Голосование за ходы

В свете досрочного завершения модуля расскажу сюжет первого приключения. Основано оно на официальном приключении Kidnapped, завязка и почти все важные персонажи взяты оттуда, но вот сама тема и настрой модуля изменены в угоду атмосфере глобального сюжета. Сперва расскажу про свою интерпретацию.

Похищение и убийство ребёнка – это лишь малая часть плана злодеев, да и сами злодеи не так просты, как могло показаться на первый взгляд. За бандой Хилла стоит персонаж, до которого партия так и не добралась. Это тёмный колдун Калагор, весьма могущественный чародей из Тантраса, который тайно работает на красных магов Тэя. Именно он подбил банду на дерзкое похищение, чтобы добраться до определенных артефактов из храмовой сокровищницы. Именно он магией приказал Ниверс стрелять во время передачи выкупа, мишенью должен был стать Хайрос, но его сын оказался на линии огня и стал случайной жертвой. Калагор обучал Силмона магии и снабдил некоторыми свитками, он же помог наложить на входы в его поместье чары обнаружения и создал в подвале портал.

План Калагора состоял в том, чтобы существенно ослабить церковь Тира в Тантрасе и его окрестностях, дабы красные маги могли более свободно действовать в регионе. Артефакты из храмовой коллекции он собирался использовать в качестве платы для призыва армии демонов, которая начала бы охоту на жрецов Тира. Кроме того, ему нужно было проклятое место для проведения ритуала призыва, и таким местом стал много веков назад заброшенный храм ныне покойного бога Моандера. В этом храме Калагор подчинил себе нежить, бывшую когда-то паствой и служителями Моандера, и создал базу для себя и Хиллов.

Хирам, он же Тайдус Хилл, с самого начала был в курсе планов Калагора. У него с самого начала была личная вендетта против церкви Тира, так что он сразу ухватился за возможность поквитаться с ней. Братья Хиллы были уроженцами Тантраса, родителей потеряли в малолетстве, отец по пьяни утонул в реке, мать же попалась на контрабанде и судом Тира была отравлена в тюрьму, где и умерла спустя пару лет. Мальчики очутились в сиротском приюте, сбежали, бродяжничали, оказались в рабстве на тэйских галерах, пока наконец уже во взрослом возрасте не сбежали и не вернулись в родные места. Во всех своих злоключениях Тайдус винил именно судью, что лишил его и брата матери.

Силмон в банде оказался совершенно случайно. Его ранняя история похожа на историю Хиллов, разве что винить ему было некого, да и сложилось всё не так плохо. В детстве он попал в ученики к магу и даже обучился некоторым фокусом, но отношение к нему было скверное, так что Силмон предпочёл жизнь мелкого преступника. Будучи карманником, он сунул пальцы в кошель одного молодого аристократа из Кормира и был им пойман. Аристократ тот был наследником семейства Нарбутов, который вёл жизнь странствующего рыцаря. Вместо того, чтобы сдать незадачливого воришку властям, Нарбут взял Силмона с собой в путешествие, и тот стал его оруженосцем и другом. Во время Крестового похода против орды Нарбут погиб в далёких землях Теска, Силмон пытался доставить его тело на родину, влез в ужасные долги и в итоге вынужден был похоронить друга в Тантрасе. Там он вернулся к старому ремеслу, чтобы хоть как-то поправить материальное положение. К банде Хирама примкнул, рассчитывая на хороший куш.

Следует заметить, что Барт был ненадёжным рассказчиком. Силмон всегда ему казался тайным психопатом, у которого манеры и доброжелательность лишь притворство. В действительности же маг-недоучка, долгое время странствовавший вместе с кормирским аристократом, был вполне хорошим парнем и старался ничем особо отвратительным не запятнаться. К тому же у него завязался тайный роман с эльфийкой Ниверс, не будь которого он бы вышел из дела на этапе, когда речь зашла о похищении ребёнка. Воспитательницу мальчика Силмон действительно убил, но не имел на это умысла. Изначально её должны были усыпить сонным зельем, но что-то пошло не так, и жрица бросилась с мечом на Силмона, который лишь стоял на стрёме, тот запаниковал и ударил ножом в ответ. Жрицу потом воскресили по приказу Хайроса, чтобы выведать у неё, что сталось с ребёнком.

После того, как Силмон получил свою долю сокровищ, он вернулся к плану доставить останки Нарбута его семье, кроме того, он договорился с Ниверс, что они встретятся, когда закончат с личными делами. Добравшись до поместья Нарбутов, Силмон обнаружил его в ужасном состоянии. Старый лорд влез в огромные долги и вынужден был у всех занимать, ему не хватало даже на нормальные похороны для сына, кроме того у него попечении находилась молодая девушка, страдающая от тяжёлых болезней, да и сам старый лорд Нарбут вот-вот собирался отправиться на тот свет. Вместе с Силмоном они придумали план, решавший сразу несколько проблем. Силмон своими богатствами покрывал долги лорда и брал по попечение девушку Элану, а лорд Нарбут объявлял его своим вернувшимся из путешествия сыном, которого всё равно много лет никто не видел и подмены не должен был заметить. Кроме того, Силмон собирался реализовать их общую с настоящим Нарбутом месту – постройку сиротского приюта и школы.

Оставленная ему на попечение Элана очень скоро наложила на себя руки, поскольку страда от тяжёлой душевной болезни. Поскольку она вела жизнь затворницы и ни с кем кроме пары слуг и старого лорда не общалась, Силмон устроил подмену, объявив выздоровевшей Эланой эльфийку Ниверс. Для этого, правда, пришлось потратить немалую сумму денег, чтобы волшебница Джестра изменила внешность Ниверс. Впрочем, попытки Силмона социализировать подругу провалились. Она и раньше-то была нелюдимой и неразговорчивой, а после случайного убийства сына судьи и вовсе находилась в глубокой депрессии, кроме того, стараниями Хайроса, почти вышедшего на её след, у неё развилась мания преследования. В поместье Ниверс почти не жила, предпочитая одинокий охотничий домик в соседнем лесу, где устроила тайное логово, путь к которому был оборудован множеством ловушек. Собственно, там она и находилась во время налёта на поместье. Силмон же намеревался добраться до неё и просил Уилла выиграть ему время, вот только возвращаться в портал он не собирался, а думал бежать вместе с Ниверс через лес.

Силмон и Ниверс после дележа добычи с остальными похитителями собирались навсегда порвать с бандой. Силмон рассчитывал завязать с преступным прошлым и «жить честно» под личиной Нарбута. Однако Калагору для ритуала призыва понадобилось восстановить часть храма, а для этого нужны были ресурсы и материалы, которые было непросто достать. Так что он вынудил Силмона вновь сотрудничать с бандой, сделав его стройку прикрытием для собственной. Заказывая себе у Далгрима стройматериалы для своего приюта, Силмон вынужден был добавлять что-нибудь для нужд Калагора и Хиллов. Из-за этого его собственная стройка продвигалась не очень хорошо, а деньги быстро кончились. Чтобы пополнить финансы, он вынужден был сбывать что-то из сокровищ Ниверс, а это в условиях Кормира было не так-то и просто.

Барт Бриггс был совершенно не в курсе, что творят его бывшие подельники. Большие деньги не принесли ему счастья, он банально не знал, на что их тратить, а потому придавался тем двум удовольствиям, какие знал по прошлой жизни – пил и играл в карты. Вечно пьяный он более не имел успеха в азартных играх и вечно проигрывал, но причиной своих неудач отчего-то считал не разгульный образ жизни, а божественное проклятье за похищенные сокровища. Как-то за игорным столом он услышал, что после смерти те, кто гневили при жизни богов, получат вечные мучения, и эта мысль запала ему в душу. Он стал пытаться примкнуть хоть к какой-то пастве, дабы не числиться безбожником, и искал способ снять несуществующее проклятье, не подозревая даже, что все его потуги бесполезны. Проклятье же было лишь одно – то, что заслужил сам Хайрос, когда оставил путь правосудия Тира и ступил на путь мести.

С историей и мотивами действующих лиц разобрались. Теперь о том, что же планировалось по сюжету. Визит партии к Силмону получился крайне неудачным. Вообще с ним можно было просто поговорить, он бы и помог остановить Хиллов и Калагора, поскольку его силой заставили участвовать в их планах (он не знал, что именно они собирались сделать, но подозревал, что что-то скверное). Вариант полноценного налёта тоже мной рассматривался. Если бы атака была сразу большими силами, то он был не успел сбегать за свитками и что-то наколдовать, и тогда его можно было легко остановить. Но я сразу решил, что тайное проникновение в жилище какого-никакого, а всё-таки мага, это вариант, который он предусмотрел, а потому принял для этого меры. Он почувствовал присутствие кого-то, кто переступил порог, и сразу всполошился. На самом деле Силмон боялся, что Хиллы подошлют к нему убийц, поскольку их стойка почти закончилась, и он переставал быть им нужен, но оставался опасным свидетелем.

Визит в охотничий домик к Ниверс представлял собой локацию с кучей ловушек и засевшую в удобной позиции снайпершу с арбалетом. Сцена была целиком взята из оригинального модуля. Был ещё вариант последить за домом и застать её в момент визита в поместье. Если что Силмон бы никогда не выдал Ниверс, даже если бы стал сотрудничать с партией или подвергся пыткам. То есть наиболее вероятный расклад был в том, что партия о ней бы даже не узнала, или же эльфийка сбежала бы.

О замыслах Хиллов и Калагора можно было узнать, как от самого Силмона, так и из его записей. В случае с записями нужно было время на их изучение, но там можно было узнать и про Калагора, и про его стройку, и даже последовательность для активации портала. Само логово бандитов должно было стать финальной сценой. Уилл Хилл с кучкой нежити должен был держать оборону, пока его брат заключает контракт с армией демонов, а Калагор поддерживает чары призыва. В какой-то момент Хирам должен был получить под свой контроль небольшой отряд бесов, и предстояло довольно тяжёлое сражение. Калагор в бою участие принимал только в случае, если его атаковали, и в случае поражения Хирама пытался сбежать ещё через один портал. Последствия зависели бы от того, насколько быстро партия справилась. Дело в том, что демоны появлялись не только в логове банды, но и в Тантрасе, где атаковали жрецов. Если бы ритуал продолжился достаточно долго, потери среди последователей Тира были очень велики.

* * *

Оригинальный модуль не такой мрачный. Начинается он с собственно похищения, когда Миша ещё жив, а его отец не стал мстителем-одиночкой. Хайрос нанимает партию, чтобы та доставила целый фургон с храмовыми сокровищами на условленное место. Поскольку Хирам выбрал особенное место, где магия не работает (а значит жрецы почти бессильны), путь туда совсем не близкий. К тому же по Тантрасу прошёл слух о перевозимых сокровищах, и сразу возникло множество желающих эти сокровища заполучить. В пути на партию нападают наёмники, устраивают засаду воры, даже Хирам под прикрытием заводит с ними знакомство, чтобы разведать обстановку. Передача выкупа может идти по разным сценариям, в зависимости от действий партии. Смерть мальчика тоже рассматривается как один из вариантов, но уж совсем маловероятный.

Дальше похитители сваливают с сокровищами, и Хайрос приказывает их изловить. Первой целью становится Клайв (его я превратил в Барта Бриггса), который очень глупо наследил и не успел далеко сбежать. Сцена в трактире, где он снимает чердак, перекочевала из модуля.

Персонаж, которого в оригинале зовут Барт Бриггс (а у меня он стал Клайвов и слился за кадром), действительно оказывается сыном мелкого барона, который со своей долей возвращается в родное баронство. Сложность его поимки в том, как решить вопрос с его отцом. Можно договориться, можно действовать тайно. В оригинальном модуле персонажи всё-таки официально работают на судью, так что тут опции вроде налета почти исключены.

Силмон в оригинальном сюжете женщина и чистая магесса, кроме имени, частично профессии и незлобивого характера от этого персонажа ничего не осталось. Ниверс взята целиком из модуля, разве что за аристократку себя не выдаёт и вообще является отшельницей. Хиллы и Калагор тоже взяты из оригинального модуля, их план в точности такой же, разве что он куда проще и осуществляется не в каком-то забытом храме, а на вершине башни Калагора.

* * *

Глобальный сюжет раскрываться почти не начал. Партия лишь познакомилась в прологе с одним из главных действующих лиц всех последующих событий – Онадаром Блезом. Именно этот молодой аристократ с приятными манерами скоро станет главой заговора с целью убийства короля и захвата власти в королевстве. Пока же его план не сформировался. Онадар уже оказался вхож в высшие круги Кормира, поскольку завёл дружбу с принцессой Таналастой, через два года он попросит у короля её руки и будет приглашён на охоту с Его Величеством, где и осуществит покушение, из-за которого Азун IV попадет в магическую кому. Онадар уже завёл интересное знакомство с Брантаррой, красной волшебницей и правительницей Мурбанта, которая желает поквитаться с придворным магом Вангердагастом за нанесённую им много лет назад обиду. Брантарра ни разу не появится в сюжете лично, она никогда не покидает Мурбант и действует удалённо через средства магического наблюдения и передачу сообщений Онадару. Именно её «зеркало» следило за Эвелиной и Мей, когда те встречали с Дутарром, поскольку Онадар ранее рассказал про них и нашёл их перспективным орудием для их планов.

Встреченный Оравером, Вейгелой и Джеком красный маг Алзегунд порой выполняет для Брантарры поручения. Его наводка на редкую книгу в жилище древнего мага, о которой говорил Тевос, всего лишь прикрытие для поисков ещё одного редкого фолианта, где содержится секрет создания абракуса, магического существа, которое будет использовано при покушении на короля. Собственно, приключение по поиску книг взято из официального сборника Four from Cormyr и называется «Библиофил». Оно про мага, который так любил свою коллекцию книг, что не желал расставаться с ними и после смерти, так что стал личем, но при этом не утратил своего кроткого нрава. Также в этом модуле появляется банда Кукловодов. Это наёмники, которые подталкивают других на выполнение заданий, чтобы потом присвоить себе результаты их трудов. Я намеревался эту банду связать с Безликим, главой гильдии Ночные маски, который в этот период как раз действовал в Арабеле.

Дальше история должна была перейти на ещё один официальный модуль, который называется «Самое магическое убийство». Онадар «в благодарность» за спасение от виверн устраивает партии визит на королевский приём в столицу, где происходит знакомство с первыми лицами государства, включая короля, принцесс и придворного мага. А ещё на приёме происходит убийство, в расследовании которого партия принимает непосредственное участие. Дальнейший план развития кампании был начертан очень схематично и во многом зависел от выборов, которые партия бы совершала. Кульминацией должны было стать покушение на короля и попытка Онадара и остальных заговорщиков узурпировать власть в королевстве. На всём протяжении модуля он должен был сеять в головах игроков мысль о том, что в Кормире как-то всё прогнило, и пора бы устроить перемены. А мысль эта не такая уж невероятная, ведь в каноне он мозги пудрил принцессе и пытался играть в игру престолов с Вангердагастом.

T H E E N D

День первый. Скальд, Старая картаканская гостиница.

Известие о прибытии в Скальд чародея Тандора, уроженца далёких северных земель, разнеслось по всему городу в течение часа, а через полдня знали об этом уже и в Гармонии. Не в первый раз этот загадочный чужеземец наведывался в Картакасс, каждый раз привлекая к себе всеобщее внимание. В последнее десятилетие его чёрную карету с красными дверцами замечали то тут, то там: на заросших лесных дорогах, у заброшенных хуторов и развалин времён тёмных людей, да на отдалённых постоялых дворах. Никому не было ведомо, что Тандор ищет в дремучих южных лесах, так далеко от родины. Имени своего странный чародей не скрывал, а о роде занятий его можно было догадаться по обилию странных происшествий, сопровождавших каждый его визит и необъяснимых без участия магии.

В очередное своё появление Тандор впервые объявился на улицах Скальда и общался со многими горожанами. Содержание этих его бесед вскоре также стало достоянием общественности. Чародей спрашивал о Ситикусе, скорбном крае, что лежал к западу от Картакасса, и необычайный цветок, что в этом краю произрастает. Ничего толком Тандор не узнал, поскольку о Ситикусе соседи знали совсем немного: что живут там эльфы, мрачные и жалкие, что царят там смерть и безумие, и что правит там жестокий тиран, служат которому ожившие мертвецы. Немудрено, что чародею не удалось найти кого-либо из местных, кто бывал в Ситикусе и мог бы отправиться туда с поручением. Тогда Тандор объявил, что сегодняшним вечером, после того, как часы пробьют девять, он будет ждать в Старой картаканской гостинице смельчаков, что возьмутся за эту опасную работёнку, посулив в награду немалую сумму в золоте.

Старая картаканская гостиница была одной из главных достопримечательностей Скальда. Построена она была в давние времена, когда и города, должно быть, ещё не было, на небольшом скалистом островке посреди озера, зовущегося Котлом, в которое с высоко утёса стекает бурными водопадами река Килован (местные зовут её Зингзонг, что на языке их предков значит Песнопение). Из-за водопадов над озером поднимается туман, создающий чарующую загадочную атмосферу. Этот туман прекрасен днём, но ночью он густеет и скрывает всё на расстоянии вытянутой руки. Туман же стал причиной того, что Старой картаканской гостиницей закрепилась дурная репутация. При свете дня это лучшее заведение города, а то и всей страны, с прекрасным видом из окон, отличной кухней и доступными ценами. Но все местные знают, что после заката оставаться в гостинице опасно. Не один десяток несчастных погиб в этом месте, большинство заплутало в туманной мгле и нашло своё печальный конец на дне озера, но случались смерти и более страшные, со следами насилия, которые молва возлагает на озлобленные и неуспокоенные духи утопленников.

В тот вечер горожане будто забыли о дурной славе Старой картаканской гостиницы и движимые любопытством наводнили заведение задолго до назначенного Тандором времени. За длинным столом в большой обеденной зале собралось под сотню горожан, рассевшихся очень скученно, локоть к локтю. За отдельными столиками расположились самые состоятельные жители Скальда: купцы, ремесленники, известные барды. Самое же лучшее место в зале, на невысоком балконе, откуда, если верить легенде, несколько столетий назад Харкон Лукас пламенными речами поднимал горожан на борьбу с иноземными захватчиками, расселась компания лесорубов. В любой иной день подобное соседство отвадило бы всех прочих посетителей, ведь ничем хорошим для местных не заканчиваются попойки удалых здоровяков прямиком из леса.

Тандор явился в назначенный час. Все в гостинице замолчали и слушали, как его знаменитая повозка едет по деревянным мосткам, соединяющим островок с остальным городом. Когда чародей с севера появился на пороге на него уставилось две сотни пар глаз. Перед ними предстал высокий мужчина, которого отличала необычайная худоба, на фоне пышущих здоровьем и несколько склонных к полноте картаканцев казавшаяся болезненной. О возрасте Тандора было говорить сложно, волосы его были совсем седыми, при этом он не носил бороды, как все местные старики, да и лицо его было довольно гладким. Одежда чародея немедленно выдавала в нём чужеземца – странная шляпа треугольной формы по сравнению с местными головными уборами казалась надетой задом наперёд, тёмная куртка имела высокий ворот, поднятый почти до ушей, и при этом полы её спускались ниже колен, придавая одежде сходство с женским платьем, на котором имелось какое-то запредельное количество кармашков и блестящих медных пуговиц, обувь же Тандора казалось чем-то совершенно диким для лесного края – чёрные туфли с широким и высоким каблуком и задранным вверх носком.

Переступив порог, чародей скинул шляпу и поклоном поприветствовал собравшихся, а после занял свободный столик, оставленный специально для него. Из множества карманов своей диковинной куртки он принялся извлекать на стол книги самых разных размеров и форм, некоторое из которых заставляли задуматься, как это они уместились в его одежде, чернильницы, перья и стопки листов. Очень скоро весь стол стал выглядеть так, будто находится в рабочем кабинете. Тандор раскрыл несколько книг и принялся что-то выводить на бумаге, не обращая внимания на пялящихся на него посетителей, желающих хоть краем глаза подсмотреть, что это он там такое пишет. От обилия предложенных еды и напитков чародей отказался, заказав лишь бутылочку местного красного вина, отчего официантка разочарованно взмахнула руками, она-то рассчитывала, что состоятельный чужеземец будет в этот вечер сорить деньгами.

Напуганный Далгрим молча выслушал Эвелину, взгляд его на секунду метнулся к двери, за которой происходило перемещение тела того, кого видеть ему не полагалось. Непонятно было, что именно тревожит строителя больше – звуки сражения, что он слышал совсем рядом какие-то минуты назад, или же весь тот поток вранья, который обрушила на него самозваная «лайонара». В любом случае этого испуга и смятения хватило, чтобы подтолкнуть Далгрима к решению любыми средствами поскорее покинуть поместье.

– Хорошо, я всё подпишу, – выдал он после недолгих раздумий.

Вейгела решила сыграть перед одноруким пленником роль «хорошего законника». Не сказать, что поза скрюченного Хилла сильно располагала к беседам по душам, но у того словно было желание хоть с кем-то поговорить.

– То есть вы не знаете? – усмехнулся Уилл, что в его состоянии выглядело довольно нелепо. – Значит, шли по другому следу. А я уж грешным делом остроухую винил, что наследила. В общем мне теперь всё равно, чужих секретов хранить я не нанимался. За свою жену Силмон выдавал эльфийку Ниверс, она в нашей банде раньше была. Вот не знаю, что он в ней нашёл. Не уродина, но на свете и покрасивее баб полно. А характер – ну, это дремлющий вулкан, тихая и спокойная с виду, а нож всегда под рукой. Я как-то ущипнул её шутки ради за интересное место, так она ночью на привале мне пальцы отчекрыжила, да так ловко, что я лишь по утру это понял. Но Силмон на неё, видать, запал. Целое состояние отдал, чтобы ей мордаху и ушки сменить на человечьи, а ещё дворянским манерам обучить, ну и за жену свою покойницу выдал. И жизнью за неё, выходит, поплатился. Надеюсь, хватило у неё мозгов, чтобы свалить отсюда подальше и не возвращаться, иначе всё зря было.

Миниатюрное поле боя было усыпано мёртвыми телами, обагрёнными ещё свежей кровью победителей. Те выжили, устояли, повергли грозного врага и теперь восстанавливали силы и приводили себя в порядок. Выжившего Хилла связали интересным способом, лишив в всякой подвижности. Душегуб упирался, но силы оставили его, так что продолжения борьбы уже на земле не получилось. В такой неудобной позе, с трудом удерживаясь от того, чтобы не завалиться на здоровый бок, он и был подвергнут допросу. Говорил он теперь очень медленно, от того речь его стала куда более разборчивой.

– Вот тупицы, карами тиранскими пугаете, – фальшиво засмеялся Хилл, плюясь кровавой слюной. – Да я с двенадцати лет с петлёй на шее по свету брожу. И о каторге, и о тюремным застенках Тантраса всё, мать вашу, знаю. Только никакой долбанный законник сраного Слепого Бога меня судить не будет. Ха, это их судный час близится. Скоро Тантрас и всякий город, где служат Тиру, захлебнётся от крови его жрецов. Я, может, и не доживу, чтобы насладиться зрелищем, но братец мой за нас обоих отплатит тиранцам их же монетой.

Оравер, закончив вязать пленника, занялся осмотром мёртвых тел, усеявших каменный пол. На ком-то были лохмотья на манер рясы, на ком-то – железные доспехи, но всё это были изделия старые, основательно попорченные временем, да и нынешней битвой. Оружие же по большей части сохранило свои боевые качества, но не казалось чем-то ценным, что пригодилось бы наёмникам. За него можно было выручить пару золотых у старьевщика, но не более. Странные жезлы с жуткими изображениями пасти на открытой ладони сохранились неплохо и, возможно, чего-то да стоили бы у ценителей древности, если бы не их безобразный вид. Другого имущества это немертвое воинство не имело. А вот у Уилла Хилла за пазухой оказался спрятан тугой кошель, набитый разнообразными монетами разного достоинства, отчеканенными в разных странах. Преобладали старые золотые кормирские львы, на которых были изображены незнакомые короли, правившие, очевидно, до нынешнего монарха. Монет с профилем Азуна IV было всего ничего, как и серебряных треугольников из Сембии, неровных золотых дисков из Жентил-Кипа и десятка золотых и серебряных монет неизвестного происхождения. Оружие, которым сражался Хилл, вообще не походило на оружие, это был именно топор дровосека, который в руках здоровяка, вероятно, усиленного неведомым волшебством, приобретал поистине смертоносные свойства. Маленький сапфир, находившийся прежде внутри каменной руки бандита, теперь утратил свой мистический блеск, но всё равно казался занятной вещицей с идеальной чистотой и огранкой.

А вот тело хозяина дома обгорело так сильно, что красивого, хорошо одетого аристократа в нём было совершенно не узнать. Горящее масло раскалилось до огромных температур, превратив человека в подгоревший кусок мяса. Особенно сильно пострадали руки и лицо. Роскошное одеяние для бала или званого вечера было совершенно испорчено огнём, а набор свитков, которыми маг до этого пользовался, стал просто горстью золы.

– Сдалась вам его баба? – удивился Хилл, когда разговор наёмников переключился на спутницу хозяина дома. – Не знаю, где она, да и плевать на неё. Если не полная дура, то давно сбежала. А мы, два кретина, эту тощую стерву отправились спасать. И этот уголёк мне не кореш, если уж на то пошло.

Оравер стоял насмерть, не давая этому неживому полчищу с его хозяевами выбраться из подвала. Хоть Вейгела и проредила вражеский отряд, устоявшие перед божественной силой мертвяки продолжали наседать, не ведая боли и страха, движимые лишь стремлением убивать. Малый топор дворфа, увы, был не самым полезным оружием в этом бою. Он легко попадал по слабо защищённому противнику, но не мог как следует разрубить задубевшие кости и покрывавшую их древнюю плоть. Наверное, волшебное оружие было бы сейчас более полезно, но Оравер понимал, что на таком неудобном поле боя ему просто не удастся размахнуться.

У Мей подобных проблем не было. Её «нефритовые» умели находить уязвимые места и бить в них с огромной силой, круша хоть сталь, хоть неживую плоть. Однако даже от восточной воительницы драка в узком извивающемся змеёй коридоре требовала постоянно кружиться, вертеться и изгибаться, дабы вписываться в крутые повороты лестницы и при этом сохранять пригодное для боя положение тела. Хорошо, что партнёром её сейчас был приземистый дворф, оставлявший пространство для манёвра. С громилой Джеком такой бы фокус совершенно не прошёл.

Мей уложила ещё одного мертвяка, переломив ему шею, а неё с Оравером уже наседала новая троица восставших из могил воинов. В отличие от своих предшественников эти уже были вооружены настоящим оружием и носили доспехи. Но тут Вейгела вновь призвала на выручку божественную силу и обратила в бегство передовой отряд врага. Этого наёмники только и ждали. Когда проход расчистился, они в полном составе ринулись вниз по лестнице, расталкивая ещё не успевших сбежать мертвяков. Через пару мгновений Оравер, Мей, Вейгела и долгое время томившиеся без дела Эвелина с Джеком оказались внизу.

Портал уже успел закрыться, стена вновь представляла собой монолит без видимых следов магии. Света после закрытия портала в подвале было немного. В дальнем углу горел брошенный на пол факел, от света которого по стенам плясали безумные тени бросающихся в панике на камни мертвяков. Их всё ещё было довольно много, десяток, причём оставшиеся были вооружены куда лучше, чем перебитый Оравером и Мей авангард. Слабое голубоватое свечение исходило от руки Уилл Хилла. Теперь его можно было хорошо рассмотреть. Это был крупный, с Джека, мужчина, заросший как лестной отшельник. На нём был зловещего вида доспех из массивного металла с торчащими из него шипами. Вооружён Уилл был огромным топором, который походил больше на орудие лесоруба, чем на боевое оружие. Правая его рука выглядела неестественно, будто сделана была из камня, сквозь трещины в котором и пробивалось мистическое голубоватое сияние. Впрочем, эта странная аномалия никак не сказывалась на подвижности конечности этого громилы.

Силмон выглядел, как и прежде, хотя его нарядный аристократический костюм сильно запачкался в подвальной грязи. В отличие от Хилла, который был готов к сражению и будто бы ему даже радовался, хозяин дома явно паниковал. Планы его один за другим проваливались, и сейчас он был в полной растерянности. Силмон занял позицию позади Хилла и поближе к факелу, в руках его снова была кипа свитков.

– Слвно, пра с этим кнчать, – ухмыльнулся Хилл, порадовавшись тому, что противостояние на лестнице завершилось, а после вновь перешёл на незнакомый язык и в приказном тоне бросил пару фраз своему живому напарнику.

Дальше события развивались очень стремительно и хаотично. Силмон, повинуясь приказу, вдруг стал осыпать волшебными стрелами собственных немертвых слуг и этим выводил их состояния паники. Хилл же бросился в атаку и обрушил топор на Мей, едва не прибив её к полу. В этом человеке была силища быка. Вскоре на него насели уже Оравер с Мей, пока Джек, Эвелина и Вейгела разбирались с мертвяками, снова пожелавшими сражаться. Больше возможностей обращать их в бегство у маленькой жрицы не осталось. Немертвое воинство держалось достойно, демонстрируя порой даже некие навыки и приёмы из прошлой своей жизни. Порой они наседали так, что выгоняли часть наёмников на лестницу, но тем удавалось вновь пробиться в подвал.

Сражение продолжалось недолго, минуту, а может и меньше. Большая часть мертвецов обрела в итоге окончательное упокоение. Ничья злая воля более не заставляла их сражаться. У Силмона очень скоро кончились толковые заклинания, да и по сути весь свой стоящий арсенал он разбазарил при первой встрече с Эвелиной. Когда Хилл получил уже пару серьёзных ран и едва держался на ногах, хозяин решил, что пора вновь воспользоваться спасительным порталом. Руки его заплясали по невидимым для глаз магическим рунам на стене, но в это время Джек швырнул склянку с маслом аккурат под ноги колдуну, и субстанция очень быстро вспыхнула от валяющегося неподалёку факела. Огонь перекинулся и на Марголи. Тот завопил от боли, пытался сбить пламя с одежды, но не отступил и продолжил попытки активировать портал. Тогда Джек продолжил бомбардировку склянками с маслом, которое во всю попадало на стену, одежду и самого Силмона. Пламя разгорелось так ярко, что вскоре самозваный аристократ превратился в один большой факел, что метался по подвалу, пока не рухнул без сил. Крик его ещё долго стоял в ушах.

Джеку же досталась и честь прекратить наконец это сражение. Разделавшись с очередным мертвяком, он бросился на раненного Хилла и одним движением отсёк ему каменную руку. Та, выронив окровавленный топор, рассыпалась, обнажив под каменным слоем небольшой сапфир, из которого растекалось мягкое сияние. Вскоре и оно прекратилось, после чего оставшиеся трое немертвых воинов просто остановились, потеряв всякий интерес к продолжению сражения. Хилл, сильно израненный и осознавший своё поражение, обессиленно опустился на грязный от пыли и крови пол.

– Хроший бой, псле ткого и пмереть не жлко, – с невеселой усмешкой сказал он, сплюнув кровь.

Рано или поздно в карьере любого искателя приключений или наёмника случает необходимость столкнуться в бою с нежитью, уж больно много в Королевствах развелось некромантов и тёмных жрецов, что искали могущества за гранью жизни и смерти. В прошлые эпохи вовсе незазорным считалось для способного волшебника использование немертвых слуг для охраны собственного жилища или ценного имущества. Оравер за свою жизнь не в первый раз бился с ожившими мертвяками, но таких как сегодня прежде не встречал. Внешне походили они на недавно поднятых из могил зомби, нежить самую простую и распространённую. Вот только демонстрировали эти зомби рудиментарную способность говорить, двигались куда ловчее и быстрее, так что не сразу удалось в них распознать покойников, да и куда крепче оказались, чем все, с кем до сих пор драться приходилось. Мей навешала противнику мощных ударов, удивившись тому, как плоть мертвеца затвердела, не всякий тяжёлый доспех так защитить способен. Впрочем, знание тайных техник позволило наносить урон даже такому необычному врагу. Оравер подключился следом, бил и кромсал мертвяка своим топором, дивясь тому, как сложно оружие выдирать из свежей раны. При всей своей необычной для зомби прыти мертвяк даже не пытался защищаться от ударов, пёр напролом, словно повинуясь чьей-то злой воле. Не без труда, но всё же каратурка и дворф первого напиравшего сразили, и тело его теперь уже совершенно безжизненно растянулось на лестнице.

Под пение Эвелины, что защищала своих товарищей от враждебной магии, к бою подключилась Вейгела. Короткая молитва была произнесена как раз вовремя, когда в проходе уже места свободного не стало от заполонивших его оживших мертвецов. И в этот момент воля богини обратила почти всё это полчище в паническое бегство. Враги толкались и спотыкались, падали и кубарем катились по ступенькам, увлекая за собой напиравших следом товарищей. Через пару секунд лестница почти опустела, снизу слышна была ругань Хилла, вновь не удостоившего наёмников речей на понятном им языке. Однако же не все вражеское воинство было изгнано маленькой жрицей. Теперь уже горстка мертвяков появилась на лестнице и продолжила бросаться на храброго дворфа. Следующие его противник был таким же любителем грязных балахонов и Моандера, имя которого беспрерывно слетало с его почерневших губ. Оружия он не носил вовсе и бросался на Оравера просто с кулаками. На удивление его удары оказались очень мощными, даже через кольчугу удар оказался весьма болезненным для дворфа.

Далгрим открыл было рот, чтобы возразить Джеку, но от воспоминаний о первом с ним знакомстве самоуверенности у него резко поубавилось. Так что «подозреваемый», а может и «соучастник» только опустил голову и приготовился следовать за громилой. Возражать Эвелине и пытаться отыграть своё поспешное решение Далгрим не стал, решив по реакции фальшивой лайонары, что упустил момент. Все эти эмоции легко читались на его лице, как в открытой книге. Никаких хитростей в этом человеке не было, да и обнаружение магии ожидаемо подтвердило, что строитель не запятнан подозрительными аурами.

Вейгела, вооружённая магическим зрением, в компании Оравера и Мей отправилась по закрученной лестнице в подвал. То, что там что-то изменилось, стало понятно по мягкому бледно-голубому свету, который растекался по прежде совершенно тёмным стенам подвала. А вскоре снизу послышались и голоса.

– Склько их? – спросил грубый мужской голос с заметным восточным акцентом, судя по тембру принадлежавший бугаю.

– Я видел двоих, но их явно было больше, – ответил быстро хозяину дома, Мей уже слышала его. – Минут пять задержи их, пока я заберу свою даму.

– Пть мнут ради этой суки – это дхрена, паря. Три даю.

Снизу слышны были тяжёлые шаги, лязг доспехов и оружия. Судя по звукам, хозяин прихватил с собой не одного лишь помощника, а целый отряд, готовый в скором времени подниматься из подвала. К счастью, Вейгела почувствовала опасность раньше, чем столкнулась с ней лицом к лицу. Вероятный противник ещё не догадывался, что о его присутствии стало известно наверху.

Оравер, как всякий дворф, о камне мог сказать очень многое по одному лишь его внешнему виду, текстуре с бороздками и трещинами, где остались едва заметные следы инструмента, что этот камень высекал и где время оставило свой характерный отпечаток. Сама кладка в подвале была довольно старая, лет пятьдесят, а то и старше. Но вот рунические символы в форме арки высекли совсем недавно, год или два назад. Работал над ними настоящий профессионал, действовавший аккуратно, уверенно, как опытный каллиграф, но писавший не на бумаге, а на старинном камне.

Наверху Джек в это время устраивал допрос запуганному пленнику. Тот трясся от страха, видно, в первый раз в жизни столкнувшись с подобным обращением. Далгрим посмотрел на Эвелину, сменившую образ на более благопристойный, с надеждой на то, что начальница остановит брутальные нападки «Первого Меча». Но тот продолжил задавать вопросы, и пленнику не оставалось ничего, как послушно отвечать.

– Клянусь, что не причастен ни к каким преступлениям, – чуть не плача, вымолвил Далгрим. – Я честный подданный Его Величества, ни словом, ни делом не шёл никогда против короны и церкви. Я понятия не имею, куда лорд Нарбут запропастился. Говорю вам правду, стоило отвернуться, как он просто исчез. Возможно, это была магия. А для меня это тёмный лес.

Не походил этот пузатый арабелец на умелого лжеца, как и на сознательного соучастника тёмных делишек. По всему его поведению ясно становилось, что он до сих пор в жизни подобного стресса не испытывал.

Вейгела же исследовала кабинет хозяина дома. Помимо секретера, содержимое которого было спешно вытряхнуто, ничего особенно взгляд не привлекало. Здесь была небольшая библиотека, но функция её отводилось, вероятно, декоративная, да и изучение её могло бы растянуться на долгие недели, даже если бы главный библиофил команды взялся за дело. Самые же ценные вещи, способные сказать о владельце дома и его занятиях куда больше собрания книг, находились именно в его рабочем столе.

Очевидно, хозяин занимался изучением магии, при этом книги в секретере имели достаточно понятные названия и область исследования. Зная увлечения Арчибальда и наблюдав не раз многосложную абракадабру на корешках его книг, полурослица могла предположить, что здешний маг не был так уж искушён в колдовском ремесле. Свитки, большая часть которых оказалась на полу, были довольно новыми, начертанными на хорошей, не успевшей выцвести бумаги, уголки не истрепались, а, значит, пользовались ими редко. У хозяина была своя система маркировки свитков по цветным лентам, которыми они скреплены, и означали эти цвета тип заклинаний: красными маркировались боевые заклинания, непосредственно наносящие урон, синими – чары контроля, зелёными – утилитарные заклинания, облегчающие жизнь заклинателю. Часть заклинаний на них Вейгела знала – рассеяние магии, паралич, определение магии, продолжительное пламя, часть не могла определить. Отдельно от остальных лежала связка из пяти свитков, стянутых чёрной лентой. И это были чары некромантии: создание нежити, ослепление и наложение проклятия. Подобная магия в Кормире была запрещена.

Похожими лентами были перетянуты стопки писем, которых в секретере собрался почти десяток. Некоторые были очень старыми, другие совсем новыми, написаны были они на разных языках. Какие-то письма были частью деловой переписки, которую вело не одно поколение Нарбутов, какие-то личными посланиями, иногда весьма интимного характера. Разбор всего этого массива тоже мог растянуться на дни или недели. К тому же в спешке хозяин опрокинул чернильницу, залившую самую свежую стопку писем, сделав её едва читаемой. Помимо писем на столе лежало что-то вроде гроссбуха с очень подробным перечислением всего, что, у кого и в каком количестве в это поместье покупалось. В последние месяцы почти на каждой странице помимо перечисления продуктов и разных предметов быта имелся список весьма солидных трат (ежедневно речь шла о сумме в сотни золотых) на строительные материалы и инструменты, большинство последних поставок выполнял некий Далгрим.

Оравер, а следом за ним Джек начали спускаться в подвал вслед за сбежавшим хозяином и его гостем. Лестница вела глубоко под землю, футов на двадцать, а то и больше. Закручена она была по часовой стрелке, так что помещение внизу не просматривалось до тех пор, пока пара воинов не добралась до нижних ступеней. Подвал имел высокие потолки, поддерживаемые массивными колоннами. Площадь его была велика, но вдоль стен без особого порядка были свалены ящики и бочки с припасами, старые вещи и мебель, успевшие затянуться паутиной. Никаких других входов и выходов в подвал видно не было, только четыре глухих стены. Внизу было совершенно темно, лишь фонарь в руке Джека рассекал темноту.

Хозяина Оравер с Джеком внизу не обнаружили, зато его гость забился в дальний угол и полными страха глазами взирал на идущих к нему с фонарём налётчиков. Вид он имел типичного кормирского горожанина с достатком выше среднего, с круглым животом и отсутствием намёков на физическую активность. Оружия при мужчине не было, как и доспехов. Сражаться за свою жизнь он, очевидно, не собирался.

– Прошу, не убивайте, я всё отдам, – взмолился испуганный человек и бросил перед собой не слишком толстый кошель.

Куда же делся хозяин поместья, способный творить разнообразную магию, было решительно непонятно. И Джек, и Оравер оглядели каждый угол подвала, но не нашли даже следов, что тут ещё кто-то был кроме запуганного гостя.

Эвелина заняла проход в подвал так, что мимо неё и мыши нельзя было проскользнуть. Она слышала тяжёлые шаги своих спускающихся товарищей, которые становились всё тише, а затем приглушённый голос незнакомого ей человека, но слов почти не разобрала. Снизу звук доносился очень слабо.

Вейгела же решила осмотреть остальной дом. В ближайшей комнате, небольшой гостиной с картинами, креслами и камином, совсем недавно находились люди. Одним из них была оставлена ещё дымившаяся трубка с душистым табачком, а в двух бокалах ещё оставалось недопитое красное вино. Дальше маленькая жрица заглянула в столовую с нескромно огромным обеденным столом, маленькую комнатку, которой, похоже, обычно пользовался дворецкий, на кухню, в уборную, в пару кладовых. Затем исследован был второй этаж с несколькими спальнями, библиотекой, рабочим кабинетом. Гостевые спальни пустовали, использовалась лишь одна с большой двуспальной кроватью и гардеробом, в котором Вейгела приметила обилие женских вещей, а заодно столик для женского рукоделия. Ещё три двери жрице не удалось открыть, поскольку они были заперты на ключ. Никаких прочих обитателей поместья и прислуги ей не встретилось. Похоже, хозяин отпустил людей на праздник или же предпочитал общение с гостем без посторонних ушей.

На Мей лежала задача с наружным осмотром поместья. Уже порядком начало темнеть, а потому обзор даже с высоты открывался не самый лучший. Опасения жрицы на счёт отступивших летучих мышей были, похоже, напрасными. Эти странные переростки получили хороший отпор и сбежали. Людей вокруг поместья тоже не было, садовники и прочие слуги со двора сбежали в домик для прислуги и там, наверное, забаррикадировались, опасаясь и налётчиков, и чудовищных летучих мышей. На стройке тоже было всё тихо, оставшиеся строители попрятались. Никаких выходов из подвала в окрестностях поместья видно не было, даже самых маленьких окон, через которые пробивался бы свет. Довольно много налетав вокруг поместья и всматриваясь в густую листву соседнего с имением леса, каратурка не без труда заметила примерно в полумиле к северу небольшую постройку среди зарослей, напоминавшую что-то вроде старого охотничьего домика. Но и возле него не заметно было никакого движения.

Удары Эвелины обрушились на старого бойца, но тот на удивление бодро отбивался. Правда, реакции ему не хватило, чтобы парировать самый острый выпад бардессы. Клинок вошёл глубоко, пробив броню, при этом Эвелина великодушно била в относительно безопасное место, стараясь не задеть жизненно важных органов.

– Белены объелся? – раздражённо выдавил старик. – Кто тут ещё бандитская рожа?

Серия ответных атак была столь напористой, что Эвелине пришлось уходить в глухую оборону, и всё равно она пропускала мастерские удары воина, который наверняка имел за плечами солидный опыт битв. Столь ловко к мечу он прибавил ещё один клинок, только немного короче, что баронесса этого момента и не заметила даже. В отличие от благородных налётчиков защитники поместья себя не сдерживали и били в полную силу. Дважды мечом старик пронзил плоть девушки.

На улице Оравер и Джек добежали наконец до входной двери. Джек немного запыхался и отвлёкся на стражников, а потому лишь мог сейчас стараться отвлечь молодого охранника. Зато его напарник-дворф продемонстрировал большую расторопность и успел обрушить на слабо защищённого противника пару ударов топором. Юноше вряд ли прежде доводилось ощущать мощь дворфийского топора, пусть и били его сейчас обухом. Земля едва не ушла у него из-под ног, лишь жар сражения заставил его сохранить подобие защитной стойки.

Вейгела своей магией заставила часть ран Эвелины затянуться, но эффект был неполным, уж больно много досталось бардессе в этом сражении. А вскоре после слов полурслицы с губ колдуна сорвались слова его собственного заклинания. Увы, его Эвелине их доводилось слышать прежде, так что эффект она предвосхитила заранее. А дальше увидела перед собой три магических снаряда, которые по сложной траектории, не давая никаких возможностей защититься, впились в её тело. Тогда-то силы и оставили отважную наёмницу, что ринулась в атаку в первых рядах.

Увидев, что блокировавшая дверь Эвелина упала на пол, молодой воин метнулся внутрь поместья и с силой потянул на себя дверь. Тут же раздался щелчок запирающегося замка. Раненный молодой стражник опустился на пол у тела поверженной баронессы, подперев спиной дверь. Но тут же увидел, что сражение не закончилось. Со второго этажа за сражением наблюдала неожиданно возникшая Мей. Она пробежала по коридорам второго этажа и, убедившись в том, что других врагов там нет, ринулась на выручку подруге. Помимо двух сильно побитых охранников она увидела и разодетого хозяина, который спешил вместе с незнакомым безоружным мужчиной к двери, ведущей вглубь дома.

Карта: ссылка

Заклинание, наложенное хозяином дома, оказалось довольно слабым. После начального шока Эвелина смогла сбросить с себя сдерживающие чары и вернуть способность двигаться, но предпочла пока что подыграть и изобразить обездвиженную статую. Ожидать пришлось недолго, за дверью дома вскоре послышалась возня, затем скрип механизма, и наконец одна из створок отворилась. Из дверного проёма спешно высунулась голова молодого охранника, который был сильно взволнован и с опаской оглядывал двор.

– Поторопитесь, – раздался из дома голос хозяина, судя по всему, он решил держаться от двери на расстоянии. – Разоружить и связать, после доставить в подвал для беседы. И смотрите, чтобы его дружки не нагрянули.

Молодой охранник кивнул и, немного пригнувшись, широкими шагами направился в сторону Эвелины. Взгляд его метался от намеченной цели к дальним уголкам двора. Видно было, что юноша не отличался большим опытом и хладнокровием. Вскоре из дома появился и старый стражник, медленны и неповоротливый, зато куда более спокойный и внимательный. Он не распылял своё внимание по округе, смотрел чётко на Эвелину. Даже подхватывая забытое на входе копьё, он не отводил глаз. Услышав, как древко копья царапнуло порог, младший стражник резко обернулся и тут же стал вытаскивать меч, распутывая зубами узел мира.

– Спокойнее, парень, – процедил сквозь зубы старший. – Лучше его от оружия избавь. Неплохой у него клинок, как я погляжу.

Нервно сглотнув, младший стражник оставил свой меч в ножнах и потянулся к рукояти сабли, что висела за спиной Эвелины.

– Быстрее давайте! – раздражённо крикнул из дома хозяин, которого Эвелина не могла видеть со своего места, а после обратился к кому-то более спокойно. – Лучше вернитесь в комнату, пока всё не уляжется.

* * *

Спутники баронессы Гринтауэр в это время отступили из своего укрытия, которое стало слишком заметным и привлекло внимание сторожей со стройки, в дальние заросли кустарника, в двухстах ярдах от поместья. Наверное, сторож и заметил их движение, но не счёл нужным преследовать кого-либо, осознавая, что его силёнок для такой задачи не хватит. С новой позиции наёмники уже не видели дом, только высокий забор, и не могли слышать ничего, что происходит внутри. Оставалось надеяться, что Эвелина там сама справится.

Множественные магические эффекты усиливали и без того немалые способности Эвелины и Мей к разведке. Невидимость, изменение внешности, полёт и обувь, что не оставляет следов, а заодно дарованная маленькой жрицей кошачья грация и легендарная бардовское везение. Больше, казалось, и придумать ничего нельзя было для улучшения своих шансов проникнуть на охраняемую территорию, всё разведать и благополучно вернуться назад, ничем не выдав своего присутствия.

Мей досталась стройка, которая отлично просматривалась с воздуха. До заката ещё оставалось время, чтобы хорошенько всё осмотреть. Расположение будущих строений не навело каратурку на мысли о том, что же здесь планируется возводить. На её родине с тем, как и что строить, дела обстояли проще и понятней. Здесь же с одинаковым успехом можно было предположить бараки для рабов с центральной площадью для истязания или же невинные домики для гостей, между которыми должен был в будущем располагаться огромный фонтан.

Охраны на стройке не было, только двое стражников у будки на дороге, что вела со стороны большого тракта. Со стороны же леса не было даже элементарной оградки. Впрочем, даже для тех двоих охранников, что откровенно скучали и развлекали себя игрой в кости, здесь мало что было охранять. В худшем случае рабочие могли стащить пару досок, гвоздей или какой-нибудь инструмент. Дорогих отделочных материалов или украшений Мей на глаза не попалось.

Основные работы в этот день уже были закончены, строители либо отправились в город или в ближайший придорожный кабак, либо же отдыхали в своих палатках. Немногие обходили строительную площадку, прибирали мусор, убирали на место разбросанные инструменты, проверяли уже сделанную работу. Ничего интересного там определённо не происходило, никаких похитителей детей, магов и воров разведчице не встретилось.

Эвелина же осматривала прилегающий к поместью двор. За ним следили, умелый и старательный садовник, а то и два, поддерживали всю зелень в порядке, так что она выглядела сочной, почти изумрудной, и не разрасталась повсеместно, вылезая на мощённые камнем дорожки и постройки. Во дворе обнаружилась карета, о которой рассказывал Барт. На дверях был уже знакомый герб хозяев поместья. Карета была не запряжена, лошадей поблизости не было видно, как и кучера. Трое слуг во двое были заняты тем, что украшали здания и деревья разноцветными лентами, наверное, в преддверии завтрашнего праздника.

Единственного охранника баронесса увидела уже на ступеньках дома. Это был пузатый седовласый дядечка с большими усами, развалившийся в кресле перед входом. На нём была кольчуга, поверх которой надета была накидка всё с тем же гербом. Из оружия имелась булава и приставленное к стене дома копьё. Стражник в летах, возможно, и был в прошлом каким-то заслуженным воином, но давно уже своё отвоевал. Даже небольшое движение его тучного тела в кресле сопровождалось охами и ахами. Сомнительно, чтобы этот человек мог бы справиться с реальной опасностью.

Двери дома были широко раскрыты, но этот вход был единственным. Все без исключения окна и балконные двери второго этажа были закрыты изнутри на щеколды и закрыты плотными занавесками. Даже одним глазком не получалось заглянуть, что же там происходило внутри. Через входную дверь можно было наблюдать лишь просторный пустой зал с мраморной лестницей, ведущей на второй этаж. Изнутри слышались голоса, но Эвелина, как не вслушивалась, не могла разобрать слов. Единственное, что она поняла наверняка, говорили двое или трое мужчин.

Дутарр устало слушал доклад Эвелины, прикрыв глаза и поглаживая переносицу. Когда бардесса закончила говорить, он ей ответил:

– С одной стороны вы всё сделали правильно, не придерёшься, с другой – создали мне ворох ненужных проблем, – голос командира городской стражи был тихий, безэмоциональный. – Я поручу своим людям забрать у вас этого Биггса и конфисковать его имущество. Но об этом деле по-прежнему стоит помалкивать, хотя бы до того момента, как вы доберётесь до остальных похитителей здесь, в Арабеле. Узнай об этом храмовники из Тантраса сейчас, они сами попытаются выйти на след преступников, с наёмниками они принципиально работать не станут. А мне совсем не нужно, чтобы жречество из другого государства пыталось вершить правосудие в моём городе. Поэтому продолжайте работать, а как станет понятно, что до остальных убийц вам не добраться, тогда уж пошлём весточку в Тантрас и будем, как ты сказала, извлекать политические и дипломатические выгоды. Что до этого Силмона, то не зна…

Начальник стражи Арабале вдруг посмотрел вбок и вскочил на ноги, отвлёкшись на что-то, чего ни Эвелина, ни Мей не замечали. Дутарр будто с кем-то мысленно общался, беззвучно, но по привычке шевеля губами. Потом он кивнул и сделал шаг назад, опустив руку на рукоять меча. Совсем рядом с местом, где он только что стоял, раздался треск, и в пустом пространстве появились вдруг трещины на совершенно невидимом стекле. Только по трещинам и можно было понять его размеры и форму – примерно метр в диаметре, идеально круглое. Треск продолжался какое-то время, а потом стекло полностью раскололось, и во все стороны посыпались осколки, видимые только по тем местам, где произошёл разлом. Не успевая достигнуть земли, осколки невидимого стекла будто таяли в воздухе и оборачивались красноватыми огоньками, которые тут же растворялись в воздухе. Там, где только что было невидимое стекло, вдруг возник человек в одеждах боевого мага Кормира. В руках его был переливающийся разными цветами жезл, которым он, видимо, и расколол невидимое стекло.

– Исполнило, мой господин, – сказал боевой маг и поклонился Дутарру. – Больше признаков магического наблюдения не наблюдаю.

– За кем следили? – спросил Дутарр, убрав руку с рукояти меча и всматриваясь в пустоту, где уже не осталось признаков разбившегося стекла. – За мной или за ними?

– Не могу знать, мой господин, – ответил маг. – Заклинание нестандартное, нездешней традиции.

– Понятно, – тяжело вздохнул командир стражи и вновь обернулся к Эвелине. – Как думаешь, этот чародей Силмон способен на такие чары? По тому, что ты мне рассказала, этот тип хитёр и опасен. Я не знаю, за кого он себя выдаёт и с каким семейством связался, нужно больше информации.

* * *

– Простите, но как называется ваша гильдия? – спросил Алзегунд, изобразив улыбку. – Я много путешествую по миру, мог ли я про вас слышать?

Хозяин в это время хлопотал о том, чтобы его гости ни в чём не нуждались. Он отошёл к слуге и рассуждал, какое же вино предложить гостям, чтобы они «в полной мере ощутили вкус арабельского гостеприимства». В слух магистр Тевос рассуждал о том, что арабельское сухое гости могли отведать в любом трактире, а вот здешнего шерри наверняка не пробовали, да ещё с острыми закусками. Слуга вскоре отправился выполнять поручение, а довольный маг вернулся в кресло.

– Признаться, недавно я имел не лучший опыт работы с представителями вашего цеха, – заговорил с гостями Тевос. – Я человек по натуре доверчивый, чем некие проходимцы не преминули воспользоваться. Угораздило меня заплатить им вперёд, а их и след простыл. Так что поручение у меня, любезный Оравер и дражайшая Вейгела, всё ещё имеется, но вот доверия как-то поубавилось. Не могли бы вы предоставить какие-либо рекомендации прежде, чем мы начнём работать вместе?

– Я могу порекомендовать сего уважаемого дворфа как неплохого картёжника, – засмеялся красный маг. – С задачей облегчения моего кошелька он блестяще справился.

30 день месяца Флеймрул, 1367 год по летоисчислению Долин (Год Щита)
Арабель

После допроса пленника и обсуждения плана почти вся группа направилась в гостиницу, чтобы привести себя в порядок после очень долгой ночи, большая часть которой прошла в тёмном зловонном подвале. Было уже утро, Арабель ожил, улицы его заполонили прохожие, всадники, гружёные телеги и экипажи знати. Все спешили по своим делам, а дел этих в канун праздника было очень много. Путь до «Покоя сокола» хоть и был близкий, да и пролегал по второстепенным улицам, а всё же из-за толп народа занял порядочно времени.

Джек остался с пленником, которого крепко связали. Сторож ему, пожалуй, и не требовался, не в том он был состоянии, чтобы отцепиться от стула и куда-то бежать, но предосторожности лишними не были. На укоры Джека Хорёк ничего не ответил, шмыгнул носом и обиженно засопел, низко опустив голову, так что жидкие нечёсаные волосы упали ему на лицо. В таком положении он сидел долго, а после очередного водопоя в нём проснулось желание потрепаться с тюремщиком.

– Сокровища ведь прокляты, – неожиданно заявил Барт. – Всю жизнь прожил в нищете, иной раз за неделю только отбросами питался, а всё же счастливей был, чем когда на меня эти богатства упали. Будто Тир или ещё кто из богов взял, да и отнял у меня всю радость от жизни. Был у меня целый сундук золота и свобод. Ехай, куда хочешь, делай, что душеньке угодно, пей лучшее вино, да трахай самых смазливых шлюх. А мне от всего этого тошно делалось. Вкус у еды пропал, в постель будто гвоздей набросали, а между ног…

Хорёк так разошёлся в описании своих злоключений, что даже расплакался от жалости к себе.

– Проклятье это, так мне сказал один мудрец, – продолжил разбойник. – Нельзя красть у богов и их прислужников. Я и раньше это слышал, конечно, да думал, что байка. Чёртов дурак! Я ведь раньше картёжником был удалым, в Утёсе только двое были лучше меня. Жульничали, понятное дело. И тут вдруг всё мастерство пропало, карта не идёт, блеф мой читают на раз-два, а сам я нихрена не помню. Ни разу я не выиграл, как в Арабель приехал. НИ РАЗУ!!! Чёрт, да на кой я в это полез-то… А знаете, что самое хреновое? То, что ждёт меня после смерти за мои грехи. Вот там страдания будут неописуемые для таких как я, кто богов не чтил, поносил их имена, да ещё и храмовое золото прикарманил. Говорят, посмертие – это вечность, длится дольше, чем живут боги, чем существуют миры. И вся эта вечность для меня будет бесконечными муками, от которых уже не найти никакого спасения.

На этом пленник прервался и заскулил, как избитый пёс.

* * *

Эвелина с Мей вновь направились в цитадель Арабеля, но не застали там Дутарра. Один из стражников посоветовал искать его у городских врат, где командующей стражей лично разбирался за затором, образовавшимся на въезде. Самыми проблемными вновь стали Восточные врата, через которые наёмники и въехали в Арабель. Как и вчера, поток из повозок с самыми разными грузами был огромен и казался почти бесконечным. Рыцарей и обычных солдат здесь было теперь раза в три больше, но и они не справлялись с потоком желающих попасть в город на праздник.

– Места на базарной площади уже не осталось, – громко оповестил стражник у ворот владельцев повозок. – У кого нет бумаг на груз, разворачивайтесь, не пропустим.

Торговцы, в основном самого мелкого пошиба, не состоявшие ни в одном из купеческих домов, сильно возмущались. Крики, ругань, потасовки не прекращались. Работы у стражи по-прежнему было сверх всякой меры. Двум наёмницам не сразу, но удалось в этой людской реке отыскать Дутарра, который не был сильно рад тому, что его отвлекают от работы. Вид у него был такой, что он и вовсе не прилёг с последней встречи. Несмотря на занятость, он всё-таки нашёл немного времени для общения с Эвелиной и Мей, для чего поднялся с ними на стену и велел охранявшему её стражнику на время покинуть свой пост.

– Пять минут, не больше, – устало произнёс Дутарр и привалился спиной к зубцу стены. – Что там у вас?

* * *

Вейгела вместе с Оравером направилась на поиски Тевоса Тонтара, которого маг Торвис Малл рекомендовал как потенциального нанимателя. Надо сказать, личность эта в городе была известна, персонал гостиницы сразу указал, где искать «высокоуважаемого магистра Тевоса». Оказывается, у того была своя контора по соседству с таверной «Чёрная маска». Туда-то дворф с полурослицей и направились. Арчибальд поначалу тоже хотел присоединиться к ним, но, оценив то, насколько многолюдно на улицах Арабеля, посчитал, что его карете, креслу и ему самому лучше остаться в гостинице. К тому же вид сембийский маг физические нагрузки переносил тяжело и теперь валился от усталости.

Контора магистра Тевоса располагалась в большом трёхэтажном доме на главной городской улице. Вывеска на входе была довольно загадочной и содержала лишь изображение трёх звёзд без каких-либо пояснительных надписей. Гостей в дом впустил юный слуга и провёл по лестнице на третий этаж, где находился его господин. Ничто в доме не выдавало в нём жилище мага, никаких тебе чудесных вещиц, множества книг с названиями, которые невозможно прочесть, призванных из другого мира существ и колб с останками экзотических тварей. Нет, интерьер соответствовал обычному городскому дому, хозяин которого имеет средний достаток.

Слуга привёл Оравера с Вейгелой в небольшую комнату, которая мало отличалась от типичной гостиной: несколько кресел, диван, пара журнальных столиков. Вновь ничего приметного. В помещении было уже три человека, одним из которых был ещё один юный слуга, заведовавший алкоголем для хозяина и его гостей. Сам же хозяин был человеком неопределённого возраста, который можно было оценить в широком промежутке от сорока до семидесяти человеческих лет. А всё потому, что он черты его внешности вводили в заблуждение. Лицо его было загорелым, безбородым и подвижным, но при этом на нём хватало старческих морщин. Волосы были рыжеватыми, без намёков на седину, и заплетены игриво в конский хвост. Вейгеле едва заметны были следы попытки скрыть свой истинный возраст при помощи косметики – где-то подкрашены волосы, где-то подмазаны морщины и проведена более чёткая линия бровей, и, кажется, хозяин использовал вставную челюсть, которая делала его улыбку почти идеальной. Третий человек в комнате оказался Ораверу знаком – это был красный маг Тэя, с которым он провёл часть прошлой ночи за игрой в карты. Вейгела видела его мельком, а потому не сразу узнала. Без полумрака таверны вид он имел ещё более гротескный, все его необычные внешние черты солнечным светом лишь подчёркивались. В то время как хозяин сидел в кресле, закинув ногу на ногу, гость с востока возлежал на боку на диване и курил трубку, пуская идеальной формы колечки сладкого дыма.

– Неожиданные гости, – радостно воскликнул хозяин, вставая с кресла. Оравера он поприветствовал рукопожатием, стараясь при этом продемонстрировать, что сила в его руках ещё есть. Вейгела же была удостоена учтивого поклона, каким подобает приветствовать даму в высшем обществе. – Перед вами Тевос Тонтар, мастер высшей арканы. А мой гость – мой любезный коллега Алзегунд из далёкого Тэя.

– Арабель воистину тесен, сэр дворф, – усмехнулся красный маг, погладив татуированную голову.

– Прошу присаживайтесь, друзья, и будьте как дома, – Тевос указал гостям на кресла. – Могу я предложить вам вина и закусок?

Барт не стал отвечать на обвинения баронессы в том, что он по глупости не понял обмана относительно смерти Михаила, только хмыкнул что-то под нос да злую рожу скорчил. Кажется, он уже успел смириться, что дальше его ожидает суд, и ни о чём, кроме смягчения наказания мечтать ему не приходится, а, смирившись, говорить стал проще, с меньшей жалостью к себе.

– Клайва я не видел с того самого дня, как мы разделились в Тантрасе, – продолжал разбойник. – Знаю, что он хотел к отцу-барону наведаться, но я уговаривал его залечь на дно, пока всё не уляжется. Потом мы договорились встретиться в этом самом Карондаре, только мне так и не хватило смелости вернуться. К тому же я слышал, что по нашу душу идут храмовники, а потому бежал без оглядки. Моим попутчиком по дороге в Сембию была эльфийка Ниверс, мы провели вместе неделю, а то и больше, и едва парой слов перекинулись. Расстались с ней в Ордулине, откуда я поехал сразу в Арабель, а она, кажется, на север. Больше я про неё не слышал. Братья Хиллы сперва уехали в Воронов Утёс и планировали наняться матросами на корабль, идущий на Лунное море. У них с собою были самые ценные сокровища, которые они собирались в одном из торговых городов. Мы условились, что они пришлют весточку мне в Арабель, я знал, где остановлюсь, и назвал им адрес. Но, кажется, они решили меня надурить. Куда отправился Силмон, мне не было известно. Однако месяц назад я столкнулся с ним в городе. Он выходил из «Гордости Арабеля» с какой-то расфуфыренной аристократкой под ручку, да и сам разодет был по-щегольски. На улице их ждал экипаж со слугами и охраной. Меня не заметили, так что я решил проследить за экипажем. Ехал за ним часа два до богатого поместья к югу от Арабеля. Судя по всему, Силмон им владеет. Наведываться в гости я не рискнул. Пожалуй, из всей банды встреча с магом – это последнее, чего бы мне хотелось. Как я говорил, с головой у него полная беда. Так что я просто вернулся домой и стал меньше появляться на улице. Боялся, что если Силмон меня увидит, то захочет прибить или ограбить.

– Прости, госпожа, и, боги, простите дурака за грубые слова, – тяжело проговорил Барт. – Знаю, что надо следить за языком, да не слушается он. Не знал про меч, выглядит он красиво, да махать им – пустое дело.

Разбойник вгляделся в темноту, стараясь разглядеть загадочную мисс Ваггинтон, но ничего у него не вышло. Тогда он прочистил горло, готовясь к долгому рассказу.

– Водички не найдётся, а то всё горит, будто песка горячего наелся, – пожаловался пленник, но вскоре перешёл к рассказу. – Родился я на дедовой ферме близ Лодина, это горная деревушка в дне пути от Сарбринара, а от него уже миль пятнадцать до Вороного Утёса. С малых лет жил я нечестной жизнью, карманником был, дома обносил, людей дурачил, да в карты жульничал, но вот невинной кровью никогда не марался. Было дело – зарезал одного паренька, да тот первый с ножом на меня полез, грабануть хотел. Трижды я был в кутузке, один раз на каторгу отправили, на каменоломни к северу от Огненной реки. Там я с Клайвом сошёлся. Он личность приметная, здоровый боров, но дурно-о-о-й. Всем твердил, будто папаня его – барон Карондара, всё мечтал туда поехать и заявить свои права на наследство. Чуть меньше года мы вдвоём держались, а потом к нам Хирама с его братом закинули. Звали их тогда Тайдус и Уилл Хилл, да только не знаю, какое из имён настоящее. Хирам как-то обмолвился, что он из Тея приехал, да и рожа у него смуглая была, не как у наших. Так вот, Хирам с братом были вроде нас с Клайвом. Один толковый, голова, другой – сильный. Только мне до головы Хирама далеко, конечно. Вот он умеет прямо широко мыслить, даже самых дерзких и борзых легко обламывал парой слов, ну и братца своего дебильного в узде держал. Тот же вообще псих ненормальный. Как кто ему поперёк слово скажет, сразу кулаками машет, или вообще топором.

Долго мы не сидели. Хирам подкупил охранника, тот нас четверых и выпустил. После мы вместе держались, одной бандой. Больших дел не проворачивали, старались не светить. Пару портовых складов в Тантрасе по-тихому обчистили. Я больше за разведку отвечал, сидел в кабаках вечерами, ухо востро держал, да знакомства полезные заводил. Хирам же всё планировал что-то большое, говорил, что поквитаться ему с братом нужно. А где-то через полгода после нашего побега явил нам план – похитить сынишку судьи, да стрясти с папани выкуп. Для этого дела Хирам ещё двоих нанял. Первый был колдун по имени Силмон Марголи, странный тип, скользкий даже для вора. Весь такой красавчик с манерами, в доверие втереться ему раз плюнуть, от дамочек у него отбоя не было. Да только за милой мордашкой прячется душегуб, каких мало. Ему человека убить – раз плюнуть. Вторая ему под стать была девка, эльфийка вроде симпатичная, да злющая. Звали её Ниверс, но Силмон ей кличку придумал «Раз-и-в-Глаз», на что она обижалась сильно, даже полоснула нашего красавчика по щеке, шрам уродливый оставила. Её историю я не знаю, но в деле её видел, бьёт из лука и арбалета без промаха.

И вот вшестером мы провернули дело. Всё должно было быть тихо. Я приманивал мальчонку сладостями, даже фургончик для этого прикупил и покрасил, а Клайв с Уиллом его хватает, пока Силмон няньку отвлекает. Да только нянька жрицей боевой оказалась. Клайва молнией вдарила, так что он ещё неделю, как копчёная свинья вонял. Тут её Силмон и прирезал, чёртов дурак. Дальше мы драпанули в укрытие за городом, мы с Клайвом ребятёнка охраняли, заботились о нём. Миша. Эх, хороший пацан. Что там дальше Хирам организовывал, я не в курсе. Много он крутился по городу, готовил место для передачи сокровищ. Встреча с судьёй была за городом, на пляже, где когда-то боги сражались, да и погибли. Силмон сказал, что там с тех пор никакая магия не работает, так что папашкиных чар можно было не бояться. Мы с Клайвом лодкой правили – задача была Мишу привезти, а после на неё сокровища погрузить и свалить в ночи на вёслах. В общем-то с моей частью плана всё прошло нормально, добра всякого мне загрузили столько, что, признаться, часть в море уронил, да и для Клайва на вёслах места не хватило. Как-то сам выгреб на вёслах, чуть не сдох.

Вот в ту ночь честно думал, что всё хорошо прошло. А на утро с остальным встретился, да и понятно стало, что вляпались мы по самые уши. Мне так толком и не сказал никто, что там у них после передачи сокровищ приключилось, вроде судья драку начал. Но главное, что Миша погиб. Клянусь, убивать его никто не планировал. А, если бы знал, что так обернётся, то никогда бы в это дело не полез. Дальше мы попытались сбыть сокровища, слишком много там всякой утвари оказалось, приметной. Такую на корабле не провезёшь. Кое-что сбыли, кое-что с собой утащили, но из Тантраса все мы дёрнули, как можно скорее. Я сперва в Сембию подался, а потом и вовсе в Кормир.

Во время поездки в поместье, да и потом некоторое время Оравер с Джеком изучали необычный меч и кольчугу, которые были отняты у Барта, явно владевшего ими незаконно. Меч был совершенно уникальным, это стало известно после того, как дворф срезал узел мира и взглянул на клинок. Он был выполнен из лёгкого, очень хрупкого на вид материала. Клинок был очень узким и тонким, будто декоративным, и, если судить по одному лишь внешнему виду, совершенно непригодным для настоящего боя. Однако же в руке он чувствовался великолепно. Тут-то у Оравера и закрались подозрения о том, что это может быть за оружие, особенно, если вспомнить, откуда оно пришло. В действительности это был знаменитый солнечный клинок, лезвие которого по воле владельца превращалось в чистый свет, что разит сильнее стали, особенно порождений тьмы. Девять лет назад, в Смутное время, когда боги были сброшены с небес на землю и обрели смертные формы, бог Торм объявился в своём храме в Тантрасе. Из всего храмового оружия он выбрал себе солнечный клинок и именно с этим оружием пошёл против тёмного бога Бэйна. Их битва закончилась обоюдной гибелью. Неизвестно, что стало с клинком Торма.

Кольчуга была действительно хороша, её сковали из лёгкого и прочного металла, лишь немного уступающего по свойствам мифрилу. Возможно, её дополнительно укрепили магией. Принадлежала она, по всей видимости, высокопоставленному паладину, что состоял на службе бога Торма. Вероятно, он, как и тысяча его собратьев по вере, добровольно отдал свою жизнь, чтобы помочь Торму в сражении с Бэйном.

* * *

В короткий срок наёмники привели часть подвала своего жилища в подобие допросной. Некоторое представление о том, как должна была выглядеть подобная комната, они получили совсем недавно при посещении городской крепости. Дальше дело было за малым – разгрести мусор, расставить мебель, поработать со светом и разыграть перед Бартом достойное представление.

И вот уже отошедший от пьяного сна Барт с мешком на голове, связанный так, что дёрнуться не сможет, был приволочён Джеком в эту комнату. Эвелина в её новом облике с новым голосом и новыми повадками уже дожидалась жертву. Вейгела находилась рядом, изображая секретаря, но она была скрыта от Барта в тени, так что он мог лишь чувствовать её присутствие рядом, но не мог разглядеть. Оравер и Джек позади душегуба, их лиц он не мог бы разглядеть, даже если бы ухитрился покрутить головой. Мешок бы сброшен, пленник зажмурился от ударившего в глаза света фонаря, глаза его стали влажными, опьянение сошло вмиг. Барт испугался не на шутку, обнаружив себя в подвале, сморщился от запаха, от которого не удалось избавить, но он неплохо работал на атмосферу, пытался закричать, но тут же получил от Джека крепкий удар под дых, отчего согнулся и хрипло закашлял, а потом, задыхаясь от нехватки воздуха в лёгких, что-то забормотал:

– Хвем ер ду? Хвад вил ду хав аф миг?

Слова Барта были произнесены на непонятном никому из присутствующих языке (оставалось только догадываться, что так звучит Восточный язык, на котором говорят в Вороновом Утёсе и Тантрасе), но в них явно чувствовался страх и непонимание, что происходит.

Салун «Пуля и ствол» вряд ли бы кто догадался включить в число достопримечательностей Алькенстара. Наверное, большинство представителей городской элиты и слыхом не слыхивали про это место. Но вот в квартале Ферроус об этом месте известно всем и каждому. Для работяг, что каждый день гнут спину на фабриках и заводах, для изобретателей, что проводят дни и ночи в попытках совершить технологический прорыв, для всех тех, кто волею судьбы вынужден был упасть на самое городское дно, это место стало той отдушиной, что позволяет хотя бы на время забыть о покрытых сажей и укутанных смогом улицах Алькенстара, о грохоте механизмов, о жаре плавильных печей и о прочей рутине рабочих кварталов.

Хозяйка салуна, дворфийка Фиби Дансмит, немало сил и души вложила в то, чтобы заведение её красило серые будни простого люда и удовлетворяло потребности даже тех, в чьём кармане гуляет ветер. Цены на еду и напитки здесь начинались с медяка, а иногда еду даже раздавали бесплатно. За пару монет можно было принять ванну и снять комнату на ночь. Регулярно Фиби устраивала для посетителей разнообразные состязания, а раз в неделю на здешней сцене можно было увидеть настоящее театральное представление. Словом, всех по кому больно ударила жизнь, в «Пуле и стволе» пытались заново поставить на ноги.

Сегодняшний вечер был одним из особых, когда в главном зале салуна не протолкнуться. Сегодня вечер театра, очередной эпизод пьесы о похождениях шерифа Длиноклыка. Тишина, публика замерла в напряжении. На импровизированной сцене двое: коренастый рыжебородый дворф и высокий мускулистый орк с блестящей металлической звездой на груди. Оба готовы схватиться за оружие, когда-то названные братья, а теперь заклятые враги долго шли к этому моменту, сейчас решится, кто же выйдет победителем из невероятного по своему драматизму противостояния. В один момент дворф выхватывает револьвер, а орк вскидывает ружьё, раздаётся звук выстрела, яркая вспышка света на мгновение ослепляет зрителей. И вот уже дворф лежит на земле, а орк с дымящимся ружьём стоит над его телом.

– Мне жаль, что до этого дошло, брат мой, – трагическим голосом произносит орк, снимая шляпу и прижимая её к сердцу. – Ты выбрал не ту сторону и не оставил мне выбора.

Орк драматично опускает голову на грудь. Сцена погружается во мрак. Пианист начинает играть музыкальную тему всего сериала. Зрители вскакивают со своих мест, зал тонет в аплодисментах. Орк-шериф кланяется зрителям, помогает подняться своему партнёру-дворфу, они кланяются вместе, принимают цветы от поклонницы, уходят со сцены и направляются к бару. Место на сцене занимает хозяйка, как всегда с озорной улыбкой на лице, с верным ружьём за спиной и пивной кружкой в руке.

– Спасибо за внимание, друзья, – обращается она к зрителям. – В течение следующего часа виски всего за два серебряника, к напиткам с верхней полки это тоже относится. И ждём вас всех на следующей неделе, когда будет показана последняя серия «Полуденных сердец». Развлекайтесь, друзья. Приятно всем вечера.

Продравшись через толпу, штурмующую бар, Фиби добралась до одной из комнат в задней части зала, юркнула внутрь и заперла за собой дверь. Там её уже ждали четверо тех, кого она специально пригласила в этот вечер, посулив некую заманчивую возможность, и попросив о приватной беседе после окончания представления. Первым из собравшихся был мужчина в костюме и цилиндре, какие столь популярны у сторонников прогресса, но главной особенностью его внешности была причудливая маска, которая уж очень походила на традиционные изображения Брай, богини-покровительницы изобретателей. Второй была женщина-орк с зелёной кожей, рыжими волосами и устрашающими клыками, по внешнему виду которой сразу становилось ясно, что она живёт сражениями и поддерживает хорошую физическую форму регулярными тренировками. Третьей была довольно миловидная юная особа, которая легко сошла бы за человека, если бы спрятала звериные уши и хвост, намекавшие на весьма редкое происхождение. Последней оказалась совсем уж маленькая невзрачная девчушка, лет двенадцати от силы, которую неизвестно как пустили через порог салуна, из всей компании она внешне выбивалась очень сильно и со своим простым платьем и босыми ногами походила на уличную побирушку.

Тем не менее, Фиби собрала сегодня именно тех, кого хотела собрать. Встреча проходила в маленькой комнатке для уединённых посиделок, где из мебели был лишь стол и пять стульев. На столе стояла бутылка местного фирменного напитка, огненного виски, с четырьмя стопками и корзина с виноградом. Ловко вскарабкавшись на высокий стул, дворфийка сразу же перешла к делу:

– Культурная программа окончена, теперь поговорим о бизнесе, – сказав это, она усмехнулась. – Всех вас я немножко знаю и знаю, что у нас есть общие враги. Я придумала кое-что, чтобы с ними поквитаться и немного обогатиться в процессе. И для этого мне нужна ваша помощь. Амброст Магленд значительную часть своих денег хранит в старом банке, который называется Золотой Резерв. Это бывший храм Абадара, который Магленд выкупил и превратил в личную копилочку для себя и своих друзей. Охраняют его автоматоны, половина из которых завтра будет на техобслуживании. С оставшимися вы вчетвером без проблем справитесь, дальше дело за малым – найти менеджера, заставить его открыть дверь хранилища и уйти с денежками Магленда. И самое главное, это только первый шаг моего плана мести. Справитесь, я расскажу, как мы раз и навсегда можем разделаться с этим засранцем. Ну, что скажете?

План кендера был рискованным, и основной его риск заключался в том, что успех зависел от действий кендеров. Таргос скривился так, будто съел страшно кислый фрукт. В отличие от эьфийского воина, что хвалился своей отвагой, минотавру важно было, с каким числом противником придётся иметь дело. Он сильно сомневался, что с большим эскортом из разных тёмных тварей удастся справиться малыми силами, и не спешил рисковать жизнью, полагаясь на то, что вороватые коротышки, ничто в этой жизни не воспринимающие серьёзно, сработают как надо. Сам-то Блайт допускал, что обвал не удастся устроить.

– Слаженная группа-то справится, но где её взять? – мрачно процедил сквозь зубы Таргос, отвечая на слова Истредда. – Нужна вся информация о противнике, какую твои соглядатаи смогут добыть. Нужен хотя бы примерный план местности, чтобы понять, откуда нападаем, куда отступаем. Это всё нужно решить до нападения, а не на месте. Есть ли в городе ещё наёмники, заслуживающие доверия и готовые нам помочь? И сколько у нас времени, чтобы подготовиться?

Бумаги на письменном столе были письмами, исписанными неряшливым почерком, изобиловали всевозможными ошибками, много в них было начёркано, повсюду разбрызганы чернила. Даже в темноте ясно было, как божий день, что для писавшего письма человека дело это было непривычным, грамоте он едва был обучен, а с пером и чернилами обращался прескверно. Все письма можно было поделить на две группы: в одних автор обращался к различным церковным сановникам в Кормире и за его пределами с прошением о зачислении его в ряды церковной паствы и обещанием щедрых пожертвований за отпущение грехов. Видно было, что в этих письмах он пытался нащупать более правильные формулировки, оттого было немало исправлений. Вторая группа писем были собственно попытками покаяния, вот только все они находились в незавершённом состоянии, обрываясь после одного абзаца сумбурного текста. В этом абзаце автор называет себя Бартом Биггсом, родом из деревушки у Воронова Утёса, и признаётся, что провёл беспутную молодость за кражами, картёжным шулерством и прочим обманом честных людей. Дальше он сообщает, что величайший его грех и позор произошёл позже, когда он присоединился к некой банде, но на том история без подробностей и заканчивается. Адресованы эти письма были самому королю Азуну IV.

Книги же по большей части были теологическими исследованиями, относящимися к природе божественного, взаимодействию между смертными последователи и их небесными покровителями и посмертию: «Исследование по предмету практического богослужения после Смутного времени», «Кодекс некромантика», «Как адресовать молитвы верховному нашему богу Ао», «Религии Побережья мечей». Одни книги были старинными толстенными талмудами, какие, наверняка, даже для выпускников семинарии являлись тягостным чтивом, другие представляли собой более простое и компактное чтиво, ориентированное на неискушённых прихожан. Однако, не похоже, что скопивший эту внушительную библиотеку уделял много времени чтению. Почти на всех книгах скопился уже хорошо заметный пыльный слой.

* * *

Пока Джек и Оравер пили пиво, играли в кости и наблюдали за Бартом, не привлекая к себе никакого внимания, Вейгела завладела вниманием бармена. Тот с улыбкой посмотрел на маленькую жрицу и по-доброму кивнул на её приветствие.

– Цири-что? – он даже не попытался проговорить имя богини, заведомо осознав бесперспективность таких попыток. – Эй, Счастливчик, тут к тебе пришли.

Голос у бармена был громкий и чёткий, видно, сказывался военный опыт. На крик из подсобного помещения высунулась сперва курчавая голова, а после и весь полурослик. Он был гораздо старшей Вейгелы, но ещё вполне был бодр и проворен, в глазах читался почти юношеский азарт, какой у многих представителей его расы и до самой смерти не проходит. Увидев соплеменницу, владелец заведения расплылся в самой широкой улыбке и крепко обнял маленькую жрицу, даже оторвал её от пола, хотя на это у него едва силёнок хватило.

– Ох, как же ты, милочка, повзрослела, совсем уже не девочка, настоящая хорошенькая женщина, – быстро-быстро заговорил Счастливчик, отстранившись и осматривая Вейгелу. – А всего-то два десятка лет назад у меня на коленках помещалась и с таким жадным взором все мои истории слушала. Как время летит! Ой, старый я дурак, ты же утомилась с дороги. Ничего-ничего, сейчас мы тебя накормим, напоим, потом отмоем, к празднику будешь вся румяной и свежей. Женихи в очередь выстроятся.

Было совершенно очевидно, не молоденький полурослик Вейгелу с кем-то спутал. Бармен Эрасмус это тоже понял, услышав приветственные слова жрицы, но как-то постеснялся перебить шефа и теперь с выражением неловкости на лице наблюдал за развитием ситуации.

Во время обсуждения плана действий относительно Барта Эдвард попросил не включать его в участники грядущих мероприятий.

– Дело с этим олухом выглядит плёвым, без меня с ним справитесь, – выдал он после некоторых размышлений. – Меня куда больше его подельники беспокоят. Отчаянные бандиты, что отважились грабануть самого судью и прибить его сына, а после ещё и сбежали вполне успешно, не могут быть простой мишенью. Я пройдусь пока что по знакомым, один тут старый знакомый вроде бы ошивается, кличут Кукловодом. Вот к нему-то и загляну, попробуем подёргать за ниточки, вдруг и всплывут дружки этого дёрганного картёжника.

После этого Эд улизнул по привычке через чёрный ход и тёмными аллеями вечернего Арабеля отправился в одному ему известном направлении. Остальные же занялись претворением в жизнь плана действий. Сперва требовалось дождаться времени, когда в городе ключом начинала бить ночная жизнь, а после группа разделилась. Мей и Эвелина в сопровождении фамильяра Кробата, через которого маг внимательно следил за своими компаньонками и их окружением, добрались до двора позади «Лунного прикосновения», их и без невидимости никто не замечал. На задний двор нескольких заведений выбрасывали мусор, выносили всякий ненужный хлам, иногда забулдыги справляли там нужду, отчего запах стоял неприятный.

В это время Арчибальд ждал снаружи в карете на небольшом удалении от входа. То и дело он обращался к своему фамильяру, но большую часть его внимания занимала книга. Джек, Оравер и Вейгела как обычные посетители отправились в «Лунное прикосновение», которое знаменитый путешественник Воло в своём путеводителе охарактеризовал как ночной клуб. Здесь подавали всевозможные напитки из Кормира и из очень далёких краёв, даже Мей нашла бы в местном меню что-нибудь со своей далёкой родины. За спиной бармена высилась целая стена из бутылок всех форм и расцветок, которые были расставлены по ценам. Если снизу находилось самое дешёвое местное вино, которому производитель даже постеснялся дать имя, то на самой верхней полке словно король над своими подданными возвышался причудливой формы сосуд «Ясмариновой тени», легендарного эльфийского вина.

Сам бармен, которого Курт раньше назвал Эрасмусом Флаверсом, был человеком крупных размеров с воинской выправкой и суровым взглядом. Он сразу приветственно кивнул вошедшим в заведения Ораверу и Джеку, признав в них коллег по ремеслу.

– Пива? – сразу осведомился бармен, предугадав вкусы новых посетителей.

В заведении было полно народу, большинство составляли неместные, это ясно было по говору и их одежде. Тут тебе и целый купеческий клан из Термиша, в котором женщины яростно спорили о недавно заключённой сделки, а мужчины смиренно ожидали окончания спора, и смуглый исхудалый странник в удивительно открытой одежде, явившийся, должно быть, из жаркого Мулхаранда, и компания северян с заметной примесью нелюдской крови, которые вели себя шумно и грубо, и много ещё кто. По большей части посетители пили, некоторые ещё и ели. То и дело кто-нибудь из приезжих начинал рассказывать байку, и многие подсаживались ближе, чтобы лучше слышать. Бармен пояснил, что за хорошую историю здесь полагается бесплатная кружка пива. Иногда со второго этажа спускались дамы, легкомысленные наряды которых не оставляли никаких сомнений относительно их профессии, разбавляли собой компании скучающих мужчин, звали их танцевать, а после всех прелюдий – наверх, где их ждало главное развлечение.

Барт спустился в зал через полчаса после прихода наблюдателей. Это был худощавый бледный тип лет сорока с лысой головой и жиденькой бородёнкой. На нём, как и описывал Курт, были хорошие доспехи, сделанные явно не на его субтильную фигуру. Барт был не весел. Он прихватил из бара бутылку красного вина из числа дешёвых и направился вглубь зала, где компания при виде его оживилась. Там уже расчищали стол от напитков, стали раскладывать карты.

– Сегодня я за всё реванш возьму, – сразу же заявил Барт, плюхнув свой зад на стул и загремев доспехами. – Три дня делал подношения Тайморе, надеюсь, не подведёт своенравная девка.

– Смотри, Хорёк, чтобы за богохульство без штанов не остаться, – усмехнулся в ответ одноглазый старик, раскладывавший карты. – В прошлый раз мы тебя ещё жалели.

Дальше последовал малоинтересный трёп и напряжённая игра. Барт, пока был ещё достаточно трезв, держался вполне неплохо, выиграв несколько партий и оставаясь в плюсе.

* * *

Когда о появлении в зале Барта доложили лазутчицам, те начали операцию по проникновению на чердак. Невидимая Мей взмыла в воздух, прекрасно ориентируясь в вечерней темноте, и потянула за собой невидимую Эвелину. За считанные мгновения они достигли крыши, без труда отворили широкое окно, в которое и целый сундук легко было вынести.

Чердачная комната была довольно большая и хорошо обставленная. Вряд ли картины, вазы и статуэтки были имуществом заведения, скорее Барт привёз их с собой, возможно, они даже они были из храмовой сокровищницы. Но первым делом внимание привлекали даже не произведения и искусства, а неприятный алкогольный запах, какой обычно ожидаешь учуять в пивной самого низкого пошиба. Источник его очень скоро стал виден – пол был усеян многочисленными бутылками с остатками испорченных напитков, часть пролилась на ковёр, впиталась и перемешалась, создавая очень скверно пахнущий коктейль. Видно было, что в комнате давно не убирались. Постель на неплохой в общем-то кровати пребывала в столь хаотичном состоянии, что даже устроенные на ней бои быков могли бы приблизиться к подобному результату.

Рядом с ещё одним окном, куда меньшего размера, находился письменный стол, заваленный книгами и бумагами, на которых осталось много хорошо заметных чернильных клякс. Среди другой мебели в комнате имелся платяной шкаф, пара столиков и тумб, служивших подставками для ваз и статуэток, беспорядочно расстеленные по комнате стулья и огромный резной сундук, оббитый железом, с массивным навесным замком.

– Ну, знаете, от слов про варево из эльфийско-кендерской крови даже мне противно делается, – бесцеремонно влез в обсуждение Таргос. – А если в этом ещё и проклятые огры замешаны, то тут грех не вмешаться. В общем, я в деле. Но сперва обозначу свою позицию чётко, а то порядком подустал от того, что ты, эльф, при любом случае остальных виноватишь, выставляя не весть кем. То, что кто-то в рабстве находится, прискорбно… для него. Но таков порядок вещей, здесь, в Нераке, на островах Кровавого моря, да много ещё где. За каждого раба прикажешь вписываться? Может, сразу к рыцарям тьмы заявимся и начнём трясти устои их общества? Нет, братец, рабство на Кринне было, есть и будет существовать, и не важно, какие созвездия нынче на небе, и какие боги нынче в фаворе. Вон король-жрец Истара весь мой народ в неволе держал, а молился он вовсе не Такхизис, Чемошу или Саргоннасу, а самому что ни на есть Паладайну.

Тут уж настал черёд Таргоса распалиться, поскольку говорил он о тёмных днях своего народа, о котором через столетия и поколения без боли в сердце говорить невозможно было. А ещё его бесило, что Истредд воображал себя единственным правым и брался судить остальных.

– Думается мне, что наша миссия всё же важнее кучки рабов, – продолжал минотавр. – И влезая в это дело, мы здорово рискуем. Освобождать рабов в городе работорговцев, якшаться с заговорщиками, когда за нами шпик повсюду следует – это вообще звучит, как самоубийственная затея. Прежде, чем что-либо предпринимать, нужно сперва избавиться от хвоста и собрать больше информации. Известно, кто повезёт рабов на Пик, минотавры с «Кровавого лезвия» или огры Григолтана?

Закончив со знакомством и обсуждением дальнейших планов, друзья и родственники Беккета решили хотя бы изучить зацепку, оставленную им шеф-инспектором. Их путь лежал на планету, а потому, забрав свои вещи, которыми можно было пользоваться на Реджине, они направились к шаттлу. По пути на Скорпио набросился какой-то тип из толпы, кричал что-то о том, что «грёбаный репортёришка сломал ему жизнь». Впрочем, до рукоприкладства не дошло, мужчину смутил факт наличия оружия у спутников Терры, а потому, выкрикнув на прощание парочку крепких слов в адрес журналиста, он удалился прочь. Кто это был? Кто-то, кому Скорпио сломал жизнь, то есть один человек из очень обширного списка.

Дальше была погрузка на шаттл, огромный, рассчитанный на 500 пассажиров, и полёт к планете. В иллюминаторы путешественники вновь могли наблюдать завораживающее зрелище скопившихся у орбитального порта кораблей. Сотни их, может быть, даже тысячи. Великое множество мелких торговцев и грузовиков, роящихся подобно насекомым у доков. И грандиозные космические титаны, в пять тысяч раз превосходящие размерами не такой уж и маленький шаттл. Некоторые имели весьма экзотическую форму, намекающую на то, что прибыли они из дальних миров, из Ядра, а то и дальше. А дальше, на фоне газового гиганта Ассинибойи вырисовывалась россыпь имперских боевых кораблей, составлявших значительную часть военного флота сектора. Отдельно выделялся 200000-тонный дредноут класса Коррирар «Гордость Эфата» с такой здоровенной пушкой, что весь шаттл мог залететь внутрь её ствола. К дредноуту тянулась вереница транспортников.

Примерно половина пассажиров шаттла была местными, другая – путешественниками с других планет, секторов, даже других государств. Для больших космических хабов, к числу которых относилась и Реджина, обилие представителей нечеловеческих рас было делом привычным. В салоне шаттла звучала настоящая мешанина из языков и акцентов. За короткое путешествие к планете, длившееся около получаса, можно было послушать свежие слухи. Местных, как обычно, интересовали дела в столице, последние веяния тамошней моды, сплетни о жизни знаменитостей и подобного рода чепуха. Приезжие же по большей части волновались о том, как на Реджине обстоят дела с жоданийскими шпионами и в целом влиянием соседнего недружественного государства. Традиционно парочка пассажиров излишне увлеклась обсуждением политических вопросов, которая переросла в драку. Офицеры КОПа на борту немедленно арестовали дебоширов.

Шаттл довольно долго летел над хребтом гигантского грузовика, его сопровождало три истребителей, напоминавших о том, что это пограничная система, где действуют повышенные меры безопасности. При этом мимо пронёсся ярко раскрашенный асланский корабль-торговец, из тех, на которых доставляли из Иерата специи. В это время на коммутатор Миккеля Веларди пришло загадочное сообщение с неопознанного номера следующего содержания:

«Я знаю, кто убил Лена Беккета, и могу помочь вам найти его. Встретимся в баре «Флотсам» в Звёздном городе в 10 вечера. Убедитесь, что за вами не следят. P. S. Остальные тоже пусть приходят.»

