Голосование пользователя

Речь Элдона столь правильная и логичная просто разбивалась о каменный взгляд старейшины. Казалось, идея мести с самопожертвованием слишком крепко укоренилась в нем, да и мысль о выживших не нашла никакого отклика, кроме как кривой и печальной ухмылки. Но вот когда Дорнин заговорило деньгах и наемникам, в голове Эйдрина явно что-то щелкнуло. Это было настолько всем очевидно, что не нужно было даже быть специалистом по психологии дворфов. Во-первых, глаза старейшины загорелись и уставились на жреца, во- вторых, все спокойствие бывалого воина слетело, и теперь перед ними стоял "ребенок, ждущий конфетку", ну и наконец вопрос:

- Дорнин, а как ты думаешь, сколько может запросить клан за такую помощь, а? Мне ведь не жалко, если сокровища целы. Я бы все отдал, чтобы их вынести и заплатить за месть. О, я прямо вижу, как ровный строй дворфов мнет эту нежить, этих змееподобных всех, кто принимал участие в этой бойне! - голос его настолько возрос к концу фразы, что последний слог заметался эхом от стен.

- Ты правильно сказал, человек, сейчас вырезать нападавших, даже если они уползут домой, единственное, что меня интересует. Я хочу убить всех, кто это организовал, я хочу убить их жен, детей, яйца и кладки или что там у них. Я хочу убить всех, кто продал им информацию о нас, кто помогал в нападении - всех. Я понимаю, что вам сложно понять, ведь ваш дом не вырезали под чистую без объявления войны.

- Конечно, нам сложно понять, ведь мы не просрали свой дом, свою семью и так далее, - совершенно внезапно сказал сбоку Пинто, и его лицо исказилось в презрительной усмешке. Учитывая, что до этого, он все время очень много для себя молчал, фраза оказалась совсем уж из ряда вон.

- Что ты сейчас сказал, ушастый!!!!? - глаза Эйдрина налились кровью, да и его телохранитель тут же схватился за секиру.
Ситуация моментально оказалась накалена до предела, и нужно было искать из нее выход.

Мариэль все-таки удалось разделать бедного дракона - правда, возникли сложности с транспортировкой эдакой массы чешуи, костей и ценных для алхимии вырезок плоти. В это же время остальные провели примитивные похоронные обряды, предав бедных гномов Вэймута земле. После краткого совещания, было принято решение возвратиться в Оакхурст и взять там повозку, чтобы нормально похоронить мертвых и транспортировать ценные останки Найтскела.

Возвращение в Оакхурст прошло без проишествий - разве что Питер обратил внимание на то, что останки, ранее лежащие в сгоревшем главном доме Вэймута, были убраны, а вдоль дороги появилось несколько свежих могил. На разграбленную ферму заходить не стали - но по аккуратно заколоченным воротам было видно, что и тут побывали люди.

В деревне героев с воодушевлением встретили. Известие о гибели всех пленников вызвало скорбь, в то время как то, что все ответственные за это мертвы, изрядно обрадовало местных. В последнее время у них было не так много поводов для радости. Тут же была снаряжена экспедиция для перезахоронения бедных гномов, а так же - для транспортировки того, что представляло интерес для продажи. Была заключена договоренность со старостой Оакхурста - такой товар сложно было транспортировать, поэтому герои договорились отдать определенный процент от прибыли, а доставку и поиск покупателя взяли бы на себя люди Оакхурста, которым все равно отправляться на ярмарку.

***

Прошло много лет. Дороги героев со временем начали расходиться. Первым покинул группу Хелик - используя приобретенные способности, он легко стал вождем одного из племени гоблинов и быстро начал усиливать его влияние. Под конец под началом чародея оказалась целая орда, претендующая уже не на жалкое название "племя", а, пожалуй, на "государство". Новообразованное государство гоблинов активно начало присоединять близлежащие территории.

Следом ушла Мариэль - голос в ее голове настойчиво звал ее в путь. Одну. Девушке пришлось побывать в давно заброшенном храме Асмодея на краю света и встрять в заварушку с демонами и дьяволами - воительница не сильно горела желанием быть пешкой в чужой игре. После того, как Мариэль удалось ненадолго превозмочь демоническую волю и разрубить проклятый алтарь этого храма - голоса пропали. Но, как подозревала девушка, не окончательно, а лишь на время. Непонятными лишь оставались планы Асмодея - ему зачем-то требовался драколич. Хорошо, что ему пришлось довольствоваться ничем.

Остальные разошлись вскоре после того, как их осталось трое. Винцент отправился в северные горы Неверварм - там, по слухам, жил старый волшебник, который в свое время тоже имел неосторожность связаться с Тьмой. Но не пропал, а научился подчинять ее себе и лучше контролировать направление темной магии. После долгих странствий и многочисленных сражений, колдун нашел его убежище - и убедился, что старик был уже несколько месяцев мертв. Но его многочисленные записи остались - и Винцент засел за них, надеясь обрести мудрость. Рецепты, заклинания, таинственные пророчества...

Нэйл вступил в один из древнейших орденов паладинов Империи - в орден Истинного света. Рвение юноши не осталось незамеченным - вскоре он уже командовал целым отрядом, постоянно делающим вылазки против наседающих на границы врагов Империи. Судьба снова занесла его в Оакхурст - на этот раз встревоженные крестьяне отписали в столицу, что в округе стали мелькать гоблины, хотя до сих пор обходилось без стычек. Откомандированный туда Нэйл с удивлением встретился с Хеликом - его новоявленная орда пробовала на прочность границу Империи. По старой памяти, дело было улажено мирно, и орда откатилась назад, углубляясь в Дикие земли и ставя их под свою руку. Паладин же возглавил отстроенную старую заставу - Император с опаской поглядывал на нового соседа.

Питер же был единственным, кто не оставил ремесло работника по найму. Заход в пару таверн - и вот бард возглавляет новую группу искателей приключений. В конце концов, в мире много не обшаренных подземелий и не вскрытых сундуков с добром. Именно группа Питера влезла в катакомбы под проклятой дварфийской крепостью Каратурак и даже все смогли уйти оттуда живыми и одним куском. Профессиональным интересом для барда стали драконы - благо, опыт уже был. На Каменном Зубе было найдено основное логово убитого Найтскела, что послужило неплохим стартовым капиталом для кампании по очистке Империи от крылатой угрозы - видные люди из столицы щедро платили Питеру за каждого убитого дракона. Именно поэтому новая группа вскоре стала известна как Драконья погибель.

Проблемы решались, но меньше их не становилось. Не просто так хобгоблины заручились поддержкой Найтскела. То была лишь первая пташка, гром грянул позднее...

Бард мчался вслед оркам, и даже заколол парочку не совсем расторопных. Удивительно все же, как у этих созданий развита дисциплина! Даже при паническом бегстве они умудрялись соблюдать строй - и выходило, что они вроде как и не бегут, а тактически отступают. Следом, слегка отставая, шел Оравер. Его секира сегодня напьется орочьей крови! Только вот бегают эти поганцы очень уж быстро, даже легконогий полуэльф не поспевает... А еще же надо колоть!
Пинто юежал к люку. Закрыть! И вдруг вспомнил. Раздери его девять преисподней, внутреннего засова нет! Бард попятился, равняясь с Оравером, и песня сменила тон. Теперь они двое представляли собой люк - ту преграду, о которую должен разбиться первый натиск, чтобы Дорнин увел остальных в безопасное - возможно безопасное - место.

Бард пел о битве эльфийского владыки древности. Впрочем, имя его на том старом наречии могло звучать и по-дворфски, а уточнять, что он был из перворожденных, сейчас вовсе и не требовалось, тем более, что король тот как раз основал подземный, потаенный город.
В генеральном сражении, которое навязали ему и его сородичам орки, он оказался запертым в ловушке, в гибельных топях, и отбивался он от полчищ орков и огненных демонов вместе со своей дружиной. Один за другим падали его воины, сраженные отравленными стрелами и пламенеющими кнутами. Наконец, орки, видя, что он один против них, решили взять его живьем. Он зарубил почти сотню - но орки повисли на его руках и ногах, не давая сражаться. И тогда он был спасен отрядом людей, окруживших его стеной копий, и выведших из битвы. А на месте побоища орки сложили курган из отрубленных голов, и подожгли его - а на следующую весну на его верхушке распустились белые цветы.

- Хорошо лежал, никого не трогал, нет, обобрали, притащили, уложили, и воскресили....
Опять он за свое... Оравер поморщился от столь бурных стенаний Пинто. Мог бы и поумнеть после смерти-то... Хотя, правильно говорят: горбатого могила исправит. Как бы ни смешно это звучало в данном случае.
- ...Закопали под кустом и дальше пошли!...
- Мы вообще-то так и сделали, - пробурчал дворф, хмуро посматривая на несколько позеленевшего Чизелли.
- ...Я думал, в этой компании я - самый большой идиот. И знаете что? Я ещё никогда так не ошибался!
- Да, у тебя появился достойный соперник, - Оравер начал обходной маневр, чтобы помочь Дорнину провести воспитательное мероприятие.

Маг на какое-то мгновение замер, переводя взгляд с надписи на Дорнина и обратно. Потом внезапно схватил дворфа за ворот доспеха и начал трясти, причем даже несмотря на то, что часть его лица была скрыта платком - выражение паники было довольно четко видно.
- Да потому что вся эта нежить - это те, кто умер неподалеку! - если начало фразы было более менее спокойным, то под конец он перешел на панический крик, которым и продолжил потом вещать. Соответственно и сильнее начинал трясти дворфа, ну, по крайней мере пытался.
- Каждый кто умирает, неважно как, становится заложником этого артефакта! Нужно освободить Пинто! После этого разрушить, иначе тот красный маг, если его получит - к племени орков получит орду нежити самых разных типов!
Удивительно, но за столь короткое время криков, он сорвал голос - настолько сильно орал, и под конец он уже больше хрипел, нежели кричал.

Висящая паутина заметно смазывала обзор и без того не большой, свет фонаря оседал на ней, словно брызги воды, не пытаясь проникнуть дальше. Оравер, шедший впереди, сбивал паутину топором, потому что мало ли кто под доспех заберется. Пройдя вперед несколько минут, группа увидела два поворота от основного, один направо- другой налево. Этот своеобразный перекресток узкого коридора был освещен теплым желтым светом с правой стороны.

Тихонько заглянув за угол, Оравер увидел небольшое помещение с алтарем из каменной зубастой головы, которая будто бы дула на плиту лежащую перед ней. Без сомнений каменное изваяние, подсвеченное двумя желтыми кристаллами в стене, принадлежало оркоподобным. Над головой кривыми рунами была выведена надпись, которая большинству была непонятной.

По левую руку помещение было темным, на стене торчали несколько штырей и больше ничего интересного не было. Пыль и паутина покрывала все, включая штыри, ровным слоем.

Скелеты начали бой, а снаружи раздался лязг вперемешку с дворфской руганью. "Ага, доспех к земле тянет.. Ой, мамочки, ну я и идиот! Надо было сразу так сделать!" Из немногого, чему научила его мать, Пинто запомнил то ли молитву, то ли наговор - чтобы на расстоянии двигать предметы. Рычаг как раз подходил, чтоб его сдвинуть - и наверняка открывал дверь. Оставалось надеяться, что механизм не безнадежно поврежден бардом ранее.. Пинто решил не сражаться со скелетом, обогнул Курта по дуге, и стал молиться, произнося странные эльфийские слова, и представляя, как рычаг сдвинулся с места:

"Сила течёт во мне, и я един с силой... Сила течёт во мне, и я един с силой..."

Чёрная полоса в жизни Хелика сменилась белой. Только он валялся на полу пещеры и подыхал от страшных ран, и вдруг он воспрянул и обрушил весь гнев на врагов. Вышло просто здорово, гоблин радостно засмеялся, размечтавшись, что теперь уж никаких преград к его триумфу не существует. Паука одним махом уложил, ещё двух кобольдов покалечил. Здорово же. И это гоблин ещё не набрал лучшей формы.

Хелик задумчиво вертел в когтистой ручонке кинжал, задумывая новую пакость. Взгляд его метался от одного врага к другому. Кому-то из них в этот день не повезло больше чем остальным, кому-то придётся вкусить всей мощи тёмной энергии, которую обильно извергал гоблин. Выбор пал на вожака кобольдов, уж больно рожа его Хелику не нравилась.

- Сейчас ты познакомишься с моим маленьким другом, - угрожающе выкрикнул кобольд, пробуждая ярость своего тёмного попутчика.

- Конечно нет, - наблюдая за грациозно гарцующей лошадью Вардена, задумчиво ответил отец. – Турнирные копья деревянные и разлетаются в щепки при первом ударе, а их оружие специально зачаровал перед турниром Октавиан.
Итан первым неторопливо выехал на исходную позицию на одном конце поля – теперь его внимание было целиком и полностью сосредоточено на противнике. В одночасье рыцарь преобразился из самоуверенного и насмешливого любимца толпы в серьёзного бойца, целиком и полностью поглощённого поединком.
Сир Адриан на своём могучем гнедом скакуне тоже своевременно оказался на месте – роскошный плюмаж иссиня-чёрной волной развевался за ним на сильном ветру. Теперь, когда лицо дяди Абигейл скрывало решётчатое забрало, он ещё сильнее походил на злобного тёмного рыцаря из старых легенд.
В глазах моментально забывшего о своих страхах и обидах Тристана плескался детский восторг – в мыслях юного принца его герой действительно готовился схлестнуться в неравной схватке с тёмными силами.
- Если кого-то из них выбьют из седла, то выбивший получает бонусные очки, - спокойно продолжал тем временем объяснять правила Роберт. – А бой продолжается уже на земле.
Оливер с удивлением посмотрел на ленточку на своём плече – сперва мальчик повернулся в сторону сидящей рядом с ним леди и лишь затем, сообразив, с улыбкой обернулся и взглянул на Сабеллу.
Герольд поспешил ретироваться с центра ристалища. Оказавшись за пределами потенциально опасной зоны, он снял с пояса внушительный рог и, набрав полные лёгкие воздуха, громогласно в него протрубил. На несколько секунд уши заложило от низкого гула. Вертран, взглянув сперва на короля, а после на Беллу, одними губами попытался передать фразу «Поговорим позже» и указал кивком на арену.

Рыцари почти одновременно пришпорили лошадей и, выставив перед собой копья, устремились навстречу друг другу. Трибуны затаили дыхание в ожидании грядущей развязки. Могучий сир Адриан мчался на алого рыцаря подобно скале или ужасающей тёмной грозовой туче – огромный и мрачный, на фоне грациозного Вардена он казался каким-то мифическим великаном.
Тем удивительнее оказался тот факт, что после оглушительного треска ломающихся копий именно Итан остался в седле, а Адриан проехал несколько метров спиной по песку, зацепившись левой ногой за стремя испуганной лошади. Наконечник копья Вардена угодил Мортегану точно в нагрудник, в то время как копьё последнего лишь вскользь прошло по треугольному щиту алого рыцаря.
Лошадь сира Итана победоносно встала на дыбы с оглушительным ржанием, в то время как он сам умудрялся каким-то чудом оставаться в седле. Он отшвырнул в сторону теперь уже бесполезный обломок копья и, высвободившись из плена стремян, легко спрыгнул на песок королевской арены.

Восторженный гул толпы нарастал – краем глаза Белла видела, как Тристан, не выдержав, начал невольно хлопать в ладоши.
Сир Адриан поднимался на ноги медленно и с трудом. Тяжёлый доспех изрядно ограничивал мобильность рыцаря, значительно затрудняя даже такие простые манёвры. Итану пришлось некоторое время великодушно ожидать в отдалении, наблюдая за потугами оппонента всё с той же спокойной усмешкой.
Роскошный плюмаж Мортегана выглядел жалко после близкого контакта с песком – сам рыцарь в бешенстве сорвал с себя шлем и лишь после этого со свистом высвободил меч из ножен. Щит с белой лилией так и остался лежать в отдалении на земле. Адриан, тяжело дыша, решительно двинулся навстречу смиренно ожидавшему его красному рыцарю.
Приблизившись, он сходу яростно замахнулся клинком, вынуждая Вардена отступить и парировать. Мортеган наступал с каким-то злобным ожесточением, обрушивая на любимца толпы удар за ударом, словно мстя таким образом за недавнее унижение. Казалось, что сир Итан противостояние неумолимо проигрывает – он лишь отражал сокрушительные атаки своего оппонента, продолжая неуклонно отступать шаг за шагом. На алом щите рыцаря проступали заметные вмятины, а Адриан будто бы и вовсе не поддавался усталости. Он тяжело дышал, по лбу и щекам Мортегана градом катился пот, но он не сдавался, вкладывая все силы в единственную бесконечную серию беспощадных атак.

Вернулся посланный Анной за цветком королевский гвардеец. В его руках оказалась одинокая синяя роза – изумительной красоты прекрасный цветок, растущий, по слухам, исключительно в горных долинах Аркадии.
И без того изрядно затянувшийся поединок всё-таки приближался к своему завершению – окончательно выбившийся из сил сир Адриан в очередной раз обрушил непростительно медлительную атаку на щит, после чего Варден блестящим пируэтом выбил из рук Мортегана оружие. Алый рыцарь приставил кончик клинка к горлу поверженного противника и, позволив тому осознать поражение, вернул в ножны свой удивительный карминовый меч.
- Надо же, - хмыкнула королева, наблюдая за тем, как Адриан понуро поднимает с песка собственное оружие.
Она с улыбкой протянула нежную синюю розу Сабелле, а отец подбодрил принцессу лёгким хлопком. Сир Итан остановился перед королевским помостом и, в то время как герольд громогласно объявлял победителя, склонил голову в лёгком поклоне.

Хелику было чрезвычайно сложно выходить из состояния боевого транса, в котором всё его естество было подчинено желанию рвать, рубить, кромсать, сжигать и пронзать врагов, когда не он сам, а некая мистическая сущность огромной силы контролировала его хрупкое тельце. И вот, когда все враги скоропостижно скончались, звон мечей и крики умирающих уж стихли, гоблин мучился тем, что не мог вернуться в обычное, повседневное состояние, когда он был просто хитрым лентяем, умело уклоняющимся от любой работы, требующей от него маломальских усилий. Даже в карауле, когда требовалось в расслабленной позе молча пялиться в одну точку, Хелик не мог найти себе места - всё ёрзал на месте, устраивал короткие перебежки, делал приседания, пускал магические искры из кончиков пальцев, в общем делал всё, что хоть как-то выплеснуть переполнявшую его энергию.

Призыв командира пускать кровь новой порции врагов Хелик воспринял с воодушевлением, не стал даже возмущаться использованному Хорем определению "зеленожопые гадёныши". Но в дальний угол чердака своей памяти гоблин, конечно же, отложил мысль о том, что Питер - грязный расист.

Победа.

Поднимает Деметра голову, на небо смотрит. Наблюдают за Иройскими играми боги из Никса. Пристальнее всех, конечно, всматривается в тройку победителей Ирой, в честь которого зовётся турнир. Но вместе с ним там должен присутствовать ещё Керан.
Привело её сюда данной им ей прозрение. Заставило оно уйти из Декатии на поиски товарищей. Велело действовать изо всех сил, чтобы наступило предначертанное им будущее. И вот — победа.

Оглушает гул толпы, громко кричат люди, встающие со своих мест. Стягивает кожаные ремни с руки Деметра и роняет блестящий бронзовый щит на песок. Говорит слова молитвы, излечивающие её раны, а затем и раны Лиллаи и Могзи. Сражались Новые Финалисты хорошо, однако не им прозрение пророчило победу.
Остаётся сделать немного. Деметра — скульптор, её руки призваны вытачивать из камня форму, а не выбивать из противников дух. Гацван и Солон могут купаться в лучах славы, однако Деметре ещё предстоит работа.
Вырастет в центре Колофона гигантская скульптура, будет изображать она победителей Иройских игр. Каждый получится будто живым, но застывшим на мгновение, которое продлится вечность. Все мельчайшие детали будут переданы, вырезаны сильной рукой волшебницы. Тогда-то исполнится прозрение полностью.

Устало улыбается Деметра. Победа.

Хелик разлепил глаза, поглядел на синее небо над головой, решил, что ещё слишком рано просыпаться, перевернулся на бок и прикрыл глаза. Какие-то странные ему в последнее время сны снились: что он как дурак к группе людей прибился, ходил с ними по всюду, строил из себя какого-то искателя приключений, потом дрался с кобольдами, его там чуть было не убили. Эх, чего только не приснится. Гоблин сладко улыбнулся, радуясь тому, что он сейчас далеко от людей, всяческих битв и прочих неприятностей.

- Живой там, Хелик? Смотри мне, - раздался голос злобной сучки из его сна.

Гоблин удивлённо раскрыл глаза, перевернулся, огляделся кругом. Дрянь! Это был не сон. А он вовсе не спит у входа в родную пещеру, а валяется в грязи, весть нашпигованный стрелами как ёж иголками. Лицо Хелика приобрело самый несчастный вид, вечно задранный вверх нос грустно повис, улыбка растворилась. Гоблин оглядел свою курточку, которая была теперь уже совершенно безнадёжно испорчена - всю её придётся латать от дыр, а уж сколько придётся выложить за чистку от кровавых пятен.

- Да, уж, спасибо, - ответил Хелик, а стоило Мариэль повернуться к нему спиной, как гоблин скривил в её сторону злобную гримасу, высунул язык и показал ей неприличный жест.

Кажется, бой был окончен. Враги разбиты или бежали. Все кроме гоблина пережили сражение своими силами. Вот не мог кто-нибудь из них свалиться из товарищеской солидарности, неужели это так трудно? Расстроенный гоблин стал слоняться по месту, где разыгралось жестокое побоище, в качестве трофея, пока никто на него не смотрел, сунул за пазуху дохлую крысу, потом подумал, и прихватил ещё одну.

- Чего тут у тебя? - спросил Хелик, которого ковыляние по ферме довело до места, где Питер Хейн собирался пытать . - О, это дело. Я сейчас помогу.

И Хелик решил применить к кобольдам старинную гоблинскую пытку, которая по меркам людей могла показаться совершенно бесчеловечной. Для начала он стал лицом к лицу с кобольдом, зафиксировал ему голову так, чтобы пленный не мог отвести от него взгляд, а после оттянул пальцем одной руки своё нижнее веко, а пальцем правой стал ритмично надавливать на глазное яблоко.

- Я могу продолжать так долго! - угрожающе произнёс гоблин. - Отвечай моему другу, если хочешь, чтобы это прекратилось.

