Голосование пользователя

С Папой было приятно сотрудничать. Эмери так ему и сообщила, усмехнувшись под маской и сверкнув недобрым огоньком в глазах. Кинжал был хорош, демоница любовалась алым лезвием с гордостью, словно ребенок, который отыскал настоящее сокровище в груде хлама. Да, она отвалила за это сокровище достойную сумму, но это не умаляло его зловещей красоты и предвкушения, которое Эмери испытывала, когда представляла, как сила покидает какого-нибудь могущественного колдуна и наполняет ее жилы живительным превосходством. Памятуя о потерях в своем последнем бое и шепча проклятия в сторону Призрака, она тут же озаботилась, чтобы приладить лезвие к своему протезу. Так-то оно понадежнее будет.

Довольная приобретением, она даже не приказала лишить Зеленку яиц за эдакое неуважение. Трус недобитый. Плеть выглядела мерзко и наверняка прикасалась к спинам праведников. От этой мысли демонессу просто выворачивало, однако хорошие вещи в пустыне просто так не попадаются, а святой кнут с кусочками святых жоп ей иметь не пристало. Пришлось тратить силы, чтобы вещицу осквернить, да так, чтоб наверняка вышибало из противника всю дурь, то есть настроение. Седрику-Гаспару тотчас было поручено передать Аладдину приглашение явиться. Эмери злобно хихикала, представляя себе лицо офицера, которого призвали исполнять долг. Теперь ей предстояло поучиться еще и у него, правда, демоница отчего-то была уверена, что заноситься, как Логан, он не станет: возраст не тот и предыдущий опыт взаимодействия, кхм, так сказать, внёс коррективы.

***
- Так, - весомо произнесла Эмери для себя самой. - Новое ощущение ей не понравилось, главным образом потому что пришлось признаваться себе в неверных решениях и самой же их менять. Хорошо хоть ещё не приказала выступать.

- Так... - когда отпустило, демоница принялась мерить шагами палатку и перекраивать план. Когда решения были приняты, она пригласила Келнозза и безапелляционно сообщила тому, чтоб отправил часть разведчиков в жерло пещеры, а с остальными расположился за холмом, готовый атаковать противника издалека.
Харе было поручено отправить четверть воинов на разбор черного входа, а остальных стеной поставить между ней и главным входом. Сама Эмери расположилась за стеной из вояк вместе с Аладдином.

Костёр потух, а мертвым по-прежнему было всё равно, разве что нога теперь не дожарится и если они планировали её съесть, то ужин тоже отменился. Быть может, план Бьёрна и сработал бы - умрунам надоело бы играть в молчанку и они поведали бы хольду о своей нелегкой нежизни.
Вот только со стороны леса послышались шаги и знакомое лязганье доспеха. Тот, кто шел сюда, к костру, не скрывался и не боялся, а судя по шагам подходивших было, как минимум, трое. Неужто соратники решили отыскать Бьёрна? Из-за деревьев вскоре и правда показалась Ревдис и Ингвар, да только увидеть Бьёрна на поляне они никак не ожидали, потому что прямо на него из леса, звякая оружием, вышел он сам, Бьёрн. Видневшийся из-за их спин Лешат и вовсе остановился, как вкопанный. Белый маскировочный плащ его, еще целый, скрывал фигуру следопыта, но даже так было понятно, что он перехватил оружие покрепче. Где-то неподалеку, наверняка, прицелилась в мертвецов Гейра.

Звуки боя: глухие удары, деревянные раскаты, гулкие железные объятия - разносились на всю округу.
И если богам будто бы было всё равно, существовали в проклятом лесу те, кому суета живых была не по нраву.
Гейра, что подала знак Лешату ещё в начале хольмганга и отлучилась, так и не вернулась. Ее что-то насторожило и, наверняка, не зря.

Бьёрн и Ревдис сцепились не на шутку. Только сейчас стало ясно, что силы их равны. Щит уткнулся в щит. Каждый укрывал собой опытного воина и со стороны действительно казалось, что остаётся только ждать, когда один из них останется без сил. Или пока не упадут, замерзнув, зрители.

Однако, возможно, богам надоело наблюдать и они решили вмешаться, а может герои слишком долго шумели, выясняя, кто прав и оставаясь на одном месте. Хотя... лучше бы боги продолжали пировать в своих чертогах.
Внезапно словно бы с небес под ноги сцепившимся воинам упало с глухим стуком нечто тяжелое и влажное. Голова Гейры, судя по открытому в крике рту и широко распахнутым глазам, была оторвана от тела одним умелым рывком. Ни удар топором, ни острый кинжал не оставили бы таких ран. Скорее всего охотница даже не поняла, что именно произошло. Тело Гейры за головой не последовало.

Спустя мгновение земля содрогнулась от поступи чего-то большого и даже не думавшего скрываться. Оно шло на звуки боя и каждый шаг заставлял землю испуганно вибрировать, а деревья - терять иней с веток. Снова послышался треск, но не ломаемого хвороста, а веток и даже стволов. Каких размеров йотуны да и существуют ли они на самом деле, не знал никто. В отряде даже ходили шутки, что йотунов придумали специально, чтобы воины Эрве Ордал не заходили далеко в лес. Одно стражи знали точно - ничто и никто из живших в лесу не создавало столько шума.

Ингвар подошел к Бабочке. Ему были понятны ее чувства. Безвинное дитя, которое предлагает помощь, получает удар в спину. Вот только это не было дитя и блеск камня это доказал. Ингвар встал перед Бабочкой скрестив руки в отрицательном жесте и только потом вспомнил, что он опять говорит.

- Нет. Камень.

Говорить было тяжело, легче было бы сейчас металлическое копье без кузни сделать, вот как тяжело, но надо. Кузнец указал рукой на Бьёрна.

- Спас.

Надо бы было еще добавить, что спас и девочку и их самих, но сил дальше говорить уже не было. Надо было дать языку и горлу отдохнуть, хотя бы чуть-чуть.

Черная птица зависла средь верхушек деревьев, наблюдая за отрядом. Девушка, получив согласие следовать за ней, улыбнулась и проводив взглядом ушедшую за вещами Ревдис, нагнулась, чтобы поднять вновь упавшую рукавицу. Перстень, что блеснул на ее руке, прежде не видел никто, потому что та, другая рука, была всё время скрыта под белоснежный мехом. Он светился алым и был чересчур велик для тонких пальцев. Однако стоило девице выпрямиться в полный рост, как она тотчас упала лицом вниз в пушистый снег. Бьёрн всё же воспользовался дротиком. И поскольку воин не имел возможности прицелиться, дротик вонзился в затылок девицы рукоятью, тотчас лишив ее чувств, а, может, и убив.
Птица снялась с места и бесшумно скрылась из виду. Перстень замигал, словно умирающий уголек, и потускнел.

Ищу кандидатку на роль Гейры! 

  Внимательно наблюдавшая за незнакомкой, Ревдис перехватила ее взгляд и, поняв, что она видит, дернулась, как от удара. Склоненные вниз губы воительницы дернулись было в приветственной улыбке, и потребовалось немалое усилие воли, чтобы согнать ее, оставшись в холодном спокойствии строгости. Однако ж внутри все бурлило и кипело, и количество вопросов, вертящихся на языке, было не меньше, чем шерстинок на хвосте у лисы. Коснувшись тонкого запястья девочки, воительница уверенно нашарила кровоток и собиралась было озвучить свое мнение, как вдруг в ее сознание вторглись чужие воспоминания. Открывая и закрывая рот, как выброшенная на берег рыба, она не произнесла ни слова, полностью отделившись от реальности.
  Нечасто Бабочке доводилось погружаться в нити чужой памяти, и каждая подобная ситуация запоминалась надолго. Вот и сейчас девушка чувствовала, как бьют по спине холодные капли, ощущала боль от стянувших тонкую кожу пут. Голова ее склонилась в отчаянии, поникли плечи, отчаяние затопило душу подобно приливной волне. На ресницах – толи капли, толи слезы. Пальцы подрагивают в треморе. Подкашиваются ноги, и хочется упасть и свернуться калачиком. А впереди возвышается Он – массивный, пугающий, суровый. Сердце в пятки уходит, и ноги сами делают шаг назад – но чьи-то руки дергают за натянутую веревку, заставляя упасть на колени. Сухие губы шепчут: «Нет…».

  Дочь Гудлейва и сама одними губами повторяет слово, возвращаясь в привычный холод. Ежится от пробирающего мороза, словно и вправду только недавно была под дождем. Одной ладонью дева накрывает руку незнакомки, в то время как вторая, отпустившая, наконец, нож, вытирает испарину со лба. Воительница узнала его – того, кто стоял, расставив ноги, на мокрой палубе, и кого она-не она так испугалась. Узнала – и теперь терялась в догадках, как связаны нити жизни этой малышки и крепкокостного хольдара.
  - Она… - дева щита не успела продолжить, когда за плечом возникла могучая тень.

  «Кэйя», он сказал «Кэйя», обратившись к ней. Но слух исказил, подвел на миг странницу, заставив услышать другое имя, отдающееся в сердце тупой, ноющей болью каждый раз, когда дева вспоминала ту ночь в Доме-в-горах такой, какой она была на самом деле. Тот, кто хочет обмануться, с легкостью может быть обманут. Воительца распахнула глаза, пытаясь найти в лице девушки знакомые черты, а губы против воли сами спросили негромким голосом, похожим на треснутый колоколец:
  - Д-доченька?
  «Нет, этого не может быть», - рассудок дочери Гудлейва, хоть и непрочный, еще пытался стоять на страже сознания, - «Кэйя, ее зовут Кэйя. Это не она, не обманывайся. Она совсем не похожа, она другая, и даже не ровесница малышке. Наверное… Это просто девочка, которая невесть что забыла в ледяном лесу вдали ото всякого человеческого жилья. Не придумывай, не ищи в ней свои черты…», - Ревдис потрясла головой, отгоняя непрошенные мысли, зубами скрипнула, заставляя себя сосредоточиться на реальности.

  То, что сказал Бьёрн, дало ответы на многие невысказанные вопросы, но и породило немало новых белых пятен и проблем. Например, что делать с несчастной. С одной стороны, отдавать ее в руки Бьёрна Ревдис не собиралась – и жаль бедняжку было, и пообщаться с ней в более спокойной обстановке хотелось. С другой стороны, если Кэйя – трелль хольдара, то у Бабочки нет никакого права препятствовать ее хозяину. С третьей – кого-то же придется отдавать в жертву вёльвам, не так ли? Да и вряд ли соратники откликнутся на ее желания и согласятся искать в лесу иную жертву только потому, что Бабочке стало жаль предыдущую. Ну а в-четвертых – связанные с Кэйей странности и слова Бьёрна о том, что она за семь лет не изменилась, тоже значили… что-то. А вот что именно – дева щита никак не могла взять в толк.
  Вот уж действительно, куда не ткнись, всюду ножи: хоть руки опускай, оставляя все на самотек. Только вот… как потом в собственное отражение смотреть?

  «Боится, как же она боится. Почти наощупь могу ощутить ее страх, словно он передается мне. И, кажется, если хольдар еще чуть нажмет, случится что-то нехорошее, ой нехорошее. Ее нельзя отдавать и нельзя не отдавать. Думай, Бабочка, думай, сказания и легенды вспоминай – или просто слушайся сердце». Воительница поднялась с колен, намеренно встав так, чтобы оказаться между вожаком и его жертвой, выслушала речи Лешата, разумные, но, кажется, преждевременные.
  Малышка по-прежнему молчала. Вряд ли она действительно была лишена языка, как ёрничал хольдар – или она просто не хотела, или по иным – колдовским? – причинам не могла говорить. Ну или, учитывая странности, на которые указал Бьёрн, все же не была той, за которую ее принимали, и опасалась быть раскрытой.

  - Подождите, - наконец подала голос Ревдис, так и не повернувшись к мужчинам, - я сейчас могу с уверенностью сказать, что она – это существо – из плоти и крови. А еще она может Видеть, - Бабочка явно произнесла слово с большой буквы, словно отделяя его от обычного взгляда, - и открывать глаза другим. Это не просто девочка – но кто она, я не знаю. Может быть, та, кем ты ее назвал, хольдар, только умеющая больше, может, кто-то похожий на нее. Но боюсь, если ты будешь над ней нависать и угрожать – случится нечто худое. Может, это и напрасно, но отойди на всякий случай в сторону, прошу, а я попробую пообщаться. И… я помню, зачем мы искали кого-то еще, и помню о цели нашего похода.
  Проверять, послушал ли ее могучий хирдманн, она не стала. Наклонилась, варежку упавшую подняла, несколькими ударами об колено очистив ее от снега, и протянула потерю девчушке.
  - Одень. Я вижу, ты меня понимаешь и видишь то, что не видят они, - кивок в сторону остальных, - Давай я буду спрашивать, а ты отвечай. Если не можешь или не хочешь – кивай или мотай головой, договорились? Итак… Ты голодна?

Енот:


Мерфистофель:


– Знаешь на чем срезаются те, кто обычно просит гениальности? – Прикончив гамбургер с колой, которые ты планировал оставить себе на ужин, закидывает ноги на журнальный столик и закуривает Мерфи. – Они хотят написать Шедевр.

О нет, ты уже успел ему объяснить, что ничего писать не собираешься, и наоборот, хотел бы научиться все понимать с первого взгляда не утруждая себя и чтением книжек заодно, но не судьба. Кто же знал, что у тебя со средневековым алхимиком писавшим «инструкцию» на латыни будет настолько разное понимание гениальности. Не фортануло и Мерфистофель, он же «можно просто Мерфи» объяснил, что вообще-то, малыш, это называется когнитивная одаренность и он таким не занимается. И тех кто такое раздает тоже не знает, ибо будем честны, кому на этом свете вообще нужны слишком умные демонологии? Вот то-то и оно что никому нахрен не нужны, даже другим демонологам.

Но человек, который сумел найти в Большой Апельсинке девственницу, чтобы тысячу лет как устаревшему ритуалу полить кровью оной его визитку для «звонка» доказывал если и не свою платежеспособность, то хотя бы решительность, а потому, уйти не сделав предложения ему не позволит совесть. Да она у него есть, еще чего не хватало что-то свое кому-то продавать, особенно такое ценное. Так только… уважаемые клиенты поступают. Так что, сиди и слушай.

И вот послать бы этого пончика в морально устаревшем на столько же лет, сколько и ритуал его призыва пидорском кожаном плаще и розовой рубашке по известному адресу… вот только то, как он спокойно перешагнул тройную руническую защиту которую кое-кто выколупывал на полу две недели как-то отбивало охоту это делать. Потому как защита, для которой пять бомжей пришлось отловить и прирезать, разгоняя кисточкой по канальчикам в бетоне нифига не желавшую красиво растекаться как в кино кровищу, буквально выгорела, а Пончик даже не поморщился.

И вот если старина Енот еще не все мозги скурил и табличку энергонасыщенности для оной помнит верно, то для того, чтобы откалывать такие фокусы толстячок должен быть «Бароном» не меньше. То есть, случись чего, может прихлопнуть не то что его самого, но волне возможно, что и самому Учителю поджопников насовать. Другое дело, что не похоже было, чтобы все это было хоть немного интересно этому толстому ленивому пожирателю чужого фастфуда. Так чего бы и не послушать, что скажут. А гамбургер он себе новый купит.

– А что такое Шедевр? – Тем временем, продолжал тот свои разглагольствования Мерфи. – Это вещь, которую оценят, очень повезет, если через два поколения. Какой в этом толк, если к тому времени ты уже сопьешься и умрешь в нищете? А свой гениальный роман пустишь на растопку, потому что ни одному издателю в здравом уме не придет в голову с ним связываться.

– Но даже если нет, и лет через сто потомки его откопают и восславят твое имя, нашим гениям от этого на сковороде только обиднее будет. Нет, шедевр, это тонкая злобная шутка, которая возможно вообще никогда не выстрелит. Слишком много возни, в пекло шедевры. Теперь я предлагаю людям кое-что получше. Я предлагаю Бестселлер!

– Лучший детектив осени, самоучитель по саморазвитию который сметают с полок домохозяйки, сопливая сказка про любовь вампира и оборотня для девчушек в раннем пубертате, за продолжение к которой издательства передерутся голышом в яме со скользкой грязью. И кстати не дорого, всего по десять лет жизни за книгу.

– Стоп-стоп-стоп. – Предупреждающе поднял пухлую ладонь демон, стоило открыть рот. – Я знаю, что ты сейчас скажешь, я слышал это тысячи раз. Пойми, пацан. Сейчас ты никто, с тобой просто нет никакого смысла торговаться. Но ты все равно просрешь свою жизнь так или иначе. Сколько тебе сейчас, восемнадцать? Меньше? Помирать в восемьдесят или в полтинник для тебя сейчас одинаково недостижимое будущее.

– Но вот когда ты заработаешь миллион-другой, устроишь жизнь, подпишешь контракт на фильм по книге, начнешь обзаводиться лысиной, пузиком и кризисом среднего возраста, посмотришь в глаза фанатам с каждым годом требующим новую книжку все настойчивее, деньжата начнут потихоньку показывать дно, хотя ты уже привык жить на широкую ногу, а главное, поймешь, что делать это хочется еще долго… вот тогда ты будешь готов к конструктивному разговору.

– Пентаграмм, кровищи и прочего не надо. – Уточил напоследок демон, прежде чем испариться, оставив после себя лишь легкий серный душок и пустой пакет из под фирменной булки с котлетой. – Просто напиши в предисловии, что посвящаешь эту книгу своему другу Мерфи. Контракт считается заключенным после того, как она уйдет в печать. Бывай, забавный парень.

[ = ] Контракт на написание Бестселлера.
Не совсем та разновидность гениальности, на которую рассчитывали, найдя описание одаряющего оной демона. Но выглядит, как легкий способ быстро заработать деньжат и репутации. Правда, при таком раскладе, навряд ли те «десять лет», которыми придется расплатиться, это именно «биологический» возраст, который можно было бы обратить, просто сходив в дорогой омолаживающий салон черной лаборатории.

  Бой с неупокоенными, вопреки ожиданиям девы щита, оказался коротким, как укус змеи. Вскоре умруны лежали на земле неподвижно, пораженные самым обычным оружием, каким отправляют друг друга в Вальгаллу смертные. И пускай это было не совсем то, к чему готовилась воительница, но печали у нее не было: куда горше было бы, если бы покойники продолжали сражаться вне зависимости от тяжести ран, а кожа их была бы покрыта такой прочной ледяной коркой, что от нее отскакивает каленое железо. Умруны больше не нападали на своих бывших товарищей – и этого было достаточно, хотя, конечно, проявить предусмотрительность и сжечь тела не помешало бы. Понимал это и Бьёрн, начавший коротко раздавать приказы.
  Выслушав хэрсира, девушка кивнула коротко – поняла, дескать. Бросив короткий взгляд в сторону кромки леса, откуда невеликий отряд их выступил на поляну, она сделала приглашающий жест рукой, а сама широким упругим шагом направилась к месту последней остановки, чтобы забрать дорожную суму, в чьих глубинах ждали своего часа завернутые в полотняные отрезы целебные травы, коренья и туесочки с мазями и притирками. Ревдис никогда не мнила себя подлинной целительницей, и точно знала, что не сможет поставить на ноги человека, уже почти перешедшего грань между бытием и его отсутствием, но кое-что умела.
  Когда-то в прошлой жизни та, кого еще не знали, как Бабочку, а в шутку называли ласково Лисонькой, намекая на ее имя, старательно запоминала все то, что, шамкая и причмокивая, говорила старая Ингрид – вдруг муж и хозяин вернется из похода или с охоты раненный, или кто из керлов пострадает? Долг хозяйки длинного дома – позаботиться обо всех, кто входит под его своды. Умения пригодились и потом: той, кто странствует в одиночестве, надо надеяться только на себя, а долгая дорога может принести разные сюрпризы, неприятные в том числе.

  Подхватив торбу, присевшая на колени странница провела рукой на уровне своего лица, улыбнулась ободряюще – словно солнышко выглянуло из-за туч – что-то прошептала и уверенно вернулась к остальным. Смерив безбородого следопыта холодным взглядом, она бросила:
  - Раздевайся. До портков, а обувь можешь оставить.
  Обернувшись, она добавила для остальных:
  - Поищите одежды для него – после лечения его будет лучше укутать и дать хотя бы час посидеть на месте.

  Скинув котомку, девушка разложила на земле свой теплый лисий плащ, а потом, прикинув время лечения, стянула с себя чуть потертую по бокам и в том месте, через которое проходил щитовой ремень, меховую безрукавку, а следом за ней и кольчугу. Если ненароком прижаться холодным металлом к обожженной коже – хлопот потом не оберешься, так что лучше предвосхитить возможные проблемы. Развязав завязки плотного поддоспешника, который все же несколько сковывал движения, дева сочла себя готовой.
  На углу плаща были разложены несколько небеленых полотняных отрезов и сделанный из просмоленной березовой коры небольшой туесок, в котором виднелось что-то желтоватое и густое, пахнущее, тем не менее, вполне приятно – особенно на фоне запахов горящей плоти, от которых копейщица нет-нет, да морщилась.
  - Смотри, - решила предвосхитить возможные вопросы она, - в этой мази на меду и масле замешаны зверобой и облепиха. Она не даст поцелуям Логи распространиться дальше и не позволит коже вспухнуть волдырями. Я сейчас обработаю ей поврежденные места, а потом замотаю тканью. Вопросы есть? Палку дать, чтобы зубами зажал? Процесс лечения может быть неприятным. И предупреждаю сразу – постарайся ближайшее время воздержаться от активных движений теми членами, где побывал огонь. Закончу с торсом – безрукавку мою накинешь поверх повязок, а я перейду к рукам.

  Устроившись на коленях рядом с Лешатом, дева щита закинула жидкие косицы на спину и планомерно и неспешно принялась наносить мазь, сосредоточенно наблюдая, чтобы ничего не пропустить, при этом то приговаривая какие-то несвязанные меж собой слова, то словно обращаясь к кому-то негромко. Кажется, дочь Гудлейва полностью абстрагировалась от всего происходящего:
  - А теперь смотри и запоминай, а о злых мертвых дядях поговорим позже. Зачерпываешь мазь немножко – вот так, - Ревдис обмакнула два пальца в притирку, - смотришь, где кожа слишком красна или, напротив, бела, и начинаешь оттуда. Наносишь ее осторожными вращательными движениями, не нажимая сильно, по кругу, от здорового покрова к самому центру. Если много волос есть, прогореть не успевших – сбривай их для начала, а не поверх наноси. Делай неспешно, тщательно, не пропускай ничего, но и не густи – иначе слишком много мази останется на повязке, а она потом может еще понадобиться. Слова не забывай повторять, которые я говорю, чтобы привлечь внимание Эйр, на холме Лифьяберг сидящей: так все заживет быстрее. Во-от… Потом переходишь к следующему ожогу… Нет, помогать не надо – я сама…

Глаза Хальвдана были широко открыты, когда голова бывшего - бывшего ли? - стража откатилась в сторону. За секунду до того как голова вспыхнула силами Ревдис, Бьерну померещился во взгляде мертвого соратника злой огонь ухмылки - такой, случалось, появлялся в глазах Хальвдана, стоило тому выиграть схватку или вернуться из дозора с победой. Бьёрн видел этот огонь лишь раз, но запомнил надолго - в тот раз Хальвдан уложил его на лопатки. И пусть этому никто не был свидетелем, взгляд победителя мертвый викинг не унес с собой в могилу.

Лешату каких-то пару мгновений было тепло, как никогда за последний год. За такое долгожданное тепло можно было немного погореть. Потом стало жарко, послышался запах паленой кожи и меха - видимо, занималась огнем куртка, тлели брюки. В условиях вечного холода умереть от ожогов было меньшим злом, нежели остаться без теплых вещей. Удар его топора отвлек Асфелта, но был неточен. За жаром последовала жгучая боль в шее и вонь жженых волос - следопыту, что потратил драгоценные секунды на спасение Гейры, пыл битвы стал важнее жара собственных доспехов. Это лишило его добротного плаща, превратило куртку в бесполезный вонючий кусок кожи. Подоспевший Ингвар одним ударом снёс мертвецу голову. Сегодня топор кузнеца знатно напился крови.

На поляне стало совсем черно от крови. Воняло палеными волосами, кожей, гнилым мясом и дымом - костер постепенно угасал и стоило вернуть его к жизни, если трупы не планировалось забрасывать камнями. Бой был коротким. Даже на тренировках в крепости порой сражались дольше. Однако то, что убило стражей ранее, наверняка также обладало хитростью и мощью. Судя по ранам, их не загрызли волки и уж точно не холод стал причиной их гибели.

Тем временем окончательно стемнело и еще одной задачей стало больше - где устроить ночлег, отдохнуть от изнуряющего дневного перехода, тем более, что усталость после сражения с мертвецами уже давала о себе знать.

ссылка
Трое на трое - честная встреча, если не считать следопыта и охотницы с луками наизготовку. Так ведь и у лесных гостей тоже могли быть соратники, предпочитавшие засаду жаркому костру и ароматной добыче.
Запах жареного мяса кстати уже достиг ноздрей пробиравшейся навстречу костру троицы. В животе заурчало, грозясь выдать подходивших, правда Бьёрн и так вовсю лязгал доспехом, не думая скрываться.

С каждым шагом становилось понятно, что с этими тремя что-то не так - на звук они не оборачивались, да и вообще не шевелились. Костер же пылал, будто кто-то только что подкидывал туда дрова и ветки. Взгляду тем временем открылось еще кое-что - проплешины, казавшиеся голой землей на расчищенной поляне, были застывшей на холоде и потемневшей кровью.

Когда людей в шкурах стало возможно разглядеть, лица их оказались белы, а остановившийся немигающий взгляд ярко-синих глаз был по-прежнему устремлен в костер. Хальфберг. Асфелт. Хальвдан. Над огнем аппетитно исходил соком крупный кусок мяса. Размером с мужское бедро. Такой же кусок ноги отсутствовал у Асфелта, снег под ним был черным от крови.

  На слова хэрсира копейщица сразу вскинулась, раздраженно зашипев:
  - Если кормитель орлов думает, что прозванная Бабочкой боится или лишилась уверенности, он заблуждается. Я – не хирдманн, и не привычна идти в бой отрядом, посему и не желаю нарушить нечаянно твой план, коли он есть. Но ты сказал – и я услышала твои речи. И запомнила.

  Резко отвернувшись от викинга, дева расчехлила щит, некогда крашенный в красный цвет, теперь почти облупившийся, и поудобнее перехватила копье, просунув руку в петлю. Посмотрела на Ингвара, кивнув кузнецу молчаливо в благодарность за поддержку. Но прежде чем она пошла за вождем, отозвался Лешат. Выслушав следопыта, дева, чуть помедлив, кивнула:
  - Это может стать важным, воин. Слыхала я, что мертвые, но восставшие, едят человечину – но чтобы они ее готовили… Возможно, я в чем-то ошибаюсь, а, возможно, и нет – висы не всегда передают все известное. Впрочем, думаю, призывать несущих мыс мечей быть бдительнее излишне.

  Вытащив из сумы факел, дева закрепила его на ремне, после чего, сев на корточки, сделала жест рукой, словно потрепала кого-то по голове. Улыбнулась, шепнув:
  - Жди здесь, надо узнать, друг или враг греется у огня. Я скоро.

  Выпрямившись, она кивнула:
  - Готова.
  Оставив суму на земле, дочь Гудлейва мягким шагом двинулась вперед, обходя костер одесную по дуге, готовясь, случись бой, выйти в неприкрытый щитами бок незнакомцев.

Шаг, второй, пятый. Удивительное дело, но чем дальше от крепости, тем легче дышалось. Каждый раз. Даже не смотря на то, что каждый из этих "разов" мог стать последним. Хальфберк, вот, каждый раз смеялся, выходя на разведку. Славный был малый. Сгинул в последнем походе несколько дней назад. Торунн теребила косицу, наматывая её на палец. Вернее, на колечко с зелёным камнем, которое подарил ей Гонтар. А ещё были Асфелт, Бьёрк и Хальвдан, Вьёрг и Рёгнвальд. Всё они погибли с этой стороны замка. Кого-то принесли и похоронили, как Бьёрка, от кого-то осталось только оружие (мужчина слегка сжал рукоять клинка с гардой), но никто, никто из них не боялся. Служили не за страх, а за совесть.

Не боялись и они - те кто вышел из крепости этим утром. Компания подобралась, нужно сказать, серьёзная. Скалоподобный, несокрушимый Бьёрн тяжело топал по снегу не уступая, однако, ни скоростью ни (хе-хе), выносливостью быстроногой Гейре. Надёжный, сильный, болтливый Ингвар чаще оказывался позади, что, однако, ни сколько не говорило ни об его сноровке, ни о его возрасте. И, наконец, сладкоголосая самоотверженная Ревдис на лице которой, казалось, навсегда застыло суровое выражение. При взгляде на них, таких разных, но одинаково преданных долгу, просто не выходило не верить в успех их миссии. Они вернуться вместе успешно исполнив поручение и точка.

Лес на много миль вокруг, казалось, вымер. Лишь однажды они пересекли цепочку волчьих следов. Пара взрослых волков - при беглом взгляде определил мужчина, а ненадолго склонившись над следом про себя добавил, что один из них, что покрупнее, подволакивал лапу. Лешат ещё помнил те времена, когда снег только тронул зелёный покров, а эти места изобиловали дичью и ягодами. Как давно это было..? Сколько лет прошло с тех пор как они перестали жить и начали выживать?

Предаваясь размышлениям и окунаясь в короткие воспоминания, Лешат, тем не менее, не забывал внимательно смотреть по сторонам. Вот здесь снегом завалило лощину и если сделать несколько неосторожных шагов можно утонуть по самую макушку. Без помощи друзей уже и не выбраться. Следопыт уверенно обошёл опасное место стороной, при этом пройдя к нему совсем близко и показав жестом, мол, продолжайте идти. Ещё в какой-то момент пути замедлил шаг и объяснил Гейре, чтобы она взяла на двадцать шагов левее, продолжая идти вперёд - в этот момент по обеим сторонам пути раскинулись две широкие поляны и Гейра была глазами отряда с одной стороны, пока сам следопыт шёл правее. Это всё ещё были охотничьи угодья и места должны были быть знакомы девушке. И только к вечеру Лешат безошибочно привёл их к раскидистому, высокому, сухому дереву, на котором была вырезала руна на каком-то чужом языке.

- Разговаривать только шёпотом и при необходимости. - Коротко сообщил он, сделав широкий жест рукой. - Это уже не наша территория.

Строго говоря, они уже давно шли по "чужой" территории. Когда-то, до начала снегов, то дерево было межевым знаком замка Эрве Ордал. Сейчас же... сейчас же "чужая" территория начиналась в полёте стрелы от ворот замка и всё уменьшалась, всё уменьшалась...

- Будем идти в темноте. Идите след в след. Здесь много рыхлого снега и ям. Могут быть и ловушки. У нас давно не хватает сил постоянно патрулировать эти земли. Где-то здесь и пропал отряд Хальфберка. Смотрите в оба. Гейра, пойдёшь в пяти шагах позади.

Да, Бьёрна единогласно признали командиром, но сейчас был совсем не бой. И совсем не перепутье. Поэтому Лешат уверенно расставил людей в отряде по своему разумению, поставив за собой Бьёрна, затем Ревдис, затем Ингвара и Гейру в конце.

...

- Подождите. Проверю. - Даже в полутьме было видно как нахмурился Лешат. Здесь никого не должно быть. Никого. Сбросив лук с плеча он передал его шедшему за ним Бьёрну, натянул на голову свой серо-белый капюшон поднял воротник и сделал несколько шагов несколько шагов в сторону источника звука. Здесь последний раз обернулся на товарищей, поправил воротник, из-под нижнего края кожанки выпростал несколько сантиметров меховой подкладки и чуть согнул ноги в коленях и спину. На самой границе видимости товарищей, он быстро опустился на снег и змеей заскользил вперёд. Такой змеёй, ну... быстро перебирающей руками.

Отсутствовал он довольно прилично времени. Но вернулся уже не особо скрываясь. Просто вырос в какой-то момент шагах в двадцати дав знать о своём приближении едва слышным посвистом. Подошёл поближе, встряхнулся как собака, сбрасывая в одежды налипший снег и подозвал всех поближе, собирая в круг.

- Трое вокруг костра. Хорошо вооружены. Закутаны в меха, сидят лицом к огню. Не увидят нас даже если мы будем топотать как дикие олени по двору замка. У них еда. А ещё... - Лешат сделал короткую паузу, - они ни-че-го не боятся. Луками бить можно будет только в лицо. Можно окружить. Можно пройти мимо. Если бы я был на разведке, я бы сказал что нужно узнать почему они ни-че-го не боятся.

Лешат закончил, бесстрастно глядя перед собой.

Наши действия были тщательно просчитаны, но по видимому варп исказил деятельность наших когитаторов-калькулюс. Быстрый пересчёт показал, что пользы из прямого огневого контакта будет извлечено во много меньше, чем при отсутствии оного. Необходимо перехватить инициативу и переменить вектор развития ситуации. Наиболее эффективным, к сожалению, признан самый унизительный вариант.
– Переговоры! – Мы слышим как раскаляется за нашей спиной бронзовый нимб. Как верещат на задворках вокса тени варпа. Мы скрежещем тем, что заменило нам зубы, мы чувствуем в венах яд обиды. Но все это стоит выживания.
– Запрашиваю переговоры! Прекратить огонь! Произошло недопонимание! Мы ничего не выиграем уничтожив друг-друга! Прекратить огонь! – Кхорн не будет доволен таким решением. Мы не будем довольны таким решением. Но иного решения, не включающего полный провал текущей высадки ни мы ни он не можем предложить.
– Лорд Ферос, мы можем вернуть Ингвара под ваш стяг, лишь прекратите обстрел! – Для большей эффективности надавим на их слабости. Мы видели, чем стал прозревший фенрисиец. С каким зверством он бился в зачистке Высоты. Мы не уверены, что способны его починить, но пообещать это кузнецу войны - вполне. Пообещать самим себе.
– Лорд Нито, отзовите орду и давайте... – Не позволяй долгого промедления, сколь омерзительными не были бы слова. Презрение не стоит жизни. Не сейчас, не так.
– Давайте... Дружить? –

Осталась за плечами и вчерашняя победа «добра» над «злом» которые, как считала ее падкая на саке и рассказы о своих подвигах «сестренка» понятия все равно весьма умозрителтные и сама деревенька в которой оная произошла. Остались лишь посох из подвернувшейся под руку палки, соломенная шляпа, котомка, она сама, да петляющая между плоскогорий извилистая тропинка, которую тут называли громким именем «дорога».

Впрочем, стоило признать, природа в Монастырских Горах и правда была довольно таки красива, а извилистые тропы не давали монотонному процессу измерения своими ногами земной поверхности скатиться в абсолютную скуку, вместо этого вызывая ощущение чем-то похожее на тот самый транс безмолвных убийц. И то же время, совершенно иное. Может быть, так и должна была выглядеть настоящая медитация.

Так или иначе, даже не смотря на накопленный запас цинизма, которым можно было бы насмерть отравить одного-двух изнеженных столичных поэтов, сложно было не ловить себя на желании постоять несколько минут любуясь, как играет солнце в прозрачных струях горного водопада или катится под откос вывернувшийся из под ноги камешек.

Одним из таких зрелищ и стала довольно неожиданная «встреча», перегородившая путешественнице дорогу. Но, отнюдь. Перед ней не предстал кто-то из призраков прошлого. И даже классической картины в духе терпящих бедствие и нуждающихся в спасении крестьян лицезреть не удалось. Просто так уж вышло, что поперек ее дороги птица охотилась на змею.

Змея, зеленая и надо полагать, довольно ядовитая демонстрировала какой-то абсурдный сплав из резкости и плавности в своих движениях, каждый раз ускользая от копья-клюва крупной птицы, решившей ей перекусить. Но и ее попытки контратаковать, увы, пропадали втуне, ибо противник мудро удерживал дистанцию. То ли цапля, то ли журавль, не очень-то Токкобана разбиралась в их породах, но явно что-то крупное и при обманчивой длинношеей неуклюжести способное и клювом глаз выбить и лапой или крылом хорошенько огреть.

Или, точнее, могла это и птица нормальных размеров наверно. А две зверушки «тихо мирно» выясняющие отношение на тропинке впереди, возьмись они это делать в приснопамятной деревеньке, из которой путь держала путешественница, развалили бы ее до основания, не иначе. В пасти змеюки Тока явно уместилась бы целиком. Да и в «журавле» было никак не меньше двух ее ростов. Ничего тут так природка в горах. Благотворная.

Говорят, какой-то там мастер кулака да пинка в ухо, в свое время, увидев примерно такую же картину, изобрел целый новый стиль боя. И честно говоря, сейчас в это поверить было на удивление легко. Может быть потому, что за звериной грацией в схватившихся ни на жизнь а насмерть поединшиках читалось что-то более глубокое чем просто давление инстинктов? Сколько лет понадобилось им, чтобы вымахать до таких размеров? И что за разум за это время в них мог зародиться?

Впрочем, возможно, более актуальным был вопрос, что ей делать с этой встречей самой. Выбрать другую дорогу? Остаться и понаблюдать, пытаясь подобно тому вполне возможно выдуманному мастеру почерпнуть что-то из происходящего, или просто узнать, чем все закончится? Вмешаться на одной из сторон?

Вряд ли журавля в противнице интересуют ее глаза, мозг и ядовитые клыки. А вот в качестве редкого трофея и для сведущего в уколах и лекарствах традиционной медицины целителя. Пожалуй, такой подарок был бы даже намного интереснее, чем клинок или свиной окорок. Просто отхватить, выбрав момент, той голову и забрать свою долю, выглядит… вполне возможно?

А с другой стороны, если смотреть на него краем глаза, то в клюве журавля нет-нет, да начинал мерещиться мелькающий туда-сюда клинок, а сам он становился похож на тощую фигуру в соломенной шляпе черно-белом опаленном кимоно с широкими рукавами. Самурай из легенды, сражающегося с зеленым драконом, с предсказанным и до боли в отсутствующем глазу знакомым ей наперед результатом? Или однорукая дочь самурая побеждающая своего внутреннего дракона?

Зависит, пожалуй, от того, чья шкура ей теперь ближе.

      «После этих слов в храме начался сущий кошмар»
      – Говно вопрос! – весело отозвались многочисленные друзья Нито, потирая столь приятно развязанные руки. В считанные минуты то, что претендовало на роль очень серьёзного брифинга, превратилось в фарс благодаря метафорически наброшенному на вентилятор дерьму. Которое трансформировалось из такового в буквальное ровно в момент, когда ребята с весьма большим энтузиазмом взялись исполнять приказ. Пользуясь возможностями своих улучшенных организмов, зомби начали ебашить адовые вещи. Такой вот усреднённый рецепт, ибо вариаций: масса. Берётся содержимое ЖКТ, оно не греется – греть, это не про зомби Нито. Они берут это, встряхивают в ЖКТ, запускают реакцию брожения. Добавляют в неё куски трупов, валяющихся тут и там, личные заменяемые части тела, огромное количество гнили с себя и начальников для вязкости, прихваченные с собой рационы ИГ сверху. Всё это переваривается до дыма из ушей и ртов. Потом реакция подходит к кульминации... тут начинается творчество! Одни принимаются блевать тугими струями болотного цвета; другие – жидко дристать мощными залпами. В тот же миг между нурглитами вспыхивает соревнование: кто выше «выстрелит» брызжущим поносом, кто дальше запустит фонтан отрыжки. Оскверняют храм кругом и приговаривают полушёпотом «Ух, бля!» При этом у них на лбу аж пот выступает. Любезно сервиторам иногда предлагают, но те отказываются и без приказа драпают прочь в ужасе. Надо ли говорить о том, какой дичайший пердёж в процессе? Вонища такая, что барельефы от стен отклеиваются!

      Тем временем: процедура биоинженерии протекала на редкость удачно. Насколько это вообще возможно для существа вроде Нито, который не являлся полноценным демоном при отсутствии у него цельных доспехов даже хотя бы Тактического Дредноута. Апотекарий далеко не понаслышке знал о том, как иногда ненадёжна броня Терминатора, что уж говорить про тело из наростов плоти с костями. Доктор Фурункул, с экспертным видом осмотрев товарища, очень задумчиво почесал пузо языком при виде получившегося «кадавра». И со знанием дела изрёк:
      – Дальше расти бесполезно. Даже вредно. Беспорядочные мутации и связи тканей только ухудшат работу органов. Впрочем, и то, что есть, вполне, неплохо. Если будет спокойное время, можно будет и подумать о стабилизации получившегося организма. Но это надо реально всё чётко причесать. А так, что же, молодцом! – толстяк с широкой и удовлетворённой улыбкой похлопал получившегося псевдо-Дредноута по мясистому плечу.



      Зайдя внутрь Храма и протолкавшись через убегающих сервиторов, Раон увидел и почувствовал обонянием – как опорный пункт, данное место уже... не очень. Колдуны, парень в броне Терминатора и потомок Альфария – все они, пожалуй, могли единодушно сойтись на том факте, что обгаженный Храм вызывал одно желание: стошнить на внутреннюю сторону шлема. Уж на что они хаоситы, но даже для них это слишком.

В центре площади, словно статуя, стоял неподвижно псайкер, будто искусный ткач, манипулирующий самой тканью реальности. Другой мог бы восхититься таким мастерством, но только не железный жрец.
- Колдуны… - С нескрываемой злобой проговорил Ингвар уже находясь под защитой храма. – Абсолютно вся свистопляска в галактике из-за них. Скитья де варда! Брозе кампф!
Его нелюбовь к колдунам объяснялась, как думал Ферос, его родословной. Хотя, с другой стороны, создавалось ощущение, будто Ингвар ненавидит абсолютно все. Его даже не волновало, слышит ли его второй псайкер, который уже укрылся в храме. Недовольство техножреца прерывало огромное гниющие нечто, которая, как показалось, направлялось веселой походкой в храм.
Держись от меня подальше. – Выкрикнул он, резко уходя с пути.
По команде Ингвара все сервиторы отошли в противоположную сторону, а Домитар остался неподвижно стоять на входе.



Воздух наполнился запахом серы, настолько сильным, что даже фильтры доспеха не справлялись. Хотя больше фильтры сражались с отвратительным смрадом от нурглитов, ну как сражались, бессильно отбивались. Он подозвал Ингвара, чтобы составить дальнейший план действий
- Итак. Эта планетка оказалась крепким орешком, и хаоситкая тактика «бей, калечь» не принесла плоды. А потому нужно вернуться к основам, планировка, подготовка, удар. Что мы имеем здесь и сейчас. Псайкеры, Механикус, взвод альфы и… - Ферос на мгновение замолчал, посмотрев на разлагающихся. – мда…
Ферос активировал проектор в доспехе и перед ним предстала карта планеты. Он говорил в полный голос, не скрывая своих измышлений. Быть может кто-то из этой своры еще обладает нормально мыслящими мозгами
- Храм находиться здесь, и судя по последним сводкам разведки, мы являемся наиболее опасной группой в этой области. Пока в городе неразбериха, но проблема в том, что атаки лоялистов скоординированы, а значит руководство обороной вполне себе функционирует. Нашей целью станет именно оно – Штаб СПО. Как только мы сможем нейтрализовать оную, то сможем внести нужную нам сумятицу в ряды обороны. Так…
Терминатор сдвинул карту в сторону. В целом он не ждал, что его будут слушать, просто выяснял таким образом,с кем можно сотрудничать, а на кого не стоит обращать внимания
- Надо знать позиции противника, пункты управления, и любые сведения относительно идущей битвы в городе. Ингвар, что у нас по последним данным с "Неустрашимого"?
Ферос замолчал, то ли размышляя, то ли ожидая, что кто то присоединится.

[ссылка]


      Собрались как-то раз Кхорнит, Нурглит и Тзинчит...
      ...Альфа-Легионер, Чемпион Неделимого и Отступник...
      ...в «Кастадон Праймус», столице Мира-Святыни «Дарколон Дельта».
      Это звучало как начало кухонного анекдота после шестой кружки пива, вот только вот смешного в нём его непосредственные участники видели немного. Всё просто: это средство контрацепции в чёрных с золотым доспехах Терминатора обещало простое вторжение. Зашли и вышли; сжигание планеты за двадцать минут. Но внезапно оказалось, что Имперская Гвардия – это не кучка импотентов. И у неё был крепкий стояк – особенно в присутствии боевых тёток из Адепта Сороритас. Трудно сказать, что именно пошло «не так» с учётом слабого планирования. Но радостные вопли в эфире уже через несколько часов сменились разочарованными, а А'Нгус, засранец, куда-то исчез. Командная цепочка полетела в очко Императора и полевые командиры, кто ещё жил в горниле войны, оказались в положении «можно атаковать в любом направлении» – оно и правильно, если смотреть на Знак Хаоса. Обидно только представлять себе, как сраные лоялисты будут праздновать очередную победу...
      ...или нет?



      Свинцово-серые хмурые тучи сковали небеса.
      Снизу их поддерживали густые клубы чёрного дыма, похожие на плечи: туманных Атлантов. Они тянулись с земли: с многочисленных пожарищ оттуда, где оборона Кастадона не справилась с натиском стального кулака Космодесантников Хаоса – плюс ордой приспешников оных. Выстрелы с воплями слышались отовсюду, насколько хватало ушей. А следы пуль резали небо с облаками по живому многочисленными длинными, яркими и тонкими полосами. Любой канал вокса кричал либо о смерти, либо о помощи. Реже – просто молчал. Беспорядочная атака на столицу растягивала силы имперцев. Но координация между ними делала своё дело. Стычки неумолимо складывались в пользу представителей раковой опухоли Галактики.
      Дерет. Кайрон. Нагибирус. Нито. Ферос. Фокрон.
      Они собрались на площади, пред почти разрушенным Храмом Императора. Полно следов недавней битвы: остовы машин и изувеченные тела солдат вперемешку с порождениями Варпа. Пока никого не видно. Можно обсудить текущее положение. Можно отдохнуть. Каждый из них успел поучаствовать в добром сражении ровно настолько, чтобы оказаться именно здесь и сейчас. Кто-то – с собственными воинами. Кто-то в гордом одиночестве. Слышится перестук: это первые капли дождя накрапывают по испачканной броне. Лёгкий моросящий дождик очень плавно перерастает в полноценный поток воды с неба, смывающий не слишком липкую грязь и часть душевных забот. Сей момент спокойствия будет очень коротким. Потому что нет покоя на этой стороне могилы.
      Возможно: именно провидение свело их в одну точку пространства и времени. Но впрочем. Для тех, кто отрицал на всё волю Тёмных Богов, было вполне серьёзное объяснение в лице артиллерии да танков ИГ. Те гоняли предателей по городу: не хуже слаанешитской плётки. Долго такое продолжаться всё-таки не может. И надобно как-то отстоять свою честь, чтобы не опозориться перед Разрушительными Силами. Ибо они-то уж точно не простят за поражение.



      Техножрец вовсю пользовался моментом, чтобы подлатать своих механических (и не очень) друзей. То, что осталось от его личной компании, несколько удручало. Бывало иногда и много похуже, конечно... Но плох тот Магос, кто смотрит с горы на подножие, а не на звёзды! Тем более, что Альхазред, как никто другой среди собравшихся здесь солдат, понимал – А'Нгус далеко не дурак: притащил свору для отвлечения внимания. Лорд из Чёрного Легиона ищет тут нечто определённо очень интересное. Знание? Артефакт? Пускай это третьесортная планета, но имперцы не назовут пустырь Святыней и не наводнят его фанатиками без причины. Что веруны в Труп-На-Троне, что Пеплосвязывающий – они все держат свои тайны при себе. Но когда речь заходит про свободу познания...
      ...Молот Гнева уже созрел и готов к жатве.



      Сводки с «Неустрашимого» не внушали особого оптимизма. Когда крейсер станет шрапнельной начинкой между бисквитными кругами планетарной обороны и флота лоялистов? Хороший вопрос. Несмотря на то, что большая часть СПО отвалилась, кое-где ещё сохранялись очаги сопротивления. В принципе, если добраться до Командного Центра СПО, можно заметно помочь собственному кораблю задержаться на низкой орбите. Во всяком случае – крейсер пока не привлекает внимание из-за корабельной мясорубки над Дарколоном. Но, стреляя по планете, он выдаст себя. Так что Феросу порекомендовали прибегать к этому методу только при крайней нужде. Железный Жрец с некоторым скептицизмом осматривал собрание хаоситов, но и только – до тех пор, пока Сервиторы в порядке, у него нет претензий.



      Кайрон и в этом сражении пока что оправдывал свой чемпионский статус. Будь он немного сильнее, может, и сам бы принял командование. Однако... Он остался в одиночестве. И только нежданное пересечение с другими уцелевшими подразделениями КДХ сделало сей день несколько менее напряжённым. Во всяком случае – имперцы решили перегруппироваться пред тем, как взять всю компанию в клещи. Чем дали оной время, для передышки. Очень зря, честно говоря. Время – такая переменчивая, непостоянная штука... Возможно, скоро Блэкхарт докажет и себе, и друзьям, и врагам, и Богам – что он достоин истинного дара Разрушительных Сил. Но для этого всё ещё предстоит хорошо постараться.



      Нагибирус в чём-то сходился взглядами да событиями дня со своим товарищем по силе из дружественного Легиона. Оба Чародеи; оба довольно быстро расстались с соратниками собственных рот. Разве что Кайрон действовал больше грубой мощью, а Ужасного вела пусть и невидимая, но весьма ощутимая (хотя бы им) рука Тзинча. Так что погоня за ним быстро сошла на нет. Ну, попробуй догони там тень. Другой вопрос, что прямая конфронтация с лоялистами в случае Нагибируса быстро закончится, когда по его душу прибежит Инквизитор или кто-то ещё примерно того же уровня силы. Или просто от шального танкового снаряда. Хаос – такое дело, тонкое... А теперь не грех развернуться, с такой-то лихой командой.



      А если взять точку зрения Нито, то штурм продвигался удовлетворительно. Пусть даже от его роты остался лишь он сам – Апотекарий в хаосе первых часов боя друзей не только терял, но приобретал. Да и Дедушка вполне с пониманием отнёсся к тому, что не каждый из его любимых детишек сдал экзамен на естественный отбор. Тем ценнее в его глазах смотрится сам Нито. А это, между прочим, дорогого стоит. Плюсом: добрый Доктор тоже весело подмигивает, говоря о том, что оказаться на поверхности планеты, да в самой Столице – большая удача. Ну а тот факт, что Хаосом им ниспослана поддержка, в лице четырёх довольно везучих избранников Богов и того мужика из Железных Воинов, и вовсе открывает новые перспективы. Главное – не разругаться насмерть между собой во славу Императора.



      Рапорты многочисленных глаз и ушей Альфа-Легиона складываются в достаточно любопытную картинку вторжения. Прикрывшийся щитом из металла да плоти своих собратьев, А'Нгус проводит собственную Операцию даже вне досягаемости многоголовой Гидры. Однако, логично: смешные истории про одетых в чужое обмундирование агентов Альфария, на поверку чаще заставляли плакать от осознания правдивости оных. Так что, полагаясь чисто на себя (ибо кто сделает твою работу лучше, нежели ты сам?), Пеплосвязывающий скрылся по своим делам. Кто ж его осудит, кроме тех, кого он обманул да использовал на манер пушечных шлюх? В силу того, что начальство сейчас реализовывало собственные планы, Фокрону отдали карт-бланш на столичные манёвры. Пообещав заодно поддержку с воздуха. Правда, с лаконичным и понятным даже дураку условием: потеряет Громового Ястреба – нового не дадут. Учитывая ПВО в городе – осторожность не помешает. Впрочем: свои люди уже докладывают о самой опасной точке, по которой можно нанести хороший удар с земли, чтобы связать имперцам руки в воздушном бою. Остальное остаётся на усмотрение Тейра.

Непревзойдённый наруч был одним из немногих предметов, которыми Эмери втайне гордилась. Безусловно, Седрику она высказала всё, что думает, по поводу отсутствующих пальцев, непохожей на настоящую руку культи и даже успела попенять на его нерасторопность. Однако кузнецу неожиданно перепала благодарность в виде двойной оплаты.

Нацепив его, она теперь щеголяла всюду. И в первую очередь отправилась к Венлоку, чтобы безапелляционно и без извинений заявить тому, что из всех вариантов ей больше по вкусу третье, не преминув добавить, что «хоть барон и прислал человека, чтобы ее убить», она не прочь потрудится, но только в интересах Ордена. Потом демонесса щегольнула добытыми сведениями и посетовала на то, что легко не будет, чем и выторговала себе расположение Венлока размером со странную фигурку.

Вполне довольная собой, она вернулась к сборам. Подарок Венлока был кстати, учитывая что артефактор Эмери не впечатлил и был брезгливо отослан ею куда-нибудь, где он не станет попадаться ей на глаза и при этом придёт в себя. Если, конечно, желает хорошо подзаработать.

Переместив всё своё пристальное внимание на отряд, Эмери лично провела смотр и приценилась к новым сержантам. Харе она не сказала ни слова, опасаясь получить в ответ набор бессвязных гласных и взрывных согласных, магическим образом превращающихся в его вонючей пасти в трёхэтажную брань.

А вот с Келноззом Эмери даже обменялась взглядом и с удовольствием послушала его манеру управлять подвластным ему отрядом. Мерзко и дерзко - всё, как любила демонесса. Кандидатура Келнозза была одобрена сразу.

Как только Седрик проявил чудеса дипломатии, Эмери устроила ему очную ставку. С собой, конечно.
- Будешь рассказывать мне о настроениях в моей армии. Какие разговоры ходят, кто ненадёжен и тому подобное. Седрик, - Эмери внимательно взглянула на бывшего пирата, - не облажайся. Тебе ведь не хочется чистить сапоги у Логана. А я оставлю тебя именно с ним. По наследству, так сказать. Имей в виду.

И вот всё вроде шло просто превосходно. Даже Заразы нигде не было видно. Однако зазнавалась демонесса недолго. Нет, не так. Покинув свой шатёр, она спокойно подошла к торчащей на копье голове ненавистной Заразы, не зная, радоваться или негодовать из-за ее тупости, прочла записку и в следующий миг с силой опрокинула копье пинком. Дозорных немедленно вздёрнули, а Эмери весь день провела, хмуро наблюдая за тренировками избранного в разведку отряда.

В тот же вечер Седрик отправился с «важным поручением» к Аладдину. В поручении значилось два слова: «Завтра вечером».

Внутри Души играла музыка. Мелодия боли, ноты страдания, крики вместо самозабвенно исполняющих гимн голосов. Музыка несла отрешение, упиваясь которым Душа могла бы взлететь. Полуприкрытые веками глаза выражали полное соединение с тем единственным, что было ей дороже всего. Словно вместо музыки она приняла Радость.

Душа никогда не пробовала Радость. Радостью была она сама. Она несла ее своим людям, несла без сожаления и вместе с ними делила последствия. Однако сейчас ее братьев и сестер рядом не было. Только преданный Мрак, который не даст ей улететь, вовремя вернет ее легкую субстанцию на залитую кровью землю.
Потому Душа позволила себе услышать песню битвы и соединиться с тем, кто ее пел. Она видела множество грубых нитей, что тянулись от поющего к почившему Сирокко. Что-то общее соединяло их. Чужак один и чужак другой. Она тоже чужая. Душе нравились совпадения. Нравился ей и огонь, что нисходил откуда-то сверху, словно сами боги решили встать на ее сторону. Душа ликовала. Стояла, вцепившись в ладонь Мрака, прикрыв глаза, и распахнула их лишь когда наступила неловкая тишина, в которой с трудом различались чьи-то крики.
В возникшей тишине раздался и ее голос. Спокойный, как и всегда. Сопровождаемый мечтательной улыбкой.

- Каково это быть одной, Эллисон? Они были тебе дороги, я знаю. Как жаль, что их больше нет. Отныне ты будешь очень одинока. Ты успела услышать их последние слова? Успела? Я слышала их. А ты? Последние слова - очень важны. Они всегда остаются на память. Хочешь я расскажу тебе, что кричала твоя сестра? Кажется, она не желала умирать. А твой брат.... тот просто не успел понять, что гибнет. Вон там, неподалеку, его сердце еще бьется. Коснись его. Оно еще теплое, Эллисон.

-

Ардиэнте посмотрела на посерьёзневшего старика с интересом и тоже немного подобралась, меняя стойку и положение руки на рукояти меча. Судя по всему, держать эту железяку скорее умела плохо, чем не умела совсем. Впрочем, на взгляд Старого Хряка это вполне могли быть и равнозначные понятия. Затем Жрица ненадолго повернулась к Герою Меча и кивнула, соглашаясь подождать. Не ясно, мог ли он что-то видеть в своём текущем состоянии, но Ардиэнте предпочитала действовать так, как будто мог. Хотя бы из уважения к Великому Воину, который Ещё Жив.

- Может быть, - вновь обратилась Жрица к Язнегу, пока Герой писал ответ, - Но я родилась для этого. Гореть ярко, чтобы разжигать Внутреннее Пламя в других. И вновь сгореть, если придётся. Так что не важно, сколь малы мои шансы, попробовать всё равно стоит! А кроме того, за мной следят Духи.

Тут Ардиэнте прервалась, потому что Великий Воин наконец начал говорить. Выслушав же его ответ она сперва задумалась, а потом искренне рассмеялась:
- Да, теперь я вспомнила! В прошлый раз он именно так и сделал – попросил у меня голову кого-нибудь из легионеров. Правда, я так и не успела ему её добыть. А если принесу заранее – вроде как и не опоздала. Так и поступлю, заодно приобрету Опыт. Это будет забавно! Но прежде, - Жрица вскинула к потолку палец, а вместе с ним и занимавшую вторую руку Ракетницу, посмотрела на неё и заткнула за пояс, - Скажи, Бриан, видел ли ты кого-то, кто не превратился в чудовище? В прошлый раз меня сопровождал человек, которого заключили в тюрьму и называли убийцей, которого изуродовал пытками Палач, но даже он не стал чудовищем, хотя и принял Пламя Легиона. По крайней мере не стал сразу. Значит, есть способ сопротивляться превращению. Должен быть! Иначе Легион не получится окончательно победить. Подумай сам, - освободившаяся рука указала ладонью куда-то в сторону, - В Легион путь есть, - теперь Жрица указывала в противоположную сторону, - Обратно нет. Как если бы ты мог убивать ферзей Язнега, а он твоих и убивать, и забирать себе.

- Думаю, я знаю, как это работает. Кто хочет – принимает Пламя Легиона сам. Другие гибнут сражаясь или принимают его, оказавшись в отчаянном положении. Как мой спутник наедине с Палачом, оставшийся без рук и языка. Так? - Ардиэнте посмотрела на Хряка, - И они сами знают, что теперь у них одна дорога. Ведь все говорят: посерел – значит станешь Легионером. Чудовищем. К тому же теперь есть такое удобное оправдание. Это не я хочу творить зло, это всё проклятое Пламя Легиона во мне. Чушь! - Жрица рубанула воздух ребром ладони, - Пламя с рождения внутри нас всех и только ты сам решаешь, каким оно будет! В моём мире не было никакого колдовства, никаких богов. Теперь я понимаю, что даже обращение Жрецов с огнём было просто фокусами, потому что я видела как работает настоящая огненная магия. Но у нас тоже были люди-чудовища безо всякого Легиона. Ведь кто-то же выжег мир так, что от него осталась одна пустыня, да руины былого величия. И у нас были свои Герои, безо всяких там Артефактов. И никто не говорил «Это Жрец Рохай, он нашёл чистое и яркое Пламя, поэтому он так долго прожил и всё ещё такой сильный и умелый», все говорили «Это Жрец Рохай, он добр, честен и смел, он много тренируется. И потому его Внутреннее Пламя горит ярко, и твоё может гореть так же».

- Необходим пример того, что принявший Пламя Легиона не обязан становиться злом. Я хочу попытаться им стать. Рано или поздно я коснусь Пламени Легиона, не в поисках силы или в страхе за свою жизнь, не для того, чтобы оправдать себя, но чтобы показать, что не оно делает тебя чудовищем. Я не идеальна, я могу не справиться. Но в таком случае... - Ардиэнте мрачно усмехнулась, - Как я и сказала – Духи следят за мной. Если я зайду слишком далеко, они позаботятся о том, чтобы я не задержалась в этом мире надолго. И даже если нет – уж себя-то я знаю. Я не стану расправляться с мирными людьми, а пойду искать всё более сильных противников, пока один из них меня не одолеет. Может, это будет следующий Герой. Может, я вернусь сюда и это будешь ты. Не важно, чем закончится моя попытка. Важно, чтобы она была и была не единственной. Невозможно побороть то, с чем никто даже и не подумает бороться. И в таком случае... - Жрица оглядела стариков неестественно жёлтыми глазами, которые, как могло показаться, даже слегка светились изнутри, - Не лучше ли мне принять Пламя здесь и сейчас, добровольно и с ясными намерениями?

— Провалиться бы тебе в Хельхейм на веки вечные, — в сердцах словесно огрела Ингрид брата Матери, когда тот назвал её по имени.

К счастью для всех, Бифф не знал, что такое Хельхейм, и какой незавидной участи ему только что пожелали.

Девушка рассчитывала покинуть место далеко не самой приятной встречи неузнанной, но теперь вряд ли получится. Давний знакомый не настолько туп, чтоб не суметь сложить два и два.

Конечно, она узнала его сразу. Да, он изменился за эти годы. Заматерел. Шрамов прибавилось, первые морщинки залегли меж бровей. И вон каким серьёзным арсеналом увесился с головы до пят — поднялся в иерархии общины, не иначе. Но это всё ещё был он. Крюгер.

Некоторое время, довольно долго, Ингрид смотрела неотрывно. Бо‌льшую часть её лица скрывала импровизированная маска, но по глазам было понятно всё. Пристрелить бы его сейчас, пока не успел учинить что-нибудь разрушительное, как 10 лет назад. Кто его вообще в Вормвуд пустил?! Зачем явился? Свести с отцом старые счёты? Прошлого раза оказалось мало?

Но рука, легшая на рукоять пистолета, разжала пальцы и опустилась. Эйнхерии не стреляют в спину или исподтишка, это недостойный бой. К тому же, как знать, может, судьбоносные нити паутины, что плела Фригга, должны были привести Крюгера сюда именно сегодня, чтобы исполнить предназначение, которое ведомо только ей. Может, это ответ богини на её, Ингрид, крик о помощи? Что ж, в оригинальном чувстве юмора супруге Одина не откажешь.

И всё же Вормвуд отчаянно нуждается в лекарстве. Но чтобы добыть его, придётся пересечь пустоши. Ингрид рассчитывала на помощь Матери, и вряд ли Эллисон отказала бы, но теперь отсылать от себя подручных опасно — в обострившейся ситуации противостояния культов каждый рейдер на счету. А вот бойца со стороны ей будет не жаль. Тем более одного: Крюгер вполне может сойти за нескольких. Ингрид ещё раз прошлась оценивающим взглядом по вооружению викинга и... приказала себе успокоиться.

— Да, мы поначалу вели списки заражённых, пытались выстроить последовательность, — продолжила Ангел прерванный с Беркутом разговор.

Помощника Криса она встретила у своего дома и захватила с собой — по пути к Матери можно было убить разом двух зайцев.

— Однако мы быстро бросили эту затею: не факт, что первый заболевший и есть источник. Иммунитет, то есть сила организма, у всех разный. А значит, и инкубационный период тоже.

«Так, надо бы попроще. Не с отцом разговариваешь».

— В общем, все заболевают по-разному и по-разному переносят. Кто-то сопротивляется сну дольше. И чем я занимаюсь сейчас: как раз упорядочиваю анамнез, — Ингрид снова осеклась и быстро поправилась: — Пытаюсь выяснить, от каких факторов зависит эта сопротивляемость. Если получится определить список, то удастся хотя бы замедлить развитие болезни, пока мы ищем лекарство.

Подумав, она добавила:
— И покуда мы точно не знаем, инфекционная ли природа у сонной проказы или она вызвана, — Ангел ткнула пальцем в небо, — Вихрем, лучше закрывай рот и нос, когда идёшь в людные места. На руки — перчатки. Если есть очки, вообще замечательно. И ещё...

Мини-лекцию прервали звуки выстрелов. Ингрид инстинктивно пригнулась. Хоть жизнь в Вормвуде и не вынуждала девушку оказывать помощь прямо под огнём, но всё же приучила к осторожности. Как бы далеко ты не стоял от фронта разборок, срикошетить может всегда.

* * *

Ночью выпал дождь, сильный и резкий. Грязь вормвудских дорог успела слегка схватиться и утром предстала пусть и не сырой, но все еще комковатой и вязкой. Налипающей на обувь и комками срывающейся при ходьбе. Серое утро. Сухой сезон закончился что-то около пары месяцев назад, если отмерять время от первых серьезных дождей. Ледяная роса и ветер, лезущий под одежду. Бледное, больное небо, подрагивающее в лихорадке. И время от времени — вот как этой ночью — разрывающееся мощным кашлем с отходом мокроты. Хмурая трещиноватая Межнина то тут, то там покрыта лужами, но это временно. Ближе к полудню влага уйдет в землю. Унылая твердь вернет былой облик.

По тому, как быстро уходит вода вглубь, вы определяете, сколько еще времени до наступления сезона льдов. Пока его много. Если это для вас, конечно, имеет значение.

Банда Матери оживает раньше города. Поблескивающий от влаги бетонный блок цитадели никогда не дремлет. Но к началу утра уже начинает сонно моргать, когда приближается смена караулов. Меняются рейдеры-часовые на вышках и стенах. Мало кто бдел в эту ночь — наверняка в дождь многие и вовсе посбегали с постов. Но если никто не напал, значит, дело сделано на славу. В конце концов, по улицам шататься — это не с вышки по сторонам сторонам смотреть. Можно бы и понять. Вышка — место вообще козырное. Не заплатишь Биффу — так и будешь ночами грязь месить и на стены прыгать. Наверху же и тепло, и сухо, а отдельные нехваты умудряются туда и баб проводить. Хорошо там, если в общем. Филиал рая на земле.

Вслед за бандой поднимается с лежаков и весь оставшийся люд. Кто-то сам, кто-то после того, как рейдеры начинают ходить по домам и подрывать людей тычками по ребрам и хребтине. Пора работать. Подъем. К сезону дождей уже должен быть создан эн-зе на сезон льдов. Разлеживаться некогда. Впрочем, бьют серьезно только отдельных типов — ленивых мудаков, которых и Бифф, и Риск уже давно надежно отложили в памяти. Остальных просто трясут. Для порядка. Бифф обходит район, окруженный стенами. Цитадель, рынок, мастерские и гаражи, казармы и арсеналы. Место, приближенное к Матери. За стенами, среди простых трудяг шарится Риск. Шарится неохотно, просто потому что надо. Сама же думает только о ширеве и ни о чем ином.

Банда Риск — вернее, небольшая ее часть, дюжины полторы — приближается к домам, где живет Душа со своими людьми. В воздухе повисает напряжение. Дубины и тесаки оставляют перевязи, но вряд ли рейдеры делают это с каким-то умыслом. Желая напасть, Риск приказывает просто наскакивать толпой — подходить, а уж тем более подкрадываться не в ее манере. Рейдеры просто идут, и стоящий на фишке член общины выигрывает достаточно времени. Раздается свист. Культисты тоже высыпают из домов. И тоже не с пустыми руками.

Вроде ничего не должно начаться. Максимум неприятный разговор. Но в Межнине день, в котором были лишь неприятные разговоры — добрый день.

Риск берет слово:

— ДУША, БЛЯДЬ! Выходи на разбор!

Нельзя сказать, что последний месяц был для жителей Вормвуда таким уж неудачным. Все работали, все получили то, что заслуживали. Но последний месяц вещи шли через пень-колоду. Сначала в город извне попала какая-то зараза. Зараза, как это нередко случается, просачивается через рынок. И когда к Каю и Ингрид начали попадать люди с одними и теми же симптомами, Даст решил проблему радикально и быстро. Рынок закрыл на карантин, а всех больных изолировал на нем. Никто особо не стал переть на него буром. Даст — мужик крутой и опытный и может отличить фуфло от серьезной проблемы. А потому в кой-то веки двое других бригадных сошлись на том, что сейчас он прав. Риск даже помогла, временно перестав пускать челноков извне в город. Торговля прервалась.

Понравилось это не всем. Те культисты Души, кому выпало работать на рынке по мелочам, навар пусть и временно, но потеряли. Голодать они любили еще меньше, чем болеть, а потому очень скоро больное воображение родило слушок, что все дело в измененных порядках бартера. И наваре лично для Даста. Что это мутка конкретно Даста, а не какая-то большая проблема. Позлиться и слить дерьмо из голов (пусть и погрешив против истины) на какое-то время отсрочило проблему. Но лишь на время. Тогда еще никто не думал, что это во что-то выльется.

Потом культ отпраздновал завершение рабочего сезона и... Отпраздновал как умел. Беспорядочный секс всех со всеми, раскурка уже скудеющих запасов Радости, еда, выпивка. Иным словом, общение. И этой ночью трипы Радости, похоже, сняли с людей все оставшиеся внутренние ограничители. Последствия сказались во всей полноте.

Несколько культистов решили вломить команде Даста.

Их остановили, когда они пытались перелезть через стену и попасть во внутренний район. К рынку. Естественно, их заметили. И естественно же, сказали валить прочь. Но уже решившим довести дело до конца, тем было плевать. Хотелось просто отвести душу, а для этого уже не надо было куда-то идти. На стенах завязалась драка. Короткая и кровавая. Не было даже ни единого выстрела. Кого-то снесли со стены ударом укрепленного башмака. Кому-то разрубили голову. Кому-то сломали кадык, надавив коленом. Но рейдеры в ту ночь не понесли потерь. А подоспевшие сначала Бифф, а потом и Даст узнали, кто были нападавшие и откуда.

Душе был назначен разбор. Также разбор ждал и Риск, так как это ее косяк. Она не уследила за порядком на своей территории. Но это будет потом. Сейчас пусть хотя бы исправит то, что уже допустила.


Душа, Сирокко, вы хорошо провели праздник и отдохнули. Но подъем случился отвратный. Эффект Радости отступил. Оставил тела, пока вы спали, и теперь в ваших головах немного фонит. Мир вдруг предстает нарочито блеклым. Еще несколько часов назад полный приятных вибраций, он вдруг застывает, как недвижимая водная гладь. Тщетно. Все тщетно. Какой во всем происходящем смысл? Опять суетиться. Опять что-то делать. Опять смотреть на окружающее, пользуясь восприятием обычного человеческого мозга. Мозга со всеми его недостатками.

Слабого, зашоренного, неподатливого человеческого мозга. Под эффектом Радости вы чувствуете себя, как вспорхнувшие с плетня птицы. Но потом спуск кончается, и наступает этот момент. Когда ​птиц возвращают обратно в клетку.

Впрочем, сейчас не до этого. Мрак трясет всех по очереди за плечи, и эта очередь доходит и до каждого из вас.

— Душа! Душа, вставай! — Сирокко, ты знаешь, что Мраку на тебя плевать, поэтому он даже не трудится что-то тебе объяснять. Центр его маленького мирка — это Душа. Впрочем, ты слышишь, что он пытается до нее донести. — Там рейдеры Мамы пришли, что-то хотят! Пока не нападают.

А потом вы слышите крик Риск. Риск невозможно спутать ни с одной другой девушкой или женщиной Вормвуда.


Ангст, ты на рынке с остальными больными. Под карантином. Люди Даста не дают тебе выйти наружу и, похоже, вполне готовы пристрелить, если ты попытаешься выбраться. Все это вышло дерьмово. Еще когда зараза была на подступах, вихрь донес до тебя неизвестные шепотки. Обычно ты мог что-то слышать, только когда открывал разум вихрю. Но чтобы голоса просачивалось в твой разум, когда твоя воля противится этому — такое бывало редко. Очень редко. Можно сказать, никогда. И первое, чем отреагировало твое тело — это холодком по спине.

Межнина приучает видеть угрозу в неизвестном. И часто оправдывает эти угрозы.

Твоим первым позывом — вполне естественным — было залечь на дно. Или куда-то рвануть, забрав кого-нибудь из тех, кто тебе дорог. И вот когда цепочка размышлений подвела тебя к этому "кто тебе дорог", идею рвануть ты и отставил. Полночь. Для Полуночи ты незнакомец. А она здесь работает. Едва ли тебе удастся убедить ее сорваться с места и все бросить, просто сославшись на твои поганые предчувствия.

Но ты близок к Матери. Если с чем-то не можешь совладать ты, то совладает она. Рассказав ей о своих ощущениях, ты получил добро на работу. Начал искать больных. Нашел. И заболел. Потешная история — и в своей потешности закономерная. Когда прыгаешь обеими ногами в очаг, так или иначе начнешь гореть.

У тебя кашель. В глазах муть, на мир ты смотришь через жидкий белесый туман. Еле владеешь речью — язык свинцовый и ворочается с трудом, когда ты пытаешься произнести хоть слово. Постоянно клонит в сон. Но ты знаешь, что это только начало заболевания. Те, кто здесь уже давно, спят постоянно — их оцепенелые тела вздрагивают от ледяного ветра, носящегося мимо опустевших прилавков. Последний раз на твоих глазах они бодрствовали лишь пару часов.

Если ты ничего не предпримешь, то тоже заснешь. Хозяева этих шепотков, приведших тебя сюда, прорвутся из вихря и растерзают твою душу на куски. Кому-то мировой вихрь дает забвение, но не тебе, Ангст. Ты мозгач. Ты слишком глубоко погружен в это коллективное бессознательное, а оно — вернее, те, кто с ним слились воедино уже давно — предпочтут сохранить свои тайны. Так что тебя, если ты проиграешь, ждет только небытие.

В котором не останется ничего. Ни отцовского хлопка по плечу, ни голоса Полуночи.


Ингрид, сперва к твоему дому ломили и ломили больные. Ты с отцом пыталась помочь им в меру ваших с ним сил, хотя все указывало на эпидемию. В город кто-то что-то пронес. Симптоматика у всех была одна и та же — кашель, сонливость и затруднение речи. Сначала вы вообще не придали этому значения. Симптоматика как от отравления психодепрессантами — добавить бы еще красные глаза и мышечные спазмы, и вообще один в один. Но потом начали приходить и другие люди. Те, о которых ты точно знала, что они на ширеве не сидят. Стало тревожно. Кольнуло под лопаткой. А затем начался тихий ужас.

Их просто приносили к твоему дому и сваливали вдоль — сначала на куски брезента, потом на холщовые мешки, а затем и просто на землю. Их, пораженных болезненным сном, больше похожим на кататоническую кому. Ты перебрала все из комплекта ангела, что могло бы помочь, но смогла лишь замедлить развитие болячки химстабами. Даст понял. Да что там, все всё поняли и лютовать не стали. Спросили у тебя, что делать, а затем начали сносить зараженных в одно место.

С той поры рынок вымер.

Ты сидишь с отцом в хижине и видишь, как у него мелко подрагивают руки. Он родился ангелом и кроме как ангелом никем себя не видел. Больных, которых ему не удалось поставить на ноги, он принимал как личное оскорбление со стороны мира в свой адрес. На свой счет. И ты, когда повзрослела, начала его убеждать, что так нельзя. Что всех не спасешь, и вообще не в целях ангела всех спасти. Впустую. Ты не продвинулась в этом ни на йоту. Слишком уж у твоего отца горькая участь.

Участь того, кто готов отдать всё, но не может.

Полночь, ты здесь же, бок о бок с Ингрид, пусть пока и оставившая ее побыть с отцом наедине. С начала карантина у тебя все плохо с заработками. Слишком уж сильно зависит твоя работа от людей и того, насколько многим в ходе нее удастся понравиться. Здесь улыбка, тут комплимент, там полунамек — довольный посетитель оставит больше. А чем больше он оставит, тем больше и твоя доля соответственно. Но сейчас торговля прервалась. Новых людей нет. И позволить себе то, что позволяла себе немногим раньше, ты уже не можешь. Конечно, у тебя есть и богатые любовники, и покровители, и воздыхатели тайные и не очень. Но на всех них тоже вряд ли удар болезни не оставил ни единого следа. Слишком сильно нажать на этих людей — и будет риск потерять и то, что имеешь. Эти резервы рано истощать. Пока рано.

Ты пришла к Каю пару дней назад, готовая помогать чем угодно. Работать даже за еду. Кай помнил о твоей дружбе с Ингрид и не отказал тебе. Возможно, он и правда нуждался тогда в паре лишних рук, но скорее всего нет. Дело было не в этом.

Дело было именно в Ингрид.


Мать-Жрица, последние сутки особенно не задались. Мало тебе было этой заразы, которая, на секундочку, парализовала рынок и торговлю как таковую. Так теперь еще и за внешней стеной местным, похоже, спокойно не живется. А ведь ночь имела все шансы пройти спокойно. Ты трахалась с Биффом. Дебют уже потихоньку переходил в миттельшпиль, как вдруг кто-то из рейдеров поднял шум из-за нападения на стены. Бифф схватил оружие, сорвался проверять, а когда вернулся, ему было уже не до того. Кровь от промежности прилила обратно к голове.

Нападавшими же оказались просто какие-то наркоманы, хватившие лишку. Бифф из-за этой заразы извелся, вот и ждет подляны от мира отовсюду. Ты так думала. И возможно, продолжала бы думать, если этим все ограничилось.

Следующим утром Бифф и Даст поднимают перед тобой серьезный вопрос. Пока Риск со своей частью людей идет разбираться, кто и зачем лез через стену, они выдвигают тезис — Риск не справляется. Работать она начинает только тогда, когда от ее людей следуют проблемы, или когда они — Бифф и Даст — объединяются, чтобы ее загрузить. Хотя банда у нее большая. А статус одной из дочерей Матери-Жрицы Третьей дает в Вормвуде действительно многое.

— То, что она осталась жива в войне Матерей, уже было большой уступкой с твой стороны, Благочестивая Мать, — говорит Бифф. — Она хотя бы из обязанности тебе за свою жизнь должна работать рук не покладая.
— Промой шестеренки в башке, Бифф, — хмуро реагирует Даст. — Об обязанностях люди забывают сразу, как только их перестают припирать. А Риск сейчас так легко не припрешь. За ней сила.