Дарен во время полёта занялся изучением того, какую информацию можно извлечь о своём членстве TAS. У службы был свой удобный сайт, на котором он смог зарегистрироваться, введя кучу данных о себе, в том числе со своей членской карточки. Сведения там были весьма обширными, фиксировались все случаи использования карточки для оплаты перелётов и проживания в хостелах, а также любые выплаты членам. Проблема была в том, что данные по другому человеку было получить совершенно невозможно, требовалась авторизация с личным паролем и проверкой ключа через личный почтовый ящик.

И вот внизу открылась Реджина, планета (а точнее луна) так называемого земного типа, с обширными океанами и россыпью материков. По ночным огням в неосвещённой части планеты можно было судить о том, что количество городов тут весьма велико. Впрочем, шаттл направлялся к той части планеты, где ещё был день, к планетарному космопорту, лежащему аккурат между двух мегаполисов: Кредо-Сити и его сестры Аторы. Два города простирались в высь и в ширь, заполонив собой значительную часть континента. Место, где они почти срослись, было почти незаметно на фоне монотонного городского пейзажа.

Там-то и находился Звёздный город, болезненный нарост вокруг космопорта, тесный, шумный, хаотичный. Здесь жили мигранты из далёких миров, не владеющие ни англиком, ни другими распространёнными в Империуме языками, для них здесь были свои магазины с непонятными вывесками и своя зловонная уличная кухня. Дома Звёздного города походили на длинные шпили, натыканные так плохо, что лишь в редких зазорах можно было разглядеть небо и смотрящий с него будто всевидящее око газовый гигант. При этом света было много от невероятного количества раздражающих неоновых вывесок. Здесь предлагали любые удовольствия за ваши деньги: закусочные и бары, голо-кинотеатры и караоке-клубы, казино и бордели. Последних тут было по пять на квартал. Многие из предложенных удовольствий допускались только в Звёздном городе и нигде больше. Присматривали за всем офицеры КОПа, коих тут было не меньше, чем на станции. То и дело в толпе слышались крики: «Граждане, проходите, нечего тут толпиться», хотя никаким порядком тут и не пахло.

Без всякого труда компания из пяти человек пешком (потому что почти все улицы Звёздного города пешеходные) добралась до хостела TAS, одного из пяти на Реджине. Расположен он был в обветшалом трёхэтажном здании, которому было лет сто, а то больше. Только вывеска с логотипом TAS и надписью: «Вход только для членов общества» и выглядела новой, всё остальное будто из позапрошлого века. Вокруг был довольно гнусный райончик, даже по меркам Звёздного города. Напротив хостела – что-то вроде прачечной, где неприятного вида полуголый мужик драил бельё в тазу. Рядом переулок, в котором трудятся самые дешёвые шлюхи, обслуживающие клиентов тут же, на куче картона за мусорным баком.

В былые годы Таргос бы кричал от восторга, присоединяясь к диким игрищам соплеменников, ведь он так любил хмельной азарт состязания и сладкий вкус последующей победы. Вкусы его изменились мало, но ума заметно прибавилось. С довольной улыбкой минотавр наблюдал за тем, как его сородичи пьют и веселятся, будто завтра не существует, но сам не спешил присоединяться к безудержному веселью. Предложение Минтры поучаствовать с ней на пару в опасной забаве Таргос встретил без всякого энтузиазма.

– Вижу, что в тебе есть отвага, это достойно уважения, – кивнул минотавр. – Но ты, женщина, мне как напарник не подходишь. Вон того выбираю.

Таргос указал на человека в тёмной кожаной куртке, которому неракец поручил следить за его отрядом. Всё это время минотавр держал его в поле зрения и сейчас без труда нашёл в толпе.

– Поди сюда, приятель, поучаствуй в состязании, – так громко предложил Таргос, чтобы все в зале таверны это слышали. – Если этих ребяток обставим, отблагодарю тебя золотом. Не боись, у меня твёрдая рука и зоркий глаз, да и боги меня любят.

Минотавр скинул лишнее снаряжение, в том числе отставил в сторону огромную секиру, удержавшись от начального соблазна швыряться именно ей. Одолжив у одного из сородичей топорик поменьше, Таргос как следует с ним размялся. Пристрелочных бросков делать не стал, рассчитывая удивить всех с первой попытки.

– А чем вы тут, друзья, в остальное время занимаетесь, когда не пьёте и не упражняетесь? – спросил Таргос у соплеменников, перейдя на родной язык.

Собравшихся в коридоре штаб-квартиры Комитета общественного порядка друзей и родственников Лена Беккета в этот день ждало много открытий. Кто бы мог подумать, что старые знакомые, уже около десяти лет не видевшиеся друг с другом, вдруг встретятся и заодно выяснят, что у них есть ещё и общий друг, вернее сказать, был. Ещё интересней было внезапное появление в твоём семейном древе неизвестной ранее генеалогической ветви, тянувшейся от того самого вездесущего Беккета. Сама его биография, и до того полная загадочных тёмных пятен, в свете новых открытий начинала играть новыми красками. В этом ещё предстояло разбираться, но не сейчас, потому как на таймере над кабинетом шеф-инспектора высветилась зелёная табличка с приглашением войти.

Кабинет Паллода Норрима был мал, сказывалась нехватка жизненного пространства на орбитальной станции, где всем приходилось тесниться. На пятерых посетителей он не был рассчитан, для них имелось всего два стула, остальным же осталось только стоять. Сам шеф-инспектор сидел за столом, делившим кабинет надвое. Стол был из дорогой древесины, массивный, крепкий, солидный. Наверняка, немалых денег и усилий стоили его подъём на орбиту и монтаж в крошечном кабинете. Стены кабинета были украшены нехитрым орнаментом в виде пчелиных сот, за спиной шеф-инспектора висел портрет герцога Норрима с гербом Реджины, какой, наверное, полагалось иметь на своём рабочем месте всем чиновникам, и наградную табличку за закрытие 10-тысячного дела.

Норрим был высоким худым человеком лет сорока, в его случае долгие годы работы в условиях низкой искусственной гравитации отразились на телосложении. На шеф-инспекторе была строгого военного типа униформа КОПа тёмно-зелёного цвета с ярко-голубыми эполетами. Полагавшаяся к форме синяя фуражка висела на вешалке. К правому рукаву был приделан мини-компьютер, но сейчас Норрим пользовался настольным вариантом. Он сидел прямо, следил за осанкой и очень внимательно изучал пятёрку людей, зашедших в его кабинет. Убедившись, что все в сборе, он с компьютера заблокировал двери и включил некое устройства, от которого настенные узоры сот окрасились жёлтым цветом.

– Рассматривается дело 1105133514/49А о смерти Лена Беккета с Алелля, текущая дата 1105-127, присутствуют шеф-инспектор Паллод Норрим и пятеро свидетелей, – быстро и монотонно проговорил полицейский чиновник вместо приветствия. – Уведомляю о том, что ведётся голографическая запись, которая будет приобщена к делу. Пожалуйста, в первой реплике громко и чётко идентифицируйте себя. Спасибо.

Взгляд Норрима несколько раз падал на экран его компьютера, но тут же он восстанавливал зрительный контакт с посетителями, всем уделяя равное время. Он не выказывал никакого удивления по поводу количества и состава этой группы друзей и родственников Беккета.

– В первую очередь я хочу вновь выразить соболезнования в связи с вашей утратой, – продолжил шеф-инспектор всё так же рутинно, не вкладывая в слова эмоций. – Расследование Комитета общественного порядка пришло к выводу, что Лен Беккет был убит. Тело было обнаружено в хостеле TAS в Звёздном городе, на теле обнаружено ранение, нанесённое огнестрельным оружием малого калибра. Вероятно, убийца использовал глушитель, поскольку никто из присутствующих не слышал выстрела. Тело было доставлено в медицинский центр Тан-Шелв, где Лен Беккет был объявлен мёртвым по прибытии.

Вновь короткий взгляд на дисплей, лёгкое поглаживание усов, в остальном всё то же отсутствие эмоций, словно инспектор – не живой человек, а машина.

– Орудие убийства не было найдено, комнату хостела обработали неизвестным химическим веществом, уничтожившим большую часть улик. Согласно заключению судмедэксперта, в крови Беккета был обнаружен высокий уровень вещества Тусал, это нелегальный наркотик. Также следы вещества обнаружены на одежде и в багаже покойного. Вещи из багажа были хаотично раскиданы по комнате, убийца что-то искал. Расследование дела ещё продолжается, в подобных обстоятельствах это небыстрый процесс.

Когда с официальным заявлением о произошедшем было покончено, Паллод Норрим перешёл к вопросам:

– Известно ли вам, с какой целью Лен Беккет прибыл на Реджину? Известно ли вам что-либо о его деятельности в последние полгода до смерти? Известны ли вам случаи, когда Лен Беккет употреблял нелегальные наркотические вещества? Известны ли вам случаи, когда он занимался перевозкой и/или сбытом нелегальных наркотических веществ? Имеете ли вы какие-либо ценные сведения относительно смерти мистера Беккета?

Разговор выходил неловким, Дутарр и сам это понимал, но ему нужно было некое формальное согласие, чтобы перейти к самой сути.

– Нам придётся спуститься в самую неприглядную часть цитадели, – предупредил командир стражи и с сомнением посмотрел на Арчибальда, которому предстояла новая порция испытаний.

После этого Дутарр в сопровождении наёмников спустился на самый нижний уровень, где располагались склады и тюремные камеры. Здесь было тесно, темно, сыро, воняло плесенью, а слух раздражали звуки тяжёлого кашля и лязг цепей. Здешняя стража с удивлением наблюдала за странной процессией, но не смена интересоваться у командира о целях визита. Пройдя через несколько запертых на ключ решётчатых дверей, наёмники с Дутарром оказались у одной из камер, закрытой массивной железной дверью и отделённой от остального тюремного блока. Двух охранников на входе командир отправил подышать воздухом, забрав ключи от двери.

– Всё, что вы сейчас услышите, не должно покинуть пределы комнаты, – строго предупредил Дутарр и открыл дверь.

Это был одноместный карцер, холодный и тёмный, с голыми стенами и полом, лишь немного присыпанным соломой. Не было даже кровати, её роль отводилась нагромождению вонючих тряпок. Зловонное ведро сам командир сразу же выставил за дверь, чтобы хоть как-то освежить запах. Света было мало, единственное крошечное окошко под самым потолком давало лишь небольшому лучу пробиться в это царство тьмы и уныния, но Дутарр взял из коридора факел и разогнал темноту, показав наёмникам грязного человека, сидящего на цепи в дальнем углу.

– Не приближайтесь к нему, – сделал ещё одно предупреждение командир стражи и следом обратился уже к узнику. – Я привёл людей, о которых говорил. У тебя есть возможность изложить им свою историю.

Заключённый зашевелился в углу, тяжело поднялся, вышел ближе к свету, натягивая цепь на ноге. Он был человеком немолодым, с лысиной, обрамлённой ещё не седыми волосами. Над ними и его бородой не было ухода уже давно, они изрядно отросли и спутались. Ростом он был когда-то высок, но сильно горбился, даже горбуном поначалу показался. Это вкупе с сильным истощением придавало ему вид болезненный, жалкий, как у уличных попрошаек, которым подают из-за их убогости. Тюремная роба узника порядком истрепалась, было в ней много дырок, под которыми просвечивалось серое от грязи тело. Не могло одеяние скрыть и другую внешнюю особенность этого человека – правая его рука была до самого локтя, а может и выше черна, будто её кто-то до исступления полировал углём.

– Ты честный человек, Дутарр, я это уважаю, – заговорил пленник, голос у него был на удивление сильный, даже властный, видно, он и вправду был когда-то судьёй. – Да мало толку от твоих гостей. Историю свою я рассказывал и прежде, да ни одна живая душа не вызвалась мне помочь.

– Попытайся ещё раз, – настоял Дутарр.

– Хорошо, с меня не убудет, – сказал пленник и плюхнулся задом на солому, выставив на обозрение свои босые грязные ступни. – Моё имя – Хайрос Аллумен, прежде я занимал пост настоятеля храма Тира и преподобного судьи в Вороновом Утёсе, а с кончиной Сирруса Меландора был избран заменить его в качестве настоятеля Серебряных Залов в Тантрасе. Если вы ничего не знаете о Вольных Городах, то я поясню, что власть в Тантрасе всецело принадлежит церквям Торма, Тира и Ильматера. Там нет королей и других светских правителей. А потому моя должность накладывала на меня и ряд государственных обязанностей.

Говорить Хайрос определённо умел, несмотря на заметный восточный акцент, речь его была правильная, хорошо поставленная, он легко завладевал вниманием слушателей. Тем страннее выглядел этот контраст между человеком у власти, докатившимся до жизни опустившегося заключённого из одиночной камеры.

– Я долгие годы верно служил жителям Вольных Городов, каждый знал, что меня невозможно подкупить или запугать. Меня порой называли жестоким судьёй, но я ни разу не отступил от законов Тира, каждый получал по заслугам. Я был предан своей работе, но не забывал о семье. Мы с женой мечтали иметь детей, и после многих лет попыток она родила сына, но сама не пережила родов. Я тщетно пытался воскресить её. Тогда я принял подобный размен, одна жизнь за другую. Звучало справедливо. В моём сыне, Михаиле, я души не чаял, окружал его любовью и заботой.

Бывший судья прервался, подойдя к той части рассказа, что вызывала в нём острые, болезненные эмоции. Стиснув зубы, он сумел их унять, но дальше голос его был не столь ровным и сильным.

– Мише едва исполнилось восемь лет, когда на наше поместье напали подонки. Они убили его няню и похитили моего сына. В тот же день мне пришло письмо с требованием выкупа. За жизнь моего сына от меня требовали всё, что было в храмовой сокровищнице. Я согласился, не задумываясь. В распоряжении Серебряных Залов было столько золота, что им можно было бы вымостить каждую улочку Арабеля, да ещё бы на позолоту для стен осталось. Всё это было погружено на множество повозок и отправлено на оговоренное место. Кто-то из храмовых служек проговорился посторонним о том, что богатства храма будут перевозить, из-за чего целая армия воров и грабителей пустилась по следу сокровищ… Впрочем, это не важно. Главное, что до похитителей сокровища в итоге доехали. Я один пришёл на встречу, как было оговорено, а что произошло дальше – то почти сплошной туман и обрывки воспоминаний. Похитители получили своё, передали мне сына, но после, похоже, решили не оставлять свидетелей, что видел их лица. Они напали, я отбивался как мог, но не смог уберечь сына. Когда Миша бежал к карете, один из ублюдков выпустил ему в спину стрелу.

Хайрос уже не мог сдерживать себя, воспоминания о произошедшем нахлынули на него. Было больно смотреть, как солидный властный мужчина плачет. Дутарр себе места не находил, будто переживал боль бывшего жреца и судьи как свою. У него ведь тоже была похожая история, закончившаяся стараниями наёмников куда более счастливо.

– Мне удалось вынести тело сына, – продолжал Хайрос. – Отнести его в храм, три недели я не отходил от него, пробуя воскресить. Никакие чары не могли вырвать его из объятий смерти. Вот тогда я сломался. Что толку от служения богу, если он не даёт тебе силы вернуть к жизни любимых? Я проклял имя Тира на своей последней службе, я кричал, я богохульствовал, я разгромил алтарь и поносил прихожан. Лишь пятерым храмовым стражникам удалось меня скрутить. Тир оставил меня, а может быть я его. Это уже не имело никакого значения. Ещё несколько месяцев я странствовал по храмам, пытаясь хоть где-нибудь добиться воскрешения Миши. Всё было безрезультатно. Тогда горе я решил заменить местью. Мне удалось найти того бандита, что принёс письмо о выкупе. Я скрутил его и пытал в подвале три дня, вызнавая всё о тех, с кем он работал. Увы, он страдал слабоумием и кроме пары очень нечетких описаний мне ничего не смог сказать. Главарём их был матёрый вор, южанин по имени Хирам, там были его то ли брат, то ли друг по имени Билл, громила со шрамом во всё лицо, дёрганный тип по имени Барт, и эльфийка-лучница. С такими вот наводками я продолжил поиски, пока случайно не наткнулся на того громилу. Он повторил слова посыльного, но знал побольше. Так вот лидером банды, которого слабоумный знал под именем Хирама, был некто Тайдус Хилл, личность в Вольных Городах известная. Он и его брат Уильям представали передо мной на суде за разбой, но бежали с каторги. Остальными были чародей Силмон, карманник Клайв, дёрганного типа звали Барт Биггс, а эльфийку – Ниверс по кличке Раз-и-в-Глаз.

– С этими сведениями нужно было идти к страже, к рыцарям храма, – вставил Дутарр.

– Времени не было, да и мои методы дознания оказались куда эффективнее того, чем я пользовался в качестве судьи, – возразил Хайрос. – Бандиты поняли, что кто-то вышел на их след, и подались в бега. Я нашёл их убежище в небольшом придорожном трактире, допросил полурослика, что им помогал обменять золото на магические предметы, чтобы было проще его перевозить. Затем нашёл капитана, который отвёз бандитов через море в Сембию, а после добрался до Клайва, который ещё не успел уехать. Тут-то меня впервые схватили мои бывшие соратники из церкви Торма. Им не понравился след из трупов, что я оставлял во время своих поисков. В тюрьме Тантраса я потерял два года, но смог сбежать, убив двоих стражников. Отправился в Сембию, но там меня настигло проклятие вероотступника. Тир решил, что я предал все его принципы, и стал стремительно отбирать моё здоровье. Рука моя чернела и почти перестала слушаться, сложно вершить месть, если ты уже не можешь держать оружие. Позже кара постигла и мои глаза, теперь я полностью слеп. Но пока я видел хоть что-то, отступать я не собирался. Мне всё же удалось добраться до одного из похитителей, он здесь, в Арабеле, тот самый дёрганный Барт, уже наверняка сменивший имя. Каждый вечер он проводит за картами в заведении «Лунное прикосновение», спуская золото, что получил с выкупа. Я следил за ним неделю, выискивая возможность его поймать, пока меня не арестовали. Возможно, он уже уехал из города.

– Нет, он всё ещё здесь, продолжает наведываться в «Прикосновение», – уверенно заявил Дутарр. – За ним пока что присматривают.

– Тем лучше, это реальная возможность до него добраться, а может и до остальных. Твои наёмники окажут всем большую услугу, если избавятся от этих подонков. Подобной несправедливости не должно существовать в этом мире, когда ни в чём не повинное дитя лежит в гробу, а его убийцы наслаждаются богатой счастливой жизнью.

– Я согласен, но, если бы ты всё сделал правильно, я бы мог арестовать этого человека, – отвечал Дутарр. – Сейчас я не могу предъявить ему обвинений, ссылаясь на слова приговорённого к смерти убийцы. Здесь, в Кормире, этот Барт, похоже, живёт честной жизнью. А потому закон бессилен.

– Твои наёмники могут немного обойти закон. Слышите? Тот человек похититель и убийца детей, и где-то поблизости прячутся такие же подонки как он. Все они уехали в Кормир, это я точно знаю. Пусть не ради Миши, меня или даже справедливости. Сделайте это за золото. Этим людям оно точно не принадлежит, вы можете оставить его себе или за награду вернуть в Тантрас. Сомневаюсь, что похитители успели потратить целое состояние. Наверняка, немало ещё осталось.

– Что думаете? – командир стражи обратился к наёмникам, на которых сейчас свалилась очень долгая и печальная история.

Реджина… Планета контрастов. Это сердце Спинвард-Марчес, славный бастион имперской культуры… И миллионы населяющих его дураков, возомнивших, будто манеры одеваться и говорить, как обитатели миров Ядра, изменят саму их суть. Мне смешно наблюдать, как они высокомерно относятся к ближайшим соседям, называют их отсталыми дикарями, хвастаются своим имперским происхождением, пыжатся из последних сил, дабы продемонстрировать собственную важность. Но они не видят иронии того, что внутри ничем не отличаются от людей, над которыми насмехаются, не видят, что они такие же условные дикари, просто напялившие успевшие выйти из моды столичные шмотки. Для меня они просто посмешище, отсталые, малообразованные и бескультурные, они едва ли имеют значение в большом замысле. Каждый тамошний чиновник, что мнит себя пупом земли, на самом деле являет собой самый незначительный винтик в огромной и сверхсложной бюрократической системе Империума. Даже если этот чиновник и нажмёт какую-нибудь не ту кнопку, в следующее десятилетие этого никто и не заметит… а даже если заметят, то всем будет наплевать.

Однажды я спустился на шаттле в Кредо-Сити, зашёл в самый пафосный бар и убедил местных, что прилетел из Ядра и не прочь поделиться последними столичными сплетнями. Развесив уши, они охотно верили всем тем бредням, что я придумывал на ходу. Всего 20 минут мне понадобилось, чтобы убедить этих людей, будто последним писком столичной моды стало ношение на голове шляпы с живым цыплёнком. И тут же я впарил этим идиотам груз замороженной домашней птицы в сто раз дороже обычной цены. Сказал, будто это не простые, а очень редкие цыплята, образчик «от-кутюр». А ведь птицу я закупил почти там же, в соседней системе. Этих простаков я обманул не выгоды ради, мне лишь требовалось доказательство того, как падки местные на всё столичное.

Но не стоит думать, что вся Реджина такая. У неё есть и оборотная сторона. За пределами Кредо-Сити с его безвкусным подражательством живут те, кто ещё не забыл Долгой Ночи, не забыл и оставленных ею культурных шрамов, кто с недоверием, а то и откровенной ненавистью смотрит на всех чужаков. В той части Реджины можно легко потерять всё имущество или даже жизнь, если забрести не на ту улицу. Хотя в датафайле планеты обычно указывают девятый уровень строгости законов, то есть максимальный, это ограничение скорее бьёт по чужакам, тогда как местные живут по своим законам и традициям…

– Заметка Лена Беккета для Ежегодника TAS (отвергнута редакцией)

* * *

От: Паллод Норрим, шеф-инспектор Комитета общественного порядка Реджины
Тема: Имущество и тело Лена Беккета (скончался)
С прискорбием сообщаю Вам о смерти гражданина Лена Беккета, проживавшего на планете Алелль (Реджина) и скончавшегося в Кредо-Сити на планете Реджина. Перед своей кончиной Беккет оставил инструкции для Комитета общественного порядка, уведомив о том, что вы являетесь одним из ближайших его родных и контактным лицом на случай непредвиденных ситуаций в субсекторе Реджина. Согласно его последней воле, вам надлежит забрать имущество покойного и транспортировать его останки на Алелль. Для покрытия транспортных расходов открыт счёт в Первом банке герцогства.

Именем Его Высочества герцога Норриса и согласно Закону об общественном порядке от 527 года (исправленному и дополненному), я предписываю вам как можно скорее явиться на Реджину для решения вопросов, касающихся дел и имущества Лена Беккета. В случае невозможности выполнить это предписание, прошу вас уведомить меня об этом письмом с целью поиска альтернативных вариантов.

Выражаю вам мои личные соболезнования в связи с кончиной Лена Беккета. Его тело хранится в криогенном комплексе в Кредо-Сити и ожидает скорейшей передачи под вашу ответственность. Однако для выяснения некоторых обстоятельств смерти Лена Беккета я прошу Вас по прибытии первым делом связаться с офисом Комитета Общественного Порядка.

Запечатано в 61 день 1105 года по календарю Третьего Империума.
–Паллод Норрим

* * *

Парадоксальный факт. Силы личности Лена Беккета хватило на то, чтобы в одном месте и в одно время собрать пятерых совершенно непохожих друг на друга людей. В силу своей авантюрной натуры матёрый путешественник и исследователь предвидел, что судьба может оказаться к нему неблагосклонна и обрушит на него неприятности, из которых не удастся в очередной раз выйти живым. На этот случай старина Беккет составил чёткие указания относительно того, как поступать с его телом и имуществом. Вроде бы стандартная практика. Вот только он никак не мог предположить, где именно и при каких обстоятельствах он встретит свой конец, а потому перестраховался и включил в перечень контактов немало тех, кто приходился ему роднёй или же при знакомстве проявил себя человеком надёжным, которому можно доверить выполнение подобной скорбной миссии. Вряд ли Бекккет рассчитывал, что известие о его сильно преждевременной кончине доберётся аж до пятерых человек, и все они немедленно поспешат на зов. А может быть, это имперская бюрократия дала очередной сбой, и вместо одного письма было отправлено по меньшей мере пять.

Из разных мест разными путями и с некоторым расхождением по времени все пятеро контактов Беккета явились на Реджину, побывали в офисе Комитета общественного порядка (или КОПа) и получили стандартный ответ, что делом Беккета занимается шеф-инспектор Паллод Норрим, который в настоящее время находится в отпуске, и никто другой не может его заменить. Никакие просьбы, угрозы, использование авторитета или связей не могли заставить жернова сложного бюрократического аппарата вращаться чуть энергичней. Оставалось только записаться к Норриму на приём, когда тот наконец вернётся на службу. Без предварительной встречи с ним сдвинуть дело с мёртвой точки не представлялось возможным: в криоцентре к телу Беккета не пускали, счёт в банке был заморожен, доступ к материалам расследования был строго ограничен, а формальное предписание шеф-инспектора не позволяло легально покинуть систему.

И вот назначенный день визита к инспектору наступил. 127 день 1105 года. Огромный орбитальный космопорт в форме бублика над планетой Реджина (хотя формально это не планета, а лишь невзрачный спутник в тени газового гиганта Ассинибойя) приютил штаб-квартиру Комитета общественного порядка, главной полицейской структуры этой системы и парочки соседних. Сам космопорт был важным транспортным узлом всего сектора, через который каждый день проходили миллионы пассажиров. Совсем немногих из них интересовала сама Реджина, большинство просто делали остановки на маршруте, кто-то пересаживался на другой транспорт и отправлялся дальше вглубь Империума, во фронтир или же в звёздные империи варгров или жодани. Транзитная часть станции была сущим кошмаром из-за нескончаемого пассажиропотока, состоящего из представителей множества самых невероятных рас, говорящих на тысяче языков, и строгих проверок службы безопасности, стремившейся держать этот хаос под контролем, но на деле лишь его усугубляющей. Про грузовую часть порта и говорить не стоит. Одна суточная смена в этом аду приравнивалась к пяти в любом другом месте.

Впрочем, стоило пройти дальше, в Реджинскую территориальную зону, отдельный отсек станции, выполнявший сугубо административные функции, и ситуация становилось куда лучше, по крайней мере шума и суеты здесь было несравнимо меньше. Штаб-квартира КОПа призвана была служить последним оплотом обороны в случае нападения на станцию, а потому местные охранники облачались в боевые скафандры и вооружались тяжёлыми лазерными винтовками, многие имели на униформе наградные отметки за выдающиеся свершения на военной службе, а старший офицер охраны, наблюдавший за входом через бронестекло, и вовсе гордо носил фиолетовую подвеску полного кавалера Звезды за Особый Героизм, высшей военной награды Третьего Империума. Но властвовали в этом месте вовсе не героические вояки, а надменные бюрократы, большую часть своей жизни просидевшие в крошечном кабинете без окон, но мнящие себя центром небольшой самостоятельно созданной вселенной. Для этих бюрократических демиургов совершенно не имело значения, кто находится перед ними – скандальная знаменитость, имперский аристократ, герой войны или кто другой. Перед законом всем полагалось быть равными.

Центром этого бюрократического царства, этаким Мидгардом, где простые смертные копошатся, пока боги-офицеры делают свою бесконечно важную работу, был длиннющий коридор с выстроенными вдоль стены до смешного маленькими стульчиками и плохо работающим торговым аппаратом. На противоположной стене имелось множество дверей в кабинеты инспекторов КОПа, над каждой из которых электронное табло с сообщало номер следующего рассматриваемого дела дела и время, оставшееся до начала приёма. Единственным украшением всего коридора, призванным внести разнообразие в одинаковые пластиковые панели серого цвета, служили повторяющиеся голографические плакаты с изображением героического профиля герцога Норриса в его флотском мундире и подписями вроде «Вместе на страже безопасности», «Будущее Реджины – твоё будущее», «Отстроим, что потеряли в войне». Типичная пропаганда последних лет. Недавно вступивший на престол герцог обещал подданным очень много всего хорошего, но пока ни в чём толком не преуспел. Его стараниями космопорт был превращён в хаотичный улей, полный жужжащих пчёл. А всё из-за желания перестроить половину транзитной зоны по современным столичным стандартам.

Коридор перед кабинетом шеф-инспектора плохо подходил для неожиданных встреч старых знакомых, но иного места и случая встретиться, увы, давненько не выпадало. Именно сейчас и здесь открылось, что у Лена Беккета, оказывается, было много друзей, готовых ради него бросить все дела и переться в дальнюю даль, и что многие из этих друзей в прошлом между собой пересекались, а то и вовсе имели близкие, почти дружеские отношения. Вот уж действительно полон мир странных совпадений, которые имеют свойство особенно часто случаться со знакомыми Лена Беккета. Поскольку все они получили письма, все явились в штаб-квартиру КОПа по одному делу, то и аудиенцию с шеф-инспектором им назначили на одно время. До неё оставалось ещё около пяти минут.

29 день месяца Флеймрул, 1367 год по летоисчислению Долин (Год Щита)
Арабель

Красотой город Арабель никогда не славился. Ему сильно не доставало внешнего лоска столицы, не похож он был и на уютные старые городки южной глубинки, где как нигде ощущался истинно кормирский колорит. Нет, Арабель был городом караванщиков, перевалочным пунктом, где сходились основные торговые маршруты королевства, как с севера на юг, так и с запада на восток. В окрестностях было полно стойбищ, складов и стоянок караванщиков, пыльных, грязных и шумных, никоим образом не красивших Арабель. А ещё город был важным элементом в обороне Кормира от всяческих северных угроз, будь то дикие племена из Каменных земель или подсылаемые Жентаримом конные налётчики. Со своими высокими мощными стенами и башнями Арабель имел форму щита, выставленного против идущих с севера врагов. В прошлом этим стенам не раз доставалось, их зачастую восстанавливали в спешке, не слишком-то заботясь об эстетической составляющей.

У ворот Арабеля за два дня до праздника Середины лета¹, важнейшего события лета для большинства кормирцев, скопились совершенно невероятные толпы народа, в сравнении с которыми впечатления о недавнем столпотворении на приграничном кордоне значительно слабели. Беспорядочный людской поток находился в постоянном движении, но всё равно нисколько не ослабевал за счёт новых человеческих волн, стекавшихся отовсюду. Торговцы спешили доставить в город свой товар и успеть продать его в праздничный день, для чего непременно требовалось застолбить себе раньше конкурентов место на базарной площади. Бродячие артисты самого разного толка рассчитывали за один день срубить большой куш, с лихвой перекрывающий их недельный, а то и месячный заработок. Среди них были деятели в высшей степени сомнительные, которых наличие ловких рук и умение дурить простачкам голову автоматически приравнивало к шарлатанам и карманникам, а также вызывало закономерные вопросы со стороны стражи. С жителями малых поселений, которые алкали ярких впечатлений, каких не сыщешь в их родной глухомани, дело в целом обстояло попроще, вот только у многих были проблемы с документами, и их проверка отнимала немало времени у стражи на воротах.

Страже Арабеля, на долю которой выпала незавидная роль по контролю за этим беспокойным потоком из людей, коней и повозок, сейчас было совсем не позавидовать. Задача поддержания общественного порядка в праздничные дни, когда и без того совсем немалое население города удваивалось, была поистине титанической. Пурпурные Драконы, городское ополчение и даже рыцари неспешно двигались через очередь и старались уменьшить царивший в ней хаос. Нередко дело доходило до драки за место в очереди, а иногда решающим аргументом в споре за право раньше попасть в город становилась даже смертоносная сталь. К счастью для компании наёмников, которых поначалу даже напугала перспектива застрять у ворот до вечера, а то и до следующего дня, их приметила одна дама в рыцарских доспехах, быстро проверила документы, к которым не возникло никаких вопросов и провела в обход основного потока под недовольные причитания ожидающих, которым так не повезло.

– О вашем прибытии предупреждал старший меч² Дутарр, – доверительно сообщила дама-рыцарь. – И велел содействовать вашему скорейшему попаданию в город. У него к вам будет дело, он попросил, чтобы вы нанесли ему визит, когда освоитесь. В канун праздника его можно найти в крепости или во дворце лорда. Заодно оформите разрешение на работу. В добро пожаловать в лучший город во всех Королевствах.

Дутарр, командир городской стражи и высокопоставленная фигура в рядах Пурпурных Драконов, конечно, не забыл компанию наёмников, которая здорово помогла ему в прошлом. Он уже похлопотал о том, что им передали пустующий особняк и без лишних проволочек обеспечили правом на ведение деятельности в качестве наёмников, а этой чести в Кормире с его традиционной подозрительностью к тем, кто зарабатывает подобным ремеслом, удостаиваются немногие. Теперь вот стараниями Дутарра компании удалось быстро преодолеть пост стражи и избежать долгих проверок. Знакомство с этим человеком уже принесло немалую выгоду.

До своего нового дома отряд добирался по центральной улице Арабеля, тянувшейся от западных врат к восточным. Десятки, если не сотни заведений на этой улице привлекали путешественников пёстрыми вывесками. Здесь торговали мясом и мечами, цветами и пряностями, тканями и фруктами, доспехами и экзотической живностью, мебелью и коврами, бубликами и куклами, да и много ещё чем, глаза от разнообразия разбегались. А ещё тут был десяток заведений, где подавали еду, наливали напитки, давали провести время в компании милых барышень, насладится выступлениями музыкантов, покурить трубку или же просто выспаться в тёплой и мягкой постели. Обилием подобных мест на любой вкус и цвет Арабель мог бы и со столицей потягаться, а некоторые заведения и вовсе затыкали за пояс конкурентов из Сюзейла. Одна лишь гостиница «Гордость Арабеля» чего стоила со своими величественными колоннами с позолотой, дивным убранством и совершенно конскими ценами, какие не всякий аристократ мог потянуть.

Но путь компании наёмников лежал мимо всех этих интересных лавок и таверн к старому особняку, спрятавшему от шума и суеты в северной части города посреди заросшего парка с раскидистыми деревьями и укромными тенистыми уголками. Особняк был большим каменным зданием с тремя этажами и двумя башенками, выстроенным в старом кормирском стиле, принцип которого можно было сформировать как «красота без излишеств». Не было здесь сложных конструкций с замысловатыми экстерьерами, полными изящных линий и сложных элементов, зато были простота, практичность и грация простых ровных линий.

Перед особняком имелся внутренний дворик с фонтаном, небольшим садиком и конюшней. Огораживала его примыкающая к дому высокая каменная стена с массивными воротами, на которых красовался старинный герб прошлых владельцев особняка – половинка луны в орнаменте из лилий. Вблизи стали показываться проблемы нового жилища компании – уже более десятилетия оно пустовало и никем не охранялось, а потому подверглось разграблению и варварскому вандализму. Ворота были погнуты и перекошены, створки просто не сходились. Во внутреннем дворике валялись кучи разнообразного мусора, садик был весь перекопан, деревья поломаны, фонтан пересох и благоухал похуже общественного нужника. Стены дома были исписаны оскорбительными надписями в адрес прошлых владельцев. «Сдохните, предатели» было, наверное, самым дружелюбным из оставленных вандалами посланий. На всех трёх этажах не осталось ни одного целого окна, в некоторых отсутствовали даже рамы и ставни, а уж входная дверь была безжалостно выдрана вместе с косяком. Сквозь чёрную пустоту дверного проёма можно было рассмотреть, что и внутри царят хаос и разрушение. Было ясно, как день, что потребуется немало времени, сил и средств, чтобы вернуть поместью его былой вид.

Вечер в придорожной таверне продолжился песнями и танцами, пьяными разговорами и новыми знакомствами. Ещё много чего увидели и услышали в поздний час гости заведения, ещё о многом они хотели бы поведать потом своим друзьям и знакомым. В этих историях обязательно вспомнили бы и о том, как дворфы пытались выяснить, кто из них лучший выпивоха, как странствующие жрецы-аскеты все вместе мерялись силой с Джеком, как зажаренный гусь к всеобщему удивлению летал под потолком, как аристократ неумело пародировал кормирского короля, как в конце концов в заведение заявился настоящий дракон. Но вот беда... Наутро никто из присутствующих ничего о случившемся уже не вспомнил.

У многих соплеменников Оравера наблюдалась тяга как-либо отмечать свою славную историю на вещах, сопровождающих их в повседневной жизни. У встреченных на постоялом дворе дворфов данная традиция вылилась в поясные бляхи со сложной компиляцией из трёх хорошо знакомых символов: скрещенных молота Морадина, старшего бога в дворфийском пантеоне, и булавы бога странников Мартамора Дуина на фоне монеты покровителя торговцев Вергадайна. Принадлежность этой группы к старинному, даже древнему, клану Хиллсафар не вызывала никаких сомнений. Этот клан происходил из потерянного королевства дворфов Сарфил. Клан Хиллсафар много лет странствовал по землям севера, в основном в окрестностях Лунного моря, где при его участии возникло поселение людей и эльфов Хиллсфар, ставшее ныне важным торговым городом. Часть дворфийских мастеров влилась в это смешанное сообщество, но большая часть сделала своим домом холодные и неприветливые Земли Кровавого Камня, лежащие ещё дальше на северо-востоке.

Разговаривали дворфы довольно громко на своём языке, совершенно не стесняясь посторонних, поскольку не думали, что кто-нибудь их разговор поймёт. Всё-таки в кормирских землях их соплеменники встречались крайне редко. Оравер часть их разговора услышал и узнал, что дворфы провернули неплохую сделку, выгодно реализовав свой товар некому магу из Арабеля, но теперь не знают, возвращаться ли в Хилсфар, где их, как и всех прочих нелюдей, всё больше притесняет тамошний диктатор или же попытать счастья где-нибудь ещё. Вот это «где-нибудь ещё» и стало предметом довольно жарких дебатов, подогретых обильными возлияниями самых крепких напитков. Присутствие в зале ещё одного дворфа его сородичи, конечно, заметили, но не посчитали нужным как-то на него реагировать. Возможно, посчитали Оравера, путешествующего в компании людей и прислуживающего человеческому же аристократу, недостойным их внимания.

* * *

Гостиницей на постоялом дворе заведовал дуэт матери и сына. Женщина валилась от усталости с ног после того, как готовила комнаты для целой оравы гостей, разом застрявших на постоялом дворе, а после помогала им же с отъездом, когда они всё той же большой и шумной толпой решили продолжить путешествие. Так что Мей лишь наблюдала, как мелькает между комнатами хозяюшка с горой постельного белья, а справлялась о постое уже у её сына, субтильного юноши, ужасно застенчивого, боявшегося смотреть ей в глаза. Он поведал о том, что самый лучший номер гостиницы, гордо называвшийся «королевским» уже забронировал господин Илмрет для себя и своих дам. Остальные номера, конечно, не отличались «королевским» комфортом, но были, по заверениям, юноши весьма и весьма хороши. Мей успела заглянуть в одну из предлагаемых комнат и нашла условия там вполне соответствующими заявленным: всё было чисто, опрятно без каких-либо намёков на клопов и прочих надоедливых насекомых. Комната на одну ночь (вернее до следующего полудня) стоила два золотых, в эту сумму входило также место на конюшне, ванна и завтрак.

* * *

У официантки сил уже не оставалось, чтобы хотя бы выдавить дежурную улыбку. Заказ Эвелины она принимала с таким видом, что казалось, будто она спит на ходу. Однако же впечатление оказалось обманчивым. Девушка чётко и ясно слово в слово перечислила всё, что попросила баронесса, попросила подождать и удалилась на кухню. Вскоре она вернулась с большим блюдом талитов – хрустящего слоёного печенья со знаменитым арабельским чеддером, имеющим острый насыщенный вкус. Закуска просто таяла во рту и призвана была скрасить ожидание главного блюда, над которым уже во всю трудился повар. Аромат жаренного гуся скоро вырвался из кухни и наполнил зал трактира. Дивный гусь очень легко сам себя продал, и вскоре пирога с ним заказали спутницы аристократа, и странствующие жрецы, кажется, нарушившие ради этого блюда какой-то из своих аскетичных запретов.

Мужчинам к сырным закускам принесли напитки. Для лорда Кастерли отрыли бутылочку рубиново-красного вина со сладким ягодным привкусом. Вино было местное, арабельское, и не могло похвастаться принадлежностью к урожаю какого-либо знакового года, но его контраст с чеддером создавал удивительный вкус. А вот Джек, Оравер и молчаливый Эдвард из всех доступных напитков отдали предпочтение пиву. Опять же варилось оно на арабельской пивоварне, назывался сорт «горькое чёрное» и пользовался большой популярностью среди любителей крепкого далеко за пределами Кормира. Говорили, что даже на Побережье Мечей фирменное арабельское пиво уверенно затмило всех конкурентов. Полагалось его пить, согласно местной традиции, непременно холодным, сразу из погреба, потому как от нагрева даже до комнатной температуры вкус невообразимо портился.

Намёк Арчибальда относительно важной улики в расследовании случившегося Малл встретил без всякого проявления эмоций, ответил лишь неоднозначным кивком. Несколько следующих минут он потратил, устроившись на ближайшем плоском камне, на написание рекомендательного письма Тевосу Тонтару, которое затем скрепил магической печатью и передал Арчибальду. Блезы в сопровождении Пурпурных драконов отправились дальше по дороге на север в сторону Тильвертона. Наёмники же, вернувшись к оставленным лошадям и карете, вскоре двинулись на юг через Гноллий перевал, превозмогая летний зной. До спасительной вечерней прохлады оставалось ещё немало часов, как и до ближайшего постоялого двора.

Дорога совершенно опустела. Во встречном направлении никто не двигался. Через несколько часов стало ясно, почему опустел обычно многолюдный торговый тракт. Наёмники встретили отряд из тридцати Пурпурных драконов во главе с рыцарем Бреном Таллсвордом, командиром гарнизона Замка Крэг. Отряд конных воинов в тяжёлых доспехах был усилен группой из восьми боевых магов и трёх боевых жрецов, в небе кружили два разведчика верхом на гиппогрифах, несколько отстали от передовой группы две повозки с баллистами. Оказывается, Малл успел перед выездом на схватку с вивернами передать южному гарнизону магическое послание с рассказом юноши о драконах на тракте, и рыцарь Таллсворд отважно выступил против чудовища с лучшими своими людьми. Новость о том, что масштабы угрозы сильно преувеличены, да и сама угроза уже ликвидирована, командира порадовала, однако же от личного осмотра места нападения он всё равно не отказался. К тому же требовалось что-нибудь сделать с жертвами виверн, а потому процессия уже в более приподнятом настроении продолжила путь.

Через несколько часов наёмники добрались до самого Замка Крэг, грозного укрепления у подножья горы, которое на протяжении нескольких веков защищало северные рубежи Кормира. Как и предупреждал Малл, у замка всех путешественников останавливали с целью проверки документов. Процедура была куда менее томительной, чем ожидание на границе, а потому очень скоро отряд продолжил путь. К вечеру, примерно за час до заката, наёмники въехали на постоялых двор «Орлиное гнездо», представлявший собой значительный комплекс из пяти построек: харчевни, гостиницы, конюшни, ремонтной мастерской для повозок и крошечной церквушки, посвящённой Шондакулу, малому божеству караванщиков и прочих путешественников. Эвелина бывала в этом месте много лет назад, и тогда оно выглядело совершенно по-другому. Кроме небольшого трактира тогда ничего ещё не построили.

На постоялом дворе было не протолкнуться от народу. Самыми разными повозками был заставлен весь двор и соседние луга, вокруг разбиты были палатки и шатры. Небольшой отряд солдат из Замка Крэг приставлен был следить за порядком. Все эти люди собирались на север, но известия о драконе на перевале вынудили их остановиться. Появление наёмников и привезённые ими новости были встречены с большим воодушевлением. Путешественники сворачивались и готовили повозки к отбытию, но прождали ещё около получаса, пока из замка не поступило донесение, что путь безопасен, и постоялый двор за какие-то минуты почти обезлюдел. От продолжения пути отказалась лишь небольшая группа дворфов из Хиллсфара, представителей торгово-ремесленной гильдии с охраной; некий изрядно уже пьяный аристократ в компании телохранителей и трёх куртизанок; пятеро странствующих жрецов, собирающих пожертвования на строительство первого в Кормире храма, посвящённого Госпоже Тайн¹; а также ничем непримечательных небольших групп путешественников или вовсе одиночек. Остальные же торопились из-за грядущего праздника Середины лета, большинство рассчитывало выгодно продать свои товары на городских ярмарках, традиционно проводимых в этот день.

Харчевня представляла собой старое деревянное здание с высокими стенами. Когда-то тут был второй этаж с жилыми комнатами, но теперь от них отказались, когда рядом появилась куда более вместительная гостиница. Стены были украшены не слишком-то гармонично подобранной, но выглядящей богато коллекцией картин и гобеленов. Имелась небольшая сцена для представлений заезжих артистов, ныне пустовавшая. Десяток круглых столов был выстроен так, чтобы со всех мест сцена хорошо наблюдалась. Впрочем, из-за недавнего обилия гостей в зале скопилось немало лишней мебели, уставленной поспешно оставленной посудой с остатками еды. Выбившиеся из сил две молоденькие официантки отдыхали у барной стойки, обмахиваясь фартуками и болтая с крупным мужчиной за стойкой. Из кухни-пристройки приятно пахло жаренным мясом с чесноком и ещё какими-то плохо идентифицируемыми приправами.

За одним из столов наёмники обнаружили хорошо знакомое покрытое шрамами лицо своего коллеги Джека, немолодого уже ветерана многих сражений и войн, с которым вместе последние годы делили все тяготы жизни наёмников. Джек вместе с остальными решил воспользоваться возможностью осесть в Арабеле и начать там своё дело, не работая больше на одну из больших компаний наёмников. В Кормир с севера он отправился на пару дней раньше с тем, чтобы уладить дела личного характера. Уже порядком заждавшись остальных, он от скуки решил двинуться им навстречу и, как и другие путешественники, застрял на постоялом дворе. Теперь после нескольких недель разлуки вся группа вновь оказалась в одном месте. За этот вечер и ночь они должны были наверстать упущенное и обсудить последние события, а уже завтра им предстояло наконец добраться до Арабеля и вступить во владение своим новым имуществом.

Видно было, что беседа с Длотаром Блезом истрепала Торвиса Малла куда больше, чем бой с виверной, хотя он и пытался сохранять самообладание и даже находить в этом общение что-то смешное. Старший из братьев-аристократов был на редкость неприятным типом и относился к большинству людей, как к полным ничтожествам. Боевые маги Кормира получали ничуть не больше уважения, чем наёмники. Пожелание Арчибальда покуситься на хоть какой-то трофей нисколько не добавило Маллу настроения.

– Обсудим с глазу на глаз, коллега? – предложил боевой маг и, получив согласие, поспешил отдалиться от основной массы людей. Оказавшись с лордом Кастрели наедине, Торвис продолжил разговор. – От своих слов я вовсе не отказываюсь, но речь идёт не о трофее, а о возможной улике. Ваша… коллега выдвинула теорию убедительную, по крайней мере, господа Блезы могут найти её убедительной, а потому обязанность сил правопорядка – расследовать произошедшее. После завершения расследования я готов вернуть вам виверн в наилучшем с учётом обстоятельств виде. В качестве утешительной компенсации я хотел бы отрекомендовать вас своему ментору, мастеру высшей арканы Тевосу Тонтару, весьма обеспеченному человеку, имеющему к тому же интерес в услугах профессионалов вроде вас. Обычно он не имеет дел с незнакомцами, но моего слова ему будет достаточно, чтобы отказаться от данной привычки. Уверен, что мастер Тонтар предложит вам работу, сулящую куда большую выгоду, чем пара дохлых виверн. Но замечу, что мой ментор совершенно теряет способность к ведению сколько-нибудь серьёзных разговоров в компании прекрасных дам.

А прекрасные дамы были в это время все в делах. Маленькая жрица вслед за отравлением избавила Фаэрна ещё и от жуткой кровавой раны на животе, которая хоть и успела перестать кровоточить, но определённо доставляла пострадавшему немалые страдания. После раны Вейгела ещё и растерзанной рубахе вернула первозданную форму и безукоризненную белизну. Средний брат, всё ещё сидя на земле, лишь наблюдал за действиями полурослицы и как заведённый продолжал сыпать благодарностями. Всего через несколько минут он был совершенно здоров, чист и опрятен.

Эвелина же, вложив свою лепту в приведение Фаэрна в надлежащий вид, перешла на дам, которые уже немного пришли в себя и тоже наблюдали за маленькими чудесами двух наёмниц Сами они при нападении нисколько не пострадали, но их покрытые мешаниной из крови и грязи дорогие платья оставалось только выбросить, если бы на главную сцену вновь не выходила всемогущая магия. Бардесса очищала грязь, вела лёгкую отвлекающую беседу и обещала угостить страдальцев не самым плохим вином. Совершенно неожиданно, когда она корпела над платьем Мины, та довольно болезненно её ущипнула. Злое выражение лица молодой жены Фаэрна не оставило сомнений, что произошедшее случайностью не было.

– Благодарю вас, милочка, но вы уже сделали для нас более, чем достаточно, – любезный голосок Мины нисколько не соответствовал её взгляду, которым она будто пыталась сжечь Эвелину. – Вы спасли нас от страшных чудовищ и исцелили моего мужа, но мы более не вправе злоупотреблять вашей добротой. С простыми бытовыми трудностями мы вполне справимся и сами. Простите, моя дорогая, но от вина мы вынуждены отказаться. Мы с мужем совершенно не переносим крепких напитков. Правда, дорогой?

– Да? – Фаэрн удивился, но быстро нашёлся. – Да, дорогая. От вина, да ещё на такой жаре нам станет худо.

Тут Длотар, успевший побеседовать (и оставить неизгладимое впечатление от этой беседы) ещё и сержантом, с довольно недовольной физиономией окликнул родственников:

– Живы и ладно, собирайтесь, мы продолжаем путь. Солдаты помогут нам добраться до Тилвертона. Времени и так потеряли.

По пыли он зашагал прочь, остальные авторитету старшего подчинились. Только Онадар, самый младший и самый воспитанный, посчитал нужным ещё раз обратиться к наёмникам:

– Друзья мои, скажите же мне, где я смогу вас отыскать. Я твёрдо намерен исполнить своё обещание и отблагодарить вас, как полагается.

В хаосе боя Винтеру было не слишком-то комфортно. Выстрелы, удары, магические разряды, крики боли, падающие тела. Для того, кто только недавно встал на дорогу приключений, как-то многовато событий. Сердце в груди бешено стучало, зато голова почему-то оставалась почти ясной. Разве что из памяти разом высыпались все те накопленные рифмы и классные фразочки, которые бард годами копил как раз под такие ситуации. Вот, например, выбравшись из-под повозки, он хотел бросить язвительной шуткой в дрейка, но всего остроумия в такой критической ситуации хватило лишь на банальность: «Глупый драконий недомерок, беги отсюда, пока из тебя сумку не сделали». И сразу Винтеру так обидно стало, что до столь низкого уровня упало его красноречие.

Но ладно с ним с дрейком, нужно было заняться павшим соратником, что пропускал всё интересное. Скрестив слова с магией, бард забренчал по струнам. «Вставай, лежебока, на работу пора», – ласково позвал Винтер раненного Фендера. Вот теперь пусть дворф присоединяется к общему веселью, а то ведь так в бой рвался. Бард же своё дело сделал, бард может уходить… чуть ближе к спасительной телеге, защищающей его от разных там опасностей. Самое главное теперь для Винтера было вспомнить парочку хороших оскорблений, чтобы не позорно было ими поносить врагов.

Фаэрн, Мина и Даверна находились не в лучшем расположении духа для высоких манер. Девушек трясло от напряжения, вызванного многочасовой схваткой со смертельной опасностью и неведением того, доживут ли они хотя бы до заката. Мужчина же испытывал тяжёлые последствия отравления и едва мог шевелиться, мутным взором он посмотрел на Эвелину, затем поискал глазами целительницу, о которой говорила аристократка, и, похоже, не смог её разглядеть. Ноги его подогнулись, но младший брат своевременно подставил плечо и помог Фаэрну сесть.

– Хвала Тайморе, – с видимым облегчением произнесла жена раненного. – Будьте уверены, мой муж не останется в долгу.

– Да, мы все перед вами в долгу, – поддержал Онадар Блез. – И, клянусь честью, я найду способ оплатить этот долг.

Эвелина в это время уже была на некотором отдалении и слышала благодарности лишь краем уха. Её занимал старший из братьев, отличавшийся немалой силой и огненным темпераментом. К счастью, бардесса нашла подход к этому человеку. Он не противился, когда она предложила помощь с его ранами, удивлённо посмотрел на аристократку, гнев его как-то сразу умерился. Когда раны Длотара затянулись, взгляд был уже полон восхищения. Определённо Эвелина показалась ему симпатична.

– Благодарю, моя госпожа, – оказывается, Длотар умел быть вежливым. – Вероятно, я погорячился и избрал объектом своего гнева не тех людей. Я прошу прощения за свою резкость и благодарю вас всех за помощь. Однако же, безопасность дорог Кормира – прямая обязанность Пурпурных драконов и боевых магов. Без последствий случившееся сегодня, уверяю вас, не останется. У моей семьи обширные связи в Сюзейле.

– Нисколько в этом не сомневаюсь, – тихо вставил Малл.

– В том, что это какие-то особые виверны, может быть и есть правда, – продолжал Длотар. – Но, как охотник с большим опытом, доложу, что встречались мне и такие хищники, что убивают не ради пропитания, а для забавы.

Пока Эвелина говорила со страшим из Блезов, она не могла отделаться от ощущения, что запах от него исходит какой-то необычный. Мужчина использовал довольно редкие духи с крепким ароматом южных специй, возможно, родом из Калимшана, а может и ещё южнее. Но было в этом букете запахов и что-то совершенно необычное и чужеродное, что пахло сходно с ядовитыми выделениями самой виверны. Причём рядом со спутниками Длотара бардесса ничего подобного не заметила, а следов ядовитой жижи на этом человеке или его копье не было видно.

– Эй, приятель, – обратился Длотар Блез к Ораверу, заметив, что тот приценивается к трофеям. – Уступи-ка мне голову этой здоровой твари. Редко таких чудищ встретишь.

Чары, сплетённые Арчибальдом, лишили одну из виверн (ту, что поменьше) её главных козырей – скорости и проворства. Движения её теперь стали будто скованными, лишёнными былой смертоносной грации. Летучий хищник, что безраздельно властвовал в небе, пришёл в немалое удивление от внезапных изменений. Его стремительный рывок, что обычно вселял в жертв ужас и заставлял обращаться в бегство, теперь не производил никакого впечатления на собравшихся на земле людей. Они бодро обстреливали крылатую рептилию на подлёте.

Это промедление виверны позволило Мей вырваться далеко вперёд и воссоединиться с товарищами и оказаться вне досягаемости смертоносных когтей и жала. В безопасности теперь были и укрывшиеся среди скал аристократы. Самый старший из мужчин, что ещё совсем недавно из последних сил отбивался копьём, теперь покинул убежище и устало наблюдал за разворачивающимся сражением. А посмотреть было на что.

Сперва прицельный залп из арбалетов дали Оравер и Эдвард. Оба стрелка были точны, но не сумели нанести виверне серьёзных ран. Рептилия в новых для себя условиях сумела всё-таки сориентироваться и, отказавшись от задуманного быстрого рывка, заходила на противников с фланга, постепенно снижаясь. Вот только из-за её медлительности никакой выгоды из этого манёвра извлечь не удалось. К тому же Эвелина, провоцируя виверну атаковать себя, заготовила для неё новую порцию тревожных звуков, от которых всё содержимое мелкого рептильного черепа просто агонизировало от боли. Повинуясь предательскому инстинкту, гордый небесный охотник панически бросился прочь от этой странной женщины, что вдруг казалась смертельно опасной. Лишь сбросив магическое наваждение, виверна вновь вернулась к первоначальному плану, не желая уходить совсем без добычи.

Новый залп лучников из числа пурпурных драконов вряд ли можно было считать успешным. Всё-таки стражи границы предпочитали иную тактику боя и стрелками были прескверными. Лишь одному из них удалось продырявить жилистое крыло. Не имела успеха и попытка Вейгелы ранить тварь магией.

То, что происходило по другую сторону скалистого выступа, мог наблюдать один лишь Арчибальд. Ситуация там пока не менялась. Очарованная дивными переливающимися узорами, образующими магическую клетку, огромная виверна продолжала висеть в воздухе, монотонно хлопая крыльями, чтобы не терять высоту. Боевой маг со своими людьми пока не торопились и занимали более выгодные позиции, чтобы атаковать существо, когда заклинание спадёт.

Карта: ссылка

– Виверны не любят ближнего боя, – отвечал Эвелине боевой маг Кормира. – Их скорость и манёвренность – оружие не менее опасное, чем ядовитое жало. Налететь, атаковать, отлететь, повторить. Вот их простая, но эффективная тактика. Драконы так не мельтешат, держатся величественно. И свой арсенал я не против виверн рассчитывал. Пожалуй, у меня только одно действенное заклинание, которым можно бы такую тварь сбросить на землю, где связать её боем, но в том, что оно сработает, у меня уверенности нет.

Торвис Малл переложил часть свитков из карманов своего жилета в седельную сумку. Из оставшихся он отобрал два свитка и спокойным ровным голосом принялся зачитывать их содержимое. Магические чернила выгорали с бумаги, когда волшебник заканчивал чтение. Разноцветные потоки мистической энергии кружили вокруг него, подчиняясь замысловатым и тщательно выверенным жестам. Вокруг боевого мага сложилось нечто вроде многослойного кокона, сотканного из полупрозрачной субстанции, которая очень скоро растворилась в воздухе.

– Очень хорошо, выдвигаемся, – скомандовал Малл, выслушав донесение Арчибальда по результатам его успешной разведки. – Первый приоритет – это устранить угрозу, исходящую от виверн, и спасти Блезов. С помощью раненным, боюсь, придётся обождать.

Пока его большая часть его компаньонов готовилась к предстоящему сражению при помощи магии, Эдвард интересовался у кормирских солдат методами борьбы с вивернами. Даже ему, чужестранцу, известно было о обилии подобных существ в Лесном Королевстве и его окрестностях. Стало быть, пурпурным драконам должны быть хорошо известны повадки, опасности и слабые места этих крылатых хищников.

– Шкура у них не шибко прочная, стрелой пробить можно, мечом можно, копьём в самый раз, – отвечал сержант Стоан, забираясь в седло. – В общем любое оружие сгодится, да и огонь с кислотой тоже. Другое дело – достать паскуду. Дико они шустрые, любят неожиданно навалиться с небес, из-за облаков или гор, так что жертва лишь в последний момент поймёт, что же её прикончило. Или вовсе не поймёт. Самое страшное у неё – это жало, полное яда. Если само ранит не сильно, то уж отрава по телу мигом растечется так, что собственными внутренностями блевать начнёшь. Зубы и когти – то тоже штука опасная, вон те бедолаги разодранные соврать не дадут. Мой совет – держать гадину на расстоянии, бежать за укрытие, когда она на тебя сверху кинется. А если спустится на землю, то бить по крыльям, не давать взлететь. Если не в небе, то не шибко-то она и шустрая.

Быстро собравшись и погрузившись в седла (лишь Арчибальд продолжал парить в небесах) составной отряд из кормирских воинов и наёмников двинулся в сторону от дороги туда, откуда лорд Кастерли слышал характерный крик. Двигаться приходилось по склону горы, маневрируя среди неровностей рельефа, представлявших собой большую опасность, вроде провалов глубиною в сотню футов или торчащих из земли острых скал. Этим непростым путём отступали те, кто пережил первое нападение виверны. Увы, хищник сумел многих из них настигнуть и добить. Семь несчастных, встретивших страшную мучительную смерть от когтей и яда рептилии, было встречено на пути. Наверное, среди них был и тот, чьи предсмертные слова слышал Арчибальд, но ему уже было поздно помогать, ему, как и другим, суждено было предстать перед владыкой мёртвых.

Один из солдат Стоана первым заметил опасность и предупредил остальных. Очень скоро все могли наблюдать крупное чешуйчатое тело размером с большую лошадь, которое за счёт массивных крыльев казалось несколько больше. Цвет у виверны был довольно редкий и действительно сильно походил на цвет кормирского знамени. На полноценного дракона виверна походила лишь своей формой, но никак не размерами. Видно, страх заставил юного слугу видеть вещи куда большими, чем они являлись на самом деле. Но даже не будучи драконом, виверна всё равно выглядела как крупный и чертовски опасный хищник, особенно после увиденных последствий её нападения.

Виверна заранее почувствовала приближение людей, почуяв их запах за несколько сотен ярдов. До того рептилия цвета спелой сливы находилась на земле у крупного скалистого образования. Приближение большого отряда её нисколько не напугало. Вместо бегства виверна издала противный режущий уши крик и, расправив крылья, взмыла в небеса лишь затем, чтобы, сделав крутой разворот с набором высоты, ринуться в атаку на первую группу всадников. Кони заметно нервничали из-за присутствия столь грозного хищника, к тому же непростой рельеф местности затруднял бой верхом, а потому вся группа вскоре спешилась.

– Глядите, ещё одна! – выкрикнул один из солдат Стоана, указывая на растущее в размерах зеленоватое пятно в небе.

И действительно, со стороны гор стремительно приближалась ещё одна виверна, только имевшая более традиционный болотно-зелёный цвет и куда более впечатляющие габариты. Вот её уже можно было легко принять за небольшого зелёного дракона.

– Мы займёмся, – крикнул Торвис Малл и направился вместе с несколькими солдатами на перехват этой новой угрозы. От остальной группы его очень скоро скрыли из виду высокие холмы.

* * *

Известия о том, что подмога вскоре прибудет, приободрило аристократов, которые уже почти смирились с мыслями о скорой смерти. Надежда озарила их измождённые лица. Даже тяжело раненный и страдающий от отравления молодой человек сумел улыбнуться и поцеловал руку ухаживающей за ним подруги.

– Хвала Тайморе, – произнесла женщина.

– Рано ещё богов благодарить, – рявкнул старший из мужчин. – Мои люди были славными вояками, получше всяких солдат, а всё равно с ними виверна разделалась. Подождём, как тварь отвлечётся на подмогу, и дадим дёру.

– Фаэрн тяжело ранен и не сможет бежать, – возразила женщина подле раненного, на что старший лишь скривился и бесшумно выругался.

Вскоре Мей наблюдала из своего укрытия, что виверна действительно отвлеклась от загнанных в ловушку дворян и взмыла в небо, чтобы встретить подмогу. Видела она и знакомые лица своих друзей, а также небольшую группу кормирских солдат, спешивших на помощь.

Карта: ссылка

Кровавая Пантера удовлетворённо хмыкнул, когда пленники сложили оружие. Он собрался было вести их дальше, но под навес вошло нечто необыкновенное, и все замерли. Существо было высокого роста, футов десять, не меньше, с широкими плечами и в целом физически развитой мускулистой фигурой, так что даже могучий орк казался на его фоне коротышкой. Внешность у гиганта была вполне человеческая, с довольно приятными, где-то даже благородными чертами, без гротескных орочьих черт вроде приплюснутых носов и торчащих клыков. Правда, живости на его лице почти не было, будто его замещала застывшая восковая маска, сделанная весьма искусно. Ещё большие ассоциации с маской вызывала будто застывшая на его губах улыбка, широкая, с множеством белоснежных зубов, и совершенно неестественная, безумная. Ко всему прочему и кожа великана имела совершенно не свойственный людям цвет. Лицо его отдавало бледной синевой, а руки были цвета мёда. Одеяние этого диковинного существа представляло собой дорогую мантию без рукавов, какую ожидаешь увидеть на могущественном волшебнике или правителе, но не посреди орочьего лагеря.

Судя по тому, как резко отскочил в сторону, принял смиренный вид и склонил голову Кровавая Пантера, великан был тем самым загадочным Ксредом, которому служила вся эта орочья армия. Сейчас он с интересом рассматривал людей и тифлингов, даже присел на корточки, потому как с его ростом ему приходилось пригибаться под низким навесом. Взгляд у него был жутковатый, как и улыбка. Особенно долго он задержался на близнецах-тифлингах.

– А вот и вы, – радостно произнёс Ксред, голос у него был необычайно высокий для существа такого размера и сложения. Радость в нём слышалась довольно искренняя. Произношение было идеальным, словно он всю свою жизнь говорил только на человеческом языке, хотя некоторый восточный акцент намекал на то, что в этой местности он был чужаком. – Как же хорошо вас здесь видеть. Гостей мы очень любим. Уверен, и вам у нас очень понравится.

Неожиданно великан шумно втянул носом воздух, словно ему мало было видеть своих «гостей», но хотелось ещё и запахи их впитать. Кажется, это его порадовало. Ксред резко поднялся и вышел из-под навеса, показав остальным идти за ним. На открытой местности посреди лагеря он остановился, уставившись на девушку-северянку, сидящую на траве. Та наблюдала за ним в ответ.

– Смотрите какая красавица. Хороша, не правда ли? Смотрите, сколько хотите, но не трогайте. Она моя и только моя. Скоро заживём с ней дружно и счастливо здесь, в Жентил-Кипе, – великан вдруг замолчал, резко задёргал головой. – Что? А? Что я сказал? А что хотел сказать? Да, да, она будет тоже очень рада, что вы теперь с нами, – снова дёрнув головой, Ксред пару разу раз стукнул себя по черепу. – Нет, нет, это всё не важно. Главное, чтобы проклятый Маншун держался от нас подальше. Проклятый Маншун и его чёрная Агата. Да, да.

Сейчас это огромное непонятное существо выглядело совершенно безумным. Мысли и эмоции резко сменялись одна другой. Речь его была абсолютно ясна, но звучала как полная бессмыслица. Жентил-Кип, Маншун, Агата. Всё это мешалось в какую-то нелепую кашу. Ни старого орка, ни Кровавую Пантеру эти речи безумца совершенно не удивляли, смиренно опустив головы, они молчали.

– Но не бойтесь, мои маленькие гости, – продолжал Ксред, вроде бы наконец зацепившись за одну мысль. – Я уберегу вас от ужасов леса. Сами вы даже не думайте туда ходить, для вас это слишком опасно. Вы может быть помните, я рассказывал вам о Маншуне на его чёрной Агате? Нет, нет, нет. Как же глупо. Конечно, я говорил о том, что Маншун на своём чёрном драконе заставил Агату покинуть лес. Да, именно так. Теперь верно. А вам у нас очень понравится. Вместе мы столького добьёмся. Вот там наша мельница, где вы будете работать. Вам понравится. А там прекрасная дева Соггрин, но помните, она не для вас, а только для меня. Но мы должны торопиться, пока злой Маншун не вернулся верхом на своей чёрной Агате.

Ксред опять сбился с мысли, стал энергично трясти головой, но этот приём больше не помогал ему сосредоточиться. Великан забился в конвульсиях, так что орки поспешили отойти от него на пару шагов, а после неожиданно сунул в рот свой кулак и со всей силы укусил его, так что даже слёзы выступили на его глазах.

– Вы ДОЛЖНЫ выучить, что лагерь покидать нельзя, – закричал Ксред, едва контролируя себя. – Лес Невервинтер – очень опасное место, где повсюду Маншуны и Агаты. ААА!

Издав пронзительный крик боли, обеими руками безумный великан схватился за голову и быстрым шагом пошёл в сторону башни. Кровавая Пантера направился за ним, оставив пленников на попечение старого орка.

– Вождь Ксред чертовски силён, но совершенно безумен, – с горечью проговорил тот и обернулся к пленникам. – Уверен, это знакомство оставило у вас много вопросов. Раз уж мы с вами в одной лодке, я помогу вам разбавить это безумие щепоткой здравого смысла. Спрашивайте, пока есть время.

Боевой маг кивнул лорду Кастерли:

– Ваши условия разумны, я их принимаю. Моим решением вы официально призваны на службу для защиты от нападения дракона, а потому никаких дополнительных разрешений вам не требуется. Что до моей способности к различным имитациям, то разочарую. Подобным фокусам не обучен.

Потом Малл обернулся к Эвелине, чтобы обсудить с ней с глазу на глаз рассказ парнишки:

– Моя госпожа, вы удивитесь, насколько малообразованы могут быть выходцы из низшего сословия. То, что хорошо знакомо вам из книг, он мог слышать в пересказе, прошедшем от первоисточника через десять ртов и лишившимся некоторых важных деталей. У меня тоже возникают сомнения на счёт точности его показаний, но даже если он неверно определил масть дракона, то уж сам факт нападения на его господ вряд ли оказался сильно искажён в его восприятии. Так что наша помощь молодым Блезам наверняка требуется. Гражданские на посту более не главный приоритет. В случае успеха нашей миссии, мы обезопасим их. В случае неудачи... выиграем им время.

После этого Малл сказал что-то на ухо сержанту и отправился в башню, чтобы приготовиться к схватке с драконом. Стоана же не слишком радовала инициатива боевого мага, это было видно по его хмурому лицу. Если маг со своими мощными дальнобойными заклинаниями мог считаться достойным противником для огромной летающей твари, то роль обычных солдат, вооружённых копьями, мечами да арбалетами, в этом сражении была не слишком понятной. По крайней мере, никто из здешних пурпурных драконов опыта сражений собственно с драконами за плечами не имел.

Эвелина и Вейгела наблюдали за гонцом, который после первоначального шока уже приходил в себя. Целебная магия маленькой жрицы восстановила его силы, а окружающие его воины Кормира и уверенные в себе наёмники несколько умерили его страх. Его испуг на уровне паники точно был неподдельным. Уж знающие своё дело артисты прекрасно понимали, что такое сыграть убедительно может только великий актёр. А на подобное звание парнишка пятнадцати лет едва ли мог претендовать. В своём рассказе был он вполне уверен, что не отменяла возможности использования иллюзии или хитрой маскировки. Ведь действительно, единственный пурпурный дракон в истории Кормира, да и всех королевств, был уже лет триста как мёртв. Тот самый легендарный Тауглор, прозванный Чёрной Смертью, с годами сменил цвет со своего первоначального чёрного на пурпурный. Даже ни у кого из его многочисленного потомства, представителей которого кормирцы истребляли и до, и после Тауглора, не было чешуи подобного цвета.

Вслед за Хрокром и Верноном в подвал спустились и остальные, и каждый вошедший поражался открывшемуся кровавому зрелищу и бьющему в нос запаху смерти. Наверху осталась только Джун с телом мёртвого наследника лорда Вудбранда. Хоть её вся эта возня была не по душе, спускаться в душное подземелье ей хотелось ещё меньше.

Пока выдвинувшиеся вперёд в боевом построении Вернон, Хрокр и примкнувший к ним Бернард медленно двигались по коридору к последней из камер, где, похоже, и находился тот, кто устроил всё это потрошение, их товарищи старались понять, с чем предстоит иметь дело. Характер повреждений был чудовищным: кишки и прочие внутренности были просто выдраны из тела, а само оно, судя по кровавому рисунку на грязном полу, утащили в дальнюю камеру. Подобное мог учинить только большой и сильный зверь, у которого есть когти и острые зубы. На ум Бани пришло сравнение с большой кошкой вроде той, в которую она сама недавно превращалась. Лев или тигр вполне мог вот так разодрать человека и потащить его останки в дальний тёмный угол, чтобы устроить там трапезу. Вот только в Кормире (а климат в этом месте был такой же, как в Кормире) больших кошек не водилось.

Рамунд же осматривал не останки, а больше саму обстановку, дабы попытаться восстановить картину произошедшего. За столом было два человека, видимо, стражники этой темницы. Они ужинали и коротали время за игрой в нехитрую игру. Что-то заставило их резко вскочить со своих мест, так что опрокинулся стол вместе с посудой, ужином и игровыми фишками. Оружие стражи всё ещё находилось на стеллаже и вряд ли они при себе имели что-то серьезнее коротких мечей или дубинок. Вот так второпях они открыли решётчатую дверь в коридор, похоже, не собираясь ни с кем драться. И уже дальше, примерно на середине коридора, разыгралось это кровавое действо. Но Рамунд видел останки только одного человека.

Второй обнаружился очень скоро. Медленно, но верно, предчувствуя скорую встречу с опасным врагом, отряд продвигался мимо пустующих камер, пока не обнаружил в одной из них человека, уже мёртвого. Он был облачён в такую же одежду, что висела на крючке в комнате охраны. Возрастом он был не сильно моложе старика, с лысой головой, бородой с проседью, глубокими морщинами. Тело его сидело, прислонённым к дальней стене, в безжизненных глазах застыл ужас. Видимо, он успел среагировать, когда напали на его товарища, и, ища спасения бросился в ближайшую камеру, которую запер (связка ключей валялась рядом с телом). Но увиденное дальше добило уже далеко немолодого человека. Когда даже опытным воякам и охотникам дурно делалось при виде последствий кровавой расправы, сам процесс должен был быть ещё более шокирующим.

Долго гадать на тем, кто же устроил это побоище, путешественникам не пришлось. Тварь сама вышла на свет, когда отряд приблизился достаточно близко. Это было существо из страшных сказок, которыми пугали детей и взрослых от жаркого юга до морозного севера. Сначала в глаза бросалась жуткая голова с жёлтыми глазами, зубастой пастью и густым чёрным мехом, очень похожая на волчью, вот только принадлежала она тому, кто ходил на задних ногах, а передние конечности имел почти человеческие, если не считать острых звериных когтей. Оборотень, вервольф, волколак. У существа было множество имён, но все они принадлежали жестокому убийце. Обилие крови на чёрном морде, лапах, груди не оставляло сомнений в том, кто разодрал в клочья одного охранника и довёл до смерти другого. Теперь существо полными ненависти глазами уставилось на посмевших прервать его трапезу и злобно зарычало.



Карта: ссылка

– И ведь действительно, я допустил непозволительную оплошность, – согласился боевой маг с замечанием Арчибальда. – Моё имя – Торвис Малл. Что же касается вашей квалификации тавматурга, то вынужден вам сообщить, коллега, что она накладывает в Кормире определённые обязательства. В библиотеке Придворного мага Вангердагаста на всех побывавших в Кормире волшебников, достаточно высокой квалификации, имеется картотека с указанием имён, личных сигилов, специализаций, мест проживания и ряда других сведений. Боюсь, мне придётся отнять у вас чуть больше времени, чем мне хотелось бы и зарегистрировать эти сведения. Кроме того, в случае смены места проживания вам надлежит уведомить об этом представителя боевых магов. Также вы должны быть готовы к тому, что вас призовут на заседание Коллегии волшебников. Впрочем, в случае с иностранцами это происходит довольно редко.

Малл закончил с расспросами, записал информацию об Арчибальде и выдал ему документ с печатью о том, что тот прошёл регистрацию. Пожелав компании наёмников дальнейших успехов в их нелёгком труде, боевой маг удалился на свой пост. Дальше следовало дождаться начальника пурпурных драконов, который завозился с очередной торговой повозкой. Ожидание затянулось ещё на полчаса. Солдаты уже отдали команду продвинуть карету лорда Кастерли вперёд, когда на дороге со стороны Гнолльего перевала возник всадник, мчавшийся так, будто спешит на пожар. Стражники на посту немедленно сориентировали и перекрыли дорогу, выстроившись в две шеренги и выставив вперёд копья.

Быстро стало понятно, что всадник не пытается проскочить заставу. У башни он остановился. С блестящей от пота и основательно перепачканной дорожной пылью лошади с трудом спешился молодой парнишка, лет пятнадцати, не больше. Одет он был просто: в рубашку, штаны да сапоги. Никаких доспехов, оружия или других вещей при юноше не было. Видно было, что дикая скачка по жаре его основательно измотала: весь мокрый от пота парнишка еле держался на ногах, никак не мог отдышаться, будто проделал этот путь не в седле, а под седлом, но явно пытался что-то сказать обступившим его стражникам и боевому магу.

– Д-д-р-р-а-а-кон! – вырвалось наконец из его уст.

– Как дракон? – удивлённо пробасил первый меч Стоан. У его солдат это слово вызвало куда более взволнованную реакцию, все стали всматриваться в небо, но ничего кроме облаков на нём не увидели.

– Принесите парню воды, – скомандовал Торвис Малл, казавшийся куда хладнокровнее остальных, а после обратился к наёмникам. – Среди вас имеется жрец или кто-то с целительными способностями? Этому юноше нужно восстановить силы. И, если поблизости правда дракон, то нужно готовиться к его появлению. Прятаться негде.

28 день месяца Флеймрул, 1367 год по летоисчислению Долин (Год Щита)
Тракт Лунного моря, на пути из Тилвертона в Арабель

Жарким и засушливым выдалось лето в Год Щита. Немилостивое солнце безжалостно палило путешественников, чей путь в последние два дня пролегал через равнину. Далеко позади осталось Лунное море с его дарившим свежесть ласковым бризом и вековечный лес Кормантор с могучими деревьями и их спасительной тенью. Теперь большой удачей было найти тенистое место для дневной стоянки и свободные комнаты для ночного отдыха на постоялом дворе. В канун праздника Середины лета в Арабель устремилась уйма народу из соседних деревень и ферм. Одних привлекали ночные гуляния с песнями, танцами и красочными представлениями, другие рассчитывали что-то выгодно купить или продать на традиционной праздничной ярмарке, для третьих это был священный день, который требовалось провести, вознося молитвы в храме, дабы весь год был отмечен божественной милостью.

На пропускном пункте перед Гнолльим перевалом собралась большая очередь из повозок, всадников и пеших путешественников. У трёхэтажной каменной башни, бывшей единственным строением на много миль вокруг, десяток солдат в пурпурных табардах с изображением дракона занимался проверкой документов и досмотром грузов. К середине дня уже порядком замученные жарой эти стражи кормирской границы были подобны сонным мухам, а потому очередь продвигалась совсем небыстро. Для вынужденных ждать путешественников солдаты устроили небольшой лагерь с несколькими шатрами, навесами, парой столиков и скамей, бочками с водой.

У башни расположился ещё один навес, под которым укрывались двое командиров пограничного гарнизона. Первый был опытным солдатом с тронутыми сединой волосами и бородой, крепким сложением и загорелым лицом. Он носил метку первого меча Пурпурных драконов (что было эквивалентно званию сержанта в армиях иных королевств), получал от подчинённых доклады о результатах досмотра и заполнял бумаги, коих на его столе скопился целый ворох. Второму было не больше тридцати, и принадлежал он к братству боевых магов. Со своей белой кожей, непонятно как к середине лета избегавшей солнца, и тёмно-синей мантии без единого следа пота или дорожной пыли он куда уместнее смотрелся бы на светском рауте, чем в такой глуши.

– Послушайте, что пишет мне коллега из столицы, – маг обратился к своему товарищу из пурпурных драконов, не особенно заботясь тем, что отвлекает его от работы, и принялся зачитывать письмо. – «Премьера комедии о придворной жизни королевства в постановке Рыцарей Разбитых Сердец имела оглушительный успех. Гвоздём спектакля стало появление на сцене нашего дражайшего руководителя. Актёр так умело перевоплотился в образ, что зрители в зале сперва решили, что перед ними всамделишный Вангердагаст. Самому придворному магу, который также присутствовал на премьере, его отображение и, в особенности, тонкое подтрунивание над всем нам прекрасно известными особенностями его характера совершенно не понравилось. Раскрасневшись от злобы как спелый помидор, он спешно покинул театр. По счастью, король был совершенно иного мнения о постановке и, по свидетельству моей хорошей знакомой, которой посчастливилось сидеть с Его Величеством в одном ряду, на некоторых моментах, я цитирую, «корчился от смеха»».

Боевой маг убрал письмо и тоскливым взором окинул медленно продвигавшуюся процессию. Вздохнув, он изрёк:

– Вся жизнь – в столице, а мы тут с вами, дружище, прозябаем.

Старший из Пурпурных Драконов лишь многозначительно хмыкнул и продолжил работу по выписыванию очередного пропуска.

За время ожидания своей очереди каждый мог ознакомиться с перечнем основных законов Лесного Королевства, написанных на большой доске, прибитой ко второму этажу башни. Перечень был следующим:

1. Всякое лицо по прибытии на территорию Кормира должно пройти регистрацию у официальных лиц из пограничного гарнизона.
2. Всякая иноземная валюта должна быть обменена на кормирских золотых львов при первой возможности.
3. Всякий искатель приключений либо наёмник должен получить разрешение на работу прежде, чем поступит к кому-либо на службу.
4. Всякое оружие должно быть повязано узлом мира. Лишь членам команд искателей приключений и компаний наёмников разрешается открытое ношение оружия при наличии разрешения на работу.
5. Строжайше запрещается чинить всякий вред котам и кошкам.
6. Всякое лицо должно кланяться представителю королевской семьи и местной знати.
7. Пурпурным драконам дозволяется проводить обыск у всякого лица, которое они сочтут подозрительным.
8. Охота в частных владения строжайше запрещается.

Доктор Мейер, разумеется, исполнил просьбу своего шефа и, вооружившись ручкой, принялся старательно исполнять роль стенографиста. Не самая худшая роль в детективной работе, учитывая, что на него могли бы возложить обязанности заварщика чая. На первый взгляд дело казалось совершенно обычным, ничем не примечательным, каких даже в его, Мейера, практике уже набралось изрядно. Наверняка, парня приметили у паба, подумали, что он при деньгах, хорошенько врезали по голове, обчистили карманы, а тело бросили в какой-нибудь канаве. Увы, обычная детективная работа с выяснением мотивов, опросом свидетелей и поиском подозреваемых будет малополезна. По крайней мере, пока полиция не найдёт тело. Густав даже как-то разочарованно вздохнул, выписывая на листок очередную порцию наверняка бесполезных сведений от клиента.

Потом с мистером Флинном на ровном месте поцапался Баудфорд, в который уж раз проявив свою излишнюю импульсивность. Не хватало ещё из-за его отсутствия такта лишиться клиента, тем более что никакой другой стоящей работы в агентстве у Мейера пока не предвиделось. После того, как дознаватель резко прервал опрос и покинул офис, доктор ощутил лёгкую неловкость. В недоумении он посмотрел на мистера Кокса, оказавшего теперь единственным сыщиком в комнате, будто искал его дозволения на то, чтобы проявить большее участие.

– Простите, мистер Флинн, я бы тоже хотел задать вам парочку вопрос, – неожиданно для себя имперец подал голос. – Я доктор Мейер, медицинский консультант агентства. Скажи пожалуйста, испытывал ли ваш сын проблемы со здоровьем? Не жаловался ли в последнее время на головные боли или боли в груди? Возможно, он стал утомляться более обычного? А как он переносил алкоголь? Также меня интересует вопрос финансового состояния Шимуса. Сколько денег у него с собой было в день исчезновения? Быть может, на работе в этот день была получка? Простите за мою настойчивость, но вы сами упомянули вариант с ограблением. Было ли у вашего сына с собой, что грабить? Ценные вещи? И наконец я хочу спросить о личных отношениях Шимуса. Были ли у него враги? Хорошо, не враги, пожалуй, это излишне громкое слово. Были ли у него конфликты? На работе, среди знакомых, соседей, бывших друзей?

Цель путешествия показалась через пару часов. Это был небольшой городок, лежащий у крутого склона заросшего лесом холма. Размер его сложно было определить с дороги, но в целом он казался крупнее Вэймута, а ещё был окружён стеной, правда, не равномерно. Ближняя к путешественникам сторона города находилась на берегу широкой и довольно бурной реки, которая и заменяла стену. Лишь несколько небольших сторожевых башенок на обеих берегах обеспечивали дополнительную защиту от нападения врага. Впрочем, самой сложной преградой на пути к Гармонии служил необычный мост, каких в Кормире никому встречать не доводилось. Выглядел он как высокая башня, стоящая на скале посреди реки. Вот только в этой башне имелся сквозной тоннель, через который даже самые тяжёлые повозки могли спокойно проехать, а с обоими берегами башню соединяли деревянные мосты.

Каждый видел этот город впервые, да и реки подобной в Кормире никто припомнить не мог. Дома были в основном невысокими, в один или два этажа. Лишь одна постройка возвышалась над остальным городом и находилась, пожалуй, в самом его центре, на одиноком холме. Выглядела она как очень богатое дворянское имение, вроде фамильных гнёзд самой родовитой аристократии Сюзейла, и немного напоминала дворец обилием архитектурных изысков, которые можно было видеть даже на большом расстоянии. Обыкновенные домишки тоже не лишены были изящества, видно было, что зодчие старательно, с большим вниманием к деталям поработали над их внешним видом. При том каждое здание чем-то да отличалось от других.

В столь поздний час, когда солнце на небе давно сменилось луной и звёздами, на дороге было безлюдно. В городских домах горел свет, одна из улиц, что начиналась сразу у въезда в город и уходила к холму, была ярко освещена уличными фонарями. Другие же погрузились в ночной мрак. Горел свет и на верхних этажах двух башенок перед рекой. Подъехав к ним, старик остановил повозку, взволновано поглядел на своих попутчиков, а затем перевёл взгляд на вышедших из башенок стражей. Одеты они были совсем не по-кормирски. Вместо блестящих металлических нагрудников на них были куртки из плотной ткани, а поверх них зелёные накидки. Вместо герба с пурпурным драконом на накидках красовались те же изображения с лирой, что и на монетах. Один из стражников посветил фонарём на лица пёстрой компании, сидевшей на телеге, потом на лицо старика.

– Јеси ли то ти, Царус? Зашто је тако касно и са каквим сте људима? – зевая, спросил у старика стражник. Отчего-то он не предал большого значения появлению у въезда в город большой компании хорошо вооружённых незнакомцев.

– Поздрав вама, запослени. Да, овде сам покупио изгубљену господу у шуми. Види се да међу њима има племенитих људи, са новцем. Није јасно како су стигли овде. По нашем мишљењу, они тешко разумеју. Пустите нас брзо?

Старик говорил быстро, так что даже стражники его плохо понимали. Но в качестве решающего аргумента в своей речи старик выудил из-под рубахи заранее припрятанную бутылку с мутной белой жидкостью и с улыбкой протянул её стражнику. Тот заметно оживился, довольно улыбнулся и показал подарок товарищу, который тоже обрадовался. Махнув рукой, стражник показал ехать вперёд. Повозка тронулась с места и двинулась по мосту. Внутри большой башни посреди реки находился какой-то причудливый механизм с колёсами, лебёдками и шестернями. Им заведовала ещё пара стражников, которые показали старику проезжать быстрее. Уже после того, как повозка пересекла реку, механизмы в башне с шумом пришли в движение, массивные деревянные мосты оторвались от берегов и стали подниматься вверх, цепями притягиваясь к башне. По такому же принципу работали подъёмные мосты в некоторых замках Кормира.

Телега неспешно двигалась по улицам Гармонии. Лошадки уже совсем выбились из сил от своей тяжёлой ноши. По дороге встретилось несколько припозднившихся горожан, мало чем отличавшихся от обитателей провинциальных кормирских городов. Все они приветствовали старика (а он отвечал своим приветствием) и с интересом разглядывали людей, что он привёз в город.

И вдруг порядком уставшие путешественники услышали чарующую песню. Женский голос, в котором соединились вместе и чувственная нежность, и бушующая страсть. Слов этой песни было почти не разобрать, но звонкий голос проникал в самое сердце, дёргал за чувствительные струны души, будил целую гамму разнообразных воспоминаний: о доме, о детстве, о любимых и о горечи утраты. А потом они увидели её, деву с ангельским голосом. И она была так же красива, как и её песня. Стройная и грациозная с чёрными как сама ночь волосами, водопадами спадающими на обнажённые плечи, с тончайшими линиями лица, которое будто ваял скульптор.

Красавица пела на улице, стоя у стены двухэтажного здания, перед которым старик остановил повозку. Перед певицей собралось десятка два заворожённых слушателей, многие в благодарность бросали монеты в специальный ящичек. Увидев старика, девушка тепло улыбнулась ему и приветственно помахала рукой, но не прервала пение, старик же помахал ей в ответ. Потом взгляд красавицы упал на тельце ребёнка на руках у Глокты, и голос её замолк. Она подошла ближе и, глядя в глаза жрецу, спросила:

– Шта се десило?

Её аудитория также заинтересовалась странными пришельцами.

26-й день месяца Миртула (май) 1370 года. Невервинтерский лес. Вечер. Дождь. +14°

Когда друзья уже во всю строили планы о том, какой дорогой отправиться в Сильверимун, учились держаться в седле и были полны энтузиазма относительно грядущего приключения, Дагана не переставали глодать сомнения. Вот что он забыл на этом диком Севере, вдали от дома, от семьи, от моря, без которого уже не мыслил себя? Повёлся на легкие деньги, за компанию увязался? А тут ещё эта лошадь лягачая, и седло неудобное натирает, да и вся эта затея с камнями, как ни крути, сущая бессмыслица. Как ни тяжело было, а понял Весельчак, что не сможет он дальше, что нужно прощаться с друзьями.

– Прости, дальше без меня, – пробубнил Даган Мирене, стыдливо отводя взгляд. – Вот, держи, тут моя доля. Удачи вам, авось свидимся ещё.

Сунув кошель с монетами в руку Мирены, парень быстрым шагом зашагал прочь, не глядя на друзей, которых так подвёл.

Теперь уже вшестером друзья отправились из Невервинтера по восточной дорожке, ведущей в сторону леса. Впереди на вороной лошади скала Ринн, от неё на своём белоснежном коне не отставала Шелтон, остальные же не торопились, только привыкая к новым для себя ощущениям от верховой езды. Увы, посоревноваться в скорости толком не вышло. Дорога извивалась змейкой, повторяя извилистую форму русла незамерзающей реки, что дала имя городу и лесу. Как и предрекал Ксайрон, вылететь из седла на крутом повороте, тут было проще простого, особенно для неопытного наездника. К тому же то и дело дорогу приходилось уступать тяжёлым повозкам, гружённым брёвнами для невервинтерской судоверфи, мебельных мастерских и многочисленных строек.

К вечеру компания добралась до Тандертри, крошечной деревушки, насчитывавшей пару десятков одноэтажных домишек, где жили в основном лесорубы и охотники со своими семьями. Гостей тут нечасто встречали, так что даже постоялого двора в деревне не было. Но радушные жители Тандертри начинающим искателям приключений разрешили переночевать в пустующем доме на краю деревни, на опушки таинственного Невервинтерского леса. Для многих городских, кто почти не ведал до сих пор жизни за пределами родного Невервинтера, было удивительно слышать, как шумит в ночи листва высоких деревьев, как щебечут птицы, как из чащи доносятся звуки диковинных лесных существ. Из всей компании только Ринн всё это было привычно и знакомо.

По утру отряд продолжил путь, который теперь лежал на юго-восток, вдоль леса. Дорогой этой в последние годы пользовались нечасто. Ясно, что проложили её лесорубы, но сейчас, видно, они валили лес где-то в другом месте, а на прежних местах высадили новые молодые деревца, возвращая природе то, что у неё отняли. Стало понятно, почему дорогу не жалуют торговцы – с повозкой по ней было не пройти. Где-то приходилось объезжать поваленные ветром деревья, преградившие дорогу, где-то после недавнего дождя образовались лужи размером с небольшое озерцо, в котором колёса телеги наверняка увязли бы. Всадникам на лёгких подвижных лошадках преодолевать такие препятствия было куда проще. Потом была первая ночёвка в глуши. Друзья выбрали укромное местечко на опушке, где даже ночью чувствовалось тепло от горячих источников, находящихся в сердце леса, и где высокие деревья защищали от холодного ветра, что дул с востока. Начинающие путешественники разбили лагерь, развели костерок, приготовили нехитрый ужин, да и заночевали под открытым небом.

Третий день путешествия стал настоящим испытанием. Хмурые тучи заволокли небо, через два часа после рассвета грянул дождь и не прекращался весь день. Дорога, и без того не слишком удобная, превратилась в грязь, в которой все успели перепачкаться. Особенно печально смотрелся белоснежный скакун Шелтон, ноги и живот которого стали светло-коричневыми. От такой погоды и связанных с ней бытовых проблем настроение в отряде сильно упало. Единственным утешением было, то что отряд, если верить очень приблизительным зарисовкам Арсина, уже преодолел половину пути до Кониберри. По крайней мере, путешественники добрались до самой южной границы леса, и дальше дорога двигалась строго на восток.