Как это часто бывает, обратная дорога заняла значительно меньше времени. Может быть это было связано с тем, что на этот раз отряд возвращался домой, а может дело было в том, что теперь не надо было отвлекаться на поиски, сначала кельдонита, а потом мальчика. В общем, путь к родным пенатам прошел без приключений. Если, конечно, не считать таковым встречу, оказанную путешественникам жителями Кауниза.

Сказать, что прием был теплым, значит не сказать ничего. Встречать спасителей Антора вышло, без сомнения, все население деревни от мала до велика. Членов спасательной экспедиции, специально отправившейся из Келгена на поиски мальчика (а практически все жители деревни считали именно так), засыпали цветами, одаривали улыбками и всячески благодарили. О серьезности поразившего Антора недуга знали только родители и староста, да и те пока предпочитали об этом не задумываться, радуясь возвращению потерявшегося ребенка.

Затем празднование плавно перешло в застолье, сменившееся песнями и плясками. Так что желающим удалось не только наесться, что говорится, «от пуза», но и снять накопившуюся усталость, выводя раскатистые рулады, соревнуясь с местными соловьями, или выделывая хитроумные па в каком-нибудь танце.

Не остался обделен вниманием деревенских жителей и Пернатик. Особенно он приглянулся местной детворе, прямо-таки облепившей невиданного зверя. Дети от чистого сердца угощали совомедведя фруктами и ягодами и искренне удивлялись, отчего тот отказывался от таких вкусных леденцов. Впрочем, не только дети – Джереми сам видел, как одна бабушка пытались накормить Пернатика тыквенными оладушками, суя их ему прямо в клюв и приговаривая: «Да ты только попробуй, дурашка! Смотри, какие пышные удались!»

Но, все когда-нибудь заканчивается, закончился и деревенский праздник. На следующий день, хорошенько выспавшись, отряд Лорензо отправился обратно в Келген. С собой герои Кауниза несли многочисленные подарки, среди которых можно было выделить красивый амулет на золотой цепочке, бутыль местного вина, чей превосходный вкус удалось оценить на празднике, и невысокие сапоги из зеленой кожи. Их смеясь поднесли Фаргариму уже перед самым выходом из деревни. И кто только им рассказал про подводные подвиги дворфа? Уж не сам ли поделился?

Винцент заметил как гоблин неловко раскладывался и забирался к столу. Он сел совсем рядом с ним. Колдун немного отодвинулся. Тут гоблин шепнул ему про руины и пещеры. Винцент обернулся от мэра и посмотрел на гоблина. На лице молодого колдуна отобразились смешанные чуства - но в основном неприязнь.
Тут молодой колдун вспомнил старого Ай'Гоны - кобольда-раба, которого его отец как-то выиграл в карты. Старик кобольд, неважно говоривший на общем, был чем-то вроде гувернера для маленького Винцента. Много чему он конечно не научил будущего колдуна, но рассказывал достаточно интересных историй и сказок, с ним у Винцента связано множество приятных воспоминаний. Они вместе с соседскими пацанами часто дразнили старого кобольда: "Старый хрыч Айгоны вновь наделал в штаны!", "Айгоны, Айгоны, твои носки опять грязны!", (носки он не носил и в штаны конечно же не делал). И всё в таком духе. Смирившийся со своей судьбой добродушный старик с шуткой относился к детям.
Старый кобольд никогда не ел вместе с семьёй, Винцент однажды понял что вообще никогда не видел как тот питается. Но как-то раз был какой-то праздник у селян и вместе с тем день рождения у старика Ай'Гоны. Сурового к кобольду отца не было дома, и мягкая душой эльфийка-мать разрешила сесть Ай'Гоны вместе со всеми обедать за стол. Кажется был даже какой-то праздничный пирог. И Винцент вспомнил, что Ай'Гоны тогда точно так же как этот гоблин сейчас, рядом с ним, Винцентом, клал какую-то соломенную подушку и устраивался на ней за столом.
Это навело колдуна на мысль о том, что далеко не все гоблины и кобольды плохие, и среди людей встречаются злодеи.
Винцент гораздо дольше чем полагалось смотрел на гоблина, когда у него перед глазами проносились все эти воспоминания и мысли. "Так... Руины и пещеры... Зачем?.. А, точно, кажется я как-то читал в одной из монастырских книг про то что кобольды могут селится в этих самых руинах и пещерах..." - на какое-то мгновение промелькнуло в голове колдуна и он передал вопрос мэру.
***
Новые друзья колдуна тем временем уже брали в оборот бедного мэра. Это показалось чересчур Винценту, но он подумал что лучше не встревать в разговор, чтобы не огорчать своих союзников.
"Раз уж они это делают, значит так надо..." - подумал Винцент и состроив немного недовольное и даже чуть виноватое лицо, принялся за еду.
"Когда я уходил в академию, кажется Ай'Гоны ещё был жив..." - тут немного некстати колдуна поглотили воспоминания, о себе напомнил давнишний голод, и Винцент уткнулся в принесенную еду, позволив вести разговор напарникам.

Долгих путешествий Хелик не любил. На его коротких кривых ножках трудно было угнаться за высокими спутниками. А стоило гоблину приложить для этого усилия, как он начинал возмущаться, жаловаться и изображать валящегося с ног от усталости. Искусство пантомимы Хелик ещё не освоил в полной мере, и разжалобить спутников настолько, чтобы один из них согласился нести его на закорках у хитреца не вышло. За это он почти всю дорогу отыгрывался на их нервах, заводя многочасовые монологи о бесцельности их нынешнего путешествия.

Но вот острый нюх гоблина уловил запах свежего навоза, а это означало, что человеческое поселение или хотя бы ферма где-то поблизости. Хелик тотчас же радостно замурлыкал себе под нос одному ему известную мелодию и стал, напрягая взор, высматривать вдали место, где он сможет хорошенько отдохнуть с дороги. Мгновенно позабыл гоблин, что ещё минуту назад старательно изображал умирающего, и теперь резво семенил впереди отряда. О том, какие неприятности ждут гоблина в селении людей, Хелик давно перестал беспокоиться. Во-первых, он верил в магическую силу своего языка, а во-вторых, с ним были надёжные товарищи, которые, как ему думалось, не оставят его на растерзание толпе немытых крестьян.

Увидев небольшое селение, Хелик воодушевился. Большое каменное здание так и манило его, общая ему долгожданные комфорт и уют. Подходя ближе, гоблин залюбовался вывеской с изображением дракона.

- Блестящая, должен признать, работа, - прокомментировал он увиденное, вовсе не затевая разговор со спутниками, а лишь озвучивая свои мысли вслух. - Сила и злоба этого спящего чудовища так и веют с картины. Будто дракон сейчас проснётся и изрыгнёт на нас поток смертоносной кислоты. Брр… Аж, мурашки по коже. Желаю непременно познакомиться с автором сего шедевра и заказать ему портрет.

Впрочем, Хелик тут же отвлёкся на происходящее у статуи Пелора. С живым интересом и застывшей на физиономии зубастой улыбкой он наблюдал за конфликтом двух стариков, решивших выяснять свои отношения прилюдно. Разрешилась ситуация до обидного быстро. Но любопытство гоблина было уже не унять. Нисколько не скрывая свой непривычный для человеческого взора вид, гоблин двинулся навстречу бородачу, принимая самый свой безобидный вид. На полпути он передумал и, быстренько отбежав назад, говорил уже из-за спины Мариэль.

- Глубокоуважаемый господин, а что тут у вас интересно происходит? - спросил Хелик у человека. - Проблемы какие-то?

Когда смертные спят и грезят в Теросе, говорят, что они отправляются в Никс, землю снов и обиталище богов. Когда боги появляются перед смертными, ночное небо Никса причудливо вплетается в их физическую форму, а их дары, в свою очередь, выдают свое неземное происхождение.



Тысячелетиями таков был порядок вещей. Он был нарушен ритаулами Ксенага, позволившими ему присоединиться к Пантеону, но Ксенаг был уничтожен, и баланс восстановился. Теперь все, вроде как в порядке, и Никс отделен от Тероса, только все чаще в сны проникают кошмары. Что это? Связано ли это как-то с новым некрополисом? Арсей провел рассследование и обнаружил крайне интересные факты. Иретис был уничтожен и разграблен под началом короля леонинцев Бримаза. Что-то странное было в этом нападении, как и странное было в том, с каким отвращением Кедарик относился к волосатым гуманоидам. Как будто специально кто-то провел хитрые махинациии, включающие в себя подмен писем и подлоги. Но детали уже были скрыты, и пришедшие Возвращенные единовластно хозяйничали в Иретисе.

Керлас же снова стоял перед очередным Богом, обращая к нему свой вопрос. Да, слепец, но такие вещи на Теросе крайне непостоянны. Зато к барду возвращалось понимание, что не властны Боги лишить его возможности использовать ту сущность, которой пропитаны наши миры, ману. Но это не делает Богов менее опасными, да и, впрочем, менее нужными Теросу. Будучи участником героического приключения, Керлас был одним из тех немногих, кто отчетливо понимал, сколь хрупок баланс миров, и как могут быть важны Боги, предстань перед Теросом очередная угроза.

- Твой приятель... он подобрался слишком быстро к моему полису...

Вы ожидали что-то такое услышать от Бога Обмана? В таком случае, вы плохо думаете о Фенаксе. Да, Фенакс теперь признавался новым хозяином некрополиса Иретиса. Да, он не мог не знать, что Ериас отбил товары прямо у самой границы города. И да, Керласу тоже было известно о случившемся. Но иными были слова Фенакса...

- Я ждал тебя, сказитель, - заговорил Бог, - ждал раньше, но жду и сейчас. Ты был неосторожен во время испытания, и я мог бы убить тебя еще тогда, но зачем мне это, когда есть куда более интересные возможности? Ты потерял веру в Богов, потерял веру в справедливость, но если кто может тебе помочь, так это я. Когда-то ты был служителем Нилеи, и освоил ту ману, что питает леса. На смену пришел Ирой, и красная и белая также открылись тебе. Ты знаешь, что осталось. Ты знаешь, что можешь двинуться по этому пути и сам, но у тебя мало сил, а зачем сопротивляться помощи, когда она здесь рядом.

- Я не говорю тебе становиться моим Чемпионом, - продолжал Фенакс, - но проведи год, служа в нашем храме, и за это время пройдет твой недуг, а перед тобой окончательно откроются все тайны мирознания и все его пять начал. А, возможно, после этого ты и сделаешь свой выбор.

Речи Фенакса текли сладкой рекой, и Керлас понемногу ощущал, что сопротивляться, по большому счету, незачем. В конце концов, он ничего не теряет. Измученный, проклятый, слепой бард, потерявший веру, чего еще он может лишиться?



Ериас же в очередной раз возвратился домой с победой. И мало того, выступил в роли настоящего философа, хоть и непривычно ему далась роль рассказчика о небесных сущностях. Кто знает, какой отпечаток оставят эти знания на Теросе. Не они ли виноваты в начинающемся Смешении? А, может, быть, люди потолкуют, а потом все вернется на круги своя, потому что там приятно и спокойно знать, что наверху есть кто-то большой, принимающий за тебя все решения, и это вовсе не идея, а реальность.

И только отдельные смельчаки готовы по зову сердца покинуть родной дом, перешагнуть все запреты, бросить вызов великому и, если повезет, то рано или поздно сравниться с Богами!

Ериас тонул в темноте. Она, подобно чересчур густой, вязкой жидкости, неспешно обволакивала его, будто зная, что воину-магу никуда от неё не убежать. Казалось, будто она обладала разумом и насмешливо следила за его действиями. Ериас пытался удержаться на поверхности, он пытался выскользнуть из её хвата с помощью заклинаний, но у него ничего не выходило. От темноты просто некуда было деться в мире, где присутствовали лишь она одна и её пленник.
Ериас продолжал барахтаться, надеясь углядеть хотя бы одну лучинку света, которая приободрила бы его и дала бы новые силы сопротивляться чему-то неведомому. Но вместо этого он ощутил, как к нему протянулись со всех сторон щупальца - чёрные, сотканные из тьмы, но бывшие гораздо плотнее её - и, прикоснувшись, стали выпивать его жизненные соки. С каждой секундой Ериас всё больше слабел, всё сложнее ему становилось сопротивляться темноте. Она окончательно сомкнулась над его головой, знаменуя этим свою победу.
Нечем дышать. Ериас поднял руку над собой, пытаясь за что-либо ухватиться, но пальцы его не могли ничего нащупать. Герой Тероса начал задыхаться…

Он проснулся, судорожно вздыхая. Его тело было всё в поту. Рука поднята, ладонь сжата в кулак, будто ухватилась за несуществующую ветку.
Кошмар. Очередной.

Ериас тихо встал, стараясь не будить свою беременную жену, и отправился бродить по дому. Сердце бешено колотилось.
Это началось с ним некоторое время после того, как отряд героев выбрался из Никса. Чем больше он тренировался в смешении цветов маны, тем чаще его стали посещать кошмары… И тем ярче они были, тем правдоподобнее казались, как бы их логика не противоречила логике реального мира. Однако Ериас не бросал тренировки.
Ему казалось, что если он сможет полностью освоить все цвета и уравновесить их, кошмары, возникшие, наверно, как побочный эффект от присутствия в теле чуждых цветов, исчезнут. Но пока до гармонии цветов ему было далеко.

Так до самого утра он и не ложился спать. Присел в укромном уголке, зажёг свечу, налил в чарку вина и стал читать философское сочинение одного из своих старых мелетидских друзей.
Когда поднимающееся солнце возвестило о начале нового дня, в входную дверь постучали. За ней оказался весь взмыленный, вспотевший человек, в котором Ериас с трудом узнал одного из нанятых им работников каравана. Загвоздка была в том, что караван сейчас должен был из Иретиса направляться в Сетессу или уже быть там, но никак не вернуться в Мелетиду. Значит, произошло что-то неладное.
— Караван… Иретис… — выдыхал мужчина.
Ериас впустил его в дом, напоил вином и только после узнал от него, что Иретис стал Некрополисом и караван со всеми товарами был брошен недалеко от него.
— Скверно, — вздохнул воин-маг, вспоминая Кедарика, короля новообразованного Полиса, чьё письмо он передал его жене Клитессе.
____________________

— Я не хочу, чтобы ты туда уходил! Там опасно! — воскликнула Ксения.
— Там всего-навсего Возвращённые. Сколько бы их ни было, они не предоставляют для меня опасности, — возразил ей Ериас. — Они не сравнятся ни с драконом Пирфора, ни с гидрой Поликраном, ни даже с Возвращёнными минотаврами Могия.
— Их ты победил вместе со своими товарищами, а сейчас ты отправляешься в одиночку!
— Вообще-то, с отрядом людей, но в целом сражаться при необходимости собираюсь я один.
— О чём я и говорю.
— Не бойся за меня, Ксения. Я же не внутрь Некрополиса хочу забраться. А просто забрать оставленные возле Иретиса товары, — Ериас чмокнул взволнованную супругу. — К тому же я неуязвим, в деле защиты мне нет равных. Постараюсь вернуться быстро.
— Одни волнения от тебя, упрямый чемпион Мелетиды, — она стукнула его кулачком в плечо. — Я из-за тебя так поседею раньше срока.
— Не спеши седеть, нам ещё детей воспитывать, — усмехнулся воин-маг. — А если они пойдут в меня, а они точно пойдут в меня, то…
____________________

— Они могут казаться страшными, но на самом деле ничего страшного в них нет. Не нужно проявлять к ним жалости или боятся их, — наставлял Ериас свой отряд. Сейчас они были недалеко от Иретиса и готовились спасти товары брошенного каравана. — Но стоит учесть, что они не чувствуют усталости и боли. Самый надёжный способ убить их — сжечь. Держите круговую оборону, сквозь строй копий им не пробиться, а я буду расчищать путь. Не стесняйтесь подрезать ноги и отрубать руки. Масло я приберёг как раз для того, чтобы вы могли обливать им их и поджигать, но пользуйтесь им осторожно. Если что, кричите. Если со мной что-то случится или я крикну вам бежать, бегите.

Отряд Ериаса был сравнительно невелик по сравнению с предположительным количеством Возвращённых Иретиса: всего тридцать человек. Они прибыли к Некрополису с дополнительными повозками. Шестеро людей останутся стеречь повозки, двадцать четыре вместе с парой буйволов пойдут за Ериасом, вооружённые и готовые ко всему.

— Верьте в свои силы и в меня. Возвращённые не смогут как-либо серьёзно меня ранить или вообще попасть по мне. А теперь пошли! — вскочив на ноги, Ериас побежал вперёд, закрепляя на руке щит и материализуя в руке скимитар.
____________________

— Я вернулся! — сообщил Ериас, входя в дом, однако ответом ему была тишина. Никого там не оказалось.
Вернуть товары, брошенные у Иретиса, ему удалось. Дальше он довёл караван до Сетессы и на лошади помчался один в Мелетиду.
— Ау? — вопросительно изогнув бровь, он оглядывал пустые комнаты.
Ну и где, спрашивается, Ксения, где родители? Где в конце концов Эйолос, который уж точно должен был встречать хозяина у порога?

Пропавшие обнаружились через пару часов, когда вернулись с прогулки и застали Ериаса спящим в кресле. На столе рядом были свалены подарки из Сетессы, а также медовые соты Бакуса, обёрнутые пергаментной бумагой и холщовой тканью и спрятанные в чистый мешок. Ксения тихонько фыркнула, созерцая представшую ей картину.
____________________

– Боги – это идейные категории, обретшие могущественную оболочку, имеющую сознание. Они являются отражением нас, как мы – отражением их. Именно наша вера в них даёт им такую силу, — рассказывал Ериас. Он пришёл в Декатию поболтать с студентами и преподавателями да взять в библиотеке пару магических фолиантов на изучение, а оказался вдруг читающим лекцию и окружённым толпой людей. — А они в свою очередь делятся частичкой своих сил и маны с нами, если мы поклоняемся и служим им, верим в них. Но это не единственный способ колдовать, как считалось ранее. Можно пробудить в себе силу тренировками. Можно впитать ману разных цветов и научиться манипулировать ей без опоры на ману, даруемую богами. Возможно есть и другие способы, но их ещё предстоит открыть. Поймите, я совершенно не теоретик и, хоть учился здесь, ни хрена не смогу облечь всё, что я сейчас говорю, в законы и формулы. С этим лучше справится мой товарищ Арсей, оракул Круфикса, а я лишь могу показать, что владею уже не только белым и синим цветами, как раньше.

Вопросов ему задали много.

— Конечно, то, что я сказал про богов, требует осмысления. Да, могут появиться новые боги. Собственно, это недавно и произошло, появился путём обмана и интриг новый бог Ксенаг и мы его убили с помощью Дара Богов, оружия выкованного Пирфором и присвоенного, а в конце и уничтоженного, Гелиодом. Да, это произошло в Никсе. Нет, я не буду ничего о нём рассказывать, потому что просто так о нём не расскажешь. Ну, кроме того, что, чтобы туда пройти, нужно преодолеть испытания богов. Тот, кто не справится с испытанием, навлечёт на себя проклятие. Мой друг Керлас, к примеру, получил на свою голову проклятье Фенакса.
Касательно веры: верить можно не только в богов, верить можно и в самих себя, в свои силы. Я считаю, нашей человеческой силы воли достаточно, чтобы открыть в себе новые способности.
На этом я, пожалуй, закончу, а то горло у меня с непривычки раз десять пересохло. Мне привычнее, не помня себя и крича всякую ерунду в пылу битвы, ввязываться в ближний бой, чем что-то рассказывать большой аудитории. Кха, надеюсь на ваше понимание.

Помимо экстремальной сухости в горле, у Ериаса ещё и язык заплетался от такой многословной неподготовленной речи. Это легко преподавателям Декатии из года в год рассказывать одно и то же и лишь изредка говорить что-то новое для себя.
____________________

— Ну-ка… Лови! — Ериас кинул палку, и Эйо ринулся за ней.

Безумно приятно было снять сандалии и босым пройтись по песчаному берегу вместе с женой и с собакой вечером. Склоняющееся солнце окрашивало небеса в оранжевые, а затем и розовато-алые цвета. Шум морского прибоя и крики вечно голодных чаек дополняли картину.

— А теперь… Снова лови! — Ериас сделал обманное движение: напоказ выбросил вперёд руку, будто собираясь кинуть принесённую Эйо палку, а на деле быстро спрятал её за спину. Пёс тут же повернул голову в ту сторону, куда должна была полететь палка. Но она туда не полетела! Эйолос повернул голову обратно, посмотрел на своего хозяина весьма выразительным, красноречивым взглядом и даже не сдвинулся с места.
— Мне кажется, я выучила собачий язык и теперь понимаю, что он хочет тебе сказать… — тихо начала Ксения, — И я схожусь с ним во мнениях!
Ериас всё же кинул палку, и Эйо, довольный таким поворотом событий, помчался за ней.
— Что я самый замечательный в Теросе хозяин?
— Ну-у-у, — протянула беременная супруга, — если переводить на твой язык, наверно, да. Если говорить по-нормальному, то значение будет "слегка" иным.
Ериас хмыкнул.

— Скажи, ты ведь не будешь больше так срываться и мчаться прямо в объятия опасности? — спросила вдруг Ксения.
— Если то потребуется, я… — начал было говорить воин-маг.
— Я не хочу оставаться одной! — перебила она его. — Мне же страшно! И за тебя, и за себя, и за него… — Ксения положила руку на живот. — Прояви хотя бы каплю отцовской ответственности!
Ериас вздохнул. Задумался, смотря на волны. Ответил, подбирая слова.
— Я сейчас здесь нахожусь благодаря ней и любви к тебе. Я буду защищать тебя и своего ребёнка и буду находиться рядом столько, сколько потребуется. Но… Мир меняется, уже нельзя оставаться на одном месте и надеяться на то, что опасность с другого конца Тероса не постучится вскоре к тебе. И в моих силах не допустить этого. Я знаю, что ты волнуешься обо мне и вообще обо всём, и потому стараюсь быть рядом, несмотря на то, что сердце изнывает от тоски по геройству. Я уже не срываюсь и мчусь в объятия опасности с ветром в голове, я совершаю аккуратные вылазки и тут же мчусь обратно к тебе. А о каком-нибудь многодневном, как прежде, походе я вообще не думаю!

Эйо притащил палку, Ериас схватился за неё и бросил снова. Ксения ничего не ответила, промолчала, положив голову ему на плечо и впитывая душой его ответ. Он её приобнял за плечи и тоже замолчал.

Иретис. Странное место. Эти люди окружили свой город огромными стенами, будто боятся нападения. Но кого? Неужели леонинцев? Ериас не мог поверить, что их пушистые друзья могут допустить такое. Появление каравана крайне приветствовалось, это были первые крупные поставки в недавно образованные полис, но в воздухе буквально витало напряжение.

