума. И останемся тут, пока нас не сожрут. Выдохнув, я несколько успокоился. Я сказал все, что должен был. Все, чтобы отрезать себе дороги отступления. Нет, нельзя отступать. - Я не знаю что там, за стенами Верностью. Не знаю. Но тот ад не может длиться вечно. А если и длится, то лучше там. Я убедился в этом за последние пять лет существования. Лучше там, люди. Верите? А не верите, ваше долбанное право. Никого тащить не стану. Но я пойду. Я сейчас пойду и попробую воспользоваться этой возможностью, чтобы сбежать. Может я не один такой в нашем маленьком сумасшедшем таборе, а? Я протянул руку вниз. Не знаю, зачем я это тогда сделал. Ведь одному выжить было бы проще. Но мне так хотелось... так хотелось, чтобы хоть один из них думал как я. Хотелось разрушить это вековечное одиночество. И я ждал. Тянул руку и ждал.
-
Ты знаешь, как управлять эмоциями...
|
-
Очень внушительно выглядит. Мне кажется, кое-кому пора в игропром уровнем повыше)))
|
Анатоль. Тот, кто описывал вводную информацию к модулю. Тот, кто будет рассказывать о событиях дальше. Русский. 32 года. Истерзанное морщинами и маленькой сеточкой шрамов лицо. Не по возрасту постаревшее. Седые волосы, лохмато свисающие чуть ниже плечей. Серо-голубые глаза. Внимательные и не совсем погасшие. Худощавый, но жилистый. С длинными ловкими пальцами. Был врачом до катастрофы, еще помнит как принимать роды и оказывать первую помощь. Хорошо владеет английским. Чудо, я сплю, я устал непробудно.Границы прошлого постирались, как линии графитного карандаша на старой тетради в клеточку. Я забыл, что такое человек. Нет, не просто двуногое с даром речи и простейшими умозаключениями. Не животное. Есть что-то еще. Что-то более важное. Моя истина стала унылой облицовкой едкого цинизма. Пустота в глазах и вздувшиеся вены. Эти руки, которые я вижу каждый день. Они помнят тепло лучше, чем сердце. Помнят, как ночью, наполненной дождем (о, боги, как же давно я не видел дождя), скользили по изгибам родного, любимого, желанного. У нас отняли нечто большее, чем просто свободу. За время этого существования мы теряем личность. Мы становимся лишь тенью в толпе иллюзий. Я пытался вести беседы со стенами хриплым голосом в зеленоватой темноте. Пытался доказать им, что не все потеряно. Что чертова надежда живуча как таракан, а человек забавное существо. Такое смешное… нелепое. Зачем ему вера? Зачем, если есть возможность жить? Жрать хрень в тюбиках, от которой спазмами сводит живот. Лежать на твердом полу, укрываясь серой, истлевшей простынею. Ходить на «работу», вкалывая ради одного мгновения миража. Просто быть. Сгустком плоти под стальным куполом. Чужим оскалом на безобразном лице. Шрамом чьей-то жизни. Ненужной шмоткой, выброшенной в подвал. Быть… Нет, так нельзя. Нельзя так. Не хочу, мать вашу! Звери вокруг, зверь внутри. Роботы стали более наделены чувствами, чем мы, спрятанные за решетками. Расчертившие лица гримом. Словно… знаете, такие штуки, которыми вычищают детей у абортниц? Выкорчевывают с корнем. Берут, залезают прямо внутрь этой мини-граблей и размазывают по стенкам не родившегося человека. По кусочкам доставая его из уютного нутра. Я помню.. я врачом был. Когда-то. Так сделали с нами. Не предупредив. Не предупредили, суки. Если бы я знал, я бы остался подыхать там, за стенами. Я бы остался человеком. Я бы умер с памятью. Я бы умер кем-то. А сейчас… бесполезные слезы, ненужно скатывающиеся по грязным, испоротым морщинами и шрамами щекам. Тут выдают такие маленькие перочинные ножики. Каждые полгода. Я долго думал – зачем? Зачем гиё ножи? Друг друга резать? Хотят посмотреть, как мы поведем себя, если нам дать клыки и когти в таких условиях? Да хрен. Чтоб иметь возможность покончить с собой. Им не нужно столько людей. Хватит и тысячи, на самом деле. Потому не жалко. А потом в темноте своей миниатюрной соты, похожей на урбанистическую пещеру, кто-то вспарывает плоть тупым лезвием. Методично и долго. С безумием в глазах. Нехорошим безумием. Сидит на холодном полу и кромсает. Сначала медленно и неуверенно. А потом все быстрее. Быстрее. Быстрее. Уже чувствуя этот теплый привкус свободы. Смерть, ставшую искуплением и избавлением. Жадно глотая ее сочащейся дырой. Его тело выкинут за пределы Верности безликие роботы. А кто-то получит разрешение на рождение ребенка и новую соту. И потом она будет стоять на коленях, думая «зачем? Зачем я обрекаю ребенка на «это»?», и отчаянно пытаться вытереть засохшие следы крови. Следы какого-то человека. Который оказался сильнее каждого из нас. Из моего окна видно завод. Тот, на котором я провел пять лет, собирая всякую хрень. Под бдительным взором роботов. Когда подходишь к окну, то видно, как в свете тусклых прожекторов блестят гнилостные трубы. Этот завод похож на пасть. Жадную, ревущую. Голодна? Не нажралась нами за эти пять лет? Не хватило? Ничего, нас много еще. Для каждого найдется место в крематории того, что называют душой. Почему я живу еще?.. Да, отличный вопрос. Черт его знает. Может, чтобы дождаться возможности когда-нибудь встретить жирную задницу, что сидит в пике «творцов», наблюдая за этим, и вонзить в нее свой маленький перочинный ножик. В глаз или ухо. Услышать это вкусное чавканье перед смертью. А может, потому что в пыльных закромах моего разума развешены последние лохмотья надежды? Свисают бахромой и укоризненно шепчут: живи. И я живу. Нельзя, нельзя так извращаться. Мы сделали что-то очень плохое. Каждый из нас. Может случайно затоптал ребенка в толпе раскаленной паники, рвущейся к стенам Верности? А кто его знает… Я не помню. Я так хотел жить, что мне было все равно как, все равно где. Тогда все равно. Кажется, у меня была семья. Беловолосая красавица на седьмом месяце. Шутливо бросающаяся теплой плюшкой, когда я издевался над всеми придуманными ей именами для сына. Сын… Он должен был увидеть этот мир. Должен был. Вдохнуть дождливый вечер и теплый бриз. Я бы взял его с собой в горы. В те маленькие, нетронутые кусочки, волшебно залитые рыжим солнцем. Мы бы смеялись вечерами, разгадывая кроссворды, и ссорились из-за оценок в школе. Я бы слушал о том, какая красивая Даша. А потом о том, какая она стерва. Я бы хлопал его по плечу, когда ему было бы нестерпимо трудно. И он благодарно улыбался бы, блестя моими глазами. Серо-голубыми. И стал бы врачом. А может юристом. А может вообще купил бы мотоцикл, один из тех новейших разработок на воздушных подушках, и отправился бы колесить по миру. А мы бы с мамой так скучали, что в конце концов я уговорил бы ее бросить работу и поехать за ним. Увидеть то, что он видел. Вдохнуть ту жизнь по-новому. Господи, ты у меня все отнял. Но не отбирай эти кусочки памяти, прошу Тебя. Прошу Тебя, пожалуйста. Оставь их, не трогай. Дай мне обнимать их ночью, не замечая едких слез, Господи. Молю Тебя, хотя бы их… оставь.
-
Превосходно. Очень цепляет. Обожаю, как ты пишешь. А тут еще и рисуешь! Молодчинка.
-
-
-
|
Пролог. В капкане.
Бог жесток. Иногда он заставляет вас жить. Стивен Кинг
Стены этого города всегда были живыми. Хищно выжидая, охотясь, всматриваясь. Стоит только замешкаться. Прислушаться. И паника захлестывает. Поднимает волну тошноты. Их не возводили, а выращивали, как умелых хищников. Хищников без сомнений. Они проглатывают внутрь себя наши эмоции. Наши переживания. Оставляют взамен липкое чувство пустоты. Тишина, разворачивающая свое чрево гигантским бутоном. Каждый угол, каждая полость – все враждебно. Мир безликой войны и беззвучных слов. Мир, который не умеет быть человеческим. Тут все противоречит нашим понятиям. Все сочится неподвластной нам логикой. И каждый вдох в этом аттракционе сулит лишь большее погружение в болото. Бетонное, стальное, непроницаемое болото. Эти стены ждут.
Тут у всех одинаковые жилища. Потолок давит на голову. Узкие дверные проемы, в которых постоянно нужно нагибаться. Дыра в полу – унитаз. Стальное, ледяное корыто у одной стены с обычным черным шлангом – «ванная». Маленький клочок серой простыни на полу – кровать. Вот и все. Ни столов, ни тумбочек. Ни шкафов. Ничего. Нам не выдают моющих средств. Сажа и копоть Верности глубоко пропитала нашу кожу. Въелась в каждую пору острой колючкой. Этот город поймал нас в свои трупные сети. И медленно пережевывает, разлагая. Город, на чьих улицах не стесняясь властвует смерть. Безысходность проглотила все мысли. Оставила только монотонную глухую боль. Безысходность и какое-то нереальное чувство нереальности. Словно.. как бы это описать? Как сказать о том, о чем мы боимся говорить? Я помню свои первые ночи в этом новом мире. В эпохе разрушения и хаоса. Я отдыхал от ужасов, что прятались за стенами. И не думал, что когда-нибудь так сильно захочу вырваться отсюда. Все лучше. Даже смерть. Но стены держат. Они держат крепко, эти чертовы стены. От них нет спасения и нет выхода. - Я выберусь отсюда, слышите? Слышите вы?! Я выберусь. Я смогу. Вы не поймали меня. Ваши когти ослабли. Ваши глаза ослепли. Я найду путь. Я не собираюсь подыхать тут. Передайте своим долбанным творцам – я выберусь. Злой, свистящий шепот в насмешливый потолок помогает не растерять остатки человеческого самообладания. Я долго думал, как же обмануть систему Верности. Как выбраться отсюда. Да, не надо смотреть на меня как на дебила. Именно выбраться. Нет ничего хуже медленного перегнивания. Медленного переваривания тебя в чужом желудке. А, впрочем, кому я это говорю. Не испытав – не поймешь. Не оценишь. Не узнаешь. Я выберусь. Лучше смерть там. Под ядерным солнцем и огненным дымом. В обнимку со своими кошмарами. Но хоть делая что-то. Хоть что-нибудь.
Громкий гудок возвестил начало второй смены. Я поднялся с вонючей простыни и пошатнулся от ударившей в голову крови. Неловко припал к стене и тут же шарахнулся в сторону, шипя на нее, как дикий зверь. Ненавижу эти стены. Они только и ждут момента сожрать тебя. Сняв штаны, залез в стальной таз. Ноги обожгло льдом. Включил маленький, ржавый тумблер и из шланга послушно полилась сероватая жижа, считающаяся водой. Она текла по плечам, заходя в каждую пору. Прямо в водосток. А я стоял и думал уже в который раз за эти пять лет, что где-то под городом должны быть канализационные шахты. Выключив воду, я вылез и натянул майку прямо на мокрое тело. Втащил распухшие, красочно украшенные мозолями ноги в ботинки. Хотелось есть. Но это нормальное состояние для Верности. Есть хочется всегда, а дрянь в тюбиках дает лишь не подохнуть раньше времени. Выйдя из соты, я захлопнул дверь. Лампочка у пропускной пластины загорелась тусклым рубиновым глазом. Замерев, я стоял и смотрел на нее. Острый, алый шип входил в зрачки. В мозг. Вонзался с чавканьем. - Все тут хочет свести тебя с ума, - тихо пробормотал я лампочке и двинулся к лифту. Дождавшись пока открылись двери, я окинул взглядом людей, притаившихся внутри. Все знакомы, значит, еще никто не умер из тех, с кем я работаю. Тогда это был кто-то со второго завода. Вчера я слышал, как глухо стукали шаги роботов, вынося тело. Я аккуратно стал прямо в центр лифта, избегая прикасаться к стенам. Сзади меня стояла девушка, уставившись прямо в пол. В ее глазах блуждали огоньки. Такие появляются, когда человек доходит до психического предела. Все становится неважно, и от тела остается оболочка. Без этой хрени, что душой называют. Дорога до завода заполнена движущейся массой. В одинаковой одежде. С одинаковой обреченностью. Мы как мясо втекаем в мясорубку завода Вэво под механическим взглядом роботов. Пройдя несколько крытых мостов, я подошел к лифту, ведущему в подземную часть. Створки открылись, жадно чмокнув. Внутри оказалось всего три человека. Два паренька и девушка. Слегка опоздавшие, как и я. Я по привычке стал в центр и тупо уставился вперед. Лифт тихо скользил в глубины придуманного человеком ада. А я думал о том, что следующую порцию прошлого получу только через два месяца.
Это был тот день, когда привычный ход вещей рушится. Толи злобная судьба спотыкается и теряет тебя из виду, толи она вправду бывает не глуха к нашим молитвам. К тем молитвам неверующих, которые в самый предпоследний миг прорывают загрубевшее сознание и вытекают из тебя хриплым криком.
Жуткий скрежет, будто обшивку лифта вспарывает какой-то излишне пронырливый монстр, заставил каждого из нас четверых вздрогнуть. Такого не было за все пять лет моего существования в Верности. Ход заведенного порядка н-и-к-о-г-д-а не нарушали случайности. И что-то внутри проснулось, скидывая пять лет наваждения. Один маленький глоток сбоя системы, чтобы понять – это та самая возможность. Лифт замер, и зеленоватые лампочки у потолка мигнули. Раз. Другой. И тьма. Густая, объемная тьма. Тишина заполнила наш маленький мирок. Я сначала не понял, что меня так беспокоит, пока не осознал – гул завода. - Завод заглох, – сказал я вслух на русском, удивленно вглядываясь в клубы мглы. Какой-то нехорошей мглы. Такая обычно приходит детям в кошмарах. Такая приходит к душевнобольным, когда они расцарапывают себе глаза. Сглотнув, я достал фонарик из кармана и нажал на резиновую кнопку. Тусклый свет отразился в стальных стенах. Зеленой дымкой повис под потолком. Я оглянулся на своих спутников, внимательно изучая их лица. Я так давно не говорил с кем-то живым. Так давно. Открыл рот, чтобы задать вопрос, и... закрыл. Тяжело идти на контакт после стольких лет. Тяжело вливаться в пусть маленькое, но стадо. Может плюнуть и молча попытаться выбраться самому? Я не знаю кто они. Может тот, с безумно-вращающимися глазами, убийца. Может, в нормальной жизни он насиловал детей. А может тот другой, с шутовским колпаком в руках, каннибал? А девушка... девушка симпатичная. Странно, как хорошо сохранилась ее красота в этой выгребной яме. Странно, что в ее осанке, позе, угадывается грация кошки. Но я не доверяю женщинам. Ни молодым, ни старым. Они коварны. Их яд входит глубоко под кожу и вырезает свое имя на сердце. Да, у меня была жена. Теперь я вспомнил. Глубоко вздохнув, я отчеканил на ломанном английском: - Кто знает, что делать в такой ситуации? Будем ждать пока починят лифт?
|
-
-
Отличный такой мрачняк. Прямо как я люблю.) Очень нрав. Как человеку, страдающему от того что не умею рисовать окружение - даже завидно. По доброму так)
-
Тира-тян, это ты сама рисуешь? *____* лаффки тибя ^__^
-
-
|
-
Как всегда загляденье и правильные выводы, что будет дальше)
|
Искра вылетела огненной бабочкой, повисла в воздухе навесом и пухнула, погаснув у фитиля. Такое разочарование испытывала, наверное, только Мащька, когда на очередную лягушкотерапию к ней привели вдруг выздоровевшего и убежавшего в скоростной забег пациента. Тьма злорадно наползла тягучим комом, совсем ослепив глаза после вспышки света. Однако, похоже, духи таки существовали в этом убогом мире, и их пристальный взгляд дотягивался даже до закромов пыльного, насквозь гнилого подвала с упырями. А еще, по-видимому, им была-таки присуща милость, ибо искра, подумав и несколько раз передумав, вспыхнула вновь и зажгла отсыревший фитиль.
Испуганный еще больше Вранека огонек неуверенно затеребил, сгустками отгоняя мрак. Потом чихнул и пшикнул, словно говоря с укоризной парню: «в какой дыре ты меня вообще зажег?!». Но не погас, что уверенно можно было списать на все ту же милость духов. Рядом пухлым боком блеснула бочка с солениями. Чуть подальше беспорядочный взгляд наткнулся на ящики и мешки. Пыль, грязь, плесень, полка с банками, мешок, пыль, грязь… Лихорадочно выпученные глаза с упорством налегающей на сгоняемое место мухи кусками вырывали все что угодно, кроме злосчастного угла между мясом и молоком. А внутри колотилось о ребра неспокойное сердце, умоляя Вранека одуматься и бежать, бежать.. В теплый, скрипящий, родной дом, под тень огромных, мягких сестер, под защиту арбалетов, которые пронзят и пригвоздят любого гуля. А чавканье, меж тем, не прекращалось. Желудок булькнул, протестуя против этих склизких, слюнявых звуков, да и аромат подохшей и разложившейся тушки не вселял уверенности. Наконец, видимо окончательно потеряв тщетную надежду на спасение, глаза с обреченной усталостью наткнулись на угол, где сидел в засаде голодный скелетон. Мрак отступал неохотно, а свеча, словно чувствуя животный страх человека, затрепетала и чуть не погасла (помни о милости духов).
Мешок с мясом стоял так, что закрывал притаившееся за ним существо. Зато на полу Вранек увидел белую, обглоданную кость, которая утыкалась в уголок с упырем. Вот и все, что осталось от Шмули… обточенная кость, на которой даже можно было различить царапины от гнилых, алчных зубов. Даже не зубов – клыков. Какие у гулей зубы? Похоже, и похоронить верную собаку не получится по-человечески… а кто похоронит самого Вранека, если от него останутся такие же обглоданные останки? Словно услышав мысли мальчика – за мешком счастливо хрустнули (видимо тварь дожирала мясо и теперь принялась перекусывать костями). Вранек стоял, омертвевший от ужаса и липкого страха, который мало контролировался скандирующим об атеизме разумом. Раз больной не идет к Мащьке – Мащька сама доковыляет к больному. Поговорка пришлась как нельзя кстати – устав давиться костями псины, вурдалака чавкнула, рыкнула, и до мальчика донесся скрежет когтей по полу. Минутная удручающая тишина позволила ему в полной мере насладиться злорадными картинками в голове.
Мерзкая, склизкая, насквозь гнилая и вонючая тварь выбирается на четвереньках из-за мешков. Она небольшая, но лишь от того, что согнута в три погибели наросшим, пульсирующим горбом. Огромные когти вцепляются в пол, оставляя в нем борозды. Крученные, длинные лапы вытягиваются. Морда, больше напоминающая волчью, разевает пасть, полную сочащихся ядом клыков. Бешеный, больной взгляд ядовито-красных, мерцающих в темноте глаз. Голод. Безумный голод, который утолит даже хрупкое, худое тело мальчика. И щетинистая улыбка, обещающая хорошую порцию мук перед плачевной смертью. «Никто тебя не найдет. Никто не спасет от безумной, уродливой твари. Кости твои так и останутся в этом погребе, рядом с костями собаки.»
Скрежет когтей приближался. Очень медленно, словно издеваясь, тварь выбиралась, выкрадывалась из-за мешка, цепляясь за только что съеденные кости. Еще секунда и… И в свете свечи стояла довольная, объевшаяся Шмуль, облизывая длинным, слюнявым языком жирные пятна на шкурке. Маленький хвостик псины радостно вилял, глаза задорно блестели, а уши вибрировали.
|
-
Хорошие идеи - всегда чужие.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
|
Коробочка послушно открылась. Знал ли ты в тот день, какое зло пускаешь в этот мир? Конечно, не знал. Ибо знания покупаются дорогой ценой. А в тебе горела боль. В тебе горела ярость. Ненависть. Отчаяние. Быть зверем не так уж плохо, когда лишили самого дорогого, когда внутри души расходится пядью пустота. Быть зверем, чтобы заполнить ее. Отомстить. Отвоевать свой покой. Тишину. Знал ли ты о последствиях? О каре, что ты навлекаешь на свой город? Конечно, нет. Но избавляет ли это от вины?
Он только вздрогнул слегка, машинально отшатнувшись. Под тьмой капюшона пряталось лицо. И не понять сейчас было его выражения. Что-то внутри коробочки сверкнуло. Ветер продолжал выть, тучи продолжали клубиться, сгущаясь. И сейчас, в этой серости, единственным цветом был алый росчерк крови, стекающий от тела Элайзы. Он не начал корчиться так, как корчился бродяга в трущобе. Послышался сдавленный, приглушенный смешок. - Ты выбрал для меня прямо таки достойную кару. Сам ведь не понимаешь значения того, что скрыто в этой шкатулке. Хочешь, я тебе расскажу? Он осторожно поднял руки и откинул капюшон. За ним оказалась маска из плотно намотанных, белых бинтов, пропитанных желтоватым гноем, багровой кровью и какой-то черной дрянью. Единственное, что не скрывали бинты – глаза. Блекло-золотистые, лихорадочно блестящие и вспухшие. - Хотя, пожалуй, лучше показать. Пальцами, замотанными в перчатки, он начал постепенно отматывать бинты. Это у него получалось довольно плохо и медленно – присохший гной и прочие выделения не давали действовать быстро. Но по мере того, как отматывались бинты – появлялись оголенные участки кожи. И зрелище, что они собой представляли, вызвали бы тошноту у гробовщика со стажем. Ибо так уродливо живая, человеческая плоть выглядеть просто не способна. Белая, похожая на известь, кожа напоминала куски потресканной, засохшей и выгоревшей бумаги. Ее рваные края открывали гнилое, обшарпанное мясо, которое лоскутьями свисало в некоторых местах до самой шеи. Желтый, трупный гной и белесая, разжиженная плоть то и дело капали вниз, заливая черный воротник одежды несчастного. На лбу виднелась пульсирующая опухоль, под мембранной которой расходились кровавые жилки и подрагивающая, желейная масса. Волос почти не было, а те, что остались, представляли собой седые, длинные лохмотья. Страшно смотреть в такое лицо, ибо лишь пред смертью является оно. Страшно смотреть в эти глаза, ибо столько боли, сколько написано в них – не пережить ни одному человеку. - Ты не убьешь меня этой шкатулкой, потому как я уже ею убит, – немного грустно, немного насмешливо прохрипело существо перед тобой. – Но все это уже и не имеет значения. В тот момент, когда шкатулка была открыта – зараза, что ты видишь на моей плоти, вышла в этот мир и поселилась в его углах. С первым прокаженным придет второй, который приведет за собой орду. Умершие наполнят эти улицы. Их крики и стоны поселятся в ушах тех, кто еще жив. Вот что ты выпустил в этот мир. Вот ради чего я убил свою сестру. Она не должна становиться такой. Ее красота… Он нежно прикоснулся рукой в перчатке к лицу Элайзы. - Вечна.
|
Будто ткань мироздание рвалась. Воздуху стало невыносимо больно. Солнце вздрогнуло от спазма, качнувшись. Вправо. Влево. Облака от страха свернулись маленькими, закрученными в спираль комочками. А время взвыло. Остановилось. Споткнулось. Упало. Крик. Крик такой острый, что ветер рассыпается снежной пылью. Такой колючий, что свет расходится, расплывается по сторонам. Камни трещат. По ним змеится паутина трещин. Они ветвятся, поднимаясь все выше. Кусают своды пещеры, в которой Ты провел столько времени. Которая стала Тебе домом. Посыпалась мелкая крошка, осыпаясь золотистой пылью, а за ней начали опадать камни побольше. Но грохота не было слышно. Ибо крик Твой заполнил собой целый мир. Ибо стал он единственным звуком, заглушая все иные. Этому крику не было конца. Как давно Ты не слышал истинную мощь своего голоса. Как давно земля не дрожала от него.
Пещеру завалило. Выход из нее перекрыло так, что теперь вряд ли кто-либо сможет пробраться внутрь. Но провал оказался заметным. Со стороны любой навостренный глаз сможет понять, что эта груда булыжников не просто так покоится здесь. И что, скорее всего, за ней что-то есть. Но кому взбредет в голову лезть на такую высоту, чтобы проверить скалу? Кроме тех двоих людей конечно. Но их уже и нет… кстати, любопытно, а где они? В любом случае, теперь облака станут колыбелью Твоих сокровищ. Они спрячут высоту. Заглушат своими розовыми и перламутровыми туманами. Никто не найдет их. Никто не осмелится пойти наперекор небесного Создания. Или это только кажется?
Как давно Ты не выбирался на свет солнечный. На воздух не затхлый и застоявшийся, но свободный. Свободный…
Свобода. Сколько боли скрыто в этом слове. Сколько тяжести. Забавно, ведь не ей ли быть тем, что дарит лишь легкость и беззаботность? Не ей ли шелестеть ветром, расправляя пушистые перья? Но нет. Она давит. Гложет. Она впивается в кожу клещами, приземляя и притягивая вниз. Свобода коварна. Подарив крылья и горизонт, она обязательно отберет что-то взамен. Она обманет, затягивая в круговорот событий, из которых не выбраться. Свобода заражает. Глотнув ее хотя бы раз – уже нет пути назад. Хочется рвать эти небеса на клочья, вонзая когти в опоры облаков. Хочется кричать, возвещая всему миру о том, что там, бесконечно высоко властвует новый Властелин. И ему нет страха. Ему нет сомнений. Боль не преграда для него. И лишь коварная свобода оттянет вниз. Вгрызется клыками. Роняет, лживо усмехаясь прямо в глаза. Не верь ей, Властелин. Не предавай себя в погоне за иллюзией, которой не дано свершиться.
Граница облаков. Подсвеченные розоватыми лучами рассвета, они белым морем тянутся во все стороны. Пика Твоей скалы проходит сквозь них иглой, единственным островом возвышаясь в небесах. И не видно ничего. Не заметен мир под лапами. Он где-то далеко внизу, скрыт туманами. Нужно нырнуть вниз, нужно рискнуть, нужно упасть камнем, чтобы понять. Познать. Испытать. Каким стал этот мир? А эхо крика Твоего все не смолкало. Все слышны были его отголоски. И казалось, что-то пробудилось в ответ на него. Сердце ли в большой, гордой груди Грифона? Или нечто иное?
-
Когда бы каждый осознавал суть свободы так же хорошо, как вы... Что бы тогда было, интересно? Тогда ваш пост не выделился бы так своей осмысленностью. И я бы за него +1 не поставил.
|
Неуверенный, робкий луч света разомкнул тьму. Казалось, люди только и ждали того момента, как их новый Бог позволит сбросить пленку слепоты. Фонарь оказался в руках девушки, которая дрожала меньше всех остальных. А ведь еще совсем недавно именно ее называли трусихой. Увидев Тебя, они вздрогнули, машинально дернувшись в сторону. Сквозь невидимые пуповины, связующие Тебя со смертными, просочился страх, благоговение, восторг. Это действовало благоприятно. Пока. Коридоры послушно расступались пред Тобой. Многовековая пыль жалась в углы, стараясь не попадаться под ноги Божества. Холод, а тут несомненно было холодно, обтекал Твое тело с разных сторон, поскуливая, как побитая псина. Жизнь возвращалась. Она была яркой. Она была темной. Она была долгожданной. За спиной слышались осторожные, шаркающие шаги смертных. Их сознания сейчас были открыты для тебя, но в них обнаружилось столько мусора и ненужного хлама, что разобраться в чем-либо было практически невозможно. Для этого пришлось бы сесть и начать по частям изымать осколки воспоминаний, кусочки их жизней, выставляя на положенные им места. Ты не мог припомнить, чтобы раньше в сознаниях людей было столько же путаницы. Возможно, времена изменились. И изменились достаточно ощутимо.
Зал, в котором Ты провел Вечность. Каменные изваяния уже отошедших за границу жизни стражей. Высокие колоннады, своды, уходящие в багровый полумрак. Величие, роскошь, которую не может позволить себе ни один людской царь. Но лишь Бог. Смертные столпились неподалеку от входа, прижимаясь друг к другу. Они стали напоминать детенышей, которые без указа родителя и шаг бояться сделать в сторону. Только разум девушки оставался не затуманенным и чистым. Прозрачным, приятным. Будто ты смотрел сквозь нее, как сквозь призму, преломляющую мир на тысячи разноцветных радуг. У золотого саркофага, прямо под стопами каменных стражей, лежали Твои доспехи. Время не коснулось их. Ни пыль, ни ржавчина, ни плесень. Ничего не посмело осквернить броню и оружие Бога. Такие же блестящие, как в свое время, отдающие такой же силой. Меч пел. Он звал. Он просил крови. Он испытывал жажду куда большую, чем Твоя. Он испытывал голод. Плоть врага. Шея неверного. Пронзить, разрезать, исполосовать. Под каждой каменной статуей стояли чаши невиданных размеров. Когда-то давно их вытесывали старческие, умелые руки из цельных брусьев темно-зеленого, насыщенного жадеита. Когда-то давно эти чаши были заполнены кровью врагов, дабы каждый страж мог испить ее и пополнить свои силы. Крови уже, конечно же, не было, но на дне каждой из чаш можно было заметить черные разводы, так ярко выделяющиеся на фоне зеленого камня. На одном из небольших алтарей, находящихся недалеко от статуй и саркофага, лежал длинный кинжал, больше напоминающий гигантскую, чудовищную иглу с ручкой, в виде сплетенной, скомканной змеи. Обсидиан. Древняя, вулканическая порода, которую почитали ацтеки в своих ритуалах. Обсидиановый клинок очистит кровь, данную в жертву, придаст ей чистоты и искренности подношения.
Девушка осветила фонариком своды храма, останавливая его луч то на саркофаге, то на каменных изваяниях, то на древних алтарях. Ей было в равной мере и любопытно и страшно, а вот ее спутники испытывали лишь ужас, плохо скрываемый окружающим полумраком. Они ждали, боясь спрашивать, но лишь повинуясь. Только девушка осмелилась послать Тебе свою испуганную мысль: «Что Ты хочешь сделать с нами?..»
-
Описание, достойное детей Аполлона)
|
И он услышал. Да не только услышал – он послушал. Не было больше надсадного, хриплого бульканья, который ты определял как смех. Не было подколок и язвительного цинизма. Не было указаний и требований просить тебя. Умолять. Ничего привычного. Ничего из того, что входило в его черты характера. Бывают у монстров характеры? Видимо, таки бывают. Черное покрывало. Рваное, с прорехами. С обугленными концами. Потрепанные крылья. Развернулись за твоей спиной. Закрыли солнце. На мир опустилась Тьма. Дырявая, с просвечивающими лужицами, но глаза больше не резало от яркого света. Наглое солнце больше не могло издеваться над тобой. Так то. Прохладно. Наконец-то прохладно. И не холодно так, что кровь стынет, а приятно. Именно хорошо. Спокойно. Будто кто-то положил лапу на лоб. По отечески. По-доброму. Без улыбки, без злости. Просто внимательный взгляд. Внутрь. Куда-то очень глубоко. Выедает сознание, топит его. Забирает себе силы. Ему нужны силы, чтобы защитить. Чтобы сделать твое «что-нибудь». «Терпи» – одно слово входит в сознание, затмевая все мысли. И голос больше не похож на скрежет буки. Он гортанный, низкий, бархатный. Слишком серьезный. До смешного серьезный. Но смеяться не хочется. Боль. Такая сильная, что ты забываешь о простреленной ноге. Грудная клетка вдруг лопается, раскрывается. Ребра выворачивает белыми лепестками наружу. Смотришь вниз. Пальцы сами собой дотягиваются до костей. Дотрагиваются. Больно. Внутри бьется сердце. Ты видишь его. Темно-бордовый пульсар уродливой формы. Обтекающий кровью и… и тьмой. Черной, дымчатой жидкостью, которая паразитирует на тебе. Ты думал бука в голове? Теперь ты понимаешь – это не так. Он везде. Ты заражен им. Он сочится в твоей крови, он застывает налетом на стенках твоих органов, он бьется вместе с твоим сердцем. Страшно. Больно. Хочется кричать. Но что-то стискивает легкие, давит их в железном кулаке. Не дает испустить ни звука. Черная жидкость, струящаяся внутри развороченной грудины, собирается. Скапливается. Образует мерзкое подобие вытянутого червя. С тройной головой, увенчанной шипастыми пастями. Этот червь тянется прямо от твоего сердца, вырастая с невиданной скоростью. Еще не прошло и секунды, но боль растянулась на целую вечность. Кажется, еще немного и ты умрешь. Еще чуть-чуть и тонкая, хрупкая ниточка, за которую ты привязан к этой жизни, оборвется. Но он держит. Прижимает что-то к голове, стискивает руки, сжимает легкие. Не дает шелохнуться. И молчит. А потом червь из твоей груди вдруг делает рывок вперед. Пересекает то скудное пространство, отделяющее горе-стрелка от тебя. Шипение. Злоба. Ярость. Неудержимое желание разорвать эту плоть. Выдавить глаза. Вырвать язык. Выжать его мозги, чтобы в них больше и мысли никогда не рождалось поднять на кого-либо ружье. Червь несется вперед, вгрызается в чужую плоть. Боль в тебе смешивается с безумным наслаждением, почти оргазмом. Черное полотно сгущается. Дыры на нем зарастают, а сознание гаснет. Потихоньку разжижается и отходит в беспамятство.
Очнулся. Ядовитое солнце смотрит сверху и скалится. Злобно так. Грудь цела. От жуткой раны с развороченными ребрами не осталось ни следа, ни шрама. Привиделось что ли? А вот нога болит. И пулевое ранение никуда не делось. Рядом лежит Шерилл. Без сознания, трогательно обнимая и прижимая к себе ружье. А в стороне валяется… что-то, что раньше было человеком. Видимо. Во всяком случае, можно определить по черепу с обсосанной, слезшей клочьями кожей и костям, обтянутым сухими огрызками мяса. Будто кто-то высосал ЭТО. Выпил его жизнь и выбросил останки. Кто-то? Интересно, кто?
|
|
-
сочнота от Тиры, доставлено.
-
-
|
На маленькой опушке, заваленной сугробами снега, стоял небольшой фургончик, отражая блики костра темно-бордовыми боками. Прямо на его крышу спускалась размашистая лапа ели с длинными, темно-зелеными иголками. Неподалеку от фургона стояли три палатки. Довольно близко друг к другу. В стороне от них, на вычищенной от снега земле, расположился густой, высокий костер, облизывая своими рыжими языками темный холод морозной ночи. Вокруг костра валялось три толстых бревна, покрытые цветными покрывалами. Шесть закутанных в пуховики человеков сидели на этих покрывалах. У кого-то в руках была теплая, железная кружка с чаем, у кого-то – стаканчик с вином. Кто-то с заядлым упорством грыз кусок жареного мяса, смачно похрустывая на всю округу и разбрызгивая жирные пятна сока. А кто-то аккуратно поглощал печенье. Было шумно и весело. Болтовня не смолкала, лишь изредка ее прерывало тихое побрынькивание струн старой гитары, которую терзал молодой, светлый парень с торчащими ушами и темным, задумчивым взглядом. - Хватит, Эрик, ты какую-то замогильную мелодию начал играть, – проканючила симпатичная девушка в белой шапке с бубоном, из-под которой выглядывали белобрысые локоны. - А мне нравится, – тут же прервала ее другая девушка. Полненькая, с округлыми боками, а в своем пуховике так вообще напоминающая надутый шар. - Молли, тебе все замогильное нравится, – продолжила свое нытье бубон. - О, я знаю, давайте начнем страшилки рассказывать? – Громко сказал еще один паренек, одетый в один свитер и жилетку. У него было очень живое лицо с необычной, забавной мимикой. – Сейчас самое время, по-моему. - Билл, какие к черту страшилки? – Тут же испуганно вскрикнула бубон, прижимаясь плечом к парню с гитарой. - А по мне так хорошая идея, – поддакнула толстушка. - Я знаю одну, – на этот раз голос принадлежал спокойному мужчине, который казался самым старшим из всех здесь присутствующих. Рядом с ним сидела женщина, прижимая к груди маленького ребенка, закутанного в бесчисленное количество пеленок и одеял, отчего самого ребенка разглядеть было невозможно. После слов мужчины все как-то сразу успокоились и замолкли, только Эрик продолжил свою возню с гитарой. Тоскливая, страшная мелодия. Отчего-то показавшаяся вдруг зловещей. - Это было несколько месяцев назад, – тихий, бархатный голос заполнил темный лес. Деревья навострили свои уши, казалось – им тоже стало любопытно услышать историю человека. – Группа путешественников решила провести выходные на природе. Как мы, впрочем. Они поехали в лес. Заехали в самую глушь. Пили, ели, веселились. А ночью собрались у костра, так же рассказывая друг другу страшные истории. - Люка, это слишком скучно, – сказала женщина, прижимая ребенка поближе к себе. – Давить на психику схожестью ситуации не значит, что мы обязательно поверим в твой бред. - Это не бред, – мрачновато отгыркнулся мужчина. Взял с земли какой-то прутик и ткнул им в костер. Задумался. – Об этом писали в газетах и говорили по телевизору. Помнишь? Выпуск про туристов из Сиэтла. Женщина вздрогнула и замолкла. Все присутствующие заинтригованно уставились на Люку, а бубон в это время еще больше прижалась к Эрику, отчего гитара стала фальшивить и сбиваться. - Так вот. Все было хорошо до тех пор, пока луна не зашла за тучи. В лесу стало темно. Поднялся сильный ветер. А затем пошел дождь. Костер погас, люди решили разойтись по палаткам. Заснули. А через три дня спасательная группа нашла их разорванные и истерзанные тела. Не выжил никто. Установили, что на них напали волки. Но в это мало верится, учитывая тот факт, что волков в наших краях быть не может. Гитара замолчала. Эрик поднял голову, задумчиво прикусив губу. Даже толстушка Молли примолкла, подвигаясь поближе к Биллу. А вот бубон молчать была не намерена. Она резко вскочила, запустив в рассказчика недогрызенное печенье. - Черт, Люка, ты что с катушек слетел? На кой черт тебе сдалось это рассказывать сейчас? Почему именно сейчас, чтоб тебя?! - Успокойся, Кейл, – впервые подал голос парень с гитарой, хватая бубон за руку и усаживая ее назад. Рассказчик хмыкнул, продолжая отрешенно возиться прутиком в костре. - Да просто вспомнилось. К тому же, это не какая-то пошлая басня с вампирами, зомби и мутантами, а факты. Вот и думайте теперь, насколько права была Тиффи, убеждая нас не ехать. - Да нахрен эти факты! – Все никак не могла успокоиться бубон. – Хватит с меня вашего идиотизма. Я пойду спать. Она вскочила с бревна, поправляя съехавшую от злости шапку, и направилась в одну из палаток. Парень с гитарой испустил усталый, протяжный вздох. Отложил гитару в сторону, тихо буркнул: - Я ее успокою пойду, – и пошел за бубоном. - Ты же знаешь, как она этого всего боится, Люка, – вяло пробормотала женщина с ребенком. Слегка уставше, слегка с укором. - Ничего с ней не станется. Я действительно подумываю о том, что нам надо было взять хотя бы пневматику у Ларса. - Тебе надо было меньше новостей смотреть. Вот что тебе надо было. - Да бросьте…
Голоса людей все не смолкали. Они висели в морозном воздухе. Наполняя его теплом, запахом пищи, запахом жизни. Действовали как-то умиротворяюще. Четыре двуногих сидели у костра, еще два находились в каком-то мешке, расположившемся в глубине леса. А маленький, самый аппетитный запах находился в руках одной из самок.
|
-
персонажи твои прям ух, даже дети особенные
-
|
Знаешь. Бывает мир выплевывает тебя, как мусор на обочину, и ты жалким, смятым фантиком засохшей ириски катишься прямо в канализационную решетку. Знаешь. Как-то посмотришь в небо. Скажешь – «Господи, не дай мне ошибиться в этой ебаной жизни». А Он, всепрощающий, всепонимающий и немой, выльет тебе на голову несколько ведер воды. За что? Да просто потому, что ты сволочь. Знаешь… Да нихрена ты не знаешь. Что в твоей душе? Заглядывал? Смотрел? Копался там, как патологоанатом в свеженьком трупе? Страшно? Еще бы. Всем страшно. Потому что свои трупы очень воняют. И взгляд у них пустой. Такой стеклянный. Такой безразличный. Такой бесконечный. Пропасть стекла и льда. Отражения, которые кривляются в своей смертельной пляске. Смерть двулика. Смерть души – вечна. Пустая оболочка. Вот что там. Фантик без конфеты. Даже засохшей и просроченной нет. Пустая, смятая бумажка. Ты пытаешься раскрасить ее фломастерами. Пытаешься налепить на нее цветную фольгу. Смысл? Трепыхаться, бороться. Зачем? От этого содержимое не меняется. А его просто нет. И не положишь ты туда ничерта. Пустота навсегда пустотой останется. И как-то.. как-то мысли умирают. Чувствуешь? Вроде они были. Знаешь, порхали там, в голове твоей целым беспорядочным роем. Что те мухи над дерьмом. А потом исчезли. Нет их. Вымерли, выгорели, выгноились. Кто-то скажет – от этого только легче. Чушь. От этого так бесконечно тяжело, что лопаются вены на руках от напряжения. Вываливаются глаза, обвисая на тонких ниточках нервов. Тогда падай. Хватит с тебя. Хватит бороться. Ты устал. Ты не робот. Ты не кусок полена с вытесанным лицом. И в груди что-то есть. Оно болит. Чувствуешь? Конечно ты чувствуешь. Вот и хватит. Приляг. Отдохни. А кто-то посмотрит. Посторожит твой сон. Твою разлагающуюся душу. Кто-то посмотрит в твои закрытые глаза и усмехнется. Не злорадно, не цинично, не лицемерно. Просто как есть. Потому что ему наплевать на самом деле. Подохнешь ты или нет. Покроешься ли ты плесенью своей головной боли, или нет. Всем наплевать. Ты пустой звук. Ты блик на чьем-то окне. Выбитый пиксель в глазу монитора. Завернутый, обугленный листок под метлой дворника. Нитка в чужом свитере. Ты фантик. Фантик без начинки. Ее и не было никогда. Просто где-то там, ошиблись. Знаешь, бывает брак? Представь себе большую фабрику, бесконечное, налаженное производство. Там летают ангелочки, махая своими белыми крылышками. Хлоп-хлоп. А из-под конвейера выходят души. Запечатанные, упакованные и аккуратненькие. Едут себе в маленьких, безликих коробочках. Падают в большие тазы. И разносятся почтальонами вниз. К нам. На землю грешную. Но и у них бывают сбои. Коробочка есть, а души в ней нет. Что тогда? Что тогда случится с человеком, кому достанется этот брак? Что с ним будет? Что будет с его глазами? С его судьбой? С его чувствами? Скажешь, ангелы виноваты? А что ангелы? Они разведут своими крыльями, опустят чистые, светлые головы и скажут, как им жаль. Вот и все. Ведь никто не застрахован от ошибок. Понимаешь? Так и вышло, что внутри фантика ничего не оказалось. И не будет ничего. И вот теперь, послушав это все, скажи мне – зачем? На кой черт оно тебе сдалось? Бороться, ползти, рисовать свой фантик. В некоторых поступках нет смысла. Просто отдохни. Просто поверь, что ты – всего лишь брак.