Впрочем, во второй половине дня лесные заросли появились и с южной стороны от дороги. До этого участка лесорубы, видно, ещё не добирались. Из-за того, что по бокам от дороги высились огромные деревья, а на небе всё ещё чернели грозовые тучи, видимость сильно ухудшилась. Невервинтерский лес теперь казался особенно мрачным, зловещим и таящим в себе опасность. Даже уханье филина казалось пугающим и сразу напоминало о жутких историях про лесного призрака. Между деревьев мелькали подозрительные тени, и неясно было, то ли звериное семейство вышло на прогулку, то ли там неведомые враги крадутся, то ли у впечатлительных городских воображение разыгралось. Попытки всмотреться и вслушаться каждый раз оказывались пустой тратой времени.

Слишком поздно подозрение превратилось в чёткое осознание опасности. Когда совсем рядом от дороги из северных зарослей раздался звук рога, даже кони нервно задёргались и резко замедлили шаг. И тут же с юга раздался ответный звук. А сразу после него чудовищный треск древесины, и за ним грохот, с которым огромное дерево рухнуло на дорогу впереди. Спустя мгновение, не давая начинающим искателям приключений опомнится, позади упало ещё одно дерево, отрезав путь к бегству. По обеим сторонам от дороги замелькали тени. Не успели приключения толком начаться, как молодые герои оказались в западне…

Арсин

Цены на карты в книжных лавках Невервинтера Арсина неприятно удивили. Самая плохенькая карта Севера без особенной точности в вопросах масштаба и точности пропорций стоила целых 50 золотых. Более качественные карты были по карману только очень состоятельным людям, а начинающие искатели приключений не могли их себе позволить, даже если бы сложили все свои скудные средства вместе с задатком от архимага. После этого волшебник попытал счастья в библиотеке при Зале Знаний. У него, как у ученика Катарины, был годичный абонемент на посещение читального зала. А потому, обложившись десятком толстенных томов, Арсин следующие несколько часов потратил на изучение вопроса и даже от руки перерисовал карту из одного географического справочника.

Хотя путешественники с Побережья Мечей уже во всю осваивали далёкий и полный экзотики континент Мацтику, отправляли экспедиции в загадочный Анхором, открывали для себя таинственные джунгли Чулта и удивительные Земли Судьбы, Север, что начинался сразу за стенами Невервинтера, ещё имел изрядное количество белых пятен. Потому справочники и путеводители часто противоречили друг другу, а точность изложенных в них сведений была невелика. Вот и в вопросе выбора оптимального пути из Невервинтера в Сильверимун географы не могли прийти к единому решению.

Условно любой маршрут между этими двумя большими городами можно было разбить на два ключевых этапа. Первый начинался в Невервинтере и заканчивался в Трибоаре, городе караванщиков, что стоял на пересечении торговых трактов с запада на восток и с севера на юг. Второй тянулся от Трибоара или близкого к нему Яртара к, собственно, Сильверимуну. А вот в том, как каждый из этапов в точности выглядел, могли быть существенные расхождения. Крупные торговцы из Невервинтера сперва двигали свои караваны на юг, в Уотердип, а затем по Долгой Дороге поднимались на север в Трибоар. Был путь и быстрее, через Горы Меча, но авторы всех без исключения путеводителей предостерегали неопытных путешественников от его использования, подчёркивая опасности разбойничьих набегов и обвалы, каждый год уносящие жизни сотен торговцев, пожелавших сэкономить время.

Второй участок пути можно было преодолеть по суше, обойдя Вечные болота с юга и востока, или по рекам Сурбрин и Раувин, огибая болота уже с запада и севера. Первый путь считался менее опасным, хотя соседство и с болотом, полным троллей, и тёмным таинственным Высоким лесом, всё равно не предвещало лёгкой прогулки. Путь по реке был просто невозможен в зимний период, когда Сурбрин покрывался льдом, или по весне, когда лёд сходил, и река становилась особенно полноводной, так что подняться по ней против течения не получалось. В остальные времена года следовало помнить, что река жестока и коварна, а дно её усеяно острыми скалами, на которые так просто разбить своё судёнышко.

Ксайрон

Целебные зелья в Невервинтере продавались в самом широком ассортименте и в очень многих местах. В городе хватало представителей профессий, которым приходится подвергать своё здоровье регулярному риску, а значит требовалось в случае неудачи залечивать телесные раны. Их можно было купить при любом храме, где они, собственно, и производились, или же в большинстве магазинов, ориентированных на путешественников. Ксайрон обошёл немало лавок в поисках лучшей цены, но обнаружил лишь, что цена везде одинаковая, причём одинаково кусачая. Впрочем, теперь он был при деньгах и мог позволить себе подобное вложение в будущую экспедицию.

Все

Несколько часов друзья потратили на приятные и не очень хлопоты, связанные с грядущим путешествием. Они прошлись по магазинам, тратя первые заработанные (авансом) в качестве профессиональных искателей приключений деньги, собрали свои вещи, разузнали немного о грядущем путешествии или нашли возможность для дополнительного заработка. Вскоре вся семёрка собралась у конюшен Рена Делстара, где сын барышника уже подготовил оплаченных щедрым архимагом лошадей весьма неплохого качества. Работники конюшни помогли искателям приключений подобрать наиболее удобные для них сёдла, обучили азам верховой езды тех, для кого это было в новинку, и провели краткий инструктаж по обращению с лошадьми.

И вот семеро друзей готовы были сделать свои первые шаги по дороге приключений. Теперь всё было серьёзно, не какие-то расплывчатые мечты, а настоящая работа, за которое им уже заплатили и ещё наверняка заплатят. Им предстояло надолго оставить Невервинтер, который одним был очень дорог, а другим не очень, но каждый в последние годы звал его домом. Оставить город и пуститься навстречу неизвестному, дикому и опасному Северу, навстречу приключениям, навстречу судьбе. Дело оставалось за малым – определиться с маршрутом. После того, как Арсин и Мирена поделились с остальными добытыми ими сведениями, нужно было выбрать между южным направлением, ведущим через Уотердип или Горы Меча, или восточной лесной дорогой до Кониберри.

Неожиданное появление из тёмного леса человека в полном воинском облачении удивило и напугало старика. Он немедленно отпрянул в сторону и кубарем скатился за повозку. Лошади немедленно остановились, в отличие от человека они не испытали никакой тревоги при появлении паладина. Что-то бормоча, возница поднялся и испуганно из-за телеги глядел на Вернона. Опасения рыцаря, похоже, были напрасными. Стрелять этому крестьянину было совершенно не из чего.

– Kdo jsi? Co chceš? Nemám co brát, – быстро проговорил возница, но язык его не был никому знаком.

24-й день месяца Миртула (май) 1370 года. Невервинтер. Утро. +20°

Героям этой истории порядком надоела жизнь в Невервинтере, сытая, безопасная, размеренная и смертельно скучная. Им хотелось большего – опасностей и испытаний, смертельных врагов и верных друзей, славы и богатства. Их манила дорога приключений, но до сего дня им всё время чего-то не хватало, чтобы сделать по ней первый шаг: смелости, решительности, уверенности в собственных силах или же стимула. Как бы то ни было, вчерашним вечером все звёзды наконец сошлись. Сперва в таверне «Упавшая башня» семеро друзей побывали на выступлении знаменитой певицы Аделии Мунфист, прославившейся на всём Побережье Мечей не только своими героическими балладами, но и непосредственным участием в тех событиях, что легли в основу её творчества. Её песни о богах, о героях, о звоне клинков и кровавых битвах так глубоко засели в сердцах друзей, что после концерта все мысли и разговоры были лишь о собственных грядущих подвигах.

Тогда-то все семеро и договорились стать искателями приключений. Правда, немедленно вставал вопрос о реализации этого амбициозного замысла, ведь речь шла об элитной профессии, доступной лишь немногим избранным. Ей не обучали в школах и университетах, в городе не было гильдий, куда принимали бы каждого, кто вознамерился стать героем, а на городских досках не висело объявлений для искателей приключений без всякого опыта. Нет, все работодатели непременно желали иметь дело с матёрыми профессионалам. Кучка неоперившихся птенцов, для которых всякая геройская работа сулила верную погибель, вызывала лишь насмешки.

Но, как это часто бывает, возможность сделать первый шаг сама нашла наших героев. В этот раз она явилась в облике Хартара, старого пьянчуги, который ошивался на городских улицах дольше, чем любой из наших друзей себя помнил. Старик, перебиваясь разного рода нехитрой работёнкой, имел массу знакомств и, как следствие, был прекрасно осведомлён обо всём, что творилось в городе. Быстро поняв, с какой дилеммой столкнулись друзья, Хартар поспешил предложить им решение. Он поведал о старом волшебнике Гаарде, проживающем в башне на Беловодной улице, которому требовалось доставить небольшую посылку в Сильверимун. Смельчаков, готовых отважиться на долгое и опасное путешествие через весь Север, волшебник обещал щедро вознаградить.

Хоть работу в качестве курьеров сложно было назвать истинно геройским деянием, решающую роль сыграло имя потенциального нанимателя. Человек с титулом архимага вряд ли мог тратить время на всякие мелочи, а значит, дело было важным. А потому следующим утром друзья направились на аудиенцию к Гаарду. Проживал волшебник в юго-западной части города, в квартале Полуострова, недалеко от Зала Правосудия.

В это утро Невервинтер был особенно прекрасен. Город утопал в зелени, люди были радостны и приветливы. На площади перед Залом Правосудия проходил какой-то церковный праздник, посвящённый Тиру и другим богам Триады, преподобный судья Олефф читал проповедь, жрецы раздавали беднякам хлеб. Башня архимага гордо возвышалась на высоком выступе, под которым о скалы бились волны Моря Мечей. Жилище Гаарда хоть и было хорошо заметным из всех концов города ориентиром, но никаким особенным великолепием не обладало. В сравнении с богато украшенным храмом Тира башня выглядела совершенно невзрачно. В ней было всего три этажа, из которых лишь первый был выстроен из белого камня, а два других представляли собой довольно нелепую деревянную надстройку с крышей из красной черепицы и металлическим шпилем. Первый и второй этажи были обвиты плющом, а вокруг башни имелся небольшой садик, которому не доставало заботливой руки садовника. Если деревья ещё были подрезаны и их ветви не лезли во все стороны, то трава и кусты росли как им вздумается.

В целом здание мало походило на жилище великого волшебника, чем-то заслужившего право именоваться архимагом. Однако же не могло быть никаких сомнений в том, что живущий в этой башне Гаард является не просто архимагом, но и уважаемым членом магического общества Плащ Многих Звёзд. Хоть он давненько уже не появлялся на публике, имя и репутация его были в городе известны. Возможно, Гаард был просто скромен и не стремился к внешнему блеску, как некоторые его коллеги по ремеслу.

Единственным предметом, что выделял башню как обиталище волшебника, была причудливая каменная статуя мужчины в полный рост, стоящая у массивной входной двери. Мужчина выглядел как слуга и принимал смиренную позу, будто бы ожидая указаний своего господина. Стоило нашим героям приблизиться, как изнутри статуи раздался приятный баритон, который самым вежливым тоном и с идеальным произношением приветствовал гостей:

– Добрый день и добро пожаловать. Пожалуйста, будьте добры рассказать, по какому делу вы пришли к уважаемому архимагу Гаарду.

Сложно было размышлять и строить планы в гнетущей атмосфере тёмного леса, укрытого густым туманом, стоя среди костяного поля у подножья древа-алтаря загадочного Волчьего бога, когда рядом завывает новая стая хищников, готовых наброситься на вторгнувшихся в их владения чужаков. Из кратких раздумий и обсуждений родилось решение не делиться, а всем вместе двинуться назад по проторенной дорожке к замку Вудбранд. Теперь, когда не нужно было прочёсывать лес в поисках ребёнка, можно было управиться за пару часов и возвратиться к цивилизации до того, как солнце окончательно покинет небосвод.

На том и порешили. Рамунд подхватил на руки бездыханное тельце ребёнка, остальные его окружили и прикрыли на случай возможного нападения стаи, что рыскала совсем рядом, после чего все покинули зловещую поляну. Почти сразу Бани и Хрокр, которым вновь досталась роль следопытов, обнаружили лес совершенно незнакомым. Вроде и шли они по собственным следам, а местность вокруг совершенно не узнавали. На первое время казалось, что причиной тому туман, но чем дальше отряд шёл, тем больше возникало сомнений о правильности выбранного пути. Ни одного знакомого ориентира не встречали проводники, ни одного из оставленных клочков жёлтой ткани, ни одного намёка на присутствие поблизости других участников поисков. Только небольшая группа людей, затерянных в глубине дремучего леса, где из соседей лишь зловещая стая, жаждущая крови. Невольно даже у сильных духом возникало ощущение потерянности и тревоги.

Несколько попыток вернуться на известную дорогу ни к чему не привели, только время зря потеряли, а волчьи голоса слышались всё ближе. Со временем даже у законченных прагматиков, никогда не замечавших за собой склонностей к фантазиям и чувствительности к сверхъестественному, этот бесконечный вой стал сливаться во что-то осмысленное и пугающее. «Не твоя земля, не твоя добыча». Вместе с этими ощущениями рождалось и понимание, что в лесу этом обитает сила тёмная и древняя, не жалующая незваных гостей. И с приближением ночи эти чувства и мысли лишь усиливались. Теперь уже отряд не искал кратчайшего пути к замку, а старался поскорее убраться из этого места.

Прошло уже несколько часов, больше, чем требовалось для возвращения в замок. Отряд уже окончательно заплутал. Движение через буреломные дебри изнуряло тело, ощущение непрекращающейся погони терзало разум. Солнце почти скрылось, а вместе с ним таяла и надежда выбраться. Но вдруг впереди послышался человеческий голос, мужской, сильный, гордый. Слышались незнакомые слова, сливавшиеся в красивую песню, совершенно непонятную. Мужчина пел красиво, с душой, и звуки его голоса словно разгоняли ночь и туман. Так показалось сначала, но на самом деле у незнакомого мужчины был с собой фонарь, свет которого побивался между деревьев.


Продолжив движение на звук, уставшие путешественники вскоре смогли увидеть впереди дорогу, проложенную посреди леса. Неспешно по ней двигалась телега, запряжённая двумя лошадками. Возница был низкорослым сгорбленным стариком в простой крестьянской одежде с заплатами. Но пел он совсем не как невзрачный старик, а как заправский бард. С таким голосом он мог бы зашибать неплохие деньги в кабаках Сюзейла. Никакого оружия при старике не было, если не считать за оружие небольшой ножичек на поясе. В повозке его, казалось, не было ничего кроме соломы.

Поисковый отряд состоял из очень разных людей, взгляды которых на процесс поисков заметно отличались. Изъяны того, что за краткие минуты обсуждения, оформилось в качестве плана действий, были всем очевидны. Но времени на рассуждения не было, да и немногие хотели в них участвовать. Плохо организованная группа вошла в лес, выстроилась цепью и двинулась вперёд, выискивая следы ребёнка среди деревьев.

Мало кто из членов отряда представлял себе, что в действительности являет собой Королевский лес. С дороги он не казался чем-то выдающимся. Похожие леса встречались во всех уголках Королевств. Но стоило сойти с дороги, углубиться в заросли, и перед путешественником отрывалось всё величие природы в первозданном её виде. Этот лес стоял здесь задолго до рождения человеческого королевства, он был здесь и до прихода эльфов, и даже древние драконы строили свои логова среди исполинских деревьев, будто подпирающих небеса. Сейчас отряд вторгался туда, где человеческая нога если и ступала, то никаких следов о её пребывании не осталось.

Участники поисков ощущали себя первопроходцами, им приходилось продираться через колючие кустарники, прорубаться через бурелом, искать переправу через быстрые ручейки с усыпанным скользкими камнями дном. Ничего похожего на дорогу, только оленья тропа, уходящая в сторону от намеченного маршрута. Построение немедленно рушилось перед труднопроходимой местностью, где-то цепь почти разрывалась, так что уже и свистки были еле слышны, а где-то звеньям её приходилось сбиться в кучу, чтобы обойти препятствие в виде очередного оврага, или осмотреть глубокую нору.

Несколько раз члены отряда слышали поблизости волчий вой, то слева, то справа, то спереди, то сзади. По меньшей мере, несколько волков кружили где-то поблизости, похоже, знали о вторжении чужаков на их территорию и то ли старались отогнать незваных гостей, то ли сообщали о них сородичам. Как ни всматривались люди в заросли, хищников не замечали. Спустившийся на лес густой туман, о котором предупреждала Бани, лишь усугублял ситуацию. Из-за него группа замедлилась и вынуждена была сбиться поближе. Никакие ориентиры уже не работали, даже опытные следопыты не раз теряли ориентацию в пространстве.

Бани ощущала себя в этом лесу не в своей тарелке. Здесь не было гармонии, не было умиротворения. Казалось, все лесные жители словно дрожат в страхе перед чем-то или кем-то. Это беспокойство невольно передавалось и калишитке.

И без того невысокие шансы, о которых Альберт говорил до начала поисков, таяли с каждым новым шагом. В условиях почти нулевой видимости, на которую почти не влиял магический свет, легко было потеряться самому. Если бы не опыт Бани и Хрокра, взявших на себя функции проводников, так бы давно и случилось, и всему отряду горе-искателей пришлось бы с трудом пробираться назад к людям. Эти лоскутки, что дал кастелян, в тумане потерять было легче простого. Но отряд продолжал идти, уже почти потеряв всякую надежду, а с ней и силы, как духовные, так и физические.

Был уже вечер. Наверное. Об этом можно было судить по тому, как стемнело, но солнце и до этого почти не пробивалось сквозь белёсую дымку. Сколько уже прошли, и сколько ещё оставалось идти – никто об этом не имел ни малейшего понятия. Но устали все так, будто целый день провели в пути. Появились мысли о привале, но подходящего места пока не удавалось отыскать. Вдруг что-то хрустнуло под ногой у Рамунда, не ветка, что-то другое, пугающе знакомое. На что-то хрустящее тут же наступил и Вернон. Пришлось нагнуться и посмотреть, чтобы увидеть целую россыпь старых высохших костей. К счастью, животных, не человека. Но их обилие поражало. Земли не было видно под костяным ковром, и он не кончался там, до куда видел глаз, а тянулся дальше вперёд.

Там впереди была поляна, в центре которой выросло огромное раскидистое древо, исполинские очертания которого проглядывались в тумане. Сквозь его крону не пробивался солнечный свет, а его растянувшиеся во все стороны подобно щупальцам корни высасывали из земли все соки, лишая жизненных сил все растения, которым не повезло расти по соседству.

И всё же сосед у этой жуткой громадины имелся. Первыми неладное почувствовали Бани и Рамунд. Сперва их насторожила тишина, нарушал которую лишь хруст костей под ногами. Лесная живность явно избегала этого места, превращённого кем-то в жуткое кладбище. Потом в воздухе стал явно улавливаться запах крови, к которому примешивались какие-то ещё малоприятные ароматы. И наконец у подножья могучего древа зоркие глаза уловили слабое движение. Осторожно подойдя чуть ближе, люди увидели огромного чёрного зверя, размером со взрослого медведя, который почти сливался с деревом. Сложно было по мохнатой спине оценить пропорции и природу этого существа, ибо оно низко склонилось к самой земле над чем-то... чем-то синим.

Южанка-караванщица присоединилась к остальным членам поискового отряда, и вся группа направилась к лесу, на отведённое им для поисков место. В северной стене замка Вудбранд имелась дверца, за которой начиналась каменная лестница, петлявшая по склону холма, на вершине которого и был построен замок. За лестницей шла дорожка, выложенная простенькой мозаикой. Уходила она в сторону леса, а по сторонам от неё росли персики и груши. На дороге группе встретилось несколько стражников замка, оставленных на случай, если мальчик вдруг сам выйдет из леса.

Фруктовый сад быстро сменился лесом. Здесь было немало высоких деревьев с пышными кронами, закрывающими небо. Осень ещё не вступила в свои права, а потому всё вокруг утопало в густой зелени. Ветер здесь был совсем не такой противный, как во внутреннем дворе замка, да и от дождя людей защищали шапки из густой листвы. Отряд дошёл до места, где и произошло роковое событие сегодняшнего утра. На дороге валялась раскрытая корзинка, из которой высыпалась вся еда – фрукты, булочки, конфеты. Натоптанная десятком человек свежая тропа вела в восточном направлении. Этот путь был отмечен множеством лоскутов белой ткани, повязанных на ветвях деревьев.

Но поисковый отряд отправился дальше, пока не добрался до совсем небольшого открытого участка, редко засаженного фруктовыми деревьями. Красивое место для отдыха с гамаком, натянутым между двух деревьев, несколькими столиками и массивной деревянной беседкой с каменным основанием. Повсюду разбросаны были многочисленные игрушки – целые армии крошечных солдатиков, сражающихся с различными чудовищами от орков до ужасных драконов и демонов, деревянное оружие самых разных видов, качели, деревянная лошадка с приделанными к ней колёсами, набор шариков для какой-то неизвестной игры, мелки, краски и многое другое. Фили ни в чём не отказывали.

Жёлтый флаг на краю этого небольшого парка отмечал место, с которого отряд должен был начинать свои поиски. За ним начинался лес, густой и тёмный, резко отличающийся от этого небольшого уголка безмятежности и детства.

Холодный северный ветер был истинным владыкой замка Вудбранд. Так повелось ещё с самых первых его дней, отчего в местных легендах прочно закрепилось поверье, что в старинных стенах в плохую погоду слышен тоскливый вой баньши. Ветер безжалостно трепал фамильные знамёна Вудбрандов с гордым девизом «Сила и честь», едва не срывал со стен многочисленные охотничьи трофеи, которыми так гордилось не одно поколение лордов, врывался в скопления людей, норовя забраться им под одежду и заморозить до самых костей. Ещё и мелкий дождь заморосил, будто боги за что-то гневались и пытались сделать этот день ещё невыносимей.

Во внутреннем дворе замка с самого утра было многолюдно. Такого столпотворения здесь не бывало никогда, даже во время королевского визита. Повод у нынешнего собрания был совсем не радостный. Тяжело было видеть хозяйку замка, молодую красивую женщину, бледное лицо которой залили слёзы, в её глазах поселилось истинное безумие, а подол шикарного платья был весь перемазан грязью. В истерике женщина не могла найти себе места, то срывалась куда-то бежать, то падала на пол и рыдала похлеще всякой баньши, то рвала на себе волосы от беспомощности. Окружавшая её группа жриц тщетно пыталась хоть как-то успокоить госпожу, но их боги были бессильны перед горем матери.

Лорд Вудбранд, когда-то великан, об удали которого барды слагали песни, теперь был сухим скрюченным стариком, уже не способным самостоятельно передвигаться. Вжавшись в кресло и кутаясь во множество одеял, он скорбно глядел в пустоту старинных стен, в которых прошли долгие годы его жизни. Вудбранд казался безучастным к стенаниям молодой жены, да и ко всему происходящему во дворе его замка. Сегодняшние события подтолкнули его к самому порогу смерти, и он вот-вот готовился через него переступить.

С самого утра по Вэймуту разнеслась весть о пропаже маленького Фили, единственного сына и наследника лорда Вудбранда. По слухам, испугавшись птиц, мальчик побежал в лес, его не смогла нагнать старенькая нянечка, не отыскала и замковая стража. В лес устремились отряды охотников, лесорубов, егерей, всех, кто мало-мальски знал окрестности, но даже охотничьи псы не смогли взять след ребёнка. Позже люди лорда прочесали весь город, задерживали и обыскивали каждую повозку, допрашивали каждую подозрительную личность, предполагая возможность похищения Фили. К полудню Вудбранд, осознавая, что его собственных людей недостаточно, повелел использовать все доступные силы, как местных, так и приезжих, для поисков сына и обещал щедрую награду тому, кто отыщет Фили.

Во дворе скопилась целая толпа добровольцев, которым велено было хорошенько подготовиться и вооружиться. О том, как поисковая операция вдруг превратилась в почти военную, собравшиеся могли только гадать. Кто-то вроде бы слышал, что первые из поисковых отрядов, уже успевшие вернуться в замок, будто заметили следы необычайно крупного зверя на лесной тропке, а в чаще заметили волков. Один из местных жителей вспоминал, что Королевский лес ещё пару десятков лет назад кишмя кишел разной нечистью, от гоблинов до троллей, а в давние времена в этих краях и драконы водились. Хоть стараниями лорда Вудбранда от такого соседства удалось избавиться, не стоило исключать встречи с опасными недобитками тех племён или появления новой угрозы, спустившейся с гор.

Седовласый кастелян, ветеран многих войн и битв, отпечатавшихся шрамами на его лице, занимался организацией многообразной массы добровольцев в небольшие отряды по пять-десять человек, которым вверялся определённый участок леса для поисков. Выделив из толпы очередную группу из семи человек, он стал проводить инструктаж. Усталость и нервное истощение кастеляна была хорошо заметна, за мальчика он, похоже, переживал не меньше его родителей, а в его возрасте подобные волнения переносились скверно.

– В последней раз Фильдора видели в полумиле к северу от замка, – медленно проговаривал старик, наверняка, устав от многократного повторения одних и тех же слов. – На опушке есть небольшой парк с беседкой, где молодой господин любит завтракать и играть. По возвращении с завтрака мальчика напугала стая ворон, он побежал в сторону леса и пропал среди деревьев. Поскольку лес он знает плохо, мог пойти куда угодно. Ваша группа отправится от беседки на северо-запад. Глядите в оба, мальчику пять лет, он легко спрячется в норе или за корнями, пройдете в двух шагах и не заметите. Скорее всего, на зов он не ответит, незнакомцев побоится. На ночь лучше привал устроить, в темноте всё равно искать бесполезно. Как на дорогу, ведущую к Эспару, выйдете, считайте, что пришли. Дальше искать бесполезно, ребёнок такой путь не пройдёт.

Седовласый ветеран показал очень схематичную карту леса и провёл пальцем от изображения замка к дороге. Стражники в это время принесли группе связку факелов, плащи от дождя и сумку с походными припасами.

– Еды на два дня, больше не понадобится, – кивнул кастелян на сумки и устало добавил. – Там ещё ленты, которые надобно повязывать на ветви там, где проходите, чтобы мы, если что, могли ваш путь отследить, да и вы сами дорогу назад нашли. Ваш цвет – жёлтый. Ищите на опушке флажок такого же цвета, оттуда начинайте поиски. А сейчас сообщите мне ваши имена и звания. И если есть ко мне вопросы, то задавайте.

Здесь представлено описание стартовой локации модуля для лучшего понимания причин, по которым персонажи оказались в этом месте.

КОРМИР


Это старинное королевство с историей, которая тянется более тысячи лет. Расположено в центральной части Фэйруна, на северо-западном побережье Моря Упавших Звёзд и является наиболее значительной силой региона. Кормир был основан в южной части древнего леса Кормантор, оттого его прозвали Лесным королевством. От древнего леса остались лишь два сравнительно небольших участка: Королевский лес и Хуллак. У истоков Кормира стоял альянс эльфов и людей, но сегодня человеческое население значительно преобладает.

История Кормира полна войн с различными врагами: драконами, орками, гоблиноидами, демонами и соседними государствами. Сегодня королевство обладает одной из сильнейших армий, основу которой составляют Пурпурные Драконы (воинские формирования) и Боевые маги. В мирное время они следят за порядком внутри страны. С самого основания королевства им правит династия Обарскиров. Действующий король – Азун IV, его правая рука – придворный маг Вангердагаст.

КОРОЛЕВСКИЙ ЛЕС И ВЭЙМУТ

Королевский лес – всё, что осталось от южного Кормантора, простиравшегося до гор на западе и моря на юге. Тысячу с лишним лет люди королевства отвоевывали у леса всё больше и больше территорий, строили на них города, засеивали поля и пастбища. Когда-то лес был населён дикими племенами, из которых наиболее опасными были орки и тролли. Там же находилось главное логово дракона Тоглора, прозванного Чёрным Роком. Кормирцы давно убили дракона и избавились от большинства агрессивных обитателей Королевского леса, хотя в чаще всё ещё хватает опасностей. Через лес проложено несколько дорог, на которым имеется два небольших городка и с десяток замков и постоялых дворов.

Город Вэймут расположен на пересечении нескольких торговых путей, связывающих столицу, Сюзейл, с северной частью королевства. Населяет его немногим более тысячи человек, ещё примерно столько же живёт на соседних фермах. Вэймут известен своими лошадьми, сразу несколько коневодческих хозяйств базируются к югу от города. Другим направлением деятельности местных жителей является лесозаготовка. Правит Вэймутом из своего замка лорд Фильбар Вудбранд, в молодости прославленный воин, прозванный Троллеубийцей, а ныне – прикованный к креслу старик, доживающий свой век. Его пятилетний отпрыск и единственный наследник Фильдор (или Фили) пропал в лесу, и лорд Вудбранд собирает людей на поиски.

Уплетая тосты, Марко слушал беседу искателей приключений в олуха. Его вниманием быстро завладела очаровательная особа с роскошной копной чёрных как беззвёздное небо волос и глубоким декольте, выгодно подчёркивающим её фигуру. Дама сидела за столом в большой компании вооружённых людей, один из которых, самый грозный и мужественный, был её мужем или возлюбленным. Этот факт не мешал женщине игриво улыбаться барду, получая в ответ комплементы, легко считываемые по губам. Немудрено, что приоритеты Марко только что изменились, и мнение присоединившейся к друзьям Керри было тут совсем ни при чём.

– Приключений, конечно, подождут, – легко согласился Марко, не сводя глаз с незнакомки. – Уверен, что эти мерзавцы уже давно потеряли наш след. К тому же всем нам нужен отдых после тяжёлого сражения.

Марко тактично умолчал о том, что его роль в сражении была ничтожной, и кроме испачканной маслом одежды он не испытал на себе никаких негативных его последствий. Прошлое волнение от встречи с известным убийцей, пришедшим по его душу, с барда как ветром сдуло, и он уже в полной мере готов был забыть о безопасности ради чувственных наслаждений и мимолетной интрижки с наставлением рогов очередному опасному человеку.

Официантка мило улыбнулась Керри, кажется, порадовавшись её вкусу на напитки и не только. Она бойко принялась перечислять вина, имевшиеся в широком ассортименте «Медной кружки». И хотя основной специализацией заведения, как в некотором роде следовало из названия, были эль и пиво, в винном погребе имелся немалый выбор питья для более изысканного вкуса. Впрочем, каталог начинался с дешёвого красного вина сомнительного происхождения, шедшего по 2 серебряных монеты за бутылку, и заканчивался знаменитым Ззаром, крепким шерри из самой крупной винодельни Глубоководья, один бокал которого стоил целый золотой.

Выбранные Керри компаньонки, получив сигнал от официантки, кошачьей походкой подошли к столу и заняли места по обеим сторонам от паладинши. Их нисколько не смущал её несколько потрёпанный вид с окровавленной одеждой и опалёнными чёрным пламенем волосами. Одна из прелестниц тут же принялась массировать плечи воительницы, вторая же просто взяла руку Керри и положила на своё бедро.

– Приятно видеть, что наши вкусы совпадают, – усмехнулся Марко, на секунду оторвавшись от своего безмолвного флирта.

Джализия

Игра, в которую играли старички, напоминала некое совместное собирание пасьянса. Азарта и соревновательного элемента в ней было минимум, игровой процесс был медленым и медитативным. Решительно непонятно было, кто в игре побеждает, и возможен ли в этом действе победитель в принципе. Возможно, игра так бы и длилась до самого заката, если бы Джализия не привлекла к себе внимание. Старики отложили карты и внимательно уставались на эльфийку.

–Я – это он, а он – это я, – улыбаясь беззубой улыбкой, ответил старик в жреческой рясе. – Брат Дерни, скромный служитель Владыки Утра и смотритель этого храма. Но я не могу назвать себя большим знатоком окрестностей, потому как путь веры привёл меня на Переправу не так давно, а в силу старости мне редко удаётся выбраться за пределы города. Другое дело мои товарищи. Позвольте мне представить несравненную Делору Занн, – старик с улыбкой указал на женщину за столом, которая несколько смутилось от такой похвалы. – За её плечами годы странствий по Долине и за её пределами, тысячи героических сражений и блестящих побед над порождениями хаоса и мрака.

– Мои достижения, бесспорно, преувеличены, но я и вправду хорошо знаю округу, – отвечала госпожа Занн. – В чём тебе нужен совет, Джализия?

– Минуточку, – возмущённо встрял полурослик, став ногами на стул. – Я, знаете ли, тоже много где бывал и много чего видел, а лет мне больше, чем любому из вас. Имя – Сертьерен, а в паре с ним идёт прозвание Мудрец, что, замечу, вовсе не спроста. Ремесло же моё – магия всех форм и оттенков. И, если тебе и вправду нужен совет, то обращайся прямо ко мне, благородная эльфийка.

Делора Занн посмеялась со слов хвастливого полурослика, старик Дерни и до того улыбался, но сейчас его улыбка расплылась ещё шире.

* * *

Миндартис, Гронц и Герда

Полуорк с самого боя с хобгоблинами был молчалив и лишь следовал за Дартом, не спеша проявлять инициативу. Несмотря на жару он всё-таки приоделся ради приличий человеческого общества, ибо понимал, что горожан смутит его нагота. Впрочем, мысли его занимало бедственное положение жителей и защитников Переправы. Совсем ещё мальчишки вынуждены были идти в бой, чтобы защищать родной край. Невинные путники гибли на дорогах. Никто в округе не был в безопасности. Этим людям нужна была помощь, особенно того, кто обладал даром исцеления.

– Овощи буду, – ответил Гронц. – Большую миску.

Дворфийка немного смутилась, когда к ней обратились на её родном языке, ответила она на всеобщем.

– Да я уже и забывать язык моего народа начала, – пожала она плечами. – Приятно было слышать родные слова, но давай всё же для лучшего понимания говорить на людском. Комнаты имеются, о лошадках позаботимся, а вас накормим лучшим образом, гости дорогие. Я Таррма, кстати.

Хозяйка быстро сходила на кухню и распорядилась о заказах Дарта и Гронца. Вернувшись, она посмотрела на представление барда и хихикнула.

– О, в наших краях такими простыми фокусами никого не удивишь, – с улыбкой сказала Таррма. – Есть тут один «магистр зрелищных искусств», который каждый вечер кружки да ложки в пляс пускает. Чего только не придумает, хитрюга, за бесплатную выпивку. Так что вы, господин бард, лучше чем-то другим народ развлеките. Баллады – это в самый раз будет, я думаю.

Тут взгляд хозяйки упал на скучающую в сторонке Герду.

– А вы, господа, должно быть авантюристы? – осведомилась дворфийка у Дарта. – По экипировке поняла и по тому, как вы с сержантом говорили. Наверное, по делу какому-то в наши края явились? Просто у нас тут есть наёмница одна, со способностями, но без работы. Сидит целыми днями, без дела скучает. Может быть вам её помощь пригодится? Вот о ней говорю, Гердой зовут.

Таррма указала Миндартису и Гронцу на арбалетчицу и задорно ей подмигнула.

* * *

Толберн

Через каких-то пятнадцать минут Толберн сидел за обеденным столом с первым советником Уистоном, его женой и многочисленными детьми или другими младшими родственниками, а также капитаном городской стражи. Сержант, представив руководству отчёт обо всём, что произошло с ним в последнее время, отправился в казарму к своим людям. Еда на столе была довольно скромная, но приготовлена с высоким мастерством и любовью, и, конечно, она во всём превосходила походные харчи.

– Как вы уже поняли, у нас тут серьёзные проблемы с хобгоблинами, – начал рассказ первый советник, пока его семейство наслаждалось едой. – Уже несколько дней они дерзко нападают на соседние фермы и простых путников. Это не какие-то одиночные вылазки разбойников, это полноценная военная операция.

– Хобгоблины и раньше нападали, – вступила в разговор Соранна, голос у неё был низкий, совсем не женственный. – За время моей службы в страже пару раз совершались налёты на фермы, что находятся на западном берегу. Они были довольно быстрыми и хаотичными, к тяжёлым последствиями не приводили. Сейчас же очень похоже, что целое племя агрессивных дикарей спустилось с гор и двинулось в Долину. Судя по тому, как дерзко совершаются последние нападения, хобгоблины рано или поздно могут ударить и по самой Переправе.

– Кроме очевидной угрозы нашим домам и нашим жителям, – продолжил советник. – Не следует забывать и о том, что торговый тракт – это наша жизнь. Без него город давно бы сгинул. И сейчас хобгоблины фактически перекрыли тракт к западу от Переправы. Без путешественников, в особенности торговцев с их деньгами и товарами мы и без открытой войны продержимся недолго. Вот поэтому нам и нужна помощь способных искателей приключений, которые смогли бы отбросить налётчиков прочь, обезопасить город и открыть тракт для путешественников. Конечно, я говорю не о полноценной военной операции. Боюсь, на это у нас не хватит сил. Я говорю о выверенном точечном ударе в сердце врага, их вожаков, которые держат эту беспокойную толпу дикарей вместе. Учитывая, что хобгоблины разредились и распределились по весьма обширной территории, найти путь к их лидеру возможно. По донесениям моих людей выходит, что их главный лагерь находится где-то в Ведьмином лесу. Я готов заплатить за то, чтобы вы отправились туда и убили вождя краснокожих. Что скажете?

Зря Ларс надеялся на благоразумие вспыльчивого аристократа. В том было столько спеси, подкреплённой обидой и презрением, что сбивать её какими-либо воззваниями к гласу разума не представлялось возможным. Но, где не работали слова обыкновенные, на выручку приходили слова, сплетённые в хитрые магические формулы и потому наделённые великой силой, которой даже сир Ривальдо не в силах был возразить. Впервые в жизни он вынужден был кому-то беспрекословно повиноваться, совершенно не понимая причин побуждения, заставившего его разжать пальцы и уронить на землю своё опаснейшее оружие. Тут же на беззащитного уже дворянина обрушился волшебный клинок, заставивший Ривальдо упасть в грязь на колени.

Вид у униженного и побитого задиры и грубияна, перемазанного грязью и кровью, под которыми винного пятна и вовсе уже не было видно, был совершенно жалкий. Вдруг он издал жалобный писк и повалился лицом в ближайшую лужу. На его выпяченном вверх заду в это время волшебным образом появилась вырезанная на штанах и подштанниках буква «R». Удивительно, но после такого унижения Ривальдо так и остался стоять на коленях в нелепой позе и даже не предпринимал малейших попыток вырваться.

Его телохранители, поняв, что для них дело приняло совсем скверный оборот, при котором им оставлен небольшой выбор – отбивать своего подопечного у этой шайки умелых и весьма находчивых странников, или же держать ответ перед сиром Ривальдо и его влиятельным отцом за своё бездействие, стоившее подопечному здоровья и запятнанной репутации. Столкнувшись с проблемой выбора меньшего из двух зол, командир телохранителей предпочёл не выбирать вовсе и вместе со своими людьми направился в сторону Глубоководья. Остались только побитый сир Ривальдо и его карета с кучером и двумя молоденькими прелестницами, с нескрываемым испугом наблюдавшие за нелепой «дуэлью».

До разделения группы и выхода из космопорта Теева сопровождающий группу варгр послушно исполнил просьбу лорда Дейна. Пальцы его быстро застучали по клавишам терминала, извлекая на экран потоки разнообразной информации, которую Кррш воспринимал почти мгновенно, а затем переходил к следующему набору данных. После минуты или двух манипуляций с терминалом бывший пират разочарованно подвёл итог своих поисков:

– Ни Мирии, ни её корабля в открытых списках космопорта нет. Я перебрал дюжину кличек и фальшивых названий, которые она использовала в прошлом, но по ним тоже ничего. Есть риск, что мы разминулись, но в то же время она может просто залечь на дно. На Тееве не парятся с достоверностью информации при регистрации кораблей, своих тут определяют по кодам доступа, а не по тому, как их зовут и на чём они летают.

После этого лорд Дейн заказал для «Огненной птицы» столь необходимые после пяти недель, проведённых в космических перелетах, процедуры. Ремонтная бригада космопорта никогда прежде не имела дел с кораблём такого класса, поэтому первоначальный ценник, заявленный в размере трёх тысяч кредов, по причине дороговизны материалов и необходимости особо деликатных работ вскоре вырос до весьма жирных десяти тысяч. Впрочем, команда со времён Дринакса знала об особенностях своего корабля, и эта новость не стала неожиданной. Дополнительные расходы пришлись на заправку баков корабля качественным топливом и пополнение припасов всего необходимого для жизни на борту.

После расставания с остальной частью команды Себастьян и Дакра направились в Верхний Город. Стараниями капитанов с их строгими законами и кибернитическими стражами порядка это место очень походило на деловой центр какого-нибудь мегаполиса достаточно развитой планеты. Большие массы народа двигались по длинным пешеходным улицам мимо сотен кафешек, магазинчиков, клубов и прочих развлекательных заведений. Этот район отличался культурным многообразием. Например, здесь имелся ресторан варгрской кухни, где весь персонал и большинство посетителей были варграми, салон красоты для асланов с их выдающимися гривами, требующими постоянного ухода, филиал флорианской торговой компании и даже лавка с жоданийскими товарами. Почти все обитатели и гости Блэксэнд-Сити были вооружены, многие открыто носили броню, хотя каких-либо примеров агрессивного или нецивилизованного поведения за время своего путешествия лорд Дейн и фесгор не заметили.

Павильон Розы оказался местом привлекательным, внешнему облику которого уделили немало внимания. В тени огромной башни Гранд-Отеля на этой безжизненной планете расположился утопающий в зелени клочок земли с небольшим прудиком, деревьями и сочной зелёной травой. Столь резкий контраст с песчаными дюнами и голыми скалами Теева и джунглями из железа и стекла Блэксэнд-Сити делал парк одним из самых привлекательных мест города. Павильон, лучший и самый дорогой ресторан, располагался среди всей этой зелени, предлагая не только великолепную кухню, но и лучший во всём секторе вид из окна.

Именно здесь, рядом с Павильоном Розы, лорд Дейн и начал собирать сведения и заводить ценные знакомства. Что интересно, почти все, с кем он говорил, не были членами пиратского сообщества (по крайней мере, отрицали связи с ним). На Теев кого-то привёл интерес в редких или же запрещённых товарах, или покупателях для своих товаров; кто-то явился сюда в поисках работы специфического плана, какую не станешь искать на легальных биржах труда; другие находили здесь убежище от преследования в родных мирах. Все эти люди были совершенно аполитичны, никто толком не знал, что за лорды пиратов управляют этим местам. Максимум они могли назвать пару имён вроде уже известных Призрака или самого жестокого головореза всей Троянской Сферы по имени Ашан, но не более. Никто из тех, с кем говорили Дейн и Дакра, не знал Мирии и ничем не мог помочь в её поисках.

Расспросы, казалось бы, ни к чему не привели, но сам факт их осуществления не оставлен был без внимания большими людьми этого города. И часа не прошло, как к дринаксскому аристократу и его грозному телохранителю подошёл молодой человек в синей куртке, стилизованной под имперский флотскую форму младшего офицера.

– Вы задаёте интересные вопросы, господа, – негромко произнёс незнакомец. – Если желаете получить на них столь же интересные ответы, прошу проследовать за мной к моему начальнику. Только оружие я придётся сдать на входе.

Юноша указал в сторону Павильона Розы, у входа в который появилось ещё два похоже одетых молодых человека. Они, не скрываясь, имели при себе военные лазерные винтовки довольно старой модели и совсем уж архаичные шпаги.

* * *

В это время Саша, Аллендер, Лин и их проводник в лице Кррша исследовали самое дно Блэксэнд-Сити, которое мало с чем можно было сравнить. Любой плохой район любого города на любой планете представал в выгодном свете после знакомства с теевской клоакой, где царил жестокий закон улиц. Здесь могли всадить пулю между глаз за один косой взгляд или одно неудачно вырвавшееся слово. Выстрелы и крики слышны были отовсюду, будто вокруг шли боевые действия. Но нет, большинство обитателей этих мест были совершенно спокойны и не обращали никакого внимания на разборки буквально за углом. Те, кто нашёл своё место в здешней экосистеме, привыкли к хаосу и беззаконию Нижнего Города, более того, они видели в них большие плюсы и уже не представляли себе иной жизни. Кррш вот выглядел здесь вполне уверенно, он довольно часто приветствовал кого-то в толпе, обменивался парой словечек с прохожими, бросаясь фразами на самых разных языках и диалектах, и легко походил на своего.

А вот членам экипажа «Огненной птицы» раствориться в толпе было совершенно невозможно. Куда бы они ни шли, все взгляды были прикованы к ним, будто над их головами висела огромная неоновая вывеска с надписью «чужаки». Взгляды хмуры, взгляды хищные, взгляды откровенно враждебные. Под ними становилось понятно, что это лишь вопрос времени, когда кто-нибудь из местных решит посмотреть, что у этих новеньких в карманах. Опасных типов тут было больше чем в тюрьме строго режима и все поголовно были вооружены, большинство при этом имело ещё и броню, встречали даже обладатели весьма специфических киберимплантов явно боевого назначения (например, крупный мужик с пулемётом вместо левой руки).

– Готовьтесь ко всему, ребята, – предупредил Кррш. – И смотрите в оба. Сейчас забуримся в бар, иначе с нас скоро шкуру сдерут. Надеюсь, там найдём болтунов подходящих.

Но с реализацией планов варгра пришлось повременить, потому как на пути к бару компанию ждал сюрприз. Путь пролегал по узкой аллее меж кособоких хибар местной бедноты, когда впереди образовалось препятствие из представителей местной шпаны. Четвёрка молодых панков с пистолетами и ножами отчего-то решила, что вооружённая группа чужаков им по зубам. Характерный блеск в глазах с расширенными зрачками подсказывал, что навело этих бандитов на подобную мысль – наркотический кайф, вселявший ложное чувство могущества.

– Э… – приветствовал лысый крепыш, единственный из шайки облачённый в армейский броник. – Это наша улица и мы собираем тут плату за проход. Если не хотите получить, быра выворачивайте карманы.

Рядом с ним ухмылялась совсем молодая девка с розовыми волосами, которая поигрывала в руках с пистолетом крупного калибра. Подруга за ней с огромной грудью в крошечном топике решила принести на перестрелку нож и теперь чуть ли не облизывала его лезвие, предвкушая драку. Только смуглый парень за спинами у остальных выглядел адекватным. Он неумело пытался спрятать под полами длинной куртки автомат.

– Спокойно, братва, эти со мной, – попытался найти мирный выход из ситуации Кррш.

– Ну, не повезло им, чё, – зло ухмыльнулся лысый, наведя на варгра дуло автоматического пистолета. – Ты тоже гони бабло, волчара.

Магическим зрением Шиашолла без труда определила причину столь необычных последствий ранения Дариуса. Клинок сира Ривальдо имел хорошо различимую ауру школы очарования, в которую входило немало колдовских уловок по превращению противника в совершенно неподвижную статую. Поняв, что этот благородство этого аристократа ограничивается только титулом, но не манерой поведения, чародейка из аристократического рода сдерживать себя не стала. Скрывшись из виду при помощи собственных чар, она отступила на немалое расстояние и атаковала издали Ривальдо, ждавшего нападения в ближнем бою. Но подлец с гаденьким приёмом в арсенале готов был и к хитрой уловке своей соперницы. Огненный снаряд он отразил своим клинком, направив его в ближайшую лужу.

– Что вы стоите, истуканы, когда на вашего господина нападает какая-то цыганка? – с рёвом бросил Ривальдо упрёк своей охране, но его грозные стражники превратились в испуганных мышат, которые угрозы юной госпожи Сарен приняли близко к сердцу. Стать жертвами чудовищной болезни, отнимающей у мужчин самое дорогое, им совершенно не хотелось. К тому же они, похоже, и сами устали от своего вспыльчивого нанимателя.

– Дуэль же, вот и рубитесь, сир, – негромко оправдался один из телохранителей.

Тут стараниями Ларса за спиною дуэлянта материализовался призрачный клинок, являвшийся проекцией самого меча Огмы, что прорубает тьму невежества и несет с собою свет знания. Сейчас он готов был принести немного ума господину Ривальдо, который имел большие пробелы в части манер поведения и элементарных человеческих отношений. Удар стал для аристократа полной неожиданностью и заставил его опуститься на одно колено в грязь.

– Убью, выпотрошу, четвертую, – неистово орал Ривальдо, оборачиваясь и намереваясь дать бой обидчику, но оказался совершенно ошарашен, обнаружив на его месте один лишь висящий в воздухе меч. – Да, что же это за бесовщина-то такая?

–О, я этого гнуса не только прославлю, – усмехнулся Марко, доставая собственную рапиру. – Я ему ещё и сам в нём дыру проделаю, глядишь, через неё спесь вытечет.

И бард действительно ринулся в ближний бой, демонстрируя некое подобие фехтовальной стойки, хотя любому мастеру очевидно было, что уроки боя Маркус Вэндс забросил слишком рано. Тем не менее нехватку мастерства он компенсировал рвением. Подгадав момент, бард кольнул Ривальдо в живот, добавив к пятну от вина на его рубашке ещё и кровавое пятно.

Не стала стоять в стороне от доброй драки и Брунхильда. Вон ещё пару мгновений назад загадочно взирала на поединок Дариуса и Ривальдо, мечтая, что эти двое мужчин сражаются за её внимание, а в следующий момент с рёвом, достойным самого Темпуса, неслась с молотом на подлого аристократа. Тут руатимская дева рано выдала свои намерения криком, и Ривальдо успел отшагнуть в сторону, избежав удара. Дуэлянт с магическим клином уже с куда меньшей грацией ответил, полоснув Брун по спине. Варварша перенесла этот удар куда лучше Дариуса и не лишилась способности свободно двигаться.

– Помогите же мне, – в отчаянии кричал Ривальдо, которого пинали всей гурьбой, обращаясь к безучастной охране. – За что я вам деньги плачу?

– Платите не вы, а ваш папенька, – возразил главный телохранитель. – И платит недостаточно, чтобы мы по вашей, сир Ривальдо, прихоти с каждым встречным в драку лезли. Сейчас мы решили соблюсти нейтралитет.

День подошёл к концу, за ним ошеломительно пронеслись вечер и сменившая его ночь. Были и душевные посиделки в хорошей компании со старыми и новыми друзьями, и безудержное веселье в одном из самых бойких мест большого города с его многочисленными возможностями и соблазнами, и, конечно, неугомонный Марко Воло, который едва выбравшись из одной передряги, всё стремился с головой ринуться в новый омут. Было у самозванного барда то редкое качество, что одни назовут противоестественной тягой к поиску всевозможных приключений на свой беспокойный зад, другие же отметят магнетические свойства натуры Марко, благодаря которым неприятности находят его сами. Истина, как обычно, лежала где-то посередине. Следовало бы отметить и другое исключительное свойства отпрыска семейства Вэндсов, без которого он давно бы бесславно окончил свой жизненный путь. Речь, разумеется, о необычайной удачливости Марко, потому как раз за разом бард выходил сухим из любой воды.

Когда наступило утро, и наши герои приходили в себя после славного отдыха в «Медной кружке, полного выпивки, азартных игр и чувственных ласк (разве что Ларса все эти развлечения миновали), Марко первым забарабанил в двери своих новых товарищей, что только вчера «наняли его» для путешествия в Долину Теней. Энергии барда, кутившего всю ночь, можно было только позавидовать. Он очень уж хотел побыстрее двинуться в дорогу на поиски приключений, даже завтрак он предлагал перенести на свежий воздух. Впрочем, причина столь жаркого рвения Марко объяснялась очень просто. Этой ночью он, несмотря на предостережение Шиашоллы, всё-таки добился своего и провёл время с роковой красавицей. Теперь же его разыскивали по всей таверне люди опасного человека, которому он наставил рога.

И в этот раз Марко в последний момент вытянул шею из-под занесенного над ней меча. Ему удалось пересидеть в конюшне, пока его компаньоны собирались в дорогу, а дальше он со всей поспешностью во главе процессии (как и подобает проводнику) поскакал прочь из Глубоководья по Торговому тракту в сторону Даггерфорда и Гостиницы-на-Полпути. Утром распогодилось, и после лившего весь прошлый день дождя ярко светило солнце. Путешественники, что пожелали переждать непогоду в уюте городских кабаков, по утру тут же отправились в путь. У Южных Врат царило невиданно столпотворения из-за обилия повозок, всадников и пеших путников, пытающихся разъехаться и разойтись в довольно стеснённых условиях. Стражи врат быстро плюнули на эту толпу и не стали никого досматривать и проверять, как это происходило в обычные дни. А потому Марко, всё ещё разыскиваемый законниками, смог беспрепятственно покинуть город.

Яркое тёплое солнце, приятный южный ветерок, зелень вокруг и пение утренних пташек сулили приятную поездку, благо путь лежал по совершенно прямой, хорошо известной и безопасной дороге. Некоторые осложнения в пути появлялись из-за последствий вчерашнего ливня – в некоторых местах образовались огромные лужи и вязкая грязь, которые приходилось объезжать. Марко, поняв, что люди обиженного им мужчины его не преследуют, снова был бодр и весел. Он почти безостановочно молол, делясь историями о своих прошлых и наверняка полностью вымышленных похождения, не особо заботясь о том, слушают его вообще или нет. Если верить его россказням, то за плечами у барда имелся значительный опыт пиратства в холодных водах Бесследного моря, сражение с легендарным Зверем на Муншайских островах и поиски сокровищ в знаменитом замке Драконье копьё.

Движение по Торговому тракту было интенсивным. В город спешили торговцы и путешественники, жители ближайших селений и бродячие артисты, наёмники в поисках работы и наслаждающиеся погожим деньком аристократы. В обратном направлении двигалось ничуть не меньше народу. По обе стороны от дороги раскинулись золотые фермы и изумрудные луга, иногда встречались густые лесные заросли, бывшие когда-то частью огромного лесного массива, занимавшего половину континента, далеко на западе виднелись спокойные воды удаляющегося Моря мечей.

Ещё до полудня поездка вдруг перестала был лёгкой и беззаботной. Очередная неприятность пришла вовсе не от Марко, а явилась она в роскошной карете, вычурно украшенной и принадлежащей, несомненно, человеку состоятельному, а возможно даже и благородному. Сзади и спереди от кареты ехало по паре вооружённых всадников, облачённых в начищенные до блеска доспехи с гербами и украшениями. Кучером было странный зеленокожий карлик в ливрее и в парике, в котором невероятно сложно было признать гоблина.

– А ну, прочь с дороги, сброд, – грозно крикнул ближайших из всадников героям «Полной чаши», которые невольно оказались на пути у этой пышной процессии. – Сир Ривальдо едет.

Дорога была довольно широка, и в обычный день по ней бы и три таких кареты разъехались, но сегодня часть дороги превратилась в непроходимое болото, и оставалась лишь узкая полоса, с которой некуда было деться – либо в то самое болото, либо в густые заросли. Экипаж не стал дожидаться, пока ему уступят дорогу, и упрямо продолжал движение. Кучеру не удалось совершить задуманный манёвр, колесом он наехал на торчащий из грязи камень, из-за чего карету хорошенько так тряхнуло, она резко подпрыгнула и остановилась. Изнутри грубый мужской голос принялся извергать отборные проклятья. Дверца резко отворилась, и из кареты появился средних лет мужчина в нелепом парике, какие так любят аристократы, особенно, если возраст оставил их без собственных волос. Разодет этот тип был роскошно, похлеще гостей на вечере в Доме Удовольствий. Картину портило лишь совсем свежее пятно от красного вина на белоснежной манишке этого господина. Физиономию его перекосило от гнева, в правой руке он сжимал трость, которой тут же огрел по спине гоблина, но тот сразу указал на искателей приключений, и вот уже злобный взгляд рассерженного господина устремился на них.

– Сир Ривальдо, не надо их убивать, ну, пожалуйста, – из кареты показались две прелестные головки молоденьких красавиц в пёстрых нарядах с обнажёнными плечиками, белизна которых многое говорила об их хозяйках. Вид у обоих дам был крайне обеспокоенный.

– Сию минуту, мои дорогие, лишь преподам урок хороших манер этим нахалам, – отвечал сир Ривальдо лилейным голоском, а в следующий момент резко выпалить уже в сторону искателей приключений. – Из-за вас, мерзавцы, испорчен великолепный день. Я незамедлительно требую сатисфакции и вызываю вас на поединок. У кого из вас хватит смелости быть первым?

– Впервые вижу такое, – честно признался сержант, наконец рассмотрев необычных зверей. – Из самого Ада они явились не иначе. В окрестных лесах странной живности хватает, не даром ближайший к нашему городу Ведьминым кличут, но вот ни о чём подобном мне за всю жизнь слышать не доводилось, тем более встречать.

– Из Нарфелла они пришли, папка рассказывал, – подал голос один из стражников, молодой паренек со свежей раной на щеке. – Раньше в тех краях жили колдуны, что якшались со всякой нечистью, вроде как и с демонами. После них там всякого осталось.

– Долгий путь они из Нарфелла проделали, – усомнился сержант. – Но из Ада путь ещё дольше.

Мало кому из защитников города у реки пришлась по душе идея Джализии сделать из трупа вожака налётчиков пугало для устрашения его соплеменников. Сержант твёрдо ответил эльфийке:

– Мы не дикари и уподобляться этим выродкам не станем. Да, если я что и знаю о хобах, то выставленная голова их командира лишь побудит их к мести за него с особой жестокостью.

После стража из Переправы занялась мертвецами. Сержант нехотя согласился, что негоже оставлять их падальщикам и давать расплодиться заразе в такой близости от города. На отдельные костры времени уже не было, так что и людей, и хобгоблинов сносили в общую кучу, облили маслом и подожгли. Запах был отвратительный, но смешанный отряд уже отъехал в сторону города, к тому времени, как погребальный костёр основательно разгорелся.

– Видал я того торговца с охраной в городе пару дней назад, имени не знаю, но не местный он – это точно, – поделился скудной информацией сержант Харск.

* * *

Добираться до Переправы Дреллина было недолго. Дорога несколько раз петляла в густых зарослях и в итоге повернула на север. Там деревья расступились, открывая небольшой городок, разместившийся на обоих берегах реки Элсир. С этого южного берега защиты у Переправы почти не было, у дороги возвышалась наблюдательная башня с одиноким арбалетчиком, чуть поодаль виднелась ещё одна. Но ни ворот, ни крепостной стены, ничего, что мешало бы врагам ворваться в городок, здесь не было. Только сейчас местные жители озаботились возведением баррикад из камней, взятых с развалин старинных построек и опор моста, но в качестве полноценной фортификации они нисколько не подходили.

Миновав десяток расположенных вдоль дороги крестьянских домов, всадники подъехали к зелёному холму, возвышающемуся посреди города. Там всё ещё стояли столбы с развевающимися на ветру цветными лентами, оставшиеся с какого-то праздника. Между ними с радостным визгом носилась толпа ребятишек, в силу малолетства ещё не понимающих всей опасности происходящего в округе. Взрослые же в большинстве своём имели вид встревоженный, появление процессии воинов со следами свежей драки лишь усилило их беспокойство.

– Здесь у нас главный холм, где устраиваются ярмарки и праздники, – стал рассказывать Харск. – Все важные постройки тут же рядом – ратуша, дом первого советника, казармы стражи, гостиница и лавка. Храм Латандера через пару улиц к северу. Мы с парнями передохнём пару часиков и снова в патруль, а вы как хотите. Попрошу заглянуть к советнику, у него для вас дело найдётся.

201-1105. Теев, субсектор Синдал, Троянская сфера

Вторая попытка вывести корабль на пригодную для заправки высоту увенчалась успехом. Александра учла ошибки прошлого раза и более аккуратно управляла манёврами «Огненной птицы», так что члены команды ощутили лишь небольшую вибрацию от входа в атмосферу газового гиганта. Дальше дело стало за мощными наносами, закачивающими водород в топливные баки. Лем немного поворчал по общему каналу связи, что с неразбавленным топливом не даст гарантий, что барахлящий движок осилит следующий прыжок.

А прыжок предстоял весьма серьёзный. Над его осуществлением во всю уже трудились штатный навигатор лорд Дейн и приставленный к нему в помощники Кррш, который единственный из всех обитателей корабля знал координаты таинственного пиратского схрона с топливом. Варгр аж присвистнул, впервые заглянув на мостик и увидев блеск былой роскоши. За свою богатую событиями карьеру космического пирата он сменил немало мест работы, но ни разу не видел ничего подобного. Восхитился Кррш и бортовым компьютером, значительно упрощавшим многие вещи, в том числе построение маршрутов для прыжков.

Впрочем, на «Мизери» у варгра была база с координатами вот таких вот пиратских тайников для своих, сейчас же ему приходилось по памяти восстанавливать многие вещи, имея при этом минимум информации. Тот участок космоса, куда предстояло прыгнуть «Огненной птице», не имел звезды и небесных тел, известных бортовому компьютеру, а следовательно, приходилось довериться способности Кррша запоминать весьма сложные последовательности чисел. В этом он произвёл на лорда Дейна неожиданно хорошее впечатление.

После долгих перепроверок «Огненная птица» наконец совершила прыжок, причём это был «прыжок веры», ведь малейшая ошибка означала, что корабль вынырнет в совершенно пустом участке космоса, где нет совершенно ничего, а до ближайшей звёздной системы три-четыре световых года. Для всей команды это означало гарантированную смерть, причём ровно такую, от которой совсем недавно был спасён со станции Кррш. И всю ту неделю во время прыжка каждый на борту хоть раз задавался вопросом, а стоило ли доверять свою жизнь этому непутёвому варгру, которой до сих пор терпел одни неудачи. Впрочем, сам новичок был вполне уверен в себе и своей памяти. Он пытался наладить контакт с разными членами команды, охотно делился сведениями о жизни пиратского сообщества и тех, на кого его новые спутники охотились. А ещё он обладал на удивление широким набором навыков и знаний в самых разных областях, хотя и не мог считаться крутым специалистом ни в одной из них.

Когда корабль наконец вышел из прыжка, команда могла наблюдать то, что редко доводится видеть космическим путешественникам – пустоту и черноту, слабо освещённую лишь тусклым светом далёких звёзд. Здесь не было почти ничего – ни звёзд, ни планет, ни космических станций. Когда корабельные датчики не дали никаких толковых данных об окружающей обстановке, показалось, что худшие опасения команды подтвердились. Но Кррш со знанием дела настроил систему связи на известную ему частоту и спустя некоторое время получил сигнал маячка, адресованный только тем, кто знает, что конкретно искать. Через несколько часов «Огненная птица» добралась до источника сигнала и обнаружила на месте сложную конструкцию из соединённых вместе трубами нескольких сотен четырёхтонных цистерн.

Кррш пояснил, что пираты регулярно отправляют танкеры к этому месту для пополнения запасов очищенного топлива, но предназначено оно только для своих. Для всех чужаков, кто каким-то образом выудил из пиратов координаты схрона или совершенно случайным местом набрёл на это место, в топливо добавлена крайне вредная примесь, почти незаметная на датчиках. Из-за неё повреждается прыжковый двигатель, и попытка совершить прыжок обычно заканчивается мощным взрывов. Поэтому в случае этого тайника и ему подобных всегда стоит ещё раз провести очистку уже, казалось бы, очищенного топлива.

По указаниям варгра команда «Огненной птицы» заправила баки от пиратских цистерн, а затем провела очистку закаченного топлива. Много времени это не отняло. Дальше дело было за малым – спланировать новый прыжок, на этот раз на Теев, система которого была хорошо описана в базах данных. Так что тут уже штатный навигатор корабля точно знал, что всё делает правильно. Как только с очисткой топлива и расчётами прыжка было покончено, корабль незамедлительно его осуществил. Было немного непривычно и даже удобно прыгать без необходимости удаляться от крупных небесных тел на безопасное расстояние. Очередную неделю команда провела в прыжке, из которого успешно вышла уже в загадочной системе Теев.

В дни колонизации Троянской сферы Теев сочли неперспективным. Слишком жаркое солнце давно высушило все девять планет системы, превратив их в почти безжизненные скалистые пустыни. Особенно редких и ценных минералов ни на планетах, ни в трёх поясах астероидов не имелось. И всё же с рассветом Синдальской империи эта система оказалась удобна в качестве перевалочного пункта. Все планеты системы были колонизированы, а на главной планете возник весьма крупный и технологичный город. Всё это, конечно, пришло в запустение с гибелью империи. Но вот тот самый главный город Теева, известный ныне как Блэксэнд-Сити, вполне продолжал существовать.

– Подход к планете охраняется космической станцией, – поделился знаниями Кррш. – Она называется Черепом и может стереть в порошок любого ещё на подлете. Если не знать специального кода, то так оно и произойдёт. На ваше счастье, я его знаю. Ну, а дальше ваш путь лежит в Блэксэнд-Сити.

Проскакав минут пять по дороге в сторону города, Джализия встретила группу из десяти всадников, двигавшихся навстречу на полном скаку. Все десять были людьми мужского пола и представляли собой весьма разношерстное сборище. Лишь один был действительно похож на воина – он как раз находился во главе отряда, был в кольчуге и металлическом шлеме с широкими полями, с длинным конным копьём, а также мечом и щитом для пешего боя. Поверх кольчуги была надета жёлтая накидка, на которой имелись следы свежей крови. Этот первый всадник был человеком в годах, носил небольшую бородку с проседью и усы, и в целом выглядел как человек с богатым воинским прошлым. Про остальных членов отряда такого нельзя было сказать. Все они были молоды, двое и вовсе казались подростками. Доспехи семи человек были лоскутами плотной кожи, пошитыми поверх обычных рубах и штанов. Головы же были прикрыты кожаными колпаками. Из оружия у этих всадников имелись лишь копья да луки. Двое самых молодых членов группы и вовсе не имели никаких доспехов, а их оружием были длинные палки.

Следы крови и свежие перевязанные раны можно было разглядеть и у остальных членов группы. Ясно было, что они уже успели повоевать совсем недавно. И если командир отряда встречал эльфийку в боевом положении с копьём в руке, то остальные еле держались в сёдлах от изнеможения. Рассмотрев резко появившуюся перед ним всадницу, командир несколько успокоился, но копья не убрал.

– Ещё хобгоблины, говоришь? – хмуро проговорил командир. – Эти гнусы по всей округе снуют, грабят соседние фермы. Уже два дня мы без сна и отдыха пытаемся защитить гражданских и мотаемся туда-сюда. Рад, что кому-то удалось дать достойный отпор. Я сержант Харск из стражи Переправы Дреллина, а со мной городское ополчение. Поехали скорее за твоими раненными, а оттуда сразу в город, пока ещё хобы не появились. Целитель есть в городе, братом Дерни зовут.

После этого отряд сержанта последовал за Джализией к месту, где хобгоблины устроили засаду на её отряд.

* * *

Толберн осмотрел тела поверженных врагов. Это была далеко не первая его встреча с гоблиноидами, так что об их повадках он знал немало и мог теперь, основываясь на собственном опыте, строить вполне обоснованные предположения. Выходило, что нападавшие были налётчиками и грабителями, устраивающими засады на путников, когда те не ждут нападения. Для простых крестьян и даже небольшого торгового каравана хватило бы и дюжины лучников, пусть даже и с плохеньким снаряжением, но здесь к отряду был придан довольно сильный боец, целый жрец и два существа из самого Ада. Так что это не какая-то шальная группка, далеко забредшая в людские земли, а достаточно автономный боевой отряд, хорошо понимавший, что он делает. Размышления о том, что хобгоблины слишком уж организованы, не могли не тревожить. При себе побеждённые противники не имели никакого походного снаряжения, не было у них ничего лишнего, только оружие и доспехи. Это значило, что где-то рядом у них должен был быть лагерь или какой-то опорный пункт. Возможно, полуразрушенный фермерский дом, от которого шло подкрепление, был как раз таким местом.

Путешественники успокаивали своих ездовых животных, которые познали много страха в этой напряжённой битве, но никто из них по счастью не пострадал. В это время противоречия между членами отряда вышли наружу и грозили перерасти в продолжение боя, но теперь уже бывшие соратники рисковали оказаться по разные стороны. К счастью, голос разума победил.

Общая реакция на его искаженное мышление, на то, что рогач готов сделать ради задабривания своего покровителя - она была сдержанно-негативной и, к несчастью, весьма ожидаемой: слишком редко с кем ему удавалось сработаться, а те единицы - они это делали из холодного расчёта, как в бизнесе. Хорошо они ещё напрямую заявили об нежелании вместе, плечом к плечу, заниматься наемничьим ремеслом, а не позволили его "ощутить" через нож во время сна. Хорошо, что Кэрр в целом был рубахой-парнем, прямолинейным, простым и честным.

- Я понимаю и ухожу, - кратко изрёк Кэрр, дабы подавить враждебность дворфа, после чего, действительно медленно отступая, он позволил поведать как есть свои мысли на счёт всего случившегося, - Странно, что вы заранее не расспросили меня обо всем, хотя я догадываюсь почему - святой символ Гонда на щите, он внушает доверие и без слов.

После кинутой реплики дворфу, тифлинг, оседлывая коня, поведал орку кое о чем, - А что до проклятия, Гронц, то не думай, что всё так просто. Пойдя наперекор ему, не собрав мяса для себя, я могу стать никем без магии, словно отреченный богом жрец, одним из тысячи неодаренных в этой глуши. И поэтому дам бесплатный совет...

Тут синекожий таки взвалил неспешно своё тело на седло, после чего, прервавшись на не секундную заминку, поведал кое-что важное, - Никогда не соглашайтесь на сделки от отчаянья! Я - самый наглядный тому пример. И вроде бы всё, надо не задерживаться, лишний раз не проверять терпение у своих уже бывших братьев по оружию, но парочкой фраз с бардом стоило перекинуться: он не раз и не два демонстрировал полезность купола, а в его ритуальной книге столько страниц ещё было пустым ...

- И да, Миндарт, если будет время, загляни в мой родной город. - обратился Кэрр с просьбой, - Твой ночной купол, я постараюсь наскрести денег, раз не срослось заработать за счёт Крепости, даже если надо в долг залезу, но отплачу за перенос этих знаний в книгу. Тут фиг с два найдется столь способный адепт магии.

* * *

На огромной скорости рогатый всадник пронёсся мимо отряда из Переправы, проигнорировав призывы сержанта Харска остановиться. Тот подумывал было отправить погоню за подозрительным тифлингом, но в итоге предпочёл всё-таки последовать за Джализией к месту схватки. Через короткое время он приветствовал троих оставшихся путешественников и, окинув усеянную телами дорогу взглядом, немало удивился, особенно чёрным псам, что сопровождали налётчиков. Даже сейчас от тел мёртвых адских гончих исходил ощутимый жар.

– Вы вчетвером всех перебили? – не поверил своим глазам Харск. – Значит, умелые бойцы и будете полезны. Уверен, что первый советник Уистон захочет с вами поговорить. Да и лекарь для ваших ран у нас найдётся.

Пока Миндартис занят был исцелением ран своих и своих товарищей, Кэррин добил убегающую парочку налётчиков, после чего рассеял чёрное облако, служившее ему передвижным укрытием. Теперь, когда врагов больше не оставалось, путешественники занялись осмотром тел тех, кто на них напал.

Рядовые воины с луками, мечами и щитами не представляли особого интереса. На них были совсем плохенькие кольчуги очень грубого плетения. Видно было, что броннику не доставало навыка, да и работал он со скверным металлом, защитные свойства которого были сомнительными. Но, судя по небольшому количеству следов от прошлых сражений, до сих пор эти доспехи серьёзного испытания на прочность не проходили. Щиты были деревянными, довольно прочными, но успевшими потрескаться от многочисленных заруб. На многих имелось по нескольку слоёв старых красок – это владельцы рисовали раз за разом страшные картинки, дабы вселять ужас в своих врагов. У одного имелся довольно свежий рисунок красной руки на фоне жёлтого солнца, выполненный очень неряшливо, будто рисовал его маленький ребёнок. Мечи хобгоблинов были обычными тяжёлыми полосами железа, кое-как наточенными. Недостаток остроты они компенсировали своей массивностью. Луки и стрелы были изготовлены без какого-либо искусства, наверное, от того в качестве лучников эти налётчики совершенно не преуспели и спешили перейти на оружие ближнего боя, как только дистанция позволила.

Оружие и доспехи командира этого отряда были совершенно другими. Вместо кольчуги обычного воина он носил тяжёлый пластинчатый доспех, под которым имелась кожаная основа. Кольчуга защищала лишь места сочленений пластин. Тут бронник определенно знал своё дело, да и материал был на порядок лучше. Возможно, доспех был выполнен человеческим мастером, а затем подогнан под довольно специфическую фигуру последнего владельца. Щит его был металлическим и очень тяжёлым, в отличие от щитов соратников он был совсем новым, все следы на нём появились в результате сегодняшнего боя. Рисунок той же алой руки на фоне бледно-жёлтого солнца был выполнен гораздо лучше, да и краски были куда ярче. Оставшийся на поясе военачальника короткий меч в изящных ножнах явно не был изготовлен хобгоблинским оружейником, скорее всего он стал добычей в одной из прошлых вылазок. О втором клинке, который унёс с собой жрец, мало что можно было сказать. Дарт успел заметит, что это неплохое оружие, да и оставшиеся ножны были украшены старинными узорами и снабжены клеймом в виде буквы «В».

– Ой, да это же отборные мерзавцы, – отвечая госпоже Сарен, развёл руками Марко и зачем-то пнул один из свежих трупов. – По ним, я уверен, даже родные матушки скорбеть не станут, а стража так и благодарность выпишет за избавление города от нескольких наёмных убийц. Возможно, за головы некоторых даже награда полагается. Я к тому, моя дорогая леди, что ваше желание сделать всё правильно весьма похвально, но, боюсь, что эта проволочка со стражей сыграет только на руку Фелибарру и тем, кто его нанял.

Шиашолла магическим зрением обвела оставленные мокнуть на мостовой тела наёмников тёмного колдуна и обнаружила на всех остаточную ауру сильных чар некромантии – бесспорно, они являлись отпечатком того самого заклинания, что собирался напоследок сотворить Фелибарр, пока его не отвлекли. Чары госпоже Сарен известны, конечно, не были. А вот никаких ценностей с магическими свойствами у мертвецов не осталось, по всему выходило, что на дело они пошли налегке, захватив с собой лишь рабочие инструменты наёмного убийцы.

Ларс в это время слушал обсуждение плана дальнейших действий и анализировал то магические представление, которое устроил Фелибарр. Магия его отличалась от привычной. Снаряд тёмной энергии, скачущий от одной цели к другой, вообще не был знаком жрецу. Возможно, это было авторское заклинание колдуна, как раз то самое Чёрное Копьё, ставшее его визитной карточкой и прозвищем. По крайней мере, название соответствовало увиденному. Чёрный огненный шар в целом мало отличался от довольно популярного заклинания среди волшебников с небогатой фантазией. Простое и очень эффективное заклинание огромной разрушительной мощи. Чёрный же цвет скорее всего означал, что Фелибарр использует весьма редкий и сложный вид магического искусства, который называется Теневым Плетением. В этом случае энергия для заклинаний черпается из теневого измерения. Впрочем, подробностей того, как это работает, и зачем нужно, Ларс не ведал.

А обсуждение свелось к тому, что Дедан и Керри останутся, встретят стражу и дадут объяснения, в то время как остальная часть пёстрой компании удалится подальше и не станет лишний раз испытывать судьбу и терпение местных законников, как известно, очень скорых на осуждение невиновных. Марко как-то тронула забота паладинши о посмертном спокойствии наёмников, что ещё пару минут назад намеривались её убить. Он даже испытал чувство вины за то, что только что о них наговорил – люди всё-таки, а не твари какие из чёрных недр Подземья.

– Тогда мы подождём вас в «Медной кружке», – предложил Марко. – И пропустим по кружечке-другой за славное начало нашего путешествия. Славной в том плане, что после встречи с самим Фелибарром мы все живы и местами даже здоровы, а он знатно подмочил штаны и репутацию.

И компания искателей приключений вместе со своим новым «проводником» и примкнувшей к группе госпожой Сарен погрузилась на лошади и двинулась к Южным Воротам, в которых и расположилась одно из самых известных питейных заведений города, затеряться в которой куда проще, чем в толпе зевак на городской площади во время празднования Середины Лета. Очень скоро Марко уже рассматривал меню, сидя в дальнем углу огромного зала таверны и наблюдая за выступлением циркачей-акробатов. Цены тут были весьма доступными, так что даже бард на мели смог позволить себе большую миску горячей рыбной похлёбки, шесть тостов с корицей и кружку эля.

– Я всё ещё думаю, что лучше нам до темноты убраться из города и постараться до темноты попасть в Гостиницу-на-Полпути, – поделился мыслями Марко, начав побед с эля. – Так безопаснее будет. Но некоторым из нас неплохо бы и передохнуть перед дорогой. Можем и здесь остановиться, комнаты идут по золотому за ночь. А за десятку компанию вам составит одна из тех прелестниц.

Бард указал на компаньонок в откровенных нарядах, что кучковались у сцены и страстно улыбались мужчинам и заинтересованным женщинам. Среди «прелестниц» оказалось и парочка симпатичных юношей с обнажёнными торсами, также готовых скрасить вечер любого, кто того пожелает.

* * *

А в это время на улице перед Двором Рыбных Потрохов стажа наконец добралась до места побоища, над которым Керри готовилась проводить ритуал упокоения несчастных. Дедан всё ещё с оружием в руках нервно прохаживался рядом, оглядываясь по сторонам в поисках мага, который мог пожелать завершить начатое. Но вместо мага показался отряд бронированных стражников с алебардами и арбалетами, которые забавно громыхали от бега.

– Что здесь произошло? – воскликнул армар стражи, осматривая тела, разбросанные по улице, обугленные камни и всё ещё горящие небольшие огоньки чёрного пламени. – Немедленно… это самое… здесь всё оценить и… это самое… свидетелей опросить.

Дюжина стражников разбежалась по сторонам выполнять поручение начальника, а он сам приблизился к Керри и Дедану. Он сразу уверился в их добропорядочности, вероятно, распознав ритуал беловолосой паладинши, и обратился к ним дружелюбно и уважительно:

– Армар Лускер, стража района доков. Нам сообщили… это самое… о драке с использованием смертельного оружия и магии. Видать, тут всё кончилось. Это самое… можете рассказать, что тут произошло?

До сих пор Сдобе не доводилось видеть ничего подобного, как в случае с убитым. Рана в его груди совершенно точно должна была стать смертельной, ни один обычный человек не выжил бы после такого. Но каким-то образом несчастный смог оправиться и даже прожил достаточное количество времени, чтобы быть убитым совершенно иным способом. В Дарконе много ходило историй о магических способах манипуляции с жизнью и смертью, говаривали даже, что в Университете Ил Алука будущим магистрам тайных искусств преподают азы некромантии. Так вот, если верить слухам, эта тёмная наука могла оживлять мёртвые тела и подчинять их воле чародея, который таким образом получал себе в слуги зомби или скелетов. Но это была нежить, а здесь же человек был до недавнего времени вполне жив, раз мог выполнять достаточно сложные приказы, читать записки и истекать кровью, когда ему вспороли горло. Более вероятно, что его рану в груди исцелила другая магия, божественного толка, но очень сильная и не доступная простым служителям вроде Ромиса, та, что может возвращать мертвых в царство живых, и та, которая упоминается только в древних легендах. Участие в этой истории червей было совершенно непонятно, с подобными особями никто из присутствующих доселе дел не имел.

Не став тратить лишнее время на разборки с не слишком способным воином из хобгоблинского отряда, Кэррин сфокусировал усилия на застрявшей в зарослях адской гончей. Хоть сейчас она была опутана и малоподвижна, так что в данный момент особой опасности не представляла, но стоило ей выбраться, как товарищей тифлинга сразу же ожидали большие неприятности. Два точных попадания магическими снарядами оборвали жизнь огромной чёрной собаки из другого мира. Оппонент же Кэррина по рукопашной схватке несколько ошалел от его наглости и попытался проучить за излишнею самоуверенность, но ударам его меча вновь не хватило точности.

Миндартис решил, что не позволит врагам себя легко взять, и если и падёт сегодня на поле брани, то сделает это на своих условиях. Собрав вокруг себя толпу побольше, он разнёс вокруг себя мощную звуковую волну, от которой даже деревья погнулись. О хобгоблинах и говорить нечего было, их перепонки лопались, а черепа трещали. Один из воинов не выдержал этого напора, особенно после того, как был ранен эльфийкой. Двое других, те, что были предводителями этого небольшого отряда, остались на ногах. Сумела выдержать атаку и вторая адская гончая. А вот сам отважный и героический бард, лишился сил и рухнул в мягкую траву.

Воспользовавшись моментом, Толберн набежал на огнедышащую сволочь со спины, нанёс удар и тактически отступил назад. Гронц в это время пытался покончить с обугленным хобгоблином, но силы природы сыграли с ним сейчас злую шутку и не позволили прикончить мерзавца. Впрочем, и этот воин никак не мог нанести защищённому лишь набедренной повязкой друиду хороший удар.

Оставшаяся часть вражеской банды у кромки леса набросилась на эльфийку, сочтя её наиболее опасным противником. Первым атаковал знаменосец, распевавший гимны. Он прервался и вместо грозных боевых рифм изверг слова магической формулы. Джализия ощутила, как начинает кружиться её голова, как конечности перестают её слушаться, но уже в следующий момент она сбросила с себя это наваждение и к огромному неудовольствию тёмного жреца не потеряла подвижности. Следом тут же атаковала адская собака, как и предшественница, извергнувшая на эльфийку потоки огня. Вновь на помощь воительнице пришли чары защиты от стихий, поглотившие часть пламени. На этом злоключения Джализии не закончились, ведь в следующий момент предводитель банды нанёс пару ударов мечом, демонстрируя высокий уровень своих навыков фехтовальщика. Клинок его рассёк левый бок эльфийки, которая уже с трудом держалась на ногах.

Карта: ссылка

Родился и вырос Эгиль на лысом скалистом острове, омываемом водами холодного северного моря. С малых лет он привык к пронзительным холодным ветрам, ледяным брызгам океана и суровым морозам. Но здесь, на краю мира, ещё севернее его родной земли молодой странник открыл для себя новое значение зимней стужи. И без того молчаливый слепец и при всём желании слова не мог вымолвить, когда зубы его стучали от холода. Но потом он обратился к силе, что спасала его много раз и вела теперь в это странное путешествие. Эта сила позволила ему согреться внутренним пламенем, что горело в глубине озябшего тела.

Другой подарок от неведомой сущности, что делила с ним все печали и невзгоды последних месяцев, начал являться Эгилю немного раньше, ещё в Тингвеллире. Он явился в облике ворона, но незрячий сразу понял, что облик птицы – обман, за ним скрыто нечто иное, существо потустороннее, могущественное и не менее разумное, чем сам юноша. Без слов они научились общаться и отныне ворон стал спутником слепого странника, его глазами, способными видеть куда дальше, чем когда-либо мог Эгиль, имей он хоть самые зоркие, но лишь человеческие глаза.

Помимо странного компаньона, невесть откуда свалившегося на слепца, силы, дарованные его таинственным покровителем, продолжали расти. Эгиль лишь поначалу радовался этой силе и тем возможностям, что она перед ним открывала. Но чем больше он получал подобных подарков, тем больше задумывался о плате, которую за них придётся отдать. За своё спасение из морской пучины пришлось расплатиться глазами, за мистические способности – отдать целых двадцать лет, отпущенной ему жизни, а дальше приходится жить в долг и ждать, когда за этот долг с него спросят.

И погода, и тягостные мысли сделали Эгиля скверным попутчиком. Мрачный, заросший, в каких-то обносках, трясущийся от холода, он озябшей скрюченной ладонью принял из рук Линды драгоценный дар от самой природы. Слов благодарности дева из Озерного края от слепого не услышала, он лишь кивнул и отдалился от остальных, предпочитая им компанию столь же мрачной птицы, что неустанно следовала за ним.

И вот после тяжелого пути отряд добрался, куда и собирался, оказавшись перед массивными воротами негостеприимного поместья в стылом краю. Особенного выбора не было, а потому Эгиль лишь ждал, ответил ли кто на приветствие Коня. Заодно он послал своего нового друга на разведку, заставив его взмыть высоко в небо и своим птичьим взором оглядеть, что ждёт путешественников за этими вратами. Уж точно на радушный приём слепец нисколько не надеялся.

На агрессивный напор Аллендера варгр не ответил. Он поджал уши, тяжело дышал, избегал зрительного контакта. Видом своим он напоминал провинившегося пса, которого только что отчитали. Когда лорд Дейн, выдержав солидную паузу, вернулся, то у Кррша был вид обвиняемого за минуту до вынесения смертного приговора. Но предложение аристократа он встретил с горячим одобрением и весь переменился в лице, когда тот закончил речь.

– Вот спасибо, – сказал Кррш и издал что-то вроде смешка. – Обещаю, что о своём решении, ни вы, ни капитан не пожалеете. Я от работы уклоняться точно не стану. Может, из меня никудышный вышел пират, но вот по корабельным делам я шарю и с любой работой, какую поручите, справлюсь. И с Ферриком помогу всем, чем смогу. Ничего скрывать не стану. На координаты склада мне нужно часа два за компьютером. Их на память никто не скажет, нужно вычислять, но метода мне известна.

Понятно, что динамично меняющиеся координаты в пустом участке космоса, где нет никаких известных путешественникам ориентиров, на память вряд ли бы кто мог запомнить. Скорее всего, на пиратских кораблях они уже были вбиты в навигационные компьютеры, но для всех прочих их нужно было высчитывать с нуля, оперируя огромным массивом не слишком-то точных данных. Математика это была высшего разряда, и то, что Кррш, ею владел, характеризовало его как довольно смышлёного, несмотря на первое о нём впечатление.

В это время корабль начал входить в атмосферу газового гиганта. Это всегда рискованное дело из-за экстремальных условий вроде температуры, давления, плотности атмосферы и так далее. При всём при этом приборы часто эти условия интерпретировали неверно. С газовым гигантом Борита таковым условием стали мощнейшие вихревые потоки, от которых «Огненная птица» затряслась так, будто угодила в гигантский блендер. Саше пришлось срочно бежать на мостик и меня курс, выводя корабль из аномальной зоны. Весь манёвр занял около двух часов и хорошенько попортил нервы экипажу. Но вот Харриер снова вышел на безопасную точку, и теперь перед капитаном и его командой стоял выбор – предпринять ещё один заход для заправки, или тратить пару дней на то, чтобы добраться до космопорта на главной планете системы.

Под яростным натиском Брунхильды наёмники мага-убийцы с трудом держались, хоть их было много против одной пиратской принцессы. Впрочем, с каждым взмахом смертоносного оружия ряды врагов редели. Дариус и Чичи подсобили своей товарке настолько, что соотношение сторон к большому удивлению наёмников сравнялось. В этот момент многие из них дрогнули и справедливо для себя решили, что лучше собственная голова на плечах, чем пригоршня золотых за чужую голову, которую никак не заполучить.

В другой куче врагов отважно рубил Дедан, пронзив мечом одного и серьёзно ранив другого. Помогла и чародейка, столь внезапно решившая присоединиться к искателям приключений. Её огненный поток сбил спесь с некоторых особо рьяных врагов, одного и вовсе прожарил до хрустящей короче. Если этот бедолага и выживет после знакомства с Шиашоллой, то долго будет ещё жалеть о неудачном карьерном выборе.

Ривери решила помочь Марко, ибо на его корчи в железной хватке магической руки смотреть без боли было невозможно. Обильно полив барда маслом, девица помогла ему легко выскользнуть из удерживающей его руки и удалиться на безопасное расстояние. Вид у Марко был, конечно, сильно подпорчен слизкой субстанцией, но в остальном он был цел и невредим, даже пытался выдавить из себя слова благодарности своей спасительнице, но после поистине эпической борьбы с рукой не мог никак отдышаться.

Керри устала бороться с прихвостнями злодея, пока тот из-за их спин безнаказанно издевался над искателями приключений и их товарищами. Ловко протиснувшись между двух противников, которые не преуспели в попытке помешать воительнице, она выскочила один на один с магом, который удивился такому повороту. Не ожидал он и удара, в который госпожа Монро вложила всю свою ярость и божественный гнев. Слышала она, как трещат кости чароплёта, видела, как изо рта он отхаркивает кровавые сгустки, как наполняются гневом его глаза.

– Довольно этого цирка! – прокричал Фелибарр и растворился в воздухе, оставив после себя кровавую лужицу и серебристое облачко. Тут же он возник в паре десятков шагов и продолжил. – Дурачьё. Вы жестоко поплатитесь.

Сложив руки в причудливом жесте, маг на распев принялся читать заклинания. Голос его звучал омерзительно, будто безумец призывал всех демонов бездны на головы своих врагов. В ладонях чародея появился чёрный шарик, сотканный из пульсирующей энергии, похожей на пламя. Этот шарик он и забросил в гущу сражения. Шарик с пугающим рокотом взорвался, раскинув волнами во все стороны потоки чёрного пламени. Поразительным образом огонь огибал союзников колдуна, но всей своей разрушительной мощью обрушивался на его врагов. Досталось многим искателям приключений: Керри, Дариус и Ларс получили тяжёлые ожоги, но остались стоять. А вот для Брун и Чичи знакомство с тёмной магией закончилось плачевно. Обожжённые чёрным пламенем они упали на дорогу и более не могли подняться.

Союзники колдуна не ожидали такого развития событий. Наверняка, им не платили за магическое побоище на одной из улиц Глубоководья. К тому же они успели потерять многих своих товарищей. Так что примерно половина уцелевших наёмников решила не играть с судьбой и убраться подальше от этого места. Другая их часть уже совсем вяло продолжила играть в затеянную Фелибарром игру и сдерживать искателей приключений, которые несмотря на собственные потери, завладели численным преимуществом.

Карта: ссылка

В ту ночь холмы у западного склона гор Драконьего дыма осветил свет от сотен костров. Напрасно люди долины Элсир считали эти места глухими и пустынными, где обитает лишь горстка дикарей. Сегодня тысячи воинов собрались в этом месте. Среди них были хобгоблины в выкрашенных алой краской доспехах, могучие багбиры-берсерки, гоблинские наездники на варгах, лучники и застрельщики. Ещё вчера они принадлежали к разным племенам и убивали друг друга в бесконечных войнах за эти богами забытые горы. Много веков разрозненные народы гоблиноидов сходились в битвах за территорию и ресурсы, предавали и истребляли друг друга. Но в эту ночь они стояли под единым знаменем и были отныне не врагами, а братьями. Вместо того, чтобы вновь скрестить клинки, в эту ночь они вместе пили, пели и плясали, позабыв об прошлых усобицах.

– Мы – Кулкор Зул! – закричал один из собравшихся, и тут же крик его подхватывала тысяча голосов. – Мы – народ Дракона! Уйгулт на Харгай! Никто не устоит перед нами!

Племена умолкли. Все взоры устремились на вершину холма, к которому вела древняя каменная лестница. По ней поднимался тот, кто сплотил разрозненных обитателей горных склонов. Он шёл через коридор из знаменосцев с ярко-жёлтыми стягами, на каждом из которых изображалась красная рука. Боевые жрецы у подножья холма своими низкими голосами затянули гимн, славящий вождя.

Тысячи воинов преклонили колени, когда их повелитель появился на вершине. Он был высок и силён, как и полагается вождю хобгоблинов. От всех прочих соплеменников его отличали тёмно-синие чешуйки на плечах и пара рогов. Чудовищное уродство по меркам людей, но в глазах его народа – явное указание на избранность богами.

– Я – Азарр Кул, Сын Дракона!, – прокричал вождь. – Услышьте меня, воины Кулкор Зула. Завтра мы идём на войну!

Какофония из топота, гвалта, звона оружия, которым воины ударяли о свои щиты, была ответом на его призыв. Азарр Кул дал своему войску ответить на свой призыв, а затем продолжил:

– Боевые жрицы Алой Длани указали нам путь. Они научили нас дисциплине, чести, преданнасти, они открыли нам нашу силу. Более мы не будем проливать свою кровь, убивая друг друга. Мы придём в земли эльфов, дворфов и людей и заберём эти земли себе. Под знамёнами Алой Длани нас ждёт триумф и завоевания. Запомните эту ночь, воины Кулкор Зула, как сотни поколений ваших сынов и сынов ваших сынов будут помнить о славных победах, добытых вашими мечами. А теперь, братья мои, НА ВОЙНУ!

Тысячи голосов слились в мощнейший хор, едва не обрушивший горы Драконьего дыма. Так воины Кулкор Зула ответили своему вождю.

