Голосование за ходы

Благодарно кивнуть Газолину. Сочтёмся. Лобстер понимал, как они все чудовищно рискуют. Тихонько. Главное - тихонько, что среди мусора, который остался после гранат не встревожить японцев раньше времени. Дохлые японцы под ногами. Лобстер поколебался немного -
и осторожно опустил ногу прямо на спину трупа. Так - тише. Японец как-то странно хрустнул, когда морпех перенёс вес на эту ногу, и рядовому показалось что выдохнул. Конечно же джап не мог выдохнуть. Он был мёртв. Но Лобстер был не в своей тарелке.

Непонятная речь, чужая и какая-то неправильная. Навести ружьё заранее, прикинуть как лучше бить. Вдохнуть поглубже. У сержанта уголок губы подрагивает. Эк его перекосило. Лучше наверное бить не прицельно, до последней пули в пачке, или пока не заставят убраться обратно, за дверь. Главное, понять где враг, а там уж...Разберутся. Может морпех гранату кинет. Сержант убрал палец, и Лобстер молча рвётся к двери, чтобы открыть огонь.

- Вот и славно. - невнятное бухтение Лобстера было обращено к Долговязому. - Красавец буду, как сержант. -

Рука болит. Сильно. Могло быть хуже. Гораздо хуже. Ловит взгляд Долговязого Кеннет. И понимает, что ему, Кеннету, так-то повезло. Что он остался в живых после близкого разрыва гранаты. Считай, под носом разорвалась а у него всего два осколка. И те - по касательной. Не занести бы только какую-то дрянь. Но об этом он после боя подумает. Сейчас джапы идут. Проклятые желтомордые - Коннер не думал что у них хватит духа ещё раз устроить такую суматоху. Это могло бы вызвать уважение - но Лобстер был далёк от этого.

У него это вызывало лишь злость и ненависть. Передушил бы. Как душит койот мелкую дичь. Вроде курицы. Клешни вцепились в винтовку. Приказы вышестоящих приняты и рядовой Кеннет Коннер готов к их исполнению. Ещё недавно сам вызывался.

- Ай-ай! - лихо оскалился Лобстер. И слегка скривился - щёку немного дёрнуло. Кажется, ему не стоит улыбаться какое-то время. Сначала надо добраться до Брукса, а потом уже в барак.

После рывка из "разведки" Лобстера немного потряхивало внутри. Теперь когда всё как-то..встало на паузу, но Кеннет понимал что ему чертовски повезло. Высокий и тощий Майк молча предложивший сигаретку - и Кеннет с благодарным кивком принял. Втянул дым - глубоко, так что аж носом пошло. С трудом сдержал кашель, но вроде не опозорился. Не походило это на "нежные к моему горлу", но дома он курил и сигареты куда хуже. Коннер легко подхватил общий стёб, про жопу сержанта. Юноша чувствовал себя в праве смеяться как угодно и сколько угодно.

- Теперь у сержа Сирены клеймо на заднице, как у именитого быка. - немного хрипя просипел Коннер Долговязому, вкидывая свои пару центов. Выходит джапы немного заклеймили сержанта. Наконец проржавшись, он стянул с себя каску утирая пот. Брукс, умница, как всегда привёл их в чувство. И Долговязый поднял важную, но неприятную тему. Морпех понимал, что джапы вполне могут у них под боком. И если они сунуться прикрывать, то их и пулемёт прижмёт, и японцы из барака приголубят. Позиция у них.. дали бы продышаться хоть немного. Они же тоже не железные, и не стадо во время перегона, чтобы игнорировать всё подряд.

И сержант опять вызывался опять добровольцем. Кольнуло что-то. А ведь этот парень тогда под обстрелом вкинул тебя в убежище, Лобстер, и чёрт его знает, что бы было, если бы не он. Мина спереди, или пуля в спину от японца. Глядя на то, как снаряжают Джексона, сам Кеннет только и может что хмурится. Но молчит. Не хочется ему туда, наружу. Здесь какая-никакая тень, и вполне себе есть стены, товарищи, и никто не осудит. Но кому как не ему в следующий раз идти. Ушастик вон слегка прихрамывает, у Купера даже усы не пробиваются. Остаётся только Долговязый, но он с тяжеленым браунингом, ему с ним наступать вперёд всё равно что с бревном, да Газолин.

- Джелли. Чур, на следующую такую вылазку я доброволец. - Лобстер искоса глянул на остальных. Ну да, придурок, но если так дальше пойдёт, то они и без Брукса могут остаться. А так, глядишь, каждый свою лямку честно тянет, может и вытянут эту проклятущую Тараву. Каску обратно на голову, и ремешок подтянуть покрепче. Он готов подавлять.

Светопреставление Лобстера впечатлило. Во всех смыслах. Он тут же пожалел, что вылез на свет божий, но нельзя же от своих отбиваться. В бункере был дохлый краб, и дохлый япошка, может быть даже не один, но их компания нравилась морпеху гораздо больше чем какофония наверху. Лобстер оглянулся назад. Такая приятная прохлада. Отличная нора. Назвался солдатом, так полезай в пекло. Да и потом, как он будет смотреть в глаза ребятам, которых сейчас джапы штурмуют? Ох, простите, ребят, я видел что вас сейчас убивать будут, и ничего не сделал? Будь здесь кто-то ещё, вдвоём они бы смогли бы подавить ублюдков. Но Лобстер здесь один. Поэтому сначала надо проверить сколько там патронов осталось в пачке. Достаточно. Золотистые красавцы лежат аккуратными заострёнными иглами.

Вскинуть винтовку в боевое положение. Поймать силуэт присевшего желтолицего. Никаких выстрелов в голову. Сосредоточится. Это не стрельба на полигоне, тут скорость ещё как важна, упустишь момент и джап уйдёт. А так есть шанс сделать на одного желтолицего меньше. Может на двух. Если японцы будут особенно тупые и упорные, то может и на троих. Упереть бы её ещё на что-нибудь.

Яркая красная вспышка. Легко видимая невооружённым взглядом полоса в облаках. Сокрушительная мощь, пренебрежительно легко слизнувшая с неба..кого? Лидер спёкся и его напарник. Какая-то нездоровая тенденция вырисовывается. Что Бронислав, что Кристиан, сбиты в первые же секунды боя в воздухе. Злой рок над эскадрильей, не иначе. Бржишек шипит, раздражённый будто кот. Хорошо хоть не в эфир. Остаётся только сжать зубы и отдаться бою. Астри фиксирует этот всплеск эмоций, а затем поляк превращается в живую функцию. Зачем им вообще ядерные заряды, если у них есть калибр таких масштабов?

Тянет понемногу перегрузка. Пока маленькая, и полностью перекрывается удобным креслом. Манёвр уклонения, Бржишек не рискует сейчас. Мало ли, что там замыслила эта стальная громада. А ещё звено S-9. Сколько их точно? Имеет ли это значение? Их противник уже ясно виден. Хромированные бока дредноута тонут в облаках. Какой же он здоровый. И вместе с тем уязвимый. По лицу ползёт злая усмешка, но Бржишек одёргивает себя. Он знает что делать. Рваться вперёд, согласно плану. И полагаться на мозги их инструктора, да технику Элизиума. Не так уж и много на поле боя от Альянса-то. Плохо, когда приходиться по части силы полагаться на кого-то ещё, но сейчас никто не видел иного пути.

Писк - зафиксирован запуск ракет. Не по его борту, но от этого не легче.

- Астри, выведи информацию, что удалось уже по Авроре насканировать. - просит поляк. Может есть обновление.

Лобстер замер, сжался в комок. Страшно? Да нет, не особо. Боязно немного, но это здоровая реакция организма. Один. В темноте. Брукс-то умотал наверх. Наверху-то их хотя бы видно. А тут словно в жопе у негра, не видно даже свой собственный штык. Хотя представление где сейчас он, этот узкоглазый пройдоха - есть. Джапу, а кто это ещё может быть, сейчас совсем худо. Лежит он сейчас, в себя приходит, дёргается. Шорох песка где-то недалеко. Стена осыпается? Или ещё чего? Стрелять в этом погребе Кеннет даже и не думал, боялся рикошета. Вбили в учебке некоторое почтение к оружию. А значит надо бить. Штыком. А им - страшно. Тем более просто на звук.

От всего этого мерзко так задрожало что-то чуть выше живота и ниже ребёр. Кишки, наверное. Лобстер сжал зубы. До скрипа. Надо! Если он отсюда умотает, этот жёлтый ему просто в спину выстрелит. Главное молча, надо тихо-тихо. Узкоглазый ведь здесь точно был не один, может примет за своего, поначалу-то. С такими мыслями, собравшись с силами, Кеннет кинулся вперёд, на звук. Рывок и удар. Не прямо в пол, а просто выкидывая вперёд и немного ниже штык на винтовке.

- Тха! - рефлекторно, словно на тренировке вылетает воздух из глотки Лобстера. Словно на тренировке, словно он вновь на плацу отрабатывает в тысячный раз опостылевший удар штыком. Небольшой доворот корпуса - так удар будет сильней.

Бржишек благосклонно принял ошибку Руд. Ему нравилось считать себя матёрым котом, грозой двора.
- Да, мы такие, заброды неба. Гордые польские всадники стальных птиц! Удивлён, что вас не подхватил Карл, ведь это же мазурка! Как можно устоять пред ней? Надеюсь ваш мотор всё ещё готов взгреть нас всех, пан! - шутливый салют вилкой, которая так и не успела воткнуться в синткотлету. Затем котовый лейтенант немного стал серьёзней, задумался, а от чего же они празднуют. Прищурился, куда-то на потолок смотрит, разве что губами не шевелит. Ещё миг, взгляд на Фриду, такую же покрасневшую, радостную, совсем не повседневную Фриду фон Гаузен.

- Хмм.. Вообще-то повод есть. Ещё какой! Мы с.. Фридой одолели первый сценарий в режиме мастера! Пускай и со второй попытки. Через тернии, к звёздам, лейтенанты! Небольшая ступень, но показательно, сколь быстро это произошло. Ещё раз, благодарю за танец, Фри. Вы великолепны, и немного тренировок и вы станете переставлять ноги с изяществом настоящей балерины! Я надеюсь, мы с вами ещё потанцуем. Кто знает, может и в более приятной обстановке. - Бржишек всё ещё улыбался. Он услышал обрывок разговора, но пожалуй делиться тем, что Мажена обожала визуальные новелы, было не к месту. Она пыталась показать ему что-то дурацкое про голубей в школе, или вроде того, полгода назад, но поляк не очень понял этого. Хотя игра очень странно преображалась, если углубляться в неё, но в конце-концов пилотов начал дремать, чем довольно здорово задел дочку. Заинтересовавшись мыслями о том, не писала ли мисс Руд сценарии к своим новеллам, Кат-Дзик наконец-то занялся едой, но еда уже немного остыла, а беседу, как и боевой дух отряда хотелось ещё немного поддержать.

- Вы знаете, я не все свои годы провёл в кабине самолёта. Так уж получилось, что я уходил в отставку. Вы когда-нибудь летали как пассажирами, рейсами компании Базз, или может Раянир? Смешно сказать, но за рулём этих здоровяков я возил людей ещё совсем недавно. -

Пилоты не очень-то торопились на ужин, просто наслаждаясь ощущением реальности своего тела, и шагая по коридорам. Лейтенантам было всё равно, о чём говорить, и как долго. Байки, смешные истории из жизни, откровенное бахвальство и бравада - всё шло в ход.

Кто-то бы мог подумать, что они окрылены волшебной влюблённостью, когда любая шутка напарника кажется смешной, а самому хочется ржать и танцевать просто потому что есть рядом плечо, на которое можно положиться. Но нет. Это было не так. В эмоциональном плане это было два утюга, две ножки стула, или если угодно, два сапога. И пускай внешнее различие вас не смущает. Зрелый высокий мужик, видевший жизнь и до сих пор доверяющий бумажным носителям и девушка, на голову ниже, с новомодными часами, с золотом в волосах, новомодными часами и трофейным ножом Союза. Их делала похожими отнюдь не форма пилотов, хотя и она тоже. Просто они были ожившей функцией, профессионалами, достигшими достойных высот в своём ремесле. Они были на том месте где им было быть должны. Они были нужны. И, в своём роде, их ценили.

Ну и к тому же, они сдали один из самых важных экзаменов в своей жизни.

Эта парочка бесцеремонно ввалилась в столовую, взяв в себе по подносу и резво нанеся набег на выдачу продуктов питанию обработанную самым неумелым поваром. Дикое племя троглодитов на марше. С покрасневшими от недосыпа и вглядывания в экран. Сейчас что Бржишеку, что Фриде было наплевать насколько хреново выглядит еда. Что пористая синткотлета на вкус скорее напоминает что-то резиновое. И ложечка соуса никак не могла изменить эту ситуацию.

Лукаво прищурив глаз, Бржишек приметил место, где им точно будут рады. Парочка, сидящая вместе, и сосредоточено поедающий "хрючево" Алексы. У перед лётчиком фляга с чем-то.

- Пируем, госпожа Фри! И..о, пст! Я видел наш аэродром! И..вы видите огонь маяка! Сигнал к посадке, нас готовы принять! - Гремя стульями, Бржишек умостил своё седалище рядом с Карлом. Бесчувственный к тонкостям момента, он хлопнул его плечу. - Приятного обжорства, лейтенант! Мы составим вам компанию? -

Вопрос был чистой профанацией, ведь Брж уже уже сидел, и рядом плюхалась Фри. Кат-Дзик хлебнул холодного чаю из стакана и поморщился. Его уже ни испортить ничем.

- И....о! Кажется у нас есть добрая приправа к чаю. Алексы, моё почтение! Фрида, я вижу огонь в ваших глазах, простите, но пива нет! Почту за честь заменить пенный напиток даром Рыжика. Ох, простите, мисс Роуд, у вас права на отказ точно нет. -

Плеснув немке, Бржишек отметил подозрительную плёнку, что расползлась по напитку. Моторное масло? Или просто мыло? Разумеется, Алексы был после неё, а после Рыжик, и так по кругу.

- Ах, как чудесны дары твои, Голландия, лучшее мыло, витражи и огонь производят там! Друзья!-

Вновь заскрипев ножками стула, отчего у некоторых присутствующих поползли неприятные мурашки, Бржишек поднялся из-за стола, с бокалом чая, бренди и, возможно, шампуня.

- За Польшу, товарищи! Польшу и ЕвроАльянс! Мы выстоим пред любым штормом, кто бы что ни говорил! Ура! - Игривое настроение не отпускало поляка. Ему требовалось что-то ещё. Шалость, глупость, выпуск пара, или просто потребность некоторой физической активности.

Бржишек заставил выпить себя тот коктейль что он намешал не морщась. Сладкое, горькое, алкоголь и привкус мыла. Точно Мажена намешала. Ну хоть не солью или содой. Он до сих пор помнил макароны с содой, сваренные дочкой.

- Фрида. К чёрту еду. Вы вальсируете? - сам Бржишек не умел танцевать вальс. Но он видел как танцуют мазурку. Дети. И так уж получилось, что на его смартфоне была мазурка, в одном из классических исполнений. Поляк немного поковырялся в телефоне, и вот первые звуки из динамика: перешёптывания из зала, пробный перебор пианино. - Или может быть юный Карл покажет вместе со мной мастер-класс? -

Кат-Дзик встрепенулся, и быстро вписал свои строки. Благодарно что-то пробурчал, про бланк. Дата, подпись. Борт-тринадцать, отличное для него число.

Закончив, он постучал ручкой по столу, в каком-то не очень обычном ритме. У-ч-и. Постучал, да перестал. Нечего перед интендантом понтоваться. Да и не факт что Фрида слёту поймёт, о чём он стучит. Академия давно была, и не все пилоты любили вспоминать о азбуке Морзе. Бржишек вот любил, особенно забавно с дочерью было перестукиваться перед родственниками, которые не понимали в чём дело.

Каптермейстер. Ожившая голова гидры бюрократии. Есть множество разных вариантов борьбы с нею. Самый распространённый и грубый, призвать начальство, махнув листком с подписью комэска, а лучше начальника базы. Тут уж хочешь, не хочешь, а придётся вертеться. И такая бумажка даже была у Бржишека. Это не то, с чего стоило начинать разговор. Но это возможно. Впрочем, Кат-Дзик имел некоторый опыт работы со снабжением.

- Давайте мы с вами отойдём в сторонку, и я представлюсь по форме. Лейтенант Бржишек Кат-Дзик. А это лейтенант Фрида фон Гаузен. - Некоторые военные Альянса не любили Элизиум. Из тех что постарше, разумеется. Например, за тот очевидный факт, что Элизиум использовал ЕвроАльянс как нейтральную территорию между собой и Союзом. Или за другие грехи.

- Ваш склад действительно поражает воображение. Кажется, что на нём можно спрятать самолёт наших дорогих союзников, вместе со всем полагающим снабжением. Под любые задачи. - Тёмные глаза Бржишека несколько долгих секунд поедали бесстрастного интенданта. Крепкий мужик, и таким его не пронять. А тема беседы кружила, словно акула вокруг куска мяса в клетке. - Но, разумеется не здесь. Не у вас. У вас есть всё. Промаркировано. Записано. И вы точно знаете где здесь и что. И моя сослуживица абсолютно права. Без вас, армия снабжалась бы хуже, чем во времена Наполеона. Хотя бы потому что в Европе теперь нет столько лошадей. -

- Однако мы со Фри, пришли сюда непросто так. Мы лётчики, и как вы, может быть знаете, находимся теперь на вашем попечении. - Акула-Бржишек делает бросок. Зубы щёлкают у самой решётки. Грызут. Голос Бржишека становится ниже, вкрадчивей. Словно он стремится влезть под кожу интенданта и вытрясти всю душу. И на два тона тише, чтобы в грохоте ящиков и пыхтении солдат нельзя было разобрать, о чём там беседуют эти двое. - Нам нужна техника, для машин Элизиума. Может наши дорогие союзники сподобились нам привести что-то новее чем Фальконы? Мне необходимо убедиться, что она, техника, в наличии и в том что она забронирована под нас. Начиная с пункта.. -

Внезапно Бржишек замолкает и трёт переносицу. Усталый вдох. Нельзя так с людьми. Даже этот складской, он просто человек, пусть и часть огромной бюрократической машины под названием армия.

- Поймите, сейчас война. И каждый модуль или устройство, которое просто пылится на складе, в дальнем углу, будет чудовищной ошибкой. И каждый такой промах будет стоить жизни гражданским. -

Бржишек вместе с Фридой пришли позднее Алексы. Горяча кровь польская, особенно по молодости. - Здравия, интендант. Сейчас заполню форму замены. - Раньше лейтенанту не доводилось заполнять замену на самолёт. Но общий принцип был один. В молодости он помнится своё табельное умудрился испортить, крику было. А сейчас вот самолёт. Растёт! И даже начальство не изволило наорать.

Взяв ручку и бумагу, Бржишек уже начал было заполнять форму, но заслышав вопрос остановился. Отложив документ, поляк цокнул.
- Ну ты и вопросы задаёшь. Я же успел увидеть, что за хрень там прилетела. И зараза, совсем ведь близко к нашему ангару. Остальных сопровождение прижало. Ну ты и сам помнишь. Хорошо хоть тебе удалось уйти. А обо мне будто позабыли. А если Союз доберётся до наших пташек, то нам точно туго придётся. А у меня семья недалеко оттуда живёт. Ну и думал, что "только бы попасть", и "как же хорошо, что есть автопилот". Немного другими словами, хе. - Кат-Дзик постучал ручкой немного. Тяжело сейчас вспоминать о семье, но Бржишек считал, что молодого пилота надо подбодрить. А потому, склонился к лётчику и шепнул, так чтобы интендант не слышал. - А ещё о том, что Ковальски мне жопу оторвёт, если промахнусь. И даже комэск уже не отмажет. Такие вот дела. -

Не чувствовал Бржишек это подвигом. Просто спорный манёвр в лётной практике.

- Фрида, слушай, я тут мельком глянул. Кажется вот эти два самолёта. Тринадцатый и третий, лучше всего снаряжены. Ну, по спецификации. - Бржишек принялся заполнять форму. Причина, списание, бла-бла-бла. Подпись, дата. Бюрократия подрезала ему крылья ещё тогда, и теперь пальцы в колёса ставит. Хорошо, что он в конечном итоге тогда ушёл из ВВС. Хоть немного мирной жизнью пожил, Маженку вот заделал, котов завёл. Несколько лет тёплой и счастливой жизни. Почти десятилетие, если точным быть. Дочь скоро совсем взрослой станет, она умная, в институт хочет, надо будет обеспечить и следить чтобы к ней какой-нибудь Бржишек не пристал. А то знает он эту молодёжь. Как они там сейчас? Удалось ли уйти из города, и что сейчас из себя представляет родная улица?

Кат-Дзик пустыми глазами смотрел в стенку, беспощадно испоганив бланк, поставив в должности "кот". Все эти мечты, планы, всё это пошло прахом. Надо брать новый листок.

Бржишек вбежал в ангар запыханным. Естественно после Кристиана. Удивительно что не совсем отстал. Но хотя бы двое из звена. От этого уже можно плясать. Если не польку, то хотя бы вальс. Собачий, конечно же. Фалькон с номером пятнадцать услужливо ждал своего пилота. Купол легко приподнялся, и поляк легко перешагнул низкие борта, устремляюсь к сидению. Оно стало родным и привычным за эти пару недель. Обливаясь потом, и задыхаясь, Бржишек повалился в кресло.

Включить основную батарею. Этот аккумулятор нужен был для вспомогательной силовой установки. Ей всегда было нужно немного времени, чтобы выйти на рабочие мощности. Откинуть предохранители, дёрнуть переключатели движков. Левый, правый. Наклонить движки немного вперёд. Закрылки. Снять тормоза. Рано конечно, но двигатели уже были почти готовы. Техника Элизиума позволяла некоторую торопливость.

- Ас-с-три. М-малая, ты тут? - пропыхтел Бржишек. Нужно надеть визор и микрофон - С-связь. - со свистом прохрипел Бржишек. - Установи связь с машиной Гертса. С-седьмая. - классический взлёт предполагал некоторый разбег. Сейчас его придётся избежать. Машина начинала вертикальный взлёт, и нужно было закрыть кабину, что поляк и сделал, потянув рычаг.

- Включи HUD. - голосом было немного непривычно, но тянутся за соответствующий кнопкой было недосуг. К тому же, надо привыкать к помощнику. Мелькнула мысль, о том что надо бы помочь парням на полосе.

- Камеры нижние на полосу. Найти пехоту противника. - может получится одного из солдат Союза зацепить напоследок? Конечно это предполагало маневрирование и зависание на месте на несколько долгих мгновений, но если пока движки перестраиваются это возможно - то он это сделает. Второй пилот здорово освобождал руки, и Бржишек глянул в небо, пытаясь оценить обстановку. - Астри, есть с-с-водка? Противник в воздухе? Рекомендации? -

Хриплый вздох и выдох, будто ядом. Знакомая боль. Слева. Без разминки такой рывок слишком дорого ему стоил. По хорошему сейчас бы встать, сделать пару глубоких вдохов. Размять этот бок, и только потом продолжить.

Однако взгляд назад, и поляк почувствовал, как у него шевельнулись волосы на затылке. Будь он котом, он бы сейчас выгнул спину, и побежал бы боком, грозно завывая.

Безусловно, такое поведение персонала базы впечатлило бы пехоту противника. Однако Бржишек был человеком, и даже более того, военным. А это означает некоторую подготовку и понимание ситуации.

- Шевелись, Плотва! - Стонет поляк, выгоняя остатки воздуха. Старая присказка отца, сейчас как нельзя кстати. Левый бок прижат локтем. Надо бежать дальше, тут нет укрытий за которыми можно бы было растянуться плашмя.

И Бржишек побежал. Он знал, что если продолжить бежать, то боль уйдёт. Правда обычно, он сбавлял темп, а сейчас, как ему казалось, он рванулся будто борзая, или даже пуля.

В целом так и было. Траектория полёта первых пороховых снарядов не отличалась предсказуемостью, и мотылялась в воздухе как придется.

Хрипя, кривясь от боли, отталкивая землю от себя, лётчик рвался вперёд, пошатываясь из стороны в сторону. Конечно, Бржишек пытался вдыхать носом, а выдыхать ртом, а не просто ловить воздух как рыба, но это мало помогало. Помогала мотивация, в лице грозной пехоты Союза. И конечно же желание увидеть Маженку, обнять котов.

Осень, сырая пора постылой учёбы, прогулок с псом по лужам и вечеров под нестройное мурчание котов. На самом деле коты мурчали редко, предпочитая бегать по углам, кусать за пятки, требовать корм, и страдать от своих, котячих болячек.

Здесь дыхание этой уютной, домашней осени не ощущалось. Военная аскеза бетона не давала пробиться зелёной поросли, а ГСМ и запах свежей серой(!) краски прочно занимали обоняние людей. Лишь промозглая сырость и вкрадчивая прохлада, хоть как-то давали знать о том, что там за забором базы жизнь размеренно шла своим чередом.

Сирены, будто хрип при вздохах больного, продолжала гудеть, не давая Бржишеку спокойно вздохнуть полной грудью. База была словно муравейник в которой ткнули палкой. Шевеление повсюду, деловитая суета, частью которой он, Бржишек, был. Увы, тот кто ткнул палкой в польскую базу на достигнутом эффекте останавливаться не собирался.

Первый взрыв, и басовитый лай турелей. Кат-Дзик чуть дернулся вниз, но замер, вглядываясь в оранжевое пламя. Она здесь. Война, к которой он столько лет готовился. Басовитый лай стационарных турелей - чечётка вставной челюсти старика.

- Курва! - война здесь, а он, зараза такая, не готов!

О да, у этого престарелого осколка Альянса были зубы. Но Кат-Дзик чётко понимал, что если это действительно атака Союза, то путь у него один. В небо.

Нужны фальконы и нужны в воздухе, на боевом дежурстве. Соколы Элизиума могли переломить ход событий. А значит он, Бржишек, должен быть в кабине своего истребителя.

Поляк рванулся вперёд, прямиком через плац, презирая опасность получить попадание от неведомой здоровенный херни в воздухе. Конечно, мертвый пилот бесполезен. Но пилот без своей птички бесполезен вдвойне.

И почти сразу же Бржишек почувствовал груз прожитых лет. Беспрестанное курение не смогло сгубить могучее здоровье, и он конечно же сдавал нормативы, но здесь требовалось нечто большее чем просто нормальная пробежка.

В конце-концов даже самый матёрый кабан становится просто старым. И сейчас летчик явно демонстрировал именно то, что он, чёрт побери, оказался не готов к атаке на базу.

Бржишек попал на эту базу далеко не сразу, к сожалению потеряв свою возможность повидать семью. К вечеру этого дня, по прошествии трёх полных недель обучения, он ощущал не только отупляющую усталость, которую не могла подавить даже таблетка кофеина, выпитая днём, но и тоску по дому. Ему хотелось потискать всех своих котов и кошек, поговорить с дочкой, может прочесть ей какую-нибудь историю на ночь. Хотя, она уже вышла из этого возраста, конечно же. Однако, в этой душегубке, пропахшей старым деревом, под монотонные удары мотылька, Бржишек испытал приступ ностальгии.

Возможно, из-за того, что это был не первый курс переподготовки за последние пару лет. Или из-за того, что текущий лектор, он же полковник Ковальски, был знакомым Бржишека. Обычно, лекторы делятся своим личным опытом, чтобы взбодрить аудиторию, но пан Кат-Дзик слышал про Алеппо не первый, и даже не второй раз. А потому перекидной блокнот был мучительно пуст, а карандаш отложен в сторону. Нечего было конспектировать. Подперев щёку, лётчик погружался во что-то вроде транса, или анабиоза, словно обезьяна загипнотизированная питоном.

Стряхнув с себя оцепенение, Бржишек пощупал карман, где лежал початый блистер. Может всё-таки глотнуть половинку таблетки кофеина? Нее. Умудрённый зрелостью поляк сам себя одёрнул. Повторный приём даже такого слабого стимулятора, в перспективе принесёт только проблемы ночью.

Покосившись на соседа, поляк выпрямился, и щёлкнул, разминая пальцы. Бельгиец. Мистер Гертс. Вот уж кому эти чёртовы утренние тренировки только приносили радость. А вот у Бржишека от них только выдыхался. Он уже не был так молод и пластичен, и понимал почему командование звеном поручили именно бельгийцу. В конце-концов, он вернулся в ВВС из гражданских пилотов всего два года назад. Конечно, после повторной мобилизации пилот вернул былые навыки, но всё же, скорость реакции у него уже не та. И всё же, всё же..внутри Брижшек немного завидовал молодости своего командира.

Оставалось только слушать старину Ковальского. Тот уже понемногу приближался к кульминации своего рассказа. На самом деле почтенный пан командир базы тоже устал, и пытался взбодрить не только аудиторию, но и себя, и Кат-Дзик это отчётливо чувствовал. Но тут произошло что-то пошедшее не укладывающееся в учебный план.

Инструкторы Элизиума. Бржишек испытывал к ним смешанные чувства. С одной стороны они пришли с помощью. Учебная программа, поставки чертовски продвинутой техники Элизуима на территорию Польши и не только.. Но, ох, как бы хотелось верить зрелому мужику, что это жест доброй воли, или это из-за прорыв дипломатов Альянса... Но это было не так. Союз сделал для этого куда больше. Появление такого снабжения в Евроальянсе было дурным знамением. Значит угроза Союза вовсе не так призрачна, как утверждали политики.

Речь фрау Лердал по поводу их подготовки поляк принял стоически. Невозможно за пару недель абсолютно освоить новейшую технику. Фалконы были построены на совсем иных принципах, чем привычные Бржишеку Миражи. Если на своём родном Мираже Кат-Дзик мог выписывать какие угодно пируэты, то на Фалконах он чувствовал себя раненным кабаном, танцующем польку на фарфоровой тарелочке. Да и новости о системе самоуничтожения и ИИ-операторе не оставили отца Мажены равнодушным.

Но всё же, лейтенант решил вначале выслушать и второго лектора. И вот тут новости были совсем уж худы. Не удержавшись, Бржишек вздохнул, и проворчал своему соседу, в полголоса.

- М-да. Я бы не хотел схлестнутся на своём старичке-Мираже с этими крестами. -

Остальные летуны решили немного подёргать инструкторов за вибриссы. А как известны, если долго кошку дёргать за хвост, то она обязательно тебя куснёт. Если её конечно же не умаслить, или не отвлечь.

- Разрешите обратится! - хриплый баритон военного раскатился по всей подземной аудитории. - Панове, я понимаю, что вы несёте те же риски что и мы, поднимаясь на своих Фантомах в воздух. Я рад, что вы открыто говорите с нами о опасности, и хотел бы узнать, какие есть триггеры на срабатывание системы самоуничтожения? Я понимаю, что если я вдруг направлю свой самолёт на Красную Площадь, Астри уничтожит Фалкон. - Бржишек устало улыбнулся и немного развёл руками. Шучу, мол.

- Но может есть ещё какие-то триггеры, которые командование позволило вам нам раскрыть? Это работает в обе стороны, если Союз получит вашу технику, Польша будет первой на очереди. Может ли самоуничтожение взвести попадание под ЭМИ? И необходимо ли для Астри связь с землёй? Или если связь подавят? И раз уж зашла речь об идеальной сработанности команд Х-22 Союза..- Бржишек перевёл взгляд на Вайта.

- Может ли Астри обеспечить между самолётами звена что-то подобное? -

Песок - приятный. Лежать бы на таком, а не кровь проливать. Слабость накатила.. Прилечь, растянутся бы на этом песке. Глаза закрыть. И отдыхать. Хотя бы пять минуточек. Но Лобстер полз вперёд. Временами замирая, временами двигаясь своеобразным рывком, только не на своих двоих, а ползком, как учили. Вот и кабинка. Маленькая, на сваях. Граната уже готова. Надо только настроится на решительный рывок - после броска много времени не будет, если там есть кто-то внутри, то его надо будет сразу, того, убить. Накручивая себя, Лобстер уже было приподнялся чуточку, как вдруг целая канонада разорвалась.

Совсем неподалёку. Кеннет привычно вжался в песок. Крепче и глубже. Первое что нужно делать когда слышишь внезапно стрельбу - прижмись. И тебя не подстрелят. А тем временем доски превращались в решето. Мог ли уцелеть человек там? Теоретически - мог. Но идти и проверять это сейчас туда Лобстер не хотел. Вообще никак. Только что отряд бравых морпехов изрешетил это место в хлам. А вдруг они решат что он джап, который полез вытаскивать товарища? Глупые мысли. Но гранату всё равно стоит кинуть. Вдруг там внутри целое укрепление? С песчаными мешками и всем таким. Не то чтобы там мог кто-то уцелеть, даже если бы там были броневые листы - но на всякий случай стоит подорвать эту постройку.

И поползти обратно. Лезть туда Лобстер точно не собирался. Нечего там будет делать, после такого обстрела.

Победа. Маленький триумф человека, ещё не осознавшего своего маленького, личного успеха. Ещё ничего не кончено, конечно же, они только-только высадились, и впереди ждёт бой. Но здесь и сейчас у них есть крохотный кусочек пляжа, который они захватили. Плацдармом не назовёшь, но с этого уже можно что-то сделать. Наверное. А значит, дела не так уж плохи.

Лёжа у стены Лобстер посмотрел назад. Хеви кажется всё. Кюрасао лежит, над ним док..корпсмен работает. Спасибо говорят.

- Не боись, Кю, я если чо... - на последнем слове челюсть неожиданно даёт сбой и прыгает вниз-вверх. - П-п-прикрою! -
Страшно, как быку которого ведут к мяснику. Улыбнулся криво - так что лицо перекосило. А вот и лейтенант.

- Спасибо, командир. Я в порядке. Сегодня на коне. Родео, мать его! - жадно глотает воду. рядовой Словно это может быть последний раз. Один глоток, два, три, кадык жадно дёргается.. Стоп. Лобстер останавливается. С усилием. Он прилично приложился к фляге, но вода лейтенанту понадобится не меньше. К тому же, бой не кончен, а лошадей не гонят. Дед рассказывал, что мустангов раньше так и ловили. Сначала гоняют табун по лугам, а потом к водопою подгоняют. Лошади отяжелеют и дальше им сложно убегать. Наверное, людей это тоже касается. Отдал обратно флягу.

Страшно интересно, что там? Даже думал на секунду высунуть башку, чтобы осмотреться... но там стреляют. И стреляют сильно.

- Так точно, сэр. - ползти, это конечно не того что сейчас хотелось Коннеру. Хотелось бежать. Действовать. Но Кеннет не был дураком. он был вполне себе живым человеком и хотел чтобы было так и оставалось. Та хлипкая постройка на берегу выглядела хреновым опорным пунктом, но удостоверится что там нет джапов действительно было нужно. Поэтому Кеннет пополз туда.

Пополз энергично. Домик как домик. Наверное даже прострелить можно, но патронов не напасёшься, да и надёжней гранатой-то.

Песок мокрый чуть пружинит под ногами. Взрыв - и почти все морпехи так или иначе на нём. Больно? Нет, вроде цел. Странное ощущение - что это был за взрыв? Хеви оседает на песочек. Устал поди, или задело. Третий джап дорого заплатил за то что так храбро высунулся - зато два других мчаться к ним. Кеннет встаёт.

- Стреляй, бля, стреляй! - Рявкнул Коннер на Кюрасао, и завозился, вставая. Внутри у рядового всё перемешалось и он наконец-то понял зачем он здесь. Эта парочка точно добежит, а значит он должен встретить их. Гордо и прямо, как морпех, хотелось бы ему думать, но как раз с "думать" у Коннера сейчас было плохо. Напряжение последних часов, вся эта высадка, джапы, страх быть убитым, смерть Хангри, пули и взрывы, заглохший движок... Всё это не могло не сказаться. И сейчас Кеннет всё это выплеснул двум джапам, готовясь, как учили, отбить штык и воткнуть свой штык здоровяку в живот. Плевать что он большой - пара дюймов стали в кишках охладят любой пыл. Может даже удастся распороть его, и заняться вторым. Боевая стойка принята. "Коли острым концом" - кажется так шутил инструктор.

- Аррррааа! - зарычал Кеннет распаляя себя и давая понять японцам, что он здесь не сдохнет и сейчас они отведают боль и страх, произведённые в США, закалённые в учебке.

Кеннет смотрел на умирающего Бэйя. Японцы пристрелили его. Как отец убивал бычка. Хангри пусть не бык, но тоже здоровенный. Только тут человек, а там бык. Странное ощущение. Страх. Свинцовый привет с того берега. Подарок - и у него в руках точно такой же..подарочный набор. Поделится пулями с джапами. Кенни всегда был рад такому обстоятельству. Запихнуть дымовую гранату лейтенанта в подсумок. Больше она не нужна. Они уже ехали. Под предсмертные хрипы рядового и рычание мотора, под качку и подавленную тишину.

Словно заворожённый, Кенни приблизился к Хангри. Кровь человеческая. Руки немного подрагивают, но лезут. Нет, не к шее. К вещам. К гранатному подсумку. Кеннету нравилось взрывать. Да и Бэнджи был бы не против если на его гранате подорвался какой-нибудь желтомордый. Пусть именно того, вряд ли заденет взрывом, но какая разница? Бэнджи бы понравилось. Отстегнуть подсумок, присобачить его к ремешку.

- Командир. Возьмите. Хангри будет рад, если вы ей убьёте узкоглазого. А у вас как раз место в подсумке освободилось. - Кеннет протянул гранату лейтенанту. Так и нужно. Гранаты ещё пригодятся, там на берегу. Лобстер отвернулся. Ему хотелось бы быть таким же отстранённым, тихим и спокойным, как рак, в честь которого его нарекли. И пускай внешне он был таким, но внутри всё сжималось. Страшно.

Высадка. Уже скоро. Уже рядом. После смерти Хангри Лобстер даже не думал попытаться высунуть свою глупую башку наружу амтрака. Нет уж, ищите другого дурака! А он, Коннер, выживет. Обязательно. И станет героем. Ведь надо отомстить за этого дурачка! Он, конечно, сам виноват, но ведь всё же он свой. Американец. Гражданин США.

- Отомстим, братцы. - Бормотал себе под нос Коннер. Он пытался накрутить себя. Чтобы здоровая, яркая злость заслонила собой страх. Получалось..неплохо. Скрипнули зубы. На всякий случай он убрал гранатомёт и прикрутил штык. Уж он-то знает как им пользоваться. Может быть даже доведётся использовать его по назначению, а не только пронзать воздух. Да. Определённо.

До того как стать жителями северной Америки, предки Коннера были британцами. И хотя Коннер этого не знал, так как историю учил плохо, да и плохо сохранившимся семейным древом интересовался мало, но прибыли в своё время на снеках и драккарах. Они бы одобрили саму высадку и бодрую злость своего потомка. Хотя сама цель у них бы точно вызвала недоумение - богатую добычу здесь не взять.

Бьётся сердце. Тук-тук. Отмеряет мгновение. Часто бьётся - страшно же. А юный Кеннет только сжимает винтовку свою крепче. Дёргаются жилки под кожей на руке. Бегают по тыльной стороне ладони, когда он пальцами перебирает. Трескотня стрельбы всё ближе. Кеннет уверен - здесь он убьёт первый раз. Он к этому готовился. Учебка была ведь именно про это. Не так важно, как это случится. От броска гранаты. Или от выстрела пули. Или быть может даже в нелёгком штыковом бою. Легко не будет, но он, Кеннет справится.

Приказы лейтенанта. Отомстим. Верно говорит командир. Кеннет ворчит что-то невнятное. Отомстим. Обязательно отомстим! И разом начал готовить гранаты. Он любил взрывы. Больше осколков. Больше взрывов для вражины. Чем их больше, тем лучше, верно ведь, Хангри? Именно поэтому у тебя их было так много с собой. Тяжёлый рифлёный корпус согретый в руке. Скоро одна за другой они покинут руки Лобстера. Три штуки, все что были в подсумке. Дёрнуть колечко. Отпустить рычажок. Услышать шипение запала. Выждать чуточку, буквально удар-другой сердца. Бросить. Повторить. Следующий можно и не ждать. Быстрей вниз.

А затем, после того как отделение откидалось гранатами отстегнуть подсумок. Сжать винтовку со штыком. Вот оно. Сейчас.

- Покинуть амфибию! Занять позицию за оградой. Бегом! Рассредоточится.

И Кеннет припустил. Быстро. Словно не было долгого ожидания в амтраке, не было путаницы, бесконечного стояния на воде, холода и всего этого. Припустил быстро. Как-никак приказ командования. К тому же - страшно.

Кеннет призадумался. Вообще у него была забавная история. Но прозвали его ещё до неё.

- В учебке ещё. Я обожаю речных раков. Ты когда-нибудь пробовал раков, Кюрасао? А вот морских раков, до недавнего времени, у меня попробовать не выходило. - Коннер довольно хмыкнул. - Берёшь такой рака, обязательно живого, варишь, а потом ешь. Сначала из клешней выкусываешь мясо. Хотя если рак нормальный, то можно просто разломать. Затем панцирь снимаешь - он когда варёный, очень легко снимается. Там внутри ещё белая такая фигня есть, что-то вроде жира, мне не очень нравится, но некоторые у нас любили. Потом отделяешь желудок - он, зараза, горький, и довольно большой, мда..-

- Ну, короче, ты понял, я обожаю раков, и дома, в Дак-ривер я частенько их ловил. Это не сложно. Так вот, рядом с нашим лагерем была речушка, и я с парнями отправился туда. И попытался поймать рака. Речушка в том месте была мелкая, вечерело и было пора уже обратно, а я там брожу по воде, пытаюсь первых раков выловить..Ну..и выловил вообщем. На свою руку. Во, смотри! - под нос Газолину была сунута ладонь. - Вот сюда эта падла вцепилась. Сейчас-то конечно уже зажило, а тогда прям чуть с мясом не вырвал. Вообщем, я от неожиданности заорал, и бросил этого прохвоста...- тут-то снаряд и разорвался. По вбитой в учебке привычке Лобстер попытался присесть, но приседать было некуда, вдобавок кто-то попытался то ли подсечь его, то ли ещё чего, и любитель раковых шеек принялся балансировать, вцепившись в свою винтовку, пытаясь пригнуться и скорчится. Рефлексы никуда не давались.

- Ух. Бля. Джапы! Чтоб их бык покрыл. -

Тихий сон, про дельфиний заплыв в никуда, наполненный блеском белых перьев и пальмовыми листьями тонущими в толще зеленоватой воды, сменился толчком от сослуживца. Сердце сжалось от предчувствия, а в животе забил плохо закреплённый барабан предчувствий. Почему-то вспомнился дядюшка Грегори, лесоруб, которого он и видел всего-то два раза в жизни, второй раз перед тем как он угорел в своей хижине. Могучий был мужик, с татуировкой в виде номера социального страхования на бицепсе, щегольскими усами и набриолиненой причёской. Хороший старик. Хотя стариком назвать его сложно. Сейчас бы ему тридцатник был, а угорел лет пять назад. Новый курс Рузвельта, хорошо помогал ему пережить тяжёлые годы, но сейчас он Коннеру не только потому, что тот был мёртвый. Фермерская жизнь, она приучает к некоторой стойкости, и смерть этого мужика мало затронула Коннеров. Не их беда, не их проблема, хотя они и скидывались на похороны.