Кедарик. Король провозглашенного поселения, а когда-то выходец из Акроса, умелый воин, был рад приветствовать лидера каравана и героя Тероса. Но нет, даже от упоминания леонинцев все добродушие терялось.
- Они звери! Они должны быть уничтожены! Они ловят наших женщин и детей и пытают их!

Ериас довольно быстро просек, что если он хочет здесь вести бизнес, то лучше опасную тему не поднимать. На прощание ему была подарена картина и отправлено письмо в Мелетиду, жене Кедарика, Клитессе. Было видно, как изнывает король от разлуки, но разрешать жене появляться в полисе он запрещал категорически.


Как оказалось, не зря. Вскоре последовали печальные события, и когда пущенный уже по проложенному пути караван добрался до Иретиса, то обнаружил безрадостное зрелище. Да и путникам пришлось бросать товары, нанося удар бизнесу Ериаса, и бежать, бежать сломя голову.

Люди-предатели? Нет! Леонинцы? Нет. Возвращенные.

Да, именно они. Поприветствуйте новый Некрополис на карте Тероса. И, говорят, ему покровительствует Бог Обмана, Фенакс. Может быть, это новый вызов для героев?

Хотя героям было сейчас немного не до того. Ериас все больше проводил времени с женой, да и по мере увеличения живота Ксении, все больше проникался чувствами к своему будущему, еще не рожденному наследнику. Вовсе не то время, чтобы оставлять дом и идти восстанавливать справедливость в мире, в котором даже среди Богом нет места справедливости. Возможно, воин еще встанет на путь защитника Тероса, но для этого должна быть более существенная угроза, чем новая черная точка на карте.

Куда больше мог этот некрополис заинтересовать Фарама. Может быть, если долго ходить кругами вокруг него, можно будет увидеть и Элспет в золотой маске? Только вот не узнает она того, кого когда-то поцеловала когда-то в вечернем Колофоне. И как вернуть ту легкость, что была в тот вечер, а затем болезненно прервалась с появлением Сарпедона? По вреду нанесенному героям Фенакс стоял где-то недалеко от Гелиода. Только противостоять ему пока не было никакой возможности, а если и искать Элспет в надежде вернуть ее, то не здесь, а в загробном царстве. Но для этого нужны силы, умения, новые навыки и способность отправиться старой командой в новое приключение.

А пока Фарам стоял перед Пирфором и просил себе поручение и такие доспехи, которые не мог бы сковать ни один смертный. И он получил это поручение. И оно ему даже понравилось. Потому что в планах стояло уничтожение нового некрополиса! Нет, не сейчас. Позже. Сначала будут более простые поручения по восстановлению алтарей Пирфора и сбору огнеречивых шаманов, что остались после тех нападений Могия. Только потом жрец получит доспехи и только в них сможет отважиться на штурм Иретиса, потому что доспехи Пирфора смогут защитить его даже от того, кто стоит над некрополисом, от Бога Обмана.

А другой герой, Керлас, стоял перед другим Богом и ждал решения. Смелый ход, по-истине смелый ход. Когда-то Маллис кричал Гелиоду, но был сожжен на месте. Когда-то Керлас в схожем ключе разговаривал с Нилеей, и чудом остался жив. Но этого было мало.

- Ты слеп, бард, - раздался, наконец, голос Бога Победы, - слеп не только этими невидящими глазами, но и слеп душой. Лишаясь Бога, ты лишаешься своих сил. Ты будешь жить, но ты уже не вылечишь свои глаза, и все, что ты сможешь, это сочинять легенды о своем славном прошлом. Но не это ли правильное призвание барда?

Магические силы покидали Керласа, а резь в и так не видящих глазах усиливалась. Конечно, он уже не попадет в арсенал Ироя. А вот в остальном... слова Бога звучали грозно, но где-то в глубине души бард понимал, что не все уже подвластно Богам. Что-то уже начинало меняться в этом мире, но только что?

Смешение. Это слово было уже у всех на устах. Последние события что-то всколыхнули в потоке маны, и все перемешалось. Новые заклинания, они были доступны. Если раньше смертный был завязан на ту ману, которой управлял его Бог, то сейчас начинало казаться, доступно все, что угодно. Сначала понемногу, но быстро все сильнее и сильнее. Пройдет год, и на новых Иройских играх маги будут значительно сильнее, чем раньше, потому что им будут доступны все грани этого ремесла. Говорят, что планируется какой-то новый формат игр, в которых будут выступать команды по три человека. А наших героев, конечно, не пустят выступать под тем или иным предлогом. Никто не хочет, чтобы спаситель Тероса, получивший сотни благословений, сражался с обычными смертными.

Но вместе со смешением приходили кошмары. Арсей даже поднял старые фолианты и нашел удивительные материалы, рассказывающие о том, что когда-то была другая Богиня Полисов, Какафония. В те времена Полис был действительно местом хаоса, местом кошмаров. Но мир изменился с приходом Эфары. Раньше подобное показалось бы Арсею детскими сказками, но не сейчас, после всего услышанного. Впрочем, никаких признаков того, чтобы Какафония могла вернуться. У кошмаров был другой источник, и чем больше цветов маны осваивал маг, тем чаще он просыпался от ночных кошмаров. Впрочем, это ведь всего лишь сны?

После того, как Круфикс рассказал о том, что можно было попробовать спуститься в царство Эреба и вызволить оттуда Элспет, Фарам буквально загорелся этой идеей. В конце концов, если им удалось проникнуть в Никс, то такое путешествие тоже не должно будет оказаться сложным. Но нужна была серьезная подготовка, чтобы в процессе не потерять еще кого-нибудь. И потому маг приступил к тренировкам. Тут у него была масса вариантов, чем заняться. К примеру, припомнив, как они однажды извлекли демона из артефакта, жрец Керана решил поискать нечто подобное. Найти демона-другого, подраться... Затем потолковать. Каждая крупица информации была важна. Начиная с устройства подземного царства и заканчивая возможностями, открывающимися перед пользователем черной маны.

Впрочем, изучение черного в одержимость не переросло. В первую очередь из всех, до сих пор недоступных ему цветов, маг хотел изучить зеленый. Если черный ему нужен был ради того, чтобы знать, чего ждать от врага, то зеленый ему нравился потому, что он хотел лучше понимать Круфикса. Предложение дружбы, в понимании мага, было не просто словами. Может быть, кому-то могло показаться, что Фарам шутит, предлагая это, но он всерьез собирался навещать друга время от времени, чтобы вместе хорошо провести время. Сложно было чем-то удивить Круфикса, ведь он знал все, что знали другие жители Тероса. Но как когда-то Фараму удалось рассмешить его тем странным вопросом, так и сейчас человек мог пытаться сделать что-то неожиданное и приятное для бога. К примеру, здорово было бы отпраздновать его день рождения. Это было весело хотя бы по той причине, что знание о моменте появления сине-зеленого божества на свет затерялось в веках, и тогда Фарам предложил просто назначить один день в году. А когда зеленая мана начала более-менее подчиняться жрецу, он смог сделать для друга небольшой подарок: вырастил в горшке миниатюрную копию двух деревьев, что росли на краю мира и пропускали желающих в Никс.

Короче говоря, хоть у акросского героя и была основная цель, но и о других близких сердцу людях и нелюдях он не забывал. В том же Акросе, к примеру, он навестил родителей, родной храм и не забыл заглянуть в гости к Кимеде с супругом, чтобы рассказать им, чем кончилось дело. Последняя встреча, однако же, была не лишена и практического интереса. С Кимедой можно было поговорить о проникновении в царство Эреба, о Керане, ну и в целом разузнать кое-какую информацию. Также он предложил королевской семье установить в городе статую в честь Элспет, ведь когда-то воительница спасла этот город. А в последствии - и весь мир. Хоть для простых жителей это и не было очевидно.

В конце, будучи уже теоретически подкованным, маг решился на дерзкий шаг: он хотел отправиться на вулкан, где некогда от рук героев пал дракон Пирфора, и попробовать уговорить бога-кузнеца хитростью выковать ему... нет, не новый Дар. Поначалу он рассматривал такой вариант, но ему пришло на ум, что Круфикс то тоже бог. И что миру больше не нужно подобных орудий убийства, так как в конечном итоге от них может пострадать кто-то, дорогой тебе. Тогда Фарам решил, что попросит Пирфора выковать ему доспехи. "Такие доспехи, которые могли бы выдержать удар любой силы, о величайший из кузнецов!" - говорил он, - "Я могу выполнить твое поручение взамен. Если ты, конечно, согласен. Будь уверен, этот доспех послужит правому делу, и не раз слава о нем и его владельце подтвердит твою репутацию лучшего мастера".

Вот так, не теряя времени даром, Фарам готовился к моменту, когда они с товарищами вновь встретятся и попытаются вновь исправить мир в лучшую сторону.

О, Мелетида, о, обитель знаний и прогресса, нежно лелеемая Эфарой! Сколько воспоминаний, счастливых, воистину счастливых, связано с тобой! Но... Отчего так щемит в сердце? Почему так невыносимо смотреть на гигантских статуй-стражей, что стоят у входа в бухту, ограждённую умелыми человеческими руками от моря?

Мы сделали невозможное. Убили бога. Хотя... В большей степени это заслуга одной Элспет. А мне лишь довелось увидеть, как смертная, хоть она и была мироходкой, вонзает Дар Богов в сердце наглого сатира, самопровозглашённого покровителя пиров и веселья. Но и чтобы просто увидеть это, чтобы вступить на звёздную землю Никса и выжить там, требуется пройти много испытаний и одолеть ещё больше врагов.

И за наш подвиг мы получили ничего. Даже хуже, чем ничего. Мы получили горькую правду: боги в большинстве своём мелочны, властолюбивы, тщеславны и гнилы. Далась нам (а точнее, мне, ибо я изо всех сил отвергал эту истину и всякий раз пытался найти в своём сердце хоть искорку уважения к богам и раздуть её обратно в пламя) она тяжело — мы потеряли Элспет. Гелиод пронзил её сердце также, как она пронзила сердце Ксенага.
Мы забрали из Никса множество трофеев, но они мне кажутся кучкой обычных вещей. Жизнь товарища на них не купишь.

От богов ожидаешь великую мудрость. Однако в действительности эту мудрость могут представить лишь Круфикс и Эфара. И Керан, наверно. При всём том, что я узнал о богах, они не отличаются от людей в плане характеров и поведения, разве что их пороки проявляются в разы ярче. Так можно ли доверять таким богам? Можно ли поклоняться таким богам?
Нет, я уже не могу.

Тем грустней осознание того, что если в Терос придут другие мироходцы, те, о которых нам столько рассказывала Элспет, нашему миру будет грозить смертельная опасность и боги скорее всего не смогут нас защитить.
Пока наш корабль шёл к храму Круфикса на самом краю мира, одна из таких мироходок сражалась с Тассой практически на равных. Уж не ведаю, чем всё закончилось, но если одна мироходка обладает такой силой, то что будут делать боги, когда в Терос придут сотни мироходцев?

Вопросы множатся, а наш корабль даже ещё не успел причалить к пристани.

***

Ха, мне удалось устроить сюрприз Ксении! Никто не знал, сколь долго продлится наш поход в Никс. К счастью, никто и пальцем ни тронул ни жену мою, ни родителей, когда боги обвинили нас в предательстве. Встреча выдалась бурной, так как последний раз мы виделись, когда только двинулись к Колофону, чтобы спасти его от армии минотавров Могия.

Определённо я какое-то время проведу в Мелетиде. Я настаивал на том, чтобы сразу пойти помочь Керласу снять с него проклятие Фенакса, но наш бард рукастый-языкастый нас (или меня по крайней мере) отговорил от этого. Первым делом нужно было отдохнуть и восстановить свои силы.
Этим я и занялся с большим удовольствием. Части денег, вырученной с трофеев из Никса, хватило, чтобы купить роскошный дом, в котором смогла поселиться вся семья, а также вложиться в торговый караван, идущий по маршруту Мелетида-Акрос-Иретис-Сетесса-Мелетида. Организованное торговое сообщение с новым полисом могло обернуться большой выгодой, так что это однозначно стоило того.

Мелкие заботы и рутина были даже приятны мне. Какое-то время. Тот, кто однажды познает вкус подвигов и приключений, не сможет долго сидеть на одном месте. И я не смог (также, кажется, на меня сильно влияла красная мана). Продержавшись две декады и повеселившись на всю катушку, я слинял вместе с организованным мною торговым караваном. В нём я в основном выполнял функции охранника.
Порой мне кажется, что я открыл секрет неуязвимости: какие бы опасные твари не встречались тогда на нашем пути, я всегда выходил из битв с ними победителем, зачастую не получив даже царапины.
Остановки каравана были сигналом к началу изнурительных тренировок по манипулированию маной. Мне стала подвластна красная мана, но чёрной и зелёной ещё только предстояло овладеть, причём совершенно самостоятельно. Любые попытки произнести заклинания, основанные на чуждых мне цветах, приводили в конечном счёте к сильной головной боли и обожжённым кончикам пальцев. Овладеть всеми цветами можно было лишь постепенно, через многократные тренировки. Противоположные элементы требовалось аккуратно уравновесить друг с другом, сохранив определённые пропорции каждого цвета. Это оказалось весьма непростой задачей.

Когда мы наконец добрались до Сетессы, я нашёл Бакуса и поведал ему обо всём. Если бы жрец Караметры был с нами, возможно, он смог бы вернуть Элспет к жизни. И, кстати, Дамианоса тоже.

***

При повтором возвращении в Мелетиду сюрприз ждал уже меня.
Сперва Ксению на утро после завтрака начало вдруг ни с того, ни с сего сильно тошнить. А потом, ещё через несколько дней, когда она вместе с мой матерью трижды сказала мне, что с ней, я наконец-то понял: она была беременна!
Признаться, я был несколько взволнован от того, что у меня скоро появится сын или дочь, что даже умудрился разбить несколько амфор с вином. Уж не знаю, насколько я гожусь для этой роли, но хотя бы выложиться на полную и попытаться стать самым лучшим отцом для своего ребёнка я могу.

***

— Как назовём его? — Ксения ласково провела ладонью по своему округлившемуся животу.
Я приподнял бровь.
— Никка, если девочка, и... Дакс, если будет мальчик.
— Пф, у тебя плохой вкус на имена! Я думаю, лучше подойдёт что-то вроде Меланты для девочки и Филиппоса для мальчика.
— Никку я обучу колдовать, а Дакса — сражаться...
— Хей, мы говорим пока только про одного! И я не согласилась на эти имена! Ты меня слышал?
— Нет, — я глупо ухмыльнулся.

- Ты знаешь, Гелиод, меня с детства воспитывали в храме, и учили, что боги - это наши образцы для подражания, в которых собраны определенные идеалы, которые они и олицетворяют. Но когда я начал выполнять задания для тебя, мне довелось поговорить со многими из них, и я увидел, что многие из них ведут себя, как обычные люди. А некоторые - и хуже того. И если от Фенакса я ожидал бы чего-то, подобного тому, что произошло только что, то от тебя, бога солнца, который должен быть добрее и справедливее кого бы то ни было, я не ожидал такого даже после твоих речей о том, что мы - предатели и все такое... У меня возникло ощущение, что твое самолюбие уязвлено. Вот тебе обидно, что она знает что-то такое, чего не знаешь ты... А что Круфикс знает больше тебя - тебе не обидно? Или что Керан умеет видеть будущее? Или на них нападать за это как-то страшновато, а на нас, после того, как мы победили в нескольких схватках - нормально? Или вот тебе вопрос: если остальные боги знают, что у тебя есть копье, способное убивать богов, как они будут вести себя дальше? Элспет может забрать его с собой и покинуть этот мир, и тогда все заинтересованные успокоятся. Я ни в коем случае не угрожаю тебе. Куда уж мне... Ксенага мы победили, потому что он пробыл богом недолго, и не успел войти в полную силу. Но если копье перешло от Пирфора к тебе, а потом от тебя - к смертным... Ну, в общем, ты сам понимаешь... Всякое бывает!

- Более того, - подхватил Джереми эстафету от Кармен и Лорензо, - Существующий между Империей и Корвилом договор содержит статью вторую, про то, что с подданными одного государства, когда они пребывают в другом, нужно как с подданными наиболее благоприятствуемой страны. Да, незаконное пересечение границы это преступление, но в случае действия "обстоятельств непреодолимой силы", как указано в подпункте пять-дробь-три, подобное прощается. Волки, гнавшиеся за мальчиком, вполне себе попадают под это определение, а стало быть, парень обладает правами пребывающего в Корвиле иностранца. В частности, на помощь при угрозе жизни в случае разбойного или иного нападения, а так же в случае его смерти родственники имеют право получить тело для погребения в соответствии с подпунктами семь-дробь-четыре и семь-дробь-пять. Да, согласно примечанию к этим подпунктам, вооруженные силы Корвила имеют право не делать этого в том случае, если затраты могут оказаться несоразмерны статусу иностранца. Но тогда, согласно примечанию к примечанию, это имеют право сделать силы государства, к которому относится оный иностранец, уведомив о пересечении границы пограничников Корвила - что мы сейчас и делаем. Примечание к примечанию к примечанию устанавливает ограничение на количество солдат в подобной оперативно-розыскной группе соответственно статусу того, кому оказывается помощь - в нашем случае это "не больше взводной единицы". Наша группа вполне соответствует этим требованиям

"То есть он видел? И не пытался помочь?.. Ребёнку?"
Надо сказать, ей очень не нравилось, каким образом складывалась ситуация. Они не могут продолжить поиски из-за чёртовых солдат, но вернуться назад, тем более зная, где мог находиться малец - тоже не вариант. Она зря что ли время и силы тратила на поиски? Нет, даже не только она, но и остальные.
Бесит. И с пограничниками не подерёшься, иначе проблем не оберёшься. Чёртовы пограничники...
-Эй, командир.
Она медленно подошла к офицеру, подняв руки с раскрытыми ладонями, показывая, что не собирается никого бить. По крайней мере, сейчас.
-Ты ведь понимаешь, что "скорее всего" нас не устроит. Прекрасно понимаешь, уверена. Мы не заблудившегося пьянчугу тут ищем, а пропавшего ребёнка. Я хорошо знаю, зачем вы здесь и что вы обязаны делать, но людьми-то вы быть должны? Неужели никто и не подумал помочь мальцу? Или вы не люди? И ни у кого из вас нет жён и детей? И никто из вас не стал бы волноваться, окажись на месте мальчугана ваши сыновья и дочери?..
Самым неприятным для неё в этот момент было даже не то, что она должна разговаривать с корвильцем вдобавок ко всему, а ощущение, что эти вопросы она задавала зря, потому что эти солдаты сейчас сделают рожи кирпичом и выгонят их. Или отведут в тюрьму. И уж точно они не подумают о ребёнке.
-Командир, пропусти. Мы должны посмотреть, тем более если ты знаешь, где он может быть. Мы сюда не шпионить пришли, тебе даже не обязательно впускать сразу всех. Просто проведи кого-нибудь из нас до этих пещер, сделай доброе дело.
Хотя нет. Вот так упрашивать какого-то болвана ей нравилось меньше всего. Почему вообще она должна за кого-то договариваться, да ещё и с военными? Её вообще не должно здесь быть. Она скосила взгляд на чиновника...

- А мне кажется, что вы в данном случае превышаете свои полномочия, господа? - Убрав моргенштерн в недра техномагического протеза (что выглядело довольно необычно, признаться), Лорензо вместо этого достал трубку, начав задумчиво обсасывать мундштук, припоминая детали последнего договора между Империей и Корвилом.
- Насколько мне не изменяет память, после последней войны пунктами четырнадцать и пятнадцать была оговорена нейтральная зона, расположенная вдоль границы и простирающаяся на одну милю в каждую сторону. Так-что, официально, мы сейчас находимся не на землях Корвила - а следовательно, никак не могли пересечь границу наших глубокоуважаемых соседей. Это одно. Второе - как вы могли, возможно, наблюдать, мы всеми силами старались избежать конфронтации с данным живым существом, - Чиновник взглядом указал на лежащего кабана, - Однако были вынуждены применить силы для того, чтобы остаться в живых.
Лорензо выдержал небольшую паузу, чтобы дать возможность солдатам уложить всё сказанное им в головы. Как хорошо, что он решил изучить пару трактатов, отправляясь на границу...
- Сейчас вы, возможно, задаётесь вопросом о нашей причине нахождения тут. В этом нет никакой тайны - мы разыскиваем пропавшего ребёнка, который переплыл реку, спасаясь от волков около дня назад.

Нимфы... Это уже посерьезнее недавних элементалов. Те были просто безмозглыми сгустками маны, а эти создания обладают разумом, и потому опасны вдвойне. А если учесть, что они умеют управлять маной, то и втройне. Но отступать все равно было некуда...
Арсей окинул взглядом товарищей. Дамианос выглядел не очень, после того, как ему досталось недавно. Ничего, мы это исправим. Тем более, что ему уже немного привычнее будет чувствовать себя в чужом теле. Тогда, в схватке с василисками, он себя неплохо показал. Посмотрим, как выйдет сейчас.
Это плетение Арсей еще не испытывал. Слишком огромными были манозатраты, и там, в нижнем мире, ему бы просто не хватило бы сил на его завершение. А неоконченная трансформация очень опасна. Но здесь... Здесь Арсей чувствовал себя намного сильнее. Мана вокруг текла могучими потоками, и недостатка в энергии не было. Поэтому маг был уверен в успехе. Почти...
- Гуам! - Арсей позвал филина, кружащего рядом. - Оорчлелт! Нэгдэх!
И указал на Дамианоса.
Филин вдруг вспыхнул, словно небольшая звезда, на секунду замер в воздухе, широко разведя крылья, а потом камнем рухнул вниз на воина. Его силуэт заискрил, став полупрозрачным, а потом вошел в грудь Дамианоса. Секунду ничего не происходило и воин недоуменно смотрел на свою грудь, где исчез Гуам, а потом сияние окутало его с ног до головы. Оно словно распирало его изнутри, рывками увеличивая в размерах. Одновременно из рук и по спине толчками начали пробиваться длинные перья. Сияние усиливалось, перья спешно пробивали себе путь, словно не замечая одежду на своем пути, фигура росла...
А потом Дамианоса выгнуло, свет вспыхнул беззвучным взрывом, а когда он погас, над головой Элспет, опираясь одной лапой, украшенной метровыми когтями, на одну из мерцающих стен, подняла голову огромнейшая птица. Серое оперение ее и форма клюва очень напоминала филина Гуама, но размеры...