Голова Кррша вжалась в плечи, стоящие торчком уши опустились, морда приобрела совершенно жалкое выражение после слов о перспективах одному понести ответственность за всё содеянное пиратами на Кларке и Торполе. Варгр медлил с ответом, явно обдумывая свои шансы выбраться хотя бы живым из этой передряги. В это время Дакра, получив позволение говорить от капитана, обрушился на горе-пирата с обвинением:

– Если ты такой весь сознательный и принципиальный, какого хера Феррик ещё жив? Какого хера ты не стрелял в него после того, как он приказал?

Казалось, в этот момент Кррш и вовсе под землю хотел провалиться или предпочёл бы быть забытым и умереть на заброшенной станции. Под этим напором десантника он весь сжался и еле слышно заскулил. Предположение фесгора было верным, перед ним действительно был трус, вот-вот готовый был наделать в штаны.

– Я-я-я…, – заикаясь, не сразу смог что-то выдавить из себя варгр. – Что я мог? Вы шутите, верно? Меня бы Феррик там же и размазал как муху. У меня всего лишь скаут… был, а у него «Мерсифьюдж», здоровенная посудина с охеренной пушкой. Бам! И я труп, как и мои ребята.

Со злого Дакры Кррш перевёл взгляд на Дейна, он будто умолял о спасении из этой западни.

– Слушайте, я вам помогу найти Феррика, – почти скороговоркой выговорил варгр. – Я знаю, как добраться до Теева. Есть заправочная станция в необозначенной на карте системе. Специальный пиратский схрон для своих. Я к ней проведу, а дальше один прыжок до Теева. И в Блэксэнд-Сити я вам пригожусь, это главный город на Тееве, где все ведут дела. Чужаков там не слишком жалуют, а я знаю нужных людей и вас проведу.

Пока шёл допрос Кррша, Саша на мостике занята была уничтожением его недавней тюрьмы. После двух совершенно неожиданных промахов из корабельного орудия, пилот Браун наконец справилась с задачей и дала мощный залп в центральную часть станции. Энергетический пучок буквально уничтожил отсек, где ещё совсем недавно красовался портрет императора. Большинство смежных с ним волной отбросило к газовому гиганту. Очень скоро та часть станции, которую не решились исследовать капитан и Дакра, сгорела в его атмосфере.

Аллендер обратился с полученной от варгра информацией к базам данных «Огненной птицы». Имена Феррика Редтейна и некой Мирии не упоминались ни в одной из новостных сводок или в списках разыскиваемых преступников. По крайней мере на Торполе и Кларке, откуда и пополняла свои сведения команда корабля в последний раз, сведения об этих двоих начисто отсутствовали.

– Смекаю, – ответил Кррш, не отводивший взгляда от лорда Дейна, даже ни разу не моргнувший во время его речи. – Ну, мне теперь уж скрывать нечего. Дружки меня кинули, а значит прикрывать их задницы смысла нет. Эх… Сам я ещё щенком попал на Теев и другой жизни кроме пиратской не знал. Не то, чтобы я оправдывался. Просто знайте, что не всем повезло лордом родиться. Так вот, жизнь меня хорошенько побросала, пара десятков команд, ещё больше кораблей, попробовал все занятия, от мытья полов до капитанства. Короче, не так давно я сошёлся с одним типом по имени Феррик Редтейн. Он до того входил в команду адмирала Дарокина, но крепко с ним поцапался и получил «чёрную метку». Но Феррик-то – мужик с амбициями, он адмирала сместить собрался и для этого искал помощи у других банд. Но те ему условие поставили – типа, прояви себя, докажи, что больше не работаешь с Дарокиным. У адмирала ведь всё как на флоте принято: дисциплина, офицерская честь, поменьше жертв среди мирного населения. Так что Феррик решил устроить натуральную бойню, чтобы большим шишкам на Тееве понятно стало, что он за крендель. Я это только сейчас сообразил, пока сидел в темноте и вспоминал, как в такое дерьмо по самые уши влез.

Честно скажу, мне эта резня не по нутру была. Знал бы сразу, чем дело обернётся, в жизни бы за Ферриком не пошёл, но клюнул как щенок на его пустые обещания. Я сильно охренел, когда мне скомандовали стрелять по безоружным людям. Блин, даже у пиратов есть принципы. Заартачился я, короче, поссорился с Ферриком, после чего он Мирии – это его правая рука – скомандовал атаковать, что она и исполнила. Я потом только добычу с Кларка забирал, ну и видел последствия. Жуткое зрелище, так и не выбросил из памяти. Да и ради чего было их убивать? За старый хлам, едва окупивший затраты на полет в эту богом забытую дыру? Про Торпол вы явно уже всё знаете. Там я с Ферриком в последний раз говорил, условились потом на Теев возвращаться. Но и с этим у меня не сложилось.

Где сейчас Феррик я без понятия. Ему нужно перетереть с боссами на Тееве, но сам он носа туда не сунет, побоится людей адмирала. Значит, отправил вместо себя Мирию. Вот она точно знает, где его искать. Скорее всего, она ещё на Тееве, быстро там дела не делаются, да и после такого долгого вояжа вряд ли сразу отправится к Феррику. Ещё может адмирал Дарокин про тайные убежища Феррика что-то знать, ну или парни, с которыми он теперь дела водит. Вот, наверное, и всё. Ну, что скажете, лорд, капитан? Я вам полезен?

Поняв, что рубеж пересечён и возврата нет, клятва дана и вспять её слов не повернуть, Эгиль будто избавился от груза сомнений и впервые за день смог расслабиться. Возможно, это его незримый покровитель, что говорил его голосом, внушал ему уверенность и спокойствие, а может быть сам слепой юноша осознал, что дальше его понесут ветры судьбы и не зачем страшиться и печалиться о том, что давно предопределено. Человеку, что жил ещё совсем недавно одной лишь жаждой мести, сложно было принять вот так сразу новый неожиданный жизненный путь, но Эгиль определенно сделал первый шаг в этом принятии.

Дальше он пил и ел, наслаждаясь гостеприимством конунга. Потом была ночь и впервые за много дней безмятежный спокойный сон без крови, огня и хлада, что являлись Эгилю во всех его кошмарах. Сон для человека без глаз был единственным шансом вновь увидеть мир, но он видел его корчащимся в муках и доживающим свои последние дни в ожидании конца. Лучше было бы и во сне оставаться слепым. Но эта ночь и этот сон были другими. Эгилю снилось моря и земля, на которой он прежде не бывал. Во сне он будто вселился в чайку и летел над солёными волнами, зелёными лугами и заснеженными вершинами.

Новый день Эгиль встречал отдохнувшим и ощущал новый приток сил. С благодарностью он принимал дары конунга, а особенный восторг испытал, облачившись в новое льняное одеяние. Следуя за Осбертом и Хависой к месту проведения ритуала, слепой юноша поглаживал рукав своей новой рубахи и не переставал наслаждаться ощущением невероятной мягкости. Затем был сам ритуал, во время которого Эгиль испытывал немалое беспокойство, когда его руки оказались связанными. Но то, что ему, слепому, надели на глаза повязку, юношу несколько развеселило. Дальше он всеми органами кроме давно потерянного зрения следил за свершением магического таинства, что призвано было связать его судьбу с судьбами остальных четверых избранников конунга. С благоговением Эгиль запоминал эти ощущения.

Когда же всё закончилось, то Эгиль от переполняющих его чувств долго не мог сдвинуться с места. Первые шаги в новом для себя качестве одного из перстов Длани он совершал с огромным трудом, будто сам не владел своим телом. Пальцы почти не слушались его, когда слепец отламывал ломоть хлеба, а после он расплескал молоко и чуть не попал на свою новую одежду. Неожиданно дева с Озёрного Края увидала в небе птицу и решила, что это знак. Остальные поддержали её, а Эгиль вспомнил свой недавний сон и улыбнулся.

– Верно, это знак, – согласился он.

Ответом на двусмысленное пожелание Керри стала самодовольная и столь же двусмысленная улыбка Марко. О, он определённо готов был поспособствовать этому желанию воительницы. Но Марко не был бы Марко, если бы вот так и в лоб согласился на столь заманчивое предложение, не выдвинув никаких условий.

– Прекрасные дамы, мужественные господа, – каждой из дам и каждому из господ досталось по уважительному взгляду от барда, который взял театральную паузу прежде, чем продолжить. – Приключение, как и песни с историями – моя давняя страсть, и, видят боги, я всецело заинтересован в том, чтобы прямо сейчас вместе с вами отправиться в Долину Теней. Места тамошние и дорога до них мне прекрасно известны, а потому я без ложной скромности могу назваться квалифицированным проводником. Я весь к вашим услугам, друзья, но профессиональный кодекс требует, чтобы я попросил о гонораре за свои услуги. Пустяшная сумма в три тысячи золотых драконов меня вполне устроит, треть я рассчитываю получить авансом.

Сумма, разумеется, вовсе не было пустяшной. За один только «аванс» искатели приключений вполне могли снарядить целый караван до пункта назначения с охраной и целой дюжиной менестрелей. Марко же озвучивал эту сумму с таким видом, будто действительно идёт на значительные уступки.

Дариус во время переговоров с несносным «проводником» предпочёл добавить в них веский аргумент, закрыв путь к бегству, которым прежде собирался воспользоваться Марко. В окно следопыт увидел уже знакомый омерзительный двор, мокнущих под дождём лошадей, которыми его и товарищей обеспечил Маскар Вэндс. На мгновение он увидел высокую и, кажется, женскую фигуру в ярком плаще с капюшоном, но она скрылась из виду слишком быстро, чтобы Дариус смог её как следует разглядеть. Это вполне могла быть одна из ночных бабочек, что спешила присоединиться к весёлой компании внизу.

* * *

Фелибарр ушёл так быстро, что вряд ли брошенные ему в след Шиашоллой предостережения достигли его ушей. Оно и к лучшему, тёмный маг не относился к числу тех людей, что легко воспринимает подобные угрозы. Как бы то ни было, девушка продолжила столь грубо прерванный путь к своей мечте. Во Дворе рыбных потрохов (содержание этого места в полной мере оправдывало своё название) колдунья увидела семь мокнущих под дождём лошадей, которые могли принадлежать только Полной чаши. По крайней мере, не похоже было, что здешние обитатели могли бы себе позволить владеть хотя бы конской уздечкой, не говоря уже о целой лошади.

Распахнув покосившуюся дверь, ведущую в трактир с совсем не гордым именем «Угол моряка», Шиашолла погрузилась в насыщенную атмосферу из зловонной смеси дрянного табака, пота, кислого пива и прочих неприятных запахов, об источниках которых даже думать не хотелось. Табачный дым лежал в комнатах плотным туманом и существенно затруднял видимость. Ясно было, что в соседнем зале собралась немалая толпа народу, оттуда слышались уже хорошенько пьяные грубые мужские голоса и противно-визгливые женские. Если прислушаться, то можно было разобрать фрагменты крайне пошлых шуточек и неуклюжих комплиментов. Неудивительно, что в этом думы и за этим шумом юная госпожа Сарен не заметила, как возле неё возник мерзкий старик в грязном фартуке.

– Ещё одна нарисовалась, – с недовольством заявил старик-трактирщик, бесцеремонно разглядывая гостью с ног до головы. – И сдался вам всем этот тип. Твои все уже наверху, возле сортира. И скажи своим, что хватит им тут двери ломать.

Кивком головы старик указал на лестницу, ведущую на второй этаж, и потерял к Шиашолле всякий интерес. Лестницу, однако, перегораживал мужчина неопределённого возраста, но совершенно точно определённой профессии – моряк. Он был вусмерть пьян и неизвестно, как до сих пор оставался в сознании. Каждый шаг в его исполнении смотрелся как невероятный подвиг, но подвиги кончили, когда моряк добрался до середины лестницы и там остановился. Мутный его взгляд нашёл девушку приятной наружности в лице юной аристократки, а заплетающийся язык принялся озвучивать комплименты её красоте, уже после пары слов превратившиеся в бессвязное мычание.

Сложности в жестовой коммуникации возникли сразу. Варгр таращил глаза, но никак не мог понять жестов, которыми его спасители изображали ранее встреченную тварь. Но главное послание он всё же уловил и последовал за Дакрой и Александрой прочь со склада. Затем он послушно включился в построение, придуманное могущим десантником, и не нарушал его. Руки варгра плотно обхватывали рукоять сабли, а его испуганный взгляд метался от одного угла к другому, когда небольшая процессия двигалась через рабочие помещения и кают-компанию. Особенно сильно спасенный пират задергался, когда увидел свежие следы боя – огромную дыру в стене, проделанную огнём из гаусс-винтовок и пулемёта, а также остатки кислоты на полу. Если бы не идущая следом Саша, вовремя подтолкнувшая варгра, тот бы наверняка в панике бросился к своему укрытию.

До шлюза добрались как раз вовремя, когда датчик на скафандре варгра, уже перестал мигать, а монотонно светился красным на нулевой отметке. Едва оказавшись на борту корабля, пират тут же с помощью Аллендера скинул с себя шлем и стал жадно втягивать в лёгкие воздух, открыв для этого свою пёсью пасть. Пока он пытался надышаться, команда ощущала зловонный смрад, идущий от варгра. Всё-таки он несколько недель провёл в этом скафандре, справляя прямо в нём естественные потребности. Когда пирата всё-таки извлекли из его спасительной оболочки, он предстал перед спасителями сильно исхудавшим.


– Спасибо вам, ребята, за моё спасение, – поблагодарил варгр, склонив голову, он говорил на человеческом языке очень неплохо для представителя иного вида. – Меня Кррш зовут. Не найдётся чего похавать?

Но знакомства и перекус отложены были на потом, сперва доктору Кертису требовалось осмотреть нового пациента. Особенно серьёзных ран Кррш не имел, разве что множественные ушибы по всему телу и пару сломанных рёбер. Вероятно, пираты перед расставанием со своим незадачливым капитаном устроили ему хорошую взбучку.

Пока Аллендер и Лин занимались спасённым, а Саша вернулась к своим обязанностям за штурвалом пилота, Дакра отправился уже в третий поход по станции, на этот раз в сопровождении капитана. До коммуникационного узла эти двое вновь добрались без проблем, на наличие ещё одного жука ничто не указывало. На месте они обнаружили следы кустарной модификации – к станции связи подцепили передатчик со скафандра, а также пару мощных батарей от какого-то другого устройства. В результате слабый сигнал SOS индивидуального скафандра был многократно усилен и транслировался на всю систему Борит и далеко за её пределы. Был это Кррш или кто-то другой, но сделавший это неплохо понимал в электронике. Отключив передатчик, отряд из двух человек направился дальше.

Ещё один проход из кают-кампании вёл в жилую часть станции. Перед ней имелась шлюзовая камера, на дверях которой всё тот же безумец вывел предостерегающую надпись «НЕ ВХОДИ ИЛИ УМРЁШЬ». Впрочем, открыть эти двери и войти мог далеко не каждый. Сам механизм всё так же требовал физического усилия для открытия и усилия немалого, кроме того, некие зеленоватые волокна биологического происхождения застряли между створок и служили своеобразным клеем, дополнительно удерживающим их вместе.

Капитан согласовал участие трио в составе Лина, Дакры и Саши в десантной операции по спасению варгра. Хотя датчики и не выявляли иных обитателей этой древней развалины, легкомысленно к этой вылазка относиться не стоило, ведь пираты (а в том, что именно они использовали станцию, никаких сомнений не было) могли оставить после себя активную защитную систему, ловушки или другие неприятные сюрпризы. Пока пилот Браун и навигатор Дейн блестяще производили операцию по стыковке, их товарищи облачались в скафандры и вооружались для вылазки. Вскоре Саша к ним присоединилась, и все трое заняли позиции у шлюза.

В то же время Аллендер перебирал базу данных «Харриера» на предмет схем древних сооружений времён Синдальской империи. Обилие подобных данных в базе показывало, что угасшая сверхдержава Троянской сферы имела обширное военное присутствие почти во всех системах. В некоторых количество подобных станций исчислялось десятками. Так что поиск среди всего этого множество именно той, что наиболее походила на станцию Борита, занял немало времени. Наконец Аллендер наткнулся на искомые схемы. Обитаемого пространства внутри было не так уж и много, всего-то полтора десятка помещений с чётким разделением на жилые и рабочие области. Дальше дело было за малым – лорду Дейну нужно было сопоставить схему с показаниями сенсоров и координировать движения товарищей по станции.

После подготовительного этапа десантная группы выдвинулась на незнакомую синдальскую военную станцию. Автоматика не работала вовсе, так что двери шлюза Дакре пришлось открывать вручную, прилагая для этого немало усилий. Наконец двери распахнулись и впереди открылся длинный тёмный коридор. На станции не работало ничего, не было ни освещения, ни искусственной гравитации, ни подачи кислорода, ни тепла. В невесомости по коридору летал разнообразный мусор, от металлических и пластиковых обломков обшивки до оберток от питательных батончиков довольно современной марки. Внутренние панели в большинстве своём были выдраны, как и скрытая за ними проводка вместе с трубами. Все это пираты наверняка пускали на запчасти для своих битых посудин. На полу, потолке и стенах было полно всевозможных граффити, оставленных несколькими поколениями сквотеров. Среди этих граффити часто встречались логотипы и названия, очевидно, принадлежащих разным бандам.

Из коридора троица вошла в рабочее помещение, где имелось несколько давно нерабочих терминалов, чья начинка так же была использована для ремонта. Вновь обилие мусора, который десятилетиями никто не пытался убирать. Среди настенных граффити заметно выделялись относительно свежие надписи «ПРИЗРАК», «ГОЛОС В РАДИО» и «ОНО ИДЕТ». Последняя фраза была повторена многократно, причём каждая последующая надпись была сделана всё более неряшливо. Пока Дакра, Саша и Лин читали эти таинственные послания, их радиоприёмники приняли крайне неприятный стрекочущий звук, больно бьющий по ушам. Звучал он как радиопомеха и повторился несколько раз. В то же время группа на корабле по своему радиоканалу ничего такого не приняла.

Эгиль нервно сглотнул, слушая слова конунга. Уж очень тот далеко заходил в своей вере пророчествам и слишком большие надежды возлагал на пятерых случайных людей, что отважились поучаствовать в его турнире. И вот уже этим пятерым суждено спасать королевство Торстейнна, а то и весь мир. Если в избранность других слепой юноша ещё мог поверить, то про себя он подобного даже в смелых догадках предположить не мог. Из него ни викинга путного не вышло, ни мстителя, да и в той схватке с дочерями Хревнира ему по всему уготована была смерть. Вдруг, чудом выжив в той рубке, Эгиль чужое место занял. И теперь, если конунг прав с предсказанием, из-за одного слепого глупца всему миру конец настанет.

От этих тягостных мыслей Слепец голоса лишился. Сидел и слушал, как остальные соглашались на Урдхонд и великую судьбу, а сам гнал от себя панические мысли. Ему бы взять да броситься отсюда прочь, забыть про месть врагам, про Рагнарёк, по силу, что живёт у него внутри, жить тихо и скромно, как в прежние счастливые времена и забыть думать о всяческих неосуществимых геройствах. И пока Эгиль терзался мучительными мыслями, сам с ужасом вдруг услышал свой твёрдый голос, вот только говорил его устами кто-то иной:

— То великий дар, конунг Торстейнн, и я, Эгиль, сын Торвальда, принимаю его. Я согласен стать частью Урдхонд и служить тебе.

Эгиля бросало, то в жар, то в холод. Теперь он начинал понимать, что происходит. Та неведомая сущность, что говорила теперь его устами, что спасла его от верной смерти, что наделила его силой видеть без глаз и повелевать мистическими энергиями, с самого начала знала, куда ведут дороги судьбы, и сделала за него этот решающий выбор. Теперь Эгилю предстоит жить с его последствиями… или умереть с ними же.

Стоя в чертовски узком коридоре у дверей самого мерзкого на свете отхожего места, три героические дамы наперебой принялись уговаривать Марко Воло открыть им дверь. На секунду наступила тишина, и лютня, и певчий голос стихли. Затем послышался звонкий ответ, прозвучавший слишком высоко, по-женски, в совершенно несвойственной барду манере:

– Одну минуточку, мне нужно одеться.

Вслед за этим послышался звук волочения чего-то тяжёлого по полу, а следом скрип открывающегося в комнате окна.

В то же самое время дверь сортира распахнулась, изрыгая дивный поток доселе неведомых ароматов по всему коридору. Из двери шаткой походкой вышел сизоносый матрос в характерной полосатой рубашке. Грязный, вонючий, небритый и чертовски пьяный, он игриво улыбнулся трём представительницам противоположного пола и, разбавляя зловоние своим перегаром, промолвил:

– Не знаю, что за дурак заставляет ждать таких красоток, но я с радостью готов занять его место. Геройские дельца – это про меня... Ик.

Судя по его внешнему виду, этот морячок геройствовал прямо сейчас тем, что после всего выпитого сумел сохранить способность стоять на ногах, да ещё и говорять при этом.

На первом этаже Ларс воссоединился с Дариусом и Деданом. Разборки с местным сбродом пока что были отложены до лучших времён, а потому все трое просто топтались у дверей в ожидании боевых подруг. Но Миллера всё-таки не оставляло желание как-то пообщаться с местными, поэтому он переключился со скверных ребят на трактирщика. Тот усмехнулся, оглядев Дариуса с ног до головы, а потом ответил:

– Слабоват ты, парнишка. Скопытишься ведь от настоящего пойла, а мне потом твой труп к мусорной куче тащить. Не стоит оно того.

Рана солдата оказалась не слишком серьёзной. Пуля не задела кость, но засела в бедре. Ромис быстро её извлёк, остановил кровотечение и обработал рану обеззараживающим средством из своей аптечки. Вскоре раненный солдат уже мог идти своим ходом, хотя и сильно прихрамывал. Оказалось, что языком Даркона оба пленника не владели совершенно, даже фалковнийский их был далёк от идеального. Скорее всего, родом они были из какой-то глухомани, где местные жители используют некий устаревший диалект государственного языка. Слов Зохана эти двое не понимали вовсе, равно как и он не понимал их речь, так что одному из товарищей пришлось взять на себя роль переводчика.

Пленников отвели на северный берег реки, ближе к кромке леса, где можно было скрыться от посторонних глаз в зарослях деревьев. Впрочем, туман всё ещё был достаточно густой, и с другого берега и так ничего не было видно. Солдат разоружили, затем сняли с них кожаные доспехи с металлическими наклёпками. Пленники выполняли все требования покорно, не смея возражать, и со страхом ожидали, когда чужестранцы решат их участь. Итан в этом время замёл следы в окрестностях реки, разве что следы самих солдат всё ещё вели к берегу реки.

Наконец Иохим взялся за допрос пленников. Отвечал ему только Ганс, тот, что шарил по его сумкам, а раненный Карл молчал и трясся от холода. Солдат рассказал, что к востоку, в двух, может быть, в трёх часах отсюда лежит город-крепость Штангенград, которая служит северной заставой Фалковнии и перекрывает путь в Даркон. Эти двое служат в тамошнем гарнизоне и отправлены были в патруль. В паре миль к югу есть несколько деревень, Рюдерсдорф и Нимсдорф, где тоже базируются небольшие военные отряды по три-четыре человека. Но в основном эта местность дикая, даже в деревнях народу очень мало. А за ними и вовсе начинаются болота, где никто не живёт. Дорог поблизости мало, только Старый тракт, тянущийся из Штангенграда на юг, потом разделяющийся на восточный, ведущий в Морфензи, и западный, ведущий в Лекар. Остальные же дороги замело снегом, так что толку от них никакого. По дороге до Лекара полдня пути, но вот если напрямик, точно сказать нельзя. Местность там тяжёлая, болота в основном, ещё озера на пути попадаются, если не замерзли, то их обходить надо будет.

Ганс родом из небольшой деревушки Зара на юге страны, у Зеенвальдского леса. Карл примерно из тех же краёв, но из другой деревни. Обычные крестьяне, которых призвали в армию и назначили в пограничный гарнизон. Через шесть лет их служба должна кончиться, и они смогут вернуться в родные места и снова стать крестьянами. Командир гарнизона Штангенграда – штадфюрер Ионес Фюрхт, непосредственный начальник Карла и Ганса – капитан Дусклихт. Дальше Ганс перечислил ещё нескольких офицеров и сержантов, а также сообщил известные ему пароли. Приказ их простой – патрулирование вдоль реки, семь миль к западу от города, заодно навестить обе деревни, что по им по пути. Им полмили примерно оставалось пройти, но они устали и замерзли, так что собирались устроить привал.

Самой главной новостью последних месяцев были жуткие убийства по всей стране, но особенно страшный оборот принявшие в Морфензи. Причём убийцы были разными людьми, но все они будто сходили с ума и творили совершенно жуткие вещи, которые даже фалковнийских военных приводили в ужас. Так, один сержант из городской стражи Морфензи обезглавил около двух дюжин своих сослуживцев, а после варил из их останков суп и раздавал его беднякам. Изувера поймали только через полгода подобных злодейств и казнили. Но были и десятки других случаев.

В конце допроса Иохим осведомился у солдат, что же они будут делать дальше после своего освобождения. На это Ганс без раздумий ответил, что вернутся в свой гарнизон и будут нести службу, как и прежде, а о встрече с нарушителями границы будут помалкивать. Сбежать они не могут, поскольку за их дезертирство поплатятся их семьи, а то и целые деревни. У Карла же есть жена и дети, а у Ганса старики-родители и младшие сёстры. Так что солдат тут же дал обещание обо всём забыть, а рану Карла объяснить неудачным падением на острую ветку. Сам же Карл после некоторых уговоров со стороны своего напарника тоже согласился придерживаться этой версии.

В конторе Холмера

– Не думаю, что провосты найдут мою маленькую сделку с этим Крршем достойной сурового наказания, – ответил Холмер. – В конце концов, связь его с нападением на завод не доказана, а я в тот момент и вовсе не мог о ней знать. Но я понял, куда вы клоните, и благодарен за возможность избежать ненужных недоразумений. Вопрос и вправду весьма щепетильный. Разумеется, я окажу вам всяческое содействие, в конце концов, это пиратское нападение сказалось и на моих оборотах. Сейчас я свяжусь с сотрудником, который проводил сделку с капитаном «Мизери».

Через всё тот же рабочий терминал барнаи совершил видеозвонок, попутно включив громкую связь. Дейн не видел экрана, но прекрасно мог слышать следующий диалог:

– Что-то случилось, мистер Холмер? – осведомилось молодая женщина у торговца, голос у неё был уставший.

– Небольшой вопрос по одной из твоих сделок, Люси. Прости, что беспокою в твой выходной, но дело важное. Помнишь корабль «Мизери» с капитаном варгром по имени Кррш? Три недели назад ты приобрела у него груз электронных компонентов.

– Да, сэр, припоминаю. Обычная была сделка. Я сделала что-то не так?

– Нет-нет, ты, как всегда, провела всё отлично. Но не припомнишь чего-нибудь примечательного об этом корабле или его команде?

– Дайте подумать… Скаут был сильно переделан, прямо очень-очень сильно, только в общих очертаниях и угадывался его класс. А так на него навешали деталей от других кораблей. Странно, что он ещё летать мог. Ну, и общее состояние было довольно скверным. Хорошего ремонта этот «Мизери» давненько не получал. Про капитана я мало что сказать могу, он не слишком общительным оказался. Сильно нервничал, дёргался, от вопросов увиливал. Мне этот Крыш показался немного глуповатым. Вот вроде и всё.

– Спасибо, Люси. Ты очень помогла. Теперь отдыхай. Пока.

– До завтра, мистер Холмер.

После окончания разговора о пиратах Холмер в качестве жеста доброй воли предложил Дейну более выгодные (в сравнении с конкурентами) условия по доставке грузов, раз уж команда «Огненной птицы» всё равно сейчас идёт по следу пиратов, а, значит, вот-вот отправится в другую систему, для которой у барнаи наверняка найдётся товар. Кроме того, на складах торговца скопилось немало товаров из аграрного сектора, который он готов был уступить своему новому знакомому по очень привлекательной цене. Ранее обсуждавшиеся сделку, которая служила лишь поводом начать разговор, Холмер не забыл и на прощание попросил обращаться, если лорд Дейн и вправду затеет в субсекторе большой проект.

В баре отеля

Влав мечтательно уставился на снимок родного дома, где не был уже добрых два десятилетия. Малосодержательного ответа Лина хватило, чтобы всколыхнуть в нём тоску по родине. От этих мыслей его вытянул очередной стакан крепкого алкоголя, которым угостил его коллега.

– Ваша здоровье, парни, – Дэниел профессионально осушил стакан, даже не поморщившись.

Напиток, между тем, хорошо бил в голову. Однозначно его идентифицировать было сложно, можно было заметить сходство с ромом, но лишь отдалённое. Наверняка, этот напиток был местного происхождения и имел в числе ингредиентов нечто, что имелось только на Торполе.

– Думаю, эти ублюдки были с Теева, – поделился своим мнением Влав. – По крайней мере, Борит им как раз по пути. Или просто прыгнули туда, где их точно никто преследовать не станет. Чёрт знает, что в башке у этого варгра. А груз мой? Я на местный консорциум работаю, в основном биохимическая продукция на экспорт. В тот раз всё как обычно было, мне цистерны с биотопливом погрузили, я его на Блю доставил, в подробности не вникал. Без понятия, сколько это добро стоит, но не думаю, что сильно много.

Хотя Тамо и Лин и получили от азимского капитана всё, что он имел им сказать, они ещё посидели с ним около часа, дабы уважить старика и скрасить его одиночество. В хорошей компании и с подходящими напитками Влав заметно повеселел и травил байки о своих похождениях в молодости. А до того, как стать унылым капитаном скучного грузовика он много путешествовал по сектору, успел в качестве второго помощника поучаствовать в нескольких крупных битвах с пиратами и даже полгода прослужил на имперском крейсере. Ну, а потом возраст взял своё, приключения кончились и началась серая рутина.

На борту «Огненной птицы»

Через три часа после расставания команда «Огненной птицы» вновь воссоединилась на борту своей пташки. Довольная Саша вернулась с кучей покупок, среди которых выделялись сувениры и свежее пополнение для минибара. Аллендер тоже отдохнул на свежем воздухе, но совсем не так ярко. Тамо и Лин после посиделок с Влавов немного прогулялись по городу, прежде чем вернуться на корабль. Дакра и лорд Дейн, закончив разговор с Холмером, дожидались своих в кафешке у космопорта. Им в полярном городе делать было особенно нечего, для туристов и просто приезжих он не был предназначен. А Лем и вовсе не покидал корабля и встретил остальных, будучи весь измазан в машинном масле после профилактики двигателей. Обменявшись полученными сведениями, члены команды приступили к выработке дальнейшего плана действий.

Покидая жилище Ларкина, Сэм не скрывал своего недовольства итогами беседы. Он хотел раскрытия всех карт или хотя бы прояснения ситуации, в которой оказался, но по всему выходило, что организатор экспедиции такой же невольный участник махинаций коварного де Мендосы, как и все остальные. Ещё сутки назад Макмаллену достаточно было бы этой новости, чтобы немедленно отправиться назад в Штаты, сегодня он уже не был столь полон подобной решительности. Необычные обстоятельства пробудили в нём не только опасения за собственное здоровье, а возможно и жизнь, но и стойкое желание докопаться до корня этого зла. В отличие от многих своих спутников он от и до наблюдал метаморфозы испанца и последствия его нападений, отчего нисколько не сомневался, что имел дело с чем-то зловещим, что пока что лежит за пределами понимания науки.

– Меня мистер Ларкин не убедил в своей непричастности к утренним событиям, – признался Сэм своим спутникам, оказавшись на улице. – Я не стану отказываться от участия в экспедиции, но буду следить за каждым его шагом и держать руку поближе к рукояти пистолета. Прошу и вас не терять бдительности. Если мистер Илаяс прав, а в этом у меня всё меньше сомнений, то де Мендоса действовал не один. К тому же мотивы этого человека в отношении большинства из нас нам не ведомы.

Тем вечером Макмаллен прошёлся по Лиме, поискал ещё какое-нибудь заведение для знакомства с местной кухней. Спокойно отужинал в одиночестве, стараясь ещё раз обдумать всё произошедшее сегодня с учётом рассказа Ларкина. Затем он ещё раз заказал звонок до Нью-Йорка, но подозревая, что с братом связаться вновь не выйдет, расписал всё случившееся в малейших подробностях в письме, затем сделал его копию. Возможно, сказывалось увлечение Сэма детективами, столь модными в последние годы, но он всерьёз опасался за исход экспедиции, которая могла оказаться ловушкой, подстроенной Мендосой и его сообщниками, а потому считал важным оставить после себя след для тех, кто последует за ним, на случай плачевного исхода этой затеи.

На следующий день планы у Сэма были самые серьёзные. Он намеревался приобрести запасное оружие, о котором не собирался рассказывать никому, включая своих новых товарищей, и более подходящую для прогулок по джунглям одежду. В его нью-йоркском костюме было просто некомфортно в местном климате, а уж о вылазке за город и думать было нечего. К тому же Макмаллен опасался тропических хворей, которые легко мог подцепить не имеющий иммунитета иностранец в здешней глуши, а потому хотел получить консультацию у местного врача относительно потенциальных опасностей и принять некоторые превентивные меры по защите от них.

– Простите, я не готова сейчас обсуждать детали, для этого здесь не лучшее место и время, – усмехнулась Селанная, так и не присев за стол. – Встретимся позже в спокойной обстановке и поговорим. Может завтра вечером, в «Туманной бороде» или «Нежной русалке»? И обойдёмся пока без формальностей, просто дружеская ни к чему не обязывающая беседа. О, кажется, начинается. Увидимся позже.

Селанная удалилась в сторону своей компании, той самой Охоты, делившей стол с самыми напыщенными богатеями из сегодняшних гостей. Следом отправилась на своё место и Эрин со своими друзьями. И тут действительно началось. По лестнице в зал спустилась сама хозяйка, несравненная мадам Тафлорн, женщина лет пятидесяти, несмотря на возраст умеющая выглядеть роскошно. В её случае как никогда уместна была поговорка о том, что красота требует жертв. Свою не слишком стройную фигуру мадам поместила в туго затянутый корсет, который придавал её телу форму песочных часов. Каждый шаг в малюсеньких, явно не размеру, туфельках давался женщине с превеликим трудом, и этого не мог даже скрыть толстый слой штукатурки, который призван был разгладить морщины на её лице. Высокий парик и роскошное платье давали фору нарядам всех без исключения аристократок, которые могли превосходить мадам в богатстве, но не могли соперничать с ней в чувстве стиля.

Зал мигом замолк с появлением мадам, которая пока ничего особенного не делала, только медленно спускалась по ступеням в сопровождении свиты из юных девушек-красавиц. Даже монструозный Норг, до того то громыхавший своим топором, то пытавшийся вести неловкую беседу с парочкой дам, деливших с ним стол, стал тише воды и ниже травы. А Ривери в это время тащила к столу своих товарищей того самого Воло, схватив его за пёстрый рукав. Бард, не особо обращая внимания на коротышку с пышной шевелюрой, но и не сопротивляясь её настойчивости, посылал воздушные поцелуи дамам, с которыми его только что разлучили. С довольной улыбкой он плюхнулся на стул и обвёл взглядом окружающих его членов «Чаши».

– Салют славной компании, я Марко Воло, а Марко Воло – это я, – обратился бард к своим соседям. – А мадам с каждым днём всё хорошеет. Удивительная женщина. Это же каким талантом нужно обладать, чтобы из простой блудницы подняться до владелицы самого роскошного заведения в городе. И ведь не просто девушек смазливых набрала, а целых жриц богини любви, да ещё и высокого сана. Так что обслуживание здесь и в самом деле божественное, если вы понимаете, о чём я. Но я что-то заболтался. Давайте послушаем.

Хозяйка между тем успела спуститься в зал и даже начала своё официальное обращение, начало которого сидящие за столом искатели приключений прослушали из-за Марко.

– ...наших отважных героев и защитников, тех, кто стоит на страже спокойствия горожан и готов бросить вызов любой опасности, кто не покладая...

– Так уж и любой? – усмехнулся Марко, шёпотом комментируя речь для своих соседей по столу. – Вот в прошлом году высший демон из самой адской Бездны явился прямо на городскую площадь. И где были наши отважные герои в это время? Прятались по норам. Нет, я бы, конечно, дал чудовищу отпор и сам, но я в то время... хм... болел. Да, тяжелейшая простуда была, не мог встать с постели. А что демон? Демон как демон. Порушил тут с десяток домов, поджарил адским пламенем с сотню человек, а потом вылез какой-то хрен с бугра, ну то есть аж из Невервинтера, да и задал демону такого перцу, что тот поспешил убраться к себе в Бездну и носу своего в Глубоководье больше не показывал. А вы говорите, защитники.

– ...в час радости и в час горести мы всегда можем рассчитывать на вас, лучших из лучших, кем мы все очень гордимся, – закончила свою речь мадам Тафлорн, после чего слушатели взорвались аплодисментами.

Хозяйка поклонилась и подала сигнал прислуге. Зал тут же наводнил с десяток официантов с подносами, ломившимися от сказочных блюд. Мадам Тафлорн действительно обратилась к лучшему повару, а именно к Бразауну из Врат Балдура, прозванному архимагом кулинарии. Его непревзойдённое мастерство готовки оценивалось столь высоко, что ни одно заведения даже в столь богатом городе как Глубоководье не могло себе позволить нанять Бразауна на постоянной основе. Сам повар на минутку показался в зале рядом с мадам, отвесил пару поклонов, сорвал порцию аплодисментов его таланту и удалился на кухню, оставив гостей наслаждаться его творениями.

Сегодняшнее меню не было особенно экзотическим, почти все блюда регулярно подавались в любом престижном заведении по всему Побережью Мечей. Но вот исполнение и было тем самым ингредиентом, который превращал обычное блюдо в кулинарный шедевр. Тут были сосиски из оленины в остром соусе с кусочком козьего сыра, огромные речные крабы с травами и лимоном, знаменитый драконий суп (да-да, с нежнейшим мясом дракона), переливающееся во рту сотней разных вкусов желе и многое-многое другое. Всё это подавалось с отличным арабельским красным вином.

Пока блюда подавали на столы, на сцене хозяйку сменил некий артист разговорного жанра, затянувший небезынтересную, но знакомую почти всем присутствующим историю о превращении города из крошечной рыбацкой деревушки в важнейший торговый узел региона, о временах царивших в Глубоководье разбойников и пиратов, о геройствах искателей приключений, чьими стараниями город и стал тем, чем он являлся теперь.

– Ну, кто так рассказывает? – удивлялся Марко манере рассказчика, отправляя в рот устрицу. – Самые скучные части размазывает широкими мазками, а вот там, где самая мякотка, лишь парой слов обходится. Бездарность. Вы вот лучше, коллеги, о себе расскажите. «Полная чаша»? Никогда про вас не слышал, если честно. Надо это упущение поправить. Расскажите, как познакомились, как в профессию пришли. Может анекдот какой свежий знаете?

После получения целых двух зацепок, расположенных в разных уголках планеты, решено было разделиться. Себастиану и Дакре предстояло нанести визит флорианскому торговцу Холмеру, обосновавшегося в унылом городе из металла на полярной шапке, в то время как корабль с остальной командой отправлялся в тропический рай на экваторе разыскивать «Саркомонд» и его капитана-азимца.

Холмер
Найти контору Холмера во внутренностях города-базы с его многочисленными туннелями и отсеками, оказалось непросто. На фоне цветастых реклам и неоновых вывесок флорианское торговое представительство со скромным логотипом из заглавных букв названия совершенно терялось из виду. Легко можно было отвлечься на заманчивые предложения соседних контор, нахваливающих развлечения в виде глубоководного ныряния к руинам подводного города или посещение зоопарка с животными, свезёнными со всех концов галактики, даже со старушки Земли, и пройти мимо.

Сама конторка была крошечной, только офис с тремя рабочими местами, оборудованными компьютерами и прочей электроникой для оформления сделок. Товары складировались где-то в другом месте и предназначались для оптовых партнёров, в розничной же торговле Холмер не работал. Сам флорианец был довольно типичным барнаи, представителем той касты флорианцев, которая занимала в их обществе господствующее положение, потому как обладала развитым интеллектом и лидерскими качествами. При дистрофичном теле Холмер имел большую лысую голову с густыми седыми бровями, хотя явно старался скрыть свои нетипичные для большинства людей пропорции при помощи одежды. Так его яркий цветастый плащ или халат скрывал почти всё его тело, делал более широкими плечи и компенсировал чрезмерную худобу. Металлический ошейник, стилизованный как украшение, соединился со скрытым под одеждой корсетом и служил для того, чтобы поддерживать массивную голову, не нагружая чересчур тонкую шею. Судя по всему, Холмер был уже далеко не в молодом возрасте, хотя с его нетипичной внешностью возраст был не так очевиден.

Помимо Холмера в конторе работало ещё три человека: два соломани трудились за компьютерами, а роль охранника на входе выполнял огромный фескал, который был на голову выше Дакры и несколько шире в плечах, хотя ему не доставало и мускулатуры воина и устрашающего внешнего вида. Охранник был в гражданской одежде и видимого оружия при себе не имел. Появление в конторе покрытого соплеменника заставило фескала напрячься и принять некое подобие боевой стойки, на Себастиана он, кажется, не обратил вовсе никакого внимания. Зато совершенно иная реакция последовала от Холмера. Тот, будто и не заметив Дакры, плавно двинулся в сторону дринаксского аристократа. Под длинными полами его одеяния не было видно движения ног, отчего казалось, будто он парит над полом. Губы торговца расплылись в вежливой улыбке, слегка склонив голову в приветственном поклоне, он осведомился у лорда Дейна:

– Чем могу быть полезен, любезный господин?

Дэниел Влав
Экваториальные города Торпола разительно отличались от того, что можно было увидеть на заснеженных полюсах. Через смотровые окна корабля они представлялись крошечными точечками на бескрайнем голубом полотне океана. Только подлетев поближе можно было рассмотреть песчаные пляжи, утопающие в зелени парки, цветастые россыпи кафешек и магазинчиков и гордо возвышающиеся над всем этим башни отелей. Небольшие посадочные площадки города, где проживал Влав, предназначались только для маломерных пассажирских шаттлов, доставлявших туристов и персонал с орбиты или из других городов планеты. Для более крупных кораблей примерно в пяти милях от города, прямо на воде, была выстроена морская база с ангарами, складами и взлётными площадками для самого разного типа кораблей и самолётов. Там-то и приземлилась «Огненная птица», причём в этот раз по распоряжению провоста, портовый сбор не взимался. Дальше на сам город-остров можно было добраться на быстроходной лодке, лихо разрезающей водную гладь и высекающей из неё солёные брызги. Для многих это были совершенно новые ощущения, особенно острые после посещения планет, где и дышать-то лишний раз не хочется.

Среди помпезных отелей премиум-класса затесалась неброская башня, которой соседние небоскрёбы полностью перекрыли вид на океан и даже на парк. Хотя само качество отеля и было на высоте, в лучших традициях Торпола, желающих жить в номерах с видом на стены соседних зданий из стекла и бетона находилось совсем немного, из-за чего цены на жильё обвалились до абсурдно низких значений. Так что даже такой простой работяга, занятый на рутинной перевозке грузов, как Дэниел Влав смог позволить себе проживание здесь на постоянной основе. Приветливая девушка на ресепшене, услышав от Табо и Лина фамилию Влав, сразу же направила их не в его номер, а в бар отеля, где капитан «Саркомонда» имел обыкновение проводить время. Найти его среди других посетителей оказалось совсем не сложно. Расположившись в самом дальнем конце бара, вдали от шума и суеты отдыхающих людей, капитан выпивал в гордом одиночестве. Это был человек в возрасте, с сединой в волосах и бороде, в простом комбинезоне, популярном у небогатых космических путешественников. Его хмурая физиономия и неприветливый взгляд, которым Влав одаривал тех, кто подходил слишком близко, чтобы потревожить его одиночество, явно не располагали к тому, что беседа получится лёгкой. Интерес капитан проявлял лишь к двум вещам – к длинным ножкам танцовщицы, что артистично извивалась на шесте неподалёку от его столика, и крепкому алкоголю.

– Вы уж сами придумайте, как убедить Маркуса отправиться с вами, – отвечал старый архимаг. – Но лучше ему сразу на руки больших сумм не выдавать. У него есть дурная склонность к совершенно непрактичному транжирству. Что же касается дальнейших действий, то ваша работа заканчивается ровно в момент доставки Маркуса ко двору лорда Морнгрима Амкатры и вручения ему моего письма. После этого вы получите свою оплату и можете быть свободны. О моём внуке позаботится правитель Долины Теней.

На этом встреча с Маскаром Вэндсом завершилась. Его дочь сопроводила искателей приключений к выходу и на прощание попросила позаботиться о безопасности её единственного сына Маркуса. Карет у ворот поместья уже не было, зато дождь никуда не делся. Подождав, пока наши герои не останутся безо всякой защиты, он вымочил их до нитки, пока они добирались до дома. Уже в комфортной обстановке наши герои смыли наконец с себя тюремный запах и принялись собираться в долгую дорогу. Дорога в Долину Теней загородной прогулкой для многих было серьёзнейшим в жизни путешествием. И вот на этом-то этапе выяснилось, что Джафар никуда ехать не собирается. Во-первых, он не для того осел в Глубоководье, чтобы в свои-то годы пускаться в дальние странствия. Во-вторых, ему не слишком-то улыбалась перспектива быть нянькой для Марко, который с завидной лёгкостью влипал в неприятности и, что особенно скверно, имел обыкновение втягивать вместе с собой других. Пережитое заключение особенно скверно отразилось на настроении чародея, по большей части насуплено молчавшего с самого освобождения. В итоге Джафар решил остаться в городе и дожидаться возращения товарищей.

За спорами, обсуждениями и немного за сборами прошёл весь день, так что визит в «Уголок моряка» отложили до утра следующего дня. И вот по утру, забрав на конюшне заранее подготовленных к дороге лошадей (для каждого из шести оставшихся искателей приключений и одну для Марко), отряд выдвинулся в таверну. Нужно отметить, что дождь взял паузу на ночь, а по утру снова ударил по Глубоководью со всей силы, будто специально поджидал членов «Полной чаши». По городским улицам побежали ручейки, а некоторые дворы и вовсе превратились в озера. Одним из таких озёр стал грязный тупик, прозванный горожанами Двором Рыбьих Потрохов за то, что владельцы соседних рыбных лавок предпочитали сбрасывать отходы прямо во внутренний двор, где они знатно благоухали. По странному стечению обстоятельств непримечательный трактир «Уголок моряка» обосновался именно в этом дворе и в полной мере соответствовал его неповторимому стилю. Это заведение с гордостью вот уже который год удерживало звание самого дешёвого и грязного во всём Городе Роскоши. Местная клиентура делилась на три типа людей: моряков, которым запах тухлой рыбы и скверные жилищные условия были привычным делом, разнообразных представителей сомнительных профессий, которые могли не опасаться того, что какой-нибудь законник явится по их душу в такую вот дыру, и бедолаги, столкнувшиеся со значительными финансовыми трудностями, которым просто некуда было больше идти.

Оставив лошадей среди куч рыбьих голов, компания искателей приключений в полном (хотя без Джафара не в таком уж и полном) составе вломилась в трактир, дабы не мокнуть под немилостивым дождём. И тут же пожалена об этом, поскольку изнутри «Уголок моряка» был ничем не лучше двора. Первым, что бросалось в глаза… да и в нос, и в рот, и много ещё куда было густое облако табачного дыма. Причём табак был самый гнусный и вонючий, от него моментально слезились глаза и першило в горле. Не без труда можно было рассмотреть в дыму завсегдатаев заведения, даже после посещения тюрьмы иначе как законченным сбродом назвать было сложно. Угрюмые бандитские рожи будто были слеплены с типичных портретов разыскиваемых преступников (хотя вероятнее, что наоборот). Компанию им составляли записные пьяницы с воспалёнными глазами и посиневшими губами, давно потерявшие самих себя на дне бутылки. Были тут и грошовые шлюхи, которые уже лет на двадцать запоздали с выходом на пенсию, а всё продолжали продавать себя залётным морячкам.

Побросав несколько неприятных взглядов на нарушителей их идиллии, завсегдатаи вернулись к своему завтраку, а состоял он в большей степени из паршивой выпивки и несвежей рыбы. К компании чужаков, вторгнувшихся в это хмурое утро в этот закрытый клуб, вышел трактирщик, судя по виду, бывалый морской волк, который, как и полагается, имел один глаз и деревянную ногу, курил трубку, создавая большую часть здешнего дыма, и носил отвратительный фартук, покрытый кровавыми пятнами.

– Чего вам здесь нужно? – осведомился трактирщик, брызгая на гостей слюной сквозь дырки в зубах.

– Очень любопытная информация, благодарю сеньора, – Сэм улыбнулся хозяйке, поглядывая внутрь комнаты.

Интерьер его удивил. После наблюдения той пугающей формы, какую принимал живший здесь человек, Макмаллен ожидал увидеть в номере логово чудовища, будто из страшных сказок, или хотя бы из знаменитого романа мистера Стокера. Гроб, горка родной землицы и тому подобные атрибуты вампира. Впрочем, закрадывались сомнения относительно того, что комнатой вообще пользовались.

– Пожалуй, здесь мы закончили, – резюмировал Сэм, когда его товарищи вышли из номера, вроде бы ничего не обнаружив.

Тут профессор Деверё внезапно решил покинуть отель и, видимо, Перу. Как раз в шаге от номера Огастеса Ларкина, о состоянии которого он столь настойчиво пёкся с самого утра. Внезапную перемену в настрое уже давно немолодого учёного Сэм поспешил списать на возраст и лишь проводил Деверё взглядом. Но он сам от планов отказываться пока не собирался и решительно направился к двери в комнату Ларкина. Постучав три раза, Макмаллен опустил пальцы на рукоять пистолета, скрытого под пиджаком, обернулся на мгновение, чтобы убедиться, что его подстрахуют в случае опасности.

Не имея глаз, слепой чародей ориентировался на другие органы чувств. Звуки, запахи, малейшие колебания воздуха на поверхности кожи, всё это формировало единую картину происходящего перед мысленным взором Эгиля. Обычно он видел так мир, объятый огнём, уже смирился с этим зрелищем. Сейчас он видел ледяную пустошь, усеянную трупами, и новые мертвецы всё сыпались с небес вместе со снегом. Отвлечённый этим пугающим зрелищем чародей несколько потерялся в кровавом водовороте жаркой битвы.

Эгиль понял, что некоторых из тех, кто пришёл одновременно с ним искать возможности доказать свою доблесть, уже нет на этом свете. Думал он, что очерствел за месяцы скитаний и поисков отмщения, но только теперь осознал, что подобные трагедии болью отдаются в его сердце. А из боли рождался гнев. Этот гнев Эгиль уже обрушил на воительницу, что столь грубо оскверняла законы людей и богов. Увы, его сила не смогла её остановить, и в следующий момент мерзавка отняла жизнь ещё одного смельчака.

– Безнаказанности не существует, – промолвил слепой. – За отнятое сегодня вы заплатите сполна.

Боль, страх, гнев. Всё смешалось и наполнило чародея силой, а сила вылилась в магический поток, устремившийся в сторону Брэди.

Очень уж неудачно в тот вечер сошлись звёзды для «Полной чаши». Казалось бы, вот он славный миг признания, восхождение на олимп славы в один ряд с прочими знаменитыми героями и самые радужные перспективы на будущее. И в следующий миг судьбоносная встреча вкупе с парочкой не самых рациональных решений и сущих недоразумений переворачивает всё с ног на голову. Героев наряжают в шкуры козлов отпущения, на них вываливается ушат незаслуженных обвинений и им теперь держать ответ за выходки малознакомого прохиндея в пёстром костюмчике. Воистину судьба – злодейка.

Как ни пытался Ларс искать оправдания действиям своих товарищей и осыпать язвительными обвинениями отнюдь не безгрешных стражников, аристократов, да и саму хозяйку вечера, собравшиеся оказались глухи к его голосу разума. А попытка молодого жреца красиво и с гордо поднятой головой покинуть сие негостеприимное заведение встретила жёсткий отпор со стороны двух стражников, картинно скрестивших алебарды прямо перед его носом.

Как ни обелял себя и своих компаньонов Дариус, проступкам членов «Полной Чаши» мгновенно нашлось множество свидетелей, готовых письменно подтвердить, что отдельные искатели приключений из этой славной команды «внушительных размеров грудью преграждали путь стражам порядка, когда те вели операцию по поимке опасного злодея», «коварной волшбой заставляли гордого варвара пуститься в дикий пляс на манер канкана, чем вводили в замешательство стражей порядка и мешали им исполнять свой служебный долг», «напяливали на себя личину опасного злодея, дабы сей коварной выходкой затуманить взор доблестных стражей правопорядка и помешать им схватить истинного преступника», «вселили в разум заслуженного армара крамольную мысль об измене данной им присяге во имя Лордов Глубоководья и натравили на него неистового гнома, который ухитрился избежать ареста», «облили пол Дома удовольствий отвратительной магической жижей, скольжение на которой привело к травмам исполнявших свой долг блюстителей порядка» и т. д. И пусть не все члены команды были причастны к перечисленным безобразиям, ответственность, по мнению стражи, была одна на всех.

Предложение Дариуса и поддержавшей его Брунхильды договориться было встречено армаром не без интереса, однако он тут же сообщил, что не в его компетенции вести такие переговоры. Высокий долг стражника перед уважаемым собранием и Лордами Глубоководья, подчеркнул армар, требовал от него сперва совершить задержание тех, кто вольно или невольно способствовал бегству разыскиваемого преступника, осуществить выяснение всех обстоятельств случившегося, а после уже вышестоящее командование должно было установить степень вины задержанных и определить, сулит ли предложение выгоду. Так что итог вечера оказался, увы, неутешительным. «Полная чаша» в полном составе была задержана, обезоружена и отправлена наслаждаться гостеприимством одного из самых скверных мест в городе, а именно темницы городского замка.

* * *
По дороге к замку армар, даже начавший сочувствовать арестованной семёрке, попытался искателей приключений утешить, предположив, что дело наверняка обернётся лишь уплатой ущерба мадам Тафлорн, но это, конечно, суд будет решать. «Тут-то в Глубоководье не варвары какие-нибудь, тут всё по закону, по справедливости». И положительную характеристику с отсутствием прошлых нарушений наверняка суд учтёт и желание реабилитироваться и помочь в поимке разыскиваемого преступника тоже. Но эти утешения от командира стражников вряд ли могли скрасить общее уныние относительно произошедшего. Уже на месте выяснилось, что суда ждать аж целую неделю, и всё это время искателям приключений следовало знакомиться с бытом арестантов в подвалах Замка Глубоководье. Поместили их в разные камеры в разных концах темницы: Дедана, Ларса, Дариуса и Джафара в мужскую, а Керри и Брунхильду в женскую. Некоторые споры у стражников вызывал пол Ривери, всё ещё разодетой как пират и с нарисованными усами. Впрочем, ей всё-таки поверили на слово, что она девочка, и отправили в камеру с подругами.

Надо заметить, что контингент в разных камерах сильно отличался, а потому эти два дня разные члены «Полной чаши» запомнят по-разному. Мужчинам предстояло делить помещение с кучкой весёлых ребят, конечно же совершенно невиновных, с очень честными лицами, покрытыми шрамами и татуировками. Этим уважаемым в определённых кругах господам уже не в первый раз приходилось становиться жертвами ошибок в системе правосудия, а потому они во всех подробностях знали здешний быт и охотно делились этим знанием с новыми соседями: научили парочке тюремных песен, играть в кости на хлебные крошки, вырезать фигурки из хлеба и заводить себе питомцев среди здешних крыс, а также набивать красивые татуировки. В общем ценный был получен опыт.

Плутовке, паладинше и варварской принцессе тоже досталась интересная компания, состоявшая чуть менее чем полностью из бизнес-леди, выгодно промышлявших торговлей собственными телами. Профессия эта в Глубоководье аморальной или преступной вовсе не считалась, напротив, многие респектабельные заведения, даже Дом Удовольствий, имели в своём штате мастериц любовных дел. Вина этих очутившихся в камере профессионалок заключалась лишь в том, что своими немалыми доходами они не пожелали делиться с городской казной. Эти дамы, наверное, тоже могли рассказать много чего интересного и даже обучить некоторым секретам ремесла, да только Керри в её фривольном наряде для вечеринки и Брунхильду с её выдающимися формами они приняли за конкуренток, и из-за этого обстоятельство тёплых и доверительных отношений в женской камере не сложилось.

И вот после двух дней в темнице, когда наши герои только-только стали привыкать к тюремной жизни и даже находить некоторые её аспекты (вроде бесплатной кормёжки и крыши над головой) в чём-то привлекательными, мрачные тюремщики, ничего не объясняя, вытащили всех искателей приключений из их камер и отвели их в небольшую комнатку, где на полу было сложено всё их изъятое снаряжение, даже то, что было оставлено в Доме Удовольствий. Кроме того, в комнатке находился худощавый старичок, выряженный в синюю мантию и колпак, украшенный звёздами. Отчего-то он решил вырядиться как стереотипичный волшебник-заучка, для полноты картины ему не хватало лишь извилистого посоха и филина. Впрочем, свой наряд этот старикан не находил комичным и имел выражение лица ничуть не веселее здешних тюремщиков. Он не проронил ни слова, пока стражники не вышли, оставив его наедине с искателями приключений.

– Обвинения против вас сняты, претензии мадам Тафлорн удовлетворены, – сразу же провозгласил незнакомец. – Об этом позаботился мой хозяин, и он желает с вами встречи. Надеюсь, вы не откажете в этой маленькой любезности человеку, которому пришлось здорово похлопотать, чтобы уладить это недоразумение. Кареты ждут снаружи.

Долгое морское путешествие обернулось для Эгиля тяжким испытанием. Однажды он едва не нашёл свой конец в тёмных глубинах океана, и страх утопления отравил его душу. В детстве он грезил походами на борту славного корабля с верными товарищами, с радостью вдыхал морской воздух и чувствовал солёные капли на своём лице, ему нравилось слышать крики чаек и шум океана. Избрав жизнь моряка, юноша был счастлив, пока в один миг не лишился всего: и славного корабля, и верных товарищей, предавших его и обрёкших на верную смерть. Теперь каждый удар волны о борт лодки отзывался в Эгиле воспоминанием о том страшном дне. Таким вот он стал моряком, у которого от моря поджилки трясутся.

Но путь избран, и с него не свернуть. Дорогая цена заплачена за право по нему идти. Страх перед стихией – это испытание, без которого нельзя двигаться дальше. И свои страхи Эгиль обуздал. До Тингвеллира добрался. В отличие от остальных путешественников красотами здешних мест и чудесами зодческого мастерства слепой юноша не мог насладиться. Слушая восторги своих попутчиков, он лишь испытал облегчение от мысли, что наконец добрался. Взвалив на плечо свою дорожную сумку и взяв в руку копьё, он сошёл на берег, как только лодка его коснулась. Разузнав у местных дорогу, отправился Эгиль в тронный зал конунга, даже не потрудившись привести себя в порядок. Вид он имел небрежный, совсем неподобающий просителю в доме высокого господина, и больше походил на нищего бродягу. Но это юношу нисколько не заботило.

Оказавшись перед Торстейнном, Эгиль испытал неловкость. Ему куда привычнее было какое-нибудь тёмное местечко с краю, подальше от всеобщего внимания. Выходило, что ещё и речь красивую надо сказать, а этого юноша вообще не умел. Уж в его-то крошечной деревушке на краю мира среди неотёсанных рыбаков навыки красноречия не отточишь. Мать его была умницей и красавицей, много сказок и песен знала, да толку от них сейчас. Как до него очередь дошла, Эгиль тяжело вздохнул, и вышел вперёд, постукивая о пол своим посохом-копьём.

– Приветствую тебя, о конунг Торстейнн, о силе и храбрости которого ходят легенды, – начал слепой юноша, доверившись внутреннему чутью. – Не жди от меня сладких речей, ибо я всего лишь сын кузнеца. Моё имя Эгиль, сын Торвальда Каменного Лба. Моим домом был крошечный островок у берега Фйордхейма, где нет ничего, кроме голых скал и крикливых чаек. Теперь у меня ничего нет: ни семьи, ни дома, не глаз. И я явился сюда, чтобы поквитаться с человеком, из-за которого всего лишился. Его имя Гранкель Хорёк, он прибыл или вот-вот прибудет в твои земли и хочет участвовать в турнире. Я прошу права свершить над ним возмездие, если одержу победу и покажу себя достойным.

Лютая в этом году выдалась зима, многих забрала на тот свет. В начале весны всё ещё стояли холода, на севере снег сходить даже и не думал. То и дело с ламордийских гор налетали ледяные ветра, пробиравшие до костей. Всякий скажет, что в такую волчью пургу впору дома у очага сидеть и о дальней дороге даже не помышлять. Но что же делать, когда твой старый друг в беде и просит о помощи? Как в тепле усидеть, когда дорогому тебе человеку грозит смертельная опасность? Вот и не усидели наши герои, пустились в дальнюю дорогу на зов доктора Рудольфа ван Рихтена.

Путь их лежал в деревушку Криана, непримечательное селение в глуши Леса Теней, на самом юге Даркона, аккурат у границы с ненавидимой всеми Фалковнией. Огромный, тёмный, мрачный и негостеприимный лес, который местные звали Сильва Умброза, за много столетий людям так и не покорился. Все попытки его обжить для дарконийцев оборачивались несчастьями. Давно отпала надобность в старинном торговом тракте, тянувшемся от Нортока на юг в Серебряные королевства после того, как на этих землях возникла враждебная Фалковния. Вслед за трактом вымерли деревушки лесорубов, лагеря охотников, опустели дворянские поместья.

Среди сугробов дорогу до Крианы отыскать очень непросто. Верёвкой, натянутой меж деревьев, да флажками её добрые люди пометили, вот только безжалостный ветер почти всё оборвал, и проще простого теперь заплутать, забрести в непролазную глушь, где хозяйничает дикий зверь или лихой человек. Последний для обитателей Леса Теней враг давнишний, часто на деревьях можно встретить прибитые доски с хмурыми бандитскими рожами и припиской «Разыскивается живым или мёртвым. Лучше мёртвым». Да только мало находится смельчаков, что готовы сунуться в эти дебри ради не такой уж и большой награды. А что до зверья, то всякий местный скажет: «С дороги не сходи, ибо очутишься в царстве Волчьего Бога, а от него нет спасения».

Однако же шестеро путешественников, явившихся по зову ван Рихтена, тяжкий путь до Крианы осилили. Узрели они запустелое селение, где на три десятка брошенных домов лишь полдюжины обжитых приходилось. Большая часть жителей давно оставила это гиблое место, остались лишь те, кому совсем идти было некуда, и выживали теперь, как умели. Понятное дело, к появлению в их краях такого числа чужеземцев местные с подозрением отнеслись. Между собой шептались, что явились шпионы Дракова, но сразу замолкали, стоило к ним ближе подойти. Ещё о каком-то дьяволе бормотали, но и на эту тему с незнакомцами говорить не стали.

Доброго доктора его друзья в деревне не застали, да и не слышали местные его имени. Стало быть, предстояло ждать, когда ван Рихтен объявится. Для ожидания избрали чужеземцы одно из немногих уцелевших строений, старый трактир, что уж пару десятилетий пустовал, если не считать одноногого калеку, что лишь мычал что-то неразборчивое и держался поодаль. Вечером удалось кое-как отогреться с долгой дороги, ночь переждать, а наутро явился в деревню грязный мальчуган в нищенских обносках и с клеймом ястреба на лбу. С собой парнишка принёс письмо, адресованное как раз шести чужестранцам. Письмо было написано аккуратным и хорошо знакомым всем присутствующим почерком:

«Друзья мои! С величайшим сожалением я должен объявить, что не смог прибыть на встречу. Моё теперешнее положение столь плачевно, что я опасаюсь покинуть своё убежище. Куда бы я ни шёл, я замечаю следующих за мной людей в балахонах и со странными кинжалами, сделанными будто из стекла. Много раз я залегал на дно, терялся в толпе, даже менял внешность, но мои преследователи безошибочно находят меня спустя от силы несколько часов. Сейчас я пребываю в полном отчаянии. На вас, друзья мои, моя последняя надежда. Прошу найти меня в Лекаре, в городе, что на фалковнийской стороне. – Искренне ваш, Рудольф ван Рихтен»

Всё то время, что длилась хирургическая операция, всего-то десять минут, но растянувшиеся будто час, хранитель Малос оставался на мостике, глядел в смотровое окно на руины древней столицы Кларка и безмолвно нашёптывал молитвы. Когда Аллендер сообщил по громкой связи о неутешительных итогах своей попытки спасти умирающую, жрец с растерянным выражением лица посмотрел на лорда Дейна. Он ничего не сказал, но говорить и не нужно было, всё было написано на побледневшем, будто постаревшем лет на десять лице человека, в котором жила ещё совсем недавно надежда, но в один миг была безжалостно растоптана, и внутри теперь воцарилась тёмная гнетущая пустота.

– Мне нужно на воздух, – еле слышно проговорил хранитель и, пошатываясь, направился к выходу.

И тут такое началось. Стражники, всё ещё исполнявшие приказ своего командира, вынуждены были остановиться у лестницы, когда путь им преградила троица из Брунхильды, Дедана и Дариуса. Тут и одной вооружённой и целеустремленной варварши хватило бы, чтобы сбить уверенность со стражей порядка, но двое её друзей этот эффект приумножили. Кстати или не очень из-под стола возник ещё один Воло, точно такой же как и первый, в очаровательном наряде из несочетающихся цветов, и так же как и первый бросился прочь от пришедших по его душу. Естественно, такая заманчивая приманка при куда менее привлекательной альтернативе немедленно спровоцировала неповоротливых в своей тяжёлой броне и униформе стражников начать преследование. И столь же естественно, прыткая Ривери в своём магическом маскараде была для этих олухов просто-таки неуловимой. Поскользнувшись на пролитом вине, один из стражников грохнулся вперёд, спровоцировав эффект домино и уложив следом на пол ещё двоих своих товарищей.

Джафар же в это время всерьёз занялся армаром, вместе с облачком дыма выдохнув на него некие новые идеи, которые до того командиру в голову не приходили. И ведь действительно, чем гоняться за каким-то бардом и портить уважаемой публике настроение, можно ведь развернуться и пойти в кабачок на соседней улице, где выпить с боевыми товарищами за тяжёлую и неблагодарную службу во славу Глубоководья и его жителей.

– Всё парни, отбой, ошиблись мы, – скомандовал армар своим подчинённым. Вот только услышала его едва ли половина людей, потому что шум к тому времени поднялся невероятный. – Эй, кончай балаган, уходим!

Но первая группа, что оказалась у лестницы, а следом разделилась ради погони за двойником Воло, уже ничего не могла расслышать. Вторая же часть отряда, что осталась у входа, недоумённо переглядываясь из-за внезапной перемены планов своего начальника, особенно после того, как Марко явно себя раскрыл и пустился бежать (а невиновные, как известно любому законнику, никогда не сбегают). Одному особенно смышлёному стражнику пришла в голову закономерная мысль:

– Околдовали! Армара-то околдовали!

– Чего несешь, баран? – удивился командир и тут же получил от своего подчинённого сочную пощёчину, которая по замыслу должна была сбить дурманящие чары с армара.

– КАБАЦКАЯ ДРАКА! – раздался то ли крик, то ли визг какого-то гнома из числа гостей-авантюристов, который до этого вёл себя пристойно.

Гном решил присоединиться к всеобщему веселью и, разбежавшись хорошенько по столу, прыгнул на спину армара, сбив тому на глаза шлем. Командир отчаянно закружился, не видя ничего перед собой, сметая своим плащом и гномом еду и напитки со столов гостей. В это же время Керри резко повысила градус безумия, царившего сейчас в пиршественной зале, избрав объектом своего магического приказа неотёсанного варвара из северных пределов. Тот, повинуясь команде очаровательной воительницы, вскочил со стула и резко треснулся черепом о подпорку второго этажа. Удар был такой силы, что закачались люстры. Но Норг заработал своё прозвище, круша чужие черепа, а вовсе не свой, и потому, будто и не заметив удара, тут же пустился в дикий пляс. В далёких северных землях у Хребта Мира людям известен только один танец, тот что осуществляется на костях убитых врагов во славу великого Темпоса. Впрочем, даже этим танцем Норг не владел в должной мере. Он нелепо подпрыгивал на месте, хаотично выбрасывая в разные стороны свои конечности. Уже после первого такого приёма его стол со всеми угощениями улетел в сторону, а бедные его соседи в панике разбежались. То и дело в воздухе мелькал огромный топор, лишь по странной случайности до сих пор никого не поранивший.

Желающих присоединиться к веселью среди прежде скучавшей публики оказалось предостаточно. Многие аристократы принялись швырять в участников сражения (хотя оно пока походило больше на танцы и клоунаду) едой, частенько попадая в своих товарищей и провоцируя тех на ответный обстрел. Стражники скользили на скользком полу и продолжали нелепо падать. Несколько искателей приключений, включая Селланаю Тимтрейн и Велькора Минаирра, обнажили оружие, но пока не вступали ни за одну из сторон. На фоне всеобщего хаоса Ларс невозмутимо уплетал десерты, пока те не оказались использованы в качестве боеприпасов. А настоящий Марко обнаружился раскачивающимся на люстре с неизвестно где добытым бокалом вина и с ехидной улыбочкой поглядывающим сверху вниз на потасовку, которую сам же спровоцировал. До свободы ему оставался один лишь хороший прыжок к двери.

К счастью, общение с полицией было сведено к минимуму. Верно отмеченное ранее Илаясом отсутствие у местных стражей порядка интереса к расследованию таинственных убийств в какой-то мере сыграло причастным к сегодняшним событиям иностранцам на руку. По крайней мере Сэму не хотелось бы многие часы провести в душном полицейском участке, давая во всех подробностях показания, займись следователи этим делом в серьёз. С другой же стороны выходило, что проблемой таинственного культа власти заниматься не станут. Сообщники Мендосы, а в их существовании Сэм отчего-то не сомневался, останутся на свободе и будут продолжать вытворять подобные бесчинства при полном попустительстве местной полиции. Перед мысленным взором Макмаллена возник образ изуродованного тела юной мисс Рисо, из которой в буквальном смысле вытянула все соки непонятная тварь, скрывавшаяся под личиной Луиса де Мендосы.

До самого вечера Макмаллен безвылазно провёл в своём номере, много курил у окна, обливаясь потом от жаркого южноамериканского солнца, потом отдыхал от жары в тени, потягивая один за другим холодные напитки. Он, единожды уже переживший страшный кошмар, после которого так и не смог вернуться к нормальной мирной жизни, в попытке только лишь развеять скуку вновь погрузился в нечто дикое и жестокое, что несомненно оставит на душе глубокие эмоциональные шрамы. Не имея сил отогнать яркие и пугающие картины пережитого дня, Сэм не сомневался, что этой ночью не сумеет заснуть. Отдохнуть так и не получилось, но молодому американцу по крайней мере удалось не закопаться глубже в тревожащих его мыслях, что в некотором роде было достижением. В бар он спустился в свежем костюме и с очередной дымящейся сигаретой. Против обыкновения заказав себе обычного сока, Макмаллен присоединился к компании за столом.

- Я должен извиниться перед вами, Джексон, за свой скептицизм прошлым вечером, - начал Сэм. – В рассказанное вами действительно сложно было поверить, если принимать во внимание, что своими догадками вы поделились при первом знакомстве. Но увидев своими глазами сегодня и де Мендосу, и его жертв, я чувствую себя дураком из-за того, что не внял предостережениям. Будь мы более осторожны этим утром, возможно, нам удалось бы предотвратить трагическую кончину мисс Рисо.

165-1105. Кларк, субсектор Тлиоваха, Троянская сфера

Путешествие в пространстве прыжка длилось чуть менее семи суток. Это время команда «Огненной птицы» потратила на самое пристальное знакомство с кораблём и освоение его уникальных систем, заметно отличавшихся от всего, с чем им доводилось работать раньше. Корабль был создан по технологиям Синдальской империи, репродуцированным в королевстве Дринакс, но с фактической гибелью обоих подобный дизайн считался утраченным, и возможность где-либо с ним познакомиться выпадала немногим. Так что многие, казалось бы, хорошо знакомые вещи приходилось открывать себя заново, например, изучать отличный от стандартного язык команд бортового компьютера.

Притирались члены экипажа не только к своему новому дому, но и друг к другу. Для небольшой группы людей, вынужденных длительное время проводить вместе в замкнутом пространстве, найти общий язык было крайне важно. В противном случае внутренние конфликты могли не только привести к снижению эффективности работы команды, но и обернуться страшной трагедией. Некоторые корпорации, подбирая экипаж для своих судов, даже обращались за помощью к психологам, определявшим совместимость кандидатов. Существовало великое множество тестов для наиболее эффективного подбора экипажа, впрочем, у многих опытных космических путешественников вызывала вопросы эффективность самих тестов.

Другим важным занятием для членов команды в период длительной изоляции от внешнего мира часто служил процесс саморазвития. Штудирование справочников и руководств, тренинг с помощью обучающих программ и регулярные тренировки стали своего рода традицией на космическом флоте. Многие в период простоя стремились улучшить свои навыки, дабы вписать в своё резюме ещё одну строчку и получить возможность претендовать на более высокооплачиваемую должность. Те же, кто тратил всё своё свободное время на отдых и развлечения, на этой высококонкурентной работе надолго не задерживались.

И вот неделя путешествия позади. Непривычная и пугающе сильная вибрация от прыжкового двигателя проходит по всему кораблю за минуту до выхода из гиперпространства. К счастью, всё происходит без эксцессов. Двигатель успокаивается, сделав свою работу, сенсоры приходят в норму, тут же определяя координаты в системе с двумя звёздами. Экипаж после недолгого напряжения облегчённо вздыхает. Попали туда, куда стремились. Это система Кларк. Вскоре в смотровое окно команда мостика имеет возможность наблюдать яркую жёлто-белую звезду и её менее выдающегося красного компаньона. Но звёзды мало интересуют экипаж, их путь лежит к главной планете системы, также носящей фамилию земного фантаста Артура Кларка.

Путешествие до Кларка от точки выхода заняло несколько часов. За это время датчики не зафиксировали ничего подозрительного, кроме исходящего от главной планеты радиосообщения о возможной активности пиратов, которое, очевидно относилось к нападению трёхнедельной давности. Системный трафик совершенно незначительный – пара шахтёрских кораблей, работающих в астероидном поле, небольшое скопление на стоянке орбитального космопорта. Сам орбитальный космопорт – своего рода чудовище Франкенштейна, созданное из разрозненных элементов, нелепым образом сшитых вместе. В основе её заправочная станция времён рассвета Дринакса. Уже тогда Кларк был разрушенным миром без особых перспектив и каких-либо важных для королевства функций. Так что кроме заправки случайных путешественников ничего от системы больше не требовалось. Много лет спустя несколько добывающих компаний взялись за разведку минералов в астероидном поле и на вторичных, едва колонизированных планетах. В какой-то момент ресурсные запасы считались перспективными, так что к станции присоединили новые модули в расчёте на большегрузные корабли. Однако идея прогорела, развития системы не последовало, а космопорт так и остался в недостроенном состоянии.

Команда «Огненной птицы» связалась с планетарными властями по вопросу награды за пиратов, после чего корабль был направлен в наземный порт для личной беседы с представителем психопомпов, правящей жреческой касты. Харриер вошёл в атмосферу, полную зеленоватых облаков, укрывающих от наблюдателей с орбиты тёмно-синие моря и океаны, чёрную землю и множественные кратеры от упавших на неё бомб. Полёт к космопорту проходил над гигантским кладбищем с миллионами чёрных монолитов, нагромождённых среди серого пепла. Ко всему ещё эти болезненно-зелёные облака ещё и проливали на землю сильный дождь. Картина выглядела ещё более угнетающе чем руины Дринакса. Тем не менее, жизни на Кларке сохранилось больше, почти восемьдесят миллионов человек звали его своим домом.

Среди огромного кладбища выделялась одна монструозная фигура пирамидальной формы, имевшая всё тот же унылый чёрный цвет. Возле неё располагались посадочные площадки, заправочные станции и терминал. Несмотря на отвратительный антураж космопорт Кларка выглядел довольно неплохо, по крайней мере, был чистым и ухоженным. Пирамида же не относилась напрямую к порту, а являла собой храм местного диковинного культа смерти. Среди этого кладбище «Огненная птица» и приземлилась. Сотрудники порта направили капитана и его сопровождающих вглубь пирамиды, где их ждал хранитель Малос, тот самый представитель, с которым следовало говорить о пиратах. Строение было сформировано из блоков, очень напоминающих те самые чёрные монолиты, разбросанные в округе. При ближайшем рассмотрении можно было разглядеть в них заключённых в углеродной оболочке мёртвых людей. Каждый монолит служил своего рода гробом для одного мертвеца, отчего вся конструкция нагоняла ещё больше жути.

В небольшом кабинете, больше похожем на монашескую келью, состоялась встреча с Малосом, выполнявшим как функции администратора космопорта, так и местного религиозного лидера. Это был немолодой уже человек, полноватый и низкорослый, с седыми волосами и бородой. Облачение его напоминало монашескую рясу, какие носили на старушке Земле. Правда к рясе прилагался высокотехнологичный контейнер с охлаждающей жидкостью, неизменный атрибут в религии психопомпов. Малос тепло приветствовал делегацию, не стал утомлять её никакими расспросами, но попытался начать знакомство с неловкой и несмешной шутки. У него явно имелись проблемы с общением с кем-то кроме представителей своей религиозной общины. То и дело он забывался и начинал говорить как проповедник, оперируя заученными тезисами, потом всё так же неловко возвращался к теме разговора.

– Итак, пираты, эти подонки, мерзавцы, изверги, убийцы, – довольно эмоционально начал Малос переходить к сути вопроса. – Они убили наших людей. Убили. Их несчастных жертв не успели сохранить должным образом, так что эти бедолаги утрачены навеки и не обретут спасения. Причинение смерти – величайший грех. Мы рассчитываем, что вы заставите мерзких грешников заплатить за всё. Нападение произошло в удалённой местности, – Малос вывел на дисплей терминала в своей келье карту планеты, где была обозначена точка в сотне с лишним километров от порта и любых других обитаемых мест, – на археологических раскопках в Хивард-Сити, где группа старателей работала над извлечением древних артефактов. Пираты перебили всех людей и похитили собранные вещи. Мы сохранили место преступления почти нетронутым, чтобы охотники за головами вроде вас могли восстановить картину произошедшего. Увы, никаких свидетелей. После нападения пираты удрали, орбитальная станция зафиксировала их прыжок в Торпол, где они тоже дел натворили, как я слышал. Наша община готова заплатить полмиллиона имперских кредитов за поимку негодяев, живых или мёртвых.

Популярная поговорка гласит, что все дороги рано или поздно приводят в Глубоководье, если достаточно долго по ним идти. Доля истины в этом есть, поскольку нигде в Фэйруне не сыскать столь крупного и богатого города, полного ярких красок и ко всему открытого. В Глубоководье, прозванном Городом Роскоши, сходятся многие наземные и морские торговые пути, а по ним сюда стекаются люди и товары со всех окраин Королевств. Жители Глубоководья не без основания считают, что живут в самом прекрасном городе на свете, а все остальные города им завидуют. А те, кто с этим мнением не согласен, вряд ли смогут отрицать, что Город Роскоши – место очень специфическое и другого такого попросту не сыскать.

Где есть роскошь, там всегда найдутся и те, кто в этой роскоши купается. Немалую часть его известности Глубоководью принесли аристократы, не знающие нужды в деньгах и находящиеся в постоянном поиске развлечений. Благодаря аристократам Глубоководье наводнили многочисленные художники, скульпторы, музыканты, ювелиры, кулинары, артисты и прочие деятели, чьей основной деятельностью стало утоление взыскательных вкусов привилегированного класса. И, конечно, на особом положении в Городе Роскоши находятся представители древнейшей профессии, искатели приключений. Едва ли не каждый второй купец или аристократ пользуется услугами приключенцев. Кому-то нужно вызволить из разбойничьего плена дорогого кузена, кому-то добыть из заброшенных руин ценнейший артефакт, какой-нибудь гурман мечтает отведать рагу из мантикоры, а кому-то требуется всего лишь очистить свой подвал от наводнивших его крыс. В общем работы для профессиональных героев в Глубоководье хватает.

Подвиги искателей приключений со временем стали излюбленной темой для многочисленных литературных и музыкальных произведений. Дошло до того, что каждая уважающая себя компания непременно должна была обзавестись персональным бардом, который представлял бы её деяния широкой публике в лучшем свете. Так представители знаменитых команд (вроде членов Серой Руки или Девяти) стали в городе настоящими знаменитостями. Их узнают в лицо, встречают на улицах овациями и приглашают на самые роскошные мероприятия с участием богатейших людей города.

Одним из таких мероприятий был ежегодный вечер чествования героев в Доме удовольствий и исцелений Мадам Тафлорн. Каждый год мадам отбирала самых достойных представителей геройской профессии и приглашала их на грандиозную вечеринку в своё заведение, которое пользовалось широкой известностью не только в Глубоководье, но и во всём Фэйруне. Для культурной жизни города это событие имело важное значение, а потому многочисленные аристократы также желали присутствовать на званном вечере и лично наблюдать за теми, о чьих славных подвигах им доводилось слышать. Сами же искатели приключений кроме бесплатного ужина и полного спектра уникальных услуг Дома удовольствий получали возможность обзавестись в среде богатеев ценными знакомствами, которые могли обернуться немалой выгодой.

Молодая и относительно малоизвестная компания, прозванная Полной Чашей, недавно совершила свой первый по-настоящему героический подвиг, нашедший своё отражение в городской хронике. Об этих семерых искателях приключений заговорили, пусть и не очень громко, но достаточно, чтобы мадам Тафлорн пожелала видеть их на своём вечере. Именные пригласительные карточки доставил одним весенним днём курьер:

Дорогой друг.

В свете недавних твоих успехов на ниве поиска приключений и обретения тобой известности от всего сердца приглашаю тебя на званный ужин в Доме удовольствий и исцелений Мадам Тафлорн. Встреча состоится завтра вечером, сразу после заката. В программе вечера роскошный стол, танцы, игры и развлечения на любой вкус. Тебе это ничего не будет стоить, требуется лишь твоё присутствие и дружеское общение с влиятельными особами Глубоководья. Пожалуйста, передай свой ответ с моим посланником.

С наилучшими пожеланиями, Мадам Тафлорн.
Нужно ли говорить, что для любой компании искателей приключений подобное приглашение означало признание заслуг в своей профессиональной среде и открывало самые радужные перспективы карьерного роста. Многие городские команды из кожи вон лезли, лишь бы доказать свою принадлежность к этому клубу избранных, но все их потуги заканчивались фиаско. Зато постоянно ширилось кладбище несостоявшихся героев, в погоне за богатствами и славой переоценивших свои возможности.

В назначенный вечер семеро членов Полной Чаши явииось в назначенное место, к Дому удовольствий на улице Самоцветов, неподалёку от Зерновых врат Замка Глубоководье. Своё название улица получила благодаря многочисленным ювелирным мастерским, так что к блеску золота и бриллиантов здешним обитателям было не привыкать. Вот только сегодняшний вечер затмевал собой все предыдущие. Улица была заставлена каретами высшей знати, одна роскошнее другой, с породистыми скакунами в попонах с фамильными цветами и гербом, с разодетыми кучерами и лакеями, ожидающими своих господ. Сами же аристократы для вечеринки вытащили из гардеробов свои лучшие наряды, нацепили самые дорогие украшения и важно расхаживали среди себе подобных, кичась как павлины своим богатством и утончённым вкусом.

А вот искателей приключений, ради которых мероприятие и затевалось, было намного меньше, чем расфуфыренных дам и господ, искавших с ними общения. Известных лиц в этот раз было на удивление мало, возможно, мадам решила дать шанс большему числу дебютантов. Хотя некоторые знаменитости всё же присутствовали. Например, здесь была грозная дева-воительница из Безумных Странников, чьё имя легко забывалось, но её неописуемая красота оставалось в памяти навечно. Велькор Минаирр, лидер Наёмников Кровавого Топора, заметно хмурился под натиском многочисленных поклонников. Даже известный мастер скрытности по имени Дарсталл, сражавшийся в рядах Охоты, не сумел уйти от назойливого внимания обступившей его публики.

Но то было на улице. Сам же Дом удовольствий являл собой экстравагантное здание с пятью этажами, из окон которого обильно лился свет разноцветных, наверняка магических, светильников. Изнутри доносились голоса и приятная музыка, стоял чудесный запах дорогих духов, удивительным образом гармонировавших друг с другом, и аппетитной еды. Охрана на входе сразу же пропустила нашу героическую семёрку после предъявления приглашений. Внутри было тесновато из-за обилия людей, зато десяток столов пока пустовал в ожидании начала официальной части вечера. Многочисленные официантки в нарядах, призванных подчеркнуть их юную красоту и чувственность, разносили для гостей напитки и лёгкие закуски. Новых же посетителей встречала миловидная особа с книжицей и карандашом.

– Добрый вечер и добро пожаловать в Дом удовольствий и исцелений Мадам Тафлорн, моё имя Алисса, – очень тепло приветствовала она искателей приключений. – Полная Чаша, верно? Отлично. Ваш столик вон там. Не желаете принарядиться перед началом вечера? У нас имеется одежда и обувь для танцев, разные костюмы, например, пиратов, декоративные рыцарские доспехи для более героического вида. Есть аутентичные набедренные повязки варваров Утгардта для желающих похвастаться выдающимся телосложением. Сообщите мне, если надумаете.

Стол, отведённый Полной Чаше, располагался у лестницы на второй этаж. Оттуда открывался неплохой вид на главную сцену, занятую сейчас квартетом менестрелей, затянувшим популярную мелодию «Пока моя лютня нежно плачет». Стоило только семёрке искателей приключений немного углубиться в зал, как на них будто стая коршунов налетела толпа молодых аристократов, истосковавшихся в ожидании свободных героев. Наперебой они принялись строить догадки о том, к какой же славной компании относятся эти семеро. Один молодой человек пытался доказать остальным, что перед ними сами Рыцари Миф-Драннора, в то время как его товарищи решительно опровергали эту смелую теорию. Наконец одна аристократка, устав наконец от споров, обратилась к самим искателям приключений с закономерным вопросом:

– Простите, если мой вопрос прозвучит бестактно, но какую компанию вы представляете, и чем она знаменита?

Проклятая рана дала о себе знать уже после первых секунд погони. Поначалу хороший темп задал Сэм, будто снова стартовал на легкоатлетической дорожке, но быстро понял, что не долго оставаться на дистанции не сможет. Скоро он почувствует боль, захромает и вынужден будет остановиться, это не говоря уже о не лучшей физической форме. Оказавшись на входе в музей, Макмаллен разглядел наконец того, за кем, собственно, гнался. Мерзавец де Мендоса, с которым американец вчера делил стол, оказался ровно тем, кем описывал его мистер Илаяс. Не обязательно вампиром, в это все ещё сложно было поверить, но вот убийцей определённо.

- Разойдись, стреляю, - выкрикнул Сэм своим спутникам, надеясь получить более открытую траекторию для выстрела.

Упускать ублюдка молодой человек никак не собирался, после всего того, что видел в подвале. Сейчас даже не игра в вершащего правосудие героя, столь увлёкшая Сэма, была его главной мотивацией. Он понимал, что если даст Мендосе уйти, долго ещё не сможет спать спокойно, зная, что убийца на свободе. С этими мыслями американец на бегу навёл на преследуемого пистолет и выстрелил.

Король с напряжением следил за лицами своих гостей, заранее стараясь разгадать их реакцию до того, как они её озвучат. Капитану Рейниру и молчавшему все время Лину доставалось больше других королевского внимания. На лице же самого Олеба ясно читалось, что за задуманное он искренне переживает и надеется сейчас найти не просто наёмников, но единомышленников. Позволив всем высказаться, король выдал монолог, который был ответом всем и сразу:

– Формальное соглашение между нами будет, как по работе, так и по кораблю, - серьёзный тон Олеба уже больше соответствовал его статусу. – Каперскую лицензию вы от меня получите. Ясное дело, сейчас это подтирка для задницы. Но считайте её символом моего к вам доверия, ведь я беру на себя ответственность за всё, что делаете вы. Просрёте дело, и моя голова полетит вместе с вашими. И ещё раз скажу, что я не желаю, чтобы вы всю Сферу в крови утопили. Мне не головорезы и убийцы нужны, а воры. Жертвы среди гражданских нужно свести к минимуму. Даже если эти гражданские – асланы. Что до перспектив, которые тут лорд Дейн нарисовал, то не всё так плохо. Большинству независимых систем откровенно плевать на пиратство, пока оно не вредит самим этим системам. Не думайте, что, вступив на эту дорожку, вы одни против всей галактики окажитесь. Те же имперцы вам ещё и спасибо скажут, если вы асланам жизнь попортите. Ну, и наоборот. Нужно разбираться в этих отношениях и грамотно ими пользоваться. И самое главное – не попадаться.

С кораблём поступим проще. Он будет юридически оформлен на капитана Рейнира и лорда Дейна, фифти-фифти. С одной стороны – это знак моего к вам доверия, с другой – это возможность скрыть мою причастность, которую пока рано афишировать. В пространства асланов и вилани соваться на корабле не советую. «Харриер» слишком уникален, его могут пробить по старым базам и начать задавать неудобные вопросы. И постарайтесь корабль не угробить и не потерять. Кстати, от угона он надёжно защищён по причине своей уникальности. Вряд ли современные программы для взлома сработают на нём. Также я разрешаю вам дать кораблю новое имя, прежнее название «В’Харг» вряд ли будет уместным.

В то, как вы будете вести дела, я вмешиваться не стану. Цели выбирайте любые, разве что я иногда буду давать вам наводки. Вы в свободном плавании, но на связь постарайтесь выходить почаще, передавайте послания с курьером, да и во дворец залетайте. Здесь у вас будут лучшие условия по обслуживанию корабля. Возможно, ваши услуги понадобятся в будущем, но условия мы обсудим отдельно, и вы вправе будете отказаться, если они вам не понравятся. Расчёт будем проводить раз в полгода, через доверенные банки. Номера счетов есть в компьютере корабля.

Я понимаю, что идея звучит не очень, и все, или почти все, думаете, что это затевается ради наживы. Да, для наживы тоже, но не только ради неё. У Дринакса есть богатства, которые, правда, не выражаются деньгами. Вы видели в залах и коридорах дворца картины, гобелены, барельефы, скульптуры. Думаете, почему всё это по-прежнему во дворце, хотя наверняка найдутся коллекционеры, которые отвалят за это немалых денег? Потому что некоторые вещи стоят дороже любых денег. В час самой острой нужды мы не променяли культурное наследие своего народа на еду. Таким же образом Дринакс не торгует своими техническими достижениями, хоть от них сейчас мало проку. Я искренне верю в возможность возрождения королевства, и уверен, что мои бывшие вассалы только выиграют, если к ним вернется цивилизация. Ну, да ладно, об этом мы поговорим позже. А сейчас, наверное, стоит отправиться к столу.

– Погодите, Ваше Величество, – из дальнего угла тронного зала донёсся звонкий девичий голос.

Через мгновение на свет вышла миловидная брюнетка лет двадцати. Одета она была в элегантное серое платье известного модного бренда из Имперуима, сочетающее в себе строгость делового костюма и изысканность вечернего наряда. В руках девушки был планшет, экран которого светил бледно-голубым светом. Каким образом эта особа проникла в запертый тронный зал даже для Себастиана было загадкой, хотя он и предполагал, что во дворце имеются потайные ходы.


– Моя дочь, принцесса Рао, – с гордостью представил король неожиданную гостью. – Она же идейный вдохновитель всего, про что мы сегодня говорили. Много ты слышала, дорогая?

– Достаточно, – уклончиво ответила принцесса, опустив глаза в планшет. – Одновременно с ними во дворец прибыла крайне любопытная новость, которая может быть интересна присутствующим. Речь идёт о быстром заработке двух с половиной миллионов кредитов, расположении двух планет и возможности припугнуть конкурентов. Интересно, не правда ли?

– И что это за новость, дочка? – король был заинтригован.

– Две близкие к Дринаксу системы, Кларк и Торпол, были атакованы пиратами. Один пиратский корабль устроил бойню на Кларке, после атаковал Торпол и скрылся в неизвестном направлении. Правительства обеих систем разослали соседям предупреждения о нападении пиратов и назначили за их головы награду. Подробностей в сообщении, увы, немного, их нужно будет выяснять на месте.

