| |
Лоуренсу пришлось крутить регулятор ещё очень долго, насколько хватило терпения. Но в конце концов он так и не смог поймать никакого сигнала, хотя временами ему казалось, что он всё-таки что-то слышал - сквозь помехи, свист и шипение белого шума. Хотя, было бы хуже, если бы он поймал сигнал, потому что это бы означало только одно - он настроился на военную частоту. Красная Армия прибегала к радиосвязи лишь в особо крайних случаях - эта технология Предков досталась Рэдволту в наследство вместе со многими другими, но так и не нашла массового использования, как было когда-то давно. Радиопередачи осуществлялись на коротком расстоянии, и если кто-то их слышал через приёмник, то, стало быть, тот находился в непосредственной близости от вояк, а уж те в свою очередь имели мерзкую привычку тормозить и задерживать всё, что движется и даже не движется. Ларри и Диего двигались, имели личный транспорт, оружие и "технику диверсанта" в лице пресловутого радио, так что им бы повезло меньше всех.
Но, к счастью, никаких переговоров военных Вуд не услышал. Просто в какой-то момент, заворожённый монотонным шумом, он будто бы погружал свой слух на более глубокий уровень, словно погружался под воду, где всё, что происходило на поверхности, было едва слышно, приглушено. Но то, что было в этой "воде", отдавало резонансом куда более явственно. И таких моментов было немало. Мужчина то окунался с головой в пучину белого шума и слушал его изнутри, то выныривал наружу, особенно когда машину подбрасывало на кочке или Диего откашливался, а затем утопал в шуме вновь и... слышал что-то? Нет, всё это было больше похоже на галлюцинацию. Лоуренс устал, устал как собака, и ему просто жизненно необходим был сон - долгий и крепкий. Особенно заметно это стало, когда машина вдруг обрела плавный ход и поплыла по зыбким пескам, мерно покачиваясь в такт встречным волнам из песка. Наконец она выехала на залитый солнцем морской берег и плавно, незаметно остановилась. Ларри был расслаблен и чувствовал от этого невероятное удовольствие - сидеть в большом и мягком кожаном кресле и слушать шум прибоя - шелестящий и раскатистый. Где-то там, в прибрежных волнах плескались дети, а на тумбочке у подлокотника, рядом с вазочкой полевых цветов и древним телефоном, стоял большой радиоприёмник и играл медленную, мягкую и красивую музыку.
- Ну что же вы сидите? Пойдёмте с нами купаться! Поплещемся вволю!
Две девушки в одном нижнем белье, звонко смеясь, подхватили Ларри под руки и повлекли за собой, а тот так и поплыл за ними по воздуху вместе с креслом. ему не было нужны ни вставать, ни отвечать, ни делать что-либо ещё - он просто улыбался и наслаждался спокойствием и теплом. Лучи заходящего солнца были особенно тёплыми и ласкали кожу лица, делая кожу нежнее, а собственную щетину мягкой словно пух.
|
|
|
Вскоре после того как Жентарим освободил и взял под свой контроль Флан, был заключен пакт между городом и тёмными феями из Трепещущего Леса на севере. В обмен на запрет посещения леса и его вырубку, феи обещали защищать Флан. Феи держат своё слово и спасли город от уничтожения и захвата Нетерилом - судьба, которой не смогли избежать Жентильская Твердыня и Цитадель Ворона. В то же время, северные земли вдоль реки Стоянов всегда были важны как источник пищи для города. Фермеры выращивают тут зерно, защищаясь от хищников и других опасностей, которых полно в диких местах. Они знают: чтобы Флан жил - он должен есть. Каждый раз за время существования Флана, когда уничтожался город, та же участь постигала и фермы. Но так же, как и город, они отстраивались заново. В ответ на внешнюю угрозу, вынуждающую хватиться за жизнь за пределами городских стен Флана, фермеры возвели укреплённые хутора в стратегически важных местах вдоль рек, небольшие общины, куда можно было привезти зерно для продажи и транспортировки, а так же для укрытия во время войн. Одним из таких мест является Холм Кейбла, крошечная деревушка, как раз на границе реки Стоянов и Трепещущего Леса. Здешняя община - немногим больше, чем просто расширение на дороге, место остановки по пути к другим населенным пунктам. Странные вещи начали происходить возле деревни Холм Кейбла. Месяц назад исчез местный плотник, Хелвин Грейнгл. Поначалу жители не заметили этого, потому что Хелвин был весьма эксцентричным и склонным ко всякого рода странностям. В конце концов, кто-то наведался к нему и обнаружил в доме весьма подозрительные вещи. Среди них был журнал со старой картой Трепещущего Леса, на который был нанесён путь, ведущий прямо вглубь него. Трепещущий Лес заколдован и известен своими скрытными обитателями. Туда давно никто не ходит и не рубит там деревьев согласно условиям старого пакта. В этих задворках Лунного Моря феи являются главными героями многих историй, в отличие от других мест: здесь феи забирали и непослушных детей, и глупого фермера, не оставившего подношения от первого урожая и т.д. Итак, узнав, что Хелвин, возможно, отправился в лес, жители начали по-настоящему беспокоиться. Они решили снарядить секретную экспедицию в надежде найти и вернуть Хелвина до того, как феи до него доберутся. На следующее утро шестеро крепких добровольцев отправилось в лес, у каждого из них с собой было письмо с подписями всех жителей деревни. Это было двадцать дней назад. Нет ни весточки от экспедиции и жители начали всерьёз волноваться, и они отправили за помощью. Когда первый лорд протектор Кваал Даоран захватил контроль над Киноварным Троном, он заключил союз с тёмными феями из Трепещущего леса. Этот пакт даровал Флану защиту города и населения в обмен на запрет заходить в лес и рубить деревья в его границах. Это соглашение спасло Флан, когда феи предотвратили разорение города нетерильцами, а Жентильской Твердыне не удалось избежать этой судьбы. С тех пор пакт поддерживает хрупкий мир между городом и лесом. Хелвин Грейнгл считался отшельником, который держится подальше от остальных, и местные жители не догадывались, кто он есть на самом деле. Он был членом Культа Дракона и должен был встретиться
с тёмными феями, живущими в Трепещущем Лесу, чтобы заключить новый договор, сделавший бы Флан совершенно беззащитным. С этим, Хелвин прикинулся плотником и переехал в Холм Кейбла шесть месяцев назад, чтобы начать свою работу, сохраняя при этом секретность. Он поселился в старом, заброшенном сельском доме на окраине деревни. Он собирал завалившиеся деревья и изготавливал простые предметы на продажу: мебель, ручки для инструментов, в общем всё то, в чём фермеры могут нуждаться. В конечном счёте все рассказы и предупреждения насчёт фей от жителей, он пропустил мимо ушей. Хелвин отправился в лес, но из-за карги Джени Зеленозубой его попытки не увенчались успехом, и он был ею убит.
По прибытии в Холм Кейбла, шестеро отважных добровольцев ещё не вернулось из Трепещущего леса. Они рискнули отправится на поиски седьмого, который ушёл в лес якобы в поисках древесины. После того как приключенцы прибывают, ситуация меняется в худшую сторону. То, что раньше было просто исчезновением людей, превращалось в реальную опасность для всего поселения. Казалось, что феи прознали о действиях жителей и весьма недовольны ими. Приключенцы исследовали изуродованные туши скота. Хоть это и случилось почти десять дней назад, жители пока не уничтожили тела. Здесь герои нашли следы того, что коровы были убиты каким-то ядовитым существом. Они также посетили саму хижину Хелвина Грейнгла. Там они узнали, что на самом деле замышлял Хелвин, и что заставило его отправиться в лес. Приключенцы обнаружили загадочные заметки, которые наводят на мысль, что он замышляет недоброе. Они также столкнулись с его фамильяром - бесом, который сам внёс немного суматохи в происходящее, пока Хелвина не было дома. Наконец, герои отправились в домик Серелиса, который отказал в просьбе жителей сопровождать добровольцев в лес.
В конце концов приключенцы следуют в сам Трепещущий Лес. Там им встречаются голодные смещающиеся звери, но в итоге они добираются до города эльфов Зелёный Зал. В ходе разговоров, герои узнают, что именно эти эльфы столкнулись с поисковым отрядом, но они не только не помогли им, но ещё и обстреляли, прогоняя. Большинство спаслось, но одного они в итоге убили. В итоге герои наталкиваются на лачугу Джени Зеленозубой. Здесь приключенцы узнают о судьбе как Хелвина, так и тех, кто отправился за ним. Холм Кейбла - небольшая легко укреплённая деревушка, которая обосновалась примерно в полутора днях пути на север вдоль узкого участка реки Стоянов. Несколько домов и амбаров расположились на вершине небольшого подъёма на западном берегу реки, всего в часе езды верхом от границы Трепещущего Леса. Холм Кейбла служит в первую очередь как промежуточная станция по пути во Флан для путешественников и для товаров. Он также выступает в качестве форпоста обороны города и в случае опасности может выслать всадников на юг в город с предупреждением. Сама деревня из десятка построек спрятана внутри деревянного частокола. Тут же расположены небольшая гостиница, таверна, кузница, конюшня, бакалейный магазин, зернохранилище, а также док-станции парома. Фермеры приносят сюда зерно и другие домашние товары для продажи. Они так же могут остаться здесь, чтобы выпить в Дырявом Ведре, прежде чем вернуться домой. Капитаны барж закупают зерно, ночуют в гостинице, а затем отправляются с грузом вниз по реке. Время от времени, приключенцы и путники, идущие вдоль реки, останавливаются здесь на ночь, но никто не задерживается здесь дольше, чем должен. Когда герои прибывают, в деревне суматоха. Большинство, если не все, собрались в общем зале Дырявого Ведра, так что в других местах никого нет. Из-за этого, когда группа прибывает, городок кажется заброшенным. Стены вокруг хутора около 10 футов высотой, имеющие небольшие треугольные платформы с лестницами через каждые 80 футов, где защищающиеся могут вести наблюдение или отстреливаться, имея частичное укрытие. Большинство домов и магазинов построено в два слоя тёсанных половинок брёвен, щели замазаны грязью и глиной. Крутые остроконечные (чтобы зимой на них не скапливалось слишком много снега) крыши покрыты древесным тёсом. День дождлив, и последние следы особенно скверной бури улетучиваются. Несмотря на погоду, или скорее благодаря ей - поля на участке были полны пшеницей и овощами, и животные, пасущиеся на лугах, продолжали отъедаться. Народ в Холме Кейбла сейчас немного на нервах. В вечер, когда прибывают приключенцы, все собрались в Дырявом Ведре.
|
-
"- Диего кинул,- Не волнуйся. Если мне покажется, что с тобой что-то случилось. Или же что лунный человек контролирует тебя – я пристрелю вас обоих,- "
Прекрасно!
|
|
-…- Диего задержал дыхание. Он знал, как должны были повести себя шакалы. Он понимал, что те должны были разбежаться. Но, руки всё равно холодели, и, сжимались до предела, обхватывая ружье в руках. Каждый чертов раз, когда он сталкивался со стаей. Лицом к лицу. Или же на расстоянии. Этот внутренний страх, что на этот раз пустошь выкинет что-то новенькое – всегда оставался с Диего. Он прохрипел,-…Прочь,- и будто бы услышав его слова, твари бросились в рассыпную, разорвав плотное кольцо вокруг неизвестного странника. А сам индеец теперь не так сильно сжимал свое орудие. Но, чувство опасности его не погасло, а расцвело алым цветом.
-…- он не знал, что ему делать. Да, он помог неизвестному. Однако, должен ли он был зайти дальше? Должен ли он был подойти ближе, и проверить, что происходило с этим мужчиной? Никто не застраховывал охотника от того, что неизвестный был безумцем, что тот час же выстрелит ему в лицо, как только индеец подойдёт ближе. Или рейдером, в чьем лексиконе в принципе отсутствовали такие слова как «честь» и «благодарность». Или мутантом. Или разносчиком ужасающих поветрий. Как члена клана Ортега, Диего никогда не пугал контакт с неизвестным. Но, отвращало столкновение с новыми людьми. Парадокс? Скорее да, чем нет. Индеец медлил. Промедление опасно…
-…- ведомый странным порывом, Охотник всё же поднялся, и, быстрыми перебежками, порой сменяясь на короткий, но скорый шаг, двинулся к умирающему, с намереньем дотащить того до своего бывшего укрытия. На ходу он быстро вынул патрон из патронташа, и с коротким щелчком, быстрым движением руки у рычага, перезарядил оружие. Он поджал губы, и, ими лишь одними проговорил: «не дай мне пожалеть об этом, бледнолицый». Фигура его, искаженным и порывистым пятном, неслась навстречу измождённого путника. Оружия Диего из рук не выпускал. Но, понимал, что его придётся убрать в кобуру, если он решил тащить тушу неизвестного на своем хребте. Как и труп оленя… А этот день так хорошо начинался!
|
После исчезновения родителей Ларри прошло довольно много времени. Поиски не увенчались успехом, как бы он ни старался. Казалось. даже зацепок больше нет никаких. Пока однажды судьба не свела его со странным медиумом из пригорода Доджа. Тот уверял, что сможет за символическую плату помочь мужчине узнать, где находятся его родственники и в добром ли здравии. Для этого пришлось зайти к чудо-магу в дом и принять участие в спиритическом сеансе. Подержаться за руки, побормотать странные слова, выкурить волшебных трав для концентрации и связи с миром духом...
В общем, где-то на моменте с курением Ларри и перестал помнить, что с ним случилось. Всё было как в тумане. Видимо, сам медиум не курил, а потому, как увидел остекленевшие глаза Вуда, попытался его грабить. К счастью, мужчину не настолько сильно "забрало", и он даже дал сдачи, отнял обратно своё имущество и второпях покинул лавку мошенника. Кажется, за ним гнались. Кажется, он порвал штаны на колене, перелезая через ограду во время побега. Кажется, он даже стрелял...
Вторая волна прихода накрыла Ларри уже тогда, когда он осознал себя бредущим по лесу. Высокие деревья, кусты, трава и камни. Он был весь грязный, изорванный, отощавший. Сколько же он бродил? Забористая оказалась дрянь, не иначе. А затем его снова вырубило...
Лоуренс видел сон, сон яркий и настолько живой, что он буквально ощущал его всем своим телом и органами чувств. Он видел своих родителей, и он понимал, что это не галлюцинация - он видел их не такими, какими запомнил в последний раз, а другими...словно... как если бы они дожили до этого дня, слегка постаревшими и в другой одежде. Они стояли в странном месте - с одной стороны вдали возвышались заснеженные пики гор, с другой простиралась до боли знакомая прерия Красных Земель, а с третьей, насколько хватало глаз, простиралась пустыня. Вуд не знал, где это место и существует ли вообще, но непременно узнал бы, окажись он там в реальности. Потому что то, что он видел, было видением. Видением, которое глубоко запало в душу потому, что перед тем, как оно пропало, он увидел странных человекообразных созданий, уводящих его родителей куда-то в небо по невидимой лестнице. Ларри никогда ещё не видел Чужих, но в этот раз он понял, что это были они. Чужие забрали его родителей. И ему указали, где их искать!
А затем Лоуренс очнулся. Он стоял на коленях, не в силах подняться от истощения, посреди поляны всё того же злополучного леса. Он держал в руке отцовский револьвер и целился им то вперёд, то куда-то в бок. Нет, он не помутился рассудком. Его тело ослабло и было всё изранено, но мозг... мозг продолжал работать и оценивать ситуацию. И прямо сейчас он ясно видел, что мужчину окружает по меньшей мере трое шакалов с разных сторон. Хрипя и разевая пасти, они видели в человеке лёгкую добычу, а потому совсем не спешили. Тот не успеет застрелить больше одного прежде, чем ему самому перегрызут глотку. Тварей такой расклад устраивал. А вот Ларри становилось хуже, и не хватало сил даже взвести курок, без чего вся мощь его револьвера с ударно-спусковым механизмом одинарного действия не стоила ничего. Это конец?
Что до Диего, то в тот день удача ему благоволила. В расставленные ловушки попался большой, упитанный олень, и ему даже не пришлось тратить патроны, что, несомненно, порадовало бы дикаря, ведь добыть оные последнее время как-то не получалось. Казалось, ничто не предвещало беды. Взвалив тушу на плечи, он засобирался уже было к своему лагерю, разбитому у подножия утёса, как вдруг увидел стайку шакалов, подозрительно стягивающихся в строго одном направлении. Затаившись и присмотревшись, он понял, что те навострили клыки на одинокого человека, по виду рейнджера, что каким-то образом один забрёл в глухую чащу и, похоже, сейчас был вынужден обороняться без каких-либо шансов на успех. В тот же миг из глубины подсознания Ортеги к его разуму воззвал то ли голос предков, то ли собственной совести, и он понял - эта встреча не случайна. Но если он сейчас же не предпримет меры, то незнакомец погибнет...
|
|
|
Хельга привычным жестом потянул стрелу, пытаясь подобрать подходящие слова, вроде "ничего, твоя смерть будет краше", но так и не совладал с языком, и, когда уже почти высмотрел кадык красного мага, мир вдруг погрузился во тьму.
Пробуждение было быстрое, неожиданное и принесло отдых и какие-то новые ощущения. Если бы не звонкие голоса товарищей, этран большей частью, Хельга даже не был бы уверен, что это не еще один сон.
Но на сон похоже это не было, горы и ущелье до которых оставалось не меньше четырех дней оказались совсем рядом, а сам охотник ощутил какую-то странную, более глубокую связь с лесом. Будто тинирский лес был далеко, но в то-же время и с ним. "Ну конечно, мы все часть Леса, разумеется он с нами." - Как-то так размыслил Хельга и стал пересчитывать стрелы, да прислушиваться к разговорам.
К ним спускались Богини? Но почему никто, кроме Тарьи этого не запомнил? Быть может будущая ведьма предрасположена к общению с Богинями? Игла ревности уколола охотника. Как бы ему хотелось хоть на миг, хоть краем глаза увидать Хелиару. Но нет, не его это дело. Их поход кончится, они вернутся в Тинир, совершат дажему... Девушки наденут маски и станут ближе к богам, Улку, если вернется из дажемы, в чем у Дерина уверенности не было, станет временом, Руне и Уве вступят в ложу берсерков и совершат множество подвигов, о которых еще правнуки будут помнить. Только он сам, да Яндар останутся тем, кто они и сейчас, но Яндар кажется и так счастлив. Может быть стоило бы взять с него пример и... или просто взять свою судьбу в собственные руки. Не нужно общаться с богами или быть членом ложи берсерков, чтобы служить своему народу и совершать подвиги. Не нужно ведь? Но сперва, чтобы что-то изменить в жизни, нужно побороть собственные страхи, с того и начать стоит.
- Друзья, - заговорил Хельга поднявшись. Парень ощущал, как его щеки заливаются пунцом, но он дрэолжен был выговориться, потому как... Потому, как никакого "потом" может не быть. - Ребята, мне тяжело говорить, по правде, мое сердце бьется будто синица пойманая в руках, но это не важно, да и не от страха то. Не видел я никаких богинь, но отрицать их явление тоже не буду, это тоже не важно. Мы большой путь проделали от Тинира, до этого ущелья. Там, дальше, за крепостью Рашемаара кончается наша, рашеми, земля, можно сказать, до края света дошли. Мы видели то, от чего и у умудренных сединой старцев зашевелились бы волосы, сражались с ведьмовскими отродьями, с чародейскими пауками, с живыми ставшими словно мертвые и с ожившим мертвецом, но не смотря на поддержку богинь, на опору нашей земли и традиций, это все сделали мы сами. Мы смогли добраться сюда, сможем дойти и дальше. Но может быть не все вернутся из того боя, что нам предстоит, а может - не все захотят вернуться, - Хельга бросил короткий взгляд на Улкумалаинена и тут-же опустил глаза, хотя вместо осуждения зависть можно было углядеть в этот миг. - Я просто обязан сказать, что я горжусь тем, что проделал этот путь вместе с вами. Что-бы не случилось, ни сегодня, ни в дальнейшем, покуда я жив, я не забуду этого путешествия и всегда буду хранить благодарность в сердце. Как бы не разошлись наши пути, что бы не приключилось, сегодня Хельга, сын Дерина, назвал всех вас друзьями и так то останется, а коли кому будет в чем помощь нужна, так то наименьшее, что я смогу для вас сделать.
Переведя дыхание, парень продолжил.
- Но нет времени для долгих разговоров, Жемчужина в крепости, но она зачем-то нужна Хале, и нам нужно поторопиться, пока Дар не отправили дальше. Не обязательно нам всем по скадам лезть. Дайте мне одну руну и покадите, как ее использовать, я поднимусь по скалам и взорву стену, а вы пойдете по дорогне. Ворота крепости будут закрыты, но второй громовой руной вы сможете изх взорвать, через шестьдесят ударов сердца после моего взрыва. Это создаст неразбериху в лагере и даст нам преимущество, потом встретимся и пойдем за Жемчужиной.
|
|
Владыка глубоко и протяжно так вздохнул, строго посмотрел на Тарью, затем на Хельгу. Потом его взгляд смягчился, вновь он шумно выпустил воздух из лёгких и заговорил:
- Раз уж вам головой рисковать, то право узнать истину вы заслуживаете. Так что слушайте, да только всё дослушайте и не перебивайте. Никакой я не дух, человек я из плоти и крови. Зовут меня Ильфенор Ам-Аран, родился я около пяти тысяч лет назад в Солоне, бывшим в ту эпоху одним из величайших городов Имаскарской империи. Вам-то теперь не рассказывают о моей родине, да и не хранит ваш народ память о тех временах. В эпоху рассвета Имаскара рашеми были ещё варварами и лишь после его падения обрели некое подобие цивилизации, паразитируя на тех знаниях, что нашли на развалинах империи. Не в обиду это говорю, просто указываю на факт. Достиг мой народ великого могущества в обращении с магией, особенно славился своими изделиями, в которые вкладывал удивительные чары. Элита нашего общества как раз и занималась созданием таких предметов, называлась люди этой профессии чароделами, а сильнейшие из них были лидерами моего народа. Отец мой, Алданор, был первым чароделом Солона, генералом армий севера и мастером, какие рождаются раз в тысячелетие. Он создал за свою долгую жизнь множество сильных артефактов, но величайшим из них был Жезл власти, который современники ставили в один ряд с семью имаскарканами, самыми мощными творениями чароделов, в которых воплотились все знания моего народа.
- Я был ещё юношей и учеником, когда с наших западных колоний пришло известие о нападении огромного дракона. В то время подобное не было редкостью. Драконы были всё ещё многочисленны и многие из них отказывались делиться властью с быстро растущими государствами людей. Чароделы Имаскара тысячелетиями уничтожали драконов или приручали их. Но тот дракон, что напал на нас, несомненно отличался от своих сородичей. После того, как первые три отряда, посланные на его уничтожение, не вернулись, отец стал пристально изучать противника, что нам противостоял. Наблюдая в хрустальный шар, изучая мудрые книги и советуясь с другими великими чароделами, он выяснил, что мы имеем дело с белым драконом по имени Ангкараск, прозванным людьми запада Ледяной смертью. Это чудовище было тираном западного мира несколько десятков тысяч лет, ещё до того, как людям покорился огонь. После несколько тысяч лет оно провело в иных мирах, уничтожая их и обращая в ледяные пустыни. По возвращении Ангкараск уничтожил на западе три людские империи, каждая из которых своим развитием и размерами превосходила современный Рашемен. Расправившись со всеми, кто мог бы стать для него угрозой на западе, дракон обратил свой взор на Имаскар. Его привлекала мощная магическая аура, исходящая от наших городов. До того, как мы собрались в большой поход против него, он успел уничтожить уже шесть городов и забрал все артефакты из них.
- На дне этого озера находилось логово Ангкараска. В небе над озером мы и вступили с ним в схватку. Дракон был один, нас было тридцать человек - десять великих чароделов и двадцать учеников, все верхом на драконах, которые были гораздо меньше и слабее Ледяной Смерти. Сражение длилось три дня, мы испробовали всю самую разрушительную магию, какую только были способны использовать: жгли Ангкараска огнём, запускали в него молнии, обрушивали на него горы, извергали в него потоки энергии. Скорее всего, эти потоки магической энергии и стали причиной появления большого числа духов в Рашемене. Дракона же ничего не брало, его толстую шкуру невозможно было пробить, зато нам он наносил тяжелейший урон. На третий день битвы в живых оставался лишь я, все мои товарищи либо были сбиты Ледяной смертью, либо заморожены, либо умерли от истощения, исчерпав все свои жизненные силы на заклинания. Когда я уже готовился присоединиться к отцу и друзьям в загробном мире, мне в голову неожиданно пришла мысль испробовать чары сна. Обычно подобные заклинания на драконов не действуют, но в этот раз эффект был ошеломляющим - Ангкараск рухнул с небес в озеро. Однако, не существует способа закрепить эффект от сонных чар, кроме как постоянно их поддерживать, накладывая вновь и вновь. Чтобы приблизиться к дракону, мне пришлось создать в земле дыру, которая стала впоследствии могильником рашеми, и через немедленно образовавшуюся вокруг Ангкараска толщу льда поддерживать чары. Хотя в мои времена маги были значительно выносливее, чем теперь, силы наши тоже знали предел. К счастью, обилие расположенных в логове дракона артефактов, как и те, что мы принесли с собой, позволили мне перекачивать их энергию в свои чары. Свою жизнь я продлеваю похожим образом, но вместо артефактов вытягиваю жизненную энергию из самого дракона. Это продолжается почти пять тысяч лет. За это время погиб Имаскар, возникли новые государства, возвысились новые народы, и все давно забыли и обо мне, и о драконе. А я продолжаю держать Анкараска спящим, ибо, когда он проснётся, его несокрушимая ярость обрушится на весь мир, и никому из измельчавших ныне магов его не оставить. Случится то, что явилось вам в видении - весь мир покроется льдом, огонь цивилизации навек погаснет.
- К несчастью, около ста лет назад я исчерпал силу всех артефактов, находившихся на дне озера, мне пришлось перейти на использование собственной энергии, на экономию своих ресурсов, я начал стареть и был близок к тому, чтобы в отчаянии обратиться к ведьмам за помощью. Почему же я этого не сделал раньше? Очень просто - мне в отличие от вас, молодых людей, прекрасно известно, откуда берутся корни их общества, какими преступлениями перед людьми и перед магией хатраны себя запятнали, хотя большинство из них и не знает об этом. К тому же, что в мои времена, что в ваши, всяк, кто познал вершины магических секретов, ошибочно считает себя всемогущим. Мне уже много раз приходилось слышать об обезумевших от собственной власти магах - кто-то добивается власти земной, кто-то пытается стать богом, все они принесли лишь беды в этот мир. Я не могу рисковать, отдавая секрет существования столь могущественного дракона в руки ведьм. Среди них немедленно найдутся те, кто попытается его уничтожить или подчинить себе, неизбежно проиграет и обречёт весь мир на гибель. Но мне и не пришлось искать помощи, когда один ныряльщик выловил на дне озера фрагмент Жезла власти. Да, я говорю о той самой жемчужине, что вы зовёте Даром богов. Этот маленький камешек - источник почти бесконечной магической энергии, которой я смог питаться на большом расстоянии, будучи связанным с ним кровью моего отца и его создателя. Чтобы поддерживать силу источника я, выдавая себя за Владыку озера, которого никогда и не существовало, я наказал старшей ведьме вашей деревни построить церковь, которая была сооружена особым образом, так что звёздный свет проникает через специальные отверстия в крыше и наполняет жемчужину энергией. Я много раз приходил деревню в разных обличьях, чтобы наложить защитные чары и убедиться в безопасности жемчужины. И, конечно, я исправно исполнял обязанности Владыки Озера много раз скрывая Тиннир от врагов и принося вам урожай, когда соседи ваши голодали. Так что вся богоизбранность вашей деревни это, в общем-то, моя заслуга. Но, как оказалось, всех предпринятых мною мер, оказалось недостаточно для того, чтобы обезопасить жемчужину от посягательств злодеев. Я подозреваю, что кто-то из ваших ведьм выдал секрет Хале, иначе как объяснить её интерес к скромному сокровищу рыбацкой деревушки? Но к вопросу о предателе мы вернёмся позже, сейчас, когда вы знаете всю историю, вам должно быть понятно, что приоритетной задачей является возвращение жемчужины.
|
|
|
Уве молчал.
Молчал, когда его привели в себя после страшного удара перевертыша. Не проронил и слова, когда ведьмы-хатраны волшбой сращивали поломанные рёбра и латали разорванные внутренности. Подкрепился остатками провизии с пира так же беззвучно, если не считать хищного хруста костей, перемалываемых крепкими зубами: погрузившись в себя, парень даже кушал рассеяно, что вообще-то ему было несвойственно - обычно он питался очень сосредоточенно, вкладывая в процесс всю душу.
Рот открыл, только на расспросы Рулы отвечая, да и то откликался все больше односложно. Так ему к словам своих более велеречивых сверстников добавить было особо нечего. Не мысли же свои хатране излагать? Тем более, мысли эти он сам еще не до конца выдумал, а то, что роилось в голове, не желая пока устаканиваться, он бы все равно не осилил внятно изложить на словах.
Собственно именно размышления обо всем приключившемся этим странным, самым насыщенным в его жизни днем, Уве и был поглощен с головой. Произошло слишком уж много разного и нового - и за неделю не осмыслишь. А делать выводы на скорую руку Толстый не умел и не любил. Принятое решение или сделанный вывод он вообще считал побочным продуктом размышлений, каковые парень рассматривал процессом, ценным самим по себе.
Ночь он встретил на берегу озера, вставши на колени, положив свой изрядный огузок на пятки, а ладони - на бедра, и невидящим взглядом буравя горизонт. Вообще, если бы не расширенные в сумерках зрачки посреди глазного белка, можно было бы подумать, что Уве каким-то невероятным образом развернул глаза в противоположную сторону, и созерцает внутренности собственного черепа - настолько парень погрузился в себя.
Рассвет застал молодого человека в той же позе.
Собрался Толстый быстро. Все его имущество и так умещалось в походный рюкзак, а другого ему и не надо было. Взял только у добрых людей новой ладной одёжки - поизносился что-то в лесах, да и вообще про запас, чтобы на себе стираное не сушить. Оно, конечно, организм закаляет, но в дальней дороге может некстати прийтись такое упражнение. А ещё, зная пристрастия сироты, сердобольные Танирские женщины, раньше не раз бранившие Уве ненасытной утробой, норовили сунуть отправляющемуся на непростое дело герою гостинец - кто пирог, кто круг колбасы, кто сот медовых... Уве, широкая душа, никому не отказал, так что его видавший виды вещмешок сделался чуть ли не круглее брюха своего обладателя.
Ну а прощаться Уве было не с кем. И незачем.
Ведь отбытие семерки молодых людей из родной деревни не было ни началом чего-то, ни концом.
А всего лишь еще одной бусиной на бесконечной нити четок бытия.
|
Выложив Рулле все как на духу, Тарья все же постояла поодаль, вполуха послушала, как Рулла выспрашивает Волка. Права она была, а Волк зря поклеп возвел на ведьм, не бессердечные они. Успокоившись насчет дальнейшей судьбы пленника, девушка поспешила домой - собираться в дорогу.
Отец сам подобрал ей стрелочки - такие ладные, одна к одной; заботливо уложил их в деревянный узорчатый колчан. Матушка, торопясь, кинулась тесто для караваев месить. Сестренка вилась рядом, выпрашивая тарьины ленты и вышитые платочки. Все Тарья раздала, сложила в дорожную суму свои иголки с нитками - для души, чистую одежду, мыло и гребень - чтоб не ходить распустёхой... да села на лавку и задумалась, глядя в спустившийся сумрак за окном. Она всегда боялась, что станет для родных отрезанным ломтем. Слишком долго жила в доме вещих сестер, реже, чем хотелось бы ей, бывала дома, думала, забыли, думала, будут глядеть на нее не как на дочку любимую, а как на ученицу хатран... Да нет, неправа она: она для всех по-прежнему родная. Что-то будет, когда она воротится назад, и воротится ли? А коли воротится - уж не той, что уходила, а другой. Не будет больше прежней Тарьи. Ходит Тарья по горнице; вот к столу подошла, к печке, к дверному косяку. Все ладонью трогает: с отчим домом прощается, словно девушка, что замуж в далекое село идет. Забудь, девушка, ты свое беззаботное детство и волю, хороводы на лесной поляне, смех и забавы.
...Пенье брось на край скамейки,
К окнам – радостные песни,
Шалость брось к печной скамейке,
Лень свою ты выкинь на пол!
Иль отдай подруге детства,
Брось в подол своей подружке,
Пусть несет ее в кустарник,
В рощу пусть ее забросит! (с)
Вот уж глубокая ночь на дворе, все недолгим сном забылись, а Тарья шасть во двор, и бегом - к озеру. Стояла, пока заря не занялась, а потом широко размахнулась и кинула в озеро маленькую янтарную рыбку, подарок своего друга. Ушла рыбка на дно, глубоко, туда, где на холодном дне непробудным сном спит Ялмар, несбывшаяся первая любовь... Там и останется он, рядом с ледяным драконом Тирулага; а Тарья уйдет насовсем к вещим сестрам, даст обеты и навсегда закроет лицо маской.
Так тому и быть.
Едва солнце взошло, Тарья стояла на месте сбора, нетерпеливо оглядываясь по сторонам. Идти так идти. Долгие проводы - лишние слезы.
|
- Почём я знаю? - ответил Волк, когда Тарья спросила его о планах рашемарской ведьмы. - Если бы мне и сказали, думаешь, я понял бы чего? За тем же, зачем и вам?
Тарья горца виноватить стала, мол осознай, что твои верность натворили. А он глаза отвернул, губы сжал плотно, видно, что и сам всё понимает. Неплохой он был человек, совестливый. Чувствовалось, что страдает Волк не от телесных ран, а от осознания собственной причастности к великому злодеянию, совершённому его князем по указке тёмной твари Халы.
- Разве от веры моей изменится что? - ответил он, медленно произнося каждое слово. - Даже если слово сдержит, ваши ведьмы за головой Беора рано или поздно явятся. Жалею лишь о том, что рядом меня не будет ни в час триумфа князя, ни в час его гибели. Значит, такова воля богов.
Тарья спросила и о существе из её с товарищами общего сна или пророческого видения. Ведьминых отродий Волк помянул. Мало кто в тихом Тиннире о таких существах слыхивал, да вот Улку, краем уха разговор тот заставший, вспомнил слово и побежал к родным за советом. И в самом деле припомнил папенька юного чародея, как тот после своего ученичества всё поминал некую книжицу. Тут уж и сам Улку вспомнил, о чём речь была, да бросился домой, искал выписки из учёных книг, что когда-то делал. То одно из первых его заданий было - изучение грамоты и сведений об окружающем его мире, уж затем обучение магии началось. Вот тут-то он и наткнулся на своей же рукой сделанную запись о ведьминых отродьях. В малые лета мало что понял из написанного, а сейчас на место всё встало.
"Отродье ведьмовое есть отпрыск ведьмы (иначе карги) мужского полу. То несчастные дети нечестивого союза ведьм с особями иных видов, несущие на себе с рождения печать великого зла. Не заложено в них от природы никакой тьмы, но воспитание ведьмовское и неприятие в человеческом обществе очерняют их дыши и уродуют их разум злыми мыслями.
Несут на себе отродья ведьмовые следы деформирующих мутаций, что по меркам людским делают их уродами. Немногим посчастливилось унаследовать от своих отцов человеческий облик, а случались и такие отродья, коих даже среди людей можно счесть красивыми. Однако всякое отродье от человека отличить можно по неестественному цвету кожи и глаз. Большинство же имеют развитую мускулатуру и крупные по отношению к людским размеры. Иные отродья и вовсе зачаты ведьмами от нелюдей вроде орков, хобгоблинов, троллей или даже великанов, из-за чего имеют размеры и пропорции своих отцов."
Своей находкой Улку вскоре с остальными поделился. Волк лишь его дополнил:
- Наверное, ещё одно ведьмино отродье. Немало их по нашим горам бродит, всех и не запомнишь. А Баженка для чего? Заложница, вестимо. Жениться-то Беор точно не станет, была у него жена, иным женщинам места в его сердце не найдётся.
Волк очень удивился, когда Тарья, да ещё и с помощью Хельги, разрезала его путы. Вырываться не пытался, благодарно кивнул девушке, выслушал охотника.