Котенок пикнул, застонал. От навалившегося Лэнса вы все втроем покатились по асфальту. Выкатились на проезжую часть. Да заметил ли кто-нибудь это? Котенок держал Джимми, Лэнс держал котенка, а Джимми… а кого держишь ты, Джимми? Еще не решил? Чего тебе надо? Вот твой брат решил. Он знает, что ты ему нужен. И силы этого убеждения хватает, чтобы оторвать рыжую тварь с твоих плеч. Вместе с клочьями одежды и мяса. Котенок, оказавшись в руках Лэнса, извивается, шипит, пытается вцепиться тому в лицо, а затем выскальзывает из его рук. Падает на землю, становясь на лапки. Ребрышки торчат, глазки покрыты зеленой пленкой безумия и желтым гноем. И что дальше?
|
-
Спасибо за красивую историю
-
Огромное спасибо за игру, последний пост как всегда великолепен. Никаких оправданий, признание вины невиновной. Как можно заставить ее еще страдать.
-
-
-
Это не просто красиво. Не просто прекрасно. Это... понастоящему.
-
|
Плачет ветер. Его стоны и всхлипы терзают древние камни. Ему сегодня особенно грустно и тоскливо. Почему? Кто ж знает волю необузданной стихии. Высокая скала утопает в рассветном тумане. Ее нежат пушистые, белые перья облаков. Они словно надевают свои мягкие бока на острые камни, укрывают их, не дают им смотреть на мир, растелившийся внизу. Облака завистливы. Темный зев пещеры не виден, когда его закрывает туман. Это позволило оставаться ей незамеченной для людских глаз многие века. Но даже ее покой, увы, не вечен. Где-то высоко, над самой каймой густого тумана, встает солнце. Его лучи расправляют свое золото по белому полотну, украшают его драгоценным мерцанием. Холодное, уже не греющее солнце. На холодном, стальном небе. И рычит ветер, пытаясь разогнать надоедливую стаю облаков, спасти свои скалы от их кичливой гордыни. Развеять туманы, открывая большой, бесконечный мир.
- Аска, держишься? – Молодой, мужской и сильный голос прорывается сквозь свист ветра. Входит в уши существа, заснувшего на челе мира. - Да.. пытаюсь. Тут ничего не видно. Проклятый туман. - Следи за швеллерами. И кошки так глубоко не врезай. Тут поверхность жесткая. Девушка, закутанная в довольно легкое снаряжение, старательно пробирается по следам своего напарника. Ей холодно и страшно. Она дрожит. Что неудивительно для такой высоты. Но она полна решимости и дух ее подобен орлу – его не сломить, не поймать, не обуздать. Когда-то она была глупой и наивной. Да и сейчас, пожалуй, осталась такой. Девочка с пепельно-серыми, дымчатыми волосами и очень внимательным, охровым взглядом. Это ее вторая вершина. И она почти покорила ее. Не зря Мерик твердил, что у нее получится. Он и был той связочной стропой сейчас, что не давала ей сорваться вниз. Отказаться от мечты. Она следовала за ним, зная, что если он рядом – все по плечу. Все получится. Обязательно получится.
Ветер все выл, но теперь в его голос вплелась злоба. Злоба на людей, что бесцеремонно вонзали свои острые приспособления в его любимую гору. Терзали ее, кололи, резали. Он взвыл от ярости, намереваясь сбросить надоедливых букашек. Да крепко они вцепились в камни. Крепко держались друг за друга. Так крепко, что даже ветру не по силам было скинуть их.
- Еще немного, Аска… давай. Эй! Тут щель! - Что? Какая щель? - Пещера!
И сходят с век сновидения, разлетаясь ярким, цветным калейдоскопом. Уходит из тела вечная усталость. Трепетное, огненное сердце делает несколько ударов, чтобы навсегда стряхнуть свою дрему. В уши древнего, прекрасного создания вонзается чей-то звонкий голос. Больше Он не один в своей пещере.
- Давай, я помогу. Руку давай. - Я и сама.. сейчас. Наконец оба забрались на уступ, тяжело откинувшись на спины. - Я и не знал, что тут есть пещера. - Да, нам, можно сказать, крупно повезло. Здесь можно отдохнуть и перекусить. А еще мне очень интересно насколько она глубокая. Так они еще несколько минут переговаривались, обсуждая свои дальнейшие планы. Да вот только не знали они, что за ними уже наблюдает чей-то внимательный, пристальный взгляд.
-
Очень хорошее начало, просто прекрасное, спасибо)))
Правда, придется сделать скидку на два тела в коридоре...
|
О чем шепчет Темнота? О чем будет ее повесть этой глухой, но яркой как само солнце, ночью? Темнота не умеет лукавить или врать. Она не умеет притворяться, она не умеет прощать. Она говорит так, как есть. Как видят ее многочисленные, забытые в подвалах глаза. Тьма бесстрастна, она не примет ничью сторону. Она не станет ни с кем плечом к плечу. Она не предаст свой покой. Именно поэтому старый седой старик очень любит слушать ее рассказы. А еще потому, что только она может рассказать ему о мире, который он давно утратил способность видеть. Качается старое скрипящее кресло, в котором развалились еще более старые и скрипящие кости. Старик курит трубку, выпуская в потемневшее небо сизые струи дыма. Они сливаются с последними всполохами чего-то светлого на горизонте, выстраивая красивый, сказочный узор. Как жаль, что белые, вылинявшие глаза старика не видят ту картину, что рисует перед ним этот мир. Он устал. Он бесконечно устал от жизни, навалившейся на него бесполезным грузом. У него была большая семья. Он успел побывать на войне, и построить три огромных дома для свои детей. Он успел рассказать своим внукам басни и легенды о том, как раньше был статным, молодым человеком, избороздившем все моря и океаны на огромном, военном корабле. А теперь он просто устал. Сейчас где-то за его спиной маленькие, шкодливые правнуки разбирают привезенные со всего мира трофеи и представляют себя на месте своего величественного деда. Они гордятся им. Они хотят быть на него похожими. Да вот только сам старик устал. Слишком устал. Закашливается хриплый голос. По горлу табак пробивается едким дымом. Скрипит и кресло и кости, а Тьма заботливо хлопает его по плечу, обнимает своими холодными объятиями. И шепчет. На этот раз ее рассказы не так сухи и последовательны. В них слышится тревога и… страх. Это удивляет старика, ведь Тьма никогда не боится. Никогда не дрожит. Что же могло ее напугать.
Слушай. Там, в разрушенных временем холмах есть Древо. Слушай. Его корни так стары, что доходят до самого сердца мира. Его крона так тяжела, что падает на землю засохшими крючьями. Слушай. В этом дереве тлеют последние мгновения жизни. В этом древе соки останавливают свой бег по прозрачным жилам. И скоро затихнет оно навсегда, успокоившись. Да еще может поведать его замерзающая душа о Том, что находится в его корнях.
Старик вздрагивает, отводя от лица трубку. Белые глаза внимательно смотря вперед, будто они еще способны что-то видеть. Он чувствует, что рассказ Тьмы в этот раз – его последняя история. История, которая станет, возможно, самой главной во всей его бесконечной жизни. И старик улыбается. Разрывает свои сухие, испещренные трещинами губы, показывает небу свои прогнившие, немногочисленные зубы. - Расскажи мне, – тихо шепчет он своей необычной собеседнице. – Расскажи, что поведало тебе Древо.
Слушай. Оно рассказало мне шепотом. Тихим, едва различимым шепотом. Что в его корнях есть Он. Тот, кого стремится познать твое сердце. Я отведу тебя к Нему, и ты задашь все свои вопросы. Если успеешь.
Старик благодарно кивает. Его глаза заливает безумная пелена. Он полон решимости. Он знает, чего хочет. И идет он назад в дом. Медленно, поскрипывая на ходу. Пробуя длинной тростью землю. И зовет он своих малышей, которые тут же бросают дедовские трофеи и кидаются к старику с горящими глазами. - Деда! Расскажи нам еще! Расскажи, деда! - Не устали ли вы от пустых рассказов, шкодники? Но на этот раз я расскажу вам самую необычную историю, если только вы поможете дряхлому и немощному старикашке найти одно место. И дети радостно визжат, понимая, что их ждет долгая прогулка. Хотя солнце уже зашло и мама будет обязательно ругаться. Но дед выгородит, возьмет всю вину на себя. И с ним ничего не страшно.
*** Время погибло. Здесь оно свернулось испуганным комком и зажалось в угол. Оно умерло от одного взгляда на Тебя. Оно засохло, как маленький, никчемный цветок. Тебя оплели корни Древа. Они окутали Тебя своей паутиной нежно и особо трепетно. Это старое, немощное Древо было единственным существом, которое могло Тебя обнимать. Ибо страха в нем не было. Оно долгие века отдавало Тебе свою жизнь. Капля за каплей. Чтобы Ты помнил об этом мире. Чтобы Ты знал, что мир ждет. И сейчас Древо качнулось, распуская свои объятия. Оно сказало, что кто-то наверху Тебя ищет и ждет. Кто-то хочет задать Тебе свои вопросы.
|
Холодный, ледяной ветер. Он снимает с земли корку льда, отдирая ее и разбивая в пыль. Взметает эту пыль в стальное, засвинцованное тучами небо, отчего его бока покрываются серебристо-сизой пылью. Ветер властвует. В его вое слышна гордость. Сила. И никто не сравнится с его скоростью, с его могуществом, с его необузданной природой. Вернее никто из тех, кто бодрствует. Ветер будто знает, что очень скоро его злобные порывы сметет шорох крыльев, сияние глаз, затмят наполненные яростью крики. Алчные, голодные крики. Ветер беснуется.
Покрытые снегом верхушки сосен дрожат и стряхивают целые комья снега. Одеяло, которым так заботливо укрыла их зима, сносит порывами взбунтовавшей стихии. Где-то далеко виднеются громады гор, окутанные туманно-молочным маревом. Зима холодна, безнадежна и беспричинна. Она отбирает тепло у тех, кто осмеливается поднять свои глаза, она ворует дыхание, превращая его в скомканный лед. Зима прекрасна. Сонный город открывает свои трубы, выпуская в воздух жирные, просмоленные клубы дыма. Они взвинчиваются вверх, вонзаясь в нахмуренные небеса, вливаясь в них, становясь их частью. Улицы заполняются вышколенными или ржавыми машинами, которые разрушают хрупкую, морозную тишину. Город готов принять своих обитателей, вонзить каждому в сердце металлическую иглу, которая навсегда осядет где-то глубоко и будет ныть и терзать. Не позволит покинуть это гиблое место, заметенное, припорошенное хрустящей крупой. Не позволит отвернуться. Обязательно уколет, вонзит свои клыки. Ты здесь родился. Не отпущу. Не отдам. Город жаден до тех, кто живет в его чреве. По одной из еще спящих улиц несется грузовик. Старенький Зил, с ярко-голубой, продрябшей от ржавчины мордой. Он кряхтит и пыжится, намереваясь вот-вот развалиться и распасться никому не нужными запчастями. Притормаживает на редких светофорах и сонно урчит. Окна домов с подозрением провожают его тарахтящий бег. Они будто чувствуют, что что-то не так с этой машиной, что-то скрывается в ее глубине. Что-то, непредназначенное этому городу. Грузовик еще около часа петляет по окольным дорогам, с трудом пропихивая свои натянутые тентом бока мимо бордюров, а потом выезжает на свободную трассу.
Небольшая деревенька. В пустынной местности, которую с одной стороны подпирает густой, зловещий лес. Еще слишком рано, но уже выходят из своих ушлых хибарок односельчане, потягивая укутанные в несколько десятков шуб спины. Сгорбленные от всей пережитой и прожитой жизни. В селах люди стареют очень рано. Возле одного двора спит пес. Рыжая дворняга неизвестной науке породы. Его хвост слабо подергивается в снегу, а глаза вяло слезятся на окружающий мир. Холодно бедняге, да не впустит хозяйская рука в дом, не накормит. Нет времени на сторожа у хозяина, ибо занят он тем, что криком кричит на сынка своего, который снова что-то натворил в теплом доме. Зеленоглазый мальчишка супится, хмурится, хочет ответить отцу пару ласковых, да не поднимается голос, ограниченный строгими нравами сельской общины. Батько – на первом месте. Слово его – закон. Голубомордый Зил въезжает в село, притормаживая на повороте. С трудом останавливается около двора. Пес настороженно поднимает лопоухие уши и радостно начинает браниться. Может теперь хозяин выйдет, да обратит внимание на жалкого дворнягу, который так преданно защищает его добро? Из Зила выкатывается поджарый, мясистый мужик, чем-то напоминающий завернутый в тюфяк бифштекс. Маленькие глазки окидывают двор подозрительным взглядом, а затем мужик издает громкий крик: - Ишь, псина, мовчаты тебе! Где хозяину, а? На раскатистый, хриплый крик из дома выходит и сам хозяин, за которым худощавой тенью плетется зеленоглазый, любопытствующий мальчишка. - Чого надо? – Зло гыркает хозяин дома. Настроение у него, видать, хуже некуда. - Да мне б водичкы хлебнуть. Ужой три часа без капли во рту. А лучше, чегой-то погарячее, брат. Я заплачу. Хозяин смотрит на Зил, затем на своего неожиданного гостя. Понимающе хмыкает и пинает сына в дом. - А ну тащи маминого яду. А ты заходь, раз уж приехал в мой двор. Рыло, сидеть! А ну, сидеть! Пес еще издает несколько обиженных ругательств, но послушно убирается в будку, высовывая оттуда облезлый, влажный нос. - Как занесло-то в эту глушь тебя? Мужик заходит, харкает паром на руки, которые уже успели покрыться синей, обмороженной коркой. Устало вздыхает. - Да везу, брат, фигню какую. Заказал володарь себе в особняк. Ну той, из богатеньких, знаешь. Статуя якась, зловеща. Ну монстр монстром. Не знаю, кто себе на хату такое добро добровольно захотит установить. Хозяин согласно кивает, и бросает уже более заинтересованный взгляд на тент. - А поглядеть? - Да погляди, брат! Не жалко, щас тока тент пидниму, а там и сам на это пугало глянешь. Я уж насмотрелся. Страх господен.
И что-то вкрадывается внутрь, разворачиваясь огнем. Скидывает вековечную дрему. Что-то шепчет прямо в застывшие уши – «сейчас». Да, именно сейчас. Пришел срок расправлять затекшее тело. Томящееся в камне ли, или просто уснувшее изваянием. И вздрагивает рука зеленоглазого мальчишки. Падает на пол «мамин яд» горящий, разбиваясь. Вспыхивают глаза жестокостью и яростью. Не той, что в человеке может сохраниться. И в тот же самый миг, словно в ответ, открываются каменные веки, стряхивая с себя многовековый сон.
-
+++ Ну Тира енто Тира. Киньте в меня камнем те, кому поцт не опнравился
-
Тира в своем репертуаре. Все равно Вайн уже спалил контору
|
-
И тебе огромное спасибо))) Ну ооочень приятно с тобой играть))) /^-_-^\
|
|
Джеймс. Пусто. Внутри. Снаружи. Оболочка мира. А внутри пустота. Хриплая, хлипкая, бездонная. Пахнущая кровью. Тяжелым уваром из забытых решений, непринятой ответственности и лживых поступков. Пустота, как она есть. Зеленая пустота с гнойной, желтой каймой. Мне тут холодно, Джимми. Очень холодно. Я хочу домой, Джимми. Когда-то тут что-то было. Живое. Разумное. Настоящее. Когда-то эта зелень бугрилась и пучилась, выворачивая наизнанку саму себя. А теперь пусто. Одиночество нахлынуло потоком, заглянуло внутрь, заползло за шиворот. Одиночество вдохнуло пьяными губами твой потерянный аромат. Высушило твое сердце. Каждый нелепый удар. Каждую смешную мысль. Ничего не оставило. Всего лишило. А как иначе? Ничего не может быть в этой пустоте. Джимми-Джимми! Смотри! Мне холодно, Джимми. Где мой дом? Зеленая пустота сморгнула тебя. Выплюнула, как мусор. Прямо в замерзшие лужи. В стужу серых улиц. В другую пустоту, такую же, как и внутри себя. Крик. Рвущий грудную клетку. Заползающий под кости, дробящий их. Крик вечный, как серое небо. Как трещины на земле. Он застыл в этой зеленой пустоте. Он завял в ней, вмурованный, зарешеченный. Чей-то крик, полный боли. Одиночества. Потери. Я никому не нужен, Джимми. Знаешь это? Тут, в этом холоде, я никому не нужен. Ты знаешь это, Джимми? Ты знаешь? Знаешь? Ответь!
Котенок дрожал. От холода. Его шерсть оказалась жесткой. Багровые и коричневые подтеки на ней вонзались в пальцы острыми крючьями. Но взгляд был неожиданно веский. Внимательный, пронзительный. Совсем как у человека. Дернув лапкой, котенок склонил голову набок и мяукнул. Словно не понимая, за что это так его держат на руках. Прямо за ребра. Больно так. Мяу. Мне больно, Джимми. Твой брат какой-то резкой, дерганой походкой направился к кафе. Прямо к розе. Котенок заметил это. Он брыкнулся, изворачиваясь в твоих руках. Зашипел. А потом выплюнул на стальной, засвинцованный лед сгусток крови. Еще раз хрипло мяукнул. Обернулся. Вглядываясь в твои глаза требовательно. С надеждой. Ты найдешь мне новый дом, Джимми? И затем вонзил свои когти в твою руку. Больно, до костей. Зеленый взгляд обжигал, лишал мыслей. Пустота в нем поглощала. Найди мне мой дом. Выплюнув еще один кровавый сгусток, рыжий комок сделал резкое, быстрое движение, отделяясь от твоих рук, и оказался на плече. Зло хихикнул в ухо, оборачивая хвост вокруг шеи, а затем затих. Свернулся, вцепившись когтями в плечи. Затархтел. Не прогоняй меня, Джимми.
Лэнс. Что-то изменилось вокруг. Ты мог почувствовать это. Мог унюхать. Ощутить в морозном воздухе. Словно враз кто-то выключил аппарат жизнеобеспечения. И мир, пребывающий до этого в долгом, летаргическом сне, умер. Замолк. Тихо опустился в серую пелену забвения. Что-то клацнуло в голове, щелкнуло. Какой-то сломанный предохранитель. Он тревожно пикнул один раз. Предупреждая, наставляя. Вереща – что-то не так. Но почти сразу же замолчал. Ты перешел улицу, оказавшись на противоположной стороне. Это было легко сделать, учитывая то, что не было ни одной машины. Ни одного человека. Пусто. В Лондоне. В довольно оживленном квартале. В довольно оживленное время дня. Рабочего дня. Пусто. Бывает? Дверь кафе была закрыта. Роза продолжала лежать на пороге, расщепляя пространство вокруг себя алым сиянием. Она была.. да, она была красива. Той ветхой, мимолетной красотой, что облетает через несколько суток. Той красотой, что увядает, оставляя щемящее чувство потери. Безнадеги. И усталости. Но стоило тебе наклониться, чтобы подобрать ее, как дверь кафе отворилась. Оттуда дохнуло приятным запахом французских булочек и молотого кофе. А еще лимонами и теплом. Показалась маленькая, заляпанная чем-то белым, похожим на муку, мордашка. Большущие фиалковые глаза и конопатый нос. Темно-черные, кучерявые волосы, собранные в два забавных хвостика, подвязанных алыми ленточками. Темно-сапфировое платье, поверх которого был накинут шелковый, красный фартук, тоже весь в белой пудре. Девочка, лет 7-8. С очень серьезным и насупленным лицом. Она посмотрела на тебя и сказала: - Кыш! Это мой цветок. Наклонилась, поднимая розу, прижимая ее к груди. Ойкнула, уколовшись об острые шипы. И, закусив губу, неловко поклонилась. - Простите, мсье, просто этот цветочек очень важен для меня. Я не могу вам его отдать. Но если вы хотите, я за него угощу вас кофе. Хотите кофе? Очень вкусный, правда. Я делаю очень вкусный кофе. И булочки у меня тоже вкусные. Вы не пожалеете, мсье. Вам понравится. Девочка посмотрела на тебя своими яркими глазами. Тебе показалось, что они слишком яркие. Неестественные для этого серого, выцветшего мира. Как и роза в ее руках.
-
классно. особенно с музыкой.
|
-
)))))))) классный стиль)))
|
Хозяин обратил на нее внимание совсем не так, как она на то рассчитывала. Обозвал курицей… к чему такая несправедливость? Приоткрыв один пожелтевший глаз, Икси чихнула ядом, распространив вокруг себя парное облачко и медленно суча лапками, перевернулась на другой бок, демонстративно ударив хвостом по каменному полу. Она все еще была обижена, и вывести ее из этого состояния могла только нежность и ласка. На гоблина драконица отреагировала лишь слабым подрагиванием крыльев, улыбнувшись в них. Вот этот точно не обделит ее! Погладит, приласкает и обязательно разрешит помурчать на ухо. Выжидательно изогнув спинку, кошка дернула ушами, готовая замурчать сразу же, как к ней прикоснется гоблинская рука. И словами не описать то разочарование и обиду, что она испытала после этого. Жанк ушел! Не погладив ее! Пошел куда-то назад в пещеру, не выполнив свою прямую обязанность. От удивления Икси сначала даже голову подняла, смотря вслед гоблину, и приоткрывая пасть. А потом, поняв, что гладить ее никто не намерен, дракошка скривила мордочку, и хлопнула крыльями по полу, заворачиваясь в них, как в покрывало.
Все, дождались. Не погладили дракона? Теперь будет вам плохо. Вот накоплю силы и всем отомщу. Всех ррразорву! Старалась для них, старалась, а они… мне и тут было хорошо, между прочим. В темноте и прохладе. Так нет, вызвали костяка, отобрали Чудо, заставили булыжники тягать, так еще и не гладят! Гррр!
Зарычав уже вслух, Икси зажмурилась и начала активно копить силы, от напряжения виляя хвостом. Шерсть ее стала дыбом, коготки впились в камень. И может даже она лопнула бы от своей обиды, если бы не одно единственное существо, обратившее на нее должное внимание. Варвар, имя которого она припомнить не могла, не только подошел к ней, не только преподнес ей дары, так еще и погладил своей огромной рукой! А слова, которые он говорил, ложились медом на несчастное сердце драконицы, заставляя его оттаивать. - Мррррр! Мяяяяф! Мурррьк! – Чуть ли не кричала кошка, ластясь к этому странному существу. Ее глаза тут же приняли привычный, лазуритовый оттенок, а шерсть улеглась и засияла. Да и сама мордочка дракошки сияла не меньше – от удовольствия и детского счастья. Икси ткнула носом какой-то камушек, а потом уставилась на колечко. Красиво. Алый камень очень сочетался с ее шерсткой. Мяфи! Улыбнувшись, она неуклюже попыталась натянуть колечко себе на коготок. А тряпочка, состоящая из каких-то вычурно-причудливых переплетов, поглотила ее внимание окончательно. Хрюкнув от удовольствия, драконица попробовала залезть в трусы, впихивая в них крылья и хвост. Слегка запутавшись, она пикнула от возмущения, но все же продолжила свою схватку с этой непонятной для нее вещью.
-
Мастер еле удерживается от того что бы спустится в мир и погладить это существо лично
-
-
-
|
-
она, наверное, уже остыла. Ну да ладно. +
|
Очаровательно улыбнувшись, я встала со своего места и подняла бокал, расправляя плечи. Никогда не любила говорить тосты, но сейчас я не могла просто надуть губки и сказать – не хочу, как делала это с братом. Тут на меня возложили ответственность и я должна оправдать ожидания Джошуа. - Дорогие гости, в этот дождливый вечер, несмотря на сложившуюся погоду, я хочу высказать свою искреннюю признательность, во-первых, за то, что вы нашли возможности и время приехать сюда и почтить нас своим присутствием. Я сделала паузу, обведя всех присутствующих внимательным взглядом. - Долгая война наших королевств опустошила плодородные земли и заставила оба народа тяжко страдать. Это ноша, которую не по силам нести ни один человек. Моя любовь к народу дает мне возможность по праву оценить соглашение наших отцов, их мирный пакт, который положил конец кровопролитию. Это было мудро с их стороны и плоды этой мудрости, как и отголоски их былых решений, мы можем ощущать сейчас. На данный момент. Когда наши дети могут спокойно спать, не боясь громовых раскатов. Когда наши люди могут спокойно жить, смотря в будущее светлым, чистым взглядом. Снова прервавшись, я сменила свое серьезное выражение, на искреннюю улыбку. То, о чем я говорила, отдавалось истиной в моем сердце. - Друзья! Я называю вас друзьями, и от этого внутри моей души разжигается тепло. Я называю вас друзьями, и понимаю, насколько дорого были куплены эти слова. Былые времена не воротишь. Их боль, лишения и страдания будут всегда жить внутри нас, в летописях двух королевств. Но сейчас мы можем сделать то, что действительно в наших силах, чтобы больше никогда… Я повысила голос, гордо поднимая голову. - Никогда наши народы не испытали этого снова! Наш союз сделал нас сильнее, позволил проложить новые торговые тракты, усилить экономику двух стран, усилить боевую мощь. Только теперь, объединившись, мы можем во всей мере оценить то, как трудолюбивы, как отзывчивы и прекрасны наши люди. Наш народ. Я уверенна, что не одна я испытываю эту любовь, поддерживаемую теми, кто сидит сейчас здесь. Теми, кто сидит в своих домах. Теми, кто лежит в своих кроватях. За столами, полными пищи. С верой, что теперь этот мир неразрушим, непоколебим, вечен. Мы оправдаем их надежды. С давних времен, короли и королевы, принцы и принцессы, те, кто управляют своими королевствами, призваны защищать интересы своих государств. Призваны защищать свой народ любой ценой. Мы понимаем это, как никто другой и готовы рискнуть всем, лишь бы мир на наших землях был всегда. Именно поэтому сейчас я особенно рада встречать посланников моего жениха. Я рада видеть лица тех, кого могу называть своими друзьями. Друзьями моего дома, моего двора, моего народа. Я рада, и сердце мое бьется быстрее от того, что в этот вечер мы с вами можем ужинать за одним столом. Вновь улыбнувшись, я обвела рукой полный зал, твердо встречая ответные взгляды. - Да выпадут росой на луга наши надежды. Да не закроют тучи правление двух государств. Да будет мир там, куда касаются своим взором повелители. И каждый новый ребенок пусть зажигается в нашем мире, как новая звезда. Спасибо вам за то, что вы приехали сюда, преодолев тяжелый путь. Спасибо за то, что поддерживаете меня. Сегодня особенный вечер, который я никогда не забуду. Закончив, я подняла бокал выше.
-
Однажды, высоко-высоко в горах, короче грузины отдыхают)
|
Тепло. Только отзвуки дождя слегка мешают шуму таверны. Бьют по голове тихим рокотом. Осенний, скучный дождь. Скучная «Дриада» в которой собралась не особо скучная компания. Там, за каменной кладкой, разжигает свои кострища ночь. Бродит тенями по улицам вымирающего города. Города, в который пришло Оно. Липкое, большое, всеобъемлющее. И если прислушаться, то можно расслышать. Шаги. Их хрупкое, но гиблое эхо. Их протяжный, разбивающийся в переулках ропот. За барабанной дробью дождя. За хриплым, неразборчивым бормотанием гнома. За мурчанием тощего кота, развалившегося на коленях. Шаги, которые гудят в такт сердца. Больного, зараженного Тьмой сердца. Опьяненная злобой душа, она находит отзвук в Нем. Она пьянеет не от эля, вливаемого в глотку, а от шепота этих шагов.
Полуэльфка, презираемая, гонимая, чужая среди людей и нелюдей. Она сидела за столом, насупив тонкие, нарисованные пурпуром брови. Сидела сбоку от горца, близко-близко, почти прикасаясь к нему своей затянутой в грубую ткань рукой. Тонкая, хрупкая, темная, она будто растворилась в его тени и чувствовала себя при этом вполне уютно. Короткие волосы паутиной спадали на плечи, глаза были опущены в мутную, грязноватую чашку эля. На коленях ее лежал иссохшийся, тощий кот, поблескивая черной шерстью и ядовито-зеленым взглядом. Он издавал тихое тарахтение, жмурясь и щурясь, а хозяйка в это время лениво проводила по его шее левой рукой, слегка жмакая шерсть тонкими, длинными пальцами. Другой рукой она периодически подносила ко рту пиво, делая короткий глоток. Тристана, а именно так звали полуэльфку, не обращала никакого внимания на начавшуюся суматоху, или же делала вид, что не обращала. Казалось, она полностью поглощена содержимым своего стакана. Но если приглядеться, то можно было заметить, что полукровка бросает резкие, короткие взгляды на некоторых соседей, заинтересовавших ее. Первым в этом списке стоял гоблин, на уродливую шкуру которого падал теплый свет камина. Тристана уделила его изучению больше всего времени и при этом уголки ее глаз прищурились, а губы слегка раздвинулись. Вторым в этом списке оказался полуэльф. Такой же как она. Полукровка. Не человек и не эльф. Что-то среднее. Мерзкое, в глазах окружающих. Старательно отводимых глазах. Это хорошо. Это очень хорошо. Пожалуй, стоит сблизиться и узнать, насколько это хорошо для НЕЕ. И последним в этом списке отметился Истинный. Эльф. Собрат? Не-ет. Ни друг, ни враг. Чуждое существо, поставленное на целую вечность выше. Что-то острое кольнуло в груди. Что-то вяло заворочалось. Рука дрогнула и сжала загривок Каидо, крепко стиснула мягкую шерсть. Опасен Лесной. Зачем только судьба свела их под одной целью? Словно насмешка в лицо. На гнома и карту полукровка внимания не обращала. Ей было все равно куда идти, пока обещают заплатить. Было практически все равно кого убивать, пока жертва равносильна оплате. Да и к гному она успела привыкнуть за те дни, что провела в таверне. Зевнув, Тристана снова отпила из стакана, и слегка прижалась рукой к Иерениму. Так хорошо. Привычно и уютно. Тепло. Вновь кинула желтый, заинтересованный взгляд на гоблина, подняла одну бровь и тихо фыркнула.
-
За посты в закрытой комнате /^-_-^\ Очень приятно.
-
|
-
Очень тонко чувствуешь состояния. Здорово.
|
Тепло, уютно, сухо. Кончик хвоста дергается по камням и подметает кисточкой серебристую пыль. Лапки цокают коготками по полу, а затем обнимают Чудо, прижимают к мягкому, пушистому пузу. Пузо, кстати, отвечает ворчанием – оно голодно, оно хочет еды. Зажмурив глазки, Икси легла на швабру (которой дала имя «Чудо») и обвила ее хвостом. Склонила голову вбок, так, что один из рожек уперся в каменный пол, и вцепилась мелкими зубками в свою добычу, похрустывая от удовольствия. - Мрррр, – сказала она важно Чуду, от которого пыталась оторвать хотя бы кусочек… Ну хоть маленькую щепочку.. ну хоть капельку этой вкуснотени. Впрочем, «вкуснотень» в виде швабры явно поддаваться была не намерена, и зубы дракошки трещали и скрежетали, обладая слишком маленькой силой для того, чтобы разгрызть желанную пищу. Издав хнычущий, жалостливый звук, драконица открыла глаза, сверкнувшие двумя лазуритами. Порыскала ими по толпе человеков, собравшихся около какой-то не особо приятной штуки, выделила один, самый знакомый и родной запах. Удовлетворенно хрюкнула, а затем попробовала оттащить швабру поближе к каменной куче, чтобы спрятать ее в обломках. Но, увы, сила ее была слишком мала для этого, и несколько раз прорычав, Икси поняла, что эту штуковину ей так просто не утащить. Встав с нее, дракошка мяукнула, и начала загребать камень, в какой-то глупой уверенности, что он может сыпаться. Камень все же оказался камнем, и сыпаться не хотел, так что засыпать свою находку у несчастной тоже не получилось. Усевшись на хвост, Ваэри в отчаянии посмотрела на Чудо и всплакнула кристально-чистыми, почти светящимися серебром слезками. Растерла их по мордашке лапкой, отчего шерсть на щеках стала мокрой. Но Иксенваэри сильная, она повелительница пламени, а значит, не должна так глупо чахнуть над своей находкой. Наклонившись к швабре, драконица высунула синий язык и медленно облизнула рукоять, с удовольствием причавкивая. После этого она нехотя отошла от нее и растворилась в тени. Во всяком случае, она так думала, что растворилась. На самом деле ее алую, яркую шерсть мог заметить любой, кто бы посмотрел в сторону крадущейся хищницы. Но, к счастью, все были слишком заняты той второй, не особо вкусной палкой. И это дало Икси шанс подойти к Хозяину почти вплотную. Расположившись рядом с его ногами, она вновь склонила голову набок и прижалась к земле. Вильнула пару раз длинным хвостом, закрутив его в спиральку. Исподлобья взглянула на спину своего кормильца и улыбнулась саблезубой, хитрой ухмылкой. А в следующий момент уже оказалась на плечах мага, подставляя под его подбородок свою мягкую голову. Замурчав, Икси потерлась о щеку Хозяина и вцепилась коготками в его шею, стремительно пытаясь развернуть его голову в сторону швабры. Она явно что-то хотела.
|
|
|
-
Здорово. ) Я так не умею красиво и образно.
|
-
Компактно. Красиво. Вкусно.
-
от твоих постов веет холодом и смертью...
|
- И все? – Босяк взял из твоих рук коробочку. Икнул. Чуть не выронил ее в лужу, но успел перехватить дрожащими руками. – Только гляну-уть, да-а? Конечно, господин хоро-оший. Я все сделаю. Это такой пустяк. И вы за него дадите мне 10 кругляшей, да? Я просто открою и получу возможность выпить еще две рюмки рому. Просто открою эту чертову коробку и… Дрожащие пальцы бродяги никак не могли ухватить за крышку, постоянно соскальзывая по гладким бокам. Он еще продолжал что-то бубнить себе под нос, делая тщетные потуги открыть коробок, как, наконец, что-то щелкнуло. Черная крышка плавно отъехала в сторону, а пьяница заглянул внутрь.
Коснешься рукой к живому клоку выдранной реальности. Коснешься граней, которые лезвиями отрежут тебя от действительности. Когда пришел этот момент? Ты перестал узнавать мир вокруг. Он иссяк, как засыпанный песком колодец. Бежать. Падать. Обдирать руки об камни. Острые камни. Бежать, не оглядываясь назад. Ни в коем случае не оглядываясь назад. Потому что за спиной дышит Нечто. Не догоняет, лишь осторожно плывет и смотрит на твои жалкие попытки убежать. Убежать от внешнего мира, от себя самого, от пропасти, которая разверзлась под ногами Вечностью. Ты больше не помнишь того момента, когда жизнь покачнулась и упала вялым стручком на холодную землю. Не помнишь тот миг, когда тучи над головой прорвало ржавой кровью. Остановись. Нет смысла убегать. Замри. Шепчет Оно, двигаясь по пятам. Смеется, лукавит. Иногда дотрагивается острым, ядовитым обрубком до самой спины. Ласково проводит между лопаток. Вгрызается огнем в хребет. И отходит. Отступает в полумрак. В Нем много терпения. Оно умеет ждать. Умеет наблюдать. И очень любит охоту.
Глаза босяка вдруг отрезвели и округлились. Тебе не было видно, что в коробке – его крышка закрывала внутренности. Но алчный бродяга перед тобой, похоже, увидел нечто необычное. Нечто таинственное. Нечто страшное. Его губы приоткрылись в немой попытке издать крик, но с них сорвалось лишь хриплое бульканье нечленораздельных звуков. Руки, сжимающие шкатулку, побелели. Пальцы вцепились в нее так, что костяшки на них чуть не прорвали кожу. Он задрожал, скрючившись, вжавшись в стену. Превратившись в маленький, человеческий комок. Изо рта потекла черная пена, заливаясь за ворот грязной рубахи, смешиваясь с уже присутствующими на ней пятнами. Вскоре к этой струе присоединилась еще одна – вытекающая из носа. Глаза бедняги заволокла черная, непроглядная тьма. Белки исчезли, поглощенные этим мраком. Щеки располосовали кровавые слезы. Дернувшись, он захлопнул шкатулку резким движением и скорчился рядом с ней на брусчатке. Издал протяжный полустон-полухрип, вцепившись пальцами в камень. Вцепившись так сильно, что эти пальцы затрещали и сломались. Кожа босяка покрылась красными прожилками, а после этого из них, как из стеблей, начали вырастать пульсирующие язвы. Большие, желтовато-розовые наросты, в которых плескался гной и бились алые вены. Эти язвы очень быстро изуродовали несчастного, покрыв все его тело. Вскоре в нем уже с трудом можно было признать человека. Громкий, исполненный боли и страданий крик сорвался таки с его почерневших губ. Кожа на конечностях покрылась гноем и одрябла, а через несколько мгновений прогнила окончательно, провалившись до костей. Глаза уродца лопнули, вытекая из роговиц чем-то скользким. Его крик поднялся на октаву выше, эхом гуляя по переулкам. Волосы осыпались, открывая покрытый язвами череп. Изо рта вылезло несколько желтых зубов. Спустя несколько секунд – пьяница был мертв. Он затих желейной, покрытой язвами массой прямо в переулке. И единственным признаком его былой жизни был гной, который продолжал вытекать из него черно-желтыми лужицами. Рядом с его скрюченным телом лежала черная шкатулка, посматривая на тебя своими гладкими, отполированными боками.
-
Что не говори, красиво, страшно, опасно...
|
Первые лучи рассвета. Они обнимают продрогшую после ночи землю, лаская ее, словно пальчики умелой любовницы. Рассвет – начало жизни. Конец мрака. Все тайное отступает назад. В призрачный покров теней. В углы, которые с жадностью смотрят на разгорающееся солнце. Люди боятся не монстров, не порождений Хаоса, скрытых во тьме. Нет. Куда больше они боятся саму Тьму, что своим черным, клубящимся полотном застилает глаза, впивается в плоть, вливается в вены ядом и течет к самому сердцу. Туда. Глубже. Меж костей и мяса. Еще глубже. В самое нутро бьющегося, трепыхающегося органа. Эта Тьма священна. Она поет свои вечные песни скрежещущим голосом тишины. Она может о многом рассказать, нашептать во внимательные уши. Но она обманчива и лжива. Эта непреклонная и норовистая подруга. И если свет – начало жизни, то мрак – ее бесконечность. В самом существовании нет ничего интересного. Скучная, нудная жизнь, под девственной плеврой постоянного. Жизнь без огранки и изъянов. Уродливая. Мерзкая. Жизнь, как она есть. И только смерть может внести разнообразие в это стройное веретено. Только она вплетает новый, бесподобный и завораживающий узор. И сопутствует ей Тьма. Первые лучи рассвета. Люди просыпаются в своих нагретых за ночь кроватках. Просыпаются в одиночестве или в обнимку с ломающимися от ночной похоти телами. Грязные, вонючие тела. Мешки мяса и костей. Мехи с кровью. Их водянистые глаза еще полны сонного тумана, но в них уже зарождаются первые блики радости. Радости от осознания того, что это за день. Великий праздник, когда можно забыть о своих скучных буднях. Недочеловеки. Кичливые, высокомерные животные. Пища наших Богов. Вы не знаете о глазах, которые наблюдают за вами. Из-за темных углов. Из-за трещин и впадин. Там, где трутся друг о друга тени. Вы не знаете о жажде крови, что сейчас пульсаром бьется в телах, отданных хаосу. Не знаете о крике, стынущем в груди. Это вой ликования, который вот-вот содрогнет землю. Вам невдомек, что куски ваших душ давно поделены между Темными Покровителями. И ваше солнце уже не сможет сжечь эту Тьму. Оно не сможет успокоить вас и вернуть в свои семьи. В свои привычные, дрянные кроватки. Этот рассвет обагрится кровавой данью.
До закутанной в серые лохмотья колдуньи донесся пронзительный, нечеловеческий крик. Горящие алым светом глаза прищурились, с недовольством охватывая взором ближайшую чащу. Слишком громко. Их могут услышать ненужные уши. Обернувшись на своего нового спутника, Изель позволила себе слегка расслабиться. Во всяком случае, гипноз прошел успешно и один из этих червяков сейчас болтается на ее отливающем сталью крючке. Запахнувшись в плащ поплотнее, колдунья направилась дальше, слушая мелодично-хриплое эхо крика. Знакомого крика.
- Видимо, вам совсем скучно, – недовольно буркнула хаоситка, выступая из тени кривых деревьев. Впрочем, спасать Скама, на которого сейчас накинулась темная эльфка, колдунья пока не собиралась. Ее заклинание было на исходе и нельзя было терять время. Изэль не любила расточительство. Она откинула серый капюшон, открывая свою маску тому, кого привела с собой. Рубиновые глаза посветлели, в них начали просачиваться лазоревые прожилки. Времени осталось совсем мало. Подняв руку, колдунья опустила закованную в стальные шипы перчатку на плечо монаха, которого привела с собой. Сжала. - Ты расскажешь мне, где находится тайный ход монастыря святого Андреаса. Глухой, мертвый голос. Сухой и безжизненный, скованный железом. Но даже в нем мелькали эмоции. Сейчас, он был нежен. Бескомпромиссно нежен и ласков. Алые глаза не отпускали. Они входили в самую душу, втекали в сердце, расплавляя его. Они инфицировали Тьмой. Абсолютной, голодной тьмой.
Ты видишь это, старый монах? Бездну, в которую ты падаешь. Нет ни начала, ни конца твоему падению. Нет ни грамма света. Одно лишь черное молоко. Ты слышишь эту тишину? Она всевластна. Проглотит тебя и выжмет. Я помогу тебе. Я спасу тебя. Я вытащу тебя из этого океана пустоты. Только скажи мне. Скажи то, что мне нужно знать.
-
от первого кусочка курсивом аж тепло растекается по сердцу))))))
|
Продолжая глупо улыбаться, я слушала прощальную речь Николай Петровича. Представляла себе, как он там, на родной, голубой планетке. Расстояние, размером в приличный кусок вселенной, стояло между нами. Между мной и ненавистным шариком, который я воспринимала как клетку для своей чертовой свободы. Подняв руку, я дотронулась до кармашка, в котором скрутился Мафся. Это было странно – обычно любопытный крыс всегда высовывал свою усатую мордашку, дабы не упустить ни одного события. А теперь он свернулся калачиком и подрагивал. Прижав руку к этому теплому комочку, я почувствовала укол тревоги. Улыбка медленно увяла на моих губах, и я больше не обращала внимания на Васю, который с отсутствующим видом продолжал копаться в недрах компьютера. Я не обращала внимания на два ярких солнца, завораживающих своей смертельной красотой. В висках билась только одна мысль: «Мафся, что с тобой? Что ты видишь, что чувствуешь? Почему дрожит твой лысый хвостик? Ты знаешь о чем-то, о чем не знаем мы?» Додумать свою мысль, как и дослушать Ганзу, я не успела. Все случилось очень быстро. Секунду назад все системы были в норме, а из динамиков разносился приглушенный радиоскрипами голос нашего куратора. Секунду назад. Одну лишь секунду. Все было хорошо.