– Весьма интересно, – согласился король. – Но капитан Рейнир и его команда сами решат, браться за эту работу или нет.

157-1105. Дринакс, субсектор Тлиоваха, Троянская сфера

Некоторые шансы выпадают лишь раз в жизни, и ты хватаешься за них обеими руками, хотя всё вокруг кричит о том, что это бред, чёртова подстава, прекрасная возможность влипнуть в неприятности или даже угробить себя. Пусть так, зато на смертном одре тебя не станет терзать мысль, что в своё время ты свалял дурака и упустил такой шанс.

Ветерана звёздного флота Тамо Рейнира подобные сожаления мучить не будут. От своего шанса он не отказался, хотя на первый взгляд (да и на второй, если быть точным) от предложенной ему работы несло смесью чьих детских мечтаний и вполне уже устоявшегося половозрелого безумия. И всё же Рейнир позволил втянуть себя в эту авантюру, а после втянул в неё и других, с кем пересекался раньше на службе, а те подключили к делу своих хороших знакомых. И вот уже команда мечты из семи человек подписалась на дело, о котором имела самое смутное представление.

Добирались до Дринакса шестеро членов команды (седьмой должен был присоединиться на месте) вместе, на специально нанятом для них нанимателем чартере. Иначе на Дринакс, который на всех звёздных картах значится как необитаемая система, не попасть. Торговцы, путешественники, даже пираты и мусорщики держатся от таким мест подальше. Соблазнился возможностью подбросить шестерых пассажиров на орбиту мёртвой планеты только капитан грузового крейсера, искренне недоумевающий, зачем кому-то в здравом уме совершать подобное путешествие в один конец.

К всеобщему удивлению на орбите Дринакса Рейнира и его спутников принял другой корабль. Особенно поразителен был тип корабля – прогулочная яхта из разряда тех, что может позволить себе лишь высшая имперская знать или же топ-менеджеры крупнейших корпораций. По задумке создателей этого произведения кораблестроительного искусства роскошью должна была отдавать каждая деталь яхты. Даже лампы в шлюзовом отсеке светили изумрудным светом, создавая сказочно-волшебную атмосферу. Матросы, облачённые в бело-золотую униформу с нашивками в виде золотого щита, на вершине которого гнездится дракон, бодро перенесли вещи пассажиров, а их самих устроили на смотровой площадке, где уставших от долгого перелёта путешественников ждали самые удобные кресла, в какие им доводилось опускать свои задницы. По крайней мере, последнюю часть пути им предстояло преодолеть в королевском комфорте.

Капитан яхты учтиво поприветствовал шестерых пассажиров, доверительно сообщил, что Его Величество заждался, а потому корабль помчится на полной скорости, и пожелал наслаждаться видами планеты. Впрочем, рассмотреть планету толком не вышло из-за обилия в атмосфере жёлто-зелёных облаков, состоящих из пыли и ядовитых веществ. Только в свете молний, то и дело пробивавшихся из верхних слоёв облаков, можно было увидеть внизу ржавые скелеты того, что когда-то было огромными башнями древнего мегаполиса. Последствия апокалипсиса, как они есть. И символ того, к чему приводят непомерные амбиции.

Яхта стремительно мчалась куда-то сквозь облака около получаса прежде, чем капитан объявил о прибытии на место. А место это оказалось одним из самых удивительных, что шестеро пассажиров видели в своей жизни, особенно в контрасте со всеобщим упадком мёртвой планеты. Целый город (небольшой, но всё же город) парил в небесах на антигравитационной платформе. Множество огней освещали его величественные дома, дворцы и башни. Архитектура была причудливой, не похожей ни на один из господствующих в регионе, да и в империи стилей, и весьма радовала глаз. Подобного чуда можно было ожидать на Силее c её парящим над столицей императорским дворцом, но не тут, в регионе, который не просто так зовётся космической пустошью.


* * *

Король Олеб XVI никогда терпением не отличался. С тех самых пор, как его посетила грандиозная мысль возродить каперство, а вместе с ним и своё королевство, он будто обезумел. С огромным трудом лорд Ракс и леди Хил отговорили короля самому занять капитанское кресло пиратского корабля. После этого Олеб целый месяц просматривал тысячи досье и отбирал лучших кандидатов на роль капитана и его помощников, наконец по каким-то своим причинам остановив выбор на малоизвестном Тамо Рейнире, с которым он даже не был знаком. Честь представлять королевский двор на борту корабля была доверена лорду Дейну, который в молодости и сам служил на флоте. Олеб и Дейн в последние пару месяцев были просто неразлучны, каждый их день начинался с инспекции чудо-корабля, над которым трудилась бригада ремонтников, затем продолжался за обсуждением грандиозных планов у карты сектора, а к вечеру король за бутылочкой-другой вина предавался воспоминаниям о своей бурной молодости, полной подвигов и приключений.

Несмотря на свой уже преклонный возраст и совсем не атлетичную фигуру король был человеком крайне активным, неспособным подолгу сидеть на месте. Получив донесение, что транспорт с нанятыми им людьми прибыл в систему, он отправил за ними свою личную яхту, а сам принялся в компании ближайших советников и личной охраны прохаживаться по Парапету славы и постоянно пялиться в бледно-жёлтые облака. Его нетерпение сменилось раздражением, обильно выплеснувшимся на сопровождающих. Наконец устав ждать, Олеб напялил на себя аж три антигравитационных пояса (как раз под свой немалый вес) и, расправив руки будто крылья, оттолкнулся от парапета и взмыл в небо. Вслед за ним в воздух поднялись два десятка воинов, облачённых в традиционные синдальские доспехи с приделанными к ним крыльями, а заодно и лорд Дейн, с которым король не пожелал расставаться и в небе. Когда же яхта наконец показалась вдали, король, совершив в воздухе удивительный для человека его комплекции переворот, подлетел к Себастиану и с широкой улыбкой доверительно ему сообщил:

– Запомни этот день, сынок. Это начало чего-то грандиозного.


* * *

Когда на небольшой посадочной площадке с яхты сошли шестеро пассажиров, король Олеб бросился к ним навстречу, жал руки, лез обниматься как к родным, которых давно не видел и очень соскучился. Эта сцена сопровождалась растерянностью стражников, которым по протоколу не стоило позволять такой близости между чужестранцами и монархом. А пожилая аристократка из королевской свиты с раздражением поджала губы и окрикнула Олеба:

– Ваше Величество, манеры! Ваши гости могут счесть, что вы не благородный правитель королевства, а неотёсанный мужлан с фермы по разведению свиней.

– Кыш-кыш, злая женщина, – отмахнулся король, даже не поглядев в сторону аристократки. – Позаботься лучше, чтобы стол был накрыт к нашему приходу. И детей моих позови.

– Грубиян, – с возмущением, но и еле заметной улыбкой ответила женщина, развернулась и направилась во дворец.

– Не обращайте внимания, это у нас флирт такой, – усмехнулся Олеб, обращаясь к своим гостям, как к старым приятелям. – Это леди Хил, наша местная блюстительница порядков. Но вообще знакомиться будем позже, за столом представлю мою семью и ближайших соратников. А пока расскажите, как добрались. Как вам дворец, кстати? Неслабо, да?

Процессия неспешно (в силу медлительности самого Олеба, подуставшего от целого дня на ногах) направилась вслед за леди Хил в путешествие по коридорам дворца, которые смотрелись столь же грандиозно, как и его экстерьер. Архитектура вобрала в себя утончённость традиционных земных стилей, экологичность Синдала и практичный хай-тек. В то же время обитатели дворца вовсе не купались в роскоши, а вынуждены были ютиться в крошечных комнатушках, образованных путём разделения величественных залов и королевских палат. Прямо в коридоре с пятиметровыми колоннами, гобеленами и полотнами старых мастеров шёл урок биологии для учеников младшей школы, а чуть дальше посреди галереи с портретами прежних монархов и членов королевской семьи складировались ящики с продовольствием, доставленные накануне с Азима.

Очередное яркое проявление болезни Ларкина отчего-то не родило в Сэме обычного для таких случаев сочувствия, лишь беспокойство за собственное благополучие, вручаемое под ответственность этого человека. Перспективы того, что организатору экспедиции станет ещё хуже в процессе исследования джунглей, где некому будет оказать ему квалифицированную медицинскую помощь, казались вполне реальными. Неудивительно, что после ухода организатора оставшиеся за столом немедленно принялись обсуждать Ларкина за его спиной. Устав от вина и теперь только покуривая сигарету, Макмаллен расстегнул ворот рубашки и ослабил узел галстука. Он молчал и внимательно следил за беседой, стараясь собрать воедино разбегающиеся мысль. Всё-таки выпил он за этот вечер изрядно, да и устал с дороги. Свои домыслы и сомнения о личности Ларкина Сэм придержал при себе, по крайней мере до того, как уточнит ряд моментов у брата.

Когда же мистер Хьюз, а точнее Илаяс, сделал неожиданное признание, молодой ньюйоркец уставился на него и так и просидел с тлеющей сигаретой до конца его рассказа, не отводя глаз. Слог у чернокожего джентльмена был и вправду писательский, с толково выстроенным повествованием, педантичным вниманием к деталям и умением подать историю так, чтобы даже такой прагматик как Сэм испытал тревожность. Более того, в памяти всплывали некоторые фрагменты похожих историй, возможно, как раз за авторством Илаяса. Вот только предпочитал Сэм такие рассказы, как развлекающие страшилки для скучающей публики.

- Знаете, мистер, - обратился молодой человек к Илаясу. – Если избрать объектом своего интереса что-то тёмное и загадочное, уделяя этому немало своего времени, то думается мне, это тёмное и загадочное станет вам мерещиться в обыденной жизни. Вы столь охотно демонизируете Мендосу, приписывая ему вполне конкретные и весьма жуткие преступления, основываясь на чём? На свидетельствах малограмотных селян, искренне верящих в этих ваших жировых вампиров? Думается мне, данный господин – малоприятный человек, к тому же чужак в этих краях, а этого, полагаю, в определённых обстоятельствах хватит, чтобы автор с фантазией отвёл ему роль чудовищного злодея. Какую же роль в этой истории вы отводите нашей славной компании, дорогой мистер Илаяс? Впрочем, не стану отрицать некоторую вероятность того, что вы правы. Признаться, мне даже хочется, чтобы за этой скучной экспедицией к индейским древностям скрывалось нечто большее. Что до моего согласия составить вам завтра компанию, то оно по-прежнему в силе.

Макмаллен довольно улыбнулся. Его опасения, что поездка получится страшно скучной, оказались напрасными. Сейчас он ощущал себя участником детективного повествования, а к этому жанру всегда питал особый интерес.

Продолжительное морское путешествие стало для молодого Сэма Макмаллена неприятным испытанием. Во-первых, он, до того ни разу не проводивший столько времени в море, много нового узнал о своём организме, в частности о том, как скверно тот переносит качку. Во-вторых, будучи до мозга костей горожанином, да не просто горожанином, а потомственным ньюйоркцем, привыкшим к высокому качеству жизни, Макмаллен тяготился предложенными ему как пассажиру условиями. Увы, его отправили в путешествие столь поспешно, что не озаботились вопросом личного комфорта. И в-третьих, хуже всего на Сэме сказывался разрыв с привычной ему социальной средой, в которой он без труда находил людей, с которыми у него были сходные интересы. Найти среди пассажиров лайнера интересную компанию Макмаллен так и не сумел. Все, с кем он пытался завести знакомство, оказывались до невозможного скучны.

Все свои яркие впечатления о путешествии Сэм изливал на бумагу, что ему было абсолютно несвойственно. Весьма содержательное письмо, адресованное старшему брату Томасу, было отправлено из ближайшего порта. В нём молодой человек, не ограничивая себя только лишь литературным английским, во всех деталях объяснял, что думает о идее отправить его столь внезапно в загадочную глухомань на задворках цивилизации с миссией, бесполезность которой была очевидна с самого начала. Выплеснув злость вместе с чернилами, Сэм немного успокоился и постарался настроиться на позитивный лад. В конце концов ему даже удалось найти партнёров для игры в покер и хотя бы на время разогнать скуку.

Сойдя на твёрдую землю, Сэм испытал немалое облегчение. Его представления о Лиме были крайне скудны и основывались на школьных уроках истории. В его воображении столица Перу так и осталась в далёких временах Боливара. Тем радостнее было ошибиться в ожиданиях и обнаружить перуанскую столицу вполне современным городом, в своём развитии мало отличающимся от крупных городов Соединённых Штатов. Макмаллен мысленно поставил себе задачу выбраться в город на изучение местных очагов культурной жизни, если позволит время. Также ему определённо требовался переводчик с испанского, ведь его скромного словарного запаса едва хватало на то, что объяснить цель своего путешествия. И наконец Сэм осознал, что его гардероб плохо подходит для местного климата. Он всегда считал жалобы на погоду уделом стариков, но, столкнувшись со здешними температурными перепадами, подумал, что сам уже далеко не так здоров и полон сил, как в юности.

При заселении в отель «Маури» Сэм не отказался от предложенного ему экзотического коктейля. Для разнообразия и знакомства с местным колоритом напиток годился, но в этот момент американец предпочёл бы бокал освежающего джина со льдом. Приняв ванну и переодевшись в чистую одежду, он потратил немного времени на расспросы администратора касательно городских достопримечательностей и возможности обновить свой гардероб, затем посетил банк и обменял часть долларов на местные соли. С наступлением вечера Сэм вернулся в отель и ещё раз переоделся, нацепив зимнее пальто, которое взял для путешествия в горы. Перед тем, как отправиться на встречу с Ларкином, он достал из чемодана пистолет, зарядил его и сунул в карман пиджака. Неразумно было выходить в тёмное время суток в незнакомый город без каких-либо средств самозащиты.

Макмаллен прибыл в «Кордано» как раз к семи часам, даже удивился тому, что в кои-то веке не опоздал на встречу. Сдав на входе пальто и шляпу, он направился к столику Ларкина. Не имея понятия о том, как выглядит руководитель экспедиции, Сэм принялся гадать, кто из двоих обладателей европейской внешности, усталый блондин или смуглый брюнет, зовётся Огастесом Ларкином. На негра он даже думать не стал.

– Сэм Макмаллен из Нью-Йорка, – представился американец и, сделав ставку на блондина, протянул ему руку.

В мой первый год на службе угодили мы в засаду к востоку от Менадорских гор. Тамошние разбойники настолько обнаглели, что не побоялись тяжело вооружённого военного патруля. Ох, и здорово же нам тогда досталось, чудом отбились. Вот только наш старый капитан Керсерри скверную рану получил, копьём ему ногу пробило насквозь. Кое-как вытащили старика, рану его заштопали, а дальше лекарям передали. Но от ранения капитан так полностью и не оправился, каждый его шаг сопровождался гримасой боли. А через несколько месяцев он и вовсе куда-то пропал. Сержант нам сказал, что Керсерри "отправился в Лонгакр". Мы решили было, что это такой завуалированный способ объявить о кончине капитана, мало ли какие там осложнения вызвала его болезнь. "Не помер... хуже", – ответил нам сержант. – "Вышел на пенсию. Отправился в край дрянного пойла и вечных сожалений". Тогда-то я и понял, что бывают вещи похуже смерти на поле боя. Например, Лонгакр.

— Видман Линклер, Прорицатели Рока, армия Челийской империи


Городок Лонгакр лежал в центральной части Челийской империи, на границе Шепчущего леса и относительно недалеко от столицы. Несмотря на это он являл собой глухое провинциальное селение, не игравшее решительно никакой роли в жизни империи. Традиционно это захолустье являлось местом ссылки для отставных вояк, не способных более принести пользу Челии. Многие ветераны доживали в Лонгакре свой век на жалкие гроши, которые звались военной пенсией. Немудрено, что любой челийский солдат предпочёл бы погибнуть на поле брани, чем оказаться брошенным всеми в этой глухомани.

Впрочем, из любого правила имеются исключения. Таковым исключением стала группа недавно прибывших в Лонгакр индивидов. В отличие от большинства местных обитателей они были молоды, амбициозны и имели ещё шанс оставить свой след в истории. Но до великих свершений оставалось ещё немало времени, пока же их перспективы выглядели куда более приземлёнными. Этой группе выпала возможность провернуть в Лонгакре одно дельце, и все пятеро, каждый по своим причинам, за эту возможность ухватились.

* * *

Ночь вступила в свои права, и Лонгакр погрузился во тьму. Фонари светились лишь на главной площади да на прилегающих к ним улицах, а ещё у храма Иомедэй. Большинство горожан давно уже отошли ко сну. Стояла такая тишина, что можно было расслышать разговоры за поздним ужином в доме через пару кварталов, или негромкое ржание рысака, которого конюх Дили Фортмайл запирает в стойле. Но это там, в полусонном городе, а здесь, на окраине было совершенно темно и тихо. Здесь безраздельно правила ночь.

Плутовка Кимри, подбившая своих новых знакомых на соучастие в ночном налёте, избрала местом встречи одинокий холм в нескольких сотнях ярдов от городской стены. Она прибыла сюда заранее и подавала соучастникам сигнал при помощи фонаря. Хотя при первом знакомстве девушка показала себя той ещё болтуньей, подробности предстоящего дельца она наотрез отказывалась раскрывать до того, как на холме собралась вся группа из шести человек.

Убедившись, что все в сборе, Кимри без лишних предисловий указала на одиноко стоящее за полем в миле к западу от Лонгакра невысокое здание, окружённое забором. С большого расстояния в слабом свете звёзд силуэт его был едва различим.

– Это наша цель – дубильня Старого Луслика, – пояснила Кимри. – План такой: вламываемся в контору хозяина, хватаем всё ценное и быстро сматываемся. Сбор на рассвете у Пепельного дома.

Выдавая эту короткую и явно заранее заготовленную речь, девушка проверяла, насколько хорошо ходят в ножнах её кинжалы. Удовлетворившись состоянием оружия, она повязала на шее шарф.

– И запомните, – добавила она. – Если вас схватят, молчите как рыбы. Тогда я смогу вас вытащить, у Разелаго..., – Кимри осеклась, выдав из-за волнения имя, которое не собиралась произносить. – Но, если проболтаетесь и сдадите остальных, пеняйте на себя. До конца своих дней будете жрать только тюремную жрачку.

Бен попытался достать ублюдка в красном кислотным дротиком, да целиться сквозь сети по мишени, которая не особо-то и стояла на месте, было делом сложным. Неудивительно, что магический снаряд прошёл на приличном расстоянии от цели. Зато одна из двух стрел, выпущенных Оливером, нашла прямую дорогу к мерзавцу и впилась ему в живот. Точному попаданию второй помешала всё та же преграда из сетей. Завопив и заругавшись похлеще портового грузчика, раненный мужик в красном бросил свой арбалет и в агонии помчался прочь, но лишь убедился в том, что все выходы были перекрыты. Тогда он извлёк из внутреннего кармана жезл, взмахнул им, выкрикнув пару слов на волшебническом наречии, да и запустил в Золана пучком кислоты. По счастью выстрел был крайне неточный, что вызвало ещё более красноречивую порцию ругательств.

В это время Золан и Сагара пытались проложить себе дорогу через толпу перепуганных детишек. Несмотря на угрозы и увещевания, они не спешили сдаваться, а честно держали оборону и изредка наносили ответные удары. Видно, своего мучителя они боялись куда больше. Одним лихим ударом Сагара сломал веснушчатый носик маленькой девочки, которая в слезах отступила подальше, но всё же попыталась достать обидчика багром. Отбиться от такой атаки было проще простого.

Зато Урсу попались как на подбор крайне крепкие ребята, они и постарше были, да и зарабатывали, наверное, не только попрошайничеством и воровством кошельков. Видно было, что им приходилось пускать кровь. Секач это буквально на своей шкуре почувствовал, когда багор впился ему в живот. Премерзкая рана, в которую грязное орудие могло занести любую заразу. Тут же паренёк, что добивал Блэйда, подскочил к лестнице, выхватил загнутый назад клинок и саданул им по бедру полуорка. Мастерский удар, перерезавший артерию. Такой не мог нанести ребёнок, впрочем, на тяжело раненного Урсу смотрели вовсе не детские глаза. Наверняка это был полурослик или гном, о склонности которых прятаться среди детей предупреждал Сагара.

Карта: ссылка

Harker: Хотите по делу? Окей, получайте. Только правда.

Harker: В Боснии вы столкнулись с агентами Операции Эдом. Формально это подразделение МИ-6, занимающееся борьбой с международным терроризмом, используя «самые прогрессивные методы». Поскольку эти методы слишком радикальны, само существование организации тщательно скрывается.

Harker: Заявленная цель Эдома – лишь ширма, оправдывающая для руководства страны его существование. До этого они боролись с шпионами, а после пытались устранить Гитлера. Теперь вот на повестке дня террористы. Неизменно одно – использование Эдомом того, что внутри организации называется особыми биологическими активами (ОБА).

Harker: ОБА – это сверхлюди, а скорее даже нелюди, если брать во внимание их способности, близкие к тем, которые принято отождествлять с вампирами, как бы дико это ни звучало. Нет, я не долбанулся и не утверждаю, что в Боснии вам противостоял именно вампир. Но, полагаю, вы сами могли наблюдать, что ваш противник обладал несвойственными человеку способностями.

Harker: Эдом – ваш враг, поскольку вы прямые свидетели его деятельности, а также обладатели более веских доказательств в виде файлов Леннарта. Надеюсь, вы не догадались от них избавиться? Эти четыре публикации, что я прислал, должны были показать, как Эдом избавляется от хвостов. А мой враг – по многим причинам, хотя бы из-за бесчеловечных методов, которые они используют. Я считаю, что Эдом представляет большую опасность для мира, чем терроризм, с которым он якобы борется.

Harker: Считайте меня кем-то вроде Сноудена или Ассанжа. Я стараюсь пролить свет на неприглядные стороны работы спецслужб. Основная моя специализация – хакерство. Пару лет назад я узнал про Эдом и с тех пор занимаюсь только им. У меня есть осведомитель внутри, мелкая сошка, в точности не знающая, чем её работодатель занимается. Он сливает мне их внутренние документы.

Harker: Из этих документов Эдома я узнал про Рудека, Леннарта и его файлы. Взломав Рудека, узнал про вас. Дело техники. В архивах Рудека есть подробное досье на всех, с кем он работает, включая ваши настоящие имена и места, где вас следует искать. Пока Эдом не получил к ним доступ, я могу слить им дезинформацию, давно мёртвых или совершенно недоступных агентов, до которых они никогда не доберутся.

Harker: Что касается личной встречи, то это пока невозможно. В моём деле главное – это анонимность. Возможно потом, если мы начнём доверять друг другу. Пока будет достаточно сказать, что я знаю ваше текущее местоположение и, желай я от вас избавиться, мог бы это сделать прямо сейчас. Так что о деле мы всё-таки поговорим здесь.

Harker: Эдом прямо сейчас охотится за одним человеком, важным для моей миссии. Это журналистка Оливия Лью. Сейчас она находится в Марракеше, куда за ней уже отправились оперативники Эдома. Нужно помочь ей добраться до Гибралтара. И в этот раз Эдом не станет использовать ОБА, так что повторения боснийской ситуации не будет.

Harker: Если справитесь, я удалю ваши данные из архивов Рудека. Также я заплачу 30 000 евро каждому. Но это только начало. После того, как мы свалим Эдом, вы сможете никогда больше не думать о деньгах.

Прошло четыре дня с операции в Боснии, агенты разъехались по домам, залегли на дно, как и полагает в случае, когда миссия прошла не совсем тихо, скорее даже наоборот. От Рудека не было никаких вестей, возможно, тоже решил не высовываться, пока всё не уляжется. Данные на диске оказались защищены паролем, требовалось время на взлом, но уже сейчас можно было сказать, что это примерно тридцать гигабайт разных документов, фото- и видеоматериалов.

В один момент вся пятёрка выживших агентов, раскиданных по всему миру, получила одинаковое сообщение на телефоны, которые вроде как не были засвечены. В сообщении был набор ссылок на разные новостные сайты и хостинги. На обычный спам оно совершенно не походило. Пройдя по ссылкам, агенты получили целый набор на первый взгляд не связанных между собой фактов, которые вместе складывались в крайне пугающую картину.

Первая новость популярного боснийского информационного портала извещала о крупном лесном пожаре в районе деревушки с названием Гостиль, который произошёл три дня назад. В ходе пожара деревушка была полностью уничтожена, 53 жителя погибли в огне, машины местного МЧС смогли добраться до места лишь на следующий день. На фото к статье была изображена уже знакомая церковь, почерневшая от копоти, никаких следов разбитых тачек и сербских трупов рядом с ней уже не было.

Дальше следовал размещённый на «левом» хостинге некий официальный рапорт на арабском языке и три десятка приложенных к нему фотографий места преступления. Судя по всему, дело было в Бейруте два дня назад. На фото была небольшая однокомнатная квартирка в доме колониального периода со скромной меблировкой. Стол, за столом мёртвый человек с простреленной головой, на столе пистолет. Более подробное фото лица мертвеца – это Георг Рудек, вид у него страшно измождённый, хотя на встрече он был бодрым и жизнерадостным. Пулевое отверстие в виске. Заключение ливанских криминалистов в отчёте – самоубийство.

По третьей ссылке короткое сообщение – некролог. ВВС Канады с прискорбием сообщает о скоропостижной кончине бригадного генерала Малкольма Леннарта. Умер в своём доме в Сараево от сердечного приступа два дня назад.

Снова новостной сайт, на этот раз сербский, криминальная хроника Белграда. Сообщается о спецоперации местной полиции на окраине города, в ходе которой уничтожена преступная группировка, занимавшаяся торговлей оружием, наркотиками и людьми. При попытке задержания убиты восьми преступников, оказавших сопротивление полиции. Указано три имени убитых: А. Дедопович, В. Маркович, С. Илич.

Через час после первого сообщения с того же номера (он оказался «липовый») пришло ещё одно сообщения с текстом на английском: «Если не хотите оказаться следующими, свяжитесь со мной». К сообщению прилагалась ещё одна ссылка, ведущая на анонимную комнату-чат. В ней уже присутствовал некто с ником «Харкер», который дождался сбора всех пяти агентов в чате, после чего написал следующее:

— Я — друг, ваш единственный друг. Наш общий враг желает с вами разделаться и добраться до данных, которые вы вывезли из Сараево. У них тело вашего товарища, Карпова, они установили его личность и работают над его контактами и связями. Они добрались до Рудека и его архива, через него рано или поздно выйдут на вас. Я могу направить их по ложному следу, но не забесплатно. Мне нужна ваша помощь, чтобы остановить этих людей… и нелюдей тоже. Вы видели, на что они способны. Бежать и прятаться – не вариант, нужно дать отпор. Что скажете?

Безумный робот, крушивший всё подряд в доме Хоннира Блейна, даже не обратил внимания на то, что в комнате стало очень людно. Новоиспечённые герои Факела вчетвером бросились спасать приёмную дочь Блейна от металлического гостя, который злоупотребил хозяйским гостеприимством. Громил с его широким шагом оказался у механического существа раньше всех и тут же обрушил на него свой огромный меч. Под тяжестью удара смялись железные пластины, прикрывающие причудливые внутренности робота. Что-то внутри заискрило, заскрежетало, в лицо воину брызнула тягучая чёрная жижа. Раненный противник обернулся к Громилу так резко, как способен лишь тот, чьи механические суставы способны изгибаться во все стороны. Красный глаз при этом расширился и угрожающе замигал, руки-манипуляторы с разнообразными острыми инструментами устремились к варвару.

Триша зарядила по роботу из своей пращи-рогатки. Снаряд угодил в дыру между защитными пластинами и повредил что-то из внутренностей существа. Впрочем, этого оказалось недостаточно, чтобы полностью вывести его из строя. Но тут за спинами Громила и Триши раздался оглушительный выстрел, после чего красный глаз робота лопнул как спелый фрукт, а многочисленные осколки стекла и крошечные детали обильно рассыпались по полу. Этого оказалось достаточно, чтобы остановить безумство. Три целые ноги механического противника неловко подкосились, а яйцевидное тело безжизненно рухнуло на пол.

— Спасибо вам, — всё ещё дрожащим голосом вымолвила Валерия, наблюдавшая за всей сценой, вжавшись в стену. Уже через мгновение она немного отошла от шока и осматривала разбитого робота. — Клянусь Бронзовой Госпожой, он был в нерабочем состоянии, когда отец его принёс. Наверное, у него есть функция авторемонта. И надо будет разобраться, из-за чего он сошёл с ума.

Вал перевела взгляд на спутников Триши, до сих пор ей незнакомых. Особый интерес у неё вызвал Виллам и его необычное, даже для богатой на экзотику Нумерии оружие, которое он ещё не успел спрятать.

— Значит, вы и есть те смельчаки, о которых говорила Триш? — уточнила девушка. — Я в долгу перед вами и буду ещё в большем, если вы сможете вернуть моего папу. В благодарность я могу устроить вас в нашей семейной таверне – «Кузне». Это вот соседнее здание. За бесплатно, конечно. Для посетителей она пока закрыта, так что можете там отдыхать, если потребуется больше одной вылазки в подземелья. Ой, что это я всё болтаю, и даже угощения не предложила? Чайку?

— Нормально, наверное, — пожала плечами Вал. — Папа говорит, что самое главное – не терять самообладание и не поддаваться унынию. Вот я и держусь. А вообще он и из худших передряг выбирался…

Известие о том, что Триша тоже собралась в экспедицию в пещеры несколько ошарашило её юную подругу. Недоверчиво она оглядела полурослицу, уже успевшую облачить в походную одежду и собравшую все необходимое снаряжение.

— Серьёзно? Ты правда готова так рисковать, Триш? Ну, не знаю даже. Там ведь полно злых монстров. Папа рассказывал. Но удачи тебе, пусть Брай освещает твой путь. А я тут как раз этой штукой пытаюсь заниматься, пока папу жду. Вообще это не штука никакая, а целое механическое существо, а точнее робот. Правда, он в нерабочем состоянии. Вот ищу запчасти для ремонта, но что-то у нас ничего подходящего нет. Надо будет на свалку к Гарритту сходить, у него точно что-нибудь да найдётся. Посмотреть хочешь? Ну, пошли.

И Вал повела Тришу в дом. Свернув направо от входной двери, две девушки оказались в просторной кладовой. Там в полутьме среди множества всяких механических приспособлений, с которыми в свободное время возились Блейны, в углу стояла странная конструкция в форме яйца на трёх ногах. Размеры её были довольно солидные – что-то между большой собакой и пони. Из яйцевидного тела торчало ещё много разных отростков-конечностей, большинство из которых были обломаны. Вообще вид у этого робота был сильно потрёпанный.

— Странно, он выглядел иначе, — удивилась Вал, взглянув на существо.

А существо вдруг ожило. Оно распрямилось, широко расставив три ноги (ещё одна была обломана у самого основания), яйцевидное тело вытянулось и обросло ещё большим числом конечностей, а заодно и головой, снабжённой ярко-красным «глазом». Робот двигался неуклюже, задевая стены, потолок, цепляясь за полки и стеллажи. Неожиданно он ринулся к двери на пугающе высокой скорости и прямиком на двух девушек, которые успели отскочить в сторону. Вал при этом испуганно закричала, лишь в последний момент увернувшись от робота, который наверняка бы её зашиб. Но механическое существо совершенно никакого внимания не уделило Вал и Трише, а вместо это принялось с размаху ломиться в дверь напротив, ведущую, кажется, в спальни.

— Божечки, он же тут всё разнесёт, — выкрикнула Вал и с надеждой посмотрела на полурослицу. — Что нам делать?

Эта история началась давным-давно среди далёких звёзд, на планете Андроффа, населённой странными людьми, говорившими на странном языке и почитающими странных богов. Как и Голариону в своё время, Андроффе суждено было столкнуться с губительным катаклизмом, едва не уничтожившим всё живое. Но андроффиане не погрузились во тьму варварства, как сделали это азланти. Нет, они послали подальше своих бесполезных богов и нашли спасение в науке. Через несколько тысяч лет после катаклизма андроффиане отправились к звёздам, чтобы нести свет цивилизации в самые тёмные уголки галактики…

Впрочем, те древние события, детали которых покрыты пылью веков, не лучшая отправная точка для нашего рассказа. Пусть лучше эта история начнётся в городке Факел, что лежит посреди диких нумерийских пустошей, на склонах Чёрного холма. Своим именем, да и самим существованием Факел обязан бьющему из вершины холма необычному лиловому пламени. В этом странном огне можно расплавить любой металл, даже тот, что упал с небес, и потому кузнецы со всего Авистана стекались в Факел, чтобы выковать в нём свои лучшие творения. Больше ста лет город рос и процветал, пока лиловое пламя вдруг не погасло.

Конечно, это обстоятельство вызвало в Факеле настоящий переполох. Городской совет немедленно снарядил экспедицию в пещеры под холмом, чтобы выяснить причину исчезновения пламени и попытаться разжечь его вновь. Экспедиция не вернулась. Была отправлена вторая, затем третья, потом четвёртая и наконец пятая экспедиции, увы, с тем же печальным результатом. Прошла неделя с исчезновения пламени. Это оказалось достаточно, чтобы большинство приезжих, да и некоторые местные, отчаялись и стали собирать вещи. Почти отчаялся и городской совет, объявивший немалую награду в целых четыре тысячи золотых за возвращение Факелу его пламени.

Но этим беды горожан не ограничились. Вместе с одной из экспедиций ушёл и не вернулся всеми любимый советник Хоннир Блейн, волшебник и изобретатель, годами решавший многие проблемы горожан. На этом фоне рос ворох менее значительных проблем, вроде утилизации отходов, загрязнения озера и головных болей, на которые всё чаще жаловались горожане. Теперь даже самый отчаянный оптимист понимал, что Факелу угрожала реальная опасность в скором времени сгинуть, ибо без своего чудесного огня он даром никому не был нужен. Город отчаянно нуждался в спасителях.

И спасители нашлись. Разными путями они пришли в Факел, но пути эти сошлись в одно время и в одном месте, которым оказался местный трактир с незатейливым именем «Медная монета». За один вечер наши спасители нашли друг друга и поняли, что должны объединить усилия для достижения своих целей. Одни искали знаний, другие возмездия, третьи – правильного пути в этой жизни. И по странному стечению обстоятельств, всё это можно было найти в опасных пещерах под городом. К тому же не стоило забывать и про дополнительный фактор в виде солидного вознаграждения. Пока будущие герои обменивались своими мыслями за кружечкой-другой «Ржавого эля», как раз пришло известие, что совет назначил ещё награду, на этот раз за возвращение Блейна или его останков.

Ночь герои провели за опустошением трактирных запасов напитков и яств, многочасовыми обсуждениями и построением планов будущей вылазки в пещеры. Результатом стал формальный договор о равном разделе будущей награды, начертанный в пылу дискуссии на изрядно помятой салфетке. Также участники новой экспедиции утвердились во мнении, что перед отправлением на встречу опасности, погубившей уже немало отважных искателей приключений, следует хорошенько подготовиться и собрать информацию. Катина Римос, одна из владелиц «Монеты», порекомендовала сперва поговорить с кем-то из членов совета. Уж они-то лучше всех должны знать, с какими опасностями придётся столкнуться в пещерах.

Со следами всё было достаточно очевидно. Ламм вышел через ту же дверь, через которую мстители проникли в помещение. Следы терялись на мостках, где их затоптал сам же Оливер и его спутники. Но и без них было понятно, что негодяй добрался до лодочки и спокойно уплыл в темноте, пока там наверху шла драка или допрос после неё. Оставалось надеяться, что где-то в помещении могут быть оставлены подсказки. Всё-таки видно было, что Гейдрен торопился, раз не подобрал монеты, добытые потом и кровью его «ягнят».

Тут же в ящике обнаружилась и другая «ценность» старика – двадцать доз «дрожи», расфасованной и готовой к продаже наркоманам. Каждая доза на улицах шла за 25 золотых. Наркотик был аккуратно уложен в шкатулку из чёрного дерева, которая сама по себе имела немалую ценность. Больше тут ничего не было, если не считать «крошки» с обеденного стола аллигатора – в которых без труда можно было определить человеческие кости, и не просто человеческие, а детские.

Кладовка в углу на самом деле служила ещё и спальней Ламма. Там в углу были навалены тряпки, кишащие клопами. Рядом стоял ночной горшок, от которого жутка разило. Но хозяина этот запах, видно, не смущал, поскольку здесь же он принимал пищу, в которой, не стесняясь посторонних, копались жирные тараканы. И наконец нагромождение коробок, в которых хранились трофеи жуткого старика. В одной из самых первых обнаружилась бухгалтерская книга, в которой на варисийском были записаны все грязные делишки Ламма, правда, зашифрованные простеньким шифром, который однако требовал времени на его разбор. Наверняка книга может заинтересовать стражу или пролить свет на то, где теперь следует искать её владельца.

Многие другие коробки были опустошены и совсем недавно. Здесь также на полу обнаружились монеты, выпавшие из карманов старика. Кое-что он всё-таки не успел унести – одинокую сигару в футляре с кусочком нефрита, золотой слиток с гербом Челиакса, миниатюрная золотая корона, фигурка из слоновой кости в виде кракена с гранатами на месте глаз, серебряное кольцо с гравировкой («Для Эммы, света моих ночей»), эротическая скульптура в виде двух совокупляющихся суккуб, несколько ножей высокого качества, священный символ Шелин, сделанный из ракушки, две колбы с неким серым маслом, магический жезл и, наконец, золотая брошка с драгоценными камнями, на которой изображены были имп и дракончик.

Последняя вещица явно была дороже всей остальной коллекции и забыта была, скорее всего, по недосмотру. Даже нетренированный взгляд мог определить, что подобное украшение может стоить целое состояние и является атрибутом высшей аристократии, а может даже и королевской семьи. Был у её однако и один изъян – застёжка была сломана, но любой ювелир легко мог бы её починить. Удивительно, что такой предмет оказался у такого преступника как Ламм, обитающего на самом дне городского сообщества.


Впрочем, на брошке находки не закончились. В самой нижней коробке обнаружилось то, что стало сильнейшим потрясением для всех присутствующих. Все они знали, что Ламм – жестокий негодяй, которого не смущают зверские убийства. Но в коробке обнаружилась отрезанная женская голова не первой свежести. И это было шоком само по себе. Ещё большим шоком оказалось то, что голова принадлежала Зелларе, той самой гадалке, что несколько часов собрала всю группу в своём доме и рассказала, где искать Ламма. Но как же так могло получиться, что одна и та же женщина была обезглавлена как минимум неделю назад и в то же время была встречена недавно живой и здоровой. Над этим вопросом долго думать не пришлось. За спинами мстителей послышался знакомый женский голос.

— Теперь вы знаете всю мою историю до конца, — проговорила гадалка, стоящая в грязной комнате всё такая же живая, как и несколько часов назад. Вот только тело её было полупрозрачным, призрачным. — Когда я обнаружила Ламма, я решила сама отплатить ему за сына… но не смогла нанести смертельный удар. За это я расплатилась своей жизнью… Но моя жажда возмездия не позволила обрести покой, я продолжила преследовать старика в виде призрака и всё искала тех, кто сможет покончить с ним. Увы, не справились и вы. Я больше не могу оставаться в этом мире и смогу больше отыскать Ламма. Но я вижу его будущее и вижу, что от расплаты он не уйдёт. Вы ещё можете его достать. Вот эта вещь, — Зелара указала на брошку. — поможет вам его найти. Верните её хозяйке.

Сказав это, призрак растаял в воздухе. После него осталась на полу только небольшая колода гадальных карт, которая стоила жизни сыну гадалки и ей самой.

После ухода хафлингши Анвар рассказал товарищам всё, что знал о Лавинии Вандерборен и её семейной истории. Личных знакомств с этой особой или её роднёй принц не водил, но тесно общался к теми, кому известна была история ныне покойных родителей Лавинии. Ответ посланницы Анвара также вполне удовлетворил. От дальнейших расспросов и попыток самостоятельно собрать информацию он воздержался и не стал отягощать себя раздумьями о сути той работы, которую хотела предложить аристократка.

В назначенный вечер принц отправился на ужин налегке, оставив дома самые ценные свои инструменты – ребаб и чародейскую книгу с заклинаниями. Его приготовления ограничились лишь простенькой магией, призванной почистить его костюм. Анвар перед каждым выходом из дома проводил эту нехитрую процедуру, но в этот раз выполнил её дважды, памятуя о том, что есть лишь один шанс оставить о себе хорошее первое впечатление.

Поместье Вандерборнов было Анвару знакомо уже давно, но лишь сейчас ему представилась возможность зайти внутрь и оценить великолепие этого дома-крепости изнутри. Как истинный ценитель искусства принц с любопытством рассматривал гобелены и картины, а потому вовсе не расстроился, что его попросили подождать. Заставила собой любоваться и хозяйка особняка, женщина, безусловно, эффектная. Анвар приветствовал её коротким поклоном, представился как «Анвар бен Хатит» без титулов и регалий и выразил свои соболезнования в связи с безвременной кончиной родителей Лавинии.

К предложенной еде и напиткам принц подошёл умеренно, как и подобает благородному человеку, воспитанному в строгих воинских традициях его далёкой родины. Предложение хозяйки он внимательно слушал, сразу же прокручивая в голове возможные решения возникшей проблемы. Свой выбор – браться за работу или нет – он сделал ещё до того, как окончательно вник в суть. Такова была его натура, не мог Анвар безучастно смотреть на прекрасную даму в беде. В любой другой ситуации принц, наверное, поостерегся бы влезать в имущественный спор до выяснения всех подробностей. Впрочем, некоторые сомнения всё-таки закрались в голову.

- Кто этот Соллер Варк кроме того, что он скот? – поинтересовался Анвар. – Он располагает каким-либо официальным статусом? Оплата штрафа сопровождалась подписанием документов? И о какой сумме, позвольте, идёт речь?

Покуда делами государственными в своей столице Хотен Блудович занят был, всё чаще доносились до него слухи о троллях, что хозяйничали в лесах к юго-западу и подбирались всё ближе к семиреченским землям. Серьёзных нападений на его подданных не было, так мелкие стычки с лесорубами или охотниками, которые успевали ноги унести. Но вот заезжие торговцы и трапперы-отшельники пострашнее истории рассказывали, о тех, кому удача не улыбнулась, и кто отправился на корм зеленокожим. Горожане были напуганы, хоть их напрямую напасть не касалась пока, но каждый чётко понимал, что в городке начнётся, если хоть полдюжины этих тварей разом нападёт. Впрочем, Тихомир и другие советники людей успокаивали, напоминая, что не в первой в этом диком краю напасти приключаются, и со всеми ними барон достойно справлялся, не давая своих подданных в обиду.

Но были среди жителей Блудова и смельчаки, которым тролли не страшны. Некий Лой Резбин со своей женой Летицией задумал поселиться в лесу. Уже и место супруги подыскали, то самое, где находилось змеиное логово и где обрёл своё последнее пристанище паладин Ратибор. Змей к тому времени охотники извели, так что брод стал казаться симпатичным местечком, удобным для местных охотников и лесорубов. Резбины хотели сделать то же, что и Олег в своё время – основать маленькую факторию для торговли с добытчиками и западными соседями. Лой испросил дозволения барона на свою затею и обязался платить честный процент со своей торговли.

Другими смельчаками были лесорубы Коракса, которые всё рыскали по лесу в поисках хорошей древесины для будущего строительства. Троллей они научились обходить, как и большинство диких зверей, но столкнулись с одной весьма необычной особью. Это был злобный ходаг с людоедскими повадками, который, судя по обилию костей у его логова, немало человеческих душ загубил. Дровосеку по имени Стас удалось от зверя живым уйти, но перед тем он в него своим копьём засадил, да не обычным, а волшебным, которое так в спине зверя и засело. Затаил Стас обиду на ходага немалую и пообещал то копьё в подарок за убийство твари.

Добытые людьми барона из эльфийских руин древности вызвали в Рестове немалый интерес. Многие коллекционеры или просто богатые люди пожелали украсить свои дома статуями прекрасных эльфийских дев, ведь подобное искусство для северных краёв было доселе незнакомо. Хотену несколько отцовских знакомых и даже один вельможа из Нового Стетвена писали о том, что желают приобрести любую древнюю диковину работы эльфов, если в его землях ещё что-то такое сыщется. А из рестовской церквушки Калистрии писали, что заинтересованы в исследовании развалин башни и вот-вот отправят в Блудов пару учёных мужей.

Эландор в первую же ночь после сражения с культистками забрал к себе тело старшей жрицы для опытов. Запершись от посторонних глаз, он принялся экспериментировать с её кровью, пока не создал экстракт, вобравший в себя части воспоминаний ведьмы. Выпив эту отвратительную жидкость, эльфийский маг расширил своё понимание магии. Заодно он в рваном платье, которое носила Нишка, с удивлением обнаружил магическую вещь, имеющую практическую ценность только для последователей Гиронны. Впрочем, на магию спрос был всегда, независимо от того, какой тёмной и порочной она являлась.

Брандерскар должен был стать последним земным пристанищем для Джагера. Если что-то и ждало его после, то только вечные страдания в загробном мире. Тому, кто отринул Сияющего Митру, кто не принял в своём сердце ни одного другого бога, кто всю жизнь насмехался над праведниками и грешил напропалую, глупо было надеяться на что-то большее. И всё же угрюмый разбойник дни на пролёт с самого своего ареста предавался размышлениям о своём будущем. Пожалуй, в последние дни этому делу он посвятил времени больше, чем за все предыдущие сорок с лишним лет своей жизни. К этому подталкивала неотвратимая близость смерти, а может и обыкновенная скука.

Но нет, сдаваться Джагер не спешил. Каждая вторая его мысль была о побеге. Он провернул этот фокус однажды, надеялся, что удастся снова. Но с наступлением нового дня надежда на спасение становилась всё туманнее. Простенький план побега всё больше походил на план того, как подороже продать свою жизнь. Определённо Джагер не желал стать трофеем палача, уйти он хотел бы красиво и на своих условиях. Постоянно представлял, как рвёт цепи и кандалы, как бросается на охранника, крушит его череп могучими кулаками, выдавливает пальцами глаза, вонзается зубами в горло, забирает его никчёмную жизнь прежде, чем остальные ублюдки его оттащат. Эта фантазия обрастала дополнительными подробностями. Джагер представлял, как растет сынишка убитого им охранника, каждый день после молитвы проклиная мерзавца, оставившего его сиротой. Было в этом что-то, тщеславное желание оставить после себя хоть какой-то след.

В заключении разбойник берёг себя, не провоцировал стражу и был едва ли ни тише загадочного Маркуса, зная, что по ту сторону решётки садисты похлеще него самого. Сложись жизнь иначе, он был бы сейчас вместе с ними и вымещал свою злость на заключённых. По крайней мере, в такое ему легко было поверить. Но в реальности охранники были препятствием, на которое Джагер и берёг свои силы. С тех самых пор, как он в первый раз бежал с каторги, он неосознанно готовился к возвращению. Все его изнурительные тренировки, все эти отказы от излишеств, вся та борьба с наступающей старостью были ради этого момента. Рвать цепи, ломать кандалы, выбивать двери и крушить всех, кто станет на пути к свободе. План был прост, как и сам его создатель. Главное было выбрать подходящий момент.

С сокамерниками Джагер контактировал немного. За чередой мыслей то о побеге, то о смерти он не находил ни времени, ни желания вести пустые разговоры. Понятно, что всех одолевали мрачные мысли о скором свидании с палачом, и не было никакого толка о того, чтобы ими делиться. Мужчинам разбойник в первый день устраивал небольшое испытание и долго пялился на каждого своим тяжёлым взглядом, сопровождавшимся звериным оскалом. Раньше так он проверял новых членов своей банды, выявляя трусов, ведь далеко не каждый мог устоять под таким взглядом, какой свойственен хищному зверю, готовящемуся к последнему прыжку на свою жертву. На женщину Джагер откровенно глазел, нисколько этого не стесняясь. Она не была в его вкусе, но всё же не обделена красотой и радовала взор. Хоть какая-то услада для глаз в этом унылом и душном каземате.

Сюрпризом стал визит в их камеру самого Блакерли с эскортом. Поначалу Джагер решил, что вот он его шанс. В теснённом пространстве численный перевес охранникам не сильно поможет. К тому же они освобождают этого непонятного типа, изменника, а он на что-то же способен. Но всё же разбойник устоял перед порывом закончить всё здесь и сейчас. Его, как наверняка и остальных, заинтриговала таинственная посетительница, пожелавшая встречи самого худшего из сидельцев, а также то, что командир стражи это допустил. Когда усач вслух высказался об этой даме, Джагер ничего не сказал, только осклабился, представив себе женскую копию Маркуса.

13 августа 2018 года, Дубровник, Хорватия

Достигшая своего апогея с конца холодной войны шпиономания оставила многих толковых спецов без работы. Одна мелочёвка подворачивалась в последнее время, либо такая работа, с которой мараться нужно было по самые уши. В непростое время на фрилансеров помощь пришла от старого знакомого. Предложение работы было замаскировано под спам-рекламу хорватского курорта Дубровник, пришедшее на секретную почту. И совсем мелким шрифтом к этой рекламе было приписано:

«Старый друг шлёт тебе привет и предлагает работу, которая займет не больше недели. Встречаемся в час дня 13 августа в переговорной комнате отеля «Си-Бриз». Будут все, с кем ты уже работал(а). – Г. Р.»

Инициалы, конечно, принадлежали Георгу Рудеку, одному из самых известных организаторов тайных операций на Балканах. С каждым из фрилансеров он прежде успел пересечься и оставил о себе хорошее впечатление. Впрочем, последние лет пять о нём ничего не было слышно, ходили даже слухи, что он умер. И хотя внезапное воскрешение «старого друга» могло показаться подозрительным, ситуация не располагала к тому, чтобы брезговать предложением. Известно было, что Рудек дешёвыми заказами не занимается, а значит с этой работой можно было сорвать большой куш.

В назначенное время в назначенном месте собралась вся группа из шести фрилансеров. У самых подозрительных участников встречи была возможность заблаговременно изучить обстановку и понять, что никаких неприятных сюрпризов на месте не ожидается. Рудек предстал перед ними бодрым и загорелым. Он был одет как обычный турист – в свободную рубашку и шорты. В такой одежде даже пистолет негде было спрятать. Со времени прошлой встречи у него появилась хромота на правую ногу.

– Сделал несколько сотен прыжков с парашютом без единой травмы и умудрился получить сложный перелом со смещением, когда внуку качели мастерил на заднем дворе, – с невеселой усмешкой поделился Рудек причиной своего недуга.

Команда, обменявшись приветствиями, расселась за большим столом в конференц-зале. Окна были закрыты жалюзи, трещал старенький кондиционер. Рудек занял место во главе стола, достал кейс и извлёк оттуда папку с бумагами.

– Я сразу к делу, – Рудек не стал откладывать брифинг в долгий ящик, выудил из папки досье какого-то военного и передал его для ознакомления. – Этот человек – бригадный генерал канадских ВВС Малкольм Леннарт, сейчас выполняет миссию для НАТО на базе Бутмир в Сараево, возглавляет там службу логистики. У него имеется ноутбук с интересующей клиента информацией. Ваша задача – добыть эту информацию и сделать так, чтобы у Леннарта её не осталось, после чего передать данные представителю клиента. Операцию желательно провести без лишнего шума. Времени у вас до утра 21 августа, в этот день у Леннарта авиарейс в Канаду. Оплата – двадцать тысяч евро каждому, половину я сразу переведу на любой банковский счёт, вторую вам передаст наличными человек заказчика после предоставления информации.

Пока агенты изучали досье генерала Леннарта, Рудек достал из кейса флешку и два брелока с ключами, после чего продолжил:

– На флешке указаны координаты коттеджа, который снимает Леннарт, план военной базы Бутмир с указанием его кабинета, телефон, по которому нужно будет сообщить о выполнении задания, и координаты места, где человек клиента примет у вас информацию и передаст деньги. Его зовут Антон Дедопович, и он из сербской мафии, опасный тип. И он – одна из причин, почему я пригласил в команду спецов силовой направленности. Вторая причина – интерес к информации Леннарта со стороны некой третьей силы, с которой, возможно, придётся столкнуться. О них ничего не знаю. Оружие и снаряжение вам сможет достать Соломон, полагаю, некоторые из вас с ним знакомы и смогут связаться. И пара колёс с меня – на стоянке вас ждут два стареньких джипа, также я снял вам на неделю отель в Сараево, в котором не станут интересоваться вашими паспортными данными. Данные по нему там же, на флешке.

Блэйд, не тратя время на планирование и размышления, принялся крушить ещё одну дверь, стоящую на его пути к Ламму. Меч легко рубал старую древесину, грохот ударов сотрясал всё здание. Наверное, и рыба в реке была в курсе о ночных гостях на заброшенном заводике. В дыру, оставленную его мечом, Блэйд разглядел полутёмную комнату очень солидных размеров, которая растянулась сразу на два этажа. Где-то там внизу горел свет, от которого по стенам плясали причудливые тени великанов и огров, но больше теней отбрасывали рыбацкие сети, служившие внутренними ширмами и существенно ограничивающими обзор.

Наконец дверь поддалась и рассыпалась в щепки, ничто не удерживало больше мстителя. Перед ним был узкий мостик из хлипкой древесины, тянувшейся вдоль стен. Освещён он был очень плохо, поэтому Блэйд не видел даже, если там в конце спуск вниз, зато точно знал, что внизу есть люди и довольно много. Какой-то ребёнок даже закричал после последнего удара по двери, а какой-то взрослый мужик на него злобно шикнул.

В это время остальная часть команды работала над другим проходом. Сагара, которому подсвечивал Золан, принялся вскрывать ещё одну запертую дверь. За ней он отчётливо слышал удары и крик Блэйда, так что сразу понял, что там одно большое помещение, куда мститель также прорывается, но другим путём. Надо сказать, что к самой двери подойти оказалось не так просто. Пол был настолько скользкий, что каждый шаг нужно было выверять, иначе велик был шанс поскользнуться и упасть, как сделал это кто-то из здешних обитателей.

Оливер и Бен в ожидании действа принялись осматривать рабочее помещение. Примечательных деталей тут было немного, но всё же были. В столе, на котором разделывали рыбу, оказался ящик, запертый. Следы же были оставлены преимущественно детьми, но имелись и отпечатки достаточно крупных мужских ботинок. Наиболее свежих было пять, все детские, и все они вели в сторону двери, которую Сагара наконец вскрыл.

Свет пролился на лестницу, ведущую на первый этаж. Само помещение было огромным, но часть его была скрыта за рыбацкими сетями, натянутыми вдоль лестницы. В самом низу тианец успел на секунду увидеть чумазого мальчугана в бесцветных обносках, который немедленно спрятался за угол. Тут же уже взрослый (но не старческий) мужской голос послышался из-за того же угла:

- Кто бы вы ни были, берите, что хотите, и уходите. Здесь, внизу, ничего ценного нет.

Голос был довольно твёрдым, но всё-таки дрогнул в самом конце. Был слышен детский шёпот, который трудно было различить. Судя по всему, народу там внизу собралось немало.

Карта: ссылка

Более детальный осмотр помещения мало что поведал Оливеру о хозяевах жилища. То, что они были бедны, понятно было ещё до того, как он вошёл внутрь, ведь любой здравомыслящий человек хотя бы со средним достатком постарается переселиться из этого грязного района в место получше, где хотя бы не будет так вонять рыбой и нечистотами. Впрочем, в этом конкретном доме старались создать некое подобие уюта. Например, развесили по стенам гобелены с необычными сюжетами. На первом был изображён зверь с чёрным черепом, жонглирующий человеческими сердцами. На другом – пара ангелов, танцующих на заснеженной вершине горы. На третьем – таинственная фигура в плаще, окружённая туманом, в её костлявой руке находился охваченный пламенем меч. Напольным украшением служила пара цветастых покрывал, добавляющих ярких красок этому невзрачному месту.

Главное, что ни Оливер, ни все последующие гости не обнаружили в этом доме и его окрестностях какого-либо подвоха. Если кто-то и стремился заманить их в засаду, то место для этого было выбрано крайне неудачное. Спрятаться врагам было негде, с окружением у них тоже мало что вышло бы – за дверью открывалась вся улица, беги куда хочешь, а не хочешь через дверь, так есть окно. А на примере Золана все очень скоро убедились, что и напитки с едой никакого подвоха в себе не содержат. Вино было определённо дешёвым, но, на удивление варисийца, весьма приятным.

Сагара действовал с максимальной осторожностью, отправляясь на место встречи с неизвестным автором таинственного послания. Район ему был хорошо знаком, а потому особой нужды осматривать его вновь не возникло. Все пригодные для засады места были быстро осмотрены опытным взглядом. Никаких признаков опасности тианец не обнаружил. Кому принадлежало жилище (или лавка, судя по вывеске) он вспомнил не сразу, но, разглядев гобелены и рабочий стол гадалки, Сагара выудил из уголков памяти имя – Зеллара, тихая, невзрачная варисийка, гадавшая на картах. Кажется, у неё был сын одного с ним возраста…

Когда шестеро незнакомцев собрались в довольно тесном для такой компании доме, в дверях появилась его хозяйка, подошедшая тихо и совершенно незаметно. Если бы не скрип закрывающейся двери, её бы и заметили, быть может, даже самый внимательные участники собрания. Погрузившуюся во тьму комнату быстро осветили магические огоньки, собравшиеся под потолком. Теперь каждый мог рассмотреть невысокую варисийку в невзрачном сером платье и выцветшем красном платке. Она была среднего возраста, ещё вполне привлекательная, но с очень печальными глазами. Такого жалостливого взгляда даже профессиональный попрошайка с многолетним опытом добиться не может. В руках женщина сжимала колоду гадальных карт.

- Спасибо всем, что пришли, - тихо произнесла женщина и уселась на стульчик, жестом пригласив гостей располагаться. – Моё имя – Зеллара. Вы, я надеюсь, уже успели познакомиться. В любом случае мне известны ваши имена и истории, что привели вас в этом место. Позвольте поведать мою историю, чтобы вы могли понять, что движет мной.

Вся эта таинственность с запиской и приглашениями нужна была, чтобы наш общий враг не прознал, что я обратилась за помощью. Все вы, конечно, знаете о каком ужасном человеке идёт речь. Пересечение наших с ним судеб, увы, закончилось очень печально. Год назад его воришки украли мою колоду карт. Это не какой-то пустяк, а настоящий магический артефакт, что передавался в моей семье из поколения в поколение. И это единственный для меня способ зарабатывать на жизнь. Мой сын Эран смог настигнуть карманника и отобрать у него колоду, но следующий день Ламм проследил за ним и вместе со своими дружками убил, чтобы преподать урок всем, кто становится у него на пути. Отрубленную голову Эрана он оставил у моей двери, будто одного разбитого сердца матери этому чудовищу было недостаточно.

Женщина с трудом удержалась, чтобы не заплакать, промокнула глаза уголком платка и продолжила:

- Целый год я пыталась добиться справедливости. Я оббивала пороги начальников городской стражи, пыталась нанять наёмников из разных банд, но всё тщетно – никто либо не мог, либо не хотел мне помогать. К тому же Ламм будто сквозь землю провалился, и никто не знал, где он скрывается. Тогда мне на помощь пришли эти карты и явили видение его укрытия. Это старый рыболовный заводик на западном берегу, тот, что ближе всего к стенам Норт-Поинта. Там Ламм учит детишек воровать и копит награбленное. Очень скоро он покинет это место и переберётся в другое, поэтому нельзя тянуть. Карты открыли мне и ваши имена, чтобы я могла поделиться своей местью. Знаю, что у вас это получится куда лучше, чем у меня, а уж чьими руками всё свершится – мне не важно. Слишком долго этот человек оставался безнаказанным, пора это изменить.

Последние несколько дней на улицах Корвосы было неспокойно. Всех без исключения горожан взбудоражили слухи, просочившиеся из дворца, о тяжёлой болезни короля Эодреда II. Никто из жителей города не питал нежных чувств к престарелому монарху, а год назад так и вовсе порадовался бы известию о скорой кончине последнего, но перспективы того, что наступит после этой самой кончины, были весьма пугающими. Ещё год назад Эодреда считали никчёмным прожигателем жизни, пирующим и резвящимся в гареме, покуда его чиновники вытягивают из работающих горожан последние соки, чтобы обеспечить королю роскошную жизнь. Но теперь, когда объектом всеобщей ненависти стала Илеоса, молодая супруга короля, красавица-чужестранка из Челиакса, в первый же день сумевшая оскорбить и сам город, и всех его жителей. Ни проходило и вечера, чтобы в каком-нибудь кабаке или прямо на городской улице не начинали предлагать избавиться от «этой суки», а то и вовсе заточить её в темнице или даже вздёрнуть на одном из шпилей дворца. Причём каждый понимал, не вдаваясь в суть разговора, о какой суке идёт речь. И ведь по чудесным законам Корвосы именно Илеоса была следующей в очереди на Багровый трон после своего престарелого и бездетного мужа, который вот-вот готовился отдать богам душу. Оттого и волновался город в предвкушении этого события, не сулившего никому ничего хорошего.

Но и вдали от дворца с его несчастьями и заботами происходили события великой важности, хоть и не видна была сразу их значимость на фоне трущоб и рыбной вони. Редко случается что-то на улицах Среднего города среди хижин городской бедноты, что оставляет след в городской истории. Городским стражникам нет дела до проблем черни, а уж придворный летописец и перо в чернила макать не подумает, чтобы описать происходящие с ними события. Но так уж угодно было судьбе, чтобы в таком неприглядном месте началась история, тесно переплетённая с судьбой всего города. Там, на грязных улицах, среди нищих попрошаек, карманников и бродяг-варисийцев, шестеро героев собрались вместе, чтобы положить конец великому злу, свершить месть, добиться справедливости или найти ответы, а то и всё вместе. Имя тому злу было Гэйдрен Ламм, а в сущности был он клещом, что вцепился в этот город и тянул много лет из него все соки, целясь в самых слабых и беззащитных. Сотни отобранных жизней, израненных душ и исковерканных судеб. След из трупов и отравы оставлял Ламм везде, куда ступал. Жестокость его не знала границ, оковы морали его давно не сдерживали, а над законом он откровенно насмехался. Закону же в ответ было плевать что на него, что на его жертв. Такова уж Корвоса – если к тебе была несправедлива сама жизнь, то справедливости от здешнего закона ты и подавно не добьёшься.

Но туга, куда не простирается длинная рука закона, сама судьба отправляет своих мстителей. У каждого из шести незнакомцев были свои причины искать встречи с Ламмом. Вот только сделать это было совсем непросто. Старый негодяй, имея множество врагов, прекрасно научился избегать с ними нежелательных встреч. Логово его банды постоянно перемещалось внутри городских трущоб, а сам Гэйдрен залегал на дно, едва почуяв, что на его след кто-то напал. Каждый из шестерых в последние дни видел хохочущего старика Ламма во снах, ощущая при этом полную беспомощность от невозможности до него добраться. И наконец каждый, вернувшись однажды вечером домой, обнаружил неожиданное послание следующего содержания:

«Я знаю, что Гэйдрен Ламм сделал, и знаю, что ты его ищешь. Со мной, как и со многими, он поступил ужасно и заслуживает смерти за свои преступления. Я знаю, где его можно найти, но сама не смогу отомстить ему, поэтому мне нужна твоя помощь. Приходи на закате ко мне домой по адресу улица Лансет, дом 3. Там будут и другие, такие же как ты. На месте вы всё узнаете. Этой ночью правосудие свершится.»

И вот тем же вечером все шестеро независимо друг от друга пришли в условленное место. А находилось оно прямо у реки среди множество рыбацких хижин и множества разваливающихся на глазах домишек, в которых жили обитатели городского дна. Искомый дом был совсем стареньким, имел один этаж и выцветшую вывеску с изображением колоды карт. Входная дверь была оставлена открытой. За ней обнаружилась небольшая комната, разделенная ширмами и занавесами на кухню, спальню, гостиную и рабочий кабинет гадалки. Пахло в помещении свежими полевыми цветами и варисийскими специями. Мебели было совсем немного: две кровати, стол в центре, четыре стула вокруг него и шкаф. На столе стояла корзина со свежими фруктами и ароматным хлебом, а также две бутылки дешевого вина и шесть кружек. Рядом была оставлена записка:

«Спасибо за то, что пришли. Мне потребовалось отойти ненадолго, скоро вернусь. Пожалуйста, располагайтесь и угощайтесь фруктами, хлебом и вином.»

После непродолжительной, но весьма содержательной аудиенции у короля все семеро человек, на которых возложена была миссия государственной важности, в сопровождении самого монарха вернулась в космопорт и взглянула наконец на чудесный корабль. Корабли класса «Харриер» наводили ужас на торговцев и пиратов по всей Троянской сфере ещё двести лет назад, но их постигла печальная судьба прочих достижений королевства Дринакс. Единственный оставшийся корабль был реликтом, благодаря удачному стечению обстоятельств дожившим до сегодняшнего дня.

Внешне «Харриер» не выглядел оружием победы. Габаритами он, казалось, уступал даже стандартным торговым кораблям, «Вольному торговцу» и «Дальнему торговцу», но такое впечатление создавалось из-за более вытянутой и тонкой формы корпуса. Из вооружения присутствовала лишь одна верхняя турель, что для боевого корабля было очень малой огневой мощью. Да и элегантный стиль корабля невольно наводил на мысли о его хрупкости. Впрочем, король Олеб был твёрдо убеждён, что корабля, равного этому, во всей Троянской сфере не сыскать.

Ещё по виду обшивки, на которой виднелись свежие швы и непокрашенные элементы, стало ясно, что своё последнее сражение «Харриер» едва пережил. Да и годы бесцельного дрейфа в дальних уголках звёздной системы тоже оставили отпечаток на его состоянии. Пройдя внутрь по грузовому трапу, члены экипажа обнаружили ещё больше следов недавнего ремонта. Впрочем, сам грузовой отсек по какой-то причине выглядел роскошно и торжественно, даже вычурно. Отделка золотом, барельефы, бюсты прошлых правителей Дринакса – всё это казалось чужеродным для отсека, где полагается хранить грузы. С другой стороны, эти украшения были первым, что видели посторонние, поднимаясь на борт.

Дальше коридоры и отсеки уже не содержали никаких украшательств, наоборот, во многих отсутствовали настенные и потолочные панели, из-за чего видны были переплетенья труб и провод, крепления внутренних переборок. Сопровождавший экскурсию главный инженер Дринакса, проводивший ремонт, пояснил, что решено было все уцелевшие элементы декора со всего корабля сосредоточить в двух местах – на мостике и в грузовом отсеке, чтобы хоть внутренней отделки «Харриера» имела изначальный вид. К сожалению, негде было заказать оригинальные детали взамен потерянных или испорченных, оттого и пришлось оставить пустоты.

Верхней палубе досталось чуть больше любви и заботы. Каюты, коридоры, кают-компания выглядели не хуже, чем на прогулочной яхте, поскольку для них подошли стандартные элементы от других кораблей. Но мостик вновь погружал в золотой век богатства и величия королевства. Чего стоили одни только кресла из редкого сорта дуба, который был полностью уничтожен асланскими бомбардировками. Отделка стен, потолка, пола и даже консолей управления была просто-таки ювелирной. Мрачный тёмный тронный по сравнению с мостиком смотрелся как придорожный сортир на отсталой планете.

Когда речь зашла о функционале, инженер рассказал о преимуществах «Харриера» над другими кораблями. Прежде всего, выделялся мощный маневровый двигатель, на голову превосходивший любую модель, используемую в гражданском флоте и многие военные корабли. Продвинутый прыжковый двигатель позволял прыгать ближе к гравитационному колодцу. Корпус был выполнен из высокотехнологичных металлов и оснащён был голографической функцией, позволявшей ему скрываться из виду. Бортовой компьютер и средства электронной войны были передовыми и сейчас. Единственная пушка позволяла вести огонь со сверхдальних дистанций и обладала повышенной точностью и огневой мощью. В общем для целей охоты за торговыми судами «Харриер» был оснащён превосходно.

Тут же инженер от бочки мёда перешёл на ложку дёгтя, заговорив о проблемах, которые его команда не успела или не сумела решить. Во-первых, самому корпусу здорово досталось. Из-за отсутствия оригинальных сплавов пришлось ставить пластины из менее качественных металлов. В результате и прочность была ниже ожидаемой, и стелс-система позволяла скрыть лишь нос и правое крыло. Во-вторых, вторая турель, расположенная в нижней части корабля и оборудованная для стрельбы ракетами, была сильно повреждена и не функционировала. Требовалась замена многих частей или же установка вместо неё другого элемента. В-третьих, двигатели на корабле стояли оригинальные, почти двухсотлетние. Их требовалось полностью перебрать и заменить некоторые элементы, иначе они сбоили. Маневровый двигатель мог полностью заглохнуть, а прыжковый давал погрешность в расчёты прыжка. Впрочем, инженер был уверен, что шансы на проявление этих неисправностей невелики. И четвёртая проблема была следствием уникальности корабля для современной вселенной. Из-за этой его особенности сложно было найти подходящие запасные части для устранения поломок и неисправностей, которые неизменно возникали бы во время интенсивной эксплуатации. Команде инженеров пришлось собирать детали со всех барахолок системы, переплачивая за них продавцам в несколько раз, и с теми же трудностями предстояло столкнуться и новому экипажу «Харриера».

157-1105. Дринакс, Субсектор Тлайоваха

Шаттл погрузился в бледно-жёлтые скопления облаков из пыли и ядовитых газов, медленно плывших над истерзанной планетой. Видимость была сильно ограничена, навигационные приборы старенького корабля в таких экстремальных условиях сбоили, так что пилоту оставалось только следовать за крошечной лоцманской лодочкой, точно знавшей путь до цели. То и дело в облаках появлялись проблески далёких молний, потом слышались раскаты грома. Каждый раз пилот вздрагивал, стирал со лба капли пота и напряжённо вглядывался в облака, стараясь не потерять из виду огоньки идущего впереди корабля. Порой из любопытства он оглядывался на своих пассажиров и задавался вопросом, какого чёрта им понадобилось на проклятом Дринаксе, который торговцы и путешественники стараются обходить стороной.

Через несколько часов пилот получил ответ на свой вопрос, когда его шаттл вынырнул из очередного облака. Увиденное на время лишило его дара речи, ибо он воочию увидел то, что никак не ожидал увидеть. Целый город парил в небесах, освещённый множеством огней. Пилоту, конечно, доводилось слышать про летающий императорский дворец на Силее, но тут закон гравитации нарушал целый город и находился он прямо здесь, в отравленном небе над безжизненной планетой. Необычайное зрелище дополняло скопление людей, также зависших в небе над космопортом.



Король Олеб несмотря на свой возраст и фигуру был человеком активным, не любившим отсиживаться на месте. Услышав донесение о прибытии последней группы нанятых им людей, он поспешил нацепить сразу три гравитационных пояса и взлететь с Парапета Славы. Вслед за ним в небо поднялось два десятка облачённых в традиционные синдальские доспехи соколиных воинов. Не отставал от своего короля и сэр Грэм, который в последние недели стал неразлучной тенью монарха. Когда вслед за кораблём сопровождения из облаков показался пассажирский шаттл, Олеб с улыбкой обернулся к своему рыцарю.

- Сегодня великий день, запомни его, парень, - король в обычной своей манере не утруждал себя соблюдением правил этикета. – День, когда началось возрождением моего королевства… а, может быть, и твоего тоже.

* * *

Вскоре Грэм Барз и ещё один дринаксский офицер Кларк Сэйл встречали остальную команду в маленьком космопорте Летающего Дворца. За слегка приоткрытыми воротами ремонтного ангара полным ходом шли сварочные работы. Это главное сокровище королевства, корабль времён расцвета Дринакса, вобравший в себя все достижения науки и техники той славной эпохи, авральными темпами готовили ко встрече со своим новым экипажем. Но пока экипажу предстояла встреча с королём, решившим-таки соблюсти формальности и удалившимся в тронный зал.

Семь человек с многочисленным эскортом из стражи, придворных и слуг отправился в пешее путешествие по коридорам дворца. Изнутри это место было не менее поразительным, чем снаружи. Архитектура вобрала в себя утончённость традиционных земных стилей, экологичность Синдала и практичный хай-тек. В то же время сразу становилось ясно, что обитатели дворца вовсе не купаются в роскоши, а вынуждены ютиться в крошечных комнатушках, образованных путём разделения огромных залов и королевских палат. Прямо в коридоре с пятиметровыми колоннами, гобеленами и полотнами старых мастеров, шёл урок биологии для учеников младшей школы, а чуть дальше посреди портретной галереи складировались ящики с продовольствием, доставленные накануне с Азима.

В мрачный тронный зал семеро нанятых королём людей входили уже без сопровождения. Центральным элементом зала являлась свисающая с потолка монструозная конструкция из металла, напоминающая драконий череп. Звалась она Драконьим троном и должна была отражать военные успехи сперва Синдала, а потом и его наследника Дринакса, ибо трон был выполнен из сплавленных фрагментов вражеских кораблей, уничтоженных Звёздной гвардией за последние три тысячи лет. На фоне своего трона сидящий на нём король казался совсем крошечным и незначительным, хотя обладал он весьма крупными габаритами, особенно выдающими в области живота.



Электронные панели на стенах тронного зала сообщали о героических деяниях прошлых правителей, изображали наиболее важные события, пришедшиеся на их правление. Был тут и отдельный экран нынешнего короля, которому в заслугу ставилось пока лишь возвращение Азима под власть короны. Расположенные вдоль стен скамьи для многочисленных придворных пустовали. На этой встрече Олебу не нужны были лишние глаза и уши, только четверо стражников, которым он полностью доверял, были допущены в тронный зал.

- Приветствую вас в Летающем дворце, - король встал с трона и нетерпеливо сбежал по ступеням к прибывшим. – Как долетели? Без происшествий, надеюсь? Как вам дворец? Впечатляет, правда?

Он по-свойски жал руки гостям, озадачивал их глупыми вопросами, но и не собирался выслушивать на них ответы. Этого дня король ждал всю свою долгую жизнь и уже не мог тратить время на всякие формальности. Правда, одно незаконченное дело заставило его остановиться и поморщиться. Резким движением Олеб сорвал с себя поддерживающий корсет и с ненавистью отшвырнул его в сторону. Его объёмный живот раздался ещё больше, но королю стало куда проще дышать и говорить.

- Я сразу к делу перейду, - начал он, собрав всех у информационный панели, на которую заранее была выведена карта Троянской сферы. – Эти два здоровенных пятна видите? Красное – Империум, жёлтое – Иерат. Между ними мы, а всё вокруг нас – это собственность королевства, увы, утраченная после нашего тяжёлого поражения. Сегодня у Дринакса нет ни людей, ни ресурсов, чтобы вернуть утраченное, так что я решил действовать иначе. Я создам новый союз независимых систем, заставлю моих прежних вассалов объединиться со мной. Для этого нужно заслужить их расположение и показать выгоду от такого союза.

Король щёлкнул по панели и вывел на экран архивное изображение «Харриера», взлетающего с ещё полной жизни планеты.

- Пиратство было традиционным промыслом для моих предков, - продолжил Олеб. – Глупо было бы, находясь на одном из самых выгодных торговых маршрутов в галактике, этим не пользоваться. Товарооборот между Империумом и Иератом – это сотни триллионов кредитов. И эти ублюдки ничего не платят мне, хотя должок за ними за две сотни лет накопился немалый. Так что вам предстоит этот долг взыскать. На «Харриере» вы будете нападать на торговцев, осуществлять налёты на космопорты, уничтожать топливные запасы и брать всё, что можете. Но мне не нужна мясорубка, не стоит убивать без необходимости – я стремлюсь выдоить досуха эту корову, а не забить её насмерть. И уж совсем не нужно мне развязывать сейчас войну с Империумом или Иератом.

Снова на экран вернулась карта сектора.

- Теперь ко второй части плана. Заключение союзов. Я хочу, чтобы вы стимулировали экономику этих независимых систем. Продавайте им награбленное, защищайте их от налётчиков, нанимайте их людей в свою команду, позвольте им ощутить забытый вкус богатства и склоните к тому, чтобы они вновь встали под знамёна Дринакса. Сейчас моё королевство – жалкое посмешище, я и сам это прекрасно понимаю, но если это будет альянс пятнадцати-двадцати систем, то с такой силой начнут считаться наши соседи. Когда придёт время, я сделаю императору предложение – в обмен на прекращение пиратства он признает королевство Дринакс в прежних границах и станет платить за проход своих кораблей, как платил прежде.

Воспоминания о том, что было утрачено его предшественниками, вызвали у короля вспышку ярости, с размаху он обрушил огромный кулак в экран, расколов его на части.

- Все увидят, что в старой развалине ещё теплится жизнь, - процедил Олеб сквозь зубы, потирая мозолистые костяшки пальцев, после паузы заговорил уже без напряжения. – Теперь об условиях нашего с вами соглашения. Во-первых, секретность. Имперцам знать о моём плане совсем не обязательно, пока не придёт время. Сами о том, что работаете на меня, не распространяйтесь, нужным людям об этом сообщат мои дипломаты. Во-вторых, корабль я даю вам в аренду, но он остаётся собственностью Дринакса и после завершения вашего задания вернётся сюда. Ремонт и обслуживание – полностью на вас. Десять процентов от всех ваших доходов я забираю себе. В-третьих, если всё удастся, я награжу вас очень щедро и сделаю герцогами королевства Дринакс... Но я что-то разошёлся с этим монологом, аж в горле пересохло. У вас наверняка есть вопросы или мысли обо всём этом. Валяйте… Грэм, где моё вино?

Король сам отыскал взглядом отставленные у трона бутыль красного вина и увесистую чашу, так что незамедлительно плюхнулся на трон и предался одному из своих любимых занятий, передав слово своим гостям.

Тушение пожара было делом хлопотным и затратным по времени. Хоть чары Эландора и немалую помощь в сражении со злым духом оказали, сил на устранение последствий от них ушло не меньше чем на схватку. Сперва сам маг пытался сбить пламя с деревьев потоком камней и грязи. Потом Тагил, раздавшись в размерах, высекал охваченную пожаром растительность, дабы уменьшить объём возгорания. Остальные тушили отдельные небольшие очаги, что без доступа к воде было непросто. Только к вечеру с задачей наконец землепроходцы справились и, прибрав найденные в логове зла ценности, отправились назад радовать лесных обитателей избавлением от чудовища.

Тирессия узнала о подвиге героев ещё до их возвращения – лесные пташки напели ей, что тьмы больше нет. Долго и очень искреннее дриада рассыпалась в благодарностях, раз за разом повторяя, что сегодня барон со своими людьми даровал новую жизнь всем феям и другим сказочным существам Нарлмаркского леса. Волшебные жёлуди спасители получили от Тирессии без всякой платы, а ещё прекрасная дева пообещала защищать всех подданных Хотена и предупреждать Семиречье об опасностях.

Когда герои явились к Мелиансе и вырастили в одночасье роскошные деревья взамен уничтоженных, не было предела счастью маленькой никсы. Она радостно кружилась в своём водоёме и запела дивную песенку, от которой даже самые чёрствые сердца наполнялись душевным теплом. Её жилище снова стало прекрасным и загадочным, каким его сотворила природа. Маленькая никса не знала, как отблагодарить людей за доброту, но подсказку ей дала старшая подруга Тирессия, с шёпотом травы рассказав и о других деяниях славной семёрки. Мелианса дала то же обещание, что и дриада – защищать людей от всяких опасностей, но не в лесу, а в многочисленных реках и озёрах Семиречья.

На расспросы о том, что же в окрестностях интересного имеется, обе феи поведали о старинной эльфийской крепости в западной части леса. Сами эльфы давно покинули это место, да и от крепости остались лишь развалины. Новые обитатели там, впрочем, появились – это были тёмные феи, совершенно безумные. Большего ни дриада, ни никса о них сказать не могли – они боялись этого места и просили героев быть осторожными. Также обе они рассказали о ещё одном безумце – старом отшельнике-человеке, который живёт в хижине на юге и весьма опасен.

Осчастливив прекрасных лесных дев, герои направились дальше на запад и через три дня вышли к очередному гиблому болоту, над которым кружили полчища насекомых. На краю болота они обнаружили мёртвую лошадь, идеально белой масти, удивительно красивую даже после смерти. Странным образом никакие падальщики и трупоеды её тело не тронули. Видимых причин смерти этого величественного создания не обнаружилось, рядом не было и крови, зато при ближайшем осмотре нашлась другая странность – во лбу лошади имелось костное образование. Это были остатки рога, стало быть лошадь вовсе не была лошадью, а единорогом, увы, лишившимся не только жизни, но и своего самого узнаваемого атрибута.

Единороги в Бревое были большой редкостью и редко являлись людям, даже тем, кто жил в гармонии с природой. За всё время путешествий по лесу землепроходцы ни разу не встречали подобных существ.

Тагил быстрее всех отреагировал на начало сражения и без лишних раздумий понёсся на зловещее дерево с секирой наперевес. Но не успел он добежать до цели, как со всего размаха напоролся животом на выставленный в его сторону сук. Впрочем, верный Хвосторуб всё равно добрался до ствола и высек из него нехилый кусок. Драться с таким врагом было вдвойне неприятно – другой бы заорал, агонизируя от боли, а этот не издал ни звука. Только эхо разнесло над проклятой рощицей довольный шёпот «Хорошо!».

Волкогону удалось вырваться из травяной ловушки, в пару прыжков оказался он на твёрдой земле, смог оценить ситуацию и зачаровать лук. Столь же удачно выбрался из волшебных пут и Эландор. Эльфийский маг тут же сотворил давно ждавшее своего шанса огненное заклинание, вызвавшее позади дерева и корней мощный взрыв. Если для огромного злого древа повреждения выглядели крайне серьёзными, то корень, скрутивший Хотена, почти не пострадал от огня. Сухие деревья, кустарник и оживлённая магией трава заполыхали.

Тихомир бросился на подмогу Тагилу, попутно наградив товарищей небесной силой, что помогала в борьбе со злом. Удары их стали точнее и опаснее. Сила должна была и врагов ослабить, но отчего-то ожившие растения не ощутили на себе гнева богини. Мартин с луком наготове отступил дальше от проклятого древа и прицельно выстрелил в корень. Рана была несерьёзная, но она была – значит кора корня не так крепка, как древесная – пробить её можно.

В зарослях густой травы остались бороться с врагами Хотен и Шуко. У первого просто не было выбора – его корень плотно опутал и не желал ни в какую отпускать. Бороться с опоясывающим его растением барон не стал, а запел магическую песню, что должна была вселить во врагов страх и заставить воспламениться. Увы, против таких врагов чары оказались бессильны. Тут корень ответил Хотену, добравшись до его горла и скрутив с такой силой, что глаза барина полезли из орбит. Правитель Семиречья оказался в крайне непростой ситуации – измучен и истерзан, опутан по рукам и ногам, лишён возможности что-либо делать, кроме как бороться на свою жизнь и свободу.

Шуко тоже досталось. Сначала он сумел продраться сквозь заросли и выйти на ближнюю дистанцию с необычным врагом. Увы, его первый выпад мечом, пришёлся в пустоту. Тут же корень бросился к его ногам с явным намерением опутать их. Опытный воин сумел рубануть врага, но недостаточно сильным вышел удар. В итоге Черныш оказался в крепком захвате и был сдавлен весьма болезненно. Мощные доспехи и щит ему в этот раз совсем не помогли.

Проклятое древо будто и не заметило урона, нанесённого ему отважными героями. Злой дух радовался хорошей драке и мало беспокоился об очередном теле, которое в скорости умрёт. Он мысленно приказал кронам оставшихся деревьев сомкнуться над рощей, из-за чего всё вокруг погрузилось в полумрак. Света от горящей травы было крайне мало, глазам людей и даже эльфа ещё предстояло привыкнуть к темноте. Зато древу она не была помехой. Его похожие на косы ветви взметнулись вверх, а потом резко опустились на Тагила. От одного удара богатырь сумел защититься, но двое остальных едва не выбили из него дух. Ощущение было, будто его высекли шипованной плетью.

Карта: ссылка

Паладину лучник ничего не ответил, только ехидно хмыкнул себе под нос. Ох, уж эти любители помогать всем и вся с бедой большой или маленькой. Лоран же занимался тем, чем занимался, исключительно из меркантильных соображений – чтобы есть, пить и ночевать в тепле. Ещё он готов был подставлять свою шею за друзей и родной дом. Сейчас же он наблюдал, как благочестивый рыцарь собирает по всему городу заказы, ни один из которых значительной выгоды не сулил. По крайней мере вопрос цены до сих пор не поднимался.

- Что за безумный денёк? – вырвалось у Лорана при виде страннейшей картины, заставившей его мигом забыть о паладине-трудоголике. – Неужто все мертвяки, демоны и призраки Кассомира решили перед нами сегодня предстать.

Рука лучника потянулась к волшебному колчану, откуда он немедленно извлёк своё оружие. Непонятно было только, в кого стрелять. Призрачный парень с ножом уже исчез, а призрачный орущий дед вроде как не представлял немедленно опасности.

Сам не понимая, что с ним происходит, Лоран вдруг принялся хватать одну за другой стрелы и палить идущего рядом рыцаря. От ужаса, что не может контролировать своё тело, лицо лучника перекосило.

Хоть его заклинание и не смогло пробиться через мысленный блок со стороны юан-ти, рассказ пленника Анвар нашёл правдоподобным. Выходило, что змеелюди забеспокоились из-за непонятного пока желания искомого дворфа вторгнуться на их территорию. Принц задавался вопросом, что Варраму понадобилось там, в диких землях, среди древних руин неизвестного происхождения. Ему бы стоило бежать без оглядки, но он оставлял легко обнаруживаемый след. Если на него вышел отряд совета после получаса поисков, то так же легко на него выйдут и агенты культа. Действовать нужно быстро.

- Очень хорошо, свою часть договора ты выполнил, я выполню свою, - сказал принц пленнику. – Я сохраню твою жизнь, а ты вспомни о милосердии, когда в следующий раз окажешься на моём месте. Впрочем, некоторое время вы ещё побудите с нами. Земли к северу вы знаете куда лучше нас, так что станете нашими проводниками. Даю слово, что у нас нет целей как-то навредить вашему народу, нам нужен только дворф. Когда мы его нагоним, я вас отпущу. Или же я передам вас в руки Компаньонов, а там уж как повезёт. Решайте.

Дав время пленникам на обдумывание его предложения, принц переговорил с Болой с глазу на глаз и постарался её убедить, что о дворфе впредь лучше не распространяться ради её же безопасности, как и об интересе отряда к нему. После этого Анвар вернулся к спутникам и без лишних свидетелей обсудил с ними дальнейшие действия:

- Варрам на два дня нас опережает, нужно постараться нагнать. Я хочу взять этих двоих проводниками, они подскажут, где можно сократить путь, где лучше остановиться на ночлег, каких мест следует избегать. Возьмём лошадей для пущей скорости, выделенных нам советом средств должно для этого хватить. Да, Чак, след может быть ловушкой, уж больно явно и неприкрыто он оставлен. Но иных вариантов у нас просто нет. Полагаю, лишним будет напоминать, что стоит на кону. Если мы потеряем много времени, Варрам просто испарится вместе с маской. Так что нужно рисковать.

Принц ожидал более наглядного явления нечеловеческой природы со стороны «охотников», но и подобное признание тоже укладывалось в его план. Удовлетворённый вызванной агрессией и тем, что некоторые из товарищей успели прийти на помощь до того, как пришлось самостоятельно защищаться от топора, Анвар отступил на десять шагов и произнёс ещё одно заклинание, призванное остановить вооружённого противника, а заодно помочь захватить его живым. Готовность Фрата допрашивать мёртвых принца совершенно не обрадовала, ему это действо казалось аморальным использованием магии.

- Вспомни самую смешную шутку, что ты слышал в жизни, друг, - неожиданно сказал с улыбкой Анвар бросившемуся на него противнику.

Анвар молчал и вглядывался в лица делегатов, стараясь понять, в каком направлении текут их мысли. К счастью, ему и прочим «докладчикам» удалось склонить большую часть собравшихся к единственно верному решению. Было сразу ясно, что некоторые из делегатов заранее с осторожностью воспримут идею о возложении ответственной миссии на группу незнакомцев, ранее не работавших вместе. Отдельно принц отметил несвоевременно признание сэра Истеваля, которое могло вбить клин между участниками собрания и оттенить главный вопрос сегодняшней повестки.

- Уважаемые делегаты, хочу напомнить о серьёзности сложившейся ситуации с Культом дракона, - вмешался Анвар. – Отчаянные ситуации требуют отчаянных мер. Королевство Кормир – вам не враг, более того, это потенциальный союзник в войне с приспешниками культа. Разве история не говорит нам, что именно кормирцы добивались наибольших успехов, когда дело доходило до схваток с драконами? Пришло время ковать новые альянсы ради всеобщего блага, не отвергая протянутую руку помощи. Не дайте тени подозрения разделить вас. Единственная сила, которая выиграет от разлада в ваших рядах – это Культ дракона.

Анвар занял место докладчика четвёртым. У него было множество мыслей о долге правителей, о нуждах народа, о защите слабых и противостоянии злу, но озвучивать их перед собравшимися он не стал. Он избрал иную тактику – фактами показать необходимость объединения ради противодействия замыслам Культа.

- Уважаемые делегаты, я Анвар бен Хатит из Квадры, говорю сейчас от своего имени, - начал принц, сложив руки за спиной. – Культ Дракона существует уже более пяти столетий. Ни разу за это время он не вёл открытой войны, не было битв и полей сражения, не было столкновения армий и осад крепостей. Эта организация ведёт иной тип войны, действуя в тени через многочисленных агентов. Даже их недавние нападения – работа небольших отрядов, которые легко растворятся в глуши или залягут на дно до подхода ваших отрядов, маршал Рейвенгард. Среди культистов множество магов и жрецов, манипулирующих силами, которые за пределами понимания Ваших дисциплинированных солдат. Также важно понимать, что Культ подобен гидре или, если хотите, своей многоглавой повелительнице Тиамат. Если вы уничтожите одну ячейку, отрубив одну голову, то тут же в других местах вырастут новые. Для противодействия такой угрозе нужны люди, прежде всего, способные разобраться в замыслах Культа, указать вашим людям, маршал, в какое место нанести свой удар, чтобы он стал смертельным. Полагаю, сейчас на эту роль нет лучших кандидатов, чем мы.

С маршалом Рейвенгардом Анвар уже пересекался во Вратах Балдура, не без труда сумел заслужить его доверие, для чего пришлось уже один раз продемонстрировать, что магия порой бывает сильнее клинка. Так что теперь принц точно знал, за какие ниточки стоит дёргать.

- Теперь я хотел бы отметить уровень угрозы, поскольку вижу, что не все присутствующие её верно понимают. Усиление Культа в последнее время – не просто тревожный знак, это прямое доказательство подготовки к чему-то большему. Мне думается, что даже пробуждение Тиамат – лишь один из этапов замысла Северина. Вряд ли ошибусь, если предположу, что культисты жаждут власти, они спят и видят ваши города под своей пятой, а ваших граждан в кандалах. Это не та угроза, от которой можно просто отмахнуться, переложив на чужие плечи. У вас в конце концов останется выбор – сражаться с Культом, бежать от него или ему покориться. Если вы будете откладывать решение данного вопроса и дальше, то останутся лишь последние два варианта. Все ваши троны покачнутся и рухнуть, когда эта чума наберёт силу. Вам известно, насколько сильна Тиамат? Дракон Чаззар, обладавший лишь долей её могущества, покорил целое королевство Чессента и несколько столетий восседал на его троне как тиран. Представьте на что способна сама Королева Драконов, если позволить ей пробудиться. Сделайте сегодня правильный выбор и помните, что зло торжествует, когда хорошие люди ничего не делают.

Лоран не понял, на кой чёрт товарищам понадобилось разделяться. Сам он остался на месте, за паладином не пошёл, в своих мечтах о хорошем доме с прислугой, пропустив его призыв. Одним глазком он заглянул в фойе роскошного дома, внутрь первым заходить постеснялся. На новый зов Джона лучник вновь не отреагировал и опомнился лишь тогда, когда увидел скрывающегося за углом Тензера. Инстинктивно Лоран поспешил следом. На полной скорости он вбежал за спину сэра рыцаря и ошарашено уставился на жуткий труп служанки, который тянулся когтистыми пальцами к физиономии Тензера.

- Да ну нафиг, - невольно вырвалось у Лорана, который уже достал стрелу и натягивал тетиву.

Чуйка Лорана в очередной раз не подвела. С надеждой, что и лук не подведёт, он запустил стрелу в полёт через дверной проём.