Странные мысли перед боем. Нервные. Душ не помог их смыть. Одно дело погибнуть при нелепом несчастном случае, а совсем другое погибнуть при исполнении воинского долга родиной, сознательно шагая..ну или плывя навстречу джапам. Да. Но Грегори в последнюю встречу, на чьей-то свадьбе раздавал дельный советы. "Мальцы, перед хорошей работой, или даже без онной ешьте впрок. Никогда не знаешь, когда удастся наестся досыта в следующий раз." Вообще-то это был единственный совет, тогда дядька Грегори здорово набрался, и дальше выдавал только бессвязную лабуду о политике.

И Кеннет старательно последовал этому совету. Он не ел. Он медленно и раздельно употреблял еду. Говяжий стейк был порезан на крохотные кусочки, и тщательно пережёван. Раз-два-три. Яичницу бросили в топку парохода "Лобстер" и она сгинула в сытой отрыжке. Кофе лишь едва утолил жажду после солоноватой картошки, сгинувшей в пасти морпеха, словно неудачник под гребневым колесом, но его сладкая горечь разогрела голову и сердце завтракающего рядового. Напоследок закусив жаренным хлебом с густым слоем джема, Лобстер оглядел своих товарищей. Кто-то ел вяло, кто-то с воодушевлением, кто-то и вовсе сблевал. На секунду взгляд Кеннета задержался на почти не тронутой порции картошки, которую кто-то не съел.

Кеннет прищурился. Эта тарелка бросала ему вызов своей полнотой. Однако была проблема. Безусловно, Коннер мог схарчить и её, и даже закусить самим блюдом - при необходимости. Но он не был уверен, что сможет после настолько плотного завтрака ещё и надрать задницы джапам. А он должен был. Как-никак, теперь морпех. В конце-концов, утонуть при высадке под тяжестью собственного желудка было бы полной глупостью.

- Я вернусь к тебе позже. - пробубнил себе под нос обжора, и отвернулся от золотистой корочки, наконец-то отчаливая от стола. И пожалуй, для Кеннета это было важным решением. Теперь он точно не сдохнет, ведь его ждёт тарелка картошки на борту Зейлина, консервной банки, чьи стальные стенки отделяют его от бездны под ногами. Банки, которая стала ему домом на долгие недели.

Юноша не был последним, кто поднялся из-за стола, но уж точно во второй половине. Долгое ожидание на палубе. Этот рядовой был точно не первым из тех, кто сообразил почему стало тихо. Он уже привык к рокоту корабля, и не сразу сообразил, что тот утих. Непривычная тишина. Можно было услышать как волны потихоньку бьются о борта. Если бы не целая толпа народу, стоящая на палубе, конечно же.

Ожидание. Кеннет почему-то вспоминал сонную негу фермы. В это время, он ещё совсем недавно спал бы в кровати. Солнечные жуки ползли бы по одеялу, до тех пор пока его бы не разбудила работа. Мало ли её, работы, на ферме - пока был мелким, помогал матери с цветами, она была большой любительницей разных цветов - но больше всего георгины. Их клубни требовали особого ухода, но зато некоторые вырастали такими громадными. Это было так давно - он тогда стремился вырасти чтобы узнать что скрывает буфет. А теперь стоит с винтовкой на борту стальной громадины.

Посадка ничем не запомнилась. Всё как на тренировке, только почему-то было ещё тесней и страшней. Кеннет чуть не сломал ритм, но вовремя отлип от сетки. Очень страшно смотреть вниз, в эту холодную мокрую бездну. А вот обстрел...оо, это было совсем иное. Не избалованный фейерверками и грохочущими взрывами Лобстер наслаждался мощью артиллерии. Он был словно их домашний питомец, кот Мило, наблюдающий за пляской огня в камине. Его буквально заворожила та мощь. Рядом с этим их винтовки, пулемёты, гранатомёты, всё это казалось словно бы игрушечным. Эта мощь. Этот грохот, эти взрывы! Однажды Мило прыгнул в огонь, старый мышелов желал согреть свои косточки - его тогда перехватили буквально в прыжке. И на какой-то краткий миг гренадёр его понимал. Юноша тоже бы хотел почувствовать эту мощь чуть ближе. Хотя куда уж ближе. Сила, сотрясающая море. Будто стадо быков которые разогнались и бодают стену. Умножь в тысячу раз, и получишь десятую долю того что творилось на острове.

Ответ японцев не заставил Лобстера съежиться. Напротив, он только ещё сильнее впился в силуэт острова, пытаясь отгадать - кто из кораблей сейчас погасит батарею противника. Оставалось только ждать команды на высадку. К сожалению, взрывы закончились раньше чем хотелось бы. И их пересадили в амтраки. Чудные машины, вот только там было тесно. Ещё теснее, и плотнее чем раньше. Да и представление закончилось. И они просто болтались на воде, медленно замерзая. А Лобстер просто сидел и ждал приказа, морщась временами от холода.

Кеннет задумчиво пялился вверх. Надо бы написать что-то семье. Но ему было проще не думать об этом. Просто не думай. Думай о японцах. О фильмах, которые крутили чуть ли не каждый день. Для него, жителя маленькой заштатной фермы, это было впечатляющие действо. У них такое было конечно - в самом городе, но на эти фильмы он попадал нечасто, и там было всё совсем по другому. Одним вечером он таки собрался с духом, и долго сидел над бумагой. Слов выходило мало, и он даже, слыханное ли дело - смял её и выкинул к чертям собачьим, и переписал начисто. Слишком много помарок, зачёркнутых мыслей и всякой ерунды, которой не должно быть.



Стальная палуба под ногами. Драить такую каким-то дурацким камешком? Слава богу, что Лобстер не ляпнул это при настоящих флотских. А то быть позору. Качка, морской воздух. Нет, для него это было не в новинку, он же добрался до Новой Зеландии, но Кеннет всё равно наслаждался моментом. Ну, относительно конечно. Кормёжка была не очень, но вполне сносная. Батя на ферме иногда готовил - выходило похоже. Ну, здесь может чуть похуже. Всё-таки там свежее, всё своё.

Коннер честно пытался читать. Устроился сначала с газетой на палубе. Прочёл раз. Прочёл два. Новости с родины, как-никак. Но удовольствия это не принесло никакого, и потому, следую совету, просто сменял часы отца на книжку. Даром что те не были водонепроницаемыми, но какой-то морячок пожалел скучающего морпеха. Книжка была хороша - толстая обёртка, хорошие, пусть и потрёпанные страницы, а в самом начале, за аннотацией красовался рисунок, сделанный кем-то из читателей. Море, солнце, пальма, абрис, скупо набросанный абрис женского тела на песке. Кто-то явно постарался, и хотя девушке уделили довольно мало внимания, но эти волны и барашки на волнах вышли особенно хорошо.
Но и книжка не пошла впрок. За авторством какого-то французского писаки, Жюля Верна, она повествовала о детях и людях, которые мало волновали Коннера.

От скуки, Коннер было попробовал сам что-то изобразить на полях - но вышло так блекло, что он лишь пару раз изобразил коровью голову говорящую "муу!" и за этим отложил книгу. Не то, всё не то.

Кеннет несколько раз посещал протестантскую мессу. Пробовал молиться сам - за брата, но выходило туго. Не было какого-то огонька, или чего-то такого, что давало ему право на ответ. Будто кинул в пустоту бутылку с запиской - и сидишь у моря, ждёшь. То ли её о камни разобьёт, то ли подберёт какой-нибудь прохиндей. А чёрт побери, чёртов Верн! Даже после мессы мысли лезли какие-то неправильные, французские, с этими тараканьими усиками, и оттопыренными пальчиками в белых накрахмаленных перчатках!

Походив пару вечеров на мессу, Коннер перестал. Людно там, тесно. И занялся тем же чем и все остальные - просаживанием денег. В конце-концов, если господь на молитвы как-то не особо отвечает, то человек сам себе находит занятие. И Кеннет нашёл.

Сел за стол, не особо умея играть. Просто за компанию. Сначала проиграл пару долларов. Потом выиграл целый доллар! Видимо прятал лыбу плохо, вот соперники и почуяли неладное. Не зря же новичок скалится как акула. Пару раз сидел с Трещоткой за столом, в покере. Вот уж кто мастерски прятал все эмоции. Если рядовой Коннер, чуть ли не грыз ногти, глядя на свои карты и искоса поглядывал на остальных - поддерживая ставку, то сержант Кристи вальяжно развалившись на стуле надменно, будто видел карты насквозь, и знал у кого четыре туза. В конечном итоге, просадив немалые, по его меркам конечно же, деньги, Коннер отваливался от стола, и шёл спать. На душе становилось чуть спокойней. Да, это не молитва, да и Отец азартные игры ругал, но это же так, лишь чуточку, считай ничего и не проиграл. Ну спустил с десяток долларов, кому от этого плохо? Точно не ему, Коннеру. Зато посидел в весёлой компании, и кажется даже мыслить стало чуть легче.

* * * * *

Уже перед самой высадкой до Кеннета наконец дошло. Скоро японцы. Скоро высадка. Мы конечно, ух, силища, но внутри то что-то дёргает, грызёт понемногу. А ну как японцев там целая рать, и всех не перестрелять? От нервов Коннер даже начал слушать старших лучше. Не только офицеров, но и тех кто раньше воевал. Он и раньше не особо был замкнутым, а сейчас и вовсе начал заглядывать в рот каждому встречному. И усы отрастил. Ну такие, усишки скорее. Жидкая, едва заметная полоска над губой. Хорошо что офицеры перестали за такое нарушение устава ругать - должно быть понимали, что такая ерунда перед настоящим боем не должна слишком уж сильно солдата грузить.

Таким Кеннет и встретил корреспондента. Тот сразу ему понравился. Угостил сигареткой, от которой простодушный фермер не стал отказываться, как и от разговора.
- Мистер Шеррод. Я точно уверен, там есть узкоглазые! Сколько их там - не знаю, но они на своём островке не зря свой рис жрут. Инструктор говорил нам так - джап, хитрый, воинственный бес, который не боится ни огня, ни смерти, ни даже танка. Иначе бы нас и не гнали с такой силищей сюда. Посмотрите вокруг - да нас же тут наберётся больше чем в Колумбии людей! Ну, в моей Колумбии, конечно, это та что в Теннесси, мистер. Чёрт, да таким табуном кого хочешь затоптать можно! Но кхм..всё равно немного боязно, мистер Шеррод. Я-то ещё в бою толком не был. Но мы точно справимся, не мы же морпехи! -

Рядовой Коннер сидел и перечитывал послание. Поганая почта из дома. Когда он получал её, ничего не предвещало беды. Обычный день изматывающий день на в жизни морпеха США. Разве что в голове билась мысль что он здесь как скотина дома. Собственность - только Дрейка Коннера, а армии США, огромной машины. Но это ничего. Он станет важным винтиком, однажды, и найдёт своё место после этой поганой войны на берегу какого-нибудь моря.

Денёк мало чем отличался от прочих. Тихий и спокойный. Тенистая аллея стало местом где Кеннет вскрыл письмо. Это мог быть брат, Томми уже прислал раза три глупые письма, со смешными новостями о наших мулах и ферме. Последний раз они чуть не упустили из виду Рыжика и едва успели снять с ослицы, получился бы лошак. То есть их мулах. У морпеха не бывает своего мула, сэр! Но нет. Это было от его дружка, Джека, такого же фермерского мальчишки, что и Кеннет. Они часто ходили на речушку вместе, пускали блинчики, плавали. Хотя Дак Ривер не бог весть какая река, но всё же в ней можно было утонуть. Томми уже разок писал от него, так что может в этот раз тоже загостился.

"Здаров, дружище. Не знаю как и написать, но кароче.. Обнисли вашу ферму. Утараканили пару мулов и убили Тоба, вашиго пса. Забили ногами. Отец твой был в отъезде, и Томми с Йойнсом, вашим работником, попытались вломить им пиздюлей. Ну, так офицер говорит. Кароче, Томми пропал, а Йойнс с прибитой головой у Мистера Хербса. Помнит мало, но точно один из негром был, здоровым, как дом и чёрным как ночь, полуголым, а больше ничё не запомнил. А одежду Томми нашли на берегу нашей речки. Уже три дня как нашли. Ну на той песчаной косе, помнишь, что перед порогами? Срезали с него похоже. Одежда в крови, вродебкак. Ублюдков ищут и твоего брата тоже. Но хвала Господу Богу не нашли пака тело. Значится по реке не спустили. Твои не хотели чтобы ты знал - не сейчас, но я тут покумекал с Дженни, ну той Дженни, летний день, помнишь? Ха, забыл небось в своей Зеландии. Ну, короче, решили написать.
Ну это. Отец твой решил пристрелить этих ублюдков и ушатал по следам. С ним папаша Карл и старина Доккер. Полисмены хотели запереть их попервой, но потом отпустили вместе с офицерами. Чёрт его знает что случилось с ними, но твой папаша охромел - ногу сломал.
Держись дружище. Уверен, твой брат цел и здоров, и небось сбежал давно от этих чёрных козлов и сейчас ищет дорогу домой.
Джек Кроу.
P.S.
Дженни расхныкалась под конец, дурёха. От моей письменнасти, так говорит."

И сидел рядовой Лобстер над письмом. Долго сидел, минут десять, что для юноши многовато будет. Сопел сердито. Перечитывал. Злоба чёрными перьями душила его. Встретил бы сейчас негра - задушил бы голыми..клешнями, благо выучка теперь имеется. Но, к счастью, негра прямо сейчас в поле зрения не было. Поэтому рядовой просто побрёл куда глаза глядят. Смял было парень письмо, собрался выкинуть, да вовремя опомнился. Схоронил. Вести из дома, пусть даже чёрные, они дороже пачки сигарет бывают.

Очень хотелось Коннеру намять кому-нибудь рожу.

- Он близко! Бегите через соседнее, я справлюсь! -

Руэл впился глазами в землю. Да. Вот оно, спасение, там под дождём, он сможет перевести дух, пока этот убийца не выскочит следом за ним. Удар смартфоном по раме - чтобы избавиться от остатков стекла, а точнее пластика. На совсем коротком промежутке. Так чтобы хватило на ладонь.

Не очень помогло, но Картеру было плевать. Вниз звучит ничем не хуже чем справа или налево. Левая ладонь надёжно обхватила раму, давая возможность повиснуть на краткий миг на руке, чтобы только потом выбросится вниз. Вперёд!

Для Руэла бог не был дядькой который приходит и раздаёт конфеты. Не был этот археолог наивен, не был слеп или глуп. Ему не нужен был костыль, чтобы быть тем человеком, который он являлся. Достаточно было видеть мир чтобы утвердиться в мысли что он удивителен и прекрасен, как изящна структура углерода, или множество иных, куда более сложных вещей.

-...воскресение тела, жизнь вечную. Amen. - закончил молитву археолог. Хруст костей Саймона, единственного кто помимо Руэла прямо выступил против лорда Эшфорда, был оглушающим. Сосредоточится на спокойствии, которое всегда приносило ему молитвы было сложно. Но возможно. Пришлось убрать смартфон. Перехватить символ веры левой рукой. Лёгкая тонкая книжечка была важна для Картера сейчас едва ли не больше крестика, хотя тот привычно прилегал к коже, и он привычно перелистнул её на нужную страницу.

- Берегитесь глаз! Помоги мне Иисусе..- очевидно, настало время ножа. Картер достал его с неохотой, но теперь выбора не было. Короткий, с толстой рукояткой, и слегка раздутым лезвием. Света мало, телефон почти ничего не освещал из кармана. Осторожный шаг в сторону, так чтобы уйти в лорду в спину. Нет же у него глаз на затылке? Зато есть чудесные ноги, так и просящие удара ножом.

- Оставь Алистера, нечисть! -

Руэл широко улыбнулся. Теперь всё ясно! Ловушка! Нет, для него это было в новинку, он был не из тех ребят, которые убегают от катящегося камня, или раскрывают волчьи ямы одним лишь взмахом изящной шляпы. Но обнажившиеся истинные намерения Эшфорда, были для Картера лишь поводом сбросить камень с души. Он не зря недоговаривал родителям и утаил приглашение! Представив себе здесь отца, Картер улыбался всё шире и шире. Нет, не напрасно.

- Нет нужды боятся, друзья! Он бы не стал заманивать нас в ловушку, не будь мы опасны для него! - Руэл мысленно аплодировал леди Невилл, если бы не её знания, он бы с благодарностью принял чашу с ядом из рук этого негодяя. В качестве ужина.

Взяв в руки смартфон, Руэл включил фонарик, пронзивший таинственный полумрак обеденной залы холодным, белым, современным светом. А вот правая рука уже нащупала другой важный предмет - нож. Какой-нибудь поэт сказал бы что нож из хладного железа, но это был простой нож водолаза. Однако он был холодным, и как положено клинку, острым.

Нащупала - и нырнула в карман, рядом с ним. Руэл вряд ли бы решился убить кого-то сейчас. Тонкий потрёпанный кожух, в котором едва ли найдётся место для десятка страниц.

- Контролируйте входы, а мы пока разберёмся с нашим "хозяином". И не забудьте про дворецкого! Саймон, не поможете? Мне нужны сильные руки, чтобы скрутить Эшфорда, один я его не поборю! - свет фонарика смартфона был слаб, но всё же лучше, тусклый камин.

С грохотом отодвинув стул, мистер Картер двинулся на лорда Эшфорда, светя на него смартфоном. В некоторых религиозных текстах бесов описывали как хромых, но даже если бы Джеральд сильно постарался, он бы не вспомнил в каких именно, и какие ещё признаки носит этот самый дьявол, ну кроме копыт и запаха серы.

- Верую в Бога, Отца Всемогущего, Творца неба и земли.* - с чувством произнёс археолог. Он не знал и половины святых, не знал нужных обрядов для экзорцизма, и мог только надеяться, что в прелестной голове леди Невилл есть ещё что-то, кроме обоснованных подозрений в сторону хозяина дома. Но он верил в бога, и точно знал, что не стоит идти на поводу у одержимых.

Во время ссоры Руэл был занят очень важным делом - залипал в смартфон. Он немного поздновато вспомнил о своём сыновьем долге, и пытался отправить краткое, не вызывающее подозрений сообщение "Добрались нормально, встали на ночлег". Он на самом деле нечасто подобное себе позволял, но отец стал немного нервным, и капля контроля должна была его немного успокоить.

Однако смартфон уже дважды показывал, что отправить сообщение не удалось. Не изволите ли повторить? Руэл изволил. Пощёчина заставила его вздрогнуть - он пропустил события приведшие к ней, и сейчас только мог посочувствовать мужчине. Ему довелось получать пощёчины - и обычно это было больше стыдно, чем больно. Дальнейшие события Руэл наблюдал с лёгким прищуром. Не торопясь вмешиваться. Иногда нужно просто понять кто неправ и когда можно попытаться примирить стороны. И действия Патрика были как нельзя кстати.

А вот Эшфорд произвёл на него впечатление. Он больше напоминал его руководителя, чем аристократа. И это настраивало на нужный лад. Люди, которые ставят дело превыше своего не могли не вызывать у Руэла одобрения, хотя судя по всему, сэр Эшфорд вполне мог пить чай с королевой. Хотя бы раз в год. Взгляд на экран. "Сообщение отправлено". Наконец-то. Археолог погасил экран и выключил звук. А вот дальнейшее вызывало у него отторжение.

- Pax vobiscum*, сэр Эшфорд. - В моменты волнения археолог часто прибегал к латыни, пусть даже такой вульгарной и ненаучной. Но за этим крылось и кое-что ещё. А вот ответ лорда Патрику археологу не понравился. Точнее его отсутствие и презрение. Это было недостойно лорда и хозяина. Скорбный умом преодолел немалый путь - под дождём, на велосипеде! Пожалуй его и тех храбрецов, что прибыли сюда и вовсе пешком можно было назвать пилигримами, и в этом свете презрение лорда выглядело странно. С точки зрения католика, конечно же.

- Я - Руэл Джеральд Картер. Не хватает двоих, пришедших сюда. Ваша сестра, леди Беатриче, взялась препроводить сэра Данкана, если я правильно понял. Он будет нас ждать позже, или вскоре присоединится к собранию? - судя по виду, археолога удовлетворит любой ответ. Взгляд археолога скользнул по трости. Хорошая, крепкая трость. Роскошная.

Руэл покорно проследовал за стариком. Документы в кармане, нож на поясе, смартфон на беззвучном режиме. Шпага осталась в келье. Медленно и неспешно. Погружённый в раздумья, он оценивающе смотрел на стены коридоров по которым их вели. Тщательно запоминая дорогу. Не то чтобы это требовалось - но Картер хотел быть уверенным что при надобности найдёт дорогу обратно без шумной стайки сопровождающих. Возможное родство с присутствующими его не сильно задело, но заставило встрепенуться. Может кто-то похож на него или на отца-матери? В конце-концов Англия не так чтобы большой остров.

В записях деда родословная тянулась только до восемнадцатого века - и кто знает что было там, дальше, и далеко не по всем веткам. К своему стыду, молодой археолог мало уделял внимания даже этим куцым записям. Исаак родил Иакова - и всё такое. Время тянулось смальтой, и подобно этой же смальте была походка старика. Юная леди, с водителем, или, быть может, телохранителем, высказывала умные мысли. А ещё, кажется, в зал пришло меньше людей, чем прошло сквозь двери внизу.

Как человека, регулярно бывавшего в экспедициях, Руэла это беспокоило и бесило, до мурашек по коже. Возможно, у кого-то прихватило живот и он просто задержался в сортире, отошёл покурить или забыл что-то важное в машине и пошёл за этой вещью. Как та девушка. Кадет вещала у кафедры. Вещи в принципе правильные, но уж больно несерьёзно.

- В любом незнакомом месте стоит держаться вместе. - отреагировал наконец-то археолог, просто привнося свои пять пенсов. - Любую проблему можно решить сообща. Вообще, насчёт борьбы с демонами я не уверен, но думаю, с Божьей помощью, мы справимся. - Картер говорил про бога вполне серьёзно. Молодой человек подошёл к камину и протянул ладони к нему, пытаясь ощутить тепло. Зал, определённо отапливался не только этим старинным источником тепла.

- Мне вот интересно, человек написавший нам эти вычурные приглашения, и человек который написал по электронной почте - это одно и то же лицо? Возможно, кто-то высказывал про это мысли, но я кхм, не расслышал. Вы же тоже получали то предупреждение по электронке? - Руэл слегка смущённо кашлянул, искоса глянул на кадета и заспешил к столу.

Картер повернулся прочь от тепла и камина, и заспешил к столу. Ему не хотелось потом впопыхах искать место, и привлекать внимание лорда Эшфорда или ещё кого, до срока. Усевшись, он сцепил над тарелкой ладони, и уставился в огонь камина, заворожённый пляской углей. Губы привычно зашевелились, шепча заветные строки молитвы.

Руэл запропал в своей машине. Нет, он не исчез, и даже не надумал куда-то уезжать. Он, в некотором роде, собирался. Ему было нужно чуть больше времени чем остальным, по некоторым причинам. Во-первых - нужно было привести мысли в порядок после встречи с леди Беатриче. Он..просто не ожидал увидеть здесь кого-то столь прелестного. Во-вторых - ему нужно было чуточку больше времени из-за банальной несобранности. Кое-что, что требовало внимания, лежало в багажнике. А ноутбук - на заднем сидении, в сумке. Документы - и вовсе в бардачке, а для его птичьего статуса они были необходимостью. В конце-концов, он чуть не забыл термос на крыше автомобиля, и вернулся за ним. Не оставлять же его мокнуть под дождём!

Именно поэтому Руэл и прибыл в холл одним из последних, неся в руках несколько сумок и что-то подозрительно напоминающую трость с витиеватой и причудливой рукоятью. В ножнах. В конце-концов, если ему не изменяли глаза, он был не единственным придурком, кто заявился к Эшфордам с холодным оружием. Немного помыкавшись, Руэл занял первую комнату, где и плюхнул свои вещи на свободную кровать.

- Ну, стало быть мы с вами соседи. - заявил парень Дереку, и принялся раскладывать своё барахло. Тонкий дождевик он снял только в комнате, обнажив наличие у себя на поясе довольно неприятных размеров нож. Маленькая потёртая книга с крестом отправилась в тубмочку, шпага - а это была именно она, осталась прислонённой к изголовью кровати.

Руэл заглянул во тьму внутреннего двора. Никого и ничего. Но его больше интересовало небо. Серое, неспокойное, отсюда его было видно лишь маленький обрывок. Руэл отвернулся - ему нужно проверить келью. В первую очередь его интересовало наличие розетки. Батарея у ноутбука была далеко не первой свежести, и если он планирует сегодня вечером поработать над снимками и статьёй, то ему понадобиться электричество.

Немного помыкавшись по стенам, и повесив свои запасные вещи на вешалки в шкаф. Рубашка, джинсы, футболка, джемпер. Пока побудет в немного сыром. Термос занял почётное место на тумбочке, сумка с ноутбуком плюхнулась на кровать. А документы распиханы по карманам.

Соответствующе подготовившись, Картер вышел в корридор, и принялся среди расхаживать - туда-сюда. Здесь остановится и пощупает стену, тут задумчиво хмыкнет на косяк двери, а то и вовсе начнёт заглядываться вверх, на один из плафонов, пристально так, словно там скрыты все тайны.

Руэл просто слушал окружающих. В конце-концов, он не мог просто вставить пару своих четвертаков. Если по легендам, лендлордов тринадцать, то и их должно быть столько же, вестимо, это вполне возможно. Только тогда, наверное, приезжих должно быть двенадцать, никак не больше. Вряд ли Эшфорды не имеют отношения к этому почётному собранию.

Дед писал о защитниках острова как о могучих рыцарях, способных повергать в преисподнюю самых различных демонов, и делали они это разумеется с именем Господа на устах. Возможно, когда-то действительно демоны, или скорее язычники, представляли серьёзную угрозу. В конце-концов, без огня дыма не бывает. Но всё-таки опыт разоблачения разного рода фальсификаций у археологов печально большой.

Словечки про книги его заинтересовали. Но больше иного его заинтересовал чай.

- Боюсь, я вынужден воспользоваться крышей вашей машины, как столиком. - Руэл обратился к предположительному хозяину машины, бородатому мужику. Термосу не привыкать было к воде, хотя чаще ему приходилось дело с солёной водой.

- Раз Эшфорды не спешат нас порадовать своим гостеприимством, это сделаю я. - Три перевёрнутых маленьких белых чашечки. Раздражённое пшикание термоса. Всё как в экспедиции. В четвёртую, с трещинкой, полился чёрный напиток, благословение далёкого Цейлона. Аккуратно прикрутить крышечку, чтобы туда не попал дождь.

Чай в белой плошке с трещиной ещё немного парил. Достаточно тёплый. Руэл пригубил его и проследил взглядом за леди и кадетом. Но вместо того чтобы составить им компанию, он отправился к воротам. Ему нетерпелось разрешить эту ситуацию, и вряд ли кто-то снаружи замка знал об этих письмах больше, чем уже сказано. А самый простой способ проникнуть в замок - это через те двухстворчатые двери, у которых уже кто-то стоял и ждал.

- Не отвечают? Вроде как, нас кто-то просил подождать. Я Руэл Джеральд Картер. - Картер протянул правую руку в жесте рукопожатия, в левой он держал плошку с чаем. - У меня есть чай - если хотите. На крыше вон той тойоты. -

- Благодарю вас, сэр! - Прокричал вслед пенсионеру археолог.
Вежливость, вбитая годами и воспитанием. Даже сейчас, под воздействием раздражения, Руэл Джеральд Картер, не мог от неё избавиться. В конце-концов, этот приятный джентльмен, выгуливающий таксу ничем не заслуживал раздражения, а наоборот, очень даже помог ему. И дал ценную информацию. Его отец был не единственный, кого позвали сегодня.

А это придаёт этому мероприятию некоторые масштабы. Руэл так и представил десятки людей, цвет общества, в костюмах, цилиндрах и с тросточками, и Руэл, топчущийся на пороге в своём джемпере. Обязательно проектор, с огромным экраном на всю стену, который проецирует надпись "ежегодная сходка защитников Британской Короны от демонов объявляется открытой". Возможно, отец не всё рассказывал ему, решив что для начинающего археолога знания о старинных легендах излишни.

На протяжении всей дороги письмо на имя Оливера Картера в бардачке всё время привлекало внимание Руэла. Да, он поступил нехорошо, обманул отца, скрыл само наличие корреспонденции на его имя, но юноша точно знал, что его отец бы точно сюда рванул, тратя драгоценное здоровье на пустые нервы и сжигая часы своей жизни. Пусть лучше побудет с матерью лишний денёк, в тишине, покое и неге. Он это заслужил.

Твёрдо решив, что он обязательно, совершенно точно, всё расскажет отцу завтра, и они вместе посмеются над дурацким розыгрышем, Руэл зарулил на серпантин к замку. Арендованная машина разом изменила количество оборотов двигателя, и протестующе попыталась рыкнуть, сбрасывая скорость. Ну скорее жалобно заворчать, малолитражки, даже японские, не способны издавать хоть сколько-то громкие звуки. Скорее всего его просто вежливо попросит покинуть территорию замка какой-нибудь чопорный служащий.

Круг за кругом, под дождём, медленно и неспешно, Руэл поднимался к замку и наконец въехал к парковке.

Археолог был неприятно удивлён количеством людей. Где-то с минуту он просто сидел и барабанил пальцами по рулю. Очевидно, их не пускают внутрь, иначе бы на парковке не толклось бы столько народа. Особенно привлекал внимание велосипед. Неужто по такой погоде кто-то прикатил сюда на этом? Или велосипедист из местных? Накинув дождевик Руэл поморщился. Он надеялся, что тот ему не понадобиться, и с откинутым капюшоном и в шляпе он не будет выглядеть столь нелепо, но выбора не было. Он не мог просто так оставить свою лучшую шляпу в салоне! Какое он произведёт впечатление на остальных?

- Ну, Господь со мной. - краткое прикосновение к крестику сквозь джемпер. Проверка что нож на поясе не видно сквозь мешковатый дождевик. Да, его определённо не видно. Хотя, вероятно, его попросят снять, когда он войдёт в замок, но это будет после.

Мокрый воздух ворвался в салон, и на секунду Джерри почувствовал себя будто бы снова в Новой Зеландии. Повезло всё-таки что он вернулся сюда до срока, и отцу не пришлось разбираться ещё и с этим. Немного помахивая термосом, Руэл направился к остальным, шлёпая берцами прямо по лужам. Ботинки отлично защищали от влаги.

- Добрый вечер, леди и джентльмены! Вы тоже гости Эшфордов? - вот так. Главное не показывать, что он не приглашённое лицо, а ближе к попавшему сюда почти случайно. Руэл постарался как можно дружелюбнее улыбнуться.

- Кто-нибудь хочет горячего чаю? У меня есть немного. -
Термос призывно булькнул, когда его встряхнули. Под крышкой у термоса было четыре белых пластиковых пиалы(одна с трещиной) и это не считая самой крышки термоса! Насчёт температуры чая парень конечно же преувеличил, пару часов назад чай ещё был "почти горячим", но сейчас скорее всего был просто тёплым и сладким.

Спешка. Сдержанный рокот мотора. Паника и хаос вокруг. Огонь. Дымы цивилизации. Джош рефлекторно отмечал очаги возгорания, но был слишком сосредоточен на дороге и происходящем, чтобы попытаться связаться...хоть с кем-то. Молчание тяжёлым облаком повисло в машине, словно катастрофа ехала сзади, среди барахла которое Джош не успел выгрузить или взять с собой.

Мимо огня. Мимо смертей. Мимо жизней которые, возможно, можно бы было спасти. Мимо смерти от которой едва успели уехать. Мимо перепуганных жителей Спрингфилда, спасающих свою жизнь. Сквозь красный развод стекла от едва не вломившегося одержимого Джош видел горящую пожарную машину - он работал с этим экипажем. На этой водителем был мистер Даймонд, здоровенный улыбчивый негр, разговорчивый и на удивление работящий. Удивительно было видеть это - но Гурниссон не притормозил. Словно слон, сломавший ноги и терпеливо дожидающийся пока свора хищников его добьёт. Огонь слижет красную краску, выжжет салон, и бессилен хобот отбросить огонь.

Полицейская машина - пустая. Представитель силовых структур лежит у колеса, смотрит в пустоту и делится своим богатым внутренним миром с колёсами пикапа. Не забыть отмыть. Словно привлечённые запахом мёртвой власти появляются Они. И их множество. И вновь ожесточённое молчание. Удалось оторваться.

После коттеджей, непривычно тихих, Джош наконец включил автомобильную рацию и обратился к единственной частоте, которую знал. Лесная охрана, бесполезная в данной ситуации, но может быть они смогут хоть что-то прояснить? В конце-концов - в работе спасение.

- Говорит Джош Гурниссон. Меня кто-нибудь слышит? Приём. - Голос младшего подрагивает, в панике. Эта общая частота. Рация разразилась белым шумом в ответ. Канонадой помех, залпом статики. Ещё одна попытка. Было бы больше времени...но нет. Джош знал что его автомобильная рация берёт чертовски далеко. Кто-то должен был ответить. При условии, что на том конце не занимаются тем же, что и в Спрингфилде.

Трасса. И Джош сосредотачивается на ней. Лучше быть готовым. Может быть кто-то позже ответит? Рация остаётся включённой. И вот тут он заметил их. Военных? Удар по тормозам, и машина протестующе застонав шинами проехала длинный тормозной путь. Гурниссон не знал такой военной формы. Поджарые люди в чёрной униформе. На их фоне Джош казался себе добродушным золотистым ретвивером рядом с доберманами.

У них не было ни одной сирены. Не было проблесковых маячков. Только несколько тяжёлых хаммеров с вооружением. Щиты и оружие. Суровая демонстрация силы. Дальше вы не проедете.

Короткий взгляд на брата. Может он в чём-то и прав? Не будь его, Джош бы поехал к ним. Но увиденное сегодня, сказанное или сделанное братом, что-то изменило его мнение. И Джош повернул, почти что чувствуя спиной взгляд кого-то из военных. Даст бог - не сквозь прицел пулемёта.

- Крейн? Свернём в лес при первой же возможности. -

Хаос вокруг расцветает не прекращает цвести криками боли и скрежетом металла. Какой глупой была мысль попытаться остановить это с помощью топора. Нужно уходить, рвать дистанцию с творящейся катастрофой. Он вернётся сюда позже - как спасатель. Возможно. Вряд ли. Излишним оптимизмом Джош не страдал, и по его ощущениям здесь должна работать армия, а никак не лесная охрана. Вот гасить руины после них - это будет его работа.

Хлопает крышкой гроба дверь машины. Отсекает братьев от мира. Это хорошая, крепкая машина, в ней есть чему ломаться, но у неё хорошая проходимость, как и положено машинам лесной охраны. Верный железный конь, крепкий битюг от мира автопрома. Хватит ли мощи двигателя чтобы вынести Гурниссонов из той жопы? Или они станут лишь лёгкой консервой?

- Едем! Пристегнись, будет плохо. - Щелчок рации, которую Джош выключил когда приехал сюда. Но частота лесной охраны молчала как ей и положено. Ну и чёрт с ней. - Как же всё херово! Мне понадобиться твоя помощь. Если что - в багажнике инструмент, он поможет если что-то пойдёт не так. Главное выехать со стоянки, дальше будет легче. ..- Нервная болтовня. Джош так пытался успокоится, что не замечал своей паники.

Краем глаза пожарный замечает как ребёнок рвёт девушку. Ремень привычно щёлкнул в замке. Если они врежутся куда-нибудь, то его мозги будет некому отскребать от асфальта. Докторов не осталось.

- Б-боже, помоги! -

Взрыкивает мотор и машина двигается с места. Да, план на сегодняшний день определённо летит к чертям. Никакого расслабленного потягивания пива или долгой дороги к пожарной вышке в компании брата..

Джош смотрит на бомжа. Осторожно переступает через паренька с фотоаппаратом. Реши этот ублюдок сейчас бросится на упавшего хиляка - и у юноши нет ни единого шанса. Заросшая борода не знавшая месяцами прикосновения не то бритвы - даже ножниц. Засаленная майка, и взгляд суженных зрачков. И люди. Паника. Давка. Что там происходит? За ними? Неужели Крейн прав? Да нет, чушь. Просто ЧП. А раз так - надо работать. Вспоминая доктора, которому за считанные секунды объели руку, пожарный сжал кулаки.

Девичий визг режет уши, но плотник обращает внимание на него не больше чем работающий деревообрабатывающий станок. У них был старичок, который выдавал ужасающие рулады.

- Крейн, помоги мне. Нужно уронить этого козла. - Привлечение гражданского ресурса для решения проблемы.

Перешагнуть через фотографа - лишь бы не мешался по пути. Джоша учили валить и катать людей, но тут ситуация немного иная. Правая ладонь сжимает швейцарский ножик в кармане. Смехотворное по длине выкидное лезвие - им только колбасу резать и использовать чтобы вскрывать консервы.

Люди бегут - главное при панике не попасть в давку. Колебание - виновен ли этот несчастный бомж? Чёрная на виске у человека пульсирует, а в бороде прячутся скалящиеся зубы. Цена слабости пожарного - пожилой фельдшер уже лежала у скорой помощи. Может быть в госпитале его откачают, но туда сейчас не попасть.

Топот разбегающейся толпы, крики. Девушка отползает куда-то к скорой, скулит словно побитый щенок. Массовая драка? Или что похуже. Может всё-таки в словах старшего есть какое-то зерно истины?..

- А ну иди сюда, ублюдок. - лезвие с щелчком занимает "боевое" положение. И всё же это больше подсобный инструмент, чем оружие. Время тушить пожар, и неважно какой ущерб будет причинён.

Джош в растерянности смотрел на руку. Мясо и косточки. Он видел как кусает собака - и это было совершенно не похоже на это. Больше всего это походило на то, как его юный коллега однажды электролобзиком себе по пальцу проехал. Но даже там было получше - тонкая аккуратная кость пальца, с которой сняли стружку. Палец кстати в результате спасли. Наверное, так могли бы кусать волки - уже после того как завалили добычу. Вот только резцы хищников работают совсем по другому, скорее прорезают, оставляют глубокие раны.

Пожарный дёрнулся было помогать полицейскому, но понял что безнадёжно опаздывает. Коп деловито вязал окровавленного пациента. Всё-таки профессионализма ему было не занимать.

А вот окрик мистер Гурниссон принял на свой счёт. И принялся осматриваться - на предмет чего-то вроде аптечки. И открытые двери скорой помощи наглядно обещали наличие перевязочных материалов, жгутов, скальпелей и хирургических инструментов. Ах, какая жалость, что в подготовку лесников не входит проведение операций на руках в полевых условиях.

У Джоша была довольно чёткая схема ценности жизней. Как пожарник, он безусловно будет пытаться спасти как можно больше людей. Но если стоит выбор между молодым и старым - то он всегда будет выбирать молодого. Для него это просто. Старики не должны хоронить молодых, вот и всё. Разумеется, всё это касается только незнакомых людей. К счастью, среди пострадавших у него не было ни родственников, ни даже просто знакомых.

Гурниссон оставил пожилую даму. Под хриплый кашель сложил, прямо на асфальт, под ноги людям. Если уметь - это быстро. Восстановительная поза, их учили так поддерживать, тех кто дышит самостоятельно. Сначала выпрямить ноги. Визг медички. Очевидно, у неё сдали нервы. Пострадавшая не сопротивляется - совсем потеряла сознание. Одну руку - левую, вытянуть в сторону. Ногу - согнуть в колене. Потянуть налево, на себя, на плечо и руку правую тоже не забыть. Бледная холодеющая ладонь шлёпается на асфальт. Старики всегда такие холодные? Приоткрыть рот пострадавшей, запрокинуть назад голову. Внутри бьётся исполненная самодовольством мысль - "пригодилось-таки".

Вот только одна беда - дыхание. Времени его проверять категорически не было, а судя по тому, как старуха вела себя последние минуты две, его уже может и не быть. Возможно, потом в газетах напишут разгромную статью, о его ошибке, но чёрт побери, почему-то больше здесь никто не дёрнулся помогать медикам.

- Ещё одна пострадавшая, возможно нужен слр*. - Гурниссон пытается говорить спокойно, но на самом деле выходит плохо. Он взволнован. Проверяет ремни - если есть на руках, то должны быть и на ногах. Если этот чёрт унюхался какой-то наркоты и словил передоз, то может и тележку перевернуть, и кучу медицинского оборудования побить, не говоря уж о потенциальных увечьях доктору. Чёртова панамка мешается в руке - забыл оставить пенсионерке. Джош сунул её в карман.

- Взял. Понесли. -

Джош вновь вспомнил почему он не любил город. Сотни людей, тысячи голосов, но никто не предложит помощь, только будут тыкать пальцами и камерами, снимая происходящее. Хлеба и зрелищ народу! Хлеб - на месте, с колбасой и поджаренными котлетами, вон сколько палаток, а зрелище..ну, пока концерта нет, сойдёт и это. Налетай, смотри как полицейский и лесничий тащат бесчувственную бабульку. Панамка слетает с головы женщины, но плотник ловко её подхватывает. Неси он старуху в одиночку, даже не дёрнулся бы, а так - пусть будет.

К счастью, медики были рядом. Но увы, они были заняты. Сухонькое тело пенсионерки осталось на попечительстве Джоша - офицер потянулся разгонять толпу. Пришлось подхватить за обе руки - панамка так и осталась зажатой в кулаке. Люди кольцом стоят вокруг скорой, но место чтобы протиснуться есть, вроде как. Плотник мысленно похвалил себя за то, что свалил из города ещё много лет назад. Стоило приехать сюда, как сразу на глаза попалась какая-то херня. Неудивительно, что Крейн так странно выражался, ему точно надо на какое-то время продышаться свежим, лесным воздухом, без этой городской суеты и духоты.

Мистер Гурниссон очень хотел попасть к брату поскорее, и выбраться из города до возникновения пробок. Желательно, вместе со старшим братом.

Именно поэтому лесничий уверенно продрался сквозь толпу, пренебрегая людским сопротивлением и указаниями властей. Он не имел особенного пиетета перед полицией, сказывался опыт общения, понимание того, что там служат такие же люди.

- Мисс, займитесь пожалуйста старухой. Она потеряла сознание. - Джош обратился к девушке. - А я помогу вашему коллеге с этим бедолагой. Я окончил курсы первой помощи. -

Врача! Кричат из коридора. Всё вокруг происходит, но основной и тупой вопрос - кто я остаётся. Кто я. Смотрю в мёртвую плазменную панель. Кто я? Молчат колонки стереосистемы. И пыли нет. Либо здесь не было человека очень давно, либо это место обладает очень хороший автоматикой. И возможно - персоналом.

