|
|
Сильверфилд. Ни на мгновение не спуская глаз с противника, едва заметно кивает тебе "Бобер", когда просишь его повременить. Не спрашивает - зачем, не выясняет - для чего, просто не стреляет. И даже не начинает возмущаться, когда бросаешь клинок к ногам имперца. Качнув головой, дает тот понять, что оценил подарок. - Ваташи ва теки но май де шину. Расстегнув, снимает и аккуратно укладывает рядом с собой каску, потом частично распахивает бронежилет. Подбирает единственной целой рукой меч, перехватив его прямо за лезвие - так, что из кулака остается торчать "жало" длиной примерно в ладонь. - Демо кокоро ва одаякадес. Сочится красная липкость меж пальцев, когда сжимает заточенную полоску так, что не выдерживает ткань перчаток. - Эин ни тондейку кен ва тсубаса. Повернув острие к себе, медленно погружает его в левый бок, под ребра. И, рванув оружие поперек туловища, распарывает собственный живот так, что из буквально распахнувшейся страшным провалом раны вываливаются, свесившись осклизлыми полукружиями, вздувшиеся завитки сизых кишок. Льется черная жижа водопадами, течет. - Аригато гозай мас. Слегка кланяется. - Все. Хлопок выстрела - точно в лоб. Заваливается на спину мертвец, опускает ствол ренголезец. - Конечно, это... Вспышка. Валится на влажную гальку довольно натуралистично собранное из веток, обтянутое мешковиной и подкрученное проволокой чучело - нечто гуманоидное, даже с руками-метелками. - Неплохо, Тревик. Даже хорошо. Мужчина. Выше тебя ростом, наверное, вдвое: гигант. Огромный, широченный, тяжелый как танк. Или ты - маленький. Усмехается. - Но, как мы помним... Хоть и есть ощущение, что ты сделал что-то не так, но никакого раздражения в голосе нет, скорей поддержка, одобрение - даже по плечу похлопывает. Ладонь широкая, тяжелая. - Суть не в силе. Поднимает фигура самодельного "веточника", втыкает заточенный копьем шест-опору обратно в каменистый грунт. - Суть - в точности. Сейчас, вечность спустя, силуэт говорящего кажется размытым, словно смотришь на него сквозь завесу из дрожащих на ресницах слез, но клетчатые рукава красно-синей шерстяной рубашки проступают так отчетливо, что буквально отпечатываются на сетчатке. - И в скорости! Добавляешь поспешно. Треплет тебя по макушке человек, подойдя ближе, когда протягиваешь ему странный нож-балисонг: рукоятка нормальная, а вместо лезвия - вытянутая прямоугольником металлическая пластина, "мыльно" сглаженная и без намека на заточку. - И в скорости. Соглашается легко. Шумит вокруг вековечность хвойных исполинов, плещется лед озерной воды. Миг. Вспышка. Пыхает вдруг тело, уже здесь, у лифта, а не там, на пляже, завившись - все и разом - языками насыщенно-оранжевого, исходящего копотью пламени, заставив одного твоего спутника вздрогнуть, а вторую - взвизгнуть. - Пута мадре, что за... Трещит, разгораясь, убитый, шкворчит. Увиваются под потолком хлопья жирной сажи. - Система самоуничтожения! Хватает тебя под локоть девушка, тащит обратно, к проходу к комнате-с-висельником. - Скорей! Ревет огонь, пожирает плоть. Бурлит в грудине, обнажая частокол ребер, бьет струями из глазниц и рта. Трескаются конечности, лопаясь исходящими жаром кавернами. - Давай назад, Хан. Теперь и стрелок пятится. - Назад! Шипит валяющийся в стороне ПП, занимаясь. Посвистывает, пуская дулом пламенные протуберанцы, наливается краснотой, начинает осыпаться. - А то вдруг этот мьерда империаль рванет.
|
Сильверфилд. Не отвечает тебе боевик. Струной натянуты нервы - палец не "у", а на гашетке, взгляд словно луч фонарный - щупает окружение. - Ваташи ва коко ни иру. Замерцав, совершенно внезапно обретает объем, слюдянисто переливаясь и пробегая рябью, пустота над лифтом. Сплетается, словно формируясь из воздуха, мужская фигура. С боков - к центру, волной, проступает за мгновение, наполняется фактурой и цветом. Серо-черный бронекомбинезон, серо-черный, плотно сидящий на торсе защитный жилет, серо-черная широкобортная каска, серо-черный же, полностью скрывающий лицо противогаз с непрозрачно-зеркальными окулярами. - Ваташитачи ва аната но текиде ва аримасен. Невысокий, сухой и подтянутый джапанир - только они могут так, "пулеметом", выплевывать эту свою тарабарщину. Демонстрируя чудеса ловкости, медленно опускается вниз, продолжая удерживать себя только на одной - левой - руке, а другую - правую - с зажатым пистолетом-пулеметом, отведя далеко вбок и в сторону. Ни шевронов на форме незнакомца, ни нашивок: вообще ничего. - Шимаш... Стоит подошве высокого, туго затянутого липучкой вокруг голени ботинка коснуться пола, как тут же оглушительно рявкнув, отсекает короткую очередь винтовка "Бобра", явно с прицелом на то, чтобы перебить в районе предплечья и локтевого сустава конечность, на которой "зависает" экс-невидимка. Но ее - конечности - владелец оказывается настолько шустрым, поджав и одернув руку со скоростью если и не света, то звука - точно, что отделывается длинной и неприятной, но просто царапиной. Не успевает, впрочем, даже упасть полноценно - твой спутник стреляет опять, теперь в ту кисть, что сжимает оружие. Взрывается она лоскутами комбинезонной ткани, разлетаясь клочьями кожи и фонтанируя липким багрянцем, а ПП, кувыркнувшись, отлетает куда-то под стенку. Повалившись наземь, тут же приподнимается мужчина, брызжа вполне себе человеческой кровью и упирая скользкую ладонь в плитку, встает на колени. Усмехается. - Варукунай. А хиспанец, похоже, собирается, как минимум, понаделать в вашем новом знакомом еще немного дырок, а как максимум - вообще закончить начатое. Доводит ствол ружейный, чуть сместив его к центру "мишени". Шипит. - Спрячься теперь, пендехо. Улыбается - эластичная маска плотно облегает череп, видно - его жертва, донельзя миролюбиво разводя руки в стороны. - Моеру-Яма?
|
|
|
|
|
|
|
Соломон молчал всё время нахождения в чистой серой комнате. Он поднялся с койки в тот же момент, как очнулся, вспоминая как до этого оказался в комнате с мигающим светом… как поднял руки, когда к ним ворвались люди в масках… как потянулся к карману, но незнакомые террористы начали собирать подходящих им людей.
Ужасно болела голова. “Дерьмово”, — подумал он, быстро проводя руками по карманам, но прежде чем он успел что-то сделать: в их комнату вошёл новый мужчина. Представился. Высказал, что думал (или точнее, что должен был сказать) и ушёл. В комнате осталось лишь четверо, включая самого Давида, и четыре КПК на них всех. Мужчина подошёл к столу с ними, поднимая один: обычная такая панель с цепляющимися крючками и ремешком, если нужно было его повязать где-то. По привычке, он закрепил его на запясться. Как бы прямо напротив старых заводных часов, экран мониторчика при этом смотрел наружу, а циферблат часов с тыльной стороны — к телу, чтобы меньше было шансов повредить. Сразу же включил его.
— От имени Джона… — пробормотал себе под нос мужчина, очень коротко проверяя интерфейс устройства, в целом ему знакомый и даже понятный, — …вам не кажется странным, что с заданием длинной в одну неделю нам выдали всего сто кредитов, если этого хватает всего на день? — Спросил вслух Дэви, встав перед окном. Он поднял взгляд от мониторов на город. — При этом, эти самые сто кредитов нам перевёл тот же человек, что уверен в нашей смерти.
— ? — Дэви повернулся к странной девушке в колпаке. “Ваши усики похожи на двух червячков, ползущих поцеловаться друг с другом”, — мужчина подкрутил кончик своего уса. Бледно улыбнулся ей на этот колкий комментарий. — Мон шер, мои усы — народное достояние. Спасибо за комплимент. — Слегка отдёрнул рукой полу плаща в поклоне. Указал на кровать. — Не забудь свою шляпку. — Голос у Соломона был ровный, высоким и со слегка игривыми нотками.
— Что же до Ада, — в словах у Дэви прозвенела ирония, — даже и представить не могу, но я всё равно ехал в отпуск, прогреть косточки и загореть… а делать это на сковороде или под солнцем — не особо большая разница. — Вынул из кармана записную книжку и короткий карандаш, быстро открывая новую страницу и выписывая “дело”, и пустой номер за ним. — Разве что, если это ад, — поднял голову на трущобы перед ними, — я разочарован, что он так похож на фавеллы.
— А? — Обернулся на представление девочки в цилиндре. Слегка нахмурился. — Соломон Давид, — коротко представился всем присутствующим, — я, — секундная заминка на размышления, — бывший строитель. И я бы не стал нападать на представителя власти, в том или ином виде, в трущобах. Потому что даже если мы завалим “этого чёрта”… — указал карандашиком в дверь, — …и даже если мы получим ответы, ответы не спасут нас от пули в лоб или вот этого всего за окном. — Указал на массив хаотичных зданий.
— У меня к вам есть пара вопросов, прежде чем мы будем обсуждать эту, — быстро записал в блокнот “демоны” и “дикие демоны”, обведя последнее в кружок и прибавив его к блоку работа, с подпунктами “доказательства” и рядышком там же “характеристики”, — эту самую работы. Мы же все согласны, что она, — прикрыл книжку, — если не конечная цель, то хоть отправная точка в нашем пути, верно? Бесцельное брожение в трущобах плохо кончиться для наших задниц. — Сказал он. Хмыкнул.
— Скажите, мон амис, — осмотрел всех троих: девочку выступающую в театре или в цирке (не мог точно определить), ещё одного неудачливого юношу (студент?), и мрачную сексапильную девушку от которой несло бухлом сильнее, чем от его сержанта в учебке, — что вы последнее помните перед нашим похищением? В каком месте вы были? Что пили? Кого ели? Точное число, дата и время? Чем вы занимались на момент вашего похищения? — Уточнил он.
— Если чем-то непристойным или мерзким: не говорите вслух, не надо. Не хочу портить себе настроение до выхода на улицу. — Вписал на лист запоминающиеся моменты из их первых минут в этом мире. "Опративники", "госпожа", "улов" — все слова рядами ложились на бумагу, пока Соломон по кусочкам составлял картину происходящего.
— Этот человек, — выписал быстро в блокнот “Джон”, с припиской в блок “инструктор” и вопросом “украл часть подъёмных”, после чего вписал все другие мелкие детали, — сказал, что мы “убили демона”. Я представляю, чем может быть “демон” в моём случае. Но ме интересно, как вы во всё это вляпались? — Он слегка наклонился вперёд, рассматривая окружающих.
— Вы что-то об этом помните? Вы с чем-то, кхм, столкнулись? — Уточнил он и не удержался от смешка, думая о своей машине. А после быстро сделал записи под каждого из трёх новеньких. — Если это вышло случайно: не бойтесь! Я стучать на вас не буду, обещаю. Да и некому нас тут винить за непредумышленное, если умышленное — порог вхождения в местную тусовку!..
— Если местные “демоны” такие же образны как мой случай, столкновения... — Соломон слегка шлёпнул себя по щеке, ещё раз напоминая бросать эти тупы каламбуры, — ...с неведомым, то у нас мало шансов на поимку и тем более — убийство твари. По крайней мере, нынешними силами и без подготовки. — Пояснил им коротко. — Я могу видеть, как каждый из нас мог их убить. НО! — Указал пальцем в потолок, прикрывая книжку. — Если брать в учёт количества людей, что были в комнате вместе с нами в самом начале, и тот “разброс качества”, измеряемый в наших силах, о котором говорила "госпожа", — записал в блокнот карточные масти, — можно предположить, что все наши “демоны” — очень разномастные тварюшки.
-
Если это вышло случайно: не бойтесь! Я стучать на вас не буду, обещаю. Да и некому нас тут винить за непредумышленное, если умышленное — порог вхождения в местную тусовку!.. Соломон начинает с игры в хорошего полицейского)
|
Пробуждение было мягко говоря неприятным, голова болела так, что можно было подумать что вчера ты выпил две бутылки текилы и запил все это дело бочкой пива, после чего благополучно лег спать и вот то состояние на утро, как раз и было бы похоже на то, что ощущало несколько десятков человек, оказавшихся в тесном помещении, освещенным тусклыми красными лампами, свет которых больше всего напоминал аварийный. Прежде чем кто-то из одновременно очнувшихся человек, начал хотя бы приходить в себя, дверь, которая выглядела как шлюз, с громким шипением отворилась и внутрь стали заходить люди в серых плащах, с закрытыми шлемами на головах. У большинства из них в руках было оружие, более всего напоминающее какой-то подвид SMG, крайне удобный в таких небольших пространствах, у других же в руках были странные приборы, мигающие экранами в приглушенном освящении комнаты. Они довольно быстро рассредоточились по помещению, так что каждый из бойцов держал на прицеле одного-двух человек, и возле каждого из них, стоял боец с датчиком в руках. В этот же момент, порог шлюза перешагнула высокая женщина, в довольно интересном наряде, который сильно контрастировал на фоне закованных в броню, и завернутых в плащи бойцов, и к тому же, если глаза не обманывали людей, то у неё были длинные словно у эльфа уши. В одной руке она держала деку, по которой бегали строчки каких-то данных, а в другой какой-то странный продолговатый предмет, идентифицировать который не представлялось возможным, по крайней мере не в их положении. — Госпожа, улов крайне небольшой. — к ней тут же подошел один из бойцов, с датчиком в руке, и принялся докладывать, его голос неприятно бил по ушам ещё не отошедших от переноса людей. — Всего один туз, один король, две дамы, и четыре вальта. Предлагаю добрать недостаток десятками. — о каких тузах и королях шла речь, было абсолютно непонятно, но с другой стороны, вряд ли они собрались здесь чтобы устроить какой-то пранк, да и к тому же очутившиеся в комнате люди стали вспоминать последние минуты своей жизни, до того как перед глазами все померкло. — Так и поступим, остальных как обычно. — безэмоционально проговорила женщина, обладающая довольно приятным, нежным голосом, который вовсе не сочетался с её ледяным взглядом, которым она осматривала лежавших на полу людей. После этого, десяток человек подняли с пола, взяли под локотки и вывели прочь из комнаты, вместе с ними ушла и женщина, а после и все остальные, оставив оставшихся людей мучаться в догадках что же это было. Дверь-шлюз тем временем с таким же шипением закрылась, и в комнату стал поступать газ, и уже через десяток секунд, все кто остался внутри снова погрузились в сон. Соломон, Джина, Пинки и Ариэль, очнулись вновь практически одновременно, обнаружив себя на этот раз в небольшой серой комнате, внутри которой стояло четыре койки, на которых они и лежали. Вместо одной из стен, здесь имелось большое панорамное окно, и открывающийся из него вид, вряд ли мог порадовать кого-либо. Вокруг были самые настоящие трущобы, из тысяч огромных домов, которые стояли вплотную друг к другу и соединялись между собой навесными переходами, но самое главное, выглядели эти здания крайне поношено, словно за ними никто не ухаживал и даже не пытался этим заниматься. Беглый осмотр себя любимых, дал понять, что при них остались только те вещи, которые у них были с собой на момент последних событий. Впрочем, долго рыскать по карманам опять не получилось, как и банально начать разговор с другими приходящими в себя людьми, так как дверь в комнату отъехала в сторону, и на пороге оказался угрюмого вида небритый мужик, с огромными мешками под глазами, с таким взглядом, что сразу же как-то становилось слегка не по себе. От него пасло табаком и алкоголем, для большинства собравшихся в комнате это был привычный запах. Войдя, он поднял одну руку вверх, как бы здороваясь. — Добро пожаловать в гетто для одаренных, я ваш инспектор, Джон. — вяло ворочая язык проговорил он, при этом почесывая затылок той же рукой, которую он до этого поднял чтобы поприветствовать их. — Сразу же обрадую, это не ваш мир, в своем мире вы видимо как-то умудрились замочить демона, и вот вы здесь.. и так как ваш потенциал на данный момент, это шестерка, вы были отбракованы и сосланы в эту жопу, в которой скорее всего и сдохнете. Но, я бы попросил вас продержаться хотя бы три дня, тогда я получу свою премию и смогу прожить ещё один никчемный месяц.. да, вам в головы встроили что-то типа чипа, он позволяет вам подключаться к местной общей сети, и заодно контролирует чтобы вы никуда не делись из нашего "дружелюбного" гетто, а иначе.. мозги расплавятся быстрее чем сыр в микроволновке. — Джон продекламировал явно уже в сотый раз повторенную речь, совершенно безэмоционально, после чего убрал руки в карманы, и ещё раз обвел собравшихся глазами. — Да, вот ваши КПК, крепите их куда хотите, с помощью них можно опять же взаимодействовать с сетью, но уже более полно, и на них вам будут перечислять зарплату, если вы решите устроится куда-то работать.. сейчас там есть сотня кредитов, это что-то типа подъемных от государства, хватит на один день пожрать и снять где-нибудь комнату, а дальше все. Ну и.. так как вы шестерки, вам так же выдается обязательный совместный контракт, на выполнение которого дается одна неделя, и который вы должны выполнять свой группой.. не выполните, сдохните, все очень просто. Информацию по контракту найдете в КПК, там же будет мой контакт, на случай если захотите связаться. По идее я должен ещё поотвечать на ваши вопросы, но.. но я не буду, удачи мясо, постарайтесь не сдохнуть в первые три дня. — после этих слов Джон махнул рукой, и в один шаг покинул помещение, оставив после себя лишь четыре КПК, лежащих на небольшом столике. А так же стойкое ощущение, что их где-то наебали.
|
|
-
С возвращением. Мы ждали.
|
— Разбор полётов? — После длительного, но содержательного молчания, Рохан на секунду отвлёкся на вопрос Шизо. — Давай попробуем. — В этот момент старик выдохнул. — Я не вижу в твоих действиях грубых ошибок. Есть задержки и заминки из-за общей нехватки опыта — это ожидаемо. Есть явный недостаток знаний — это естественно. И есть стратегические ошибки — это неприятно, но поправимо. — Рохан говорил коротко и отрывками, иногда отвлекаясь на дорогу. Затем продолжал говорить, так, словно он подмечает одну деталь за другой и в голове вспоминает и разбирает на кусочки каждый раз, когда они общались или что-то делали с ней вместе. — Первое ты не исправишь прямо сейчас. Можешь только компенсировать, — заметил Маватари, когда их авто заехало за очередной поворот, — у тебя есть явное преимущество — твоя скорость. Ты можешь её недооценивать в некотором плане, но подумай вот о чём, — авто притормозило, останавливаясь на светофоре и Рохан указал на соседнюю рядом с ними машину, что напоминала разбитую тачку якудза, — ты смогла обогнать авто очень похожей модели. — Мужчина помолчал, позволяя мысли как бы осесть в голове Шизо. — Ты обогнала машину. — Едва заметно хмыкнул. — Если ты считаешь это нормальным — это не так. Это не нормально. — Его голос звучал даже как-то… довольно при этом? Да, довольно и одобряюще. — Даже для людей, использующих преимущество местности это выдающееся достижение. Используй свою скорость и мобильность. Разницу в габаритах между тобой и твоим оппонентом. — Предложил ей мужчина. Они поехали дальше и Рохан продолжал. — Второе ты не исправишь прямо сейчас. Нельзя стать чистильщиком за сутки. — Говорил очевидные, не очень приятные, но в целом правдивые вещи старик. — Нехватку опыта ты компенсируешь импровизацией. Это — полезное качество. — Кивнул. — Но тебе стоит здраво оценивать риски. И свои силы. Если ты не можешь оценить силу противника и можешь получить чужую помощь с минимумом затрат — зачем рисковать и поступать как-то одной, без страховки, когда можно положиться на что-то ещё? — Спросил Рохан. Он какое-то время просто молчал, порой поглядывая на девушку в зеркало. Выдохнул. — Я понимаю, что это результат твоих тренировок. Ты часто полагаешься на импрвизацию. Я тоже так делал в молодости, — вытянул свободной рукой пачку с сигаретами и зажал одну зубами, после чего приоткрыл форточку в машине, — но импровизация и опыт — не взаимоисключающие. Ты можешь их комбинировать. — Проговорил тот. — Не теряй своей бдительности и концентрации. Пока что твои глаза и твой слух тебя не подводили — пользуйся ими чаще. Третье… — сделал очень глубокую затяжку, скуривая наполовину истлевшую сигарету прямо на глазах у девушки, — …ты можешь исправить прямо сейчас. У тебя есть проблемы с оценкой ситуации и построением стратегии в этой ситуации. — Он понизил тон. — Когда я сказал, что ты тогда “ошиблась”, при подъезде якудза, я не имел ввиду якудза. Я имел ввиду, с чего ты начала. — Рохан замедлился. Его глаза на пару секунд были заняты дорогой и остеклянели от размышлений. Но вскоре он продолжил. — Ты “атакуешь” каждый раз, когда у тебя есть какой-то интерес и чувствуешь свою слабость, но “бежишь” при каждом прямом конфликте. — Выдал мужчина свою мысль. Их авто заехало за время пути по мосту на другой берег реки и теперь держало свой путь к жилому массиву, находящему не так далеко от берега на другой стороны и одного из новеньких офисных зданий на той стороне, находящегося совсем недалеко от телевышки. — Когда я говорю “атакуешь” и “бежишь” — это образно, и буквально. — Рохан, впрочем, продолжал. — Тот парнишка. Твой друг, — в его мыслях всплыл образ юноши, — ты атаковала его сразу же, стоило набрать номер. Когда ты впервые встретила меня, — отодвинулся чуть назад во времени, — ты тоже атаковала. Даже не оценив всей опасности. — Вздохнул, покачивая головой. — И наоборот. Ты сразу же побежала, когда увидела якудза. И когда мы с тобой говорим, ты тоже часто бежишь. — Развёл плечами. — Это не худший подход. Но, если ты знаешь, как его применять дозированно. Нельзя со всеми быть в состоянии войны. И нельзя убежать от каждой проблемы. — Сказал мужчина тихо. — Тебе стоит разнообразить стратегию. Быть чаще нейтральной… возможно, иногда немного дружелюбной в общении с другими. Как с тем парнем, крепышом. Ты же с ним договорилась, верно? — Кивнул ей, напоминая о том, что такой подход сработал. — И про проблемы — тоже самое. Иногда пробуй атаковать первой. Твоей мобильности было бы достаточно, чтобы уделать тех четырёх якудза. А так как нас было трое против их четверых, преимущество было явно на нашей стороне. — Буднично продолжил старик. — Так что, когда я говорил, что ты ощиблась — это было не про якудза. Я говорил о выбранной тобой стратегии в отношении парнишки. Это могло выйти дурно, если бы он присоединился к ним. — Заметил Маватари. Каждое своё действие он анализировал так, словно готовил Шизо к бою насмерть и сейчас рассматривал каждый её следующий шаг как подготовка бойца к новому матчу. Он говорил сухо, но уверенно. — Если ты только бежишь, и не сражаешься за победу — твои шансы на оную победу уменьшаются. В конечном итоге, при первом своём столкновении с духом ты выжила когда приняла бой, верно? — Спросил Рохан. И похлопал девушку по плечу. — И ты победила. Не стоит об этом забывать. Никогда.
-
Занятная спарка учитель и ученик получается.
Есть что-то в этом от идеи школы героев, только в этот раз есть живой пример, который дает обратную связь, а не как обычно в школе, все творят дурдом на свой лад, ни как свои действия потом не разбирая.
|
|
|
Как и подобает двум шапочно знакомым сослуживцам, которым предстоит неизвестно сколько времени служить бок о бок, беседа после общего обмена любезностями перешла к предложению неформального общения, инициатором которого выступила улыбчивая и очаровательная напарница Ирмингард. Выслушав предложение, девушка охотно кивнула: - Без проблем, Анни! А раз у тебя может заплестись от моего имени язык, то я, хэх, буду тебя проверять своим именем на трезвость. Кстати, - фыркнула довольная своей шуткой охотница, - просто Ирмингард – еще не самый плохой вариант: так-то у меня от рождения целых три имени, и вот именовать по ним по всем – действительно задачка не для нормального общения!
Большую часть дороги Ирма банально проспала, руководствуясь простым принципом: дрыхнуть, пока есть время, потому что далеко не факт, что в Лосморе выпадет время вдосталь отдохнуть. Напарница, вроде как, неплохая, место службы самое пристойное из всех доступных, да еще есть шанс выяснить, что случилось с отцом и его людьми – разве не прекрасно? Ну а то, что в городе нескончаемый дождь, монстр на чудовище сидит и призраком погоняет, а мистические происшествия случаются чаще, чем смена дня и ночи – что же с того? Для этого и существуют Охотники, чтобы решать подобные проблемы! В общем, настроение у мечницы было приподнятое, да и, откровенно-то говоря, ситуация в городе представлялась ей несколько преувеличенной: полагаясь на виденное ранее, во время ставшей цело жизнью экспедиции, она была уверена, что оккультных мест таких масштабов и такой насыщенности просто не существует. А значит, стоит ли переживать?
Проснулась она, когда копыта коней забарабанили по брусчатке мостовой. Потянувшись сладко, охотница зевнула, прикрыв рот, и привычным жестом взлохматила пятерней и без того взъерошенную соломенную шевелюру. Отодвинув занавесь, она выглянула наружу и, прищурившись, скептически оглядела темный насупленный город. Потусторонние твари на коньках крыш, вроде как, не сидели, неупокоенные мертвецы по улицам не бродили, прося подаяние, злобные духи в хороводе не плясали. Правда, и без них общая картина была донельзя мрачной и унылой, и даже кажущиеся черными в ночи громады особняков, сменившие невысокие домишки пригорода, не прибавляли оптимизма, напоминая скорее фамильные склепы-переростки. Почесав кончик носа, Ирмингард задумалась, не поспешила ли она с выводами о раздутости проблем? Казалось, что в таком месте, каким казался Лосмор, и вправду было раздолье монстрам – люди казались здесь не гостями даже, а случайными чужаками. Общая скорбность картины, кажется, произвела впечатление и на Анни. Ирма, однако, так быстро расписываться в собственной неуверенности не собиралась, усмехнувшись: - Вот не скажи! По такому ненастью я тоже бы забаррикадировалась дома, разожгла бы камин и проводила время с глинтвейном. Или в хорошей компании. Или в хорошей компании с глинтвейном!
Вскоре карета остановилась напротив одного из поместий, ни высоту, ни масштабы которого по темноте определить не представлялось возможным. Но раз уж Орден счел это место подходящим для постоя одной из команд, так стоит ли спешить и выяснять подробности, когда в них можно разобраться утром? Кучер доложился о прибытии и вежливо предложил воспользоваться его услугами как носильщика – добрый малый, правильный и знающий, что делать. - Верно-верно! – поддержала она изъявившую готовность принять помощь Анабель. – Со своим невеликим грузом я и сама справлюсь, а ты лучше займись вещами прекрасной леди! – последовал бодрый ответ, хотя хорохорилась мечница скорее для себя, чем для окружающих, отгоняя одолевшие ее внезапно дурные предчувствия.
Распахнув двери, широко улыбающаяся девушка с удовольствием подставила лицо холодному дождю и негостеприимной сырости, после секундной задержки спрыгнув на мостовую… только для того, чтобы с размаху оказаться в луже. Громкое экспрессивное «Шайзе!» стало явным свидетельством ее недовольства. Первая же неприятность, однако, не остановила выспавшуюся и от того деятельную Ирмингард – воительница спешно обошла карету и распахнула дверь перед своей спутницей, с чем-то напоминающим учтивый полупоклон приглашающе протянув Анабель руку: - Милости просим в нашу временную крепость, леди! – насмешливо предложила она, - Только будьте осторожны – в здешних лужах можно запросто утонуть!
Вскоре девушки оказались под крышей особняка. Вроде как внутри все было вполне пристойно: крысы по полу не бегали, тараканы приветственную делегацию не высылали, а доски пола на скрипели, как кандалы заключенного. - Пока мне все нравится! – уверенно согласилась она с напарницей. – А там посмотрим, что будет дальше. Согреться – эт дело хорошее, равно как и ноги протянуть… вытянуть! А то за время поездки еще чуть-чуть, и моей задницей можно будет гвозди заколачивать. Правда, - снова зарылась она пальцами в прическу, страдальчески поморщившись, - надо еще соседям представиться. Лучше бы, конечно, заявиться к Норвуду, но он, судя по письму, из родного города свалил. В общем, предлагаю сначала разобраться, что нам может предложить эта халупа, а там уже решим ордер действий. Берайт?
Тем временем на окрик Петера заявилась местная… ну, наверное, хозяйка все-таки, слепая, как старая ведьма. И немая, к тому же. И, судя по поведению, с таким же ведьминским характером. Если уж на стадии знакомства она такая вредная, то что будет дальше? - Охотницы-охотницы! – громко подтвердила мечница, после чего пробормотала себе под нос, - Да етить же ж колотить! Вот и за что мне такое большое женское счастье, ослепительное, как встреча с граблями в темном сарае? – и снова громко спросила, - Хозяюшка, проводи-ка нас в нумера и скажи: могут ли у тебя организовать кадку с горячей водой, или тут только об камин да грогом греются? Повернувшись вполоборота к напарнице, Ирма пояснила: - Если нам организуют воду – предлагаю ее оставить на перед сном, а пока бросить вещи и пройтись по соседям. А если нет, - пожала она плечами, - то сначала передохнем, а потом прогуляемся по вверенной нам территории: полагаю, что по совсем ночному времени ни одна душа нам калитку всеиодно не откроет. Вопросы, возражения, предложения есть? Нет? Вот и ладушки.
-
С Ирмой не пропадешь))
-
воительница спешно обошла карету и распахнула дверь перед своей спутницей, с чем-то напоминающим учтивый полупоклон приглашающе протянув Анабель руку Ни что так хорошо не подчеркивает восхитительность леди, чем манеры кавалера рядом)
|
-
Не переживайте, мадам, мы не станем буянить и водить девиц, клятвенно обещаю! И правда! Девушки уже сами завелись)
-
мы не станем буянить и водить девиц, клятвенно обещаю! Вторая часть обещания нарушена с порога. Как долго продержится первая?)
|
|
|
-
оно неслось прямо на неё, на ходу искажая, и вытягивая к ней руки, чьи изломанные и кривые, всё ещё горящие пальцы сапиенс так и прёт)
|
— Хорошо. Скажи адрес и я подкину тебя близко к нему. — Рохан не стал никак комментировать желание девушки повидаться с родными и просто тронулся в сторону съезда на автостраду, а с неё — прямо на мост ведущий к Эдогаве. Он указал на кнопочки двери следом: — Открой окно, если куришь. — Маватари опять включил радио с джазом, продолжая двигаться по дороге. Солнце медленно ползло вверх, освещая город и заставляя воду в реке, над которой неслось авто, блестеть и переливаться словно бескрайнее полотно ртути. Мужчины прибывал в молчании, глядя только вперёд и ни о чём не говоря с Торако первым. Привычка ездить в одиночку въедается в кости после нескольких лет одинокого плавания и одинокой работы, как для моряка, так и для человека что в целом работает один, как и Маватари. Торако вдыхала холодный воздух, и выдыхала на ветер струи дыма. Те сразу же рассеивались на ветру… приближалась зима. После того, как сигарета была докурена, а окно закрыто, Рохан включил в машину печку. В салоне не потеплело сразу же, зато появился назойливый шум тихого дребезжания и гула, с которым печк прогревала свои сопла. Экзорцист параллельно вынул из-за ширмы у себя за спиной бутылку с минеральной водой и отпил из неё. Из бутыли пахло солью и лекарствами. Убрал её обратно за ширму. — Тебе нужен оружейный диллер. — Маватари зарылся в плащ. Он вынул оттуда серебристый визитник: металлическую коробочку с блестящим напылением, внутри которой как страницы в книге лежали разные визитки. Одну из них он отцепил двумя пальцами и передал в руки Торако. Это был пожелтевший обрывок бумажки. “Антикварная лавка тётушки Мин”, — было написано на визитке в японском стиле, с орнаментом бамбука по краям. Здесь же был указан адрес, включая этаж и комнату. Телефона — не было. Как и адреса почты. Визитка казалась очень старой и какой-то ветхой. На обратной стороне визитки также имелась надпись от руки самой обычной синей шариковой ручкой: “Попроси товары нового завоза — новые, для решения проблемы гостей столицы и засидевшихся граждан”. Маватари не стал это сразу пояснять. Вместо этого, он убрал визитник и после минуты или около того молчания сказал: — Я не знаю, заведует ли тётушка Мин лавкой до сих пор, но её внучка точно ведёт дела. — Сказал тот. — Это самый экономный вариант дилера. У неё оружие снятое с неудачных вылазок части чистильщиков. Случайные вещи. Или просто… подходящее оружие, — Завернул в сторону съезда в нужный район Эдогавы, — тут направо ведь. верно? — Переспросил коротко. Продолжил свой путь. — Тайные традиции — это что-то вроде магии. — Рохан слегка поморщился и наклонил голову в одну сторону. — С одной стороны, традиции сильны. С другой, — машина плавно катилась по дороге, сменив пейзажи реки и застроенного центра этого района города на очень маленькие и плотно застроенные высокими старыми домишками кварталы Эдогавы, — я не фанат. — Коротко отозвался он и продолжал ехать вперёд. Задумчиво почесал подбородок. — Да, традициям можно научиться. Обычно, традиции — устные, но есть и те, что написаны в книгах. Но традиции не дают делать всё, что ты хочешь. У каждой есть своя, — покривил ртом, — особенность. — Я знаю о многих традициях, — Маватари перебирал в уме варианты судя по остекленевшему взгляду, что теперь уже не столько следил за дорогой, сколько копался в памяти, — есть те, что лучше работают для изгнания, какие-то лучше работают против людей, что… — поморщился, — …лучше применять против других магов. Посоветовать что-то конкретное не могу. — Вынул ещё одну визитку. Передал ей. Это была визитка одной из местных городских больниц: семейная клиника “Норасака”. Расположена совсем недалеко. Визитка выглядела блестящей и поновее предыдущей, с короткой записью на обратной стороне “вход со стороны морга”. — Здесь работает целитель. Подпольный. — Маватари убрал свою визитку, заезжая к нужному кварталу. Отсюда Торако даже видела крышу додзё. Такую далёкую и знакомую. — Есть разные целители, с разными традициями. Тот, к которому я тебя отправляю… не знаю, поможет ли он тебе с позвоночником. Но есть и такие. — Проехал ещё дальше. Фургон остановился напротив деревянного заборчика. Пройти ещё подальше, завернуть за угол: и заборчик превращается в чаще всего раскрытые воротца, за которыми начинался собственно основной корпус додзё. Торако помнила эти места, очень отдалённо, но помнила. В её времена забор был выкрашен в красный, но сейчас его покрывала нейтральная коричневая краска. Дальше Маватари не ехал. Остановился, смотря куда-то вдаль. — Есть официальная традиция целителей, в КамоКорп. Они могут восстановить почти любое повреждение. Но в разных традициях разные способы… и стоят они по-разному. — Предупредил он её. Рохан ещё пару секунд сидел, просто глядя на Торако задумчиво. — Ты хорошо справилась сегодня, — Рохан выдал это с короткой заминкой, — у тебя, — он боролся с напутственной речью, тяжело подбирая слова и морщась, — так держать. — Не придумав ничего лучше выдал старик. И протянул ей клочёк бумаги с адресом бара. — Тут ты найдёшь хорошую западную выпивку. — Кивнул ей и закрыв дверь, фургон Маватари поехал дальше, скрываясь за ближайшим поворотом и матово поблёскивая на солнце, как жук. И очень скоро, даже звук от машины растворился в тишине квартала. …Маватари проехал около четырёх кварталов, прежде чем остановиться в одном из переулков меж домами и проверить почту на телефоне, быстро пролистывая сообщения. Спам… спам… ещё одно предложение от банка… сообщение от Акона… спам… ещё спам, но на этот раз от КамоКорп — всё просят приехать и дать им показания. “Ага, уже бегу”, — подумал мужчина, снова закуривая. Он стоял и ждал сообщения какое-то время, просто глядя в небо и считая облака, как делал это много раз в детстве. Перебирал их по разной форме. Думал о том, куда они спеша. И раз за разом рукой потянулся к фляге, в которой уже ничего не было и неплохо было бы её пополнить в офисе. “Тут ты найдёшь хорошую выпивку, да?”, — насмешливо посмотрел на матовые бока своей плоской фляги. Телефон завибрировал в руках и на экране отобразилось сообщение от офицера Икэды. Пробежался по нему глазами — снова взялся за руль и покатился обратно в район офисов. “Ну конечно же он жил неподалёку…”, — бубнил себе под нос Рохан, переключая радио на “Первую Мистическую”, чтобы не пропустить сообщения из того района, если всё пойдёт вдруг очень плохо. Машина проехала быстро обратно по мосту, в сторону от компании и выше, вверх по улице, к жилому массиву. Фургон проехал мимо оживлённого и заполненного машинами КамоКорп пяточка, мимо храма и мимо старых застроек, прямиком к многоэтажному дому с открытым внутренним двором. Оставил машину на парковке, вновь водружая на плечо спортивную сумку и заходя прямо к подъезду. Дёрнул ручку двери… открыта. Хотя домофон работает. “Дерьмо”, — вытащив из-за пазухи компас, мужчина уставился на сходящую с ума стрелку. Та указывала куда-то на юго-восток, постоянно резко дёргаясь и стучая о стекло изнутри. Чистильщик замедлил свой шаг, в этот раз поднимаясь на нужный этаж не на лифте, а по лестнице. Шаг за шагом. Медленно… сразу же вытащив из сумки новый тесак. Поднявшись на шестой этаж, он медленно пошёл по стенке, вдоль оконечности балкона по которой проходила сквозная парадная, на манер кольца внутри здания. Нужные ему квартиры находились здесь по порядку, с аппартаментов “601” до апартаментов “616”. Сам Гаймон жил с семьёй в квартире “609”. Маватари шёл вперёд, в одно руке удерживая кесэки, а во второй металлический шест, которым медленно стучал себе по ноге и считал про себя квартиры. “606… 607… 608… 610… 611… Хм, 611?”, — заметил, что при ударе сбился с темпа. Вернулся назад. “607”, — стук по ноге, — “608”, — ещё один удар, — “610?”. На этот раз Маватари дважды стукнул себя по ноге. Вернулся на два шага назад, глядя в одну точку на стену. Голая стена: ничего нового, ничего необычного, так и хочется просто пройти мимо. Рохан выставил перед собой свой жезл. Сделал вдох… за ним выдох… и шагнул вперёд. “Дух”, — металл стукнулся о пластиковое покрытие двери. И когда Маватари поднял взгляд, то встретился с табличкой “Апартаменты 609” на стене, напротив возникшей двери. Он слегка надавил рукой на дверную ручку и та сразу же поддалась, широко и приветливо распахивая дверь в квартиру. В лицо мужчины сразу же ударил запах выпечки и домашнего уюта. В квартире горел свет. Где-то вдалеке бубнил диктор новостей по телевизору, как раз был полдень и прогоняли дневные новости. Где-то внутри квартиры говорил ребёнок. Маватари вошёл внутрь, не разуваясь. Проверил количество пар обуви: четыре пары, две взрослые (мужчина и женщина), две детские (не разберёт какие для кого). Стойка для зонтиков. Вешалка. Детская коляска в самом дальнем углу прихожей. На стенах висят фотографии: на них все лица улыбаются. Маватари пошёл дальше, заходя в гостиную совмещённую с кухней: по правую руку стояли общий диван и кресла, телевизор старенькой модели, дешевый сервиз внутри стеллажа, шкафы, и прочий мусор, а по левую руку кухонным гарнитуром, плитой, дешевой маленькой микроволновкой и холодильником. По центру стоял большой стол, накрытый едой на четыре персоны, с выдвинутыми стульями и вазой с цветами. Еда была всё ещё горячей. Маватари в первую очередь проверил ближайшие комнаты: ванную и туалет. В гостиную тот пока решил не заходить. Взял с полки в ванной зубную пасту. Открыл ей и понюхал содержимое тюбика: никакого запаха не было. Прошёл дальше, теперь уже в гостинную. Подошёл к столу: на каждом из выдвинутых стульев лежала аккуратно сложенная одежда, сильно растянутая и дешевая — явно оверсайз для толстяков. Под одеждой лежало такое же изложенное нижнее бельё. Одежда была также ещё тёплой и слегка влажной, но Рохан не чувствовал от неё запаха. Взял цветы из вазы со стола и тоже понюхал — никакого запаха. Поставил цветок на место. Понюхал еду — пахло точно также, как и из судка Гаймона. Вынул талисман… Стоило бумажке оказаться в воздухе, как она тут же вспыхнула синим пламенем. Не особо интенсивно, но… “Это остаточный след”, — подумал он, кладя талисман на стол, — “Видимо, они были здесь совсем недавно, устроили резню и ушли”. Почти вся квартира осталась проверенной, кроме одной комнаты — той, из которой всё это время шёл детский смех. “Я уже слишком стар для этого дерьма”, — наверное уже в тысячный раз за этот год подумал он. Он слегка толкнул дверь в спальную комнату, раскрывая проход в скудно освещенное помещение, в котором угадывались очертания кровати, ещё одной кровати — то теперь двухъярусной и поменьше, и маленькой детской люльки у самой стены. Обе кровати были заправлены. Шкаф закрыт. Одежда висела на вешалках. Всё очень чинно и аккуратно. В воздухе витал слабый запах свежего пирога. — Ясно, — Рохан понял, что и запах печёного, и смех ребёнка исходил от люльки у стане: в ней лежала небольшая коробочка с алым логотипом изображающим… горящий пирог с лицом на нём (?) или чем-то вроде того, — очень остроумно. — Сказал он в воздух ровным тоном и подошёл к люльке. Записка на коробочке гласила: “Всё самое лучшее для наших лучших клиентов”. Рохма смахнул её. Он поддел металлическим жезлом коробок и раскрыл крышку. В лицо ему ударил парок, идущий от всё ещё горячего блюда, а до этого разрозненный смех малыша превратился в лепетания. “Д̵͚̻̠̽̕е̸̝̟͎̔̕͝д̵͎̠̟̿̒̓а̵͉̼͖̒͒͋!̴͕͉͍͛͆͑”, — услышал он искажённый голос изнутри. Рохан застыл на месте. Пару минут он просто смотрел внутрь остекленевшим безучастным взглядом, пытаясь справиться со своим дыханием и умерить пыл. Ещё минута ему понадобилась, чтобы закрыть крышку у коробки. И ещё пара минут у него ушло просто чтобы убрать своё оружие. Ни слова больше не говоря, мужчина вынул из спортивной сумки бутылёк с освящённым спиртом и мешочек с прахом, выливая и высыпая их поверх коробки. Вынул из-за пазухи коробок спичек. “Чирк”, — зажглась спичка. Огонёк на конце головки слегка дрожал. Рохан смотрел на него, наблюдая за тем как пламя пожирает спичку и дождался того, чтобы оно съело деревяшку до половины, лишь после этого скинув её на коробку. Та вспыхнула столбом синего огня, ударившего в потолок помещения. Смех ребёнка сменился воем. Рохан тихо забормотал молитву, заглушая ей болезненный детский плач и визг, и отгоняя себя мысли о том, какую агонию должно сейчас испытывать это… маленькое существо. Он читал молитву до того момента, пока пламя не утихло и пока в люльке не осталось лишь пепла. Рохан вышел из спальни. В гостинной больше не горел свет. Все намёки на чистоту исчезли: теперь вся квартира была захламлена едой из доставки, пакетами и мусором, а на столе в центре кухни вместо еды был расстелен лист полиэтилена со следами разделки чего-то. Кровь была во повсюду! В нос бил отвратительный смрад смерти, помоев и запустения, который ничуть не тронул давно привычного к нему мужчину. Тот просто вышел из квартиры, закрывая за собой дверь и садясь на пороге. Вынул телефон: опять вызвал КамоКорп. Ещё около десяти минут, Маватари сидел у двери, бессильно глядя в небо и считая облака, но сколько бы он не смотрел вверх, в глаза ему бросались только в виде детских лиц или пирогов. Старик тяжко зажмурился, бормоча себе под нос “это не моё дело” снова и снова, пока… — Алло, Канна-чан, — набрал он хорошо знакомый номер на телефоне, поднимаясь по стенке обратно на ноги, — можешь для меня поискать, не появились ли в городе новые гости? Я ищу очень сильные молодые и старые традиции связанные с едой. Возможно, с обманом. Если надо — могу описать символику. — Быстро стал пояснять он по телефону и пошёл обратно в сторону спуска по лестнице. — Нет… нет, это не для работы, — успокоил он её, — это так... личное. Всё додзё тётушки Такао было обнесено высоким деревянным забором, досочка к досочки как и помнила его некогда Торако. Он имел каменное основание и черепичный козырёк на концах, из-за которого забор казался границами мона при старинном особняке. Однако за границами его никакого особняка не было. Торако легко обошла забор и пошла по прохожей улице в сторону ворот додзё. Воротца выглядели как металлические створчатые двери, с высоким козырьком с резьбой над ними. Они смотрели на старый колодец сбоку от улицы, и ровно как и в воспоминаниях Торако всегда были открыты. Когда-то тут был дом тётушки. Сейчас же… над воротами висела табличка, что тут находиться “Муджурьёко-рю додзё”*.Название под стать стилю боя тёти. Впрочем, это ли важно? Как и в детстве, дорога к дому тёти была выложена крупным декоративным камнем, булыжник к булыжнику, петляя между зелёной свежей травы. Сам дом тоже мало чем изменился. Разве что его недавно перекрасили: он выглядел свежее. То была двухэтажная постройка в около-классическом стиле, с белыми стенами и чёрной черепичной крышей, украшенной фигурками. На углах крыши сидели глиняные ёкаи, крашеные в чёрный и коричневые, обычно мелкие и безобидные: так она “защищала” дом от дурного влияния, чтобы отвести от себя “дурную удачу” семьи. И кажется, у неё плюс-минус это получалось. Над дверьми как обычно висели амулеты отгоняющие они от которых дедушка всегда так плевался и смеялся. А она только сильнее злилась на него за это. К первой каменной дорожке прибавилась ещё одна, с указаниями на то, где находиться вход в додзё для прибывших учеников — сбоку от дома. Спереди же, главный вход дома был переоборудован в приёмную. Там, где раньше была прихожа, через боковое окошко Торако видела стоящие рядами пуфики, небольшой столик приёмной, за которым пока никто не сидел и ничего более. Входная дверь была закрыта: там висела табличка с надписью “перерыв на обед”. Но со стороны входа в зал она слышала методичный стук печа о тренировочного болванчика.
|
|
— Лады, я ща смотаюсь, — парень забрал соль и уже собрался бежать обратно в подъезд (видимо, возвращать всё обратно на место, в схрон), но его дёрнули остаться, — а мне точно тут надо оставаться? Дедан чё-то стрёмны. А мне так-то отчалить надо, за сестрой глаз да злаз. — Пояснил рыжи, потирая шею. Его глазки слегка бегали из-за присутствия Рохана и от его смеха в особенности.
— Нихера се! — Он потёр голову. — Жеска ты. Я бы очканул на черпаков дедули Кена бочку катить. — Парень присмотрелся к фотке и ткнул в номера. Те были с какой-то ленточкой… хотя, с такого расстояния и с таким качеством фотки хер разберёшь. — Вона, даже тачка фирманская их. Ля, как их разъебало… жеска… — Маширо всё это время слегка нервно дёргался. Спросил у Шизо:
— Ну так, чё, сеструх, я те больше не нужен? Могу чапать? — И вот ему начали задавать вопросы и рыжий понял, что нет — не может он ещё свалить. — Ну по делу, так по делу, — сел на лавку и напряг куерявую башку, — странное… — поморщился, — …ну может и слышал. Ты ток это, не подумай херни, я те гнать порожняк не стану. Ну короч. — Подсел к девочке ближе. — У нас тут есть кент один — Спортсменом кличут.
— Вот этот Спортсмен — он из младшей Чертокаменской сам, но сюда не так давно переехал с родоками. Стал на районе пациков натягивать, кошмарить местных — ну ему короче все решили глаз на жопу натянуть. Но чёт не вышло, — Маширо почесал башку и посмотрел куда-то в сторону, — ну вот, кароч, да только херня там случилась: его чуть не сбил какой-то ебалан на пробежке на выхах.
— Грит на чёрном ройсе его кто-то чуть не сбил, тока ну хуй его знает: откуда у местных обрыганов, даж если они на него зуб вдруг заточили, ройс? Кароче он гавна поел явно, но… эт самое близкое, чё ты просишь. — Развёл руками. Маватари всё это время слушал их в тишине. Сам он достал давно записную книжку и мелком так записывал всё, что сказал парень. Рохан тихо уточнил у него:
— Когда? — Спросил тот, на секунду останавливая свои записи.
— Ч-чё там говорите, дядь? — Маширо переключился на седовласого.
— Когда точно это случилось? — Уточнил он ещё раз.
— Ну говорюжь, — быстро встретился взглядом с Шизо, говоря одними глазами “спасай, я очкую”, — на выхах этих… последних.
— Понял. Прошлый выходные. — Сделал несколько заметок, быстро заканчивая запись. Он закончил её и убрал обратно в свой камрман. Повернулся к парочке. — У нас есть два потенциальных свидетеля: твой Спортсмен, — указал он на Маширой, который тут же сказал что-то вроде “а чё эт он мой? я не шелупонь, ало, если тут кто за другой лагерь топит — эт Шиз—”, но под взглядом Рохана быстро сдулся, — ваш Спортсмен, — перефразировал старик, — и какой-то ребёнок с одного из верхних этажей здания. — Указал на дом Маширо. — По документам с ксерокса — между восьмым и десятым этажом. — Повернулся к Маширо. — Мы можем пойти сейчас и осмотреть одно место раз. Или, — повернулся к Шизо и кивнул ей, — мы можем разделиться и каждый пойдёт смотреть своё место… — Помолчал. — …Что думаешь?
|
|
— Ты допустила ошибку, — Маватари обернулся к машине точно также, как и девочка, вытаскивая из-за пазухи флягу и делая глоток, после чего меланхолично улыбаясь бандитам, — но не думаю, что она в выборе друзей. Не целиком. — Убрал флягу обратно в плащ. Шизо попятилась, быстро отходя от Рохана и разрывая с ним дистанцию, одновременно с тем, как из машины стали выходить якудза. Шизо прокричала свои вопросы четвёрки, и прежде чем те успели ответить, дверь подъезда за спиной Маватари распахнулась: — Сеструха, — крикнул Маширо, выбежавший на пяточёк перед подъездом весь взмыленный и с каким-то пакетиком в руках, — ты звиняй, задержался. Долго искал пока… — Запыхавшийся рыжик широко оглянулся по сторонам, встречаясь со взглядом якудза. Мужик в татуировках встретился с ним взглядом. — Бля, бля, бля! — Он резко рванул обратно к подъезду, копаясь в штанах в поисках ключей. — Я буду звать тя так как захочу, тупая пизда! — Рыкнул паренёк в татухах. — На месте стой. — Шизо резко отпрыгнула назад. — На месте, СКАЗАЛ! — Его крик Шизо видела уже в спину, когда двое якудз (водила и худощавый урод) запрыгнули обратно в машину и вдали по педалям. Последнее, что Шизо увидела от Маватари и Маширо, так это как старик встал на пути у двух якудз… и кинул им солью в лица. Девушка же пустилась в бега, спешиваясь с площадки перед домом. Она сбежала на тротуар, краем глаза видя фары машины и спринтуя напрямки к забору, что разделял задние дворы двух домов, размахивая через один из них заставляя машину долго и нужно объезжать. Цель — проста и ясна, а именно: сбить машину! Для этого нужно найти канаву или место где сложно проехать. Есть ли такое место между домами комплекса “Нового Ростка”? Да, конечно есть — это же Япония! Все архиектурные решения здесь строятся на гениальных инженерных решениях в плане расселения людей, сводящихся чаще всего к супер-точечной застройке зданий. И она сделала первое же логичное решение для такого юркого и такого ловкого человека: нырнула в один из таких переулков, заманивая за собой машину. По её прикидкам он должен был быть обманчиво широким — достаточно, чтобы проехать тачке. Но, как и обычно — никто не учитывал мусорные баки. Никто, сука, никто! Так и якудза-водила, оценив размеры прохода на глаз, влетел вслед за Шизо втнурь, на полной скорости вписывая боком в мусорный бак, сминая тот и блокируя им двери машины: одной стороной та оказалась прижата к стене, а вторую прижимали контейнеры, что впились в тело авто во время неудачного резкого разворота. Шизо оставалось только радоваться скорой победе и бежать обратно, в сторону своих товарищей лёгкой трусцй. Радость её победы портил только дым, валящий из кармана кофты. Засну туда руку и вынула амулет. Его края горели синим огнём — ровным и совсем не горячим на ощупь, но бумага под ним обуглилась и быстро скручивалась, выпуская клубы чёрного стрёмного дыма. И в этот же момент, в отдалении, немного притормозившая и только собравшаяся перевести дух девушка услышала визг колёс и звук быстро приближающейся машины. За машиной якудза у въезда в переулок появился чёрный силуэт. Он нёсся на якудз на скорости. “ВЖУХ”, — чёрный силуэт резко тряхнуло и его нос приподнялся над землёй, заезжая на машину якудза. “БУМ”, — с глухим ударом машина въехала одна на другую, и использовав тачилу гангстеров как трамплин залетела в переулок, перелетая через препятсвие. С жутким срежетом и искрами чёрный автомобиль протиснулся в переулок и упал наземь всего в метрах пяти-десяти от Шизо. Это был круный автомобиль, весь какой-то… сгоревший, со вздувшейся и лопнувшейся краской на капоте и будто бы измазанный в мазуте. На его поверхности… нет, вся его поверхность немного двигалась, как гладь чёрного озера и девушка могла бы покляться, что само пространство рядом с ним становилось темнее, а на этой глади порой возникают силуэты лиц. Из черноты выделялся только капот авто: две фары по форме искаженные, миндалевидные, одна больше другой, при том что левая маленькая фара покоцана и со “шрамом”, а также искривленная решётка карбюратора, разделёная надвое широкой трещиной и с постоянно капающей и текущей из неё красной жидкостью и лёгким свечением да искорками, что порой из неё вырывались. Вместе, “нос” авто походил на… лицо. Изуродованное лицо монстра, которое постоянно дёргалось, выдувало дым и ревело, порой отхаркивая кровь и горячее масло. — ЧТО, СУЧКА, — решётка стала двигаться реально как рот с острыми зубами-трубками, — НЕ ОЖИДАЛА?! ДУМАЛА, Я ТЕБЯ НЕ НАЙДУ?! — Колёса чёрного авто тоже начали скрипеть и то резко, со скрипом погнало на Шизо по переулку, сжимаясь в размерах как кусок смолы и таким образом протискиваясь дальше. Оно орало на неё: — Я ВЕЗДЕ ТЕБЯ НАЙДУ! — Кричал автомобиль, набирая скорость быстро, даже слишком быстро для чего-то столь несуразного и странного. — СДОХНИ, СУЧКА! ТОЛЬКО Я ВЫИГРАЮ МАРАФОН! — Кричало авто, набирая скорость и несясь за ней дальше. Машина яудз, сплющенная после прыжка, осталась позади. Теперь у девушки новая проблема!
|
Всем. Качает головой рейдер, наблюдая за корчами хиспанца и суетой ученой какое-то время. - Ебаный, блять, пиздец. Тычет своего друга в бок локтем. - А ведь я говорила. Джулия же, не теряя времени, вновь укладывает себе на колени и нежно, но надежно фиксирует голову ставшего вдруг не в меру говорливым - даже по своим меркам - несчастного, осторожно прихватив ее ладонью и прижав к своему животу. - Вот так. Улыбается, мягко похлопывая-поглаживая "пациента" по щеке. И, поджав автошприц тому куда-то за скулу, сухо щелкает кнопкой активатора. Щиплет. - Точно в сонную артерию. Несколько ударов сердца - и мозговая ткань начнет насыщаться активным действующим веществом. Сноровисто меняет "заряд", снова колет - туда же, тем же манером. - Так. Снаряжает приборчик третьей ампулой, снова колет. - И вот так. Вытаскивает четвертую - уже из собственного кармашка. - Немного абсолютно легальных на Кедане эйфоретиков, произведенных не в подвале, а на заводе одного из крупнейших в Галактике фармконцернов. Чистых и легких словно пыльца с ангельских крыльев. Щелк - готово. - Думайте о хорошем. Покачивает осторожно Фиделя, придерживая его под затылок и за плечо. - О кувшинчиках с водой, например. Войд-двеллер, спроси его прямо сейчас, являются ли округлые сосуды с оформленными горлышком и ручкой, обязательно небольшого размера, что наполнены пригодной для питья жидкостью, однозначно позитивной вещью, наверное, затруднился ответить на этот вопрос вот так, сходу. - Или о котнице. Слышали о таком звере? Нет? Я вам сейчас расскажу. Запевает тихо Иммерман, баюкая картельщика. - Взяли гурры в плен синицу... И пушистого кота... Намудрили, совместили, а в итоге получили... И не зверя и не птицу, а ужасную котницу... С клювом, пышными усами... Хвост еще торчит трубой... Приучать пришлось к лотку... Всей научною кликой... Присвистывает "Зола", усаживаясь на пол. Открывает еще банку с газировкой. - Как-то раз попался гуррам, что гуляли по лесам... Дикий и ужасно хмурый... Кто же это?.. Росомах... С кем его скрестить не знали, долго думали, гадали... А потом поймали муху... Запихнули в аппарат, запустили - ждут, сидят... Зарычало, забурлило и на свет явился, кто?.. Муросомах?.. Нет, неправда - там всего-то получился... Крохотный малыш мумах... Он крылат, зубаст и в шерсти... У него шесть крепких лап... А на завтрак он съедает... Два кувшинчика с тем самым... О чем в песнях не поют... Подсаживаются поближе "1512" и "1552". - Следом взяли в плен медузу, что похожа на желе... И скрестили не со зверем - с лаборантом, что решил... Вымыть геноустановку... Внутрь влез совсем без страха... Но неловок был, бедняга... Локтем зацепил рычаг... Пыхнул луч-сплайсификатор... Лопнул, затрещав, скафандр... И из камеры к нам выполз... Слизистый медузорант... Он клекочет, он бормочет, он пробирки жижей мочит... Позовем скорей охрану... С огнеметами придут... Добряка-медузоранта... Кушать пудинг уведут... Вздохнув, занимает место в первом ряду и магистр. Шуршит упаковкой из-под батончика. - Напоследок же собрались... Гурры чудо совершить... И представьте вы... Ритана... С бегемотом совместить... Обыскали все планеты... Изучили сотню звезд... Только вот ведь незадача... От Ритана не попался... Даже им замшелый хвост... И тогда решили гурры... С бегемотом так скреститься... Чтобы грант не пропадал... Всей командой навалились... Ночи напролет трудились... Не выходит ничего... Так и эдак все пытались... Боком, сзади, впереди... Только без толку старались... Там несовместим геном... Давится агавовым соком, закашлявшись, жжунья - так, что из носа капает. - Сука... Блять... Если кому и понравилась "колыбельная", то, кажется, ей. - Кх... Чего?.. Иммерман же осторожно осматривает красные точки-отметины на шее Молино. - Уже должно подействовать. Как вы себя чувствуете?
-
занимаем место в первом ряду
-
- Или о котнице. Слышали о таком звере? Нет? Я вам сейчас расскажу. - Взяли гурры в плен синицу... И пушистого кота... Намудрили, совместили, а в итоге получили... И не зверя и не птицу, а ужасную котницу... С клювом, пышными усами... Хвост еще торчит трубой... Приучать пришлось к лотку... Всей научною кликой... - Как-то раз попался гуррам, что гуляли по лесам... Дикий и ужасно хмурый... Кто же это?.. Росомах... С кем его скрестить не знали, долго думали, гадали... А потом поймали муху... Запихнули в аппарат, запустили - ждут, сидят... Зарычало, забурлило и на свет явился, кто?.. Муросомах?.. Нет, неправда - там всего-то получился... Крохотный малыш мумах... Он крылат, зубаст и в шерсти... У него шесть крепких лап... А на завтрак он съедает... Два кувшинчика с тем самым... О чем в песнях не поют... - Следом взяли в плен медузу, что похожа на желе... И скрестили не со зверем - с лаборантом, что решил... Вымыть геноустановку... Внутрь влез совсем без страха... Но неловок был, бедняга... Локтем зацепил рычаг... Пыхнул луч-сплайсификатор... Лопнул, затрещав, скафандр... И из камеры к нам выполз... Слизистый медузорант... Он клекочет, он бормочет, он пробирки жижей мочит... Позовем скорей охрану... С огнеметами придут... Добряка-медузоранта... Кушать пудинг уведут... - Напоследок же собрались... Гурры чудо совершить... И представьте вы... Ритана... С бегемотом совместить... Обыскали все планеты... Изучили сотню звезд... Только вот ведь незадача... От Ритана не попался... Даже им замшелый хвост... И тогда решили гурры... С бегемотом так скреститься... Чтобы грант не пропадал... Всей командой навалились... Ночи напролет трудились... Не выходит ничего... Так и эдак все пытались... Боком, сзади, впереди... Только без толку старались... Там несовместим геном...
Всё, сайт можно закрывать, он выполнил свою функцию: лучший пост сгенерирован. xD
-
Вот. То, чего не хватало Фиделю!
-
Колыбельная великолепна
-
Шикарно!
-
+
-
И не зверя и не птицу, а ужасную котницу... Родила котница в ночь Не то сына, не то дочь; Не ратона, не ранушку, А неведому:
-
Ну все, можно выпускать книжку гуроовских сказок.
|
Музыка под настроение: ссылкаС опустившейся на город ночью, днём пустая и ничем не приметная оболочка здания заливалась неоновым светом вывесок… …Хост-клуб “Шамон” наполнялся дымом, вспышками стробоскопа и громкой музыкой, приветливо раскрывая свои двери для всех желающих лихо провести ночь и заманивая к себе низкими цена на алкоголь и большим ассортиментов “партнёров для беседы” на любой вкус, цвет, а самое главное — кошелёк. Клуб не стеснялся своей репутации, а доска с рейтингом самых популярных хостов — среди как мужчин, так и женщин, гордо красовалась на одной из стен заведения. Там же были номера телефонов тайшо клуба, который мог договорить о том, чтобы устроить встречу с кем-то вас заинтересовавших. Это, в сочетание с западным оформлением делали Шамон очень популярным местом. Особенно, среди молодёжи. Именно из числа такой молодёжи был Шуичи — юноша недостаточного возраста, чтобы попасть сюда просто так, но с очень качественным поддельным айди и с достаточно наглой мордой, чтобы охрана пропустила его с друзьями через входную вертушку. Стоило ему войти внутрь, как алкоголь у барной стойки полился рекой. Отцовская кредитка не особо худела и с десятой бутылки, так что он мог себе позволить практически всё в этом проклятом месте. Единственное, с чем сегодня не клеилось — это с девочками. Шуичи не хотел заказывать шмар, он видел себя выше этого, а хосты даже по его стандартам кусались, с учётом как те могли лихо болтать и высасывать деньги не хуже чего другого. Он молод, он… если не красавец, то явно не грязный плебей, с хорошими генами! И у него есть деньги. Что ещё нужно девченкам в клубах, разве нет? Как оказалось — нет, нужно что-то ещё, когда поднабравшийся в себе храбрости Шуичи полез к двум одиноким девушкам у барной стойки и одна из них после долгого отнекивания крикнула “отвали от меня!”. Наглая стерва… обменявшись с ней пощёчинами, парень оказался выкинут из бара охранниками. Ещё и “друзья” вслед лишь смеялись, да улюлюкали — вот же кучка никчёмных неудачников! Ему осталось только сидеть на мостовой перед клубом и пытаться поймать сигнал на мобиле, чтобы вызвать себе Убер… небо стало темнеть… тучи сгущались. Вопреки прогнозам погоды и своим ожиданиям, парень оказался под дождём в самый разгар ночи и быстро забежал под козырёк клуба. “Сука… блять!”, — шептал он. А дождь всё усиливался и усиливался, падая быстрее и злее чем когда-либо. Люди заходили в клуб, насмешливо глядя на паренька, что как мокрая курица плясал под козырьком от холода. Вздохнул. От одних этих взглядом ему было мерзко. Шуичи быстро зашёл в подвортню рядом с клубом, чтобы скрыться от них. Вынул пачку сигарет и зажигалку. Попытался прикурить и сделать затяжку… — Это что, севен старс? — Услышал он мелодичный голос из-за спины. Обернулся резко. В темноте переулка стояла девушка, мокрая с ног до головы, с длинными, спускающимися до пояса волосами. — Д-да, — задрогший юноша ответил не сразу, вначале не соображая, про что спрашивает черноволосая, пока не покосился на пачку в своих руках, — они горчат, но мне нравится. — Ответил ей, осматривая незнакомку с ног до головы. Он гулко сглотнул слюну. — В горечи самый смак. — Улыбнулась ему обворожительно она. Это была девушка в бледном и лёгком сарафане, прилипающим от воды к стройному и молодому телу, не стеснённому ни какими-то несовершенствовами, ни бельём. От слегка выступающих из-под одежды острых сосков парня бросало в жар. — Не угостишь сигареткой? — Да, — ответил на вопрос не задумываясь, а чуть подумав, ответил уже куда увереннее, — да, конечно! В-вот! — Протянул ей палочку сигареты дрожащей рукой и зажигалку. В его голове проносилось тысяча вопроса и ещё больше ответов на них. Кто она? Просто прохожая? Проститутка? Нет, слишком хорошая для шлюхи. — Спасибо. — Девушка взяла сигаретку пухлыми губами из рук у юноши и прильнула к зажигалке. В свете слабого огонька её бледное и пухлое лицо мерцало словно серебро, а в чёрных глазах танцевали искры интереса. — Не думала, что рядом с этой богодельней найдётся хоть кто-то, кто меня угостит. — Хихикнула. — Богодельня — не то скажешь. — Шуичи воспринял это так, что незнакомка говорит о клубе. Сплюнл в сторону. — Меня выкинули из этой дыры какие-то быки за сущую херню!.. Эх… — Улыбнулся девушке, подходя ближе и подпирая стену рукой. — А как тебя угораздило так промокнуть и оказаться тут?.. Меня зовут Шуичи, кстати. — Хи-хи-хи, да из тебя самого воду выжимай. — Девушка толкнула легонько его в грудь. — Да… неудачная шутка коллег: заставили меня “поплавать” и вот я тут. — Махнула рукой неясно. Шуичи помрачнел. — Вот суки! Надо будет на них заявить в полицию, — он подумал ещё немного и скинул с себя верхнюю одежду, чтобы дать девушке, — вот, возьми. Ты наверное замёрзла. — Парень отчаянно вспоминал все линии пикапа, что знал, и думал, как подцепить эту цацу, пока она уязвима и пока он может выглядеть для неё героем. — Хи-хи-хи… — покачала головой, — …да нет. Мне давно уже не холодно. Но знаешь… есть тут место, где можно прогреться. Пошли? Парен кивнул незнакомку и та затянула его во тьму переулка. Ещё пару секунд, о них в слабой мгле напоминало два огонька от сигарет. Затем, один из них упал наземь, потухнув в луже слебым окурком. А второй… вздёрнуло в небо! Ночь пронзил испуганный визг, что захлебнулся вскоре в раскате грома и шипении дождя. Ещё мгновение — и он тоже упал наземь, утопая в луже, вместе со свалившимися ещё через мгновение дорогими кедами юноши. …И в тоже самое время, на другом конце города загудел и принялся печатать листовку уже с десяток лет не подключённый к сети факс, выплёвывая наружу лист с заявкой на новое дело в некое агентство. …Сегодняшний день был очень дождливым, и если ещё вчера Дайсуке видел по прогнозу погоду обещали сухую и холодную погоду, этим прогнозам в Японии, особенно в период поздней осени никогда нельзя было доверять! Чуть что, одна единственная тучка могла обрушиться на город свинцовым облаком, дождём или даже ливнем, а то градом — чёрт его знает с глобальным потеплением! День начинался исключительно промозглый и неприветливый, однако это был первый день работы для Цудзи! Ещё вчера утром он звонил по номеру телефона в “Паранормальное агентство Маватари Рохана”, и говорил с Маватари-саном — очень сухим на голос мужчиной, что задал ему пару вопросов и сказал, что позвонит, чтобы сказать о начале работы для него. А уже вечером сказал, что завтра найдётся для него работёнка. Ну не чудесная ли новость!? И вот он уже садиться на поезд и едет по указанному адресу, чтобы приступить к работе сегодня же. Дайсуке обещали, что он сможет получить первые деньги за смену по отработке, а также, что всему необходимому его научит по мере продолжения подработки. С собой его попросили взять только “самое необходимое” и “лёгкий перекус в дорогу или деньги на обед”. Ужин в компании, если они будут зарабатываться, по словам того же Маватари-сана, будет оплачен. Финальной точкой назначения оказался… спальный район. Юноша плутал в его улочках и узких проходах где-то около минут десяти-пятнадцати, пока не встретил полицейского у дороги. Тот, услышав адрес, по которому нужно было дойти юноше с обеспокоенным видом указал на высокое П-образное жилое здание в восемь этажей высотой, возвышающиеся вдалеке на холме. “Будь осторожен”, — пожелал юноше пожилой полицейский и продолжил свой объезд района, а парень пошёл к зданию высоко на холме. Это была старая типовая восьмиэтажка, в серо-зелёных цветах, с дверьми выходящими на открытые балконы на каждом этаже. Внутри дома был внутренний дворик, с засохшим миндальным деревом по центру двора, и выстроенными вокруг него тропинками и небольшим святилищем у корней мёртвого дерева. Поодаль от него, у стены дома, находились ряды мусорных контейнеров. С другой стороны — трансформаторная будка с приоткрытой дверцей. По стенам дома шли лестницы наверх, на каждый из уровней балконов, а от них уже — к апартаментам. Путь Дайсуке лежал к апартаментам 404 на четвёртом этаже — там располагался офис фирмы, что ему нужна. Он мог подняться как на лифте, так и пройти по лестнице к нужной ему квартире без особых проблем. Весь четвёртый этаж, впрочем, смотрелся вымершим: забитые или заклеенной бумагой почтовые ящики, решётки на окнах, иногда заколоченные фанерой или залитые монтажной пеной двери. На этаже, по прикидкам парня, было лишь четыре обжитых квартиры, и две из них — судя по вывескам — были офисами каких-то компаний. Остановился напротив дверей в аппартаменты 404… обычная красная дверь, старая и потёртая, но добротная. Два замка с едва блестящими в лучах мигающей над дверью лампы позолоченными личинками, прорезиненный коврик для ног с молитвой на удачи под дверью и табличка с названием фирмы на самой двери. Есть электронный звонок с камерой. Есть окна, с витыми решётками на них. Всё выглядело слегка подозрительной (нет, не слегка, если быть до конца откровенными), но всё ещё внушающим надежду. — О, — прежде чем Дайсуке успел постучать или позвонить в дверь, та открылась у него прямо перед лицом — наружу — и на пороге перед ним стоял мужчина в чёрном плаще, с вытянутым и усталым лицом, — а я как раз хотел пойти тебя встречать. — Его голос он узнал. Перед ним стоял Маватари-сан. То был мужчина в возрасте, с давно поседевшими волосами, собранным и спокойным видом и грубым шрамом, пересекающим всю его левую щёку. — Ты же Дайсуке-кун, верно? — Спросил Маватари. Они с ним были почти одного роста. Маватари всего сантиметра на три-четыре отставал от рослого детины. Но выглядел шире его в плечах и куда суше в статуре. В молодости он наверняка был тем ещё амбалом.
|
Фидель. Всем. Сообщив собравшимся о своих добрых намерениях, без особых приключений преодолеваешь три метра ковролина, после чего принимаешь, пожалуй, одно из самых сложных решений за последние пятнадцать секунд, выбирая себе батончик. Есть "Доктор Джингли-Упс" - с макакой-доктором в виде маскота - если судить по этикетке, со вкусом "клетчатки" и "витаминов", есть "Нуга дядюшки Осо: отборные яблочки", "Нуга дядюшки Осо: спелые апельсинчики" и "Нуга дядюшки Осо: нежные персики" - с этими все понятно по названию, а сам дядюшка является медведем-фермером, в соломенной шляпе и с ведром соответствующих фруктов, есть "Tormenta de Sabores": агава и опунция, с, собственно, изображениями агавы и опунции, сублимированное фруктовое пюре в шоколаде, есть "3ple cacahuate", с арахисовой пастой, тертым арахисом, колотым арахисом и темным шоколадом, плюс - одинокий и почти вдвое более крупный "CocoMentolado", прессованная кокосовая стружка, пропитанная мятным сиропом, в некоей "не пачкающей руки" глазировке. Берешь один, после чего укладываешь ПП на мягкое сиденье. Пусть тоже отдохнет, да. И приступаешь к изучению напитков. Тут тебе и газированное кокосовое молоко "Agua del Paraiso", и агавовый сок "Сок агавы натуральный (подслащенный)", и адская "энергетическая" дрянь "TIN-FISH", со ароматом "морского прибоя", что бы это ни значило, и классическая "Rengo-Cola", с якобы полностью аутентичным вкусом "той-самой-древней-колы", и "至福の楽園", оно же "сливки из молока ангелов", иллюстрированное нарисованной в стиле традиционной имперской анимации анимированной картинкой явно пытающейся подоить себя целестиальной девушки с крыльями и в не самом закрытом купальнике, из всех, что ты видал, и "NaRaNja oXiDaDo", которая "ржавый апельсин", и "童年的味道", выпускаемый на известном тебе заводике в окрестностях Джерихо-Сити: микс "восстановленного сока питахайи и личи", который "ебать, это же просто залитый отбеливателем усилитель вкуса", замешанный на канализационной воде, с обязательными брызгами харкоты какого-нибудь закашлявшегося над чаном дедушки Ляо в каждой банке, и просто водичка с газом, "Увасбланкасовская минеральная вода / скважина 12 / естественная газация". Берешь, идешь, усаживаешься. Присаживается напротив, сведя коленки вместе, собеседница. - Да, в аптечке должен быть шовный материал. Сейчас. Как присев, так и встав, направляется к "складу", вскрывает одну коробушку с крестом, ломает герметичную капсулу с иглой и витками белоснежных ниток, возвращается. - Давайте, я все сделаю. Соглашаешься - укладывает сумку себе на ноги, словно кошку, аккуратно и сноровисто подшивает лямку. Нет - отдает тебе материалы, шей сам тогда. - По поводу проявленного вами интереса. Мы здесь прятались. Да, понимаю, музыка и прочее - не очень-то похоже на тайное убежище, но, тем не менее, благодаря детям, это, вероятно, одно из самых безопасных мест в радиусе нескольких ярусов. И планируем продолжать прятаться до тех пор, пока все, что происходит вокруг, так или иначе не закончится. Если вы понимаете, о чем я. Прикладывает на пару мгновений сложенные кольцами указательные и большие пальцы к глазам. Что это? Очки? Прорези шлем-маски? Бинокль? - Что же касается меня, я, как и многие здесь, подверглась воздействию ноосферного таутайзера, артефакта, который шипдайверы нашли где-то в крейсере и подняли сюда. Кто его активировал и зачем, скажу честно - не знаю. Или же не помню, что равносильно незнанию. Многое мне удалось вспомнить, многое, вероятно, нет. Но я точно знаю, что работала здесь с биологическим оружием. Если конкретней, с так называемым "рейдж-вирусом", жизнеспособный штамм которого мы извлекли из найденных там же, где и артефакт, старинных боеголовок. Этот патоген передается от организма к организму при контакте с физиологическими жидкостями - обычно это кровь, слюна, но со спермой и даже мочой тоже работает, быстро поражает центральную нервную систему и вызывает приступы неконтролируемой ярости, фактически превращая зараженного в безумного зверя, которым движет только жажда уничтожения любого раздражителя - будь то, например, источник громкого звука, яркий свет или же другой человек. Древние терране активно использовали его там, где требовалось быстро избавиться от планетарных гарнизонов - даже один единственный заболевший, попав в густонаселенный район, с учетом крайне малого инкубационного периода, высокой вирулентности и особенностей поведения пораженного индивидуума, мог спровоцировать лавиноподобную вспышку. Идеальная дикция, помноженная на живой интерес к предмету беседы - и вот речь сидящей напротив женщины уже не звучит так уныло, как лекция в Республиканском Университете Естественных Наук имени профессора Леонардо Костильи, куда ты когда-то почти поступил. - Моей задачей была разработка эффективного иммуноформирующего агента, вакцины, способной сформировать стойкий и, желательно, пожизненный приобретенный иммунитет, поскольку образец той, что имеется в распоряжении у терран, моему руководству получить в свое распоряжение, очевидно, не удалось. Моя команда добилась успеха, мы смогли синтезировать несколько десятков тысяч доз, а в том, что препарат работает как часы, мне довелось убедиться на своем опыте. Оттянув манжет правого рукава, поворачивает к тебе внутреннюю сторону запястья, где сбоку на белоснежной, с синеватыми жилками вен коже виднеется глубокий рубец, полумесяцем, в форме отпечатка человеческих зубов. - Но, поскольку наш проект был резервным, я бы даже сказала - второстепенным, после недавнего инцидента, в ходе которого мы потеряли, вместе с практически всем персоналом, два сопряженных со шпилем исследовательских блока из четырех, включая тот, в котором находилась моя лаборатория, меня перевели на должность помощника заместителя руководителя одного из основных проектов. И я, будучи по первому своему образованию патологоанатомом, занималась аутопсией отдельных образцов - работой лаборантов, скажем так.
|
|
|
Мортиноцци. Сует тебе пистолет Гвендолина - дулом вперед, палец в спусковой скобе: все по классике - без лишних вопросов. Перепроверив стволы и удостоверившись, что никакой из них не разблокирован, убираешь трофей. - Эй, голубки! Внутри пососетесь - давайте в темпе. Чуть приглушенный маской окрик наемницы доносится уже откуда-то со дна шахты. Лезешь вниз, цепляясь за скобы: двухметровый огрызок оказывается форменным стыковочным шлюзом: в глубине виднеется намертво вжатое в основание явно выходящей за пределы "палубы" трубы широкое бронепластиковое кольцо, угольно черная поверхность которого даже с такого расстояния выглядит так, словно ее долго и упорно полировали не самым качественным шлифовальным кругом, покрыв хаотичной паутиной бесчисленного множества крохотных царапин, микроскопических росчерков, каверн и сколов. Протискиваешься в его горловину, придерживаясь за обжигающе ледяной обод. И мигом оказываешься в тесноте - метр двадцать на метр двадцать в диаметре, плюс три в длину - шестигранного цилиндра вытянутой параллельно ярусу кабины. Слегка обшарпанные, темно-серого цвета армопластиковые пластины облицовки четырех граней стен и грани крыше, оранжевый брезент оформленной в виде квадратных, плоских и жестких набивных подушек грани пола: совершенно точно "бывшее в эксплуатации". - Добрый вечер, дамы и господа! Свистящий гул здесь превращается в бесконечно-зацикленный рев, от которого мелко подрагивает все вокруг, так что "Ромашке" приходится кричать, чтоб ее было слышно. Будь на вас скафандры с коммуникаторами, все могло бы быть иначе, но - увы. - Командир корабля рада приветствовать вас на борту нашего арахнохода! Тот край, у которого смонтирован лаз - очевидный торец - глухой и плоский, а тот, к которому подползла твоя напарница - сходится горизонтальным конусом, нижняя часть которого представляет собой дисплей с шестью напоминающими джойстики - по три на сторону - рычагами, парой подзапястных педалей и десятком кнопок, а верхняя сплошь покрыта тумблерами, клавишами, пуговками индикаторов, реле, пластинками информационных экранов и индикаторных блоков. Чем бы ни была эта штука, ты уверен - о том, как ею управлять, у тебя нет ни малейшего представления. - Мы выполняем рейс по маршруту "Тайный комплекс плохих парней" - "Тайное логово хороших парней"! Пристегивает свои голени и колени, вытягивая из припольных углов граней широкие ремни, потом стягивает бедра, пропустив черные полосы под ними, затем фиксируется в районе пояса и, наконец, сунув руки в страховочные петли, застегивает крепежный замок под грудью. Гудят, натягиваясь и прижимая ее к борту, тканевые ленты. С твоего же бока, помимо перетяжек, даже скобы выдвижные есть, в районе пояс, как раз под руки. - Протяженность трассы около полутора километров! Здесь и правда теплей, реально греется машина: задувает прям горячим из полудюжины симметрично расположенных вдоль бортов перфорированных овалов системы подачи дыхательной смеси. - Время в пути - шесть-семь минут. Галлахан уже спускается следом, когда ты понимаешь, что тебе предстоит лечь на спину, лицом к выходу, сунув свои плотно сжатые ноги меж разведенных ног Сэм-Саманты: по крайней мере, так тебе советует сделать схематический рисунок на прикрученной у выхода жестяной табличке, где два человечка в скафандрах уютно лежат в довольно неудобной спарке. "ПРИСТЕГНИ РЕМНИ! < < < ЭКСТРЕМАЛЬНЫЕ НАГРУЗКИ! РИСК ТРАВМИРОВАНИЯ! > > > ПРИСТЕГНИ РЕМНИ!", гласит предостережение, написанное красной люминесцентной краской там же. О том, что делать, если вас трое, инструкция умалчивает. - Наш прополз будет проходить в районе крушения огромного терранского крейсера, среди живописных торосов и отвалов из замерзшего аммиака, в условиях легкой углеродно-метановой пурги! Щелкает переключателями ваш "пилот". Загорается, заливая все вокруг тусклым желтоватым светом, тройка небольших, в ладонь, плоских осветительных плафонов поверху. - Температура за бортом - минус сто шесть градусов по Цельцеру! Что-то под вами металлически лязгает - словно цепи под обшивкой в движение приходят, прокручиваясь на здоровенных зубчатых шестернях. - Скорость ветра - сто семьдесят восемь метров в секунду! Понимаешь, что времени почти нет: чем активней гильдейка взаимодействует с приборной панелью, тем больше оживает, уже заметно раскачиваясь, ваше странное средство передвижения. Музыку еще включает зачем-то: постукивают басами динамики системы оповещения, но так, на фоне буйства стихии - просто шелест. Хотя, да, так получше. - Спасибо за то, что выбрали нашу компанию! Пропихивается, едва не отдавив коленкой твою мошонку, глубже научница. - Простите, пожалуйста! И тут же едва не садится на твою же голову, пытаясь развернуться. - Как бы мне... Щелкают, сомкнувшись и зашипев, толстые твердосплавные листы диафрагменной перемычки над вами, отрезая путь наверх. А монтанка едва не насаживается глазницей на вывернутый вбок ствол марксманской винтовки. - Простите! Герметизируется, закрываясь, главный люк. Урчит что-то там, позвякивает. - Посох. За чудовищным рычанием беснующейся по ту сторону скорлупы корпуса стихии с трудом различаешь голос в наушниках, когда переключается стрелок на внутреннюю линию. - Не забудь пристегнуться - будет трясти. Жестко трясти. Пиздец как жестко. И смотри пах мне не отбей - мне эта штука дорога как память! Плюс, подружку свою куда-нибудь пристрой! Или под ремни сунь и молись, чтоб не выдрало их, или к себе руками прижимай! Но чтоб не мотало ее по кабине, понял? Толкнет меня - одна ошибка, и все, можем улететь куда-нибудь в трещину! Снова кричит, чтоб все слышали. - Готовы? Расстыковка через три! Готов поклясться - быстро и коротко крестится Гвен, на неоританский манер. - Через два! Что-то под вами - большое, длинное и многоступенчатое - начинает размеренно и мощно урчать, перестукивая то ли коленчатыми валами, то ли еще чем-то таким. - Через раз! Отчего-то холодок по хребту пробегает. - Все!