Попрощавшись с заказчицей и худо-бедно поделив задаток, семёрка разбрелась по домам и гостиницам. Непродолжительная стычка с неприятной компанией за соседним столиком в «Кортике» никаких неприятных последствий не имела. Тот татуированный тип лишь проводил сержанта взглядом и что-то радостно хмыкнул своим собутыльникам. Кому-то удалось ещё тем же вечером добраться до лавки портнихи Джини, где хорошо заметен был контраст между Лусканом бандитским и Лусканом торговым. Узнав, кто послал к ней клиентов, пожилая портниха тут же с большим рвением принялась подбирать для них куртки и штаны с меховой подкладкой, сапоги из шкур северных оленей, шапки и шарфы. Ассортимент был весьма широк, так что каждый мог выбрать тёплую одежку себе по вкусу. Вдвойне приятно было то, что за неё не нужно было платить.

Последняя ночь в Лускане была тихая и безмятежная, будто на прощание один из худших городов Севера решил скрасить воспоминания о себе. Рано утром, когда только рассвело, жизнь в Городе Парусов уже била ключом. По мощённым улочкам со стороны порта к складам у ворот тянулась вереница грузов, чтобы затем их отправили на юг в Невервинтер и Глубоководье, или же на восток в Мирабар и Серебряные Пределы. Только один караван отправлялся в это время года ещё дальше на север, в холодные и негостеприимные земли, что звались Долиной Ледяного Ветра. Не всякий бывалый путешественник мог осилить этот маршрут, и не всякий торговец мог извлечь из него хоть какую-то выгоду.

Начальник каравана был уже на месте, занимался последними приготовлениями, в особенности проверял, надёжно ли закреплён груз на телегах. Это был пожилой дворф Беорн Стилстрайк, слишком худой для представителя своей расы, с седой бородой, растрёпанными волосами и загорелым лицом. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы признать в нём бывалого путешественника. Беорн поздоровался с Яргом как со старым другом, хотя не так уж хорошо они были знакомы, уж очень сильно он обрадовался, что в экспедиции участвует ещё один дворф, а значит, с его слов, «точно не пропадём».

Обоз состоял из шести тяжело гружённых повозок. Каждая принадлежала одному из торговцев, который вынужден был также исполнять роль возницы. Обычно, по словам Беорна, в караване было вдвое или втрое больше повозок, но в этот год зима в Долину пришла очень рано, пришлось поспешить, чтобы успеть до того, как окончательно заметёт снегом дороги. А потому многие купцы просто не успели снарядиться в дорогу. Беорн нанял для охраны четырёх местных наёмников-людей, которые казались ничем не лучше того сброда, с которым семёрка столкнулась вчера в таверне. Торговцы тоже в большинстве своём были людьми мрачными и неразговорчивыми, им сразу не понравилось, что к обозу присоединилось ещё семь непонятных незнакомцев. Впрочем, один из торговцев был исключением.

– Эй, старичок, никак домой собрался, – неожиданный толчок под рёбра заставил Ярга обернуться на знакомый женский голосок.

Перед собой он увидел улыбающуюся до ушей Хельду Сильверстрим, племянницу тана Стоки Сильверстрим, который стал главой клана Боевого Молота после ухода Бруэнора. Эту девушку Ярг помнил ещё энергичной девчонкой, озорной, непоседливой и совершенно бесстрашной. Никогда она не упускала шанса отправиться с мужчинами на войну, не брезговала работой в кузнице и обожала путешествия. Часто она выступала представителем своего дяди на переговорах с другими дворфийскими кланами.

– Три дворфа – это грозная сила, трепещите тролли и великаны, – радостно выкрикнула Хельда, но тут заметила спутников своего земляка. – А что это ты за компанию себе нашёл, Ярг Бугурм? С людьми подружился, и с эльфами, ух ты, и с полуросликом!

Ян сунул свои медные монетки первой попавшейся ему на глаза девице, которую принял за официантку. Надо сказать, что от безвкусно размалёванных и нескромно одетых шлюх она заметно отличалась, других же женщин в трактире не было, а потому предположение молодого жреца о роли девушки в этом заведении было вполне логичным. Та приняла деньги, мило улыбнулась юноше и удалилась. Прошло уже прилично времени, а заказ свой Ян так и не получил. Вскоре он увидел ту девицу за соседним столом в компании завсегдатаев, с которыми она непринуждённо попивала тёмный эль. Поймав взгляд Яна, бесстыжая девица ему подмигнула.

– Тут никакой обслуги нет, – сказал бармен, с интересом наблюдавший за всей ситуацией. – Вам что-то нужно, подходите ко мне, оплачиваете и забираете свой заказ. Если хочешь получить назад свои деньги, парень, то пойди и забери.

Появление в «Кортике» законника не осталось незамеченным. Бармен, скривившись оценивал убойную силу алебарды сержанта, но не стал ничего говорить. В компании же подозрительных личностей явно не питали любви к представителям власти, хоть и бывшим. Харольд опытным взглядом оценил, что серьёзного оружия при этих ребятах нет, впрочем, один тип со множеством наколок и клеймом каторжника на шее тут же продемонстрировал из-под скатерти зазубренный нож и хищно осклабился. Всего их было девять человек – восемь парней один другого хуже и вполне приличная на вид девка. Бывший каторжник не спускал взгляда с сержанта, а потом вдруг выдал громко так, чтобы каждый в трактире слышал:

– С каких это пор, сука, в «Кортик» свиней пускают, а Арумн? – сказал и выразительно взглянул на бармена, который хмурился и шарил под столом. – Приличным людям, сука, пить в такой компании неприятно.

– Уймись, дурак, – рявкнул трактирщик, выудив из-под стойки мясницкий топор.

Кажется, эта решимость бармена несколько охладила пыл мерзавца, по крайней мере, он не пытался возражать и не сходил со своего места, продолжив однако взглядом буравить Крейва. Его товарищи сразу вернулись к своему разговору и употреблению алкоголя.

Рован откинулся на стуле, глядел то в потолок, то на своего котейку, увлечённо ловившего собственный хвост, и думал. Вопрос Элдора едва не прошёл мимо него.

- Думаю, тот маг экспериментировал с доппельгангерами, желая подчинить их своей воле. Ясно, что эксперимент не удался, твари вышли из-под контроля и проявили себя при свидетелях, сожрав кота. Желая замести следы, маг приказал этим существам схватить Герду и Летицию. Видимо, контроль всё больше ослабевал, а маг потерял бдительность, тогда-то его подопытные с ним и расправились. Третий, кого видела Летиция, был сам красный маг.

Танн перевёл взгляд на Тиа, которая вспомнила некоторые подробности рассказа.

- Любопытно. Зачем он брал доппельгангеров с собой в библиотеку? Опасался за свою безопасность или боялся оставить их без присмотра? Да и выбор книг в его вещах довольно странный, плохо согласуется с его экспериментами. Самому что ли заглянуть в эту библиотеку? И что искать? Нет, это шило в мешке. Тот тип в Берегосте – более перспективный след.

Сегодня я впервые узрел город с именем Лускан. Молю всех богов, чтобы вам не довелось оказаться в этом гнезде порока и жестокости, где нет законов кроме тех, что устанавливают воровские гильдии и уличные банды.

-- последнее письмо неизвестного путешественника

Лускан, Город Парусов и самая известная клоака Севера. Ни для кого не секрет, что город этот просто кишит преступниками всех мастей: ворами, убийцами, пиратами, чёрными магами и последователями тёмных культов. Сотню лет Лускан лежал в руинах, а на его улицах проливались реки крови в сражениях уличных банд. Сейчас же город восстал из праха, пять пиратских капитанов распределили сферы влияния и установили хрупкое перемирие, скреплённое магическими печатями возрождённого Тайного Братства. И хотя в Лускане теперь появилась сила, способная мало-мальски следить за безопасностью горожан и гостей города, собирать налоги и чинить оборонительные стены, на ночных улочках и в тёмных переулках вдали от глаз городской стражи Город Парусов верен своей репутации. Там всё так же можно распрощаться с жизнью за один неосторожно брошенный взгляд или за пару хороших ботинок, которые приглянулись местному рубаке.

И в то же самое время всё больше честных и порядочных обитателей северных земель предпочитали жить в Лускане под защитой его крепких стен по соседству с ворами и пиратами, а не в диких пустошах, где в любой момент могут нагрянуть орки-налётчики и вырезать целое селение. Торговцы и ремесленники быстро поняли в Городе Парусов можно успешно вести свои дела, если предварительно обзавестись покровительством одного из капитанов. Для всевозможных наёмников и искателей приключений, а также всех, кто готов был браться за рискованную, но высокооплачиваемую работу, Лускан с недавних пор также стал весьма привлекателен. По крайней мере, в этом городе не было недостатка в возможностях для заработка, и всегда в шаговой доступности имелись торговцы, готовые приобрести добытые потом и кровью трофеи, не задавая при этом лишних вопросов об их происхождении.

Для семерых индивидов, имевших очень разное происхождение и совсем уж разные жизненные цели, Лускан неожиданно стал объединяющим элементом, который помог объединить разношерстную компанию в единое целое и положить начало череды судьбоносных для всего Севера событий. Впрочем, до осознания важности их миссии всем участникам этих событий было ещё далеко. Пока же они получили весьма выгодное предложение о работе и собрались вместе, чтобы выяснить подробности. Короткие записки, которые ловкачи-карманники подбросили всем приглашённым на встречу, давали лишь самое общее представление о природе работы. В них говорилось, что заказчику требуется доставить некий груз в город Брин-Шандер, что находится далеко на севере, в Долине Ледяного Ветра. Вечером того же дня загадочный наниматель, который даже имени своего не оставил на послании, приглашал всех желающих за подробностями в трактир с названием «Кортик» на личную встречу.

«Кортик» был не самым подходящим местом для ведения деловых переговоров. Репутация у этого места была прескверная. На всём Побережье Мечей знали, что «Кортик» – это воровской притон, где собираются худшие представители городской фауны. Ни одной ночи там не проходило без хорошей поножовщины, так что большинство приезжих, особенно те, кто вёл дела легально, данное заведение предпочитали обходить за несколько кварталов. Впрочем, местные знали «Кортик» и с другой стороны. Это историческое место удивительным образом переживало столетия разрухи, многочисленные войны, магическую катастрофу и бесчисленные разборки пьяных драчунов. Трактир был нейтральной территорией, не принадлежащей ни одному из капитанов, и даже чёрные щупальца владык Небесной башни исправно обрубались на входе в заведение. А ещё «Кортик» никогда не сдавал своих клиентов, когда за теми являлась городская стража. Не удивительно, что многие дельцы теневого рынка избрали таверну своей штаб-квартирой.

Впрочем, положительные изменения, затронувшие весь Лускан, отразились и на его самой знаменитой таверне, хозяин которой решил, что с живыми клиентами выгоднее вести дела. Если в былые времена каждую ночь из «Кортика» выносили по паре мертвецов, чтобы сбросить их в море, то теперь оружие у подозрительных личностей и известных смутьянов изымалось на входе, так что традиционные стычки заканчивались теперь выбитыми зубами и парой переломов. О кровопролитных драках прошлого напоминали теперь лишь торчащие из потолка ножи, топоры да сабли.

Здание таверны имело три этажа, и если окна последних двух были по большей части тёмными, то на первом в этот вечер во всю шли гуляния. Гуляла целая команда пиратского корабля, вернувшегося накануне после тяжёлого похода, причём гуляла так весело и отчаянно, будто поставила себе целью спустить всю добычу первой же ночью. Большая компания моряков заняла больше половины зала, они пили всё, что горит, орали дурным голосом песни, лапали хохочущих шлюх за разные места. По другую сторону от входа обосновались местные ребята скверной наружности, они вели себя гораздо тише, попивали пиво и перешёптывались, оценивающим взглядом встречая всякого, кто входил в таверну.

Для тех, кто пришёл на встречу с таинственным нанимателем, был оставлен свободный стол с семью стульями. Здоровенный лысый мордоворот, покрытый множеством татуировок, что исполнял в «Кортике» роль бармена и вышибалы одновременно, отправлял всех пришедших по объявлению к этому столу и пояснял:

– Человек, с которым у вас встреча, задерживается. Подождите пока там.

Сказав это, он возвращался к тихой беседе с парочкой непримечательных забулдыг, сидящих у барной стойки. Позади бармена на доске было аккуратным почерком выведено меню и перечень дополнительных услуг:

Миска жареных кальмаров – 3 медяка
Миска мидий – 4 медяка
Кружка светлого лагера – 3 медяка
Кружка чёрного лусканского эля – 5 медяков
Бутылка красного вина марки «Бойцовский петух» – 9 серебряков

Комната на ночь – 7 золотых с человека
Комната на ночь (для ценителей покоя) – 9 золотых с человека
Девочка на ночь – 14 золотых

- Погоди-ка, братец, рано нам к жрецам, тут подпол неосмотренный, да и на второй этаж не лишним будет свежим взглядом глянуть, - возразил Рован. – Да и предъявить нам жрецам особенно нечего. Что без удивления и должного сострадания воспринял раны наших друзей? Ну, так Кэндлкип – место чудное, и обитатели его такие же.

Маг решил взять инициативу на себя, уж больно хотелось поскорее добраться до корня этого зла. Даже если для этого нужно было лезть в грязный, вонючий и тёмный подвал. Рован вытянул из-за пояса кинжал, почти бесполезный в его руках и использовавшийся по большей части в качестве канцелярского ножа.

- Алоэ, можешь помочь со светом? – обратился маг к жрецу, выставив клинок для превращения его в магическую лампу.

После победы над чудовищем жизнь в Семиречье вернулась в прежнее спокойное русло, каждый день приезжали новые поселенцы, строились новые дома, в Блудове соорудили мельницу, а к северо-востоку от города стали засеивать поля. Дорога от столицы баронства протянулась уже до Старого Платана. Исполинское дерево было самой заметной достопримечательностью в округе, по нему ориентировались и все прибывающие в Семиречье. Теперь направить их стало ещё проще – «езжайте до огромного древа, а дальше по дороге на юг, так и очутитесь в Блудове».

Дела в целом шли хорошо, но на вторую неделю после возвращения Хотена с дружиной из похода приключилась в Блудове нежданная напасть. Своего урожая у семиреченских поселенцев ещё не было, а потому жили за счёт привозных харчей. Вот в них-то и было дело – какие-то умники из числа рестовских купчишек подсунули Олегу Леветону пшеницу с плесенью, да подгнившие овощи. Распорядитель всех хозяйственных дел баронства бросился снаряжать новые обозы в Рестов, строчить гневные письма и при каждой встрече с Хотеном божиться, что выбьет из прохиндеев каждую заплаченную им монету, да ещё возмещение. Но время шло, путь до Рестова был неблизкий, особенно для тяжёлых телег, которые не очень-то быстро преодолевали холмистое бездорожье между окраиной баронства и Старым ростлендским трактом, запасы в кладовых Олега скудели. Пришлось блудовчанам затянуть пояса, а Олегу наладить распределение припасов. К счастью, этих мер хватило, чтобы никто сильно не голодал. Жители города с пониманием отнеслись к проблеме, зная, что скоро неустанными заботами барона Блудовича всё наладится.

Лечение Кундала волкобоем не сразу дало результат. Пришлось с недельку варвару помучиться, потребляя ядовитые отвары. Он стонал, кричал, бросался в агонии на решётку, чувствуя, что у него будто внутри всё выгорает, но потом привык. И вот через неделю отец Тихомир нашёл при помощи чар, что зверь тело келлида окончательно покинул. От известия того был Кундал по-настоящему счастлив, так расчувствовался, что подарил Хотену свой топор, выкованный из металла, что упал с небес. Варвар уже просился отправиться в Рестов с ближайшей попуткой, но до полнолуния его решено было оставить под замком, на всякий случай.

С Мартином, Шуко и купцом Норбеном дело обстояло сложнее – им по три приёма волкобоя предстояло. Последствия попадания отравы внутрь организма были менее жестокие, чем у Кундала, но всё же пришлось пару дней каждому в постели провести с сильными болями по всему телу. С ядом тело наконец справилось, но не ясно было – победило ли оно заразу ликантропии. Даже Тихомир не мог на этом этапе выявить болезнь. Предстояло ждать следующего полнолуния и надеяться, что лекарство подействовало.

Тагил до Рестова без приключений добрался. Избавился он сотоварищи от разбойников, так и тишь да гладь в Ничьей Земле наступило. Даже тролли по своим каким-то делам шастать теперь опасались. А в самом вольном городе встречали Тагила как родного – надо сказать, среди местных новости о подвигах дружины Хотена шли нарасхват, обрастали новыми красками, а то и перевирались напрочь. И вот уже в первый вечер в любимом некогда кабаке заслушивался судебный посадник байками о подвигах своих и товарищей. Про барона, прикинувшегося простаком Дупой и обведшего вокруг пальца Рогача и всю его шайку, послушал, про бьющего без промаха охотника тоже, и себя узнал в истории про богатыря, который не только врагов в капусту крошит, но и рвёт зубами их неистово, аки разъярённый зверь.

Семейство Блудовичей Тагила тоже приняли с распростёртыми объятьями и всё у него выпытывали, как там их сыночку живётся в глухомани. Волновались, конечно, сильно, но и гордость испытывали огромную. Просили передавать, чтобы навестил родителей с ближайшей оказией и письма писать не забывал. Сами Тагилу ворох бумаг надавали, тут и от отца с матерью по письмецу, и от многих других родственников и не только. Неделю жил недавний голодранец в роскошных палатах семьи своего господина, забот никаких не знал, посещал храм для исцеления своих хворей, но больше кабак. Высший жрец Эрастиля Тагилу утраченное здоровье вернул и благословил напоследок. Обратно рыжий здоровяк добрался так же без происшествий.

Городской кузнец Блудова долго чесал репу, рассматривая занесённый ему Хотеном обломок меча, долго оправдывался, что он-то не оружейник вообще, но за работу взялся. И оказалось, что всё-таки оружейник, при том ничуть не хуже тех, что Хотену его прошлый клинок ковали. Из обломка старинного слишком тяжёлого и плохо сбалансированного меча удалось ему отлить лёгкий, удобно лежащий в руке дуэльный меч, каким владеют лорды-мечники Алдори. При перековке своих магических свойств оружие ничуть не утратило. С мастеровой работой справился на ура и Мартин, сумевший превратить панцирь черепахи в удивительный доспех, весьма похожий на ту тяжеленую броню, в которой выходил нынче на бой Шуко Черныш. Удивительно, но панцирь-то металлу в прочности ничуть не уступал, а по весу даже легче оказался, вот только доспех был менее гибок в сочлениях и подвижность обладателя сильнее ограничивал. Словом, на войну этот черепаший доспех вряд ли годился, но выглядел здорово, так что мог сойти как для музея трофеев, так и на продажу.

Вопрос Алоэ удивил Рована. Тот поискал глазами книжицу, что была среди вещей покойного мага.

- Если говорить в целом, то химерой можно назвать любое существо, выведенное искусственным совмещением признаков других видов, - Ровану припоминал то, что изучал в годы своей юности и считал тогда совершенно бессмысленными знаниями. – Обычно это делается с помощью магии, но в детали процесса я не посвящён и не горю желанием в него вникать. Если есть желание, проштудируй эту книжку – возможно, там найдётся что-то полезное. Ах да, если говорить о частностях, то наиболее традиционный вид химеры – это помесь льва, козла и дракона. Премерзая тварь. Надеюсь, мы не с ней имеем дело.

Из чертогов своей памяти Рован выудил виденный когда-то на картинке образ химеры и попытался воссоздать его в виде иллюзии посреди комнаты. Деталей, конечно, не доставало, да и габариты были значительно меньше оригинала, но в целом для визуализации достаточно сумбурного описания этого образа хватало.

- Вот примерно так она выглядит, - резюмировал маг, рассматривая застывшее изображение уродливой твари. – Только раза в два больше, а может и в три.

Тринадцатого дня началось на северном берегу Озера Бивней возведение первого поселения земли Семиреченской – града Блудова. Из старинной крепости, что недавно ещё рогачёвские прихвостни своим домом считали, устроили высокую дозорную башню, с вершины которой видно было далеко, так что никакой враг незамеченным к городу не мог приблизиться ни по суше, ни по воде. Подле башни расположились дома для поселенцев, тех, что с Хотеном пришли, и тех, что в следующие недели подтягивались. И вот уже баронство, существовавшее до того только на бумаге и в уме его властителя, обретало свои первые черты. Собрав верных себе людей, Хотен Блудович распределил меж ними государственные дела.

Отец Тихомир стал первым помощником барона и отныне его дни наполнились разными хлопотами и заботами, слишком мелкими, чтобы отвлекался на них хозяин земли, но всяко требующими от властей внимания, дабы простой народ чувствовал, что о нём заботятся. У Тихомира, привыкшего к тяготам военной службы и затяжным походам, появилась своя небольшая конторка и личный помощник-писарь, что помогал малограмотным согражданам доносить их прошения до властителя в надлежащей форме. Первое время святому отцу всё больше рутинные вопросы решать приходилось – распределение запасов провизии, назначение бригад мастеровых на стройки и обеспечение присмотра за их детишками.

Шуко достался чин воеводы, первого в растущем государстве по войскам. Под его командование передана была часть самых первых ополченцев, что пришли с Кестеном Гарессом, а к ним уж присовокупили десяток мужиков, от которых было мало толку на строительстве. Настоящего военного опыта ни у кого низ ратников не было, лишь двое прошли хоть какое-то воинское обучение, пока служили в охране торговых обозов на Старой Ростлендской дороге. Бывшие гарессовы ополченцы от прежнего своего руководителя кое-чему обучились и совсем уж жалкого впечатления более не производили. Сам Кестен Гаресс, получивший наказ следить за порядком в самом Блудове, забрал себе нескольких бойцов, но на первое время предложил Чернышу заниматься подготовкой малочисленного воинства совместно. Волкогону, который отныне стал главой пограничной стражи, пока что людей не дали, потому что границы Семиречье кончались за пределами Блудова и службу нести было негде. Так что и он приобщился к делу подготовки начинающих бойцов, обучая их стрелять из лука.

Эландор, ставший мастером над всеми чародейскими делами, отправлен был по указу Хотена с посольской миссией к вассальным митам. Ихний вождь Грабблс предстал перед эльфийским чародеем в более подобающим первому от своего народа – облачённый в сшитую из обрезок разных тканей тунику и некое подобие короны из сухих веток выехал из своей норы горделиво верхом на громадном жуке. Когда перед ним был лишь эльф да несколько его сопровождающих, пузатый мит не трясся более от страха, смотрел ровно, говорил чуть более уверенно. Слал он большой привет своему «королю Хотену» и рапортовал, что миты верны своей вассальной клятве. Порученную им рощицу с питательными ягодами они обследовали и приловчились их собирать. Хоть мелких пауков приручить у митов не вышло, их толстая кожа оказалась устойчивой к колючкам и укусам паучков, так что фуражиры из них получились хорошие. Оставалось только наладить доставку собранных ягод в Блудов, с чем миты самостоятельно никак не могли справиться из-за отсутствия у них какого-либо транспорта и анатомических ограничений к долгим путешествиям. Вернувшись в город, Эландор никаких особых дел более не имел и мог сосредоточиться на собственных магических изысканиях.

У новоиспечённого судебного посадника Тагила забот никаких то и не было. Чтоб они появились, должно было сперва нарушиться законам Рестовским (а за отсутствием покамест собственных Семиреченских), а с этим всё спокойно было – дружно все работали, строились, обживались. Правда вышел на второй день неприятный случай, когда два каменщика подрались из-за того, что один другому на голову раствором капнул. Товарищи по бригаде буянов разняли и передал посаднику для воспитательной работы, на большее-то тяжесть преступлений явно не тянула. Назначенный особым решением барона главою тайного приказа Мартин тоже занят был поддержанием порядка в Блудове. Он, благодаря своим обширным навыкам, поступил на стройку и сменил много разных занятий, наблюдая за новоиспечёнными гражданами Семиречья, выискивая среди них смутьянов и агентов иностранных держав. По счастью, таковых пока что выявлено не было.

Джойд Кавкен на предложение стать духовным наставником жителей Блудова откликнулся и вскоре прибыл в город. Каждый день он проводил службы при большом скоплении народа и был всячески полезен, занимаясь исцелением тех, кто пострадал на строительстве (а из-за поспешности подобное не было редкостью). Вот только мыслями эрастилианец весь был в старом лесном храме, который он начал было приводить в порядок. Несколько раз он напоминал Хотену о том, что развалины те надобно облагородить и осветить, вернув туда божий дух, дабы прежняя скверна не вернулась и не распространилась по округе. Согласившись на должность патриарха, Кавкен оставил за собой право на неделю каждый месяц отлучаться к храму.

Леветонами назначение их на должности в хотеновом совете было воспринято по-разному. Олег весьма обрадовался роли казначея, по нутру ему были денежные операции, учёт всего и вся, организация поставок и иные подобные заботы. Все первые дни он занимался описью всех ценностей, что были присланы из Рестова, назначением зарплат занятых на строительстве работников и организацией охраны для всего, что было ему вверено. Его жена Светлана, добрая и тихая женщина, немало удивилась своему назначению в посольский приказ. Она была из крестьян, хоть умом не обделена, но мало что понимала в выстраивании сношений с иноземными державами. Но вместо того, чтобы отговаривать Хотена от назначения, Светлана заказала в Рестове несколько книг о сопредельных странах и совместной из с Бревоем истории, чтобы лучше понимать, с кем надлежит иметь дело. Также она взялась организовать голубиную почту для скорейшей передачи посланий в Рестов и обратно.

Через несколько дней, когда часть домов была уже возведена, а новая каменная башня гордо высилась над селением рождение Блудова, а с ним и Семеречья можно было считать делом состоявшимся. Теперь лидерам этого маленького, но гордого образования в диких землях к западу от Рестова, предстояло решать, что им делать дальше.

Проявив неожиданное умение, Мартин с первой попытки вскрыл замок на капкане и ослабил механизм настолько, чтобы его товарищи смогли разжать металлическую челюсть вручную и высвободить израненную лошадку. Добрый эрастилианин Джод Кавкен уже спешил облегчить страданья божьей зверушки и безо всяких указаний молодого боярина. Он в отличие от Мартина, уже поставившего на животном крест, владел силою, простому смертному не доступною, и силу эту обратил на то, чтобы даровать лошади ещё один шанс. Его громогласные молитвы, взывающие к Одноглазому Стрелку, что, согласно верованиям жреца, бродит среди деревьев, разнеслись по округе. И вот уже чудовищная рана стала затягиваться на глазах: кости срастались, кровь останавливалась, мышцы срастались, а на шкуре вскоре никого следа не осталось. И раньше видали землепроходцы чудеса божественной магии, но тут демонстрация выдалась особенно наглядной.

Первая ночёвка в лесу вновь принесла с собою странное чувство тревоги, что посещало всех без исключения путешественников перед боем с разбойниками в лесном лагере. Теперь, как и тогда чудилось им, будто из зарослей за ними кто-то пристально наблюдает, будто охотник, подстерегающий добычу. Каждый порыв ветра, каждый шорох, каждый хруст в кустах немедленно заставлял все чувства обострённо вещать об опасности. Но, сунувшись на звук, ровным счётом ничего землепроходцы не находили. Странные дела в этом лесу творились, какая бы сила в нём не обитала, не слишком она жаловала незваных гостей.

В следующий день вышли снова на равнину и полегче стало. Дальше на западе большое озеро лежало, окружённое болотами, а с юга всё лес простирался. Обошли землепроходцы небольшой участок, нанесли на карту непримечательные холмы и рощицы, да назад повернули. Как снова в лес вошли дела странней прежнего стали. Теперь уж и днём всякие диковинные вещи случались. то волк завоет в соседних кустиках да так громко, что лошади встрепенутся и успокаивай их потом пять минут, а волка и след простыл. То по физиономии кому-нибудь хлёсткая ветка нежданно прилетит. То заметит дозорный блестящую золотую монету на дороге, возьмёт её в руку, а не монета то, а лосиный помёт. И весь день лесных блужданий такие вот происшествия случались.

А вечером натолкнулись землепроходцы на кое-что иное – труп человечий недельной давности. Мужчина средних лет, крепкого сложения, не брит, не стрижен, по одежде будто охотник или лесоруб. А при нём капкан огромный вроде тех, что к северу чуть лошадь Волкогона без ноги не оставили, в кармане ключик для замка, рядом с телом топор валялся. Бедолага, видно, и был тем самым капканщиком-живодёром и жертвой пал ловушки, но расставленной кем-то другим – два огромных бревна, сомкнувшись, расплющили его ноги и кости таза. Умирающий охотник пытался ещё ползти на руках, помогая себе топором, но и на десять метров его не хватило. А какие-то мелкие животные попробовали на вкус его лицо, но, по-видимому, не нашли его съедобным. Так он и помер от страшных ран один, оставленный мучиться.

Тут уж более понятно стало, с чем или, вернее, с кем землепроходцы дело имеют. Мэтр Эландор со всей энциклопедической точностью изложил своё мнение – проделки, что преследовали отряд в лесу, - дело рук (лап, крыльев?) лесных фей, о которых ещё Магда говорила. Пока феи с ними лишь поигрывали, без особого вреда издеваясь. С капканщиком они куда хуже обошлись, наверняка сильно на него разозлившись. Проблема с феями в том, что искать их в огромном лесу – дело гиблое, если они целый день отряд преследовали незамеченными и устраивали всякие подлянки, то скрыться, когда их ищут, им ещё проще будет. Но феи известны своим любопытством и любовью к разным «подаркам», такими ещё пращуры бревойцев лесных духов задабривали. Какая-нибудь драгоценность, магическое зелье, сладкое лакомство или алкогольный напиток вполне сойдут на роль подарка или знака дружбы, после которого фея рискнёт показаться людям.

Толстый мит вздрогнул и отшатнулся, когда Хотен прочитал заклинание. Он явно не понял, что эти чары делали, но совершенно точно узнал магию и устрашился её ещё больше чем отряд окруживших его вооружённых великанов. Не сразу парламентёр собрал волю в кулак, чтобы ответить, когда боярин обрисовал ему мрачные перспективы для всего племени в случае неподчинения. Шансов уйти отсюда живым у него и впрямь было очень мало, даже случись его плану, каким бы он ни был, осуществиться – и мит это понимал лучше всех.

- Я вождь, - ответил он нерешительно, теперь Хотен понимал его речь, которая благодаря заклинанию звучала грамотно и даже приятно для слуха. – Какой уж есть. Наш прошлый вождь, Буррос, был храбрым и мудрым, но проклятый шаман кобольдов его умертвил самым страшным образом, а потом проделал то же и с его преемником. Никто не хотел быть новым вождём, я тоже не хотел, но меня заставили.

Мит хмыкнул носом, чуть-чуть и заревел бы. Тут уж надо было быть великим артистом, чтобы так выдать фальшивую эмоцию. Нет, мит действительно был жалок, беспомощен и напуган. Больше юлить он просто не мог и тут же всё выложил:

- Меня отправились на переговоры, а сами стали готовиться к бою. Мои сородичи знают, что нам вас не одолеть – вас много, вы большие и у вас хорошее оружие. Но у нас есть ручной клещ и гигантская сколопендра – прошлых громадин мы ими от нашего дерева прогоняли. А вы не убоитесь, это я уже понял. Звуки внизу – это братья загоняют сколопендру, к выходу из пещеры, а то она упрямая, всё время хочет в самый тёмный угол забиться. Раз стихло всё – значит загнали и ждут моего сигнала для атаки. Но я его не дам. Сколопендра может и убьёт двоих-троих из вас, но потом вы её одолеете и за нас приметесь. Так что я лучше скажу своим, чтобы они не чудили, а готовились уходить. Уж лучше попытать счастья в поисках нового дома, чем всем разом тут сгинуть. Разрешишь, о могучий вождь?

Руку с золотом мит спрятал в карман, в другой безвольно болтался трезубец, которым коротышка при всём желании не смог бы пробить даже незащищённую человеческую кожу. Опасность это оружие представляло лишь в том случае, если кого-то угораздило бы споткнуться и со всего размаха напороться на остриём глазом. Сейчас Хотен никакой фальши в словах мита не увидел, предложение казалось вполне искренним.

Мит всё больше нервничал и, кажется, находился уже на грани панического обморока. Он беспомощно поглядел на парочку своих сопровождающих, которые столь же нерешительно топтались у входа в своё подземное жилище и внимали каждому слову, что слетало с губ эльфийского полиглота. Хоть они и слышали приглашение Хотена, последовать ему не решились. Королю же ничего не оставалось, как повиноваться. Видя, что путь к бегству отрезан обступившими его великанами, толстый мит, всё так же сжимавший в ладошке непримечательный кусочек золота, послушно побрёл следом. Каждый шаг его коротких ножек давался с трудом, к тому же он плохо видел на свету и с трудом понимал, куда именно направляется.

Спустившись к лагерю, он замер в ожидании, уставившись полуслепыми глазами на Хотена. Движение под землёй затихло, лишь иногда слабая-слабая дрожь чувствовалась теми, кто остался у дерева, где всё так же оставалась жалкая свита подземного вождя. Каждый из этих двоих выглядел так, будто перешить его одним ударом сможет и человеческий ребёнок.

- Экая мерзость, - оценил облик короля митов жрец Кавкен, - Не божье это создание, а плод дрянного чародейства, иначе говоря, аберрация.

Со стороны было дико весело наблюдать за грязным как чёрт Шуко, который раз за разом, задержав дыхание, нырял в вонючее облако и срезал по одному грибку. Через десять минут таких метаний туда-сюда Черныш с задачей справился, насобирав целое лукошко из восемнадцати грибов. С этим уловом можно было смело направляться к старухе и принимать заслуженную награду, ведь больше на этом болоте поживиться было нечем. Впрочем, Волкогон и Мартин принялись труп убиенного чудовища рассматривать, стараясь понять его природу. Нужно сказать, что ничего подобного в жизни они не встречали, да и не слышали. Разумные деревья были чем-то из области сказок, бабушкиными сказками про тёмное сердце Грозного леса, где потайной круг друидов занимается всякими непотребствами, например, оживляя деревья, чтобы те чужаков от сокровенных зарослей отваживали. Тут, конечно, ничего общего не было – внутри ствола дерева поселился какой-то паразитный организм, и вся его внутренняя система более на рептилию какую-то походила: почти всё тело занимал заполненный кислотой желудок, в который едва не свалился Шуко, а перед ним, за розовой пастью, что-то вроде пищевода, из стенок которого сочилась болезненного вида чёрная слизь. Под толстым слоем коры начиналось какое-то кожистое образование, конечности твари маскировались под ветви и корни, так что деревом в известном смысле убиенный не был. Древесина от такого существа ни на какое изделие не сгодилась бы, решил для себя Мартин, да и пропиталось всё быстро устойчивым трупным запахом, а потому долго околачиваться у мёртвого чудища никто не стал.

Знакомой уже дорожкой добрели землепроходцы до старушкиного дома. Ничего не изменилось, лошадки их мирно паслись перед домом, с удовольствием поглощая сочную траву. По-хозяйски наглый ворон всё сидел на голове пугала и с любопытством осматривал Шуко, лишь когда тот мимо проходил, ворон закаркал и поспешил отлететь подальше, на высокую ветку дерева. Хозяйка же с изумление поглядела на слегка подранных (Тихомир телесные раны залечил, но на одежде сохранились следы боя и похода на болото) и почти два десятка грибов. Известие о скоропостижной кончине людоедского дерева бабка восприняла с воодушевлением и, вновь вытянув из-под кровати ларец, принялась отсчитывать награду. Пять золотых слитков у неё завалялось, слитков старинных, чистых, без примесей, какие нынче были везде, каждый такой на две сотни бревойских золотых тянул, а вместе вся тысяча выходила. Серьёзное богатство для одинокой старой женщины, живущей вдали от цивилизации, а потому и легко ей было расставаться с золотом, которое тут всё равно не на что было тратить. И даже после оплаты работы чувствовала себя старуха в долгу (уж больно удивило её количество добытых грибов, которых, как она говорила, ей теперь до смерти хватит) и рассказала землепроходцам о том, что в этих краях, южнее разбойничьей крепости, есть интересного.

Поведала старуха о жутком отшельнике, что живёт в лесу. Знала она про него мало и видела лишь однажды, но так тогда испугалась, что бросилась бежать, не разбирая дороги. Вид был его совершенно безумным, при том, что сам он выглядит как дикарь, заросший, облачённый в обрезки шкур разных животных. С ним ещё была послушная кошка огромных размеров. Из такого описания выходило, что это какой-то коллега отчалившего в родные края старины Крома. Вот только в отличие от добродушного защитника лесов, что сопровождал землепроходцев в самом начале их экспедицию, у здешнего отшельника нрав совсем не добрый, потому как несколько раз слышала старуха в ночи душераздирающие крики разных людей из того места, где лесовик обитает.

Потом был рассказ об Озере Свечей, оно тут же рядом находилось, чуть южнее, землепроходцы как раз мимо него по грибы ходили. На том озере есть островок, а на островке – развалины древней башни, что лежала в руинах и во времена поселенцев, оставивших после себя остроги и лесной храм. В некоторые ночи над теми руинами можно видеть россыпь движущихся по него цветных огоньков, образующих порою странные узоры. Старуха много лет пыталась понять, что же эти узоры значат, и так ответа не нашла. Несколько смельчаков попыталось к руинам отправиться, но никто из них не вернулся. На случай, ежели землепроходцы надумают, то лодка у старухи найдётся. Но даже не руины – главная опасность озера, а племя людоящеров, обитающее на дальнем берегу озера. То странный и полудикий народ, ревностно охраняющий свою территорию. Весною и летом они нападут на всякого, кто к ним пожалует, но вот в холодные месяцы года эти ящеры готовы вести переговоры, в особенности с торговцами. Живут людоящеры недалеко от берега на крошечном островке, который обнесён частоколом. Их там немного, две дюжины в лучшем случае, но всё это умелые воины, с которыми никто из местных, даже разбойники, не рискуют связываться.

Ещё предостерегла старуха своих гостей от того, чтобы к восточным курганам ходить. Многие местные знают, что там могила какого-то короля из варварских народов, что в древности тут жили, а раз могила королевская, то и сокровища там должны быть королевские. Вот и собирается каждый год кто-нибудь из охотников или рыбаков, коих тут и так немного, к тем курганам, да только никто ещё из гробницы короля не выходил – моровое проклятье его покой защищает, так старушка думает. Ну, а в лес далеко заходить без армии – это чистое самоубийство, заверила она. Там кроме безумного отшельника ещё что похлеще обитает, тролли, великаны, нечисть всякая и даже дракон, если верить рассказам тех немногих не то смельчаков, не то счастливчиков, что туда вошли и сумели вернуться.

Таргос внутренне весь кипел. Ему казалось, что вещает он в пустоту, а его, если и слышат его разумные доводы, то от них они отскакивают словно горох от стены. Злость эту минотавр держал пока в себе, потому как понимал, что, если эти эмоции выйдут наружу, его присутствие в городе станет совсем уж заметным, и кто-нибудь наверняка начнёт задавать вопросы о том, что этот минотавр делает в городе и связан ли он как-то с недавним побегом с рудника.

- Вам с эльфами просто, человек, кендер и наполовину эльф, - зло произнёс Таргос. –А ты поставь себя на место эльфа Сильванести, которого минотавры согнали с родной земли, чьих родичей истребляли сотнями, а его самого гнали как дикого зверя. Нет, братец, с эльфами сами как-нибудь договаривайтесь, я вам тут не помощник. И чем вы, чёрт возьми думали, когда меня потянули с собой в город? Я решил было, что у вас всё готово, и вам нужен лишь могучий Таргос, чтобы рубить врагов… но вы ничего не подготовили, а чары вот-вот пропадут, и тогда все неракцы Пашина придут по мою шкуру.

Жрец был на грани того, чтобы плюнуть на мало что годных спутников и, прихватив свою часть припасов, направиться навстречу своей судьбе. Но вовремя вспомнил, что в застенках томится Кирик, который помогал во время побега, а потому перед певцом-полуэльфом у Таргоса оставался долг чести, который нужно было выплатить прежде, чем идти дальше.

- Вот что, делайте, что считаете нужным, а я направлюсь в канализацию и подготовлюсь к бою, - озвучил Таргос свой план, который он вынужден был формулировать в крайне стеснённых обстоятельствах, не имея возможности вести дела в городе. – Задержитесь больше чем на два часа, я пойду драться с неракцами один.

Покопались землепроходцы на развалинах старинного монастыря и обнаружили лишь два предмета, что столетия запустения пережили. Сохранились они благодаря вложенной их творцами магии и даже теперь казались новыми как в день своего создания. Жезл с виду простенький содержал в себе чары избавления от страха, его магия ни разу не пробуждалась. Другим же предметом оказалась посеребрённая шкатулка, в которой аккуратно лежали флакончики с магическими субстанциями. Первая была обычным маслом, которая при нанесении на предмет заставляла его источать дневной свет. Вторая могла исцелить достаточно серьёзные раны. Третья была антиподом столь полюбившегося Эландору заклинания, увеличивающего его товарищей. Выпивший это зелье мог уменьшиться до размеров ребёнка. Четвёртое же защищало от магии добра и существ с верхних планов.

Дальше землепроходцы вернулись в отвоёванную у разбойников крепость, где Хотен раздал все приказы прежде, чем отправляться на дальнейшее исследование. Отправленный на разведку конный вернулся очень скоро, ещё не успел барин с дружиной отправиться в путь и доложил, что к северо-востоку от крепости обнаружено им место, где воды по колено и перейти реку в брод не составит труда. Но люди Хотена отправились в противоположном направлении, на юго-запад, вдоль берега Клыкастого озера. Пришлось пересечь им речку Вонючку (в этом месте неглубокую), чтобы идти дальше, и река эта название своё в полной мере оправдала, поскольку источала отвратительную вонь, напоминающую запах тухлых яиц.

Вверх по реке, видимо, находился чей-то лагерь, от которого поднималась струйка дыма. Сам же лагерь был скрыт в глубине леса и очевидного пути к нему сразу не обнаружилось. Впрочем, в то же время на равнине у берега озера обнаружилась чья-то хижина и решено было первым делом двигаться к ней. Одноэтажный домик располагался посреди небольшого болотца, был выстроен из кирпича, смазанного коричневой грязью, отчего выглядел неприятно. Над соломенной крышей возвышалась труба из которой валил дым. Дом был обнесён деревянным заборчиком, на котором имелась масса «украшений» в виде переплетённых веточек, перьев и мелких звериных косточек. На одиноком деревце перед домом сидела ворона и с любопытством рассматривала приближающихся всадников. Её внезапный крик оповестил всю округу о визите неожиданных гостей, в том числе хозяйку этого стоящего в глуши дома.

Вид хозяйки, остановившей на полпути между дверью дома и калиткой, не мог не вызывать беспокойство. Она очень походила на тех мёртвых монахинь, что ещё вчера рубили землепроходцы, вот только она не разевала пасть и не кидалась, чтобы вцепиться зубами в пульсирующую вену на шее. Но вид женщины всё равно был жуткий – худющая, с бледно-жёлтым цветом кожи, морщинистая, с жидкими прядями седых волос, которые раздувал ветер. На старухе было платье цвета болотной жижи и уродливые бусы из скреплённых нитью медных монет, она опиралась на кривой посох. Ворона в это время покинула ветку дерева и уселось на голове стоящего посреди двора пугала, которое, надо сказать, выглядело не так жутко, как его хозяйка.

- Вы кто такие? Чего сюда припёрлись? – зло закричала мерзкая старуха всадникам.

Таргос, давно не державший в руках настоящего оружия, сразу же принялся оценивать новую секиру. На второй план для него отошло переодевание в новую одежду вместо оборванной тюремной робы, которой здорово досталось за последние два дня. И даже когда Кармак со свитка зачитывал заклинание, создавшее на голове Таргоса иллюзорные рога, минотавр всё не выпускал из рук новую игрушку. Хоть это оружие не отличалось высоким качеством, воин был рад и ему. Теперь крушить врагов во славу Алого Птаха станет гораздо удобней. Наконец Таргос удовлетворенно убрал секиру и переоделся, после долго рассматривал свои фальшивые рога в размытом отражении на поверхности воды. Настоящие были бы гораздо красивей, но человеку, сотворившему эту подделку, конечно, невозможно было объяснить такие нюансы.

После Таргос отправился с остальными в город. Разумеется, идея с преодолением водного препятствие по крохотному деревцу была минотавром сразу же отметена как идиотская, и в компании полуэльфа и человека жрец пошёл к воротам. С рогами, пусть и не настоящими, Таргос обрёл небывалую уверенность, на стражника-неракца смотрел не как истерзанный раб, а гордо, даже презрительно, как и подобает уроженцу Митаса. По Пашину Таргос расхаживал точно так же, брезгливо осматривая городок, который не шёл ни в какое сравнение с беломраморными улицами Лакиноса.

- Не доверяю я эльфам, - ответил Таргос, когда Кармак изложил некое подобие плана, принятого минотавром лишь как первый пробный шар. – И им нам с чего доверять? Точнее, с чего им помогать представителю столько ненавидимого ими народа? Ладно, общие враги – хорошая причина, чтобы помочь, но как быть с доверием? Ты бы поверил первому встречному, который зовёт тебя в опасную затею, которая выглядит как самоубийственная ловушка?

- И к тому же, Кармак, ты верно позабыл, что где мы были ещё вчера, и что в этом месте немало парней, которые хотели бы вернуть нас обратно. Чем больше мы тут светимся и заводим знакомства, тем выше шанс, что про нас пронюхают неракцы. Как по мне, минотавр, человек, полуэльф и кендер – страшно подозрительная компания.

Но с мнением Таргоса никто особенно считаться не стал. Не успел он договорить, как обнаружил, что новый знакомец Тарли потащил остальных на базар за покупками. Чёрт, это был именно тот глупый риск, о котором и вещал только что-то рогатый жрец. Впрочем, и сам он пошёл следом, проклиная по пути всех кендеров Ансалона и их дурацкое шило в заднице. Наверное, Таргосу стоило бы остаться на месте и не сбиваться с остальными в подозрительную группу, но оставаться в одиночестве посреди незнакомого города с иллюзией, которая может раствориться в любой момент, минотавр не решился. Во время похода за покупками жрец старался держаться поодаль от остальных и не привлекать внимания. Когда Тарли догадался представить его, Таргосу страшно хотелось прихлопнуть болтуна, но милостью Саргаса сдержался.

Взбрело мне как-то в голову побродить дорогами Побережья Мечей. Надоели мне городские шум и суета, надоело каждый день видеть знакомые лица и каждый вечер облапошивать в карты одних и тех же простофиль. Одним прекрасным утром я решил, что засиделся в городе, собрал в дорогу все своё скромное имущество и направился, куда глаза глядят. А поскольку в следующие два месяца взгляд мой блуждал в поисках всего интересного, куда попало, то и ноги несли меня в соответствующем направлении. Так, имея горячее желание набрести в своём путешествии на что-нибудь, достойное быть мною воспетым, но не имея чётких ориентиров, прибился я к компании торговцев.

Не люба мне была компания людей торговых, но так уж обстоятельства сложились, что шли мы одною дорогою, в одном направлении и с одной скоростью, а потому иных возможностей, кроме как идти вместе мне не представилось. Но общий язык у меня со всеми быстро нашёлся, благо скрашивать монотонное путешествие и гнать прочь тягостные думы я всегда умел. От пары весёлых песенок и лошадке веселей шагается, а уж человеку и подавно. Но больше чем радовать слушателей своей музыкой и рассказами, любил я послушать других людей, в особенности тех, кому есть что рассказать. Более всего от меня дворфам доставалось, ибо они много чего на своём долгом веку повидали, да и вообще на мир иными глазами смотрели, так что даже известные мне события в дворфийском пересказе обретали невиданные доселе краски. Не убереглись от моего настойчивого внимания и торговцы, особенно Отикул, серьёзность и молчаливость которого лишь сильнее возбуждала мой интерес.

Вид разрушенной деревни меня не вызвал у меня беспокойства. Я вполне здраво представлял себе все опасности, с которыми сталкиваются жители селений вдали от больших городов. Хоть и жаль мне было тех, кто лишился крова, а может и жизни в этой деревне, не позволил я печальной картине испортить мне день и своих попутчиков старался приободрить и развеселить. А вскоре орущая и мельтешащая детвора затмила мысли о смерти наблюдением за бьющей ключом жизнью. Ещё я, конечно, любовался красотой юной прелестницы, разумеется, не как мужчина (всё же девчушка была слишком молода), а как ценитель прекрасного, как любовался всем великолепием, что сотворила природа.

К долгожданному привалу мысли мои большей частью были заняты натирающими мне пятки башмакам. Увы, при всей моей любви к путешествиям, меня удручали походные неудобства вроде стоптанной обуви, сна на холодной земле и паскудным питанием. Уж к чему меня приучила жизнь в большом городе, так это к изысканной кухне. Как же обидно мне было от того, что в путешествие с собой я не мог захватить хорошего повара и многомесячный запас непортящихся продуктов. В конце концов я напомнил себе, что с правильным настроем и в солдатской каше можно найти некую привлекательность. А потому я с нетерпением ждал возможности присоединиться к трапезе, развлекая себя и окружающих игрой на лютне.

Анвар отстранился от Солана и внимательно вгляделся в его глаза, стараясь уловить, что или кто им движет. Такого резкого ответа на свою заботу он не ожидал от товарища, с которым прошёл через смертельное испытание и сейчас делил одну судьбу. Всё-таки принц догадался, что мадам Тьма не околдовала Солана. Его слова принадлежали ему и только ему. Сердце Анвара сжалось. Он до последнего считал тхэйца своим другом и тем якорем, который удерживал и его в этой разношерстной компании искателей приключений, между которыми даже в пустяковых вопросах не было согласия. Теперь принц понял, что ничто кроме проклятья их не связывает, и если им суждено будет победить эту напасть, то дальше их дороги разойдутся. Сейчас же Анвар ощутил себя совершенно одиноким, почти как в юношеские годы, когда он был пленником в собственном дворце.

– Бойся тьмы, сахиб, ибо она поглотит тебя, если ты позволишь, – ответил Анвар. – Я был в разуме этой женщины и видел то, чего она никому другому не открыла. Ты думаешь, что знаешь её, но ты ошибаешься. Не дурачь себя, она та, кто она есть. Нежить, что питается человеческой кровью. Мне горестно от того, что ты доверился незнакомке, но оттолкнул друга, который не желал тебе ничего иного кроме добра. Да будет так. Пусть солнце и звёзды освещают твой путь, сахиб.

Сказав это, принц развернулся и пошёл прочь. В иной ситуации он отправился бы дальней дорогой прочь от города, искать свою судьбу в другом месте, но проклятье удерживало его в этом месте. Эту проблему Анвар намеревался решить, как можно скорее. Перебрав в уме оставшиеся зацепки, принц направился к балаганному чародею за ответами.

Победа над медведем не принесла Таргосу ни радости, ни гордости. Свою победу в тяжёлом бою минотавр объяснить мог только волей своего бога, иначе как ему безоружному и беззащитному удалось справиться со зверем, что гораздо его крупнее. Ещё и спутники ему помогли. Так что не считал Таргос свою победу честной, да и жалел о том, что тот бой вообще состоялся. Не было чести в том, чтобы отнимать жизнь неразумного зверя. Произошедшее Таргос обсуждать не стал, ибо дико устал и хотел поскорее этот тяжкий день позабыть. Пусть он обрёл свободу, пусть ему явился сам Саргас, но многое и расстраивало, сбивало поначалу торжественный настрой.

Залечив свои раны, минотавр отправился к ручью и долго-долго смывал со своей шерсти кровь и многолетнюю пыль с рудников. Ладонь его вскоре онемела от холода, но упрямый Таргос продолжал черпать ледяную воду, словно это было испытание его стойкости. Наконец он решил, что сделал достаточно и отправился в пещеру. Занятия Кармака жрец оставил без внимания, хотя и не понимал, зачем всё это понадобилось сейчас. В его понимании маг постоянно витал в облаках и не умел верно расставлять приоритеты. Когда надо было бежать и спасаться, он брался что-то мастерить. Теперь, когда следовало хорошенько отдохнуть, перед завтрашним походом в Пашин, Кармак взялся за очередную пустую затею.

– Таргос слишком могуч, чтобы затеряться в толпе, – отвечал минотавр, укладываясь на лежанку. – С рогами или без, эту идею можно сразу отмести. Лучше мне подождать вас где-нибудь за городом, чтобы не привлекать внимания.

Но выбор окончательного плана действий Таргос решил отложить до того момента, когда собственно доберётся до города. Мало ли что ещё может приключиться в пути и порушить все планы. С этими мыслями минотавр и заснул.

Проклятое полчище насекомых всё одолевало Хотена с Шуко. Боярин в сторону отпрыгнул и стал жезлом магическим по-всякому вертеть, слова странные выговаривая, но никакого огненного потока, который так сейчас был нужен, не последовало. Шуко же просто в сторонку отбежал, чтобы от кусучей мелюзги отделаться, да и остальным не мешаться. И тут же Эландор в дело вмешался, свои способности к пиромантии продемонстрировав. Из рук его выплеснулся во все стороны огонь, чудом своих не задевший. Но видно от того, что старался эльф товарищей не сжечь, не удалось ему и весь рой насекомых спалить, едва ли треть зажарил.

Тем землепроходцам, что позади были, оставалось только стоять и не глазеть, как их друзей пожирает тысяча крошечных жучков-паучков. Мартин, правда, отправился на поиски приключений и заглянул неосмотрительно в боковой тоннель. Увидел он там все сокровища разбойников – шкуры, меха, табак, железные и бронзовые заготовки для инструментов, простенькое оружие и доспехи в избытке, и, конечно, сундуки, столь плотно набитые монетами, что и закрыть их не вышло. Но приметил Мартин и кое-что другое. Из тьмы на него огромный муравей бросился, на ходу острые свои клешни разевая. Но опыт прошлого сражения парня чему-то да научил, так что вовремя Мартин от укуса переростка увернулся.

И тут вдруг из стены дед какой-то выпрыгнул прямо перед Хотеном и Шукою. Вот всяких типов за свой поход землепроходцы повидали. Были странные отшельники вроде Боккена, были безумцы вроде Рогача, а тут будто всё разом смешалось. Вид дикий как у зверя – борода грязная, нечёсаная, аж до пояса свисает, из одежды лишь медвежий тулуп, худые руки и ноги грязью да седой шерстью покрыты. А глаза у этого старика совершенно бешеные, кажется, этот дикарь вот-вот бросится и в горло вгрызётся. Ну, и самое странное, что он тут же по стене побежал, как паук какой-то, а со стены на потолок перескочил и с низу вверх свисал, хищно скалясь. Тут-то ему в брюхо и прилетела.

– УЙЮУ, УЮДКИ, – заорал дед, криком своим людей в погребе чуть не оглушив.

И тут он в один миг оборотился в огромного хряка с клыками размером с тагилову ладонь и красными глазками, высматривающими жертву. Размерами сей кабан мало уступал недавно убиенному совомедведю и при этом продолжал нарушать законы природы, свисая вниз головой с потолка. Благо потолки тут были низкими и достать до зверя мог любой.

Карта: ссылка

– Такой день, такой хороший день, – повторял всё утро Пит, предвкушая грандиозный праздник.

До чего же он любил рыночный фестиваль в Фаендаре. Столько добрых людей приходит в город, главное, что людей при деньгах, людей в добром настроении, а оттого щедрых людей. И тут-то Питу проще простого выпросить деньжат на кружечку пива. Одному поможешь тяжести поднести, другого повеселишь славной историей, третий подаст из жалости – и вот ты уже сыт и пьян, как и полагается в этот чудесный день.

По утру Пит вымылся в реке, своего пса Олуха хорошенько отдраил. А то ведь никто этих двух грязнуль, какими они обычно бывали, через порог не пустит, никто не угостит, а лишь пройдёт мимо, брезгливо зажимая нос. После получасового купания Пит на человека стал похож, а шерсть Олуха приобрела естественный светло-серый цвет. Не худо было бы и одежонку найти поприличней, но с этим было непросто. Уж года полтора Пит донашивал штаны городского кузнеца и рубаху его старшего сына, а обуви у него и вовсе лет пять уже не было.

Мудрое решение принял Пит, расположившись в «Главного корня». В такой день посетителей было немало. С интересом бродяга наблюдал за каждым, кто входил в таверну. Тех, кто казался ему человеком добрым, Пит привечал, предлагал посильную помощь, какую-нибудь забавную историю из своего прошлого или трюк в исполнении своего пёсика. Олух после мытья был в дурном настроении и демонстрировал своё упрямство, неподвижно сидя рядом с хозяином и пялясь вдаль. Не беда, добрые люди и без того нашлись, в кружку Пита столько монет накидали, что ему и на пару кружечек и на бульон для себя с Олухом хватало. Пришлось, правда ещё грустными глазами на хозяюшку Джет посмотреть, чтобы бездомного бродягу в своё приличное заведение пустила.

Пьянчуга Пит занял излюбленное место под лестницей, подальше от камина, в тёмном уголке, где его жалкий вид не портил аппетит остальных посетителей. С парой кружек пива на столе Пит совершенно расслабился и с наслаждением слушал истории Обрин Зелёной, хотя все их переслушал уже много раз. Важнее самих историй было полузабытое ощущение себя нормальным человеком и частью общества. К вечеру Пит разошёлся и стал свои байки травить про то, как он в военную молодость с боевыми товарищами по пояс в болоте стоял, поджидая врага в засаде. Не лучшая история для подобной компании, но выпивший Пит уже мало задумывался над уместностью своих россказней. После байки про медведя в исполнении жрицы Пит расхохотался и закричал во весь голос:

– Ох, Обринка, ну ты лиса.

Тут-то всё и произошло, но Пит ничего толком не увидел, потому что в это время всматривался в остаток пива на донышке своей кружки. Он услышал страшный грохот и крики, а, подняв глаза, обнаружил рассказчицу, миг назад радостную и беззаботную, лежащей на полу и истекающей кровью. Дверь была скрыта от его взора, но Пит понимал, что беда пришла оттуда. Сейчас он был готов броситься туда и всыпать обидчику женщины тумаков, кем бы этот негодяй не оказался. Уж каким бы грязным и жалким он ни был, а позволять ранить хороших людей в своём городе не мог.

Очередное препятствие отделяло отряд от попадания на таинственный остров, где проходит турнир. Все хотели попасть на единственный баркас самого неприглядного вида и очевидно, не для всех на борту было место. Хотя Бахраму было ясно, что он и его товарищи – достойнейшие из достойных для занятия этих самых мест, всем остальным желающим было столь же ясно, что достойнейшие – это они сами. Так что проблему нужно было как-то решить, и назвавшийся лидером Бахрам стал думать над этим решением. Выходец из крошечного городка в Кадире с местными обычаями не был знаком, так что совет Третьего пришёлся впору.

– Раз так, попробуйте, друг мой, – согласился с предложением Бахрам, не умевший красиво говорить.

Дован из Нисроха был человеком не из пугливых. По крайней мере, так ему казалось до сего дня. Как он сам любил говорить, «много дерьмеца хлебнуть довелось», всяческой боли он натерпелся и ужасов немыслимых навидался. Для некоторых разбойников мрачно сосредоточенный и таинственный Дован был фигурой ещё более пугающей, чем совершенно неуправляемый атаман. И уж всякому, кто служил в банде под его началом, было известно, что южанин – большой мастер пыточных дел, знающих такие способы причинить человеку боль, о каких ни один северянин и не подумает никогда. Но Тагил в своём деле хорош был, да и драма такая в стенах крепости разыгралась, что было от чего неистовую скорбь изобразить. Задёргался татуированный, заметался, когда на него рыжеволосый громила насел.

– От-твали, дят-тел, я не убивал, – кричал Дован, стараясь как-то защититься от разъярённого Тагила. – В от-тключке провалялся. Чернявый, т-ты ему скажи, видал ведь? Ай, сука. От-твали. Я вам живой нужен. Ай, т-твою мать. За меня живого награда. Две т-тыщи в Калифасе.

Куда-то сразу делся по-змеиному шипящий акцент, сменившийся натуральным заиканием. Перед своими Дован был большим артистом, перед схватившими его землепроходцами он был самим собой. Долго ему упираться не пришлось. Очередной мощный удар тагилова кулака пришёлся южанину в живот, тот заскулил и сжался.

- Т-тише, всё скажу, уберит-те его, ну, - просил Дован у Черныша с Волкогоном, катаясь в грязи и собственной блевотине. – Рогача батя внизу, дед ст-тарый, из ума выжил, злой, сука. У него т-там в подвале большая часть добычи. Да уберит-те его, мужики, убьёт же нахер. Я живой дороже. Ещё десят-ток наших где-т-то шляет-тся по лесам, где - не знаю, вернут-тся-ли – не знаю, в самоволку ушли. Других лагерей нет-т, раз речной смели, нычек нет-т, всё в подвале.

В таком ключе рассказал Дован обо всём, что от него хотели. Как оказалось, ещё десяток бандиток бандитов из лагеря свалил, когда Рогач совсем взбеленился без выпивки. Уходили по отдельности и вряд ли вместе сошлись. Кроме опорного пункта разбойников на реке, где готовили лес и откуда грабили факторию, других лагерей у разбойников не было. Про тайники Дован, похоже, ничего не знал, поскольку сидел в крепости большую часть времени и командовал ею в отсутствие атамана. Ни с какими серьёзными проблемами разбойники в регионе не сталкивались, и митов, и кобольдов в страхе держали, правда, далеко на юг они не забирались, потому как Рогач не велел, ничего не объясняя. А про деда в подвале Дован почти ничего не знал. Как-то Рогач обмолвился, что тот грязный старик – его отец, хотя любви к нему никакой не питал, держал под замком, только сам к нему спускался. Но деда все в лагере боялись, потому как он страшный до жути и силой обладает магической. Чтобы добро награбленной его подчинённые не растащили, Рогач велел всё в подвал сваливать.

* * *

Тихомиру задачка непростая досталась. Шестерых пленных ему допросить надлежало и выявить, простительны ли их преступления, или прямая им дорога на виселицу. Как лиходеи понимали, что седовласый старик перед ними – это шанс уберечься от петли, так соловьём все как один заливались, что сами-то они святее Аймеды, а на лихую дорожку пришли от тяжкой нужны и никому зла не хотели, а во всём Рогач виноват, что их силой принуждал. Личные истории у всех похожими были – все из крестьян, охотников, рыболовов, все из мирной жизни пришли к разбою. В том была правда, Тихомир это увидал. Но, что дальше они овечками среди волков оставались – то была ложь. А как жрец их обман разгадал и объявил, что лишь правда путь к спасению откроет, то сразу все их грехи наружу и полезли. Тошно было от рассказов о том, как хозяина переправы в реке топили, багром под водой держали; как охотника горячими углями пытал, чтобы выдал свой схрон; как одного из своих за воровство из общака четвертовали. Может, когда-то они и неплохими людьми были, но с волками жили и по-волчьи выть стали, жестокости нечеловеческой и злобы от Рогача, Дована и Охса понабрались, да и утратили всё людское, что оставалось.

После допроса последнего разбойника к Тихомиру Кестен Гаресс подошёл. Спросил, чего жрецу рыжий варисиец наплёл. А тот плёл, что он честным наёмником был, но его товарищи умирать бросили в лесу, а разбойники подобрали. Врал, конечно, но своей версии держался до последнего, даже когда Тихомир ему прямо сказал, что ни на раз не поверил в рассказанное. В общем этот разбойник позарез Гарессу нужен был. Его старинный «дружок» Фалгрим Сниг, предавший их отряд, укравший их добро и убивший одного из наёмников, и был тем варисийцем. Кестен желал, чтобы подлец за всё ответил, а заодно рассказал, куда он украденное девал, но для того его отвезти в Рестов надобно было. С такой просьбой бывший аристократ позже к Хотену обратился, пообещав, что Фалгрим свою петлю обязательно получит, но ежели это в городе случится, то будет родне убиенного успокоение, да и вещички вернуть свои Кестен желал сильно. Чтобы такое дозволение от боярина получить, обещал ему Гаресс по возвращении отличное оружие привести от знакомого кузнеца.

* * *

Крепость обыскали. Прятать там негде добро было, потому времени на поиски много не ушло. В комнатушке, что атаман себе забрал, награбленного хватало. Монеты, украшения, камешки разные и целый склад оружия на всю банду. Спуск в подвал оказался завален камнями – наверное, чтобы дед злобный наружу не вылез. Разгрести всё это было делом пяти минут. Явившийся вскоре вместе с Савой жрец Кавкен быстро залатал раненных землепроходцев, ещё всё приговаривал, что рад пригодиться. Он после на крышу поднялся и молиться принялся, упершись лбом в мокрый камень. Разбойника, сломавшего себе что-то важное при попытке сбежать, милосердно добили, чтоб не страдал зря. С совомишкой Волкогон долго возился, но шкуру с него содрал, хоть её в бою и портили все, кому не лень.

Принц давил отчаянно, не щадя ни себя, ни прорицательницы. Внутренне он сам содрогался от собственного напора и тех защитных мер, что скрывали от него правду. Внешне же маг оставался умиротворённым и спокойным, будто его разум и телом существовали в отдельности. Осознание, что дальнейшее давление слишком рискованно, да и плодов, скорее всего, не даст, пришло после того, как мадам Тьма под напором чар выдала хоть крупицу полезной информации.

– Я прошу прощения за это, – извинился Анвар перед вампиршей и разорвал путы заклинания. – Я должен был попробовать, должен был рискнуть. От этого зависят наши жизни, твоя тоже, сахиб.

Последнее было обращено к Солану, который, наверняка не понимая в полной мере суть происходящего, решил вмешаться. В очередной раз принцу пришлось разочароваться в своих спутниках, с которыми у него так и не наладилось взаимопонимание. Немного взаимного доверия сейчас совсем не помешало бы.

– Отчаянные времена вынуждают людей прибегать к отчаянным мерам, – вымолвил Анвар и обратился к гадалке, с которой явно пересёк черту. – Моим действиям нет прощения, но, может быть, я могу как-то загладить свою вину перед вами?

Долго это избиение продолжаться не могло. Лишённый своего замечательного лука и слишком пьяный и безумный, чтобы искать иные варианты, Рогач только и мог, что бросался безоружным на окруживших его землепроходцев. Тело его давно превратилось в кровавое месиво, за которым и человека-то разглядеть непросто было, но каким-то удивительным образом израненный атаман разбойников продолжал держаться на ногах и осыпать своих обидчиков страшными проклятьями. Черныш, уверовав в то, что бой завершён, рисовался как мог, что оправдано было, ведь он вбил главный гвоздь в крышку гроба Рогача, когда забрал его оружие. Довершали избиение Хотен Блудович, Кестен Гаресс и пара ополченцев. Смертельный удар нанёс Гаресс, снеся с криком голову с плеч грозы честных людей Ничьей Земли. Последний выкрик «сука» так и остался в памяти каждого, кто был рядом.

Со смертью Рогача сражение за разбойничью крепость окончилось триумфальной победой отряда под командованием Хотена. Двоих дозорных, что Эландор усыпил в начале боя, Волкогон на пару с одним из ополченцев повязал до того, как они очнулись. Валявшегося там же Дована из Нисроха ожидала та же участь. Ещё один лучник, что уклонился от сражения в решающий его момент, решил спасаться бегством и перемахнуть с крыши через забор. Вот только силы свои он не рассчитал, зацепился одёжкой за край частокола и приземлился очень плохо, треснувшись о твёрдую землю спиной. Неудивительно, что после такого падения он уже не поднялся, а лишь стонал, едва оставаясь в сознании из-за сильнейшей боли.

У самих землепроходцев потерь не было. Тагилу и Мартину ещё долго предстояло оправляться после тяжёлых ранений, и шрамы всегда будут напоминать им о встрече с жутким предводителем разбойников, что так смертоносно бил из лука. Но жизням этих двоих ничто больше не угрожало. Зато для Акироса Исморта это сражение стало последним в его полной падений жизни. Когда-то он был светлым рыцарем и защищал закон, из-за одной ошибки стал изгоем, а нужда вынудила его примкнуть к разбойничьей шайке. Под конец жизни Акирос искупил свои грехи, обратив свой меч против бывшего начальника, и сыграл важную роль в его низвержении.

Дождь вскоре прекратился, тучи рассеялись и на руины старинной крепости упали солнечные лучи. С вершины наполовину обрушившейся башни можно было разглядеть утопающие в зелени луга, густой лес, далёкие горы и спокойные воды лежащего южнее озера. Ещё многое предстояло землепроходцам сделать, но начало было уже положено – банды Рогача больше не было, её бывшая крепость неплохо подходила в качестве места для первого поселения рестовцев в этом краю.

Анвар быстро смекнул в чём дело, когда гадалка ответила на то, что он не осмелился бы сказать вслух. Чтение мыслей не было такой уж редкой способностью, сам принц ею обладал, но до сих пор воспользовался лишь однажды, потому как испытывал угрызения совести, непрошено вторгаясь в разум собеседника. Точно так же Анвару не нравилось, когда читают его мысли, он ощущал себя беззащитным и обнажённым. Он сразу припомнил особенности собственных чар чтения мыслей и попытался установить барьер. Так что принц стал пробуждать в памяти самые невинные воспоминания – аромат свежезаваренного кофе, который он пил дома и по которому так скучал теперь, прикосновения к мягкой шерсти любимого кота Бару, вкус самых сладких апельсинов с базара Квадры и тому подобное.

Но принц быстро понял, что попытки его думать о чём-то отвлечённом и необходимость решить серьёзную проблему вместе никак не складываются. Даже при своём могучем интеллекте разделить свой разум на две независимые части у Анвара не получилось. А потому он просто слушал и анализировал слова гадалки, которые складывались в ещё более странную картину. Во-первых, выходило, что противостояние короля и ферзя – это действительно игра, раз уже не менее четырнадцати партий было сыграно. Принц полагал, что игра была лишь эпитетом, за которым скрывалось желание короля избавить от ферзя, устранить его. Но нет, даже если после стольких партий игра продолжалась, смысл её был не в этом. Во-вторых, вся игра была завязана на Карнавале, а значит, все перечисленные фигуры, включая, возможно, самого короля, как-то с ним связаны. В-третьих, исход игры не связан с шансами выжить, даже победа короля, к которой приведут его пешки, обернётся либо гибелью, либо безумием. Вопрос выживания неясен. Несомненно, стоило выявить ту пешку, что выжила, но осталась с Карнавалом. В-четвёртых, все участники игры, включая мадам Тьму, заинтересованы в том, чтобы усложнить жизнь пешкам, наверняка в желании сделать игру интереснее или из-за необходимости следовать правилам. В-пятых, ответы нужно было искать в другом месте. Если гадалка говорит правду, путь к выживанию для неё невидим, если лжёт, помогать она не станет.

И всё-таки принц чувствовал, что сказать мадам Тьма могла больше, чем сказала. После некоторой внутренней борьбы, Анвар выудил из мешочка свой собственный хрустальный шар и, закрыв глаза, прочитал заклинание. Своё вторжение в чужие мысли принц оправдывал острой необходимостью. Сейчас всё более явно стало, что он и его друзья, старые и новые, находятся в смертельной опасности.

– В эту игру могут играть двое, – подумал про себя принц и сконцентрировался на мыслях гадалки.

Тарос посмотрел с огромной высоты на крошечную кендершу, прыгавшую у его ноги. Сейчас она была совсем крошечной, такой, что могла бы уместиться и в кармане, если бы у минотавра-исполина был карман.

– Таргос тебе не ездовое животное, – беззлобно огрызнулся великан и стряхнул ради шутки собравшийся на шапке дерева снег на голову Элли. – Я нёс тебя из необходимости, а не ради твоей забавы. И вообще… Что?

Удивление Таргоса вызвала рыжеволосая воительница, оттащившая от него Элли, схватившаяся за меч и принявшаяся его поносить. В других условиях грозный минотавр бы не спустил такого, но сейчас у него было слишком хорошее настроение, да и не мог он, имея столь высокую цель, данную ему самим богом, отвлекаться на мелочи. И потому Таргос лишь стоял и молчал, успокаивая уязвлённую гордость. За десять лет в качестве наёмника в компании подонков всех мастей он слышал в свой адрес слова и похуже, правда, прощал их редко. Вмешательство Кармака, вклинившегося между воительницей и минотавром, было на редкость своевременным. Хоть вопросы веры Таргос и не хотел обсуждать с чужаками, некоторые ответы своим спутникам он всё-таки задолжал.

– Зачем моему богу что-то нести народам Кринна? – усмехнулся жрец. – У него нет планов на вас, если ты об этом беспокоишься. Великий Саргас никому не служит и не служил, он – покровитель моего народа, тот, кто вывел нас из тьмы, даровал нам свободу и принципы, по которым многие из нас живут. В тёмные времена Саргас являл моему народу спасение и принял смерть в сражении с войском Хаоса, чтобы и ты Кармак, и ты Дова, и вы все могли жить, пусть вы и не знаете о его жертве. Но молитвами верных последователей Саргас воскрес. Теперь у него великие планы на меня. Он обещал мне свободу, и вот я её обрёл. Теперь я должен отправиться в храм и доказать, что достоин божественного дара. Не знаю, куда заведёт меня этот путь, но я намерен пройти по нему, поскольку верю в замысел Саргаса.

Рассказывая спутникам о своём боге, Таргос наблюдал за Довой, которая не желала успокаиваться, даже после объяснений мага о том, что превращение минотавра «всего лишь магия». Как бы ни смешно было это слышать подобное от Кармака, оскорбившегося словом «фокусы», рогатый жрец не улыбался.

– Из-за чего ты разъярилась, Дова? – осведомился Таргос. – Боишься того, что не можешь понять? За тебя говорят невежество и страх. Радуйся тому, что эта сила на твоей стороне и обернётся против наших общих врагов. Забыла уже? Они там, в лесу, в нескольких милях отсюда, идут по нашему следу, чтобы заковать нас опять в кандалы, затащить под землю и сгноить в неволе. Ты сохранила жизнь тому неракцу, что был твоим тюремщиком, но поднимаешь меч против того, кто помог тебе обрести свободу? Если ты этого хочешь, то вот он я.

Таргос взмахнул рукой, призывая Кармака отойти, а сам остался стоять без защиты и без оружия, приглашая Дову закончить то, что она начала. В конце концов, теперь они были свободы и вольны были сами выбирать свой путь, даже если этот путь закончится тут же, у вековечных деревьев заснеженного леса.

В обсуждении того, браться ли за работу по охране шантажистки во время её визита к некому влиятельному господину, согласия среди наёмников не было. Слабый перевес в пользу утвердительного решения, однако, означал, что тема пока не закрыта. После обсуждения начался пир, которого члены Алой ветви давно заслуживали. Было что праздновать, а лучшего места для подобного и представить себе был сложно. Напитки текли рекой, всё новые и новые яства, которых вроде и не заказывал никто, официантки подносили к столу, за которым успели побывать все девушки, работавшие в этом заведении. Внимания новоиспечённые гильдейцы получили немало, познакомились с интересными людьми и, кажется, обзавелись полезными связями. Однако после славного застолья, завершившегося глубокой ночью, ни лиц, ни имён этих новых знакомцев никто и не мог вспомнить. Самое интересное, что как в заведении прознали, что перед ними славные герои, спасители сира Донета Марлира, так оплату с них никакую не взяли.

Новый день начинался отлично. Солнечное тёплое утро. Первое утро новой жизни в большом городе, вдали от захолустных ферм и разорённых деревень. В Сюзейле это было бы самое обычное утро, если бы не перекрытие главной улицы из-за отбытия принцессы-регента в сопровождении личной гвардии из города. Стражники с трудом сдерживали толпу зевак, сбежавших с работы дабы поглазеть на лучших рыцарей Кормира и их великолепную предводительницу в белом как снег доспехе, которая в такие моменты очень напоминала своего героического отца. Повод для отъезда Железного регента был не самым радостным – с севера пришли вести о неких армиях, собиравшихся у границ Долин, а значит, вблизи от Кормира. Многим помнилась ещё последняя попытка жентов продвинуться на юг. Тогда их оставили ценой многих жизней сынов и дочерей королевства. Военные годы закалили жителей Сюзейла, а потому лишь небольшую тревогу вызвали эти известия о возможной опасности.

Вскоре город вернулся к своей привычной жизни. Главную улицу открыли для движения и по ней нестройными рядами потянулись толпы спешащих по своим делам работяг и неторопливо прогуливающихся аристократов, наслаждавшихся тёплым солнечным деньком. Для наёмников же первый полноценный день в Сюзейле был связан с некоторыми делами по обустройству нового жилища, решению административных вопросов и получением первого в их обещавшей сложиться крайне удачно карьере задания. Обменявшись посланиями с Беледирой, наёмники получили место и время встречи с первым работодателем – архимагом Аргулом Марамассом. Уважаемый маг, сославшись на огромную занятость пожелал встретиться на своей территории, в небольшом, но очень ярко украшенном поместье неподалёку от штаб-квартиры гильдии.

Встреча проходила днём. Наёмников внутрь провёл слуга-полурослик, довольно бесцеремонно заявивший, что гостям нужно разуться и надеть тапочки, потому что в доме повсюду ковры. Поместье Марамасса изнутри выглядело гораздо больше, чем снаружи, наверняка не без помощи магии. Сразу за входной дверью находился огромный зал с роскошным фонтаном, изображавшим двух нагих русалок и трёх дельфинов. Повсюду сновали слуги, не меньше десяти человек. На содержание такой ватаги прислуги и самого этого богатого жилища господин Марамасс несомненно тратил немалые деньги.

Гостей хозяин встречал в трапезной. У него в это время проходил второй обед, как пояснил полурослик, и он приглашал наёмников к нему присоединиться. Наёмников провели в полутёмный зал, в центре которого стоял длинный стол, за которым могло уместиться человек пятьдесят. И хотя сейчас за столом сидел лишь хозяин, всё свободное пространство было заставлено блюдами, а слуги подносили всё новые и новые угощения. Стену по левую сторону от стола украшали щиты с гербами, головы удивительных животных, разнообразные предметы искусства неизвестных народов, а между ними в камине горел огонь, от которого не было дыма, лишь приятный свет и тепло. На другой стене имелось четыре больших окна, вид за каждым из которых отличался. За первым была видна водяная мельница, речка и счастливые люди, работающие в поле. За вторым виднелся густой лес, в котором то и дело мелькала какая-нибудь зверушка. За третьим был закат над неведомым морем, с нескольким рыбацкими лодочками на его глади. За четвёртым находилось голубое небо и облака, которые казались такими близкими, что до них достаточно дотянуться рукой.

Сам Аргул Марамасс был человеком очень полным, что во многом объясняло (или объяснялось, это как посмотреть) полный стол еды, среди которой изобиловали экзотические морепродукты (рыба из каких-то очень далёких краёв, рачки, крабы, кальмары, осьминоги и другая подводная живность). Схватив что-нибудь из еды, уважаемый архимаг тут же макал это в огромную соусницу перед собой и отправлял в рот, после чего запивал бокалом красного вина, полноту которого тут же восстанавливал преданный слуга. Аргул был уже далеко не молод, но вкуса к жизни, как видно, не утратил. Завидев гостей, он попытался было привстать, что ему из-за комплекции так и не удалось, а потому он с набитым ртом поманил наёмников и жестом пригласил их присаживаться за стол.

- Угщайтсь, - пробубнил маг, прожёвывая рыбный хвост, после чего промокнул салфеткой жирные губы и заговорил уже нормально. – Как вы знаете, я Аргул Марамасс, архимаг и член Совета Чародеев. Специализацией моей является планарная магия. Я полагаю, суть моего дела вам та леди объяснила. Мне требуется узнать, что стряслось с моим товарищем Айзом Харманном, имеющем очень неприятную привычку вляпываться во всякое. При этом я желаю, чтобы мой интерес к этому человеку сохранился в тайне. По награде вам наверняка тоже всё рассказали. Так вот, если вернёте Айза целым и невредимым, я увеличу её вдвое. Но наверняка вас интересуют детали. Спрашивайте. И не стесняйтесь угощаться, вон та жёлтая рыбка – просто блеск, в нашем мире такие не водятся.

– Ты выбрал плохое время для споров, чародей, – воскликнул Таргос, раздражённый вечным упрямством своего сокамерника. – Очень скоро неракцы придут сюда, обнаружат наше отсутствие и пустятся в погоню с собаками по нашему следу. Нас много, и мы тут здорово наследили, так что мы лишь потеряем время на попытки прибрать за собой. Только оторвавшись от них на большое расстояние, мы получим шанс выжить, и только после этого можно будет думать о снятии оков. И ты верно имеешь опыт выживания в зимнем лесу, где хозяйничают мои соплеменники, раз так уверенно говоришь про наши шансы добыть пропитание? Нет, маг, ничерта ты не знаешь, а попросту валяешь дурака. И один тут верно сдохнешь, но ты у нас теперь человек свободный – выбор за тобой и только.

Таргос был действительно зол, даже раздумывал над тем, чтобы врезать Кармаку по голове и в таком виде потащить с собой, но это ставило под угрозу его собственные шансы на выживание. Рисковать своей жизнью, которая принадлежит не ему, а его богу, минотавр просто не имел права. Таргос обернулся к остальным беглецам и произнёс.

– К вам это тоже относится, выбор только ваш. Хотите следовать за могучим Таргосом – следуйте, хотите остаться с ним – оставайтесь. Но не вините потом других, если ваш выбор окажется неверным.

После этого минотавр, шумно втягивая ноздрями морозный воздух, последовал по намеченному пути. Своим огромным и неуклюжим телом он ломал тонкие ветви деревьев, оставляя хорошо заметный след. Иначе минотавр не мог даже при всём желании, таким его сделал бог Саргас.

– Я доверяю твоему мнению, поступим как ты сказал, – похвалил Таргос инициативу Эладрила. – Только не трать время на следы, после меня целая колея остаётся и с этим ничего не сделаешь. Раной твоей займусь, как избавлюсь от браслета.

Поведение мага, совершенно не опасавшегося находившегося рядом с ним варисийки, и пассивность самой воительницы указала Бахраму на то, что Бланк защитился каким-то образом от физических атак. Перебрав в памяти возможные заклинания, способные обеспечить подобную защиту, жрец так единого решения и не нашёл, а потому решил действовать напролом, дабы хоть немного уравновесить шансы.

- В таком случае, попробуем вашу скуку развеять, моя дорогая, - сказал Бахрам, протянул руку в сторону мага и произнёс слова заклинания.

Утром Таргос испытывал прилив сил, какого никогда с ним не бывало за всё его время на каторге. После увиденного во сне он переполнился гордостью. Он – избранный, он ровня великим Амбеутину и Тремоку, он расколет землю врагов и окрасит моря их кровью, когда придёт час Его мести. Рыцарям тьмы суждено оказаться первыми на его пути. Подобно надменным истарцам воинство Нераки прогневило богов и обречено на погибель. И как сотни лет народ минотавров ликовал, когда земля и море поглощали города их поработителей, так и могучий Таргос возрадуется свершившемуся возмездию, орудием которого он вскоре станет, и будет кричать, разнося во все концы имя своего бога, которое уж два года он не мог называть.

Своим сокамерникам гордый минотавр ничего не сказал, всё равно не поверят или не поймут. Он кое-как облачился в причудливую одежду для выхода на поверхность, будто ему с его густым мехом вообще нужна такая одежда, пропитанная потом другого раба. Пилу Таргос осмотрел предельно внимательно, пощупал пальцем зубцы, оценил их остроту. За оружие, как он и подозревал, этот инструмент сгодиться не мог. Разве что можно было разломить полотно надвое и махать обломком на манер очень неудобного меча. Так что минотавр рассчитывал заполучить один из мечей или арбалет стражи. С мечами, он правда, никогда не тренировался, предпочитая огромную секиру с двумя лезвиями. Но вот с арбалетом даже маг и певун-полукровка, наверняка, управятся.

Возвращение на поверхность было большим событием для Таргоса. Он, щуря глаза, долго не мог отвести взгляд от поднимающегося солнца. То ли от напряжения глаз, то ли от прилива эмоций по волосатой щеке гиганта скатилась слеза. Теперь минотавр точно знал, что ни за что не позволит себя вновь загнать под землю, даже если за право остаться под небом ему придётся заплатить жизнью. Отвлёкшись от созерцания неба, солнца и леса, минотавр обратил свой взор на других заключённых. Вид их был весьма жалок, но они могли бы пригодиться для отвлечения стражи, когда дело дойдёт до побега. Если между ним и преследователями окажется парочка таких вот доходяг, Таргос сможет оторваться.

Таргос воспользовался заминкой, чтобы вдохнуть свежий лесной воздух полной грудью. Голова его слегка закружилась от такого притока кислорода, будто он и вправду опьянел. Когда минотавр был в Сильванести в последний раз, он не ощущал этой лесной свежести, только дым от пожаров, когда вместе со своими сородичами выкуривал из укрытий всё ещё сопротивляющихся эльфов. Такова была его жизнь в качестве наёмника – Таргос тупил свой топор о вражеские щиты и кости, чтобы прокормиться. Он не сражался за славу своего народа, не умножал свою честь в битвах с достойными врагами, не нёс пламенную веру в своего бога в тёмные уголки мира. Теперь всё будет иначе.

Минотавр приметил валлин с дуплом только после того, как его напарник стал уж слишком подозрительно на него глазеть. Этот маг что-то задумал, и эта задумка может выйти всем узникам боком. Что хуже всего, свобода самого Таргоса зависела от этих людей. После того, как Кармак обменялся парой слов с эльфом, минотавр грозно зыркнул на соседа и покачал головой. «Не смей», - беззвучно прошептали его губы. Нужно было только дождаться ночи, а теперь всё пойдёт прахом из-за одного нетерпеливого глупца. Но не один только маг старался загубить всё дело, остальные его сокамерники, похоже, также лишились рассудка. «О, Великий, почему ты связал меня с этими глупцами», - вопрошал в сердцах жрец.

Таргос обернулся к кендерше, которая, как и все представители её расы, своей трескотнёй могла вывести из себя любого. Пузырь терпения одного из стражников лопнул, и он огрел малявку по голове. Минотавр почувствовал, как глаза его наливаются кровью. Он никогда не был защитником слабых и не счастных, но сейчас в нём пробудилась какая-то солидарность с прочими узниками, о которой он и не подозревал. Минотавр твердил себе – что он венец творения, высшее существо, что возвышается над прочими смертными, что ему плевать на других, но в действительности он подсознательно стал воспринимать себя частью этой группы. Рыжеволосая варварша, похоже, испытала те же эмоции и опередила его собственный порыв заступиться за кендершу. Взгляд на ситуацию со стороны, лепет полукровки, попытавшегося спасти ситуацию – всё это отрезвило Таргоса. Терпение, холодный расчёт, никаких эмоций – вот единственный ключ к свободе.

– Спокойно, встань на место, женщина, – рявкнул минотавр, выпрямившись во весь свой немалый рост. – Слышали, опьянели мы тут от свежего воздуха. Пройдёт.

Таргос вклинился между варваршей и ближайшим стражником, надеясь тем самым укрыть её за своей спиной от немедленной кары тюремщиков. Имевшаяся у минотавра репутация сильно уменьшила среди рыцарей тьмы число желающих связываться с ним без острой на то необходимости. Ведь даже минотавр в кандалах и со спиленными рогами был грозным соперникам.

– Простите, друзья, но мне было нужно время подумать, – извинился Анвар за свой уход. – Как я и боялся, жрецы храма нам не помогут. Подозреваю, что сила нашего врага слишком велика, раз её не смогли побороть чары отца Патрика. И почти не сомневаюсь, что дивинация не приблизит нас ни на шаг к избавлению от проклятья. Этот «король» - существо весьма хитроумное и острожное, такие склонны защищать свои секреты от посторонних, в том числе при помощи заклинаний, противодействующих дивинациям. И потом, Солан, таких денег у меня и близко нет. И двадцати золотых не наскребу, а ценного имущества у меня всего ничего – ребаб, на котором никто из местных не играет, книга чар, написанная на моём родном языке, и хрустальный шар, за который много не выручишь.

Анвару ни с одной из этих трёх вещей расставаться не хотелось, особенно ради магии, которая, как он думал, не способна им помочь. Он склонен был согласиться в этом с Лаусианом, но ощутил всю боль Солана, который, вырвавшись из одних оков, очутился в других и не желал склонять голову перед новым хозяином. Впрочем, принц тоже не намеревался быть рабом чужой воли.

– Визирь – это изначальное название фигуры на моём языке, – объяснил товарищу Анвар, немного знакомый с шахматами. – Подозреваю, что игра эта впервые появилась на моей родине, и была завезена в ваши края торговцами и моряками. Калишиты заменили название на более привычное им – ферзь, в северных же королевствах предпочитают название «королева». Все три в равной степени употребительны. А с картами я, увы, знаком мало, но подозреваю, что чаще тузы не имеют обозначений за исключением масти. Впрочем, нам определённо нужно искать аналогии с шахматами для разгадки.

У Анвара было время подумать над дальнейшими действиями. Изложенное его спутниками новых поправок в намеченный план не внесло, поэтому принц перешёл к раскрытию своих мыслей на этот счёт.

– Я не призываю подчиниться, все мы хотим свободы от чужой воли, – постарался Анвар успокоить Солана. – И мы, разумеется, не будем ни слугами, ни рабами этого хозяина. Но мы можем перехитрить его, обвести его вокруг пальца, смешать его планы и победить в этой игре. Подозреваю, что в вашей культуре тоже имеются эпосы о хитрецах, что провели своих повелителей. На моей родине это один из популярнейших мотивов, и нет ничего зазорного в том, что притвориться, что мы играем в игру этого «короля», в то время как в действительности мы будем играть в свою.

Анвар говорил спокойно и уверенно, хотя в действительности имел крайне смутное представление относительно условий обеих игр. Но он был полон уверенности, что направляющие его линии судьбы, собственная смекалка и помощь надёжных друзей приведут его к верному решению.

– Предлагаю направиться на Карнавал, осмотреться как следует и поискать возможные зацепки, возможно, и поучаствовать в разных конкурсах, как и хотел этот «Беп». Полагаю, от нас в этом случае не убудет, ведь мы и так собирались этим заняться до встречи с демоном. Другого решения нашей общей проблемы я просто не вижу.

Маг, а вслед за ним эльф стали делиться своими мыслями. Мысли стоящие, но на какое-либо подобие чёткого плана ни одна из их идей не тянула. Если представится возможность, то можно будет воплотить их замыслы в жизнь. Если нет – тогда Таргос будет действовать, как сказал, просто и без затей. Минотавр собрался было ответить сокамерникам, в частности эльфу, решившему, что распылять силы – хорошая идея. Но тут надсмотрщики подошли к двери, и Таргос отклонился в дальний угол, чтобы на его громадную фигу не упал свет. Он выждал паузу, дождавшись ухода охраны, а потом тихо проговорил:

– Металл – не кожа, его нельзя растянуть, но можно сломать, – ответил Таргос к магу. – А ты, певун, держись поближе к Таргосу, когда всё начнётся, и постарайся не попасть под удар. Это всё.

Улегшемуся спать эльфу Таргос ничего не сказал, опасаясь, что его услышат надсмотрщики, если он начнёт шептаться через всю камеру. К угощению для полукровки минотавр даже не приблизился. При всей своей суровой внешности он имел утончённый вкус и не терпел крепкого алкоголя, притупляющего чувства, острота которых ему понадобится завтра. Да и принимать подачки от врагов – это признак слабости. На ощупь добравшись до своего угла, Таргос плюхнулся на солому, положил руки под голову и закрыл глаза, предвкушая славную битву. Даже если побег окончится неудачей, живым рыцарям тьмы он не дастся и заберёт их с собой побольше. Такое обещание могучий минотавр дал своему богу, имени которого он не мог называть.

С первого дня на каторге Таргоса не покидала мысль о свободе. Эти трусливые неракианцы, презренные люди без чести, могут забрать у него свободу, могут забрать его рога, могут отнять его жизнь, но им никогда не сломить вольный дух воина из рода Сумар, в чьих венах течёт кровь императора Макела. В своей долгой истории народ минотавров не раз оказывался в рабстве у других народов, но всегда он восставал против угнетателей и жестоко мстил им за своё унижение. Так было с дворфами Кэл-Тхакса, ограми с северных островов и королём-жрецом Истара, так будет и с Рыцарям Нераки.