Я - персонал?

Я два килограмма мозга, пилотирующие тела. Студенистый кусок мяса. Холодный, голый и жутко неприятный рационализм. Отворачиваюсь от плазмы. Чуть не плюнул в неё, но слюну надо беречь. Неизвестно когда начнётся следующий пожар и я получу порцию воды с потолка. Несколько шагов к журнальному столику. Приседаю перед ним на корточки, тяну руку и...замираю.

Пальцы. Моя ладонь. Поворачиваю её к себе. В этом неверном свете она совершенна. Обычная мужская ладонь. Сгибаю по очереди пальцы. Это упоительное и странное чувство. Я могу этим управлять. Радость движения. Наблюдаю как бегают жилки под кожей. Мои губы растягивает улыбка, а я издаю смешок. Идиотский и неуместный. И снова смотрю на эти пальцы.

Сколько так я сидел? Достаточно долго, чтобы девушка поднялась с дивана и ушла. Жаль. Кажется она была вполне ничего так. Я ещё не уверен что мне по вкусу именно девушки. Но в конце я Одиннадцать, а не тот хрен что был прежде. Новая личность.

- Хрень. - стол привлекает моё внимание, и я вспоминаю, что я не просто так сюда шагнул. Журналы. Информация. Бесценная. Бесполезная. Не глядя беру с него один. Смотрю на него - когда был сделан выпуск? В каком году? А затем безжалостно выдираю один лист из середины. Надо замотать "рукоять" своего "ножа".

Крик из коридора. Знакомый голос. Кто это? Точно! Мой спаситель!

Когнитивные функции похоже что замедленны, раз я не сразу опознал его, но работаем с тем, чем можем. Вот уж не думал, что когда-нибудь буду недоволен работой инженеров Оракла, но похоже меня переморозили.

Я неуклюже шагаю туда. И понимаю что опоздал. Тело лежит, а Седой уже в жилом отсеке. Смотрю на труп снаружи и суету.

К чёрту. Мне нужно двигаться дальше. Опираюсь рукой на стену. В ладони осколок стекла, замотанный в цветастую бумажку. Иду вперёд. Просто вперёд, до тех пор пока не приду..куда-то. Вспоминать проще куда-то двигаясь.

Руки...Ладони перед собой. Чьи они? Кому принадлежат эти пальцы? Пустота внутри. Пустая форма из плоти, крови и костей.

- Кто я такой? - эхо вопроса бесполезно отразилось от стенок черепа. Я вижу, что я не был хлюпиком. У меня есть сила в руках. Но куда она была приложена? Кто я? Художник? Заводской рабочий? Спортсмен? Быть может бандит из переулка? Я изучаю пальцы. Обычные пальцы. Ногти пострижены..были. Когда-то. Аккуратная округлая форма. Да, в носу таким лучше не ковырять. Нет, это точно не имеет значения.

Есть только сейчас. Этот пустой миг бытия, эти вспышки света по ту сторону мутного стекла. Капли и холодок. Иглы в теле начинают доставлять неудобство. Раздражение даже. Не люблю лечится? Улыбка растягивает губы. Я забыл каково это. Хорошо быть пустым.

Надпись "сохраняйте спокойствие" исчезла.

Хочу наружу. Действовать, а не мёрзнуть в ненадёжной, очевидно сбоящей, капсуле. Да и реанимационная бригада определённо не торопится. Обхватываю инъекторы. Время немного напрячься. Строго по инструкции, сначала выдернуть эти тонкие иглы, а потом уже тянуть рычаг.

Освальт сжимал шапочку. Покинув прибежище командира, он легко улыбнулся, делая вид, что его не задели слова Нигеля. Об инквизиции ходили разные слухи. О, безусловно, они выполняли нужную работу. Без сомнений, эти люди служили Всеотцу со всепоглощающей страстью и верой. Но уж больно часто её имя смешивалось с кровью и запахом палёной плоти..И далеко не всегда сами инквизиторы оставались чисты. Взять того же Кроули, что якшался с демонами и был сражён несколько лет назад. Такое случалось, и далеко не всегда инквизиция вовремя выкорчёвывала плевела инакомыслия. То и дело пылали костры - и не всегда на них горели явные слуги Бетрезена.

Кулаки юноши рефлекторно сжались. Нет, он не боится опасности быть совращённым проклятым отродьем ада. Для него это всего лишь вызов. Один из многих. Правда, он всегда думал, что ступит на этот путь восседая на лихом коне, но нелёгкая жизнь охотника на ведьм..она ничем не хуже. Юноша на вспомнил как очищал могилу. Это было правильное дело. Неважно, какого цвета твоя кровь, и как высоко семейное древо. Следует относится почтительно к давно умершим, кем бы они не были. Важно помнить об этом. Говорят, что подобные деяния укрепляют душу.

Вечер был тих, и Освальт двинулся по улицам, неспешно и размерено. Конечно, он оставит командирскую ношу, но вряд ли он бы стал одним из тех настоящих лидеров, за которыми идут отряды. Он будет тем, кто не позволит проникнуть порче в разум людской. Решено. Освальт Ко'Драп оставит надежды на шпоры и вернётся в лоно империи. Ему предстоит долгая подготовка к этому пути. Сквайр мало что знает об искусах не к ночи помянутого Бетрезена, а вот охотнику на ведьм такие знания просто необходимы.

К тому же, что не говори, но почти все охотники на ведьм носили великолепные шляпы. Быть может в магистрате, найдётся такая - для его головы.

* * * * *
Утром Ко'Драп направил свои стопы к Клайву, и после разговора с ним, покинул крепость вместе с одним из караванов. Ему требовалось обучение и долгая тренировка. Крепкий желудок, безжалостность и умение размахивать мечом - это ещё не всё что нужно начинающему охотнику на ведьм, а что касается вопросов веры - всё же сквайр оказался слабоват, и к тому же слегка суеверен. Но ничего такого, чтобы не выбила крепкая рука учителя и ежедневное изучение томов церковников.

Свард на секунду сжал губы в тонкую линию. Жертвоприношения?! Эти люди пали настолько низко, насколько это возможно. Подкармливать кровью соседей тварь, которая жрёт твоих детей. Сволочи. Первый уголь недоверия к местным был брошен в топку, но котёл ещё только начал наполняться паром.

- Позвольте, я помогу, мадам. Быть может вы подскажете, кто из горожан первым заговорил о жертвах. Мне бы хотелось знать имена этих преступников. - Вильгельм легко закинул арбалет за спину, и в три шага оказался рядом с пожилой горожанкой. И протянул руку, предлагая помощь до двери. Пахнуло нафталином, старостью и чем-то ещё. Быть может ослабевшими духами, которыми эта старуха прыснула этим утром. Или это воображение? В конце-концов, Свард молод, и от него не убудет задать ещё пару вопросов и потратить несколько минут. Да и какой бы не была чёрствой и обветренной головка сыра, но всё же внутри него ещё есть немного вкусной мякоти. Остаётся только надеяться, что он доберётся до ответов. Бриджет явно была не склонна давать простые ответы.

- Дом довольно большой. Должно быть тяжело в вашем почтенном возрасте следить за ним. Скажите, мэм, вы живёте одна? - первый вопрос. Самый простой. Отвлекающий, можно сказать. Пустой, порожний вопрос. Но с двойным дном. Если эта бабулька столь немощна, то ей непросто каждый день одевать своё вычурное платье.

Где-то там, у сердца охотника тикали часы. Времени совсем мало, быть может они ещё успеют спасти тех несчастных кого назначили в жертву тварям... Нет в лучшем случае они успеют лишь к самой развязке. Или ещё позднее, к пиршеству тварей. Но это не помешает ему изучить их. И быть, может устроить маленькую устрашающую акцию.

- Мэм. Вы упомянули старые времена. Быть может вы немного расскажете о них? Я слышал, что раньше Гримфолд был настоящим промышленным городом. Должно быть его лавки ломились от различного рода диковинок и технических новшеств. Ну, тогда, до войны. Должно быть у вас были какие-то любимые места для визитов. Вы позволите, мэм, я задам вам ещё несколько вопросов? О новом и старом времени. Я не отниму у вас много времени. - Вильгельм немного натянуто улыбнулся. Ему нужны ответы.

Вильгельм прошёл мимо Бернарда, улыбнулся Элен. Результатами разведки он пока не спешил делится, лишь внимательно слушал фрау Бриджет. Он остановился в шагах трёх от старушки и учтиво приподнял шляпу, здороваясь с первым жителем этого разрушенного города. Он не решился прерывать допрос - спросить про имя этого зрелого бородача он всегда успеет. А вот показывать чужому человеку что корпус разобщён и плохо организован - не стоит. Хотя поди организуй несколько сотен бродяг, которые круглый год слоняются по провинциям, и далеко не по главным трактам.

По сравнению с другими домами эти стены и веранда казались ухоженными. А вот старушка чем-то странно напоминала воронов, всё это время гнездящихся на крышах. Когда здоровяк задал вопрос про детей, Свард нахмурился. Он не мог представить себе детей, выживающих в этом городе. Пусть даже в этом ветхом домике, за спиной карги, в этой хибаре, что так отчаянно сопротивляется городской застройке. Это чёрное платье совершенно не подходило к тому факту, что где-то здесь могут быть дети.

- Хмф. Действительно, немного запаздывающий муж. Должно быть, война чернильниц его задержала. - негромко и неоднозначно высказал своё пока ещё несуществующее отношение к этому всему молодой охотник. - Мадам. Позвольте, я дополню перечень этих вопросов. Как человек, выживший в этом городе до сего момента, вы наверняка знаете наиболее опасные улочки. Быть может вам даже известно какого рода опасность поджидает на этих улочках. Вы не укажете нам их? - Вильгельм поскрёб двумя пальцами подбородок.

- А так же, я видел на площади, что с часовой башней каких-то людей. Десятки, если не сотни. Быть может, вам известна причина такого сборища? Судя по городу люди предпочитают прятаться по домам, а не ходить на площади и слушать ораторов. -

Стёртые каменные плиты ступеней ведут наверх. Скорей, скорей, время не терпит! Кажется что чужой взгляд то прожжёт дыру в спине. Даже на стенах охотник не чувствовал себя в одиночестве. Он привык доверять своей чуйке, и это ощущение взгляда сбивало его. Туман никуда не ушёл. Это был..неприятный сюрприз. Он и вправду рассчитывал на дневную охоту на вервольфов, но в тумане у волков преимущество, а значит надеждам на скорую месть не суждено сбыться.

Но город..красные раны кирпича, дома, обветшавшие и брошенные. Мор и чума конечно давно бушевали в королевстве, но не настолько же сильно? Даже стена казалась потрёпанной, будто после долгой осады. Мелкие камушки шуршат под ногами. Без ухода даже такие монументальные стены рискуют прийти в негодность. Кажется основа пока стоит, но как быть с туманом? Остановившись между зубцами стен, Свард, долгих несколько минут осматривал город. Находил пути и улочки, возвышенности и достопримечательности. Взгляд его не нашёл и следа цехов и факторий, должно быть они были в другом районе города. То и дело он упирался взглядом в серое небо, безрадостное и горькое.

Белое море тумана. Жидкой мглы, которая даже не думала рассеиваться ближе к полудню. Непристойно долго.

- Почему он не в городе? - тихий вопрос в воздух. Хриплый, многобещающий вороний смешок. Скоро, охотник, скоро мгла опустится на городские улицы, и тогда пернатые стервятники набьют свои животы падалью настолько, что не смогут летать. Не то чтобы они сейчас страдали от недоедания.

- Надеюсь, что эти клювастые бестии не единственные выжившие этого города. -

Вильгельм перегнулся через парапет, и разглядывая внешнюю сторону стены. Как только мог далеко.

Толпа на площади под часовой башней. Что это? Старая ратуша? Что за помост? Кто будет выступать там? Чьи слова будут литься в уши столпившихся горожан? Почему-то оружейника не оставляло чувство, что если он это услышит, то сможет куда лучше разобраться в происходящем. Тяжесть арбалета в собственных руках придавала уверенность, но не было сомнений, что на площади он будет привлекать внимание. Спрятать его? Отказаться от него?

Возможно, его потрёпанный костюм даст какую маскировку в этой толпе. Нет. Не сейчас. Сначала надо избавиться от мешка за спиной, слишком уж явно он изобличает в нём путника из-за стены тумана. Свард спустился и направился в город. Нужно найти дорогу к убежищу. Теперь, когда он видел этот город с высоты, это не составит такого труда.

Хуже королевского охотника после нападения вервольфов - только охотник который в результате этого нападения лишился комфорта. Хорошо, хоть Бернард уцелел. Единственный, кого хоть и с натяжкой, но можно назвать гражданским в этой ситуации. К тому же - возница знал, куда идти в самом Гримфолде, хотя сам так и не бывал. Вроде как.

Ходьба немного развеяла уныние Вильгельма. Он любил движение. Именно такое, простое. Левой-правой. Возможно, для всяких там пэров и зазорно ходить по земле своими ногами, но кровь Свардов была красной, а не голубой. Не будь Гримфолд так близко, то он бы пожалуй попробовал бы устроить засаду у кареты. Возможно, волк позвал бы остальных, полакомится свежей кониной, а то и человечиной закусить. В таких вещах Уильям предпочитал бить первым, а не позволять сесть на хвост.

Где-то там - море. Воздух немного меняется - солоноватый привкус в тумане. Интересно, ходят ли суда? Пустые окна домов предместий. Похоже, что ныне цеха Гримфолда стоят без дела. Густой, словно сметана туман. В какой-то момент Вильгельм не утерпел, и попытался его зачерпнуть - но, как и положено подобной мгле, она просто утекла сквозь пальцы. Раньше что-то подобное он видел только в низинах, и только ранним-ранним утром.

- Мда. Похоже, мор ударил по этому городу. Надеюсь наш форпост нормально законсервировали. Странно, что чума настолько сильно прошлась по Гримфолду. -

Вильгельм мазнул взглядом по группке, которую собрал Норфолк. Видимо, личное обаяние графа сработало на дам как магнит. Кажется, кто-то из девушек сказал слово "мэрия", но очевидно, Свард был слишком занят окружающими его пейзажами, чтобы обратить внимание на слова понизившего голос Норфолка. Не сказав ни слова на прощание они двинулись вперёд по дороге. Очевидно, забыв про багаж, который помогала нести Кэролайн, и теперь брошен. Какая ирония, он не стал слугой дома, чтобы таскать вещи для других охотников в этом поганом городке.

- Бернард, ты бывал раньше в Гримфолде? Где именно стоит наше убежище? - Дверь в барбакане привлекла внимание оружейника. Стоит попытаться осмотреться, раз уж стража взяла выходной. Но судя по всему, за ней ней следили лучше, чем за решёткой и гостеприимно распахнутыми створками.

Но надеждам Вильгельма на лёгкий осмотр с дозорной вышки не суждено было сбыться.

- Лопни мой котёл. - пробурчал механик, и легонечко пнул укреплённую дверь железной решёткой дверь. - Конечно, эту дверь вы не забыли закрыть. -

Однако стены..Стены были выше крыш. Жаль, что подъёма рядом было не видно. Вильгельм вернулся к остальным, и помахал руками, привлекая внимание.

- Лорд Вергара. Леди О'Ниал. С прискорбием вынужден подытожить - багаж оставили нам. И судя по всему, наши товарищи собрались вчетвером в мэрию. Уж не знаю, почему именно таким числом. Должно быть, полагают, что там логово кровососов, раз он довёл город до такого состояния. Видимо послевоенные налоги оказались совсем уж неподъёмными. - Вильгельм обвёл руками простирающуюся улицу. Оставленный город всеми силами старался подчеркнуть очевидное запустение. Вороны наверху продолжали наблюдать за механиком, предполагая скорую кончину.

- А это значит, что нам предстоит разыскать форпост Корпуса. Предлагаю сначала осмотреться со стен. Где-то рядом должен быть подъём на них. Предлагаю оставить груз тут, и совершить коротенький марш-бросок в ту сторону. Или вы можете подождать меня тут. - Свард махнул рукой вправо, показывая направление вдоль стен, куда бы он хотел пробежаться. - После того как мы разыщем убежище..не думаю, что нам стоит оставаться в нём до ночи. Пройдёмся по этим трущобам. Не может быть, чтобы весь город вымер!-

Темно. Пахнет сыростью, ржавым железом, раскрошенным мелом и лавандой. Слышно дыхание - в темноте он не один. Слышится шорох. Шевеление. Тихий и неясный лепет. Ладони сжимают ложе арбалета. Ещё рано, Уильям. Круг тебя пока тебя скрывает. Первый неспешный чирк.

- Отсырели..- ворчит знакомый голос. Ещё один чирк - и наконец-то вспышка. Совсем недалеко. Ладонь в перчатке сокольничьего держит плюющийся искрами огненный клубочек.

Как бы не были мягки рессоры экипажа охотников, но Вильгельм не мог пропустить остановку. На этот раз Альфред не успел задать свой вопрос. Глаза распахнулись. Привычная оценка обстановки - прямо сейчас ничего королевскому охотнику не грозит. Кони взбесились. Плохой знак, животные как правило лучше чуют, чем люди. Однако, вместе с тем, куда более восприимчивы к воздействию погани. Наверное, именно поэтому Корпус редко использовал собак. Что толку дрессировать год щенка, если спустя одну охоту на волколаков твой пёс начинает выть на луну? Впрочем, в собаках Уильям разбирался мало. Только слышал, что где-то на югах есть породы, способные помогать человеку даже в этих условиях.

Лаванда. Опять. Да, точно, наверняка кто-то из охотниц использует такие духи. В карете было полно плохо знакомых ему людей. Ему повезло, что леди Черити согласилась одолжить часть своих капиталов, иначе бы пришлось бы отказаться от очередного этапа обновления своего арбалета, и возможно, даже от самого самострела. Это бы сильно отбросило его назад, учитывая сколько времени и сил ему пришлось вложить в своё оружие.

Выскользнув наружу с другой стороны, оружейник окинул взглядом ситуацию. Не к добру. К сожалению, он спал, и не знает, давно ли беспокоятся кони. Вряд ли на фургон королевских охотников нападут бандиты. Обычно люди видя этот знак как-то..сникают.

Тем не менее, Вильгельм полез наверх, закинув на плечо свой арбалет. Лучше быть снаружи кареты, и на возвышенности, если их действительно кто-то осмелится атаковать. А с крыши фургона можно любую тварь подстрелить.

- Бернард, давно кони беспокоятся? - мужчина не глядел в сторону старого слуги, и возможно. Куда сильней его заботил туман. Проклятье, как же недалеко видно! К тому же, эта стылая мгла поедает звуки словно оборотень-людоед детишек. Зябковато. Черноволосый механик благополучно забыл свою погрызенную шляпу внутри, о чём сейчас жалел.

Удар впустую. Обжигающая боль в животе. Анчар наносил такие удары сам, и знал, что после них не выживают. Чёрная, будто плоть Изнанки, кровь пролилась на арену. Удар копья был страшен, и кажется разорвал крепление катаны. Кулак по привычке сделал движение, наматывая бесполезную цепь. Собрать её в кулак..

- Ветер подвёл меня. - эти слова были произнесены ещё тем же, расслабленным и спокойным тоном. Словно не было раны.

Нового удара не будет. Красная и чёрная кровь вновь окрасила белые одежды, но в этот раз кочевник проиграл свой бой. Шаг назад. Надо опустится на колени. Смерть - старая добрая знакомая, и негоже принимать такую гостью валяясь словно куль с дерьмом.

Но для убийцы этот бой не был последним. Он чувствовал, как к нему тянутся призрачные длани того, что за гранью. Он знал это чувство. Это уже было. Только рядом нет пророка, чтобы одёрнуть страшного ворога. Где-то на трибунах горестно вскрикнул птенец, лишившийся учителя. Пришло ему время становится коршуном.

- Генри. Платит тот, кто может заплатить. - Хрип упавшего кочевника на удивление чёток, хотя единственный глаз уже смежен. Вставленная между зубами капсула с наркотиком наконец поддалась, и ядовитая горечь уносила боль. Давая возможность связно мыслить. Стоило её разгрызть перед последним раундом, а сейчас даже она не могла остановить смерть Абдулы.

- Небо падает, Генри. - короткий стон павшего воина пустыни. Кажется бред уже застил его очи, и он сделал характерное движение, будто стряхивал чью-то хватку. Но рабы были ещё далеко. - Нет! Рано! - шипит Абдула, в прошлом Чёрный, ныне Анчар. Будто змея, которая попала под удар булыжника.

- Заставь Его подставить плечо под небо. Или убей. И подставь сам. - речь Абдулы слабела вместе с покидавшей его кровью. - Изнанка...проклятая изнанка смотрит. Катана твоя. Я..пригляжу..за исходом. - всё-таки не удержавшись на коленях, коршун свалился со стоном на бок и скорчился в клубок боли. Ладонь в агонии сжала песок.

Запах лаванды сводит с ума. Цветочный аромат и карие глаза, в которых читается игра, вопрос, и улыбка. Что выберет человек, пошедший платить за чужие грехи? Какая разница, ведь он уже мёртв. Мёртвая хватка сухих ладоней, стальная змея, потерявшая направляющую руку.

* * * * * *
Вечером этого дня клан будет жечь большой погребальный костёр. Затем, согласно инструкциям оставленным в запечатанных свитках, коршуны покинут Столицу после рассвета. Так или иначе, но воля пророка исполнена, а значит их место на родине, встречать лицом к лицу бушующую бурю. Новый глава клана выберет того, кому будет доверена честь вновь одеть чёрную маску и кто будет внушать страх цепью. В эти годы им вновь нужен будет ужас.

Абдуле нравилась речь девушки. Упоминания важных оазисов, открытая речь. Он уже понял, что скорее всего его клан сражался с теми, кто пришёл в пески, ощетинившись сталью. Он помнил эти бои. Он помнил, как люди Раминь сжав зубы ждали. Ждали удобного момента, времени суток. Того о чём он говорил совсем недавно. Слабости часовых, или подходящей погоды.

- Так распорядилась судьба, что до я не всегда был вожаком Раминь. Для нас, коршунов, это был плохой год. Мы потеряли много людей, пески стали немилостивы к нам. Всё началось с треснувшего неба, в дальних даже для нас краях. Затем пришла болезнь, позднее негодяи осквернили святилища, и наш народ познал гнев Дэвов. А против бури клинки бесполезны, и руны, которые были надёжны прежде, едва сдерживали напасти. Мы пришли просить помощи для нашего народа, пока не стало поздно, но здесь, в столице, мы не нашли ничего кроме пустых слов и высокомерия. Я рад, что тебя не было в пустыне последний год. Нам и без ваших алебард хватало бед. -

В последнем заявлении было шутливое ворчание. Мясо почему-то горчило, но глоток чая успокоил глотку. Абдула встал, прервав трапезу.

- Давным-давно, в те годы, когда у меня уже росла борода, но я ещё не был скован обязательствами, я слышал одну историю. Что среди жительниц заповедных пущ не принято золото и прочие богатства. Спустя долгие годы я вспомнил об этом. Так уж получилось, что у меня есть дар для тебя, дева лесов. - круглая медная бляха с выгравированным птичьим клювом и несколькими рунами легла на стол. В компании с бляхой легко несколько кожаных мешочков, перевязанных цветными ленточками.

- Если тебе когда-нибудь понадобится проход через наши земли - просто покажи этот амулет. Тебя напоят и накормят, покажут самый безопасный путь. В мешочках же - семена. Они разные, некоторые редкие, некоторые не очень. Уверен, что для девы леса не составит труда найти им применение. -

- Знаешь, Куница..- Абдула посмотрел на жаровню, и пляшущие дымные следы. На секунду ему почудился чудный лавандой аромат - кажется он исходил от волос гостьи. -за прошедшие годы я понял кое-что. Никогда не бойся отступить. Жизнь - дороже чем пустая честь. -

Старик ответил не сразу. Для начала он медленно отвернулся от огня, прогоняя ту сонную одурь, которую всегда посещала его по вечерам, и из-за которой он мучался бессонницей по ночам. Это странное состояние сознания, когда в голове пусто, и никаких мыслей нет и в помине, есть лишь ощущение тепла от костра, да звуки окружающего мира. Старому кочевнику было непривычно слышать такие учтивые речи, что прорекла воительница. Он был подслеповат, и не узнал одну из воительниц, что сегодня выступали на арене, и поэтому не испытывал особого пиетета.

- Ваша речь... - старик почесал висок под куфией. Он был по своему мудр, поэтому не стал намекать насколько подобные речи странно слышать, особенно едва сводящему концы с концами пастуху. Тем более что и детей у него не было, да и богатство весьма невелико. И всё же, вежливость в некотором роде сработала.

- Не знаю зачем такой прелестной деве к Раминцам. - старик деловито сощурился, пытаясь просчитать варианты..и ничего не смог придумать. Та небольшая делегация Раминь что расположилась в этом квартале, вела на редкость затворническую политику, и даже не слишком сильно лез к преступникам, лишь чётко обозначив границы своего маленького лагеря. - Однако, я никогда не мог отказать столь чарующим глазам. В этом вся моя беда.. -

- Сын моего отца проводит вас к тем шатрам. Будьте готовы, что к Абдуле вас не допустят. Говорят, он сегодня прозвенел своими мечами на арене какой-то бабе, и хотя сохранил жизнь до следующего боя, но вряд ли это улучшило его настроение. - буркнув себе под нос что-то про "ядовитого прохиндея", дед покряхтывая приподнялся, оправил кушак с пустыми ножнами от кинжала, обернулся к шатру на удивление звонко рявкнул.

- Рамва! Рамва, старый лежебока! Вылазь! - Рамвой звали младшего брата пастуха. И младший не замедлил явится. Вернее сначала явилась его непокрытая голова. Нечёсаная масса седых волос, усталый, осоловевший вид и смуглая морщинистая кожа..из шатра пахнуло каким-то сладким дымком. Рамва был моложе своего соотечественника лет на десять, но это не делало его молодым.

- Чего тебе, брат? Я же говорил тебе, что устал сегодня разносить еду на празднике, и не пойду за..о! - Рамва увидел незнакомку, и поспешно нырнул обратно в шатёр. В отличие от Бкерра у него было отличное зрение и он не желал упускать удачу. Хотя с другой стороны он был немного напуган - он поставил против неё, и говорил плохие слова, когда страшная алебарда била его соплеменника там, на песке.

Торгаш избегал смотреть напрямую на воительницу, но он не замедлил предложить свой товар.

- Госпожа желает купить свистульку? Или быть может вы хотите купить знаменитые солёные колбаски братьев Робхи? А может быть медовые тянучки? Клянусь, они совсем свежие, ваш зубы никак не пострадают и не останутся в сла... -

- Рамва! - прервал брата морщинистый старик, прерывая поток почуявшего добычу - Отведи нашу гостью к шатрам клана Раминь. Она была учтива, а тебе перед сном всё равно стоит проветрить свою дурную голову. - Морщинистый старик гордо приосанился, и заложил большие пальцы за пояс, будто шейх, отчитывающий нерадивого слугу. Рамва, против своего обыкновения кротко кивнул.

- Конечно. Госпожа желает увидеть шатры своего соперника? Идёмте за мной. Здесь совсем недалеко. Так что насчёт ирисок? - Рамва заискивающе улыбнулся, и бодро потрусил в сторону восходящей луны.

Брекка же нахмурившись сел у костра. Теперь-то он понял, с кем он говорил. Вздохнув, он поглядел вслед брату, откупорил флягу и глотнул разбавленного кислого вина. Оставалось надеяться, что Абдула не съест с потрохами эту женщину. Будь он лет на двадцать моложе, он бы и сам сходил, уж больно ласкали его уши речи девицы. Впрочем, статус чемпиона защитит её похлеще чем меч или иное оружие. Даже пустынные коршуны Раминь дважды подумают, перед тем как навредить чемпиону арены.


Путь был действительно недальним, а проводник знал дорогу лучше чем цены на свои товары. Лавируя между шатров разной степени обшарпанности, обимперившийся кочевник не прекращая трещал.

- Госпожа, а зачем вы ищитэ клан Раминь? Вы наверное не знаете, но они...эм...люди пустыни. То есть мы все люди пустыни, но традиции коршунов..никогда не отличались милосердием к чужакам. Чудо что они вообще выбрались с юга, пусть даже столь малым числом. Эй! - двое молодых парней с мекающими баранами на плечах, весело переругиваясь перебежали дорогу путникам едва не зашибив Рамву.

- Ах, дэвы вас дери! Осторожней там, не видите что ли, я с гостьей! - но молодёжь уже убежала куда-то дальше, не обращая внимания на грозящего кулаком торговца никакого внимания. Где-то неподалёку басовито залаяла собака, и её тотчас же подхватили другие, устраивая тот ещё вечернюю перекличку.

Квартал жил своей жизнью, не считаясь с поздним временем. Повсюду были запахи еды, смех, люди то и дело переходили от шатра к шатру, пересказывая друг другу новости и сплетни. Большинство говорили о турнире, и о том, какие славные бойцы мнут друг другу бока. У некоторых костров собрались весёлые подвыпившие компании, а от некоторых палаток тянуло дурман-травой.

Но чуткое ухо валькирии услышало и иные, отнюдь не такие радостные голоса. Испуганные, утомлённые отнюдь не радостной суетой кровопролития турнира. Небольшая группа южан, держащихся вместе у пропылённого шатра переговаривались между собой на своём наречии, встревоженно переглядывались. Некоторые гости столицы выглядели особенно потрёпанно. Впалые щёки, напуганные лица, глубоко лежащая горестная складка на лбу у женщины.. И все как один - не старые, сильные и сплочённые. Так и подмывало назвать их "беженцы". Но откуда? Почему сейчас?

- Ээ, шайтаны ушастые... - Рымва покачал головой, понимая что лучше ему ускорить шаг. - Так о чём я..Вообщем, клан Раминь не те люди, с кем вам будет легко иметь дело. Поговаривают что они рубят большие пальцы своим пленным, и охотчи до крови. Ну и прочие страсти. Половина - вранья..но..верблюда без слюны не бывает, госпожа амазонка. Будьте с ними чуть осторожней чем с ядовитой гадюкой, и думаю вы сможете...- лоточник хотел было сказать "уйти целой", но прикусил язык.

Достойная воительница вполне может счесть это угрозой.

-.. обернуть всё к своей выгоде. Кхм. Здорово, всё-таки что вы и Абдула друг-друга не убили, да. Мы пришли. -

Лагерь Раминь встретил амазонку будто нахохлившаяся сова. Семь больших шатров. Несколько верблюдов уныло переминаются у дерева и пожёвывают сваленную солому в корыто солому. Рядом с ними сидит на чурбаке здоровый парень, с дубинкой на коленях. Отдыхает. Тут и сям стоят столбы с лампадками. Видно, что клан стоит уже не первую неделю. Кочевники словно сознательно держат дистанцию с коршунами пустыни. Близко никто не осмелился поставить ни палатки, да и праздношатающихся вокруг будто вымело поганой метлой. Каждый шатёр окружён маленькой траншеей..и волосатой верёвкой.

Из-за шатра выбежала молодая дворовая сука, сначала завиляла хвостом, затем насторожилась и прижала уши. Негромко гавкнула, подзывая хозяев, но облаивать дальше не стала, а просто уселась и начала сверлить пришельцев умным взглядом. И вот уже часовой, сидевший у верблюдов спешит к нарушителям, что приближаются к границе лагеря. Торговец сделал жест рукой в воздухе и попятился. Что-то вроде круга, разделённого напополам. Знак оберегающий от сглаза и зла, как сказал бы вам любой жрец, знающий традиции южных пустынь.

- Чэго вам надъёо? - на искорёженном общем обратился охранник к амазонке, безошибочно определив главную. Его акцент резал слух, и дубинка, которой мужчина поигрывал в руках недвусмысленно давала понять, что клан Раминь отнюдь не столь гостеприимен в этот поздний час, вопреки всем обычаям.

Шумит в листве ветер. Обдирает песком кору. Глупые люди считают, что скорпион попав в безвыходную ситуацию жалит себя сам - но скорпион всегда старается ужалить своего обидчика. Или что самум зарождается сам собой, на краю пустыни. Убийца держится до конца. Сверлит взгляд синих глаз спину. Задавленный вопль боли - колено плохо держит после удара. Первыми на краснеющем белом рванье проступают символы. Перо, несколько иероглифов. Что-то похожее на клешню какого-то рака. С трибун не разобрать. Быстро тонет в общей красноте искусные письмена. Борозда, пропаханная алебардой горит огнём. Боль - это хорошо. Боль - означает жизнь.

Абдула окидывает взглядом противницу - кажется, что ей досталось меньше, но кочевник точно знает - его клинки вкусили крови. Великолепный бой, плохой для него во всех смыслах, но всё же захватывающий дух.

Повелительный крик жрицы останавливает схватку. Возможно, Анчар смог бы сегодня уронить на песок дочь леса. Возможно - нет. Абдула не смотрел на судью - он жадно глотал воздух и смотрел на небо. Всё так же близко эта проклятая синь. Всё так же пакостна. Того и гляди раздавит. Крышка от котла - а не тот вольный простор..


Сплюнув в последний кровь Абдула подбирает отбитый кинжал - нельзя позволить противникам разработать противоядие от его ядов. Даже если знать что яд быстро выдыхается мало ли какие искусники есть на службе у Хана. Кровь пустынника пятнает арену, когда он, припадая на правую ногу волочится к выходу.

Не победил. Не проиграл. Так себе дебют. Но вернулся. Уже неплохо.

Позволяя лекарям латать себя, Абдула смотрел на противницу. От этого взгляда некуда было деваться. Наблюдал как она держится. Растрёпанная, после боя она казалась ещё более живой. Возможно, та короткая схватка принесла ей что-то кроме ран. Понимание противника? Или быть может капельку уважения.

Из этих пристроек не видно небес. Но некоторые дары оно всё приносит даже сюда. Глоток вина, который почтенный убийца из пустыни покатал его на языке. Ему понравилось.

Когда амазонка уже ковыляла к выходу, Анчар ещё сидел окружённый целителями.

- Куница! - возглас кочевника настиг амазонку. - Приходи сегодня вечером, к шатрам у южных ворот. - и пустынник замолк. Что хотел - сказал.

Приглашение. Возможно, им найдётся о чём побеседовать. А Абдуле стоит взглянуть на своих противников поближе. Ничто не заменит личного взгляда на будущую жертву.

Сузились глаза пустынника - на мгновение, и губы скривила усмешка. Где-то вдалеке стрекочет раздосадованный скорпион. Его прочли. Взвесили. Против него выработали тактику. Отразили - причём древком! Плохо становится старым, плохо когда проверенные трюки дают осечку. Таким будет конец для Абдулы, старого разбойника? Этого хочет небо? Он встретит свою гибель на далёкой чужбине? Сердце на мгновение запинается в груди. Хорошо что песок под ногами, смерть на нём будет правильная.

Злость толкается ураганом в груди. Анчар не первый раз становился под падающим небом. И всё ещё жив. Там, позади, в пустыне, его знали. Одни проклинали его имя, пугая им детей. Другие чуть не молились на него. Пожар в груди разрастается. Иногда его сравнивали с бурей.

Обузданная злость придаёт сил. Сухие мышцы наливаются силой. Угрожающее поблескивает остриё алебарды. Валькирия будто стоит в строю. Будто плечом к плечу стоят с ней одним строем бойцы. Кажется, что сила вся сила отряда стоит против него. Но Абдула знает толк в том как нападать.

Буря ещё не кончилась. Сможет ли оазис обороны амазонки сдержать натиск пустыни? Немного пригнувшись воин шагнул вперёд. Немного сокращая дистанцию. Всё ещё за пределами взмаха алебарды. Возможно, ему далеко до Багрового Ветра, легенды его отрочества. Но в открытом бою и он кое-что может. Ноги сделали странный, запутанный пируэт, будто столичный модник решил оставить на песке роспись в виде своих инициалов.

А затем Абдула кинулся вперёд. Самум пришёл на арену стольного града Империи. Как кидались вперёд многие другие, такие же как он, дервиши. Вот только в нём больше не было ни злости, ни гнева. Будто пустой сосуд с потрескавшимся стенками, оставленный на солнце, он был спокоен и преисполнен пустоты. Он был полностью сосредоточен. Воздух застонал, рассекаемый первым ударом. Ритм пустыни, зловещий гимн смерти под палящим солнцем сейчас шёл на встречу цветку лесов.

Барабаны пастов, зной песков, холодные ночи, неторопливая поступь двугорбых, долгий путь и постепенно зеленеющая саванна - всё это осталось позади. Кочевники прибыли небольшими семьями в столицу. С разных сторон, в разное время. Клан рассосался в городе, словно капля яда в вине. Он, Абдула Чёрный Анчар уже был в столице империи несколько месяцев. Луна становилась полной уже три раза. А чужой город всё так же оставался чужим для него. Попытки найти вельможу, достаточно высокопоставленное лицо чтобы попасть на глаза к Хану. Долгие ночи, бесполезные разговоры с людьми, визиты к местным низам и верхам..Всё бестолку. С каждым прошедшим днём становилось очевидно - Анчар должен выйти на песок. Несколько раз в голову к убийце приходила дурная мысль - а что если попытаться силой пробиться на аудиенцию. Но каждый раз он её отметал. Да, он не один, и сыны пустыни смогут обратить на себя внимание властей. Но это закончится плохо. Нельзя бить в морду - а потом просить помочь.

Выйти перед лицами толпы имперцев, чтобы потешить их самолюбие. В конце-концов достаточно будет лишь пары слов, чтобы Абдула понял, как относится Хан к происходящему в великой пустыне.

Вчера вечером под сенью своего шатра Анчар перебирал своё оружие. Ядовитые настойки, снадобья, притирания. Два верных меча. Обрывок цепи - память о былом. Чётки..чётки придётся оставить. Не стоит лишний раз чужакам их видеть. Жёлтые костяные бусины, с неясной вязью символов остались ждать в шатре. Если всё пройдёт пройдёт плохо - то они перейдут следующему по старшинству.

Сухие костистые пальцы Анчара раз за разом перебирали бусины. Прищурившись, мужчина смотрел в неясные силуэты дыма, что извивался над углями. Фимиам приятно щекотал ноздри. Если бы ещё не знать, что этот аромат в чуть больших количествах был ядовит, и у людей непривычных к нему вызывал не только лёгкое головокружение. Но для Абдулы это был лишь способ напомнить себе о доме.

Время. Нужно до захода солнца оказаться за стенами города. Там его ждёт убежище. И последние отчёты разведчиков. Короткие верёвочки связанные особым образом, помеченные своими знаками.

- Возвращайтесь, Старший. - два слова проронённые юным птенцом на прощанье, что стоял у шатра охраняя покой вожака. Тощий, с впалыми щеками мальчишка смотрел на него с надеждой, с серьёзным ожиданием в глазах. Абдула улыбнулся и кивнул. Немного ложной уверенности для самых маленьких птенцов вовсе не повредит. Те кто постарше знали о том, на какой риск идёт Анчар завтра.

Все распоряжения отданы. Вождь уже был в пути. И непривычно влажный ветер приветствовал его.

* * * * *

Здесь так не хватало простора и свободы песков. Шумные, глупые и заносчивые люди. Имперцы. Даже когда сапоги Абдулы вязли в болотах он чувствовал себя более свободно. Вместе с другими претендентами он вошёл на арену.

Перед выходом, готовясь к бою, Абдула остался в одиночестве. Самое время сменить повязку на левом глазу. Новая повязка была под цвет его кожи, и дырявая словно решето. Или даже больше, чем решето. У пустынника оба глаза были на месте, чтобы там про него не говорили, и именно поэтому он был столь..прозорлив, если можно так сказать об убийце, который пришёл в столицу Империи на турнир. Не лучшее место и время.

Громовая тишина заставила растянуть губы под маской. Да. Они знают его. И это хорошо. Глаза обшарили ложу. Проклятье. Хана не было. Это был удар который Абдула не смог предугадать. Как же впечатлить того, кто даже не явился на тебя посмотреть? Такое чувство, что сын неба будто заранее знал, что может сказать кочевник, и просто избежал встречи. Тонкие губы вытянулись в суровую нить.

Вышедшую жрицу Абдула воспринял чуть более позитивно. Хорошо. Конечно, недостаточно хорошо, но..хотя бы так. Один взгляд на небо - вскользь, чтобы не ослепнуть. Солнце здесь не так сильно, как на его родине. Но сейчас нет туч. Хорошо. Это можно использовать. Мысль скользнувшая в разуме убийцы была не очень почтительна. Пускай боги приберегут его удачу на потом. Сейчас ему должно хватить мастерства.

Сегодня его соперником была девушка. Девушка, знавшая обычаи его народа. Это было необычно, и в чём-то даже опасно. Приятное сочетание. Он слышал о племени смертоносных амазонок, хотя ему не доводилось схлестываться с ними. Уж больно разные...сферы интересов. Мужчина прижал к сердцу сжатый кулак, приветствуя в ответ. Она была..красива, как может быть красив цветок скорпионьего сорняка. И наверняка столь же опасна, раз оказалась здесь. Повинуясь порыву, Абдула сорвал маску со своего лица. Пускай она увидит его лицо. Он конечно уже давно не так хорош собой, но подставить лицо взглядам из толпы и солнцу была на удивление приятно.

- Небо сегодня - хриплый голос убийцы был негромок, да и на общем он говорил с сухим, потрескивающим акцентом. - близко. - Абдула неторопливо обнажил клинки. Возможно, Куница захочет что-то сказать в ответ. Возможно нет. Удар гонга.

Анчар двинулся вперёд, медленным, казалось бы беспечным шагом. Чуточку по кругу. Так чтобы солнце было по правую его руку, чуточку слепя якобы "единственный" рабочий глаз.

Дверь, открытая нажатием обнажённой ладони. Лёгкая броня и панамка не могли защитить от той какофонии из имён, званий и сторон конфликта.

Нет, подозрения были, что что-то будет не в порядке когда придётся возвращаться. Но не представлял насколько. Оружие не поможет.

Как минимум четверо бродячих и бестолково кричащих свои звания и имена людей. Чтож. Теперь они хотя бы представились, и перекличку производить не придётся. Формалист, где-то глубоко внутри меня радовался.

- Молчать! - рявкнул на людей. Реакция противоположная.

Армейские методы здесь определённо давали сбой. Военная жизнь как-то слабо готовит к эпидемии шизофрении. Возможно, следовало рассматривать это всё как опасное заболевание, объявить карантин, и действовать исходя из этого. Но, к счастью, два азиата более менее разъяснили ситуацию. Всего лишь прорыв пси-способностей. Дурь окутавшая мозги простых солдат. Количество псиоников на единицу населения будущей колонии начинало напрягать. Как минимум трое. А что если их куда больше?


А что если какой-то весёлый недоумок попытался построить колонию псиоников? Или планета как-то воздействует на людей?


- Вас понял! - оставалось только посочувствовать двум узкоглазым, уши которых вяли..какое-то время. Секунду спустя я уже отдавал свой индивидуальный медицинский комплект Ху Эмай. Надеюсь этот знает что делать.