С ужасом подскочив на кресле, я уставилась на ошалевшие приборы. Их показатели говорили о чем-то очень нехорошем. Очень-очень нехорошем. Наверное, об этом и пытался предупредить меня взволнованный крыс, уткнувшись мордой во внутреннюю часть кармана. - Вася, приборы! – Зачем-то крикнула я совсем неуместную фразу, словно в надежде, что наш механик сможет починить взбесившуюся аппаратуру и все станет как прежде. Все будет хорошо. Да. Обязательно. Но скрюченный в кармане крыс утверждал обратное. И ждать от кого-то помощи в этой дыре уже не выйдет, не так ли? Мы сами выбрали эту свободу. Сами умчались за десятки световых лет от нашей уютной планеты. Чтобы насладиться покоем, мать вашу. Чтобы было тихо и хорошо. Хотя, кому я вру? Я ведь на самом деле хотела этих приключений. Хотела, чтобы случилось нечто… нет, не так, НЕЧТО, которое перевернет все мои представления об этом мире. Чтобы ЭТО случилось. Чтобы ОНО захватило, захлестнуло, размазав по себе всю мою жалкую логику. Чтобы ОНО объяло и обдало ЧЕМ-ТО. Вот чего я хотела. Хотела, Вера? Получай. Вот оно, твое НЕЧТО. Да такое НЕЧТО, что всем нечтам нечто. - Спокойно, – упрямо сказала я, давя в себе панику. Кто-то умный когда-то говорил, что «паника убивает быстрее пули», и я с этим умным была согласна на все двести процентов своего серого вещества. В данной ситуации именно паника приведет нас к тому, что где-то на земле вырастет еще две безликие таблички с тщедушными надписями: «Вера Старовски и Василий Топпенберг. Потеряны на задворках вселенной. Мы скорбим по их душам» Так что спокойно, Вера, не надо паниковать. Это просто аномалия. Это просто чертова черная дыра, которая выросла в этом куске космоса за гребанные две секунды. И не такое бывает. Не ходите детки в Африку гулять. Нажав несколько кнопок, я решила, что вернуть приборы в нормальное состояние – это уже дело вторичной важности, а на данный момент меня волновало только лишь то, что мы в непосредственной близости от моего НЕЧТО. - Перевести корабль в режим ручного управления. Я не узнала свой голос. Он был мертв. Словно нас уже засосало в эту дыру. Словно мы уже давно померли, и теперь все что нам осталось – это говорить такими вот глухими, безликими голосами. К черту. Я жить хочу. Еще хотя бы чуть-чуть. Приняв управление, я попыталась увести корабль от этой чертовщины, которую заочно успела окрестить, как «Нечто». Еще немного. - Вась, приборы и защитное поле на тебя. А так же постарайся определить, что это за хрень такая. Я же в свою очередь постараюсь вывести нас отсюда. Я все никак не могла узнать свой голос. Он был спокойным, слишком спокойным. Наружу не выскочило ни капли от бури, от того тайфуна, что разгорались внутри меня. На самом деле я хотела вскочить и кричать, биться головой о приборную панель и попутно выдрать своему напарнику несколько прядей волос. Но это все было внутри. Как и другая Вера, которая сейчас истерила и ныла. Я запихнула ее как можно дальше, какой-то долей разумности понимая, что не сейчас. Не именно в эти минуты. Еще чуть-чуть. Мне нужно так мало времени.
-
-
музыка кажись подкупает меня уже второй пост))) отличный отыгрыш паники - столько мыслей о случившемся и о ней самой, прежде чем начать что-то делать))
|
Сон еще не отошел, но бодрящий, а вернее, просто вмораживающий холод зимней ночи заставил организм разом протрезветь. Шум в голове сменился громким стуком. Наверное, так звучат те прославленные турецкие барабаны, глухой бум которых еще звучит в ушах стариков. Они рассказывали, что вместо мембраны, турки натягивают человеческую кожу поверженных врагов, утверждая, что так можно услышать истинное звучание смерти и призвать страх в души противника. Отчего такие мысли в голове? Ох, не к добру они, как и тот сон. Валенки были холодными, не успев нагреться, а тут еще и снег, заползающий по самые колени. Снег, который тормозил движения, не давал бежать быстро. Казалось, он живой. И ветер живой – его порывы били в грудь, сносили назад в сторону дома. И если бы ты прислушался своим сознанием, то обязательно бы услышал слова, вплетенные в этот злой, хрустящий снегом ветер: «Убирайся назад. Вали в свою нору. Не выходи оттуда, жалкий опарыш». Но ты не слушал ветер, ты продолжал упорно бороться со стихией и двигаться туда, откуда доносился хлипающий, нехороший звук. Темнота резала глаза, после теплого света очага, ты практически ничего не мог разобрать. Эта ночь была особенной, звенящей. Потеряв на секунду ориентиры, ты застыл, но вскоре из-за спины выглянул слабенький, дрожащий огонек. Глупая Лайоме иногда все же выказывала зачатки интеллекта и разумности – сейчас она стояла на пороге, держа в руках глиняную, масляную лампу. Этот свет позволил твоим глазам увидеть те дары, что скрывала под своим покровом ночь. Возле столба сидел на коленях Никулаэ. Сидел в твоей шкуре, распахнутой, отчего на ветру трепыхалась серая рубашка мальчонки. Его глаза были широко открыты, а обветренные губы дрожали. Он смотрел прямо перед собой, ничего не видя. Но было еще кое-что, что-то приторное, скользкое, ароматное. Железный, ржавый запах. И темный цвет, который украшал твоего сына. Приглядевшись, ты смог различить это – твоя драгоценная шкура была вся облита темно-багровой, черной в нервном свете лампы, жидкостью. Большего в темноте ты не мог разобрать. - Никулаэ! – Взвизгнула Лайоме и прямо босиком кинулась вперед, утопая в снегу, забывая строгий приказ мужа. Но пробежав лишь несколько шагов, она закричала снова, закричала как раненый зверь, вздрагивая и прижимая ко рту руку. Свет лампы задрожал еще больше. Более меткий взор жены успел раньше твоего увидеть новое украшение, новый подарок, поднесенный на порог вашего дома. Рядом со столбом, прямо на мутно-желтом пятне, нарисованном на снегу, лежала маленькая, детская ручка.
|
-
...а когда у него закружится голова...
|
2009 год, 15 января, Англия, Лондон.
Это было безбожно серое, скучное и холодное утро. Сухое, как скрипящие кости 80-ти летнего старикана. Утро ничем не примечательное кроме того факта, что его тусклое, серое полотно в скором времени забрызгает алая, густая субстанция, имеющая солоноватый привкус ржавчины. Холодный асфальт свистел под шинами спешащих автомобилей. И как им было не спешить в это скучное, серое и безбожное утро четверга? Люди всегда находили разные интересные и не очень предметы, чтобы взвалить эту тяжесть на свою голову и плечи. Люди любили проблемы, они любили ныть и жаловаться, встречаясь друг с другом под цветастыми навесами кафешек в обеденных перерывах. Они любили изливать друг на друга вопросы, связанные с понижением зарплаты, разводами и тем, что их маленькая дочь оказалась шлюхой и залетела от местного бандита с голубым ирокезом. Люди любили, когда их жалели, и поэтому гордились своими проблемами так, словно это был их личный табель достижений. «У тебя вчера собаку сбили? Пф! Подумаешь, а у меня вчера нашли раковую опухоль размером с фингал дяди Кроулла». Такими были эти люди в своих автомобилях, мчащихся на работу. Маленький рыжий котенок перебежал дорогу Этон-авеню и направился на Феллоус-роуд. Его короткая шерсть была всклоченной, а в некоторых местах можно было заметить грязные, налипшие комья. Большие, пузыристые и желто-зеленые глаза заливал тепло-янтарный гной. Синий форд, в котором находилась семья Фридфилд, затормозил на светофоре, и юная мисс Фридфилд высунулась в окно, наблюдая за тем, как рыжий котенок перебегает через двор помятого домика и устремляется вглубь мертвого, зимнего сада. На какую-то долю секунды девочке показалось, что за котенком вьется едва уловимый, розовато-алый шлейф. Но в этот момент красный глаз светофора мигнул, перешел в лимонный, а затем и в зеленый, и мама поспешно вдавила педаль газа, зная, что не успеет отвезти детей в школу вовремя. Рыжий котенок, кончик хвоста которого был белым, как и ободок вокруг лапок, проскочил мимо свалки мусора, где можно было наблюдать абсолютно любой хлам – от мягкого мишки Тедди, выброшенного матерью малыша Ричарда, до письменного стола мистера Чарльза, который недавно купил новый, добротный, дубовый. Эта маленькая, оранжевая молния, пролетающая по улицам города, была чем-то уникальным и выделяющимся на фоне общей серости и скуки. Может, потому что в Лондоне дикие, беспризорные животные были такой же редкостью, как и бегающие по улицам кенгуру. А может потому, что пусть и грязный, но солнечно-теплый цвет шерстки пушистого малыша освещал сумрачные улицы города везде, где он проносился. На задний двор своего дома вышла старая миссис Лорен. Она собиралась потратить целых двадцать минут на то, чтобы добраться до своего почтового ящика, в который еще вчера утром должны были впихнуть замызганное письмо с рецептом. Она очень ждала это письмо, потому как боли в ногах становились все невыносимее, а нужные таблетки без рецепта она получить не могла. Увы, миссис Лорен не знала, что доктор Ривьера, который обещал ей выслать рецепт, сейчас сам очень нуждается в лекарствах от боли и лежит в больнице с ножевым ранением, чудом не задевшим его правое легкое. Миссис Лорен, кряхтя и попыхивая, словно старый, ржавый, паровой механизм, прошла уже почти треть своего нелегкого пути до почтового ящика, когда мимо нее пронесся маленький рыжий котенок. Она с удивлением посмотрела ему вслед, и на какой-то короткий момент старушке показалось, что у котенка розовато-алая, текущая и будто живая тень. Но что еще можно ожидать от пожилого человека, забывшего свои очки дома на трюмо? Маленький рыжий котенок пробежал через Кинг-Генрис-роуд и очутился на Эллиотт сквер. Здесь расположилась большая, развесистая липа, ветки которой спускались почти до самой промерзшей, холодной земли. Неподалеку от этой липы находилась маленькая ямка, наполненная до краев буровато-металлическим льдом. В этой ямке, на льду, сидел шестилетний Билл Нортман. Билла сегодня выпустили погулять с одним условием – чтобы его закутанную в коричневую, кроличью шубку фигуру могла видеть с окна мать каждые десять минут. Билл был очень доволен тем, что его уже считают достаточно взрослым, чтобы отпустить одного играть на улицу. Он не знал, что сегодняшний ранний телефонный звонок принес с собой ужасную новость – умер дедушка Билла. И чтобы маленький мальчик не стал случайным свидетелем плача, криков и рыданий всей семьи Нортманов, его выпустили на улицу. Нечего ребенку знать, что такое смерть в таком раннем возрасте. Ведь правда же? Билл как раз пытался сделать то самое красивое, фигурное движение, которое делают ледяные балерины, когда ему под ноги кинулся рыжий, облезлый комок. Потеряв равновесие, Билл шлепнулся на твердый лед своей попой и испуганно уставился на котенка. Он как раз собирался заплакать, потому как его заднее место очень и очень болело, когда рыжий, лохматый зверек сделал несколько неуверенных шагов в его сторону. Заполненные гноем глаза мигнули, а пасть раздвинулась в улыбке. Билл готов был поспорить на все свои игрушки, что котенок улыбается так же, как и его воспитательница в детском садике. Задумавшись об этом, маленький мистер Нортман даже забыл заплакать и в этот момент рыжий клочок шерсти вонзился когтями в его горло. Булькающий крик застыл в груди Билли, который вдруг ощутил боль куда большую, чем боль в его маленькой заднице. Карие глаза мальчика закатились, алая струя затекла за голубой воротничок любимой водолазки с изображением бетмэна. Маленькая пасть котенка оказалась невероятно сильной, как и его коготки. Ребенок машинально попытался отодрать от себя эту рыжую тварь, но воздуха у него на это не хватило. Маленькое сердечко сделало еще несколько судорожных ударов, чтобы замолкнуть навсегда.
Джеймс. Сегодня тебе приснился странный сон. Ты не помнил какие-то определенные его моменты, но зато запомнил общий фон – нечто серое и туманное, на котором красивыми, растекающимися кляксами алели бурые пятна. И на этом фоне горящий, золотисто-зеленый взгляд. Странный сон, ведь так? Улицы шумели. Прохожие, закутанные в серое тряпье и замотанные по самые гланды (как любил говорить вечно-пьяный сосед со второго) топтали промерзлую землю, опаздывая на свои работы. Интересно, почему зимой и осенью все люди по какой-то волшебной, немой договоренности начинают носить в основном лишь черный и серый цвета? Это была одна из тех необъяснимых и загадочных вещей, которую очень любили разгадывать британские ученые. Мимо промчался синий форд, из которого высовывалась любопытная мордашка юной девочки. Заметив тебя на переходе, девочка вдруг улыбнулась и помахала рукой. Где-то вдалеке раздался визжащий крик сирены. Лондонское утро всегда начиналось рано, и было невероятно суматошным. Холод закрался под одежду, пупырышками обозначив свое присутствие. Холод, ободряющий, живой, ветреный. Этот холод понукал разбежаться и полететь, распихивая толпу прохожих. Расталкивая эти серо-черные глыбы. Свернув в небольшой, незаметный переулок, ты обошел большой, железный бак, из которого разносился едва ощутимый аромат гнилых овощей и плесени. За этим баком раздалось легкое копошение, и, удивленно оглянувшись, ты приметил обрывок рыжего хвоста. Это было странно, увидеть здесь брошенное животное. Кошка? Собака? Но невиданный зверь решил не выказывать себя – он полностью скрылся за баком. Пройдя весь переулок до конца, ты очутился лицом к фасаду огромного, темно-серого здания. Большая, каменная ограда, за которой не было видно внутренностей, и железные, кованые ворота с пропускным пунктом и двумя мордоворотами. Над воротами можно было прочесть отчего-то зловещую вывеску: «Психическая лечебница Санта Дейзи». С двух сторон от надписи завивались по три чугунные маргаритки. Эти цветы не увянут, несмотря на холод, жару или засуху. Эти цветы всегда останутся здесь, поглядывая своей насмешливой сердцевиной на посетителей и пациентов. Чуть в стороне от мордоворотов и кованых маргариток стоял Он. Его лицо, его фигуру, его сумасшедший блеск глаз – ты никогда ни с чем не перепутаешь. И никогда не забудешь. Проклятье своей жизни и ее вдохновение. Человека, которого больше всего ненавидишь и любишь. Своего брата, недавно выписанного из психушки, – Лэнса.
Лэнс. Сегодня все началось хорошо. Оно и не могло начаться по-другому. Сегодня первый день свободы. Свободы от этих пронзительных взглядов санитарок, тошнотворных криков и стенаний своих «товарищей». Свобода от жратвы, которая своей однородно-пресной массой сворачивает желудок в спираль. Свобода, которая больше не будет трепыхаться воробьиными крылышками за окном. Теперь можно будет выловить всех этих воробьев и устроить поголовное вымирание пернатых. В палату утром вошла мисс Рейчел – симпатичная, молоденькая девушка, вечно стеснительно опускающая взгляд. Она была довольно милой и нежной, но страшно пугливой. Прижимая к себе стопочку твоей одежды, она застенчиво попереминалась с одной стройной ножки на другую и все-таки сказала заветную фразу: - Поздравляю вас с выпиской, мистер Лэнс. Она была единственной, кто обращался к тебе вежливо. Мистер Лэнс. Ее мелодичный голосок смаковал каждую буковку, лаская уши этим «мистером». Хорошая, добрая девочка, с доверчивым взглядом щенка. Положив твои вещи на маленькую, белую тумбочку, она стремительно развернулась и выскочила за дверь. Следующая часть утра прошла довольно быстро, смазанная общими процедурами выписки. Тебе выдали несколько справок и провели последний медосмотр. Тебе даже подарили шутовской колпак с двумя колокольчиками – прощальный дар от санитарок, одна половина которых была счастлива от тебя избавиться, а вторая искренне жалела. Вот только не накормили, словно решив, что раз уж ты уже здоровый, то и пища тебе не нужна. Но этого вполне можно было ожидать. Улица встретила тебя холодным, пронзительным ветром, зимней судорогой проходящей по телу. Земля хрустела под ногами, и создавалось впечатление, что она состояла не из мягкой почвы, а из литой, стальной плиты. Два охранника у ворот придирчиво осмотрели тебя, повертели в своих лапищах документы и презрительно пожелали «доброго» пути. Они были уверены, что в скором времени ты вернешься. На их лицах так и можно было прочесть: «Все возвращаются». Выйдя за стены своей темницы, ты остановился у стены этой клетки, с удовольствием вдыхая грязный, напитанный смогом, морозный воздух. И в этот момент из подворотни юркнула знакомая тень. Не узнать его ты бы не смог. Ты будто чувствовал его приближение, его скованный, сбитый взгляд. Твой младший брат – Джеймс. Он пришел встретить тебя после выписки.
-
офигенно)))) очень легко и свободно читается))
|
2006 год, 8 июля, Австралия, Страусиная ферма в 300 милях от Сиднея. Высокий сумрачный лес. Зеленовато-сизые кроны утопают в лазурном тумане, где-то далеко над головой. Тенистые переливы и солнечные лужицы танцуют по земле, усыпанной хвоей и редкими, фиолетовыми цветочками. Неподалеку слышится журчание – серебряный ручей, прохлада которого доносится и сюда. Звонкий щебет птиц, мелодией разливающийся по чаще. И никакого солнца. Никакой проклятой жары. Только тенек и прохлада. Прохлада и тенек. Благодать. Птичий щебет срывается на пронзительный скрежет, вонзающийся в уши звуковой волной. Наверное, такой звук издают взлетающие американские шатлы. Этот ужасающий писк срывается на отдельные буквы, которые постепенно переходят в до боли знакомое слово: «Алекс!»
- Алекс, мать твою, поднимай свою задницу и дуй вниз! Помоги матери. Так начиналось каждое утро каждого дня. Нежный, ласковый сон убитый громким криком отца, требующего помочь матери, с которой он сам же и угрожает сделать нечто… нечто, пожалуй, плохое. Сквозь окно второго этажа пробивалось кичливое солнце. От него не могли спасти ни тяжелые, темно-синие занавески, ни одеяло (по причине своего местонахождения на полу, ибо укрываться одеялом в такую жару может только истинный извращенец). Уже вторую неделю стояло 45°C. Сорок пять долбаных градусов в тени. И ни одного облачка. Ни единого белого пятна на проклятой синеве неба. И как в такую жару могут сниться другие сны? Но это не все проблемы, которые обрушились на взмокшие головы семьи Саммерс. Последние дожди прошли чуть меньше месяца назад. А страусы, хоть и были животными весьма непривередливыми, все-таки порой хотели пить. Не говоря уже о траве, от которой остались одни пожелтевшие стручки. И каждый день, выходя под эту испепеляющую жару, Алекс имел удовольствие наблюдать презрительный взгляд птиц, которые смотрели сначала на предлагаемую еду, а потом на самого Алекса, словно говоря: «Ты хочешь, чтобы мы ЭТО жрали? Ты действительно этого хочешь? Вот пойди и сам пожри». - Алекс! Я сейчас поднимусь и скачу тебя по лестнице ногами вниз! Ублюдок. Отец всегда отличался невероятной дипломатичностью и культурой общения. Это у него от природы. Молочно-желтая дверь тихонько скрипнула и в залитую треклятым солнцем комнату заглянула взъерошенная голова матери. У нее было красивое лицо. Европейского типа. Общее впечатление портил легкий, бронзовый загар и небольшая полнота. Длинные, медово-золотые волосы были собраны в лохматый пучок. Голубые глаза приветливо блеснули, а губы разошлись в улыбке: - Алекс, доброе утро, мне там немного только помочь надо. К нам скоро гости приедут, делегация из южной Америки. Они вроде какие-то вложения в ферму хотят сделать, правда здорово? Я не знаю, сколько их будет, но они планируют у нас неделю, или две погостить. Мне надо, чтобы ты с погреба консервацию принес и помог приготовить обед. Ты вставай, одевайся и спускайся, хорошо? Можешь сразу в погреб пойти, мне надо томатный сок, соус (такая маленькая, фигурная баночка со светло-коричневой пастой) и консервированные орехи. Еще раз улыбнувшись, мать тихонько прошмыгнула за дверь.
В этот момент клацнули маленькие часы, стоящие на столе у окна. Их темно-бордовая поверхность вздрогнула. Возможно, ты бы не обратил на это никакого внимания, если бы не случайный взгляд. Циферблат уже больше года показывал одно и то же время: «22.08». Севшая год назад батарейка вморозила стрелки на эти цифры. За этот год ты запомнил это время настолько, что оно стало неотъемлемой частью настольных часов. И любое другое вызвало бы недоумение. Как сейчас. Короткая часовая стрелка продолжала безмолвно висеть у цифры «22», а длинная минутная стала ровно на «3». Было очень непривычно видеть это новое время «22.15». Но привычка – дело наживное, а такие мелкие детали, как внезапно рухнувшая стрелка часов, не могли повлиять на привычный ход жизни. Ведь не могли же?
-
Мощный пост. Заставляет стараться
|
|
Изэль молча стояла и смотрела на разворачивающиеся вокруг нее склоки. Ее фигура, закутанная в плащ, не шелохнулась ни на одно из резких слов. Она ни разу не ответила на выпады хаоситов, которые презрительно окидывали ее своими взглядами. Цепи, свисавшие до самого пола, ни разу не дрогнули, оставаясь висеть неподвижными, металлическими змеями. Ее выражение скрывала маска, а холодный свет глаз толковать можно было как угодно. Даже когда хрустящая, зловонная фигура последователя Нургла отделилась от теней и направилась прямо к ней – она осталась неподвижной. Колдунья слушала его, утопая в гнилых миазмах и отвечая своим неизменным, льдистым взглядом. Она была очень горда, но не безрассудна. Она ожидала такого поведения от воинов хаоса, собравшихся под одной крышей. Вряд ли кому-то понравится командование чужака, да еще и под знаменем чужого Бога. А то, что она была женщиной – привносило только больше уязвления их гордости, которой так же было не мало. Про себя Изэль уже давно решила, что все это было довольно умелой насмешкой Теза, который с удовольствием наблюдал весь этот спектакль. Когда нурглит закончил свою речь, колдунья сделала странное движение, оборачиваясь в другую от него сторону, но в этот же момент она замерла так, словно ее приморозили к месту. Рука, сжимающая цепи, впервые за все время дрогнула, а маленький Скам, оказавшийся неподалеку, испустил жалостливое мяуканье. В этой позе колдунья простояла время, равное недосчитанной минуте. После этого она обернулась к тому, кто так благородно предлагал ей свою помощь. - Твое великодушие поражает меня, – в металлический голос просочились приторно-сладкие нотки. – Моя ненависть к тебе не может быть сильнее ненависти ко всему живому. Поэтому, мой благоухающий друг, прими мою просьбу о помощи и не откажи в этот час. Оглянувшись на остальных, кто остался тут, тзинчитка несколько секунд помолчала, а затем осторожно сказала: - Моя гордость не больше гордости тех, кто не видит вокруг себя, смотря внутрь, но не вдаль. Наши Боги, как и пути различны, но наши цели схожи. Я не получаю удовольствия от того, чтобы командовать теми, кто равен мне, а может и сильнее меня. Как и не хочу склеивать прорехи разногласий и трудности принятия общего решения. Те, кто не может смириться с моим командованием – могут остаться тут и задуматься о том, какую прогулку они пропускают. Те же, кто хочет доставить своим Богам удовольствие в виде нескольких сотен невинных душ – могут пойти со мной. Я не собираюсь ущемлять чью-либо гордыню и превозносить свою, но все мы здесь собрались для одной миссии и решить ее, поступившись ненавистью друг к другу, значит вознестись на несколько шагов ближе к нашим Богам. Глупо и не разумно было бы упускать такой шанс. Отвернувшись, Изэль поплотнее закуталась в плащ и бросила тяжелую связку цепей назад в руки Скама. - Пойдешь со мной. Будь рядом и не отставай ни на шаг. Вновь посмотрев на зловонное нечто, которое продолжало стоять рядом с ней, хаоситка тихо прошелестела: - За твою помощь я буду благодарна. Взамен, постараюсь выдержать аромат твоего существования рядом со мной. Проскользнув мимо, колдунья легонько дотронулась до плеча нурглита (немое выражение благодарности?) и уже у самой двери обернулась: - И если ты будешь помогать мне, то я хотела бы знать твое имя.
-
Мафсе нрайца :)
Представляю, какой спектакль разыграется, когда мы начнем крошить пехотные отряды алебардщиков ^___^
-
|
Блэр привыкла просыпаться рано. Не потому что она любила первые лучи солнца или легкий, холодный бриз, овевающий палубу корабля. И не потому, что видела что-то романтичное в раскрашенном золотой пылью рассвета море. Скорее, ей просто доставляло массу удовольствия начинать приставать ко всем, кто начинал шевелиться на борту. Этот месяц прошел довольно активно для юной девушки, которую приключения манили, как мед пчел. Она успела достать почти каждого присутствующего на этом корабле, всовывая свой маленький носик везде, где ей казалось, могло быть интересно.
После полудня Блэр направлялась в офицерский кубрик, надеясь застать там Бэтти и попробовать ее, наконец, уговорить поучиться фехтованию вместе с ней. Все прошлые разы она успехов не добилась, но сдаваться была не намерена. И именно в этот момент ее уши разрезал крик: «Земля!». Замерев на месте, девушка тут же напряглась, словно пружина, и понеслась к борту корабля, вглядываясь вдаль. Когда она обернулась и увидела капитана – тот уже стоял в компании доктора Линча. Выпучив глаза, Деннис подлетела к ним и протянула руку в сторону земли. - Капитан! Там берег! Наконец-то берег! – Сказала она так, словно он об этом и не знал. После этого подлетев на радостях к Линчу (которого еще слегка остерегалась и пугалась), она схватила его за обе руки и несколько раз быстро встряхнула, при этом громко провозгласив: - Правда здорово, док? Мы, наконец, можем почувствовать твердую почву под ногами! А еще я слышала там можно встретить пиратов! После этого оставив доктора, попавшего под горячую руку, в покое, Блэр подошла к капитану вплотную и стала на цыпочки, заглядывая ему в глаза: - Я вас не прощу, если вы не позволите мне сойти на берег. Так и знайте. Мы с Бэтти отправимся прямо сейчас и… Резко сменив грозный вид на умоляющий, Деннис почти начала приплясывать рядом с мистером Горманом, но ответить ему так и не дала: - Я пойду за Бэтти. Мы будем тут через несколько минут, нет, секунд. Резко развернувшись, девушка со всей своей скоростью ринулась в офицерский кубрик, походу неловко зацепив стоящего рядом доктора Линча и уже на бегу оборачиваясь, звонко прокричала: - Извините!
Скатившись вниз, Деннис громко завопила, пытаясь определить взглядом месторасположение подруги: - Бэтти! Где ты? Там земля, Бэтти! Давай скорее на палубу, мы отправляемся гулять!
-
И не стыдно за такие объемы? =)
|
Тихое перешептывание теней благоволило детям, рожденным для одной цели – убивать. Спокойствию не было цены, как и тишине, которая мрачно разложилась в почти пустом трактире. Гулкий свет не рассеивал унылую обстановку, а лишь еще более сгущал ее. Вокруг существа, которое с трудом, но все же можно было принять за девушку, сгустилось почти физическое напряжение. Это была своего рода готовность. Тихая, крадущаяся, уже готовая размять свои лапы и вцепиться клыками в подставленную шею. К этой девушке, завернутой в черное одеяние по самые глаза, вряд ли осмелился бы подойти обычный человек. Склонив голову так, что капюшон благополучно скрыл светящиеся глаза, оставляя вокруг хаоситки ореол пурпурного мрака, Изэль погрузилась в размышления, забыв про окружающий мир. Недавний вызов слегка подпортил ее планы, отчего она пребывала в скверном настроении. Впрочем, многие, кому довелось общаться с ней, утверждали, что это настроение было хроническим и неизлечимым. Длинная глефа, отливающая вычурным узором ржавчины, покоилась рядом, прислоненная к стене. Кинув на нее мимолетный взгляд, можно было заметить, как на лезвии алеет тонкая струйка кровавой вязи, а ведь еще совсем недавно оно было девственно чистым.
Две хрупкие, худенькие фигурки стремительно удирали по сумрачным переулкам грязного города. Вечерняя полумгла сопутствовала их побегу, ласково нашептывая в какую сторону лучше прошмыгнуть. В руках одного из маленьких существ виднелась драгоценность, за которую оба из них готовы были отдать жизнь. - А ну стоять, выродки! Гучный топот огромных сапог донесся совсем рядом. Блеснул мясной тесак, а за его блеском появилось и жирное лицо, спрятанное за засаленной бородой. Продавец, который уже собирался закрывать свою лавочку и направляться в кабак залить душу, теперь вынужден был гнаться за двумя малолетними ублюдками, стащившими у него из-под носа хорошенький окорок. Немудрено, что настроение у него было отвратным. Споткнувшись, девочка, которая с трудом поспевала за братом, жалостливо хныкнула и тихо прошептала: - Подожди… подожди меня. Обернувшись, пацан потянул сестру за руку, прижимая к себе завернутую в грязную тряпку драгоценность. - Быстрее! Именно в этот момент мясник уже сворачивал в переулок, неся с собой запах крови и словесную повозку ругательств. Он был готов самолично линчевать обоих детишек. Девочка снова хныкнула и сжала руку брата, не в силах встать: - Я не могу, нога болит, Маки... Наверное, так бы и закончился их вечер, если бы не сладкая тьма, опустившаяся совсем рядом. Эта тьма обняла двоих детей, кутая их в оборванные полы плаща. Она приняла смутный облик закутанной в черную кожу фигуры, которая одним рывком подняла девочку на руки и железным, мертвым голосом сказала: - Я вам помогу, идем со мной. Когда мясник свернул в переулок – там уже никого не было, лишь с лестницы второго этажа раздался железный скрип и шорох закрывающейся двери. Дети оказались внутри маленькой, грязной комнатушки, на удивление пустой. Невысокая девушка, которая каким-то чудом спасла их от расправы, посадила девочку на стул и отошла к стене. - Бедняжки. Голод, одиночество, боль. Что дарит вам эта жизнь? Холодный голос почему-то показался теплым, почти материнским. В лицо мальчика, который по-прежнему прижимал к себе драгоценное сокровище, уставились два ледяных, светящихся синевой глаза. - Ты не смог ее уберечь, не так ли? Ты не смог принести ей хорошую, теплую жизнь. А ты ведь обещал своим родителям, что защитишь свою сестру. Так почему ты вынуждаешь ее страдать сейчас? Этот голос заполнял комнату. Мальчик, задохнувшись от болезненных слов, отступил на несколько шагов назад. - Э-это не так, – неуверенно прошептал он. – Все совсем не так! Я хочу защитить ее! Я очень стараюсь! - Ты хочешь ее защитить? Но она лишь страдает. Посмотри на нее – ей страшно. Твои смешные попытки приводят к каждодневным мукам. Зачем ты издеваешься над ней? Неужели ты не хочешь ей помочь? Карий взгляд мальчика опустел. Он больше не мог ни о чем думать, этот железный голос кромсал его изнутри и снаружи. - Я хочу ей помочь. - Тогда закончи эти муки. Облегчи ее страдания. Она больше не будет бояться. Она больше не будет одна. Этого хотели ваши родители. Об этом они просили тебя. Защити ее так, как всегда мечтал. Девочка дрожала, молча слушая этот разговор. Она была слишком маленькой, чтобы понять значение чужих слов. Ее брат подошел к ней и почему-то заплакал. Это было странно, потому что он никогда не плакал, даже когда умерли их родители. Осторожно коснувшись рукой тоненькой шеи своей сестры, он крепко стиснул пальцы. - Я защищу… Через несколько минут все было кончено – девочка сползла со стула, откинувшись на пол. Ее посиневшее лицо выражало боль и ужас. - Какой хороший мальчик. Я же обещала, что помогу вам. Ты благодарен мне? Темная фигура отклонилась от стены и проскользнула к ребенку, крепко прижимая его к себе. Он обхватил ее свободной от драгоценности рукой, продолжая жалостливо всхлипывать. - Во славу Тебе, пока смерть идет от искушения, пока прокляты души тех, кто предает жизнь своих близких. Во славу обмана и лжи. Прими мой подарок, по пути в Твои руки. Обними их и согрей своей отчаянной болью. Тзинч. Размахнувшись, Изэль плавным движением вонзила оплетенную стальной перчаткой руку в грудь мальчика, дробя кости и выжимая сердце. Он так и задохнулся, судорожно прижимаясь к своей убийце. Вытянув руку, девушка отряхнула ее от крови, отчего несколько капель попали на лезвие вскинутой глефы. Развернувшись к окну, хаоситка бросила последний взгляд на упавшую рядом с двумя телами детей драгоценность – кусок мяса, завернутый в грязную ткань. - Пикничок окончен.
Даже несмотря на свою мимолетную задержку в городе, Изэль как всегда прибыла первой. Это было хорошей возможностью посидеть в покое и тишине, потому как она всем своим нутром чувствовала, что этот покой скоро разлетится вдребезги. Когда же она только сосредоточилось на воспоминании о недавно убитых малышах – по помещению разнесся приторный, гнилостный аромат. Невозможно было не понять, кто именно был первым из прибывших. Скривившись под маской, Изэль из-под капюшона стала наблюдать за приближением адепта Нургла. Когда же протянутая в приветствии конечность шлепнулась на стол, она испустила скорбный выдох и ткнула пальцем в ненужный обрубок. Запыхтев, тот весело загорелся лиловым огнем, языки которого чудом не перешли на стол. Минутное возгорание превратило щедрый подарок в почерневшие остатки костей, торжественно украшающие стол.
-
Спасительная ложь, гадкий обман, абсолютная беспощадность.
Nya же ^.^
|
Последующая суматоха напоминала Блэр мельтешение рыб, пойманных в сети. Шум, гам, крики и перебранки, быстрые приказы и топот сапог. От этого болела голова и кружилась картинка перед глазами. Девушка сочувственно смотрела на остальных выживших, про себя решая, так ли уж хорошо им было выжить, оставшись без денег, вещей, а некоторым и без памяти.
Отужинав и оказавшись за самодельной перегородкой, Блэр поежилась и вцепилась в полотенце, как в самый драгоценный артефакт за всю свою жизнь. Девушка терпеть не могла холод, который навевал ей плохие воспоминания. Бросив косой взгляд на свою компаньонку по несчастью, она уже было открыла рот, чтобы заговорить, когда, наконец, пожаловало существо, смутно напоминающее парня. Увидев в его руках одежду, Деннис чуть было не издала ликующий визг и не кинулась на него с энтузиазмом охотника при виде чернобурки, но вовремя сдержалась. К тому же ее особенно разозлил взгляд этого щеголя, который позволил себе слишком пристальное изучение истерзанного тела девушки. Конечно, она не была какой-нибудь благородной госпожой и не имела десятигранную родословную, но все-таки она была девушкой и стерпеть такое бесцеремонное изучение своего тела просто так не могла. Бросив на пажа взгляд полный первородной ненависти, Блэр выхватила из его рук одежду, и испустила звук, похожий на шипение. - Спасибо за шмотки, очень «мило» с твоей стороны, – язвительно поблагодарила она пажа, и уже выпихивая его, скромно добавила: - Ты парень или девушка? Прости, в такой темноте тяжело понять… Ну, наверное, мы еще встретимся и у меня будет возможность узнать наверняка.
Выставив это существо, Блэр с детской радостью натянула штаны и оглянулась по сторонам. Обратив внимание на девушку, с которой их свела нелегкая судьба, Деннис неуверенно подошла к ней и осторожно сказала: - С тобой все в порядке? Тебе не нужен врач или что-нибудь… мм.. подобное… черт. Засмущавшись, Блэр на секунду умолкла. Она была язвительна с парнями, но всегда плохо знала, как вести себя с девушками. - Меня зовут Блэр Деннис. Раз уж мы оказались втянуты в это вместе, думаю, нам стоит познакомиться. И если тебе что-нибудь нужно, то проси, не стесняйся. В смысле… у меня, конечно, ничего сейчас нет, но.. может надо что-то принести.. арр… Вконец запутавшись в собственных словах, Блэр резко отвернулась.
-
-
маленький налет пубертатной стервозности радует взор старика доктора, ня ^__^
|
Когда рвутся ниточки, называемые привязанностью. Это свобода. Когда разрушается цепь навязанная обществом, семьей, домом. Свобода. Откуда в этом слове столько значений? Простом, как налет ржавчины, слове. Говорят, трудно прощаться с тем, что долгое время служило тебе опорой. Может и так. Может, кому-то было бы трудно на моем месте делать первые шаги отречения. Первые шаги, уводящие вдаль от милой, наивной и ставшей надоедливой планеты. Кто-то остановился бы несколько раз на воздушном трапе, оборачиваясь назад, взвешивая про себя все еще раз. Кто-то даже решил бы отказаться от этой глупой авантюры. Кто-то прижал бы руки к сердцу, которое предательски споткнулось в груди. Ведь это правильно – испытывать боль, бросая свой дом? Этим кем-то оказалась не я. С трудом сдерживаясь от нетерпения и сохраняя спокойствие при четкой, информативной и предельно-отточенной речи Николай Петровича, я то и дело бросала косые взгляды на своего спутника, еще раз пытаясь понять по себя – того ли я выбрала. Его циничная холодность порой доводила меня до абсурдной ярости, заставляя видеть в нем не человека, но робота. Только даже эти сомнения не могли сейчас заглушить ворох чувств внутри меня. Чувств ликования. Я смотрела в глаза Ганза и пыталась передать ему мысленно свою детскую, почти физическую радость. Свобода. Ты понимаешь? Это ведь правда ОН. Тот удивительный миг, который я с трепетом ожидала почти всю свою жизнь.
Бархатистость звездного полотна. Каждая звезда имеет свое имя и душу. Каждая звезда имеет свой неповторимый оттенок. Тот глупый мальчишка из архива говорит, что все звезды одинаковы. Это всегда приводит меня в неописуемую ярость. Как могут они быть одинаковыми? Каждая из них куда более особенна, чем те же люди. Каждая манит меня и притягивает. И только Учитель может поддержать эти непонятные чувства. Он говорит, что за светом каждой звезды скрывается история времен. В их сиянии иссякают и вновь вырастают неведомые планеты, цивилизации, расы. Под их лукавым взглядом, полном безотчетной Бездны, вынашиваются целые колыбели Вселенной. Ясли, сотканные из далекого, неприкосновенного света. Выше неба. Выше облаков. Выше этого проклятого, сковывающего купола. Там, в недосягаемости от длинных рук Совета, в недосягаемости от громких шагов Исследователей. Они свободны так, как никто и никогда не сможет. Я поймаю их Свободу. Я найду ее в бесконечном полотне космоса. Я разорву эти узы раз и навсегда, оставляя прошлое там, где ему и положено быть – внизу. Когда-нибудь, я обязательно вырасту и найду этот свет. Когда-нибудь, я буду смотреть оттуда на тебя, Учитель.
Глупые детские мечты, которые оказались явью. Как же мне удержать эту радость, что так захватывает изнутри? Только оказавшись на корабле я, наконец, решилась скинуть эту пластилиновую маску. Резко схватив своего спутника за обе руки, я забыла обо всех обидах на него и громко выпалила: - Мы это сделали! Это не сон, Вася! Мы это сделали! Мы почти покинули эту дыру, мы почти вошли в контакт с мечтой. Я до сих пор не верю, что мы на корабле. Не верю, что мы действительно скоро покинем нашу солнечную систему! Впрочем, восторженное настроение тут же сменилось разящей неприязнью, стоило мне вспомнить фразу, полированными буквами выведенную на боку корабля. - Я, черт возьми, не верю, что ты умудрился так его назвать! Я тебе это не забуду, даже не мечтай. Стоило ж мне поручить такое тебе, ведь знала, что тут точно есть какая-то загвоздка. Ты вообще чем думал, когда называл его?! Отпустив руки человека, которого мне до сих пор не суждено было понять и с которым мне придется провести бок о бок целую вечность, я зло пробурчала что-то и прошла на мостик. Усевшись в удобное, обнявшее тело сидение, я почувствовала, как ликование ко мне возвращается. - Ну и ладно, даже ты не испортишь мое настроение, – тихо прошептала я себе под нос и крикнула погромче, обращаюсь к Топпенбергу: - Запрос на проверку бортовых систем.
-
Тира и ее сок. Вкусно-вкусно, ня! ^___^
-
Со второй заслуженной сотней тебя))) Как всегда отыгрыш вдохновляет))
|
-
Поцелуй оборотня - как билет в вечность. С возвращением! :)
|
Океан всегда успокаивал непоседливую натуру Блэр. В его глубине она могла найти отражение своей души, которая рвалась из любых затворов, воспринимая сушу клеткой. Девушке казалось, что именно здесь все потаенные страхи, надежды, мечты и сомнения выходят из тлена углов сознания. Только тут истина не может прятаться под покровом лжи, а лицемерие спешит отступить. Стихия океана всепоглощающа. Шорох волн быстро сменяется раскатом бури, а тихие крики чаек беспокойными жерновами молний. Сколько Блэр себя помнила, лишь отец и Люка могли понять те сумрачные, гулкие ощущения, которые сопровождали девушку на суднах. Но до сих пор она ограничивалась только хлипкими лодочками, да шлюпками. Возможность оказаться на борту настоящего корабля приводила Блэр в неописуемый восторг. Именно поэтому, когда начали происходить злосчастные события того спокойного и тихого вечера, Деннис оказалась на палубе, припав к борту и раскрыв рот от удовольствия налегающего бриза. Несколько дней путешествия уже вовсю очаровали ее, готовую к каким угодно приключениям. Она ждала попутного ветра, растекающегося по парусине, ждала скользких хвостов, задорно рассекающих морскую гладь. Она ждала выкрашенных черным мачт и рдеющего флага с меткой, испугавшей бы всех присутствующих до основания. Но дождалась Блэр немного не того, чего так хотела. Голландец появился довольно внезапно, словно океан просто выплюнул этот корабль из своей глади. Суета, бег, крики – девушка запомнила лишь суматошные видения, которые сменились резким, внезапным туманом.