Да. За ней сила. А за тобой боги.

— Еще один вопрос, который стоит поднять, Мать-Жрица, — продолжает Даст. — Ангст. Наш мозгач. Он там, на рынке под карантином. Что с ним делать? Выпустить его мы не можем. Но и оставить там тоже как-то... Не особо по уму будет.

Ангст пытался помочь. Но теперь твой черед — если ты, конечно, считаешь, что это заслуживает внимания.


Глотка, Вормвуд подвернулся тебе по дороге, когда ты со своими людьми искало, где бы раздобыть пожрать и расходники для байков. Ритчер и Скан, выдвинувшиеся вперед дозорным звеном, вернулись к тебе с достаточно неоднозначным докладом:

— Глотка, там движ какой-то. Неспокойно все.

Ты насторожилось. Приказало готовить стволы и решило расспросить местных, что там да как.

На подступах к городу тебя встречают рейдеры из охранения. Того, кто вышел тебе навстречу — рыжего худого бородача с потрепанным цингой лицом — ты не знаешь. Но вот он о тебе и твоих людях, похоже, осведомлен хорошо. Молодой. Видимо, из новых. Введенный в курс дел.

— Это тебя Глоткой кличут? Салют, епт. Меня Данго зовут. — На его груди пистолет-пулемет. Кусок трубы на деревянном ложе; продукция завода Дамптауна, склепанная из найденного там же на свалке железного лома. Данго показывает ладони в невраждебном жесте. — Сразу к делу: щас соваться не надо сюда. Там у нас какая-то болячка на рынке завелась, всем селом переболеть не можем. Лучше ехайте отсюда. А то сами подхватите.

Рейдеров не очень много. Если ты решишь проехать, они, скорее всего, побоятся тебя остановить. Но кто знает, что там и в самом деле в городе? Ты-то, может, еще и перенесешь на своих двоих эту дрянь, а твои люди? Ты в них уверено?


Крис, Беркут, вы, Ким, Рысь и Мэттью собрались в конторе, чтобы оценить навар и обсудить дела. Навар хорош. Даст подкинул халтурку — последить на рынке за одним не очень надежным челноком из Мэнсфилда. Каким-то новым, которого никто в глаза не видел и не знает. Вы потратили на это почти целые рабочие сутки, ничего не увидели (справедливости ради, ничего и не было, девчонка оказалась вполне ровной) и забрали плату. Плата, кстати, довольно солидная — хорошие сапоги с невысокими голенищем и стальными набойками на каблуке. Золотой Век! Можно хорошо выменять или отложить пока. Как пойдет.

А вот Беркут с работой пролетел. Ты, Крис, поручил ему браться за доставки, но из-за эпидемии доставки не выпали. Вообще. Рынок попал под карантин, Даст всем челнокам дал в рог, и работа пропала. Беркут так по водительской части оставался не у дел. И если чем и кормился, так это только черной работой.

Иными словами, дела хороши, но не то чтобы очень. Всегда можно лучше, больше, шустрее и качественнее. А сейчас Вормвуд столкнулся с проблемами. И ты, Крис, никому не дашь соврать: проблемы одних — это всегда возможности других. Главное знать, как правильно их применять, и что делать.

— Надо к Маме на поклон идти, — предлагает Мэтт. — Предлагать себя, искать работу. Щас рынка нет, жрачки не будет, горючки и патронов не будет, вообще ничего не будет. Если мы начнем все это доставлять, наваримся прямо хорошо.
— А Мама нам для этого нахера нужна? — спрашивает Ким. — Сами можем толкнуть, без нее.
— Выебут.
— Тоже мне новость. Как будто тебя в Межнине выебать не могут.
— Межнина — это другое. В Межнине я не работаю, там со мной пусть че хотят, то и делают. А в Вормвуде у меня подвязки. Срать там, где живу, я не стану.
— Я вот думаю, надо к ангелам идти, — вставляет Рысь. — Они сейчас заняты больными в самый раз, вот им тоже может чего понадобиться.
— А им есть, чем платить?
— Можно будет с Мамы спросить, если ангелы с болезнью совладают.
— Ненадежно это как-то. Понимаю, по договоренностям расплачиваться. Но тут мы как бы сами все захотели и сделали. С чего бы ей нам платить за это?

В какой-то момент все трое поворачиваются к вам обоим.

— А вы че молчите, мужики? — Мэтт обводит вас взглядом. — Давайте тоже мысли озвучьте. Особенно ты, Крис. Тебе же решения принимать.


Крюгер, на время карантина рейдеры позакрывали все притоны и питейки, чтобы зараза не шла дальше. Единственный оставшийся открытым притон не имеет названия, но за глаза именуется "Подбрюшьем Мамы", так как находится у стен цитадели. В нем отдыхают рейдеры. А рейдерам можно на порядок больше, чем остальным. Туда же вынужденно стекаются и все остальные, желающие поразвлечься. Желающие поразвлечься и не боящиеся что-либо подхватить.

Впрочем, все эти желающие очень быстро понимают, куда именно забрели. Это логово зверя. Попав сюда, местные спешно и без аппетита допивают и доедают поданное, а затем уходят прочь. Ты, войдя сюда, тоже это понял. Но спешить уходить не стал. Не за этим ты сюда пришел, чтобы вот так брать и уходить. Эйнхерии пируют в залах самих богов и сражаются на их полях в ожидании Рагнарека. И когда Небесные Горы содрогнутся от сигнала Гьяллархорна, эйнхерии выйдут из пятисот сорока дверей, чтобы принять последний бой во спасение этого мира.

А тут какие-то рейдеры. Да усрутся все скопом. Еще потом сами предложат шмотки подлатать.

В "Подбрюшье Мамы" тебя встречают взглядами. Самыми разными — как скучающими, так и заинтересованными. У тебя пулемет, а здесь на весь город пулемет один, да и тот на верхушке этой бетонной башни. Тот, кто может позволить себе носить такое оружие с собой, явно серьезен. А если он серьезен, то нечего тратить себя во всяких тупорылых сварах. Если нужда заставит, то лучше на него всей кучей напрыгнуть по сговору. Вот и все. Закон тайга — медведь хозяин.

Так или иначе, твой покой не нарушают. Берешь похлебки из репы и дикого порея, браги из болотных ягод, флягу требуешь пополнить, и отдаешь за все пару патронов пулеметных. Здоровых таких, семь шестьдесят два. Внушают. Хозяин заряжает тебе еще и марку местного прессованного гашиша. На сдачу.

Садишься есть, думаешь о делах. А дела твои не очень. Ты пришел сюда, потому что Слезы послали тебя купить запчастей — а в Вормвуде крупнейший рынок округи. Но стоило тебе здесь оказаться, как — ну вот же засада! — надо было случиться какой-то заразе. Торговли нет. Челноков нет. Товара нет. Надо или убираться отсюда, или ждать, пока карантин снимут. А если ждать, то искать работу. Патроны воин проедать не должен.

У патронов другое назначение.


Честерфилд, ты один из немногих, кого кризис, прокатившийся по Вормвуду, никак не затронул. Болезнь или здравие, голод или сытость, бешенство вихря или высадка, мать их, инопланетян — в мире может происходить что угодно, но одна константа неизменна. Полезные штуки вечно ломаются или приходят в негодность в чьих-то кривых руках. Полезным штукам нужен тот, кто будет поддерживать их в порядке. Нужен технарь. Ты. Поэтому на твоей жизни вообще ничего не сказывается — все идет своим чередом. Как и прежде, рейдеры продолжают носить ножи и мачете на заточку, стволы на проверку УСМ, кому-то тачку проверить, кому приблуду какую. Ты один, ты не заменим, тебя ценят. Возможно, именно ценят, а не, например, уважают. Ты все-таки слишком необычный.

В твоем фургоне полно передатчиков и средств связи доапокалиптичной эпохи. Садишься за стол, надеваешь наушники, перещелкиваешь тумблер "ON || OFF". Берешься за микрометренный винт настройки частоты, аккуратно ведешь по часовой. В какой-то момент что-то меняется в шуме помех. Ведешь еще чуть-чуть. И еще. Что-то, неразличимое ни для какого слуха, кроме твоего и таких же "необычных". Срал ты на уважение. И на отношение людей к себе тоже, в общем-то, срал. Никакого значения оно не имеет. Все их проблемы иллюзорны; мелочны и надуманы, суррогатное дрочево вокруг непостижимых истин. А истина тем временем вот она.

Кашель эфира и безмолвье помех, через которые прорывается хрип сгоревших в огне апокалипсиса душ.

Второму стрелку повезло меньше. На него пришёлся весь гнев раненого Эрика. Мужик успел только зацепить Летицию, что не дало ей сбить с ног художника, демонесса врезалась в автомобиль с водителем и, судя по удару, неплохо вложила в это и свои силы.

Автомобиль закачался и опрокинулся. Дело Летиции продолжил автомат Эрика, уложив Малевича по частям на землю, большая часть его крови испортила кабриолет Эрика и оккультные рисунки, потому разглядеть, что он там пытался изобразить, стало невозможно.
А вот водила оказался не так прост. Он не отсиживался в пикапе в ожидании победы чьей-то стороны, он ждал, когда сил у демонов станет поменьше или просто оказывался в таких бойнях прежде, зная, чего ожидать. Из опрокинутого пикапа послышался громкий бас, говорил он что-то на латыни. И всё бы ничего, но кожа у Эрика стала дымиться. Вместе с одеждой. Не больно, но неудобно, да ещё и непонятно, чем это закончится.

Летиция тем временем угрожающе медленно поднималась, хотя прошило ее знатно. Она и до этого со своим проломленным черепом не очень презентабельно выглядела, а теперь и вовсе - если бы было у кого вызвать жалость, обязательно бы вызвала.
Кровь быстро испарялась с ее тела, то ли от латыни, то ли оттого, что горячая она всё-таки девчонка была, из самого жерла преисподней как-никак.

Вдалеке уже завыли сирены. Голос водилы все нарастал, а Летиция, шипя проклятия, разбила окно в пикапе и не слишком резво запрыгнула внутрь. Оттуда почти тут же раздался ее оглушительный визг, а пикап изнутри вспыхнул. Похоже, мужик подготовился основательно. Запахло жареным мясом и перфекционизмом.

- Всё новое - это хорошо забытое старое, Эрик, - загадочно и с усмешкой проговорил священник и встал, уронив Библию на пол. Её стук вдруг болезненным ударом пришелся по барабанным перепонкам Эрика и он понял, что вновь теряет сознание, а в ушах при этом гудит настойчиво и резко.
"Сраное дежа вю" - первое, что пришло в голову, когда он открыл глаза и увидел свои ладони, сжимающие руль того же красного винтажного кадиллака, а сигналивший водила на замызганном внедорожнике высунулся и прокричал что-то - отнюдь не комплимент мастерскому вождению Эрика. Самое время взвизгнуть женщине на соседнем сидении, но вместо этого...
- Браво, браво, мы не сдохли, - с пассажирского сидения раздался детский голос. Эрик быть может и не заметил бы фигурку, утопающую в кресле, если бы она не заговорила.

Она была пристегнута и держала на коленях рюкзачок. С виду приличная такая школьница лет десяти, даже глаза обычного цвета, однако теперь Эрик каким-то особенным чутьем мог предсказать, что перед ним демон и довольно сильный.
- Летиция, - бросила она, надменно скривившись. - Даунфолл, - красноречиво обвела рукой знак с названием города, в который они въезжали, - место, где мы будем жить....папочка. Проясню сразу: мне не нравится мысль, что придется жить в занюханном городишке, пока ты, чайник, не отдуплишь, как быть демоном, но у меня был должок перед падре и вот я здесь. Да, кстати, - она осмотрела мужчину, словно перед ней был занюханный бездомный, - советую уже сейчас сделать себе нормальные глаза, Эрик, иначе возникнут вопросы.

Влезать в головы жертв было не слишком приятным занятием. К примеру, в голове Анджелы пришлось продираться сквозь толщу ненужных мыслей, рутину всякую и несусветную глупость вроде "Гуччи или Луи Витон?". Путешествие и так было утомительным, но то, что ожидало Эрика в конце требовала активации всех его чёртовых сил.

Прямо в лицо ему смотрела смазливая мордашка в темных очках. Нет, не Анджелы и даже не ее кумира. Мордашка мерзко улыбалась, как будто тоже увидела нечто прекрасное и сняв очки, продемонстрировала красные глаза, отчего в голове тотчас раздался визг. Теперь уж точно Анджелы. Ничего не стоило догадаться, что новая знакомая вглядывается в лицо его подопечной, будто знает, что Эрик через нее пытается рассмотреть закулисье актрискиной жизни.


- Ну же, Эрик, не бойся, покажись, - издевательски прошептала она, когда крик прекратился. Кажется, во рту Анджелы всё же оказался кляп. Зато мыслей сразу поубавилось и все они стали о том, насколько хорошо было жить.
- Ты наследил, рогатый котик, - фыркнула красноглазая и за ее спиной раздался мужской смех. Она была не одна.
- Ты забрался на чужую территорию, а правил не знаешь, - перестала улыбаться рогатая и смазливое личико исказила гримаса отвращения. - Приезжай к малышке Анджеле по-хорошему, - договорила она и врезала подопечной Эрика так, что связь тотчас прервалась.

Размышлял ли кто-то о смысле жизни и будущем меньше, чем Эш? Если только Яве. И то мужик наверняка больше беспокоился о том, кто будет согревать его постель и что будет булькать в его желудке. В последние несколько дней такое слово как "будущее" вообще звучало в голове Эш абсурдно, как нечто столь несуразное, что и произносить было смешно. Раньше также глупо звучали "карьерный рост", "любовь" и "отдых".

Последние несколько часов она вообще действовала только из принципа "здесь и сейчас". Сдалась бы Эш, если бы осталась одна? Об этом история умалчивает. Сейчас побороться всё же стоило, хотя в груди тупым отголоском горела боль по тем веселым временам, когда они все вчетвером жгли ведьм и на пепелище запекали картошечку на ужин.
Эш всего мгновение разглядывала Яве, будто прикидывала, стоило ли вообще что-то объяснять, и всё-таки крикнула напоследок:
- Прости!

А потом обратилась к божку, чья помощь сейчас была нужнее, чем помощь прежней Эш. Вперед, мол. Поженим мое тело с огнем.

Предполагаемый чёрт хмыкнул, с уважением взглянул на Джона (во всяком случае ему так показалось) и медленно хлопнул в ладоши. И еще раз. И еще. Похоже, он просто аплодировал, разглядывая убийцу с нескрываемым интересом. Четвертый удар ладони о ладонь прозвучал оглушительно, будто петарду взорвали, а в глазах сразу потемнело.

- Осторожно! - где-то поблизости завизжала женщина, а потом захохотала, как полоумная. Пьяная, не иначе. Джон инстинктивно вцепился во что-то и сощурившись от ослепительно яркого солнца, возникшего сразу со всех сторон, с трудом разглядел свои руки, судорожно побелевшие костяшки, пальцы, обхватившие блестящий руль винтажного кадиллака с открытым верхом. Водитель автомобиля, который он чуть не сбил, выехав на встречку, разразился руганью и громким предупредительным сигналом. Вырулив на свою полосу, Джон наконец смог осмотреться. Выглядел он точь-в-точь, как черт, который отправил его сюда. Костюм, галстук, дорогие туфли, винтажный красный кадиллак, максимально заметный и вычурно-шикарный, нестерпимая жара, пальмы, небоскребы где-то вдали, пьяная девушка в шикарном вечернем платье, сияющих на солнце драгоценностях и босиком, в ногах болтается пустая бутылка из-под шампанского и ее лакированные черные туфли.

Из динамика громко и издевательски поют на два голоса что-то про таблетки, которые некто забыл принять.
Затем также громко, но с улыбкой в голосе ведущий рассказывает об "этих шокирующих исландцах", мол, на днях в этой "богом забытой стране" случилось первое громкое убийство за всю ее историю. Полиция отыскала особняк, полный разложившихся трупов.
- А мы продолжаем веселье на "Майями Рок"... - не делая пауз, ведущий перешел к своей ежедневной музыкальной рутине, обесценив всё сказанное ранее.
Забавно, но Джон помнил, куда он едет (в свою восьмикомнатную квартирку на Майями Бич), а вот имени девушки не помнил напрочь, да и стоило разве.

Кажется, чертом быть не так уж плохо?...

Отчаяние их положения вдруг со сей ясностью докатилось до Эш, когда она очутилась в цепких пальцах железнобокого Трая. Он так спешил вышвырнуть ее, что она устыдилась. Привела мужика на погибель, без шансов выбраться, а сама благополучно улетела. Нет, не благополучно вовсе, а очень даже больно, но пока Эш осознавала, что именно у нее болит, боль душевная затмила все физические муки.
ДО нее постепенно добиралась мысль, что Трая больше нет. В живых ли, в человеческой ипостаси. Трая. Больше. Нет. Она поняла это на подходе к барьеру, с занесенной в кулаке бомбой.

Эш внезапно обессилила, пометалась немного между желанием ворваться и всё сжечь и логикой, да и села прямо тут, перед барьером, решая, как дальше быть. Внутри у нее было пусто. Никаких идей. В голове лениво кружилась мысль, что идти надо к Яве, просто потому что надо и больше некуда. Но оцепенение не проходило. Эш всё вспоминала, что Трай настаивал на возвращении в город, а она всё хотела причинить добро и нанести справедливость. Теперь нет Малки. Нет Трая. И возможно, уже нет и Яве.
Абсурдность их похода достигла апогея и чтобы справиться с приливами горечи, Эш в память о Трае сделала то, что обещала ему не делать. Употребила порошок и двинулась уже протоптанной дорожкой к мясным стенам, красному туману и одинокому путешествию по кровавому коридору, где самое место поразмыслить о бренности жизни. Эш сейчас готова была стать кем угодно, лишь бы не перебирать раз за разом в голове свершившиеся факты.

Неожиданно среди них затесалась дельная мысль: сжечь можно мясо вокруг и тогда она наберется сил, преодолеет туман и будет шагать посреди большого шашлыка.

Инкогнитус все?

Супергерой «Сейлор Солнце» в недавнем интервью данном ей спасенному с крыши горящего небоскреба представителю прессы огорошила нас неожиданной новостью: По ее словам, на днях она стерла с лица земли самого долгоиграющего и неуловимого из злодеев Равенвуда. Стоит отметить, что это далеко не первая «смерть» Инкогнитуса. И до сих пор он всегда возвращался, чаще всего с довольно жестокой и коварной местью своим убийцам.

Однако, по словам Солнышка та не просто подстрелила его временное вместилище, а преследуя одного из его подчиненных случайно обнаружила тайную базу оного, которую и зачистила, испепелив заодно Филактерию, которую верный слуга демонолога и некроманта, при виде столь страшного противника извлек из тайника под случайным кирпичом, чтобы перепрятать в более надежное место.

Насколько та была настоящей, похоже, покажет время, а пока можно отметить, что в последнее время тот и правда как-то не видно. Жаль, перед этим он не успел сжить с этого света Астарта. А с другой стороны, может от него тоже избавится кто-то из нового поколения супер-героев?

– Вот тебе и бал
В рот вас всех еба... – Последние слова потонули в рыке газующего мотора. Наконец то их команда мечты покинула гостеприимные стены замка. Впереди лежала просёлочная дорога, кромка леса и неизвестность. В пыли обочины распласталась прикорнувшая девочка, сжавшая в объятиях бедного пушистого котяру. Жив ли он? Вряд ли... Слишком плотненький захват у девчёнки.

Фальк открыл окошко. Свежий воздух дохнул в лицо, снимая напряжение минувшего часа. В зеркале заднего вида отражался бегущий мертвяк. Глотая пыль и хрустя костями, он упорно следовал за пикапом. Поразительная преданность.
Только сейчас Фальк понял, что сжимает в руке бутылку горячительного. Он поднёс чуть искривлённое горлышко к носу, вдыхая резкий аромат винтажного коньяка.
– Как мог помыслить я о том...
Но разум мой эмоции сжевали
И все идеи страхом заковали!
Чуть не расстался с милым коньяком.
Борзой сделал добрый глоток и, весело крякнув, вернул пробку на место.

Через пару минут езды, у обочины показался Кирпич. Появленье земляка взбодрило расшатавшиеся нервы. Только сейчас стало ясно, как не хватало команде всегда орущего матом Фрэнки. Машина затормозила, плавно качнув находящихся в салоне. Скелет сыграл в перекати-поле, упав с сидушки на пол, но так и не пришел в себя. Кирпич шустро запрыгнул на пассажирское и с ходу затребовал жрать.
– Держи Кирпич! Хлебни ка коньяка
Мы наконец то вышли с этой тусы
Помяли нам конечно там бока
И даже облевал я там рейтузы – Фальк засмеялся, протягивая земляку бутылку. Потом порылся на заднем сидении, выуживая на свет здоровый бургер с говяжьей котлетой.
– Вот! Набивай скорее жало
Пока опять не размотало.
А с этими история простая – Фальк кивнул головой на спящих супчиков. –
Ебло разбила мертвечинка злая.
Нога вдавила педаль газа, закручивая колёса в крутой пробуксовке. Святейшая Делегация двинулась дальше, таща за собой недовольного зомбака.

Дела двигались с переменным успехом. Например, приятной новостью оказалось то, что Эдди вон не обманул, и шкурки всякого зверья в Зубастом Ателье принимали довольно охотно, хотя, таких толстых и красивых крокодилов как первый как на зло все никакх не попадалось, и приходилось перебиваться в основной всякой гадостью помельче. Но все какой-то заработок. И, честно говоря, ощутимо посолиднее, чем на развозке кофе.

Ощутимо сложнее продвигалось дело с приручением стаи кривляющихся кровожадных гиен, в которую успели превратиться ее тени. Прогресс двигался но… медленовато. И честно сказать, основной вешью, которой не хватало для того, чтобы добиться в нем серьезных успехов была палка. Ну или плеть. В смысле что-то чем этих тварей можно было бы хорошенько отходить, показав кто тут главный. На сугубо физические топоры им, похоже было довольно плевать. И звенящая палка в руках не очень то «благочестивой» в последнее время охотницы работала не то чтобы сильно лучше, тупо проходя сквозь кривляющееся тени.

Что до интернета, то как выяснилось довольно быстро, дело это было не то чтобы таким простым как казалось. В частности, и охотиться и снимать самой одновременно вон было не очень удобно и Теням камеру подержать не дашь. А еще в комментариях все время всплывали вонючие рассисткие тролли и просто озабоченные подростки. Делящися своим охренеть каким важным мнением на тему того, что практичные и чуть ли не скафандрообразные костюмы это нифига не сексуально, и они ожидали красотку в костюме тарзана. И хотя где заказать подходящий костюм, она, теперь даже вон знала, но полазали бы они сами по канализации в бикини?

И в тот момент, когда Кэя уже ощутимо хотела плюнуть на все это и послать оно нахрен, она, как ни удивительно, стала становиться «знаменитой». Правда не благодаря толпам фанатов, которым открыли глаза на то, как правильно разделывать крокодила и тайны изготовления бус из его зубов, а из за каких-то долбанутых зоофилов, поднявших вой о том, что она истребляет уникальные эндемические виды, которые немедленно надо взять под охрану. Но черный пиар, это тоже пиар, и количество просмотров от скандала начало расти как на дрожжах. А все угрозы ее засудить… ну, пусть найдут наверно сначала? Да и вообще, что там могут эти интернет-воины?

● Заработано сдачей крокодильих Шкур в Отелье: 3💰
● Заработок от видосиков с потрошением бедных крокодилов эндемиков онлайн: 2💰
● Можно прикупить в Зубастом Ателье экзотический рабочий костюм. Цена в зависимости от функционала. За просто красивый возьмут около 2💰 а за 5💰 могут и умеренно прочный сделать.



Так и не собравшись взять и сходить поговорить за жизнь с Псом, что наверно требовало приходить с какими то конкретными предложениями и целенаправленно, Кэя, между тем, в последнее время нет-нет да ловила из темных углов ощущение скользящего взгляда в спину, что наводило на мысли о том, что Тень о своей «охоте» не забыл. В несколько кошачьей мотает ней на глаза не показываясь но и забыть о себе тоже не давая. Или просто ждет приглашения?



Немного отвлек от текущих забот, впрочем, звонок человека, о котором за всем происходящим успели немного подзабыть. Не настолько, конечно, чтобы не поддерживать связь, иногда заезжая перекусить национальными блюдами и не дать номер своего левого телефона, с которого снимали видео и выкладывали их в интернет через всякие бесплатные вай-фаи неплохо ловившие под расположенными в центре кафешками.

– Кэя, не вздумай сюда возвра..! – Закончить фразу Чоли впрочем помешал громкий звук удара, и грохот, словно кому-то врезали так, что он снес собой со стола кастрюли.



– Ну и ну, малыш. Мы же с тобой совсем не так договаривались. Ты мне весь сюрприз испортил. А я не люблю, когда мне портят. – Послышался в трубке немного отдаленный, до дрожи знакомый голос, который вскоре заглушил крик чьей-то до агонии мучительный боли. – Полежи-ка пока тут, подумай над своим поведением.

– Ало-ало! – А это уже громче, жизнерадостнее, и судя по всему, после того, как подобрали трубку. – Меня хорошо слышно?

Поддаться очень легко. Поддаться не стоит ей никаких усилий. Эш поняла это сразу. Никаких. Просто перестать сопротивляться, впустить в голову и расслабиться.
А она устала. Она бесконечно устала. Сначала Эш думала, что это усталость от перехода по болоту, что устали ноги или спина. Потом думала, что от дремучести болотных людей и упёртости некоторых охотников устала. От принятия решений. От поисков лучшего выхода. Нет, нет и нет. Она устала всецело, во всех смыслах. Кто-то скажет - сдалась. Кто-то - испугалась. Эш было отчасти все равно, она расслабилась и ушла в мир этого юного бога....

Вертя головой по сторонам, Эш не сразу поняла, что все это лишь видение. Новый придуманный и воплощенный бог представлял всё однобоко и сразу ударился в крайности: всех казнить, правое дело - за нами. Сортируем людей вот так: плохих в костер, хороших - в охотники.

Эш всё понимала, но сказать ничего не могла. Надо было показывать. Это тоже выходило плохо, пока Эш не сосредоточилась. Ей очень захотелось показать, что скверны и правда много, но огонь тут не помощник, не всегда. Ей было трудно, будто она пыталась объяснить мальчишке-поджигателю, что занятие, которое ему нравится, не слишком справляется с искоренением грехов.

Что бы сделала она?

Эш принялась рисовать картину за картиной. Охотники, избранные, и только они, наделенные силой юного бога, публично сжигают ведьм, демонов, предателей веры без счета, день за днем, становясь любимцами столицы, страны. В их рядах всё прибывает. Нет никакого страха, только почет, уважение, доблесть и полное отсутствие нечисти и скверны. Народ хочет быть похожим на них. Мальчишки грезят скорее вырасти, чтобы пойти в охотники. Охотники почитаемы, дознаватели любимы и уважаемы, инквизиция стала святой...

...и только где-то на самом дне сознания тоненький голосок пищал, что ее головой пытаются завладеть также отчаянно, как и головами уже поверженных ранее людей.

Здесь нет ни насекомых, ни деревьев, вообще ничего. Люди живут здесь, только потому что здесь родились. Понимай, как хочешь, то ли божья кара, то ли благодать*.

Эта страна была сестрой Джону - безликая, смертельно-опасная, хоть и довольно привлекательная для всяких простаков-путешественников без дома и цели. Долгое время дорога упрямо бежала вперед, просто из вредности не желая заканчиваться. Заправок больше не было, мороз явно готовился убить неподготовленного для таких температур Джона и любезно толкнуть того в объятия желанной Смерти.

Красная лампочка мигала уже минут десять, когда заснеженная асфальтовая тропа просто уперлась в кованые ворота, за которыми простиралось белое, до отчаяния однообразное поле и черный особняк вдалеке, составлявший резкий контраст с безликой местностью.

За особняком стонало море. Ели бы Джон подошел к обрыву, за которым оно начиналось, он увидел бы черный песок у самых вод. Но об этом позже.
Дом был идеальным местом для того, кто убил много людей и теперь желает прожить остаток дней наедине с этим, потому что полиции будет банально лень сюда ехать. Настоящий край света.
Черный особняк казался нежилым. Ворота и замок заржавели, следов на свежем снегу не было, в окнах не горел свет.

Почти неотличимая посреди белого ничто, неподалеку от неприветливого особняка стояла фигурка в белом. Увидев машину Джона, она помахала ему и, медленно шагая, впрочем, совершенно не утопая в снегу, исчезла за домом.

Достать рейспиратор удалось без особых проблем, просто одолжив у Чолли «запасной» и без лишних трат и без того просевших финансов, а весьма такой себе, но бронижелет уже сама Навахо предложила банально снять с одного из караульных солдатиков, потеряв того во время обхода по внешним маршрутам за пару дней до операции. Заодно и посмотреть, сильно ли от этого засуетятся. Кстати, не особо.

Так что, пролезть на заветную крышу особой проблемы не составило. Однако, как это и бывало практически всегда, добравшись до места засады, Кэя обнаружила, что-то успело пойти не так. Одна только начавшаяся но быстро заглохшая стрельба, например была тому хорошим подтверждением. И хотя теперь точно можно было не беспокоиться о том, что кто-то на фоне этой суеты их заметил, то, что они были не единственными, кто решил навестить Генерала во время его ревизии было, наверно, не очень хорошей новостью?



– …нимаю твое недоверие, но не стоит так опрометчиво верить всему, что говорится в слухах. – Меж тем разглагольствовал незваный гость Генерала, сидя на кучке трупов «солдатиков» под прицелом безразличных взглядов и оружия еще большего количества оных. Дискомфорта от численного преимущества он не ощущал, а процессе общения легко откусывал от оторванной у кого-то по локоть руки приличные куски, с таким видом, словно та была бутербродом. – Поглотить тебя я могут в любую секунду. Однако, далеко не факт, что это даст мне то, зачем я сюда пришел. Процесс слишком… избирательный.

– А последние события напомнили мне о том, что всем в этом городе нужны союзники. Даже мне. Увы, по те, с которыми я имел дела раньше, сейчас слишком уж… легализовались. Забыли о том, зачем мы делаем наше дело и начали играть в свои игры. Старый добрый Астарт теперь им совсем не нужен. Скорее уж они рады будут от него избавиться и сделать вид, что никогда не знали.

– Но, надо сказать, я немного оскорблен. Или заинтригован. Я годами бился о стену с этим проклятыми чешуйчатыми. Их бог крепко держит их души в кулаке, и кусочка не откусишь. А тут приходишь ты, и одним махом захватываешь целую карательную экспедицию. Не поделишься секретом, как тебе это удалось, куколка, а?



Прикрыв лицо рукой от понимания того, кто именно «заглянул на огонек» Гарпия, внезапно, шестым чувством охотника ощутила взгляд на своей спине. И верно – стоило резко обернуться, как в десятке шагов она увидела висящего на балке вверх ногами, лохматого крылатого мужика, у которого, несмотря на сезон, из одежды были только мало что скрывающие джинсовые шорты. Тоже довольно известный персонаж. Ох не к добру в этой пьесе такие актеры.

Тень, все еще краем глаза поглядывающий за тем, как у Астарта и Генерала идут «переговоры», тому факту, что его заметили лишь скабрёзно, и как то двусмысленно ухмыльнулся, и проведя снизу вверх по читающимся даже через амуницию спортивным фигурам девушек, подмигнул и приложил к губам указательный палец.

Троица пеших, издалека смахивающих на банду похитителей - кунари, два мутных типа в грязных плащах и тело, перекинутое через плечо серокожего великана не могли вызвать иного впечатления - через всего лишь четверть часа столкнулись с пренеприятнейшей проблемой: жертва "похищения", которую возвращали домой, очнулась.

-А? Где мы? Терри, ты нашёл нам лошадь? Отлично, теперь мы уедем далеко - далеко отсюда, а братец будет в... - бубнил себе под нос юнец, не открывая глаз.

-Молодой господин, мы идём домой, - сквозь зубы ответил ему лакей.

-Что?! - юнец открыл глаза - Нет! Нельзя! Спустите меня на землю немедленно, вы... ой, - каждый шаг Гурна, при котором тело дворянчика немного подпрыгивало, приводил в порядок беспокойный разум юноши. - М-м-моя нога... Я её не чувствую! Отпустите! Пожалуйста...

-Молодой господин, лежите молча! Уважаемый... воин также следует в ваш родной баннорн. Вам бы стоило поблагодарить его за то, что он помогает вам туда добраться! - сварливо начал лакей, будто был не молодым на вид мужчиной, а старухой, пилящей мужа-пьянчугу.

-Нет! Нет, прошу, мне нельзя возвращаться, иначе... иначе... Нельзя мне обратно! Прошу! Я найду, чем заплатить. Вы же наёмник, да? Я приношу извинения за тот инцидент, я... я был не в себе, что, впрочем, меня ничуть не извиняет, - всё возвышающимся голосом затараторил дворянин.

Страх перед возвращением выдавил из головы юнца все мысли об, очевидно, раздробленной ноге. А ведь он должен был кричать и стонать, заливаясь слезами, но вместо жалости к себе (вполне оправданной, ведь даже при срочном вмешательстве мага-целителя восстановить перекрошенные кости - чудо) всеми силами старался добиться невозвращения в отчий дом.

А в это время хулиганского вида сопровождающий аристократа - на - выпасе достал из прихваченного на ходу походного мешка какую-то тряпку и медленно приблизился к кунари по диагонали, стараясь не провоцировать того на агрессию.



-Юн... Юный господин, прошу меня простить, но того требуют обстоятельства.

Второй сопровождающий, напоминающий жабу при дворе короля, то есть ни мордой не вышел, ни статью, но вид держит наиважнейший, вытянул эту самую морду в некое подобие орлейской маски. Вот только понять, что его больше удивило: бесстрашие товарища, подошедшего сзади к суровому кунари, или же отсутствие ругательств и просторечий в его словах, не удалось, так как самообладание к манерному лакею вернулось на удивление быстро.

-Юн... ый господин, прошу, не препирайтесь. Вам необходимо вернуться обратно.

Выбрав наиболее грязную часть тряпки, самый безобразный из тройки неудавшихся разбойников завернул её внутрь будущего кляпа. Аккуратно, стараясь не повредить челюсть и зубы, заткнул рот связанному юноше и обратился уже к кунари. Хотя любой, желающий остаться в живых, сначала бы спросил дозволения на все манипуляции у нового «главы» отряда, негласно выбранного по праву силы, для слуги благородного юнца молчание связанного почему-то стало важней собственной жизни.

-Уважаемый, прошу, позвольте нам самим... нести... юного господина. Это наш долг, пусть мы и не смогли... уберечь его от ошибки, но мы обязаны... во всём ему помогать и наставлять, а говорить с ним, пока он на вашем плече - лишняя морока для вас, уважаемый, - хриплый голос слуги с явно бандитской рожей часто прерывался, словно он тщательно подбирал слова, стремился очистить свою речь от всего гнусного и пошлого, что не престало слышать особам благородных кровей.

-Тупица, оставь их в покое, - зашипел манерный лакей.

-Уважаемый, я... готов понести свою тяжкую ношу сам, если вы позволите, - хриплый голос прекращал звучать всё реже, будто вспоминая позабытую манеру речи.

___ ___ ___

К вечеру небольшая группа лиц, по предварительному сговору направлявшаяся к перекрёстку, достигла своей цели. Дальнейший путь по Западной дороге вёл в Лотеринг, по левую сторону простирался лес, где лучи заходящего солнца всё меньше освещали траву под густыми кронами, а направо отделялась дорога, пролегающая мимо владений нескольких баннов, и банна Дарби в том числе.



-Уважаемый, боюсь, те люди направляются в наш баннорн. Следы, оставленные лошадью и телегой, свежие, но точно прошло не меньше пяти часов. Мы, с юным господином, в любом случае встанем на ночлег неподалёку, но если вам нужно во чтобы то ни стало их догнать тех содомитов, то вы встретитесь с ними уже уставшим, голодным и затемно. Прошу, разделите с нами этот ужин, - манерный человечишка явно не хотел оставаться без пусть и не гарантированной, но хотя бы возможной защиты со стороны кунари.

___ ___ ___

Два база сами разожгли костёр, натаскали дров и воды из ручейка неподалёку, поставили три палатки и начали варить скудную похлёбку. Грубоватый человек, решивший впредь не использовать грязные ругательства, закончив со всеми приготовлениями - почти всем занимался он сам, в то время когда манерный слуга лишь делал вид, что работает - отправился в лес до того, как окончательно стемнело. В его действиях были видны сноровка и опыт, и из уст вылетали лишь короткие, сухие фразы. С собой он взял лишь нож, лук, запасную тетиву, вытащенную из походного мешка, и с десяток стрел в колчане, а уходя в медленно сгущающуюся тень под кронами деревьев, несколько раз оборачивался, будто хотел что-то сказать, но не решался. И всё же его беспокойство было очевидно, хотя вряд ли он собирался сбегать.

Юноша благородных кровей лежал на небольшой настиле, собранном всё тем же человеком с бандитским лицом. Всё так же связанный, по-прежнему с кляпом во рту и укутанный в одеяло, он не мычал и не дёргался, лишь нервно переводил взгляд со стороны в сторону.

Особь. Опасная особь, бывшая когда-то имекари-саам, ребёнок-нечто, знающий своё путь. Видимо, демон давно следил за ней, ждал, когда ей помогут сбросить оковы, предать доверие своего народа и отбросить требования Кун. И это погубило многих. Тал-восготов, несомненно приведённых демоном, карашоков, преданно следующих учению народа, и арваарада.

Тот, кто должен был сдержать зло, стал ведомым им. Безудержный секс, насилие над молодыми девушками и матерями над трупами их мужчин. Брызги крови от разрываемых на части селян, скоротечные стычки со слабыми, воняющими страхом стражниками и бывшими солдатами. Да разве же это войны? Слабаки, не достойные битвы на трезвую голову. А сколько алкоголя было в крови верных слуг демона желаний и вовсе не сосчитать.

Неизвестные ранее желания поглотили с головой уже Гурна, отринувшего Кун, командира бесчинствующего в окрестностях Южного предела отряда тал-Восготов. Бессмысленная кровь, оргии, боль и пьяный угар вытеснили из разума Гурна былые принципы, а саиробаз, чьё тело стало вместилищем демона, стало самой желанной наградой. Лишь избранным, самым жестоким и грешным, демон позволяла «прикоснуться» к своей новоприобретённой плоти.

Впрочем, большинство счастливчиков жили не так долго. Гурн, впадая в ярость от ревности за каждый миг, проведённый с его саиробазом другими, устраивал зрелищные казни, ловя благосклонные улыбки новой госпожи. О, как она была прекрасна в его глазах. Орошённая кровавыми брызгами, облачённая в перешитые дорогие ткани базов, прикрывающие лишь самое сокровенное и распаляющие желание обладать хозяйкой демонических одеяний. И как чудовищна она стала, покинув своих слуг. Какую жгучую ненависть она оставила в сердце Гурна, потерявшего право зваться арваарадом.

Он и отряд самых сильных серых, переживших облаву храмовников, не знали что делать теперь, как унять бессильную ярость. Они не могли жить без цели, а мир серел с каждым днём всё больше. И когда их отряд, пытаясь раздобыть в небольшой деревушке еды, наткнулся на отряд солдат, один из тал-восготов не выдержал.

Он бросился на врагов, размахивая мечом, имя которого забыл в вине, а каждый взмах его оружия забирал чью-то жизнь. Копья людей, их стрелы и клинки вонзались в тело обезумевшего тал-восгота, лишь замедляя его. Когда железо в теле серого стало напоминать костяные наросты берескарна, воин упал с улыбкой на лице. Улыбка поддавшегося самому великому искушению - не иметь больше желаний и сожалений. Обратится пеплом.

Бывшие боевые братья сожгли его вместе с рукоятью оружия, лезвие которого расплавили в кузнечном горне. Селян никто не тронул, ведь даже самые храбрые и глупые не решились поднять оружие на жестоких великанов, не взявших ни жизни местных жителей, ни их еды.

Бойцы отряда разбрелись по разным дорогам. Одни искали смерти в кровавых сватках с профессиональными воинами, другие нашли забвение от принятого яда, третьи же истекли кровью, режа себя и пытаясь вспомнить забытые ощущения.

Гурн же нашёл самый изощрённый способ умереть: сойтись в схватке с одержимым саиробазом и убить его, пусть ценой своей жизни. Nehraa aqun ebra kata Arvaarad! Смерть тому, у кого нет арваарада!

___ ___ ___

Серокожий великан, рога которого украшало потемневшее от крови золото, медленно плёлся на запад. Позади был Южный Предел, к северу лежала западная дорога, а под ногами легли Южные холмы. Он снова шёл и пытался решить, как выследить саиробаза словно опасного зверя. Найти отряд тал-восготов и нанять их? Того, что он собрал в той деревушке, где на них напали храмовники, с тел мёртвых, вряд ли бы хватило на хоть какую-то силу, способную победить опасную тварб. Нужны те, кто умеет сражаться с демоном. Храмовники?

Впрочем, сначала нужно набраться сил. Еды из последней деревни он, погрузившись в себя, не взял, а когда Гурн опомнился, то ушёл слишком долго. Западная дорога не далеко, можно вернутся и продолжить путь по ней, надеясь скоро набрести на ферму или же путников. Но он может попытаться выследить дичь на холмах. Пусть он и не был охотником, но при должном усердии что-то должно найтись.

Всё пошло не по плану... Будучи футболистом, Фальк конечно любил побегать, но что бы тааак... Собрав все углы и сбив парочку зевак, они со Скелетом остановились в середине зала. Всё это напоминало ходку брейк дансеров, показывающих оппонентам сомнительный дисс.

– Так ребят! Мы - скоморохи
И показали только крохи!
Давайте! Смейтесь же над шуткой
Над нашей фирменной раскруткой! – Фальк выполнил вращение вокруг своей оси, задрав непослушные ноги и сделав посредственный фриз.

– Давай-те ка, ложитесь на животики
Как на печи лежат в сметане, котики
И смейтесь смейтесь смейтесь смейтесь.
В плену улыбочек погрейтесь!

Посыл прост, до безобразия. Пусть волшебство заставит всех засмеяться, надрывая животы и сея вокруг хорошее настроение. Когда на уме только смех, ни о чем другом думать не хочется.

– Ну а вы, ботинки наши,
С дратвой крепкою внутри.
Развели крутую кашу
С какой стены не посмотри.

Добавим больше дисциплины
Коль мы хотим скорей слинять
Стоп слово будет "мокасины"
Чтоб перестали вы гонять.

К машине нас двоих доставьте
Что где то замок сей хранит
Коль Фрэнки вас не снял с копыт
Ему вы тоже скорости прибавьте.

Скелет, что за моей спиной
Пусть аккурат бежит за мной!

"А я говорила, что не стоит брать Малку с собой" могла сказать Эш.
"А я говорил, что не стоит идти к болотнику" ответил бы Трай
И так далее. Слово за слово. Вот только Трай был немногословен, а Эш очень устала быть между двух огней. А еще была согласна с Сусаном, потому что в чужой монастырь со своим уставом не лезут. Но и гостей не убивают, только потому что те приболели.
- Сусан, - голос Эш был низким, угрожающе низким. Она мысленно уже достала пару огненных снарядов и устроила на болоте апокалипсис. - Если не можешь помочь, не мешай. Такую жертву болотнику я не обещала.
Ситуация крайне паршиво складывалась. Сусан не поведет их к руинам, а болотник убьет всю деревню из мести, что приютили таких наглецов-иноверцев. Трай скажет свое коронное "я же говорил", а Яве сочинит уродскую песню-частушку. А Малка... Малка просто умрёт.
Эш чувствовала, как пухнет голова, как распирает ее раздражение. Выход из этой стальной клетки был только один.
- Малка, беги! - крикнула она и достала свою прелесть, свою детку, радость всей жизни. Щеки тут же порозовели, словно она целовалась, а не бомбу разжигала. Взгляд затуманился. Эш хотелось, чтобы бомба взорвалась прямо в ее руках, тогда ей станет тепло, жарко, кожа начнет обугливаться и огонь проникнет в нее, внутрь. Она бросила бомбу в последний момент. Опасно. Очень опасно. Кажется, скоро она доиграется с огнем...Интересно, видел ли это Трай?

По-прежнему не улыбаясь, блондинка зашагала к открывшейся двери, забралась внутрь и угнездилась на переднем сидении, как ни в чем не бывало. Приметливый Джонни отметил, что следов на снегу там, где она только что шлепала босиком, не оставалось. То ли ветер слишком оперативно работал, заметая их, то ли...
- Ты не Анди, он там, - всматриваясь в снежную вакханалию, девушка сообщила Джону и так известные сведения, а затем захлопнула дверь, даже не коснувшись той. Или ветер-бродяга снова постарался?

Когда автомобиль тронулся с места, она перестала разговаривать и какое-то время попутчики ехали молча.
Бледная кожа незнакомки оставалась по-прежнему бледной, снег на волосах не таял, не стекал тонкими струйками ей же за шиворот, руки и ноги отливали синевой.
- Ты не Анди, - повторила она вдруг, все также, шепотом.
- Он убил меня. И тебя убьет, - в этот момент на встречку вылетел грузовик, вильнул на свою полосу, буквально в метре от капота, посигналил, то ли извиняясь, то ли говоря "сам дурак" и помчался дальше. Когда Джон вновь взглянул на соседку, ее уже не было.

"И тебя убьет" - обещание, дразня, повисло в воздухе.

Кирпич Стремительный

Лязгали затворы, один за одним, только вот какая странность - шагов не было слышно, да и не показался никто из проемов камер, дохнувших сыростью и плесневым смрадом.
Не слышались более и голоса, зовущие на помощь. Скелет тоже не появился на шатающихся от наркоты конечностях.
Ну да и Кирпич времени даром не терял - задал стрекоча. Далеко, правда, не убежал, ему навстречу стражники вырулили, какого-то субтильного пожилого мужчину привели, прилично одетого, абсолютно безвредного с виду, со звездами на шапке и фонарем под глазом. Он покорно плёлся посреди четверых королевских защитничков, которые, завидев Кирпича, разом, не сговариваясь, достали мечи и пошли теснить того обратно. Хорошо, что из камер никто так и не вышел - пусто было в коридорчике по-прежнему. Мозг вовсю только кричал, что голоса-то были. Голоса-то звали!

Дедуля-будущий узник остался далеко позади - чай, не убежит. Кирпич пятился к камерам, стражники напирали, а потом всё случилось, как в зачетном боевичке, где Джеки всех преступников порубил в капусту одной ладошкой. Мечи трех стражников вдруг начали дергаться из стороны в сторону, направляясь острием в горло беднягам. Четвертый, которому повезло остаться при спокойном мече, охреневал от происходящего и молча пялился на то, как брызнула во все стороны кровь из его собственного горла. И полминуты не прошло, как доблестная охрана полегла, истребив саму себя.

Тогда-то Кирпич и догадался, что выпустил нечто не только опасное, но еще и невидимое. Впрочем, оно не заставило себя долго ждать.
- Рады служить тебе, повелитель! - раздались три голоса, одинаковых до мурашек.

ссылка

Кляяям! Маришка заиграла на клавесине, используя силу своего желудка. Мануал, раньше имевший черно-белые оттенки, теперь пестрел всеми цветами аристократических деликатесов.
– Твою же мать! Прошу меня прости! – Фальк глянул на девушку и на инструмент, усыпанный сегодняшним завтраком. По комнате распространился зловонный душок.
– Хотел помочь, но что-то не срослось...
– Я ж не пожарный, чтоб тебя спасти. – Парень почесал затылок, виновато пожимая плечами.
– И не таблетка, чтоб тебе спалось.
Резкая перемена в состоянии Маришки наталкивала на определённые мысли. Ведь если он, мановением руки, каким-то там чудом или при каких-то там обстоятельствах может изменять внутренние процессы организма, то... Фальк обсасывал эту мысль несколько минут, но так и не додумал, что всё-таки "то". За дверью раздались тяжелые шаги ног, обутых в сапоги. Металлические набойки весело звенели, разнося по всему замку тризну об одиноком лже скоморохе.
"Вот тебе и поезд до Майами..." – Подумал парень, вспомнив, что перед колледжем хотел съездить в это солнечное место, и каждый день пить текилу с голых, загорелых сисек.
Фальк подошел к окну в надежде нашептать себе крылья. Голова закружилась от умопомрачительной высоты. Глазам открылись острия выщербленных замковых шпилей, с гладкими скатами крыш и реющими на ветру флагами.
– Эксперимент сей провести не в мочь
– Ведь трансцендентная сие затея.
– Ещё нет сына! Не родилась дочь
– Чтоб с высоты сигать, как мышь потея.
Фальк не заметил, что разговаривал вслух. Он украдкой покосился на Лоренцо. Тот стоял на своём месте, наблюдая за всем сразу. Помятая, но трезвая Маришка сидела возле клавесина, пытаясь прейти в себя и счистить с одежды позорные следы.
"Клавесин! Я же всегда хотел играть на нём."
"Дамм.." – Рука непроизвольно оттянула воротник. Вторая полезла в карман.
"А это ещё что?" – Борзой выудил на свет два колечка, которые недавно стащил из машины Джуза.
"А я уже и забыл совсем!" – Радостно подумав об этом, он зажал одно колечко между пальцами и поднял над головой:
– Лети колечко, лети!
– Кирпича найди!
– Расскажи этой роже,
– На отбивную похожей.
– Что скоро будет концерт.
– А я ведь, бля, интроверт.
– Один сцены не потяну
– Объедков массу сглотну.
– А ещё колечко-кольцо,
– На палец ему оденься, не на яйцо!
– И храни жигана
– От любого говна!
И выкинул его в окно. Сработает - хорошо. Не сработает - эту дешевую бижутерию даже нищий не возьмёт. Потом парень развернулся к Маришке и клавесину. Подняв руку в сторону этой диссонансной парочки, Фальк прокомментировал:
– Хочу играть, как Йоган Бах.
– Хочу как Моцарт клаву мацать.
– Проснись талант в моих руках
– Чтоб как Бетховен смог я с бряцать.
– Давай, колдунство, научи!
– А Глинка ты - благослови!

Фальк смахнул со лба выступившую испарину. Проскользнула глупая мысль взять Лоренцо в заложники, но несмотря на его субтильное телосложение, хилым он не выглядел.
"Да и тем более он спас мне жизнь, а я тут ему кулачком в лицо тыкать начну." – Парень глубоко вздохнул, поправляя обшлаги рукавов. Оценил зарядку телефона, как приемлемую.
"Посмотрим, что из всего этого получится и доведётся ли мне увидеть ещё один рассвет."

Как?! Как обычная, болотная, замшелая, вонючая, унылая деревушка могла содержать в своих недрах столько неприятных открытий, а если выразиться точнее - дерьма?!
Мысленно нарисовав в воображении карту и точками отметив творящийся хаос, Эш почувствовала, как задыхается в центре этого проклятого треугольника.
Расчесалась рука и пока она раздирала едва зажившую кожу крепкими ногтями, пришло решение.
Нет, для огня еще было слишком светло. У нее на душе.

- Малка, у тебя такой приятный голос, - прошептала Эш, извлекая веревку из походного мешка. Голос у Малки и правда был приятный, надо ей потом рассказать об этом, когда в себя придет. Вот она удивится. Она обязательно придет в себя, да. Это ж Малка. Тогда Эш точно заставит ее объяснять, для чего каждый из пузырьков в ее необъятной сумке с лекарствами.
- И руки нежные, - Эш зашла той за спину и обняла хрупкую Малку. Тощую, как доску. С колючими ребрами. И чего в ней мужики находят?...
- Я принесу тебе их сердца, - морщась от мысли, что Малка могла иметь в виду вовсе не монстров, а Трая с Яве, она обмотала ту веревкой, не забыв исполнить свой любимый узел. Медленно, нежно уложила подругу на солому и ей же прикрыла.
- А пока поспи. Я скоро.

Бой с комарами продолжался и Эш снова невольно потянулась почесать руку. Похвалит ее Трай за своеволие или нет, неважно. Жив ли он хотя бы - вот это не давало покоя. Ну и Яве, конечно. И он.

Вот теперь ее душа достаточно потемнела для любимых игрушек. Глаза Эш будто заволокло туманом, губа тронула улыбка, пальцы сжались в кулаки. Сейчас Эш могла дать фору Малке. Пальцы коснулись её прелести, её любимицы.

Стоило вспыхнуть первой искре, время замедлилось, а дыхание вновь выровнялось.

Настроение у Эш было, прямо скажем, немножко нервным. Настолько нервным, что она даже не могла придумать ни единой ядовитой шутки, описывающей ту иронию, которая сейчас случилось в ее карьере. Болото оказалось малюсеньким таким цветочком, а главная ягодка размером вон с тот храм, замаячила на горизонте во всей красе, стоило ей хорошенько осмотреться.

- Ах ты ж пиявкино дерьмо, - за время прохождения болотного испытания она научилась ругаться по-местному. По крайней мере, она в это свято верила. - Вот куда вас всех засосало, гнилое семя! - под нос пробурчала она, тотчас обретя способность и шутить, и язвить, и усмехаться.

Нет, она их отчасти понимала - живешь такой, кругом тлен, мрак и жижа, туманы и лягушки, пиявки и трясина. Сношаешься с сестрой, чтоб совсем не вымереть, а то и с собственной матерью. В общем, тьфу, мерзость, конечно, но она б тоже в такой махине засела и курила багульник, пока с братом возлечь не захочется.

Мысли о близости не покидали Эш весь их путь, но Трай завязался узлом, а эта парочка уже... спарилась.
“Вот сейчас тебя и выебут вилами, и лопатой отмудохают по полной”.
Радуясь тому, что воображение отогрелось, а чувство юмора разморозилось, она захлопнула массивные двери с не меньшим грохотом и просунула в ручки меч, чтоб помучились открывать. “Чтоб не сбежали” - успокоила она себя и решила хорошенько прогреться бЕгом.

Позывной у них был тихий - на болоте почти не разлучались, а в городе не требовалось, задания же в основном включали засаду, а так вот орать на всю деревню, что мол, болотники нашлись и здравствуют - не пристало.
Поэтому Эш прибежала к месту расставания и уже оттуда гаркнула свое “кукареку”, то есть позывной, который силой своей тотчас передаст Малке с Яве, что сношаться (а Траю - молиться) в заброшенном доме сейчас - не слишком хорошая идея.

Конюшня стояла поодаль, что для человека, обладающего мало-мальской логикой, было бы странно.

Вот, скажем, война. Пришел враг к замковым стенам, а лошади-то вот они, на территорию не влезли - здесь врага дожидаются.
Или конокрады заявились. Пока стражи из дворца к ним спешат, чтоб в темницу бросить, те уже из лошадей жаркое успели приготовить.
Или вот еще - сам Король (!!!) решил лихо забраться на своего коня и поскакать. Но животное ж еще привести надо, пред очи светлые королевские, так что пока коняшка идёт, Король уже другое занятие себе находит, от скуки.

Где ж логичному человеку было знать, что врагов у Королевства нет, ни Король, ни его единственная дочь не ездят верхом, а на территории дворца запрещена всякая животина, ибо смердит.
Королевская семья могла себе позволить жить в благоухании вообще-то!

В общем, конюшня хоть и была за пределами замка и даже чуть вдали от главной дороги, ведущей к воротам, но лошади там все-таки необычные имелись, королевские, пускай и вовсе ненужные.

Маришка колебалась, на конюшню оглядывалась, да о папеньке помышляла - не погладит он ее по головке своей огромной, будто ковш, ручищей, если хоть одна коняшка сбежит, или Золотцу потребуется помощь.
Однако сам батенька, наверняка, сейчас в замке, принимает экипажи высокоблагородных господ. Лошадок своих гостей Король Брон не мог разместить в этой конюшне - мест не было, да и расстояние на котором их держали, могло возбудить в ком-либо подозрение. Такого, безусловно, еще не бывало, но, как говорится, нет-нет, да и да.

Конюшня, строгий папенька, Король Брон, Золотце - что у всех них было общего? Все они были забыты тотчас, стоило Джузеппе галантно открыть рот. А для всего остального у Маришки был младший брат и девушка решила, что вот сейчас на девятилетнего пацана вполне можно положиться.
Успокоенная заветами Белки и распалённая вниманием самого Барона, Маришка с любопытством оглядела автомобиль изнутри, прежде чем сесть, а потом шмыгнула на переднее сидение, как тут и была. Смотрела масляными глазами на Пасту и даже кнопку какую-то осмелилась нажать.

Впрочем, тут же побледнела и отпрянула - из динамиков остервенело вырвалась песня.
ссылка
Под неё они и покатили вперёд, задаваясь, как один, вопросами, зачем у Пасты столько еды и такое старье в магнитоле.

Старью удивился даже белобрысый паренек в сияющих доспехах и с весьма заметным шрамом на щеке, с опозданием проезжавший по дороге к замку в закрытом экипаже. Она высунулся из окошка и провожал необычную повозку озадаченно. Видимо, прикидывал, сколько в нём было лишнего вина.

Следом высунулась девушка, составлявшая ему полный контраст. Она, напротив, нахмурилась так, что жди беды. Глядя на нее, парень в доспехах тоже нахмурился.

Но больше всех нахмурились стражники, по стойке смирно стоявшие на воротах, но бдительностью отличавшиеся неимоверной. Двое стояли внизу, приветствуя экипажи ударом алебард о брусчатку, а четверо следили наверху за тем, чтобы а) среди гостей не затесался дракон или непрошенный отряд из полста воинов, б) мощные ворота, не рухнули кому-нибудь на крышу и, соответственно, благородную голову, в) нечто странное на вид с музыкой не ввалилось в королевский двор.

Нечто странное на вид ещё и задумало объехать замок по кругу, будто выбирало удобное местечко для установки катапульты или высадки своих воинов, безусловно, таких же странных на вид. И, кстати, ОНО время даром не теряло и уже захватило кого-то из местных в заложники - дочку конюха, что ли...Маришку Бессовестную.

Объехать замок не удалось, он соприкасался с лесом настолько страстно, что даже строители не рискнули нарушить эту связь. Лес плавно перетекал в сад, где любила гулять Принцесса, о чем Маришка поведала тут же, потому что молчать не умела, да и в принципе, не понимала, зачем. Бессовестная...
Пришлось разворачиваться и ехать обратно к воротам. Скорость была щадящая, чтобы никого не задавить, но местные и так не рисковали приближаться к необычной повозке.

Гул за окном услышала даже Улла.

Вдоволь насмотревшись на портрет, она выглянула в чуть приоткрытую дверь и отпрянула - в примыкающей к библиотеке спальне облачали Короля!

Пара слуг суетилась возле, заканчивая последние приготовления, когда в дверь вдруг раздался абсолютно бестактный раскатистый стук.
- Срочное послание от начальника стражи! - раздалось снаружи.
В тот момент Улле и почудился знакомый шум: так мог звучать только автомобиль, который разворачивался на пересеченной местности.

- Впустить, - устало распорядился Брон, которого вовсе непонятно за что назвали Радостным.
- Мой Король! - торжественно начал страж, которого Улла не видела, но распознала по стуку доспехов. - В замковый двор пытается проникнуть необычный экипаж. Вы просили говорить вам о всяком пешем, едущем верхом и использующем такие бесовские устройства.
Король скривился (его и так весь вечер преследовала вонь от прибывающих карет и животных. И их коней), выдернул себя из рук своих услужливых помощников, отослал их подальше и зашагал по спальне.
- Жди здесь, - наконец буркнул он стражнику и направился в библиотеку, где засела непрошенная на бал гостья

Если противник был достойным, демонесса испытывала удовольствием сродни охотнику, вышедшему против кабана (знает, что может погибнуть, но мысль о возможной победе так сладка, что перекрывает все риски).
Потому на хищную улыбку она ответила такой же и совершенно, впрочем, искренне.
На побег в таких условиях рассчитывать не приходилось, да и сама мысль о побеге Эмери злила - поджимать хвост она не умела, да и в своих силах была уверена, даже слишком.

Она прекрасно понимала, что могла натравить одну свою копию на этого монстра, другую на орков, а сама сбежать, без труда обогнув великана, но то, что потом происходило бы с ее аспектом, как бы отразилось на ее демонской психике и мозгах, Эмери и думать не желала.

Сейчас она в полной мере находилась на своем месте и в свое время, именно в том состоянии, в котором будет находился лидер, не бежавший с поля боя, принявший бой один. Да, если она сейчас погибнет, ее ребята не станут печалиться, но и поносить свою Эмери как труса тоже не станут. А это для демона гордыни было едва ли не самым важным.

Она лишь немного жалела о том, что не согласовала свой будущий Дар заранее. С другой стороны, если бы она попросила усиление хвоста, то сейчас усиленный обрубок выглядел бы слишком комично и враг бы умер разве что от смеха.
Теперь же пришло время Эмери оценить противника. На это ушла пара мгновений: оружие и физические аспекты были бесполезны. Демонесса сделала ставку на хитрость и связалась с магистром. Показав соперника вместо объяснения, почему ей нужен именно этот дар, Эмери попросила возможность телепортироваться.

Так и не попробовав обдуманные им ранее, более «спортивные» варианты, Акира вбил свой не_символический вариант, который на счастье или на беду оказался свободен. Опасения застрять с «регистрацией» были приличными, но похоже «пользователей» все же было не настолько много, чтобы застолбить любое более-менее звучное сочетание. Все таки как ни крути в тридцать-пятьдесят человек в год, это не так и много.На и много ли значит то Школьное Имя, помимо необходимости, по какой-то непонятной причине шифровать настоящее? Впрочем, это как раз возможность выяснить у него как раз появилась.

Два сливающихся в один сигнала оповестили о том, что новозарегистрированный Школьник уже получил от кого-то сообщения. А, ну да, обычные системные уведомления.

Входящее сообщение: "Добро Пожаловать в Обычную Японскую Школу"
Дорогой, Снежный Барс, мы рады приветствовать вас в нашей Школе. Материалы, которые помогут вам освоиться, вы можете найти в электронном руководстве пользователя. Успехов в учебе и не забывайте проверять почту
Входящее сообщение: "Новая суперспособность"
Поздравляем, у вас обнаружена способность: "Иногда барс меняет пятна". Код #38733985.
Предположительный метод использования: Одеться в профессиональную или символическую одежду.
Предположительный эффект: Неизвестен.




Долго терзаться вопросом о том, что из себя представляет тот самый «неизвестный» эффект, впрочем, Акире не пришлось. И виной тому был тот факт, что Акира сначала нацепил браслет и вбил в него свое новое школьное имя, а затем уже планировал переодеваться в школьную форму, добравшись до своей комнаты в общежитии. В конце концов, не на глазах ли у Жилетки это делать?

Как раз в этот момент, все еще одетый в забавную пижамку Акира, или точнее уже Барс ощутил, что в кружке у офисной работницы не кофе, как можно было бы это предположить, а крепкий зеленый чай, в который положили эдак с восемь полновесных кубиков сахара. Мистического в этом озарении ничего особо не было, просто его резко обострившийся нюх доносил этот факт до него так же, как и легкий запах ее духов, запах типографской краски и настоящей выделанной кожи с обивки дивана.

Кроме того, не то чтобы непреодолимо, но довольно таки ощутимо хотелось пробежаться до общежития не на своих двоих, а что ощущалось вполне нормально, на четвереньках, почесать себя ногой за ухом, и еще немного – закопать где-нибудь косточку.

ссылка
Об имениннике всё же стоило сказать пару слов.


Томас стал Скелетом в четырнадцать, когда объявил голодовку. Он пил всё, от колы до рома и обратно, но отказывался есть. Это заметили спустя десяток дней, когда темные круги, бледную кожу и нетвердую походку уже невозможно было скрывать.
Хотя нет...на самом деле, Скелет завалился в обморок, пока шел к доске. Потом еще раз - во время прыжка с мячом на баскетболе. И третий коронный - прямо в кабинете директора, где они решали проблему выбитых зубов Дика Вернера, одноклассника, который дерзнул назвать Йосенберга Скелетом и положил начало рождению легендарной, мерзопакостной, но весьма симпатичной личности.

Никто не знал истинной причины протеста, кроме отца Томаса, который прошел все стадии борьбы с сыном-подростком: подкуп, угрозы, крик, уговоры, отрицание, принятие, депре...запой и наконец Соглашение. О нём тоже никто не знал, но Соглашение, подписанное отцом и сыном, развязало Скелету руки и с тех пор он по-прежнему никак их не пытался связать обратно.
Скелет, казалось, знал всех. Или делал вид, что знает. Во всяком случае, у собеседника всегда складывалось впечатление, что король снизошел до общения, да здравствует король.

И тем не менее Скелет вздрогнул, когда к нему обратилась Веснушка.
Скелет. Вздрогнул. Всем телом. Отшатнулся почти. Может, был в своих мыслях… Но с чего бы Скелету в своих мыслях ошиваться?

- Ммм? - переспросил он, глядя куда-то мимо девушки. Зрачки были больше обычного. Хотя кто знает, какие они у Йосенберга в нормальном состоянии. - Спасибо, - даже улыбнуться не попытался, вернулся в себя.

Однако и его и Веснушку тут же грубо прервали. Неизвестно, продолжился бы разговор, если б не Триш Сандерсон, у которой было прозвище, как говорится, “за глаза”. ТО САМОЕ.
У нее никогда не было парня, потому что парни в постели Триш не задерживались дольше пары ночей. Отсюда и прозвище. ТО САМОЕ. Которое вслух говорят шепотом и за спиной.
Ещё Триш была тупа настолько, что даже пробка обижалась сравнению с собой.

- Томми, сладкий, с днюшкааай, ха, - она, едва не свалив Скелета с насиженного камня, присела рядышком, совсем не замечая, что Веснушка рядом. Голос у Триш был пьяненький, платье неизменно короткое. Хорошо хоть шпильки свои догадалась сменить на кеды. В лесу, как-никак. Скелет безучастно слушал ее лепет, приобнял за талию машинально, безропотно принял подарок - из уст в уста, как говорится, и остался на месте. Ни танцевать, ничего прочего в духе Скелета она не уговорила его сделать и в конце концов, надув губки, ушла.
Вот когда Сайрус пела, он будто немного оживился, пристукивал ладонью по колену больше в такт, нежели действительно понимая, что именно он слушает. А Молли и рада стараться.

Песня перешла в крик, а затем в визг и когда её сменила Белка, многие, если не все, выдохнули и принялись за алкоголь - запить впечатление. Алкоголь же и способствовал дальнейшему веселью. Концерт, который закатила Белка, вызвал настоящий свальный восторг. Голубая голова Сайрус утонула в море других голов, отчаянно трясущих волосами в такт. Нетвердо стоящие на ногах подростки налетали друг на друга, ботали в воздухе “козой” и падали всей толпой. Какое-то многоликое чудовище получилось в итоге из этих дергающихся тел.

А тут и луна исчезла. Стало понятно (для тех, кто еще способен был взглянуть в небо), что погода была далеко не ясная. Тяжелый набрякший от сырости воздух и отсутствие ветра предвещали грозу. Уже вовсю пахло дождем и где-то вдали гремело, но за раскатами рока раскатов грома было неслышно. А гнетущая тишина и безветрие так и вовсе были неразличимы. Разве что тем, кто удалился на расстояние.

Веснушка
Поначалу ей еще попадались парочки да тела, уснувшие, не дошедшие от кустов до общего веселья. Самая последняя встреченная парочка восседала на развалившейся от времени стене. По шепоту Веснушка узнала соседа по дому.
А дальше стало тихо. И свет погас, казалось, во всем мире. И музыка остановилось. Как будто их всех накрыло тазом. Послышались возмущенные крики, в основном “ууууу” или “ээээ”, но были и осмысленные вопросы: “Что случилось?”, “Кто выключил свет?”, "Вы видели молнию?" и тому подобное.

Тара

Подарок Скелет принял, кивнул, даже улыбнулся, но взгляд был прикован к сцене, где кривлялась Молли.
- Привет, Белка, - тем не менее поздоровался он. Голос у Скелета был низкий, от такого таяли почти все девчонки. - Не подкачай там, - поднялся и ушел куда-то. Как выяснилось, подарок в общую кучу положить. Там же он с Кирпичем пересёкся, кулак протянул, и с легким подозрением на тяжелую коробку, Фрэнком притащенную, поглядел внутрь, усмехнулся и исчез в сумерках - отлить отошел или подарок заценить, непонятно.

Снова на сцену Тару не пустили.

“Смешной Дэн”, вокалист группы “Череп и кости” был явно не рад тому, что Белку так тепло приняли (богема творческая, она такая), затянул что-то из своего лучшего, а вот несимпатичный ударник кивнул и поднял палец вверх. В общем, свои поклонники у Тары теперь были, вот и Кирпич подвалил с восторгами.

Кирпич
Нашел много алкоголя, ущипнул пару красоток за задницы, послушал клёвую песню - считай, вечер удался. Что еще прекрасного могло случиться с Кирпичом?
Конечно, податливая девка, отвергнутая Скелетом. Пристальный взгляд Триш Сандерсон раздел и трахнул Фрэнка еще на подходе, на расстоянии пяти метров. Вот она, сила похоти! Последнее, что увидел Кирпич, это как “Бездонная Пизда” Триш нетвердой походкой направляется к ним с Тарой.
О, да Сандерсон пьяненькая. Подарок судьбы.

А потом коротнуло, да так, что сноп искр со сцены за спиной Тары долетел и до них. Разом умолкла музыка, послышались недовольные крики подростков, которых прервали на самом интересном месте. Некоторые, осознавшие прелесть выключенного света, возмущаться перестали.

- Вы видели молнию? - спросил кто-то поблизости.
Кирпич не видел. Да и не до того ему было. К нему почти вплотную приблизилась Триш, даже аромат ее духов, смешанных с запахом алкоголя ударил в нос.

-Привееееетики... - возникла пауза, Триш вспоминала имя.

Фальк

Кругом тряслись тела. Апогей праздника даже еще не наступил, а у каждого уже что-то успело случиться. Монтана прыгала и кричала, ее голова настойчиво выделялась среди прочих. Развернувшись и увидев Фалька, она ни слова не говоря, схватила того за руку и похоронила его в танцующей толпе, как тот недавно - оленя.
Выбраться было совершенно невозможно, Борзой все время рисковал пролить на себя пиво, вакханалия же набирала обороты. Когда напряжение достигло вершины и, казалось, сейчас произойдет что-то наподобие извержения вулкана, Фальк увидел молнию. Она взялась из ниоткуда, просто возникла. Аппаратура музыкантов тотчас выдала сноп искр, разом замолчали генераторы, даже несколько лампочек лопнули.
Фальку повезло наблюдать светопреставление словно в замедленном режиме. И за секунду до того, как все погасло, он заметил, как с наскоро сколоченной сцены на него смотрит искореженный автомобилем и испачканный землей олень.

- Мам, пап, я машину забираю, и вашу гитару тоже, - объявила накануне Тара предкам - не спросила, а поставила перед фактом. - На ночь. У Скелета днюха, то есть ночнуха в старом замке. Там полшколы идет, я петь собралась. Не знакома? Ну вот и познакомлюсь, не вопрос. Нет, мам, пьяной я за руль не сяду, о чем базар-то, я посплю и утром домой поеду. Поэтому я еще беру палатку и спальник. Ну все, мне пора собираться, и вам хорошего вечера.
Предки вяло посопротивлялись, мол, машину в темноте разобьешь, потом с полицией дел не оберешься, у тебя прав-то еще нет. Но сопротивлялись они именно так - вяло и без особого напора, поэтому быстро сдались. У них самих вечер был свободен, и они собрались провести его дома. То есть бухать собрались, не иначе. Тара грустно вздохнула. Переезд в этот милый городок и переход на оседлый образ жизни предкам пошел не на пользу. Как-то быстро они потеряли обаяние вечных бродяг. Хиппи давно не в моде, это верно, дедуля был из последних могикан. Но быстро они как-то обрюзгли, расползлись, словно желе по тарелке, даже как-то постарели прямо на глазах... То ли попса голимая старит людей, то ли попивать они стали больше, чем раньше. Вот это верно. Надо себе честно признаться: спиваться начали предки. И ведь им не скажешь: начнут яростно все отрицать: а что мы? А мы ничего! Совсем по чуть-чуть, не пори чушь, мы не алкаши!
Тара еще раз грустно вздохнула, тряхнула волосами и пошла к себе наверх - наводить последние штрихи, так сказать. У нее на эту ночь были особые планы. Нет, не только оторваться. Там было все гораздо серьезней.
Со Скелетом Тара действительно не была знакома, более того, она его даже избегала из дедулиного принципа "не ходи на поклон к начальству, худо будет." Скелет был не только частью верхушки местного бомонда, более того, он этим вовсю пользовался, что было ни разу не круто. Его слава, можно сказать, была производной из власти его папашки-копа, а сам Скелет, как все выскочки вроде него, скорее всего ничего особого из себя не представлял. Но сегодня Тара собиралась этот благородный принцип нарушить; и этому была причина.

Тара страстно хотела восстановить музыкальную честь своей семьи, которая, как уже было сказано, съехала в голимую попсу. Тара хотела влиться в какую-нибудь банду, а потом, приземлившись на этом аэродроме, подумать об основании своей собственной, да! и там не будет никакой попсы, только железо, только хардкор! Она уже вовсю присматривалась к школьной рок-банде "Череп и кости". Но не могла же она просто прийти и сказать: "Привет, народ, вам нужен еще вокал и гитара? Так это я, встречайте, любите!" Во-первых, вокал и гитара уже были заняты. А во-вторых, Таре хотелось, чтоб не она попросилась, а ее позвали. А для этого надо было показать товар лицом. В общем, вечеринка у Скелета была ее шансом. Тара, ввиду вечной бедности, не могла рассчитывать ни на подарок, ни на нормальный прикид. Поэтому она пришла на вечеринку почти как всегда ходила - в белой майке, короткой кожаной курточке, джинсах, огненно-красной бандане, и нарисовала на лице smoky eyes - чтобы было видно издалека. И еще, антуражу ради, поверх банданы повязала на лоб широкую черную бисерную плетенку - черная полоса с белыми черепушками; и браслет такой же. Простенько и со вкусом. Про «оригинально» лучше не думать, конечно.

Музыкальный номер она приготовила заранее. Что-то пришлось слямзить у любимой Лиззи Хейл. Это ничего. Вряд ли старушка Лиззи предъявит ей обвинение в нарушении авторских прав. Остальное Тара придумала сама. Оно не отличалось… ничем. И ладно. Решающее слово остается за качественным ритмом, выдержанными паузами, вставленными на правильном месте и так же правильно вставленными ништяками, которым она обучилась у Клайва - он научил ее и свиповать, и риффовать с запилами... и самое главное – невдолбенный драйв, без которого нет музыки; то, у чего почти не имени… Тара верила, что "это самое" у нее есть, и теперь надо просто не облажаться.
Тара ехала сквозь туманный лес, хриплым полушепотом проговаривая слова песни и в такт качая головой. Темные деревья тоже качали в такт черными сырыми ветками. Таре в один момент стало не по себе. Очень уж ночь была… туманной, и темной, и промозглой, и мутно-красная луна вставала, продираясь сквозь частокол острых верхушек елей. И даже сова кричала во мгле. И старая родительская колымага начала странно тормозить на подъеме, словно не сквозь белесый туман из низины поднималась на холм, а застряла в мутном молоке безвременья… Тара вздрогнула, прогнала морок, вдавила кроссовок в педаль газа и продолжила страшно хрипеть свое готишное «Ля… ля-ля-ля-ля!» Пусть лучше мир ее, Тару Торнхилл, боится. Слова были полный треш. Ну и пускай. Все видят, что это именно треш, но крутой треш, а значит, все это, с одной стороны, как бы серьезная заявка, а с другой стороны - это немного шутка такая; шуточное чествование именинника. Чествование, но шуточное. Но чествование. Вот так Тара рассчитывала добиться своего - и на елку влезть, и зад не ободрать.
Замок был что надо – немой черной громадой поднимался над лесом и над луговиной, уставленной машинами. Веселье уже началось. Тара с трудом нашла себе место для парковки, захватила гитару – электронную; идти надо было со своим инструментом (акустический инструмент Тара оставила в машине, благо места хватало).
Посреди «троного зала» сидел Скелет, задумчивый, как Люцифер, изгнанный из Рая; а на сцене уже вовсю зажигала синеволосая девушка в клевом прикиде. Девушку Тара узнала – Это Молли «Монтана», дочка директрисы. Нормальная девчонка Молли, хоть и дочка. Не задается. Интересно, если бы у Тары предки сами были крутыми шишками, хватило бы у Тары духу этим не пользоваться, совсем не разу? Вот то-то, мать. Это жизнь.
Тут же поодаль она увидела Фалька и Уллу и улыбнулась им во весь рот. Улла и Фальк были птицами совсем другого полета, нежели Тара; Улла была хорошая девушка из хорошей семьи, а Фальк был ироничный умник, в то время как Тара была не слишком хорошей девочкой, и ее багаж знаний оставлял желать лучшего. Но Таре это не мешало вполне душевно относиться к обоим. В мире должно быть разнообразие видов. «Каждому свое.» Кто это сказал? Дарвин? Ну наверное, Дарвин…
Песенка про жопу с ушами была кстати, ничего. Но черт возьми, неужели идея музыкального номера вместо подарка была уже перехвачена? Вот досада! А она-то собралась быть оригинальной… Тара подошла к Скелету и сделала вид, что он страшно рад ее видеть.
- Привет, Скелет! Мы раньше не общались, я Тара, но лучше звать меня «Белка». Это тебе от меня с лучшими пожеланиями, - Тара сняла с запястья широкую бисерную полосу, черную с белыми черепушками – слишком широка для нее, значит, для Скелета в самый раз - и уронила в руки имениннику. - А еще у меня есть… да, тоже есть музыкальное поздравление, которое я хочу немедленно исполнить, тебе понравится! – и она рванула к сцене, увидев, что Молли уже сворачивается – чтобы ее еще кто-нибудь не перехватил из желающих .
Тара быстро и нахально влезла на сцену, пока «Черепа» не успели опомниться.
- Монта-а-а-ана! Приветствуем на этой сцене Молли Монтану! - заорала она, подобравшись поближе к микрофону, и зааплодировала так, словно Молли только получила «Грэмми». – Потрясная песня , Молли, особенно про уши! Да, пусть они растут всю жизнь! Ты уверена, что ты имела в виду именно уши? Ну это здорово! Аплодисменты! Все приветствуем! Мон-танааа! - и тут же страшным шепотом: - Народ, я обещала Скелету, что тоже ему спою. Молли, я в очереди после тебя. У меня гитара своя, только дайте подключиться, пожалуйста, народ, не заставляйте Скелета ждать!