- Стабилизируйте его! Клайд! Отдайте ему свой индмедпак! И нанитов! Эти могут всё! -

- А вы! Разошлись все по углам, если вы меня понимаете! - рявкнул я на кричащих свои имена и звания. Остолопы. Впрочем, если бы я попал под удар псионика был бы не лучше.

Похоже, нужно выводить заместителя из под возможного повторного удара псионика. Нет, серьёзно, откуда их столько?

- Лунг, в коридор! - на всякий случай я развёл двоих азиатов. Я не слышал о чём они говорили, но выглядели они как две узкоглазые кошки, напружинившиеся и грозно мяучившие друг на друга. - Ждите! -

- Льюис, не пытайтесь использовать свою, мать вашу, псионику! Хватит с меня одного дилетанта! - кричу я на черноволосую. Кажется, она хотела использовать методику клин-клином. Но здесь слишком шумно. Развернулся.

Если азиаты правы...то нужно просто вывести людей из под воздействия. Надо проверить. На ком-то, с кем легко будет справится, если она начнёт драться.

- Уинсли, не дёргайтесь! - убираю винтовку за спину, одеваю гарнитуру. Так я хотя бы её услышу. Наверное. - Макс! За мной, наружу! Идите на мостик, камеры, отыщите потерянных! Держите связь со мной! Одиннадцатый! -

Хватаю Уинсли. А она лёгонькая, даже легче меня, марсианина.

Майор Клайд произвёл на меня впечатление человека не очень-то подготовленного к борьбе. Но придётся взять его с собой. Возможно, его навыки ЦРУ пригодятся на корабле.

Наверное.

Но планшет к рукам он прибрал профессионально.

- Принял, майор Клайд. Двигаетесь с основной группой, под моим командованием. -

- Принято, сержант Кейс. - Губы сами складываются в улыбку. Хоть кто-то помнит о дисциплине. - Полковник тяжёлой штурмовой пехоты. - имя опять из головы вылетело. А точно ли меня Зак звали, или?..

- Двигатель рабочий, значит проводят манёвры? - сам я этого не ощущал, но флотским можно верить. То чем лечат Боба и того странного полковника вызывает недоумение. Мало того что это устаревшее, так ещё и в хреновом состоянии. И с меткой конфедератов. Мысли по этому поводу отсутствуют, но что-то здесь не так. Совсем не так.

- В любом случае, вам в разведку, с нами. Доложитесь по дороге. - А она очень даже ничего.


Теперь к остальным. Уже хотел было обратится к Новаку, но медицинская служба взяла в оборот.

- Благодарю за заботу, Тереза. - она представлялась. И это было хорошо. Отложив планшет в сторону я дал ей осмотреть руку, но на удивление после захвата Торреса она чувствовала себя приемлемо. - Вы же старшая Уинсли? Вам быть главой над медицинской службой. Остаётесь здесь, вместе с Ху Эмай и Мэри Уинсли. - жестом показываю бок, куда меня кто-то саданул со всей дури. Кажется там уже начал наливаться синяк, но я не был уверен. Глаз на затылке я так и не отрастил, а крутится и осматривать себя словно невеста перед зеркалом - недостойно.

- Сару я забираю. При первой же возможности пришлю вам весточку, медикаменты и указания с людьми. Мисс Уинсли, я не думаю что мои травмы опасны для жизни. - я шутливо улыбаюсь. Мне бы сейчас просто часок полежать, в тишине и покое, я уверен, буду как новенький.

- Постарайтесь продержать наших раненных, а сейчас извините. - Всё, время вышло..


- Марк Шерман. Вы со мной. - Он выше на голову. Из морской пехоты. Жму руку. И хватка у него определённо крепче моей. - Прихватите с собой один ящик. Пригодится. -

Улучив момент копаюсь в планшете. Проверяю заряд, навигацию, состав. На пробу запускаю одну из игр - нет ли там чего подозрительного?

- Данг Тай Лунг. - сверяюсь с планшетом. Действительно, такой есть. - Остаётесь здесь. Поступаете под командование Михаила Новака. Постарайтесь обойтись без эксцессов. - мой голос сух и спокоен, однако я тихо добавляю.

- Защищайте мастера-сержанта. - Отдаю честь. - Свободны! -

- Минуту, Эй ты. Пока не вспомнишь своё имя - будешь Волонтёром. -

Разворачиваюсь к своему заместителю. Вытягиваюсь во фрунт. Надо держать марку. Потому как офицеры.

- Разрешаю. Алан Керсон и доброволец Эй ты, он же Волонтёр, из рядов заключённых - с вами. При встрече с потенциальным противником отступайте к стазисной камере, забирайте наших и двигайтесь к мостику. Проверьте склад, транспортник. Вооружитесь на ваше усмотрение. Если всё пройдёт штатно мы будем на мостике. Или будем пробиваться к реактору. - показываю на планшете по навигации, где должно это всё располагаться. И путь. Планшет я пока оставляю себе.



Отдаю честь и пожимаю ему руку. Скоро увидимся.


- Сара О'Доннахью. С моей группой.-



Взглядом нахожу Рикардо Торреса. Он хоронит своего товарища, которого я не смог подстрелить. Чёрт побери.

- Михаил Новак! В отсутствие меня или Макса Фридриха вы руководите этим подразделением. Если что-то произойдёт - отступайте к мостику. Если нас там не будет - бегите к транспортнику, он в хвосте. Вскройте последнюю капсулу, если успеете - то прямо сейчас. Нужно знать кто был внутри. Ваша задача дождаться нас. Если ни я, ни Фридрих не вернёмся через три часа- отступайте к транспортнику. Если я или Фридрих пришлём человека с посланием спросите пароль. - я подхожу поближе и едва слышно что-то шепчу.

-



- Лавиния Ллойд? - нахожу взглядом невысокую темноволосую женщину. Зову её. - Вас я попрошу проследовать с моей группой. Мне нужен ваш научный подход к проблеме. - Надеюсь, она знает не только массаж. Хотя после амнезии толку от её знаний..ничего, надеюсь скоро вспомнит. - Ваше мнение, насколько длительный должен быть стазис, чтобы привести к тем..провалам в памяти которые мы имеем? -



- Итак, товарищи, мы отправляемся! Со мной: Клайд, Шерман, Лавния Ллойд, О'Донахью, Кейс. Если кто-то знает о том как работать с реактором - прошу сейчас высказаться. Фридрих с командой уже выходят на разведку. -

Болевой захват который на мне применил смугленький успешно работает. Больше, хотелось бы. На несколько секунд потерял ориентацию. Несколько секунд - это больше чем можно позволить себе в драке. Кто-то со всей дури саданул в рёбра или даже пониже. Кто-то ещё врезался в нас. Клац-клац, сказали зубы, когда я сверзился на чёртов жёсткий и обжигающе холодный пол, вышибая из меня дух. Кажется внутри что-то треснуло.

Мученический крик того кто скончался в руках заместителя. Откуда-то приходит нутряное знание - этот мёртв. Бунт подавлен, даже если смуглый этого ещё не понимает. Оба источника неприятностей лежат в крови. Осталось разобраться с последствиями.

Мы оба встаём. Он слишком близко, чтобы толком отстранится. Рывок и пистолет окажется вжат в пол. Пускай даже после этого кусок свинца останется в кишках Полковника. Зато остальная команда будет жить.

Что-то внутри командира подсказывало, что для него, как офицера, это будет приемлемый результат. Колония будет жить, несмотря ни на что. После этого смуглому конечно же свернут шею. А Прапорщика бросят подыхать.

Плохой вариант. Можно ли по иному?

Сталь Марсианских космодромов. Бесконечные изматывающие тренировки. Было ли всё это? Или это всё обернулось сном? Красные поля, ржавая пыль и песок забивающиеся в сочленения их экзоскелетов. Пропаганда? Или истина? Сейчас это неважно.

- Заблокируй пистолет. - И тон слов не оставляет места сомнению. Это приказ. Мои слова пропитаны этой сухой атмосферой того места, где служил этот низкорослый человечек. Было или не было? Ложь или правда?

Железо снаружи. Железо внутри.

Смотрит в глаза смуглого Полковник. Старательно ловит взгляд. Медленно и неспешно двигается на него, слегка кривится на правый бок. Кажется ему досталось сильнее, чем он сейчас это осознаёт.

- Опусти оружие. Брось его на пол. - Приказы солдата федерации спокойны, будто бы уже утихла та бешеная буря Марса, готовая сорвать плоть с костей человека без защиты. Промчалась мимо. Всё. Кончилась. Правая, пострадавшая в захвате рука тянется к пистолету. Готовая давить, мягко и слабо, но настойчиво. Выстрелов больше не будет. - И мы будем жить. -

Сейчас он просто верил в себя. И немножко в того мужика с усами, который кивнул ему в строю, со странной аббревиатурой подразделения. В конце-концов он значился в планшете на стороне Федерации.

По ушам даёт шум открытых створок и топот убегающих ног. Надежда что помощь придёт извне ничтожна.

Я гляжу снизу вверх на огромную орясину. Успевшего о себе что-то возомнить. Каждый раз одно и то же. Это уже было. Я уже доказывал кому-то своё право вести за собой людей. Наверное именно поэтому этот парень меня раздражает. Ну и ещё может потому что я вижу содержимое его ноздрей и каждый из трёх подбородков. А его, должно быть бесит моя макушка.

Смотрю в планшет. Кажется этот что-то говорил про танковую бригаду.. Из неё был только один. Щелкает предохранитель на моём пистолете.

- Сейчас мы все куски мяса в высоко-технологичной жестянке, Старший прапорщик, 36-я танковая дивизия, вс КССС. Без меня, или моего "зама", вы даже выйти отсюда не сможете. И когда придёт четвёртой эшелон, именно я буду стоять между твоей тушей, и полицаями, которые будут судить тебя именно по приговору. - я не приближаюсь на расстояние вытянутых рук громилы. Зачем. Даже та маленькая дистанция - это дистанция.

- Я полковник тяжёлой штурмовой пехоты, 2-ая Марсианская Бригада Смерти. Уж будь любезен, Прапорщик, стой спокойно, и назови свой статус. -

- Эй, там, в задних рядах, что за возня? Отставить и встать в шеренгу. Перекличка, потом будете друг друга за жопы щупать. - Дёргает пальцами на планшете, пытается проверить - нет ли на Эльбрусе блока управления этими капсулами?

Не пожимаю никому руки. Потому что заняты. И жестом отстраняюсь. Бегло ознакомился с ним планшетом и погасил. Пока хватит.

- Полк...кхе..- горло дало сбой. Нет, так не пойдёт. Первое приветствие должно гулким и звучным.

- Ну-ка три шага от меня все! Полковник Зак, тяжёлая пехота! - рявкнул во всю мощь своих лёгких. Надо брать меха за манипуляторы. - Руководитель третьего эшелона. -

Скалюсь. По холке бежит холодок. Сколько здесь конвоя, а сколько заключённых? Резня. Брехня, он просто не умеет их готовить!

- В шеренгу, по росту, построились, доходяги! - Жестом останавливаю своего заместителя. Пусть стоит рядом. Олицетворяет собой. Что там обычно олицетворяет заместитель. Хрен его знает. Заместимость командира, наверное.

- У меня есть плохие и хорошие новости. Плохие новости - стазис отбил мне память, и каким-то вывертом судьбы я должен следить за тем, чтобы вы друг другу ничего не сломали. Хорошие новости - среди нас полно военных заключённых. Вы не помилованы. Все ваши приговоры замещены одним. Для нас всех общим. Мы колонисты на экзо-мать-его-планете! Третьего эшелона. Поздравляю! Нас ждёт работа! Много изматывающей работы. А теперь перекличка. Посмотрим, кто умудрился слинять со службы ещё до моего пробуждения. -

Мельком смотрю на те, дальние две капсулы. Кто-то говорил про них. Неужели не нашлось кандидатур и они просто стоят пустыми? Быть не может. Смотрю в планшет, в личный состав. Пересчитываю. Неужели и вправду кого-то убила автоматика?

- Имя, звание, род войск, текущий статус! - тыкаю носом в сторону мясной громадной башни. Сверяюсь с планшетом. Он первый, просто потому что самый большой.

Два дварфа в доспехах возились под сенью домов. Их железные бока то и дело бурно вздымались, а гортанные возгласы и удары чертовски тяжёлыми молотами, которые дварфы искусно(ну, почти), принимали на доспехи. Впрочем, пока что они только примеривались, и били только в пол силы, но едва взошло солнце, как они наконец-то принялись драться в полную бородатую силу.

К вечеру, оба запыхавшихся дварфа закончили первую из долгой серии тренировок. Сидя на брёвнышке, оба жадно пили воду. Ибо за целый день намахавшись молотами, даже у самый двужильный дварф устанет.

- Ульфгар. Когда я закончу со стеной, я возведу парочку скамей из камня. - Чекмарь стянул шлем, подставляя закатному солнцу бороду и глаза. За это десятилетие он привык к поверхности. - Пора обустроить наш форт, чёрт подери. Лишь бы не пришли королевские сборщики податей. -

Сержант, дождавшись пока Аид нырнёт в лифт, с облегчением вздохнул про себя. Закрепив магнитный крюк на металлическом лифте, он так же как и все остальные нырнул вниз. Максимально тихо и аккуратно. Открепив катушку, он оставил свою верёвку болтаться в лифте. Всё, путь для эвакуации он предусмотрел. Не бог весть что, он у него были основания предполагать, что это максимально быстрый путь наверх он обеспечил.

Проверил верёвку. Если он сейчас ошибется, Амели никогда его больше не увидит, и он не сможет сделать ей предложение. Опять. Хотя, два последних раза, когда он организовывал романтический ужин его выдёргивали на дежурство...воспоминания о личной жизни Аякс подавил. Спокойно. Сосредоточенно. Это просто работа.

По спасению цивилизации и культуры. Карфаген должен быть разрушен. Под речитатив таких мыслей, Аякс и устремился к дальней двери, на свою позицию. Боялся ли он тех шестерых парней за воротами? Ну, конечно же боялся. Но в конечном итоге всё решают именно оперативника. Такие как они. Альфа.

Правильные люди в правильном месте.

Строгий и в меру справедливый сержант был напряжён. Как и всегда. Это его работа - седеть за тот крошечный промежуток пока принимаешь решение. А после этого сделать всё, чтобы выбрались все. Смягчить возможные огрехи. Вывести всех живыми. Он уже принял одно рискованное решение. И сейчас предстояло принять ещё одно.

Что за чудовище они прячут в дальнем секторе? Сержант не имеет права на ошибку. Хорошо хоть, нет напрямую проходов туда, иначе бы точно пришлось начинать с западных коридоров. И при этом нарываться на засаду в северном секторе, точке интереса.

Карфаген должен быть разрушен.

Разведка не подвела - впрочем в них командир был уверен. Даже если бы там была растяжка, ребята бы обнаружили её. Именно поэтому он и послал их вперёд. Еле слышное шуршание рядом - Аид, отошедший "прикрывать ему спину". Глаза Аякса привычно осматривают труп за трупом.

Ни единого на в офицерской форме, никаких знаков различия. Вряд ли у рядового охранника первого этажа есть доступ на сверх-секретный минус третий.

Всё. Касание. Они на этаже.

Карта перед глазами. Перевод Афины-Паллады, мягкий и успокаивающий голосок поверх грозного рыка. Сержант был уверен, что встреться они лет десять назад, до войны, где-нибудь на улицах города, у него бы нашлось о чём побеседовать с этим человеком. Но сейчас война слишком глубоко всадила свои осколки в тело всего человечества. Но сейчас - они все друг другу враги. Нужно бить первым. До того как враг осуществит свой замысел. Или хотя бы попытаться, увязая в бесконечной темпоральной войне, в прыжках на опережение.

Внешне невинные переговоры двух разведчиков заставили Аякса нервно прикусить губы, удерживая одновременно раздражённый рык и улыбку. Не время улыбаться. Количество красных точек напрягало. Возможно, не все из них солдаты, но он должен рассчитывать на сопротивление.

- Эго, Аякс принял. - Сержант подавил ухмылку. Хорошо, когда люди думают в унисон. Интересно, не вызывает ли это у псиоников отторжения? - Среди убитых нет офицеров. Зачистка западной крыла - отклоняю. Душа, займи позицию в северном коридоре, у правой дальней от лифта двери. Аид и Мышка, вам вниз. Не теряйте времени. -

- Аид. Ты сможешь понять, когда нас обнаружат на этаже? -
- Мышка, выдвигайся в северный коридор. Задача – вскрыть две дальние от лифта помещения. Левую дверь, когда мы будем готовы, тебе нужно будет открыть. Мойра и Эго, займите позицию у двери сверху. Аид и Лжец – снизу. –

- Иволга – прикрывай западный коридор и лестницу. Тебе придётся занять позицию на угле. –
- Мрак, твоя позиция будет в лифте. Задача – перекрыть западный коридор. Если противник появится со стороны лестницы… Ты знаешь, что делать со своим молотом. –

- Я оставлю нам крюк сверху. Мрак, подготовится к спуску. –

- Если Эго, Лжец, Мойра и Аид не справятся, и поднимется шум, то Мышка, твоя задача открыть нам дверь и вместе со мной и Душой зачистить восточное помещение. -

Командир на секунду выключил общий канал, и обратился персонально к Аиду.



- Афина. - вновь на общем канале обратился к штабу сержант. - Борт 49 может пошуметь наверху? Возможно, это поможет нам с прикрытием. -

Война. Сержант был с ней знаком излишне близко. Ближе, чем хотелось бы обычному полицейскому из Детройта. Он уже видел подобные ракурсы - хотя раньше конечно города не отличались такой красотой..и не все из них штурмовали с такой жестокой эффективностью. Задолго до начала войны, Аякс был в городах Конфедерации, преимущественно в Европе, конечно же. Но даже с учётом этого он не жалел о том, что происходило. Он помнил слишком многое.

Абрис фантома мелькает за бортом вайпера. За штурвалом такой пташки Аяксу не доводилось бывать. Хотел бы он почувствовать эту мощь, работу чудовищной по своей сложности машины за своей спиной.

- Принято, Афина. - сухо и спокойно. Сейчас не время для шуток. Скоро высадка. На языке вертелась лёгкая шутка, но в ходе операции даже сержант не мог себе позволить такого по отношению к штабу. Руки сами собой начали проверку потрошителя. В бытность копом Аякс обходился "полицейской" версией этого дробовика, рассчитанного на более слабый патрон. Как и всегда, проверка не принесла успокоения и ясности.

Ботинки спектра лязгнули о бетон площадки.

- Сорок девятый ещё долго с нами? - Сквозь визор шлема картина разгрома конфедератов не становилась лучше, однако шлем отсекал запахи и эту гарь. За что он был особенно благодарен этому костюму. Взгляд упал на раненного солдата, ползущего к Мойре. Ему довелось лежать вот так, на полу, и жалеть о том что ты не сдох сразу. По ту сторону ствола. Выстрел Мойры. И сарж вновь смотрит в сторону лестницы. Оценивает разруху в здании. Никого живого больше не было видно, однако дробовик уже смотрит в сторону лестницы. Лифт или пролёт?

Выслушав ответ штаба, сержант перешёл к непосредственным действиям. Он и так задержался. А время один из ценнейших ресурсов, которым Альянс располагает. Уж он-то, Аякс, об этом знает. Может быть даже больше, чем нужно.

Аид кажется немного нервничал. Неужели действительно считал эмоции умирающего? Бррр, не приведи господь! Псионики и так не славились живучестью и стабильностью рассудка. Надо срочно его сосредоточить на чём-то. Например на выполнении плана, который уже созрел в голове сержанта. Некоторым ребятам это помогало.

- Аид. - сержант словно бы хлестнул, прерывая поток стенаний псионика. Одёрнул. Оставив того с нечёсаным носом.

- Вскрой лифт катаной. - тихо и спокойно, без нервов и криков. Таковы были методы сержанта Аякса. - Иволга, Эго. Вам предстоит разведка шахты лифта. При необходимости, используйте гидравлику спектра. -

Словно бы для них, но на самом деле для стажёра напомнил сарж. Пускай командир и погонял псионика на учениях, но мало ли, что из-за мандража вылетела у мужика из головы.

- Мрак, на тебе лестница. Вряд ли сюда сунется после обстрела вайпера, но осторожного Афина чаем поит. -

- Лжец, ты следующий на спуск, вскроешь створки нижние створки. Они наверняка заперты. Заодно и разведку прикроешь. Втроём вам удастся проскочить незамеченными. Оценка перспектив целиком на тебе. -

Жребий брошен. Обычная операция. Почему же на сердце сержанта так тревожно? Риск ради скорости прорыва того стоил.

- Остальные - рассредоточится и занять укрытия. Не хватало ещё пропустить какого-нибудь выжившего конфедерата с гранатой. Не отдаляйтесь далеко от шахты лифта. Аид, как вскроешь дверь, держись рядом со мной. Прикроешь мне спину. Мойра, Душа, если всё пойдёт гладко, то следующие спускаетесь вы. -

Когда прибыл торговец, Дургрим сидел на пороге кузницы, и поплёвывал в потолок. Не потому что ему не было чем заняться, нет, ему было чем заняться. Дома сами себя не достроят. Нет. Он с потрясением наблюдал, как форт наводняют всё новые и новые непонятности.

Зомби, по-прежнему не смотря на просьбы кузнеца трогали недостроенные дома. Дургрим грозно смотрел, сжимая в руках молот. Кажется или камни вздрагивали, когда мёртвые пальцы трогали их?..

Когда орк приехал, то кузнец даже обрадовался новому лицу. - Эй, клыкастый. Расскажи мне, как дела в других поселениях? - раньше бы он грозно сопел на незнакомого орка. А теперь лишь беседовал, непринуждённо опёршись на молот.

-Этими ночами никто не будет мёрзнуть. - пропыхтел запылённый дварф с новеньким молотком. Он должен справится! Во имя борода Армока! Но прежде...решительно сжав молот в кулаке, Чекмарь пошёл на поле.

Поговорить с эльфом.

- Наль! Нам нужно побеседовать. - дварф упёр руки в боки и смерил строгим взглядом эльфийское существо. Когда-нибудь, он научится понимать хотя бы некоторых из этих существ. Эти знания он отобьёт в камне и оставит потомкам.

- Присядь пожалуйста. - Чекмарь указал на поваленное трухлявое бревно. А сам огладил бороду, пытаясь выглядеть солидно. Теперь когда эльфийские уши были ближе к земле до них будет проще достучатся. - Я услышал, что ты отказываешься от охоты, Наль. Позволь, я расскажу тебе историю, что видел недавно своими глазами. Давеча, когда я выбрался в охотничью экспедицию, в позапрошлом сезоне, я видел любопытную сцену. Я видел, как кабаны гнали лошадь, кровожадно хрюкая. Уж не знаю, что они не поделили - может водопой, или пастбище, а может плоды Нур-Нура, но факт остаётся так. Кабаны гнались, лошадь убегала. Это была не Ромашка, точно могу тебе сказать! - поспешно подымая ладони, прервал гном возможные вопросы.

- Но подумай. Животные порой не прочь закусить мясом. Чем мы, люди, эльфы, дварфы, хуже? Мы не едим мясо себе подобных, разумных - и будет с этого. Отказываться от мяса вовсе - это..нет, я не глупость, но неразумно. Но подумай! В этих диких местах, даже кабаны не прочь закусить кониной! -

Дургрим сомневался. Погожий сезон. Один из каменных домов пустовал, и он его занял. Угля было в достатке - благодаря отважным шахтёрам, конечно же. Было и железо - пускай не так много, но было. Конечно, отсутствие одежды несколько портило впечатление..Но..что может быть для гнома лучше, чем старый-добрый ударный труд?

Особенно в кузнице. В конце-концов, Дургрим взял стальной котёл, и пустил его на металл. Сталь! Он возродит кузнечные традиции своего рода!

Кузнец провёл долгий сезон в каменной хибаре. Его труд не был напрасен. Он выковал новый молот, и его качество..было достойным. Не единожды заготвку приходилось сплющивать в изначальный слиток - лишь только затем, чтобы начать по новой. Не единожды, руны мастерства, запечатлённые в стали становились нечёткими, но всякий раз Чекмарь начинал по новой, не отчаиваясь.

И вот, в один из вечером, Дургрим вынес из Бороды Гримгала молот. Он был тяжёл, увесист и..он был новый. Молот Гримгала, потёртый и многажды испробованный в бою и в строительстве, лежал в одной руке дварфа, а новый, стальной, молот лежал в другой руке. Чекмарь был доволен. Новый молот соотвествовал традициям. И пускай пока что он не заслужил личного клейма или имени на сиём орудии производства - молот был готов. Дальше будет проще.

За свою долгую жизнь барон часто искушал судьбу. Как и многие иные военные аристократы, не поднявшиеся излишне высоко, он больше ценил уважение среди солдат, чем личную безопасность. Бедвер всегда был рад испытаниям, только с годами они приобрели более ясный смысл. Долг. Не перед какими-то людьми, не перед родом и раскидистым семейным древом, уходящим корнями в хорошо сдобренную кровью землю. Только перед Создателем и юнцом, указавший тропку к спасению своей жизнью.

Проклятая мошкара. Проклятая гнилая вода, предательские отблески которой навевают дурные воспоминания. Несколько раз левая нога оскальзывалась, и только шест удерживал рыцаря от позорного соскальзывания в грязь. Унылый пейзаж, и духота, медленно забирающая силы, рассеивающая внимание, и холод, медленно тянущий пальцы к сердцу. Чёртовы комары - кажется некоторые нашли уязвимые места, и успели немного хлебнуть крови брата-храмовника. Парочка за это точно поплатилась, но иные улетели, разнося вести пронзительным тонким пением о вкусе родовитой крови. После этого гнусь начала лезть особенно активно.

Правый бок привычно ноет. Напоминает о том что даже такой доблестный воин, как Ко'Драп смертен. Бирюзовые огоньки. Голоса..такие знакомые. Неужели это Гилберт? Старый друг, оруженосец.. Кажется мужчина слышит рога охоты? Неужели это голос сенешаля? Или это Ихтар призывает приложится к бурдюку с таким притягательным Борским? Какая разница, они рядом, надо лишь сделать шажок в сторону. Что-то настораживает воина, он крупно вздрагивает, встряхивается, словно старая гончая попавшая под дождь. Лязгает доспех. Но глаза храмовника по прежнему прикованы к вестникам мучительной гибели в зловонном болоте. Надо бы выпить...ладонь сама тянется к заветному меху, срывает его..

Создатель присмотрит за тобой.
Не по годам мудрый и до одновременно наивный взгляд карих глаз. Чудится? Удар оземь. Клацают зубы - кажется прикусил себе щёку, и поэтому такой знакомый привкус крови.. В себя Бедвер пришёл уже в воде.

- Пёсья кровь! - пробулькал Бедвер с глубины. Шест и бурдюк он выронил на тропе, но это не означает что он безоружен. Щупальца, как он мог быть настолько слеп?! Скорость с какой его тащило неведомое существо немного замедлилась - это натянулись верёвки, давая возможность выдернуть Фэнэс. Пивохлёб сверкнул в пляшущем свете факелов, отрицая саму возможность каких-то там бирюзовых дурманящих искр. Есть только он и чудовищно сильная тварь. К сожалению даже фонарь на доспехах потух. В темноте у монстра точно преимущество.

Куница ненадолго вынырнул..

- К оружию! - хриплый крик разнёсся по топям, подкрепляя словами очевидное. Вот щупальца вновь ускорились, но Бедвер уже со всей дури бьёт их. Своя кровь на языке, и окровавленный искажённый проблеск блеск жёлтых зубов. Фамильный гнев застилает глаза. Как всегда, кстати. Заставляет вкладывать в удары всю свою застарелую ненависть. Всё своё желание жить. Он не сдохнет вот так! Только не в болотных топях, по горло в вонючей жиже, сжимаемый кольцом неведомых щупалец!

Вторая ладонь нащупывает рукоять кинжала - если это существо захочет познакомится с ним поближе, ему будет что сказать ей напоследок. Сейчас Бедвер готов был даже рвать зубами поганую тварь - и плевать что монстр больше его в разы.

Куницам неведом страх. Бедвер в значительной мере перенял эту черту родового зверя. Только холодное осознание того, что из этой схватки ему не выбраться. Он задаст монстру такую трёпку, что тот запомнит до конца своих поганых дней вкус плоти Ко'Драп. Но эта неизбежность только придаёт остроту схватке. Надо сделать так, чтобы чародейки добрались до места! Тогда они спасут всех! Фенэс вгрызается в плоть, его сталь покрывает мерзкий тёмный ихор.

Свет! Вновь! Воссияет! Желание жить творит чудеса. Ноют от натуги мыщцы, удар мечом, страшный, яростный, насколько это возможно его нанести без опоры. вспарывает воду, подымая целую тучу брызг, и клинок вгрызается щупальце, чуть ниже доспеха.

- Погань! Я! Ещё! Жив! - злой, клокочущий рык. Где-то на краю мелькает мысль, последняя чёткая и сформированная до конца перед тем как разум Бедвера полностью тонет в схватке за жизнь.

Ещё жив. Но над могилой Бедвера не будет креста.

- Создатель. Присмотри за ними. - хриплый шёпот тонет в бороде рыцаря. Он вернул благословение. Как мог и умел.

- Вот значит как. Ну, надеюсь Создатель придаст мне сил, чтобы я мог вонзить свой клинок в её сердце. - Барон отлично знал, что любого врага можно одолеть. - Я рад, что Тьма вас не забрала, Илль. Будет обидно, если кровь того, кто когда-то преломил со мной копьё трижды, сгинет вот так. Если захотите, когда мы выберемся, я расскажу о том славном поединке, и о том, как леди Эрнестина познакомилась с вашим отцом. -

Брат Бедвер скатывал плащ, когда герцог подошёл к нему. Потрясённо выдохнув храмовник принял этот дар. Красный лоскут.. Сжал в кулаке латном, до скрипа и лязга. К сердцу прижал, грохнув при этом ладонью своей четырёхпалой.

- Жизнь - Империи. Честь - никому. - на мгновение рыцарь припал глазами к этому малому кусочку былой славы, и приладил к погнутому наплечнику. - Мы никогда не опускали знамени ниже, чем это. - герцог и барон оказались на мгновение похожи. Осколки былого, слишком твёрдые и гордые чтобы забиться подальше в каменные норы. Слишком сломанные. Они даже оба хромали на левую ногу - старые ранения для доброго паломника не прошли бесследно. Несколько мгновений барон собирался с мыслями, занимаясь привычной рутиной. Закрепить щит. Приладить факел в крепление на шесте. Сморгнуть пару раз, чураясь воспоминаний.

- Спасибо, сэр Орсо. Когда мы выберемся, я возложу его в фамильном склепе Древа. -

Шест с резьбой во славу Создателя привычно лёг в руки. Брат Бедвер и раньше не чурался пеших переходов во тьме с этим шестом, но теперь уж точно настал его час. Зажёг фонарь, и потушил факел. Когда настанет время на навершие этого посоха загорится пламя..но пока фонарь чуть ярче.

Когда-то один из его предков сгинул на похожих болотах.

- Топи. В похожих болотах мы, куницы, бились отважно и долго. - рыцарь не стал уточнять, победили они или нет. Это была старая история, связанная с Эдерлингами..Но связанная с ними отнюдь не рукоятью меча, но клинком. Но это было два долгих века назад.

- Мы ещё вознесём хвалу Создателю биением наших сердец, сэр Орсо. Я расскажу вам о тех временах, когда моя борода была ещё мягкой, а глаза мои могли разглядеть белку с трёх полётов стрелы.. Ах, как сладок был свет, ах какие подвиги совершали за честь и отвагу! Но сейчас, простите..Брат Роберт, позволь я прицеплю верёвку к твоему поясу. -

Храмовника отнюдь не тревожил предстоящий переход. Он был твёрже камня, и спокойней скалы. Теперь, когда знамя Эдерлингов вместе с ним..что может пойти не так, верно?

Дургрим по привычке уже было почти занялся строительством, но его взгляду предстали оборванная Нида, что-то бормочущая о богах, восседающая в своём рванье на каменюке...когда-то, стоя этом же валуне, Чекмарь пришиб Ромашку.

Обеспокоенный этим событием, Чекмарь принялся шить одежду. Ведь голозадых забияк в людской рай не пускают, это точно!

Сэр Бедвер потрясённо вглядывался в пролом. Он по прежнему стоял у дверей, охраняя их. Нет. Не может быть. Павшие воины пришли к нему. Знамя давно мёртвого сюзерена разбередило старые раны. Чёрное древо на красном поле. Чёрные куницы, верные сторонники герцога Эдерлинга. Даже после того как барон встал в ряды храмовников, он не отказался от своего доспеха, и до сих пор на его груди красовалась гравировка куницы. Герб Ко'Драп. Среди тех, кто тогда сгинул тогда на этих полях были и Ко'Драп.

- Под этим знаменем меня произвели в рыцари. - глухо и гулко пророкотал бывший вассал мёртвого нынче дома Эдерлингов. Он помнил. Светлый, яркий день, слепящее солнце, он, юный оруженосец, преклонивший своё колено перед герцогом, позади стоящие рыцари, славящие его. Помнил как сердце преисполнилось гордости, помнил как дружелюбно хлопали его по плечам - и первым из всех его наставник, Ульбрехт Утиное поле. В тот день он ему повезло - он срубил чужого знаменосца, и захватил сам стяг, из-за чего враг пустился в бегство. Это был хороший день.

- Ох и давно же это было. - Горек голос рыцаря, и гнева преисполнен. Печальное зрелище изорванного знамени вызывает бурю сердце. Слава былая в виски бьёт. Стареешь, храмовник. Вон твоё прошлое - изъеденные ржой доспехи, шлемы пробитые да глазницы пустые. Остатки зубов скалят, во тьме. Со сколькими из них один хлеб делил, со сколькими из одного котла похлёбку хлебал? Много таких было, в прошлом Крепкошеий был общительным.

- Создатель с нами, воины! Ich bin noch lebend!* - Кричит сэр Бедвер. Его личный девиз гремит под куполом, лязгает сталь - фамильный клинок с смыкается с щитом, раз, другой, третий! Нет надежды на то что ему кто-то ответит из мертвецов, как и на то что они развернутся и уйдут. Не затем войско тащилось в эту деревню. Храмовник замирает, вслушиваясь...может быть с той стороны дверей ответят? - Ну же, старые кости Эдерлингов! Я готов принять бой! -

Скоро здесь будет битва. И храмовник снова чувствует себя молодым.

Фамильный меч сокрушил мертвеца, и Бедвер довольно ухмыльнулся. Он жил битвой. В конце-концов мёртвые солдаты после того как перерубить им хребет падали точно так же как живые. - Ещё! Или вы забыли как Я стоял на Серой Горе?! - барон был в своей стихии. Мёртвые, живые, главное одно - враг здесь, и он может его убить.

- Только для битвы я был рождён! Вам не сокрушить Крепкошеего! Я первым взошёл на стену замка Крайт! Растеряли свою выучку?! Ну так и лежите в земле! Я обещал своим братьям славный бой, а не суповой набор в доспехах! - Старый Ко'Драп продолжал кричать, распаляясь ещё больше, бравируя и подбадривая солдат. Жажда крови уже понемногу туманила рассудок храмовника. Тьма отступит перед его яростью - или он просто втопчет своих противников в прах.

Внезапная буря, завывающая за стенами церквушки заставила мужчину вспомнить. Почти два десятка лет назад, когда он уже был рыцарем, а отец был ещё жив, в одну зимний день, он участвовал в поединке, во славу Эдерлингов. В тот день его меч принёс славу и победу, но противник ранил его в бедро. Уже существенно позднее, рыцарь из-за той раны начал прихрамывать.

И вот теперь, навстречу, из круговерти снежинок ему шагает старый сюзерен. При жизни Эрих отличался завидной статью, и смерть не убавила от его роста ни сантиметра. Грозный соперник достался старому рубаке, и два осколка прошлого готовились сойтись в битве. Честь или людская спесь двигала рыцарем, когда он сам сделал шаг навстречу врагу!

- Да! Наконец-то достойный соперник! - Старая куница была ощутимо ниже Его Светлости, однако Ко'Драп слишком часто бился, чтобы подобная мелочь хоть как-то его смущала, тем более, что с возрастом плечи рыцаря становились только крепче и шире.

Щит встретил булаву высокопоставленной особы. Удар был страшен, однако храмовник устоял, даже не пошатнувшись. Всего лишь маленькая хитрость со щитом, подставить под правильным углом.. Опыт сотен схваток сейчас жил в храмовнике, каждое его движение было выверенным и точным. А теперь пришло время оттеснить своего соперника. Далеко не все столь крепки, как он.

- Эрих! С тех пор как пал последний из Эдерлингов, я поднял стяг Ко'Драп над Гартуном! - Шаг вперёд, и толчок щитом. Отвлекающий манёвр, всего лишь для того чтобы герцог потерял на мгновение из виду меч. - Это мой род нынче защищает остатки герцогства! - Приняв ответный тычок булавой на щит, рыцарь заученным движением отбросил булаву в сторону. Мёртвый герцог против живого барона.

- Тьма падёт перед слугами Создателя! - наконец-то очередь дворянина наносить удар, и куница ударил, сверху вниз, вкладывая в удар все те силы, что у него имелись. Ударил со стороны руки с булавой, надеясь её повредить. Нападение определённо удалось. Фэнэс довольно проскрежетал о латы герцога, заставив его пошатнутся, и нанеся, как надеялся храмовник, нанеся серьёзную рану.

- Ты мой, Эрих! - барон ощерился, внимательно следя за мёртвой светлостью, и готовясь отразить новый натиск. Битва ещё не окончена, и ему совсем не хотелось пропустить удар булавы по бацинету. Даже для такой живучей сволочи, как Ко'Драп это вполне может оказаться фатальной ошибкой.

- Брат Роберт! Приглядите за дверью! - Закричал храмовник. Он видел, как мало стоит в строю перед брешью людей, и поспешил туда. Армия мёртвых на штурме. Биться с теми кто достойно встретил в своё время врага, лицом к лицу, а теперь стал её рабами.

- Создатель с нами, братья! - гремит железом сэр Бедвер и встаёт в строй среди прочих. Пышный плюмаж и роскошные красные доспехи. Не может быть. Неужели сам герцог почтил их визитом? Ко'Драп уже плохо помнил, сколько в те дни насчитывала армия Эдерлинга, но он был уверен, что не меньше нескольких сотен солдат. Если их там за стенами хотя бы половина.. Храмовник приподымает забрало - так чтобы видеть лучше самому и чтобы было видно его лицо. Да, это действительно латы герцога. Время встать в общий строй.

- Сэр Эрих Эдерлинг! Ужели вы подымите своё оружие на того, кто стоял с вами в одном строю? - риторически спрашивает барон, пытаясь рассмотреть за забралом хоть какие-то эмоции. Ежели Эдрелинг сохранил в себе хотя бы частицу памяти - то почему бы ему не вспомнить одного из своих вассалов? В любом случае, его долг, как верного вассала и слуги церкви сейчас упокоить эти одержимые тьмой останки.

- Мой родич, Трокводл Ко'Драп погиб в этих местах. - ворчал барон для вида..однако в душе, ооо, как же он радовался возможности немного размяться, да ещё и с пользой для дела.

- Давайте, подходите сюда, гнилые черепушки! Сейчас мы вам покажем, чего стоят храмовники! Или вы своими тухлыми мозгами думаете, что раз я уже старый, то значит и сломать вас мне не под силу?! Какая наглость! Да я вас всех растопчу!-

- Эй, сэр Эрих Эдерлинг! Во имя света и Создателя! Я вызываю вас на поединок! Примите мой вызов - или уйдите прочь с моей дороги! Мёртвые не могут загородить дорогу живым!- барон не особо надеялся, что предводитель мёртвых ответит на его вызов, но должен был хотя бы попытаться.

Надо же! Проводник-то - дочка той самой дамы, за внимание которой сэр Бедвер бился с тем столичным родовитым хлыщом. Чудны дела твои, Создатель! Дважды копья разлетались в труху - а на третий сэра Бедвера, тогда ещё и отважного рыцаря выбили-таки из седла. Тот дворянин, сейчас уже не вспомнить как его звали, но точно из этих Ваас Фон Гульденов держался к седле так крепко, что словно бы гвоздями себя к седлу прибил. Воспоминания о былой славе согрели сердце храмовника, и он уже собрался рассказать девушке о славном прошлом её отца - ещё бы, опрокинул не кого-нибудь, а одного из бешеных куниц!

Но ничего рассказать не получилось. Боевая тревога объявленная командиром. Сам бы барон сделал бы немного по другому, но критиковать возницу, сидя на телеге сзади каждый может. В конце-концов его действия были планомерны. Сквозь забрало бацинета, барон ждал. Ожидание неведомой голодной угрозы разжигало аппетит - но не тот, что в желудке. Подгоревшей галеты хватит на некоторое время.

- Да, Храбрая, Фэнэс, он такой. - Латная перчатка только крепче сжала рукоять меча. А Бедвер будто бы случайно взглянул на крестьянку, отметив весьма странные метательные ножи. Кости? Видимо, в эти тёмные времена не один он одержим суевериями. - Когда-то этот меч принадлежал моему отцу, сэру Ульфриду Ко'Драп.. Я расскажу сегодня у костра тебе историю, как он сражался и пал. Однако, с тех пор его часть навсегда осталась в нём. - С такими словами мужчина и отбыл на свой пост.

Храмовник жаждал битвы. Или хотя бы поединка! Это было в какой-то степени эгоистично, и недостойно брата из добрых паломников, но привычка к крови делала своё дело. Предвкушение скорой схватки не оставляло мужчину, даже когда стало ясно, что враг не придёт прямо сейчас. Всё равно близко. Кружит. Рядом. И, он, Бедвер Крепкошеий, дождётся его, и сломает!

Стоя у ворот, рыцарь с беспокойством прислушивался. Один из рейнджеров, что наверху, кричал о помощи. Нет, он не может себе позволить отступить со фланга чтобы проверить - ворота слишком велики, если враг пройдёт сквозь них, то воспользоватся преимуществом стен не получится! Однако храмовник может приглядеть и за воротами, и за завалом.

- Давайте, создания тьмы! Я уже больше суток не пускал вам ваш гнилой ихор! Подойдите ко мне ближе, мне не с руки за вами бегать! - рычал себе под нос рыцарь, сжимая щит и меч. Он переступал на месте в нетерпении, словно голодная дрессированная псина у миски, которая ждёт позволения хозяина набросится на еду.

Бывший барон с удовольствием принялся за восстановление алтаря. Правильное, доброе дело, хотя и не привыкли руки бывалого солдата к труду каменщика. Слова о единстве воодушевили немолодого дворянина.
- В единстве сила, брат. -
Странно, но на мгновение ему показалось, что их командир чем-то был похож на того послушника. Но это ощущение быстро ушло.

Слова молитвы вызвали в храмовнике какую-то искру надежды. Стоя у алтаря, Бедвер с трудом отгонял от себя мысли о сыне. Его отрок знает своё дело и место. Даже если он сгинет там, во тьме, он сгинет за правое дело. Для того чтобы его отец защитит надежду всех людей до нужного места.