Холодная вода насмешливо бросала худое, промокшее до нитки тело из стороны в сторону. Холодной воде было абсолютно наплевать на то, что в ее пучинах нашли свой покой люди, которые лишь недавно весело щебетали что-то на палубе «Бетти». Скрипнув от злости зубами, девушка припомнила безмятежность уходящего вместе с последними проблесками солнца вечера. Обычно, именно в такие спокойные вечера, окрашенные багрянцем, и происходят значительные перемены в жизни людей. Так говорил Люка. - Хотела приключений – получила. Дура, – прошептали побелевшие губы в какую-то умело подвернувшуюся доску. В маленькой голове, которую в беспорядке покрывали песочного цвета волосы, с глухим рокотом гуляло сожаление. Ну почему, почему дьявол морей не даровал кончину этого судна от рук пиратов? Почему это должен был оказаться голландец, экипаж которого даже не соизволил выловить уцелевших? Уже собравшись покрывать всеми изученными ругательствами остатки корабля, Блэр внезапно услышала плеск весел и тихие переговоры людей. Шлюпка? В свете зарождающихся звезд девушка заметила очертания команды спасения, которая начала вылавливать выживших. Голубые глаза блеснули от радости. Видимо, не все так плохо кончится, как она ожидала. - Эй! – Пронзительно крикнула Деннис своим резким голосом, который с силой острого клинка разрезал тихий треск догорающей посудины. Испустив булькающий звук, значение которого вряд ли кто-либо смог бы понять, девушка решила особо долго не дожидаться спасителей и рванула к ним сама, разгребая воду руками. Оказавшись рядом с промелькнувшим веслом, Блэр неистово заорала: - Йо! Ребятки, тут типа тонущая, может, поможете забраться?
|
-
Очередной радующий пост. С возвращением
-
с возвращением. рад, что посты твои не растеряли сочности за время отсутствия.
|
-
Вернулась, и еще как вернулась) Пора поработать)
|
Что-то змеиное поднялось снизу. Шипящая, скользящая чешуя, заменившая вдруг привычное тепло кожи. Заворочался внутри яд, выплескиваясь наружу через сумрачный, полный безумного счастья взгляд. Именно так. Этот мир был для меня куда более привычным. С опасностью, которая тянула свою резину и опутывала ей барахтающихся людишек. С лопастями ненависти, закручивающими жизни в тугие спирали. И ласковый мрак, который так приятно прятал выражения лиц, одевал новые маски, сковывая всю правду лицемерием и ложью. Я любила эту жизнь, жизнь в тенях и на грани бездны, ведущей в никуда. Жизнь, которую мне подарил Горбун.
Схватив Малыша за плечо, я грубо сжала руку, заслоняя его собой, отводя за спину. Глаза в темноте блеснули, опасно разрезая подошедшие тени лукавым предложением «поиграть». Всем своим видом я показывала, что буду защищать мальчика за моей спиной с остервенением и глупостью, на которую обычно не идут дворняги вроде меня. Потому что это бессмысленно и бестолково.
«Это моя игрушка, подонки. Только моя. И я буду убивать за нее, как готов убить за любимую конфету ребенок»
Не отпуская «игрушку», я оглянулась по сторонам, стараясь разглядеть лица, но было слишком темно. Заговоривший незнакомец, судя по всему, был главой этой шайки. Ну что ж – это хорошо. Значит, есть с кем договориться. И есть, кого убить, в случае чего. Учитель всегда говорил, что у каждой змеи есть голова. И отрубив эту голову, появится шанс избежать смертельного яда. Хоть это и было важно, но драки мне хотелось избежать. А потому я лицемерно улыбнулась, стискивая пальцы на плече малыша еще крепче. - Жизнь по ту сторону ничуть не лучше этого дерьма. Можешь мне поверить, – тихо сказала я, делая шаг за незнакомцем. – Конечно, мы найдем общий язык. Бросая на этот сброд прищуренные взгляды, я далее молча пошла за «головой». Плечо малыша я не собиралась отпускать, держа его при себе.
«Не бойся. Мы с тобой и отсюда выкарабкаемся. Этот дурак хочет вызнать, что происходит «по ту сторону баррикад». Видимо собирается ограбить их, а может и шантажировать. А шантажировать, кстати, есть чем. Почему бы не помочь им? Этот дом – умело скрытый в праздничные одежды Ад»
|
Кот замурчал, сонно и лениво потягиваясь. В его драгоценных глазах вилось то, что Валентина всегда ощущала с первого взгляда – разумность. У животных редко можно было заметить этот характерный знак. Скорее там читался голод, страх, или же просто щенячья радость. Судя по виду, этому коту было примерно столько же лет, сколько и старухе. Выгнув спинку, он потерся головой о руку Валентины, а затем спрыгнул на пол.
- От тебя пахнет морем, – голос Николь прорвал застоявшийся воздух комнаты, как нож. Он был сильным, хоть и скрытым под хрипотцой. Белые глаза ведьмы смотрели на Валентину ласково, но, в тоже время, грустно. Наклонившись вперед, старушка приобняла девушку рукой и тепло поцеловала ее в лоб. Так бы сделала мать. - Не беспокойся за мальчика. Через несколько минут он уже будет дома. Нам стоит переживать о куда более опасных вещах. Кряхтя, Николь поднялась с кресла, но так и не выровнялась. Годы нещадно согнули ее, оставив на спине горб. Кот ловко спрыгнул и потерся о ноги Валентины, заглядываясь на нее снизу вверх. - Ты проходи, садись. Не обращай внимания на этот мешок шерсти. Он уже давно изжил свое. Услышав слова ведьмы, кот мотнул хвостом, громко мявкнул и торжественно запрыгнул на освободившееся кресло, демонстративно всунув голову в лапки. Старуха направилась к шкафчику, слегка отвернула сломанную дверцу и достала яркий флакон со светящейся, золотисто-медовой жидкостью. - Мой рецепт, – гордо сказала она, поставив хрустальный шедевр на пыльный стол. Рядом с ним опустились две серебряные чашечки, вместо ручек которых служили выпаянные драконы. Указав на табуретку напротив, Николь дрожащими руками взяла флакон и начала осторожно разливать мерцающую жидкость по чашечкам. На удивление, ни одна капля не была пролита. - Я стара, но этот отвар слишком ценен, чтобы проливать его, как кровь, – ответила на немой вопрос она. Разлив полностью все по чашкам*, женщина поставила пустой флакон и внимательно посмотрела на девушку чисто белыми глазами. - Я читала твое имя по камням. И ждала тебя позже, дорогая. Но те события, что уже начали свой наплыв, слишком стремительны и пугают меня. Они сходят с потоков Судьбы, как горная лавина, сминая под себя души и жизни. Взяв чашку в руки, ведьма сделала глоток и прикрыла глаза от удовольствия. - Прошлой ночью уже похитили девушку. Я боюсь представить, что случится в нынешнюю. Внезапно глаза старухи наполнились слезами, она протянула сухую, сморщенную ладонь и провела ей по лицу Валентины. - Я столько лет не видела хотя бы одну из нас… жить тут в заточении, оберегая вечный сон Левиафана** – это проклятие, которое было моей ошибкой.
-
Я уж было опасалась, что ведьма от старости сбежала в тело кота =)
|
-
Я не принцесса, я художница))
|
-
За продуманных, реально продуманных НПС))
|
Чистое, нижнее помещение отличалось удивительной простотой и, в тоже время, вычурностью. Теплые, ольховые стены украшали три картины с довольно интересными сюжетами, написанными, видимо кистью одного мастера. Первое внушительное, горизонтальное полотно открывало панораму горной долины, уходящей в туманные, окутанные снежным молоком горы. Осенние, тепло-багровые и золотые краски радовали глаз. На переднем плане мелькало стального цвета озеро, зеркалом отражающее лес на противоположном берегу. В этом озере можно было разглядеть большую кляксу лилово-пурпурного цвета. Вот мелькает длинный, раздвоенный хвост. Вот сияет в холодном свете солнца чешуя на спине. А вон там уходит в темный омут длинная шея, скрывая свою голову. Вторая картина была портретом молодой, улыбчивой девушки. Ее волосы напоминали золотой пушок, собранный в растрепанный, выбившийся пучок. Глаза блестели жизнью, следя за каждым, кто проходил мимо картины. Под шейку затянутые кружева и изумрудные серьги, которые прекрасно сочетались с голубовато-зелеными глазами. Последняя картина, пожалуй, привлекала взгляд больше всего. И только спустя несколько секунд Джонатан понял почему. Мглистый, высокий лес. Деревья без границ и без вершин. Сплошные стволы, уходящие мхом в стальное, темное небо. Папоротник под ногами мнется, вязнет упругой кожурой, открывая сырую, влажную землю. Это был лес из его сегодняшнего сна. Только дождь в нем не шел, вместо него по листьям папоротника гуляла рябь. А вот из-за ствола дерева, находящегося почти у самой рамки, выглядывало существо. Тело, покрытое чешуей. Безликие глаза амебы, с той же ненавистью и насмешкой поглядывающие из-за своего укрытия. Ладонь, накрывшая ствол полупрозрачной мембранной. Ядовитая, зубастая улыбка.
Под ногами шелестел темно-бардовый ковер. Безупречно чистый, как и все вокруг. Небольшая, дубовая стойка, покрытая блестящим лаком, находилась у стены напротив входной двери. Сбоку стоял кожаный, черный диван с прозрачным столиком у подножья, на котором красовались утренние газеты и блюдо румяных булочек. У другой стены прозрачным боком выпячивался огромный, литров на 300 аквариум. В его спокойных, чистых водах плавали всего три рыбы – все три большие и невзрачные, с огромными, внимательными глазами. Их взгляд нервировал и раздражал. Дно было устлано камнями, на которых шевелились ярко-лимонные и темно-зеленые водоросли. Администратором являлся молодой, энергичный француз, свободно говорящий и на английском, и на немецком языках. Но сегодня его обычно улыбчивое лицо было осенено тревогой и, будто бы, ожиданием дурных новостей. Увидев спускающегося постояльца, он тут же взбодрился и громко сказал: - О, мсье! Доброго утра, вы так рано. Вы можете позавтракать у нас, господин, и это будет совсем недорого. Кроме этого места есть лишь кабак «Гнедая лошадь» и таверна «Злобный Гарри». Но я вам не советую пока выходить. Наклонившись чуть вперед, администратор тихо, испуганно бормотнул: - У нас трагедия случилась ночью, знаете ли. Похитили красавицу дочь местной женщины Жаклин. Это вон та молодая леди на портрете. Такая веселая была, словно птичка полевая. Чирикала постоянно, радовала весь город. Это ужасное происшествие, мсье. – По лицу администратора проползла тень, которую он неумело попытался спрятать под извиняющейся улыбкой. – В любом случае, сейчас город пребывает в волнении, ну, вы понимаете. К чужеземцам у нас относятся осторожно, и вам лучше повременить сегодня с прогулками. Поэтому я вам искренне советую отобедать в нашей таверне, она вон там. Протянув сухую руку, парень указал пальцем на полуприкрытую дверь, из которой тяжелой, сизой струйкой выплывал ароматный, табачный дым. Так же оттуда неплохо пахло жареным мясом, кофе и спиртным.
-
красота и мистика уже в самом начале. нрайца ^_^
|
-
Ну кто беспокоит бедного бухого вдовца)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
xDDD жестокая, жестокая девочка!))))
|
-
общий плюс за поддержание атмосферности
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Гнутся травы, шепча свои проклятия людям. Людям, которые так бесцеремонно ворвались в их владения. Сколько сил им потребовалось, чтобы взрасти. Преодолеть холод и дождь, палящее, жгучее солнце и рвущий под корень ветер. Сколько невидимых усилий. Пробить маленькое зернышко, размером с муравья, и вознестись к небу, глотая лазурь и золото. Каждый день для них – борьба. Неутомимая, неукротимая. И так радуется травяное сердце, когда еще один дюйм пройден, когда новый день расцветает калейдоскопом жизни. А потом приходит человек. Разбивает секай. Растворяет в себе акари. Выпивает до дна мизу. И тушит, тушит своими словами хоши. И гнутся травы, отдавая с таким трудом отвоеванные участки земли. Гнутся, как горбатые старухи, враз тускнея и теряя свою изумрудность. Плачут каплями росы. Им больно, но никому нет дела до их боли. Человеческие шаги сминают, давят, выжимают жизнь. Человеческие руки рвут, губят, терзают тело. За что?.. Зачем?.. Что сделал несчастный цветок этому существу? Чем обидел горделивого человека?
Посмотрев в спину Юримару, я осторожно опустилась на колени, теряясь в зарослях травинок. Дотронулась рукой до оборванного стебелька. Мне казалось, что я чувствую, как уходит, вытекает жизнь. Как стонет вырванный за просто так стебель. И обида, непонятная, доселе небывалая, сковала сердце, сжала его когтистой лапой. - Сайонара. – Тихо-тихо шепчут обсохшие губы. И зачем? И кому? Так глупо сожалеть о простой травинке. Но сегодня у меня такой день, день глупостей. Мимолетных и нелепых.
Резко подпрыгнули ноги, подняли тело с земли. Шелк платья колыхнулся, приятной прохладой ложась на тело. Я крепко вдохнула аромат застоявшихся трав. Ветер стих и теперь запахи леса тучными омутами плавали над долинами. - Я-а?! – Громко, весело и сильно крикнула я. – Глупый мальчишка! Это кому еще кого защищать надо будет! И рвется воздух навстречу, когда я бегу за Юримару в тени леса. И забыло уже сердце, как оно болело за растоптанными стебельками. И уже мои ноги давят цветы и травы, не слыша, как стонет земля. Из груди рвется веселый, заливистый смех, когда я ныряю в прохладную полутьму. Когда догоняю шаловливого мальчишку, так вовремя оказавшегося рядом. Часто его общество угнетает меня. Порой в тело входит грусть. Селится, находя себе приют. Растекается тягучей жижей. Хаха говорит, что это демоны печали кричат и плачут. У них нет души и они ищут, ищут себе пристанище. Находят одинокого, разбитого жизнью человека и входят в него, чтобы забрать душу. Она говорит, что нужно выгонять их, пока хватает силы. Гнать прочь от себя, пока душа крепка и цела. В такие минуты моим лекарством был Юримару. Его веселость, бойкость и желание защитить от всего и вся не может не веселить. Его глупости, которые любого заставили бы покачать головой и отойти в сторону, делают меня счастливой неподдельно.
Догоняя его, я пытаюсь ухватить крепкую, сухую руку, но он выскальзывает, дразня и насмешничая. - Демоны тебя первым слопают, Юримару. – Дразню я его в ответ. – Ты их недооцениваешь, поэтому твой дух слаб. А я сильная. Я сильнее тебя, между прочим. И куда старше. Гордо вздернув подбородок, я забегаю за ближайший ствол и тихо улыбаюсь про себя. Эту улыбку ему не нужно видеть. А глаза уже гуляют по тенистым кронам. По взбитой земле, на которой танцуют солнечные зайчики. Они пробиваются сквозь густую листву, чтобы устроить на земле свои пляски.
-
за красотищу не грех.
нрайца.
|
-
ну что тут скажешь, супер. То что задумал сама сделала и толкать не надо)
|
|
Where is your God?
Плачет небо. Звездами. Голубые. Красные. Их красота бездонна, как и простынь купола, обнимающая их сияние. Иссыхает земля. Голодная и усталая. Припорошенная только холодной луной. Без остатков замерзли озера. Закрыли свои лазурные глаза серебряной каймой. Они забылись. Песок. Обугленный льдом и вмурованный в Вечность. Песок под ногами, которые не чувствуют ничего. Лопается внутри что-то, похожее на струну. Обрываются провода. Зигзагами разбивается сердце. Ему не место в прожженной болью груди. И что-то невесомо-прозрачное уносится вверх. Туда, откуда падают звезды. Туда, где плачет Одинокое Небо.
Холодно. Невыносимо, нестерпимо холодно. Тело рвется. Его натягивают сразу со всех сторон, будто кто-то хочет поотрывать себе куски на память. Лед внутри заменил Душу. Она улетела. Говорят, что Душа – это все, что есть у человека при жизни и это все, что будет у него после смерти. Неправда. Она свободна, эта Душа. Ее полет красив и размерен. Она переливается, перетекает по небу, роняя соленые слезы. Ей грустно покидать своего Человека. Ей грустно оставлять Его на растерзание метелям из звездного сияния. И она кружится, вспыхивая от боли. Кружится рядом, как слишком сильно привыкшая к заботе птичка. Ветер решает за нее. Он вздымается из пустоты. Дыбится, будто злобный, яростный зверь. И силе его нет конца и начала. Вспучивается небо, унося свои звезды подальше. На границу обсидианового молока. А ветер рычит. Воет. Он вскидывает малахитовую морду вверх, сверкая глазами, полными ненависти. Ненависти к Человеку, который не умеет жить. Который не умеет пользоваться тем, что ему подарили. Бросается вперед разъяренная стихия. Сносит все преграды импровизированной тьмы. И подхватывает несостоявшуюся, печальную душу, отпуская ее, даря ей свободу. Так просто. Так просто жить без души, умирая целую вечность. Так просто, когда Небо плачет.
Больно. Дышать. Жизнь, откинутая, отброшенная, как сухой цветок, подползла сама. Вернулась, распотрошив все внутри своим печальным поскуливанием. Вцепилась в руки и умоляюще посмотрела в глаза. Жизнь. Которая не нужна, когда нет Души. Ей не хочется умирать. А тебе не хочется жить. Так странно в этой вечной пустоте. И покой и суета. И тьма, поглощенная звездами, и свет, разбитый песком. И плоть, истекающая болью, и невесомость, придавленная грузом лишений. Уйди. Уйди. Ты не нужна тут. Дай ему умереть спокойно. Тихо. Просто уйди. Но она не сдается. Лижет ладони. Роняет теплое дыхание на промерзшую кожу. И становится понятно – она не покинет, она не уйдет.
Небытие взрывается. Приходят медленные, текучие ощущения, взмалывающие реальность мясорубкой. Зажигается внутри сердце, начиная свой осторожный, неуверенный стук. Тело саднит и ноет. Тело… как же непривычно ощущать его. С трудом открываются взмокшие, закисшие веки. Огромные ресницы вначале размывают мир, делают его нечетким и размазанным. Когда же резкость приходит в нормальное состояние, серость затапливает глаза. Высокие барханы, наметенные волнами вездесущим ветром. Не песок, нет, целые пласты пыли, образовавшей рыхлую, таящую почву. Иногда на верхушках особо высоких горок просвечивают лохматые кустики. Обгоревшие, черные и неживые. Их кривые листья навсегда замерли. Даже ветер не в состоянии придать им движения. Нависли над головой тучи. Серые и бездонные. Их пухлые бока то таят, растворяясь, то вновь дыбятся, натекая смолянистой кожурой. Кажется, что они готовы вот-вот лопнуть, разразившись белой кровью, но неведомая сила держит их. Латает. Тело с трудом начинает шевелиться и постепенно обретает гибкость. Только вот отчего-то оно невозможно непослушное. Тонкие усы уловили направление ветра, а острый нюх определил незнакомый, режущий обоняние запах. Усы? Так и есть. Длинные толстые лапы и пушистый хвост.
|
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Забери... меня к себе... Я так устал бежать... За тобою вслед))))
|
Каждая косточка ломит и болит, тупыми позывами разносясь по телу. Эта боль не такая, какую можно испытать и забыть. В ней многовековые муки, забытые временем и заглушенные вечностью. И пошевелиться не так просто, как кажется. Тело забрали, украли движения, высосали силы, которые текли по венам. Сердце бьется осторожно, медленно, неохотно. У него был длительный перерыв, от которого совсем не хочется отходить. Неустанный орган делает стук, затем второй, а потом замирает, пугающей тишиной разносясь внутри. И Нечто понимает, что так нельзя, что это неправильно. Но не успевает испугаться – словно в насмешку, сердце делает еще несколько ударов, чтобы замереть опять. Эта странная борьба не прекращается и от нее может отвлечь только покачивание из стороны в сторону тела, превратившегося в мешок с костями. Громкий грохот и стук кажется привычным. А твердая поверхность, на которой покоится тело – ледяной.
Пузатый, глазастый автобус когда-то был определенно желтый. Остатки яркой, жизнерадостной краски еще можно различить в некоторых местах обшивки. Все другое же пространство заполнила черная гарь, копоть и ржавчина, немилосердно изуродовав машину. Колес и вовсе нет, на их местах деревянные палки острыми краями втыкающиеся в воздух. Стекла потресканные, мутные и заляпанные черными слюнями. В некоторых местах их и вовсе нет, зато прорехи любовно заклеены темно-красной липкой лентой, которая хорошо сочетается с желтыми остатками краски. Внутренности машины выглядят еще более печально. Некогда зеленая дорожка между рядами сидений теперь покрыта добротным слоем пыли. Поручни, проходящие вдоль автобуса, превратились в ржавые конструкции, с которых свисают длинные пласты паутины, покачивающейся в такт движению. Стены заклеены желтыми, выцветшими газетами. Обивка сидений разорвана и выпотрошена. Куски поролона то и дело попадаются на глаз. В самом конце средства передвижения двойной ряд кресел смачно обкусан, создавая впечатление, что тут побывал автобусоедный динозавр. Одна дверь вначале закрыта, а между ручек вставлена крепкая деревяшка из невероятно белой, режущей глаза своим цветом, коры. Место водителя вакантно. Руль спокойно висит в одном положении, как и педали, намекая на то, что автобус, по всем законам механики, должен стоять на месте. Но он не стоит. Он несется на всех скоростях, подрагивая и встряхиваясь. Несется так, как может нестись машина по скалистой, каменной местности, виляя между холмов. Но за окнами совершенно иная картинка – темные облака, отяжелевшие, ртутные, висящие над и под автобусом. Убогая серость, смешанная с живой темнотой. В довершение ко всему по стеклам хлещет дождь. Густой, резкий и порывистый. Его капли напоминают застоявшееся молоко. На четырех передних сидениях расположились Люди. У окна, прямо за местом водителя, сипло дремлет и клюет носом совсем юная девочка. Шапка ее русых волос со светлыми прядями в избытке припорошена пылью. Руки сложены на коленях, как у послушной ученицы. Рядом с ней сидит привлекательный мужчина, развалившись на сидении так, словно это царский трон. Его голова откинута назад, рот полуоткрыт. Одна рука свисает с кресла, занимая часть прохода, а вторая спокойно и правильно лежит на колене девушки. На соседнем месте, близком к проходу, свернувшись и поджав под себя ноги, умещается одинокий парень. Почему одинокий? Это сказал бы любой, кто смог бы на него посмотреть. Впечатление потерянного ребенка, заброшенного и забытого родителями. Его руки обнимают колени, ноги прижаты к груди. Вдоль конечностей проходят желтоватые бинты, хорошо сочетающиеся своей ржавчиной с поручнями над его головой. Рядом с ним полулежит молодой юноша, прислонившись лбом к холодному стеклу. С его головы осторожно, медленно и неуверенно стекает маленькая, тоненькая капля крови. Руки, вцепившиеся в колени, обильно покрыты черной жидкостью.
|
|
Руки трясутся. Голова идет кругом. Как быстро все завертелось. Как быстро. Еще вчера у нас было будущее. У нас был целый мир под ногами. Семьи, родные, любимые. У кого-то дети. У нас была Родина. И город, для которого мы выросли, который воспитал нас, который стал опорой. Как легкомысленны мы были с нашей свободой, с вольным небом и вспаханными полями. Винили Бога в сухой земле, в высохших ручьях, в ветре, который дует не туда. Да разве можно было?... Благодарны быть должны были. Воспевать хвалу. За тот мир и покой, за тишину, которая тихо таилась в углах. Я еще помню, как распускалась по скрипящей сцене моя юбка. Как пестрые, цветные кружева вертели веер. И восхищенные взгляды спокойных, настоящих людей. Тогда был смех, кажется. Тогда мы улыбались. И прощать было так просто. Все былые обиды теперь выглядят смешными. Пустотой, на бескрайних, залитых кровью равнинах. У нас был дом. А это самое главное. Не семья, не люди. Нас заставили поверить, что Родина превыше всего. Кого-то силой, а кто-то понял и сам. Отстоять, защитить, пасть во славу… Глупую, бессмысленную славу. У кого-то месть стоит в оправданиях, у кого-то истинный патриотизм. Да разве это важно? Когда вокруг все гремит от раскатов пушек. Когда неба больше не видно под плотной, дымной пеленой. Когда вокруг летают осколки людей, разорванные, размозженные. И бесконечные реки крови, питающие изголодавшуюся землю. Каковы вырастут на ней посевы? Нравится ли этой почве такая подкормка? Я… я была просто танцовщицей. Обычной девушкой, за которой бегали обманутые красотой парни. С домом, под крышей которого меня ждала любящая семья и маленькая сестричка. Это было важно. Господи, как это было важно. Я поняла это только тогда, когда нашла на месте дома полыхающий костер. Когда споткнулась о свою сестру, распятую на сухой, горячей земле. Ее глаза были еще живы, и в них горело безумие.
- Кончи… - тихо шепчет молодая девушка в пестрой юбке и яркой кофте. Опускается на колени возле маленького, изувеченного тельца. - Мо… Мо, они убили. Убили папу с мамой. – Серьезно, по-взрослому скрипит десятилетний ребенок. - Я знаю, querido. Тише.. тише… Красная лента с засмоленных волос красавицы падает на вывернутую ручку, сливается с запекшейся, алой кровью. - Тише. - Мо, они… они так делали.. мне больно, мне очень больно. Девочка смотрит требовательно, словно ожидая, что сестра снимет эту боль, облегчит страдания. Но девушка, чья мать была отличным медиком, видит, что сделать ничего нельзя. Слишком много крови потеряно. Матка разорвана, одна рука почти оторвана, а из-за переломленного хребта не двигаются ноги. - bebé, все будет хорошо. Я обещаю. Боль скоро уйдет, ты потерпи только немножко. – Голос дрожит, но Сервера крепко держит эту дрожь, и слез, что смывают весь мир, старается не замечать. - Я умру? - Нет. – Наглая и бесконечно болезненная ложь. – Мы еще будем бегать с тобой. И я научу тебя танцевать. Помнишь, ты просила меня? - Правда научишь? - Обещаю. - Gracias, Мо..
Я вскидываю голову к темному небу. Я пообещала себе, что никогда не забуду, что они сделали с сестрой. Никогда не прощу. За убийства. За сгоревшие мечты. За потерянную надежду. За отнятую жизнь. Но больше всего – за те обещания, которые я дала сестре, и которым не суждено было сбыться.
Рядом десятки людей. Некоторые напуганы, а в глазах некоторых та же решимость, которую я выскребаю из себя нечеловеческими усилиями. Со злостью проще. С ненавистью легче. Выслушав начальника, я кивнула и молча направилась с четверкой, в команду которой я попала. Это вот тот юнец лейтенант? Смешно. Но сейчас неважно. Важно только то, что мне нужно убить как можно больше чужих и спасти как можно больше своих. Кивнув, я быстро ринулась за эль Торо к дому, стараясь держаться пока поближе.
-
-
-
Без слов, глотая наворачивающиеся слезы. Стоя.
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Тяжелое, испуганное дыхание продолжало срываться с губ, растворяясь белесыми облачками пара в заглушенной фонарями ночи. Я стояла, словно театральный актер, обыгрывающий трагикомедию – рука прижата к сердцу, на лице весь спектр скорбных и диких выражений. А я все ждала, когда напуганное сердечко решит-таки вернуться назад, в свое гнездо. Но ему, похоже, было довольно приятно находиться в левой пятке. Испустив протяжный, морозный выдох, я обмякла и прислонилась к двери кафе. Ноги дрожали, а мысли сменяли одна другую: «Черт возьми, разве можно так пугать?! Слава богу, это Марк… Да я ему сейчас голову оторву и из нее снеговика сделаю! Господи, спасибо, спасибо, спасибо.. Вот же находчив парень, да еще и подкараулил, да еще и с шарами. А если бы у меня сердце слабое было?! Если бы инфаркт?! Ой! Мороженное? Какой он милый. Уххх, убить его мало будет, определенно. Нужно помучить сперва. Да и куда мне торопиться. Он ведь спас мне жизнь..» От этой абракадабры у меня резко разболелась голова. Да и какую реакцию выбрать я все никак не могла решить, ошеломленно стискивая пальчиками веревочки шаров и холодное мороженное. Вот ведь странный. В такой холод и мороженное. Именно эта мысль почему-то взяла верх, а еще лицо – детское, счастливое, неуместное. Согнувшись пополам, я засмеялась, еле сдерживая истеричные слезы. Шарики начали подпрыгивать мне в такт. А без того обессиленные ноги вдруг подломились и я невольно схватилась рукой за плечо своего визави. Глянув на него из-под ресниц, я, срываясь, попыталась объяснить: - Охх.. я… ты.. я так… ой… Слова прерывались безудержным смехом, но я все-таки взяла себя в руки, прижала к груди мороженное и ярко улыбаясь, облицевала-таки свои мысли: - Прости… прости, пожалуйста, я не сдержалась. Это так забавно вышло. Ты меня так напугал! Я вспомнила ту ночь на остановке, подумала, что опять кто-то нападать будет… у меня сердце до сих пор в пятках. А еще и не просто силуэт человека, а какая-то трехглавая гидра! Нет, ну представляешь… Я еще раз хихикнула и решилась покинуть убежище козырька кафешки. Спустившись, я снова улыбнулась Марку, и запоздало поблагодарила. - Спасибо. Я люблю воздушные шары. У меня вообще с детства мечта полетать на одном большом. И мороженное тоже люблю. Правда зимой его еще никогда не ела. А погулять – это запросто.
|
-
-
очень мило, детская искренность бьет ключом
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Честно говоря, я просто поражен, Тир) Вообще))
|
-
-
Отличные эмоции, надеюсь на продолжение в таком духе...
|
Туманным взглядом проводив малыша за хиленькую ширмочку, закрывающую две лохани, я резким, злым движением сдернула порванные сандалии.
Неуверенность и малодушие. Жалость погубит тебя, Шуми. Жалость выкорчует в тебе ростки твердости и воли к жизни. Ну какой прок от одного маленького мальчика? Почему ты вдруг стала так беспокоиться о нем? Ведь не было, не было раньше этой дрожи в груди. Не было прищура, скрывающего недоумение от собственной глупости.
Скользнули на пол шорты, а за ними отправилась майко-кофта. Я в нерешительности посмотрела на груду шмотья, которая долгое время была мне одеждой, защищала и служила. Я уже и не помню, где нашла эти тряпки, но расставаться с ними было равносильно погребению прошлого. Ярко, с карнавалами и тамтамами. Я присела на корточки, с жалостью дотрагиваясь до рассыпающихся вещей.
Рычание зверя в груди. Злобный, яростный блеск в глазах. Свобода за спиной и вечная длань в руках. Длань победителя, хищника. Такой ты была. Такой ты выживала. С презрением к тем людям, у которых ты сейчас находишься. С ненавистью к тому шику, который тебя сейчас окружает. С ленивым безразличием к тем бездомным детям, один из которых сейчас совсем рядом. И что теперь, Шуми? Один робкий взгляд несчастного мальчика и твое сердце оттаяло? Оскал сменился благодушной улыбкой, а душа начала зализывать раны?
Рука осторожно, неуверенно дотронулась до воды. Мои пальцы забыли, что это такое – теплое, нежное прикосновение мыльной влаги. Вздрогнув всем телом, я аккуратно, словно хрустальную, хрупкую драгоценность, положила ободранный и дырявый мешок неподалеку от ванны. Там было самое важное в моей жизни – кусок хлеба и разбитая, надтреснутая кружка.
Жалость – путь к верной и мучительной смерти. Друзья всегда становятся врагами и ждут своего часа для сребленного клинка под ребра. Они найдут то время, когда ты будешь слабее всего. Найдут тот момент, когда твой мир начнет рассыпаться. Жалость – это брешь в доспехах твоей души. Огромная, зияющая болью и кровоточащая дыра. Не позволяй ей захватить себя, не позволяй ей обуздать свою ненависть, свою ярость. Ибо ненависть всегда сильнее любви. Она дает силы, она питает тебя.
Одним ловким, быстрым движением я осторожно перескочила через бортик и погрузилась в воду. Опасно блеснули маленькие волны, готовые выбраться из заточения своей клетки. Но я не заметила этого. Мое тело взвыло от счастья, теплоты и свежести. Обняв себя руками, я глупо улыбнулась в потолок и погрузилась в воду с головой.
В этом мире есть два пути. Быть хищником, или добычей. У добычи более безропотная жизнь, Шуми, ты же знаешь. Знай себе – пасись на салатовом лугу, наслаждайся солнышком и тихо причитай на свою никудышную жизнь. Хищник лишен этого. Его жизнь – его ярость. Он не чувствует боли, не умеет лить слез, не умеет прощать. Его лицо – жестокая, ледяная маска. Его глаза – омуты одиночества, в которых гуляет ветер, и живут призраки. Только ночь способна понять его, только земля впитывает кровь, которую он проливает на своем пути. И тебе надо просто выбрать свой путь. Кем ты хочешь быть – добычей или смертью?
Слова Горбуна никак не покидали моего сознания. Его голос врывался в мой тихий, недавно обретенный мир покоя и разрушал его. Трещала по швам надежда, алчность и жестокость наполняли нутро. И я жмурила глаза, стараясь прогнать хриплый голос, стараясь забыть все то, чему меня учил покалеченный рождением уродец. Намылившись и смыв пенистое молоко, я проделала эту процедуру еще несколько раз, после чего с сожалением покинула лохань. Найдя полотенце, о котором говорил мужчина, я крепко обмоталась им и мокрыми ногами прошлепала до мешка, с которым не намеренна была расставаться. Пожевав пару секунд губу, я все же решилась прислониться к ширме и тихо, полушепотом сказать, обращаясь к маленькому мальчику: - Эй… малыш.. ты в порядке? Вытирайся и пойдем. Тебя накормят и напоят. Ты же хочешь кушать? Я могу подождать тебя здесь, только поторопись.
-
славные уроки жизни :) нрайца.
|
-
мне ваши стихи про горгулью очень понравились ^_^
|
Воспоминание о празднике сделало внутри огромную, кровоточащую дыру. Одиночество. Оно прячется в углах и тоскливо подпевает метелям. Оно холодное и влажное, с большими, невероятно большими глазами. В его нутре скрывается вся боль человечества, все несовершенные дела, все проблемы, которые когда-либо затрагивали этот мир. Одиночество такое мощное, что поток его запросто смывает в пучину ледяной тоски. Я встала из-за стола. Чашка опустилась на раковину, выпучивая свой беловатый бок с фарфоровыми цветами. Золотая кайма стерлась, и на ее месте были густые, тусклые пятна. Скрипнув стулом, я подошла к окну и присела на подоконник, отодвигая ржавую жестянку, служившую пепельницей. Я смотрела на огонек и темноту, но свет, льющийся из желтой лампочки на потолке кухни, сбивал, мешал, не давал ночи проникнуть в хлипкую квартирку. Поднявшись, я щелкнула выключателем, тихонько достала из куртки последнюю пачку сигарет и нащупала коробок спичек возле плиты. Снова усевшись на подоконник, я полуприкрытыми от грусти и усталости глазами посмотрела вниз, в темноту собственного дворика. Потянувшись вверх – открыла форточку, которая с трудом поддалась своим заедающим замком. Стужа, вместе с колючей, снежной пылью и осколками зимы, ввалилась внутрь, осыпая меня серебром и холодом. Плечи вздрогнули, а пальцы моментально онемели. Ну и пусть.
Зима. Заморозь мою боль. Выжги своим льдом мою печаль. Замени сердце непромокаемой, непроницаемой глыбой. И пусть оно не бьется больше. Пусть не чувствует этой усталости от убогости и сырости внешнего мира.
Выдох обволок меня туманной дымкой. Дыхание стало прерывистым, частым. А глаза смотрели, не отрываясь, на дворик, на замурованные сугробами лавочки, на красный огонек сердечком. Дрожащие и онемевшие от холода пальцы не хотели послушно доставать примятую сигарету. Бледная палочка, набитая табаком, постоянно соскальзывала и пряталась в недрах коробки. Проказница, я ведь все равно тебя достану, зачем же ты усложняешь мою жизнь еще больше? Неужели весь мир ополчился против меня?
И пусть душа превратится в пленку, покрытую инеем. Пусть замрет кожурой, прочнее стали. Убей во мне человека, зима. Уничтожь чувства. Я так устала ощущать, утопать в этих эмоциях. Бояться и мечтать, любить и ненавидеть, уставать и причитать. Забери, заморозь, не хочу так…
Наконец сигарета сдалась и высунула свою белую мордашку. Подхватив ее непослушными пальцами, я воткнула ее в рот и чиркнула слегка отсыревшей спичкой. Не надо было их держать рядом с раковиной, сколько раз уже повторяла себе, но вечная забывчивость берет свое. Две спички с сорванными головками отправились в жестянку, а третью задул немилосердный ветер. Я с укором посмотрела на форточку, но тут же перевела взгляд назад во двор. Интересно, кто ты, неведомый паренек? Кому посылаешь сигналы и кто твоя незримая любовь? Спит ли она сейчас, или смотрит на твои старания так же внимательно, как и я? Спичка загорелась и, удивляясь проворности окоченевших пальцев, я умудрилась прикурить.
Замети снегами. Укрой своим покрывалом. Я готова отдать тебе все, что у меня есть. Это ведь и не так много. Пусть умрет тепло, завывая раненной рысью. Пусть застынет в смертельной пляске живость и страсть. Все забери, заморозь, разбей вдребезги или просто выбрось. Оставь мне только ледяной покой.
Легкие наполнил дым. И лопнуло что-то в груди, отзываясь щенячьей тоской. Эта убогая, ущербная жизнь делала меня слабой, больной, раненной. Не оставалось сил ни на что. А ведь так хотелось и падать и страдать, и любить и радоваться. А получалось почему-то только падать и страдать. И то, не по теме. Ветер швырнул в лицо выпущенный смог и глаза щипнуло. В уголках выступили обиженные слезы, а я растерялась – действительно ли они от дыма? Раздраженно посмотрев на сигарету, я злобно потушила ее о жестянку, размазывая по донышку недокуренный бычок. Прилипла лбом к стеклу, вглядываясь во тьму. Голову ошпарило холодом. Никогда я не любила холод. Никогда не любила зиму, а сейчас я чувствовала почти физическую потребность в этом замораживающем стекле. Мне казалось, что это поможет, что замурует одиночество в айсберг. Просидев так несколько минут и ощутив, что холод становится просто невыносимым, я потянулась рукой к форточке, намереваясь закрыть ее, принять душ (если конечно судьба подарила горячую воду этим вечером) и лечь в кровать (и не забыть поставить будильник, часов на шесть).
|
Я замерла, забыв и про дом и про желание поскорее узнать, что произошло с родителями. Ангелы? Возможно, чем-то они и были похожи на ангелов. Я более внимательно посмотрела на молодые, металлически-серые лица. И мне вспомнилась старая, рыхлая сказка, которую мне рассказывала еще более рыхлая старушка, нянчившая меня.
«Бывают ангелы, дитятко, бывают. Знаешь, не такие, как мы думаем. Они заняты своими делами и только ветру ведомо, в чем суть их и почему они избирают землю. Посмотришь в небеса когда-нибудь, а та-а-м – росчерк длиной в полнебосвода. Думаешь, что это? Облако такое? Самолет, может? Нет, девочка – это они резвятся. Падают и снова взлетают. Мучают воздух своим вечным всезнанием, содрагают землю своей правотой. И не переспоришь их, не переубедишь. Только сталь и ртуть течет в их жилах, натянутых, будто канаты. Только ртуть и сталь. И беги от таких и не беги – им все одно. Коли надо чего, всегда они получат. Всегда найдут, за что словить и уличить. Это ангелы, mon cher, они выше нас. Они недостижимы. И пускай там и остаются в своих высотах, ведь никогда неизвестно что взбредет в их светлые головы»
Я непроизвольно посмотрела в небо, встречая глазами пушистые, редкие облачка. Осень отстаивала свои права, но, похоже, тепло не собиралось сдаваться так просто. И сказка бабушки, которая больше напоминала быль, очень ярко звенела в моей голове. - Первого бога? Не думаю, что я контактировала с кем-то подобным. Хотя видела я многое. Я вообще не из этого времени. Я совсем недавно тут. Я еще помню Луну в небе. Мечтательно прикрыв глаза, я снова прикоснулась к камушку на шее. И вспомнилось, как один из этих ангелов назвал Голубого недоразвитым. Волна гнева колыхнулась внутри. Они не понимают, не знают. Они не видели его лица. Не слышали его голоса. Они не знают, насколько прекрасно то солнце, что он показал мне. И слова, слова странной, далекой песни, до сих пор будоражащие меня, до сих пор всплывающие в памяти. Но нет смысла доказывать кому-то что-то. И я не хотела разговаривать с этими детьми о Голубом. Раскрыв широко свои белесые глаза, я внимательно посмотрела на новых знакомых. Мне было интересно, о чем они вообще говорят. - Кто это Первый Бог? И зачем вам носитель его крови? И как может выглядеть тот, кого вы ищите?
-
просто нет слов, одно желание ответить)
|
Омерзение и… надежда. Первое то еще понятно. У меня всегда вызывали рвотные позывы эти зажравшиеся свиньи, тупые сволочи, которые не умели ценить свою жизнь. Каждый их день был праздником тщеславия и пустозвоном пестрой жизни. Чванливые выродки, жадные до денег и власти. А эта представительница своего убогого рода привилегированной «знати» была явным экспонатом пресыщенного бегемота. И омерзение – это нормально. Это естественно. Это то, что должно было прийти в мои ощущения. Но вот надежда… А разве это грех мечтать о лучшей жизни? Ведь кто поймет… засыпая под голым небом, усыпанным звездной мишурой, прячась в подворотнях от пронзительного ветра, зарываясь мордочкой в грязь, прогоняя холод, тулясь к голодным собакам и видя вокруг только изнанку мира… разве есть в такие моменты что-то более святое, чем надежда? И смотрела я на эту противную тетку, видя не суку, которая по первой прихоти хочет отомстить, навредить, использовать… я видела остатки человечности и доброты, возможность поесть и быть в тепле. И внутри все сжималось в комочек, когда я думала, что впервые у меня может быть дом, крыша, а возможно даже семья. Я смотрела диким волчонком на милую улыбку дамы, повторяя про себя: «Это ложь, ложь. Забудь, уходи, не думай даже. Они тебя выкинут при первой возможности. А как потом жить, зная, что есть лучший мир, в котором тебе не место?» Но заманчивое предложение было слишком уж притягательным. Кроме того, я ведь могу уйти и сама, когда захочу. Мою свободу не купить так просто, а возможно мне представится возможность попасть в их дом. Еще горбун учил меня, что каждый дом – это тайная пещера с сокровищами, в которую проще всего войти по приглашению. И только последний дурак и осел откажется от такого. Подняв руку, я деловито вытерла обратной стороной ладони сажу с щек и невинно потупила глаза. Шмыгнула носом для приличия и опустила голову так, что длинные, скомканные волосы навалились вперед, скрывая мое несчастно-убитое выражение. - Госпожа, я была бы безумно счастлива… если вы только хотите.. – Тонкий, срывающийся от страха и бессилия голос. Кажется вот-вот – и девочка разрыдается, не веря своему счастью. И мало кто заметил бы лукавый, злобный блеск в темно-карих глазах, спрятанных под веером ресниц.
-
эмоционально, красиво - такие посты нам нужны
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Офигенно))) Пособие по тому, как написать здоровенный пост на действия в пару секунд)))))
|
Помрачнев лицом, я автоматически отодвинулась от этого ублюдка и сжала кулаки. Тихий гул кафешки вполз в меня, словно липкий слизняк. Скомкал мысли и оставил после себя вязкую желчь. Внутренности ухнули куда-то вглубь организма. Тени, блуждающие по знакомым углам и пеленающие столики раскрашивали сумрачный пол пятнами. Одинокое, заброшенное место, напоминающее мне жерло потухшего вулкана. Магоби? Эльбрус? Пустота внутри норовила извергнуться, взорваться. Затопить те остатки судорожного покоя, что еще блуждали на задворках памяти. Как там Нэна говорила? Будь терпеливой с теми, кому виселица светит? - Ты, Вадим, просто пример альтруизма и благодетели. А не хочешь ли ты вспомнить, «цыпа», что ты мне торчишь еще за два месяца работы?