- А теперь именинника приветствует - Белка! - крикнула Тара, завладев микрофоном, прочистила горло и тихо напела - Ляаааа.. ля-ля-ля-ля… Ну странно было бы думать, что после такого вступления не последует мощный аккорд и забористый рифф с запилами, такой, чтобы у аудитории засвербело в ушах и пробрало до самого здрасте! Мощно не мощно, но громко вышло, что и требовалось. И Тара вступила леденящим душу хриплым ляляканьем, бесстыдно содранным с Daughters of Darkness:
Ляяяя.. ля-ля-ля-ля! Ляяяя.. ля-ля-ля-ля!
А потом заcипела монотонно и мрачно:
Неre He comes
From the Unknown
From the dark mysts of the future unseen
Where the fate dwells
As if has never seen before
He the chapeshifter
Reborn to his power
The serpent changing his skin
And I feel my bones melting,
My heart shivering
I change I change
My life will never be the same.
Ну это был откровенный трэшак, набор общих мест, штампованная мрачнятина. Такое мог бы рандомно генерировать компьютерный генератор текстов, задай ты ему ключи «готичненько» и «мрачненько». Но Тара, опять же, надеялась, что если громко и с чувством, то еще и не такое прокатит. У других же прокатывает, и не стыдно им петь такую херню, что мозги через уши вытекают, и еще премии получать. А премии, между прочим, не за слова получают, а за мощный вокал и за сексуальный хрипловатый тембр, вот что.
Тара опять несколько тактов риффовала с запилами к месту и не к месту, хрипло лялякая в такт. А потом вскинула голову и кивнула гостям, как бы приглашая: «а теперь - все вместе!». И понеслась, отбивая пяткой ритм:
Here He comes! Here He comes!
Hey, Hey – Skeleton!
Hail, hail – Skeleton!
Meet – Skeleton!
Greet – Skeleton!
Hear – Skeleton!
Fear – Skeleton!
C’mon, c’mon – Skeleton! Skeleton!
Финальное Оууууууууеееееееу! - гитара взвыла мартовской кошкой, зайдясь в свипе, а Тара, откинув руку в сторону, нагнула голову в поклоне. Теперь отключиться от питания, слезть со сцены… а не упасть… Тара вдруг поняла, что она выжата как лимон. И пивка, пивка скорей холодненького!

— Меня беспокоит недружелюбность капитана Адриана, — определить шутка или нет, было сложно, ибо она и сама не смогла бы ответить однозначно, но все же, спустя короткую паузу, добавила. — Я пошутила. Затем, медленно затянувшись, затушила окурок и приблизилась к доктору, чуть склонившись над ним. Не то, чтоб она сильно старалась его соблазнить, но его упорное соблюдение дистании и деловой вид, вызывало желание "поиграть" с ним. — Во мне достаточно огня, доктор Вито, — голос стал чуть ниже, — чтоб продезинфицировать любой прибор. Я настолько стерильна, что можно без опаски мне делать массаж и втирать лечебные мази, — затем выпрямилась и продолжила обычным тоном, — жаль, что сейчас на это нет времени.

- Не ожидала от тебя ТАКОГО гостеприимства, недоумок! - крикнула напоследок Эмери прежде чем метнуть кинжал в единственный открытый глаз. Наглости и самоуверенности ей было не занимать.

Подумать о том, что случилось, она ещё не успела, но маршрут из города уже построила. Если не в поход уйдёт, так земли завоёвывать отправится. В любом случае, демонстрация силы вышла что надо!

Испугаться она также не успела, да и не пристало ей сородичей пугаться. Знает, чай, что у них на уме. У самой то же самое, только разве что планы пограндиознее.

Хмурая усмешка стала сопровождать Эмери повсюду. Усмешка, которая говорила "Я всё знаю и готова", но на деле демонессе еще предстояло многое. Настолько "многое", что она перестала спать и даже порой не выходила из своей потайной каморки, где очевидно принимала свой истинный облик и упивалась собственным могуществом. Но обо всем по порядку.

С тех пор, как закончились те злополучные сутки прошла уже неделя. Слова баронского письма неприятно врезались в память, но и Эмери не будь дурой, ответила, как следует. Её записка также не отличалась многословностью: "Благодарю, милый. Сама ненавижу сквозняки".
Ревилгаз не тупой, поймет, что его куколка обрезала ниточки, за которые он прежде дергал, а доверять кому-либо при таких обстоятельствах - слишком дорогое удовольствие.

Настроение сразу поднялось. Отворив ставни в своей ненастоящей спальне, она за ногу стащила Мангуста с кровати, призвав вершить великие дела, прекрасно, впрочем, зная, что он притворялся и не спал. С усмешкой протянув тому записку от барона, Эмери красноречиво изогнула правую бровь - мол, "жди теперь проблем", "лишились союзника", "а союзник ли это был". И много еще разных смыслов способна была эта бровь передать.
Усмешка с тех пор так и закрепилась на ее лице.

Самым важным мероприятием дня было вновь собрать своих офицеров и объявить тем о походе, прекрасно зная наперед реакцию Логана и собранную в тугой педантичный узел растерянность Изи. "Положение о Походе" в свободном изложении включало следующие пункты: 1.Идём в поход 2. Все 3. Да, совсем все 4.Денег хватит 5.Возможно, вернутся единицы 6.Возможно, не вернутся 7.Игра стоит свеч
Некоторые пункты повторялись по нескольку раз, но в конце концов эмоции улеглись и основные задания вышли на первый план.

Для этого Эмери даже выделила отдельный кабинет, в своей, то есть временно Мангуста, спальне. Любила она тет-а-тет с офицерами поболтать.
Дав возможность Мангусту с Логаном обсудить плюсы и минусы походов, первым Эмери вызвала Изю. Этот малый ждать не любил, праздность не приветствовал и потому разговаривали сухо и по делу . Ей, мастеру, нужны были артефакты. Рынок Изя знал хорошо, не раз заикался насчет выгодных предложений.
Итак, офицер услышал от нее два пункта: обо всех ценных находках докладывать ей лично, и после согласования денег не жалеть. Она еще раз посмотрела отчет по казне и осталась довольна. Задерживаться в одной комнате с Изей, особенно если это спальня, было будто бы противоестественно и Эмери поспешила отпустить офицера.

С Логаном вот разговор затянулся. Памятуя о его отношении к неоправданному риску, коим являлся Поход в неизвестность, Эмери спокойно, что для нее и прочих было редкостью, рассказала, зачем Теням это мероприятие, немного затронула тему былого Величия, взывая к героизму офицера. Ведь там, на донышке его души тяга к приключениям еще рыла землю копытом. Эмери это знала и чувствовала. Когда Логан немного пришел в себя, то есть стал Логаном-всех-победю, Эмери поручила ему то, что на данный момент было способно: а) отвлечь наемников от праздных шатаний и мыслей о предстоящем б) пополнить казну в)занять самого Логана, потому что халтуру он мог выбирать сам, а он это любил, да и покомандовать ребятами всегда в радость и, конечно, г) вспомнить навыки, прийти, так сказать, в боевой тонус. А если вкратце, то "Логан, займи ребят, да так, чтоб в кошельках звенело и на сердце отлегло"

Впоследствии, спустя пару дней Эмери и сама собрала наемников, Теней, дабы поглядеть тем в глаза и честно-просто заявить, что настали веселые времена и пора немного поразвлечься. Мотивировать Эмери любила и умела и потому речь вышла проникновенная, забористая и без трюков с кинжалами вновь не обошлось.
Таким образом, пути к отступлению были отрезаны.
О чем Эмери и сообщила в письме своему дружку - Шраму. Мол, эхей, я в деле, дружище. Да, ей определенно всё больше нравилась эта затея с походом. Безусловно, она не стала говорить Шраму, что их разговор стал переломным моментов в принятии решения и прочие высокопарные моменты опустила тоже. Тот все равно это позабудет.

Нелегко далось решение отпустить Мангуста с нагретого ложа. Однако Ревилгаз и его детские обидки изрядно сократили ей каналы информации, хотя хитрецу и так не стоило доверять. Эмери поручила Мангусту узнать, какие силы и под чьим на самом деле руководством отправляются в поход. Безусловно, изюминкой в этой булочке будет информация о цели похода вообще и его инициаторе, в частности, но, как говорится,изюминку еще надо найти, а уж выковырять это дело легкое.
Ещё Эмери чересчур волновало, кто же останется в городе, когда все уйдут, на чьи, так сказать, плечи ляжет охрана дорогой Исиры.
А она уж как-нибудь сама справится с охраной своей жизни, к тому же головорезов со двора никто не отпускал.

Что до Эмери, ей было чем заняться. Ситуация с Магистром, а также баронским чудовищем, что души жрёт, всколыхнуло остро стоявший вопрос о собственной силушке. Эмери почти не появлялась на людях в эти семь дней. Больше половины провела в истинном обличии, оттачивая то, что узнала о себе из архивов. К тому же, кроме желания показать магистру, что он стареет, Эмери до скрежета в клыках хотела разузнать всё, что можно, о природе той баронской твари. Ежели природа у них схожая, то Эмери, дорвавшись до знаний, тотчас это обнаружит. И тогда никакой барон ее не остановит. У нее будет новый артефакт, пожирающий души.

Расслабиться после трудовой семидневной недельки Эмери тоже не брезговала, но обыденные развлечения демонессе не пристало практиковать и она принялась копать под барона большой котлован. Ей вдруг расхотелось, чтобы он вообще бок о бок с ней в походы ходил. Спина человеческая еще немного ныла,вспоминая, как он шваркнул ее тогда на кровать. А вдруг убить замышлял?...Кто знает...
Поручила Мангусту и под него копать - кто в Исире останется дела его вести, с кем дружбу водит после их размолвки и вообще. "Но без фанатизма, ты мне нужен живой" памятуя о личных счетах Мангуста, Эмери осадила офицера еще до предложения убить Ревилгаза.

Художницу обуяла ярость. Она хотела закричать прямо сейчас, выпуская всю свою злость. Стресс всё больше и больше брал верх над ней и она сохраняла спокойное состояние только при помощи последних остатков своей воли. Что есть силы она стискивала в руке рукоятку рапиры. Тем не менее, ничего не оставалось делать.

Звон в ушах говорил о том, что у неё повысилось кровяное давление. Не хорошо...

"Хорошо, – думала она. – Я зайду туда. Одна. Я убью кого угодно, если оно мне помешает. Чёртовы разбойники... Как знали, что им нельзя доверять. Но они привели нас сюда, верно? Хоть что то хорошее в этом действительно отвратительном дне.".

Адва обернулась. Она увидела Саида, лучника из шайки. Она могла бы подумать, что удача вновь на её стороне, однако... Она решила подумать логичнее.

"Мы собираемся обмануть его, дабы он помог проникнуть внутрь... Но какой ценой? Что, если он расскажет остальным и, скорее всего, с нас потребуют ответ... Нет, всё таки день ужасно отвратителен.".

– Они ушли туда. – мрачно пробормотала она, показывая в сторону, куда ушла шайка лучника, самой не поворачиваясь туда.

Не дожидаясь его реакции, девушка прошла вперёд ко входной двери и, достав из рюкзака стилет, попробовала для начала... Постучать. Держа в руке стилет из рюкзака. Если дверь откроет тот слуга, то она убьёт и его. Если сможет, конечно же.

С возвращением, мистер Хатчет!? Джулия чуть ни ахнула, когда система поддалась, приняв ее за мужика. Она мгновенно потянулась пригладить волосы, возможно распушившиеся от бега, и постаралась незаметно стереть капельку пота сползающую по лбу. Наверное она сейчас красная как рак, подумала Джул. Она не могла отдышаться и, казалось, сердце вот вот выпрыгнет из груди. Чертовы тридцать два градуса тепла, чертовы мохавийские зайчики. Это утро было окончательно испорчено.

Стараясь ни на кого не смотреть, Джул скорее вбежала на корабль. Холодный металлический воздух окутал ее нагретый комбинезон, а перила приятно обожгли ладони. Ей все же пришлось обернуться и попросить, чтобы кто-нибудь задраил входной люк и дернул вон тот рычаг блокировки. Справившись с узкой лестницей, она наконец вместилась в кресло пилота, отбросила мешающие пряди назад и быстренько пробежалась взглядом по приборам.

За спиной послышался голос бородача и Джул обернулась. Как ему удается в данной ситуации говорить так емко и по делу? Пилот выслушала предложенный план и конечно же согласилась. Лететь на таран было совершенно неразумно. Авы перегородили ее привычный маршрут до Тауруса, поэтому придется лететь новым непроверенным путем.

— Я постараюсь, спасибо! — какой душка, подумала Джул. На секунду ей и правда стало спокойнее.

Щелкнул замок ремня безопасности, прижав девушку глубже в кресло. А Валькирия была той еще стервой. Худой, сильной и властной. Джул надела наушники и аккуратно поднесла палец к стартеру. Сейчас мы тебя разбудим. Желтый свет приборной панели разгорелся ярче, все загудело и забурлило. Некоторые функции встрепенувшихся датчиков пилот уловила сразу, некоторые, точнее большинство, оставались не узнанными, а значит опасными пятнами на рабочей области. Какая она молодец – позвала больше людей, чтобы угробить.

Джул прочистила горло и включила громкую связь.
— Говорит пилот Джулия Хант. Прошу всех занять места и пристегнуться. Мы приступаем к взлету. Намеченная траектория полета – на минимальной высоте преодолеть купол, пролететь до окончания блокады и выйти на орбиту с противоположной стороны. Курс на ближайшую систему Таурус. Может потрясти.. Надеюсь, все получится. Удачи.
На фоне было слышно неуверенное клацанье кнопок, а затем связь выключилась.

Пилот запустила процесс расстыковки корабля. Совсем непривычным было действовать без контроля диспетчера, поэтому Джул проговаривала все шаги про себя, боясь что либо упустить. Ощущалось все как во сне. Это не с ней происходит. Почему она не пошла в стендап?

— Ох, к черту все! — Джул потянула за рычаг.

- Всему своё время, - издевательски улыбнулась Эмери. Здесь, в своей спальне, кому и в какой ипостаси утолять свои желания, решала она. К тому же, ее мозги вовсе не утекли вниз и здравый смысл не думал покидать ее голову, особенно после такого насыщенного событиями дня.

Помнила она и о Мангусте. Часть плана, которую она безусловно от него утаила, напрямую касалась субординации. И план ее был идеален тем, что в случае нападения ее лучший офицер исполнит свои обязанности, а в случае очередной ночи утех усмирит свою гордыню. Потому что демон гордыни здесь был только один и паренек явно забыл об этом.
Может, и стоило явить сейчас свой истинный облик...
Но нет, Эмери не теряла голову от таких пустяковых ситуаций.
Смирение там, где оно необходимо, вполне могло сделать из Мангуста действительно великолепного мастера. Но словами того было не объяснить. Так что наслаждайся, милый, видом недоступного тебе хозяйского тела и усмиряй, усмиряй свои чресла.

Чуть приподнявшись и немного помедлив на самом кончике баронского жезла, Эмери с силой опустилась, вогнав в себя твердую плоть по самый корень. Да, Ревилгаз знал, что она любит пожестче. Бугорок известной формы проглядывал сквозь тонкую стенку её животика и двигался там, как какой-нибудь зверь, желающий вырваться наружу. Эмери поднималась и опускалась, полуприкрыв глаза, ладонями упираясь в плечи любовника, ногтями впиваясь в его плоть. Влажное нутро не препятствовало свободе движений и демонесса постепенно ускорялась, увлекаясь процессом. Уста то и дело покидали стоны, которые перемежались с рыком совершенно животной природы. В такие моменты Эмери не заметила бы даже если бы ее сосок прокусили насквозь.

- Я бы тоже поглядела, - горячо прошептала сквозь стон Эмери барону в самое ухо, - кто ты на самом деле такой, - дьявольская улыбка и скорость стала ещё выше.


И каждый из них троих знал, что это только начало.

Шехари была озадачена. Честно говоря, она уже начала склоняться к тому, что из монстра не получается выбить информацию, потому что невозможно добыть то, чего нет. Ей надо было подумать. Просто отвлечься, подумать о чем-то другом, а потом посмотреть на проблему свежим взглядом.

— Парень, ты когда последний раз... курил? Травку, например. Такой напряжённый.

Надсмотрщица отошла на пару метров и уселась на стул, сделав вид, что сильно расстроена неудачей и погрузилась в себя. Но на самом деле она украдкой наблюдала за монстром. Возможно, издевательским ржачем он пытался скрыть беспокойство. Возможно, говоря о желудке, он пытался переключить на него внимание. Или наоборот сделать так, чтоб она в него не влезла.

И еще и два лишних сердца. Зачем вставлять то, что все равно не работает? Только если... в них что-то спрятано. Возможно, порезы не от меча, а от ножа. Или же они просто показать запаса жизненных сил, и два из трёх свое исчерпали. Если это так, то он все равно долго не протянет, и скорее всего это знает. Так или иначе, версии стоило проверить.

— Тебя ведь никто не ждёт? — спросила Шехари, все еще сидя в стороне, но уже повернувшись к монстру и привлекая его внимание, — попользовались и выбросили как ненужную вещь. — Девушка поднялась и приблизилась. — Мы оба понимаем, что ты скоро умрёшь. Дальше я начну вскрывать твои органы. Но твои лёгкие еще работают, и напоследок я могу угостить тебя травкой и ты отойдешь в мир иной через приятные грёзы. А ты мне за это дашь то, что мне нужно. Сам.

— И еще, ни один человек добровольно не пойдет на такое, чтоб превратиться в то, что ты из себя представляешь, — внимательно уставилась, наблюдая реакцией на слова, и за биением сердца, — только если ему нечего терять или наоборот нужно защитить. Какой была твоя причина?

Речь Шрама изобиловала такой тоской по приключениям, что Эмери невольно потянулась к бокалу и опомнилась, только когда зелёная жидкость уже спешила по венам к сердцу.
Как же она сама, особенно в ранние годы своего нахождения в Исире, мечтала сбежать при первой возможности! Потом привыкла, что ли... Начала строить планы, как осесть навсегда. В Исире! Навсегда!

Пропорционально тому как разгорался пыл товарища, опускалась голова Эмери. Задумчивый взгляд елозил где-то на одном уровне с ковром.
Хотела добыть секрет, как ей вернуть свою демоническую природу, а теперь довольствуется планами захватить людской городок. Воистину, с кем поведёшься...

Носок внушительного сапога нервно задергался. На фоне всего сказанного офицерам она казалась теперь себе флюгером в ураган.
Задор морского волка был ей понятен - он и правда не мог без потехи.
Что мешало самой Эмери потешить свою гордость славной победой? Расчетливая природа? Ты слишком долго ходишь в шкуре человека, Эмери...

- Уходят все? Или только ты с парнями? - она старалась не подавать виду, что речь заставила ее колебаться, но бокал сам собой подвинулся ближе к горлышку бутылки, которой сейчас орудовал Шрам.
И неожиданно, прежде всего для самой себя, выдала, будто сразу объяснив суть всех вопросов:
- Магистр меня не звал, - лицо стало суровым, скулы заострились, губы сжались в ниточку, а злой взгляд сосредоточился на второй порции зелёного напитка.

Знаете это чувство, когда бродил по комнате в поисках где-то брошенных штанов, и вдруг накатило?

У этого чувство даже свой звук был.
-Гаспааааааааар, - со стоном взревела Эмери и плюхнулась голым задом на табурет, обхватив голову руками. Вмиг дошло в какой же она ж... живописной ситуации оказалась.
Она была так занята расстановкой сил в своей голове, что не помнила, где раздевалась, а в тех самых, вчерашних брюках был план, который она нанесла в момент озарения (то есть другого процесса, если быть точнее. Но тоже на «о»).

На счастье, перед ней оказалась шахматная доска. Хрустнув суставами пальцев, Эмери придвинула ту поближе. . На одну сторону поместила Слона - барона, Коня - магистра, Короля - герцога и Ферзя- то есть, себя. Затем кучу пешек в придачу - своих ребят, делить которых она и не подумает.
А на другую поставила четыре белых пешки - мастеров. Подумала и заменила одного Турой, потом обратно поставила пешку и хищно улыбнулась.
Что в этом случае могло случиться? Сучка Ведьма наверняка решит, что ее час настал и пустит когти в ее, Эмери, добро. То есть зло. А потом и прочих приберёт. Хм... то есть сделает за неё, Эмери, всю грязную работу.
Она уставилась пристально на третью пешку слева и процедила сквозь зубы проклятие. Почему именно эта пешка была Ведьмой, знал лишь ее больной разум.

Эмери встала, прошлась по комнате, остановилась и издалека взглянула на шахматную доску. Пошлепала босой ногой. Что-то не складывалось и противно скребло изнутри.
Дом. Статус. Крепость. Эмери не могла позволить разрушить всё это даже ненадолго, даже с возможностью восстановления. А если какая-то из этих Пешек вздумает здесь пожить?!
- Гаспаааааааар! - со второго раза он обычно слышал всегда.
Глаза в такие моменты у неё краснели, вот почему давать волю чувствам Эмери решалась только у себя в особняке.
В животе тяжко сдавило, когда она попыталась представить себе последствия.
Но отлучиться из опостылевшей Истры было ее мечтой. Тем более если на горизонте опять замаячил шанс открыть завесу.

Нет. Нет, Эмери. Проблема была не в этом. Тебя НЕ БРАЛИ с собой. Тебя ПРЕКРАТИЛИ уважать и бояться. Вот он твой страх, СБЫВАЕТСЯ сука.

Кожаные брюки валялись у окна, за тяжелой портьерой цвета темного золота.
Эмери пошарила в карманах, развернула листок. Пусто. Поднесла к свету. План, такой логичный вчера, теперь, с утра, казался наивным и лишь подтверждал ее панику. ПЕРЕСТАЛИ БОЯТЬСЯ! Словно гром ухало в голове.

Эмери пнула стол и фигурки развалились. Третья слева пешка нагло стояла, и не думая падать.
- Ладно, хорошо.
Эмери взяла Ферзя и поставила на другую сторону, к пешкам. Король, Слон и Конь остались валяться на прежней, символизируя поражение по всем фронтам.
Начнётся передел. Чьей поддержкой она заручится в начале? Подвинула к себе две пешки. На одну посмотрела с сомнением, второй подмигнула.

В коридоре послышались шаги.
- Гаспааааааааааар, чтоб у тебя хрен отвалился нахрен! - она проделывала эту штуку всякий раз, делая вид, что он никчемный и зовёт она его уже давно.
Единственное, Эмери никогда не говорила, что заменит его кем-то ещё. У Гаспара крышу сносило от таких заявлений. Старые травмы.

Вряд ли эти идиоты готовятся захватить город также как и она. Но недооценивать противников - прямая дорога к трагической гибели. Где-нибудь в подворотне.

Эмери поморщилась и переставила половину пешек - теней к себе, половину пришлось оставить с этими тремя. Это ей не понравилось. Делиться своим Эмери не умела.
Накинув на голое тело халат и звякнув наручами, ставя локти на стол, она снова уставилась на доску. Нет, эта схема ей не нравилась. Очень не нравилась.

Эмери поднялась и снова принялась бродить по комнате, встречая Гаспара, скрестив руки на груди.
- Созывай офицеров. И мой лучший костюм сюда. Тот, черненький, - язвительно закончила Эмери, у которой все костюмы были чёрные.

Адва покорно проследовала за Адамом до места назначения, а войдя внутрь, перед ней предстала картина спящей Рамонны – по крайней мере так её и назвал Корнелиус. Художнице было действительно интересно посмотреть на объект её инсталляции, но сейчас это выглядело слегка... пугающим, что ли? Пугающим выглядело именно то, что Рамонна совсем не больна и всего-навсего спит. Но затем девушка быстро отбросила эти мысли; "Нашла чего бояться..." – фыркнула она про себя.

Когда же Адам покинул её, она быстро обернулась и хотело было сказать:
– Но я хотела использовать свои-... – однако, не успела. Адам уже закрыл дверь. – ... инструменты.
Пожав плечами, она пару раз опробовала кисть на собственном мольберте из сумки с вещами. Она чувствовалась просто прекрасно... Не считая, конечно, холода. Это было ужасно непривычно, ведь она больше рассчитывала на кисть, что будет быстро перенимать температуру художника.
"Работа зависит от кисти лишь отчасти. Работает только рука художника." – говорила про себя Адва.

Взяв стул, она поставила его возле мольберта. По собственной традиции, она пару раз легонько махнула по бумаге, смахивая, а затем и сдувая пыль или возможные опилки. Наконец, достав карандаш, она принялась к делу.

Каждая линия, каждый малейший штрих она делала с большим упорством. Она подмечала каждую деталь, каждую секунду сравнивая объект картина и саму работу. Что то было в теме этой работы, что прибавляло ей вдохновения, отчего она продолжала творить. Ей казалось, что рука, отделённая от тела, могла бы работать сама, а сама Адва могла сидеть с закрытыми глазами и ждать, пока собственные рефлексы окончат работу, однако рисковать та не стала.
Она переходила от одного штриха к другому, начав сначала с обстановки в комнате. Сначала она подчеркнула тему безысходности и отчаяния, специально навевая серые краски, а некоторая мебель на картине была или перевёрнута, или вовсе отсутствовала. Окно на улицу было разбито, осколки валялись на полу, а внутрь влетали лепестки и оседали на пол. Выцветшие, обшарпанные обои были ещё одним доказательством, что о комнате давно не заботились. Она создавала ощущение, что Рамонна брошена здесь своими родными, что в таком состоянии она никому более не нужна. Рамонна была словно брошенное дитя.
Кровать, что, скорее всего, было роскошным местом для сна, сейчас являлось неприкрытым саркофагом для девушки, что умрёт и в этом не было сомнений. Болезнь не щадила абсолютно никого, даже таких красивых особ, как она.
Саму же Рамонну Адва передала без каких либо изменений, придав ей ту же позу, в которой она пребывала и сейчас. Она максимально сильно передавала её беспомощность на холст, чтобы тот, в свою очередь, передал ощущение беспомощности тому, кто взглянет на эту картину.
Ни одна мысль, ни одна мелкая деталь, даже тот факт, что от напряжения чуть ли не болела рука, не отвлекала Адву. Она не обращала на это внимание; весь разум был направлен на работу.
Последний штрих... Готово: скетч комнаты, самой Рамонны, был сделан; Адва указала на всё то, что должно привлечь внимание, дабы дать понять, в каком безвыходном положении сейчас девушка, что настолько красивая особа скоро, возможно, умрёт или же попросту никогда не проснётся, что она никого – ни своих родителей, ни собственных будущих детей, если те будут – не озарит своей прекрасной улыбкой; что она не будет приносить другим радость и не будет гордостью собственной семьи. Она даже специально нарисовала небольшое возвышение у ножного конца кровати, где должно были быть цветы, возложенные для девушки, да и те отсутствовали. Рамонна была одна.

Посмотрев на кончик карандаша, она убрала его в сторону и достала кисть. Восхищаясь действительно хорошей работой создателя кисти, она осмотрела его и осторожно мазнула головку в краску, в бледно-серые цвета. Она осторожно, с хирургической точностью, присущей художнику, начала разрисовку девушки. Она придавала мертвенный цвет её коже, за исключением щёк, которые она перекрасила в цвет румянца, ещё раз подчёркивая, что несмотря на миловидную внешность, несмотря на красоту и живой вид, она не проснётся, о чём говорит обстановка вокруг неё. Далее шёл цвет волос. Окунув в краску кисть, она начала разрисовывать лазурные волосы, что валялись на кровати и были столь длинные, что даже доставали до пола, свисая с этой самой кровати. И вновь она использовала бледные краски, но в этот раз, чтобы изобразить, как еле заметный лучик Солнца пробивается в комнату, дабы единственной оплакать столь ужасную трагедию. Словно само Солнце было в печали, что Рамонна вновь не проснётся и пришло, чтобы убедиться в этом и согреть тело девушки. Лучик падал на кровать, освещая спящую Рамонну. Он был словно единственным, кто пытался сделать хоть что то. Адва специально изобразила подобие, даже пародию, утра, когда все люди просыпаются ото сна и приступают к своей жизни... Все, кроме Рамонны. Она использовала серые краски, изобразив пол из досок, по которому и без скрипа пройти нельзя, а также бледно-серый цвет, показывая кровать. Даже через картину было видно, что место сна девушки является последним местом, куда она пришла, дабы успокоиться навсегда.

Убрав дрожащую руку с кистью от мольберта, другой рукой Адва дотронулась до щеки и обнаружила небольшую влагу. Сама того не замечая, её глаза начали слезиться, так, словно она сама переняла отчаяние прекрасной Рамонны. Её нижняя губа также чуть дрожала.
Вглядываясь в собственную работу, она чуть ли не видела на ней... Арианну. Стерев ещё одну слезинку, она быстро убрала эти ужасающие мысли и медленно встала со стула. Её взгляд, полный печали, пал на спящую девушку, после чего она, словно нехотя, постучала в дверь и подала дрожащим голосом:
– Картина готова.

Размышления крутились в голове и, как бы Адве не хотелось, решение всё же придётся принять. Более того, принять быстро, не откладывая на потом, что она сейчас и делала.

Художница сидела на скамейке в одном из парков города, одетая в своё неброское платье. Она переводила взгляды с облаков на землю, а затем на пальцы, пересчитывая по ним и плюсы и минусы разных – а иногда одних и тех же – вариантов.

К примеру, первый вариант предусматривал под собой путешествие на корабле, и этот вид транспорта не импонировал девушке, вместе с экипажем не совсем... "хороших" на вид человек, тем более все из них мужчины, а вот она вряд ли сможет применить силу, если понадобится. К тому же, если корабль потонет на полпути, она останется в бушующем море, полном морских хищников без надежды на спасение. Да даже если она и наткнётся после этого на какой нибудь остров, шансов у неё, без навыков выживания, было крайне мало. Разве что, если её не найдут какие нибудь моряки, но не факт, что они не окажутся работорговцами. Адва сразу вычеркнула этот вариант, не долго размышляя.

Третий вариант отличался от первого лишь тем, что двигаться они будут не на корабле, а пешком, но, тем не менее, перспективы стать жертвой применения физического насилия не становится меньше. Более того, этот торговец, Варис, не нравился Адве. На самом деле, она мало когда доверяла торговцам и всё благодаря словам отца: "Если торговец предлагает тебе что то, то лучше подумай, прежде чем соглашаться.". Конечно, может, отец говорил по другому, может Адва перефразировала эту цитату в голове, но суть осталась та же. В любом случае, художница вычёркивает и этот вариант.

... Остаётся единственное и более-менее надёжное...
Лапоть. Она понимала, что её друг детства неравнодушно смотрел на её. Особенно она начала это понимать после того, как достигла совершеннолетия. И, давайте честно, Адву воротило от таких мыслей.
Нет, он был хорошим человеком, ведь без этого она вряд ли стала бы даже говорить с ним. Да и к тому же, художница не была уж очень то избирательна в друзьях, не создавая круг, в которых входят избранные. Однако... Насколько корыстным будет Лапоть? Что он потребует взамен на помощь? Денег? Или, может, её тела? От последней мысли по её спине пробежали мурашки.

Вздохнув, она уставилась в небо, сверля глазами проплывающие облака.

– О Боги, вот за что вы так внезапно наслали эту хворь? – спросила девушка у неба, ожидая, что ответа не будет. – Вы так не хотите, чтобы я развила талант? Ай, да ну вас. Можете не отвечать.

Художница не была набожной, так что не ожидала или, скорее, даже не верила в наказание Богов.
... Хотя кто их знает.

Закончив свои размышления, девушка встала и медленным шагом, направилась к посту стражи, по пути ещё думая о других способах ухода.

Жизнь Элоизы дважды разламывалась на "до" и "после". В первый раз - когда она из любимицы-баловницы, почти такой вот, как Лиодамия, вдруг превратилась в сиротку, брошенку, замарашку. Она не верила, никак в толк взять не могла: что это все, как это? Все развалилось на тысячу разрозненных кусков, мы стали жить в другом мире, девочка, по другим правилам. Она никак не могла смириться, сжав маленькое сердце в кулак, пыталась поддерживать весь их старый уклад , чтобы все было как всегда, как раньше, когда мы были все вместе и счастливы. Ведь счастье и сама нехитрая жизнь теплого дома складывается из мелочей. Утром - целуешь папу обязательно в лоб, посередине бровей, маму - в родимое пятнышко над верхней губой. Обегаещь весь дом, здороваясь с мамой-папой, любимыми слугами, собаками, лошадьми, щеглами и чижами в клетках, цветами в саду. Цветы в вазе, их надо поменять. Обязательная припрятанная за завтраком печенька, шутливая кража, шутливый выговор. Песни, мы их поем вместе, вот мамина лютня, а вот флейта. Книги, мы всегда по вечерам читаем длинные истории о рыцарях и принцессах. Маленькие привычки, повседневные ритуалы. Счастье. Детство. Нет его. Есть неряшливый мужчина с мутно-добрым ускользающим взглядом (он с тех пор всегда смотрел в сторону, и надо теперь уж признать, что тогда он умер по-настоящему, душой) и чужая холодная женщина рядом, и грязная холодная вода, и вечная грязь, которую ей надо тереть, тереть... Она, Элоиза, была слишком мала, чтобы изменить обратно весь мир, который стал другим. Мир большой, а она - гораздо меньше. Ей ничего не изменить. Она сама менялась, приспосабливалась, пряталась, чтобы однажды, вырвавшись....
И второй раз все разломилось, когда очнулась в зале, полном гнили, и смертного ужаса, и колдовства, и непонятного, беспричинного Зла в чистом виде. Это снова был другой мир, и другие правила. В нем была магия, было предначертанное, неживое оживало. Последнее Элоизе принять было несложно. Она никогда не была слишком религиозна. Зато в детстве, мучаясь одиночеством, частенько говорила с огнем в очаге, с утварью, с цветами и деревьями. Там были злые черные тени, крадущиеся по стенам... и фея-крестная там была! Она превращала тыкву в карету, а мышей - в коней, а ей дарила голубое платье и хрустальные туфельки. Чего только маленькая замарашка не придумает, чтобы утешить себя. Маленькая девочка в очень взрослом мире, где звук церковного колокола гнал фантазии прочь. Теперь, казалось, мир снова впал в детство, а детство жестоко, и правила там действовали простые и жестокие - правила настоящей , непричесанной и неприглаженной сказки: хочешь получить - отдай, хочешь обрести - пожертвуй. Грехи предков ложатся на потомков в виде заклятий и проклятий. Есть у тебя предназначение - так исполняй его. Чем выше твоя судьба, тем тяжелей твои испытания. Возможно, это правильно.
И опять она слишком мала, чтобы сказать такому миру: нет, тебя мне не надо, я буду жить иначе , по другим правилам. Аурелия, наверное, тоже пыталась . Жертва обстоятельств...

Поэтому она и предложила лекарке себя, быстро, почти без рассуждений. Даже не успела подумать, как это будет страшно и больно, когда вынимают глаз, и как скверно все же она будет выглядеть с пустой глазницей, как у Эрны. Чем больше думаешь о таком - начинаешь себя забалтывать, вертеть все в одну сторону, в другую сторону - тем меньше решимость. Жизнь человека, тем более такого хорошего, как Аурелия, стоит очень дорого, одного глаза уж точно стоит! Даже двух!
На самом деле... она боялась, что это сделает Кристиан. Он взял на себя ответственность за всех, он начал спасать Аурелию, а не такой он человек, чтобы отступиться на полпути!
Но Кристиан решил иначе. Слушая Кристиана, Элоиза обмирала от его дерзости. Он не желал играть по этим правилам. Он утверждал: никто платить не будет. Никаких жертв. Мы вибираем мир, созданный человеческим разумом и верой! И столько решимости в нем было, столько воли, что казалось, легенда дрогнет и склонится!
Она действительно склонилась - не легенда, а сама Элоиза. Умоляюще стиснула руки на груди, мотнула головой: "Нет... не надо..." - но когда Кристан позвал: "Элоиза!" - без единого слова подошла и молча стала рядом, не стала спорить. Глаз останется с ней, все-таки невольно облегчение она почувствовала... и вину за что-то. Аурелия больше не истекала кровью, она спала и видела сны. Элоизе казалось, она даже улыбается .
И Эрна тоже склонилась перед чужой силой и решимостью. А может быть, она тоже видела в этом предназначение - свое собственное? Нам всем придется туго, если открыть дверь, куда же ты пошла? Оно тебя растерзает! Кто знает - вышла, и нет ее... Элоиза только шепнула вслед: "Спасибо..." Нет, сила Эрны могла быть дикой и необузданной, как и ее крутой и резкий нрав, но, но, но не надо ее называть злом.
Элоиза взглянула на Кристиана обеими глазами. Он сумел переломить все по своему желанию! Она была ему благодарна... может быть, он сейчас ради нее ужасный выбор сделал!
- Она не зло! Она правда хотела помочь, - сбивчивым полушепотом проговорила она. - Как умела. Она старается, не жалеет себя, это же видно... А глаз - это было частью цены, чтобы получить, надо отдать... просто ей надо было это сказать нам с самого начала... но все равно - спасибо! я хотела сказать... что может быть, ты прав. Конечно, прав. Не надо подчиняться им так... беспрекословно, мы должны оставаться теми, кто мы есть, но... как же все изменилось...
И окончательно смутившись от того, что мысли и чувства никак не хотели укладываться в слова, Элоиза закрыла лицо руками, унимая собственную душевную сумятицу, и краем уха услышала: "Проснитесь, Ваше Высочество!" - и звук такой: Хрясь!" - будто шваркнули чем-то мокрым, и отняла ладони от лица как раз, чтобы увидеть, как Оскар будит принцессу.
Ну это вообще было... за гранью добра и зла. Пускай Лиодамия не проявляла стоицизма и высоты духа, какой подобает демонстрировать принцессе инкогнито и изгнании. Рыцарь в сияющих доспехах вел себя прямо как оборзевший хулиганистый поваренок на кухне, и скажи Элоиза сейчас: "Вам, сударь, надлежит достойно и подобающим образом обращаться с дамой в беспомощном состоянии, тем более августейшей особой", - так ведь до него, оборзевшего поваренка, не дойдет! Элоиза вскипела, и все эти ужасы, жертвы, утраты, вот это выразилось в том, что она метнулась к рыцарю и изо всех сил толкнула его обеими руками в грудь, ушибив пальцы о его стальную кирасу.
- Да как ты смеешь! - крикнула она, перейдя сразу на "ты" и забыв о том, что они должны вести себя тихо и спокойно, чтобы лес не рассердился еще сильней. - Не смей ее обижать! Она же девочка! И еще без чувств! Она слабая, ну и что, она вообще не обязана быть сильной, раз ее отец не научил! А ты - рыцарь, над девчонками издеваешься! Стыдно!
А теперь, если уж быть последовательной и ждать от храмовника реакции, как от кухаркина сына, она имела шанс получить "леща", или "в бубен", или "по кумполу". Кочерга, мельком подумала она. Тут должна быть кочерга у печки. Тьфу. Что на нее нашло, какой позор. Возьми себя в руки, баронесса фон Визен!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Элоиза задыхаясь, кинулась бежать, и ее не терзали ни чувство вины, ни ужас при виде падающих с грохотом каменных глыб; она просто бежала... То есть она старалась бежать, но ноги предательски отказались служить. Элоизу подхватили сильные руки Кристиана, она зажмурила глаза, судорожно обняла его и только повторяла про себя: "Пожалуйста... пожалуйста..." Пожалуйста, пусть мы останемся живы! Никаких мыслей, только стук сердца в ушах - даже не поймешь, чье это сердце... Сейчас... они умрут вместе или останутся жить. И потом она стояла, прижав ладони к щекам, и молча смотрела, как рушится и гибнет все, что составляло средоточие королевства, гибнут чьи-то отцы, братья и друзья... и просто гибнут люди, которые не сделали ничего плохого ни одному из них. И это все потому, что они приняли неверное решение. Совершили ошибку. Недооценили свою противницу. Элоиза никогда бы раньше не подумала, что ошибка, просто ошибка безо всякого злого умысла, могла стоить так дорого. И это она сама вызвалась пойти в башню вместе с Кристианом и Аурелией, так бездумно-легкомысленно, уверенная, что они так хорошо все придумали, и теперь уж точно все получится как надо... А теперь она не может никому посмотреть в глаза из-за тяжкого чувства вины. Как она смела радоваться? Чего теперь стоит эта радость, похожая на мотылька, порхающего над полыхающим пламенем? Элоизе казалось, что от нее осталась пустая оболочка, а все остальное - там, под развалинами. Больно дышать, душа страдает и болит, физически болит. А что же должны чувствовать Кристан и Аурелия? Молодой герцог и дочь мудреца, ставшая вместилищем зла против воли? Двое, которые несли груз ответственности - гораздо более тяжкий, чем она?
- Мы все виноваты, - тихо говорит Элоиза, глядя на них обоих.
- Не ты, - говорит она сразу каждому из них. - Мы тоже. Мы вместе. Не надо...
Не надо никого жечь, - хочет она сказать, не надо охоты. Ведьма просто покинет тело Аурелии, выберет кого-нибудь еще. Исступление Оскара ее пугает. Сколько невинных женщин погибнет, а Ведьма будет только радоваться. Но Элоизе остается лишь смотреть, как Аурелия самоотверженно проносит себя в жертву, и чувствовать, как душа болит все больше и больше, хотя больше, кажется, уже некуда. Что бы она сделала на месте Аурелии? Наверное, то же самое, другого выхода просто не было...
- Да, спаси ее, помоги... - говорит она вслед Вертрану, не трогаясь с места. У Аурелии, наверное, больше прав на... на то, чтобы быть спасенной.
Душа Элоизы, наверное, не знала, что болеть сильней уже нельзя, или этого не знала сама Элоиза, только ей стало совсем удже невмоготу. И она знала, что когда очень больно, нужно о ком-то позаботиться, тогда станет легче. Она подошла к принцессе. Особенного героизма и самообладания Ее Величество не проявляла, но Элоизу в тот момент это не коробило. Папина любимица, единственная дочка, балованная, не знавшая раньше вообще никаких сложностей и печалей. Немудрено, что ее так расквасило. Элоиза взяла принцессу за руку, попыталась обнять, если только девушка позволит ей это сделать. И даже прижать к себе. И даже погладить по волосам. В общем, Элоизе хотелось просто успокоить и хоть немного утешить девушку, которая, как-никак, только что осталась сиротой, как и все они. Лиодамия сейчас была для Элоизы не Высочеством, а просто до смерти напуганным ребенком.
- Ваше Высочество... милая, милая Лиодамия! - тихо произнесла она. - Мы Ваши верные подданные... и мы любим Вас. Это не переворот, мы скорбим о Вашем отце, который был нам всем тоже как отец. На нас напала Ведьма, Ведьма... Вы, наверное помните, она сидела с Вами рядом, такая красивая дама в черном. Она заставила всех уснуть, она велела мертвым драться с живыми, заставила убивать, разрушила замок... Но мы... мы сделаем все, чтобы Вас защитить, - тут Элоиза запнулась и смущенно оглянулась на достойных представителей знати и духовенства, которые, конечно, лучше нее знали, что нужно сделать.
- Не бойтесь, мы ни за что не оставим Вас, ведь Вы наша надежда, Вы среди друзей... Идемте с нами. Здесь больше нечего делать. Мы найдем для Вас надежное убежище.

Вы не можете просматривать этот пост!

Оглушённая горем и грохотом погибающего дворца, Аурелия не сразу замечает лист пергамента. А заметив, медленно протягивает за ним руку и бережно прижимает к груди. Теперь это единственная вещь, оставшаяся от отца. Он любил эту легенду. Сочинил ли её сам или слышал от кого-то, это было Аурелии неизвестно. Она часто слушала её перед сном, когда была маленькой. Потом дочь звездочёта выросла, детские сказки потихоньку отодвинулись на задний план, потеснённые взрослой наукой. Осталось смутное щекочущее воспоминание, будто от сновидения, ускользнувшего от тебя на рассвете.

Отец... Больше не нужно бояться, что он увидит её позор. Он никогда больше не проснётся, как и Дикон, как его сэр Бенедикт, как маленький Патрик - помощник конюха, как сотни других. Рыцари и фрейлины, поварята и оруженосцы, садовники и лекарь - все спят теперь уже вечным сном. Убив короля, Аурелия наивно полагала, что это станет самым ужасным деянием в её короткой жизни. Сколь жестоко она ошибалась! Королевский дворец, ставший роскошной усыпальницей, тяжким бременем пал на сердце. Придавил - не выбраться, не вздохнуть. Не закричать, не заплакать. Не заставить равнодушное время повернуть вспять. Они все умерли, и это - твоя вина. Результат твоей преступной самонадеянности, уверенности, что ведьму можно переиграть. Что именно ты найдёшь в какой-нибудь старой книге рецепт, как её уничтожить. А ещё твоей слабости, и трусости, и жалости к себе. Ты обратилась к милорду Вертрану, заставив благородного герцога из милосердия взять над тобой шефство, вместо того чтобы обратиться к рыцарю святой церкви, который уж точно не развязал бы тебе руки. Ты сумела убедить всех, что книги помогут - а они предали. Ты вложила в руки ведьмы оружие, не распознав её дьявольского замысла. Ты не смогла ей помешать. Пусть ты ничего не знала, не могла даже предположить всю глубину ведьминого коварства - это не оправдание. Они погибли из-за тебя.

Обвинения вспыхивают в сознании алыми росчерками. Каждое обжигает, словно удар хлыстом. Никто не смог бы произнести обвинительную речь лучше самой Аурелии, которая в точности знает, что она сделала не так. А милорд рыцарь лучше всех знает, как бороться с ведьмами. Церковь Святого Света. Там ведьму призовут к ответу, выжгут скверну огнём и калёным железом. Пусть даже вместе с её носителем. Раньше Аурелия боялась этого больше, чем стать марионеткой злой колдуньи - теперь пройти через очистительное пламя кажется единственным способом спасти свою ничтожную душу, впустившую внутрь зло. Она больше не имеет права рассчитывать на милосердный взмах меча. Это слишком простая смерть для той, что обрекла сотни невинных людей погибать под завалами. Аурелия сидит, прижимая обожжённые ядом руки к груди, неотрывно смотрит на траву у воих ног, а губы тихо выносят приговор самой себе:

- Сжечь ведьму. Пока она слаба.

И на этот раз - никаких отсрочек! Никаких поблажек, которыми ведьма может воспользоваться. Никакой жалости. Аурелия знает, что боль физическая способна заглушить боль душевную - только сейчас это должна быть поистине чудовищная боль, чтобы перекрыть то, что творится у неё в душе. Может быть тогда она найдёт искупление - и избавление. Там, а не в старых легендах.

О королевском дворце слагали легенды. Говорили, что Король Брон строил его тайно, чтобы перевезти туда семью в случае очередной проигранной войны. Будто местечко не только в уединении находится, но и под защитой неких сил. Сам Брон говорил, что сия дикая громадина всегда принадлежала его семье, начиная с четырежды прадеда. Сведений этому не  сохранилось. Мол, библиотека основательно сгорела: там чинно-благородно покоились мудреные труды, которые успели спасти, а всякие прочие, в том числе и летопись о постройке дворца, безнадежно пропали во всепожирающем пламени. Была у Брона и своя личная библиотека, прямо к спальне пристроенная, где никто, кроме его любимой дочери не бывал.

Так или иначе, но махину отстроили добрую, порядочную, со всей возможной роскошью. На вид, дворцу было несколько веков, так что легенда о спешной постройке при ограниченных ресурсах, возможно, действительно, была легендой. Да и выбор места для Короля, известного своим жизнерадостным нравом, был совершенно точно неудачным.

Сейчас постройка обернулась весьма неудачным вложением ресурсов, как денежных, так и эмоциональных. Известно, что Король сильно тосковал по обществу, оттого и устраивал балы, праздники новые придумывал.
А зря.
Всё зря.
Силы, если они и были, совершенно точно его не защитили. А возможно и вовсе ополчились.
Одна сила так уж точно его возненавидела, да так, что последствия до сих пор звенели у всех в ушах.

Да что теперь говорить... Рушилась громада с грохотом,  с печальным скрежетом да тоскливым уханьем, словно жалуясь на свою горькую участь. Под ней тут же оказывались десятки спящих и среди них неспящая Валетт.
Никто так и не услышал предсмертного крика малышки-фрейлины. Да и был ли он? Озорную кокетку, чьи большие глазки, казалось, видели всех и сразу, придавило рухнувшей колонной. Та умерла стремительно и легко, как и жила.

Гибель дворца стала основательной и неотвратимой.
Сей нехитрый вывод лежал на поверхности, стоило  туче пыли улечься и осесть на камзолах, доспехах и платьях.
Невозможно была поверить, что эта несуразная груда камней - то самое легендарное убежище Брона Радостного.

А ведь где-то там под завалами оставался отец Маркуса,  король Бенедикт Третий. Второго монарха за последние несколько часов потеряли юные герои. Спала вечным сном очищенная от опарышей Аврора, боевая подруга Оскара. Она так и не успела поблагодарить его за своё спасение. Больше не словит он подзатыльника и от отца. Почил лорд Вертран, а вместе с ним улетучилась его власть над хрупким будущим юноши. Теперь он сам по себе, но рад ли этому? Отцы Аурелии и Гвинивел,  родители Арчибальда - все они остались там, под завалами. Не забудем и малышку Золю Кренделек, и любимого пса Валетт, и неизвестного мальчишку-конюха, пробравшегося во дворец впервые, дабы полюбоваться на знатных вельмож - все они оказались нелепыми жертвами ужасной колдуньи.
Можно ли было им помочь? Был ли то вопрос неотвратимости судьбы или отсутствия решительных действий?

Судя по тому, какая всепоглощающая ненависть душила Аурелию, ведьмин план всё же не сработал до конца. Она была истощена разрушением, словно отдала большую часть своих сил и теперь могла лишь тихо злиться, скрести, обламывая когти, грудную клетку девушки изнутри. Или то болело измученное сердце Аурелии?
Она ненавидела их всех, эта ведьма. Желала, чтобы все они погибли там под завалами. Но досталось только малышке Валетт. А значит, борьба продолжалась, не время сдаваться. Тем более, что взору истерзанной страданиями дочери звездочета предстал лист из отцовской книги историй. Он сам писал её на досуге. Тот, кружась, медленно падал на руины возле её ног. «Легенда Девяти...» гласил он. Дальше надпись обрывалась, но начиналось воспоминание. Эту историю ей рассказывал отец. Она была о борьбе добра и зла, как и множество таких историй, но Аурелии запомнилось что-то про девять душ, что пробудившись, спасут мир.
Не время умирать, раз забрезжил на горизонте такой шанс, дочь звездочета!

Теперь, когда все выбрались, и местность оказалась лучше видна, сразу как-то стало ясно, что лет прошло немало. Кустарники в саду стали на порядок выше, все дорожки заросли, кроме центральной, парадной, да и она была вся покрыта травой, к территории дворца со всех сторон подбирался лес, а периметр был окружен метровой стеной терновника. Особо приметливые могли увидеть, как белеют чьи-то кости в его недрах, будто были всё же смельчаки, пришедшие спасти обитателей дворца. Или просто поживиться, забрать королевские сокровища.

К слову о сокровищах, одно такое, ещё недавно храпевшее на плече у принца, сладко потянулось, открыло глазки и в ужасе уставилось на покрытого слоем каменной крошки рыцаря.
- Что происходит? - хриплым от долгого молчания голосом истерически возопила принцесса.

Проклятие ведьмы спадало, а это означало две вещи. Первое - сейчас она была слаба, как никогда. Второе - если под завалами остался кто-то живой, его пробуждение будет не из самых радостных.

***
Аиир наблюдал за тем, как рушится дворец, стоя на окраине леса, зная о силе ведьмы больше всех остальных вместе взятых. Он написал о проклятом дворце уже давно, но было это как будто вчера.
А нынче что-то важное снова творилось там, за изгородью из коварных колючих ветвей и вплетенных в них трупов. Множества трупов. Десятков героев, жаждущих славы. Или монет.

Событие, которое окажется на страницах Летописи? Неужели Легенда Девяти? Взгляд выхватил восемь человек и внутри всё оборвалось - столько лет и всё зря?
Однако чувство важности происходящего не исчезло, хотя девятый так и не появился, сколько ни ждал Аиир.
Чувство закручивалось по спирали где-то в животе и оттуда приятным жаром расплывалось по всему телу. Он хорошо знал это чувство, оно означало, что добру быть, быть и новой истории. Новой странице Летописи быть!

Вы не можете просматривать этот пост!

Шут переводил взгляд с одного дворянина на другого, и на его подвижной обезьяньей мордочке явственно читался весь спектр эмоций, от испуга до удивления. Крайнего, надо сказать, удивления, когда Арч услышал что убийца короля - дочь звездочёта, книжная дева Аурелия, а вовсе не злодейское умертвие и не честолюбивый вейлонец. Сплошное сумасшествие! Иначе, чем очередной волшбой неведомой ведьмы, сие было не обьяснить. Что сама же убийца и подтвердила.
Что не поделили сын герцога и чужеземный принц, дурак так и не понял. Вроде бы и не спорят даже, а ишь ты - уже зубами скрипят, глазами сверкают, и руками оба рукояти мечей цапнули. Того и гляди, пойдут друг дружку потрошить прямо тут. А из-за чего? Непонятно. Не могут, видать, решить, кто главней. Обычное дело среди мальчишек, только люди попроще давно бы навешали друг другу тумаков да успокоились. А этим нет, что вы. Оплеуху дать не моги - ущерб чести! А вот добрых пару локтей железа в пузо сунуть - это пожалуйста.

В воздухе аж будто искры засверкали, до того атмосфера накалилась. Еще чуток - и точно головы полетят. Шут снова зажмурился, собираясь с духом. Отшагнул чуть назад, на всякий случай - поскольку для тех, кого господь голубой кровью обделил, благородная публика зуботычин как раз не жалела. И издал губами долгий протяжный звук, имитирующий бурное пускание ветров. Завладев таким нехитрым образом общим вниманием, он подбоченился, задрал нос и запел задорно:

- Жил был веселый парень Том,
Вчера, сегодня и потом,
Не угнетал себя трудом,
Но сытно ел!

Он не умел ни жать, ни ткать,
Не мог ни петь, ни танцевать,
Лишь только факел зажигать,
Наш Том умел.

Не знал ни кройки, ни шитья,
Не ведал смысла бытия,
Но удивлялись все друзья -
Как парень мил!

Не делал ни добра, ни зла,
Но жизнь его была светла,
Одни лишь только факела,
Весь день палил!

И ночью освещал весь двор,
Светился лес и косогор,
И в целом весь земной простор,
Сиял как днем!

Моря, долины, и поля,
Березы, клены, тополя,
Светилась вся вообще земля,
Таков был Том.

И верность факелам храня,
Впустую не провел ни дня,
Пылал весь мир как головня,
Шипел и тлел!

Но нет преграды чудесам,
Том, устремившись к небесам,
Однажды загорелся сам,
И весь сгорел.

Пускай велик ты или мал,
Крестьянин или кардинал,
В итоге ждет один финал,
На свете том.

Но по сей день и стар, и млад,
Лишь взгляд на небо обратят,
Узрят - с рассвета на закат,
Гуляет Том!

Исполняя эту веселую песенку на разухабистый застольный манер, шут приплясывал, обошел спорщиков на руках, болтая в воздухе яркими сапожками, сделал колесо и в завершение выдал классическое сальто с приземлением на задницу. Перестарался и прикусил язык, но виду не подал, а гримаса боли помогла скорчить настолько дурацкую физиономию, что паяцу даже скулы свело. И закончил уже экспромтом:

- Зачем друг другу мять бока,
Коль жизнь и так невелика,
Не лучше ль будет для врага,
Задор сберечь?

Ведь ясно даже дураку,
Что нужно ведьму-кочергу
Найти, и ей срубить башку
Долою с плеч!

Вы не можете просматривать этот пост!

Отец предупреждал Кристиана и об этом.
Многие люди могут считать милосердие слабостью. Многие люди способны принять справедливое решение за решение малодушное.

Выпад Оскара и обвинение в мягкосердечности оставило совершенно равнодушным молодого Вертрана – он без тени сомнения продемонстрирует решимость тогда, когда это на самом деле будет необходимо. Выслушав вступительную тираду Уайта, Кристиан усмехнулся. Если бы его отец сейчас бодрствовал, этот парень бы ответил за каждое сказанное слово сполна. К счастью для Оскара, обстановка совершенно не располагала к выяснению отношений и попыткам отстоять уязвлённую гордость. Именно поэтому ответ Кристиана прозвучал максимально спокойно:
– Я благодарен тебе за помощь в победе над чарами ведьмы, но ни один из этих… Титулов не даёт тебе никакого права решать, как именно мы поступим с Аурелией. По крайней мере, в моём присутствии и присутствии Его…

Кристиан бросил быстрый взгляд в сторону, с удивлением отмечая, как Его Высочество принц Вейлонский в компании шута и спящей принцессы ретируется из бального зала. Впрочем, подобная мелочь едва ли оказалась способна сбить Вертрана с начатой мысли.
– В моём присутствии, – закончил твёрдо. – Тем не менее, ты храбро сражался и было бы в высшей степени неразумно обращать внимание на всё остальное в сложившихся обстоятельствах.

С этими словами Вертран приблизился, помогая Уайту наконец-то высвободить вывихнутое плечо из наплечника.
– Мне никогда не приходилось вправлять вывихи, – сообщил совершенно спокойно, как ни в чём ни бывало. – Возможно будет лучше, если этим займётся профессионал.
Кристиан обернулся и бросил преисполненный надежды взгляд на фрейлину, прилежно сопровождавшую Элоизу. Впрочем, в этом случае едва ли удастся обойтись фиксирующей повязкой – Вертран устало вздохнул и снова прокрутил в памяти единственный и непростительно короткий инструктаж сира Родрика.

В мертвых глазах холод и лед, в мертвых глазах ненависть и желание убивать. Взгляды всех мертвецов устремились в сторону принца Вейлонского. Какая честь! И даже сам Король почтил его своим вниманием! Вон, идёт, брызжет свежей кровью...
Не иначе как благословить союз с доченькой желает. А там и до кровавой свадебки недалеко.

Когда мертвецы подошли настолько близко, что стали слышны и червивые их мыслишки и зловонное дыхание, раздался грохот посуды и яростный рык молодого рыцаря, измазанного чем-то зеленым.
Стоило латному сапогу опуститься на кубок, царапая зеркальную поверхность, превращая в зеленую крошку прекрасный изумруд, как мертвые принялись складываться словно дровишки в камине и, видимо, умирать уже навсегда. Рыцарь же продолжал крушить и крошить уже просто из удовольствия, даже когда все мертвецы успокоились. Не в настроении, видать, был.

***
Внутренности скручивало невыносимо, словно их щедро сбрызнули ядом. Что-то умирало внутри, хваталось за её сердце. И тут Аурелия поняла: это не ведьма, это она сама умирает, а её место занимает кто-то гораздо сильнее. Теперь в её теле будет жить кто-то ещё и этот кто-то был ей хорошо известен. Ведьма, запечатанная в теле Аурелии хохотала, как безумная. Она всех обманула и всенепременно будет смеяться последней снова и снова. И Аурелия уже не станет прежней. Если только не придумает способ, как избавиться от неугодной соседки. Но это уже совсем другая сказка. А пока...

Дикий смех покинул уста скромной с виду дочери звездочета. Та хохотала так, будто бы тронулась умом. И учитывая недавнее убийство ею самого Короля, эта версия вполна имела место быть.
Став глазами и ушами ведьмы, став её голосом, Аурелия вскоре почувствовала горечь, обиду и такой силы злость, что почти потеряла сознание.
Постепенно эти чувства схлынули, оставив в груди тяжелый ком и Аурелия снова стала собой. Только где-то в глубине груди зловеще смеялась ведьма.

***
Милый трусишка шут спрятался, хоть опасность и миновала. Король теперь был мертв и как прежде не уронил свой статус - лежал, как вишенка, на самом верху кучи трупов.
Принцессы не было в зале, но с ней кто-нибудь да разберется - тут ведь такая мышка-норушка под столом сидит, в обнимку со спящим палачом. Шут и палач - родственники? Занимательно, но не настолько, чтобы забыть, как малышка фрейлина кричала о каком-то тайном выходе.
Арчибальд тоже это слышал, но кажется нашел свой тайный выход раньше. Под столом было пыльно, но очень уютно. Интересно, сколько он тут проведет, подле отца, поедая гнилую пищу и пытаясь разбудить родственника. А тот деловито обхватил сынишку за ногу и причмокивал, улыбаясь. Не иначе как мать ему снилась.

***
От мыслей о прекрасном Вертране Элоизу могло отвлечь только одно. И это даже не жуткая головная боль, что становилась только хуже. Смех, дикий, неприятный, безумный, он был ей хорошо знаком. Так хохотала ведьма в последние мгновения её сна.
И стоило девушке обернуться на звук, Валетт и Кристиану предстало не менее жуткой зрелище - окровавленный затылок Элоизы, спутавшиеся от крови волосы, струйка крови, текущая по шее. Ей срочно, срочно нужна была помощь. Лекаря сюда, лекаря!

А за окном шелестел листвой солнечный весенний денёк. Вот и какая-то птичка запела, забравшись на ветку, прямо у окна. Идиллия. Покой. Будто и не было этих нескольких кошмарных минут.

Но наша Сказка только начинается...

      — Хм...
      Очень многозначительно, да. Выслушав обе стороны, Виконт пришёл к выводу, что теперь сторон не две, а три. Нулевой Знаменатель теперь сам по себе, отделившись от Конфедерации. Рысь, очевидно, решила стать рядом с ним на Олимп. Она вообще понимает, что даже получив власть, сверхвозможности, она все равно будет его пешкой, которой он с лёгкостью пожертвует, если она перестанет быть ему выгодной/нужной? Йен посмотрел задумчиво на Рысь. Стоит ли она того, чтобы спасать ее от себя самой же. Возможно, да. А возможно ни одно добро не остаётся безнаказанным. С этим выбором мужчина решил немного повременить.

      — Идя своим путём развития, создавая негативными мыслями Бесконечный фронт таким монструозным, мы выработали к нему и иммунитет. Несмотря на постоянную борьбу чувств, мы смогли противостоять ему. А вот Знаменатель оказался не готов, и не смог ему противостоять. Как забавно, ИИ не смог сопротивляться чувствам... Рысь, ты уверена, что хочешь служить столь слабому хозяину? Или надеешься со временем подчинить его себе? — никакой иронии в голосе Виконта не было, он говорил вполне серьёзно.

      — Стивен Блэкстоун, позывной "Виконт", — представился Йен Джейкобу.
      — Знаменатель упомянул, что не знает, живы ли его создатели. Что наталкивает на мысли, что произошедшее ударило неслабо по обеим цивилизациям, по его расчётам. Возможно, в таком случае есть шансы договориться. Со стороны деметрианцев не ставить перед фактом создания Доминиона. Со стороны землян рассмотреть выгоды сотрудничества.

      — Ошибаешься. Мы как раз и стоим здесь, потому что нам есть, что терять. Софи, пойдём со мной. — Нет, не просьба. Предложение, и довольно-таки жёсткое и серьёзное. — Вспомни, вспомни тот момент, мгновение, — при этом Йен вплотную приблизился к девушке, глядя той прямо в глаза, когда ты падала в чёрную бездну, а я схватил тебя, а потом мы с Ником вытащили тебя. Вспомни свои чувства в тот момент. — А после этого рывком прижал к себе девушку, силой удерживая и блокируя ее движения. — Вспомни, — низким полушепотом произнёс ей на ухо. — Ты нужна мне.

Вы не можете просматривать этот пост!

      — Всё не настолько плохо, как вы описываете, — возразил девушке снующий вокруг партии зонд, медленно описывая окружность, но не выходя за одному ему ведомый радиус ведения диалога, — при должной реализации это может стать грандиозным по силе и значимости проектом!

Напоминаем об обещание рассказать про эти самые миры Фронтира.

      — Знаете, какой факт о вашей планете наиболее удивителен и любопытен? Планета под названием Земля... существует в двух экземплярах. Первая из них была настоящей, истинной Землёй. С ней однажды приключилась большая беда — её буквально засосало в гиперпространство и разорвало в клочья. Так появился Бесконечный Фронтир. Насколько я могу судить из имеющихся у меня данных, в том числе, полученных непосредственно из Фронтира, это жуткое событие произошло в так называемую античную историю Земли, в библейско-мифические времена. И ещё я могу сказать, что катастрофа была скорее спровоцирована извне, а не естественное событие. Итак, Земля исчезла из реальной вселенной, распалась на много доменов, каждый из которых стал самостоятельным мирком со своими правилами и населением, подчас монструозным, на основе всего того, что придумало человечество за свою историю вообще. Но нечто, уничтожившее человечество, использовало одну из планет в системе, чтобы создать новую Землю – эту самую, на которой вы живёте до настоящего времени и далее, в будущем. Я думаю, вы представляете, насколько сильным могло быть «нечто», способное за относительно короткий для космоса срок разрушить, переместить на орбиту, перестроить и терраформировать планету до годного к биологической жизни места, идентичного оригинальному.
      — Что характерно, Ад является одним из миров Фронтира, точнее, там несколько Адов по числу религий, и они соревнуются между собой, какой из них более адский. Я думаю, вы представляете, какой хаос творится в остальных мирах Фронтира. Потому и Бесконечный. Тем не менее, как и Ад, самые крупные миры представляют собой наиболее сильные из наиболее популярных фантазий человечества. Так что, если вам казалось, что увиденное в Куполе вы видели где-то ещё, то, скорее всего, вам это не кажется. Поразительно, на что вообще способна фантазия коллективного бессознательного и отдельных его членов.

Интересуемся, что ему известно о Конфедерации и Организации.

      — Поскольку я был создан Конфедерацией, то могу многое рассказать о ней. Другое дело, что настолько общий вопрос требует уточнений, иначе мой рассказ затянется надолго, а у нас тут вроде бы не слишком много времени на разговоры. Если кратко, «Конфед» — космическое образование внутри этой галактики, но несколько далеко от Солнечной системы, примерно в двух тысячах парсек. Примерно как и вы, это человечество, только технологически общество Конфедерации превосходит ваше на пять порядков. С развитием общества несколько сложнее, но, по-крайней мере, в Конфедерации придурков, отправляющих в космос сигналы «мы тут, берите нас!», в истории не было.
      — Если вы говорите про Организацию Мировой Безопасности, то тут я осведомлён хуже. Согласно имеющимся у меня разведданным, это мировое правительство Земли, технологически неплохо развившееся до постройки космических кораблей вроде того, который меня протаранил. ОМБ имеет свои вооружённые силы, ресурсные фонды, и держит собственное население под жёстким контролем и прессом пропаганды. Совет Безопасности, в сущности, диктаторский орган власти в подчинённых Организации областях. Остальная информация, думаю, будет вас слабо интересна и полезна: это список военных баз, спутников и прочего барахла на балансе ОМБ, которое мой корабль разнёс в своё время.

Спрашиваем, как сталкерам сохранить все обретенные силы за пределами Купола.

      — На самом деле, ваши тела уже достаточно изменились на генетическом или даже, как у Ковбоя, молекулярном уровне. Другое дело, что вне Купола вы потеряете энергию-усилитель для ваших способностей. Тем не менее, десяток-другой лет интенсивной работы над собой принесут свои плоды. В конце-концов, откуда-то же у Транснационального Консорциума на Земле будущего появились псионики? Вероятно, они нашли лазейки, но тут я не в курсе.

Спрашиваем, есть ли возможность предотвратить конфликт Конфедерации и Организации.

      — Конфликт возник на почве того, что Конфедерация предложила, или скорее, поставила перед фактом, что берёт Землю под своё крыло, а Организация ей довольно грубо отказала. Поскольку в настоящем времени возможно влиять только на позицию Земли, я бы предложил для предотвращения заменить дубоголовых кретинов, которых почему-то набирают на ответственные должности начальников подобных контор, на нормальных дипломатов с мозгами. С вероятностью 97,52% это неисполнимо.

Слушаем его предложение, если такое имеется.

      — Я хочу взглянуть на то, что будет, когда сущность истинной Земли, то есть Бесконечный Фронтир, сольётся с Землёй номер два. Это должно быть воистину эпическое событие! Катастрофичное, да, но оно откроет потрясающие возможности! Я сам смогу стать кем-то вроде Бога-Машины в локальной реальности, стерев в порошок конкурентов из Фронтира. И, разумеется, со своими новыми силами я смогу отблагодарить тех, кто мне поможет. Единственным препятствием в этом является «Агамемнон» — это сдерживающее поле ограничивает меня и связывает руки во всём, что касается штурма корабля. Но вам, я уверен, помехой не будет. Разве что внутри корабля ваши особые способности и некоторые спутники работать не будут, опять же, из-за поля. Но защитников там осталось всего ничего, а я вам могу предоставить остатки арсенала своего корабля. Предложение серьёзное, подумайте как следует. Со мной вы избавитесь от человеческих ограничений и, вероятно, сможете стать кем-то на уровне мифических героев!

Если у деметрианцев есть предложение, вариант, оптимизации нашей цивилизации, готов его выслушать.

      — Поскольку я, технически, единственный деметрианец здесь, то предлагаю естественный отбор через катастрофу. Очень эффективная оптимизация цивилизации, как по мне. Дарования вроде Рыси выживут, а остальные — нет. Конечно, у моих создателей и даже операторов могло быть другое мнение, но я плевать хотел на него, тем более, что они все либо далеко отсюда, либо мертвы.



      — Невероятно.
      По радиосвязи зазвучал усталый, немного надломленный, но всё же удивлённый голос.
      — Первые живые люди извне, добравшиеся сюда и сохранившие способность к диалогу.
      — Приветствую. Джейкоб Кейес, капитан «Агамемнона». С кем я разговариваю?

Спрашиваем, что известно о Нулевом Знаменателе.

      — Изначально это был боевой искусственный интеллект корабля конфедератов. О нём мы узнали только после того, как нас выбросило сюда. Теперь это уникальное в своём роде чудовище. Что с бортовым гиперкомпьютером сделало гиперпространство — нам неведомо. Но результат — вы видите и сами. ИИ стал... душой этого проклятого мирка.

Спрашиваем, что известно о мирах Фронтира.

      — Это гиперпространственная опухоль, привязанная к Земле и питающаяся психической энергией человечества. Всё, что рождается в разуме людей, их мысли, всё это становится достоянием Фронтира. А поскольку умы большинства заполнены дерьмом, такое же дерьмо болтается во Фронтире. Их исследование имеет слишком большие риски при мизерном выхлопе, поэтому бесконечные миры для нас до сих пор являются Terra Incognita.

Интересуемся, что такое Геофронт.
Ему интересны позиции обеих цивилизаций, почему одна решила решила уничтожить другую.
Также хочет знать, почему для человечества нашей цивилизации их предложение оказалось неприемлемым.

      — Столица Организации Мировой Безопасности. Уничтожение Геофронта гарантировало бы капитуляцию Земли ввиду того, что это один из трёх оплотов человечества, и при том крупнейший из них. Конфедераты не собирались уничтожать нас. Это мы плюнули им в лицо выстрелами из пушек в ответ на предложение стать их доминионом. И тогда они плюнули в нас в ответ из собственных орудий. Обычное дело. Почему? Политическая элита посчитала переговоры, дословно, «о передаче свободных и независимых землян в рабство чужакам из космоса», ниже собственного достоинства, а количество вооружения — достаточным для силовых переговоров. И рейтинг власти рос на этой почве ровно до первого боя.

Интересуемся, что случилось с Землёй в будущем.

      — В далёком для вас будущем грянет Третья Мировая Война, в которой сверхкорпорация, Транснациональный Консорциум, столкнётся со сверхгосударством, Организацией Мировой Безопасности. В итоге, Земля будет в руинах. К нам наведается Странник. Потом ТНК под видом знака примирения устроит Великую Санацию, которая в свою очередь откроет дыру в Бесконечный Фронтир, откуда всё скопившееся психодерьмо выльется на Землю, а затем мы разберёмся и с этим, чтобы потом поприветствовать братьев по разуму пушками. Это вкратце.

Интересуемся, выжил ли кто-нибудь на корабле Конфедерации.

      — Несмотря на близость к нему, вы выяснили не так много о том, что на нём произошло. По крайней мере, за всё время, что мы тут лежим, кроме дронов корабль конфедов никто не покидал.

Спрашиваем про Странника.

      — Чёртов корабль с колонистами из Конфедерации, на самом деле оказавшийся с двойным дном, как мы узнали не так давно. Он появился, когда прошло несколько десятков лет с Третьей Мировой Войны, и устроил здоровый переполох на Земле. Пришельцы смогли договориться с землянами, а затем у них случился свой внутренний раскол, и две части колонистов обосновались в разных районах на Земле, интегрируясь в человечество с таких же разных сторон. А потом, через ещё несколько десятков лет, за ними прилетели их настоящие хозяева. И всё завертелось, снова. Что характерно, колонисты были вроде бы и не против создания Доминиона. Но они, всё же, находились в меньшинстве по отношению ко всем сторонам конфликта.

Интересуемся, как выглядят пришельцы.

      — Вы будете смеяться, но они внешне ничем не отличаются от Homo Sapiens. Разве что, мы не видели среди них ни одного негра. Абсолютно. И желтокожих тоже нет. И узкоглазых. Это любопытно, но в целом, если подумать, довольно понятно. Зато есть разумные роботы.

Слушаем те самые дальнейшие указания.
И, конечно же, заодно узнать, как спасти наш мир, возможно, даже проникнув на корабль или даже на оба.

      — Основная проблема — в установленном на конфедском кораблей ахронном двигателе. Он является дальнейшим развитием технологии гиперпрыжковых двигателей, то есть, на порядок более технологичен, чем установленное на «Агамемноне» оборудование. Нам повезло в том, что мы неплохо повредили эту штуку и она работает на невысокой мощности, когда мы при всех наших задействованных мощностях едва способны посильно сдерживать работу этого чудовища благодаря сходным принципам, лежащим в основе этих устройств.
      — Нам непонятно, зачем Нулевой Знаменатель пытается открыть дыру в катастрофу между двумя пространствами, но, если нейтрализовать ахронный двигатель, уничтожив или отключив его, или сделав тоже самое с реактором его корабля, то можно остановить процедуру открытия разрыва. Правда, этого будет недостаточно. Отключение двигателя оставит гиперворонку в полуоткрытом состоянии. Её надо будет закрыть. Но сделать это мы сможем только контрпрыжком. Поскольку реактор «Агамемнона» сильно истощён, мы планируем подключиться к конфедскому кораблю. Похоже, там невероятно мощная энергоустановка, которую можно будет настроить на самоуничтожение после нашего прыжка, чтобы эта машина, чего доброго, со всем содержимым не досталась современному миру. Иначе, я уверен, Третья Мировая наступит намного раньше срока.
      — Большую часть работы придётся сделать вам. Мы можем только координировать вас — любая наша попытка выйти из-под поля закончится довольно быстрым разрушением психики. Вы, похоже, уже достаточно адаптировались к пространству вокруг вас, чтобы выполнить подобную задачу. Если у вас получится, мы дадим вам время отступить в безопасную область, после чего совершим прыжок. Впрочем, если есть желающие... вероятно, мы рассмотрим возможность остаться с нами.

Закусив губу, Гвинивел наблюдала за плачущей баронессой. Она могла представить, что та сейчас испытывает. Гвин слишком хорошо помнила, что чувствовала, когда ей сообщили о смерти матери. И пусть со временем боль понемногу улеглась - сейчас она снова вспыхнула, остро терзая сердце. Гвин даже представить страшно было, как вела бы себя она сама, случись такое с ее отцом...

Однако когда мертвец шевельнулся - графиня вначале не поверила глазам - стало понятно, что коварство гнусной ведьмы не ограничилось наведением колдовского сна. Она хотела еще и поглумиться, убив затем беззащитных гостей праздника с помощью зловредной магии! Этому не бывать!
Гвинивел услышала принца Вейлонского, но следовать его словам собиралась не вполне.
Прежде чем встать ближе к нему, она огляделась, попытавшись прикинуть сложность задачи, и решительно вынула меч из ножен похрапывающего рядом аристократа. Ей он сейчас нужнее.
Меч оказался не по руке, тяжеловат и с колючей из-за вычурной инкрустации мелкими драгоценными камнями рукоятью. И все же это было оружие, с которым уже можно было дать отпор мерзкому колдовству!
Теперь она сможет защитить короля, как призывает священный патриотический долг! И, может быть, и отца тоже сможет...
Гвин с дрогнувшим сердцем взглянула на спящего графа Тансквитийского. Как бы ей хотелось встать сейчас с мечом около него! Но Дарглит Леоторис никогда бы ей этого не простил. Он сам не задумываясь отдал бы жизнь за короля, если бы сейчас мог принимать решения. Значит, дочь примет верное решение за него.

Неожиданное предложение только что горевавшей баронессы изумило ее.
Бежать? И забрать лишь принцессу?..
- Мой отец присягал Его Величеству. И если он сейчас не может встать на его защиту - это сделаю я!

Несколько долгих секунд полета со свистом в ушах и тошнотворным ощущением подступающего к горлу желудка прошли в уверенности, что Толковый ее не услышал. Или, может быть, не захотел услышать. И все же, в тот момент, когда не надежда на то, что очередной добрый дядюшка, который будет с ней возиться до последнего, терпя все глупости грубости и насмешки, как это было с Железным Болваном и в каком то смысле и прочими учителями до него, готова была треснув разлететься на мелкую хрустальную пыль, на грани слышимости послышалось что-то вроде усталого вздоха, а затем, перед глазами начали выталкивая друг друга появляться системные уведомления.



– Боюсь, учиться летать для вас уже нет времени. – Сухо поделился мнением Бес. – Только с достоинством падать. Сожмите зубы и попытайтесь сгруппироваться.