- Хотите помочь кому-нибудь из них? - усмехнулась Элспет. Вопрос был риторический, битва морских чудищ уже кипела вовсю, и их корабль казался не более чем утлой лодчонкой на фоне исполинских кракенов и левиафанов, рвущих друг друга на части. Нет, ее полностью устраивало, что они с каждой секундой уходят все дальше от места побоища, и ближе к цели их путешествия, мистическому храму Круфикса.

- Не знаю, Керлас, могу только догадываться. Мне редко выдавалось время, чтобы подумать о тайнах мироздания. - девушка задумчиво помолчала и пожала плечами. - Другие миры бесчисленны и многообразны, но нигде я не видела ничего, похожего на Богов Тероса, на Никс, или на Горизонт, где небо сходится с землей. Но они существуют, потому что в природе вашего мира лежит возможность их существования. Может статься, что в Никсе уже готовы были места для Богов... и только ждали, пока их кто-то займет. - Элспет невесело рассмеялась. - Хорошо, что Бакус этого не слышит. В любом полисе меня бы уже судили за богохульство, верно?

- Что до Ксенага, он просто увидел такую возможность. Вы ведь и сами поняли, что место бога, управляющего красной и зеленой маной, пустует. А когда есть возможность и желание, отыскать средства это лишь вопрос упорства и настойчивости. Особенно для мироходца. - девушка поежилась и обернулась к своему товарищу-леонинцу, ища в его глазах поддержки. - Аджани когда-то говорил мне, что у некоторых людей при рождении недостает частички души. Вместо нее им достается клочок Слепой Вечности, всепожирающей пустоты, что разделяет миры. Это и есть та Искра, что дает силы мироходцам, и это наше проклятье, которое многие считают благословением. - Элспет долгим взглядом пронзила звездное небо, глядя куда-то в неведомую даль, что лежит за пределами горизонта. - Мы вечно ищем что-то. Я всю жизнь искала место, которое могу назвать домом. Аджани ищет спокойствия для своего народа. Ксенаг - не знаю, наверное власти. Даже эта Киора не пожалела времени и сил, чтобы добраться до своих руин и схватиться с самой Тассой ради чего-то. - где-то на самом краю зрения все еще продолжался бой морских созданий. - Но мы никогда не находим того, что ищем, ведь на самом деле не хватает очень важного кусочка внутри нас самих.

- Но все это никак не умаляет того факта, что Ксенаг - козлорогий засранец, поставивший свои желания выше жизни тысяч Теросцев. - воительница ухмыльнулась и решительно стукнула ладонью по борту, разгоняя тоскливое настроение. - Поэтому давайте сосредоточимся на том, чтобы добраться до него и надрать ему зад. Еще вопросы?

— Я не Элспет, но я скажу: мы докажем вам всем! — крикнул Ериас Атрею в конце боя, задрав голову вверх. — Мы пинками низвергнем Ксенага с небес Никса на землю Тероса!

      Опуская тот момент, что воин-маг не причинил демону никакого вреда, кроме как магическими снарядами, которые наверняка пришлись чёрной крылатой твари не больнее, чем укусы вечно голодных живущих близ воды москитов, он вышел из боя без единой царапины. Несколькими могучими ударами демон поверг оземь сначала Дамианоса, затем Фарама, а крутящегося рядом Ериаса в упор не замечал, будто воин-маг для него был невидим. Существо, рождённое в царстве Эреба и вызволенное оттуда силою Атрея в Терос, также было окружено заставляющей цепенеть от ужаса аурой, однако её воин-маг совершенно не ощущал, хоть и осознавал её присутствие.
      Кажется, прошептанное им в самом начале боя защитное заклинание против чуждых Теросу тварей нечаянно вышло чрезвычайно сильным. Он, наверно, мог бы стать гениальным волшебником при другом раскладе с такими способностями... Но стал героем, воином, магом, путешественником, достойным мужем, заядлым игроком в днд, владельцем офигительной собаки, чемпионом Эфары и много кем ещё, так что жаловаться на судьбу-злодейку Ериас не собирался. Скоро его послужной список пополнится низвержением новоиспечённого бога.
      А уж если б игрою случая сам воин-маг вознёсся, он стал бы скорее всего богом неуязвимости и непререкаемой защиты. Однако это такая мысль, горделивая и к делу не относящаяся.

— Атрей! Ответь мне, прошу! — с ним мужчина беседу ещё не закончил. — Вы, боги, так могучи, почему же вы сами не сбросите Ксенага, это подлое отродье сатиров, вниз?! Почему вы обратили свой гнев на нас и других людей, даже не дав нам высказаться в свою защиту?!

Фаргарим из клана Звездного молота.

Многие годы дворфам из клана Звездного молота удавалось защищать свои земли от набегов орков, гоблинов и прочих окрестных диких племен, но всему когда-то приходит конец. В этот раз натиск вражеской армии был как никогда силен. Объединившимся с великанами (говорят, что здесь не обошлось без внешнего вмешательства) оркам вместе с союзными отрядами гоблинов удалось нанести жестокое поражение дворфам.
И вот прекрасные подземные залы разграблены, мастерские разрушены, пленные принесены в жертву жестоким богам.
Фаргарима ждала та же участь – дворф на всю жизнь запомнил занесенный над ним черный кривой кинжал орочьего шамана – но ему повезло. Отряд, возглавляемый его отцом – наверное, последняя организованная военная сила клана – пошел в свой финальный бой. Храбрые воины, прославленные ветераны – мало кому из них удалось вернуться назад – спасли юного Фаргарима, предоставив ему шанс своей жизнью доказать, что их смерть была не напрасна.
Клан Звездного молота, точнее то, что от него осталось, покинул родные земли и ушел на юг, в Империю. Там, кто-то вступил в ряды легионеров, кто-то занялся ремеслом, а Фаргарим поступил в обучение в один из монастырей Корда. Необычно для дворфов, известных своей приверженностью Морадину, но монахи убедили юного беженца, что в нем есть божественная искра и не стоит игнорировать свое призвание. И действительно, учеба давалась Фаргариму без труда: духовная энергия свободно текла через тело, а молитвы легко возносились в небеса, наделяя дворфа божественной силой. Может действительно монахи оказались правы на счет искры?
Так или иначе, через несколько лет дворф закончил обучение и получил назначение на службу в отдаленную крепость, стоявшую на задворках Империи – Келген.

Видимо никто и в самом деле не рисковал приблизиться к логову прожорливых василисков, поэтому остаток дня прошел более-менее спокойно. Аджани пришлось долго отмывать в ближайшем прудике, Арсей во имя науки скормил василисков гидре-Дамианосу. В общем, обычный пикник на природе, и так сразу не поверишь, что куча народа на Теросе желает им смерти.

Элспет помогала остальным разбивать лагерь и ухаживать за ранами, но сама оставалась тихой и безучастной. И даже когда ночь накрыла землю своим покрывалом, долго не могла уснуть, просиживая целые часы в компании тех, кому выпало нести стражу. И все потому, что стоило ей закрыть глаза, как приходили кошмары. О том, как боги Тероса объявляют войну новоявленому своему брату. Как многотысячные армии их сторонников сходятся в кровопролитных боях. Как рушится у нее на глазах очередной мир, и все из-за ее недальновидности. Ведь хотя в ее намерениях и не было ничего дурного, нашелся тот, кто воспользовался ими в своих целях, и угрожал сейчас миру и порядку на всем Теросе. Может, именно это пытался донести до нее Аджани? Что иногда личные счеты и общее благо идут рука об руку? И что нельзя оставлять безнаказанными тех, кто использует других, думая лишь о собственной выгоде? Что стоит сосредоточиться на одном конкретном враге, а дальше будь что будет?

Последняя мысль принесла Элспет внезапное успокоение, и, отпустив все свои сомнения, она безмятежно проспала до утра. А утром, когда отряд собирал лагерь после быстрого завтрака, вдруг попросила всех собраться вокруг и послушать, что она скажет.

- Я не сильна в воодушевляющих речах. - призналась девушка. - Но вчера Аджани сказал мне, что я должна стать генералом, а не солдатом. Увы, я умею вести только своим примером... и не всегда из этого выходит что-то хорошее. - она вдохнула и вытерла ладонью взмокший отчего-то лоб. - Но я поняла, что вечно бежать тоже не могу. Везде, в каждом из миров найдется тот, кто желает хаоса и разрушений, и тем важнее, чтобы каждый злодей понес заслуженную кару. Да, я говорю о Ксенаге. Он не просто обманул нас и очернило наши имена. В своей погоне за властью он уже принес в жертву множество жизней. Целые армии полегли у стен Колофона, и еще больше погибнет, прежде чем он вырежет для себя место на теле этого мира. И этого я не могу допустить. Поэтому перед вами, моими самыми верными друзьями, я клянусь, что призову его к ответу, даже если придется подняться в Никс, и за рога оттащить его в Подземное Царство. - Элспет вскинула копье вверх, туда где в рассветном небе таяли очертания созвездий, и Дар Богов на секунду вспыхнул мстительным алым пламенем, сулящим погибель врагу.
- Но мне понадобится помощь. - словно извиняясь, добавила она.

Бакусу были не чужды странности. Вот и на сей раз он, едва успел утихнуть гул битвы, достал свой Рог Изобилия и уже из него — печёную рыбу. Воздух, густо пропахший кровью кентавров, неохотно отступал под напором ветерка, гонимого волнами Спреха, уж никак не собирался делиться своим местом с ароматом пищи. Кто станет есть на поле сражения?!

— Бакус, зачем ты... — начал говорить Ериас, недоуменно подняв брови, но Бакус тут же заговорил, и воин-маг замолк, слушая своего товарища.

Ериас не мог поверить тому, что слышит. Такой длинный путь прошёл жрец Караметры вместе с ним, вместе со всеми, столько препирался с воином-магом на самые различные темы, касающиеся богов... А теперь он, бывший, наверно, душой всего отряда или, как минимум, его благочестием, решил покинуть их. Невообразимо! И всё же в этом был весь Бакус, и любовь его к Караметре была великой и неподдельной.

Ериас покачал головой.

— Может, всё же переночуешь с нами, а дальше пойдёшь своим путём? — спросил он, но его предложение осталось без ответа. — Что ж, прощай...

И потом, когда жрец Караметры пошёл дальше по ведущей в Сетессу дороге один, а отряд свернул в сторону вдоль реки, Ериас крикнул ему в спину:

— Мы ещё увидимся! Слышишь?! Обязательно увидимся, Бакус!
__________________________________

В сердце вовсю кипело ощущение, что, потеряв жреца, отряд сделал крупный шаг назад. Теперь не будет у героев защиты от предостерегающих их несчастий в грядущих испытаниях в виде чересчур добродушного и весёлого нрава Бакуса. Не будет больше — что уж греха таить! — еды из Рога Изобилия. Тут, правда, стоит помнить, что в последнее время еда эта стала безвкусна и не насыщала желудок, но сколько пирушек с ней было проведено в былое время! Не будет чудесных исцелений, происходящих всего за одно слетевшее с губ сетесского отшельника слово. Герои могли рассчитывать лишь на самих себя, и теперь их ситуация стала ещё сложнее с уходом Бакуса.

Ериас, весь в раздумьях, шёл позади отряда, вопреки своему обыкновению лезть всегда впереди и принимать все встречающиеся опасности на себя первым. Он даже совсем забыл об Аджани, присоединившимся к ним. Воин-маг не боялся сильных врагов, не боялся испытаний, что щедро льются на них богами, но поступок жреца Караметры сильно задел его. А не поступить ли ему также, как Бакус? Этот вопрос звучал на самый разный лад в его голове. Ведь у него там, в Мелетиде, осталась жена, которой однозначно сейчас непросто приходилось, да и к Эфаре Ериас не перестал питать уважение. Но... Надо было восстановить своё доброе имя, доказать богам, что они, герои, невиновны в том, в чём их обвиняют. И Ериас продолжал идти, глядя себе под ноги, пока отряд не вышел к озерку и Дамианос не предупредил о чудовищах.

— Глаза-то вырву при случае, но в камень они не превращают, — ответил воин-маг, доставая из ножен скимитар. — Кажется. Иначе бы здесь было полно человеческих статуй. Их сила заключается в чём-то другом.

Он не спешил лезть на василисков. Что-то сдержало его первоначальный порыв, поэтому Ериас смог стать свидетелем тому, как большие монструозные ящеры атакуют превращённого Арсеем в химеру Дамианоса. Они действительно не превращали в камень взглядом, но всё же Дамианос под их взором стремительно обрёл человеческую форму обратно. Рассеяли заклинание? Сделали каким-то образом охотнику очень больно?

Нужно было действовать, пока Дамианоса не сожрали, а ведь Ериас ещё обещал Керласу вырвать василискам глаза. Воин-маг побежал навстречу к ближайшему чудищу.

- Как всё же многообразен и удивителен мир... Миры!.. - неожиданно прогудел Бакус.
Он только что закончил с молитвами и теперь вновь вернулся к печённой рыбе, вытащив нож, он быстро порубал её на куски, прямо на каменном парапете моста. И жестом пригласил на перекус всех желающих.

- Рад что ты появился тут Аджани, что отыскал нас и Элспет... - чуть погодя, сообщил Бакус, вид при этом имея весьма грустный -... Мне теперь будет не так тяжело. Ты - могучий воитель, и я верю, сможешь помочь моим друзьям еще лучше, чем смог бы я сам. Разобраться во всем, сохранить это копьё, Дар Богов, до тех пор, пока всё не выяснится...

Примолкнув, жрец окинул взглядом товарищей, после чего продолжил.
- Я не пойду в Орескос, друзья. Мы недалеко от Сетессы, и я... Я должен быть там. Я вижу видения каждую ночь, я должен вернуться и сам рассказать всё богине. Она поможет мне, я уверен, поможет всем нам. А если же я провинился перед ней чем-то, то я готов принять справедливую кару... пусть даже и не знаю пока за что...

Смутившись, он потупился и шмыгнул носом.

- Что я знаю... так то, что я не смогу жить в мире, где Великая Караметра больше не любит меня. Я просто смертный, и живу лишь по воле и благословению богини... Может, я брал на себя слишком многое. Может, гордыня обуяла меня... Я был ослеплён сиянием Никса... И за это, за это я готов ответить пред возлюбленной богиней своей.

Поглядев в тёмное небо, Бакус прищурился.
- А также и перед Отцом Солнца, коль скоро я сделал что-то не так, прогневал его. Пусть он испепелит меня, но простит всех остальных... Пусть его добрая воля и дальше согревает Терос..

Вновь оглядев товарищей, толстый жрец неуверенно улыбнулся и развел руки в стороны.
- Прошу вас, время разговоров прошло... И я уже всё решил для себя. Давайте разделим эту прощальную трапезу и запьём её сладким вином, восславим Великую Мать…

Ериасу было очень плохо. Или очень хорошо — это смотря с какой стороны посмотреть. Он уже и не скажет, какой путь вместе проделала четвёрка друзей от предоставленного им гостевого дома до... До... Эфара, он не знал, где сейчас находится. Знал лишь, что ему плохо. Или наоборот, хорошо.

Виски пульсировали. Язык развязно шевелился во рту. Губы пересохли. А всё окружающее казалось... Таким дивно простым, таким понятным и занятным. Живым. Ему хотелось вкусить этой живости на полную, объяснить друзьям решение нерешаемой философской дилеммы, щипнуть за задницу или за грудь любую находящуюся поблизости красавицу — а красавицами были сейчас для него все женщины — и дышать, просто дышать и наслаждаться происходящим.

Друзья не понимали его объяснений, и Ериасу приходилось повышать голос, чтобы простые выкладки решения дошли до умов его товарищей. Но потом ему стало всё равно и даже смешно, и поэтому он начал смеяться над всем, что видел и слышал, даже над звуком своего чуть подхрюкивающего смеха, пока мышцы живота не онемели от боли.

Сколько ж вина это они выпили? Бочонок, два, три, больше? Ериас не помнил. Это всё счастливо вылетело у него из головы. Всё, что он мог сказать, — это то, что они пили вино всё время. А оно было повсюду.

Мысли в голове не ворочались, не складывались в предложения, зато слова очень даже хорошо и без усилий на языке выстраивались в целые абзацы, в которых Ериас признавался в большой дружеской любви к Керласу, называл Дамианоса настоящим пятиглавым мужиком, мужикалистым прям, а Бакусу напророчил целый ряд статуй, изображающих его голым в самых разных позах. Казалось ещё истинно правильным прикольнуться над своими товарищами, хлопнуть с размаху тому же Бакусу исподтишка по заднице да позвонче, разыграть Керласа, сказав, что у него сзади стоит минотавр, и поведать Дамианосу страшно секретный секрет, что, оказывается, когда отряд возвращается после походов в Мелетиду, Фарам и Арсей каждый раз уединяются вместе, ну, понятно для каких целей.

Ноги воина-мага что-то расходились в разные стороны и так и норовили уронить Ериаса на землю. При том постоянно приходилось отходить в сторонку отлить, но потом ему надоела эта морока и он, нисколько не смущаясь, при товарищах стал развязывать тесёмки, приспускать штаны и мочиться чуть ли не себе под ноги. За одним из таких малопристойных занятий его застал филин Арсея. Вначале Ериас даже не понял, что от него хочет эта сова. Он просто махнул в её сторону рукой, пытаясь прогнать пернатое создание.

— У...Уди! Т мшаешь мне! — сморщился мужчина, еле надевая штаны. Филин его клюнул.
— Уди! Уди савсем! Прапади напрочь! — фамильяр Арсея его клюнул во второй раз.

Внезапное нападение на него Ериас совсем не оценил. Он решил применить хитрость, которая в тот момент в его понимании выражалась в виде бегства, — забежать в подворотню и скрыться в ней из поля зрения противника. Как мог, мужчина резко стартанул, пробежал с дюжину шагов, споткнулся и рухнул на землю лицом вниз. А когда перевернулся... Увидел в ночном небе знакомое лицо.

— Ксенаг... — одубело прошептал Ериас. — Я ж тбя знаю...

Мысль забилась в голове. Мысль пыталась достучаться, сообщить, что Ксенага вообще-то Нилея давным-давно убила, что Ериасу, видать, мерещится то, на что он сейчас смотрит. Воин-маг повёл ладонью перед глазами, но смеющееся лицо сатира в небе никуда не пропало. В душе стало подниматься отрезвляющее осознание того, что что-то происходит сильно не так, как должно. Разве там в небесах не боги должны быть? Что там делает Ксенаг?

Опираясь о землю руками и пошатываясь, Ериас встал. Гуам парил рядом.

— Крлас... Бакус... Дамьянос... — позвал он своих товарищей и указал пальцем наверх. На нового бога.

Все было решено, награды выданы, битвы закончены, дальше пошли абстрактные вопросы о жизни, но с королем много не поболтаешь, неуютно тут, хоть и банкет. Кое-как отпросившись из замка друзья, я думаю, сейчас наших героев можно так называть, отправились в знакомую таверну обмывать воскрешение Пропа, да и чудесное окончание приключения. Кто-то временами подымал тост в честь Кавиота, зарубившего прилично бандитов, кто-то трогал женщин за разные места, кто-то травил байки о походе, наблюдая, как развешивают уши местные жители - в общем нормальная душевная посиделка получилась.

На следующий день изрядно помятые герои распрощались друг с другом, свернули плащи стражи в рюкзаки и отправились каждый своей дорогой, лишь Карнак остался притворять в жизнь свою мечту, и стоит отметить, хозяйственник он оказался отличный, правда, дети в новообретенном доме не всегда слушались, тяжелая свободная жизнь оставила на беспризорниках отпечаток. Чего-то Карнаку не хватало для воспитания... Появившаяся в скором времени жена знатного дворфа Карнака Камнелома все исправила, и она совершенно не была той, кто сидит в пещере с бородой и не высовывается, крепкая женщина наводила шороху на весь город, но это уже другая история.

Гном Фосси любил деньги, и теперь они у него были в избытке, основавшись недалеко от Нашкеля, он создал банду профессиональных наемников, благо деньги были, связи с властями имелись, а имя его было известно на все королевство. Зачем махать оружием самому, когда можно нанять других. Ходили слухи, будто он пару раз наведывался в один лесок до какой-то колдуньи, но, говорят, ушел не солоно хлебавши. Любовь к деньгам и роскоши быстро извела все запасы, и едва выживший после стычки со своими Фосси подался куда-то на запад, нюх на деньги его редко подводил.

Проп смог поселить свой клан в Облачных Пиках, туннели ширились с каждым днем, различное опасное зверье отходило подальше, а вскоре было обнаружено месторождение железа. Учитывая тот факт, что до Пиков от столицы было ближе Пышнобородые начали довольно быстро богатеть. Казна пыталась было поднять ставку для укрепившегося клана, да не тут-то было - слишком много связей стало у Пропа, да и топор все время был наточен... Ну его, пусть живут, - решили казначеи.

Тайл оправился странствовать дальше, появлялся то в одном лесу, то в другом, простой люд поговаривал, что герой одичал, с ведьмами якшается, да в пнях живет. Народ, он наговорит, не отмоешься. На самом деле Квайр выполнял испытания, чтобы служить высшему друиду, а затем как знать... У друидов все просто, нужно лишь победить.

Каспер Грин вернулся в свой лес с приданными ему опытными лесничими и даже одним клириком высокого ранга из Пылающей перчатки. Вместе они провели разделительные полосы в лесу и локализовали проказу, а затем и уничтожили. Конечно, это произошло не в один день, а за месяцы кропотливого труда, но дело было сделано. Вроде бы и молодцы были эти люди, но народ поговаривает, что им еще кто-то могущественный помогал лес править, будто бы стройная женщина с зелеными светящимися глазами мелькала на опушках, одетая в шкуры и бренчащая черепами... Как бы то ни было, избушка одной известной ведьмы теперь пустовала, а уж где она обретается, только богам известно.

Лет через десять от этих событий король Бьернский превращает королевство в Империю, захватывает сопредельные государства и начинает нехорошо относиться к народу. Что за клещ его укусил, кому-то предстоит выяснить, вот только многие бы ему, заразе спасенному, посоветовали бы вспомнить, как несколько бравых парней всю дурь из злодеев вышибают...