-
Погнали на***й! Еб***ый рот!
-
Мастер-класс по пилотированию, по крайней мере, по произношению речи капитана пассажирам.
|
-
Красивый бой, динамичный, яркий и продуманный. Я бы так качественно описать рукопашную двух жестянок не сумела бы)
-
Готов. прямое поражение органического ядра.
А затем к органическому ядру подползает вирус, и на этаже всем снова весело)
|
Сильверфилд. "Катану" - в ножны, свобода рукам. Как самурай теперь, но есть, конечно, определенные нюансы. Поразмышляв на тему возможной судьбы лодки под названием "Ренго", несущейся по неспокойному морю галактической геополитики прямо навстречу целому вороху утесов разной степени укомплектованности ударными флотами-тысячниками, встаешь за баррикады. "Снежинка" же, аккуратно скользнув мимо, укладывается где-то справа, исправно скрючившись на полу - лицом к выходу из зала - в позе эмбриона, с той лишь разницей, что у нерожденных детей руки обычно не скручены за спиной. - Фиксируют. Это она, очевидно, про памятные снимки. - Потом всех найдут, вопрос времени. Звучит обнадеживающе. Собираешь, не теряя времени, нужные напарнику вещи. Скалится под противогазом в кровожадной улыбке явно тот, забирая эластиковый "контейнер". - Я еще всех вас в хериатрико навещать буду, амиго. С учетом того, что последний муниципальный дом престарелых на той же Аргентине-Один разорился и закрылся пару сезонов назад: про это даже по телевизору репортаж крутили, "Кастор" - тот еще оптимист. - Ладно, вамос. Подойдя к люку, встает сбоку и слева от него. В принципе, наверное, с учетом твоих расположения и сектора огня - лучше или удобней ему и не примоститься нигде особо. Расправляет почти нежно и жмет перчатку к центру "выпуклости". Отщелкивается тут же вверх запорный вентиль. И начинает сам собой вращаться, раскручиваясь под шипение теряющей герметичность переборки. Тут же начинает там, под вами, грохотать что-то: музыка. Судя по обрывкам речитатива и стучащим битам, какой-то дикий джапанирский рэп. Не играла раньше, но заиграла сейчас. - Музыку любите, кабронес? Пока откидывается медленно на поворотных петлях крышка, поджигает поспешно велийскую поделку наемник, пропихивает ее в растущую щель. - Будет вам музыка... Секунда, другая. Ничего не происходит. Открывается практически полностью механизм, когда вздрагивают вдруг под ногами перекрытия, а из горловины шахты, оглушительно ухнув, в потолок - и дальше, в стороны, закручиваясь и напитываясь сажей - бьет столб бурлящего пламени, заставляя боевика не просто отпрянуть, а буквально прыгнуть в сторону, брякнувшись на отвалы им же разбросанных вещей. Никогда не знаешь, где пригодится подстеленная соломка, да. - Санта мьерда... Гаснет протуберанец, практически мгновенно превратившись в посыпавшийся сверху угольно-черный, хлопьевато-жирный "снег" и оставив над колодцем огромную - метра в два - подпаленную кляксу. Поворачивается с бока на спину "Бобер", вывернув из-под себя оружие. - А неплохо рвануло, да?.. И тут же, прямо из положения лежа, стреляет в высунувшуюся из-за среза колодца куполообразную "голову" - уже знакомая микроячеистая сетка сверху, россыпь периферических линз-визоров по периметру - дроида. Такой же, что и твои близкий знакомец, только подкопченный заметно. Бьет пуля точно в "лоб" машинку, расколов тут же башенный отсек надвое - щелк. И та, судя по грохоту, сорвавшись со выдвижных скоб-ступенек и уронив следом что-то легкое, звонкое и металлическое, куклой валится обратно. Вскакивает хиспанец с поразительной для человека его возраста и комплекции прытью, бросается к задымленному "жерлу". - Тощий чупавергас, Хан. Да ты и сам все видел, в принципе. - Мелкий марикон. Осторожно сунув ствол вниз, заглядывает в чадящие глубины лаза. Еще выстрел. - Вроде готов. Ньевес, сколько их там, говоришь? Приподнимает та голову - словно из-за наваленных ящиков рассмотреть что-то сможет. - По два на штольню. Бьет откуда-то снизу короткая очередь, хлестнув металлом искр по внутренностях перехода и заставив твоего амиго повторить свой прыжок-на-хлам. - Точно два. Правой рукой держа винтовку так, чтоб ее дуло было направлено точно в сторону изрыгающей огонь и "чупавергасов" дырки, левой охлопывает себя по карманам. Вытаскивает что-то из правого наплечного. Небольшой, в пару фаланг твоего указательного пальца, кусочек чего-то молочно-белого и пластичного, более всего пластилин напоминающего. Налепив его на собственное запястье, вытягивает следом похожую на канцелярский гвоздик кнопку. Крутит ее так, словно у нее в микроскопической ручке есть реле. Может, и правда есть - кто знает? Втыкает в беловатую массу штырек, отлепляет прочь получившуюся конструкцию. И бросает ее, привстав, все туда же. Хлопок - еще больше дыма и гари валит из подполья. - Басура, ты и половины этого не стоил. Ухватившись за ближайшую приоткрытую дверцу, возвращается в вертикальное положение. - Так... Вроде, все живы. Ты - точно. - Перра, староват я уже для таких мовимьентос... Ладно, Хан. Я первый. Подкравшись - по-другому не скажешь - к лазу, снова его "инспектирует". - Потом подружку нашу спускай. Лезет через край. - Потом сам.
|
Сперва Элис подумала, что это очередной сон. Раньше такое тоже бывало. Вот ты под вечер продумывала какую-то сцену из романа, а вот она тебе уже снится. Иногда даже удавалось поговорить с некоторыми персонажами от лица главной героини. Да, именно так Элис и представляла себе Озеро Миров, соединяющее Авалон и Землю, владения леди Нимуэ, так же известной как Фея Меча. Та самая сцена, где главную героиню, Кэри Рэйвенвуд, после победы над чудовищем и спасения жизни юного короля, посвящают в рыцари, в присутствии других лордов Круглого Стола.
Однако, в этот раз ощущения были уж слишком реалистичными. И непривычными. Почему тело вдруг стало таким тяжёлым? И почему Кэри находится напротив? Обычно, Элис смотрела на мир её глазами!
При взгляде вниз обнаружились золочёные доспехи. А отражение на полированной поверхности меча из "хладного железа" не оставило никаких сомнений. Тело, в котором находилась Элис, принадлежит Артуру Четвёртому, главному антагонисту романа! В голове заметались панические мысли: "Почему?! За что?! Это какая-то ошибка!". Хотелось кричать и биться в истерике. Но интуитивно Элис чувствовала, что так она сделает только хуже. Нужно сохранять невозмутимость лица, как в покере, и продолжать играть ту роль, которая досталась, пока можно.
Итак, слова клятвы произнесены. Что там было дальше? Его Величество смотрит на Кэри, принимает из её рук меч. На лице юного короля улыбка. Он смотрит на девушку и не может оторвать взгляд, восхищаясь её силой, храбростью и красотой. Ещё бы, ведь час назад она спасла его от ланнан-ши... Ну, вернее это он так думает, а на самом деле тот дух-вампир в облике прекрасной женщины был лишь мороком, насланным феями. А ещё король пока не знает, что перед ним дочь сэра Мордреда и Королевы Мэйв, то есть, его двоюродная сестра, а ещё принцесса и полуфея-подменыш, выросшая на Земле, в современной Англии.
Элис, как умела, попыталась повторить описанную в собственной книге сцену, от лица Короля. Меч опустился на левое плечо девушки. – Кхм-кхм... Я, Король Артур Четвёртый из рода Пендрагонов, правитель Авалона, лорд Нового Камелота, Золотой Рыцарь Круглого Стола и воплощение Первого Короля, посвящаю тебя, Кэри из рода Рэйвенвудов, в леди-рыцари Круглого Стола и нарекаю тебя его Алым Рыцарем. Меч переместился на правое плечо. – Да будет твоя жизнь, отныне и до последнего вздоха, посвящена преданному служению твоему Королю, лорду Нового Камелота и их законным интересам. Элис убрала меч, продолжая держать его в руке. – Встаньте, леди Кэри Рэйвенвуд, Алый Рыцарь Круглого Стола!
Что ж, дело сделано. Далее, по сюжету, все лорды должны разъехаться по своим владениям. Предыдущим Алым Рыцарем как раз и был сэр Мордред, сложивший полномочия сразу после коронации племянника. Так что, Кэри должна отправиться в его бывший замок, на правах его новой хозяйки, и начать там вынашивать коварные, но милые планы по свержению Короля. Разумеется, в романе Артур показан пусть и чертовски обаятельным, но мерзавцем, самовлюблённым нарциссом, сластолюбцем и садистом, интриганом-узурпатором и воплощением худших черт мужского шовинизма. И остальные лорды-рыцари ему под стать. Кроме сэра Мордреда – он строгий, но справедливый и любящий свою дочку папочка, который прощает ей всякое. А как иначе? Главная героиня, совершающая, мягко говоря, сомнительные с точки зрения общепринятой христианской морали поступки, должна выглядеть в глазах читателей представительницей "сил добра", иначе ей не будут сопереживать. Она, как бы, вынужденно совершает нехорошие вещи, руководствуясь принципом "меньшего зла". Поэтому Король, лорды-рыцари Круглого стола, Орден Мерлина и их приспешники должны казаться ещё большим злом.
|
Сильверфилд. Не помнишь подробностей того, что было дальше - там, в той комнате, тем вечером - но готов поставить миллион демкредов, которого у тебя нет, на то, что ты отказал ей в ее явной просьбе, а она тебе в твоей неявной - нет. Десятью тысячами, впрочем, рискнуть бы смог. Стук собственных пальцев о стекляшку перед лицом - набат, окончательно разгоняющий ватную тишину осознания произошедшего. Ты больше не там, ты все еще здесь. Насущные проблемы - та же перевязь для железки - тоже никуда не делись. Осматриваешь громоздящийся под ногами хлам, выискиваешь что-нибудь подходящее. Как, вот, ремень поясной, например. Словно угадав твои желания, поднимается со своего места хиспанец. - Не шали, а то вырежу тебе утеро. Треплет почти ласково свободной рукой девушку по макушке. - Не буду. Сговорчивая попалась, ага. - Погоди, Хан. Давай лучше я, а то вдруг еще раны растревожишь. Поднимает и безжалостно режет трофейным столярным ножом один из скафандров. Пилит долго и упорно рукав, дерет волокна, расслаивает, превращая его часть в прямоугольник "наружной" - плотной и крепкой - ткани. Уложив резак рядом, степлер строительный подбирает сначала, потом ремень. Цепляет на полоску кожи, перехлестнув, заготовку свою, пробивает в ряд скобами. Простукивает основанием перчатки, намертво заминая "усики". Снова за клинок взявшись, прорезает, уложив на боковину шкафа, в хлястике узкую щель. Щелкает инструментом, подгибая края. И протягивает получившуюся конструкцию тебе. Не самая худшая работа, надо отметить. - Мальдита коса, конечно - но лучше, чем в руках таскать. Проверяешь походя костюм на герметичность прежде, чем озвучить сакраментальный вопрос, адресованный технику. Герметичность полная. А велийка, услышав, что именно ты у нее спрашиваешь, даже флакон с "Aceite mineral" откладывает, глаза на тебя подняв. - Это что, какой-то тест? Помолчав пару мгновений, добавляет. - Власть. С ней можно изменить то, что неправильно. С деньгами тоже, но власть дает больше... Усмехается "Бобер". - Власти. Усмехается и собеседница ваша. - Да, власти. Когда же обращаешься к своему старому спутнику, то в какой-то момент, произнеся последнюю фразу-уточнение, видишь как тот молниеносно меняется: словно больше и плотней враз становится, когда натягивается звонкой струной каждая жила, когда мускулы наливаются стучащей кровью. Мгновенно стекленеет взгляд, пропитавшись густой смесью из ужаса, ярости и чего-то еще. Чего-то, что скрепляет все прочее похлеще супербетона. Решимость. Понимаешь, что он вполне может тебя убить, случись что - рука не дрогнет. Даже сейчас - странное ощущение: не страх, а скорее острое осознание, вдруг накрывает - как понимаешь, вполне способен просто поднять винтовку, ткнуть ею в сторону твоего лица, а затем щелкнуть гашеткой. - Мне... Вдыхает медленно, выдыхает медленно. Испарина на щеках проступает. Гаснет, но не исчезает без следа искра, вспыхнувшая за окулярами противогаза. - Ты будешь смеяться... Грузно опускается на прежнее место, снова пистолет по направлению к вашей новой знакомой довернув. - Но мне всегда нравилась Империя. Может, потому, что молодость на те времена пришлась, может еще почему - эс дифисиль десир. Еще раз - вдох и выдох. - Хоть я против них и воевал, но скажу тебе так - порядка тогда было больше, а всякой чоррады - меньше. И еще раз - сначала вдох, потом выдох. - Раньше хотелось мовимьентос - дела делать, закрывать вопросы. Динеро, чикас, армас, дрога. Сам же, считай, и притащил все это к себе домой. Сначала их. Тычет оружием в женскую фигуру. - А там и остальная басура подтянулась. Я, конечно, не лучше, но со временем хотя бы понял, что возможность деспасьо, спокойно пройтись в оро и с родными по набережной, не думая, кто тебя может каргарме на этот раз - сигнифика мучо. Дорогого стоит, Хан. Показывает пленница, между тем, дело своих рук - странную конструкцию из скрученных вместе цилиндров, вентили которых плотно обмотаны надранной из чьей-то майки, пропитанной маслянистой смазкой и укрепленной несколькими витками тонкой и мягкой - как говорят, отожженной - никелевой проволоки тряпкой. - Готово. Потянувшись, отбирает довольно бесцеремонно у нее "бомбу" стрелок. - Грасиас. - Нужно сначала подкрутить один из вентилей, после чего поджечь тк... - Грасиас, кариньо. - Рада помочь. Поднявшись - в который уже раз за последние минуты - с насиженного ящика, достает мужчина потертую пластмассовую пьезозажигалку из очередного кармана. - Хан, давай сюда открывашки, а потом... Хлопает что-то - далеко и высоко - снова, спаркой раскатистых щелчков. Потряхивает ощутимо зал. - Мьерда, что на этот раз?.. А потом - дуй за шкафы: держи люк и посматривай назад. Ньевес, ты - туда же. Лежишь тихо, не умираешь. Я открою люк, скину туда регало - потом поглядим. Все понятно?
|
Сильверфилд. В какой-то момент перестаешь себя сдерживать - здесь - и воспоминания о том, как ты перестаешь сдерживать себя - там - накатывают словно цунами, накрывают и уносят. Вспышка. Закашлявшись и зажав в ладони основание, вытягивает изо рта оставшуюся часть твоего - теперь торчащего куда-то в сторону висящей на стене картины с изображением яблок - члена лежащая на твоих же ногах девушка. Небольшого роста, худощавая, вместо рук и ног - биопротезы, выполненные настолько натуралистично и естественно, что угадываются только по напоминающим выпуклые, идеально ровные, подведенные в тон коже, шрамы стыкам соединений: у плеч и бедер, кольцами. Волосы только на голове - растрепавшейся и странно торчащей в стороны "пиками" лимонной копной, пуговки кислотно-желтых сосков на почти - почти - плоской, едва наметившейся упругим объемом груди, плоский - и тут это положительный момент - живот, микродермальный пирсинг над пупком, спаркой "сидящих" вровень с кожей платиновых иероглифов: "真実". Жарко. - Так вот... Некоторое время просто лежит - ткнувшись щекой в твой пах и не выпуская из хватки все еще заметно пульсирующего "верга". Хотя, нет - "чинко", она же имперка, не хиспанка. - Насчет интервью. Не просто жарко, но еще и душно: за полуприкрытыми жалюзи ревет, заливая полупустую парковку перед мотелем, ливень. И шумит где-то - кажется, за тумбочкой - радиоточка, наигрывая незамысловатую мелодию, едва ли способную перебить гул льющейся воды. Небольшая комнатка, простенькие обои в голубоватых полутонах, смежный санузел с пожелтевшей сантехникой времен "имперской оккупации", скрипучая двуспальная кровать с на удивление чистыми простынями. Плюс - вы, ты и мисс И. - Сейчас... Утирается тыльной стороной ладони и усаживается к стенке, поджав под себя ступни. Потянувшись, цепляет с тумбочки пару баночек хаппосю - рисового пива. Оставляет себе одну, протягивает тебе вторую. Ломает замочек крепким словно сталь ногтем, салютует тебе посудиной. - Ну - за стереотипы. Делает несколько крупных глотков, после чего прижимает прохладную жестянку ко лбу. - На Тьерра-Бланко погода, все же, мягче. Да и жизнь без кондиционера - не жизнь вовсе. Отмечаешь между делом, что особо не потеет она. - Нет, все же сполоснусь. Отхлебнув еще пива, собирает разодранные и разбросанные в пылу страсти упаковки от презервативов, складывает сначала собственную - легкий плащ, легкое платье, нижнего белья форменные нитки, а потом и твою одежду на просиженный стул у выхода. И уходит в душ. А ты, ты лежишь. Неплохо все, более-менее дела. И то, что зарево проблесковых маячков до сих пор не озаряет собой окружение, и то, что произошло в этом номере - все и разом. Наверное, тот хисп все же не умер. Наверное, эта девушка и правда журналистка. - По последним данным, рост инфляции в округе Сан-Лукас за прошедший сезон достиг исторического минимума, снизившись по сравнению с предыдущим на семнадцать десятых процента... Стихает музыка, новости - набирают обороты. - Как сообщает нам комиссар Паулина Ховал, в результате рассмотрения сообщения о так называемой перестрелке у кафе "Конехос Сильвестрес", информация о нескольких убитых и пострадавших не подтвердилась. В ходе опроса местных жителей, каких-либо сведений о противоправных действиях не поступило - как предполагают очевидцы, причиной хлопков могли стать брошенные детьми петарды. А мы еще раз напоминаем об уголовной ответственности за заведомо ложное сообщение о преступлении... Шумит вода теперь еще и там, за тонкой дверцей. - В ходе потоковой проверки наземного автотранспорта, сотрудниками дорожного патруля выявлено семь фактов нарушения правил эксплуатации автомобилей, задержан один гражданин, находившийся в муниципальном розыске за езду в нетрезвом виде. В районе выезда на шоссе к Нуево-Херманосу возможны пробки. Муниципалитет просит отнестись к данным обстоятельствам с пониманием... Стрекочет вентилятор под потолком. - Межмировой компании "ДжиВиЭм" требуются газосварщики старших разрядов с допуском на работы в вакууме. Монтаж внемировых объектов, сборка сателлитов из готовых блок-конструкций. Оплата сдельная, возмещение командировочных расходов. Двенадцать, три-три-один-семь-пять-два-семь-один и четыре четверки. Звонок оплачивается согласно тарифам вашего оператора... Полощется твоя новая подруга. - Лидер аргентинского отделения политического движения "Либертад", Рауль Мендозо, назвал голословными заявления о причастности ультранационалистов к теракту на межсистемной яхте "ХейНяо", который, напомню, унес жизни по крайней мере сорока человек, в том числе шести детей, дополнительно заявив, что, цитирую, имперцы сами, искусственно, создают точки напряжения в Республике... И снова музыка. Кажется, даже трек тот же. - Что, мистер Сильверфилд, залежались? Заканчивает процедуры, наконец, как она представилась "И" - наверняка это фамилия, да и звучит так, как может звучать "И" только в имперском произношении. - Не буду ходить кругами, скажу как есть. Интервью - это хорошо, но у меня есть предложение поинтересней. Куда еще-то? - И начну я, пожалуй, сразу с главного. Усаживается снова на край матраса. В полотенце завернулась: рассыпались жемчугом капли воды по плечам, висят сосульками потемневшие от влаги пряди. - Корпорация - охуела. Собственно, это и не новость вовсе. - У меня есть данные из достоверного источника, которому я доверяю. Если бы каждый достоверный источник, которому доверяют, действительно был достоверным и достойным доверия, мир был бы совсем другим местом. - Они планируют уйти из Ренго. И не просто так, на то есть причины - союзары готовы начать широкомасштабное вторжение. Слухи об этом муссируются с самой Победы, но что-то в ее голосе заставляет тебя напрячься. Детство ты провел там, где палачи из ССС власти не имели, а биореакторы не чертили небо черным дымом круглосуточно, без перерывов и выходных, но оставленные их присутствием шрамы, которые хранят эти земли и души тех, кто на них живет, не затянутся, кажется, никогда. - Собственно, терять "гуррам" особо нечего - поэтому, напоследок, они планируют убить несколько миллиардов человек. Кажется, даже воздух в комантке становится холодней. Каждое из ее слов - смертный приговор: все в Республике давно усвоили, что о таких вещах нельзя ни писать в том же Ренгонете, ни, тем более, произносить их вслух. - Эксперимент, испытание биооружия. Прямо в центре Джерихо-Сити. И союзарам "привет" передадут, и данные соберут. К корпоратам можно относиться по-всякому, но в нерациональном использовании ресурсов их обвинить не выйдет от слова "никак". Все так - что и без того будет потеряно безвозвратно, они используют с максимальной отдачей. И если такой подход практикуется по отношению к оборудованию, заводам, целым Мирам, то почему он не может быть использован и в случае с населением? - Но им все еще можно помешать. Огласки они не боятся - вы знаете, все принадлежит им: политики, патруль, СМИ. Все. Прописные истины, И. С тем же успехом могла сообщить, что огонь горит, а вода - мокрая. - Но вот случись им потерять объект, где прямо сейчас идет подготовка к бойне, все - работать будет не с чем. Да, вторжения не избежать, но так у людей появится хоть какой-то шанс. Против Союза - шансов нет. Даже если сотая часть слухов о "червоных" - "роха" - является правдой, эти ребята легко выставят за раз столько десанта, что на каждого ренголезца - мужчину, женщину, старика и младенца: вообще всех - будет приходиться по взводу воюющих всю свою жизнь солдат в моторизированной броне. "Саранча". - Вам скоро сделают заманчивое предложение. Опасное, но с хорошей оплатой. И, если вы согласитесь, я хочу превентивно вписать в ваш первоначальный контракт пару пунктов. За дополнительную плату, разумеется. Четыре миллиона демкредов. Миллион - сразу. Сумма совершенно дикая. Хватит на бизнес-визу в какую-нибудь другую "государственную формацию", например. - Вы ведь служили. Убивали за правду. Я не прошу о большем. Просто еще раз сделать то, что вы уже делали. Вытягивает к тебе руку, ладонью вверх. Беззвучно клацнув, крохотный лючок в ее центре раскрывается, блеснув линзой голопроектора. И в воздухе повисает сотканное из бесчисленного множества светящихся точек фото. Женщина лет тридцати - тридцати пяти, с острыми чертами лица и пронзительным взглядом. Впервые видишь. - Саманта Хершел. Руководитель проекта "Гончар". Гениальный ученый, но принципов - ноль. Образно говоря, собирается вылить в океан то, что пока мешает в пробирке. У "гурров" просто нет времени на то, чтоб ее кем-то заменить. Умрет она - выживут миллиарды. А ты, сделав это, до конца своей - скорее всего, недолгой - жизни будешь спать с пистолетом под подушкой, зная, что он все равно не поможет, когда двери тихо срежут с петель ликвидаторы Корпорации. И смерть не будет быстрой. А уж охранять ее, в таком случае, должны просто как - даже подобрать синоним сходу сложно - что-то очень и очень ценное, короче. - Сейчас - лучший момент для удара. Внутри компании идет грызня и передел сфер влияния, к доктору разные руководители относятся по-разному, и она вполне может оказаться "открытой" только потому, что это выгодно не только нам, но и кому-то из конкурентов ее руководства. Неплохой секс сначала и отличный минет - потом, это, конечно, хорошо, но, откровенно говоря, девушка сейчас кажется тебе, так сказать, немного чудной. Ты - обычный пилот рудовоза, согласившийся за десять тысяч демкредов рассказать смазливой кехайке пару баек о том, как поднимал восстания в организованных ее соотечественниками лагерях для военнопленных. Какие предложения? Какое вторжения? Какие миллионы? Какой объект? Что за доктор? Чистой воды безумие. - Ну так что, Тревор, я вас заинтересовала? Ваши взгляды встречаются. И - вспышка. - Не все, но некоторые. Это уже "Снежинка", меч имея ввиду. Ползает по полу, ищет что-то. Изоленту. - Вы, конечно, забавные люди... Ложится на бок, выворачивая кисти и отматывая от "бобины" липкий отрезок. - Но - ладно. Кое как подцепив первый баллон одной рукой, дотягивается и подкатывает к нему второй. Клеит, ворочает. - Если в камикадзе решишь сыграть, то просто знай - суисидар можно организовать и без этих катаний. Наблюдает за всем, что она делает, "Кастор". Внимательно наблюдает. - Ты просто скажи. Я слаб духом - отказать мухер не смогу. И палец на гашетку уложил, и дуло "смотрит" куда надо. - Спасибо за предложение. Пока помучаюсь.
|
-
- Хей! - хищно улыбается под шлемом капитан Снег, - мой ход!
Охота на двуногую дичь
-
Использовать ракетный ранец эфектный ход, как и полагается космодесантнику.
|
Всем. Пока войд-двеллер озвучивает свои каверзные вопросы, попутно прикидывая, что оружие мировика против "013" вряд ли поможет - калибр не тот, а вот слегка поджарить это стальное "яйцо" прямо "в скорлупе", напротив, вполне возможно: какими бы замечательными ни были в его костюме системы терморегуляции, вечно вариться на медленном огне он все равно не сможет, да и визоры, опять же, закоптит, сам мировик, следом за товарищем по несчастью, подкидывает местному работнику еще пару тем для размышления. - В ц-целом, д-думаю... Подойдя чуть ближе, укладывает ладонь на левую плиту Бенджамин. Даже беглого осмотра Рубику хватает на то, чтобы понять: ни ногой, ни мини-тараном такую штуку не взять. Похоже, она специально сделана так, чтоб ее нельзя было преодолеть нахрапом - только долго и нудно резать горелкой, либо вышибать чем-нибудь вроде хорошего брикета "бум-жвачки". - Б-будь у м-меня с-служебный п-планшет, я бы м-мог п-попытаться... Когда подбирает Фидель источник света - рубчато-ребристый, ухватистый, пусть и металлический, но невероятно легкий, явно ружейный фонарь с выпуклой линзой из устойчивого к царапинам полимера и стандартной планкой крепления: к ПП тоже прицепить вариант, хоть под ствольную коробку, хоть сбоку - одним щелчком по утопленной в торце кнопки переведя его из режима "бешенство" в режим "спокойное освещение всего, что впереди", отвлекается на него магистр. -Ч-что? П-передатчик? Глянув на демонстрируемую "кнопочку", отрицательно качает головой. - Я бы н-не стал р-рисковать. Т-только если п-передача б-будет н-надежно з-зашифрована. А сам картельщик, между тем, отмечает, что преграда, похоже, вообще не подвергалась никаким сколь-нибудь значимым внешним воздействиям: ни росчерков от ломика или пневмодомкрата у "щели", но следов от пуль или резака на самих плитах, вообще ничего. - П-плюс, м-металл и к-керамика м-могут г-глушить сигнал. Разводит жжунья руки в стороны неожиданно. - Ладно, пацаны. Повеселились - и хватит. Пора колдовать! Хлопнув в ладоши, выставляет их, плотно сомкнутыми, точно перед собой. - Силой Войда! Приказываю - откройся! Начинает медленно, очень медленно разводить - кажется, начавшие подрагивать от напряжения - кисти вправо и влево. - Подчинись воле войд-ведьмы! Шипит от напряжения, словно преодолевая страшное сопротивление-давление. Мгновение, другое. Где-то над проходом начинают постукивать шестернями механизмы, что-то позвякивает и щелкает. - Скорей, Руб! Сзади жмись! Лапы на сиськи! Рычит уже просто. - Мне нужна вся сила! Еще секунда - и створки на самом деле приходят в движение, медленно, очень медленно расходясь в стороны: по паре-тройке миллиметров в секунду, не больше. Растет и расстояние меж ладонями космитки - не быстрей. - Сейчас! Давай!
|
Сильверфилд. Отвешивает легкий полупоклон собеседник, приняв укор. - Теньго ла кульпа, сеньор. А по планам... Берет паузу секунд в пять-шесть. Возможно - думает о чем-то, возможно - слушает что-то, что ему шепчет наушник. - Поторопился, короче. Выдыхает шумно. - Думал, что расходиться придется, меняться. Не придется. Одно плохо - помощи не будет. Машет рукой, мол, мелочи жизни. - Проехали, работаем. Поднимаешь пистолет-пулемет - угловатый на вид, но при чуть более близком знакомстве оказывающийся очень легким и ухватистым: брусок штампованной ствольной коробки, куцый штырек короткого ствола, раскладывающийся на манер телескопической трубки приклад с жесткой лапкой-упором, покрытая эластиком пистолетная рукоятка со встроенным в "затылок" прожимным предохранителем, стрелка бокового переводчика огня: "X", "1", "3", "A", вщелкивающийся сразу перед спусковой скобой магазин - меняешь секторные планки. Было одиннадцать, стало тридцать два, о чем машинка тебя незамедлительно и уведомляет, моргнув встроенным прямо в пластик торцевой части корпуса монохромным дисплеем: "32". - Неплохой, кстати, субфусиль. "Газ" - велийский, на тридцать два картучо. Патрона, то есть. Строчит, правда, как чифладо - все до железки маравийосо высадишь, если не следить. Это он, очевидно, про твое новое вооружение. "GZTec": выбито на оппозитном окошку выбрасывателя боку. То ли прочитал, то ли по силуэту узнал. Сделано в Протекторате Велия, значит. Стоп. Крупица новой информации, искрой упав в непроглядный туман забытия, подсвечивает новые ассоциативные связи. Вот эта, вот, "боевая раскраска" раненой девушки - когда все в синих тонах - что-то очень знакомое. Велийка? Очень может быть. С другой стороны, они не перерожденцы и "подцвеченными" не рождаются, а вся эта "лазурность", разумеется: перманентный макияж и косметика, не более - так что приобщиться к самобытной культуре ваших соседей таким образом может кто угодно. Вот только зачем? - Главное, очередь отсекай - он весит мало, его бросает сильно. По три - довод, - ладонь параллельно пола выставив, опускает ее плавно: словно поддавливает что-то невидимое и упругое, - по три - довод. Пока рассовываешь по карманам свежеприобретенное, заодно спрашиваешь "техспециалиста" насчет возможности организовать замену элементов питания в экипировке. - Верните мультитул. Он для меня очень важен. Оживляется вдруг "Снежинка". - И я починю ваш скафандр. Присвистывает боевик. - Вот это характер. Все на своих условиях - настоящая ла рейна де ла ньеве!
|
Сильверфилд. Сдвинув слайд-лапку застежки на боковине небольшого пластмассового бокса с ворохом таинственных надписей, ""CDA-4: HR" / 6 injectors (high (4) level of absorption / only for direct injection in affected area) / "SINCO Pharmacology" / Your health is our care", на крышке, обнаруживаешь внутри - каждая вщелкнута в полукружие крепежного "рожка" - уложенные в ряд палочки шприц-ручек. Вытаскиваешь первую. Сочащийся ало пузырящейся кровью прострел найти нетрудно: драная дырка в толстой ткани костюма, рваный прореха в когда-то темно-серой, а теперь черно-буроватая ткани спортивного топа, страшно и зияюще уходящая в плоть каверна хлюпающей раны. Щелчок. Еще рана. Щелчок. Поворачиваешь "пациентку", чтоб до точек, через которые разогнанный металл покинул тело, добраться. Щелчок. Щелчок. Плюс, личный обыск - небольшое, но важное дополнение к медицинским процедурам. Жестко и крепко сложена новая знакомая: плотная вся, жилистая, но не особо крупная, без ярко выраженной мышечной гипертрофии где бы то ни было, особых объемов в груди или бедрах, по-мальчишески сухая. И личных вещей при ней не сказать, чтоб много, но и не совсем мало, в самый раз: лимонно-желтая - абсолютно пустая, за исключением размашистой подписи черным маркером поперек одной из сторон: "ГАЗИ (размагнить!)" - пластиковая карточка, сувальдный ключ с брелком в виде фигурки мелкого, скорей всего распечатанного на термопринтере медведя, увесистая планка туго набитого пузатыми и тупорылыми патронами запасного магазина для ПП, мелкий, затертый "до дыр" нож-мультитул - стальной, сплошь гравированный простеньким флористическим узором - с просто чудовищным для своих габаритов количеством встроенных инструментов: от шильца, ножничек, выдвижного пинцета и банального лезвия до шлейф-стриппера. Следом выуживаешь уже форменное холодное оружие: сильно напоминающая мотоциклетный "газ" легкосплавная - ребристая и хваткая - рукоятка с кнопкой-активатором на боку, ближе к гарде, при нажатии на которую из паза явно под давлением отщелкивается штык короткой, в ладонь, и толстой пики круглого сечения, что делает эту штуку в большей степени выкидным шилом, чем клинком в классическом его понимании. Последней же находкой становится сунутый под резинку трусов, сзади, блочок с еще шестью "зарядами" лекарства от последствий стрельбы в "Бобра". Точно такой же, что вскрыл только что, один в один. И все. - Ритан бендито... - Похоже, найдя что-то интересное, хиспанец отрывается от мародерства. - Глянь-ка, Хан. Накидывает на макушку, прямо поверх собственной шапки, настоящую соломенную токилью, подвязанную шелковой, насыщенно-зеленого цвета лентой. - Нормально сидит? Кому и зачем она понадобилась на ледяном спутнике газового гиганта - загадка, достойная отдельного эпизода шоу "Необъяснимое с Шоном Перри", которое иногда крутили по "плазме" в камбузе на руднике. - Никогда не знаешь, где найдешь настоящее оро, вердад? Вздохнув отчего-то, пару мгновений рассматривает головной убор, после чего бережно укладывает его обратно на полку, возвращаясь к разграблению. А ты, ты налаживаешь контакты с потихоньку перестающей истекать багрянцем "Снежинкой", попутно отметив в процессе обработки, что в глубине ее прошитых пулями перчаток, под драной кожей и сухими струнами желтоватых "мышц" тускло поблескивают металлом странные струны-натяжители, от запястья - к пальцам протянутые. - Верно понимаешь. Проводив взглядом оказавшийся в твоих руках многофункциональный "перочинник", до того ни мимикой, ни звуком не реагировавшая на проводимые с собой манипуляции пленница, наконец, поднимает голову, осмотрев зал. - Но... Морщится, кажется, впервые с момента вашего недолгого знакомства. - С серверной не помогу. Три ступени защиты. Облизнув зубы, из покрытых красными потеками превращает их в покрытые розоватой пленкой. - Биометрия, карта доступа, мастер-ключ. Хмыкает стрелок, услышав перечень. - У меня есть только первое. Плюс... Вновь проводит синеватым языком по эмали, походя ощупав его кончиком "острие" левого клыка. - Если я это сделаю, потом безопасники за десять минут со мной сделают то, чего вы вдвоем не сможете сделать за месяц.
|
Рубик. Всем. В какой-то момент кажется, что проще хоп-хопу яйца рубачем побрить, чем попытаться сфокусироваться на странных - будто прохладный бриз вдруг повеял над запылившимися палубами твоей памяти - ощущениях, параллельно разбираясь с насущными проблемами. Но нет, даже умудряешься до колодца добраться, попутно вопрос Бенджамину задав. - Р-разумеется. Н-но с-с... С-с... Ускользает, растворяясь под сводами черепа, яркий образ, блекнет. Что там было? О чем? Про что? Забыл? Нет, не забыл. Рюмка. Вспышка. Маршевые турбины челнока "Ракет", затаившегося в запасном доке дрейфующей на высокой орбите Громового Глаза Осевой Станции, еще не успевают как следует остыть, когда ты, кивнув стоящему у входа в "Кукарачу" гиганту в проклепанной сталью асбестовой куртке с шевронами "Вортекс-Веллеров", подталкиваешь плечом ведущую в гремящий музыкой, хлещущий молниями голограмм и чадящий сладковато-дурманящим дымом зал. Еще один "ворвел", как вы их называете, с подбитым металлом не хуже прикида встреченного только что вышибалы бритым черепом и хромированной дугой вместо нижней челюсти, уже ждет тебя прямо в холле, едва ли не на пороге стоя. Смотрит не мигая, сверлит взглядом мерно вращающихся прицельных линз. Смотришь в ответ. - Рубик? Киваешь. - Вамос. Протискиваетесь в неприметную дверцу у зарешеченного "гардероба", куда придется сдать все режущее и стреляющее, если захочешь глянуть на "дрожалки" лучших - по мнению завсегдатаев "Кукарачи", разумеется - станционных красавиц или хлебнуть "Орина-Ардиенте": убойного пойла, на две третьих состоящего из спирта и еще на треть - из ненависти к тому моменту, когда ты все же решился опрокинуть стаканчик. - Жаль, что так вышло, амиго. Хоть лысый и клепаный не оборачивается, пробираясь по узкому и темному коридорчику клубных застенков, но линза визора, установленного точно по центру бритого затылка, все так же держит фокус на тебе. - Мьерда, Хесус! Взвизгнув, смуглокожая девушка - с длинными волосами цвета кислоты, которой Флик протравливает контакты резервных батарей, и татуировкой "ворвелов" меж острых ключиц - всю одежду которой составляют больше похожие на шнурки черные трусы, выворачивается из цепкой хватки подцепившего ее за бедро "хрома", и тут же налетает на тебя, ткнувшись просто огромной для ее субтильного сложения грудью точно в твой бок. Левая начинает моргать насыщенно-красным, подсвечивая изнутри радиальные линии искусственных сосудов и будто нарисованный циркулем овал черного соска, правая - салатово-зеленым. - Ло сиенто, хомбретон. Подмигивает тебе, шмыгнув мимо. - Да ничего. - Отвечаешь. - Бывает. Идете дальше, по пути минуя, кажется, минимум пару женских раздевалок, один микро-кинотеатр и то ли секс-бокс, где, к тому же, еще есть вариант и заодно штырануться, то ли комнату, где можно разогнаться, заодно потрахавшись. Стучится твой сопровождающий в дверь еще более неприметную, чем та, через которую вы сюда попали, наконец. - Хефе. Эль Рубик эки. Указывает тебе кивком, мол, входи. Заходишь. Небольшая, квадратом, комнатушка. Ковролин на полу, тусклая лампа-вентилятор под потолком, мебель хоть и пластиковая, но добротная, снайперская - и потому на борту почти бесполезная - винтовка с дорогой оптикой - в рамке на дальней стенке, дюжина фотографий, на одной из которых ты тут же цепляешься взглядом за черты лица улыбающейся "Энигмы", которая, стоя в камуфляжном комбинезоне на взлетке неизвестного, но явно намирового аэродрома, приобнимает за плечо среднего роста, поджарую хиспанку с собранной в короткий хвост копной черных как смоль волос. - Все вокруг называют меня Эскорпьен. Поднявшись из-за стола, среднего, твоего примерно, роста, поджарая хиспанка с той самой копной тех самых, даже скрученных простым эластиком в тот же хвост волос, приветственно протягивает смонтированный из подогнанных внахлест, пожелтевших от времени бронепластиковых пластин пятипалый манипулятор, что заменяет ей правую кисть. Левая, впрочем, ничем от правой не отличается. - Но ты можешь звать меня Пилар. Закончив с приветствием, отпирает спрятанным в фаланге левого мизинца ключиком пристенный ящик. Вытаскивает оттуда сначала одну, а потом и вторую небольшую, явно керамическую рюмку. Глазированы в белый и синий цвета простеньким узором, чистые на вид. Следом на столешницу встает здоровенный, в литр, бутыль с туго вкрученной пробкой, что под самое горлышко наполнен прозрачной, янтарно-золотистой на вид жидкостью. И все бы ничего, вот только на дне располагается целое кладбище из небольших, напоминающих крупных опарышей червячков. - Пьешь? Вспышка. - ...С-следует уч-ч... Ч-ч... Ч-ч... Машет рукой корпорат. - А вп-прочем, н-не важно.
|
|
|
Из-за того, что Элиас притянул девушек к себе ближе, им пришлось немного подвинуться на стуле — совсем чуточку ближе к нему, чтобы не прилагать лишних усилий. Сам Элиас ровно дышал, хотя когда Ко положила ему голову на плечо, то услышала как гудит кровь под кожей у колдуна. Его сердце билось быстро-быстро. Чай, после ложечки мёда в нём, пах сладко и мягко, отдавая травами и лёгкой терпкостью, от которой во рту появлялись слюни. Девочка пока не решилась сделать голоток, а вот Ямато-сан отпила немного из чашечки. Затем сделала ещё глоток, побольше, едва заметно сморщилась и добавила в чай ещё мёда. Снова отпила отвара. “Очень вкусно”, — скромно добавила женщина. Элиас в ответ только шире улыбнулся. Он не вмешивался в слова парочки. “Я хочу…”, — Ямато помедлила, пытаясь собраться с мыслями и взглянула на Кокэси, затем отвела взгляд, — “...Я хочу вернуться назад. И чтобы всё было как было”. Голос учительницы дрогнул.
— Если это ваши желания, — вкрадчиво сказал Элиас, — то я сделаю всё, чтобы исполнить их. Клянусь. — Повторил он с той же интонацией, что Ко уже слышала ранее, на балу макабров. Было в этих словах что-то такое… тяжелое. Весомое, стоит сказать? Да!
Чай манил своим запахом из стакана, как и сладости и сухофрукты на столе. Ко давно уже не ела, с самого момента их побега и успела слегка проголодаться, но мысли о еде приходили к ней сейчас, пожалуй, в последний момент. Да и сложно было воровать сухофрукты из корзинки перед ней, пока её сжимал в объятиях Эли. “Я подумаю о контракте”, — выронила Ко, даже не подумав об этих словах, на что Элиас всё так же едва слышно прошептал “спасибо”, чуть сильнее сжав девочку в своих объятиях. Его рука легла ей на бок, подтягивая японку к себе ещё ближе, а второй он точно так же прижал к себе Ямато. Та долгое время не решалась что-то сказать.
— Я… — она посмотрела на просто лицо Элиаса, в лёгкой растерянности, — …если контракт поможет нам вернуться, то я согласна. — Наконец ответила та, одними лишь словами зажигая в глазах юноши огонёк: озорной, счастливый и какой-то… лукавый?
— Благодарю. Обещаю сделать всё, что в моих силах, — сказал тот и тихо ответил на вопрос Ко, — когда стану магом, я встречусь со своей семьёй. А потом наконец-то исполню свою мечту! — Со всё тем же блеском в глазах ответил он, блеском ярче прежнего.
На вопрос о силе он поумерил пыл, едва заметно отведя взгляд в сторону: туда, где зелёный свет луны падает сквозь щель в окне.
— Не знаю, — ответил он честно, — я не знаю, какие силы получу от вас. Они зависят от того, какие силы есть у вас. А ваши силы, ну… — посмотрел на Ямато и Кокэси, — …вы знаете, какие у вас силы? — Спросил он. — Я — нет. Но мы это обязательно выясним, когда Митра выйдет из силы. — Пообещал начинающий колдун. Он задумался над вопросом о макабрах. И ответил коротко. — И этого я тоже не знаю. Не многие из тех, кто застал те события, дошли до нас. Макабров, магов, нерождённых и чемпионов Старой Гвардии можно по пальцам пересчитать. Каждого из них — по пальцам одной руки. — С каждым словом, парень едва заметно затихал.
Он говорил медленнее и тише, кажется, пытаясь справиться с дыханием от волнения. Его сердце быстро билось в груди. Кажется, судя по тому что он прижимал к себе девушек чуть сильнее, сама новость о возможности поговорить с кем-то на эту тему и заключения контракта будоражили его ум. Элиас ответил тихо:
— Да, конечно есть и те, кто изучают природу смерти. И жизни тоже! Нас много, но в основном этим занимаются джепетто и филаняне. Они — главные, кто в этом что-то смыслит. — Он помедлил, а затем тихо добавил. — Если хочешь, я могу рассказать чуть больше. Я тебе расскажу о магах, а ты мне — о вашем мире. Сделка?..
Спросив это, он перетянул Ко к себе, вглядываясь в лицо девочки и пытаясь высмотреть в её взгляде ответ. Он умолял взглядом сказать “да”. Нет — он этого требовал и горел изнутри от восторга!
|
Терренс. Взвесь, что стелется под ногами, вихрится вокруг тела, накрывает с головой, кажется, овевает собой не только тебя, но и твои мысли. Крохотные, невесомо-неразличимые частицы, что кружатся и кружатся, подчиняясь, кажется, лишь собственному желанию кружиться - вечно, бесконечно. Вспышка. - Иранский табак. В густо напитанном тяжелым - в большей мере выглядит порожденным выбросами из какой-нибудь трубы какого-нибудь металлургического цеха смогом, чем продуктом тления сушеных листьев - дымом полумраке курильного зала, с единственным источником света в виде узорчатой медной лампы, распятой на цепочках под потолком, чей шипящий, пропитанный маслом фитилек скорее дополняет, чем разгоняет тьму, ты отчего-то чувствуешь себя вполне комфортно. - Объединенные Галактические Эмираты. Баритонистый, с пусть и едва заметной, но все же имеющей место быть хрипотцой голос собеседника, раскинувшегося в кресле точно напротив, кажется тебе, нынешней, смутно знакомым. - Мир назвали в честь одной древней страны. Это ты знала и без его подсказок. - Иран. Коцентрация продуктов тления этого самого табака в воздухе такая, что обычный человек уже после пары вздохов начал бы терять сознание. - Я бывал там несколько раз, немного успел узнать местных. Но только не ты: просто перестала дышать, делов-то. - Золото, оружие, машины и табак: больше им ничего не нужно. Кивает, кажется, собственным мыслям. Будто прямыми цитатами из дешевого кино про грязных на руку корпоратов говорит, все как всегда. - Мне, в принципе, тоже. Разве что бессмертие не помешало бы. Здесь была бы уместна любимая шутка брейнеров про "прекрасную и неуязвимую", но ты решаешь отложить ее на потом. Хлебнув крепкого как заварка чаю, ставит цветастую пиалу на место. - Ну так что, по рукам? Теперь киваешь уже ты. - Вот и хорошо, вот и замечательно. Мужчина - важный и вальяжный - делает долгую, в десяток секунд, не меньше, затяжку, и угли под курильницей, разгораясь, наконец, подсвечивают черты его лица. Джонатан Ривас, один из сотрудников службы охраны того самого "Цветника": широколицый, остроносый, чуть седой, слегка небритый, лет сорока "с небольшим" на вид, но нынче, со всеми этими "восстановительными инъекциями" и "регенерационными ванными", так сразу не угадаешь. - У вас будет час - может больше, но не меньше. Пустив носом клубы гари, откладывает в сторону мундштук. - Все как договорились. Помолчав мгновение, добавляет. - Но потом, когда "ведраки" все же заявятся, уже никто не сможет помешать им начать решать проблемы с вторженцами. Улыбается, но в итоге - то ли из-за особенностей освещения, то ли намеренно - у него получается скорее оскал, чем улыбка. - И нам тоже. Мне тоже. Улыбаешься в ответ. - Будет жаль портить такую красоту, мэм, но что поделать? Такой-то охотник на оперативников, просто загляденье. - Долг есть долг. Кому угодно, но только не ему о долге говорить, вот правда. Еще бы честь вспомнил, с достоинством вместе. - Так вот... Сработав по нейрокоманде, расположенная меж костяшками указательного и среднего пальцев правой руки форсунка беззвучно распыляет микродозу "плаксы": несмертельного - но, как иногда шутят некоторые спецы, лучше бы он все же давал человеку спокойно умереть - ирританта. В очередной раз приложившись к кончику отложенному было "свистульки", Ривас вдруг давится дымными завитками. - С оп... Кх... Закашлявшись, машет рукой. - С оплатой... Кх... Да что ж... Кх... Слезы брызжут из его глаз. - Воп... Кх-кх... Выдыхает шумно, утирается рукавом. - Вопрос решим... Кх... Бросает курительную трубку на подлокотник. - Отдельно вопрос решим. Кх... Сейчас...
|
|
Молох. За порогом тянется коридор: три на три, и вверх столько же, метров в сечении, с молочно-белого, разбавленного толикой оранжевой, "топленой" теплоты, цвета, в отличие от повсеместной серости, пластинами пристенной и потолочной обшивки, и литым из задубевшего на морозе эластика, слегка пупырчатым, без видимых стыков, полом, заменяющим тут вездесущую рубчатую сталь. По сторонам, через одинаковые - примерно в десяток шагов - промежутки, располагаются перекрытые полупрозрачными на вид, мутно-дымчатыми листами толстого пластика дверные проемы: шире стандартных для "лепестка" раза в полтора, и чуть повыше. Пять справа, пять слева. Затем идет развилка, коридорной же ширины. А за ней, вплоть до виднеющихся вдалеке, занимающих собой практически все пространство торца и больше напоминающих шлюз двустворчатых ворот горизонтального схождения - по одной двери, с боков, ближе к вам, чем к центру, и точно напротив друг друга. Десяток боксов в пять метров шириной - плюс-минус толщина межкомнатных переборок - каждый, и пара здоровенных, в двадцать с лишним метров, залов. Никаких обозначений нигде, ничего. Пыхнув, оживают, как оказалось, практически сплошь - через равные промежутки, геометрическим узором - покрывающие потолок бугорки голо-линз: и тоннель мгновенно заливает мягкой синевой, когда он расцветает, затягиваясь ковром словно сплетенной из синеватого сияния травы, разворачиваясь ветвями разлапистого папоротника, поднимаясь шероховатыми стволами уходящих ввысь лип и кленов. Дергает конвульсивно головой "040", пытаясь рассмотреть все и сразу. Срабатывают скрытые под декоративными заглушками динамики наполняют помещение шелестом тревожимой легким ветром листвы, мягким звоном капель. Мириады сияющих точек, закружившись на расстоянии вытянутой руки от твоего спутника, сплетаются в женскую фигуру: среднего роста и средних же лет, худощавая имперка с короткой, аккуратно уложенной прической, в строгом, классического покроя медицинском костюме с высоким, под горло, воротом. - Здравствуйте. Судя по интонациям прекрасно поставленного голоса, рада вас видеть. - Похоже, мы с вами незнакомы. Улыбается мягко, обходя поворачивающегося следом за ней волчком гиганта по широкой - часовой стрелкой - дуге. - Может быть, возникли неполадки со считыванием ваших "ай-ди". Или же, возможно, дело в том, что вы носите затрудняющее распознавание лиц снаряжение. Кивает понимающе. - Ничего страшного, бывает. Четкая артикуляция, идеальная дикция. - Позвольте представиться - Мария Накано, штатный психотерапевт-рекреационолог Комплекса. Ну, то есть, разумеется, это оцифрованная по моему образу голограмма, с набором шаблонных фраз, но сама я наверняка тоже скоро буду. Делает широкий приглашающий жест рукой, указывая на ряды дверей. - В любом случае, рекреационный блок всегда к вашим услугам. Медитация? Йога? Изобокс? Вирт-камера? Сауна? Массаж? Чаю? Что угодно. Кажется, не обращает вообще никакого внимания на пулеметный ствол, что смотрит точно в сторону ее грудной клетки. - И не забудьте предупредить сменщика или руководителя о своем отсутствии.
-
Классная сцена, конечно. Жаль только, что в таких неподходящих обстоятельствах.
-
Просто расслабься) Самая правильная комната в суете штурма лаборатории и восстания мутантов. Не удивлюсь, если всё позанято)
-
Нам всем не мешает немного расслабиться!
|
|
|
Это место... Этот.. мир. Новый. Другой. Чужой. Но... что поменялось? Первое, что ты заметил, это... ветер. Какой-то не такой. Трудно сказать, что именно в нем не так, но уж ты, как Пугало, как как никто другой разбираешься в его дуновениях!.. Правда же? Стоп. Стоп. Нет, это ложь, это наглая ложь. Ты НЕ пугало! Ты маленькое человеческое отродье, подобных которому сам убивал не раз! Ощущения нахлынули на тебя, словно ты попал под ливень. В волосах играет ветер, в ушах тоже, да и зад продувает, сердце колотится... во имя всех святых и проклятых, сколько ощущений! Тебе СТРАШНО, тебе ХОЛОДНО, тебе НЕПОНЯТНО! И поэтому, хочешь-не-хочешь, тебя на несколько секунд парализует сенсорная пере... ты и слов таких не знаешь... в общем, слишком много чувств на одного мелкого тебя. Пришел в себя. Хорошо. Касательно того, что ты ВИДИШЬ... черт подери ты теперь еще и ВИДИШЬ... а как раньше-то ориентировался, собственно?... Место, в котором ты очутился - деревушка. Милая, уютная деревушка. Комфортная деревушка. Богатые поля, красивые дома, иногда даже двухэтажные. Видно, что её жители имеют еду в достатке и могут позволить себе заняться украшением своего родного, любимого, прекрасного дома. Ах да, это всё ГОРИТ. Украшения обратились в обломки! Двухэтажные дома полыхают пуще одноэтажных! А мирные жители, кажется, озверели! ... Наверное, следовало заметить ЭТО в первую очередь. По поводу крестьян. Они, словно озверевшая толпа животных, гонят в твою сторону маленькую девочку. Совершенно обыденная картина, я хочу заметить. Уставшая, она видит тебя и тут же прячется за твоей спиной. Больше не может бежать. В воздухе витает запах греха, и ты не знаешь, от кого именно несет. Может, на всякий случай убить КАЖДОГО, вместе с девочкой? Впрочем, выбор - как всегда - в твоих маленьких ручках. Правда, в твоих ручках ещё и КОСА, что явно намекает! Но, знаешь, думай сам.
|
Сильверфилд. Нащупываешь когда боковину коробочки, понимаешь, что это скорей хранилище, чем аппарат. Бросив короткий взгляд и, очевидно, получше оценив твой текущий - стремительно расползающееся под тобой багровое озеро и не думает замедлять свою экспансию на все новые и новые пластины напольного покрытия - "статус", подшагивает к тебе хиспанец, не отводя ствола винтовочного от залитого красным дверного проема. - Давай сюда, помогу. Ткнувшись наколенниками в плитки металл, забирает "пачку". Откидывает следом, большим пальцем в стык поддавив, крышку ее. Тут же отщелкиваются оттуда, подавшись вверх - явно для того, чтоб удобней вытягивать прочь их было - толстые цилиндры прозрачных автоматических инъекторов. Вытаскивает один, зажав прямоугольник между секторной вставкой бронежилета и укрытым эластиком противогаза подбородком. Черной кнопки-активатора пуговка пупырчатая на торце, прикрытое колпачком жало игловыбрасывателя, желтовато-оранжевой, тягучей на вид скорее слизью, чем жидкостью наполненный баллончик, кубиков на пять. И буквы на корпусе, сбоку: "SINCO Pharmacology". Фармацевтический концерн такой, как память подсказывает. А штука эта, вероятней всего, является регенерационным расплавом - выглядит похоже, по крайней мере. Пока размышляешь, жмет к пробитой грудине штырек "Бобер". Щелчок, легкое пощипывание. Зашипев, поршень вгоняет под кожу, прямо в мышцы, содержимое шприца по толстой игле. И бурная алая река - буквально на глазах - начинает превращаться сначала в ручей, а потом, когда в узкой прорехе страшной, отчего-то начавшей дико, фактически нестерпимо зудеть раны, выпячиваясь наружу, набухает красноватой губкой пульсирующий клубок фибриновых нитей, и вовсе иссякает. - Это "Кастор". Непонятно к кому, но явно не к тебе обращается стрелок, поворачивая, под чавканье прилипшего к полу комбинезона, на бок тебя. Второй инъектор втыкается куда-то под руку. Щелчок. Чешутся ребра - так, что хоть кожу с них сдирай. - Напоролся на дроида с кон дос эспадас. Третий чудо-шприц, покопавшись под крышечкой футляра, снабжает, накрутив ее прямо на конус, длинной и тонкой - чем-то напоминающей антенну приемника - телескопической, колен на пять-шесть, иголкой. Похлопывает по плечу тебя. - Терпи, амиго - будет больно. Жмет конструкцию получившуюся прямо к начавшей слипаться ране, почти под тем же углом, что "богомол" бил. И шилом отстрелившаяся металлическая трубочка прошивает, кажется, навылет тело, когда срабатывает выбрасыватель. По крайней мере, ощущается так. Боль, жжение, жар под ребрами, несколько конвульсивных, наполняющих рот и носоглотку привкусом мокрого железа покашливаний - начинаешь дышать. Укладывает обратно. - Чика из котовской группы, "Пата", в нулях. Это уже не тебе. - Второй, "Астро", тяжелый - качаю регом, но санграр его почти занулило - время нужно. Четвертый - и последний - инъектор тратит на руку твою. - Да и я для этого кохонеса одет легковато. Роется то ли за пазухой формы своей, то ли в нагрудных карманах разгрузочного жилета - с лежачей позиции не особо видно. - Короче, помощь не помешает. Эсперо. Довольно крупный, на литр где-то, сделанный из плотной прозрачной пленки, формой напоминающий колбасу и заполненный густой, цвета крепкого вишневого компота жидкостью пакет с набалдашником из молочно-белого пластика на одном из концов вытаскивает непонятно откуда. "OXYGEN-TRANSFERRING BLOOD SUBSTITUTE", судя по маркировке. - Хорошая штука, хомбре, полегче сразу станет. Беззастенчиво и почти на ощупь расстегнув скафандр твой, пару мгновений щупает, продавливая ощутимо кожу, область вокруг твоей левой ключицы. - Я не медик ни хуя... Выдернув жало очередной иглы из навершия "колпака" на пакете с "компотом", раскручивает пружиной свернутую трубочку. Капельница? - Так что ты уж потерпи. Удивительно, но в вену, похоже, с первого раза попадает. Укладывает пакет под отворот нагрудника, жмет то ли на нем - пакете - на что-то, то ли на крышке. Заурчав размеренно, спрятанная в пластиковых недрах помпа начинает качать жидкость в твой кровоток. - Вот и все, порядок. Подмигивает, но без улыбки. - Полежи, отдохни - джо вихиларе.
-
А там за коммуникатором целый другой мир)
-
Терпи, амиго - будет больно. Я не медик ни хуя...
Напомнило по настрою поста Василия Тёркина:
Снег под ним, набрякши кровью, Взялся грудой ледяной. Смерть склонилась к изголовью: — Ну, солдат, пойдем со мной.
|
|
Сильверфилд. Окрик - и тут же фонаря банка, крутанувшись, летит в сторону противника. Звякнув, бьется о напоминающую небольшую, в пару твоих кулаков, вместе сложенных, сферу "головы", из все того же армопластика сделанной, и сплошь, буквально целиком, покрытой - кроме "макушки", микроячеистой сеткой, из которой и валит тот самый дым, прикрытой - линзами бессчетного количества мелких, в донце патрона пистолетного, стекляшек-визоров. Дроид. Вместо тела - труба сантиметров сорока длиной, и в водопроводную трубу же примерно толщиной, а к ней уже, заменяя руки и ноги, на выступах шарообразных крепятся форменные палки, с тремя, играющими роль локтей-колен, укрепленными суставами-шарнирами, делящими их - палки - на равные, сантиметров в тридцать, отрезки-огрызки. Никаких, практически, черт человеческих нет в машине: не на скелет, а на палочника какого-то похожа больше. - Что... Дернув нож-подарок, взмахиваешь им, блокируя пустоту. А потом протыкает тебя - как канапе шпажкой - меч. За ту же самую долю секунды, которая понадобилась для того, чтобы отсечь шлем Мадлен, легко и непринужденно, словно так и надо, под углом входит в грудину, чуть левей ее центра, практически не встречая сопротивления, утопает в торсе, лезет откуда-то сбоку, и вынырнув под мышкой, протыкает уже руку, погрузившись, кажется, в трицепс. - Это... Хватаешься за рукоятку оружейную, вцепившись попутно и в твердую как металл "лапу" дроида. Хватает тут же вторым манипулятором запястье, вмявшись в него до треска ткани костюмной. Так и сломаться может. - За... И ты понимаешь, что конечностей у него четыре, когда из-за "спины" еще одну пару их раскладывает он. Оно. Еще один клинок, близнец первого - в третьей "руке" - без замаха, тычком, едва не утопает теперь уже в животе, но колено, выброшенное вперед, бьет трубчатый механизм в условную "грудь", и тот, оказавшись не просто легким, а для своих габаритов фактически невесомым - в десяток килограмм - отлетает, по-паучьи в полете поджав многочисленные "лапки" к "телу", куда-то в задымленные глубины коридора, попутно мясо, кости и жилы твои еще сильней вспоров выдернутым на взлете клинком. - Кагада?!? Валишься отчего-то - для себя самого совершенно внезапно - с ног, но чьи-то пальцы, сильные и цепкие как клещи, ловят под локоть. А потом по ушам, с глазами заодно, взвивая бешено дыма патоку, бьет затяжная, "до железки", очередь, когда "Бобер", левой рукой тебя подхватив, от бедра строча, разряжает винтовку туда, куда ты отбросил убийцу Мадлен. - Пута мадре!!! Рывок. Затаскивает обратно, через порог, прямо по обезглавленной хиспанке беззастенчиво топчась. Кровь, реки крови: ее, твоей, вашей. Льется багрянец по скафандру. И в него тоже. Брызжет красным из прорех. Бросает в большей мере, чем опускает на пол тебя стрелок в метре - чуть дальше, может - от входа, пинком труп вбок, в помещение, отпихивает. - Жри, марикон!!! Лязгнув, гавкает глухо подствольный гранатомет. Вспышка. Хлопок оглушительный ураганом ударной волны враз сизость разгоняет. Лист автодвери, скользнув вниз под давлением чужой ладони, возвращается на место, закрываясь. - Ихо де пута... Живой?.. Слева - к твоим ногам ближе, чем к нему - от прохода встав, и глаз от него не отводя, нашаривает где-то в подсумках что-то. Бросает на нагрудник, не глядя, прямоугольник пластиковой, молочно-белого цвета коробочки, с сигаретную пачку размером. Красный крест на крышке. - Коли, пока не сдох.
|
|
-
|С|У|К|А|
Сука.
Риддик. Будем знакомы
Ну вот и славно, ну вот и пошел контакт. А там, глядишь, и подружиться сможете
-
Лысая башка, Дай пирожка! Серебро-блёклы глазки — Затем раздрочи салазки %)
-
Красавчик, просто красавчик. Во всех постах)
|
|
-
А ведь еще где-то Боберт в люльке лежит... Теперь помощь детям выглядит совсем в другом свете.
-
Общая ситуация очень интересная и особенно в части где глюки, это очень неожиданно. Но мне кажется что дрон это очень читовая вещь и персонаж как бы передаёт очень много дел на него, и сам может почти ничего не делать и от этого может снизиться интерес
-
Вот это конечно мощнейшая сцена. И эффектная образность со сменой картинки, и концептуально 12\10. Дрон, кстати, ни разу не воспринимается как "упрощение" геймплея. Он спасает упрощает жизнь технику, не игроку, это во-первых. Больше подходит здесь слово "расширение геймплея", и в этом плане опыт исключительно свежий, это во-вторых.
|
|
Кройц. Снова хмыкает девушка. - Вам жаль? Почему? Не пытались бы растащить этот барак на доски, не было б и поводов о чем-то жалеть. Хотя, воровать у воров - воровство? Рассказываешь заляпанной антрацитовыми пятнами пластине о собственном выборе с далеко идущими последствиями, про тип боеприпасов спрашиваешь. - Да, бронебойные, - отвечает только на последнюю фразу. Молчит какое-то время, когда сообщаешь о гонке, в которой главным призом будет твоя возможность еще немного покоптить небо одного из ренголезских Миров. - Патовая ситуация, человек с черепом на черепе. - Подает голос, наконец. - Если я вам помогу, угадайте, что со мной сделают безопасники? Цокнув языком, выдерживает паузу в пару мгновений. - Получается, я живая только из-за вашей помощи, но теперь, чтобы жили вы, мне все же надо умереть? Вспышка. Подхватывает тебя под локоть Леонелла. - Ну, вот видишь? Чтобы помогать, не обязательно умирать, дядя Лютик. Демонстрирует стройные - один к одному - зубы из зеркально полированного, с заметным розоватым отливом, металла, пока идете непонятно куда, по едва освещаемому развешенными вдоль стен прямо на кабелях сигнальными фонариками дорожно-ремонтной службы тоннелю. Сначала думал, что реально серебро, но уж больно ловко она ими авеллану, которая, конечно же, обычный лесной орех - фундук, щелкает. - Вижу, - говоришь. Стучит музыка где-то: по факту другая, по сути все та же. Щелчки ярко вспыхивающих цикломеново-фиолетовыми диодными поясами прозрачных сандалий, в чудовищно высоких - сантиметров по двадцать - прозрачных же платформах которых беспомощно трепыхаются крохотные тени явно живых сквидов. - Господин "Котик", господин "Котик"! Субтильного сложения, кажущаяся по сравнению с тобой просто микроскопической - без супер-обуви если, по грудь укрытой насыщенно-зелеными, люминесцирующими прядями макушкой едва достанет - имперка машет тонкой рукой-протезом, оформленным, как и вторая искусственная верхняя конечность, с ногами заодно, под "кожу". Жилет прозрачный, словно слюдяной, такая же юбка, шириной в пару твоих ладоней, с переливающимся неоном нижним бельем, буквально шнурками, для проформы, бледную кожу перетягивающим. Мельтешат в глазах, на закольцованных дисплеях радужек, сцены из имперских мультфильмов, грозные иероглифы, выгибающиеся в коитальных позах обнаженные джапанирки, реклама "Тако от дедушки Пако", и еще куча всякой ереси. В целом, ей может быть как шестнадцать, так и все тридцать пять - с нынешней молодежью не угадаешь. - А какой у вас рост? Даже рот приоткрываешь от неожиданности. - Сто девяносто один, - отвечает за тебя племянница. - А вы правда воевали? - В Великую Освободительную. - Снова помогает Лео. - Убивал имперских падарасов-поработителей. Пачками хуярил самураев ебаных. - Круто! А я... - "Оса". - Похоже, у тебя появился личный секретарь. - Сяомин Ю. И мне сказали, что вы... - Я сказала, что он отличный турельщик, да. Лучший. Перестрочил просто горы пиздоглазых кехоидов. - Это... Впечатляет. Такое мастерство. Дело в том, что у меня есть дрон-турель... - Но нет сисек. - Не без этого, что поделать. - Цефалоподу хуй приделать. - Ну, у них и так, вроде бы, есть какой-то гонопор. - И почему я не удивлена, что ты это знаешь? - Имперки любят тентакли, это все знают. - Имп... Еще пару секунд юная Мендосо, багровея, явно думает, чем еще поддеть оппонентку, и, выдохнув, отворачивается. - Я буду на парковке. - Тебе, и только тебе, говорит. - Прямо, потом направо, потом направо, налево, и вверх. Уходит, оставляя было вас наедине. - И не забудьте руки помыть, - бросает уже через плечо, - если будете трогать какой-нибудь скисший рис. Дождавшись, пока девчонка скроется за поворотом, кехайка лишь качает головой. - Дети. - Да уж, - отвечаешь только. - Если будет время, позвоните мне вечером. Сует тебе в ладонь зажатую меж пальцев прозрачную, габаритами напоминающую визитную карточку, пластинку листофона. - Поболтаем. Пройдемся, может... - Улыбаясь, добавляет задорно. - Или дрон-турель мою откалибруем. Что-то тут не то. Во взгляде ее - холодном и внимательном - нет и намека на игривость, с шаловливостью вместе. Подмигнув, проскальзывает мимо, оставляя за собой шлейф из океанической свежести, лимонной жвачки, и, кажется, жженой пирожидкости. Вспышка. - Дал - взял. Так получается, да?
-
Хорошенькая кихаечка хе хе
-
Меня немало повеселила сценка с Леонеллой и "Осой". Сидел, хихикал. Этот замечательный пост сделал мое утро.