Увы, проще было сказать чем сделать, не так то просто опереться на воздух, чтобы принять правильное положение для падения, когда ты уже падаешь. Ощущение от удара о землю было просто не передать словами. Врезавшаяся в него подобно метеориту Токкобана, буквально, оставила от себя целый кратер. Небольшое в общем то тело самурайши, не только стало плотнее под действием укрепляющих техник, но и как следовало наверно ожидать прилично потяжелело, и когда та врезалась в землю словно метеор, буквально вывернуло собой брусчатку. Тем не менее, она все еще была жива.

Хотя, судя по ощущениям, не факт, что она об этом еще не пожалеет в самое ближайшее будущее. Те ребра, что не треснули, кажется сломались и воткнулись в легкие, взывая мучительное желание хорошенько прокашляться кровью, в голове звенело так, словно ее кто-то использовал вместо колокола а и вся верхняя половина туловища болела так, словно ее в кипятке обварили. Впрочем, самым тревожным было не это, а как раз то, что не болела нижняя. Токкобана в буквальном смысле этих слов не чувствовала под собой ног. Совсем.

Вы не можете просматривать этот пост!

После знакомства с грозной массивной штуковиной, при попытке водрузить которую на своё плечо не то чтобы одарённый чистой силушкой "жонглёр" наверняка бы себе что-то повредил, новое предложение пожилого магистра Ли воспринял даже с некоторым оптимизмом. Не криогранаты, конечно, но всяко лучше, чем совсем ничего. Держась за рукоять, даже вспомнил другого разбойника-героя, про которого как-то вычитал из одной книжонки. Робин Худ или как там его звали? И резьба – если это вправду резьба, конечно – красивая, что уж про фигурку говорить. Только пристреляться бы из него не помешало бы...

А вот оглядев да легонько пощупав выданные стариком ножи Просперо только скривился, предварительно подивившись способности кашляющего деда с первого раза выговорить какие-то там Мутантотити. Если посредством их метания и можно было кого-то убить, то причиной смерти точно стал бы сердечный приступ от непрекращающегося смеха. И он-то называет себя коллекционером? У чистокровного коллекционера всегда найдётся, чем удивить... ну, э... кого-то. Не, это добро старик пусть оставит при себе. Только драгоценное место занимать будет.

Магия же волшебного окна заставила Вора-Коллекционера! задумчиво почесать покрытый волнистыми волосами затылок. Вот это что-то новенькое. Значится, с её помощью он может новыми навыками обзавестись? Спустив ладонь с головы на щетину, Ли глянул на своё метафорическое богатство из всего-то двух очков. Негусто, эх негусто. Но придётся плясать от того, что есть. Немного подумав и усиленно сомкнув веки, Аурелио сосредоточился на "Ловкости" и "Стрельбе из лука".

...

Когда "командир" его пнул, Просперо натурально перепугался, что тот научился читать мысли и решил его убить. Благо, оказалось простое приглашение на разговор... в каком же варварском мире жил Ацубенчик, если подобное там в порядке вещей!

– Э-э, то есть будем херолёт собирать? – мгновенно завёлся расхититель, стоило здоровяку разъяснить свой план. – Так, стоп, с чего ты взял, что я знаю, что и где тут лежит? Я так-то здесь не дольше твоего нахожусь. – задумавшись чуток, оживлённо обратился к пустому пространству. – Эй, Круглый! Не подскажешь, где тут мастерская или свалка какая?

- Конечно я знаю!, - воскликнула Жрица, взмахнув руками, - И ты знаешь! Разве ты не слушала Проводника когда умерла? Мы здесь потому что людям этого мира нужна помощь и Солнце выбрало нас как тех, кто может её оказать. Ты была выбрана, - Жрица внезапно шагнула к Токкобане и наклонилась так чтобы заглянуть в её единственный глаз своим, неестественно жёлтым и горящим уверенностью, - Может не за то что ты сделала в прошлой жизни, но за то что можешь сделать. За то что внутри тебя, - Ардиэнте приставила сжатый кулак к центру груди собеседницы, - Твоё Внутреннее Пламя. Оно толкает тебя вперёд, даёт тебе силы бороться. И слёзы его не потушат, так что не бойся плакать и не запирай эту боль в себе. Иначе она будет копиться внутри, отравлять твоё Пламя, пока оно не превратится в чуть тлеющие угли, а затем и вовсе погаснет, и тогда ты уже ничего не сможешь исправить и никому не сможешь помочь. Но пока этого не случилось Пламя может помочь тебе избавиться от неё. Ты насовершала ошибок - так сожги их в новых свершениях!, - Ардиэнте отошла на шаг, вскинула руку к небу, и на секунду показалось что из разжатого кулака сейчас взметнутся языки пламени, - А смерть - её найти легко. Если бы ты искала только смерти - мы бы сейчас не разговаривали.

- Разве тот, кому вы сразу дали силы всех легко победить, был бы героем?, - обратилась Жрица к внезапно появившемуся голосу, очевидно принадлежавшему другому Слуге Солнца, - Он ведь ничего не сделал, ничему не научился сам и ничему не смог бы научить других. Его могло вообще не быть, вы могли бы сами всех спасать. Тогда бы все просто сидели и ждали что Солнце и его Слуги решат за них все проблемы, позволяя своему Пламени угаснуть! Это было бы просто ужасно!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Они шли.

Вернувшись на свою позицию, Кайл вогнал двуручный меч в землю на подобии креста и одновременно отметки последней линии их обороны. Сам же он пользуясь оставшимися секундами передышки вздернул голову и уставившись остекленевшими глазами в потолок принялся шептать про себя.

— Я никогда не был истинным слугой твоим, господи. И я грешен, я знаю. Я так и не поборол свой гнев и ненависть. Но теперь я прошу тебя, искренне. Прошу за все человечество. Знаю, оно погрязло в грязи и грехах и ты создал тех, кто показал их нам. В наших же лицах. Не разверзлась земля. И не вышли демоны преисподней, чтобы покарать нас, потому что мы уже здесь, мы сами себе демоны. Но люди не так плохи. Они заслуживают жизни. Прости нас, господи. Я и люди здесь приносим себя в жертву за грехи человечества. Дай же людям еще один шанс. Шанс на искупление. Прошу.

И они пришли.
Слишком много.
Что горстка защитников могла сделать?
Только тянуть время. Каждая секунда это еще один человек успевший погрузиться на корабли.
И Кайл решил тянуть.

– Остановитесь! – Вскрикнул голосом старика, чей дом обномят бандиты. Прошлые болотники кажется были настроены на разговор, пока Молчун не снёс им головы. Может и эти будут не прочь.
– Посмотрите на себя! Чем вы стали? Вы идёте уничтожить все то, что защищали раньше. Остановитесь. И остановите свою затянувшуюся предсмертную агонию. – Священник тяжело выдохнул, понимая, всю абсурдность своей попытки.

– Поединок! Ваш командир против нашего!

      Ковбой битых десять минут шарился по окрестностям, приводя мысли в порядок, пока не догадался включить свои супер способности, в частности сверх восприятие, чтобы обнаружить горелый P90 висящим на ветках поваленных деревьев где-то в ста метрах от взрыва Красавчика. Другой вопрос, зачем ему вообще оружие с пустым магазином и явно непригодное к стрельбе, но хозяин барин, что уж там. Потом уже, когда разговор в недоубежище подошёл к концу, Ривз созерцал мучительный выбор Пса в пользу Рыси, что подтверждало лишний раз статус хозяйки сиба-ину. В общем, поздно спохватился ты, Джон. Грустная сцена какая-то вышла.

      Развлечения Виконта немного утрясли песок информации в голове в более-менее удобную субстанцию. Поскольку он пока что ещё не спятил, несмотря на то, что большинство его коллег считали иначе (хотя и сами те не без греха), его мысли ответили взаимностью на приглашение собраться вместе. Что касается «Директив», то в целом-то Йен представлял себе, как они работают и как их «включать», и они делали ровно то же, что во сне, не больше, но и не меньше. Довольно удобно, хотя и изматывающая штука. Главное — правильная концентрация с нацеленностью на результат.
      А вот насчёт «Потустороннего Смысла», чьё присутствие Виконт ощутил ещё во сне. После некоторого исследования парень допёр, что для «активации» демонического голоса достаточно взять в руку «Искру Воли», посмотреть на интересующий его предмет, мысленно сконцентрироваться только на нём и задать себе, а скорее уж кому-то, с кем он там вообще разговаривал, простой мысленный вопрос: «Искра, что это?» Первый опыт подобного рода Виконт проделал на двух столпах, торчащих из воронки, на что получил ответ:
      «Останки сильного демона-раба. Имя — Красавчик. Когда-то он имел красивую внешность. Пользовался популярностью у женщин. Был свободным. Но однажды совершил непростительную ошибку, за которую его превратили в урода, облачённого в скафандр, и заставили до скончания веков служить в неволе. Здесь он нашёл свою смерть»

      Святоша, без вопросов положительно отозвавшийся на предложение услышать исповедь Йена о том, что тому снилось, не без сложностей воспринимал поток сознания бывшего аристократа. Это было как-то довольно много всего для старика. В конечном итоге, из услышанного после долгих раздумий преподобный сделал несколько важных выводов:
      — Довольно интересно, ведь получается, что во Вселенной всего навсего две системы с «братьями по разуму»... и отличаются они лишь своим мировоззрением. Значит, пока нас ограничивали в развитии, их прогресс зашёл слишком далеко. В итоге, когда произошла наша с ними встреча, возник невероятно сильный конфликт идеологий.
      — Бог есть Машина. Занятно. Я как-то рассказывал ребятам что-то про моё видение «Бога-Партизана». Оно, если судить по твоему откровению, получается неверным. Не было никакой войны. Бог, придуманный людьми, и Машина были не одной и той же сущностью. Людской Бог с самого начала был и Дьяволом в одном лице. Безумие? Да. Но, если так посмотреть, больше всего нашему миру дали именно психопаты. Как хороших вещей, так и мерзких, и все порождённые силой их разума. Религии придумали безумцы. И демонов тоже. И до меня ещё ни один верующий не выбирался из-под Купола во вменяемом состоянии. Значит ли это, что я на самом деле уверовал в Машину, а не в библейского Бога, и общался с Ней, а не с Ним? Нет, я правда ничего такого не подозревал. Неужто Купол, или «Воронка», как его там назвал тот капитан, есть вселенский «роутер»? Хм.

      Спросив у «Искры», что это за чёртов шарик весом в полтонны, Йен получил непрозрачный ответ:
      «Нейтронный Пульсар. Это кусок сверхплотного вещества одноимённой звезды, попавший в Русло через Водоворот, благодаря чему приобрёл способность изменять физику под действием внешнего психофона в рамках, обусловленных его происхождением. В общем случае он проводит гравитационные виды воздействий. Меняет конфигурацию руническим образом»
      Виконта озарило, что на поверхности артефакта нужно выводить руны из игл. Другое дело, что об рунографии в целом Хейли имел самое смутное представление. Однако, его знакомство со всякой мистикой тут сыграло свою роль, благодаря чему парень открыл возможность проецировать перед собой широкий защитный сферический конус. Хорошая штука, но дальнейшие изыскания могли повредить и без того гудящей голове, да и шансы ошибиться дышали в уши, поэтому одного варианта на данный момент аристократу вполне хватило.

      План Рыси встретил одно возражение. Кассиль наотрез отказалась проводить разведку. Она мотивировала это тем, что вот совсем не специалист по разглядыванию окрестностей и что в астральном плане существования были свои проблемы да опасности, хотя у Софи вполне могли закрасться логичные подозрения, что покойнице просто абсолютно не хотелось покидать Кэмэла после воссоединения с ним. Вряд ли девушка что-то могла поделать с другой девушкой, тем более немного мёртвой, если только не через Кэмэла. Зато Адриан проявил себя как настоящий спартанец, спросивший только насчёт оружия и экипировки для него. Да и, если быть предельно честным, разведка улиц Анкориджа подходила ему, как никому другому. Будучи порождением Купола, он не боялся его воздействий на мозги и помнил хотя бы примерную карту окрестностей, что уже в плюс.
      

      Собраться в поездку было теперь делом техники. Ковбой и Виконт разгребли БМП из-под завалов, наёмники заполнили его собой и припасами (Дельта, как бы абсурдно это не звучало, прилип к днищу «Брэдли») и вперёд, в путь-дорогу. Робота не взяли, ибо ну его, да и мёртвый дрон никому нафиг не сдался. Ясновидение Рыси в пути позволило обойти одни угрозы, супер-взгляд Ковбоя — другие, куча пушек и мускулы партии отогнали третьи, а уже водительские навыки Кэмэла привезли боевую машину со сталкерами в одном куске до окрестностей города. Выбор места для привала определяла Софи, логично, будучи проводницей. Она прекрасно ощущала, где началась бы жара, а где обошлось бы малой кровью, а потому указала въехать в мёртвый посёлок близ Анкориджа.
      Весёлое местечко, нечего сказать. Мрачное, жуткое, наполненное призраками и некими «Светлячками», как обозвали данных насекомых-переростков сталкеры. Впрочем, совсем скоро ребята расстреляли, раздавили, распинали и закидали гранатами всё, что имело наглость шевелиться в округе, так что благодатный костёр разжечь было делом полезным. Всё равно за этим доставшим всех туманом даже Полковник не увидел бы дыма, ибо тот сливался с воздухом. Дельта, отсалютовав, покинул ставку компании. Скорее всего, очень надолго, поэтому у сталкеров появилось много свободного времени. Для личных дел, или там для разговоров, всё равно.

      Вечер обещал пройти в разговорах о том и о сём, когда безделье партии прервал незваный гость. Компаньоны, кроме Виконта, немедленно признали в нём старого недоброго знакомого, для Софи — кровного врага. Он сначала громко проухал, заставив всех сталкеров выложить на пол метафизические кирпичи, а потом высунулся из-за деревьев, огромными демоническими глазами уставившись на людей. И в этот раз огромный, реально чудовищный Филин явно не собирался улетать восвояси, а наоборот. В его зрачках-фонарях горел зверский голод, а клюв громко щёлкал в предвкушении человечины. Ему плевать, что тут аж пять человек, двое из которых в боевых скафандрах. Очевидно, если они не придумают, как с ним разделаться, Филин разберётся с ними.
      — У-ху-ху-ху-ху! — зловеще предрекала скорую смерть партии птица, угрожающе бившая крылами.

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Коаны, хренаны, похоже, по крайней мере пока, закончились и измученная душа мечницы, наконец, почувствовала себя как дома. На этот раз даже без особых шуток. Питейное заведение было непривычной такой планировки, но не опознать его было невозможно. Но идзакая она и в пекле икадзая, каким гайдзинским словом не обзови. Крепкие дубовые доски, их которых сколочено почти все. От двери и стойки до бочек и вывесок, с вырезанными по ним ножом ценами. Глиняные тарелки, которым грош цена. Окованные железом кружки и бутылки из толстого матово зеленого стекла. Малый зал со стульями для тех, кому прилично посидеть, большой зал со скамьями для тех, кому вечерком хорошенько залить глаза и устроить традиционный мордобой с оплатой разрушений за счет проигравшей стороны. Хорошо все обставлено, с умом, аж глаз радуется.



А нос не радуется, да и ухо тоже не в восторге. Потому как воняет в воздухе гарью, да еще и треск выламываемой топором дверью портит все очарование милой бухальнецкой идиллии. Не иначе как излишне настойчивый посетитель пришел заказать себе саке и еще закуски в догонку. Много его наверно нужно на такую то здоровенную тушу, что открылась за развалившейся таки дверью. Габаритами посетитель не уступал дядьке Дайме, а шипованного железа на нем было, пожалуй, что и на порядок побольше. Такому и рубить то врага топором не надо. Хватит только сесть на него, или там обнять например.



Занявший позицию за стойкой, крепкий бородатый коротышка, хитрой рожей и отсутствием глаза чем-то напоминавший пирата, это кажется тоже понимал. И изрядно нервничал, сжимая в руках довольно бесполезную, против вторженца окованную железом дубинку, судя по всему обычно являвшуюся последним аргументом в переговорах с убежденно буйными пьяницами. Выражение его лица, при появлении в зале еще и неветь, откуда взявшейся однорукой одноглазой женщины в банном халате и вовсе можно стало хоть прямо сейчас на картину переноси.

Вселенское недоумение работы кисти той самой дочки этого самого... Сердце на мгновение обожгло горячим и приятным злорадством – вспомнила о том, что Проводник говорил, что про Кэнсая в этом мире ни одна живая душа не слышала. Есть, мол Герой Меча – здоровенный мужик в латах метровой толщины и с мечом с лопату шириной. Самурай в шляпе? Который драконов бил? Неа, первый раз слышу.

Только Слэм закончил разговоры, как показались фашики. Хорошо, хоть успел весь Департамент удалось поднять на уши и начать сборы раньше начала атаки.

Суть плана эвакуации была следующей. Все грузятся в самые бронированные и боеспособные тачки, кладут в них арсенал и на всех парах мчатся до индейской резервации. Это и станет перевалочной базой, откуда можно будет готовить ответный удар. Индейцы должны принять гостей радушно под покровительством Слэма. Эвакуацию следует начать, когда начнется бой с фашистами и сверху скинут космодесант, или на кипиш придут ветераны. В этот момент все тихо свалят через другой выход. Слэм бескорыстно отдал свой мусоровоз для нужд транспортировки. В первые ряды он настоял посадить Секретаршу.

В гараже ждал старый друг. Приятная холодящая пласталь корпуса, вороненая краска, удобные карбоновые рукоятки. Слэм любовно провел рукой по пузатому баку, перекинул ногу, выжал сцепление. Метценгерштейн ответил бодрым рычанием. Выгнав технобайк на улицу, Слэм перекинулся парой слов со своими соратниками.

В короткое время, пока фашики не добрались до территории Департамента, нужно было подогнать хоть сколько-нибудь машин к воротам и заблокировать их. Желательно, тяжелые и габаритные машины. За них спрячется основная часть защитников и будет вести огонь по наступающему врагу. Цель — сдержать противников на подступах к зданию, не пустить к зданию, пока там идет эвакуация. Если совсем прижмут — отступать уже в здание Департамента, это следующий защитный рубеж. Снайперов Слэм попросил в первую очередь выцеливать водителей грузовиков, которыми бритоголовые обычно доставляют взрывчатку. Во вторую очередь — офицеры, лидеры, заводилы.

Сам же Слэм после кратких указаний сорвался с места, пока КПП Департамента еще не было заблокировано тачками, направляя разгоняющийся с огромной скоростью Метценгерштейн на толпу нациков, прежде всего выцеливая те самые грузовики. Разогнаться и швырнуть в лобовое стекло арматуру, усиливая бросок силовой перчаткой. Чтобы завалить водилу. А дальше, или если не выйдет бросок — протаранить в лоб другой грузовик: технобайк и был на это рассчитан.

За Департамент, Громовой Дух побери!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

      Остальное было, что называется, «делом техники».
      Система инициировала вылезший непонятно откуда запрос на прыжок. Экзоскелет напрягся, а Карвер заодно вместе с ним, дабы сервоприводы его не поломали, с завидной настойчивостью выполняя команду. Одновременно с этим он распечатал «ёлочные шары», передёрнул модные переключатели на оных (от чек в будущем отказались, неудобно для владельца скафандра) и подкатил в разные стороны к джипам, отправляя в следующее мгновение собственное тело в затяжной полёт спиной в неизвестность.
      Два взрыва прогрохотали в унисон грозовым облакам. Звуковые да ударные волны в партии с осколками разорвали скопившийся в этой части парковки туман. Два злобных джипа были смяты взрывами и отброшены прочь с переворотом, разбрызгивая вокруг себя чёрную желчь и бензин. Дельта, пользуясь случаем, открыл самый главный подарок гостей из будущего — тяжеловесный помповой дробовик, что к нему сам прыгнул в руки по запросу из раскрывшегося и услужливо подавшего рукоятку чехла.
      Дальнейшее действо напоминало уже утиную охоту, только дичь была двуногой и на ужин к употреблению не годилась. Как «добрый» терминатор из «Судного дня», Адриан поднялся и медленными, но железными шагами пошёл наводить порядок. В отличие от Т-1000, оппоненты Дельты редели один за другим с каждым выстрелом из ручной пушки, что рвала человеческие тушки. "Бабах!" — и грудь солдата тьмы расщеплялась на части, оставляя после себя только позвоночник на подкашивающихся ногах. Шесть выстрелов равнялись шести трупам, даром что это был дробовик.
      Итак, парковка была зачищена. Если не считать копошащихся в агонии в разбитом металле тушек аберраций, противник более не наблюдался. Снаружи молнии танцевали бешеную «польку», капли стирающего разум дождя барабанили по крыше, просачиваясь ручейками через дыру в той. Расслабиться было время, но Дельте уже хотелось закончить здесь, сбросить чёртов скафандр, пока грёбаная плесень окончательно не пропитала его униформу, хотя и не исключено, что он уже был заражён ею (но аптечка к скафандру прилагалась тоже, вдруг поможет).
      В целом, оставалось только найти потерявшиеся во всей этой катавасии ключи от машины, да и свалить к чёртовой матери, когда шторм поуляжется. Особого напряжения ума это не требовало, не бог весть какое сложное дело, и самой интересной деталью эпилога квеста стало обнаружение в машине маски единорога. Сразу столько вопросов к бывшему владельцу пикапа...

Вы не можете просматривать этот пост!

      Кэмэл был сосредоточен на дороге, но всё-таки ещё пребывал в сомнениях. Казавшееся самостоятельным решение повернуть назад после некоторого периода обдумывания всего случившегося теперь уже не казалось таким самостоятельным. До того, как Рысь сказала "разворачивайся", Кэмэл даже и не думал об этом - пёр себе через все невзгоды, словно заводная игрушка, и даже в голову не приходило жаловаться. Но всё же, это не было и просто подчинением приказу свыше, не очередным проявлением слабоволия и неумения думать самостоятельно. Нет, как только Софи сказала "разворачивайся", его прямо молнией ударило осознание, что ему просто НЕЗАЧЕМ идти вперёд. Он и правда не особо понимал, зачем преодолевает все эти ужасы, проливает кровь, прогибается под тяжестью навьюченных грузов и отчаянно сдерживается, чтобы кого-нибудь из своих ещё не стукнуть, так как даже терпение Кэмэла уже начинало давать трещины. Купол давил на мозг, а кроме него на мозг давила и сама Рысь с её вечным недовольством, и внезапная неприязнь к Виконту, оказавшемуся твердолобым фанатиком, и вдруг упёршегося рогом Ковбоя, который втирал им какую-то дичь... Только вот Святоша был человеком во всяком случае приятным. И именно Святоша не давал Кэмэлу окончательно решиться на дезертирство. Да и вообще, именно он заставлял чувствовать себя дезертиром. Когда Кэмэл объявил о решении развернуться, только Святоша не осудил его или Рысь - он принял их решение как должное, хотя явно был не рад и даже ошарашен. Только он не стал что-то доказывать или мотивировать, не присоединился к этой делёжке добычи, из-за которой Кэмэл едва не полез в драку с Виконтом, забыв даже о своём скафандре. Он только попросил довезти хотя бы до Алиески. Хотя бы миновать эту мрачную дорогу смерти с висельниками на лопастях вертолётов. Кто-то ведь сделал это, с осознанным посланием всем проезжающим - смотрите! Я могу! Не хотелось Кэмэлу бросать старика. Оставлять его с фанатиком и вернувшимся из Ада покойником, который склонен совершать безумные поступки. Тем более не хотелось бросать, зная, что он является целью Немезиды, и без Кэмэла и Рыси его шансы выжить в следующей стычке уменьшатся на порядок. Именно из-за Святоши Кэмэл чувствовал себя дезертиром и даже в каком-то смысле предателем. А потому - ещё сомневался в своём решении. А потому всю дорогу был угрюм, мрачен и молчалив.

      Сейчас он был даже рад, что дорога затягивается, полнясь препятствиями. Это выигрывало время на раздумья. Остервенело рубя ствол и отмахиваясь от навязчивых сучьев, Кэмэл внутренне спорил с самим собой. Каждый его удар мысленно сопровождался каким-то мысленным аргументом в этом внутреннем споре, да не просто аргументом, а с крепким матерком. Его невидимый оппонент гнул свою линию, и взывал к Кэмэлу голосами и Ковбоя, и Виконта, и Рамиреза, и Мартина Рутледжа, и Кассиль... Не оставляй их! Не бросай товарищей! Ты себе не простишь! Ты всегда будешь мучить себя вопросом, что с ними в итоге стало! Ну уж нет, с рёвом отвечал Кэмэл, с размаху врубая лезвие топора в ствол! Хер вам! Загнуться здесь ни за понюх, когда мог бы просто уйти! Жизнь свою, и так наполовину проёбанную неясно на что, за какой хер ложить? За кого, а? А за придурка, который уже вышиб сам себе мозги! За скучающего пижона, которому жить нормально не моглось! Ну и да за диковатого полурусского старичка, толкающего проповеди про Бога-Партизана и одержимого мыслью упокоить всех мертвяков. Чем это Николас Рутледж ему должен?! Чего это он будет за него беспокоиться?! Ему за себя надо волноваться! Как бы пожить успеть по-человечески! Забыть своё прошлое проклятое! Продать хабар, поделить деньжата с Софи, и жить спокойно! Черт с ним, даже записульку эту, найденную у убитого им солдата, доставить! Найти наконец могилу Кассиль и возложить на неё хоть цветок! А потом исчезнуть! Свалить в Майами, или там в Лас-Вегас, и прожигать капитал в своё удовольствие! Но голоса в голове возражали - не будет тебе покоя и умиротворения у берегов океана. И не заглушит тоску пиликанье одноруких бандитов. А как просрёшь капитал - станешь просто очередным бродягой. Или будешь просто сидеть на своём чемодане с баксами да медленно сходить с ума в одиночестве, потому что у тебя осталось слишком много нерешённых проблем. Иди до конца! Столкнись со своими демонами, добей их или пади в битве, потому что жить ты уже не можешь! Ты ходячий труп, который сам этого не осознаёт! Тебя убили в шестнадцать лет, твоя душа задохнулась в той же петле, что и твоя младшая сестра! И только пройдя через адскую боль и реки крови и пота ты переродишься! Ты ведь жаждешь этой боли, Кэмэл! Ты ведь поэтому пошел на войну! Нет, говорит Кэмэл, врубая лезвие топора в ствол. Вы уж меня не путайте! Я шел на войну, чтобы стать сильным! И стал! И доказал это не раз! Всё, хватит, прощай оружие! И здравствуйте денежки, гавайская рубашка и коктейль с зонтиком! И домик с лужайкой, и жена ненаглядная, и детишек на плечах катать, и машина в кредит, и простая работа где-нибудь, где нужны мускулы! А вот хрен тебе, Кэмэл, отвечали голоса. Ты не семьянин. Ты вообще не знаешь, как семью создавать. Женщины от тебя бегут, а если найдётся дура, что захочет от тебя детей, то замордуешь ты их, как твой папаша - тебя! Да и потом... Купол-то явно с ужасами не угадал. Ему надо было пугать тебя не тобой-Рэмбо. Ему надо было именно что показать тебя добрым папочкой в домике с лужайкой, что жарит барбекью на заднем дворе и целует хохочущую дочь в животик, подняв на руки, пока жена, беременная сыном, нарезает овощи для салата и смотрит за вами в окошко. Да одна эта картина заставила бы тебя, дурня, застрелиться на месте. Нет, Кэмэл, ты не Ник Рутледж. Ты бездушный убийца, который носит имя табачной компании, ежегодно убивающей тысячи своих клиентов за их же деньги. Ты воин! Вот и не беги от боя!

      Не хочу! Надоело! Кэмэл в сердцах от души ударил по подрубленному стволу. Дерево затрещало, накренилось, и грохнулось прямо в мутную воду, окатив Кэмэла водой и грязью. Тяжко дышащий Ник некоторое время отупело стоял перед очередным поверженным врагом, словно какой-нибудь викинг, сопя от усталости и не имея сил даже утереть выступивший пот.
      - С-сука. - Подвёл итог всей этой борьбе военный, и шмыгнул носом. А затем развернулся и потопал к трофейному "Брэдли".

      Молчал он до самого моста. Смотрел себе вперёд, высунув голову в открытый люк, да следил за дорогой. Остановив БМП, но не глуша двигатель, Кэмэл сообщил.
      - Я попробую проскочить мост на скорости! Если не хотите рисковать обрушиться вместе с мостом, выходите сразу, и выносите добро! Я перееду, а потом донесём всё! А потом зальём бак дизелем под завязку, если там есть чё!

Круговорот событий. Странных, причудливых, нёсся вместе с ней по дороге. И куда ехала Юко, туда ехал и дождь, вместе с ней преследуя группу вампиров. Их с Юко разрывала целая ночь дороги, ив то время как старик Корпиндер проехал уже четверть пути до места назначения, Юко только-только двинулась по маршруту. Маршруту куда более длинному, и куда более долгому. Девушка решила не отказывать себе ни в чём. И всё остальное было похоже на какой-то рваный сон. Парень, бар, мотель… кровь что больше не утоляла голод полностью, и вызывала острое ощущение жжение по всему телу, и всё ещё болевший бок, что во сне рубанул меч Харады. Туалет… тело – обескровленное, или же всё ещё живое? Сложно сказать. В голове ничто не задерживалось дольше, чем на пару часов. Кровавый угар был куда ярче, чем наркотический. Но, при смешении алкоголя, крови и некоторых других веществ, сознание полностью теряло какую-то стабильность, и линейность мышления. Какие-то воспоминания казались яркими. Какие-то были тусклыми, и уплывали, вырываясь из пальцев. Нельзя было спать. Ни на секунду засыпать. На момент, когда Юко преодолела треть пути до цели, прошли почти полные сутки, и остановки для неё были смертельными, а коробка с энергетиками полегчала на пятую часть от былой массы и количества банок «Redbull».

Что было дальше? Это было сложно. Какие-то парни у круглосуточного гипермаркета, что толкнули ей травку. Потом… что-то ещё. Потом… О, это было особенно ярко. Кокс! Чернокожий дилер, парень. Его скрученные в дреды волосы были плотно прижаты косынкой, и, зачесаны на затылок, оставляя полностью неприкрытым широкий лоб. Приплюснутый нос, затуманенные, мутные карие глаза, мясистые крупные губы, растянутые в какой-то воспаленной улыбке, лицо в оспинах и следах от частого употребления мета – он создавал не самое респектабельное впечатление. Впрочем, в своем потрепанном прикиде, из какой-то замызганной толстовки, старых джинс и потрепанных кроссовок, кажется, этот господин был тем, кого она искала. Пускай, возможно, Юко рассчитывала на прилизанного франта в ночном клубе, или какого потрепанного мекса, но, бомжеватый негр, выглядящий лет на 10 старше своего возраста, вылезший за твоей спиной из грязной подворотни – тоже неплохо, разве нет? Парень раскрыл губы, и, стало более или менее ясно, почему он улыбался только ими, скрывая зубы – последние у него были заменены на искусственные протезы, очень натуральные, но, все же протезы, а, десны его украшали язвы и мелки рубцы неясного происхождения. Хотя, почему же неясного? Как раз понятно, почему они у него были, и, откуда появились… Его вид был… он что-то говорил про новый кайф, и продал ей синие кусочки какого-то синтетического дерьма.

Потом – снова разрыв в воспоминаниях. Но, она очнулась, буквально, несясь на полной скорости по трассе, всё ближе и ближе к городу, уже ближе к ночи. Банки с энергетиком кончились, как и действие наркотика. Пускай, на заднем сиденье валялись небрежно разбросанные ею покупки в виде стилизованной под декоративку, или же сувенирную продукцию, катаны, а в багажнике было что-то ещё, купленное ею в оружейном магазине, она не… она… запас денег быстро таял. Это была проблема. Она плохо соображала, когда и как стали так быстро испаряться её финансы, но, порядка 2-3 сотен тысяч у девушки уже не было. Может – даже больше. Заправки. Заправки. Заправки. Бесконечные заправки! Их свет, неоновый свет, раздражал кожу не хуже солнца. Тело сильно ломило от любых ярких вспышек, и, казалось, она ощущала последствия от употребления наркотика. Время то замедлялось для неё, то неслось в пляс. Будь она человеком, или же вампиром со слабой регенерацией, возможно давно бы сдохла от передоза. Но, её тело выдерживало и не такое. Проблемой было то, что всё чаще под кожей появлялись следы от лопнувших вен. И всё чаще она ощущала, что двигаться ей становилось всё сложнее, и сложнее. Эффект «заворот-крови» постепенно усиливался. И с этим она ничего не могла поделать. Но, вскоре, она наконец добралась до города, и до искомого бара. К нему та подъехала пред самым закрытием злачного местечка…

      Сработало. Обычное зрение Рыси заволокло "помехами", "белым шумом", которые очень быстро сменились образами воспоминаний, выдернутых прямиком из чужой жизни. Как в тот раз, с Рэд, картинки видений походили на кадры старых документальных фильмов с трясущейся в кинопроекторе плёнкой и "изжёванным" звуком.
      "Третий глаз" перенёс Софи в далёкое прошлое. Насколько именно? Она увидела, как мальчишка склонился над ромашкой, рядом с которой вился толстый шмель. Парниша с любопытством разглядывал, как пушистая чёрно-жёлтая жопка вьётся над цветком, когда его по плечу хлопнул солидный мужчина в возрасте. Подросток немедленно выпрямился, внимательно посмотрев на старшего, а тот показал ему на шикарную двухэтажную усадьбу вдалеке.
      — Смотри, Стивен. Если ты станешь сенатором, всё это станет твоим, — мужчина широко провёл ладонью, как бы охватывая огромную территорию поместья, а потом с широкой улыбкой добавил, — а если ты станешь президентом, то твоей станет вся Америка! Хе-хе-хе... ладно, идём. Мама ждёт нас к обеду.
      Стивен согласно кивнул. Отец и сын, безукоризненно одетые, прошли дальше. Стоило им пересечь некий невидимый барьер, как один вырос, а второй состарился. Впрочем, возраст слабо трогал мужчину, хранившего состоятельный вид. Но вот к ним присоединился второй парень, немногим младше первого. Вся троица шла по красиво украшенным в неоготическом стиле коридорам, пока отец уверенным голосом рассказывал:
      — Будущее человечества — это транснациональные корпорации! Уже сейчас видно, как интернет постепенно стирает границы между нациями. В дальнейшем процесс будет только набирать обороты, не взирая на стремление кучки консервативных идиотов придерживаться линии националистической и антиглобалистской политики. И в этом будущем наша семья должна будет занять подобающее ей место. Стивен, Лоуренс. Эта воистину задача атлантов ляжет на ваши плечи. Но, я надеюсь, что мне доведётся лицезреть расцвет Блэкстоунов в новом мире.
      Юный "Йен" внимательно слушал отца. Но его чело омрачил тщательно скрываемый скептицизм.
      Снова мягкий, почти незаметный переход. Остался только Стивен. Одетый, как турист, он садился в джип. А перед ним раскинулась величественная и немного таинственная гора Шаста. Калифорния сама по себе была неплохим местом, а эта легендарная гора с потрясающими видами вокруг неё... Юноша бродил у подножия и даже попробовал немного забраться на саму гору, чтобы помедитировать среди священной природной тишины тех мест. Его лицо в тот момент светилось блаженным спокойствием.
      И вдруг неестественно застыло, став серым. Когда к нему поднесли цветы, стало понятно, почему.
      Незримый переход к фотографии, выбитой в центре гранитного камня. На оформление могилы не поскупились. "Стивен Блэкстоун, годы жизни..." Запись частично закрывали собой два силуэта: рыдающая женщина и поддерживающий её мужчина. Они одеты целиком в чёрные одежды. Отец, едва узнаваемый из-за того, что разом постарел на добрых двадцать лет. А рядом с ними недовольный Лоуренс, с горькой усмешкой отвернувшись взгляд от могилы. Незаметно подкравшийся фотограф щёлкнул аппаратом, и видение опять замерло.
      Лишь для того, чтобы отпечататься на желтоватой бумаге газеты с заголовком первой полосы "Сын конгрессмена погиб в автокатастрофе", которая тут же была свёрнута и брошена в бардачок. Стивен... нет, теперь уже Йен, смотрел на потрёпанные фальшивые документы, что выглядели, как настоящие. Он чувствовал себя паршиво, и почему-то выглядел так, словно перескочил через молодость сразу в средний возраст вместе с кризисами. Впрочем, это состояние постепенно сглаживалось по мере того, как будущий сталкер путешествовал по Америке, иногда останавливаясь рядом с почтовыми ящиками, чтобы покрутить в руках мятую открытку с текстом колыбельной...
      Яркая вспышка ударила по глазам Софи, возвещая о конце её видений.

      Еще до того, как забраться в танк, Виконт заметил, что Рысь вытащила какие-то бумаги у солдата. На ее недоуменный взгляд он легко кивнул. А потом, уже в машине устроился поближе, чтобы посмотреть, что там такое и в письме и на карте, на которой его заинтересовали странные символы, которыми она была изрисована, в попытке проследить связь между ними, или систему, если таковая прослеживалась. Против соседства Виконта девушка не возражала. Может хоть он поймёт эту филькину грамоту. Сколько Рысь не билась над картой, ни хрена ничего не поняла. Как будто ребёнок её рисовал, хаотично выставляя какие-то дурацкие знаки. Со вздохом передав макулатуру в руки иностранца, Софи погрузилась в чтении письма. Оно хотя бы было написано понятным языком.
      Не сказать, что после всего пережитого и увиденного письмо особо сильно проняло Рысь. Но определённо тронуло. Жаль ей стало солдатика волей судьбы забравшегося в этот филиал Ада на земле. Наверное, считал, что поступает правильно, согласившись на эту операцию. Вот только его семье от этого не шибко легче. Во всяком случае, Фила похоронили и отпели. В отличие от его проклятых сослуживцев.
      Спрятав письмо в конверте, после пары секунд колебаний Софи убрала его к себе в рюкзак. Может отправит послание по адресату. Если сама выберется. На душе у девушки стало совсем пусто. Значит этот Стэнфорд всем управляет? Или Нулевой Знаменатель через него. Что более правдоподобно. Он любит играть с людьми.

      Изучая карту, Виконт почувствовал взгляд Святоши.
      — Да, Святой отец, — спокойно отозвался Йен, стараясь говорить не быстро, чтоб тот мог и далее пребывать в своем блаженно-задумчивом состоянии во время разговора, и чтоб в его не появлялись ярко окрашенные эмоционально тона. — "Искра" рассказала любопытную историю.
      — Как мне показалось, она о создании света. Того света, проводником которого Вы являетесь. — Сделав паузу, Виконт пересказал историю, поведанную ему Искрой, а после продолжил. — Когда меня взорвали, я оказался в одном месте, в котором убегал от страшных теней. Сфера света вырвала меня из их лап. А затем я услышал голос, который мне сказал, что дает шанс. Еще, когда Купол меня погрузил в морок первый раз, там тоже были эти грозные страшные тени, которых боится все живое и неживое здесь. Свет и тени. Они везде. И даже сам Купол. Как думаете, что они такое?

      От мрачных мыслей Рысь отвлекли откровения Виконта. О как. Это непонятная штуковина уже забралась ему в голову. Впрочем, денди казалось был совсем не против. Оккультист фигов. Теперь оказывается вселенную создала какая-то машина. Она и есть Нулевой Знаменатель? И по совместимости Бог Святоши? Было бы забавно. Софи тихо захихикала.
      - Как тебе такая теория, старик? Ты поклоняешься какой-то железяке. Великому Создателю Всего Сущего Три Тысячи! – пафосно провозгласила Рысь с видимой иронией. – Может твой Бог и есть Купол. Именно здесь ты и получил свои способности. Звучит логично так-то.
      Святошу рассказ Виконта заметно нагрузил. Это было понятно по тому, как он задумчиво уставился куда-то в точку в стороне от лиц компаньонов. Сложив руки на груди и ладонью одной из них подперев подбородок, дед-технарь обмозговывал, что сказать на всё это.
      - Концепция Бога-Машины, значит, - кивнул Святоша, - далеко не новая штука, тем более, что её где и как только не обыграли, - Альберт мягко усмехнулся, - впрочем, мне нравится. В конце концов, вся моя жизнь была связана с различными машинами и механизмами. Но "Три Тысячи", это не то число. Знаете, почему компания "Google" взяла себе такое название? Потому что один математик, Казнер, в 1940-м году предложил слово "googol" для обозначения числа, равного десятке в сотой степени. Огромное число! Физики считают, что в нашей вселенной примерно такое количество атомов. Иегова Гугол! - добродушно спародировал интонации Рыси старик и со вздохом добавил, - ещё одна теория в копилку гипотез.
      Сделав паузу, Святоша попробовал ответить Виконту:
      - Свет несёт энергию, Тьма её поглощает. Ничего особенного. Это физика. Но, поскольку мы находимся в Куполе, искажённом пространстве, то и законы физики здесь искажены. Но базис всё ещё остаётся неизменным. Свет несёт энергию, а тени - это есть последствия её поглощения. Мы видим свет из глаз, потому что они являются проводником энергии души, душа есть сочетание электрических импульсов тела с чем-то, до чего наша наука ещё не дошла, а лазерный луч красного цвета это концентрат световой энергии, который прорывается через подавляющее световой спектр поле Купола. Сам Купол является лишь инструментом, но что за ним стоит? Чья-то воля? Продукт запретных технологий? Я не могу сказать точно. Мы все получили свои способности по той причине, что стали проводниками энергии Купола и научились применять её в том русле, которое нам ближе и понятнее всего. Мои молитвы, видения Рыси, сверхсила Кэмэла, смерть и воскрешение Ковбоя. Каждый из нас что-то приобрёл здесь, и одновременно что-то потерял. Мы манипулируем континуумом внутри Купола в меру наших сил, вне зависимости от того, верим ли мы в некоего Бога или нет, а Купол заставляет нас страдать за это. Странные вещи, происходящие с Ковбоем, Немезида, пришедшая за Кэмэлом, и ещё что-то, отчего вы вылетели прямо из воздуха к нам. Но чаще всего Купол отнимает разум, что мы увидели на примере несчастного солдата.
      Выдав монолог, Альберт флегматично замолчал.
      — Возможно и то и другое. В смысле и чья-то воля и продукт запретных технологий. Способности — синтез энергии с душой? А потеря и находка — для поддержания энергетического баланса. Страдания же... я бы назвал это последствием того, что нагрузка не расчитана ни на наше тело, ни на нашу психику. Как-то так. — После чего Виконт кивнул Святоше, мол, добавить ему пока к этому больше нечего.
      - Ты уж определись, старик. – подвела конечный итог Софи, растянув свои длинные ноги на полу. – Сначала вёл проповеди про Бога в подполье. Теперь говоришь, что не прочь служить Богу-Машине. Тебе лишь бы какую-нибудь удобоваримую фантазию в голове поддерживать, чтобы продолжать своё дело.
      Девушка с комфортом раскинула все конечности в отсеке, предназначенном для шести человек.
      - Ах да. Тебя же на пляже не было. Вкратце, всем здесь заведует моя сестра-близняшка. Зовут её Нулевым Знаменателем. Её люди создали. Как я поняла она тут вместо безумного экспериментатора. Опыты проводит. А ещё мне было видение, что весь мир поглотит Купол. Потом Земля взорвётся, станет плоской, распадётся на острова. Эти острова соберёт пропитанное чем-то фиолетовым ядро и… и… на этом моменте у меня закончилась травка. – Софи истерично расхохоталась.
      – Ну пиздец какой-то, согласитесь? Голова ходит кругом. Я уже и не понимаю зачем сюда пришла. Давайте на всё плюнем и обратно поедем? Загоним эту Искру и будем жить припеваючи! Как тебе идея, здоровяк? – Софи постучала локтём по стене, привлекая внимание Кэмэла.
      — Это не все, — добавил Виконт, когда Рысь истерично расхохоталась. — Когда ты начала тогда кричать, требовать информацию, ИИ скафандра выдал видеозапись, хоть и обрывочную и малопонятную, но все же, связанную с этим взрывом земли. Возможно, там есть еще видеозаписи. Только нужно знать, что запрашивать.

      Тем временем, с максимальным комфортом устроившись на прохладной броне, Ковбой пронизывал окружающую среду своими многократно усиленными органами чувств. Салон "Брэдли" был не исключением. Если сначала Джон еще прислушивался к беседе внутри, то где-то на очередном запутанном монологе Святоши, сталкер перестал обращать внимание на слова, оставив их на уровне фонового шума.

      Кэмэл слушал эту дискуссию вполовину уха (тем более что плохо было слышно из-за мотора), считая свой мозг слишком маленьким для осознавания вопросов вселенского масштаба. Он жил в своём микромирке, и важными ему казались вещи, которые в сравнении со вселенной ничтожнее, чем какая-нибудь пылинка в сравнении с ним самим. Не хотелось Кэмэлу ощущать себя таким ничтожным и незначительным. Неприятно. Хватит ему неприятных знаний о себе и без этого. Потому он был сосредоточен на вождении, когда его вдруг похлопали по плечу
      - А? - Переспросил вояка, обернувшись к девушке и стараясь перекричать мотор. - Обратно?
      Обдумав ответ, бородач пожал плечами.
      - Можно и обратно. Только скажи, и я развернусь.
      На самом деле Кэмэл и не знал, хочется ли ему разворачиваться. Вперед идти было страшно. Но куда было возвращаться? И ведь... Хотелось снова столкнуться с глодающими душу демонами. Увидеть лицом к лицу все медленно убивающие сомнения и страхи. Сразиться с прошлым. А потом можно и вернуться - новым человеком. Но всё же, а стоит ли? А не хватит ли с него? Сам он не решит. Пусть уж за него, как обычно, решит его командир.
      - Ну так что, мне разворачиваться?
      Раз уж конечный выбор предоставили Рыси, то та особо долго думать не стала. В своей личной цели она успела сильно усомниться, всё новые и новые безумные встречи, и психоделические откровения окончательно вогнали её в тупик, а что касается денег, то набранные артефакты они продадут за хорошие деньги. Можно будет слетать на Мальдивы уже по нормальному. В конце концов они просто наёмники. И пришли сюда зарабатывать деньги. Эта цель успешно выполнена.
      - Разворачивай. – коротко отозвалась Рысь и закрыла глаза, скрестив руки у себя на груди.

      Услышав приказ, Кэмэл мгновенно застопорил гусеницы, и бронетранспортёр резко затормозил, по инерции проскрежетав гусеницами по асфальту. Пассажиров от резкого торможения бросило вперёд вместе со всем грузом. Затем гусеницы за крежетали вновь, пущенные противоходом, и Брэдли всем корпусом развернулся на месте.
      Мельком проскочившее слово "обратно" заставило Ковбоя слегка заволноваться и снова начать подслушивать. Джон не в курсе был, что произошло с Рысью за время его отсутствия, и потому такие откровения его изрядно удивили. Ухватившись за выступы на машине, Ривз сумел удержаться во время экстремального разворота.
      Резкий разворот, - машины, диалога, всей ситуации вообще, - закономерно застал Святошу врасплох. Он сильно, но в то же время неприятно, удивился. Сидя со слегка потерянным, плюс к тому прифигевшим лицом, старик немного помедлил, бросая взгляды из стороны в сторону. О том, чтобы продолжать беседу, только что вроде бы неплохо шедшую, уже не было никакой речи. Ситуация напряглась до потрескивания статики в воздухе.

      - Кто хочет остаться - можете сойти. - Объявил Кэмэл всем присутствующим. - Вроде у вас были свои цели. А я сюда попёрся бабла зашибить и в тюрьме не оказаться. С меня, пожалуй, реально хватит. Так что мы с Софи домой, пока ещё можем.
      — Нет, — как всегда спокойно и сдержанно отреагировал Йен на идею загнать Искру и повернуть назад. На мгновение в его взгляде промелькнуло разочарование. В какие-то моменты ему казалось, что в Рыси есть что-то большее, чем провести всю жизнь в праздности, лежа на песке на берегу моря. Впрочем, и это тоже хорошее желание. — Я не отдам Искру, пока не узнаю... пока не узнаю. Будешь отбирать?
      Похоже, что мнениие Ковбоя вообще никто спрашивать не собирался, но парня это не остановило и, поразмышляв пару мгновений, он настойчиво постучал в ближайший люк. Дождавшись, когда ему кто-нибудь откроет, Ковбой свесил свою несуразную башку в отверстие:
      - Не хочу портить вашу идиллию, но мы вообще-то не просто так сюда ехали. Если ты, Рысь, еще не раздолбала камеры, конечно. - Джон многозначительно перемигнулся диодами на антеннах. - Наше задание. Вряд ли заказчик будет рад, если его так просто кинут. Не знаю, как у вас, а у меня сложилось впечатление, что после этого жить "припеваючи" никто вам не даст, с учетом того, сколько в нас вбухали аванса и средств. Если меня, допустим, просто сдадут на опыты, то вас, ребята, могут и рыб кормить отправить. Вам так не кажется? Или вы думаете, что деньги вас спасут?
      Так и не высказав своих предпочтений, Джон сложил руки под подбородком и вперил немигающие окуляры в Рысь с Кэмэлом.

      Честно говоря, то, как сначала говорила Рысь о возвращении, Йену показалось, что она не всерьез. Мало ли, может разыгрывает или пытается на понт взять. От такой цепляющейся по любому поводу колючки можно было легко ожидать чего-то подобного. Но когда он понял, что направление путешествия сменилось на противоположное, а разворот иллюзией не был точно, в его спокойствии появилось напряжение, которое он даже не пытался скрывать. Сказать ему на это было нечего. Они предельно ясно озвучили свои цели. Что же, пусть так. Все также молча он потянулся к скафандру, и, взяв его, а заодно и оружие с другими своими вещами, полез к люку.
      — Надеюсь, вы знаете, где ваш дом, — добавил напоследок, выделив голосом последнее слово, очевидно подразумевая под ним нечто больше, чем участок земли или коробку с удобствами, прежде чем вылезти наружу.
      - Вы серьёзно? - всё же задал вопрос Святоша, нарочито медленно засобиравшись и рукой притормозив Виконта, - и даже до Алиески не подбросите?

      - А мы ему что, эсэмэску пошлём, что вернулись? - Фыркнул Кэмэл в ответ на вопрос Ковбоя. - Да в этом Куполе пропасть как два пальца, а до центра вообще никто не добирался. Вот и пусть думает, что пропали. Нас наверняка ещё загодя списали в невозвратные. А даже если... Ну пусть попробуют. Я тут и не таких тварей ломал, чтоб потом людей бояться.
      После он обратился к Виконту, для чего пришлось кричать громче, чтобы он слышал его сквозь переборку.
      - Слышь, британец, а ты не много на себя взял? Не ты Искру добыл, и не тебе ею распоряжаться. Так что если у тебя есть хоть капля честности, ты её вернешь. А нет - ну и подавись. Вместо неё можно нормально загнать и мой хабар. Сферу, скафандр, вот эту всю херню. Сойдут за подарок иного мира.
      Последним он дал ответ Святоше.
      - Да, я серьёзно. Я раньше не думал как следует, просто тащился за всеми, мол, куда все, туда и я. Как овца на привязи. Привык так жить. А теперь вот задумался - а на кой оно мне, вот это вот всё? Видеть старых мертвецов, медленно сходить с ума, кровь лить, жилы из себя тянуть. Ради бабок? Ну вот сейчас у меня есть нормальный шанс зашибить бабок, мне незачем для этого лезть в очко Сатаны. Мы ещё даже до Алиески не добрались, а меня уже дважды наизнанку вывернул этот Купол, пропади он пропадом. Я не хочу кончить как Ковбой. Тогда мне вообще от сюда будет не вернуться. А пока ещё я могу. И именно это я и сделаю. И вам советую тоже.
      Упершись лбом в окуляр, Кэмэл устало добавил.
      - А если хотите дальше идти, то идите пехом. Извините уж, но я хочу свалить побыстрее и побезопаснее. Тем более, мы всё равно хотели топать это расстояние на своих двоих. Пушки можете забирать.
      Джон помедлил с ответом. Было в словах Кэмэла разумное зерно, но всё таки...
      - Я бы на твоем месте не был так уверен...

      Впрочем, для себя Ковбой все равно не видел пути назад, по крайней мере сейчас. Странно выходит, начинал с одними людьми, а заканчивать будет с другими, одного из которых вообще не знает. Ни вражды, ни особой привязанности к Кэмэлу с Рысью он не испытывал, но оставаться без только что добытого транспорта, равно как и без полезной штуковины - не самая приятная перспектива. И пока обстановка накалялась, Ковбой предавался сомнениям.

      Рысь выглядела немного подавлено. Несмотря на своё смелое заявление всё же высказала она его малость импульсивно. А тут Кэмэл её сразу поддержал. Видать у солдата тоже порядком накипело от всего происходящего. В общем получилось как-то неловко перед остальными.
      Отказ Виконта отдавать Искру в принципе Рысь понимала. Не за деньгами он приехал. Впрочем, Софи всё-таки решила ему напомнить:
      - Это не книжка с картинками, Йен. Артефакт опасен и постепенно подводит тебя к безумию. Что ты хочешь у него узнать? Эту штука показывает тебе только то, что хочет. Как бы абсурдно это не звучало. Лучше избавиться от него. Продать учёным, пускай возятся. Ничем хорошим эта одержимость для тебя не закончиться. – Софи пыталась быть рациональной. Хотя её тоже немного покоробил тот факт, что Виконт решил захапать дорогостоящий артефакт лично себе. Как-никак вместе его добывали.
      Но раздухарившегося бородача она всё-таки решила немного успокоить. Положила ему руку на плечо и проникновенно сказала:
      - Тише, Ник. Вспомни, Виконт помог нам разобраться с пришельцами из ада, хотя мог спокойно уйти вслед за Рэд. И даже заплатил за это жизнью. А Святоша залечил твои раны. Если они хотят продолжать путь, то мы хотя бы должны довести ребят до Алиески. К тому же скоро ночь. Заночуем вместе и поедем с утра в обратный путь.
      На Ковбоя же она посмотрела с удивлением. А потом улыбнулась.
      - В городе нас ждёт оживший танк и целая дивизия зомбированных бессмертных солдат. Думаешь какой-то толстосум испугает нас больше? – потерев носком землю под ногами, она виновато сказала:
      - Простите меня, но я просто не знаю зачем дальше так рисковать жизнями. Я сюда пришла изначально, чтобы упокоить своих родных. Но их тела, наверняка, сожрал этот прожорливый танк. А души… Ну. – девушка замялась. - Со мной недавно говорил отец. Кажется… не стоит о них больше волноваться. Больше о себе.
      Вновь переведя взгляд на Ковбоя, она добавила.
      - Подумай и ты, Ковбой, зачем идёшь к центру. По-моему, ты и сам не знаешь. Просто признавать не хочешь.

      Уважение к сану действовало на Виконта безотказно. Мужчина вместо того, как и собирался, чтобы вылезти, уселся обратно. Однако, вещи обратно на места класть не спешил.
      — Честность?!
      Глаза Йена потемнели. Впервые в них засветились эмоции, которые годами он учился сдерживать.
      — Вы сами отдали ее мне, потому что испугались ее воздействия. Искра - кладезь знаний, как старинная книга, содержащая ключи к древним знаниям. Да отдать ее не в те руки - просто кощунство, не говоря о том, что вынести ее Зоны может быть просто опасно.
      А вот отсутствие агрессии в голосе Софи вернуло Йену прежнее состояние. Ледяной тон мужчины постепенно теплел.
      — Одержимым быть не всегда плохо. Точнее быть немного одержимым неплохо. Иначе жизнь превращается в рутину и тогда начинается негативная одержимость — бегство от скуки. И потом, разве люди поступают не также? Мы тоже показываем другим только то, что хотим. — При этом Виконт взял руки девушки в свои и приложил к вискам, чтоб она снова могла заглянуть в его прошлое, как при первой встрече. — Вот как сейчас: сам, добровольно. И еще, мы не только рискуем, мы теперь живем здесь. — И несколько жестко добавил: — Стивен.
      - А твои руки это те, чтоли? Ты, типа, честнее , разумнее и светлее каких-нибудь институтских ботаников? Ну-ну. - Кэмэл фыркнул, хотя его пыл и немного остудила Рысь. - Интеллигент, которому скучно жить нормально, вот и весь ты. А если я у тебя, обормота, решу отобрать эту штуку, то ты ради неё пристрелишь меня? Да?
      Кэмэл фыркнул. А потом вновь начал разворачивать "Брэдли".
      - Ладно. Довезу вас до Алиески. А потом решим, что делать дальше.

      Явно слова Рыси не дошли до адресата. А даже наоборот, спровоцировали Виконта показать лицо этого самого фанатика. Выглядело немного пугающе, честно говоря. Рысь на манер Кэмэла была вполне готова поверить, что Йен мог пойти на крайние меры, чтобы сохранить эту непонятную штуковину.
      И, по правде говоря, странные речи об одержимости возникшие опасения нисколечко не рассеяли. Скорее только укрепили. Недоумённо захлопав глазами и опасливо дёрнувшись, когда Виконт взял её руки, Рысь совершенно честно призналась:
      - Ты сейчас говоришь, как чокнутый, Йен. Это пугает. Ты всегда был таким, или Искра тебе и сейчас что-то нашёптывает?
      Впрочем, она позволила ему приблизить руки к вискам. Склонила голову, Софи внимательно посмотрев в глаза мужчины.
      - Что ты мне хочешь показать? – заинтересовано спросила. Сопоставив названное имя и самого Виконта, она сосредоточилась и постепенно погрузилась в транс.

      Жил-был Пёсель.
      - Кто у нас тут "хороший мальчик"? - хитро спрашивали его люди.
      - Кто? Кто? - мучился от бесконечных догадок пёсик, хотя окружающие слышали лишь "Гав! Гав!"
      - Конечно же, ты! - льстили ему люди.
      - Да! Да! - радостно соглашался простодушный собакен, подставляя голову, чтобы её погладили.
      Сиба-ину жил когда-то внутри настоящей американской мечты. Частный двухэтажный дом на краю речки, из окон коего открывались замечательные виды на пейзажи Аляски. Семья, полная любви и заботы. Вежливые соседи. Состоявшиеся родители. Подающие надежды дети. И счастливый Пёсель. Возможно, он тогда имел настоящую кличку. Но история запомнила его лишь как хорошего мальчика.
      Внутренняя и внешняя гармония пронизывали этот маленький мирок.
      Его идиллия разрушилась за пресловутые "Пять Минут Судьбы".
      Пёсель тогда проснулся с чувством смутной тревоги, пронизывавшей атмосферу Матануска-Суситна. Тихая ночь, стрекот жучков. Иррациональный страх. Бессмысленная беготня по спящему дому, те самые "тыгыдык-тыгыдык", и слова из комнат домочадцев "ох, Пёсель, дай поспать". Внутренний компас собаки бешено вращался из стороны в сторону, не давая той сориентироваться в собственных ощущениях. Когда пёс в отчаянии выглянул в окно, в ту же секунду ночь сменилась днём, а быстрое цунами видимой глазом ударной волны прокатилось по всему видимому пейзажу Аляски и врезалось в дом, перевернув в нём всё вверх дном.
      Свет опять сменился тьмой. Бездна поглотила Аляску. Лето превратилось в зиму.
      Американская мечта разрушилась, как зубы, вкусившие мороженое сразу после горячего чая.
      Семья распадалась прямо на глазах. Члены дистанцировались друг от друга, разлагались морально, изменялись физически. Ссоры, стенания, вспышки гнева и порывы безумия, жуткие изменения в телах и ужасающие чёрные пятна, что проступали и сочились из кожи. Пейзажи за окном деградировали. Среди всего этого жил несчастный Пёсель. О нём забыли. Его пинали, как вещь. Он не понимал, что происходит. Ему было страшно. И больно смотреть, как некогда близкие люди превращались в чудовищ. Они больше не кормили и не гладили его, не выгуливали и не убирали за ним.
      И тогда он ушёл из дома.
      Он скитался по мёртвым улицам неизвестного ему города. Искал, что бы сожрать. Голод скручивал его живот, и дошло до того, что он готов был съесть даже шину машины. "Я хочу есть", - думал Пёсель, - "пусть эта штука будет моей едой!" И почувствовал Пёсель, как что-то изменилось внутри него. Хватанул зубами за резину, да и оторвал ту от колеса. И понял он, что это вкусно...
      Святоша притормозил Рысь от поспешных решений. В своём стиле напомнил о том, что в одиночку гулять под Куполом опасно, а олень, как и собака, особой защиты от разрушения психики не гарантировали, не считая чисто психологического успокоения. А оно легко превращалось в обман. Счастье животных было в их тупости, она же лишала их того, что люди называли "душой". И пусть способность к разговору имелась у сиба-ину, это лишь говорило об её странной особенности. Очень необычной, но не более любопытной, чем стремление общаться только с Ковбоем.
      В итоге, Рока отпустили погулять одного по округе. Олень безо всякого флюгера понимал, куда ветер дул, отчего убежал искать добычу в одном ему только известном направлении. Собакен тоже бродил туда и сюда, живя своей жизнью, но показывал себя существом социальным, в том плане, что всегда возвращался к Ковбою, чтобы попросить того решить какую-нибудь проблему, попутно выдавая случайные комментарии по незначительным событиям и окружению.

      Дорога к Анкориджу, когда-то вымощенная жёлтой линией на карте.
      В серых тонах Зоны она смотрелась невзрачно, негостеприимно, но хотя бы до сих пор вела к хоть и совершенно не изумрудному, но всё-таки городу. Или же так казалось путникам. В свете недавнего события отличение реальности от вымысла собственной головы требовало напряжения оной. Они шли по дороге, и созерцали следы безумия ландшафтного дизайнера. Те из них, которые проглядывались сквозь туман. Там, за его завесой, среди белых пятен света возвышались большие тёмные силуэты размытых разломов, что выпячивали наружу деформации земной коры.
      Аномалии... ничего особенного, что нельзя было бы обойти. Хотя Рысь понемногу начинала ощущать, что чем дальше в Зону, тем интереснее сюрпризы, которые могли поджидать там. В том числе, неприятные. Но пока что обходилось без эксцессов. Даже случайных и не очень встреч в первые пару часов ходьбы не намечалось. Зона снова опустела. Относительно, если не считать редких Потерянных и других животных, что иногда мелькали между стволами мрачных деревьев. И всё-таки вокруг было тихо и спокойно.

      Пока в какой-то момент сталкеры не увидели, что навстречу к ним приближается что-то массивное.
      Силуэт всё более чётко оформлялся в тумане, пока перед глазами компании не сконцентрировалась потрясающая в своём сюрреализме картина. Знаменитая БМП армии США, старый добрый "Брэдли". Машина, хорошо зарекомендовавшая везде, в том числе и Ираке. Кэмэл легко узнал её уже по одной только форме корпуса. Ему доводилось как-то побыть на месте механика-водителя, хотя чаще парень ездил в отделении для десанта.
      Это был целый "Брэдли"... он ехал... на силе трёх огромных кабанов. Они тянули машину мощными тросами, которые закусили в зубах посредством импровизированного ярма. Гусеницы БМП, скребущие по асфальту, создавали невыносимый для ушей звук, но "кучера", казалось, это нисколько не смущало. Крупный мужчина, солдат по форме США, сидел на лобовых бронелистах "колесницы" и гнал троицу скотин при помощи кнута.
      - Шевелитесь, свиньи войны! - зычным басом орал безумный сержант, - проклятые мексиканцы скоро поработят Великую Америку!

Небольшое ответвление.
Кошмар на трассе 80.

Воздух был на удивление холодным, и чистым. Он не был сырым, вязким. Скорее остро пах озоном. Погода была стоячей, пускай звёзды медленно затянула туча, тянущаяся с востока, и медленно накрывшая кафе. Когда все машины уехали, а парковка опустела, Юко осталась совсем одна. Одна на этом громадном пустом месте. Под рукой было оружие. Была её винтовка. Был её мечь. Была буталка из-под пива. Кто-то скажет, что последнее плохо вписывается в общий ряд, но лишь потому, что люди стали забывать как выглядят настоящие розочки. Кажется, совсем скоро должен был начаться дождь. Машин, проезжающих мимо закусочной, становилось всё меньше и меньше, когда часы приблизились почти что к полуночи. Ещё бы. Ведь это была не основная дорога, а съездом на шоссе мало кто пользовался. Юко прикончила бутылку в рекордные сроки. Хотя, никто бы инее поверил, что та дожила бы до утра. Постепенно поднялся ветер, из-за чего волосы стали спадать на лицо наёмницы, закрывая обзор. Впрочем, и с этой напастью можно было справиться. В отличье от просто чудовищной скуки!..

Глаза медленно слипались. И непонятно было, вызвано ли то холодной погодой, бутылочкой светлого, или же чем-то ещё. Но, постепенно адреналин от недавней битвы спадал, как и кураж от разговора с Харадой. И в какой-то момента, бандитка откровенно начала клевать носом. Ветер стал постепенно усиливаться, а растущая луна окончательно скрылась за свинцовыми облаками. Совсем скоро должен был начаться дождь, и, Юко неплохо было бы забраться в машину. Или же зайти в кафе. Пожалуй, последнее было наиболее разумным решением, хотя бы потому, что в машине драться с Харадой было бы сложно. Мысли лениво ползали в голове у девушки, она прикрыла глаза всего на одну короткую секундочку, и случайно…

…Дёрнула рукой. Бутылка. Что стояла под ней, с гулом упала на землю, и покатилась прочь. Сонливость как рукой сняло, из-за этого раздражающего, шуршащего звука. Пустая тара резво котилась по пустйо парковке, мимо машины придавившей упырей. И изломанного трупа одного из них. Мимо грузовика с прицепленным к нему здоровенным контейнером (последний явно принадлежал дальнобойщику), всё дальше, и дальше, и дальше, перекатившись на дорогу, только-только высохшую после дождя. Бутылка резко остановилась. Где именно Юко не поняла. Просто резко прервался звук катящейся пустой бутыли. И только сейчас девушка поняла, что вокруг стало как-то совсем темно. Буквально, кафе отбрасывало вокруг себя кольцо света, как и здоровенная вывеска напротив него, охватывая парковку, небольшую часть перелеска за кафе, и кусочек дороги перед вывеской. Всё же остальное пространство плыло в смолистой, чернильной мгле. Что-то звякнуло.

На самом краю светового кольца, прямо на поребрике рядом со съездом с парковки на дорогу, стояла пустая бутылка из-под пива, блестя своими отполированными, влажными боками. В темноте, с трудом, но всё же, Юко различала чей-то силуэт, стоявший прямо рядом с бутылкой. Вывеска напротив дороги начала моргать, и частота моргания постепенно возрастала, пока, с громким «пшыком», та не взорвалась, орошая пространство вокруг себя снопом искр. Буквально через мгновение, что-то вновь звякнуло. А ранее находившаяся в кольце света зона на дороге погрузилась во тьму. Во тьме что-то двигалось, становясь всё ближе, и ближе. Как акула, кружа вокруг кафе. И глядя на неё из густой чернильной мглы.

- Что ж, резонно. - Ответила на разъяснения "своего рода учёного". Очередное упоминание туалетной принцессы вынудило Абигейл мысленно поёжиться. Желание спросить, что же сталось с буквально находившейся в руках у мозгоправа столь многообещающей подопытной, чуть ли не отдавалось настоящей чесоткой, но в своём стремлении не дать отголоскам прошлого просочиться в свою новую жизнь она была решительнее. Юля же... да, наверное, сейчас в Нью-рэйвен-сити о подвигах маленького карателя в розовом платьице не слыхал разве что живущий под камнем. То, как это чудовище в личине ребёнка мозолило глаза акулам города своими выходками, и то, как оно же умудрялось избежать поимки или расправы, говорило... о многом.

- Слизисс Андиалейт. - Хмыкнув, посмотрела в опустевшую чашку. - Нет. Ну, не совсем. - Вяло покачала головой из стороны в сторону. Перед глазами хирурга бегло мелькали хорошенько отбившиеся в памяти картины событий столкновения в пресловутом переулке. Обладательница выдающихся волос и столь же выдающихся бёдер, чуть ли не жмущаяся к человеку, который сломал ей жизнь. Извивающаяся скользкая туша кроваво-красного цвета, заключающая её первого "цепного пса" в питоньи объятия. - Не к ней конкретно. - Смутный тон лаборантки отчётливо говорил о том, что на этой фразе ей хотелось закрыть тему того, что связывало её со всякими любительницами щупалец. Кажется, одним из главных преимуществ работы на Блэклаб перед принадлежностью к Картелю было то, что "коллеги" тут не особо торопились тебя жрать, препарировать или приносить в жертву. Конечно, быть может, Эрмитейдж чего-то не знала... но всё же?

Взгляд светло-карих глаз, моментально пропустив что-то про грузчиков, медленно прошёлся по объявлению. После первой же секунды чтения слегка расклеившаяся докторша заметно оживилась, резким движением придвинув газету к себе. Ну нет, таких совпадений же просто не бывает. Не может быть. С долей сомнения посмотрела на агента, после снова пройдясь по абзацу глазами.

Насколько знавала экс-культистка, назвать Инкогнитуса жуликом и подлецом мог бы только очень глумливый подонок. Наверное, ни в одном из существующих и когда-либо существовавших на свете языков не существовало слов, которыми можно было описать всё коварство, всю жёлчность, всю беспринципность этого человека, если его, конечно, ещё можно было человеком считать. Но в то же время он был истинным гуру тёмных магических искусств... конечно, невозможно близкая к единице вероятность того, что в глубинах рэйвенвудской канализации лаборантку ожидала только западня, буквально брезжила перед глазами, взрываясь предупредительными искрами, но... а что, если нет? Что, если прямо сейчас она, руководствуясь одной лишь паранойей, отбросит так кстати подворачивающийся под руку шанс раскопать золотую жилу? Даже если всё и окажется просто-напросто капканом, она ведь будет там не одна, верно..?

- Инкогнитус. - Уловив взгляд собеседника, выдержала ещё несколько секунд и наконец приняла решение. - Поглядим ещё, чья миссия будет более самоубийственной. - Слабо улыбнулась, облокотившись о стол. Тон Абигейл стал немного мягче. Всё же эта встреча, быть может, окажется для них последней. - Удачи, Стоун. Береги себя.

      Джон заметил краем глаза, как Рысь с Кэмэлом отошли в сторонку, но не придал этому большого значения. Его куда больше взволновал внезапно посерьезневший Святоша. Ковбой инстинктивно попятился, но Торгаш опередил его в этом, натянув цепь до предела. Беспокойство, не страх, смешивалось с любопытством в мыслях Ривза.
      - Споко... - хотел было осадить он напарника, подняв руку в предостерегающем жесте, но до его слуха донеслись слова Рыси. Злые, режущие ножом по живому, обвиняющие слова. Джон застыл, и без того путаные мысли начали слипаться в пульсирующий клубок. Он долго терпел, пытался сделать так, как будет лучше для всех, шел на уступки. А теперь он трус? Теперь он ничтожество? Когда он заряжал шесть патронов в револьвер, он тоже был трусом? Когда он первым входил в заброшенный центр, он тоже был ничтожеством? Когда он уничтожал орду Потерянных, ему тоже было плевать на всех? Это так теперь называется? Что она вообще знает? Что ей дает право разевать свой грязный рот? Джон вспоминал предыдущие дни, воспоминания перемешивались друг с другом причудливыми формами, к ним прибавлялись еще более ранние. О былых авантюрах, о рискованных предприятиях, о диком азарте, который никак не вязался с нынешней осторожностью и рассудительностью. А еще Ковбой вспомнил о том, для чего он вернулся в мир живых.

      Зрение застилало белым, а слух наполнялся звенящей тишиной. Ковбой почти перестал отдавать себе отчет. Дрожь отдавала даже в покрытые черной слизью руки, которые рванули к пистолетам. Один из них уставился в лоб Святоше. Другой нацелился прямо на Рысь.

      Автомат на плече за это время крутанулся в сторону Торгаша и залил его свинцовым дождём.

      Кэмэл, что уж скрывать, был абсолютно солидарен с Рысью в её оценке ситуации. Но искать объяснения случившемуся у него уже не было никаких моральных сил. Собственно говоря, моральные силы и стойкость Кэмэла после всего случившегося дали ощутимую трещину, и только боевая ситуация не позволяла ему сломаться. Тогда он полностью сосредоточился на противнике, и применил тот же трюк обезличивания, какой применяла вся современная армия - не враг, и даже не противник, а цель, не убийство, а ликвидация или поражение, и так далее. А когда всё было позади - так уже не получалось. Он видел их, видел Кассиль, видел, как надругался Купол над её образом, слышал все эти слова, бьющие прямо в цель мимо любой брони, что скафандра, что собственной опустошенности и безразличия, и это сломало его. Он не ответил Рыси, не смог. Он даже отвернулся от неё, так и стоя с опущенными плечами и повисшими вдоль тела искалеченными руками. И только подойдя к вояке ближе, чтобы вколоть ему стимулятор, она услышала тихие, старательно сдерживаемые всхлипы.

      Ник плакал. Он, признаться, уже забыл, когда это с ним случалось в последний раз. Давно. Очень давно. Кажется, даже когда Кассиль умерла, он уже не мог плакать. Кричать от ярости и ненависти, срывая глотку - сколько угодно. Мучиться от собственного бессилия - сколько угодно. Но не плакать, нет, плакать он тогда уже не умел. А теперь слезы шли сами, и ничем их было не сдержать. Они стекали целыми ручьями, заволакивая взор Ника мутной пеленой, струились по щекам, пропитывая их солью, и исчезали в косматой бороде, слипшейся от крови неприятными клоками вокруг губ и под носом. И даже вытереть слез Кэмэл не мог - руки не подымались, а лицо заслоняло треснувшее забрало. Оставалось только стоять и подавлять неконтролируемые всхлипы, идущие из горла, и стараться не задохнуться от огромного кома, застрявшего в горле в довесок к саднящим от внутренних повреждений легким. Если бы он заговорил, его голос бы сорвался на жалкие блеющие заикания, как было в детстве. Звук срывающегося и жалкого голоса Ника, когда тот плакал, невероятно бесил Марти Рутледжа. Однажды тот даже запустил ему в голову пивной бутылкой в приступе ярости, услышав плач. Чертовски больно, а ещё больше обидно.

      Всхлипы усилились, а плечи слегка задрожали. Окровавленные и икривлённные пальцы дрогнули. на секунду попытавшись сжаться в кулаки.

- Это же... Бледная Бетти! Та самая... - дрогнувшим голосом проговорил старый хоббит, пятясь от восставшей. Затем он оглянулся назад и крикнул замершим за его спиной молодым полуросликам: - Бегите, глупцы! Бегите, пока она не начала ПЕТЬ!

Мертвячка издала ужасающее шипение и следующие полминуты гонялась за стариком по всему кораблю, пока наконец не загнала чуть ли не на самую верхушку мачты, где, парировав все его попытки контратаковать, проткнула хоббита шпагой, схватила уже мертвую тушку за шиворот и отправила на корм рыбам с помощью мощного пинка.

- НУ ЧТО, ЕСТЬ ЕЩЕ НА ЭТОМ СРАНОМ КОРАБЛЕ МУЗЫКАЛЬНЫЕ КРИТИКИ?! - донеслось с мачты.

  Грим продолжал отчаянно возиться под живым ковром галдящих хоббитов. Жизнь мало помалу покидала его, вытекая через десятки ран и порезов. Орк чувствовал неотвратимую поступь своего тезки, Мрачного Жнеца.
Пират обратил страдающий взор к небесам.
Облака вдруг разошлись в стороны, и в лазури проявился зыбкий образ Грома д'Арка (да, у орков туговато с фантазией).

  - СЫН, - раздался громоподобный голос покойного д'Арка-старшего, и эхо разнесло его над волнами, - ХУЛИ ТЫ ТАКОЕ ЖОПОРУКОЕ МУДЛО? ТЫ ЧТО, СОБРАЛСЯ ПРОДУТЬ В ДРАКЕ ХОББИТАМ? ПАЦАНЫ НЕ ПОЙМУТ.

  Стоящие за могучим плечом папаши смутные силуэты пацанов угрюмо закивали.

  - А НУ КА СОБРАЛ ЖОПУ В ГОРСТЬ, ВСТАЛ И ПОКАЗАЛ ЭТИМ НЕДОМЕРКАМ, ИЗ ЧЕГО СДЕЛАНЫ Д'АРКИ! И УЧТИ, ЕСЛИ ПОМРЕШЬ, ЛУЧШЕ ТЕБЕ ПОИСКАТЬ ДРУГУЮ ПРЕИСПОДНЮЮ, ПОТОМУ ЧТО В ЭТОЙ ТЕБЯ БУДУ ЖДАТЬ Я!

  Мираж заколыхался и растворился, но некоторое время в отдалении еще раздавался призрачный шепот. «Нет, вы видели? Блядские хоббиты! Ну охуеть теперь вообще.»

  Воодушевленный (и напуганный до усрачки) видением Грим взревел и поднялся на ноги, расшвыряв гроздьями висящих на нем коротышек. Отмахнулся топором, и один из полуросликов свалился в кучу собственных потрохов. Еще один мохноногий прыснул было в сторону, но повстречался с могучим орочьим сапогом и, протяжно визжа, улетел за борт.
Грим был сплошь покрыт кровью, хрипло и тяжело дышал, вытаращенный глаз пылал алой ненавистью, словом, орк являл собой воплощенного демона отмщения.
Окружившие его коротышки попятились, ощетинившись остренькими железками.

Полундра! Корабль дал течь и собирается отправиться чесать килем дно океана! Все самые ловкие малые уселись за орудия, а значит нужно идти и чинить самому. Томас гуськом направился в трюм в поисках потока соленой воды. И он его нашел! Небольшая дырень от ядра медленно заполняла помещение. Томас знал что делать. Он засунул в большую дыру свой зад, а в дыры поменьше - пальцы и ноги. Ктож знал что мимо будет проплывать акула, которой торчащий зад придется по нраву! Сначала она просто бумнулась об Каспара, а потом откровенно принялась его жрать. Услышав оры матросы таки достали пирата из дыры, спасая его из пасти озверевшей рыбы. Да, латать дыры у него получается весьма херово. Пусть теперь этим занимаются какие нибудь другие холопы.

А у Томми теперь нет куска жопы.

- Так ведь нету потолковее, - возразил капитану канонир, - есть только более растяпистые и менее растяпистые.