...Слышны вести из чертогов,
Что разбиты под горою.
Медною она зовется
На наречье длинноногих...
Рыжебороду было хорошо. Он сидел за богато накрытым столом в хорошо знакомой трапезной зале в родовых чертогах под Медной горой и слушал рассказ длинноволосого старца о славной истории клана Пышнобородых.
...Йохи, темных недр хозяйка,
Синезубая старуха,
На клан дварфов обозлилась,
Говорит слова такие:
«Знаю верное я средство,
Как мне дварфов изничтожить:
Выгоню из подземелья,
Прямо в дом их под горою
Тварь ужасную, большую,
Что в сто раз страшней дракона…»
Слушать было вдвойне приятно, поскольку в балладе описывалось и его, Пропа, деяния.
Храбрый Проп Рыжебородый,
Всем известен своей силой.
Подошел он к Ораверу,
Знаменитому трудяге,
Кузнецу, с кем не сравнится
Ни один из современных
Тружеников наковальни.
«Оравер, ты брат-кователь!
Выкуй новый ты топор мне,
Сделай тот топор острейшим,
С рукояткою из меди!
Надо мне убить зверюгу,
Что все бродит по тоннелям,
Разоряет наши шахты
И мешает нам работать…»
В предвкушении самого интересного Проп от души глотнул из кружки, одним глотком осушив ее до дна. Этого ему показалось мало, он добавил из стоящего рядом кувшина, потом из соседнего... В общем, когда дварф решил остановиться, баллада сказителя уже подходила к концу:
...Клан дварфийский избежал
Наколдованных несчастий,
Бедствий лютых, беспримерных
Незаслуженных народом...
Все смотрели на Пропа. Кто-то с уважением, а кое-кто и с нескрываемым восхищением. Рыжебород уже прикидывал, как выйдет из зала и от всей души насладится этим самым восхищением, как вдруг очертания богато украшенных чертогов потеряли четкость, лица дварфов стали расползаться словно пролитое мимо формы серебро. А потом пришла боль....

- Это все Могий! Во всем виноват Могий! Он мстит за уничтожение его алтаря! - были первые слова Арсея, когда Гелиод заговорил его устами.

Но что же предшествовало этому заявлению?



Время шло спокойно, без серьезных происшествий, хотя приглядываясь к творящемуся вокруг, каждый мог заметить, что мир уже немного не такой, каким его привыкли видеть раньше. Как будто размывалась понемногу граница между Никсом и Теросом. Все мы в детстве заглядываемся на звездное небо, изучая причудливые формы созвездий. Те же, кто получил дар оракула, могут не просто видеть, как эти формы складываются в напоминающие животных и рисунки, но как и буквально являются ими. Бакус к оракулам не относился, но созвездие вепря видел с детства, а сейчас в безоблачные ночи мог наблюдать, как знакомые очертания звезд оживают, и как будто по небу бежит красивое, выносливое существо. А потом Бакус мог наблюдать вепря на Теросе. Простым смертным было не дано наблюдать животное, но Бакус уже не был простым смертным. Вернув себе дар говорить с лесными обитателями, и обретя силы, которые немногие ветераны обретают после десятилетий тренировок, он слышал, чувствовал вепря, и даже перекинулся с тем парой слов. Никсорожденное животное, вепрь, Образец Выносливости, не стало долго общаться со жрецом, но и угрозы для него не представляло. Несмотря на свой устрашающий облик, вепрь предпочитал не попадаться на глаза и неслышно шел по следам тех, кто думал, что охотится на него.



Да и вообще чем ближе к весне, тем больше в лесу можно было обнаружить существ, место которым, скорей должно быть в Никсе. Но существа не проявляли агрессии, более того, старались прятаться в укромных уголках леса и не встречаться с людьми, как будто им пришлось оказаться на Теросе, и сейчас они ищут себе новый тихий дом. Также Бакусу удалось немного пообщаться с лесными нимфами, дриадами. Как жрец понял из обрывочных сведений, те были недовольны тем, что амулет Нилеи пришлось выкупать через посредника. "Такие вещи не продаются," - прошипели листья. Или вы используете дар, или возвращаете его обратно Богине Охоты. В стороне что-то зашелестело в глубине листвы. Бакус обернулся. Крупная лесная кошка грациозно мелькнула между деревьев. Еще одно созвездие, посланница Нилеи.



В этот момент жрец понял, что пора возвращаться и направил свои стопы в Мелетиду.



Керлас очень много времени посвятил тренировкам, но одними физическими упражнениями и стрельбой из артефактного лука дело не ограничивалось. Куда важней были изучения магии. До этого бард не имел контактов с красной маной, и сейчас очень много времени уходило на то, как управлять ей, как ухватиться за импульсивные, резкие потоки, пронизывающие мироздание настолько иначе, по сравнению с природной зеленой маной, что была его другом с рождения. Но заветы Ироя оставались в силе, чтобы победить в предстоящих битвах, нужно использовать все, что тебе дает вселенная.

Вспоминая последнюю битву, бард решил посетить алтарь Пирфора. Что-то было не договорено тогда, слишком уж резко повела себя Элспет. Да и судьбу Клеона хотелось узнать, хоть тот и покинул отряд. Не решаясь трогать Арсея, занятого своими делами, Керлас еще раз отправился в путешествие к пику алтарей. Наметанный глаз барда всегда был наготове, Керлас пристально осматривал окрестности, но нет, ничего не угрожало путнику. Но дважды он таки ощутил присутствие существ, которым место, скорей, должно быть в Никсе. Одним из них был заудало "гуляющий" сатир. "Кутила из Никса", так окрестил про себя его бард. Вторым явлением была замеченная где-ьл вдалеке горная нимфа, Ореада, однако последняя сразу же скрылась из глаз, едва ощутив, что за ней наблюдают.

Когда же бард заночевал у подножия Пика Алтарей, ему приснился сон. Видел он человека, восстающего из лавы, кричащего от боли, но при этом лава не уничтожала его, а лишь закаляла и делала сильнее. Проснулся бард в холодном поту, и, с трудом разорвав остатки липкого сна, двинулся на поклон к Эоклу, оракулу Пирфора.



- Пирфор благословил Клеона, увидев его ярость? Или же ярость Клеона расцвела после благословения? Это известно лишь богам, - была речь оракула, - но сейчас он на стороне Эреба, как бы это ни печально было для всех нас. Может быть, ты хочешь стать Посланником Пирфора?



Но от столь лестного предложения бард был вынужден отказаться. Не одной красной маной жил он, да и видел, на какой конфликт привело Клеона следование импульсивному Богу-Кузнецу. Тем не менее, поход к алтарю не прошел бесследно, и сон об Образце Агрессии остался вместе в бардом. Как он выяснил уже по возвращении в Мелетиду, что "посланик", что "образец", в обычное время являлись лишь в виде созвездий Никса, но сейчас связь миров становилась все тоньше. Такое уж затишье эта зима?



Элспет, как ни странно, тоже во время своих изнурительных тренировок, предприняла путешествие на северо-восток, но с другой целью. Гелиод сделал ее своим посланником, и сейчас, когда воительница шла одна, без помощи отряда, ей как никогда требовалась поддержка Солнцеликого.



Было одно деликатное дело, поговорить с леонинцами, и Элспет подходила для этой роли как нельзя лучше. Леонинцы недолюбливали людей с Тероса, дева же имела опыт общения с этой народностью и в других мирах, более того, одним из ее лучших друзей был Аджани, мироходец, произошедший как-раз таки из рода людей-львов. А проблема для Тероса заключалась в том, что пока все напряженно ждали нападения минотавров, леонинцы тоже выступили, объявили своими прилегающие к Орескосу территории и стали брать налог за проход из Сетессы в Акрос. Сам по себе налог был небольшим, и людей по большому счету устраивал. Люди издавно притесняли леонинцев, и теперешние, толерантные тенденции в руководствах Полисов сводились к тому, что не надо воевать с этой народностью. Позволять лишнее им, конечно, тоже не хотелось, а случилось еще по осени, что они напали на один караван. Вот в этих делах и предлагалось разобраться Элспет.

Дело, впрочем, оказалось не столько сложным, как это казалось изначально. "По моему опыту, солдаты охотно идут за генералами, которые служат для них примером," - было одним из высказываний Элспет. Дева продемонстрировала образец отваги, явившись к леонинцам одна, готовая отвечать на все их вопросы, и в результате к ней на встречу вышел сам Бримаз, король леоницев, воин и духовный лидером своего народа, по мнению подданных, живой воплощение могущества природы.



Открытость обеих сторон и готовность обсуждать привела к тому, что Бримаз открыл деве все тайны последних событий. Начались же они с того, что к юго-востоку от Орескоса, недалеко от тех мест, в которых побывали герои в поисках дракона, люди организовали новый Полис, Иретис. Полис был невиданно быстро окружен крепкими стенами, и находился достаточно близко от Орескоса. Кроме того, к востоку от полиса периодически в воздухе появлялся красный дракон, а, как известно, леонинцы испытывают особую боязнь к огню, красным драконам и прочим проявлениям красной маны. В результате все это сложилось в головах людей-львов как спланированный акт агрессии, поддерживаемый своим Пирфором (который, как выяснилось позже), не имел никакого отношения к Иретису, и лишь отправил своего посланника найти этот город.

А дальше складывалась история, которая и открыла судьбу Клеона. Леонинцы стали брать плату за проход и высылать патрули. Потом появился человек, являющий собой силу Пирфора, и стал спрашивать про Орескос, а потом продемонстрировавший в качестве угрозы огонь. Это не устроило леонинцев и на него напали, думая связать и допросить получше. Но Клеон всех убил, а потом прибился к каравану. Ночью же более крупный отряд леонинцев нашел тела убитых, и устроил месть. В результате Клеон погиб, и его вещи достались Бримазу.

Трофеи остались трофеями, но в качестве знака примирения Элспет был передан удивительно качественный скимитар леонинцев. Миссия была выполнена, и, казалось, не только Боги, но и народы начинают объединяться. Воительница была не из Тероса, и поэтому не совсем понимала, что то, что она сама была Посланником Гелиода и тем самым несла кусок его силы, было знаком истончения границы между Теросом и Никсом. Тишина имела и отрицательные последствия.



Не обошлось без особых заданий и у Фарама. По осени он сделал себе с подачи Керана новый посох, дающий магу тайны прозрения, потом тренировался в магическом искусстве. Но ближе к весне по поручению Керана отправился в море изучать, какова была все-таки природа странных мерфолков, что напали на отряд какое-то время назад. Мелетида стоит на берегу Моря Сирен, окруженная архипелагом маленьких островков, известных как Дакра. Говорят, он возник, когда Тасса, богиня моря, оплакивала смерть древней королевы тритонов Коринны от человеческого гарпуна. Слезы Тассы упали в море и стали чередой туманных островков. Люди избегают селиться на них, поскольку они обжиты свирепыми чудовищами и странными нимфами, и зачарованы магией богов. Но именно туда лежал путь мага.

Бродя по островам и прислушиваясь к течению синей маны, Фарам обнаруживал странные вещи. Сначала из моря возник и снова там скрылся тритон. Маг поспешил прикрыться щитом, готовый отражать гарпуны, но ничего не последовало. Но что-то напоминал этот тритон. Только позже Фарам ощутил, что он морского обитателя исходила та же энергия, что всегда из так и называющегося созвездия, Тритона. Границы расплывались, и никсорожденные существа все чаще проникали на Терос. Правда, больше они не были агрессивными, как тогда, при первом своем визите, когда пауки заполонили леса между Сетессой и Мелетидой.



А потом из моря возник и Посланнник Тассы, краб, в прошлом тоже еще один обитатель Никса. Краб заговорил с магом и поведал ему две истории. В первой из них рассказывалось о том, что странные мерфолки появились на Теросе не просто так. Их принесла с собой волна, вызванная появлением на Теросе еще одного мироходца, мерфолка по имени Киора, урожденной на Зендикаре, вселенной, захваченной роем Эльдрази. После ее появления Тишина была усилена, запрещая перемещения между мирами, но Киора была уже здесь. Тасса была в волнении в связи с тем, что некоторые тритоны уже начали принимать за нее Киору, и спешила сообщить героям Тероса о потенциальной угрозе.

А еще у Фарама было видение. Человек, держащий в одной руке меч, а в другой - копье, распахнул руки в стороны и парил над водой как птица. Маг давно мечтал, о том, чтобы иметь возможность летать, и видение его зачаровало. Так он и не понял, что это было, сон, магический бред, мечта или реальное видение. Но форма раскинувшего руки человека, как будто расправившая крылья птица, четко напоминал собой одно созвездие из Никса.



- Разве это не воплощение наших чаяний? - сказал Прокопий, астроном из Мелетиды, которому Фарам рассказал об этом образце воображения, желая обсудить все те символы, что он видел в последнее время. Никто пока на Теросе не видел, чтобы человек мог просто так летать. Но видения видениями, приближалась весеннее равноденствие, и маг-жрец поспешил приступить к проведению ритуалов. Похоже, затишье не принесло стабильность в этот мир.



Но самыми непривычными занимался в эту зиму, безусловно, Арсей. Если Скипетр Господства удался у него с благословения Круфикса на славу, то работа над Пискидой шла медленно. Черная мана никогда не давалась оракулу, а эта работа безусловно требовала и ее применения. И когда в один день он уже был готов отчаяться и бросить дело, в его комнате появилась змея.



Кому как не оракулу было знать Созвездие Черной Змеи, Посланника Эреба. Оракул моргал в недоумении, пытаясь понять, что это, иллюзия, наваждение, сон или реальность, и представляет ли она опасность.

- Иди за мной, - прошипела змея, - он поможет.

Кто этот "он" было понятно, вопросом было, стоит ли доверяться черному Богу. Но, с другой стороны, демоны сбегают именно из подземного царства, и Эреб должен быть заинтересован в возвращении демона на место. С трепещущим сердцем отправился оракул к алтарю Эреба. Его там уже ждали, и когда Арсей подошел поближе, Бог Смерти овладел его телом и чувствами. Управляемый Эребом оракул проделал то, чего не хватало для завершения ритуала над Пиксидой и упал на землю без чувств. В полубреду ему снились странные сны, как он отправляется в путешествие, чтобы совершить Спасение из Подземного Царства и вернуть погибших соратников. Но на своем пути назад он нарушает соглашение с Эребом и оглядывается, и видит Горгону, Образец Завершенности. Как ведут сказания, Горгона видит смертных не такими, какими они хотят быть, а такими, какими они станут.



Очнулся Арсей с колотящимся сердцем. Ему казалось, что черная мана окутывает его, и еще немного, он окаменеет, станет очередной жертвой горгоны. Страшная судьба. От случая к случаю смертные пытаются поймать горгону, чтобы выпытать у нее секрет бессмертия. Обычно они заканчивают в виде статуй, превращенные в камень взглядом горгоны, и только божественное благоволение может обратить камень обратно в плоть.

Эреб не поблагодарил Арсея. Но Пиксида была уничтожена, и демону не суждено было проникнуть в мир. Кое-как добрался до храма Гелиода оракул и рухнул на кровать, после чего приходил в чувства несколько дней. Образы, что он видел, потрясли его. Что Посланник, что Образец, были созвездиями, и в отличии от остальных членов отряда Арсей отлично понимал, что это означает. Граница между Никсом и Теросом истончилась, и что-то должно произойти. Все текущие проявления были не столь существенными, но если иные силы начнут проникать из Никса в Терос наподобие Пожирателя Миров, то это может означать конец цивилизации.

А тут и остальные стали возвращаться из своих путешествий. Нехорошие рассказы принесли они, подтверждающие истончение границ. Арсей, уже взявшийся за черную ману, прислушивался и к слухам о ее проявлении, и они тоже были. Например, рассказывали о Воющем в Ночи где-то за городом. Надо было что-то делать, но Арсей не мог присоединиться к проведению ритуалов, и поэтому он просто медитировал, набирался сил и ждал общего сбора.



Ериасу же было не до выполнения заданий и не до изучения мира. Свадьба и последовавшее путешествие, столь подробно описанные в его дневнике, да еще и тренировки под руководством акросского ветерана, оставляли мало времени для наблюдений. Но даже Ериас увидел кое-что. В ночном небе Акроса знакомое созвездие мантикоры раскрасилось маной всех пяти цветов, и в воздухе предстал неведомой доселе образ, Хромантикора.



Увиденное оставило неизгладимое впечатление на мага-воина, и он заторопился домой в Мелетиду, тем более, что день весеннего равноденствия был уже не за горами. Образ остался в душе Ериаса, и он даже не решился описывать его в своей книге, боясь потерять волшебное впечатление.



Последние дни были проведены в нетерпении. Герои делились друг с другом увиденным, и глобальная картина складывалась какой-то неспокойной. Однако Гелиод не торопился объявлять новый сбор и ждал весеннего равноденствия, занимаясь установлением дипломатических связей в Пантеоне. Поэтому эти десять дней, проведенные в Мелетиде, Фарам, Элспет и Бакус проводили ритуалы, Ериас тренировался с новым клинком, а Керлас и Арсей заканчивали свои магические тренировки и просто чего-то ждали.

Одним из дел Бакуса, помимо того, что он проводил ритуалы, стал присмотр за Даром Богов. Это копье уже столь часто пытались оставить в неподходящих местах, а мир был настолько неспокоен, что жрец взял на себя правило следить, за тем, как себя ведет Элспет, и, в особенности, где оставляет копье, когда спит. Осторожность никогда не бывает лишней, а опасность, что могущественный артефакт окажется не в тех руках, стала реальной.

И вот, наконец, Бог Солнца собрал всех в своем храме и резко ввел в курс дела той фразой, с которой и началась эта история.

- Это все Могий! Во всем виноват Могий! Он мстит за уничтожение его алтаря!

Члены отряда переглядывались, они явно ожидали чего-то другого от этого дня.

- Все это время я занимался тем, что сплачивал Пантеон вокруг себя, - продолжил чуть более спокойно Гелиод, - и, казалось, к весне должно воцариться спокойствие, и мы сможем вернуться к старым, спокойным временам, которые были до той выходки Пирфора, когда он напал на меня. И все шло хорошо, но ровно, в тот день, когда должно было быть объявлено Соглашение, именно сегодня было совершено предательство. Могий объявил, что его алтарь уничтожен, и он будет мстить. Он повел армию минотавров на Акрос, и это не те минотавры, которых вы могли видеть раньше, а иные, Никсорожденные, или вообще рожденные неизвестно где. Сетесса и Мелетида будут собирать армии, чтобы помочь Акросу, но это займет время. Вы должны выступать немедленно и двигаться в сторону Колофона.

Оракул замолчал, ожидая вопросов.

Ериас промокнул кончик пера в баночке с чернилами и продолжил писать, терзая пергамент строчку за строчкой при свете свечи. Все его мышцы изнывали после очередной тренировки с Юклидом. Сейчас он и теперь уже его жена Ксения гостили у её дяди Кастора в Акросе. Хотя стоило бы, наверно, сначала поведать, как они умудрились жениться и сразу же после свадьбы (или точнее, через неделю радостного пьянствования после неё) отправились в Акрос — не самый лучший город для молодожёнов, если, конечно, оба не увлекаются воинским искусством и красотой пустынных горных утёсов. Ксения, к слову, ими не очень увлекалась.

...После того, как мы добрались до храма Гелиода в Мелетиде, ставшего для нас домом и в то же время базой для дальнейших действий, отряд разбрёлся кто куда. Школяры Декатии наверняка воззавидовали нам, чемпионам Мелетиды, чёрной завистью — им таких долгих каникул длиной в полгода никто не предоставит. Впрочем, это не значило, что кто-либо из нас собирался прохлаждаться всё это время и смотреть на горожан свысока, купаясь в лучах своей славы.

Я сразу же пошёл к родителям, Эйо шёл за мной следом. Перед тем, как уехать в прошлый раз из города, я основал с ними торговое дело, чтобы они могли восстановить своё состояние или хотя бы иметь какой-нибудь источник существования, пока мы спасаем Терос. Они, конечно, были опытными торговцами и в торговли понимали больше моего, но бизнес — непростая штука; сегодня он поворачивается к тебе лицом, а завтра... Короче, с ними было всё в порядке. Они даже успели поднакопить достаточно, чтобы отремонтировать часть дома обратно. Я им сразу сказал: а почему вы не решили на новое место перебраться?! На это родители ответили мне, что привыкли к своему дому, хоть он и был практически разрушен при наводнении. Чудом Эфары я смог сдержаться и не высказать им всё, что я об этом думал.

То наводнение, хотел я этого или нет, заставило меня о многом задуматься. Я не всегда смогу защитить тех, кого хочу защитить, просто потому, что буду слишком далеко от них. Да, я пойду в битву против мироходцев (наш мир отнюдь не единственный, и в него хотят проникнуть и завладеть им существа, обладающие чудовищным могуществом, — мироходцы; Элспет — тоже мироходец, но она за нас), чтобы защитить весь Терос, но в это же время Мелетиду может смести чудовищное наводнение, не оставив и камня на камне. Раньше... Раньше я просто путешествовал от города к городу и не думал ни о чём, изучал жизнь, девушек, архитектуру, философские трактаты, вино... Теперь же я не могу позволить себе такую беспечность.

Желание стать более серьёзным даже несколько испугало меня. Оно было настолько мне несвойственно, но несмотря ни на что, оно никуда не исчезало. Мне вдруг захотелось... Попробовать то, что я никогда не пробовал и даже не собирался пробовать, — создать семью. Внезапно, перспектива иметь собственный дом, в котором любимая жена ждёт моего возвращения, стала казаться мне всё более привлекательной. А на роли жены мне виднелась Ксения.

Знаю, это звучит противоречиво: в одном абзаце я беспокоюсь, что не могу защитить всех, как бы к этому не стремился, а в следующем — говорю о том, как хорошо было бы, если бы тех, кого я хочу защитить, было больше. Что ж, при всём своём уме глупости мне не занимать, так что подобных противоречий от меня стоит ожидать. К тому же любовь никогда не бывает кристально ясной, понятной и логичной.

Не став медлить (иначе передумаю и сбегу куда-нибудь к сатирам подальше от всего этого!), я пошёл искать Ксению. Она и её отец, как вскоре я выяснил, купили небольшой домик в глубине города, не став отстраивать свой прошлый дом. По мне это было мудрое решение. Подходя, я чувствовал, как сильно колотилось моё сердце. Оно так сильно не колотилось даже в одном хорошем борделе, где три девушки... Кхм, полагаю, о таком мне лучше больше не думать.

Она согласилась выйти за меня замуж (то, как это всё произошло, надо будет как-нибудь потом детально описать), и отец её был не против, благословил нас. Окрылённый успехом, я помчался обратно в храм отыскать своих товарищей и сообщить им радостное известие. В первую очередь мне нужен был Бакус. В походах мы порой много друг с другом спорим, но он мог провести лучше всех церемонию венчания. И веселее, что уж говорить.
Помимо этого у меня была ещё одна проблема, которую нужно было решить: на торжество (да и не только) нужны были деньги, чтобы купить вина и яств побольше! К счастью, в накидке Недостойной я внезапно для самого себя обнаружил сто золотых, о чём, к своему сожалению, сразу же поведал своим товарищам.