- Верю-верю, знаете леса, а что толку, когда Беор конный, а вы пешие? У вас-то коней нет, верно? Дорога отсюда одна, князем хорошенько изучена. Уж поверь, он не даром столько лет выживал в горах, ходы наперёд просчитывает. Про Айвена спрашиваешь? Да если бы я знал. Человек или нечеловек? Может статься, что тоже перевёртыш, как эти двое. Но про тех я сразу знал, а Айвен всё же по-людски себя вёл больше. Языком чесать большой любитель. Вот и всё, что о нём знаю. Остальное, как и вы, впервые в жизни видел.
|
|
|
Парочка вновь вышла на горячие буйные улицы, и у Сэн уже родилась в голове новая отличная идея о том, как развеселить Яарора. Она всё ещё держала его за руку, дабы они не потерялись.
- Так. Что-бы купить первым? - Спросила она в воздух, разглядывая ярмарочные лавки и выискивая в первую очередь сладости, так как их тут было больше всего, на взгляд монахини. А значит с ними можно разобраться быстрее. Всё же времени на покупки было не так много.
- Эй! Почём? - Резко спросила она у тощего торговца, лавка которого была завалена различными лакомствами. Он сперва глянул на клиентку, но не понял про что конкретно она спрашивает. Он вопросительно сощурился, и Сэн ткнула пальцем в драже, что разноцветными бусинками лежали в небольшой глиняной миске с симпатичным орнаментом.
- Пять серебряных за горсть. - Расплывшись желтозубой улыбкой отвечал кондитер.
- Да ты что шутишь?! - Возмутилась Сэн. - Так, запомним. Швабра продаёт за пять серебра. Пошли дальше!
Сэн потащила Яарора далее вдоль лавок, оставив возмущённого торговца-швабру наедине со своим драже. Довольно быстро она нашла другую лавку с десертами.
- Сколько?
- Три бронзы.
- Отлично!
- За штуку.
- Ты безумец?! Хорошо. У орлоносого три бронзы за штуку. - Рядом стояла ещё одна, и Сэн тут же подтянулась к ней. - Э! А у тебя почём вот это?
- О, эти леденцы являются лучшими на всём континенте, так как сахар был привезён прямиком из...
- Я есть это буду, а не отдавать в музей!
- Э... Ну, пятнадцать серебряных.
- За штуку?!
- За горсть.
- Так, неплохо. Подушкогубый - пятнадцать серебра за горсть леденцов. Я ещё может вернусь, оставайся на месте!
Сэн двинула к следующей лавке, которая была уже немного подальше чем остальные.
- О! Сколько?
- Это? Вы имеете ввиду эти прекрасные вафли с нежнейшим кремом прямиком из...
- Да, вот эта штука почём?
- Кхм... Для вас - один серебряный.
- За горсть? - Насторожилась Сэн.
- За штуку!
- Да вы издеваетесь!
Наконец, спустя ещё несколько лавок Сэн закупила по самой выгодной по её мнению цене небольшой мешочек разнообразных сластей, и с довольным видом всучила его Яарору.
- Так, теперь... - Тут Сэн случайно наткнулась взглядом на те голубые штаны, которые видела по пути в ратушу. Она тут же замолкла и двинулась к ним.
- Почём?
- Вот эти прекрасные штаны из?..
- Да-да, они!
- ...чудесного шёлка, что был привезён...
- Да цену мне скажи!
- ...из таинственных восточных земель под...
- Я тебя сейчас явственным пинком отправлю в эти твои таинственные земли!
- Кх-кхм. Десять золотых, для такой очаровательной леди.
- Сколько?! За вот эту тряпку?
- Но... Это не тряпка!
- Пошли, Яарор, нас пытаются обсчитать!
- Что?! Да как?!..
Но Сэн была сильна в торговле так же, как и в переговорах, потому она даже не попыталась сторговаться. Опять.
- О, может тут что-то есть? - Остановилась она у другой одёжной лавки. Торговец пока обслуживал какую-то семейную пару, и Сэн разглядывала что у него имелось.
- Ох, тут всякие платья и корсеты. Ну кто это носит? Зачем это носить? Это же неудобно и непрактично! - Возмущалась Сэн, обращаясь к несчастному Яарору, который видел Сэн на ярмарке впервые. Собственно, это была вторая ярмарка в жизни Сэн, и она прекрасно помнила восхитительные впечатления от первой, на которой она побывала несколько лет назад и очень хотела посетить подобное место вновь.
- Но тут всякая дребедень продаётся. И то по завышенным ценам! Пошли!
Сэн уже хотела опять сцепить пальцы на запястье Яарора, как тут же заметила сквозь лавку портного у которой стояла лавку с книгами.
- О! - Воскликнула Сэн, всё таки крепко сцепив пальцы на запястье эльфа. Она глянула в сторону, рассчитывая как пройти к лавке побыстрее, и перед ней лёг очевидный выбор: либо опять толкаться и обходить весь ряд, либо пройти сквозь.
Сэн искала лёгких путей, и пошла сквозь, протискиваясь и таща за собой Яарора. Расстояние между стойками было довольно узким, но девушка и эльф вполне протискивались. Правда Сэн зацепила посохом стоявшую серебрёную миску на соседней лавке, которая с грохотом повалилась наземь, и как оказалось, внутри неё лежало ещё несколько таких же мисок, но поменьше.
- Ну и что это такое?! - Сразу начала перекрикивать начавшего возмущаться торговца посудой Сэн, не останавливаясь и таща за собой Яарора. - Расставил тут свою ерунду и ещё удивляется что её задевают! Стыдно!
Наконец они дошли до книжной лавки и Сэн с довольным видом указала на неё обеими руками Яарору.
- Вот! Ты любишь читать, но я уже двести лет не вижу у тебя ничего кроме твоего песенника. Выбирай! Я плачу!
И Сэн откупорила флягу с соком и важно стала пить из неё, опёршись на стойку книжника.
|
|
Когда трактирщик снова подошёл к столу, в его руках было громадное деревянное блюдо, полное куриного, свиного и телячьего мяса, жаренного на решетке с луком и перцами. Поставив блюдо посреди стола, Алдис услышал от шестерки их согласие заглянуть в Оссингтон и разузнать, что случилось с земляками добродушного владельца "Трёх дыр в башмаке", в котором для шестерых приключенцев отныне всегда есть и кров, и хлеб, и пиво, после чего рассыпался в словах благодарности и удалился, оставив наших героев продолжать свой завтрак, медленно переходящий в обед - судя по увеличению сытности заказываемых блюд.
Покончив с трапезой, шестеро героев направились в сторону городской ратуши - самого высокого здания в Тарвале, которое располагалось тут же, на рыночной площади, на противоположной ёё стороне от таверны. Казалось бы, идти всего-ничего, каких-то триста ярдов, и в любой другой день наши герои справились бы с этим за минуту-другую. В любой другой день, кроме ярмарочного, ведь нынче вся площадь была переполнена шатрами, людьми, повозками, раскладными столиками, грудами товара, сброшенного на каменную мостовую грудами и кучами, детьми, собаками и даже кое-где - курами и гусями, сбежавшими, видимо, из под надзора нерадивого продавца. Всё это море хаоса толкалось, кричало, ссорилось, нахваливало свой товар, торговалось, пело, хрюкало, кудахтало, повизгивало и отрыгивало. Наши герои подумали, что сытно поесть - было замечательной идеей, иначе уже спустя несколько шагов от дверей таверны, выйдя они натощак, они бы непременно оставили небольшую сумму денег здесь, чтобы отведать румяную и ароматную выпечку, тут, чтобы отведать "лучшие во всех Долинах колбасы - наша семья уже три поколения славится ими, подходите, пробуйте, покупайте!", вон там - непременно соблазнились бы на лакомства из жжённого сахару, а там - наверняка отведали бы пирогов с мясной и грибной начинкой. К концу своего пути через площадь кошельки бы их отощали, а вот животы - наоборот, наполнились, поэтому "ай да мы молодцы, что заблаговременно сытно позавтракали и теперь можем равнодушно взирать на всё это душистое и аппетитное разнообразие".
Добравшись наконец до ратуши, шестеро героев обратились к бледному и нервному молодому полурослику, сидевшему за массивным дубовым столом в небольшом фойе, окантованным двумя лестницами, ведущими наверх, сообщив, что получили письмо от градоправителя и хотели бы встретиться с ним лично по поводу содержимого этого послания. При виде внушительной и рослой компании, кроха громко икнул от страха, пролепетал что-то тихое и вежливое, и мигом помчался наверх по одной из лестниц. Его не было менее полминуты, после чего он, уже заметно подуспокоившийся, спустился вниз и тонким голоском торжественно изрёк: "Его благородие лорд Гедрик Керровей, Хранитель Тарваля и окрестностей, Наблюдающий за Пустолесьем, готов принять вас. Следуйте за мой, пожалуйст... ик!" - волнение, позорно сотрясшее диафрагму бедолаги, несколько подпортило торжественность его высказывания, хотя полурослик и постарался не давать виду. Убедившись, что шестеро посетителей следуют за ним вверх по лестнице, он отвёл их в просторный кабинет, стены которого были покрыты стеллажами с книгами, картами в тубусах и гроссбухами; единственное окно, выходившее на Рыночную площадь ярко освещало массивный и длинный стол, во главе которого в мягком кресле с высокой спинкой восседал средних лет высокий мужчина. Тёмно-каштановые его волосы на висках уже тронула седина, но она не старила его, а лишь придавала обаяния его внешности, которую дополняли волевые правильные черты лица, живые золотистого оттенка глаза и хорошая атлетическая статура, выдававшая в нём воина с хорошей подготовкой. Увидев входящих, мужчина встал и, сделав приглашающий жест, указал на стулья, приставленные по обе стороны от длинного стола:
- Прошу вас, присаживайтесь! Я - Гедрик, как вы, наверное, догадались, и это я отправил поутру письмо, адресованное вам, в "Три дыры в башмаке". Я так понимаю, у вас есть вопросы касательно этого... задания?
|
|
|
Романов всегда любил немного порефлексировать и покопаться в прошлом. Этому он посвящал почти все свое время, каждую минуту, свободную от попыток найти себе еду и ночлег, и укрыться от пронизывающего холода. И все его размышления каждый раз сводились ровно к одному вопросу - а почему же он несчастен? Ну, сейчас-то причины для несчастья вопиюще очевидны. Остро не хватало уюта, комфорта, даже роскоши. Как ведь замечательно было раньше. Он, топ-менеджер крупной корпорации, жил в роскошных хоромах с отоплением, и лениво переключал каналы на широченной плазме, пытаясь найти в потоках негатива про беспрецедентный уровень ядерной угрозы, начавшуюся анархию в Великобритании, и режущих головы бородачей хоть какой-нибудь забавный ситком. На кухне - жена в футболке и сиреневых трусиках, что-то там колдует со сковородкой, отчего по всей квартире идут вкусные запахи. Пару часов назад у них был прекрасный секс, еще через час Романов будет наслаждаться чувством приятной сытости, и ехать на работу в любимом внедорожнике премиум-класса прямо из салона. В кредит, само собой, но это же все равно нескоро... Ну а теперь этот человек сидит на обледеневшем полу Казанского Вокзала, у костра из мусора, который разжигали при помощи оставшегося в чемодане среди прочей документации договора на поставку сырья из Японии(в котором, между прочим, значилась сумма в тринадцать миллионов долларов), в животе у этого человека жалобно урчит желудок, скучающий по суши и роллам, раненый глаз саднит и дергает, а совесть неустанно напоминает о застреленном ради этого вот пуховика парне. Какое уж тут счастье, скажите на милость?
Но разве был он счастливым раньше, когда все это у него было? Нет. Верни ему сейчас все это, и он насытится, отогреется, а потом снова будет несчастным. Знаем, проходили. Богатство и успешность, за которой он гнался, пытаясь вырваться из родной "Мухосрани" тоже не принесла ему счастья. Он чувствовал, как с каждым днем деградирует, сохнет, как едят его непонятные тревоги, как душит его рутина, как противно ему его же лицемерие и все эти рожи в офисе. На свое горе Романов узнал и любовь, яркую и пламенную, и после предательства она превратилась в еще более яркую и пламенную ненависть с привкусом тоски по тому светлому и теплому состоянию своей души, когда он еще пребывал в своих иллюзиях. Так больно от одного воспоминания, как Саша и Оля, тогда еще просто студенты, гуляли ночью по набережной, и как она уснула у него на плече, решив вместе присесть на скамейку. Окоченевшие пальцы до сих пор помнят, какими шелковистыми были ее восхитительные рыжие волосы.
- "Похоже, я рожден, чтобы быть несчастным." - Сказал себе Романов с усмешкой. - "Что бы ни дала или отняла жизнь, я буду несчастен. Почему я еще не пустил себе пулю в лоб? Зачем мне вообще этот дурацкий поезд? Сама эта идея - чистый абсурд. Но мне как будто все равно. Я просто хочу куда-то двигаться. Просто не хочу останавливаться, даже если сломя голову несусь в пропасть".
Марафон жалости к самому себе он прервал, подбросив в костер еще один листочек из стопки документов. В этот раз вспыхнул и съежился в черный комок листок отчетности по заработной плате за декабрь 2016 года. После этого Романов захлопнул чемодан, и обвел взглядом своих сотоварищей. Ишь, расселись, греются. Одни нормальные, поговорить не с кем.
- Народ. - Обратил на себя внимание бывший топ-менеджер. - Я тут слегка запамятовал, и могу что-то путать, так что давайте внесем немного ясности. Значит, мы тут собрались, если я не ошибаюсь, чтобы взять во-он тот пылесос - палец Романова указал в направлении, где они обнаружили заброшенный пассажирский состав - поставить его обратно на колеса, и отправить его в светлый путь прямо до уральского убежища. Я верно излагаю? Кажется, да. Мне только неясна пара моментов.
Романов выдержал паузу, слегка улыбаясь.
- А хоть кто-нибудь из нас вообще шарит в поездах? Я правда не в курсе, мы считай как-то спонтанно сформировались в полноценное общество, даже некогда было "здрасте" сказать, но что-то я не припомню среди нас ни одного машиниста. Или железнодорожника. Или хоть какого-нибудь дворника, что вокзал подметал. Короче, как мы его вообще запустим? Как мы его стронем с места? Я этого вообще ни разу не представляю. А даже если и стронем - кто вообще в курсе, как доехать до Урала, какой путь туда ведет? И вообще. Урал-то далековато, а с путями мало ли чего случилось, да и может кто банально стрелки перевел, и мы все вместо Урала докатимся в какую-нибудь Камчатку? Ну, если доживем. Не то, чтобы я критиковал, но это просто пиздец как тупо.
|
|
|
Сабин обернулась, и заприметила ещё одного мужчину, который обратился к единственным, к кому мог тут обратиться. Разумеется при условии, что он не был безумцем. Но по его начитанному взгляду Сабин сразу поняла не только то, что этот эльф далеко не безумец, а напротив, но и то, что вероятно он является существом познаний. Правда больше об этом сказали его элегантный наряд и книги, которые он поддерживал рукой.
Сабин не умела различать возраст эльфов, не смотря на свою смешанную кровь, но новоявленный путник казался ей довольно молодым. И, разумеется, более привлекательным в качестве компаньона в сложившейся обстановке, нежели жуткий человек, что возвышался над ней, разя запахом немытого тела, перебивая аромат цветочного парфюма, что источала волшебница.
Сабин развернулась к эльфу лицом, сделав два шага навстречу, дабы иметь возможность получше рассмотреть переплёты его книг, в надежде узнать чем наполнены их страницы. Так же она потянула покорного Мезутелаха за узду таким образом, что теперь его широкая шея и голова напрямую ограждали её спину от большого человека. За содержимое своих сумок Сабин не опасалась, поскольку сумки были надёжно затянуты кожаными ремешками, и дабы вынуть из них что-нибудь, нужно либо вспороть их, либо расстёгивать застёжки. И то и другое привлекло бы внимание владелицы, и это усложнило бы ситуацию.
Белокожая вежливо, едва ли не нежно улыбнулась эльфу в знак приветствия, учтиво растянув деликатный кивок. Столь выразительную мягкость её улыбке придало осознание того, что у неё есть шанс объединиться в этом жутком месте с эльфом не обделённым интеллектом и с благородным разумом. Сабин так считала из-за наплыва положительных эмоций при встрече с Аль'терианом.
- Моё имя Сабин, и, к сожалению, это не Долины. - Ответила чародейка, слабо улыбнувшись, и вложив в эту улыбку формальные извинения.
Пусть девушка никогда не была в Долинах, но она чётко понимала, что это место в лучшем случае кошмар наяву. В худшем...
О худшем случае она старалась не думать.
- Позвольте предположить... - Делая размеренный шаг навстречу, продолжила речь черноволосая. Но её прервал шум в деревьях. Очередной.
Девушка осеклась и резко перевела взгляд на чащу. Сейчас она была уверена, что за тёмными стволами кто-то скрывается. В её плоть словно впилось чувство слежки за ней.
Полностью посерьёзнев, Сабин переглянулась с Аль'терианом, поправив безымянным пальцем наползшую на глаза прядь, затем оглянулась на человека, не увидев в нём признаков исполнения засады, и вновь стала смотреть в сторону источника шума, пытаясь разглядеть там что-либо. Судя по звукам и ощущению, человек так же стал напряжённым, и возможно уже положил ладонь на рукоять одного из своих топоров. Сабин не видела, а лишь предполагала.
|
Дианта, видя что всадница буквально сползла с коня на землю и принялась ползти в их направлении не выдержала. Сказывалась усталость, неразбериха, гул в голове и женская доброта, не позволявшая оставить человека в нужде. По её мнению, опасности сейчас не было и ничто не мешало помочь женщине добраться до фаланги, укрыть за щитами и спинами войнов. Даже запоздавший окрик Немо не смог её остановить. Она просто юрко повернулась между мужчин, освобождаясь от плотно прижатых тел, уронила тяжеленный гоплон и бросилась в сторону.
Если бы Зевс слышал мысли Иолая, он бы покраснел со стыда.
- Аид тебя побери, куда? - но Дианта не слушала. Подбежав к девушке, она помогла ей подняться и поспешила за спины, туда где обосновался великий воитель Каломий в сопровождении подрастающего поколения.
Иолай и Миллет не сговариваясь переглянулись в недоумении и захлопнули образовавшуюся брежь. Первая линия и без того узкая, состоящая всего из трёх человек, стала ещё уже и потеряла всякий смысл.
Иолай это понимал, как понимал и Миллет. Но вот что делать в сложившейся ситуации, оставалось большой проблемой.
Понимая глупость положения, Спартанец прильнул к земле и заменил потрепанный деревянный щит на добротный гоплон Дианта. Привычная тяжесть легла в руку и молодой воин почувствовал себя значительно увереннее оказываясь в привычных для себя условиях. Ещё бы коринфский шлем и гипоторакс... Но чего Гефест не дал, того и нет.
Трезво оценив ситуацию, юноша понял, что тащить уставшего Дианта, Каломия, трёх юнцов, один из которых ранен, и беглянку на другой берег - верх безумия. От уставших и раненных не будет большого проку. Зато! Зато шестеро стрелков на холме, это очень хорошая поддержка своим и большая неприятность противнику. Благо, разбитый отряд лучников побросал оружие и стрелы, чем и следовало воспользоваться.
- ЛУКИ К БОЮ! - рявкнул Иолай, обращаясь к спутникам.
- МИЛЛЕТ И Я НА ТОТ БЕРЕГ, А ВЫ ПРИКРОЙТЕ СТРЕЛАМИ!
"Зевс всемогущий, даруй Каломию толику удачи, чтобы он сам себя не подстрелил!"
Ударив мечом по щиту несколько раз, Иолай задал темп движению и они вместе с Миллетом устремился к месту разрыва линии обороны. Теперь всё зависело от стрелков, пока они будут перебираться через рукав реки.
"Хороший воин не тот кто побеждает малой кровью, но тот, кто способен победить малой силой!" Слова наставника прозвучали в голове, когда ноги коснулись водной глади, а щит отлетел за спину, чтобы не мешать плыть. Миллет поступил так же и вот уже две маленькие черепашки перебирались на другой берег, где их ждал новый бой.
О чем думал юноша в этот момент никто и никогда не узнает, но Спартанец в нём, думал о том, что жизни людей дороже для Эллады чем жизнь одно воителя.
|
Маленькая черепашка и не думала останавливаться. прикрываясь медными и деревянными панцирными пластинами, она медленно и неотвратимо продолжала ползти. Ей не было дела до прыгающих вокруг, почти безоружных, лучников, чьи легкие доспехи и короткие мечи не были способны вскрыть защиту фаланги. Банально не хватало силы удара и длинны клинка, чтобы дотянуться до укрывшихся за щитами бойцов. Оружие же гоплита было рассчитано именно на бой в клинче. Принять удар, с силой оттолкнуть от себя, открыться, нанести удар и вновь сомкнуть чешую щитов, стать на шаг ближе к противнику. Давить и теснить его, пока вражий строй не лопнет под напором, не рассыпется на осколки и не обратиться в бегство.
- ШАГ! ЩИТЫ! УДАР! В СТРОЙ!... - монотонный, размеренный, похожий на биение сердца ритм войны. Шаг, удар, защита... Шаг, удар, защита... Казалось, сам Арес выбивает ритм ног, щитов и мечей. Музыка для победителей, погребальный рог для проигравших. И пусть их было мало, а врагов много, но каждый спартанец был равен десятку, а может и большему количеству простых земледельцев взявших в руки оружие. Один только подвиг царя Леонида, воспетый в легендах и песнях, чего стоил. Триста воинов славной Спарты, смогли вселить страх и ужас в сердца персидских воинов, переживших тот роковой бой при Фермапилах.
Значительно позже, когда Персы вновь столкнулись с войсками греков, ничто так не пугало этих псов, как алые плащи и лямбда на щитах - символ Лакедеймона. Память хранила подвиг трёхста и когда персы увидели тысячные фаланги, их тела и разум дрогнули, ибо знали они, на что способны дети Ареса.
Отцовский клинок, узкой молнией, скользнул между щитами. Взлетел на уровень плеча и рассекая воздух, устремился вниз, отсекая руки, что держались за край бронзового щита Дианта и тянули его вниз. Удар краем щита в челюсть, взмах на излёте и безрукое тело обдаёт щит фонтаном крови из рассеченной глотки. Резкий, удушливый запах ржавого металла ударяет в нос, но Иолай не обращает на него внимание. Щит рывком уходит влево и за спину, раскрывая воителя для атаки. Край щита ударяет по правой руке прорвавшегося за спину воителя, а меч устремляется вперёд, находя себе очередную цель.
И вновь щиты смыкаются, образуя непреодолимую преграду. Лучники потеряли своё боевое преимущество в дистанции боя и господствующее положение на холме. Сейчас они только и могли, что огрызаться в тщетных попытках сдержать бронированную черепашку, которая раз за разом раскрывалась, больно кусала и вновь пряталась под панцирь.
Дианта пыталась удержать щит и повисшего на нем мужчину. Молодое тело сопротивлялось натиску, но удерживать одной рукой столь тяжелый груз было невозможно. Щит опустился уже до плеча, ещё ниже, до уровня груди, а затем неожиданно дернулся вверх, словно значительно потеряв в весе. Так оно и было. Иолай попросту отрубил руки тому, кто представлял угрозу целостности фаланги и добил нападавшего несколькими точными ударами. Казалось, юноша даже не заметил, как лицо девушки исказила гримаса ужаса и отвращения, как застыли глаза, глядя перед собой на край щита, где всё ещё оставались пальцы, цеплявшиеся за край бронзового гоплона. Сознание застопорилось, и если бы не строй, плотно удерживавший её со всех сторон, она бы так и осталась стоять неподвижно. Но локти её чувствовали мужские тела с левой и с правой стороны. Миллет и Иолай отрабатывали за себя и за неё, используя единственный бронзовый щит, как надежную преграду. Войдя в ритм, они рвали и кромсали противников, вовремя закрывались и синхронно делали шаг вперёд, увлекая за собой девушку.
Ритм войны проникал и в её сознание. Подобно волне, они накатывались на берег, ударяли в строй противника, отступали и повторяли вновь. "Вода камень точит..." вспомнилась поговорка, и неожиданно на душе стало спокойно, пришло понимание происходящего посреди этого хаоса и безумия. Пришло приятие фаланги и её значения в бою. Форосский маяк - островок спокойствия посреди океана битвы. Там за щитами - бушует стихия, но здесь внутри, гоплиты подобно гребцам, работали вёслами-мечами и гребли изо всех сил к берегу-победе.
Из задумчивого состояния Дианту вывел окрик Спартанца, раздавшийся слева:
- ВЫШЕ ЩИТ!... - и его горячий локоть ударил снизу по предплечью, помогая поднять тяжеленный бронзовый щит.
- НАСКОК И ЗА ХОЛМ! - рявкнул Иолай, стараясь перекричать гул битвы и при этом не сбить собственное дыхание. Оставалось надеяться, что всадница, расслышит голос и вклинившись с фланга в разрозненный строй лучников, промчится галопом и скроется за холмом, где сможет осадить коня, поскольку конный был хорошей целью для стрелков, и удобной мишенью для мечников, ведь ноги, бёдра и рёбра бездоспешного всадника ничто не защищало, несколько колотых ударов, рассеченная подпруга и всадник окажется на земле. Благо, фалагла постоянно шла вперёд и в случае заминки, могла оказать помощь, оттеснив остатки лучников.
|
|
Крепко сжав зубы, Иолай сделал короткий выпад и вновь прикрылся щитом, принимая на него несколько скользящих ударов мечей и стрел.
Изрядно потрепанная древесина жалобно стонала, но полоски бронзы и кожи, всё ещё удерживали конструкцию вместе, позволяя защищать свой край фаланги.
- ВЫПАД!.. - короткая команда, сразу после мерной дроби стрел, на доли секунды отворяются смертоносные врата фаланги, выпуская блестяжую золотом смерть бронзы. Колючие жала вгрызаются в плоть, находят бреши в защите, отскакивают назад.
- СОМКНУТЬ ЩИТЫ!.. - звучит очередная команда, и там где блестел металл, вырастает непроницаемая преграда для стрел.
- ШАГ!... - и маленький отряд становиться ещё ближе к противнику. Вот уже высокий холм закрывает лучникам обзор и мешает вести прицельную стрельбу, а для массированного огня у них явно не хватает численности, что бы стрелы затмили солнце. Как донесла молва слова Царя Леонила: "Даже если стрелы закроют солнце, мы будем сражаться в тени." Сейчас же для иолая было самое настоящее пекло, а укрыться в тени было негде. Под душным кожанным шлемом, пот катился по вискам, затылку и скулам. И пусть этот шлем был значительно легче, работать руками приходилось гораздо активнее. То, что раньше прощала броня и защита, сейчас нужно было компенсировать скоростью и умением.
- ШАГ! ШАГ! ШАГ! ДЕРЖАТЬ СТРОЙ!.. - голос юноши звенел холодным металлом над холмом и ближайшими окрестностями, ввинчиваясь в перевозбужденный разум соратников. Важно было удержать фалангу и не дать кому-то замешкаться или наоборот бросится вперёд. Ведь впереди, сразу за холмом были лучники и они выстрелят в первого, кто появиться на гребне. И лучше всего, если этот кто-то будет не один, а в строю, прикрытый своим щитом и щитом товарища. После первого выстрела, у маленького отряда появится время, чтобы сблизиться до рукопашной, лишив лучников их преимущества, а до того времени, нужно держать строй.
- ПОВОРОТ НАЛЕВО! - Иолай остановился, давая правой линии переместиться так, чтобы отряд смотрел лицом на холм, а затем вновь скомандовал движение. Кусачая черепашка поползла на холм, чтобы потом с него обрушится на противника.
Воспользовавшись бегством противника и возникшей короткой передышкой, Иолай поинтересовался у спутников первой фаланги:
- Замена требуется? - посмотрев на стоящего Рядом дианта и Миллета, бросил короткий взгляд за спину. Один из парнишек был ранен, но не смертельно.
- Держи щит выше, иначе следующая стрела может прилететь в голову!
Чувствуя что бронзовый щит Дианта проседает, он локтем поддержал руку.
- Держись, битва ещё не окончена. Надеюсь ты хорошо позавтракал, поскольку ужинать мы будем... очень поздно...
|
|
Ну, тут даже и сам простодушный Яндар догадался, что что-то не так. Но виду не подал вовсе. Частенько попадая во всяческие переделки, в основном из-за собственных шалостей и проказ, он имел привычку валять дурака до последнего, тем более, что ему это было несложно, а увернуться таким образом от наказания и избежать возможных поучительных тумаков удавалось если уж и не каждый раз, то почти…
Словно бы, не замечая общей напряжённости и не обращая внимания на действия своих товарищей по дажемме, Яндар вышел чуть вперед, расплылся в лукавой улыбке, вытаращил глаза на сидящего на заборе гостя.
- А мы и сами не скучали! Нет-нет! Ох, поверь ты мне, Айвен Весёлый, вовсе нескучно-скучно нам было… - скрипуче заголосил дурак, заглушая шепчущихся за его спиной рашеми, разведя в стороны длинные свои руки он чуть покачивался влево-вправо, как деревце на ветру -… Аахаха! Битва! Битва была весёлая, страшная! Орки! Гоблины! Да люди лихие… Веришь, нет, мне?! А ты верь, Айве-е-ен!..
Разразившись искренним звонким смехом, Яндар завалился на левый бок, толкнулся руками о землю, и вдруг покатился колесом по утоптанной твёрдой земле.
- Лес-лес горит за нашими спинами! О-ох, горит!... – слова потоком сыпались из тиннирского чудака, будь он хоть вверх головой, а хоть вниз -… Чары древние! Хатрана чужая! Орки! Люди лихие! Враги старые!...
Подкатившись колесом к самому большому столу, за которым прилегла отдохнуть вся ложа берсерков, Яндар воспользовался тем, что прогнать его прочь в данный момент никто был не в силах, запрыгнул прямо на лавку и молниеносным движением схватил со стола надгрызенную кем-то из могучих воителей кость. Взмахнув ею как топором иль дубиной, он продолжил вещать.
- И мы! Мы! С топорами, мечами, ножами и луками! Мы-мы! Защитники Рашемена! Мы бьём-режем-колем-лупцуем! Прочь враги! Нет им пощады! Стреляет Хельга! Бьют Йонсены! Колдует Тарья! Колотит Уве! И смеётся Яндар! А Улку?! Уклу припас чары хитрые, тайные! Шепчет Улку, плетёт слова паутиной тонкой…
Отбросив кость, Яндар спрыгнул с лавки и мягким движением руки обвёл стол, как бы призывая своих зрителей еще раз присмотреться к храпящему воинству.
- Глядь-глядь, а уж спят все!... – подытожил дурак, скривив рожу в гримасе таинственной -…Веришь, нет, мне, гость ясноликий?!...
Будь это какая-то обычная ситуация, где Яндару нужно было бы просто заболтать кого-нибудь из деревенских, заморочить голову, отбрехаться от справедливой кары, то сейчас был бы как раз самый подходящий момент, чтобы дать дёру, утечь, раствориться в густой листве, ну и тому подобное… Но тут нет, тут всё по-другому было, да и бежать-то особенно некуда. Вот ведь он весь Тиннир тут и есть. Куда ж бежать?!..
А потому Яндар просто плюхнулся обратно на скамью, потеснив берсерков немного. Раскинул руки свои загребущие, локти на край стола положив, и как ни в чём не бывало подхватил с ближайшей миски длинный охотничий ножик. Сперва один, а потом и второй, почти такой же. Подражая весёлому гостю, оскалился хищно и завертел оба клинка в руках.
|
|
Кажется, только что они вошли в храм. Как миг один пронеслась краткое и суматошное сражение с невесть откуда взявшимися орками; пролетело и уплыло зловещее видение. И минуты не понадобилось, чтобы незримо и бестелесно соприкоснуться с юношей-чародеем в тайных токах силы - и вернуться обратно в свое тело, в свое я-здесь-сейчас.
А на дворе уж темно, и пированье заканчивается. Не до пиров им теперь.
Темный морок как тенью душу накрыл, от этого Тарья не сразу заметила неладное. Сызмальства она не терпела мужчин во хмелю, да что поделаешь, если кто-то меры не знает на празднике... но тут все мужчины как один спали пьяным сном, бросив оружие.
У дома Васила-старосты, однако, виделось движение, слышалось бряцанье металла. У Тарьи в душе все похолодело. Вот и сон в руку - пока они в сонных грезах бродили, в село пришли враги! Тарья щелкнула пальцами, сказала: "Гори-гори ясно, чтобы не погасло," засветила шарик золотисто-белого света в ладони. Да нет, это не красные колдуны, и не степняки, и не демоны из северных пределов. Гости дорогие обсели старостин двор как стервятники палую лошадь, сами трезвые, глядите-ка. Что им тут надо? Тарье стало обидно, как малому ребенку - она, как и другие тиннирцы, Беора с дружинниками держала за героев, доблестных мужей, что ж они тайком в ночи по чужим домам ночью шныряют? Честные дела так не делаются. Верно Хельга говорит, тати и есть!
Может, Беор не настоящий? Его никто в лицо здесь не видел, слава Беора впереди него бежит, вот славу эту и увидели тиннирцы вместо Беора. А это просто разбойники с большого тракта.
Да какой поживы искать они сюда пришли? Тиннирцы небогаты. Одно сокровище в селе - окроме Баженки Василовой, конечно, да и ту отец добром отдавал... Одно сокровище - золотая жемчужина, благословение Тиннира.
Айвен с забора то ли дразнится, то ли грозится... Сомнение ее брало - то ли к хатране со всех ног бежать, то ли огненный заряд со всей руки прямо в харю наглецу влепить, чтоб не скалился.
Да свое собственное село палить как-то... нехорошо, неловко выходит. Пальцы Тарьи дернулись и разжались.
- Надо в храм бежать, Рулле сказать, - шепнула Тарья своим и обернулась к чародею. - Улку, смотри, они все пятеро здесь. Ты их сможешь опять убаюкать, как тогда?
- И чем повеселить нас думаешь, воин? - слова, обращенные к Айвену, прозвучали резче, чем она хотела. - Любому видно, вы худое замыслили. Не так мы думали о воинах Высокой страны. Где ваш князь? Чем занят?
|
|
|
|
Встрепенувшись, Яндар заелозил на полу, закрутился всем телом, ощупывая себя и проверяя, облачён ли он еще в крепкую кожаную броню, висят ли еще на его поясе тяжелые мечи из железа и хищные охотничьи ножи, а также остались ли раны от ударов врагов, или хотя бы следы от них.
Но, нет, не было ничего… Всё сон..
- Ах, да-да… Да!... И я, я видел! Я видел!... – подрываясь на ноги, прерывисто заголосил он, обильно жестикулируя и вращая глазами -… Огни! Огни на тёмной земле! Много и много, и много… Словно само небо просыпало все свои звёзды! Все до одной, все-все-все… Маленькие огоньки внизу, вьются, пляшут друг с другом, как светлячки на болоте… Так ярко-ярко…
Задрав руки чуть выше взлохмаченной головы, дурак как-то скрючился всем остальным своим телом и теперь крутил ладонями в разные стороны, видимо, изображая танцы упомянутых огоньков в темноте.
Впрочем, продолжалось сие недолго. Неожиданно замерев, Яндар выпучил глаза и, вздохнув, прикрыл рот рукой, будто бы вдруг вспомнив о чём-то.
- Этот… этот… Синий! Помните?!... – заозиравшись, полушёпотом вопросил он у остальных юных рашеми.
Привстав на цыпочки, он обхватил свою рожу ладонями, так что видны остались лишь левый глаз и рот искривлённый в жуткой гримасе.
- Конеш неотвратим! Вштрещайте вашу шмерть!... – прошипел он сквозь зубы, сильно вытягивая губы в трубочку и немного плюясь -… Вы опоштали! Оооох… Конеш!..
Встретившись взглядом со старшей ведьмой, он потупил глаз, сглотнул, но из образа так и не вышел. Все также прикрывая рожу, поскакал в сторону выхода, вопя на ходу.
- Разбежавшись, прыгнул со скалы!... Вот он был, и вот его не стаа-а-а… - выбежав на крыльцо, Яндар раскинул руки, толкнулся ногами от края и прыгнул, переворачиваясь в воздухе через голову, и не прекращая орать -… аа-а-а-ло!...
Приземлившись ровнёхонько на ноги, чудак тут же развернулся обратно к храму и расплылся в улыбке до самых ушей, хохотнул даже.
- Всё сон! Сон! Сон-сон-сон… - закудахтал сквозь смех.
|
-
+ жаль коротко
-
нравится персонаж
|
Не суждено было охотнику Хельге в тот день крупную добычу, шамана орочьего, подстрелить. Второй выстрел, и вот опять цели не достиг. В этот раз невидимые стены не появлялись, не ломали его стрелу в воздухе, просто дрогнула рука юноши, вот и промазал. Но не беда, рядом с незадачливым охотником были товарищи, которые за него ошибку исправили. Сперва Тарья за раненного Улку ответила, едва не сожгла зеленокожего в волшебном пламени. А потом Уве Толстый до гада добрался. Сперва посохом ещё одного гоблина зашибил, чтоб под ногами не мешался. Бросился потом к шаману и кулаком в голову ему врезал. Зашатался проклятый орк, опустился на одно колено, но тут же поднялся. Он-то, может, и не великий боец был, а всё-таки орк, и у орков упёртость в крови. Покуда жив, он будет сражаться.