Иссохшийся мир. Размазанный по стеклу мертвой мухой. Так, что кишки и желтоватый субстрат замазали небольшую трещинку. Убогий. Ветхий. А ведь было лучше когда-то. Теплый вечер. Брызги луны, настойчиво теребящие своим светом темно-синие, тяжелые шторы. Маленькая, серебристая полоска, расчертившая прозрачную, насыщенную воздухом комнату на два мира. Один застыл в нерешительной голубизне, теряясь в приглушенных тенях и радостном покое. А второй окаймован бархатным, лучеватым светом одинокой, тусклой лампочки. Как просто все изменилось. Повязка спала с глаз, и они впервые научились смотреть и видеть. Видеть не темноту мороки, а теплое подмигивание солнца и задумчивый прищур луны. Толстые стволы, по которым осторожными пальчиками взбирается рыхлый плющ. Опутывает нижние ветки, свисая темно-зеленой, вьющейся бахромой. Шар папороти на земле, прикрывающий молодую, салатовую травку и цветастые грибы. Высокие кроны, горделиво встряхивающие свои верхушки, фильтрующие лунный свет призрачными листьями и иголками. Где-то всего в нескольких метрах от веранды небольшая полянка ночных цветов – фиолетовых и аметистовых. Их малюсенькие, сонные глазки бутонов блестят от росы, переливаясь богатой радугой звезд. А еще дальше шелестит камыш, упруго стянувший мелкое озерцо с лилиями и лотосами. Там же спят лягушки, почему-то сегодня не смеющие нарушить вязкий покой ночи. Росчерк перед самыми глазами. Тяжелая ветка ели покачнулась, царапнув шишкой по стеклу. За ним вальяжно уселась толстая, немного припухлая и взъерошенная сова. Ее белоснежное оперение запачкано бурыми пятнами, которые придают слегка сумбурный вид. Огромные, золотые глаза с черной окантовкой внимательно заглядывают в комнату, отражаясь в лунном мареве. Тихое, проказливое уханье и она уже летит дальше, оставив меня в молчаливом благоговении.
Нужно будет вырвать пару дней каким-то образом. Устаканиться на новой работе, заплатить коммуналки и отложить немного денег. Рвануть за город. Туда попасть не получится… но там осталось слишком далеко. Где-то на границе детских воспоминаний. Ну и черт с ним. Поехать просто в лес. Подальше от этого города. С трудом вернувшись на землю, я устало посмотрела на жирную рожу Вадима и представила себе свинью, готовую на забой. - Послушай, давай договоримся. Я не собираюсь тут торчать у тебя две гребанные недели. У меня дела. Свои. Важные. Прояви хоть раз порыв человечности и отдай мне деньги за прошлый месяц, а за этот останется у тебя в виде моей отработки. Пойдет?
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Атмосферно. Кубло - прикольное слово)
-
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Хороший и качественный отыгрыш напуганной девочки)))
|
-
Отличный отыгрыш удивления, плюс добрая тян просто бесподобно вписывается в мир... Ждемс чем все это закончится
|
-
приятно читать, словно отрывки из книги
|
|
-
Я честно. Честно. Честно. Подумал, что это написал кто-то из мужиков. Я бы не поставил плюс. Но я увидел ник. Потом. Раза с четвертого. Потому что ожидал там что-нибудь брутальное, типа Морте или Фридрих. Честно. Чудо.
|
|
-
Завуалированная зоофильная эротика. Как тут говорится, +++
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Кира замерла, в беспокойном молчании. Они дырявила взглядом новую посетительницу, казалось, целую вечность, и улыбка медленно сползала с молодого лица. Когда неловкое молчание уже перешло все границы времени, хозяйка резко пошла вперед, выходя из стойки. Дверца заклинила, и никак не хотела ее выпускать, поэтому Кира каким-то нечеловеческим движением, - быстрым, смазанным – перепрыгнула ее и бесшумно подошла к гостье. Наклонившись к ее лицу, Кира обдала кожу запахам прелости, смешанной с какими-то тяжелыми, оседающими прямо в легкие благовониями и едва слышно прошептала в самое ухо, путаясь в волосах: - Беги отсюда.
Ты будешь жалеть, несомненно. Ты будешь вспоминать это место, аккуратно застывшее рубцом в твоей жизни. Воспоминания будут впиваться в тебя острыми, гранитными палочками во время сна. Тебе будет хотеться выдрать их из своего сердца, чем угодно. Глаза, закрытые туманной дымкой сигаретного смога, постоянно будут видеть осторожно дышащие стены и прогибающиеся от хрипов и стонов полы. Ты будешь жалеть об упущенном шансе, об улетевшей возможности. Ты будешь вспоминать меня – странную, чудаковатую, родную. И не сможешь вернуться, никогда. Это будет разъедать тебя. Но ты будешь жива. Ты будешь дышать, а твое сердце будет биться.
Кошка зашипела, поглядывая на хозяйку со смутными чувствами, которые трудно было определить. Кира резко отстранилась, на ее лице еще промелькнула пара ноток печали и сожаления, а потом его снова замуровала маска напускного добродушия. Весело подмигнув, девушка кинула взгляд на новых постояльцев и звонко прощебетала: - О, гляди, еще люди. Сегодня такой прекрасный день. Подожди минутку, хорошо? Подскочив к стойке, хозяйка с миловидным выражением лица начала расселять новых гостей, выдавая им номера и получая деньги. Она была немногословна и, то и дело, на ее лице мелькало смутное выражение тоски. Разобравшись со всеми, она снова представилась, заодно обращаясь и к девушке, возле которой продолжала ластиться Цай: - Меня зовут Кира.
-
Талант.Именно так,с большой буквы.
|
«Когда наступит ядерная ночь, И холод жара успокоит землю…»
*** Падать. Бесконечно падать в омуты чистого огня. В целые болота льда. Жар и холод, равносильно дню на выборе чьей-то безуспешной утехи. Растворяться ядом в дыханиях людей. Дребезжать на границе их зрения, смущенно отводя собственный взгляд. Падать и помнить. Помнить о себе, о своей боли, которая намного более Вечна, чем весь этот проклятый мир. Помнить о своем выборе, который куда сильнее целей буденности и скомканных судеб. Помнить о страхе, швыряющем грудью в осколки лжи и беспамятства, в груды испещренной, разъеденной надежды. Напоминать себе тысячи, миллионы раз о том, что ты один из них. Заставлять себя дышать как они, думать как они, болеть как они. Это сводит с ума. Забавно, есть ли граница у сумасшествия? Может ли псих слететь с катушек еще больше? Бывает ли черта для этой невыносимой, разделяющей естество скорби?
*** Отполированные стены и начищенные полы. Яркие огни точечных ламп. Неоновые вывески, плафоны, световые плакаты. Длинные ряды мягких, темно-синих кресел. Бледно-бежевые стойки с аккуратно спрятанными мониторами. Стеклянные купола, через которые просвечивает чистое, голубое небо и пузатый бок солнца. Все бы это несло покой, уют и тишину, если бы не сплошной поток людей, давящий своей массой. Женщины, мужчины, старики и дети, тинэйджеры, присосанные друг к другу парочки. В этом огромном, вычурном строении, которое напоминает тройную пирамиду с главным высоким шпилем, всегда полно людей. В один из vip-залов ожидания уверенно вошла молодая, красивая девушка. Блондинка, одетая «с иголочки». Тонкие шпильки остро цокнули по мраморному полу и противно скрипнули под изящной фигуркой. Носик ее скривился, а глаза выразили все презрительное отношение к количеству здешнего народа. За руку фифы цеплялась маленькая девочка, лет 10. Длинные, пушистые волосы заплетены в две растрепанные косички. Глаза горят синей радугой на любопытной мордочке. Девочка одета неопрятно, будто в спешке, но в довольно дорогую одежду. За спиной у нее рюкзачок в виде плюшевого, розового зайца. Выбрав взглядом самые отдаленные сидения, блондинка резко потянула за собой ребенка и усадила ее на крайнее кресло у стены. Грозно выпучив на девочку глаза, фифа зло прошипела: - Сиди и не рыпайся. Поняла? Малышка испугано кивнула и уткнулась глазами в пол. Блондинка быстро удалилась из залы, одаряя охранника ненавидящим взглядом.
*** Мне наплевать – так может сказать любой из нас. Мне не одиноко – это мы твердим ночью и днем, когда куранты отбивают тот час, замирающий пустотой в наших решениях. Еще чуть-чуть – глупая, тлетворная надежда. Разве бывает чуть-чуть вечности? Разве бывает чуток того пространства, которое просто физически не может закончиться? Разжиженная, раздробленная лава мечты. Обманка, оставленная другом и врагом. Я хочу жить. Я хочу жить так, как раньше. Я хочу… я…
*** К выходу бокового отсека сектора «C» подъехал небольшой, серебристый грузовик. На одном из его бледных боков красовалась измотанная надпись – «Black Hole». На другом большой, немного кривоватый штрих-код. Со стороны пассажира вышел молодой парень, закутанный в кожаный плащ. Начищенные ботинки упруго шаркнули по бетону. В маленьком дворике царила тишина и покой – будка охранника, пропустившего их, стояла много дальше. Пугливо оглянувшись, парень заглянул через окно к водителю и тихо пробормотал: - Рик, а ты уверен? Может они ошиблись? Что ему ответили, было неслышно, но многозначительное, виноватое выражение лица парня говорило лучше слов. Тяжело вздохнув, он отправился к кузову и повертел ключом в замке. Две белые двери протяжно скрипнули, и на землю выкатилась большая, металлическая бочка с двумя поршнями. Парень попробовал поставить ее, но сил ему явно не хватало. Плюнув на это занятие, он откатил бочку чуть в сторону и открыл маленькое прямоугольное окошко. На свету блеснули пластмассовые кнопки. Набрав код, человек поспешил отойти от бочки и стремительно сел на свое место рядом с водителем. Машина взвизгнула и, оставив два черных следа от шин, убралась с территории сектора. Пару минут бочка продолжала лежать, поблескивая в свете солнца стальными боками, а потом издала резкий, ржавый хрип. Два поршня прогудели и отодвинулись, крышка сосуда приоткрылась всего на пару миллиметров.
*** Глаза тишины. Они разлетаются, дробятся стеклом. В них сотни гулких отражений, поющих моей/твоей/нашей болью. Обида быть освобожденным. Влияние тех сил, которые не оставят нам печати, не дадут слететь до дна, не укроют нас пуховым покрывалом. Можно ведь и тут попытаться найти что-то красивое. Переплеты лазури и фуксии на закатном небе. Траурный костер солнца, уходящего на покой. Дымный бег размазанных, подкрашенных облаков. О, как они свободны! Нежный, тоскливый холод земли, отдающей свое дыхание и выделяющей свои слезы. Янтари росы среди комочков весенней почвы. Бахрома хитросплетений автострад, улиц, тропинок. Пустынные, покрытые трещинами равнины. Мы не можем принять это. Слишком много чужого. Слишком падок этот мир. И только одно не дает назвать его своим – нет привкуса дома, нет запаха параллели. Тебе, наверное, интересно кто я? Интересно, зачем эти слова, когда проще просто заткнуться и вмазаться лицом в свою жизнь? Ты узнаешь, скоро. А пока, найди в себе силы насладиться тем, что эта самая жизнь тебе предлагает.
*** Девочка с растрепанными косичками одиноко сидела у стены уже около часа. Любопытное выражение не слезало с ее мордашки – она внимательно наблюдала за каждым входящим и выходящим из зала, а это были, в основном, богатые дяди и тети. В животе ее проурчало, и она обеспокоено поводила взглядом, выискивая кого-то. Не заметив ничего интересного, девочка тяжело вздохнула и подтянула под себя затекшие коленки. В этот момент раздался жалостливый вой сирены. Испуганные люди притихли и начали озираться, но очень скоро сирена умолкла, вместе с выключенным электричеством. Остались светиться только немногочисленные неоновые вывески и плафоны, благо через стеклянные купола просвечивали обильные лучи яркого солнца. В залах аэропорта повисла угрюмая, густая тишина. Несколько минут ничего не происходило, пока издали, далеким эхом не раздался высокий женский крик. Прорезав плотный покров расстояния, он вонзился в уши людей, которые моментально отреагировали паникой. Сорвавшись с места, самые пугливые ринулись к выходам, некоторые же постарались отойти с пути мощного, людского потока. Девочка вжалась в сидение и испугано пикнула, не зная, что ей делать, после чего быстро слетела со своего сидения и шмыгнула прямо под ноги подвернувшегося человека.
-
На одном дыхании. Могу еще два дня петь дифирамбы. Особенно под Рекевин заходит =)
|
-
Помогла поддержать атмосферу, так еще и красиво)
-
|
|
Словить ветер. Один кусок седой струны, натянутой на небеса. Тонкие, неразличимые для этих хрупких созданий нити. Сплетающиеся радугой, брызгами эмоций и чувств. Чужое, серое небо. Почему они называют его голубым? В нем нет красок – выцветшее полотно с жиденькими клочками белых клякс облаков. Убогий, сытый безликостью мир. Где ненависть и ярость? Где огонь преждевременных страданий? Где яркая, неутолимая жажда чувств? Грубая холстина бесчувственной души. Растерзанной и разграбленной. Мы короли своего мира. Мы повелители небес. Под нашими крыльями гнутся скалы, наши глаза сияют ярче солнца, наши лапы способны крутить шар этой планеты в любом направлении. Мы – Всё. Абсолют чужой мечты, застывшей на тонком, бритвенном лезвии клинка. Замурованный в покров тьмы, которая бывает первородной. Тройная душа на одного. Тройная сила, подкрепленная властью со стороны. Мы верим в то, чего нет, созидая миры и разрушая основания. Как может простая, бессмысленная жизнь ущербного существа сравниться с нашей? Как может кто-то из этих недоразумений поймать чистую силу? Бросить вызов крылатой смерти воплоти, разрушить неосязаемую сферу бытия, сорванную твердой, пластинчатой чешуей. В нас заключена истина, которую нельзя обуздать или понять. Боль, которой нет границ. Правда и вера, которая не бывает чуждой.*
Дракон взревел, одна из его голов повернула в другую сторону. Крылья порхали, словно у стрекозы. Восемь мощных, натянутых парусин. Стрелы Рина сорвались с тетивы, летя прямо в сердцевины сверкающих, глянцевых глаз. Шесть глаз и шесть тонких лучей с оперением. Несмотря на то, что полет срывал концентрацию – четыре стрелы нашли свою цель. Бестия зарыдала от боли. Ее огненный клич, наполненный ужасающей мощью, вонзился в уши ярким звоном. Две головы ослепли, и лишь та, что с самого начала ушла вправо осталась зрячей. Т’Сари не отставал от своего спутника. Его оружие тихо зажужжало, щелкнуло и выпустило свой смертоносный заряд. Вонзившись в одно из крыльев, луч прошелся вдоль по нему, разрезая тонкую мембрану. Тварь снова взвыла, наполняя воздух сонмом тройного крика. Крыло обвисло порванным куском ткани, и дракон завалился на бок, падая вниз. Впрочем, его крылья быстро переняли на себя тяжесть туши и заработали массивными ударами по воздуху, поднимая существо назад. Оставшаяся зрячей голова брызнула полным ненависти взглядом. Посмотрела на миниатюрного, по сравнению с ним, дракона, и выпустила витиеватую, стальную молнию в Флею. Разряд попал в бок драконицы, отчего она испугано пикнула и со всей скоростью рванула вперед. Там вдали показалась спасительная гряда рваных скал. В голове эльфа пронеслась полная боли мысль Флеи: «Только бы долететь до тех гор…»
-
Просто обалденное описание мыслей дракона)
|
-
пришлось немного редактировать пост, чтобы лучше вписаться в твоё описание
|
|
-
а можно было написать тока последние три строчки))))) спасибо))
-
|
|
-
Дракон с характером котенка, я так чувствую разорюсь на зап части к роботу...
|
-
1) Хорошие мысли умирающего) 2) Выложила-таки зарисовки)
|
-
"Это всего лишь я", - сказала Анна, стоя рядом с полыхающей церковью...
|
|
Рин. Неяркие, тихие сумерки покрывали лес сладостным покоем. Данор нежился в облаках, время от времени выглядывая и посылая на землю свои знойные, радужно-белые лучи. Земля дышала благодатью, выплескивая скопленную энергию теплым паром. Лунное озеро было покрыто легкой, едва заметной рябью. Прозрачная, бирюзовая вода просвечивала до самого каменистого дна, по которому ползали многолапые, важные тритсы (осьминожки). Едва слышно шелестели кроны древних, гигантских древ, которые роняли свои золотистые и багровые листья на землю. Рин, развалившись, дремал на светлом пятне, которое образовалось на небольшой полянке у озера. Это было грибное колечко, уютно светящееся ярко-салатовой травой. Неподалеку, у озера, лежала Флея, запустив изящные, чешуйчатые лапки в воду и склонившая голову. Легко можно было догадаться, что важная дракониха внимательно изучает свое отражение, решая для себя, насколько она прекрасна. Внезапно качнув витиеватыми рожками, Флея резко опустила голову в воду и выдула воздух, пуская пузыри. Ни дать ни взять – ребенок, а не дракон. Перевернувшись на другой бок, Рин уже было приготовился спать дальше, как внезапно в голове раздался тревожный голос Флеи: «Рин! Матушка вызывает. Причем срочно.» Мать – королева эльфов, властительница Плеяд. Ослушаться ее приказов или просьб (которые все равно были умело завуалированы под приказы) не смел никто. Что-то проворчав, эльф быстро собрал раскиданные вокруг вещи и забрался на спину лазурного дракона, подбадривая ее ласковым поглаживанием шеи. Флея улыбнулась, оголяя внушительные, серебристые клыки и расправляя мощные крылья. Дракониха протяжно затрубила, огласив небо своим громким рыком, отчего птицы вокруг разлетелись, и взмыла в воздух. Рин всегда удивлялся как таких огромных, величественных ящеров выдерживают небеса, но под крыльями Флеи все выглядело таким привычным и естественным. Уже через несколько минут дракониха опускалась на центральной площади, перед сияющим, золотым дворцом. Соскользнув с ее тела, Рин потрепал подругу по лапе и направился во дворец. Флея не могла идти с ним – размеры не позволяли, поэтому она осталась ждать снаружи. Петляя по коридорам, юный эльф вскоре оказался в тронном зале. Царица сидела на своем кресле, устало прижимая пальцы к вискам. Увидев вошедшего, она встрепенулась и мелодично пропела: - Рин, у меня есть для тебя и Флеи поручение. Одного я уже отправила с посланием, но этого недостаточно. Мне было видение, о котором я не могу рассказывать. Вот это (Мать достала небольшой, гладкий шар, покрытый светящимися рунами) очень важная вещь, которую нужно доставить в поселение лагнумов. Ты молод, но достаточно силен и не привязан к вотчине, как другие. Отправляйся на Кальтэ и найди поселок Лиам, там тебе придется переговорить со старейшиной Джолиумом. А он объяснит, что делать дальше. Ступай.
Потянувшись, Рин раскрыл глаза и с удивлением обнаружил, что еще ночь. Небо было затянуто непробиваемым, черным абсолютом, на котором вспыхивали яркие звезды и клонились к горизонту два спутника. Метеоритное кольцо сказочно блестело золотым мерцанием. Рядом сопела Флея, развалившись под кроной гигантского «сонного» дерева. Его серебристые листья сейчас испускали приглушенный, слабый свет, который окрашивал чешую дракона затейливыми узорами. Они отправились сразу же, после приказа королевы. Флея много ворчала по-поводу таких резких полетов, но смирилась – слово Матери закон. Сейчас они уже были на Кальтэ, и Рин с тоской вспоминал покинутую родину, хоть и знал, что тоска эта вскоре пройдет. Где искать поселок королева не сказала, и теперь оставалось только гадать в какую сторону направляться. Но отчего он проснулся так рано? Природное чутье никогда не подводило Рина, а значит что-то не так. Поднявшись на ноги, он внимательно осмотрелся вокруг и заметил пару удивленных, внимательных глаз, выглядывающих из кустов.
Т'Сари. Небо уже клонилось к закату, когда технум оставил родную Наяду далеко позади. Цепь архипелага утонула в алой дымке Макора, оставляя после себя сладковато-печальный след на душе. Родина. В ней многое сокрыто. Туда хочется возвращаться, потому что там ждут. Потому что там вечный рассвет, который всегда принесет уют и тепло. Замечтавшись, Т’Сари немного накренил корабль, и чуть не угодил носом в воду. Вовремя выровнявшись, технум уставился вдаль. Вокруг было тихо и спокойно. Океан высвечивал бликами двух солнц – голубой и алый смешивались в волнах и преломляли свет, отчего казалось, что вода светится изнутри. Недалеко на горизонте всходили Лиах и Дор, а значит, скоро появится и огрызок Файура. На небе зажигались первые, рябые звезды. Тихий гул мотора перекликался с редкими всплесками волн. Неподалеку показался огромный хвост, увенчанный шипами и ракушками. Это Сатис – морской дьявол. Огромное, утыканное рожками существо, но, несмотря на внешний облик, вовсе не кровожадное. Задумавшись об исследованиях, которые ожидают его, Т'Сари сам и не заметил как на землю спустилась ночь, а впереди показался берег континента. Кальтэ, именно сюда привел его выбор. Родина лагнумов. Улыбнувшись, технум добавил скорости, уже предвкушая скорые исследования.
Мимо прошуршал Зигги, то выныривая, то снова ныряя в кусты. Шаловливый робот щелкал и мигал, копая маленькие траншейки и ямочки. К его баловству уже можно было привыкнуть. Рядом росла поляна пыхтящих цветов, которые то и дело выпускали облачка сине-багрового пара. Молодой технум начал расстилать спальный мешок, готовясь отдать дань традиции сна, как внезапно Зигги испуганно взвыл и кинулся к хозяину, попискивая на ходу. Он явно был чем-то встревожен, стараясь указать куда-то. Нахмурившись, Т’Сари поспешил вперед, влезая в кусты вместе с роботом. Тот продолжал что-то трещать, но уже значительно тише. Раздвинув ветви, технум увидел, как на небольшой полянке рядом раскинулся огромный, лазурный дракон, закрытые глаза которого свидетельствовали, что он дремлет. Рядом с ним лежал статный эльф. Т’Сари не успел удивиться, как эльф внезапно резко вскочил на ноги и посмотрел прямо в сторону технума.
-
Очень сильная вводная, мастер как будто прочувствовал моего перса, просто так совпадать не может!
|
Существо храбро улыбалось, то закрывая, то открывая тускнеющие веки. Гладкая кожа покрылась морщинками и трещинками, а шерсть стала стремительно выпадать. Подняв слабую лапку, Пикся умудрился прижаться к ноге Элирин и сонно, совсем тихо прошелестел: - Ничто не уходит навсегда. Планета хранит наши души. Мы все в ее вечных, перламутровых лагунах. Ждем своего часа на перерождение. Ждем своей надежды, которая взойдет новой звездой. Именно поэтому нельзя дать погибнуть тому, что представляет собой целую наковальню тысячи смелых сердец. Хрипло затихнув, Пикся полежал пару секунд в тишине, словно собираясь с духом, а потом поднял вторую лапку, зажатую в кулачок. - Это похожий мир. Целый мир, представляешь? Тысячи жизней, которые ждут своего рассвета. Зиригот умрет. Придет долгая, изнурительная война. Эти прохладные долины будут выжжены. Реки и моря высушены, а горы вдавлены в самое ядро. Немного шансов есть спеленать это все сеткой, которая не позволит разлететься миру. И все ответы тут. Всё тут. Голос создания затихал, но он продолжал покачивать зажатым кулачком, утыкаясь мордочкой в колени Элирин. Словно спохватившись и боясь не успеть, Пикся начал быстро, сбивчиво объяснять: - На континенте крагеров есть вторая часть моего народа. Они укрываются в северных горах – Тастэ. Там есть копальни, древние шахты… и подземные королевства. Ты найдешь их, я уверен. Отправляйся туда как можно скорее. Возможно, ты не справишься сама. Найми того, кто попадется тебе первым – Зиригот тебе укажет. Убеди его помочь тебе. Иначе… иначе слишком опасно. – Зверек закашлялся и грустно вздохнул, одаривая последней улыбкой лицо эльфийки. - Моя плата тут. Пикся слабо отстегнул с притороченного к худым бедрам пояса небольшой мешочек и протянул его девушке. Заглянув вовнутрь, она увидела россыпь драгоценных камней. Это были уникальные нефриты – камни, которые ценились дороже Цсо. Малыш свернулся клубочком у ног Элирин и прижался к ней всем телом, отдавая остатки тепла. Казалось, его совсем не тревожил приближающийся конец. Прозрачные ушки ленточками трепетали на ветру, а глаза теперь были закрыты. Кожа помутнела и погасла, кости выпирали настолько, что казалось, сейчас вырвутся наружу. Устало выпустив воздух из легких, создание раскрыло ладошку и тихо пробормотало: - Вот это. Нужно отдать. Им. В его хрупкой ручке лежал чисто-черный шар, в самом центре которого плясали удивительные, тусклые, но разноцветные искры. Последнее дыхание сорвалось с губ маленького человечка, соединяясь с порывами теплого ветра. Он умер тихо. Просто еще одна душа отлетела в недра планеты, оставляя от себя лишь хрупкое тельце и воспоминание, в виде слез на лице юной эльфийки.
-
Может я слишком сентиментальна.. но проняло до слез.((
-
Соскучился по твоим модулям.
-
за потрясающее начало - за сцену вцелом и отпись)) меня тоже пробило)))
|
Луэстро. Ничто не предвещало смены злободневного раздражения. Ну, или, в крайнем случае, вторжения в собственное, перманентное отрицание всего хорошего, что могло быть в этом мире. Данор все так же затмевал своим ярко-голубым светом притаившегося у самого горизонта брата. Бирюзовые лужайки жизнерадостно тянули к усыпанному метеоритным кольцом небу свои пушистые стебельки травы. Деревья качались на слабеньком ветру, цветя и благоухая. А город Плеяд кипел жизнью тысячной толпы эльфов под задорным надзором гигантских ящеров – драконов. Ну как этот праздник тщеславия мог не раздражать? Луэстро уже целое утро благочестиво таился посреди эльфийской толпы, в самом центре одной из оживленных улиц. Его врожденный дар хамелеона, делал ушастого совсем незаметным, отчего то тут то там раздавились замысловатые, витиеватые маты и сыпались тела. - Да чтобы тебя Данор по голове звездным Танэкальером стукнул! - Ах ты ж макоровско отродье! - Мама! Тут стена, я не могу пройти! - Моя рука! Я сломал руку! Впрочем, самого Луэстро это нисколько не волновало. Эльф лишь злобно ухмылялся и отходил на пару шагов в сторонку, чтобы остаться незамеченным. А как еще можно было пережить этот безбожно яркий, солнечный день, наполненный радушной толпой сородичей и клыкастыми улыбками их десятиметровых ящеров? Мимо пролетела какая-то молодая, весьма симпатичная эльфка и ушастый не удержался от смачной подножки, заставившей девушку пролететь несколько метров и врезаться головой в витой столб. Смачно выругнувшись, она обернулась, выискивая обидчика, но наткнулась лишь на гудящую, словно рой толпу и побежала дальше. Так бы и проходило это утро, позволяя эльфу развлекаться и перекатывать во рту своего «мега-дракона», как внезапно в толпе показалась светящаяся, ярко-золотая ряса. Жнецы Матери – слуги ее Величества. Статный, стройный сородич ловко скользил меж расступающейся толпы и уже совсем скоро оказался рядом с Луэстро. Одним движением выхватив из воздуха руку эльфа, посланник склонил голову набок и презрительно изрек: - Ты как всегда, Лу. Ничем достойным занять себя не можешь, да? Мать желает тебя видеть. Конечно, можно было бы запустить стилетом прямо в глаз этому задаваке и спокойно скрыться, но Луэстро был не в особо плохом настроении и справедливо решил, что себе дороже. Петляя по вычурным улочкам столицы эльфийского острова, жнец и его «добыча» (а может и наоборот) вышли к солнечному, больно режущему глаза своим светом, дворцу. - Нет, ну вот, зачем столько денег тратить на такую бесполезную штуковину? – Возмутился проснувшийся Гринв, раздвинув зубы эльфа лапками и высунув мордашку. – Они что, «ослепляют» врагов этим убожеством? Поперхнувшись, Луэстро быстро сомкнул зубы и заставил надоедливую ящерицу скрыться под языком. Тронный зал мало отличался от остальных колонных комнат дворца – мрамор, деревянные изгибы тарисанов (специальные деревья, выращиваемые эльфами для архитектуры) и мягкие, воздушные шелка. Матушка сидела на золоченом кресле, внимательно рассматривая белыми глазами вошедших супостатов. Ее брови были нахмурены, отчего можно было судить о скверном настроении. - Луэстро. Ты, в последнее время, изрядно насолил нашему роду. Я позволяла тебе мелкие шалости, но на некоторые деяния не могу не обратить внимание. Например, зачем ты поджарил хексара Аннаэль? Она же все глаза прорыдала! Бедная девочка плакала три недели! Ничего не ела, не спала. Или, скажи мне, неужели тебе так нужно было проводить эксперименты над чешуей спящего Хоку? У него теперь там дыры размером с окно! Ладно, я не буду сейчас заострять на этом внимание, но твои шалости выходят из всяких положенных границ. Я приняла решение насчет тебя. Матушка встала со своего трона и, не дав сказать Луэстро ни слова, засунула ему в руки длинный, свернутый свиток, повязанный алой тесьмой, и прикоснулась руками ко лбу. - Ты все поймешь, когда прочитаешь этот свиток. Не подумай, что я делаю это со зла, но твоя помощь, как это не прискорбно, действительно мне нужна. Благословляю тебя светом Данора, Луэстро, и не забывай, что ты, все-таки, один из нас. После слов матушки эльфа обняло золотое, мягкое облако, а кожу неприятно кольнуло предчувствием колдовства. Уже открыв было рот, чтобы начать возмущаться, он тут же почувствовал как сознание поплыло и накрылось черным ведром.
Очнулся горемыка на мягком, похожем на губку кусте. Его обнимали оранжево-рубиновые щупальца этого самого куста, которые извиваясь, заползали под одежду. С неба падал легкий снежок, сквозь который просвечивало злобное, тускло-алое свечение Макора. Вокруг бугрились голые скалы и высокие, крючковатые деревья. В руках Луэстро все так же лежал свернутый свиток, а рядом он обнаружил посапывающую и урчащую огромную кошку – хексара.
Флэш. Сегодняшний вылет был наполнен приятными, леденящими горящую кожу ветрами. Конечно, прилично досаждал редкий, но колючий снег, который резко уменьшал видимость и заставлял летать, щуря провалы глаз. Охота. Сколько милозвучия в этом яростном, злобном слове. На крагерском оно звучит особенно красиво – дат’хар. Увидеть, догнать, поиграть с приделом своей скорости и скорости добычи, вонзиться, впиться в нее когтями и клыками, разорвать на тысячи тряпочек и выпить знойную, кипящую кровь. Сердце замирает от предвкушения этой сладости, пряности. Каждое утро для каждого крагера проходит именно так – на воздушных подушках под крыльями, в погоне за своим завтраком. Флэш покинул Дом всего несколько минут назад, но сегодня он хотел отлететь подальше. Его раздражало наличие целой толпы сородичей, гоняющихся наперегонки друг с другом. Какие из них воины вообще? О чем тут вести речь. Дети же, глупые дети. Скривив черное лицо, крагер зло хлопнул крыльями по бокам и изогнул хвост, меняя направление. Сегодня он отлетит еще дальше, чем обычно, за гряду Хока’Уст – там будет спокойно. Он сможет выбрать себе хоть целое стадо молодых, сочных косулей, и никто не будет ему мешаться хлопаньем своих крыльев. Замечтавшись, демон позабыл о раздражении на своих сородичей и набрал довольно неплохую высоту, разглядывая крошечный мир, под своим сильным, исполненным мощи телом. Голые, пустынные равнины тянулись до горизонта, где их резко обрывала гряда черно-стальных гор. Там находились редкие рудники, из которых добывались ядовитые и весьма дорогие металлы, а так же минералы, которые шли на продажу. Флэш знал, что иногда эти породы прорывают невероятно твердыми корнями и стеблями деревья коас – ветвистые, бело-мраморные. Деревья, размером с два-три Райха. Именно на таких ветвях строили свои жилища крагеры. Коконы, недоступные для тех, кто не умеет летать. Под боком что-то шевельнулось, резко отвлекая внимание Флэша. Вспомнив про маленького дсуна, демон поправил сумку и пробурчал нечто весьма злобное. Конечно, наличие такого слуги его порядком радовало, но вот таскать его с собой весьма неудобно. Сумка мешала свободному полету, то и дело перекособочиваясь и сбивая с ритма. Из кармашка высунулась пара щупальцев за которыми последовал любопытный взгляд трех глаз, но, тут же увидев какую высоту набрал хозяин, существо испугано пикнуло и зарылось в самую подстилку. Вскоре Флэш добрался до гряды и решил спуститься на небольшую площадку, поднимающуюся с другой стороны. Борьба с гадостными снежинками утомила его. Обустроившись на площадке так, чтобы его кипящее огнем тело продувало сразу два потока ветра, демон потянулся, вправляя кости и разминая мышцы. Мощные крылья коснулись твердой земли, а хвост распластался темной колбасой. Почувствовав затишье, Карли снова высунул любопытную мордочку и спустя несколько секунд выполз полностью. Создание лишь недавно очнулось и теперь и само жаждало размять свои щупальца. Не обращая внимания на тентаклоида, крагер, тем временем, изучал раскинувшуюся перед ним долину. Центр ее был заполнен копальнями и карьерами, из которых добывалось несколько видов грунта и песка. Впрочем, они уже с лишним сто лет как не работали. Север и восток замыкала все та же гряда, а запад прикрывал звенящий лес. Лес этот неспроста получил такое название – стволы, ветви и листья тамошних деревьев были полностью прозрачные и плотные, как стекло. И когда поднимался довольно хороший ветер – ударяясь палками и кронами, эти деревья создавали мелодичный, постоянный звон. Внимательные глаза Флэша запнулись на стаде косуль, о которых он совсем недавно мечтал. Издав ликующий рык, демон зазвал дсуна назад в сумку и двумя мощными ударами крыльев поднялся в воздух. Спикировав на стадо, крагер погнал его к северо-западу, намереваясь загнать в один из карьеров. Испуганные, шестиногие косули рванули со всех сил, зная, что их единственная возможность выжить – обогнать демона, что было практически невозможно. Подгоняемый жаждой и урчащим желудком, Флэш опустился еще ниже, вытягивая хвост струной и набирая чудовищную скорость. И уже в самый момент триумфа, когда до карьера оставалось несколько секунд, а руки уже готовы были рвать упругое мясо – его отвлекло бледное сияние на границе зрения. Бросив туда недоумевающий взгляд, демон увидел огромную, светящуюся лунную кошку, а рядом с ней оторопевшего эльфа. Так увлекшись этим необычным зрелищем, крагер не заметил впереди себя ствола дерева и вскоре смачно обнял его крыльями, аккурат вписавшись всем телом. Дерево треснуло, по коре поползли змеистые линии, но устояло. Раздраженно отлипнув от него, Флэш с жалостью увидел, как по степи спешно удаляется его стадо косуль, которые переняли ликование демона. А вновь перекинув взгляд на сияние, он определил, что эльф с кошкой ему не померещились. Это было более чем удивительно, потому как на Лакх Ора очень редко можно было встретить надменных служителей природы.
-
За все 4 вводные, которые ты милостиво позволила мне смотреть
|
-
Прелестно, просто прелестно...
|
Мои детские страхи еще жили во мне. Жили более ярко и контрастно, нежели мое тело. Вязкая, хлюпкая темнота, обветрившая кончики деревьев и взрыхляющая землю. Она была живой, она всегда знала, чего я боюсь, о чем я болею, куда мне страшно идти и кого нестерпимо слушать. Она подкрадывалась еще тише, чем я. Давила. Разрывала. Я затаила дыхание, хотя легкие мои и так не нуждались в кислороде. Замерла, спрятавшись за кору какого-то дерева. Начала вглядываться в кромешный морок вокруг, словно ожидала, что он растопится. Тьма во мне зашевелилась, загудела, начала сама просыпаться и восставать, будто нашедшая лазейку среди моей несуразной, глупой защиты. - Ничего тут уже не имеет значения. Смерть бывает только раз. Все что осталось от тебя не нуждается в страхе. Ты жила когда-то, Цири, ощущала ветер и росу босыми ногами, тебе было больно, когда ты падала и сдирала в ссадины коленки, тебе было тепло, когда на тебя светило солнце, и холодно, когда ресницы склеивал снег. А что теперь? Теперь осталось только два чувства, два настоящих, искренних чувства – голод и страх. А все остальное, что ты пытаешься оживить в себе, лишь тень, неудачная игра провалившихся циркачей. Нет больше ни любви, ни дружбы, ни слез, ни смеха. Твои эмоции лживей меня, твои чувства еще более мифологичны, чем твоя душа. Я прикусила губу, сжимая крепко зубы. Я хотела, чтобы все сказанное во мне было неправдой, я хотела, чтобы у меня были доказательства, было бы, чем возразить. Но от правды не убежать и не спрятаться – она все равно подстережет где-то на границе тихого безумия. Издав стон, полный тоски и одиночества, я зажала руками уши. Это не могло мне помочь, тот голос, что терзал меня, шел не извне и убежать от него я не могла. Чтобы заглушить его оставалось лишь одно средство – идти. Не останавливаться. Почему сегодня кладбище такое тихое? Что могло тут произойти? Что могло потревожить уже давно умерших? Задавая эти вопросы, и не слушая тихий шепот, я побрела дальше, шмыгая вдоль кустов и прячась за деревьями.
|
-
Особенно конец порадовал :)
|
|
Тихо шептали мраморные плиты, не смея скрипеть под тонкими, острыми каблуками. Слегка прикасался к зеркальному полу молочно-золотистый, тяжелый подол, ползущий присобранным, шелковым шлейфом. Трепетно покачивалась ткань изысканной юбки, которая мягкими волнами обнимала спрятанную панье. Размытые узоры, золотом отливающие на пастельно-охровых складках платья, гармонично сочетались с подъюбником белого наваха. Огибая пышную юбку, сзади гордо дыбился небольшой, аккуратный турнюр. Чуть выше стройную талию акцентировал упругий, вычурный корсет, оббитый кружевом цвета жженой сиены. Его основу составлял бюск из китового уса, что позволяло корсету очень плавно обтекать фигуру. Резаные рукава, присобранные лентами по всей длине рук, открывали кружевные, напоминающие кремовую паутину, перчатки. От корсета вверх расходился широкий ворот, твердо стоящий вокруг шеи. На груди покоились бусы из розового жемчуга. Выточенное, до невозможного прекрасное лицо королевы было обрамлено вуалью собранных в свободный пучок волос. Пряди, состоящие, казалось, из чистого серебра, украшали небольшие жемчужные заколки. Не смотря на идеально выкрашенное лицо, поражало видимое отсутствие яркой косметики – все тона были мягкими, обволакивающими, спокойными.
Гордая осанка и надменный взгляд аквамариновых глаз выдавал в ней не просто королеву, но воистину волевую женщину. При одном виде на Луизу, создавалось впечатление, что она может одним взмахом ресниц рушить горы и затмевать солнце. Тонкий ореол магии всегда терпким ароматом следовал за ней. Самая могущественная колдунья в стране, она никогда не прятала свою власть, но и не кичилась ей. Многие говорили, что жестокости Луизы завидуют древние боги седьмого мира, другие говорили, что доброта ее подобна весеннему теплу. Слухи полнили королевство такими противоречиями, что заезжие гости были полностью одурманены и озадачены. Но ни один из тех, кто видел королеву воочию, никогда не сможет забыть ее прекрасного, лишенного эмоций лица. Казалось, время не смеет прикасаться к этой женщине, оставляя ее без морщин, без трещинок и любых других отклонений. Вечно-молодая и красивая, надменная, и порой слишком великодушная – ее стремлений не понимал никто, включая и ее дочерей, но все что она делала, было пронизано успехом для королевства.
Дюжина молодых фрайин следовали за Матерью молчаливой процессией. Их глаза были устремлены в пол, но не менее гордые, чем у королевы, осанки выдавали в них самых доверенных и приближенных помощниц Луизы. Это не слуги и не придворные дамы – их статус был выше любого графского или баронского. Над ними не имели власти даже три сестры (что их порядком раздражало). При появлении хозяйки этого дома, стражники у дверей со звучным звоном своих доспех, упали на одно колено, в утреннем, первом приветствии. После этого им будет дозволено лишь низко кланяться ее величеству. Двери распахнулись сами, впуская в зал гробовую тишину и облако золотистого пара, окутывающее Луизу. Гости встали из-за столов и одновременно поклонились правительнице. Не озарив лицо никакой эмоцией, Мать прошла к своему трону, который с трудом отодвинули для нее фрайины. Отступив назад, девушки стали за Луизой, обступив ее полукругом. Всю трапезу они молчаливо будут стоять сзади, слушая каждое слово, что будет произнесено сестрами, Патриком и самой госпожой. Сложив руки на столе, королева, наконец, позволила своим губам разойтись в едва заметной, легкой улыбке. Обведя взглядом весь зал, она громко произнесла: - Вы можете сесть, дети мои. Знать тут же уселась на свои места и завела свои привычные разговоры – слова королевы были знаком, что теперь тишина не должна касаться сводов обедни, пока она того не захочет. Сняв перчатки, Луиза отодвинула их чуть вбок, отчего одна из фрайин немедленно подошла и взяла их так бережно, будто перчатки были из стекла. Промокнув тонкие пальцы в серебряном сосуде с водой, королева вытерла их полотенцем и поочередно протянула правую руку каждой сестре, а потом и Патрику. Только родным детям королевы было дозволено целовать ее руку, что считалось большой честью. Как только все ритуалы были соблюдены, кельнеры начали суетливо бегать вокруг столов, сервируя их замысловатыми блюдами. Внимательно наблюдая за каждым их движением, королева более тихо, лишь для ушей сестер и брата, сказала: - Завтра в нашем доме пройдет бал, в честь скорого солнцестояния. Поэтому все свои дела вам нужно закончить сегодня. Я не потерплю отсутствия своих детей на празднике. Сестры послушно склонили головы и практически одновременно произнесли: - Да, матушка.
|
Холод начал выпекать свои следы на коже. Заползая под ткань и ворс. Это была чуждая мне стихия, противоположная, жестокая. В ее ярких всполохах синего льда блестела грусть – это было не мое. Я привыкла к жару, к горячей страсти, к огненному удушью. Я привыкла, что вокруг все кипит и взрывается, а не вот так вот застывает в зеркальной глади зимы. Я ненавидела холод, он давил на меня всегда. Звезды фиолетового полудня, которые просто разбивают удары хрупкого, замирающего сердца. Моя Искра уснула, затихла – ей стало так же печально и одиноко, как и своей хозяйке. В груди появилась щемящая, заунывная боль. Не сильная, но ощутимо неприятная. Иблис брыкался, жалостливо ржал подо мной – коню было страшно неуютно. Припав к шее жеребца, я зарылась пальцами в его гриву и почти застонала, почувствовав теплое, живое дыхание в коже животного. Обняв его и распластавшись по всей длине, я постаралась так убить сразу двух зайцев – и самой теплее, и ему приятней. Сквозь вой бури до меня долетел крик обеспокоенного Мармоора и слегка глумливый, надменный голос брата. Он в этом лучше моего разбирался – холод был его коньком. Решив отложить подальше свои обиды, я прижала свободную руку к груди и дотронулась сознанием до Искры.