Планов у меня было громадьё помимо свадьбы, поэтому откладывать её на какой-либо долгий срок не хотел. Практически ультиматумом пришлось настоять, чтобы она состоялась прямо на этой неделе, иначе её бы так и отложили до первого дня зимы, чтобы "как следует успеть всё подготовить". Первые пять дней недели экстренно закупали всё, что нужно, и искали площадку для проведения церемонии, а по вечерам выпивали часть купленного вина (Ксения после каждой замеченной ею открытой бутыли метала на меня грозный взгляд. Не знаю, где она успела этому научиться, но эти её грозные взгляды выглядели совершенно мило, как на них не посмотри), отцы знакомились поближе друг с другом, а мать — засиживалась вместе с Ксенией подолгу в одной комнате, творя какие-то таинственные, запретные для мужчины дела.

И вот день свадьбы. Я и Ксения разошлись по разным домам ещё в прошлый вечер. Как только наступило утро, я был одет в довольно непривычную для себя одежду — белую простынь, которую обмотали вокруг меня хитрым образом и скрепили на плечах застёжками. Без привычных штанов и рубахи чувствовалось некомфортно, но против традиций не попрёшь, даже если ты чемпион Мелетиды. С торжественной процессией из товарищей и друзей из Декатии я двинулся к дому Ксении. На подходе меня встретили её подружки, главными среди которых были Мелиса и Семелла. Они устроили мне целый ряд испытаний, целью которых было проверить мою изворотливость и выудить из меня побольше денег. Я старался, как мог, но на некоторых "испытаниях" провалился полностью — моя логика не смогла это осилить. Через некоторое время мне с завидной долей раздражения удалось-таки пробиться к Ксении. Она стала моей сестрой по несчастью — её тоже обмотали в простыню, с тем отличием только, что её простыня была украшена вышивкой и приталена с помощью золотистого шнурка, послужившего эдаким поясом. В общем, объединившись друг с другом против дальнейших испытаний в неудобной одежде, мы вышли из дома и направились к берегу.
Там, рядом с молом, был каменный помост, на котором нас уже ждала целая толпа. Все хотели увидеть свадьбу чемпиона Мелетиды. Девушки ломали локти, грызли губы и горестно вздыхали. Ну, или мне так показалось. На этом моменте я разрешил себе немного расслабиться. Церемонию мы провели, стоя одним боком к морю, другим — к городу. Пока ещё тёплый ласковый ветер осени нас обдувал и пробовал свадебные одежды на прочность. Я лениво думал о том, что будет, если она (одежда) всё же спадёт с нас. Такое, к счастью, не случилось и всё прошло гладко. Бакус, наверно, предпочёл бы вести церемонию в лесу. Приведя все нужные обеты и клятвы, я и Ксения скрепили наш союз поцелуем.

Ну, а после был пир, который начался ещё там, на каменном помосте рядом с молом, и продолжился уже в доме. Веселились мы до упаду, пили вино (в один из дней я также напоил Эйо. Вот умора была!), ели яства из рога изобилия, играли в днд, который я добыл у сатиров, друг против друга, а также объединяясь все вместе против одного "ведущего"... Первая брачная ночь и все последующие ночи меня также не разочаровали. Я стал осознавать, что в семейной жизни есть много прелестей. Особенно в первые несколько дней.

Удивительно, но Элспет единственную ни в какую не брало похмелье. Мироходцы действительно обладают могущественными силами...

По истечению недели я едва помнил о том, что хотел вообще ещё сделать за эти данные нам полгода. Вино, казалось, заменило мне кровь, а из головы не выходили прелести обнажённой Ксении. Протрезвев, я решительно объявил своей супруге, что в скором времени мы поедем в Акрос навестить дорого дядюшку (теперь и он мне стал дядей) Кастора в рамках нашего медового месяца. Ксения больше ожидала почему-то, что мы поедем в Сетессу. Её аргументы, что там красивее и вообще интереснее, чем среди голых скал Акроса, возымели своё: я изменил маршрут нашего путешествия таким образом, чтобы мы остановились на некоторое время в Сетессе, а потом, спустя несколько дней, отправились в Акрос.

Путешествовать лишь друг с другом, лишь она и я, было чем-то особенным. Путешествовали мы на двух лошадях, которых нам выделили наши родители. Беседуя по вечерам, мы начали больше и лучше понимать друг друга, узнавали что-то новое. В Сетессе мы посетили Аматрофон, несколько храмов, прошлись по знаменитым сетесским верёвочным лестницам, поиграли с аркулли ("медвежата", так сетессцы зовут сирот, нашедших в этом полисе приют). В жителях Сетессы чувствуется душевность, они словно одна большая семья, которая, впрочем, остерегается чужаков.

После Сетессы мы наконец-то поехали в Акрос. Я всё время ждал, что кто-нибудь — разгневанный чем-то сатир, минотавр или огромные пауки — решит напасть на нас, и я, ловко разделавшись с нападчиком, в лишний раз покрасуюсь перед своей женой, однако же мы никого не встретили на своём пути. Может быть, это было и к лучшему. Кастор встретил нас в Акросе с распростёртыми объятиями. Могий побери, он меня ими чуть не придушил! За ужином я рассказал ему, зачем я так стремился в этот город, город воинов: мне нужен был наставник. Я, блин, самоучка в этом деле, никто не обучал меня воинскому ремеслу и я сам не стремился к этому: мне раньше было достаточно знать, за какой конец ксифоса держаться, а каким — пронзать противника, и как уклоняться, а дальше мои природные талант, неотразимость и магия возьмут своё и победа будет у меня в кармане. Эфара, как же я ошибался! Теперь я понимаю, что мне необходимо дальше развиваться по пути клинка, а не магии, и научиться наконец-таки махать ксифосом хитро, а не абы как.

Для поисков своего наставника я заручился поддержкой не только Кастора, но и с большим трудом Такиса. Хоть мы и установили с ним перемирие, некоторая неприязнь у него ко мне и другим моим товарищам ещё оставалась, но мы, как ни крути, одолели дракона, а это — большое достижение. Основная проблема состояла в том, что жителей Мелетиды не особенно в Акросе любили. К тому же, без сомнений мне был необходим один из лучших воинов, который за свою карьеру успел сразиться не только с людьми, но и с минотаврами. В конце концов я нашёл того, кто мне подходил: акросца, победителя Иройских игр лет пятнадцать назад, чей возраст перевалил за сорок лет, что однозначно говорило мне об его опытности. Зовут его Юклид.

Взялся за меня Юклид без особой охоты, несмотря на все мои достижения для всего Тероса. Он гоняет меня с рассвета до вечера; до знакомства с ним я не знал, что такое на самом деле изнурительная тренировка. И при этом Юклид не прекращает ворчать по любому поводу. Любимая его тема — расхлябанность мелитидцев, которые не могут (цитирую) "даже вытереть задницу, не воспользовавшись магией!"
В тренировочных поединках друг против друга он всякий раз побеждает, повергая меня оземь. Я просто не успеваю за ним. На это он лишь хмыкает и говорит: "меньше думать надо, быстрее делать!" Что ж, в чём-то он прав. Только я успею придумать способ обойти его защиту и одержать над ним верх, как он уже начинает атаковать меня и мой наскоро слепленный план трещит по швам. Пока я только задумываюсь, он уже бьёт, пинает, делает подсечку, пытается укусить или швырнуть через плечо. Если бы Юклид сражался со мной всерьёз, намереваясь меня убить, он бы своего достиг через несколько секунд. Удивительно? Да. Но это не столько его сила и могущество, сколько мои собственные промахи: Юклид весьма наловчился обращать ошибки своего противника ему во вред.

Думаю, это то, что мне нужно. До начала весны осталось четыре недели. Совсем скоро мы вернёмся с Ксенией обратно в Мелетиду. Она останется там, а я с товарищами пойдём выполнять очередное задание Гелиода. Сможет ли бог Солнца объединить под своим началом остальных? Это очень, очень интересный вопрос.

Ериас вытер кончик пера специальной тряпочкой и отложил перо в сторону. У него слипались глаза. Завтра рано надо было вставать, а у Ксении были свои планы на мужа, который отсутствует большую часть дня. Ериас задул свечу, погрузив комнату в кромешную темноту. Жена подошла к нему сзади, обвив руками его шею. Свернёт ведь, если он не приступит к исполнению своего долга немедленно.

Что ж, добро пожаловать в супружескую жизнь.

Шло время, и последствия ужасного цунами понемногу ликвидировались. Нет, никто не оживит тех людей, и они, скорей всего, уже отправились туда, откуда нет возврата, в царство мертвых. Но полис, полис восстанавливался, оживал, начинал играть новой жизнью, на улицах звучала музыка и вновь велись философские споры. Казалось, что на Теросе наступает мир - ведь из Акроса тоже пришли известия о том, что война между людьми и минотаврами закончилась, а братцы Ирой и Могий объявили перемирие. Надолго ли? Одному Круфиксу ведомо. А сейчас было время урожая, и был он в этом году, слава Караметре, обильным - наполнялись закрома, и все понемногу готовились к смене сезона.

Наши герои тоже время не теряли даром. Славные свершения по спасению людей в совокупности с предыдущими подвигами привели к тому, что героев уже начинали узнавать. А когда Ериас зашел в храм Эфары, его ждало дополнительное благословение и почетный знак защитников Мелетиды. Не обошелся без одобрения и Фарам, проводивший ритуалы в храме Керана и еще раз получивший указание следовать с отрядом Гелиода во имя стабильности Тероса. Также ему повелели присматривать за Элспет - Керан не совсем доверял мироходцам.

Свое благословение получил и Бакус, а помимо него и долгожданную природу. Караметра, Богиня Урожая посвятила его в свои чемпионы и повелела опять-таки выполнять приказы нашего Бога Солнца - ее интересы полностью совпадали.

Когда же отряд вновь собрался по воле Гелиода, то получил неожиданное задание. Бог Солнца сообщил, что не зря не подозревал Пирфора - до него дошли известия, что именно Пирфор был инициатором войны между людьми и минотаврами. Кроме того, судя по всему, в пещере горы Велус Пирфор тренировал черного красного дракона, что представляло большую опасность для Акроса и близлежащих поселений. Дракон должен быть уничтожен. Бог Солнца предупредил, что существует вероятность, что на защиту дракона встанут огнеречивые шаманы. Более детальной информации у него не было, он предлагал разузнать все в Акросе или на Пике Алтарей.

Говорят, что в мгновение перед смертью человек будто бы заново переживает всю свою жизнь, от начала до конца. Но Богу Перехода, кажется, удалось ухватить этот момент, извратить и использовать в своих целях. Раз за разом она балансировала на границе небытия, проживая каждое мгновение своей жизни, пока Атрей не вызубрил наизусть каждую, самую непримечательную деталь. А потом он превратил ее предсмертные видения в кошмары, заставив переживать множество жизней, которые могли бы быть. Жизнь, в которой ее Искра не зажглась, в которой ее первым миром было ядро Фирексии, в которой она не смогла спасти друга. В которой она смогла спасти друга. Хуже всего были те, где она все же смогла найти тишину и покой. Видения счастливой жизни, с детьми, с любящим мужем, разрывали на клочки ее сердце, терзая своей несбыточностью. И когда Элспет ненадолго приходила в себя, не в силах пошевелиться и очнуться от наваждения, единственным, о чем она молила богов, была быстрая и милосердная смерть.
Воительница снова пришла в себя, но ее пробуждение отличалось от длинной череды предыдущих. Она оказалась в темной, сырой пещере, ощущая кожей вес доспеха, а спиной - шершавый каменный пол. И самое главное, она могла двигаться. Что это, очередная выдумка Атрея, которому надоели прежние забавы? Или высокомерный бог просто выбросил ее, как сломанную игрушку, не заботясь о дальнейшей судьбе жалкой смертной? Выяснить можно было лишь одним способом. Опираясь на стену пещеры, Элспет тяжело поднялась на едва державшие ее ноги, и медленно побрела туда, где тьму пещеры рассеивал слабый свет.
Чем ближе она подходила к выходу, тем отчетливее слышались звуки кипящей снаружи битвы. А выйдя на свет, воительница смогла и увидеть их источник. Несколько воинов, некоторых она может назвать по имени, и сражаются они против опасного, мистического существа, которому нет имени в этом мире, поскольку родом оно из другого. На миг девушку охватило отчаяние. Почему, зачем вокруг нее должно быть столько боли и вражды? Неужели она, неужели все остальные не заслужили хотя бы минуту передышки!?
- Стойте! - крикнула она, вложив в клич всю силу, которую удалось собрать. - Ради всего светлого, что еще осталось в этом и всех остальных мирах, молю, остановитесь!

Зарычав от досады, жрец двинулся вперёд, багровея лицом и скрежеща зубами. Амулет на его груди вспыхивал белым и жёлтым светом, освещая снизу его могучие подбородки и упрямо поджатые пухлые губы. Ступал он уверенно и даже будто бы грозно, и кто знает, будь на месте врагов не эти возвращённые мертвецы, а какие-то иные создания, имеющие собственные чувства и эмоции, может быть, они бы уже убоялись этого сердитого решительного человека, этого жреца, полностью уверенного в своей правоте, в святости своей миссии и в могуществе своей мудрой богини... О, да..

Бакус поднял перед собой руку с выставленным указательным пальцем, и затряс ею, словно бы укоряя кого-то там впереди.

- Хватит с нас этих загадок! Ты слышишь, Лодочник?!...- заорал он, таращась бешенными глазами в пещеру, мимо стоящих на пути подгнивших туловищ Язона и Никки -... Хватит пустой болтовни! Отпусти этих несчастных... Отстань от них! Верни их бренные тела и бессмертные души обратно в Эреб, в Царство Мёртвых! Туда где им и должно быть!.. Отпусти, тогда мы поговорим! И ты объяснишь, в чём наша глупость... А нет, так твоя неправда!..

Закончив орать, жрец поморщился, сморгнул и перевёл взгляд на Язона. Скривился гневливо.
- Прочь с дороги, сказал!... - рыкнул он на мертвеца, зло и хрипло.
Подшагнув еще, ткнул в его сторону ожившим зачарованным посохом, ударил из навершия жгучим светом.

— Интересно, это мы всех Возвращенных... Э-э-э... "Убили", каких должны были, или нужно поискать ещё шатающихся по округе с косами, тяпками и так далее? — спросил Ериас, как только последний из мертвецов пал, сражённый их натиском. Они стали гораздо сильнее, и это нельзя было не почувствовать. С новыми опытом, силой и знаниями они повергают таких врагов, от которых опытнейшие воины Акроса или Мелетиды содрогаются в страхе.

      Однако весьма явственно чувствовалась нехватка в золоте. Нужна была экипировка и хотелось что-то достойное заработать, если Ериас надеялся оставаться актуальным и в дальнейших боях против врагов, которых им пошлёт судьба и боги. Значит, придётся собрать весь хлам, что носят с собой Вовращённые. Ериас с большой охотой переплавил бы золотые маски, но он уже догадывался, как на него посмотрят Алексия и Бакус, поэтому для победителя-мародёра оставались в распоряжении лишь личные вещи Возвращённых и их оружие.

— Кто первый врежет нашему оракулу по морде? — весело отозвался Ериас, как только Арсей попросился изучить тела Возвращённых. — Надеюсь, Арсей, под изучать ты не имеешь в виду так, как девиц изучают? И ради спокойствия Алексии, Клеона и Бакуса — только не пробуй их воскрешать!

Хоть монстры и выглядели цельнометаллическими, удары понемногу их изнашивали. От клешней отлетали куски, да и страшные морды понемногу теряли форму. Клеон, может быть и был бы утащен в темноту, но посланный Арсеем камень оказался последней каплей. Да и второй твари оставалось существовать совсем недолго.

Клешни разжались, и захваченные ранее герои повалились на землю. Монстры ослабили хватку и сами рухнули с железным лязганьем.

Но рассмотреть поверженных противников не удалось. Не прошло и нескольких секунд, как монстры исчезли. От слова совсем. Как будто их тут не было, как будто только что они не пытались только что порвать на кусочки отряд. Как будто они привиделись. Как будто это был кошмарный сон.

Еще встретимся, - прозвучало в мозгу у Арсея, и на мага накатилась сильнейшая головная боль.

— Мистер Освальд, у вас и так дела не очень. Не усугубляйте.
Глядя на лимузин, Кертис поморщился, словно от зубной боли. Нет, боль-то была — отдаленная, тупая, тянущая боль в механической руке, которая по сути своей не могла болеть. Но сейчас к ней разом добавилось прочих неприятностей.
Лимузин за окном, белым левиафаном проплывший мимо полицейской машины и "Стингрэя" самого Кертиса, а также реакция менеджера сулили только одно — пожаловала важная шишка.
И, похоже, эта шишка сейчас в момент отмажет главного подозреваемого, надавит на Брайана, а расхлебывать все то, что останется, придется Спайдеру.

Кертис вздохнул. Очень хотелось сплюнуть на отвратительной раскраски пол отеля, но он сдержался.
— Пойду встречать гостей, — с хмурым видом сообщил он Гарсии и отправился к выходу, доставая на ходу сигареты. В мятой пачке сиротливо ютились две бумажные палочки, пропитанные никотином. Об остальном химическом составе этой дешевой горлодерной дряни Спайдер предпочитал не думать. Никогда.

Лимузин бросался в глаза, навязчиво цеплял взгляд белоснежной окраской без единого пятнышка или царапинки, надраенным блеском хромированных деталей, черными провалами затонированных насмерть окон. Кертису было плевать, кто сидит там внутри — одно то, что этот человек не сулит ему ничего хорошего, заставляло испытывать к нему раздражение.
"Стингрэй" рядом с лимузином смотрелся хищной черной акулой, подкравшейся к белому киту. Спайдер любил и ненавидел эту машину одновременно, понимая, что в ее технической начинке ему никогда не разобраться, и преклоняясь перед ее мощью и изяществом. Лучший эмоциональный коктейль для долгосрочных горячих отношений.

Прислонившись спиной к стеклянной двери, Кертис зажег сигарету и выпустил клуб горького дыма. Всего несколько секунд тишины и спокойствия перед тем, как дверь лимузина распахнется, выпуская наружу чудовищное порождение социально-экономического неравенства, или даже тонированное стекло спустится вниз на два пальца, чтобы можно было заметить властный жест изнутри, призывающий офицера Спайдера подойти к машине и согнуться в невольном поклоне, чтобы начать разговор.
Хрена с два он подойдет, вот уж точно.

- А вдоль дороги мертвые с косами стоят, и тишина... - заговорил, наконец, сидящий посередине открытого Солнцу дворика на крыше храма Гелиода смуглый мужчина средних лет с темными волосами и небольшой бородкой, завитой в несколько косиц. Что-то напоминал этот голос...

- ... и тишина не дает мне вмешаться и разогнать всех этих Возвращенных, - продолжил человек.

"Ну, конечно. Оракул. Новый оракул на службе у Гелиода, и, возможно, новый спутник", - пронеслась у всех мысль. До этого жрецы Гелиода, суетясь, позвали всех собравшихся назначенным утром членов отряда в этот дворик, так ничего и не объяснив, и только когда незнакомец заговорил про Тишину, а его глаза стали стеклянными, стало ясно, что происходит.

Гелиод продолжил говорить, пользуясь телом незнакомца:

- Я знаю, что Никку получил Атрей. Это не ваша вина. Но постарайтесь, чтобы мой новый служитель не повторил ее участь. Вы стали сильными воинами, изгнав пауков и ослабив Пирфора, но теперь у меня будет для вас новое задание, - голос Гелиода был плавный и напористый, как и раньше, у Бога Солнца не возникало даже малейшего сомнения в том, что выполнять его поручения - великая честь.

- Атрей собирает Возвращенных к западу от перекрестка охотников. Там есть и обычные слабые безлицые, неспособные причинить вам много неудобств, но есть и экземпляры посильнее. Они уже несколько раз подходили к дороге Мелетида - Сетесса, и люди опять боятся по ней ходить, хоть вы и избавились от пауков. Потому что Возвращенные выходят с косами и стоят вдоль дороги. И Тишина, Тишина не дает мне вмешаться, хотя хватило бы малого.

Незнакомец понемногу сгорбливался, а голос его сбивался. Видно, нелегко ему давалась ноша оракула.

- Уничтожьте их всех, вот мое задание. Выступайте сегодня, медлить нельзя, - продолжил Гелиод и добавил после паузы к удивлению слушателей, - я знаю, что в храме вы не можете получить награду деньгами. Но в этот раз у Возвращенных могут быть ценные вещи. Вы можете оставить их себе.

Арсей получил назад контроль над своим телом и возможность смотреть по сторонам. Он оглядывал этих людей, с которыми, похоже, ему сейчас предстоит сотрудничать. Тяжело, тяжело получалось у него транслировать слова Бога. Ведь только недавно он получил этот дар, когда в очередной раз призвал в уединенном храме на острове Арсей всю свою магическую силу, пытаясь прикоснуться к старейшему Богу, и внезапно услышал его голос. Круфикс обратился к нему лично и сообщил, что баланс в мире находится под угрозой. Конкретную угрозу Круфикс не открыл, или, возможно, их было много, но Арсею было дано задание придти в храм Гелиода в Мелетиде и помогать отряду на службе у Гелиода в их делах. За это Круфикс обещал силу и, главное, тайные знания об устройстве мира, от чего, естественно, Арсей отказаться не мог.

И вот сейчас он сидел на полу в храме Гелиода и, пока еще не полностью исчез контакт с Богом Солнца, пытался уловить остатки этой связи и преобразовать их в новые знания, но на это требовались силы, много сил. А остальные смотрели на оракула, пытаясь понять, не требуется ли ему помощь.

      Спустя столько времени я вновь имею возможность взяться за перо! К сожалению, моего дорогого в прямом и переносном смыслах дневника нет со мной, а денег на новый не хватило, поэтому мне приходится довольствоваться плохо выделанными пергаментами. Вот, даже старик Линос отказался продать мне по старой низкой цене свои чудесные белые плотные листы бумаги. Но всё путём, потому что слово чернильное стоит в разы больше материала, на котором оно было написано. Я бесконечно рад тому, что рука устаёт от неугомонного пера: может быть, я и научился сносно орудовать ксифосом и не отставать в схватке от Клеона, но скрип кончиком пера по пергаменту мне всё же более любим.

      Честно говоря, я никогда не думал, что меня будут выматывать путешествия. Те мои походы в Сетессу и Акрос раньше кажутся мне теперь не более, чем лёгкой прогулкой. Ныне испытания валятся грудой, только и успевай их преодолевать. Поликран, никсорождённые пауки (ненавижу пауков!), Возвращенные, минотавры — я почти уже себя не считаю обычным человеком. Такое чувство, что вскоре Алексия нас поведёт на штурм Асфоделя, потому что я не знаю, где нам ещё отыскать противников, достойных по уровню прославленных героев вроде нас. Ну, может быть в Ореске ещё что-то найдётся или в землях кентавров. Но, конечно, мы пойдём туда, куда скажет Гелиод. После нескольких его благословений я ощущаю себя Достославным, прослужившим лет двадцать, не меньше, и не раз побывавшим в бою. Впрочем, последнее является правдой.