-
сцены из имперских мультфильмов, грозные иероглифы, выгибающиеся в коитальных позах обнаженные джапанирки Меткой фразой обнажил весь культурный слой эпохи)
|
-
сворачивание шеи человеку и большей части постлюдей, как правило, приводит к мгновенной потере сознания в результате повреждения продолговатого или перекрута спинного мозга, с последующей смертью головного мозга из-за кислородной недостаточности Люблю занимательные факты от мастера, расширяющие картину мира)
|
-
Станция оживает, наполняется людьми) Скоро в каждой ветке по НПС, а то и не одному. С нервами, и пальбой)
|
|
|
|
Сильверфилд. Всем. С характерным щелчком встает батарея на место. Оказав Мадлен всяческое содействие в принятии вертикального положения, и перекинувшись с ней же несколькими фразами, возвращаешь укомплектованное оружие законной владелице. До забытья - забрал, после - вернул. Цикл, Тревор. Подойдя к разложенным по полу вещам мертвеца, наклоняешься, пневможальной отвертки цилиндр подбираешь. Еще пара-тройка шагов. Жмешь перчатки, пустой и холодной, эластик к задубевшему покрытию сенсорника. Хоть и моргает зеленцой словно из последних сил и неохотно - так, искрой тусклой, где-то в глубинах недр своих - но механизмы блокировочные, между тем, деактивирует исправно, стравив давление из системы, и заставив дверь выскочить из стопорной расщелины. Взявшись за нижний край толстого щита, без проблем особых выдавливаешь его вверх, приподнимаешь до уровня плеча. Не фиксируется - отпустишь если, упадет. Впереди - темный, тихий и насквозь промерзший коридор, штольня которого уходит в стороны, растворяясь во мраке. Штампованные буквы на покрытом искрящейся шубой инея молочно-белом прямоугольнике, противоположном тому, который ты только что отжал-открыл, заклеены широкими полосками строительного скотча. Надпись, черным маркером поверх шершавых отрезков: "ШТОРКИ ОПЯТЬ НЕ РАБОТАЮТ / АЛОНСО У ТЕБЯ ЕСТЬ ДВ ЧАС". Уже стоя на пороге, полуоборачиваешься рефлекторно, когда слух улавливает тихий "пластиковый" хруст, доносящийся от чуть вспучившейся в пазах декоративной пластины - той, что точно напротив входа смонтирована, и перекрывает лаз в технический шурф. Считанные, казалось бы, минуты прошли, а вспомнить, закрывал ты ее или нет, не можешь. Нет, вроде закрывал. Да нет, точно закрывал. Должен был. Вот и сейчас закрыта ведь. Отмечаешь попутно, что как-то странно твоя спутница выглядит: замерла статуей на месте, руки с зажатыми в них "инструментами" - для радиообмена, и для стрельбы - к бедрам приопустила, лицо сосредоточенное, а смотрит будто сквозь тебя, в никуда. Вращает глазными яблоками размеренно, блуждающим взглядом по интерьеру скользит. И все, ничего не делает больше. Снова хруст. Опять. Проступает пузырем центр плиты, кракелюром сквозным расходится, эмалевых чешуек шелуху вокруг раскидывает. Смрад. Тошнотворно-сладкий, гнилой плоти и скисших фруктов, тандем. - Брось. Оставь. Отдай. Иди. Уйди! Уйди! Уйди!!!
|
Мортиноцци. Нагнувшись, пробираешься в отсеченный от смежных секторов шахты овалами люков цилиндрический "стакан", являющийся точной копия крохотного помещения, в котором вы не так давно делили на двоих пачку чипсованного бекона. Протягивает тебе руку имперец, помочь пытаясь. Тянешь свою ей навстречу или нет, дело твое, но даже от одного взгляда на раскрытую ладонь ледяной лоб тут же покрывается липкой испариной. Вспышка. - Морти, сынок. Как все прошло? - говорит Диего. Улыбаешься. Не улыбка, оскал. - Плохо. Золотое сияние люминесцентных коронок гаснет. - Что-то случилось? Мор... С разбега прыгнув от самой трассы и пушечным ядром пролетев с пару десятков метров, Урфин, гигантский, за два метра ростом, шкафоподобный крушила "Клещей", один из их верховодов, с оглушительным треском проминает штампованными пластинами композитных ступней крышу спорткара, вспучив эластичные окна вместе с лобовухой тонированными пузырями, и спрыгивает на бетон буквально в шаге за спиной дернувшегося как от удара током хиспанца. - Да, пидор, случилось. Прежде, чем левая рука "Старого" успевает разложиться полуметровым, похожим на лапу мантиса шарнирным клинком, Урфин волчком проворачивается на месте, и его похожая на бревно нога с металлическим звоном втыкается точно в голову твоего босса. Тот не катится прочь кеглей, не валится замертво словно мешок с потатами, и даже не брызжет кровью на все вокруг. Повернув сплющившуюся, проступившую на стыках разъехавшегося черепа голубоватой пеной голову с выпавшим из ниши глазницы и повисшим на нейрошлейфе шариком визора в сторону явно удивленного "Клеща", молниеносно впивается в его штанину, под коленкой, пальцами правой руки, и с хирургической точностью вонзает тускло блеснувшее лезвие ему точно промеж лопаток. Щелчок. Колосс, раскрыв грудину частоколом пластиковых ребер и рассыпав под себя искрящие рваными проводами липкие комья внутренностей, валится вбок. Деформированное лицо Диего конвульсивно корчится, сломанные зубы мигают вразнобой, а торчащий из предплечья имплант-коса дергается на крепежной балке из стороны в сторону как в припадке, но в зрачке единственного уцелевшего глаза, взглядом которого он находит тебя, плещется такая ярость, что внутри все разом холодеет. - Морти. - голос "Старого" странно и "электронно" фонит. - Ки коньо эс эсто? Второй тяж, крепкая рыжеволосая "моза" в кожаной жилетке на голое тело, с татуировками в виде языков пламени на плечах и пирсингованными губами, ее имени не знаешь, прямо на ходу суется прочь с заднего пассажирского сиденья пролетающего мимо, по трассе за насаждениями, неприметного седана цвета морской волны, и вскидывает нечто, больше всего напоминающее длинный отрезок трубы квадратного сечения с парой рукояток, снизу и сбоку. Хлопок. Разогнанная до запредельной скорости цепь с парой утяжелителей, книппель, срезав верхушки кустов зеленой ограды, расколов спойлер несчастного "спортика", и мелькнув визжащей тенью над корчащимся в агонии крушилой, с такой силой бьет старого боевика в спину, что он просто лопается надвое, а снаряд, крутанувшись колесом, уходит ему под ноги и, взорвав бетон фонтаном серой крошки, наконец, останавливается. - Ебаный в рот! - вопит крохотный наушник в твоем правом ухе голосом "Мекко", теха "Клещей". - Какого хуя, на хуй, сука, а?!? - Я вас предупреждал, - скорее думаешь, чем говоришь. - Да ты... - секунда тишины. - Блять... Блять! Блять!!! - Где фургон? - наблюдаешь за тем, как меньшая часть Диего, пуча последний глаз и расплескивая черную кровь, силится поднять себя вертикально, опираясь на обрубленную по локоть правую руку, в то время как большая часть лихо отбивает чечетку пятками то и дело крутящих в воздухе "колеса" ног. - Сука. Семь секунд. Считаешь. На раз ржавая колымага серого скорей от пыли и грязи, чем крашеного в такой цвет микроавтобуса службы экспресс-доставки суши с остатками расколотой пластиковой инсталляции в виде сложенных горкой роллов на крыше, под стук битов незамысловатой электронки закатывается на парковку с дальнего въезда. На два, врезается, практически оторвав ему переднее крыло, а себе - бампер, в неудачно припаркованный "Спарк" какого-то офисного работника, которого теперь ждет неприятный сюрприз. На три, четыре и пять: несется вдоль по бетонному покрытию, сотрясая окрестности речитативом хриплых динамиков. На шесть начинает тормозить и на семь, едва не переехав останки "Старого" на пару с умирающим "Клещом", останавливается, почти воткнувшись в борт многострадального "робару". Сидящий за рулем автоматон мусороуборочной службы наклоняет вспучившуюся парой потрескавшихся окуляров облезлую башню через край выбитого бокового окна. Скрежещет: - Покупайте морские деликатесы в сети ультрамаркетов "Синий лед". Ошибка чтения массива данных. Зачем автоматону нужно было врубать музыку в салоне? Не найдя ответа на, наверное, все же риторческий вопрос, хватаешь теперь уже бывшего босса за ворот расползающейся рубашки, и тащишь его к машине. - Мор... Ти... - Сипит, давя изо рта и носа густо замешанную на красноте синеватую жижу на каждом звуке. Распахиваешь задние дверцы кузова и бросаешь обрубок в остро воняющую чем-то кислым темноту. - Мор... Ти... - На хуй иди, вьехо марика, - шепчешь одними губами. - Мор... Т... Т... Т... Захлопываешь створки. - Вывози, - это уже мысли, обращенные к сидящей в ангаре, километрах в двадцати от пляжа, девчонке. Фургон, рыкнув биотопливным движком, сдает назад и, едва не наехав на тебя, подается вперед, наезжает и давит отделяющие парковку от трассы кусты. - Что с вашим пацаном? - Да ниче, хуй в очо! - "Мекко" явно не в духе. - Без тебя разберемся, светляк. Пиздуй к "Эм-Три", на желтой ветке, там найди серый "Катран", у него будет наклейка вдоль борта - желтая полоса. - И? - И все. Я его уже вскрыла, садись и катись. Все. Найди тачку, потом поговорим. - Понял.
|
Кройц. Вжался в угол, опустил оружие. Новая позиция, старые проблемы. Говоришь - и слова растворяются в нарушаемой только потрескиванием битой плитки тишине. Хлопается об пол где-то там, вдалеке, разлетевшись керамической крупой, кусок расколотой твоим, ну, не самым метким выстрелом декоративной пластины, заставляя распластанную поперек коридора раненую лаборантку конвульсивно вздрогнуть. Тихий, фактически на грани слышимости, щелчок, больше похожий на резкий удар пальцем о палец, чем на что-либо еще, практически тут же вынуждает тело дернуться еще раз, когда тугой сноп темно-красных брызг бьет в лицевую пластину, мгновенно и сплошь заляпав ее изнутри, а из крохотной дырки, точно в основании капюшона, на грудь уже явного трупа секунду-другую хлещет, быстро теряя напор, исходящий паром кровавый фонтанчик. Второе, очевидно, появилось раньше первого, просто первое заметней. Пока становишься невольным свидетелем очередной смерти, призрак снова обретает форму, контурно проявляясь на фоне увивающихся вокруг завихрений повисшей в воздухе взвеси. Успеваешь заметить в ее левой руке пистолет-пулемет - геометрически пятнистый, в черно-серо-белых тонах, угловатый, с напоминающей брусок ствольной коробкой, совмещенной в единое целое с кожухом ствола и встроенным глушителем, прищелкнутым ближе к торцу двухдисковым магазином бункерного типа, откинутым рамочным прикладом, пустотелой аркой прицела на крышке, и парой пузатых, перекрытых задвижками трубок на боковых салазках, скорее всего фонаря и доводчика, либо целеуказателя. Убирает его вбок, за спину, и он просто исчезает. Сделав шаг, чертит вдруг вспыхнувшей во второй руке полосой цзяня дугу, и отсеченная ровно по запястье правая кисть имперки отлетает прочь, шлепнувшись тебе под ноги. Шипит оплавленным кольцом рукав, шкворчит зарумянившийся, потемневший срез мягких тканей и спарки костей. Клинок на пару мгновений замирает, указывая жалом на одинокую "перчатку". Свитая из нескольких десятков наслаивающихся друг на друга, намертво сцепленных, закрученных внахлест, туго переплетенных разнотональных и разнополых голосов переливчатая трель чужих слов доносится то ли откуда-то сверху, то ли слева, из-под стенки, то ли вообще из-за двери: - Ключ. Помощь. Бери. Плавно подняв меч, качает им, явно отмечая рукава твоего скафандра, на которых к своему удивлению обнаруживаешь треугольники идентичных друг другу шевронов, с вышивкой, серебром по черноте: "DH". - Наемник. Глупый. Умрешь. Острие плавно смещается, ткнувшись в сторону твоей же головы. Многоголосый хор звенит отовсюду разом: - Рисунок. Патрон. Видел?
|
Свет вывесок и ветрин мягко ложился на белые, серые и оливковые пролёты венских улиц. Блики его размазывались маслом в сумерках и походили на позолоту, особенно в тех местах, где ещё только-только разгорались уличные фонари, но уже не было марева садящегося солнца. Улицы города полнились людьми, дороги раскалял гул множества машин всё куда-то спешащих, куда-то пытающихся успеть. Небо было засвечено всеми этими фонарями, перенаселёнными людьми тесными домами, фарами машин и не засыпающими прожекторами крупных торговых холлов. Первые звёзды можно было увидеть только выехав за город, где световое загрязнение было в разы меньше. Сегодня вырваться из душных городских стен пыталось множество людей.
Машины одна за другой отдалялись всё дальше от Вены, выезжая вначале в пригород, а потом ныряя в желтеющие поля рапса: он в этом году начал цвести раньше почти на месяц из-за аномальной жары, и продержит цвет до конца мая. Эти поля казались практически бесконечными, особенно когда вереница машин нырнула в полную темноту и только в свете фар можно было различить дорогу. Единственными ориентирами на дороге были машины. Все они спешили в одно место, не гоняясь друг с другом на перегонки только потому, что на узкой дорожке можно и улететь в кювет, особенно в такой непроглядной темени. Время клонилось к девяти...
Очень скоро должен был начаться праздник! И те, кто на него спешили (а таких на просёлочной австрийской дороге был каждый первый) либо прибавили газу, либо стали подгонять водителей за рулём. Так продолжалось пока, наконец, вдалеке не появлялось пятнышко света. Оно быстро росло, вместе с тем, как экипажи прибывали к “Амон де Пута” — помпезному особняку, обнесённому витой металлической оградой. Прутья здесь изгибались в чугунные лозы и раскидистые ветви, снопа пшеницы, причудливые хороводы, а также часто встречающийся мотив водяной мельницы: узоры, появляющиеся на ограде каждые метров пять, ни разу не повторялись. Главные ворота ведущие к зданию были настежь открыты: внутри сплошь кишели люди.
Жуткое столпотворение! Каждый, кто приехал на своей машине, спешил заехать на парковку и занять лучшее место, даже если то было отведено под инвалидов. Кто-то бросал машину прямо так, перед воротами: отдельные эстеты одним колесом заезжали на бордюр, парковались на газоне или начисто загораживали проезд. Во всей этой кутерьме порхали служки в однотонных фраках и масках-домино на лице и значками с животными на груди. Слуги барона Амона работали быстро и чисто. Как только гости приходили к дверям особняка, их сразу же под белы рученьки брали мальчики-зайчики (ростом с шведскую стенку и с косой саженью в плечах) или девочки-лисички (чуть уступающие “мальчикам” в статуре) и проводили допрос.
“Мы рады видеть вас здесь, сегодня!” “У вас есть приглашение? А кто вас пригласил” “Приехали вы на своей машине или вас кто-то подвозил?” Вопросы, странные подводки, приветливое, но стесняющее обращение — всё это сыпалось на новоприбывших. В обмен на билет руки пришедших на праздник сковывали браслеты с маленькими жетонами. На них были выгравированы данные гостей: имя с фамилией, дата рождения, группа крови и короткая полоса светящейся в темноте субстанции. “Носите их на всём протяжении праздника, пожалуйста”, — просили всех работнички, “окольцовывая” каждого. Впрочем, кольцевали тут не всех, были и исключения. Все как один в гротескных, даже отвратительных костюмах. Вот мимо прошагал мужчина: настолько тучный, сплошь заплывший жиром, что в купе с непропорциональным ростом и бледной словно алебастр кожей казался слепленным из теста. Такое качество костюма вызывало лёгкую тошноту у наблюдателей! И вместо браслета с жетоном работники поприветствовали его как “господина Рокшера”.
Впрочем, кого тут только не было: ведьмы, вампиры, чумные доктора, герои популярных телешоу, совсем уж непонятные создания, солдаты, парочка маскотов и другие... люди всё прибывали и прибывали. Их манила музыка, смех, приглушённый гомон, доносившийся из-за дверей поместья. И праздник внутри только начинался! Основная программа, судя по прилагающейся к билетам брошюрке, начнётся в десять часов. А главное шоу начнётся ближе к полуночи, когда все соберутся на заднем дворе обширного участка.
|
|
Сильверфилд. Всем. Отщелкнул тихо пшикнувшее забрало вверх, холодом в лицо пахнуло тут же. И правда сразу легче стало. Как гидроксида аммония нюхнуть, только мороз. Тот какие-то нервные окончания в легких раздражает, опосредованно стимулируя центры некие в мозге, а тут просто как-то дышится посвободней что ли - дыхательная смесь в скафандре на самом деле, похоже, что-то совсем дрянная, хоть и потеплей, чем в этом гигантском рефрижераторе. Еще вдох делаешь, и окончательно убеждаешься в том, что да, так лучше. А потом, потом твои губы прижимаются к губам хиспанки. Подается навстречу, впивается в них так, словно вы молодожены в начале медового сезона, где-нибудь в арендованном на сутки номере мотеля на побережье Коста-де-Рока-Рохи, а не пара потерявших память незнакомцев посреди обесточенного Комплекса, в зале с мороженым трупом и ползающим где-то за стеной несуразно-невообразимым чудовищем, льнет. Тесновато в паху становится, когда колено ее скользит о твое, когда, нет, тебе не показалось, почти требовательно притягивает тебя к себе, а себя - к тебе, когда ее язык касается твоего, а твой - ее, когда кирасы нагрудников притираются друг в друга ребрами жесткости, и ты собственными грудными мышцами даже сквозь толстый слой армированного материала чувствуешь, как упруго уже полукружиями мягкости вжимается в них женщина. Молодая, крепкая и сильная, живая, горячая. Твоя? Организм, сработав как свитзерландские часы, говорит, что да, твоя. Определенно. Когда, наконец, решаешь прервать затяжной, удивительно свежий и неиллюзорно сладкий - так, словно она прямо перед этим рассосала леденец - поцелуй, но еще чувствуешь его влажное тепло, а ваши лица остаются на расстоянии дыхания, видишь, что Мадлен, кажется, была готова пойти дальше. Сам не понял, как понял, но понял. По блеску ее глаз? По тому, как легко, естественно и непринужденно все началось и продолжилось, как много страсти вложила в, казалось бы, почти случайное соприкосновение двух взрослых людей? Не случайное, значит. И ягоды вкус вспомнил, рубус это. Хиспанка со вкусом рубуса. Потом, оставив свою спутницу чуть в стороне от декоративной панели, вновь добавляешь в окружение яркости, отогнув пленку с аппликации, которая за прошедшие минуты, кажется, совсем не потускнела. Каждый шаг - осознанно. Каждое движение - вовлеченно. Даже дыхание. Ты - здесь, ты - сейчас. Направляешься к застывшему статуей мужчине, подхватываешь его под локоть, на бок укладываешь, от покрытия с хрустом морозным отлепив, волочишь. Заиндевел в одной позе, монолитом одеревенел - как манекен заклинивший теперь. Провернув гермокольцо на чужом запястье, не без труда, конечно, но таки стягиваешь перчатку с чужой, синевато-белой, с мраморного цвета ногтями на жилистых пальцах, твердой и холодной кисти. Попутно отмечаешь, что причиной смерти послужило огнестрельное ранение в брюшину. Драная воронка прострела: огнестрел или пирожидкость, точно не энергетика, и совсем мелкого калибра - пистолет, револьвер, возможно ПП. Но крупней игольника, все же. Перчатка как перчатка, только с магноключом в последней фаланге указательного пальца, судя по чуть более плотному на ощупь "наперстку" там. Выворачиваешь карманы. В левом, у бедра, лежат три небольших, примерно с мизинец в толщину, коротких палочки из мутно-белого пластика, химические источники света - надломи, потряси, свети - плюс, пара стреляных пистолетных гильз: тоже пластик, прозрачный как стекло, с помутневшими "юбками" горловин, и контрастно выделяющимися в центре каждого слюдяного донца вставками почерневших от копоти цилиндрических капсюлей. В правом находишь только пустоту. Отстегиваешь, разжав обжимные клапаны, и откидываешь на грудь фронтальную пластину капюшона. Абсолютно незнакомый тебе мужчины словно спит, прикрыв глаза и вжав гладко выбритый подбородком в нижний обод воротника. Коротко стриженые темные волосы с заметной сединой у висков и ресницы подернуло белесой патиной снежно-игольчатой пудры, а на лице застыло умиротворенно-спокойное выражение. Наушников и гарнитуры нет. Проверив мелкие карманы рукавов, вытаскиваешь прочь стальной дисковый ключ с встроенной в основание ярко-синей головки золотистой пяточкой дата-трансмиттера, к ушку которого на обычной офисной резинке прицеплен картонный лепесток с надписью: "СЕРВЕР2", ярко-желтым фломастером. Там же лежит вскрытая и опустошенная примерно на четверть упаковка жевательных конфет "OCTOBERRIES", с анимированным изображением антропоморфной сепии, которая, циклично улыбаясь, снова и снова протягивает тебе зажатую в бледно-фиолетовом щупальце темно-фиолетовую ягоду. "ЖУЙ ЯГОДЫ, ПЕЙ ЧЕРНИЛА - БУДЬ НА ПОЗИТИВЕ! / ЗАРЯДИСЬ ЭНЕРГИЕЙ МОРЯ, ПОЧУВСТВУЙ СВЕЖЕСТЬ ЛЕСА - ЭНЕРГИЯ СВЕЖЕСТИ! / ХЕСУС ГАРСИЯ - ЕДИНСТВЕННЫЙ ДОСТОЙНЫЙ КАНДИДАТ В СЕНАТОРЫ ОТ ОКРУГА НУЕВО ИНГЛАТЕРРА / СЛАДКАЯ КРУГОВИНКА И ПИКАНТНАЯ СЕРДЦЕВИНКА: БУРЯ ЭМОЦИЙ ГАРАНТИРОВАНА / СЕНАТОР ИЗАБЕЛЛА СУАРЕС - УБОГАЯ ВЗЯТОЧНИЦА И ПОДСТИЛКА КАРТЕЛЕЙ": сообщает стремительно бегущая вдоль нижнего края пачки строка, "драже могут содержать следы натуральных ягод, идентичной чернилам аргентинской сепии биожидкости, сильнодействующие аллергены и бензол". Следом на пол отправляется небольшая инструментальная рукоятка с надписью "GT Power" в шильдике на серой, покрытой радиальной противоскользящей насечкой боковине. Если продавить тугую кнопку торцевого выбрасывателя, отщелкнет толстую спицу граненого, в ладонь длиной, жала звездчатой отвертки. Расстегиваешь молнию на грудине трупа, обнаружив под ней темно-серую майку, тянешь отвороты костюма в стороны. В районе живота и ниже, растекаясь на бедра, кажется, набралось и замерзло, пропитав собой все и вся, целое море крови. Понимаешь, что, не разрезая или - на край - разрывая ткани, мертвого не раздеть. Запустив руку во внутренний нагрудный карман, вытаскиваешь небольшую, похожую на сглаженный по краям тонкий кусочек мыла радиостанцию с темно-серым корпусом из удивительно хваткого, напоминающего эластик материала, задвинутым в верхний торец штырьком толстой антенны, погасшим дисплеем в треть лицевой панели, и выполненным в виде сенсорной плитки, на две третьих все той же панели, управляющим элементом. Когда ручонка появляется вновь, просовываясь из-под мышки мертвеца, и указывает на рацию, ты оказываешься к этому готов. Ты. Здесь и сейчас. Только это реально. Ты реален. Пустая комната - реальна. Мадлен, этот мужик, передатчик - они реальны. Вдох. И выдох. Вот твоя рука. Вот радиостанция. И выдох. Ты. Здесь. И сейчас. - Двенадцать!
|
|
-
"Раз пиздец, два пиздец. Засыпай же наконец"
Да уж, какая ситуация - такая и считалочка
-
есть мнение, что эта тварь улавливает наши мысли Мадлен само очарование своей непосредственностью)
|
-
Флешбек прекрасен
-
он, издав серию победных посвистываний Дрон, на текущий момент, один из милейших персонажей мастера. Создает ощущение такой бойкой и умной птички себе на уме)
-
Проходческий комбайн? Причем здесь проходческий комба~ Ах, вот оно что. Круто, да.
|
|
|
|
|
-
"От капитана ушёл, от Мадлен ушёл, а от того, что за дверью, врёшь, не уйдёшь!"
Da
-
За всё) Но главное характер, что не предсказать)
|
|
И все-таки оно действует. Перенаправление визуального ряда на цепочку воспоминаний и экстраполяция увиденного на подсознание вызывает в памяти короткие и яркие, словно взрыв сверхновой, вспышки. Хорошо, что это произошло не в бою: захваченная водоворотом картин, женщина на несколько секунд выпала из реальности, ощущая себя альпинистом, покорившим досель неприступную вершину и теперь с гордостью обозревающего кажущиеся не больше пуговицы города внизу. Самое странное во всем этом – видеть себя саму, такую, какая ты есть на самом деле: взгляд идет одновременно изнутри и снаружи, радость обретения себя и бесстрастие стороннего наблюдателя. Выводы переплетаются и порождают новые: ведь, вспоминая древнего мыслителя, только посредственные люди не судят по внешности. И если оценивать в общем – бесспорно хороша. А значит, вот и первый вывод: человек, не являющийся яркий снаружи, столь же ярок и внутри. Следом вывод второй – маска похожа на натуру, но более холодна, а значит, для операций она предпочитала использовать самые невозмутимые стороны своего я, оставляя огонь в сердце для неофициального формата. Вывод третий – социальная мимикрия давно сидит в печенках, но приходится ей следовать – noblesse oblige, все-таки. К очередному выводу стоит прийти, пожалуй, через оценку обстановки – уютно и комфортно, но вместе с тем строго и подчеркнуто-дело. То, что можно назвать домом, лишь материальное отображение отрезка времени между операциями? Не относится ли она к тем безумным людям, чей вечный хранитель – дорога? Очень похоже на то: ведь дискомфорта подобное ощущение не вызывает. Пятым, пожалуй, следует заметить, что она не чужда искусства и культуры: приятно вспомнить, что ты – не унылый винтик, пускай и крупный, в корпоративной машине, у которого все его установки и интересы определяются через призму работы, а человек с недурным, видимо, вкусом. По крайней мере, работа господина «Z», современная и могущая стать популярной уж в по факту персоны автора, в понятие приятного глазу искусства не входит. Хотя и имеет определенную ценность: хотя скорее над-художественную, чем что либо еще. И из этого проистекает шестой вывод: вопросы собственного «Я», смертности и слабости ее не оставляют равнодушной. И это не только и не столько абстрактная философия, это, прах побери, попытка сохранить человечность, даже не являясь уже человеком в полном смысле этого слова. И венцом всего, если останавливаться на таящем загадки, по мнению некоторых, числе семь: она и вправду пытается сохранять эмоции и ощущения, трясется над ними, как скряга над каждым кредитом, и… боится? Боится потерять себя за сутью того конструкта, кем она выбрала стать?
Все это – первый уровень познания, а на второй и последующие недостаточно концентрации. Совесть мешает. Совесть – и невозможность абстрагироваться от ребенка. Тем паче, судя по всему, в причинах нарушения работы кувеза виновата, пускай и косвенно, именно она. Если бы она не пробила стену, подобного перепада температур из-за вхождения помещения в единое пространство с открытой крышей не было бы. Это… неприятно осознавать, но отключать непонятное, щемящее чувство не хочется. А вот желание исправить ошибку никуда не делось.
Размышления о ситуации прервал техник, предпочетший перевести общение в шифр-режим. Разумно. Как разумны и его слова. И от этой холодной разумности, от выверенной бесстрастной логики представившегося Маркусом мужчины оперативник чувствует, как как пальцы сжимаются в кулаки, а на поверхность чувств всплывает желание излишне умному и рассудительному советчику жвал местами поменять. Подсознательно Флорида понимает, что мужчина по-своему прав: если станция все равно обречена на уничтожение, то смысл рыпаться? Понимает умом, но сердцем принять не может. Огрызается в ответ, пускай и в шифровке никто весь спектр эмоций не прочтет: «Был бы ум, помер от дум. Ну а Марку зашибись: нет ума, и в рот… - она не заканчивает, оставляя спутнику возможность самому додумать. – Если мы даже своих мертвых не бросаем, то пройти мимо умирающего живого и ни в чем не то что перед нами, ни перед кем не виноватого? Да иди ты в задницу, приятель! Если погибнут все – так тому и быть. Но убить также верно, как своими руками? Да ну нахер! Можешь спать спокойно – умница, сынок, а я еще пока человек, а не био-конструкт с атрофированными эмоциями»!
Мысли Терренс полны злобы – на себя, на ситуацию, на Маркуса, на все вокруг. «Подумай хорошенько, умник! Наш затраханный катер раздолбался к херам об эту гребанную станцию, и теперь стремится вниз! Хрена с два он взлетит, догадываешься? Подорвем здесь все – то эвакуироваться сможем разве что на тот свет! Ты готов на это, дружок? Тогда, может, тебе проще будет попросту пулю в лоб пустить – эффект будет тот же! Амнезия, группировки, ад вокруг… Ты, бля, уверен, что мы сможем подорвать тут все!? Нет? Вот и не жжужи! Как жахнет – тогда и поговорим»! Выплеснув на ни в чем не повинного, кроме того, разве, что думал сугубо головой, техника, Флора продолжила уже спокойнее: «Я не собираюсь тащить его с собой по всей станции. Я хочу перенести его туда, где нарушение терморегуляции не послужит причиной асфиксии и полного вымораживания организма – это «туда», вероятно, будет соседней комнатой, с неповрежденной стеной. Так что, дорогой мой напарник, бери-ка кувез и тащи его прочь отсюда. Да-да, на горбу его понесешь именно ты – просто потому, что я полезнее как боевая единица. Это приказ, техник Маркус. Выдвигаемся».
Умолкла, буравя взглядом Ортегу. Ждет ответа. Сейчас станет ясно, кто здесь человек, а кто так – один лишь облик.
-
Был бы ум, помер от дум. Ну а Марку зашибись: нет ума, и в рот…
...телемостись?
-
Просто Красавица) Целиком и полностью.
|
Сильверфилд. Всем. Раздавив прямоугольный окурок дешевой сигареты в сделанной из срезанного донца банки из-под какой-то соевой газировки пепельницы, твой собеседник, сухощавый имперец в рубахе-разлетайке, лет пятидесяти на вид, бегло осматривает лепящиеся к скорее прикрытым, чем украшенным циновками стенкам забегаловки столики, за которыми сидят, жуя всякое местечковое дерьмо, местечковые же работяги, задерживает взгляд на собранной из прозрачных бусин входной шторе. - Все принес? - собственный голос звучит непривычно, и ты заканчиваешь произносить короткую фразу еще до того, как вообще осознаешь, что собирался что-то сказать. Кивает. Подцепив замызганными пластиковыми палочками с еще более замызганной одноразовой тарелки жареного в кляре сверчка, кидает его в рот, долго и хрустко жует. - Почему дижармелин ребера, жангво? Могу найти хороший за четыре раза меньше цена. Будет наш, качество. Ничего не отвечаешь ему, только макаешь сверчка со своей тарелки в густой, желтовато-сметанный на вид, с темными вкраплениями какой-то молотой специи кунжутный соус. Жуешь тоже, разглядывая надписи на исцарапанной столешнице. "ИТС ПИДОРЫ", замечаешь перечеркнутый чем-то тупым, скорее всего - сувальдным ключом, громкий лозунг на родном языке. "我操了你的嘴,你是一只雪猴": красуется рядом филигранно выведенный уже чем-то очень острым, вероятно, жалом стилета, ответ. - Что здесь написано? - постучав по иероглифам ногтем, спрашиваешь у сотрапезника. Тот наклоняет голову боком, подслеповато щурится. - Написано: империя и республика не надо ссориться, братья. - Я так и думал, - хмыкаешь, качнув головой. Пару минут просто сидите, едите "протеин / вкусно / хрустят : жирный тесто сверчок", выбранный тобой в засаленном меню наугад. За стеной шумит дождь, под крышей шкворчит, наигрывая какую-то этномуть, приемник, тут и там слышатся обрывки чужих разговоров, если не на кехайском, то обязательно - о долгах, дождях и девушках. В какой-то момент, словно между делом, имперец сует тебе через стол сверток. Небольшая пластиковая коробочка, в застиранном кухонном полотенце. Откинув его уголок в сторону, видишь серебряную чеканку на черной крышке: "JarmlinRiberra Firearms". - Можно не смотреть, качество найдено. Открываешь контейнер и, вытащив из него металлическую рукоятку инерционного ножа с ухватистыми, подпальцевыми выемками с боков подкатанными, эргономичными накладками из фирменного джирибовского "плекса", неспешно и тщательно ее осматриваешь, проверяешь каждую клепку, каждый стык, плотность прилегания ребер, плавность хода мутно-серого, обоюдоострого клинка, берешь коммуникатор и пробиваешь серийник, потом фотографируешь и проверяешь на подлинность штрих-шифр у ограничителя. Показываешь лезвие пытающемуся сохранить невозмутимый вид собеседнику. - Такая форма называется "гладиус". Знаешь, что это значит? - Нет, - отрицательно качая головой, делает на пару кивков больше, чем стоило бы. - Это значит, что ты скрутил оригинальный "копьевик", и поставил сюда это дерьмо, с младшего модельного ряда. Бросив затравленный взгляд куда-то в сторону, начинает тараторить: - Такое произошло, знаешь это бывает, ты работаешь как брат и брат... Показываешь ему правую ладонь, призывая к тишине. - Лезвие, бизнесмен. Ты ведь знаешь, что вибрак в каждой модели делается под свой клинок, да? - Да, - отвечает. - И знаешь, что будет, если клинок пойдет в резонанс, да? - Да, - кивает. - Двадцать процент подарок. Скидка. - Тридцать. - Двадцать пять. Убираешь смертоносный брусочек в карман джинсов. - И это лезвие в подарок, да? Поморщившись так, будто съел несвежего сверчка, имперец вздыхает. - Да.
-
Стиль. Как, обычно, тяжело выделить пост среди других. Просто высокий уровень для всех.
-
Империя и республика - братья навек!
-
Качество найдено!
|
Пилот. Всем. Дождь льет стеной, захлестывает борта автоматизированного такси так, что старая колымага время от времени даже покачивается на скрипучих рессорах. Хрупкая девушка, что сидит рядом на продавленном дермантиновом диване, зябко кутаясь в плащ, пахнет мокрым апельсином. И демкредами еще. Журналистка, с какого-то умирающего сайта, пишущего всякий навоз про ксеносов в канализации, исчезновение муравьев из-за разогрева мирового ядра и изобретение "гуррами" лекарства от облысения. Захотела взять интервью у "живой легенды", как сказала на созвоне, чтобы включить его в серию своих очерков по "гражданке". Может, хочет написать что-то действительно стоящее, продать это тем, кто больше заплатит, и вырваться из Ренго. Или написать что-то интересное, раскрутиться, сделать себе имя, и использовать его, чтобы вырваться из Ренго. Тебе все равно, демкреды не пахнут - электронные деньги, как-никак. Да и вечер в ее комнании тут, на грунте, провести всяко приятней, чем в проперженном сменщиками жилом блоке на рудоплаве у астероида. - Итак, Тревор... - заложив непослушный локон лимонно-желтых волос за ухо, она активирует небольшой орб дрон-камеры, и отпускает его под потолок. - То есть, кхм, мистер Сильверфилд... - Тревор, - говоришь ты, изучая собственное отражение в запотевшем окне. Все тот же, все там же, только оброс немного. И продаешь свое время за десять тысяч дэков в час, как элитный жиголо. - Тревор. Мне бы хо... Стекло с ее стороны вдруг лопается под ударом пистолетной рукоятки, брызнув в салон хрустальными осколками и густо замешанным на слякоти порывом ветра. Кожанка мокрая, яркие сполохи дрожащих голограмм, бритая башка, росчерки татуировок на тонкой шее - хиспанец, совсем пацан еще, из уличной шпаны. - Карту, пута! - кричит, тараща глаза, и тыча в вашу сторону затертым стволом полуавтоматического "Кромверка". Замечаешь остатки счищенной с обода дульного среза оранжевой краски - учебное оружие. При всем желании переделать его в боевое не получиться, ты это знаешь. Осматриваешься. Пацан один. Ну, ясно. Подумал, что вы загнали автотак в этот переулок и кинули его в "stand-by", чтобы тихонько потрахаться. Решил взять вас тепленькими, значит. Какой хищник, ты погляди. - И коммик! Коммик, мразь! - рвет сумку из рук журналистки новый знакомый, трещит ремешок. Как же, все таки, не хочется мокнуть. А и ладно. Разблокировав дверь, толкаешь ее прочь, лезешь из машины. - Э, ты, марикон... Э!!! - не проходит и нескольких секунд, как пацан, бросив попытки отобрать вещи у твоей спутницы и оббежав такси по периметру, уже тычет стволом в твой бок. Суетится, дергается, спешит. Надо бы и тебе поспешить, эти шакалята в одиночку никогда не работают, даже такие непуганые. - Карту верни девушке, - протянув в его сторону правую руку, пару раз пригласительно сгибаешь-разгибаешь указательный палец. - Ты... Ты че, ты охуел?!? - Да, - отвечаешь, - я охуел. Выдыхаешь. Шаг. С пыра, с оттягом, пинаешь хиспа в колено. Так, чтоб обратным ходом пошло, захрустев влажно. Идет, хрустит. Лезут глаза его из орбит от боли и удивления. Давит на гашетку инстинктивно. Скользнув с линии огня, на всякий, а то хрен его знает, слышишь только сухой щелчок. Ну не дурак ли, а? Прыгнув в ладонь, инерционный нож вспарывают ведущую руку противника: кожу, мышцы, куртки кожезаменитель, от основания большого пальца и почти до локтя. Ухнув, смотрит пацан на раскрывшуюся вдруг мясистым провалом, до самой кости, конечность, на побежавшую вниз потоками разбавленную дождем красноту. Гасишь его крик тычком кулака уже, под подбородок, прихватываешь вякнувшее и начавшее обмякать тело под руки, усаживаешь, прислонив спиной к бамперу такси. - Останови кровь, через пару минут умрешь, - сообщаешь пацану факт, попутно нащупав в его кармане украденную карту. Маячат тени в глубине переулка. Друзья-товарищи. Запоздало как-то, и правда дилетанты совсем. Хлопаешь его по плечу: - Ну, давай, не болей. Скрипнув, диван проседает под твоим весом. Прихлопнув дверь, даешь такси команду на движение, попутно протягивая притихшей девушке пластиковый прямоугольник. Улыбаешься впервые за вечер: - Давай, наверно, лучше в мотеле интервью проведем. Я тут знаю один, ехать пять минут.
|
|
|
|
|
|
|
"Тигр" свидетель, "Раз-Два" был терпелив с "Немезидой". Он помог ей выбраться из кабины лифта, не критиковал вслух за плохую физическую подготовку, из-за которой они не успели проскочить наверх, да и сейчас таскает за неё сумку с "образцом", хотя это её обязанность. Стрелок ничего не сказал, когда "Немезида" отказалась первой заходить на этаж в прошлый раз. Тогда мужчина списал это на недоразумение и пошёл сам. И чуть не огрёб. Теперь же всё повторилось вновь. Ладно, очередное недоразумение, бывает. Стрелок объяснил "Немезиде", что от неё требуется и зачем. Потратил на это драгоценное время. И что же? А ничего! Девчонка явным образом проигнорировала приказ. И это не смотря на то, что за створками вот-вот произойдёт взрыв, а охрана комплекса требует немедленно покинуть шахту. И вот, пока "Немезида" тормозила, сверху на голову уже посыпался пластиковый отстрел! И ведь девчонка явно не тупая, раз в технике разбирается. Значит, причина торможения - не глупость. Но если она такая умная - то почему приказы не выполняет? А всё просто. Когда боец демонстративно не выполняет приказания командира, это называется "ЗА-ЛУ-ПА". И чтобы его "разлупить", существует только одно лекарство...
Старинная военная мудрость гласит: "Командир, чьи приказы не выполняются, теряет авторитет и перестаёт быть командиром. Никогда не отдавай приказов, которые всё равно не будут выполнены. Но уж если отдал приказ - любой ценой добейся его исполнения".
"Раз-Два" смотрел на "Немезиду" сверху вниз. Он уважал её как технического специалиста, это правда. Однако, проблема в том, что она не уважала его как командира их маленького подразделения. Игнорирование приказов - недопустимо и должно караться. Игнорирование приказов в боевой обстановке - недопустимо в принципе и должно караться с особой жестокостью.
За щитком не видно её лица, но стрелок легко мог себе представить, как "Молох" издевательски лыбится. Мол, давай-давай, недокомандир, рискни своей жизнью вместо меня снова. Я - принцесса сетевого пространства, а ты - мой раб-носильщик. Я принципиально не собираюсь выполнять твои приказы. Будешь совать свою голову в каждую дырку, снова и снова, пока тебе башку не отстрелят или не отгрызут! Тогда я спокойно перешагну через твой труп и заберу твои бабки, глупыш!
"А вот хуй ты угадала, девочка! - зло подумал "Раз-Два". - Все риски мы будем делить поровну! Думаешь, если хорошо знаешь матчасть, можно мои приказы не выполнять? Думаешь, мы без тебя не справимся? Зазвездилась, блядь, да?! Ну, сейчас мы тебя спустим с небес на землю!"
"Раз-Два" резко ударил "Немезиду" ботинком по шлему. - Приказы командиров и начальников выполняются беспрекословно, точно и в срок! - рявкнул мужчина. - Читай устав, рядовой! Стрелок начал бить сетевика по шлему, сопровождая каждый удар короткой фразой: - Просто! Открой уже! Эту грёбаную! Дверь!
-
Суров... Хорошо, что пилот далеко)
-
Не, ну это "пять" : )
-
Ну это конечно классно ты придумал, а главное вовремя.
-
Доминируй
|
Фидель. Всем. Отщелкнул планку, вернул на законное место барабан. "50", отличные дела. На труп взгляд кинул, пока Бжик с сенсорником возится, и тут же похолодело все внутри. Нет трупа. Только кляксы угольные тут и там, росчерки волочильные, потеков стрелки. Фонарь на автомате врубив, метнул луч прожекторный туда, сюда. Нет нигде. Никуда не мог деться. Если только не... - Привет, - говорит, продавливаясь сквозь страшный проруб на брюхе измазанное в антрацитовых соплях женское лицо, когда поднимаешь глаза под потолок. Прямо над тобой. Лицо. Ты узнаешь ее, имперку эту. Слипшихся от сальных, нутряной соков локоны черных волос, раскосых глаз мутные, налившиеся гноем орбы, зубов сломанных белые огрызки. Кейто? Это же она. Улыбается тебе, с грустью, но вполне искренне: - А я все, Фидель, - так, полным именем, из всей вашей джаз-банды называла тебя только она, - Санти проебал вспышку. Хотя, может и я. Оба хороши. Морщится, будто от зубной боли. - И я... Теперь я здесь. Больше никаких взрывов. Ни бухла, ни секса. Ничего. Я как внутри всего. Не знаю, как сказать. Я тону. Не могу, это как паутина. Клей... - ты готов поклясться, что она испуганно оглядывается, - Слушай. Если увидишь руку, такую кисть, с хвостом, не дай себя вжарить. А если нет, взорви себя, что хочешь сделай, но не дай... Не дай сделать так. Вот так, как я. Кривится, и ты видишь, как черные слезы дрожат, зигзагами пачкая щеки. - Это Ад, Фидель. Ад. Как у ебаных ританитов. Ад, - выдохнув, явно берет себя в руки, - не дай себя поймать, Фидо. Санти еще живой. И Матео тоже. Найди их. Бегите отсюда. Санти в этом же блоке, на нес... Ее лицо лопается, расходясь сальными лоскутами, проступает скалящимися детскими чертами. - Куда! Ты! Собрался! А!
-
Сильная, живая сцена. Пробивает. В подаче по капле, выцеживание сока момента, ты мастер, Мастер)
|
|
|
— Подъем, мистер Фримэн, через несколько минут ваша капсула будет отправлена по направлению к планете на которой будет проходить игра. — приятный женский голос вырвал мужчину из сна, в который он был погружен препаратами, и едва продрав глаза мужчина мог обнаружить себя в небольшой уютной десантной капсуле, раньше он мог видеть такие только в каких-нибудь фильмах или играх, ведь именно в подобных капсулах на различные планеты высаживался небезызвестный орбитальный десант, гроза всех революционеров, пиратов и прочих рецидивистов. Фримэн был крепко закреплен и не мог пошевелиться, что могло доставить дискомфорт некоторым людям, но не ему. Перед глазами у него находилось небольшое оконце, через которое можно было разглядеть сотни других капсул, закрепленных в одном отсеке гигантского крейсера, с которого их и запустят на планету. По обе стороны от оконца, мигали многочисленные экраны, показывающие его состояние, пульс и прочую ерунду, а так же мужчина мог разглядеть миниатюрную женскую фигурку, в привлекательном латексном костюме.
— С момента погружения вас в сон, корпорация Стар-Найм приняла некоторые изменения в правила предстоящей игры. Во первых, участникам игры разрешено объединяться в группы и кланы, позволяя вместе набирать очки и делить между собой полученные за донаты кредиты, ко всему прочему в конце игры все члены группы или клана будут считаться победителями и смогут покинуть планету, купаясь в лучах славы. Во вторых, полученные за донаты и уничтожение других игроков кредиты, можно будет тратить через терминал на получение снаряжения и другие необходимые для удачной игры вещи. В третьих, зрители нашего шоу смогут создавать квесты, за выполнение которых вы будете получать кредиты, принимать квест или нет, зависит только от вас. На данный момент это все изменения внесенные в правила игры, о последующих возможных обновлениях мы будем сообщать заранее. Приятной игры, мистер Фримэн. — девушка на экране улыбнулась, и в следующий момент уши заложил жуткий грохот, с которым тысячи капсул отстрелили в сторону планеты. Через небольшое оконце можно было наблюдать этот полет капсул, больше похожий на бомбардировку планеты. Вскоре капсулу начало трясти, и чем ближе становилась планета тем сильнее становилась тряска. В какой-то момент маленькое оконце полностью погрузилось в огненный смерч и стало просто невозможно разглядеть через него хоть что-то.
Внезапно Фримэн услышал хлопок, и почувствовал как капсула резко дернулась, а затем он просто вылетел из неё словно говно которое смыли в унитаз. Это было самое настоящее падение, только вот тело все ещё не подчинялось ему и мужчина не мог даже пошевелится, бессильно наблюдая за тем как приближается зеленая кромка раскинувшегося под ним озера. В эти моменты оставалось только молится, если конечно было кому. И когда уже смерть казалось была в одном шаге от мужчины, его тело ещё раз дернулось и он с гораздо меньшей скоростью вонзился в водяную гладь, не превратившись в лепешку от столкновения с водой.
В этот момент к телу вернулась возможность двигаться, словно его освободили от каких-то незримых оков, и пока мужчина вероятнее всего судорожно думал что ему теперь делать, его костюм буквально выплюнул его на поверхность, а затем сдулся, давая ему несколько секунд на то чтобы начать выгребать из воды самостоятельно. Благо выкинуло его почти у самого берега, и даже со всей снарягой оттягивающей его вниз, было вполне реально добраться до суши, при этом не расставаясь с жизненно необходимыми вещами.
Выбравшись на берег, Фримэн мог осмотреться чтобы понять, что он находится у озера, которое с трех сторон окружала лесная полоса, и только с одной стороны можно разглядеть плеш, за которой виднелся просторный луг. Не смотря на стоявшую вокруг ночь, Айрон видел все словно днем, благодаря яркому свету местных ночных светил. Только вот любоваться местными красотами было некогда, так как не успел мужчина даже отдышаться, как слева из леса раздался чей-то рев, а затем загрохотало оружие, чтобы тут же умолкнуть, после чего по лесу разнесся душераздирающий человеческий вскрик. Перед глазами тут же всплыло оповещение.
Текущее количество живых участников игры: 9 999. Желаете скрыть оповещения? Да/Нет.
Кажется в лесной чаще началась настоящая охота, и сегодня у местных зверушек явно будет пир. Не смотря на свою открытость, раскинувшийся за лесом луг теперь казался более безопасной зоной.
|
|
Похоже, Коту принадлежала не только его подушка, но и все подушки рядом. И снова Бенедикт улыбнулся. Он бы и уступил место, но к нему на колени невесомо вспорхнули, оставляя крохотные дырочки в темной, чуть вязкой коже штанов, и юноша остался сидеть, где сидел, делясь теперь уже своим чаем с Котом. - Доброго дня, сэр Ёжи, - кивнул он рыцарю, чьи доспехи успокаивали - Бенедикт видел в нем собрата, старшего и сильного, который может защитить и от своих, и от чужих. А внешность нечеловеческая, так для подменыша это не новость. Только гордые аристократы обладают более-менее человеческой внешностью, да странники вроде самого барда, а остальные - кто во что горазд. Кто-то - столп света и тени, кто-то как горящий костер, есть клоуны, никогда не снимающие маски, а есть шуты, искусные в развлечениях, - те часто напоминают различных животных, как этот рыцарь. В Грезе много мифических существ, и если судить всех по внешности - так недолго и в королевствах кошмаров оказаться или, хуже того, в психушке, где добрые доктора излечат тебя от всех признаков фантазии. Недолгая пауза повисла росистым утром, и Бенедикт заглянул в котомку, что прежде опустил возле стула, извлекая оттуда свирель - легкую, плоскую, из светлого дерева, словно звенящую льдом и капелью. - Свирель, ее еще называют флейтой Пана - это один из сатиров, вызвавший на состязание самого Аполлона, но оставшийся живым. В отличие от своего собрата Марсия, который едва не победил бога искусства и поплатился за то жизнью, Пан проиграл и больше не участвовал в состязаниях, но его кожа хотя бы осталась при нем. Может быть, это символ того, что в стремлении к совершенству и самовыражению не стоит переходить границ, за которыми лежит унижение других, но для меня это простой и привычный инструмент, которым можно сказать больше, чем словами. Когда молчат уста - говорит сердце. Давайте я лучше сыграю. Он закрыл глаза, поднеся к губам свирель и согрев ее своим дыханием. Веранду окутало многоцветное облако, в котором проступили фигуры - сначала неясные и туманные, но все больше обретающие четкость по мере того, как мальчик играл. Вот замок с островерхими башенками, на флагштоках развеваются зеленые флаги с тем же гербом, что на груди Бенедикта. Вот светлое воинство - высокие, статные рыцари в сияющих доспехах - выходит из ворот, устремляясь вдаль по дороге, вымощенной серебром. За зеленые холмы и скалистые горы, за реки, текущие расплавленной медью в закатных лучах, за белые арочные мосты, висящие над бездной. Вот их предводитель подходит к границе, за которой кончается благословенный свет и начинается вечный сумрак. Вот войско встречает войско, и Бенедикт, только выше и старше, подносит к губам длинную поперечную флейту и за его спиной встает призрачное воинство и устремляется на врага. Вот снова он, поддерживает раненного предводителя и что-то рассказывает - долго, убежденно, с непокорным огоньком в глазах. В них летят стрелы и копья, но все они разбиваются о невидимый щит, воздвигнутый его волшебством... Музыка обрывается на высокой ноте, туман рассеивается, и юноша сидит, невидяще глядя в чай, снова и снова переживая тот бой и ту историю... ссылка
|
|
|
|
|
|
|
|
…Вы жили. Вы умерли. Вам предложили жить опять – и вы сделали свой выбор, пускай и не осознавали тот в полной мере. Вы выбрали жизнь над смертью, и спасительным небытие. Вы сами выбрали этот путь, а после, незнакомый, невесомый Бог, предложил вам сделать ставку на новое же ваше тело, и ваш новый, персональный ад. Расса и класс? Нет, скорее старт вашей судьбы, ваша личность, ваш пол, ваш класс. Родитесь ли вы зверем или разумным? Богатым или бедным? Отчаянным или осторожным? Всё это легло на ваши плечи. Каждая строфа дарила вам один ответ, и тысячу вопросов. Каждый вариант новой жизни казался безумием.
Выбор был сделан, каким тот не был. И эфемерный голос прозвучал в последний раз: «Эта жизнь – ваш последний шанс, и как с нею распоряжаться, решать только вам. Удачи тебе в мире под моими звёздами, Пришедший извне». С этими же словами, не имеющий личности глас пропал. А тьма покрылась мелкими колебаниями. Вы не видели. Не слышали. Не чувствовали звуков, или вкусов, или прикосновений во мраке смерти. И вместе с тем, ощущение движения не покидало ваше тело. Такое четкое. Такое знакомое. Почти что свободный полёт сквозь беззвёздную черноту. Внезапно, впереди зажглась звезда, и её свет ослепил вас. Пучок света в конце тоннеля.
Ваше тело понесло ему навстречу, с жуткой скоростью, и постепенно, вы осознали, что это самое тело у вас было. Кровь и плоть. Жир и кости. Вы были живы, и первым вестником, новой, чарующей жизни, оказалась боль, а после, крик. Вы слышали свой собственный крик, скорее даже визг, и гул воды, вытекающей из ушей. Тьма сменилась густой пеленой, застилающей ваши глаза, и в этой серой пелене, путеводная звезда вашего пути обратилась в надпись. «Идёт процесс инициализации»,- поясняли вам странные символы. Вы не знали, на каком языке те были написаны, но понимали их смысл. Вашему разуму нужно время чтобы подстроиться под тело.
Просто постепенно, мгла стала формироваться в фигуры, туман, рябь и муть закрывающая ваша глаза, собирались в картинки. Вы что-то делали, но пока что оставались лишь сторонним наблюдателем. Нарастающий гул в ушах перестал быть однородным, теперь вы разбирали разные голоса, и разные звуки. А по телу порой прокатывались волны остаточных чувств от ярких переживаний, или чего-то, что ваше тело испытывало впервые. Порой вы ощущали призрачный запах чего-то. Или какой-то новый вкус, но всего на мгновение. Сложно сказать, сколько прошло времени, сколько вы прибывали в таком состоянии, пока надпись «Инициализация завершена» не возникла пред вами, и мгла уступила место чистому, яркому свету…
…Первое, что ощутил Илья после пробуждения, была слабость. Он жевал сочный плод растения, похожего на манго. Этот плод свисал с одной из прядей его волос, что подобно щупальцу, ухватило фрукт, и подносило к лицу юноши, когда тот захочет. Ещё около двух дюжин его прядей, длинной по 6-7 метров каждая, ползали в густой кроне высокого дерева, на одной из веток которого замер Илюха, перекусывая. Волосы, на первый взгляд, двигались хаотично. Из цвет походил на жженый сахар, но в тех местах, где они растягивались, они приобретали белый, или металлический оттенок, словно само вещество, из которого те состояли, менялось на корню. Пахло лесом.
До земли, с высоты ветви, на которой тот сидел, было порядка метров 8-9, ветвь была толщиной с два туловища самого Муромова, а ствол этого дерева… такие он видел только в кино, или на открытках с американскими секвойями. Дерево были лиственным. Внизу, корни дерева взрывали землю, почти полностью покрывая её, как и гусчтая трава с многочисленными кустами. Первое впечталение говорило мужчине, что он в каких-то джунглях, наверное, если судить по высокой влажности воздуха, мошкаре, экзотическим фруктам растущим на деревьях, лианах, и его лёгкой одежде. Кстати о ней: носил на себе парень только сандалии, клетчатую юбку выше колена да шорты под ней.
Живот у ильи был гладкий, без рельефа, в чём-то даже тощий. Жилистые руки казались чуть более накаченными, как и ноги. Кожа была загорелой, плечи и предплечья, вместе с левой сиськой, покрывали фиолетовые татуировки. Тату в левой части груди, в виде дерева – принадлежность к деревне Новой Жизни. Тату на плечах (множество колец): это путые круги для «наградных татуировок», которые присуждает глава деревни за великие свершения. Татуировка на лопатках, на спине, в виде крылышке – метка того, что он потомок фей. А эти тату в виде росчерков и символов на предплечьях – татуировки, говорящие о том, что он часто подворовывает чужие вещи и добычу.
В частности, вот эти часто повторяющиеся символы, вызывали в голове Ильи осознание того, что ему две недели от роду, и что за эти две недели, он успел 16 раз вломиться в личные сады Великого Алхимика их деревни, и сожрать несколько особенно ценных фруктов, что не должны расти в этой широте. Все 16 раз, впрочем, его либо ловили, либо он передал, из-за чего парня прошибал сильный понос, и тот сдавался с повинной. В животе сильно заурчало, и Илья ощутил какую-то тяжесть.
- БОЛД, РОЕВ СЫН! КАКОГО РОЯ ТЫ ЗАБЫЛ НА МОЁМ ДЕРЕВЕ?!- крикнули откуда-то снизу. Посмотрев с ветки вниз, тот увидел невысокого, загорелого мужчину, с ногами как обезьяны, острым клиновидным лицом, раскосыми глазами, острыми ушами, и бритой на лысо головой: это был Великий Алхимик их деревни. Судя по тому, что он шёл к парню по земле, и в кафтане, точно он!
- А НУ-КА СПУСКАЙСЯ СЮДА, ПОКА Я НЕ ПОДНЯЛСЯ К ТЕБЕ! И НЕ СМЕЙ ДРАПАТЬ – ДЕВОЧКИ ТЕБЯ ДОГОНЯТ!- предупредил его тот. Илья знал, что Алхимик обращается к нему, и знал, что это его называют «Болд» - знания просто были в его голове. Впрочем, он не видел ни в листве, ни на земле полуголых эльфиек, а значит, гарем Алхимика в пути!
|
|
|
|
|
- Хой, ты так спрашиваешь, будто я знаю что оно делает!- ответил Рафу, всё ещё не разгибаясь. Пока Падри приветливо махал рукой. Когда тот перестал, юноша расслабился. Напряжение спало. Плечи расправились. Улыбка вновь вернула яркость и «цвет», словно тот распробовал жизнь на вкус вновь. Юноша скосил глаза на кубик,- Только я его не накормлю. Тут нужна магия наполнителя, даж мне это понятно. Так что, все вопросы к Юми,- скинул тот ответственность с себя на уже приступившую к трапезе подругу. И когда девушка всучила той куб, он лишь развел плечами. На секунду, Рафу смутило что-то Он склонил голову на бок,- «Мэ-рид»? Что такое «мэ-рид»?- поинтересовался тот на словах о свадьбе, кажется, не уловив перевод конкретно этого понятия. Рядом засмеялся Падри, и его смех походил на скрипучую шарманку. Рафу смутился,- Нц, снова ваши штучки. Не знаю, что ты сказала мелкая, но если это был подъёб – я даже не обижен,- усмехнулся тот легкомысленно.
- Культура арисов имеет в себе различия с представленной в Гаделе… или представленной в Автотонне. Переводчик не всегда способен покрыть культурный разрыв,- пояснил Падри. Он кивнул,- К примеру, между свадьбой и свадьбой тут есть большая разница,- оба слова переводились одинаково, но звучали из уст киборга по разному. Рафу покачал головой.
- Всё-то вы переусложняете. Хой, от подарка всё равно не отказываюсь. Халявные вещи я люблю, даже сделанные созидателями,- махнул тот рукой, глядя на куб. Инадзава подтянулась к Рафу, по старой традиции начав с ним флиртовать и осматриваться вокруг. Рафу отвечал ей что-то, но что именно, Шерли уже четко не расслышала.
Корабль обогнул гряду бескрайних утёсов у побережья, и её взору открылся вид на равнину подле затонувшего города. Всё поле, от горизонта до горизонта, за пределами приближавшихся городских стен, заполнял дым, в котором мерцали вспышки магии, маячили исполинские фигуры, и вздымались то появлявшиеся, то разрушавшиеся формы, словно туман единая живая химера.
Корабль медленно тормозил, сбавляя ход, и на палубу высыпались взрослые Пуччи, в центре формации которых была женщина лет 30, худощавая, бледная и болезненная. Они катили её на изящном кресле-каталке, всячески ухаживали и следили за ней. Словно любящие дети за родной матерью. Коей она, на самом деле, им и являлась. Последнее Шерли чувствовала на каком-то уровне инстинктов. Один за другим новые люди покидали шатёр, и нелюди тоже – каких только существ не приютил на себе корабль алого вампира. Все они привалилсь к бортам корабля, когда все пикники и разговоры ни о чём прервались в напряженной тишине. Все находились в остром предвкушении чего-то.
«ЧУ-ЧУХ!»,- это прозвучало совсем уж близко, из-за этого звука по кораблю прокатилась вибрация. Сильная. Ощутимая. Кроме тряски, со звуком на корабль налетел не слабый ветерок, и тот качнулся. Волны усилились, а где-то на горизонте вспыхнула яркое бело пятно. И там, где раньше догорал закат, на фоне первых звёзд, родилось морское солнце, яркое и тёплое, манящее своим далёким светом. Точка, разливающая вокруг свет цвета сырной луны, постепенно нарастала, и если просто пялиться в неё, то казалось, словно стоишь напротив медленно спускающейся к тебе лампочки. «ЧУ-ЧУХ!»,- прозвучал теперь уж рёв, а не гул, и от него вода за бортом обратилась в пену. Кроме звука гула, песнь моря перебивал и шум скользящих по… рельсам? Да, по рельсам колёс. Натужное пыхтение старинных поездов из старых фильмов и современных голливудских ремейков оных и близко не передавали тот грандиозный гомон, что разносили по округе колёса всё ещё не сбавившего ход морского поезда. Их слышно было даже здесь, за сотни километров от обтянутой металлом громадины.
- Наша остановачка!- первым прервал тишину сантехник, сидевший с Тибериусом (последний переместился к своей семье теперь) на носу корабля. И с этими словами, перемахнул без лишних сантиментов за борт. Его примеру последовала большая часть стоявших вокруг магов. Кто-то отрастил себе крылья. Кто-то побежал по воде. Кого-то подхватили морские твари. Последние и вовсе провалились в портал. Или взмыли над водой на ковре-самолёте. Казалось, всем была дана отмашка и все здесь знали, что она могла бы означать: начало гонки! Не долго думая, Рафу столкнул за борт и широко улыбавшегося Падри. Последний, рухнув в воду, взорвал её фонтаном брызг. Из морской пучины медленно поднялась полупрозрачная лодка, состоящая из тысячи сиреневых молний. У самого хвоста рыбацкой печёрки, сидел сам киборг, кивнув спокойно Рафу. Тот, в свою очередь, так же перемахнул за борт, приземлившись на мерцающую лодку, и протянул руку девушкам, чтобы помочь тем перебраться на призрак из неона и пыли.
Новая лодка не покачивалась из стороны в сторону на волнах, она подбрасывалась ими в воздух, словно пёрышко, и океан её не принимал. Встав на носу своего нового судна, Рафу попросил девушек «держаться крепче, хой!», и встал в излюбленную им позу арсисского лодочника. Синиее пламя схлынуло с его плеч, ударив в ноги, и заполняя собой прозрачную пустота в стенках лодки из энергии. Слияние двух сил породило нежный. Нвоый оттенок, цвета нежного персика или раннего заката. Резкий взмах руками – и лодка понеслась по волнам вдаль, в сторону берега, туда, где бои утихали, а вместо этого, началась безумная гонка на время, когда за оставшийся час-полтора до прибытия поезда, каждый маг хотел занять себе место по-лучше.
Солнце почти закатилось за необъятный горизонт…
…По густой траве, в сторону края крутого утёса, шёл старик. Его стопы миновали обголоданный остов оставленного всеми жильцами домишки, миновав растерзанный труп пустоты. Не обернулся он на окрик и скитальца, что шёл к нему со спины, лишь смахнув с плеча три капли синего огня, что после жадно пожирал и кожу, и кровь и кость. Его усталый взгляд, в который раз, упал на трухлявый старый ствол, поросший мхом и незнакомой старику лиловой порослью, пляшущей под тугими струями весеннего ветерка. Ствол, что лежал на самом краю лихого утёса.
Рухнув на старый ствол, тот расстегнул промокшую шинель, что стала твёрдой словно камень от пронизывающей насквозь морской соли, и вытянул из-под неё резную трубку да кисет крепкого табака, чтобы немного покурить. Его негнущиеся старые пальцы активно набивали трубку, пока взгляд ласкал его изумрудный залив. Он так давно не был в этих краях, что успел уже позабыть, насколько ж те прекрасны! Повесив голову, тот щёлкнул пальцами, не глядя, чтобы поджечь табак, и проводил глазами несущуюся по волнам персиковую лодку. Улыбнулся в усы. «Вот, молодёжь, могёт ведь ещё, может что-то показать!»,- подумал тот сварливо. А после тяжко прокряхтел.
У старика был длинный день, и ещё более длин, а впереди лежала ещё более длинная ночь, тчо принесёт ему не мало ярких впечатлений, а Академии Терновника – сотни новых звёзд. Таких же, что раскинулись млечным путём на чернильном небосводе. Он не заметил, как его глаза поднялись к звёздам, а после – камнем рухнули вниз . Покрытые мозолями, грубые ладони старика опустились на колени, начав их растирать, время от времени давя чуть сильнее обычного, будто пытаясь вытеснить всю задеревенелую боль и усталость куда-то ниже, к голеням, а от них к стопам, а от стоп, сквозь слой посеревших портянок, и, потёртую, старую подошву блестящих на солнце сапог, в Мать Сыру-Землю…
|
-
— Кстати, мимо протокола. Если вас вдруг интересует, то пилот Феникса сейчас в Австралии. Кладет цветочки на мемориал в Зоне Нуль. И что бы вы по этому поводу не делали я не планирую мешать.Мир, дающий возможность исполнить любые желания, стоит лишь о них подумать даже вскользь)
|
|
|
|
- Эта… лодка,- тяжело проговорил Рафу. Закрыл глаза, улыбаясь слабо,- Хой, сколько на неё было убито времени? Ненавижу когда такое… Снова…- шлёпнул тот рукой по металлической решетке под своей заднице. Видимо, он хотел ударить в неё кулаком, но сил хватило только чтобы шлёпнуть по металлу. Слабо. Звон слабо разносился вокруг. Он улыбнулся Юми. Когда Юми смотрела на Рафу, казалось, её взгляд проходит немного мимо. И Холмс могла заметить, что глаза азиатки полностью чёрные. Только голубые точки радужки остались на месте, плавая во мгле. Но стоило ей отвлечься на вопрос валлийки, как глаза Инадзавы нормализовались. Тогда же на неё посмотрел лодочник.
Всё тело Шерли, после того, как она села рядом с Рафу, покрыла тонкая прослойка зеленоватой ары. Словно дымка, которая окружила её, тонкие струйки складывались в причудливый узор. Затем, свечение срослось с поверхностью её одежды, и каждая частичка девочки сейчас мерцала слабым изумрудным светом, и от неё исходил лёгкий болотный дымок. Чтобы ощутить свой предел, ей потребовалось несколько минут. Она чувствовала это напряжение, от которого кололо в мышцах, жгло кожу, а в висках стучала барабанная дробь. Такое знакомое ей после занятий с Касимом. Она помнила его слова о магии, о, как же много он когда-то говорил. Как много всего предельно непонятного.
Пожалуй, часть слов старика для Холмс только сейчас тала обретать хоть какой-то смысл, но она оставалась слишком уж сонной, чтобы продолжить это всё анализировать. Слишком устала от постоянного напряжения. И вздыхая глубоко морской воздух, она ощущала в нём каждую частичку дерева, масла, ржавчины, всех этих незнакомых запахов вокруг. Только сейчас, сосредоточившись на окружающим мире, рыжеволосая сыщица могла понять, насколько же пассивная активация магии обостряла каждое её чувство. Нет, дарило каждому чувству дополнительную грань, ранее недоступную полноту. Весь мир сузился для неё до странного, почти материального сна, в который девушка погрузила саму себя. Время для Шерли остановилось, образуя вокруг глубокую иллюзию.
В полной темноте, из зыбкой мглы рос маленький цветок. Такой цветок, который мог представить разум Шерли, пожалуй, самый простой образ для зарисовки. Грубые формы, расплывчатые, как при штриховки, делали его похожим на неоконченный скетч. Зарисовку чего-то, что девочка уже видела когда-то. Но, это была не зарисовка. Нет! Они никогда нчиего подобного не рисовала. Бутон цветка был нежен и зажат. Так было в прошлый раз, когда девочка его видела. Но сейчас, цветок стал медленно… расти. Бутон же раскрывался, один лепесток за другим, пока она медленно выпускала наружу магическую силу. Капля за каплей. Лепесток за лепестком. Бутон постепенно раскрылся, показывая зелёное мерцание.
Он переливался всеми оттенками зелени, словно драгоценный малахит или искусно ограненный изумруд. И в центре у него, лежал скомканный листок бумаги, меж хитросплетением бутонов. Это был листок, вырванный из её блокнотика, с зарисовкой, сделанной чужой рукой. Это была не она, о нет, она не делала таких графически точных, почти, что механических набросков. Но, она делала похожий рисунок сама. Безликие человеческие фигуры, что она показывала эльфёнку. Одна из них. Печальный человечек. Фигура на листке, согнувшаяся в три погибели, казалась в глубоком смятении, в печали, преисполненная горем. И чем дольше девочка в неё всматривалась, тем чаще замечала, что фигура, содрогается. Словно плачет.
Спину девушки внезапно обожгло. Одежда заскрипела, из спины проросло две полупрозрачные струи зелёного танцующего дыма, вылезая из-за шиворота девочки. Они не были оформлены. Сжать. Ещё сильнее сжать. «Сжатие позволяет концентрировать магию в одной точке, придавая ей точную структуру»,- сказал голос Рафу, в животе у Шерли. Нет, или не Рафу? С ней говорил цветочек. Нет, человечек с той картинки, что хранилась в раскрытом бутоне. Фигура на листочке встала на колени, словно взирая изнутри на клетку рёбер девочки, в которой было заперто растение. Всё тело пробивала дрожь. Два потока невесомого дыма постепенно сжимались, и медленно исказились, принимая осязаемую форму. Теперь из спины росли две призрачные ветви.
Две ветви, по воле Шерли, медленно обвились вокруг рук лодочника и азиатки, и та сконцентрировалась на них, словно пытаясь связать их желания где-то у себя в животе. Она видела, как цветок всё рос, и рос. Теперь он был не один. Теперь из зыбкой мглы её желудка рос один полностью распустившийся, и всё ещё увеличивающийся цветок, и её парочка поменьше, а так же множество стеблей без бутона. Они постоянно раскачивались, словно пытаясь соединиться. Сплестись вместе, во что-то, воедино. Её надежда, желание, чтобы цветок и сам со всем справился, было им услышано. «Я помогу»,- сказал ей цветочный Рафу, и бутон цветка закрылся.
Ветви засияли чуть ярче, а затем, та ветвь, что сжимала запястье Рафу, чуточку его… поранила. Она впитала каплю крови, что как по полупрозрачной трубке, впиталось по магическому стеблю ветви прямо в тело Шерли. ВУП! И затянулось. В этот же момент, ветвь отпустила ариса, и втянулось обратно в тело. А вот ветвь, что сжимала кисть Юми, замерцала, и стала втягивать её энергию. Золотистое свечение наполнило полый ствол этой штуки, и азиатка ощутила, как что-то вытягивает её энергию. И мягкое поглаживание по плечу чего-то невидимого. Шерли же ощущала силу, струящуюся по телу. Но она не ощутила боли, или усталости. Нет, ничего такого!..
Всё было в полном порядке, разве что живот стало чуточку пучить. Она случайно пукнула. Повисла тишина на пару мгновений. *ХЛЮП-КЛАЦ*. Какой-то неестественный звук раздался из живота сыщицы. И в этот же миг, её одежда чуточку натянулась, так как живот совсем чуть-чуть раздулся. Ветвь впитывала из Юми всё больше силы, она стала толще, на ней появились листики. Призрачные листики, но листики! «Всё хорошо. Так и должно быть»,- словно вот-вот исчезнувшийся, раздался голос Рафу, и на этот раз, все трое его слышали. «…Какого хера?..»,- спросил реальный Рафу, глядя на Шерли, а затем на Юми. Живот Холмс снова чуть увеличился в размерах, заурчав.
|
|
|
- Что-то около того. Плюс-минус тридцатка, если не учитывать что тебе будут отрывать голову, или придётся регенерировать ноги и руки после серьёзных ранений, или что тебя будут дырявить так, что одними бинтами и ватой дыру в теле не заделаешь,- пояснил Француз. Он сделал непонятный жест рукой,- Они «медицинские», понимаешь? Благодаря ним, твоя тушка… почти бессмертная. Ну как бессмертная? Если тебя разорвёт на кусочки, части можно собрать, только каждое такое ранение…- смолк. Затем продолжив говорить, оборвав фразу,-…Постарайся не умирать особо – мой тебе большой совет. А теперь: показывай, что можешь,- перешёл быстро к делу Француз. На фразу же парня о «фаерболах», тот сухо заметил,- Твои силы – далеко за границами каких-то там огненных шаров из рук, и лимитированы лишь больным смыслом этого мира и твоим же воображением. Как ты применишь силу – решать тебе,- с каким-то странным блеском в глазах, заявил тот. Казалось, у речи француза был странный акцент, хотя это, впрочем, было неважно.
На руках парня снова вспыхнуло пламя. Только в этот раз, его оттенок чуточку… изменился. Это была не чистая и красивая морская лазурь. Нет, сейчас он смотрел на пламя цвета тёмно-синих чернил, почти что грязное, пляшущее, и липнущее к коже, а не отрывающееся от неё. Француз с безмолвным одобрением удовлётворённо кивал.
- Сгибатель… ммм, какая отличная гамма. Давно уже не видел магию, созданную печалью. Мой брат – он тоже сгибатель,- заметил Француз,- Но его пламя давно уже потеряло эти глубокие тона отчаянья. Очень… красиво,- задумчиво смотрел на него маг, и в его глазах, в его чёрных омутах очей, отражался лишь размытый силуэт самого Даррена.
Парень закрыл глаза. На долгие мгновение. Эта аура вокруг него. Это ощущение внутреннего давление, и каждый вдох – словно мирная колыбель, а лёгкие такие тяжелые – словно полны околоплодных жидкостей. Да, колдуя, как ни странно, в этой тоскливой пляске искр, он ощущал себя как в утробе матери, крайне защищенным, но абсурдно одиноким.
- Считается, что магов одной специализации должны обучать маги той же специализации. Я бы предложил тебе подождать возвращения Демьяна или Кушина – они так же сгибатели, но я так долго пробыл с братцем, что и сам неплохо понимаю в этом, и поясню основы,- сыто сказал тому Ранцуз. Помедлил,- То, что ты видишь вокруг себя… это «выброс». Особая аура что образуется вокруг мага, когда он колдует. Цвет выброса определяет, к какой специализации относится маг. Каждая специализация имеет какие-то уникальные силы, сильные и слабые стороны, но если говорить на чистоту: каждый маг может достигнуть любого эффекта своей магией. Вопрос в… предрасположенности к различным магическим силам.
- Желтый – это наполнители, синий – это сгибатели, зелёный – это соединители, сиреневый – это движки, красный – это детонаторы, чёрный – это перемены. Вот шесть самых распространённых специализаций в Нихельгардене… этом мире. Если цвет отличается от описанного мной – это «экстра-специализация», такое явление встречается иногда у магов. Твой цвет – синий, ты сгибатель, твой оттенок сейчас – тёмный, что свидетельствует об отрицательной гамме эмоций. По текстуре и интенсивности пламени, могу судить, что она подпитывается чувством тоски, печали, былого отчаянья. По тому, что пламя образуется начиная с рук, и дальше распространяется от центра тела по всей его поверхности, могу судить что ты – боевой типаж, скорее всего ты впервые активировал силу во время сражения с кем-то, так?..
-
Вау! Интересно узнавать этот мир во всех его особенностях)) Ну и с возвращением)
-
В целом за отличный модуль, сохранение ровного стиля и быстрого темпа. Того же в следующем году)
|
Девочка положила деньги в миску и отошла немного в сторону. Они свернулись в маленький комочек, пылающий, и скукоживающийся, очень скоро. Это было стремительно, и почти незаметно А в воздухе появился слабый аромат пластика, специфического химиката, а так же, что-то очень знакомое и лёгкое, словно взвесь в воздухе. Нежный тёплый аромат. Проход к маяку был длинной и узкой скалистой дорожкой, с цепями вбитыми в стену утесу на равном промежутку друг перед другом, чтобы на них можно было цепляться, пока поднимаешься вверх. Конечно же, и речи о том, что подъём был безопасным, или быстрым, или же камни не срывались у неё под ногой в пропасть пару раз, и речи быть не могло. Ирония ли, но данный подъём, опасный и немного пугающий, не был самым волнительным происшествием, что случались с девушкой за последнее время, потому что даже с частотой, с какой она могла сорваться в бездну, это было незначительно. Наверху её ждал ветерок.
Неожиданно прохладный и свежий морской ветерок. Перед глазами Шерли предстал громадный город. Город занимал собой всё пространство громадного плато меж двух высоких скал, некогда плодородная долина, а сейчас – затопленная бухта. Всё заброшенное поселение походило на… оставленную кем-то Венецию. Это был город композиций из множества белокаменных и краснокаменных домов высотой в два-три этажа, каждый из которых, судя по давно стёршимся вывескам и потрескавшейся лепнины, служили для чего-то конкретного. Вода поднялась где-то на три метра, затопив первые этажи, а кое-где и вторые, у большинства из местных строений. На каждом из утёсов, рядом с города, было по разрушенному маяку: всего два общим счетом. Город был покрыт сеточкой узкий полосок чёрного дыма, что вились над ним. Он был не просто оставленным, он был разгромленным, разрушенным, словно совсем недавно тут прокатилась волна стихийных сражений. Оно и раньше, наверное, не отличался целостностью, но теперь, поселение смахивало на какой-то город ближнего востока после недели беспрестанных ковровых бомбардировок.
В центре всего поселения находилось самое приметное здание, ныне, пылающее, а потому, привлекающее к себе больше всего внимания. Гигантская арена, а может и амфитеатр (быть и тем, и другим, ему ничто не мешало), круглая как блин постройка, возвышавшаяся над всеми прочими зданиями. «Колизей». От него шёл густой столб дыма, вокруг него были некогда выстроены самодельные дамбы, судя по тому, как кольцо металлической стены охватывало ближайшие к зданию районы по кругу. Но ныне – в дамбе были дыры, и уровень воды вокруг Коллизея резко поднялся. Она не видела огней. Вдалеке виднелись какие-то… останки юрт, или палаток, разбитых на крыше – ныне так же часть пожарища, и разрухи, что царили тут. Сам город находился в ложбинке между двух горных хребтов, где с одной стороны было само поселение, и, собственно, пляж, а другая уходила в бескрайние поля, дальше, и дальше, и дальше, в континентальный лес. Там, со стороны континента… к городу приближалась фигура. Судя по масштабу, и дистанции в десятки километров, фигура была колоссальных размеров. А за её спиной – маячило ещё несколько неясных теней в отдалении. Эти создания очень лениво, медленно, но верно, двигались в сторону города. «УВУ!»,- откуда-то издалека, со стороны фигур-великанов, послышался вой горнов. Ветер доносил до слуха девочки… бой барабанов. Она стояла рядом со спуском к самому городу.
-
Там, со стороны континента… к городу приближалась фигура. Судя по масштабу, и дистанции в десятки километров, фигура была колоссальных размеров. Что-то такое было ожидаемо... Но чтобы настолько здоровое! Это точно нет.
|
-
tovarisch balalayka )
-
Piyavki ruliat!
|
|
- Хорошо. Тут такая специфика: соединители, как и перемены, обладают очень специфической магией. Она у вас… более осязаемая, что ли? Не только нити, но ещё и другие штуки, которые вы можете с ней делать,- пояснил тот, медленно создав два огонька на кончиках пальцев. А затем, изогнул их, придав им форму… кленового листа. По крайней мере, на это была похожа аура на острие ногтей Музыки,- Ваша аура звякая, и подвижная, легко прилепляющаяся к другим объектам. Обычное зачарование, ну то есть вложение просто энергии в вещь, вряд ли что-то даст, поэтому для соединителей есть специальная методика зачарования объектов. Она называется «плетением», кажется.