Просыпайся – шептали мои мысли, – сейчас не время спать. Пора разогнать эту мерзость. Пора разбудить свой огонь. Я знаю, тебе хватит силы. Ты не должна спать. Эта зима покусилась на твой покой. Она разбила, раздробила твой жар. Разве можем мы ей это простить? Ты должна гореть, ты умеешь это лучше всего. Раскрой свой алый бутон, разбереди свою сердцевину, а я стану твоим проводником, мы согреем этот засвинцованный, просоленный снегом воздух. Мы растопим его.
Искра тихо ответила мне жалобным потрескиванием. По венам потекла чуть более горячая кровь. Зажмурившись, я продолжила вжиматься в шею Иблиса, в тоже время окоченевшими пальцами сплетая старинные узоры, а синими губами нашептывая древние мотивы: - Api terjaga, menyalakan dirinya sendiri, memotong bunga nya nyala… Старинное наречие будило мою магию, но я не знала, хватит ли его. Полностью сосредоточившись на том, чтобы разбудить Искру и не дать себе замерзнуть, я позволила одурманенному Иблису самому выбирать, что делать – толи идти в этой пурге, толи стоять и ждать.
-
"Мемотонг бунга ня няла!" - страшный древний язык)))) А вообще понравилось оч))
|
-
Мило)))Тока слова автора немного плоховаты((
|
-
ААА, обожаю этот модуль)))
|
Уже более часа Брилл лежала на аметистовой, шелковой простыне, разметав свои волосы, отчетливо подходившие по цвету постельного. Укутавшись в теплую шкуру, принцесса смотрела в лепной потолок, с которого сыпалась серебристая труха, и думала. В последние несколько дней у девушки не было возможности нормально выспаться – ее тревожили странные, фантасмагоричные сны. Описать их одним предложением, или даже рассказать их смысл, Габи не могла. Но и отделаться от этого утомительного бреда не получалось. Что-то подсказывало ей, что сны эти имеют очень важную подоплеку, и понять их сейчас – залог ее будущего. С детства мать учила их – сновидения обычные колдуньям снятся редко, и отличить их довольно просто. Сердце сжимается, в груди ноет, после пробуждения остается кислый привкус на губах, а иногда разодранные в кровь руки и щеки. Эти сны не что иное, как попытка божественной воли донести до своих верных детей что-то важное. И разгадать смысл таких посланий – первозадача каждой из них. Поэтому девушка не могла успокоиться и яростно думала, что же на этот раз хотели сказать ей духи ушедших. Солнце задело нежно-оливковую штору и заплясало зайчиком на щеке принцессы. Попытавшись отмахнуться, она повернулась к стене, но тут же сдернула одеяло и села на кровати. Пора вставать. Сегодняшний день был свободный для Габриэллы. У нее не было дел, и она могла заняться довольно беспечным времяпровождением. Если ничего ей не помешает. А помешать ей могло три фактора – мать-королева, Надина и Верона. Сморщившись, девушка скользнула в шелковый халатик и позвонила в мелодичный, серебряный колокольчик. Буквально через пару минут в комнату спешно вбежала Беатрис – ее личная служанка. У сестер, да и у матери было по дюжине таких вот доверенных слуг, но Брилл обходилась одной, не видя смысла в постоянном, надоедливом эскорте. Беатрис была молодой и наивной, но довольно расторопной и, что самое главное – очень любила свою госпожу. А это для Габи было основой всего ее существования – любовь и доверие превозмогают силу и напыщенность. Служанки-девушки во дворце были редкостью, в основном их места занимали молодые юноши и парни, но у королевских особ в доверенных лицах были только особи женского пола. И это было основано тем, что сестры и королева не желают делиться своей более-менее личной жизнью с мужчинами. - Доброе утро, госпожа, вы сегодня ранняя птица. – Весело проворковала Беатрис, помогая Брилл заколоть вьющиеся волосы. - Да, Ириска, у меня проблемы со сном. Тут же изобразив искреннюю, сочувствующую мину, девушка поклонилась и, поскальзываясь на холодном мраморе, понеслась в личную ванную принцессы. С помощью колдовства по сети замка был разветвленный канал труб, который пропускали воду из источника, и нагревал ее в нижних котельнях. Вскоре Габи услышала, как большой напор воды бьется об донышко огромной лохани. Усевшись за зеркало, девушка начала осторожно приводить себя в порядок, действуя автоматически. Утренние часы прошли быстро – ванная, косметика, одежда. Вскоре принцесса была полностью готова. Остановившись у большого зеркала, девушка грустно посмотрела на свое отражение. Нежное лицо, практически лишенное макияжа, обрамляли сиренево-шелковые локоны. Тоненький стан плотно облегало длинное, простенькое платье серовато-серебристого цвета. Украшений Габи не носила, да и вообще не привыкла уделять столько внимания внешности, как ее две сестры. Она была младшей, а потому особо ни на что не претендовала, и старалась держаться подальше от дрязг своей родни. - Вы очень красивы, госпожа. – Преданно заявила Беатрис, стоявшая сзади. - Не красота меня беспокоит, Ириска. Тяжело вздохнув, девушка махнула служанке, чтобы та навела порядок в комнате, и вышла в коридор. Залы дрожали от восходящего солнца. Блики украшали каждую стену, выделяя умелые орнаменты. Проскользив по коридору, она вышла в проходной зал. Принцессе нужно было подняться выше, но движение в противоположной стороне зала отвлекло ее. Присмотревшись, она увидела брата, который быстро шел к фамильной оружейной. Удивленно сдвинув брови, Габи тихо пошла за ним, гадая, зачем ему понадобилась папина коллекционная. Стражники пропустили принца, который впорхнул в обитые свинцом двери. Выйдя из-за угла, девушка подошла к дверям и кивнула низко поклонившимся охранникам. Двери плавно открылись, не скрипнув ни одной петлей. Зайдя внутрь, принцесса увидела, как брат наклоняется к папиному кинжалу, который долгое время считался волшебным артефактом и имел на себе определенное вето – никто кроме королевской семьи не имеет права трогать его. Подойдя сзади к брату, который в упор не слышал шелеста платья сестры, она ткнула пальцем ему под ребро и тихо зашипела: - Двинешься и умрешь. Патрик дернулся, чудом не выронив кинжал и послушно замер. Улыбнувшись, Брилл отошла в сторону и весело сказала: - Тебя бы и наша Верона со своими каблуками застала врасплох, братишка. Отвернувшись от облегченно вздохнувшего принца, девушка подошла к огромной клейморе, висевшей на стене и зачаровано посмотрела на блестящее своей простотой лезвие. - Зачем ты тут, Патрик? Фамильную оружейную уже давно никто не посещал, и если у тебя нет достойной причины брать папин кинжал, то матушка будет страшно ог.. ой! Протянутый палец девушки замер на бритвенном лезвии клейморы. Проведя по нему, Габи неосторожно порезалась, отчего несколько рубиновых капель шлепнулись на пол. «Все еще такой острый» - с воодушевлением подумала принцесса.
|
Стражник сонно кивнул принцу, готовясь звать смену на караул, чтобы посмотреть, что произошло в часовне. Шаги Патрика ложились тихим шепотом на пастельные плиты все того же мрамора. Зима заставила стены этого вместилища слуг и аристократов дышать холодом, отчего было достаточно неуютно бродить по его порой узким коридорам. Поежившись, принц свернул за один из углов и оказался перед винтажной лестницей, одна часть которой поднималась вверх, в башни, а вторая вниз – на этажи жилой части. Начав спуск по застекленевшим от холода ступеням, Патрик задумчиво пропускал мимо своих глаз привычные орнаменты кирпичей, перил и гобеленов. Вскоре он оказался на привычном, третьем ярусе. Сделав еще несколько забегов по уже куда более широким коридорам, парень свернул в массивное ответвление и уперся в огромную, дубовую дверь с позолоченными заклепками. Сверху на него угрюмо глянули два литых грифона, источающие потусторонний, ядовито-алмазный свет драгоценных глаз. У двери стояло двое каменных стражников, которых Патрик знал с детства. Обычно они не были столь торжественно молчаливы, что слегка насторожило принца. Отведя в сторону копья, которые скорее служили украшениями, чем оружием, стражники плавно распахнули двери, впуская сына королевы в трапезный зал. Это была не праздничная обедня, а потому она выделялась не особо вычурным убранством, по сравнению с бальными залами. Но и тут любой дворянин чувствовал себя на небесном престоле, который тонул в роскоши и показательном изяществе. Потолок украшала бугристая лепнина, плавно переходящая своим серебром в купель разрисованного потолка. Оттуда на пирующих всегда смотрели внимательные и сосредоточенные лица ангелов. Патрика всегда удивляло, что среди них нет ни одной улыбающейся гримасы. Стены были щедро опутаны золотыми пилястрами, на которых вились серебряные прутья лозы. В некоторых местах проступали рубиновые и топазовые розы, ограненные так старательно, что свет канделябров распадался в них на тысячи звездных лучей. Вдоль величественной залы шли массивные колонны, отличающиеся рефренным энтазисом. Эти колонны венчали абаки в виде тройных, старинных лепестков с острыми, закрученными концами и плавно переходящие капители, упирающиеся в потолочную лепку. Во всем убранстве преобладало наличие аканфов, которые отличались разнообразием своих форм, размеров и узорчатых переплетений. Между пилястрами стены были бережно опарчеваны тяжелыми аррацами серебристо-золотой нити. Кое-где проскальзывала вердюра, хоть ее и не особо жаловала матушка-королева. Высокие, хрустальные окна были вычищены до ослепительного блеска. Их искусно закрывали ламбрекены из тяжелого, бордового бархата, переходящие в конический раструб. Де жабо опоясывало сами портьеры, описывая золотую бахрому вокруг их тяжелых складок. Портьеры были плотно стянуты золотыми помпонами подхватов, которые слегка заворачивали нежно-оливковую подкладку. Гардины закрывали окна персиковой стружкой. Вдоль всего зала стояли два ряда тяжелых столов из резного, красного дуба. Ножки столов были вырезаны в виде все тех же горгулий, подпирающих своими крыльями доски столешниц. По всей длине стояли скамейки из того же материала. Оба стола венчал один прямоугольный поменьше. Он стоял в конце залы на небольшом постаменте из мраморных ступенек. Это был королевский стол. В его заглавии стоял массивный, золотой трон, оббитый красными шелками. Рядом с троном стояло четыре стула попроще. Остановившись сбоку, Патрик привычно посмотрел, как по клеточному мрамору спешат слуги, быстро расставляя на алые скатерти блюда. Скоро придут правительницы. Заметив принца, несколько из них поспешили замереть в глубоком поклоне, отчего подносы в их руках тревожно зашатались. На некоторых выбранных местах уже сидела первая аристократия, которая встретила молодого мальчика осторожными кивками. Патрик уже был готов проследовать к столу, как в зал ввалились две переругивающиеся и злобно швыряющиеся взглядами дамы. Первая, напыщенная, белокурая красавица была закутана в шелковое, ярко-изумрудное платье, отделанное золотыми нитками. Ее волосы были собраны в изящный букет кудрей, которые плавно опускались на плечи. Нежный макияж подчеркивал миловидные, загадочные черты. Она не могла не обратить на себя внимание – старшая сестра Патрика, Надина. Сразу же за ней гордо прошествовала форменная брюнетка. Ее слегка пухлые черты лица горели обычным презрением ко всему живому и маской бездушного безразличия. Глаза этой особы болезненно напомнили Патрику холодное стекло взгляда Существа, посетившего его в часовне. Вторая сестра принца, Верона, была с ног до головы окутана плотной кожей, варьирующей всеми оттенками черного и багрового. Высокие сапоги громко цокали огромными каблуками. Тяжелые волосы были заплетены в мощную косу. Обе девушки тихо разговаривали между собой, изредка посылая кипящие ненавистью взгляды друг на друга. Казалось, они ничего вокруг не замечают, поглощенные яростным спором. Остановившись посреди залы, Надина резко повернулась к сестре и, наклонившись к ее уху, что-то быстро прошептала с язвительной ухмылкой. Верона побагровела – Патрику показалось, что будь у нее меч, Надина бы уже осталась без головы. Меж тем, старшая сестра манерно развернулась и, не обратив на брата ни малейшего внимания, проследовала к своему месту – по правую руку от королевы, которой еще не было. Верона несколько минут стояла на черной плитке пола, видимо, стараясь совладать с собой. Сестра быстро пришла в себя, обрастая маской спокойствия и еще непонятно чего… в такие моменты к ней вообще лучше было не подходить. Хищно повернувшись, словно гарпия, которая выискивает жертву, она наткнулась взглядом на замершего Патрика и двинулась в его сторону. Сравнявшись с братом, девушка безоблачно просвистела: - А ты сегодня рано, братец. Да еще и бледный, как моя простынь. Мне нужно чтобы ты сейчас же отправился в конюшню и приказал седлать моего Арча. Немедленно, Патрик. Развернувшись, Верона устремилась к столу, но на полушаге обернулась и добавила: - На обратном пути зайди в оружейную, принеси мне папин родовой кинжал. Тот, что с сапфиром в рукоятке.
-
Все отлично))))) Черт подери, вот говорил же, что под музыку в разы лучше!))))
|
- В тебе не вера говорит сейчас, глупец, а страх. – Мои глаза вспыхнули синей бурей, впиваясь острыми осколками в лицо мальчика. Гневная пелена, наплывшая на мой лик, была истинной. - Вы, люди, не умеете быть искренними. Особенно в том, что непостижимо вам. Ваша вера лишь страх перед тем, кого вы не умеете понимать. Твоя вера – это иллюзия двойственности, один конец которой упирается в ужас, а другой в надежду. Мои слова ложились бархатом, заставляя забыть про реальный мир. Заставляя поверить, что вокруг лишь пустынные равнины, убитые молоком мыслей. - Страх, что тебя покарают. Страх, быть замурованным заживо. Взмах моей руки и мальчик полетел сквозь весь зал, теряя весомость. Полетел прямо в жадные объятия разверзшейся стены, которая крепко схватила его тело. Я знала, что сейчас он не может пошевелить ничем, кроме головы, я знала, что сейчас он не может дышать, я чувствовала как даже его маленькое, хрупкое сердечко замедлило свой стук, а грудь отдала пугающей, ноющей болью. - Страх быть растоптанным немилостью безысходности. Я сделала шаг вперед, наступая на прогнувшуюся спину одной из собак. Мои когти впились в ее хребет, ломая его, вжимая его в пол. Псина взвыла так громко, что оконное стекло треснуло, хрустя под раздирающими перепонки воплями. Уши Патрика заныли, из них потекли тонкие струйки крови, ему казалось, что он оглох от страданий этого существа, и в голову вселилась лишь одна немая просьба – пусть оно скорее умрет. Будто услышав его молитвы, собака булькнула и растворилась мокрым пятном, пачкая зеркальные плиты мрамора. Ее соратники заскулили, испытывая страх, о котором я пыталась рассказать. Прижались к ногам, с мольбой посмотрели на меня, но я не обратила внимания. - Страх быть поверженным бурей чужого грома, яростью далеких молний. Подходя все ближе к принцу, я подняла руку, и купол часовни окунулся в густые переплеты туч. Их выпуклости кривлялись, корчились, клубами омывая фрески на потолке. Две большие, дымные кочки, встретив друг друга, разошлись витиеватой молнией ярко-изумрудного цвета. Прозмеившись по залу, молния вонзилась в стену у самого уха юнца. Он почувствовал опаляющий жар, ощутил, как волосы на голове встали дыбом от электрических разрядов. Он начал задыхаться, ему отчаянно не хватало глотка воздуха. В груди горел очаг боли, который ломал ребра. - Страх быть живьем сваренным в кипящей ртути собственной крови. Я подошла к обездвиженному парню и прикоснулась когтем к его подбородку. Мое прикосновение было подобно укусу раскаленного металла – оно ломало кости, выжигало кожу, убивало мысли. И если бы не лишенные воздуха легкие, то мальчик бы уже вопил похлеще раздавленной собаки. Стены вокруг начали медленно таять, опадая слитками разжиженной магмы. По телу Патрика пронесся волнами огонь. Я приблизила свое лицо к его расширенным, покрасневшим глазам и тихо прошептала: - А может страх быть уроненным в бездну Ада? Страх быть покинутым навсегда в колыбели пламени? Я резко отошла назад, забирая с собой скулящих собак. Принц почувствовал, что теряет сознание. Его голова готова была взорваться, его грудная клетка сворачивалась в бутон. И когда ему уже начало казаться, что сейчас он умрет – стены отпустили его. Упав на колени, мальчик захрипел, начиная жадно глотать вскипевший воздух, а мир вокруг резко изменился. - Страх одиночества в углах Преисподней. Мрамор часовни стал жидким. Руки парня погрузли в клейкую, бронзовую смесь. По телу прошлись волны жара. Воздух накалился. Стены оплыли дымящимися кирпичами, открывая куски потустороннего мира. Купол часовни рухнул, опадая золотой пылью. Во внутренности здания заглянули глаза багровых, кровавых небес, покрытых язвами больных облаков. Поднялся ветер, больше похожий на ураган, разметав лавочки, он начал вонзаться в остатки стен. Патрик почувствовал что воздух, который он так жадно поглощал, стал колючим, сухим, ядовитым. - Страх Величия чужой красоты, опоясанный пепелищами разбитой веры. Собаки резко начали расти, теперь их холки доходили мне до поясницы. Дымчатая, колючая шерсть вздыбилась, злобные оскалы наполнили морды сплошными, слюнявыми клыками. Одна из них отделилась от стаи и подошла к корчившемуся Патрику. Подняв лицо, он обнаружил, что чудовище стоит прямо напротив него, подходя все ближе. Рыкнув, зверь дотронулся вмятой мордой до носа человека, не отрывая своих глаз от его зрачков. В них блуждала ярость, ненависть, жажда. Я подошла к парочке и присела рядом на корточки, проводя пальцем по загривку твари. - Смотри, Патрик. Это лицо твоего страха. Ты понимаешь, о чем я говорю? Зверь не моргал, его гнилое дыхание щекотало ноздри. Из глотки пса раздался низкий, утробный рык. - Для вас всех, во все времена, бог был один. Но вы никогда не могли понять, что приходите к нему разными путями. Ваши страхи затмевают ваши глаза. Ты не видишь дальше этого чудовища. Ты сейчас не способен оценить красоту, которую Я подарила тебе. Ведь вокруг прекрасно, Патрик. Вокруг текут огненные реки, светит мертвое солнце, омывает берега пустота. Вокруг покой тысячелетней сказки, впитавшей в себя чью-то душу. А ты не видишь этого, потому что перед тобой твой страх. Потому что перед тобой его горящие голодом глаза и оскаленные клыки. Я говорила тихо, медленно, смотря двумя глазами на принца, а третьим на собаку. Мой голос был похож на шелест крон, на всплески прохладной воды, и, пожалуй, он был единственно живым в этой бездне Ада. - В вашей вере все точно так же. Вы не способны видеть дальше своего носа, потому что на вашем носу сидит страх. Им легко манипулировать, его легко контролировать. Вы становитесь стадом послушных овец, которые сами не знают, что их ведут на бойню. Ты хочешь умереть, Патрик? Ты хочешь остаться тут навсегда? Наедине со своим страхом? Наклонившись еще ниже, я обоими руками придвинула морды существ поближе, отчего клыки твари коснулись подбородка принца. Поднявшись на ноги и оправив свои одеяния, я грустно посмотрела вокруг. Этот мир не способно оценить человеческое сердце. Им непонятна его тайная красота. - Ты не человек, глупец, ты – это твой страх. Это все что у тебя есть. Ни души, ни веры, ни надежд. Только страх. И ты сам выбрал эту жизнь. Жизнь быть низвергнутым своим ужасом. Разве тебе хочется этого? Разве ты настолько глуп? Смотри, Патрик. Я резко оттянула загривок собаки, отчего перед глазами мальчика открылась бездна окружающей Преисподни. Она была прекрасна, она дышала покоем и тихим рокотом грома. Он перестал чувствовать боль, открывая засохшие глаза навстречу костров. Когда собака отошла, облегчение схватило его сердце, усмиряя его. - Этот покой несет в себе избавление от страха. Он открывает новые замки, новые двери. Он делает вас свободными. Разве ты не хочешь этого? Я отпустила собаку, и она снова ринулась к принцу, приставляя к нему свое осклабленное лицо. Глаза ее стали человеческими и Патрик с ужасом понял, что это отражение его собственных глаз. - Или ты так и хочешь смотреть на кончик своего носа, слушая рыдания испуганной души?
|
Глубоко вздохнув, я расслабилась и облокотилась о стену. Родство со Странников, с Уиллом – пугало меня. Мне не хотелось превращаться в нечто… подобное. Но новые ощущения вносили и некий интерес, нотки игры. Например, чтение мыслей – это довольно завораживающе. Сканирование глубоких, потаенных полей. Видимо Странник сейчас где-то далеко, а может мне показалось. Прислушиваясь к эмоциям, я забыла про тело, которое только-только начало отходить от приятного, обволакивающего стресса. Что же теперь делать? Не у кого спросить, некому сказать. Есть Уилл, но мне почему-то очень не хотелось сейчас с ним говорить, да и видеть его в целом тоже не хотелось. Страх и любопытство заняли стратегически выгодные позиции и приготовились к наступлению. Буря эмоций никак не хотела утихать. Поднявшись на вздрогнувшие ноги, я схватилась за стену и постояла несколько секунд, приходя в себя. Посмотрев на так и не приведенную в порядок кухню, я грустно прислушалась к дыханию дома. Мне было тесно в его стенах и неуютно. Они стесняли меня, будто способные рассказать о тех страстях, что недавно имели счастье наблюдать. Подойдя к крану, я снова включила воду и умылась. Столько лет жила я в этом городе и не подозревала о его обратной стороне, о созданиях, которые внутри носят Зверя. Вытерев лицо, я тихо прошла в коридор и посмотрела в сторону спальни брата. Говорить ему или нет? Вообще стоит ли с ним разговаривать? А что я ему скажу? Уилл, о, я тут, кстати, тоже крови Странника хлебнула и теперь не совсем человек, здорово, правда? Черт побери! Не могла я сейчас его видеть. Не могла ему сказать. Да и вообще мне надо было понять, что происходит. Тихо выдвинув ящичек, я достала все тот же, незаменимый блокнот и обгрызенный карандаш. Разложив его на щербатой поверхности тумбочки, я осторожно написала: «Прости, Уилл, но события этих дней выбили меня из равновесия. Я не могу просто так с этим смириться и чувствую, что тебе тоже непросто. Я не смогу сидеть в пустой квартире, пока тебя не будет, поэтому я решила пойти прогуляться. Желаю удачи и до встречи». Оторвав листик, я всунула его в косяк двери и, подхватив ключи, тихо распахнула ее. Выбравшись в коридор, я так же тихо ее закрыла и помчалась вниз по пролету. Мне хотелось вдохнуть свежего воздуха, хотелось оказаться как можно дальше отсюда.
|
-
Убийственные убивцы убийственны
|
Пройдя по коридору, словно в тумане, я приоткрыла дверь в спальню и почему-то не вписалась в нее, больно ударившись плечом о косяк. Голова гудела, на глазах стояли слезы, а мысли порхали красивыми, тропическими, но неуловимыми бабочками. Окно посмотрело на меня полузакрытым створкой штор глазом. Холодным, даже ледяным. Мне показался в нем укор и чужая надменность. Снизу донесся визг машины, напомнивший крик раненного зверя. Зайдя в комнату Уилла, я прошла к кровати и споткнулась о стул, который сложно было не заметить. Схватившись за него и постояв пару секунд, я все же дошла до кровати и присела на ее край, утонув в жестковатых простынях. Он всегда меня защищал. Он всегда был для меня самым важным куском этого проклятого мира. Сталь и лед, сковавшие мост между нами, наверное, можно было растопить. Без брата я никак… ну как я без него?.. Он для меня всегда был единственной опорой… Господи, зачем ты так жесток? Чем я провинилась? Сначала Голд, теперь братик… я просто хотела, чтобы все было как раньше.. как раньше… Снова заревев, я скукожилась на кровати, подминая покрывало. Слезы душили горячими, опаляющими стрелами, разнося в осколки замерзшую душу и остекленевшее сердце. Мой мир треснул не тогда, когда погиб Голд, я ошибалась, он треснул сейчас. Мне казалось все жутко безвыходным, сумасбродным. Наверное, так много отчаяния у меня давно не было. Выплакавшись и слегка успокоившись, я замерла взглядом на комоде, прижав руки к груди. Изучая каждую трещинку на пузатых дверцах, я хотела лишь одного – отвлечься. Может все не так уж плохо? Ну что я как маленькая всегда. Все обязательно будет хорошо, хорошо. Сглотнув снова подступившие слезы, я поднялась с кровати и кинула мрачный взгляд на окно. Он не обидит меня, это ведь мой брат. А каково ему сейчас должно быть? Ему ведь тоже, наверное, плохо… нельзя быть такой эгоисткой. Истерика стала по кусочкам отходить, возвращая мимолетные способности мыслить и рассуждать. Подойдя к маленькому столику, я взяла с него очки и сжала их с такой силой, что чуть не раздавила. Пройдя к двери, я вышла назад в коридор и молчаливо постояла сзади, наблюдая, как Странник проваливается в пол. Любит он эти фокусы, а может ему просто так удобнее. Сделав шаг вперед, я замерла и неуверенно помялась, изучая спину брата. Потом, все же нашла в себе сил и осторожно подошла поближе. Нервно разминая в руках очки и потупив глаза в пол, я очень тихо сказала: - Познакомился с Каином? Он хороший… ты не злись на него… – Я знала, что сейчас надо сказать что угодно, но не это. Просто ничего более рационального в мою голову не шло. Не поднимая головы, я еще более тихо прошептала – Уилл, мне очень жаль.
|
Долго мне не хотелось верить. Даже тогда, когда я увидела его бледную кожу, яркую кровь, разлитую неумелой рукой, застывшие в глухой злобе глаза. Боль, терзающая потерей, не давала поверить. Мне казалось, что дюжий рыцарь не может так легко умереть. Мне казалось, что вот сейчас он встанет, злобно пнет носком своего сапога ближайшее тело ведьмы, смачно сплюнет на грязноватый пол и глухим, веселым басом потребует чарку гномьей отравы. Мне казалось, что мир просто заснул на пару мгновений, баюкая в своем застывшем песке ремминийца, уводя его в те миры, где не положено быть живому. Оперевшись на трухлявый косяк, я стояла и смотрела, как Фрэдди подходит к нашему воину. Смотрела как он неумело, но искренне пытается что-то сказать. Не грусть съедала меня изнутри червоточиной. Не печаль внесла лепту угрюмого невежества на лицо. Скорее досада, досада от того, что самый сильный из нас так быстро погиб. Ну и конечно зачатки злости, порожденные сумеречным лесом. Подойдя к брату, я наблюдала, как он бережно закрывает глаза Сьежу и думала, что очень скоро его придется хоронить. Так как надо, с почестями, с горделивой благодатью. С парой ненужных, но важных слов. Устало бросив взгляд на гнома, я печально покачала головой и положила руку на плечо брата. Я не верила. Даже теперь. Когда последний штрих закрытых ресниц сказал свое слово. Может, я поверю, когда мы положим его тело в земляную гробницу. Может, когда мы оставим воина глубоко позади, отделяя его чертой умерших. А может, я не поверю никогда. Время этому цена и дорога. Сжав плечо Фрэдди мертвой хваткой, я окинула взглядом дом и остановилась на перевернутом котле. Только тут до меня дошло, что не трое сердец убивают своим стуком тишину, а четыре. И последнее из них не то, что хотелось бы слышать. Посмотрев на шевельнувшуюся Биргет, я почувствовала, как протестующе взывала Искра. Зачем прятать свою злобу сейчас? Эта тварь лишила нас друга и товарища. Она долго издевалась над нами. Ее право быть погребенной живьем. Зашипев и разомкнув одеревеневшие пальцы, я выпустила брата и одним резким прыжком оказалась рядом со старухой. Она была немного жалкой, только вот во мне было слишком много злости, чтобы заметить это. Наступив ей коленом в живот, одной рукой я сжала ее сухое запястье, а второй схватила за глотку, брезгливо щурясь. Уставившись в глаза монстра, я дырявила ее своим взглядом и решала, нужна ли она нам. - Вы получили свою цену, стервы? Одного из нас вы все же убили. – Встряхнув ведьму, я ударила ее головой об угол котла, и мрачно бросив взгляд на книгу, прошипела – Что это за книга?
|
- Хотела бы я это знать, Фрэдди. – Выдавила я из себя, устало наблюдая, как скрываются в водяной глади странные существа. Покой озера быстро пришел в себя – зеркальная гладь будто проглотила своих владык, растворяя в волнах их перепончатые тела. Приподнявшись, я сиротливо обняла колени и пару секунд печально смотрела на открывающийся пейзаж. Мысли мои заполнили глухие удары сожалений, страхов, просто усталости. Ведь мы только начали свой путь в Гройенвальде, а он уже завел нас в заросли смуты и отчаяния. Сколько же еще боли он будет способен нам принести? Искра потухла. Ее медленно-умирающий огонек не согревал, а леденил тело. Глаза мои, покрытые остатками пленки безумия, придирчиво смотрели то на небеса, то на воду озера. Все казалось таким спокойным. Умиротворенным. Пушистая, примятая упавшей листвой, земля. Разнобокие, кучерявые от трав холмики. Провожающая россыпь тающих в агате звезд. Свободный ветер, уносящий крики в пустоту. Лишь недавно тут все полыхало, умирало, болело. А теперь – пустота, отрочество. Как же хорошо умеет земля прятать истории сказочной ночи. Дотронувшись до затылка, который страшно чесался, я утонула пальцами в жиже той самой жвачки. Долго же придется ее выдирать. Сердце мое сдавило нехорошее предчувствие о заведомо потерянных волосах. Обернувшись, я положила голову на плечо и внимательно осмотрела спутников. Мармоор все так же стрелонепробиваем, Фрэдди, похоже, изрядно натерпелся. Тяжелая выдалась ночка. Сделав усилие, я смогла-таки оторваться от земли и поднялась на ноги. Подождав пока темнота в глазах успокоиться, а голова хоть немного поутихнет, я осторожно побрела к дому. - Это же ты убил их, Мармоор, верно? Мы тебе все обязаны. Надо посмотреть что со Сьежем… В последний раз я его видела в не очень успокаивающем состоянии. Угрюмо посмотрев на разбитое окно, я все же решила пойти более традиционным путем. Я боялась того что увижу. Я боялась, потому что помнила, как жадно чавкнуло входящее в наемника лезвие. Дотронувшись до стены, я мрачно остановилась, не в силах заставить себя сделать хотя бы шаг. Мы теряли друзей. Мы теряли знакомых. Я даже видела смерти детей. Да что об этом говорить… я сама очень часто убивала чьих-то родственников, любимых, разрушала семьи. Только меня это нисколько не волновало. Может сердце затянуло льдом, а может огонь выжег душу, а может просто смерть родителей убила во мне человечность. Пальцы скользнули по щербатой доске. Я сделала над собой усилие и пошла вперед. Только ведь все равно больно. Больно терять тех, к кому привык. Господи, почему я его уже похоронила? Он жив! С ним все хорошо! Тонул в тишине плач цикад. Подпевали им на своих струнах сверчки. Глумливо шелестели кроны. А больше я ничего не слышала. Дыхание, стук сердца… все это мое. Подойдя к порогу, я неуверенно потянула руку к двери. «И ты мне никогда не был другом. Но ведь это можно изменить, верно? Мы бы смогли еще вместе повоевать. Послушать песни упившейся кровью стали. Посмотреть на росистый, влажный рассвет. Я бы смогла вернуть тебе свой долг. Впервые в жизни я действительно хочу его вернуть… Только ты живи…» Дверь скрипнула, а я, затаив дыхание, заглянула во внутренности дома, который превратился в ад.
-
Легко и плавно, где-то сильно, где-то приятно грустно. Красиво)
|
-
-
"Почему люди не летают, как птицы? Вот так бы раскинуть руки и полететь..."
-
|
-
-
хорошо. почти как у Донцовой
|
-
"Благодарно посмотрев на Сарема, богиня нервно поерзала по Долине Курцина и страдальчески потеребила усики." - xDDDD)))))
-
За успешный переход во вторую эру :)
|
- Проснись. – Тихо нашептала Тьма, разогревающая внутренности. Упал в темноту глухой, чавкающий звук. Как же она надоела, эта Тьма. Не дает покоя, постоянно куда-то гонит. Но это все что у нее есть, в общем-то. - Не хочу. – Капризно я ответила звенящему гулу. Отвернулась к землянистой стене и, прижавшись к выпученному корню, засунула палец в рот. Это была моя привычка. Мама всегда отучала меня, говорила, что большие девочки пальцы не сосут, но я ее не слушала, потому что меня это занятие изрядно успокаивало. Я не чувствовала вкуса собственной плоти, но на запах она напоминала подгнившую падаль и сушеный миндаль. Причмокнув, я слегка подавилась жижей, которая постоянно вытекала из глотки. - Глупая, ты ведь и спать больше не умеешь. Кого ты хочешь обмануть? Вставай. – Не унималась Тьма. Она всегда была рядом. Она была всем для меня. И долго сопротивляться ей я не умела, как и спорить. Мои глаза распахнулись с противный хлюпом, ограждая мир каймой своих золотых спиралей. Земля напротив раскрасилась в желтые тени и оранжевые блики. Два фонарика, две свечи. Я любила свои новые глаза. Хрипнув, я осторожно встала на четвереньки. Острые когти вонзились в чавкнувшую почву. Ей больно, наверное. Больно от моих уколов. Бедняга. Я нежно провела ладошкой по земле, словно пытаясь ее успокоить, словно пытаясь загладить ее раны своей омертвевшей плотью. Бросив взгляд на серебряные косточки, я радостно улыбнулась. Мне нравились те блики, что они испускают при свете моих глаз. Красивые. Как костяной ночник, что когда-то подарил мне папа. Воспоминания о доме часто тревожат меня. Кажется что что-то не так, что чего-то не хватает. Но понять чего именно я не могу. Я скучаю по маме, но я знаю, что обязательно ее найду. Поджав под себя коленки, я облокотилась спиной о пузатые стены и прислушалась. Наверху что-то шевелилось, жило. Что-то бродило и сопело. Глотку сдавил голод. Тот горько-сладкий привкус, алые оттенки густых каплей, приятная наполненность где-то в районе бывшего желудка, и бешеная энергия, заливающая засушенные вены. Это было нужно не мне, а ей. Той, что была сильнее меня. Той, благодаря которой я еще украшала эту землю своим существованием. Если бы не она, я бы давно свернулась калачиком, прокляла всю эту жизнь и уснула… надолго. - Но я тебе не дам, ты же знаешь. – Уверенно сказала Тьма. Конечно, я знаю. Как я могу не знать? Она дает силы нам обеим, силы, которые я не могу никуда деть. – Вставай, Цири, пора отсюда выбираться, вставай. Пространство моего жилища наполнилось грустным стоном. Мне так не хотелось никуда идти. Но, с другой стороны, оставаться тут тоже было довольно тоскливо. Подняв руку, я осторожно, стараясь не задеть ничего когтями, вонзила пальцы в прогнивший бок. Покопавшись в своих внутренностях, я почти сразу нашла Его. Я Его всегда чувствовала, наверное, так чувствуют того, кого любишь. Любишь не просто на эгоистических мотивах, а той бескорыстной, взаимодополняющей любовью. Больше в этой жизне-смерти я любила только маму, но ее рядом нет, а Он всегда со мной. - Кудя… - Тихо прошептала я, осторожно проведя подушечкой пальца по его скользкой спинке. – Малыш, пора вставать. Это был обычный ритуал. Она будит меня, а я бужу Кудю. Прекрасная каждовечерняя традиция, которая дает мне ощущение дома. Личинка, обитавшая во мне уже довольно давно, что-то чвякнула в ответ и сонно вгрызлась в какую-то кишку. Всегда голодный. Я радостно улыбнулась. Конечно, мне было страшно просыпаться каждый раз с мыслью, что это существо покинуло меня. Меня бы это возможно просто убило. Но Кудя не уходил, всегда был рядом, всегда был голоден. - Завтракай, малыш. – Проворковала я. Мне было бы неплохо последовать его примеру. Голод уже изрядно корячил суставы и сводил судорогами ниточки мышц. - Быстрее, Цири, давай, девочка. Если ты ослабнешь, поймать их будет труднее. Нужно идти сейчас. – Заботливо шептала Тьма. - Да-да, я знаю. Сейчас… Встав на коленки, я поползла вперед. Свет моих золотых глаз помогал ориентироваться, но и без него я отлично видела в темноте. Маленький, поддетый багрянцем огонек на выходе из пещеры, говорил о приближающихся сумерках. Мне хотелось раскрасить эту ночь. Напоить ее тризной девственной крови. Подарить ей всхлипы тех, кто считает меня монстром. Вшить в нее их ужас и боль. Вбить в нее их яркие, пустые крики. Это ведь ничего страшного, я просто поиграюсь. Мама всегда разрешала мне играть, главное потом не забыть убрать игрушки, а то она расстроится.
|
Уютно прильнув к земле, Далайли крепко впилась в нее своими щупальцами. Она дышала вместе с планетой, отмечая рост, движение, силу каждого живого существа, которое считала своим ребенком. Ей было совершенно наплевать на синтетически-воспроизведенную материю и механизированных созданий. Сосредоточенно нахмурившись, ребенок щупал весь шарик в поисках более благоприятных районов для своих будущих шедевров. Решив сконцентрироваться на флоре, Дала обняла себя хвостом и впилась щупальцами еще глубже, удлиняя их. Она создала запутанную систему корневища, которая была практически одним целым по всей планете. Каждое дерево, каждый куст, каждая травинка – все брало изначальные силы от огромной сетки корней, кублом опутавшей верхний слой земной коры. Играя с пигментами, богиня разнообразила растения цветовой радугой и выделила особые участки на планете.
В низинах было влажнее и теплее, но там было меньше света, что не давало бы растениям обильно плодоносить. Дала сделала их структуру похожей на грибовицу. Они питались водой и соками, вытягивая испарения, а внутри стеблей имели простенькие системы переработки жизни. Эти растения стали хищниками. Овраги, низины, глубокие впадины – приобрели фиолетово-багровый оттенок. В таких местах преобладали колючки и стелящиеся папоротники. Монолитных деревьев тут не было, зато очень густые кусты имели хватательные лапки и массивные, огромные цветы. Цветы были шершавыми, невероятно красивыми. Они испускали приятное благоухание, которое завлекало любое живое существо. Кроме аромата, они умели менять оттенки своих лепестков, превращая их в радужную бахрому. На кончиках их бутонов затаились салатовые, гибкие клыки, с полыми трубками внутри. Они испускали ядовитые брызги, которые парализовали живые ткани. Попав внутрь такого цветка, вся органическая жизнь постепенно раствориться, переходя в питательные соки для растений. Землю низин застилала колючая трава, которая имела на концах пушистую, фиолетовую кисточку, колосящуюся на ветру. Эти кисточки конденсировали влагу из воздуха, питаясь росой и испарениями, так как корни они имели неглубокие. Кроме кровожадных кустов, богиня рассредоточила по низинам темно-зеленый папоротник с ярко красными наростами. Эти наросты должны были стать будущими гнездами для маленьких насекомых, живших в симбиозе с папоротниками. Среди густой травы низин вырастали множественные грибы, имеющие потрясающее разнообразие ядов. Они были яркие, будто специально старались обратить на себя внимание. В их цветовом пигменте доминировал солнечно-желтый и оранжевый цвета.
Равнины Далайли застелила ровным покровом серебристого ковыля, вперемешку с очень длинными зарослями высоких, остроконечных трав. Выбрав определенные участки, в которых преобладала питательная почва, она вырастила огромные мощные деревья, имеющие ребристую, белесо-молочную кору. Кроны деревьев имели все оттенки от бледно желтого, до глубоко зеленого. Листья их были крупными и мясистыми, что делало воздух, который они конденсировали, густым и вязким. Дале нужно было создать атмосферу, более пригодную для той жизни, о которой она думала. Огромные леса быстро наполнили планету, покрывая ее золотистыми и зелеными вспышками. Под ними росла еще целая куча всякой растительности, которая Далайлу уже не особо заботила. Некоторым деревьям она позволила плодоносить, что пока что было трудно, без опыления. Плоды в основном были похожи на длинные продолговатые гроздья шершавых наростов, внутри которых протекали питательные соки. В будущем, когда в мир войдут первые ее насекомые, жизнь этих деревьев и плодов будет зависеть сугубо от них.
Поводив взглядом по планете, Дала недовольно сморщила носик. Материк Пастафара выглядел для нее слишком пустынным. Застенчиво перелетев на него, Дала невинно улыбнулась большой макаронине и провела ручкой над его творением. Обдуваемый ветрами и затерянный в облаках, этот мини-мирок был уже наполнен светом. Вонзив свои щупальца в землю, богиня тихонько и осторожно направила свои соки на материк. Земля заколосилась густым покровом пушистой травы, цвета янтаря. Между ее стеблей повырастали пирамидки иссиня-черного цвета. Из этих пирамидок в воздух поднимался лишь один, массивный стебель, который венчала головка бутона. Сам бутон скорее напоминал покрытую тентаклями пасть – шесть лепестков бордового цвета подпирали многочисленные, ядовитые щупальца, заканчивающиеся целым арсеналом игл и ножей (ими растения любили сдирать верхний покров с живых организмов и отделять кости от мяса). Сами бутоны заполняла зеленая жидкость, которая быстро растворяла в себе все, что попадет внутрь. В центре цветка проходила полая трубка пищевода, увенчанная острыми клыками, отфильтровывающими мясо. Под пирамидками хищных цветов Далайли насадила колючие, алые кустики. Их крепкие, мясистые корни переплелись в земле густой массой, что держало землю и предохраняло ее от оползней. Некоторые особенно низкие долины она заполнила высокими стройными деревьями, остальные участки были покрыты их корявыми от ветров собратьями. Всосав щупальца назад в себя, девочка шаркнула ножкой и звучно пролепетала: - Я тут немножко приукрасила твой материк, Пастафар. На свой вкус. Они такие хорошие. И очень милые. Честно! Улыбнувшись напоследок, богиня снова взметнулась в воздух, направляясь к Долине Курцина.
При формировании растительности, Дала обратила особое внимание на Долину, созданную Роем. Высокая влажность, тепло, испарения – благодатное место для ее деятельности. Девочка мягко опустилась на ноги и подошла к механическому старцу, стоящему над долиной. Посмотрев на него внимательным взглядом, Дала взяла его за один из торчащих проводков из руки. Долина заходила ходуном. Землю вспороли высокие пики деревьев, которые приняли совершенно необычный, непохожий на своих собратьев вид. Их стволы были заплетены тройной косичкой, а вместо листьев на их верхушках росли сиреневато-розовые коконы. По стволам вились длинные лианы темно-коричневого цвета. Землю Дала постаралась облагородить повышенной консистенцией разнообразнейших трав и цветов. В маленькой низине у реки она посадила парочку хищных кустиков, а горы наполнила кривыми деревцами, с изогнутыми стволами и пушистыми, фиолетовыми кронами. У самой реки богиня посадила хвойный лес. Огромные ели и сосны вонзили пики своих мечей в небо. Их зеленые иголки были заточены с двух сторон, что придавало им подобие кинжалов. Плодородные шишки имели ярко-голубой цвет. Воды рек и болотец Дала наполнила водоплавающими цветами и листиками. Долина приобрела живой, праздничный вид.