Освободив левую, искалеченную ладонь от латной перчатки, рыцарь выпростал крестик и привычно сжал четырьмя пальцами. Прижал ко лбу, закрыл глаза. Шёпотом повторяя за командором последние слова.

- Я служу Свету, и в нём наше спасение. - Простое деревянное распятие, на истёртой бечёвке, совсем не тот, который мог бы носить барон. Однако этот символ был для рыцаря дороже любой драгоценности. Рыцарь всегда помнил о нём, даже в самой лихой и кровавой сече, крестик грел его сердце, даже когда в исступлении битвы барон бросался в безнадёжные атаки. Всегда впереди! Навстречу славе..и смерти.

Некоторое время после молитвы рыцарь просто стоял, смотря на алтарь. Сейчас армия герцога так похожа на него. Собрана из осколков, но на неё с надеждой смотрят столь многие.

Рыцарь чуть поморщился от лёгкого неудобства в животе. Пожалуй, пришло время немного отдохнуть, раз уж сейчас на дежурстве не он. Избавившись и от второй перчатки, храмовник уселся на тюфяк, и положил меч рядом с собой. Фэнэс. Когда-то этот фамильный клинок был сломан, но затем его перековали, по приказу нового барона. И теперь отец в битвах всегда вместе с ним. Частичка рода, вплавленая в металл навеки. Таков был норов Ко'Драпов. Некоторые оставались жадны до крови даже в могиле.

Немного помешкав, рыцарь принялся копошится в своей котомке. Где же эти проклятые пузырьки? Как всегда, столь нужная шкатулка оказалась на самом дне. Достав её, шевалье осторожно поднял шкатулку. О да. Вот они. Сейчас ему нужен четвёртый пузырёк. Несколько раз проверив метки на стекле, рыцарь откупорил бутылочку и глотнул. Таинственное зелье, сваренное аптекарем заставило Бедвера скривится, и крепко сжать челюсть. Какая же это гадость! Если бы не те строгие рекомендации данные ему лекарем, барон давно бы выкинул эти пузырьки в пасть какого-нибудь искажённого зверя, чтобы посмотреть как тварь будет корёжить от одного только вкуса!

Немного отдышавшись барон протяжно рыгнул.

Ему срочно нужно было смыть этот гадостный привкус. Но прежде..требовалось немного позаботится о оружии. Рыцарь неторопливо обнажил меч, стараясь не тревожить остальных. Фэнэс как всегда был чист и готов к бою. Один лишь взгляд на чистую поверхность меча подсказывал сэру Бедверу, что клинок уже соскучился по схватке. Прежний владелец меча, барон Ульфрид любил немного выпить перед боем. Отчего бы не уважить старика? Бурдюк с Борским Особым, любимым пивом отца сам собой оказался в руках. Немного пива не повредит мечу, и вот уже пенный напиток стекает по лезвию.

Храмовник тщательно отчистил меч от пива чистой тряпочкой, а затем и сам хлебнул пива, один глоток. Борское было в почёте не только у Улфрида, но и у Бедвара. Один глоток не ослабит бдительности настоящего солдата. А от следующих рыцарь воздержался. В походе туманить рассудок - грех. Но надо же было чем-то перебить этот кислый привкус лекарства!

После всего этого Бедвар присоединился к костру. Он задумал приготовить в дополнение к каше несколько лепёшек. Мука у рыцаря с собой была, а приготовить..так это дело нехитрое. Его желудок время от времени голодно и недовольно ворчал.

- Позволите? - Спросил храмовник ради приличия у проводницы. А затем не слушая возражений выгреб в сторону порядком золы и углей, аккуратно огородив. Пока новое кострище доходило до нужной температуры, храмовник замешал тесто. Вода, мука, и щепотка соли. Конечно, такие лепёшки будут пресными, и с привкусом золы, но в походе такая пища - дар Создателя.

Неровные кругляшки теста один за другим отправлялись к углям, а Бедвар с довольным видом принялся наблюдать за ними, подготовив топорик, и изредка проверяя и вороша угли и золу. До вступления в храм барон частенько наблюдал за тем как солдаты готовят, и будучи уже братом среди них освоил эту нехитрую науку.

- Кхм, проводница. Не откажете собрату по оружию в беседе? - попытался завести разговор сэр Ко'Драп. Неужели и правда из её рода? После стольких лет во тьме встретить знакомую..так странно. Воспоминания о тех светлых днях нахлынули, отодвигая тёмное и мрачное настоящее. И хотя то его начинание с треском провалилось, барон свои поражения вспоминал с теплотой.

- Дело вот в чём. Ваше лицо... Оно кажется мне знакомым. У вас ведь были..родственники в столице? Вы не припомните, среди вашей родни не было леди Эрнестины? Вы удивительно на неё похожи. - присев на брёвнышко рядом с поварихой, барон отхлебнул воды из бурдюка.

Бедверу нравился поход. Нет, тьма довлела над ним, но отрёкшегося барона это не так тревожило. Его больше бесила невозможность встать рядом с братьями-храмовниками, и находится среди тех, кто когда-то присягнул ему. Подбодрить вечно унылого сэра Сэдрика, потравить байки у костра, вместе с Ухорезом и Фонарщиком, ветеранами прикрывавшими ему спину в доброй сотне стычек.

Однако кровников среди вассалов герцога Орландского было больше чем блох на хвосте собаке. В своё время барон убил слишком многих. Именно поэтому немолодой уже рыцарь вызвался в эту вылазку. Если кто-то из старых недругов не выдержит, и попытается убить храмовника, то за старого предводителя могут вступится слишком уж многие. После гибели герцога Эдерлингов именно под его стяг пошли почти все, и сейчас стояли под знамёнами его сына.

Именно поэтому дворянину был по душе этот поход. А подступающая старость сделала его ворчливым и чуточку более любознательным. Среди своих соратников, сэр Бедвер заметил герцога Орсо. Нет, он никогда не общался с ним до нашествия, слишком уж мелкой сошкой был сам барон, а после герцог прослыл затворником, но Бедвер слышал что Его Светлость собирал знания, и даже в обмен на какую-то незначительную помощь передал в руки его слух какие-то книги. Увы, развить контакт во что-то большое не удалось. И сейчас что-то в Де Труа говорило немолодому барону о беде, что приключилась с этим человеком.

Остальных Бедвер не знал. Лишь проводница казалась ему смутно знакомой, но поговорить с ней у храмовника не выходило.

Прибытие в Лоттервиль у храмовника вызвало хмурую улыбку, ещё до тьмы он был здесь проездом. Улыбка быстро поблекла - где-то неподалёку отсюда сложил голову один из его старых друзей, сэр Уильям. Так говорили выжившие.

Стены каменной церкви обещали спокойствие. Хорошее место, чтобы держать оборону, ежели придётся. Сэр Бедвер с удовольствием поднял забрало бацинета, и огляделся. Неверный свет факела выхватил разбитый алтарь Создателя. Да, костел был осквернён. Однако, стены от этого не стали слабей.

- Я разожгу огонь, братья. - рыцарь скинул котомку рядом с одним из матрасов, и примерился к вязанке дров. Он смирял громкость своего голоса, но даже так барон громок.

- Отдыхайте, мистресс. - обратился к упавшей на соломенный тюфяк чародейке. Некоторые из орденов требовали чтобы огонь был разожжён именно рукой человека, а никак не магией. Добрые паломники не придерживались этого правила, да и сам барон не чурался общества магов, но он не знал, насколько твёрдо следуют догматам его братья.

- Брат-командор. - занятый вознёй с факелом, храмовник окликнул Элиаса. - Здесь есть колокольня, но лестница обвалилась. У меня есть верёвка и крюк. Прикажете оборудовать там наблюдательный пост? -

Дургрим поглядел на котейку. Котейка поглядела на Чекмаря. Дворф вздохнул. Чтож, хотя бы этому животному не потребуется корм и крыша над головой. А значит ему не придётся забивать животное в голодную зиму. Чтобы не было голода в следующий раз, Дургрим взял одежду со склада. Кто-то любезно оставил экземпляр поношенной одежды.

Чекмарь сумрачно уставился на лес, стиснув молот в руке. Волк задрал одного из жителей форта. И дворф задумал отомстить. В эту суровую зиму, Дургрим был вполне успешным охотником. Он нашёл волка. Возможно, того самого, который загрыз Ткача.

Вообще сложно было сказать, кто из них кого нашёл. Голодный волк - или оборванец с молотом наготове. Это случилось холодным вечером, в темноте. Волк набросился из-за подло прикрывшего его дерева. Но клыки хищника, целившие в загривок могучего кузнеца лишь встретили руку. А затем череп волка встретился с молотом. И свет в очах зверя погас навсегда.

Дворф вернулся домой довольный, хотя и подраненный.

- Братья! Я принёс нам еду! -

Дургрим, окончив окроплять своей кровью очаг дома вышел наружу. Вечерело. И честно говоря становилось зябко. Под землёй холод был обычным явлением - но на поверхности..он был каким-то другим. Непривычным. Гном хмыкнул. Кровь уже остановилась, Кеннет, несмотря на ту хвальбу, что воздал ему Чекмарь ударил откровенно слабо. Это радовало.

Значит он сможет простоять ещё сезон. Интересно, через сколько лет чиновники найдут неточность в записях? Через сколько лет они поймут, что Чекмарь ускользнул из рук правосудия? Может и не найдут вовсе. Но так или иначе..он и его форт проживёт без подачек короны. Лошадь. Ромашка. Безвинное существо, которое тянуло их всю дорогу сюда. Ей не пережить зиму в этих местах без хлева. А хлева-то нет. Тут и для самих жителей форта не хватает места, чего уж говорить о чём-то более крупном. Пристройка, ха..нет, будь здесь настоящая крепость, он бы нашёл куда её пристроить. Лошади были нужны.

- Ну-ка, Ромашка. Пойдём. - Наль, непонятное эльфийское существо забравшееся в его дом будет не рад. Дургрим предпочитал думать что это всё-таки эльф, а не эльфка. От эльфок больше проблем, они, как слышал, Дургрим ещё дурнее своих мужиков.

- Хрызл! Подойди через лучинку к ручью, лады?- попросил гном одного из орков. Он не был уверен что сможет разделать лошадиную тушу правильно, так что помощь одного из клыкастых не помешает. Не дожидаясь ответа, Чекмарь пошёл дальше.

Крепкая гномья длань сноровисто ухватила за гриву животинку. Кузнец повёл её прочь от поселения. Недалеко. Но он надеялся что Наль спит. Кобылка всхрапнула несколько раз, будто предчувствуя что-то нехорошее. Но гном был непреклонен. Он был камнем, о который разбиваются чужие чаяния. И в этот раз...писк со стороны селения заставил гнома выругаться. Проклятые крысы! Дургрим ненавидел этих паразитов всей глубиной своей бородатой души. Когда всё пошло по жопе с их восстанием, именно крысы стали последней каплей. Сожрали остатки провизии.

Чтобы отвлечься от дурных воспоминаний, Чекмарь перехватил Клепало поудобней. В мыслях он называл чужой молот старым, привычным именем..

- Стой здесь, Ромашка. Я знаю. Ты хорошо послужила нам. - он отошёл недалеко от лагеря. Так чтобы скрыться с глаз, но так чтобы не потеряться на обратном пути. С тяжёлой лошадиной тушей, которую ещё надо будет отволочь назад. - И..это немного несправедливо, что именно ты ляжешь первой жертвой. Но..платит..платит всегда тот, кто может заплатить. -

Кобылка недоумённо фыркнула.

- О, я и не ожидал что ты поймёшь, ты всего лишь лошадь, деньги для тебя ничего не значат. - кузнец, остановившийся у большого валуна, что в невесть сколько лет лежал у ручья. - Да и здесь они не так чтобы много значат. Вот так. Стой спокойно. Лучше посмотри на солнце. Я не могу позволить моим товарищам страдать от холода, чтобы ты могла пережить эту осень. И я не буду тебя отпускать. Ты просто бестолково погибнешь в здешней глуши. Или, не дай Гругни, тебя приручат какие-нибудь дикие гроби. И приедут на тебе к нам. Гоблинская кавалерия, этого нам только не хватало. -

Ромашка глянула на гнома с сомнением. Гном уже поднявшийся на вершину камня, чтобы было сподручней бить по голове нахмурился. Будто бы она могла понимать его речь. - Чтож. Время прощаться. Прощевай, Ромашка. - с такими словами гном опустил молот на череп лошади. Короткий хруст ознаменовал то, что молот прошёл проломил височную кость. В последний миг скотина вздрогнула, но упала замертво.

Через некоторое время гном вернулся с мясом, шкурой и костями. Он изрядно испачкался в крови.

Каким-то непонятным образом мы оказались на остриё нашей обороны. Позади грюкнулся о землю шатл. Повреждён. Сможет ли взлететь? Не знаю, явно что-то повреждено. У ангара одинокая фигурка. Не стреляет, не бежит. Сломался.

- Эй, у ангара! Пиздуй на корабль! - кричу в связь. Услышал, нет? Мне не до него. Я хлопаю по плечу Бакстера. - Бак! Пусти за гашетку! На гранату, кинь! Чеку выдерни перед этим! - всучил парню обе гранаты. Эми. А сам за пулемёт. Удобно Бизон устроился. Молодец. Лежишь себе, стреляешь. Установка..немного вздрагивает и предупреждающе мигает мне оранжевым огоньком. Низкий заряд батареи. Вспоминаю нашего кота. Забавно, но факт, в космос кошки выбрались вместе с нами, и мы их разнесли почти по всем планетам, где могли жить сами. У нас был такой. Здоровый, умный, рыжий. Очень говорливый. Бывало, лежит он, дремлет, руку подносишь почухать этот шерстяной комок, и он сразу мявкнет.

- Мы с тобой сдохнем, приятель! Как ты относишься к кремации? - шерюсь в ухмылке. Всё бесполезно, всё бесполезно, кричит внутри меня писклявый голос. Конечно бесполезно. - Кто там в роботах? Местечко, когда будете уходить для нас оставьте! - вряд ли конечно выйдет. Семь НОДов. Многовато для меня.

Навожусь на первого. Очень не хочется умирать. Но плазма-граната зажатая в ладони бронекостюма меня обнадёживает. Как там говорил Стокманн? Лучше сдохнуть, чем попасть к ним в плен? Это можно устроить.

- Эй, Бак! Как ты относишься к кремации? - всё внутри меня дрожит от смеси адреналина и страха. Мы ведь не успеем на шатл, да?

Вся система в огне.. Зря эти офицеры так открыто переговариваются. Периферийные миры уничтожены. Что это значит? Карл читал фантастические предположения о уничтожении миров. Достоверно не было известно ничего, но даже сама тень возможной мощи синтетиков напрягала неимоверно. Поговаривали что они вообще считают любую органику - шлаком.

Оклахома потеряна. Братья. Старший и младший. Артур и Джозеф. Мать. Отец. Дед в конце концов. Старая высушенная солнцем коряга. Неужели они все погибли там? НОД не щадит, не берёт пленных. С этих чипованных станется устроить геноцид. Не оставляют они людишек на "потом", чтобы поиграть. Спланировали. Рассчитали. Ударили. Наверное, так. Хотелось сесть и заплакать. Где-то там, на далёкой Оклахоме, под палящим солнцем остались развалины ранчо.

Неужели родина потеряна? Нет больше сладкого сиропа. Вокруг неожиданно всё будто покрылось пеплом, посерело. Должно быть что-то с визором шлема. Надо бы сказать..кому-то. Громада g-8 застыла будто экзоскелет разом лишился питания. Карл закрыл глаза. Надо принять это, смирится. Пережечь это.

Так же как горят плакаты. В белый невесомый прах. Он часто наблюдал за этим. там на своей земле.

Добро пожаловать на Оклахому. Вам здесь понравится. Здесь можно полетать - без флаера, самому. Просто дождитесь смерча- это не так уж и долго, поверьте, на нашей планетке они часто спонтанно возникают. Сядьте на пути его следования с холодным пивом, контейнера, и ждите. Видите? Та белая полоска, высоко в небе. И пылевое облако? Оно близко. Ещё не поздно сесть на своего железного коня, и удрать от него подальше. Молодёжь нередко так испытывала так себя. Садились в свои рыдваны, и подъезжали поближе. Кто ближе всех подъехал, и кого не подхватил смерч - тот молодец.

Кто-то грюкнул по плечу, а затем потащил куда-то к зданиям. Сержант не сопротивлялся. Карл открыл глаза, порывисто вдохнув воздух. Оказывается, он секунд двадцать не дышал. В голове, пульсировало что-то, отдаваясь болью. Ненависть и ярость, перекованная злоба. Вырвать их механические сердца. Выдрать их драную гидравлику. Выбить им шарниры. И бить их током, пока движения не прекратятся. Нет. У них нет нервов. У пехотных НОДов нет даже близко ничего подобного. Боль - это просто сигнал рецепторов о повреждении. Если что-то и есть подобное, то только на узлах. А до туда не так просто добраться. Оклахомец мыслил неправильно, мыслил категориями биологического объекта, как привык, ведь будучи ксенобиологом, и понимал это сам.

Но потрясение, ярость от этого не уходила. Снова прикрыл глаза. Надо делать, то что можешь, и пусть будет то что будет. Так говорил дедушка Карла, Карл. Кажется что он стоит где-то за спиной, заложив руки за спину, и сверля недовольным взглядом ему спину. Какого чёрта его внук тут нюни распускает? Юноша на всякий случай обернулся, но рядом никого не было.

Сажа с визора куда-то исчезла. Показалось, наверное.


- Думаю я, Егоза. - Голос Карла был хриплым и немного нечётким. - Бля. Язык прикусил. Бери щит, укрытие нам всем точно пригодится. Стреляешь ты из рук вон плохо, так что..хех. - налетела громада Бакстера. Броня смягчила удар, поэтому ксенобиолог остался стоять на ногах. Карл рефлекторно обнял громаду. И похлопал по спине.

Слова этого Уолеса жгли душу хуже клейма. Оклахома потеряна. Потеряна. Потеряна. Потеряна. Потеряна. Потеряна. Отчаянный зов о помощи отправленный в пустоту. Но никто не придёт. Космические громадины роботов, с лёгкостью вскрывающую орбитальные станции. Устаревшее оборудование, неспособное сдержать настоящего врага. Пока он тут бегал под крики капитана, его землю утюжила орбитальная бомбардировка. А немногочисленные силы планетарной обороны задыхались в бункерах, спешно экипировались, пытались вспомнить как стрелять и что защищать. Запускали ракеты. Выпускали всю какую ни есть авиацию. Пытались не подпустить врага к космодромам. И гибли. Гаснут точки сопротивления. Методично, одна за одной. Синтеты не допускают ошибок. В последние бункеры наверняка пустили пехоту. Или просто утюжили планету, до тех пор пока ни одного подземного убежища не осталось.

Может удалось организовать эвакуацию, может нет. Неизвестно. Наверное получилось. Может прислали даже помощь - не для того чтобы отбить планету, нет. Для того чтобы вытащить конвои с беженцами. ВКС же своих не бросает.

- Бакстер, Бак.. - боль, душевная боль. Одна на двоих. Семьи, родные, дом, друзья, земля, поля..Всё это сожгли эта погонь. Механическая скверна. Пожиратели миров. Они должны сдохнуть. И он, Карл Уолтерс, сделает всё что может. Чтобы больше это не повторилось. - Мы отомстим. Пока мы живы - Оклахома тоже жива, слышишь, здоровяк? Не забывай. Помнишь? Сильны, едины, работаем, пока не упадём. А теперь - выше нос. Мы ещё выберемся, и узнаем, что там с нашими. - Карл бережно сжал громаду земляка. Чужое горе - это помогает пережить своё собственное. Даже если он оплакивает, то же что и ты сам.

- Бак, они что тебя совсем не подлатали? Ну-ка, пошли к медикам! - оставив Бакстера, уже успевшего заграбастать себе "самую большую пушку в лагере", как мысленно окрестил его оружие Карл пошёл к складу. Махнул рукой Дэлтон. Подошёл к ящикам, с бронёй. Покряхтел. Оставалась одна, последняя. Желающих почему-то больше рядом не было.

- У меня щит сгорел. Я возьму. Беречь всё равно смысла нет. – Говорил Карл слегка отстранённо. – Юна, помоги раздеться, чтоль. – процесс снятия брони слегка затянулся. Нет, не потому что g-8 была плохо сконструирована. Просто Уолтерс слегка тормозил.
Вынырнув из экзоскелета, Карл замер, оглядывая себя. Непривычно-то как. Словно..что-то не так. Нет уже ставшего привычным усиления, нет чувства защищённости. Всё-таки g-8 очень неплоха в своём роде.
- Забавно. – что именно счёл Карл забавным, он не счёл нужным объяснить, просто хлопнул девушку по плечу ладонью. Звонко эдак. Не будь хлопка, на Егоза бы вряд ли это заметила. Ну и ещё это всё у неё происходило прямо перед лицом.

Коротко хохотнув, сержант принялся облачаться обратно, предварительно перекинув все запасные батареи.

Гранаты. Карл сам не знал, почему именно они. Почему не пусковая установка? Кроме того, что она громоздкая и неудобная. И того, что он понятия не имеет как с ними управляться. Хотя, наверное, там всё просто – наведи на НОДа, зажми курок, выстрели. Возможно, стоило бы и взять их, но в гранатах привлекала..относительно короткая дистанция и простота. А так же то, что одна из них была плазменной.

Пока Карл трясся в транспорте, у него было время поразмыслить. Немного, но было. Мысли о доме, о ранчо, о брате.. Как там семья? В мыслях, Карл уже писал письмо. Эмоциональное, полное мата, и описаний того, как ребята доблестно или не очень расправлялись с НОДами. Будет ли он писать о своей панике? Пожалуй что нет. Там, на большой земле нужно поддерживать боевой дух. Пусть лучше думают, что Карл Уолтерс настоящий храбрец. Ладони немного потрясывало. И не только от езды.

База. База в руинах. Две турели в руинах. Оплавленные шрамы на бронелистах. Застывшие памятники человеческой технологии. Ещё недавно, Карл думал, как бы было здорово увидеть их в действии. Ещё ничего не кончено. Рано расслаблять задницу. Карл с сожалением отказался от мысли сесть за письмо семье. Похоже, что скоро базу сметут с лица земли. И хорошо бы силам вкс находится в этот момент где-нибудь в надёжном месте.

Штаб. Единственное хоть сколько-то безопасное место в этом лагере. И единственная стоящая какого-нибудь серьёзного удара цель. Дед..дед рассказывал об адмирале Арчере. Конечно, он не служил вместе с ним, и близко даже не было. Легендарный адмирал был слишком молод, а дед ушёл со службы ещё до встречи с НОДами. Хотя кое-что он всё же знал, и не стеснялся поделится этими знаниями с внуком.

Карл поднялся. Винтовку - в зажим. Времени на то чтобы поболтать с товарищами особенно не было. И стукнул по крыше кабины.
- Эй Юна! Ещё не проспорила нашему рулиле последний посевной фонд? - добродушный тон сержанта был немного натянутым, но он старательно пытался показать что не следует унывать, и вообще, оптимизм является главнейшей боевой доктриной ВКС. Хотя в том, что девушка не спорила, и не спала новобранец был уверен. Но надо же как-то укреплять боевой дух? Тем более, свой.

Подождав пока вынесут раненную Кортес, Карл подставил плечо Бакстеру. - Давай, приятель. Бак, слышишь? Кэп сказал чтобы мы двигали за ним. Сейчас в медпункт, тебя подлатают, выдадут пинту холодной, вкусной, будто только что из скважины воды и ты будешь как огурчик. Прям как те, из рекламки, ну ты помнишь? Огурчики мисс Сэнди, такие здоровые, что..- тут Карл заткнулся, и просто поторопился помочь товарищу. Не хватало ещё при комсоставе всякие планетарные шутки молоть. Не поймут.

Незаметно для себя, ксенобиолог действительно приободрился. То ли воспоминания о доме помогли, то ли беззаботная болтовня, а может осознание того что он не последний оклахомец в этом наборе. Главное не думать о тех, кто остался там, в зелени джунглей. Или хотя бы делать вид что не думаешь.

Дамир скакал. Скакал быстро, ловя паутинки странного видения. Его пальцы, человеческие пальцы, обыкновенные, ласково гладили гриву Серко. Не было больше тигриных когтей. Помстилось тебе, ром. Не было никогда никакого Бреннарда. Не было и Фомы-медведя. Не было. Всё это лишь палая листва под копытами твоего коня. Галоп. Вперёд! Быстрей! Быстрей, Серко, верный друг! Быстрей! Сердце колотится. И из глотки обрушивается на тёмные стволы деревьев клич. Дикий, первозданный, немного пугающий. Торжество! Радость жизни.. и глубоко запрятанная тревога. Нет истины большей, чем миг здесь и сейчас. Нет истины большей чем ночной свежий воздух, холодящий круп лошади и грудь цыгана.

Возвращайся, брат. Не дело тебе шастать в вечерней темноте. Сестринский взор смотрел тебе вслед с тревогой, нет нужды лишний раз тревожить молодых. И бирюза..бирюза в этих браслетов. Помнишь, Дамир?! Помнишь как ты тонул в этом отравном мареве?! Руки всадники безвольно опустились. Пережитые события навалились грузным медведем. Кажется что сама ночь принажал легонечко на плечи, а глаза цыгана помутнели. Неужели всё это - мара?! Неужели всё это - помстилось?! Конь замедляет шаг, чуя странную безвольность тела своего друга.

Маленькая тень у обочины. Два глаза сверкающие во тьме. Дамир поворачивает голову. Серко всхрапывает, немного пятится. Что это? Лисица с человечьей головой? Очередной привет из далёкого Леса?
Неуверенное мяукание, и осторожный шаг из густых, как сливки теней. Кошка. Обыкновенная кошка. Никаких следов того, что когда-то она могла быть человеком. Два огонька, чуть приплюснутый нос, рыжая шёрстка, мягкая, неслышная поступь. На что ты смотришь Бритый? Никогда кошек не видел? Зверёк порскнул через дорогу, вильнув напоследок хвостиком.

Дамир чертыхнулся на своём ромском наречии. И развернул Серко. Обратно. Здесь не найти никого. Он вернулся как раз вовремя. Чьи-то глаза, яркие лалы. Шальная песня, губы на вкус как вишня, стройный как кипарис стан.. О морэ, мой морэ! Ласковая узкая ладошка подрагивая проникает куда-то вглубь праздничных одежд Дамира, а голова красотки прильнула к груди конокрада, и в танце, парочка медленно отдаляется от общей сумятицы и толпы. Ром всегда живёт настоящим.

И хотя прошлое всегда найдёт лазейку, в этот вечер мужчина была счастлив. Да и в последующие, тоже. Поговаривают, что Бритый изрядно остепенился. Стал играть на лютне, подобно своему отцу. Что в его песнях были странные мотивы и напевы, жестокие, как тигриные когти рвущие плоть. Но это не помешало ему завести детей.. говорят, что когда Дамир стал седым, а на его макуше образовалась проплешина, его видели на границе Леса. Того самого Леса. Удалось ли ему пересечь границу, или он повернул обратно, ветром умчавшийся дальше по тропе своей жизни?

Бета

Зелёные трубчатые стебли. Это растение было полым изнутри, Карл уже угадывал по этому узловому строению ствола. С одной стороны - толстые, с другой стороны. Замах..и удар лопатки срубает толстенный зелёный стебель. Не особо сильные мышцы Карла помноженные на усилители брони делают своё дело. Вот только растение не хочет падать. Зараза. Слишком длинный. Пришлось чуток повозится, сдёргивая его вниз. Где-то там наверху зацепился...наверху..кажется там, на небо было какое-то движение.

Возможно, Уолтерс при желании смог бы разобраться, что там. Если бы не был занят сооружением носилок и насущным выживанием. Ratinus...Второе слово из названия вылетело у Карла из головы. Многолетнее растение из местной флоры. В книгах писали что прочное. Сержант подбежал к трупам с двумя толстенными палками.

- Бакстер? На ногах уже, отлично. Тебе никого нести не надо. Ты должен дойти до транспортника самостоятельно. Боюсь, что тащить одновременно и тебя и лейтенанта было бы тяжеловато. - Карл говорил быстро, глотая слова. Мельком глянул на Кортес. Без сознания, но кажется дышит..ещё дышит. Теперь бы главное не растрясти, чтобы не открылось какое-нибудь поганое внутреннее кровотечение. Наверное.

Две палки лежат паралельно. Пять винтовок - как перекладины между ними. Сверху. Осталось примотать их попрочнее к палкам. От Юны в этом толку было мало, городская девчонка вряд ли что-то смыслит в узлах. Карл и сам-то не очень смыслил. Зелёный сок капает из ростков. Некоторые слишком тонкие, другие слишком скользкие..но так или иначе носилки были готовы. Уродливые, убогие..Хреновое орудие спасения, если быть честным. Пять перекладин, на которых будет лежать тело лейтенанта. Как надеялся Карл лежать в покое. Пять точек опоры, распределения офицерского веса тела. На всякий случай Карл оставил несколько длинных гибких ростков. Когда лейтенант будет уже на носилках кто-то третий должен будет привязать её к "носилкам". Для надёжности. Чтобы не выпала. Ноги, голова, бёдра, руки...

И пока юноша собирал носилки, в голове у него всё крутился голос Егозы. Дэлтон была права. В своём роде. Она заронила в его душу..некоторую опаску. Но медлить и ждать пока капитан О'Коннор вызовет подмогу с базы было нельзя.

- Отставить паранойю, Дэлтон. Если бы НОДов было здесь и сейчас достаточно, мы бы уже отстреливались от них. В любом случае, ВКС своих не бросают. А значит, мы прёмся к грузовику. Всё будет в порядке, мы доедем до базы в целости и сохранности. - Карл выдохнул, распрямился и попытался почесать в затылке. Рука ткнулась в шлем. Чёрт, как не хватает любимой шляпы!

Карл нервно сглотнул. Во рту ещё присутствовала горечь..слишком много убитых. Слишком много раненных. Ещё вчера он даже не мог представить что будет смотреть на обгоревшую кровоточащую плоть людей и считать батареи и прикидывать маршруты для своих людей. Желание сжечь чёртов тропический лес привычно поскреблось в душу. Как бы было здорово плясать посреди языков пламени. Наблюдать за тем как от НОДы трещат в пламени. Как их энергоячейки лопаются вспышками света в печке лесного пожара. Даже не наблюдать, нет, просто знать об этом было бы для Уолтерса счастьем.

- Бак! Твоя винтовка теперь разблокирована, вот она, лежит рядом с тобой. Ещё одну тебе нельзя, они нужны для другого. - Оклахомец говорил торопливо, глотая окончания слов, скороговоркой. -Проверь заряд. Ты и Бейкер будете нас с Юной охранять. А мы тащить Кортес. Не проморгайте НОДов! Сейчас всё по настоящему, народ. А теперь ша. -

Карл переключился на общий канал.
- Говорит сержант беты, Уолтерс. Мы уничтожили двух НОДов, потеряли убитыми четырёх солдат, на руках двое раненных, один без сознания. Выдвигаемся к..транспорту. Капитан, будут ли другие приказы? Сержант-стажёр Уолтерс, конец связи. -

- Разбирайте боеприпасы, народ. Просто вставьте их в дополнительные магнитные слоты на броне. -

- А теперь, Юна, бери Кортес, только по моей команде. Я руки, ты ноги. Осторожненько мы сейчас её...переложим на носилки. На спину, на спину! -

-Дэлтон, вставай сзади, у ног, берись за ручки, я спереди. Бейкер, осторожно, слышишь, примотай Кортес к носилкам. Не вздумай касаться раны! Да, вот этими лианами, зря ты их чтоли рубил? Готово? Ну, бойцы, вперёд! -

Бета

Очередной нырок за укрытие. Выстрел. Знакомый треск. Я ещё жив? Не в меня! Жив. И сразу же второй. Бьётся сердце, гоняя кровь. Они могли жить, не паникуй ты пару секунд назад. И всё же сержант-стажёр чувствует невероятное облегчение. Да, возможно, не соверши они таких ошибок..то остались бы живы. Все. Не погиб бы Тим, не стонал бы раненной тушей Бакстер, да и Джерри бы бодро хромал к очередной миске с кашей.

Дыши. Как же страшно. Хочется ссать. Карл вылезает из-за своего дерьмового укрытия. Поднимает забрало своего шлема. Ошибка. Запах горелой плоти бьёт прямо в лицо. На глаза попадается труп Джерри. К горлу подкатывает комок. На глазах становится чуточку влажно. Спазм сковывает горло, желудок, заставляет изогнуться. Кислое, лезет откуда-то из желудка. Да, да, естественная реакция на стресс. Ксенобиолог воочию видит трупы своих товарищей. Никаких фильтров. Только безобразные раны, каверны выжженного мяса, сплавленные воедино с бронёй g-8. И не поймёшь, где начинается плоть..а где броня. Мертвы.
Хорошо, что в бытность ксенобиолога он успел хоть как-то привыкнуть к крови и лишенным жизни телам. Хотя, всё-таки они раньше не были человеческими.

Карл сплёвывает кислый комок. Выпрямляется и опускает забрало. Как раз вовремя. Чтобы услышать как Юна обращается к нему. Действительно. Нужно уходить. Чтобы увидеть как чёртов наглухо двинутый стреляет по одному из НОДов...и трахает другого. Неожиданно в глазах темнеет, а где-то за глазами начинает пульсировать. Как?! Как этот ублюдок смеет так себя вести?! Их легло здесь половина! Огромная туша повелителя пончиков кажется заслоняет собой солнце. Мелкие личинки уже наверняка пируют в ранах этого гиганта, пожирая жирную плоть. Джерри, глупо полезший прямо под выстрелы НОДа! Тим, земляк, просто погибший в самом начале..хрен его знает как.

Карл поднимает наизготовку винтовку. Пульсация в голове становится сильнее. Делает пару шагов к оставшемуся "целым" после экзерсисов Алекса НОДу.

- Отличная идея насчёт добивания, Бейкер. Они ещё могут передавать телеметрию нашим врагам. - голос сержанта слабоват, особенно на фоне недавних выкриков. Новая система подсвечивает уязвимые системы пехотинцев врага. Выстрел, прямо в центр груди противника. На всякий случай. Механика крайне живуча..кто знает, сколько там дублирующих или автономных систем?

- Бета. Слушай мою команду. Бейкер - собери все винтовки и боеприпасы. Сложи их рядом с лейтенантом. Винтовки погибших товарищей - разрядить. - Раз этот хмырь такой отморозок - этим надо пользоваться.

- Нам необходимы носилки. Егоза..Юна. Как закончишь с Бакстером..просто помоги ему подняться, как он будет готов. Следи за окружающим. Бейкер, как закончишь с боеприпасами и винтовками, мне нужны лианы и два ростка. Собери сколько сможешь. Чем прочнее каркас носилок, тем меньше шансов растревожить раны. Я попробую найти нам две палки достаточной длины и лиан. -

Бета.

Бейкер. Сержант совсем не забыл о том, как тот оставил свою позицию, ради самоубийственного рывка вперёд. Не забыл и о том, кого синтетики вырубили первым. Эта недисциплинированность была для него подобна зазубренному кинжалу.

- Бейкер. - раздражённое краткое приветствие. Шершавый язык коровы ненароком лизнувшая твою руку. У них чертовски цепкий язык. Как наждачкой проходится. Про себя сержант мог бы усмехнуться. Хреново, когда твоя фамилия становится дурным предзнаменованием.

Ксенобиолог огляделся по сторонам. Остальные стояли рядом, но на самом деле прямо сейчас здесь находилось всего трое, которых объединяло только одно - они все легли мёртвыми тушками. Отец..отец бы сказал, что терпением и уважением можно добиться большего, чем просто криком и палками. И он был бы прав. Но три месяца... Карл поднял забрало. Потыкал в сенсор. С удовольствием вдохнул воздух. Пауза. Выключить связь. Чтобы хотя бы не все слышали, то, что сержант должен сказать своему рядовому нарушившему приказ. К тому же, самому Карлу нужно было какое-то время чтобы заново распалить в себе гнев. Карл надеялся, что у них будет ещё время для уважения и терпения.

- Бейкер, смирно! Какого хера ты пошёл в атаку на НОДов? На Хельсинках мозги проморозила до льда?! Что в приказе "поддерживать визуальный контакт" сподвигло двинуться вперёд? Будь это реальный бой, ты бы не только себя сгубил, но и всех остальных подставил под огонь противника! Сознательность, кочерыжка! - О том, что сержант сам подставил взвод куда сильнее, когда послал "гонцов", Уолтерс старался не думать. Его черёд принимать зуботычины и насмешки от офицеров ещё придёт. Сцепить зубы. Он больше не облажается.

- Дисциплина. Слышал такое слово? Держись своих! Жди, блять, приказа старшего по званию! - сержант выдохнул. Он знал, что каждое его слово разносится по всему взводу. Каждый слышит. И Смит с Дэлтон, пыхтящие сейчас в джунглях. И толстячок Тайрон с Бакстером. Последний натолкнул его на мысль.

- Старший прикажет прыгать - ты прыгнешь! Прикажу драться - будешь драться! Старший прикажет залечь в окоп и ждать противника, и ты закопаешься на такую глубину, что снежный червь охереет! - запал получился слабеньким. Смешно чувствовать ответственность за того, кто вместе с тобой садился на планету в лагерь новобранцев. Тем не менее Карл чувствовал.

- Это не игра в снежки, рядовой. Ошибка будет стоить жизнь. - Теперь Карл говорил напротив, спокойно, тихо, рассудительно. Надо достучаться до него. - Человеческую жизнь. И возможно даже не только твою. Платит не тот кто совершает ошибку. Платит тот, кто может за неё заплатить. Всё, ждём остальных. -

Карл с щелчком закрыл забрало. Мысли перенеслись на далёкую Оклахому..там..там в таком случае он бы просто двинул своего товарища в плечо. Или в зубы. Возможно, завязалась бы небольшая драка. Или большая. Но в конечном итоге все бы разошлись довольные друг другом. И возможно, немного пьяные. Здесь было..по другому. Ксенобиолог дожидался остального своего отряда.

Ещё одна пробежка для Дэлтон и Смита. Про себя Карл хмыкнул. Забавно, ещё одна тренировка.

- Отряд, в колонну, по двое! За мной, бегоом..марш! - впрочем темп Карл задавал весьма щадящий. Рвать жилы после боя - не самая лучшее решение.

- Конечно не знаешь, морэ. - улыбнулся Дамир. Почти что с превосходством. - Это наша сказка, к тому же для детей. Ты бы мог её услышать у наших костров, но вряд ли где-то ещё. -

- Думаю, прав ты. Надо всё-таки идти туда..и посмотреть. Когда ещё такое чудо увидишь? - Дамир повёл плечами, разгоняя кровь после сна. На самом деле он и сам не всё помнил.

- Давай потихоньку пойдём к ней. Если что, мы всегда сможем повернуть к границе. Она вряд ли исчезнет. А вот возможность в башню у нас попасть только одно. Со звериными метками нас точно в Лес как охотников не пустят, и выбросят в колодках, в самой чаще. -

- А я пока тебе всё-таки сказку расскажу. Так вот. Было это так давно, что Солнце было богом и иногда ходило по тропам и чащам. Леса не было и в помине, а люди умели говорить с животными. Ну, не все, но кое-какие. Зверознатцы, так их кажется называли. - Ром сделал вид что задумался, припоминая, как же точно звучала сказка. На самом деле, кое-что он придумывал прямо на ходу. Но он точно помнил старческий голос, который всё это рассказывал. И сейчас, неосознанно он копировал манеру старой бабки у костра.

- Так вот, баро. Промеж этих зверознатцев была одна девочка. Юная, бесшабашная, она будучи недорослью ниже тележного колеса, ушла в лес. Она долго шла. И на пути её встретила маленькая плачущая свинка. Поросёнок. Поросёнок горько пожаловался, что на него никто не смотрит, ибо нет у него никаких украшений. Девочка, недолго думая отдала ему свой венок, сплетённый из васильков и незабудок, и бусы. Поросёнок стал таким красивым, что от гордости, его хвост свернулся крендельком. Поблагодарив девочку, он убежал в лес. Шла девочка, шла..и попался ей на тропе птенец, выпавший из птенца. Добрая девочка научила птенца летать, однако когда он позвал её летать вместе с ней, девочка отказалась, смеясь. Люди не умеют летать. -

- Шла она по тропе..и услыхала дикий рык и рёв. Она пошла к звуку, и на полянке увидела клетку с тигром. Тигр был заперт в ней, однако томился недолго, ибо всё ещё был красив и хорош собой. "Человечий детёныш! Добрая девочка! Сжалься надо мной! Выпусти из клетки! Клянусь, я больше никогда не обижу, ни зверя! Ни человека!" -

- Поднапряглась она, подпёрла палочкой одну заслонку, что тигру путь к свободе преграждала. Однако, стоило девочке выпустить тигра, как зверь тут же кинулся на неё. Скрежеща зубами и выпустив когти, полосатый разбойник взалкал человечьей крови! Девочка же, спрятавшись за дерево горько заплакала. "Господин Тигр, вы же обещали! Я вас освободила, а вы меня хотите съесть?! Это несправедливо!"-

- Тигр же задумался. Нахлёстывая себя по бокам хвостом, он отошёл от дерева, на котором остались глубокие метки его когтей. "Ха! Справедливо! Никакой справедливости нет!". Однако девочка заспорила с громадным котоором. "Как же так!" кричала она. " Спросите кого хотите! Справедливость есть!" - Дамир ухмыльнулся. - И тогда тигр проворчал. " Ну ладно! Хорошо! Спросим у первых трёх встречных! Но если они скажут что справедливости нет - я тебя съем." -

Ром изобразил голодное рычание тигра, немного увлёкшись рассказом, и ударил когтями по кусту, вымещая воображаемую злость на сказочную зверознатицу.

- Так они и отправились, вместе. Хвостатый негодяй всё время ныл - ведь все разбегались только завидев его полоски! "Ходим-ходим, а никого нам не встречается!" ворчал он, и слюна капала с его белоснежных клыков. "Давай я тебя съем, а то шляемся по жаре!"
Однако девочка не соглашалась на такой исход. И вод, под сенью дерева, на бревне, они увидели певчую птицу, что горько рыдала. Тигр спросил птицу, есть ли справедливость на свете? На что соловей ему ответил. "Ах, господин тигр..я прожил долгую жизнь, и не делал зла никому и никогда. И вот, не далее как вчера на закате, моего птенчика проглотила змея! Ах, Солнце! Зачем ты светишь на меня, если мой сыночек сейчас в желудке у удава?! Нет! Нет на свете справедливости!" и соловей горько заплакал. -

- Тигр же, довольно ухмыляясь, повернулся к девочке, и облизнулся. Однако девочка не оставила попыток. Внимание её привлекло дуб, что стоял от всех деревьев наособицу. Вместе с тигром они подошли, и спросили его, есть ли на свете справедливость? - Дамир повёл плечами, словно его резко пробил озноб. - Однако дуб отвечал паре. "Нет, девочка, нет. Много лет я давал тень жителям леса, спасал людей и зверей от зноя. Кормил их плодами своими! Сладки были жёлуди мои! Однако сегодня по утру, матёрый кабан подрыл мои корни." Листва дуба поникла. " И теперь я погибну.. Нет на земле справедливости..." -

- Тигр облизнулся. "Правильно! Нет на земле справедливости! Наконец-то я пообедаю!" Он уже примеривался, как бы половочее юной зверознатице откусить голову, как она погрозила ему пальцем.