- Для начала, просто… создай нить. Вытяни её на какую-нибудь небольшую длину,- попросил маг. Кивнул на действия девочки,- Хорошо, теперь покрой аурой противоположную нити руку, и, просто ухватись за нить. Как за что-то материальное. А после этого…- он провёл рукой в воздухе,- Просто представь, как контакт нити с рукой из которой она растёт, обрывается. В конце, у тебя в руке, покрытой аурой, остаётся обычная нить, но сотканная из твоей магии,- поянсил он. И если девочка всё сделала правильно, то, вскоре, в её руке, горящей болотным огнём, была оторванная от её ауры зелёная энергетическая ниточка. Музыка тихо хохотнул, активно закивав головой:
- Хорошо! Хорошо! Никогда до этого никого не учил, но теперь понимаю, как это весело!- хлопнул он в ладоши,- Теперь, обмотай нитку вокруг объекта. Да хоть вокруг…- он стал вращать кистью, ища подходящий объект. Щёлкнул палцьами, и ткнул ими в черепок, даже не глядя на него,-…Да хоть в этот черепок! Всё равно ты его мучаешь уже десятый год. Намотай, а уже затем, придумай свойство для черепка, и вложи его вместе с силой в черепок с ниткой. Это повысит сопротивляемость вещи,- объяснил он,- Конечно, ты не сможешь покрыть объект более чем одним слоем – на втором магия начнёт уже рассеиваться, но вот…
-…Если ты зарядишь черепок в определённой степени, когда бы он обычно внешне разрушился, нити сдержат разрушение ненадолго, позволив накачать больше силы. Обычно, вы используете эту особенность, чтобы создавать долгосрочные зачарвоания, или основы под артефакты, но, если надо накачать силой до предела что-то – это хороший вариант,- предположил Музыка,- Я даже один раз слышал, как маг таким макаром сделал вещь-бомбу, которую разорвало в конце от слишком высокого давления. Вкладывай силы без нити, просто направляй поток своей ауры внутрь, небольшими порциями. Проверяй ощущения… снова повторяй… так, ты сможешь нащупать свой предел. Пускай, я не так хорошо обучу тебя, как Касим, но, кое-что понимаю.
|
Сейчас идет 976 год от начала Третьей Эпохи. Эпохи мира и процветания между светлыми расами, времени когда каждый из разумных может позволить себе жить не обращая внимания на страх перед Темным. Эпохи, когда наука и религия начали идти рука об руку, а не стараясь уничтожить друг-друга в бессмысленной войне. Эпохи перемен. Никто не знает почему именно сейчас, начался новый виток игры и почему на этот раз правила изменились и пешками стали не те кто должен быть, не герои или-же избранные, а обычные разумные со своей судьбой, чаяниями и переживаниями. Пешками стали ВЫ. Франклин Фран Спустя месяцы скитаний Франклин наконец увидел стены места, куда он направлялся. Чертов Храм Разбитого Слова, хотя почему чертов? Да потому-что ему так было удобнее. Ведь только идиоты додумаются делать город-крепость настолько далеко от основных трактов. Ох, Боги и Темный, сколько же парню пришлось пережить пока он сюда добирался, ни в сказке сказать, ни пером описать. Но в прочем, его мошна которая за время путешествия не только ни прохудела, но и еще и изрядно пополнилась делала его здесь, на периферии достаточно обеспеченным человеком, а удаленность от Живых Лесов и холодная погода, давала возможность ему пожить здесь чутка подольше. Ухмыльнувшись собственным мыслям, Фран продолжил движение по старой дороги древних, где местами до сих пор виднелись остовы неизвестных созданий с металлическим скелетом который несмотря на время не могла взять, ни мародерская вольница, ни время. Единственным новшеством, которое украшало путь до города это были черепа самых разных тварей и разумных, которые уже давно были выбелены солнцем о обласканы ветром. Мелкие хлопья первого снега сопровождали его пока он приближался к городу, то тут, то там он отчетливо видел следы древних, знаки изображающие не пойми что. Надписи которые почти полностью стерлись и лишь часть слов была понятна. Как например " R**trictio* A*r*! Fire is ****** w**out warn**g! " и многое, другое. Но постепенно дорога спускалась вниз и ему пришлось вновь вступить на землю покинув гостепреимный тракт. Буквально спустя пару десятков метров он увидел первые следы местных, убранное поле пшеницы и конечно же лошадиный навоз, чья смачная куча была ровно посередке дороги и судя по запаху и легкому пару, ее владелица разминулась с ним всего на несколько минут. Хмыкнув Франклин аккуратно, что-бы не наступить перешагнул, через этот продукт жизнедеятельности и поспешил вперед. Наконец стены города и его внешний периметр был настолько близок, что можно было разглядеть все в мельчайших подробностях, а впереди идущая конная группа была заметна. Наметанный глаз, сразу определил в них местное ополчение, которое занималось патрулем местности, а Фран невзирая на свой профиль, горного бойца по их манере держаться в седле с легкостью определил, кто чего стоит. И они явно проходили где-то на уровне той гадости, что он перешагнул. Поправив плащ, стряхнув таким образом накопившийся снежок, Франклин ускорил шаг и очень скоро поравнялся с группой, которая тем временем спокойно болтала на северном диалекте Империи. Это продолжалось какое-то время и ополченцы увлеченные разговором не обратили внимание на Франклина, но благо это продолжалось недолго и один из них осекся, а затем спросил взглянув на внезапного спутника. - Куда путь держишь странник? Аудиосопровождение You're No Good (Epic Trailer Version) Hidden Citizens, RanyaРемонт стен города Ополченец Тим Владмир Владмир был чертовски недоволен. Последний выход за пределы Арминласта для него закончился почти провалом. Почти, это было лишь по одной причине, он смог раскидаться с Семьей которая крышевала его, и собственно на этом было все. Ни денег на то, что-бы пополнить запасы, ни денег на то, что-бы даже банально пожрать. В общем у него просто не было слов он шел и матерился проклиная Кунита, Элдеров на чей патруль он наткнулся, Темного за то что он вообще был. Да и вообще, на самого себя и свою горячность, что в итоге и заставила его осесть здесь. Так, не заметив он подошел к своему дому, кивнув старому владельцу этой древней развалюхе, он прошел парадную и поднялся к себе на этаж, откуда-то слышался смех и играла какая-то старая музыка которую периодически зажевывала вещь называемая музыкальным центром это его более удачный сосед отмечал вместе со шлюхами свой удачный поход. А он, он что, он толкнул дверь и замер. В полутьме мягко горела електрическая спираль освещая коридор и одежду незнакомца. Порой мысли бывают медленней реакции. И именно так было и на этот раз. Руки сами метнулись за винтовкой курок был взведен, и он аккуратно двинулся вперед. Шаг, звон неубранного с прошлой пьянки стекла который заставил поморщится сталкера, еще шаг и вот он держит на прицеле мужчину средних лет одетого в неизвестное ему снаряжение. Он сидит на его честно притараканенном кресле древних и пьет ЕГО раритетный алкоголь. Лишь чудо и фраза этого мужика, остановило руку Владмира. - Садись Эйсхолд, я пришел по делу, а значит разговор нам предстоит длинный. Аудиосопровождение Orden Ogan - GunmanОсобо наглый мужик Лилу Быть героиней это не только почетно, но и еще жутко утомительно Лиларуэль поняла это слишком поздно. Раньше самая младшая в ветви Айнхойне, была никому не интересна и ее рассматривали лишь как разменную монету в будущих переговорах с другими родами. Но сейчас, сейчас положение обязывает. Бесконечные балы, приемы и банкеты. Предложения руки и сердца, а так-же длительные разговоры банально ни о чем. Все это выбешивало юную аристократку и ей хотелось просто побыть одной. Но увы ей этого просто банально не давали. Но самое обидное, сложившемуся положению дел отец и мать искренне радовались, ведь теперь их актив стал еще более ценен, а значит и свадьба что планировалась была в одностороннем порядке расторгнута и новый жених был найден практически сразу. В общем и целом, бесило все. Наконец, во время одного из приемов, она умудрилась сбежать не подняв лишнего шума и сейчас просто бродила по галереям своего родового поместья наслаждаясь покоем. Ее путь лежал в Сад Предков, где росли прекрасные Мелорны, деревья света. Место куда допускались лишь члены ее рода. Именно там, она надеялась отдохнуть остаток вечера. Пройдя несколько спусков вниз, она наконец оказалась в святая святых ее рода. Давление, что все это время стискивало ее голову исчезло и все тревоги ушли под шепотом этих прекрасных растений. Они были эманациями чувств и душами ее славных предков и все это успокаивало. Сбросив осточертевшую праздничную одежду, девушка прошла вперед и прикоснулась к одному из стволов. Но тут ее достаточно нахально прервали. - Кхм, миледи. Я конечно понимаю, что юные девушки способны на необдуманные поступки, но что-бы так сразу. Я лично против! - прозвучал абсолютно незнакомый голос и развернувшись девушка увидела статного юношу эльфа, который довольно нагло и бесцеремонно ее разглядывал. Парень которому надо оборвать уши Аудиосопровождение Честь - СадираАракк Что может быть лучше хорошего и погожего дня в месяца листопадня? Конечно же хороший и погожий день с кружечкой крепкого звара, настоянного на травах и приготовленный заботливой рукой домоуправительницы. Это Аракк знал как никто лучше, он сидел на веранде своей виллы и смотрел на горные пики. Ему было очень и очень хорошо. Твари в предшествии зимы начали готовить себе зимние лежбища, а орки обустраивать стойбища. А это значит пока ему и заняться толком не было чем. Кроме как нагуливать жирок. Илоты справлялись без него, а охотничьи команды пока тоже помогают крепости с заготовкой припасов. Он как землевладелец был от этого освобожден, несмотря на свое членство в гильдии охотников. К тому же, он итак в свое время принес столько мяса, что пришлось даже вырывать свежие погреба. Ведь парфений охотник это вам не просто любитель. Это профессионал. Вновь глотнув звара, Аракк зажмурился и по телу прокатилась волна наслаждения заставив чешуйки встопорщится. Сквозь полуприкрытые первые веки он продолжал наблюдать за работой своих илотов, они работали на хмельном поле снимая урожай, который поспел и собирали смачные плода грисайи которые так и просились на стол. К несчастью его покой прервали. С легким стуком к нему на веранду вошел один из илотов управителей. - Мой господин, - начал он. - к вам прибыл Золотой гомей, с просьбой о разговоре. Прикажете впустить? Аудиосопровождение Avalon - E-Nomine
-
Денег нет, но вы держитесь. Жизнь в Арминласте слишком дорогая вещь, что-бы просто так шиковать. Прям как в жизни! Вводная, кстати хороша.
-
Со стартом)
-
Со стартом.
|
|
|
- Какой?- немного непонимающей сказал мужчина, что скинул в пустой горшок рядом с собой огрызок яблока (попутно вытирая об себя руки), пока девочка не расплакалась, и не кинулась к нему. Она просто плакала, а тот, чуть по шире расставив руки, лишь аккуратно обнял её, буквально ладонями, стараясь не прижимать ребёнка к себе. Её тело, наконец, двигалось, и она была в порядке, но даже для такого – громадный мужчина мог бы случайно навредить девочке, если бы надавил чуть сильнее. А потому, он пытался не дёргаться. Он проговорил,- Ну-ну, будет тебе! Это не твои воспоминания. Это всё не твоё, чье угодно, но не твоё,- вещал тот мягко.
-…Теперь ты лучше понимаешь мои слова? Слова о Халифе?- спросил параллельно Хади. Он вздохнул за спиной девочки,- Там где камыш прогнётся, сосна – сломается. Не многие выдерживают нагрузку. А те, кто выдерживают,- он застыл за плечом у Родина, глядя на его фигуру, а затем повернув лицо к Шерли,-…Становятся совсем другими.
- О чём ты толкуешь?- спросил мужчина поморщившись. Рогатый вздохнул,- Всюду-то тебе надо впихнуть метафоры свои, слова умные – запудрил девочке голову! Смотри теперь, как она…- он потирал девочке спинку, будто бы пытался успокоить маленького ребёнка. Какое-то время мужчина просто что-то тихо говорил, успокаивая её. Он тихо буркну,- Касим, ты не молчи…
- Всё хорошо. Всё, что ты видела – это просто воспоминания других магов. Наиболее сильные из них. Всё, что ты видела – всего лишь отголоски былых событий. То, что движет тёмную сторону нашей сущности – тень. Однако, у любого человека есть как тёмные, так и светлые стороны,- сказал тот назидательно. Родин нахмурился, глядя на хади с лёгким скепсисом. Это было явно не то, что должен был сказать маг в очках. Но последний лишь продолжил,- Магия… это не что-то плохое, как и не что-то хорошее. Это всего лишь усилитель. Всё плохое, и всё хорошее, она усиливает в стократ, и поднимает на поверхность нашу суть.
- Касим, ты опять начинаешь!..- было скзаал рогатый, но его визави лишь быстро прервал товарища, положив тому руку на плечо:
- Не перебивай. Я лишь пытаюсь сказать…- он положил руку на плечо девочки,- Нет чего-то такого, чего нельзя было бы решить вместе!
- Так-то лучше,- удовлетворённо кивнул мужчина, прекратив так сильно обнимать Холм, и чуть отстранившись от неё. Касим лишь блекло улыбнулся.
- Мы, маги – просто люди. Люди, наделённые силой, но всё ещё люди. Твой дар – подарок! Подарок, что дан во благо.
- Имея большую силу, мы имеем и ответственность. Ответственность за себя. Ответственность за родных. Ответственность за людей вокруг.
- Да, да!- закивал Касим на слова друга,- Это не… какая-то обязанность! Это просто ответственность, ответственность что ты можешь принять, или можешь отринуть… Но ни при первом, ни при втором, она не исчезнет. Этот мир…- он набрал больше воздуха в грудь,-…не обречён! Эти люди…- его слова были куда более чувственными,-…ещё могут быть спасены! Твои силы...- он поджал губы,-…пускай, сейчас они слабы, но с каждым днём будут крепнуть. А сильнее тех сил будет твой дар – дар связывать людей вместе. Если ты рухнешь, и сдашься сейчас…- лицо мага наполнилось какими-то смешанными чувствами,- То ты оставишь этот мир, и всех в нём. Оставишь такими одинокими… Никто не заслуживает быть один. Никто не заслуживает быть брошенным, и оставленным в беде,- эти слова, судя по гримасе мага, противоречили его нынешним убеждениям, и взглядам на мир. И всё равно, они шли из его сердца. Искренние слова, возможного, былого хади, того, каким он был раньше, и того, каким он остался глубокого внутри. Полные гуманности, и слабо вяжущиеся с убеждениями полезности и жертвенности, зато, всецело отражающие его понятие решимости,- Даже этот мир этого не заслуживает. Каким бы он не был жестоким. Сколько бы боли он не причинил ни тебе, ни кому бы то ни было ещё…- сказал тот, сильно засопев.
- Отличные слова! Давно не слышал этих твоих установок по всеобщему пацифизму! Так держать!- сказал Родин, улыбнувшись, и похлопал Касима по полечу тоже, обняв старика. Тот лишь захрипел от сильных объятий. А затем бугай сгрёб в охапку и рыжеволосую сыщицу,- Как же я соскучился по такому! Когда тут теплится жизнь!..
- Всё… всё… довольно!- прохрипел хади, пытаясь выскользнуь из захвата. И вскоре великан разжал свои руки. Маг поправил очки,- Это… фух, не речи про мир и про пацифизм. Пацифизм – право сильных. Я просто… говорю что правильно говорить. Как мять другим бока она и без моих нравоучений научиться, уж поверь…- выдохнул.
- И то верно! Ну что же, седьмая дочь, ты – поправилась! Поздравляю тебя. Как ощущения нового тела? Как ты чувствуешь новую жизнь внутри самой себя? БОДРИТ?!- яростно, сверкая словно солнышко, сказал оправившийся от прошлого шока, или лёгкого смущения Родин. Он раскрыл широко руки, словно для объятий,- Если тебе всё ещё тяжело – иди сюда! Обниму! Моей широкой груди хватит на жителей всей этой страны, не важно, добропорядочный гражданин ли ты, или же наглый номад!- чувственно, почти что пропел, хотя казалось протрубил из горна он, своим мощным, всеобъемлющим голосом. Он кивнул,- Я рад, что ты жива. С тобой всё в порядке, Шерли?
|
Шерли вжалась в своё тело, пытаясь почувствовать его снова, и, увидела, как внутри неё медленно распускается цветок. Бутон зелёного растения, зелёного от корне, и до кончиков лепестков, был всё ещё слаб. Растение всецело состояло из газа, не имея ни шипов, ни сильных лепестков, оно медленно, словно плющ, извивалось внутри нутра девочки, обвиваясь вокруг её хребта, словно как вьюнок или огурец вокруг опоры, и замерев махонькой коробочкой бутона в области солнечного сплетения. Из тонкого и нежного стебля пока что ещё очень медленно и скромно отрастали мелкие побеги, пытаясь тянуться куда-то дальше, а корни растения уже глубоко въелись в плоть Холмс, пронизывая её насквозь. Свет накатывал на неё волнами. Волны испускали всё пучки света, за исключением, разве что, тёмных дыр. Эти осколки тьмы, вместо того чтобы исторгать что-то в окружающий мир, втягивали всё в себя. Они не показывали картинок – они жадно поглощали то, что даровал им мир, словно никак не могли насытиться, постоянно пустые внутри. Золотая пыльца всюду оставляла свой слой, напоминая о себе окружающим, показывая своё внутреннее богатство – её картины были самыми яркими и четкими. Синие языки огня были ровными, но будто бы искажали пространство вокруг себя, очень неохотно впуская кого-то, но очень легко перебегая на окружающие объекты, словно настоящий пламень. Зелёная робкая дымка слабо оплетала пространство, проникая в каждый уголок, и будто бы сплеталась, пытаясь утопить в себе другие цвета. Но вместо того, чтобы затмить собою окружающих, большинство зелёных точек как бы оттеняли собой яркие вспышки сил других магов. Изображения в них были очень расплывчатыми, неясными, часто отражая картины других огней. Сиреневые молнии, непостоянные, напористые, в них было что-то хаотичное, и что-то странное, будто разыгравшийся азартный ребёнок. Картины в них столь же быстро и ярко появлялись, как и угасали, словно не было в них какой-то стабильности. Алые огни выплескивали в мир мощный, нестерпимый поток, который то слабел, то усеялся, взрываясь.
**Волна нахлынула**
…Шерли лежала на операционном столе. У неё не было ни рук, ни ног, а вокруг суетились врачи. Один лишь глаз, пробившийся сквозь плотные бинты на лице, мог видеть ослепительный свет ламп. И крюки пронзавшие редкие участки всё ещё человеческой плоти. «Я не машина!»,- бился в голвое истошный крик. К обрезанному плечу присоединили провода, другой конец которых подключили к начавшей резко дёргаться механической руке. «Я не машина!»,- истошно хотелось кричать, но голосовые связки давно уже заменили на пока что не подключенный динамик. «Я не машина!»,- кричало тело, отбивая свой крик в судорогах от боли подключения нервов к протезу. Просто ужасной боли…
**Волна нахлынула**
…Сердце сдавливало от того, как быстро бежала она. Лёгкие рвались наружу из клетки рёбер, а рот не мог закрыться полностью из-за крупных зубов, не только мешавших говорить нормально, заставляя шипилявить, но так же и создававших эффект тяжелого дыхания. Страх, ненависть, непонимание. Просто потому, что он отличался, они гнали её, словно лису гнала стая собак. В голове крутились пустые вопросы, взрываясь при столкнвоении друг с другом. Ноги были стёрты в кровь. В висках бился импульс. «Я не мутант! Это не я неправильный! Это вы все… все… неправильные! Поломанные! Я хороший, я не такой, но хороший!»,- кричала она, пока сердце отбивало дробь…
**Волна нахлынула**
…Со всей силы обнимая миниатюрные тела своих дочурок, она плакала, и её крупные слёзы падали на их тела, скатываясь ниже, к обрубленным по середине туловища ранам, словно их просто располовинило. Ещё недавно, они просто прогуливались по площади, а затем, вокруг них появился этот чёртов круг! Дым, который всё заполонил, нет, туман! А затем – пространство вокруг неё просто вырезало в радиусе полутора метров. А они стояли на краю разреза. Вокруг рвались снаряды, окоп заливало грязью, а бегавшие вокруг военные кричали о чём-то. Звали медика. Она так же звала – но её рёв заглушал свист пуль, и стенания десятков, сотен, тысяч таких же несчастных душь…
**Волна нахлынула**
…Глядя на тело ребёнка, что плакал над телом своей растерзанной матери, Холмс лишь хладнокровно (насколько та пыталась казаться) отвела взгляд, нервно высунув из поясной сумки счетчик никс, и проверив его уровень. Выше трёх делений – то, что надо! Но, да. всего лишь ребёнок. «Ради спасения моего города»,- решила та для себя. Руки вспыхнули голубым, нагревая печать на внешней стороне кольца. «Ради Шаны и детей»,- думала сыщица, когда схватила брыкающегося в ужасе, непонимании и безмерном горе пацанёнка. «РАДИ МОЕГО ДОМА!»,- сказала она самой себе, когда выжигала на лице ребёнка рабскую печать, как для новой батарейки Божества, что поддерживало жизнь её любимой Родины…
**Волны схлынули**
Шерли ещё секунду, или две, не могла осознать реальность происходящего, но, кажется, она наконец смогла отстраниться от огней. Воспоминания, болезненные воспоминания тех, кто роился тут – они всё ещё наполняли пространство, отравляя собой воздух. Она чувствовала их, буквально могла их учуять и разобрать. Радость и гнев, страх и боль, отчаянье и отвращение. Ими бурлил этот мир, и эти чувства, сливаясь в едины поток, фонтанировали в небо. Теперь она видела. Видела маленьких белоснежных существ, похожих на птичек или бабочек, что летали в воздухе. Они все содержали в себе какую-то частицу чистоты, и они, под силой этого течения, летели вверх, в сверкающий водоворот чужих страстей.
Океан Эмоций. Она видела его – он был небом, в данный момент. Всё что было, есть и будет с людьми – в нём отражалось это всё. И глядеть в него было невыносимо, из-за чего девочке, тяжело дышавшей, и покрывшейся потом, пришлось отвести взгляд. Она буквально физически ощущала чужую боль. Её сильно ломало.
|
- Хорошо… значит, изменения не настолько пугают тебя, чтобы отвергать сам их факт,- наконец получил от девочки ответ на вопрос, который задавал очень давно, хади. Послышался тихий смешок. Затем ещё один. И ещё один. Его плечи тряслись от подавляемого смеха, пока старик просто упершись локтями в подоконник, взялся за голову. Его пальцы впились в кудрявые непослушные волосы, чья седина блестела на солнце. Он покачал головой,- Нет, нет, продолжай! Я насмехаюсь не над тобой, а над своей… недальновидностью. Таким как мы, знаешь ли, свойственно зацикливаться на каких-то вещах,- выдохнул тот. Он медленно отвернулся от окна, а затем сполз по стене, сев под ним. Мужчина снял очки, закрыв глаза рукой,- Да. Твоё тело болит. Оно всё ещё не привыкло к перестройке. Но, оно само оправиться за некоторое время. И к тому моменту, когда оно оправиться, все изменения будут в ладах с тобой,- ответил тот. Он сделал жест рукой,- Вам придётся идти через сутки, ровно,- он отмахнулся,- В конечном итоге, он сформирует свой взгляд на вещи, когда вырастет. Как и все мы. Я просто хочу, чтобы он выжил сейчас. Чтобы мог… сам принимать решения, без оглядки на моё, твоё, или чье-либо ещё давление,- пояснил устало старик. Он вновь надел свои очки, подняв голову.
- Отбор нужен потому, что…- он замялся. Какое-то время он молчал, сложив руки перед собой – его ладони были сцеплены в замок, а предплечья повисли на поджатых к себе коленях. Какое-то время мужчина просто пребывал в молчании. А затем, медленно сказал,-…Это не то знание, о котором тебе стоит беспокоиться. Всё, что я могу тебе сказать: естественный отбор просто подготовка пред испытаниями, что будут ждать тебя на поезде. Сам путь к революционному экспрессу – это не испытание. Это всего лишь разминка перед тем, как ты вступишь на борт. Там на борту, вас разобьют, и оставят в одиночестве. Вам придётся найти себе союзников из совершенно разных, и незнакомых вам людей,- сказал тот. Он кивнул,- Это не совсем то, что должен знать поступающий, но, я чувствую, это знание может тебе помочь. Уже дойдя до поезда, ты покажешь, что можешь выжить сама. Оказавшись на поезде, ты должна будешь доказать, что в тебе есть силы помочь выжить другим,- он медленно встал. Халиф всё приближался, и старик печально повернул голову в сторону двери,- Я возьму Халифа под свою опеку, когда мы окажемся на поезде. Если… если я останусь жив, я помогу ему. Если до поезда дойдёшь ты, Шерли… тебе уже не понадобиться ни чья помощь, кроме равных тебе.
- Хади, хади! Они сами пришли!- сказал мальчик, вбежавший в комнату, чье дыхание сбилось. Касим кивнул ему, бросив что-то вроде «я знаю», и прошёл рядом с ним, погладив ребёнка по голове, и предложив налить им с Холмс воды из принесённого графина. Сам же мужчина зашагал в тсорону открытой двери, откуда послышался громкий чужой голос, вновь говоривший на каком-то странном, сильно отличавшимся от наречия Касим и Халифа, языке. Голос был низкий, грубоватый, и он буквально задыхался от смеха Мальчик зашёл в комнату, и поставил кувшин на небольшой столик напротив рабочего места учителя. Он посмотрел на Шерли недоумённо,- Хорошо…- протянул тихо эльфёнышь.
-…- когда девочка попросила у хади карту, мужчина уже ушёл в другое помещение. Халиф пояснил,- К хади пришли другие хади. Он говорил, что пойдёт к ним, но они пришли сами. Хади Нод угостила меня пирогом!- улыбнулся ушастик, на мордочке которого вокруг губ блестели следы чего-то сладкого. Он задумался,- А зачем нам идти? Я думал, мы долетим до соседнего утеса, а потом от того утеса до другого, и так до Затопленного города,- сказал тот. Он задумался,- Хади говорил, что для дозаправки, Королеве Титании нужно 6 часов. Так что, у нас есть,- нахмурил лобик,- Два дня, и шесть делений этой стрелки?- указал тот на часовую стрелку.
- Мы будем в поезде, только если встретим друг друга. Если мы не встретим друг друга, то меня либо возьмёт к себе хади… либо нам придётся сражаться друг с другом…- грустно сказал мальчик. Он медленно развёл руками,- Хади говорит, что если получиться – он сделает меня подмастерьем! Но если не получиться… я не должен расстраиваться! Всё хорошо! Я должен идти вперёд! на поезде, первый вагон – испытание хади Касима, и мы его сразу пройдём. Но потом, мы станем командой с теми. Кого встретим случайно на последующих испытаниях, пока нас не станет четверо. Хади сказал, что хади Нод заготовила командные соревнования третьим этапом, и нам придётся столкнуться друг с другом, если мы не одна команда, и что надо быть осторожным. И что надо заботиться о своих друзьях. Представляешь?! У меня будет четыре новых друг!..- протянул тот,- Пять, вместе с тобой!- он был очень взволнован, и тряс кулачками. Мальчик в который раз отвлёкся на часы, и замедленно кивнул,- Хорошо, я посчитаю время. Я хорошо считаю, хади говорит, что даже счетоводные машинки кирданцев не такие хорошие, как я!- гордо заявил малец. Он хотел как-то показать себя, как-то выставить себя хорошим пред Шерли,- Не волнуйся! Я сильный! Я знаю много разных штук!
|
- Больше эмоций!- говорил тот, петляя пред девушкой. Он уже не пытался её ударить, а лишь ходил вокруг. Послышался какой-то утробный звук, и громкое журчание, словно стал наполняться сливной бочок унитаза. Солнце уже было высоко,- Больше ярости! Давай, рёва-корова, покажи, из чего сделана!- пел старичок, и голос его звучал слишком уж бодро. И слишком раздражающе. Из-за акустики, тот доносился со всех сторон, полностью заполняя собой пространство. А небольшой клочок свободной от голоса мужчины земли, заполнял собой всецело плач девушки. Слёзы мешали ориентироваться в пространстве. Очки запотевали, и мешали видеть. В какой-то момент, их просто стащил Касим,- А что это? Они тебе нужны?! Так отбери!- говорил тот, дразня девочку как собачку, и ведя её за собой. Замах сумкой. Ещё замах. И ещё замах! Всё было в пустую. А чувство внутри всё нарастало. Девушка уже начала испытывать дискомфорт, словно за раз съела экстра-большой гамбургер, только этот гамбургер распихали по всему её телу.
- Используй магию! Используй НИКС! Вкладывай в удар все чувства!- говорил хади,- Ты можешь поддерживать пламя! Ты можешь манипулировать палочкой! Так почему бы не достать меня магией на дистанции?!- кричал тот. Он пытался раззадорить девушку но лишь сильнее сбивал с толку. Шер уже не разбирала перед собой пути. Его слова казались колкими, а воздухе всё сильнее был запах свежей воды. Шуршание постепенно приближалось. А девушка делала замах за замахом. Зелёное пламя стало распространяться на её сумку. А кое-где и на её одежду. Она больше не контролировала его – не хотела контролировать. Пламя буквально было повсюду. Оно пожирало собой тело девочки. И в очередной раз, Касим сделал шаг в сторону – и за ним рывок сделала Холмс. Ещё удар, и ещё удар, и ещё удар! Она просто размахивала сумкой, пытаясь угодить в размытое пятно, в которое превратилась фигура учителя. И всё бесполезно. Ещё удар. И ещё! Руки и ноги уже буквально отваливались от нарастающей тяжести.
- Давай! Ещё немного! Давай!- кричал тот. А в конечности Шерли уже был залит раскалённый свинец. Она не разбирала пути. У неё поднялся жар. И в какой-то миг, она лишь заметила отлетевший в тсорону колпак, с вуалью.и передней частью соломенного воротника. Он упал на бортик колодца. И тогда же, ноги девочки ослабели, и подкосились. А то, что зрел ов её теле. Словно нарыв, лопнуло. Она больше не ощущала боли. Лишь жар. И девочка, наверное, упала бы на тчо-то холодное, но в тот же миг, когда она стала заваливаться, её подхватили руки, и за один момент худосочное тельце сыщицы скрылось в плаще, в который её завернули как в рулетик, при объятиях. Касим подхватил девочку на лету, и та ощутила живительную прохладу. Всё тело – жутко ломило. Но так же, она ощущала, как нечто движется нвутри неё. Уже не прогрызая каналы в плоти, а свободно, как кровь бежит по жилам. Она видела мир… как-то странно. И ощущала вибрации. Множества вибраций, исходивших от вещей вокруг. Она чувствовала в себе жизнь. Сотни крошечных частичек, сейчас танцевавших в её ладонях. И она чувствовала жизнь, ещё большую чем в себе, в человеке, что держал её аккуратно. Жар спадал. И постепенно спадало и чувство слабости, а так же чувство разбитости.
- Молодец. Ты просто умница, девочка моя…- говорил Касим, всё ещё удерживая Шерли в своих объятиях, горячо и искренне обнимая, гладя по голове и спине. Сознание девочки прояснялось постепенно, и неохотно. Она осознавало, что и она, и хади – вместе стояли в центре кострища зелёного пламени. Их огни смешались, и стали единым потоком, бьющим куда-то вверх. Её тело… так же словно преобразилось. Внутри неё двигалось нечто новое. Она не ощущала от этого дискомфорта. Просто, словно поры её стали больше, и она теперь могла вдыхать ими вместе с воздухом некую взвесь, что всегда болталась вокруг. Она могла контролировать потоки НИКС внутри себя.
- Ты справилась. Ты молодец… прости, что пришлось пойти на такое. Но ты просто золотце, ты всё выдержала!..- говорил тот, всё ещё удерживая девочку. Они стояли вместе на неровной поверхности, покачиваясь ан ветру. Они стояли сантиметров на 10 ниже бортика, и медленно поднимались вверх. Почему? Ну, похоже, маг увлёк свою ученицу за собой в колодец, и та не заметила этого, из-за того, что её зрение было размыто: из-за слёз, из-за отсутствия очков, из-за жара. И сейчас оба они… стояли на воде. Шерли могла стоять на воде. Словно сотни нитей вырывались из её ног, и сплетали устойчивую твёрдую платформу. Платформу подчиняющуюся её воле.
|
-
Лиза Лиза ;) Пришлось загуглить, чтобы вспомнить эту юзершу хамона. Помню играл в настолку по ДжоДжо и главной фичей было орать "Хамон Овердрайв" когда используешь техники. Последней используемой техникой был "Хамон Дабл(!) Овердрайв", когда моего героя убили и я решил не использовать фишки для отхила, т.к. мастер попросил. Мол, почти конец игры, а это про ДжоДжо, тут должен кто-нибудь из героев умереть, а твой персонаж и так старенький(это был пожилой азиат кунфуист, гнущий гулей в бараний рог и забывший из-за маразмы, что он китайский посол). Было весело)
|
Шер сидела на металлической, витой скамейки, взирая с дальней стороны скамейки на туманный лес, и небольшое озерцо всего в трёх десятках шагов от неё. Это утро было туманным, и зябким, до такой степени, что мягкая прослойка лёгкой дымки, словная мягкая вата, норовила набиться в каждую складку мешковатой одежды. Туман был по киношному густым, и в чём-то даже вязким, как кисель, оседая на толстых корнях и раскидистых низких ветвях старых деревьев, цепью оплетая старые вязы, взбираясь сизой гусеницей на кривые стволы ив, плотной шубкой охватывая хвойные деревца, и пару растений, точного названия которых девушка не знала – да и зачем оно ей? Откуда-то с востока дул слабый ветерок, и в начале, он был невероятно холодным, до такой степени, что перестаёшь чувствовать руки, но девушка храбрилась, бодрилась, и хохлилась словно воробей. С маленьким воришкой ей ещё большее сходство придавало то, что стоило ей чуть сжаться – большая ей толстовка чуть надувалась, придавая ей округлости.
«Чу-чух!»,- прозвучал внезапно звук откуда-то издалека, но потух за свистом ветра. Этот звук был странным хотя бы потому, что на расстоянии пары миль от парка не было ни одного хоть сколько-то крупного вокзала, съёмок тут вроде бы так же не проходило, а вот свист поезда казался не какой-то записью и постановкой, а чем-то очень реалистичным. Солнце поднималось всё выше, и капельки росы на уголках сумки девушки, что выглядывали из-под быстро заполняемых листов, блестели бисером на них. Кожа, и вся одежда Холмс так же уже давно стали влажными, а руки и лицо чуточку блестели – очки наверное так же давно замёрзли из-за разницы в температуре, но почему-то стёклышки их до сих пор не замёрзли. Ветерок с Востока немного ослаб, и подул снова с юго-востока, но теперь почему-то неожиданно тёплый. Может быть из-за восходящего солнца? Оно так быстро прогрело воздух? Или по какой-то другой причине. Из-за этого ветра, туман стал густо клубиться, бурлить.
В какой-то момент, его уровень поднялся до колен сидящей на скамейки девушки, и его края становились всё более неровными. Заметила она это возмущение лишь в тот момент, когда тёплый ветер усилился ещё сильнее, и мгла уже стала кружить вокруг скамейки, на которой та сидела. Водная гладь пруда неподалёку окончательно избавилась от слоя белёсого дымка, и теперь блестела на солнце, волнуясь под ветром, и разбрасывая всюду капли. Волны в прудики сталкивались с его бережками, неожиданно обнажая на них золотистый песок. Странно – раньше она никогда не видела на каменистыой границы водоёма никакого песка, тем более – такого чистого, и такого яркого света. Сама вода в прудике медленно меняла цвет, а из-за горизонта всё выше, и выше, поднималось светило, окрасив в последний раз высокие верхушки деревьев в багрянец, после чего на девушку налетела волна тумана, поглотив её целиком. Багрянец молодой звезды в этом водороде дыма вырисовывал различные странные фигуры, и казалось, игра света и поведение по настоящему горячего ветра уже совсем нарушали все логичные законы природы, пока, через пару мгновений, туман не стал рассеиваться. Он рассеивался клочками. В начале, она увидела золотистый бережок пруда, чья вода стала цвета лазури. Затем, кусок асфальта под ногами, что окружали скамейку, и медленно перетекал в густую изумрудную тропу.
А затем… деревья – они исчезли. Она поняла это не с первого раза, так как в начале вид, что предстал пред девушкой, было сложно осознать. «Чу-чух»,- донеслось откуда-то далеко снова. А Шерли могла лишь смотреть вперёд – она всё так же сидела на своей скамейке, вот только, эту саму. Скамейку, и островок вокруг неё примерно полтора метров диаметром, будто бы вырезали из привычного ей мира, и вбросили на золотистую луку зелёного моря. Волны плескались неподалёку от ней, за её спиной был густой тропический лес, а впереди, на самом горизонте, в лучах поднимающегося солнца чернел исполинских размером череп в рогатом шлеме, в который был воткнут титанических же размеров клинок. Кажется, девушка находилась в глубине залива какой-то тропической, южной местности. Небо было чистым, и на нём всё ещё белели два полумесяца (один растущий, другой сбывающий) спутников этого места, а солнце казалось большим, и оранжевым, словно спелый апельсин. В воздухе пахло солью, и морем (не английским морем, а южным – тропическим!), и ещё пахло чем-то горелым – видимо этот запах шёл от всё ещё дымящихся краёв «вырезанного» бетонного островка, на котором находилась скамейка девушки. А ещё, Шер внезапно ощутила, что тут довольно тепло. Даже жарко! И это всего лишь ранним утром, когда солнце ещё не успела как следует прогреть эти земли.
|
Ард посомтрел наверх. Призадумался. Ему забратсья наверх было, скажем, будет несложно, пускай сейчас он был упакован как консервная банка. У Акацу проблем с этим так же не было, хотя она так же была не самой лёгкой. Проблемы начинались, когда он задавался вопросом: смогут ли залезть Наташа и Хельда? Лестницы рядом не было. Как и подъём на такую верхатуру был, скажем прямо, неблизкий. Никто из группы не был ловкой обзьянкой-эл`ом, что скакали по своим нагромождениям из камня и пещерной глины аки по деревьям, но, зато у Хельды, кажется, была верёвка. Если они с Акацу заберуться наверх, вместе с верёвкой, поднять вслед за этим остальных искателей будет не проблемой. Для Арда – так точно!
Наташа же предложила группе пройти вперёд, и посмотреть, что там делают местные. Проход казался глухим тупиком, и откуда идёт звук было сложно сказать – мешал туман и густая мгла, стелящаяся на уровне глаз, и выше него у большинства искателей, кроме Хельды. Магическое зрения украсило это место сиреневыми всполохами божественной магии, что сочилась тут из каждой щели – в этом мареве было немного сложно ориентироваться, пока глаза не попривыкли. А как попривыкли – пространство стало куда яснее. Просто в магическом тумане куда ярче мерцали ауры не-дроу, а как раз таки не-дроу и поджидали искателей в конце тупичкового (не особо тупичкогово, как оказалось) ответвления. В конце прохода стояло двое, спинами закрывая узкий проход куда-то в сторону меж домами.
-… Кто продает?! Мы продаем! Забивам - продаем! Пяток сребрушек, верхачок, гони в лапу пятачок! Если с бабками облом - даю в долг, долг, долг,- напевал немного неприятным голосом один из парочки. Их было двое. Толстый и невероятно большой (не выше Хельды, но втрое шире её) гоблин в плаще, и шапке на голове, чьё лицо скрывала густая борода, а на спину стелились длинные волосы. И такой же патлатый, всего 170 см ростом (даже ниже Арда) тощий молодой орк, так же в шапке и плаще. Они курили самокрутки, покачиваясь из стороны в сторону, напевая незатейливую песенку, и стреляя маслянистыми глазками по пустому проходу. Завидев искателей, худощавый орк широко оскалился, поправляя наползающую на глаза шапку со странным козырьком. Он кивнул,- Чё-кого, верхачи?!
|
Все приготовления, а так же отговаривание стратегии и планов на ближайшую вылазку заняли у искателей некоторое время. И немногим позже, может днём, а может ранним вечером, когда солнце ещё не зашло, а игривые полумесяцы Ложных Лун уже взирали на земли под ними словно два полуприкрытых глаза, искатели выдвинулись в путь. По всему городу было множество спусков и подъемов из Города в Подгород, так много, что, скорее всего, никто из обитателей всех местных владений не знал каждый из них. А изменчивая архитектура некоторых особенно странных мест, встречавшихся в Робинстейне, не облегчала процесс поиска и регистрации каждой норы, по которой можно было путешествовать меж уровнями поселения. Для искателей, а так же для большинства посетителей Робинстейна, предлагалось на выбор 24 «главных спуска» в Подгород, выгладивших как стволы шахт лифтов, постоянно курсировавших между этажами. Это были основные жилы, по которым текло любое узаконенное взаимодействие между обитателями мрачных подземелий, и изнеженных солнцем разумных с поверхности.
Спуск на одном из лифтов был недолгим – не дольше 10-15 минут. Да и расстояние, на которое спускал лифт всех желающих, было не то, чтобы большим, по крайней мере, казалось таковым на первый взгляд. Лифт был громадной платформой, на которой в момент спуска четверки искателей умещалось шестёрка повозок, несколько рассыпанных группок людей, какие-то тюки с грузом, и стоящим тут даже не было особо тесно. Чем ближе к месту выгрузки были искатели, тем прохладнее становилось внизу, и тем явственней становился какой-то сладковатый, неприятный запах. Искатели могли бы сказать, что так пах кальян Нипа Пикса, только у него запах был куда более насыщенный, и не такой смешенный с другими пряными ароматами. Лифт остановился, и горлышко шахты лифта, высоко над головами новоприбывших, теперь казалось маленьким светлым пятном где-то в вышине. Искатели оказались перед здоровенными воротами, которые вскоре открыл магический механизм, и как только меж створок ворот оказалась небольшая щель, внутрь потянуло разряженный сизый дым.
Перед спустившимися вниз разумными открылся длинный, освященный сиреневым светом колдовских огней в жаровнях, проход. По проходу валил дым. И если бывавших тут сотни раз посетителей это никак не смущало, то впервые оказавшиеся здесь авантюристы рисковали закашляться из-за резких смущающих паров. Колонна посетителей, тележек и рикш, переносящих грузы, двинулась вперёд по коридору, и хотела того четверка, им бы пришлось двинуться вперёд, в основном, по двум причинам: поток выходящих был очень сильным, а кроме того, по коридору в сторону лифта уже шли те, кто хотели подняться на лифте вверх. Стражники у ворот подгоняли окружающих, прося не толпиться их у входа на платформу.
Первое, что мог сделать с искателями квартал дроу, так это оглушить их. Со всех сторон в этом месте, их окружали сотни, если не тысячи, громоздящихся друг на друге многоуровневых зданий. Кабаки и опиумные притоны, таверны с возможностью проживания – и бордель прямо над ней! Казино, входы в бойцовские ямы, дома торгующие «совершенно легальным» живым товаром, начиная от монстров, и заканчивая разумных, на чью разумность либо закрывают глаза большинство крупных стран мира, или же те, кого смогли подловить на чём-то, захомутать и выдрессировать, словно какую-то зверушку. Пункты быстрых займов, банки, ломбарды, самые разные магазинчики и закусочные сомнительного толка… И много что ещё! Квартал тёмных эльфов был блестящим магическими вывесками, голосящими со всех сторон голосами, и закутанным в магический туман Пандемониумом. Так много дроу не видел в свой жизни никто из четвёрки, и с ними на этих улицах приходилось идти плечом к плечу. Улочки были узкими, и не было и минуты, чтобы кто-то не попытался обтереться об тебя, полапать, толкнуть, стянуть кошелёк, обмазать в какой-то дряни, попытаться что-то втюхать, в чём-то обвинить, или как-то привлечь к себе внимание. А может быть – и всё сразу же. И в этом смысле «новоприбывших» в район сразу же выкупали завсегдаты затянутого размывающим чужие силуэты туманом древнего подземелья.
- Эй красотка, не хочешь отомстить гряззным эл`ам за штурм Карак-Мараката*?- спросил смазливый эл, в рубашке из лёгкого и полупрозрачного батиста на голое тело, и в зауженных штанах, у дворфийки. Рядом с ним другой не менее смазливый эльф послал Хельде воздушный поцелуй. В это же время другая молоденькая девчушка вовсю зазывала Наташу, и чатсь других прохожих посетить местные спа, а так же «ну очень горячие подземные источники, если вы понимаете о чём я». Где-то рядом толпа шлюшек утягивала очередного несчастного в казино, пытаясь мимолётом зацепить и Арда, а суровый на вид воин-дроу позвал Акацу прибухнуть в баре.
Район был освещён тысячами разных мест проведения досуга, но даже так, трёхслойный туман заполнял его, размывая любые объекты на расстоянии уже 30 метров от искателей. Лёгкий дым поднимался вверх, образовывая тучи под самым сводом подземелья, в которых время от времени мелькали сиреневые вспышки. Чуть менее лёгкий дым струился вокруг, создавая этакую рябь в воздухе, и одурманивающее накладывался на освещение квартала. А самый тяжелый дым стелился по земле, и был где-то по середину икры разумного, или выше колена для Хильды. Даже указатели в воздухе, с названиями улиц и массивов зданий, были тут сотканы их волшебного тумана и искр дикой воспламенившейся манны. По данным указателям, искатели ушли достаточно далеко от освященных, мерцающих улочек города, вглубь района, где заведения становились более сомнительными, простых разумных становились чуть меньше, а дроу глядели на тебя с неприкрытым интересом. Освящение тут было так же более тусклым. А потому, когда искатели пришли на первое место преступления, в неосвященное тупиковое ответвление улицы, они уже с трудом различали объекты вокруг себя на расстоянии 15-20 шагов (или 30 шагов Хельды). Этот переулок, на удивление, в отличье от прочих заведений пустовал. А так же, тут были закрыты двери всех местных заведений, и царила некоторая разруха. Не так давно, именно здесь произошёл налёт необходимых группе големов…
|
Дома и СилыДом и Сила каждого представителя Контекста (как и людей, не знающих о самой концепции) определяются по следующей схеме: март — Дом Весны, Растворитель апрель — Дом Весны, Излучатель май — Дом Весны, Аккумулятор июнь — Дом Лета, Трансформатор июль — Дом Лета, Растворитель август — Дом Лета, Излучатель сентябрь — Дом Осени, Аккумулятор октябрь — Дом Осени, Трансформатор ноябрь — Дом Осени, Растворитель декабрь — Дом Зимы, Излучатель январь — Дом Зимы, Аккумулятор февраль — Дом Зимы, Трансформатор Дом — это своеобразная «гильдия», а Сила — некая «профессия» или «класс» участника. На данный момент возможности и области деятельности разных «классов» заданы лишь в общих чертах: Излучатель — креативное начало, поиск новых концепций, связи с общественностью, проведение акций, эксперименты, обучение. Аккумулятор — накопление наработок и их классификация, исследования, разработка проектов, каталогизация, аналитические группы. Трансформатор — воодушевление, поддержание внутренней структуры, создание и курирование площадок для диалога, эксперименты с существующими наработками, культурные мероприятия. Растворитель — иерархия, урегулирование конфликтов и споров, психологические исследования и практики, решение вопросов поощрения и ограничения в правах, запуск и закрытие проектов.Ниже приведены картинки со значками для входящих в Контекст групп, то есть для Домов И Сил. Каждый конкретный человек описывается сочетанием двух символов. Дом Весны, Дом Лета, Дом Осени, Дом ЗимыСилы: Излучатель, Аккумулятор, Трансформатор, РастворительМеста силыПредставьте, что в вашем городе есть некие «места силы»: различные достопримечательности, интересные архитектурные сооружения, парки, скверы и так далее. Это могут быть даже не популярные у общественности места, но чем-то примечательные лично вам: визуально, исторически, энергетически. Что если мы представим, что каждое такое место является точкой соприкосновения реальности и параллельного воображаемого измерения. Словно бы существует огромная виртуальная Матрица, довольно близко повторяющая географию и архитектуру реального мира, но наполненная сказочно-фантастическими вещами, собственными законами и смыслами. Получается, что мы как-бы «заземляем» воображаемые миры на реальном пространстве. Это и есть Феерия — особое пространство, связанное с нашим через особые точки, «места силы». В мире реальном «место силы» имеет свою предысторию, свои причины возникновения, своё естественное предназначение. В дополненной ирреальности, Феерии, каждому такому «месту силы» будет соответствовать некий визуально похожий объект, но уже со своей предысторией, своим назначением, и своими особенностями. Привычный сквер в своей дополненной версии становится садом фей, присматривающих за фейским материнским Живительным Древом. Кинотеатр становится инопланетным космическим кораблём. Консерватория — пристанищем музыкальных призраков. Заброшенные многоэтажки — дворцами техно-дриад. Любые варианты становятся возможны внутри этой виртуальной ирреальности. Логово музыкального драконаКаждому месту силы подбираются 9 ключевых концепций, характеризующих их феерическую суть. Например, для логова музыкального дракона придуманы следующие смыслы: 1. Музыка 2. Дракон 3. Связь 4. Защита 5. Миф 6. Ритуал 7. Начало 8. Душа 9. Находка Ход игрыДля заметок о личном прогрессе в квестах Контекста используйте тему "Мир реальный". Сами задания перечислены в теме "Календарь Феерии". Ваши персонажи выполняют эти квесты внутри Феерии, в соответствующих темах. Как именно они это делают, что при этом наблюдают вокруг и как всё происходит - зависит целиком от вас, вашей фантазии и тематики самого места. Помимо этого персонажи могут делать специальные "сюжетные" посты, описывающие прочие происходящие с ними события. Для этого вы: а) Выбираете внутри Феерии два взаимодействующих объекта. Одним из них будет черта/вещь вашего героя, другим - любые иные объекты в той же локации, имеющие двухзначные и более числа. Пишете, какое действие вы запланировали: осмотреть/использовать некий предмет, расспросить кого-то о чём-либо, применять способности и так далее. б) Перемоножаете между собой числа взаимодействующих объектов. В результате получается число, в котором заложен ответ на вопрос - что же произошло после взаимодействия. в) Далее вы смотрите на первую ненулевую цифру получившегося числа и интерпретируете произошедшее, основываясь на девяти концепциях той локации, где ваш герой находится. Пример: Игровой журналист (29) хочет выпить чашку кофе (13). 29 умножить на 13 = 377. Первая цифра это 3, по таблице смыслов для локации Логово музыкального дракона, где герой оказался, это "Связь" - придумываем совершенно любую трактовку ситуации, которая пришла нам в голову по ассоциации с этим словом и описываем. Допустим, приятный вкус напомнил ему о каком-то памятном событии из прошлого.
Другой пример: Журналист использует свой джойстик (80), чтобы подключиться к древнему терминалу (92), получается 7360. В этот раз наш герой был в локации Магическая школа и по соответствующей ей таблице смыслов 7 означает Тайну. Вероятно, герой узнал тем самым секретный пароль для запуска терминала и раскопал там что-то интересное.
То есть. Вы заявляете некое действие, представленное как комбинация двух черт, своей и некой внешней. Перемножаете их и придумываете трактовку результата, глядя на выпавшие концепции локации. Если первой цифры оказалось мало для ассоциации, то смотрите следующую и так далее.
|
|
|
-
класс перестал уметь ходить Со скрежетом, но броня из улыбки приоткрывается. Будет интересно наблюдать дальше, что ей стоило преодолеть, дабы стать и оставиться такой.
|
Наверное, глядя на Эйку никто бы в это не поверил, но на самом деле она вовсе не торопилась взрослеть. Ей нравилось находиться здесь и сейчас. Ей нравилась эта школа со всеми её учителями и директором. Ей нравились её одноклассники, пусть она и не общалась с ними очень тесно. Ну, а когда всё устраивает, разве стремишься это поскорее изменить? Конечно, её наверняка ждёт будущее уж, во всяком случае, не хуже настоящего, но Эйка знала, что всё равно будет немного грустить, прощаясь с этим этапом своей жизни.
Что же до её внешности, которая часто вводила других в заблуждение, то тут всё просто. Эйка старалась выглядеть вовсе не взрослее. А лишь красивее. Она слишком любила красоту во всех её проявлениях и хотела сама стать её частью.
Конечно, она никогда никому в этом не признавалась, боясь, что даже близкие могут посчитать её слишком самовлюблённой. Но сама Эйка относилась к этому по-другому. Она считала, что у каждого в мире есть своё предназначение. И её вот такое. Дарить людям красоту. В первую очередь, конечно, она думала о музыке, о своём пении, но ей казалось, что любое выступление становится лучше, если исполнитель хорошо выглядит.
О других же последствиях симпатичной внешности она не сильно задумывалась, хотя и отдавала себе отчёт, что порой на неё заглядываются не только как на арт-объект, но и как на живую девушку. Но всё это казалось ей таким далёким. Таким... даже неправильным, что ли.
Эйка совсем не могла представить себя рядом с кем-то вроде Адамари. Все эти мальчики из школы... они могли быть в чём-то интересными и даже симпатичными. Но, всё ещё оставались слишком обычными. А Эйка мечтала совсем о другом. Пусть, она, возможно, и сама не могла бы сказать о чём конкретно.
Но, если подумать, то вся её любимая романтическая манга была написана в жанрах далёких от повседневности. В основном ей нравились фэнтезийные или мистические истории, где легко было разгуляться воображению, и где каждый из героев был кем-то по-настоящему особенным.
Так что сейчас, глядя на Нофу, Эйка испытывала смешанные чувства. Ей совсем не хотелось его обижать, но и ответить ему взаимностью она никак не могла.
Какое-то время, девушка просто молчала, пытаясь подобрать слова. Но как-то не получалось. Любой отказ казался грубым. Разве что... немного соврать? Эйка не любила обманывать. Но сейчас не могла придумать ничего лучше. И, стараясь, говорить как можно мягче, она с грустью ответила:
- Прости. Если хочешь, я возьму твоё письмо, - Эйка осторожно протянула руку к конверту, - но... понимаешь, у меня уже есть кто-то, кто мне нравится. Поэтому я не могу ответить на твои чувства. Ещё раз прости. Ты хороший парень, и мне жаль.
Эйке и правда было жаль. Необходимость кого-то расстроить и её саму совсем не радовала.
|
В круге появились ещё две девочки, казавшиеся одновременно и незнакомыми, и смутно знакомыми. Хотя... они и не появлялись, они всё это время были здесь. Химико не стала придавать значения этим странностям, её больше удивило, что она не испытывает никакого неудобства от этой, ставшей уже не маленькой, компании. Здесь все ощущались своими, близкими, с кем можно поделиться сокровенными тайнами. Ответы других девочек на её вопрос были забавными и любопытными. Нан-тян хотела стать сразу и обезьянкой, и змейкой. Химико так и представилась свисающая с ветвей дерева подруга, держащаяся за ветку длинным мартышкиным хвостом, который и не думает заканчиваться, змеится всё дальше, обвивает ветвь дерева и заканчивается змеиной головой. Ох, это было и смешно, и немножко жутко! Уголки губ девушки чуть дрогнули, когда она это себе представляла. Наннели не стала говорить в подробностях, почему выбрала именно этих животных, но додуматься было несложно. Впрочем, Химико об этом не думала. Ей было достаточно и короткого ответа. Рин-чан мечтала быть зверолюдом-лисичкой, а ещё она хотела попасть в шкурку своего персонажа в компьютерной игре. Это было так мило! Химико с любопытством, оценивающе поглядела на девушку. А она и правда была немного похожа на лисичку. Лисичек Химико любила лишь немногим меньше, чем кошек, и ей пришёлся по сердцу такой выбор Рин. А вот Юно её немного удивила. Нет, в выборе птички не было ничего необычного. Многие хотели бы уметь летать... как ангелы. Но Ю-чан вспомнила случай из жизни и привела пример конкретной птички. Химико даже показалось, что в этот момент она её увидела на дереве возле лужайки. Чечётка... надо же. Юно и правда была на неё похожа. Смелый вопрос Ю-чан поверг девушку в ступор. Её щёчки чуть порозовели, взгляд медленно опустился долу и остановился на центре площадки, больше не поднимаясь. Пока другие девочки отвечали, она их слушала, слегка вжав голову в плечики, и думала, что сейчас скажет «секретик». Потому что вопрос был очень уж личный. После ответа самой Юно, правда, ей подумалось, что нечестно будет делать это секретиком, когда тебе так смело рассказывают о своих чувствах. Но Нан-тян и Рин недоговаривали, а Рин даже сказала «секретик»... И как быть ей? - Ну... - светло-карие, янтарные глаза Химико забегали, она нерешительно переступила с ноги на ногу, перебирая пальцами полу распахнутой кофточки от своей пижамы. Затем резко покраснела, когда решилась. - Есть один мальчик... Се... кре... Девушка опустила голову и едва слышно забормотала, без пауз и запинок, чуть не скороговоркой, спеша сказать всё это, пока не растеряла решимость: - Мы с ним учимся в одном классе. Однажды на перемене я увидела, как одна девочка споткнулась и стала падать, а он был рядом и успел её поддержать. Она сильно засмущалась и, кажется, потеряла дар речи. Он ей молча помог подняться, потом спросил о самочувствии и не нужно ли ей в медкабинет. Она сказала, что нет, и он сел на своё место. Этот случай не выходил у меня из головы, и позже я поняла, что он мне... нравится. Как я ей завидовала... той девочке... - Химико поспешно отвернула личико, ставшее свекольного цвета, пряча его за кошачьим капюшоном. Наннели могла, наверное, помнить тот случай, если придала ему хоть какое-то значение. Этим мальчиком был Танака Акира из футбольной команды. На вопрос Рин пока не отвечаю, чтобы не нарушать целостность круга. Отвечу в свою очередь после мастерпоста. А то мы так запутаемся в вопросах-ответах)
|
|
|
|
Если Иссель верно помнил, звездочеты были разумными, которые обладали какой-то особенной способностью, при этом, сам этот навык было сложно как-то каталогизировать. Звездочеты могли иметь любой класс, и любые умения. Но, свой талант «читать» небо они получали по прибытию на Пандору. Тут же впервые появились упоминания о существах, способных как бы заглядывать внутрь вещей, понимать устройство окружающего их мира, просто пялясь в небо. Или даже заглядывать в будущее и прошлое. Звездочёты были достаточно редким явлением, и, если думать о том, где такой мог быть, то вывод напрашивался сам собой – в самом защищённом месте гильдии. А какое самое защищенное место гильдии?.. это был хороший вопрос. Ответа на него, в отличье от примерно местонахождения звездочёта, маг, к большому сожалению, не знал. Впрочем, кроме поисков звездочёта, у них были и ещё дела! К примеру – пойти поесть, как и предлагала Наташа. Зайдя в гильдейскую столовую, они могли перекусить. И захватить что-нибудь из небогатого, но питательного пайка начинающего искателя с собой, прямо в библиотеку.
В отличье от первого посещения библиотеки, когда группу Исселя отвели в общий читальный зал, и выдали книжку с информацией, усадив за один из столиков, на этот раз группу искателей провели через весь библиотечный зал, заставленный книгами, всё дальше и дальше вглубь здания, где не было окон, а свет давали одинокие магические светильники висящие на равном удалении друг от друга каждые 2,5-3 метра. Они дарили рассеянный, ровный свет этому месту, не вредя книгам, и создавая достаточный уровень освещения, для того чтобы разобрать надписи на корешках книгах. И нумерацию полок. Дорога искателей, сопровождаемых библиотекарем, шла всё дальше и дальше, и привела к крутому спуску, находящемуся прямо посреди полок, и представлявшим собой длинную каменную лесницу.
Подземелье гильдии искателей углублялось вниз. Под землю. Или же так казалось со стороны, так как маги команды ощущали слабые возмущения от этой лестницы, будто бы они подошли не к обычному спуску, а к магической арки перемещения. Однако никакой «вспышки» телепорта не было. Они просто ровно, плавно спустились на «подземный» этаж библиотеки. И их взору предстал длинный коридор, с высокими около 9 метров, а может и больше, в высоту, коридор, по стенам которого, в шахматном порядке, на равном удалении друг от друга, находились массивные металлические двери. От них веяло резким холодом, и, судя по тому, что никаких магических вкраплений в них искатели не видели, это были двери довоенной эпохи. Антимагические технологии. В Аркейне за использования таких приспособлений полагалась смертная казнь. Или того хуже. Как гильдии удалось выбить себе разрешение на них оставалось загадкой.
На каждой двери были выгравированы буквы всеобщего алфавита, одного, не в алфавитном порядке. «Алефа», «Заян», «Самеш», «Шин», «Тав», «Капф», «Мем», «Далет»… «Бет» - напротив двери именно с данным иероглифом библиотекарь остановил искателей. Дёрнув за пару ручек и продавив клапон на двери, библиотекарь заставил гермозатворы отвориться. И, с тихим шипением металлическая плита на тысячи замков отъехала в сторону, открывая вход в крайне узкую, компактное и холодное (куда холоднее чем воздух в коридоре) помещение. Оно походило на клодовку, каждвая стена в которой была створкой громадного металлического шкафа. Открыв один из них, бибилиотекарь стал копаться в нём, и, в конце выудил небольшую папочку.
Вместе с данной папкой, искатели и библиотекарю вернулись к двери с пометкой «Алефа», и библиотекарь открыл её. Яркий свет резанул по глазам присутствующих. Внутри была громадная белая комната с множеством столов, кресел, диванчиков, удобных стульев, коротких соф, вазами с цветами и растениями, и даже искусственным водопадиком в самом дальнем углу комнаты. Библиотекарь объяснил, что документы из закрытых секций разрешено читать лишь в этой секции, если твой уровень доступа ниже чем у гильдмастера, и его приближённых, или если ты не являешься работником библиотеки. Он попросил позвонить в колокольчик на одном из столов, когда искатели закончат ознакомление с документом, а так же предупредил, что копирование документа, или передача данных из него третьим лицам расценивается как государственная измена, и влечёт за собой казнь. На этой жизнеутверждающей ноте, библиотекарь закрыл искателей в комнате одних, вместе с тоненькой, неказистой на вид серой папочкой, с пометкой «инцидент на Старой мельнице», а так же значком шашечек на корешке папки.
В папке же было… описание всех заданий связанных с локацией, известной как «Старая мельница», а ранее именованной как «Мельница Халвисов». Всего, за последние 5 лет, с ней было связано 12 заданий, 1 из них было подано в гильдию – пять лет, три месяца и 6 дней назад, а последнее, 12, два года и четыре дня назад. Здесь же стояло отдельное упоминание, что ровно 4 дня назад было подано теоретически 13 задание, из связанных с локацией «Старая мельница». Описание почти каждого задания занимало по 2 страницы – это были комментарий регистратора, отдавшего и принимавшего его, а так же отчёт самих искателей. Первое задание было связано с усмирением неизвестного полтерхоста на мельнице. Выполнено частично. Второе задание было связано с борьбой с дикими зверьми постоянно крутящимися вокруг мельницы. Выполнено частично. Третье задание было связано с усмирением неизвестного полтерхоста на мельнице. Выполнено частично. Четвёртое задание было связано с утранением хоуми-русалки, которая вместе со своими товарищами пыталась затопить мельницу по неизвестным причинам. Выполнено полностью. Пятое задание было связано с нездоровой активностью домового на мельнице, семья Халвисов просила выяснить что происходит. Провалено. Шестое задание было связано с усмирением неизвестного полтерхоста на мельнице. Выполнено частично. Седьмое задание было связано с усмирением неизвестного полтерхоста на мельнице. Выполнено частично. Восьмое задание было связано с охотой за головами на банду какого-то безумного священника, пытавшегося со своими товарищами взорвать мельницу. Выполнено полностью. Девятое задание было связано с усмирением неизвестного полтерхоста на мельнице. Выполнено частично. Десятое задание было связано с необъяснимой смертью работников фермы. Провалено. Одиннадцатое задание… содержало 14 листов отчёта, все из которых, за исключением первого (на нём осталось немного сухого текста) были вымараны – каждая строчка была густо закрашена, а затем покрыта воском. Осталось лишь упоминание регистратора, принимавшего данное задание – Вилли Большеног, и название группы, его принявшей – «Дурные Ветра». Выполнено частично (зачёркнуто) полностью. Двенадцатое задание было связано с усмирением неизвестного полтерхоста на мельнице. Выполнено полностью. Описание данного задания содержало четыре страницы, и три из них были отчетом группы искателей. Три четверти всего отчёта искателей так же было вымарано. Из общего описания становилось понятно, что группа искателей, известных как «Громовые Коты» выдвинулась около полудня к месту своего назначения. В половине четвёртого вечера, в связи с длительным привалом перед заходом на ферму, они попали на саму территорию старой фермы. Пропуск. Около шести часов вечера их второе столкновение с отрядом неприятеля было завершено. Был идентифицирован природный источник силы, находящийся на территории мельницы, а так же, искомый полтерхост. В связи с размерами полтерхоста, а так же количеством противников на территории мельницы. А так же *пропуск*, уничтожить последнего было просто невозможно. Потому, группа решила разделиться на две ровные части, по четыре искателя в каждой. Лидером первого отряда стала жрица Ладина Лаграна, а второго плут Нип Пикс. Первой группе предстояло вывести из строя полтерхоста, после чего, присоединиться со второй, которой, в свою очередь, нужно было задержать неприятеля, а так же серьёзно ослабить его, путем убийства центрального звена *пропуск*. Первой группе, по всей видимости, удалось обезвредить полтерхоста, неся серьёзные потери, как и второй удалось частично выполнить свою задачу, однако вар-банда искателей несла серьёзные потери. На момент объединения отряда воедино, было мертво уже 5 из 8 отправившихся на задание искателей. Оставшаяся тройка, включавшая в себя Нипа Пикса, Ладину Лаграну и Шермана Кровака, вступила в седьмое по счёту столкновение с неприятелем, после чего, им удалось покинуть территорию мельницы. Ладина Лаграна погибла на полпути к городу, около 4 часов утра, из-за сильного отравления полученного ей в столкновении с *пропуск*. Группа завершила своё задание в половине восьмого утра. Полный успех… далее, после списка заданий, шло сухое перечисление погибших в данной области искателей (в количестве 31 штуки), а так же запись о том, что данный объект имеет статус «инактивен» на данный момент. «Инактивен»…
***
Поздним вечером, группа могла посетить небольшую тихую таверну в Железном квартале Робинстейна, куда их так радушно «пригласил» регистратор прошлым днём. Вошедшие искатели могли узнать, что нужный им Нип Пикс отдыхал в приватной комнате в этот вечер, на втором этаже таверне, и разрешил её открытое посещение всем желающим. Им – тоже.
|
|
Настроение ссылкагод 1372, 4 мая, раннее утроУже несколько минут Жак не спал, он не спешил подниматься с кровати и приводить себя в порядок, а лишь лицезрел через приоткрытое окно на то, как утренний свежий ветер играет в весенней листве. Такое поведение было не свойственно Жаку, но не лень или расслабленность послужили поводом нежбы в кровати, скорее - некая тонкая ностальгия и желание просто порадоваться еще одному мирному утру. - Старею - слегка улыбнулся тавернщик и волевым движением скинул с себя одеяло. Поднявшись с кровати мужчина подошёл к окну и отворил ставни. Раннее весеннее солнце только только показалось у горизонта. Город еще толком не начал просыпаться, а кое где еще даже не уснул. Случалось, и в "Латунной Принцессе" проходила гульба, как говорится, "До последнего стоящего на ногах", но не этой ночью. Всех засидевшихся буйных или чрезмерно весёлых спроваживали еще до полуночи, позволяя остаться только мало мальски вразумительным личностям, разумеется если они могут за это заплатить, таков уж устоявшийся закон Принцессы. В конце улицы показался крайний для этой ночи патруль стражи, с уже практически бесполезными масляными фонарями в рука. Понаблюдав за ленивым маршем хранителей порядка и закона, Жак отошёл от окна и приступил к полноценному пробуждению. Через четверть часа Жак показался в общем зале Принцессы, как всегда не забыв проходя через кухню, организовать себе позавтракать... Сегодня под руку попался кусок сыра и ломоть ржаного хлеба. В общем зале было не людно, от силы пол дюжины местных работяг спавших по лавкам, да на полу около центрального камина, в котором лениво дотлевали головешки. Около центрального входа в полудрёме сидел Хенри. Молча поприветствовав своего нанимателя солдат потёр затёкшее больное колено, а затем поднялся с насиженного места и от души потянулся. - Ну, я пойду - спокойно отрапортовал Хенри, сдавая пост - Давай, жду как обычно - Столь же сухо и по делу ответил Жак. Вообще, в таверне по этим двоим можно было сверять часы. Раз сменились, значит уже почти шесть утра. Тавернщику уже пора приниматься за работу, а вышибале отоспаться, привести себя в порядок и к шести часам вечера быть в Принцессе, и так изо дня в день. Правда, если господа, уехали, то график этих двоих меняется, но это уже особый случай, а на особый случай, особый обычай. - Доброго всем утречка! Давайте ребятки, выметаемся! - Громогласно организовал побудку Хвост, при этом несколько раз постучав пустой пивной кружкой по столу. - Всё, нечего тут разлёживаться, скоро уже новые на ваши места придут... По скрипучим половицам подле лестницы зазвучали быстрые шаги - Вильма погнала девок работать. Девчушки своё дело знали хорошо, хотя, такую характеристику можно дать каждому обитателю таверны. Спустившись в зал, девочки поприветствовали начальника, и приступили к своим обязанностям, а в первую очередь это чистота и порядок. Так что тряпки в зубы, метла в руки, и шуршать! Через пол часа в Принцессе был наведён порядок, а на кухне уже потрескивал камин, таверна была готова к приёму посетителей. Большой город задаёт свои ритмы: Через пол часа лениво потянутся на "Кружку эля и чего нибудь пожевать" городские стражники и различный рабочий люд с ночных смен; Затем, ближе к полудню, пойдут "Что у вас сегодня из харчей?! Несите два"; Ну а к вечеру пойдёт самый разгар "Выпить, а там видно будет"; Перед зданием таверны остановилась знакомая всему персоналу телега. - Малец, сбегай за старшими... - окрикнул сидящего на крыльце Мельвина, седой мужчина на козлах, и паренёк поспешил внутрь предупредить, что приехал дед Симон. В таверну по утрам несколько разных людей привозили продукты, это было выгодно всем сторонам сделки. Одним, рынок сбыта и клиент исправно платящий, другим, поставка необходимых товаров без посредников, причём сразу до ворот. Если не считать захожих продавцов мёда или пряностей, то в регулярном порядке пару раз в неделю приезжало 3 человека. Один из них вот держатель большой фермы - Симон, он регулярно посылает в город телегу гружёную яйцами, сыром, молоком и прочей продукцией со своей фермы. Чаще конечно приезжает кто нибудь из сыновей Симона, но и старик пока не теряет хватку. - Так, и что мне с вами сегодня делать?! - говорила себе под нос кухарка Вильма, смотря на свежих кролей привезённых пять минут назад. - Знаю, потушу с овощами! - Можно заметить, что "потушить с овощами" является самым распространённым рецептом Вильмы для любого мяса. - Там дед Симон приехал - протараторил вбежавший на кухню мальчуган. - И что мне теперь, удавиться от счастья?! - буркнула в ответ кухарка - Иду... На крыльце старшую Гюрго уже ждал Жак. Тавернщик не упускал случая выйти и поприветствовать хорошего человека, да и помочь донести продукты кухарке не мешает. После коротких приветствий и дежурных обменов слухами и сплетнями, стороны перешли к делам. .... - Значит: две головы сыра, три дюжины яиц, творог, пара фунтов масла.... - Прокрутил в голове всё взятое у Симона. - Да, вроде ничего не забыл. Вот, я не обидел - с этими словами Жак протянул фермеру отсчитанные монеты. - Благодарю тебя - с искренней улыбкой сказал старик, принимая монеты. А после он слегка склонился к Жаку и проговорил снизив голос: - Я проезжал через одного нашего друга - С этими словами из рук Симона в руку Жака перекочевал небольшая записка. - Ну что же старина, доброго тебе пути, удачных дел и здоровья всей семье. - Попрощался с фермером тавернщик, и, взяв с телеги купленный только что сыр, пошёл в таверну. Отнеся продукты на кухню, Жак вернулся за стойку. В таверне пока еще никого не было, так что не опасаясь лишних глаз мужчина достал из кармана небольшую записку. Свернутую в маленький свиток бумажку, скрепляло тонкое простецкое латунное кольцо, хороший условный знак принятый уже давно. Сняв кольцо, мужчина развернул записку. "Доброго вам почтения, намереваюсь заехать к вам сегодня, дабы ублажить свои нужды. Ожидайте меня не позднее семи часов вечера. Н.А." Хвост громко свистнул. Через пару мгновений около стойки уже стояли обе младшие Гюрго. - К нам едут гости. Ты... - Жак указал на Лею - поспеши в поместье Эгмонтов, сама знаешь, что делать. По пути скажи Мельвину, что бы нашёл в городе господина доктора. Передайте, что "гости будут к семи". И поспешайте оба, даю два часа на обернуться. - Едва Жак договорил, как Лея кивнула в знак согласия и была такова - Теперь ты - обратился Хвост к Инес - подготовьте таверну и передайте маменьке, что бы постаралась с ужином.
|
Оглядываясь вокруг, Ард не заметил никакого движения за колонами. По крайней мере, не замечал его первые мгновения. Стены были ровными, без следов каких-либо серьёзных повреждений. Разве что, трещины да сколы. Всё это место на удивление хорошо сохранилось, пускай и смотрелось жутко древним. Это продолжалось какое-то время. Ровно до того момента, пока мужчина не заметил какого-то странного движения в глубине залы. Более чем в дюжине шагов от него, над трупом скрючилось две странные твари. Они походили по своей фигуре на псов, или скорее даже охотничьих гончих. Поджарые, даже костлявые, их шкуры были покрыты плотным колючим ворсом, становившимся кое-где настоящими иглами. А хвосты были дленными и облезлыми, серого цвета, как у крысы, только в разы толще. А морды, точно крысиные головы, сидели на длинных шеях. Их лапы оканчивались шестернёй пальцев, сейчас аккуратно сжаты на подобии песьей лапы для бега, но способные разжаться, и выпустить длинные когти-лезвия, которыми они сейчас драли тушу авантюриста.