То же можно было сказать и огромном злом орке с большущим топоров. Много он кровушки попортил и Илве, и Яндару, но, когда друзья за него всей гурьбой взялись, деваться ему некуда стало. Держался он долго, терпел боль немыслимую, стойко переносил на ногах раны, с какими другие и не живут, всё махал яростно секирой, желая с собой ещё кого-нибудь на тот свет забрать. Да не вышло. Руне за сестру жестоко мстил, махал яростно топором, раз за разом куски плоти из врага вырубая. Яндар, чудом смерти верной избежавший, ответил и поквитался за всё. Два клинка всадил в бок врага, провернул, чтоб уж наверняка, да и почувствовал, как жизнь орка оборвал. С грохотом рухнул великан в красную от крови траву и уже не поднимался более.
Осмотрели тогда молодые тиннирцы поле брани. Трупы повсюду – их рук дело. И те, что в сладких волшебных грёзах, легко отделались, тоже их. Двое противников на ногах остались – старший гоблин и шаман еле живой. Шансов у них уже никаких не было. Гоблин это понял, принялся бежать, и тут же стрелу от охотника промеж лопаток получил. Орк, если бы и хотел бежать, не смог бы, так что бросился в отчаянии на Уве, но тут же посохом в висок получил и повалился на землю. А что дальше было, то всё будто в тумане, будто со стороны юноши и девушки за собою наблюдали, да и то одним глазком и полусонные. Спящих обезоружили и связали. Улку в чувства привели, а раны его обработали. Об остальных раненных тоже позаботились. Хатрана чувств вскоре лишилась, её от горящего леса подальше отнесли, положили на траву аккуратно, пытались её рану залатать, да ничего не помогало. Руне за одноглазым беглецом в погоню бросился, ломился сквозь заросли колючего кустарника, весь ободрался, но преследуемый как сквозь землю провалился.
* * *
А потом опять темно стало. Кромешная тьма, ни стен, ни потолка, ни пола. Неясно было, лежат они всё ещё на полу храма и грезят, или же в ином состоянии находятся. Будто нет у них теперь тел, одни лишь мысли. И дальше новая череда странных грёз, только все они какие-то нереальные, скоротечные, и тут они только наблюдатели, а не участники. Нет сил на что-то повлиять, нет сил собрать мысли воедино, можно только смотреть.
Первая сцена. Ночь, открытое небо с тысячами ярких звёзд. Ветер развевает волосы, от него шум в ушах. Они снова все вместе, всемером, живые, уставшие, побитые, но здоровые. Хатраны рядом нет. Зато у них есть кони. Но нет в Рашемене коней, только у Железного лорда из заморских стран привезённые. А тут сразу семь коней, у каждого свой. И все они верхом, мчатся против ветра. Перед ними равнина бескрайняя, справа горы, а слева озеро, и за ним другие горы. Равнина впереди вся пылает от множества огней, по всей равнине разбросаны костры. Их свет слепит, и от того не сразу рашеми видят пред собой чёрную тень, другого всадника, огромного, верхом на страшной твари, похожей на гигантского волка. Они преследуют его, а он мчится к кострам.
Видение дикой скачки длится не долго, вскоре сменяется другим. Они уже спешились, где-то в горах, взбираются по крутым заснеженным склонам. Подъём очень сложный, а у них нет снаряжения, но они пока справляются. Одна ошибка, и они рухнут вниз, там далеко внизу виднеется всё та же равнина и свет, только не от костров, от факелов. И он движется. Это шагает войско, огромное войско. И шагает оно в сторону земли, где много лесов и озёр, в сторону Рашемена! Но в мыслях их осознание, что важнее сейчас не остановить войско, а взобраться на гору. Там высоко наверху, на самом краю дальнего выступа горы на фоне звёздного неба чернеет силуэт полуразрушенной башни. Они понимают, что туда им и надо.
И вот они уже на ступенях башни. Ловко и умело, будто не новички зелёные, а много битв и сражений прошли, раскидывают людей в чёрных одеждах, орков, гоблинов и прочих существ, названий которых они не знают, раскидывают всех, кто преграждает им путь наверх. Повсюду льётся кровь, ступени липкие от неё, повсюду мёртвые тела, повсюду огонь. И вот они самом наверху. Открытая всем ветрам вершина башни. Отсюда видны огни столицы родного Рашемена и свет факелов, с которым марширует войско. Но всё их внимание устремлено на чудовищный силуэт, что возвышается перед ними. Это не человек, но похож на него. Он выше и шире в плечах любого человека, его кожа имеет синий цвет, а лицо чудовищно деформировано – лишь рот и левый глаз можно рассмотреть на нём, остальное похоже на жуткую опухоль. В когтистых руках существа жуткий меч с лезвием, похожим на пилу. Существо ухмыляется.
- Вы опоздали, - слышен страшный, нечеловеческий голос существа. – Конец неотвратим. Встречайте вашу смерть.
С этими словами он бросает на каменный пол своё оружие, бежит к краю башни и с разбегу прыгает вниз. Рашеми не успевают ему помешать, им остаётся только наблюдать как тело чудовища растворяется в тумане у подножья гор, где оно однозначно найдёт свою смерть. Хоть тварь и мертва, остаётся стойкое ощущение, что она выиграла этот бой. Становится очень холодно, башня прямо на глазах покрывается толстой ледяной коркой. Лёд подступает к сбившейся в кучу семёрке юношей и девушке. Он означает лишь одно. Смерть…
* * *
Снова кромешная темнота. К какой-то момент кажется, что вот он конец, вот оно небытие. Но чувства начинают возвращаться. Сперва нос начинает улавливать запах трав и цветов из дивного сада возле храма Тиннира. Этот запах никто из деревенских ни с чем никогда не спутает. Потом становится виден тусклый свет почти погасшего магического светильника. Затем начинает чувствоваться холодный каменный пол храма. И наконец тихий знакомый голос Руллы Белой:
- Эти видения послали вам духи Рашемена. Это могут быть картины прошлого или будущего. Это может быть предсказание того, что грядёт, или предостережение о том, что может случиться. Каждый из вас видел только то, что ему было нужно увидеть. Вы можете поделиться со мной или с другими тем, что вы видели, или оставить это при себе.
Тихие шаги, еле заметная в тусклом свете тень женщины. Рулла подошла к дверям и распахнула створки. На улице было уже темно, на небе почти не было звёзд, лунный свет был тусклым. Со стороны деревни доносилась праздничная музыка, наверняка, там полным ходом идёт застолье, берсерки, наверняка, пьют как в последний раз, но поддаются на уговоры жён и других женщин и пускаются в общий пляс. Рулла молча встала у двери, ждала, впервые узоры на её маске ничего не выражали.
|
|
|
Обычно бесшумные ворота с неожиданным грохотом, как показалось Шаулю, захлопнулись за спиной его. У ног его болезненно-жёлтой молнией метнулся змей истончающейся полоски солнечного света, растворившись в безликом светодиодном свечении глухих потолочных ламп и напряжённом шуме штабного коридора. Таков был исход из Царства Небесного.
«И выслал его из сада Едемского, чтобы возделывать землю, из которой он взят», — хорошо известные строки всплыли в голове Шауля, едва он начал свой путь от ворот к лифту. Тут уже был другой мир, не такой, как в штабе. Стерильная белизна звукопоглащающих покрытий, низкие потолки коридоров, едва уловимые глазом молниеносные движения раздвижных дверей, сосредоточенные лица спешащих куда-то служащих и короткие, чёткие реплики, посылаемые в коммуникаторы.
Справа неожиданной тёмной ямой открылся показавшийся бездонным зал координирования спецопераций. Хотя сосредоточенных операторов, связных и диспетчеров от Шауля отделяли огромные звуконепроницаемые стекла, он словно слышал их напряжённые голоса, быструю речь и заученные стандартизированные чеканные фразы и коды. «Отряд Альфа, сектор чист. В вашей зоне не замечены сигналы...» «Код четыре, повторяю, код четыре! Уходите оттуда!» Скоро он услышит их на самом деле, уже немного забытые, но всё равно так глубоко въевшиеся в подкорку и на уровне рефлексов вызывающие такие же заученные стандартизированные ответные действия: принять укрытие, осмотреть местность, отдать соответствующий приказ…
… Створки лифта обрезали штабной шум коридора, и его остатки мгновенно растворились в кабине. Тихий гул, сначала нарастающий, но через несколько метров ставший стабильным, успокаивал солдат. Всего двадцать шесть секунд, и в их лицо из открывшихся дверей повеял совсем другой воздух. Здесь больше пахло войной чем там, наверху.
… И снова полумрак после не длинного ослепительного коридора. Это КПТААО: низкий потолок, тихий гул сотен охлаждающих приборов, еле-слышное пиканье измерителей пульса на уже «заряженных» терминалах с телами солдат. Шауль шёл мимо нескольких таких: лежащие в капсулах с десятками подключённых электродов и подсвеченными синим светом лицами, они смотрелись словно мёртвые, застывшие в своих гробах. Ближайший из свободных предназначался Шаулю.
Анна, молоденькая оператор терминала подключения к суррогату, смущённо покраснела в ответ на улыбку старшего лейтенанта, в её глазах заиграли «звёздочки», отражая диодную подсветку сенсорного экрана. Шауль помнил эту лаборантку, несмотря на то, что она пришла в отдел незадолго до его отстранения. Ловкими и уже заученными движениями она начала накладывать контакты на тело солдата. В соседней капсуле инженер уже вводил релаксирующую сыворотку Герману, готовя его к подключению нейроинтерфейса. Это неприятная процедура.
«Вы готовы, сэр?» — раздался тихий приятный голос Анны через пару минут ожидания. Она уже убрала электронный шприц, и по телу Шауля разливалась приятная слабость. «Как всегда», — кивнул лейтенант и снова то ли ободряюще, то ли заигрывающе улыбнулся. Изящный пальчик девушки словно в слоу-мо опустился на экран терминала. Касание — и словно удар строительной кувалды обрушился на мозг медика, выключив окружающий мир.
Первым вернулся звон в ушах, потом появилась «картинка». Сознание даёт команду на судорожный вздох, но вздыхать мучительно нечем: лишь сотни электронных схем наполняют грудь. Такой вздох — словно крик о помощи в вакууме. Одна за другой включаются всевозможные сенсорные системы: это словно выныривание с самого морского дна. Шауль чувствовал, словно он «обрастает» новым телом, у него проявляются разные чувства, считываются показатели, и одновременно ощущается вся его тяжесть.
«И сделал Господь Бог Адаму и жене его одежды кожаные и одел их».
|
Пелайос в славный город Мулмастер торопился, но не слишком. С одной стороны, глянуть на организацию, за разборки с которыми тифлингу обещают личные земли, сиречь дворянство, было очень и очень любопытственно. Просто потому, что если заказчик не наврал и впрямь собирался честно выполнить свое обещание, то это был бы такой прецедент, что просто дух захватывало. С другой стороны, практичный бард понимал, что если кому-то удалось так достать настолько крутую шишку, то у этого кого-то силищи должно быть немерено. Как и ресурсов, и знаний, и возможностей. С такими парнями порядочному тифлингу вовсе не зазорно будет снестись, в какой-нибудь стратегический момент ударив будущих компаньонов в спину. Или даже лучше - поработать и на тех, и на этих, затягивая конфликт и собирая пенки и с тех, и с этих.
С другой стороны, от всего этого письма прямо-таки воняло топорнейшей подставой. Начать хотя бы с того, что приглашать барда, существо по природе своей ветреное, ненадежное и неспособное хранить секреты, в компанию борцунов с каким-то тайным обществом - идея, мягко говоря, так себе. Кончено, имелись в пестрой биографии Пелайоса несколько инцидентов, позволяющих заподозрить его в излишнем героизме и борьбе за дело правое, вроде разоблачения святоши-чернокнижника(а что было делать, если жирный боров уже почти наложил свои грязные лапы на некий древний фолиант, до чертиков нужный самому тифлингу?) и отчаянная дуэль с предводителем крестьянского восстания, охватившего аж две провинции(справедливости ради следует отметить, что именно бард и его тогдашние коллеги это восстание и спровоцировали, а потом просто аккуратно подчистили хвосты), но все же... Что-то очень странное было в этом письме, что-то такое, что заставляло тифлинга опасаться за целостность собственных рожек и длинного гибкого хвоста.
Но дух приключений неумолимо тянул барда в Мулмастер. В конце концов, боялся бы он опасностей - сидел бы дома, в родной деревеньке, распевал бы черные псалмы да и помер бы лет через пятьдесят никому не нужной бесполезной развалиной, тогда как если рискнуть... о, какие сладкие и волнительные перспективы открывались тогда перед тифлингом. Достаточно сказать, что щедрое предложение загадочного нанимателя оказалось бы не ценнее ночи любви стареющей продажной девки. А может быть, если старушка-Судьба в самый последний момент не покажет зубы и не передернет, то обретет Пелайос бессмертие, а за спиной его распахнутся полночно-черные крылья, возвещая пришествие того, кому суждено уничтожить этот бренный мир. Эх, мечты-мечты, не упустить бы за ними чего действительно важного.
В город Пелайос проник с легкостью, выработанной долгой практикой. Немного аляповатого грима, выкрашенные в яркие цвета рога, пара аксессуаров к самому обычному дорожному костюму - и вот он уже очередной бродячий лицедей, кормящийся с историй о коварстве, подлости и невообразимой отвратительности обитателей ада.Разумеется, для тифлинга было делом чести вставить в свои истории пару пикантных двусмысленностей, изрядно меняющих смысл всей сказки. Одним словом, Пелайос изрядно повеселился, и даже завывания какой-то карлицы, компенсировавшей, по всей видимости, полное отсутствие слуха и голоса громкостью и энтузиазмом, не сильно огорчили барда.До того часа, когда полагалось гасить огни и отправляться на боковую оставалось изрядно времени и тифлинг решил скоротать его в общем зале, общаясь с местными завсегдатаями, а заодно, если получится, попробовать вычислить будущих коллег - ведь по идее, как раз здесь они все и должны были собраться.
|
-
Ты, булат, не гнись. Ты, кровь-руда, уймись-прекратись,
+
|
Уве чувствовал, что все идет ладно, правильно. Что попал он в струю потока миропорядка; осталось только следовать ему, и не мешать.
За мгновение до сшибки с зеленокожими перед внутренним взором Уве встала картина - как оно всё будет. Вот он аккуратно, но сильно, как кот лапой, прикладывает первого шестом промеж ушей. Вот уходит плавным пируэтом от удара второго, и, пользуя энергию вращения, с разворота бьёт его кулаком в ухо. Выверенно, экономно, гармонично.
Поначалу так всё и вышло. Самый резвый из накинувшихся на Уве гоблинов упал рожей в траву, второй подскочил, замахнувшись клинком...
Тут-то что-то и разладилось. Юноша лишь на миг потерял концентрацию, и сразу же гармония человека и Мира дала трещину. Уве сбился с ритма, гоблин ударил не так, как должен был, и неухоженная, темная от пятен ржавчины сталь сабли встретилась с плотью молодого рашеми.
Гоблин, ликуя, отпрянул, а Уве охнул и скособочился, зажимая ладонью длинный разрез на боку. Тут же и руку молодого человека пронзило болью, и он едва не выронил ставший вдруг страшно тяжелым, будто чугунным, посох. Из плеча парня торчал короткий, кое-как оперенный черешок стрелы.
Сердце Толстого бешено заколотилось, юноша часто, прерывисто задышал, прикладывая все усилия, чтобы только не поддаться панике. Взглянув в лицо Смерти, явившейся ему под маской двух нелепых, уродливых коротышек, Уве едва не растерял весь накопленный за последние годы багаж спокойствия и размеренности. Он оказался на грани того, чтобы броситься бежать. Слепо, не разбирая дороги - лишь бы подальше. Он не хотел умирать.
Но Уве не побежал.
Вдохнул, выдохнул, снова вдохнул. Ровнее, ровнее...
Невероятным, почти физическим усилием заставил сердце умерить свой пляс, а взгляд - перестать метаться по панораме. И мир, едва не рассыпавшийся для него на мелкие осколки, снова приобрел цельность и последовательность. Хоть раны и боль никуда и не делись, но к юноше вернулось спокойствие, а вместе с ним и ясность мысли.
Уве скорее почувствовал, чем услышал - мудрено уловить негромкий голос в рёве пламени, лязге стали и криках сражающихся, - призыв Тарьи. Молодая ведьма оказалась совсем рядом, и она могла помочь! Не в том ли сила Народа, что сталь и чары поддерживают друг друга?
Уве попятился назад, не выпуская из поля зрения своих обидчиков, и бочком-бочком сместился по гребню оврага ближе к девушке. Кивнув чаровнице, Уве встал перед ней, заслоняя Тарью от стрелков, и готовый встретить любого, кто приблизится на длину его шеста.
|
|
|
|
|
|
|
Скрестив ноги и облокотившись ладонями о пол позади себя, Яндар вертел головой разглядывая широко распахнутыми глазами внутреннее убранство храма. Он был тут нечастным гостем, а сейчас в волшебном мистическом свете всё выглядело и вовсе незнакомым, и новым, словно бы Яндар зайдя с улицы в двери, оказался в каком-то совершенно ином и неожиданном месте, перенёсся куда-то посредством могущественного колдовства. Люди, сидящие рядом, были прекрасны, их юные лица, торжественные и таинственные в синеватом свете, притягивали взгляд, волновали и завораживали. А еще ведь была и золотая жемчужина над алтарём…
Заглядевшись на всё это, залюбовавшись своими невольными товарищами и деревенской святыней, Яндар пропустил мимо все вступительные слова ведьмы и очнулся лишь когда она обратилась к нему по имени. Встрепенувшись, он выпрямил спину и сел ровно, сложив руки на коленях, улыбнулся смущённо и с готовностью закивал.
Да-да, его всё это тоже касалось. Теперь, да…
Выслушав всё до конца, чудак очень обрадовался, в животе у него закрутило от переизбытка чувств. Он и представить себе не мог, что всё вот так сложится. Он искупается в водах Озера Слёз, побывает в Иммильмаре, увидит самого Железного Лорда… Он, Яндар, будет путешествовать вместе с Беором и Баженкой, и целой дружинной воинов. А дальше будет еще интересней. А как же еще? Это же… Это же, это всем дажеммам дажемма. Не поверил бы своим ушам батюшка, будь он жив еще, долго б чесал свою плешивую голову.
Яндар еле сдерживался, чтобы не броситься в пляс по храму. Честно говоря, он был готов отправляться в путь вот хоть прямо сейчас… Ему-то особенно не с кем было прощаться. Вот может только проверить пойти грибницу на трухлявом пне у ручья, вдруг да повыскакивали уже один за другим ладненькие хрустящие братцы-грибочки? Он ведь даже их не ел и не трогал, просто наблюдал, удивляясь и радуясь, как они возникают будто из ниоткуда, растут день ото дня, а иногда и того быстрее.
А еще можно сбегать на луг, куда прилетают иногда большие пёстрые бабочки, посмотреть, как они пьют из цветков своими тонкими длинными носиками, как машут невесомыми яркими крыльями. Хотя нет, поздно уже… Лучше уж побежать к старому дубу. Там, недалеко от него, в густой лещине, свила своё гнездо синяя сойка. Вдруг да уже проклюнулся кто-то из маленьких пятнистых яиц? Как здорово было бы посмотреть. А еще ведь лилия может сегодня зацвести на пруду. Или вот…
Оказалось, что дел у Яндара перед уходом очень даже и много, можно и не поспеть все свои излюбленные места проведать. Выдохнув тяжело, он провел руками по голове, баламутя и без того взъерошенные короткие лохмы, и вновь огляделся вокруг, скользя шальным взглядом по лицами спутников, по маске ведьмы, по алтарю и жемчужине…
|
Яндар
Ох и наслушался Яндар в свой адрес проклятий от односельчан, а значит, шутка прошла на ура. Особенно смешно стало, когда берсерк Стоян на его шариках поскользнулся и плюхнулся с размаху на зад. Долго искать виновного Стоян не стал, вспомнил, кто это у них в деревне такой особенной, и потом ещё долго гонялся за Яндаром с женином коромыслом, попутно ещё в красках рассказывая, как он будет сорванца им наказывать. Да только возмездие не вышло, запыхался Стоян, махнул рукой, плюнул на танцы и пошёл с мужиками пиво пить. На счастье, деревенского дурачка берсерк был не злопамятен и, увидев шутника в следующий раз, лишь погрозил ему пальцем.
Руне
Берсерки Рашемена – люди порой ещё более гордые и заносчивые чем ведьмы. Свой у них, понимаешь, избранный круг, свои традиции, свои правила. И в другой раз Руне куда подальше из своей компании они послали бы. И пусть он в их школе обучается, и пусть тоже носит медальон Великого Оленя, и пусть силой мало кому уступает. Главное, что не мужчина он, а мальчишка. Именно так ему в глаза и говорили обычно. Хочешь, учись у нас, но пока в дажемму не отправился, не ровня ты нам, за одним столом с нами есть не будешь, под одной крышей спать с нами не станешь, на войну с нами не пойдёшь. А вот как в странствие отправишься и живым из него вернёшься, то докажешь, что достоин стать одним из воинов нашего клыка*.
Но в этот раз Руне пустили соревноваться со всеми. Староста за горцев просил, которые без пяти минут его родня. Но если уж горцам разрешать с местными берсерками бороться, то уж тиннирскому юнцу и подавно нужно дать свою удаль показать. Да как показать. Руне шустрым парнем оказался, от середины деревни до опушки леса многих славных воинов обогнал, так что те даже удивились, но до смазливого горца Айвена ему далеко оказалось – тот мчался так, будто за ним свора диких псов гонится, и в который уж раз победителем из состязания вышел. Но Руне этот чужак по плечу одобрительно похлопал и наградил широкой улыбкой (хотя она, скорее всего, какой-то оказавшейся поблизости молодой селянке предназначалась). А потом молодой воин стал бороться на руках и уложил всех своих соплеменников, кроме Олега, конечно. А потом с этим горцем по прозванию Волк сошёлся. Вот тут уж оказалось, что силы их почти равны. Полдеревни смотрело, как Руне с Волком на руках борются, и долго так эта схватка продолжалась, но опыт и выдержка оказались в этом противостоянии решающими. Дождался горец, когда юноша руку уже почти чувствовать перестал из-за перенапряжения, и уложил её одним резким рывком.
Мало кто в Тиннире знал, на что Руне способен, но после увиденного многие его зауважали, а берсерки против своих правил даже к себе за стол пригласили на вечерней трапезе.
Все
Тиннирский храм Баллы располагался на некотором удалении от деревни, посреди дивного сада, существование которого иначе как милостью богини объяснить нельзя было. Перемешались тут сказочные деревца и травы, которых в окрестности и не встретишь обычно. За всеми растениями, что росли в саду, Рулла ухаживала лично и проявляла к ним прямо-таки материнскую нежность, совсем не свойственную ей, когда дело касалось общения с людьми. Каким-то непостижимым образом старшая ведьма вырастила два могучих дуба, похожих как братья-близнецы и заставила их кроны сплестись воедино прямо над крышей скромного заросшего лозой домика, который идеально вписывался в обстановку и сам выглядел как чудо природы. Сейчас двери и ставни храма были закрыты, Рулла хозяйничала внутри.
В назначенный час двери отворились и Рулла Белая вышла к семерым юнцам, которым велела здесь собраться. Хотя маска всегда скрывала лицо этой мудрой женщины, каждый в деревне уже научился понимать её настроение по взгляду. Сейчас сразу стало ясно, что не бранить молодых людей за шалости собралась Рулла. Была в её взгляде и печаль, и тревога, и теплота, затмившие собой её привычную строгость. Жестом она поманила юношей и девушек войти в храм. Дождавшись, когда каждый войдёт в небольшой ничем не освещённый зал, Рулла закрыла двери, воспользовавшись заклинанием. Стало совсем темно, но ведьма вскоре вновь при помощи магии зажгла светильник, источавший мистический голубоватый свет, в котором можно было рассмотреть лица присутствующих и алтарь Баллы, над которым в обрамлении венка свежих цветов висела золотая жемчужина, дар богов, ставший настоящим спасением для всей деревни много лет назад. Каждый знал истории жемчужины, каждый видел её много раз на этом самом месте и каждый клятвенно обещал хранить её существование в тайне. Но встреча, на которую собрала всех Рулла, не жемчужины касался.
– Садитесь в круг, прямо на пол, здесь чисто, – попросила ведьма, которая обычно не просила, а указывала. Сама она тоже села в круг спиной к дверям, так что свет падал лишь на её маску, украшенную таинственными рисунками. – У наших предков, которые были охотниками, а не пахарями и рыболовами, Хеллиара была главной богиней, с её священного праздника начинался год. И до сих пор это хорошее время для важных начинаний. Вы уже не дети и взрослыми пока не стали, но вскоре станете. Дажемму совершить вы должны, чтобы доказать людям и богам, что стали достойными своего народа, что оставили позади детство, что готовы служить своей земле. Да, Яндар, и тебя это тоже касается.
Рулла замолчала на несколько мгновений, взгляд её блуждал по лицам юношей и девушкек.
– Хороший час для больших дел, – повторила ведьма. – Обсудили мы со старостой ваше будущее и решили, что отправитесь вы все в столицу вместе с Беором и его людьми, будете за Баженкой присматривать первое время, в Иммильмаре поклонитесь Железному лорду, а там уж решите, куда и с кем в странствие пуститься. Вам, юные сёстры, нужно выбрать себе надёжного спутника, того, кто вас хранить от всех опасностей в пути будет. С вами, Илва и Руне, всё ясно, а ты, Тарья, присмотрись к остальным юношам и выбери среди них достойного. Нет, сейчас с ответом торопиться не надо. В дорогу вас сразу после свадьбы и отправим, не с пустыми руками, конечно. А до того надо будет вам все дела свои здесь закончить, с родными и друзьями проститься. И вот ещё что. Сейчас молодёжь любит халтурить, исполняя дажемму, но от вас иного жду, чтобы перед богами и людьми совестно не было.
Ведьма замолчала, дав время юнцам свыкнуться с мыслью о скором путешествии.
|
Хельга слонялся по деревне, словно неприкаянный. Ну не понимал он, как можно славную, добрую Хеллиару славить танцами и состязаниями здесь, на берегу озера, да в кругу домов. Там, за границей деревни начинаются Её владения, Её храм... Разумом понимал юноша, что так заведено, а значит так правильно, но сердце не принимало, сердце звало туда, в изумрудолистый лес, где все просто и понятно, где свои законы, куда древнее и священнее человечьих.
Но, как бы там ни было, не прийти на праздник и не восславить прекрасную Хеллиару парень не мог. Не мог он, правда, восславить её ни пением, ни танцем, да и в традиционных состязаниях был не силен. О том, чтобы на руках с берсерками деревенскими бороться и речи быть не могло, но вот в соревнованиях по скорости парень поучаствовал. Не для победы, конечно, куда ему с берсерками, их, да и пришлыми, тягаться, но ежели богине угодно - то нужно поучавствовать. Быть может если бы были состязания в меткой стрельбе или в беге на большие дистанции, да по лесу Хельга и показал бы себя, а так - ни рыба, ни мясо - ни силен, ни умен, ни красив, да и на мужчину то похож слабо - вон, пух под носом только пробиваться начал.
Передохнув после бега, да подкрепившись угощениями, Хельга отправился к костру свою жертву богине поднести. Да и замер в пяти десятках шагов от костра, не решаясь ближе подойти - ведьмы пели и славили богиню, а он что? Ну что за подношение? Почему-то парень решил, что подносить Хеллиаре дары, из Её леса же унесенные не правильно, а что жертвовать, чтобы богиню порадовать парень не знал. Трижды, трижды за последний месяц Хельга подходил к дверям "Озерной Страны" намереваясь спросить у Руллы Белой, какой же дар лучше всего порадует Богиню, но так и не набрался смелости, так что сегодня он готовился пожертвовать бутылку заморского вина, торговец сказал что самое лучшее - пшеничное, и конечно придется богине по вкусу. И взял не дорого, Хельга только дюжину шкур, да еще две корзинки грибов и связку травок целебных за бутылку отдал. И вот сейчас стоял парень вдали от костра, да храбрости набирался. А ну как? Что люди подумают? Что скажут? А вдруг богине дар не по вкусу придется? Или того гляди, вино водой окажется - уж больно прозрачное, да костер затушит.
В общем, набравшись смелости, Хельга зажмурился, и как дикий боров попер в сторону костра, с заветной бутылочкой в руках. Какую-то из этран задел кажется, как-то извинялся невнятно, плеснул жидкость в огонь, да пламя как вспыхнет, юный охотник и до того взволнованный, и потом покрывшийся, и вовсе побелел, каплю пота куда-то пропали, сердце замерло... Как от костра убегал, Хельга и не помнил толком, надеялся только, что не на четвереньках, да тут его Рулла Белая и окликнула.
Как вкопанный парень остановился, шевельнуться боялся, о том что дышать нужно и то вспомнил не сразу после того как хатран договорила. Хотел сказать что-то, но кроме невразумительного мычания удалось лишь головой закивать, давая знак что понял всё. Вот как зверь загнаный себя чувствует. Некуда бежать, от гнева богини не уйдешь, наверняка наказать его захотят за жертву эту странную, да выходку глупую. Но лес кругом, все Хеллиара увидит, не даст уйти обидчику. С честью наказание принять нужно.
Вот с такими мыслями и слонялся Хельга, держась поодаль от гуляющих и празднующих рашеми, дожидаясь своего судного часа. Только когда время подошло, явился он к храму, да и тут удивлен оказался - еще шестеро молодых людей здесь. "Неужели их тоже наказать решили?" - Была первая мысль, но от нее Хельга быстро отмахнулся, узнав в двух девушках будущих ведьм - Тарью и Илву, нет, их наверняка позвали чтобы его порицанию предать. Вот же невезение то, такой праздник, и так закончился. Но он мужчина, ничего, что усы не растут, выстоит, любое наказание выдержит, вот только, как девушкам в глаза смотреть? Как рядом с ними стоять?
За этими мыслями Хельга и сам не заметил, как за кусты бузины зашел. Вроде и у храма ждет, и поодаль, и может не увидят его раньше времени.
|
Праздник длился и длился, ясный день обещал незаметно перетечь в долгую светлую ночь. Вот загорелся костер в честь ласковой Хеллиары, полетели в огонь подарки вместе со словами хвалы и просьбы. Тарья мерно шагала в хороводе вокруг костра, взявшись за руки со своими товарками - молодыми ведьмами-ученицами; вместе с ними пела-выпевала:
Леса добрая хозяйка
В платье лиственно-зеленом,
Хеллиара с ясным взором,
С золотистою косою,
Выйди из еловой чащи,
Обернись приветным ликом
К добрым людям Рашемена!
Расстели в лесу поляны
Перед нашими стадами,
От коровок и овечек
Отгони волков голодных,
Россыпь ягод по опушкам
Разбросай рукою щедрой,
Выведи лесного зверя
На охотника лесного…
На праздник она пришла со смутною душою, хотя и не годится так приходить на веселый пир в честь ясноокой Хеллиары, не след богиню гневить своей печалью. Да не поросла еще быльем ее тоска по потерянному другу. Раньше-то Тарья веселая и задорная была, бывало, первой бежала в хоровод, песню заводила. А теперь бродила среди людей как чужая, все молчком, дичилась. Да ведьме и не пристало с девушками на полянах в игры играть, петь и плясать; степенно надо держать себя, учила Старшая. Но потом молодость все ж взяла свое - и накрытые столы посреди деревни, и песни, и состязания мужчин своих и пришлых развеселили Тарье душу. Стояла она вместе с девушками, глядела на потешные бои, в ладоши хлопала, веселыми припевками парней подбадривала и подзадоривала, чтобы показали горцам, каковы славные мужи Тиннира! Чтоб не задавались перед тиннирцами чужие, хоть и славные они воины, ничего не скажешь... Сердитые взгляды Руллы Тарью только потешали и слегка раздражали. Напрасно она косится на них, глядит как волк на козу. Отважные и крепкие они люди, пришли союза искать, дружбу честным браком скрепить. Приветить их надо как гостей дорогих, а не воротиться как от чумных. Вот Беор, разве он не славный герой? Еще какой славный! Сколько месяцев удерживал Рашемар с малою силой против целого войска, щитом загородил равнины от степняков. И воины его загляденье - один Айвен как хорош, вон как у девушек глаза блестят... Не была бы ведьмой, сама бы ему улыбалась... Что ж с того, что ведьм не чтят так, как тиннирцы? Невелика беда. В каждой стороне свой обычай. Лишь бы богов чтили и с людьми по правде поступали, по чести.
Баженке-то какое счастье вышло... Тарье опять взгрустнулось. С Баженой она в ладах была, вот к свадьбе ей платок вышила. Только дарить или нет - сомневалась. Не будет ли то злой дар? Не передаст ли Тарья Бажене свою печаль с тем платком? Перед праздником Тарья обряд провела с тем платком - над водой и огнем держала, просила воду унести ее печаль-тоску, просила огонь очистить подарочек, чтоб не к худу был, а к добру. С тем и подарила, и счастья от души пожелала старостиной дочке. Пусть другим будет счастье, коли не ей...
...Рулла выцепила острым взором девушку из яркой девичьей ватаги, кивнула: сюда, мол, иди. Подошла Тарья, выслушала: в час пополудни быть у ней. Вздохнула тайком Тарья: вот и кончилось для нее веселье. Какое-то задание придумает ей Старшая на оставшееся время? Но перечить не могла, пришла. Глядь, а там и Яндар, крутится, как уголек в воде, не знает, куда себя девать; и Уве... там же. Вот так новости! Никак, не зря старая ведьма горцев так глазами ела...
- Ну как, молодцы, в чужие земли собираемся? - то ли в шутку, то ли серьезно спросила Тарья.
-
)
-
Ну, это просто круто...
-
Не грусти, ясна девица, готовь четыре посоха железных на стереть =))
-
Что ж, бывало, слышал речи,
Слышал, как слагались песни,
Но твоя, что прозвучала,
Возвышается над всеми.
-
Прекрасный пост, шикарная песня, отличный персонаж, очень атмосферный.
|
Ах, прекрасная Хеллиара, грациозная хозяйка лесов, улыбкой своей благословляешь ты смелых охотников рашеми. Смотри же теперь на нас, богиня! Смотри, как мы славим и любим тебя! Как мы веселимся и пляшем, как льём хмельной мёд и вино… и кровь. Великий праздник, богиня! Первый пир в честь тебя! Смотри же на нас, великая Хеллиара, улыбайся нам!
- Танцуют все!... – завопил Яндар высоким сорванным голосом, горстями разбрасывая мелкие железные шарики под ноги праздно гуляющим земляками -…Э-эй-эй!..
Мешочек с шариками опустел быстро, и отбросив его прочь, чудак тут же с радостным криком бросился проверять на себе самом эффект своих действий, поскальзываясь, расталкивая и роняя попавшихся под руку визжащих, смеющихся и шерудящих ногами, ловящих равновесие рашеми.
Проехав на заднице до ближайших кустов, и с треском провалившись в листву, Яндар перекувырнулся и лёг на спину, уставился вверх, улыбаясь небу и наслаждаясь хмельным кружением в голове. И это при том, что он вовсе еще и не выпил сегодня ни кружки. Просто еще и не успел даже до столов добраться. Сам праздник кружил ему голову еще почище крепкого джуйлда. Ух..
Белка прошмыгнула в ветвях наверху, махнув пушистым хвостом, и Яндар захохотал, радуясь. Добрый знак от богини, не иначе.
Он мог бы еще долго валяться тут на земле за кустами и смеяться сам с собой, как дурак. Может быть даже поиграл бы на дудочке, пытаясь приманить белку, или еще чего… Но тут позади затрещали ветви и через мгновенье над Яндаром нависло лицо, женское. Он задержал дыхание и заморгал в изумлении… Но нет, это была не богиня, конечно, нет. Рулла Белая – главная деревенская ведьма.
Вот тебе раз. Если и она поскользнулась на тех шариках, то несдобровать бедняге Яндару, как бы не стать ему жабой до конца своих дней…
Пискнув что-то, дурак в один миг перевернулся на пузо и заелозил по земле, что твой гад ползучий, пытаясь утечь от ведьминого гнева в кусты, или еще куда. Но разве ж от неё скроешься?