      Никка несколько выбила меня из колеи. Честно говоря, я испытывал к ней некоторую симпатию, смешанную с завистью. С настолько блестящим умом в таком юном возрасте она могла бы стать чудотворцем. В Декатии её бы носили на руках. А как ловко она манипулировала своей маной! На меня все преподаватели ругались за то, что я её не экономно расходую... А они правы, не раз были моменты, когда мана кончалась в самый неподходящий момент и дальше мне оставалось полагаться только лишь на свой ксифос.
      Никка-Никка, как можно было быть такой умной и такой глупой одновременно? Не знаю, куда ты направилась и где встретила свою смерть, но это точно было глупо. До сих пор злюсь на себя из-за этого. Зачем я заступался за тебя? Зачем развязал руки? Неужто перспектива не поднимать трупы, пока находишься в отряде, была столь ужасна для тебя? Не пойму. Может, действительно не все могут выдержать бремя божественного задания и опасности, что оно сопровождает. И вот ты не смогла.

      По возвращению в Мелетиду я не забыл заскочить к Ксении. Милая девушка. С ней приятно проводить время, но ей не хватает чего-то. А ещё я действительно не знаю о чём с ней говорить. Обычные темы мы вроде исчерпали, да и не интересны они мне, в магии она не сечёт, о приключениях моих я не особо много могу сказать: "убили больших никсорождённых пауков, потеряли следопыта и оракула, почистили алтарь Караметры". Но иметь эту девушку всегда прекрасно.
      К слову, её отец оказался большим знатоком вин. С ним вышел увлечённый спор на эту тему. Огорчить или нет мужика, что я не собираюсь жениться на его дочери?

      Эти дни я посвящаю себя тренировкам. Мне не достаёт чисто воинской сноровки в бою. Мои удары слабее клеоновых и я не всегда успеваю сотворить какое-либо заклинание. Мне нужно сделать упор на своей защите. Раньше я избегал этой темы, потому что ошибочно считал, что заклинаний мне будет достаточно, и всем сердцем не любил тяжелые и сковывающие движения щиты и доспехи. Теперь я так не считаю. Эту нелюбовь надо преодолеть в себе, а сделать это можно только одним способом — тренировками.
      Встаю рано утром в храме, одеваю на себя кожанку, одеваю на левую руку щит и иду в стадион, а там — бегаю, прыгаю, делаю перекаты, сражаюсь с палкой в руке против манекена. Короче, составляю чудный контраст с обнажёнными спортсменами. От них несёт маслом, от меня таращит потом. Солнце печёт и делает тренировку невыносимой, но я только сжимаю зубы и пробегаю новый круг. И так до самого вечера. Всё тело болит, но это пройдёт, знаю. А новые силы обязательно появятся. Поэтому и прихожу каждое следующее утро снова на стадион.

      Вытерев кончик пера о кусочек ткани, Ериас отложил его в сторону. Он любил запах чернил. Сейчас они свежими и яркими строчками уместились на пергаменте, которые спустя время потускнеют, но всё равно сохранят в себе его мысли. Правда, он не написал кое-что. Он не написал о том, что ему возможно стоит вернуться к стезе мага. С его опытом и способностями Ериас сможет быстро нагнать отставание между ним и его сверстниками, обучавшимися в Декатии. Но это... Потом.

Саня уже был готов кинуться не на тигра, а на Артёма с криками "Я не гном!". Дварф вдохнул-выдохнул, успокаиваясь.
-Покатать? Мне интересно, "наша леди" захочет это проверить? - "наша леди" было сказано с некоторой издевкой. В кузнецах были девушки, но с ними разговор был абсолютно такой же, как и с мужчинами. Видимо, после переноса это отношение укрепилось еще сильнее.
-В общем, делайте что хотите, я пока поем.-Дварф достал банку с тушенкой.

Танис хищно улыбнулся - наконец завалили.
- ДА! Получила, тварь! - Охотник убрал лук за спину и побежал в сторону поверженной гидры, доставая на ходу меч. Хорошо, что много голов разных размеров. Пару мелких черепов - пустить на наплечники, один - на шлем, а одну оставить как трофей.
- Я тут возьму несколько голов... - Следопыт оценил первую голову, но тут же хлопнул себя по лбу.
- Извиняюсь, давно не общался с людьми. Танис, охотник на чудовищ. Благодарю за помощь с этой гидрой. - Танис задумчиво почесал подбородок. - Странная она какая-то, обычные гидры светом перед смертью не плюются... - Несколько секунд мужчина размышлял, после чего легкомысленно пожал плечами. - Неважно, - и он вновь вернулся к изучению голов, а так же - шкуры тела. Шкура, не считая ценности как, собственно, шкуры, так и лишнее доказательство победы.

Уронив посох, Недостойная поймала сверток и тут же свалилась на землю. То есть, разумеется села, подобрав под себя ноги, но выглядело это так, будто Клеон сбил ее с ног тяжелым свертком.

Довольно урча, девушка распотрошила сверток и принялась уплетать его содержимое. Не то, чтобы она была голодна, но еда досталась просто так, а это знаете ли на плато четырех ветров весьма не частое явление.

- Если вы хотите подняться на плато, то лучше не тут, - девушка махнула рукой куда-то влево, - там есть удобный спуск. Это не Курфикс сказал, это Недостойная сама его нашла. Но у вас вроде телег и мулов с собой нет, можно наверное и тут вскарабкаться. Дело-то не хитрое. Ум-ням-ням... вкусно. А еще есть?

- Значит Кхарн мертв... - задумчиво протянул Проп, смотря на улыбающегося полуэльфа.
- А ты знаешь, что у капитана к нему было весьма много вопросов? И ты своим поступком помешал получить на них ответы. ТЫ ПОМЕШАЛ АВГУСТУСУ БРОНТУ, НАЧАЛЬНИКУ ГОРОДСКОЙ СТРАЖИ, ЧЛЕНУ КОРОЛЕВСКОЙ СЕМЬИ. Это ты понимаешь?! - говоря эту тираду Ржебород постепенно повышал тон, так что к концу фразы он почти кричал.
- Или ты сейчас же расскажешь, зачем ты это сделал и кто тебя послал, или то, во что ты вляпался, когда летел из окна, покажется тебе райскими кущами!

- И что с того, что плохо поддаются? - досадливо фыркнул бывший боцманмат. - Можно подумать, нашему колдуну под капюшоном было видно, с кем там твоя мамаша по кустам обжималась. Да покойничек должен был в тебя с порога чем-нибудь убойным зарядить. Ну а в то что ты спокойно стоял и ждал, пока Кхарн свою волшбу доволшбует ни один идиот не поверит. Так что я кругом прав, а ты даже врать внятно не умеешь.

Вообще, эти странные прения начали уже порядком утомлять моряка. Ладно, положим, Кхарн с головой своей не особо дружен был, за что и поплатился, но почему, во имя всех кругов Ада, его убийца тоже был поехавшим на всю голову? В невменяемости Тиса Кавиот не сомневался - ведь только полный дурак, ну или сумасшедший, будет вести себя так нагло и вызывающе, когда в него целятся из боевого лука. Моряк понимал, что такими темпами очередной приступ ярости не заставит себя долго ждать.

- И я в натуре не понимаю, что за бардак тут творится - угрожающе помахивая новообретенной палкой со стеклянным шаром возмутился Ларс. Как и всегда в таких ситуациях, моряка начало сносить на портовый жаргон, но он привычно не обратил внимание на подобную мелочь. - Ты нам тут в плен сдался, или так, чисто чайку попить заскочил, булочкой зажевать? Если ты, сявка, вдруг забыл, так я напомню, что я тут - жертва проклятья и вообще немножко не в себе. И мы всегда можем вернуться к тому варианту, где я обмазываюсь твоими мозгами, учти это. Так что слушай сюда внимательно, убивец, и не говори, что не слышал.
Первое: я тоже не знаю, с кем там твоя мамаша где гуляла, и что у тебя в итоге где растет, но руки поднимать надо было к тем ушам, которые на голове.
Второе: ты сдался нам в плен, а потому должен сотрудничать и всякое такое. Будешь сотрудничать хорошо - может наш самый гуманный тебе даже чего-нибудь заплатит. Он это дело любит, знаешь ли. Ну а если нет - то я начну всерьез задумываться над одним вопросом. Вопрос звучит так: а начерта ты нам, собственно говоря, нужен?

Маллис уже было начал ощущать жар солнца на своем лице все сильнее и сильнее, Бог Солнца не то, чтобы оценил юмор. Но слова остальных, похоже умилостивили Гелиода - жар отступил. В голову плута даже пришла крамольная мысль, что немного позлить Бога - это лучший способ получить быстрый и эффективный загар на лице. Главное, конечно, не перестараться и не получить ожоги вместо загара.

Огненный клинок поднялся еще выше, и внезапно Язон ощутил, как он теряет связь со своим оружием. Да, ему было жалко терять такой качественный клинок, но этот предмет больше не являлся его самым главным сокровищем. Миссия выполнена?

Повисла тишина. Все с замиранием сердца ждали, что же сделает Бог.

- Этот меч был сделан Пирфором почти двадцать лет тому назад, - отчеканил наконец голос Гелиода, - и он посягнул на старшинство в Пантеоне! Он пытался убить меня! - голос звучал возмущенно, и в то же время немного презрительно, - но он не смог... естественно.

- С тех пор меча не было на Теросе, и все было спокойно. Меч вернулся, и мир находится под угрозой. Это не случайность. Пирфор снова хочет убить меня или, что намного проще, залить лавой весь Терос.

- Это больше не меч Пирфора, я сделаю из него Дар Богов, - продолжил голос, и его получит самый достойный.

Снова повисла пауза. Чего хочет от них Бог Солнца?

- Я благодарен за то, что вы принесли сюда меч, - продолжил он и Язон ощутил фантастический прилив сил, - но этого мало. Я не могу видеть все, что происходит на Теросе, и мне нужны верные помощники. Вы готовы служить мне и выполнять мою волю? Выберите меня, и я дам вам то, что вам нужно. Вместе мы спасем этот мир!

Солнце сияло ярко, буквально ослепляя сидящих на земле путников. А Крусор завис в небе, развернувшись острием вниз.

Мысли, что путники могут предпочесть другого Бога Гелиод, похоже, не допускал. Или просто считал себя главой Пантеона.

Алексия, как обычно, встала еще до восхода, чтобы встретить первый луч солнца и помолиться Гелиоду. Как и обещала, она попросила бога вразумить всех соблазненных или по иным причинам задержавшихся у сатиров и помочь им освободиться. Не успела она закончить молитву, как со стороны долины раздались громогласные выстрелы, а затем появился и дым. Правда, на этот раз в дела смертны вмешался не Гелиод, которого просила об этом Алексия, а Нилея. И правда неисповедимы пути богов.
Девушка оглядела своих новых спутников и с радостью отметила, что за ночь они залечили свои раны и теперь могут продолжать путь. Несмотря на то, что из-за усталости вчерашние посиделки были недолгими, Алексия смогла уловить главное - после расстования с оракулом отряд чувствовал себя обезглавленным. И естественно для нее оказалось принять руководство на себя.
Когда все позавтракали и собрали вещи, Алексия забралась на подходящего размера камень, дабы прочитать напутственную речь, ибо отряду полезно осознавать свою задачу и ответственность.
Уже открыв рот, она замялась, не сразу сообразив, как ей обращаться к новым спутникам. Солдаты и офицеры? Нет, не то. Господа авантюристы и голодранцы? Еще хуже. А, вот. Друзья!
- Друзья! В этот час, когда на Терросе происходят странные и необычные вещи, когда боги обращают свой лик к смертным, выбирая достойных стать героями нового времени, мы, на кого пал выбор Гелиода, должны живот положить, но оправдать оказанное нам доверие. Какие бы трудности и опасности не встали перед нами, какие бы соблазны не сбивали нас с пути истинного - мы должны проявить верность, стокойсть и мужество! Кто дочитал до этого места и считает себя вдохновленным, добавляет себе шесть временных хитов! Вперед, в путь, друзья!
Алексия легко соскочила с камня и кивнула Маллису - веди нас к Пику Храмов!

- Клеон, - воин зевнул. - Мы тут с божественной миссией, вот только нашего оракула только что убили. Неудачно вышло...

И вот опять перо в моей руке, а перед мысленным взором открываются картины воспоминаний. Я помню всё так, будто это произошло только вчера, а потому история будет воссоздаваться во всех мельчайших подробностях. Начнётся она в городке Красная Лиственница, с моего прибытия в который и началась череда событий, имевших судьбоносные для всех Королевств последствия.

Дорога из Глубоководья заняла у меня семь дней. Мне посчастливилось провести это время с другими участниками путешествия в составе каравана уважаемого Ваэвирра, торговца специями и морской солью. Одной из главных радостей путешествия является возможность посетить новые места и познакомиться с новыми людьми. Так что по прибытии в городок я был просто переполнен радостью и весело насвистывал мотивчик одной похабной песенки, авторством которой я теперь, спустя годы, не горжусь.

Среди представителей моей профессии дорога занимает третье место в списке источников вдохновения после похождений на любовном фронте и героических свершений. Для меня же, кто всё жизнь провёл в странствиях и никогда дольше пары месяцев не оставался на одном месте, дорога всегда была главной и едва ли не единственной музой. О своих амурных делах я привык скромно умалчивать, не желая возбуждать в слушателях зависть, а разнообразные геройства до той поры обходили меня стороной, обошедшиеся же без моего участия и так были в должной мере воспеты.

За разной болтовнёй и сочинением своих новых песен я почти забыл о цели своего путешествия в эти края. Склонность отвлекаться на разные пустяки всегда отличала меня. Задачи, требовавшие значительной концентрации внимания, были для меня непосильными. Например, я так и не научился играть на барабане и не смог освоить кобольдское горловое пение, хотя потратил немало времени на уроки. Впрочем, стоило мне оказаться на месте, как я сразу вспомнил, зачем пожаловал в Красную лиственницу. Да я и не держал эту не такую уж секретную информацию в себе, популярно объясняя желающим о том, что мудрые люди в Глубоководье беспокоятся по поводу стихийного дисбаланса в этом регионе, что бы это ни означало.

К моему глубокому удивлению я был не единственным Арфистом, направленным в Дессаринскую долину с важной миссией. Раньше мне приходилось работать над заданиями одному и не доводилось пересекаться с иными представителями моей организации, кроме той, что приобщила меня к общему делу. Только теперь пришло осознание, что разделяющих мою борьбу за лучший мир несколько больше одного человека. Мы узнали друг друга, обменялись тайными знаками и договорились о взаимопомощи, и в то же время не афишировали свою принадлежность к Арфистом перед посторонними, зная о том, что везде могут быть вражеские лазутчики. Хотя и понятия пока не имел, кто эти враги и чем мы им насолили.

Не желая показаться неблагодарным, я очень щедро отблагодарил караванщика тёплым, почти дружеским хлопком по плечу (хотя теперь мне думается, что он хотел бы получить оплату деньгами). А после я стал оглядываться по сторонам и размышлять над своими дальнейшими шагами. Прекрасно зная этот городок по исчерпывающе подробным рассказам Ваэвирра, я решил первым делом направиться в заведение «Весёлый меч» с тем, чтобы познакомиться с его хозяйкой, мадам Кайлессой, и обсудить с ней свежие новости, а заодно договориться о ночлеге и, возможно, вечернем выступлении в стенах её заведения. Вторым пунктом в моём незамысловатом двухактовом плане был визит к контактному лицу Арфистов, общение с которым могло пролить больше света на проблемы этого региона и моё, откровенно говоря, очень расплывчатое задание. Спешить со вторым пунктом, однако, не следовало, дабы не выглядеть излишне подозрительно. Все эти конспирации и неожиданно упавшая на мои плечи ответственность, надо сказать, были очень волнительны.

Несмотря на все события прошедшего дня, на переживания и переизбыток эмоций, уснул Бакус быстро, и спал вполне себе хорошо, как то обычно с ним и бывало. И проснулся рано.

Выпито вечером было не так уж и много. Не было-то ведь ни гроша, да и, увлёкшись концертом, жрец как-то даже забывал и не успевал протянуть руку к кувшину или чаше с вином, хоть даже многие и хотели его угостить. Хороший был вечер.

В общем, голова его была свежей, воспоминания приятны, а настроение очень даже хорошим… В животе только вот было непривычно пусто. Но небольшой голод не мог помешать Бакусу взяться уже за дело. Ведь испытание было назначено ему самой Караметрой. Испытание… И если вчера он позволил себе немножко это дело отметить, и в этом не было ничего предосудительного, скорее наоборот, то сегодня надо было уже начинать работать, искать, выяснять и разыскивать…

Бакус не был специалистом в подобного рода вещах, и по началу даже растерялся немного. Ненадолго впрочем… В голове у него была мысль, что надо бы сходить до Алтаря Лето, который совсем недавно подвергся варварскому набегу, и, как говорят, был разрушен… Сатирами!

Случай это, конечно, был вопиющий. И верилось вообще-то с трудом. Сатиры… да, они, конечно, еще те баламуты и забияки, но рушить алтари, это было вовсе на них непохоже.. Странно и неправильно. То есть, всё это имело определённое сходство с безумным поведением зверей и животных.

Бакусу подумалось, что это хороший след… Почему бы и нет? Нужно было просто найти тех рогатых и поговорить с ними. Может быть, они еще где-нибудь там, рядом с Алтарём Лето, шастают по кустам… пьют, играют и беспорядочно любят друг друга. Так они и поступают обычно… эти сатиры.

Так-то так, но пока пришлось этот поход отложить… Алтарь Лето остался за пределами защитного купола, а их маленький отряд решил остаться в безопасной и гостеприимной Сетессе еще на денек. Что ни говори, а встреча с теми бедными пауками далась им всем неожиданно нелегко. Адонис с Язоном так и вообще, оказывается, проболели весь вчерашний день. Яд – очень действенная штука… Недаром, наверное, Маллис так тяготеет к его изучению. Хммм…

В одиночку же ловить по кустам сатиров жрецу было вовсе даже и не с руки. Так можно и по рогам, вернее рогами или копытами, отхватить вне очереди… Мало ли. Да и вообще, Бакус был теперь совершенно уверен, что боги свели их всех в один отряд совсем не напрасно. Вот и действовать им теперь лучше было всем вместе, помогая друг другу.

Впрочем, не все товарищи, похоже, разделяли такое мнение… Маллис, очень деятельный паренёк, ни минутки не усидит на месте, уже куда-то умотал. Даже за город, кажется… А у Адониса были планы по посещению алтаря Нилеи.

Бакус тоже с удовольствием бы сходил к алтарю, Охотницу он ведь тоже всегда почитал и любил, но, памятуя о вчерашнем дне, не мог себе этого позволить… Заявиться к еще одной богине без достойного подношения? Нет уж.. это было бы слишком.

Потому Бакус решил пока попытать счастья в окрестных лесах, не выходя за защитный купол. Надеясь насобирать ягод, грибов и орехов, трав и кореньев целебных. Кроме того, можно же было порасспросить местную сетесскую живность, вдруг да кто-нибудь что-нибудь слышал или знает, о причинах безумия остального зверья.

Пригласив с собой на прогулку всех желающих, и пожелав Адонису удачи в общении с Нилеей, Бакус взял свою пустую уже корзину и отправился на свои поиски.

- Какой трудолюбивый малый этот Маллис... - поделился своими мыслями жрец -... Всё что-то там режет и ковыряет. Перекусить бы ему.. А он нет. Такая тяга к познанию похвальна!...

Бакус продолжал поглощать содержимое своей корзины с припасами, но уже без видимого аппетита. Вонь, сопровождающая разделку волков, возымела своё действие и на него тоже, хоть он обыкновенно был и не очень-то восприимчив к таким вещам.

- Да, всё бы ничего, но воняет страшно, конечно... - с некоторым трудом, заглотив последний кусочек сыра, жрец отодвинул корзину прочь -... Какие-то не правильные эти волки, и то правда. Нормальный зверь не может так пахнуть...

Поднявшись с земли, и подобрав посох, он не спеша приблизился к их новоявленному вивисектору со спины.
- Хмм.. Обитатели Никса да помогут тебе в твоих изысканьях, добрый Маллис... - слегка морщась, проговорил жрец -... Нашёл что-нибудь?!..

Как говорили философы, что во множестве приходили в Мелетию, дабы посетить местный храм Эфары, "привычки людей - как семена, и если дать привычке время, она прорастёт корнями в человека". Также они призывали тщательно выбирать, какие семена привычек взращивать в своей жизни. Солон, нередко общавшийся с последователями Эфары, был согласен с ними в этом вопросе, поскольку заметил, что утренняя молитва Гелиоду давно уже перестала быть просто привычкой или рутиной и переросла в нечто так же естественное, как дышать и ходить. И это утро не было исключением.
Стоя на коленях перед алтарём, Солон раскинул руки в сторону и чуть приподнял их, словно держал над собой некую невидимую чашу внушительных размеров, и лицо с закрытыми глазами он обратил к поднимающемуся над горизонтом небесному светилу. Гудящим голосом Солон шептал молитву, хотя человек, не привыкший посещать храмы во время молитвенных обрядов, мог и не разобрать слов, которые возносили хвалу Гелиоду и прославляли его имя.
Но сегодня утренний ритуал молитвы был особенным. И пока молодой жрец на одном дыхании читал молитву, было видно, как под его закрытыми веками бегают зрачки: перед мысленным взором его проносилось видение и его встреча с оракулами, в ушах звенели их слова, и сердце Солона полнилось таким непередаваемым жаром, словно часть дневного светила поселилась там, лишь чудом не прожигая жреца насквозь. Ощущая это, молодой мужчина знал: Гелиод благословил его, наполнив божественной энергией, которую теперь жрец мог направлять на свершение чудес во славу бога Солнца.

Закончив обряд молитвы, Солон ещё немного постоял в прежней позе, давая себе время успокоиться после видений и наполнения сердца божественной силой. Затем он поднялся, сделал три ритуальных шага назад (дабы не сразу повернуться спиной к алтарю), и только тогда развернулся... чтобы увидеть человека. Пришедшего, судя во всему, издалека. И пришедшему из видения.
Пока этот уже затронутый сединой муж поправлял свой капюшон, Солон неспешно шёл к нему, разглядывая его одеяния и глаза. Сначала жрец не разглядел их, но теперь, подойдя ближе, он разглядел их. И последние сомнения покинули Солона, поскольку, увидев раз такую глубокую синеву, не смог бы этого забыть. Да и не было на его памяти других людей с синим центром зрачка.