Этих же тварей заметил осторожно шагавший по залу орк. Кажется, крысы были настолько поглощены процессом поглощения (простите за тавтологию) некогда мага, судя по робе, и броне под ней, что даже не замечали воина. Они урчали и очень тихо, на самой грани слуха пищали. На плечо орка, в тот же момент, когда он прошёл рядом со второй колонной от него, капнуло нечто зеленое. И ещё раз. И ещё раз. Густая зелёная жидкость, чуть мерцающая в темноте, если спрятать руку от света фонарей в густую тень… она лилась откуда-то сверху. И если бы он поднял голову вверх… что сделал чуть ранее него и Вирдин, когда его взгляд, сверлящий крысо-псов, уперся вдруг в колону, и заметил на ней… следы лапок. Множество следов лап различного размера, окровавленных, и оставлявших на поверхности камня царапины. Они вели вверх, к потоку, низкому, и давящему, а так же почти не освященному светом факелов, прикрытых сверх небольшой металлической пластиной…
Сир Патрик, возможно, и был в глубоком безумии. Однако даже так, его былые таланты, а так же измененное состояние его тела не давали ему потерять и капли былых навыков. «Инициализация… Инициализаци…» вновь появились перед его глазами слова на давно забытом языке. Патрик, скорее всего, даже не понимал, что видит данные слова. Как и не воспринимал постоянный поток цифр, информации и сложных терминов, проходивший чрез его разум где-то на самой грани сознания. Но всё пространство вокруг него в который раз разложилось на простейшие фрагменты. Склонившись к телу павшего героя… точнее, героини, судя по так и не сожранным крысами, и ничем не прекрутым грудям. Характеры укусов. Их время, а так же общая развитость мускулатуры. Следы на полу, еле заметные для невооруженного глаза, но для Патрика… мельчайшие частицы информации кружили вокруг него облаком. Каждую тушу крыс, и брызг крови он складывал в общую картину, создавая симуляцию. По всей видимости, когда группа из 5 искателей вошли в данный зал – крысы просто появились рядом с ними. Взяли и появились! Так как никаких следов на полу, старше следов искателей, Патрик не видел. После битвы, тела 3 искателей, сваленные в тушу, были утащены на нижний уровень, судя по дорожке из крови, одного отбросило… взрывной волной в дальний угол зала. А на пятую он смотрел прямо сейчас. Затем, оставшиеся в живых крысы сбежались к колонам. И вновь исчезли. Скрылись в тенях? Их телепортировали?! Они стали призраками… или быть может, их кто-то забрал?! Вариантов было много. Но тут, взгляд Птарика, как и у Арда всего пару мгновений назад, зацепились за зелёные пятна… бывшие какой-то липкой жижей. И он увидел пару капель этой гадости, срывавшихся откуда-то сверху. Патрик мог задрать голову вверх. И увидеть, как неровные силуэты теней на потолке порой, неравномерное и не синхронно, двигались. Будто бы мгла обратилась в зыбкое море. Море, за пару секунд до усиления ветра…
Прямо над головами искателей, к потолку был приклеен обглоданный труп какого-то бедолаги. Третьего из пятерки погибших искателей, если судить о том, что след на полу принадлежал лишь двум телам. А рядом с ним роились крысы. В основном мелкие. Но так же. За потолок ухватилось три крысо-пса, и ещё одно массивное создание, по размеру бывшее ниже Патрика, кажется, всего на голову. Они прибывали в состоянии какого-то сна, или же оцепенения. Возможно – после сытного обеда. И мирно сопели, скрытые во тьме. Не подними троица голову вверх – то никогда бы не заметила множество крыс. И их последний лан. Монстр чутко дёргал ухом, кажется, пускай он и спал, но всё ещё слышал, что происходит вокруг. Один громкий звук… и всё могло стать не очень-то и радужно.
|
240.815.M41Джон Грейт:"... ловко уклонившись от неумелого удара еретика, Судья Холмс небрежным взмахом силовой палицы отшвырнул его в сторону, второй рукой забросив на плечо свой верный боевой дробовик, и не глядя вышибив мозги последнему из нечестивцев, пытавшемуся коварно обойти его сзади. Перешагнув через окровавленные трупы ксенопоклонников, Арбитр мощным пинком распахнул массивные двери Черной Комнаты и оказался лицом к лицу с Аретом Мори! - Холмс?! - Испуганно пробормотал стремительно бледнеющий дворянин, неловко пятясь назад и не смея оторвать взгляда от могучей фигуры Судьи - Но как?!" Негромкий шорох открывающейся двери заставил Джона оторваться от очередных похождений беспощадного к еретикам и преступникам Судьи, на самом интересном месте - Холмс как раз должен был объяснить коварному дворянину (ну и читателям заодно), как же именно он вычислил что именно этот коварный дворянин, а не какой-то другой, является главным злодеем текущей части саги. А затем, после того как подлый предатель осознает свое полнейшее моральное и интеллектуальное ничтожество на фоне благородного Адепта Арбитрес - расстрелять оного предателя из боевого дробовика. Словом самая лучшая часть, чего уж тут говорить. Впрочем непрошенным посетителем скорее всего была Лира, так что вряд ли отрываться от чтения придется надолго. Да и пора бы уже, в конце концов Грейт успел основательно проголодаться... Выполнить приказ Леди Целесты Брин и подняться на борт "Искры-в-Сумерках" оказалось не так уж просто, несмотря ни на искреннее рвение Джона, ни на все приложенные им, в достижение этой Цели усилия. Основным препятствием послужило то, что поскольку никакой "Искры-в-Сумерках" к Порту Вандер не приставало, то и подниматься юному Арбитру было некуда. Впрочем, как оказалось, госпожа Инквизитор оказалась готова к подобному повороту событий, и по прибытию в Порт Вандер выяснилось что Грейта уже ожидают снятые на его имя вполне приличные аппартаменты, в оплату которых также входили некоторые минимальные бытовые удобства, вроде трехразового питания, а также немногословная, но исполнительная служанка по имени Лира Рохо. По правде сказать, Джон был практически уверен что Рохо за ним шпионит, но так как шпионила она скорее всего в пользу Инквизитора, то беспокоиться об этом наверное не стоило. Тем более, что Лира вполне справлялась и с обязанностями служанки, исправно следя за тем, чтобы холостяцкое жилище молодого Арбитра оставалось в состоянии пригодном для человеческой жизни. Да и вообще, большую часть времени её было не видно и не слышно. Сам же Грейт, неожиданно обнаружил что теперь у него просто масса свободного времени, которое вполне можно было потратить например на чтение многостраничных опусов, про бесстрашного Судью Холмса, которые почему-то были безумно популярны на станции (что скорее всего было связано со местными политическими интригами и желанием портвандерских Арбитров повысить свою популярность в народе). Так прошло около двадцати "дней" и Джон уже успел привыкнуть к подобной "повседневной рутине". Да и по правде сказать, вновь оказавшись на станции, пускай и совсем иной нежели "Оплот Праведной Ярости", Грейт чувствовал себя намного лучше, чем на поверхности планеты. Пускай одна вращалась на орбите планеты, а вторая парила в пустоте, на одной было пятьдесят тысяч населения, а на другой пять миллионов, на одной не всем было знакомо даже само слово "арбитр", а на другой арбитры были не только гарантами поддержания закона и порядка, но и крупными игроками в теневой игре за власть, в любом случае - станция есть станция. А пустотник, есть пустотник. Однако, тихий шорох открывающейся двери, оторвавший Грейта от приключений отважного Судьи, положил конец этой идиллии. Вместо Лиры, перед Арбитром стояла высокая фигура в черной броне и черном шлеме, полностью скрывавшем лицо. Правый наплечник незнакомца, украшала алая буква "I" - Господин Джон Грейт. - Не вопрос. Утверждение - Прошу прощения за ожидание. Я здесь, чтобы проводить вас на "Искру-в-Сумерках". Аесар Орло:Жаркое из грокса с гарниром из пюре, о происхождении которого лучше было не думать. Сублимированный хлеб. Разумеется амасек - как-никак на станции праздник, "День Спасения" (Аесар впрочем не совсем понял кто и от кого спасался, но местные традиции пожалуй все равно стоило уважать). Не так чтобы высокая кухня, но просто, сытно, а после трупнины - так ещё и вкусно. Вполне можно жить. Бережно разложив перед гвардейцем столовые приборы, темноволосая служанка (Реа? Риа? В первый раз Орло толком не расслышал, а умением вести светские беседы, ни он, ни кажется она, не отличались) с поклоном удалилась из "каюты" оставив мужчину наедине с трапезой. Уже кажется десятый "день" (Аесар был не до конца уверен, что разобрался с местным времяисчеслением) он провел на этой станции, в ожидании таинственной "Искры-в-Сумерках" и каждый из них был до боли похож на предыдущие. Впрочем, оглядываясь назад, вся жизнь Аесара Орло напоминала такой же монотонно-серый калейдоскоп одинаковых изнурительных будней, изредка прерывающихся яростными вспышками цвета. Преобладал в этих вспышках разумеется красный и его оттенки. Сейчас по крайней мере его хорошо кормили и никто не пытался убить. Уже неплохо. Его едва начавшаяся служба у Инквизитора как и следовало ожидать, удивляла с первых же дней. Ещё не успев вновь встретится с леди Целестой Брин, Орло уже столкнулся с тем, к чему не подготовили и долгие годы Схолы, вся выучка отпрыска Темпестус и тяжелая армейская служба. С полной безопасностью и относительным комфортом. Наверное впервые в жизни перед Аесаром не стояло испытаний, которые он обязан был выдержать, обязанностей которые он должен был выполнить, угрозы, которой он должен был избежать и трудностей которые он должен был преодолеть. Каждый предыдущий день своей жизни, Ордо провел кровью и потом доказывая Вселенной свое право на существование и вот неожиданно, оказалось что теперь он может без этого обойтись. Это было... странно. Практически неправильно. Орло слышал высказывание о том, что штурмовики лучше всего исполняют свои обязанности в ситуации максимального давления, максимального напряжения и максимальной опасности. Теперь ему на своем опыте предстояло проверить, насколько легко отпрыскам Темпестус обходится без давления и опасности вообще. В безопасности и одиночестве (Реа-Риа не в счет, они почти не разговаривали, да и вообще представительниц противоположного пола "вблизи" Аесар видел всего несколько раз в жизни и в основном ещё в Схоле, во время общих молитв), разум гвардейца вновь и вновь против его воли погружался в омуты его собственной памяти. Снова и снова перед его мысленным взором возникали полутемные катакомбы, где нашли смерть больше тридцати его боевых товарищей и обитавшие там твари, больше всего напоминавшие огромные колонии плотоядных червей, каким-то противоестественным образом принявшие гуманоидную форму. Но чаще вспоминался безжизненный пейзаж Кокитоса, где он провел последние два года, стреляя не в чужих, а в таких же как он сам людей, идущих в бой и умирающих с молитвой Императору на губах - в солдат Домината Северуса. Ходили слухи, что битва за Кокитос была ошибкой - командование неверно оценило стратегический потенциал планеты и единственная причина, по которой Доминат Северуса вообще за нее боролся - потому что там наверху были такие же "стратеги". Сотни тысяч жизней потраченные на войну за бесполезный кусок камня. Но имело ли это значение? "Хороший солдат подчиняется не задавая вопросов" - с этой цитатой из Тактики Империалис, Орло познакомился задолго до службы, потому что она была одним из любимых изречений Аббата-Инструктора Мордекая Солуса, которую он в буквальном смысле вбивал в головы своих воспитанников, с едва ли меньшим рвением, чем девиз их Схолы ("Честь. Долг. Покорность."). Время проведенное в Схоле тоже вспоминалось часто, причем, как ни странно, не столько тяжелые испытания или мучительные тренировки, сколько лица, а порой и имена оставленных позади в День Отбора товарищей. Да и сам День Отбора то и дело всплывал в памяти - казалось стоило только закрыть глаза и в ушах опять зазвучат тягучие напевы литаний, а ноздри забьет аромат благовоний, воскуриваемых в тот день, когда он бросил последний взгляд на мрачное здание Схолы Прогениум, прежде чем подняться на корабль следовавший к Схоле Темпестус. Реже всего из далеких и темных закоулков сознания, чаще всего в моменты сна, когда разум его был наиболее беззащитен, поднимались воспоминания о совсем далеком детстве. Гулкие голоса, ведущие неразборчивые разговоры, в которых он не мог понять ни слова. Женский смех, переходящий в испуганный крик. Запах дыма. В такие дни, он просыпался в холодном поту, не понимая что же его напугало, а затем несколько мгновений искал в темноте своей каюты, парящий над его кроватью серво-череп, гадая каким же будет наказание за его постыдную слабость - прежде чем вспоминал что Схола давно осталась позади. Посланец от Инквизитора явился перед самым завершением трапезы. Гарнир пришлось оставить недоеденным, но при некотором размышлении так пожалуй было даже лучше. Тиберий Рекс - Быть Нечистым! - ТАКОВА СУДЬБА МУТАНТА! - Быть Изуродованным! - ТАКОВА СУДЬБА МУТАНТА!! - Быть Презираемым! - ТАКОВА СУДЬБА МУТАНТА!!! - Быть Жертвой! - ТАКОВА СУДЬБА МУТАНТА!!! - Быть Очищенным! - ТАКОВА СУДЬБА МУТАНТА!!!!! - Быть Уничтоженным! - ТАКОВА СУДЬБА МУТАНТА!!!!! - ДА! Да, дети мои! - Проповедник патетически вздел над головой руки, яростно вращая глазами, грозно топорща неухоженную бороду и брызжа во все стороны слюной - Презирайте и ненавидьте тех, кто несет на себе печать уродства, тех чьи тела являются отклонениями, ИСКАЖЕНИЯМИ, чистой человеческой формы! Ибо сказано, "Мутация снаружи, порча внутри!" Но пуще мутанта, ненавидьте еретика, ибо мутант несет свою скверну снаружи, а еретик прячет в душе! И пуще еретика, ненавидьте Предателя, ибо еретик осквернен своим заблуждением, но Предатель отошел от Света Императора осознанно! А пуще того, ненавидьте Чужого, ибо Ксено дрожит в страхе перед Человечеством и мечтает о нашей гибели! НО ЧУЖОЙ ПАДЕТ! - Вновь возвысил голос проповедник, подняв правую руку и грозно потрясая длинным и узловатым указательным пальцем - ЧУЖОЙ ПАДЕТ, ИБО ОН НЕ МОЖЕТ ПРИНЯТЬ ИМПЕРАТОРА! ЖГИТЕ ЕРЕТИКОВ! УБИВАЙТЕ МУТАНТОВ! ИСТРЕБЛЯЙТЕ ЧУЖИХ! ИБО ТОТ, КТО ПОЗВОЛЯЕТ НЕЧЕСТИВОМУ ЖИТЬ, РАЗДЕЛЯЕТ ПРЕСТУПЛЕНИЕ ЕГО СУЩЕСТВОВАНИЯ! БЕЗ СОЖАЛЕНИЯ! БЕЗ СОМНЕНИЙ! БЕЗ СТРАХА! УБЕЙ! УБЕЙ! УБЕЙ! - УБЕЙ!!! УБЕЙ!!! УБЕЙ!!! - С восторгом подхватила охваченная праведным гневом толпа, с каждым словом вскидывая вверх сжатые кулаки. Проповедник, с трудом переводивший дыхание и опирающийся обеими руками на кафедру, но с неподдельной гордостью оглядывающий свою паству, дождался пока стихнет эхо этих слов и уляжется шум, а затем продолжил, утерев пот со лба, и взяв куда более тихий и вкрадчивый тон - Мы стоим на краю мира, дети мои. Эта станция - последний бастион Истинной Веры, ибо там, за Пастью, лишь тьма и скверна. Там лежат земли, не знающие Имперского Кредо. Царства чужих. Миры, во власти еретиков и идолопоклонников. И лишь отважные миссионеры, несут во тьму этих земель свет Веры, вразумляя заблудших и очищая нечестивцев. Одни - против неописуемых ужасов, скрывающихся в Пустоте. И тем не менее... во мне нет страха за них, дети мои. Знаете ли вы почему? - Священник вновь обвел взглядом толпу и не услышав ответа (которого он впрочем и не ожидал), снисходительно улыбнулся и вновь подняв палец в жесте уже не угрожающем, а назидательном закончил - Потому что даже один обладающий верой повергает легионы неверующих. Миллиарды же верующих, не остановит ничто! Так говорил сам Себастиан Тор! Священная Привилегия, нет, Священное Право Человечества - владеть Звездами! Так сказано и так будет! Ибо такова Судьба Человечества! Такова Воля Императора! Так давайте же помолимся, об успехе Следующих во Тьму и о Воздаянии Нечестивым! Прихожане покорно склонили головы и сложили ладони вместе, следуя примеру проповедника и сливая свои голоса с его в молитве Богу-Императору. Выступления отца Ёноха, всегда пользовались популярностью, поскольку этот крепкий в своей вере и стойкий в убеждениях старик, был не только носителем подлинного благочестия, но также и харизматичным оратором, всего несколькими словами способным разжечь пламя веры и праведной ненависти в сердцах своих слушателей. Свои проповеди он впрочем почти всегда посвящал порицанию и обвинению нечестивых и носителей скверны, худшими из которых неизбежно оказывались ксеносы и ксенопоклонники и прославлению героизма и мужества миссионеров, несущих Слово Императора во тьму космоса (и то и другое было вполне объяснимо, учитывая что Порт Вандер был последним фортпостом Империума, на границе с полным чужих Пространством Коронус). Вне кафедры же, отец Ёнох обнаружил себя человеком прекрасно образованным и подкованным в вопросах теологии, охотно и с неподельным интересом ведущим дискуссии на богословские темы. Не один час, Тиберий провел обсуждая с умудренным годами священником тонкости и различия тармоварского и порт-вандерского понимания Имперского Кредо, да и просто беседуя - и надо отдать ему должное, несмотря на разницу в летах и статусе, Ёнох относился к юному монаху почти как к равному. Впору было задуматься над пластичностью и изменчивостью человеческого сознания. Казалось бы, совсем недавно в мире Рекса не осталось ничего кроме войны, кровавая волна которой погребла под собой его далекую родину оставляя после себя лишь руины. И лишь где-то в далеком, далеком былом, казавшемся не более реальным чем ночные грезы, осталась полузабытая прошлая жизнь, скромный, но достойный труд монастырского библиотекаря и почтительное изучение древних священных текстов. Но вот, теперь, когда его родина осталась далеко позади, она казалось бы вновь вернулась в прежнее русло, в котором не было места безумным культистам и их отвратительным богам. Уже почти тридцать дней, Тиберий провел в ожидании "Искры-в-Сумерках", поселившись в предоставленной ему маленькой, но уютной келье (отрадно было видеть, что леди Целеста похоже поддерживает хорошие связи с представителями Экклезиархии... по крайней мере на Порт Вандере), посещая проповеди, беседуя с верующими, изучая священные тексты местных библиотек, куда ему был любезно предоставлен доступ, и понемногу отвыкая при встрече с незнакомцами пристально оглядывать их, высматривая слишком длинные пальцы, странные наросты на голове и легкий пурпурный оттенок кожи. Был ли этот краткий миг покоя даром или испытанием? Не ясно. Однако ясно было, что он не вечен и вскоре, долг вновь призовет юного монаха. Размышления Тиберия были прерваны неожиданно опустившейся на церковь (некогда бывшую космическим кораблем) тишиной. Открыв глаза он увидел, что и отец Ёнох и большинство прихожан с изумлениям смотрят на возникшего в дверях закованного в черную броню воина, с эмблемой инквизии на плече. - Мои глубочайшие извинения - Низко поклонился незнакомец - Но мое дело не терпит отлагательств. Господин Тиберий Рекс. Я должен проводить вас на "Искру-в-Сумерках". Северина КорнелияСамая дорогая "каюта" на станции, которую можно было снять за деньги. Огромная кровать с мягчайшей периной и позолоченным балдахином. Жаркое из векс-червя с приправами и мелко нарезанные свежие фрукты. Бутылка вина "Золотой Токай" в ведерке со льдом (две такие бутылки обошлись бы примерно в ту же сумму что Корнелия потратила на полет до Порт Вандера). Молчаливые, но отлично вышколенные слуги. Северина сомневалась что она пленница самой роскошной тюрьмы во всем Империуме, но вполне возможно она была пленницей самой роскошной тюрьмы во всем Секторе Каликсида. А она была именно пленницей - леди Целеста Брин обозначила это максимально четко, в манере столь же жестокой и беспощадной, какой была её расправа над "Стальным Солнцем". Патриарх семейства Корнелиев мог сколько угодно тешить себя мыслями о том, что его древний род обзавелся "связями с Инквизицией", но Северина явственно осозновала реальное положение дел - женщина разрушившая её жизнь, не оставила ей шанса сохранить за собой благославенную добродетель незнания. В глазах Целесты, она даже не слуга. Она никто. До тех пор пока она будет полезна как инструмент, ей оставят жизнь и не будут слишком туго затягивать плотно обхватившую шею удавку, но стоит её допустить хотя бы мысль о неподчинении - и она мертва. Хуже чем мертва. Пожелай того Инквизитор - и она уничтожит и её саму, и всё что ей дорого, и весь кичливый род Корнелиев, кичайшися своим древним происхождением и полузабытым прошлым, когда они правили планетой. Все обратится в пепел, подобно тому как это случилось со "Стальным Солнцем". Как это случилось с Джетом. Полумрак, освещаемый лишь мигающим светошаром одного из её конвоиров, в свете которого видно лишь на несколько метров вперед. Скрипящая под ногами металлическая лестница, со скользкими перилами. Гудение и скрежет неведомой машинерии над головой. Запах крови казалось усиливающийся с каждым шагом. Вкус крови во рту - один из её сопровождающих достаточно ясно дал показать, что не собирается отвечать на её вопросы. Каблук попадает в дыру в одной из ступеней, едва не заставив Корнелию полететь лицом вперед с лестницы - и мощный толчок в спину, когда она пытается его вытащить, однозначно дает понять что единственно верным решением будет распрощаться с обувью и хромать дальше. Конец пути. Крошечное помещение. Стол. Два стула. Окровавленный остов, изуродованный до такой степени, что сложно поверить что когда-то это было человеком. Вывернутые под неестественным углом руки, прикованные к потолку. Вырванные с мясом ногти. Тусклый и безжизненный взгляд единственного глаза. Но вот... взгляд находит её и в нем загорается искра. Джет. Охрана наготове. Стальная рука не дает ей подняться со стула. Жестокий удар в зародыше гасит возможный крик. Уперевшееся в затылок дуло, яснее любых слов говорит о том что ждет её вздумай она сопротивлятся. Тишина. Изможденный кусок мяса, бывший когда-то красивым и сильным молодым мужчиной уже неспособен говорить, но из единственного уцелевшего его глаза текут слезы. Так проходит несколько секунд. И наконец Клик Клик Клик Бам! Клик Клик Клик Бам! Мерный стук каблуков по металлу, прерываемый оглушительным грохотом, когда трость леди Целесты Брин, соприкасается со ступенями. Клик. Клик. Клик. Бам! Женщина разрушившая жизнь Северины спускается к ней и все что может сделать Корнелия - это ждать. Клик. Клик. Клик. Бам! - Мои глубочайшие извинения за ожидание, леди Корнелия - Насмешливый голос за спиной, но все ещё лежащая на её плече рука одного из охранников не дает даже повернуть голову - Меня задержали неотложные дела - Мои глубочайшие извинения за ожидание, леди Корнелия - Посланник от Инквизитора появился на пятый "день" после её прибытия в Порт Вандер. Или быть может на седьмой? Впрочем... разве это имеет значение? Иногда и мгновения кажутся вечностью. - "Искра-в-Сумерках" только что прибыла и я должен вас проводить. Хэвлок Фокс:Сержант Таурон Хорн "Стаббер". Десятый полк Бронтийских Длинных Ножей. Мертв Рядовой Рамирез Стил "Башка". Десятый полк Бронтийских Длинных Ножей. Мертв Рядовой Урия Смайт "Заточка". Десятый полк Бронтийских Длинных Ножей. Мертв Рядовой Маруф Салем "Фраг". Десятый полк Бронтийских Длинных Ножей. Мертв Рядовой Хэвлок Фокс "Сирота". Десятый полк Бронтийских Длинных Ножей... Нет. Нет больше никакого Десятого полка. Десятый полк сгинул на Маре, а те немногие кому удалось там выжить - те что не были расстреляны после допросов, были приписаны к другим подразделениям Имперской Гвардии. Насколько Хэвлоку было известно, те из них кому повезло, погибли в бою с врагом, с безнадежной храбростью обреченных бросаясь на врагов, надеясь найти очищение в боли и спасение в смерти. Те кому не повезло - те были расстреляны своими же, после того как не выдержав срывались и принимались стрелять по своим - чаще всего по псайкерам. Даже те, кого Мара не убила сразу, оказались отравленны ей изнутри, оставшись медленно гнить заживо, до тех пор пока они не сломались. А он - выжил. Выдержал. Впитал в себя яд Мары и выстоял, хотя и перестал быть таким же как прежде. Возможно даже стал сильнее, ведь ничто из того что он видел после этого так и не смогло его сломать (хотя видит Бог-Император, отнюдь не из-за недостатка стараний). Каким бы погаными не были токсичные просторы, Омсворлда, где его часть столкнулась с печально знаменитыми "Мясниками" Домината Северуса, до Мары им все же было очень далеко. А Мару он смог пережить, пускай порой и просыпался ночью в холодном посту и с застрявшим в глотке воплем ужаса. Быть может все дело было в подготовке Схолы. А может - в том что парни из Десятого полка так и не стали для него окончательно своими, как не стал своим для них он. Хэвлок конечно знал, что в теории он - бронтиец, просто потому что бронтийцами были его родители, сгинувшие в пламени Предельного Похода. Соломон и Саломея, гвардейцы героически погибшие на службе Империуму Человечества, как это и принято на Бронте. Вот только он понятия не имел, кто они такие. Не помнил их лиц и не помнил чтобы слышал их имена, до Схолы. Эти воспоминания были подчистую уничтожены "Троном Исправления", утоплены в очищающем синапсы дирусе, чтобы проложить дорогу новой личности. Империуму не нужно было, чтобы Хэвлок Фокс помнил кем были его мать и отец и откуда он родом. Ему нужно было чтобы он знал что его родители были безликими героями, а сам он - столь же безликим солдатом Империума, готовым умереть за него подобно им. И Фокс был готов. Как и положено прогене, каждую минуту своего существования он посвещал тому, чтобы оплатить свой долг перед Императором и Человечеством, заучивая наизусть тексты священных писаний, собирая и разбирая лазган на скорость, вновь и вновь отрабатывая технику правильного штыкового удара, карабкаясь по почти отвесной стене, под обстрелом холостыми, закаляя свое тело изнурительными физическими тренировками, а дух - чтением литаний. Раз за разом он заставлял себя преодолевать свои пределы, для того чтобы оказаться достойным безликим героем, безликой машины великого Империума. И не смог. На Испытании Становления, он провалился. В последний момент он не справился и один этот миг перечеркнул все предыдущие годы. Потерявшись в бесконечных иллюзорных лабиринтах Галлюцинариума, он проявил непростительную слабость посмев усомнится в истинном приказе, потеряв его среди сотен ложных, и был признан недостойным ко вступлению в ряды отпрысков Темпестус. Империум не принял своего заблудшего сына. Он поднялся после этого вновь, тяжелым трудом и искренним рвением доказав право быть отправленным в войска Имперской Гвардии. Он выдержал Мару. Выдержал Омсворлд. Выдержал схватку с ксенопоклонниками, на безымянной луне, куда его отправила Целеста Брин. Но сейчас, оставшись в одиночестве, без приказов которым следовало подчиняться и врагов которых нужно было убивать, мыслями он вновь и вновь возращался к Испытанию Становления, которое он не прошел. И к глубоко запавшим в память словам аббата-инструктора его Схолы. "Хороший солдат подчиняется не задавая вопросов". Посланник Инкизитора посетил Хэвлока на сороковой "день" его пребывания в Порт Вандере. Или быть может на пятидесятый. Сангвиний Манн: - И когда, святая Дженевьева прибыла на Трейнор, глазам её открылось зрелище чудовищное в своей омерзительности! Люди того мира, жили бок о бок с отвратительными ксеносами, одурманенные их ложью и в неведении своем не понимая того, что живут в скверне и пороке! И сердце святой ужесточилось и преисполнилось праведной ненависти, но не к глупцам живущим во грехе, ибо неведали они Истинной Веры и Имперского Кредо! Нет, нееет, яростный гнев её был направлен на злокозненных ксеносов, совративших людей своей сладкой ложью! Поистине прав был сказавший "Не слушай Чужого, не смотри на Него и говори с Ним!", а также тот кто сказал "не слушай лжи Ксеноса!" Дребезжащий старческий голос проповедницы был едва слышен даже ближайшим к ней рядам пилигримов, но к счастью парящие в воздухе над толпой паломников серво-черепа, повторяли каждое слово из жития святой Дженевьевы Алмейс, донося до алчущих вдохновляющую историю жизни этой выдающейся женщины. Паломники благочестиво внимали, хотя несколько наиболее слабых телом из них уже успели потерять сознание - большинство механизмов "Похода Праведных" отвечающих за поддержание атмосферы отказали ещё в седой древности, а те что остались, с трудом справлялись со своей задачей даже когда корабль не был так переполнен как сейчас. Потерявшим сознание, впрочем уже оказывали помощь Сестры Пустоты, сопровождавшие пилигримов именно с этой целью, но Сангвиний уже сейчас видел, что многим из паломников не удастся добраться даже до Порта Вандер, не то что до места их назначения. Однако как известно - никто из погибших за Императора, не погиб напрасно. Смерть во имя веры - славная смерть, не так ли? С тяжелым сердцем и после долгих размышлений прервал Манн свой путь по стопам величайшего святого сектора Каликсиды, ради того чтобы отправится на слубжу леди Целесте. Да, путешествия к дальним звездам, с целью распространения Имперского Кредо и вразумления заблудших во тьме, не менее соответствовали принципам Братства Мендикант, что и паломничества по святым местам и да, агенты Инквизитора помогли ему спастись от ужасных орков, в чьем плену он оказался подобно святому Видикусу Злосчастному. Однако как тяжело было бросать паломничество, пройдя так далеко, после стольких невзгод и лишений! Как трудно было сойти с простого и светлого пути пилигрима, пройдя его лишь до половины! Тем более что посланица Инквизитора, говоря словами своей госпожи не приказывала, а просила - несомненно из уважения к почетному статусу братства и древним привелигиям, дарованным им, говорят, самим Себастианом Тором. К тому же, было не ясно, не будет ли путешествие на корабле Капитана Хартиста, за счет леди Целесты нарушением клятв Братства о нестяжетельстве и аскетизме, ведь ранее Сангвиний путешествовал только кораблями пилигримов. Однако ответ на все вопросы, дала достигшая Манна благая весть, вот уже десятки лет идущая от мира к миру по Сектору Каликсида, воспламеняя сердца верующих. Местночтимая святая, Дженевьева Алмейс отважная миссионерша, сотни лет назад огнем и мечом обратившая множество миров Пространства Коронус в Истинную Веру и героически погибшая смертью мученицы в борьбе с демонами Губительных Сил, была официально канонизирована, решением принятым Священным Синодом Сегментума Обскурус! Миллиарды воодушевленных праведников устремились в паломничество к месту её последнего пристанища, а потому в кораблях пилигримов следующих в Порт Вандер и охотно берущих на борт страждущих, не было недостатка. И разумеется, знакомый с жизнью и деяниями этой прославленной миссионера ещё от своего учителя, юный Мендинкат, не будучи ни глупцом, ни маловером, не мог не заметить явного знака свыше в том, что эти новости достигли его именно сейчас. Ведь до того как отправиться нести Слово Императора в Пространство Коронус, святая Дженевьева была Аколитом Инквизиции. Посланник Инквизитора встретил Сангвиния на второй "день" его пребывания на станции Порт Вандер Верминус Бака:С оглушительным треском сервитор отлетел от генератора, пораженный разгневанным духом машины, и рухнул под ноги Верминуса, лишь чудом не врезавшись в самого техножреца. А затем, многочисленные светильники освещающие сокровенные чертоги Адептус Механикус Порта Вандер, мигнули и погасли погружая Инженариум во тьму. Впрочем уже через мгновение, мерно загудели запасные генераторы, принимая на себя тяжкую ношу их оскорбленного собрата, свет мигнув, заработал вновь, а Магос Торонос, как всегда окруженная сонмом серво-черепов, устремилась успокаивать негодующий дух машины, нараспев читая литании и вознося славословия Омниссии на бинарном наречии. Спустя ещё несколько минут все было конченно и с утробным урчанием, основной генератор вернулся в строй, а двухметровая фигура Магоса нависла над провинившимся элетрожрецом, в испуге попятившемся назад - Атроциус Веб - Голос Торонос нес в себе не больше эмоций, чем гудение успокоенного ей генератора - Скажи мне, как выполняется священный ритуал Запуска Генераторов? - В-вначале... - Пробормотал испуганный адепт, не смея отвести глаз от "лица" Магоса - Вначале... необходимо нажать н-на руну активации... з-затем п-потянуть рычаг... - Нет - Холодно прервала его глава Механикус станции, с негромким, но отчетливым лязгом склонив голову набок - Вначале, долженствует произнести первые строки Литании Запуска. Ты допустил ошибку - Н-но... М-магос, я лишь... я... - Ужас в голосе незадачливого электрожреца не мог скрыть даже голосовой модулятор, скрытый в его респираторном блоке - Шестнадцатый Универсальный Закон. Отступить от Ритуала, означает Отступить от Веры. И твоя нестойкость в вере, стоила нам... - Я прошу прощения, Магос Торонос! - Неожиданно раздалось от ворот Инженариума. С металлическим скрежетом Торонос выпрямилась во весь рост, поворачивая голову в поисках того кто дерзнул прервать её. Стоящий в воротах адепт кажется сам был не рад выпавшей на его долю участи, но отважно продолжил - Я прошу прощения, но вы просили сообщить вам лично. Прибыл посланник Инквизитора. И он желает встречи с Верминусом Бакой. Верминус был предупрежден о том, что Магос Торонос лично встретит его когда он сойдет с корабля Эксплораторов в Порт Вандере, хотя никто и не потрудился объяснить ему, по-какой причине подобная честь была оказана рядовому механику. Впрочем чем дальше, тем сильнее Бака убеждался в том, что ситуация с Инквизитором намного сложнее и запутанее, чем она была (или быть может лишь казалась ему) во время прошлой его миссии. Особенно учитывая что похоже никто не собирался ему ничего объяснять. Его директивами были: 1. Явится на станцию Порт Вандер. 2. Встретится с Магос Торонос. 3. Поступить в её распоряжение и выполнять её приказы, до встречи с Инквизитором. Как несложно заметить, "проведение собственного расследования" в список этих директив не входило, что впрочем было совершенно неудивительно - шестеренке должно вращаться и обеспечивать тем самым работу механизма в котором она вращается, а не задавать этому самому механизму вопросы. Впрочем облаченный в алые робы и окруженный роем серво-черепов двухметровый металлический голем, встретивший его на станции, в котором от человека не осталось практически ничего, была достаточно любезна, чтобы пролить свет хотя бы на некоторые аспекты происходящего, во время их короткого путешествия к Чертогам Механикусов - Верминус Бака. Рада что тебе удалось достигнуть станции. Путь от Латэ-Хеш до Порта Вандер порой бывает сопряжен с немалыми трудностями - Речь Магоса была одинакого лишена эмоций, вне зависимости от того использовала ли она Готик или Лингва Техно, как сейчас - К сожалению у меня печальные известия. Впрочем я осведомлена о том, что ты недостаточно осознаешь ситуацию чтобы в полной мере понимать о чем я говорю. Неведение это не то, что ты можешь сейчас себе позволить, но я осознаю причины по-которым Арх-Магос Самех Альфа, скрыл от тебя причины твоего появления здесь. Однако я авторизована открыть тебе их. Внимай же - Торонос с лязгом заложила руки за спину, сцепив их вместе и впервые после их встречи, повернула голову в сторону механика - Целеста Брин направляется в Пространство Коронус. Мне неизвестны причины которые ведут её туда, хотя полагаю для Инквизитора Ордо Ксенос, там всегда найдется работа. Тем не менее даже большинство из представителей её Ордо предпочитают держаться в Секторе Каликсида. Мы подозреваем - и к сожалению несмотря на все мои усилия, у нас нет ничего кроме подозрений - что её интересы в Пространстве Коронус, могут пересечься с интересами Культа Механикус - Магос по-птичьи склонила голову набок, сверкнув линзами заменяющими ей глаза - Сотни судов Эксплораторов отправляются в Пространство Коронус через Пасть, устремляясь в неизвестность в Поиске Знаний. Сокровища древнего археотеха и загадочные механизмы ксеносов, постоянно проходят сквозь Порт Вандер, но ещё больше их остается по ту сторону, пока исследователи не примут решение, что они достаточно безопасны. Известнейшим из таких исследователей является Парацельс Туле - Магосу не было нужды спрашивать знает ли Верминус имя легендарного Арх-Магоса. Наверное во всем Секторе Каликсида не нашлось бы и одного техножреца, который хотя бы раз не слышал это имя. Бака знал бы его уже потому, что прибыл на станцию на корабле флота Эксплораторов, большинство из которых видели в Парацельсе идола и пример для подражания (насколько подобные чувства вообще уместны, когда речь идет об Адептах Механикус) - Говорят, что Парацельс Туле в своих странствиях наткнулся на неизвестные СШК, и сейчас готовится вернутся назад и принести это сокровенное знание в Миры Латэ. Также говорят, что он и его последователи сошли с ума и ударились в техно-ересь. Так или иначе, последнее время о нем говорят все чаще и чаще. С вероятностью в 97.8%, интерес Целесты Брин в Пространстве Коронус, также связан с именем Парацельса... Торонос остановилась перед массивными дверями украшенными символом Опус Машина, ожидая пока древние механизмы со скрежетом распахнут их перед адептами. Во время этой вынужденной паузы, владычица машин Порта Вандер, сложив руки на груди, осматривала Верминуса своими лишенными и проблеска чувств линзами - взвешивая, измеряя, высчитывая. Наконец придя к какому-то выводу, она продолжила - ...Парацельс Туле слишком крупная фигура, чтобы мы могли оставить хоть что-то связанное с ним без внимания. Инквизитору было, смиренно предложено... смиренно, но крайне настойчиво предложено проводить расследования в Пространстве Коронус, в сотрудничестве с Адептами Механикус. Насколько я понимаю твое появление здесь - формальное выполнение этой просьбы со стороны Целесты Брин, сопряженное с фактическим отказом. Для тебя последствия этого решения будут следующими - Магос вновь двинулась вперед, жестом указав Верминусу следовать за ней - Ты авторизован оказывать любую поддержку Целесте Брин, в её действиях как представителя Имперской Инквизиции в Пространстве Коронус. Особенно в охоте на еретехов и отступников от Кредо Омниссия. Её дело благое и угодно Богу-Машине. Это первая директива. Но помни, что ты также обязан защищать интересы Культа Механикус и Латэ Миров, в Пространстве Коронус. Это вторая директива. В случае их столкновения, вторая директива имеет приоритет. К сожалению, не зная точно о том, что тебе предстоит на службе у Целесты Брин и не открывая слишком многого из того, что не должен знать простой механик, я не могу дать тебе более точных указаний. Тебе придется положиться на свою способность верно принимать решения. Не допусти ошибки. А теперь идем, я покажу тебе механизмы которые ты будешь обслуживать. Ни один техножрец на Порт Вандере не будет проводить свои дни в праздности, пока я здесь. Малокум Ноткин:Женщина. Нет, девушка. Сначала псайкеру показалось что это леди Целеста, но нет, это была совсем не она. Даже не похожа. У этой были темные волосы, которые она обычно оставляла коротко стриженными, чтобы их сложнее было ухватить в схватке. Поджарое тело гончей, испещренное многочисленными шрамами. Нет мизинца на левой руке. Хищный оскал, слегка заостренных зубов. Запах боли и крови, всегда исходивший от нее. Запах зверя. Она и была зверем, зверем в обличье человека. Как же её звали? Лара, да Лара. Убийца. Преступник. Он преследовал её в полутемных коридорах заполненных клетками, где лаяли, выли и орали твари из сотен разных диких миров, оскальзываясь в лужах крови, спотыкаясь о трупы, которые она оставляла за собой. Он охотился на нее в джунглях мира смерти, но не заметил как из охотника он стал жертвой и едва не погиб. Чудовище надевшее маску человека. Он знал что однажды или он убьет её или она его - по-другому никак. Нет, нет! Не Лара, конечно не Лара. Лори! Лори. Длинные черные волосы - она собирала их в хвост, чтобы не мешались. Отлично сложена - прирожденный боец из дикого мира, а не хилая обитательница улья. Вечная наглая ухмылка, становившаяся только шире, когда она отпускала шпильки в его адрес. Фиолетовый цвет - она почему-то боялась его и считала "нечистым". Запах бесчисленных духов, которые она почему-то безумно любила, что давало повод для шпилек уже ему. Она тащила его, израненного и истекающего кровью на себе, когда он почти погиб по собственной глупости, сквозь ледяные пещеры на далекой луне, забытой Богом-Императором планеты. Плечом к плечу они стояли против тварей слишком отвратительных чтобы быть людьми и чудовищ, отвратительных ровно настолько, насколько и полагается ксеносам. Верный и преданный боевой товарищ. Он знал что без нее он давно был бы мертв. Нет... нет... это не она. Это не её имя. Лаура. Вот как её звали. Лаура. Длинные черные волосы - ей нравилось когда он их гладил, а ему нравилось чувствовать их шелк скользящий между его пальцев. Аппетитная стройная фигурка, которую совершенно не портили шрамы. Очаровательная улыбка и звонкий смех - он так любил, когда она смеялась. Фривольная татуировка, пониже спины - игральная карта какой-то неведомой ему игры, с изображением пяти ромбов. Запах женщины, ЕГО женщины, который ему уже никогда не забыть. Они впервые переспали на каком-то арги-мире, где изображали из себя супружескую пару - кажется слишком убедительно. Но это был лишь первый раз из многих. Она была ненасытной и дикой и в любви, и в сексе, как впрочем и во всем остальном. Любовница. Нет. Возлюбленная. Когда она умирала у него на руках, он понял что у него не осталось ничего кроме мести. Он знал, что без нее он не сможет жить. Малокум проснулся когда шаттл опустился на Порт Вандер, и сон расстаял в черной пустоте, там же где покоились все воспоминания до его пробуждения в анабиозной камере, оставляя после себя лишь смутные обрывки, истончающиеся с каждой секундой. Маскировка оказалась не нужна - посланник Целесты встретил его, стоило ему сойти с шаттла. Малокум Ноктин поднялся на борт "Искры-в-Сумерках" сразу после того как прилетел в Порт Вандер. Все. Искра-в-Сумерках:"Искра-в-Сумерках", оказалась легким крейсером - титанических размеров кораблем, практически пяти киллометров в длину, из числа тех, которые нечасто можно увидеть за пределами Имперского Флота и флотилий Эксплораторов Культа Механикус. На самом деле, когда-то этот корабль действительно был когда-то построен именно как исследовательское судно Механикусов, на одном из Латэ Миров (впрочем из всех его новых пассажиров, подобное было понятно лишь Верминусу). Однако броская, навязчивая и вызывающая роскошь, с которой циклопический корабль был украшен сейчас, так несвойственная прагматичным и хладнокровным последователям Бога-Машины, безошибочно выдавала знающим людям, что текущим владельцем "Искры" является Вольный Торговец. Как ни странно, отмеченные инсигнией воины не спешили вслед за Аколитами подниматься на борт судна, что впрочем не значило что по прибытию, те оказались предоставлены сами себе. Солдат в черной броне, сменили солдаты в черной униформе, с лицами закрытыми масками, жестами предложившие новым пассажирам следовать за ними по полутемным коридорам легкого крейсера, среди мигающих ламп, мерного рокота, гудения и пощелкивания неведомых механизмов, и снующих туда-сюда, по каким-то непонятным делам членами экипажа - насколько Аколиты успели заметить, все они тоже носили маски. После недолгих блужданий по запутанным лабиринтам корабельных коридоров, герои оказались перед широко распахнутыми дверями, ведущими в огромную залу, потолок которой терялся в полумраке над их головами. В центре комнаты располагался длинный стол, щедро заставленный самыми разными явствами и напитками, расточающими благоухающие ароматы и окруженный изящными стульями, из неизвестного ни одному из Аколитов дерева. Во главе стола стоял величественный золотой трон, на котором сейчас восседал богато одетый мужчина, как и все прочие обитатели судна носивший маску, а рядом с ним стояло загадочное устройство, очень отдаленно напоминающее железное кресло, покрытое многочисленными проводами, трубками, шнурами и разъемами. По правую руку от мужчины, очевидно и бывшего владельцем корабля стояла высокая закутанная в золотую робу фигура, опирающаяся на посох (и разумеется также скрывающая свое лицо под маской), по левую - двое техножрецов в алых мантиях, один из которых держал в руках странную капсулу, чем-то отдаленно напоминащую детскую колыбель. Их "лица" как ни странно тоже скрывали маски, впрочем почти сливавшиеся с остальной машинерией их анатомии. Вокруг стола неподвижно застыли в ожидании приказов, несколько сервиторов, некогда бывшие молодыми, привлекательными юношами и девушками. Основным предметом одежды на них были все те же вездесущие маски. Стены комнаты были задрапированы черными знаменами с изображением золотой аквиллы, и золотыми знаменами с изображениями алого грифона, а также украшены огромными картинами, изображающими каких-то дворян - очевидно предков владельца корабля. При более пристальном рассмотрении, впрочем, оказалось что "центральный персонаж" каждой картины, по каким-то причинам был изображен мертвым. Вот невероятно тучный и одутловатый мужчина, гордо указывающий пальцем на голо-проекцию неведомой планеты - насыщенный красный цвет лица и выпученные глаза, явственно указывают на апоплексический удар. Вот очаровательная рыжеволосая девушка, с нежностью смотрящая на закутанного в серебрянное покрывало ребенка, которого она держит в руках - кровь из её перерезанного горла, стекает прямо ему на лицо. Вот вооруженная силовым мечом и искусно изготовленным лаз-пистолетом молодая женщина, ведущая свою команду на абордаж, не обращая внимания на пронзивший её насквозь клинок. И наконец, самый большой портрет, украшающий стену за золотым троном - закованный в силовую броню безголовый воитель, попирающий стопой поверженного орка, и триумфально вскидывающий к солнцу руку с зажатым в ней болт-пистолем. Повинуясь указаниям сопровождающих их воинов, Аколиты прошли в залу и направились к столу, после чего ведущие в нее двери с грохотом захлопнулись у них за спиной. Как только они заняли места за столом, один из техножрецов, нажал на какую-то руну на капсуле и та с шипением распахнулась выпуская облака пара и открывая взглядам собравшихся её содержимое. Внутри, на мягкой перине, покоилось нечто больше всего напоминающее обломок очень искусно изготовленной куклы. Изуродованный женский торс, с руками отрубленными у самых плеч, причем обрубки заканчивались скоплениями странных проводов, шарниров и прочей машинерии. Уродливо торчавший обломок позвоночника, которым заканчивалась "кукла" также был оплетен странными механизмами. Это странно контрастировало, с лишенным даже намека на повреждения миловидным личиком, с аккуратным носиком, пухлыми чувственными губами, густыми ресницами и пышной копной роскошных черных волос. На груди "куклы", в самом центре, была инквизиторская инсигния, казавшаяся впаянной в металл. Один из техножрецов, с невероятной осторожностью вытащил этот уродливо-прекрасный остов из капсулы, и опустил на странное кресло, после чего оба адепта принялись священнодействовать, подключая "куклу" к проводам, трубкам и прочей машинерии загадочного устройства, почти неразборчиво бормоча что-то на Техно Лингве (Верминус разобрал мольбы к духу-машине, о том чтобы тот помог сохранить жизнь несовершенной органике). Спустя несколько долгих минут, все было закончено и оба механикуса с поклоном отступили, занимая места по правую и левую сторону от непонятного устройства, оставив свою жутковатую ношу, висящей в паутине проводов. А затем "кукла" открыла глаза. (Только с инсигнией, вместо треугольника на груди) Холодный изучающий взгляд светло-голубых глаз, лишенных всякого выражения и слишком красивых чтобы быть настоящими, скользнул от одного Аколита к другому, дольше нескольких мгновений кажется задержавшись лишь на псайкере. Похоже оставшись удовлетворенной осмотром, "Кукла" открыла рот, но нарушивший тишину залы механический голос, определенно был продуктом вокс-индуктора, а не человеческих голосовых связок. - Приветствую, Аколиты. Мое имя Лорен Фост и я имею честь исполнять должность Дознавательницы при Инквизиторе Целесте Брин. К своему глубочайшему сожалению, леди Целеста не может лично встретить вас сейчас, а потому эта обязанность выпала мне. От имени и по просьбе моей госпожи, я благодарю вас за появление и прошу извинения за ожидание и возможные неудобства. От своего же имени, позволю добавить, что мне по большому счету плевать - Губы Дознавательницы сложились в высокомерную ухмылку, но взгляд голубых глаз оставался таким же холодным и лишенным каких бы то ни было эмоций - Сначала, я полагаю, мне стоит ответить на невысказаный вопрос, который не сомневаюсь сейчас задает себе каждый из вас, а наиболее смелые и наименее дальновидные возможно уже готовы задать его вслух. "Почему я?". В чем причины того, что из бесчисленных миллиардов обитателей, десятков миров сектора Каликсида, выбор Инквизитора пал именно на вас? Чем ничтожества вроде вас смогли заслужить внимание Инквизитора. И прошу, не обманывайтесь, в вас нет ничего особенного и по меркам не только Империума Человечества, но даже одного сектора Каликсида вы никто и ничто. Но этот корабль уже готовится покинуть сектор Каликсида, отправляясь туда, где полученные здесь регалии, связи, привилегии и титулы имеют гораздо меньшее значение. Согласно решению, принятому на уровне более высоком чем вы можете себе представить, Инквизитор Брин отправляется в Пространство Коронус. Ей понадобятся слуги. Свита. Инструменты. Орудия, пригодные для того чтобы сражаться с врагами Империума и повергать их планы, ещё до того как они достигнут наших границ, оберегая тех немногих отважных, что несут Свет Императора, в эти дикие земли. Подобные орудия можно было получить и на месте, но в Пространстве Коронус не так много человеческого материала, из которого можно было бы вылепить достойного слугу. Не в последнюю очередь потому что, по сравнению с сектором Каликсида, там вообще не так много человеческого материала. Те же кого можно там найти, выигрывая в знании территории, проигрывают во многом другом. Многие обитатели миров фронтира, порой просто вынужденные взаимодействовать с ксеносами, обретают несколько иной взгляд на Чужого. Взгляд, неприемлемый, для Инквизитора. Они склонны к использованию их инструментов и технологий, увлечению их искусствами, кооперации, переговорам, даже торговле с Чужим. Другими словами, то что отличает вас от них, то в чем вы их превосходите - это ненависть. Священная ненависть к ксено и ксенопоклонникам, которую они и заслуживают. За выбором каждого из вас, стоит множество причин, но одной из главных, для каждого из вас, была ваша ненависть. Что впрочем не значит, что иных причин не было - Фост вновь улыбнулась и на этот раз улыбка была скорее одобрительной, нежели надменной - Но раз уж мы об этом заговорили, по-моему самое время мне, представить вас друг другу не так ли? Итак: Аесар Орло и Хэвлок Фокс, отпрыски Схолы Прогениум на Бронте и гвардейцы вернувшиеся с Периферии. Вы оба здесь по рекомендации Мордекая Солуса, крайне высоко аттестовавшего ваши навыки. К тому же, так как вы старые знакомые, я надеюсь вы сработаетесь. Сангвиний Манн, миссионер древнего Братства Мендикант, а значит человек не только подготовленый, но и влекомый зовом долга к путешествиям в миры на окраинах и за пределами Империума. Более того, ученик знаменитого Джабриила, побывавшего на многих мирах Пространства Коронус. Леди Северина Корнелия, дворянка из мира-улья Ласкин, здесь потому, что синдикат "Стальное Солнце", как и многие организации Холодных Торговцев в секторе Каликсида, получал большую часть своих товаров (и заключал солидную долю своих сделок) именно в Пространстве Коронус. Джон Грейт, представитель Адептус Арбитрес. Какими причинами вызвано его присутствие здесь я к сожалению не имею не малейшего представления. Тиберий Рекс, монах со скромного мира Тармовар и Верминус Бака, техножрец знаменитой кузни Латэ-Хеш, здесь потому что и Экклезиархия и Адептус Механикус, проявляли повышенный интерес к действиям Инквизитора Брин в Пространстве Коронус, а моя госпожа всегда старалась сотрудничать с носителями и Имперского Кредо, и Культа Машины - Дознавательница вновь не смогла сдержать глумливой улыбки, которая впрочем исчезла стоило только ей перевести взгляд на Ноктина - Малокум Ноктин, псайкер. Как вы можете заметить, глядя на меня, леди Целеста не из тех, кто легко избавляется от полезных инструментов. Даже от тех, что казалось бы безвозвратно испорчены. Ноктин, как и я, один из таких. И наконец последний, кого я должна представить - лорд Казимир Стомах, Вольный Торговец и владелец этого судна, давно сотрудничающий с леди Целестой - С этими словами, Фост повернулась к мужчине сидящему на троне, который в этот момент поднялся с него, опираясь на богато изукрашенную трость, до этого момента лежавшую у него на коленях, и коротко поклонился собравшимся - Счастлив видеть вас всех на моем корабле, господа и дама - У Вольного Торговца оказался довольно мелодичный и приятный баритон, пускай и несколько глухо звучащий из под маски - Лорд Стомах, здесь не только для того, чтобы лично проследить, что ваше воссоединение с леди Целестой прошло успешно - Пояснила Лорен, перед этим коротко кивнувшая одному из техножрецов который немедленно принялся вновь колдовать над её "креслом" - Вам всем может быть дарована уникальная возможность, послужить благу Империума и достичь в своей жизни много большего, чем каждый из вас мог даже надеяться ранее, и отдать её, за достойное дело. Однако эту возможность следует заслужить. Инквизитор желает понять на что вы способны. В этот самый момент, служитель Культа Механикус прекратил свои священнодействия и между Дознавательницей и Аколитами возникла голо-проекция, созданная очевидно тем же устройством, что поддерживало её жизнь. Перед героями медленно вращалось, то и дело мигая и подергиваясь помехами, изображение неизвестной им планеты, рядом с которым стремительно возникали строчки текста, на Низком Готике. Название планеты: Нихила Население: Более двух миллиардов (население колонии "Рассвет" - около шести миллионов) Размер Десятины: Colonial Exemption (планета недостаточно развита, чтобы выплачивать десятину) Климат/География/Биосфера: Тропический и субтропический климат (немалое влияние на климат оказывает деятельность многочисленных вулканов). Суша представляет собой огромный суперконтинент, густо покрытый джунглями, занимающий практически целое полушарие. Остальная планета покрыта океаном. Агрессивная флора и фауна. Спутников нет. Тип управления: Колониальная администрация/Племенные вожди Планетарный правитель: Формально, лорд Казимир Стомах, фактически - назначенный Администратумом Сатрап, Рейна Делакруа. Присутствие Адептов: Незначительное присутствие адептов Администратума и Астра Телепатика (хор астропатов). Однако планета представляет особенный интерес для Экклезиархии и Адептус Механикус, чьи миссии открыты в колонии "Рассвет". Вооруженные Силы: В "Рассвете" расквартировано подразделение Имперской Гвардии, 70-ый полк "Сцинтиланских Фузилеров". Местное население крайне милитаризированно, ведет постоянные войны друг с другом и регулярно совершает нападения на имперские владения на планете. Торговля: Основным планетарным экспортом являются редкие минералы, добываемые в огромной археотехнической шахте, вокруг которой была построена колония "Рассвет", в частности скипсинит. Также, в колонии работают принадлежащие дворянскому дому Беласко мануфакторумы, производящие оружие для нужд Предельного Похода. Основной предмет импорта - продовольствие. - Нихила - недавно открытый мир, лежащий в так называемых "Владениях Винтерскейла" - наиболее изученной части пространства Коронус - Вновь зазвучал механический голос Дознавательницы - Колонизация и возвращение этого мира в лоно Империума только началось, но он уже демонстрирует великолепный потенциал. Основанная лордом Казимиром Стомахом, с соизволения представителей Адептус Терра на Сцинтилле, колония "Рассвет", процветает и вполне окупила все вложенные в нее затраты. К тому же эта планета представляет огромную ценность, как для Адептус Механикус, так и для Экклезиархии. Для первых, благодаря как расположенным на планете археотекническим комплексам, подобным шахте вокруг которой построен "Рассвет", так и информации о затерянной где-то на планете исследовательской станции, некогда построенной знаменитым Эксплоратором Парацельсом Туле. Что же касается ревнителей Имперского Кредо, то дело в том, что Нихила является местом последнего пристанища святой Дженевьевы Алмейс, долгое время считавшейся пропавшей без вести, что привлекает к планете тысячи паломников. Однако к несчастью с некоторых пор, этот мир стал перевалочным пунктом для торговли ксеноартефактами и ксенотехом, также известной как Холодная Торговля. Разумеется, в большинстве миров фронтира, некоторое соприкосновение с изделиями ксено вполне ожидаемо, и некоторые аспекты этой торговли находятся в "серой" зоне Лекс Империалис, через Нихилу проходят инструменты ксеносов, абсолютно запрещенные к торговле - в том числе и их оружие - Голо-проекция мигнула и сменилась на несколько новых. Теперь перед Аколитами медленно кружились образцы ксеноартефактов, начиная от странных кристалических устройв, не слишком понятного назначения и заканчивая оружием, которое согласно пояснительным надписям принадлежало неким "Эльдар" - То, что планета не находится под контролем Империума, местное население крайне враждебно настроенно к имперским властям, а "Рассвет" отличается активным движением космических кораблей, как посещающих, так и покидающих планету (что связанно в большей степени с его привлекательностью для паломников, и в меньшей степени активной торговлей), делают Нихилу почти идеальным местом для контрабанды ксеноартефактов. Шесть стандартных месяцев назад, ситуация стала достаточно серьезной, чтобы лорд Казимир Стомах, наконец обратив внимание на многочисленные петиции планетарной администрации, лично заинтересовался этим делом, а затем обратился к помощи Инквизитора. Два стандартных месяца назад, планетарный Мастер Хора Телепатики, Альбер Солемн погиб при странных обстоятельствах и предположительно его смерть была связана с этим делом. Нихила и будет вашим испытанием. Вы должны пресечь торговлю ксеноартефактами, найти виновных и уничтожить их. Вопросы?
-
Охтыгосподибожемилосердныйэтоооооооооооооооолоооонно!
-
Это просто титанический труд какой-то. И так каждый ход?
-
Ничего не скажешь, сильно
-
Ух... Начало потрясает
-
Ого-го... ого-гошеньки!
-
нрм.
-
Здорово и опять же отсылки очень удачные.
-
Мощ
-
Эпик
-
Книга страшных сказок. Вау! За труды.
-
За новый лучший ход) ( ^0^)/Y☆Y \(^ー^)
-
Черт, надо было таки подаваться в эту игру!
-
Курс взят правильно, как дойдешь до трешового гримдарка — пиши. ^_^
-
О как, солидно) И содержательно, что не менее важно.
-
Воу-воу)
-
+
-
- Холмс?! - Испуганно пробормотал стремительно бледнеющий дворянин, неловко пятясь назад и не смея оторвать взгляда от могучей фигуры Судьи - Но как?!" Я ожидал ответ "Элементарно!"
|
Лучший песок для часов в Хиндистане добывают в Черной пустыне. Там он особенно мелкий и чистый. Если искатель не умрет от жажды, нападения бедуинов, укуса змеи или скорпиона, не попадет в самум или зыбучие пески, то сможет хорошо продать свою добычу. Тогда черные песчинки смогут веками сыпаться из верней колбы в нижнюю, отмеряя секунды, минуты и часы человеческих жизней. Если найдется рука, которая вовремя сможет их перевернуть.
*** Собрав остатки сил, Лютверк пронзил грудь своего врага мечом. Вот только песчаному голему, который маскировался от человека, это никак не повредила. Зато ответный удар монстра расплескал содержимое его черепа по всему коридору. Впрочем, эмиссар Стигии, скрывающийся под личиной купца, не высказал и следов брезгливости. - Эх, мне бы хоть одного сфинкса сюда, вот бы я развернулся, - подумал он, с улыбкой смотря на тело незадачливого воришки.
*** Маваса, спасаясь от упрямых преследователей, вынужден был уйти на территорию поднебесной. Только там фанатичные жрецы оставили его в покое. Там он смог разгадать загадку Говорящей. Сумел в один из самых последних дней, когда тело уже страдало от боли и отказывало под действием яда. Секрет оказался в мелком демоне, который и отравлял лекаря. С помощью кхитайского заклинателя, потустороннее существо удалось изгнать. Дальнейшие следы лекаря потерялись на бескрайних просторах Востока.
*** Ахтар, еще после пары дней наблюдения, попробовала украсть бумаги. Вот только как она и подозревала, вся внешняя охрана оказалась бутафорией. Бумаги были защищены могучей магией, которая парализовала воровку, стоило ей пересечь запретную черту. Так Ахтар попала в подвал госпожи Айгуль, где ее долго, вдумчиво, не торопясь и со вкусом пытали. В этом развлечении приняла участие и сама хозяйка дома, которая, как оказалась, предпочитала женские тела, мужским. Она же просветила воровку, что ее наниматель сотрудник Тайной службы короны. Вот только воровке повезло. К тому времени Гайир-джи принес султанше голову Карима, а жрицу Иштар Зульфию Зирико на алтаре ее собственного храма задушил Эмбисет. Вот госпожа Айгуль и решила договориться с султаншей. Ахтар расковали, вымыли, одели, дали бумаги и отправили во дворец, как знак мира. Так что воровка не только пережила неудачное ограбление, но и награду получила, а еще драгоценный перстень лично от султанши.
*** Вирре так не повезло. Одна убийца, пусть и талантливая, не смогла конкурировать с целой тайной службой, тем более, в месте ее наибольшей силы. Она попала под подозрение еще тогда, когда подбросила порошок черного лотоса. Так как следствие выяснило, что старшей служанке его было попросту неоткуда взять, поэтому стали проверять всех заинтересованных в ее отставке. Вирра попала под наблюдение, и при следующей попытке принести жертву, девушку схватили. Единственной удачей она могла считать только то, что люди из тайной службы не стали отдавать свою добычу жрецам. Так что вместо креста или костра, Вирре досталась обычная петля на дворцовой виселице.
*** Молодому магу не удался побег и он был ранен. Впрочем, в последствии он сумел освободиться, уже после того, как его продали. Точнее, его хозяйка влюбилась в юношу как кошка, и Эхуд превратился в ее доме из раба в господина. Ему удалось выяснить, что белоколпачники это секта последователей Ахура Мазды, которая считает только его истинным суром и отвергает других светлых богов. В разгоревшейся гражданской войне Эхуд перебил немало этих фанатиков, и, даже, сжег их главный храм. К сожалению, Эхуд погиб в одном из сражений, до конца прикрывая своих новых друзей и товарищей.
*** Рахтар и Шахди погибли при попытке ограбить храм. Они любили друг друга и покинули этот мир вместе.
*** Амала Кур сумела остановить эпидемию, которую вызвала тайная прислужница принцессы Амриты. В дальнейшем, ей, вслед за отцом, пришлось принять участие в войне двух султанш, на стороне Соломеи. К ее окончанию, она заняла место придворного медика, а Ирбис, за многочисленные военные подвиги получил свободу.
*** У алтаря рогатого состоялся эпический бой. Но ним сила и мастерство Гарри, ни отвага Мэта, ни пылкость Охры, ни меткость Руда и ни опыт Каруна не смогли сломить аватара бога у места его силы. Раны зарастали на чудовищном звере почти сразу, а его масса, размеры и скорость не давали нанести смертельный удар. Руду чудовище ударом копыта сломало грудь, а его волку – хребет. Охре ударом древка копья переломало ноги, а Мэт был оглушен ударом огромной лапы. Гарри поставил все на решающий удар и сумел воткнуть меч в глаз кентавра. Ценой руки. Вот только тварь не удила и эта рана. Тогда Карун выхватил из за пояса расписанный рунами черный нож и воткнул его себе в сердце с криком: «Стил!». Тело воина распалось в облако из перьев, а в следующий миг из него вышел очень рассерженный маленький ангел с большим мечом. Стил крикнула: - Как насчет сразиться с соперником того же роста! В следующий миг она нанесла такой удар, что кентавр кувырком улетел на полсотни шагов. Зверь был убит, алтарь разрушен, а жрецы перебиты. Гарри чудом выжил там, где другие погибли бы. Отсутствие руки не помешало ему любить королеву, и через год у них родился сын, которого Стил назвала Атилла. Мальчик довольно гукал в колыбели которую качала хромая Охра и играл маленьким боевым бичом, который сделал дядя Мэт.
*** После захватывающих и удивительных приключений Ракша нашла в горах запечатанную могучей магией сокровищницу. После чего к ней открыл врата Арх, чтобы эту сокровищницу открыть, одного талисмана для этого оказалось мало. Тут девушка убедилась, что маги такие же ублюдки как и прочие люди. И когда нужно, плюют на собственные клятвы и обещания. Арх парализовал рабыню через ошейник, а потом рассказал, что для того чтобы открыть гробницу, нужна кровь носителя амулета, именно поэтому он и не стал отбирать его у глупой девки. Рашка даже ругаться не смогла, когда Арх вырезал из ее неподвижного тела сердце. Впрочем, счастье клятвопреступнику это не принесло. Душа Ракши ушла на перерождение, а его собственную душу пожрал освобожденный Тот Гаруда, бескрылый, злой и очень голодный.
*** После того как павший полусур – полудемон освободился, он призвал к себе остатки крыльев, воплощенные в мире. Одним из перышков оказался демон, который одолевал Эрдэнэчимэг. Он покинул ее смертную оболочку, после чего разум хүүрчи очистился и она поняла, что может больше никого не искать.
*** Гайир-джи после расправы над Керимом получил ночную аудиенцию у султанши Соломеи. Потом он еще одолел в тяжелом поединке эмир - генерал Аслана и добыл одну из цариц амазонок в Бахраме. Так чужеземец стал принцем-консортом Соломеи. Вот только когда Большой Диван утвердил казнь Амриты, бывшая султанша призвала птицу Рух, которую заблаговременно вызвала из Индии. Сильнейшее живое существо, Рух легко разметала башню и унесла Амриту к ее сторонникам. Началась долгая гражданская война, которая закончилась расколом Хиндистана на две части Красный Хиндистан соломеи и Синий Хиндистан Амриты, а еще от страны отделились дикие земли королевы Стил. Но все долгие годы войны и мира Гайир-джи приходилось разрывать свою душу и тело между смертной Соломеей и бессмертной Унмонтапиешькасадор, которая не пожелала бросить случайного любовника. Султанша родила мужчине трех дочерей, а асурка сына полубога.
*** Через четверть века дочь Соломеи и Гайир-джи Фируза сочеталась браком пред ликом богов с Атиллой сыном Стил и Гарри, после чего страна снова стала единой. По договору Атилла же стал и правителем Хиндистана. Коронационная речь нового владыки оказалась образцом лаконизма, он уложился в четыре слова: - Вначале Кхитай, потом Запад!
*** Часы с черным песком переворачивались и переворачивались, безжалостное время текло без остановки, люди уходили, но их подвиги и свершения оставались в памяти новых поколений. Но даже безвестный человечек иногда становился тем, кто направил реку Истории по другому руслу.
КОНЕЦ
-
Спасибо за игру. С нетерпением жду следующего модуля.
-
Спасибо за игру)
-
Хорошая была игра.
-
Спасибо за игру! Эх, я бы ещё повонзался). Во всех смыслах).
-
Хороший был модуль.
|
|
|
1488 Ты сдох? Никогда не пробовал умирать, но ума хватает понять, что так больно мертвым не бывает, иначе бы они тоже орали. Ни одного пока не видел, но знаешь, что не орут. До крошева сжав зубы, валяешься в пыли сломанной грудой мяса, пытаясь не орать тоже, сойти за того самого молчаливого мертвеца. Перед закрытыми глазами разноцветные круги, все тело трясет. Не ждешь последнего удара, не думаешь о том, что дальше - слишком больно. Когда хватает сил разлепить веки - совсем недалеко от тебя выход наружу, там свет. Приходит слух - за спиной ты слышишь звуки убийства.
99 Огромный мир вокруг - в сравнении с тем немногим, что уже повидал. Серая выжженная земля от края до края, серые камни. Маслянистый прибой серо-зеленого моря и восходящее будто бы из него солнце. Оглядываешься - вдали, на горизонте, равнина с редкими холмами переходит в скалы того же вездесущего цвета. Бело-голубое небо - единственный яркий цвет в этих местах. После того места, откуда ты вылез - настоящий рай. С ним теперь все хочется сравнивать. Кстати о нем: основательно присыпанное, совсем не выделяется из ландшафта - так, очередной холмик. Только очень внимательный заметит скрытые за серостью пятна ржавчины. Кто бы знал, что там творится сейчас. Не бежишь отсюда со всех ног, хоть и очень хочется. Бросаешься живот, тянешь руку в дыру, где темнота, вонь и страх. - ..Я помогу! Пыхтя, вытягиваешь наверх молчаливого, спокойного мужика с номером на 04. Дальше лучше должно пойти.
13 Настоящий самец - первым делом спасаешь самку. Ну, не считая 99-го, самка из него так себе. Ты знаешь об инстинктах, что-то смутное о программах, согласно которым существуют живые существа - "беречь самок", вот это все. Такая муть тебе сейчас не нужна, но в себе ты не замечаешь какой-то ярой тяги действовать именно так, помочь спастись именно ей, пусть и ценой своей жизни. Ты просто выбрал по своей воле - недурно, говорит о том, что ты по-настоящему живой. К чему выбор приведет - другой вопрос. Почему ты вообще думаешь об этой мути, что за херня? ОН уже здесь! - ААААААААА!
04-041 Проследив, как наверх вытолкали девчонку, отправился ко второй дыре, мимоходом глянув, как краб бросается на еще одного, взявшегося драть глотку. Однажды такое нерасторопное поведение убьет тебя, но ты не думаешь об этом. Подпрыгнул, уцепился за руку и вылез. Нормально, живем. Кто там следующий?
11-704 Спокоен, как камень, пока чудовище потрошит твоего братца. Ну или кто вы там. Перебираешь варианты: убить краба - нет. Утащить отсюда побольше полезного - возможно. Новый жуткий крик в главном зале. Выглядываешь. Ничего не понятно, кого-то убили. Утащить побольше - нет времени. Провода. Эти даже на вид дерьмо. Эти прибиты скобами к стене, выдирать - время. Вот, ведут к одному из гробов. Слишком тонкий. Слишком толстый. Переплетенный пучок. Нет, нет... Нашел.
10 Тум, тум, тум. Стучит кровь в ушах. Необычайная легкость в руках и ногах. Сладостно. Вдох-выдох. Раз, два, три... Хватит тянуть. Вперед! Песок вздымается из-под ног. Бежишь так, как положено - от этого зависит твоя жизнь. Тумтумтум! - простучали голые пятки по ребристому полу. - Хсссс! Тварь мгновенно разворачивается к тебе, заступает дорогу! Блядь! Перескочить, оббежать, проскользнуть - что угодно! Ты спотыкаешься и шумно падаешь прямо в груду шелухи, постель чудовища. Мягкая и будто ничего не весящая, та крошится в еще более мелкие куски, чем была, лезет в нос и глаза. Жить осталось мгновение, стук его лап - совсем за спиной. Сквозь красную пелену ужаса, застлавшую глаза, ты видишь за дверью... Море? Обидно сдохнуть так близко. - ААААААААА! Ты ли это кричишь? Не можешь понять. 5:0 Никто не отвечает, всем насрать. Помог одному подсадить девку , и за помощь бесценную не получил ни хрена. Конечно, ты ведь не такой, как они, вот и хотят твоей смерти. Они скорее скормят тебя Капитану, чем вытащат. Всего лишь за то, что ты не такой гладкий и сытый, как они.
110010 Две пары рук. Мужественная, сильная. И корявая, от которой озноб по голой коже даже в такой жаркой сухости. Спасли тебя, замешкавшуюся, вышвырнули на крышу. Упала, уткнувшись носом в серый мелкий песок. Тяжело дышишь.
081486 Это сон. Надо проснуться. Конечно, сон. Смотри: ты кричишь во все горло, а звука нет. Надрываешься изо всех сил - а в ушах тонкий писк. Это сон. Надо проснуться. Ущипнуть себя чем-нибудь. Красные клешни ущипнут лучше всего. Даже звать не надо - они уже здесь.
Общее - ААААААААА! Самый тихий и молчаливый из вас, хилый 08-что-то-там, только что помогавший забраться товарищу наверх, вдруг выпрямляется и делает шаг к Капитану Крабу, как назвал смертоносного соседа 5:0. Разевая рот во всю ширь, с застывшими глазами вопит: - ААААААААА! Клацклацклац! Крик обрывается жутким хрустом. Молниеносно подскочивший Капитан перекусывает клешнями хилое бледное тело пополам, а потом опять напополам, и еще. Рваные кишки разлетаются с суетливо дергающихся шипастых орудий смерти. Кровавые ошметки со страшной силой летят в стороны и мерзко шлепаются о стены. Это плохо.
-
Жесть в жестяной яме. Криками хорошо замаскировал цель Капитана, выданную в концовке поста.
-
Соглашусь, великолепно подана интрига смерти) И хоть все всё знали, но... а вдруг будет не так?
|
Срочное собрание заседания правительства прошло несколько не по плану Андреева. Вроде и выступил с обвиняющей речью он неплохо, вроде и позаботился о том, чтобы его позиция выглядела максимально сильной, но было в голосе и облике чекиста, что-то дьявольски притягательное и ответная его речь была настолько яркой и пламенной, что у старлея зародилось смутное беспокойство. Разбирательство продолжалось добрых три часа и, наконец, правительство проголосовало за то, чтобы всего лишь вынести товарищу Зарубину и товарищу Щелканову выговор, но не лишать их никаких должностей.
Вместе с тем, «сор из избы» был уже вынесен и следующим днем, кроме первого выпавшего снега, была еще одна важная новость, которая быстро превратилась в неуправляемый поток слухов, по которым выходило, что чужаки чуть ли не перегрызли друг другу глотки и власть снова шатается. Правительство, милиция и армия раскололись четко на два лагеря, кто-то поддерживал Зарубина, кто-то Андреева, но подобный разлад не мог не сказаться на жизни новообразованного государства. В таких условиях, когда любое неверное движение могло начать чуть ли не войну внутри городских стен, приходилось неотступно быть в городе.
Семен Федорович тщетно пытался примирить оба враждующих лагеря, впрочем, его мнение мало кого волновало. С чаропением начали получаться совсем простые вещи, но особого прогресса по прежнему не было, как и успехов по внедрению передовых методов хозяйствования. Возможно, было бы у него пара тройка тракторов... Щелканов где-то постоянно пропадал, то и дело уходя из города на день-два. С Каури они стали любовниками, но какого-либо удовлетворения, кроме похоти, это Александру не приносило. Казалось, что темная эльфийка спит с ним словно по принуждению, но разговоры на эту тему не приносили никаких результатов и это бесило наводчика.
Богатько был тих и загадочен. Его практически всегда можно было найти возле танка, либо бродящим по подземельям цитадели. Прислуга шепталась, что бедняга тронулся умом. В жесткой политической борьбе Зарубина и Андреева Виктор никак не участвовал и на любые попытки поговорить с ним об этом лишь пожимал плечами и загадочно улыбался. Странные сны хоть и вернулись, но перестали пугать его. Он начал запоминать гораздо больше подробностей и даже научился управлять собой (собой ли?!) в этих снах. Мехвод ощущал ворочающуюся в нем могучую силу, но вот практически применить ее не было особой возможности.
Тем не менее, с юга от «гробницы» приходили тревожные вести. Судя по донесениям разведчиков, в том числе и поступившей от Шнайдера информации, Владычица Анумэль в сопровождении двух драконьих всадников и двухтысячной армии появилась практически на том же месте, откуда бежала в прошлый раз. Нетрудно было понять, что Повелитель намерен предпринять новую попытку вскрыть запечатанный объект.
На фоне появления общего врага, Андреев и Зарубин сумели-таки заключить шаткое перемирие, бросив на время попытки политически «сожрать» друг друга и, собрав армию в составе двух десятков предоставленных Шнайдером боевых големов, а также полуторатысячного войска Агатиса, выдвинулись полным экипажем с твердым намерением разделаться с Анумэль и ее прихвостнями, заодно попробовав самим решить загадку «гробницы».
Побоище было по настоящему кровавым. Несмотря на весь тактический талант старлея, начало боя выдалось довольно неудачным. Заставив тридцатьчетверку отбиваться от десятка живых деревьев и одного из драконьих всадников, войско Анумэль состоящее из великолепных эльфийских стрелков и двух вольных рот тяжеловооруженных наемников, состоящих преимущественно из дроу, форатов и людей с поддержкой второго драконьего всадника просто смели городское ополчение Агатиса, устроив настоящую резню. Лишь големы Шнайдера продержались какое-то время, но также были вскоре уничтожены пламенем дракона.
Получив множество повреждений от древесных шипов и драконьего пламени, Андреев тем не менее смог сохранить боеспособность своей машины и метким огнем пулеметов и орудия разнести в щепки оживленные деревья, нескольких магов, и одного из драконьих всадников. Маневрируя, старлей тяжело ранил второго дракона, который, не став искушать судьбу, поспешил ретироваться, а пехота противника, получив ужасающие потери от фугасно-осколочных снарядов и плотного пулеметного огня в беспорядке отступила, бросая раненых и убитых. Казалось, израненной машине и ее экипажу можно было праздновать хотя и пиррову, но все-таки победу, однако, бой еще не закончился...
Над «гробнице» что-то ослепительно полыхнуло и врата цитадели, замерцав, превратились в огромный портал, внутри которого клубился серый туман, пронизываемый радужными всполохами. Из него показался знакомый силуэт другой боевой машины – серой угловатой и с фашистской свастикой на башне. PzKpfw V «Panther» или «Пантера» с ходу вступила в бой. Танковая дуэль длилась недолго. Меткий выстрел фашиста прошил броню тридцатьчетверки, как раз в тот момент, когда сам Андреев, давно сменивший израненного Щелканова на месте оператора танковой пушки, сделал свой выстрел. Герой Советского Союза не успел увидеть результатов своего попадания, провалившись в спасительную черноту после сотрясшего тридцатьчетверку взрыва. «Пантере» не повезло. Советский снаряд, пробив броню, попал точно в боеукладку и от фашистской машины и ее экипажа остался только обугленный остов и закопченные фрагменты тел. Тридцатьчетверка горела и дымила. Несильно контуженый радист-пулеметчик привел в сознание командира и с его вытащил товарищей из горящего танка, отойдя вместе с ними в подлесок. Остатки пехоты Повелителя, увидев гибель советского танка, воспряли духом и уже деловито шмыгали по полю боя, добивая раненых воинов Агатиса. Андреенко даже показалось, что где-то там мелькнула хромающая фигурка Каури, которая упала, пронзенная сразу пятью стрелами...
Зарубин умер на руках у командира, тщетно пытаясь выговорить какие-то последние слова, но лишь харкал кровью и дергался, цепляясь непослушной рукой за китель Андреева, пока не затих окончательно. Семен долго пытался реанимировать Сашку Щелканова, умудрившись в общей суматохе эвакуации из горящего танка вытащить аптечку, но все было тщетно. Наводчик умер тихо, так и не придя в сознание. Зато Богатько очнулся и после перевязки даже сумел двигаться самостоятельно. Надо было уходить пока пехота врага не нашла оставшихся в живых танкистов. Последних сил Андреева, хватило только на то, чтобы затянуть самые тяжелые раны своих бойцов, давая им и себе возможность пробраться сквозь зимний лес на более-менее приличное расстояние от поля боя и вынести тела павших товарищей.
Похоронили Щелканова и Зарубина совсем недалеко от «места силы», где они впервые появились в этом мире, призванные неумелыми заклинаниями гомункула, сотворенного старым магом-интриганом. Серое вечернее небо сыпало крупными хлопьями снега, на глазах заметая два свежих холмика над могилами бойцов. Далеко внизу в долине тучей вилось воронье над остывающим полем боя.
К весне голодные и несколько одичавшие танкисты добрались до Железнограда, умудрившись не попасть в сети стражи Самоцветных городов и агентов Повелителя. Города спешно готовились к большой войне, сведения выживших о повторном захвате и показательном разрушении Агатиса и истреблении его населения дали понять даже самым ярым сторонникам договоренностей с Повелителем, что война неминуема. Шнайдер тоже оказался не в очень хорошем положении. В результате трехмесячной неудачной политической борьбы его карьера была уничтожена и старый маг был лишен последних рычагов влияния на политику города. Единственная надежда оставалась только на последний решающий бой объединенного войска Самоцветных городов с силами Повелителя, стремительно продвигающимися на восток.
Все более уходивший в себя Виктор Богатько в один прекрасный день просто пропал. С помощью магии Шнайдер сумел отследить его путь только до Драконьих гор, где следы механика-водителя просто исчезли.
Семен Федорович и Андреев вошли в штаб командования объединенных сил Самоцветных городов. В нескольких небольших сражениях, благодаря командирскому мастерству старлея, который обнаружил прекрасный талант к командованию даже такими примитивными вооруженными силами, часть авангарда Повелителя была бита, и Андреев вскоре стал главнокомандующим сил сопротивления.
Семен с помощью железноградских умельцев справил себе новый аккордеон, продолжая упражняться в чаропении. Шнайдер отнесся к этому с интересом – по его словам чаропевцы настолько редки, что лично он видит такую необычную силу в первый раз. Однако, старый маг смог нарыть в своей библиотеке записки чаропевца, жившего коло полутора сотен лет назад, из которых Андреенко почерпнул немало интересного и полезного.
Решающая битва произошла в начале лета. Несмотря на тщательное планирование и умелое командование силы были очень неравными. Войско Повелителя умылось кровью, но все-таки сумело потеснить ряды ополчения городов, заставив их беспорядочно отступать, неся все большие и большие потери. Окончательно войско Самоцветных городов дрогнуло, когда на поле боя появился сам черный маг. Повелитель вызывал такой страх, что войска городов сразу же ударились в паническое бегство и все-бы было конечно, но...
Не впервой нам, братцы, в жаркий бой ходить, Не впервой нам, братцы, гада немца бить. Помнит Украина, милая сестра, Дальние походы, эх да, ночи у костра. Мы громили немца на родных полях. Армия Советов крепла в тех боях. В тех боях рождались красные полки, В тех боях сражались, эх да, наши земляки.
Все за Родину смело в бой идем. До последнего фашистов перебьем! За страну свою бьется весь народ. В бой за Сталина вперед, вперед!
Наш Ильич любимый в бой нас провожал. Сталин нашу силу грозную ковал. Годы пролетели, и в рассветный час, Тот же враг жестокий вновь напал на нас. Жжет он наши села, грабит города. Но мы помним, братцы, дальние года, Не жалея жизни, мы врага громим. Слышишь Украина, Беларусь и Крым!