Яндар объявился у храма задолго до указанного Руллой часа. Он был взъерошен больше обычного, возбуждён и напуган. Не в силах стоять на месте, он нарезал хаотичные круги по поляне, жестикулировал, теребил дудку в руках и говорил сам собою в пол голоса. В общем, на первый взгляд, вёл себя как обычно… Но, нет, после свидания с ведьмой он был и правда взволнован, задумчив и даже серьёзен. Раньше-то он о дажемме и не помышлял. Но тут оказалось, что пришло и его время, так скоро и неожиданно. А что, может уже пора и ему стать мужчиной? Познать самого себя и мир, окружающий леса Рашемена… Не о том ли махала белка хвостом?
Теперь голова его кружилась уже не от ощущения общего праздника, и опять не от хмеля, но от переизбытка мыслей, от скорых перемен, грядущих в его обыденной устоявшейся жизни. Любопытство брало верх над опаской, неизведанное манило…
Вскоре у храма стали собираться и другие молодые жители Тиннира и окрестностей, многих из них Яндар помнил еще совсем крохами. Что, неужели и для этих пришло время дажеммы?
Улыбаясь и сверкая глазами, Яндар обошёл всех по кругу, разглядывая внимательно и даже принюхиваясь немного, словно бы видел всех этих рашеми в первый раз в жизни… Не произнося сам ни звука, он, впрочем, был готов с радостью вступить с кем-нибудь в разговор.
-
Хорошо, живо.
-
Это ж надо было вложить в один пост столько непосредственной, чистой радости.
-
Крутецкий персонаж.
-
сильно
-
... я всеми принят, изгнан отовсюду... здорово =)
-
+ик)
|
Двигатель Понтиака приглушённо загудел и машина резво тронулась с места, как только оторвалась от земли. На улицах ночного города почти не было людей и машин, и Том мчался с предельно разрешённой скоростью, оставляя позади тысячи огней рекламных вывесок и редких окон. По его лицу и приборной панели, приглушаемые стеклом с электронным светофильтром, пробегали жёлтые, тёмно-зелёные, красные блики никогда не спящих улиц. «Pontiac. Designed for action» по правому борту сменялось призывом брать от жизни всё, но уже через секунду в глаза бросалась яркая голограмма шириной во всю улицу: «Adidas. Impossible is nothing». Конечно, все эти вещи были не случайны: «Finger lickin’ good», «We keep your promises» и прочие «Born to lead» давно и прочно вошли в жизнь именно Шауля и Тома.
Мягкий ход машины на комфортных стабилизаторах, приглушённый свет и тишина снова погрузили медика в полудрёму. Чехарда красок замедлилась, став тягучей, словно разогретая патока, и закружилась в первобытном шаманском танце. «Play beyond», — буквы выпрыгнули из невнятного потока света на границе зрения. «Where do you want to go today?», — вторил другой голос, раздававшийся из четырёхсегментного перекошенного окна Майкрософт. «Yours is here», but «Think», «Think different» — «Intelligence is everywhere»! «See what the future has in store for you», — слоганы кружились вокруг Шауля, словно общаясь с кем-то. С кем? Может, с ним? Или между собой? «We bring good things to life»…
Голова медика упала на правое плечо и он проснулся, когда машина свернула с большой магистрали в узкий затенённый переулок. Удаляющимся эхом из уходящего полусна донеслись последние отголоски того шёпота: «It’s all inside»! Шауль окончательно пришёл в себя. Большой город остался за поворотом вместе со всей суетой и страстью, царившими даже ночью. Поистине, «The CITI Never Sleeps».
— Приехали, — отметил очевидное Том, нажимая на пиктограмму функции автопарковки. Машина стояла возле автодока, который должен был принять её и поместить в специальную капсулу хранения после выхода всех пассажиров.
Внутри самой базы Шаулю пришлось много вращать головой, идя через бесконечные коридоры, элеваторы и холлы: справа и слева навстречу ему почти непрерывным потоком попадались знакомые лица. Старые коллеги соскучились за долгие месяцы и были искренне рады видеть обаятельного доктора. Сегодня было много рукопожатий, крепких объятий и похлопываний по плечу. Настроение Шауля существенно поднялось.
… Белые двери бесшумно раздвинулись и военный врач следом за Томом оказался в зале для брифинга. Сдержанный приветственный кивок инструктора, спокойная, как всегда, улыбка Эйдзоки и радостные глаза Максима, который и рад бы подскочить к старому другу, но сдерживался в присутствии высокого начальства.
Через три минуты подтянулись остальные и брифинг начался.
— Господа, — начал своим обычным усталым голосом полковник Гелен, — вчера первая группа отправилась на станцию СТ-сколько-то-там, вторая ночью вылетела на… другую операцию. Остались только вы — резерв. Но ночью поступил сигнал бедствия от Департамента Инженерной Безопасности. Одна из инспекционных групп, работавшая на четвёртом уровне в районе вот этой колонны, — полковник ткнул в голографическую карту, отображавшую район недалеко располагающейся колонны ВК-57.186259/61.950064, — не вышла на связь. Есть опасения, что они могли подвергнуться нападению со стороны террористов.
Террористами традиционно называли всё отребье, влачащее существование на четвёртом уровне. Хотя это был тот случай, когда официальная формулировка была весьма точна и не являлась совсем уж откровенным лицемерием: публика там жила действительно отчаянная.
— Однако их оборудование всё ещё функционирует и не было похищено. Это даёт основание полагать всё что угодно помимо нападения: обвал, выход ядовитых газов из недр, похищение с целью шантажа, обрушение конструкций пола и выход из строя коммуникационного оборудования. Ввиду опасности зоны будущей операции администрация округа попросила выслать военнизированную спасательную группу, коей вы сегодня и будете являться. Ваша задача выяснить точное расположение дорогостоящего оборудования, понять, куда делись люди, найти их и доставить на базу. Вместе с оборудованием, разумеется. Отправитесь, как всегда, в суррогатах, на ДНБТ-17 (десантный наземный бронированный транспорт). Всё необходимое обмундирование будет выдано интендантом. С вами также поедет военный инженер. Начало операции — через полтора часа. Вопросы?
|
|
|
|
|
|
Иолай отправился в царство Морфея почти сразу же, как только его голова соскользнула с плеча того, на кого он рассчитывал. Ещё не коснувшись головой его колен, он спал. Мирно, безмятежно, кружась с в радужном хороводе звёзд, что раскинулся в ночном небе над пшеничным полем.
Он лежал в траве и любовался небесными самоцветами, вдыхал приятный аромат цветущих трав с примесью терпкого вина.
Окажись он в сознании, то понял бы, что запах исходил от тела его спутника, но сейчас это не имело ни малейшего значения. Только чувство тревоги за жизни, да предстоящее путешествие, омрачали его покой.
И великое счастье, что юноша пребывал в беспамятстве, поскольку иначе бы не вынес плёса волн и удаляющегося шума прибоя. Не смог совладать со своим страхом перед мощью Посейдона, умер от ужаса, когда ветер и волны игрались хрупким судёнышком. Он слепо положился на волю богов и прядильщиц судеб и терпеливо ожидал возвращения из царства Морфея в царство живых или в царство Аида. Ожидал мирного пробуждения, но никак не грохочущего рокота ломаемой древесины и удара, что сорвал его с гладкой палубы и швырнул на берег.
Где-то в полёте, рассеянный и растерянный, с гудящей головой, Иолай пробудился, не совсем понимая, что происходит вокруг. Мир вращался, меняя одну картину другой. Но хвала предкам, что они начинали делать из мальчиков мужей ещё до того, как они познают женскую любовь.
Буквально с малых лет их отнимали у матери и отправляли в мужсой лагерь, где посредством Агогэ их превращали в мужчин, воинов, настоящих защитников своего города-государства. Ведь именно вбитое кулаками, кнутами и палками знание, позволило телу сгруппироваться, поджать колени, прижать локти и не выпустить оружие. Прокатиться по песку кубарем несколько метров, а остановившись, сверкнуть желтыми глазами, оценить исходящую угрозу и начать действовать раньше, чем разум осознал происходящее. Благо оружие он по прежнему сжимал в руке.
Блеск меча, блок, выпад. Косой рубящий удар удар на подъеме, от левого бедра до правого плеча и влево, по шее. Скрежет бронзы о кость, кровавый фонтан из прорезанных артерий. Короткий колющий в грудину, межу рёбер, под сердце, с проворотом. Уже не крик, не стон, кровавое булькание и пузырящаяся пена. Удар ногой, чтобы оттолкнуть тело, разорвать дистанцию и, окончательно поднявшись на ноги, встать в боевую стойку, чтобы лучше контролировать дистанцию атаки.
Алый плащ и бронзовый каринфский шлем внушали страх многим воинам, кому удалось уцелеть после боя с воинами Лакедеймона. Увы, на Иолае был только алый плащ, который потемнел от вылившейся на него крови, но такой мог носить кто угодно, любой воин или торговец. Возможно, так было даже лучше, никто не сможет похвастать, что одолел Спартанца, а сам юноша не опозорит родного города своим поражением. В прочем, до поражения, как и до победы было далеко. За неимением щита и доспехов, юноша подобрал оружие врага во вторую руку и огляделся.
Вокруг кипела битва и незримое присутствие Ареса чувствовалось повсюду. Иолай не был стратегом, но прекрасно знал, что разделённый отряд перебить по одиночке гораздо проще, чем сплоченую фалангу. Вот только фаланги не было и в помине, зато был хотябы один воин, в паре с которым можно можно сформировать костяк, да и вдвоём легче отбиваться от атак с разных сторон, не позволяя противнику нанести удар в спину или сбить с ног.
Приняв решение, юноша решил отступить к воителю и сражаться спина к спине, укрываясь одним щитом на двоих. Но к несчастью, сделать это быстро было затруднительно. На него уже неслись двое, а показывать спину Иолай не привык. Ощетинившись клинками, он бросился в бой, намереваясь навязать опередить противников и навязать свой собственный рисунок боя.
Блок, блок, отвести клинок в сторону, контратака, подсечка, снова блок и вновь росчерк багровеющей бронзы, мелькающей словно молния Зевса в предрассветный час.
Воин действовал без промедления и страха, нанося один удар за другим, засыпая противников шквалом ударов, вынуждая защищаться и отступать. Опытный взгляд искал бреши в защите, а найдя таковые, рука пускала в ход отцовский клинок.
"Арес всемогущий! Бог войны! Посмотри на меня! Прими эти дары!"
Мысли текли в такт бою, в такт движениям тела, сея вокруг смерть и разрушение, заливая песок кровью и неумолимо приближая к цели. Греческий гоплит был уже почти рядом.
- Спина к спине!
Гаркнул он, занимая место рядом так, чтобы их левые локти соприкоснулись, а щит прикрыл спину.
|
|
|
|
Иолай принял удар предплечьем, которое было защищено наручем, что позволяло не получить рану, если мореход решит повернуть клинок и полоснуть по запястью. Это чуть позже станет понятно какой именно инструмент использовал Сапо для достижения нечестной победы в поединке. В прочем, судить его проступок предстояло богам. Сам же юноша, заблокировав удар, перехватил кисть, смыкая пальцы поверх кулака и не давая разжать "Гнилой рыбе" пальцы и бросить оружие. Вывернул ему руку винтом наружу, ударил под колено, сбивая с ног и опрокидывая на землю, а затем, выхватив меч, саданул по голове. Правда удар был нанесён плоскостью клинка, а не его режущей кромкой. Иолай не планировал проливать кровь, лишь оглушить противника, чтобы обезопасить свои ноги от возможных ответных ударов, ведь в следующее мгновение предстояло обезопасить свою сферу атаки от возможных посягательств из вне.
И Иолай продолжил двигаться в огненном танце Ареса, всполохом огня вскиднывая полу плаща и описывая им окружность вокруг, нанося хлёсткие удары плоскостью клинка по всему до чего мог дотянуться в пределах своей сферы атаки. А это, ни много ни мало, около двух метров.
Достаться могло кому угодно, кто имел неосторожность приблизиться к "Огненному воину Ареса". Не был обделён вниманием и мореход, которого заботливо подтолкнул торговец Эйсон. Меч плашмя опустился ему на голову, а подсечка должна была уронить тело поперёк Сапо.
Если бы мореходы решили напасть всем скопом, то вероятно "куча" тел значительно бы увеличилась в размерах.
В прочем, самому Эйсону едва тоже не досталось, благо у воителя была твёрдая рука, острый глаз и хорошая реакция. Клинок, метнувшийся к голове торговца, обогнул кудрявую шевелюру, дернулся вниз и вернулся домой, прячась от любопытных глаз под складками плаща.
Иолай замер в стойке, готовясь отразить возможное нападение.
Пока же он расчищал для себя место для боя и маневра, он успел оценить происходящее вокруг. И поскольку поединок богов всё больше походил на собачью свадьбу, юноша решил прервать это действо. Громко, во всю мощь лёгких гаркнул:
- СМОТРИТЕ! ЗЕВС!
Ничего лучше в голову не пришло, да и не нужно было. Главное обратить внимание людей на себя. Остановить безумие и разобраться в происходящей вакханалии. Благо, спутники-греки оказались в безопасности, а гоплит... Левая бровь спартанца медленно поползла вверх от изумления, поскольку было совершенно непонятно что задумал греческий воин и почему он возится с низкорослым мавром, вместо того, чтобы утихомирить его парой ударов. Что проще, ударить головой в бронзовом шлеме лоб в лоб и переключиться на других участников потасовки.
|
|
|
- А вот вам и "вина с яствами"... С некоторой долей иронии и грусти в голосе проговорил Иолай.
С виду могло показаться, что этот наивный дурачок совершенно не понимает, что происходит вокруг и к чему идёт дело. Словно простолюдин, привыкший пахать и сеять, он по наивности своей ожидал что всё обойдётся, и происходящее всего лишь шутка подвыпивших мореходов.
- Ах вот оно что...
Взгляд карих глаз прямо и открыто встретился с глазами пирата, да так и застыл, изучая оппонента и то, что скрывалось за ними. Пожалуй, с подобным выражением, юноша бы наблюдал за копошащимися червями, выбирая, которого из них насадить на крючок, чтобы поймать рыбку пожирнее. И подобная "гляделка" могла бы продолжаться достаточно долго, если бы не толпа, вопрошающая о неком испытании силой.
- Каломий, ты слышал? Иолай обратился к незадачливому греку, потеряв всякий интерес к "протухшей рыбе", словно тот перестал существовать.
- Они говорят о неком Испытании силой. Полагаю, это в порядке вещей и мы можем посидеть и посмотреть за этим действом...
Иолай весело улыбнулся, когда заговорил темнокожий.
- Какой же это честный бой, если Сапо не может постоять за своё имя самостоятельно и призывает на помощь ещё троих. Четверых ненужно, достаточно и одного. Или ты настолько слаб и немощен, что в одиночку способен только побить славного Каломия?
Громкий, хорошо поставленный, строевой голос с лязгом врезался в гудящий рой голосов. Затем, юноша приблизился к звероподобному великану, закутанному в шкуру, коснулся его плеча.
- Вот Сапо, посмотри, этот муж назвал себя Кый и он тоже хочет поучаствовать в испытании. Почему бы вам двоим не устроить Испытание, раз ваши желания совпадают. А мы все посмотрим, чего стоят слова Сапо и на чьей стороне боги.
Divide et impera. Разделяй и властвуй. Иолай никогда не был трусом и не сбегал с поля боя. Но вот начинать навязываемый бой, которой тебе ненужен, было верхом глупости. Посему лучше столкнуть лбами тех, кто его хочет и понимает правила, по которым он ведётся. Сам же Иолай знал только один вид боя, в котором противника убивают. Убивать людей, которые должны были, по разумению Каломия, перевезти его к месту свершения подвигов, было неразумно.
Посмотрев свершу вниз на гавкающего пигмея:
- Не спеши, и на твою жизнь боёв хватит. Видишь, тут дело серьёзное, требует вмешательства богов.
Юноша вновь обратился к мавру по имени Сапо.
- Хватит ли у тебя мужества выступить за своё имя самостоятельно или кто-то пройдёт вместо тебя?
Иолай обернулся к спутникам и окружающей толпе. Втягивать в кровопролитие никого не хотелось, но если оно окажется неизбежно, то нужно будет бить первым и желательно по тем, кто представляет наибольшую опасность.
- Верно я говорю, люди?
|
|
|
Иолай, молчавший большую часть времени, весело хмыкнул:
- Воистину "приняли" хорошо. Осталось дождаться угощения "вином и яствами"...
В отличии от Каломия, юноша шествовал без лишней суеты, критичиским взором оценивая собравшихся. Как-то не возникало доверия и желания получить нож между рёбер, а значит нужно было держать всех в поле зрения и не подпускать близко, чтобы ещё не лишится оставшихся драхм, в купе с имуществом.
Вызванный неуклюжим греком переполох, заставил молодое тело напрячься, а взгляд стать холодным и острым, словно махайра. Карие глаза налились бронзовым блеском, а ладони превратились в кулаки, плотнее сжав полы алого плаща, чтобы тот не топорщился и за него было сложнее ухватиться и дёрнуть.
По мере развития событий, Иолай прошел мимо человека в верблюжьей шкуре, обогнул спорящих, увернулся от сосуда с вином и поднырнул под руку человека, нёсшего некий тюк.
Разглядывая разнообразие пиратского племени, воитель пытался углядеть знакомые очертания персидских воинов, но ничего подобного на глаза не попалось. Видимо, пиратская братия предпочитала выглядеть особенно, брезгуя использовать знаки различия воинов. В прочем, можно было поклясться, что в этой среде были свои, не ведомые чужаку, знаки различия, позволяющее понять кто перед тобой. к сожалению, Иолай их не знал и пытался положиться скорее на интуицию и наблюдательность, нежели на знания.
Приблизившись к месту потасовки, Иолай достаточно бесцеремонно протиснулся сквозь собирающуюся толпу, оттесняя плечом тех, кто вставал у него на пути. Особо горячих, одаривал горящим расплавленной бронзой, взглядом, стараясь отбить всякое желание связываться с жилистым пареньком. За спиной, словно за гребнем волнореза, оставалось ещё достаточно места для спутников.
Преодолев последний ряд любопытствующих, Иолай не остановился, а пошел дальше к центру событий. Остановился возле Каломия, протянул руку.
- Вставай. Обратился он к мужчине и повернулся лицом к его обидчикам.
- Обьяснись, зачем ты ударил этого человека?
|
Джулия вынесла Ванду с острова на закорках. С трудом, но уговорили спуститься и Инессу. Хельга и Альберт спустились сами. Все чувствовали необходимость держаться друг друга. Измотанные, уставшие, эти люди могли бы быть на грани, но нет, их не сломало. Сопротивление рыжей повлекло за собой расплату - густую боль во всем теле: казалось, трескались мышцы, жар сменялся холодом, тянуло и пульсировало наваждением внутри - слишком похоже на ломку наркомана, только героиньщик сползает неделю, а у гостей Алмы состояние длилось порядка пятнадцати минут. Настигло синхронно и отпустило также. А после - тихо, никакого влияния, никакой боли. Мир вокруг, казалось, жил своей собственной жизнью и плевать хотел на десяток выживших. Алма цвела. По-настоящему. На заходе местного светила землю парящих островов даже снизу оплели бутоны цветов, белые, крохотные. Аромат в воздухе повис незабываемый: свежий, пряный, чуть сладковатый, с нотой хмеля на излете. Вдыхать и любоваться мешало отсутствие питьевой воды. На земле воду обнаружить не вышло, поиск в недрах островных пещер решено стало отложить до хотя бы утра следующего дня. Солнце Алмы заходило медленно, нехотя, вальяжно, словно прогуливался сытый кот. Лиза рассказывала данные ученых об Алме, напоминающие несмотря на сухость изложения легенды. "Эта раса иных людей. Сгустки энергии, телесной оболочки не существует, только иллюзия, создаваемая ими же. Их эволюция пошла наоборот, раса стала деградировать. В мире удавалось цвести, вражда началась то ли меж двух сестер, то ли меж двух братьев, они постепенно наполнялись злобой, утрачивая любовь, теряя энергию в себе, теряя облик, все больше материализуясь, тогда и возникла лисица - Война, другие же обозначили себя Воинами, из них выжил только один. Зафиксировано три случая контакта с этими существами разумного человека, четвертый случай - наш." Никто не спрашивал другого, что станет после. Неизбежно думалось, выйдет ли вернуться, получится ли, но вслух о таком не заговорил никто. В этом каждый оставался одинок. Все понимали, что кроме надежды ничего нет. Когда солнце Алмы зашло за горизонт, стало так темно, как бывает в душах самых отвратительных людей, ни одна звезда не освещала небосвод здесь, теплота дня сменилась жутким холодом. Люди в скафандрах такое могли перенести легко, вот только из десятка человек лишь четверо были в скафандрах. Приняли решение спать в скафах посменно, грели друг друга, Лиза вполне недвусмысленно пялилась на Змея, загадочно улыбаясь. До отрицательных температур не дошло, только поэтому никто не схлопотал обморожение. Десять счастливчиков или десять, которым крайне не повезло, - они ждали. Согревали друг друга словом, шуткой, иногда подначкой - и во всех словах пряталась надежда. "Живы будем, не помрем" - читалось за каждым взглядом. Они ждали. Не зря. Воин, Дуар, явился на рассвете. Блеклый, измотанный, он шел с трудом. Он не был больше бел, его кожа потемнела будто обуглилась, волосы теперь пылали красным, слишком зеленый цвет глаз сменил былую серость. Лиза осмелилась коснуться руки и обнаружила, что изменения - не повреждения, не увечья, нечто иное. Ей очень хотелось спросить. Всем хотелось. И все-таки. Слишком ненормально. Слишком за гранью. Слишком. Сложно верить в чудо, даже когда видишь его перед собой, а порой даже хочется разрушить чудо, лишь бы не поколебать собственную веру. Все будто набрали в рот воды, и все чувствовали некоторую едкую злость. Дуар почувствовал. "Я ее съел" - сказал он, и последовавшая вслед словам череда перемещений отменила собой даже злость людей. Карусель межмирья, кружись! Отвратительная перегрузка и плевок тел на поверхность уже вполне привычной планеты. Гравитация, горы, пустынный пляж. Их выплюнуло, а Воин пропал. Сгинул. Лиза улыбалась как идиотка, единственная понимала, что Дуар и вправду ушел совсем, вернулся на Алму и растворился в поле родной планеты теперь, навечно запечатав иное измерение от людей. Он все-таки сделал то, к чему шел столетия. - Главное не сдаваться. Лиза не заметила, как сказала это вслух. Взглянула на датчики скафандра: приборы теперь не шалили. - Инедар 77, люди, технологии, почти ядро. Неплохо, господа. Вы, надеюсь, теперь понимаете, что свои имена лучше забыть, если ВКС обнаружит кого-то из нас, убьет, а у остальных появятся проблемы. Такие дела, удачи! Так она сказала, пошла к роднику неподалеку, умыла лицо, напилась и двинулась вдоль побережья. Лиза уходила в никуда. Все закончилось. Лиза знала. Все знали. И все только началось. Новый путь, новая жизнь, новый шанс. Интеграция опыта: выполнено успешно. Состояние: свобода. Курс: на взлет! ссылка
|
|
|
ссылкаДжул всего лишь смотрит. Момент, когда взгляд красноречивее тысячи слов. Момент, когда каждый вздох наполняется волшебством, когда каждая секунда растягивается вопреки всему в час, когда в теле открывается широта, непередаваемая чувствительность, что можно только удивляться - откуда в тебе самом такие расстояния. Момент, когда ты - нечто большее, чем человек. Джул даже не осознает, что у Рико в горле имплант, что вся речь произносится с механическим скрежетом. Джул слышит родной голос. Его собственный. Голос Рико. Вопреки. Джул знает. Катран может сейчас ничего не говорить. Она все знает, знает давным давно, всегда знала. - ... поскольку могу не успеть... Передразнивает Катрана и смеется. Она смеется, как смеются дети - широко, открыто и искренне, Джул рассыпается в смехе. Она сейчас и есть ребенок. Девочка. Она всегда с ним была такой. - Рик, где ты нахватался снова уставных фраз? Смеется. Сочится слезами - эти слезы светлые, самые чистые слезы во всей галактике. - И я люблю тебя, Рико Ричардс, всегда любила. Это сложно - верить, когда мир вокруг черен, это сложно - любить, когда никто никогда не учил тебя этому, и все-таки я люблю тебя. Стала бы я звать тебя на чердак приюта когда-то, Ричардс? А свадьба, ну скажи, я согласилась бы стать твоей женой, не будь уверенна в том, что чувствую? У них была сумасшедшая свадьба. Вдвоем. У моря, на безымянной планете, около припаркованного Джокера. Они любили друг друга на песке у костра. Там розовым красилось небо в закат и мир пах счастьем, а двое сочились нежностью. Там не было контрактов и убийств, там были только двое. Аудеранбе. - И я не убивала тебя. Никогда не хотела. Контракты заставляли меня стискивать зубы и бросать тебя под пули, ты знаешь. Я становилась сумасшедшей, потому что осознавать это - ад. Спасибо Небу за тебя, Рико Ричардс, спасибо тебе, что ты жив и рядом, мой муж, и Джокеру. Я вытащила свой Джокер в том лепрозории. Она благословляет Небо сейчас, благодарит Небо за него. Джулия села на колени, отерла кровь со скул мужа, прикоснулась к шее, к плечу, завернулась в родные ладони. - Ты как всегда кровав, нужно, пожалуй, поискать здесь воду. Где-то наверху была доктор, хочешь, я притащу ее тебе? Где-нибудь болит? У Джулии больше нигде не болит. Джулия счастлива, по-настоящему, глубоко. И в этом счастье живительным кажется все вокруг: песок под ногами, Небо, парящие острова, воздух. Люди выглядят прекрасными, а жизнь становится невероятной, легкой и сказочной. - И я знаю, Ричардс, я все всегда знаю без слов, я чувствую тебя даже на расстоянии. Ответ прозвучал на излете, спустился вуалью на плечо вместе со слезой, Джулия вдохнула аромат своего мужчины и почти сошла с ума. Эта любовь - ее самое большое богатство, все остальное не имеет значения, ничего не имеет значения, кроме того, чтобы поцеловать мужа сейчас, осыпать поцелуями от подбородка до макушки, и остаться в подпространстве, в загадочном пространстве ноль, соприкоснувшись наконец губами, чувствуя его и его тепло всей собой сейчас, принимая, сглаживая и истаивая от нахлынувшей нежности. Это - золото, все остальное - "пыль и болотная тина".
|
Иолай скептически поджал губы, но промолчал. Ему всё меньше и меньше нравились речи этого мужа, а уж рассуждения попутчиков и подавно. Что-то было в речах незнакомца, что заставляло усомниться в искренности его слов и благости намерений. Слишком всё путано и противоречиво. О каком легендарном поступке может идти разговор, если он даже с собственными проблемами не способен справится? Ну и разумеется, легендарные поступки требуют легендарных действий. Чаще всего героями эпоса становятся герои-одиночки, дети олимпийцев или отчаянные храбрецы, бросившие вызов прядильщицам судеб. Были, конечно, и исключения, среди которых можно найти корабельную команду или фалангу храбрых воинов, отчаянно сражающихся со стихией или превосходящими войсками противника.
На отчаянного смельчака сей достопочтенный муж походил мало, одно неумелое обращение с оружием выдавало в нём человека далёкого от воинской дисциплины. На ребёнка олимпийцев он так же не походил, ведь если верить сказаниям, то все они были высокими, красивыми и статными, сильными духом и крепки телом, обладали неземной красотой. Корабля на ближайших холмах, да и вообще по близости, не наблюдалось. Фаланги, в прочем, тоже.
Иолай всё больше склонялся к мысли, что слишком уж легко Коломий сыплет обещаниями и излишне усердно зазывает малознакомых людей в свою обитель, суля хорошую награду, хотя он сейчас не властен распоряжаться своим имуществом.
Ввязываться в это непонятное мероприятие совершенно не хотелось. Нужно было найти десяток персов, а не нескольких иудеев. Терять время было крайне не разумно, но как ни посмотри, ни здесь, ни там за холмом, персидских воинов видно не было и совершенно очевидно, что стоя на одном месте их не найти. А где искать - неизвестно. Вряд ли они сами придут.
Что-же, если нет разницы, то идти можно в любом направлении, каждое из которых не лучше и не хуже всех остальных.
Иолай оценивающе покосился на воина:
- Если этот муж сможет дойти до дома, то будет его самый легендарный поступок.
В прочем, Иолай решил, что большой беды не будет, если проводить этого безумца до дома. Врасплох застать их врядли получиться, Иолай не доверял этому человеку и собирался быть на стороже. Да и воитель в доспехах был более привлекательной целью для удара из засады, нежели пешие путники, которых можно продать в рабство. Свой же меч, сын Лакедеймона, держал на поясе, скрывая плащом. Так что встретить неприятным сюрпризом он сможет любого, кто покуситься на его свободу.
- Что же, если вам, уважаемые мужи, хочется оказать помощь гражданину, не вижу причин препятствующих этому. Можем и прогуляться, попутно сопроводив Каломия к его дому.
|
-
Четко) И подростковые воспоминания - отлично)
-
бедолаги вы :) смачно описано
-
...меня накрыло...Причем капитально
никогда не перестану любить этого парня!
|
-
Да, к слову))) Собирался еще вчера плюсануть)
-
Не плачь и не грусти, Рико найдёт, Рико починит... Он всё чинит. Он сможет.
|
|
|
ссылкаРико молчал, как может молчать только бескрайний космос в ожидании взрыва сверхновой. Где-то далеко, за пределами плоскости эклиптики, светила его звезда, но расстояние разделявшее их было столь велико, что её свет был недосягаем. Даже её взрыв и гибель, дойдёт до него спустя десятки световых лет. К сожалению и этого взрыва не увидит наблюдать, его мир рушился на глазах.. Сотрясшие корабль вибрации швырнули Ричардса в стену, с хрустом ломая фальшпанели, декоративные элементы и структуру скафандра. Оглушенный ударом, Рико свалился, зацепив шлемом край стола с аппаратурой, загубник полоснул по лицу, шлем врезал по затылку, тяжеенный агрегат свалился сверху, вдавливая рёбра в позвоночник. Кат с трудом мог понять где верх где низ. Поджав колени к груди, он порванной пневматикой зашипел от боли и столкнул с себя, агрегат. Во рту пересохло, а кровь, текущая по рассеченному лицу, затекала в рот и оставляла сладковатый привкус крови. Кровь расплескалась и по лицевому щитку, разукрасив окружающий мир всеми оттенками рыжего и красного. Чтобы вернуть себе обзор, Катран сверился с показаниями датчиков внешней атмосферы, понял, что разгерметизации нет, и открыл лицевой щиток. Взгляд шальных глаз вцепился в пальцы, в кисть, пополз по руке, перескочил с плеча на подбородок и наконец добрался до глаз. - Что? Резко огрызнулся Рико, принимая упор лёжа, кривясь от боли в рёбрах и вскакивая на ноги. Взгляд скользнул по панели управления встроенными системами скафандра, оценивая повреждения и размышляя о необходимости вколоть что-то из боевой химии. - Допизделись... Коротко подвёл итог Рико, оценивая выступление одного из кольчатых червей и истеричной стервы. - Как же вы мне все, сука, дороги... Взвизгнув, пневматика экзоскелета вновь пришла в движение и Катран шагнул к лежащим, чтобы подобрать два ключа к своему счастью. Вот только Фрэнк уже сидел, завывая над сломанной конечностью, а Альберт... Альберт лежал и видел сны в которых уже не будет ни боли, ни страданий ни разочарований. Голова его была запрокинута назад и неестественно вывернута. - Вот сука... Зло, с нотами отчаяния прошипел пират, поднимая тело за грудки. - Лиза, иные варианты вскрытия, живо! Разжав пальцы, выпустил остывающий труп, и вытащил винтовку. - Если потребуется, я скорлупу этого засранца Дуара, по микронам резаком расковыряю... Я был там, и если их не взял заряд торпеды с антиматерией, взрыв реакторов и ёмкостей с метаном, хрен ему что сделает ваша криокамера... Теряя контроль над собой, Катран с силой саданул прикладом по стене... - Говори, ну! Мозг начинает умирать через пять минут! Камера дознания, снять информацию?
-
+ плюс plus
-
- Как же вы мне все, сука, дороги...
вся правда жизни хД
так-то сам виноват: профукал предыдущий пост
а этот хорош, да
и отличная идея на излете, потому что она моя тоже, только ты озвучил раньше мастерского поста, в котором озвучила бы я
|
ссылкаДуракам везет. От сильного удара об переборку Клэйд на мгновение потерял сознание, но дальше шишки на голове дело не пошло, в отличие скажем от.... Открыв глаза и кривясь от резкой боли в затылке, пилот столкнулся взглядом с сидевшим рядом бароном. Нос Арнольда практически упирался лицо Дортона, создавая иллюзию прерванного поцелуя. -Я с первого взгляда понял , что ты пидор кэп. - зло пробубнил Змей отталкивая от себя Арнольда. Во взгляде ван Хаалена было что то не так - он был какой то пустой и отстраненный, а тело вялым подобно члену после пива. Нахмурив брови, пилот повнимательней присмотрелся в лицо немца. "Вот же ж нахрен ..." Быстро откинув от себя покойника, как бы боясь не подхватить от того чего-либо, Змей пулей вскочил на ноги. -Что ж мне так везет на мертвых капитанов - прям как десятиклассницу на залет . Вокруг как всегда творилась вакханалия, которой Дортон уже перестал удивляться. Не успел пилот как следует придти в себя, как корабль вновь тряхнуло. Их вновь убивали! Вот блядь , ну что за судьба! Не мытьем, так катаньем ! Не смогла смертушка прибрать Змея так сказать тет-а-тет, эксклюзивчиком -теперь же походу решила сделать это оптом, с целым кораблем. Подобрав с пола свою новую пушку, Дортон попытался засунуть ее за пояс, но поняв , что может разве что намотать ее на своего "одинокого друга", зло чертыхнулся и шатаясь побрел к одному из терминалов, коими как обычно были увешаны все стандартные корабли ВКС. - Конечно Стив, как два пальца бля. - зло откликнулся Змей на призыв товарища о помощи перехватить управление. Пальцы лихорадочно выбивали чечетку на подвернувшейся клавиатуре. Укол потихоньку отходил и было довольно таки больно. - А еще могу эффектно дрифтануть, прямиком у их носа, чтоб бабье на тех посудинах прямо таки потекло от умиления при виде всей нашей крутизны. Мы же с тобой четкие ребята Гор. Не так ли? Скользкая от натекшей крови клавиатура с трудом поддавалась на уговоры, не давая пилоту вытворять нужные на сей момент сложные комбинации пальцами. "Блин , Стив и как ты представляешь я смогу это сделать?". Решение пришло неожиданно. Может это было и похоже на бред, но Дортон решил понадеяться на свой старинный "Авось". Сквозь туман своего разума пилот вспомнил, что старпом зациклил практически все системы корабля на себя и это давало свой определенный шанс на успех. Проблема была в другом - нужен был логин и пароль капитана , а они как на зло сейчас лежали со стеклянными глазами неподалеку. - А ну и черт с ним. Глубоко вздохнув, Дортон мысленно скривил пальцы крестиком и одним пальцем настучал на измазанной "кровавым кетчупом" клавиатуре. Login: Admin Password: 123456789 Enter Секундное ожидание и созерцание крутящегося колесика и ....... БИНГО!!!!! Панель резервной копии терминала управления виртуально возникла прямиком перед носом рейнджера. Змей самодовольно улыбнулся "Помня руки то. Помнят. Не все еще в голове прокисло". Этому старому трюку его в свое время научил еще покойный отец. "Да прибудет с ним сила, господь и бутылка вискаря. " Ну и Арнольдику большой плюс в карму - если бы не он, то у Дортона скорее всего ничего не получилось. Осталось только заблокировать основную панель управления - ту что была на мостике. Для этого тоже существовал свой банальный трюк. Воспользовавшись изначальным хаком Гора, Клэйд вновь ввел известные ему уже логин и пароль и, зло улыбнувшись, нажал Alt+F4. Все - оставалось только слушать мат и недоумения в общекорабельном канале связи. К сожалению Змей не имел к нему доступа и ему оставалось только догадываться об звучащих сейчас там интересных словооборотах. -Корабль под моим контролем КЭП! - самодовольно кинул через плечо Стиву пилот. - Не весь конечно, но маневрировать я смогу. Для наглядности Змей пробежался по клавиатуре управления и заставил огромный корабль приветственно помахать бортами вверх и вниз. -Думаю пришло время запачкаться Стив. Своим банальным "Не убивай" ты уже не отделаешься. Если уж не эти кретины , что по нам шмальнули, так уж экипажем сей посудины явно придется пожертвовать. Обладание вновь властью над кораблем пьянило и придавало сил , ну и жутко нравилось обдурманенному пилоту.