- Воистину, это утро доброе,- произнёс он, подходя к мужчине и отсалютовав ему рукой,- в видениях, что были посланы мне Гелиодом, я видел твои глаза. Моё имя Солон. С чем ты вошёл в храм Гелиода и чем я могу помочь тебе?

– Можешь без, если так ты будешь двигаться тише, – с абсолютно невозмутимым видом ответил Кэлкуиналь, считая на этом вопрос трусов дварфа закрытым.

Дварф стал дожидаться, когда ворота откроются. Он перемещал вес с одной ноги на другую, с нетерпением дожидаясь тех самых трусов, что стреляли по всем, кто подходил к частоколу. Но каково было удивление воина, когда он вошел и увидел среди стражи дварфов. Борзик посмотрел на своих собратьев, его глаз налился кровью, он, не скрывая гнева, сбросил с плеча свой молот на землю, поправил усы и бороду, повязку и набрал полную грудь воздуха. Затем, произошло совсем очевидное от дварфа-самодура. Он закричал, да так, что наверное мог разбудить все селение,
- Едрить вашу вошь, ребята! Вы что? Совсем опухли от страха?! Вы же дварфы! Сражаться до последнего, ради дома и своих родных вас не учили? Да хрен с харчами по поводу этого, но, храни вас Морадин, вы чуть не подстрелили своего собрата! Вы совсем сдурели! Как вы, думаете, отнесся к этому наш Создатель? Погладил бы вас по головке? Эй ты с арбалетом, а ну иди сюда, я тебе лично подзатыль вмажу, как полагается!
Дварф уже сбросил щит на землю и встал в боевую стойку,
- Еще и задобрить решили?! Да за такой косяк и по морде мало будет, но видит Морадин, я не братоубийца - как вы!

Притаившись за деревом, Эларен внимательно следил за воплощением плана в реальность.
Вот к баррикадам подъехали телеги, скрипом колес привлекая внимание гоблинов.
Вот они остановились на безопасном расстоянии – все по плану.
Вот встал Эльфэл и без лишних разговоров достал лук, прицелился и выстрелил. Молодец.
Вот глупый гоблин, проследив полет стрелы, "поймал" ее собой. Красавчик! Этому вообще 5 балов за сообразительность.
Вот Эрик слез с телеги и подошел ближе. Хорошо, помощь приветствуется.
Вот Борзик пробежал мимо. Неуемный малый.
Вот... Что?! Какой?.. Какого?..
– Куда?! – от неожиданности забыв ругнуться, Кэл с запозданием, но все-таки выдавил из себя этот вопрос, глядя на скачущего к баррикадам дварфа. Уже бесполезный вопрос, так как только что весь план полетел в Бездну! Туда же отправится Бормаш, даже если каким-то чудом переживет этот бой. Но это потом, а сейчас...
Глаза эладрина забегали от дварфа к зеленокожим, обратно к дварфу, к телеге и снова к зеленокожим. Он лихорадочно соображал, что можно сделать, как выправить ситуацию. Может не заметят? Или не обратят внимания? Дварф же небольшой... если смотреть по росту? Проклятье! Это все бессмысленно! Остался один выход...
– В атакууу!!! – раздался грозный клич командира.
– Вы, продолжайте стрелять! – указал он на стрелков у повозок. – Остальные, заходите с флангов!
Скрипнув зубами, Кэлкуиналь схватил свое копье и бросился в коридор меж деревьями по своему краю. Нужно во что бы то ни стало связать гоблинов ближним боем, пока они не расстреляли весь отряд из укрытия.

Кэлкуиналь сидел на повозке внешне, как всегда, невозмутим и спокоен, всем своим видом демонстрируя полную уверенность в себе и своих подопечных, но внутри у него бушевал целый шквал эмоций. Никогда еще он не отправлял людей на опасные задания самих. Водил лично – не один раз, но одних оставлять наедине с хитрым, подлым врагом вверенных бойцов ему еще ни разу не приходилось. И это чувство вины и ответственности за чужие жизни снова и снова притягивало его взгляд к лесу, заставляя выискивать среди деревьев знакомые очертания Тирпа и Эльфэла. Глаза эладрина то и дело вспыхивали и тускнели каждый раз, когда он подавлял сомнения и убеждал себя, что все будет хорошо, что они справятся. Последний раз они вспыхнули, когда Кэл таки увидел возвращающихся с задания разведчиков целыми и невредимыми. Он, не таясь, облегченно вздохнул, спрыгнул с повозки и пошел им навстречу.

Выслушав доклад и дальнейшее предложение Шелкопряда, Эларен кивнул.
– Это может сработать. Более того, мы можем сами заманить их в ловушку. Спрячемся среди деревьев по обе стороны от дороги, а Эльфэл начнет в открытую обстреливать позиции гоблинов с безопасного расстояния и отходить назад, выманивая их на нас. А когда эти зеленокожие засранцы подойдут достаточно близко, мы неожиданно нападем, возьмем их в тиски и раздавим прямо на месте, – глаза командира опасно сузились, а на лице появилась злая ухмылка, но лишь на некоторое мгновение – затем он снова напустил серьезного виду. – Главное, чтобы они клюнули на нашу приманку. Для убедительности мы можем подогнать обоз поближе, чтобы у этих алчных существ не возникло сомнений, стоит ли выходить из укрытия, дабы отогнать подальше надоедливого лучника, а заодно поживиться содержимым повозок. И желательно взять языка – нам нужно точно знать, что здесь происходит и кто за всем этим стоит.

Изложив свой план, Кэл умолк на некоторое время, дожидаясь реакции отряда.

2 августа 321 г. от п.а.
Фокснот, столица Эвенморского королевства
День выдался не по летнему холодным. Густые тучи застилали столичное небо, предвещая скорое начало дождя. Резкие порывы ветра то и дело стремились толкнуть незадачливого горожанина, выбить груз что он нёс в руках, или же просто сбить с ног.
Над всей столицей чувствовалось какое-то подавленное состояние и даже совсем маленькие ребятишки старались играть потише, словно бы боясь привлечь к себе внимание.

На центральной площади, несмотря на готовящееся представление, было практически безлюдно. Казнили десяток магов из гильдии, по обвинению в измене. Лишь горстка горожан похрабрее, а может и напротив, поглупее, собралась дабы увидеть как колдуны будут плясать джигу по воздуху. Руки каждого из чародеев были скованы кандалами из лунного серебра, что гарантировало полную невозможность произнести и единого, даже самого простого заклинания. Но бывалые стражники всё равно ёжились, втайне боясь предсмертного проклятия магов.

Совершенно неуместными на этом фоне казались крики мальчишки, что ветер доносил издалека:
- ТУРНИР! ТРАКТИРНЫЙ ТУРНИР У ПАКА ФИТВИНА! НЕ ПРОПУСТИТЕ! УЖЕ СЕГОДНЯ! ЧЕМПИОН ПРОШЛЫХ ТУРНИРОВ ГАРРИН "ЖЕЛЕЗНАЯ РЯХА" ПРОТИВ ЗЛОБНОГО ГЕКА! ВЕЧЕРОМ В ТРАКТИРЕ "НА ПРИЧАЛЕ"! НЕ ПРОПУСТИТЕ! НЕ ЗАБУДЬТЕ!
Кто-то из благородных, оказавшихся на площади склонился к уху своей спутницы и что-то прошептал. Та согласно покивала и на лицах обоих отразилась лёгкая смесь презрения и отвращения. Большая часть горожан просто проигнорировала крики мальчишки. Двое стражников, находившихся неподалёку от парнишки довольно переглянулись. Короной не поощрялись подобные развлечения, но Фитвин хорошо платил, когда дело касалось его интересов. А ради денег можно услышать да увидеть меньше чем должно. Хотя лучше бы пацан орал потише.
Кое-кто из бродяг, похоже, заинтересовался объявлением и радостно потирая руки побрёл в сторону порта. Кто знает, вдруг перепадёт выпивка бесплатная. Или вообще кошель кто без присмотра оставит.

Но на самом деле вопли этого парнишки, как и ещё нескольких его "коллег" предназначались всего лишь троим. Пак Фитвин, как и те трое, работал на "Волю Этцаля" и был куратором ячейки №17. И трактирный турнир был лишь сигналом о том, что у Воли вновь есть работа.

Чуть позже, когда первые сумерки коснутся усталого города, а "На причале" соберутся кровожадные толпы, жаждущие увидеть как из пасти "Железной Ряхи" будут выбиты последние зубы, каждый из этих троих заглянет в трактир. Заглянет ненадолго, легко перекусить, выпить вечернюю чарку пива или же сделать заведомо проигрышную ставку. А потом уйдёт, сделав вид что никто из посетителей ему не знаком, а может и впрямь не встретив никого знакомого. И уже дома обнаружит у себя в кармане запечатанный конверт, без каких либо опознавательных знаков. Вскрыв конверт увидит там девственно чистый лист, которого, казалось, ещё никогда не касалось перо. Посыплет этот лист специальным порошком, что хранится в самом надёжном тайнике в доме и будет наблюдать как сквозь белизну бумаги проступают аккуратные буквы, которые постепенно сложатся в осмысленный текст, что будет гласить:

"Ячейка №17, у Него есть для вас новое задание. Столь же деликатное как и прежде.
Через полторы недели в герцогство Вайлштайн должна прибыть небольшая делегация из Фенградского княжества. Речь пойдёт о заключении соглашения на поставку большой партии скота из Фенграда в Вайлштайн. Герцогство сейчас находится на грани голода, после недавнего падежа скота. Его Величество не в силах на данный момент оказать поддержку своему вассалу и герцогу приходится выкручиваться всеми возможными способами, чтобы пережить зиму.
Возглавляет делегацию младшая княгиня Елена. Именно ей дано право заключить соглашение, или же напротив - отказаться от него.
Делегация уже перехвачена нашими людьми и вам предстоит занять её место.

Точка сбора:
9 августа, полдень. Путевой камень в 50-ти милях к югу от Вайлштайна. Там вас встретят наши люди и передадут всё необходимое.

Важные моменты:
а) Герцог и герцогиня Вайлштайн не говорят на урсе, но княгиня Елена прекрасно знает Эвенморский, хотя её выдаёт лёгкий акцент
б) При дворе никто не видел настоящую Елену
в) При дворе Вайлштайнов есть наш человек. Мы не успели предупредить его о вашем прибытии, но отыскать вы его сможете по паролю: "словно дракон, что взмыл в небеса".
г) И. выдаст себя за Елену. Связной на точке сбора передаст зелье достаточно мощное, чтобы придать ей внешность княгини, но слишком слабое, чтобы придворные маги герцога смогли его обнаружить. Г. и Э. выдадут себя за свиту. Официальная версия столь малой свиты - необходимость оставаться инкогнито из-за недавнего покушения и страха что оно повторится
д) Зелья хватит не более чем на 5 дней
е) Герцогиня Вайлштайн подозрительна. В большей степени опасаться стоит её.
ж) При дворе герцога обитает маг по имени Клет Зайер. С ним так же стоит быть осторожными. Он могущественнее чем может показаться на первый взгляд.

Ваши задачи
1) Герцог должен отказаться от сделки. Именно герцог должен не принять условия. При этом большая их часть уже была оговорена через письма. Действовать надо осторожно, нельзя допустить чтобы герцог в ближайшие 3 недели отправил письмо князю Игорю
2) Согласно данным нашего агента, Зайер был старым другом бывшего архимага гильдии магов, Кайла Северса. Необходимо выяснить текущее местонахождение Северса, если оно известно Зайеру, и, при возможности, завербовать обоих.
3) Герцогиня Вайлштайн опасная особа. Необходимо дискредитировать её в глазах супруга и общественного мнения. Самый простой вариант что нам видится - если герцогиня понесёт ребёнка от Г. Даже герцог Вайлштайн заметит что ребёнок с эльфийской примесью в крови не может быть его родным. Архонты не имеют ничего против, если герцогиня будет дискредитирована любым другим способом
4) При дворе герцога сейчас находится Бенедикт Мальтерли, представитель от короны. После вашего визита он должен быть уверен что Фенград тайно готовится к войне, а так же в том, что Вайлштайн собирается поддержать князя, а не короля.
5) Необходимо убедить герцога начать срочную вырубку лесов к югу от Вайлштайна.

На этом всё. Если появятся дополнительные инструкции, мы сумеем передать вам Его Волю.
Да свершится Воля Его"

Открытие мира волшебства было очень радостным и в то же время неожиданным событием. А зачисление в Риверсонг, вообще уносило мальчика куда-то далеко в нирвану.
-Это будет просто чудесное время - неверя своему счастье, радовался он. Как и в любом сложном решений были плохие моменты, такие как расставание с друзьями, которых знаешь уже не первый год, с родителями, которые уже не смогут оберегать тебя...
Собрав вещи и посидев на дорожку, настало время прощание с родителями. Оно было долгим, полным добрых напутствий и слёз. Обнявшись на последок он отправился в длинный путь в Риверсонг.
Путь предстояло преодолеть на дилижансе, которого Василий прежде никогда не видел. Внутри уже сидели мальчишки и девченки, некоторые из них даже понравились ему.
- Наверно путь будет долгий и стоит отдохнуть послушав прекрасную музыку и насладиться видом из окна. Как же прекрасен этот вид.. - рассуждал он, попутно вытаскивая из сумки наушники, но тут две милые рыженькие девочки завели разговор о школе, видимо они знали о мире волшебства больше чем Василий, который так заслушался их, что случайно выронил наушники из рук, но вскоре поднял их и продолжил вслушиваться в голоса девочек.
По прибытию он немного разомнулся, так как тело немного затекло и отправился с ребятами в школу. Сама школа впечатлила его, так как представляла из себя настоящий средневековый замок на реке. От такого зрелища у мальчика даже закружилась голова, а впоследствии рассмотра башен упал и капюшон. Замок был таким огромным, что он даже немного отставши от остальной группы, а потому удивился, почему все испуганно остановились, но секундой позже заметил причину всеобщего негодования и насторожился.

- УРААААААААААААААА!
У полуорка Хогарта даже глаза заблестели, когда поднялся кипиш. Недолго думая, он повернулся к зверью, улыбнулся и побежал на него, - За победу! За Родину! Убьем скотину-детину! Я первый!
Мужчина рванул с места, держа топор наизготовке. Оказавшись возле зверя, Хогарт замахнулся и нанес удар, который был несравним по силе ни с кем из присутствующих, но он был настолько открытым, что Хогарт и о защите позабыл. Орки... такие орки.

Боль. Стук. Темнота. Слепота. Кто-то кашляет в углу.
- Стоп! Кто так начинает игру? «Кто-то кашляет в углу!?», серьезно? Да я, великий мастер и игрок, у меня пять сотен игр за плечами, только на мне сайт держится, а ты его позоришь! Что за? Гнать в шею таких над…
- «Хрясь!» - разбил я вазу со здравым смыслом об голову этого зазнайки – тут я – мастер. И тут и только тут будет проливаться именно моя и только моя ересь на этих безумцев, что пришли именно ко мне… Итак, на чем мы закончили? Ах, да:
Боль. Стук. Темнота. Кто-то кашляет в углу. И яркий свет сквозь закрытые очи. Он заставляет открыть изнуренные, измученные глаза. Все три путника аккуратно открывают глаза, жмурясь от яркого солнца. Картинка проясняется, проясняется картинка. Прояснилась? Отлично. Перед собой они видят развернутого к ним спиной скрюченного старика в шляпе и кучу людей в банданах и тельняшках, стоящих кругом. Внезапнейше старик поворачивается, как бешеный фокусник, размахивая руками, словно динозавр, доставая пистоль прямо из кармана зеленых штанов.
- А вот и весь сброд! – засмеялся, хлеща слюной старый прыщавый капитан, открывая широкий рот, как обезьяна, но, в отличие от этого благородного существа, выставляя напоказ кривые прогнившие зубы, - Развяжите этих беспомощных псов, черт побери! Не-ет! – Крикнул он на начинающих исполнение приказа бравых парней, -Ты! - показал он пистолем на юнгу – лысый! Ты! У тебя минута ничтожество!
Лысый с презрением в глазах развернул ошеломленных героев и начал медленно развязывать узлы- импровизированные наручники. Великий капитан не стал дожидаться и, отжав три пистоля у своей команды, метко выстрелил по узлам.
- Ну все приходится делать самому! –по-детски запрыгал на месте старикан, размахивая пистолетом так, что члены команды чуть ли не ложились, когда дуло смотрело в их сторону. Капитан скрюченно развернулся, выпрямился, достав мягкий белоснежный платочек, нервно высморкался, издавая смешные звуки, и вновь повернулся к пленным – Ну и что вы мне сделаете?! Может быть задушите? Или… Оштурмуете мой мо-озг!? – всхлипывая как девочка крикнул он, сорвав голос, - Нет, бродяги! – Начал он шептать, - вы все умрете! Все, даже этот подлиза-Боб. Никто! – начал он трясти руками и пистолем во все стороны – Никто не смеет посягнуть на неограниченную моо-ощь!!
- А ведь он еще не пил – шепнул кто-то громко и мимо уха.
- Что ты сказал? – направил он пистоль к своему соску - Это ты мне сказал? – затряс он головой так, что слетела шляпа, - Мне?
- Нет, что вы, Великий капитан, я про… - Не успел тот договорить, как Синциунно, словно псих, начал размахивать саблей, что даже отрубил несколько веревок.
- Да я же вас всех порешаю! Ну, псы – слюна так и выхлестнулась на того самого пирата – Да я вас! - Минутку потупив, капитан начал бегать по палубе, размахивая оружием, размахивая головой, крича: «Они украли мою шляпу!»
Минут через пять, найдя шляпу, он встал напротив заключенных, вальяжно размахивая руками, заорал:
- Ну, что, морские волчары? Топить вас будем – И начал, хихикая переходить к совсем бешеному смеху.
Он начал оглядываться через плечо, чтобы посмотреть, смеется ли команда, чтобы посмотреть смеется ли он, как в той песне, но как пальнул куда-то в небо, что его отбросило на сантиметров двадцать. Пуля отскочила от какой-то железяки, потом еще от одной, еще и еще, и , наконец, достигла своего владельца. Капитан схватился за простреленную самим собою ногу, так, что навалившись всем телом, проделал приличную дырку, провалившись сквозь тонкий, в этом месте, пол и, пробив задом бочонок с ромом, застрял, собственно в нем.

Со дня начала приема новобранцев в Стражу прошла всего неделя, а капитан уже построил во внутреннем дворе казарм первый отряд и начал с ним работать. Все эти дни в помещениях, в которых будут расположены добровольцы, наводили порядок, в казармах царила суета, в которой конечно же участвовала и Лиска. То там поможет, то тут. Казалось, маленькая гномка суетится больше всех, для себя она решила, что приближающийся день приема новой стражи станет для неё судьбоносным. Она, в свои четырнадцать лет, тоже собиралась стать стражником и ловить преступников, чтобы их судили. Это стало целью в её жизни, и она была близка к ней.
Утром девочка проснулась рано, раньше обычного, на душе было радостно. Быстро умывшись и надев на себя отцовскую кольчугу, захватив боевое оружие – кирку, она со всей возможной скоростью побежала во двор, где капитан должен был произнести речь перед первыми новобранцами в этом году. Лиска собиралась встать в строй со всеми и стать самым молодым стражником. Она многого добилась, тренируясь с Ниролком, когда у того была свободная минутка. Капитан относился к ней, как и все остальные, как к дочери, и учил осторожно, чтобы не ранить эмоциональный мир маленькой гномки. Девочка по его мнению достигла некоторых успехов, но была маловата для кольчуги и боевой кирки, но переубедить её у него не вышло. Что-то заставляло её носить этот тяжелый и неудобный доспех и махать киркой до мозолей.

Где-то в середине строя началось непонятное шевеление, с задних рядов, пихаясь локтями и покраснев от натуги, продиралось что-то маленькое.
- Да пустите же, расступитесь, ну… Дайте пройти, - наконец, когда строй немного раздался в ширь, в прореху встала Лиска. Маленькая, не выше пояса тех, кто стоял по обе стороны. Волосы на затылке взъерошились, кольчуга смешно свисала, чуть ли не до пола, в руках тяжелое оружие, взгляд уставился в капитана, на лице уверенность. Ниролк удивленно взглянул на девочку, и одна его бровь вопросительно поднялась вверх – что это еще выдумала Лиска? А она тем временем решила себя отрекомендовать, так же как и остальные сделала шаг вперед. – Я маленькая, но сильная. Могу любому пнуть, а еще я храбрая, умею готовить, меня все боятся или любят, когда я захочу. А преступники будут меня бояться, вот увидите. Вы меня научили махать киркой, я знаю несколько приемов, умею лечить. Я много чего умею еще. Хочу быть стражником, чтобы наказать их.

Кого их, она не сказала, но речь девочки была не слишком убедительной, бровь капитана опускаться не желала, а Лиска почувствовала жар, капелька пота скатилась по виску. Лицо стало жалобным и не выдержав напряжения она протянула.
- Ну, можно?.. Я не буду обузой, не стану мешаться под ногами, вы меня многому уже научили, - она подняла кирку и ударила землю перед собой, чем вызвала несколько смешков из строя. – Я умею сражаться, могу кричать, вы же знаете.
Ниролк знал, капризы Лиски снились ему в кошмарах. Эмоции, которыми она делилась в моменты истерики, были настолько сильными, что самому хотелось плакать и капризничать, махать руками, падать на землю и требовать требовать требовать.
- А еще… Если вы не разрешите мне быть в страже, я убегу тогда. Вот! – и она сделала шаг назад, встав в строй и приняв боевой вид – грудь вперед, брови нахмурены, взгляд суровый, устремлен вперед.

Голос преподавателя был всё так же мягок, и мальчику казалось, будто он медленно плывёт по течению реки. Но с каждой новой фразой он всё меньше понимал его, и никак не мог понять, что значит "слушать растение". Чувствуя только руками, ему никак не удавалось мысленно слиться с ростком. Лукъянов пытался сосредоточиться и представить, что бамбук вдруг начинает быстро расти, но стоило ему только сделать это, как через несколько секунд видение пропадало, а на его место всплывали собственные мысли. Поговорить с ним? Сказать ласковые слова? Да это же бамбук! От мыслей он нахмурился и неуверенно произнёс, обращаясь к растению:
- Ты красивый... м... и сильный.
Услышав свой голос, Максим потерял концентрацию и открыл глаза. Но взглянув на учителя, закрыл их вновь, надеясь, что тот ничего не заметил. Но в прежнее состояние ему вернуться никак не удавалось, и он напряжённо сидел, сжимая в руках бамбук.