- "Вы, господин тигр, очень плохо считаете! Вы обещали спросить у троих, а мы спросили только двоих!"-
- "Чтож" проворчал зверь. - "Будь по твоему...о! Вот как раз старый лис бежит! У него мы и спросим! Стоооой!" и тигр кинулся за лисом, который уже был седым. Возможно, отчасти, от ужаса. Лис припустил со всех ног, но куда ему тягаться с голодным и злым тигром? Догнав и ухватив Лиса за загривок, тигр прорычал. -

- "Ну вот, девочка, тебе и третий встречный!" отпустив его и придавив хвост лапой своей когтистой..- тут Дамир на секунду отвлёкся на свою, рыжую конечность, и выпустив когти из неё. За прошедшие дни он неплохо навострился с ней обращаться. Хотя, конечно ловкости человеческих пальцев ему нехватало.

- Кхм-кхм..так, вот придавив хвост лапой, тигр спросил. "Ну, отвечай, есть ли справедливость на свете?!" Однако девочка перехватила инициативу, и начала говорить. -
- "Дело было так..попался тигр в клетку.." Но лис прервал девочку.-
- "Пожалуйста, говорите громче, я немного глуховат..говорите мне прямо на ухо!"-
- "Дело было так! Попался тигр! В клетку!"-
- "Ага...тигр..в клетку? Какое изумление! Мне обычно попадались такие же тигры как вы, господин! В полосочку! А в какую клетку был тигр? В крупную, или мелкую?"-
- "Ох, вы не так всё поняли! Вот этот тигр попался в клетку! Я его выпустила! А он хочет меня съесть!"-
- "Да..очень запутанная история...Значит, ты говоришь, клетка попалась в тигра, он тебя выпустил, а ты хочешь съесть?"-
- "Да нет! Тигр попался в клетку! Я его освободила!"-
- "А, теперь понимаю!В тигре ревела клетка!"- Дамир зарычал, пародируя раздражённого тигра -"Ох, господин, не рычите..уж очень трудно разобраться мне. Вот если бы я сам видел.."-
- Тигр, рассвирепев от голода, схватил лиса за шкирку, и потащил к месту своего пленения. "Сейчас я тебе покажу! Пошли к клетке! Там ты поймёшь! А если не поймёшь, я сожру тебя вместе с девчонкой! Эта клетка! Понятно?!"-
- "Понятно, господин!"-
- "А я тигр! Понятно?! И я сидел в ней, ясно тебе, ты, рыжий мешок с блохами?! "-
- "Ох, господин, только не ешьте меня, непонятно...-
- "Да что тебе непонятно, ты, бестолочь?!" заревел тигр, щёлкая зубами. -
- "Да что тебе понятно?!"-
- "Ах! Я не понимаю, как такой большой зверь, как вы, смогли пролезть в такую узкую щель? "-
- "Не понимаешь?! ТАК СМОТРИ, СТАРИК!" С таким криком, тигр влетел в клетку! "Теперь ты понял, глупец?!"-
- "Теперь? Понял!" засмеялся старый лис, и выдернул палку, что держала заслонку. И та тотчас опустилась. "Вот так вот! Господин злой и неблагодарный тигр! Есть на свете справедливость!" засмеялся лис. Он ударился оземь, и превратился в прекрасного юношу. А зверознатица, поняла, что пока они с тигром искали тех, кто сможет им ответить на вопрос о справедливости, она уже успела расцвести. Говорят, что от этой парочки пошли родом некоторые лукавые колена ромов, что до сих пор ещё знают пару слов на зверином наречии.. -

Ром перевёл дух. Половину, или даже больше он переврал и напутал, но всё же, какая-то суть осталась.

Бета.

Выстрел. Мягко палец жмёт на курок. Попадание. Уже видно, как он начинает завалится. Груда отключённого металлолома. Остальные тоже стреляют, но Карл-то видит, чей выстрел стал решающим. Впечатляющий кадр. НОД побеждённый, разорванный на части Улыбка искажает губы. Не такие уж они и страшные, эти НОДы. Теперь бы подняться. Тяжесть наваливается. Что за? Эти хвалёные костюмы не такие уж и надёжные, если посреди боя могут вот так вот намертво встать.

Винтовка выпадает из пальцев. Даже не перехватить! Что-то красное в глаза долбит. "Вы убиты". Чёрт. Когда? Обида хлещет по нервам. Они же так замечательно положили НОДов! А синтетики так замечательно положили двух людей.

Между тем связисты общаются. Лопочут что-то. Память человеческая - странная штука. Когда он целился - и жал на гашетку, то совершенно точно не осознавал, что они там говорят. А вот теперь диалог между двумя "мертвецами" будто высеченный в камне встаёт. Горло перехватывает, щёки пылают алым цветом. И уши кажется тоже. Словно зачарованный, Карл слушает двух спорщиков. И восстанавливает по памяти, то, что они уже наболтали.

Эти трое точно сядут на прополку полей. И если Бейкер оттуда выйдет, то эти двое там проведут все три месяца.

Карл, пунцовый от смущения, уже открыл было рот когда вмешалась лейтенант. Господи, да она же всё это время слышала их трёп и была на их волне!

Рыжик подавил истеричный смешок. У него сейчас есть дела поважней, чем болтливость сослуживцев. Хотя зарубку в памяти сделал. Андроид икеевский спелся с Егозой.

Например то, что он замер в чертовски неудобной позе. Нет, пять минут он высидит. И полчаса. А час или два? Хотя, вряд ли учения столько продлятся, синтетики чертовски быстрые. Тем не менее становится памятником самому себе, да ещё и при жизни - сомнительное удовольствие.

Помимо этого оставалась проблема..командующего. В бою принимать решение только один. К сожалению Тим О'Райвер оказался таким же живучим, как и Карл. В одну могилу считай легли. А значит, они сейчас остались без заместителя.

- Отряд, тишина в эфире. - Карл постарался оставаться убийственно серьёзным. Но в голосе проскользнуло что-то подозрительно похожее на веселье.

Но кого же назначить старшим? Бакстера? Сержантская шапка явно не пойдёт к бороде верзилы. Да и показал он себя не с лучшей стороны. Слишком медлительный, для принятия решений нужна скорость, а не только мощь. Нос чешется.

И точно не Кеннета. Нет, этот парень с хельсинок выполнял приказы. Но почему-то от его взглядов, Карл чувствовал себя..немного не в своей тарелке. Будто примеривается, как бы половчее тебе в зубы заехать. Нет уж, хватит, рукоприкладства только не хватало в взводе!

Остаётся властелин пончиков. Болтливый как старина Кларк после выпивки. Толстый Стог.

- Ввиду того, что и я, и мой заместитель выбыли, временным командиром оставшейся тройки назначается..Тайрон Клауд. Не подведи себя и своих товарищей. Ответственность теперь нести тебе. - Карл сделал паузу, чтобы в головах оставшихся в живых отложился тот факт, что из троих выбрали самого тяжёлого, в качестве и.о. командира.

- Ваша задача остаётся прежней. Уничтожить силы НОД в этом секторе. Однако, ввиду сокращения личного состава, вам придётся объединить свои усилия с кем-то из взводов. Выдвигайтесь..к Альфе. Поглядывайте на сенсор. Приоритет на соединение отрядов. Если НОДы уничтожат оба отряда, постарайтесь перехватить синтетиков до того как они объединятся и уничтожат вас. На этом всё. -

- И это..положите меня на спину. - нос чесался всё сильней, но мёртвый сержант старательно игнорировал этот факт. - И если сможете, выпрямите ноги. Только аккуратно! Не сломайте ничего! -

Бета.

Заряды. Горячая плазма пролетевшая мимо него. Карл вздрогнул. Ещё немного, и он бы стал самым недолго продержавшимся сержантом застреленным на поле боя сослуживцами. Карлу хотелось орать матом на херовых стрелков. Однако вместо этого он только посмотрел на тушу, затянутую в комплект брони G-8. С винтовкой в руках. Чёрт побери, овцы и свиньи на родной ферме не умели стрелять из них!

Карл уже раскрыл рот, чтобы высказать всё, что думает о толстых негров. Однако что-то помешало. Острый взгляд лейтенанта под лопатку? Недавний взрыв эмоций на Юну Дэлтон? Слова отца, которые относились вообще-то к животным, сказанные ещё в детстве? "Терпением и уважением, шаг за шагом". Шаг за шагом.

- Стог. Рыхлый. - Рыжий словно со стороны услышал свой холодный и спокойный голос. - Упаси вас Господь бог ещё раз нажать на гашетку, держа оружие направленным в сторону своего товарища по взводу. Я бы не хотел очутится на больничной койке с ожогом лица или выжженными глазами. Автоматика имеет свойство ошибаться. Игры кончились, когда мы притащились на призывной пункт! И скоро столкнёмся с синтетами. Положение насчёт оружия - касается каждого из вас. -

Кивком разрешив инструктаж, Карл попытался принять позу, которая хотя бы немного скрыла его мандраж. Временами подбадривая земляка, и одёргивая тех кто отвлекается. Инструктаж..честно говоря, рыжик надеялся что он не забудет каково это, стрелять из этой винтовки. Мандраж никак не проходил. Хорошо, что хотя бы часть того, что он не знал или не понимал, удалось разъяснить. Всё-таки Уолтерс привык быть частью команды. Так было всегда. Семья, вместе с немногочисленными работниками. Учёба вместе с теми, кто действительно хотел учится. Он привык играть если не первую скрипку, то точно не последнюю. Там, в той жизни, на гражданке..Чёрт побери!

Здесь же ему предлагают сыграть на скрипке без струн, и судя по звукам, с енотом внутри! А вместо смычка - лобзик по металлу! Боже, дай терпения, провести этот концерт до конца на своих двоих и не сильно опозорившись.

- Итак, свора. Мы все прослушали рядового О'Райвера. И теперь знаем чуть больше. В случае если я вдруг лягу в землю, он будет исполняющим обязанности сержанта на этих учениях! Рядовой Райверс - встать в общий строй! Отряд! Закрепить винтовку в походное положение! Это значит - в магнитный зажим, на спине! -

Заменитель заменителя. Фыркнул про себя оклахомец. Но парень толковый, может и выйдет чего. Не дожидаясь пока толпа приведёт себя в порядок, недосержант повернулся к Юне и Джерри.

- Добровольцы-связисты! Приготовится к бегу! - Карл ухмыльнулся. Определённо, у него выходило хуже, чем у капитана. Но паузу он потянул на несколько секунд. - Марш! Марш! Марш! - Воображаемый лобзик завибрировал в руках у талантливого исполнителя.

- Алекс - вперёд, шевелись! Топай! О замеченных странностях докладывать по связи! Не теряй визуальный контакт с нами! Не беги слишком сильно, выбирай путь осторожно! -

Коробка с енотом пришла в движение.
- Кеннет! Тим! Вместе со мной, шаг за шагом! -

- Бизон, Стог! Вы в хвосте, прикрывайте нас и друг друга! Бизон - не позволяй делать глупости Стогу! Стог - не позволяй тормозить Бизону! Из виду не терять, лицом своим по сторонам смотреть! Давайте парни, шаг за шагом! - уже набирайте скорость сержант вспомнил об одной важной вещи. - И опустите эти грёбанные забрала! Все ведь знают как пользоваться связью?! -

Пробегая мимо лейтенанта Карл поймал её взгляд. Задумчивый? Испытующий? Терпеливый? Ещё какой-то? Карл подозревал, что за забралом его лицо было плохо видно. Но всё же, он подмигнул Мии.

Отряд Бета потихоньку набирая темп медленно вваливался в зелёный массив джунглей.

Бета.

Карл заметил движение на сенсоре. Белые точки пришли в движение. Лёгкий приступ паники. В голове у сержанта промелькнула мысль. "Они скоро будут здесь." Да, это так. Отдельная точка вдали. Либо возвращаться..Либо прорыв к Гамме. Успеют? Нет? Будь у него здесь полноценный отряд, он бы приказал возвращаться.

- Говорит сержант! Взвод! Остановка!! Оружие на изготовку! В руки! - Скомандовал Карл, подняв кулак.

- Егоза, Джерри! Продолжайте движение! Быстро, в темпе риверданса! Этот НОД не иначе как летает! - Покончив с вестовыми, Карл переключил внимание на более ближние проблемы.

Чего-то не хватало. Спины Бейкера впереди. До этого разведка добросовестно поддерживала "визуальный контакт", однако, стоило Карлу отвлечься, как тут же исчезла.

- Бейкер, блыга ты тупорылая. - ласково начал сержант, не особо заботясь о сохранении чистоты речи. Оклахомский акцентик прорезался. - Какого хера ты попёрся вперёд! Я кому сказал поддерживать визуальный контакт?! Головняк херов!! Назад в строй, сука! Копать окопы в полный рост! - но было уже слишком поздно. Где-то там, за глазами что-то начало пульсировать и сокращаться. Винтовка сама собой оказалась в руках. Нет. Так. Не пойдёт. Он не угробит взвод в лихой атаке из-за одного дегенераты с окраин галактики.

- Бизон? Бакстер! - вот это уже был удар в печень. Прикладом. Фотограф успел заметить, как его грузное величество скрывается среди зелёнки. От земляка он такого не ожидал. Ещё минус один. Сержант заскрежетал зубами.

- Назад, в строй! - всё было безнадёжно. Полный провал. Дисциплина уходила не в ноль, в минус. Пульсация за глазами начала причинять боль. В голове Карла промелькнула мысль, о плане Б. Поджечь что-нибудь. Всё, что горит. К счастью, у Уолтерса благополучно отняли зажигалку, да и в джунглях гореть было решительно нечему.

- Так, окей. Будем воевать с тем что осталось. Кеннет, Тайрон, Тим. Мы только что пробежали отличный валун! За ним и засядешь! Кеннет. Твоя задача немного уйти в зелёнку, и прикрыть меня и Тима. Стог он же Тайрон! Влево, в сторону от дороги уйди немного! Парни, рассредотачиваемся, окапываемся и обороняемся! Ещё не всё просрано! -

Сержант, в мыслях уже приметив замечательный кустик, пробормотал что-то про свою любимую шляпу. Связь в эту секунду он отключил, но если кто-то был рядом, то вполне мог разобрать что-то вроде "Господи, если я уйду с этих учениях на своих двоих, клянусь тебе, сожгу свою шляпу!"

Бета.

Новоиспечённый сержант отдал честь, тихо вдохнув сквозь зубы. Повернулся к остальным. Услышанное ему..не понравилось. Свежий и влажный воздух легко проходил сквозь поднятое забрало. Дышится хорошо, но тревожно.

- Взвод, готовность десять минут. Я Карл Уолтерс, ваш новоиспечённый сержант-стажёр. Наша задача перебить НОД в этих сраных джунглях. Впрочем, это всё капитан говорил, кроме маленьких..ньюансов. - рыжий повертел винтовку в руках, пока наконец не нашёл магнитный разъём на спине. Так-то лучше.

- Перед тем как говорить - представляйтесь. Рядовой Юна Дэлтон! - обратился к девушке рыжий. - Вы и рядовой Джерри Смит отправитесь к Гамме. Не ломитесь напрямую. Ваша задача достичь отряда Гамма, и передать им..наши координаты и новости, относительно НОД. Таким образом, мы сможем координировать действия между двумя взводами. Вы связные, ребята, прошу, не подведите. Скооперировавшись, мы добьёмся численного перевеса, и сможем угробить НОДов быстро и качественно. Идите..нет, бегите, по хорде к ним, встаньте на их след. Так двигаться будет быстрее и безопасней. И ещё! Я хочу слышать вас в эфире каждые пять минут движения. Если вы не получите от меня ответа - возвращайтесь на прежнюю позицию, и двигайтесь к позиции отряда Бета! -

- Порядок движения. Бакстер и...Стог. - Для верности Карл ткнул пальцем в Тайрона - Замыкающие. Это означает, что вы идёте метрах в десяти от последнего члена отряда, и смотрите по сторонам. -

Карл подошёл ко второму члену отряда, судя по бледной коже родом с каких-то Хельсинок.

- Рядовой! Ты пойдёшь впереди. Твоя задача - найти нам путь. Сохраняй визуальный контакт с нами. В условиях джунглей, это означает что дальше пятнадцать метров ты не уходишь. -

- И всё-таки, неужели, здесь, блин, нет никого, кто умеет управляться с этими винтовками?! -

Карл смотрел перед собой прямо. Ну, старался. Сегодня был не совсем его день. Живот всё ещё немного ныл от встречи с прикладом, хотя еда определённо заставила юношу отвлечься от всех потерь. В голове было дурно, зажигалку спасти не удалось. И это было..плохо. Очень. Почему-то именно расставание с этим предметом принесло больше всего неудобства. Нет, рыжий знал, что так будет, но почему-то он надеялся пронести именно её сквозь кордон. Чёрт его знает, зачем. И фотографии остались там же. Чтоже, может это и к лучшему. Он конечно будет скучать по своей семье, но понадобится нечто большее, чем потеря фотографии, чтобы выбить из головы ксенобиолога все рассветы и закаты Оклахомы, запах прелой соломы, вкус кукурузы и быт на ранчо.

Уолтерс прошёл к машине с синей меткой, и встал навытяжку. Чертовски неудачно на самом деле. Быть единственным солдатом, которого выделили перед всеми. Любовь начальства штука переменчивая, а уж за что выбрали его, он терялся в догадках. Дошёл на своих двоих до лагеря? Великолепное достижение. Достойное, выбора, безусловно. Или критерием выбора послужило отсутствие выправки и цвет волос? Карл усмехнулся про себя. Любопытство и догадки бились изнутри о черепную коробку. Увы, найти критерия, по которому ксенобиолог превосходил других он не нашёл. Разве что манеры за столом, а так же чувство вкуса в одежде. К сожалению, всё это он не успел продемонстрировать.

Так что Карл пришёл к выводу, что в него просто ткнули пальцем. Стоя в условной шеренге перед грузовиком, Уолтерс рад был приветствовать соратников. Юна. Одна щека почему-то пылает румянцем. Аллергическая реакция? Джерри, медик. Вот это были отличные новости. Ну, Карл так посчитал. Лучше иметь врача под рукой, чем не иметь. Другое дело, что на забеге он показал себя..совсем печально.

Карл поймал взгляд Тима, второго из оклахомцев и мотнул головой. Мол, айда к нам, нам, любителям виски бурбона и кукурузных лепешёк надо держаться вместе.

Карл посмотрел на здоровенного волосатого бородача. Огромный шифоньер. Трёхстворчатый и с росписью. Огромные руки, кулаки, судя по всему покладистый норов....и мозги размером с фасолину! Чёрт побери, Уолтерс уже второй раз пытался познакомится с соотечественником! А тот, видимо слишком погружённый в мысли о виски и кукурузных полях затеял..потасовку, по сути.

Огромный. Голый. Мужик. Против другого мужика, по приземистого и рыжего, как и сам Карл. Карл бы поставил на своего земляка, но тут..по сути началась свалка. Вмешался третий. Хромые, убогие..агрессивные. Но бородач в отличие от них был с Оклахомы. А своих выручать надо.

- И откуда у них силы? - проворчал Уолтерс. Внезапно его осенила мысль. Не хотелось портить веселье в душе ребятам, но, что-то подсказывало, что целые рёбра пригодятся всем. Карл выкрутил душ на полную, чтобы вода зашумела, и пошёл пар. В два шага оказался рядом с девушкой-спорщицей. Склонился и что-то прошептал.



Карл отстранился, вздохнул..и нырнул в драку. Получать и раздавать. Трое против одного - совсем хреновый расклад. А два оклахомца? Это уже хоть что-то. Хотя драка голышом и не прельщала Карла, но никогда не знаешь, где намнут бока тебе, а где ты.

Карл был слишком занят кхм..подыскиванием приличного кадра на раздевшихся и радостно плещущихся девушек в воде, чтобы понять, что кто-то что-то бросил в воду. Он уже возился с сумкой, надеясь успеть достать камеру, и прикидывая откуда можно снять девиц поприличней. А вот крик "ложись" он проигнорировать не мог. Замер. Удивлённый, он повернулся к на удивление чистенькому и опрятному мужчине, который решил вдруг повалятся на твёрдой и совершенно не предназначенный для лежания поверхности. Асфальт знаете, твёрдый и наверняка даже раскалённый, от солнца-то.

Однако взрыв ответил на все вопросы. Фонтан брызг, заставил рыжего вздрогнуть и обернуться. - Блять. - Шляпа с честью приняла на себя большую часть брызг. Карл встряхнулся. Ну, он хотя бы освежился, и получил весьма важный урок, от которого звенит в ушах. Если кто-то ещё крикнет - "ложись", он зароется мордой куда угодно, хоть в асфальт, хоть в бетон. Лишь бы не в колючую проволоку.

Желание делать фотографии пропало, к тому же, идеальная гладь моря теперь вся была покрыта рябью..да и девушки после такого точно вылезут. Ну чтож, во всём можно искать плюсы. И Карл на всякий случай ещё раз принялся пересчитывать народ. Вдруг кто-то всё-таки был с другой стороны, а он просто не заметил? Закончив подсчёт, Карл повернулся к машине и принялся ждать.

Карл ухмыляясь, пожал руку. Медик. Ну надо же! Будь Карл был поумнее, то отметил бы это про себя. Но он был слишком оптимистичен, чтобы думать о том, что ему когда-либо понадобится помощь медика.

- Карл Уолтерс. - Представился он так же рублено. - С Оклахомы-8. Не знаю, нормальное имя, у нас бы прижился. Я ксенобиолог. Ну, учился на него. Боюсь, что мои знания абсолютно бесполезны здесь.. Я по призыву. А вы? - Карл скорчил рожицу, и скосил глаза на девчонку. Оторва. Но оторва симпатичная. Даже очень. Ах, какая кожа!

- Минутку. -

И с сиськами у юной купальщицы, было всё в порядке. В других обстоятельствах, исключающих огромную грозную гориллу, рыжий был бы рад оказаться поближе к этим нежным розоватым округлостям. На сеновале. Карл жалел только об одном - он не успел их запечатлеть перед приездом капитана. Вынимать камеру при военном он не осмелился. Впрочем, он успел их рассмотреть во всех подробностях. Зрение у него было хорошее, а память у всех фотографов весьма неплоха. Прежде чем осознать что он делает, Карл сделал широкий шаг из толпы.

- Капитан О'Коннор, сэр! - напыжившись и вытянувшись по струнке, оклахомец отдал честь. Ну, или некое подобие. Его никто толком не муштровал. - Разрешите оказать помощь новобранцу, сэр! - Карл уставился на капитана замерев на несколько секунд. Дед говорил, что их готовили куда дольше, но дед был флотским, и это было не в военное время. Не дожидаясь ответа капитана, Уолтерс широкими шагами устремился к мисс Дэлтон. Херовы наркоманы и лифчики всех этих неженок со Стеллариса. Уши горели. Чем раньше они выдвинутся, тем больше времени у них будет на обустройство койкомест.

Получатели: Дамир `Бритый`.

Получатели: Фома Дубня, Дамир `Бритый`.


Получатели: Дамир `Бритый`.

Получатели: Дамир `Бритый`.

Бьётся сердце в груди. Гулко ухает. Страшно. Страшно одному, вот так стоять. Песня в глотке застряла. Переломанная куча тряпья вместо человека. Красное и немного белого. Кости. Оранжевое. И красное. Дождь. Капли. Голова относительно цела, и старик смотрит немигающим взором наверх. Видно как капли бьются о глазное яблоко. Одно. Второе вылетело от удара медвежьей лапой. Два медведя, каждый из которых больше Дамира раз десять дерутся над остывающим телом старика. Вопль леса, исполненный разочарования. Дамир моргнул. И зажмурился. За себя и старика. Последнее что может один пока-ещё-человек сделать для другого, ещё-человека, мёртвого и старого.

Ром поднял руки к лицу, чуть дрожащие от пережитого страха. И увидел. Мех. Прекрасный, белый и оранжевый. Как раз под цвет робы. Аккуратные подушечки. Кошачьи. Только очень большие. И коготь. Дамир развернулся, и повинуясь древнейшему инстинкту припустил прочь. Прочь от медведя, с хрустом пожирающего плоть людскую..или бывшую когда-то людской. Ягоды придали сил истощённому цыгану, но ненадолго. Отчаянный спринт куда-то. В никуда. Слишком страшно. Слишком больно и непривычно. Слишком многое произошло. Сердце глухо бухает у горла. Воздух с хриплым присвистом врывается в лёгкие.

Надолго цыгана не хватило. Он свалился у дерева, прямо в лужу с грязью. Замер, дыша как загнанная лошадь, и ощущая себя так же. Бока ещё терзали шпоры страха, но медвежье пиршество уже было не слыхать. Дыхание с нехорошим хрипом врывалось в грудь, и дождь барабанил по рому, стоящему на четвереньках, со страхом смотрящему в неспокойную гладь воды. А вдруг оттуда глянет кошачья морда?

Память будто размыло дождём. Чёрные колёса, серая вода, нет больше ничего. Ром опёрся одной лапой на дерево. Кажется, молодой дубок. Уцепился, с непривычным усилием цепляясь паль...когтями. Не пристало гордому..Дамир, нахмурился и рывком поднялся. На коре дуба осталось четыре борозды. Он не помнил, кем он был, однако немножечко гордости у него всё же осталось. Поэтому он поднялся. И едва не снял с себя скальп. Когти-с.

- Бастэр.* - слово слетело с языка. Своё слово, родное. А другие? Которые значили то же? Исчезли, ушли. Измаравшийся в грязи ром уставился в небо. Поднял лапу - правую. Стряхнул с ветки водицы себе в рот, голод немного приглушить, да и пить хотелось. Одноязыким стал цыган, певший раньше на многих языках. Теперь только на одном. Может песня-другая нашлась бы в его голове - но как это, петь не понимаю слов?

- Ох, морэ..**- цыган поднял глаза вверх. Уставился в небо. Серое небо стекало в глаза. - Калорай ронга..Мэ на рапирава!*** - таковы были слова цыгана обращённые в небеса. Одно хорошо. Лес не отнял у него голос. Пока не отнял. И стоял так цыган, слушая дождь, пытаясь достучаться до того себя, что был раньше. А вокруг шумел дождь, и лес пел свою осеннюю, зябкую песню.

-Сар мэ карэл ле же?**** - спросил себя цыган с горечью, и покрутил кистями. Надо выбраться. Решимость зрела внутри, пока озябший ром не чихнул, и встряхнувшись пошёл. Вперёд, куда глаза глядят. Один чёрт, заплутал. Живот вновь заурчал свою голодную песнь. Хотелось..жрать. Той калины, что он ел до встречи с медведями определённо было мало.

Дамир прекрасно понимал, к чему всё идёт. Холодная земля. Корешки да жёлуди упираются в спину. Зато одежда чистая. За время пребывания в заключении, и тем более путешествия в унизительной телеге, он много раз представлял этот момент себе. Ах, душа вольного рома рвалась на волю. Иногда, ему казалось, что лучше бы брести рядом, лишь бы на воле. И сдохнуть от голода и усилий. Лишь бы в дороге. Да, на это у гордого рома хватило бы упрямства. Но вместо этого он медленно гнил в телеге. Или может быть давно?

Голод ввинчивался в брюхо ничуть не хуже стервятника. В животе заурчало, и Дамир встряхнулся. Попытался подняться - рывком вскочить на ноги! Безносая понимающе ухмыльнулась из каких-то кустов. Какой рывок, вялое трепыхание рыбина на берегу. О которых он, Дамир, вольный ром, имел только одно понятие - они не особенно съедобны, ни для людей, ни для лошадей. Дамир вяло взмахнул ладонью. Сгинь, курва, не твой ещё час. Жив я ещё. Джидэ яваса, на мэраса!

В животе разве что не мяукает. Это от того что двигаться начал. Эх, пошамать бы сейчас. Было бы чего.. Да и разделить это ещё надо, пусть они и попутчики ветхие так хрен единый. В общем хомуте сейчас люди. А значит в стороне шамать сейчас - западло. Мысли-то в голове у Дамира правильные, да всё одно - хочется кулеша. На смальце. Впрочем, от мечты о еде, до самой еды..слишком далеко.

Ягод бы каких-нибудь. Любых. Вкусных. Однако поиск ягод не состоялся. Боль выплеснутая в крике. Совсем недалеко кому-то было больно. Кажется, этого паренька звали Джеком, и в телеге, он пару раз с ним лясы точил.

- Хасиям...ай, баро.. - паренька он знал. Паренька было жалко. - Тсс, тише парень. Сан ту борзо джуклоро, капканов наставили, наживую режут. Сейчас. Сейчас подойду. - вставать не хотелось. Идти на помощь попутчики - тоже. Но надо же куда-то двигаться, верно? Поэтому перевернувшись на бок, Дамир медленно и целеустремлённо пополз к Джеку. После первого же полуметра, он остановился, не дать ни взять черепаха, поймавшая умную мысль. Капкан-то мог быть не один, ведь так? Вот и выходит, что надо...настороже быть. Глянул перед собой Дамир, путь себе попробовал наметить, до руки в капкане, прикинул, где бы капкан поставил..да только в голове одно помутнение. Что толку, когда голоден так, что ноги едва держат? Ползи вперёд, да думай о стальной хватке капкана, что в любой момент сожмёт твою руку. Или ногу.

Нет пасти. Нет ничего. Я слышу как бьётся моё сердце. Сумел сдержать крик. Страха, отчаяния, боли, которая ждала меня там, в тенетах сна-воспоминания. Трясущимися пальцами тянусь к голове. К уху. Ощупываю мочку. Прижимаю пальцы к ней. Нет, не кажется. Это моё сердце сейчас бьётся. Удары отдаются в черепушку. Словно сердце пульсирует где-то у горла. Болезнь? Нет. Не думаю. Просто нервы. Успокаиваю дыхание. Медленно. Считаю до десяти. Всё было не совсем так. Сердцебиение успокаивается. Надо было принять снотворное. Но я боюсь, что однажды меня что-то найдёт. И тогда я не смогу...ничего сделать. Даже застрелится.

Надо дотянуть до зимы. Надо делать записи об этих.. существах. Если я смогу вывести их жизненный цикл, сосуществовать рядом с этими...чёрт, их даже хищниками язык не поворачивается назвать. Тогда, возможно, у меня будет шанс. Очень надеюсь, что они хотя бы зимой впадают в спячку, и тогда их логова можно будет выжечь. Или вырыть достаточно глубокую нору, чтобы они туда не сунулись. Не думай о них.

Успокоившись, я смотрю в небеса. Тихо. Спокойно. Мне теперь, как и всем, эта тишина дороже жизни. Она спасает. Но, боже, какая же она мёртвая. Она окутывает меня в свой саван. Мягко, успокаивающе. Хочется нарушить её. Любым способом. Но я знаю, что это худший способ покончить с собой. Если решу уйти из жизни - утоплюсь. Пусть хотя бы рыбам достанется немного корма. Хотя я слышал, что ОНИ тоже умеют плавать.

Аккуратно расстёгиваю спальник. Медленно, неторопливо. Встаю. Осматриваюсь. Никого. Это хорошо. Интересно, в Австралии эти твари тоже заняли доминирующее положение? Почти уверен, что да. Зябковато как-то. Мешок. Мой бесценный мешок. В нём моя жизнь. Всё что для неё необходимо. Я чувствую, как голод медленно пробуждается в животе. Напоминание о том, что я ещё жив. Пожалуй, стоит доесть вчерашнее повидло и вскрытые консервы. Пью из фляги. Споласкиваю ладони. Осторожно, лишь бы не шуметь. Слежу, куда попадёт вода - сырая земля отлично глушит звуки..А после, осторожно развернув тряпки вдыхаю аромат еды. У меня довольно чувствительный нос. Надеюсь что у них не очень. Ем. Пожираю остатки этого ИРП. Пальцами - я боюсь что даже пластиковые приборы могут скрябнуть где-то не там. На следующем привале надо будет вскрывать новый. Медленно, осторожно, долго. И сортировать. Опять.

Хотя мой следующий привал, надеюсь, будет уже дома. Доел. Сыт. И почти доволен. Пора собираться и выходить. Скатываю мешок. Кладу всё что шумное на землю, в сторонку. Так чтобы ненароком не пошевелить, не зашуметь ею. Убираю. Взваливаю рюкзак на спину. Мешок с припасами - приятная тяжесть. И привычная. Я осторожно выбираюсь из ямки. Спешка - мой враг. Так хочется рвануть, разгоняя кровь в жилах - но нет. Я словно ленивец, неторопливый, расчётливый, осторожный.. Встаю в полный рост. Осматриваюсь - кажется, никого. Пора двигаться дальше.

Тепло на душе. Улыбка красит лица. Они выросли, мои родные. В душе расцветает цветок. Красный, яркий, красивый. Видно что близнецы пытаются сдержаться. Валят вопросы на мою бедную голову. На секунду я обхватываю голову, в притворном ужасе. А затем подхватываю Томаса и Мэри. Обнимаю обоих. Кружимся. Мать где-то рядом. Не рискует сунутся в этот братско-сёстринский смерч. Я мельком вижу как она улыбается - на её глазах поблескивают слёзы. Кажется, ещё недавно я катал на плечах их обоих. Ладно, вру, всё-таки, по одному, я никогда не был настолько силён, чтобы вытянуть сразу двоих. Вот мы успокаиваемся. Смеёмся. Смело, открыто, беззаботно. Наш хохот кажется может вызвать обвал в горах. Мы маленькая буря, топчущаяся на одном месте. Маленькая счастливая буря, которая наконец опадает тремя человечками на пол. Мать опирается на подоконник. Красные капли на занавесках - Том не успел всё спасти, но она с улыбкой пьёт то что осталось.

Смотрю на них. Близкие, родные. Кажется, вот-вот расплачусь от той сентиментальной неги, что окрасила мою душу. В глаза что-то попало. Раскрываю глаза - широко-широко. Надуваю щёки - кажется что вот-вот лопнут. Мотаю головой, пытаюсь хмурится. И тут эти негодники сделали то, что делали раньше. Оба с двух сторон давят на мои щёки. Как раньше. Воздух покинул мои щёки с неприличным звуком. Звонкий хохот с обеих сторон. Я присоединяюсь. Мать пытается хмурится, но тоже примыкает к нашему веселью. Я вернулся, вернулся, вернулся!

Кажется, я понимаю что чувствовал Одиссей, вернувшись после осады Трои. - Ладно, шалуны. - я улыбаюсь, похлопываю их по плечам. Пора унять этот шторм веселья, а то с нас станется в угаре что-нибудь раздолбать. - Я отлично, доехал с Густавом. Чесслово, этот старик такой невозмутимый. "Молодой Уолтерс, тебя до дому подбросить?". Прям на улице остановился, едва с автобуса вышел! Клянусь, у этого старика нюх как у пророка! -

- Полёт, брат..это потрясающе. Ты никогда не сможешь чувствовать такого на земле. В небе всё другое, правда. Я летел на пассажирском лайнере, но это совсем другое. Попробуй как-нибудь, полетать сам. У меня кстати есть немного лётных часов в небе, за штурвалом! Представляешь? Я умею пилотировать. Ну, конечно с инструктором. Я конечно не особо мастер, мёртвую петлю не сделаю, но рассчитать полёт смогу. -

- Австралия, Мэри..Это совсем по другому. Там жарко. Ты представляешь, там совсем нет бюрократии! Они живут там до сих пор, как...как на фронтире! И их континент до сих пор не весь освоен. Словно попал в вестерн, чесслово! А уж все эти ядовитые гады..брр. Там некоторые твари настолько ядовиты, что секрета, выделяющегося железами хватит на целое побережье! Брр! А в воде?! Ууу! Что там творится в воде - эта страх и ужас. Я как-то посмотрел на море. Рядом со мной товарищ был. Вот смотрите фотография. Правда, милая спокойная речушка, впадающая в море? Так и хочется окунутся. Так вот. На этой фотографии пять крокодилов. Да-да, тех самых, которые в солёной воде живут. И в ус не дуют. Вот такая вот там природа. - обхватываю брата за шею, склонившегося над фотографией, шебуршу шевелюру. Шепчу ему на ухо - Вот возьми, пока мама не видит. Это одного из этих проглотов. - И в раскрытой руке зуб крокодилий, на цепочке. Том торопливо прячет зуб в карман нагрудный.

- И да, брат, вот тебе одна штука, говорят помогает путь находить. Компас. - деревянный коробок с откидной крышкой, с вытравленными в дереве чёрными узорами. Она кажется нарочито грубоватой, крепкой, словно говорящий "я ещё вас всех переживу". - Ты будешь смеяться - они там везде популярны до сих пор. В каждой машины, хотя бы простенький но есть. Хотя и навигаторы есть. -

- Так, Мэрри, мам. Идите-ка обе сюда. У меня для вас кое-что есть. - подождав, пока обе представительницы прекрасного пола приблизились торжественно извлёк из-за пазухи. - Знаю, знаю, но когда я увидел их..не сумел удержаться. - Две маленькие шкатулки - даже на вид изящные. Янтарная заколка для волос - матери. Яркая искра огня для тёмных волос матушки. И серьги для сестры - как ни смешно, деревянные, круглые, узорчатые. И в центре кошачий глаз - маленький, зелёный.

Тишина складывается из множества частей. Самой заметной частью этой тишины было пустое, гулкое до эха молчание. Будь люди чуть более говорливы, то их голоса бы нарушали тишину. Будь это здание где-нибудь не в земной тверди, то ветер врывался в тёмные проёмы окон, и гонял, гонял бы без конца пыль и прах обстановки по залу, пока море песка не начало плескаться внутри. Треск факела вполне уместно вкладывался в тишину зала. И даже темнота не спешила как-то звучать, реагируя на трепещущий и такой слабый источник света и тепла.

И всё же самой главной частью тишины был Йосенберг. Жестоковыйной тенью, с острым клинком, и равнодушными, спокойными глазами человека, готового пустить в ход оружие, использовать любое преимущество, лишь бы остаться в живых. Не осталось места веселью и улыбке на его лице. Лишь мрачная сосредоточенность, и суровые морщины вгрызаются в кожу. Гигантской тенью скользил мужчина по коридору, осторожно переступая через кирпичи. Увы, избежать шума не выходило. Один раз возникла мысль перехватить Кассию за талию, и пользуясь её небольшими размерами просто перенести на другую сторону завала. Но Шино отказался от этой затеи. Первое, он помнил предупреждение светляка, да и самому идти на столь близкий контакт с безумицей..не очень было разумно. А вторая причина - для этого пришлось бы положить меч. Если факел Кассия ещё может подержать, то меч..вряд ли.

За всё это время Шино не проронил ни слова. Если не считать словами пару жестов, когда здоровяк вскидывал руку, приказывая остановится и прислушивался к тишине. Не нарушит ли неловкий шаг противника благословенную тишина этих катакомб? Нет, всё было тихо. Если враг где-то и здесь, то его так просто не услышать.

Выбравшись в зал, Шино первым делом оглядел пролом кирпича. Это странно, но среди кирпичей не было треснутых. Никто не бил, не подрывал эту стену. Видимо, она просто развалилась от времени.

- Это что..бункер? - немец покачал головой, поражаясь причудливым поворотам судьбы. Это походило на бункер не больше, чем он сам - на балерину. Да и окна эти. Быть может, когда-то это здание стояло на поверхности? Однако Шино, с истино-немецкой основательностью принялся осматриваться, начиная с самого пролома. Чёртовы кирпичи не давали ему покоя. Конечно, можно взять с собой один на память, чтобы кинуть при случае, но его больше интересовало, как получился пролом, и был ли раньше здесь проход, до того как кладка начала обваливаться.

Стоит Шино лицом к лицу с Лёном. Один великан - перед другим. Кряжистый грязный землянин - перед Эльмари. И каждый из них понимает, что предложил один, и в каком состоянии находится второй. И тяжкие, чёрные думы окутывали Йосенберга. И пускай мысли туманит таинственная отрава, но всё же мгновение колебания. Отнять жизнь, не в борьбе, а вот так, холодно и расчётливо убить спящего. Будь это три года назад, пивовар бы отказался не раздумывая. Воспитанный под чистым небом современной цивилизацией, имеющий стойкие моральные устои - он не смог бы принять такое. Да и сейчас в душе шевельнулся протест. Но за эти годы многое произошло с бывшим пивоваром. Этот чуждый мир изменил его. Понемногу, по чуть-чуть, немец шагал прочь от прежней морали, прежнего благообразия и даже некоторого благородства. Нельзя протестовать против закона и не изменится сообразно. Короткая служба в страже, неудачная битва, арена, долгая, безнадёжная работа на повстанцев, а после и вовсе добровольное изгнание в пустошь, где здоровяк долгое время жил на подачках и ради далёкой цели..

- И ты не можешь исцелить её. - эти слова, произнесённые густым басом Шино были не вопросом, а утверждением. Похоже, даже носителям серебристого ихора не всё подвластно в этом проклятом мире. Сам того не замечая, Шино опёрся на меч, словно на подпорку. Экономя быстро уходящие силы. Совершить ещё одно кровавое убийство.. Шино мотнул головой. Нет, не кровавое. Всё-таки он не такой уж и душегуб, чтобы так мучительно мстить за яд.

- И погубить сам тоже не можешь. Я понимаю твою просьбу и муку. Ты хороший и храбрый человек. У нас немногие бы на такое решились. - Гигант умолк, облизывая губы и наконец распрямляясь в полный рост. Словно слова, которые рвались наружу делали его жёстче, избавляя от прежних слабостей и сомнений. - Я беру кровь на себя. Исцели меня. - мрачный, губительный и гневный, немного жутковатый огонь разгорался в потемневших глазах Шино. Он протянул руку вперёд, как для рукопожатия, словно скрепляя сделку, если этот поступок можно назвать таким.

- Если я встречу того, кто с ней это сделал и это будет в моих силах - я отомщу за неё. - так и не дождавшись ответной реакции светляка, Шино нагнулся над Анкой и обхватив голову ручищами свернул ей шею. Хруст, щелчок, и голова Анки повёрнута в другую сторону. На душе стало мерзко и противно, но немец понимал, что похоже по другому с попавшими под чужой контроль и призывающими инородные сущности нельзя. Количество трупов в комнате возросло.

Шино метался по комнате. Он уже взялся за кровать, чтобы её хилыми останками прикрыться от снарядов, когда Ида упала с арбалетным болтом. Немец рыкнул. Изумлённо. Теперь он знал откуда стреляют. Знал и то, что стрелков или двое, или у противника два арбалета. Идти на стрелка или стрелков, одному, оставляя за собой раненных и умирающих товарищей, это деяние достойное ландскнехта, достойное не очень достойных предков Йоссенберга..Что-что, а рвать глотки до конца некоторые из них умели хорошо. Увы, Шино был несколько из другого мира. Он не был профессиональным солдатом, он не жил презирая смерть, его силу не питала спесь и гордость предков, чьи подбородки были выше носов.