С первого дня на каторге Таргос всматривался в лица надсмотрщиков. Он запомнил каждого, от кого терпел боль и унижение, и каждый познает его месть, когда придёт время. Для гордого минотавра делом части станет уничтожение всех тех, кто лишил его свободы. Не успокоится он, пока не убьёт их всех до одного, даже если на этой уйдут годы. В том, что миг расплаты настанет совсем скоро, Таргос не сомневался. Он не падал духом, зная, что Саргас не оставит своего верного последователя в этой шахте. Недавняя записка с сообщением о скорой возможности совершить побег лишь укрепила его уверенность.

– Жизнь того рыцаря с черепом принадлежит мне, – известил Таргос своих сокамерников, когда их оставили одних. Он взглядом убийцы обвёл остальных, желая видеть, отважится ли кто-нибудь из них оспорить его право.

Тот недостойный рыцарь оскорбил его, не отплатить ему оскорбление – значит, лишить себя чести. А честь одного – это честь семьи, честь семьи – это честь рода, честь рода – это честь расы. Отступившийся в одном позорит всех. Так учил Кодекс Амбеутина, которому должны были следовать все минотавры. Что-то из своего воспитания в храме Таргос всё-таки помнил. И жалел теперь только о том, что в те молодые годы он был слишком глуп и дерзок, чтобы понять значение этих слов.

Таргос в один присест умял кашу и кусок хлеба, после плеснул себе в миску воды из котелка и выпил, представляя, что это крепкое красное вино с ароматом шиповника, какое делал его отец. Воспоминания о доме нахлынули на могучего минотавра. В последнее время он часто им придавался, сбегая из суровой реальности в безмятежное прошлое, когда всё было ещё у него впереди, не были сделаны дурацкие ошибки молодости, а жизнь была проста и радостна. Когда-нибудь Таргос вернётся на острова Кровавого моря. Это он обещал себе с того самого момента, как тринадцать лет назад покинул дом. С каждым годом, проведённым в Ансалоне, вера в то, что обещание удастся сдержать, слабела.

– Спой нам, певун, – обратился Таргос к субтильному юноше-полукровке, непонятно как ещё не загнувшемуся от тягот каторжной жизни. Просьба грозного минотавра прозвучала совсем не как просьба.

– Тогда, господа, прошу за мной, – официантка, уже меньше смущаясь, направилась к лестнице на второй этаж.

На втором этаже помимо балконов оказалось немало закрытых плотными шторами комнат со столом и несколькими стульями. Сейчас все эти комнаты пустовали, но в иное время их занимали те, кто желает обсудить дела, не привлекая всеобщего внимания. Порой блуждающий по залу таверны взгляд наёмников натыкался на разных подозрительных типов, стоящих без дела и будто кого-то ждущих. Эти люди пришли в «Деву» не ради ужина и женской компании, они стряпали здесь не вполне законные делишки и ожидали, пока одна из девушек не сведёт их с клиентом.

Дверь в покои Беледиры оказалась спрятана в самом укромном и тихом местечке, что располагалась за лестницей, ведущей на третий этаж. Здесь не было столиков, и отдыхающая публика сюда не поднималась. Официантка постучала в дверь три раза, а после потянула на себя ручку и всунула в проём голову. Видно, получив согласие хозяйки апартаментов, девушка отошла в сторону и жестом пригласила шестёрку посетителей войти. Сама же она осталась за дверью и вскоре возвратилась к своим рабочим обязанностям.

Комната Беледиры была очень даже небольшой для дамы, которую здесь называли леди. В ней не было окон, а потому большая её часть была скрыта во тьме. В центре на столике стоял необычный светильник с каким-то кристаллом вместо стекла, который отбрасывал на тени и потолок мистический синеватый свет. Стены от пола и до потолка были покрыты причудливым орнаментом, очень богатым на детали. Все кроме Джека и Оравера могли приметить в этом орнаменте поразительно знакомые элементы, являвшиеся частью магических формул. Общая комбинация из нескольких десятков элементом наверняка имела какой-то глубокий смысл, но даже наиболее преуспевшему в изучении магической науки Вайсу трудно было его уловить без долгого анализа и размышлений. Разве что, он заметил часто повторяющиеся символы подавления чар и защиты от магического наблюдения.

Сама хозяйка впервые предстала перед шестёркой наёмников тенью на ширме. Изображение было очень отчётливым, контуры стройной изящной фигуры легко читались, так что не требовалось особой фантазии, чтобы воображение дорисовало остальную картину. Женщина за ширмой была совершенно нагая. Аромат её духов, которым была пропитана комната, вызывал сильное желание, особенно у воинов, что столько времени обходились без женщин.

– Подождите немного, я сейчас к вам выйду, – сказала женщина мягким приятным голосом.

Фигура за ширмой некоторое время выбирала подходящий наряд, и наконец остановилась на коротком халатике, который доходил ей до середины бедра. В таком виде она и вышла к гостям, заставив своим появлением замереть их сердца. Красота её была неописуемой, тело её было отлито величайшим мастером скульптуры, которого сами боги наградили вдохновением на столь прекрасную работу. Смуглая кожа выдавала в Беледире уроженку какой-то из южных стран, Унтера или, может быть, Термиша, но говорила она как все местные, не имея никакого акцента. Длинные курчавые волосы чёрными водопадами стекали ей на плечи. В её глазах можно было рассмотреть ночное небо и звёзды, её тонкую шею хотелось осыпать поцелуями, изгибы её тела, подчёркнутые халатиком из тончайшего шёлка, сводили с ума…

– Рада, что вы смогли выбраться и заставили меня ждать, – голос её прозвучал более жёстко и властно, чем в первый раз. На губах Беледиры появилась лёгкая улыбка, ей нравился тот эффект, который она произвела на мужчин. – О вас я знаю всё или почти всё, возможно, даже больше, чем вы знаете друг о друге, а потому нужды представляться нет. Моё имя вам тоже известно. Да не стойте вы так, там есть диван, а в тумбочке рядом с ним корзина фруктов, пара бутылок вина и бокалы. Располагайтесь и чувствуйте себя как дома. Если мы с вами договоримся, это место станет вашим вторым домом.

Диван, о котором говорила хозяйка, оказался погребён под грудой женской одежды, которая была по большей части не менее откровенной, чем теперешнее её облачение. В целом в комнате царил беспорядок – вещи Беледиры располагались без всякой системы на полу и на мебели, но от чего-то апартаменты не казались неубранными, а их хозяйка – неряшливой. В тумбочке действительно обнаружились корзина со свежими ароматными фруктами и две бутылки вина – красное и розовое, а также восемь хрустальных бокалов, совсем недешёвых.

– У меня к вашей гильдии деловое предложение, – продолжила Беледира, расположившись в кресле напротив дивана. – Заключается оно в том, что работать будем вместе – я буду подыскивать для вас интересную работу, вы – её выполнять. У меня достаточно обширные связи по всему королевству и за его пределами. Более того, прямо сейчас есть три стоящих предложения, за которые я в знак своих добрых намерений даже не возьму свою долю. Интересно вам такое сотрудничество?

Бахрама письмо леди Эланы застало на севере. Он долго удивлялся, как его отыскали в этих краях, когда он и сам не знал, куда заведут его нити судьбы завтра. Но само приглашение никаких раздумий в жреце не вызвало. Он сразу понял, что подобное испытание ему сейчас очень нужно, чтобы горячая кровь вновь забурлила в венах. Добирался Бахрам недолго, раскошелившись на телепортацию до ближайшего к Гоке порта, оттуда уже на корабле доплыл. Любование городскими красотами келишит отложил на потом, ибо в своей жизни повидал столько всего, что ничто, казалось бы, его не могло больше удивить и впечатлить. Разглядывая стофутовую башню с водопадами, Бахрам лишь недоуменно пожал плечами – в его представлении ничего выдающегося это строение не представляло, так, неудачная попытка пустить пыль в глаза впечатлительным юнцам.

И вот уже жрец сидел перед женщиной в белых одеждах, представившейся как леди Элана, и не знал о ней ровным счётом ничего, в то время как она знала о нём подозрительно много. И всё равно желала, чтобы он сам рассказал о себе. Бахрам нахмурил бровь, почувствовав какой-то подвох. Он вообще не любил лишнюю болтовню. Что тут обсуждать, когда он уже прибыл и рвётся показать всё, на что способен? Не этой леди Элане, на мнение которой ему откровенно плевать. Себе доказать и богине, что наблюдает за ним с небес продемонстрировать.

– Каковы взгляды? – задумчиво переспросил жрец, выигрывая себе пару секунд для продумывания ответа, уж больно не хотелось ляпнуть какую-нибудь глупость, что вертелись у него на кончике языка, и всё сразу запороть. – Думаю, что это весьма полезное дело. Подобные испытания позволяют понять границы своих возможностей, стать лучше, сделать шаг на пути к совершенству. Я по натуре командный боец, на протяжении всей своей сознательной жизни я делю тяготы и невзгоды с другими людьми, подставляю плечом, когда они в том нуждаются, и ожидаю, что подставят плечо мне. Один воин, – Бахрам вытянул вперёд руку и показал указательный палец, – как бы ни был он силён, может быть сломлен и разбит. Когда воины сражаются вместе, – палец присоединился к остальным, сжатым в кулак, – сокрушить их гораздо труднее. Спрашиваете, в чём моя ценность? В том, что я поддерживаю своих товарищей, усиливаю их способности своей магией, вытаскиваю их из цепких лап смерти, закрываю их своим щитом и обрушиваю свой меч на наших общих врагов.

Поднимаясь по жёлобу для сбрасывания трупов, Алистер слышал, как неугомонный эльф внизу принялся поносить его. Доктору было плевать, ровно до того момента, как его назвали глупцом. Что-то, напоминающее воспоминание, пробудилось в его памяти, вызвав внутреннее возмущение. Неожиданно для себя самого Алистер узнал, что он, оказывается, весьма высокого мнения о своих знания и интеллектуальных способностях, и что он готов стерпеть многое, но только не подобное оскорбление от того, кого считал во всём ниже себя. Длинный язык эльфа не укоротил человек со шрамом, но доктор милосердием не отличался. Он обещал себе разобраться с обидчиком, как только тот поднимется наверх.

С этими мыслями Алистер добрался до люка и осторожно его открыл. Он, конечно, размышлял над тем, что может ждать его снаружи, и мысленно заготовил несколько решений для разных ситуаций. А оказалось, что наверху было совершенно пустое помещение с дверью, выходящей наружу. Это несколько смутило доктора, на пути которого к свободе, кажется, никто не стоял. Ему было интересно, почему та женщина не чинит никаких препятствий сбегающим пленникам. Логику её поведения он решительно не понимал. Да, на первый взгляд она казалась не менее безумной, чем тот же эльф. Но будь её и её сообщников действия совершенно бездумными, им не удалось бы убить столько людей и схватить самого доктора. Впрочем, Алистер не имел в распоряжении фактов, чтобы строить более развёрнутые гипотезы, а потому отложил размышления до обнаружения новых зацепок.

Доктор собирался осмотреться чуть подольше прежде, чем сигнализировать остальным, но не затыкающийся эльф внизу уже начал выводить его из себя. В какой-то момент Алистеру даже захотелось бросить вниз по жёлобу одну из своих зажигательных смесей. Но нет, он не был настолько жесток, чтобы вместе с эльфом отправить на тот свет и остальных, против кого ничего не имел, и кто мог ещё быть полезен как сообщник в побеге. Этот ненормальный внизу вёл себя более странно, чем обычно, настолько, что даже встававшие на его сторону жрец и полурослик оказались не в восторге от подобного. Видимо, безумие наконец полностью им овладело, и иного пути кроме как прикончить эльфа, чтоб не мучился сам и не мучил остальных, доктор не видел.

Решив, что внизу и без него отлично разберутся, Алистер убрал алхимическую свечу за пояс и подкрался к двери, готовясь пустить в ход один из спрятанных в рукавах пиджака кинжалов. Осторожно он выглянул из-за двери, чтобы сориентироваться на местности. Подсознательно он старался не заострять свой взор на небе, опасаясь вновь увидеть то, чего его пытливый ум просто не вынесет.

Колечко и вправду светланино оказалось. Девица до того тихонькая и понурая тут же вся заулыбалась и засияла, в ножки барину бросилась, осыпала его словами благодарности на самый разный лад. Казалось бы, невзрачная такая безделушка, за которую на барахолке в Рестове пару монет спросят, а для Светланы вот великая ценность, напоминающая о хороших спокойных временах, ну, ясное дело, символ их с Олегом любви. Сам хозяин, как от супруги узнал, что колечко ихнее вернули, так Хотену пообещал всё, чего тому вздумается просить.

Тему о кончине Магды Олег больше не поднимал. От Тагила узнал печальные новости и не стал больше тревожить молодого барина. Потом все кушали, пили, в баньке парились, да у костра под открытым небом отдыхали. С едой у Олега дела теперь совсем хорошо обстояли. Люди Гаресса вместе с бывшим конюхом Савой на днях в лесок сгоняли, да двух кабанов оттуда приволокли. Вот им-то сейчас и лакомились. После дележа добычи и учёта всех приходов и расходов средств, занялся Хотен разговорами со своими сподвижниками и новыми знакомыми.

- Лесном, лесном, - закивал старый жрец. – Я-то, конечно, не тороплюсь. Эрастиль терпел и нам, смертным, велел. Но, ежели что, я к опасностям привычный. Пусть мой вид тебя, барин, не смущает, поди похрепче буду, чем тот старый пень, что к твоей дружине подвязался. Да, и Старый Стрелок меня всю дорогу до сего острога оберегал и далее оберегать будет. Но твоей воле противиться не стану. Ты тут хозяин и, ежели думаешь, что обузой буду, то могу обождать.

Второй тип, тот со шрамом, всё это время держался в стороне, к костру не приближался, ел и пил что-то из своих запасов. Когда Хотен у жреца про незнакомца спросил, тот ответил, что прибыли они сюда вместе, но повстречались на дороге милях в десяти к востоку от острога. Имя у него спросил, но не запомнил. Знает о нём, что тот тоже последователь Эрастиля, но про храм ничего не знает и, скорее всего, в этих краях проездом.

Потом Хотен доклад Кестена Гаресса выслушал. Подготовка шла отлично, деревенщина потихоньку готовится стать ополчением, уже знают каким концом копья во врага тыкать. С луками их Сава учит обращаться и в этом деле они даже более способные ученики. За те семь дней, что землепроходцы провели в поле, обороноспособность острога повысилась. Гаресс ещё хотел ров выкопать, но Олег отчего-то против оказался. И под конец Кестен к Хотену с личным делом обратился. Рассказал, что, будучи наёмником в Рестове, служил вместе с варисийцем по имени Фалгрим Сниг. Несколько месяцев назад этот Фалгрим обокрал своих братьев по оружию, одного зарезал и сбежал в Ничью Землю, наверняка, к разбойникам прибился. Желание поквитаться стало одной из причин, почему Кестен в эти края пожаловал, но быстро понял из общения с Олегом масштабы угрозы и решил, что своими силами ему с бандой Рогача не справиться, а потому поступил Хотену на службу. Теперь он просил у барина взять подонка Снига живым, чтобы того судили в Рестове и родня убитого получила удовлетворение. Узнать его просто, он смуглый варисиец с пышными чёрными волосами и тонкими усиками.

Про тролля Олег ничего не знал и за всё то время, что в этих краях обитал, никогда с троллями не встречался. Слышать ему приходилось от охотников, что на болотах за лесом живёт парочка этих тварей, но за пределы своего обиталища они ни разу не выходили. Известие о появлении тролля хозяина и хозяйку встревожило, конечно. Но больше они не за себя испугались, а за Боккена, который один-одинёшенек живёт, и некому его защитить, если тролль нападёт. Так что Олег просил от чудища всё-таки при возможности избавиться, если не убить, то хоть отогнать подальше.

Как Хотен со всеми поговорил, так незнакомец в кольчуге и со шрамом на лице сам к нему подошёл. Взгляд у него был хмурый и неприветливый, он прежде по сторонам осмотрелся и убедился, что рядом никого, и только потом заговорил с барином:

- Меня зовут Акирос Исморт, к тебе разговор есть… о Рогаче. Мне известно, где он скрывается и как к нему подобраться. Только прежде, чем что-то скажу, дай обещание с миром меня отпустить, когда всё закончится.

Десять золотых монет вполне компенсировали бывшему дворецкому четверть часа ожидания, за которые Харстел собрался с мыслями и помолился Улыбающейся Деве о даровании ему сил исцелять болезни. Когда же божественная магия была применена на Элгрита, тот стал выглядеть заметно лучше – цвет лица стал более здоровым, морщины будто немного разгладились, в усталых глазах снова появился живой блеск и даже опираться на больную ногу старику стало гораздо лучше.

- Вот уж спасибо, полегчало мне, - отреагировал тот, пройдя несколько шагов и пару раз согнувшись и разогнувшись. – Рад я нашей встрече и тому, что поместье досталось хорошим людям. Как-нибудь зайду в гости, а если вдруг понадоблюсь, найдёте меня возле порта. А теперь прошу простить, и вправду спешу.

И Элгрит зашагал прочь гораздо бодрее чем раньше. Товарищи жреца как раз закончили осматривать поместье и готовились отправиться в магистрат для улаживания всех формальностей. Всё управление столицей осуществлялось из королевского двора, в котором днём и ночью бурлила жизнь и решались все вопросы, касающиеся повседневной жизни королевства. Малознакомый с кормирскими реалиями человек мог бы предположить, что соседствующий с двором дворец, где обитала королевская семья и где находился знаменитый драконий трон, играл более важную роль. Однако ни одно судьбоносное решение короля не избегало длительного и скрупулёзного изучения гражданской администрацией и представителями аристократии, особенно теперь, в период регентства.

Войти в королевский двор вооружёнными не позволялось никому, кроме нескольких лиц, которым такое право даровал сам король. У поста охраны наёмники были тщательно досмотрены. Всё, что способно было сойти за оружие, было временно изъято. А прикомандированный к охране боевой маг произнёс заклинание обнаружения магии и дотошно обследовал каждого из посетителей, дабы убедиться в отсутствии у них опасных артефактов, а после предупредил о поле антимагии, действующем вокруг дворца. После этого досмотра и регистрации в качестве посетителей наёмники зашли внутрь и…

…и оказались в настоящем лабиринте. Королевский двор заложен был более тысячи лет назад. И за все годы своего существования он много раз перестраивался, обрастая новыми надстройками, башенками, флигелями. Сегодняшний двор представлял собой натуральный лабиринт из соединённых между собой зданий разной высоты, архитектурной формы и назначения, который растянулся на добрую четверть мили вдоль главной улицы. На этой площади располагалось около тысячи помещений, между которыми сновали слуги, практически жившие здесь чиновники, охранявшая порядок стража, аристократы со всех концов страны и бесчисленные просители. По сути королевский двор мог сойти за самостоятельный город внутри Сюзейла. Громадное здание в самом центре двора оказалось тем местом, куда группа из шестерых наёмников, намеревалась попасть. Здесь, если верить вывескам, располагались офисы придворного мудреца Алафондара, лорда-казначея Анзсера, гильдия гидов и картографов и часть магистрата, включая офис лорда-магистра Ставара.

Простояв у дверей магистрата около часа и дождавшись, наконец, своей очереди, наёмники зашли внутрь и оказались в большущем, но очень тесном зале, заставленном стеллажами с учётными книгами и письменными столами. Здесь трудилось по меньшей мере два десятка клерков. Один из них, бледный худощавый юнец, выглядящий так, будто всю жизнь просидел в конторе, долго и очень внимательно изучал документ, предоставленный наёмниками. Их случай выходил за рамки привычных дел, так что малоопытный клерк не знал, как ему поступать с этими посетителями. Он сбегал за своим начальником, который выглядел как его сильно постаревшая копия, и над документом они думали уже вместе. После они уже вдвоём направились с бумагой к самому лорду Ставару и вернулись через полчаса со стопкой бумаг. Старший клерк объявил:

- Редкий случай, я бы даже сказал беспрецедентный. Лорд Марлир миновал все обозначенные законом правила, но королевская печать подтверждает силу документа. Итак, здесь именные удостоверения для каждого из вас, подтверждающие, что вы жители Кормира. Здесь разрешение на открытое ношение оружия и подтверждение вашего членства в гильдии. Здесь документы на собственность. Здесь документы на создание гильдии, осталось только вписать название и цвета. Здесь освобождение от уплаты пошлины за продление разрешений. И наконец здесь форма налоговой декларации. Слава богам, этим будет заниматься офис лорда-казначея. Вы должны будете вести бухгалтерский учёт и конце каждого квартала платить десять процентов от выручки в качестве налога. Здесь, здесь и здесь поставьте подписи. Да, и, если среди вас есть маги, им необходимо не позднее чем через неделю после прибытия в город встать на учёт в Совете Чародеев. Это двухэтажное здание, здесь рядом, у подножья башни Вангер… ой, башни придворного мага.

Бумаг клерк выдал множество. На каждого лично приходилось три документа – удостоверение личности, разрешение на ношения оружия без необходимости перевязывать его узлом мира и удостоверение члена гильдии. Бумага была высококачественная, а чернила блестели так, будто в них подмешана была какая-то сверкающая пудра – наверняка, тот самый магический ингредиент, что защищал документы Кормира от подделки.

– Поклёп, господин начальник, не верьте тому, кто вам это наплёл, – влез бард поперед хозяина, только начавшего открывать рот для ответа. – Действительно я вчера имел честь выступать в этом чудесном месте, но заведение закрылось до наступления темноты. Ничего преступного ни в наших действиях, ни в действиях наших клиентов нет. Никаких массовых собраний, люди просто зашли перекусить, в кучки не объединялись и не шептались, каждый молча ел за своим столом. А кто скажет обратное, тот подлый лжец и подлец.

Трактирщик счёл, что сам лучше объясниться не сможет, а потому лишь пожал плечами. Люди, что до того завтракали, молчали, не смея смотреть Августо и его спутникам в глаза. Только бард в пёстром костюме и с языком без костей нагло вперил взгляд в заговорившую с ним Офелию.

– Всё так, моя леди, Райли Келс собственной персоной, – бард отложил изнасилованную им лютню и поклонился, сняв шляпу.

Пока Харстел продолжал разговор с бывшим дворецким, остальные его товарищи решили осмотреть то, что досталось им в подарок от лорда-защитника Восточной Марки. Снаружи вид был совсем не презентабельный, внутри оказалось вполне ничего. Два этажа были совершенно пусты от мебели, лишь голые стены и ничем не занятые полы, на которых осел немаленький такой слой пыли. Но в целом ремонта внутри дома не требовалось, всё держалось довольно крепко, нигде не облупилась штукатурка, не вываливались из стен кирпичи и даже доски пола нигде не скрипели. То есть можно было ограничиться капитальной уборкой.

Комнат в поместье было огромное количество. Похоже, всё многочисленное семейство Кормаэрилов обитало в этом доме в свои последние дни в Сюзейле. На втором этаже было четырнадцать спален, причём каждая спальня могла стать вполне самодостаточным местом проживания для одного или двух человек. Места в них хватало для размещения двух кроватей, двух письменных столов, нескольких шкафов, при этом оставалось ещё достаточно свободного пространства. Первый этаж был обустроен более скромно. Здесь было десять небольших комнат для проживания слуг, две более просторные комнаты для гостей, кухня и просторная столовая, несколько ванных комнат в разных частях дома, а также многочисленные кладовые и подсобки.

В дальней части дома располагалась небольшая молельная комната с алтарём. В мозаике на полу можно было узнать символ монеты, а значит, здесь когда-то молились богине Уокин, покровительствующей торговцам и предпринимателям. Ещё одной особенной комнатой был зал для тренировок на первом этаже. О его назначении говорили многочисленные следы от клинков разной формы на стенах и полу.

Далее новые хозяева спустились в подвал. Он был тёмным и страшным. Лестница, ведущая вниз была чертовски длинной, настолько, что свет с верхних ступеней не доставал до пола, из-за чего казалось, что этот путь ведёт в бездну. Далее наёмники спустились в коридор непропорционально узкий при очень высоких потолках, затянутых паутиной. У коридора были повсеместные ответвления, каждое из которых приводило в пустую комнату, скорее всего бывшую когда-то кладовой. И наконец в самом конце коридора обнаруживался жуткий донельзя зал с покрытыми копотью стенами и полами, измазанными бурой краской. Здесь-то, если верить слухам, и собирались заговорщики, планировавшие покушение на короля. И именно здесь они взывали к тёмным силам, продавая свои души за помощь в свершении зловещих замыслов. В действительности же никто точно не знал, как именно Кормаэрилы были причастны к роковому для себя заговору, но от одного взгляда на это место в уме рождались картины всевозможных демонов и чернейшей тьмы.

Прочие постройки на территории имения оказались именно тем, чем показались на первый взгляд: конюшней, в которой можно было держать не менее двух десятков лошадей, сараем и домиком для слуг, которые не работают в доме. Последний больше походил на барак со спальными местами для восьми человек, небольшой кухонькой и ещё одной комнаткой неизвестного назначения. На этом осмотр доставшегося имущества можно было считать завершённым. Без мебели и хотя бы уборки жить здесь пока было некомфортно, но наёмникам, зимовавшим на ферме в невыносимых для большинства горожан условиях, можно было и смириться с временными неудобствами. Впрочем, в то же время многочисленные гостиницы Сюзейла сулили долгожданное тепло и комфорт.

* * *

– Благодарю, сэр, это очень великодушная награда за столь скромную услугу, – бывший дворецкий дрожащими руками принял предложенные ему Харстелом монеты, пересчитал их и аккуратно, как самое ценное в мире сокровище, спрятал во внутренний карман своей бесформенной куртки.

То, что Элгрит тяжело болен, было для жреца очевидно. Он долго жил на улице, наверняка, в компании таких же как он бездомных, а ещё крыс и прочих паразитов, разносящих болезни, и не имел возможности помыться и постирать свои вещи. Наверняка на его состоянии сказалось и увлечение крепкой выпивкой. Скорее всего, руки тряслись именно из-за этого. А вот плохо гнущиеся колени и хромота были следствием пожилого возраста. В таком запущенном состоянии Элгрит и вправду был близок к тому, чтобы вскоре расстаться с жизнью. Увы, всё, что Най мог сделать для этого человека, это облегчить его страдания, избавив от некоторых симптомов, вызывающих боль и недомогание. Но, вернувшись на улицу, Элгрит неизбежно подцепит снова заразу, да и старческие проблемы будут лишь усугубляться. Если условия жизни вскоре не улучшаться, Элгрит Талонд обречён.

– Вы знаете, сэр, гильдия наёмников, на мой взгляд, и не нуждается в дворецком, – высказал своё мнение Элгрит. – Вам нужен толковый управляющий. Поверьте, разница между этими профессиями немалая. И тут вам следует присмотреться к грамотным людям, работающим на такой должности в мастерской, в иной гильдии или на производстве каком, а после предложить им лучшие условия. Увы, среди моих теперешних знакомых кандидата на эту должность я не знаю.

Трёх богинь чтит гордый народ Рашемена и в честь каждой из богинь устраивает каждый год великий праздник. Первым наступил Первый пир в честь богини Хеллиары, хозяйки леса и покровительницы охотников. По-разному этот праздник справляли в разных концах Рашемена, где-то тихонько, а где-то с размахом. В Тиннире вот каждый год такую ярмарку устраивали, скромную, но душевную. Кушали дармовую снедь и пили дармовое вино из запасов старосты, пели и танцевали, дружеские состязания устраивали и, конечно, не забывали славить богиню. Главная деревенская ведьма Рулла Белая в такие дни меняла свой привычный белый наряд на яркое платье зелёного и жёлтого цветов, важно расхаживала среди гуляющих людей и заправляла всеми церемониями, а также строго следила за тем, чтобы никто из воинов не напился и не устроил драку.

В этом году праздник получился особенно размашистым. Обычно-то староста Васил Бреск был тем ещё скрягой, ставил на стол всё то же, что деревенские и так каждый день ели и сами же добывали. А в этот раз прямо подчистую выскреб свои погреба, явив на свет божий всё самое наилучшее, что из соседних деревень для собственного стола покупал, и даже лакомства заморские, что для особого случая держал. Причиной такой невиданной щедрости явился как раз представившийся случай. Выдавал староста свою единственную и ненаглядную дочурку Баженку замуж. Хотел прямо в этот праздничный день и отдать, чтобы и сэкономить на угощениях, и благословения богини на брак и здоровых деток получить, да Рулла старика обругала и запретила отбирать у Хеллиары её священный день. И чтобы хоть как-то смягчить гнев мудрой женщины, Васил часть того, что на свадьбу готовил, для ярмарки отдал, а венчание на два дня перенесли, чтоб народ от двух дней гуляний не окосел.

Зато сидел теперь Васил весёлый и гордый в резном дубовом кресле посреди двора, да и радовался, что дочке наконец достойного жениха нашёл, да такого, что и сам Железный лорд таким родством бы гордился. Ещё бы, сам горский князь Беор в Тиннир пять дней назад пожаловал и, увидев Баженку, сразу позвал её замуж. Уж хватало и в самой деревне благородных и славных воинов, что дрались с кочевниками в Битве у Озера Слёз, да только слава Беора всех живущих затмевало, и не было никого в Рашемене, кто хоть раз бы о его подвигах не прослышал. Все знали, что он с тридцатью воинами месяц удерживал горную крепость Рашемар против тысяч кочевников-степняков, выиграв время жителям равнины подготовиться к войне. Теперь вот Беор сам пришёл на равнины искать помощи в освобождении Рашемара от врагов, да и покамест решил жениться.

Сам Беор сидел по правую руку от старосты, тоже наблюдал за гуляньями. Был он не молод, но хорош собой, росту невысокого, но широк в плечах и крепок телом, с лицом благородный, профилем орлиным и очами горящими, держался гордо, но не надменно, чем вызывал у всех местных большую симпатию и интерес. Одевался князь горцев не так, как жители равнин – одежда его была из чёрного меха, а на ворот и плащ пошла безупречно белая шкура зимнего волка, которого Беор, как говорили, лично убил безо всякого оружия. Пришёл князь в Тиннир не один, а со своей дружиною, из которой пять человек да осталось, все закалённые в боях ветераны, что последние десять, а то и двадцать лет в горах с разными тварями бились и носили теперь гордо на себе следы тех битв.

Двое людей Беора во всю состязались с деревенскими берсерками и в силе рук, и в скорости бега, и в выдержке, да и во многих ещё вещах. Первый был этаким красавчикам, который многим девкам в душу запал. Боги его хранили от тяжёлых ран, а единственный шрам над левым глазом его даже украшал. Звали этого молодца Айвеном и был правой рукою Беора. Улыбчивый, умный, за словом в карман не лезущий и, как оказалось, самый быстрый бегун на ярмарке. Второй, прозванный Волком, был полной противоположностью Айвена, хмурый, молчаливый, не большой любитель болтать и страшный как чёрт, зато и в борьбе на руках он проиграл только деревенскому кузнецу Олегу, который, как известно, подковы руками гнул и не морщился. Остальные трое спутников Беора, пожилой уже Иерим и два немых брата-близнеца, имён которых и сам князь, похоже, не знал, состязаться не стали, а расположились у бочонка с пивом в тенёчке да смотрели, как их товарищи борются с местными.

Рулле Белой эти пришельцы не понравились, но ей мало кто из чужаков сразу нравился, но горцы, по её мнению, были даже хуже иноземцев – старых традиции не уважали и ведьм не слушались. Слова-то она им не сказала, но то и дело прохаживалась мимо Беора и его людей, награждая их неприветливым взглядом, а узоры на её бело-красной маске в это время будто оживали, приобретая угрожающие формы. Но потом у старой ведьмы появились иные заботы, и она оставила горцев в покое. В центре деревни мужики соорудили большой костёр, в который жители бросали свои подношения богине под монотонное пение четырёх младших ведьм. После Рулла нашла среди деревенских семерых юнцов, для которых вот-вот должно было наступить время совершить дажемму, и велела им не разбегаться, пить запретила, а через час после полудня велела им явиться в храм для важного разговора.

Чёрная полоса в жизни Хелика сменилась белой. Только он валялся на полу пещеры и подыхал от страшных ран, и вдруг он воспрянул и обрушил весь гнев на врагов. Вышло просто здорово, гоблин радостно засмеялся, размечтавшись, что теперь уж никаких преград к его триумфу не существует. Паука одним махом уложил, ещё двух кобольдов покалечил. Здорово же. И это гоблин ещё не набрал лучшей формы.

Хелик задумчиво вертел в когтистой ручонке кинжал, задумывая новую пакость. Взгляд его метался от одного врага к другому. Кому-то из них в этот день не повезло больше чем остальным, кому-то придётся вкусить всей мощи тёмной энергии, которую обильно извергал гоблин. Выбор пал на вожака кобольдов, уж больно рожа его Хелику не нравилась.

- Сейчас ты познакомишься с моим маленьким другом, - угрожающе выкрикнул кобольд, пробуждая ярость своего тёмного попутчика.

- Спасибо за рассказ, - поблагодарил Джаред. – Ежели продам чего, то обратной дорог в Ивнингстар поеду. Даже если ничего от дома не осталось, всё равно останусь и острою лучше прежнего. Душа у меня болит вдали от своих корней. За родительскими могилками надо присмотреть, опять же.

Караванщик ударился в ностальгию и чувств, что-то бубнил себе под нос, не заботясь о том, слушает ли его хоть кто-нибудь. Уже без радушного хозяина очага сержант подлил себе в миску ещё супа, стараясь выловить из котла кусочек рыбы покрупнее. Человек он был немаленький, и аппетит наверняка имел подобающий его размерам.

- Так всех досматривают, чего возмущаться? – будто бы удивился сержант ожидаемой реакции уставших ждать путников. – И здесь, и на Восточных воротах не досматривают только тех, кто в городе проживает и имеет свидетельствующие о том бумаги. А что вы хотели-то? Сейчас неизвестно кого расплодилось, шпионы сембийские, агенты Жентарима, разбойники, пираты, контрабандисты, служители тёмных культов. Раньше-то их на границе бы всех отловили или на дорогах патрули сцапали, а теперь порядка нигде нет, только здесь оборону и держим.

Как о бумаге Харстел сказал, сержант попросил показать. В текст вчитываться не стал, так глазами пробежался, да и плохо он видел, в тумане особенно, но признал королевскую печать, как известно всем и каждому, сильной магией от подделки защищённую.

- Вот вы даёте, братцы, - удивился сержант, вернув бумагу хозяевам. – Да с такой грамотой вам стоять тут не надо. Эта бумажеца вам и во дворец двери откроет. Доедайте скорее, собирайте вещи, идём со мной.

От такого предложения отказываться наёмники не стали. Живо суп доели, миски Джареду вернули, попрощались с честной компанией и, похватав лошадей, направились следом за сержантом. Оравер едва-едва успел вырезать из деревяшки лошадку и подарил её худощавой девчушке, которая уплетала за обе щёки угощение от Ная. Горемычный папаша сердечно поблагодарил и жреца, и дворфа.

Несмотря на возмущение уставших ждать торговцев сержант, рявкнув несколько раз на особо громко выражающих недовольство, провёл отряд наёмников к самым воротам и доложил офицеру. Тот, облачённый в парадный рыцарский доспех и имевший вид важный и самодовольный, какой и полагается иметь кормирскому аристократу, долго и очень пристально изучал бумагу, даже послал за боевым магом, чтобы тот проверил магическую защиту печати. Убедившись в подлинности бумаги, офицер её вернул, переписав к себе на лист пергамента имена всех упомянутых в документе.

- Можете проходить, но в следующие два дня вам надлежит явиться в магистрат к лорду Ставару, - предупредил офицер. – Вам нужно будет получить иного рода документы, подтверждающие личность, если решите остаться в городе. Иначе по отдельности и без этой бумаги даже не думайте появляться на улице. Также вам нужно получить документы за землю, на недвижимое имущество и право заниматься коммерческой деятельностью. Удачи.

Ворота Сюзейла наконец отворились перед наёмниками, и они вошли в город. Никакой триумфальной встречи, никакой толпы благодарных за службу горожан, каких надеялся встреть по возвращении домой Джек, здесь не было. На растянувшейся в форме полумесяца главной улице каждый был занят своим делом и не обращал особого внимания на кучку явившихся в город вояк. Многие спешили по своим делам, ведь сейчас был в разгаре рабочий день. Те, кому социальное положение позволяло не работать, прохаживались по той же улице, заглядывая в многочисленные харчевни и лавки. Последние привлекали посетителей пёстрыми вывесками. Те заведения, что были побогаче, нанимали мальчишек в качестве зазывал, и те рвали глотки, соревнуясь друг с другом в более эффектном привлечении клиентов. Среди всего это шума и гама прохожих развлекали уличные артисты: музыканты, фокусники, иллюзионисты, цирковые силачи и предсказатели будущего.

Шестёрка боевых товарищей вскоре с главной улицы столицы свернула и, пройдя через небольшой парк, оказалась среди дорогих поместий, где проживали мелкие аристократы и представители влиятельных торговых кланов. В прежние времена главная улица чётко разделяла Сюзейл на верхнюю и нижнюю части. В первой находился дворец и имения всех влиятельных семейств Кормира, простолюдинам там селиться не дозволялось, во второй же находились все производства, магазины и склады, и жили горожане, не имевшие родовитых предков. За более чем тысячелетнюю историю города и особенно в годы правления Азуна IV, щедро раздававшего дворянское звание особо отличившимся на службе королевству людям, социальные классы несколько перемешались. Хотя положение рядом с дворцом всё ещё считалось привилегированным, в нескольких кварталах от него уже можно было встретить семьи простолюдинов. Точно так же поместья аристократов стали появляться во дворах, где прежде селились одни лишь представители рабочего класса.

Дом, который лорд Донет передал своим спасителям находился в верхнем городе. Рядом было поместье рода Делкасл и особняки нескольких зажиточных торговцев. Все они очень ценили приватность и от соседей огораживались плотной стеной из густо посаженных деревьев или живой изгородью высотой в два человеческих роста. Прежние хозяева имения, доставшегося наёмникам, поступали точно так же, только изгородь была совершенно запущена, словно за ней несколько лет никто не ухаживал. Массивные железные ворота были открыты настежь, над ними кто-то поработал, сбив фамильный герб, от которого на прутьях остались следы.

Само владение, доставшееся наёмником, состояло из огромного двухэтажного дома с большими окнами, в которых почему-то не было рам, нескольких хозяйственных построек, в которых можно было узнать конюшню, небольшой домик для прислуги и сарай. От веранды перед домом осталось только основание. На пороге перед открытой дверью дома сидел грязный лохматый мужчина и, кажется, вылавливал что-то из своей густой бороды, не обращая внимания на группу из пяти людей и дворфа. Через открытую дверь дома можно было увидеть, что внутри царит полнейшее разорение.

7 день месяца миртула года 1374 по летосчислению Долин (год Грозовых бурь)
Гоблинская война завершилась три года назад. Так пишут хронисты в своих книгах. Но что они могут знать, сидя в своих уютных кабинетах в безопасности за высокими каменными стенами и под охраной лучших воинов Кормира. Для всех, кто остался на разорённом вражескими армиями севере королевства война не окончилась со смертью светлейшего короля Азуна IV и дьявольской драконицы Налавары. Каждый день она продолжает забирать новые жизни. Люди вернули себе Арабель, отстроили то, что сгорело в огне, сделали город лучше прежнего, но в лесах и среди холмов, в топях и горных ущельях всё ещё рыщут недобитые бойцы вражеских армий. Всем этим гоблинам и оркам некуда возвращаться – одни были призваны из иного мира, родина других лежит за сотней миль человеческих земель. И пока последний враг не уничтожен, мира на севере не будет.

Чтобы этот мир приблизить принцесса-регент пошла на беспрецедентный шаг. Она призвала под знамёна королевства всех наёмников, каких смогла найти в Кормире и соседних землях. Новые силы влились в ряды обескровленной армии и вскоре стали незаменимыми в решении задачи обеспечением безопасности на всём севере. Отряд под командованием капитана Деверо, служивший в рядах третьей роты Боспирского конного полка, исключением не был. Обязанностью этой группы стало патрулирование Восточного Пути между Арабелем и фермами близ леса Хуллак.

Много стычек с врагом пришлось пережить наёмником Деверо, почти из всех они вышли победителями. Бой, что произошёл у Моста Каменщиков полгода назад, ничем особенным на первый взгляд не выделялся. Какой-то высокопоставленный кормирский офицер проявил неосторожность, взяв с собой слишком мало охраны, и угодил во вражескую засаду. Шестеро наёмников – Вайс, Джек, Ллойд, Оравер, Рик и Харстел – случайно оказались поблизости и пришли на выручку. Тяжело раненного офицера наёмники доставили в Арабель и передали на попечение жрецов Тира Сурового. Их служба затем продолжилась. Была тяжёлая зимовка на брошенной ферме у Красного Ручья, ей на смену пришла голодная весна, а следом известие, что от услуг наёмников с началом лета Кормир отказывается. Капитан Деверо уже во всю подыскивал новую работёнку и звал с собой своих лучших людей. Но ещё одна случайная встреча со спасённым офицером открыла лучшие возможности.

Кто бы мог подумать, что этот молодой долговязый парень в красном плаще с и фиолетовой лентой поверх потёртых доспехов окажется самим Донетом Марлиром, лордом-защитником Восточной Марки и наместником в Арабеле. Своих спасителей он тут же признал и пожелал за их подвиг воздать по достоинству. Шикарный обед в резиденции губернатора после нескольких месяцев голодухи был уже сам по себе неплохой наградой, но Марлир пошёл дальше. Он даровал шестёрке своих спасителей грамоту с королевской печатью, которая обеспечила их правом начать в столице королевства своё дело. Учитывая не слишком лояльное отношение кормирцев к разного рода наёмникам и искателям приключений, подобного права удостаивались немногие. В дополнение к грамоте шла и дарственная на земельный участок в Сюзейле.

Наступил месяц миртул. Служба наёмников на севере завершилась. Капитан Деверо со своим отрядом отправился воевать в жаркий Унтер, для Вайса, Джека, Ллойда, Оравера, Рика и Харстела начались новые времена. Получив своё жалование и тут же спустив его часть на обновки, они потянулись на юг, наблюдая за тем, как разорение и разруха сменяются благополучием и процветанием. Но и на юге война оставила свой след. Вдоль дорог стояли надгробия неизвестным солдатам, чьи останки так и не были опознаны. Рядом со многими деревнями появились лагеря беженцев, которые уже успели влиться в местную жизнь и не торопились возвращаться на пепелища, оставшиеся от их домов.

* * *

До Роговых ворот Сюзейла отряд наёмников добрался на седьмой день месяца миртула. Было непривычно для этого времени года зябко, стоял густой туман. Перед воротами скопилось около сотни повозок, принадлежавших разномастным торговцам, беженцам и прочему люду, которому понадобилось что-то в столице. Городские стражники и чиновники из таможни с таким потоком не справлялись. Повозки продвигались очень медленно, ожидающие своей очереди успели уже разбить небольшой лагерь на обочине дороги. Среди рядов повозок сновали представители городских купеческих компаний, прямо здесь ухитрявшиеся заключать выгодные сделки. Хватало чумазых детей, нищих попрошаек, артистов самого мелкого пошиба, пытавшихся хоть пару медяков стрясти с застрявших у ворот людей.

Наёмников без очереди к воротам не пустили, хотя им и не было нужды в досмотре. Но рисковать своими жизнями и протискиваться мимо ждущих уже несколько дней своей очереди людей, которые готовы порвать любого, не стали и встали наравне со остальными. Как настало время обедать, то наёмники откликнулись на приглашение мелкого караванщика по имени Джаред разделить с ним и его товарищами трапезу. Грелись у костра, ели рыбный суп и болтали о жизни.

– А если стражнику на лапу дать? – спросил один мрачный тип, уже порядком уставший ждать вместе со своими шестью голодными и без конца орущими отпрысками.

– Можешь попробовать, – кисло улыбнулся Джаред, почесав глубокий шрам на небритой щеке. – До тебя один тоже попробовал и в город всё-таки попал, только не базарную площадь, а в тюрьму в кандалах и без товара. С этим народом не балуй.

Из тумана появилась тощая фигура человека из купеческой гильдии. Он быстро осведомился, что у собравшихся есть на продажу. Древесина Джареда, свёкла и репу мужика с шестью детьми, зерно болезненного вида женщины купца не заинтересовали, но вот полуэльф с целым фургоном музыкальных инструментов из Долин его внимание привлёк, и они пошли осматривать товар.

– Свезло, – посмотрел им вслед отец семейства и тяжело вздохнул. Ему-то с его начавшими портиться овощами подобная удача, скорее всего, не улыбнётся.

Потом этот фермер стал искать среди собравшихся желающих взять хотя бы часть его товара за полцены, предлагал бартер, явно уже отчаявшись хоть что-то заработать. Несмотря на голод, желающих вложиться в репу и свёклу не нашлось.

– Найдётся что покушать? – спросил новый человек, выйдя из тумана.

Он носил форменную одежду королевского стражника с нашивкой легендарного эскадрона драконеров, более известного как Опалённые. Небесная кавалерия на гиппогрифах была гордостью кормирского воинства. Увы, в первые дни войны это подразделение было почти полностью уничтожено в схватке с драконицей. Мощь её пламени обратила многих гиппогрифов и их наездников в пепел, немногие уцелевшие несли на себе её следы. Этот стражник не был исключением – половина его лица представляла собой рыхлую обожжённую массу.

– Здоров, сержант, для тебя всегда найдётся, – Джаред протянул заслуженному ветерану миску похлёбки.

– Премного благодарен, – сержант принял угощение и по-простому плюхнулся на свободное место у костра. – Предупредить пришёл, что сегодня вас с дороги будут. Их Величества за город намереваются выехать, им такие непотребства видеть не надобно. Господин сенешаль решает, куда вас прибрать и как с вами поскорее вопросы решить.

Известие встречено было безо всякого воодушевление. Сержант стал оправдываться, что рук не хватает, бюрократы из магистрата излишне дотошны и медлительны, и вообще шли бы торговать в Марсембер. На что ему справедливо отвечали, что Лорды Специй (олигархическая верхушка Марсембера) сдерёт такие пошлины, что, распродав всё, ещё и должен останешься. Как бы там ни было, многие сидевшие у костра потянулись к своим повозкам дабы приготовить их к скорому отбытию.

– Вы ведь на самом севере были? – перевёл разговор в другое русло Джаред, обратившись к наёмникам. – Сам-то я из Ивнингстара, с началом войны на юга подался, лесорубом заделался. Домик мой, поди, сожгли к чёртовой матери, сволочи поганые. Как думаете, можно уже вернуться и посмотреть, что с родной деревней сталось?

Тут сержант, из-за своего ранения бывший не очень наблюдательным, рассмотрел наконец компанию из шести наёмников.

– Надобно узлы мира на оружие повязать, а то господин офицер обязательно к вам прицепится, - порекомендовал стражник. – На севере-то одно дело, там каждый миг жди беды, а здесь по мирным законам люди живут. Ни к чему их оружием пугать. Сами-то чего в город пожаловали, никак всех орков перебили?

Оглядел Эландор опытным взглядом пещеры кобольдские, прошёлся по тоннелям, что от прежних шахтёров остались. Были тут ещё запасы серебра немалые, перспективная была шахта. Но работы предстояли серьёзные, чтобы этот рудник снова стал доход приносить. Как и на всём, что прежние люди после себя оставили, неумолимое течение времени шахту не пощадило, а остальное кобольды испохабили. Потом нужно подумать будет, как отсюда до ближайшего селения серебро возить, ибо дорог в окрестностях нет, одни холмы да овраги.

Как со всеми делами в пещерах закончили, кобольда Накпика, последнего из своего племени, на волю отпустили, отдохнули до утра и дальше отправились смотреть, что ещё есть на земле этой имеется. Обошли вокруг пещер всё, добрались до реки Сорокопутки, через которую не вышло перебраться. Это была полноводная река с быстрым течением, вода в которой ранней весной была леденющая. Попытка пересечь её вброд, там, где неглубоко и можно стоять по пояс в воде, хоть расстояние в какие-то сорок-пятьдесят шагов и не казалось большим, наверняка бы обернулась гибелью смельчака. Искать нужно было более подходящий брод, чтобы перебраться на южный берег, а лучше мост.

Мост обнаружился, когда отряд на следующий день отправился на восток вдоль берега реки. Когда-то это был деревянный мост, поддерживаемый двумя прочными тросами, перекинутыми через реку. Теперь один трос оборвался, а доски в большинстве своём были оторваны течением, лишь небольшая часть болталась на единственном уцелевшем тросе. На северном берегу находилась покосившаяся табличка с выцветшей надписью «Переправа Неттла. Проход 5 медяков. Если нужна помощь, позвоните к колокольчик». Ржавый колокольчик валялся на земле рядом с табличкой. На другом берегу находились выгоревшие останки небольшого домика, в котором, должно быть, когда-то обитал хозяин этой переправы. По тросу можно было при достаточной ловкости перебраться на другой берег, но сейчас такой необходимости не было, а потому это рискованное занятие отложили на случай, если никакой иной альтернативы пересечь реку не сыщется.

На следующий день пришли к месту, где должен был находиться тайник, карта которого обнаружилась у мёртвого разбойника в паучьем логове. Ориентир был весьма примечателен – старый дуб, единственный на две мили вокруг, на вершине холма. Ствол расколот от попадания молнии, крона лысая и чёрная. За десять минут землепроходцы перекопали всё у корней дерева, пока наконец не обнаружили клад. В плотный кожаный плащ были завёрнуты несколько предметов, которыми добывший их разбойник, наверняка, решил не делиться с остальной бандой. К несчастью, в земле клад пролежал долго, и часть его серьёзно пострадала. Хороший стальной кинжал и волшебный жезл сохранились в отличном состоянии, но соседствовавшая с ними книга с магическими формулами почти полностью пришла в негодность. Уцелело лишь несколько страниц, на которых можно было разобрать схемы заклинаний.

Поход к Старому Платану состоялся ещё через день. Обошли кругом огромное древо, никуда более не торопясь. Оглядели всё вокруг, но, как и прежде, митов не встретили. Ур, у которого должно было быть валом времени, до своих наверняка уже добрался, если не помер где-нибудь по дороге. Всё-таки сородичи его оказались робкого десятка и к людям не вышли, хотя те и околачивалась долго возле входа в их жилище. Спускаться же вниз, к корням, было крайне опасно. В отличие от кобольдских пещер, тут ходы шли почти вертикально вниз, и если для митов с их природным талантом к лазанью это проблемы не составляло, то человеку раз плюнуть было рухнуть вниз и сломать себе шею.

Отправившись на север, землепроходцы очень долго искали место, описанное одним из местных, где можно было видеть золотую жилу. Нашли лишь после нескольких часов поисков – небольшое углубление в холме, даже со следами добычи. Конечно, предстояло эту жилу серьёзно разрабатывать, но на первый взгляд она казалась достаточно прибыльной в перспективе. У этого места оставили пометки, чтобы потом найти его проще было.

Наконец на шестой день путешественники добрались до кособокого деревянного домика, хлипкого и непонятно как ещё не развалившегося от дуновения ветерка. Во всём Рестове и его окрестностях не сыскать было худшей лачуги чем жилище местного отшельника. Рядом с домиком был садик с хаотично расположенными травками, цветочками, кустиками и деревцами, принадлежащих к самым, казалось бы, не сочетаемым видам, многие из которых были весьма редкими и в Бревое не росли. По другую сторону от домика был более пригожий на вид огород с разными овощами и фруктами. В этом огороде, задравши зад к небу, а голову склонивши к самой землице, копошился неопрятный мужик, весь заросший и грязный как последний бродяга. Услышав приближение чужаков, он выпрямился и потянулся за граблями, но быстро оценил неравенство сил и вышел с пустыми руками вперёд.

- Здравы будьте, добры молодцы, и ты здравствуй, старая кровь, - обратился он к гостям, отдельно выделив Эландора особенным обращением. – За зельюшками да настойками пожаловали, али заплутали?

Заметив, что среди гостей кроме эльфа есть и тот, кто по виду не из простых мужиков, хозяин лачуги вытер грязные руки о такую же грязную рубаху и стал вычищать травинки и прочий сор из своей запущенной бороды. Рыжая борода и падающие на лоб космы не позволяли толком рассмотреть лицо человека, ни по его голосу, ни по его внешности невозможно было даже понять, стар он, молод или где-то по серединке. Глаза у него были странными, словно их обладатель находился под воздействием неких веществ или страдал какой душевной хворью.

Хелик валял дурака, пока остальные обсуждали, что делать с выводком кобольдов, не имея чёткого мнения по этому вопросу. С одной стороны, гоблин был слишком ленив, чтобы тратить время и силы на геноцид. С другой – жажда убийства теплилась где-то в глубине её чёрной душонки и не отказалась бы разгореться до алого пламени. Но получилось, как получилось, и результат Хелика в целом удовлетворил.

Далее отряд отправился на исследование другой части пещер. Всё было мелко и тесно, как раз под стать кобольдским размерам (Хелик хоть был всего лишь на голову выше среднего кобольда, отчего-то считал их недомерками, а себя могучим великаном на их фоне), и на гоблинский вкус на комфортное логово мало походило. Пройдя несколько десятков метров, отряд ввалился в такую себе тронную залу с кучей недобитков. Хелик подивился тому, что, находясь в такой близости к месту, где доблестные герои превращали кобольдских жён во вдов, а детей в сирот, эта орава не пришла на помощь умирающим.

- То есть всё это время вы стояли тут, слушали, как мы ваших ребят там метелим, их предсмертные крики и мольбы и помощи, и ничего не сделали? – задал свой вопрос гоблин и не, дожидаясь ответа, добавил. – Больные ублюдки! В расход их.

«Осторожно, я становлюсь сильнее», - верещала внутри гоблина его хаотичная сущность. «А мне только того и надо», - хищно ухмылялся жадный до могущества Хелик. Сейчас на этих уродцах он опробует свои возросшие магические силы. «Не подведи», - угрожающе потребовал гоблин от внутреннего я, но оно ему не ответило.

- Уходя, гасите всех! – вспомнил забавную поговорку гоблин и обрушил свою чудовищную мощь на скопление врагов.

Алистер закончил сборы и был готов выдвигаться. Необходимость ждать соучастников побега злила его. Его бывший сокамерник, этот религиозный фанатик, набивал мешок так, будто он какой-то торгаш на барахолке, не желающий упустить даже сущую мелочь, из которой можно ещё извлечь какую-то выгоду. Эльф-трещётка не замолкал, рассуждая о чём угодно, кроме чего-либо полезного. Доктор ненавидел пустую болтовню, ценил своё время и считал человеческую память исчерпаемым ресурсом, растрачивать по пустякам который просто преступно. Дабы пустые речи эльфа не поселились в его голове, заменив собой утраченные воспоминания, Алистер поставил мысленный блок, полностью игнорируя всё, что слетало с губ болтуна. Женщина из другой камеры с самого освобождения находилась в прострации и даже не пыталась подготовиться. Полурослик в целом выглядел практичным, но тоже примкнул к когорте тех, кто тратил время на объект истязаний. Хорошее впечатление без всяких «но» на Алистера произвёл лишь парень со шрамом. Именно его стараниями вся группы освободилась из камер, времени попусту он не тратил, бодро всё осматривая и даже предложил два пути отхода, что гораздо лучше одного. По-хорошему, стоило здесь и сейчас избавиться от прочего балласта и попытаться вырваться из темницы вдвоём. Но сил для этого могло оказаться недостаточно.

- Человек создан ходить, а не ползать, - высказал своё мнение Алистер, указав на дверь. Он мог бы и более подробно обосновать свою мысль, но предвидел, что аргументы его растворятся в потоке слов эльфа. К тому же время дискуссий давно прошло.

- Добро пожаловать в Касир, город контрастов, - сказал я себе, сходя с трапа принесшего меня сюда корабля. – О, дивный новый мир!

Первый взгляд на город родил во мне желание схватиться поскорее за перо и запечатлеть на бумаге эти первые впечатления. Моё представление о Дамбразе до сих пор строилось лишь на рассказах моряков, с которыми я провёл несколько месяцев в плавании по южным морям и от которых я узнал здешний язык. Они очень живописно рассказывали о прикрасах этой экзотической страны, о её жестоких традициях и причудливых культурных особенностях. Так что некоторое мнение я уже успел составить, но одно дело слышать о чём-то, и совсем другое – увидеть это своими глазами. И я был поражён архитектурными красотами Касира, несколько часов просто блуждал по улицам, осматривая здания, подобных которым я никогда не видел, да и представить себе не мог. Впрочем, очаровательность этого города быстро сошла на нет, когда я стал свидетелем сцены пыток прямо на городской площади. Мне удивительно было, как изумительная красота может соседствовать с чудовищным варварством, и это в наше-то просвещённое время.

Разумеется, мне рассказывали о жестокости дамбразского правосудия, рассказывали о матриархальном обществе, о главенстве церкви Девы Боли, о закрытости большей части страны для иноземцев, о расовом угнетении и о строжайшем запрете на магию для всех, кроме горстки избранных. Но я не был склонен буквально воспринимать эти рассказы и предполагал, что вымысла в них несколько больше чем правды. Увиденное там, на площади, показало мне, как я заблуждался. В следующие несколько часов я старался выбросить из головы сцену пыток, вновь гулял по улочкам и любовался зданиями, но всюду мне теперь виделись неприглядные проявления местного колорита, которые прежде я совершенно не замечал. Сначала стражники буквально согнали всех людей с улицы в сточную канаву, чтобы никто не стоял на пути важно шествующей жрицы тёмноэльфийской крови, затем я ещё раз стал свидетелем жуткой сцены посреди города, на этот раз при мне четвертовали конокрада, а под конец прогулки прямо передо мной стражники под командованием служительницы Ловиатар бесцеремонно схватили иностранца, очевидно заподозрив его в шпионаже.

Я довольно долго переваривал всё, что мне удалось сегодня увидеть, напрочь позабыв и про завтрак, и про обед. Вот уж действительно, город контрастов. Итогом моих размышлений стало решение всё-таки остаться в Касире подольше, с головой окунуться в местный колорит, завести знакомства с местными жителями и непременно гнать от себя прочь все дурные мысли. В конце концов у меня были обязательства перед моими читателями, желающими получить достаточно подробный путеводитель по Дамбразу. И эти обязательства я намеревался исполнить, даже если они приведут меня к трагической гибели (ни разу прежде не возникало у меня подобных мыслей, но тут, что называется, навеяло). Мне необходимо было продержаться в этой стране подольше, не вызвав при этом гнева какой-либо из ветвей здешней власти, а для этого мне предстояло вписаться в касирскую жизнь, адаптироваться к местным реалиям и стать здесь своим. Задача непростая, но вызов я храбро принял.

С этими мыслями я оправился в питейное заведение с названием «Кривая маска», только сейчас осознав, что размышления мои затянулись до самого вечера, и животе у меня с самого утра не было даже маковой росинки. Короткие переговоры с хозяином заведения не увенчались успехом. Говорили мы на разных языках – я вещал ему о высоком и прекрасном, он же сводил всё к презренной теме денег. Ни разу ещё с момента достижения совершеннолетия Винтер из Даггерфорда не платил за постой, а всякий трактирщик считал за честь принять у себя такого известного гостя. Но в Касире, очевидно, моя слава ровным счётом ничего не значила, так что я уже грешным делом стал подумывать об унизительной для меня оплате проживания, когда хозяин предложил выступить против полуорка-гармониста. Сей низкий и подлый человек, очевидно, ничего не знал о бардовской чести – ни один настоящий артист не станет ставить коллеге палки в колеса, как и не станет лишать почтенную публику возможности прикоснуться к настоящему искусству (хоть нынешний исполнить и не был самым талантливым музыкантом, кого я встречал, мне было очевидно, что дело своё он делал с душой, а это дорогого стоит.). Так что я обещал подумать над предложением, а для начала поспешил утолить мучившие меня голод и жажду. От предложенной мне тут же ночи грешной любви с одной из девушек я возмущённо отказался. Тут мои принципы всегда были нерушимыми – никогда и никому я не платил за согревание своей постели, не собирался этого делать и теперь.

- Многоуважаемые джентльмены, - обратился я к полурослику и лысому крепышу, занимавшим один из столов, - могу я составить вам компанию?

Как-то двусмысленно получилось. К тому же я заговорил с этими господами по-дамбразски, не уместно вставив словечко из родного языка. Это всё голод… и жажда… и задетая профессиональная гордость… и мрачные мысли от увиденного сегодня. В целом оправданий столь редкой для меня оплошности хватало, но эти оправдания вряд ли сгодятся, если мне пожелают сейчас набить лицо или предъявить властям как возможного шпиона (наверняка, за это и награда какая-то положена). Как говаривал мой дядя, дважды оставить первое впечатление не получится, и потому я решил тут же исправить неловкость, прибегнув к универсальному приёму выхода из любой непонятной ситуации:

- Пьём за мой счёт, - предложил я и улыбнулся своей самой искренней белозубой улыбкой.

22 сентября 1937 года, Аркхем, штат Массачусетс

Имя Уолтера Уинстона, бизнесмена, филантропа и авантюриста, было на слуху в начале 1920-х годов. Вновь о нём вспомнили газетчики лишь в марте 1937 года, сразу после его кончины. Помянули в некрологах, задались вопросом о причинах его длительного затворничества, да и забыли о нём вновь, переключившись на его дочь. Миссис Джанет Уинстон-Роджерс, миловидная барышня, совсем ещё молодая, стала наследницей многомиллионного бизнеса отца. У многих она всё ещё ассоциировалась с ослепительной улыбкой, причёской голливудской звезды и роскошными платьями, в которых она с охотой позировала фотографам на светских мероприятиях в компании красавца-мужа. В очень короткий период времени Джанет овдовела и осиротела. Вновь она предстала перед публикой в качестве энергичной целеустремлённой бизнес-леди, умело взявшейся за бразды правления семейной компанией. Для многих американок миссис Уинстон-Роджерс служила едва ли ни иконой, ставшей в один ряд с такими выдающимися женщинами, как Хеллен Келлер и Амелия Эрхарт. И в то же время многие люди с более консервативными взглядами восприняли Джанет как нахальную выскочку, бросающую вызов привычным устоям. И совсем уж мало было тех, кто она оставила равнодушными.

Расследование, затеянное миссис Уинстон-Роджерс, касалось вовсе не её бизнеса, об этом она чётко сообщила в письме. Речь шла о семейном деле, подробности которого девушка не спешила раскрывать в письме, упомянув лишь, что речь пойдёт о её отце и таинственном происшествии с его участием, которое случилось аж тринадцать лет назад. Этого хватило, чтобы многих кандидатов на роль следователей заинтриговать. Другим важным стимулом была крупная сумма в 10 тыс. долларов, которую честный трудяга в это непростое кризисное время мог заработать лет за десять.

Встреча была назначена на вечер 22 сентября. Местом ожидаемо было выбрано семейное поместье Уинстонов в Аркхеме, небольшом городке, расположенном неподалёку от Бостона. Погода накануне дня встречи в Бостоне и его окрестностях стояла дождливая. Два дня назад прошёл страшный ливень, над океаном сверкали молнии, сопровождаясь гулкими раскатами грома. Утром вторника распогодилось, дождь лишь изредка моросил, а большую часть дня и вовсе ярко светила солнце. К вечеру погода опять испортилась, поднялся ветер и нагнал с востока тучи, на Акрхем обрушился хлёсткий холодный ливень. В такую погоду потенциальным участникам расследования пришлось потрудиться, чтобы найти в темноте нужное место. Городок этот хоть был небольшим из-за своего расположения на берегу реки имел весьма запутанную систему улиц. Тем, оказался здесь впервые, пришлось покружить по пустынным улицам, несколько раз обогнуть кампус широко известного Мискатоникского университета, прежде чем обнаружить потерявшееся в зарослях поместье.

Для тех, кто приехал издалека и не имел собственного транспорта, миссис Уинстон-Роджерс наняла в Бостоне такси – чёрные Бьюики с молчаливыми водителями. Даже у этих профессионалов возникали проблемы с ориентацией на местности. Проблем не испытали лишь те, кто жил в Аркхеме и знал город, или же заранее, днём, озаботился поиском дороги. Наконец, поместье Уинстонов всё же находилось. За тяжёлыми кованными воротами с буквой «W» находился старый особняк, построенный в начале прошлого века. В темноте его детали невозможно было рассмотреть, в глаза бросалось лишь наличие трёх этажей и облепленное строительными лесами восточное крыло. Свет горел лишь в одной комнате на втором этаже. Там у окна стоял крупный мужчина с сигаретой и, отодвинув штору, наблюдал за подъезжающими автомобилями. Во дворе, у неработающего фонтана были уже припаркованы две машины – старый обшарпанный фургон с надписью «Cooper» на задней двери и новенький легковой автомобиль фирмы Ford, за рулём которого дымил сигаретой водитель.

Встречать гостей выходил пожилой дворецкий, прячась под зонтиком от ливня. Он был низкорослый и худощавый, лицо его было испещрено морщинами. Дворецкий вежливо здоровался, подчёркнуто обращаясь «сэр» или «мэм», предлагал другой зонт и советовал, куда ступать, чтобы не замочить в лужах ноги. Короткими перебежками дворецкий и каждый вновь прибывший добирались до крыльца, входили в прихожую, где избавлялись от уже успевших промокнуть плаща или куртки, шляпы. Свет горел только в прихожей, в одной из боковых комнаток на первом этаже и бледно светился из коридора второго этажа. Соседние комнаты были в большинстве своём пусты, не имея никакой мебели, ковров и настенных украшений, в других мебель была накрыта чехлами. Сам особняк остро нуждался в ремонте – половицы скрипели, обои во многих местах отклеились, штукатурку на потолке следовало подновить.

- Прошу за мной, сэр (мэм), - говорил дворецкий, когда гость избавлялся от мокрой верхней одежды и протирал обувь щёткой.

Далее следовал подъём на второй этаж, проход по полутёмному коридору мимо комнат без дверей, также в большинстве своём пустующих, к кабинету. Кабинет мог бы показаться просторным, если бы две трети его пространства не занимали стеллажи с книгами, шкафы с разнообразными предметами культуры разных народов, от эскимосов до полинезийцев, огромный старинный глобус в центре комнаты и самый большой письменный стол, который кто-либо из присутствующих когда-либо видел. В довершении в кабинет была снесена дополнительная мебель для сидения – стулья, кресла и софа, смотревшиеся здесь несколько чужеродно. Света была немного – тусклая люстра на потолке и лампа на письменном столе, светившая аккурат на толстую папку с бумагами. Лампочки нескольких торшеров с тёмно-красными абажурами не горели.

За столом у окна стоял тот самый крупный мужчина, которого можно было увидеть с улицы. Курил он, видно, давно, поскольку пепельница была переполнена окурками. Незнакомцу было около пятидесяти, круглолицы, полноватый, но из-за высокого роста не казался он обжорой-увальнем. Он был гладко выбрит, подстрижен и аккуратно причёсан. Костюм на нём был не из дешёвых, выдавал человека с хорошим достатком. Даже, когда в кабинет входил новый человек, толстяк лишь ненадолго отрывал свой взгляд от окна, после чего возвращался к своему наблюдению.

- Реджинальд Престон, - представлялся он, не сдвигаясь с места и не протягивая руки. – Я адвокат миссис Уинстон-Роджерс. Сама она задерживается, видимо, из-за непогоды. Присаживайтесь, располагайтесь, желаете кофе, чаю, что-нибудь покрепче? Если так, смело обращайтесь к мистеру Джексону.

Эта фраза раз за разом произносилась, пока Престон стоял спиной к двери. Несколько раз он оборачивался, чтобы взглянуть на громадные напольные маятниковые часы, затесавшиеся между шкафов, после этого недоверчиво сверялся с часами карманными, приближая их к лампе на столе, кривил лицо и опять возвращался на позицию наблюдателя.

Чем дольше продолжался этот безумный бег по никак не желавшему заканчиваться лабиринту, тем более Алистер утверждался во мнении, что он – лишь марионетка той неведомой силы, что повелевает этим местом. Той силы, что создало титанические шпили и нереальное небо, той силы, что втащила его и других несчастных в это царство чистого безумия, той силы, что желает лишить их разума, желает слышать их крики отчаяния, желает напиться их болью и страданиями.

- Нет, - Алистер впервые сказал хоть что-то, удивившись звуку своего голоса.

Нет конца лабиринту, нет спасения, ничего вокруг нет, возможно, и его тут нет. Это человек науки понял, как только панические мысли оставили его. Безумная улыбка засияла на его губах. Он разгадал эту головоломку, теперь он победит в этой игре. Так ему казалось, по крайней мере, а предательская мысль о смертельной ошибке в рассуждениях была безжалостна растоптана.

Алистер огляделся вокруг, пряча ладонью от своего взора ужасающее небо. Он увидел следы на песке, его собственные, капельки крови, его крови. С этим он разберётся - порвёт без всякого сожаления рукав рубахи, изготовит тампоны, пропитает их химикалиями, в избытке скопившимися в карманах его пиджака, и заткнёт кровоточащие ноздри. Затем неспешно отступит к стене, ощупает камень, в глубине души надеясь, что он окажется нематериальным, старательно запомнит текстуру кладки. После этого он оставит новые следы, ведущие к стене, сам же прижмётся к стене противоположной и, оперируя простыми заклинаниями, всплывающими без натуги в его памяти, расчистит песок вокруг себя, оставив лишь ложный след. Последним и решающим штрихом в его безумном плане станет собственная иллюзия, призванная спрятать его от чужих глаз. Неведомому охотнику из тумана, что наверняка истребил уже всех остальных (до Алистера доносились их крики, кроме того, он был здесь один, так что вывод напрашивался сам собой), придётся изрядно попотеть, чтобы добраться до него. Таков был план.

Человек в нечищеном костюме и очках быстро огляделся по сторонам, взгляд его цеплялся за малейшие детали необычной обстановки, дабы из них сложить головоломку, объясняющую происходящее. Он не казался ни растерянным, ни напуганным, будто давно уже привык просыпаться вот так посреди неизвестности в компании странных незнакомцев и на фоне ещё более странного окружения. Не мучил себя и догадками о том, кто он. Ответ на этот вопрос явился сам и заключён был не в имени или воспоминаниях о своём прошлом. Интуитивного понимания, что он может и чего он хочет, человеку оказалось достаточно. Пытаться что-то предпринять для стимулирование оставшихся участков памяти он не стал, понимая бесперспективность и неуместность таких попыток в текущей ситуации.

Человек в очках сконцентрировал свой взор на неправильном небе без солнца. В глубине души он, как и все испытал страх - от увиденного, от самой ситуации и от неизвестности, но подавил его в зародыше. Дабы отвлечь свой разум от тревожных мыслей, он принялся анализировать увиденное. У человека его квалификации возникло сразу несколько теорий, относительно происходящего - сон (слишком реалистичный?), иллюзия (слишком сложная и причудливая, смысл?), другой план бытия (как он здесь оказался?).

Изучая небо и шпили, человек не забывал осматривать и себя. Он похлопывал себя по карманам, нырнул рукой в песок в поисках чего-то. Он помнил, что был привязан к некоторым вещам, и не ощутив их рядом с собой, почувствовал раздражающий дискомфорт, даже стиснул зубы от злости - это была первая эмоция, которой он дал выход с момента пробуждения. По карманам обнаружились всевозможные склянки, содержащие в себе разные жидкости и порошки. Не извлекая их на свет, человек безошибочно понял предназначение каждой из них. Привычным движением он извлёк из нагрудного кармана фляжку и в несколько глотков осушил её. Поморщившись от обжигающей его внутренности жидкости, человек ощутил изменения в своём восприятии окружающего мира. Таинственная жидкость заставила мозг работать с удвоенной силой, но целительного воздействия на память, увы, не оказала.

Желая обезопасить себя, наёмники кинулись в разные стороны, уходя из зоны обстрела. Были прочитаны некоторые защитные чары, с которых у магов принято начинать всякое сражение. Стальной призвал в помощь Наследницу, которая соизволила наделить спутников своего необычного последователя боевой удалью. Непосредственно сближаться с врагом и атаковать никто не решился, за агентов Разелаго заговорили их магические союзники и дьявольские силы. Кимри же, не имея ни магии, ни союзников из других миров, просто бросилась в безопасное, как ей показалось, место.

Булава Августо, движимая тёмной волей, вырвалась из его руки и полетела в арбалетчика на крыше. Тот как раз перезарядил арбалет и выбирал новую цель, но в последний момент чудом отпрянул назад, избежав крайне опасного удара. Серый вновь обратился к силам нижних планов, вызвав оттуда союзника. Явившийся на зов орёл взвился в небо и круто спикировал на арбалетчика, вцепившись в его руки и голову когтями, не забывая ещё и клевать его. Белокожее чудовище, перепугавшее половину города, исполнило приказ Зелёной и кинулось ко второму арбалетчику. Могучим ударом оно располосовало человеку живот, из которого целыми потоками полилась бурая жидкость.

Тут за стеной огня показалась крупная человеческая фигура. Без всякого страха незнакомец шагнул прямо сквозь огонь, не издав ни звука, когда пламя обожгло его кожу. Этого человека никто не знал - даже налётчики явно не ожидали его появления. Это был крупный мужчина, мускулистое тело которого почти полностью скрывала кольчуга со множеством шипов, а за спиной весел огромный меч. Лицо неизвестного скрывал железный шлем.

Несколько замешкавшиеся из-за появления на улице нового персонажа, налётчики вскоре продолжили активные действия. Арбалетчик на крыше немного соскользнул вниз, вырвавшись из когтей хищной птицы, прицелился в неё и выстрелил с короткого расстояния. Болт на вылет прошёл сквозь правое крыло орла. Стрелок выругался. Второй арбалетчик, отбросил арбалет в сторону, выхватил короткий меч и всадил его в грудь Кхаша. Тварь из глубин издала мерзкий крик боли, но не отступила. Человек с мечом, наверняка удивлённый тем, что против него никто не выступил, бросился вперёд, к незащищённому кайелу и рубанул его клинком. Удар оставил глубокую рану на теле Кзара, едва его не убив. Чувствуя, что силы его покидают, Серый едва не упал на землю. Связь с орлом сама собой разорвалась. Кзар держался из последних сил. Последняя участница налёта, не определившаяся пока с целью, двинулась ближе к месту основных событий и, встретившись взглядом с прошедшим сквозь огонь незнакомцам, приготовилась скрестить с ним мечи.

Карта: ссылка

Добираться до места встречи с кобольдами пришлось недолго - дорога была уже знакома, нанесена четыре дня назад на карту, так что и без проводника отряд землепроходцев легко управился. Пришли люди на встречу заранее, никого на поляне с редисом не обнаружив, стали лагерем, выставили впереди дозорных и стали к встрече готовиться. Выбранное Хотеном место имело как свои плюсы, так и свои минусы. Поляна была местом открытым, даже в ночи хорошо освещённым, когда на небе яркая луна. Но вокруг неё был лес, тёмный и дремучий, подступиться недруги могли с любой из сторон, а чтоб заранее приближение кобольдов заметить, пришлось дозорных на деревья сажать, да и то они мало что видели, лишь по встревоженным птицам да звукам ориентировались. Но вместе с тем лес давал и неоспоримые преимущества - отступив в него, землепроходцы могли быстро выйти из сражения и заманить противника в заблаговременно подготовленные ловушки.

О своём приближении кобольды решили известить заранее звуками барабанов. Получалось у них это не слишком мелодично и не особенно громко, поначалу дозорные были весьма озадачены услышанным. Но приблизившись на расстояние в сто шагов к редисовой поляне, кобольды заиграли что-то уже более похожее на походный марш. Затем из зарослей один за другим выходили эти небольшого росточка ящероподобные существа. Было их немало, похоже, вождь захватил с собой на встречу всех, кого имел под своим началом. Землепроходцы насчитали шестерых кобольдов воинской касты и ещё восьмерых фуражиров. Впрочем, теперь они мало отличались между собой - цветовые различия свёл на нет боевой окрас. Все до одного кобольды, до того имевшие зелёную и красную чешую, теперь стали цвета пепла, и поверх этой краски были нанесены причудливые узоры чем-то, очень напоминающим кровь. Все кобольды-воины были вооружены копьями с каменными наконечниками, рабочим достались очень низкого качества короткие луки. Доспехов никто из этих существ не имел.

Во главе кобольдов шёл вожак, уж его-то с любым другим спутать нельзя было. Это была весьма крупная особь своего вида, всего на голову он был ниже Хотена, но по весу ему, пожалуй, не уступал. У вожака чешуя была естественного тёмно-серого цвета, только на груди его чешуйки были светло-серыми. В отличие от своих сородичей этот кобольд имел некое подобие одежды - на голове было что-то вроде короны из вороньих перьев, окрашенных кровью, такие же перья свисали с его пояса. В дополнение к перьям на голове вождя имелось некое подобие шлема из черепа крупной рептилии (а может и кобольда), на шее висели всякие амулеты и ожерелья из зубов крупных хищников и разных цветных камешков. В одной руке главный кобольд сжимал человеческую бедренную кость, украшенную металлическими вставками и способную сойти за дубину, в другой - деревянный посох, увенчанный костями мелкого грызуна (крысы, по всей видимости).

Хоть кобольды явно хотели казаться очень грозными и воинственными, боевой дух их заметно упал, стоило им увидеть перед собой семерых людей, вооружённых и готовых к серьёзному бою. Даже вождь, наблюдавший за тем, как выстраивается в неровную шеренгу его войско, то и дело бросал нервный взгляд на землепроходцев. Осознавая свою слабость, в глазах остальных кобольдов вожак старался выглядеть воинственно и, чтобы продемонстрировать свою власть, на двоих подчинённых прикрикнул, а одного огрел посохом. После он обернулся к людям, набрал полную грудь воздуха и вышел на несколько шагов вперёд.

- Я - вождь Чёрная Чешуя, - громко крикнул кобольд Хотену на всеобщем языке людей, которым он владел вполне сносно. - Твоя хотеть говорить, моя готова тебя слушать. Вздумать со мной юлить - твоя здесь умирать.

Карта: ссылка

Гоблин любил насилие, в особенности, когда его не применяли к нему. Вот и сейчас, когда все обменялись ударами, взорвались криками и стонами боли, были опалены огнём и обагрили пол пещеры своей кровью, Хелик внутренне ликовал. Ощущение было бы сильнее, если бы и сам гоблин принял какое-то заметное участие в вакханалии кровавой вакханалии, но ему в силу катастрофического невезения приходилось довольствоваться ролью стороннего наблюдателя на этом празднике боли.

- Давай-давай, так их, сделай их жён вдовами, - похвалил гоблин полубезумную огненную деву, которая с недавнего времени пугала его до чёртиков, сильнее чем целый отряд вооружённых и злых кобольдов.

Всё-таки Хелик хотел оставить свой след в этой героической истории как тот, кто внёс весомый вклад в славную победу, а не как тот, кто стоял рядом и подначивал остальных. А потому, преодолев нечеловеческую лень и сильнейшее желание вздремнуть прямо тут, на грязном полу пещеры, гоблин соизволил выпустить в Ичи-Ичи ещё один разряд магической энергии. Очень хотелось попасть, а потому Хелик даже прикусил свой длинный язык от напряжения.

Девятый день месяца Киторн по календарю Харптоса, в Землях Судьбы сейчас идёт месяц Кавефил. Какое точно число, принц не знал, перестал сверяться несколько месяцев назад, когда почувствовал, что окончательно осел в Фэйруне. Сегодня утром Анвар сделал в уме пометку, что нужно будет сверить даты, ведь скоро начнутся пять священных дней, которые надлежит проводить в молитвах и медитации. Ещё не решил для себя принц, станет ли он в этом году следовать традициям своей родины, его новая профессия накладывала определённый отпечаток на его возможности уделять время личным делам. Да, именно так, теперь у принца была профессия, весьма неожиданным образом судьба привела его на стезю искателя приключений. Два дня назад потом и кровью Анвар заслужил право так называться.

Большую часть сегодняшнего дня Анвар провёл, занимаясь покупками. В его теперешнем положении необходим был тщательный контроль над состоянием своего кошелька, к чему принц не имел никаких способностей. В годы обучения он постиг многие науки, с лёгкостью решал математические задачки, которые задавали ему учителя, но, когда дело доходило до практического планирования своих расходов, Анвар мучился и страдал, но проблемы этой победить не мог. А корень её лежал в той простой истине, что желаемые траты были несоизмеримы с финансовым состоянием принца. В итоге с болью в сердце Анвар расстался сегодня с двадцатью золотыми, ушедшими на ремонт его повреждённого в бою одеяния и особые чернила, необходимые для обновления книги заклинаний. Ещё вчера десять золотых ушло на услуги жрецов, залатавших его телесные раны.

В таверну "Горящий волшебник" Анвар входил в пасмурном настроении. Название будто намекало на недавние события, когда он был сильно опалён в схватке с хобгоблином. Хотя целительная магия и залечила страшные ожоги на его руках, принц то и дело посматривал на свои ладони, словно желая воочию в этом убедиться. Та схватка кроме повреждений на его теле оставила и шрамы в его душе. Жителя Квадры сложно удивить насилием, но участие в насилии самому - это были новые и достаточно тяжёлые ощущения для Анвара. Тяжёлые мысли он старался гнать от себя прочь, говоря себе, что произошедшее лишь укрепило его перед новыми испытаниями, что принесёт ему судьба.

Как бы то ни было, но в компании друзей принц старался не показывать своих тревог. Вечернее застолье в популярном и шумном заведении должно было поднять ему настроение. Из напитков Анвар как обычно заказал только воду. Он уже привык к тем взглядам, которыми награждали его официанты и трактирщики после таких вот заказов, каждый второй предлагал принцу отправиться в баню, поскольку в их заведении подают то, что можно выпить, а не то, чем моются (видимо, какая-то профессиональная шутка). И дабы не ловить на себе весь вечер осуждающие взгляды персонала, принц тут же пообещал заплатить за кувшин воды столько же, сколько стоит кувшин вина. Вопрос "почему бы тогда не заказать просто кувшин вина", Анвар как всегда проигнорировал. Он уже достаточно давно убедился в том, что жители северных земель не понимают его убеждений, связанных с чистотой тела и разума.

Подложив на стул подушечку из верблюжьей шерсти, Анвар уселся сверху и принял максимально удобную позу - за несколько месяцев своего пребывания в этих краях он так и не привык к мебели северян, после длительного сидения на стуле его начинали мучить боли в спине. С интересом заморский принц осматривал собравшихся в таверне посетителей, его изучение народа этой страны с её множеством культур и обычаев всё ещё продолжалось, и каждый день приносил Анвару новые открытия. Карнавал Странностей, что бы ни скрывалось под этим помпезным названием, определённо принца заинтриговал. Сейчас его мучило здоровое любопытство, поэтому Анвар стал прислушиваться к разговорам посетителей, заодно не упуская из виду и известия о болезнях на юге.

- Я благодарю всех богов за то, что свела меня с вами, - присоединился к тосту Анвар, подняв свою скромную чарку. - Пусть нам улыбается Удача, пусть Судьба ведёт нас дорогой славы, пусть боги будут к нам милостивы.

Принц ничуть не лукавил, произнося традиционный тост. В своих новых товарищах он нашёл весьма близких ему до духу людей, доказавших и то, что они обладают массой полезных талантов. На том пути, что уготовила ему судьба, Анвар нуждался в таких спутниках, ибо для одного человека та ноша, что он избрал, слишком велика.

Подняв на ноги Бентона при помощи целительной магии, наёмники стали отдыхать в задней комнате храма. Трое - всё тот же Бентон, сэр Томас и Мидхир - получили в бою с гоблинами и варгами серьёзные ранения, им требовалось время, чтобы перевязать свои раны и восстановить силы. Для этого потребовался примерно час. Остальные - Ван, леди Сабина и Лонгрим - времени тоже даром не теряли. Они внимательно осмотрели комнату, обнаружив припрятанные за шкафом мешки гоблинов с награбленным. Улов, ради которого два мелких зеленокожих мерзавца устроили такой погром, был весьма невелик: несколько коробочек с ладаном, священный символ богини Миеликки, выполненный из серебра в форме головы единорога, деревянный ящик с оставшейся на нём табличкой "Для бедных" и мелкими монетками внутри, пустой бутыль из-под святой воды, деревянный гребень, пара глиняных мисок и прочая мелочёвка, не представляющая никакой ценности. Следов крови, кроме тех, что наёмники и их враги оставили в совсем недавнем бою, в храме не было.

Ван в самом начале отдыха полез на колокольню, чтобы с высоты осмотреть всю деревню. Лестница находилась в очень плохом состоянии, даже гоблины не рискнули по ней подниматься, но с помощью магии Сабины и страхующих охотника товарищей, ему всё-таки удалось вскарабкаться на самый верх, протиснуться мимо колокола, который наконец прекратил качаться, и оглядеться вокруг. На севере от храма было совсем тихо - кладбище со склепом, за ним ещё одно, поменьше, рядом оборонительная башня, схожая с теми, что находились у моста, никого там Ван не увидел. Тогда он посмотрел на восток - таверна, которой здорово досталось от падающих с неба камней (несколько из них проломили крышу), была первым, что бросалось в глаза. В какой-то момент охотник заметил движение за окном на втором этаже, но это был столь краткий миг, что он не успел понять, кого увидел - гоблина, человека, животное или штору, которая шевельнулась от задувающего через дыру в потолке ветра. Дальше была уже знакомая площадь, заканчивалась она конюшней, там Ван тоже заметил движение, кто-то небольшого роста ходил в сарае, но в темноте неосвещённого здания рассмотреть этого кого-то у охотника не вышло. Правее от конюшни прямо на земле сидели несколько гоблинов - их-то Ван прекрасно видел. Заняты они были дележом добычи, о чём-то эмоционально спорили, и ни исчезновения с площади варгов, ни боя в храме, похоже, не замечали.

Дальше на юг лежали фермы и жилые дома. Тут не было ничего интересного, кроме одного огорода, в котором Ван заметил нечто, что не сразу уложилось у него в голове - два невысоких пугала (тыквенные головы, волочащиеся по земле обноски в качестве одежды) гонялись друг за другом по огороду, то и дело натыкаясь на препятствия и падая. Чуть позже стало ясно, что это парочка гоблинов, скорее всего, пьяных (ибо на трезвую голову такими глупостями даже гоблины не занимаются), напялила на головы тыквы и устроила игру в салочки. Рядом с этим огородом, если верить вывеске, находился единственный на всю деревню магазин. У входа его валялись тюки весьма крупных размеров - скорее всего, награбленное добро. Ещё дальше на юг можно было увидеть мельницу, стоящую на небольшой возвышенности. Расстояние до неё было великовато, но там Ван на пару секунд увидел гоблина, который вскоре скрылся из виду, не заметив охотника. Был он один или с компанией, и куда направился потом - этого человек не знал. Совсем уж вдали Ван увидел сломанный мост, соединяющий деревню с крепостью. Никакого движение ни у моста, ни у крепости охотник не заметил. Закончив осмотр, он вернулся к остальным и доложил о результатах. Не менее шести гоблинов всё ещё находились в деревне, но были разбиты на разрозненные группки, с которыми легко можно было справиться. Никого из жителей деревни, равно как и мёртвых тел, надо заметить, Вану не удалось увидеть, что оставляло открытым вопрос о судьбе местных жителей.

Карта: ссылка

Хелику было чрезвычайно сложно выходить из состояния боевого транса, в котором всё его естество было подчинено желанию рвать, рубить, кромсать, сжигать и пронзать врагов, когда не он сам, а некая мистическая сущность огромной силы контролировала его хрупкое тельце. И вот, когда все враги скоропостижно скончались, звон мечей и крики умирающих уж стихли, гоблин мучился тем, что не мог вернуться в обычное, повседневное состояние, когда он был просто хитрым лентяем, умело уклоняющимся от любой работы, требующей от него маломальских усилий. Даже в карауле, когда требовалось в расслабленной позе молча пялиться в одну точку, Хелик не мог найти себе места - всё ёрзал на месте, устраивал короткие перебежки, делал приседания, пускал магические искры из кончиков пальцев, в общем делал всё, что хоть как-то выплеснуть переполнявшую его энергию.

Призыв командира пускать кровь новой порции врагов Хелик воспринял с воодушевлением, не стал даже возмущаться использованному Хорем определению "зеленожопые гадёныши". Но в дальний угол чердака своей памяти гоблин, конечно же, отложил мысль о том, что Питер - грязный расист.

Эпическое сражение в тёмном подземелье, о котором никогда не станет известно широкой публике, перешло в самую решающую фазу. Каждый удар мог решить его судьбу - "пан или пропал". Так и вышло, когда сначала Оравер нашёл топором незащищённый бок вражеского офицера, а затем Инэллин довершил дело парой метких ударов ножей. Истекая кровью из многочисленных ран, командир отряда рухнул на грязный пол. Его подчинённые, кучка не слишком дисциплинированных наёмников-шадар-каев восприняла это событие как сигнал к бедствию. Без своего командира они лишились всякого интереса рисковать собственными жизнями ради не нужной им цели. Даже своего усыплённого магией эльфа, но всё ещё живого товарища беглецы не подхватили. Впрочем, далеко им уйти не удалось - плохо ориентируясь в укрытой саваном тьмы Запретной зоне они очень быстро забрели не туда, столкнувшись лицом к лицу с ужасающей твари, выбравшейся из портала. Тварь не посмотрела, что с шадар-каями её роднило прикосновение к теневому плану, а просто разорвала бедолаг в клочья. Их крики донеслись даже до искателей приключений, когда те, раненные и уставшие, выбирались с грузом всякого добра из повидавшего много крови и смертей подземелья под старинным имением.

Оказалось, что офицер-шейд действовал в одиночку, не известив своих правящих Урмласпиром коллег о своём намерении отправиться в Запретную Зону. И потому никто не стал ловить нарушивших закон авантюристов, никто не пустился за ними по следу, когда они покинули погружённые в вечную мглу улицы и через знакомый уже подземный ход выбрались за пределами города. Дальше было лишь делом техники - договориться с не слишком чистоплотным капитаном торгового судна, идущего в Сюзейл, скрываясь от портовой стражи пробраться ночью на борт и удалиться прочь от этого недоброго во всех отношениях места.

Своё семейное наследие Дескир Тантерим получил спустя столько лет. Больше всего радовался он не изделиям из серебра, а всевозможным бумагам, в руках умелого торговца способным превратиться в несметные богатства. Тут были и права собственности на несколько имений по всей Сембии, и акции крупного торгового дома из Аткатлы, ведущего торговлю по всему Золотому пути, и долговые расписки от купцов, чьи семейства всё ещё преуспевали. Возвращение семейных богатств, разумеется, потребовало немало времени. Сейчас же Дескир нанял несколько антикваров и счетоводов, которые оценили стоимость всего добытого искателями приключений, и честно отсчитал им пять процентов от суммы найденных богатств, что равнялось сумме в 1200 золотых - более чем достойное вознаграждение за труд. Этих денег группе авантюристов хватило ещё надолго, а когда они кончились, подвернулась ещё одна неплохая работёнка, принесшая и новые богатства, и широкую известность, но это уже совсем другая история.

К О Н Е Ц

Владыка глубоко и протяжно так вздохнул, строго посмотрел на Тарью, затем на Хельгу. Потом его взгляд смягчился, вновь он шумно выпустил воздух из лёгких и заговорил:

- Раз уж вам головой рисковать, то право узнать истину вы заслуживаете. Так что слушайте, да только всё дослушайте и не перебивайте. Никакой я не дух, человек я из плоти и крови. Зовут меня Ильфенор Ам-Аран, родился я около пяти тысяч лет назад в Солоне, бывшим в ту эпоху одним из величайших городов Имаскарской империи. Вам-то теперь не рассказывают о моей родине, да и не хранит ваш народ память о тех временах. В эпоху рассвета Имаскара рашеми были ещё варварами и лишь после его падения обрели некое подобие цивилизации, паразитируя на тех знаниях, что нашли на развалинах империи. Не в обиду это говорю, просто указываю на факт. Достиг мой народ великого могущества в обращении с магией, особенно славился своими изделиями, в которые вкладывал удивительные чары. Элита нашего общества как раз и занималась созданием таких предметов, называлась люди этой профессии чароделами, а сильнейшие из них были лидерами моего народа. Отец мой, Алданор, был первым чароделом Солона, генералом армий севера и мастером, какие рождаются раз в тысячелетие. Он создал за свою долгую жизнь множество сильных артефактов, но величайшим из них был Жезл власти, который современники ставили в один ряд с семью имаскарканами, самыми мощными творениями чароделов, в которых воплотились все знания моего народа.