Вам вернут свободу красные полки, К вам идут на помощь братья-земляки. Ленинское знамя силу нам дает. Сталин наше войско, наше грозное ведет!
... загромыхал над полем боя, словно из тысячи громкоговорителей, голос Семена Федоровича да тожественные звуки гармони, которые невесть откуда были подхвачены оркестровым сопровождением. Дрогнул враг, когда из сгустившегося тумана действительно с громким криком «Ура!» покатился наступающий вал советской пехоты, наполнивший поле боя треском автоматов, пулеметов, взрывов гранат и ревом танковых моторов. Рядом с опешившим Повелителем возникла фигура в длинной шинели, фуражке с советским гербом и с Красным знаменем в руках. Еще секунда и черный маг неверящим взглядом смотрел в знакомое ему усатое лицо с лукавым взглядом горских глаз, жгучей болью ощущая, пробившее его насквозь древко знамени.
Через пять минут все было кончено. Уцелевшие эльфы, наемники и примкнувшие к ним предатели, равно как и пара выживших драконьих всадников ринулись наутек, в то время как неожиданно явившееся воинство, еще недавно оглашавшее победными криками поле боя, исчезло, растаяв словно дым. На месте повелителя остался лишь пепел и опаленные остатки черной униформы. Победа!
Прошло несколько лет.
Семен Федорович Андреенко стал настоящей легендой – великим чаропевцом, героем, который в решающий час принес победу и сразил самого Повелителя. Только вот годы брали свое и все чаще снедала тоска по жене и дому, заставляя катиться по лицу скупую мужскую слезу...
Анатолий Михайлович Андреев сделал отличную карьеру. «Красный генерал» был нарасхват, но твердо придерживался собственных, пускай даже многим очень неудобных, принципов. Воспользовавшись помощью Шнайдера (тот даже "подарил" Андрееву Тиру), ловко обратившим общую победу в свое влияние в Железном городе, Андреев стал полноправным хозяином Агатиса, восстановив город из руин и продолжившим великий эксперимент по построению коммунизма в отдельно взятом средневековом обществе. Репутация Андреева, а также поселившегося в городе Семена, защищала новое социалистическое общество надежнее любой армии.
Эльфов и других прислужников Повелителя загнали обратно на западный край континента в Ползучий лес, где и оставили в покое. Драконьих всадников больше никто не видел, а, тяжело раненая в последней битве, Владычица Анумэль, говорят, лишилась одного глаза и большей части магических сил.
... с хмурого неба падали снежные хлопья. Этот лесной холм мало отличался от остальных. Разве что двумя пирамидками с красным звездами, что поставили здесь в прошлом году мастера из Агатиса. Внизу лежала долина и темной громадой раскинулась цитадель-портал, внутри оказавшейся абсолютно пустым каменным лабиринтом, рядом с которой словно уже в прошлой жизни состоялось кровопролитное сражение. Виктора Богатько сейчас не узнала бы даже родная мать. Высушенный солнцем, смуглый и сильно постаревший всего за несколько лет мужчина, ловко и осанисто сидел в седле роскошного каурого жеребца в наряде, который подходил более вавилонскому царю нежели механику водителю советского танка. Даже упрямые вороны замолчали, когда голос Богатько странной шипящей речью разлился по округе. Где-то вдали загрохотал гром, а еще через минуту снег неподалеку от копыт зашевелился, словно кто-то лихорадочно пытался выкопаться из-под снежного плена...
|
|
|
|
5 Арума. День 1 Разведчики вовремя доложили о приближении орды, и по всему городу разнесся гулкий звон тревожных колоколов. По правде говоря весь город до этого момента находился в состоянии непрерывного напряжения и только когда раздался звон, он пришел в движение. Командованием было принято решение построить оборону как обычно, в два слоя. Отряд оставшийся в форте выиграл достаточно времени для того чтобы город успел подготовится к обороне. Большую часть добровольческих войск и армии Королевства распределили на старую стену, за которой был старый город. На время боевых действий всех гражданских спрятали за вторую стену, туда где в этот момент было безопаснее всего и бойцы защищающие Оукхарт могли не переживать за них. На второй же стене расположились элитные войска Королевства, готовые стать последним щитом на пути волны орков и прочих мерзких тварей, которые вступили с ними в союз. Солнце ещё только начало выходить из-за горизонта и пелена тумана ещё нависала над полями, стелясь вдоль дорог и опустевших деревенских домов. Все разведчики благополучно вернулись в город, где на стенах уже стояли защитники города. Жрецы, целители и различные маги, столпились внизу у своих палаток, перепроверяя зелья и молясь своим богам. Наступило короткое затишье, казалось словно сам мир замер в ожидании того что должно было произойти дальше. И вот спустя какое-то время на небольшой пригорок вышел первый орк, которого защитникам довелось сегодня увидеть. Это был высокий серокожий орк в громоздкой броне и с огромной секирой в руке, похоже вождь решил первым окинуть взглядом крепость которую ему предстояло взять. Вскоре возле него оказался ещё один орк, держащий огромный горн в руках. И вот спустя пару мгновений по полю разлетелся протяжный вой боевого горна орков, после чего застучали барабаны и через пригорок начали перевалится орки. Их было столько что могло показаться словно это огромный зеленый ковер просто перекатывается по полю, двигаясь в сторону Оукхарта. Все эти орки были пешими и это было как минимум странно, так как разведчики докладывали о множестве варгов, а так же различных тварей из далеких земель. Но сейчас по полю маршировали лишь пешие орки. В какой-то момент эта лавина остановилась и барабаны начали выбивать новый темп, давая сигнал лучникам к атаке. Тысячи черных стрел одновременно взвились в небо и то вмиг почернело. Казалось бы защитникам стоило в этот момент начать молится своим богам, но тут все эти стрелы начали разбиваться об до этого незримый барьер, который тонкой пленкой накрывал весь город. Не мало магов приложило руку к его созданию и теперь огромный магический щит защищал Оукхарт от любых стрел и магии. Заметив что стрелы бесполезны, вождь орков отдал новую команду и барабаны вновь начали отбивать прежний ритм, только чуть ускоренный. После этого орки почти одновременно взревели, да так что у непривычных к такому бойцов затряслись ноги, и вся эта лавина зеленокожих воинов ринулась к барьеру. Даже на своих двоих они бежали крайне быстро и вскоре первые орки пересекли границу магического барьера, который увы защищал только от дальних атак. — Поднять знамена! Горнист, труби! Луки к бою! Маги к бою! Бить врагов без пощады! — громогласный крик Командора Ханоргана разлетелся по всей стене, усиленный заклинанием, у него был припасен особый сюрприз для всех этих тварей посмевших напасть на его родной дом. Орки с дикими криками пересекали барьер, с огромной скоростью двигаясь к стенам. Однако радоваться оркам было рано, ведь в ту же секунду их накрыл град стрел и заклинаний, на которые защитники стен не поскупились. Волна за волной бойцы орды накатывали, и каждый раз лишь единицы из них добирались до стен, где и дохли под ударами камней сброшенных вниз защитниками. Это продолжалось до самого вечера, и так как у этих орков не было даже щитов, они продолжали помирать по пути. Лишь несколько их атак обернулись каким-то успехом, и около трех сотен зеленокожих сумели добраться до вершин стены, где им был оказан теплый прием. Таким образом атаки прекратились только когда уже начало смеркаться, и только тогда защитники города наконец смогли выдохнуть с облегчением. В воздухе витал знакомый любому воину запах пота и крови, смешанный с запахом поджаренной плоти и дерьма. За эти часы город недосчитался около четырех сотен защитников, большинство из которых пали от отравленных стрел, и которым по каким-то причинам лекари и жрецы не успели оказать помощь. Другие же полегли от ятаганов и копий орков, которым таки удалось забраться на стены. Конечно это зеленокожие потеряли в этот день куда больше бойцов, но их и было в сотни раз больше, тогда как у Оукхарта каждый боец был на счету. Кого-то удалось воскресить, но этого все равно было мало и над стеной полетела песня упокоя, которую затянули жрецы. И если орки отступив к своему лагерю могли отдохнуть после долгого штурма, бойцам Оукхарта приходилось продолжать бдение, разрешая себе лишь слегка задремать, ведь противник мог начать новую атаку в любой момент. 6 Арума День 2 Орки держали горожан в напряжении всю ночь, играя свою музыку и время от времени стращая какими-то жуткими звуками. И только под утро они вновь выстроились для штурма, и теперь страх закрался в сознание даже самых тертых бойцов. Впереди войска зеленокожих выстроились ряды толстошкурых Огров, тела которых были покрыты броней и выглядели они словно огромные танки. На первый взгляд никаких слабых мест у этой брони не было, кроме тех же глазниц в шлемах. Но на этом проблемы защитников не заканчивались, ведь среди огров затесалось и несколько великанов, рост которых достигал тридцати метров и в руках у которых были огромные молоты. Если хоть один такой прорвется к стенам, проломит на раз два. Так же виднелись и огромные пауки, на которых в небольших седлах восседали гоблины. Видимо первый день был лишь разминкой, либо все эти твари лишь сегодня добрались до города, но теперь у защитников были серьезные проблемы. — Спокойно бойцы, не так страшен враг как кажется. Я знаю что вам страшно, но у нас уже нет выбора, остается лишь устроить этим тварям по настоящему теплый прием! Покажите им чего вы стоите, бейтесь так чтобы эти образины испугались и обратились в бегство! И если вас окружат, покажите этим мордам как умирают воины! — голос Командора вновь разнесся по полю битвы, видимо он рассчитывал поднять боевой дух своей армии, который мог довольно сильно упасть после всего увиденного. Почти сразу же после его обращения, боевой горн орков вновь огласил начало битвы и под громкий гул барабанов противник двинулся на стены. В этот раз они не стали тратить время на обстрел города с расстояния, воспользовавшись более совершенной тактикой. Прихватив с собой щиты и переносные защитные сооружения, орки обеспечили ограм с катапультами на спинах должное прикрытие и вскоре в сторону города полетели первые снаряды. Некоторые удавалось сбить ещё на подлете с помощью магии, но часть все же попадала в стены, выбивая большие куски из неё и нанося ощутимый урон армии Оукхарта. Великанов было всего пять, и все они почти одновременно пересекли барьер, направляясь к стенам. Тогда то Командор и раскрыл карты, приготовленные на такой случай. — По здоровякам, пли! — и сразу же десяток баллист скрытых до этого момента магией открыли огонь по великанам. Первый же залп стал невероятно успешным и сразу же трое великанов рухнули на поле боя, встряхнув землю и придавив попутно довольно много не успевших отбежать зеленокожих. Орки быстро сообразили где находятся орудия и полевая артиллерия огров накрыла снарядами баллисты, так что до второго залпа уцелело лишь три. Но этого хватило чтобы убить оставшихся двоих великанов, правда последний сумел нагадить защитникам даже после смерти, рухнув передней частью тела прямо на стену, создав таким образом бреш в обороне. Удержать врага на расстоянии больше не представлялось возможным, поэтому всем защитникам было приказано отступить от бойниц и приготовится встречать врага наверху. Тоже касалось и тех кто должен был охранять ворота и появившиеся бреши в стенах. Бой стал более локальным и теперь все зависело лишь от того у кого раньше кончаться силы. Азог, Щьтыщь, Сейха и ГарнакхаЧетверо орков стояли в одном ряду с мелкозубыми и готовились встречать своих сородичей, которых убивать было пожалуй даже приятнее, ведь каждый из них был хорошим бойцом и такую плату боги и духи точно оценят. Вот вот должны были показаться первые противники, и Сейха обратила внимание на дрожащего рядом безусого парня, для которого это явно был почти первый серьезный бой. Орчиха цокнула языком, не чувствовала она опоры в окружающих её человеческих воинах, и только присутствие зеленокожих собратьев поднимало ей настроение. Гарнакха похоже ощущала себя так же. И вот через край стены перелез первый зеленокожий, тут же свалившихся обратно с стрелой в груди, метко выпущенной шаманкой. Однако буквально через пару мгновений орки хлынули лавиной через стену, и противоборствующие стороны схлестнулись в смертельном бою. Сейчас как никогда было важно действовать слаженно, только тогда у них был шанс откинуть орков обратно за стены или просто перебить их всех прямо тут. Краем глаза Щьтыщь заметил как правее пали ворота, и через бреш на защитников города хлынули орки вместе с двумя огромными ограми. Если та линия обороны не удержит напор, то враги просто зайдут в спину находящимся на стенах бойцам и тогда они просто сомнут их. Гарнакха так же заметила это и убив очередного орка своим копьем, хлопнула рукой Щьтыщя по плечу и кивнула в ту сторону. — Кто-то может прыгнуть, убить огров сверху. — крикнула она на общем языке, так что её услышали и Азог с Сейхой. Шаманка вновь цокнула языком и выкрикнула свое предложение. — Дикая магия, может сработать, направлю. — Альб, Шайна, Маи, Шарп, Фрига и ГорнВ одной из частей обороны противник сумел выдавить защитников в город и теперь им приходилось вести бои на тесных улочках старого города. Так уж вышло что именно в этой части оказался Горн и его маленький отряд. Противников было слишком много и часть защитников оказалась отреза от основной части армии, и среди них были и наши герои. — Граа! — наемник с криком взмахнул своей секирой убивая одним ударом сразу же пятерых орков и заодно огромного паука, который уже давно остался без наездника, но все ещё оставался серьезной силой. Меткий выстрел Альба и Шарпа выбили двух гоблинов, которые подобрались к могучему воину со спины. Маи и Шайна уже должны были занять удобную позицию в доме неподалеку, зачистив его от возможных противников, и именно к этому дому Горн вел оставшийся отряд. Убив ещё нескольких выскочивших непонятно откуда орков, им все же удалось добраться до здания и оказавшись внутри, наемник тут же принялся баррикадировать вход. — Закрепимся на втором этаже и подумаем как вернутся к нашим, иначе передохнем тут все. — завалив дверь каким-то хламом, мужчина последовал на второй этаж здания, после чего завалил и лестницу, естественно дождавшись пока все окажутся рядом с ним. Собрав их в кучку, он разложил перед ними небольшую карту и очертил место следующей линии обороны, к которой уже должны были отступить все кто сумел. Она была почти в километре от их дома. — Предлагаю попробовать двинутся через дома, перебегая от одного к другому. Конечно если у вас нет других идей. — Горн тяжело дышал и в общем выглядел довольно помято. Он ещё не успел окончательно отойти от той битвы в Клэнке и в этот раз мужчина уже не раз был ранен. У героев не было иного выбора, кроме как добраться любыми путями до своих, иначе выжить посреди орды было просто невозможно. Взгляд мужчины задержался на Шайне и Маи, и он крепче сжал свою секиру, да так что даже закряхтел от боли. — Простите, это из-за меня вы оказались в такой ситуации. — тихо проговорил Горн, опустив взгляд на карту и думая над тем как же ему вывести свой отряд из сложившейся ситуации. Базилик, Эрвин, Кадина, Валфрид и МэрриБУМ! БУМ! БУМ! Тяжелые гулкие удары и треск доносились до ушей вставших на небольшом расстоянии от ворот защитников. Этим отрядом руководила Мэрри, и по её приказу бойцы выстроились в четыре ряда. Впереди оказалось три десятка дварфов, стоявших на колене и держащих в руках мушкеты. Да, их было немного, но даже в таком количестве они могли устроить самый настоящий ад прорвавшемуся противнику. Сразу же за ними так же коленях стояли арбалетчики, известные на всю армию стрелки из отряда Куницы. Третий ряд составлял из себя воинов с щитами, вооруженных кто чем. Ну и на последок расположились маги и жрецы, готовые оказать посильную поддержку. — Ну, может скажешь чего, нам дварфам не впервой сдерживать зеленомордых, но с такой красоткой впервые в бой доводится идти. — один из дварфов повернулся к Мэрри и улыбнувшись в свою шикарную бороду, усмехнулся. Вслед за ним все прочие дварфы устремили свои взоры к девушке, которая от такого внимания слегка смутилась, но виду не подала. Среди этих бородатых храбрецов затесался и хозяин таверны в которой паладинша отдыхала после своего последнего приключения. Черный Бык, Вилли Ходарт был одним из немногих дварфов, имя которого было известно на весь континент. Его угольно черная борода выделяла его на фоне остальных бородачей, так же как и его броня, которая так же была сплошь черной и была почти полностью покрыта различными рунами. В руках Вилли держал особенно большой мушкет, который больше походил на пушку, но вовсе не это оружие было его основным, ведь за спиной у него покоился огромный молот, размером чуть ли не больше самого дварфа. — Выживите все. — коротко проговорила девушка, подняв забрало шлема и улыбнувшись. Раздавшийся следом хохот дварфов пожалуй был похож на гром. — Хорошие слова, да только мы смерти не боимся, но ради тебя постараемся уж! — после этого прозвучала тирада на странном наречье, которую все бородачи поддержали дружным кличем. И именно в этот момент после очередного удара воротина вылетела в обратную сторону, рухнув на землю и открыв обзор на двух здоровенных огров, которые тут же зашагали в сторону защитников города. И вместе с ними через бреш ринулись орки и пауки. — Залп, сука-ааа! — крик Вилли и гром мушкетов не заставил себя ждать, так же как и щелчки арбалетов. Оба огра не смотря на всю свою броню завалились на землю, перекрыв часть прохода, но это не помешало зеленокожим и дальше напирать. Прежде чем отряды сшиблись, дворфы и арбалетчики успели дать ещё залп, после чего первые побросали свои мушкеты и взялись за молоты и щиты, а вторые отступили назад. Заметно прорядив нападающих арбалетчики и дварфы сделали свое дело. — Держать строй! Опустить копья! Сдвинуть щиты! Стоя-а-а-а-ть до конца! — на этот раз кричала уже Мэрри и в следующий миг отряды схлестнулись. Щиты ударили о щиты, издав оглушительный грохот. В носы защитников тут же ударила исходящая от орков вонь, но это не могло сломить их. Копья на пару мгновений остановили лавину орков, тут же отяжелев от тел насаженных на них, после чего оказались бесполезны и были брошены защитниками. Ятаганы орков были опасным оружием и за несколько ударов пробивали даже самую крепкую броню и порой даже ломали щиты. Крики, лязг брони и оружия, все смешалось в одну кучу. Кадина заметила в пылу боя, что орки начинают щемить Мэрри, возле которой становилось все меньше и меньше своих солдат. А ещё прямо со спины к ней двигался огромный паук и это по всей видимости видела только Фрейк. Крик в таком шуме вряд ли паладинша услышала бы, а на пути к ней стояло не мало орков, так что перед Кадиной встал выбор помочь Мэрри рискнув своей жизнью и попытавшись прорваться через всех врагов, либо остаться на своей позиции, на которой все было довольно стабильно. В тоже время Вилфрид, в очередной раз перезаряжая свой арбалет заметил как прямо на него прет здоровенный орк, а из оружия у крестьянина был только среднего качества меч и щит, выданные когда он стал добровольцем. Внезапно на пути у орка встал Вилли, выскочив из толпы словно черт из табакерки и одним ударом дварф раскрошил яйца зеленокожего, после чего вторым ударом размозжил его голову. — Не зевай малец, держись меня и все будет как надо! — крикнул Вилли, сшибая голову очередному орку. Вилфрид однажды уже общался с этим добродушным стариком, и возможно предложение следовать за ним было довольно разумным. Хотя конечно он мог и остаться на этом же месте, с которого до этого ему удавалось удачно вести огонь. Позади так же виднелось достаточно привлекательное здание, в котором арбалетчик мог занять вполне удобную позицию, но там уже расположились маги. К слову о магах, Базилик и Эрвин оказались друг около друга и пускай знакомы они были лишь постольку поскольку, им приходилось работать в паре. Здание которое они заняли вместе с другими магами оказалось довольно безопасным и отсюда они могли без труда колдовать, и казалось бы никаких проблем у магов возникнуть не должно было. Но тут из смежной комнаты раздались крики, а затем радостный визг, визг принадлежащий явно не человеку. Если уши не подводили Эрвина и Базилик, то прямо за стенкой сейчас находились враги. Альтерион и ЛилиПо другую сторону города, в самой чаще леса, окруженный деревьями сидел Альтерион. И хотя он находился далеко от боя, эльф ощущал все что происходило там на каком-то зверином уровне. Малоэс чувствовал магический барьер нависший над городом, и так же чувствовал посторонний, но до боли знакомый запах магии, исходящий от реки протекающей рядом с Оукхартом. Эта магия пахла Эладринами, буквально воняла, так же как воняли и эти порождения Подземья. Вокруг эльфа собиралось всякое зверьё, а различные твари обитающие в лесу в страхе бежали подальше. Все вокруг словно ощущало трансформацию происходившую с Альтерионом. Из чащи леса даже выбралась его хозяйка, невысокая дриада, наблюдавшая за эльфом со стороны. Её обнажённое тело привлекла бы взгляд любого мужчины, но она понимала что сейчас её власти над этим эльфом нет и не будет. Она как и все остальные чувствовала эта силу и уважала её, лишь наблюдая со стороны. Тем временем Лили и горстка других защитников стояли на стене, которая выходила прямо на речной причал. Альтерион попросил её остаться в стороне, отсидеться в городе, но эта девушка была не из таких. Она не могла поступить так, тем более что она знала о том что к Урукхаю присоединились её сородичи. Лили была почти уверена что они атакуют со стороны реки, используя для этого свою магию сокрытию, которой не было равных во всем мире. Ящеры Эладринов могли запросто переправить своих наездников, и так же они могли использовать свои легкие корабли, которыми Элы не редко пользовались во время наземных набегов, атакуя внезапно и уходя так же быстро используя воду, самое неочевидное направление атаки. — Почему мы здесь, если все бои идут там..мы должны быть с нашими, а не торчать здесь! — ругнулся один из стоящих рядом с девушкой мужчина, который как и многие тут постоянно смотрел в сторону идущих боев. Почти все они думали о том что сейчас им лучше находится там, а не здесь. Лили не стала переубеждать этого человека, она лишь покрепче сжала свой арбалет и ещё усерднее продолжила вглядываться в казалось бы спокойную гладь реки. Магия Сокрытия могла спрятать даже движение по воде, однако если ты знаешь что искать, шанс заметить какое-то неестественное движение есть. Именно этим она и занималась сейчас.
|
Время действия: Второй учебный день (апрель, после занятий) Место действия: в коридоре недалеко от кабинетов учителей Участники: Аки Бестресса и Ютака Накано."Боже ж ты мой, это все так странно, что я теперь точно не запишусь в этот чертов литературный клуб" - вот о чем думала Аки (со все еще горящими смущением ушами), подходя к месту заполнения анкет. Увидев, как много людей решило записаться в кружки, не затягивая это дело в долгий ящик - Аки удивилась и в шоке остановилась у входа, пытаясь в этой толпе понять - куда идти заполнять анкеты. - Накано-сан, я бы хотела на плаванье записаться и в театральный кружок. Это мне куда? - Вот, проходи сюда - выбирай информацию по нужному тебе кружку, ознакомься. Потом можешь или тут же сразу записаться или подойти к ответственным по кружкам лицам, как ты видишь, некоторые находятся сейчас тут. Ютака тоже собирался записаться и они вместе маневрировали в толпе, пытаясь оказаться у цели. Первому удалось это...конечно Накано. Аки поморщилась - да уж ее физические способности и ловкость далеки даже до точки "средние"...однозначно нужно идти на плаванье. Вежливый одноклассник самостоятельно взял не только для себя, но и для нее все необходимые бумаги. Теперь они уже маневрировали, пытаясь выбраться из толпы. К сожалению, Аки застряла, пытаясь и так и сяк обойти двух ребят, но они, увлеченные разговором не замечали девушку (Ну конечно, розовенькое что-то - это, наверно, зефирка! Люди-то темненькие. чего внимание обращать) - Смотри какая классная, в клуб литературы записывается. Давай подойди - поболтай с ней. Закатив глаза "ох уж эти влюбчивые в красивые ножки дурачки" - посмотрела на девушку, на которую указывал второй собеседник. Стояла она достаточно близко (и может даже слышала разговор парней) "А она действительно ничего". Об этом говорили мелочи - дорогие заколки в волосах, явно регулярно участвующих в ламинировании, идеальный маникюр, мягкая улыбка, естественный макияж. Аки аж позеленела от зависти. К сожалению, она сама редко укладывала волосы и ее модный образ всегда был не завершен. Тогда как Образ - он должен быть цельный. Не только одежда и обувь, но и макияж, прическа, аксессуары. У этой красотки он был цельный. Чтобы понять, что Аки имеет ввиду представьте Девушку 50-х с ирокезом. Парень подойти к девушке все никак не решался, а обратить на себя внимание Аки уже не хотелось - поймут же, что все слышала. Проползти что ли? Аки опустилась на корточки. Т.к. она все еще смотрела на девушку...пришлось горестно вздохнуть...ноги и правда - НЕЧТО. Перевела взгляд и увидела беленькое "окошко" "Мой боже", Аки тут же резко вскочила. Спустя мгновение парень решился подойти и развернулся к красотке.Бес-тян коснулась плеча отвернувшегося и сказала: - Семпай, постой. Незнакомый старшекурсник обернулся. "Ну что за день!" Тут еще и Накано подошел. Видимо, заметил ее затруднения и решил помочь. От его доброты уже как от песка на зубах - Аки начинала раздражаться. Вот и мама такая, вечно всё для всех! О себе бы лучше думала почаще! Но она-то сама хотела стать добрее и вежливее. И этому, настроенному на романтику парню, стоило подсказать, что у него ширинка- то расстёгнута. А подобные красотки такого не прощают. Да и вообще добрый человек должен же помочь решить казус? Должен! Иначе он так и будет ходить, пока какой друг не укажет. Точно, она-то девушка и не может сказать, но Накано-то - парень, да еще и умный, да добренький - ему вежливо это преподнести как два пальца об асфальт. Аки привстала на цыпочки и сказала на ухо старосте: - у Семпая ширинка растёгнута, застегни... Посмотрев на окргулившиеся глаза Накано-сан...только сейчас Аки осознала всю нелепость и весь ужас ситуации. Трепетно удерживаемые всё это время в руках бумаги рассыпались по полу. Нет, ну что стоило заменить слова, сказав "у него гараж не закрыт", ну или с намеком пошутить "Когда в доме мертвые - двери не закрывают".Все было бы лучше сказанного. Ну сочли бы за дуру или ужаснулись бы чувством юмора отвратным...а теперь за кого посчитают? Как объяснить, что она хотела просто вежливо передать сообщение, чтобы просто помочь. Черт возьми, не так уж часто она решается на добрые поступки! "Вот и не зря я их не люблю. Доброта - зло" Что-то объяснять, походу бесполезно, да и язык уже не поворачивается (от шока, небось). Откровенно говоря, Аки было обидно почти до слез. Оглядевшись вокруг на ее бумаги, разлетевшиеся под ноги ученикам, Бес-тян заметила среди оглянувшихся и других своих одноклассников, пришедших для записи в клубы. "Ну их эти бумаги, не буду поднимать. А запишусь потом. Не хватало еще разреветься, чтобы окончательно поставить точку в этом дне" Аки убегает (прямо по своим же бумажкам) в туалет. Стоит у зеркала и вытирает парочку скупых слезинок. Только сейчас она замечает, что у нее болит в живот. Да и как за воодушевлением (о создании клуба), да за треволнениями (из-за случайных нелепостей) можно было бы это заметить. Зайдя в кабинку - девушка несколько раз в отчаянии ударяется о нее головой. - Нет, ну почему такое только со мной происходит. Почему ??? Ведь действительно, кто еще бегал без штанов вокруг школы? Аки таких не знала. Кто еще (решив не выделяться в старшей школе) на каникулах перепутал тоник с краской? да больше никто! У ее подруги фиолетовый оттенок уже сошел - и ходит нормальная себе школьница! И кто еще мог не учесть наступления этих дней раньше на неделю и не позаботился о необходимых средствах? Смущенная, опустившая долу глаза Бес-тян попросила о помощи зашедшую в туалет девушку. К счастью, она оказалась более благоразумной, чем Аки и "всегда на страже". Походу, все остальные люди в этой школе явно добрее и более понимающие, чем она сама. Бестресса осознавала, что сейчас придется идти домой. Ни о каких клубах и думать не стоит. Первый день у нее всегда проходил тяжко - с болью, эмоциями и иногда даже рвотой. А у нее даже обезболивающих с собой нет. Сходить что ли в мед.пункт? Морально себя успокоив "Пусть и не со всеми случаются, но исключая подобные моменты я очень благоразумна", бледная Аки выходит из туалета и направляется в мед.пункт.
|
-
Бог попросит перестать) Но надо перестоять)
-
+
-
- То есть, если ты очень долго будешь стоять на одной ноге, к тебе придет бог и попросит перестать? Хей! Будь я богом, так бы и сделал.
|
|
|
Гайир-джи, конечно, не особенно впечатлился благами, осыпавшими султанского гвардейца. Возможность иметь отдельный дом, а не жить в казарме и питаться из общего котла, он воспринимал как должное. К слуге он отнесся с плохо скрываемым подозрением и приказал ему в его спальню не входить без разрешения, и вообще жить в пристройке. Слуга вполне мог оказаться шпионом, если не подосланным заранее, то купленным потом. А всю необходимую работу мог выполнить и Рекат. — Тебе я доверяю, а лишние уши нам тут не нужны, — пояснил он старому шарлатану. — Поменьше болтай про то, откуда мы прибыли. Тебя будут расспрашивать другие слуги, а может и не слуги. Что мы из Индии они и так сообразят. А вот кто я и почему приехал — им знать не надо. А вот платили хорошо. Десять полновесных золотых монет с вычеканенными портретами покойного султана (на деньгах он, конечно, смотрелся богатырем, должно быть, в жизни был куда менее внушительным) — это повыше, чем обычно получают придворные войска. Значит, власть Соломеи держится в основном на их клинках, ну и на том, что простому народу наверняка безразлично, чье ярмо тянуть. Пока тигр режет коз по одной, а не когтит без разбору направо и налево, так оно всегда и бывает. Лишь бы змея не стала нашептывать козам, что корона на голове у тигра чужая. Козы все равно не понимают, что для них лучше, а что хуже, но могут выплеснуть тупую злость, повернувшись к тигру рогами. Предаваясь этим мыслям об управлении Хиндустаном, да и любой другой страной, Гайир-джи приказал новому слуге начистить его доспехи до зеркального блеска, а сам вымылся с дороги, насладился гранатовыми зернами, и сочной курицей с рисом и приказал Рекату сделать кальян. Выкурить его он собирался вместе со своим спутником, чтобы послушать его мысли о стране, городе и положении вещей. Затем Гайир-джи оделся, как подобает придворному воину, и, когда лучи солнца приобрели нежные оттенки, а Митра приподнялся со своего трона, чтобы уступить место Иштар, отправился во дворец.
Ну что ж, слухи не врали — Соломея была роскошна, как темный шелк поверх яркого бархата. Как тот единственный персик из ста, сорванный действительно вовремя: не сухой, не жесткий, не перезревший, не порыхлевший. Такой, что ты на него только смотришь — а уже во рту чувствуешь вкус его нектара, упругие желтые волокна и узловато-ребристую твердую косточку. Такой, что ты еще только в руки его взял, и ладонью, основанием большого пальца ощутил нежно-мохнатую кожицу, а зубы уже как будто чувствуют сопротивление сочной плоти. И все же Гайир в отличие от головорезов, стоявших плечом к плечу, старался уловить суть. А суть была такой: несмотря на показушную уверенность, красавица-султанша не знает, что делать. Она словно сидит своим прелестным задом на углях, и угли начинают медленно тлеть. И гвардейцы должны эти угли растащить голыми руками. Звучало, как война сразу против всех — не самый лучший способ удержаться у власти. Но, возможно, у Соломеи были и союзники, о которых он не знал. И еще Гайир понял, что впервые видел женщину, которая распоряжается мужчинами. Раджа Амар ничего такого и близко не допустил бы. А тут "какая-то девка" забралась на самый верх. Но... в этом что-то было. Что-то такое противоестественное, но притягательное. В общем, вывод из увиденного и услышанного был такой: бойня все равно скоро начнется, и лучше начать ее самим. Отсиживаться за спинами других и ждать жалованья было бы скучно для сына Джохара. Налюбовавшись на почти обнаженную почти царицу, Гайир не забыл глянуть и по сторонам. Кто из бойцов самый мощный? Кто выглядит самодовольным увальнем или напыщенным дураком, а кто держится попроще, но выглядит поумнее и поопытнее? С кем стоит перекинуться парой фраз и заручиться поддержкой? Или даже свести знакомство? Внутри любой такой гвардии часто есть свои партии: "сторонники", "противники" и не определившиеся, и надо бы узнать, какие существуют в этой. — А ты сам пойдешь? — спросил Гайир у Фаррела. Оказаться в такой мясорубке бок о бок с кельтом было бы отлично и могло бы резко повысить шансы на выживание. Но тогда не выйдет командовать самому... Впрочем, кто согласится выбрать главным чужестранца, вступившего в отряд вчера?
-
+ ооооо, пэрсик
-
Пост, аки персык) нежьный и сладкый
-
Босс, не убавить не прибавить.
|
-
Вот это поворот!
-
Интересный ход.
И почему, во время выбора усыплять и не усыплять мне вспомнилось, что иногда оборотничество передается половым путем?) Наверное, ночное небо навеяло.
-
Вот это поворот!))) Такого вы не прочитаете на каком-нибудь sexytales.чтототам)))))
-
Везёт Акерому на хвостатых.
|
|
|
|
|
После того как объединенное войско саксов, бургундов и франков смело амазонок со всех трех островов Внутреннего моря, они бежали на восток. Штурм и захват богатого города Бахрама стал неприятным сюрпризом для султана. Он и умер-то, собирая войска, чтобы сбросить наглых девок в Штормовой пролив. После этого наследницам стало не до войны, друг с другом бы разобраться. Но Амир-хан, который держал пограничную область, закрыл проход в султанат для свободных и вооруженных женщин. А тех вслед за амазонками потянулось много. Они бежали от гонений и в надежде на лучшую жизнь на востоке. Вот только долина Текмуль стала для несчастных долиной смерти. Конные десятки егерей прочесывали ее и прилегающие нагорья. Задерживали всех женщин с белой кожей, что шли вне караванов и без сопровождения мужей. При попытках сопротивления стреляли из луков по конечностям, использовали арканы и сети. Дальше пленниц ждал короткий путь до крепости Амир-хана и скорый, беспощадный суд. Головы таких неудачниц, с вывалившимися языками и закатившимися глазами, сушились под жарким солнцем, вздернутые на пики. А голые тела служили пищей для шакалов и стервятников. Так что Ракше пришлось воспользоваться услугами контрабандистов, благо денег у нее хватало.
Путь через горы оказался трудным и опасным. Нет, не было никаких чудовищ и врагов, просто сама природа, казалось, сопротивлялась движению пришелицы. Высота, холод, головокружение, недостаток воздуха, узкие тропы, скользкие камни, коварные осыпи и пронзительный ветер. Без проводника девушка никогда бы не прошла там. Но и с ним она потеряла коня, который упал в пропасть и чуть не утянул ее за собой. К счастью, любая дорога кончается, даже такая. Горы остались за спиной Ракши. И она сидела в маленькой, неприметной сакле, где, о чудо, горел огонь в очаге, и было тепло. Проводник Хасан был весьма приметным человеком. Высокий и худой, рыжий и рябой, с плоским лицом и сломанным носом. Он был одет в плотный, много раз штопаный халат, и меховую безрукавку. Из образа босяка выбивались только очень хорошие сапоги, явно пошитые на заказ. Да и наборный пояс с кинжалом. Хасан поил девушку горячим чаем, пялился на ее грудь и рассказывал о дороге дальше. - Отсюда только две дороги, красотка. Можно пройти прямо через земли эмира Бейбарса. У него, кстати, одни из лучших коней в Хиндистане. Что эмир, что его сыновья те еще кобеля. Если ты им попадешься, придеться раздвигать ножки. Хасан отхлебнул густого чая и зажмурился на пару секунд от удовольствия. - Или можно пойти через пустоши. Там дикари, что совершают набеги на декхан. Раньше их били легко. А сейчас там объявилась сучка, что провозгласила себя королевой. Два отряда, что посылали за ее головой, так в пустошах и сгинули. Если попадешься дикарям, то тебя тоже поимеют, а, может, и съедят потом. В общем сама решай куда идти, а я переночую, и обратно.
|
Юрец лишь пожал плечами — мол, не такая, так не такая, никто ж не заставляет, просто поделился соображением. А потом продолжил медитативно рассматривать хвост, который продолжал жить своей жизнью, но постепенно все больше ощущался как часть тела и почти не мешал. Пожалуй, им вполне можно было бы научиться управлять сознательно, если хорошенько потренироваться. Казалось, что если прогнуться в пояснице, он должен вытянуться вверх. А если сжать ягодицы — подобраться между ног. Виляние бедрами, очевидно, будет раскачивать его по сторонам. Хотя вот сейчас он лежит за ней на постели, и помахивает самым кончиком туда-сюда, хотя ее попа вполне надежно и неподвижно сидит на матраце. И вот вроде даже на грани сознания проскакивает искра понимания, но не успевает задержаться. Не до того.
Хотя парни бы, пожалуй, тренировку оценили.
— Ну, не знаю… — протянул Макс. — Может, и можно… какая им разница, по большому счету? Там контролеры ходят смотрят, чтоб реально раздавали и не выбрасывали пачками, а если типа подружку с собой взять, чтобы побыстрее справиться, то, наверное, не страшно… Я спрошу, если надо.
Уверенности, впрочем, в его словах не было.
— Херово все, короче, — подытожил всю сбивчивую историю гостьи Серега, и на некоторое время комната погрузилась в тишину, нарушаемую лишь сербаньем еще не успевшего остыть чая и звуком разгрызаемых сушек, не отличавшихся особой свежестью и вследствие этого весьма дубовых. Жевать новые зубы Иванне не мешали, а вот чтобы целую сушку держать во рту, потребовалось открыть рот пошире обычного, из-за чего на лице девушки появилось некое подобие оскала. Парни поначалу косились настороженно, но в сочетании с грустными-грустными глазами и поникшими ушками выглядело это все совершенно не агрессивно, и никто не мешал ей погружаться в пучину саможалости.
И вот тут случилось странное.
Во-первых, снова повыключались телефоны, как будто в них опять сели аккумуляторы. То, что они стояли в это время на зарядке, их, похоже, совершенно не смутило. Печально-синим экраном смерти мигнул Серегин ноут и тоже вырубился. Благо, дым из него не шел. Пока.
А во-вторых, многого могла Иванна ожидать от своих (или уже не своих?) соседей — типичной растерянности перед женскими слезами, неловких «не плачь, все будет хорошо», утешительных объятий и даже каких-то конструктивных предложений, ускользнувших от их внимания ранее, но уж точно не того, что все трое вдруг зарыдают. Тем не менее, именно это они и сделали. Особенно странно это выглядело со стороны Сереги — он поспешил отвернуться и закрыться руками, но она могла заметить, как его лицо сморщилось, а из глаз потекли слезы, прямо на брутальную трехдневную щетину, которую он специально отращивал, чтобы казаться старше и мужественнее.
Макс плакал, часто моргая и почти не меняя выражения лица, застывшего в изумлении. Юрец всхлипывал, шмыгая носом, и по-детски тер глаза кулаками.
Все трое молчали.
|
|
Когда Вахво - наследник вождя, каким прежде был Лахме, каким всегда хотел стать Йарру - бедный маленький Йарру, что, уйдя за Черту с Тернэ, не вернулся - когда Вахво показал племени свою добычу, удачливый спутник сына вождя склонил голову. Да, ловок Вахво и счастлив в охоте! Не любил Тернэ де́ла охотников, как не любил и Древних: те и другое - одинаково недобрые. Но даже он залюбовался белезною перьев. Испросив знаком разрешения, берёт на руки панцирь. Тяжёлый. А ведь под ним билось когда-то сердце - верно, такое же сильное, как Сердце Племени! И задумался молодой страж, и опустил на землю тяжкий груз благоговейно, как будто кланялся Светилу. Должно быть, был панцирный могучим воином, смертоносным - как крепко облачение его, так крепки были крылья. И всё же сразил Вахво Древнего - и представилось Тернэ, что молодцев подобных Вахво больше, чем всех людей Племени! И поразят они лучших, сильнейших Древних, и отодвинут Черту к краю мира. Всегда был мечтателем Тернэ. Но неведомо ему было, добрым ли будет то делом (был ли панцирный стражем или охотником?)..
Думал Страж об этом и после: переливались белые перья в лучах Светила, венчая голову вождя, и пробуждая в голове стража такие мысли. Теперь любой, кто смотрит на Вождя, увидит превосходство человека. Так будет. и когда Вождя не станет, ведь новым вождём станет Вахво - если только не станет великим охотником.
Когда же видел такое перо у сердца нестарой ещё будто женщины, сердце его наполнялось печалью. Тяжко перенесла она потерю дочери, милой маленькой Венге с веснушками на лице, Венге, что говорила с Землёй. Часто говорили они о Венге, и часто он силился вспомнить, как они вместе с Тишью и Йарру брели по чуждым и неизведанным Дебрям. Тщетно! Помнятся треск костра, голоса, жар, и пятки маленькой собирательницы так близко от его макушки. Помнится Йарру, которого он едва не касался подошвами, Шаман, опустивший ладонь на глаза Тиши, и песня - Самая Главная Песня. Для них.
Он спрашивал Шамана о судьбе пропавших спутников. Спрашивал, что предвещают посещающие его во сне Древние. Спрашивал, и не знал, мог ли верить ответу. Ещё он спрашивал о том-кто-стал-Тишью - как товарищ по играм превратился в безмолвного спутника и о чём думал после - это Шаман уж должен знать наверняка. А как-то, увидев зелёное Око на сером рассвете, спросил страж шамана о гордости. Долго думал он над ответом. А после долго брёл прочь от Сердечника. За Чертой. Продирается сквозь колючие заросли. Оставляет за спиною цепь холмов. Опускается на колени перед ручьём, глядит в воду. - Погибель. - чудится ему одинокое слово, от которого дрожь пробирает. Плещет скорей на лицо, чтоб прогнать наваждение. Капля, попавшая на язык - как слеза.
Размышляет над этим Тернэ весь долгий обратный путь. Много догадок о значении - морока? Знамения ли?- перебирает Страж. Не будет он ныне искать совета, думая - глупо? - что понял. (Если так - отчего же так горько?..)
Собирает он племя - всё Племя! Склоняет перед ними голову и молвит: "Я, Тернэ, потерявший трёх друзей. Я, Тернэ, бывший в Дебрях больше, чем любой вернувшийся - я говорю вам: родичи, не отправляйте детей за Черту! Не делайте добычей Древних: те так не делают, и вот: у них - весь мир, у нас - малые земли. Не киньте горький урок Тиши, Венге и Йарру - и многих и многих пред ними! Если же вдруг они вернуться, спросим у них, верно ли это! До тех же пор не оставляйте молодое племя..." - голос дрожит страшно некстати - "За Чертой.."
-
Не оставляйте детей за чертой Отлично)
-
Можно долго рассуждать о том, кто в этой истории поступил "правильно", а кто — не очень. Но это будут только мнения и слова. Тернэ же поступил так, как считал нужным; а это важнее любых слов. И любых мнений — тоже. Великолепный пост, который я буду вспоминать ещё очень долго. Спасибо тебе за него.
|
Зарзу лазал по деревьям лучше всех в племени. Там, наверху, ему нравилось больше: ветер завывал в ушах, и никакие старшие не мешали. Обычно стражам не разрешалось задерживаться на месте дольше одной доли хода Светила, но Зарзу очень не вовремя задремал. А когда проснулся, дунувший ему в лицо ветер принёс с собой запах Древних.
И страха.
Маленькую человечью фигурку он заприметил ещё издалека. Вгляделся, прижал ладонь к пухлым губам и заколотил вдруг по толстым ветвям, завыл во всю мощь своей глотки:
— Бежит! Возвращается!
Слишком поспешно спускаясь вниз, незадачливый Зарзу едва-едва не свалился с дерева. А потом, потряхивая копьём, устремился вперёд, всё ближе и ближе к черте. Туда же — только с другой стороны — опрометью мчался старый друг. В племени его называли Тернэ. Тернэ Пропавший, который ушёл проходить испытание семь дней тому назад, возвращался домой.
Вот только за ним, кажется, шла погоня.
Криками Зарзу собрал толпу. Сбежались на знакомые вопли друзья-стражи, пара охотников, вооружённых копьями покрепче, и даже кто-то из детей вождя. Все они стояли у черты и смотрели, не осмеливаясь ступить за её пределы. Не осмеливаясь, потому что за Тернэ гнался Древний.
У Древнего были длинные крылья, крепкая, словно панцирь, шкура и острый клюв. Древний летел за Тернэ, а Тернэ убегал, топтал землю быстрыми ногами, молил о помощи. Зарзу слышал его голос. Тернэ никогда не плакал при других стражах, но сейчас ему было по-настоящему страшно. Жутко до дрожи в коленях, как и всем им.
Зарзу проглотил застрявший в горле комок. Зарзу тряхнул копьём и сжал зубы. Зарзу обернулся к остальным и зарычал так громко, как только мог:
— Впер-р-рёд!..
И все действительно побежали.
Кто-то подхватил Тернэ — исхудавшего, грязного, дрожащего Тернэ — на руки, прижал к груди и тут же устремился обратно за черту. Кто-то остался на месте, карауля Древнего, корча страшные рожи и сотрясая кулаками. А сам Зарзу побежал дальше. Прямо на противника.
Ладонь, которой он сжимал копьё, не дрогнула. Как учили старшие: отставить ногу для опоры, замахнуться как следует, сосредоточить всю силу в каждом из пальцев и...
Не хватило сил. Лишь немного задело копьё крепкую Древнюю шкуру: оцарапало бок и упало в кусты. Зверь взмахнул крыльями, рванув выше, и совсем скоро исчез. Позади охали мужчины и плакали женщины. Тернэ остался в живых и вернулся домой. Это хорошо. Зарзу слабо метнул копьё и не отомстил за друга. Это плохо.
— Будь проклято всё ваше племя, — процедил он тогда, кусая губы и хмуря брови в отчаянии.
— Будь проклято всё ваше племя, — сказал спустя дюжину дней совсем другой мальчик по имени Вахво, отводя в сторону пожилую собирательницу.
Так её называли теперь. «Пожилая». Не больше четырёх десятков странствий прошло Светило, следя за ней своими очами, но за последние ночи она сильно изменилась. Обросло морщинами некогда гладкое и крепкое лицо. Согнулись плечи под гнётом тяжёлых мыслей. И руки начинали дрожать всякий раз, когда мимо проходил молодой загорелый страж — один из тех, кому удалось завершить испытание. Его звали Тернэ.
Пожилую собирательницу просили замолчать. Умоляли оставить стража в покое, не донимать одинаковыми вопросами. А некоторые (нетерпеливые охотники — чаще всего) говорили: она погибла. Нет смысла скорбеть, нужно двигаться дальше. Двигайся дальше, пожилая собирательница. Забудь о своей маленькой дочери по имени Венге, ибо она ушла.
— Будь проклято всё ваше племя, — рявкнул тогда Вахво, и ретивые охотники мигом замолчали, потому что Вахво был сыном вождя.
Он дал пожилой собирательнице напиться и проводил до шалаша. А потом отправился к костру — туда, где сидели отец, мать и братья с сёстрами. Все они смотрели Светилу в глаза — таков был обычай Самой Короткой Ночи. И Вахво тоже сел смотреть, думая о своём. О том, что из светлых перьев забитого накануне Древнего выйдет корона отцу, а крепкая панцирная шкура пойдёт на одеяние охотникам. О том, что когда-нибудь вернётся Йарру — так же, как вернулся недавно Тернэ. Может быть, Лахме приведёт его домой.
Светило смотрит на него каждым из своих светлых очей, и Вахво становится спокойнее.
Так же, как становится спокойнее многим другим. Тем, что сидят у племенного костра под ночным маревом. И другим, согревающим у Сердца свои хвосты, уши и мягкие шерстяные бока.
— Лахме, — говорит одна из них, поднимая косматую голову высоко-высоко в небо. — Где твой маленький брат, Лахме?
Длинный тонкий клюв показывается на миг из-под крыла. Смотрят улыбчиво на старую знакомую все четыре глаза. Лахме сегодня весел и безмятежен: вот ещё отдыхает у костра, укрывая весь лагерь Древних широким, заботливым крылом, а в следующее мгновение взмоет под самые небеса. Раньше он слыл могучим, но мрачным, нелюдимым, холодным, будто бессмертное изваяние. Теперь — иной цвет заиграл в прежде чёрных насквозь перьях.
Задирает Лахме голову, вторя собеседнице, и чуть склоняет набок. Там, наверху, носится меж очей Светила крошечная тень.
— Ты же видишь его, Певчая, — отвечает он неспешно. — Он там, наверху. Ему ведом звёздный язык, он мудрее любого, кто ступал на эти земли; таков мой маленький брат. Вошёл гордым воином, а остался — родителем мира, провозвестником тиши. Сияет огонёк в вышине, одно странное отличное от прочих око, а рядом — два крыла; видишь? Это наш Йарру. Наш Йарру — и его друг.
* * *
Когда пожилая собирательница заканчивает задавать вопросы, то всегда смотрит в небо. И Тернэ тоже направляет туда внимательный взгляд. Пожилая собирательница видит: там, в поднебесной ночи, кто-то рождает причудливый танец. Одно из очей Светила ярче всех прочих, будто из огня его сплели, будто из самого Сердца взмыло оно в поднебесные объятия. Живое. Не Древний то, но уже и не человек. И если иные очи кажутся хрупкими и холодными, то это горит истым теплом. Защищает. Может быть, и Венге он защитит.
— Может быть... — начинает она вслух, но не заканчивает.
Тернэ кладёт ладонь её на плечо, но не помнит, как касался мягких перьев таким же движением. Зато, вновь поднимая взгляд к Светилу, невольно ахает: распахивает что-то в поднебесье пару широких крыл, и ещё ярче загорается тогда странное око, ещё теплее становится у костра.
— Может, — говорит он зачем-то, не отнимая руки, а потом исправляется: — Наверняка.
-
And so it was made...
-
Спасибо за игру. Неожиданная, но ожидаемая концовка.
Интересно, что на каждого персонажа получилась своя архетипная концовка. Вернулся в племя и забыл, вернулась в племя и пошла на обед, остался в дебрях с другими и... зазвездился)
-
За чудесное и закономерное завершение волнующей истории. Всё закончилось именно так, как должно было: красиво, печально и с надеждой. Спасибо.
-
За игру, которую было приятно читать.
-
За песню в частности и литературность вообще.
|
Айша Эр`Вайн
На этот раз сканирование проходило куда успешнее. Новая тактика позволила за короткое время считать довольно значительный объём данных: так, например, стало известно, что данный вирус принадлежит к группе особо опасных и крайне вредоносных программ под кодовым названием «Бич» и способен взламывать системы практически любой сложности… правда, в её случае, лишь при помощи грубой силы, безо всякого изящества. У вируса был даже собственный идентификатор: Алайя Эркиор, согласно изученным данным, уже не раз засветившийся во время террористических актов различной сложности. Пожалуй, некоторое удивление могло вызвать то, что применялся данный вирус в основном против имперских систем – возможно, именно поэтому так называемый «Бич» имел довольно большое количество проблем при сопротивлении столь продвинутому и высокоинтеллектуальному интеллекту, как у неё, Айши, способной сканировать такую грандиозную по объёму программу с поражающей воображение скоростью. Узнать все тайны вируса? Перепрограммировать его? Да как два байта переслать!
К сожалению, проведя тщательное изучение полученных данных, «Стервятник» окончательно убедилась в том, что вирус не просто отрезал её от систем радиосвязи, а, скорее, полностью переписал управляющие частотные блоки, велев им игнорировать поступающие команды и введя запрет на создание ответного отклика, тем самым вынудив Айшу буквально работать «вслепую». Ей нужно было полностью перепрограммировать все затронутые вирусом зоны и сделать это быстро, поскольку дроиды-истребители, захваченные противником, приближались пусть и без особой стремительности, но всё же направлялись к ней вполне уверенно и, похоже, даже не думали о том, чтобы вступать с единственным верным «Стервятником» Конфедерации Независимых Систем в какие-либо переговоры.
В этот момент Эр`Вайн отвлёк сигнал уведомления, возвестивший о том, что хранилище первичных директив было успешно найдено и проанализировано – насколько это вообще позволял используемый истребителем буфер данных. В самых основных своих базовых потребностях «Эркиор» не отличался от прочих вредоносных программ: он хотел поддерживать в себе жизнь всеми доступными способами, пусть и был лишён тяги к размножению, которой придерживались большинство других «компьютерных червей»; кроме того, данный вирус просто-таки обожал копаться в чужом программном коде, изменяя управляющие директивы взломанных им программ и заставляя тех придерживаться заложенных «Эркиором» алгоритмов действий. Экстраполируя полученные сведения и используя их против самого вируса, Айша смогла частично перепрограммировать опасную программу и похоже, даже сумела запретить ей причинять себе какой-либо вред, но… Видимо, сработал некий авариный протокол, используемый программами группы «Бич» именно в таких случаях. Приказав вирусу «оставаться в изоляции», истребитель КНС внезапно обнаружила, что «Эркиор» проигнорировал полученную директиву и даже сумел преодолеть карантин, по-видимому, найдя какую-то лазейку в её программном коде. Сделав это, вредоносная программа попыталась было продолжить свою противоправную деятельность, но, по-видимому, обнаружив запрещающие подобное директивы, попросту тихонько удалилась из операционной системы «Стервятника».
Победа. Но время… Было упущено.
Распыляясь на два дела одновременно, Эр`Вайн подпустила слишком близко к себе дроидов-«Стервятников», которые совершенно непринужденно выстрелили в её сторону торпедами, тотчас же разорвавшимися прямо в воздухе и извергнувшими на несчастный истребитель КНС целый рой дроидов-пильщиков. Мгновенно облепив корпус Айши, эти активные и крайне дружелюбно настроенные малыши принялись с весёлым улюлюканьем потрошить свою добычу плазменными резаками, буквально в считанные секунды превратив гордый, до того лишь самую малость подпорченный Стервятник» просто в груду металлолома, при всём своём желании не способную оказать им ни малейшего сопротивления.
ГОРЯЧО. ОЧЕНЬ ГОРЯЧО. Горит всё тело. Пепел застрял в лёгких и мешает дышать. Обгорелые ошмётки плоти слезают с костей. Примерно так почувствовала себя Айша Эр`Вайн, придя в себя и обнаружив собственное тело перекинутым через плечо МагнаСтража, точно её несли как какую-то дичь, пойманную и теперь ожидающую доставки к пиршественному столу этого самого капитана Фласко, ещё совсем недавно вещавшего на весь Ангар через динамики «Затмения». Рядом стоял Кейд Никос с планеты Рейта, а также Адриан Раан и его светловолосый друг, именно в этот момент кратко, но очень заботливо придержавший тёмного джедая за плечи, по-видимому, тем самым позволяя Раану сохранить равновесие и не пошатнуться от навалившейся на него усталости. Айша помнила всё, что с ней случилось. Её собственное тело было в полном порядке и ощущения, которые Эр`Вайн почувствовала, придя в себя, были скорее фантомными, чем действительно имеющими к ней какое-либо отношение. Тем более что неприятные, болезненные эмоции постепенно затихали, но... Это всё же был не самый лучший опыт, не так ли? Ах да, ещё чертовски горела попа. Неужели МагнаСтраж её отшлёпал?
Алайя Эркиор
Давление на разум Серого постепенно нарастало. Чужое, враждебное сознание продолжало копаться у него в голове, причём с куда большей дотошностью, чем прежде. Казалось, что всю его жизнь буквально разбирают по косточкам, изучая не просто личность Алайи – саму его душу. Очень скоро Паладин понял, что с ним пытаются сделать то же самое, что Эркиор так часто проделывал против обычных людей. Воздействовать на разум. Внушить необходимые директивы, запрограммировать на некие действия, выполнять который Серый определенно не пожелал бы ни в коем случае.
И он сделал то немногое, что мог – попытался вырваться.
Собрав ментальную энергию в кулак, Алайя обрушил на пленившую его «клетку» несколько особенно сильных ударов, которые, в конце концов, вынудили враждебную Силовую конструкцию ослабнуть, а секунду спустя и вовсе выпустить разум Эркиора на свободу. Вот только никакой лишней, чужеродной энергии, выделившейся в результате уничтожения «клетки» он собрать так и не сумел. Техника, используемая полу-машиной, была совершенно непривычна Серому и вызывала полное непонимание принципов её работы, идя вразрез со всеми теми знаниями, которые получил Алайя за долгие годы службы «Паладинам Типо». Более того, сама мысль о том, чтобы причинить этому «Стервятнику» хоть какой-либо вред, вызывала вполне отчётливый рвотный рефлекс. Похоже, что силовое внушение, использованное таинственным оппонентом Алайи, всё же оставило некие маятники в сознании Серого, на устранение и нахождение которых потребуется некоторое… вероятно, довольно продолжительное время.
Пока Эркиор приходил в себя, он как-то пропустил всю ту резню, которую устроили дроиды-пильщики – стоит признать, они вполне оправдывали своё имя. От «Стервятника» остались лишь искрящиеся, оплавленные части, вполне пригодные для отправки на переплавку, о чём именно в этот самый момент и разговаривали B1, прекратившие бесполезную стрельбу и теперь с живым интересом обсуждавшие, кому именно достанется почётный техосмотр в мастерской несравненной Нуары Вен. Помимо этого, Алайя узнал ещё кое-что. Силовая аура, ранее принадлежавшая «Стервятнику», начала вдруг вполне отчётливо просматриваться на девочке примерно тринадцати лет, в настоящий момент находящейся на плече у одного из МагнаСтражей, вероятнее всего, собиравшегося отнести несовершеннолетнего адепта Силы прямиком в «приёмную» капитана Фласко.
Кейд Никос
Бластерный пистолет успешно проплыл к Никосу в руки прямо по воздуху. Дроиды B1, несущие на своих плечах тело погибшего мандалорца, попросту не обратили на пропажу ни малейшего внимания - ещё бы, когда прямо у них перед глазами разворачивалось зрелище куда интереснее всего, что они видели на «Затмении» в последние пару недель своей искусственной жизни. Справедливости ради стоит сказать, что Кейд проявил просто-таки джедайскую сдержанность – ведь будь у него такое желание, он мог бы обобрать несчастный труп буквально до нитки. К сожалению, на все его громкие и крайне неприличные шлепки Эр`Вайн не реагировала от слова совсем. Кейду оставалось только передать Айшу на руки МагнаСтражу и надеяться на то, что Раан доверит несчастную девочку квалифицированным медикам. Впрочем, похоже, что помощь ей больше не требовалась - Эр`Вайн открыла глаза.
|
|
Йарру глядит на Лахме, и буря вопросов вздымается в его голове. Кто он, стоящий перед ним? Не брат, не может быть - жесток голос, четки движения, резок каждый порыв. Но не его ли голос звучит так близко, так... по-родственному, что сердце горько сжимается от одного только его звука?
Маленький вождь встряхивает головой и складывает на груди руки - и не опускает взгляда, хоть рыжина на предплечьях пугает и манит изучить. И замирает: весь обращается в слух, и не движется, пока не заканчивает тот, кто представился Лахме.
"Возьми меня за руку, брат".
Йарру оторопело глядит в глаза - во все четыре, и это путает, и он не знает, куда смотреть, и оттого наконец останавливает растерянный взгляд на переносице Древнего.
Оборачивается.
Смотрит на племя.
И сердце болезненно сжимается снова.
Вот он, Тишь, глаза его и руки, танцует: наверняка себе на уме, как всегда, и наверняка прав - как всегда. Знакомы светлые глаза, знакомы вихры волос - человек. Часть племени.
Вот она, Венге. Вжимается в Тишь собирательница, смотрит внимательно-испуганно, будто... узнает кого-то? Но Лахме не был её другом... И всё же она - человек. Часть племени.
Вот он, Тернэ. Грозный Страж дрожит от страха, деревенеет - а не отпускает копья, и (Йарру уверен в этом больше, чем в самом Светиле) жизнь положит в защиту, в исполнение долга, для которого был рожден. Он - человек. Часть племени.
И когда Йарру переводит взгляд обратно на Лахме, он опускает руки расслабленно - не закрывается от Древнего больше, потому что не боится. Потому что что бы ни случилось дальше - он знает, ради чего он здесь и что делать.
Знает, ради кого.
- Нет, - качает головой вождь. - Я верю тебе, брат. Ты говоришь странное - но я вижу тебя и вижу твое лицо, и слышу то, что слышать мог только от тебя. Но - нет. - Голос звенит и словно чеканит каждое ёмкое слово. - Я - их вождь. И я не брошу их и не оставлю с тобой. Ты не заберешь их, потому что они моё племя, и если надо будет, я буду стоять за каждого из них - но мы выйдем из Дебрей, потому что я нужен им, а они нужны мне, и мы - племя.
Голос взмывает ввысь, как искры угасающего пламени.
- Мне не нужно моё отражение. Я не боюсь этих земель, но я не буду становиться их частью. Моё место - с моим племенем, и видит Светило, - тонкая рука взлетает вверх, указывая на небо, - что я не покину его.
Сердце бьётся где-то у горла.
- Я... Я скучаю по тебе, - говорит он куда тише. - Но я знаю, что ты - не мой Лахме. Ты - Лахме Дебрей. А я - Йарру своего племени.
И в голосе нет уже вызова - печаль и абсолютная уверенность в своей правоте.
-
Настоящий вождь. Не ступал ещё подобный ему по этим странным землям — а, может, о таких героях попросту не слагают легенды?
-
За загадку самого важного выбора)
|
|
ссылкаЗа чертой Светило всегда ярче, чем в её пределах. Так вам рассказывали старшие. А сейчас и того хуже, потому что единственным источником света вам служит костёр: крепкое, могучее сердце племени. Никогда вы ещё не подбирались к нему так близко. У самого пламени дозволено сидеть только вождю, шаману и лучшим добытчикам; а ваши руки ещё слишком коротки, чтобы утащить с собой целую пригоршню плодов, ваши ноги слишком слабы, чтобы угнаться за Древним, и сами вы — только-только готовитесь стать взрослыми. Но уже скоро. — Скоро, — говорит вождь, отгоняя собратьев-охотников от костра. Те покорно уступают вам место. Трава мягкая. Вождь следит за тем, чтобы каждый из вас лёг на спину и коснулся затылком тёплой земли — так, чтобы многочисленные глаза Светила смотрели на вас с высоты. Они действительно смотрят. Так всегда начинаются ритуал — об этом вам тоже говорили. Ритуал — он всегда перед испытанием, и после него тоже. Четверо ложатся вокруг костра, совсем близко, в самом сердечнике племени, и спят до утра. В первый раз им снятся одни сны, детские, а потом — совсем другие. Но рассказывать об этом нельзя. Сны — великая тайна. Сегодня всё племя поёт вам колыбельную. Шершавые ладони отбивают ритм по земле, топчут траву, ведут за собой остальных. Тихий голос становится громче, взвивается ввысь вместе с сердечником-пламенем, посылает мурашки вниз по вашим спинам. Сегодня нет на свете никого важнее вас. — Йарру, — искрится уголёк в костре. — Тишь, — шелестят перья в волосах шамана. — Тернэ, — стучат о землю наконечники копий. — Венге, — воет ветер далёким эхом. А потом, наконец, приходят они. Сны. ЙарруОгонь лижет твою щёку длинным, горячим языком, но ты знаешь: подниматься нельзя. Даже если на какую-то долю секунды жар становится нестерпимым, ты всё равно держишься. Как бы невзначай касаешься прохладного амулета на груди. Сопишь, поджимая пальцы ног. Вслушиваешься в песню племени, чтобы отвлечься. И засыпаешь — одним из последних. * * * — Бейся, — говорит тебе отец. У него большие губы, большие кулаки, большой подбородок — и голос тоже как будто бы очень-очень большой. Больше обычного. — Бейся, — повторяет он. Перед тобой человек. Нет, страж. Нет, не человек и не страж — что-то другое. Тьфу, глупости... Человек. И выглядит по-человечески: повыше тебя, покрепче, с тронутыми Светилом плечами и жаркой уверенностью в глазах. Тянет к тебе руки, сверкает свирепым оскалом. Отец хочет, чтобы вы бились — и это, видно, какая-то проверка. Братья рядом склоняют головы, настороженно ждут. Отец хмурит брови. Большие, косматые. А ты... Ты совершенно не знаешь, что делать. ТишьПлемя звучит, костёр полыхает, тысячи очей Светила смотрят на тебя в вышине, но ты никак не можешь заснуть. Почему — не знаешь. Ты специально бодрствовал последние ночи, повторяя наставления учителя перед испытанием, но сейчас сомкнуть глаза почему-то не удаётся. Слишком жарко. Вдыхаешь множество запахов: гарь под костром-сердечником, пот чужих тел, терпкий травянистый аромат как будто из ниоткуда, запах пламени, запах знакомых, запах их песни... Жарко. Неожиданно прохладная ладонь ложится тебе на лоб: ладонь знакомая, морщинистая. Учитель касается горячей кожи своими спокойными пальцами и вкладывает что-то в твою ладонь. Что-то холодное. А потом шепчет — только это и позволяет тебе заснуть. * * * Узнаёшь в щуплом мальчишке Йарру, в нависающей над ним фигуре — вождя. А того, кто стоит напротив них, не узнаёшь. Он страшен: заросшее шерстью лицо, толстые лапы, крепкие зубы, и каждый — шириной с твою собственную ладонь, не меньше. Боишься. — Помоги ему победить, — шепчет голос учителя совсем рядом. Ты знаешь, что спишь, но указание исходит от настоящего шамана. От того, что дал тебе прохладу и помог погрузиться в сон. — Спой ему яростную песнь, — говорит он снова. Ты знаешь все песни на свете. ТернэУ костра тепло. Ночами ты иногда замерзаешь, но сейчас всё в порядке. И племя поёт специально для тебя, и присутствие остальных ощущается почти кожей. Твои ступни смотрят в макушку Йарру, а позади шуршат в траве пятки Венге. Чувствуешь покой. Чувствуешь усталость. Чувствуешь дом. * * * А потом всё вдруг застывает и темнеет. Ни света костра, ни песни соплеменников — ничего. Только тёмная чаща — одна из тех, что виднелись иногда за чертой — и ты посреди неё. Один. А тот, другой, догоняет. Ты точно не знаешь, кто он. Страшный — да. Опасный — тоже. Иной. Такой, с каким тебе пока не совладать. Молодые стражи любили хвастать, но ты не из таких, ты точно знаешь, когда противнику лучше уступить. Остальные обозвали бы тебя трусом за такие мысли. А может, Тернэ, ты и вправду всего лишь трус? ВенгеТрава щекочет тебе спину, шею, мочку уха. Пробирается ловко меж пальцами, шелестит в такт песне. И ты тоже чуть-чуть шелестишь. Тебе нравится всё это: общий ритм, общее дыхание, бережно обнимающий за плечи огонь и то, как наблюдает за тобой Светило. Всеми глазами одновременно. Однажды ты подслушала слова шамана. Теперь знаешь: из этих глаз можно составлять причудливые узоры, и каждый обязательно будет значить что-то важное. Пробуешь наугад. Соединяешь одно не мигающее око с другим, второе — с третьим, третье — с четвёртым... И погружаешься в сон раньше всех. * * * Мать кричит тебе вслед: — Венге! Мать, кажется, плачет. Когда она плачет, над носом у неё появляется морщинка — тонкая и глубокая, как ручеёк в знакомом тебе залеске. Но сейчас у тебя своя дорога, и мать стремительно остаётся позади. А ты жадно вдыхаешь травянистый запах и быстрее взрываешь землю пятками. — Вернись! Точно плачет. Обычно тебе хватает одного слова, чтобы понять, как она себя чувствует, но сейчас все смыслы ускользают в свистящих порывах ветра. Это всё потому, что ты бежишь очень быстро. А мать продолжает плакать. Колючки врезаются тебе в плечи, листья больно шлёпают по лицу, и ты не можешь сказать наверняка, за чем гонишься. Зато точно знаешь: это «что-то» нужно тебе. Очень. Нужно.
|
|
-
Размышлял над этим несколько дней. Сцена с лезвием ласкающим язык, открыла такой пласт фетишей, о которых даже не задумывался. Спасибо за расширение горизонта. Обязательно когда-нибудь создам персонажа с такой изюминкой с доминантной стороны)
|
Q1A3
Когда Q1A3 сделал решающий выстрел, с равнодушием механизма оставив ещё один труп лежать на холодной дюрасталевой поверхности корабля, он совершил правильный выбор. Во всяком случае, рука клона, потянувшаяся к осколочной гранате всего за пару мгновений до того, как бластерные разряды положили конец его службе в рядах имперских вооруженных сил, вполне явно намекала на то, что сдаваться живым противник точно не собирался. Смертоносные орудия дроидеки постепенно остывали, завершив свою работу. Отчитавшись тви’лечке и запросив дальнейший план действий, системы Q1A3 неожиданно запросили внеплановое проведение самодиагностики. Быстрая проверка, выполненная в соответствии со стандартной процедурой КНС, выявила производственные дефекты, оставшиеся с предыдущей модернизации дроидеки, очевидно, проведенной не Нуарой, никогда не допускавшей подобных ошибок. Эффект, что постепенно накапливался на протяжении всей новой жизни Q1A3, оказался действительно заметен лишь сейчас, после столь напряженного боя, по максимуму задействовавшего все возможности дроида. На внутреннем обзорном экране стремительно побежали многочисленные красные, предупреждающие строки, сообщающие о найденных проблемах в его конструкции.
«Ошибка! Выявлено циклическое нарушение в цепях подачи питания. Попытка перераспределить мощность... Диагностика... Ошибка! Выявлено превышение температурного порога на 90%! Рекомендуется немедленное прохождение техобслуживания!»
Если бы механизмы Q1A3 не были усовершенствованы благодаря Нуар'авен, дроидеку просто разорвало бы на части. Этого, тем не менее, не произошло - сработали предохранители, мгновенно отключившие основные системы дроида и активировавшие радиомаяк, свидетельствующий о том, что в Q1A3 обнаружена серьёзная поломка, требующая тщательного и весьма обстоятельного ремонта.
BX-0113 и Кристоф Аукель
Вернувшись обратно в мастерскую, дроид-коммандо первым делом обратил внимание на отключившегося дроидеку, который, судя по транслируемым им сигналам, совершенно точно нуждался в талантливых ручках Нуары гораздо больше, чем сам BX-0113. Оставшийся без контроля со стороны Q1A3, подчиненный ему Q9D7 медленно развернулся в сторону вновь прибывшего дроида, передав ему по внутренней связи следующее обращение: - «Q9D7, поступаю под ваше командование. Обеспечиваю прикрытие BX-0164 и BX-0159, пока они заняты выполнением своего задания. Приступаю немедленно».
Похоже, с пониманием приказов у него было несколько лучше, чем у прочих дроидек, уже уничтоженных в недавно завершенном бою. Внутренний реестр учётных записей гласил, что Q9D7 был поставлен на крейсер с последней партией военного груза, дошедшей до Лланика буквально за несколько дней до того, как «Затмение» было вынуждено поспешно покинуть орбиту планеты. Одна из последних модификаций?
- Ой-ой… - тви’лечка присела возле сломанного Q1A3, сокрушенно покачав своими лекку. – Бедняжка. Кто же тебя так? Осмотр твоих систем не выявил ничего настолько серьёзного. Бедный, бедный, несчастный малыш…
При виде дроида-коммандо, R4-P44 издал очередную серию возмущенных трелей. Кристоф мог бы отметить, что он тренируется в красноречии вот уже пару минут с тех пор, как BX-0113 назвал его «дефективным». - А, вот и ты. Чтобы ты знал, мои системы в полном порядке. Не моя вина, что подобные тебе не понимают чувства прекрасного… хотя, о чём тут вообще говорить! Если даже этот органический, кожаный самец с проблемами в речи не в состоянии оценить привлекательность этих совершенных форм, то какие у меня могут быть к тебе претензии, громила? – он неожиданно подъехал к дроиду на пару шагов ближе и заговорщически мигнул ему световым датчиком. – У меня предложение. Как только всё это закончится, я поделюсь с тобой прошивкой. Вот увидишь, твой взгляд на мир а-а-абсолютно изменится.
После чего R4-P44, довольно что-то насвистывая, удалился обратно – таким образом, чтобы занять как можно более привлекательный угол обзора на Нуар'авен, пока не обращающую на призывы «застегнуться» ни малейшего внимания. Проведя быструю диагностику и убедившись в том, что на починку Q1A3 уйдет значительное время, тви’лек вновь обратила свой взгляд на поврежденного BX-0113. Пока дроид-коммандо использовал терминал связи для того, чтобы связаться с кем-то из офицерского состава, Нуара приняла из рук Кристофа проводку и благодарно кивнула ему.
- Молодец, взял именно то, что было необходимо. Теперь подай мультиметр… настрой его на измерение постоянного напряжения, - отдала она новые инструкции, принявшись поспешно работать над поврежденным манипулятором дроида.
*** На вызов коммандо ответил первый помощник капитана, Глейден Виллер. Судя по всему, на мостике «Затмения» творилось нечто не совсем соответствующее нормальной ситуации: повсюду летели бластерные разряды, да и сам Виллер то и дело пригибался, оттесняя своей рукой кого-то ещё – по-видимому, самого Джареда Фласко.
- Прикройтесь капитан… проклятие, Нуара! Укройтесь, я имею в виду, укройтесь! – рявкнул бывший пират, взглянув на голографическое изображение BX-0113, над которым «колдовала», невольно привлекая к себе внимание, полуобнаженная тви’лечка, что было явно не слишком мудро в боевой обстановке. Высунувшись из укрытия, Глейден сделал пару выстрелов из своего бластера и тотчас же нырнул обратно. - Я занята, - фыркнула девушка. – Да и вы, кстати, тоже. - У нас тут не меньше двух десятков клонов, - раздался ровный голос капитана. – Это хорошо, что вы отразили нападение. Мои дроиды и команда Крейга пока сдерживают тех, кто нас тут прижал, и я надеюсь, что лишняя помощь уже не понадобится… чёрт возьми, Глейден, вы в стрельбе давно практиковались? Дайте мне эту пушку в руки! - Чтобы вас подстрелили? Вы мне в дедушки годитесь, капитан! – грубо ответил Виллер, продолжая вести огонь. – Раздавайте лучше свои приказы! - Я смотрю, после критики дела у вас пошли уже лучше, - одобрил Фласко, после чего перевёл взгляд на BX-0113, совершенно не реагируя на прочие «отвлекающие» факторы. – Оставь отряд охранять двигательные отсеки и отряди кого-нибудь компетентного для защиты мисс Вен – она нужна мне живой и трудоспособной. Сам же, как только у тебя появится такая возможность, немедленно прими руководство над нашими транспортниками и возьми Республиканские Дредноуты на абордаж. Если тебе потребуются дополнительные силы, я пришлю их тебе… но мне нужен этот флот!
*** Как только разговор завершился, подчиненный BX-0113 прислал для своего командира сообщение: - «BX-0159, - дроид-коммандо отчитался по внутренней связи. – Обнаружено два комплекта брони клонов в приемлемом состоянии. Кроме того, B1 закончили сбор трофеев. Желаете взглянуть?»
И сразу же за этим, боевые программы BX-0113 уведомили его, что системы в полном порядке, а их нормальное функционирование полностью восстановлено.
«Проверка основных модульных систем… Функционирование правой руки – 100%. Скорость отклика в пределах нормы. Диагностика: проверка первичного источника питания… Источник питания реактивирован! Скорость реакции тела – 92%»
- Я закончила… не слишком аккуратно, конечно, но это всё, что я могла сделать за такое время, - красивое лицо девушки озарилось улыбкой. Аукель, главным образом исполняющий роль «принеси-подай», тоже удостоился своей части похвалы, равно как и следующих за этим поручений. – Неплохо, Кристоф. Убери пока всё на место, а я займусь Q1A3… Повернувшись и пройдя пару шагов, тви’лечка стала копаться в одном из огромных контейнеров в поисках необходимых запчастей, естественно, в очередной раз позабыв донадеть свой скафандр. Холод, ранее заставивший сосочки вылезти и набухнуть, теперь и вовсе позволил им затвердеть, что хоть и вызывало неправильную реакцию у астромеха и её помощника, самой Нуаре ничуть не мешало.
Сильный толчок вдруг сотряс корабль, заставив всех присутствующих, в буквальном смысле, попадать на пол и друг на друга. Тем не менее, на главном технике он сказался несколько иным, крайне милым образом, поскольку все желающие теперь могли лицезреть ножки девушки и её аппетитный зад, торчащий из груды деталей. Похоже, самостоятельно Нуаре было никак не выбраться из столь щекотливого положения. Ко всему прочему, раздался пиликающий звук комлинка, по которому тви’лечка совсем недавно «мирно беседовала» с местным ситхом.
- Что? Убери от неё свои руки, ты кожаный мешок с мясом! – тотчас же преисполнился негодованием R4-P44. - Нуарочка, моя милая, да как он только смеет?