-
Годно, хотя и матюгальников через край! :)
-
стоило бы привязаться к отсутствию кубика на взлом в посте, но
Login: Admin
Password: 123456789
Enter
и
Alt+F4
я сдаюсь! хД
Очаровательный Змей. Горжусь, что играю с тобой и вожу тебя, столько радости!
-
Login: Admin
Password: 123456789
Enter
Ахахах)))
|
|
- Ещё успеешь, но не раньше, чем я доберусь до этой твари...
Приглушенный динамиками скафандра, голос пирата звучал словно из могилы. Не было в нём эмоционального окраса. Ни злости, ни радости, ни раздражения, даже сожаления и сомнения в нём начисто отсутствовали.
Холодное безразличие к собственной участи, готовность принять любой вызов брошенный судьбой и побороться за право оказаться рядом с Джулией.
Так же спокойно и методично, он продвигался по коридорам, перемещая прицел оружия по траекториям атаки, готовый открыть огонь по любому, кто появится в поле зрения.
Остановившись возле нужной двери, Катран достал светошумовую гранату, активировал открытие двери и зашвырнул её внутрь. Хлопнуло, шваркнуло, тень от двери легла на пол, сообщив о срабатывании заряда и пират ворвался внутрь, буквально кубарем вкатившись в помещение, готовый подавить любое сопротивление.
К вящему разочарованию, помещение было пустым, если не считать кольчатых, беспозвоночных червей с транспортника. Всё таких же жалких, голых и немощных, которым не найти оправдания собственному существованию.
Ствол винтовки замер, нацеленный в грудную клетку человека с пистолетом, черный глазок целика пристально следил за его движениями, готовый в любой момент отдать приказ спусковой скобе и плюнуть энергией , обрывая чужие жизни.
- Таких друзей, за яйца и в музей. Огрызнулся Рико, отводя ствол в сторону и поднимаясь на ноги.
- Пусть катятся ко всем чертям, не для того им дан шанс, чтобы сейчас отнять...
Пират потерял интерес к двум предателям и сграбастав Френка, подошел к Арнольду, когда понял по обращению Лизы, что за личность лежит перед ним. Взяв за горло Френка, подтащил поближе к Альберту. Склонился над ним, заглядывая в глаза, открыл щиток, являя миру перемазанное засыхающей кровью лицо.
- Капитан, на долгие объяснения и уговоры у меня нет ни времени ни желания. Сейчас вы по хорошему, вместе с Френком, отключаете криостаз и мы все дружно получаем шанс жить долго и счастливо. Если откажетесь, Френк не даст соврать, я могу быть очень настойчивым. У человека достаточно органов, чтобы я мог получить желаемое, даже если придётся отставить от вас только голову и руку, а всё остальное превратить в фарш. Вы не глупый человек, взвесьте все за и против и сообщите свой ответ. На размышление минута. Время пошло.
Активировав встроенный в скафандр секундомер, Рико приблизился к Лизе.
- Не верь, не бойся, не проси. Убери пистолет, а то дёргаешься, как школьница перед зэками...
|
|
ссылкаПорой ты всеми силами пытаешься избежать смерти. Порой она приходит к тебе сама, не спросив на это ни малейшего разрешения и даже банально не позвонив для формальности. А порой она присылает своих ангелов, дабы те истязали твой разум и больную душу, будоража в бренном теле давно затянувшиеся раны прошлого. *** Вы когда - нибудь наблюдали за муравьями? Да, да - за обычными лесными муравьями : красными или мелкими черными, что живут у родителей на даче или же строем перебегаю вам дорожку, по которой стоптанные кроссовки несут вас на так надоевшую работу. В космосе обычно нет муравьев, но Клэйд знавал пару из них. Первого из них звали Рино, а второго Змей случайно раздавил стаканом с вискарем в одном из припортовых баров, так и не успев напиться и как следует познакомиться с бедолагой. Ну так вот - тогда вы явно видели как они суетливо бегают по своим норкам, работают , воюют, наверняка влюбляются , ну и конечно же наверняка умирают. И что самое интересное - в этот момент они даже не догадываются о вашем существовании. И в этот миг вы потихоньку, по началу даже не осознавая этого, начинаете чувствовать себя богом, ибо венец эволюции , что лежит в вашей черепной коробке, просто изнывает от переизбытка тщеславия и превосходства перед этими неразумными тварями. И тогда вы , ведомые сим пагубным грехом, берете палочку или возможно даже пальцем , начинаете тыкать в этих несчастных созданий , неся в их крошечный, упорядоченный мир свое слово божье, свою волю, кару небесную, научный интерес , ну или что вы там напридумывали. *** Город, он чем то похож на муравейник, в котором люди также бегают, суетятся и, что самое интересное, в итоге делают общее дело - создают сам город, дают ему жизнь. Клэйд сидел на крыше и через стекло окуляра наблюдал за кипевшей под его ногами энтропией. В наушниках играла любимая успокаивающая музыка , а во рту жевалась вкусная клубничная резинка. "ХЛОП!" - супер. Пузырь был упруг и жесток, как раз такой, что бы намертво не прилипнуть к верхней губе. Неожиданно захотелось выпить. Не отводя взгляда от окуляра, пилот в слепую протянул руку куда то назад и, ненароком звякнув об карниз, достал из темноты почти допитую бутылку мерзкого сухого мартини. Жадно отхлебнув прямо из ствола любимое пойло Джеймса Бонда, Змей мерзко поморщился и в очередной раз пожалел , что не спер тогда в баре еще фанфурик водки и несколько оливок. Ну чего не было, того не было - в отместку за свой приторный травяной привкус бутылка была отправлена в свободный полет, куда то в неизвестность, в итоге не было слышно даже звона разбившегося стекла. -Ну давай малыш, выходи. - нетерпеливо побубнил себе под нос Дортон и поежился . Начинало холодать, а обещанного "Клёпой" друга все не было. Если этот проныра его наеб@л, то Змей не знает что с ним сделает - наверное засунет уплаченные тому золотые империалы прямиком в печень. Да ну нет, "Клэпа " не такой конченный придурок. Он знал , что со старыми друзьями, подобно Змею, ссориться нежелательно. Посему пилот , отдернув в верх воротник своей подбитой мехом куртки, решил в очередной раз пробежаться беглым взглядом по суетившемуся внизу народу. ОПА!!! "ХЛОП" - а вот похоже и друг. По ту сторону перекрестия стекла стоял высокий , статный мужчина. На лице Дортона появилась злая довольная улыбка. Из-за игры света и тени выглядело это немного ужасно и весьма по анимешнему- разве что не хватало выпирающих клыков, кои так любят порой рисовать японцы. Мужчина был в дорогом черном пальто, а по левую руку от него к плечу прижималась миловидная куколка, которая явно была лишь частью гардероба человека и, скорее всего, дальше секса интерес к ней не распространялся , в независимости от того, чего та себе успела уже напридумывать. Про себя Клэйд обозначил как "объект дурочка". -Черт! Вот ведь коза. И что теперь делать? Человек мило улыбнулся прилипшей дурочке и ,галантно взяв ее за руку, начал усаживать девочку в подлетевшее гравитакси. Мешкать было уже нельзя. Второго такого шанса может и не представиться. По удобней перехватив винтовку, Змей на мгновение сконцентрировался и нажал на курок. "ХЛОП", и в перекрестье окуляра голова мужчины взрывается алым фонтаном, окропляя радостную дурочку брызгами теплой крови и мозгов . Ноги мужчины подкашиваются, и он бревном падает внутрь кабины гравитакси, прямиком на ошалевшую девчонку , практически весь исчезает из виду. -Вот и все мой дорогой друг. Думаю это Game over. С этим выстрелом как будто бы внутри пилота все оборвалось. Не было ни эйфории, ни злости - одна лишь пустота и безразличие. Осталась только хорошая успокаивающая музыка, вкусная клубничная жвачка и жизнь, с которой ни кто не знал что делать. Быстро убрав за собой все маломальские следы, Змей закинул винтовку себе за плечо и неспешна направился к стоявшему неподалеку глайдеру. Где то внизу уже раздавались истошные истеричные крики и слышался звук приближавшихся полицейских сирен. *** - Грегор? Из-за плеча "барона" ван-Хаалена на ошалевшего от неожиданности Дортона , ухмыляясь уродливо улыбкой, смотрел майор Штайнер. Офицер как всегда был в своей излюбленной , вечно выглаженной черной армейской форме разведки ВКС, всегда чистой и опрятной до тошноты. Кстати о тошноте- тут было чему ужаснуться. На охеревшего на кресле пилота смотрело изуродованное выстрелом лицо. Правая сторона физиономии майора была практически полностью раздроблена, вплоть до челюсти , а вместо глаза зияла огромная, истекающая кровью, сквозная кровавая воронка выходного отверстия. "Этот ублюдок явно пришел за ним или по злорадствовать. Иного быть не могло. Или же Змей тогда просто банально промахнулся, и упырь, убивший его девушку и ребенка, выжил? А что же в этом случае с лицом Штайнера? Черт, ему же вкололи какую то хрень. Возможно опять глюки." От осознания этой мысли тело пилота напряглось от гнева, ибо Змей решил во что бы то ни стало добить явившегося к нему сучьего гада, будь тот реальным или же просто плодом его больного мозга. Послышался жалостливый стон гнущегося металла. Неожиданно одна из связывающих пилота оков не выдержала и со звоном отстегнулась, освободив тому ноги. Халатность и раздолбайство в ВКС были всегда, особенно среди таких напыщенных петухов как работники казематов. Потратив время на оскорбление пленников , они в тоже время совершенно обосрались при виде своего страшного капитана, результат был на лицо - ни кто так и не удосужился проверить на сколько надежно затянуты нужные гайки. -ИДИ СЮДА ТВАРЬ! Резкий мощный удар ногами по стоявшему возле Дортона дрону , заставил того подобно тарану с силой отлететь прямиком на стоявшего напротив ван-Хаалена. Чертовы немцы, что этот Арнольд, что Штайнер. Змей понял , что ненавидит всех их еще пуще чем англичан, ненавидит так , как может ненавидеть истинный ирландец, как ненавидел его отец, а до этого его дед. С истошным, полным агонии "А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!" Клэйд, что есть силы, потянул на себя руки, в попытке выдернуть их из сковавши запястье наручников. Было жутко больно . Большие пальцы горели огнем, страшась быть вывернутыми из своих суставов. "К черту боль! Главное Штайнер и этот напыщенный .... Гор." Боль - она порой сводит с ума , а порой и очищает разум. Взгляд Клэйда на мгновение упал на сидевшего рядом старпома: "Черт Стив, ну какого хрена еще и ты вписался в этот кошмар?" Слезы ручьем катились по налитым кровью щекам пилота. Хотелось всего сразу : и убить врагов и спасти друзей, но для начала необходимо было решить одну маленькую проблему - освободить себя.
-
я в восторге
насыщенный пост
Змей такой человече, классный
-
Хорошие посты, безумные, но красивые.
-
лучший пост!
|
|
У Синди глаза округлились от того, как этот "Детектив" ловко завалил мерзкого верзилу одним выстрелом. Она подумала, что и этот пистолет явно какой-то магический, но вслух ничего не сказала. За всё время пребывания здесь, ей пора бы уже было привыкнуть к тому, что вокруг да около всё всплошную магическое, но всё никак не получалось заставить себя не офигевать от происходящего. Иногда, если бы не внешние раздражители, Синди казалось, будто она просто сторонний наблюдатель какого-то 4D триллера/фантастики/ужасов. Если бы не ставшее уже как раз таки привычным ощущение голода, жажды и усталости, вообще было бы отлично.
Когда Микеле не очнулся, девушка заволновалась. Было бы дико нелепо, если бы такой сильный и хороший человек, как он, вдруг умер, просто ударившись головой об пол, пройдя столько испытаний. Она с надеждой в глазах посмотрела на Форсайта. Мол, ты ведь можешь, я знаю, помоги ему! Но взгляд её зеленых глаз был нагло проигнорирован. Тело агента просто взвалили на себя мужчины и понесли. Ничего не оставалось, кроме как вяло плестись за ними. Синди уже было настолько всё равно, куда идти, что даже услышав от Форсайта, что эшу может быть внизу в камере, она про себя ухмыльнулась. "Ну да-ну да, вот он просто так там сидит и ждёт нас. А как бы не так! По-любому очередная ловушка, из которой мы уже вряд ли выберемся".
Спустившись по холодным бетонным ступенькам вниз, Синди поежилась. Холодными и сырыми были не только ступени, но и само помещение, вместе с наполнявшим его воздухом.
-Уффф! - невольно воскликнула девушка. Вместе со звуком изо рта вышел клубок пары. Разница в температуре подвала и первого этажа была разительной. "По-любому здесь -10, не меньше!".
Увидев скукужившегося и несчастного мужчину за решеткой, Синди подумала, что этот человек ну никак не может быть эшу. Он какой-то .... Ну, слишком обычный, что ли. Добрые маги так не выглядят. Она вспомнила фильмы о мальчике, который выжил и подумала, что ему не хватает изумрудной мантии и широкополой шляпы с какими-то пестрыми перьями и блестящими камнями. Хотя она отогнала от себя эти мысли, вдруг подумав о том, как бы это было нелепо и вообще всё это сказки для детей перед сном! Как ей, взрослой и разумной девушке, вообще могло прийти такое в голову?
Ха! Ну хоть что-то да интересно - имя Суфур, да ещё и Братство какое-то! прям как из книги какой-то фэнтэзийной. Синди заулыбалась, услышав о том, что их собираются наконец-то отсюдова вытянуть.
- Слушайте, а хоббиты будут? - с как можно более серьезным лицом осведомилась девушка.
|
Рико
Лиза не знала, кого из двоих боится она сейчас больше - нового знакомого, который будто бы дитя войны, и война эта безопасна Лизе только до тех пор, пока двое на одной стороне, или Френка.
Они знали друг друга с детства. Она только поэтому решилась пойти и просить его. Вот только знакомцы детства во взрослости, оказывается, могут быть абсолютными никем друг другу - Френк не услышал ее доводов ни в первый разговор на капитанском мостике, ни во второй, который был прерван беглецом. Услышит ли сейчас?
Лиза не знает. Отчаяние, чувство края, ловушки вокруг заполняет ее и... Выдавливает всякий страх.
- Я не имею отношения к тревоге! Очень уж мне нужно оперировать тебя, терпеть пистолет у своей головы, чтобы потом вызвать охрану? Что мешало мне сделать это раньше? Перестань тыкать в меня пушкой. Без меня ты никогда не вернешь женщину - некому будет помогать Дуару, понял? Достал!
Лиза сплюнула на землю, пошла к удерживаемому Рико Френку и села перед тем на колени. Френк молчал.
- Френк, пожалуйста. Отключи заморозку, Френк, только отключи систему, всего лишь отключи...
- Нет.
- Отсюда направо, третья дверь слева, будет коридор и еще две двери - левая ведет в капитанскую рубку, правая в комнату дознания, где и вмонтирована морозильная установка.
- Лиза, я все равно не сниму блокировку.
Гор, Змей
Стоит с внешней стороны ее руки - это хорошо, это очень удобно. Лея дослушала странный монолог и влепила тыльной стороной руки говорившему по уху, моментально дернулась ее правая, и через долю секунды выстрелил пистолет. Пуля пришлась в ногу Гора, в стопу.
На крик Лея инстинктивно присела и сделала шаг в сторону, оборачиваясь только частью лица.
- И?
Только и успела усмехнуться женщина. Змею досталось ботинком по лицу, коленом в "индикатор гендерной принадлежности" и локтем в шею.
Она умница, эта Лея. Ей тоже досталось - славно и с силой угодил в бочину Гор, заставил запнуться и полететь кубарем напоследок Змей.
- Ублюдки!
Выругалась девица, отлипая головой от стены и слыша приближающийся топот. Четыре охранника - по двое с каждой стороны сквозного коридора.
- Вам обоим в детстве не говорили, что девочек бить нехорошо?
Спросил старший по званию, и двоих поволокли в левое крыло. Их волокли к капитану корабля, в удобные кресла дознания.
Два кресла около. Только одеть аппараты на головы, вколоть сыворотку, несколько минут - станет можно сохранить результаты и избавиться от тел. Четверо решали дорогой, каким образом станут учить Змея и Гора "не обижать девочек", они обсуждали вопрос с гиканьем, никак не в силах определиться, какой способ действеннее: записать информацию на "индикаторах гендерной принадлежности" или под ногтями. Хоть в итоге смешки прекратились, а двоим досталась лишь пара тычков, потому что в комнате дознания их уже ждал капитан.
Гора и Змея усадили в кресла. Руки и ноги сковали наручи, головы пригвоздили к спинкам кресел металлические обручи. Четверо силовиков по указке капитана ушли, осталась только Лея.
- Капитан Арнольд ван-Хаален, крейсер NC-23 Маниту, прошу простить за доставленные неудобства, но приказ командования велит мне провести эту болезненную процедуру с вами. Прежде только скажите мне, господа, где третий.
-
Плюс, а как только уточню как все так получилось, считай, что два плюса)))
Динамично, интересно и эмоционально)
|
"Сука на каблуках" -где то Змей уже это слышал! Наверное в той другой жизни, которой никогда не было.
Монотонное бла-бла-бла Гора было прервано неожиданно и не по детски жестко, заставив Дортона просто подпрыгнуть на месте. Подсознательно Клэйд ожидал нечто подобного: какой - нибудь взвод охраны с укороченными лаз-карабинами или одиноко бредущего зеваку из обслуги, но ни как не это чудо...
-Божешь ты мой. Сексуальная кошка на облаках, блаженная фея добра. - невольно вырвалось из обомлевшего пилота.
Индикатор его гендерной принадлежности само непроизвольно дернулся и начал слегка наливаться кровью. "Как же давно у него не было нормального пеха? Черт, прям стыдно перед соской." Пока старпом разводил свои очередные сопли перед стоявшей девахой, полоская той мозг, Змей полностью сосредоточился на другом. Пилота больше интересовало ни то ,шмальнет она в них или нет , а название духов , что так аппетитно щекотали волоски в ноздрях бывшего рейнджера. "Passion? Нет слишком терпкие для них. Скорее всего "Côte perle". Да это они- приправленные запахом пота. О да солнышко, видимо мы только что качали пресик или возможно прыгали на ком." От осознания этого Змей жадно облизнул пересохшие губы.
"А волыны то держишь фигово . Порой из одного то хрен попадешь, особенно когда цель в движении. А тут аля "Рэмбо" по македонски, на полную вытяжку руки. Сучка, да тебе локти вывернет при отдаче. Это жизнь , а не кино, красавица. Для понта это конечно же супер-секси, но на практике. Да к тому же эти набухшие соски из под майки... черт Дортон, не о том думаешь."
- Все просто. Я офицер флота, а учитывая, что мне не было предъявлено обвинений, я не заключённый, мало того, я даже не преступник.
Движение старпома в сторону, в купе со словами о справедливости и нравственной стороне жизни , заставило девицу непроизвольно среагировать на Гора , и в то же время отвлечь часть своего внимания от самого Змея. Идея пришла подобно поносу , резко и неожиданно. Тут либо пан, либо пропал. Все были накачены адреналином под горлышко и нужно всего лишь поднести спичку с нужной стороны. Дортон решил, что эта спичка должна быть в его ход.
Бросив полный тревоги взгляд куда то за спину "сучки", пилот , что есть мочи истерично заорал, заставляя ангелов на небесах обосраться от неожиданности :
-ЧУВАК, УХОДИ!!! НЕ НАДО!!! У НЕЕ ПУШКА!!!
Будь ты хоть со стальными шарами вместо яиц, резаный, колотый , стреляный жизнью подобно Змею, хоть трижды крутой и навороченный -страх неизвестного за спиной был внутри каждого человека, еще со времен динозавров и заселения земли зародышами инопланетян. Всем хотелось жить и не быть выеб....м в бане.
Не дожидаясь выстрела, Дортон резко поднырнул под ствол уставившегося на него пистолета ,банально надеясь, что девица просто инстинктивно захочет оглянуться, и всем своим весом бросился на стоявшее перед ним пахнущее "Côte perle" тело.
|
В гипере случилась буря, не видать вокруг ни зги!
У пилотов, от напряга, из ушей текут мозги!
Бортмеханик кроет матом, проклиная дух машины:
"Вот Вам, блять, гиперпространство! Вот Вам космоса глубины!"
Экипаж сошел с ума, капитан теряет твердость!
Стайка демонов, отвертками, развинчивает корпус!
Красный свет, сирены голос из динамиков твердит:
"До разгерметизации: Три. Два. Один."
Рико свалил тело Френка на стол, словно это был и не человек вовсе, а груда ненужного тряпья. Уселся в кресло и достал трофейный пистолет. Навёл целик на женщину, давая понять, что успеет нажать на курок, если она сделает хоть что-то не так или попытается его обезвредить или убить..
То, что она назвала "Больно, но быстро." Китран воспринял равнодушно. Боль давно стала для него делом привычным, он знал её, знал пределы, которые способен выдержать. Единственное, на что он никак не мог решиться, это подпускать медботов к собственному телу и глотке. Они закроют обзор, и могут одним движением манипулятора отделить голову от тела.
Пришлось жестом подозвать женщину, усадить перед собой и зажать голову коленями, уперев ствол в лоб. Предсмертного сокращения пальцев хватит, чтобы спустить курок и забрать эту суку с собой.
Так они и сидели, пока шла процедура восстановления. Рико смотрел в глаза Лизы, холодным, немигающим взглядом серо-зелёных глаз, в котором было полнейшее равнодушие и пренебрежение к собственному телу и, терзающей, его боли. Так надо, перетерпеть ради Джулии. Всё ради Джулии, сгореть, умереть, воскреснуть, только бы быть рядом.
Когда первая игла-зонд пробила гортань, Лиза могла ощутить, как напряглись мышцы сжимавшие её горло, и увидеть, как закатились глаза "пациента", несколько раз моргнули и вновь уставились на неё. Явственно ощущалась пульсация крови, бегущей по венам, и ускоряемая выброшенным в кровь адреналином.
Пират, изгой, он отключил подачу обезболивающих и релаксантов, лишь бы только оставаться в сознании и не терять контроля ситуации. То, ради чего он шел на такие мучения, видимо, было очень ему дорого, что он не мог рисковать, погружаясь в короткий наркотический сон. Вряд ли кто-то другой, находясь в здравом уме, согласился на подобную операцию "на живую".
Зонды медленно вышли из гортани, оставив множество крошечных, кровоточащих ранок. Ворот кителя окрасился алым и Рико разжал колени, выпуская из смертельной хватки научного сотрудника. Даже помог ей подняться, протянув восстановленный протез, в качестве опоры.
- Воин в левом, мы в левом... Голос был чужим и лязгал синтетическим металлом искусственного синтезатора речи.
- Где конкретно?
Поднявшись на ноги, Рико направился к лежащему Френку, намереваясь убрать оружие в кобуру, но сигнал тревоги вмешался в изначальный замысел.
Подскочив к мужчине, он сомкнул железные пальцы на его горле, а пистолет вновь был направлен на женщину.
- Нехорошо обманывать... Зло процедил Катран.
|
-
Я даже заулыбался)
-
Змей чертовски живой!)
|
Мерная дробь шагов по пустым отсекам. Жужжание медицинских дронов, мерцающий свет резака, вскрывающего покорёженные переборки.
Метр за метром они приближались к выжившим и отгоняли тягостное, гнетущее предчувствие опасности.
Они всегда ходили по краю, но по велению судьбы Джокер всегда был на несколько секунд быстрее смерти. Но именно сейчас, их неоправданный риск был нужен им обоим как никогда. Желание помочь и, возможно, изменить что-то в своей жизни, отойти от ставших привычными норм извращенной морали и мировоззрения. Излечить чужие тела, чтобы излечить собственные души, простить самих себя.
Рико не был медиком, он не мог оказать какой-то весомой помощи пострадавшим, а потому старался не мешать. Сосредоточившись на приборах и датчиках, он готовил транспортную платформу, пытался оптимизировать систему и бросал короткие взгляды на свою возлюбленную.
Она была хороша, хороша во всём. В своей деятельности, в гневе, ярости, бешенстве, необузданной страсти и бесконечной нежности. Тёплая улыбка не сходила с лица, а сердце звонко пело, радуясь тому, что за годы vhxys[ скитаний ему удалось вернуть ей жизнь. Именно жить, а не безликое существование. Он видел в ней эту искру, тлеющий уголёк надёжно сокрытый за толстыми слоями бронеплит циничности, злости и безразличия. К этой искре никто и никогда не был допущен. Даже Рико, сколь бы близок он ни был, никогда не мог проникнуть за самую сокровенную дверку. Любой сквозняк, мельчайшее дуновение ветра могли погасить эту искорку навсегда. И годы подготовки были направленны лишь на то, чтобы успеть дать этой искре возможность разгореться. Всего одна попытка, если не получиться...
Он ликовал, ждал и предвкушал, что вновь сможет прикоснуться к Джулии, что она сможет проникнуть в его душу и разжечь пожар его страсти. Живой, настоящей, любящей, а не слепой и похотливой.
Её слова, сточки текста на листке бумаги, они холодной сталью резали на куски. Было нестерпимо больно и Рико отгородился лицевым щитком от внешнего мира, что-бы никто не увидел его слёз, предательски сочившихся из глаз.
А потом всё изменилось, в одночасье, резко и столь стремительно, что невозможно было что-то предпринять. Рука схватила пустоту, где наносекундой ранее была его Джул. Вскинутый болтер запоздало навёлся в пустоту и огрызнулся несколькими выстрелами. Как в замедленном кино, Рико видел полёт снарядов, как они ударяясь в стены, пробивают отверстия и разлетаются в стороны мелким крошевом.
- Джууууууууууууууууууул... Лёгкие едва не треснули от рвущегося наружу крика боли и отчаяния. Мир перед глазами потемнел, а крик продолжался, пока не был прерван разорванными голосовыми связками. Кровь хлынула горлом, но мужчина этого уже не замечал. Он продолжал палить в стену, в своём помешательстве полагая, что пробив её, сможет добраться до возлюбленной. Болтер клацнул опустевшим магазином, с силой врезался в покорёженную стену, а следом за ним в неё влетел и сам Рико. Орудуя виброклинком и резаком унитула, он продолжал кромсать и уродовать переборку, всё больше и больше расширяя отверстие в стене.
Отчаяние переполняло его, казалось, что инструменты работают слишком медленно и он рвал металл руками, перегружая сервоприводы брони и нанося столь сильные удары кулаками, что даже броня стала трещать вместе с костями. Безжизненный метал не хотел поддаваться, в крошево разлетелись наручи скафандра, следом протез и лицевой щиток. Единственная уцелевшая рука была разбита до костей и продолжала размазывать кровь по стене.
Он задыхался от боли. Он всегда думал, что сможет стерпеть любую боль, физическую, но к боли душевной оказался не готов. К такому невозможно быть готовым, никогда, особенно сейчас, когда они обрели друг друга по настоящему.
Холодные тиски ледяного захвата уже сковали помещение, а чугунный болванчик, переполненный адреналином, всё ещё продолжал упорствовать. В лёгкие заползал холодный удушливый газ, смешивался с кровью и вытекал наружу алыми облачками пара при каждом выдохе. Иней на губах, на щеках на ресницах... Удар прикладом в затылок и пустота.
|
ссылкаЧто есть жизнь, если не путь в смерть?
Что есть смерть, если не конечная точка всему?
Что ждет каждого преданней смерти? Кто?Напряженная встреча. Люди, которые не верят друг другу, опасаются друг друга, но не ненавидят. Не осталось ни сил, ни времени. Первыми в рубке обнаружились медицинские дроиды, сразу стало можно вздохнуть с облегчением. Двое пиратов в тяжелых боевых скафандрах появились спустя несколько мгновений, и, может быть, показалось, но вошедшие тоже как будто вздохнули. Короткий взгляд глаза в глаза, когда каждая из сторон понимает, что другая не опасна, не желает зла, не сегодня, не сейчас. Дроны наемников и транспортника работали сноровисто и шустро. Штопали, латали, лечили. Затягивались раны и уходила боль. Качественное, скорое лечение. Достаточное. Достаточное даже для Альберта, который уже почти... Не сегодня, не сейчас. Что-то задержало ВКС. Может быть, поэтому спасти вышло всех. Судьба, счастливый случай, разворот колеса фортуны к человеку. Короткая передышка в пути, время, чтобы сказать собеседнику "Здравствуй!", успеть глубоко вдохнуть, сесть, прогоняя усталость. Десять минут, пятнадцать - никто не следил - и в радужных всполохах гиперперехода на орбите Глизе 876, в нескольких сотнях километров от останков грузовика возникла огромная туша крейсера ВКС. Спустя секунду в наушниках скафандров раздался спокойный, уверенный в себе голос: «Говорит капитан Арнольд ван-Хаален, крейсер NC-23 Маниту. Всем кораблям, находящимся на орбите немедленно заглушить маршевые двигатели и перевести реакторы в спящий режим. Вы будете захвачены гравилучом для дальнейшего досмотра. Любая активация двигателя гиперперехода будет расценена, как попытка скрыться. Нарушитель будет немедленно уничтожен. Повторяю…» Гравилуч сработал мгновенно, не оставляя шансов наемникам, не давая возможности сбежать. Не сегодня, не сейчас. Только день не закончился. Фигура лисы возникла из ниоткуда. Та, о которой забыли, явилась. Ее вид вызывал жалость и сострадание. Ужасен, вот верное слово. Множественные раны покалечили тело и убого изуродовали даже морду. Она впервые никому ничего не сказала, но каждый здесь понимал прямо сейчас: лисица зла. И злость эта хуже ада. И злость эта сейчас отправится в мир, обрушится на всех. Миг, когда падают в пятки сердца даже самых отчаянных храбрецов. Миг ее триумфа. Раздался жуткий, холодный хохот, а пять хвостов кицуне резко удлинились, рассыпались в стороны, за пределы рубки управления, во вне, минуя стены. Сочный шлепок - хвосты-конечности вернулись, плотно удерживая собой пятерых. Альберт Ванда Инесса Нил Джулия Кого-то сущность выхватила из космоса, кого-то подняла с медицинской койки, протащила сквозь стены и... Забрала. Забрала себе, растворившись в воздухе, будто никогда не было ее здесь, будто и не существовало ее ни в этом мире, ни в каком другом. Всмотрись внимательнее, ведь кажется это - небылица, выдумка, морок! Не поможет - правда. Это действительно случилось. Сегодня, сейчас. Миг, ярчайшее красное свечение, и все стихло. Сполохи гиперперехода окончились, на мостике остались лишь Гор, Змей и Рико. И еще просочился газ, и по замерзающим враз стенам транспортника стало понятно - троих сейчас вырубят, вырубят абсолютно до состояния анабиоза. Сегодня, сейчас.
|
|
- Твоя душа уже единожды погубила тебя, но я люблю твою душу.
Он умер, спасая ее, он умер, творя душой, умер вместо нее.
И дарована была ему и ей смерть, чтобы потерять, чтобы держать сейчас крепче, чем когда-либо, и чтобы не держать совсем. Любое испытание - дар. Горнило раскаленного металла, в котором выковывается самый крепкий доспех человеку, самый неуязвимый скафандр. Имя всему - любовь, благо всему - любовь, и никогда не узнать тем, кто не видел тьмы, света. Эти двое - тьма, они же - свет, и не раз они наказывали, кого следует наказать, оставляли шанс, раз за разом поднимаясь после падений, стряхивая с себя пыль и чужую злобу.
Эта женщина прямая, что линия, эта женщина рубит правду, тащит перед собой, противную, неприятную, бесконечно обижаясь тому, что откидывают ее люди, отшвыривают от себя, не решаясь смотреть в лицо. Этот мужчина смотрит, отважный, он спасает ее тем, что существует, тем, что он, такой, настоящий.
Джулия неправильна, Джулия переломает хребет и не подавится, Джулия абсолютно о*уевшая, но раз за разом Катран удерживал ее от исхода в пропасть, ведь это оттого, что он с нею, не резала девчонка себе вен, не режет вен женщина, прощает сейчас Пиранья.
- Один из них ранил тебя, если кто-то попытается снова, я убью, не задумываясь.
Она убьет за него, который правильный, которому бесконечно она предана, которого считает своим небом.
- Управление на внешний экран.
Джул проверяет доступ к каналу связи, записывает сообщение, которое отправляет транспортнику. Видео.
- Стивен, Гор, кэп, внимание, экипаж AF-1856, говорит капитан Джокера Джулия Ричардс, позывной "Пиранья", мой муж решил вас спасти. Один из вас ранил его, достаточно серьезно, и я обещаю не убивать, если не узнаю, кто этот отвратительный человек. У нас есть медбей, проседает один двигатель, но в целом комфортнее. Есть выжившие? Отзовитесь! Сомневающимся сообщаю, мой корабль готов к обстрелу, но, как видите, тих. Мы стыкуемся и идем, сообщите, нужны ли какие-нибудь медикаменты прямо сейчас. Кэндис победила, Стивен, мой муж абсолютно того же сплава человек, а я на его волне.
Она не считает себя в праве казнить или миловать, она просто делает, всегда, выживает. И сейчас выживает она своей душой, которая любит душу другого.
- Рико, постой.
Говорит, когда уходит он уже вперед, тормозит, заставляет обернуться.
Открывает щиток скафандра, и его. И целует, жадно и нежно, закрывая глаза, будто пытается запомнить его на всю жизнь, познать заново и впитать себе, отдавая столько же. Она в этом поцелуе бесконечно любит его и бесконечно восхищается им.
- Пошли. Давно хотела сказать тебе, что мне нравится, когда ты говоришь "Джул", и не слишком, когда говоришь "капитан". Сразу как-то хочется уйти в отставку.
Она не хочет больше этой границы между ним и собой. Граница всегда была. Всегда "капитан" важнее, она заставляла себя, чтобы "капитан" было важнее, подставляя его, предавая его, отправляя одного на самые опасные маневры, она ковала его, сильного, могучего, всю жизнь заставляла побеждать, не жалея. И она больше не хочет. Он самый. Всегда был. Она хочет только близости, только вместе, только друг в друге, только в этот упоительный унисон, что сейчас, когда настроилась она абсолютно на его волну, истинно приняла собой.
Это глубже, чем секс, когда западает в душу душа другого, когда его нож достигает ее сердца, нож его внутреннего белого огонечка, который она всегда давила в самой себе, оставаясь беспощадной даже по отношению к нему. Нож достигает и не ранит, а греет.
|
|
-
Хороший пост, теплый, ламповый)
-
Чудес не бывает
Лойс. Красивый пост
-
понравилось. Повторения люблю, внушают
желание такое искреннее и светлое!
|
-
Хорошая подача характера
-
Сердце в клочья.
|
|
|
|
- О, нет-нет! - Подумалось Холодцову и прозвучало так безнадежно, так бессмысленно и мертво, что будто бы и не оставалось ни малейшего шанса у него боле на жизнь. Сейчас же он, ранее стоявший с открытым ртом и бегающими глазами, не могший прийти в себя, осознал, как ему на тот момент показалось, суть чуть ли не жизни: Рождение так прекрасно, волшебно, данно Господом, что в свою очередь человек и отдает Ему свою любовь, душу, себя, и без того принадлежавшие Ему, что и другой-то цели не остается в сознании и легких мыслях человечка, который еще, пусть и не понимая ни капли происходящего, но совершающего действия чистые, невинные, словно вирус, имеющий программу этой самой жизни, итогом которой является уничтожение себя собою во имя цели, которую он никогда и не поймет и не ощутит. Далее начинаются боли и страдания, чаще всего совместные, что притупляет или, правильней сказать, стесывает ступени на пути к личности. Теперь, покусившись на поломку системы, на грех, бежит человек, или вовсе падает, погрязая в липкой мрази браннословия, с этой лестницы вниз и вниз. Но вот, падая или скатываясь, коли все еще хочет жить человек он цепляется за эту лестницу, за эту ровную прямую горку и ногтями и зубами и существом своим, если питает особую волю жизни, пытается выбраться. Но зачем? Его унижают. Ему становится стыдно за себя. А после - за общество. Дурак падает, умный карабкается ввысь, стараясь улучшить общество. И вот уж безответная тоска, разбивающая сердце на куски, как время не щадит роскошную когда-то розу, вырывая с нее сгнившие лепестки. И вот ступеньки. Наконец-то! Наконец ты прошел испытания! Иди в перед! "А надо ли?" - спросишь себя в двух шагах от мечты. "На до ли, если будешь нынче валяться в полу бездыханно и ненужно?" "Надо", - Решил для себя Холодцов и поставил жирную точку в своем рассуждении, поднявшись тем самым на ступень вверх. На ступень к личности, к становлению бескорыстным самоубийцей во имя мира.