Он был просто человеком. Не самым плохим, не самым хорошим, но современным. Выращенным в вообще и целом в мире. Ему приходилось убивать. Он не раз плевал на собственную жизнь и кровь. Но он всегда был уверен в том что делал, и чётко проводил грань между хорошим и плохим. И сейчас эта грань ощутимо размылась. Разумеется, мужчина сопоставил появление света и меткие выстрелы неведомого охотника. И сделал единственный по его мнению верный выбор. Выкинул факел. Вперёд. Далеко, так, как только мог. Темнота и слабые отсветы огня издали. Только бы тут всё не вспыхнуло к чертям.

Немец мог только надеятся, что стрелки сейчас так же слепы как и он. - Прости меня, девочка. - Кровать слишком долго. Слишком шумно. Слишком много времени он потратит. Лёна убьют. Он мог бы всё это сказать. Но вместо этого он скрепил своё сердце печатью ещё одной печатью. Маленькая фройляйн погибла здесь. Он будет вспоминать её у моря. Или когда вырвет кадык у убийцы. Может и её кот будет рядом. Но пустыня всё ещё недостаточно оставила следов на сердце Шино. Он всё ещё был мягок. И наверное, именно поэтому он всё же кинулся. Всё это он думал, уже впрягаясь в кровать. Он уже подступался к ней тогда, когда Ида входила в дверь, и сейчас дело должно пойти проще.

- УУУУБЬЮ!!!- завопил Шино с натугой превращая роскошное одро в импровизированный щит. Меч пришлось отложить. Что-то отпало от кровати, когда он потащил его вперёд, с грохотом, шумом и лязгом. Слабые отстветы огня и недавняя память позволяли ему неплохо ориентироваться..хотя бы здесь.

Едва оказавшись в коридоре, Шино, прикрываясь кроватью зашагал к Лёну. - Я помогу. Руку. - Прошептал гладиатор, чувствуя как внутри сатанеет от ярости и усилий. Тихий голосок, свиристящий, будто чайник на огне, повелевающий ему наплевать на незнакомого светляка, и пойти к стражам, прикрываясь кроватью, и устроить им резню. А затем сложить их изрубленные тела на эту самую кровать, и танцевать на их останках до тех пор, пока от них не останется ни одной целой кости!

И тогда не нужно будет синее море. Будет красное, из крови Йоссенберга и тех, кто ему противостоит. В конце-концов, синего моря же не существует, верно?

Но Шино пока избегал этого искуса. Он был куда рациональнее своих предков, а порывы..до сих пор они приносили ему одни беды, и очевидно, этот порыв был таким же бедоносным. Они не могли не видеть гиганта, и наверняка подготовили ему пару ловушек. Так легко споткнутся, когда бежишь в темноте, грохоча как самосвал. Особенно если кто-то кинется в ноги. А затем его помощник просто ударит пару раз в открывшуюся спину.

Именно поэтому здоровяк сейчас корчился за кроватью, силясь уберечь себя от травм, стоя боком к стрелку. Боком, а отнюдь не широкой грудью.

Я - Орф. Мои мышцы - сила. Подымаюсь. Каждый камень - противник. Голоса ввинчиваются в голову, но я держу ритм в голове, и они почти что бессильно соскальзывают с моего рассудка. Почти. Мои члены как будто слабеют. Руки слушаются, но неохотно. Всё-таки зацепили.

Камни. Десятки их на моём пути. Выступы, бугристые, выворачиваются из-под рук. Я еле слышно рычу, когда один из них зашатался. В глазах помутилось, и я сбрасываю свою усталость, как волк зимнюю шубу перед летом. Медленно, но верно. Азарт пробуждается во мне. Расцветает. Подснежник в сугробах. Улыбка сама приходит на губы. Я - силён. Знал это и раньше, но сила расцветает только во время испытаниях. Пусть даже и таких. Наконец-то хоть что-то встало на моём пути. Кажется, что сердце начинает биться в том же ритме, что я загнал себе в голову. Я упиваюсь происходящим.

Заключительный рывок. Треск верёвки. Едва не упал. Поворот головы - туда, вниз. Айлин повисла бессильно. Как груз. Но страховка спасла её жизнь. Рык сам по себе исходит из моей горла. Ритм на мгновение даёт сбой, и голоса в голове почуяв слабину попытались сбить меня с толку. Нет. Бесполезно. Я - сильней. СИЛЬНЕЙ! Я рвусь вверх, надсаживая мышцы. Верёвка впивается в меня, даже сквозь кожу. Пыхчу от натуги и наконец..вот она. Площадка. Переваливаюсь через край.

По губам скользит улыбка, пока я вытягиваю Айлин. Усилие за усилием. Резво - вверх. Внизу, за теневым кольцом вяло волнуется толпа. Я забрался выше любого из них. Лучший. Но я действительно немного отличаюсь от них. И это немного смазывает моё победное ощущение. И эта теневая завеса. Да, голоса ушли, но.. Тень будто отделяет меня от всего остального мира. Словно маслянистая плёнка. Или мутная призма. Сквозь неё мир кажется таким..иным. Словно кто-то взял и провёл черту, разделяя этот мир и скалу с огнём наверху. Мои люди, видевшие меня в деле. Одобрительно ропщут. Я вижу как лысый смотрит удивлённо. Он не этого ждал. Не ждал моей победы. И я понимаю его. Но скоро он присоединится ко моим людям. Я знаю.

Я дам им огонь, Я разбужу их. Потому что я - Орф. Высеку искру. И из памяти и воли мы скуём оружие, наше новое солнце. Отбросим тьму. Мысли - жгучие, яркие ворочаются под моим лысым черепом. О, Создатель, как же хорошо когда тысячи голосов не лезут к тебе в голову!

Вытягиваю девушку. В триумфальном жесте вскидываю кулак. И толпа внизу отзывается.

Айлин. Рыжие волосы на чёрном камне уступа свободного от Тени. Грудь вздымается. Дышит. Тяжело и медленно. Моя страховка спасла её жизнь. Но не пострадал ли её дух? Проклятье. Камень вокруг свободен от снега. Весь снег остался там. За кольцом полумрака. Будто Маяк и вправду отделён от всего иного мира.

Я наклоняюсь над ней. Как она слаба. Но она пошла за мной. Она - моя стая. Подруга, не побоявшаяся пойти со мной сюда. Я ослабляю немного узлы страховки. А то ещё кровь откажется бежать по пережатым жилам.

Мне неожиданно перехватывает сердце от нежности к этому существу. Такая слабая. Я медленно и нежно глажу её по щеке. Этот жест даже мне кажется неуместным..но мне плевать.

Я не знаю как ещё ей передать жар своего сердца в таком положении. А если бы и знал - то предпочёл бы именно этот способ.

Впиваюсь в губы. Поцелуй. Мягкий, и нежный - мне чудится трепет ответа. Он длится и длится. Я немного придавливаю юницу к камню, всем своим телом. Чувствую удары сердца. Мои - быстрые, яростные. И её. Прими капельку моего духа, юница. Изгони свою слабость.

Поднимаюсь. Беру девушку на руки. Нежно, будто ребёнка. Она и так пушинка, а для меня этот вес вообще никчёмен. Несу вверх. Топор пару раз цепляется за уступы, но я легко исправляю эту оплошность. Серпантин тропы под ногами..

Так он и пошёл. Пыхтя, нагруженный будто мул сумками и умирающим человеком. И такой же непреклонный, как мул.

- Нет, жрец..ты может уже и подох, но я всё же..уф, хочу..чтобы последнее, что ты видел в своей жизни был не пылающий свод церкви..которую...уфх..ты поджёг..а небо. Небо и снег этой страны. Неплохо, для такого засранца, как ты, а? –

Холодный ветер в лицо. Ряса в испачканных кровью пальцах трещит. Вот-вот порвётся – эта одежда отнюдь не рассчитана на то, что её носителя будут нещадно волочить.

- Юрген, слышал, что этот жрец сказал? Ты будешь жить ещё долго. Пророк доморощенный, вроде на вид лёгкий, а ташишь, будто все грехи мира. Гузно небось отъел! - с натугой пропыхтел северянин, несправедливо ругаясь на вообщем-то сухопарого служителя Урфара. Весь в дыму, торговец волочился где-то позади, наёмника, и не очень хорошо соображал, надышавшись жаром и дымом. Часовня, видевшая так много и так мало, протяжно застонала. Что-то захрустело. Дрег искренне надеялся, что это не его хребет.

Вот и крыльцо. Первой вдох относительно чистого воздуха, после чада и угара церквушки. Голова кружится. На мгновение, Дрег замер, борясь с головокружением, между миром жара и привычным ему холодом. Закашлялся. Боль пронзила лёгкие, судорога скрутила его. Он едва не отпустил тело жреца и сумку. Даже дыхание, очевидно из-за разницы температур, казалось дымным. На мгновение, суеверный торговец испугался, что жрец-таки обиделся за несправедливые обвинения, и теперь мстит с того света, и начал с лёгких, которые теперь медленно тлеют болью, и дымят. Но кашель унялся так же быстро как и начался.

Дрег распрямился. О нет, он не оставит тело этого мужа огню. Почему-то это казалось ему правильным. Чьей бы марионеткой он не был, оставлять его на поруганию пламени казалось неправильным. Последняя дань уважения? Или может бы оно смыло грехи этого негодяя?

Так или иначе, но коробейник вытащил остывающее тело проигравшего свою последнюю риторику жреца. Красное пятно на снегу. Тулуп придётся оттирать. Потом. Холод колол лицо, но пропотевшее тело кажется только с благодарностью принимало поцелуи далёкой родины. Мужчина опустился рядом с трупом на колени. Зачерпнул снега, и ничуть не заботясь принялся растирать свои щёки. Ему нужно было прийти в себя.

Несколько мыслей неотступно билось в его голове. Жрец ничего не предсказал ему. Северные боги вновь закрыли своего непутёвого сына ладонями от огненного взора Преподобного? Или он просто не успел прозреть? Так или иначе, но Дрег считал себя вправе не следовать неясным пророчествам. Он отблагодарит своих богов, и будет защищать этот мир, как умеет. Хитрость, деловая хватка, и отчаянное желание не просто выжить, но обернуться с прибылью. То, что принято называть деловой хваткой. Быть может, он сумеет защитить себя и близких, от тех загадочных тварей, которых помянул жрец.

Но это была лишь одна мыслей. Куда больше сейчас занимало торговца другое. Дочь графа. Графиня? Да, графиня. Её нужно спасти. Флинта, Асторию и Шваркса. Шваркс и Флинт пережили предыдущее судилище Лося, а значит, скорее всего пережили и это, а значит и невинное дитя должно было пережить. В груди всё ещё тлела боль, но это было лишь слабое напоминание. Возможно, Дрег был болен, но сейчас он чувствовал себя вполне силах.

Коробейник медленно поднялся. На потные волосы быстро налип снег и пепел. Северянин не видел этого, иначе бы пришёл в ужас, помянуя о том, чей это может быть прах. В глазах прояснилось. Сания вместе с лесорубом. Девушка, не побоявшаяся рискнуть собой, и перед лицом ныне обезглавленного огненного монстра пилила верёвки. Сумка Ашиля.

Дрег оставил истекающее кровью тело жреца, и зашагал к парочке. Окровавленный разруб исходил паром. - Вот. Возьми. Ну, то есть..Максимилиан, вы не возьмёте эту сумку? Там могут быть лекарства, которые помогут при ожогах. А я..должен найти выживших. Мне кажется, надо уходить отсюда. Это место неспокойно, и даже северные боги, не будут вечно оборонять нас. -

Дрег на несколько секунд остановился, зачарованный проповедью чужака. В нём чувствовалась искра. Он был хорошим оратором. Может даже лучшим из тех, кого он встречал за свою жизнь. И по своему, северянин учился у него. В пути не выбирают источник, из которого пить. Время ученичества коробейника закончилось многие годы назад. И теперь только мир вокруг мог его чему-то научить.

Угрожающий треск над головой балок. Первый уголёк, упавший сверху, прямо на пол разбился на сотни мелких искорок. Дрег дёрнулся всем телом, стряхивая оцепенение. Несмотря на дымный чад, помалу заполняющий часовню, ветер с улицы уже холодил его лицо. Шапка валялась где-то на полу, позади, сброшенная отчаянным жестом, и больше ничто не преграждало холоду кусать лицо торгаша. Будто сотни мелких иголочек прошлись - но даже это было для северянина настоящим наслаждением. Коробейник с лёгкостью отбросил соблазн, просто выбраться из храма наружу, и побежал к своему мешку.

Боги спасли его не для того, чтобы он через пару дней умер в пути от нехватки еды или потом прозябал в нищете. Нет. Он должен возвеличить их подвиг. А для этого нужны своего рода.. ресурсы. Взгляд профессионального торговца скользнул от по куче. Холодно, равнодушно, рационально. Изящные эфесы, крепкие лезвия – возможно они стоят дорого, столько, сколько ему вовек не заработать. Но не в разорённой стране, не в горящей часовне. Дрега интересовало лишь одно.
Рюкзак. Огромный, сейчас болезненно исхудавший, как животное на зимнюю бескормицу. Словно исхудалый лось.. Отощавший – но живой.
Дрег привычно впрягся в свою ношу. Поднял, крякнул, ощущая привычное, добровольное ярмо, пусть и ставшее куда легче. Торговец ещё раз оглядел кучу – и одним рывком выдернул сумку лекаря. Пригодится.

Пророчества красного жреца. Его обещания солдату не изменили конца старика. Юрген ударил его саблей, и Дрег даже не попытался помещать. На совести этого человека слишком много крови. Даже если забыть о всех тех жертвах, что сгорели до его попутчиков. Сумка лекаря непривычно тяготила левую руку, но Санни, освободившей его там, у жаровен, наверняка понадобятся какие-то лекарства. Торговец не всматривался в её ладонь, но для молодой девушки такие ожоги - большое горе.

Эти стены видели на своём веку многое. И искренние молитвы прихожан. И светлые праздники, панихиду благородных хозяев. Жертвоприношения красного жреца - а теперь и его падение. Теперь к этому всему прибавилось ещё одно зрелище. Гибнущий пророк чужой веры. Красная кровь. Предсмертный хрип. Безмолвная молитва погибающего – и грозные пророчества, видения. Твари во тьме. Всё это лишь дым будущего, огней которые для жреца не наступят никогда. А вот для них – может быть.
Но Дрег был уверен. Перебедуем. Выстоим. Как стояли всегда. Крепко – как боги северян. Далёкие, далеко не всесильные, но пришедшие на помощь. Надо лишь крепко стоять на ногах. Даже если конкретно тебя приливная волна снесёт – для следующих напор воды будет куда слабей.

- Идём, Юрген. Ты совершил свою месть, и тебе незачем гибнуть вместе с этим храмом. Мои боги не зря вмешались. - проходя мимо жреца, тяжело нагруженный торговец вдруг затормозил. Старик, кажется, был ещё жив. В красном просвете разрубленной плоти виднелась кость, глаза уже закрывала смертная пелена. Жрец встретится со своим судом всего через минуту другую, когда кровь окончательно покинет его тело. Или когда балки упадут на него сверху.

В неожиданном порыве, Дрег наклонился. Пожал сухую, безжизненную руку проигравшего бой за свой разум человека. А затем схватил за шиворот рясы и потащил тело наружу. Кровь безнадёжно испачкала тулуп и ладонь. Почему-то это было важно для него. Что это было? Последнее милосердие? Или наоборот? Дрег и сам не знал.

Но почему-то ему казалось это правильным, не дать безымянному для него священнику быть поглощённым этим пламенем. Да, этот старик его возжёг, и сам виновен в своей гибели. Но смертный обряд своей веры должен быть свершён над каждым. Пускай его боги победили, но встреться они при других обстоятельствах, возможно, тогда бы, Дрег счёл Преподобного достойным человеком.

Не смотреть на лысого. Его сомнения, страхи, они заразны. Выжечь калёным железом? Нет, не сейчас. Загнанная в угол крыса может метнуть камень. А к чему мне подыматься под градом камней? Не имеет никакого смысла. Подъём и без того будет сложный. Я смотрю на гору. Я вижу путь. Вижу победу. Интересно, так всегда было? Путь простёрт передо мной, словно я смотрю на карту. Вдыхаю воздух, глубоко-глубоко. Ледяной. Здесь, среди людей, вблизи маяка, он немного другой. Их страхи, ожидания, немощь и слабость..они почти не чувствуются, всё же я не волк, но всё же я понимаю - воздух здесь немного другой. Дым? Задерживаю его в себе. Даю этому воздуху прогреться в моих лёгких. Медленно выдыхаю. Весь, до конца. Столб густого пара изо рта. Будто внутри меня горит чадящий факел. Я тешу себя надеждой, что сумею доставить этот факел наверх. А там? Там видно будет.

Я слышу как собака рычит. Тихонько. Она боится тени. Похоже, даже такой малый сгусток тени с приближением большой тьмы становится опасным. Зверь не зря скалит клыки. Но я должен справится. Я силён. Если не я - то больше некому.

- Тебе тоже? - ворчливо обращаюсь я к Айлин. В моём голосе проскользнула малозаметная нотка заботы. - Как и ей. - киваю на собаку, и усмехаюсь.

- Я справлюсь. Я - Орф. - самоуверенное заявление, но именно такое сейчас и нужно. Иногда, во главе всего встаёт не сила или ум, а наглость. Или храбрость. Это как посмотреть.

- Ты боишься. Это нормально. И всё равно хочешь войти в тень, и подняться наверх. - Я замолкаю на пару мгновений. Прислушиваюсь к лагерю. Где-то вдалеке перешёптываются люди. Скрипит грязный снег под ногами лысого. - Какие-то старые умники говорили, что бесстрашный воин - мёртвый воин. Что воин не должен давать своему страху управлять собой, но и не должен его соблюдать. Страх может придать сил. Страх он..такой разный. -

Я кладу руку на рыжую макушку Айлин, и ласково треплю её волосы. Как отец трепет дитя по макушке. Она мне кажется маленькой. Но в этом жесте не только отеческая нежность. Убираю руку и немного склоняюсь перед рыжей дивчиной. Заглядываю ей в глаза. Я совсем близко. Буквально пара ладоней между нами. Глаза в глаза. Что в них? Храбрость? Желание выделится? Встать вровень со мной? Зрачки расширены. Нервничает. Боится. И всё же она хочет поддержать меня. Мне приятно. И внутри меня зреет тепло. Ради вот этой веры стоит жить.

- Ты действительно хочешь наверх? - я улыбаюсь. Маленький рыжий волчонок. Может лиса? Нет. Волчонок. - Это..Поступок. Ферран не смог. А ты сможешь. - я хлопаю её по плечу, и подмигиваю. Отстраняюсь. И начинаю проверять верёвку. Каждый узел. Внимательно. Она должна выдержать мой вес. Или хотя бы вес этой малявки. - Да, маленькая храбрая Айлин. Помоги мне проверить верёвку. А пока твои руки заняты, расскажи мне.. Как зовут твой народ? Кто был вождём твоего рода? Как вы называли себя? - узел за узлом мои ладони перебирают верёвку. Мой конец уже проверен. Мои ладони делают узлы, вяжут петли. Я мельком замечаю как смотрит на то что выходит из под моих рук Айлин.

- Нож есть? -

Дрег смотрел в оцепенении на творящийся бардак. Он ждал своей гибели, но раз за разом она откладывалась. Он не сумел заставить себя шагнуть навстречу к жрецу и пожать его руку. И сгореть в красном пламени, превратится в пепел и прах. Его спас случай. Или судьба. Северные боги таки сказали своё слово, и помощь пришла оттуда, откуда её не ждал. Справедливый судья. Жестокий четвероногий рок, уже преследовавший их раньше. За схваткой между этим истерзанным духом и одноглазым священником коробейник наблюдал затаив дыхание. Двое глядели друг на друга, и наверное, красный жрец испытал величайшее потрясение в своей жизни - его судили..и судя по всему - осудили.

От того воспоминания у торговца шевелились волосы на загривке. Он прекрасно помнил, как эта сущность вторглась в его память. И признала виновным. Пламя яростно обгладывающее кости людей, казалось только шло на пользу величественному зверю. Словно очищало его, омывало, убирало скверну. И зверь преображался под неистовым напором. Он становится прекрасным, каким был когда-то. Он походил на одного из тех духов, предтеч, что некогда помогали далёким предкам северян, хотя и вряд ли им являлся.

Через несколько секунд всё кончилось. Жрец одолел существа из Хлада. И повернулся к Дрегу. Преподобный ослаб. Это было в его движениях, в том как тряслись у него руки. В том, как потемнела повязка на глазу.Но он всё ещё хотел сжечь торговца.

Коробейник хотел бы встретить свою смерть с громким боевым криком. Он даже открыл рот - но тут же захлопнул его. Боялся что начнёт скулить. Зажмурился. Чтобы не видеть грядущей беды. Огненная купель. Мужчина почти чувствовал тепло удара на своём лбу. Это слабое предчувствие скорой беды, зависшей прямо над его лбом. Дреге поднял лицо вверх, к потолку, развёл руки в стороны, словно готовясь обнять плеть красного жреца. Ветер с улицы ласково гладил потный лоб. Не бойся, скоро всё кончится.

Ну же? Смерть медлила.

Дрег открыл один глаз. Горящий потолок, объятые жадным пламенем балки. Жрец стоял в растерянности. Из могучего колдуна он вдруг стал обычным стариком. Старым, слабым. Уязвимым. Его сила оставила его. Потратил всё на существо ночи и надорвался? А может, он не увидел в пламени пришествия Сохатого, и это поколебало его веру..А может ещё что-то. Или Лось исполнил свой приговор.

Первым порывом было встать и двинуть в морду. Избить эту старую сволочь до полусмерти и оставить подыхать под завалом. Скольких этот чужак сжёг в этой часовне? Сколько из его спутников погибли от рук этого красного чудовища?! Око за око! Дрег даже двинулся вперёд..и замер, глядя на Юргена.

Вот каков он был. Безумие и кровожадность.

- Юрген, стой. Отложи ненадолго свою месть. - и не было в голосе Дрега страха или волнения. - Северные боги сказали своё слово. Они откликнулись на мою мольбу, и прислали нам на помощь другое чудовище. В этом был их рок и замысел. Только подумай, каково чужаку сейчас?! Его демоническая сила оставила его! Навсегда! Ибо таков был их замысел! К тому же, если он погибнет прямо сейчас, то стражники вряд ли легко нас отпустят! -

Торговец вскинул кулак вверх, грозя полыхающему своду. Северянин улыбался. Сейчас он мало отличался от проповедника. Его ещё трясло от ужаса пережитого.

- А ты, жрец.. Ты совершил ужасные деяния. И твой бог, или твои демоны оставили тебя. Ты мог стать столпом, что держит этот мир. Но предпочёл разрушить его. И мир ответил тебе взаимностью. Гниль, что разъедала твой разум оказалась сильнее тебя. У тебя осталось времени лишь на один воистину достойный поступок. А после этого - хоть сгорит и на своих клятых кострах. Ответь где девочка, что владеет этим местом по праву крови? Мы должны вытащить её из этого гадюшника, старик. Я больше не позволю отравлять эту чистую душу предательством и твоей отправной ложью! А этот рыцарь! Ха, гостеприимство южан всегда было с подвозом, но даже я не ждал такого! -

Торговец встряхнулся. И направился к мешку. Вновь навьючивать на себя. Этот день не кончился, и впереди долгая дорога, а оставлять свои пожитки на себя. А заодно найти подходящее оружие. Он поможет Юргена свершить месть. Но только после того как жрец ответит на вопрос. Что-то подсказывало северян ну, что вряд ли Юрген позволит жрецу уйти.

Верёвки крепки, как зубы орка. Окованные великолепным болотным железом зубы. Не вывернуть по хитрой воровской науке ладони. Ничто не поможет. Будь у Дрега пара часов, он бы может сумел бы вывернутся. Если бы не сомлел раньше в своей одежонке-то. Или бы задохнулся в этом чаду. Да здесь дыма побольше, чем на какой-нибудь коптильне!

Торопливые шаги за спиной. Хочется вывернуть голову и посмотреть - кто? Неужели духи сподобились послать помощь? Прикосновение. Дыхание за спиной. Испуганное. Девичье. Сания. Несколько взмахов острой сталью и Дрег падает на пол. На колени. В последний момент кое-как сумел сдержаться. Подставить руки. Затекли. Больно. Тысячи иголочек по конечностям. По рукам. По ногам. Ладони едва сжимаются. Кровообращение медленно возвращается в конечности. Взгляд торговца прикован к мешку и куче оружия на полу, в дальнем углу у выхода. Так далеко. И так близко. Один рывок. Мужчина уверен - он бы добежал. Может бы даже до выхода. Вломился бы со всего своего немалого веса в створки часовни. Вылетел бы оттуда, как стрела. Упал бы в снег. Холодный. Мягкий. Приятный. И главное не имеющий ничего общего с сумасшедшим жрецом. И этим поганым местом, где жгут невинных людей.

Да куда там. Дрег неловко к Сании повернулся. Улыбка тонет в бороде, но вполне угадывается. Лицо..грустное какое-то. Будто и не освободили его. Руку положил на ладошку её. Потная увесистая длань бывалого путешественника. Горячая, потная. Поверх маленькой горсти девушки, в которой зажат кинжал.

- Спасибо. - тихое доброе слово. Не забыла Дрега. Не рванулась к дверям. Выручила, спасла. Взгляд на то, что недавно было Уной. Голубая кровь, белая кость. Пеплом и прахом - на полу. Клятый жрец Урфар оказался сильнее. Прозорливей. Мёртвые герои. Сердце пронзает тоскливая иголочка. Сжимается в предчувствии неизбежного. Иногда нужна идти на риск. Забится в дальний угол храма. И просто сжаться там калачиком. Скулить. Ждать пока крыша рухнет на голову, похоронив под горящими обломками.

- Ты быстрая, Сани. - Шепчет Дрег, глотая окончания слов. Лихорадочно блестят глаза. За стенами вновь буран. Вновь пришла буря. Даже огни жаровни будто ослабли. И жрец стоит. Принюхивается чтоль?

...Рискнув один раз, ты можешь выйти из долгого неудачного и растратного путешествия в барыше. Нужно лишь решится. На что-то.

- Ты храбрая. Видишь оружие лежит? И вещи там. Наши. И не только. И мешок мой. Распотрошила сволочь какая-то. - слова Дрега лезут в уши. Горячий нескончаемый шёпот. Почти что любовное признание. Лихорадкой пальцы дрожат.

...На рисковый путь, срез. На небольшой крюк, через негостеприимные места, где деревень-то почти нет. Но где твой товар разгребут горячим. На контрабанду в конце-концов!

- Там мешочки есть. Маленькие такие. Плотные. Порошком набиты. У них горловины разные. Жёлтая. Зелёная. Красная. Хватай их. Бросай в огонь. В жреца. В жаровню. Куда хочешь, лишь бы пламя было. Мне кинь, на худой конец. И не бросай с чёрной горловиной. Он с ядом. - подмигивает Дрег. Расплывается в улыбке лихой. Будто душегуб какой. И встаёт. Ноги немного ватные. - А я..я, значится, отвлеку его. -

Улыбка сползает с бородатого лица, как краска с лубка под дождём. Сглатывает нервно Дрег. И сталкивается взглядом - с Преподобным. Смотрит на него красный жрец. Одним глазом. Неподвижный. Как..змея. Страшно. И сердечко бьётся. В груди, как в клетке. То ли к горлу подбирается. То ли вот-вот разобьётся и стечёт в пятки. Прямо сквозь холодеющие кишки.

К демонам! Катись оно всё в бездну! Боги со мной!

Будто ладонь на плечо опустилась. Уверенности прибавило. Стук сердца разом стал размеренным. Будто отбивающим ритм. Забытый. Ритм детства. Ритм темноты, свободы, невинности. Посвящение. Ритм далёкого каменного острова, что возвышается над морем. И ветер вторит - за узкими окнами замковой часовни. Всё как тогда. Только тогда ветер рвался вокруг него. А теперь он в каменной коробке чужого бога, в далёкой стране. Как будто сам он, Дрег, оброс каменной коростой. Но ветер никуда не делся. Пронизывающий, он сорвёт с него скорлупу. И дух его встанет перед предками и богами.

Грозен гул моря. Не все до конца доживали. Кого-то прибирало и оно.

Кажется старик чуть дрогнул. То ли мысли уловил. Протест в груди подымается. Стягивает Дрег шапку. И под ноги себе бросает. Пот рукой дрожащей утирает. Страх, неуверенность. Куда это делось? Шаг. Первый. Осторожный. В обход жаровни. Решимость! И разумность.

Губы растягиваются в улыбке. Горькой, сардонической. Но улыбке. Нет больше трясущегося от страха презренного язычника. Есть лишь торговец. И торг. А на лотке - жизни. До которых ещё не дотянулся жрец.

- Ты хочешь возжечь Пламя, жрец? - Ещё шаг. Всё-таки страшно. - Тебе нужны жертвы. Добровольные. Так или иначе, хочешь спалить нас всех. - Голос Дрега сварлив и зол. Будто он сейчас равен по силе жрецу. Будто это старик пришёл к нему просить о чём-то. Ритм бьётся в ушах. В сердце. Во всём естестве. Ещё шаг. Остановился сбоку от жаровни. Один бок греется. Припекает. Будто готовит коробейника, к тому что будет.

- Ты слышишь что уже рядом, а, Жрец? Вьюга рвётся сюда. А ты сжигаешь дом, который сберёг бы Пламень. Стены. Крыша. Всё рухнет. Ты уже поджёг потолок! - словно в доказательство этого, Дрег тычет пальцем вверх. - Доброе было здание. А затем придёт вьюга. Тысячи тысяч снежинок. Которые кинутся на пламя. - кажется что голос Дрега вибрирует. Обвивается вокруг жреца. Взгляд прикован к лицу священника..нет, не священника. Аватара. Аватара чего-то могущественного, что стирает в прах рассудок простого человека.

- Но добровольная жертва воззожёт твоё пламя. Куда крепче и лучше. Верно я говорю? - кривая улыбка растягивает лицо. Испуганный оскал? Или последняя угроза загнанного в угол несчастного человека?

- Отпусти молодых. Дай нам, старикам, сгореть. - вот и причислил себя самого северянин к старикам. А заодно и к топливу.

- Тем кто видел мир. Старые деревья горят лучше молодых. Ты сам это знаешь. Мне вот..мне вот уже терять нечего. - голос Дрега всё так же твёрд. Но он глаза почему-то слезятся. Пойте барабаны. Не останавливаетесь. Ночь ещё не закончена. И мир послушно дрогнул. Один раз. Марево от огня? В голове помутилось? Или?..

- Жена умерла в столице от вашей проклятой чумы. Почти все мои друзья лежат в земле, погибли от рук негодяев. Из-за ваших происков я разорён. Сожги меня, отпусти других. -

Ладонь на плече будто сжимается крепче. Давай, парень. Мёртвые герои не помогают, но иногда..они приходят посмотреть, как живые торговцы становятся мёртвыми и очень прожаренными. С корочкой. Возможно, по их помыслам, это приближает мёртвых торговцев к мёртвым героям.

- Я видел мир. Я был в топях и торговал с орками. Я видел как небеса на севере сияют. Складывал очаги, и они до сих пор греют людей. Привозил еду туда где был голод. Нёс лекарства в Мор. Ваш, проклятый Мор! Шёл тогда, когда другие падали. Скрипел зубами, но шёл. Не сдавался. Я был..искрой. - эта несвязная исповедь становилась утомляла, но ничего лучше на язык не приходило.

- В конце-концов, спасал жизни. - голос Дрега чуть дрогнул, когда он вспомнил о Шварксе к которому он шёл..и до которого, он так и не успел дойти. - Я даже видел Лося, глядел в его глотку, пережил вьюгу и его суд. - на мгновение, здесь, посреди часовни с жаровнями стало зябко, и коробейник дёрнулся, будто в ознобе.

Тропа уже была близко. Гадкая смерть улыбалась обгоревшими зубами Уны. Не смотри вниз, маленький Дрег. Не то упадёшь к ней таким же скелетом прямо сейчас. Ты ведь хочешь жить? Барабаны глохнут за воем пламени. За воем вьюге. Ритм вязнет.

- Я хорошее топливо для твоего огня. Я...я не хочу умирать. Но я готов вступить на Тропу. Мой путь лежит к Очагу, я не собьюсь с пути. Пощади остальных, жрец. Пощади молодь! - И Дрег разводит руками, словно готовясь обнять весь мир. Словно становясь крестом. Запором на двери. Лишь бы не пустить. Барабаны молчат. Ладони на плече больше нет. Мир больше не качается. Далека каменная колыбель. Слишком. Нет здесь места для северных богов.

Тишина в ушах. Вязкая, что её можно резать ножом. Молчание. И ветер за стенами, и треск пламени, что пожирает крышу лишь вплетается в тишь. Лишь сердце в груди бьётся. И лёгкий укол боли. Старики на такие жалуются иной раз.

- А лучше..найди преемника, старик. Ты прогораешь. Я почти что вижу тебя на просвет. Добровольные жертвы взвивают твоё пламя пожара выше. Но не это нужно этому миру. Ему нужны не герои, что приносят эти несчастные земли в жертву. Миру н-нужны л-люди.- Лязгнула-таки челюсть.

Дыхание Тропы обжигает. Ты готов, Дрег? Готов принять свою мучительную гибель? Последний поступок, который станет первым камнем в твоей Тропе. Много их, разные они. Очаг ждёт. Тропа, длинною в жизнь.

Нет, не вспомнить. Шино бы пожал плечами, если бы не боялся потревожить маленького зверька, что сейчас подрагивал в кольце его рук. Что-то напоминает ему этот истеричный плач. Слава богу, подошёл Олегов брат.

И отвлёк.

- Своего..хмф, пожалуй что, друга. Он бы вышел хорошим товарищем для долгого пути.. Жаль, что его среди нас нет, но это пожалуй. Но, учитывая все обстоятельства, для него это даже к лучшему. А ещё я был бы рад видеть свой мешок. - Шино криво усмехнулся, словно приглашая собеседника оценить поле брани. - Светляки не любят оставлять свидетелей. Тем более живых и вменяемых. Дружище, слушай, она же не всегда такая..отзывчивая, верно? Похоже, что нет. -

Глаза..глаза, исполненные надежды, и какого-то..безумия? Повинуясь какому-то наитию, Шино выпускает из своих объятий девушку, словно передавая её под опеку Иды. Он надеялся, они найдут общий язык. Горе одной, поможет преодолеть слом для второй. Наивно, но всё же мужчина немного подержал свою большую ладонь на плече, словно давая понять женщине, что он рядом. И никуда не денется. Когда-то, ему довелось делать нечто сходное для совсем другого человека. Там, в городе. И он до сих пор чувствовал вину и неловкость, перед Анной и её могучим желанием увидеть своего мужа вновь, живым и невредимым. Увы, он мало знал о её дальнейшей судьбе. Возможно, именно поэтому он сейчас чувствовал вину, и тоску, словно кошки выли на сердце. Наверное подобные гнойники надо вскрывать резко, одним ударом, но пивовар не был готов сейчас это делать.

- Ида, ээ..мои вещи, вероятно, остались там где я спал. Ты же поможешь ей прийти в себя? -

- Валерий, верно? - почему-то, Йоссенберг делал ударение на последнем слоге. - Ты не знаешь, чего Эрик там разлёгся? Он выглядит как кусок дерьма, высохший на солнце. Нам бы выяснить, куда наши кости двигать. И не только сейчас..но и вообще. Я могу понести самого тяжёлого, а Ида могла бы понести мой меч. Глядишь и до моего тайника доберёмся. Через пару дней, да. Но меня больше волнует иной вопрос. У вас же есть..Цель? - последнее слово немец произнёс по особому, и кажется что его глаза даже как-то блеснули, живо и ярко.

- Орвилл, как близко твоё ближайшее место с припасами? -

Дрег смотрел. Он чувствовал страх. Колени подрагивали, и если бы не опора, то коробейник наверняка бы очутился на земле, неопрятной связанной кучкой. Люди вспыхивали один за другим, как надежды нищего на богатство. Как бочонки со смолой. Священник. Одноглазый монстр. Огонь вокруг. Хочется смахнуть пот - да нечем. Руки всё так же крепко за спиной связаны. Зажмурится и бормотать все молитвы, которые только подвернутся под язык? Существование не продлить дольше чем на щепку. Тошнотворный запах поджаренной человеческой плоти лезет прямо в ноздри.. Мужчина прикрыл глаза. Не в силах смотреть на творящуюся казнь. Тошнотворный запах поджаренной человеческой плоти лезет прямо в ноздри. И уже через несколько мгновений распахнул глаза.

-...Вызываю тебя перед лицом твоего божка на поединок, мой меч, против твоего грязного пламени! -

Баронесса вызвалась на бой с этим монстром. И Дрег позабыл как дышать. Храбрая Каталина не удостоилась такой чести - а вот с Уной у жреца похоже были свои счёты. Личные. Может потому и принял её вызов? Потому что побоялся признаться, даже самому себе, что ему страсть как хочется отомстить за свою глазницу. Как ни крути, он всё ещё человек. С обычными, людскими страстями.

Под барабанный бой своего сердца Дрег наблюдал за тем разворачивающимися событиями. И его глаза увидели то, чего он раньше не замечал. Сумки. Вещи. Мечи, оружие, топоры, ещё какое-то барахло. Жрец кинул воительнице меч. Взгляд коробейника прикипел к стройной фигурке. И под барабанный бой своего сердца он наблюдал её последний бой. Смотрел как она примеряется к неудобному мечу. Молился своим богам - тихонечко, не смея и рта открыть. Лишь бы у неё вышло. Пожалуйста! Боги! Неужели вы не слышите мольбы бедолаги-коробейника? Биение сердца. Как тогда. В далёком прошлом. О котором он, Дрег, северянин, славный малый - почти забыл. Кажется что прямо в ушах стучит. Глаза увлажнились.

Конец девушки как и конец всех кого собрала зима в одну компанию был страшен. Пламя легко перерубает клинок. Кажется что огненный хлыст лишь ласково обнимает воительницу. Миг - и всё кончено. Дрег едва не взвыл от досады и осознания поражения. Но северянин лишь крепче сжимает зубы. И дёргается со всей силы. Плевать. Он хочет сдохнуть свободным, а не как баран на алтаре. Кажется, или верёвки немного ослабли? Взгляд торговца падает на тот угол, откуда жрец Урфара извлёк этот меч..и прикипает, почти так же как к фигурке Уны. Даже челюсть отвисла на секунду.

Да не может быть такого. Такая знакомая лямка. Его мешок. Клятый мешок! Сотню раз проклятый и столько же благословлённый! Безразмерная котомка здесь! Сколько раз он проклинал и благословлял эту вещь! Сколько городов и весей они видели вместе? Да полноте, они вместе наверное половину жизни. Северянин даже зубами заскрипел - от ярости и досады. И откуда только что берётся? Нет, он по прежнему боялся. И по прежнему горький вкус желчи был на языке. Да, конечно его изрядно распотрошили, но..он всё же здесь, вместе с ним. Дрега едва не выворачивало от страха и запаха сгоревших заживо людей. Но силы его чуть ли не удвоились, и он принялся рваться как рвётся медведь из капкана. Бездумно и не обращая внимания ни на что.

Краем глаза торговец всё же замечает, как Максимилиан освободился, но, и снимает путы с остальных, но сейчас торговец хотел только одного. Отомстить огненной твари, что приняла их в своём замке. Или хотя бы сдохнуть на своих вещах.

Молчит Шино. Думает. Считает. Потери переживает. Но молча, внутри себя. Как в огромном паровом котле. Под давлением. Будто в рядок положил, в одной братской могиле. Да под гнетом оставил. Кулаки сжимаются. Плотно, так что до одури. Так что даже под слоем грязи и пепла видно - белеют костяшки. Вроде даже хрустнуло что-то. Веки на полминуты закрыл. Да так и стоял. Когда открыл лишь круги перед глазами. Цветные.

Глядит на остальных. На руки свои. За мечом своим сходил, да и вновь в пепел воткнул. Шпагу Валерию принес. Скривился лишь в извинительно ухмылке. Такой день. Такие дела. Даже плечами пожал, да руками развел.

- Хету мертв. - констатирует немец. Голос немного сдавленный. Ещё одна надежда, похороненная в этом прахе. Как и многие другие. Рядком.

Пивовар встряхивает головой. Смотрит на пришедших. Но уже не так, как прежде. В его взгляде чувствуется расчет. Будто ищет промеж них кого-то. Или что-то. Ищет и не находит. И с каждой секундой становится взгляд всё более хмурым. Почти насупленный. Нету.

- Дерьмовый денёк, а, хвостатый? - гладиатор опирается на меч. Грузно и вместе с тем чувствуется агрессия. Будто здоровенный зверь запертый в клетке. - Остальные..уже не придут, верно? - вроде бы и обращается пивовар к коту, а рокочущий бас чуть ли не прорезает общую атмосферу уныния и негромкие голоса.

- Ладно. Ладненько. - бурчит себе под нос Шино. А затем громко хлопает в ладоши. Один раз. Удостоверившись, что он привлек к себе внимание, здоровяк распрямляется. Ноги на ширине плеч. Руки уперты в бока.

- Народ. Я знаю где здесь вода и еда. Тайник. Там все есть. Я готовился к долгой дороге. И пришло время начать её. Идите за мной. Идём со мной. - Шино замолкает на секунду. Кажется, что он вот-вот разразится бранью или выдернет клинок, воинственно завопит, потрясая мечом перед небом и песками, бросая вызов судьбе, богам, грёбанным светлякам, целому миру, что сейчас лежал перед ним.

Но вместо этого пивовар вновь принимает прежнюю, относительно расслабленную позу. Он спокоен и сосредоточен. Почти умиротворён даже. Как человек принявший долго откладываемое решение. Шино взглядом находит Иду. Манит её пальцем. Подойдите мол, фройляйн.

Клинок легко проходит сквозь тело существа, и оно покорно складывается к вящей радости Шино. Горстка праха под ногами. Победный рык здоровяка кажется достигает небес и тут же прерывается недоумённым нечленораздельным воплем. В нём явно мелькнуло что-то нецензурное, из лексики немецких портовых грузчиков.

Здоровяк быстро осознал связь между своим ударом и падением одного из повстанцев. - Шрайбе! Вот жопа! - он с досады плюнул на кучу праха, в которую превратился двойник Валерия.

Свирепо оглядевшись, Шино не нашёл больше противников для себя и своего меча. Буря эмоций, кипевшая в сердце большого человека всё ещё искала выход, требовала действия. И что-то подсказывало, что оставаться на одном месте для них не очень безопасно.