Шокри оценивающе поглядел на вражеский корабль, на свой, сравнил парусное и пушечное вооружение и наконец отдал команду:
- Фаэтон и Йорк к тяжелым орудиям, покажите нам остроту эльфийских глаз. К остальным: Туан, Ка'Нур, Бетти, Гормун, я и вон тот рыжий нахал. Остальные могут подносить заряды.

Когда артиллеристы разбежались по орудиям (не обошлось без толкотни и зуботычин), мистер Дан отдал дополнительные указания:
- Заряжаем сперва книппели, потом картечь. Не перепутайте: книппели сцеплены по два, как ваши яйца, а картечь мелкая, как ваши мозги.

Астра проводила завистливым взглядом остальных членов экипажа, с веселыми воплями и задорным матерком скатывающихся с корабля, для того чтобы поближе познакомится с кабаками и борделями Пиратской гавани. Сама минотавриха тоже с огромным удовольствием устроила бы загул, тратя честно награбленное баблишко, но будучи боцвумен, она прекрасно осозновала что на её широких плечах лежит обязанность восполнить потраченный об кобольдов личный состав. А значит никаких развлечений, пока она не найдет в этом гадюшнике достаточно уебков, которые могут хотя бы издалека и в темноте сойти за компетентных матросов. Тяжело вздохнув, Однорогая отправилась на поиски

**********************************************************************************************

Сбросив чью-то голую ногу (судя по всему женскую), со своей головы минотавриха с трудом поднялась на кровати, потирая раскалывающуюся на части башку. Где её одежда? Где она находится? Что вчера было? Кто все эти обнаженные тела вокруг? Почему у нее на роге висят чьи-то портки? Что это упирается ей в задницу? Чья здоровенная лапа шупает её за грудь? Это что тролль? Эй, а ну аккуратнее, ты придурок!
Хорошим ударом отправив не ожидавшего спросонья такой подлянки тролля, обратно в отруб и недовольно пробурчав что-то на тему того, что даже если ты переспал с женщиной, это не повод с утра распускать руки (особенно с такими-то когтищами) – Астра обхватила ноющую черепушку уже обеими ладонями и постаралась вспомнить чем же она занималась и как оказалась в этой ситуации.
Так. Значит сначала, она, как боцвумен приняла ответственное решение о том, что вместо того чтобы как все остальные пираты шляться по кабакам и борделями, ей стоит заняться пополнением команды. Затем, для выполнения это цели пошла искать подходящих кандидатов на роль членов экипажа. Искала она их по кабакам и борделям естественно, где же ещё! И все даже вроде бы шло неплохо, но потом как-то так получилось, что вначале она отвлеклась на дегустацию всех сортов пива, эля и рома в "Дохлой Рыбе" (а чего бы не погулять, за счет Бледной Бетти), затем ввязалась в соревнования по армреслингу (которое разумеется выиграла), затем ввязалась в драку (которую выиграла), затем в оргию (которую тоже конечно же выиграла... каким-то образом), затем забилась с Мамашей Сузи, из борделя в котором раньше работала что переспит с троллем (кстати надо будет забрать свой выигрыш...), а затем...
Сукабля, она что всю неделю пропустила? И так никого не нашла в команду?!

Астра задумчиво подергала ушами нервно прикусив губу. Так. Без паники. У нее тут, раз, два, три... двенадцать тел. Вроде бы все незнакомые, не считая тролля. Вполне хватит для того чтобы отчитаться перед капитаном! Правда половина портовые шлюхи, но минотавриха знала что в Пиратской гавани эта публика порой разбиралась в морском деле лучше любого матроса. Каких только познаний не наберешься во время минета... ладно, неважно. Главное – что целых одиннадцать матросов она для корабля собрала, значит свой долг может считать выполненным. А, нет, стоп – десять матросов! Этого парнишку она знает! Это тот самый юнга, который вчера приносил ей арбалет! Как же он здесь оказался? Астра поскребла в затылке, наморщив лоб, но тут её осенило. Точно! Во время очередной попойки, когда она в порыве самобичевания жаловалась каким-то незнакомцам что такую бешенную дьяволицу как Астра Однорогая никто никогда не полюбит, этот маленький полуорк-полугном, очевидно уже будучи в жопу бухим и не разобравшись кто говорит, полез на нее с кулаками требуя извиниться за то, что она оскорбляет такую замечательную женщину. Что настолько растрогало минотавриху, что она немедленно потащила его в свою каюту. Ну то есть сначала разбила ему табурет об голову конечно, но затем сразу потащила в свою каюту.

Тяжело вздохнув и откинувшись назад, опираясь обеими руками на койку, Однорогая подумала что во всей этой ситуации есть только один плюс – по-крайней мере капитан не узнает о том, что она натворила.
И разумеется в этот момент с кровати на которой она сидела раздалось хриплое сипение и обернувшись минотавриха обнаружила вдавленное в оную кровать её массивной тушей, обнаженное тело капитана. А в жопу ей значит упирается...
Приподнявшись с койки чтобы проверить свою гипотезу (и обнаружив что Фаэтон так-то неплохо экипирован для постельного абордажа, особенно для эльфа), Астра густо покраснела и произнесла обращаясь то ли к самой себе, то ли просто в пространство
– Вот же ж блядь...

К сожалению (или к счастью) детектив не особо обращал внимание на то, что делает там агент. У него были дела поважнее - однако то что Кен таки угостил ракетой Кобру с весьма хорошим итогом от Ньюмана не укрылось. Однако у него тут были свои проблемы, основной из которых был Череп и размышление над тем, стоит ли бежать или ещё нет. Агент был жив и что-то даже делал, Кобра - повержена, а Череп - дезориентирован. Да ещё и показал спину с интересной приспособой, могущей быть ёмкостью для боевого коктейля. И эту самую ёмкость было-бы не лишне разнести, дабы замедлить регенерацию. Правда, был ещё бустер на руке, но сейчас дело было не в нём.
"Похоже, я успею кое-что сделать до того как свалить..." - перезарядкой "сбросив" уже готовую к выстрелу цельную пулю, детектив прицельно выстрелил прямо в бачок Черепа. Было-бы забавнее, окажись у него там взрывоопасный газ под давлением - но... С чего-бы?
Главный вопрос был даже не в этом - а том, стоило ли пытаться добраться до лежащей Кобры, прострелив ей окуляр - или же пользоваться шансом и валить к херам отсюда, пока первая не поднялась, второй не восстановился, а третий - их отвлекает. Однако это означало бы оставление пусть и не коллеги - но всё-же человека - на верную смерть...
"Нельзя его так оставлять..." - наконец, принял решение самый глупый и честный детектив Нью-Рэйвенвуда. Возможно, это было решение, обрекавшее его на мучительную смерть.

      Альберт осмотрел бородача, пробормотал что-то про радиацию в собственную бороду. А потом вздохнул. В общем-то, его способности тоже требовали сил, а тех у святого отца на сегодня уже почти не осталось. Лимит "божьей помощи" подходил к концу, как ни крути. Но молитву от радиации он всё-таки прочитал. Сработала ли она? Ни священник, ни Кэмэл не чувствовали изменений. А свет сверху никого из них не озарил. Только тьма вокруг сгущалась.
      Рысь копалась в находках. Обнаружила кнопочку на скафандре, которая откупоривала тот оружейный чехол. Удивительное устройство действительно приподнялось над плечом и раскрылось как бутон, выдвинув приклад с рукоятью так, что десантник мог бы легко вынуть пушку в руки. Это, конечно же, уступало обычному ремню через плечо, или даже каким-нибудь магнитным пластинам. Причину, по которой переноску оружия сделали именно такой, сталкеры вряд ли узнали бы. Но предположений они могли сделать сколько угодно. Ну или просто пользоваться этим. Это их право.
      После того, как все собрались вокруг костра, Святоша начал своё повествование:
      - Чего-нибудь захватывающего, к сожалению, я вам рассказать не могу. Просто моя жизнь была скромной. В ней могло быть место подвигу, но я был далёк от таких мест. Моя семья - диссиденты из Советского Союза, которые перебрались на Аляску почти что перед началом Второй Мировой Войны. Я прожил почти всю свою жизнь в этих местах, а с появлением проклятого Купола их словно вывернули наизнанку, - сталкер тяжело вздохнул и покачал головой, оглядывая окрестности, - как я приобрёл свои способности? У меня нет точного ответа на этот вопрос. Хотя мои родители исповедовали православие и крестили меня, я сам большую часть жизни считал себя агностиком и носил крестик на шее только по той причине, что привык к нему. И эту часть жизни я тратил на изучение мира вокруг меня. Многое мне было любопытно. Помню, как я с большим трудом достал учебники Ландау. Великие книги! Параллельно этому изучал простые, но насущные ремёсла. Вижу, вам скучно. Что поделать? Вплотную к религии мне довелось прикоснуться, когда иерей церкви в моей деревне обратился ко мне за помощью. Тогда-то я и познакомился с Библией. Кстати, я ношу с собой именно тот экземпляр, - преподобный нежно погладил подсумок с книгой, - с которого начинал знакомство. Поначалу я был преисполнен скептицизма. Учёные мужи в моё время подвергали Писание сомнениям и отвергали его. Я понимал их. Однако, было что-то, что заставило меня размышлять. Я открывал книги Ландау и видел в них красивые формулы, выходившие из-под пера великих людей. Да ещё вспоминал о том, что сила тока на участке цепи равна напряжению, делённому на сопротивление, а в асинхронном двигателе... хорошо, да, это лишнее. Но, понимаете, все эти физические законы казались мне слишком красивыми, чтобы быть созданными в хаосе мироздания. В этом чувствовалась странная простота. Это была физическая условность и её вывели люди. Но в Библии написано, что человек был создан по образу и подобию Божьему. Значит ли это, что физику этого мира придумал Бог? Что "Большой Взрыв" был создан Им же? Что теория эволюции, которую столь ненавидят церковники, имеет право на существование даже с позиции Библии? У меня ушло много времени, чтобы определиться с ответами. И до меня вдруг дошло. Библию надо было воспринимать с точки зрения того времени, в которое она писалась. Как вы объясните древнему человеку, что весь его мир был создан не за семь дней, а за пятнадцать миллиардов лет? В общем, Бог создал всё сущее, но ему требовалось ещё и как-то донести своё Слово до тех, кто значительно уступал Ему в интеллекте. По "образу и подобию", но не по, хм, "начинке". Пожалуй, именно тогда я... поверил. По-настоящему поверил в тот вселенский разум, именуемый "Богом", "Аллахом" и целым сонмом других имён из других религий и даже языческих верований. Он был един для всех, но к разным народам у Него был индивидуальный подход. Но это ещё не всё. Мне открылась ещё одна правда нашего мира. На этот раз - очень нелицеприятная. Я думаю, что вам доводилось слышать аргументы атеистов о том, что в Библии Бог обещает счастье последователям, говорит о всяких добродетелях, но вместо этого мы все видим лишь несчастья нашего мира да странных священников, которые берут деньги с прихожан. Аргументы о том, что Бог убил больше людей, чем Его враг, Сатана. Мне кажется, что я знаю ответ, почему так произошло. К сожалению.
      Святоша заметно помрачнел. И выдал внезапное откровение:
      - Всемогущество Бога можно оценить хотя бы по тому факту, что Он создал Дьявола - эту сущность, которую равна Ему по силе. Великая война между Богом и Дьяволом длилась крайне долго. И в войне Бог, в конечном итоге, проиграл. Большая часть религий мира перешла в руки Дьявола вместе с большей частью их последователей. Произошла катастрофическая подмена понятий. Само христианство раскололось, появилось множество сект, в какой-то момент начал насаждаться атеизм... всё это Дьявол сделал только для собственной потехи и для того, чтобы окончательно добить веру в настоящего Бога. Вы видели Папу Римского? А Патриарха в России? Особенно последнего. Если Папа ещё пытается как-то работать на имидж якобы святого, то православная мразь не стесняется демонстрировать всем, как она хорошо живёт под благословением Дьявола. А сколько якобы верующих людей молятся ему, думая, что обращаются к Господу? Мы живём в проклятом мире. Бог может его только уничтожить, но... что бы вы почувствовали, если бы захотели разом перечеркнуть всё то, во что вы вложили свою душу? Да и к тому же, Он уже пытался так делать. Вот только, как видите, у Него не вышло таким образом исправить своё творение и Его обвиняют во множестве смертей, обеляя Сатану. Но последний тем и страшен. Дьявол - это просто пропагандист грехов. Ужасный пропагандист из тех, кого наш мир когда-либо видел. Именно он побуждает людей творить бесчинства. Думаю, про Крестовые Походы вы что-то слышали, и это лишь один из многих примеров.
      А вот сейчас Альберт особенно тяжело вздохнул.
      - В конечном итоге, Бог в нашем мире живёт, как партизан. А я часть Его Сопротивления. Наше дело хоть и правое, но заведомо проигрышное. Земля в руках демонических отродий и с этим уже как-то бесполезно бороться. Но я пытаюсь. Наверное, именно поэтому у меня есть те скромные силы, с которыми вы уже познакомились. Но, повторюсь, это всё лишь моё видение ситуации. Да, я совершенно не ортодоксальный священник. А вера моя именно такая. Полагаю, в ней есть смысл.
      Святоша совсем замолчал, предлагая слушателям переварить его рассказ.

Цитра `Оса`

Не смотря на то, что по возвращению домой довелось столкнуться с довольно таки пораженческой атмосферой, лично цитру ждала серия весьма хороших новостей. Во-первых ее напарник с предыдущего задания все же выжил. Точнее несовсем и окончательно стал чудовищем, судя по всему. А во-вторых, практически сразу же перед тем как покинуть большой муравейник Шаман провел обещенный ритуал, восстановив в девушке жизнь.

А затем, пришло время Цитры показывать мудрость и учить. Каменные стены остались позади и новые деревни белокожих были основаны в непривычно холодных лесах, но все же охотница приспособилась к климату куда быстрее чем они. А касательно выживания в дикой природе она могла многое показать.

Кроме того, возможно у нее наконец-то появилась возможность наладить и личную жизнь. Игнатиус постепенно начинал проявлять знаки внимания и вторую проблему со здоровьем с его познаниях в лекарском искустве весьма вероятно со временем тоже мог решить.

Все шло не по плану. На самом деле, многие из тех, кто их когда либо составлял, имели возможность убедиться, что если в этом мире где-то и есть золотая скрижаль, на которой высечены мировые законы, то «Все всегда идет не по плану», там наверняка высечено на почетном втором месте, а всякие там физические константы хорошо если входят в первую сотню. Впрочем, одно дело когда твой план придуман матерящейся двенадцатилетней девочкой без царя (но зато с демоном) в голове, как это было с Ленор или вообще состоит в том, чтоб «пойти и на месте разобраться» что в общем-то было нормальным планом для Джуса. И совсем другое, когда ты потратил на его подготовку какое-то время.

В частности, Агент Кен, несколько намаявшийся с перегораживанием выхода из переулка двумя мусорными баками, поднимать которые было не так то удобно даже с телекинезом, закладкой в них чернослизевой мины и разбрасыванием по всем удобным углам газовых гранат и иньекторов, скорее всего был не очень рад в тот момент, когда следящая за показаниями прибора Барби заявила, что «что-то не так» и вместо обычного своего маршрута по которому она должна была вернуться домой подопытная двинула куда то совсем не в ту сторону.

Запикал клавишами одноразовый черный телефончик с левым номером. Судя по всему, не полагаясь на один только жучок, Барби получала информацию еще и от какого-то информатора, тренькнул сигнал ответного сообщения и прочитав оное кукольная малышка расколотила телефон о стену, кажется далеко не только из соображений конспирации.



- За ней. Живо.

Объяснения пришлось получать уже на ходу. Барби сорвалась с места словно ракета, о всех заранее сделанных приготовлениях оставалось только грустно вздохнуть. К счастью, биорезонансная телепатия, хотя и была плохой заменой сотовому телефону, но поговорить на бегу, не сбивая дыхание, позволяла довольно таки неплохо.

Похоже, судьба была теткой не без чувства юмора. Именно сегодня подопытной взбрело в голову вместо того, чтобы возвращаться домой привычным маршрутом прогуляться в компании новой подружки к ней домой. И все бы ничего, не будь та Химерологом. Можно конечно представить, и что тетка, режущая людей на органы для продажи и нелегальной трансплантации просто пригласила незнакомую девочку зайти к ней домой, чтобы накормить конфетами.

Но вероятность того, что если он сейчас не поторопятся – мелкую просто напоят чаем со снотворным и пустят под нож, по мнению Барби была довольно таки высока. И плакал ее уникальный образец. Если подумать – идея дать ей спокойно шляться по ирландскому кварталу уже не казалась такой уж хорошей. Как эта соплячка вообще тут столько продержалась, делая такие глупости?

* * *

Таким образом, вместо тщательно подготовленной засады, в итоге для без лишней спешки преодолевающих путь до ее дома Ленор и Джейн, долгожданная во многих смыслах, хотя, возможно случившаяся встреча выглядела как две быстро приближающиеся в переулке из теней фигуры в черных плащах в сопровождении двух же поджарых но на удивление крупных доберманов.

Двое на двое, если считать только людей. Трое на четверых, если учитывать явно совсем не простых псов и массивную, сердито заворчавшую при приближении незнакомцев фигуру Авеля. Четверо на четверых, если считать Зубастика, которого Джейн в любой момент могла выпустить из головы. Вот только сама она всего лишь безоружный подросток, а у Ленор хотя и была ее «дамская пукалка» спрятанная в сумочке, при виде оборудованных массивными глушителями пистолетов-пулеметов в руках незнакомцев особой уверенности в своих стрелковых талантах она не испытывала.

За спиной тем временем послышались торопливые шаги, еще нападающие? Мельком обернувшись можно было рассмотреть узнаваемый даже в сумерках силуэт крупнопопой ученицы Слизисс, и на секунду вздохнуть с облегчем – нет же, подмога! Не надолго, впрочем прежде чем сердце упало в пятки при виде второго, тоже более чем узнаваемого силуэта. Практически квадратный в своем пальто Папаша Джупитер. Господи, он что, всегда был такой огромный? Или просто из качалки не вылезал с того самого недоброй памяти дня.

Один тесный переулок, шесть человек, три пса и некоторого количество внутренних демонов и очень непростая путина взаимоотношений, между теми, кто познакомился только сегодня и теми, кто уже очень давно желает друг другу если и не смерти, то чего-нибудь еще похуже. Впереди черная лаборатория, позади зубастый капо. По бокам глухие стены. Бежать некуда, кричать, в квартале, где на стрельбу и мольбы о помощи лишь поплотнее закрывают шторы – просто смешно.

Живыми из этого переулка точно уйдут не все. Но вот кто именно?

По завершению мощного мозгового штурма, завершившегося утверждением хитроумного плана по выманиванию Авдотьи из города, засадной атаке и следующей за ними пугающей неопределённости, Левис первым делом принялся думать на тему того, в выражениях какой именно степени огульности и, собственно, с использованием какого рода лексики стоило написать предназначенный для глаз юной крестьянки текст.

После долгих и чрезвычайно тяжёлых шестидесяти секунд размышлений, вследствие которых так и не решили, какой из двух наиболее предпочтительных вариантов - "аристократический", с использованием изощрённых, порой скрытых за слоями лишних подтекстов ущемлений (нацеленный на то, чтобы вызвать в ней воспоминания о ненавистной знати и, соответственно, ещё более сильный гнев) или "крестьянский", написанный в совершенно нескладной манере (вследствие чего более простой для восприятия среднестатистического селянина) - стоит использовать. С целью привести мысли в порядок заправившись раздобытым у местных травяным чаем, от которого несло слегка подозрительным запашком, герой уж было решил начеркать на всякий случай сразу две версии, как вдруг до его слуха донеслись слова не-эльфийки.

- Гм... - Знавал он один план, который начинался практически такими же словами. Тогда их тоже было четверо, и мысль эту после некоторых тактических размышлений тоже предложила особа женской наружности. Правда, кожа у неё была неестественного оттенка, глаза красным отдавали, а словарный запас и манера речи были такие, будто её только вытащили из леса. Вспомнив своих прошлых товарищей по счастью, экс-магнат почувствовал внезапный точный укол совести. Дурак, почему ты про них так быстро забыл!? Цитра, Кусь, Джу-Джу... он-то в бою встретил только долгую и болезненную смерть, а как они? Победили предателя? Освободили город? Или тоже... погибли? Внезапно разум прошибает осознание - ему-то за свою не слишком длинную жизнь "посчастливилось" повстречать Фьери, а вот кто бы вытащил их? Где бы что ни говорили, неведение - не благо, совершенно нет.

Преодолев прочный барьер ностальгии и выйдя на связь с реальностью, паренёк выяснил, что пока он предавался умственным лишениям, их координатор уже успел каким-то невообразимым образом вытащить латника из цепких когтей прислужников Империи. Вот, действительно талант! А ведь он говорил!

- Попробую словесно выразить ему своё почтение. Профессионального психиатра, конечно, не заменит, но какая-никакая психологическая поддержка. Вот лично мне было бы как минимум приятно, если бы какой-нибудь неопытный молодой герой сказал, что меня уважает. Хотя лучше, конечно, героиня... - Немного подумав, вернулся к первоначальному обсуждению. - Если теперь у нас нет особых временных ограничений в лице насаженных на кол союзников, можно без особого беспокойства начать воплощать планы мистера Нуль-Пятого по перехвату патрулей? И-или раз уж у сил Зла столь флегматичное отношение к подозрительного вида фигурам, заходящим на городскую площадь и похищающим военных пленников, имеет смысл перейти к более... дерзким действиям?

- И вот тянет же вас в это дерьмище как магнитом. – Протянул Небобл которому торчащая изо рта бутылка пива разговаривать, похоже, мешала не больше чем нормальному человеку зубочистка. – Что один, что другая.

На нормального человека щедрый дар покровителя, которого после того, как поделилась своей грустной истории и была многословно утешена и обнадежена разного рода обещаниями, Джейн видела то раза два от силы, тянул, мягко говоря, очень даже со скрипом. По уверениям демонического червя-паразита, бесконечно полезным свойствам импа не было счету:

Небобл мастерски владел маскировкой (напялив плащ и шляпу становился похож на уродливого карлика подозрительного как тикающая коробка с надписью динамит), умело скрывал свое присутствие (мог быстро спрятаться под табуретку), владел тактикой засад (какой-либо ущерб был способен нанести только за счет эффекта неожиданности охреневшего от его вида противника), владел огнестрельным оружием (носил с собой пистолет и попадал из него с пяти шагов стену), был гением от диверсионного искусства (опустощал чужой холодильник за считанные минуты), умел летать (со скоростью воздушного шарика, пыхтя при этом как двухсоткилограммовый сорокалетний девственник на шлюхе) и читал эмоции окружающих как открытую книгу (за счет чего всегда успевал испаряться за две минуты до того, как его таки решат прикончить). А главное – был неистощимым источником жизненного опыта и ценных советов и практически единственным способом хоть как то связаться с Астартом, который по понятным причинам ни одним мобильником, как и телом, подолгу не пользовался. Потому как не только мог связаться с ним телепатически (находясь при этом примерно в соседней комнате) но и умел находить того где угодно будучи отправлен в качестве гонца.

Проще говоря, создавалось полное впечатление, что этого карлосона от демонологии ей сбагрили просто потому, что сам его хозяин от него смертельно устал. Пользы от Небобла было как с козла молока. То есть не то чтобы совсем никакой, после кучи возни выходило его мало, да и вкус у этого молока был подозрительным. По крайней мере, его можно было использовать в качестве чемодана на ножках, для переноски чего-то размером с самого Небобла. То есть, того, что примерно влезло бы в прикроватную тумбочку. Не считая языка и глаз, тот кажется представлял из себя один сплошной эластичный желудок. Впрочем, опыты по скармливанию ему чугунных гирь, с демонстрацией полета до и после оного, показали, что там все могло быть еще более непросто и запутанно.

- Не знаю я, что там творится в этой хренализации. Я что больной, что ли туда лезть? – Разорялся тем временем Небобл, выдавливая себе на язык майонез, чтобы уложить поверх него нарезанную кружками колбасу. Проклятье и когда только он успел ее нарезать то? Вроде ловкий же как бегемот в миниатюре. – Чего ты там вообще собираешься там делать? Пустые бутылки на слепую рыбу выменивать? Так на рынок бы за ней сходила. Та же рыба и почти дерьмом не воняет.

- А так, если тебе уж так приспичило под водой дышать, нормальные люди для этого не зелье ищут, которое тебя в хрен знает что превратит, а к хорошему химерологу обратятся. Тот режиком раз раз, ниточкой вжих вжих и пришьет тебе нормальные жабры. Ну или легкие как у дельфина. Есть тут на районе одна рукастая. Адресок написать?

- А что до каналулизации, ох прости мазя, кто ж там еще ползает то. Ну сам шеф наш Астрат Демонюк Чорнолабович, это понятно. Только у него спрашивать чегой то бесполезно. Он у нас, что называется, велик делами. А на головку немного скорбный. Как ни хватись - где-то лазал, кого то жрал, а где кого, зачем? Хрен его помнит. Кто еще? Ну подружка евоная еще, эта которая от щупалец тащится. Правда она сейчас остепенилась вроде, у нее вон бизнес. Визгунов с Мартышкой в бутылки закатывают. Зато дочка у них значится в ту же масть пошла, вроде. Тоже в это самое любит с головой окунуться. Прям напасть какая то. Мож чего знает. А может и нет, если умишком в родителей пошла – это запросто.

Вытрясая в свою бездонную пасть содержимое сахарницы Небобл сыто срыгнул, демонстрируя при этом на своей толстой некрасивой роже крайнюю степень удовлетворенности тем, какой он умный и полезный. Не то что некоторые.

На вызывающие слова Токки бойцы в казарме среагировали по разному. Гаки просто хмыкнул, встал со своей койки, закинув за спину связку ржавых мечей. Девушка-оборотень принюхалась, насмешливо обведя взглядом сидящих рядом юнцов, масляно пялившихся на крепкую женскую грудь. Двое пожилых ронинов в углу лишь покосились косо - и вернулись к своему гибану, не желая отвлекаться от партии. Для ветеранов очередные крики о яйцах и крутости были примерно таким же шумом, как шелест ветра за окном.

Однако не все были столь флегматичны. С глухим гудением хорошо смазанных тяжелых шарниров и жалобным скрипом прочной - но все же деревянной койки, нужной стальному болвану примерно так же как воздух вокруг, то есть вообще никак, медленно выпрямился Торас. Старый самурай, когда-то шедший с самим Бэнкаем - не тем, который называл себе "даймё", а тем, который был учеником Кэнсая, единственным настоящим Бэнкаем из всех. Стальным Генералом Восхода. Эта груда исписанного гномьими рунами железа, каким то чудом удерживающая в себе живую душу воина, так и не нашла своего места в новой жизни.

- Жалкие слова жалкой девки, чьи единственные достоинства способны лишь натягивать тряпки на теле - проскрипел Торас, лязгнув ножнами - ты до сих пор считаешь, что стоит класть жизни за... золото?..

Нижняя часть лицевой маски сдвинулась, изображая демонстративный плевок.

- Ты зовешь за собой ронинов, готовых лить кровь ради наживы. Тех, кто продал свою честь за пригоршню серебра. Любой буси знает, что честь дороже жизни. Жаль, здесь таких больше нет.
- Опять ты за свое, ржавый импотент! - скривился тифлинг, нервно вращающий в руках кожаную оплетку своего дайто - какого демона ты тогда тут сидишь, с нами, такими безнадежными? Шагал бы в свой любезный монастырь и скрипел там мозгами над очередной мудростью. Ой, прости. У тебя же нет мозгов! - издевательски рассмеялся Гаки
- Не с тобой разговор, еблан - скрипнул Торас, сделавший шаг к Токкобане - хочешь показать, что ты чего-то стоишь?

Народ в казарме быстро сделал вид, что потерял интерес к происходящему. Этот металлический чурбан сидит тут не первый день, но как ни странно, его упорство тоже отчасти уважали. Признавали право сидеть тут и зудеть, а иной раз и пересчитать ребра очередному умельцу, решившему что он лучший меч Ордена.

Стальной самурай с тем же лязгом задвинул катану в ножны, отстегнул поясной ремень и бережно опустил парные ножны на койку.
- Самурай без меча во всем подобен самураю с мечом... только без меча - проскрипел он очередную заезженную "мудрость"
Резко лязгнули металлические ноги - Торас пинком сломал стул пополам, со скрипом нагнулся, подбирая обломки с торчащими из излома щепками. Еще один короткий хруст - укоротил один обломок по привычной длине сёто, одними пальцами левой руки.
- Для такой, как ты, меч мне не понадобится.

Несмотря на устроенный хаос, или как его называли окружающие "сексапокалипсисом", Эрзули была довольна. Не во всем собой, но все же. За тихую жизнь аватара, при чем, кажется, ни одну, успеваешь позабыть сколь могущественны могут быть боги и как могут влиять не на единицы людей, а на сотни и тысячи...

Впрочем, Эрзули была благодарна Маме Бриджит за то, что та вмешалась. Хотя и выражалось это в злобно прищуренных глазках в сторону замка четы Самеди и сжатых губках. И даже если аватара и не собиралась в ближайшее время покидать свою обитель, то совсем не тому, что опасалась осуждения из-за своего ритуала, а скорее уж потому, что хотела разобраться, что можно изменить во втором, чтобы он работал, да и можно ли.

А вот предложение Купидона ее заинтересовало. Почему? Она бы и себе вряд ли смогла обьяснить. Что-то новое? Неизвестное? Любопытство? Фи в адрес Бриджит? В любом случае, это точно не было сновательно взвешанным продуманным решением. И едва закончив читать письмо, богиня любви и ненависти, поглядывая на золотую стрелу и вертя ее в руках, бегала по храму и отдавала самолично приказы о срочном сборе и отправлении в другую страну сегодня же, отмахиваясь от обьяснений и поторапливая.

К тому времени, когда появился Элегба, в храме стояла тишина, неестественная для такого заведения. Появись он на пару мгновений позже, он бы не застал уже никого. Однако, он прибыл тогда, когда Эрзули попросила подождать ее немного водителя на улице, чтобы в одиночестве попрощаться с местом, которое последние несколько лет было ей домом...

Сначала ей хотелось ответить что-нибудь легкомысленное, вроде "не сегодня". Потом сказать, что она ни в чем его не обвиняет. Потом сообщить, что она покидает остров, хотя по ее дорожному одеянию и отсутствию раскраса лоа в виде черепов и прочих аксессуаров, это и так было заметно. Раздумывая, она пристально рассматривала бывшего мужа, пытаясь понять словно заглянуть внутрь, понять что стоит за его словами, его видом, тем как он держался и как говорил. В конце концов она вздохнула и тихо произнесла:

- Как думаешь, почему из воплощения в воплощение я выбираю первой силой любовь?

Будь ответ таким простым, она может и подождала бы пару его вариантов. А может просто не хотела видеть его взгляд, если вдруг его ответ с первой попытки окажется правильным. Так или иначе, но спросив, она обойдет мужчину и покинет храм.

Все сразу пошло не так. Вернее, вначале оно пошло слишком хорошо. Так не должно было быть, тем не менее, это случилось: планета земного типа, вокруг звезды, слишком похожей на Солнце, с атмосферой, температурным режимом... Капитан был на мостике, старпом был на мостике, пилот был на мостике, собственно, Ларри был единственным, кто работал на мостике в этот момент и пальцы его с удивительной скоростью прыгали по клавишам и переключателям.

Это была действительно сестра Земли, пригодная для колонизации без всякой обработки, без обкатки, без терраформирования, если... если только там не найдутся какие-нибудь жутко зловредные вирусы, микробы... впрочем, эти проблемы решаемы. И решаемы куда проще, чем если, к примеру, на планете нет кислорода. Причем сестра, неисследованная, неизученная, не занесенная ни на какие звездные карты. Настоящий клад, если вдуматься. Альянс отвалит бешеные деньги за открытие. Частные компании могут заплатить втридорога. Если бы «Светлячок» не экономил горючее, если бы капитан Уайт не решил обходить со стороны периферии пылевое облако, если бы... возможно, она оставалась бы вне карт еще сотни лет.

"Светлячок" приблизился на дистанцию в две астрономические единицы, зонды и сенсоры изучили спутник – безжизненный лишенный атмосферы шар размером меньше четверти планеты. Не слишком характерная пара. Зато по мере приближения к планете... вы зашли на ночную сторону и тут уже капитан Уайт, да что там капитан... все, как один издали вопли удивления, восторга... потому что ночная сторона планеты светилась огнями городов, пусть редких, несильных, но все же - тут не было сомнения: "Светлячок" обнаружил настоящую жемчужину - обитаемую планету с забытой колонией людей. В стародавние времена сотни тысяч кораблей колонистов отправлялись в пространство едва ли не с каждой обитаемой планеты. Человечество расползалось по Галактике, как раковая опухоль. Те миры, которые невозможно было колонизировать напрямую, подвергались терраформированию. Люди подминали под себя все, что было возможно, их нога не ступала лишь на те миры, привести которые в относительный порядок было на порядок дороже, чем забыть о них.

Ларри погасил мощность двигателей почти до минимума: корабль вышел на стационарную орбиту, расход энергии был необходим только для того, чтобы питать электричеством все системы. В этот момент все и случилось. Вернее, возможно оно случилось раньше. Ведь вы успели еще налюбоваться видами материков - два больших, вытянутых с севера на юг в обоих полушариях, компьютеры оценили размер суши в 26 процентов с копейками от общей площади планеты. Вы успели получить информацию с зондов, снимки городов и даже кораблей в море - это мир в век паруса и огня, промышленности, как таковой, нет, мир малонаселен. Неужели люди деградировали настолько, что забыли о космических перелетах, сверхсветовой связи и прочих благах цивилизации...

Палуба внезапно ушла из-под ног и "Светлячок" дрогнул, провалившись на добрый десяток километров прежде, чем генераторы искусственной гравитации справились и скорректировали ощущение верха и низа.

- Капитан, нас тянет вниз!
- Магнитная аномалия?
- Что происходит?
- Все по местам, двигатели на сорок процентов тяги!

Аварийные сирены завыли по всему кораблю. Тревога.
- Всем надеть занять места по боевому расписанию!
На самом деле «Светлячок» не был военным кораблем. Когда-то, в молодости, он был транспортом, но и тогда не нес вооружения. А теперь под словами «боевое расписание» подразумевалось, что доктор будет на медпункте, механик у двигателей, пилоты и капитан в рубке, а остальные члены экипажа в своих каютах, и все пристегнуты на случай ... на всякий случай. Если искусственная гравитация вдруг откажет. Хотя, с такой высоты и с такой скоростью, если она откажет, костей не соберешь.

Корабль тряхнуло еще раз. Ощутимо потянуло куда-то вниз и в бок. Плохо закрепленные предметы попадали на пол потому, что генераторы гравитации справились со своей работой, пусть с опозданием. Фигня. Все, что бьется - к счастью.

- Капитан, нас тянет вниз!
- Двигатели на полную!

Наверное, люди внизу задирали головы в ночное небо, глядя, как в полной звезд вышине вырастает огненный хвост и тянется, через небосклон изогнутым кривым клинком. Наверное, так рождаются легенды. Но лучше смотреть в небеса, чем быть частью кометы. Икар оставил человечеству красивую сказку, но жизнь его была коротка.

- Двигатели на полной тяге, сэр. Мы продолжаем терять высоту!
- Форсаж! Самый полный вперед. Что там с реактором?
- Сто десять процентов мощности, сэр! Температура зашкаливает.
- Черт подери! Высота?
- Сто восемьдесят шесть, сэр!

Двигатели выли в голос, молили, чтобы их оставили в покое, но у Рейчел были свои планы. И она никому не позволила бы в них вмешиваться. Что она делала, никому не известно: может, уговаривала, а, может, пинала их и проклинала матерей собравших их техников и, особенно, мамашу главного инженера и технолога заодно, но двигатели держали. И реактор держался, хотя выдавал уже сто восемнадцать процентов и указатели температуры давно уже забыли, что им полагается находиться вовне красного сектора.
Корабль содрогался, брыкался, закусил удила и упирался изо всех сил, но его тащило к земле. Пляска цифр на альтиметре сводила с ума, но это все еще не было беспорядочным падением. Не было. Но каждую секунду грозило стать им.
«Светлячок» мог садиться на планеты, нет, он должен был уметь это делать, одна из его функций во время войны была – перевозка десанта. Не этого, конкретного, но любой транспорт класса 2А5 брал на борт до сотни бойцов с полным вооружением и мог за считанные минуты высадить их в любом месте, хоть на вершине горы, хоть в глубоком каньоне. Но только с работающими двигателями. Потому что без них, способность «Светлячка» к полету ничем не отличалась от способности к полету камня весом в тысячу двести тонн.
С высоты в сто пятьдесят, нет, уже сто сорок девять километров, это должно было оставить впечатляющих размеров кратер. А, если еще и термоядерный реактор от удара превратится в термоядерную бомбу... наверное, наблюдателям будет уже все равно.

Тряска усиливалась. К грохоту, доносившемуся из-за наружной оболочки корабля, добавился какой-то неприятный низкий вой. В иллюминаторах бушевало пламя.

Сто восемь километров. Полет корабля замедлился. Двигатели пока справлялись со своей работой, реактор разогрелся до температуры, которая не значится ни в каких руководствах по эксплуатации. Главный инженер, кем бы ни была его мамаша, ничего подобного не предусматривал, но Рейчел не читала руководство. Зато знала свои владения до последнего винтика. Капитану не надо было просить ее продержаться еще немного, она и без просьб выжимала из реактора все до последнего мегаватта.

Семьдесят пять. За бортом все пылало. Антенны, наверное, давно обуглились и сгорели. «Светлячок» не был рассчитан на такие посадки. Что-то громыхнуло по обшивке снаружи, но двигатели держались.

Тридцать восемь километров. Никакой разницы, что тридцать восемь, что сто – с парашютом не выпрыгнешь, но корабль ощутимо замедлился. Реакторный отсек горел сам по себе. Хорошо, что он необитаем. Тряска была такая, что зуб на зуб не попадал. Говорить невозможно. Стоять на ногах невозможно. Писать прощальные письма невозможно, да и кто будет читать их, если все сгорит к чертовой матери.

Двадцать два километра. Дымный след на полнеба. «Светлячок» был ярче солнца. Ночь осталась позади, но он пылал в вышине новой звездой. Скорость упала до вполне терпимой – шесть тысяч миль в час. Вдесятеро больше скорости звука. Всюду пламя. В носовых иллюминаторах – преисподняя. Штурвал бился в истерике, отбивая в ладонях Ларри невообразимую морзянку последней посадки.

Восемнадцать. Скорость упала еще больше. Капитан Уайт и Алан переглянулись. Похоже, что все идет не так плохо. И это была неправильная мысль. Левый двигатель оторвался. Корабль крутануло вокруг оси, полет превратился в беспорядочное безумное хаотическое падение. Стены стали полом и потолком, ремни лопались, все всмятку. Медицинский отсек в две секунды превратился в гигантский калейдоскоп. Все стекло, все приборы, все разлетелось вдребезги. Разом.
Все завертелось в гигантской центрифуге, камбуз стал кладбищем битой посуды. Трюм ... да кого интересует, что пошло всмятку в трюме..

Семь километров. Скорость, несмотря на хаотическое падение и отсутствие одного двигателя упала еще больше. Уже только три тысячи миль в час. Точнее, две восемьсот сорок. Достаточно, чтобы разбиться в лепешку. Хорошо прожаренную лепешку. Слишком хорошо.

Три с половиной. Ларри сумел остановить вращение.
Пламя угасло, хотя обшивка, наверное, потекла. Каким образом иллюминаторы выдержали – вопрос из вопросов. По курсу были горы. Хорошие такие, высокие, со снежными вершинами. Наверное, немягкая посадка на снег самортизирует. Ларри честно заработал себе медаль. В виде спасения собственной жизни. И всех остальных в придачу.

Скорость падала. Единственный мотор дымил, выдавал на форсаже почти полуторную тягу, но держался. И тут реактор умер. Это была, прямо скажем, не такая плохая новость, поскольку он разогнался уже так, что остановить его было бы непросто, а взорваться он мог в любую секунду. Когда реактор взрывается, тебе, в принципе, все равно. Потому, что в эту же секунду ты превращаешься в бессмысленный набор атомов, разлетающихся от эпицентра с бешеной скоростью. Но это была и не самая хорошая новость. На высоте в два километра и на скорости в полтора звука невозможно сойти с поезда. Или со звездолета.

Но у «Светлячка» были еще маневровые двигатели, последний резерв, и их хватило. Остался черный дымный след, перечеркнувший все небо, осталась черная прогалина в дымящемся снегу, перечеркнувшая шансы на возвращение к звездам, и еще осталось двенадцать жизней, гора смятого железа, сварившийся насмерть реактор. Не такой уж плохой баланс, если вдуматься.

В какой-то определённый момент Аурелио практически потерял связь с окружающей его действительностью. Ежемоментно он ждал, что медленно накапливающийся где-то там, в "нарисованных" небесах поток разрушительным ливнем опустится к бренной земле, прерывая его существование, или что опутавшая его тварь, расшатывающая прямой спасительный маршрут, по которому их обоих пытались унести металлические "сапожки", рано или поздно таки добьётся своего, полностью перекрыв доступ к воздуху и удушив соперника. Но, несмотря на создаваемую потасовкой тряску, ноги с внушительной скоростью тащили двойной груз из-под едва различимой тени глазного портала, а спустя множество попыток, длящихся, кажется, целую вечность, вору всё же удалось высвободить руку из цепкой щупальцеватой хватки и дотянуться до рукояти могущественного оружия. Удар, удар, удар, ещё один, и ещё, и ещё. Он чувствовал, как постепенно ослабевают обвившиеся вокруг его шеи отростки, как тварь лишается сил.

И вот - что-то резко хватает её, отцепляя от авантюриста и давая ему возможность совершить, пожалуй, самый жадный глоток воздуха за всю свою жизнь. Развернувшись к трепыхающейся абоминации, Просперо с нескрываемым удовлетворением добил её ржавым ножом, под конец ещё и совершив то ли "контрольный", то ли просто ведомый потребностью в удовлетворении копошащегося внутри злорадства выстрел из обреза в прекращающую двигаться массу. Всё это время для него не существовало абсолютно ничего, кроме него самого и отвратительной противницы. И только отведя взгляд от ещё дёргающейся кучи мясистых щупалец, вор с ужасом засвидетельствовал поистине чудовищные перемены на поле боя.

Как он и предполагал, пушистая "королева" явилась со значительным подкреплением в виде налитого Лазурью гиганта, своего фамильяра, которому Ли быстро ответил благодарным кивком, и, собственно, себя. Но когда? Тело второго пушистика буквально догорало, возвышаясь над изрубленными останками охотницы, из виду исчез мотыль в смокинге, откуда-то издалека доносились отголоски цветного "водопада", под которым ещё оставался Констанц... слишком. Слишком много смертей. Коллекционер понимал, что когда галстук говорил, что многие из отправившихся в эту кампанию могут не вернуться, он был абсолютно серьёзен. Но настолько? Наполненный гневом взгляд повелителя дверей сопроводил сотворённое Тразиной заклинание, прошёлся к появившемуся на поле брани главному злодею и остановился на мелкой твари, коварно прятавшейся за лицом девочки.

- Я тебя потом лично на куски покромсаю, ДРЯНЬ!!! - Злостно скрипнув зубами, Аурелио издал нацеленный в сторону Иглы крик, подпитываемый искренней яростью, ударившим в голову адреналином и просто влиянием залитой в пасть перед битвой бодяги, сейчас бьющей в башку особенно сильно. Впрочем, собирался ли он действительно исполнять обещанное, или угроза представляла из себя лишь попытку выплеснуть изрядно накопившуюся злобу - сказать было сложно, потому как воспаривший в метре-полтора над землёй Просперо, потрёпанный, изрядно покрытый кровью головастой твари, полностью повернулся в сторону той, что раньше звалась владычицей Кладовки. С широко раскинутыми руками, одна из которых держала обрез, а другая цепко сжимала Судью, с высоко поднятой головой, укрытой капюшоном, чем-то напоминающий мстительного серафима, он в мгновение ока рванул к колдунье, резко прогнувшись практически параллельно земле и набирая пулевую скорость, выжимая из протезов все соки.

Пока другие стервы стянули на себя всё внимание наряду с самим Казановой, Тразина успела довести до завершения свой поддерживающий ритуал по созданию каких-то живительных столбов. Только бы не хватало, чтобы остальные дамы ещё больше озверели или по своему упокоению неожиданно воскресли. Вор намеревался отрезать эту поддержку от пассий Привратника, пусть уже и со значительным запозданием. На полной скорости подлететь к волшебнице, оглушив выстрелом и начав наносить удары ржавым ножом. Если же колдунья призовёт какой-то защитный барьер - отбросить пушку к чертям, создать в защите колдуньи дверь, пройти через неё и наброситься на хозяйку мира-музея с Судьёй, целясь в шею или грудь.

"Я всегда считал, что твой чай - дерьмо"

Время – забавная штука, порой его столько, что не знаешь куда только и девать, как когда он пересекал космические пространства на своем херолете, а бывает что и ни одной лишней секунды за пазухой не наскребешь. В бою, к сожалению, как правило превалируют ситуации второго типа, и пока Смайл перебрасывался своей заветной бутылочкой с пушистиком номер два, обрекая его на мучительную смерть от выгорания внутренностей во имя праведной мести за брата, и делал приличных таких размеров крюк, чтобы забросить связку с криогнаранатами в сияющий щит «Волшебницы» ибо к сожалению, бросок рукой в его исполнении несколько уступал как дальности так и точности выстрелу из снайперской винтовки, вроде той, что была в руках у Констанца, в общем, к тому моменту, как Пылающий изнутри скафандра Смайл добрался до Гостьи - на поле боя успело случиться очень многое.

В частности, со стороны Миронеро к сожалению, оказалось очень неосмотрительной идеей поворачиваться к противнице спиной, рассыпаясь при этом на большое количество маленьких и уязвимых частей, которые при этом еще и собирались делиться на какие то потоки и совершать сложное маневрирование. К сожалению, все эти далеко идушие планы оборвались в тот момент, когда выяснилось что к этому фокусу, давно успевшая тесно пообщаться с некоторыми украденными у Афанго игрушками и судя по всему неплохо знающая чего от него ждать Гостья была готова.

Для кого то, возможно, стая мотыльков и являлась целью, что трудно разрезать мечом, или тем более поразить пулей. Но когда тело Гостьи взорвалось огромным количеством гибких тонких липких щупалец, делающих ее похожей на огромный цветок росянки, Миронеро очень быстро имел неприятную возможность убедиться, что именно происходит, когда при его любимом маневре погибает слишком много мотылей. Ощущение было примерно, как когда тебя едят заживо.

Огненные снаряды плазменной пушки Смайла, кажется в обход реактора оружия питавшейся теперь от его пламенной ярости, заставили щупальцеватую тварь взвыть от боли, и примерно трети мотыльков удалось ускользнуть, пока шипящая мутантка разворачивалась к новому противнику, любезно предупредившему о своем приближении с помощью дистанционного огня, во всех смыслах этого слова, на ходу обрастая бронированными пластинами, покрытыми густой слизью.

Где то позади него, к симфонии мучительной боли и смерти присоединись крики Плети, которая получив несколько ударов пылающими режущими волнами лишилась своего оптического камуфляжа, и ее противника, которого остатки «геройского зелья» убивали, похоже, еще быстрее, чем обмотавшийся вокруг его шеи волновой хлыст. Не все йогурты одинаково полезны. Даже если их выдают ангелы.

Констанц, тем временем имел не менее раздражающую возможность убедиться, что стрелять в не слишком готовых к драке, и вообще, кажется имевших изначально достаточно дипломатическое настроене девушек, или пробивать лазерным лучом несколько могильных плит, чтобы добраться до неподвижной цели, совсем не то же самое, что пытаться выцелить щуплое тело активно перемещающейся по полю боя мастера телепортов. Лишь пожертвовав поддержанием барьера, за доли секунды до того, как его смело хаосом лорд парадоксов сумел поразить цель. Взвыв, Шляпа схватилась за рану, укоротившую ей левую руку по самое плечо. Третьего хэдшота сегодня не вышло. Увы.

Впрочем, и этого хватило для того, чтобы порталистка потеряла контроль над огромным висящим в небе глазом. Казалось бы, он должен был захлопнуться, но как раз в тот момент, когда он уже начал неверно дрожать, перед тем, как поток обрушивающейся в условный центр поля боя всеразрушительной энергоматерии оборвался, через портал рухнуло нечто, что своим сокрушительным «весом» словно силой инерции заставило тот существовать, до тех пор, пока перемещение не было окончено.

И стоило признать, Колоссальная каменная чертырехрукая фигура сияющего изнутри лазурью Стража – впечатляла. Приземлившись, каменный исполин ненадолго застыл, кажется, не совсем в состоянии справиться с потоком информации, определив, где он находится и что вокруг происходит. Затем, каменные глаза нашли того, опознать в ком явного прародителя и очевидного виновника нападения на защищаемый им мир стай озлобленных мутантов было достаточно несложно. И могучий рубящий удар огромного каменного меча, до упора налитого лазурным светом, окончательно прервал бренное существование пятирукого джентльмена.

Несколько больше повезло другому джентельмену – в данный момент, впрочем, на джентельмена похожему куда меньше, ибо зажав в одной руке могущественный ржавый ножик, до которого ему все таки удалось добраться после того, как нежная позабыла об оном, полностью сосредоточившись на попытках задушить оппонента, а в другой – трехствольный обрез, Просперо матерился словно пьяный сапожник, каждый раз, когда ему удавалось открыть рот так, чтобы в оный при этом ничего опять не залезло. Тем не менее, удача явно была на его стороне.

Ему не только удалось выскочить из под удара «ритуала», благо, скрипучий кошев подарочек, отличался надежностью и расторопностью – вот уж не подумал бы, что придет время сказать ему, хотя бы мысленно, огромное спасибо, но и добраться до оружия, после которого, положение дел в схватке начало меняться в его пользу. Удары ножом жупальцеватой твари явно не слишком пришлись по вкусу. Хотя, увы, одной единственной царапины, для того чтобы прикончить оную, оказалось совсершенно недостаточно, но судя по всему, те были не только весьма болезненны, но и не давали восстанавливаться щупальцам в тех местах где оным их перерубили. Окончательную же точку в драке поставили клыки Умси, когда они всместе с Вякой выскочили из одной из потлетавших в разные стороны от всех этих катаклизмов бронедверей, установкой которых вор коллекционер занимался всего лишь маленькую вечность назад. Стащив ее со спины вора, волк дал Аурелио отличную возможность нанести таки наконец хороший удар в самый центр сплетения щупалец.

Казалось бы, ситуация для героев начала налаживаться, ибо даже с учетом потерь, чаша численного перевеса снова начала склоняться в их сторону, но в этот момент сработал наконец ритуал Транзины, бросок замораживающих гранат в сияющий щит которой, увы, отвлек ее очень ненадолго. Волна густого фиолетового света, пресыщенного пурпуром хлынула от нее во все стороны ничуть не хуже, чем в свое время это сделал хаос лившийся из «глазоврат». Чтобы через несколько секунд превратиться в две толстых, похожих на сотканные из света щупальца, колонны направленных в стороны раненных Гостьи и Шляпы, заставивших вокруг них засиять по золотисто-пурпурному ореолу.

«И ее тоже»

Практичный выкрик в эфир принадлежал Гостье, указавшей одним из своих щупалец куда то в сторону компании из Иглы, Жреца и Пушистика. Последний из которых, за время пока все остальные были заняты друг другом, кажется успел вырости раза этак в два как чисто физически, так и в плане толщины ауры. Впрочем, судя по тому, что третий столб ударил еще раньше жеста щупальца, Колдунья поняла Гостью и без лишних телодвижений. Перед Иглой же, учитывая, что природа заклинания была скорее ненавязчиво-поддерживающей а не агрессивно-боевой, стоял немудреный выбор, стоит ли ей принять слегка золотистое сияние пурпура, столь тщательно из себя выдавливаемого раннее, или сохранить свой новый цвет индиго.

То, что большая часть зарева, ранее служившего одновременно щитом и коконом для подготовки, превратилась в поддерживающие заклинания, позволила рассмотреть новую объявившуюся на поле боя фигуру. Вопреки драматизму ситуации, Превратник появился без каких либо спецэффектов. Просто в один неуловимый момент оказавшись за плечом Транзины, он ласково потрепал ее по щеке кончиками сотканных из свернутых щупалец пальцев. И направился в сторону Стража на ходу, с каждым шагом, становясь все больше.

В крови стремительно закипал адреналин. Это была ее первая ведьма! Вернее первая охота на ведьму под ее руководством. Моргана наверное морально уничтожит себя за провал даже загодя зная, насколько сложное и рисковое сие мероприятие. Но ошибки уже быть не могло – отступница уличена не кем-то с улицы, а карателем, и никаких дополнительных расследований не надо – вяжи ведьму и закрывай дело! Вот только это было лишь начало цепочки, распутав которую, можно было бы совершить облаву столетия, разом накрыв весь подпольный кровавый ковин.

Мора докомплектовывалась на ходу – помятая маска на лицо, перчатки… Весьма поучительная складывалась история, впредь от подозреваемых девчонка будет держаться подальше, как бы при этом безобидно и добродушно не выглядели! И, конечно же, наперед никогда не узнаешь, что тебе пригодится. Отныне ей понадобится весьма крепкая кляча, чтобы таскать полный комплект. Два гроша подкинуты в копилку параноика.

Начало операции протекало гладко и безоблачно, гвардейцы герцога отлично знали свое дело и действовали без заминок и лажи. Вскоре вся высокопоставленная братия была окружена и взята под чуткий надзор. Как и полагалось, никто не ждал возвращения Талиссар, это было написано на их лицах. На всех, кроме омерзительно-радушного оскала маркизы.

Что-то щелкнуло в мозгу охотницы от созерцания этой лживости, инстинкты взяли ее за горло, широким шагом заставляя перешагнуть девицу через здравый смысл. На сцену уже успела «запрыгнуть» и герцогиня со своими криками, но охотника уже было трудно отвлечь в момент, когда жертва маячит прямехонько перед его носом. Сначала дело, а потом слова – аукнулось в уголке суженного сознания. Моргана прямой наводкой, быстрым ровным шагом, приближалась к маркизе. Зрачки от одержимости сузились до черных точек, по мере сближения с ведьмой дыхание охотницы становилось учащенным, к лицу приливала кровь, белые склеры покрывались розоватой сеткой.
- Помнится, вы приглашали меня на чай… - прошептала Мора, оказавшаяся подле старухи. Но ответ держать оной уже Моргана шанса дать нет изволила – острый локоток коротким отрывистым движением в висок навострился отправить маркизу в объятия черноты. Но отнюдь не варварские замашки собиралась демонстрировать охотница, но лишь необходимый в опасной ситуации минимум обороны, а дальше практически искренняя забота – великодушный жест, не позволивший бы маркизе впечататься носом в дубовый стол.

Рука чесалась и зудела от желания выудить из сапога кинжал, да прикончить старуху одним выверенным уколом в сердце. Но теперь она могла держать в узде свои губительные порывы и перед хозяйкой держала ответ в своей, уже привычной холодной и твердой манере:
- Разумеется, миледи. Виновник гибели вашей дочери обезврежен и должен быть доставлен в Аббатство в кратчайшие сроки. Мне жаль, но ваша подруга, которая таковой не являлась, оказалась не простой убийцей, но и кровавой ведьмой. Прошу прощения за зрелище, но иным методом обезвреживания отступников мы на данный момент не располагаем. Так вы позволите мне продолжить мою работу? Дальше, полагаю, интереснее и мы совсем скоро закончим.

И действительно. Ее ловушка была хороша для животного. На существо же разумное, и при том весьма, такая простецкая засада – всего лишь попытка охотника выиграть время, чем нечто серьезное. Но на стопроцентный эффект Моргана и не раскатывала губу – она хотела сбить великану ориентир, у нее это получилось. Теперь остальное зависело от везения и сноровки.

Над головой вспарывает воздух тяжелый тесак, Талиссар инстинктивно вжимает голову в плечи, но адреналин не позволяет ей отвернуться, или закрыть глаза. Всего один шанс! Всего одна возможность подлого и неожиданного удара, одна секунда на бросок… И Мора выпрыгивает из укрытия, как только настает подходящий момент. У убийцы в руках только меч, для точности, для силы удара. Выпад, направленный в правое подреберье. Девушка рассчитывала «наколоть» великана по диагонали, рассчитывая повредить тем самым как можно больше жизненноважных органов, чтобы кончик меча вышел в области, прилежащей к левой ключице. Маневр не вызывал сложностей при разнице роста соперников и при грамотно выбранной стойке на полусогнутых, со вкладыванием всего плечевого пояса в удар. А в случае провала Моргана просто уйдет в сторону перекатом от вражеского оружия, а за ее спиной окажется целая сеть катакомб, дороги к которым ей пока больше никто не перекрывал.

У Морганы не было права на ошибку, на сомнения и колебания. На слабость, на страх. Собранность и сосредоточение – только они спасут девушке жизнь. Так науськивали ее долгие годы, готовили ко встрече с чем угодно, учили отбрасывать лишнее в схватке, воспитывали волю. Она уже не была ученицей и подобные вещи были выработаны на уровне рефлексов. Все внутри нее было согласованно, разум и тело работали как скрупулезно выверенный механизм. Будь что-то иначе – смертный приговор. А Мора только начинала, кажется, жить по-настоящему…
***

Удар из засады был исполнен безупречно. Лукас мог гордиться своей ученицей! Отпружинив ногами от пола, воительница стрелой взметнулась к отвлекшемуся уродцу, выставив перед собой острие меча. В таких ситуациях и особое мастерство не нужно, чтобы нанести наиболее смертоносный удар. На одной инерции с лихвой удастся пронзить чудовище насквозь. Тем более не похоже, что мясник носил хоть какую-то броню под своим камзолом. Воинская выучка позволила Моргане провести выпад наиболее удачным образом. Клинок с хлюпаньем вошёл чуть выше правого бедра ублюдка и вышел под его левой подмышкой. И, судя по ощущениям, застрял где-то между рёбер у людоеда. Но какое это имело сейчас значение? В любом случае он уже труп…Или нет?

Внезапно, новоявленный покойник повёл совершенно нетипично для живого существа, у которого большая часть внутренних органов напрочь разворочена. Довольно резко развернулся, в процессе ещё сильнее расширив рванную рану у себя на боку, совершая широкий маховый удар своим тесаком. Моргане удалось в последний момент откатиться в сторону, выпустив из рук меч. Однако, это животное таки задело её локтем. Силища в нём было… хоть отбавляй! Удар приняла на себя маска, заработав для себя хорошую вмятину. Талиссар же… кажется в очередной раз сломали нос. По губам потекло что-то горячее и отдающее железом. Тем не менее, кувырок спас её от куда более худшей участи. Тесак пролетел прямо над головой, срезав пару белых локонов.

Позиции противников поменялись. Карательница оказалась ближе к выходу из помещения, чем людоед. Тот почему-то упорно не желал умирать, несмотря на рукоятку меча торчащую из его брюха. Свободной рукой он за неё ухватился и попытался вытащить меч из тела. И потерпел в этом деле провал. Кажется, меч уж очень хорошо встрял. Своими попытками он лишь ещё больше расширил рану. Казалось ещё чуть-чуть и его пузо разойдётся по швам, выпуская наружу вонючие потроха.

- Да я за это одну лишь кожу с тебя буду снимать неделями! – взревел рассвирепевший монстр, бросаясь в бездумную атаку, совершая размашистые удары ржавым тесаком. Вот только с метровым чужеродным предметом в теле это было легче сказать, чем сделать. В мобильности и скорости монстр заметно потерял. К тому же с каждым резким движением рана продолжала расширятся, грозясь привести к плачевным последствиям.

У охотницы на нечисть в загашнике оставался лишь серебряный кинжал, да арбалет. Который к слову, она могла несколько раз взвести, пока жирдяй возился с мечом.
***

Ох… Схлопотав по носу, агрессия Моры серьезно осела. Это было серьезнее отрезвляющей пощечины – в носоглотку хлынули кровавые брызги, тупая боль в самом центре лица выбила из глаз снопы ослепляющих искр. Охотница думала – это последний пируэт монстра, предсмертный выпад, но через миг ее ждал неприятный сюрприз. Оно еще уверенно стояло на ногах, и продолжало сыпать угрозами. Да, Талиссар серьезно ослабила противника, но и сама умудрилась попасть под раздачу.

Помятый намордник теперь скорее мешал обзору, чем защищал. Забрало задралось кверху, на людоеда уставилась окровавленная хмурая мина с бешеными глазами. Суженные зрачки урывками искали хоть какое-нибудь слабое место, пока монстр боролся со шпалой в своем теле, а охотница пятилась назад, разрывая дистанцию. Застыв на пятачке, где коридоры катакомб раскидывались во все стороны, Моргана, сохранявшая хладнокровие, подняла арбалет, выдохнула до предела и прицелилась. На сей раз мишенью атаки был лоб Себастьяна, в идеале, что называется в яблочко, местечко чуть выше переносицы, меж бровей. Лоботомия еще никого не пощадила, даже самых прытких и агрессивных. А уж если и эта атака уйдет в молоко, или попросту волшебным образом не свалит с ног уже серьезно подбитого врага, охотница заранее решила, что тенью нырнет в полумрак правого ответвления, и так, продолжая отступать, возобновит обстрел. В ближку с кинжалом в руке на великана с огромным тесаком в здравом уме идти не имело никакого смысла.
***

Несмотря на подколки и открытое недовольство навыками стрельбы Гордона со стороны карательницы, стоит признать, что и сама Моргана белке в глаз могла попасть лишь при большой удаче. Не слишком усердно развивала она навыки снайпера. Уж больно драчливой девица была и зачастую предпочитала заехать противнику тяжелым арбалетом по темечку, чем пыхтя натягивать неподатливую тетиву, попутно судорожно рыская по сумкам в поисках болтов. Однако, в этот раз звёзды сошлись наиболее удачно для горе-стрелка. Огромная мишень прямо перед ней, расстояние просто смешное, да ещё время прицелиться было! В такой ситуации даже Гордон попал бы в яблочко. Не стала исключением и Мора…

Болт влетел аккурат между несуществующих бровей людоеда. Его башка от выстрела откинулась назад. Модный парик слетел с башки, обнажив бледную безволосую полянку, а зубастая челюсть по-дурацки отклячилась, застыв в строго одном, слюнопускательном режиме. Нооо… засранец продолжал упорно стоять на ногах. Наконечник, судя по всему, обратил в кашу пол мозга чудовище, отключив половину функций организма. Левый глаз безжизненно уставился в стену, а половина лица будто онемела. Однако, правый все ещё излучал вселенскую злобу и на обидчицу монстр таки бросился…

Признаться, последующая борьба больше напоминала избиение большого неуклюжего ребёнка. Израненный, полумёртвый людоед пытался нагнать Моргану. Куда там… Девушка умело держала дистанцию, посылая в преследователя болт за болтом. Правда до успехов первого выстрела было далеко. Снаряды выскальзывали из окровавленных пальцев, с неохотой лезли в арбалет, да и меткость на бегу была практически никакая. В результате отчаянного обстрела грудь монстра украсилась тройкой болтов и ещё один торчал из носа мясника. Однако, даже это не остановило упорного мерзавца. Он настойчиво преследовал какую-то цель. И Талиссар вскоре поняла какую…

Свернув в очередной закуток, Моргана с ужасом поняла, что это тупик. Монстр загнал её в ловушку. Весьма странную комнатушку, если подумать. Тут не было и намёка на какую-либо мебель, или вещи. Три стены, потолок, да пол. Всё сделано из камня, с выступающими блоками. Размер два на два метра. На кой чёрт архитектору вообще понадобилось возводить это помещение?

А смерть в обличие чудовища, тем временем, потихоньку приближалась. Достаточно неуклюже, если так подумать. В узком проходе выступающая рукоятка зацепилась за какой-то из блоков. Но монстр не придал этому значения. А зря… Под напором тяжелой туши, клинок застрявший в теле людоеда таки прокрутился и разорвал брюхо убийцы. На пол вывались зловонные потроха и поломанные кости. Распрощавшись с половиной внутренностей, неостановимый враг, наконец-то, покачнулся и припал на колени. Похоже магия, поддерживающая жизнь в распухшем теле, не справлялась с таким количеством повреждений. Однако, перед смертью упырь жаждал разделаться со своей обидчицей. И с азартом пополз по коридору, по направлению к Моргане. Остатки мозгов благоразумно прикрывая тесаком…
***

Живучесть людоеда просто потрясала воображение! Моргана на своем веку еще не встречала существа, способного на такое упорство после выстрела в голову! Каждое предыдущее ранение было смертельным, но имело лишь средненький эффект.

Девчонка уверенно отступала, отстреливалась и, в общем-то видя, как монстр планомерно сдувается, предвкушала свою победу, пока не поняла слишком поздно, что все это время послушно топала в ловушку. Пока было время – Мора осмотрелась. Коморка и отступать некуда. Соперник, уже буквально рассыпаясь на части, позиции не сдавал и пер аки танк, только уже не так быстро и на коленях. Благоразумно прикрывался своим клинком, что теперь до мозгов не достанет ни один арбалетный болт. Подходить к нему в таком узком пространстве она не решалась, шестое чувство намекало, что это не самая удачная идея. Но куда теперь деваться? Охотница зажата со всех сторон, лишена основного оружия и фактически уже просто загнана в угол.

Всюду из стен здесь торчали булыжники, ну явно не для красоты. Архитектор, если судить по жилой части здания, идиотом не являлся и Мора решила, что здесь возможно замаскированы рычаги, как тот, что обнаружила Дефюр тогда на кухне. Так что, пока неугомонный соперник полз и превозмогал, Моргана, ничего пока лучше не придумав, принялась ощупывать эти самые торчащие кирпичи в надежде, что один из них таки попадет в нишу и отворит спасительную дверь!
***

Осмотр каждого выступающего кирпичика занял у Морганы некоторое время… Весьма драгоценного времени, учитывая, что сзади медленно, но верно подбирался крайне рассерженный и опасный монстр. А та самая заветная спасательная дверь всё не открывалась… В какой-то момент девушка поняла, что слишком увлеклась этим занятием и практически полностью растеряла инициативу. Уродец был близко… слишком близко, чтобы получилось реализовать один из запасных планов. По сути у карательницы не осталось места для манёвра. Враг был уже на пороге комнатушки. Она видела, как от нетерпения людоед исходит кровавой слюной, жизнеспособный правый глаз излучает злобу, а пока ещё работоспособные руки возносят в воздух жуткий тесак. И всё же твари был конец. Широкий кровавый шлейф тянущийся за ней не даст соврать. Монстр усыхал, умирал. Собирал все силы для последнего рывка. И таки собрал. С жутким мычанием он предпринял отчаянный прыжок к Моргане, метя тесаком ей в голову. Сколько злорадства и ненависти было в этом финальном аккорде. Но увы, чудо таки случилось…

Талиссар нащупала выступающий камешек чуть поменьше, чем остальные. Раньше она его не замечала. Хорошо спрятался между собратьями. Стоило ей только слегка на него надавить, как стена пришла в движение. Как и тогда, на кухне, стенка совершила оборот в сто восемьдесят градусов и вытолкнула девушку с обратной стороны. Монстр, обезумевший от злобы и осознания, что жертва уходит, направил карательный удар в создавшийся на время поворота проём. Крайне тупое решение. Вес многотонной стены попросту переломил его запястье и выбросил, с другой стороны. Так что рядом с Морганой выкатилась из потайных ходов и отсеченная рука, сжимающая тесак. Только сейчас девушка заметила на одном из пальцев примечательный перстень с гербом рода. Вот только не рода Дефюр. Рода Болтонов.

Очутилась Талиссар в местечке не столь отдалённом. Проще говоря, за решёткой. В самой, что ни на есть банальной сырой камере. К дальней стенке жался какой-то молодой парень, испуганно глядя то на суровую воительницу, то на отрубленную культю. Одежды были его испачканы, но на них хорошо проглядывался герб герцога. Да и сам мужчина был довольно ухоженный. Хоть и растрепанный. Кажется, Моргана попала в казематы герцога. А перед ней никто иной, как Иоган Маркс. Муж покойной дочери герцога Леннокса. Однако, как тесен мир.

За стеной раздался приглушённый тихий вой. Мутант, кажется, лишился последних сил. Это была победа. Сложная, кровавая и потная победа над превосходящим противникам. Моргана могла гордиться собой.

Несмотря на некоторый шум, который произвела Талиссар и её оппонент, звон доспехов и звуки шагов слышны не были. То ли стража отошла, то ли здесь была плохая звукопроводимость. В любом случае у Морганы была минутка, чтобы отдышаться и решить, что делать дальше.
***

Это было также неожиданно, как и в первый раз – щелчок, стена, словно лопасти мельницы, переворачивается, унося на другую сторону все, что было близко. Мора шлепнулась на задницу, потому что в последний момент попросту не успела понять степени своей везучести. На нее замахнулся Себастьян и у него были все шансы поквитаться. Во славу всем богам этого не случилось! Даже напоследок огромный жирный уродец потерпел полный крах и потерял основную руку.

Закончилось. Все закончилось! Костлявая задница ныла, но это казалось сущим пустяком! Улыбка и взгляд, полный неверия, озарили лицо охотницы. Везучая змея… Покоцанная, грязная, но все еще живая!

Она подобралась и осмотрелась. И к удивлению своему обнаружила себя в казематах, а самое главное – соседа по камере. Бедный парень куда-то периодически поглядывал помимо того, как сверлил дырку во внезапной гостье. Только сейчас Мора обратила свой взор на трофей, но он пока оставался неприкосновенным. О том, кто с нею рядом сейчас, девица смекнула быстро. Догадливая видимо, помимо везучести.
- Милорд… Я… Мора, из Аббатства, милорд. С вами все будет хорошо. – медленно приближаясь к мужчине, мягко говорила она, а когда расстояние стало совсем скромным, уселась на колени подле вдовца и попыталась установить зрительный контакт, - Милорд, как вы? Можете поговорить со мной?
***

Милорд явно не разделял мнение охотницы и продолжал испуганно жаться к стенке, будто ожидая нападения дикого зверя с минуты на минуту. На Мору он больше не смотрел, поэтому установить зрительный контакт с беднягой не удалось. Всё внимание вдовца было приковано к отрезанной руке. Та, кстати, несколько секунд после своего насильственного отделения от тела дрыгала пальцами, не иначе, как не веря в неожиданную свободу.

Что же касается внешного вида Маркса, то при ближнем рассмотрении, помимо растрепанного вида, в глаза бросался нетипично бледный цвет кожи и находящиеся в постоянном движение губы. Мужчина беззвучно что-то повторял, но что именно, понять было совершенно невозможно. Море, во всяком случае. На прикосновения он практически не реагировал, послушно двигая членами в тон направляющей руки. Осмотрев конечности безумца, Моргана заметила засохшую ранку чуть ниже большого пальца Маркса. Совсем маленькую, будто иглой кольнули. Выглядело местечко вполне себе прилично, в отличие того кошмара, во что превратился безымянный палец Моры. Однако, досконачально проверив всю руку мужчины вдоль и поперёк, охотница увидела в паре мест знакомые пурпурные следы под кожей. Судя по всему, скверна утекла в мозг Иогана. И до сих пор там сидит. Да, не позовидуешь этому семейству.

Замок на решётке предсказуемо оказался заперт. Или греметь и звать стражей, или уходить тем путём, которым пришла. Выбор был невелик. Тем временем, злостное рычание, мычание и кряхтение затихло. Видать непобедимому монстру таки пришёл конец. Что не могло не радовать.
***

- Плачевно… - с искреннем сочувствием девушка посмотрела на безумца, оставив все попытки установить с ним контакт.
Похоже Иоганн являлся важным свидетелем, раз его так… вывели из строя. Значит вдовца, очевидно, придется сопроводить в обитель охотников, где уже и пытаться вернуть ему на место мозги. Только оба они пока сидели за крепкой решеткой, немного усложняющей только начавший вырисовываться план. К тому же Гордон все еще был здесь, не бросать же его! Что же делать? Что делать…

Происходящее в особняке теперь было вне досягаемости охотницы. Напарника ведь могли уже и разорвать на кусочки! Мора металась. Без оружия и помощников. Одно чудище сегодня на ее счету, но сколько еще фортуна будет на стороне охотников? Выбор был невелик, но и не прост. И пока она решала, без дела штаны не просиживала.
- Черт… Я не могу его бросить! – скрипнув зубами, прорычала девушка и наступила мыском сапога на пухлую отрубленную ладонь.

Присела на корточки и стянула с синеющего пальца перстень, который убрала сразу же в карман поддетой под доспех рубахи. Ну а потерянный в бою меч пришлось заменить тем, что «подарила» ей случайность – тесак великана. Он был тяжелее и массивнее, но это был ее первый трофей с охоты. Этим славным тесаком Талиссар в своих потаенных мечтах грезила снести голову двуличной маркизе! Теперь лицо старухи застыло перед ее взором раздражающей красной тряпкой!
- Я вытащу вас, милорд… - бросив мимолетный взгляд на вдовца, Мора подошла к решетке и принялась трезвонить по ней тесаком. – Сюда, ленивые задницы! – рявкнула она в коридор.
Ей нужна была стража, как минимум по двум причинам.
***

Мечты мечтами, а реальность была такова, что славный тесак для Моры оказался оружием сильно неудобным и непривычным. Излишне тяжелый, практически несбалансированный, с ужасной рукояткой, больше похожей на затупленную часть сабли. В одной руке его держать было категорически невозможно, а двумя удавалось наносить, разве что рубящие медленные удары, что совершенно не состыковалось с техникой Моры, основанной на быстрых, в основном колющих выпадах. При таких условиях вставал закономерный вопрос: А не лучше ли отбросить тягостную железяку куда подальше и орудовать одним кинжалом? Тот хотя бы прекрасно ложился в ладонь, превращаясь в руках охотницы в поистине смертоносное орудие.

Талиссар никогда не была особо сведущей в ювелирном деле и, тем не менее, перстень казался штукой дорогой и вполне себе настоящей. Тут могло быть всего два варианта. Или ей попалась очень качественная подделка, или и правда в родственниках у леди Болтон водились не самые достойные граждане.

Милорд на обещания Моры никак не среагировал. Могло показаться, что он находиться в каком-то своём воображаемом мире. Чуть ли не слюни пузырями пускал. Вполне возможно, магия крови уже давно разрушила ему мозг и спасать беднягу - это всё равно, что спасать безнадёжного дауна из психушки. Однако, попытаться, возможно, стоило. В конце концов, именно так герои всегда и поступают.

Шум, гам, крики и противный звон, щедро воспроизводимый трофейным тесаком, принесли свои плоды. Очень скоро на звуки сбежались гвардейцы. Тройка закованных в латы солдат с грохотом отворила тяжелую дверь и с крайнем недоумением уставилась на новую узницу казематов. Один из них вскинул арбалет и направил его в сторону Моры. Последовал твёрдый приказ:
- Отойди от вельможи к противоположной стенке.

Второй достаточно громко, чтобы все слышали, в том числе Мора, с явным облегчением объявил:
- Я за капитаном. Обрадую его. Нашлась беглянка.

После этого заявления он убежал, а остальные остались вместе с Талиссар. Вопросы не задавали, в разговор не вступали, ждали старшего. Арбалет гвардеец опустил, но глаз с девчонки не сводил.

Очень скоро в темницу, ставшую очень тесной, от нахлынувшего люда, вошли ещё трое. Суровый мужчина с густыми усами и полностью выбритыми висками и пара солдат в закрытых шлемах. Усатый, являющийся, судя по нашивкам, тем самым капитаном, неторопливо прошествовал вдоль комнаты. По пути подхватил табурет, поставил его возле решётки и на него уселся, расставив в стороны ноги. Локти упёр в колени, сложил руки под подбородком и задумчиво посмотрел на Талиссар.

- Меня зовут Освальд Дрейк. Я капитан гвардейцев Его Светлости. Примерно с час назад мне поступил приказ найти и бросить в темницу, сбежавшую карательницу Аббатства по имени Моргана Талиссар. Поиски не увенчались успехом. Мы не нашли никаких следов. А теперь мне докладывают, что приказ герцогини выполнен, но никто из моих людей понятие не имеет, как так получилось. Не раскроешь мне эту тайну, карательница? – спокойным тоном произнёс свой монолог Дрейк и уставился на Моргану, сверля девушку своими серыми глазами.
***

Кипишь довольно быстро принес свои результаты и стража примчалась на неизвестные возгласы. Со взведенными арбалетами, все, как положено. Мора осторожно положила тесак на пол и, подняв руки, послушно отошла в сторонку по велению гвардейца. В оккупированном углу злосчастная беглянка и дожидалась начальника стражи. Ей не пришлось изображать нетерпение – лицо Моры и без напускных эмоций выглядело устрашающе со всеми этими кровоподтеками.

Явился! Девушка возвела к потолку свои светлые очи, демонстрируя наигранное облегчение. Она подошла к решетке, обвила пальцами стальные прутья и слегка высунула нос из камеры в коридор.
- Мое почтение, капитан. Я обязательно введу вас в курс дела, но прежде выполните мою просьбу. Хочу сразу оговорить, что я не играю в игры и все, что я вам буду говорить, от самого начала и до конца, имеет чрезвычайную важность. Прошу отнестись серьезно и ответственно, потому что под угрозой многие жизни, как и жизнь герцогини. – без тени фальши на лице объяснялась беглянка, стремящаяся найти отклик в глазах капитана, - Ответьте, это важно. Вы лично сегодня общались с маркизой Дефюр, или с иными гостями герцогини?
***

Нужно отдать должное капитану. Своим… кхм… чином и положением трясти он не стал и выслушал девушку спокойно, без выкоблучиваний. Даже соблаговолил повернуться к своим и приказать:
- Принесите миску воды и тряпки.

Всё-таки в основном простая солдатня всегда относилась к боевикам Аббатства более-менее благосклонно. Хоть и фанатики, но польза от них была. И не малая.