Девочка устало улыбнулась Курцину, которого продолжала держать за провод, и тоненьким голосом пропищала: - Это мой подарок тебе, Рой. Мне нравится эта долина. Здесь самые благоприятные условия для моих детей и если ты не возражаешь, именно отсюда я начну зарождать свою первую жизнь. Опустившись на землю, богиня сонно зевнула и последним остатком сил притянула свои бактерии и копошащиеся живые организмы в долину. Вонзив щупальца в почву, она продолжила копить силы и внимательно наблюдать как за растениями, что создала, так и за микробами, которые стремительно развивались.
-
Вот это да, это хорошо ) Все блин то затапливают, то взрывают что-то... а тут вот ) природа... Поздравляю с началом экологической катастрофы :) Не только боги огня могут это сделать :)
|
С удовлетворением посмотрев на робота, молчаливо поднявшегося на ноги, Риша подумала о том, что ей бы не мешало каким-то образом выведать у него сразу всю информацию. Ну, или самую основополагающую, во всяком случае. Тяжело вздохнув, девушка махнула рукой, ментально призывая робота опустить свою ладонь на пол, и залезла в протянутую руку. Подчиняясь мысленным приказам капитана, робот осторожно поднес ее ко все еще открытой капсуле. Забравшись внутрь, Риша скинула одежду и уже в привычных ощущениях уселась в кресло, опуская рычаг люка. Тисла научилась аккуратно и нежно вводить свои провода, так что девушка практически и не почувствовала момента слияния, что ее значительно радовало. Расслабленно привыкнув к ощущению огромного тела и ново-обретенной плоти, она уселась на пол, прислонилась к стене (предусмотрительно сняв с себя двигатель и положив рядом) и закрыла глаза. Настроившись и сконцентрировавшись, элере выпустила свой пси-поток и начала медленно, по кусочкам сканировать робота, отделяя самую необходимую для нее информацию. Время умерло. Его просто не стало. Поток нейронов, движения атомов, быстрый бег токов. Ришаэль забыла кто она и где. Она забыла, что она эльфийка, она забыла, что она капитан. Она влилась в плоть машины, медленно блуждая в недрах ее памяти, ее чувств. О да, у Тислы были чувства, эмоции. Она была живой, причем порой казалось, намного живее той же Ришаэль. Туманные переходы и лабиринты психических коридоров, сложные клубки информации, которую приходилось распутывать по тоненьким ниточкам. Конечно, можно было бы просто сразу же принять всю память машины, но, откровенно говоря, девушка этого боялась. Перед глазами сразу же всплывало сумасшедшее лицо Ильи. Нет, ее путь более осторожный и спокойный. На удивление машина с удовольствием шла на контакт, по-видимому, признав в ней своего пилота, Всадника. И это льстило элере. Вскоре она поняла, что так быстро разобрать всю эту какофонию созвучных мыслей не получится. На это нужно много времени, которое терялось внутри ментального поля Тислы. Риша не уставала, не хотела есть, не хотела спать. Она сама ощущала себя простым паразитом, симбионтом огромного робота, который милостиво отдавал ей в пользование свое тело. Ей казалось, что прошло пару минут, но когда эльфийка открыла глаза, то обнаружила, что время вытекло, как вода сквозь пальцы. Попросив Тислу выпустить ее, Риша, словно в тумане, последовала по знакомым переплетам коридоров в свою комнату и завалилась на кровать. Во сне она продолжала изучать уже полученные данные и с вожделением ждала новой встречи с роботом. На следующий день девушка решила провести тренировки, а уже потом продолжить изучать информацию, выкачиваемую из Тислы. Дни меняли друг друга, но внутри капсулы они казались пылью. Миллионы, миллиарды лет – только это время имело значение для робота. Тисла стала для Ришаэль полностью живой и любимой. Она не только перестала бояться адскую машинку, но и с вожделением ожидала новой встречи с ней. А после еще одного дня, проведенного внутри, Риша поняла, что значительно выгодней просто не покидать капсулу пилота – тогда ей не нужен отдых, не нужна пища и все время она может провести в изучениях. На последних днях совместной работы, Риша уже не представляла себе, как жила раньше, без этой огромной груды перемешанной органики и металла. Единственный дом, единственное место комфортной и сравнительно безопасной жизни. Тисла стала для нее всем миром в одном, формальном существе. Элере узнала, что машинка питается «горючими» продуктами, как то нефть. При этом она неуязвима к термальным повреждениям, ибо просто перерабатывает их в энергию. Все повреждения очень легко регенерируются – достаточно просто склеить их той же нефтью и приделать оторванные куски плоти. Обычные металлы Тисла так же может перерабатывать в органически-синтетическое вещество, из которого состоит, но на это потребуется значительное количество времени и сил. Сам материал - это смесь полимеров, металла и органических вкраплений, по типу симбиоза. Робот имеет свою собственную нервную систему, которая концентрируется узлом в капсуле, кабине пилота. Имеет свои чувства, эмоции, полностью живая. При этом копирует поведение и эмоции пилота. Риша пыталась пробраться в ядро воспоминаний Тислы о мире, откуда она пришла, о ее бывшем пилоте, о ее целях и переживаниях, но поняла, что это слишком быстро сведет ее с ума. Тысячелетняя память просто сотрет ее мысли, превратив в сумасшедшее зомби, по типу Ильи. Но из проведенных исследований, девушка поняла, что на данный момент Тисла сама пытается разобраться где она оказалась. Являясь проводником пси-энергии, Тисла увеличивает ментальные способности пилота в значительном коэффициенте. Кроме того, элере узнала, что в пси-способности входит не только мысленное подчинение и общение, но и управление бионикой, огнем. Она способна творить энергетические щиты и наносить энерго-удары. Хорошо манипулирует радиационными волнами. Общаются эти чудо-машины на собственных волнах и видят их, кстати, потоками светящихся излучений. Двигатель для Риши явился неким ударным переходом понимания внутренней конструкции машины. Она разобралась, что он создан по типу ударно-прыжкового лазерного движка. И разгон его составляет скорость около 5000 км/ч. Именно это стало ключевым и, пожалуй, самым неприятным моментом в исследованиях. При таком разгоне, пилота просто разносило на куски, причем эффектно размазывая сгустками внутри гелиевой массы. Сохранность памяти жила на это время в роботе, который являлся полнейшим переходником пилота. После этого жидкость, вернее гель, которым была заполнена кабина, заново регенерировал тело пилота, по кускам восстанавливая его. А когда тело было сформировано – робот отдавал назад и всю бывшую память. Дикость такого перехода сначала настолько ужаснула Ришаэль, что пару часов она тупо старалась смириться с мыслью о множественной смерти. Впрочем, некоторые вещи можно было понять, а некоторые так и остались «за гранью». Сам этот гель не дает пилоту стареть, болеть и уставать. Он является неким подобием консерванта, оберегающим тело, пока разум/душа капитана находится внутри машины. Следовательно, этот гель и есть основной защитой пилота. Эльфийка долго думала и гадала, есть ли в Тисле душа. Есть ли в ней нечто большее, чем детское любопытство. Это казалось диким. Она привыкла, что машины это просто машины, пусть и с ИИ. Но этот робот смыл все ее стереотипы бесконечным потоком чувств, переживаний. Она умела радоваться, она умела грустить. В ней было намного больше, нежели просто сконструированные и воплощенные мечты безумных демиургов. Прошло достаточно много дней, пока Ришаэль чередовала скачиваемую информацию с длительными тренировками. Она полностью адаптировалась внутри робота и постепенно начала к нему привыкать. Как только последняя из самой необходимой информации была получена – закончился последний день отпущенного на тренировки времени.
-
Ну что я могу сказать ) молодца )
|
-
Айс :) Когда-то я тоже задумывался - имеют ли синтеты в мире Горана чувства? Оказывается - имеют :)
|
Неожиданный пинок старухи застал меня врасплох. Пролетев пару метров, я только начала отходить от резкого удара, как ведьма бросила непонятного слизняка. Отреагировать на него я не успела, что и повлекло за собой вереницу впечатляющих своей фантасмагоричностью событий. Липкая гадость вцепилось в мою золотую гриву, и стремительно полезла вверх. Успев дотронуться до нее пальцами, я постаралась оторвать эту штуковину, но не тут-то было – она тянулась и гнулась, но отдираться не хотела даже с волосами. Последнее что я увидела, будучи еще в определенном сознании – это кровожадная улыбочка Хельги, которую я ненавидела всеми фибрами своей души. Глаза затмила зеленоватая жижа, а слизень плотным обручем обнял мои виски, стягивая и сдавливая голову. Пришло непонимание, неопределенность и потерянность. Я нерешительно стала посреди маленькой прогалины и с искренним удивлением посмотрела по сторонам. - Откуда тут за сутки успел вырасти лес? Упав на травку, примятую осенним листопадом, я радостно, по-детски зарылась пальцами в землю и звонко пролепетала: - Гномы ищут золотой песок, а золотой песок кушает гномиков. Да-да-да. Гномы продали себя за тысячи иголок хвойных шишечек. Глупо рассмеявшись, я пролезла на коленях пару дюймов и увидела в траве блеснувшую сталь. - Какая прелесть! Моя заколка! Рванувшись к кинжалу, встрявшему в гнилую корягу, я весело схватила его ладонью. Я, конечно же, не помнила, что потеряла оружие, пока летела от удара Хельги. Я, признаться, вообще ничего не помнила. Взяв лезвие пальцами, я закивала головой с таким энтузиазмом, что она чуть не оторвалась. Подняв кинжал, я уже собралась было воткнуть его в свою голову (почему-то я была уверенна, что ему там самое место), как взгляд моих одурманенных глаз встретил в зарослях почти бездыханное тело гнома. - Ему она нужна больше. – С какой-то зловещей нежностью прошипели мои заледеневшие губы. Прижимаясь к земле, я поползла к гному, тихо приговаривая: - Нельзя вставать, тут много ачкиноев. Они длинные и умные. Они носят с собой комаров, чтобы найти свои добычи. Надо прятаться. Надо пригибаться ниже-ниже… ниже… Добравшись до гнома, я устроилась рядом с ним на коленях и весело улыбнувшись, дотронулась пальцем до его губ, призывая к тишине. - Тихо, малюсенький человечек. Пока я рядом ачкинои тебя не достанут. Я тебе что-то принесла… только не помню что… Нахмурившись, я повертела в руках кинжал, вспоминая, что это за фигня такая. Неосторожно крутанув лезвие, я умудрилась каким-то чудом порезать палец. Боль вспыхнула, от чего я яростно завыла. Глаза мои застелила судорога гнева. Безумно посмотрев на Мармоора, я громко прошипела: - Значит так, да?! Ты, отродье гуля! Значит, ты хочешь красивых, красных бусинок? Хорошо, я подарю тебе бусинки. Много бусинок. Много алых, лоснящихся бусинок. Я снова улыбнулась, наклоняя голову практически к самому лицу гнома. Прижавшись к нему, я правой рукой занесла лезвие кинжала, примеряясь куда лучше ударить. - Мне кажется, это будет ожерелье. Ожерелье из бусинок. Хочешь? Ну конечно ты хочешь. Жадно вцепившись руками в бедного Мармоора, я начала довольно стремительно опускать кинжал на его шею.
-
-
-
Мозг съеден очередной раз :)
|
-
только сейчас сообразил насколько это отыгрышно: устроить пафосное уничижение, сделать позу,а потом пойти выполнять то, что сказали)))
|
-
Одной лишь карточкой описание божества ты взорвала мозг многим ) Бог-девушка одним словом :)
-
Не всем нравится, когда им выносят нахрен мозг. Я один из них. Ты пиши проще, забудь принцип "чем накрученнее и больше непонятных слов - тем лучше пост", особенно когда эти слова в первую очередь непонятны для тебя... "Гниловатое испарение зеленого облачка," - ну зачем так перегружать?! Подвергнется анархическому движению тут всё не раньше, чем мы создадим Батьку Махно. В общем. Пиши проще. Прошу.
-
>- Без гравитации все, что было и будет, подвергнется анархическому движению.
Основной движения батьки Махно было отсутствие гравитации. "Анархическое движение в вакууме", том I.
|
Холод липкий, жадный, все намеревался высосать последние силы. При свете факелов стены, казалось, надвинулись на людей, грозно выпячивая свои каменистые, обвитые влажным потом бока. Эльвира грустно посмотрела на юную девушку, хоть слов ее и не услышала. Жажда продолжала терзать монахиню, и отрешенно посмотрев, как из большого баула отпили остальные, она решила последовать их примеру. Наклонившись к горлышку бурдюка, она осторожно глотнула обжигающую льдом жидкость. Легкие задохнулись, пропустив воздух, будто через сугроб снега. Эльвира не особо наелась, но заставить себя проглотить еще хоть кусок чего-то просто не могла. Поднявшись с колен, девушка медленно проплыла к дальней стене и забилась в свой угол. Угол почему-то определенно уже казался «своим». - Зачем вам ссориться? Мы все равно умрем. – Сказала она тихо на перепалку рыцаря и молодого парня. Сама она почему-то была уверенна, что теперь они все обречены. И зависит все только от того, как долго каждый из них сможет продержаться. Вспомнив безвольно свисающую с рук девочку, монашка вздрогнула. Ей надо было хоть как-то отвлечься от безысходных мыслей. Обняв руками колени, Эльвира положила на них голову и начала тихо бормотать: - Господи, дай мне встретить с душевным спокойствием все, что принесет мне наступающий день. Господи, дай… мне.. Комок вонзился в горло прутьями, не давая выталкивать слова. - Дай мне вполне предаться Твоей святой воле… Один глаз щипнуло, отвлекая внимание на глупые мелочи, ставшие вдруг важнее жизни. - Господи, на всякий час этого дня… во всем наставь.. наставь и поддержи меня… Непослушный локон выбился из рясы и защекотал висок. Почему это теперь так трудно? - Господи, открой мне волю… Твою святую… для меня и окружающих м-меня… Голос сорвался, уже в который раз, от чего сердце испуганной птицей ухнуло в груди. Почему, черт возьми, так трудно вспомнить? - Госп-поди… во всех моих словах и помышлениях… Сам руководи.. руководи моими мыслями и… Почему так трудно сказать то, что она знает с самого детства? - Чувствами… Она не хотела плакать. Просто устала отдавать этому безразличному миру драгоценную, соленую влагу. Но организму было глубоко наплевать на все ее «хочу» и «не хочу». Все начинается с одной слезы, которая делает такие удобные ложбинки для последующих. Шмыгнув носом, Эльвира обиженно вытерла слезы, и пообещала себя, что хотя бы всхлипывать она не будет. Просто очень не хотелось умирать. - Легкий ветер присмирел, вечер бледный догорел, с неба звездные огни говорят тебе: "Усни". Когда-то давно ей пела эту песню мать-настоятельница. Когда девочка долго не могла уснуть под всхлипами зимних метелей. Может правда в ней погибла вера, раз старую, давно забытую песню она может так легко напеть, а молитву, заученную наизусть, никак не вспомнит? - Не страшись перед судьбой, я, как няня, здесь с тобой, я, как няня, здесь пою… И поэтому смерть так пугает ее. Ведь раньше не пугала. Раньше она знала, что в тернистых долинах ее найдет Бог. А разве можно умирать, зная, что за последней чертой тебя никто не ждет? - Баю-баюшки-баю… - Совсем тихо уронила монашка последние слова и притихла, уткнувшись носом в оборванную рясу.
-
Ну... вобщем... мне теперь будет сложно отыграть высокомерного поляка в присутствии такой монахини. Точнее, намного сложнее будет, чем раньше.
|
|
Бесконечно долгое количество времени я смотрела на брата, как на прокаженного. Ну… во всяком случае, мне так показалось. На самом же деле прошло не больше минуты, просто переполнявший меня поток чувств в этот маленький отрезочек уместить было ну никак нельзя. Недоумение быстро сменялось водоворотом жидкой неприязни и неодобрения. Брат лишь недавно отошел от ужаса, пережитого близкой смертью. Он смотрел в Ее глаза, зеленые, ядовитые, исполненные кровавой жажды. Неужели это шок так повлиял на него? Или же посттравматический синдром. Сосны вокруг качались в такт проснувшемуся ветру, робея в холодных всполохах ночи. Ночь… я устала от нее. Томление, страхи, будоражащие огоньки ужаса, на веточках тянущихся к земле лаптей. Она несла неуютное отчаяние, томящее своей глубиной каждый вздох. Меня пугали тени под деревьями, меня пугала близость озера, таинственное чудовище которого я еще помнила… Меня пугал ненавидящий взгляд однобокой луны, так и хотелось сбить ее со своего насиженного места, оставив перламутровый агат небес во власти мерцающих, спокойных звезд. Я с вожделением устремила свой взор на восток, но деревья мрачно закрыли горизонт и непонятно было, есть ли там та заветная полоска света… приближающаяся искорка рассвета. Никогда еще я так долго и трепетно не ждала солнечных лучей. Где-то в кронах прошелестел какой-то зверек или ночная птица. Я оглянулась и снова уставилась на брата, который шептал своими бледными губами вспоминающиеся слова. «Ребенок… какой же ты еще ребенок» Злость вспыхнула во мне и стоило большого труда не поддаться ее мерному пиликанию. Вздернув руку вверх, я молча помахала пальцами, не решаясь свистеть. Фига послушно села на запястье, ворчливо хохлясь в коричневое, шелковое оперение. Усадив сову на плечо, я быстро спрыгнула с Иблиса, похлопав коня по влажному боку и успокаивающе что-то шепнув. Дальше лучше идти пешком, так будет меньше шума. Лошадь тихо всхрапнула и послушно отошла чуть вбок, присматриваясь к какому-нибудь свежему пучку травы. Я была уверенна, что кони не уйдут далеко, они были приручены к хозяевам и не посмеют отходить от того места, где их оставили. Если конечно на них что-нибудь не набросится… С печалью кинув еще один встревоженный взгляд на Иблиса, я кивнула гному, тоже предлагая ему спешиться, и пошла к отрешенно и возбужденно сидящему на Винтере брату. Капюшон спал с его лица и теперь мне ясно были видны оба глаза Фрэдди, которые с ликованием пожирали заросли осоки. Я улыбнулась. Улыбнулась так глумливо и жестоко, что будь сейчас в брате хоть капля рассудительности, и он сразу же поспешил бы скрыться с глаз моих долой. Подойдя вплотную к лошади и схватив Винтера под узду, я поманила брата к себе, продолжая ласково улыбаться. Дождавшись пока Фрэдди наклонит ко мне голову, я горячо и фальшиво-восторженно прошептала: - О, Фрэд, какой замечательный план. Пойти с Нужным (я сделала особый акцент на этом слове) заклинанием. Ты змеей проскользнешь в эту хлипкую хибарку, скрывшись в полуторных тенях углов. Конечно же, одним рывком удачно взведенного арбалета положишь любую нечисть, что там находится, а потом так же умело и геройски добьешь молящего о пощаде врага сладким, чавкающим всхлипом своего клинка. И Сьеж со стыдливой гордостью (если он еще жив) признает в тебе самого что ни есть ударного рыцаря. Так? Таков твой план, братишка? Постепенно мой шепот перерос в злобное шипение. Я схватила цепкими, замерзшими пальцами ворот его плаща и рванула к себе с такой силой, что Фрэдди с трудом удержался в седле. - Ты спятил, милый мой? Или кошка выбила из тебя последние остатки ума, когда полакомилась свежей плотью? А ты помнишь еще свой ужас, когда смотрел в ее глаза? Помнишь свой крик, дикий, нечеловеческий вопль умирающего? Так вот, братец, если бы не этот уважаемый и благословенный богами гном, что стоит рядом, то от тебя бы сейчас и лохмотьев не осталось! Ты думаешь, я бы успела? Ты думаешь, я бы смогла тебя спасти?! Да я тебя, болван, чуть не потеряла! Мне трудно было сдерживать крик, рвущийся из недр легких. Крик запоздалого отчаяния и боли. Крик осознания того, что я чуть не лишилась единственно дорогого мне человека. Замолкнув на пару секунд, я отвела глаза от лица Фрэдди, чтобы не было искушения дать слабину. - А теперь ты хочешь пойти в логово ведьмы, да? Вот так просто спрятавшись под обычным заклинанием первых кругов. Ты думаешь, она тебя не почует? А откуда ты знаешь, что еще там сидит? Может она не одна, а? Ты не думал, что их там может быть десяток? Да тебя одного там порвут как мочалку! Или ты решил геройски умереть в этом лесу, мм? В первый раз с кошкой не вышло, так надо теперь, да? Я отпустила ворот брата и ожесточенно отвернулась от него. Не было больше сил злиться. На самом деле это может и была бы неплохая идея. Брат хорошо умел оставаться невидимым. Но все-таки против нас ведьма. Я видела ее, я почувствовала отголосок ее силы. Будет странно если такая не почувствует магию. Конечно, не только этот фактор играл для меня важную роль… я просто очень боялась потерять брата именно сейчас, когда уже успела его похоронить. И теперь я не могла так просто отпустить его одного в неизвестность. Ледяным тоном, который отлично сочетался с промерзлым холодом осеннего леса, я сказала, ни к кому, в сущности, не обращаясь: - Мы пойдем вместе. Магию в себе надо потушить до уровня свечи, чтобы ведьма не почувствовала нас. Насколько я знаю физически у нее меньше шансов нас заметить, зато магию она прочувствует как гром среди бела дня. Коней оставим тут, привязывать не надо, как и сказал гном, пусть у животных будет шанс спастись. Попробуем подкрасться так, чтобы хотя бы увидеть что происходит в окнах и не вызвать шума. Надо знать сколько там врагов и живой ли Сьеж.
|
Риша кричала. Очень пронзительно и долго, как ей казалось. На самом деле она и звука не издала, потому что боль заполнила все ее существо. Она явно ощущала, как правая рука просто выдернулась из тела. Практически видела, как кровавые ручейки стекают по раздробленным костям, омывая вывернутые сухожилия. Она чувствовала каждый нерв, который надсадно вопил, умываясь в свежих вспышках боли. Элере давно бы потеряла сознание, если бы услужливая машинка не подпитывала ее. Отчаяние и страх ярко контрастировали с обидой и непониманием. Эльфийка неосторожно и конвульсивно дернулась, тут же скорчившись от нового спазма боли. Пережить такое она не посоветовала бы никому, да и сама была неуверенна, что переживет. При каждом повороте ее кости трещали, а сухожилия рвались. Да, это ее рука была выдрана с ужасающей силой, ее позвоночник переломлен, благодарно не давая почувствовать боль в ногах, ее голова была расквашена в капусту. Она делила с роботом все – боль, страх, отчаяние, злость, обиду. Врастая в него своим телом, передавая ему свои ощущения, она взамен получала обратный букет такой же отдачи, и теперь это просто медленно убивало ее. Элере не была готова к такому потоку болезненных ощущений. Ну и какое существо будет готово к тому, что его разорвут на куски, а потом помелят электрическими импульсами? Время для девушки превратилось в одну большую и тягучую полосу, которая равномерно размазывала адскую боль по телу. Риша осторожно подняла руку. Единственную оставшуюся. Девушка не чувствовала своего настоящего тела, но ей почему-то казалось что и оно в таком же полуживом состоянии. В ужасе она взмолилась про себя, чтобы это было только лишь ощущение. Больше всего ее интересовало, как теперь вылезти из этой груды металлолома. Она не ощущала заветный рычаг, да и просто не представляла, как можно убедить машину выпустить ее. А то, что та ни в какую этого делать не желала, Риша уже очень явно поняла. Может робот ей мстит? За слишком необдуманный поступок, который так покалечил его. Элере стало жаль верную машинку. Сморщившись, она осторожно попробовала мысленно успокоить это, уже ставшее для нее живым, существо. «Мы тебя вылечим. Будешь как новый. Обещаю, я сама найду Илью и приволочу его за шкирку. Прости, что подвела…» - пробубнила про себя девушка и сосредоточилась на своем теле. Не получается. Она просто не чувствует его. Для нее существовало одно тело, и оно сейчас было разломлено, раздроблено и истекало живой болью. «Ну хорошо, раз по-доброму не получится, будем действовать радикально» - Проворчала про себя элере и подняла левую руку. Тут же по телу прошелся новый импульс спазмов, заставивший эльфийку скрипнуть зубами. Превозмогая болезненные ощущения, Ришаэль осторожно попробовала дотронуться до кабины, в которой по идее находилось ее тело. Действуя аккуратно, на ощупь, элере попыталась механически достать свое тело, с ужасом представляя, что может просто его раздавить. Вот смешно-то будет… суицидальные мотивы. Эльфийка запросто может разорвать саму себя. Встряхнув головой, Риша отпугнула эти мысли и сосредоточилась на осторожном извлекании себя же из нутра этого зверского механизма. Про себя девушка отчаянно пыталась убедить железяку отпустить ее, то умоляя, то угрожая.
|
Как по капле умеют уходить пресные слезы облаков, так по капле уходил мой страх, моя боль, моя вера. Странная штука воспоминания. Они похожи на воздушный дворец, который ты строишь по маленькому кирпичику всю свою жизнь, причем зная, что он никогда не будет достроен до конца. Ты узник в нем, вечный пленник, не способный оборвать ниточки, связывающие тебя с прошлым, неспособный сжечь мосты и переплыть кишащие тварями сомнений рвы. Этот замок есть высшее твое достижение в жизни и ее же проклятие. Мой замок был черен, как ночь, а башни его и минареты лизал постоянный огонь. Я помнила их крики… их жадные до жизни вопли. Я практически на себе ощущала, как лопается кожа от ядовитых, алых язычков, как высыхают и чернеют глаза, как тлеют волосы. Я не знаю, видел ли это все Фрэдди, но мне кажется, что нет, иначе и он так бы и стоял на месте, как я, ожидая, когда смертный ужас боли накроет нас волной. Я помню ужас в маминых глазах, помню лучше, чем звездную влагу, когда она читала нам сказки. Я помню стон отца, помню лучше, чем его тихий и спокойный голос, когда он желал нам доброй ночи. Тогда, оказавшись внезапно за домом, на стылой и угрюмой земле, я встречала рассвет. Он был прекрасен – зарницей полыхающая крыша, утонувшие в цветке истлевших надежд стены и мелодия утихшей жизни, жизни, которая для нас с братом была самым важным когда-то. Я встречала рассвет, не закат, потому что знала – закату не место в этой утробе гудящих и скрипящих дров. Я так хорошо помню восход жаркого костра, восход, который с легкостью затмил бы зимнее солнце. Я помню, как стыдливо спрятала свое лицо луна, кутаясь в ореол облаков. Помню грустные слезинки звезд, притаившихся в плавленом агате. Мне было так холодно. Этот холод стал и прошлым и настоящим, лишая будущего. Холод зимы, которая не умела прощать ошибки. Я тоже не смогла. Не смогла себя простить. Моя голова поднялась, и синие глаза наткнулись на безликий взгляд Фрэдди. Я знала, что он вспоминает то же самое, что чувствует все так же, пусть и с другой стороны. И еще я знала, что он сделал для меня тот подарок, который сама я себе подарить не смогла – он простил меня. Я завязала бинт и стыдливо спрятала глаза, понимая теперь почему та молодая и неуверенная луна, так же прятала свой взгляд в перья облаков. Мне хотелось, чтобы замок моих истлевших надежд рухнул. Мне хотелось этого именно сейчас, вот только разорвать стальные нити голыми руками не дано никому. Брат поднялся, и я была этому рада – он не заметил, как глаза мои предательски увлажнились. Закрыв на секунду веки, я сделала то, что делала на протяжении всей своей жизни – я сожгла свои чувства, отдаляя их, одевая на лицо непроницаемую, бездушную маску. Так лучше, так я всегда была сильнее, а сейчас нам нужна эта сила, нужна для Сьежа. Слабость постепенно отпускала тело, а может просто стресс, который принесли далекие воспоминания, заставил забыть о боли не только моего брата, но и меня саму. Поднявшись с земли, я кивнула Фрэдди и обернулась к гному: - Мармоор, нет времени собирать вещи. Чую если мы не поторопимся, то спасать будет уже некого. Давай на коней, я быстро оседлаю Иблиса. Забыв о спутниках, которые сразу же начали резво шевелиться, я подошла к дрожащему коню. Жеребец пронзительно заржал и протянул морду к знакомым рукам, которые о нем заботились. Он был напуган кошками, звуками, бардаком творящимся в лагере и очень явно ощущал боль и отчаяние людей. Я тихонько убрала с больших карих глаз жесткую челку и прильнула к длинному носу грудью, нашептывая: - Тише-тише, родной. Мне тоже страшно. Ты же сильный. Доверься мне, все будет хорошо. Нежный и добрый голос хозяйки успокоил непокорного «демона» и он стоял смирно все то время, что я затягивала на нем ремни. Оседлав Иблиса, я заметила, что спутники мои в мрачном молчании уже сидят в своих седлах и ждут. Быстро закинув ногу в стремена, я уселась на широкую спину лошади и удобно перехватила удила. Беглым взглядом окинула лагерь, который теперь представлял из себя печальное зрелище – раскинутая посуда, утварь, дымящий костер. Мы вернемся за вещами. Если будет кому возвращаться. Развернув коня, я громко свистнула. С дерева молча сорвалась маленькая тень. Сова была рядом, я ощущала ее, она просто старалась держаться подальше от опасности в виде разъяренных кошек. Усевшись на протянутую руку, Фига осторожно заглянула в мои глаза и тихо клокотнула. Она ощущала те страхи и сомнения, что грызли меня. Погладив животное по бурому оперенью, я нежно сказала: - Фига, помоги мне найти дорогу к тому домику, что мы видели на берегу озера. Птица послушно сорвалась с ладони и унеслась в темноту. Пришпорив Иблиса, я пустила коня за совой и повела Мармоора и Фрэда в обнявший нас холод осеннего, дремучего леса.
-
Арррр)))) Все как надо сделала - и эмоции и действия и описания))
|
-
Вот так монашки становятся пантерами
|
-
Сила воли, и вера, вот что должно быть в душе служителя церкви. Если тело сломано, а вера пошатнулась, то даже монашка может взять в руки оружие.
|
Под ногой хрустнула шишечка, а может желудь, все равно не разобрать в этой тихой темноте. Реагируя на звук, с дерева взметнулось что-то черное, большое, величественное. Я услышала, как рассекли воздух два стальных, проворных крыла, мне даже показалось, что я успела углядеть отточено блестящий, аловато-грязный глаз, но это уже была игра воображения – на таком расстоянии я бы и голову птицы не увидела. Хотя знала, что, скорее всего, это ворон. Медленные шаги тяжело давались, вспыхивая то болью, то усталостью. На какие-то мгновения я останавливалась и пыталась понять, где я и что тут вообще делаю. Память играла жестокую шутку, вместе с ироничным мозгом. В холодной тишине мне казалось, что я слышу каждый нервный удар своего сердца, на который не хотелось реагировать ничем, кроме как злобного шипения. Только воздуха не хватало. Черт. Его всегда не хватает. Древние исполины расступились, насмешливо показывая мне маленькое поле брани. Лагерь превратился в какой-то затушенный кавардак. Гном стоял, тяжело всматриваясь вдаль, а Фрэдди… на него страшно было смотреть. Только вот мое безразличие не давало ни боятся, ни переживать. Посмотрев на разорванную руку брата, я лишь смогла выдавить из себя обескровленную, нелепую улыбку. Спиной я ощущала взгляды. А может мне казалось? Их было бесконечное множество. Злые, рябящие, покрытые свирепой пленкой жажды. Они были голодны, они хотели пить. Они мучились, выли, видя как вытекает каждая капелька багровой крови, как впитывает ее безразличная земля. Я чувствовала, что еще миг, и они обрушатся лавиной, сметая жизнь на своем пути, разрывая деревья, вспарывая воздух. Наваждение захватило с такой мощью, что я сжала брата стальной хваткой, не понимая, откуда берутся силы. Золотой ворох угольков, безумной пленкой покрыл мои небесные глаза, прячась в глубинах заснувшей Искры. О духи, что за демон меня укусил? Я встряхнула головой, отвлекаясь от бредовых мыслей. Надо прийти в себя, сейчас нельзя расслабляться. Обняв Фрэдди, я повела его к перекинутому бревну и осторожно усадила, приговаривая: - Тихо-тихо. Я старалась, брат. Извини, быстрее не вышло. Все будет хорошо. Помнишь сказку, что нам мама когда-то рассказывала? Помнишь про рыбку, которая превратилась в рыбака? Я хочу, чтобы ты сейчас вспомнил эту сказку Фрэдди, вспомнил каждое слово, каждую мамину интонацию. Слышишь? Я встряхнула брата, заглядывая в его глаза. Там гуляла боль, гримасничая и злобно поглядывая в ответ. Ее было так много, что даже мое огрубевшее сердце покрылось кровавой испариной. Его надо отвлечь. Хоть чем-то. Я опустилась рядом с ним на колени и почувствовала, что сделала это зря – ноги жалобно взвыли от счастья и отказались слушаться, решая, что теперь можно отдохнуть. Скрипнув зубами, я отвела в сторону запачканные запекшейся кровью волосы и печально улыбнулась брату. Взяла его целую руку, осторожно погладила и твердо, уверенно произнесла: - Это была маленькая девочка. Она нашла как-то рыбку, которую выкинуло на берег. Рыбка умирала без воды, и девочке стало ее жалко, тогда она принесла рыбку в свой маленький домик, на берегу моря и пустила ее в большое корыто. Она накормила рыбку хлебными крошками и стала ухаживать за ней. Рыбка влюбилась в эту девочку. Но семья была бедной. Им нечего было кушать и однажды родители умерли, оставив девочку одну. И тогда уже сама девочка начала умирать от голода, не зная как себя прокормить. Вспомни, Фрэдди, вспомни, что сделала рыбка и продолжи сказку. Давай. Мне это очень важно. Мне это безумно важно. Оставив брата в задумчивости уставившимся в дымные угли костра, я попробовала встать. Получилось это только с третьей попытки. Слабость и агония, заполнившие тело, буквально раздирали меня на куски. Сцепив зубы, чтобы не застонать, я осторожно пошла к мешку. Поравнявшись с Мамоором, я тихо, чтобы не тревожить брата, произнесла: - Я видела Сьежа, гном. И я, кажется, знаю куда его утащила ведьма. Надо найти его, помочь. Хотя бы потому, что без него мы не пройдем этот лес. А еще потому, что он тогда тебя не бросил на съедение гидре. Обернувшись на брата, я сглотнула подступивший к горлу комок и выдавила из себя, беря гнома за мощную руку: - Мармоор, спасибо тебе. Ты спас его, когда я не успела. Я твоя должница теперь и, надеюсь, скоро искуплю свой долг. Пожав его руку, я мрачно добавила: - Я перевяжу руку Фрэдди, у меня есть какая-то старая лекарственная мазь. Пока я буду это делать, пожалуйста, следи за окрестностями. Кошки могут вернуться. Добравшись до мешка, я устало рухнула рядом с ним на колени и прижалась спиной к стволу тополя. Как же хотелось спать, хотя бы на одно мгновение сомкнуть эти зудящие глаза. Нельзя, еще будет возможность. Нервно подрагивающей рукой я отрыла в мешке баночку с мазью и длинный клаптик какой-то ткани. С трудом поднялась на ноги и подошла к отрешенному, задумчивому брату. Села перед ним прямо на землю и повернула к себе пальцами его подбородок. - Ты вспомнил, Фрэд? Вспомнил то, о чем я тебя просила? Расскажи мне, Фрэдди, расскажи, чем закончилась сказка. Я искренне надеялась, что это яркое воспоминание из детства отвлечет его. У брата шок, но если не перевязать рану сейчас, потом может быть уже поздно. Вспоминая сказку, на пару секунд я будто снова вернулась в тот мирный, убаюкивающий кусочек прошлого. Когда мы были вместе. Когда мамин голос еще жил и дышал рядом с нами.
*** Блуждающий огонек свечи где-то на шершавом, дубовом столе. Теплые отблески на стенах, от печки. Мягкий, нежный аромат маминой выпечки. Эти бесподобные медовые пирожки, как мы их любили в детстве. В маленькие окошки бьется степной мороз и жужжащий роем пчел ветер. Ночь. Зима. Где-то воет собака, жалобный плач которой перебивает веселый треск поленьев. Мы с братом сидим за столом, на одной лавочке, закутанные в махровый плед. Жадно смотрим на остывающие пирожки и слушаем тихий, мелодичный голос мамы. Она так часто рассказывала нам сказки. Теплые, душевные, убаюкивающие. Фрэдди особенно любил сказку про рыбку, которая стала рыбаком, чтобы спасти от голода маленькую девочку. Рыбку, которая пожертвовала всем ради человека, которая забыла прелесть своей стихии и предала своих сородичей. Мне всегда эта сказка казалась очень грустной, но брат от нее замирал, и дышать начинал неровно, волнующе. Будто эта сказка была драгоценным камнем, небрежно брошенным перед нами мамой.
*** К горлу подступил комок. Я спрятала глаза, которые резко заслезились, и открыла коробочку с мазью. Она была холодной и пахла можжевельником. - Расскажи мне ее, Фрэдди. Расскажи мне про рыбку. Я дотронулась рукой до раны, втирая мазь и наблюдая за лицом брата. Я очень надеялась, что кошки отстанут хотя бы сейчас, дадут эту слабую передышку.
-
Ну я же говорил! Я же говорил!)))) Теперь я поиграю...
|
-
Задаёшь ритм и стиль игры :) Так держать, молодчина!
|
Холод цепкий, словно шелкопряд, спеленал тело острыми прутьями льда. Как одиноко и сиротливо. Глаза сами собой устремились к небу, сквозь бушующий, осенний пламень крон, туда, выше, к немым звездам. Сквозь переплеты ночных туч, сомкнувших свои кустистые лапы на небосводе, к маленьким и таким редким пробелам агатового неба. Их робкие взгляды смотрели с укором. Их серебристый пепел разрывал своей недосягаемостью. Мы не нужны им, они это знают, а они жизненно необходимы нам, и это они тоже знают. На лицо упала маленькая капелька дождя. Такая же одинокая, как и я. Она растаяла в темноте, скатившись по щеке. Почему я не могу растаять точно так же? Прямо сейчас… чтобы не помнить, чтобы не знать, чтобы просто получить такой редкий шанс – забыть. Ноздри щекотала раздирающая легкие вонь. Я хорошо знала этот запах – запах гари, запах ушедшего огня, запах разъеденной алым цветком плоти. Я ненавидела его. Особенно в такие моменты. Душа моя, которая сейчас испуганным котенком забилась куда-то в межреберное пространство, рыдала и тихонько ныла. Она лепетала что-то свое, спрашивала зачем, почему. Я не слышала до конца, но я понимала, что спрашивает она зачем я рву ее на части, зачем не берегу ее девственно-снежную пленку, зачем сжигаю раз за разом. Ведь так у меня скоро не будет души, верно? Там внутри все окрасится в черный, горячий пепел. Может тогда я, наконец, согреюсь. И все равно уже кем я стану и был ли в этом смысл. Апатия, заполнившая мою голову, не давала мне вскочить, вспомнить о брате, вспомнить, что еще не все сделано, что нельзя вот так просто лежать на холодной, простуженной земле. Меня стегали сотни причин и тысячи оправданий, на горящие удары которых я не реагировала. У меня была более важная задача – я хотела успокоить свою душу. Тело болело в ответ на ее завывания, и я просто не могла больше жить один на один с мраком этих воплей. Будто внутрь засунули испуганного ребенка, который не даст тебе заснуть, подумать, просто дышать. Ну за что ты плачешь? За что не даешь мне покоя? То, что сделано – не воротить. Каждому поступку есть место на земле. Каждому решению есть причина и цель. Тебе просто не понять, насколько это важно было, насколько я дорожу этими всполохами, постепенно уничтожающими меня. Плачешь… ну какой в этом смысл? Ты не образумишь меня. Ты лишь причинишь мне ту боль, что добавится к многолетним, многопричинным истязаниям. Хочешь этого? Хочешь мести? Что ж, дерзай, мне уже все равно. Земля заботливо заползла под ногти, когда я, одурманенная, плохо думающая, постаралась найти опору и встать. Меня слегка мутило. Внутри зияла ужасающая пустота, которая разрасталась все быстрее и быстрее. Казалось, еще один короткий миг и она поглотит навсегда. Искра заснула, оставив меня один на один с последствиями моего решения. Господи, как я ненавидела эту ответственность, как она душила меня, не давая сделать долгожданный, трепетный глоток этого прелого воздуха. Ухватившись дрожащими пальцами за ствол ближайшей березки, я вздрогнула от нового удара ледяного ветра. И зачем мне вставать? Зачем куда-то идти? Почему бы просто не полежать на этом уютном, обгорелом клочке земли? Ответ пришел немного сбоку – снова закричал мой брат. Брат. Фрэдди. Боже, спасибо, я все еще помню, как его зовут. Это казалось нестерпимо важно. Глаз щипнуло, и по грязной щеке поползла упрямая, вязкая слеза. Ну этого еще не хватало. Она не моя, я не верю в слезы. Это все ты? Все не умолкаешь? Ноешь и ноешь. Как же я устала от тебя. В следующий раз я спалю тебя дотла, просто чтобы не было таких постыдных моментов твоего триумфа. Мне наплевать что больно, я могу жить с этой болью, а ты нет. Но ведь это не мои проблемы, правда? Шаг, он дался тяжело. Медленно осел на примятую листву. Тело шатнулось, но я смогла удержаться и была бесконечно рада этой маленькой победе. Мне так хотелось спать. Уткнутся во что-то теплое и мягкое, и проспать до последнего часа, до последнего удара своего истощенного сердца. Это желание было выше меня, и я на какой-то миг уже готова была с выдохом кинуться назад в объятия земли, лишь бы никуда не идти, ничего не решать, ни о чем не помнить. Нельзя. У меня есть ответственность и мне надо стойко ее держать. Фрэдди. Повторяя его имя и напоминая себе, что я единственное, что у него есть, я шла вперед. Шла бесконечно долго, наверное, но я искренне старалась. Я очень хотела успеть.