- Пы-подождите! - с вытянутой рукой, так и просящей помощи выбежал он вслед за Орловой и немцем, - М-меня, меня подождите. Уходим, уважаемые, уходим, - бегло прошуршал он к оставшимся.
Далее он следовал за ними хотели они того или нет.
|
ссылкаЭто зовется Чуйкой. У Пираньи патологическая Чуйка на обстоятельства. Чужая война. Пора уходить. Катран укутывает силовым куполом своей брони, как будто она маленькая, как будто технические характеристики ее скафандра уступают. Не уступают. Уступает она. Она действительно сейчас маленькая, голенькая, чистенькая, босоногая и улыбается, прячась в нем, в его руках. Она измучилась без них. Устала. Позабылась. Растворилась. Стерлась. Канал связи заполняет некая Браун, следом Гор, следом навигатор. Джулия долго не отвечает никому, совмещает информацию одних и других. Когда решение найдено, ее подхватывают Рико и взрыв. Опустевшая разом голова вышвыривает из себя последние мысли, осколки мыслей, включаются инстинкты тела. Ее болтало и посерьезнее, но это не отменяет факта риска, это не отменяет наружного горячо. Вокруг пылает, движется осколками грузовоза, частями тел. Черный мир, с рождения пытающийся поиметь ее в зад. Даже когда она готова успокоиться, даже когда готова уйти с войны потому, что эта война не ее. Мир являет другое, ворачивает ее, возвращает, вверяет ей войну. Джулия против того, чтобы мир ставил ее на четвереньки. Джулия будет ровно стоять даже на смерть. - Браун, тебе никто не говорил, что ты... сука!? Это "пошла на хуй". Джулия не верит чьему-то "я постараюсь их спасти". Джулия не верит гражданским докторам, которые не кидаются спасать свой зад в случае ситуации по красному коду, и уж точно Джулия не верит юным девушкам, которые не испытывают ужаса и не молят о помощи, когда вокруг горячо. Может, ей совсем не горячо от того, что члены экипажа один за другим умирают? - Но спасибо, сука Браун. Теперь Джулия знает кое-что. Стивен, капитан, навигатор, пилот и техник - теперь Джулия кое-что о них знает, а именно то, что пятеро соображают, кто лучше, кто хуже, но пятеро в своем уме. А Гор красавчик, Джулии нравится, что он говорит "своим", хоть и даже если бы у Джулии были "свои", она никогда не сказала бы им так. Она не умеет. Выстрел. Губы вытягиваются в ниточку неудовольствия. Она возгорается. Она пылает, когда становится ясно, кто стрелял. - Уебок! Только рука Катрана останавливает Ранью от того, чтобы с винтовкой в руках нырнуть расстреливать предателя в упор. Трусливое ссыкло, недочеловек, который сбежал, недомужчина, который оставил женщину - упрямую, убийцу, сволочь, но Женщину. Джулия его ненавидит. Пиранья его искусает. - Больше не Джокер, но можно попробовать. Отвечает Катрану, успокаиваясь. Первый порыв, взрыв, замещается в ней холодной решимостью. - Будут координаты, чуть позже. Ей не все люди противопоказаны, только один род - мудаки, остальных она сможет переносить. Пиранья кивает Рико, принимаясь за выполнение указаний квартмейстера. Ситуация по красному коду еще не разрешена. Как минимум один мудак еще не ощутил, не прочувствовал всю тяжесть Пираньи на себе. - Кто не спрятался, я не виновата. Тихое и ехидное. Она девочка. Она со своим мужчиной. Она может даже шутить, играть, пусть бы даже с чьими-то жизнями - у всех свои развлечения.
|
Прикрывая отход капитана, Катран лишь краем сознания уловил тот момент, когда выведенные на экран шлема индикаторы, один за другим, покраснели, сообщая об активации заложенных зарядов. Целая россыпь сигналов окрасила лицо диверсанта алым, придав ему зловещее, демоническое, выражение к которому ещё добавилось чувство тревоги и удивления. Более того, в сознании диверсанта почти сразу пришло озарение и понимание того, что сейчас будет. Бросив своё тело вперёд, он активировал антиграв на полную мощность, сбивая Пиру с ног и увлекая за собой магнитными захватами на спине. Выбивая искры и оглушительный скрежет от соприкосновения нательной брони и палубы транспортника, Кат взвёл плазменный разрядник и когда до шлюза осталось всего ничего, спустил гашетку, плазмой прогрызая себе путь во внешний космос. Словно крыса, бегущая с тонущего корабля, Рико нырнул под углом в сторону, вдоль обшивки, чтобы уйти с пути направленного взрыва, что вырвался следом спустя доли секунд. Взрывная волна зацепила энергетическую полусферу и отбросила в сторону в неконтролируемом вращении. Звёздное небо закрутилось вокруг в неистовом хороводе, а Рико попытался стабилизировать и остановить вращение. Аккуратно работая антигравом, он снизил скорость вращения, а затем, полностью стабилизировал себя в пространстве. - Не слабо так, бахнуло... Сверившись с датчиками и показаниями сканера, озадачился. - Противника не наблюдаю... Союзника, в прочем, тоже... Обратился к Пире. - Будем считать, что боевую задачу выполнили. Капитан, что думаете на счёт навигатора?.. "Джокеру" нужны не только мозг и сердце... Разряд прочертил линию в пустоте, скользнул в опасной близости от возлюбленной и с шипением разбился о кружащие вокруг обломки Если бы не силовые поля, отклонившие вектор движения плазмы... Кат буквально юркнул вниз, хватая Джул за ботинок и увлекая её за собой, в сторону крупного обломка обшивки. - Ну как дети малые... Процедил Катран сквозь зубы, прижимая Пиру к бронепластине, обволакивая и закрывая своим телом и силовым полем. - Капитан, вы ещё не растеряли навыков дистанционного пилотирования?
Рико убрал гальванику и затемнение с визора и его довольно хитрая ухмылочка сообщила, что у этого засранца созрел очередной план.
- Подведи Безымянного и поставь между нами и стрелком. Силовое поле корабля ему не пробить своей пукалкой. А потом можно его просто размазать силовым полем о борт транспорта. Или оттолкнуть в бескрайний космос. Пущай полетает, подумает...
Рико презрительно хмыкнул.
- Вот всегда так. Пришел единственный джокер из колоды в этой игре, так эти дети решили от него отказаться. Чем люди думают? Непонятно. По хорошему их предупреждали. Помогите или не мешайте. Нет, бля, в героев поиграть решили. Рико, для проформы и не глядя, огрызнулся несколькими выстрелами из плазмагана, после чего убрал разрядник и достал болтер. Провернул барабан подствольного ракетомёта и ввёл параметры цели, добавил два исключения. - Ловись рыбка большая и маленькая... Вскинув болтер, словно рыбак удочку, он небрежно спустил гашетку и небольшая ракета, сорвалась с пилона, устремилась в пустоту в поисках цели.
|
|
ссылка- Привет, Колин.
Колину нравится красивая блондинка перед ним, несмотря на то, что блондинка завернута в черное платье и у нее тяжелые ботинки на ногах, несмотря на то, что блондинка не хочет нравиться, несмотря на то, что блондинка на десяток лет старше.
Колин Залевски - ублюдок и мразь, сломанный в детстве груз 200. Джулия хотела бы, чтобы он вырос другим, но он такой, какой есть. Месяц назад Колин Залевски с еще четырьмя дружками изнасиловал девушку. То, что в этом участвовал Залевски, неизвестно суду, зато стало известно Джулии, блондинка умеет пристально наблюдать.
И ей жаль. Ей жаль растраченного попусту времени, жаль кредитов, спасших когда-то эту никчемную жизнь. Она купила его жизнь пять лет назад, это дает ей право. Право на все. Все можно.
И ей мерзко. Ошибаться всегда мерзко. Не суметь - всегда мерзко, а она не смогла, в ней не нашлось для мальчика любви.
- Тебе пора, Колин.
...
Связь между Джулией Мелон и Колином Залевски, сыном проститутки с красивым именем Мелодия, исчерпала себя. Ее не стало. Джулия только подумала, что нужно было убить еще там, убить мальчика, спящего около холодных ступней мертвой матери, избавив его и саму себя от лишнего пути.Джулия смотрит. Джулия не вмешивается. Джулия дышит. Выяснения отношений двоих - это дело двоих. Нет страха. Две сущности перед ними - нечто бОльшее, чем Джулия способна понять. От узости рационального мышления не выходит избавиться, и картинка перед нею размыта. Можно программировать дронов. Можно направить лазер на цель. Можно устроить революцию одной-единственной командой: замкнуть клемы любого из зарядов и заполучить себе огня, дыма и смерти. Право на все. Все можно. В одну минуту ей хочется плана "Б", того-самого, о котором нельзя рассказывать Рико. Его суть в том, чтобы выскользнуть из скафандра и принять огонь на себя. Заполучить Тварь себе и в себя, Джулия знает, что придется Твари вкуснее любого, вкуснее даже Дуара. Уверена, потому что ей самой вкусно подумать о таком. Мир на ладонях, черный и белый, цветной и блеклый, наполненный воздухом и вакуумом. Разный. Необъятный. Мир вокруг нее. И мир внутри. Тонкий, легкий и шелковистый, дорога цветов, по которой она ступает босыми пятками, будто парит - мир рук Катрана, мир, выстроенный им для нее, человеком-убийцей, но ее человеком, ее душой. Стоит ли говорить, какой из миров важнее? Понимает окончательно, когда глядит на нечто бОльше ее. Дуару не место здесь - люди сломают его, задавят и задушат, она сама делала бы тоже. Рыжей твари не место здесь. Возможно, здесь не место Рико и Джулии. Только Рик в ней, а Джулия в Катране, им всегда хватит места. И они оба затихают. Джулия абсолютно уверена, что сейчас оба чувствуют одно и то же, оба думают одинаково. - Болт. Короткое слово. Самое верное сейчас из всех слов. - Морана скоро будет.
Так отвечает. А вокруг нее самой уже горят котлы. Пять преследователей рассредотачиваются, устраивая ей ловушку перекрестного огня - Джул слишком передержала со стартом. Ненормальная Джул. Латентная самоубийца, вечно пляшущая на острие ножа. Джул, выбирающая смерть.
Джокер трещит и шипит, принимая собой чужие заряды. Пиранья впитывает этот стон самой собой, вбирает в себя, чувствуя поднимающуюся от пяток эйфорию.
Это кайф, это что бритвой по венам, это ее удовольствие, ее извечный выбор. Это же ее предательство всех и вся. Сейчас она предает даже Рико, даже любовь Катрана проигрывает по сравнению с этой удушливой волной. Ее экстаз. Ее нирвана.
Джулия выгибается от удовольствия дугой. Ядерный взрыв. Сумасшедшие глаза наливаются кровью, а руки безбожно быстро движутся.
Резкое торможение. Первый нежданчик для преследователей. Джул ищет смерти и Джул спорит со смертью - всегда.
Джокер, ведомый уверенной женской рукой, теперь преследователь сам. Садится на хвост первому из пятерки, оказавшемуся ближе других. Ракетный залп, несмотря на бесприцельный огонь, разламывает неудачника. Везучая Джулия ныряет дальше. Четверка пришла в себя и не перекраивает схему. А зря. Хакать истребители тоже в ее компетенции, два из четырех повисают в космосе. Малышка, Святая и Лесть легко находят себе цели. Джулия же вьет восьмерки и пируэты, лавируя между двух. Играет. Бесконечно играет с ними, ей не хочется быстро убить, ей хочется продолжать ощущать опасность, продолжать играть со смертью.
Потом надоедает. Она соскучилась по Катрану.
- Болт.
Короткое слово - сопровождение в последний путь двух ястребков с живыми людьми внутри.
Включает маскировку и ныряет к космической базе, пристраиваясь на обшивку. Прилипает столь хорошо и незаметно, как будто Джокер никогда не летал самостоятельно, а всегда был здесь, вырос словно гриб на этой космической станции когда-то давно.Болт - это значит, что ей неинтересно. Болт - это "стоп". Болт - это меняем курс, резко, жестко. Она этим словом скидывает с себя все долги и обязанности, все обещания и прочие глупости, которые меркнут в сравнении с тем, что по-настоящему ВАЖНО. Она ничего никому не должна, даже Дуару, это вселенная когда-то задолжала ей чудо любви, лишив родителей. - Гор, Кенди как-то сказала, что любовь важней, она сказала, что однажды я пойму и стану выбирать жизнь. Походу, девчонка была права. Я соскакиваю, Гор. Если сможешь и успеешь подскочить к моему малышу истребителю в темпе, заберу с собой до ближайшей планеты. Если решишь прихватить часть экипажа, я не против, но не обещаю быть добренькой, не умею. Хер с ним, она полюбит весь ублюдочный мир. Она уже. Она не спасает, она позволяет спастись. Дальше - дело каждого, поэтому ее могли слышать все. И она такая нахер не нужна ни одной Твари. Любит. И никогда, ни одного дня она не любила Катрана так. Пробирается к Рико, берет за руку, сказав только: - Уведи нас отсюда. Абсолютно нежно, будто она совсем маленькая, крохотная, птичка, будто бы она не умеет взорвать ко всем чертям или переломать хребет. Право на все. Все можно. ссылка
|
|
|
|
|
-
+)
-
классная! Абсолютно нравится мне!
-
Мда. Нет хуже мата, чем у комбата! :)))
И правильно, командиров нам не надо, командиром буду я! :)
|
|
ссылкаЭто и ее идея тоже. Сгноить мразь в могиле грузовика. И ей тоже абсолютно плевать на двадцать человек внутри, включая "своего". Только что-то подсказывает, что разницы между "взорвать ко всем чертям", озвученными минутами ранее ею и "взорвать ко всем чертям в ближайшей звезде/черной дыре", озвученными только что Катраном, нет. Разницы нет для Дуара, вопрос не в том, верна или нет стратегия, вопрос в том, что Дуар не убедится. Не убедится = не успокоится, вот об этом она знает, знает эту черную дыру в самой себе, видит ее в другом, он сам рассказал ей. Люди всегда рассказывают. Просчитывает "нет" Человека наперед и возвращается к диалогу. Она уступит "нет", потому что сутулится. - Слушай, Гор, ты... - наглое, нахрапистое, борзое, и она имеет право на такую наглость, она имеет право на наглость и желчь. Стивен кое-чего не допонимал. Существенно не допонимал. Обоим Ричардцам плевать на группы другого корабля. Они верят только себе и друг другу, они работают сами, от Стивена требуется лишь вовремя убирать помехи. Помехи в головах людей. Прорехи в головах людей. - Организуй группу могильщиков. Голос без желчи, спокойный. Она ведь знает, что Стивен Гор давным-давно повешал себе на грудь. На этой груди алеет "правильный". И его правильный равно белый. Только вот жизнь разноцветная, и черного в ней больше. Это очень хорошо, что жизнь еще не поимела Гора в зад, но может статься, что такой день еще будет. А сохранность задницы зависела только от него, не от капитана. - В этом существенная проблема. Ваш капитан сидит в кресле и чешет зад. Ему даже со мной на связь выйти оказалось западло. Я не могу после такого доверять группам, управляемым им. Я бы посоветовала сложить полномочия, досрочно отставиться, если он еще способен здраво решать. Джулия говорит такое всем. Всему экипажу грузовика. Это ее пощечина каждому, правда, что кроме каждого из них никого нет, правда о том, что кроме них самих их жизни никто не спасет. Что до капитана... Джулии нравится, что он слышит. Пусть теперь скачет, что вошь. Пусть поговорит в ее стиле по громкой связи, выставит себя мешком с дерьмом. Эти ее слова не злы, это лишь правда. Правда, которая заставляет людей работать. Думать. Доказывать. Ломиться. Сильных. Слабые же обналичивают свою слабость после такого, что ж, это тоже будет неплохо. Джулия греет, греет им кипящее масло на сковороде. Она всегда так делала. Мир не перестал быть враждебным оттого, что Стивен Гор вышел на связь. С ней не нужно мериться письками и доказывать, оснащение чьего корабля лучше. Рыба гниет с головы, а их голову она уже вполне себе рассмотрела. Да, их всех определил для нее капитан. Капитан Никто. И теперь Джулию не разубедишь. - Координаты получены. Верю тебе, Гор. Стратегия обсуждается, последнее решение сообщу. Она все-таки не совсем Тварь. Наверное. На дорожку принято "посидеть" и Джулия идет в свою каюту. Необжитая, серая, никакая, совсем не такая как были на маленьком и большом Джокере. Здесь она только спит, здесь никогда не было человека. Джул находит дневник и сжигает в пепельнице. Щедро сыпет в ноздри табак и наглухо закрывает щиток скафандра - больше не откроет до того, чтобы вернуться сюда, вернуться с Рико и наконец обжить по-настоящему эту комнату. - Первый, первый, я - второй, твою мать. Дядя, это Джулия. Где ты есть, чтоб тебя? Ее попытка установить связь. И прикосновение. Прикосновение к живому Рико. Крепко сжать ладонь, передать микроволной все, что внутри, передать свое главное желание - вернуться живыми, не дойти до безумств, танцевать ему.
-
Ты разозлила моего персонажа))) Значит пост талантливый!
-
Время набрать пару задниц. Давай, детка, Жги! Напалмом!
|
|
Итак, что мы имеем. Кучку психующих людей, которые какого-то лешего выдвигают странные предложения вроде добровольной самосдачи властям или помощи всему Советскому народу. Теперь, несколько заинтересованная в вопросе выживания, Ева пыталась понять, о чем говорят эти чокнутые и, прислушиваясь, закипала все сильнее и сильнее с каждой минутой. На данный момент Палкину бесило всё.
Бесило, что она вообще попала в такую невероятную ситуацию. Бесило наличие умников, которые были явно подготовлены для такого приключения лучше нее. У кого-то там была с собой рация? А кто-то вообще всё знал про военное дело и прочее-прочее? Блядь, они что, догадывались об этом гребаном событии заранее и готовились к нему месяцами? Ева же понимала, что совершенно беспомощна перед этим ужасом военных дней и ее этот факт по понятным причинам крайне волновал. В данный момент Еву бесило даже «громкое дыхание» этих людей, а также тот крайне печальный факт, что кто-то из ролевиков в своих страстных речах успел отдавить ей правую ногу.
Но больше всего Палкину раздражали многочисленные психи, которые настаивали на том, что они прямо-таки обязаны помочь родненькой земелюшке в войне против бесчеловечненьких фашистиков. Во-первых, девушка искренне не понимала, какого черта она обязана ставить подобную задачу выше проблемы собственного выживания, которая, в общем-то, было для них (нее) сейчас основной. Во-вторых, теперь Ева считала тут каждого второго малость туповатым, ибо, как осторожная натура, девушка предпочитала сейчас ни во что не вмешиваться: ни в ход войны, ни в ход, упаси их всех великий Кронос, самого времени. Вот представьте-ка, - размышляла Палкина, - вмешается кто-то из вас сейчас в события прошлого и одним неверным действием нахрен все изменит в нашем, современном мире. Неужели вам всем так не нравилось жить в 2015? Неужели, для вас все было так плохо, что теперь вы, долбанные патриоты с геройской медалькой в заднице, хотите всё изменить, сами не зная, насколько велики будут последствия для вас самих? А прикиньте, вы такие, со своим мега-оружием и зашибенскими технологиями, вмешиваетесь в ход войны и вашего деда, какая радость, не подстреливают в бою и не посылают в больничку в Мухосранск, где по идее он встретил вашу гребаную бабушку и, опа, какая жалость, вы ВООБЩЕ не появляетесь на свет. Как вам такой расклад, а? Не, я-то не против, если из-за вашего чудного порыва погеройствовать на свет не появится, к примеру, тетка Лида с шестого этажа, так как, ей-Богу, задолбала уже заливать меня каждый месяц, но, едрить, почему бы нам просто спокойненько не переждать где-нибудь это дерьмо? Учитывая, какие тут все отличники по истории, нам бы это удалось чутка получше, чем тем же местным жителям.
Девушка мысленно отрепетировала эту речь, несколько сократив ее и по-своему «отцензурив», и даже уже собиралась излить ее на нерадивые головушки всех присутствующих, как в магазине внезапно зашевелились сотрудники, а потом еще и появились какие-то хмыри в форме, явно настроенные не на дружелюбное чаепитие с печенюшками. Ситуацию поспешил решить один из «взрослых мужиков» и Ева уважительно хмыкнула. Он казался ей одним из самых адекватных здесь, а учитывая, что Михаил (Матвей?) был еще и учителем истории, Палкина решила пока держаться его.
Девушка была одета, как элитный бомж местного района и потому не сильно волновалась о себе, но у ее франтового друга Кости могли бы возникнуть некоторые трудности. Девушка пихнула его вглубь магазина и успокаивающе сжала руку. Прорвемся.
|
Рико никогда не рассказывал Джул о том, что происходило в учебке, отделывался общими фразами о вечных тренировках и обычных проблемах военных лагерей. Особливо, он никогда не упоминал те пол года, которые они провели в разлуке. А рассказать было о чём.
Тот гадюшник, в который запихнули Ричардса был чем-то средним между военным лагерем и колонией строго режима для малолетних преступников. Своеобразная выгребная яма для разного рода отбросов общества, тех, кому немного не повезло в жизни. Да, были перспективы выбраться из дерьма, стать сержантом и всю жизнь рвать задницу во благо человечества, которое старалось не замечать отбросы, отправлять его по возможности в мясорубку военной машины с перспективой последующего уничтожения в первом же локальном конфликте.
Насилие в лагере не только не запрещалось, но и всячески поощрялось и культивировалось, как офицерами, так и теми, кто дошел до старших курсов обучения. Замечательный человеческий компост, благодатная почва для выращивания бойцов лишенных принципов, не боящихся ни бога ни чёрта. Озлобленность, помноженная на подростковые гормоны и психическую неуравновешенность, направленные в нужное русло войны и разрушения мастер-наставниками, безбашенные головорезы, вооруженные до зубов и обученные убивать. Идеальный расходный материал в разборках между государством и корпорациями.
Впервые попав на распределительный пункт, будущий "защитник человечества" сразу сталкивался с хорошо отлаженным механизмом военной машины. Никаких личных вещей, казённый шмот, скудная пайка, грызня со сверстниками за место под солнцем, бои за выживание. Моральная, физическая и психологическая ломка с первых же дней. Несчастные случаи и самоубийства были такой же обыденностью, как и постоянный вброс пополнений на замену выбывшим. Но даже это было лишь малой толикой программы подготовки. Старшим неофициально было разрешено практиковать и отрабатывать свои боевые навыки на новоприбывших, чем те с удовольствием и пользовались. А если учесть, что разница в возрасе составляла 4-5 лет, то что могли противопоставить двенадцатилетние молокососы семнадцати и восемнадцатилетним головорезам, прошедшим боевую подготовку и с бурлящими гормонами внутри? Один старшОй стоил десятка желторотиков...
Первые пол года для Рико стали самыми сложными. Часто просыпаясь утром с распухшим лицом, заплывшими глазами и отбитыми рёбрами, он проклинал мир и себя за то что не сдох. В редкие же дни, когда ничего не болело, он с содроганием думал о том, что уже умер. И умер бы, не выдержал, сломался, отступил, прогнулся под натиском военной машины если бы ен Джулия.
Стоило Рико закрыть глаза, как перед внутренним взором появлялось её улыбающееся лицо с голубыми глазами и пшеничными волосами. Даже когда было совсем плохо, его держали двое, а ещё с десяток отрабатывали удары, когда сознание проседало с каждым ударом, Катран знал, чувствовал, что она смотрит на него и он находил силы чтобы подняться. Не поднимался он только тогда, когда сознание уходило окончательно и не возвращалось пока в лазарете ему не проводили ряд восстановительных процедур, чтобы как можно скорее вернуть в строй.
Рико молчал, терпел и не жаловался при встречах с Джул, он прижимался к любимой, гладил волосы, целовал плечи, пальчики, уткнувшись лицом в шею вдыхал её аромат, наслаждался каждой секундой пребывания с ней, наполнял себя чувствами и воспоминаниями, чтобы пережить очередной мучительно долгий период расставания.
День за днём, час за часом из Катрана выбивали всё человеческое, но одного они так и не смогли выбить - чувств к Джулии. Если бы не она, Рико бы стал полностью бездушной машиной, а возможно и наложил на себя руки, но она... Ооо.. Она стоила того, чтобы сбегать в самоволку так часто, как только это было возможно. И его не страшило то, что с ним сделают если поймают. Ведь если ловили, то наказывали и за побег и за то, что поймали, поскольку хорошего диверсанта не должны ловить.
Ещё через год, ближе к концу второго курса Катран, настолько приловчился, что свидания с любимой стали достаточно регулярными, что придавало ему ещё больше сил и желания вытерпеть все мучения ради той единственной, что сохраняла в нём остатки человечности.
***
Катран, с задумчивым видом, стряхнул пепел под ноги и привычно-небрежным жестом, затушил окурок о наколенник брони. Постучал пальцами по стеклянному боку бутылки, вгляделся в непроницаемый лицевой щиток гермошлема Пираньи.
- Значит пленных не берём... С задумчивым видом пробормотал он и перевёл взгляд на Дуара.
- Если я правильно понял расклад, то противник может находиться в двух...кхм... агрегатных состояниях. В газообразном состоянии он обладает повышенной проходимостью и иммунитетом к оружию прямого ударного действия. В плотном, телсном состоянии, он становиться уязвим для огнестрельного и энергетического оружия, но при этом приобретает дополнительные боевые возможности в виде Атрибутов.
"Дрессуре" Катрана можно было позавидовать. Он ни чем не выдал своего удивления, вызванного возможностями не только твари, но и своей чудесной реанимации. Как истинный Головорез, он видел перед собой только цель, а такие понятия как невозможно, нельзя, страшно, опасно и больно, были выбиты из его головы ещё в учебке. Сейчас Катран напоминал механизм, который сосредоточен на выполнении поставленной боевой задачи и выбирает наиболее эффективный способ её решения.
- План такой. При помощи Унитула воссоздаём нанофабрику и запускаем производство наноферм. По мере готовности наноферм, обследуем отсек за отсеком, устанавливаем системы наблюдения, запечатываем вентиляционные шахты. Шаг за шагом, проводим разведку и изолируем противника вынуждая его проявить себя. Проверенные отсеки будут ему недоступны и ему придётся отступать, поскольку в газообразном состоянии вентиляция закрыта, а в обычном состоянии, ему там не поместиться, следовательно если он будет в отсеке, мы сможем его атаковать и либо уничтожить, ибо спровоцирует на отступление, после чего, запечатываем отсек и повторяем процедуру. Рано или поздно, мы его загоним в угол, где ему придётся либо принять бой либо уйти в вентиляционную шахту. Тогда я могу подать охлаждающую жидкость из реактора в систему вентиляции. Под воздействием сверхнизких температур, молекулярные связи будут нарушены и броуновское движение прекратиться. Можно наполнить вентиляционные шахты горючим, мелкодисперсным аэрозолем, а потом, в одном из отсеков увеличить давление, а в другом уменьшить. Разгерметизация "всосёт" газообразное существо в нужную комнату, а там либо установить плазменный "душ" либо иной механизм уничтожения. Можно выкинуть и за борт, но раз специалист говорит, что это бесполезно, то можно "засосать" в один из пустых контейнеров, а контейнер запустить в ближайшую звезду. Надеюсь полтора миллиона градусов градусов будет достаточно для уничтожения противника?
Рико смотрел на собеседника ожидая ответа и готовый откорректировать план в случае невозможности выполнения одного из пунктов.
-
+ однозначно
-
Идеи - супер
|
-
Ну что поделать, цепляет, зараза
-
я мужчина, я не плачу!..
-
:'(
-
Не возврат комплимента, а и правда "плюс"
|
...Весна... Чувствуется тепло, которое создаёт солнечный свет... Слышны звуки, которые издают певчие птички - весной у животных активный период для заведения потомства. Руки и ноги полностью обволокла трава, чуть щекоча и приятно шелестя, ветер полностью обдувал тело и приятно шумели деревья вдалеке... Дядя чуть привстал, не понимая, что происходит вокруг, и правой рукой схватился за голову - она отчего-то сильно болела и гудела. В ушах свистело, ноги не хотели никак слушаться, поэтому Дядя просто сидел и осматривался вокруг. Заметил, что он в экипировке, немного не понял, откуда она у него, и что за автомат лежал неподалёку. Вообще ничего не понимал и не помнил. Стукнулся головой? Упал с высоты? Врядли, на голове не было никаких ран, вроде, как и на всём теле. Откуда такие мысли идут в голову?
Напрягся, попытался встать - тщетно, ноги как назло застыли в одной "позе", чуть согнувшись, и никак не хотели его слушаться. Вспомнилось слово - "Дядя". Кто это? Чья-то кличка? Или действительно чей-то дядя? Экипировка... Если он в экипировке, значит он военный, и, скорее всего, наёмный, так как у призывных военных такой экипировки и быть не может, как у него сейчас. Откуда такая информация? Видимо, в прошлом, если он знает такие подробности, действительно был военным, или как-то касался этого.
В голове возник голос, который начал повторять практически одно и тоже, отдавая громким эхом по всей долине. Сон? Видение? Видимо, сейчас он потерял сознание, а в его сознание пытается кто-то проникнуть. Убить. Почему-то появилось желание убить кого-либо, кто попадётся ему на глаза. Выдавить глаза, превратить чью-то голову в месиво из мяса и крови... Нет. Желание тут же пропало, как в глазах на миг представилась картина этого месива...
Пол... Пол отдавал холод по всей спине, казалось, что вокруг беспросветная тьма без начала и конца. Потерял память? Буквально недавно он... Шёл... Куда-то. Нет, недавно он лежал на траве и слушал шелест деревьев, думая о... О чём? Где он и что он здесь делает?
|
ссылкаМинуты тянулись как часы. Хельга обнаружила кораблик за десяток секунд, до того, как о нем доложил техник. В общий канал. Кретин. С другой стороны - это всё равно имело мало значения, ибо на этой современной боевой крохе уже наверняка сработало предупреждение об обнаружении. Хороший кораблик, скорлупка из совсем ещё свежей серии, с хорошей маскировкой. Автоматика, умная, честная, корпоративная автоматика пасовала перед этим чудом технологий. Да и наметанный глаз Хельги нашел его по счастливой случайности, Слишком темное пятно на периферии обзора одной из турелей, неподвижное, засевшее занозой ниже радаров, вне сектора обстрела турелей. Нервное напряжение, удары сердца, куча информации, пролетающая через мозг. Системы корабля упорно не хотели воспринимать истребитель как цель, как материальный объект, как что угодно. Правка алгоритмов анализа, захвата целей, правка фильтров, десятки подставленных костылей: Хельга выжала всё что смогла, из корабельной системы наведения, она смогла захватить эту занозу в качестве цели. И даже позволила себе немного наедятся, что система не потеряет её, если это чертова лохань решит уйти в открытый космос. Последние приготовления, и на ИЧМ пилотов, кэпа и старпома появляется ещё одна команда уничтожения. Пока неактивная. Пока. - Подтверждаю наличие вражеского истрибителя. Цель захвачена, но эта заноза вне зоны нашего обстре... - Доклад прямо в общий канал, уже без разницы. И тут же в тот же общий канал валится сообщение с истребителя. Ага, понимают. Уважают. - Джулия Ричардс, позывной "Пиранья", капитан истребителя Безымянный, вызываю на связь капитана AF-1856. И без шуток, ребята, я знаю, что в ваших трюмах метан, а еще знаю, во что превращаются грузовые звездолеты после взрыва перевозимого на борту метана.
"Анья! Только тебя, подруга, тут и не хватало! Наемница. Одна из лучших. Совершенно дикая" - Естественно Нил слышал это имя. Более того, они даже пересекались однажды. Года три назад Нил достал пару милых вещей для "Джокера".
ссылкаПара минут, и, по мнению воен.спеца общий канал стал напоминать свалку. Говорили все. Про все. Сразу. На этом фоне до Хельга наконец-то осознала сообщение доктора. Беззвучно щелкнул счетчик. Минус два. Наши. - Хальга, отправь кого-то сопроводить доктора Браун в медицинский отсек. И не разбредайтесь, черт вас дери. Собирите наконец всех в кают компании под охраной!Приватный канал связи со стар.помом выбил девушку из транса: - Никак нет, Стив. Браун сейчас понадобиться в кают-компании. Начинаю собирать народ. - Инна! Отставить истерику! Ты нужна в другом месте! - Девушка лихорадочно оперировала интеркомом, подключая к приватному каналу новых людей. - Змей! Хватай доктора, и бегом в кают.компанию. Сейчас туда повалит народ. Возьмешь на себя оборону. Постараюсь прислать подмогу как можно быстрее. Далее, экстренный канал, громкая связь, для протокола: - Говорит Хельга Блэквидоу, Военный специалист транспорта AF-1856. Зафиксировано проникновение, возможно пиратская атака. Согласно инструкции №1 корпорации UCORP объявляю мобилизацию на защиту корпоративного имущества. Всем сотрудникам корпорации, имеющим боевую подготовку и не занятым на дежурстве, проследовать к корабельному арсеналу. Всем незанятым членам команды и пассажирам, не участвующим в мобилизации - собраться в кают-компании. Заявление сделано, осталась сделать ещё пару звоночков, и можно выдвигаться к арсеналу. Начнем с доктора: - Инна, делай экспресс сканирование каждые 10 минут. В случае гибели кого нибудь, докладывай мне и Гору. Если можешь, указывай местоположение трупа. Сделаешь? Затем техник: - Альберт, можешь подогнать к складу пять-шесть дроидов? Я знаю, что пытаться вытащить тебя из твоей норки - дохлый номер, так что считай себя призванным в народное ополчение на добровольной основе, и это не обсуждается. Последнее распоряжение Хельга делала уже по дороге к Арсеналу.
|
|
ссылка- Закрыть люки. Короткая голосовая команда. Дядя сделал свой выбор, а Джулия не из тех, кто станет уговаривать. Ставки сделаны, ставок больше нет! Все осложняется. Без ее навыков этот другой очень скоро обнаружит себя. Самое скверное: обнаружив себя, он обнаружит и ее - сдаст. Точно также как он ушел, как не остался прикрывать ее спину, точно также он ее сдаст, обнаружив приставленную ко лбу винтовку или еще что повеселее. Он не Рико! Кто-нибудь другой понадеялся бы, что Дядя сработает с опережением, приставит винтовку первым. Кто-то другой, не Пиранья. Надежда - пустое чувство, Рико - лучший военспец в космосе, но Рико мертв. На каждую силу найдется другая, бОльшая. И да, Джулия действительно может попробовать связаться с Дядей по портативной связи в их скафандрах и сказать, что в контейнере всего лишь (ха!) несколько необычный человек, но Джулия не пытается связаться. Джулия легко рубит хвосты. Чужой человек. Одна. Привычно. "Пошел на*уй! Сама справлюсь!" Через мгновение Ранья уже не думает об этом. Ей в общем-то срать, она Джулия Ричардс, не Джулия Мелон - Джулия Ричардс! И Джулия Ричардс уже мысленно похоронила человека, с которым удалось отработать ни один контракт, с которым летала несколько месяцев подряд и которого увидела, узнала только сегодня, потому что миссис Ричардс никогда и ничего не боялась, ни космических перевалов, ни дыма опасности. Не Рико. В доступе отказано.Касается кожи и убеждается в своем предположении. Не совсем человек. Его кожа или то, что принято называть кожей, таит для нее опасность - он переломит девушку в боевой броне также как борта контейнера, если захочет и она не успеет улизнуть. И его же кожа латает дыру Раньи - сказанное Ушаном правда, технология есть. Джулия ощупывает будущую кожу Рико подушечками пальцев. Одергивает руку, когда понимает, что гладит чересчур нежно. - Дуар, прекрасно. Меня зовут Джулия. Я - капитан этого корабля, а ты, выходит, пассажир. Добро пожаловать! Что у тебя за кожа, Дуар, из чего? Кто ты? Когда говорит, удерживает винтовку. А следом слышит в портативном пеке попытку приговора. Истребитель обнаружен. Ранья рискует! Опускает винтовку, оборачивается спиной к иностранцу и резво идет в рубку управления. - Пошли, договорим в более комфортной обстановке. Остается в броне и с оружием, но ей всегда нравился риск, и ей теперь нужно успевать всюду. Риск во всем: опасность в человеке за спиной, сильном, могущественном, способном переломить ее одним ударом, опасность в экипаже грузовика, обнаружившем ее. - Боеготовность класса А. Оружие в режим самонаведения и обнаружения цели. Наведение ракетной установки на грузовой трюм. Она уже знает, что они везут и как жахнет, стоит ей только сказать короткое "Огонь!". Джулия колдует с управлением и настраивает голосовую связь с грузовиком. - Джулия Ричардс, позывной "Пиранья", капитан истребителя Безымянный, вызываю на связь капитана AF-1856. И без шуток, ребята, я знаю, что в ваших трюмах метан, а еще знаю, во что превращаются грузовые звездолеты после взрыва перевозимого на борту метана.
|
|
-
Верю
-
Очень органичный персонаж. Мысли вполне умные и поступок оправданный :)
-
да-да, Джул "вые*ывается"
всегда
-
Модуль не читал и не знаю в чём дело, но мне понравилось.