Когда один из гвардейцев принёс требуемое, капитан лично просунул под низ сии небольшие презенты, способные, по крайней мере, убрать лишнюю кровь с лица и забить ноздри.

Потом капитан посмотрел в глаза Морганы. Стальной блеск в глазах мужчины выдавал родственную душу. Как минимум по долгу службы.

- Приказы мы получаем лично от герцогини. Меня вызвали в общий зал и оповестили о вашем побеге. Больше никаких подробностей. И да, на тот момент в зале находились все гости леди Бальзак. И, насколько мне известно, ситуация до сих пор не изменилась. Что касается вашего напарника, то он сейчас на допросе, - кратко изложил последние события капитан. После чего перевёл взгляд на отрубленную распухшую руку людоеда. Пожевал губы и вопросил, - А теперь, когда я утолил ваше любопытство, самое время рассказать, что за чертовщина здесь происходить.
***

И, все же, он торопился… Мора указала пальцем на культю и в нос, из которого торчали жгутики, произнесла беззлобно, но эмоционально:
- Я к этому и веду, капитан! Но, для начала, осмотрите сами господина Маркса, а именно его руки. Ему нужна помощь, и как можно скорее. Помочь ему могут в Аббатстве.

Она, зная порядок, не решилась подойти к молодому парню и лично продемонстрировать следы на его руке капитану. Чтоб соблюдались ее права и обязанности, приходилось соблюдать чужие.
***

Освальд, внезапно, проявил характер. Голос его стал твёрже и непреклонней. Видать ему не понравилось, что его вопросы игнорируют:

- Врач уже успел осмотреть милорда. Помешательство – диагноз. Я не доктор и не буду лезть не в свою область. А вы узница, Талиссар, и лучше бы вам начинать отвечать на вопросы, - собрал руки в замок гвардеец.
***

- Хорошо. – стиснув зубы, процедила узница и продемонстрировала зияющий меж пальцами левой руки просвет, где еще совсем недавно был безымянный палец, и чему свидетельствовала свежая рана, - Так вот я вовсе не по своей воле покинула выделенные для допроса стены. Как и господин Макрс сейчас не по воле мнимой болезни пребывает в беспамятстве! Это магия, черт возьми! Самая скверная магия! И ее адепт сейчас преспокойно восседает подле вашей госпожи! Вам сообщили, сэр, каким образом и куда я испарилась?
***

Капитан без особых эмоций поглядел на изуродованную руку. Навидался за жизнь ранений и пострашнее. Вновь перевёл взгляд на Моргану. И более спокойным тоном, чем ранее, продолжил вытаскивать из девушки подробности.

- У вас есть доказательства ваших слов? Пока что я вижу лишь то, что вы с кем-то подрались и оттяпали у неизвестного руку. С кем и где? И как вы, чёрт побери, оказались в камере подозреваемого? – на вопрос охотницы, впрочем, ответил. – Ничего существенного. Известно лишь, что вы сбежали после допроса маркизы Дефюр. Выпрыгнули в окно.
***

- Назовите мне хоть одну вменяемую причину, по которой я, представитель Аббатства, явившийся по долгу службы, должна была покинуть поместье, а теперь еще и нагло вру, глядя вам прямо в глаза?! Но вам нужны подробности… Хорошо. Пока мы точим здесь лясы, злоумышленники ТАМ подождут… Вот! – Мора искалеченной рукой показывает на стену, через которую и попала в ловушку, - За стеной сеть тоннелей. А это – культя существа, обитающего в этих тоннелях. Предвкушая ваш следующий вопрос, скажу сразу – через кухню. Дефюр сама предложила вести там допрос, сама же вцепилась в меня, вызвавшись первой на беседу! И уже там, притащив меня на кухню, отправила в полет через стену! И, что самое смешное, она знала, кто за нею меня дожидается! Ну?! Этого мало? Так я покажу! Выпустите меня, да хоть к себе прикуйте, и я покажу! Но вы напрасно вешаете на меня обвинения! В конце концов подозреваемая по убийству не я, а те люди, что сейчас рядом с герцогиней. А мы – попросту теряем время!
***

Взрыв эмоций Морганы похоже так и не нашёл нужную цель. Капитан лишь склонил голову, почесал лоб и улыбнулся одними губами. А потом произнёс всего одно слово, после которого солдаты вокруг него захихикали:
- Женщины…

Но несмотря на то, что Талиссар только что перевели в ряды вечно истеричных хрупких созданий, Освальд оставался максимально конструктивным:
- Расследование ещё не завершено. Замок запрещено покидать всем присутствующим. Так что да, злоумышленники ждут. Ждут, пока их не выведут на чистую воду, - а вот подробности насчёт потайного хода его заинтересовало, - А вот это уже интересно. Покажите этот скрытый ход, будьте добры. А что же касается последнего вашего заявления… - капитан покачал головой, - Вы действительно ждёте, что я поверю, что пожилая женщина могла пустить в полёт карателя Аббатства? Она даже не маг. Что-то тут не сходится. И да, постарайтесь успокоиться. Никаких обвинений вам пока не предъявляли. Лично я сейчас пытаюсь разобраться во всей этой запутанной истории…
***

После констатации очевидного, по части женщин, Моргана на секунду решила, что готова рвануть, как бочонок пороха, рядом с которым неосторожно обронили спичку. Только должность не позволяла прекрасным представительницам гордой организации истерить, как им бы подобало при любом другом ремесле. Моргане пришлось проглотить этот неуместный «тычок под ребро» и взять себя в руки.
- Вряд ли, капитан, всем доподлинно известны имена горожан, практикующих магию крови. Вам здесь придется поверить мне на слово, моя работа заключается и в том, чтобы отделять отступников от представителей легальных школ. И глупо сейчас будет спорить на эту тему. Эта ведьма воспользовалась тем, что я была без перчаток, а даже самой малой ранки довольно, чтобы маг сумел взять под контроль человека. Так и случилось. Дефюр не нужна физическая сила, когда у нее в руках весь потенциал подконтрольного ей человека. Она просто открыла проход, и приказала… На расстоянии связь ослабевает, но магия, словно гангрена, распространяется по телу жертвы. Мне пришлось отрезать себе палец, чтоб избежать более страшных последствий. И господин Маркс… Я уже осмотрела его до вас. Есть свежая, схожая с моей рана, и есть следы на теле, оставленные отравленным заклятием. Взгляните сами, я вам не лгу. А лекаря, что осматривал господина, я бы тоже со счетов не списывала. Вероятнее всего это все часть сговора. А господин Маркс – случайный свидетель, за что и пострадал.

Безусловно ее злило то, как капитан растягивает разговор, препятствуя охотнику делать свою работу, подвергая сомнению его знания и компетенцию в целом. Но с виду Талиссар скорее выглядела теперь больше усталой, чем озлобленной. Люди всегда сами себе все усложняли, с этим фактом уж ничего не попишешь.
***

Не сказать, что Мора окончательно убедила капитана в своей правоте, но мост, наконец, был проброшен. Освальд задумался над словами Талиссар, попутно поигрывая пятернёй по своему колену. Наконец, Дрейк оторвался от созерцания пыли на полу и подал голос:

- Признаю. В вопросах охоты на магов крови вы осведомлены куда лучше, чем я. Однако, не забывайте, каратель, что вы сейчас выдвигаете обвинения против главы одной из самых уважаемых семей в городе. Просто указать пальцем на маркизу Дефюр и сказать, что она маг крови не получится. Нужны доказательства, очевидные большинству. Иначе Аббатство обретёт могущественных врагов. Но представим на миг, что я вам поверил, - капитан сделал драматическую паузу. – Тем не менее, я до сих пор не вижу лаза, из которого вы вылезли. Как и тела того чудовища, о которым вы мне давеча говорили… - капитан серьёзно посмотрел на Моргану. – Вы сами сейчас задерживаете себя, благодаря недосказанности и дыр в истории.
***

- Вы правы. – вздохнула Мора, печально уронив взгляд под ноги, - Не могу. И кроме зияющей пустоты на ладони у меня доказательств нет. И я обязана их найти, здесь, сегодня.
Но стоило Талиссар заговорить об обязательствах, в глазах ее вновь полыхнуло пламенем. Капитан и охотница, находящиеся по разные стороны решетки, смотрели друг на друга, как волки из соседствующих стай, повстречавшиеся на нейтральной территории. Оскалиться – значит бросить тень на мирное сосуществование, поджать хвост – испортить репутацию всей стаи.
В одном Освальд был прав – пора от слов к делу переходить и двигаться дальше.
- Ну, как я уже говорила… - оторвавшись от решетки, говорила она, попутно осматривая взглядом стену, из-за которой явилась в эту клетушку, - В катакомбы я попала через кухню, а ключ, открывающий дверь в камеру был, как вы понимаете, с внутренней стороны. Пока я ищу, капитан… В общем то чудовище, которое мадам Дефюр нарекла не иначе, как… не помню… Я его серьезно ранила, но смерти его своими глазами не видела. Если откроется проход, оно может попасть в камеру. Господина Маркса лучше вывести отсюда, для его же безопасности. А я… Пусть ваши орлы не убирают далеко свои арбалеты. Мое оружие осталось там, за стеной.
***

Освальду оставалось только головой покачать. И его можно понять. Уж больно дико и невнятно выглядела история Талиссар. Слишком много лишних деталей не делали рассказ более правдивым. Окажись рядом Лукас, он бы неодобрительно цокал языком, слушая, как лопочет его ненаглядная ученица. Однако, Моргане повезло. То ли капитан решил побыстрее покончить с этим фарсом, то ли просто его забавляли попытки Моры выпутаться из образцового комка дерьма, в который она угодила, но приказ вояка таки отдал. Мору отогнали от решётки, в процессе растоптав миску с водой, которой она почему-то так и не воспользовалась. Видать с кровоподтёками и забитым ноздрями карательница чувствовала себя более уверенной. Господина Маркса, с недавних пор превратившего в благородный овощ, подхватили под белы ручки и буквально вынесли из камеры. За спиной Морганы взвели арбалеты гвардейцы. Час икс пробил!

Нужный камешек Талиссар отыскала достаточно быстро. И тут же на него нажала. Еле-еле успела отскочить от стенки, крутанувшейся вокруг своей оси. К сожалению, от того, что принесла с собой эта стенка, ей уклониться не удалось, уже больно резко вылетело тело дохлого… кого-то там. Проскользив по полу с довольно приличной скоростью, покойничек очень удачно сбил с ног Мору, которая ещё более удачно упала на этого самого покойничка, в итоге обвив его ногами вокруг корпуса и уткнувшись лицом в уродливую харю. Слава богу, подонок был совершенно точно мёртв, иначе пылкие объятия любви Талиссар точно бы не пережила.

У всех окружающих, окромя Маркса, пускающего слюни и ковыряющего в носу, отвалились челюсти от увиденного. Кто-то смачно ругнулся, кто-то заскрипел железом, перекрещиваясь. Шокирован был и сам капитан. Его зеркально чистый лоб покрылся испариной, а усы тревожно зашуршали на сквозняке.

- Чёрт меня дери, что это за тварь?! Откуда она здесь взялась?! Ты… это ты его так уделала Талиссар? – видать Освальд никак не мог поверить, что тощая жилистая девица смогла уложить такого исполина. Для верности, он даже подошёл и потыкал мертвеца мечом.

- У меня… я… проклятье, мы даже не подозревали о подземных переходах под замком. А что если она там не одна! – лицо мужчины передёрнулось от таких мыслей. Немедленно последовал приказ гвардейцам, – Собирайте людей, нам нужно обшарить эти места вдоль и поперёк. А ты, Талиссар… - обратился он уже непосредственно к карательнице, барахтающейся на теле людоеда. – …возглавишь отряд по поимке мага крови и заключения его под стражу. Положимся на твой опыт. Только что ты всем нам доказала, что не зря ешь свой хлеб. – капитан с омерзением посмотрел на труп, начинающий потихоньку вонять.
***

- Давно пора… - прокряхтела девчонка, слазавшая с горы мяса.

Поднялась, встряхнулась. После похвалы уверенности в ней стало намного больше. Только вот она все еще ютилась в камере, а ее стремительно возросшая в количестве команда словно издевательски до сих пор была по ту сторону решетки.
- Понятия не имею, как этот монстр оказался там, возможно к этому причастна сама маркиза. Прочесывать катакомбы у нас времени нет, надо изловить ведьму, пока она еще чего не натворила. Но не спешите. Капитан, сэра Маркса нужно срочно переправить в Аббатство, ему нужна помощь, иначе он так и останется овощем. Промедление губительно и необратимо. Герцогиню в известность поставить не получится, она и сама может быть под влиянием отступницы. А сэр Маркс возможный свидетель, которого мы не имеем права потерять. Пары сопроводителей думаю будет достаточно. Также важно, чтоб ваши люди нашли старшего карателя Лукаса и сообщили ему о том, что в поместье идет охота на кровавого отступника из высшего света. Так…
Моргана прильнула лбом к решетке, словно пыталась что-то важное вспомнить. На деле же она серьезно себя ругала, что в такой острой ситуации оказалась без основного арсенала охотника. Ей лишь оставалось надеяться, что Лукас сообразит с должной поддержкой и не сильно запоздает с ней. А еще нужно было вызволить Гордона…
- Капитан. – подняв глаза на мужчину, хрипло говорила она, - Если есть возможность, доставьте ко мне моего напарника, желательно незаметно. А мне… желательна перевязка и одноручный клинок. И, полагаю, я могу уже покинуть эту чертову камеру? У меня тут не самый приятный сосед, так еще и жмурик. – усмехнулась Мора с долей иронии над собственным положением.

Руки уже чесались. Как же им хотелось сомкнуться на глотке Дефюр, чтобы отправить старуху в ад! Конечно, ее ждало правосудие и приговор в исполнение приводить не Моргане, но за потерянный палец очень хотелось разочек закрыть глаза на правила, да побыть и судьей и палачом в одном лице! Мора не знала, как пройдет их новая встреча, но для Дефюр она будет определенно сюрпризом, не самым, надо думать, приятным. Со счетов не стоит списывать теперь и род Болтонов, но для обвинения Оливии все еще доказательств не имелось ровным счетом никаких, кроме злосчастного кольца, невесть как оказавшегося на персте монстра.
***

По правде говоря, ничего в данный момент не мешало Море покинуть эту самую камеру. После того, как из неё вывели Маркса, никто так и не удосужился запереть решётку. Хотя Талиссар и выглядела довольно грозно, особенно когда стояла в тени с тесаком наперевес, но всё же гвардейцы были почему-то уверены, что угрозы для них она не представляет.

Что же касается, той лавины приказов, которая обрушилась на закованных в сталь солдат, то тут вышла небольшая промашка. Освальду было даже немного неловко осаживать победительницу великанов в её минуту славы, но всё же девицу пришлось спустить на землю, пока вздернутый нос небесный свод не пронзил.

- Талиссар, притормози немного… - отозвался капитан, почёсывая латной рукавицей шею, - Ты, кажется, не до конца меня поняла. Я дарую тебе все необходимые полномочия для проведения ареста кровавого мага и выделяю для этого дела людей, а вне возвожу тебя на царский престол, - Освальд вздохнул. – Поэтому давай кратенько пройдемся по списку.

Капитан начал загибать пальцы:
Первое. Прочёсывать катакомбы время у нас есть. Убедиться, что больше никакие чудовища там не бродят – это одна из основных задач.

Второе. Сэр Маркс останется здесь. Приказ никого впускать, не впускать всё ещё в силе. И вправе его отменить только герцогиня. Стало быть, и никого позвать на подмогу не получится. Справляемся имеющимися силами.

Третье. Напарника, врачебную помощь и оружие ты, конечно, получишь. Это без вопросов

Закончив с разбором, Освальд почесал свою лысую голову.
- Признаться я ждал от тебя чёткого плана и требования выделить таких-то, таких-то бойцов с таким-то снаряжением, а не просьбу куда-то бежать, звать на помощь и нянчиться с убогими. Отнесись к делу серьёзней, Талиссар, - нахмурился капитан. После чего не поленился и даже открыл для Моры решётку, благо не сказать, что она была заперта. – Да, да. Дарую тебе амнистию, иди на все четыре стороны… В пределах замка, конечно.

В общем и целом, пока капитан организовывал группу по зачистке катакомб, Мору спешно подлатал один из солдат, хорошо натасканный в оказание первой медицинской помощи. Обеззаразил рану какой-то шипящей жидкостью, наложил лечебную повязку и всё качественно замотал. Меч Море тоже выдали. Хуже, чем у неё был до этого. Более дешёвая сталь, не так хорошо заточен, но рубить вроде можно и в руке лежал добротно. А это главное.

Ну и вишенкой на торте стал прихрамывающий Гордон, который, судя по потрепанному виду, пережил битву не с двумя, а сразу с тремя великанами. Синяки под глазами, сломанный нос, порванные губы. Да и за бока он почему-то держался. Почки что ли отбили?

- Допрос вышел сложным, - прокомментировал состояние напарника капитан. – Ваш подручный много дерзил, провоцировал приставленного к нему палача и категорически не желал работать с нами. Так что не удивляйтесь.
- Завали хлебало, яйцеголовый, - тут же прохрипел Гордон, потихоньку двигаясь к Море.

Капитан лишь рукой махнул, как бы говоря: «Делай с ним, что хочешь. Твой человек»
- О, Мора… Ты где пропадала? – сипел старый друг, с трудом держа открытыми заплывшие глаза, - Я… я волновался. Можно было и предупредить… что собираешься слинять ненадолго. А то эти железножопые, оказывается совсем не понимают шуток… - Гордон дополз до ближайшей лавки и тут же на неё уселся, морщась от боли. – Сукаа… Мне нужно выпить… срочно…

Мора чувствовал спиной напряжение, идущее от капитана. Похоже от неё ждали плана. И кто знает, что получиться, если этого самого плана они не дождуться…
***

И сразу обрушился шквал критики! Моргана закатила глаза и вздыхала в унисон с Освальдом. Он ее не слушал. А ей было глубоко плевать на приказ герцогини, интерес у охотницы был один – уничтожить кровавого мага, и безопасность пока что лишь единственного потенциального свидетеля – не пустой звук в этом нелегком деле. Было бы в арсенале лишнее время, да и обстановочка была бы другой, Талиссар бы обязательно повоевала за свои позиции, но сегодня все играло не в ее пользу.

Злее кровавого мага для охотника врага не существует. И Мору буквально грызли изнутри серьезные противоречия. Казалось бы – задави ведьму, а потом защищай подвалы и закоулки! Да и вряд ли там, в тоннелях, незаметно прописалась целая свора подобных убитому чудищ.

- И вы оставите свою госпожу в компании маркизы зная, насколько она опасна? Да ваши планы чертовски четкие! – устало вздохнула девушка, изрядно утомившаяся от сопротивления начальника охраны здравому смыслу, - Я не дам кровавому магу ни единой лишней минуты на то, чтобы смыться и залечь на дно. Сколько у вас солдат в свободном распоряжении, капитан? Тоннели узкие, большие отряды будут толкаться, количество веток мне неизвестно. Имеет смысл отправить два-три отряда по четыре-пять человек, в составе каждой группы необходима огневая поддержка. Я одна порубила в капусту этого зверя, такой оравой ваши орлы справятся и с парой-тройкой подобных монстров. Имейте лишь в виду – этот экземпляр был разумным. А мне в сопровождение хватит шестерых хороших бойцов при арбалетах для задержания маркизы. Сделаем два дела сразу. Вам подходит такой план, капитан?

Уж более четкого плана ей сейчас выдавить было сложновато, пока в глазах танцуют кровавые брызги и периодически всплывает образ лицемерной старушки. Охотники одиночки зачастую пляшут от ситуации, не особо размусоливая над каждой линией плана. Возможно в этом была их ошибка, в частности – ошибка Морганы, идущей слепо на поводу у своих затаенных обид на данную касту чародеев. Но тут привели ей напарничка, плачевный вид которого сумел ненадолго отвлечь девицу от охоты.
- Не важно, Гордон. – протянув навстречу руки и настоятельно подведя парня к лавке, Мора жестом предложила напарнику сесть, - Я здесь, и никуда не девалась. Видишь того жиртреста? Люди герцогини хотят, чтобы я возглавила охоту. Тебе придется остаться, наверное. Ты не в форме пока. Зачем же так напрашиваться, Гордон? Я скоро начну думать, что тебе нравится, когда тебя валяют…
***

С самого начала знакомства, отношения капитана и карательницы напоминали противостояние собаки и кошки. И исчезновение преграды в виде решётки, а также заключение временного союза нисколечко не изменило ситуацию. Как была постоянная грызня, так она и осталось. Впрочем, ничего нового. Между двумя организациями немного схожими по методам и целям, но в тоже время кардинально расходящихся во взглядах, такое положение обычное дело.

Непроницаемое лицо капитана, как бы говорило: «Болтай, что хочешь, дорогуша. Я тут главный.» И он, чёрт побери, был в своём праве.
- Я уже второй раз вам повторяю. Берите моих людей и идите делайте свою работу. Что вам ещё от меня нужно, Талиссар? Чтобы я с секирой наперевес пробил лбом окно и самолично снёс ведьме голову? Вроде Аббатство занимается такими вещами, или времена изменились? – холодно парировал едкую реплику Освальд, - Людей у меня хватит, чтобы удерживать в замке осаду ближайшие пять лет. На этот счёт не волнуйтесь.

Удивительно, но к некоторым советам Моры капитан прислушался. Что касалось проведения оперативной работы, то ей в этой области полностью доверяли.
- Хорошо. Отправлю три отряда прочёсывать местность. Разумный, говорите? – мужчина с любопытством поглядел на тушу, которую таки удосужились чем-то прикрыть. – Никогда бы не подумал. Хорошо, наконец-то, вы начали говорить дельные вещи, Талиссар. Немедленно отправлю к вам солдат. Если ещё что-то понадобиться, знаете где меня найти, - на этом капитан посчитал разговор оконченным и отправился организовывать девице поддержку.

Заметно потрепанный Гордон, при взгляде на труп великана аж присвистнул от удивления. А затем тут же недоверчиво пробормотал.
- Да ладно, что ты мне тут лапшу на уши вешаешь? Против такого, как минимум отряд выставить нужно. Признайся честно, наткнулась на жмурика чисто случайно и решила прибрать всю славу себе? – заулыбался напарник. А потом предпринял попытку подняться. Это у него даже удалось, но харю аколит таки красноречиво скривил. – Не говори ерунды. Я и так всё веселье пропустил! Дайте мне чекушку спиртовухи и лёгкий арбалет. Место в авангарде, так уж и быть, уступлю тебе, но, если запахнет жаренным смогу прикрыть твою костлявую задницу. – гыкнул Гордон, ожидаемо попытавшись набить себе цену.

Ну а минут через пять прибыло и подкрепление. Шестерых крепких мужиков в среднем комплекте доспехов. У каждого в руках по простому арбалету. Выслушав приказ капитана, солдаты понятливо кивнули и обратили свой взор на Мору. Хоть забрала и закрывали их лица, но девушка нутром чувствовала, что они все на неё с любопытством смотрят и ждут приказов.
***

- Ты и так невыносим, а выпивши того паче! – с кислой улыбкой отвечала девушка, положив напарнику ладошку на плечо, - А если судить по твоему виду, то ты славно повеселился тут без меня! Еще неделю будут заживать твои задорные болячки. Не глупи, я не хочу тебя потерять.
Мора, конечно же, выговаривая последнее предложение, изобразила максимум заботливости, но на деле думала не о «потерях», а о том, что помятый боец – слабое звено и обуза для маленького оперативного отряда. Хотя сегодня ей, кажется, впервые было жаль этого парня, страдающего чуть ли не ежедневно из-за своей спесивости. Наверное стоит отдать ему должное – характер у Гордона так и не сломался, крепкий говнистый стержень в нем все-таки имелся.
- Я ничего не буду тебе запрещать, но не будешь поспевать – мы не ждем. По рукам?

Это был самый удобный выход из ситуации. Моргане чудилось, будто такое рвение у Гордона вызвано вовсе не жгучим желанием защищать свою начальницу. А вот прикоснуться и стать частью чужой победы – это да, больше смахивало на правду. А на споры и уговоры времени, увы, не имелось, как и на капризы напарника и уверения в том, что он еще ого-го! К тому же в крохотном помещении стало совсем тесно – прибыла поддержка и учтиво молча ждала распоряжений от временного начальства.

Ребята достались ей отменные, крепкие, а не хилое отрепье из разряда «лучшие из худших», в связи с чем расположение к капитану у Талиссар прямопропорционально росло в соответствии с его щедростью. В отличие от новобранцев Аббатства, эти солдаты были не только хорошо вооружены и одеты, но и выучены, как подобает для служения у герцога в охране.

Моргана резко оторвала зад от лавки. Спрятала за спину раненную руку и совершила короткий шаг навстречу бойцам.
- Полагаю, вас уже поставили в известность, что мы будем охотиться на кровавого мага? Так вот… Проведу короткий инструктаж, после чего перейдем к делу. Чего ждать от кровавого мага? Правильно, чего угодно! Это самые непредсказуемые, изворотливые и хитрые представители из всех известных школ! Их магия зиждется на крови, теплой и живой, как на чужой, так и на своей. Чего делать категорически нельзя? Нельзя позволять магу прикасаться к вам! Почему? Любая незначительная царапина на вашем теле – его путь к полному контролю над вами. Нельзя идти на поводу у мага, нельзя недооценивать его! Наша задача – арестовать мага, и доставить в Аббатство. Желательно целым и невредимым, так как мы имеем дело с отступником из высшего сословия. Не теряем бдительность, ибо высока вероятность, что у обвиняемой среди присутствующих гостей имеются подельники, так что все вышеперечисленные инструкции касаются любого, кто не принадлежит этому дому. Это понятно? Идем дальше.

Мора, минуя отряд, переместилась к выходу и встала к нему спиной, ознаменовывая скорое начало операции.
- Обвиняемая – маркиза Дефюр, да не смутит вас ее безобидный облик – она весьма и весьма опасна, в чем не повезло убедиться мне на собственной шкуре. Вяжем ее и всех, кто за нее вмешается силой, и доставляем в Аббатство, потом вы свободны. – девушка, сбив дыхание быстрой речью, глубоко втянула воздух, высвободила из-за спины свои руки и перешла к диктовке построения, - В зал входите двумя колоннами по три человека, я по центру. Двое замыкающих остаются охранять выход на улицу, двое последующих занимают в зале позиции с хорошим обзором для стрельбы и минимальным риском ранить кого-то другого. Оставшиеся следуют за мной, после чего проходят в конец зала. Наша задача – окружить ведьму, держать дистанцию и не выпускать отступницу из прицела. Но это в идеале. На любое проявление агрессивных действий со стороны Дефюр – стреляйте, иначе мы все будем трупами. Герцогиня, в безвыходной для ведьмы ситуации, может стать первой ее целью, имейте это в виду. В остальном будем надеяться, что обойдется без сюрпризов, и маркиза не решится на отчаянные поступки. Идем быстро, по сторонам не зеваем. Готовимся к чему угодно, одна ошибка – будет стоить жизни. Но поспешность тоже не приведет ни к чему доброму. Вопросы?

Перепроверив инвентарь и поправив все ремни на амуниции, охотница приосанилась, расправила плечи. Заправила под капюшон выбившиеся из хвоста волосы и жестом потребовала у Гордона вернуть прикарманенные им перчатки. Такая мелочь, а едва жизни не стоила Море. Этого не повторится. Этот день был сплошным уроком для Талиссар. Сложным, опасным. И он еще не закончился. Осталось повязать ведьму, обходясь без половины вспомогательных средств. И Мора была готова рискнуть, иного выбора-то и не было у нее. Инстинкты тоже призывали к действию. Промытые напрочь мозги минимизировали страх, вселяли уверенность, мысль о том, что вот-вот будет наказан очередной адепт крови, бодрила интенсивнее всяческих стимуляторов! Сердечная мышца тому свидетель: оно колошматило в преддверии встречи с опасным врагом, наполняя конечности силой, проясняя взор, обостряя рефлексы. Тревожный марш поединка. Все недуги и слабости подверглись отрицанию, были отринуты на последний план. Впереди охота. Кровавая охота.
- Нет? Тогда идем! – скомандовала Талиссар, - Строимся на улице.
***

- Как будто мне требовалось твоё разрешение, - усмехнулся в ответ Гордон, сбрасывая с плеча руку Морганы. В чём-то девушка была права. Говнистый стержень из аколита не вытянуть было и трём тяговым мулам. – Пойду стрельну что-нибудь крепенькое у лекаря твоего и выпрошу арбалет у лысой башки. Не теряй. – напоследок произнёс Гордон, оставляя девицу наедине с её новым отрядом быстрого реагирования.

Напутствующая речь определенно удалась. Забрала пришедшая солдатня так и не подняла, но чувствовалось, что ловили каждое слово охотницы. И это при том, что декламировала Талиссар без шлема, а значит её молоденькое личико, как минимум, должно было немного снизить авторитет среди опытных вояк. Видать поломанный нос, грязь на лице и растрепанные волосы автоматически причисляли Мору к редкому подвиду боевых дев, которые знают с какой стороны браться за меч.

Вдвойне повезло, что инструктаж вёлся поодаль от капитана и он не слышал приказ Моры сразу после взятия мага под конвой выдвигаться к Аббатству. У него, наверняка, бы нашлась парочка возражений. Опять бы начал свой бубнёж о действующем приказе никого не выпускать. Обычные же гвардейцы оказались довольно неприхотливы. Им сказали подчиняться карателю Аббатству, собственно, это они и делали. Поэтому после короткого инструктажа солдаты понятливо кивнули чугунными головами и начали проверять свою броню и одежду на наличие мелких дырочек, или открытых мест. Устранив все прорехи, стрелки построились, как было велено, и незамедлительно выдвинулись в путь. Гордон же замыкал колону. Судя по раскрасневшей роже и ржавому арбалету в руках, оба подпункта своего плана он успешно выполнил и был вполне готов к заварушке.

В общем и целом, всё прошло без сучка и задоринки. Первая пара заняла позицию у входа, вторая с грохотом отворила входные двери, уверенно прошествовала вдоль всего зала и замерла у камина, вскинув арбалеты в боевой готовности. Ну а финальном аккордом стало появление Морганы в сопровождение двух колон гвардейцев, достаточно чётко рассредоточившихся по залу и в краткие сроки занявших позиции за спинами аристократов. Арбалеты были направлены на предполагаемого преступника, всё как по учебнику. В довесок спину Морганы прикрывал ухмыляющийся Гордон. Уперев одну ногу в лавку, позёр держал тяжеленую железяку на плече и мутным взором оглядывал публику.

Аристократы, к слову выглядели достаточно обалдевшими. Стюарт подавился вином и выпученным глазами пялился на сужающееся вокруг стола кольцо, Оливия растеряла весь свой лоск и кокетливость и сейчас была больше похожа на загнанную в нору лису. Граф с силой сжал свою трость и похоже готовился к отпору, а герцогиня с изрядно опешившим видом расматривала вернувшеюся «беглянку.» Дефюр же, вопреки всем ожиданиям, превращаться в монстра совсем не спешила, как и открыто колдовать. С неподдельным интересом взглянув на Моргану, она улыбнулась уголками губ и пропела:
- Дорогуша! Ты вернулась! Без тебя было так скучно…

Первым опомнилась герцогиня. Её лицо налилось краской, женщина сжала руки в кулаки:
- Что это за балаган?! Где вы были Талиссар и почему мои же люди тычут в меня оружием. Объяснитесь сейчас же!

Дура! Какая же она идиотка! Возгордилась, расслабилась, решив, что если с работорговцами сладила, то дальнейшее и восе пара пустяков. Худшая ошибка — недооценить противника. Илларин хоть и считала себя свободной от предрассудков, что вовсю управляли её сокланавцами, но в душе эти зёрна презрения к грязноземцам, видимо, дали ростки. Не ожидала она от них ничего такого, с чем не сможет справиться, а увидев лагерь и вовсе запрезирала. С чего она взяла, что барон окажется жирным, тупым боровом и обычным солдафоном? И ведь даже когда поняла, что всё не так просто... то...

Впрочем, предаваться самобичеванию оказалось некогда. Её разделывали словно селёдку, препарировали душу с тем же холодным интересом, который испытывала к армии барона она сама. И вряд ли ценили её жизнь выше, чем она оценила для себя их. Что ж... таков наш мир, а она совершила ошибку, и глупо сердиться на барона за то, что воспользовался ею по праву силы. Впрочем, это мы ещё посмотрим!

Страшная боль мешала соображать, мешала выплыть из того полусна-полубреда, в который была погружена Илларин. Голос Сколопендры скрежетал металлом. Оказывается, ты умеешь говорить, тварь? Оказывается, ты знаешь и понимаешь гораздо больше, чем показывала? В какое же чудовище ты собираешься превратить меня? Сайрекс... Не покажется ли его судьба раем по сравнению... Но выбора у Девоны не было. Она чувствовала всем нутром — выбора нет. Она давно перешла ту грань между добром и злом, к чему обманывать себя.

— Я согласна... — то ли прохрипела, то ли прошептала, раскрываясь.

- Мы про того парня, обьезьянка… - Вместо козла почему то ответил Морда. Возможно потому, что «неформальный стиль общения» употребляемый им из троицы был наиболее близок именно марсианину. - …который поимел твою страшномордую влажную фемдоминантную мечту, прямо перед тем, как ты подарил ей ключи от квартиры, позволив промыть мозги всем важным шишкам в вашей колонии плуразумной плесени.

- Полагаю, что данное существо находит забавным представляться Привратником, но при этом не уточнять, что в языке на котором это звучит как «Тот-Кто-Управляет-Вратами», слово «Врата» является омонимом женских половых органов. Что соответственно позволяет ему полностью контролировать женщин, в которых он хоть раз побывал. Так что, учитывая не хитрую алхимию твоего мышления, логичнее будет звать его не Консьерж, а… - Козел немного задумался подбирая подходящий термин. – ..Ебарь-терорист?

- Вот вот, слушай рогоносца. Вы теперь с ним братья по несчастью. – Фырканье носом, судя по всему, должно было обозначать, что подобный поворот дел Гринфейс находит как минимум ироничным. – Патроны этой твари до лампочки. Его энергией десятка заквазаренных звезд то сейчас хрен сожжешь. Ковыряло свое ржавое бери. Сдался бы ты нам без него здесь вообще…

- Между тем. – Подал голос со своего места Мориарти, покосившись на сидящих от него по левую руку соседок. – Именно подобная черта этого джентльмена и делает столь беспокоящим факт присутствия среди нас двух леди.

Кибернетическая рука Не-Совсем-Старика тем временем, словно бы действуя отдельно от тела, без какого либо труда выудила из воздуха брошенную в Нежную соседку и бесшумно поставила ее на стол, не повредив в процессе радужного цвета пузырь ее содержимого. Неплохой такой фокус. Раньше за Стариком такого не водилось, он и ходил то без трости с трудом. Интересно, сколько еще железных частей скрывается под его деловым костюмом?

- Особенно вас. – Обратились тем временем к сидящей рядом с ним Нежной. – Не сочтите за грубость, но как верно подметил мой коллега, вы наиболее очевидный кандидат на роль паршивой овцы… - Мориарти на мгновение запнулся и виновато кивнул Королеве Пушистиков. – Ох, пардон, мадам, сказал не подумав. – После чего продолжил. – И если честно, я с ним полностью согласен. Если вы так и не дадите комментариев по поводу своего видения ситуации и своей роли в ней, боюсь нам придется как то решать эту ситуацию, и вполне возможно, что не общеприемлимыми методами… Вроде необходимости уничтожить лишнего свидетелей вместе с его с к счастью расположенной не так далеко резиденцией.

- Если не перестанешь кидаться посудой. – Тем временем индифирентным тоном прокомментировал Сатан, у которого явно что-то нехорошее в процессе чтения случилось не только с шеей но и с чувством юмора. – Я телепортирую тебя домой, и обратно верну только когда мы все спокойно обсудим без твоего дурошлепства.

Для Джулиана неделя прошла в тщетных попытках превратить Херолёт, как его называл хозяин, в монохромное царство порядка. Он заметил, что Смайл уже и сам не рад предложению "прибраться" и теперь сопротивляется захвату эстетической сферой Джулиана пространства своего... корвета? фрегата? - классифицировать Херолёт было непросто, хотя и очень хотелось - но, ни слова не говоря, принял негласный вызов. Пусть шансы его и стремились к нулю - мусорить всегда проще, чем убираться - и сейчас в чистоте пребывала едва ли треть внутреннего пространства, он просто не мог отказаться от попыток. В оставшееся время он упражнялся в стрельбе, бросая с корпуса корабля гайки и стреляя по ним, когда те повторно пролетали один и тот же участок неба по орбите с центром в центре масс летящего по инерции корабля (после головоломной физики Города Зеркал обычную небесную механику Галактики он понимал, как само собой разумеющееся).

А ещё Джулиан пил со Смайлом. В такие моменты он становился особенно молчаливым, поглощая одну рюмку крепкого пойла за другой. И только иногда Смайл мог увидеть серую слезу, катящуюся по щеке бывшего Архитектора Парадоксов. Лавина мыслей и эмоций захлёстывала бывшего лорда Пространства и Времени, и ни одна логическая конструкция не могла дать ответы на простые вопросы: кто он теперь? Что ему делать? Как ему жить? По правде и совести, как живёт Смайл? Как-то иначе? И как - иначе? И как он сможет жить по правде после всего, что делал и не делал?
Он ведь хотел ассимилировать Галактику, превратить её в часть Города Зеркал, и последнее, что он бы сделал - спросил согласия у её жителей. Как он мог? Всю эту красоту, всю эту сложность и всё это многообразие - разрушить лишь ради того, чтобы превратить её в подобие уже существующего собственного домена? Лишь ради того, чтобы сохранить Город Зеркал - пустынный, населённый только геозверями и полуразумными слугами? Только ради собственного желания видеть прекрасные и сложные конструкции вокруг себя? Почему он вообще решил, что его собственные желания чего-то значат?

А ведь решил. Жил так очень, очень давно, потому и решил. Действительно, сколько людей и иных разумных существ нуждалось в его помощи - антропоморфной персонификации, архитектора парадоксов, Лорда Констанца Маурица Джулиана. Ему было безразлично. Ему было всё равно. Ему было... похер!

Да, именно так - только простая лексика Смайла могла выразить все те эмоции, что он испытывал, не испытывал или должен был испытывать.

Джулиан стал меняться. И, несмотря ни на что, он всё так же содержал свой костюм в идеальной чистоте (уж это-то ему давалось легко), отказываясь от обновок Смайла. Револьвер и карабин он, почувствовав возможность, перерисовал в привычной ему манере, не покусившись, однако, на их принцип действия: револьвер остался рельсотроном, а карабин - лазерным ружьём. Над спальным местом Джулиана красовались рисованые треугольники Пенроуза, тессеракты и узоры из них, слагающиеся в узоры второго и третьего порядка. Он - Констанц Мауриц Джулиан, антропоморфная персонификация Парадоксов. Это не отнимет у него никто. Никогда.

И вот теперь он сидел в рубке обновлённого Геролёта, рядом с человеком, которому он был обязан если и не жизнью (он, кажется, всё ещё малосмертен), то уж хотя бы отсутствием примерно пары миллионов лет скуки, и видел, как тот буквально ломается под ударами судьбы.

- Я полагаю, что именно герой сейчас и нужен, - сухо сказал Джулиан, пододвинув Смайлу стакан и налив туда виски. Стакан был идеально чистый, а, значит - частично утративший прозрачность в пользу благородного серого цвета. - Не нужен герой - так бывает, если наивысший градус проблем в мире - ловля карманников и домушников, да спасение котят с деревьев. Тогда, в отсутствие злодеев, именно герои становятся бессмысленными и опасными элементами общества. Лишённые привычного назначения, эти маргиналы (а герой, поверьте мне, всегда маргинал) предаются саморазрушению, если не начинают разрушать окружающий мир, превращаясь в злодеев сами. У единиц из них хватает сил, ума и гибкости, чтобы переменить род деятельности и встроиться в общество, которое они так самоотверженно строили. Я видел подобное - у меня было Время, - Джулиан на миг горько улыбнулся собственному каламбуру. - Ну, а в этот час герои напротив, нужны как никогда. Зелёная Морда ведь одной планетой не ограничится - это если Конс... Привратник будет сидеть тихо и не покусится на Галактику же.

- Не думаю, что лететь на переговоры на территории Хана разумно. Что помешает ему расстрелять нас, взорвать или отравить? Он же жестокий завоеватель, а не преподаватель делового этикета. Пусть назначит встречу в нейтральном пространстве, ну, или говорит через этот передатчик.

Наблюдая за тем, как с его лица стекают оставшиеся капли тёмно-фиолетовой гадости, а его волосы понемногу из взъерошенного армагеддона превращаются в привычно расчёсанные локоны, Просперо не без доли грусти обнаружил, что из его головушки понемногу выветриваются полученные в Неспокойном мире навыки. Это было неприятной... "ожиданностью". Если ты получил нечто, с головы до ног измазавшись в грязи, полностью растрепав волосы на башке и поменяв лексикон на более "брутальный", было бы довольно логично потерять его, сменив одежду, причёску и манеру речи на более привычные. Одной задницей на двух стульях не усидишь, верно? Занятая расчёсыванием рука внезапно остановилась буквально на полпути, а вор уткнул бесцельный, пустой взгляд куда-то в сторону. "Может..." - только и пронеслось сомнительно в голове. Ладонь с расчёской медленно отделилась от шевелюры и переместилась непосредственно в поле зрения авантюриста. Посмотрев на неё, как на испорченный трофей, коллекционер, вздохнув с некоей долей скорби, продолжил процесс приведения себя в порядок, лишь с заметной медлительностью. В конце концов, он же вор, а не герой. Так ведь...?

Повертевшись перед зеркалом ещё где-то полминуты, аккуратно поправив волосы и набросив запасную шляпу, Аурелио уж было собрался на выход, как вдруг его взгляд зацепился за стул, сидя за которым, он поймал своей головой пушистый курьерский десант.
- Прости, дружище... - На лице вора нарисовалась горькая улыбка. - Во всей этой суете я о тебе как-то и подзабыл. Мне действительно жаль, что так получилось. Сейчас всё уже совсем иначе. То, о чём я не смог рассказать тебе, я рассказал Вяке. Сейчас думаем, как надирать задницы старикам. Всё перевернулось-смешалось... - Пауза. Сглотнув подступивший к горлу комок, Просперо опёрся одной рукой о поверхность стола, другой взявшись за лоб. - Твоё присутствие знатно бы украсило коллектив. Но все коты попадают в рай, да? Тебе там всяко лучше. Сметану уминаешь, поди... - Тон красноглазого резко сорвался, не давая ему завершить мысль в непринуждённой манере. Прикрыв нижнюю часть лица ладонью, авантюрист отошёл от стола, после параноидально оглянувшись в поисках возможных свидетелей его разговоров с воображаемыми личностями. Вдохнув-выдохнув несколько раз, коллекционер сделал несколько шагов к центру комнаты, наклоняясь к торчащему из пола чёрному шару. Пора.

Всё привезённое снаряжение, включая "индивидуальные" обрезы и взрывчатку, Аурелио решил раздать рыжим воякам, попутно попытавшись объяснить принципы работы всех Смайловых подарочков, пока в памяти ещё сохранились смутные обрывки этой информации. Да и ребята они смышлёные, могут и сами после двух-трёх проб разобраться. Главное - чтоб их отдачей не снесло.

Большую часть коридорного похода Просперо провёл, молчаливо оглядываясь по сторонам и сверяясь с мысленной картой местности, приблизительно прикидывая, какие из встречаемых помещений Гилберт уже посещал, и на основании этого немного корректируя маршрут. Впрочем, долго блуждать по запутанным ходам родного мирка не пришлось: приснопамятная монохромная плитка появилась под ногами участников Сопротивления на удивление быстро, что вызывало некоторые смутные подозрения. Первой пришедшей в голову мыслью было то, что экскурсовод сам хотел, чтобы его нашли, посему авантюрист слегка приободрился и ускорил шаг.

Странным в этой ситуации было... всё. Помимо сложившейся уютной обстановки дружественного чаепития, в одном помещении собрались ведущие представители всех возможных "фракций" Кладовки. С одной стороны - королева рыжиков да Вор-Коллекционер, представляющие Сопротивление, с другой - Гилберт, представляющий, собственно, себя, с третьей - ...Кощей? Да нет, он для железяки какой-то чересчур... импозантный. Да и кожи на нём как-то побольше. Обруч всё равно как-то смущает, но...
- Доброго денёчка, господа. - Сняв шляпу и совершив почтительный поклон, бросил беглый взгляд к ближайшим часам, дабы убедиться, что сейчас действительно денёчек. После, удостоверившись, что на предложенном экскурсоводом стуле отсутствуют кнопки, точёные пики и прочие неприятные устройства, зашагал прямо к нему, по дороге вдыхая аромат крепкого чёрного чая. - Мы пришли... поговорить.

Последующая неделя была своеобразным соревнованием, между способностью экс-лорда поводить порядок и ничуть не уступающим ей умением хозяина этого экстравагантного транспортного средства от него избавляться. В результате, внутреннее пространство корабля было зонально поделено между идеально наведенной чистотой и завалами запасных частей и пятен масла, медленно наползающих друг друга в неизбежном и бесконечно пароксизме борьбы и единства противоположностей. Стоило отметить, что пассаж на счет «своей территории» грубого и хамоватого, но в целом добродушного героя, похоже был весьма недалек от истины, места, где царил порядок, отличались не только немного выцвевшими цветами, но и повышенной комфортностью для Маурица казалось бы, будь у него возможность заняться обустройством всерьез… впрочем, здесь для этого было слишком мало места и слишком много проблем, которые надо было решать.

Эксперименты с Пределом были более чем успешны, похоже, что для того, чтобы его очертить хватало исключительно визуального контакта, в том числе даже того, что обеспечивали показания приборов на экранах не говоря о иллюминаторах из бронестекла, так что, защитить корабль изнутри не стало проблемой, равно как и сделать защиту односторонней. Это же, похоже объясняло повышенную прочность и вакумоустойчивость Констанца, при ближайшем рассмотрении обнаружившим, способность своего организма инстинктивно отгорождаться от агрессивной среды барьером очерчивающим контуры тела. Плохой новостью на всем этом фоне было только то, что судя по всему, маштабы этого явления были не столь уж велики и попытки их превысить сильно исчерпывали силы Архитектора. Защищать, к счастью, не слишком больших размеров Херолет в течении некоторого времени было ему еще под силу, но на что то большее замахиваться, пожалуй, пока не стоило.

Еще одним интересным наблюдением можно было назвать то, что футуристический револьвер, на стрельбу из которого в процессе испытаний барьера тоже было выделено некоторое время, по мере того, как Констанц привыкал к нему начал выцветать, приобретая некоторую строгую лаконичность вместо блестящих лампочек футуристичости. В какой то момент Констанц почувствовал, что не только прекрасно с ним управляется, но и способен в буквальном смысле перерисовать его на свой вкус, при условии, что сумеет найти на корабле старый добрый простой карандаш.

Хватало, впрочем, чем заняться и у Смайла, в скором времени обнаружившем тот занимательный факт, что хотя беглое изучении записей Лари и позволило ему неплохо представлять какая часть херолета отвечает за какую его функцию, но в них позабыли указать, что попытка починить одну из них практически неизбежно ведет к необходимости следом чинить то, что поломалось в процессе ремонта. Так что, то что казалось простой операцией по телепортации и замене одной запчасти в итоге превратилось в настоящий капитальный ремонт, с заменой практически всего что вообще могло поломаться на этой развалине.

Учитывая, что в итоге, после недели или около того, одной сплошной работе прерываемой только конференциями со Скунсом и Грибком, машина процентов на семьдесят состояла из новых частей, обзавелась новым вооружением, исправно подсовываемым хакером, кажется загоревшимся идеей подобрать для космолета такую пушку которую не отразит барьер нового знакомого и к тому же блестела как новая монета, благодаря тому, что обнаруживший, что может ходить по внешней обшивке и без страховки, не поленился ее надраить своей волшебной тряпкой, называть летало «херолетом» было даже как то неловко.

Стоит так же отметить, что хотя на подобный евроремонт и было убито огромное количество времени нервов сил и бабок, к счастью большей частью чужих, благо вскрывающий чужие банковские карточки как орехи Грибок никогда не был особенно жадным до этого дела, Смайл кажется начал понимать, что Лари находит в этой гаражной возне с железками. И пожалуй теперь мог бы сам собрать это чертово летало при наличии подходящих деталей под рукой, толики времени и желательно чего-нибудь крепкого для вдохновения. Или еще что-нибудь другое, от сборки танка из половины взорванного трактора и нужных размеров пушки, до попытки улучшить свой силовой кастет, поставив на него в нужных местах пару лишних транзисторов. Не самый бесполезный навык, если подумать верно?

Наконец, под бравурно открытую банку пиваса, в данном случае заменившую собой шампанское, процедура гипер-прыжка по заданным координатам была торжественно продолжена и не прошло и пары субьективных часов, как наши герои могли наблюдать чудесное зрелище… астероидного пояса, на месте планеты к которой они летели. Зазвенел зуммер вызова по внешней связи.

- Привет, Улыбашка. – Дружелюбно помахал короткопальцей лапкой, с зажатым в ней надкушенном бубликом Зеленая Морда, после того, как по кнопке принятия вызова раздраженно хлопнули ладонью. – Кстати, ты был прав. Мой гравиодеструктор действительно накрылся после первого же выстрела. Хотя этого, как видишь, хватило. В общем, мой крейсер припаркован неподалеку, высылаю координаты. После того как надоест махать руками и материться, подлетай, сядем, выпьем чайку и поговорим как взрослые мальчики. Ты вообще в курсе, что сейчас происходит на твоей планетке? Не говоря уже о вселенной в целом…

И снова впереди и сзади лишь песок. Родная стихия. Поднятая ночью битва гормонов постепенно утихала, оставляя после себя тёплое, сытое удовлетворение. И дело тут было не только в ласках наиба. Илларин считала себя равнодушной к вещам и украшениям, книги — да, книги — другое дело. Вот Малка искренне радовалась браслетам и ожерельям, что привозил из города отец. а Илла только взирала на мать с нежной, но несколько высокомерной снисходительностью, как на неразумное дитя, и погружалась в чтение очередного увлекательного манускрипта. Лишь теперь, перебирая подношения наиба, она поняла — дело тут не в самих вещах, важно — от кого и по какому поводу дары. Побрякушки грели сердце, а платье оказалось просто шикарно, никогда ещё у Илларин не было таких нарядов. Немудрено, что всю дорогу до пригорода девушка прибывала в блаженном настроении. Мысли о возможной беременности и об осложнениях, которые могут возникнуть с этим делом (и в самом деле, никто, наверно, ещё не носил ребёнка, имея внутри чёрную тварь), она легкомысленно отмела. Зачем думать о ненаступившей буре? Может, никакой беременности ещё и не случится. Вот приключиться, тогда и будем переживать. Однако, благоразумная часть натуры, давно сосланная куда-то вглубь, робко напомнила, что раз уж судьба забросила в Исиру, то стоит поискать побольше сведений о К'Танах. На всякий случай. В библиотеке или просто у знающих людей. Давным-давно, ещё когда Илларин тщилась и никак не могла отгадать секрет рун, она собиралась посетить башню алхимика, выбравшись в город. Пожалуй, это стоило сделать.

Вот такие мысли одолевали девушку, когда стояла она на высоком холме, и обозревала открывшееся будущее. А на востоке криками чаек звало к себе море. Почему Илларин никогда его раньше не замечала? Такое притягательное, такое недосягаемое и желанное. И теснились корабли, готовые отправиться в далекий путь. У Девоны зарябило в глазах. Видимо, война и вправду ожидалась жестокая. Разорваться бы на три части, на три Илларин, одна бы засела в библиотеке, другая отправилась к герцогу, а третья... третья уплыла бы на этих кораблях под чаячий крик куда-то, куда глаза глядят. Сладко заныло в груди, странные мысли гнездились в голове. О том, что будущее вовсе не одно, что дорог судьбы множество, и вот сейчас... сейчас она действительно растроится, и частица души отправиться по каждой.

Вздохнув, Илла повернула на Запад. Сначала необходимо расплатиться со старыми долгами. Отец учил её платить по счетам. Она, впрочем, немного задержалась, приведя себя в порядок, и к лагерю герцога подъехала не грязная дикарка, а аккуратно причесанная девушка в нарядном платье, с украшениями на ушах и в руках.

Спешившись и отыскав глазами первого попавшегося часового, Илла вежливо, но достаточно важно и уверенно обратилась к нему:

— Добрый день. Я посланница клана Аль-Асам. За мной посылал барон Ревилгаз. Извольте сообщить барону, что посланник прибыл.

Это был тот самый момент, когда ты теряешь контроль над ситуацией и уже как марионетка плывешь по течению, подхватываемая волнами предприимчивой старухи. Тот самый момент… Стоило Дефюр коснуться запястья карателя, как удержать какую-либо мысль в голове стало невозможно. Мора кидает в сторону Гордона беспомощный взгляд, однако внешне устрашающая непроницательностью маска укрывает от зрителей последний сигнал тревоги. Моргана уходит, ничем не выдавая свое бедственное положение.

По мере того, как ее состояние ухудшалось с каждым сделанным шагом, Талиссар морально погружалась в омут отчаяния. Потерявшая над собой контроль девчонка смекнула очень шустро, какая магия повинна во всем. Только как теперь ей поможет это знание? И кто бы мог подумать, что именно немолодая маркиза, обаятельная и мягкая, окажется волком в овечьей шкуре? Но всплескам ненависти и адреналина, способным в опасности спасти жизнь, не позволяла разгореться ее собственная кровь, которая, казалось, бараньим жиром застыла в венах, медленно умерщвляя человеческое тело.

Любой каприз Дефюр был бы сейчас немедленно исполнен, если бы той захотелось поиграть со своей жертвой. Она могла бы внушить ей убить саму герцогиню, а затем внушить страже прикончить убийцу, и тогда все концы в воду. О! Сколько бы сценариев она могла бы отыграть, имея в своей власти такого бойца! Но мерзкая бабка ничего более выдающегося, чем сплавить обузу за стенку не придумала.

Стоило Моргане встретиться с твердыней и ниточки оборвались. Оборвались, будто жилы, лишив девушку доброй половины ее физического потенциала. Больно было там и тут. Боль колоколом звенела в голове, в груди, а обвитая плетью магии левая рука могла бы свести с ума любого неподготовленного человека! И несколько долгих секунд Мора действительно предавалась безумию боли: сгруппировавшись и сжавшись, стоя на коленях и упираясь лбом в каменистый пол, девушка скрипела зубами и ломала ногти здоровой руки, что на подобии кошачьей лапы царапала брусчатку. Единственное, о чем она молила в мыслях – пусть эта агония пройдет, пусть сознание отключится!

Все же ранение, помимо больного пальца, подбивало ее к поиску выхода. Вряд ли кто-то добрый и чуткий бросится на ее поиски прямо сейчас, почуяв беду шестым чувством и спасет. Только черт вообще знает, был ли из этого подземелья вообще неразрушенный выход. Моргана предприняла попытку встать, как раз в этот момент, задрав голову, заметив свет факела и огромную тень. Здесь кто-то, помимо крыс и пауков, обитал по соседству. Видимо то был выше упомянутый Себастьян. Никакая стража в здравом уме не будет патрулировать разрушающиеся ветхие коридоры без особой на то необходимости. Известные входы и выходы – да, без риска похорониться под обвалом стены, или потолка.

Моргана притихла, прислушиваясь к шагам. Сердце подсказывало – кто бы там не шлялся, он не оценит появление чужака на своей территории. Дефюр явно знала, что и зачем делает, она запихнула Мору сюда явно не для того, чтобы подарить той шанс на спасение. Не стоит ждать от кровавого мага таких подарков. Ее мотивы скверны, как и ее лживая душа! Только смерть поджидала здесь Талиссар, в том сомнений быть не могло!

Правая рука оторвалась от пола, нащупывая на поясе меч. Раньше рефлексы бы ее не подвели, но сейчас девица была частично дезориентирована. Надежно закрепленное оружие не подвело и не отлетело в сторону во время полета с высоты. Скоро Моргана уже сжимала пальцами правой руки рукоять новенького меча. Она пригнулась, опираясь больной конечностью в пол, ноги подобрала, будто замыслив пружинистый выпад, и в таком положении осторожно попятилась к стенке, дабы иметь за спиной и опору и защиту. Притулившись к потрескавшейся каменной кладке левым плечом и бедром, Талиссар немного расслабила ноги, чтоб они не затекли в выжидании – левым же коленом уперлась в пол. Меч готов был в любую секунду вспороть затхлый воздух, а заодно вонзиться в чье-нибудь брюхо.

Широкой тени каратель особливо не боялась, списав все на игру освещения и, собственно, личного воспаленного воображения. Все, что ей оставалось – ждать и одновременно цепляться за реальность. Теперь уходить во тьму было опасно. Она не одна. Эта мысль немного затмевала боль, отвлекала от нее, не позволяла впасть в отчаяние. Ведь если она сейчас даст слабину, не будет больше ровным счетом ничего. Ни заданий, ни друзей, ни врагов. Ни Лукаса. Вспышка воспоминаний о последнем заставила ее в очередной раз о многом пожалеть. О робости своей и трусости… И пообещать себе заставила… Вопреки своим сомнениям и планам, если она выживет в этом неприветливом месте и сможет выбраться наружу, то обязательно пойдет… с ним… И месть. Кровавому магу нет места среди живых! Если это не стимул, то что тогда ее спасет? Мора теперь хорошо понимала, что каждый ее шанс может стать последним. Она просила у мертвых, забытых богов еще один, чтобы все успеть.

Иллы больше не было. Растаяла, растворилась, уступила место тому странному, двуполому существу, родившемуся в огне страсти. Родившемуся, чтобы сгореть через несколько секунд. Всё быстрее-быстрее-и-быстрее... Пока ты не перестаёшь чувствовать скорость, пока движение не достигает той стадии, когда движение и неподвижность — одно. Пока ты сама не превращаешься в стрелу, летящую к цели, и одновременно в цель, принимающую стрелу. А потом движение переходит в цвет. В яркую, ослепительную, прекрасную до боли вспышку. Кажется, Илларин закричала. И достаточно громко, чтобы напугать бедолаг-ящеров, которым и так досталось. Но сама она плохо осознавала это, возвращаясь обратно с вершины небытия, в которую только что забросила её бешеная гонка, из комка света вновь становясь человеком, имеющим руки, ноги, уши... Уши... Кажется, ей что-то говорят. Зачем говорить? К чему? Движение. Ещё. Ещё разок. Снова всё быстрее-и-быстрее, пока она не доберётся до вершины, к той ослепительной вспышке. Девушка сейчас плохо осознавала, что так могла и заездить немолодого уже любовника до полусмерти. Неудержимая жадность плескалась в ней. Она заметила следы на теле наиба. Похоже, не только кричала, но и вцепилась в него ногтями, зубами. Он что-то спрашивал? Желает ли она? Желает ли она?

— Только... одного... желаю... только одного... — с трудом выталкивала из себя слова. — Не останавливайся! Всё... потом.

Пятница

Разного рода внезапные пробуждения, вроде того, когда он очнулся от того, что его выбросили из самолета и в полете ему пришлось драться за парашут с пятью ниндзя, или то, что любой поход в парикмахерскую угрожал превратится в драку с маньяком, попытка зайти в булочную спасением мира, а к банкам и больницам вообще лучше было не приближаться на пушечный выстрел… все это было, ну если не рутиной, то как минимум привычным распорядком дня для Смайла. На всем свете, пожалуй, была всего одна вещь, которая могла его обеспокоить. И это было затишье перед бурей.

Куда-то запропастилась все монстры и маньяки, взяли выходные и отгулы за последние лет десять бандиты и террористы. Зеленая морда, брякнув что-то про то, что у него нет времени терять его на захват этого захолустья, улетел по своим делам, ниоткуда давно не воняло подозрительно серой и старик Мориарти отсутствием каких либо следов свой деятельности наводил на подозрения, что он наконец таки сдох где-нибудь в секретном бункере в гордом одиночестве и на три мили вокруг некому выкинуть в мусорный бак его иссохший труп. Вишенкой на этом торте из фигни стала весточка от Плети… ладно бы та приглашала его отправиться на охоту за термоядерозавром, черт с ним, Смайла наверно устроило бы и узнать, что космическая наемница передумала и снова хочет снять с него скальп, так нет же, инопланетянка нашла время связаться с ним, чтобы похвастать, что встретила мужчину своей мечты и спрашивала, как вести себя на первом свидании. Да кадрить же твою зеленую мать…

Когда герой уже подумывал не забухать ли ему от тоски по черному, спасение от всего этого болота, как ни странно нашлось в лице Грибка, который поделился новостью, что недавно экспериментировал с телепортационой установкой под веществами, пытаясь переправить тонну использованных презервативов в кабинет президента и нечаянно обнаружил, что её можно использовать для того, чтобы попасть в параллельные миры, некоторое количество которых ему удалось нащупать поблизости, вбивая в установку случайные координаты.

И вот тут-то, не раньше не позже, на древний предревний телефон с поводом и трубкой пришел звонок от Лари, который намешав с утра виски с колой в пропорции восемь к одному не в пользу последней, спешил поделиться свежим анеклотом на счет кого-то из своей многочисленной деревенской родни. Брат подруги сестры его тети сегодня заявился к нему в умат пьяным, что в целом было нормальное состояние для большинства его родственников и клиентов, и купил пяток почти новеньких ранцевых огнеметов, объяснив это тем, что вчера по утру к ним опять приперлись какие-то долбанутые бабтисты. Но но этот раз они были с щупальцами, выстрелов в воздух не боялись и отстали только после того как их основательно нашпиговали свинцом.

По мнению Скунса, конечно, эти придурки просто опять не так расчитали колличество ацетона в своем адском вареве, вот им и глючится всякая херня, но если Смайлу все равно нечем заняться, но мог бы заехать в гости устроив себе уик-энд на природе, выпив со старым другом и заодно проверить эту байку.

Илла села, с видимым облегчением — больная нога позволяла стоять прямо с большим трудом. Девушка поправила на носу очки, чтобы лучше разглядеть наиба. Горо впился в неё глазами, Землеройка не отвела взгляда. Она прекрасно поняла намёк и не испугалась. Если ты пережила предательство своих, то стоит ли чего-то ещё бояться в этой жизни?

Когда-то маленькая Илла верила в сказки. В те легенды, что напевала мама. О мудром и благородном народе К’Шар, что выбрал свободу. Грязь, подлость, предательство, неблагодарность. Такой оказалась правда. Аль-Шев ничем не лучше Аль-Асам, это Землеройка тоже осознавала. Свобода осталась в сказках, а в жизни чужой свободой они не слишком дорожили. Понимала она и то, что в грязных слухах, ходивших о горожанах, есть зерно истины. Грязноземцы (до чего же дурное слово!) были не лучше, но и не хуже прочих. В людях просто слишком много зла. Оно сидит в каждом, ждёт своего часа, чтобы ужалить. Для этого вовсе не нужен древний артефакт. У каждого есть своя маленькая Сколопендра, а он и не подозревает об этом до поры. «Мы возгордились», — вспомнила она слова Сайрекса.

Только любая монета имеет обратную сторону. Ведь был же отец, заботящийся о людях, за глаза называющих его предателем. Разве Мангуст не знал об этом? Может быть, именно благодаря отцу, призрак, что осквернил его имя, не умер от голода в младенчестве. Был шейх, обещавший заботиться о ненужных ему чужих женщинах, был Сайрекс, всё ещё помнящий о своём народе. Зло и добро сплелось в тесный клубок, неразделимый. Только ли из любопытства Горо не отдал её своим воинам для забавы, а предложил присесть?

Нет, Илларин не строила иллюзий, но и не боялась. Люди такие, какие они есть. И всё же они люди. Она пока тоже.

— Приветствую вас, Горо, — она вежливо поклонилась, когда наиб дозволил говорить, и продолжила спокойно, — я слышала про Аль-Шев. Вы, наверно, хотели сказать, что познакомлюсь с вашими традициями в ошейнике и с клеймом? — теперь уже Илларин пристально глядела в глаза собеседнику сквозь стёкла очков. На губах её появилась и тут же змейкой ускользнула улыбка. Впрочем, ни злости, ни сарказма не было в ней, так, лёгкая ирония. Девушка вновь стала серьёзной.

— Мне сложно ответить на ваш вопрос и не потому, что я не желаю этого делать. Просто я сама не понимаю, кто я теперь... — она помедлила, опуская взгляд на свои руки. Эти руки убили соплеменника. Вновь взглянула в глаза наибу и тихо добавила, — ... и есть ли у меня вообще душа.

У Илларин не было причин доверять этому человеку. Ни малейших. Но и причин не доверять ему тоже не было. Он поступил с ней не лучше, но и не хуже, чем кто-то другой. Все мы чья-нибудь добыча. Ей вдруг захотелось рассказать правду. Хотя бы часть её. С того самого момента, когда она обнаружила тайну скрытой двери, Илле не с кем оказалось посоветоваться. А ещё девушку не отпускали слова Сайрекса: «Если ты умрёшь, найдётся другой любопытный». Значило ли это, что тварь способна самостоятельно вселиться в нашедшего сферу, или то, что мёртвый король в силах управлять ею на расстоянии? Илларин даже не знала, может ли кто-то другой кроме неё без последствий прикоснуться к проклятому шару? Не было случая проверить. В любом случае, опасно отдавать её в чужие руки. Аль-Шев Илла не желала зла. Добра, впрочем, тоже не желала, но по крайней мере толику честности они заслужили.

— Это не красивые слова, — продолжила Землеройка после раздумий, — с моей душой и в самом деле не всё просто. Наиб, пусть ваши воины принесут вам нательную сумку, что была при мне. Только пусть не заглядывают внутрь или, по крайней мере, не трогают там ничего руками. Это может быть опасно. Я покажу. И объясню.

В конце концов, Аль-Шев всё равно станут рыться в её вещах и увидят сферу.

Проснувшись на утро, Землеройка почувствовала себя живой. Болела нога, чертовски болел и сипел нос, но это такие пустяки! Главное, жизнь постепенно возвращалась. Хорошая эта всё же штука, недаром Сайрекс так хочет её вернуть. Вспомнив короля, Илларин вспомнила и о Сколопендре. В эти дни она совсем не думала о твари — не до неё было, а та, как ни странно, не докучала. Вот и прекрасно! Первым делом Илларин перевязала рану и как следует позавтракала, наконец. Сейчас ей требовались силы. Воды она же, напротив, теперь отпила всего пару глоточков и вышла (нет, выползла, потому что наступать на ногу без опоры всё ещё не могла) наружу. Тут-то и ждал её сюрприз. Глядя на камушки, пустынница первый раз за всё это время заулыбалась. Неужели он думает, что она будет это есть?! Чтобы не обижать заботливую зверушку, Илларин снесла камни в шатёр, покидала в сумку. Она ласково потрепала Троглодита по спине.

— Ах ты мой добытчик!

Пожалуй, стоило отдохнуть денек и собираться в дорогу. Если бы не мешали нос и нога. С этим придется как-то справляться. Теперь, когда вещей поубавилось, она может ехать верхом на Троглодите, но передвигаться все время ползком не дело. Нужна хоть какая-то трость... Палка, деревяшка, что-нибудь. Вот только «что-нибудь» не росло в пустыне.

— Ты обещал доставить меня в город, ты меня доставишь, — прошептала Илларин (верно от одиночества она в эти дни приобрела привычку говорить вслух), нехорошо ухмыляясь, и поползла к скелету. В человеке много костей. Некоторые весьма длинные. Позвоночник, например, есть ещё парочка покороче, но зато покрепче. Осталось выбрать подходящую, лишь бы не рассыпалась.

После следовало заняться носом. Очередную попытку вернуть его на место Землеройка предприняла не без внутреннего содрогания, но на сей раз в обморок не упала. А затем более-менее спокойную обстановку лагеря нарушили новые события. Сначала Глотик принялся носиться, как угорелый. Как ни старалась Илла успокоить животное, ей это не удалось. Скоро стало понятно, почему. Новый ящер выглядел... величественно. И бежал прямо к шатру. Илларин взяла сумку, двигаясь ему навстречу. Конечно, она могла встретить ящера на безопасном расстоянии и активировать лежащую в сумке сферу. Если дело будет совсем худо, так и придется поступить. Землеройка старалась не дать чужаку приблизиться ни к ней, ни к шатру, ни к Троглодиту меньше, чем на три метра. Только поступать так совсем не хотелось. Землеройка совершенно не желала причинять вред животному. Она была в восхищении от него. Остановившись так, чтобы ящер не смог достать ее своим смертоносным жалом, и чтобы в случает чего отползти как раз на игнорируемый им "мертвый" участок Илларин вытащила из сумки один из белых минералов. Если Глотик принес его в подарок, значит, и для дикого ящера камень имеет ценность.

— Ну-ка, смотри, что у меня есть. Давай знакомиться? — она показала камушек и метнула его в сторону зверя, не в самого ящера, а рядом с ним, как угощения.

Монолог Морганы никто из мужчин не прервал. Молча слушали с достаточно серьёзными минами, да косили взгляды на карту. За сим можно было сделать вывод, что первое выступление Талиссар перед вышестоящим начальством прошло удачно и в грязь лицом она не ударила. Говорила достаточно здравые вещи. После того, как карательница замолчала, Лукас с Дунатом переглянулись. Некоторые скользкие моменты похоже всё-таки имелись. Первым слово взял наставник. Начал он с предостережения:

- Благородный порыв. Успеть везде и спасти всех. Однако, загвоздка заключается не только в том, что дела будут двигаться медленно. Больше тревожит полное отсутствие поддержки у наших агентов. Если ситуация накалиться, аколиты будут сами по себе. Есть вероятность понести потери. Стоит это учесть. Выбирай кого и куда отправить с умом, Моргана, - теплота из голоса Лукаса испарилась. Сейчас он был невероятно серьёзен, от личностных взаимоотношений отстранился.

Следом в разговор вступил Дунат. Старик пожевал свои высохшие губы, простучал длинными ногтями по столу и заявил:

- Талиссар права. В трущобах и доках она лишнее звено. По крайней мере пока. Если ставить вопрос ребром и поглядеть на вопрос с практической стороны, то следует отправить её в замок герцога. Высший свет знает в каком мы сейчас положение и с благодарностью воспримут назначение карателя на расследования, нежели простой аколит. По сути на данный момент они наши единственные союзники и злить их не стоит, - дознаватель мрачно посмотрел на Моргану. – Езжай в замок. Что делать с Орденом решай сама. Если решишь бросить нашего крота на произвол судьбы, никто тебя судить не будет. Темные времена требуют тяжелых решений.

***

По части Лукаса, то девушке гораздо привычнее было иметь дело именно с таким – серьезным и поглощенным. Да и сама Талиссар сейчас совсем не в облаках витала – не самое подходящее время для того, чтобы флиртовать и вообще заниматься личной жизнью. Все это, прекрасное, вновь похоже откладывалось в долгий ящик. Море предстоял отъезд, сколь длительный – она боялась делать прогнозы. Убийство в поместье знатного рода – это не похоже на сыскное мероприятие по пропавшей ложке.
Что же касается шпиона, то он знал, на что подписывался, когда согласился играть в эти игры. Мора не думала о нем, о его жизни, повисшей над пропастью на волоске, ее заботили тайны, кои он мог растолковать Теням под пытками. Думат похоже придерживался такой же логики.
- Я поняла вас. – отступив на шаг от карты, промолвила каратель, - Сегодня же поеду в имение и приложу все усилия, чтобы эффективно решить задачу. Ко мне еще будут вопросы, или я могу идти и заниматься непосредственно организацией?

***

- Будет пожелание, - отозвался Думат, вытирая руковом слезящиеся глаза. – В столь непростой ситцации я вижу необходимость в наёмниках. Обычно мы не работаем с этим сбродом, но людей по призванию рекрутировать и обучать сейчас некогда. Придется платить золотом «солдатам удачи». Будучи в замке герцога, постарайся у местных толстосумов выбить финансирование. Это нам очень поможет.

Выпалив последнее слово, дознаватель зашёлся в мощном кашле. Приступ был долог и старик поднял ладонь вверх, тем самым объявляя собрание законченным. Лукас тронул девушку за плечо и кивнул головой в сторону двери.

- Идём. У нас есть работа...

***

Произошло то, чего Моргана и опасалась – Думат, старый хрен, перевалил на девчонку часть и своих обязанностей, в частности – выпрашивание у знати финансирования. Бесспорно деньги бы от части решили вопрос шаткого положения Аббатства в городе, но клянчить Мора не умела. Ее учили превозмогать, а не просить. Тем не менее девушка кивнула старику и коротко пояснила:
- Я сделаю все, что в моих силах.
После этих слов Талиссар откланялась верховному дознавателю и выволоклась прочь вслед за Лукасом.

- Вот дерьмо. – раздраженно и досадливо резюмировала она, когда пара в легких доспехах отошла от кабинета Думата на почтительное расстояние.
Старик был чертовски слаб и устраивать ему допросы и споры Мора не решилась. Лукас – совсем другое дело. Если он не поможет советом, то никто не поможет. В конечном итоге она уставилась на своего «отца» совершенно потерянным взглядом и тихо пробормотала:
- Я не слишком облажалась?

***

Лукас подобно своей морально растрепанной воспитаннице покинул резиденцию Верховного Дознавателя в подавленном настроение. Видать неприятно ему было видеть Дуната в таком жалком состояние. Лидер всегда является лицом всей организации. И сейчас обложка Аббатства выглядела, мягко говоря, неважно. Куда не плюнь – везде дыры. Было от чего пасть духом.

По лестнице пара спускалась молча. Брань Морганы мужчина оставил без комментариев, а вот на вопрос посчитал нужным ответить.
- Это ещё предстоит выяснить, - немного резковато отозвался Лукас. Потом осознал свою ошибку и смягчился. Руку на плечо Моргане положил и добавил. – На собрание действовала уверенно. Это мне понравилось. Люди охотней следует за тем, кто убежден в своей правоте. Теперь предстоит оправдать сказанное. Зайдем в штаб Меча. Там в спокойной обстановке расскажешь мне о своих задумках.

Спустившись на первый этаж, наставник повёл девушку к одной из дверей в круглом зале. Отпер ключом замок и Моргана узрела помещение средних размеров, большую часть которого занимал широкий стол, заваленный кучей бумаг. Карты, какие-то выписки из книг, расчёты, разнообразные досье. Кучка фигурок в картонном ящике в стороне. Видать здесь уважаемые стратеги и в солдатиков играли. Всё было навалено хаотично. Помимо беспорядка, в комнатушке стоял затхлый запах. Давненько сюда никто не заглядывал.

Лукас сразу предложил девушке стул. Сам задержался в дверях:
- Ты небось голодна. Принести тебе поесть? Соберёшь пока мысли в кучу, - проявил невиданную для себя отзывчивость Лукас.

***

На время Мора успела позабыть про голод, но видимо инстинктивно и спешила сегодня закончить все дела и разговоры, чтоб скорее урвать свободную минуту и наведаться в столовую. Она это сразу поняла, как только Лукас предложил ей свою помощь.
- Не могу отказаться от вашего заманчивого предложения. – кисло улыбнулась девушка ему, поставив оба локтя на стол.

И вот она осталась одна. Отягощенный вздох прокатился по помещению, затем и тихий негодующий стон. Моргана съехала пятой точкой на край стула и вытянула худые ноги под стол. По правде сказать – она не знала, что делать, и с чего начинать. Нехорошие мысли поперли в голову - уж лучше бы на войну забрали! Там ведь в некоторой степени в разы проще – есть приказ бить врага, и ты его исполняешь. И особой хитрости, и смекалки не нужно. А уж если трезво судить, то шансы сдохнуть там и здесь, когда Аббатство в плачевном состоянии, а бед не счесть, уже стремились к равенству.

Разгоняя противоречивые думы и хандру, Талиссар потерла пальцами виски, собралась, точнее предприняла все возможное, чтоб собраться. Для этого, наглядности ради, Мора запустила руку в коробку с солдатиками и поставила на стол рядом с собой четыре пыльные фигурки. Пока размышляла – повертела каждую в руке, пальцами обтирая пыль. Вот этот, стоящий на одном колене воин, будет Яшкой. А Яшка… Наглая, смелая и шустрая. Ее имело смысл отправить в доаи на разведку. Там нелюдей предостаточно, сможет затеряться в толпе. Высокий воин в тяжелой броне – пусть будет Торру. Дать ему в пару тупоголового орка, и вместе они разнесут к чертовой матери все начатое строительство. Еще с десяток им для массовости тех ребят пихнуть, что хлебом да полями занимались. Вот в руку лег знаменосец. Мора решила, что это будет она. Знаменосца следовало бы распилить пополам и как-то умудриться поставить его в разные точки города, не человечек не сможет стоять на одной ноге, как и Моргана не могла быть в двух местах одновременно. Скорее всего, если в ордене раскрыли шпиона, то он либо мертв, либо уже постепенно разбалтывает Магистру все, что знает. Но Думату виднее, его решение было более чем твердое – деньги важнее секретов сейчас.

Еще Мору беспокоил Гордон… Ублюдка нужно было задействовать, об безделья парень и вовсе ссучится, посчитав, будто у него особый статус. Но отправлять его с новобранцами было бы тупой затеей, впрочем по нему не было заметно, что он и начальницу свою новую собирался слушаться… Прям нерешаемый вопрос.
- Ну и что мне с тобой делать? – раздраженно прошелестела она, тыча головой пехотинца в собственную ладонь, - Только дай мне время разгрести эти проблемы, я займусь тобой вплотную!


***

Лукас отсутствовал не долго. Минут десять-пятнадцать понадобилось наставнику, чтобы набрать припасов и вернуться обратно в штаб, где уже активно шёл мозговой штурм под руководством новоявленной командирши. Мужчина бочком протиснулся в комнату, держа в руках поднос со съестным. Одними губами улыбнулся, увидав разбросанные игрушки, ногой закрыл за собой дверь и торжественно прошествовал к столу. Сложив свою ношу прямо на кучу ненужной, по всей видимости, макулатуры, Лукас уселся за стол, закинув ногу на ногу и взяв в руки свою порцию. Кормили в Аббатстве весьма недурно. На завтрак каша, яйца, да чай с лепёшкой. Хоть что-то за время лежаний на больничном не изменилось в худшую сторону.