-
Вот, отлично))) Твой диалог с душой сильно заинтересовал - очень теперь хочется увидеть его прогрессию, развитие, выводы, м?) К чему дальше она придет?
|
|
Страх, непонимание, ужас – Эльвира утонула в этих чувствах, пытаясь хоть как-то стряхнуть немое оцепенение. Все произошедшие недавно события казались сном, прокрученной перед глазами картинкой чьей-то жизни, только точно не ее. С самого детства девушка боялась темноты - она выжигала веру, вытряхивала эмоции. В ней можно было легко утонуть. Особенно в такой… густой, живой, одинокой, даже несмотря на рядом находящихся людей. Да и кто они? Враги? Друзья? Она отчаянно пыталась решить это для себя и не находила ответа там, где раньше чувствовала ласковое прикосновение Бога. За что все эти страдания выпали на ее долю? Та кровь… она никогда не забудет жадных алых всполохов на алтаре. Казалось, в них тогда погибла ее вера. Растворилось незыблемое прикосновение к небесам. Зачем уповать на того, кто бывает так жесток? Да и чем она заслужила… обида сомкнула свои тугие объятия на горле, и девушка почувствовала, как начала задыхаться. Безысходность просто ужасала. Сначала те измывательства, ненависть, боль, которая до сих пор отдавалась в гудящем теле, а теперь эта холодная темнота. Дрожащими пальцами перебирая четки, Эльвира продолжала всхлипывать в тьму, роняя монотонный шепот молитв. Она уже не верила в их силу, но годы привычного «всерешения» именно этим бубнением брали свое. Говорила она механически, возможно сама не слыша, что говорит. Тот короткий момент световой вспышки дал ей возможность понять, что она не одна, но сейчас, в темноте, она больше боялась этого «неодиночества». Нащупав спиной ледяные стены своего уголка, девушка вжалась в них всем телом и постаралась стать как можно меньше и незаметнее. Ей хотелось лишь одного – чтобы этот проклятый мрак смилостивился и отступил. Разорванная ряса может и грела, но Эльвира не ощущала этого. По телу гуляли сонмы мурашек, родившихся, возможно, даже не в колыбели холода, а в ласковых потугах страха. Зарыться, забиться, просто забыть, что она сейчас тут. Поверить на какой-то момент, что это все-таки сон и скоро все будет хорошо, как прежде… Девушка считала удары своего сердца, думая о том, что возможно слышит их в последний раз. Чтобы заглушить эти мысли хоть как-то, Эльвира растворилась в словах одной из детских молитв.
Господи Боже мой, удостой меня быть орудием мира Твоего, Чтобы я вносила любовь туда, где ненависть, Чтобы я прощала – где обижают, Чтобы я соединяла – где есть ссора, Что бы я говорила правду – где господствует заблуждение, Чтобы я воздвигала веру – где давит сомнение, Чтобы я возбуждала надежду – где мучает отчаяние, Чтобы я вносила свет во тьму, Чтобы я возбуждала радость – где горе живет. Господи, Боже мой, удостой не чтобы меня утешали, но чтобы я утешала, Не чтобы меня понимали, но чтобы я других понимала. Не чтобы меня любили, но чтобы я других любила. Ибо кто дает – тот получает, Кто забывает себя – тот обретает, Кто прощает – тот простится, Кто умирает – тот просыпается к вечной жизни.
Как она ни старалась – она больше не верила этим словам. Не было сил. После всего что произошло, вера потухала, словно рябой огонек вечерней свечи, на который внезапно подул жестокий порыв ледяного ветра. Продолжая говорить уже что-то совсем невнятное, девушка уткнулась головой в колени и закрыла пекущие от слез глаза.
-
Отче если на небеси, отметь же перстом Господним этот пост! )
-
В свое время я играла сего персонажа, но к сожалению возможности его хорошо раскрыть так и не выдалось.Теперь я вижу что можно было и не пытаться, все равно бы ТАК не вышло. *Снимает шляпу и кланяется*
-
|
Холод всегда бы лютым врагом Анны. Его зябкие пальцы, пронизанные прозрачным, иссушающим льдом, казалось, входили в самую душу, прикасаясь к тому заветному, к чему недозволенно прикасаться. В нем не было страсти, такой привычной бушующему огню, в нем не было чувств, одурело вращающихся внутри зыбкой колыбели двойственных порывов пламени. Зато в нем приютилась кругооборотная пустота, словно один неверный зубец на маховике времени. Тоской сжималось сердце, под мимолетными ударами плетей колючего ветра. Застывали невыплаканными слезами глаза, с мольбой глядящие на вычурную, гордую луну. Тишина, умело вплетенная неведомым ткачом в рать ночных звуков зеркального озера, заставляла коробиться под каждым немым взором пронзительных звезд. И только Искра, уверенно горящая внутри, спасала от всеобъемлющей печали. Колдунье внезапно стало страшно одиноко. Фига зарылась в ветви вербы, наблюдая как погнутое дерево мерно опускает свои серебристые ветви в дрожащую воду. Из-под мощных корней сонно выглядывали ночные цветы остроглаза, вытягивая свои узкие, раскосые лепестки навстречу каждому лучику стального светила. Анна подошла к кромке воды и с тоской глянула на далекий огонек. Несмотря на мрачные опасения, вселяло это далекое тепло нечто сродни надежде, украденной веры. Именно своей недосягаемостью он звал и манил, чаруя опасными приглушенными всполохами чьего-то пламени. Из-под ног с укоризненным кваканьем скользнула в темную гладь маленькая лягушка, нарушая бездействующую иллюзию, привнося в картинку живость. Все-таки она тут не одна, хоть эта мысль пугала еще больше… Опустившись на корточки, волшебница неуверенно протянула руку и дотронулась кончиками пальцев до ртутной воды озера. Ледяная. Руку свело дрожью и запоздалой судорогой. Отдернув пальцы, Аня нахмурилась и отложила сверток с мылом и полотенцем в сторонку. Нет, право, если она рискнет искупаться в «этом» то завтра ее попросту охватит лихорадка. Фига с любопытством смотрела на хозяйку, про себя решая, успеет ли она схватить ту жирную жабу, что как раз готовилась прыгнуть в камыши. Анне было наплевать и на жаб и на сову, ее сейчас занимало только озеро. Наконец, решившись, девушка начала бороться с сотней заклепок и завязок на своем корсете. Одеревеневшие от холода пальцы отказывались слушаться, и колдунье пришлось весьма долго потрудиться над ними. Наконец кожаная броня сползла черной змейкой на землю. Вздрогнув от нового порыва ветра, Анна судорожно начала стаскивать сапоги и штаны. Оставшись перед озером нагой, она подошла к его краю и присмотрела неплохой омут, спрятанный в корнях уже упомянутой вербы. Вода тут была чистая, и дно просвечивалось переплетением бурых водорослей, от чего сразу становилось понятно, что у этого берега оно относительно неглубокое. Удовлетворенно вздохнув, волшебница опустилась на колени перед маленьким омутом и с дрожью почувствовала как влажная, холодная земля прилипает к ногам. Закрыв на пару мгновений глаза, она мысленно направила свою огненную энергию в руки, разжигая придремавшую Искру. Магия вспыхнула, готовая подчиниться воле хозяйки. Спустя несколько секунд жидкие потоки золотых и алых язычков струились по рукам прямо к воде. Наклонившись еще ближе, девушка опустила руки в озеро и стала отдавать все то тепло, что способна была породить ее магия. Вскоре омут нагрелся до приятной, расслабляющей температуры. Потушив магию, Аня быстро скользнула в воду и чуть не взвыла от нежной, обнимающей околевшее тело ласки. Нагретые Искрой волны осторожно обволакивали девушку, заманивая ее все глубже и глубже. Забыв об осторожности, Анна скользнула в омут с головой и прикоснулась руками до илистого, зарешеченного водорослями дна. Тепло должно было продержаться достаточно долго, а значит можно позволить себе и расслабиться. Вынырнув, колдунья подплыла к берегу и ухватила травянистый кусок мыла. Намылив тело и волосы, Аня небрежно отшвырнула мыло на берег и поспешно окунулась снова. Луна дробила свои лучи в металлической глади. Над головой тихо шуршали ветки древней вербы, в чьих корнях сегодня нашла приют волшебница. Фига все выслеживала большими, внимательными глазами жирных лягушек, игнорируя холод ночи. Все дышало равномерным спокойствием, и особенно уверенность вселял далекий огонек, который таил тепло и уют. Впервые после всего напряжения Анна позволила себе действительно расслабиться.
-
Тир, спасибо)) Вот это и есть погружение) Под Лунную Сонату особенно хорошо идет)))
|
Усталость яркого (не смотря на погоду) дня сказалась не только на ноющем теле, но и на настроении, отлично отвечающем рокоту туч и скрипу лесной чащи. Пренебрегая сырым, трухлявым бревном, на котором сидели спутники, Анна предпочла усесться прямо на траву около костра. Та хоть и была изрядно мокрая, но все же казалась менее враждебной, чем пахнущая сыростью древесина. Поджав под себя ноги, колдунья заворожено смотрела на язычки немного неестественного пламени. Разжигать огонь было сейчас неблагодарным занятием – весь собранный валежник оказался сырым, потому девушка, не задумываясь, предложила свои услуги волшебницы. Поленья вспыхнули веселым треском, лишь стоило ей прикоснуться к ним рукой, и теперь продолжали медленно догорать под чутким взглядом хозяйки. История с гидрой теперь казалась отголоском дурного сна, и трудно было сейчас даже вспомнить змеистую тушку, валящую деревья как спички. Впрочем, Анянка особо и не горела желанием вспоминать. Иблис, как и другие кони, до сих пор нервничал, похрапывая в темноту, и порой отказываясь пожевывать сочную, влажную траву. Аня его понимала и пообещала себе чуть позже успокоить коня. Пока же она сама хотела отогреться рядом с родной стихией. Близость пламени подпитывала ее силы, разжигая Искру, а та, в свою очередь, отдавала энергию пламени, не позволяя ему погаснуть. «Забавный симбиоз» - проскользнула единственная мысль в пустой голове. Сытный ужин приятно согревал урчащий от наслаждения желудок, и это значительно поднимало граничащий с грустью настрой. По небольшой опушке до сих пор разносилось благоухание мяса и картошки, сочетаясь с корешками имбиря. Возможно это и привлекало те взгляды, которые Анна так остро ощущала спиной. Ей бы не хотелось, чтобы их покой потревожили незваные гости, потому как вряд ли бы они были особо благодушны к путникам. Встряхнув промокшими волосами, колдунья с кряхтением выпрямила затекшие ноги и потерла руками одеревеневшие бедра. Иблис все-таки был велик для нее и каждый раз после целого дня путешествия на жеребце, Аня чувствовала себя раздвоенной пополам русалкой. Теперь она с нежностью поглядывала на Мармоора, которого тогда уже успела похоронить пару раз, да и оплакать. Гном словно с того света вернулся и так странно было видеть его живым. Да и те слова, сказанные им после спасения, очень приятно грели сердце девушки, отгоняя прочь всякие сомнения. Она сделала правильный выбор, взяв с собой ля Ира и Мармоора – такие спутники не бросят и не подведут. - Зато в спокойствии и тишине никогда не познать радости такого вот отдыха. – Задумчиво пробормотала гному девушка. – Я никогда не была в ваших анклавах, не бродила по вашим залам, но слышала много слухов о подземных обителях. В величии и мраке расплавляют драгоценные металлы ваши горны, стучат о крепкие породы кирки… Разве души ваши не стремятся к свету? Разве тебе, уважаемый Мармоор, не приятна влага здешних лесов? В воодушевлении Аня с наслаждением провела глазами по тонущей в тенях чаще. В неверном свете костра деревья танцевали сложные пируэты, пожимая своими ветвистыми лаптями твердеющий вокруг них воздух. Если приглядеться – можно было увидеть пару бронзовых грибов, пригревшихся у могучих, вырванных из земли корней. Тлеющие листья вспыхивали золотом при бликах огня, отвечая собственной драгоценной красотой. Сизый дым, вьющийся над опушкой, искал выхода из переплетенных крон, но те, словно забавляясь, смыкались крепче и туже. Безмятежность и обманчивое равновесие. Ане стало не по себе – чувство наблюдения не пропадало, а все вокруг казалось таким обманчивым и неверным. Вздрогнув при крике какого-то пискливого зверька, девушка смущенно глянула на гнома и, улыбаясь, произнесла: - Впрочем, ты наверное прав… Этот лес не лучшее сравнение. Тут слишком опасно. Поднявшись на жалобно скрипнувшие костями ноги, Аня крякнула и, шатаясь, подошла к седельной сумке Иблиса. Коней они уже давно распрягли, оставив свободные узда, которые были привязаны к ближайшей ольхе. Развернув отсыревшую кожу, девушка порылась в бездонных внутренностях сумки и нашла то, что искала. Сжав в руках длинный моток лески и серебристые колокольчики, звякнувшие мелодией при прикосновении, она отошла на достаточное расстояние от лагеря и начала обтягивать леской деревья. Здешняя фауна и флора не вселяли особой уверенности в безопасности, а потому каждая мера предосторожности будет кстати. Обтянув кору дуба, она закрепила нить на половину человеческого роста от земли и подвесила первую пару колокольчиков. Главное не переборщить с железяками, иначе они просто не уснут под их стрекот. Занимаясь обтягиванием лагеря леской, девушка, наконец, согрелась и скинула плащ, оставаясь под ветками последней липы в одном корсете и штанах. Она развесила колокольчики на таком расстоянии друг от друга, что по звуку они бы легко определели, откуда к ним стараются проникнуть. К тому же в темноте леску невозможно было разглядеть. Ну и сами бубенцы отличались твердой структурой – от ветра они бы не звенели, обещая гарантию того, что именно нечто живое прикоснулось к нитке. Удовлетворенно кивнув самой себе, колдунья вернулась к костру и кинула на бревно плащ. Кони, изрядно пугающиеся лесных шорохов, подошли так близко к пламени, как только позволяли им натянутые поводья. Пожалев животных, Аня вспомнила о своем намерении успокоить Иблиса и, порывшись в сумке, достала спелое, блестящее яблоко. Подойдя к своему жеребцу, девушка нежно провела рукой по его челке и прошептала тихие нежности. Конь всхрапнул и жадно потянулся губами к яблоку. Уронив его в зубы мустанга, колдунья начала ласково гладить того по холке, успокаивая его дрожащие бока. Обернувшись к спутникам, Анна достаточно громко произнесла: - Нам надо дежурить ночью. Колокольчики, конечно, могут предупредить о приближении какого-либо животного, но нечисть, духов, а может и просто хитрых гуманоидов они не остановят. Дежурить троим будет вполне достаточно, чтобы не разбивать сон сразу на четыре части. Она отвернулась на секунду к коню, в последний раз провела рукой по его носу и вернулась к костру. Протянув руки к пламени, девушка с удовольствием стала наблюдать, как то тянет свои языки к волшебнице, чувствуя родную стихию. - Я буду дежурить вместо Фрэдди. – Непререкаемым тоном заявила она. – Он не спал всю предыдущую ночь, значит сегодня моя очередь. И да… отправляться мы будем засветло, так как времени у нас не очень много. Встать придется где-то за час до рассвета, в самое темное время ночи, а значит, нам нужно поддерживать огонь ночь напролет. Бревна сырые, горят плохо, так что особо много валежника и не надо. Но вот опасность того, что они потухнут, велика, так что я заранее прошу тех, кто будут дежурить, если заметят что огонь гаснет – разбудите меня, я подпитаю его. Словно отвечая на слова Ани, пламя вдруг взметнулось выше и почти коснулось рук девушки, обжигая ярко-алыми искрами. Потерев ладони, она недовольно взглянула на костер и добавила: - Надо решить в какой очередности мы будем дежурить.
-
За красочные описания, множество интересных деталей и размер поста) Да, одного плюса тут мало)
|
Это было не особо дорогое заведение, а потому посуда здесь не отличалась изысканностью и шармом царских ресторанов. Но я редко была в роскошных обеднях, и для меня было что-то ласковое и уютное в этих темных тарелочках, замученных ложечках и старательно начищенных чашечках. Благодарно улыбнувшись уже в спину официантке, я по привычке отметила ее легкую грацию, скрытую под униформой и предназначенную явно для молодых людей, сидящих тут. Сладкий аромат чая заполнил мой маленький мирок, ограниченный столиком, и умудрился даже вытеснить приторные благоухания кофе, так часто заказываемого местным контингентом. Прислонив ладонь к пузатому стакану, я впитала в себя его тепло и задумчиво поковыряла ложкой торт. Я всегда любила есть не спеша, растягивая удовольствие от каждого глотка, наслаждаясь послевкусием еды, даже если та была не особо приятна. Удивившись дивному вкусу медового торта, я продолжила кушать, посылая робкие взгляды на посетителей из-под своих вихренных ресниц. Мысленно я пожалела, что не ношу очков – они хоть как-то, но смогли бы скрыть мои пытливые глаза. А я очень смущалась, если кто-либо из людей перехватывал мой взгляд и вопросительно смотрел в ответ. Тогда мне хотелось провалиться куда-нибудь подальше, желательно под мощеную плитку земли. Порадовавшись тому, что хотя бы волосы я не убрала, и они могут скрыть мой смущенный румянец, я осторожно уставилась на влюбленную парочку. Я завидовала им такой хорошей и доброй завистью, что самой стало боязно. С самого детства я верила в Единственную и Большую любовь. Эту веру в меня вселили родители. Любовь до гроба. Святое чувство, способное рушить горы, сушить моря и топить континенты. И чувство это обязательно идет с тобой под руку до самой смерти. И больше никто и ничто не нужно, только взгляд такого же сумасшедшего человечка рядом, как и твой. И пусть вокруг все твердят о строгом рационализме, о не прекращенном прагматизме, пусть они, эти жвавые циники, подавятся своими теориями парадоксов. Я им не верила никогда. Я верила той прозрачной сущности, что билась в моей груди и упорно твердила о бессмертной любви, любви, для которой нет границ. Вот и в этой паре я увидела тень и следы именно этого чувства. Я не хотела знать, какие ссоры случаются между ними, какие обиды загораются в них порой. Мне было наплевать на то, сколько еще они будут вместе. Зато я ловила сейчас взмахи ее головы, прикосновение их рук, проникновенные взгляды друг на друга и понимала, что ради этих глупостей, наверное, многие и живут. Живут наперекор всему, просто чтобы услышать три банальных слова – я тебя люблю. Улыбнувшись сама себе, я прислонилась губами к чашке и глотнула теплую, освежающую жидкость. Как смешны, наверное, мои мысли. Я ведь сама никогда не любила. Даже не знаю как это… отдать себя всю другому человеку. Но, тем не менее, так открыто и уверенно об этом рассуждаю. Отвернувшись от пары, я сосредоточилась на уничтожении торта и приступила к пирожным, вытягивая начинку и стараясь не запачкаться сгущенным молоком и плавленым шоколадом. Снова подняв глаза, я быстро проскользнула ими по залу, выискивая что-нибудь интересное, и остановилась на странном мужчине, который в упоении поглощал свою книгу, как я поглощала пирожные. Все в нем манило и привлекало меня – от внешности, до задумчивой глубины выявленных чувств. Очень харизматичная личность. Засмотревшись его гладкими, красивыми чертами лица и запутавшись в прядях волос, я даже забыла о еде, стараясь запомнить каждый штрих, столь странной внешности. Его очки мне явно напомнили вторые глаза Уилла – такие же круглые. Только вот цвет настораживал и завлекал. Мне хотелось запомнить все в нем, чтобы возможно, прейдя домой, взять чистый холст и натушевать углем свежий эскиз. А может сразу и зафонить его, пока память горяча и надежна. Он бы занял достойное место в моей собственной галерее мимики и лиц. Я бы придумала ему замечательную историю, рассказав кистью о том, как он любит вечерами сидеть у палящего веки камина, положив одну руку на шершавый переплет древней, ветхой книги, а другой обнимая шею высокого, мраморного дога. Я бы рассказала о его привычках, например, тушить крупную сигару мальборовских равнин о дорогую столешницу из красного дуба, оставляя на ней следы своего яркого и праздничного существования. Возможно, я бы даже придумала ему пару… например изящную, словно статуя, фотомодель… нет, не хочу. Тогда мне было бы слишком завидно. Лучше пусть он будет одиноким, как и я. Грусть незаметно подкралась и схватила своими острыми щупальцами. Лицо мое, наверное, слегка посерело со стороны, превращаясь в печальную маску. Оторвав пресыщенный взгляд от выточенного лица мужчины, я мрачно уставилась в остатки чая и предпочла побыстрее покончить с едой. Демонстративно звякнув ложкой по пустой тарелке, я подозвала официантку и вместе с просьбой посчитать заказ, выставила ей новый на вечерний ужин для Уилла. Покопавшись в меню глазами, я решила что рис с овощами, подлива из свинины и говядины, салат с каким-то странным названием «Giollet» и кусочек того же торта, что я уже отведала, будет в самый раз для брата. Хотя… он никогда не наедался так, чтобы был полностью доволен. Поразмыслив, я еще добавила к общему заказу запеченную под виноградом форель. Удивленная официантка удалилась, а я уставилась в окно, ожидая заказ и выглядывая Голда.
-
-
Очень, очень живо. Отлично; больше нечего добавить, да и не стоит, наверное.
|
-
Наконец-то можно поставить плюсииик)))
|
Задумчиво посмотрев как исчезает ведьма, Аня мысленно выругала себя за малодушие. Ее суеверный страх очень ущемлял гордость независимой девушки, и теперь она совестно вспоминала собственный ужас перед бесхитростным колдовством лесницы. Гном и наемник ушли вперед по тропе в болота, и Анна справедливо рассудила не отставать от них. Все-таки этот лес был полон магии и, похоже, весьма недружелюбной. Обернувшись к Фрэдди, она ободряюще ему улыбнулась и почти физически ощутила, что брат дико устал. Капюшон его падал на лицо, закрывая глаза, но согбенная фигура и подавленный скрежет голоса свидетельствовали об общем расстройстве. Тяжело вздохнув, девушка протянула к брату руку и протяжно свистнула – Фига неохотно выползла из теплого укрытия плаща Фрэда и послушно скользнула к хозяйке. Сейчас Ане не помешает дополнительная пара глаз, особенно таких, как у совы. - Я возьму ее, Фрэдди. Расслабься и отдохни, скоро мы выберемся из этого болота и сможем разбить лагерь. Отвязав от седельной сумки ломтик сухого мяса, она заботливо протянула его брату, сама же предпочла пока не есть. Через пару секунд Анна с Фридрихом двинули вслед за гномом и наемником. Тропинка петляла мимо скользких кочек, змейкой теряясь в нитях золотисто-салатовых испарений. Это было довольно красивое место, хоть и гиблое. Высокие деревья тут уступали пространство покореженным, засохшим стволам. Небо над головой выпуталось, наконец, из прочных лаптей гигантов и теперь с немым любопытством хмурило свинцовые глаза на дорогу. С обеих сторон тропку обнимала заилиная вода, кое-где расчерченная зарослями камышей и каких-то лоснящихся кустов с пурпурными ягодами. Аня было протянула руку к одному из сочных плодов, но резко передумала, увидев как меж веточек свил паутину лохматый паук, размером с ее ладонь. Звуки притихли, и от болота веяло безмятежностью и обманчивым спокойствием. Изредка, правда, колыбельную тишину нарушал стрекот сверчков, цикад и песни булькающих в воду жаб. Лошади осторожно выбирали дорогу, предпочитая огибать особо скользкие кочки, и путникам можно было расслабиться, давая свободу своим скакунам. Постепенно топи начали редеть, и стало ясно, что скоро они выберутся из запотевших слизистых кочек. Колдунью этот фактор особо не радовал, так как ей почему-то казалось, что болота значительно безопасней вековечного дремучего леса. Через несколько часов неспешного конного шага, они выбрались на размеженную поляну, которая чертой рассекала болота и виднеющийся впереди вход под своды леса. Тут и возникло их первое, незначительное препятствие. Зеленоватые воды смыкали тропинку с обеих сторон и топили ее на добрый десяток метров. Нерешительно остановившись у каемки мутной воды, кони испуганно зафыркали. Ане тоже не нравилась идея заставлять их идти сквозь вонючую воду – мало ли что там могло оказаться. Да и глубину проверять особо не хотелось. Ее даже особо не успокаивали розовые кувшинки, медленно покачивающиеся в воде. Но выхода не было – обойти этот участок было невозможно. Ля Ир первым направил взбрыкнувшего коня под зеленый ил болота, и сразу же стало ясно, что оно не глубоко – воды едва доставала до середины длинных ног его жеребца. За Сьежем воду опробовал пони Мармоора, а потом и Анна с Фрэдди. Лошади шли очень медленно и осторожно, прощупывая копытами невидимое дно. Мимо ля Ира проплыла серебристая змейка, скрываясь под водой. Внезапно пони гнома испуганно заржал и галопом помчался на другой конец болота, норовя выбраться из воды. Гном даже не успел среагировать, а путники на миг застыли, удивленно взирая на взбесившегося четвероногого. Впрочем, это была лишь секунда замешательства, после чего они так же быстро погнали лошадей через перешеек, догоняя умчавшегося гнома. Жалостливо фыркая, пони в несколько секунд выбрался из воды и начал отбрыкиваться от чего-то ногами. От чего именно они поняли только когда сами вылезли из болота. Около копыт лошади Мармоора шипя и извиваясь, проворно бегала маленькая гидра. Духи наделили ее ростом чуть больше Фиги, но яростью разъяренного кракена. Скользкое существо быстро перебирало своими ножками и отчаянно старалось укусить пони за ноги хотя бы одной из своих шести голов. Увидев эту картину, Аня широко улыбнулась и успокоено провела рукой по загривку Иблиса – хорошо, что это всего лишь гидра. Остановив двинувшегося было вперед ля Ира, колдунья весело сказала: - Ты нашел себе новую подружку Мармоор? Похоже, дамы тебя любят. Благодари добрых духов, что это всего лишь детеныш. Мама этого чудного создания уже давно бы тебя проглотила и не подавилась. Хотя… может и подавилась бы. – Задумчиво закончила девушка, взирая на мощную броню гнома.
-
Отлично справляешься с моими обязанностями)))) все как я просил)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Ну очень красивая игра, знала бы Сара, как сильно она влияет на игровой мир и комнаты других игроков! Определенно +.
|
Аня очень удивилась тому, как быстро смогли они собрать равномерно раскиданные по лужайке вещи. Палатку в два счета скрутил Сьеж, видимо даже не задумываясь о том, что ее можно стянуть аккуратным узелком, но под его ручищами она превратилась в маленький, скукоженный комочек. Котелки и посуду взяла на себя девушка – быстро ополоснула в недалеко протекающем ручейке. Вода была холодная до жути – пальцы, впитавшие в себя подступающие воды близкой зимы, утратили чувствительность и болезненно реагировали на каждый удар ветра. Чуть было не поскользнувшись на предательски скользком от воды камне, девушка еще и умудрилась намочить левый сапог. «Типа помыла» - ухмыльнулась она про себя. Сумки вскоре были плотно упакованы и взвьючены на лошадей. Ребята смело передвигались по уже родной полянке, выискивая что забыли и потеряли. Перед тем, как седлать Иблиса, Анна заботливо вычистила его гребешком. Свалявшаяся шерсть и комки грязи под седлом, для лошади то же самое, что для людей камушек в ботинке. Только вот животные, в отличии от вышеупомянутых, не могли остановиться и вытряхнуть их. Иблис ровно дышал, явно довольный отдыхом, и воодушевленно поглядывал на хозяйку. Девушка знала, что жеребец сейчас очень хотел бы порезвиться и поноситься по ветреным долинам, но позволить ему такую роскошь она не могла. Наконец путники собрались у навьюченных лошадей, и Анна в последний раз окинула взглядом полянку. Ветер шелестел в травах, запуская призрачные пальцы в длинные волосы колосьев. Выжженная от летнего солнца подстилка казалась еще более тусклой в серости подступивших, осенних туч. Поздние цветы робко тонули в наполненном влагой воздухе и роняли свои лепестки, которые смешивались с вихрями желтых и багряных листьев. Только иголки, усыпавшие долину, зеленели праздничными сосульками, даря окружающему миру яркие, насыщенные цвета. Рядом с лошадью гнома упала крупная шишка, чуть не зацепив Мармоора по голове. Выругавшись, он пнул ее в ствол покосившейся сосны. Анна тихо улыбнулась и быстро глянула в просевшее небо. Погода слегка настораживала – видимо скоро будет не просто дождь, но самый настоящий ливень. Угрюмые, тяжелые облака, свинцовыми лохмотьями спеленали весь купол небес. Ни один лучик солнца уже не мог пробиться сквозь рать этих молчаливых, величественных стражей. Ветер, который в беспорядке менял свое направление, словно не определившийся ребенок, размазывал тучи в разные стороны, чему те были явно не рады. Скоро они отомстят далекой земле. Отомстят за ее покой и безмятежность. Прибьют ее пыль тяжелыми, ледяными слезами. Поежившись от ветра, Анна запахнулась покрепче в плащ и быстрым движением накинула через плечо сумку. Там была печать, остальные деньги и еще кое-что… Достав из кошелька 40 монет, колдунья с улыбкой и благодарностью протянула 20 гному и 20 молчаливому наемнику. Вместе с шумящими листвой тенями, к путникам подкралась тишина. Говорить особо не хотелось, да и настроение было – томно-печальным. Что ожидает их там, впереди? Фига была, похоже, не намеренна вылезать из теплого укрытия Фрэдди и Анна не стала ее дергать. Слегка тяжело забравшись на гигантского жеребца, она почувствовала, как бедра болезненно пикнули от боли. Конь был слишком большой для девушки, и после поездок на нем у нее всегда страшно болела внутренняя сторона бедер. Да и рука саднила довольно сильно. Вспомнив про руку, Анна кинула тревожный, осторожный взгляд на брата. Ему хорошо досталось, и он многим рисковал, чтобы усмирить ее пламя. Стыдливо спрятав глаза, Анюта предпочла забыть о том, что случилось. Двинулись они все так же молча, по неоговоренному согласию пропуская вперед колдунью. Она собрала их, а значит и она должна вести. Места настораживали девушку, хоть она и не старалась подавать особого вида. Странные легенды ходили о лесе, под полог которого они намеревались ступить. Мифы или сказки, а может все-таки правда? Анна всегда была суеверной и боялась всяких ведьм, оборотней, утопленников и духов. Она помнит, с каким упоением рассказывала, захлебываясь, Рита, как в прошлом году здесь потерялся мальчик. Его искали два месяца. Но вскоре родители потеряли всякую веру на спасение ребенка и решили отмолить его ушедшую душу. Как же они удивились, когда ребенок вернулся через пару дней. Вернулся уже не в облике человека. Прогнившими зубами он перегрыз глотки родителям, а потом скрылся от разозленных горожан в своем лесу. «Говорят, до сих пор он бродит под тенями Гройенвальда» - жизнерадостно закончила подруга, стреляя искрами из пьяных глаз. Насупившись, Аня пробормотала себе под нос, что это только слухи, и плотнее сжала ногами бока Иблиса. Девушка терялась в догадках, что из всего услышанного про лес правда, но одно знала точно – ничего из этого она встретить не хотела бы. Лошади шли спокойно и мирно, иногда уводя путников с тропы, чтобы ущипнуть мягкими губами понравившийся клочок травы. Приходилось постоянно их одергивать и прикрикивать. Ветер разгулялся еще больше, облака же опустились длинными плетями туманов почти до земли. Легких коснулся прелый запах сырости и сладковатый аромат гнили. - Чудная погода. – Проворчала Анна, убирая с лица спутанный клок волос. По опушке они ехали около часа. А может и два. Девушка плохо ориентировалась по времени. Тишина нарушалась лишь всплесками ветра и гудящими вдалеке кронами. Наконец, впереди показался вход под своды древнего, легендарного леса. Лошади обеспокоились, ворочая головами и выпуская пену на удила. Животные чувствовали тот же страх, что и люди. Тонкая тропа, заросшая со всех сторон кустиками лебеды и колосьями пырея, ветвляла то туда, то сюда. Мясистые лапти подорожника жалостливо скользили под копытами. Ветер взыграл не на шутку, и Анна подумала, что хотя бы одно хорошее лес может сделать для них – защитит от ветра и дождя. Тропа уходила под своды двух гигантских дубов, величественно подпирающих небеса. Они казались колоннами, увенчанными абакой пожелтевших, пурпурных листьев. Земля под ними дыбилась, напоминая стилобат. Подъехав ближе, путники смогли различить на земле гроздья лопнувших желудей – вестников пришедшей поры увядания. Аня беспокойно заерзала в седле, ощущая приторный запах гнилой древесины и отсыревших листьев белладонны. Древний лес поглотил их одним легким ударом сумеречной вязкости. Запуталось в неприступных ветвях небо, которое теперь невозможно было разглядеть. Упали на дорогу гирлянды медленно кружащихся листьев. Их щегольное золото, медная алость и скользкая рябь сверкала светлячками в мире беспокойной дикости. Этот лес дышал. Он жил. В нем не было места людям. И это ощущалось сразу. Сухой пылью вылетала из-под копыт земля. Колдунья искренне жалела, что идет первая. Ее пробила нервная дрожь. Легенды, лишенные тела и скелета, здесь обретали плоть. Несмазанными ставнями скрипели стволы, будто какой-то гигант двигал их мозолистыми руками. Гибло шуршали в вышине кроны, роняя последнюю листву. Тени прятались за каждым деревом, насмешливо пугая странников игрой света и мрака. Хрустнула под копытом Иблиса трущавая палочка осоки и Анна подпрыгнула в седле, тут же ругая себя за суеверный страх. Где-то прошелестела крыльями невидимая птица, и сразу же стал робкий вопрос о том, почему собственно птицы тут не поют? Тишина пугала больше любого звука и нервы стальными канатами натянулись на тросы одеревеневших мышц. В жутком, нечеловеческом напряжении они проехали где-то с полчаса, когда раздался первый вой. Он был ни на что не похож, и описать его было практически невозможно. Но вздрогнули все, без исключения. Холод, который теперь уступил место паркости плотных, сжатых стволов, снова заполз липким, потным ознобом под одежду. Анна тихо пикнула, сама не понимая, как ей удалось издать такой звук. Испуганно кинула взгляд в сторону воя и чуть не упала с седла – кусты волчих ягод сбоку громко треснули и раздвинули свои примятые лапти. Там явно кто-то был. Или что-то. - Просто зверек… - постаралась успокоить саму себя девушка, что довольно плохо получилось. Сжав во вспотевших ладонях узду, колдунья целенаправленно двинулась дальше, не оглядываясь на путников и моля про себя лишь о том, чтобы этот лес хоть когда-нибудь кончился. Ее не покидало навязчивое чувство, что за ними следят. Следят с той самой минуты, как копыта лошадей нарушили покой древних зарослей. Она почти физически ощущала на себе злобный взгляд. И как было переубедить взбунтовавшееся воображение? Приказав себе об этом не думать, Анянка сосредоточила взгляд на дороге и на шорохах.
-
Ровный и гладкий пост) А по величине чуть ли не маленький рассказ)
|
Услышав ля Ира колдунья нахмурилась. Потом мечтательно улыбнулась. И снова нахмурилась. Ну как же, теперь, когда опасность оторопело скулила в прошлом можно было и помечтать и похмуриться. Помечтать о тех нитях пламени, что тоненькими ручейками обнимали стонущее дерево, о запуганных, забитых взглядах разбойников (а разбойников ли?), об адских водоворотах, трелями орошающих замызганный, нечистый трактир. Ну и похмуриться конечно же о том, что она ничего этого не помнит. Магия порой напоминала Анне обиженного ребенка, который не применит использовать любую возможность для сладостного возмездия над строгой хозяйкой. Снова улыбнувшись, девушка зябко повела плечами и натянула мешок почти до глаз, скрывая от леденящего ветра больно уж чувствительный носик. На коленях отдавала подступающему свету тепло похлебка, заботливо врученная гномом. Небо над головой урчало сизыми облаками, вырывая из мира кусочки битых небес. Иголки, которыми была устлана вся поляна, смешивали свой приторный аромат с нежным благоуханием Сьежевского чая. Даже злые, холодные порывы неугомонного ветра не могли испортить ласковую безмятежность этого осеннего дня. Аня искренне радовалась возможности побыть в покое и тишине, рядом с… друзьями? И гном и наемник как-то уж очень быстро стали родными для восторженной колдуньи. Той беззаботности, с которой она приняла их в свою пламенеющую душу, мог бы позавидовать и орден Святой Инквизиции. Лютня дрогнула под тенью многолетних сосенок. Замолкли на секунду настороженные птички, будто вслушиваясь в непонятные, человеческие слова. Ля Ир пел просто и незамысловато, но Анне он казался бардом, умудренным менестрелем. Примолкнув, она уставилась на блики костра и вслушалась в простенькую мелодию. Улыбнувшись издевательским словам и завихренному сюжету басни, колдунья, наконец, соизволила высунуть нос из мешка и приступила к остывающей похлебке. Магия отнимала много сил, поэтому с супом Анянка разделалась очень быстро и, довольная, отставила миску на предательски качнувшееся бревно. Пробормотав слова благодарности Мармоору и похвалив его кулинарные способности, она томно зевнула, выгоняя остатки сновидений. Песня замолкла, и девушка с радостным, кошачьим видом выслушала деловитого гнома. Про себя она отметила, что воистину этот народец были торговцами по призванию. Они высоко ценили свои услуги, хотя, признаться, было за что. Честь и гордость, неподвластные людям, заставляли равнять их с некими созданиями из сказок и легенд. Набрав полные легкие прелого воздуха, Анна с улыбкой сказала: - Двадцать. Признаться, Мармоор, я не знаю, как оценить ваши услуги. До вчерашнего дня я сама была уверенна, что дело пусть и замысловатое, но не особо опасное. Но те разбойники… или воины. Черт бы их драл до посинения. Угрюмо опустив голову, Анюта пожевала губы и вдруг захлебнулась в остром желании прокатиться верхом. Может ветер так на нее действовал? Отрешенно взглянув на гнома, она продолжила: - Я честно не знаю, зачем они пришли за мной. Та печать… ладно, думаю это не столь важно теперь. За то, что вы не бросили нас, за то, что не воспользовались моментом безопасности, а предпочли помочь незнакомым людям – я согласна на двадцать. Девушка тепло улыбнулась гному и посмотрела в спину ля Ира: - Надеюсь, Сьежа так же устроит эта сумма. Я дам деньги, как будем отправляться. Да, кстати, у нас осталось не так уж много времени. Так что отправляться будем скоро. Вытянувшись на бревне, словно довольная рысь, Анна с упоением посмотрела в небо и кончики поддетых багрянцев деревьев. Внезапно легкая тревога коснулась ее – Фиги нет. Нахмурившись, Анянка взмахнула спутанным золотом волос и поискала взглядом сову. Бесполезно, та слишком мелкая и если даже была где-то рядом - найти ее было так же невозможно, как и родник в преисподней. Озабоченно повернувшись к Фрэдди, девушка настойчиво дернула его за рукав и спросила: - Фрэд, а где наш клок перьев пропал?
-
За чуткое понимание настроения модуля и того, как его сохранять из поста в пост)))
|
Остатки рубинового сна коснулись затуманенной головы. Прошло несколько секунд, пока реальность и явь истошно боролись друг с другом за право обладать ударами сердца. Наконец, жалостливо дотронувшись до внутренней стороны век, сон окончательно отступил назад. Дикий холод, который очень уж сильно контрастировал с внутренним жаром, яростно щипал за нос. Неуверенно пошевелившись, Анна высунула всклоченную голову из-под серого, плащеватого мешка и тут же, ойкнув, засунула назад. Свет резанул слишком сильно, а глаза пекли, будто их высушивали на протяжении нескольких часов. Укрывшись с головой, девушка дотронулась пальчиками до озябшего носа и нежно постаралась перелить на него тепло. Как-то жалобно внутри заворочалась Искра. Вздрогнув, колдунья обратилась к ней и сразу же слезы навернулись на глаза. Искра была разбита, подавленна и опустошена. Очаг былой власти теперь только-только набирал прежнюю силу. Решив не беспокоить пламя внутри, Анна согревала лицо теплом собственного тела и пыталась вспомнить события минувшей ночи. В голове хорошо выстраивалась вся картинка, ровно до того момента, как жар магии поглотил ее. Она помнила, словно в сизоватом тумане, как поднимала руку на бегущих разбойников, помнила жажду огня внутри, но вот дальше… Что же произошло. Задумчиво сжав в мешке виски, Анна вдруг поняла, что голова страшно раскалывается. Застонав, она потерла их сильнее и случайно задела руку – ожог взвизгнул острой, пронзительной болью, буквально сдирая кожу и мясо. Выхлопнув из легких воздух, Анянка захлебнулась болью и прижала к себе изуродованную конечность. Откуда этот ожог? Память заботливо нашептала такое знакомое имя – Фрэдди. Ну конечно, это он спас и ее и весь трактир. Она помнит его леденящее прикосновение. Глыбу спокойного льда. Улыбнувшись потресканными губами, колдунья еще раз неуверенно высунула головку из спального мешка. Полог палатки рябил в глазах, мешая увидеть всю картину окружающий местности, что слегка нервировало. Но вылезать из этого теплого мешка так не хотелось… Задумчиво нахмурившись, Анна все решила по своему – расстегнув мешок так, что он превратился в одно большое покрывало и максимально стараясь не вылезать, девушка завернулась в него, как в кокон. Шершавая ткань приятно грела тело. До изнуренного холодом носа доносились сладкие ароматы, настолько сладкие, что желудок сразу же выдал пронзительную трель недовольства и потребовал насыщения. Задев головой полог палатки, Анна выползла из укрытия и с восхищением окинула взглядом полянку. Сосновые иглы щипалками вонзились в ладошки – ими была устлана почти вся поляна. Ну еще шишки попадались то тут, то там. Высокие деревья надменно взирали на маленький лагерь со своих вершин, и Анна пожалела, что не умеет летать. Яростный ветер, несущий тысячи крупинок льда в себе, заполз даже под одеяло, покрывая кожу ратью маленьких мурашек. Похоже, осень ликовала, на гребне своего могущества. Увидев всех своих путников живыми и здоровыми, девушка, наконец, счастливо и по-детски улыбнулась. Встав на покачнувшиеся ноги, она прошлась вокруг костра, при этом озабоченно и укоризненно глядя на пламя. Пока она все это делала, гном уже заметил ее шевеление и первым нарушил тишину, дослушав его до конца, Анна улыбнулась еще шире: - Ты даже не представляешь, уважаемый Мармоор, как я счастлива слышать эти слова. Право я не помню всего, что там произошло, и буду рада выслушать, как мы тут очутились, но заслугой не сгоревшего трактира является Фрэдди. Он очень вовремя оказался рядом. Посмотрев на брата, Анна тепло и ласково подмигнула ему, понимая, что досталось парню по полной. Хотя им всем досталось. Де Сьеж рисковал совсем отчаянно, а у гнома и мысли похоже на благополучный исход не было. Будто ребенок, который вдруг осознал, что в мире таки бывает чудо, колдунья растянуто улыбалась и продолжила: - Я жутко благодарна вам обоим, Мармоор, ля Ир. Не ожидала, что в мире есть еще хоть капля чести и заботы. То, что вы сделали для нас – не окупаемо. Поэтому насчет денег не волнуйся – я дам столько, сколько смогу. У меня конечно не безграничные запасы затопленных торговельных судов, но окупить ваш риск, думаю получится. Конечно, смотря как дорого вы его расцениваете. Устав стоять на пронизывающем ветру, девушка присела на бревно рядом с костром и хищно посмотрела на похлебку. Ей казалось, что котелок слишком маленький, потому как она сама сейчас готова весь его съесть. Оторвав глаза от пищи, Анна взглядом поискала наемника. Ей было стыдно перед двумя воинами. Но больше всего она хотела разобраться – почему разбойники напали на них, и зачем им так понадобилась печать. Снова повернувшись к костру и устремив в него задумчивый взгляд, колдунья очень тихо спросила: - Что там произошло? И… как мы выбрались?
-
Шикарно - наконец-то научилась в каждой строчке перса отыгрывать))
|