-
Больше матерного короткопоста на главной!
-
Таки единственный адекватный перс в модуле =)
-
Жизненно, черт побери!)
|
Сергей, мельком глянув на газету, улыбнулся, тому, как плотно подошёл к делу атмосферы незнакомый автор. Однако, на этот раз, он удержал в себе комментарий про то, что это шутка, не обращайте внимания и прочее, прочее. Что-то иначе стало в магазине, что-то иное ощущалось во взглядах людей, которые галдели, пытаясь убедить других в правильности своей точки зрения. Подделка, не подделка, шутка, не шутка.
Не встревая в спор, он решил проверить теорию "попаданца" самостоятельно. Сложно ли это было? Отнюдь. Застегнув пальто, и надев шапку, он сказал своей знакомой Анне, что хочет сделать:
- Выйду на улицу, посмотрю. Постой тут.
Почему он посоветовал остаться девушке в помещении?
" На Невском проспекте есть надпись одна,
И трудно сейчас нам поверить,
Что именно это была сторона
Опасной при артобстреле.
Зачем эту надпись наш город хранит?
Чтоб взрослые знали и дети:
«Ничто не забыто, никто не забыт!»
Чтоб помнили все строчки эти."
Сергей не хотел признаваться о неясной тревоге, которая холодным комком лежала в глубине его души. Он помнил рассказы деда про блокаду, он знал, сколь страшен был этот период в истории его города. Да что слова... он помнил то, как дед после еды сгребал со стола крошки и кидал их в рот.
Оказаться в тех годах... он боялся. Но, ещё сильнее он боялся за своих случайных попутчиков, особенно за девушек. Попасть современной барышне в те года, это то же самое, что попасть комнатной болонке в стаю волков. Матёрых лесных охотников, съёжившихся от холода под неустанным взглядом браконьеров.
Браконьеров, которые ещё не знают, что они осадили не стадо оленей, а стаю благородных животных, которые через два года прорвут загон, а через четыре сомкнут челюсти на шее их лидера. Вот только... болонки к тому времени уже не будет.
Сергей словно наяву узрел, как случайно вышедшая девушка падает от случайного снаряда или авиабомбы. Люди двадцать первого века не приспособлены к войне. Даже его армейский опыт ничто в годы войны.
Посему, Сергей и хотел одним кардинальным взглядом увидеть, что же за окном. Петербург двадцать первого века, с его вывесками реклам, магазинами сувениров и уставшими туристами, или Ленинград. Город, который вскоре станет Героем.
Покинув помещение, Сергей прошёл сквозь тяжёлые двери, и сделал пару шагов по тротуару, окинул улицу взглядом человека, который не раз бывал на Невском.
Невский был главной улицей города, и, на всём своём протяжении, был ярко освящён вывесками и фонарями. По асфальту проезжали бесчисленные автомобили, а тротуары заполняли люди, которые делились на два основных типа. Первые - местные, суетливо шли глядя под ноги, или уперев взгляд в iХрень, не обращая внимания на привычную красоту зданий. Вторые напротив, с улыбками изучали памятники архитектуры, фотографировались на их фоне, галдели на десятках различных языков...
Тот город, был мрачноватым неспящим поэтом, ярким на людях, но одиноким внутри, который любили все творческие люди, а он отвечал им хмурой погодой и сильными ветрами.
Этот же город, так же мог похвастать последними двумя аспектами, да своеобразной поэтичностью.
Поэтичностью военных дней.
Даже сквозь жесточайший снежный буран, Сергей рассмотрел пустые глазницы окон, раны домов, принявших на себя выстрелы артиллерии, грубые перевязки этих ран из досок, а, самое главное, дух.
Дух наполнявший эти улицы.
"Ведь город Ленина один, на шумном белом свете, кто посягнул на честь его, пощады не найдёт".
Не слышно ни музыки, ни человеческого говора, ни шума моторов бесчисленных иномарок...
... Только механический звук метронома...
Откуда шёл этот звук? Он же стоял на улице, неужто подсознание с ним так шутит? Шёлк, Шёлк, Шёлк...
Если медленно, то всё спокойно, если нет, значит авиа налёт. Так какой же?
Звук прекратился. Всё-таки подсознание.
Сергей слышал, что попав в жуткую ситуацию, человек проходит пять стадий. Отрицание, гнев, торг, депрессия и принятие. Первое уже явно было. Гнев, Торг? Как то нет их в нём. Он сразу попал в нечто между предпоследним и последним шагом. Он в блокадном Ленинграде, хорошо это, или плохо, он не знал. Но, если он попал сюда, значит это зачем-то нужно. Вот только кому?
Вернувшись в здание, к всё так же гудящей компании, он подошёл к Ане.
- Мы в Блокадном Ленинграде, Нана, или я окончательно свихнулся и не узнаю город родной.
Говорил он не громко, но и не перекрикивая. Кому надо, услышит.
- Нужно думать, как действовать дальше. Мне кажется, стоит просто заявиться к властьимущим. "Извините, товарищи, но мы из будущего." Всё равно рано или поздно к ним попадём. Так, хоть, не будем бояться патрулей, которые рано или поздно заметят странную группу одетую явно не как все.
-
Прекрасный пост, но не учел, что уже два человека стоит на улице. Или учел, но не обратился к ним)
В любом случае пост отличный!
-
Отличный пост!
|
Итак, детки, полюбуйтесь. Перед нами невероятно талантливая инсталляция сегодняшнего дня под названием "Горе интроверта". Исполняется профессионалом своего дела - Палкиной Евой Анатольевной. Поаплодируем ей дружно, но, прошу вас, дети: издалека и негромко. Не мешайте человеку страдать в заслуженной тишине внутреннего диалога и наслаждаться своим социофобством с воображаемым стаканом виски в воображаемой руке.
И тут Вы, вероятно, спросите: если для девушки это такая проблема, почему же она сейчас здесь, а не дома, в уютной постельке, рядом с безгранично любимым интернетиком и, что важнее, при полном отсутствии людей? Ответ невероятно прост и состоит он всего из пяти букв. Костя, этот человек с невероятно высокой эмоциональной const, был настолько воодушевлен идеей подобной встречи, что возражений от Евы он не только не выслушал, но и даже не дал им право быть высказанными. Девушка просто заглянула в его горящие глаза и вместо привычного "ублюдок, мать твою", Костя имел счастье услышать лишь полный безграничного отчаянья, страдания и муки предсмертный всхлип.
И вот теперь, благодаря господину Разумовскому (дружненько кланяемся ему в ножки), Ева сидит и практикует древний магический ритуал, по сжиганию взглядом окружающих предметов и людей. Пока, к великому сожалению Палкиной, никто не сгорел. Все сидят на своих местах: веселенькие и здоровенькие.
Компания, кстати, набралась весьма любопытная и разномастная, хотя саму Еву никто из этой компании конкретно не интересовал. Какой-то не в меру болтливый мужик, от которого Ева успела устать еще с момента, когда впервые на него взглянула (вроде учитель литературы, до тошноты интеллигентный на вид); модная девица, не заслужившая, но заработавшая фейспалм Палкиной еще в самом начале знакомства; какой-то бородатый Марти Сью; молчаливый парень (Как там его? Петя? Павел?), вызвавший тем самым малую толику интереса и подозрения со стороны девушки; забавный ушастый парень и, наконец, девочка 15-ти лет, непонятно как попавшая в эту компанию, где каждый третий "мужик за 40" (с математикой у Евы не ок, да). Не-не, не поймите сейчас превратно. К людям, младше себя Ева относится нормально, а детей она бы даже любила; но каннибализм - вопрос этически не решенный, а законодательством и моралью человеческой вообще запрещен, поэтому и любить детей Палкина пока способна исключительно на расстоянии.
Но вернемся к насущному. Когда пришло время (наконец-таки!!) расходится, на улице начало происходить нечто фантастическое и по общему решению компания зашла в книжный магазин, дабы укрыться от этих чудес небесных, чему Ева, разумеется, была "несказанно рада".
Если Разумовский не соизволит унести отсюда свою царскую задницу в течение получаса, я просто вырублю его и утащу насильно, - решила для себя девушка и немного успокоилась.
Палкина сняла шарф, пнула чью-то сумку и только после этого решила подойти к стенду, возле которого уже толпились и что-то оживленно обсуждали так горячо полюбившиеся ей за этот славный, но короткий вечер люди.
Книги с именами, фамилиями, фотографиями и воинскими званиями. Лол. Ну. Оригинальненько. Не так оригинальненько, правда, как на выпускном 9 класса, когда любимые хулиганы из параллельного подложили Еве в сумку голову манекена, искусно изображавшего ее саму. Вроде как, она и сейчас валяется у нее в комнате среди прочего бардака, часть которого составляют вот такие вот экспонаты увлекательного прошлого Евы Анатольевны.
-Зато я, безусловно, красивее. И вообще, ты видел, что со мной сделали? Я седая, Карл. С-е-д-а-я.
С фотографии на Еву и вправду смотрела она сама, только с седыми, действительно белыми волосами. Такого же цвета волосы стали у ее матери, после того, как от них свалил отец, которому, очевидно, не очень-то хотелось ухаживать за больной женой и бешеной дочерью.
Девушку невероятно раздражала пустая болтовня окружающих, но рядом с ней был Костя и, в общем-то, представляя, как она потом посмеется вместе с ним с глупой реакции людей на этот днищенский розыгрыш, ей было не так-то уж и плохо.
-
Бедняга интроверт.
-
Пост и сам по себе весь годный, но начало вообще убило)
-
Восхитительно!
-
Отыгрыш персонажа на высшем уровне:3
-
А я что? Я как все
-
Прочитал пост — влюбился в персонажа. Прочитал квенту — влюбился во второй раз. Красота и талант на лицо! ^^
-
Какой-то не в меру болтливый мужик, от которого Ева успела устать еще с момента, когда впервые на него взглянула (вроде учитель литературы, до тошноты интеллигентный на вид)
|
Низкий гул. Рокот приближающейся грозы. Никто его не слышал. Никто не улавливал слабых волн.
Всё вокруг замирало. Жизнь покидала родной край, и никто не был в силах это предотвратить. Ей оставалось только наблюдать. Прислушиваться к звукам сборов, приглушённым торопливым голосам. С сегодняшнего дня в племени царило оживление. Подавленность и суета. Гасли огни в снежных хижинах. Выли псы.
Она слышала. И понимала гораздо больше, чем каждый из окружающих её людей. Направленный на горизонт взгляд видел темноту. Густую, пульсирующую. Её исчерчивали голубые жилы пронзающих молний. Мрак таил в себе угрозу. Застыл на кромке неба, разрезая облачную перину и поглощая солнечные лучи.
Все смотрели на неё. Зная прекрасно, что невидящий взор не различает перед собой силуэты. Зная, что не посмотрит в их глаза, в которых отпечатался изъедающий страх.
Она молчала. Слова не стоили ничего. Слова были не нужны. Они и так всё понимали, отражая собственные мысли в тихом ропоте. Единственном имени.
***
Джереми
Во взгляде сквозит холод. Пронзающий лёд. В нём нет обыкновенного для ребёнка тепла и любопытства. Лишь слабый огонёк интереса тлел угольками в чёрных глазах. Он не обратил внимание на складываемый нож, будто не видел в этом куске металла угрозу совсем. Не дёрнулся от испуга, не оторвался от своего занятия даже. Возможно, в столь юном возрасте он просто не понимал значение столь опасной игрушки в твоих руках?..
На улыбку твою он не ответил, продолжая пережёвывать мясо. Казалось, изнутри его пожирал голод - словно он длительное время не ел.
Ребёнок оторвал взгляд от твоих глаз лишь в тот момент, когда ты поднял руку. Твоя ладонь оказалась интереснее, чем нож. Линии на коже привлекли его внимание, взгляд следовал по ним ровно до того момента, пока ты не нарушил молчание.
Маленькое темнокожее создание наморщило лоб. Вряд ли ребёнок понимал значение слов - никакой искры понимания не вспыхнуло в глубине чёрных глаз. Но по сосредоточенному лицу становилось ясно, что он занят какой-то своей мыслью. Он протянул тонкую руку, и маленькие пальчики его были окрашены багровым оттенком. Рука остановилась. Ровно за секунду до того, как тишина прервалась вновь.
Голос привлёк его. Приглушённый толстой дверью, ведущей в кухню. Женский.
- ...Джереми, у тебя тут что-то сгорело!..
Ребёнок поднялся со шкур. Ты обратил внимание, что он двигается абсолютно свободно, холод не сковывает его. Кусок мяса шлёпнулся на пол, и по деревянным доскам застучали босые ножки. Он шёл по направлению к кухне.
***
Джеймс, Роджер
Филлипс поморщился от боли, как только психолог, практически без его согласия, дотронулся до обожжённой руки. Казалось, дизелист вот-вот выдернет кисть из цепкой хватки Бьюкенона, но удержался от резкого порыва, доверившись профессионалу. Однако профессионал, пусть и действовал сноровисто, причинял ему некоторый дискомфорт - всё-таки кожа пострадала в достаточной степени, и любое прикосновение вызывало болезненный отклик.
Стоило припомнить прошедшие недели, чтобы понять - что-то произошло. Обычно с Джонатаном не было проблем. Дизелиста без труда можно было охарактеризовать простым словом, которым его окрестил ранее Шон. "Живчик". Филлипс не любил сидеть на месте, почти постоянно расхаживая по станции, прислушиваясь к чужим разговорам, иногда составляя компанию там, где его дружелюбно встречали. Иногда пропадал в котельной, часами копаясь в генераторе. Как следствие - сваливался вечером в кровать и засыпал крепким сном. В голову не приходило ни одного случая, чтобы Джонатан пришёл к психологу с жалобами на сон или к Элизабет - с какими-либо симптомами простуды. На вид он был крепким парнем.
На слова Джеймса слегка удивился. Потёр глаза здоровой рукой.
- Да всё в поря-а-де, док, ну серьёзно. Я, может, не выспался чуток, ну с кем не бывает? Не заметил, как повернул вентиль не туда... Да этот чёртов котёл живёт своей жизнью вообще.
В этот момент дизелист посмотрел куда-то за спину психолога и заметно побледнел.
...Шум столовой остался позади. Решительные шаги сокращали расстояние, приближая начальника станции к выходу из крыла. В голове зрела новая проблема, требующая его внимания. В прохладном коридоре было гораздо легче её обдумывать.
Впереди маячила дверь, ведущая в главный коридор. Над ней - часы. Отработанный график всплыл в памяти пометками на календаре. Группа учёных вот-вот должна выйти на связь, предупреждая о том, что оказались на месте.
Смазанные петли не скрипнули. Дверь распахнулась бесшумно. Глаза Баттлоу тут же встретили испуганный взгляд Филлипса.
***
Саманта, Джозеф, Алекс
На бледном лице Элизабет действительно застыла искренняя улыбка – редкость для неё. Лёгкий налёт грусти чувствовался во взгляде доктора, но причина крылась где-то в глубине души – там, где засели самые неприятные воспоминания. Тем не менее, с Сэм она чувствовала себя комфортно. Желания отсесть и вернуться к одинокому времяпрепровождению не возникало.
- Философия бывает интересна, но только в тех случаях, когда твой взгляд совпадает с мыслями авторов, - дополнила Лиз. – И представь, сколько нужно иметь свободного времени, чтобы сидеть и записывать все свои мысли? Из чего потом получаются вот такие томики. – Женщина указала на книгу глазами и отдала её Сэм, которая уже сама тянулась к Ницше.
Взгляд доктора зацепился за цитату, заинтересовавшую Хейз. Секундой позже её собеседница прочтёт: «Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя». «По ту сторону добра и зла», - гласила бордовая обложка.
- Так просто назваться философом – стоит только иметь иную точку зрения и развивать её, - задумчиво произнесла Лиз, наблюдая за опустившей глаза Самантой. – Иногда она даже находит в читателях отклик. Думаю, Ницше каким-то образом виноват в том, что по Земле ходит столько атеистов.
На последнее высказывание девушки доктор рассмеялась.
- Нет, конечно, не его. Оставлю себе – засыпать с Ницше действительно легче.
...Сквозь помутневшее стекло различались очертания рельефной местности, укрытой белоснежным покровом. Граница холмов выделялась на фоне помрачневшего неба. Чернота далёких туч нависла над вершинами, отдавала странной неестественностью, несравнимой с обычными природными оттенками. Капельки влаги зажглись голубоватым сиянием, отразив сверкнувшую молнию.
…Выступление спасателя довольно быстро завершилось. Позади раздался смех Шона.
Лиз перевела взгляд на Сэм, и в нём действительно читалось беспокойство.
Рядом опустел столик – начальник станции решил покинуть столовую. Где-то позади скрипнули ножки стула – кто-то ещё собрался уходить.
- Не выношу шум, - призналась женщина, хотя по выражению лица становилось понятно, что она хотела сказать что-то другое. Краткий миг борьбы с собой. Откровенность была доктору не присуща, но она решилась. – В последнее время я плохо сплю. А ты, Саманта? – Переступить черту и назвать Хейз сокращённым именем Лиз всё же не смогла. – Мне кажется, это из-за атмосферного давления. Всё-таки циклон…
Продолжить Элизабет не смогла. Громкий, с хрипотцой, голос пилота нарушил их уединение.
…Шон, за три недели изучивший почти все нюансы натуры своего новообретённого здесь друга, к подобной реакции Джозефа был готов. Постарался отвлечь его разговором о Джошуа, вспомнив о нём едва переведя взгляд на Роджера. Детали разговора с психологом он не расслышал, но ему действительно показалось, что в этот раз беседа ведётся серьёзная. Адамс вздохнул и затянулся сигарой. Оранжевый ободок тлеющего огня пополз к губам. Со всей присущей ему любопытностью захотелось вскочить и последовать за начальником для того, чтобы выпытать эти самые детали.
Джозеф явно затаил обиду. Наклонившись, почти шёпотом указал на реакцию остальных, и пилот проследил взглядом за всеми, кого назвал Джиджи. Оскалился в белозубой улыбке на фразе о Баттлоу.
Адамс, в свою очередь, был человеком компанейским, дружелюбным, распространяющем своё дружелюбие в явно навязчивой форме, и «лёгким на подъём». Он даже не умел обижаться. Но Джозефа в данный момент понимал. Личность всё-таки творческая, ранимая.
Моррис коротко произнёс:
- Да. Кое-кто точно не оценил. – Хруст костяшек пальцев. Блуждающий по лицам соседей взгляд наконец-то направился на спасателя. Джозеф мог разглядеть в нём затаившуюся злобу – почти как в тот день, когда он и Хьюберт чуть не подрались, но эмоция родилась явно не из-за пения.
В этот момент отодвинулся стул Ханны, и девушка направилась в сторону кухни с подносом в руках.
- Брось, Джо. Ты просто выбрал неподходящее время. Люди только проснулись, им не до веселья. Вот вечером… - Шон ткнул в него кулаком и подмигнул. – Воскресенье же, парень. Несколько бутылочек спиртного – и никакого тебе презрения. Алкоголь сближает – тебе ли не знать, а? – Адамс рассмеялся, перехватил взгляд обернувшейся Саманты. – Что говоришь? Внимания не хватает? Ну, это поправимо… Эй, дамы! Не изволите ли присоединиться к нашей скромной компании? – Шон громко обращался к Лиз и Сэм. – И кстати тут прозвучала в исполнении моего товарища песня. Он, так сказать, переживает, понравилась ли вам… кхем… композиция. Думаю вот уговорить его на бис, только в вечернее время. Можно выбрать и что-нибудь другое. У в запасе ещё много чего есть. Да, Джо?
…Кевин действительно напрягся. Самым странным в сложившейся ситуации было то, что Фишер, старающийся со всеми держать короткую дистанцию и поддерживать дружеские отношения, в данный момент слушал Уэйна без особого энтузиазма и интереса, словно в правдивость его слов не верил. Одновременно искорки обычного отчуждения в глазах Ханны постепенно гасли - вложенная в речь доля искренности сыграла свою роль. Кевин наблюдал за ней. Обычная напряжённая поза со скрещенными на груди руками, вопросительно поднятая бровь. Но он видел, и готов был поклясться, как девушка начинает стремительно преодолевать собственную границу недоверия. В общем-то, причин не доверять словам журналиста и не было – тем более, что патриотизм, особенно после недавно грянувшей войны, у американцев действительно имел место быть.
Как бы то ни было, Кевин внутренне запаниковал. Ощутил себя игроком какой-то подстроенной игры и понял, что стремительно теряет позиции. Его корабль уходил на дно, а вместе с ним и тщательно воздвигнутый мостик хрупкого взаимопонимания. Три недели, и каждый чёртов день он пытался подступиться к коллеге, наталкиваясь на весьма прохладный отклик. У него явно были причины для раздражения. Однако неконфликтный по природе, Кевин предпочитал скрывать собственные чувства. Особенно старался их скрыть от себя.
- Вообще-то, идея неплохая, - слегка неуверенно после обжигающего взгляда Ханны вклинился Фишер. – Неоднократно слышал подобные истории – люди их любят.
Слабая тень скользнула по светло-смуглому лицу девушки. Сомнения. Но, очевидно, они касались не слов Кевина – каких-то внутренних противоречий. Переводила взгляд с одного лица на другое, и в нём промелькнула неуверенность.
Опустив глаза, девушка резкими движениями собрала на поднос остатки посуды и поднялась с места, громко скрипнув ножкой по отполированному настилу. И вновь у Кевина появилось ощущение, словно он снова что-то сделал не так – и это вполне наглядно отразилось на лице.
- Наверное, ей она всё же не понравилась, - со слабой улыбкой произнёс Фишер, посмотрев на собеседника.
- …Джереми, у тебя тут что-то сгорело!.. – раздался голос Ханны. Стоя у кухонного «окна», махала рукой, пытаясь справиться с запахом палённого бисквита и тянущимся от духовки дымом.
Почти сразу с соседнего столика раздался громкий голос Шона, обращающегося к сидящим в отдалении девушкам. Кевин заметил, что начальник станции вышел, и улыбнулся. Адамс в отсутствии Роджера явно осмелел.
Ханна незамедлительно появилась снова, но присаживаться обратно не спешила. С раздражением, если не сказать злостью, наблюдала за Шоном. Скользнула взглядом по Джозефу, отчего-то теперь сидящего с таким кислым выражением словно съел лимон. Обратила внимание на Майкла – присущее ему спокойствие его покинуло, и он со странной ухмылкой наблюдал за своим напарником. Вероятно, ей повезло, что Моррис в этот момент не оглянулся в её сторону...
- Ты собираешься осуществлять этот твой сбор информации или так и будешь сидеть? – девушка обратилась к Алексу, явно намекая на недавний объект беседы. Судя по всему, хотела уйти поскорее – пока Шон не повернулся к ней.
-
Вдохновляет)
-
У тебя всегда живые и яркие миры, как и персонажи, населяющие их
-
У каждого НПСа свои мотивы и мысли, все они очень живые и достаточно разные.
А такие мелочи очень сильно задают в подобных модулях атмосферу.
|
|
|
|
А парень-то нервничает.
Хоть Кевин и пытался это скрывать, но от внимательного взгляда журналиста его внезапная напряжённость не ускользнула. Подавив в себе желание улыбнуться, Алекс поглотил очередную порцию кофе, продолжая несколько отстранённо наблюдать за остальными посетителями столовой. Он уже понимал, что особенно неприятная фаза вступления миновала – начальный рубеж отчуждения пройдён без затруднений, оставалось лишь непринуждённо поддерживать разговор. Пошатнувшиеся взаимоотношения с Кевином Уэйна нисколько не волновали – внешне оставаясь безукоризненно вежливым, журналист намеревался и дальше осторожно оттеснять парня в сторону. Пока что выходило вполне успешно.
В ответ на полную язвительного сарказма реплику девушки Алекс спокойно ответил:
- Вовсе нет. Подавляющему большинству потенциальных читателей нюансы работы радиоприёмников не более интересны, чем, к примеру, мне самому, - он улыбнулся. Показалось уместным именно здесь побыть полностью откровенным, пусть и недолго. – Кстати говоря, о радиоприёмниках в статье наверняка будет сказано только то, что ты занимаешься именно этим…
Он замолчал, некоторое время наблюдая за компанией, которая расположилась за соседним столом.
- Людям интересно абсолютно другое. Для рядового американца вы все – своего рода герои, каждый день встречающиеся лицом к лицу со смертельной опасностью и действующие в интересах Штатов за пределами оных.
Уэйн ухмыльнулся. Или просто кретины, часть своей жизни посвятившие простаиванию на забытой богами базе, затерянной среди льдов.
- Многим было бы интересно узнать, кто именно скрывается за всеми этими относительно известными именами. Они хотят знать не то, что Ханна занимается радиоприёмниками… А то, почему Ханна здесь оказалась и почему занимается именно этим.
Несмотря на то, что Алекс сейчас излагал собственные взгляды на основополагающие нюансы современной журналистики, он ни в коем случае не хотел допускать чрезмерного накала серьёзности разговора. Не желая показаться излишне занудным, он поспешил эту минутку философии стремительно завершить:
- Собственно говоря, об этом я и хочу написать. О характере каждого из вас, о мотивации, быть может, отчасти, о некоторых фактах из биографии. Хочу помочь увидеть в героях обычных людей. Так что рекомендую не недооценивать значимость отдельно взятого интервью…
Уэйн терпеть не мог длинные монологи, а этот и так уже продолжался достаточно долго. О том, что изначально он отправлялся на станцию с совершенно иными намерениями, журналист предпочитал особо не распространяться.
Ханна, между тем, снова заговорила, а Алекс мысленно не мог не отметить, что она выбрала достаточно странную профессию для человека, который не в восторге от постоянного сидения в четырёх стенах.
Девушка, судя по всему, тоже обратила внимание на ближайших соседей – на протяжении последней минуты Уэйн наблюдал, как этот парень, кажется Джозеф, неосознанно пожирает глазами его собеседницу. Тот факт, что сама Ханна, скорее всего, тоже это заметила, заставил Алекса мысленно улыбнуться.
А когда Джозеф ещё и запел, то комментарий девушки едва не заставил Уэйна рассмеяться в открытую.
Не ускользнула от его внимания и ожесточённая зрительная дуэль между Ханной и ещё одним парнем, почти наверняка – Моррисом. Не то чтобы у журналиста была настолько плохая память на имена – обычно жаловаться не приходилось. Для себя он объяснял это тем, что мозг предпочитает придерживать резервы для сохранения более значимой информации.
Когда в беседу вновь вклинился Кевин, Алекс ощутил лёгкое раздражение. По всей видимости, так просто сдавать позиции тот вовсе не собирался. А его следующий выпад… Завуалированная агрессия? Хорошо скрываемая неприязнь? Так или иначе, но окончательно вытесняться из разговора Кевин пока что явно не собирался.
Вокальные данные Джозефа самого Уэйна не особенно впечатлили – согласно собственным вкусам, он предпочитал совершенно иные направления в музыке… Но зато смог без особого труда определить отношение Ханны к подобному креативу. А также зафиксировать опрометчиво допущенную Кевином промашку.
- Нет, - коротко и безапелляционно ответил Уэйн на вопрос. Конечно же, без тени раскаяния или стыда. – Сам процесс написания занимает, по крайней мере, именно у меня, достаточно мало реального времени. Основная часть работы приходится на этап подготовки – сбор информации, продумывание структурных элементов скелета статьи…
Журналист замолчал, но почти тут же добавил:
- Этап подготовки сейчас в самом разгаре.
-
Кажется моему персонажу, Алекс не нравится. И тем веселее, что Алекс действительно похож на множество своих прототипов)
-
Вот ведь типчик) Колоритный
-
Мысли, реакция на каждую деталь. Думаю, ты и так знаешь, как мне нравится подобный отыгрыш. Шикарно)
|
|
|
|
|
Бездонная пропасть. Тьма, скрытая подо льдом и толщей океана.
Посмотри. Как переливаются оттенки, сливаясь с глубинной чернотой. Как темнеют проплывающие мимо айсберги, протягивая вниз ледяные корни. Как играет тусклыми бликами солнце на практически гладкой поверхности. И сливаются светлое небо и голубоватый лёд, размывая линию горизонта.
Холодные воды океана таинственны и опасны. Сквозь стекло прозрачных волн ты видишь силуэты обитающих в них существ и белёсую тень подводных льдов. Поразительных размеров кит проплывёт под кораблём, заставляя наблюдать его ленивое и плавное передвижение. Вынырнет из глубин касатка, скрывшись за очередной грядой кочующих айсбергов, и заметишь в отдалении белую, сливающуюся с пейзажем, фигуру медведя.
Жизнь в своём многообразии. Она достигла и этого отдалённого уголка планеты.
Суровый климат. Пронизывающий холод. Налёт одиночества.
Зачем ты покинул лоно цивилизации? От чего бежишь и чего ищешь? Здесь, в безжалостной ледяной пустыне. Где нет практически людей и привычных удобств. Где океан спокоен и тих, в окружении сотен безмолвных, разнообразных по своей форме фигур. Где повсюду преследует ощущение полной изоляции…
Убежище. Вдохновение. Слава. Открытия.
Задай себе вопрос. Сейчас, стоя на борту корабля, приближающего тебя к конечному пункту. Подумай. Правильное ли ты принял решение, оставив всё, что у тебя было.*** 25 сентября 1988г.Арктическое утро вспыхнуло золотом солнечных лучей. Серая дымка туч, наползающая с севера, рассеялась на некоторое время; на небе, выглядывая из-за горизонта, появился край огненного диска. Словно в насмешку напомнив о тёплых утрах на материке, обагренных алыми лучами восходящего солнца, через несколько минут он скрылся, и голубая лазурь начала стремительно темнеть. Последний золотистый луч ласково коснулся верхушек ледяных гряд. Последний – в этом году. Теперь время привычного дневного освещения начнёт сокращаться. Часы, минуты, секунды… Мир холода и тишины погрузится во тьму. Уже сейчас стаи обитающих на севере зверей ищут укромные места, чувствуя приближение зимы. Этот месяц выдался по-особенному холодным. Грузные, налитые чернотой рванные тучи то и дело появлялись на горизонте, с каждым днём приближаясь к острову на некоторое расстояние. Океанические течения приносили всё больше плавучих льдов, рассыпанных осколками по его гладкой поверхности, - сталкиваясь, они формировали причудливые конструкции торосов. Синие воды начали покрываться коркой льда – светлеющего по мере собственного разрастания вглубь. До середины сентября в отдалении можно было наблюдать скопление лодок-каяков: коренной народ севера заканчивал сезон ловли тюленей и моржей. Иногда они подплывали на близкое расстояние к южному берегу острова, и с небольшого возвышения, на котором располагалась станция, хорошо просматривался весь процесс охотничьего промысла. Часто, с вертолёта, наблюдались передвижения групп эскимосов на упряжных нартах. Сливались с белоснежным покровом их полукруглые хижины. Эскимосы никогда не проявляли большого интереса к тёмному объекту в небе и белым людям, встреченным ими на том или ином острове; привыкли к присутствию жителей материка, иногда шли на контакт и, наученные южными собратьями, умели торговаться бартером. С некоторых пор рассыпанные по океану дрейфующие острова становились всё более безлюдными. Некоторые кочевые племена покидали свои обиталища и плыли на юг, к берегам Гренландии. Завывающий ветер становился всё более колючим и пронизывающим. Обрывки движущихся с севера туч приносили грозу: на потемневшем полотне неба вспыхивали ярко-голубые искры, сопровождавшиеся невообразимым грохотом раскатов и полным отсутствием осадков. Несколько дней назад разыгралась буря, занеся все входы снегом; пришлось усердно поработать, вызволяя Мюррей и прилегающие объекты из снежного плена. Пожалуй, единственный случай, когда живущим на станции людям потребовалось действовать вместе. Три недели для тех, кто прибыл с последним кораблём, прошли достаточно однообразно. Не считая постепенного сокращения солнечных минут, движения айсбергов и редкого появления аборигенов и животных, окружающий мир практически не менялся. За окнами - тот же безрадостный пейзаж и рельеф ледяных холмов. Кроме этого, жизнь на станции велась действительно по расписанию - даже те, кто не был связан с научной деятельностью, каким-либо образом привносили в общую картину свои ежедневные привычки и ритуалы. Ранними "жаворонками" Мюррея являлась учёная часть состава. Практически каждое утро поднимаясь раньше остальных, поднимая пилота, штурмана и спасателя, завтракая и отправляясь в полёт на дальние острова, где было установлено специальное оборудование. За исследованиями и наблюдениями вне станции они проводили большую часть своего времени в будни. Чуть позже рабочий день начинался для остальных.
Ранее...
---
Роджер
"...Результаты исследований должны быть зафиксированы в текстовом формате, запечатаны в водонепронецаемую оболочку и перенаправлены в научный центр".
"...Начальник станции уполномочен составлять расписание распорядка рабочего дня; обязан регулировать взаимоотношения между подчинёнными; имеет право составлять отзывы и рецензии..."
Папка с документацией нашлась в нижнем ящике стола, и покрывавший её слой пыли явно свидетельствовал о том, что к ней ближайшие месяцы не прикасались. Как и к большинству находящихся в этой комнате вещей. Предыдущий начальник явно не отличался пристрастием к порядку, что, скорее всего, отражалось и на дисциплине.
Небольшой кабинет в юго-восточном крыле станции с трудом можно было назвать уютным; деревянная громоздкая мебель, едва помещающаяся в узком пространстве, нагромождение предметов на полках. Казалось, здесь собралось всё, что не уместилось в лабораторию и личные шкафы сотрудников. Над самой дверью красовалось чучело зайца-беляка - предмет интерьера, которым частенько любовался заглядывающий к Баттлоу Филипс. Дизелист, как уже знал Роджер из длительного с ним общения, особенно интересовался охотой. Ещё один человек, на которого он мог положиться, - Адамс - совершенно не изменился с их предыдущей встречи и по-прежнему отличался излишней словоохотливостью.
Помимо общей документации, на руках у Баттлоу имелись краткие досье и рекомендации на новоприбывших и тех, кто находился на станции дольше. В целом, по документам, большинство сотрудников производили неплохое впечатление, но по истечении трёх недель можно было с уверенностью сказать, что бумаги осветили не всё, с чем новому начальнику пришлось столкнуться.
Среди учёных самой "занозой" являлся Джошуа Хьюберт, любящий препираться и выражать своё мнение по поводу и без. Ссора могла возникнуть беспочвенно, помогали лишь жёсткие меры. Вторым, кто вызывал опасения, был Моррис - которого советовал и расхваливал в своё время Шон, умолчав, по-видимому, о его не слишком мягком характере. Впрочем, Майкл практически всегда был молчалив и умышленно конфликтных ситуаций не искал, реагируя исключительно на раздражители.
В остальном, всё было относительно в норме. Большинство приняло его спокойно, адаптировавшись к новым порядкам.
Несколько папок содержали результаты исследований. На посеревших от времени страницах было зафиксировано едва ли не всё, увиденное и рассмотренное учёными станции.
Пролистав папку, Роджер в очередной раз убедился, что больших открытий за прошедший период времени сделано не было. Пару остовов получили свои названия, оказавшись не дрейфующими, но в остальном... Ничего, кроме изменения климата, о чём говорят не только учёные Мюррея. С каждым годом скорость таяния льдов незначительно увеличивается.
Пожалуй, этот год станет исключением.
Последние страницы содержали метеосводки и заключения экологов, складывающиеся в одну картину: похолодание и замерзание океана за последние полтора месяца происходят быстрее, а с севера постепенно движется циклон.
---
Джереми
- Ну, вот, знач, смотри...
Плотный мужчина вытер о фартук грязный нож, шмыгнул носом и начал указывать лезвием этого же ножа на те или иные предметы на кухне, используя его как указку.
С первого взгляда становилось понятно, что рабочее место этого индивидуума совершенно ему соответствует. Не то, чтобы здесь было так уж грязно... Но нагромождение посуды и коробок с продуктами, которые, по идее, должны были стоять на складе, являло собой плачевную картину. Бардак, с которым Бону пришлось разбираться в последующие дни.