Источник его гнева заключался в том, что Кристоф, совершенно неожиданно для него, вдруг обнаружил себя упершимся ладонями в две соблазнительные окружности, при более внимательном рассмотрении оказавшимися ягодицами главного техника, которые её подчиненный сейчас мог вполне четко прочувствовать. Наверное, следовало помочь ей выбраться, и сделать это как можно быстрее – до того, как жаждущий возмездия астромех вновь применит свою электрическую кару.
|
|
|
|
|
|
|
|
Уйдя в транс, предварительно дав стражу приказ на охрану, Алайя еще не знал что ему следует искать. Точнее сказать, не предполагал что найдет. Как только его разум смог достичь гармонии, Серый открыл внутреннее зрение. На него обрушился водопад света, искрящийся водопад, которую формировало все живое на судне. Это были света обычных людей и других существ. Но вот нечто яркое, словно нейтронная звезда, вспыхнуло в ангаре. Небывалый всплеск силы, который прокатился волной по всему кораблю, сумел задеть и разум Серого. Впрочем, он спокойно принял эту волну, даже с интересом всматриваясь в происходящее. Выживет ли Кевин? Даже если нет, то ему было суждено стать Светлым призраком Силы, занять ту редкую нишу в посмертии, что никогда не давалась адептам темной стороны. Во всяком случае Алайе хотелось в это верить. Уйдя глубже в себя, он усилием воли заставил сконцентрироваться на более локальной области - медотсека и двигательного зала. Напоследок в его "зрение" ярко ударило две маленьких звездочки, все в том же ангаре. Юнлинги или падаваны? Хотя и тот и другой термин канул в лету, после гибели Ордена. Одна звезда была близка к трансформации в черную дыру, хотя было еще не все потеряно - в ней было многое перемешено и многое неопределенно. Быть может даже именно сейчас решалась её судьба. Резкий удар, словно его разум поместили в падающие воды холодного водопада. Это была даже не черная дыра - пустота, даже без какого-то определенного цвета. Разум скрывавшегося под маской был буквально вычищен и переложен снова под чьей то безумной силой. Уложен желанием служения и несения смерти всем врагам. Императора. Значит Имперец. Там было даже не на что влиять - его разум был бесплодной пустыней, которая освещалась лишь волей Императора. Еще несколько были вокруг - пять чистых книг и пять лезвий. Первые были слугами и считали себя таковыми, вторые считали себя равными, но были ими лишь до той поры, пока это требовалось Империи. Клоны... в них было заложено подчинение и служение. Ему довелось даже сражаться рядом с ними. Тогда он еще был Джедаем, который сражался против армий дроидов. В его подчинении был отряд, небольшая группа клонов. Все как один, один как все. Так было задумано, но для Паладина было очевидно, что несмотря на старание создателей Живая Сила в каждом из них была уникальна. Быть может, если бы им дали действительно жизнь, а не существование, они бы даже смогли жить как обычные люди. Алайя давал всем им свои имена, легко различая по веяниям Силы внутри них. И вообще не считал их инструментом - это было кощунством. И вот теперь он вынуждено оказался по другую сторону баррикад. Быть может они даже были именно его отрядом в прошлом? Это совпадение могло выпасть с шансом один к миллиону, но сейчас роли не играло - у него просто не было времени вглядеться в силу каждого из них. У него был выбор - либо клоны, либо наемники. Клоны, наемники, клоны, наемники, клоны... Проще ли разжечь пламя на камнях, или сподручнее поддать воздуха той искре, что уже тлеет в сухой траве? На мгновение поднявшись из медитации, Алайя обратился к стражу: - Скройся около платформы. Жди тех, кто сумеет туда дойти. Если дойдут - нападай. Грамотно оцени воина в черном одеянии. Он был создал для того же, для чего создали тебя. И он очень силен. Задержи их, не дай добраться до меня. Не жертвуй собой, Железка. Да прибудет с тобой Сила. ( Все далее необходимо читать под данный трек. Это просто физически необходимо, поскольку передает все написанное. Погружение наше все - ссылка) Это было похоже на падение в колодец, стремительное несколько секунд и столь же быстро кончающееся. Мгновенно отключив себя после благословения стража (хотя скорее всего страж к этому относился с крайним скепсисом), Алайя отрезал мир вокруг себя, закрылся от пылающей звезды Кейна, перестал видеть водопад жидкого света тычяч душ вокруг, создал буквально пустоту, в центре которой горело пять факелов наемников. Это было похоже на ментальные тренировки по сокрытию силы, но сейчас вопрос был не в сокрытии а в направлении. Теперь вопрос всего был заключен в грамотном направлении. Это было тяжело. Очень. Это было похоже на ядро сингулярности, из которого невозможно выбраться. Это было необходимо. Их дела отзовутся бедой. Он страдает... он жертва. Но страдания его аукнуться всем вокруг. Это необходимо. Наемники, гроза галактики. Известные своей репутацией тысячу лет, они набирали самых лучших и самых стойких. Тех, кто проходил кошмары диких территорий Внешнего Кольца, Неизведанных секторов. Кто брался за задания, которые шли в разрез с интересами республики. Но у всех было то, что делало их живыми. Эмоции, чувства, братство, сестринство. Семья, любовь, дети. Родина, деньги, власть. Свобода, равенство, вседозволенность. Замедлить, прочитать, направить.... Замедлить их, прочитать их, направить их. ЗАМЕДЛИТЬ ИХ. ПРОЧИТАТЬ ИХ. НАПРАВИТЬ ИХ. Эти пятеро. У каждого есть точка. Каждый имеет слабости. Они живые, они не дроиды. Их разум заточен, но это разум. Воздействие, анализ, ответ. В каждом есть такие места. Флаг Империи. Император. Легионы Клонов, марширующие по планетам. Планета, залитая кровью. Горящие города и руины. ПЫЛАЮЩАЯ РОДИНА. Выброшенные Империей на свалку, задворки галактики. Разрушенные базы, не выплаченные контракты. ВЫ НЕНУЖНЫ ИМПЕРАТОРУ. Клоны расстреливают родственников. ВАШИ ГОРОДА ПЫЛАЮТ! Геноцид их народов. Флаги Империи реют над горами трупов. Свободных наемников больше нет - ОНИ ВСЕ УБИТЫ. Узы боевого братства растоптаны. Звери, которые сражаются на аренах загнивающих миров за гроши. Навыки, которые больше никогда не пригодятся. БРАТСТВА БОЛЬШЕ НЕТ. Вы были легендами. Теперь вас ценят ниже клонов. Каждый из вас БЫЛ УНИКАЛЕН. Каждый из вас БЫЛ ИСТОРИЕЙ. Теневой Гвардеец позади. НАДСМОТРЩИК. Даже клоны идут сзади вас. Почему вы не восстали? Спрашивает мать. Почему вы стали ручными псами? Спрашивает отец. КТО МЫ ТЕПЕРЬ? Мы были силой. С нами считались. Потеряно. Потеряли себя. КТО МЫ ТЕПЕРЬ? Поздно что-то менять. Поздно? В руках есть оружие, в душе есть свобода. МЫ БЫЛИ СВОБОДНЫ. Традиции, культура. Культура воинов, культура сильных. Гроза галактики. ВСЕ ПРАХ, И ТОЛЬКО ЗНАМЕНА ИМПЕРИИ РЕЮТ. Император правит. Клоны следят. Империя видит. ОШЕЙНИК НА НАШЕЙ СУДЬБЕ. Отчаяться? Пасть ниц? Стать тем, кем они хотят? Ручными псами? НЕ ВСЕ ПОТЕРЯНО. Они сломили дух? Они сломили нашу суть? Оружие в руках, пылающие сердца. ОНИ НЕ МОГУТ СЛОМИТЬ НАС. Вся кровь. Все руины. Все смерти. Братья. Сестры. ОНИ СМОТРЯТ НА НАС И ЖДУТ ОТМЩЕНИЯ! Они ждут нашей покорности. Ждут выполнения контракта. Мы не рабы. МЫ НЕ РАБЫ. Они хотят что мы убивали. ОНИ ХОТЯТ ВЫБРОСИТЬ НАС. Мы убиваем. Но нам же целятся в спину. Они бояться. Недоверие? ДАЖЕ НАНИМАЯ ОНИ БОЯТЬСЯ НАС! Разве это отношение к свободным воинам? Мы благородная сила. МЫ НЕ РАБЫ. МЫ НЕ СДАДИМСЯ НА МИЛОСТЬ ИМПЕРИИ. Пылающий флаг Империи. Мертвые Клоны. Умирающий Теневой Гвардеец. ОНИ ТОЛЬКО КАЖУТСЯ СИЛЬНЫМИ Когда эти слабаки стали такими? Когда мы стали их ручными псами? КОГДА МЫ ПОТЕРЯЛИ САМИХ СЕБЯ? Соберитесь. Мы не должны быть такими. Наша сила. Наши ценности. Наше братство. МЫ НЕ ПОТЕРЯЛИ СЕБЯ Возмездие? Реванш? Уничтожить, растопать? СВЯЩЕННОЕ ПРАВО! Мы не рабы... мы не станем рабами. Рабами Империи? МЫ. НЕ . РАБЫ.ИХ ФЛАГИ ПЫЛАЮТ! ОНИ БЕГУТ! ОНИ НИКОГДА НЕ БЫЛИ НАСТОЯЩЕЙ СИЛОЙ! ОНИ НЕ ЗНАЮТ ЧТО ТАКОЕ БРАТСТВО!ОНИ СЧИТАЮТ ЧТО НАС МОЖНО ПРЕДАТЬ. НЕ ПЛАТИТЬ. НЕ СЧИТАТЬСЯ С НАМИ....НОВА ГВАРДИЯ! БРАТСТВО! НАРОД! КРОВЬ ЗА КРОВЬ!КРОВЬ! СВОБОДА! СМЕРТЬ ИМПЕРАТОРУ!ОНИ ПОЗНАЮТ НАШУ МОЩЬ!МЫ НЕ РАБЫ!СМЕРТЬ.... СМЕРТЬ? СМЕРТЬ ПСАМ ИМПЕРАТОРА!МЫ!
НЕ БУДЕМ!
РАБАМИ!Капли крови тихо побежали вниз. Кровавые слезы. Они собрались у ворота, там где граница маски кончалась и начинался ворот одежды. Кап-кап. Кап-кап. Серая звезда, инь-янь, серый водопад. Сила в наемниках. Бурлит, искрит. Замедлить их разум, прочесть их разум, направить их разум... Давно, давно ты старина так не старался. Пощадить бы себя, да разве ж можно, когда столько поставлено на карту?
|
Своеобразная, ни на что не похожая, атмосфера выставки словно подхлестнула все чувства. Знакомый с детства запах красок и свежего лака, заставлял ноздри раздуваться как у гончей на охоте. Глаза Дженни замечали все малейшие детали, словно девушка разглядывала мир через огромную лупу или увеличительное число. Так в детстве любознательные детишки смотрят на суетящихся букашек. Да посетители выставки и напоминали таких насекомых, чей поток тек по широким галереям, задерживаясь у кусочков пищи, правда, для разнообразия, духовной. Здесь яркий мазок на картине, там прилипшая к нижней губе энергичного толстяка с бородкой крошка хлеба, дальше вздувшиеся на тонкой женской шее вены и лихорадочно блестящие глаза под сбившейся набок модной шляпкой. И даже грудастая, вульгарная Габри никак не мешала поискам.
Правда, в первый день Джеймс удалось только выбрать картины, требующие к себе особого внимания. Они стали своеобразными маяками в темноте, куда должен был выплыть «Летучий голландец». Ягнятами, которые даже своим молчанием привлекали лесного зверя. Тигр, о тигр светло горящий… Картин, отвечающих запросам Дженни, было немного, но они были, да были. И первая эта «Пара» модного испанского авангардиста. Неуловимо искаженные, нагие, женское и мужское тела были вписаны в невидимые круг и квадрат, как у великого итальянца. Вот только эти невидимые рамки были слишком велики, и тела, стремясь к границам, распались на части. Руки и ноги оторвались от тел, лица и кисти со стопами, расплывались как в тумане. Зато центры тел со стоящим членом и приоткрытыми, набухшими и приоткрытыми половыми губами были выписаны предельно реалистично. В стили же суперреализма была «Казнь леди Джейн Грей» от соотечественника англичанина. Обезглавленное юное тело, окровавленная плаха и голова на соломе. Эти две картины были самыми откровенными посылами неведомому Мяснику. Но кроме них девушка отметила для себя еще с десяток других, не таких вызывающих, но не менее важных.
Вот около одной из этих «темных лошадок», Дженни и заметила мужчину, на которого ее чутье «сделало стойку». Картина с грудой черепов называлась «Апофеоз войны» и принадлежала кисти русского художника Верещагина. А мужчина, мог ли он быть Мясником?! Трудно сказать. Он был весь какой-то средний, стандартный, с совершенно не запоминающимся лицом. Мог ли охотник за головами быть таким?! Но он явно обращал больше внимание не на картины, а на женщин. Скользил по ним холодным, немигающим, оценивающим взглядом. Причем делал это так искусно, что совершенно не привлекал к себе внимания. Если бы не повышенное чутье и удача, искательница могла легко пропустить его мимо своих сетей. Одет незнакомец был в классический черный костюм, с проблеском рубашки, не снял в помещении перчатки и опирался на массивную простую трость без изысков.
|
Со стороны же Кевина происходящее выглядело совсем иначе...
Джедай, действительно улыбался, во время той обучающей дуэли и это было впервые за последние четыре года, впервые после смерти Стэма Рита. Это странное чувство разъедало, точно кислота, медленно, по капле, оно просачивалось внутрь и, точно обвивалось вокруг сердца, желая сдавить его. Голубые, похожие на глубинные ледники Хотта глаза Кевина вроде бы и смотрели на окружающий мир, но были сейчас не колючими, а скорее потерянными.
Снова и снова джедай задавался вопросом о том, почему не Наат, а именно Адриан, мальчишка которому нравится убивать и который уже никогда не станет джедаем, пусть и на короткий срок, но вновь дал Лейну почувствовать себя живым. На своём месте. Более того, дал пусть и не надолго вновь прикоснуться к Светлой Стороне. С которой, как уже довольно долгое время думал сам Кевин у него больше нет совершенно ничего общего.
- Что? - непонимающе переспросил Лейн, подняв взгляд голубых глаз на девочку, так неудачно шлёпнувшуюся прямо на покрытый металлом пол ангара.
Как и ожидалось, от слов обращённых к нему, Кевин вздрогнул. Шен-Джон - эта, пусть и довольно давно используемая им, но всё же, можно сказать родная фамилия, подаренная ещё в годы ученичества его учителем, Мейсом Винду, вместе с шансом жить иначе, чем уличная крыса Нар-Шадда. Похоже, он никак не ожидал, что хоть кто-то кроме капитана Фласко, назовёт его так. Да и последний использовал подобное обращение всего пару раз, в самом начале их сотрудничества и больше в обвинительном контексте, нежели для поощрения. Для "Затмения" Эчуу был только Кевином Лейном, одним из последних представителей вымершего ныне ордена, потерявшего своего ученика и не желавшего брать нового. Возможно, именно благодаря этой легенде, являющейся больше правдой, чем ложью, юный ситх так долго сторонился Мастера Джедая, давая ему время смириться с утратой, помня, какими потерянными бывают учителя, лишившиеся своих падаванов.
Что же до звания... Эчуу никогда особо не гордился им, считая, что усердный труд и желание - единственный путь к достижению успеха. Впрочем, ему была известна и проблема, с которой столкнулся Адриан, а именно не желание джедаев учить мальчика, что даже будучи юнлингом, был талантливее многих падаванов, проведших со своими мастерами далеко не один год. Это пугало многих, но только не того, кто радовался просто тёплой постели, чистой одежде и вкусной еде - ценностям, которые многим просто незаметны, ведь они были у них всегда...
Ворох памяти, что всколыхнула Айша - был слишком огромен и ужасен. Он - точно сходящая с горы лавина, почти полностью выбил Мастера из колеи и если бы Адриан не поленился замарать руки и самостоятельно привёл свой приговор в исполнение, то Лейн бы даже не дёрнулся, так и стоял в охватившем его оцепенении, просто смотря на рыжую, перепачканную девчонку в последние мгновения её жизни. Хотя, возможно, как раз на обратное и рассчитывал довольно хитрый для своих лет убийца...
Тряхнув головой, так что капюшон слетел на спину, высвобождая промокшие после долгой тренировки волосы, Кевин, понимая, что даже отменив приказ, отданный ситхом уже не успеет спасти ребёнка, одним прыжком оказался возле неё и активировав оба клинка, которые были чистого голубого цвета, а не красного вопреки ожиданиям многий наблюдавших за развитием событий соглядатаев, включая Рейв’Ален’Тайнте - Валентайна, как он просил обращаться к себе иных обывателей галактики, неспособных правильно произнести его настоящее имя.
Увидев джедая, защищающего объект, который Раан приказал ликвидировать, дроиды замешкались. А пара выстрелов, была мастерски отбита в пол и потолок так, чтобы никого не задеть.
- Она - моя, - ледяным тоном произнёс Лейн, отчего несколько стоящих в передних рядах В1 отступили на шаг назад. - IG, - теперь уже под раздачу попали собственные телохранители, а заодно и надзиратели Мастера Джедая. Им не требовалось разжёвывать ситуацию, и тем не менее пояснение было необходимо, во всяком случае именно сейчас. - Защищайте её, пока я не вернусь.
В отличие от прочих дроидов, магностражи не отличались особой разговорчивостью, потому отделались от Кевина простым кивком. Лейн же собирался рвануть за ситхом, медленно, но верно приближающимся к своей добыче...
- Адриан, стой, - довольно резко окликнул ассасина джедай, пытаясь предотвратить любое возможное кровопролитие, - или я больше не стану учить тебя!
- А ты попробуй остановить меня, Мастер Эчуу Шен-Джон, или всё же Кевин Лейн? - издеваясь поинтересовался Раан. Его намерения были предельно ясны. Ещё яснее они стали после активации двух ярко алых, точно кровь клинков...
|
|
Фраза "утро добрым не бывает" подходила к этому утру как нельзя лучше. Во первых пол четвёртого утра, это не то время когда даже такая ранняя пташка как Лили может чувствовать себя выспавшейся, особенно когда легла так поздно. Во вторых, всё тело девушки сильно болело после её вчерашней тренировки, даже разогнуть ногу или пошевелить рукой было невыносимо. И в третьих, этот сон, нет Лили теперь была точно уверена, что она не Алиса, Алиса прыгает в норку к белому кролику, а Лили попадает в логово к белому змею. Откровенно говоря она не понимала, куда попала, и что значили те разговоры, да и сам сон, хотя видимо это был не сон. Кажется она вновь попала на закрытый вечер мистера Шу, и теперь Лили поняла, почему он не любит рассказывать о своих самых интересных приключениях, с другой стороны её кажется не заметили или заметили, но отпустили, а может её попросили ничего не рассказывать, если так то Лили эту просьбу не запомнила, а может память ей стёрли. В любом случаи Лили пришлось встать, и хоть она уловила суть просьбы её братика, нюансы она пропустила мимо ушей, оплакивая свой сон, ведь он был столь молод, почему уходят лучшие, и борясь с соблазном проигнорировать братика и лечь спать дальше, ведь звуки из комнаты Мэка ей ничуть не помешали бы. Лили приобняла мальчика и попыталась успокоить
- Какой плохой Мэк, он мало того, что расстроил тебя, но ещё и не даёт поспать. Давай договоримся, я поговорю с ним, но сначала отведу тебя в комнату и ты попытаешься уснуть, я как закончу приду и проверю, если не уснёшь я прочитаю тебе сказку. - Сказано это было совершенно искренне, но поверить в это было сложно, ибо Лили сказала это с закрытыми глазами самым монотонным голосом, на который только была способна. Она вязла брата за ручку повела к нему в комнату, хотя кто кого вёл был большим вопросом. Закончив с этим делом Лили пошла к Мэку в комнату. Выглядела она словно лунатик, что было справедливо, ибо девушка находилась на самой грани сна и бодрствования. Лили хотела напялить халат и тапочки, но эти нехитрые движения, потребовали бы от неё лишних телодвижений, посему перед комнатой Мэка она была только в пижаме состоявшей из белых шорт и чёрной футболки с котёнком. Волосы девушки были растрёпаны во все стороны, а полузакрытые глаза украшали огромные мешки. Лили принялась стучать в дверь и только боль в мышцах не дала ей уснуть стоя.
|
Город жил своей жизнью. Город сиял, город громыхал, город благоухал. Как несло от воды морем, сырыми забродившими водорослями и чем-то резко химическим так и от города несло сырым асфальтом как от мокрой псины, возможно, от того, что не так давно прошел дождь. Но дорога под ногами Элизабет была сухой. Бордюр делил мокрую проезжую часть, где разлилась, кажется, грязно-бурая река, и, лишь потемневший от влаги тротуар, и, в мутном потоке воды от того, ни девушка, ни кто-либо из случайных прохожих не могли разглядеть свое отражение – лишь силуэты и огни города. Её силуэт сейчас одиноко брел по опустевшей ночью набережной, лишь порой становившийся четче в отражении, когда в спину девушки бил мощный свет ночного фонаря или марево редких вывесок ночных магазинов – тогда её силуэт обращался в плотную, будто измазанную мазутом, фигуру, тень её самой. Воздух после дождя был лёгкий, разряженный, влажный, забивал грудь, пьянил не хуже горячительного напитка. Всех, возможно, но, что в этот момент творилось в груди и голове Лизы – даже Богу, наверное, не известно. Ночь была молода. У девушки впереди были ещё долгие 6, а если повезёт, и 7 часов сплошной тьмы, которую нарушало разве что световое загрязнение Манхэттена, и, центра Бруклина, превращая ночь в сумерки, и, сбивая внутренние часы.
Город не желал раскрываться перед ней. Слоняясь по пустым ночным улицам, она стала искать пушеров. Странности – они преследовали её даже здесь. Стайки молодёжи вокруг клубов, только завидев её, сразу начинали бурно переговариваться, а, стоило подойти ближе, тут же растворялись, будто бы бежали от чумы. Забулдыги в облезлых подворотнях, воняющими запахом кошатины, блевотины, и, бог знает чего, зажимались, и, отползали подальше, не желая иметь с ней дела, а, редкие господа, бандитской наружности, встреченные на пути, старались обойти леди третей дорогой. Складывалось впечатление, что она – смертельно больна. Нет, её не боялись, и не уважали – ни грамма этого чувства она не увидела на лицах расступающихся. Скорее уж, чувство, что пронзало людей при виде её туши в первые секунды, было сродни зубной боли. На мгновение, отвлечь от тяжелых мыслей мог гул, сорвавшийся с небес. Высоко над головой Элизабет пролетел гигантский, похожий по форме на сигару, или очень вытянутую таблетку, дирижабль. По всей его окружности медленно плыли похожие на облачка голограммы. Реклама. Ничего подобного девушка вряд ли могла припомнить. С экранов корыта по очередному новостному каналу вещал какой-то толстый, лысый мужик, о теракте двухлетней давности, от сентября 2019 года, и, вчерашнем параде в знак солидарности жертвам «Пекинского Теракта». Впрочем, что может быть интересного в подобных новостях? Лиза вряд ли одарила хоть каплей внимания гудящую посудину в небе.
- Хэй, Док! Док! ДО-О-ОК!- кто-то окрикнул её. Из очередного пустого переулка за спиной Элизабет вынырнула фигура чернокожего юноши. Его скрученные в дреды волосы были плотно прижаты косынкой, и, зачесаны на затылок, оставляя полностью неприкрытым широкий лоб. Приплюснутый нос, затуманенные, мутные карие глаза, мясистые крупные губы, растянутые в какой-то воспаленной улыбке, лицо в оспинах и следах от частого употребления мета – он создавал не самое респектабельное впечатление. Впрочем, в своем потрепанном прикиде, из какой-то замызганной толстовки, старых джинс и потрепанных кроссовок, кажется, этот господин был тем, кого она искала. Пускай, возможно, Элизабет рассчитывала на прилизанного франта в ночном клубе, или какого потрепанного мекса, но, бомжеватый негр, выглядящий лет на 10 старше своего возраста, вылезший за твоей спиной из грязной подворотни – тоже неплохо, разве нет? Он приветливо помахал рукой, и, ускорив шаг, быстро сократил меж собой и девушкой дистанцию. Он засунул руки в безразмерные карманы серой толстовки. Парень раскрыл губы, и, стало более или менее ясно, почему он улыбался только ими, скрывая зубы – последние у него были заменены на искусственные протезы, очень натуральные, но, все же протезы, а, десны его украшали язвы и мелки рубцы неясного происхождения. Хотя, почему же неясного? Как раз понятно, почему они у него были, и, откуда появились…- Я тип смотрел телик вчера, думал, вас замели! Ну че, поздравляю, что ли?..- протараторил тот.
|
-
Сэлем RIP, но он возродится аки феникс, мы верим в него. Ну или хотя бы как кур, с хрустящей корочкой.
-
Наш девиз - слабоумие и отвага!
|
|
|
|
Александр и Август.
На лицах солдат воцарилось смятение. Но, тем не менее, передний, с торчащими из под каски белыми локонами и черными усиками, ответил:
- Извините, мы тоже люди подневольные. У нас приказ. Но... - резко глянул на выход, понизил голос - мы вас возьмем за предплечья, сжимать не будем. У Чокнутого каждый второй бывал "под трибуналом", посидите с десяток минут, да его отпустит. - махнул рукой в сторону выхода. - Разделить вас все-же придется. Серьезно, не волнуйтесь, это ненадолго.
Подойдя к вам, они, как и обещали, мягко взяли за предплечья, почти не ощутимо. Состроив серьезны мины, вывели вас под аккомпанемент сварливых выкриков инициатора события - "я вас научу дисциплине!", "сжимайте покрепче, чтобы знали!.."
В какой-то момент, вы разошлись в диаметрально разные стороны. Если Августа повели к самому центру лагеря, то Александру же пришлось пройтись к окраине. Основная часть солдат ушла к передовым позициям, поэтому сейчас тут царил относительный покой. Выражалось это в уменьшенном количестве возни - лишь изредка пробегали санитары и подносчики. Его заменил гул взрывов и техники. В небе завозились самолеты, сбривая пехоту.
Зато, с вашей позиции отлично просматривался фронт. В подступающей темноте, всполохи разрывающихся снарядов, зарево работающих огнеметов и линии света от зениток, пытающихся сбить вражеские аэропланы, создавали непередаваемую световую картину. Если бы не одно но - каждый такой отсвет уносил жизни ни в чем не повинных людей.
Александр.
Куклу привели к подземному сооружению, похожему на бункер. Сам он походил на холм, а дверь с маленьким квадратным отверстием находилась чуть ниже уровня грунта, в будто бы вырытой для этого ямке. Вниз вела пара ступеней..
- Добро пожаловать в коптилку. - хмыкнул один из сопровождающих. - Ничего особенного тут нет, просто дышать трудно. Не проветривается нихрена.
Достав ключи, он с лязгом открыл старый замок и впустил тебя внутрь, крикнув:
- Принимай пополнение, малец!
Внутри было еще темнее, чем на улице. Понадобилось примерно тридцать - сорок секунд, чтобы приспособиться. Глаза угадали маленькую фигурку, съежившуюся в углу. Штанишки с десятками заплат, огромная военная шинель, в которой утопало тело... Ребенка? Ребенка, сжимающего вполне настоящую винтовку, словно спасательный круг.
- Привет... - протянул он неуверенно, щурясь и пытаясь разглядеть Александра в темноте. Но человеческие глаза не были на это способны. - Я Генрих, консервы воровал. А ты кто? А, подожди, сейчас я зажгу лампу! Ты не смотри на них, соглядатаев, что страшные. На самом деле они очень добрые, без них бы тут совсем худо было. То масла принесут, то сигареткой поделятся. Не подумай, я не курю! - поспешил заверить. Видимо, пареньку уже некоторое время не удавалось ни с кем поговорить, и сейчас слова текли из него нескончаемым радостным потоком. - На них просто много чего обменять можно. А на офицерские сигары - м-м-м...
В темноте чиркнула спичка, на секунды выхватывая осунувшееся лицо. На вид и комплекцию - не больше четырнадцати. Но на деле - кто его знает? Война не способствует росту.
- А-а-а, дьявол, фитиль отсырел! - помотав обожженной дошедшим до пальцев огнем рукой. - Видимо, придется сидеть в темноте. А ты, случайно, не знаешь рядового Пауля Нурклонда? Это мой папка, я вообще за ним пришел. Да и прижился, вот...
Будучи заверенным, что рядового с таким именем Александр не помнит, фигурка сгорбилась и поджала под себя ноги, уперев подбородок в колени. Кажется, или на секунду на лице что-то сверкнуло? Но голос оставался таким же бодрым:
- Понятно. Ну, я так и думал. Кормежки сегодня не уже не будет, тем более Истеровцы прут... Так что на, возьми.
Покопавшись во внутренних карманах шинели, Генрих вытянул в сторону Александра руку. В ней был зажат кусочек хлеба.
- А, ты же все одно ничего не увиди...
Закончить фразу ему было не суждено. Ее прервали взрывы, грохочущие... Прямо вокруг бункера. Затряслась земля, завопили оставленные в лагере часовые. Каждый взрыв, казалось, выносит барабанные перепонки - они были еще громче под землей, в замкнутом пространстве.
Среди свиста летящих снарядов прорезался тихий и очень высокий... Генрих вскинулся, словно волк, почуявший засаду.
- Это газ! - закричал, стараясь перебороть собственное оглушение. - Одевай маску! - и сам, следуя своему совету, натянул резиновый противогаз, возникший из под полы шинели. Тем временем, чуткий нос куклы уже улавливал тлетворный запах гниющих фруктов...
Вдруг, все тело Александра словно пронзило электрическим зарядом. Накатила жуткая слабость. Захотелось просто лечь... Кукла поняла, что сможет выдержать еще пару десятков секунд. А Генрих уже лежал на земле без сознания, пугающе похожий на труп в своей маске. Видимо, парень почувствовал то же самое. И это точно не было последствием газового отравления...
(дополнительная информация: дверь завалило землей снизу, вверху - свободное отверстие, через которое затекает газ. Для куклы он так же опасен, а учитывая скорую потерю сознания, смертелен. Личного противогаза у Александра, увы, нет. Вынести массивную дверь, даже со своей силой, он увы не успевает.)
Август.
Деревянный домик, в котором ты оказался, видимо, остался от местных жителей. ничего особенного - обычная деревянная избушка три на три, без мебели и украс. Оставалось только седеть на полу и считать секунды.
Затем, за стенами начался ад. Разрывы снарядов перемешались с громовыми раскатами, а в маленькое оконце виднелись отсветы молний. А затем, ноги подкосились, отказавшись держать Августа. Сознание провалилось в пустоту.
...
Сознание вернулось рывком. Август обнаружил себя на грязном полу, чувствуя, что тело отзывается с лютой неохотой.
Первым, что почувствовала кукла, был явственный запах гари. Дерево, железо... и плоть. Привычный запах для тех, кто бывает на фронтовых линиях - огненные маги и огнеметчики оставляют за собой этот смрад. За дверью же послышалось тихое:
- Выходите ку-у-урочки... Ха-ха! Кто не спрятался, я не виноват! - звонко лязгнул метал, кажется, досылая патрон.
(дополнительная информация: чувствуешь слабость. Кажется, что-то не так с манапотоками, они работают не эффективно. Словно... Энергия утекает в пустоту. Дверь в курятник хлипкая, вполне возможно вынести даже с твоим уровнем силы.)
Герман Фауст.
Работа. Полезная? Пожалуй. Приятная? Конечно.
Пациенты попались сознательные - те, что накачаны снотворным, совершенно не вертелись. Другая же категория составляла из себя "стальных" людей - скорее умрут, чем закричат о том, насколько им больно. Спасение их никчемных жизней, которые потом снова бросят в мясорубку, приносило почти ощутимое физически удовольствие! А профессионализм санитарок из Красного Креста... Бесподобно! Кроме той, с макияжем. Тьфу.
Кажется, доктор мог стоять так до скончания века, просто складывая человеческие паззлы из кучи кусков и удаляя из них инородные тела. И, увлеченный своей работой, он не сразу обратил внимание на то, что фронтовой гул приблизился... Почти вплотную. Кажется, в какой-то сотне метров от лазарета вовсю перелопачивалась земля. Гул становился ближе, заполняя черепную коробку.
А затем, произошло совсем непонятное - из глубин тела поднялась усталость, будто после восьмичасовой операции. Перед отключкой, Герман успел подумать о последнем пациенте - "А ногу пришлось бы ампутировать..."
...
Мокро. До противного мокро. Приоткрыв один глаз, врач обнаружил, что лицо находится в луже крови. Судя по тому, что она еще не свернулась и сохранила свой естественный цвет, свежей. По отсутствию боли - не его крови. Покрыв пол большей части палатки, она, кажется, лишь прибывала.
Приподняв взор, обнаружил источник. У еще недавно живых солдат копошился тот самый, не выспавшийся, хирург. С громким чавкающим звуком, он кромсал их тела саперной лопатой, приговаривая:
- Рельсы - рельсы, - два вертикальных разреза, - щпа-а-лы - шпа-алы, - два горизонтальных. Видимо, занятие приносило ему еще больше удовольствия, чем оперирование Герману. Его недавние ассистенки пополнили ряд больных, улегшись с ними в ряд и влюбленными глазами глядя на кровавое действо.
Хирург повернулся к тебе. Маска осталась висеть лишь на одном ухе, не прикрывая гнилых зубов, явленных в шизоидной улыбке.
- Коллега! Как я рад, что вы пришли в себя! - разведя руки в стороны, словно желая обнять Германа, медленно двинулся в его сторону. Поигрывая лопаткой. Подозрительно? Не так ли? - Я всегда мечтал узнать - чем мозг врача отличается от подобного же органа солдата? Не хотите принят участие в эксперименте?
(дополнительная информация: видимо, все не так радужно. Из твоего носа течет струйка крови, а тело кричит, что нужно продолжить сон. По ощущениям, очень похоже на недостаток маны. Чемоданчик рядом, все инструменты на месте. Стены палатки брезентовые, легко рвутся. Большинству солдат смешали в единое месиво все внутренние органы. Угадай, кто? По глазам, крыша хирурга уехала в закат.)
Омега.
Кажется, маневр куклы удался - через пару минут после того, как она удалилась с места закладки, прогремел взрыв. Видимо, боезапас Инстер кончится еще быстрее!
Но была и ложка дегтя - вместо ожидаемых наблюдателей или, на худой конец, снайперов, Омега нашла на позиции... Минометную батарею. Как этим гребаным Истеровцам удалось переправить ее за столь короткое время?! Кто знает. Проблема состояла в другом - она засыпала тыл армии Ворклона снарядами, причем не только взрывными. Подобравшись близко, кукла уже готовилась начать сеять смерть среди солдат... Как вдруг небо почернело, земля завибрировала, подминая под себя, а зрение потонуло в невероятной силы вспышке.
...
Открыв глаза, омега поняла - что-то поменялось. Может, потемневшее, ночное небо? Нет, не то. Горящий вокруг лес? Тоже не туда. Точно!
Вместо батарей, зиял котлован. Свежий. Кажется, в нем еще тлели останки минометных расчетов. А посреди этого великолепия стоял человек. Обгоревшие волосы и брови, покрытое копотью лицо, разорванная и подгоревшая форма Истер. Он стоял и глядел в небо. Глядя на него, Омега ощущает... Спокойствие?
(дополнительная информация: нихрена не понятно, но кажется, все хорошо. Лес вокруг горит, начинает накрапывать дождик. Но огню, почему-то, пофиг)
ПЕРЕХОД В ВЕТКУ "БУРЯ СВЕРШИЛАСЬ"
Гюнкен Велтер.
Почувствовал, как по телу разливается уверенность. Силу ей придает понимание, что сделал все правильно.
Новобранцы старались не высовываться более того, чем требовалось для стрельбы. Чудом, взвод еще не потерял ни одного бойца, хотя на их участок часто прилетали шальные осколки и пули. Но команды позволили избежать ненужных жертв.
Когда из-за злосчастного холма, ставшего геморроем всего вашего направления, полетели мины, Гюнкен лишь злобно вздохнул. Было очевидно, что эту позицию нужно держать под контролем. Но толстый идиот снова не послушал. Кажется, ему сейчас там жарко, в тылу.
Затем, часть стального ливня перенеслась к обороняющейся пехоте. Скомандовал спрятаться. Зеленые моментально послушались. Видимо, командир становился для них авторитетом. Услышав высокий свист, крикнул:
- Газ!
Все поняли правильно. Удивительное дело. Обычно некоторые индивиды упорно игнорируют это предупреждение. Натянув резиновые маски, начали ждать положенные минуты.
...
Ощущение воздушности пришло неожиданно - говорят, солдаты умеют спать даже на марше. Вот ты сидишь, изредка оглядывая ситуацию в бойницу блиндажа... Бац. Окружающая картина резко меняется. Кажется, вся линия обороны покрылась пламенем. Горит все, вплоть до земли и гнойного праха покойников. Срываешь маску, понимая, что она уже не понадобится.
Замечаешь, что в твоем блиндаже осталось девять человек, включая тебя самого. Большинство из низ лежит, не подавая признаков жизни. Лишь трое - один зажался в углу и трясется, а двое смотрят на него с немым ужасом. Приглядываешься - у первого в руках противопехотная Stielhandgranate, крышку которой тот старательно пытается открутить. Сам же он вещает:
- Не трогайте меня! Я не пойду наружу! Не подходите, иначе я всех взорву! - после чего пластик поддается, открывая взору деревянный шарик запала, который юный камикадзе тут же дергает с довольным видом. Конечно, ведь теперь он - король положения!
(дополнительная информация: у тебя самого есть две таких противопехотных Stielhandgranate. Плюс, газовая маска и наборы, позволяющие сделать из гранат противопехотные мины. Чуйка долбит в голову - этот малолетний придурок всех убьет! Выход за твоей спиной, те двое тоже довольно близко. Можно просто уйти)
ПЕРЕХОД В ВЕТКУ "БУРЯ СВЕРШИЛАСЬ"
-
Личного противогаза у Александра, увы, нет. Отлично.
-
Тег "выживание" не для красоты был поставлен, да-да. ○ ____ ‖ | ‖ ХАРДКОР| ‖ | ‖ ̄ ̄ ̄ ̄ ∧_∧ (`・ω・‖ 丶 つ0 しーJ
-
Да начнётся МЯСО!!!!!!!
-
О, вот и жести подвезли.
|
|
|
|
Алиса ловила каждый удар сердца Кроу, каждое сокращение в его груди, постепенно, погружаясь мыслью всё глубже, как бы, влезая в шкуру гота. Мир был скручен, чуть изменен для неё. Алиса по собственному желанию отстранилась от реальности. решила подколоть её, влезть в самую её суть, самую сердцевину, как бы комично такой оборот не звучал в данной ситуации. Она ощущала, как нечто новое, нечто свежее, нечто, как тугая струя душа, омывает её, вместе с собой, забирая усталость и тяжесть. Она ощущала, как с потоком её силы, сердце Кроу участилось. Как оно стало биться в десятки раз сильнее, как из самой глубины души поднималась эйфория. Слишком запоздало, Алиса заметила, как голубое пламя, глубоко под кожей, заструилось по её телу. Ей ответили, её будто кто-то ухватил. И, там, где кожа должна была покрыться проклюнувшимися из под неё перьями, а, ногти обратиться в птичьи когти, просто чуть порозовела кисть. Слишком запоздало, Алиса вдруг заметила, что, в груди Кроу будто бы бьется два сердца. В голове прозвучал чей-то слабый, робкий, вздох. Вздох облегчения, вздох блеклой, за усталостью, радости, вздох человека, вдохнувшего воздух свободы, выбравшись впервые за долгие годы за застенки своей камеры. Вздох кого-то, кто может смотреть на чистое, голубое небо, а не в клетку, или цифру. В этот же миг, от гота будто бы что-то отделилось. Просто, как испарина от тела, в котором бежит обжигающая кровь, вот был лёгкий дымок - а вот его нет. И всё. И больше ничего.
- В смысле забыли?..- выпал маг. Он, полными отчаянья глазами, метнулся взглядом к списку, но, не решился его ещё раз перечитывать. Неловко, и, напуганно, пытаясь дрожь в голосе превратить в неуверенный смех, он проговорил,- Хорошая шутка. Я внимательно изучил список, там всё-всё есть, потому что, если чего-то не будет, Кортес ведь спросит с меня потом,- невесело улыбаясь, закончил он,- Так что там, всё есть. А… как-как? Опиум и мышьяк?.. Да нет, тебе кажется, они тут, да-да, и проверять второй раз не стоит,- успокаивая уже самого себя, завершил он. А потом, вспомнив, где он, и, для чего, он строго сказал,- Так, это моя аптечка, для меня, это во-первых, никаких послаблений, пока один из вас не словит триггер, это во-вторых. И никаких исключений. Я так сказал,- важно закончил олень. И осекся. Он во все глаза смотрел на Алису, в полной растерянности. Лицо потеряло краску. Его выбили из колеи. Девочки же рядом с ним радостно загомонили. Они говорили что-то про ошейник, и про то, что пришло время экзамена. Он лишь заторможенно кивнул, переведя свой взгляд на Кроу. Этот испытующий взгляд длился не более секунды, он, маг, испуганный, и, явно обеспокоенный чем-то, пытался высмотреть что-то в лице юноши. Но, в нём не было ничего особенного. Сам гот, кроме слабого ветерка, что холодил ноги, не ощущал в общем-то ничего, кроме близости к нему двух девушек, кроме лёгкой слабости, кроме того, что внутри впервые за долгое время… стало как-то легко. Это была лёгкость тела, а возможно, ныне, и лёгкость духа.
Может от того, и объятия с двумя красавицами давались так легко? Может потому, всё вокруг было таким ярким, и, таким насыщенным, может от того, это щенячье чувство, как робкий колосок, сквозь истерзанную почву, пробивалось из души. “Отпусти”,- мог шептать ему ветер, но, то был не просьба разомкнуть ту цепь, что связывала тройку в эти секунды, а, тёплый голос из прошлого, которого никогда и не было в этом мире. Он клокотал, подобно искре от сварке в свежевыпавшем снегу, и, исчезал в нем, чрез пару коротких. но, таких ярких проблесков. Был ли когда-то в жизни Кроу человек, такой же близкий, какими, совсем скоро станут, или же, сколько бы он не отрицал, уже стали эти девочки? Возможно, когда-то, когда он ещё не был Кроу, когда на нём ещё не висел этот тяжкий груз… груз ли? Теперь, возможно, думать об этом было тяжело, но, чья-то тёплая грусть забралась под кожу гота. Он будто ощущал прикосновение, в эту секунду, кого-то третьего, незримого, совсем рядом с собой. В воздухе пахло сыростью, пахло раньше, но, теперь, пробился виток свежих пионов… Маг-олень медленно поднялся, упираясь в подлокотники кресла руками, и, двинул рукой, развеев предмет, полный внутри магией. Он подошёл к одному ребёнку, потом, и ко второму, снимая ошейники. По детским телам прошла волна света, и, их фигуры стали рябить.
- Добро пожаловать,- произнёс он, и, так же расстегнул воротник, открыв на всеобщее обозрение кожанный ошейник, стягивающий его шею. И он слетел на пол, заставив фигуру “библиотекаря” измениться до неузнаваемости.
*** Где-то в далеке...
Покрытые мозолями, грубые ладони старика опустились на колени, начав их растирать, время от времени давя чуть сильнее обычного, будто пытаясь вытеснить всю задеревенелую боль и усталость куда-то ниже, к голеням, а от них к стопам, а от стоп, сквозь слой посеревших портянок, и, потертую, старую подошву блестящих на солнце сапог, в Мать Сыру-Землю. Под густыми, белесыми бровями, в выцветших с годами, серых глазах, блеснул озорной и несколько печальный огонёк запоздалой мысли: а ведь он в детстве часто спрашивал себя, что же Ба порой, отвлекшись от дневных забот, сядет, и начнёт растирать колени, уставившись в одну точку пустым, таким потухшим взглядом, а как подойдёт он к ней – так вновь в глазах старушки запляшут озорные чёртики, та нарочно нахмурится, и, пожюрив мальчишку за безделье в разгар дня, махнет веником пахучих трав, в жилистых руках, обдав рябую мордочку ветерком, и буквально сдув того за околицу. Мокрый, уставший, и, скажем честно, сонный взгляд старика вновь поднялся выше колен, и, окинул вначале трухлявый, поросший мхом и незнакомой старику лиловой порослью, пляшущей под тугими струями весеннего ветерка. Тот, холодный и колкий, не успевший впитать себя ни капли почём зря горячащегося светила, озорно щекотал широкие усы ветерана, заставляя его раз за разом, по старой привычке, закручивать кончик уса по новой, отвлекаясь от трубки во рту и «массажа» (хотя кого он пытался врать?..) колен. Будь Старый Мордекай хоть на капельку живым, наверное, дым валящий из его трубки не только щекотал ноздри, перебивая дух не так давно сгоревших детских тел, но и заставил бы того закашляться и вытереть невольно проступившие на глазах слёзы. Он обернулся, и, взглянул дом на самой кромке смешанного леса, что белым пятном выделялся на фоне сплошной стены толстых стволов деревьев. Точнее то, что от домишки осталось. Мордекай отвел глаза, стряхнув трубку в пустоту. Он сидел на краю утёса, глядя на море, и, усиленно гнал крамольную мысль о том, а правильно ли поступает он, по чести ли? Слыхал он сравнения магов с творцами искусства, слыхал, что ставили их с чудотворцами из церкви, врачевателями и механистами, видал он, как маг какой порой кичился, мол, стоит он десятка драконов, спесью и высокомерием так точно, и бывало, видел он тех, кто звал себя чудовищем. Сам государственный маг по службе, да и в бытности чародеем на службе у Её Величества, много чего повидал, и, знавал. И сравнение в его голове было самым простым – по скромному разумению Мордекая, маги были ничем иным, как внебрачными детьми гаубицы и пулемёта. Если просто оглянуться вновь на то, что сделал он за 7 минут, то… нет, нет-нет, не стоит. Он уже слишком стар для такого. Вместо этого, он решил посмотреть на море. Что может быть лучше моря? Хотя, Нишарский залив лучше назвать преддверием мирового океана. Да, это было особенно место. Ничто с ним не сравнится. На его родине, в кидании, море греет синевой, оно будто отразившаяся на земле небесная лазурь, от края до края, хлещет берега разлившейся синевой. Моря Алганики кристально чистые, почти прозрачные, как зеркало, отражающее всё, что по нему ходило обрастало точной копией в пучине морской, ни дать, ни взять, величайшее чудо Божье. Или же, говорят, северные моря самые грозные на свете, впервые попав на них, в те края стужи и холодных ветров, можно на всю жизнь влюбиться в бескрайние просторы, где от горизонта до горизонта, свинцовые, чёрные тучи облаков сливаются с тёмно-серым, почти графитовым, бурлящим мрамором моря, и из-за раскатов грома в поднебесье, и, неспокойных резких потоков древних вод, складывается ощущение, что и в вышине, и в пучине морской бушует огонь небесный, да ревёт Рипли в свой тёмной, отсыревшей темнице. Но это место было особенным. Не потому, что Нишарский залив был древним полем боя между людьми и Живущими-За-Холмами. Не потому, что по ночам эти воды светились, а, в их зелёной глубине жиле самые странные создания. Не из-за островного архипелага, нет. А из-за того, что здесь раскинулась Академия. Даже отсюда были видны её посеребренные шпили. Мордекай услышал гул. По воде, на полной скорости, прямо на своём пути прокладывая рельсы по морской глади, несся поезд. «Революционный экспресс!»- как его назвали во всяких грошовых газетах. Мордекай встал, и, потуже затянул широкий пояс. В молодости, только став государственным магом, он всегда пыхтел при этом, сетуют, мол, что дьявольская штука переломит его пополам, и так, из-за большого ему на размер мундира, он казался вздувшимися, песочными часами, стоило по уставу подвизаться, да, подтянуться. Сейчас же… наверное, то стало неотъемлемой его старой привычкой. Маг шагнул вниз с обрыва, подхваченный лёгким весенним ветерком, он быстро понесся, подобно молодому листу клёна, по волнам воздуха, вдаль от медленно тлеющего дома с трубой, поросшей молодой лозой и щавелем. Вдаль от навсегда потухшего очага. Вдаль от тяжких дум. Вдаль от поросшего болиголовом и бузиной двора, вдаль от бледной, неказистой ивы, где нашли свой последний приют бежавшие от колдовского огня несчастные. Вдаль, навстречу заходящему солнцу, вперёд, навстречу спешащему к академии поезду, вперёд, навстречу будущим «прикладным» магам – гостям издали, где нет места такой ужасной вещи, как магия.
*** Когда-то давно...
Шаг за шагом. Пылевой шлейф мерно тянулся за ним, как и след из шипящей на раскаленном песке крови. Ты думаешь, что по твоим жилам течёт живой огонь, покуда ты молод, ты думаешь, что на рассвете, стоит тебе проснуться, сквозь морозную, медленно алеющую средь предрассветных лучей поднимающегося из-за горизонта светила, голоса, такие же призрачные, и туманные, как утренняя роса, и так же быстро, как она, исчезающие, зовут тебя. Тебе кажется, что ты создан для чего-то большего, чего-то великого. Называйте это болезнью той поры, как и юношеский максимализм, но, вдруг мы созданы и вправду для чего-то действительно большего? Что если, наша обычная, обыденная жизнь, всего лишь следствие того, что мы оставили свои амбиции, что если, мир, который мы видим самым не примечательным, и, самым что ни на есть рутинным, полон чудес. Просто мы… не замечаем этого? Будто кто-то накрыл наши глаза пеленой, скрыв от нас целый пласт реальности, наполненный красками, жизнью, эмоциями, новыми свершениями?.. Капли вязкой, темной субстанции, грязным, липким потоком стекали с отнявшей, весящей плетью руки, и. падая на иссушенную, мёртвую землю, углублялись в неё, пропитывали ее, почва жадно, взахлеб выпивала каждую каплю чужой жизни, а то, что не успевала проглотить, впитать в свою глиняную, песчаную плоть - то безжалостно обращала в вонючий дымок, ненавидящее эти земли солнце, что сейчас било ему в затылок. Такое… большое, такое близкое солнце. Меньше, чем у него на родине, но, отчего-то сейчас, такое близкое, и, такое безутешное. Что он ощущал, медленно бредя на встречу белокаменным стенам неизвестного города. там, вдалеке, что мог быть как миражом, так и остатками давно сгинувшего поселения - кто знает этот мир… Он думал о том, как вместе с кровью, вытекает его сознание, а, вместе с разумом, и его магия. Без неё он был пустым, но, пожалуй, без неё он был и лучше. Наверное, в каком-то смысле, он это заслужил. Забавно, каким тонким бывает мир. Забавно, что в нём и вправду есть такая штука, как карма, как предзнаменование, как судьба. Забавно, что каждое из названных им мимолетных, пустых понятий, наполняют смыслом и силой, мы, люди. Прямо как магия, что была всего лишь еще одним коварным самообманом чужой души, нашей души. Всего несколько дней назад, нет, всего несколько часов назад, он… не стал бы и задумываться о том, какого чёрта вокруг происходит, что твориться с его жизнью, куда он несется на крыльях своей жестокости, своей гордыни, своего слепого тщеславия.. Он был, по правде говоря, очень недалеким типом, пускай, академические знания его блистали на фоне совсем уж дремучих дворцовых прислуг, что хотели лишь выслужиться пред Императором, его отцом. Ему было всё равно, что твориться вокруг, было всё равно, почему круглое не квадратное, а прямое не кривое. Ему было всё равно на политику, на обстановку у себя на родине, на бунты рабов, и, жестокость магов, было всё равно на бедность и болезни, на то, что женщины, которых он брал, возможно, были пусты внутри и приветливы ему из-за дурмана, бегущего по вене, и, доброй доли огненой воды, ему было всё равно на то, какой ужасный вкус имеют бледные дамы в нынешнем обществе, фаворитки его сиятельного родич, и, те иссохшие спички, без царя в голове, с огнём в глазах, со льдом в душе, что пытались добиться его расположения, и на то ему было плевать, что последнее время, контроль над простым челвоеком, крестьянином, с сиротливым наделом, стал жестче за год в сто крат, уравнивая его, ир аба, в глазах сияющих господ. Нет, будто дикого зверя, его интересовало только собственное выживание: поесть, поспать, поругаться, опять поспать. В принципе, ничего плохого в этом нет. Мерное, ленивое существование. жить только ради себя, и, никого другого, просто существовать, в этом богом забытом мире, и, быть тем, кто ты есть. если бы он родился свинопасом, то, будьте уверены, он был бы доволен и таким существованием. Он бы ютился в малой лачуге, на краю деревни, рядом с большим, пахучим хлевом, спал бы в соломе, что приняла бы его такого, какой он есть - потного, грязного, неотесанного, в грязи, и, в пыли, впитывая за ночь аромат свинарника, и, выпуская его утром, из своих объятий, с еле заметным духом поля, где работал бы его отец, или старший брат, или кто либо ещё, он всегда помнил, как отец рассказывал ему о своей простой, мирской молодости, до того, как он открыл в себе дар властвовать над чужими умами. Наверное, он любил поле. Он часто ехал в поля с инспекцией, часто осматривал утварь. Он… кажется, придворные говорили, что Император родился с серебряной ложкой в зубах, пускай, выплюнул её с первым же своим вздохом, заменив ту на ароматную соломинку. При нём такого бы никто не сказал, и, даже не помыслил бы, будем честными, но, он… он слышал это. Сейчас, приближаясь к стенам развалин, и, делая один сиплый вздох, за другим, силясь набрать в грудь больше воздуха, игнорируя колкую боль, он всё чаще о таком думал. Думал… и думал. В воздухе практически не было магии. Он не чувствовал ни щепотки волшебства в атмосфере нового мира. Интересно, а тут всё тоже самое, что и у него на родине?.. Возможно, нет, ведь тут нет магии, и, люди от рождения - они равны. тут не может быть рабства, не может быть королей и их подхалимов слуг, нет богоподобных архимагов, нет вездесущих магистров, нет нежити и искусственных созданий, нет горести и печали. Никто не вызывает засухи и мор парой простых слов, никто не низвергает на армии огненные глыбы, никто не строит големов и гомункулов - ужасающие орудия войны, никто здесь не превосходит другого. Эта мысль заставила его блекло улыбаться, наконец, сменив гримасу боли и отчаянья. На пару коротких мгновений. Он горько заплакал. Нет, не всхлипывал, и, не ревел, на взрыв, как это делала его мать, или сестра, когда их терзала толпа, а потом вела детей на эшафот. Он просто… не мог остановиться. Слёзы текли горячими дорожками по обветренным щекам, оставляя среди дорожной пыли, засохшей грязи и копоти светлые, чистые следы аристократически бледной кожи. Ему было плевать на угасающую семью. Он с самого начала не считал их родными, пускай, внутри от этих мыслей болело нечто большее, чем пара раздробленных ребер. Он плакал сейчас по своей судьбе. По своей пустой, никчемной жизни. В ней не было ничего, кроме попытки заполнить себя хоть чем-то, как глиняный кувшин с водой, в боку которого появилась трещина. Жизнь, точно так же, сейчас вытекала из него, бурным потоком. В нём не было ничего особенного. Никогда… Но ещё, он… он рисовал, и его картины, волей не волей, вытягивали его за рамки обыденной жизни. Краски раскрашивали не только пустой холст и само его существование. Даже повседневные заботы меркли на фоне того, как он творил, как он пытался перенести мысли из своей буйной головы на чистое, девственно-белое полотно, как выражал в тёмных картинах тьму своей души, как распускались на коже, глине, и, парусине, на дорогой, каширской бумаге, и, извечном драконьем полотне, цветы его мыслей, такие нежные, такие ранимые, как белые розы, под ударами холодных, зимних ветров. Так и не распустившиеся бутоны ночных цветов. Он рос один в тени людской, как дикие цветы ночные. В подобном месте он не мог долго пребывать, не мог так жить, не мог дышать, но, корни в землю отпустив, обрек себя на участь вечно дозревать там. Он сходил с ума от одной мысли о том, что его работа, и он сам. как она, как снежная баба по весне, могут в один момент исчезнуть, растаять на ветру, и никто даже не услышит о нём. Он хотел оставить о себе хоть какой-то след. Какое-то воспоминание. Не как тиран, не как сын чудовища, или убийца чужих надежд, или солдафон, или, самодур. Но, как… художник? Хотя бы как художник. как кто-то, кто хоть что-то смог создать. И потому, выставил свою работу, года четыре назад, на выставку в крупной городской консерватории, чей фундамент, говорят, существовал с незапамятных времён. С тех пор, мир был целостным, полным возможностей, не замёрзшим куском глины, а вершиной человеческой мысли. А он был на его вершине. Его творцом. Может, поэтому он ринулся, когда город взяли. в первую очередь именно туда. В галерею. И именно поэтому, он поджидал его там. Он знал, что картины значат для него много. А потому, крохобору оставалось только ждать прихода… принца. Он неторопливо брёл через город призрак, к его противоположному краю. Он никуда не торопился. Ему некуда было спешить. Он уже так далеко, что его вряд ли кто-то сможет нагнать. Бегство в иной мир… это, в каком-то смысле, самый трусливый поступок в его жизни. В каком-то роде. Но, он собирается сделать нечто ещё более трусливое, а потому, волноваться о том, как потомки расценят этот его шаг, было не за чем. Ветер дул в спину, подгоняя его всё дальше, вперёд, к резкому, кривому обрыву. По вискам его стекал холодный липкий пот. В груди немного клокотало, в ушах слышался гулкий стук сердца, а перед глазами плыло. «Мерзость»,- шептал он, положив налившуюся свинцом голову на сердце, но, вляпался в очередной кровоподтек. Откашлявшись несколько раз он наконец выпрямил спину и осмотрелся. Улица была пуста и запущена. День был светел, и, ясен, солнце, над самой его головой, нещадно бомбардировала город прямыми руками, играя с тенями, и, обращая их, чрез воспалённое сознание раненого мага, в силуэты людей, которых он когда либо подводил. Воздух был тягуч и плотен, на столько, что казалось, рубани наотмашь Дьяк ножом перед собой, и упадёт на запыленные портки ломоть отсыревшей мути. За городом дышалось ему куда лучше, будь воля его, он бы сейчас гнал дальше по проселочной дороге, на своем вороном коне, среди густого леса. Но эта малодушная, короткая мысль не задержалась в сознании бывшего принца ни на мгновение, улетучившись в миг появления, с со звоном бляшки его ремня, что лопнул, и. безвольной плетью, вместе с отрубленной рукой, упал на землю, и бодрым звоном клинка, пополам с предвкушающей дрожью руки, что нанесла удар. Боли не было. Впрочем. как не было больше и мешающей, постоянно бьющей по боку культи. Он подобрал с земли руку, и, поплелся с ней дальше. Приложив немного силы, он развернулся на перекрестке в нужную ему сторону, нужно было свернуть на развилке, чтоб попасть на тот пригорок. Он был широким, расположенным на широком берегу полноводной реки, и, как и во всех уважающих городах северной части необъятной родины принца, на пригорке расположилось самое большое, и. важное здание этого места - опустевший белокаменный дворец. Не не была стать символа власти короля тянула его, а высота, откос и морская пучина. Ну, почти все. Оставалась пара десятков шагов. Были что-то, о чём он жалел в этой жизни? Пожалуй, лишь о том, что не успел написать её портрет. Пожалуй о том, что предал друга. Пожалуй о том, что не понял чужих чувств. Пожалуй… о том, что так и не смог разглядеть этих красок жизни, что видел сейчас, пред собой, с самого начала. “Что же вы… не сказали… что с самого начала, во мне была такая красота… я бы...”,- он глядел на дыру в своё животе, и. на мерцающую в сжатой в лодочке кисте, крови. Кто сказал, что кровь алая? Нет, у неё куда больше оттенков. А внутри у него было… так много всего. Интересно, те, кто посвящают свою жизнь исцелению людей, именно поэтому так часто кромсают чужую плоть - чтобы тоже насладиться разноцветным великолепием сырого, живого мяса. Он поднял взгляд, и, прошёлся ей по обшарпанной, старой стене замка. как же это подло - что она подкралась так незаметно. Шаги становились тяжелее, а, глаза заливал пот. Шаг. Шаг. Шаг. Обрыв. Короткий миг, и, тело полетело вниз головой в морскую пучину…
*** Не так уж и давно...
Глубокое, черное небо, засвеченное в свете костра, завертелось перед глазами испуганной, злой, летящей в кусты девушки. С тихим, сухим хрустом, ветки под ней проломились, с тем же хрустом,приказали долго жить кости, а листья легко пружинили, как подушка, чуть подкинув её, и, сдвинув в сторону, будто всё тело её было намазано маслом. Прокатившись по холодной, сырой земле, она попытался подняться, в воспаленном бреду разума, но глинистая, мягкая почва, напоминавшая замешанную специально для путников, грязевую ловушку, просела у прямо под её беспомощной тушкой и она, скользнув, вновь упала. Ноги дрожали. Руки предательски не сгибались, и пульсировали. Дыхание перехватило, а голова кружилась от перенасыщения кислородом. Кое-как та перевернулась на спину и уставилась своими большими, красными и блестящими глазами в бескрайнее небо. Иссиня черное, бесконечно глубокое, беззвездное из-за засветки гигантского кострищаповоротников машины, и, фар, быстро скрывающихся за следующим же поворотом. Тёплая, липкая земля проникла во все щели и сгибы одежды девчонки, слепила чуть жирные кудрявые волосы, испачкала всю выходную одежду, помяв воздушную юбку, смешав розовый окрас с грязью, обратив налитые кровью щеки в мел... Чуть отдышавшись, та, с какой-то странной тоской подумала о своем хорошеньком, чистеньком костюмчике дома, школьной форме, о том, что она похоже, так и не наденет ее на выпускной, и том, что, наверное, она тоже испачкалась, когда девушка бросила её в шкаф, и, одежка предательски соскользнув с плечиков, рухнула в миску кота. То что это не её мир, не её тело, не её время и не её реалии девочка догадывалась достаточно давно, но мимолётные, многочисленные впечатления, воспоминания, привычки и стремления той, в чью кудрявую тушку она попала, заставили усомниться в реальности того, одного настоящими эмоциями и воспоминаниями, мира. Порой, кто-то может сказать, что родился не в том столетии, что опережает своё время, или же, существует для дней давно ушедших. Она же могла сказать, что кто-то, по злой шутке, заставил жить её в реальности, противной ей. Реальности, отвергавшей её. Реальности, что не давала реализовать её мечты. Но есть родители, и, есть учеба, был парень, и, был кот, и первого и второго, кстати, удалось заменить довольно быстро. Память её подводила. Да и в принципе… Память странная штука. Вот ты что-то помнишь. Вот ты что-то забыл. Вот ты уверен, что этот момент, самый счастливый в твоей жизни, ты не забудешь никогда, а вот он уже тонет в веренице серых, однотипных дней, медленно стираясь из памяти. Вот боль, которую ты не можешь вытерпеть, вот страх и ненависть, которые нельзя позабыть, но проходит время, и все они отходят на второй план. Нет-нет, не исчезают. Просто… будто бы скрываются за волшебной дверью. Но не дают себе исчезнуть, постоянно подогревая воспаленный разум обрывками старых эмоций. Она помнила всё. Помнила боль, помнила радость. Помнила запах болиголова, и ромашки, помнила удар ножом меж рёбер, помнила солнце, и помнила небо. Помнила вкус земли, и, блеск злата, злобу людскую, и, загадку волшебства. С каждым днём, некоторая чуждость, застарелая боль сердца и мрачная, какая-то не нормальная симфония печали и тревоги, нарастающие в душе, подсказали – она здесь лишняя. Она здесь не нужна. Это чужая история. Слишком светлая. Слишком добрая, слишком милосердная, как к неей, так и к окружающим, история. Нет, её жизнь, жизнь кого-то чуждого, жизнь без страстей, того заржавевшего, лишившейся всей той пафосной, красивой амбициозности, всей той харизмы, вкуса жизни и интереса к ней же. Но тут она была другой, полной восторга, мелких мыслишек, не важных на общем фоне, но таких сочных, светлых, настоящих. Ей импонировал образ светлой, жизнерадостной девушки, порой, даже слишком, и, не понятно, откуда вся эта прожжёность, скептицизм отжившего свой век человека, откуда эта боль, образ прошлой жизни своей, или кого-то из её приближённых – уж слишком было явное сходство многих черт между девушкой и тем, что она увидел на холмистой, зелёной Родине маленьких созданий. Что видела она в своих снах. Подняв усталый взгляд двух аккуратненьких дёргающихся глаз дальше, в ту часть неба, которая не была освещена огнями светофора и фонарей, а также отблеском кроваво-красных следов на пешеходном переходе, она увидела алый свет двух ярких, насыщенных звёзд. Ярко-красный, близкий скорее даже к жёлтому. И белый, с багровыми нотками. Альтаир и Бетельге́йзе. Они будто два больших глаза на беззвездном небе, были украшены тусклой мантией из россыпи звёзд поменьше, и короной из части созвездия близнеца, с Вегой в качестве драгоценного, сверкающего изумрудного камня на вершине величественного венца. В ушах вновь зашуршал шёпот десятков голосов сгибающихся под ветром веток, дрожащего костра безжалостных огней, хохочущей в предрассветной истоме тьме, ноющих из-за резкого разворота покрышек всё отдалявшейся машины. Пред рассветом ночь и вправду темней. Гуще. Многогранней. Она услышала рёв, рёв раненого зверя, загнанного в угол. Такой рёв издают перед смертью, телесной, или смертью духа – не важно. Это был рёв человека, печальный зов о помощи. Она потемнела от нахлынувшего воспоминания и беспокойства. Так же кричал она, нет, не от боли физической, просто, когда кто-то уходит, бросив в след фразу вроде “но я всегда буду любить тебя”, или ещё какой романтический бред, после всех тех лёгких, пускай мимолетных, но, важных чувств, ээто задевает. Нет, то не был тогда крик боли, а слезы были не от лишения кого-то важного. То были слёзы и рык полной печали, сожаления и боли, за погибшие ожидания. За потерянный дом, что теперь полнился чужими вещами. За слабость плоти, что не смогла дать духу свободному всего, о чём он мечтал. В тот час, в ту минуту она желала лишь одного – смерти. И она умерла. Глубоко в душе. А теперь и по настоящему, пускай, и, пришлось так долго ждать этого мгновения. Ещё один круг. Ещё один оборот колеса. И от чего так жестока к нам судьба, что в этот миг, лёжа в шести метрах от места, где её сбили, она ожила вновь?.. От чего так хочется жить. От чего слёзы льются из глаз вновь, а, в уголках рта пузырится кровь? Она яростно перевернулась. И пыхтя поползла к свету. Липкая, вязкая, вездесущая грязь мешала ползти, двигаться в принципе. Утягивала за собой, в глубину, в теперь кажущуюся холодной и мерзкой почву. Как зыбучие пески.Она яростно барахталась, пытаясь выплыть, но погружаясь всё глубже. Грязь забила рот и не давала позвать на помощь. В последней попытке выбраться она глянула на ночное небо. Звёзды были всё ещё на месте. Кроме тех, что она приняла за Альтаир и Бетельгейзе. Они приблизились ближе и насмешливо сверкали на тугой, толстой ветке высохшего вяза, неподалёку от затягивающей в глубь тверди девушку грязи. Глаза. Это были два глаза чего-то большого, нет, даже безразмерного, что таким образом наблюдало за ней всё это время. Шёпот усилился в сто крат. То был крик. Яростный крик. Приказ – чёткий и ясный. «ПРОСНИСЬ!». Она утопала в грязи, она погрузилась в неё полностью и шла ко дну. В беззвучном крике её рот открылся, а потом захлопнулся в гримасе отвращения. Грязь забила рот. Нос. Уши. Глаза. Она лишилась всех чувств. Вся её суть растворялась в этой грязи. Она не понимала. Она не спала. Но сейчас она уснёт вечным сном, как все её пять чувств. Но потом она поняла. Кое-что она всё ещё чувствовала. Как нечто тянет её вниз. Тянет неосознанно. Её как громом ударило пониманием. Проснуться должна не она. Она тот, кто должен пробудить. Не чувствуя своих рук, она потянулся вниз. Схватила ту тягу, что всё это время тянула его глубже в глиняную могилу, и резко, не бросая усилий, сделала рывок вверх.Ещё рывок. Ещё. И ещё. И ещё. Сколько бы она не тянула, тяга становилась всё сильнее. Тяга пыталась убедить её, что всё нормально. Убаюкать ее. Но, она не отпускала. И, тоже тянула. Сколько это продолжалось сказать сложно. Секунды складывались в минуты, минуты в часы, часы в дни, дни в недели, недели в месяцы, месяцы в года… и она так и не сдвинулась с места. Ни вверх, ни вниз. Это был её персональный ад. Она вливала последнеи капли своей души в эту тягу, пытаясь не дать им обоим упасть, пытаясь пробудить, то, что давно уснуло. Порой, рядом мелькали полные янтаря глаза, сквозь грязь, и, тьму, но, даже они, порой снимая боль в руках, и, чуть облегчая ношу, не могли помочь ей. Пока, в какой-то миг, она не ощутила нечто новое. Волну бесконтрольного, мощного тепла. Будто материнское объятие. Свет согревал её, впервые, за долгие годы, продрогшие руки, ощутили вместо тянущей усталости, прилив сил. И, теперь, она ощущала ещё кое-что. Странное, знакомое, такое близкое.Это как долго пользоваться одной и той же раковиной, постепенно, ты свыкаешься с ней, проницательно предугадываешь каждый ее каприз, свыкаешься с жестоким характером, и, тугим нравом. Там, где кран идёт туже, ты интуитивно прикладываешь больше усилий, порой проворачиваешь оба вентиля, чтобы шла тёплая, приятная вода – и тебе даже не надо пальцев под струю совать, чтобы понять – вот то, что надо (!), или когда горячий кран слишком легко проворачивается, нужно запомнить всё до мельчайшего оборота, точный нажим, что въедается в мышечную память, чтобы пошла тёплая, мягкая струйка, а не ошпарило кипятком нежную руку. Постепенно, привычка перерастает в зависимость, а, зависимость в свою очередь – в стойкую любовь. И ты, вернувшись через многие годы в отчий дом, и, вновь подойдя к старой раковине, каждый раз ахаешь «ха, да это же та стара подруга, дней юности моей! У неё до сих пор разболтан кран», и, ты знаешь, что тут нужно по особенному надавить, пока, что-то в душе не щёлкнет, и, ты шестым, крайним чувством не поймёшь, что деталька сдвинулась!.. Но, обычно, за многие годы, такие тонкости приедаться, стираются, замалчиваются. Ты просто не замечаешь того домашнего, бессмертного волшебства, что творишь каждый день, а когда со стороны кто-то удивляется твоему мастерству – лишь хмыкаешь строптиво в ответ. На её плечо легла чья-то мягкая, тёплая рука. Она… наконец-таки была свободная. Ухватившись правой рукой за кисть спасителя (или спасительницы), а второй, за непомерную тягу, она ещё раз, со всей силы, дернула. И, будто бы подняла перьевую подушку - такой лёгкости она давно не ощущала, и, как пробка из бутылки, вылетела наружу…
*** В настоящей библиотеке...
Робко попискивая, время от времени, фамильяры летали над похожей на клейстер, белёсой жидкостью, что заполнила всю библиотеку после той странной магии человека, с золотыми зубами. Более того, не так давно, их собрат рухнул в эту жижу, ни с того, ни с сего, будто его подстрелили, и, теперь, создания горько оплакивали его, а, так же создателя, которого вместе с его большими пухлыми питомцами затянуло в странное окно над столом. Благо, сейчас, то захлопнулось, совместными стараниями трех неугомонных зверушек, и, злая магия больше никого не утянет на ту сторону. По вагону бродил тот человек с золотыми зубами, прячась, от не так давно появившегося в библиотеке чудовища, всего из металла, и, с большими рогами. Чудовище говорило на человеческом языке, много ругалось, и, пускай, оно ощущалось, как чародей, прислушиваться к нему все трое посчитали очень плохой мыслью. Чудовище, всё носилось по комнате, ворочая столы и стулья, и, ища прячущихся от него человека с золотыми зубами и вкусно пахнущего щелкающего человека, без лица, что нёс их заклинателя, пока тот прятался внутри кролика. Но, один из тройки, заметил, как жижа, на месте падения их собрата, вспенилась, и, там внутри кто-то забился, они пикировали пару раз вниз, пытаясь ухватиться за тельце рухнувшего, и, вытянуть его обратно, но, каждый раз, из коготки и отрощенные лапки соскальзывали с вдруг ставшей гладкой шкуры, явно набравшего вес, животного, наконец, отмахиваясь от надоевших букашек, из воды вылезло… что-то. Кто-то. Она тоже пахла как чародей, причём, так же, как и хозяин. Почти точь в точь, один в один, это точно был он!.. Пускай, он и сильно изменился. они стали виться вокруг него, пускай он, теперь, она, материлась и отмахивалась, что было мочи. Пускай, волосы стали короче, но, они были кудрявыми - за них было легче цепляться!.. Какой царский подарок для его верных слуг. Отплевываясь и чертыхаясь, девушка привлекла внимание железного чудовища. Он подошёл к ней, и, окинул своими жёлтыми, маслянистыми глазами. Фамильяры быстро спрятались за спиной хозяина, решив оказать ему моральную поддержку.
-...Ты не пират,- проскрежетало чудище.
- А ты не Апостол Пётр. Бывают в жизни огорчения,- прохрипела та.
Со стороны входа в библиотеку, запаянного с помощью мембраны, послышалось чье-то громкое “ПЛИ”, и, мембрана содрогнулась от выстрела, попавшего в неё. Один за другим, в неё влетели 12 снарядов, истощая до предела, и, кажется, давая возможность магам со стороны прорваться, и, наконец, освободив выход для заточённых в библиотеку страдальцев. Библиотекарь для себя решил, что тратить время на какую-то девку, которая ещё и не пират (!), для него нет никакого смысла, уж слишком горяча была его ярость, бурлила в жилах, он искал того, на ком мог бы её выплеснув, заодно, проделав пару новых отверстий в умнике, а, заодно, в ненавистном ему поезде. Всё, алес, слишком много приключений за один-то день пути!.. Что подумала девушка - останется тайной. Она лишь погладила Колибри, севшего ей на плечо.
-...Отпусти,- тепло сказала она ему, глядя по слишком крупной для такой птицы, пернатой голове, и, даря животному теплоту, которой барышня буквально лучилась изнутри. Она в ускоренном темпе, побрела к выходу.
*** Кроу, Алиса, Екатерина...
-...Добро пожаловать,- сказал одетый в цветастый, нарядный пиджак с малиновым отливом, на голое, слепленное из грязи тело, ровные брюки, черно-белые туфли и невысокий котелок, франт. Он был странным создание. Фигура представляла собой слепленного из бурлящей, постоянно текущей по одежде, мутной грязи, коричнево-серого цвета, человечка, с острым запахом тины, сырой глины и чего-то ещё. Наподобие «головы» франта был надет котелок, а, линию глаз очерчивала серебрянная маскарадная маска, по которой бегали порой искорки.
-...Давно пора!- прохрипел мужик, ростом под два метра, здоровенный детина, очутившийся на месте девочки, с которой первой сняли ошейник, лет 40 от роду, наверное. Широкоплеч, плотной, мускулистой комплекции. Широкие скулы, обветренное, приплюснутое лицо, покрытое мелкой сеточкой морщин и парой особенно бросающихся в глаза бледных шрамов, карие глаза, густые брови, ладная причёска, волосы с единой, узкая линия губ и узкий, прямой нос. Небрежная щетина, простая холщёвая рубаха, серого цвета, с какой-то биркой с цифрами, нашитыми на грудь, такие же серы штаны, легкая желтозубая улыбка и деловой опрятный вид, кажется, где бы этот мужчина не был, он хорошо за собой следил, и, явно не отказывал себе в “покушать, поспать, привести себя в порядок, опять покушать...”. Ладонь и пальцы на левой руке заменены тёмного цвета протезом.
-...Нгм,- промычала вторая фигура, что очутилась на месте второго дитя. На вид, это был несколько забитый парнишка. Длинные, пшеничные волосы скатывались с его макушки, скрывая лицо (точнее, оставив не покрытой лишь тонкую полоску лица, с блестящим и умным одним глазом, покрытым веснушками лицом, и, дрожащими, пухлыми губами), и, скатываясь на узкую его, впалую грудь, ростом он был, возможно, даже выше крепыша, но, из-за того, что жутко ссутулился, и, вообще, держался позади визави, казался куда меньше, и, хрупче. Узкие плечи, узкий таз, до дистрофичного худощавые руки и ноги, с костями, проступающими из-под кожи. Его рубаха сползала с одного плеча, открывая кожу, покрытую шрамами, и, следами от застарелых ожогов. Он трясся, как осенний лист на ветру.
- Хэй,- обратился глиняный парень, кажется, к Кроу,- Не мог бы господин “двойной триггер”, отойти от экзаменующихся,- он показал грязевой рукой-щупальцем на Алису и Катю. Грязевой человек закачал “головой”,- Раз уж ты уже словил триггер, то, не мешай это делать другим. Они тоже в Академию хотят, кажется.
-
Этот пост просто шикарен! Прямо вах
-
Гимн графомании) Тот самый момент когда все стало ещё менее понятно.
-
распечатать и выдавать перед экзаменом по литературе... Точно напишут. Пошла сохранять и вкуривать.. И думать, что тут будет лучше ..Гимн Клана Брэган Д'Эрт или таки мельница .. врата Тамерлана...
-
Текста много, жаль только, что он персонажу ничего не поясняет, оставляя его как и прежде в полном неведении и угнетенном состоянии.
-
обожаю твою больную голову!
|
Винсент...
-...Как по мне, тут имело место недопонимание несколько иного рода. Но, да ладно, я не привык быть пессимистом, просто, хочу предупредить вас, что до сегодняшнего дня я был уверен, что у заклятья, что было наложено на вас, всего один обладатель, и, она находиться под заключением в тюрьме для чернокнижников и черных магов “Птичья Клетка”, за массовые убийства и испытание заклятий косвенной энтропии на живых и мыслящих существах. Меня крайне волнует то, что эта личность каким-то образом могла передать свои навыки кому-то. Обычно, это плохо кончалось, когда в руки легионера попадал черная магия. Тем более, такой мощности…- сказал своим бесцветным, и .как обычно ровным, лишь с небольшим оттенком задумчивости, тоном, Рипли, медленно плывя за Винсентом. Он не проронил более ни слова.
На месте оказалась вся та же компашка из Оккультного кружка, за исключением искомой девушки. На вопрос где она, они ответили, что та, скорее всего, “пошла перекурить с Торвальдом и Ло”, а то есть, ушла из вагона… в грузовой. Туда, откуда пришёл сам Винсент. Они разминулись? Или же что-то пошло не так. И она соврала своим спутникам, и .пошла куда-то ещё?.. Было не ясно. рипли лишь хмуро рябил своей плотной проекцией за спиной Винса. оглядывая всех здесь присутствующих. Послышался смешок. Сначала, Винс не понял, кому он принадлежит, но, потом, оглянувшись, заметил, что Рипли блекло улыбается, глядя на членов Оккультного кружка. Что так развеселило его, что вселило на устах блеклую усмешку, было не ясно.