- Я был ещё юношей и учеником, когда с наших западных колоний пришло известие о нападении огромного дракона. В то время подобное не было редкостью. Драконы были всё ещё многочисленны и многие из них отказывались делиться властью с быстро растущими государствами людей. Чароделы Имаскара тысячелетиями уничтожали драконов или приручали их. Но тот дракон, что напал на нас, несомненно отличался от своих сородичей. После того, как первые три отряда, посланные на его уничтожение, не вернулись, отец стал пристально изучать противника, что нам противостоял. Наблюдая в хрустальный шар, изучая мудрые книги и советуясь с другими великими чароделами, он выяснил, что мы имеем дело с белым драконом по имени Ангкараск, прозванным людьми запада Ледяной смертью. Это чудовище было тираном западного мира несколько десятков тысяч лет, ещё до того, как людям покорился огонь. После несколько тысяч лет оно провело в иных мирах, уничтожая их и обращая в ледяные пустыни. По возвращении Ангкараск уничтожил на западе три людские империи, каждая из которых своим развитием и размерами превосходила современный Рашемен. Расправившись со всеми, кто мог бы стать для него угрозой на западе, дракон обратил свой взор на Имаскар. Его привлекала мощная магическая аура, исходящая от наших городов. До того, как мы собрались в большой поход против него, он успел уничтожить уже шесть городов и забрал все артефакты из них.

- На дне этого озера находилось логово Ангкараска. В небе над озером мы и вступили с ним в схватку. Дракон был один, нас было тридцать человек - десять великих чароделов и двадцать учеников, все верхом на драконах, которые были гораздо меньше и слабее Ледяной Смерти. Сражение длилось три дня, мы испробовали всю самую разрушительную магию, какую только были способны использовать: жгли Ангкараска огнём, запускали в него молнии, обрушивали на него горы, извергали в него потоки энергии. Скорее всего, эти потоки магической энергии и стали причиной появления большого числа духов в Рашемене. Дракона же ничего не брало, его толстую шкуру невозможно было пробить, зато нам он наносил тяжелейший урон. На третий день битвы в живых оставался лишь я, все мои товарищи либо были сбиты Ледяной смертью, либо заморожены, либо умерли от истощения, исчерпав все свои жизненные силы на заклинания. Когда я уже готовился присоединиться к отцу и друзьям в загробном мире, мне в голову неожиданно пришла мысль испробовать чары сна. Обычно подобные заклинания на драконов не действуют, но в этот раз эффект был ошеломляющим - Ангкараск рухнул с небес в озеро. Однако, не существует способа закрепить эффект от сонных чар, кроме как постоянно их поддерживать, накладывая вновь и вновь. Чтобы приблизиться к дракону, мне пришлось создать в земле дыру, которая стала впоследствии могильником рашеми, и через немедленно образовавшуюся вокруг Ангкараска толщу льда поддерживать чары. Хотя в мои времена маги были значительно выносливее, чем теперь, силы наши тоже знали предел. К счастью, обилие расположенных в логове дракона артефактов, как и те, что мы принесли с собой, позволили мне перекачивать их энергию в свои чары. Свою жизнь я продлеваю похожим образом, но вместо артефактов вытягиваю жизненную энергию из самого дракона. Это продолжается почти пять тысяч лет. За это время погиб Имаскар, возникли новые государства, возвысились новые народы, и все давно забыли и обо мне, и о драконе. А я продолжаю держать Анкараска спящим, ибо, когда он проснётся, его несокрушимая ярость обрушится на весь мир, и никому из измельчавших ныне магов его не оставить. Случится то, что явилось вам в видении - весь мир покроется льдом, огонь цивилизации навек погаснет.

- К несчастью, около ста лет назад я исчерпал силу всех артефактов, находившихся на дне озера, мне пришлось перейти на использование собственной энергии, на экономию своих ресурсов, я начал стареть и был близок к тому, чтобы в отчаянии обратиться к ведьмам за помощью. Почему же я этого не сделал раньше? Очень просто - мне в отличие от вас, молодых людей, прекрасно известно, откуда берутся корни их общества, какими преступлениями перед людьми и перед магией хатраны себя запятнали, хотя большинство из них и не знает об этом. К тому же, что в мои времена, что в ваши, всяк, кто познал вершины магических секретов, ошибочно считает себя всемогущим. Мне уже много раз приходилось слышать об обезумевших от собственной власти магах - кто-то добивается власти земной, кто-то пытается стать богом, все они принесли лишь беды в этот мир. Я не могу рисковать, отдавая секрет существования столь могущественного дракона в руки ведьм. Среди них немедленно найдутся те, кто попытается его уничтожить или подчинить себе, неизбежно проиграет и обречёт весь мир на гибель. Но мне и не пришлось искать помощи, когда один ныряльщик выловил на дне озера фрагмент Жезла власти. Да, я говорю о той самой жемчужине, что вы зовёте Даром богов. Этот маленький камешек - источник почти бесконечной магической энергии, которой я смог питаться на большом расстоянии, будучи связанным с ним кровью моего отца и его создателя. Чтобы поддерживать силу источника я, выдавая себя за Владыку озера, которого никогда и не существовало, я наказал старшей ведьме вашей деревни построить церковь, которая была сооружена особым образом, так что звёздный свет проникает через специальные отверстия в крыше и наполняет жемчужину энергией. Я много раз приходил деревню в разных обличьях, чтобы наложить защитные чары и убедиться в безопасности жемчужины. И, конечно, я исправно исполнял обязанности Владыки Озера много раз скрывая Тиннир от врагов и принося вам урожай, когда соседи ваши голодали. Так что вся богоизбранность вашей деревни это, в общем-то, моя заслуга. Но, как оказалось, всех предпринятых мною мер, оказалось недостаточно для того, чтобы обезопасить жемчужину от посягательств злодеев. Я подозреваю, что кто-то из ваших ведьм выдал секрет Хале, иначе как объяснить её интерес к скромному сокровищу рыбацкой деревушки? Но к вопросу о предателе мы вернёмся позже, сейчас, когда вы знаете всю историю, вам должно быть понятно, что приоритетной задачей является возвращение жемчужины.

Магда быстро прониклась симпатией к своему новому товарищу. После разбойников, которые были грубы и невежественны, обращались с наивной дурочкой как с вещью, сладкоречивый рестовский аристократ казался ведьма настоящим принцем из детских сказок, которые она несомненно слышала. Вскоре она из загнанного зверька превратилась в весьма интересную молодую женщину, которая, в свою очередь, весьма живо интересовалась собеседником. Её эльфийских кровей муж в это время сгорал на устроенном Тихомиром костерке, и процесс этот никаких эмоций у свежеиспеченной вдовы не пробуждал.

Рассказала Магда немало. Лес она знала хорошо, но только ту его часть, что была к северу от реки Вонючки. Ещё в детстве от своей матери, такой же ведьмы-отшельницы, слышала девица, что к югу от реки обитают злые духи, а сам брод охраняет речной змей, и потому никогда через ту реку не переходила. Живности в лесу много жило всякой: лоси, олени, кабаны, волки, медведи, из того, что побольше и поопасней, можно на троллей, совомедведей, воргов и гигантских сколопендр наткнуться, но то твари редкие. Два враждующих племени мелких злобных тварей (одни - это, очевидно, кобольды, вторые же описаны как полуслепые карлики с синей кожей) обитают на восточной равнине, но порой и в лес забираются. Одни живут под большим деревом, другие в пещерах у реки. В северной части леса обитает вполне дружелюбный фее-дракон, но он перед незнакомцами не показывается, а донимает их беззлобными шутками. Кроме него, в лесу живут и другие феи и подобные им существа, но их Магда видела лишь краешком глаза в те редкие мгновения, что они теряли бдительность и не прятались при её появлении. В западной части леса живет "жабо-человек", невраждебный, но людей сторонящийся.

Большая сложность в этих краях - найти переправу через реки. Лагерь свой разбойники построили как раз на том месте, где речка Колючая обмельчала. А вот на равнине она полноводная и вброд её уже не перейдёшь. Было несколько мостов, да разбойники многие поломали, теперь нужно искать, где на другой берег перебраться, или плот какой для переправы мастерить, потому как воды здешние холодны и опасны. Речку Вонючую и вовсе Магда не знает, как пересечь, да и не советует. Опасностей кроме зверья и агрессивных существ тоже хватает. Охотники и разбойники постарались - ловушек повсюду наставили: где капканы, где волчьи ямы, а где и что-то иное. Так что ходить тут надо или с проводником, или внимательно под ноги глядя. Примечательных мест в лесу немного - остались кое-где руины заросших каменных построек, да время и мародёры не пощадили. Вот храм рогатого бога в лесу, несколько часов пути к западу, всё ещё стоит нетронутый, потому как могучий страж его охраняет, никого не подпуская. Разбойники вон ходили, чтобы чем-нибудь поживиться, да страж их всех растерзал в клочья. На равнине кроме Старого Платана, могучего дерева, видного на много миль вокруг, особенных ориентиров нет, разве что пещер пара, в одной из таких разбойники золото искали, да ничего не нашли.

Сама Магда жила в избушке в северо-западной части леса. Ориентиров там особенных нет, без помощи никогда в жизни на её дом, с лесом сливающийся, никто из посторонних не выйдет. Да и домой не спешила ведьма особо, она в лице Хотена нового друга обрела и желала ему помогать, а заодно и пырнуть Рогача хорошенько за весь обман. Так что вызывалась она путешествовать хотя бы на первое время с отрядом, места здешние показывать, потому как только тем и могли быть её знания полезны, ведь карту она читать совершенно не умела, для неё это была разрисованная разными красками бумажка, то есть очень странный рисунок.

Как с ведьмой беседу Хотен закончил, так за бандитку принялся. Крессле уже половину настойки в пасть влили. Плевалась она, конечно, поначалу, упиралась, проклятья изрыгать пыталась, да очень обидные для мужчин, но под напором трёх здоровых парней сдалась. Пойло было очень крепкое, мастер Боккен толк в самогоноварении определённо знал. И вот уже разбойница стала сперва буйствовать неистово, а после успокоилась и только кляп жевала, пытаясь кричать. К тому времени, как Хотен с ней на беседу настроился, да чарами успокоил, Крессла уж из сил выбилась и добиться от неё сотрудничества оказалось довольно просто.

- Ну, говори, что есть сказать, сила ты самозванная, - выпалила она в ответ, на удивление не помянув ни матушку Хотена, ни его мужское достоинство, ни его отношения со спутниками своего пола. И это в случае Кресслы, до сих пор только оравшей и сквернословившей, означало, что чары подействовали.

- Я предпочту выслушать, что первая жрица имеет сказать, после будем делать выводы и принимать меры, - весьма холодно ответила шериф на пламенные речи приезжей аристократки, огорошившей многих присутствующих своими обвинениями. - И я, разумеется, останусь, госпожа Леруа, и доброго вам денёчка. А ты Кимри…. держись подальше от неприятностей.

Но Кимри уже столь же решительной походкой последовала за Офелией и её слугой в толпу собравшихся. Народ расступался перед странной женщиной и её ещё более странным "слугой". Нашлось, правда, несколько смельчаков, закалённых в боях бывших солдат, которые с вызовом глядели на проходящую мимо них чародейку, но в конфронтацию с ней вступать не стали. Архибаронская лента, как видно, никакого уважения у местных не вызывала, равно как не вселяла в их сердца ужаса перед могущественным хозяином города. Даже те, что прежде наблюдали за происходящим с нейтральными физиономиями, морщили носы, увидев герб с двумя сцепившимися оленями.

- Тоже из патриотов, да? - неодобрительно хмыкнул замаскированный стражник, увидев, как надевает ленту Августо. - И архибарон, гражданин, архибарон.

Шериф уже переключилась на общение с взбудораженными произошедшим горожанами, как раз убеждала их, что не допустит хаоса на улицах города, когда к ней подошёл Илиас.

- И вы здесь, господин Отейро, - невесело усмехнулась шериф. - Видно, лучшего времяпрепровождения на этот вечер никто из нас не нашёл. Не беспокойтесь, у меня тут всё под контролем, пока что. И не стоит эту штуку в ход пускать без серьёзной на то причины. Это я как уполномоченный представитель закона говорю. Поговорим после проповеди. О, кажется, она начинается.

Все замолчали, когда на одном из балконов храма появилась немолодая уже женщина в белой рясе с жёлтыми полосами. Она подняла руки и благословила всех присутствующих, потом, не откладывая дело, ради которого все здесь собрались, заговорила чистым и сильным голосом:

- Друзья и соседи, возлюбленные братья и сестры, я принесла вам радостную весть. Все мы каждый день сталкиваемся с жизненными тяготами, нас постигают горестные утраты, мы видим несправедливость, а порой и жестокость. Над нашей верой насмехаются, имя нашей богини проклинают. Но сегодня я принесла вам послание от чемпионов Айомедеи. Эти вестники её воли знают о ваших трудностях и стараются положить им конец.

К столу перед храмом вышли два молодых и крепких брата-близнеца, облачённых в церемониальные одеяния. Они принесли и водрузили на стол некий крупный и весьма тяжёлый предмет, укрытый жёлтой тканью. Жрица развернула перед собой лист пергамента и начала читать:

- Люди Лонгакра. Пришло время искупления. Вскоре вновь зазвучит песнь Наследницы, и перед вами всеми встанет выбор: жить в качестве бесправных вассалов злых и коррумпированных властителей или вспомнить о своей чести и с доблестью стоять за свои права. Великое Возрождение даёт вам такой выбор. Подпись - Ленция Виссерин, рыцарь-наследник Великого Возрождения. Друзья, в наших силах вернуть вере в Айомедею её законное место и во имя Наследницы снова статья хозяевами в своей стране. И вот вам знак - знак того, что Рыцарь-Ангел поведёт нас к славе!

После этих слов близнецы подняли покрывало, под которым оказался удивительно тонкой работы серебряный шлем, выглядящий как лицо ангела женского пола. Первая жрица завершила речь и скрылась в недрах храма, близнецы остались стоять у стола со шлемов, вокруг которого собралось множество людей. В толпе всё не стихали возбуждённые голоса - всех интересовало, что это за Великое Возрождение такое, кто эта Ленция Виссерин, про которую никто тут раньше не слышал. Многие после речи жрицы сразу пошли прочь с площади, явно не одобряя то, что они только что услышали. Никакой агрессии слова жрицы не вызвали - никто не торопился тут же хвататься за вилы и бежать на свержение власти. Шериф и смешавшиеся с толпой стражники тоже отнеслись к происходящему довольно спокойно, только объединившись теперь старались сдерживать толпу зевак, желавших поближе рассмотреть чудесный шлем.

Двоих осуждённых боярским сыном за разбой поволокли на казнь. Оба упирались, стараясь задержаться на этом свете чуть подольше, но куда им тягаться с силой Тагила да его помощников. Один, что помоложе был, которого Сава дезертиром назвал, бормотал что-то не переставая, слёзы катились из глаз ручьём. Второй же напротив, под самыми ветвями замер и распрямился, с гордо поднятой головой он готовился принять смерть. Когда ему кляп изо рта вынули ,он вдруг произнёс:

- Жалею лишь о том, что вместе с трусом пришлось помирать. А вас, ублюдки, я запомнил и буду ждать вас в аду.

Потом он умер. Дезертир зарыдал как малое дитя, лицо его стало невообразимо грязным от слёз и земли, в которую он то и дело падал, бьясь в истерике. Когда его на место первого поставили, дали возможность высказаться, он умолять стал жалко, призывал в свидетели всех богов, что он теперь жизнь иначе вести будет, хорошим человеком станет, взывал к добрым сердцам своих пленителей, молил о пощади, но ничего ценного в обмен на свою жизнь не предложил. Не в силах больше слушать его мольбы, палачи отправили дезертира следом за его товарищем на тот свет.

С пленной ведьмой разговор строился совсем иначе. Её втроём Хотен, Эландор и Кром обступили, кляп изо рта вынули и дали возможность говорить. Сперва она злобным и в то же время затравленным взглядом смотрела в лица тех, кто её схватил. Друид приметил, что повадки этой Магды всё больше напоминают ему звериные. А когда она заговорила, то и вовсе понял, что не люди её воспитали, а сам лес и его обитатели. Но злоба… эта злоба была вполне человеческой.

- Вы все прокляты! - заявила первым делом Магда, голос у неё был неприятный, высокий, но с режущей слух хрипотцой и какой-то свистящий, на всеобщем языке людей она говорила плохо, путала ударения в словах. - Против бога пошли, за то и поплатитесь. Что? Не знали, что убили божьих людей? Они рогатому богу служат, хозяину леса. Теперь он за вами в ночи явится, не убережёт ничто вас от его стрел, ибо не знает лук его промаха.

Дальше ведьма рассказывала в красках, какие страшные кары обрушит рогатый бог на святотатцев, посмевших прийти в его лес и убить его слуг. Выходило, что она религиозная фанатичка, всерьёз отождествляющая атамана Рогача с богом Эрастилем, хотя не знала ни одного имени, ни другого, неизменно называя первого лишь рогатым богом. Всю свою жизнь Магда прожила в лесу, на западной его стороне, ведьмовское ремесло переняла от матери, такой же отшельницы, никакой грамоте она никогда в жизни не обучалась, но немного разбиралась в практической стороне магии. Остальные её представления об окружающем мире были переплетением детских сказок и совершеннейших заблуждений. Страну на севере она называла Чёрным королевством, которой правит злой король-дракон, мечтающий завоевать священный лес рогатого бога и вырубить его до основания. Разбойники в её представлении - благородные рыцари, противостоящие бесчисленным армиям короля-дракона и служащие самому рогатому богу. Самого бога она видела лишь раз и мельком, верит, что он живёт в деревьях, может появляться и исчезать, когда ему вздумается. Сама Магда не служила Рогачу, она долгое время наблюдала за его людьми, а однажды наткнулась на того полуэльфа Эрвина, в которого влюбилась и стала его женой, как она для себя это понимала. Помогать святотатцам, оскверняющим своим присутствием лес, ведьма не собиралась, а польза от неё, судя по всему, была бы очень кстати, поскольку округу она знала прекрасно, куда лучше, чем бывший конюх Сава.

Теперь, раскрыв все карты перед капитаном, Танкред не видел смысла разыгрывать невинность перед старшим помощником и его людьми, которым уже наверняка было известно, в чём их подозревают паладин и его коллега. В отличие от своих спутников, попытавшихся освоиться в этой новой для себя обстановке, рыцарь держался особняком, иногда перешёптывался о чём-то с Рейво и не спускал подозрительного взгляда с матросов, случись ему оказаться рядом с ними.

На обед Танкред всё-таки вышел, решив, как минимум, понаблюдать за тем, что там будет происходить. Как выяснилось, ничего особенного. Убедившись, что еда не отравлена, паладин даже нашёл в себе смелость притронуться к стряпне Синжа. Затем молча удалился в свою каюту и вышел лишь на закате, чтобы подышать свежим воздухом. При всех своих габаритах и облачении в совсем нелёгкие доспехи, Танкред двигался почти не заметно и ни с кем из команды за несколько таких прогулок в темноте не столкнулся.

Ночью рыцарь, всерьёз опасаясь, что нападение произойдёт в скорости (а зачем Монтрею и его людям ждать, кормить лишние рты и терпеть компанию сверлящих их взглядами паладина и инквизитора?), разделил дежурство с Рейво. Даже, когда была не его очередь прислушиваться к каждому шороху за дверью, Танкред не мог окончательно расслабиться и заснуть. А если на пару минут и погружался в дрёму, то сон оказывался рваным и тревожным. То и дело, закрывая глаза, он видел перед собой лицо Жюстины и отчего-то думал о том, что не судьба им больше свидеться на этом свете. Ещё паладин, размышляя о своём теперешнем положении, всё более утверждался в желании променять напряжённое ожидание опасности на корабле на кровавый хаос поля боя.

Так и не выспавшись толком, паладин весь следующий день ни разу не показался наверху. Не выходил на трапезу, сказавшись больным, и голод утолил едой из собственных запасов, взятых в дорогу. Рассказ Бугора, поделившегося мнением матросов о текущей ситуации, Танкреда нисколько не успокоил. Лишь Рейво мог понять его опасения, поскольку только ему вера позволяла видеть ту же самую тьму в Монтрее и его людях, что видел паладин. Остальные же пребывали в слепом неведении и наслаждались пока что беззаботным спокойствием. В глубине души рыцарь им завидовал.

* * *

Известие о приближающемся шторме застало паладина врасплох. Он готовился сражаться с мятежными матросами, а теперь выходило, что ему уготована одна с ними судьба - бороться за свою жизнь со стихией. Танкред поднялся на палубу, несколько растерянно поглядел на приближающиеся грозовые облака, выслушал Монтрея и молча последовал вслед за Рейво вниз. Даже отбросив возможность быть предательски убитым одним из заговорщиков во время палубных работ, паладин трезво рассудил, что от него, всё ещё облачённого в тяжёлые доспехи, будет пользы не больше, чем от слона в посудной лавке.

Поспешно вернувшись в каюту, рыцарь убедился, что его ценный груз всё ещё при нём, надёжно закреплён в поясной сумке. Проверил, крепко ли застёгнуты ремешки на походном рюкзаке и на частях его массивных лат, затем обвязал рукоять сабли вокруг ножен. Щит же закрепил ремнём на лямках рюкзака. Теперь быстро приготовиться к бою Танкред уже не смог бы при всём желании, но сейчас приоритеты его были иными - приготовиться к схватке с непогодой. Потом, отбросив прочь все лишние мысли, рыцарь произнёс два заклинания - первое создало над его головой небольшой светящийся шарик, второе должно было защитить его от обморожения, случись ему всё-таки оказаться в воде. И наконец, Танкред сделал то, что полагалось делать человеку, оказавшемуся бессильным в подобном положении - стал молить Саренраи о спасении для себя и своих товарищей.

Когда ураганный ветер налетел на корабль, паладин стоял, раскорячившись в нелепой полез, посреди своей крошечной каюты, дабы придать себе хоть немного устойчивости. Как оказалось, это ему ничуть не помогло, и после первого удара, Танкред с грохотом полетел на пол, едва не проломив своим весом борт. Едва он поднялся на ноги, как выяснилось, что в трюм попала вода. Рейво уже выскочил из каюты наружу, матросы героически боролись за жизнь корабля. В этот раз рыцарь не стал стоять в стороне. Навалившись плечом на дверь, он открыл дверь и двинулся к помпам, цепляясь крепкими руками за всё, что могло помочь ему остаться на ногах. Добравшись наконец до помпы, Танкред стал откачивать воду, что оказалось процессом физически сложным и совершенно бесхитростным, так что даже паладин с его ничтожными познаниями в мореходстве мог справиться с этой работой.

- К алтарям, значит, - подвела итог Алира. - Держимся рядом, не расходимся, пока до святилища не дойдём. Пещера эта коварства полна, множество ходов может увести от главного пути и завести в ловушку, где уже многие нашли своей конец. Телторов первыми не бейте, только если выбора вам не оставят. Ну же, идём.

И Алира вошла первой в тёмную пещеру, уходящую глубоко под землю. Волшебный огонёк вскоре замерцал, освещая проход. Изнутри веяло холодом, с каждым шагом становилось всё холоднее, и странно было из жаркого лета вступать в морозную зиму. Хатрана и тут на помощь пришла, сотворив заклинание, которое от холода защищало. Вспомнилось тут ведение в храме, где она так же от пожара тиннирских юнцов спасла. Те же чары это были.

Больше часа шёл небольшой отряд по узкому проходу, должно быть глубоко под землёй теперь оказался, а если прикинуть расстояние, то выходило, что и воды озера теперь над ними оказались. Потолок и стены пещеры вскоре стали ледяными, под ногами раздавался морозный треск, мелкие льдинки опадали с потолка и то и дело впивались в незащищённую кожу. От этих неприятных ощущений даже заклинание не защищало. Ни духов, ни живых существ пока не встречалось. Алира всю дорогу молчала, поддерживая концентрацию на заклинаниях.

Наконец вышли в просторную прямоугольную пещеру. Форма была столь геометрически правильной, что не возникало никаких сомнений в её рукотворности. При этом работа была проделана колоссальная, неведомые зодчие не просто выровняли стены, они нанесли на них причудливые узоры, увы, под толстым слоем наросшего на них льда с трудом различимые. Впрочем, можно было утверждать, что это не рисунки рашеми. В этой прямоугольно пещере отряду встретились первые духи-телторы: волк и барсук. Выглядели они величественно, почти божественно, из их полупрозрачных тел струился небесный свет, которого хватало для освещения всей пещеры. Хатрана зашептала слова на незнакомом мужчинам языке, молодые же ведьмы узнали язык друидов, основы которого изучает каждая ведьма, даже та, что не станет служить природе. Алира просила у телторов дозволения пройти к алтарям, чтобы восславить трёх богинь. Волк и барсук ответили молчаливым согласием.

Осторожно и неспешно, дабы не спровоцировать нечаянно добрых духов, молодые тиннирцы и старшая ведьма направились в левый проход из прямоугольной комнаты. Далее следовал настоящий лабиринт из ходов, ничего рукотворного в нём не было - некоторые проходы буквально сразу же заканчивались тупиком, другие сужались настолько сильно, что протиснуться в них не вышло бы даже у мыши. Но хатрана знала верный путь и безошибочно вела по нему отряд. На этом пути в стенах были сделаны усыпальницы, в которых покоились останки многих тиннирцев и жителей ближайших деревень, многие из которых давно уже стёрлись из карты. Странным образом большая часть останков выглядела очень хорошо сохранившимся, хотя могилам этим были сотни лет. Наверное, холод и магия сыграли в этом свою роль. То и дело на пути встречались телторы, и каждый раз Алира успешно выпрашивала у них безопасного прохода.

Пройдя дорогой мёртвых, отряд вошёл в святилище. Это была странная пещера, разделённая на три прохода и залитая голубоватым светом. Свет струился с потолка, который был будто стеклянным. За ним отчетливо видна была вода, в которой то и дело проплывали разные рыбёшки. Сквозь эту толщу воды и льда каким-то удивительным образом в пещеру доходил солнечный свет. В дальнем конце каждого из трёх проходов находился алтарь. Все они были разными и соответствовали сущности трёх богинь. Алтарём Балы был гладкий серый камень, на который проливался волшебный белый свет, символизировавший жизнь. Алтарь Хеллиары был покрыт буйной растительностью, а окружали его две огромные каменные скульптуры пантер. Алтарь Тайны был сделан из металла и украшен самоцветами, за ним располагались камни, на которых горели магические руны.

Но на алтари и удивительный потолок у тиннирцев не было времени засматриваться. В самих проходах прямо на их глазах разворачивалось грандиозное сражение. Величественные и грациозные телторы, в основном волки, бились с отвратительными членистоногими тварями, похожими на пауков, но куда больше и уродливей, да и выглядели они так, будто сами были не из плоти, а изо льда. Телторы уступали этим ледяным паукам в количестве и, похоже, терпели поражение. Вот и сейчас, издав ужасный рёв, могучая призрачная пантера растворилась в воздухе после смертельного укуса паука.

- Не знаю, что это за твари, но им не место в этом святом месте, - крикнула своим спутникам Алира. - Бейте их, не жалейте.

Карта: ссылка

Хелик разлепил глаза, поглядел на синее небо над головой, решил, что ещё слишком рано просыпаться, перевернулся на бок и прикрыл глаза. Какие-то странные ему в последнее время сны снились: что он как дурак к группе людей прибился, ходил с ними по всюду, строил из себя какого-то искателя приключений, потом дрался с кобольдами, его там чуть было не убили. Эх, чего только не приснится. Гоблин сладко улыбнулся, радуясь тому, что он сейчас далеко от людей, всяческих битв и прочих неприятностей.

- Живой там, Хелик? Смотри мне, - раздался голос злобной сучки из его сна.

Гоблин удивлённо раскрыл глаза, перевернулся, огляделся кругом. Дрянь! Это был не сон. А он вовсе не спит у входа в родную пещеру, а валяется в грязи, весть нашпигованный стрелами как ёж иголками. Лицо Хелика приобрело самый несчастный вид, вечно задранный вверх нос грустно повис, улыбка растворилась. Гоблин оглядел свою курточку, которая была теперь уже совершенно безнадёжно испорчена - всю её придётся латать от дыр, а уж сколько придётся выложить за чистку от кровавых пятен.

- Да, уж, спасибо, - ответил Хелик, а стоило Мариэль повернуться к нему спиной, как гоблин скривил в её сторону злобную гримасу, высунул язык и показал ей неприличный жест.

Кажется, бой был окончен. Враги разбиты или бежали. Все кроме гоблина пережили сражение своими силами. Вот не мог кто-нибудь из них свалиться из товарищеской солидарности, неужели это так трудно? Расстроенный гоблин стал слоняться по месту, где разыгралось жестокое побоище, в качестве трофея, пока никто на него не смотрел, сунул за пазуху дохлую крысу, потом подумал, и прихватил ещё одну.

- Чего тут у тебя? - спросил Хелик, которого ковыляние по ферме довело до места, где Питер Хейн собирался пытать . - О, это дело. Я сейчас помогу.

И Хелик решил применить к кобольдам старинную гоблинскую пытку, которая по меркам людей могла показаться совершенно бесчеловечной. Для начала он стал лицом к лицу с кобольдом, зафиксировал ему голову так, чтобы пленный не мог отвести от него взгляд, а после оттянул пальцем одной руки своё нижнее веко, а пальцем правой стал ритмично надавливать на глазное яблоко.

- Я могу продолжать так долго! - угрожающе произнёс гоблин. - Отвечай моему другу, если хочешь, чтобы это прекратилось.

Все нужные для тагилова представления аксессуары у хозяина нашлись. Сам Олег сперва с интересом наблюдал за работой этого громадного человека, а после забеспокоился, как бы у него тут и вправду пыточную не устроили. Жене, которая вышла из своего укрытия и издали за Тагилом наблюдавшей, велел хозяин в дом убраться, а после к Хотену подошёл и предложил пытки за ворота перенести. Припомнил Олег народные поверья о том, что места, где страданий много приключилось, злые духи облюбовать могут, а ему с женой тут ещё жить. Боярин хозяина уверил, что ничего плохого не случится, и Олег на словах согласился, но сам ещё долго за действом с большой тревогой следил.

Пока хозяин фактории со стороны беспокоился, пленные, перед чьими глазами рыжий верзила нечеловеческую жестокость демонстрировал, успели штаны обмочить. Тут надо сказать, что оба разбойника были много старше Тагила, казались людьми опытными и бывалыми, чем-то Волкогона напоминали. Тот, что с варваром остался, ему вообще в отцы годился. Волос на его голове немного осталось, в кое-как обстриженной бороде была седина, правый глаз отсутствовал, на уродливой роже морщины чередовалась с застарелыми шрамами. Но перспективы быть зажаренным как кабан и на него впечатление произвели.

- Ты это, па-парень, не по-пори горяшку, я же ска-скажу всё, - вымолвил он, едва его беззубый рот был освобождён от кляпа.

И одноглазый тип, сбиваясь и запинаясь, выложил Тагилу всё, что варвар хотел услышать, даже больше. Речь его была полна просторечий и словечек незнакомых, бревойцами не потребляемых. Объяснялось это тем, что разбойник был родом из деревни Новоборо, расположенной далеко к югу от этих мест, в Речных Королевствах. Звали мужика Викулом, большую часть своих сорока семи лет занимался он разведением воронов в родной деревеньке, а как неурожай настал и жрать нечего стало, своих пернатых подопечных всех поел, что в Новоборо смертью карается. Тогда Викул в леса махнул, сперва охотиться пытался, а когда охотой прокормиться не смог, случайного грибника зарубил топором от отчаяния. Ступив на кривую дорожку, мужик уже с неё не сходил - разбоем стал промышлять. Так он и рыскал по южным лесам в одиночку, пока не повязали его люди шерифа. Отправили Викула на казнь вместе с такими же лиходеями, как и он, а они сбежали, в банду сбились и на северо-восток ушли. Уже в Ничьей Земле к более банде крупной банде прибились.

Далее он рассказал о своей нынешней банде. Главным в ней является некто Рогач, имя которого разбойник произносил с трепетом. По словам Викула, атаман - настоящее чудовище среди людей. Жестокий, совершенно непредсказуемый и чудовищно сильный. Никогда разбойник не видел, чтобы кто-то так же метко стрелял из лука. Рогач постоянно носит жуткий шлем-маску с рогами, его лица никто из подчинённых никогда не видел, отчего многие даже сомневаются, что лицо у него и вправду есть. Под Рогачом ходят двое - Хаппс Байдон, который вёл отряд в эту вылазку и был убит Тихомиром, и Крессла Рубщица, стервозная баба, ловко орудующая топорами, которая осталась в лагере. Последние полгода или даже больше Викул только с последними двумя ошивался, они разбиты лагерь у реки в лесу, оттуда совершают вылазки и туда же свозят трофеи. Там сейчас должно быть одиннадцать человек, включая Кресслу. Ещё около двух дюжин с Рогачом куда-то на юг отправились, но Викул не знает точно куда именно. Крессла знает, потому как отправляет на юг каждый месяц часть добычи.

Кроме разбоя банда ничем больше не занимается. Зимой вообще почти не вылезали из своих землянок, только за данью к Олегу и выходили. Ещё осенью лагерь немного обустроили, порубили деревьев, сделали наблюдательные посты в кронах нескольких оставленных. Часть древесины вместе с добычей вот недавно отправили Рогачу. Кроме Олега тут разбойники ещё травника и алхимика Боккена прессуют, да охотников, если встретят случайно, только с них добычи обычно и нет никакой. Осенью ещё на большую дорогу выходили, проезжих торговцев обдирать. А больше в этих краях нет никого, разве что кобольды, или гоблины, или ещё какие-то малорослики обитают где-то к востоку в холмах, но их там целое племя, так что банда к ним не суётся.

Лагерь в лесу охраняется слабо. Есть там две неприметные вышки в кронах деревьев, на которых всё время находятся дозорные, а больше ничего и нет. Стен и каких-либо построек в том числе. Паролей разбойники не используют, своих в лицо знают, подпускают поближе, пока не рассмотрят. Вообще нападения от людей не боятся. Охрана на случай, если упомянутое племя кобольдов на их добро позарится. Возвращения отряда ждут на следующее утро. Викул выразил полную готовность дорогу к лагерю показать, потому как, по его словам, найти его весьма непросто.

* * *

Хотену достался второй разбойник, немного моложе первого и не такой уродливый. Был он весьма крепок и даже где-то хорош собой, из всех убитых и повязанных сегодня он, пожалуй, меньше других на разбойника походил. Принаряди его получше - и он прекрасно сольётся с толпой рестовцев, с песнями и плясками провожающих путешественников в дорогу.

- Хотен Блудович, надо же, - то было первое, что вымолвил пленник. Он хоть и обмочился от страха, в присутствии боярского сына успокоился и расслабился. - Не помнишь меня, барин? Ну верно, тебе-то совсем мало годков тогда было. У бати твоего за конями ухаживал. Дядька мой главным конюхом был, а я помогал. Савой меня зовут.

Хотен этого Саву не помнил, как не помнил и многих других людей, работавших у отца во времена его детства. Когда пленник стал рассказывать, боярин смутно припомнил начало его истории. Сава с малых лет дядьке с лошадьми помогал вместе с ещё тремя братьями. А потом влюбился в юную племянницу ещё одного рестовского боярина, бывшего с Блудовичами в дальнем родстве. Любовь была взаимной, но даже в вольном городе Рестове не приняли бы люди брака простого паренька без роду и племени и девушки из голубых кровей, чей знатный род от самого барона происходит. Однажды Саву с его возлюбленной застукали. Девица, дабы избежать позора, своего любовника оклеветала, заявила, что силой её взял. Сава из Рестова бежал и в следующие без малого двадцать лет по всему Бревою слонялся, нигде толком не задерживаясь. На юге ему каторга была обеспечена, на севере редко находилась работа для не пойми откуда взявшегося мужика. В последние четыре года Сава на шахтах Гарессов работал, а как шахты дворфам отдали, подался на юг, в Ничью Землю. В лесу он жил пару месяцев, ловил зверьков мелких в силки, так и выживал. Зимой чуть не помер с голоду, чудом вышел на лесной лагерь разбойников. Те его повязали, долго выпытывали, чей он соглядатай, но по впалым щекам и выступающим рёбрам быстро поняли, что не врём. Тогда выбор у Савы небольшой оставался - либо убитым быть, чтоб никому не разболтал, где лагерь находится, либо примкнуть к разбойникам. Для загнанного в угол человека выбор стал очевидным.

В разбойниках Сава ходил всего два месяца. Рогача он никогда не встречал, но пересказал примерно то же, что и его товарищ, с чужих слов. В остальном о разбойниках и их лагере он всё то же самое рассказал. Ещё Сава хорошо северную часть Нарлмарского леса знал. Поведал о кобольдах, которые там обосновались. Не целое племя, на всего-то десяток. Что-то они там выращивают и от урожая своего чужаков отгоняют острыми копьями. Ещё Сава наткнулся на заброшенный храм в лесу, но заходить в него не стал, убоявшись гнева богов. Все эти места он готов был показать на карте, и точно так же, как его товарищ был полностью открыт к сотрудничеству.

* * *

Олег, убедившись, что пыток не предвидится, уважительно кивнул Тагилу и по своим делам отправился. Увидев, что Тихомир за трупы взялся, хозяин недовольно показал головой, а после некоторых раздумий всё-таки высказался:

- Это ты зря, старче, собакам человечьи похороны даришь. Нет, ну если желаешь их посмертное существование так облагородить, противиться не стану. Одного только мне оставь, главаря, например, я с ним поквитаться должен, для душевного успокоения.

Пока двух разбойников допрашивали, а остальных со двора выносили, Светлана против желания мужа из дома выскочила, робко к вещичкам убиенных подошла и с опаской осмотрела, ни к чему не прикасаясь.

- Колечка при них не было? - боязливо спросила она у осуществлявшего сбор трофеев Мартина. - Маленькое такое, невзрачное, из меди. - Женщина показала свой тонкий изящный пальчик, на котором была светлая полоска от отсутствующего ныне кольца. - Не видели такого? Они в прошлый разс собой с собой прихватили.

Никакого кольца у убитых и пленных Мартин не находил. После вопроса Светланы обыскал разбойников повторно и вновь искомого не обнаружил.

- Почём я знаю? - ответил Волк, когда Тарья спросила его о планах рашемарской ведьмы. - Если бы мне и сказали, думаешь, я понял бы чего? За тем же, зачем и вам?

Тарья горца виноватить стала, мол осознай, что твои верность натворили. А он глаза отвернул, губы сжал плотно, видно, что и сам всё понимает. Неплохой он был человек, совестливый. Чувствовалось, что страдает Волк не от телесных ран, а от осознания собственной причастности к великому злодеянию, совершённому его князем по указке тёмной твари Халы.

- Разве от веры моей изменится что? - ответил он, медленно произнося каждое слово. - Даже если слово сдержит, ваши ведьмы за головой Беора рано или поздно явятся. Жалею лишь о том, что рядом меня не будет ни в час триумфа князя, ни в час его гибели. Значит, такова воля богов.

Тарья спросила и о существе из её с товарищами общего сна или пророческого видения. Ведьминых отродий Волк помянул. Мало кто в тихом Тиннире о таких существах слыхивал, да вот Улку, краем уха разговор тот заставший, вспомнил слово и побежал к родным за советом. И в самом деле припомнил папенька юного чародея, как тот после своего ученичества всё поминал некую книжицу. Тут уж и сам Улку вспомнил, о чём речь была, да бросился домой, искал выписки из учёных книг, что когда-то делал. То одно из первых его заданий было - изучение грамоты и сведений об окружающем его мире, уж затем обучение магии началось. Вот тут-то он и наткнулся на своей же рукой сделанную запись о ведьминых отродьях. В малые лета мало что понял из написанного, а сейчас на место всё встало.

"Отродье ведьмовое есть отпрыск ведьмы (иначе карги) мужского полу. То несчастные дети нечестивого союза ведьм с особями иных видов, несущие на себе с рождения печать великого зла. Не заложено в них от природы никакой тьмы, но воспитание ведьмовское и неприятие в человеческом обществе очерняют их дыши и уродуют их разум злыми мыслями.

Несут на себе отродья ведьмовые следы деформирующих мутаций, что по меркам людским делают их уродами. Немногим посчастливилось унаследовать от своих отцов человеческий облик, а случались и такие отродья, коих даже среди людей можно счесть красивыми. Однако всякое отродье от человека отличить можно по неестественному цвету кожи и глаз. Большинство же имеют развитую мускулатуру и крупные по отношению к людским размеры. Иные отродья и вовсе зачаты ведьмами от нелюдей вроде орков, хобгоблинов, троллей или даже великанов, из-за чего имеют размеры и пропорции своих отцов."

Своей находкой Улку вскоре с остальными поделился. Волк лишь его дополнил:

- Наверное, ещё одно ведьмино отродье. Немало их по нашим горам бродит, всех и не запомнишь. А Баженка для чего? Заложница, вестимо. Жениться-то Беор точно не станет, была у него жена, иным женщинам места в его сердце не найдётся.

Волк очень удивился, когда Тарья, да ещё и с помощью Хельги, разрезала его путы. Вырываться не пытался, благодарно кивнул девушке, выслушал охотника.

- Верю-верю, знаете леса, а что толку, когда Беор конный, а вы пешие? У вас-то коней нет, верно? Дорога отсюда одна, князем хорошенько изучена. Уж поверь, он не даром столько лет выживал в горах, ходы наперёд просчитывает. Про Айвена спрашиваешь? Да если бы я знал. Человек или нечеловек? Может статься, что тоже перевёртыш, как эти двое. Но про тех я сразу знал, а Айвен всё же по-людски себя вёл больше. Языком чесать большой любитель. Вот и всё, что о нём знаю. Остальное, как и вы, впервые в жизни видел.

- Где же их тут, дедуля, держать? - вопрошал Олег у Тихомира. - Сам видишь, дом хозяйский, домик гостевой, конюшня и склад. Ежели тут ещё тюрьму огородить, то от двора совсем ничего не останется. Да и не по душе мне с этими разбойниками соседствовать. За разбой в Бревое петля полагается. Так что по закону лучше их вздёрнуть да к стенам прибить, чтоб остальные прознали, какое наказание за дела их грешные ждёт.

Видно было, что глубокую обиду на этих бандитов хозяин затаил. Как вспоминал о них, так сразу весь гневался да надувался. Не терпелось ему с грабившими его три месяца подлецами поквитаться. Когда боярский сын свой хитрый замысел изложил, Олег лишь покивал молча, встревать не стал. На том и порешили, а после спать и набираться сил для битвы пошли.

* * *

Ночь прошла без происшествий. Волкогон и Мартин друг друга ночью на вахте поменяли, ничего не высмотрели. Олег всю ночь не ложился, раз десять на южную стену подымался, всматривался вдаль, где в ночной мгле чернел древний лес. Потом откуда-то меч приволок и полночи с ним во дворе упражнялся. Силушки хозяину не занимать было, а вот мастерством не вышел. Даже несуществующему противнику головы срубал как-то неумело.

По утру, ещё до рассвета, Олег всех гостей разбудил, накормил завтраком, а сам у стены дежурил. Светать начало, когда он прокричал, что едут-таки разбойники. Остальные все на стену поднялись и разглядели приближающуюся со стороны леса шестёрку всадников, одного коня без седока за собой вели. Укутаны все разбойники были в тёмные плащи, так что издали и не разберёшь, что у них там за доспехи и оружие. Луки при всех имелись, как Олег и предупреждал, а больше не видно было ничего.

Все в остроге тогда на места, заранее условленные, отправились. Эландор и Волкогон на стену поднялись и там укрылись. Тагил, Мартин и Кром со своим ручным зверьком за створками настежь открытых ворот спрятались. Хотен и Тихомир расположились за складом в дальнем конце двора. Хозяин прямо в центре стоять остался, оружия не взял с собой, чтобы раньше времени разбойников не насторожить, и оттого нервничал сильно, то и дело на сарай посматривал, да в окошко дома, где жену оставил.

Наконец разбойники пожаловали. Остановились за воротами, спешились, одного из своих с лошадьми оставили, а сами гурьбой ввалились во двор.

- А ты смекалистый, хозяин, научился правильно гостей встречать, - вместо приветствия выкрикнул шедший первым разбойник, лицо которого скрывал натянутый к самому кончику носа капюшон. За спиной лиходея болтался мощный лук, в котором Волкогон признал качественное оружие, получше его собственного. - Где же жена твоя-красавица? Что же ты, Олег, решил самое ценное сокровище от нас спрятать?

Олег весь напрягся, сжал руки в кулаки, но пока сдерживался. Четверо разбойников не торопясь ввалились во двор следом за своим главарём. Один как назло остановился там, где смыкались створки ворот. Это был крепкий такой малый, плаща в отличие от своих подельников не носивший, наверное, чтобы кичиться завидным сложением. Остановившись, он стал дожидаться завозившегося с лошадьми товарища.

- Эльфом пахнет, - вдруг произнёс главарь и стал озираться кругом в поисках источника запаха, уловить который сумел только он.

Тут Олег запаниковал и испуганно обернулся к сараю, сделав при этом пару шагов назад, из-за чего остальные разбойники немедленно насторожились.

Карта: ссылка

Волк в себя маленько пришёл после драки, слаб был, изранен весь, его и вязать не нужно было, у самого сил встать не хватило бы, но связали, а то после неубиваемого Айвена и синих великанов не знали, чего от этих горцев-предателей ждать. Гневную речь Руне уродливый воин внимательно выслушал, а после расхохотался, неожиданно, громко. Один хороший плотный удар заставил его закашлять и подавиться своим смехом.

- Ты что же, парень, думаешь, что самую изощрённую пытку придумал? - вопрошал Волк. - Шрамы на роже моей видишь? А тех, что не видишь, ещё больше. И лишь два из них в бою - остальное под пытками у гоблинов. Они ведь даже ничего не спрашивали, просто нравилось им делать больно. Так что за дурака меня не считай, вы, жители равнин, и десятой доли той жестокости в душе не имеете, куда вам пытать. Да стой ты. Буду говорить. Потому что сам так хочу. Своему князю я клятву верности давал и никому более - ни богам, ни ведьмам, ни людям Рашемена. За Беора жизнь отдам, ну да не он вам нужен. Слушайте же, раз хотите.

Волк попытался чуть своё неудобное положение улучшить, да верёвки ещё глубже и больнее в тело его впились. Горец скривился, но понял бесперспективность борьбы с путами.

- Верно ты говоришь, ведьма, бились мы плечом к плечу, в славное время. И Беор, князь мой, был храбрейшим из всех воинов Рашемена. И когда вы, жители равнин, в свои дома повернулись, мы, народ гор, драться не прекратили. На смену красным магам ведьмы пришли, Хала и её войско. И бой за наш дом, крепость Рашемар, мы проиграли. В живых остались только трое - я, Беор и Иерим. Нас со стариком в нижних казематах держали, а Беора сама Хала пытала. Уж она в этом деле толк знает. Мы постоянно его крик слышали, днём, ночью, чёрт… да я и сейчас его слышу. А через несколько месяцев к нам Беор возвратился, без оков и с уговором. Договорился он с Халой, что добудет артефакт из вашей деревни, а она взамен нам крепость отдаст. Для чего ведьма эта штука нужна - не знаю, и Беор не знает. Мне дела с ведьмами вести не по нутру, но за своим князем пойду куда угодно, даже в пекло. Кто такой Айвен, спрашиваешь? Не знаю, не из горцев он, его Хала отправила с нами, как и те два ведьминых отродья.

* * *

А в это время на дворе дома старосты толпа деревенских осматривала уродливые трупы. Никогда таких в Тиннире не видели, и даже не слышали про них. Кто-то сказал, что это всё красных магов Тэя проделки - мол, есть у них любовь к созданию всяких магических уродов, причём чем страшнее, тем лучше. Другой кто-то, кто в молодости на севере бывал, говорил, что похожи эти двое на изображения демонов с нарских развалин. А староста никаких догадок о происхождении существ не строил, только гневно требовал убрать эту начавшую пованивать мерзость со своего двора, да и всё в лес смотрел, не воротились ли ведьмы.

Рестовский князь Иосиф Селемий любил принимать людей за обедом, совмещая свои должностные обязанности с любимым занятием. Это при том, что было ещё утро, и многие из собравшихся горожан не успели даже позавтракать, ибо спешили на торжества во дворец. Длинный стол, уставленный разнообразными блюдами местной и иноземной кухни, князь делил с боярами. По другую сторону от стола стояли виновники сегодняшних торжеств - землепроходцы, на которых князь, да и все горожане возлагали большие надежды. Две сотни простых рестовцев толкались позади семерых храбрецов, громко перешёптываясь и пытаясь что-то усмотреть из-за спин стоящих впереди товарищей. Ещё несколько тысяч горожан толпилось на улице.

Отправка экспедиции в Ничью Землю стала в Рестове большим событием и отмечалась со всенародным размахом. Хоть князь весь этот поход затеял, он постарался подать дело так, чтобы выглядело оно народной инициативой. Так он согласия наместника легко добился - не решился тот отказывать и гневить рестовский народ. Да и деньги на снаряжение для землепроходцев собирали с миру по нитке, князь ни монеты своей не отдал. Сидел он теперь довольный за огромным столом, поедал суп из осетрины и разглядывал внимательно тех, кому дело великое доверил. Отложив пустую тарелку, Селемий палец вверх поднял.

- ТИХО! - скомандовал глава дворцовой стражи, и все замолчали.

- В непростые для нас всех и нашей страны времена призваны были вы на службу, - начал князь, не вставая со стула. - На вас семерых и на тебя, Хотен Блудович, в особенности, возлагаем мы большие надежды. Так оправдайте их, сослужите добрую службу Рестову и его вольному народу. Земля, что лежит к юго-западу отсюда, всегда была наша, ростлендская. На этой богатой, плодородной земле каждый сможет получить свой надел, строить на нём будущее для себя и многих поколений своей семьи. А, когда вновь безопасными станут торговые маршруты, только представьте, сколько выгоды это принесёт городу.

- Тебе-то точно принесут, княже, - крикнул кто-то из толпы горожан, вызвав волну одобрительно смеха.

- Да ну вас, дурачьё! - фыркнул Селемий, но не обиделся, ибо то была чистая правда - ему как самому влиятельному купцу Рестова усиление торговых потоков сулило наибольшую выгоду. - О вашем же благе пекусь. Ещё спасибо мне потом скажете, когда северяне к нам на брюхе приползут, чтобы мы с ними богатствами поделились. И это уже мы, а не наместник в Новом Стетвене, будем важничать и условия ставить.

Толпа сопроводила слова князя одобрительными возгласами и проклятьями в адрес наместника на Драконьем троне.

- Поедете вы по Старой Ростлендской дороге на запад, - это уже Селемий к землепроходцам обращался. - Пока не доберётесь до острога, где рестовский купец по имени Олег обосновался. Остановитесь на первое время у него и оттуда уж изучать местность станете. У вас тут две задачи. Первая - избавить нас от разбойничьей шайки под предводительством атамана по кличке Рогач. Если живыми разбойников возьмёте, помните, что разбой у нас либо петля, либо голову с плеч. Но я тут Тихомиру пообещал - если кто из разбойников раскается, то может злодеяния свои искупить, отправившись на войну с демонами. И второе - местность осмотреть как следует, карты обновить, если потребуется, и подыскать хорошее место для поселения. Ежели справитесь с задачами, то Рестов землю ту под ваше управление отдаст. А теперь ступайте и пусть хранят вас небеса и звёзды.

Под восторженные крики горожан, под музыку и песни собрались семеро храбрецов и выехали из Рестова. Ещё долго за ними бежали провожающие, напутствуя и расхваливая по-всякому.

* * *

Весна на юге наступила рано. Для путешественников это было очень кстати. Шесть дней они провели в пути по местности почти полностью безлюдной. На второй день они добрались до самого южного поселения Бревоя - деревушки под названием Переправа Нивакты, а дальше была одна глушь, оставленная ростлендцами много лет назад. То и дело путешественниками встречались останки брошенных ферм и небольших деревенек, расположившихся вдоль Старой Ростлендской Дороги. На самой дороге путников они не встречали - иноземные купцы не прознали ещё о раннем окончании зимы и не снарядили в дорогу обозы. Других странников в этих местах никто и не ожидал встретить.

Вечером третьего дня отряд миновал Форт Серенко, брошенный, как и все остальные укрепления к западу от Рестова. Когда-то это был грозный аванпост, о который разбивались толпы дикарей, набегавшие на Ростленд. Сейчас же форт представлял собою жалкое зрелище. Покинувший его гарнизон прихватил с собой всё, что можно было увезти. Затем кто-то стал разбирать частокол на строительство или ещё для каких целей. Так что растерзанный форт не предлагал теперь никакой защиты и даже купцы брезговали останавливаться в нём на отдых.

Вечером восьмого дня Фараста, первого месяца весны, который был шестым днём путешествия, экспедиция добралась до одиноко стоящего острога на границе могучего Нарлмаркского леса. Укрепление было в весьма неплохом состоянии - мощные стены, высокие башни по углам, на каждой башне по катапульте. И никаких прорех в стенах, хоть сейчас к серьёзной осаде готов, был бы гарнизон подходящий. Уже успело стемнеть, но во внутреннем дворе острога свет горел, ворота были приоткрыты. Путешественники беспрепятственно вошли во двор и обнаружили там крепкого мужчину средних лет с густыми рыжими бакенбардами, который, вооружившись молотком, менял колесо на старой телеге. Недалеко от мужчины молодая женщина в простой одежде красила сарай, красиво напевая старинную ростлендскую песню. Других обитателей в остроге, судя по всему не было. Обернувшись на звук открывающихся ворот, и мужчина, и женщина оставили свои занятия и вышли навстречу. Женщина держалась за спиной мужчины, вид у неё был напуганный. Мужчина же сразу заулыбался, увидев хорошо экипированный отряд.

- Говорил же я тебе, жена, что князь пришлёт людей, - радостно сказал он, обернувшись к женщине. Её испуг несколько охладил его собственный энтузиазм. Он вновь повернулся к нежданным гостям, пробежался взглядом по их лицам, особенно задержавшись на Эландоре, и неуверенно спросил. - Вы ведь из Рестова к нам на выручку прибыли?

Осмотр запретной зоны в почти полной темноте был той ещё забавой. Никаких ориентиров, никаких зацепок. Карта стала бесполезной в тот самый момент, как вместо ожидаемой улицы с дворянскими особняками обнаружилось лишь пепелище и усеянная острыми обломками домов земля. Сколько прошло времени на поиски впотьмах никто уж и не понял, время за стеной ощущалось совершенно иначе, в безлюдной пустоте, где нет ни света, ни звука, один час ощущался неделей. Странным образом никого отряд на пути не встретил, хотя несколько раз успех пройтись от одной стены к другой. И где же обещанные чудовища, сотканные из теневой материи? Убрались? Подохли от скуки? Или затаились, ожидая того момента, когда чужаки потеряют бдительность? Ответа на этот вопрос наши герои так и не узнали.

И всё же каким-то чудом, когда почти никакой надежды уже не осталось, искатели приключений обнаружили старое поместье Тантеримов. Мало что от него осталось. Внешние стены всё ещё стояли, но рухнули внутренние перекрытия и три этажа со всех их содержимым превратились в огромную кучу мусора, покрытую вонючим мхом и мелкими грибами. Лишь сохранившийся на одной из стен фамильный герб, который до того был встречен в доме Дескира, выдавал бывшего владельца дома. Должно быть по сторонам от плиточной дорожки, ведущей к дому, раньше был разбит красивый садик, теперь же из земли торчало несколько чёрных голых стволов деревьев, под которыми лежали засохшие листья, рассыпавшиеся от любого дуновения ветра.

Пахло вокруг развалин дымом и плесенью. То и дело в полной тишине слышались вдруг звуки звенящей стали, крики умирающих людей, тяжёлый топот облачённых в доспехи воинов, могучий треск всепоглощающего пожара. Каким-то образом звуки событий давно минувших дней нашли своё отражение в этом месте. К счастью, никакой опасности они в себе не таили.

Вскоре искатели приключений обнаружили вход в семейный склеп, лежавший за домом. Запечатан он был огромной каменной плитой, но время её не пощадило - плита развалилась на части, и разобрать её по кусочку не составило труда, особенно после многочасовой практики в подземном лазе. Внутри усыпальница почти не пострадала - три каменных саркофага в довольно хорошем состоянии, урны с прахом и кости лежали в специальных нишах. В центре склепа находился алтарь с каменной статуэткой сидящей на троне женщины с кубком в руках. Обрушившиеся фрагменты потолочных плит немного алтарь повредили и завалили. У дальней от входа стены лежала груда камней до самого потолка, за которыми, похоже, что-то находилось.

Просьба барда рассказать о кобольдах застала Хелика врасплох. Он как раз собирался полакомиться сочным мясцом, уже истекая слюнкой, собирался вонзить нож в ароматный кусок говядины, когда его оторвали от важнейшего для каждого гоблина занятия - поглощения пищи. В иных обстоятельствах Хелик бы и не подумал прерывать столь важный процесс, но сейчас он играл роль и вынужден был подчиниться.

О кобольдах он имел лишь самые общие знания - как они выглядят, где обитают и что представляют собой в бою. Пришлось сочинять, с чем проблем обычно у Хелика не было, но мысли о стынущей еде его сильно отвлекали. Промочив горло из ближайшего к нему кубка, не обратив внимания на то, кому этот кубок принадлежит, гоблин встал во весь рост на скамье, покорно поклонился Хорю, продолжая изображать преданного слугу, шумно прочистил горло и начал свой рассказ. Голос его звучал негромко и зловеще, то и дело гоблин использовал неожиданные пугающие интонации, от которых даже у него самого холодок по спине пробегал.

- Они придут под покровом ночи, когда весь город будет спать. Маленькие, скрытные и совершенно незаметные. В ночной тишине они подберутся вплотную к вашим домам. Их маленькие ловкие пальчики безо всяких проблем справятся с любыми замками. И вот они уже в ваших спальнях, смотрят своими злобными жёлтыми глазёнками на вас спящих и совершенно беспомощных. И когда их вожак подаст сигнал, протрубив в свой рог, десятки острых копий вонзятся в ваши тела. Тех, кому не повезёт остаться в живых в первое мгновение после нападения, обречены на медленную мучительную смерть от страшного яда, которым кобольды смачивают наконечники своих копий. Вот такая вас ждёт судьба.

Закончив свой рассказ, гоблин поклонился слушателям, затем Хорю и, как ни в чём не бывало, плюхнулся на своё место и принялся разделывать ножом кусок мяса, который так и просился к нему в рот.

Долгих путешествий Хелик не любил. На его коротких кривых ножках трудно было угнаться за высокими спутниками. А стоило гоблину приложить для этого усилия, как он начинал возмущаться, жаловаться и изображать валящегося с ног от усталости. Искусство пантомимы Хелик ещё не освоил в полной мере, и разжалобить спутников настолько, чтобы один из них согласился нести его на закорках у хитреца не вышло. За это он почти всю дорогу отыгрывался на их нервах, заводя многочасовые монологи о бесцельности их нынешнего путешествия.

Но вот острый нюх гоблина уловил запах свежего навоза, а это означало, что человеческое поселение или хотя бы ферма где-то поблизости. Хелик тотчас же радостно замурлыкал себе под нос одному ему известную мелодию и стал, напрягая взор, высматривать вдали место, где он сможет хорошенько отдохнуть с дороги. Мгновенно позабыл гоблин, что ещё минуту назад старательно изображал умирающего, и теперь резво семенил впереди отряда. О том, какие неприятности ждут гоблина в селении людей, Хелик давно перестал беспокоиться. Во-первых, он верил в магическую силу своего языка, а во-вторых, с ним были надёжные товарищи, которые, как ему думалось, не оставят его на растерзание толпе немытых крестьян.

Увидев небольшое селение, Хелик воодушевился. Большое каменное здание так и манило его, общая ему долгожданные комфорт и уют. Подходя ближе, гоблин залюбовался вывеской с изображением дракона.

- Блестящая, должен признать, работа, - прокомментировал он увиденное, вовсе не затевая разговор со спутниками, а лишь озвучивая свои мысли вслух. - Сила и злоба этого спящего чудовища так и веют с картины. Будто дракон сейчас проснётся и изрыгнёт на нас поток смертоносной кислоты. Брр… Аж, мурашки по коже. Желаю непременно познакомиться с автором сего шедевра и заказать ему портрет.

Впрочем, Хелик тут же отвлёкся на происходящее у статуи Пелора. С живым интересом и застывшей на физиономии зубастой улыбкой он наблюдал за конфликтом двух стариков, решивших выяснять свои отношения прилюдно. Разрешилась ситуация до обидного быстро. Но любопытство гоблина было уже не унять. Нисколько не скрывая свой непривычный для человеческого взора вид, гоблин двинулся навстречу бородачу, принимая самый свой безобидный вид. На полпути он передумал и, быстренько отбежав назад, говорил уже из-за спины Мариэль.

- Глубокоуважаемый господин, а что тут у вас интересно происходит? - спросил Хелик у человека. - Проблемы какие-то?

Сир Ривальдо оставался в своих комичной позе до самого последнего момента, всё следил за запутывающими движениями Дарвина. В последний момент, когда ловчий сделал свой выпад, его противник с грацией кошки резко отскочил в бок, избегая основного выпада, но вторым клинком Дарвин всё-таки настиг противника, зацепив его левую руку. Рана оказалась небольшая, лезвие прошло по касательной, задев только мягкие ткани. Ривальдо, разумеется, тут же расстроился из-за теперь уже безнадёжно испорченной рубашки.

- И где это тебя учили так драться, мальчишка? – вскрикнул сир Ривальдо. – Поди в деревне, в перерывах между собиранием навоза? Сейчас я покажу тебе, как надо атаковать. Запомни это на всю жизнь, если сумеешь её сохранить, конечно. Защищайся!

Аристократ говорил быстро, сопровождая свои слова изящными пируэтами, будто он кружился вокруг Ивенвуда в танце, а Дарвин за ним не поспевал. В какой-то момент Ривальдо вдруг прервал упорядоченные движения своего «танца» и двумя резкими прыжками сократил дистанцию до Дарвина, поймав его на противоходе. Ловкие выпады шпаги даже при всём желании ловчий никак не смог отразить. Тонкий клинок удивительно оружия безошибочно находил бреши в доспехах Дарвина и наносил в них неглубокие, но очень чувствительные удары. Очевидно было, что, если бы Ривальдо того желал, он мог бы причинить куда более серьёзные увечья, а то и убить своего противника.

- Следующий! – скомандовал сир Ривальдо, отскочив на пару шагов от раненного Дарвина и обращаясь уже к остальным его спутникам.

Сам Дарвин всё видел и слышал, раны были не такими уж и серьёзными, чтобы вывести его из боя. Однако он вдруг понял, что не в состоянии пошевелиться. Так и застыл в той нелепой позе, в которой пытался избежать ударов. Похоже, чудесное оружие Ривальдо имело один хитрый секрет.

Не суждено было охотнику Хельге в тот день крупную добычу, шамана орочьего, подстрелить. Второй выстрел, и вот опять цели не достиг. В этот раз невидимые стены не появлялись, не ломали его стрелу в воздухе, просто дрогнула рука юноши, вот и промазал. Но не беда, рядом с незадачливым охотником были товарищи, которые за него ошибку исправили. Сперва Тарья за раненного Улку ответила, едва не сожгла зеленокожего в волшебном пламени. А потом Уве Толстый до гада добрался. Сперва посохом ещё одного гоблина зашибил, чтоб под ногами не мешался. Бросился потом к шаману и кулаком в голову ему врезал. Зашатался проклятый орк, опустился на одно колено, но тут же поднялся. Он-то, может, и не великий боец был, а всё-таки орк, и у орков упёртость в крови. Покуда жив, он будет сражаться.

То же можно было сказать и огромном злом орке с большущим топоров. Много он кровушки попортил и Илве, и Яндару, но, когда друзья за него всей гурьбой взялись, деваться ему некуда стало. Держался он долго, терпел боль немыслимую, стойко переносил на ногах раны, с какими другие и не живут, всё махал яростно секирой, желая с собой ещё кого-нибудь на тот свет забрать. Да не вышло. Руне за сестру жестоко мстил, махал яростно топором, раз за разом куски плоти из врага вырубая. Яндар, чудом смерти верной избежавший, ответил и поквитался за всё. Два клинка всадил в бок врага, провернул, чтоб уж наверняка, да и почувствовал, как жизнь орка оборвал. С грохотом рухнул великан в красную от крови траву и уже не поднимался более.

Осмотрели тогда молодые тиннирцы поле брани. Трупы повсюду – их рук дело. И те, что в сладких волшебных грёзах, легко отделались, тоже их. Двое противников на ногах остались – старший гоблин и шаман еле живой. Шансов у них уже никаких не было. Гоблин это понял, принялся бежать, и тут же стрелу от охотника промеж лопаток получил. Орк, если бы и хотел бежать, не смог бы, так что бросился в отчаянии на Уве, но тут же посохом в висок получил и повалился на землю. А что дальше было, то всё будто в тумане, будто со стороны юноши и девушки за собою наблюдали, да и то одним глазком и полусонные. Спящих обезоружили и связали. Улку в чувства привели, а раны его обработали. Об остальных раненных тоже позаботились. Хатрана чувств вскоре лишилась, её от горящего леса подальше отнесли, положили на траву аккуратно, пытались её рану залатать, да ничего не помогало. Руне за одноглазым беглецом в погоню бросился, ломился сквозь заросли колючего кустарника, весь ободрался, но преследуемый как сквозь землю провалился.

* * *

А потом опять темно стало. Кромешная тьма, ни стен, ни потолка, ни пола. Неясно было, лежат они всё ещё на полу храма и грезят, или же в ином состоянии находятся. Будто нет у них теперь тел, одни лишь мысли. И дальше новая череда странных грёз, только все они какие-то нереальные, скоротечные, и тут они только наблюдатели, а не участники. Нет сил на что-то повлиять, нет сил собрать мысли воедино, можно только смотреть.

Первая сцена. Ночь, открытое небо с тысячами ярких звёзд. Ветер развевает волосы, от него шум в ушах. Они снова все вместе, всемером, живые, уставшие, побитые, но здоровые. Хатраны рядом нет. Зато у них есть кони. Но нет в Рашемене коней, только у Железного лорда из заморских стран привезённые. А тут сразу семь коней, у каждого свой. И все они верхом, мчатся против ветра. Перед ними равнина бескрайняя, справа горы, а слева озеро, и за ним другие горы. Равнина впереди вся пылает от множества огней, по всей равнине разбросаны костры. Их свет слепит, и от того не сразу рашеми видят пред собой чёрную тень, другого всадника, огромного, верхом на страшной твари, похожей на гигантского волка. Они преследуют его, а он мчится к кострам.

Видение дикой скачки длится не долго, вскоре сменяется другим. Они уже спешились, где-то в горах, взбираются по крутым заснеженным склонам. Подъём очень сложный, а у них нет снаряжения, но они пока справляются. Одна ошибка, и они рухнут вниз, там далеко внизу виднеется всё та же равнина и свет, только не от костров, от факелов. И он движется. Это шагает войско, огромное войско. И шагает оно в сторону земли, где много лесов и озёр, в сторону Рашемена! Но в мыслях их осознание, что важнее сейчас не остановить войско, а взобраться на гору. Там высоко наверху, на самом краю дальнего выступа горы на фоне звёздного неба чернеет силуэт полуразрушенной башни. Они понимают, что туда им и надо.

И вот они уже на ступенях башни. Ловко и умело, будто не новички зелёные, а много битв и сражений прошли, раскидывают людей в чёрных одеждах, орков, гоблинов и прочих существ, названий которых они не знают, раскидывают всех, кто преграждает им путь наверх. Повсюду льётся кровь, ступени липкие от неё, повсюду мёртвые тела, повсюду огонь. И вот они самом наверху. Открытая всем ветрам вершина башни. Отсюда видны огни столицы родного Рашемена и свет факелов, с которым марширует войско. Но всё их внимание устремлено на чудовищный силуэт, что возвышается перед ними. Это не человек, но похож на него. Он выше и шире в плечах любого человека, его кожа имеет синий цвет, а лицо чудовищно деформировано – лишь рот и левый глаз можно рассмотреть на нём, остальное похоже на жуткую опухоль. В когтистых руках существа жуткий меч с лезвием, похожим на пилу. Существо ухмыляется.

- Вы опоздали, - слышен страшный, нечеловеческий голос существа. – Конец неотвратим. Встречайте вашу смерть.

С этими словами он бросает на каменный пол своё оружие, бежит к краю башни и с разбегу прыгает вниз. Рашеми не успевают ему помешать, им остаётся только наблюдать как тело чудовища растворяется в тумане у подножья гор, где оно однозначно найдёт свою смерть. Хоть тварь и мертва, остаётся стойкое ощущение, что она выиграла этот бой. Становится очень холодно, башня прямо на глазах покрывается толстой ледяной коркой. Лёд подступает к сбившейся в кучу семёрке юношей и девушке. Он означает лишь одно. Смерть…

* * *

Снова кромешная темнота. К какой-то момент кажется, что вот он конец, вот оно небытие. Но чувства начинают возвращаться. Сперва нос начинает улавливать запах трав и цветов из дивного сада возле храма Тиннира. Этот запах никто из деревенских ни с чем никогда не спутает. Потом становится виден тусклый свет почти погасшего магического светильника. Затем начинает чувствоваться холодный каменный пол храма. И наконец тихий знакомый голос Руллы Белой:

- Эти видения послали вам духи Рашемена. Это могут быть картины прошлого или будущего. Это может быть предсказание того, что грядёт, или предостережение о том, что может случиться. Каждый из вас видел только то, что ему было нужно увидеть. Вы можете поделиться со мной или с другими тем, что вы видели, или оставить это при себе.

Тихие шаги, еле заметная в тусклом свете тень женщины. Рулла подошла к дверям и распахнула створки. На улице было уже темно, на небе почти не было звёзд, лунный свет был тусклым. Со стороны деревни доносилась праздничная музыка, наверняка, там полным ходом идёт застолье, берсерки, наверняка, пьют как в последний раз, но поддаются на уговоры жён и других женщин и пускаются в общий пляс. Рулла молча встала у двери, ждала, впервые узоры на её маске ничего не выражали.

Вот и началось первое в жизни сражение для молодых рашеми. И не важно сон это был или явь, всё ощущалось совсем по-настоящему - трепет в груди, жар на коже и первая дрожь в руках. Опасность тоже казалась вполне реальной - перед ними страшные враги, желающие их смерти и не испытывающие жалости, когда требуется лить кровь. Но и в юношах и девушках Рашемена всегда есть где-то глубоко эта готовность вступить в схватку с врагами своей земли.

Молодых ведьмочек мало боевой магии учат - в неумелых руках она не только для других опасна, но и для самих себя. Уж потом, когда ведьма в круг равных войдёт, вот тогда и откроются ей чары могучие, чтобы крушить всех, кто с мечом на землю рашеменскую отваживается прийти. Но кое-как защищать себя, конечно, ведьм учат - хотя бы в странствии эти знания им пригодятся. Вот и у Тарьи было одно такое заклинание, которое всё не представлялось случая применить, а тут как раз пришлось кстати. Священное пламя охватило одного из людей-предателей, обожгло несильно, но напугало здорово, так, что тот даже лук чуть не выронил.

Йонсены на одном из противников усилия сосредоточили. Илва сперва пращой вражеского лучника подстрелила, в грудь ему попала, но раны серьёзной не нанесла. А после уж Руне в ближний бой бросился, вот и предоставился ему случай всю свою звериную ярость наружу выплеснуть. Вроде и первый реальный бой, а в окружении врагов нормально себя юноша почувствовал. Вот только силы Руне не рассчитал, переусердствовал, рубанул сильно, но лишь воздух рассёк в паре дюймов от головы вовремя увернувшегося врага. Яндар же не так открыто действовал, выскочил резко и внезапно, швырнул ножик в хобгоблина, да так удачно, что аккурат в брешь между пластинами его железного доспеха угодил. Только хобгоблин в ответ стрелять, а Яндар уже под огненные деревья убежал.

Расторопные бойцы в отряде врагов нашлись. Вот хобгоблин из лука по дурачку деревенскому всё-таки выстрелил, да промазал, конечно. Бросил тогда этот злодей лук и бросился вверх по склону, чтобы в ближнем бою уж Яндара прибить. Выглядел он угрожающе, не то, что человеческий и гоблинский сброд, его окружавший. Орочий боец тоже в бой пошёл, лука у него не было, зато был жуткий двуручный топор с зазубренными лезвиями. Своей целью он Руне избрал, да двигался медленно из-за тяжёлых доспехов, скрытых под лохмотьями, хромал ещё сильно и дал будущему берсерку немалую фору. Но вот одноглазый орочий шаман со своим ручным волком оказались более проворными. Волк-то сразу к Руне устремился, хватить его за бок попытался, да рашеми извернулся как угорь и зверю не достался. Но вот уйти от чар шамана у него не вышло. Мелкие магические шарики из рук орка слетели и безошибочно точно врезались в Руне, его сестрицу и стоявшего недалеко от неё Уве. На счастье раны несерьёзными оказались.

Незнакомая хатрана рваться в гущу боя не спешила. Крикнула будущим сёстрам, что защитит их, встала перед древом и сотворила твёрдым голосом, перекрикивающим шум пожара, чары. Тотчас же откуда не возьмись слетелись к ней феи крошечные, да так много, что от их ярких светящихся крылышек аж в глазах зарябило, но потом привыкли глаза.

Карта: ссылка

Разум жреца на какое-то время затуманился. Такое случается, когда поклоняешься тёмному богу и впитываешь в себя всю его ненависть, весь его гнев, становишься живым воплощением его воли. Малахар бы так, наверное, и продолжал колотить молотом волчью душку до полного её уничтожения, превращения в вонючее кровавое месиво, но его вовремя остановили. Наружу жрец поспешил вперёд остальных, наплевав на раненного товарища, которому требовалась его помощь. Важнее было вернуть самообладание, а для этого нужны были свет солнца и свежий воздух. Наваждение сошло и после него Малахар в неподвижной позе стоял у входа в пещеру и просто ждал, успокаивая нервы.

Молчание сыщиков доктор Китон принял за согласие. Затем на беседу в ту же самую комнату привели другого пациента, представлявшего в уже известных всем присутствующим трагических событиях 1924 года другую сторону. Эдгар Джоб был худощавым человеком лет 35-45. Выглядел он ещё более физически нездоровым чем Хенслоу – впалые щёки, потрескавшиеся бледные губы, тёмные круги под глазами, тёмная щетина на подбородке, короткая и не слишком ровная стрижка. Одет он был в облегчённый вариант больничной униформы – белые штаны и белую не слишком чистую футболку. В руках Джоб теребил уже начатую, но притушенную сигарету. Сыщики его нисколько не заинтересовали, в отличие от Хенслоу он лишь мельком на них взглянул, а затем проследовал за стол.

- Дадите огоньку, доктор? – спросил он Китона, доктор молча выудил из кармана коробок спичек, поджёг одну и дал Джобу прикурить. Пациент сделал глубокую затяжку, закрыл глаза и откинулся на спинку стула. – Моя маленькая награда за эту беседу. Что вы хотите знать, а?

- Расскажите этим господам в общих о событиях той ночи и предшествующих событиях, - не дожидаясь вопроса сыщиков, попросил доктор Китон.

- Прямо всё рассказывать? – недоверчиво посмотрел на доктора Джоб, Китон кивнул. Пациент усмехнулся, перевёл усталый взгляд на группу собеседников. – Обычно доктор Китон не любит, когда я вспоминаю о той ночи и, эм, как там он говорит… облекаю свои страхи в материальную форму. Нет, доктор не хочет, чтобы я говорил про чудовищ, только если о чудовище, которым являюсь я сам.

- Только что эти люди беседовали с Хенслоу, - недовольно оборвал пациента Китон. – Теперь они хотят послушать вашу версию, Эдгар. Расскажите всё, что сочтёте нужным.

- Ок, док, - пожал плечами Джоб и затянулся сигаретой. – Дело было в августе 24-го. Началось примерно за год до того. Я познакомился тогда с парнем по имени Эчеверрия. Вот так просто Эчеверрия, не знаю, имя это, фамилия или кличка какая. Меня мало волновала религиозная чушь, что он нам, мне и ещё десятку молодых ребят плёл. Но мы слушали его проповеди, читали какие-то жуткие молитвы, проводили ритуалы, в которых ни черта не понимали, а он устраивал для нас лучшие в мире вечеринки. Секс, наркота, все дела. Я уже не помню деталей, помню, что трахался как безумный и закидывался мощной дурью, которую давал нам Эчеверрия.

- Эдгар, выбирайте выражения, здесь же дамы, - сделал замечание доктор Китон.

- Простите, док, такой уж я человек. О чём это я? Ах да, Эчеверрия обещал нам, что мы получим всё, о чём мечтаем, когда придёт время Гол-Горота. Почему-то мы называли его Рыбаком Извне без всякой видимой причины. На самом деле… ну, вы уже знаете, полагаю, что всё пошло совсем не так, как мы, блин, мечтали. Появился какой-то парень с ружьём и пристрелил Эчеверрию, я зарезал того парня, бил его ножом, пока он не упал на землю. Нет, я не из мести это сделал, просто испугался, думал, что он меня следующим пристрелит, просто сбежать оттуда живым хотел. Теперь каждую ночь я вижу лицо того парня и ещё кое-что… Ритуал ведь сработал, чего никто из нас, конечно, не ждал. И этот, блин, Рыбак явился на наш зов и что-то совсем не рвался исполнять наши сокровенные желания. Не знаю, как должно было пройти по замыслу Эчеверрии, мне вот достаточно, что я жив остался, уже кое-что, если так посмотреть. Кончить свои в психушке уж точно лучше, чем быть разодранным живьём тварью с огромным количеством ртов.

По пути к каюте капитана Танкред мысленно просчитывал возможные варианты того, как обернётся разговор. Успех в дипломатических баталиях, равно как и в настоящей войне во многом достигался благодаря грамотному планированию. Сейчас не было времени продумать всё. Это рыцаря тревожило, но он надеялся на свои таланты парламентёра. Хоть и восхищался всегда Танкред умению настоящих дипломатов оборачивать безвыходную ситуацию в свою пользу, собственный недостаток знаний дипломатических тонкостей он компенсировал природной харизмой, излучаемой уверенностью, хорошими манерами и внешностью человека, с мнением которого окружающим для их собственной безопасности стоит считаться.

Войдя в каюту, паладин сразу же воспользовался дарованной ему богиней способностью безошибочно различать злодеев. Важно было понять, принадлежит ли капитан Стюарт к банде головорезов, заполонившей его корабль, или нет. Впрочем, это никак не влияло на то, что Танкред имел сказать. Подойдя поближе к капитану, дабы никто не мог подслушивать их разговор за дверью, рыцарь обратился к Стюарту.

- Мы не хотели вас беспокоить, капитан, однако возникла необходимость в безотлагательном разговоре. Нас с товарищем весьма смутил качественный состав вашей команды. Многие матросы подозрительно похожи на пиратов и беглых каторжников, а лицо вашего первого помощника я, кажется, мог видеть на плакате о розыске опасных преступников. Как так вышло, капитан Стюарт?

Яндар

Ох и наслушался Яндар в свой адрес проклятий от односельчан, а значит, шутка прошла на ура. Особенно смешно стало, когда берсерк Стоян на его шариках поскользнулся и плюхнулся с размаху на зад. Долго искать виновного Стоян не стал, вспомнил, кто это у них в деревне такой особенной, и потом ещё долго гонялся за Яндаром с женином коромыслом, попутно ещё в красках рассказывая, как он будет сорванца им наказывать. Да только возмездие не вышло, запыхался Стоян, махнул рукой, плюнул на танцы и пошёл с мужиками пиво пить. На счастье, деревенского дурачка берсерк был не злопамятен и, увидев шутника в следующий раз, лишь погрозил ему пальцем.

Руне

Берсерки Рашемена – люди порой ещё более гордые и заносчивые чем ведьмы. Свой у них, понимаешь, избранный круг, свои традиции, свои правила. И в другой раз Руне куда подальше из своей компании они послали бы. И пусть он в их школе обучается, и пусть тоже носит медальон Великого Оленя, и пусть силой мало кому уступает. Главное, что не мужчина он, а мальчишка. Именно так ему в глаза и говорили обычно. Хочешь, учись у нас, но пока в дажемму не отправился, не ровня ты нам, за одним столом с нами есть не будешь, под одной крышей спать с нами не станешь, на войну с нами не пойдёшь. А вот как в странствие отправишься и живым из него вернёшься, то докажешь, что достоин стать одним из воинов нашего клыка*.

Но в этот раз Руне пустили соревноваться со всеми. Староста за горцев просил, которые без пяти минут его родня. Но если уж горцам разрешать с местными берсерками бороться, то уж тиннирскому юнцу и подавно нужно дать свою удаль показать. Да как показать. Руне шустрым парнем оказался, от середины деревни до опушки леса многих славных воинов обогнал, так что те даже удивились, но до смазливого горца Айвена ему далеко оказалось – тот мчался так, будто за ним свора диких псов гонится, и в который уж раз победителем из состязания вышел. Но Руне этот чужак по плечу одобрительно похлопал и наградил широкой улыбкой (хотя она, скорее всего, какой-то оказавшейся поблизости молодой селянке предназначалась). А потом молодой воин стал бороться на руках и уложил всех своих соплеменников, кроме Олега, конечно. А потом с этим горцем по прозванию Волк сошёлся. Вот тут уж оказалось, что силы их почти равны. Полдеревни смотрело, как Руне с Волком на руках борются, и долго так эта схватка продолжалась, но опыт и выдержка оказались в этом противостоянии решающими. Дождался горец, когда юноша руку уже почти чувствовать перестал из-за перенапряжения, и уложил её одним резким рывком.

Мало кто в Тиннире знал, на что Руне способен, но после увиденного многие его зауважали, а берсерки против своих правил даже к себе за стол пригласили на вечерней трапезе.

Все

Тиннирский храм Баллы располагался на некотором удалении от деревни, посреди дивного сада, существование которого иначе как милостью богини объяснить нельзя было. Перемешались тут сказочные деревца и травы, которых в окрестности и не встретишь обычно. За всеми растениями, что росли в саду, Рулла ухаживала лично и проявляла к ним прямо-таки материнскую нежность, совсем не свойственную ей, когда дело касалось общения с людьми. Каким-то непостижимым образом старшая ведьма вырастила два могучих дуба, похожих как братья-близнецы и заставила их кроны сплестись воедино прямо над крышей скромного заросшего лозой домика, который идеально вписывался в обстановку и сам выглядел как чудо природы. Сейчас двери и ставни храма были закрыты, Рулла хозяйничала внутри.

В назначенный час двери отворились и Рулла Белая вышла к семерым юнцам, которым велела здесь собраться. Хотя маска всегда скрывала лицо этой мудрой женщины, каждый в деревне уже научился понимать её настроение по взгляду. Сейчас сразу стало ясно, что не бранить молодых людей за шалости собралась Рулла. Была в её взгляде и печаль, и тревога, и теплота, затмившие собой её привычную строгость. Жестом она поманила юношей и девушек войти в храм. Дождавшись, когда каждый войдёт в небольшой ничем не освещённый зал, Рулла закрыла двери, воспользовавшись заклинанием. Стало совсем темно, но ведьма вскоре вновь при помощи магии зажгла светильник, источавший мистический голубоватый свет, в котором можно было рассмотреть лица присутствующих и алтарь Баллы, над которым в обрамлении венка свежих цветов висела золотая жемчужина, дар богов, ставший настоящим спасением для всей деревни много лет назад. Каждый знал истории жемчужины, каждый видел её много раз на этом самом месте и каждый клятвенно обещал хранить её существование в тайне. Но встреча, на которую собрала всех Рулла, не жемчужины касался.

– Садитесь в круг, прямо на пол, здесь чисто, – попросила ведьма, которая обычно не просила, а указывала. Сама она тоже села в круг спиной к дверям, так что свет падал лишь на её маску, украшенную таинственными рисунками. – У наших предков, которые были охотниками, а не пахарями и рыболовами, Хеллиара была главной богиней, с её священного праздника начинался год. И до сих пор это хорошее время для важных начинаний. Вы уже не дети и взрослыми пока не стали, но вскоре станете. Дажемму совершить вы должны, чтобы доказать людям и богам, что стали достойными своего народа, что оставили позади детство, что готовы служить своей земле. Да, Яндар, и тебя это тоже касается.

Рулла замолчала на несколько мгновений, взгляд её блуждал по лицам юношей и девушкек.

– Хороший час для больших дел, – повторила ведьма. – Обсудили мы со старостой ваше будущее и решили, что отправитесь вы все в столицу вместе с Беором и его людьми, будете за Баженкой присматривать первое время, в Иммильмаре поклонитесь Железному лорду, а там уж решите, куда и с кем в странствие пуститься. Вам, юные сёстры, нужно выбрать себе надёжного спутника, того, кто вас хранить от всех опасностей в пути будет. С вами, Илва и Руне, всё ясно, а ты, Тарья, присмотрись к остальным юношам и выбери среди них достойного. Нет, сейчас с ответом торопиться не надо. В дорогу вас сразу после свадьбы и отправим, не с пустыми руками, конечно. А до того надо будет вам все дела свои здесь закончить, с родными и друзьями проститься. И вот ещё что. Сейчас молодёжь любит халтурить, исполняя дажемму, но от вас иного жду, чтобы перед богами и людьми совестно не было.

Ведьма замолчала, дав время юнцам свыкнуться с мыслью о скором путешествии.

Паладин обозрел магическим зрением плитку шоколада. К его удивлению в этом лакомстве он обнаружил следы магии, о чём тут же сообщил остальным. Большего Танкред, чьё обучение тайным искусствам оборвалось, ещё толком не начавшись, сказать, увы, не мог. Но судя по тому, что и Ричи подумал на шоколад, причина искажения речи была именно в нём. Оставалось надеяться, что чары пропадут после того, как съеденное организм паренька покинет.

– Лучше спрятать его куда-нибудь подальше, не нюхать, не прикасаться и ни в коем случае не есть, – твёрдо заявил Танкред, надеясь на корню пресечь любопытство Мэтью. Наверное, молодые люди находили ситуацию забавной, по крайней мере, относились к ней не слишком серьёзно, но для рыцаря она стала очень несвоевременным затруднением на пути к разрешению другой проблемы. – Ричи, ты бы попытался этот шоколад из себя извлечь. Стоит как можно раньше понять, долгоиграющий этот эффект или нет. И если нет возражений по предложенному плану действий в ситуации с командой судна, то давайте займёмся его реализацией.

Впечатлительный жрец Патревен только немного успокоился и стал наслаждаться по истине королевским угощением, как вдруг Тагил ни с того ни с сего помянул Маншуна. Бедный жрец аж вином поперхнулся. Сессибиль же и глазом не повёл.

– Увы, Маншуна среди сих достойных господ не имеется, – спокойно ответил старший жрец, улучшив момент между поеданием горбушки чёрного хлеба, который он почему-то выбрал среди всех блюд. – Хотя ему недолго уже осталось, нет смысла приближать радостный момент его кончины. На случай, если из хозяев рун имеется какой-то из ваших знакомцев, я всё же перечислю их владельцев. Мой добрый друг Партевен, вам, пожалуй, будет лучше не слушать наш разговор. Итак, череп со свечой – символ Гваты, могущественной некромантки в недавнем прошлом, работавшей на Жентарим. Слыхал она неплохо устроилась в Даггердейле. Пламя – личная руна безумного лича Азимера, обитающего в руинах Миф Драннора. Драконий череп, скорее всего, принадлежит жрецу Бэйна по имени Ксарт Кистар. Ходили слухи, что он погиб при разрушении Жентил-Кипа, но не удивлюсь, если этот мерзавец ухитрился выжить. Ну, и четвёртый символ, тот, что похож на голову демона, означает Харбета Галла, архижреца Малара. Как я слышал, он развязал целую войну далеко на востоке, в Великой Долине. А что обозначает эта башня, мне, увы, не известно.

Пока шло перечисление отвратительных личностей, с которыми ни у кого из присутствующих не было желания встречаться, на другом конце стола началась великая баталия между жрицей Тиной и чародеем Вельмотом за право называться чемпионом Севера по поеданию оладушков. Зрители и болельщики с живейшим интересом наблюдали за эпической схваткой, Диллед забавлял товарищей игрой на флейте, а Весельчак на радостях притопывал ему в такт своими козлиными ногами.

В Абсалом Танкред прибыл месяц назад, собирался забрать у оружейника сделанную на заказ саблю, пополнить припасы, да и рвануть в очередную экспедицию на край света. Но он изменил свои планы, случайно встретив на улице свою старую знакомую – Жюстину Кандрен. Запутанная история их отношений длилась уже несколько лет – они сходились и расходились, не виделись месяцами и оба очень страдали от того, что не могут быть вместе. Жюстину держали в Абсаломе обязательства перед семьёй, входившей в купеческую элиту города, Танкреда рыцарский долг обязывал направляться в дальние края и сражаться со злом.

С этим новым воссоединением поначалу всё было иначе. Танкред устал терзаться необходимостью выбирать между любимой женщиной и своей высокой миссией. Он морально готовился к тому, чтобы посчитать свой долг перед орденом, богиней и людьми уплаченным, готов был оставить путь служения другим и пожить для себя – жениться, завести детей, купить собственный дом. Но Танкред никак не мог привыкнуть к мирной жизни в Абсаломе. Пока рядом была его возлюбленная, ему было хорошо, но стоило ей отлучиться по делам, он тяготился бездельем. К концу месяца рыцарь настолько заскучал, что неожиданно для себя откликнулся на объявление о работе, потребовавшей от него убраться из города.

Теперь Танкред чувствовал себя законченным негодяем, вновь разбивающим сердце женщине, виноватой лишь в том, что полюбила такого как он. Против его ожиданий Жюстина не вспылила, не стала кричать и бросаться вещами, как было в прошлые разы, когда он оставлял её, не обещая вернуться. Новость о том, что её любимый уезжает, женщина перенесла на удивление спокойно, чувствовала к чему всё идёт. Утром она помогла Танкреду собраться в дорогу, расчесала его волосы, подарила на память маленький кулон со своим портретом, поцеловала и пообещала, что будет ждать.

В доки Танкред пришёл сам не свой, гораздо раньше назначенного срока, на душе у него никогда ещё не было так скверно. В ожидании дворецкого и своих спутников рыцарь прохаживался туда-сюда по пирсу, то и дело поправляя ремешки доспехов, впивающиеся в прибавившее за месяц лишнего веса тело, глядел на чаек, на город, который никогда не любил, на делающих свою работу матросов и портовых грузчиков. Когда-нибудь он решится и сделает наконец выбор, но до того будет испытывать боль и страдания.

* * *

Дворецкий Вилфура передал в руки Танкреда шкатулку. Паладин опасался брать проклятый предмет в руки, но понял, что заказчик выбрал его как самого благонадёжного в этой группе наёмников, и отказываться не стал. Танкред, учитывая его богатый жизненный опыт, связанный с проклятьями, мысленно готовился к тому, что сейчас произойдёт нечто ужасное, но нет, ничего от прикосновения к шкатулке не изменилось. Рыцарь повертел её задумчиво в руках, оценил надёжность и, убедившись в том, что прямо сейчас ему ничего не угрожало, аккуратно поместил ценный груз на дно своего ранца – не хватало ещё, чтобы какой-нибудь матрос соблазнился проклятым сокровищем. Танкред придирчиво осмотрел «Откровение Жаклин», стараясь найти какой-нибудь изъян, но таковых не имелось. Впрочем, паладин в кораблях мало что понимал, да и морских путешествий при наличии альтернативы старался избегать, даже путь до Абсалома, расположенного на острове, он старался проделать по суше до ближайшего порта, из которого совсем недолго плыть до города.

Своих спутников по грядущему путешествию Танкред не знал, но, конечно, при первой встрече проверил, нет ли у них злых намерений, и вполне удовлетворился результатом. Сейчас он с интересом их рассматривал, не пытаясь, впрочем, сразу навесить на них какие-то ярлыки. Как рыцарь не раз убеждался, внешность бывает обманчивой, и о людях следует судить по их поступкам. Когда один из спутников, юноша с хвостиком, осведомился о ближайшей лавке с хорошим вином и сладостями, паладин усмехнулся.

– Это доки, друг мой, – ответил Танкред, поправляя крепление рюкзака. – Тут вино подают только в дешёвых забегаловках для небогатых моряков. Так что советую повременить с тратами и не испытывать терпение капитана.