Ранний подъём - готовка завтрака. Обед. Ужин. Всё велось по расписанию, привыкнуть к которому не составило труда, но вызвало определённые трудности, ведь основным видом деятельности Джереми на всё время стала готовка. Утро, день, вечер. Пятнадцать людей, что садились есть в разное время и имели разные вкусы - следовать им или нет, оставалось решением Бона. Холодильник заменял менее отапливаемый, чем остальные помещения, продуктовый склад. Из жары кухни - в холод склада, и так постоянно.
Однако труды не были напрасными, и Бон частенько получал порции хвалебных речей в свой адрес. Один из прибывших вместе с ним людей, компьютерщик Фишер, без труда угадывал ту или иную кухню, блюда которой подавались к столу, и мог посоветовать новый рецепт. Чуть позже Джереми узнает, что Кевин вовсе не повар. Но часто путешествовал и попробовал, в своё время, множество различных блюд.
---
Саманта
Питомник Мюррея являлся лишь пристройкой к основному зданию. Тусклое освещение, тонкий настил пола, сетка расположенных друг за другом клеток. Сквозь щели деревянных стен просачивался холод.
Их было двенадцать. Двенадцать превосходных породистых собак-хаски. Они встретили её заливистым лаем, любопытство сияло в разноцветных глазах. Спины некоторых животных покрывала чёрная густая шерсть, но у большинства она имела коричневый оттенок.
- Они дружелюбны и приучены к смене кинологов, так что проблем возникнуть не должно. - Мужчина, лет пятидесяти, с серебристой сединой в волосах, коснулся клетки, и одна из собак лизнула его руку. - Но не балуй их слишком часто, иначе перестанут двигаться. И так выпускают редко. - Он поднял глаза на девушку, и во взгляде его читалась неподдельная грусть. Было видно, как искренне он привязан к этим существам. - Позаботься о них.
Вечером этого же дня кинолог отплыл на судне, перед этим дав Саманте некоторые советы, назвав имена каждой собаки и особенности в раскраске и характере для лучшего запоминания.
Собаки действительно не доставили девушке особых проблем и быстро привыкли к новому человеку. Лишь один чёрный голубоглазый строптивец долгое время отказывался принимать из её рук пищу и всячески обходил человека стороной.
Животные любили её. Чувствовали доброту, с которой она к ним относилась. Не составляла исключение и собака по кличке Хеви. Несмотря на то, что её хозяином являлся Джефферсон, она тоже привязалась к Хейз.
Какое-то время проблемой было включение Хеви в сложившуюся общность стаи, но по прошествии нескольких дней дело уладилось, и собаки мирно сосуществовали друг с другом.
К услугам кинолога обращались не слишком часто. Для передвижения на дальние расстояния в распоряжении группы имелся вертолёт, упряжные сани же использовались в случае перемещения по самому острову. Когда кто-то хотел воспользоваться санями, в первую очередь подходил с этим вопросом к начальству и затем обращался к ней. Понятно, что учёные пользовались ими чаще. И по устоявшейся уже традиции к ней неизменно подходил Мэтью Уайт. Как успела отметить Саманта и остальные новоприбывшие - самый общительный из учёного состава и группы "старожил" в целом. Амбициозный молодой человек, задавшийся целью написать диссертацию и построить карьеру в будущем. Было заметно, что он проявляет к девушке ненастойчивую симпатию.
---
Джозеф
Шум работающих лопастей заглушал собой остальные звуки, но даже сквозь него был слышен голос пилота, привыкшего, по всей видимости, его перекрикивать. Дурная это была привычка или нет, но Шон просто не представлял себе полёт в молчании и считал своей обязанностью его нарушить.Так, все, кто участвовал в вылетах, уже знали, что он водил грузовичок с ранеными и находился в самом пекле вьетнамской войны, где-то под Кхешанью, вытаскивая американских солдат буквально из-под носа противника. Его товарищ Моррис, как правило, молчал. Его товарищ Моррис, как правило, молчал.
В вылетах спасатель участвовал всегда, по предписанным тому правилам. Критических ситуаций случалось, конечно, не так часто, но казусы были, и Джефферсон, отвечая за безопасность людей, реагировал должным образом. Так, в середине месяца Джошуа Хьюберт провалился под лёд, и если бы не реакция спасателя, всё закончилось бы весьма плачевно. Правда, от самого Хьюберта Джозеф особой благодарности не получил, но в глазах того же Адамса заслужил уважение.
И если с Уайтом и Грином в общении, в целом, проблем не возникало, то Джошуа представлял собой настоящий сгусток негатива. Он любил делать всё по-своему, из-за чего, собственно, и пострадал, провалившись в ледяную воду. Когда в экспедиции участвовал Баттлоу, его ворчание становилось вовсе невыносимым.
Узнав о его карьере музыканта, в первую очередь вопросами его стал донимать Шон - попросту из любопытства, потому что в его вкусе был старомодный джаз. Из всех сотрудников станции в музыке неплохо разбиралась Ханна.
---
Алекс
Сенсация. Открытия. Статьи, под которыми нескромно красуется фамилия "Уэйн".
В первую же неделю стало ясно, что материал для подобной сенсации придётся собирать долго. Жизнь полярников была размеренной и в некотором роде тихой, и нечто откровенно выходящее за рамки случалось здесь редко. Замкнутое пространство. Определённый круг лиц. Распорядок, которому он должен был следовать.
Его присутствие вызвало определённый интерес, и вопросы о том, что за статью он пишет, стали привычными в первое время. Затем - все просто привыкли. Не оставлял в покое только Адамс, донимающий абсолютно всех. Очередной вылет начинался с подобных вопросов: "Ну, что там со статьёй, Алекс?", "Как с вдохновением, Джо?". На которые приходилось что-то отвечать.
Журналист был единственным, кроме спасателя, кто, не входя в состав учёных, был допущен к экспедициям. На острове, на котором располагалась станция, снимать было абсолютно нечего - кроме того случая, когда аборигены подплыли к нему достаточно близко.
В целом, какой-то материал всё же был. В экспедициях на острова они зачастую видели эскимосов, наблюдая их быт. Видели животных, к которым можно было подойти достаточно близко. И некоторые из учёных отвечали на его вопросы, если таковые возникали.
Эколог Хьюберт вообще не шёл на контакт и разглашать какую бы то ни было информацию отказывался. Однажды он даже поскандалил с начальником на почве того, что журналисту вообще в экспедиции не место.
Грин не был достаточно общителен и на вопросы отвечал неохотно и кратко.
Основным источником информации был Уайт. Молодой учёный быстро нашёл с ним общий язык и частенько делился своими соображениями. От него Алекс узнал о циклоне, быстром замерзании воды и аномальном похолодании. И о том, что ранее подобного не было.
Ближе к концу месяца, в последний вылет, на котором присутствовал Уэйн, вертолёт приблизился к надвигающемуся циклону - или, вернее, приблизились сами тучи, несколькими днями ранее находившиеся ещё на приличном расстоянии от этого же островка. Налитые чёрной тьмой, расчерченные молниями, похожими на испещряющий организм вены, - пугающая красота природного явления.
---
Джеймс
Наблюдать за поведением человека всегда интересно. Особенно за людьми в ограниченной рамками пространства группе. Малый социум наглядно демонстрирует все формы человеческих взаимоотношений - в той степени, в которой опытный психолог способен их увидеть. Особенно, как отмечают большинство учёных этой области, демонстрацией истиной натуры человека, его качеств и недостатков, становится критическая ситуация. Такая ситуация, в которой едва ли не выживание становится задачей первостепенной важности.
Но, понятное дело, подобных ситуаций на Мюррее не возникало, и сказать сразу, кто и что из себя представлял, было сложно.
Небольшая часть их общества отличалась ярко выраженным негативом. Отрицательные эмоции кипели в Хьюберте, Моррисе и Бушеми - в различных стадиях их выражения. В голове Майкла явно сидел какой-то особенно неприятный для него момент, но говорить об этом он был не настроен. Ханна, в основном, отличающаяся редкой язвительностью, страдала разве что эгоизмом.
С остальными нужно было разбираться тщательней и наблюдать за ними дольше.
Например, Грин и Кларк. Их кровная связь бросалась в глаза не сразу. Сторонние наблюдатели вряд ли смогут различить в них родство, не обладая достаточной внимательностью. Некоторые манеры речи и жестов, одинаково спокойный характер всё же выдавали в них брата и сестру. Этот факт они не то чтобы скрывали, но явно не выносили на всеобщее обсуждение.
Кларк.
Женщина средних лет, достаточно симпатичная, во всём аккуратная и ухоженная. Тихий омут группы и человек, застать которого за общением с кем-то было, в общем-то, трудно. Она его, казалось, избегала.
Возможно, Джеймс не обратил бы на неё внимание, наслаждаясь собственным покоем, пока через три недели его пребывания на станции она сама не подошла к нему.
- Мне снятся сны, - начала она, нервно щупая рукав свитера. Под глазами её пролегли тени. - Кошмары. Каждый раз я вижу в них... ребёнка. Я не помню, почему мне было страшно. Не помню, что происходило с ним... Но уже которую ночь вижу именно его.
В тот день добиться чёткого ответа, что это за ребёнок, Джеймс не сумел. Если он начинал говорить о семье или друзьях, имеющих детей, Элизабет всеми силами увиливала и говорила, что совершенно его не знает. Консультировалась, стоит ли ей принимать успокоительное.
Сегодня вылета не намечалось. По расписанию – плановая проверка оборудования, установленного на севере острова. Уайт, Хьюберт и Грин встали, по привычке, рано. Разбудили Саманту – вежливый стук в дверь, голос Мэтью, просящий её заняться упряжью. До этого был предупреждён об отъезде Роджер. Какое-то время спустя начали просыпаться остальные. Кто встал раньше – наблюдал за отъезжающими учёными на впряжённых собаками санях. Джереми Бон занял свой неизменный пост на кухне, по истечении трёх недель уже неплохо ориентируясь в небольшом пространстве и переоборудовав всё под себя. Вышел из комнаты Филипс, потягиваясь и зевая. Не дожидаясь приготовления завтрака, проследовал в юго-западное крыло, к генератору. Сначала проверка, затем завтрак. "После еды делать ничего неохота," - аргументировал тот. Пилот и штурман встали по привычке рано. Шон, по обыкновению, завёл бессмысленный разговор, стараясь вовлечь в него каждого, кто заходил в столовую. Темой сегодняшнего утра был фильм 85-го года "Безумный Макс", привезённый на станцию кассетой с последним судном. Элизабет, по обыкновению, сидела отдельно и в одиночестве, читая лежащую перед ней книгу. Сегодня Ханна и Кевин сидели за одним столиком. Девушка редко проявляла к кому-то интерес, но с Кевином нашла как минимум одну общую тему - компьютерная техника. Фишер, напротив, со всеми поддерживал одинаково дружественные отношения и часто интересовался делами других - будь то собственное дело, музыкальная группа, статья или обращение с животными, и видеть его в компании очередного сотрудника станции было неудивительно. Утро 25 сентября начиналось совершенно обычно.
-
Этого стоило подождать.
-
Потрясающий пост!
На взлет :3
-
Потрясно. Я прям зачитался. Приятной вам игры)))
-
Хороший старт )
-
Красочно, сочно, вкусно. Начало сходу погружает в атмосферу
-
Это потрясающе, крайне атмосферный вступительный пост.
|
Бескрайние просторы космоса. Пространство, растянувшееся на бесконечно большие расстояния. Холодно-спокойное, не тревожимое ни единым звуком, ни единым движением. Непоколебимое. Вечное. Существующее отдельно от всего живого и вместе с тем вбирающее в себя всё.
Пустота. Как бескрайний, безбрежный океан, омывающий планеты, звёзды, скопления органических и неорганических соединений. Как бесконечный химический процесс, созидающий и разрушающий.
Вселенная равнодушна. Вселенная соблюдает лишь вечные законы жизни и смерти. Ей всё равно на то, что где-то в её бестелесной оболочке происходят страшные вещи. Страшные – для немногочисленных маленьких существ. Ничтожных и слабых. Пылинок на её незримом полотне.
Возле одной из миллиардов планет завис корабль. Практически пустой. Практически бездвижный. Ставший могилой для живших на нём людей.
Этот рой опустошён. Не отражаются звуки от стен коридоров. Не колеблется воздух, вдыхаемый и тревожимый движением. Теперь на нём нет жизни. Кроме человека, что заперся в одной из комнат, ожидая своей очерёдности. Смерть придёт и за ним. Когда?.. Скоро.
Очень скоро в этой системе появится отмеченная сканером ИИ точка. Она вырастет до невероятных размеров, и сквозь стекло рубки будет виден тёмный силуэт, закрывающий собой яркие звёзды. Он будет приближаться и окажется в несколько раз больше, чем миниатюрный, по сравнению с ним, Гелиос. Матово-чёрная поверхность словно вбирает в себя золотистые лучи солнца, а орудия повернутся в сторону груды металла, зависшей на орбите планетоида…
Отец услышал зов. Он будет здесь.
Лишь до одной он не сможет достать. Лишь до одной не дотянутся смертоносные лучи мощных оружий.
Белоснежная капсула рассекала пространство, выходя за пределы звёздной системы.
***
Он не помнил, что с ним произошло. Не помнил, как отключился. И почему оказался в кромешной тьме.
Последнее, что запечатлелось в его памяти, было собственное бегство, падение и удар головой. Он дотронулся до лба – нечто липкое обожгло пальцы.
Он попытался сфокусировать зрение, но едва получалось. Он ничего не видел. Он ничего не понимал.
Руками начал шарить по окружающему пространству в поисках чего-нибудь, что могло бы объяснить, где он находится. Унять дрожь не получалось.
Он чувствовал странный запах. Воздух здесь был абсолютно другим. Вязким, словно загустевшим и застывшим и вобравшем в себя запахи, которые он ранее никогда не ощущал. И звуки. Они окружали его. Тихие, шипящие, едва слышные.
…Наконец рука дотронулась до чего-то твёрдого. И практически тут же одёрнулась, ощутив под собой нечто тёплое и, несомненно, живое. Даже сейчас, в темноте, он ощущал присутствие жизни, что застыла возле него и не двигалась. Ощущал чужое присутствие и взгляд.
Паника возрастала. Приходило понимание. И внутренний вопль ужаса готов был вырваться наружу.
В тот же миг что-то подхватило его и потащило за собой. К тому, что принесло смерть всей его команде.
…Джон Кёртис увидел её. Он стал первым и последним, кто увидел это создание перед смертью. Создание, совсем непохожее на чёрных монстров, что истребили экипаж. Создание, напоминающее даже человека. Женщину. Обнажённую женщину, тело которой было покрыто блестящей плёнкой прозрачной субстанции, словно вторая кожа, и слоистыми наростами. Она устремила на него взгляд глянцево-чёрных глаз. И рот её, полный слюны, жадно раскрылся...
***
Вселенной нет дела до бесконечного множества малых существ. Они умирают и рождаются, замыкая круговорот жизни и смерти. Что-то влияет на первое и приводит к последнему. Судьба? Или случайное стечение обстоятельств?..
Для восьмерых людей, что несколькими часами ранее беззаботно спали в криогенных фугах, это было уже совершенно неважно.
|
Уже не обращая внимания на скребущуюся тварь, Криста на ватных ногах дошла до консоли. Села в кресло. Пристегнулась. Инициировала отстрел. Хлопок, толчок, короткая перегрузка. Всё. Теперь точно всё. Девушка развернула кресло, отстегнула ремни, оттолкнулась и повисла в воздухе. Гравитации не было, ведь капсула её не генерировала. Провисев в воздухе, как ей показалось, несколько долгих часов, хоть на самом деле прошло минут пять, Криста заговорила. Не сама с собой, с пустотой. С безжалостной бесстрастной Вселенной. Заговорила тихим, надтреснутым и хрипловатым голосом человека, на которого давит неподъёмный груз:
- Это я их убила. Не тварь. А я. Если бы я посадила корабль аккуратнее, он мог бы не провалиться и ничего этого не было. Наверняка Александр и Эдвард пострадали при падении. Если бы я не осталась тогда в рубке одна, Деви не пришлось бы идти ко мне на помощь и, возможно, он сумел бы спасти Алексу и старпома. Если бы я потом не заставила Деви пойти со мной на поиски Джона, ему бы не пришлось бороться с тварью. Если бы я придумала план по-лучше, капитану бы не пришлось идти на смерть. Если бы я вспомнила о кодах, Кот не остался бы там, в каюте. Господи...Они все погибли, погибли. А я выжила. Почему?..Наверное, они меня ненавидят..., - Криста свернулась калачиком, прижалась лбом к коленям и закрыла полные слёз глаза. И увидела лица. Лица мёртвых людей. Деви, Саймона, капитана, которых Криста отправила на смерть лично. Алексы, Джона, Эдварда, Александра, старпома, в смерти которых она виновна.
- Простите...
Деви Штейнич. Дающий мудрые советы, сильный духом, опора для других. Прекрасный инженер. Ветеран. Хороший психолог. Заботливый отец и муж. Он хотел помочь. Он боролся до конца. У него остались тяжело больные дети и жена. Теперь некому о них заботиться.
- Простите...
Алекса Найтвиш. Всегда спокойная, таинственная. Красавица с белыми, как снег, волосами. Способная понимать огромные массивы информации за какие-то минуты. У тебя была вся жизнь впереди. Но теперь тебя нет.
- Простите...
Александр Фокс. Прямой, жёсткий, профессионал. Ты мог исследовать ещё столько планет, совершить открытия, которые перевернули бы науку. Получить всегалактическое признание. Но ты погиб на безымянной планете в первые же часы пребывания на ней.
- Простите...
Эдвард Кламп. Тот, кто всегда помогал людям. Тот, кто выставлял себя циником, но в душе был добрым. Ты мог спасти ещё столько жизней. Но отдал свою ни за что.
- Простите...
Ллоид Кэмпбелл. Настоящий лидер. Опытнейший капитан, звёздный волк. Строгий, но понимающий. Счастливый семейный человек. Тот, кто мог объединить людей и повести за собой. Тот, кто добровольно взял на себя груз ответственности, предназначавшийся совсем не ему. Уже никогда внукам не услышать рассказы седого деда о космических далях.
- Простите...
Дональд Хаузер. Требовательный к себе и другим. Скурпулёзно следящий за всем. Старающийся всё сделать правильно и во всём быть правильным. Умный. Опытный. Чем-то неуловимо напоминающий строго учителя или проповедника. В этот раз, увы, ты не смог наставить на путь истинный того, кто ошибался, и поплатился за это жизнью.
- Простите...
Джон Кёртис. Пусть наглый, пусть грубый, но весёлый. Корабельный негодяй и сорвиголова, привносящий живости в размеренные рабочие дни. Ты сгинул в корридорах Гелиоса без следа.
Саймон Орсон. Добрый, скромный, отзывчивый и сочувствующий. Мягкий, но, как оказалось, смелый. Ты стыдился за коллегу, милый и пушистый Кот. И остался заперт с тварью, чтобы спасти чужого человека.
- Простите...
Криста Вайлд. Спасшаяся ценой стольких жизней. Стоило ли ты этого? Быть может, монстр не остался на Гелиосе?
Окружённая обачком слезинок, сжавшаяся в позе эмбриона рыдающая девушка висела в пустоте. Жалкий, беспомощный клубок боли, сожаления и стыда.
Зачем же?..Зачем вы спасли меня? Зачем я убежала? Я не стою вас! Я не стою даже одной десятой любого из вас! Я должна была погибнуть, одна я! Разбить при посадке голову об консоль или сломать шею! Или заболеть одной из тех страшных болезней и умереть в крио-капсуле! Я...
Лучик. Ты спаслась, потому что они хотели тебя спасти. Они считали, что ты этого стоишь. Деви, Кот, Капитан. Ты не можешь просто свернуться тут калачиком и захлёбываться слезами. Ты должна оправдать их надежды. Их выбор. Сделай так, чтобы ты стоила их. Проживи подаренную тебе жизнь и оправдай их надежды. Ты выдержала всё это. Ты справишься
Н-нет! Я не могу!
Можешь. А теперь, мне пришла пора исчезнуть, - стоящая посреди цветущего луга девушка потрепала перепуганную девчушку по голове и начала будто таять в воздухе.
Стой! Нет! Не оставляй меня!, - девочка бросилась на неё, желая схватить, не дать уйти. Но её руки лишь бессильно схватили порыв ветра.
Глупенькая. Я не могу тебя оставить. Я - это ты, - принёс слова пойманный ветерок. Девушка посреди цветущего луга удивлённо посмотрела на своё затянутое в пилотский комбинезон тело и подняла голову к небу.
Криста, всхлипнув в последний раз, разогнулась. Утёрла слёзы. Включила аварийный маяк капсулы, активировала одну из криокамер. И прежде, чем войти в неё и уснуть, в ожидании спасательного корабля, повернулась к тому месту, где должен был висеть Гелиос:
- Простите. И прощайте. Я не подведу вас. Я больше никого не подведу.
Висит на орбите безымянной мёртвой планеты корабль. В корабле лишь Смерть, безумие и не сбывшиеся надежды, не свершившиеся судьбы. Плывёт в пустоте, в десятках километров от мёртвого корабля маленькая спасательная капсула. В капсуле человек, что ушёл от Смерти и безумия, унеся с собой частички надежд тех, кто отдал свои жизни. В голове человека цель, подпитвающая душу - стать достойным их жертвы. В душе человека стержень, что не сломить даже Смерти. В душе человека свет, которым нужно поделиться с другими.
|
|
|
|
|
Криста
Необычайная, пружинящая, опьяняющая лёгкость. Всё растворилось во мгле чудесных воспоминаний, растаяло и приобрело очертания совершенно иные. Тёмная, угловатая комната преобразилась в уютную гостиную, где сидела твоя мама. Живая, настоящая. Она протягивала тебе руку. И ты встала и пошла навстречу ей. И каждый шаг давался тебе свободно, словно и не было этой гудящей боли и тумана в глазах...
Ты присела рядом, на ковёр, ощущая руками его мягкие ворсинки, щекочущие пальцы. Ощущая тепло. И ласкающий кожу солнечный свет. И руку мамы, обвившую твою.
- Я тоже соскучилась, мам. Не представляешь как приятно тебя увидеть.
Мама улыбнулась. Подняла руку и погладила твои волосы.
- Какие красивые у тебя волосы, Криста. Чудесные. Мягкие, шелковистые. Я так любила тебя причёсывать - помнишь, в детстве, я заплетала тебе косу, но они всё равно выбивались... Девочка моя. Я так тебя люблю.
Ощутила ты на щеке её мягкие губы. Нежный, материнский поцелуй. Они раскрылись, и ты почувствовала, как губы её щекочут кожу, нашёптывая что-то.
- Люблю тебя... Твои волосы... Они вкусно пахнут... Ты сладкая... Я приду за тобой... Криста...
С каждым словом её голос преображался. Всё меньше был похож на мамин. И рука её сильнее сдавливала твою. И щека стала мокрой от прикосновения языка...
Прошло всего пара мгновений, пока ты не поняла: с гостиной что-то не так. Свет солнца тускнеет, и пастельно-охровые стены становятся темнее. Ты замечаешь, что между потолком и стеной есть небольшой проём, и через него проникает в комнату нечто густое и жидкое, стекая по стене... Струйки багрового оттенка, и куски чего-то органического, и перемолотые кости, словно прожёванное нечто...
И стук. Громкий стук. Раз. Второй. Чья-то громадная рука стучала по потолку с внешней стороны.
***
Деви
Пропажа Александра если и не была неожиданностью, то уж точно ввела в ступор. Кота. Он раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но тут же был усажан в кресло. Он наблюдал за тобой, как ты управляешься с рукой, и мрачно молчал.
- Для того, чтобы я помог тебе, я хочу услышать все. Очень кратко, но все. Очень, сильно, максимально кратко, в тезисах, но все, - произнёс ты, приготавливая лекарство.
Кот не сопротивлялся. Игла впилась в кожу, впрыскивая в кровь инородную жидкость, но младший инженер даже не смотрел на шприц. Он смотрел на койку, на которой ещё час назад лежал Александр, и думал о чём-то своём.
- Я не могу, - заявил он, всё ещё не глядя на тебя. - Я не могу тебе всё рассказать. Я никому этого не рассказывал. Я хочу забыть. Не заставляй меня, пожалуйста... - Потом он посмотрел тебе прямо в глаза. - А ты, Деви? Ты тоже это видишь? Александра правда нет?
Александра правда не было. Это была явно не галлюцинация.
Ты решил исследовать пространство медотсека - в самом деле, не испарился же коллега?.. Бельё на койке было примято, но это логично - здесь ведь лежал Фокстрот. Но ты заметил, что краешек простыни, с другой стороны койки, слегка сдёрнут и свешивается вниз. Но эта была единственная странность. Больше ничего. Никаких следов. Словно тело и правда испарилось... А затем, пройдя чуть дальше по полу-круглому помещению, к диагностической аппаратуре, ты заметил его. Чёрный квадратный провал под потолком. Вентиляционная шахта, решётка на которой отсутствовала.
***
Алекса
Ты говоришь, а слова тают в твоей голове словно мороженое на солнце. Боль не прекращается, но и не усиливается. Шаг твой по-прежнему неверен, а Ллойд ведёт тебя под руку к медотсеку. Помогает подняться по лестнице.
Кажется, что твои слова не достигают его слуха: лицо его всё так же непроницаемо, и в помутневших глазах стоит выражение глубокой печали. Он кивает головой, в знак того, что слышит и понимает тебя, но сам не слушает.
- Понимаю, - неопределённо отвечает капитан и замолкает. Кажется, продолжать разговор о том, что случилось, он не намерен.
Проходит какое-то время, видения не возвращаются. Коридоры петляют, но в конце концов приводят вас к медотсеку. Вы вошли в него как раз в тот миг, когда Деви смотрел на квадрат вентиляционной шахты.
|
|
|
|
Оживают фигуры. Выходят из красивых обтекаемых гробов, что заменяли им постель за всё время этого невероятно большого путешествия. Моргают, и слетают с кончиков ресниц последние обрывки сна. Совершенно не чувствуют тяжести безвозвратно ушедших дней, недель, месяцев - словно только вчера они закрыли глаза и проснулись уже сегодня. И единственное, что напоминает о бесконечно долгом пребывании в криогенных фугах, - туман в голове и онемение в конечностях.
Борются люди. С обрывками сна, что продолжают тянуть их в прошлое. С последствиями глубокого анабиоза. С осознанием того, как безвозвратно ушло время. Возвращаются к жизни. К своим характерным привычкам, биологическим инстинктам, осознанности своего существования. Вспоминают, кто они есть.
***
Первым пришёл в себя Спец.
Кёртис всегда отличался горячим нравом и слыл большим эгоистом, и поэтому первое, о чём он подумал, был он сам. Даже если ему и снились кошмары, как и другим, то он не подал и виду. Сон быстро улетучился из его ветреной головы, и заполнилась она желаниями удовлетворить собственные потребности. Пища, развлечения, сигареты, секс. И если с первыми тремя пунктами не было проблем, то с последним они были извечно - вот уже который рейс Джон донимает спутниц своим чрезмерным вниманием. Ходили слухи, что девушка, бывшая на Гелиосе навигатором, ушла как раз из-за него. Но кто знает, что там произошло между ними?.. В любом случае, Спец - тот ещё засранец, от которого старались держаться подальше все члены экипажа. Возможно, не потому, что он был настолько плохой человек, - просто общество его было неприятно.
Вот и сейчас старпом Хаузер смотрел на него недовольным взглядом, пока тот беззастенчиво разглядывал молодых девушек. Хаузер был весьма раздражительным и вспыльчивым человеком, но в отличие от Джона имел привычку быть во всём безукоризненно правильным, и даже носил на шее крест. Его откровенно раздражало поведение Спеца, и зачастую он высказывал свои к нему претензии прямо. Что уж говорить - он и капитану мог высказать пару нелестных отзывов, оттого и не имел практически друзей среди коллег. Однако Кемпбелл работал с ним вот уже несколько лет и с завидным спокойствием терпел все его вспышки раздражения и нравоучения. Вероятно потому, что когда Хаузер успокаивался и не думал о своих обязанностях, становился весьма приятным собеседником и обнаруживал недюжинный ум.
- Прекрати, Кёртис, - не преминул он высказаться и сейчас, на что Джон ответил ему нагловатой ухмылочкой.
Наблюдал за ними Кот - молодой инженер и компаньон Кёртиса, ибо задача была у них одна и та же. Но нельзя было найти на борту корабля более непохожих друг на друга людей. Развязное поведение Джона резко контрастировало с застенчивостью и молчаливостью Саймона. Последний, по сравнению с товарищем, казался едва ли не ангелом и обладал искренним стремлением быть полезным. Прекрасно уживался с женщинами, ибо натура его была так же тонка и инфантильна. Часто краснел за Джона, но редко высказывался против его мнения. С ним легко было разговаривать, и, в общем-то, он был милым парнем. Чем, вероятно, и заслужил своё прозвище.
Капитан, в сопровождении новеньких, уже вышел из помещения, но в этот миг каждый из этих трёх подумал о нём. Кёртис - о том, как хорошо, что этот старый хрен свалил и не видел его подмигиваний девушкам, Хаузер - о том, что Кэмпбеллу стоило бы получше присмотреться к своему экипажу, а Кот жалел, что тот вышел их отсека и не мог, как обычно, успокоить обоих.
Ллойд был для них главой. Авторитетом. И хоть нрав его был мягок и редко когда он повышал голос, но никто никогда не сомневался в его профессионализме и способности улаживать конфликты. Обладал он взглядом, что мог остановить вспылившего человека, заткнуть болтуна и приободрить отчаявшегося. Он был добр к каждому и по-настоящему любил свою команду. И уход Лиз и Рика - бывших навигатора и пилота - стало для него едва ли не ударом. Но быстро привык Ллойд к новичкам, тем более, что годились они ему в дочери. Бдительное око Кэмпбелла внимательно следило за тем, чтобы никто, и по большей части Кёртис, не приставал к молодым особам.
***
Деви, Эдвард
Вовремя подоспел медик, помогая старшему инженеру справиться с резко нахлынувшей болью и рвотой. Деви буквально выворачивало наизнанку, казалось, сейчас из него вытрясет всю душу. Но Эдвард был слишком опытен, чтобы дать волю эмоциям. Хладнокровно повернул сотрясающееся в конвульсиях тело Деви. Его ровный тон мог бы успокоить.
Но Кот, сидевший на соседней капсуле, казалось побледнел пуще самого пострадавшего, и его едва не вывернуло подобно Деви. Воспринял он состояние коллеги близко к сердцу, и как только Эдвард попросил принести воды, тут же бросился в кают-компанию за стаканом воды. И, опережая его, зажигался в коридорах свет.
Но, кажется, Деви приходит в себя. Уходит сон, забирая с собой кошмары. Оставляя после них резко пахнущий, неприятный след - струю крови из носа, остатки рвоты на одежде и сильное, режущее головокружение.
- Деви, ебааа... Убери эту срань. Меня сейчас сблюёт, - Спец морщит нос и отходит подальше.
- Да, нужно убрать. Энн такими вещами не занимается, - ядовито заметил Дональд, но тут же "напал" на Спеца. - Человеку, вообще-то, стало плохо, и то же могло случиться и с тобой, - сказал и вышел из отсека, направившись в рубку.
Едва поднимается на ноги Деви, но, благо, быстро приходит в себя. В руках - полотенца, заботливо разложенные на полках вместе с одеждой. Остаются на ткани кровавые пятна.
- Идти можешь? - интересуется Кламп, и Штейнич кивает головой.
Несмотря на слабость, он на удивление быстро восстанавливался. И уже через минуту уверенной, но ещё нетвёрдой, походкой направлялся в рубку в сопровождении бдительного медика. За ними же вышли и Спец, и молчавший до сих пор Фокстрот. Последний, к слову, чувствовал себя прекрасно в отличии от большинства, и даже лёгкая головная боль его не затронула.
***
Всем
...Двигаются тонкие пальчики по сенсорам экрана, быстро вращаются зрачки, переключаясь с объекта на объект. Всё внимание Алексы сейчас было сосредоточенно в этом синем квадрате, отображающем множество специфических цифр. Планетоид двоится - его натуральная версия неуклонно приближается, вырастая на глазах, и на мониторе горит его оцифрованная копия, разлинованная на отсеки и квадраты. Чем ближе планета - тем точнее координаты, тем шире масштаб. Охватывает гористую местность, высчитывает расстояния и высоту. В считанные секунды выдаёт информацию - Алексе остаётся только правильно всё рассчитать.
И у неё это удаётся. В океане пугающе длинных цифр она чувствует себя как рыба в воде.
В этот момент на рубку пребывают остальные. Здесь, за креслом капитана, уже стоит, выпрямившись, Хаузер, наблюдая за работой новеньких. Он всегда смотрел на новичков придирчиво и объективно оценивал их работу.
Подошли те четверо, что минуту назад вышли из отсека криогенных фуг. У Деви кружится голова, и Эдвард его поддерживает.
Пару минут спустя подошёл Кот со стаканом воды. Но не успел отдать его Старшему инженеру - началось.
За штурвалом орудует Криста, мастерски направляя корабль по нужному пути и сверяясь с теми данными, что в считанные секунды приходят ей с экрана навигатора.
Нос корабля уже упирается в облачный заслон, прорезая туманную дымку, прикрывшую собой поверхность планетоида. Чувствуется вибрация, волнами прошедшая по кораблю, словно мурашки пошли по металлической коже неживого гиганта. Напряжение, казалось, витало в воздухе ощутимым смогом, проникая в разум застывших неподвижно людей. Вероятно, кто-то боялся приземления, боялся неизвестности, что ждала их на поверхности очередной планеты, или возможно, кого-то пугала перспектива посадки корабля новым пилотом, что сажал Гелиос лишь один раз, не считая этот.
Криста не должна была подвести. На неё в этот миг смотрели остальные.
Но что-то пошло не так. Не должно было пойти так. Но - возможно, дело в зудящей головной боли, что всё ещё колола виски, или в сне, что никак не отступал от взора, - она упустила маленькую деталь, из-за которой приземление оказалось менее спокойным.
Забыла о тумблере, отвечающем за охлаждение корпуса корабля.
...Вибрация переросла в ощутимые толчки, и в кабине резко стало жарко. Устоять на ногах оказалось едва возможно, и единственная мысль, что укрепилась в головах экипажа, - не потерять равновесие.
Воздушные скачки продолжались до самой земли, что неуклонно приближалась, норовя раздавить весь корабль и людей вместе с ними, но не успела. Лихорадочно соображая, вспомнила Вайлд об упущенной ошибке. Крепко схватилась за штурвал, выравнивая Гелиос...
Неуклюже взрыли землю гусеничные траки, зажглись маневровые двигатели, отталкивая стальное пузо от тёмно-коричневой земли. Замедлил движение корабль, и в какой-то момент спокойно опустился, словно бы усмирённый человеком зверь.
- Ну, дала жару, - хохотнул Спец за спинами девушек. - Угробить нас решила, явно.
Кот в один глоток выпил остатки расплескавшейся воды, что предназначалась Деви.
Лишь улеглись клубы пыли, поднятые кораблём, глазам экипажа предстала местность планетоида.
Правильное чувство возникло у тех, кто, едва взглянув, нарёк этот космический объект безжизненным. Сухая жёсткая земля чуть блестела в свете солнечных лучей. Виднелись далеко впереди хребты гор, облачённых в чёрную тень. За ними, уходя за горизонт, сияло солнце. Далёкий маленький шар размером с монету. Красный свет его отражался от стёкл Гелиоса, бил в глаза и пеной растворялся в неровной поверхности земли. Кроваво-красные барашки застывших волн.
- Высокая концентрация вулканической породы на поверхности. Обнаружение кислорода в малых количествах - 1,6 процента. Перегрев корпуса, работа охладителей на полную мощность, - раздался мягкий, но безжизненный голос ИИ.
|
-
Я серьезно завидую людям, которые укмеют так рисовать :(
-
Красиво, чёрт возьми.
-
Супер!
-
Портреты - это замечательно))))
-
Это еще не на главной?
-
Визуализация - она всегда хорошо. Особенно если прямыми руками исполнена.
-
Красиво
-
Случайно наткнулась. Пряморукости)). А Лэнс похож на глав.героя фильма Парфюмер.
-
и мне! и мне портрет!;)
-
perfecto
-
Хороша галерея!
-
Мощь.
Наброски определенно впечатляют.
-
Стильно.
-
Шикарно
-
класс
-
+
-
Отлично
-
"В" for "Великолепно!". Даже игру почитать захотелось, хотя пост увидел случайно.
-
ого!
-
Отлично нарисовано.
-
+
|