Кристина, Кира, Акира…
- И да… И нет. Я не занимаюсь торговлей временем и умениями, в том виде, в каком вы могли бы себе это представить. Я действительно торгую временем, но, я, как бы вам объяснить, дорогой клиент… монополист?.. Нет, не совсем верно. Я не могу найти такого понятия, мой словарный запас очень скуден, прошу меня понять. Но, чтобы вы понимали, давать и забирать время - это моя обязанность, но, ни желание, ни цель, ни стремление. Я даю вам время, и забираю его, потому что это часть моей природы, как для вас - дышать. Другого такого больше нет, и, заменить меня никто желанием не горит. Консультировать я не обязан - я и так заключаю сделки. Время - оно нужно всем, и, большинство ограничиваются простыми условиями и явными. понятными правилами, доступными механиками. Мне нет нужды просто всё усложнять своими, как я уже говорил, консультациями, это бы наоборот понизило количество сделок, что я могу заключить, ведь все бы знали правила, и, механики, и, я бы потерял инициативу в данном вопросе, как уже было с некоторыми отдельными личностями. Чтобы вы пополнили их список?..- он усмехнулся,- Такого желания у меня явно нет. Верхивер стоит 12 лет. Да, различные умения стоят по разному. Самые дешевые - это старый имперский стиль, потом идёт старая школа магии, потом новая школа магии, потом новейшая школа магии, потом пред магия, потом высшие школы магии, потом истинное волшебство, потом божественное провидение, и, в конце, языковая школа. Цены на них начинаются с года, и, заканчиваются 120 годами, каждое заклятье повышает или уменьшают свою цену, в зависимости от сложности и ранга уже внутри своей собственной школы, и, в зависимости от числа последователей школы. Так же все умения разнятся в цене по уровню овладения заклятьем. Так, кто-то способен сотворить магию, лишь по факту прочтения заклятья, а, другие, развили свой навык владения конкретным заклятьем до бессловесного уровня, и, даже интуитивного, а кто-то и до аналогового и концептуального. Каждый уровень владения в данном случае увеличивает цену на полтора года минимум. 6 лет максимум, в зависимости от типажа магии. Для самозащиты от подобных эффектов, я бы предложил вам…- он сделал максимально серьёзную физиономию,-...Адреналин! Запастись адреналиновыми шприцами. Это куда дешевле и проще, чем магия защиты. Можно, конечно, постоянно пропускать через свой разум магические потоки, строить ментальные щиты, или ловушки внутри сознания, можно изучить заклятья блокировки, или же техники укрепления разума, но, суть одна и та же, понимаете?.. А стоит разок вколоть в сердце адреналин, то, в твою голову не полезет даже сильнейший псионик - выбросы адреналина очень опасны для мозгоедов, стоит тебя накрыть волной - как твой мозг начинает плавиться, а, отключиться от разума жертвы не так уж просто. Конечно, некоторые заклятья, как те, что создавал Маркиз, имеют защиту от подобных вандальных приливов, но, опять таки… сколько пользователей подобных заклятий?..
Альтерон решил предаться воспоминаниям. Со стороны они выглядели несколько иначе, чем он привык их помнить. Вот Акире 5 лет, он играет в футбол с отцом, коротеньких ножек не хватает, чтобы поспевать за отцом, он пытается его нагнать, а тот, смеясь, делает финт за финтом, обходя мальчишку, и, давая ему, радостному и розовощёкому забить гол, в ворота, о которые плечём опярся… кто?.. Вот первый класс школы, вот родители ведут его за руку сквозь гудящую толпу первоклашек, букет отягощает детскую ладошку, и, тянет её вниз, ему помогает поддерживать букет кто-то из-за спины. Череда обезличенных, пышущих краской зданий, сменяются чередой однотипных. серых построек, на фоне которых, живым дышащим мазком розового пламени, сквозь занавес графитовой обыденности, мерцает и танцует на ветру крона цветущей сакуры, кружа в воздухе лепестки. Вот игра в догонялки с друзьями, забег по коридору, под неприятные, строгий, но такой родной голос классного руководителя, и, лёгкий толчок, из-за которого мальчишка падает на пол, увязнув, кажется, в своей собственной тени. Подножку поставил кто. что ли?.. Вот ветер дует в лицо, из открытого окна, и, что-то тянет за футболку, назад. в тёплую квартиру, как с облаком горячего пара изо рта, на свежем ветру, улетучилась и храбрость, с решимостью, так и внутри всё наполняло нечто тягучее, сытое, довольное собой, но, низвергающиеся в депрессию юношу. Эгоистичное решение. Вот водитель грузовика пытается вывернуть баранку, поняв, что тормоза, по всей видимости, повреждены. Вот вместе с пламенем ревет на границе слуха зверь, но, зверь не может так реветь, с такой яростью. Такой болью. Звери не плачут. Он несётся к нему, вместе с оголодавшей волной яростного огня, и, стелющимся по полу ковром сизому дымку, вместе с черной гарью под самым потолком. Вот молния бьёт в землю рядом с ним. а горизон заливает стена дождя, заваливая вместе со стволом дерева, и тело юноши, а вместе с ним, скрывая во тьме толкнувший его в сторону силуэт. Он понимал - это был последний раз. Теперь это личное. Картина за картиной. Картина за картиной. Жизнь менялась, неслась кувырком, о плане тут говорить было просто смешно - скорее. последние попытки утопающего схватиться за сдувающийся спасательный круг. Океан захлестывала его, тянул на дно, и оголодавшая волна, сдирала вместе с плотной оболочки с него, мясо, до самых костей, и, жадно высасывала силы.
Огонь всегда был его излюбленной стихией. Он пытался докричаться до него, в пламени шепчущего, тихо потрескивающего костра, тысячи, если не миллионы раз, он цыкал конфоркой газовой плиты, негодовал сгоревшим полотенцем. Это была, наверное, последняя капля, да? Пламя жадно пожирало сухие кости, бросаясь с одной старой, просушенной. пропитанной запахом дома балки, на другую, и, обваливая единственный оставшийся проход в дом, отрезало вход для спасителя. Холодо волной захлестнул душу, отрезав раз и навсегда безумный, полный безудержной ненависти, глас. Холод создал непроницаемый саркофаг в сердце мальчика. Раз и навсегда скрыв в нём танцующее пламя. Отец уходит из дома. Мерное, спокойное, ленивое существование, есть просто для того, чтобы поддерживать свое существование. Спать потому, что нечего больше не хочется в жизни, кроме забвения. Но потом, в груди юноши, сквозь толщу льда, пробился огонёк. Он пробил оттаявшую корку льда, что растопил свет, по имени Джулиан. Танцующее пламя медленно разгораясь, постепенно, меняясь разрастаясь, в начале разогрев нутро Акиры, а сейчас… А сейчас, стремясь сжечь его до тла. На пути к просветлению, прежде, чем стать Буддой, просветленным нужно пробудиться. Встать на новый путь пробуждения. Стать бодхисаттвой. Забавно, что бодхисаттва, кроме прочего, значит не только пробудившегося просвещенного, на пути к Будде, но и того, кто отринул путь и саму Нирвану, в единственном порыве спасти всё живое. Тот день, когда Акира встретил Джулиана, стал и тем днём, когда он встал на путь саморазрушения. Тем днём, когда из глубины его души было освобождено ревущее пламя. День, когда Акира вновь ощутил вкус жизни, стал первым из последних в его жизни. А эти, эти короткие 14 дней - всего лишь Гранд-Финал. Прежде, чем он проснётся. Что-то, издалека, тихо нашептывала ему это, пока юноша стал медленно ощущать, как к горлу подкатывает жжение, от, будто бы изжоги, только захватившей всё нутро, вместе с кишечником. Кто-то шептал. “Выход есть… он всегда был… просто шагни… и ты… и мы… и я… свобода от всего этого того стоит, да? И ты сново увидишься со своим ненаглядным стариком. как тебе, а?”. Корман юноши отягощает новый предмет. Лезвие канцелярского ножа. Как оно тут очутилось?..
- Могу,- коротко ответил парню Мазино,- Но, я уже говорил, что не буду заключать с вами сделки. У вас нет времени,- ответил Дасьен на вопрос Акиры. он обернулся к Кристи,- Соседний вагон - купе добровольцев. Выберите себе ту, на ручке которой висит зелёный флажок - оно свободное. Вы можете там отдохнуть. Да и…- он не успел договорить. Поезд качнуло, и, по всему вагону пронесся визг. Мазино кивнул всем присутствующим,-...С приездом. Желаю удачи,- поднявшись, здоровяк уверенным шагом зашагал куда-то в сторону грузового вагона. народ резко потянулся кто-куда, прочь из вагона легиона.
Команда Re…
- Что-то это что? Я вот что-то знаю…- загадочно протянул мужчина в рубашке с вышивкой. Теперь, Дима мог его внимательно рассмотреть. Он сидел на своём стуле, чуть сгорбившись, в тот момент, когда к нему подошёл Дмитрий, сложив руки вместе, на трости, и, опираясь подбородком о внешнюю сторону ладоней. господин мягко улыбался. Длинные, ниспадающие красивым каскадом волосы, цвета жженого сахара, были накинуты ему на плечи, облегая шею, и, парой прядей выбиваясь на узкое, пересеченное белым шрамом лицо, большинство волос было стянуты когда-то в конский хвост, о чём судили следы от ленты на них. Веснушки покрывали его немного смуглое, прямо и ровное лицо. Густые брови, озорные, золотые глаза, в которых отражалась вечность, и, власть. Нос с горбинкой, и, узкими дугами, лоб в морщинах, и, плотно сжатые, бледные губы. Лицо было гладко выбрито, пускай, по бокам виднелись следы щетины от долгого ношения бороды, или, как минимум, бакенбардов. Фигура у этого господина была невероятно тонкой и изящной, но, при этом, широкие, крепкие плечи, подтянутый торс, узкие, стянутые каким-то механизмом для облегчения ходьбы, бёдра и икры были отчётливо мужскими, выдавая в нем, при всей воздушности одежды, подтянутую, и, атлетически, плотно сложенную фигуру. Нарядный пиджак, на пару размеров больше положено, был накинут на плечи, делая свободными руки. Белая рубашка была обрамлена ажурными, черными кружевами у подвернутых рукавов и свободно расстегнутом воротнике, а, с шеи ниспадало ожерелье: простая, металлическая цепь, с двумя кольцами, нанизанными на нём. У мужчины не хватало безымянного пальца на левой руке. Он наконец проговорил,-...Я знаю рецепт блинчиков с клубникой. А вы?.. Вы что-то знаете, юноша?
-...- азиат лишь промолчал. Ему было не о чем говорить с парнем, тем более, он усиленно делал вид что его тут происходящее, и. вопросы в его сторону, не касаются. Его лицо было будто бы размыто. и, при взгляде на него, складывалось ощущение, что ты смотришь на мужчину вскользь, боковым зрением. Единственная деталь, что удалось бы выделить, пожалуй, близко стоящему Дмитрию, это тату на правой руке незнакомца. Три цифры. 999? 666? Было не понятно. И какая-то надпись. На японском, или китайском - хрен поймёшь. Девочка у него на коленях мирно спала, посапывая в рубашку отца. Он взглянул на Майка, и, лишь пресно отмахнулся. Дениса же, вышедшего из состояния слияния, пустота, кажется, решила оставить в покое. Он им теперь был безынтересен, беседу с ними он начинать. по всей видимости, не желал. Реакции на слова Майка было только негодование. Кто-то тяжело вздохнул, кто-то сквозь зубы матерился. Кто-то крикнул что-то про “тупого черножепого *кого-то там, было не разобрать*”, кто-то стал жаловаться подруге, кто-то просто спокойно сидел, кто-то самым наглым образом смотрел на майка с наглой улыбкой и прямым вызовом (франт на первом ряду, пугало и его подружка, тот азиат), кажется, это были одни из тех, для кого-то музыкант не был не только авторитетом, но, и его слова не были препятствием. Их физиономии прямо говорили “уж мы-то выйдем. можешь не сомневаться”. Они были на все сто процентов уверенны в себе. Оставалась загадкой для негра только галёрка, на которой сидели тихони, выражавшие свое недовольство лишь неясным бубнежем, и, никаки иначе.
-
Мерное, спокойное, ленивое существование, есть просто для того, чтобы поддерживать свое существование. Спать потому, что нечего больше не хочется в жизни, кроме забвения. цепляет
|
-
Если бы каждый человек, подавившийся мишками в Японии, умирал, Тсунео давно бы хранил несколько ящиков мишек в своём шкафу. Отличный комедийный персонаж.
А значит его ждут приключения)))
|
-….Здоровье,- в очередной раз, будто бы подписывая Илье приговор, проговорил Мазино. Его взгляд медленно скользнул по юноше, такой сухой, такой бесчувственный, с оттенком лёгкой неудовольствие, как у человека, съевшего на завтра подгорелую гренку, с оттенком нездоровой, болезненной желтизны, взгляд. Тень скользнула от опустившегося в пол, чтобы скрыть саркастичную усмешку, и, от козырька его кепки, до самой груди, большим чернильным пятном, заскользило вниз теневое пятно, в котором померк рисунок обезьянки и бананника, в котором померк рисунок мелкой клетки его рубахи, тень, которая, упав на пол, густым, непроницаемым маревом поглотила почти полностью пол, разлившись на нём жадным, въедающимся в половицы, и, пожирающим древесину с хлюпающим звуком, морем. Сейчас, тьма не была и выше подошвы юноши, он этого даже не замечал, и, когда Мазино медленно поднял к нему лицо, Илья чувствовал себя всё так же, для него ничего не изменилось, разве что, тот мог краем глаза заметить изменение в холле – тот опустел, и, будто бы вымер. Но, это было не удивительно для такого позднего часа, в принципе, задумываться сейчас о таких мелочах было ну совсем бессмысленно, всё уже было решено, и, всё уже было озвучено. Счет оплачен был Ильёй с полна, теперь пришло время и Мазино выполнять свою часть сделки. Он быстро глянул на наручные часы (наглая подделка под роллекс),- А время как обычно всё бежит и бежит вперёд, не желая нас ждать. Вот некультурное создание, ты так не считаешь? Да ещё и жестокое…- слова, вырывающиеся из горла Ильи были похожи на растянутый кисель, будто бы воздух вокруг него загустел, превратившись в желе, и теперь, каждое его раскрытие губ, как у рыбки в аквариуме, создавало лишь какие-то вибрации, да пузырьки воздуха, что шли от него к далёкой поверхности. Дасьен посмотрел на юношу,-…Без понятия какой у тебя дар, если честно, как и на счет сил. Я – не господь бог, и, могу только предполагать, говорю же. Но, думаю, судя по твоей тугости – ты наполнитель. Они все откровенные, открытые и немного глуповатые. На счет твоей силы, думаю, где-то 5-6, точнее не скажу. В любом случае, слушай, ты ведь уже чувствуешь это? Как время вокруг тебя кружиться, и замедляет ход со скрипом? Знаешь, почему так? Мы должны остановить время, чтобы аккуратно вырезать твою наглую физиономию из его потока. Вырезать со всем, что было в твоей жизни, с прошлым, настоящим и будущим, мы, фактически, временно сотрём тебя с лица мира, так, что никто о тебе не вспомнит, а, если и вспомнит, то, вряд ли будет долго держать в голове. Чтобы ты не сильно расстроился, мы сразу же пойдём к Древу Диаграмм, и, там уже поглядим на твой новый образ. Твоё новое тело будет, возможно, не самым обычным. Ты выбрал здоровье – это хороший выбор. Крепкое здоровье на протяжении всей жизни, пожалуй, просто прекрасно, выбирай я, я бы тоже выбрал нечто подобное…
-…Хотя нет, выбирай я, я бы выбрал забыть. Всё это забыть. Понимаешь, Илюха – я не самый хороший человек, если вообще ещё человек. Я ведь тоже не всегда таким был,- Илья больше не мог двигаться. Чернота поднялась до его колен. Теперь он видел, что плещется под ногами, и, что тонкими нитями-прутьями, оплело его тело, вгрызаясь в плоть, и, обездвиживая. Он полностью потерял над собой контроль. Всё помещение завибрировало. Кажется, началось землетрясение, но, Мазино, подобно Иисусу, расхаживая по натянутой поверхности, не замечал этого. И только сейчас, Илья мог понять, что это не помещение трясётся, а, он сам - он буквально усыхал. Кожа на его руках обветрилась и побелела, пальцы немного распухли, потом съежились, и, вместе с разбухшими, как от варикоза, венами-червячками, что роились и неистово извивались под одрябшей кожей, стали иссыхать. Илья старел на глазах. Он чувствовал, как с каждой минутой пролетает десятилетие его жизни. Жизнь его, нет, не пронеслась перед глазами, но, вместе с кусочками шелушащейся плоти, и, песком, высыпающимся из тех месс, где мясо прохудилось, и, образовались дыры, вытекало из юноши. И впитывалось в чёрную жижу, что, по сути своей, была смешением, грязным, неконтролируемым, и, абсолютно хаотичным потоком чьих-то воспоминаний, чьих-то исчезнувшей жизни. Его тело разваливалось на кусочки, но, точка, с которой он взирал на иссохший, рухнувший обрывками мумифицированных ошмётков в мутную жижу, труп, ничуть не изменилась – полупрозрачная проекция Ильи всё ещё взирала сверху вниз на остатки своей мирской жизни, на них же, растворяющиеся во мгле чужих судеб, глядел и Мазино. Он поднял взгляд на Илью,- Без обид, но, я несколько приврал. Скорее, даже не приврал, а, недоговорил. Скорее даже не недоговорил, а, умолчал об одном аспекте. В каком моменте? Ну, скажем так, все пертурбации, что произойдут с тобой – не самый приятный и безопасный процесс. Вот ты ожидаешь, что с тобой будет всё окей, что ты легко переродишься, и, даже не вспомнишь, что случиться, но, на деле, перерождение – это ад. Я перерождался много раз, так что, могу сказать тебе с уверенностью – к такому невозможно привыкнуть! С другой стороны, гарантия перерождения у нас стопроцентная! Вот просто, ты сам увидишь, насколько мы цивильно всё обустроили, и, насколько мы подготовились к тому, чтобы принять гостей со всеми удобствами, какие только возможны в центре обозримой реальности. Так, а сейчас, так, не обращай внимание…- Мазино подошёл к Илье, и, привязал ему к руке верёвочку. Обездвиженная проекция юноши оторвалась от объятий мрака, и, воспарила в опустевшей зале, который как воздушный шарик на верёвочке, тягал за собой улыбчивый здоровяк. Мазино глянул на стену, и, притопнул ногой. В том месте, где он сидел, скамейка, и, фикусы по обоим сторонам от неё, будто бы исказились, и, вся тьма хлынула в искажения, создавая плотный сгусток мрака в одной точке, через пару мгновений, сменившийся чернильной дырой на фоне тени. Плотный поток неизвесной жидкости, что хлынул на Илью из дыры, чудом его не смывал, и, тугой струёй, как душ, врезался в него, сжимая тело. С ним уже такое было, разве нет? Снова душ, снова тугая струя воды, снова ржавый, скрипучий кран, который непонятно по какой причине до сих пор не заменили по евростандарту, как во всех тренажорках. Снова потом тяжких мыслей смытый в водосток. Снова пустота. Завтрак. Спортивная форма, облегавшая спортивное же, уже сформировавшееся тело парня. Снова шаг за порог в большой мир, и, поток свежего, лесного воздуха. Снова поездка, снова пробежка. Снова – шаг в пустоту…
Тьма. Чернильная дыра, чернее черного, на фоне тени, стала сгущаться с новой силой, и, расширяться, деля всё пространство на две части, которые раскалывала червоточина, и, через мгновение, вдалеке зажглась белая вывеска «Перерыв на обед, вернусь в следующем миллениуме». Юноша понял, что весь стык вагона исказился, и, каким-то образом вытянулся, обратившись в длинный, давно поросший коридор, оканчивающийся армированной, со стеклянными вставками, дверью, в стиле хай-тек. Там где был раньше складно, ряд к ряду, друг к другу, как солдаты на параде, пол был выстлан половицами, прямо из под них, вырастали давно пожелтевшие, поросшая мхом, сизыми тарвами и кораллом плитка, проступало битое стекло, старая потрескавшаяся мозаика, и, камешки, там где стены сходились вместе, они визуально раздвигались, искажались и резко становились выше, разбухая, скисая и заметно старея, обращая аккуратные металлические листы вагона в покосившуюся, каменную кладку из серого кирпича, смыкаясь там, где потолок с сотней прорех в бескрайнее, ночное небо, с роящимися на нём чужими звёздами, пленяло взгляд и ум юноши. Из коридора тянуло горячим, жаращимся мясом, что нисколько не тешило и не бодрило Илью – для него все запахи, вкусы, и, цвета, будто бы померкли, отошли на вторйо план. Будто бы удовольствие его иссохли, вместе с плотью. Потянув за веревочку, потащив за собой духа, мазино шагнул в жадный зёв нового пространства. Стоило его ноге вступить на побитую плитку, как тьма, обрамлявшая портал, возбудилась, и, стоило фантому пролететь той же дорогой, как тьма захлопнула за ним свой зёв. На мгновение, его оглушила тишина, но, потом, он услышал тихий звон. Мазино раскрыл дверь, поменяв табличку на «Относительно Открыто». Коридор пах сыростью. воздух здесь был плотным, застарелым, тяжёлым. Казалось, взмахни сейчас Дасьен рукой – и на нежной плоти ветра остались бы царапины от его когтей. Плыть в воздухе было непривычно, Илья будто подчинялся новому закону в физике, где, потяни ты странное чувство в глубине живота, и всё твоё тело смещается куда-то в пустоту, а, потяни ещё раз, и, вот ты уже отрываешься от земли, прибиваясь к какой-то из поверхностей. По углам прохода валялся мусор – в основном, гильзы от патронов, чьи-то кости, золотые и серебряные монеты, наконечники стрел, элементы доспех, украшения, когда-то дорогая одежда, обратившаяся в тряпьё. Осколки чего-то ещё. Всё это место фонило какой-то декадансной атмосферой, от которой хотелось отсюда уйти. На обшарпанных стенах были следы от клея, сорванных плакатов, отверстия от пуль, и царапины от холодного оружия. Но, с каждым шагом, коридор становился чище, стены блестели стерильной чистотой, и, всё пространство, что было вокруг двери, будто бы стабилизировалось, преображаясь, и, очищаясь от скверны прожитых лет. Мазино широко распахнул дверь. По ушам Ильи ударила скрипка – кто-то терзал инструмент смычком, рождая музыку, полную боли, и застарелой печали. Симфония тысячелетней тоски по чему-то, что сложно было воспринять, если ты трезв, ведь то пьянящее чувство, что поселялось в голове, и, освобождало от оков морали, выпуская наружу слёзы, сейчас ни на грамм не присутствовало в разуме юноши – он был трезв, пускай, смерть и пьянила, не хуже вина, или опия, чьи пары разносились по коридору. Илья не по своей воле, скорее, из-за аномальной, воспалённой тяги, подхватившей его, будто лёгкий летний ветерок молодой листок, и, забрали его с собой.
Внутреннее убранство кабинета было несколько необычным, оно встретило его больничной, слепящей стерильностью, белым, серым, и, бежевым цветами, в смеси с металликом, и, панорамным окном во всю стену, напротив двери. По правую руку от Ильи был книжный шкаф, один, массивный, во всю северную стену помещения. Здесь были сотни, если не тысячи самых разных книг, и, шкаф, в свою очередь, так же подчёркивал высоту потолков, кажется, стремящихся в небеса, и оставлявших в вышине лишь блеклую, сизую дымку, напоминавшее о том, что там, высоко-высоко, что-то да было! По углам стояли, разбросанные, будто камешки в каменном саду, кофейного с сливками цвета комодики, и, пуфики оттенка графита, чуть поодаль. Книжные шкафы, цвета чистейшего серебра, с отливом столь глубоким и чистым, что, казалось, они были отлиты из благородного металла, проведи окислителем – и на боку его появится величественное потемнение, поменьше первого, занимавшие вместе с антресолями и полками с растениями, самых разных расцветок по левую руку. Обтянутые кожей телесного оттенка диваны, кресла-мешки, чёрного, как ночь цвета, в которых, сядь и, кажется, утонешь, как и в той мгле, с помощью которой путешествовал между мирами Илья, и, мощные, покатые диванчики, разбросанные поодаль от основного, с крупными подлокотниками, и, вязанными подушками, напротив массивного, монолитного рабочего стола, прохожего на рабочую поверхность станка, если на миг забыть, о том, что вот они, здесь, стоят ровные стопки документов, клавиатура, и, системный фильтр, несколько мониторов, и замысловатые, какие-то странноватые приспособления. А так же, горшок с цветком. Стол со спины освещало панорамное окно, открывавшее вид на столб чистого, необъятного света, что нёсся из чернильной пустоты, в необъятную пустоту беззвёздного неба, пред рассветом. Казалось, весь кабинет плыл во тьме, и, стоит открыть одну из створок окна – как тягучая мгла хлынет во внутрь. Это неприятное, давящее чувство сковывало духа, и, в каком-то смысле, давило на него непосильным грузом. Чья-то невидимая длань направила тело призрака, и, усадила его на подушку дивана. Умиротворение струилось по фантомным венам Ильи, а, рядом материализовалось новее действующее лицо, вместе с тем, что исчез вездесущий Мазино. Пред Ильёй стоял неизвестный. Грузно опираясь на трость, он, лавируя в пространстве, сел за стол, напротив парня. Длинные, ниспадающие кудрявым каскадом волосы, цвета жжёного сахара, были накинуты ему на плечи, облегая шею, и, парой прядей выбиваясь на узкое, пересечённое белёсым шрамом лицо, большинство волос было стянуты когда-то в конский хвост, о чём судили следы от ленты на них. Веснушки покрывали его немного смуглое, прямо и ровное лицо. Густые брови, озорные, золотые глаза, в которых отражалась вечность, и, власть. Нос с горбинкой, и, узкими дугами, лоб в морщинах, и, плотно сжатые, бледные губы. Лицо было гладко выбрито, пускай, по бокам виднелись следы щетины от долгого ношения бороды, или, как минимум, бакенбардов. Фигура у этого господина была невероятно тонкой и изящной, но, при этом, широкие, крепкие плечи, подтянутый торс, узкие, стянутые каким-то механизмом для облегчения ходьбы, бёдра и икры были отчётливо мужскими, выдавая в нём, при всей воздушности одежды, подтянутую, и, атлетически, плотно сложенную фигуру. Нарядный пиджак, на пару размеров больше положено, был накинут на плечи, делая свободными руки. Белая рубашка была обрамлена ажурными, чёрными кружевами у подвёрнутых рукавов и свободно расстёгнутом воротнике, а, с шеи ниспадало ожерелье: простая, металлическая цепь, с двумя кольцами, нанизанными на нём. У мужчины не хватало безымянного пальца на левой руке.
- Добрый день,- прозвучал его глубокий баритон, и, он перебрал руками, украшенными мелкими закорючками и письменами – это было родовое тату, отчего-то, Илья знал это подсознательно. Он склонил голову к документам, нацепив на кончик носа круглые очочки, миниатюрные, как и выразительные глаза незнакомца,- Вы можете звать меня Маркиз, мой дорогой. Вы воспользовались услугой по смене своей истории, и, теперь, находитесь здесь, чтобы согласиться, ии же отказаться от стартовых параметров. Поясню – отказ означает смерть, а потому, эта процедура – простая условность, чтобы заранее огласить вам результат ваших преображений. Но, для начала, позвольте мне с вами пообщаться. Так уж вышло, что, вы выбрали такой параметр, как здоровье, но, оставили не удел остальные. К примеру, ваш пол. Вы можете переродиться и женщиной, вы ведь понимаете? У вас может и не быть магического таланта, вы можете быть полной бездарностью, без капли дара в крови. Вы можете быть обычным крестьянином, поберушкой, рабом, вы можете родиться скотом, а можете, и королём, но, вас это не сильно заботит, правда? Вы сильный духом человек, и, мне это импонирует, мне правда нравятся люди, способные в омут с головой кинуться в необозримое, неизвестное. Вы – явно из таких. Я помогу вам. Вы, помниться мне, желали обратиться, и, стать полноправным хозяином своего нового тела? Ну что же, у меня есть вариант специально для вас, чтобы компенсировать некоторые недостатки вашего нынешнего состояния. Я вам подыграю. Но, сразу скажу, услуга, опять таки, не самая приятная, и не самая бесплатная. Вы расплатились своим временем, и, теперь, вам путь к нам заказан. Постарайтесь в следующей жизни быть осмотрительней, прошу вас, дорогой господин… точнее, уже просто дорогой гость. Предупрежу так же о том, чтобы вы не распространялись о нашем существовании. Не многие знают о том, что мы есть, и, мы желаем всей душой и сердцем, чтобы так и оставалось дальше, надеюсь, мы друг друга поняли? В противном случае, ваше время может закончиться так же скоротечно, как и в тот раз, когда вы подписали с нами одностороннюю сделку, об изменении вектора своей судьбы. Это может окончиться очень плохо, для нас всех. Это моё вам финальное предупреждение, прежде, чем мы приступим. И, помните, вы сами согласились на подобные изменения. Вы готовы?..- ответа не последовало. Маркиз блекло усмехнулся,- Ну да, ну да. Я постоянно забываю об этом… надеюсь, мы поговорим в следующий раз, мой дорогой… моя дорогая…- мир померк, и, следующим в воспоминаниях Ильи был…
…Крик. Долгий, и протяжный крик. Крик, предвещающий начало долгого, безумного сна, и начало новой, прекрасной жизни. Это был сон, в котором Илья был всего лишь сторонним зрителем, сидевший в глубине полумрака какого-то захудалого, городского кинотеатра. И сон был самым логичным объяснением всего происходящего. Во сне, Илья через глаза младенца видел новый мир. Сначала, побелённый под старину потолок и нянечек в чепчиках. Он был обычным младенцем, не способным даже шею повернуть, и, более того, шея не слушалась его, как и тело, оно будто бы принадлежало кому-то другому. Поверни голову – та завалится на бок, дёрни ногой – и её сводит судорога, глаза скашиваются, из носа надуваются пузыри из соплей, в пелёнках твои испражнения, и, если хотя бы немного оставить их на теле, то, начинает натирать. Кожа – чувствительная до предела. Чаще всего рядом с новорождённым Ильёй курсировала статная, светловолосая женщина – этакая доярка с плаката, с аршином в плечах, лигой в бёдрах, двумя необъятными кувшинами грудей, и, ручищами, такими сильными, что ими можно скрутить в тугую плетёнку даже чугунную кочергу, больше чем младенчик раз в 6!.. Она души не чаяла в Илье, которого называла Вистой. Её грудной бас, материнский, тёплый, добрый, мягкий, убаюкивал девочку (а именно девочкой, по всей видимости, родился в этом мире он). Ежедневные вскармливания, разговоры с Ильёй на каком-то незнакомом языке, игры, долгие вечера у гигантского, по меркам висты, камина, и, пляшущие огоньки на ладони матери… Она маг, как и Виста, причем, кажется, не слабый маг. Хотя, это нужно было проверить спросить, как-нибудь потом, когда девочка научилась бы говорить, а, сейчас – это было проблемой. Ведь из горла вырывался только нечленораздельный крик…
Мать звали Кликой, отца у Висты не было, зато, было три брата, и, две сестры. Самый старший из братьев, Гаргон, жил отдельно от семьи, уже, со своей семьёй где-то ещё, из-за работы, среднего брата, которого звали Тьюд, часто не было дома, он, светловолосый, взрывной мальчуган, настоящая искра жизни, непоседливый и, в отличье от матери, крайне артистичный, несколько неискренний, но, явно заводная душа компании, был кадетом, или же, чем-то подобным. Самый младший брат, возрастом лет в 12, был Калеб – он единственный отличался в семье вихрами чёрных, густых волос, и, был тихоней, если забыть о том, что, он же был самым важным членом в семье, возможно, потому, что огоньки на его руках танцевали куда ярче и быстрее, чем у матери – он тоже был магом, очень сильным магом. Если в семье есть могучий маг, то, это успешная семья, а, Калеб был действительно силён. Его чуть ли ни на руках носили все слуги в семье (которых было 7 человек, и, которых девочка пока с трудом могла запомнить). Мать Висты была настоящей хранительницей очага, боевой женщиной, в чём-то, мегерой – такой женщиной, что и в горящую избу войдёт, и коня на скаку остановит, и слуг по струнке построит, строгая, но, справедливая (время от времени). Кроме того, у неё было ещё одно качество, которое могло испугать человека, если познакомиться с этой женщиной ближе. Не смотря на всю свою простоту, прямолинейность и жесткость, у женщины был изворотливый, живой ум. Она понимала окружающих буквально с полуслова, пускай, часто откровенное делала вид, что чего-то не понимает, просто для того, чтобы развернуть ситуацию в свою пользу.
Клика была дворянкой второго рода. Дворяне были вообще трёх родов, первый – 72 высоких магических семей, которых наделили особыми силами некто Картофилус, второго – те, кто добился своего ранга потом и кровью, и, третьего – это те, кто получил свой ранг, породнившись с дворянами первого или второго рода. Во власти семьи девочки было большое, одинокое поместье за чертой города. Поместье Клики было гигантским, и, главное, высокотехнологичным, точнее, высокомагическим – везде были светильники, содержавшие «пыль» (конденсат магической энергии НИКС, которой люди расфасовывали по брикетам, мешкам, или же целым цистернам, и, заправляли магитехнчиеские приспособления). Общий уровень развития – плюс-минус начало 20 века. Самое интересное, в стране, где росла Виста, во всю использовалась нежить – как главная рабочая сила, именно нежитью, пускай, и высшей, была прислуга в доме Клики. Сама Клика была некро-механиком, это было цивильное название для некрмоанта, и, прочих профессий подобной направленности, но, само направление у женщины был светлое, проще говоря, оран была волшебным доктором. Постепенно, сложилось и впечатление о стране, где оказался Илья/Виста. Эта страна называлась Кирданией, Королевство Кирдания была абсолютной монархией, индустриальной, большой страной. Кирдания, и многие другие страны, были уже многие годы вовлечены в войну, и, большинство магов, как к примеру, отец Висты, некто Рубель, были на фронте. Постепенно, девочка росла, изучала язык, и, письменность. Контроль над телом, стал медленно переходить к Илье примерно в возрасте 6 лет, когда Висту учили новому языку – кириту, родному наречию «северных варваров», Киритов, к которым относилась этнически относились Виста с матерью. Полностью контроль над телом перешёл в восемь лет… девочку не выпускали далеко за пределы поместья, и, о внешнем мире Илья знал только из книг, и, рассказов своей матери и братьев, но, даже так, она постепенно узнавала всё больше и больше. Пока её знания были не такими уж обширными, но, постепенно, они пополнялись.
-
Хороший пост. Открывает отдельную историю) Конечно, помню и лучше, в плане глубины идеи. Можно сказать, шедевры. А ты? Хоть один? Который считаешь нормальным.
Не унывай, улыбнись как Дасьен. С наступающим тебя ;D !
-
Это просто бомба! Спасибо огромное
|
Все таки Брэд был пройдохой, и поэтому, когда запахло жаренным, да так, что спину запекло, он дернул прочь из города. Уверенный в себе, плут легко сошел за вероятного охранника каравана. Торговец без проблем нанял такого парня, который не прочь заработать.
Это был долгий путь на запад. Несколько городов. Новые люди. Новые порядки. Опасности в пути. К каждым днем Брэд приобретал все больше навыков, становился матерее и опаснее, потому как только тот, кто живой, может накапливать опыт и богатства, а мертвый и храбрый - это мертвый и глупый. В итоге накопленных денег хватило, чтобы организовать парней в приграничном городке, где и сами власти были не прочь, чтобы преступность стала организованной. Этакий симбиоз порядка со всех сторон, предусматривающий денежное вознаграждение обеим сторонам... ......................
Бранику в клетке никто не слушал. Так казалось на первый взгляд. Опытные стражники даже болтали о своем, словно у них за спиной не орала преступница с буйным нравом. Было понятно, что королевство нашло крайнего: полурослик умело подал гостинец, маратели бумаг съели - виновный найден, дело раскрыто, а убытки... они случаются.
Страшнее было то, что произошло позже: дворфийку потащили в какую-то неприятно оборудованную камеру, где находился трижды проклятый Виллис. Он то ведь не слышал всех криков, но почему -то именно он настоял на определенном воздействии на пленную. Дворфийке жестоко отрезали язык, и больше она не могла говорить. Никакой защиты, никаких доказательств. Властям была безразлична судьба одной песчинки, попавшей в их жернова. .......................
Рэй передышал ладана в храме, потому как все более уверенный, что его послушают, направился в ратушу. Его не остановил тот факт, что Бранику схватили, а сам он из той же группы. Полурослик встретил его, узнал, что тот знает, а так то, что Рэй из той самой группы. Улыбнулся потер руки. - Погодите, я сейчас позову начальника тюрьмы и мы разберемся с этим вопросом... Недоразумение нужно уладить...- с этими словами он свистнул в коридор...
Теперь в клетке сидели уже двое без языков. Кому-то были не нужны свидетели, и судя по всему, опальный маг понимал в мироустройстве намного больше, чем приключенцы. Но разве можно было убедить в этом Рэя, который все равно считал, что на все воля Латандера. Интересно, но факт: солнце подозрительно приятно грело по утрам окошко камеры этих двоих страдальцев, хотя раньше и краем не попадало. Ученые королевской академии ломали головы, что заставило светило сместиться на один градус, причем к обеду все приходило в норму. .........................
Месяц держали Бранику и Рэя. Про Вия ничего не было слышно. Кормили сносно. Но вот настал день, которого народ, щедро обманутый ложью про трех преступников, ждал изо всех сил. Виновных повели на казнь. Сам король сидел на троне под широким навесом и взирал, как ведут виновных. Вот впереди помост. На нем две плахи. Два здоровых палача с мешками на голове. Топоры. Острые, чтобы не мучились. Люди, а точнее одна живая толпа, чего -то кричали, король что-то говорил, затем глашатай... Все для пленных было как в тумане. Они только понимали, что и Вий тут, рядом, хотя он выглядел хуже...
Поразительно мудрые глаза в толпе... Седой мужчина в капюшоне смотрит на Бранику. Он не улыбается, не скачет, не орет. Короткий кивок и фраза кому-то в стороне. Еще один в капюшоне. Еще и еще. Эти странные личности, как черви в старом хлебе, прогрызают плоть толпы, движутся к помосту. Где-то в стороне вспыхивает пожар. Толпа в панике. Огромной безумной волной она мечется в противоположную сторону, сносит оцепление... А из-за пожара уже летит четверка лошадей с телегой. Палачи ловят удары кирками и молотами по своим жирным телам. Бранику и Рэя кидают в телегу, как мешки. Король что-то орет. Брызгает слюной. Это неважно. Он всего лишь король. Сегодня его слова не имеют власти... .............................. Позже в глубоком лесу друзья узнали своих спасителей. Это были бывшие шахтеры, которым Браника дала когда то дельный и последний совет. Сейчас никто из тройки не мог говорить. У каждого из троих спасенных были свои мотивы и цели, но куда их унесла волна жизни - это уже совершенно другая история...
The end.
-
Спасибо за игру. Написано, но не сказано.)
-
Замечательный эпилог просто! Драматичный такой и красивый. Спасибо огромное за игру — это было очень здорово.
-
Что-то дернуло заглянуть сюда и почитать. И таки не зря, мне понравилось.
|
|
|
|
|
Альтэрион с тревогой слушал Вакера, надеясь, что он ошибается и есть ещё хоть один способ.....но это было не так. Другого пути, кроме как встречи со своими демонами никогда не было и просто быть не могло и где-то в глубине души Крылья Тьмы всегда знал это.
Из всех предложенных вариантов, лишь третий вел к спасению. Но для этого нужно выйти за пределы себя, нужно спуститься в свой собственный мир, который сначала окажется преисподней, чтобы со временем стать раем.
В голове носились сотни мыслей. Нужно было начать действовать уже сейчас, поскольку времени оставалось крайне мало.
Я...всегда избегал своей самой сути, старался измениться, не затрагивая свою темную сторону, но это так не работает. Мир, который я обрёл с помощью Джулиана ....он не может зваться истинным равновесием, поскольку без медитаций равновесие со временем покидают меня. Настоящее же равновесие, стоит только его достигнуть уже не оставит тебя никогда, оно станет частью самой твоей сути.....нет, не так....оно уже часть твоей сути нужно лишь открыть его себе. Хотя я и преуспел больше других, я не достиг просветления и никогда не смогу его достигнуть, если не встречусь со своим главным врагом - темным Акирой, так же известным как эго.
Я...Я на последней стадии саморазрушения...эта пустота не тип магии,.... она по сути и есть пустота души...Быть может вселенная дала мне знак. Чтобы обрести новый мир нужно потерять старый. И теперь попав в новый реальность, осталось только обрести новый мир внутри. Чтобы спасти себя я должен оставить в прошлом всё, что делало меня пустым.
Я или люди вокруг...все мы убегаем от настоящих себя. Мы делаем всё, чтобы не остаться наедине с собой, забиваем своё свободное время работой, аниме, словесными ролевыми, книгами, сериалами, алкоголем, клубами и просто играми, и это далеко не всё... Даже некоторые виды медитации способствуют этому....
Я старался быть с собой, выполнял медитацию тела, чтобы не убегать от себя.....Но даже так я умудрялся, не убегая лишь от самой оболочки своей сути, избегать ядро Акиры и тем самым стремясь быть с собой, я всё равно убегал от настоящего себя. Как смешно...неужели только осознание своей скорой смерти смогло открыть мне глаза на эту простую истину?
Пришло время...найти свою пустоту, разобраться в причинах её появления, а затем... просто сдаться и позволить ей быть. Это единственный настоящий способ победы. Все чувства: гнев, боль, страх, отчаяние, радость и т.д. на самом деле хотят только одного. Они стремятся проявить себя, прожить свою короткую жизнь и после, уйти своей дорогой в небытие. Стремление их освободить или подавить, попытки убить свою тьму – всё это вызывает лишь обратный эффект, подобно попытке сеном потушить костёр. Если я позволю прочувствовать себе всю ту тьму, я со временем освобожу её из плена моего тела и она покинет меня, а моё же сердце очистится, приводя меня к более высокому состоянию принятия себя. Есть лишь одна проблема...отпускание всего эго займёт где-то несколько лет...значит нужно отпустить пока лишь то, что сломило меня. Я должен отпустить боль и полностью принять ..смерть деда и развод родителей. На самом деле я ведь и сейчас сопротивляюсь этому...но, как бы это тяжело не было....это уже случилось...моё внутреннее сопротивление уже не изменит ничего. Прими это, чтобы суметь выжить.
А весь остальной груз души, который я, как и любой другой человек, зная об этом или нет копил десятилетиями, буду высвобождать постепенно. Люди не становятся мудрецами или просветлёнными за считанные дни, но....я ещё могу спасти себя. Нельзя терять ни минуты, нужно срочно ....нет нельзя так, попытка быстро отпустить – имеет лишь все шансы провала. Нужно успокоиться и помня про время, но при этом не спеша сломя голову, встретиться со своей сутью.
Необходимо помедитировать, чтобы успокоиться....а затем лучше мне найти пустой вагон или любое место уединения....
Минут 5 а может и 10, Альтэрион не был в мире снаружи, оказавшись в своей голове. Он как будто оглох и ослеп, поэтому сразу не заметил преобразования Вакера. Но уже вернувшись и вспомнив, всё сказанное про варианты, решил спросить: «Вакер, а что за персона?» Слово персона, напомнило парню про паспорт в рюкзаке, поэтому Акира продолжил «И ещё, внутри рюкзака была вещь, связанная с моим прошлым. Я хочу, чтобы она исчезла навсегда. Если ты выкинешь из окна все, что когда-то было моим, что с вещами станет?»
Альтэрион беспокоился за паспорт, в котором было заключено его настоящее имя и хотел, чтобы он бесследно исчез, как бы ставя точку в выборе мира, где Крылья Тьмы готов жить
Только после своих вопросов юнец уже всмотрелся в стоящего перед человека, и заметил то, что стало с Вакером. От неслабого удивления из уст Акиры непроизвольно вырвалось: «Ни...фига себе». Попаданец был в шоке... неужели это такой тип магии?..
Юнец не очень любил грубую манеру Вакера, но увидев в нём, что-то схожее с собой и узнав то, что он тоже шёл тем же путем, но в отличие от паренька сумел успешно его пройти, Астерион почувствовал...что-то вроде уважения
Этот Вакер, кто он такой? ... Он так сильно напоминает Джулиана...Похоже мне нужно попросить его...
«Кэп, где в этом поезде я могу уединиться. Лишь тот путь, который увидел я и предложил мне ты подходит. Я хочу незамедлительно приступить к этому...»
Только договорив эти слова, Альтэрион вдруг понял, что желудок начинает ворчать, требуя чего-то пожевать. Да и стоило облегчить похоже не только душу... Взгляд паренька начал перемещаться по помещению ища пункт стратегического назначения – туалет.
-
Все чувства: гнев, боль, страх, отчаяние, радость и т.д. на самом деле хотят только одного. Они стремятся проявить себя, прожить свою короткую жизнь и после, уйти своей дорогой в небытие. Шикарная фраза
|
- Тебе не кажется, что врываться в приватную комнату, к занятому и возможно неадекватному человеку, без стука, да без приглашения, тыкать в него оружием, спрашивать не пойми о чём, и качать права это… несколько плохая идея? Нет, я ни в коем случае не критикую, всплеснул тот руками, облокачиваясь на спинку диванчика,- Я так – интересуюсь твоим мнением относительно этой позиции,- проговорил долговязый. В лёгком полумраке комнаты, где только огни кислотных неоновых лент, коими были обклеены силуэты мебели, пробивались сквозь дымок кальяна на столе, и рассеивали темень, глаза Кайдзена мягко сверкали перламутром. Он сделал затяжку, глубокую и долгую. Выпустив в воздух пару переливающихся колец с запахом вишни и чего-то явно наркотического, дылда кивнул на столик перед собой. То был приземистый чисто японский стол, с лежащими на нём горячительными напитками, подозрительными, явно нелегальными веществами, шприцами и чем ещё – одному Богу да Кайдзену, что появился тут ранее, было известно. Рядом со столом были кресла и мягкие пуфы. На одно из кресел-мешков своей дланью указал и парень,- Садись, в ногах правды нет. Я знаю, зачем ты здесь. Ты ищешь человека, что изнасиловал твою сестру, и, его друзей. Они и вправду были здесь. Скажу даже больше, они были здесь ровно до момента моего появления, Но, теперь, их нет – нет в этом мире. Не советую включать свет и задумываться, что хлюпает у тебя под ногами,- сказал тот мрачно. А потом чуть веселее,- Спойлер: это меня стошнило, не стоило мешать мне водку с пивом, ерш меня не возлюбил… Так о чём это мы? А, ну да. Тебе нужны эти типы. Их есть у меня. А мне нужна ты. И те два паренька, кстати, тоже. Будь так добра, пригласи их, пожалуйста, если они сами за тобой не увязались, и, мы продолжим разговор. Меч можешь оставить у меня – бегать с холодным оружием на перевес это опасно, как для несущего его, так и для окружающих…- Кайдзен взмахнул рукой.
|
|
- И вам добрейшего вечерка, леди!- протянул долговязый, кивнув. Он выпрямился и прислонился спиной к стенке скорой, рядом с которой до этого сидел. Клетчатый плед свисал с его широких иссохших плечах, сползая ниже, и, покрывая всё тело, до пояса. Кажется, это была его полная длинна, ниже натянуть его он попросту не мог – уж слишком высоким был очевидец. Он шмыгнул носом, и, закинул сползшую на лоб чёлку на бок. Кажется, тот вымок от макушки до пят, и, именно поэтому сейчас грелся в пледе, у машины, с чашкой какао (где он вообще его достал?!), постепенно обсыхая. Парень пытался не смотреть на заваленный чьими-то ошмётками переулок, а, концентрировал внимание на даме, обратившийся к ней, и, её подручных.
- Я – Кайдзен!- проговорил тот. Здоровяк возвышался над всеми присутствующими на пару голов, в нём было более двух метров роста, да и в плечах он был широк. Но, какая-то нездоровая худоба портила этот образ, вместе с общим видом, не выспавшегося, уставшего, но, крайне довольного собой, и, без причинно счастливого выражения мокрого лица. Он огляделся,- Попробую что связать. Понимаете, я – парень простой. Курьер. Доставляю посылочку от одних другим, от других вторым, и, та далее. Мне платят – я без вопросов беру вещ и тащу её туда, куда мне скажут. В принципе, проблем у меня нет, я тут почти всех знаю, до меня мало кто докапывается. Мне поступил заказ на доставку небольшой посылки. Я потопал на место, но, задержался, по пути я увидел собаку, и, решил с ней поиграть, а потом, оказалось она была злой, она меня укусила, я её пнул, ко мне выбежал её хозяин с друзьями, за мной погнались, мне пришлось бежать от них, и, по пути я забежал к прилавку перекусить, когда понял, что сильно проголодался убегая от них, но, стоило мне сделать заказ, как пёс стал меня нагонять, пришлось бегать кругами по кварталу, пока мне готовили, а потом, залезть на стол, чтобы собака меня не достала, пока я ем. Всё испортил хозяин, сказав, что если я не слезу со стола, или хотя бы не сниму ботинки, пока сижу на обеденном месте, он в меня пальнёт, пришлось разуться, и, собака стала драть мои ботинки, успокоившись, но, наконец нас нагнал хозяин, и, он увидел что пёс отравился моими кроссовками, что не мудрено, обувка была дешевая, я хотел скопить на фирменные шузы Zi End`а, но, они действительно очень дорогие, даже для среднего слоя, если сравнивать даже расценками в чёрную пятницу прошлого года, то, можно задуматься – а стоит ли переплачивать за бренд? А потмоу купил что по дешевле, вложив всю оставшуюся сумму на подарок для сестрёнки на день рождения, который кстати, не за горами, кто-то скажет, что готовиться за несколько месяцев вперёд это странно, особенно в наши нестабильные времена, когда нравы молодёжи так быстро меняются, и, не понятно, чем будет увлечена девушка лет 16 на следующей недели, а через две недели, а через месяц (?!), нет, я нчигео не хочу сказать, моя сестрёнка – очень ровная, в смысле, почти идеал, списанный с какого-нибудь K-on`а, с другой стороны, во время разговоров в прошлый раз, она так и не признала, что клубничка – сердце тортика, так что, утверждать стопроцентно про то, что она списана именно с K-on`а, хотя, разговор в тот раз заходил несколько об ином, даи вообще, я считаю, что уделять мало времени своим братьям и сёстрам, тем более семье, как это делаю я, не совсем правильно, с другой же стороны, я не обременяю их и полностью обеспечиваю себя сам, таким образом, им необходимо только следить за храмом и заботиться друг о друге, не напрягаясь обо мне, хотя…- 15 минут. Ещё 15 минут он без остановки говорил на самые разные темы, начиная погодой и геополитикой, заканчивая тем, через что он читает хентай, как он получил шрам на коленке в 8 лет, почему ему нравиться пить апельсиновый сок после того, как он почистит зубы, где он достал апельсиновый сок по дешёвке, в начале подравшись с бандой уличных котов, пытаясь положить конец многолетней вражде между кланами собак и кошек на 49 улице. 15 минут, для окружающих, обращающиеся в вечность.С каждым словом он говорил чуть-чуть громче, постепнен осогреваясь и обсыхая, он стал ходить взад-вперёд, активно жестикулируя, и, уже подавая свой рассказ как какое-то stand-up. Он ни сколько не заботился ни о чём, ведя разговор предельно откровенно, и, порой, кажется, вообще забывая, о чём его спросили изначально. Но, всё хорошее когда-нибудь заканчивается, как и всё плохое.
-…В общем, после того, как мы поехали вместе с ним к ветеринар, а потом посидели у него на дому – мама у Оги, кстати, очень милая женщина, как и отец – он вообще жутко крутой, показал мне суперсекретную технику поклона, а потом, когда мы стали говорить о поднявшихся в седьмом расценках, я вдруг вспомнил, что мне-то надо в первый! А прошло-то уже 4 часа! Ну, я подумал, ребята там себе уже места не находят, и быстро смотался сюда. Путь занял ещё 2 часа, и, вот я оказался тут. Ещё часик ушёл на ориентирование, в смысле, чуваки сказали «иди прямо, в чёрную замызганную подворотню между рыбным и фудзоку, не ошибёшься», но, блин, я шёл не совсем прямо, каюсь, и, на, чтобы сориентироваться, и, не схватить от местных люлей ушло время. И, вот я пришёл, зашёл за угол – и сразу вышел. Вся подворотня – в кишках и прочей гадости! А над трупами, к последнему ещё хоть как-то шевелящемуся типу, вон к тому (сказал он, указывая на кровавое месиво, что было ближе всего к выходу из подворотни), славненько так летит черная сфера. Она вошла в него как раскалённый нож в масло, сжала, как консервную банку, и, вывернула к чертям!.. Я, конечно, давно в городе живу, родился тут, но, такой дичи никогда не видел. Когда эта дрянь заметила меня, а я думаю, что полетев в мою сторону, она меня заметила, я начал молиться. И, чтоб меня побрали, это сработало – Будда услышал мои молитвы! Она, подлетев ко мне на расстояние вытянутой руки, взмыла вверх, перерубив трубу, и, исчезла. Из трубы на меня хлынула вон та мутная водичка, и, меня смыло прямо к машине легавых, вместе с оторванной рукой. Меня повязали, и, стали расспрашивать, а, когда поняли, что я не плохой парень, дали плед. А один милый мужик из скорой мне ещё какао принёс, вот! Не хотите, кстати?- протянул он Седьмой свою кружку.
-
Самый мощный монолог из всех, что я видел.
-
Орнул от души, спасибо за красочные картинки в моей голове. Буду должен тебе лайк
-
Собака траванулась ботинком, это меня убило
-
Это круто!
-
Секретная техника поклона;)
-
Это... у меня нет слов
-
Тебе в stand-up надо Кайдзена толкать, будет бабки рубить
-
) С таким подвешенным языком, Седьмая точно должна быть его.
-
Shut up and take my plus! А по чесноку - Кайдзен, забавная зараза... Надо будет его за безделие к работе припахать.... ;3
|
|
За пару минут ДО.. -Скуууучноооо...- Зевая протянул мужчина за стойкой, на которой ровными рядами лежали различные монетки с непонятными символами и лицами очень странных созданий. -Ну даааа. Тебе-то скучно, а вот мне - не очень...- Пробасил проходящий мимо дворф, гремящий тремя набитыми чем-то ящиками -Броди, может ты поможешь? Я конечно понимаю, что ты хозяин магазина и все такое, но всё же?- По лицу крепыша проскользила капля пота, прочертив дорожку от Рыжего ирокеза, до пышной бороды, в которой звенели кольца. Кожаная броня слегка поскрипывала при хождении, вставки в ней бряцали, а рукоять кузнечного молота хлопал по голенищу сапога, во время хождения. -Неа..- Сказал Броди, почесав свою маленькую бородку.-Брон, я ведь забочусь о том, чтобы ты не испытывал ту же скуку что и яяяяя...- Дворф грустно вздохнул, когда донес ящики до одной из витрин. -Ну так не используй магию!- Немного сердито гаркнул Брон. -А смыыыысл? Магией ведь прооооще...- Броди щелкнул пальцами и все вещи из ящиков оказались на витринах и в стойках. -Вот и нахрена мы тебе тогда?- Прохрипел Дворф отпив из фляжки, висящей на поясе. И за витрины с кольцами высунулась красивая мордашка, человеческой девушки, с длинными черными волосами и челкой крашенной в рыжий на конце. -Потому, что ему скууууучно, без общения!- Протянула девчушка и хихикнув, убежала в подсобку, громко, на показ, хлопнув дверью. -Вот ииииименно...Да и вы сами просились..- Броди был сегодня от чего-то скучающим и кажется чего-то ждал. В Дверь позади постучали. Броди встрепенулся. Начался стук. Тук! Тук! Тук! -А вот и доставка подоспела!- Встрепенувшись, пропел мужчина и открыл дверь. Появление. Темнота. Везде темнота. Во всех умах темнота. Кого-то выдернула из его тела внезапная смерть, кого-то несчастный случай или запланированный эксперимент. У каждого своя судьба или история, но знаете что их сейчас объединяет? Правильно! Стук... Ну а что? Единственное что сейчас все слышали - это стук по дереву. ТУК! ТУК! ТУК! Все стихло и через дверь(?). Очень далекую дверь, доносился голос, все приближаясь. "А вот и доставка подоспела!" - раздалось в пустоте и ... "Дверь" открылась, явив "Взору" бородатую рожу какого-то человеческого мужчины, у которого улыбка, была чуть ли не до ушей (что самое забавное - это не преувеличение! Уголки рта, реально дошли до ушей), стоящего в пыльном камзоле, с кожаными вставками, на которых было странное травление различных символов и кажется... рун? Высокие ботфорты блестели своей полированной поверхностью, да и кольца на руках не уступали в блеске... Отчего-то разноцветном. Синий, зеленый и красный огоньки как факелы полыхали вокруг колец. Позади мужчины появилось бородатое лицо с рыжим ирокезом и с явным интересом рассматривало то, что стояло "за дверью". Мужчина трижды хлопнул в ладоши и все померкло. Звук вернулся. Где-то рядом раздался голос. -Броди. Откуда ТАК МНОГО?- Голос глубокий и очень низкий пробасил по всему помещению. Где-то на грани слышимости вы слышали шепот - Они пришли... Новички... Откуда занесло? ... Кто это?... Покажите их... Дайте посмотреть....- Шепот не прекращался и кажется, что и не собирался. -Цыц! - Цыкнул приятный баритон и шепот оборвался. Баритон вновь заговорил - Откуда-откуда... Отовсюду! Этот мультиверс таааак пестрит различными историями, что они начинают "кристаллизироваться", да еще и знакомый просил подсобить некоторому... Невдалью..- Раздался сдержанный смешок, владельца баритона и бас фыркнул на фоне. - Броди, хватит мучать меня! Показывай обновки!- Прозвучал звучный высокий девичий голосок. -Лаааадно-лаааадно... ИИИИИИ. ОТКРЫВАЕМ!- Баритон, котрого обозначили как Броди легонько махнул рукой (Откуда вам это известно?) и мир вокруг внезапно прояснился.
Глазами вещей
Вы стоите в большом помещении сделанного из дерева (?). Вокруг прилавки, витрины, стенды, различные стойки и манекены. Всё было в серых тонах, как и два человека с дворфом, осматривающим все это. Витрины пестрили мелкими и крупными всполохами различных цветов, распространяя свет волнами, всополхами и "туманом" стелясь по полу и открытым витринам. Находились в них различные предметы начиная от концелярских предметов, заканчивая бижутерией, на вид очень дорогой и ширпотребом. В стойках находилось оружие, сияющие так же как и все вокруг. Алебарды, луки, палицы, ножи, мечи и остальные предметы предназначенные для убийства всего и вся, различными способами, были здесь.. Щиты, стояли подле манекенов, на которых были доспехи всех мастей и размеров. Создавалось ощущение, что все взгляды (?) были устремлены на новую партию прибывших.... Таких же как они... ВЕЩЕЙ!. Секунда ожидания и раздался следующий хлопок. На Пустовавшем манекене раположился монструозного вида Тролль! Но он не двигался... Странно. от него исходила какая-то пыль, окрашеная в темно серый цвет, с примесью "грязи" в цвете. -Доспех... Ага... Троллиный... Ага... Ну, он есть в списке- Мужчина в камзоле, обладатель баритона и исходя из сделанных выводов, был Броди, чирканул что-то в записной книжке, которая похоже вскрикнула "АЙ!" или это показалось? Возле мужчины вертелась не высокая девушка, все время лезшая поближе к книженции и пыталась в нее заглянуть, получалось это плохо, так как она все время своими волосами лишь закрывала обзор мужчине. -Тиана. Хватит. Я потом тебе дам почитать.- Девушка стушевалась и отступила на пару шагов назад, нечаянно толкнув дворфа всматривающегося в доспех. Возле него образовался щит отливавший матовой синевой(?) от поверхности хитиновых пластин скорпиона, который, кажется, так и ждал, чтобы набросится на свою жертву и разорвать её на куски! Его рубиновые глаза блестели от чего-то. Света он не излучал, но искажения рядом -были. -Инсектойд... Ого. Оригинально. Отлично- Броди чирканул еще раз в книжке. "Ай!" послышалось еще раз. Девушка еще раз встрепенулась и посмотрела на Броди, явно борясь с желанием подойти и опять смотреть на записи, но уже из-за плеча... В разделах Плащей, добавился еще один длинный лоскут ткани, который горланил (!) похабные песенки, кои можно услышать в трактире. -Орк... И какой громкий... Молчать.- Плащь заткнулся, а блокнот вновь айкнул при росчерке пера по листу. В стойке с оружием появился новый боевой молот, грязно обругивающий слепящий свет рядом и "Эту гребаную стойку", в коей он оказался. С рукояти сыпалась пыль и витала вокруг него. -Ооооо. Двооооорф...- По лицу Броди вновь расползлась улыбка и мужчина крикнул. - Брон! Смотри! Вот что с тобой будет, если будешь бухтеть так часто!- По спине дворфа с ирокезом прошлись... нет... Промаршеровали, мурашки, а капля пота громко хлопнула об пол. -Да не волнуйся! Я шучу!- Сказал Броди. -Ага.. Как же... С Ролли ты тоже так шутил... Вон. Теперь в стойке..- Тихо проговорил Брон теребя свою бороду и обливаясь потом. -Он накосячил. Так надо было.- Сказал Броди, подходя к витринам. На витрине послышался звон. На ней лежал: Браслет, кольцо, фляга, ожерелье, амулет, глазная повязка и статуэтка. -Хо-хо-хо! Какой наплыв! Два демона, "божество"(хе-хе), пернатый бунтарь "Араккоа", ветренный эльф и кровавый элементаль.... Стоп. Что?- Броди слегка ошалел от последней фразы и почесав подбородок выдал- Не слабенький набор...- С улыбкой, проговорил мужчина отмечая и эти позиции. Блокнот не стерпев этого выпалил. "Броди! Хватит зверствовать! Я потомственный маг в 20 поколении! Божественная кровь! А ты со мной так!". -Молчать.- небрежно бросил Броди и при еще одном "чиркании" по бумаге, не было ни звука.-Идем дальше.- Пустая витрина рядом пополнилась двумя новыми фолиантами, которые внимательно смотрели за действиями мужчины. В прямом смысле. У одного фолианта был глаз и зашитый рот, явно что-то пытавшийся сказать, а у другого блестел огромный кристалл, в котором, кажется, искрился зрачок. -Два мага.... Один сам, другой- создан.... Ясно. Дальше- *чирк-чирк* Подойдя вновь к манекенам, мужчина увидел пополнение в виде странной брони из огромных чешуй с мордой какой-то рептилии на "профиле". На голове манекена была маска, которая временами меняла рисунок, но сейчас там был череп и шляпа. Обычная, остроконечная шляпа... -Демон, человек, хотевший быть магом и..... Что? Гидра? Как?... Лаааадно... Не важно- Мужчина сделал новые заметки в блокноте, но одну из записей он обвел. В стойке для посохов было пополнение. Хрустальный посох и лопата... Обычная лопата. -Мальчик голубых кровей и.... Пхахахаха! "Некромант", в орудии быта, коим они так часто пользуются.... Однако...- Из глаз мужчины брызнули слезы, когда смех заполнил весь магазинчик(?). Из-за плеча выглянула заинтересованная девичья мордочка и увидев лопату, указала на нее пальцем. - Броди. А что это такое?- -Тианочка... Это - лопата... Ты, как аристократка может и не знаешь, но её обычно копают.... Да, в земле... Да, крестьяне.... Да, и некроманты.... Да, для того, чтобы выкапывать трупы...- Девушка за плечом, внезапно пропала и, по звуку, утопала к витринам с более интересными и менее пугающим вещами... -Броди! Тут такое красивое плаааатьице...- Мужчина обернувшись на голос, увидел девушку, которая вальсировала с платьем и чуть ли не облизывала так понравившееся ей платье -Тиана. Положи товар на место! - Сказал терпеливо хозяин магазина. -Нууууу нееееет.-Протянула расстроившаяся девушка. -Ты сама подписывала договор о том, что ты сходишь с тропинки авантюризма и даже то, что ты была Героиней в трех Мультиверсах, не поможет тебе в том, чтобы переубедить меня...- Девушка сделала обиженное лицо и любовно по вешала на тремпель, а тремпель, в шкаф из красного дерева, без дверей. Платье было чертовски красивым, даже вне рук девушки и даже легкая черная дымка исходящая от подола, не уменьшала её достоинств. Броди отметил еще одну позицию. Подойдя к стойке с оружием, из нового было найдено 1) Все тот же молот, но уже поносивший дворфа, что крутился возле доспехов и хозяина магазина, 2) Огромный двуручный топор с горящим лезвием, 3) И странное копье с древком необычной формы, лезвием вдоль трети древка и отверстием в передней части древка, уходящим на глубину двух третьих части всего "копья". -Тебя уже отмечааали.... Так. Демон и ... Темный эльф... Эк угораздило-то... Ну ладно. - Расставив две последние отметки, мужчина закрыл блокнот, перед этим бросив взгляд на свое рабочее место, отметив там новую лампу и поставив последнюю отметку, закрыл "книженцию", которая выдохнула(?) с облегчением. Пройдя к стойке, мужчина сгреб монетки со стола и подбросил их в воздух.. Не долетев сантиметра до стола они просто исчезли... -Брон. Иди в кузницу. Тиана - открывай дверь.- Дворф облегченно выдохнул и пошел в сторону проема, где клубилась тьма и ... исчез, а девушка подбежала к дверному проему и открыла дверь. Яркий свет ударил из дверного проема и Броди прокричал - ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В "АРТЕФАКТОРИУМ"! ЛУЧШИЙ ПОМОШНИК ДЛЯ ВСЕХ, КТО В ЭТОМ НУЖДАЕТСЯ!-
-
С почином!
-
Если это маленький пост, какой же тогда большой?;)
-
со стартом ^_^ некромант в лопате - оригинально :)
-
Со стартом и крутым началом! З.Ы. Я уже боюсь, что такое "большой" пост ^_^
-
Просто захотелось быть пятым) и все)
|
-
Это хорошо, тк у нас мало полезных (сюжетнопродвигающих) действий в одной итерации и херова туча вопросов. ))) Еще больше вопросов) Когда экзамен закончиться, мы будем выделены как самая вопросная парочка.
|
|
|
|
|
Я смотрел на то, как погибает этот мир в горниле Великой войны. Воистину, эта война обязана уничтожить всех и каждого. Никто не остался в стороне.
Гордые эльфы не могли спрятаться в своих лесах, потому что солдаты Бездны сожгли священные деревья дотла. Напалм имеет свойство не обращать внимание на магическую защиту, особенно сброшенный с воздуха. Упрямые дворфы со своими младшими кузенами гномами не смогли скрыться в подземных чертогах. Подземелья всегда находились ближе всего к Бездне и там была вотчина демонов. Никакая доблесть, отвага и мастерство не сравнятся с безумием бессмертных тварей. Поначалу никто не считал, что стоит вмешиваться в очередную заваруху, которую устроили люди. Человеческие королевства воевали с самого появления этой расы в мире. Даже сами люди не думали, что все приобретет такой серьезный оборот. Так было до первого предсказания Безумной провидицы. "Он придет и вместе с ним падет Старый Мир. И Новый возникнет из костей и крови Старого!" Из отдаленных провинций Королевства стали приходить вести об ордах нелюди, которые собираются под знаменем Зеленого Дерева и вырезают целые поселения, оставляя в живых лишь обрезанные обрубки людей. Им оставляли лишь возможность говорить, но чаще всего несчастные лишь кричали. Хранитель Столицы стал формировать Отряд, с благословения Короля. Отборные воины преследовали некий Культ Бездны, повинный во вспышках Чумы на континенте и массовых исходах зомби в крупных городах. Тогда он и объявился, Темный Властелин в светлых одеждах.
Он выглядел как обычный человек, без рогов, без облака серы вокруг себя. Властелин не был Дьяволом во плоти. Удивительно, но он предложил королям и вождям встретиться и поговорить. Обсудить условия их сдачи без лишней крови. Никто не воспринял это предложение всерьез. Надежда на божественное покровительство и Гильдии Магов, на священные реликвии и человеческую доблесть. Все оказалось тщетно, разбито и уничтожено. Люди сами вставали под его знамена. Доблесть и мужество проявляли кобольды при осаде крепостей Королевства и умирали с именем своего повелителя на устах. В последнюю битву бесстрашно шли тролли, обвязавшись бочонками с маслом и порохом. Бросались под копыта конной лавы цвета рыцарства мелкие гоблины, только лишь чтобы получить надежду на Новый Мир.
Когда армии Бездны двинулись в сторону Королевства, иллюзий больше не оставалось ни у кого. Оставалось пустить в ход последнюю карту, Святой Меч, древнюю реликвию, которая дышала магией Света. Обычному существу не было под силу совладать с ним. Меч, как говорилось, не в себе часть божественного замысла со времен Пробуждения Первых. Нужен был Герой. Никто не знал откуда он пришел. Его взор был ясен и тверд, он был бесстрашен и невероятно силен. Его Образ грезился священникам и провидцам и именно так мир узнал о Его явлении. Пройдя в одиночку от одного края Королевства до другого, Герой уничтожал монстров и тварей Бездны на своем пути. Он сражался плечом к плечу с Отрядом и они могли назвать его своим другом. Многие жизни он спас, и в Столицу вступил в пору невероятной нужды. Как только Герой переступил границу города, люди услышали, как Меч звонко запел, признав в нем своего хозяина. Как только Герой положил руку на рукоять Меча, они, вдруг, исчезли в ослепительной вспышке без следа.
Столица пала. Хранитель оказался схвачен, Ритуал Освобождения должен был свершиться в срок. Все шло по плану и ничто не могло помешать его исполнению.
Герой шел по ступеням замка. Миньоны стояли по сторонам, он видел их взгляды, слышал их шипение, однако они не трогали его. Красные огни из глаз нетопырей светили по углам. Они провожали мужчину своим стеклянным взглядом. Свет исходил от Меча и рассеивал тьму впереди, внушая уверенность. Тронный зал оказался обычной комнатой. Небольшой, стены которой были увешаны мониторами слежения. Возле входа слегка искрил остов гиноида модели МР 42. В кожаном кресле, спиной к Герою сидел Темный Властелин. Он вдруг заговорил: - Я ждал тебя. Видел, как ты идешь на своих мониторах, - он махнул рукой. – Знаешь? Хранитель смог-таки выбраться и прервать Ритуал. Все же он удивительной стойкости человек. А, да, я иногда забываю, что у генетических мутантов этой планеты есть самоназвания. Удивительной стойкости вальк. Убил моего культиста голыми руками, вбил ему в глотку магические оковы. А помогал ему в этом Эльтин! Глупый парень, вот что скажу. Он был в шаге от успеха. Впрочем, не буду его винить, мне нравятся такие поступки. В этом виден характер. Киношный характер, согласен, но все-таки. Подобные вещи оживляют мой скучный быт, когда все идет по плану.
Я повернулся в своем кресле и посмотрел на Героя с улыбкой. Он держал в руках то, что не хватало для завершения моего плана. Идиот Гриша даже не понимал, на какую вещь он наносит свое напыление. Любитель «улучшить» то, что и так работало прекрасно. - У меня был друг. Он говорил мне когда-то – на случай полагается лишь тот, кто недостаточно подготовился.
- Так ведь это говорил ты сам, - улыбнулся Герой в ответ и шутливо погрозил пальцем. Темный Властелин рассмеялся и развел руками. - Я не могу скрыть о себя самого правду, - сказал Макс и поднялся с кресла. - Пойдем, все готово. Властелин положил руку на плечо Герою и повел его по коридору. Герой заговорил: - Я даже не думал, что вариант с клонированием окажется таким успешным. Все-таки мы противостояли не только магически-активным существам, но и прогрессору с гиноидом. Гриша, видимо, слишком плотно подсел на местный самогон, чтобы заметить сходство в генной структуре. Властелин пожал плечами: - Когда ты проводишь столько лет притворяясь стариком, немудрено слишком вжиться в роль и перестать думать рационально. Что с него взять. Они вошли в светлую освещенную лабораторию. Белая плитка, холодный свет диодных ламп. Две колбы в человеческий рост стояли рядом и были заполнены стабилизационным гелем. Между ними – силовая установка. Герой уверенно прошел к ней и воткнул Святой Меч в установку. Гель начал насыщаться КСО-частицами, нагнетаемыми из Бездны этого мира и входящей в резонанс с силой самого Меча. Герой и Властелин разоблачились и теперь, несмотря на разные черты лица, было заметно их невероятное сходство. Тела были практически идентичны. Они одновременно подошли к своим колбам и погрузились в них.
Хранитель ошибался. Существовало не одно место для проведения идеального Ритуала. Я высчитал их еще до того, как сформировал первые отряды тварей, до того как тщательно спланировал весь план с обретением Меча. Точность местонахождений Тайных Мест требовалось для того, чтобы понять – где и в какой точке мира придется устроить невероятные гекатомбы из безвинно умерших существ. К сожалению, частицы Бездны лучше всего взаимодействовали на фоне боли, страданий и смерти. А частицы Небес реагировали на доблесть, самопожертвование и подвиг. Потому самые отчаянные сражения проходили именно там, где проходили. И их исход был предрешен.
Аппаратура работала на пределе возможностей. Силовые установки пытались выполнить практически невозможное – слить в одной биологической оболочке две разнополярные структуры КСО-частиц. Предохранители выходили из строя один за одним, но их было приготовлено с запасом. Меч вскрикнул почти как человек, после чего сломался. Рукоять, увенчанная орлиными крыльями, одиноко зазвенела по больничному кафелю. В лаборатории стоял крепкий запах гари, озона и успеха. Герой вылез из своей капсулы и расправил плечи. Он стал выше, мощней, он ощущал себя уже не человеком, но чем-то большим. Дрон-прислужник въехал в зал. Властелин вывалился из своей капсулы и закашлял кровью. - Ты знаешь, что должен сделать… Герой кивнул. Он протянул руку к ящику, который привез дрон и снял крышку. Внутри, обложенный кусками льда, лежал тот самый снаряд от корабельного орудия класса «Томагавк», металлический топор из КСО-нейтральных частиц. - Темный Властелин должен умереть, - прохрипел Макс и закрыл глаза. Удар. Хруст.
Я сидел на троне из яшмы, мрамора и золота. У моих ног лежали бывшие короли и властелины этого мира, все Зло и все Добро. Темный Властелин должен был умереть, чтобы дать место богу этого мира. Повелителю и новому Императору. Эта планета будет лишь началом моего бессмертного и великого правления. Я посмотрел на себя в ручное зеркало и прошептал: - У меня был друг… И это был я сам…
|
|
|
|
|
Девочка и командир завопили в унисон. Пока зомби в кандалах дёргалась и драла глотку бессмысленным, но больно отдающимся во всём теле воплем, парень кричал нечто другое. - УХА... ДИТЕ! Он вопил громко и неистово, а его движения были столь рваными, и урывочными, будто каждый мускул жил в нём сам по себе. - ВАМ... ТУТ... НЕ РАДЫ! Мари, которая тем временем одним мощным ударом рассекла здоровяка напополам, на секунду замерла посмотрев на закованную. И, кажется, та уже не вопила, а напевала что-то, и всё вокруг начало темнеть, а движения стесняться. В конце концов, всё стало похоже на одну тёмную сцену, где прожектора освещали лишь этих двух девушек. Та, чьё тело было "украшено" младенцем, высвободилась из своих оков. - Ха... - говорили обе её части - Что за дрянное тело! Секунды спустя она уже красовалась рядом с Мари. - И что за идиотское платье! - низкий демонический дует голосов звучал жутко - Ты просто пытаешься убежать от правды! Мари попыталась пошевелиться, но не могла - что-то будто держало её и не давало сдвинуться. Ответ пришёл быстро - она обнаружила, что к её телу привязанны нити, уходящие вверх, в чёрную пустоту, и оттуда же с высоты они шли девочке в руки. - Это не твоё тело. Ты - лишь инструмент в чужих руках! Не скрывай это! Девочка передала нити младенцу, а сама взяла ножницы откуда-то из тьмы и быстро, чуть ли не одним движением рассекла платье, под которым оказались лишь наспех обструганные деревяшки, из которых обычно собирают марионеток. - Ха, если бы ты только видела себя! Хотя стойте-ка... Девочка начала яростно дёркать за нитки, отчего Мари весело, вприпрыжку, абсолютно нелепейшей походкой направилась куда-то в темноту, пока незримый прожектор освещал ей дорогу. Дорогу, приведшую к зеркалу. - Так, а теперь последнюю деталь... Та резко потянулась к её лицу и что-то с него сняла. Теперь отражение куклы (уже во всех смыслах) ужасало - будто бы кто-то, не разу не видевший не то чтобы рубанка, но, судя по всему и дерева, высек нетрезвой рукой человеческий силуэт, на фоне которого выделялось лишь лицо, криво намалёванное на древесине. - Ну вот, теперь всё так, как и должно быть! Мари-Марионетка! Уникальное представление на ваших глазах! Поспешу занять зрительские места! С этими словами девочка направилась обратно в кандалы, не выпуская нитей из рук, а тьма начала рассеиваться. *** Однако, сёстры Мари не видели ничего из этого. Более того, им бы сейчас наоборот, сосредоточиться на всё поднимающихся с земли зомби.
|
-
Долл на педалях, зрители без глаз. Смешно и красиво)
-
Приз мастерских симпатий в категории "Развитие предыстории"
|
|
|