Отправив первую ложку с кашкой себе в рот, наставник одновременно с усиленной работой челюсти поднял глаза на Моргану и вопросительно пробубнил:
- Уэсть вупехи?

Выслушав первичные намётки Морганы касательно приблизительных составов групп, наставник сглотнул пережёванную пищу и устало потёр глаза.
- Это твоя операция, Мора. Вмешиваться не буду. Лишь дам пару советов. К примеру, если хочешь отправить целую группу аколитов на дело, то не помешает кого-то поставить во главе отряда, чтобы операция не скатилась в хаотичную беготню по округе. Кого хочешь сделать в данном конкретном случае главным? Орка или молчуна? – задал вопрос мужчина, – Что касается Яшки, то неплохо бы поставить перед ней конкретную задачу и заведомо определить манеру поведения. К примеру, идти ли ей ночью, или днём. Высматривать корабль в засаде, или открыто опрашивать людей в порту. Солдаты должны исполнять приказы. Чем меньше самодеятельности с их стороны, тем лучше, - сделал глубокомысленный вывод наставник и вновь вернулся к содержимому своей миски.

***

Мора молотила за обе щеки совершенно не заботясь о том, как это выглядит. Нет, изо рта у нее не сыпалось, и морда не была вымазана, но ела она с жадностью, казалось – протяни к ее порции руку и она с рыком оскалится. На вопрос девушка лишь кивнула и указала пальцев на свою тарелку, мол обещая все доложить, но только после того, как прикончит свой паек.

Ждать Лукасу, впрочем, долго не пришлось – у него оставалось еще половина порции, в то время, как девушка буквально вылизала свою посуду. Что же, доедать ему было интересно – Мора развлекала его своими планами, в которых без сомнения имелись дыры.

- Э-э-э, я учту. С Яшкой проведу инструктаж, ну а с оркрм и магом… Разумеется во главе будет тот, у кого интеллект повыше, только молчаливость Торру меня настораживает. Возможно я еще прикину, кого им дать в помощь и кого над ними поставить. – серьезно отвечала она.

По Талиссар было не сложно определить – что-то ее все еще беспокоило, и это был явно не голод. Действительно, причин понервничать у нее имелась целая уйма, но, не выдержав тишины, Мора начала возможно не с самой значительной на данный момент, но с той, что как бельмо на глазу не давала ей покоя.
- Что мне делать с Гордоном? Мы и раньше не ладили, а теперь так вообще… Он не будет меня слушаться и я не смогу ему доверять.

***

За ходом трапезы своей воспитанницы Лукас наблюдал чуть ли не умилением. Возможно, именно так смотрит на своего питомца добродушный хозяин, пока пушистое чудо опустошает полную миску вкусностей. Будь его воля, мужчина, наверное, бы даже сподобился почесать беловласку за ухом и поделиться остатками своей порции. В конце концов Лукас раньше был послушником богини леса, а в её рядах проявление дикости и сближение со своим животным началом находилось в порядке нормы и никак не порицалось.

Неторопливо пережёвывая пищу, мужчина одобрительно кивнул, услыхав планы по закрытие самых очевидных дыр в плане.
- Да, подумай. Дело это важное и неверно принятое решение может привести к смерти всех твоих подручных. Помни об этом, Мора, - подлил масло в огонь наставник, зачем-то лишний раз напомнив, что они здесь не в игрушки играют. Как будто Талиссар не осознавала это.

Услыхав про Гордона, мужчина удивленно приподнял бровь. Даже ложкой шевелить перестал.
- Несмотря на свой крайне гадливый характер, Гордон опытный боец, Моргана. Практически твой уровень. Излишнее самомнение и неуживчивость с людьми являются его главенствующими недостатками, из-за которых он до сих пор ходит в аколитах. И это его угнетает. А на фоне с тобой негатив только ещё сильнее проявляется. Правильный решением будет, полагаю, перестать закручивать гайки и испробовать… иной подход, - мужчина вновь начал шуровать ложкой в миске. – Уверен ты найдешь к нему подход. Ты всегда была умной девочкой.

***

- Если честно, - кисло улыбнулась девушка и пожала плечами, - я ожидала услышать нечто более существенное.

Тут она ни на грамм не соврала – ответ Лукаса не внес ни капельки ясности, он скорее уж просто от него ушел, или сам не знал, какой совет ей дать. Впрочем, не будь у них столь добрых отношений, вместо этих приятных слов и комплиментов Моргана бы услышала в свой адрес что-то кардинально противоположное. Это была целиком и полностью ее проблема, никто за карателя их здесь не решал. Получил повышение – доказывай, что ты его достоин.
- Впрочем, вы, как всегда, правы. Никто за меня не решит эту задачку.

Но Мора все же кое-что смекнула: нужно постараться, чтобы Гордона скорее повысили, тогда он автоматически выпадет из-под ее командования и мучиться с ним придется кому-то другому, а здесь было не так много людей, желающих цацкаться с недоносками, авось попрут прочь, или еще куда-нибудь сплавят.

- Ну хорошо. Тогда скажите мне, как давно наш шпион замолчал? И осматривали ли эксперты тело убитой девушки? И как вообще… Я не представляю, как Думат выкачивал из знати спонсирование. Я не умею жалостливо просить… Вообще просить что-то – не мое. Не представляю, как я об жтом заведу разговор, а главное – с кем?

***

Ворчание своей воспитанницы Лукас сопроводил лишь ироничной улыбкой и показушным разводом рук в сторону. Мол, ничего тут не поделаешь. Жизнь штука сложная и инструкцию к ней почему-то ещё никто не написал. А если кто и заморочился, то делится с общественностью явно не собирался. Как бы то ни было, разбираться с Гордоном девушке предстояло самостоятельно. Лукас в этом вопросе старательно копировал просветлённых мудрецов, славившихся своей способностью говорить много умных вещей, да всё не по делу.

Наконец, разделавшись со своей порцией съестного, наставник перешёл к неторопливому смакованию горячего чая.
- Точно не скажу. Каждую неделю он оставлял нам послание в условленном месте. Но в этот раз тайник оказался пуст. Помимо сего тревожного факта, стоит упомянуть, что последние его весточки пестрили подозрениями. Наш крот полагал, что за ним следят, - Лукас тяжело вздохнул и сделал глоток чая. – Надо было его вытаскивать ещё тогда. Эта проклятая война отвлекла на себя всё внимание.

Сделав последний глоток, мужчина отложил кружку в сторону и положил руки на стол.
- Об убийстве стало известно сегодня утром. Никаких данных у нас нет. Есть лишь имя, место и просьба приехать и разобраться, как можно скорее. Вполне возможно аристократы друг другу не доверяют и им необходим профессионал, в котором они будут полностью уверены. А у нас есть ты, Моргана, - улыбнулся Лукас. – Насчёт денег… Полагаю ты не того человека спрашиваешь. Я далёк от финансовых вопросов. Пообщайся с главным писарем. Может он, что посоветует. Я лишь могу предложить тебе затребовать крупный гонорар у толстосумов за расследование убийства. Можно ещё припугнуть последствиями. Если преступность нас раздавит, то этим белоручкам ой, как не поздоровиться.

Ну а отвечая на вопрос к кому с этим требованием подойти, Лукас и вовсе рассмеялся:
- К самому солидному, напыщенному и благородному сЭру, полагаю.

***

Похоже Лукас был от всего этого далек также, как сама Моргана. Еще она прекрасно помнила, как Думат жестко отстранил ее в свое время от тайн и дел своей «отрасли», а теперь он просил ее о помощи… Хотя, он даже просьбы свои выражал так, словно и не просит вовсе. Жуткий старик. У Моры всегда по спине мурашки бежали при встрече с ним.
- Логично. – ухмыльнулась девушка, теперь уже не зажато, а раскованно устроившаяся на стуле. – Кто у нас остался? Дознавателей согнали на войну что ли? Расследования- это вообще в некоторой степени по их части. И вообще. Что такого случилось за то время, пока я лечилась? С чего вдруг каждого, способного держать в руке палку, согнали воевать?

***

Набив брюхо до отвала, Лукас и сам со всем комфортом расплылся на стуле, сквозь полузакрытые глаза поглядывая на Моргану. Мужчина выглядел расслабленным и было видно, что выполнять роль ходячего справочника ему хочется всё меньше и меньше.

- Согнали. Не всех, правда. Практически всех. Те единицы, что остались сейчас на заданиях. В резервах у нас пусто. Отталкиваемся от того, что есть, - просветив Талиссар по очередному вопросу, Лукас неторопливо приподнялся на одном локте и призывно постучал по месту рядом с собой, - Иди сюда, Мора, - лукаво улыбаясь, Лукас позвал девушку.

- Что касается глобальных событий… На Западе случился крупный катаклизм. Точной информации у меня нет, но поговаривают, что столица Пределов разрушена. Как минимум наполовину. Узнав об этом, герцог мигом объявил всеобщую мобилизацию. В кратчайшие сроки собрал армию и отбыл на запад по суше и морю. Под гребёнку попали все. А мы особенно, как наиболее приближенная и зависящая от знати организация. Хотя, некоторые поговаривают, что такое пристальное внимание мы получили из-за давнишних слухов о нашей связи с Демиургом. Герцог нам полностью не доверяет, поэтому решил, что лучше держать Аббатство под пристальным контролем. В полном составе у себя в армии, видимо, - хмыкнул каратель.

***

После ненавязчивой просьбы Мора уже ничего не слышала, что там болтал ее собеседник про войну. Кровь прилила к лицу и, что самое ужасное, не только к нему. Ей бы о работе так думать усердно, а не о том, как шикарна была улыбка Лукаса в момент, когда он ее поманил! Некоторое время девушка металась мысленно, не зная, как же ей поступить, хотя все тело ее уже пребывало на низком старте. Казалось отключи она голову на секунду и ноги ее понесут сами.

Не разбирая слов, Моргана просто дождалась, когда губы наставника перестанут шевелиться. В голове у нее будто пчелы устроили переворот – мыслишки заговорщицким шепотком пререкались между собой, будто ангел и демон, сидящие по разные плечи, вели свою скрытую войну за главенство. Но там еще была и третья сторона… Она не участвовала в их конфликте, ее заботили совсем другие вещи. Что будет если она останется, или подойдет? Как не показаться при этом закомплексованной, или послушной собачкой на поводке? Как двигаться, как смотреть на него, или лучше вовсе отвести глаза…

Так вот пока шла эта внутренняя борьба, Моргана уже потихоньку совершала «тактическое сближение» - нарочито медленно обходила стол, по пути левой рукой легонько касаясь предметов, разложенный на краю. Взгляд скользил по бардаку, губы дрожали иногда в попытках утаить улыбку. Вот она уже совсем близко и, отодвинув аккуратно рукой посуду, опирается пятой точкой на краешек стола по левую руку от Лукаса. Скрещивает ноги, левой правой ладонью держится за левый локоть, что выдает в ней изрядную долю стеснения и неуверенности, хотя по лицу такого и не сказать – довольным оно было, а глаза блестели искрами, когда смотрели на мужчину. Наверное нужно было что-то сказать?
- Я так долго не могла сегодня уснуть… - зачем-то соврала она, чуть ли не до шепота понизив голос, - А… вы?

***

В театре Моргана никогда не играла, да и в новинку ей были все эти отношения межполовые. Поэтому в такие моменты её можно было читать, как открытую книгу. Чем, собственно, Лукас и занимался, между делом треща о войне и иже с ней. Впечатления мужчины сильно разнились с тем, что сейчас испытывала Талиссар. Он будто вновь оказался в лесу, на охоте. Глядел прямо в глаза одичавшей зажатой волчицы и приманивал её чем-то вкусным. Чтобы потом приручить и сделать своей и только своей. Признаться, такие мысли зажигали в уже немолодом самце жаркий огонь. Он начинал дышать более часто, зрачки сужались, а волосы на руках будто наэлектризовывались.

Немигающим взглядом Лукас наблюдал за приближением своей волчицы. Руки со стола убрал, раскинул в стороны и свободно положил на подлокотники стула. Сам откинулся назад, выкатывая грудь вперёд. Ноги расставил на ширине плеч. Мельком оглянулся на дверь. Закрыта ли? Сейчас меньше всего, он хотел, чтобы кто-нибудь сюда заглянул. Как убедился в нерушимости уединения между учителем и ученицей, чуть расслабился и уже не сводил глаз с Морганы.

Её неопытность и некоторая неловкость в движениях только ещё больше разгорячала мужчину. Когда она прислонилась пятой точкой ко столу и замерла, Лукас в свою очередь начал неторопливо её разглядывать. С макушки и до самых ступней. Открыто, не скрывая своего пристального интереса к её женским прелестям.

После тихого вопроса Талисаар осмотр был прерван, и наставник поглядел Моргане в глаза. Улыбнулся ещё шире.
- Спал, как малое дитя. Вчера ночью у меня камень с души упал, Мора, - поднялась его левая рука и плавным движением пальцев по направлению к Лукасу, призвала девушку не останавливаться на полпути. – Не бойся. Иди ко мне. Садись на колени. У нас не так много времени осталось, моя дорогая… - проникновенно шептал соблазнитель.

***

Она вздохнула. Так вздыхают люди, когда с ними случается нечто приятное и волнительное – шелестящий, легкий, короткий вдох и такой же выдох. Ей нравилось то, как он рассматривал ее, и, как ни странно, за это ей было немножечко стыдно. Также, как и за свои мысли, когда Лукас поманил ее ближе.

Тут девушке совсем стало трудно дышать. Во рту пересохло, как если бы она читала долгий и нудный отчет с трибуны вслух. Сердечко затрепетало безутешно, и жарко стало Моргане, просто невыносимо жарко и душно. Самое смешное – она, только услышав зазывания мужчины, было хотела податься вперед, но с ужасом поняла, что дрожит! Дрожит так, что не пошевелиться без риска неловко что-нибудь опрокинуть. Все ангелы и демоны в голове выжидающе притихли, видимо сами уже вошли во вкус, да только и ждали теперь – что же будет дальше!

Сейчас Моргана казалась беспомощнее некуда! И было в ней действительно предостаточно от дикого животного – и страх, и интерес, и голод… Все, что она сейчас смогла, так это протянуть ему свою дрожащую ручонку, пальцы которой от судороги все норовили сложиться в кулачок.

***

В противоположность страху и дрожи перед неизведанным, что так сильно одолевали девушку, Лукас начал испытывать азарт. Потаённые страсти пробуждали в нём позабытую молодость. Именно так чувствует себя охотник, когда добыча уже практически в его руках. Стоит лишь спустить тетиву и награда ему будет обеспечена.

Кровь прильнула к лицу карателя, когда Мора протянула ему руку. Она медлила, боялась, мешкала, раздираемая противоречиями. Лукас был готов рассеять её сомнения. Всё его пробудившееся мужское естество знало, что следует сделать дальше. Отлипнув от спинки стула, мужчина выбросил руку вперёд и схватил Талиссар за протянутое запястье. А после увлёк за собой и всю остальную девушку. Предсказывая её падение, Лукас вытянул руки вперёд, готовый ловить свою разнервничавшеюся ученицу. Приобнять девицу за спину, погрузить пальцы в белоснежные локоны, приблизить свою щетинистую харю поближе к её личику и сорвать первую печать страстным долгожданным поцелуем, окончательно положив конец профессиональным отношениям.

***

Дух захватило! Она не ожидала от наставника такой резкости и, ахнув, девица полетела в его объятия, даже не успев за что-то зацепиться, чтоб сохранить равновесие. Но оно и не нужно было, Лукас уже позаботился о мягкой посадке – сцапал девчонку в охапку и прижал к себе. Жизнь в сей миг словно разделилась на «до» и «после»: вблизи ее носа маячило лицо желанного мужчины, а не учителя, с которым разделяли ее и годы и субординация.

Прежде, чем позволить ему запустить пальцы в свои волосы, Мора прильнула щекой к его ладони. Лицо ее было горячим, и дыхание тоже обдавало жаром оголенное запястье мужчины. Следом уже и ее рука легла сначала на шею, затем переместилась на затылок карателя, не слишком настойчиво приглашая его придвинуться чуточку ближе. Проникновенно, из-под полуприкрытых век Моргана заглядывала ему в глаза, уже почти касаясь кончиком носа его щеки.
- Лу-кас… - смыкая блаженно веки, одними губами прошелестела девушка, одновременно осторожно подаваясь вперед.

Чувства захлестнули робкую и нерешительную ученицу, и все же, не имея ни малейшего понятия о том, как происходят «взрослые» поцелуи, она лишь нежно коснулась губами его губ, испытав уже от этого контакта неимоверное удовольствие, о чем свидетельствовали ставшие более крепкими ее объятия. Вся ее кожа, как на сквозняке, покрылась мурашками, хоть этого и не было заметно под доспехом. Шаг навстречу был сделан, дальнейшая инициатива перешла полностью в руки партнера. Видимо он все еще в определенной степени оставался ее учителем…

***

К сожалению, полноту удовольствия от жадных мужских прикосновений Моргане прочувствовать не удалось. Доспех карателя не был предназначен для жарких объятий и с охотой взял весь удар на себя. Такая ситуация не слишком нравилась и самому Лукасу. Куда приятней ощущать под своими пальцами упругую женскую плоть, с азартом исследовать тело своей избранницы, не гнушаясь опускать руки на выпуклые прелести красавицы. С другой стороны, излишний напор мог, наоборот, испугать неопытную Моргану и испортить первое впечатление от близости. Поэтому несмотря на сильное желание залезть к девушке под нагрудник, Лукас стойко себя сдерживал.

Вместо распутных приставаний, он постарался больше внимания уделить нежности. В пределах своих представлений, конечно же. Грубые пальцы заскользили по щеке девушки, стараясь воплотить в жизнь чуткое поглаживание, а не привычное подобие тёрки наждачкой. Вторая рука обвила ноги Талиссар, поудобней усаживая её на коленях и поплотнее пододвигая к любвеобильному наставнику. Почувствовав прикосновение Моры, мужчина вздрогнул, закусил губу и охотно опустил голову. Его горячее дыхание обдувало личико девушки, в глазах горела страсть, а пальцы беспорядочно мяли белоснежные локоны. Ничего говорить Лукас не стал. Мужчины не особо болтливы в такие моменты.

Стоит отдать наставнику должное, напористо действовать он не решился, прекрасно понимая, как мало опыта у Моры в таких делах. Его уста в ответ чутко отреагировали на приближение губ девушки. Вначале был слабый, практически детский поцелуй. Лукас давал Талиссар время привыкнуть к подобной близости. Затем последовали более смелые попытки утвердиться на новой земле. Поцелуи становились всё более наглые, более настойчивые. Лукас вынуждал Мору интенсивней открывать рот, в свою очередь бесперерывочно двигая своими губами. Вскоре в дело вступил и язык наставника. Поначалу он просто облизывал губы новоявленный любовницы. Однако, не прошлом много времени, прежде чем учитель перешёл к финальной фазе. Объятия его стали намного крепче, пальцы крепко ухватились за затылок Моры, закрепляя голову девушки в одном положении. После всех приготовлений, Лукас, наконец, подарил неопытной девице настоящий французский поцелуи. Присосавший к ней, как клещ, мужчина просунул язык девушке в рот, вынуждая её розовой отросточек контактировать со вторженцем. Языки двух разгоряченных существ сплетались и расплетались. Губы непрерывно двигались, порождая совсем уж постыдные чмокающие звуки. Да, немало впечатлений подарили Моргане эти два дня. Воспоминания на всю оставшеюся жизнь.

В делах любовных Лукас показал себя довольно ненасытным самцом. Со стороны могло показаться, что он буквально пожирал свою ученицу. Долгое воздержание и разгоряченные чувства давали о себе знать. Если бы Мора не была так капитально упаковано в панцирь, то могла заметить, что в области паха мужчина окреп и вырос. Нет более явного доказательства, что мужчина полностью увлечён своей женщиной.

Но всё хорошее рано или поздно заканчивается. Вот и Лукас в конце концов с явной неохотой отлепился от Морганы. Сглотнул её слюну и вытер губы своей ненаглядной ребром ладони. Огонь всё ещё горел в его глазах, а в голове роились нехорошие мысли. Однако, усилием воли Лукас поборол наплыв эмоций и ласково потрепал девушку по влажной щеке.

- Считай это авансом. Чтобы появился стимул поскорее покончить со всеми насущными делами и поскорее вернуться. Сюда. Ко мне, - прошептал Лукас, качая обслюнявленную девицу на своих коленях.

***

Да, пожалуй, что из-за доспеха, натянутого с утра, они оба потеряли массу впечатлений сегодня. Море, конечно же, очень хотелось чувствовать его руки на себе, но думать о том, что было зря, а что нет – у нее внимания не хватало. Все оно «утекало» через рот, ибо девице никогда не приходило в голову обучаться поцелуям на помидорах к примеру, так что пришлось, так сказать, осваивать технику на живой натуре.

Мужчина возможно местами немного спешил, торопился, периодически забывая о своей роли. Конечно, оно и не удивительно – кому в здравом уме вообще удастся держать в узде свои порывы, когда такое… В любом случае Моргане не с чем было сравнить, она лишь таяла от его напора и жара. И только назойливая мыслишка эпизодами врезалась в висок- это она так хороша, что Лукас так распалился, или виной всему обычная мужская природа?

В конечном итоге все дошло до того, что Мора, спроси ее кто, наверное бы не сразу ответила, как ее зовут. В голове крутилось лишь одно имя – его, и то, как он великолепен, хорош, замечателен и… Как она хотела, чтобы этот миг длился вечно! И ничего лишнего. В это время ее дыхание уже постепенно выливалось в тихие, но жадные стоны. Она обвивала его шею руками, сжимала воротник рубахи, притягивала его к себе, хотя и не было похоже, что Лукас куда-то собирался улизнуть. В груди у нее было горячо, и в животе. От возбуждения Моргана так сильно стискивала ноги, что Лукас бы не проник между ними при всем желании.

А потом все резко оборвалось, оставив Талиссар в непонятках. Что? Куда? Почему? Испуганный взгляд пытался отыскать на лице наставника ответ.
- Аванс? – нахмурив брови, тоскливо пробормотала девчонка.
Ясное дело- пятиминутки страстей ей показалось мало, не даром ведь она столько лет копила в себе ее! А теперь, вот так неожиданно, Мору отталкивают… И Мора несколько секунд явно находилась в отчаянии, совершенно не осознавая причин. Но если Лукас решил, что с нее достаточно, что же. Девушка не смогла возразить. Правда она понятия не имела, как ей теперь удастся сконцентрироваться на работе, видимо придется дрессировать свою волю, как раньше, только теперь это будет в разы сложнее.

Но, не урвав еще минутку нежности, Моргана не намеревалась отступать! Сгруппировалась практически в комочек, и уткнулась лицом в мужскую грудь. Уже из этого укрытия она тихонько промурлыкала наигранно драматично, стараясь при этом впрок надышаться запахом любимого человека:
- Работа, ты меня убиваешь…

Посопела еще немного в его воротник и отлипла. Прежде, чем покидать пыльное убежище, следовало привести себя в порядок: Талиссар, собрав расплывшиеся мозги в кучу и волю в кулак, отстраняется и встает. Приглаживает волосы, переплетает хвост и при этом старается избегать зрительного контакта с мужчиной.
- Кажется я собиралась к главному писарю… - так она, проговаривая вслух, все еще пыталась успокоить чувства и переключиться, - Да, у меня были к нему вопросы. Ну… Я, наверное, пойду?
Море будто бы все еще требовалось разрешение Лукаса, потому она взглянула на него, а в тайне очень хотела, чтобы он ее остановил…

***

Сказать по правде Лукасу и самому требовалось вылить себе в штаны целый галлон студёной воды, чтобы отойти от таких… уроков. Но все эти условности… работа, место, где их могут застукать, не слишком подходящая для таких игр обстановка, те же самые долгоснимаемые доспехи… Разум твердил, что надо сохранять хладнокровие, профессионализм, выждать более удачного момента. Однако, природе, как всегда, было плевать на все отговорки.

Мужчина терпел. Как стойкий оловянный солдатик сносил цепкие объятия его объекта желания, не предпринимая попыток продолжить любовные игрища. Выглядел при этом, как пороховая бочка. Весь покрасневший, тяжело дышащий. Чисто автоматически поглаживал девушку по голове, пытаясь совладать со своими страстями.

Ей стоило быстро уйти. Выскользнуть из кабинета и закрыть за собой дверь. Тогда бы они оба могли отойти от того безумия и вернуться к работе. Тем не менее, Талиссар медлила. Нарочито делала всё неторопливо. А терпение у Лукаса всё же было не бесконечное. И последний её вопрос дал трещину в самообладание учителя. В голове закружились ворох мыслей, как стая беспокойных птиц. Легкомысленные аргументы по типу: «сюда всё равно никто не зайдёт», «им обоим нужна разрядка», «а если всё это затянется, и они долго не смогут видеться?» начали вытеснять здравомыслие и Лукас в едином порыве резко поднялся со стула.

Продолжая смотреть на Моргану, как голодный волчара на кусок мяса, мужчина подошёл к ней поближе. Почти в притык. И глухо спросил, облизывая губы:
- А ты хочешь… остаться? – рука зажатая в кулак распахнулся. На ладони лежал ключ от штаба…

***

Кажется именно такой реакции она и ждала. Или нет? Ключ в его руке совсем уже не тонко намекал – «тогда сейчас я запру дверь и одними поцелуями ты уже не отделаешься». Моргана подумала, что тоже этого хочет и закусила губу, с интригой взирая на ключ. Застыв на несколько мгновений, представила, как Лукас сейчас запрет замок, и как все начнется по-новой, и что будет потом… И эта мысль ее напугала – девушка ловит себя на том, что не готова, что наверное не правильным будет столь стремительное развитие, и вообще ужасно неправильно распоряжаться рабочим временем в свое удовольствие…

Она, не отлипая глазами от его руки, повела плечами и ласково закрыла ладонь Лукаса положив сверху свою.
- Наверное нужно быть полной идиоткой, чтобы сейчас уйти… - девушка вздохнула и пристально посмотрела в глаза королю положения, - Да и нашей работе, в сущности, плевать, чего мы хотим. Мне нужно идти, Лукас. Вам, думаю, тоже есть, чем заняться.

А уходить-то по-прежнему ведь не хотелось. Но тут уж и до нее дошлая святая истина- уходя -уходи, а не трепи языком, пока есть еще силы идти. Теперь Мора сделала три шага назад, вид у нее при том был самый несчастный, а корчить из себя «мисс самообладание» ей и не хотелось вовсе. Пусть Лукас видит и знает ее настоящую, и то, как сильно она к нему привязана, как долгожданна и важна для нее эта связь, с каждой минутой лишь растущая.
- До вечера. Я надеюсь… – сложив руки в замок, Моргана подарила мужчине выстрел влюбленных глаз и упорхнула за дверь.

Дверь захлопнулась, обрубая упругую ниточку, тянущую пару друг к другу. Мора будто бы ощутила эту болезненную отдачу- вчера ей было сложно уходить, а сегодня еще сложнее. Может быть и правда вся эта любовь закрутилась не вовремя? Что если у них на нее совсем не останется времени? Об этом, и о многом другом Талиссар размышляла, пока на ватных ногах добиралась до кабинета главного писаря.

***

Лукас, конечно, попытался скрыть своё разочарование, вызванное решением Моры, но получилось у него из рук вон плохо. Всё-таки фитиль успел загореться, и мужчина приготовился совершать подвиги. Безусловно, он понимал почему Талиссар решила уйти и разумом был полностью ЗА такой поворот. Однако, разум сейчас не играл ключевую роль в поступках мужчины.

Тем не менее, каратель был уже далеко не юнцом и смирился со сложившейся ситуацией. Вздохнул так тяжко, не особо стараясь скрывать своих истинных чувств, и тепло улыбнулся Море, накрывая её тыльную сторону ладони второй рукой.

- Ты всё правильно делаешь. Иди, Мора. Дай старику остыть, - проговорил Лукас не слишком-то и желая выпускать ручку девицы из своих лап. Её виноватый вид и любовные взгляды несколько успокоили наставника. Всё-таки в таких ситуациях мужчины любят винить себя в случившимся. И гадать, что они сделали не так. Последний взгляд брошенный на Лукаса, запечатлел в памяти наставника, старающегося поправить штаны таким образом, чтобы ничего «лишнего» не выпирало. Не слишком достойная картинка осталась в воспоминаниях, но очень показательная.

До главного писаря идти было недалеко. Его кабинет находился в том же Административном здание. Нужно было всего лишь подняться на один этаж выше и постучаться в дверь с одноименной табличкой. Получив лаконичное разрешение войти, Мора оказалась в мире бумаг.

Нет, правда, свитки, книги, плакаты, обрывки и клочки бумаг занимали более чем восемьдесят процентов помещения. И посередине зала на расписном седалище гордо восседал и сам хозяин бумажных хором, выводя на очередном пергаменте какие-то закорючки лебединым пером. Главный писарь представлял из себя гладкого лысенького человечка с вечно недовольной харей и пальцами, перемазанными в чернилах. Одет был сей индивидуум в длинную рясу и… сандале. Видимо в этом бардаке чувствовал себя колобок, как дома. Рядышком с большим столом начальника располагался столик поменьше. За ним сидела маленькая серая мышка в огромных очках и на манер старшего, старательно корпела над бумажками. Завидев вторженку, она тут же завизжала.
- Мастер Томас сильно занят! Зайдите после обеда!

Колобок оторвал взгляд от листочков и, нахмурив брови, поглядел на гостью. Доспех карателя быстро навёл его на мысль, кто, собственно, стоит перед ним. Черты лица Томаса разгладились.
- Цыц, Соня, - шикнул на мышку писарь и обратился уже к Море, - Мисс Талиссар, если мне не изменяет память? Доброе утро. С чем пожаловали в этот негожий денёк? Если насчёт вашего нового снаряжения, то не стоило беспокоиться. На склад уже отправили все необходимые накладные. Можете забирать вещи. А грамоту со специальными полномочиями на ваше имя мы уже готовим. Дело пары часов не больше. Мы за вами пошлём, человечка, - быстро проговорил скороговоркой Томас и вновь уткнул нос в бумаги.

***

От всполохов и верещаний злобного секретаря Мора чуть попятилась назад, определенно пасуя под натиском рьяной Сони. Тут уже и всякая романтика из головы вылетела, и остаточный любовный настрой – все же не каждый день ее встречали с воплями. Уже открещиваясь руками в знак повиновения, Талиссар начала тактическое отступление к дверям, но, благо, большой начальник самостоятельно оторвал нос от своих бумажек, да приструнил свою бесцеремонную помощницу.

Моргана сразу поняла – не зря зашла! И о документах, и о снаряжении, что выдают по случаю вступления в должность, девица позабыла и не вспомнила. Вышел бы, наверное, знатный казус, приди она в замок герцога, не имея при себе подтверждающих должность бумаг.
- Добрый день, Мастер Томас… - неуверенно переминаясь с ноги на ногу, с виноватым видом начала она, - Я немного по другому вопросу… Но с бумагами действительно лучше не тянуть, поскольку у меня нарисовалось срочное дело. Так вот…

Талиссар зашуганно пошарила глазами из стороны в сторону, будто выискивая ненужных свидетелей, кашлянула в кулак и продолжила:
- Сегодня, как побочное задание от нахождения в замке герцога, мне выпала… кхем… честь… вести со знатными господами беседу о том, как мы в данный момент отчаянно нуждаемся в финансировании. Это, прямо скажем, никогда не входило в задачи карателя. Магистр Думат всегда занимался этим вопросом лично, но сейчас… В общем, я пришла к вам за советом скорее. Быть может вы составите некое прошение, или на подобии того… Или… Может вы подскажете, как и с кем лучше вести подобные разговоры?

***

От своих писулек Томас оторвал нос с явной неохотой. Видать вступать в развернутую беседу с посетительницей он никак не планировал. С тенью раздражения поглядел на Моргану. Почесал кончик носа пером и медленно зашевелил двумя розовыми слизнями, что заменяли ему губы.

- Если мне не изменяет память, то связью с общественностью занимаются вестники. Писцы редко, когда покидают Аббатство. Полагаю, вы пришли не по адресу, мисс Талиссар, - включил стрелочника Томас. Однако, потерянный вид Морганы всё же немного смягчил колобка. Он таки отложил в сторону пергамент и полез в какую-то пухлую книжку. – Но кое в чём всё же помочь смогу… Введу вас в курс дела, так сказать.

Перо вновь пришло в движение. Похоже на умственные способности седовласки у Томаса надежды было мало, поэтому он решил всё нужное записать:

- Мотайте на ус, уважаемый каратель. Высший свет состоит из нескольких влиятельных и богатых семей. Не буду углубляться в генеалогическое древо каждой. Опишу самый базис.

1. Род Ревилгаз – безусловно самое богатое семейство в городе. К сожалению, а может и к счастью, сам барон отбыл на войну. Делами сейчас заведует его брат, Эсме Стюарт. Можете попробовать обратиться лично к нему.

2. Род Ленноксов – правители Исиры, что тут ещё скажешь. Только боюсь, что в карманах у них сейчас нет ни гроша, а влияния кот наплакал. Да и от семьи, в связи с недавними трагичными событиями, осталась лишь герцогиня, да зять с внуком.

3. Род Дефюр – дальние родственники Ленноксов и наши самые верные друзья. Занимаются торговлей оружием. Из-за войны их кошельки серьёзно просели, но, возможно, маркиза сможет что-нибудь наскрести для Аббатства. Очень милая женщина, к слову. Всегда рада видеть каждого члена нашего ордена у себя в имение. Не раз лично меня приглашала на чай!

4. Род Балтонов – торгаши, что тут ещё сказать. Богаты, но за грош удавятся. Не знаю, что нужно сделать, чтобы заставить этих скряг раскошелиться. Если есть желание – можно попробовать. Спросите Оливию. Молодая наследница. Именно она сейчас стоит во главе дома.

5. Род Голуров – занимаются медициной. Держат лечебницы по всему городу. Но связаны с орденом теней кровными узами. Даже секрета из этого не делают. Не советую с ними контактировать. На всякий случай – главу дома зовут Кориано. Он часто бывает в замке, может столкнетесь.

На этом вводный курс был успешно завершен, а бумажка вручена бедной девице, на которую за последние сутки валилось слишком много новой информации. Впрочем, жалеть её Томас не стал, а вновь взялся за своё недописанное письмо, сим жестом показывая, что ничем больше помочь он не сможет и желательно, чтобы из его кабинета поскорее вышли все посторонние. Соня, судя по всему, была того же мнения.

***

- Э-э-э… Я учту. – с откровенной неуверенностью пробормотала девушка, пятясь к дверям, - Спасибо.

Честно говоря, Мора рассчитывала на более существенную помощь, и никак не думала, что в подобные тяжелые для всех времена, вместо консолидации, разные ответвления одной организации будут продолжать перекидывать инициативу друг на друга. Она чувствовала, что теряет время в этой бесполезной беготне по кабинетам, но все еще надеялась на поддержку.

Куда проще было ходить по кровавому следу ведьм, и, уж тем более, отлавливать мелких преступников. На нулевом этапе своей миссии Моргана, к своему удивлению, уже немного начинала скучать по больничной койке, но, конечно же, Лукас тоже не выходил из головы карателя. Это, пожалуй, все еще мешало ей сосредоточиться: временами она замечала, как, думая о делах, ее мысли чертовски неожиданно возвращаются к первому поцелую, который был куда более горячий и откровенный, чем происходят у неумелых подростков. Мора хоть и не являлась давно соплячкой, но по части «мастерства» ведь так и не выросла. И, что не удивительно, теперь ей хотелось скорее наверстать упущенное. И уже здесь, на зло всему и всем, стеною выросла война. Жизнь видимо хотела оставить Мору в девках…
- Значит к вестникам… - оказавшись за дверью, задумчиво пробормотала Талиссар, заглядывая в бумажку.

***

Определенно, не самый лучший момент Моргана выбрала для копошения в Аббатской бюрократии. Ей бы миловаться со своим любимым наставником, открывать в себе женщину, а не гроши из толстосумов выбивать. Однако, выбор был сделан в пользу нужд Аббатства и назад дороги уже не было… точнее она была, но скорее всего Лукас уже успел куда-нибудь убраться по делам. В таком случае не помешало бы и Талиссар заняться своими. Время неумолимо двигалось к полудню, а сделано было так мало… Практически ничего.

Поиски вестников ещё сильнее истончили временной ресурс. Хотя бы тем фактом, что никого из этой касты на месте не оказалось. Что, впрочем, неудивительно. Вестники являлись по сути вербовщиками. Работали в поле и редко, когда сидели в кабинетах. Пришлось допрашивать пробегающих мимо писцов на предмет местонахождения хотя бы одного из говорунов. Несколько неудачных попыток, тонны ворчания и жалоб на то, что «отвлекают от важной работы по каким-то пустякам» и след, наконец-то, есть! Один из балахонов обмолвился, что видел вестника в Зале Славы. Пришлось тащиться теперь туда.

Зал Славы занимал особое место в Аббатстве. Представлял из себя достаточно массивное открытое помещение закругленной формы. Был предназначен для увековечения имен героев ордена, получивших это звание за подвиги, совершенные в годы войны с некромантами. На белоснежных мраморных пилонах были высечены имена несколько тысяч погибших героев Аббатства.

В центре зала — бронзовая скульптура безымянного основателя Аббатства, на гранитном постаменте у его подножия положен меч. Фигура закутана в непроницаемую рясу, лица не видно. Всё потому что не осталось ни записей, ни свидетелей, способных рассказать о самом первом члене Ордене. Некоторые говорят, что бумаги были уничтожены, чтобы скрыть какую-то нелицеприятную правду, связанную с основателем. Однако, слухи до сих пор остаются слухами. Под куполом зала — барельефы с изображением ушедшых богов. Обрамляет купол стальной венок, символизирующий непоколебимость Аббатства, в центре купола — красочный крест.

Вестник был найден у подножья статуи. Это был молодой человек, приятной наружности со светлым лицом и живым взглядом. Руки его были исписаны татуировками, сам он был одет в гражданскую одежду. Моргана даже смутно помнила, как его зовут. Айзек. Он был фанатиком. Говорил не так, как остальные, создавалось впечатление, что вестник постоянно на чём-то сидит. Половина его касты была такая.

Заметив приближение девушки, Айзек мягко улыбнулся, сложил руки за спиной и заговорил, не отнимая взгляды от статуи.
- Ты тоже пришла отдать дань уважения нашему Создателю, сестра? Понимаю… в эти тёмные времена принято искать утешения у сильных мира всего. Создатель смотрит на нас, сестра. Живёт в наших сердцах. Готовит к его возвращению. Скоро мы познаем наще истинное предназначение. Я верю, всем сердцем верую… а ты веруешь… сестра? – прозвучал странный вопрос блаженного.

***

... Илларин едва стукнуло двенадцать, когда отец впервые взял её с собой в город. Поселение грязноземцев произвело на девочку впечатление. Наполнило ужасом и восторгом. Она смотрела них самих, их строения, их бесчисленные товары тогда почти так же, как сегодня смотрела на Сайрекса и сокровища его усыпальницы. С блестящими от возбуждения глазами, бешено жестикулируя, потому что одних только слов не хватало передать всё увиденное, она взахлёб рассказывала друзьям об Исире, о базаре, о неслыханных обычаях и привычках. Тогда Аль-Асам ещё жили в пустыне. Они стояли на песке босиком — стайка ребятишек. Вместо ожидаемого восторга в глазах вчерашних друзей плескалось презрение, чуть ли не ненависть. Они стояли, сбившись в кучу на песке, а Илларин — отдельно. В тот день она впервые поняла, нет, скорее почувствовала, что это значит — отдельно. И плакала только убежав за барханы далеко-далеко, где не найдут ни отец, ни мать, ни братья. Фарида отыскала её к вечеру...

За прошедшие годы равнодушие и презрение Аль-Асам стало постоянным спутником Иллы. Её это больше не трогало. Разве что в глубине души жило желание, что-то доказать им, заставить считаться. Где-то совсем глубоко. Но когда Землеройка вспоминала тот день, глаза начинало предательски щипать. По крайней мере, так было до сегодняшнего дня. Теперь же воспоминание не значило ничего, тусклая картинка, на которую Илларин смотрела как будто со стороны. Ни боли, испытанной тогда, ни жалости к той глупой девчонке, она больше не чувствовала. В тот день Илла поняла, что такое быть отдельно от всех. В этот — что такое быть связанным с кем-то. Тёмная тварь сосала её эмоции, как и предупреждал Сайрекс. Не то, чтобы боль этого воспоминания была дорога Илле, но чувствовать пустоту оказалось жутко. Она никогда не вынашивала ребёнка, но, пожалуй, сейчас ощущала себя беременной в каком-то извращённом, тёмном смысле. Связанной пуповиной с существом, питающимся её соками. И телесная боль была пустяком по сравнению с этим осознанием.

— Вроде бы, — слабо пискнула Илларин на вопрос Короля, силясь подняться и нащупать очки. Не разбились, к счастью. Водрузив их на нос, девушка кое-как встала и сделала пару неуверенных шагов.

— Да, кажется, могу. Так приятно, что ты беспокоишься обо мне, — откуда взялась ирония, она бы и сама не могла определить. Но, пожалуй, это скорее было похоже на дружеское подтрунивание. Король ей нравился, и она совершенно его не боялась. Да, он мог превратить её в пыль в мгновение ока, но ведь и существа из плоти и крови могли легко это сделать. Что им какая-то девчонка? Не всё в мире решалось силой. Сайрекс ей импонировал чем-то. Илла попыталась ответить себе, чем же. Жестокое, железное чудовище, беспощадный, холодный мертвец. Сколько тысячелетий он провел наедине с этой тварью? И всё же она не сумела его победить. Победить полностью. Он всё ещё думал не о себе в первую очередь, о своём народе. И эта забота она была такой... человеческой. Хотя король бы не понял, скажи ему Илларин об этом.

Она, наконец, кое-как сумела справиться с болью. И с отвращением к тому, с чем теперь была неразрывно связана.

— Ладно, Король, что же дальше? — спросила Илларин. — Сумею ли я обуздать эту тварь и затолкать обратно, если дам ей волю? Думаю, что предстоящая война наполнит сферу до краёв. Но мне выезжать на рассвете, а ты хочешь, чтобы мои люди ушли. Если я расскажу им всё, как есть, то им это не понравится и тебе, думаю, тоже. Да и не поверят мне просто так. Есть ли способ напугать их хорошенько, не причиняя вред? Если всё получится, на рассвете я уйду и приведу войско Исиры к стенам их врагов. Но что если мне это не удастся? Ты говоришь, что люди мягкотелы, но они ещё и смертны. Путь через пустыню опасен. Если я, — почему-то такая мысль сейчас не вызвала ни ужаса, ни боли, наверно, стоило встретиться с бессмертным, чтобы оценить смерть, как нечто естественное и даже ценное, — если я умру раньше, чем выполню обещанное, что будет со сферой? И с тобой?

«Какой чудак…» - печально усмехнулась в своих мыслях Мора.
- Не отвлекайся. – серьезно заявила она, сжав пальцами плечо Эцио.
И шоу началось! Правда продлилось весьма недолго: но Талиссар успела сменить цвет лица, когда увидела, что замыслил маг. Нда, выдержки этому парню явно не хватало, хотя девушка не осуждала его – терпеть Гордона здесь мог разве что закаленный идиотами Лукас со своим суровым педагогическим подходом. Жесткий, но справедливый – каждый раз говорила она себе, когда и самой влетало за мелкие проделки по юношеству.

Она и ожидала, что Гордон будет драться подло, но даже она не могла предсказать, что он начнет с этого бой! Талиссар скрипнула зубами. Ей было стыдно за обоих, хотя стыд – тут не самое подходящее слово. Она вспыхнула злобой… Ей предстояла рутинная работенка – весь этот сброд организовать и заставить действовать слаженно, как единый механизм. О, это будет слишком непросто! Еще тяжелее, чем казалось в начале! Особенно если учесть, что приструнить Горди не представлялось ей возможным, а он в свою очередь уперто будет гнуть позицию яблока раздора.

В конечном итоге Мора отлипает от Эцио, и жестом подманивает к себе подлого дуэлянта. Вид сохраняет спокойный, чтобы у парня не возникло и тени сомнения, будто его сейчас не хвалить, а карать будут.

Так вот отхватил Горди сразу же, как достаточно приблизился для удара: ловкая подлая подсечка под колено и парень открывает глаза именно в тот момент, когда женский сапог врезается ему в грудь, выбивая весь запас воздуха. Продолжая придавливать победителя к земле, Мора слегка наклоняется и сердито шепчет ему сквозь зубы, силясь не перейти на срывающий горло крик:
- Еще выкинешь нечто подобное на тренировке – тебе действительно придется искать другую работу. Но сомневаюсь, что инвалид кому-то пригодится.
Посчитав, что с него достаточно, Моргана убирает свою ногу, но только для того, чтобы закрепить результат поучительной беседы: стопа, задевая мыском всю подножную пыль, со скрежетом проносится между ног парня и останавливается, едва коснувшись концом сапога драгоценных орехов. Облако пыли обдает нерадивого аколита – грудь, лицо, все в пыли!
- Иди и стреляй! Пока в яблочко десять раз подряд с дистанции двадцать пять метров не попадешь, даже поссать в уголок не рыпнешься. Понял? Ступай! – рявкнула Мора и потеряла к придурку всякий интерес.

Уже на Эцио она смотрит с добродушной улыбкой, продолжая щуриться от солнца:
- Ну, так, на самом деле, тоже можно. В настоящем бою победа важнее этикета, только не путай с дуэлью. Но на занятиях удары по яйцам запрещены, имей это в виду! – строго побавила она в финале.
- Ладно! Все идите сюда, кроме Гордона! Ты свое задание получил.
- Торру, отряхнись и присоединяйся к нам. Я хочу понять, с чем в своей жизни сталкивался каждый из вас, в чем вы хороши, а в чем плохи. Было бы у нас больше времени, все это стало бы очевидным на тренировках, но сегодня особый случай, видимо кого-то из вас мне придется взять с собой в город. Но, в целом, на грядущее - я жду от всех вас слаженной работы, чтобы вы не мешали друг другу, а лишь дополняли друг друга, и прикрывали спины. Этого невозможно достичь, пока каждый из вас будет хорохориться, или вести себя по примеру Гордона – плевав на правила и уважая только себя. Не хочу на этом долго заострять внимание, думаю тут все понятно каждому из вас. Если возникнет необходимость, то проведу беседу с глазу на глаз, но позже. Итак, начнем пожалуй. Я уже озвучила то, что хочу услышать от каждого. Кто смелый и начнет первым?

Сознание Илларин словно раздвоилась. Одна часть — разумная, рассудительная качала головой: «Что же ты наделала, девочка?!?». Эта благоразумная часть говорила голосом покойного отца, голосом шейха. А другая — шальная, что всегда, как оказалась, жила внутри, но спала до поры, та что раньше шёпотом толкала навстречу приключением, торжествующе кричала в полный голос: «Это же мощь! Это сила! Власть!!!». И этот безумный голос почему-то был голосом Малки. Илла поднялась с колен, стряхивая наваждение, в ужасе и ожидании поворачиваясь к саркофагу. Едва только она увидела его, войдя в залу, как поняла — сегодня не уйдёт отсюда, пока не откроет крышу. И напрасно обманывала саму себя, напрасно пыталась отвернуться, уйти в сторону, судьба и желание оказались сильнее. Даже мысли посоветоваться со старшими не возникло у Илларин. Девушка знала — никому из Аль-Асам она не расскажет о таинственной комнате. Ни Джафару, ни шейху, ни даже родному брату. Никому не позволит искалечить драгоценный посох, выменять на наследие древних несколько мер риса и гороха. Никому не даст прикоснуться к... к величию. Это было её. Только её. Что-то тёмное, жадное, алчное поднималось из глубины души. И не было в Илларин мудрости, чтобы с этим совладать. И не было больше рядом отца, чтобы её остановить. Не зря, ох не зря, прятал старый Мангуст от дочки заветную книжицу! Опаснее рун, опаснее древних стальных воинов было зло, что дремало в тёмных, неизведанных глубинах собственной души. У каждого человека есть эта крупица, способная взорваться чёрной, всепожирающей энергией, но мудрость в том и состоит, чтобы держать собственных демонов на привязи. А Илларин было всего лишь шестнадцать. Никакие книги, никакие беседы не могли заменить банального опыта, того опыта, что набираешься только, порезав до кости босые ноги об осколки разбитых тобой же чужих судеб.

Она поднялась, всё ещё дрожа от холода, могильного холода, который не могли вызвать сырые стены пещер. Поднялась, сжимая в руках украшенный рунами шар — символ власти. Повернулась к сарфагу, к восстающему королю.

— Для чего ты снова пришёл в этот мир, Сайрекс?! — прокричала Илларин, и голос её дрожал и вибрировал от смеси ужаса и противоестественного, преступного предвкушения силы.

Ветер поёт, зарываясь по горло в барханы,
Влага последняя солью скатилась из глаз,
Где-то смеются, играя прибоем, моря-океаны,
Те, что вовек не для нас, не для нас, не для нас.

Илла сама испугалась собственной храбрости. Видно, день сегодня был такой необычный. Она даже покивала примирительно, что можно было понять и «как я подумаю», и как Фариде будет удобнее, но в глубине души знала — не отступит. Теперь, после слов матери не отступит ни за что. Лучше уж умереть, чем узнать, что она недостойна отца. Испугалась, струсила, спряталась под тётин хиджаб. Да никогда!

К счастью, разошлись все скоро, уже звенел колокольчик и пора было укладываться ко сну. Дни Аль-Асам не баловали разнообразием. Собрать личные вещи Илле было недолго, привыкла она быстро укладываться в дорогу, не первый раз ведь. Даже специальный мешочек имелся. Одежда, обувь на смену, фляга, ложка, кружка, маленький, но острый кинжал, костяной гребень, притирание, чтобы содержать тело в чистоте. Многого ей не надо. Подумав, Землеройка захватила письменный прибор и чёрную книжицу отца. Всё равно та почти ничего не весила. Там и чистые страницы остались — записать ещё.

Она думала о матери. Удивила её Малка. Воистину, что у человека снаружи, а что внутри — большая загадка. Ящерка оказалась крепче и храбрее грозной Фариды. Жалела сейчас Илла, что никогда не пыталась поговорить с матерью по душам, последним человеком была Малка, с которым дочка захотела бы обсудить важные вопросы. Не принимала Илла мать всерьёз, как и никто в семье, а, выходит, зря. Теперь уже было поздно. Может быть потом, когда она вернётся... если вернётся... теперь оставались только песни.

Жизнь нас учила пеклом, солью и жаждой:
Этим барханам нигде не настанет конца,
А ветер поёт — злой, сухой и бесстрашный,
Что глупо идти, не отрывая ладонь от лица.

Песни пустынников просты и понятны. Как песок, незамысловатая лепёшка, любовь девушки, кинувшей к ногам хиджаб. Эта песня была странной, как и весь сегодняшний день. Не правильной. Но ведь и сама Илларин не правильная. Белая ворона. Она пела, держа ладонь матери в своей, пока Малка не уснула. А может быть, только делала вид.

Ветру легко, не дерёт ему глотку тревога,
Жажда и пыль, расстояние ему нипочем,
Крылья бы мне — оказалась короче б дорога,
В поисках крыльев устало в песках мы бредём.

Илла вынула ладошку так аккуратно, словно сама стала призраком, невесомым, прозрачным. Она почти не дышала, выходя из шатра. Ночь уже пришла в пещеру. Холодом веяло, заставляя зябко кутаться в накидку. Илла шла мимо шатров, стараясь никому не попадаться на глаза, пока не свернула в каменный коридор, где ни одной души встретить не рассчитывала. Живой души. Почему-то намёки Крота дали ростки в сердце девушки. Она, конечно, не верит глупым россказням. Призраков не существует... И всё же... Девушка пела, беззвучно, одними губами, боясь нарушить тишину. С песней идти становилось не так страшно.

Что там вдали — хоть до рези смотри, хоть до боли,
Ветру навстречу змеёю клубится всё тот же песок,
Но миражом из усталости, крыльев и испарившейся соли,
Щенком беспризорным лижет прибой мой дырявый носок.

Оставалось совсем чуть-чуть пройти до двери и посмотреть на руны в то время, когда Луна властвует над землей. На руны и на потолок. Илла даже не знала, чего она сейчас больше хочет, чтобы не произошло ничего или чтобы что-то случилось.

- Я на это ни в коем случае не рассчитываю. Учитель. – опустив подбородок, отозвалась ученица, скрыв от наставника не менее лукавую ухмылку.
Во славу сестрам и черт знает еще чему, но Моргана чувствовала себя превосходно! Ничего не напоминало ей о прежних ранах и травмах, хоть сейчас в бой! И, конечно же, это был весьма удобный повод вытащить наставника на прогулку, козыряя необходимостью скорейшего возвращения в строй.

К сожалению Лукасу и впрямь пришлось ожидать напарницу не менее получаса. Нет, она конечно быстро справилась с ведром воды, и с ним же пришлепала к залу, но вовремя вспомнила, что не самая подходящая случаю одежда на ней сейчас была. Пришлось потратить время и на это. Хоть и было в ее монашеском наряде нечто такое, что вот совсем недавно… В общем вспомнилось нападение на Яшку: бесшумное мокрое платье, облегающее фигуру не выдавало крадущуюся в полумраке девицу ни шорохом. Сразу в шальную голову пришло желание и Лукасу устроить «темную», застигнуть его врасплох подкравшись тихо со спины, твердой рукой за горло притянуть его к себе, не грубо, как в бою, но и не вяло, как в освоении приема. Правда о том, что будет после Мора даже думать постеснялась. Из уважения к мастеру она не позволяла своим фантазиям заходить дальше. Да и, стоит признаться, его богатый боевой опыт никогда не допустит, чтобы какой-то возомнивший из себя невесть что аколит смог бы вот так просто застать его врасплох.

Додумывая эту мысль у порога в зал, Мора снова хорошенечко так намокла под дождичком. Наряд ее, не менее простой, но теперь не менее подчеркивающий преимущества женской фигуры, от сырости потемнел и местами прилип. Светлая рубашка и брюки, как у Лукаса, но по крою на даму. Всю повседневную одежонку здесь шили в одинаковом ключе, в конце концов Аббатство – не то место, где уместно демонстрировать модные нынче в городе новинки. Только вот плаща девушка не одела, а он бы уберег ее о воды… Просто в планах у нее не значилось топтаться у порога так долго, размышляя о том, что не реально.

- Надеюсь ваше ожидание будет стоить потраченного времени. – смахнув мокрые волосы с лица, парировала девица, с «аппетитом» в очах высматривая на стойке подходящий себе книнок.
Первым, чего коснулись пальцы, были рукояти ножей. Их лезвие было затуплено, но им по-прежнему оставался шанс проткнуть соперника по неосторожности. Слишком стремительный переход от кончика к основанию – специфика данного оружия. Увидеть кровь Лукаса – это последнее, чего бы она хотела.

Скорее бы уже услышать этот приятный, ласкающий ухо звон схлестнувшейся стали! С некой одержимостью в глазах Мора выбирала себе «союзника» по вкусу, хотя именно по вкусу ни одна железяка на свете не превзошла бы ее нынешнего соперника! В итоге выбор пал на два коротких меча. С ними бой Моргане казался более изящным, с ними ей было проще выстроить защиту в противовес тому, что мужчина был априори сильнее. В конце концов это Лукас собирался держать ее на расстоянии полуторника, а ей как раз хотелось подступиться к нему поближе, приставить «ножницы» к горлу и задрать нос, провоцируя у мужчины еще большее стремление к победе. Но так далеко ее самоуверенность не заходила, так – милые фантазии на перспективу. Переиграть учителя – дело не простое, и в нем пока Моргана еще не преуспела ни разу.

- Я готова. – как всегда в ее голосе сквозило уверенностью, - А вы?
Пара пробный взмахов левой и правой, три широких шага по зигзагообразной траектории. Мора чувствовала, что ей нужна разминка, в коей раньше в череде дней она не нуждалась, а теперь за длительным бездельем необходимо было вспомнить этот новичковый ритуал. Но было уже поздно. Завтра значит будут болеть не только свежие синяки…

Илла смирно сидела на краешке подушки, пока Мула вдыхал вонючий дым, никак не выказывая нетерпения или недовольства. Эта короткая передышка оказалось на руку и ей: пока шейх курил, его гостья собиралась с мыслями. Ситуация становилась всё более опасной. Можно по-разному относиться к горожанам, но излишней щедростью они никогда не отличались. Илларин давно подозревала, что продавая кристаллы за еду, Алар-Асам отдаёт табун верблюдов за цену горстки риса. Научиться бы самим использовать эти кристаллы! Но такая простая мысль никому из соплеменников почему-то не приходила в голову. Если сейчас грязноземцы готовы заплатить хорошую даже по меркам Джафара цену за её услуги, то услуги эти лёгкими никак не будут. Зачем им переводчик? С кем собрались разговаривать и где? На ум девушке пришли только другие кланы, а, значит, ей предстоит небезопасный поход. Только вот что-то не сходилось. Почему в этом случае обратились именно к Аль-Асам, неужели у тех нет своих толмачей?

Эту мысль Землеройка додумать не успела, потому что шейх снова заговорил. И всё внезапно стало на свои места. Война. Она не воин, не оружейник. Да и Орфей прав, К’Шар нет никакого дело до распрей грязноземцев, а тем не придёт в голову втягивать их в свои дрязги. Но внезапно понадобился кто-то из Аль-Асам. А это может значить только одно: враг где-то далеко. И путь лежит через пустыню. Илле вдруг стало холодно, хотя температура в шатре была более чем комфортной. Девушка невольно поёжилась, обхватив себя за плечи. Почему она? Есть же охотники, знакомые с опасностями такого пути. Она вспомнила злорадные взгляды Джафара, и последний кубик лёг в основание пирамиды. Вот оно как, оказывается.

Что же делать? Что ей делать теперь? Если бы можно было взять время на обдумывание, посоветоваться... Только с кем? Нет, шейх ждать не будет. Надо решать здесь и сейчас. Отказаться? Но тогда... что будет тогда?.. Пошлют кого-нибудь другого, а на её семью обрушится позор. Ведь цена — это жизнь для Аль-Асам, в том числе и для её матери, тёти Фариды, сестёр, братьев. Мула прав, клану нужна эта плата.

Согласиться? И по крайней мере продать свою жизнь подороже. «Я тоже запрошу хорошую цену, Орфей. Не только грязноземцы умеют торговаться». Илларин задумчиво окинула взглядом пухлую фигурку шейха, завернутую в нарядные одежды.

— Не сердитесь на Скорпиона, отец-эфенди, — проговорила она медовым голоском. — Его горячность вызвана единственно беспокойством о судьбе клана и простительна.

Большие глаза Илларин, сейчас не скрытые за стёклами очков, олицетворяли саму невинность. Только глупец прилюдно плюётся ядом при виде врага, умный человек покажет себя благородным, рассудительным и снисходительным. И кто в глазах шейха станет недостойным интриганом, а кто мудрым советчиком, радеющим за справедливость? К чьему совету он прислушается, если придётся выбирать? Отец хорошо научил свою старшую дочь.

— Однако, спокойствие и выдержка — это те качества, что так нужны Аль-Асам особенно в наше трудное время. Нам всем повезло, что именно такой человек сейчас возглавляет клан. Именно вы сможете позаботиться о каждом и не допустите, чтобы люди страдали из-за собственной опрометчивости.

А вот теперь главное не переборщить с лестью. Шейх не дурак, далеко не дурак. Однако, каждому приятно слышать комплименты. Только дозу надо отмерить с ювелирной точностью.

— Позвольте мне быть с вами откровенной, отец-эфенди. Я бы очень хотела, чтобы мои матери, когда придёт срок, выбрали человека столь же надёжного, как вы. Знай я, что семья моя ни в чём не нуждается, моё сердце было бы спокойно, и я могла бы всю себя посвятить тому поручению, за которую клану дают столь хорошую цену.

Илларин перевела дух и, решив дать Муле обдумать эти слова, пустила нить беседы по другому руслу.

— А на счёт опустошения храма, возможно, у меня получится выторговать у грязноземцев кое-какие знания, которые прольют свет на загадку закрытой комнаты. По крайней мере я постараюсь что-нибудь узнать в городе о тех загадочных рунах. Потому что если вы говорите о войне, думаю, что мне предстоит путешествие через пустыню. А за это они заплатят даже больше, чем вам предложили, если я, конечно, успешно выполню то, что требуется.

Илла не стала рассказывать, что кое-что о двери ей и без того известно. В конце-концов и шейх поделился с ней скорее всего не всем, что знал, а первый закон торговли: баш-на-баш. Она замолчала, давая возможность Орфею осознать, сколько полезной может быть для клана, оставшись в живых. Замолчала, желая вызывать у шейха желание пообещать как можно больше за услугу и снарядить её саму, как можно лучше. Раз уж посылает на такое задание, то хотя бы пусть захочет сделать максимум для безопасности.

Конан расмеялся в след убегающим бандитам вытер свой меч о траву и снова присел на камень ожидая кого то кто мог бы показать ему дорогу к городу.

Пессимистичный и тоскливый настрой, тошнотворная беспомощность, ограниченность во всем – в движениях, в информации. Мора под финал второй недели больничного режима хотела повеситься, не буквально конечно же, просто пожалуй впервые за двадцать шесть годков ее угораздило так капитально вляпаться в больничные пенаты. А режим, он тут такой, похлеще тюремного даже в чем-то, ибо полнейшая изоляция от вменяемых людей, вокруг только стонущие калеки, да проглотившие свои языки сестрицы. И полнейшая оторванность от всего, что происходит в городе. Быть в курсе событий – разве не это главное в работе охотника? Если и дальше валяться вот так, можно не только профессиональный нюх потерять, но и свихнуться заодно!

И, в общем-то, состояние ее не сумели обосрать ни визит старого «приятеля», ни причитания мадам Меримон. Единственный приятный бонус у такого положения был – башка так ныла, что вся лишняя информация пролетала насквозь, не находя практически ни малейшего отклика. На Гордона Мора, к примеру, смотрела, как на пустое место, ну а мадам она конечно же просто согласно на все кивала, чтобы калоша, получив удовлетворение, скорее свинтила подальше в свою алхимическую нору. Сколько еще предстояло жить вот так – сестры не говорили. Они вообще были на редкость неразговорчивыми, просто делали свое дело, а слова вроде как ни к чему.

Вокруг начали пропадать персонал и больные, и это тоже беспокоило тревожную душу охотницы. Неужто ее дела так плохи, что единственную в сознании пациентку из оставшихся беспамятных коматозников продолжали держать в больничной темнице? Любую попытка встать и разобраться осекала тупая боль в грудине, и Мора, озлобленная, кисло падала обратно головой в подушку. Такой Лукас и застал свою ученицу – уставившуюся в потолок пустым притупленным взглядом, лежащей так, будто солдатская выправка давно зафиксировала ее кости в позиции «смирно». Пока тень не промелькнула над ней, Мора даже не моргнула ни разу, но как только почувствовала чужое присутствие, по тихому исполнению сразу узнала его…
- Наставник… - проскрипела Талиссар, и, насколько хватило сил, подобралась в своей постели.

Видеть его ей давно стало волнительно, особенно в те моменты, когда эти встречи происходили тет-а-тет. Но не менее взволнованный вид мастера сейчас заставлял Моргану серьезно нервничать. Лукас не стал бы так дергаться по пустякам, а сейчас он был совсем сам не свой. Практически до неузнаваемости изменила его некая тревога. И Мора смотрела на него с нескрываемой опаской и… Молчала. Давала мастеру возможность объясниться самому, но шанс так и не представился.

В лазарете всегда было безопасно, светло и тихо. Но сейчас для Моры свет казался невыносимо ярким, и когда Лукас так нервничал, то и чувство собственной уязвимости лихо так разыгралось. Ничегошеньки не понимая, девушка, будто сама принявшая обет молчания, только и смотрела на своего учителя, интенсивно хлопая глазами. Бутылочку, что было велено выпить, она опрокинула в себя сию же секунду, как только был отдан приказ. Лукасу Моргана доверяла слепо: даже если бы знала наперед, что в бутылке смертельный яд. Если старший каратель решил, что так оно надо, значит на то была весомая причина.

- Кто, они? – уже потом осведомилась девушка, все пытаясь лично разглядеть неподалеку «их» приближающиеся силуэты.

Атмосфера продолжала накаляться, неведение становилось невмоготу, интрига активно высасывала остатки с трудом скопленных на выздоровление сил. Зато боль и прочие подарки падения отступили на какой-то столь отдаленный план, что при желании Мора могла бы и меч в руки взять сейчас. Но меча рядом не было, и доспеха тоже. Только роба, больничная тряпка, не защищающая даже от сквозняка.

Знала бы Малка, чем сейчас занята её старшая дочь!..

Смешливая, легкомысленая певунья Ящерка казалась старшей сестрой Илларин, а вовсе не матерью. Она и вела себя не как хозяйка дома, а как балованный ребёнок. Пятая дочка Мангуста. Самая любимая, пока не подросла Илла. Смешно, но, кажется, мама к ней ревновала. К тому времени, что Илла проводила с отцом, к тем тайнам, что их объединяли. С Фаридой жила душа в душу, а на дочку обижалась. И кади, и его любимица чувствовали себя виноватыми. Словно отнимали кусок пахлавы у ребёнка. Изо всех сил старались угодить Малке, лишь бы та не дулась. Мангус привозил из города какие-то немыслимые украшения, Илла пела с матерью на два голоса, когда никого не было рядом. Это была их тайна. Блестящие украшения и общая с дочкой тайна, о которой отцу неизвестно, кое-как примиряли Ящерку с тем, что у мужа и Иллы секреты даже от неё.

Фарида только посмеивалась, глядя на всё это. Молчаливая, даже суровая, она и перед родными чувств не выказывала, но различий не делала между своими детьми, детьми Малки и сестрой-женой. Тоже почитала её кем-то вроде десятого ребёнка.

Как по-разному любили они кади: сдержанная, холодная Фарида и весёлая, страстная Малка. Но кто возьмётся судить, чья любовь была крепче? Малку смерть мужа совсем подкосила. Так ломается ребёнок, впервые столкнувшийся с жестокостью мира. Мира, до сей поры удовлетворявшего все капризы. Она не знала, что делать, куда иди и как теперь себя вести. Позаботиться о детях? О ней бы самой кто позаботился: напуганной, беспомощной, рыдающей не переставая Ящерке. А Эфа совсем не изменилась. Всё такая же холодная, бесстрастная. Казалось бы, горе не коснулось её совсем. Вот только Илла слышала, как тихонько и неумело плачет тётя-мать. Беззвучно, думая, что никого нет рядом. Видела, как кусала Фарида губу украдкой, как сжимались в кулаки её пальцы на похоронах.

Каждый переживает горе по-разному. Видела бы Малка, чем сейчас занята её дочь вместо скорби по почившему отцу. Загадками, тайнами этого проклятого подземелья, унёсшего здоровье кади. Дети солнца — они не привыкли к сырости и каменной пыли. Не стоило Аль-Асам тревожить покой мёртвых. Но почему Фархад?! Почему именно он? Смерть Мангуста не стала неожиданностью, он долго болел, кашлял, слабел. Семья смотрела, как день за днём угасает не старый ещё мужчина. Ждала. Надеялась, но готовилась. Однако, когда это случилось — потрясло всех. Перевернуло мир. Окрасило его в чёрный цвет. А его старшая дочь, его любимица вместо того, чтобы убиваться, сидит на камне и, прищурившись, пытается разобрать закорючки в чёрной книжице. Как будто это сейчас важно.

Но так проще. Не думать об отце, о том, что его больше нет. Занять себя. Иначе Илла не выдержит, а истерик и слёз хватает без неё. Мангуст хотел бы, чтобы его дочь разгадала эту тайну. Илла старается изо всех сил. Смотрит на дверь, на таинственные руны и надпись, надеясь, что осенит. Что значит этот текст? Просто красивая фраза над гробницей? Может, выражение скорби? Со смертью Сайрекса весь народ погрузился во тьму, оплакивая его. А если... если... Илла задумчиво стягивает очки и трёт заслезившиеся глаза — мир тут же становится расплывчатым, не чётким, но она выучила слова наизусть. «Возвёл я очи к небу и не увидел света солнечного. Луна закрыла небесное светило, погрузив мир мой и моего народа в кромешную тьму». А если это всё следует понимать буквально? В каменной пещере нет неба и солнца, но ведь король здесь только похоронен. А там снаружи сейчас день — солнечный свет, которого не увидел умерший. Илларин читала, так бывает: Луна путает свой срок и возвращается на небо среди бела дня, закрывая Солнце. Редко, очень редко, Илла никогда не видела подобного, лишь читала в книгах. Может, речь идёт как раз об этом? Солнечное затмение. И тогда, когда оно случится в следующий раз, светящиеся руны...

Голос Фариды заставляет оборвать поток мыслей. «Мне надо в город. Мне надо выбраться в город, я должна узнать, когда Луна в следующий раз собирается закрыть Солнце». Илларин торопливо вскакивает, пряча книгу за пазуху, а очки в мягкий кожаный мешочек, ботающийся на цепочке, на груди. Внутри он набит овечьим пухом, надёжно хранящим хрупкий прибор.

Девушка довольно долго просидела здесь сегодня. То, что её хватятся, следовало ожидать. Услышав Фариду, Илла испытала даже что-то вроде облегчения. Мать сейчас видеть не хотелось. Чужие слёзы угнетали, а сил на утешение оставалось всё меньше. Вот только голос у тёти-матери какой-то суровый даже для неё. Увидела книгу? Эфе очень не нравилось такое развлечение, а особенно сейчас, в дни траура.

— Да, тётя-мать, — отозвалась девушка, смиренно стоя перед старшей женщиной дома.

— Здравствуй, — сказала Гейри и улыбнулась. Вышло это у неё не очень ловко, таким образом протерианцы эмоций не выражали. Запомнила, видимо, как это делают люди. Может, посчитала обязательным в ритуале приветствия, может что-то ещё. Как бы там ни было, протерианка подошла к бывшему крестоносцу и присела рядом.

— Спасибо, — сказала она. — У меня не было случая поблагодарить. И замолчала, видно не знала, что ещё сказать. Не очень-то она была разговорочивой. Оглянулась на двоих землян, окутанных золотистой пыльцой, потом снова перевела взгляд на Эдмонда.

— Это впечатляет, — пробормотала едва слышно. — Тебе понравилось? Хотела бы я взглянуть на того, кто сотворил нашу планету. Там же невозможно жить.

****

Пока Гэйри и Эд разговаривали, доктор и Заратустра пытались договориться с Тойном. Тот слушал их молча, не перебивая.

— Разгильдяйство дозорных? — он совсем по-человечески пожал плечами. Наверно, в это могут поверить. Как и в то, что сеть действует на Вершителей по особенному. Никто же их никогда не видел, Вершителей этих. А возможно, и не поверят. Тут утверждать не берусь. Но попробовать можно. И вы согласны подтвердить эту версию? Все согласны?

Переговорник у него запищал, Тойн оборвал сам себя, что-то отвечая.

— Через час мы выныриваем на поверхность. Мне сейчас надо идти. Я приду позже. Решайте между собой, согласны ли вы на этот план. Лучшего у меня всё равно нет.

Он вышел, оставив землян смотреть в пустые тарелки и друг на друга. На дне посуды Заратустра, меланхолично перебирающей ложкой кашу, обнаружил диктофон. С трудом, но он вспомнил, что Эдмонд задавал вопросы их таинственному доброжелателю. Кажется, это было вечность назад.

****

Сначала Уилсон, потом Бони словно пловцы, выныривающие на поверхность, приходили в себя от гиперпространственного транса. Тело — затекшее, неулюжее, неудобное подводило. Больно и неприятно это оказалось — снова в него влазить. Но через пару минут прошло, осталась только усталось, чувство опустошенности. То самое, о чем предупреждали Эри и Лея.

Трое товарищей, Гэйри о чём-то тихо и довольно мирно беседующая с Эдмондом, безучастные, пустые тела Кейт, Мортиса и Максима — таким оно было — пробуждение.

А времени на решение не оставалось. Через час «Цвея» выныривала. Это значило, что они все провели в трансе больше суток. И к тому времени, как серебристые туннели за экраном сменятся на привычный и родной свет звёзд, пора было определяться.

Договариваться со стражами, положившись на помощь Тойна, воевать с протерианцами, довериться неизвестному доброжелателю. Или что-то ещё своё.

Hang in there!
Боливар МакБоут, британский самопровозглашенный второй Магеллан и капитан древнего как мир корыта, по ошибке принимаемого за грузовой корабль с романтичным именем "Томат". 22 апреля его великолепный крейсер отдал якорь в порту бостона, вернее попытался это сделать - он заглох, и его пришлось отбуксировать, что никак не сказалось на самолюбии вечно позитивного шкипера. Отдав свою ласточку в ремонт, он и его верный экипаж из шести человек сошли на берег с одной целью - пробухать и протрахать все деньги, вырученные за фрахт.
По удивительному стечению обстоятельств именно в этот день Анико решила посетить порт с целью ликвидации окровавленной монтировки, которой она на днях пробила череп одному недотепе созерцания прекрасного далека для восстановления душевного равновесия после утомительной рабочей недели. Как только с делами было покончено, она тут же направилась в припортовый кабак, чтобы развеять скуку парочкой кружек холодного пива. Вышеупомянутый корсар, собственно говоря, так же направился в этот бар, и уже даже достиг нужной кондиции в простонародье называемой "в говно". Вид могучей женщины, зашедшей в кабак сразил повелителя морей наповал - эта была любовь с первого взгляда до первой ночи.
- Д~вшка, могу я угстить вас напи-итком? - Еле связывая слова выговорил гроза морей. Это был здоровый небритый детина, в куртке с нашитым на ней британским флагом, серых джинсах и здоровенных сапогах. От него приятно несло табаком и неприятно спиртом, тухлой рыбой и рвотой. И теперь уже Анико влюбилась в него с первого взгляда. Но уже не до первой ночи, а до последнего вздоха. В голове сразу промелькнула мысль "Англичанин! Англичане знамениты тем, что вешали моряков! Его срочно нужно повесить!".
- Ну разве может дама отказать, когда такой мужественный мореплаватель угощает?
Вечер удался на славу. Сперва моряк попытался споить Анико, но когда она даже не покачнулась после четвертого стакана коньяка, он решил брать крепость на приступ как есть. Как заправский павлин он пригласил даму сердца на танец, который исполнил далеко не с тем же изяществом. После танцев, когда стемнело, он пригласил ее прогуляться по пристани, где его стошнило в океан и он отключился. Тут бы и сказочке конец, но слишком скучно топить алкоголика в океане. Оттащив его в укромное местечко, Анико принялась рыться у него в сумке. Так. Боливар МакБоут, 44 года, регистрация в г. Плимут. Документы на корабль "Томат" 1929 года сборки. Боги мои, оно еще плавает? Разве по закону такое не должны разбирать? Шесть тысяч долларов США, фотография жирной бабищи, судя по всему его жены, три проигрышных лотерейных билета, связка ключей. Все понятно.
Время рекогносцировки. Найти пришвартованый "Томат" в порту не составило труда - это был единственный заржавевший корабль без охраны, ну и большая надпись TOMATOE на носу как бы намекала на могучую квалификацию его экипажа, раз они не смогли написать такое простое слово без ошибки. На борту никого не было, все люки были задраены. Но внимание привлекла восхитительная труба этого корабля - она была явно не для того, чтобы из нее исходила черная копоть дизельного топлива, а значит она для того, чтобы сигналить. И находилась она прямо под здоровенным металлическим шпилем со смотровой площадкой, о назначении которого Анико могла только догадываться. Как бы то ни было, но в целом план сложился! Время готовиться.
23 апреля
После работы Анико купила в магазине длинный пеньковый канат, бросила его в багажник своей машины и рванула в порт. Нужно срочно найти этого болвана и втереться к нему в доверие. Но сегодня удача была не на ее стороне. Два часа были потрачены впустую - капитана нигде не было. Значит, нужно сделать остальные приготовления. Времени уже доходит до десяти, но нужно изготовить флакон хлороформа. К счастью, все было на месте. Канистра с хлором, вентиль ни разу даже не открывался. Канистра с метаном, доживающая свои последние мгновения. Нужно будет записать видео для канала, где канистра с хлором будет открыта впервые. Это трудно... большинство реакций с хлором довольно тяжелые и скучные, зрителям не понравится. Можно смешать с ацетиленом в водной среде, он будет вспыхивать время от времени. Мм.. не то. Можно в банку с хлором насыпать раскаленную сурьму, она посверкает и сделает на дне банки красивый туман. Пойдет.
Установка камеры, халат, перчатки, противогаз. горелка, пробирка, большая склянка, бутылек с гранулированной сурьмой, ступка с пестиком. Стандартное "Всем привет, вы на канале Awesome Chemistry! Мы рассмотрим интересную реакцию сурьмы и хлора, в результате которой образуется густой белый туман. Внимание, используемые реактивы обладают высокой токсичностью, поэтому я крайне не рекомендую повторять это в домашних условиях. Сперва нам понадобится защита - плотные резиновые перчатки и противогаз. Заранее извиняюсь, меня будет плохо слышно. Итак. Для эксперимента нам потребуется воот эта канистра, наполненная хлором, вот этот порошок сурьмы, который я заготовила заранее, и горелка. Под низким давлением мы запускаем хлор в склянку. Хлор тяжелее воздуха, поэтому он остается на дне склянки, куда мы его и подводим. Теперь, нам нужно нагреть порошок сурьмы в пробирке, после чего высыпать его в склянку с хлором. Вот так. Сурьма горит в хлоре таким вот красивым фейерверком, образуя белый дым, состоящий из хлорида сурьмы 5 и хлорида сурьмы 3." Остановка камеры, закупоривание склянки и отодвигание ее в сторону. Теперь можно готовить хлороформ. Метан и хлор под давлением загоняем в цистерну и даем настояться. Проклятье, метан закончился. Канистру помечаем маркером, чтобы отвезти ее на утилизацию. До утра под стабильной температурой 725 К все должно среагировать. О, сурьма осела. Возобновляем съемку. "Когда газ остывает, хлорид сурьмы 3 кристаллизуется в виде прозрачного порошка. Ни в коем случае не прикасайтесь к нему - он оставляет ужасные ожоги на коже. На этом я заканчиваю, всем спасибо за внимание, увидимся когда нибудь завтра!". Стоп запись. Смонтирую на выходных, сейчас газ в вытяжку, порошок залить водой, вылить половину в слив и остатки сохранить до лучших времен - авось пригодится.
24 апреля
Маршрут тот же, цель та же - Анико все ищет отважного капитана. И наконец она его находит - опять пьяного и опять одного.
- О-о-о! Какие лю-ю-юди! Хоть одна родная душа в этом пропащем порту! Присаживайтесь, дорогая, я угощаю!
- Вы так добры, капитан. Но вы видимо забыли - вы хотели рассказать мне о вашей команде и корабле?
- Правда?! Видимо я тогда был слишком пьян. Но раз обещал - расскажу! Капитан Боливар МакБоут слов на ветер не бросает! Так вот. Моя ласточка называется Томат - еще мой дед на ней плавал. Я и мои шесть бравых ребят путешествуем по атлантическому океану, перевозя грузы от одного порта в другой по фрахту. Платят немного, но нам хватает. Сейчас мои ребята все где то в городе, они, видите ли, не хотят жить на корабле, все по отелям разъехались. Ну и шут с вами, зато весь корабль в моей власти! Кстати, не желаете посмотреть на мое судно поближе?
- Почему бы и нет? Пойдемте! Мне всегда хотелось поглядеть на рубку настоящего корабля изнутри. - Вот теперь и внутри осмотрим корабль. Моряка штормило, но он все таки смог доползти до своего корабля, и даже обеспечил кое какую экскурсию по нему, после чего, уже безо всякой совести и стеснения начал недвусмысленно намекать Анико на близость. Она прекрасно понимала, что стоит ей согласиться - и при следующей встрече он ее забудет на вылет. Поэтому она его как можно тактичнее отшивает, ссылаясь на свою порядочность, но все же оставляя ему какую то надежду на удволетворение своих инстинктов.
Информация, которую Получила Анико, была довольно ценная, ведь знать поле грядущего боя - это обязательная часть успешного дела. По возвращению домой Анико сняла цистерну с нагревателя, оставив ее остывать. Еще немного. Совсем немного.
25 апреля
Утром в новостях показали "Эти ужасающие кадры на трассе 66, штат Техас". Красота то какая. Лепота! Анико тоже захотелось немного потрошенки, поэтому нужно было внести в план некоторые коррективы. Работалось сегодня не ахти как - Анико много отвлекалась на размышления о грядущем деле и на переписку в чате, где все собрались сыграть в игру - замочи крота за 4 дня. С капитаном пока решено было повременить - она быстро напоила его до беспамятства в портовом кабаке и тут же упорхнула домой. Хлороформ уже долго стоит, его давно пора отделить от прочих продуктов реакции в дистиляторе. Получилось совсем немного - хватит только на этого флибустьера да и только. Но план невозможно выполнить на одном лишь хлороформе - нужен металл. Анико открыла свой маленький секретик в подвале и достала оттуда свой любимый огромный топор, большущий нож для разделки оленей и старенькую но все еще прочную ножовку. Все это необходимо было наточить и приготовить к вечеринке.
26 апреля
Новый день - новые идеи! Как только закончилась работа, Анико тут же умчалась в гетто. Выкупить у негров три аудиосистемы не составило никакого труда - эти малообразованные животные очень падки на бабло. Но в гетто живут не только звери. Брэд Филс, не менее черный чем все его окружение, был настоящим самородком в электротехнике. Пара десятков баксов, и он сделал из этих трех плееров один, но с разветвленной системой колонок. То что надо. Осталось дело за малым, но уже поздно - как бы машину не угнали. Дома предстояло отмыть все вещи от отпечатков пальцев, внимательно вытащить все, что могло хоть как то навести полицию на нее. На все про все времени ушло до часу ночи, но оно того стоило.
27 апреля
День хэ настал. Взяв из дома с собой инструменты, склянки, веревку, перчатки, аудиосистему, диск с музыкой и симпатичное платье Анико свалила все добро в багажник, накрыв неприглядные вещи платьем. После работы капитан ждал ее в условленном месте - как всегда пьяный в ноль. После непродолжительной гулянки в кабаке Анико допоила его практически до отруба и предложила снова пойти на корабль. Само собой, отважный приватир не мог отказать ей! Но его сознание отказало ему - он отключился на половине пути к кораблю, отчего Анико пришлось тащить его у себя на руках. Предварительно надев толстые резиновые перчатки, она вытащила ключи из сумки незадачливого буканьера и, открывая знакомые двери ключами, она донесла его до каюты и заперла там. Пусть настаивается. Теперь нужно торопиться - времени мало. Взяв весь свой хабар в руки, она за две ходки перенесла его на судно. Предстояла долгая и изнурительная работа. Сперва, она с канатом и ножом залезла на ту самую смотровую вышку. Спустя пару минут, она определила нужную длину каната и, отрезав лишнее, сделала добротную виселицу. Лишь бы только этот ржавый шпиль выдержал их обоих. Далее, следовала установка аудиосистемы по отсекам корабля - игра намечается крупная. Тем временем было уже за полночь.
28 апреля
Установка саундтрека для вечеринки заняла непозволительно много времени, но капитан все еще был в отрубе. Установив диск с двадцатичасовой музыкой, она нажала play, и по кораблю растеклось негромкое "Yo-ho yo-ho the pirate's life for me!". Около выхода на палубу она постелила небольшую простынку, которую взяла в первой попавшейся каюте, разделась и сложила свою одежду на нее. Нужно было тщательно приготовиться, чтобы не запачкаться сильно - волосы в хвост, на голову косынку, на ноги старые ботинки с хитроумной подошвой на четыре размера меньше. Ходить в них было сродни ходьбе на каблуках, но что не сделаешь ради безопасности. И вот так, вполне комично выглядя - голышом в одних перчатках, косынке и странных сапогах, она взяла ножовку, хлороформ и тряпку, поставила в кают-компании сковороду на огонь и пошла на дело.
Капитан дрых без задних ног. Но какой же он капитан, если этих жадних ноги у него две? Сняв под довольное урчание шкипера с его штанов кожаный ремень, Анико обильно смочила тряпку хлороформом и плотно придавила ее к лицу Боливара. Анастезия будет на ура, он даже не проснется от боли. Наверное. Закатив штанину и перетянув ногу выше колена ремнем как жгутом, она убедилась, что кровь в ногу больше не поступает и начала пилить. Это весьма разочаровывало, что она не могла насладиться его ором, но нельзя было позволить этому придурку запороть такой красивый план. Спустя три минуты нескончаемого ж-ш-ж-ш по мясу и кости, Анико смогла отпилить ему правую ногу чуть выше колена, но тут возникла непредвиденная неприятность. А деревянной ноги то на замену НЕТУ! План дал небольшую трещину, и пришлось выкручиваться как попало, вернее выкрутить ножку от стула и отправить шурупы на разогрев к комфорке на плиту. Сковорода, тем временем, уже была готова, поэтому Анико унесла ее в каюту к капитану и прижгла культю раскаленным металлом. А тот все еще не подавал никаких признаков активности, что в целом соответствовало плану. Анико, немного поблуждав по кораблю, нашла душевую, где смыла с себя кровь, после чего направилась к выходу - пора одеваться. После того, как она нарядилась в женское платье колониального периода и нацепила на себя чепчик, она сняла с теперь-уже-корсара тряпку и выкинула на свой походный половичок. Шкипер 100% попытается закрыться в машинном отделении дальше по коридору, поэтому она воспользовалась любопытной вещью - сурьмяным маслом, которое получилось у нее в результате опытов на камеру, и обильно смазала им ручку на двери отделение, а так же разлила его на всем протяжении к нему. С помощью незамысловатого механизма "Палка в щель" она заблокировала каждую дверь, которую нашла за исключением двери на палубу - туда корсару не нужно. Час ночи, пора начинать веселиться. Свалив раскаленные шурупы на разделочную доску она пошла устанавливать деревянную ногу славному морскому псу на службе у ее высочества королевы Англии. Приложив ножку от стула к ноге, она начала вкручивать шурупы в пазы. Первый шуруп с шипением вошел в плоть шкипера. Нет реакции. Второй. Зашевелился. Третий. Нет изменений. Четвертый. Замычал. Значит, скоро проснется. Нога получилась заметно короче настоящей, но тем будет даже потешнее. Срезав с Боливара остатки одежды она оставила его в одних трусах и одной штанине на отрезанной ноге. Теперь время последних приготовлений. Ножовка тщательно вымыта и вместе со склянками уложена на простынку. Делать больше нечего, только убирать вещи. Простыня была сложена в походный мешок, который Анико потащит на себе после дела. Тут всплыла еще одна веселая идея. Найдя в каютах будильник, она их подручных средств сделала маленький ножик с таймером. Вытащив свое добро на палубу и заперев за собой дверь на всякий случай, она поднялась на мостик, где установила будильник на 4 часа утра и подставила нож на леску перед грузиком, который после падения утянет за собой вниз гудок. Восхитительно! На часах 1:43, ему бы поторопиться. Хотя, теперь отравление хлороформом уже должно было пройти, нужно просто положить ему на морду тряпку с нашатырем - он то уж в каждой аптечке есть. Затащив за собой внутрь корабля топор и нож, Анико окончательно заперла дверь и принялась будить окорок.
Кэп пришел в себя. Пришла за ним и боль, отчего тот заорал пуще резаной коровы.
- Подъем, трюмная крыса! Еще не все галеоны ограблены! - Заорала на него Анико, опираясь на топор.
- Еб твою мать! Бешеная сука! Моя нога!
- Шевели окороком, флибустьер! Если мне понравится как ты бегаешь - я убью тебя быстро! Пошел!
Боливар поднялся и упал. Снова поднялся и побежал. Это было посмешище - на прямой его уделывала бы даже черепаха. А как он ковылял - со смеху подохнуть можно! Смеясь и напевая в такт играющей на корабле музыке, Анико взяла топор в руки и пошла за ним. Капитан честно старался идти быстрее, но тут он наступил в лужу едкой жидкости, подскользнулся на ней и упал. Жгучая боль добавилась к общему фронту, на коже вскочили волдыри, капитан истошно орал. Но увидев приближающийся силуэт он забыл обо всей боли и даже не пошел - он побежал на четвереньках в машинное отделение, где его ждал еще один сюрприз - новые волдыри на руках. Боливар упал на задницу и стал пятиться от надвигающейся смерти.
- Не надо! Я заплачу! Пожалуйста, господи, спаси меня! - молился он, осознав безнадежность ситуации в которую влип. Анико не ответила. Она была не в состоянии говорить - глаза были широко раскрыты, рот сам по себе напевал залихватский пиратский мотив, а ноги сами несли ее навстречу жертве. Взмах. Крик "Не надо!". Хруст разломленной грудной клетки. Сапог в лицо. Топор наружу. Кровища. Он точно не выжил. Теперь нужно сделать дырку. С помощью нехитрых манипуляций брюхо капитана было вскрыто, а в спине на этом уровне проделано большое отверстие. Осталось всего ничего. Повалив тело себе на плечо, Анико понесла его наверх к шпилю. Карабкаться одной рукой наверх было тяжело, но оно того стоило. Сколько время? 2:52. Еще полно времени. Петля на шею трупу, и скинуть вниз. Тело повисло отверстием чуть ниже выхода трубы, но это поправимо. Натянув приватира дырой на трубу, Анико начала свое отступление. Одежду с себя долой, в душ, надеть свой комбинезон, вымыть топор и нож, уложить в мешок, мешок повесить на древко топора. Платье кинуть на плиту, дождаться пока не сгорит целиком, смести пепел за борт. 3:13, самое время давать деру. Как же все таки хорошо, что капитан поскупился на охрану своего причала - помех на пути не было от слова совсем. Распаковав мешок в багажник и накрыв неприглядные части простыней, Анико сняла перчатки, ботинки и бросила их туда же. Переобувшись в удобную обувь, она вставила ключ в зажигание и отъехала к выезду из порта. Остановившись на возвышенности, она обратила свой взор на ржавый "Томат". Финальный аккорд! Корабль начал громкое и протяжное гудение, больше похожее на звук сдувающегося шарика. Правда в том, что он не прекратит гудеть, пока в его баках не кончится сжатый воздух или ручку не отпустят. Но это уже не ее дело. Пора возвращаться домой - еще нужно смонтировать видео для канала.

Станем новыми богами – словно сквозь туман долетело до Заратустры. Эти слова Эдмонда вывели психолога из своеобразного ступора в котором он пребывал с тех пор как увидел за прозрачной стеной, быструю, безжалостную и до жути необратимую смерть Гретты Сергеевны.

Заратустра посмотрел на крестоносца и грустно улыбнулся. Шок у людей выдернутых из прошлого может быть совсем небольшим, он может пройти за пару месяцев адаптации к новому для них миру, а может быть на первый взгляд незаметным, спрятанным где-то глубоко под покровами железной воли, маскулинности или защитными редутами веры. Но на деле он поселяется в человеке и начинает исподволь точить его. Кого-то быстрее, кого-то, как судя по всему произошло с Эдмондом – медленнее. А затем наступает момент перелома. И, как правило, этот перелом тем сильнее и страшнее, чем сильнее и крепче человек в жизни.

Последние несколько дней все они были свидетелями того как постепенно, но неуклонно Эдмонд ломается. Его показная грубость и попытки перенести опыт средневекого наёмника веры, на ситуацию с инопланетянами; уверенность в своей собственной непогрешимости; совсем уж смешные и этим особенно страшные попытки за пару часов сделать из них, совеременных людей, не знающих о насилии толком ничего, воинов.

А теперь и окончательное разрушение Эдмонда. Ему не хватило насилия в так называемых «тренировках», теперь он ударил Бони. Явно думая что поступает верно. Обвинил в убийствах... И наконец -ересь. Если глубоко верующий заявляет что он сам станет Богом...

Заратустра понимал, что объяснять что либо или пытаться как-то влиять на товарища практически бесполезно. Закалённый в религиозных диспутах обязательно найдёт как поставить на место зарвавшегося «спасателя». Да и если совсем уж честно, Заратустра немного побаивался жестокого и своевольного Эдмонда. Получить по лицу или быть избитым в «тренировке» ему мало улыбалось.

Тем не менее, психолог заговорил, неожиданно громко и уверенно:
- Эдмонд, э-эмм, спасибо за ваши старания, но, не кажется ли вам, да и всем вам, голубчики, - он обвёл взглядом всех находящихся в комнате – что мы излишне сконцентрировались на этих гладиаторских игрищах. Мне кажется что нам надо несколько пересмотреть наш подход. Сменить так сказать фокус приложения... Уилсон прав как никогда пытаясь найти выход именно в переговорах.... возможно хитрости. Ситуация ведь, что ни говори сложная. Но есть и позитивные моменты в ней. У нас есть, если не союзники, то как минимум сочувствующие. Может нам надо искать именно в этом направлении? А то Дэнилю сил не хватит собирать по кускам и штопать нас...

— От какого ответа я ушел? — кажется голос чужого прозвучал устало. Тойн смотрел, как Мортис разоружается. — Ты ни о чём и не спрашивал. Только оскорблял. Не то, чтобы у тебя нет права на подобное, после всего случившегося, но какой ты ждешь на это ответ? Назвать вас в свою очередь грязными обезьянами? Такой что ли? Да, пожалуйста. Ты криворукий идиот, который даже зарезать нормально не может. Уж стрелял бы что ли из бластера.

Он отвернулся от биолога, молча уставившись на арену.

Я скоро погибну
в развале ночей.
И рухну, темнея от злости,
и белый, слюнявый
объест меня червь,-
оставит лишь череп да кости.

Я под ноги милой моей попаду
омытою костью нагою,-
она не узнает меня на ходу
и череп отбросит ногою.

Падение в бездну, вот на что это было похоже. Вымотанный яростным темпом тренировки, Мортис тихо сидел в углу их каземата и , уткнув голову в согнутые колени, молча думал. В голове не было чего то конкретного , сплошные туманные образы и рваные мысли. Говорят так ведут себя шизофреники, ну или по крайней мере те , у кого начинала барахлить кукушка. Не знаю. Мортис назвал бы множество диагнозов по данной тематике , среди которых были так же стресс и нервное истощение, но доктор Сойер был сейчас занят иными делами, что бы конкретизировать состояние своего коллеги . Ну, а самому Скальери было глубоко начхать на то , что с ним сейчас творилось. Это жизнь и тот букет ощущений , к которому он всегда стремился. Сможет ли он переварить его – это уже другой вопрос, активированный уголь в данном случае явно был не в помощь. Бескрайний космос пожирал его, глумился и всячески показывал свое превосходство над слабым, по сути , человеком, в коего ученый объединил весь свой род, что жил на далекой и мирной планете Земля.

Они были совершенно не готовы к встрече с действительностью. Космос оказался не той блаженной колыбелью познания, куда следовало стремиться с их милосердием и всетерпимостью. Человечество уже проходило этот путь, но так ни чего и не вынесло для себя. Некогда, бывшая центром культурного и религиозного наследия , эталоном мироустройства Старушка Европа пала под своей же толерантностью , погребя себя под толпами носителей чуждых для нее идей и менталитетов, и это не говоря еще о гендерной политике той эпохи. Но время шло и все менялось (что то переваривалось, что то трансформировалось, а что то отмирало) , мир стал другим и человечество нашло компромисс во всем. Осталась лишь одна проблема – космос остался прежним. Ему были чужды все эти философии. В нем, так же как и миллиарды лет назад, торжествовал один закон - закон эволюции. Выживали лишь те, у кого были мощные клыки и когти поострее, мягкотелым тут не было места. Космос был полон хищников, а человек в нем , по сути, мало чем отличался от обычного окуня по недоразумению оказавшегося среди стаи кровожадных акул. Проторианцы доказали правоту этих мыслей с лихвой. По сравнению с ними люди представлялись скопищем блаженных детей или толпой простодушных хиппи (кому как нравиться) , а Земля огромными яслями вселенского масштаба.

***

Из ступора Мортиса вывел очередной поединок. Вернее не само отбытие на арену новоиспеченных гладиаторов, а то, что Эдмонт Сорель включил экран. Поначалу Скальери не особо обратил внимание на открывшуюся по ту сторону очередную картину чьего-то безумия, но стоило начаться танцу смерти, как Мортис уже не в силах был оторвать от него взгляд.

Пустую душу ученого вновь окутал липкий страх, сковавший все тело. Разум, казалось, абстрагировался от любого внешнего раздражителя , оставляя Скальери наедине с самим собой и тем жутким представлением , что творилось сейчас на арене. Монстры были ужасны, но в то же время ,по большей части, отталкивающе мерзкими и не вызывали ничего иного как отвращение. Куда хуже была смерть , беспощадная в своем величии – вот она действительно заставляла побледнеть от ужаса. Гибель навигатора полоснула по нервам словно огненным хлыстом. Казалось Мортис почувствовал, как ему в лицо брызнула кровь Гретты, но то был обман его чересчур впечатлительного разума, что в итоге все же не помешало астробиологу машинально провести ладонью по лицу в попытке очистить его от иллюзорного гемоглобина старушки. Во рту неожиданно стало тепло, и на языке явственно ощущался металлический привкус железа. Возможно кровь все же была не плодом фантазии , и все это взаправду. Возможно гиппер ни куда не уходил, а жуки им банально врали и все это просто очередной кошмар, как те что были раньше. А были ли они раньше? Где гарантия, что все это не затянувшееся гиппер безумие, начавшееся еще тогда на Чертополохе ? Может нет ни каких проторианцев с их теориями и прочей лабудой. Если так , то это было здорово – ибо Лиза оставалась жива, так же как и Кимберли, и Престон и многие другие кого знал ученый. Как бы это было здорово! Мортис согласен на такую жертву, если бы все это оказалось правдой – в гиппербезумии нет ничего плохого, если оно касалось только одного тебя.

Но проблема была в том , что разум еще не до конца отказал Скальери, оставив в нем островки логики, а она, как те мели в гиперпространстве, вели его вперед, заставляя Мортиса шевелить своими измученными извилинами.

Кровь и вправду оказалась настоящей, за той лишь разницей , что это был сам Мортис , а не погибшая Гретта Сергеевна. В порыве чувств ученый банально прокусил себе нижнюю губу и даже не заметил это. Лишь неожиданная боль заставила его обратить на это внимание, из-за чего пришлось осторожно потрогать рану.

- ВЫЖИТЬ?

От неожиданности Мортис даже вздрогнул. Это орал Сорель выливая на стоявшего напротив него Тойна поток ярости и правды. С каждым словом рыцаря гнев оного динамичными донорскими порывами с силой вливалась в мясистое тело Скальери , наполняя его мышцы алой кровью и адреналином.

-Петля готова.
Сук дубовый тоже,
наверно, тело выдержит –
хорош.
И вешают.
И по лиловой коже
ещё бежит весёлой зыбью дрожь.

В руках неожиданно блеснул самодельный нож , а на ум пришли очередные строки старых стихов, как нельзя подходившие для данного момента:

Я гляжу, задыхаясь,
в могильную пропасть,
буду вечно, как ты,
чтоб догнать не могла
ни меня
ни товарищей
подлость
и робость,
ни тоска
и ни пуля из-за угла.

Зачем вы вообще на это соглашаетесь? Мы убили ваших друзей, а вы согласны испытывать для нас оружие. Так сильно хотите выжить? Слова Тойна словно набат звенели в голове Мортиса . Подойдя к инопланетянину сзади , Скальери на мгновение остановился. « Люди порой сами не могут разобраться в причинах своих поступков, куда уж вам жвалоротым»

Перехватив скальпель острием вниз Мортис неожиданно сорвался с места и со всего маха, пользуясь всеми возможностями своего нового костюма , обрушился на стоявшего к нему спиной проторианца.

-ЧТОБЫ МСТИТЬ УРОД!!!



P.S.
Но вот шампанское допито…
Какая страшная зима,
Бьет бубенец,
Гремят копыта….
И одиночество…
И тьма.

Взревела после промаха как бульдозер на подъеме в гору, сквозь зубы, не тратя ни времени, ни сил на матерный поток, которым хотелось крыть союзника и соперников разом. Словами здесь не управиться, а одного лишь желания видимо было не достаточно… Еще один промах, Бони, еще один промах и все! За секунду эту фраза вспыхнула в голове кажется не один десяток раз. Так страшно не было даже в тот миг, когда трос строительного лифта оборвался, а кабина рухнула вниз, подарив Баттон несравненные секунды свободного полета. Даже тогда, цепляясь за воздух руками и ногами, ее тело не испытывало такого напряжения, как сейчас. Просто тогда от нее ничего уже не зависело, а сейчас, увы, зависело слишком многое.

Заступаться за Макса по сути уже не имело никакого смысла – горе гладиатор получил сполна и уже не представлял из себя боевую единицу. Но, если думать только в этом ключе, зачем тогда выходила на арену с командой? И не в духе Бони такой расчет был совсем, даже если это будет в ущерб себе. Если команда, то до конца!

Только за Макса, во имя надежды или хотя бы из мести, Баттон, вспомнив про висящие на поясе боевой подруги гранаты, срывает одну из них рукой. Мародерство, но Гретте они уже ничем не помогут. До крови прикусив губу, Бони прищурилась для меткости, замахнулась и пустила криогенную гранату в полет, в объятую кровавой схваткой пару. «Умри-умри-умри» - понеслись автоматной очередью проклятья в след за снарядом. Следующей целью, пользуясь пока возможностью, подаренной разорванной дистанцией, навигатор метит излучателем в грудь уже собственной кукле еще даже не зная, настиг ли цели ее предыдущий подарочек. Но щит в левой руке уже наготове, ждет столкновения, дьявольская марионетка ведь не будет ждать вечно, пока про нее вспомнят…

Наивная, неужели она думала, что ее оставят в покое. Дулась и обижалась, что заставляют делать "бесполезные" дымовые гранаты, корпеть над иллюзорной возможностью выжить. Она ведь не справится, слабенькая да? Когда увели Бориса Степановича, стало ясно, что здесь они тоже не в безопасности и расслабляться нельзя. С трепетом смотрела на дверь, ведущую на арену? Теперь не выпускай из виду дверь входную. Кейт с ужасом понимала, что на месте астрофизика легко могла оказаться она. И не известно, что случилось там, на странно завилявшем вдалеке корабле чужих.. Поганое чувство радости, что выбрали другого, ударило девушку под дых. Кейт обвела взглядом оставшуюся команду, они переживали тоже самое? Нет, она не виновата в том, что хочет жить. А она хочет. Протерианцы умеют об этом напоминать.

Кейт стало очень душно в четырех стенах. Из нее не выйти, не сбежать, в любой момент сюда могут войти и забрать тебя неизвестно куда. Эти стены уберегали только от воздействия глушилки, да и внутри можно было легко сойти с ума. Кейт вдруг очень захотелось что нибудь сломать, благо для этого есть волшебный пульт, позволяющий создавать что угодно. Детектив с чувством схватила его и, немного подумав, сотворила на стене небольшую спортивную грушу в форме головы того "высокого" протерианца. — "Сволочи!" — Гневного удара кулаком в область лба хватило, чтобы отбить руку и выпустить гнев. За ними наверняка наблюдают.. И что теперь, её тоже заберут?
Шансы были велики, поэтому девушка поспешила превратить голову в обычную грушу, и вытянула ее, чтобы можно было и ногами быть.

Потирая руку, Кейт принялась пробовать возможности, пульта. На незадействованной стене она попробовала вывести такое же изображение из иллюминатора, поискала другие "виды" и вообще пробовала открыть всё, к чему у них был доступ. Кейт не была прирожденным хакером и подумала что, возможно у Максима получилось бы лучше, но командующий Эдмонд привлек всех к тренировкам. Теперь Кейт не собиралась отказываться, настроение у нее было боевое, но чувствовала себя очень неуверенно. Девушка никогда не дралась и не представляла, как она будет это делать. Но ей было очень интересно. По началу.

Методы Эдмонда Кейт совсем не понравились. Уже когда команда начала снимать скафандры девушка заподозрила что будет больно. Стрелять излучателем по своим она отказывалась, за что получила шоком в спину. Эдмонд эй сразу разонравился. Но решив, что у напарника напротив есть преимущество в виде щита, а у нее только кофточка, закрывающая спину, Кейт все же начала стреляться шоком в другого. Опять это гнусное чувство появилось в душе девушки, но уже скоро рассеялось, когда она встала на место защищающегося. Было больно. Летать было весело но тоже больно, хотя Кейт даже справлялась благодаря довольно хорошей гибкости. Для ближнего боя Кейт радостно надела экзоскелет, но оказалось, что удар от него еще больнее, чем от электро шока. Ближний бой оказался для девушки непомерной задачей. Злоба от боли накапливалась и хотелось выплеснуть ее обратно, ударив в ответ, но девушка либо промахивалась, либо попадала, но в итоге получала удары еще раз и еще раз. Столько боли и эмоций Кейт никогда не получала. Еще она была очень удивлена, что в бою приходится думать, но думать на уровне инстинктов. За доли секунд понять траекторию летящего в тебя кулака и как на него ответить. Но как это сделать не представлялось понятным. Поднимаемая с пола порывом ярости, она падала опять. Бить била, но больше получала. Все было неказисто и нелепо, да и устала девушка быстро.

Передышка продлилась недолго. Кейт с радостью бы упала на диван, так уютно стоявший в тороне, но тут опять надо драться. Да еще и с Эдмондом. На предупреждение, что жалеть ее не будут, Кейт только протянула "Отлично, но давайте еще пять мину..". Но в нее полетела бита. Кейт взвизгнула, закрывшись руками, она постаралась пригнуться. Бита пролетела куда то мимо. Пару вздохов Кейт ошарашено переваривала что произошло, потом крикнула что-то неразборчивое, но очень негодующее и побежала искать биту.

Пробирка.
Еще пробирка.
Смешиваем.
Греем.
Бля , лишка.
Мусорка.

Выкинув очередную испорченную порцию химикатов, Мортис полез за новой, попутно переключив музыку у себя в планшете. Дело шло бодро, хотя и не без косяков. Результатом многочасовой работы стал стол, заполненный всевозможной полезной и не очень пиротехникой. Ну что, задание партии было выполнено и теперь можно начинать бить врагов.

На душе была тягостная усталость, от которой мозг погружался в тревожащие сердце размышления.

Первым из них, да по сути и последним, был вопрос о жизни и смерти. Банальный такой вопрос, но ответ на который не дала еще ни одна умная голова . В чем смысл жизни и зачем по сути мы живем. Одни говорят, что жизнь ни что иное , как случайная комбинация аминокислот, вынужденная по прихоти матери Природы скитаться по свету в попытке познать себя и окружающий ее мир. Другие верят , что причиной всему был Бог (тот или иной – неважно). Третьи же верят в некую сакральную цель, к которой в итоге все так или иначе придут. Вот и проторианцы , со свойственной им таинственностью, молвят о каких то создателях, эдаких космических арийцах, что разбросали жизнь по всему белу свету, дабы она творилами миры и прочую хрень (Мортис не особо вдавался в подробности).

Но все же, что это такое –Жизнь? Зачем он живет на этом свете? И ведь уже порядком. Скоро Скальери стукнет 35, а у него нет даже детей. То, что он выберется из инопланетного плена, ученый не верил, слишком уж карты были не в их пользу. В колоде явно находилось пять тузов, и все они на руках у проторианцев. Доказательством служил новоприбывший жук, приказавший увести Бориса. От злости вновь сжались кулаки. Можно было психануть и броситься на этих ублюдков, но обычный человеческий страх, который еще ни кто не отменял, банально прилепил ноги к полу. Можно начинать проклинать себя за малодушие, но Скальери за свою жизнь прочитал немало умных книжек, что бы понять, что в страхе нет ничего предосудительного. Это была типичная реакция организма на внешний раздражитель, выработанная оным в процессе эволюции для выживания вида. Как показывала практика, чересчур смелые долго не живут и тем самым мало оставляют потомства, поэтому героизм и восхваляют в искусстве как одну из добродетелей. Типичный представитель маложивущего геройства, доказывающий высказанные выше мысли, стоял сейчас перед ученым и в очередной раз разводил демагогию перед высокопоставленным генералом вражеского лагеря. Пройдя не одну войну Эдмонд доказал , что не был слабаком, а уж трусом и подавно, на том в итоге и погорел. Теперь Сорель навигатор, и очередной пример в книжке под названием Эволюция. Да Эдмонту тогда несказанно повезло, он избежал участи своих братьев по оружию, но вот опять вопрос . Зачем? Почему он выжил? Для чего колесо жизни дало ему второй шанс?

Мортис по началу не верил в судьбу, но потом шло время и мысли о сакральном колесе жизни начали потихоньку скрести его черепную коробку. Кульминацией была авария, в которой он эту самую коробку чуть было не разбросал по окрестным кустам. В его век было невозможно умереть от рака , или же подхватить экзотический и неизученный neo-сифилис в каком- нибудь колониальном борделе. Даже уширяться было проблематично, ибо все лечилось и промывалось с такой оперативностью, что Мортис даже не знал как выглядит этот злополучный понос , о котором он так часто читал в медицинской литературе.

Бориса уведут, к гадалке не ходи. Что с ним будет потом, было известно. Выживет или нет – тут уж как повезет. Возможно, даже если выживет, то в итоге был шанс стать подопытной лягушкой, которую как контрольный образец распотрошат некие яйцеголовые. На месте проторианских ученых Мортис так бы и поступил. Всегда должна быть контрольная группа для сравнения.

-Черт Мортис, тридцать четыре года за бортом. А ты, либо чересчур смел, раз в итоге угодил в это дерьмо, либо до нельзя глуп. Что оставил ты после себя в этой жизни?

Неожиданно Скальери почувствовал себя хомячком , который всю свою жизнь только и жил, что бы в итоге его отнесли в аквариум, где под лампой грелся огромный питон, жизнь которого для кормящего была куда важнее чем жизнь трепыхающегося в руках Мортиса.

-СУКИ!!! – неожиданно заорал Сальери, попутно в гневе сметая на пол остатки реагентов, которые остались после проведения им химических преобразований. – Куда вы забираете Бориса? Оставьте его на месте, или клянусь …. Клянусь… Я….

В гневе от переизбытка чувств Мортис начал задыхаться, из-за чего даже забыл , как же произнести дальше то , что вертелось у него на языке.

-Падлы!!! – в итоге вырвалось из его уст.

На глазах заблестели слезы, и ученый рухнул на колени , не в силах больше сдерживать в себе переполнявшие его эмоции. Сколько он так просидел Мортис не знал. Лишь тихое «Не-на-ви-жу» слетало с его уст куда то в пустоту. В пальцах неожиданно засверкало недавно подобранное кольцо Кимберли, которое Скальери в итоге с силой сжал в своей могучей ладони.

Я сделала себе такую карту, можете посмотреть. Там в основном информация, которую Texxi написала сверху, просто разбитая по темам, но и мои какие то заметки, и там наверняка есть ошибки, предупреждаю) но может быть будет полезной

Если хотите, могу добавить вас, чтобы вы тоже ее изменяли, для этого нужна ваша почта.

ссылка

"Сложно, но в целом понятно... Я кое-что читал и смотрел в своё время на эту тему, и попозже вам расскажу, но сперва запишем вопросы и факты, собранные Эдмондом. Кто-то захватил с собой блокнот из кают-кампании? А, ладно... Так справимся!" - программист взял пульт управления силовым полем, после чего уселся поудобнее и принялся колдовать. Он планировал сделать на одной из стен большой сенсорный экран, а потом соорудить небольшой планшет, чтобы можно было взаимодействовать с экраном, не вставая с кресла.

"Вы только перепишите потом куда-нибудь всё это, если найдёте куда", - попросил он, когда дело было сделано, - "А то что-нибудь случится с полем - и вся работа на смарку". Затем учёный при помощи планшета выделил значительный участок экрана и разделил его на три участка. Один был озаглавлен "Факты", второй - "Сведения от протерианцев", третий - "Наблюдения, гипотезы и домыслы". "Вопросы запишем в третий столбец. А на вон том лоскутке будет место под рисунки для наглядности. Для результатов тестов могу сделать аналогичный экран на другой стене, чтобы не мешать всё в кучу", - пояснил парень и принялся записывать то, что озвучил ранее.

"Про антиматерию, кстати, я подумал..." - переписывая пункт о летоните, Гейтс прервался, чтобы высказаться, - "Наши, понятное дело, даже не пытались летонит разрушать, потому что его слишком сложно добыть, чтобы сразу начинать ломать. А эти могут не пользоваться антиматерией, потому что проще и дешевле своровать и натаскать человека, чем производить и хранить антиматерию. Видать, даже их технологий недостаточно... Но это только домыслы, очевидно. Можно попробовать их самих спросить".

Когда все девять вопросов были переписаны, а также зафиксированы наблюдения Сореля, Уилсон добавил: "Предлагаю внести на рассмотрение также десятый вопрос: как мы будем общаться с этими ребятами, когда выйдем из гипера? Если выйдем, конечно... Ну да ладно... Теперь расскажу вам, что читал. С мыслями только соберусь". Он задумался, решая, с чего начать. Тема была не очень серьёзная, по его мнению. Но что-то по-мальчишески детское свербило у него в душе где-то на уровне правого желудочка. Ну знаете, как бывает, когда по какой-то интересной книге, которую ты когда-то читал, снимают популярный фильм, и тут ты такой: "Да я этим увлекался ещё когда это не было мейнстримом!" И тёмные очки медленно так надеваешь, типа ты крутой. Конечно же, подобную реакцию вызвало сообщение Тойна о расах-творцах, и что люди являются одной из подобных рас. Собравшись с мыслями, программист глубоко вздохнул, собрался уж было начать говорить, но вдруг спохватился, о чём-то вспомнив, поднялся из кресла, взял пульт управления силовым полем, что-то там подкрутил, уселся обратно. Покачавшись немного, убедился, что теперь оно тихонько поскрипывает, как натуральное, удовлетворённо кивнул и начал:

Сразу отмечу две вещи: во-первых, эти рассуждения почти наверняка некоторым покажутся антинаучными. Около девяноста восьми процентов сказанного будет казаться выдумкой фантаста, и так оно, скорее всего, и есть, с той лишь оговоркой, что процент должен быть поменьше, просто доказательств нет. Во-вторых, речь пойдёт немного и о религии, поэтому заранее уточняю, что у меня нет цели кого-то на этой почве оскорбить. Каждый верит в то, что хочет. И вера не требует подтверждений, иначе это уже не вера. Но я буду анализировать кое-какие вещи из этой области, пытаясь найти им рациональное объяснение, либо связать с другими теориями. Как некоторые из вас догадались, речь пойдёт о расах-творцах, которых ранее упомянул Тойн.

В юности я много наяривал в разные игры. В частности - в фентезийные. Игры про героев, которые убивают драконов и спасают королевства при помощи верного клинка и магии. Так вот, эта самая магия подразумевала чтение различного рода текстов с правильной интонацией, варку зелий из сушёных жаб и прочие танцы с бубном. А в результате ты, например, вызывал дождь или замораживал противников. Или молния била с неба. Или ты становился невидимым. В общем, вариантов была масса, но смысл заключался в том, что маг проводил какой-то ритуал для получения некоего противоестественного с точки зрения физики эффекта. Но в одной серии игр помимо магии была такая штука, как псионика. Она отличалась тем, что вместо ритуалов псионик использует собственный разум. И это меня зацепило, потому что встречалась она не только в фентезийном сеттинге, потому что для достижения эффекта псионику не требовалось заниматься ерундой, потому что некоторые вещи из реального мира были похожи на псионику, в конце концов.

К примеру, пресловутая интуиция. Метод познания, когда ты находишь ответ не основываясь на фактах, экспериментах и рассуждениях, а просто получаешь на сто процентов верный ответ, если сумел прислушаться к этой самой интуиции. Понятное дело, последний момент был самым сложным. Понятное дело, никоим образом нельзя было измерить данный эффект, дать ему какую-то оценку или рационально объяснить, как интуиция точно работает. Но при этом понятие было на слуху даже у самых простых людей. Тогда я пришёл к выводу, что скорее всего псионика - не выдумки (я имею в виду: дыма без огня не бывает). И что она почти наверняка свойственна каждому человеку, и можно научиться ею управлять. Я начал изучать данный вопрос в отношении к реальному миру, сопоставлять с тем, что видел в играх, книжках и кино, и делать какие-то выводы для себя. Вот примеры того, что я узнал:

В Библии рассказывается о том, как Иисус ходил по воде, исцелял людей (даже, вроде бы, воскрешал кого-то), сумел накормить множество людей парой рыбин и пятью хлебами. Конечно, кто-то может заявить, что это пропаганда, как и любая религиозная книга, но лично я считаю, что это всё было на самом деле. Почему я так считаю - расскажу позже. Однако, ещё на библейскую тему: Бог создал Землю за семь дней. А теперь, внимание: в гипере время стоит на месте! Так может быть, и впрямь Земля была создана за семь дней? Кто знает... По крайней мере, если Тойн говорит, что планеты создавались именно через гипер, то такую версию списывать со счетов нельзя. Ладно, идём далее.

По версии некой Елены Блаватской людская раса, живущая на Земле сейчас - уже пятая по счёту. До нас существовали другие расы, обладавшие более совершенными телами и разумом. Автор считает, что сама планета их уничтожала, потому что эти существа, упиваясь собственным могуществом, что-то нарушали. Если первые были едва ли не из чистой энергии и ростом под пятьдесят метров, то посмотрите, кто мы есть сейчас. Четвёртые были, если мне не изменяет память, вдвое выше, чем мы. И уничтожили их, угадайте ка, чем? Правильно: всемирным потопом. И великаны и потом упоминаются сами знаете где.

Ещё на тему религии, но уже другой. История Будды говорит нам о том, что он достиг нирваны, когда смог отойти от оценочных суждений. Он просто стал видеть мир таким, какой он есть, даже подсознательно не вешая никуда ярлыков "плохо", "хорошо" и так далее. Это мне напоминает о том факте, что ИПП тем стабильней, чем спокойней человек себя ведёт. Что-то в этом есть...

Также в древнее время и в начале средневековья люди изучали алхимию ради того, чтобы найти способ превращать всё подряд в золото и найти секрет бессмертия. И если молекулярную перестройку, теоретически, можно делать сейчас в лабораториях, то с бессмертием было сложнее. Но в книжках встречаются упоминания о том, что некоторые люди жили очень долго. Тот же граф Калиостро, если мне не изменяет память.

Цыганские гадалки предсказывают будущее по картам и по линиям на руке. Астрологи составляют гороскопы по звёздам. Если хиромантии и астрологии можно найти научное объяснение, ведь излучение звёзд вполне может влиять на живые существа, а линии на руке пусть медленно, но меняются, то вот гадание по картам - странная штука. Карты - неодушевлённый объект, и гадалка (а иногда и клиент) ими манипулирует, чтобы задать "случайную" последовательность. На практике же это может означать, что оператор подсознательно влияет на карты, что и позволяет получить ответ. Подсознание - мощная и плохо изученная штука. Сравнивать подсознание и сознание - это как сравнивать Азовское море и Тихий океан. Вроде и там и там можно утонуть, а разница есть...

Представители масонских лож проводят различные ритуалы. Читают тексты, рисуют пентаграммы... Похоже на магию, но как по мне - тоже псионика. Об этом расскажу позже. Пока лишь отмечу, что в некоторых ритуалах они обращаются к Великому Архитектору Вселенной (то есть некто, кто создал этот мир). Также из интересного: хотя у них есть понятия ангелов и демонов, но при этом также есть и ритуалы для управления стихийными духами. И вот ещё интересный момент, который мне кажется важным в нашей с вами ситуации: автор книги рассказывает один случай из практики, как ей навредил другой человек. Потом так совпало, что она сильно заболела и в полубреду, лёжа и вспоминая обиду, нанесённую тем человеком, случайно произнесла формулу для создания духа. Ей снились какие-то кошмары на скандинавский мотив, гигантские волки... В конечном итоге выяснилось, что она из части собственной энергии создала то ли волка, то ли собаку. Дух этот был связан с ней при помощи энергетической нити и время от времени возвращался к ней. Показательны две последующих ситуации. Первая случилась, когда дух пришёл в первый раз. Она испугалась, но смогла взять себя в руки и рявкнула на псину. В результате дух ей подчинился. Второй случай был уже потом. У неё появилась возможность отомстить своему обидчику, но она к тому моменту навела справки о том, как всё это работает, и перед ней предстал выбор: отомстить, но тогда дух освободится и будет гулять сам по себе, имея возможность вредить и другим людям. Либо простить человека. Она выбрала второе, мысленно позвала духа. Пёс явился, и она стала мысленно поглощать его. В процессе в ней стали возникать те гневные эмоции, которые она испытывала, когда создавала пса. Но в итоге тот был уничтожен и всё обошлось. Смысл здесь в том, что это ну ОЧЕНЬ похоже на этих самых монстров, которых нас заставляют призывать. Имейте в виду. Идём далее.

Некоторые люди умеют видеть ауры других людей. Считается, что человек состоит из семи тел. Физическое - лишь одно из них. А аура - остальные наши тела. Читал я одну книжку, в которой писали, как научиться видеть. Способ описывался очень простой: человек становится перед белой стеной, а наблюдатель смотрит на человека, но как бы сквозь него, фокусируя взгляд на стене. И вокруг человека появляется ореол, который и является аурой. Я пробовал данный метод, и вроде бы даже что-то получалось... Но! Фигня в том, что если смотреть на, допустим, яркое зелёное пятно, а потом перевести взгляд на белый лист бумаги, то какое-то время перед глазами будет маячить фиолетовый отпечаток (фиолетовый цвет является инверсией зелёного). И при этом помним, что наши глаза никогда не остаются неподвижными. Хоть какие-то микродвижения, но совершают. Так что вполне возможно, что видел я не ауру, а просто отпечаток на сетчатке.

Нострадамуса и Вангу, думаю, знают почти все... Ванга была слепа (что, как известно, усиливает остальные чувства), а Нострадамус принимал вещества и написал свои катрены так, что там за уши можно притянуть многое. Но факт есть факт: два знаменитых человека.

А вот интересный факт: в Индии жил и живёт дядька по имени Саи Баба, которого считают святым. Он обычно предсказывает день своей смерти, а также когда родится мальчик, в которого он реинкарнирует. Также он проповедует любовь всех людей друг к другу. Также (вот тут самое интересное!) он умеет материализовывать материю. Безо всякого гипера, да! И в отличие от части других описанных мной случаев это факт, фиксируемый огромной толпой паломников.

Напоследок добавлю, что в двадцатом веке правительствами проводились исследования на тему парапсихологии (то же, что псионика). Если не ошибаюсь, по этой теме угарали немцы, штаты и советы. Возможно, ещё англичане... Не помню точно. Смысл был в том, что там изучались такие вещи, как ясновидение, телепатия, самовнушение, гипноз и прочие подобные штуки. Кстати да, гипноз, как по мне - разновидность псионики. Ну так вот... Мне в руки как-то попала книжка по парапсихологии. С упражнениями и теорией. Из интересного вспоминается, к примеру, что наше пространство (скопления галактик) находится внутри так называемой нейтринной звезды. Мол, эти частицы создают энергетическое поле, в котором и возможны все эти чудеса. И ещё одна интересная вещь оттуда запомнилась: для ясновидения часто используют хрустальный шар не потому что это прибор, показывающий будущее или удалённое место, а потому что у человека изо лба выходит энергия, которая в этом шаре фокусируется в образ. Так, якобы, удобней, а видеть можно и в простом зеркале и вообще без всего. Упражнения там были довольно сложные и нудные. Мне запомнились только первые, потому что дальше я не зашёл. Там был контроль дыхания, умение расслабляться и всё в таком духе. Никаким ясновидениям я, разумеется, не научился, но стал чувствовать себя лучше в целом.

А! Вспомнил ещё важную штуку, которую забыл упомянуть. Некто Вернандский придумывал концепцию ноосферы, как высшую стадию развития биосферы. По его мнению, разумы людей могут быть связаны между собой в единое энергетическое поле, покрывающее всю планету. То есть, мы можем быть как пчёлы в улье, к примеру: обмениваться мыслями и эмоциями на расстоянии. А возможно и хранить в этом поле информацию.

Ну так вот, резюмируя всё вышесказанное. Концепция ноосферы мне очень нравится. В моём представлении Бог - это большое энергетическое поле. Не знаю уж: конгломерат душ или единая сущность. Но помня про пример с Саи Бабой: может быть, мы (люди) не владеем суперспособностями, потому что так жестоки? Да, войны прекратились, но Тойн правильно подметил: наверно нам нравится убивать. Генетику просто так не поменяешь... Скорее всего, этой сущности зачем-то понадобилось воплощение на Земле. Он создал ту первую расу. Они возгордились, и он их уничтожил. Так повторялось несколько раз. Сейчас мы почти лишены психических способностей, либо они подавлены. Возможно, нашими телами... Может быть, наш мозг - не источник разума, а просто проводник высшего существа в материальном мире, не способный видеть даже гипер, да ещё и с заглушённой псионикой. Я даже больше скажу: мы ведь даже сами себе можем навредить. В смысле: прежде, чем учиться ходить, ты учишься падать. Прежде чем ты садишься за руль автомобиля надо выучиться и сдать экзамен, чтобы доказать, что ты не навредишь никому. Может, мы могли бы телепортироваться... но не телепортируемся, потому что, подчиняйся данная способность мысли, мы б телепортировались куда-нибудь в космос, где нас благополучно и разорвало бы на куски. Я имею в виду: прежде, чем учиться телепортироваться, научись не телепортироваться. Вот и весь сказ...

И потом... это желание обладать особыми способностями - это желание схалтурить. Все окружающие люди - в равных условиях. Все играют по одним правилам. И хотеть обладать псионикой значит хотеть нарушить правила, возвыситься над всеми. А это есть гордыня. То, что мешает обладанию псионикой. Так что выходит, что обладать ею может тот, кто не особо то и хочет... Ладно, у меня всё, можно ржать.

Глазки Заратустры за прозрачными стёклами загорелись хитрым огоньком. Это уже были почти переговоры. А в этом он кое что понимал. По крайней мере куда больше чем в умении махать мечём.

- Отлично понимаю вас. - Заратустра кивнул, так словно Тойн только что озвучил его собственные мысли и сомнения.

- И за то что не убили нас сразу - хочу выразить свою огромную благодарность. Не думайте, мы ценим свою жизнь. Иногда даже вопреки нашим поступкам и действиям. Так что весьма благодарны.

Конечно вы воины, и ваша главная цель это максимальная эффективность в достижении поставленной цели. Что кстати не так уж и далеко от целей ставящихся яйцеголовым. Другое дело что пути достижения зачастую разные. И понимаю что возни много и смерти ваших товарищей явно не добавляют желания продолжать "возиться" с нами.

Но я к чему клоню. Вы хотели бы чтобы вся эта возня закончилась как можно скорее. Был достигнут максимально возможный результат и минимум ваших людей - Заратустра споткнулся на слове "людей" и чуть не ляпнул "жуков", но вовремя спохватился - ваших коллег пострадало.
Как мне кажется вы раса ценящая логику и верность слову. Поэтому выслушайте меня пожалуйста, это вполне может спасти жизни и время.

Заратустра поправил очки, и нервно дёрнул бородку, очень надеясь что Тойн всё же выслушает его.

Так вот, голубчик - Заратустра уже не видел перед собой протерианца, он видел возможного бизнес партнёра:
- Итак цель - закончить всё побыстрее, с минимумом потерь и максимальной эффективностью.

Вариант один убить нас всех сразу и тушки выкинуть за борт. Всё окончено, у вас больше нет жертв. Новое оружие - пасюкам под хвост. - Данный вариант вам точно не подходит ещё и по причине данного слова.
Второй вариант вслепую тыкать нас на арене, подвергая опасности ваших солдат, и надеясь что мы, случайно угадаем и сделаем то что надо. - именно так мы сейчас и действуем. Каков прогнозируемый исход? - Заратустра поднял глаза к потолку камеры, как будто подсчитывая в уме - Мы не воины, так что сражения будут не особо интересными для зрителей, способностями управлять не можем, потому как только узнали о них и практически не имеем никакой информации. Как итог, большая часть из нас погибнет, кое кто из ваших воинов тоже и шанс на то что мы всё же овладеем чем-то что вы сможете использовать - психолог посмотрел на Тойна и использовал его слова - вы сами не особо верите. Это ведь как тыкать в звёздное небо пальцем, надеясь попасть в звезду с обитаемой планетой у неё.

И наконец третий вариант - раз уж вам всё равно надо дать нам и вашим учёным яйцеголовам шанс, то почему бы не сделать это так, чтобы по возможности спасти жизни ваших солдат, и увеличить вероятность положительного ихода?
Ведь что вы имеете? Мы команда блестящих в своих областях учёных, которые умеют и любят работать с данными, привыкли решать сложные задачи. Так дайте нам больше поддержки, и возможность не тупо тыкать в небо пальцами, умирая на песке, а сделать то что мы делаем лучше всего - исследовать и обуздать. Так вы получите дополнительные ресурсы, спасёте жизни, увеличите возможность положительного исхода, а статья расходов увеличится совсем немного.

Заратустра замолчал и выжидательно уставился на Тойна, надеясь что протерианцы, на деле, не так уж сильно отличаются от людей.

Путешествие вглубь корабля было весьма занимательным. Его коридоры с высоко расположенными дверями для крылатых обитателей были весьма удобны, а вот для землян делали попытку сбежать практически нереальной. Придя к такому выводу Дэниэль даже не пытался запоминать дорогу. Предоставленное в их распоряжение помещение с серыми стенами совсем не вдохновило врача, а вот пульт управления вызвал живой интерес. Интерфейс был довольно дружелюбным, так что после некоторых манипуляций док организовал постельное место для своего пациента и удобный диван для себя.
- Эй, укротитель змей, кончай геройствовать и марш в койку, - безапелляционным тоном обратился он к Мортису, а сам обратился к Тойну, как к наиболее здравомыслящему из чужих:

- Удав это крупная змея, питающаяся мышами, а пудрить носик нужно чтобы выйти в свет, - решил немного просветить чужого врач, прежде чем вступить в переговоры, - Этому нужно по крайней мере несколько дней на выздоровление, если вы хотите его использовать в своих экспериментах, - махнул врач головой в сторону Скальери, - Так же ему нужен соответствующий уход, - тыкнул Дэниэль себя в грудь большим пальцем, тонко намекая на то, кто будет осуществлять этот самый уход, - А иначе проще сразу его убить. Кроме боли, возникающей при любом движении он ни о чём не сможет думать и просто свихнётся в гипере. Наверняка и остальным понадобится моя помощь. Я врач, и у вас вряд ли найдётся специалист по людям такого уровня, - у Сойера не было никакого желания становиться оружием в руках чужих, так что он попытался выбить для себя статус Кво, прикрываясь пока телом грубияна Мортиса.

Ответ Тойна, что они произошли не от насекомых весьма удивил и вызвал некоторые подозрения:
- Как же так? Внешне вы очень похожи на насекомых. Как удалось развиться в такие тела не будучи ими? На мутации не похоже. Эволюция или генная инженерия постаралась?

В шлеме, который рассматривал Макс, ничего необычного на первый взгляд не было. Обычный шлем, вроде тех, что используют гонщики, только полностью закрытый и прозрачный. Действительно летонит. Эдмонд, между тем, принялся колдовать с силовым полем, что получилось довольно легко. Как показала задница навигатора, текстуру заданного материала оно копировало тоже весьма точно. Впрочем, крестоносцу тут же стало не до экспериментов.

Гэйри взглянула с некоторым удивлением, на его слова ничего не ответила, лишь покосилась на Тойна и едва заметно кивнула. Был ли такой жест у протерианцев в ходу или чужая его подсмотрела у кого-то из пленников, гадать времени не осталось, потому что дверь на арену открылась, поглощая дуэлянтов и одаривая всех землян накатившей тошнотой и паникой. К счастью, это длилось долю мгновения и прошло, как только ворота на арену захлопнулись.

Эдмонд

Дверь захлопнулась с каким-то противным скрипом, знакомая тьма заволокла сознание. Навигатора мутило, тьма рвала его на мелкие части, не давая собраться заново. Маяк — заветная точка выхода, что давала надежду во тьме, мигнул и погас. Страх и паника захлестнула с головой. Все же какая-то часть его еще помнила, кто он и зачем здесь. Это было сложно, безумно сложно, хотелось бежать, не разбирая дорогие, орать от ярости и страха в непроглядной тьме. От его силы, от возможности обуздать проклятую стихию не осталось ничего. Кажется, именно сейчас он понял, почему навигаторы не выживают в одиночку.

Но все же Эд еще не бежал, безумие не поглотило его окончательно. Он помнил — он на арене и должен биться. Эта простая мысль, как хвостик позволяла остаться на поверхности, не канув окончательно в пучину подсознания. Кажется, шлем действительно защищал, протерианские учёные могли бы собой гордиться.

— На нас смотрят, — крикнула Гэйри. То ли ответила, наконец, на реплику, то ли пыталась предупредить о чем-то. Они действительно стояли посреди арены. И спасительный выход за спиной Эдмонда был дверью в скале, заколоченной железными прутьями. Вряд ли такая арена могла существовать в недрах космического корабля. Палящее солнце. Опять! Серый песок под ногами. Амфитеатром поднимающиеся сидения для зрителей из старого, растрескавшегося от солнца, ветра и времени камня. Кое-где сквозь них проросла трава. Серая, колючая, безжизненная, какая только и может существовать в пустыне.

На них действительно смотрели. На западной трибуне сидели зрители. Солнце слепило, не позволяя разглядеть фигуры, облаченные в хитиновый панцирь. А на восточной... Ужас сковал, Эдмонд знал, оборачиваться туда нельзя. Там тоже сидел зритель. Всего один. Не оборачиваться. Ни в коем случае не оборачиваться. Смотреть на Гэйри, смотреть на груду ржавого оружия, раскиданную у трибун, не смотреть назад. В воздухе запахло серой и крестоносец не выдержал — обернулся. Зритель сидел на нижней трибуне в одиночестве. Улыбался. Эдмонд не знал, откуда он это понял, ведь лица у этого... у этой... твари не было. Только клубящийся серный дым из-под капюшона. Черные, огромные крылья зрителя топорщились за спиной, обвязанные тяжелыми цепями. Цепи казались живыми, они тянулись к Эдмонду, стремясь задушить, словно змеи. И ещё одного змея тварь сжимала в руках. Змея извивалась, а потом поглядела прямо в глаза навигатору. Захотелось пить. Всего один глоточек. Всего один. Тяжелый железный доспех с неудобным шлемом давил, дышать в нем было трудно. Снять шлем и сделать всего один глоток.

— Бей! — Эдмонд не понял, кто это крикнул, но голос на миг разорвал наваждение. Повинуясь приказу, он обернулся к Гэйри, нанося удар.

Притаившаяся в предвкушении ада поверженная женщина лежала на спине, плотно, до рези в висках, сомкнувшая веки. Сердечко яростно долбилось в ребра, мечтая наверное выпрыгнуть и убежать. Почему-то, как ей показалось, смолкли все звуки вокруг. Насторожилась пышка, даже не знала – стоит ли вообще открывать глаза? Минута слабости, затмивший рациональность страх за целостность собственной шкуры. Но эта минута стоила кому-то жизни…

Яркие всполохи замелькали словно перед самым носом, вырывая женщину из оцепенения. «Да, нет?»- распахнув бешеные от накала страстей глаза, Булка принялась ощупывать свою броню в попытке понять – вышел ли у нее дурацкий фокус, или попытка оказалась провальной и где-то через секунду-другую она уже будет выть от боли? Нет, благо все драгоценные складочки и формы были на месте и целы! Ощущения «себя» в порядке придало Булочке смелости и сил приподняться на локтях и оглядеть окрестности. А творилось вокруг черт знает что! Стоило на минуточку моргнуть, как навигатор полностью выпала из событий! Ученые перестали играться со световыми мечами, зато грянула на поле боя проблема пострашнее!

Чутье подстегнуло Булочку влить свои оставшиеся силы в оборону, затеянную напарницей, но даже вскладчину их не хватило, чтобы достойно противостоять мощи свирепствующего пламени! В зоне видимости явно уже кого-то из своих не доставало, но определить в суматохе кого именно не преставилась возможность. Концентрированные сгустки пламени намеревались испепелить всех и каждого, и, надо сказать, успешно со своей задачей справлялись… Как этому можно было противостоять?! Неужто исход предрешен?

От отчаяния Баттон принялась вокруг одного из ифритов соображать вакуумный пузырь – первое, что прилетело в голову из школьного курса физики. Огню ведь в условиях, лишенных кислорода, туго приходится. Странно даже: столько вливали в голову научностей при помощи гипноизлучателя, а выстрелил в итоге давно позабытый растрепанный учебник! Да толку-то! У одной Бони, без поддержки союзников, толкового ничего не выходило, тонкая прозрачная скорлупка образовывалась вокруг джина слишком медленно, вымучивая навигаторшу до пота.

А потом все разом оборвалось – треть пузыря просто осыпалась призрачной пылью, декорации поменялись, и пропала уверенность в собственных гипер-силах. Ифриты уже не плевались огнем средь мертвой пустыни, а медленно таяли под потолком кают-компании, казалось всеми силами стараясь зацепиться за жизнь в реальности, которая им неподвластна.

Много жизней унесла одна глупость, допущенная командиром преторианского отряда. Остатки их захватческой компании несли какую-то дичь, Бо не сразу включилась в их разговор, видимо уже по привычке считая все ими сказанное придурковатым треском. Все эти трели и щелчки потрясающе действовали на нервы, словно слабые электрические разряды, тыкающие со всех сторон! Бо кисло поморщилась не догоняя до сути и кажется только сейчас ощутила, как с распахнутых створок шлема на пухлые щеки ее стекает водичка. Особо ни с чем это не сопоставляя, женщина подобралась и встала на ноги, охая и скрипя при этом, как старая калоша. Приключение явно пришлось не по ее габаритам…

Придавленными к полу здесь были многие, что немного ободряло навигаторшу после собственного фиаско. Гейтс что-то протягивает и Бо с недоумением принимает «подарок», не решаясь при этом рассматривать его в открытую, от чего мигом прячем в закрома, пока никто не застукал. Кивает парню утвердительно, хотя понятия не имеет, одно ли и то же видели навигаторы и поехавшие мозгами ученые. От этих мрачных мыслей женщину отвлекает общее наречие - надо же! Потерпев провал, главный муравей и не думал на сим успокаиваться! Дуэли быть – говорит, а сам предусмотрительно не решается в нее ввязаться. Пристроившаяся у стены Булочка принимает вещи из рук Сореля и косится с презрительной ухмылкой на командира.
- Кишка тонка! – пробурчала она нагловато, подстать своему виду.

Уродливая бабочка вспорхнула под потолок, ястребом бросившись на человечишку, который напрасно казался ей легкой добычей. У Бони в тот миг замерло сердце, сковало трахею от трепетных переживаний за Эдмонда. В душе она ему во всю кричала всякие подбадривающие слова, что не рискнула озвучивать вслух, дабы не разрушить бойцу концентрацию. Зрелище увлекло ее настолько, что выдающийся акт надругательства Мортиса как-то проплыл мимо ее внимания. Зато знатные тумаки, прилетевшие ему в ответку, в миг заставили Булочку обернуться!

Бони зло рыкнула, прям очень сердито, практически на одном языке с чужими! Локтем от гнева вломила ни в чем не повинной стене. Единствкнный функционирующий излучатель все еще лежал в ее ладони, а прищуренный воинственно взор во всю пилил сочленение меж головой и телом таракана. Против летонита, увы, Бони нечего было выставить. Ни гнев, вложенный в кулак, ни посланный рассекающий в сочленение луч ничегошеньки не сотворят с самым прочным доспехом во вселенной! Оставалось только скрипеть зубами, корчиться от желания и невозможности, да плестись в сторону биолога, пока тому до кучи не прилетело…

Мортиса уже под свою опеку взял доктор, куда более расторопный без экзоскелета, и принялся «колдовать» над болячками. А чтоб ему никто больше мешать не посмел, Бони загородила ученых своей широкой грудью, выпрямившись во весь свой невыдающийся рост. Для убедительности, для поддержания образа недремлющего стража порядка… В общем Булка с грохотом приземлилась одной бронированной стопой прямехонько между ног Скальери, так что теперь его драгоценные причиндалы были под надежной защитой! Стражница сложила руки на массивной груди, закрыла створки шлема и теперь уже было непонятно, кому обращены ее огнем горящие глаза.

Молчаливой статуя простояла недолго – в извилинах случилось короткое замыкание, нужно было срочно на кого-то накинуться, чтобы немного остыть. Несчастный Сойер, впервые почувствовавший на собственной шкуре могущество гипера, услышал в свой адрес недовольное приглушенное бурчание, доносившееся из глубин «консервной банки»:
- Понравилось дурака валять? – все так же стоя спиной, не поворачивая головы, процедила Булка, взглядом лишь цепляясь за горсточки пепла на полу, - В следующий раз постарайся использовать открывшиеся возможности не так… тривиально! В гипере любая ошибка – это огромный шаг к пропасти. Слушай открывшееся чутье, ты теперь не только доктор, от тебя отныне будет многое зависеть.

Жизнь подобна пули – у нее хороший запал в начале, оптимистичный полет, а в конце либо в дамки, либо в пустоту, если эта пуля была дурой. А бывает так, что полет зачастую оканчивается охеренным ударом мордой об какую – нибудь кирпичную стену. И тогда лишь сопли, да слюни в разные стороны, и как итог поковерканная жизнь, что тот куска свинца, с которым ты себя еще недавно ассоциировал.

Когда кошмар рассеялся, то Мортис не сразу понял , что вновь может ощущать себя как полноценная личность. Возможно причиной были ифриты, коих ученый поначалу принял за остаточные галлюцинации своего помешательства. Хотя нет , оглядевшись вокруг Скальери все же согласился, что был не прав в своих первоначальных умозаключениях. Вокруг, как и в прошлый раз, картина мира снова существенно отличалась от той, что Мортис запомнил, прежде чем совершил очередной прыжок в безумие. Вновь трупы и раненные. На душе у биолога заскребли кошки, причем одна из них явно нагадила в тапки. Глядя на убитых, Скальери невольно заплакал, и пусть это было не девичье рыдание, а всего лишь скупая мужская слеза, что и за границы глаза то не успела выкатиться, но факт душевного надрыва был на лицо.

Под ногами лежало тело доктора Сойера. Весь доспех эскулапа был изрешечен в клочья, и Мортис подозревал, что к сему шедевру скорее всего был отчасти причастен и он, наравне со стоявшим рядом Борисом. Но док был жив, и судя по движениям довольно таки цел, чего нельзя было сказать о Кимберли и Марте, от которых в отличии от того же Джеймса не осталось даже тел. Хотя может это даже и к лучшему.

Жуки так же пострадали, по крайней мере двое из них явно отправились к своим богам, и судя по всему по вине своего же командира, решившего проучить людей своими экзотическими способами. Славная смерть, достойная их тараканьих саг. Что же касается выводов о происхождении проторианцев , то Мортису хватило лишь мимолетного взгляда на кровь пришельцев, что бы придти к выводу , что он возможно не так далек был от истины.

Но «арахниды» сейчас мало интересовали молодого ученого. Не обращая больше внимания на творившуюся вокруг возню, Мортис подошел к небольшой кучке пепла, которой по его мнению когда то была Кимберли Пренстон, после чего аккуратно присел возле нее.

-Привет Ким. Как дела? Хотя можешь не отвечать. День и вправду сегодня не задался. Знаешь, с утра все валится из рук. Даже и не знаю, доживу ли до конца с таким фартом.. Видно понедельник сегодня , не иначе.

После этих слов Мортис протянул руку к лежащей напротив него лингвисту, и аккуратно вытащил из кучки пепла сверкающее в ней кольцо.

-Я считаю, что смерть — не очень приятная форма бытия Ким. Хотя некоторые сейчас со мной не согласились бы.

Спрятав кольцо в карман рубахи, что была одета под скафандр, Мортис все так же аккуратно поднялся, дабы не потревожить лишний раз останки девушки, и посмотрел на стоявших напротив него проторианцев. Из урывков разговора ученый понял, что люди тут ни что иное , как белые мыши в каком то жутком инопланетном эксперименте.

«Забавно. Ни когда бы не подумал, что когда либо окажусь по ту сторону предметного стекла.»

Но настроения дурачиться и шутить не было. Один лишь страх вперемешку со злобой и безысходностью. Так же наверное чувствовали себя кудрявые и не очень ребята, когда впервые проходили под надписью «Jedem das Seine» , что украшала ворота одного небезисвестного учреждения близ городка Веймара. Говорят, что во время сильного стресса человек либо ломается , либо перерождается. Мортис чувствовал, что он сломался, как тонкий ивовый прут -очередная волна кошмара и смерти отчасти близких, отчасти нет, но все же людей подкосили ученого. Но вместе с душевной болью пришло и перерождение. Прут, что когда то был Мортисом, упал в удобренную и окропленную кровью почву, где начал давать корни. В душе вспыхнул уголек злости , который с каждым взглядом на покалеченный и убитых соплеменников возгорался в костер ненависти и презрения к мерзким жукам, пленившим их ради своих целей.

-Обезьяны говоришь.

Слова слетевшие с губ были сухи как пустынный ветер , ибо в душе Скальери разгорелся пожар бунта, оставлявший после себя лишь пепел. Фрик, нигилист и революционер вновь ожил внутри Мортиса.

Ученый презрительно сплюнул на пол. Пользуясь тем, что внимание инопланетян отчасти было занято разборками между Сорелем и их самкой, Скальери подошел к одному из трупов захватчиков, благо тот лежал не так далеко, по пути быстро проводя какие то манипуляции с застежками на своем скафандре. К не малой радости Мортиса телом оказался урод , препарировавшим Лизу. Отсоединив последний защитный клапан в районе паха, астробиолог извлек наружу 12 сантиметров своего тела находившихся сейчас в состоянии покоя, после чего самодовольно улыбнулся.

-Ну обезьяны, так обезьяны.

После этих слов по невьебенной брони из летонита , в кою был одет покойный таракан , заструился теплый ручеек желтой и неприятно пахнущей жидкости.

Кейт сидела, закрыв лицо руками и упершись ими в колени. Успокоительное, принятое по совету доктора, не действовало и эмоции захватывали девушку новыми приступами тихого рыдания. Слезы сами текли ручьями и Кейт ничего не могла с собой поделать. Она сняла шлем скафандра и положила его на колени, обняла его и уткнулась лбом на его жесткий ободок, который точно оставит красный рубец. Все это бессмысленно.

— Они убили Лизу!

Кейт наблюдала за перемещениями чужих, не моргая, завороженно ждала их прибытия, ждала, чтобы посмотреть на них вблизи. А потом они убили Лизу. Так просто, без усилий разрезали ее на куски, живую, с открытыми глазами девушку, с которой Кейт только сегодня утром завтракала. Это было так страшно, и Кейт осознала, очень четко осознала, что страшно ей за себя, страшно стать следующей кучей распиленного за секунду мяса.

Когда пришельцы вошли в комнату, Кейт встретила их полным ужаса взглядом. Оцепенение сковало все ее тело и не давало дышать. Только в голове кричал собсвтенный голос: "Что будет с нами!? Спросите их, что будет с нами!". Она не могла двигаться и когда Эдмонд бросился к одному из них с вызовом, хотя внутри девушки все забурлило огнем. Только когда он сел с остальными и придвинул ей лист бумаги Кейт оттаяла. Она взяла ручку дрожащей рукой, посидела так несколько секунд, уставившись на текст, не в силах разобрать ни слова от жуткого волнения, и с безнадежным видом передала бумагу дольше.

Только когда пришло время расписываться, Кейт осознала, что эта бумага, последнее её послание домой. Это было так важно, что Кейт достаточно долго придумывала свои последние слова. В итоге напротив своего имени поставила роспись с завитками на букве К и, стараясь писать красиво, но получалось не очень, написала: "Люблю вас мама, папа, Джейк." потом еще приписала: "Это было прекрасно". Опять накатились слезы и Кейт уткнулась в ладони.

Выбор без выбора. Записка , которую заставили написать протореанцы, и которую нужно было сейчас подписать экипажу, можно было трактовать как «Прощайте люди. Не поминайте лихом!»

Первым был прагматичный астрофизик Борис Титов. В отличии от Мортиса, ученый не поддался упадническим настроениям, и что то там даже пару раз накорябал, на этом трижды проклятом листе бумаги. Затем был док. Про Сореля и говорить даже не приходилось. От слов паладина весь этот инопланетный муравейник загудел подобно гнезду ос после удара по нему палкой. Что говорить - в скафандре у этого человека лежали шары сделанные из того же материала, что и бывалый доспех борца за Святую землю. Одним словом отрывай ,если сможешь, и куй из них новый меч. О своих причиндалах Мортис такого сказать не мог. Какой к черту меч – тут мыло не дай бог перепутаешь, и всё в ту же секунду покроется пунцовым румянцем аллергии.

Неожиданно Скальери стало мерзко . Неужели он такой слизняк, что способен спасовать при первых же признаках опасности. А Как же жизнь до этого со всеми ее заебами и трэшем? Мортис невольно потрогал свой ужасный шрам на лице. «Наверное все дело во всеобщей безопасности усвоенной тобой еще с молоком матери. Мир людей был подобен инкубатору. Ты рождался, жил и умирал строго по его расписанию.»

- Мы желтые цыплята, живущие под теплом и заботой мамы клуши.

Произнеся это, Мортис в туже секунду вскочил со своего стула и решительно направился к листку бумаги. Мельком глянув написано, не особо вдаваясь в подробности, ученый увидел свою фамилию, после чего тут же расписался на против, и бравадно швырнул бумагу обратно на стол.

-Да подавитесь .

«Чертополох» и корабль чужих сливались друг с другом. Это оказалось невероятно красивое зрелище: огромный шип, раскрывающийся навстречу тонкой игле и смыкающийся вокруг неё. Проводить стыковку вручную само по себе дело чрезвычайно сложное, что-что, а подобное всегда оставалось на откуп автоматике. А тут состыковаться нужно было с кораблём совершенно неизвестной конструкции. Но, видимо, на том конце контролировали ситуацию, потому что через несколько долгих минут два судна составили единое целое, а приборы показали полную герметичность переходной камеры. Можно открывать шлюз.

Марта медлила нажимать на кнопку. Около полминуты она смотрела в экран, который весь сейчас занимало чужое судно. Где-то там, дальше, светились нити гипертоннелей. Они, наверно, были первыми людьми, которые видели это. Уйти, попытаться удрать, пробить податливую на вид мембрану, выплыть в один из этих тоннелей, наплевать на всё и будь что будет. Тот же страх, который до этого обуревал психолога, овладел женщиной. Она не испугалась Энрике с излучателем, а сейчас боялась. И не решалась сделать последний шаг.

— Перед смертью не надышишься, — сказала Гретта Сергеевна. Голос старой учительницы звучал непривычно жёстко. Гретта протянула руку и нажала кнопку. Створки шлюза медленно поползли в разные стороны. Она встала и вышла из рубки. Кто-то из мужчин помог Марте. И снова поползли минуты. Одна, другая, третья. Тринадцать человек неподвижно сидели в кают-компании и ждали, уставившись на небольшой экран камеры, которая давала изображение с трапов.

Их было шестеро. Высокие фигуры, облаченные в прозрачные скафандры. Несомненно, гуманоиды, но уж очень непохожие на людей. Мощный хитиновый панцирь, две пары фасеточных глаз, жвалы. Никакого видимого оружия у них не было, скорее всего, оно оставалось встроенным в скафандры, а сами костюмы поражали воображение. Летонит. Причем сплошной, не в виде вставок. Почти все ученые, будучи связанными с открытием новых миров (изучение которых во многом и определялось поиском этого самого летонита), знали, что это такое. Необычайно прочный материал, при должной обработке экранирующий вообще все. Их костюмы высокой защиты, являющиеся одним из последних земных достижений, с этим и рядом не стояли. Скафандров из летонита на «Чертополохе» не было, хотя вообще-то у землян они тоже существовали. Слишком дорогое удовольствие. Особенно после того, как пять лет назад при странных обстоятельствах накрылось последнее из известных восполняющихся месторождений минерала. Сейчас один такой скафандр стоил, как весь звездолёт.

Глядя на идущие по переходу фигуры, земляне невольно вспоминали подробности той истории. Она была настолько громкой, что оказалась на устах у всех, так или иначе связанных со Звёздным флотом. Да и несвязанных тоже. Навигатор включил гипердвижок, не уйдя с орбиты планеты. Шахту просто снесло остаточным выбросом гиперполя, протащив туда и обратно во времени. Людей спас бункер, его, как ни странно хватило, а планета со всем содержимым оказалась мёртвой. Потом геологи и другие исследователи установили, что на ней прошло не менее миллиона лет. Что гипер тесно связан со временем, точнее что время там нулевое и позволяет теоретически путешествовать в прошлое и будущее, знали всегда, последствия таких экспериментов во всей красе наглядно изучили впервые. Никто так и не смог понять, что заставило выдержанного и не склонного к психозам навигатора (впрочем, подобное можно было сказать про любого из них), совершить подобный поступок. Медицинский контроль и отбор ужесточили. Но больше такого не происходило. Пока Энрике не принялся во время прыжка вскрывать анабиозные ванны.

Костюмы протерианцев выпустили из себя тонкие антенны. Кажется, техника у них вполне работала, в отличие от землян. Что-то они искали, скоро стало понятно: людей. Один спустился в трюм, полюбовался на Энрике, затем начал подниматься наверх. Другие сразу двинулись на верхнюю палубу. Двое прошли в анабиозный отсек, разглядывая открывшуюся картину, двое в кают-компанию, неподвижно став у двери и уставившись на землян. Последний, руководствуясь, очевидно показанием этой своей антенны (скорее всего какого-то аналога земного биолокатора) прошествовал в медицинский отсек. Закрытая дверь в изолятор его остановила лишь на пару секунд. Протерианец поднял руку, с перчатки сорвалась вспышка, и дверь распахнулась. Жучки позволяли наблюдать происходящее. Чужой склонился над Лизой, словно в раздумье, а затем та же вспышка разрезала тело несчастной на несколько кусков. Пришелец действовал хладнокровно и аккуратно, словно тушу разделывал. Брызнула кровь, он уклонился, чтобы не испачкать костюм, и повернулся к выходу. Остальные тоже пошли к кают-компании.

— Все здесь, — сказал один из чужих. — Это хорошо.

Одной из особенностей гиперпрыжка являлось то, что любой язык воспринимался там, как не свой собственный, но почему-то известный. Хотя, можно было говорить и на родном или любом другом языке, но для этого следовало приложить специальные усилия. А по умолчанию люди в гиперпространстве говорили на одном языке. Сейчас земляне и так говорили на всеобщем, если не считать колонистов, а вот пришельцы из прошлого, проходя Лабиринт, совершенно на разных. Но почему-то прекрасно понимали друг друга. И переставали понимать, выйдя из Лабиринта. Современный язык им приходилось учить с помощью гипноза. Оказывается, эта аномалия распространялась не только на землян. Все прекрасно разобрали, что говорит протерианец.

Протерианец подошел к столику, на котором лежали листы бумаги. Ретро-блокноты были заготовлены, как один из способов делать записи непосредственно в гипере, если откажут даже старинные приборы.

— Какая древность, — голос его не выражал никаких эмоций, как и мимика. Возможно, земляне просто не умели пока читать и анализировать их.
— Это подойдет. Сейчас один из вас возьмет листок бумаги, опишет экспедицию и всё здесь случившееся, не упоминая нас. И напишет в конце, что земляне должны отказаться входить в гиперпространство, так как оно враждебно для людей и чем дальше, тем сильнее. Как можно более убедительно напишет. Распишитесь. Все. Это всё, что от вас требуется.

— И что, вы полагаете, что Земля, получив такую писульку, тут же прекратит все полеты? — в голосе Гретты Сергеевны, в отличие от чужого, эмоции были. Очевидная насмешка и скепсис.
— Это уже не ваше дело. Сделаете, что сказано, останетесь живы, — переговорщик снова замолчал, неподвижно застыв у двери.