- Эй! Сергий! Хватай её и тащи подальше отсюда! К той гряде! Потом помоги мне с Хету! - Пивовар в несколько шагов оказался рядом с Валерием и вонзил меч в прах под ногами. Ему нужны были свободные руки. Лёгкий укол совести - как никак это растянувшееся ничком тело на его совести. Увы, совесть была слабой и почти беззубой, и Шино почти не чувствовал раскаяния за свои действия. Вышло и вышло. И не такое в пылу схватки могло случится.

- Ты, братец, извини, что я тебя приголубил. - прогудел немец, подхватывая шпагу. Недолго думая он кинул её вперёд, небрежно, словно палку. Затем он бережно, словно спящего ребёнка поднял на руки, закряхтев. Всё-таки Валерий отнюдь не был пушинкой. Цилиндр здорово помялся, когда Шино прислонил голову мужчины к своему плечу. А затем он побежал в ту же сторону, которую показывал Сергию. Шпага лежала на полпути, и около неё он и положил Валерия.

Затем здоровяк побежал обратно. От всех этих физических упражнений он начинал потеть, и пепел уже налипал на лицо. Шино затормозил за несколько метров перед ним, опасаясь занести пепел на глаза. Но всё же подошёл, и таким же манером опустился перед ним на колени, приноравливаясь и подхватить советника. При этом он вполне отчётливо пыхтел, обращаясь к жертве своей непрошенной помощи.

- Ну, Хету, ну ты и учудил. Не вздумай отходить на тот свет! Ты мне нужен здесь, светляцкая твоя душа. Я не для того тут полгода ноги себе топтал, шрайбе! -

Тяжело. Верёвки впиваются в тело даже сквозь одежду. Нет и шанса освободится. Тяжело думать, дышать. Лицо обливается потом. Хороший тулуп. Тёплый. Пот рекой течёт. Коробейник молчал, боясь привлечь внимание жреца. Обвиснув в путах. Лицо обливается потом. Хороший тулуп. Тёплый. Пот рекой течёт. Из под ушанки тоже течёт. Рубаха липнет к телу. Даже ступни будто пропотели. Или чудится? Вот и помогли удачливые сапоги. Хотя отслужили и вправду долго. Можно сказать до конца жизни. Дрег сжался в комок, исподволь пытаясь высвободить хоть немного кисть. Хоть чуток ладонь. Дотянутся..докуда? Не имеет смысла. Он никогда не был воином, у него не было ни малейших шансов как-то дать укорот этому монстру в обличье человека с горящей дланью. Коробейник никогда не был храбрецом и сильным. Он предпочитал оставлять подвиги другим людям. Лучше оставлять другим всё это геройство. Но какая-то малая часть внутри коробейника протестовала против всего этого. Он не хотел быть заживо сожжённым. Преподобный сжегший Адрианну. Короткий крик - девушка успела осознать что с ней происходит. Вонь палёного мяса и волос. И жар, жар, удушающий жар.

Дрег зажмурился. Страшно. Пот ест глаза. А между тем живая огненная купель продолжала ходить между людьми. В голове коробейника речитативом перебирались все имена богов. Много их. И никто не захочет помочь бедному торговцу. Тропа..так не хотелось признавать, но похоже сегодня тот день, когда Дрег встанет на неё. В виски отдаётся биение сердца, а кишки скрутило, почти как от рвотного позыва. Голова кружится. Словно вновь очутился в детстве. Словно вновь стоишь на утёсе, и слушаешь ветер. Словно вновь весь мир под ногами дрожит в такт ритму. Но мёртвые герои, на чьих вырванных окаменевших сердцах живут их далёкие и расплодившиеся потомки, не приходят на помощь живым торговцам. Даже если те - немного их крови. Или? Бесшабашность овладела торговцем. Он дёрнулся всем телом, скидывая морок и оцепенение. Тряхнул головой. Шапка прилежно осталась на месте.

- Эх, имперец. Сколько зла вы принесли на эти земли. Чума и гибель одна от вас. Жена моя от вашей хвори помёрла. А теперь и людей теперь жжёте. Это и есть гостеприимство ваше? - первые тихие слова, полные горечи и сожаления покинули язык торговца. Словно предупреждение, на языке стало горько. Остановись. Сбереги себя ещё на пару минут. Подохнешь - так хоть последним. Обернёшься назад, успеешь душу свою к Тропе подготовить. А там глядишь и Очаг близко. Но какая-то малая, очень храбрая часть Дрега сейчас взяла верх над основной его сутью. И взяла под контроль его язык и слова.

- Жрец П-пламени! - придушенный крик, словно торговец прямо сейчас задыхается. Чёртов пот. Лезет в глаза. Как же здесь душно. Дрег, насколько это возможно приосанился на верёвках, пытаясь визуально стать больше.

- Я - Дрег. Я родом с севера. С того места, где всегда холодно. Где всегда были долгие и злые зимы. До того как стать торговцем, я был печником. - Дрег облизал губы. И что? Что дальше? - Ты, жрец, поступаешь неумно! -

"Да, правильно, а теперь назови его безумным слепцом, и пусти пену изо рта, словно обожравшийся грибов проходимец. Будете на пару народ потешать." Издевательский и желчный голосок здравого смысла походил на голос Эрнесто, и сейчас звучал на самом краешке сознания. "Ты и вправду забыл пословицы? Переспорить жреца, принести воду в решете!"

Но Дрег родился на севере, и даже в столь критический момент он не мог забыть, что иная ипостась воды - это снег и лёд.

- Да послушай же ты меня! Пламя, которое разжигаешь - это пожар, а никак не тёплый очаг, у которого можно согреться, который может прогнать холод! Ты...ты..пускаешь красного петуха самому себе! Это как..как сжечь тёплый дом, в котором можно переждать всю зиму, и греться у огромного кострища одну ночь! А потом сдохнуть от холода на пепелище которое сам устроил! Ты правда хочешь миру и себе такой судьбы?! Неужели ты не видишь ошибку? Твой бог позволил лишить тебя глаза - он хочет показать тебе правду! Ты слеп на одно око - но ты не глух, нет. Так прислушайся же! Или сам ты не пламя, а лишь рдеющий уголь? -

Коробейник выдохнул и обвёл часовенку взглядом. Жаровни были так близко. Глотка пересохла. - Эх, попить бы. - Взгляд торговца вновь упёрся в жреца. И его взгляд был твёрдым, как у человека, который не сомневается в своей правоте ни на йоту. Такой взгляд достигается долгими тренировками..и уверенностью в своей правоте. Кроме того у него было два глаза - против одного. Почему-то это совершенно не облегчало задачу.

Углядев приближающуюся издали фигуру, Шино на мгновение обеспокоился. Но всё же продолжил беседу, не особо обращая внимания на священника, даже немного умерив шаг, чтобы тот мог их догнать.

- Выживание тела, Орвилл, не гарантирует выживание личности. - сказав это, немец погрузился в молчание. На какое-то время он погрузился в воспоминания. Море..с морем его связывали старые чаяния. До того как вспышка яркого света переместила его сюда. И забрала его пиво. Он до сих пор был немного в обиде на это таинственное явление. Его тушу значит переместить смогло, а маленький бочонок с его пивом на плече - нет. Но сейчас Йосенберг вспоминал вовсе не о пиве, а о том времени когда сидел с книгой о старинных кораблях. Почему-то сейчас ему вспомнились терединиды - удивительные моллюски, живущие в дереве. В те времена когда корпуса были из дерева эти твари были настоящей проблемой - и обшивку перед спуском на воду тщательно готовили.

Шагов через пятнадцать Шино очнулся от воспоминаний. - Кхмф. Светляки помогут ей, следопыт. Им некуда деваться. И шансов у вас больше, чем ты думаешь. Если не считать самого факта изгнания и участия в сопротивлении, удача явно дышит вам в затылок. Гроккер ничего тебе не рассказывал? Ну, он конечно был не из общительных, но его манила дорога. - Так же, как и пивовара, но здоровяк не торопился об этом упоминать.

- Сергий. - степенный кивок, будто старому знакомцу, встреченному посередь городского парка. Однако зелени вокруг не было заметно, а вместо асфальтовых дорожек и удобных торных тропинок здесь был лишь прах землян.

- Я готов. - Шино вылез из норы через некоторое время, уже в чёрно-серой рубахе и бандане. И с какой-то шпалой на плече, замотанной в тряпки. Шпала с рукояткой и гардой. Если кто-то видел раньше немца в его нелёгком деле, то наверняка бы узнал чёртов меч. Носил его Йоссенберг с изяществом бульдозера. То есть эта здоровая хреновина просто лежала на плече, ощутимо смещая центр тяжести немца. - Значит ты был следопытом, да Орвилл? По пути обсудим пару вопросов, касательно дальнейших планов. -

Трое лежат на земле. Одна воздух хватает. Дышит слабо – едва-едва. Пустошь коснулась её – и едва не забрала. Отгрызла кусочек – и пока оставила в покое. Когда Шино уходил из города, она ещё осваивалась. И пару раз, пусть мельком, но он слышал её. Сейчас над ней суетился отец Сергий – лекарь от Бога, и очевидно, его же человек. И как его занесло сюда?

Второй был очевидно мёртв. Белая кость выглядывающая из припорошенного пеплом мяса. Мёртвый. Что это было? Происки светлячков? Прихоть бури? Или кто-то из своих постарался? Крепкие пальцы, стискивающие череп бедолаги, вой бури, пепел лезущий в рот и напрасный сип о пощаде. Или всё было не так? Кто знает. Не помогли Моузу все его предосторожности. Не помогли – и всё тут. И то что настороже всегда был.

Маленький пушистый зверь крутится на пепле. Маленький, симпатичный, но шёрстка уже изрядно припорошена пеплом и прахом. Кот. Шино отметил это равнодушно, словно механизм – но где-то на границе разума, всколыхнулось удивление и радость.

А третий..третий был его давним знакомцем. Освальд Крингл. Стражник. Когда-то давным-давно Йоссенберг тоже был стражником – до того, как его дурной характер заставил его вмешаться не в своё дело. До того как его бросили к Билли, в ямы. Это было так давно, но всё же, пивовар испытывал к Освальду лёгкую симпатию. Нелегко быть винтиком системы – но ещё тяжелее быть винтиком способным крутится в обе стороны.

Освальд уходил тяжело. Три стрелы. Три выстрела в спину, от незнакомого Шино человека. Чертовски хороших выстрела. На три стрелы больше, чем может пережить человек. Кровь ещё пузырилась на губах Крингла. Стражник был ещё жив, но уже двумя ногами в могиле. И ещё теплящийся разум, на искажённом смертной мукой лице. Лева нога дёргается – предсмертная джига, а пальцы терзают песок. Тихий сип исходящий из лёгких.

Почему-то, в смертный час..или скорее минуту, никто не спешил сопроводить Крингла в последний путь. Может это, а может желание выяснить правду двинуло Шино именно к умирающему. Не обращая внимания на остальных. Сейчас плевать на них. Гигант в несколько шагов оказался рядом. И плюхнулся на пепел, склонившись над Освальдом. Замер на несколько секунд. Тихие слова, обращённые к мёртвому, почти не долетали до остальных.


Шино неторопливо поднялся. Мрачный он, только пожал плечами. – Ну.. in pace in idipsum dormiam et requiescam. – рокочущий бас разнёсся над людьми, как набат. Хреновая латынь как приговор. Подумав, пивовар неловко перекрестился. Покосился на тело связиста, пробормотал что-то. - Эк тебя. А ведь всегда настороже был. Мда. Подай покой ему, Господи. Обоим. - И нахмуренный, направился к остальным. Его взгляд был прикован к стрелку. И гримаса на лице немца была совсем недружелюбной. Человек нервный в ней мог бы прочесть даже какое-то недоброе обещание. Но Шино остановился, так и не сделав последние пять тяжёлых шагов. Словно гигант проводил какую-то черту между ним и остальными. Его лицо понемногу разгладилось, и стало просто мрачно-сосредоточенным. - Эрик, не буду я его бить. Сейчас - не буду. -

Пивовар безусловно ждал людей. Ждал каждый день своей жизни в этой забытой богом пустоши. Ждал, слушая завывания Змия. Понемногу становясь чем-то бесконечно большим и меньшим. Здесь Шино научился сковывать себя бездействием. Отчищая свой рассудок от лишнего. Становится пустым глиняным сосудом. Научился не-мыслить. Но он себе рисовал эту встречу абсолютно точно не такой. Пустошь научила немца терпению, которое сейчас немец и демонстрировал. Давая остальным время собраться с мыслями. Обратить на него внимание. Паузы важны почти так же, как и действия. Лишь бы они не затягивались.

- Время, значит, наконец-то пришло. – наконец проронил гигант и погладил бороду - изрядно удлинившуюся за время своего весьма условного отшельничества. В его голосе не было вопроса. Только скупое утверждение.

- Вы не очень-то похожи на тех, кого я ждал. Видимо, там, за стеной, сопротивление совсем рехнулось, отправлять сюда таких людей. – в последних словах прорезалось недовольное ворчание. - Ну что.. повстанцы. Рад вас всех приветствовать... на воле. Я Шино Йоссенберг, если кто-то из вас меня не узнал. – Шино снова сделал паузу, приглядываясь к людям. И всё больше и больше убеждался, что здесь что-то не так. Потрёпанные бурей, они совершенно не походили на бравых первопроходцев, а скорее на кучку беженцев.

- Командира, я так понял, среди вас не осталось. Проклятье. Вы отошли от Города всего ничего! Кто из вас старшой? Эрик? Ты, неизвестный мне стрелок? – о сарказм в голосе Шино можно было порезаться. – Жаль девчонку. Я помогу вам её донести до стен. А там уж наши.. - тут Шино запнулся, но всё же продолжил -..наши лекари поставят её на ноги. Что вообще произошло? Как в городе? -

Медленно просыпается великан. Сон его необъятен, непостижим. Что видел Шино? Чем был Буран для бывшего гладиатора и пивовара? Всем и ничем. Сном и явью. Обрывками чего-то непостижимого, что пальцы с въевшимся пеплом не могли поймать.


Шино открыл глаза. Кто-то вытащил его из лежбища. Буран кончился - и давно. Борода немного чесалась. Шум наверху ясно дал понять кто-то дерётся. Мало того что без него, так ещё и, очевидно, за его тело. Вместо того чтобы прибить сонного, ничего не осознающего, они бились за его мясо. В голове пивовара шумело и он чувствовал себя будто немного выпил своего славного крепкого эля. Очевидно, последствия того, что он какое-то время провёл головой вниз. Первый трусливый порыв - уйти ещё глубже, и переждать драку, а там уж, в тесноте его крепкие руки сокрушат любого кто сунется был пресечён в зародыше.

Гладиатор неуклюже завозился в своей щели, повернулся..и наконец встал. Огромный, злобный, весь в пепле - Шино выглядел словно джин поднявшийся из-под земли. И первое что он сделал, это исторг из себя это был богатырский рёв. - Оторву челюсть и запихаю в задницу! Спятившие людожоры! - Йосенберг потряс в воздухе пудовыми кулачищами, и направился к ближайшему силуэту, подслеповато щурясь, и прихрамывая на левую ногу. Очевидно, великан отлежал её во время сна, и вылезая из ямы не рассчитал свои силы. Но это не делало его менее опасным.

- Выдавлю глаза. - сообщил своим хриплым басом Шино ближайшему силуэту и не удержавшись, провёл тыльной стороной ладони по глазам. Чтобы увидеть хоть что-то. Дьявольский пепел заставлял его подслеповато щурится. Что за драка да без здоровяка? Наконец, гладиатор сумел оглядеться. И первое осмысленное слово относилось к немецкому лексикону.

- Scheiße! - скорее озадаченно, чем гневно сообщил мужчина этому бардаку. - Знакомые все лица. Вы что, совсем чокнулись? Holzkopf! Какого чёрта вы вообще дерётесь над моей постелью? - Шино зашагал к Эрику и Орвилу, на этот раз совершенно целенаправленно. - Эрик! А ну прекратить! Donnerweter! -

- Да, моя. - я перестаю улыбаться. Намекаю взглядом, что переломаю его собаку о его хребтину, если посмеет руку поднять, или палку свою кривую пристраивать. - И стадо тоже - моё. А вот сам - я наверх иду. Скала неприступна только для таких слабаков как ты. - Я медленно делаю шаг вперёд. Я всё ближе, лысый. Ещё чуть-чуть, и дотянусь до твоего горла. Или хотя бы ногой, до твоей собаки. Разорву обоих, в клочья. И наверх пойду.

- Ловушка, да. Для тех, кто не видит дальше своего носа. И ты в ней уже сколько снов прозябаешь, а? - Снег, пушистый и изобильный - вот единственный урожай этих мест. И наконец я переключаю внимание на хриплого старика, с топором. По левую руку от лысого предводителя. Я слышу разум в его речах. Я слышу сомнение и слабость. Почти что овечье блеяние, но я рад и такому. Слишком часто я не слышу ничего кроме навязчивой тишины. Тьма украла слишком многое из сердец этих людей. И мне нужно их разбудить. Любым способом.

- Ты мне нравишься больше, Борода. У тебя в черепе есть разум. И ты им пользуешься. И для тебя я повторю ещё раз. Тьма. В. Сутках. Пути. Отсюда. Ты. Меня. Понял?! - я пышу гневом. Яростью. Ещё немного и я начну убивать. Просто для того, чтобы пройти туда. Наверх. - Этого лагеря уже через сутки не будет, а этот лысый осёл смеет закрывать МНЕ путь. Путь к нашему спасению! Вы так и не достигли вершины, но почему?! - я вхожу в раж. - Десяток вялых мужиков, едва держащих оружие. Я один вас всех разметаю. Но мне не нужно вас убивать. Мне нужны руки, которые будут держать оружие, когда Тьма придёт. Мне нужны ваши ноги, чтобы шагать, туда куда я скажу. Мне нужны ваши сердца, чтобы они бились так ярко, чтобы тьма ослепла нахрен! - Мой крик похоже слышат весь лагерь. Мою ярость на их безразличие. Мне чуточку совестно за этот спектакль. Они же не виноваты, что так слабы, верно? Для того чтобы их вести нужен я. И я пришёл. Из темноты. Из ниоткуда. Тогда, когда нужно. - Тьма уже вцепилась в ваши души! Боритесь с ней! - Я кричу на весь лагерь. Хочется верить, что даже на Маяке меня слышно. Выдыхаю и качаю головой.

- Пропусти меня и моих людей. Я иду наверх. И я найду грёбанный путь. Или уведу вас всех отсюда. Но я не позволю вам просто сгинуть во тьме. Даже тебе, лысый. И да, если что-то с моими людьми случится, пока я буду наверху...то когда я вернусь, я вырву тебе ноги. И заберу твоего пса. - Я шагаю вперёд. Спокойный, уверенный в себе.

Понятливо кивнув, Луис проводил сладкую парочку насмешливым взглядом. Его порадовало то, с какой оперативностью Арчи справился с растяжками, но он явно не торопился последовать за остальными. Ему всё казалось что кто-то сверлит его спину взглядом. Наблюдает. Выжидает, чтобы одним прыжком свалить потерявшего бдительность бандита, и начать рвать его спину острыми клыками. Бандит озирался. Вдруг что мелькнёт в дыре? Что-то розовое, всё в строительной пыли и крайне злобное. Хищное.

Дрег медленно садился. "Сын" покинул его. Собаку он отдал сам, сочтя что солдаты не оценят его настойчивость. Когда Флинт ушёл, Дрег лишь махнул рукой на прощанье. И вот сидя за столом, торговец медленно приходил в себя. Испарина на лбу. Лёгкая дрожь и не уверенность движений. И самое главное - нежданная свобода. От груза. От одежды. От холода. Он успел забыть о том, каково это. Просто сидеть и никуда не торопится. Их вещи забрали слуги. Рюкзак, который давил спину всю казалось бы почти всю жизнь..За последние недели Дрег сидел свободно чуть ли не впервые. Не беспокоясь ни о чём. Тело ломило. В поясницу воткнули горячую спицу. Усталость. Хотелось просто спать. Дрег смотрел в пустоту перед собой. Ароматы похлёбки не беспокоили его - то есть рот конечно наполнился слюной, а желудок скрутило от неожиданного приступа голода. Но отрешённый взгляд торговца был направлен куда-то в себя. Запуталась душа торговца во вьюге. В рогах огромного лося. В его бесконечной чёрной пасти. В белых зубах, которые так выделялись на фоне темноты.

Но понемногу тепло и еда привели его в порядок. Он очнулся, когда наконец вспомнил, что дочь аптекаря что-то спросила. - Санни, нет. Не было там рядом крепостей. И замок этот..к западу от столицы. Недалече. - И мрачно ухмыльнувшись в бороду, Дрег налёг на пищу. Похлёбка. Густая. Вкусная. Кажется там мелькнула парочка сушёных грибов, кусочки каких-то плотных клубней и мясо. Хорошая еда. Исполненный благодарности, коробейник подхватил кубок. Но думал он не о тех кто выжил. Скорее о тех, кто не пережил. Думал о убитых, загрызенных волками. И это было видно по его лицу. Но не он здесь задавал речь и тон. Поэтому он просто пригубил вина. Вежливо, но едва ли кто-то назвал бы его глоток жадным.

Так или иначе, но торговец, чётко знал, что доброту и гостеприимство, пусть даже навязанное..стоит поощрять. Дрегу не так чтобы сильно хотелось вставать, но тем не менее он поднялся. - Прошу прощения, добрые сэры и леди. - Немного покряхтывая, мужчина с некоторым остервенением принялся ковылять к своему мешку, что лежал под скамьёй у стены. Он провёл там целую минуту, что-то бормоча себе под нос. Руки перебирали товары и запасы, заготовки, какие-то свёртки, мешки..казалось им не будет конца..пока наконец он торговец не нашёл то что искал. Туесок..и ещё что-то, тщательно завёрнутое в тряпочку. Что-то в глубинах мешка звякнуло глухо, когда он убирал мешок обратно под лавку. Когда коробейник вернулся, то на его лице была..некая решимость, что ли. То чего раньше не было. Казалось, что лихорадка на время отступила, и только неестественно красные щёки Дрега указывали, что это отнюдь не так. Он решительно зашагал к сэру Дункану и графини.

- Ваша светлость. Я простой человек, скромный торговец. Позвольте преподнести вам дар. - Дрег осторожно подошёл и водрузил открытый туесок перед графиней. Мёд. Сладкий, крупнозернистый, вкусный. Возможно, девочка и не сладкоежка, но всё равно, она должна оценить такой дар. - Это вересковый мёд, с вольных просторов. Для графини, которая сохранила человеколюбие в такую годину. От имени всех дошедших до вашего дома..и тех кто не дошёл. - Меж тем Дрег развернул второй свой дар, и положил рядом с первым. Маленькая палочка, едва ли длинней ладони. Вся покрытая резьбой, а оголовье украшала морда подозрительно напоминающая драконью. Стилос. При взгляде на неё лицо торговца как-то изменилось, дёрнулось. Возможно, вспомнил что-то личное. Но всё же мужчина продолжил.

- А это, ваша светлость.. Эта вещь с далёкого для вас Севера, моей родины. Я сам выбрал и срезал ветвь. Понемногу, пока было время, делал резьбу на нём. Эта вещь видела сотни костров и ночей, и проделала долгий путь. Пускай она нынче будет у вас. - Дрег неловко улыбнулся, и положил развёрнутую замшелую тряпочку рядом с туеском мёда. Если первый подарок был от всех, то этот дар был от самого торговца..или скорее ремесленника, которым когда-то давным-давно был северянин.

Я ползу по лестнице. Первый. Вверх. В мои уши бьются стучаться крики дикарей. Кому они молились, в этих заброшенных казематах? Кто им отвечал? Почему они настолько изуродованы..это всё не имеет уже значения. Последний вопль, метящийся в шахте эхом прерывается противным мокрым хрустом. Дальше я слышал лишь тишину и дыхание. Своё - и товарищей. Такие вот дела. Они остались в вечности. И плевать на них. Я не вписался за этих уродцев тогда, и не буду вписываться и в своей памяти. Хотя бы Розовые от нас отстали.

Темнота в шахте щекочет мне нервы. Хочется говорить с остальными - но я молчу. Знаю, разговоры сейчас опасны. Хотя может и удержат нашу нестройную команду от симфонии саморазрушения. На ощупь перебираю перекладины. Молюсь про себя Белой Госпоже - лишь бы лестница не закончилась ничем. Мы не выдержим висеть тут несколько часов. Кто-нибудь сорвётся, и тогда придут Розовые. За свежим мясом. Клыкастая окровавленная пасть ещё стоит у меня перед глазами. У меня слишком живое воображение. Но всё же, мне стоит возблагодарить Смерть за то что свой конец в зубах этих тварей закончилась не моя жизнь.

Первые створки оказались наглухо сварены. Я бы не понял даже что они здесь были, если бы не парочка лучей света, пробивающихся во тьму шахты оттуда. Вверх. Сколько мы так проползём? Следующие..наглухо заблокированы. Кажется, кто-то любезно засыпал их каким-то мусором, чтобы никто отсюда не пролез. Вперёд. Сколько ни есть - всё наше. Без конца. Сколько таких этажей мы миновали? Я не знаю. Устал считать после десятка. Решил что лучше уж сосредоточусь на перекладинах. И вот наконец - удача. Я первый вываливаюсь из дверей лифта.

И сразу же оглядываю помещение. Лампы. Кто-то здесь живёт - очевидный вывод. И часто пользуется этим местом - иначе зачем столько усилий, чтобы осветить его? Здесь была война. С применением тяжёлого вооружения, которое не ожидаешь увидеть в тюрьме, пусть даже такой разноплановой как эта. Я определённо чего-то не знаю. Чтобы сдержать зэков не нужно пушки способные дырявить стальной шлюз словно вилка - фольгу. Эта мысль запускает в моей голове цепочку. Война на уничтожение, никак не меньше. Кто-то прикатил сюда изрядные силы, и похоже, что остался жить здесь навсегда. Зачем? Что это может быть? Карантин? Неведомая форма жизни, прилетевшая в одном из заключённых?

Сколы на бетонных плитах отнюдь не блестят новизной. Гильзы..кто бы это ни был - проблем с материалом они не испытывают. Они лежат небольшими мусорными кучками, по углам. Тусклые уже. Точно, конфликт был уже давно. Что-то подсказывает мне, что здесь не было армейских подразделений. Возможно, этот этаж держат такие же как мы, заключённые, просто выбравшиеся чуть пораньше. Я вслушиваюсь в окружающий мир. Пыхтение моих соратников из шахты. Потрескивание ламп. Больше ничего. Я помогаю выбраться остальным, и ухмыляюсь, глядя как Марика выбирается последней. Шикаю на неё, чтобы не вздумала балаболить по извечной женской привычке. И осторожно тихонько притворяю лифтовые створки. Нет, их можно конечно раздвинуть, причём с обоих сторон. Но вдруг поможет, когда сюда кто-то следом за нами пройти попытается?

Жестами показываю остальным чтобы держались поближе к пыльному полу. Да, одежка от этого чище не станет. Ну и что? Зато живы будем. Осторожно подхожу к стальной двери шлюза. Её можно отворить, особенно если приложить кой-какие нехитрые усилия. Какой-то кретин испортил эту шлюзовую камеру, издырявив её нахрен. Так и представляю какого-нибудь психопата, дорвавшегося до..а хрен его знает, какие сейчас пушки в ходу. Мои знания об огнестреле наверняка устарели, как дятлы с Колыбели. Не то чтобы я знал, кто такие дятлы, но деды с Грита иногда их поминали. Помнится даже отец мне пикт показывал, с какой-то пичугой. Похрен.

Медленно подхожу к шлюзу. Не тороплюсь ломать дверь. Вдруг внутри растяжка? Или сигналка какая? А я её хрясь, и ногой. И будут собирать Луиса Ортегу по всем закоулочкам этой вшивой комнатёнки. И ребят моих. Я остановился, собираясь с мыслями и духом. Ай, да чего уж там. Напоминает мне эта комнатка душегубку одну, из плохого места. Вроде как приёмная, только для не очень хороших гостей. В которой не стыдно и гостей незванных принять, свинцом и плазмой, и званных через неё провести - мол глянь, враги у нас конечно есть, да вот только мёртвые они ужо. Давненько. Подходы к лагерю какому-то, не иначе. И глядит на меня сейчас из какой-нибудь щели падла, да ухмыляется куску острому куску металла в моих ладонях. Потные ладошки, чего уж скрывать. Он-то, небось уже давно с огнестрелом дело имеет, а я с этим самоделом хожу, которым только горло себе перерезать можно, и то стыдно. Всё, время, хорош нюни распускать.

Медленно и осторожно я подкрадываюсь к неподвижному мёртвому зверю. Это я про шлюз. Не то чтобы он был до того как его издырявили был живой. Но мне так спокойней про себя балаболить. Воот. Подхожу значит. Не шаркаю. Носом тихонечко соплю - в обе дырки. Воздух значит втягиваю. Почуять чего пытаюсь. Сердце в груди колотится - после подъёма-то, конечно. Пот потихонечку по спине стекает. Вот так вот. К стене прижимаюсь. Чтобы значит - свет не закрывать, и людей, если они в шлюзе есть, раньше времени не напрягать. Перекрещиваюсь. Смотрю на гидравлику побитую. Даа, камрад, эту дверь гаечным ключом не починить. Нихрена себе тут калибр, йопрст. Дай мне такой, и я бы розовых по всему комплексу бы гонял. Вместе с дикарями, и любой пакостью, что здесь водится. Ладно, с Богом. Не дай Госпожа мне там увидеть пулемёт, направленный мне прямо в рожу. Ей-же-ей испугаюсь. Хоть бы там просто была сигналка, которую обойти можно, если дуриком не переть.

Дрегу было плохо. Он тяжело дышал. Испарина. Борода, покрытая инеем от частого и тяжёлого дыхания. Рюкзак, огромный и тяжёлый. Арбалет на нём, и болты на бедре. Надо их отдать стражникам. Северянин опёрся на подбежавшего Флинта, почему-то называющего его отцом. Положил ладонь на плечо, будто успокаивая. И вцепился ладонью, как клешнёй. - Всё в порядке Флинт. Просто снег забрал у меня больше..чем я мог отдать. - Северянин медленно кивнул стражникам. И шикнул на Шваркса, чтобы тот не вздумал брехать. Неожиданное появления сына внесло разнобой, в не очень стройный лад мыслей торгаша. Нет, отталкивать своего "сыночка", он не собирался. Но слово произнесённое раз теперь изменит жизнь Флинта навсегда. Если конечно тот не сбежит.

Дрег будто бы случайно наклонился к уху мальца, и тихонько прошептал что-то, и улыбнулся. Улыбка была под стать лихорадочному румянцу, царившему на щеках торговца.
Получатели: `Воронёнок` Флинт.

- К ноге, Шваркс. - Дрег переключился на окружающий мир, и его глаза устало обшаривали служивых людей. Солдаты. Сильные. Ловкие. Оружные. Даже полный рыцарь вышел встретить их. Люди вокруг чего-то хотят. Между тем здесь и Энзо, рыцарь, который был там. Обнадёживает. - Не волнуйся, малец. Всё будет хорошо. Добрые сэры не заберут у честного торговца ничего сверх необходимого. - Дрег покачал головой и хрипло выдохнул, пару раз кашлянув. - Не бойтесь, добрый люд. Я..всего лишь измотан метелью и снегом. Я прошу вас оказать мне и моему малому гостеприимство. - коробейник закрыл глаза. Всего на секундочку. А когда открыл их мир вокруг стал чуть более размытым, чем раньше. Слабость, наседавшая на северянина не оставляла ему шансов. Он даже не надеялся уговорить стражников оставить ему оружие, или ещё чего.

- Добрый сэр Дункан. - Коробейник медленно наклонился вперёд, изображая поклон, и вместе с тем, рискуя повалится в снег. Путь измотал его больше, чем остальных. И вместе с тем его рука твёрдо гнула "сына" к земле. - Меня зовут Дрег. Я торговец. В знак своих добрых намерений, я прошу вас принять на время моего пребывания здесь, на хранение этот кинжал..и тот арбалет, который приторочен к моему мешку. Извините, что не снимаю его, но боюсь, что если я поставлю мешок на землю, то навьючить его обратно на себя куда сложней. - Коробейник горько ухмыльнулся, расписываясь в своей слабости. А затем принялся подрагивающими пальцами откреплять кинжал вместе с ножнами от пояса. Надо отдать солдатам. Можно было бы отдать бойцам этого замка и топорик, но здравый смысл подсказывал, что не стоит дразнить медведя, даже если тот связан обычаями гостеприимства. Вопрос жреца в красном заставил Дрега задуматься, но кажется тот занялся остальными, и ему не было сейчас особого дела до простого коробейника.

Увидел Луис, что как-то не вдохновила полоска девушку. Покоробило его это сначала. А потом понял мужик, что дело тут не в чёрной неблагодарности, а в неразумности. Не жила никогда девчонка в трущобах. Небось одежду как ремонтировать даже не знает. Фифочка. Повезло ей, что Луис ей задолжал за своё освобождение. Поэтому Ортега только вздохнул, да головой покачал. С руками у него всё на месте было, да и голова работала неплохо. Те тапочки что побольше, он себе поверх первых своих, родных, нацепил. Вроде как двойная обувка. Походил из стороны в сторону. Бутчу подмигнул, мол, учись, студент, пока я жив. Как кеды на шерстяной носок одеть. Затем железку свою острую тканью обмотал. Чтобы держать в руках было не больно, и ударить можно было сильно, без раздумий, как бы так извернуться, чтобы пальцы не порезать. Закончив с приготовлениями, Луис поднялся, и бодро зашагал к девушке, что погрузилась в рытьё в компьютерных железяках. С точки зрения уличного бандита со стажем, это был хлам.

- Ты, Марика, конечно умница. Но сразу видно, на улицах не жила никогда. - голос у Луиса был тихий и спокойный. Доброжелательный даже.

- Руки вверх подыми! -рявкнул вдруг Луис. Вперёд наклонился, ленту в руках держа. Дёрнулась Марика испуганно. Руки рефлекторно подняла. А Луис между тем ленту свою вокруг талии обвил, и затянул. Туго затянул, крепко. И бантик завязал. К уху наклонился, ненароком будто, тяжёло и жарко дыша.

- Ну вот. Так куда лучше будет. - хлопнул Ортега дружески по плечу девушку. Отстранился. На два шага отошёл. Полюбовался фигуркой. Цыкнул, одобрительно эдак, ухмыльнулся и бровь изогнул. Нет, комбинезон всё так же, мешковатым был и таким же и остался. Но теперь было чётко видно талию. И это придавало Марике определённый шарм. - Теперь, твоя одежда не зацепится за что-то острое, и не порвётся. Цени заботу. А за кушак можешь кость свою засунуть. Всё одно выхватывать удобней, если..кто-то подойдёт сзади. -

Бог кажется не очень любил Луиса. Чтож, у него для этого были все обоснования. Ад заждался бедолагу, и бесы уже заключали как скоро первый мученический крик вырвется из глотки души. Увы, за свою жизнь Ортега грешил много. Может поэтому он предпочитал посредника в лице смерти. И Белая Госпожа была по своему благосклонна к нему. Не позволяла сдохнуть раньше времени. Давала то, что просил глупый смертный, особенно если просил кровью. Но сейчас прошло уже немало времени.

Какая-то женщина. Девушка. Неподалёку. С бесстыдно оголёнными бёдрами и плоским животиком. Как будто узникам другую одежду выдадут. Осторожно передвигается среди развалин костей. Кожа чистая, во всех смыслах,только что из криокамеры видать. А, нет, на запястьях есть что-то, но это ерунда, чёрное. Не сразу Луис приметил руки, не на то смотрел. Одна из таких же "пробудившихся", как и он сам. Не людоед, не пожиратель человеческой плоти. Заключённая. Ничего не понимающая. Может и поможет, не у всех голова со сна хорошо работает.

- Эй! Пст! Девушка! Выпусти меня, Богом прошу! - задёргался мужчина в наручниках ещё сильнее прежнего. Пытаясь выкрутится, выжить, высвободить хотя бы одну руку - с одной свободной конечностью уже проще будет. Не хотел, ой как не хотел Ортега, чтобы его кости присоединились к тем, что на полу. с каждой секундой Луис дёргался всё сильней. Смерть шептала ему на ухо, что времени всё меньше и меньше. И он верил своей Госпоже. Нужно выбраться до того, как придут те, кто любит делать такие кости.

- Помоги! В долгу не останусь! Святой матерью клянусь! - Вся страсть настоящего гритовца, вскормленного под куполом, видевшего небо только на пиктах и в словах Бога. Вся искренность и честность бандита и культиста приносящего человеческие жертвоприношения была в этих словах. То есть веры его слова не вызывали совершенно.

Смежить веки. Всего лишь набраться сил, одолжить сил у самого себя, на минуту-другую, не больше. Шершавый язык на лице. Хотел бы Дрег иметь силы сказать Шварксу, чтобы тот оставил его в покое и не мешал уснуть, укрывшись мягким белым одеялом. Снег кружится в темноте, два тела прижавшиеся друг к другу в попытках сохранить хотя бы кроху тепла. Сопротивление? Его больше нет. Есть только холод, пробивающий до костей. Озноб, разделённый на две души - собачью и человечью. Осуждённые рогатым владыкой на медленную гибель, они спят и погружены в свои видения. Дыхание через раз вырывается с хрипом. Ресницы и борода покрытые красивым снежным налётом.
***

Темно. Крепкий деревянный сруб. Окна забранные стеклом и крепкими деревянными ставнями. За ними тьма - не увидеть ничего. Там ходят сохатый, с метелью в рогах. И справедливостью в распоротой требухе. Очаг горит ярко, яро, словно нарочисто старается дать побольше тепла, но свет от него идёт не дальше пяти шагов. Вся обеденная зала тонет во тьме, и масляный фонарь на столе не в силах этого исправить. Дом почти весь во власти ночи, и только парочка мрачных торговцев отказывается отдаться старому доброму сну, отказываются отдать себя воющей тьме и холоду на своём сердце.

Дрег и Эрнесто сидят за столом. Они пьют что-то горячее и исходящее паром. Красное, как кровь. Крепкое, пахнущее алкоголем. Их разговор внешне спокоен, но исполнен подспудной борьбы, прежде всего с самими собой. Здесь нет правых и виноватых. Есть лишь учитель и ученик. Оба связанные семейными узами. Оба связанные дружбой и партнёрством длинною более десятилетия. Оба бородатые и похожие как два сапога. Даже беда у них - одна, на двоих. Сейчас они далеко от чумы и войны. У Эрнесто остался один только сын, из троих. Пустеющий дом зажиточного купца. Прислуга разбегается. Говорят, что на чердаке ещё слышат скрип верёвки, на которой повесилась жена Эрнесто. Говорят что её тень ещё ходит по дому, и стонет над двумя опустевшими кроватями. Боги безжалостны.

- Дрег, я всё понимаю. Возможно, сейчас для этого не лучший момент, но с тобой, мой старый товарищ, мы... - Эрнесто подымает чашу, будто собираясь провозгласить здравицу, но синяки под глазами и осунувшееся мрачное лицо говорит о другом. - Сможем дойти до столицы. И мы сможем окупится, окупится с лихвой. Я знаю, я уже прикидывал, каково это будет по деньгам. Кой-какие товары на складах есть, а моё слово, всё ещё весомо среди иного торгового люда. А уж если мы с тобой вместе пойдём, как встарь, то народ в нас поверит. Соберём караван, наберём охраны и.. -

Но Дрег видел, что за краснобайством Старшего стоит. Кому как не ему видеть, что творится на душе у старого друга? Кому как не другому прожжённому торгашу видеть правду, даже когда старший сумел выторговать решимости у самого себя? Не хочет Эрнесто отправляться в путь. Здесь сын. Родная кровь. Здесь разваливающиеся дела. Здесь могила жены и двух детей. Не дай боги, сгинет всё это, без крепкой руки хозяина. Смутное время. А как потом заново жить начинать? Эрнесто уже не так молод, как встарь. Опять же, сын. Нет, добрые люди не дадут ему сгинуть, но всё же...

И всё же молчит северянин. Пьёт вино неразбавленное. Знает. Знает что это единственный путь попасть туда, в стольный град. Дойти туда сейчас, когда морозы уже вовсю замели, а на дорогах больше нет закона и стражи. Туда в очаг свирепствующей чумы. На могилу Эйсли, своей жены. Отдать ей последние почести, как велят суровые северные боги. Так предками заповедано. Не её предками, но его. Знает коробейник, скажи он хоть слово поперёк этой затеи, и с радостью Эдуардо откажется. Но молчит. Позволяет говорить. И с каждым словом Эрнесто сам себя всё больше и больше убеждает. С каждым глотком креплёного вина, крепкого, красного, сладкого. Вот уже щёки раскраснелись, а в глазах мелькнула прежняя живость. Грузно поднимается Эрнесто. Подходит смотрит на пламя очага, бороду свою длинную оглаживает.

Дрег качает головой, и медленно к окну бредёт. Тело ломит непривычной болью и слабостью. Чудится, будто слабые далёкие голоса во тьме его зовут. Будто ребёнок какой поёт. Или какой-то солдат зовёт, надрываясь, называя смутно знакомые имена. Кто такая Уна и Санни? Смутное что-то брезжит на краю памяти. Дрег со вздохом отходит обратно, к своему другу, и смотрит в очаг. Пляска пламени завораживает как всегда. Маленькие огненные ящерицы играют в чёрном от жара полене. Позже, они подтащат скамью укрытую овечьими шкурами, уснут на ней, у очага. Убаюканные уютом и лаской тепла.

***

Медленно приходит в себя Дрег. Дрожит под мягким одеялом снега. Под грузом сугроба. Шваркс уже пробудился. Пёс перенёс лютый холод куда лучше. И сейчас только ждёт пока хозяин очнётся. Тычется носом в лицо. Встаёт медленно, раскидывая снег. И каким-то чудным образом оказывается больше чем коробейник. Но это почему-то его не удивляет.

Пёс смотрит на безбрежную долину, засыпанную снегом, а затем садится на задницу и неожиданно девичьим голосом молвит. - - Уна! Уна! Я здесь! -

- Шваркс? Ты..чего? Ты же всегда был кобелём, ты чего по женски..лаешь..говоришь. - Дрег с ужасом смотрит на своего пса. А тот клыки щерит. И рычит.

- Подъём! Солнце встало, не прохлаждаемся! Выбирайся из-под сугроба! - в глазах пса разгорается синее пламя. И кажется растут рога. На долину будто тень наползла.

- Нет.. - звонкий разбойничий свист пронзает весь мир, заставляя Дрега вздрагивать всё крупнее и крупнее. И отползать от пса всё дальше. А Шваркс не сдаётся. Подходит одним крохотным шагом. Вглядывается в лицо своего хозяина. Открывает свою пасть, полную тьмы, и скулить начинает.

- Доброе утро. Пойдём в замок. Микстуру от жара! Замок! Котелок и огонь разожгите! С мечом веток набрать проще! Ветки лучше волков! Рубка дров - предки-выдумщики! - и всё разными голосами. И вот тут-то Дрег не вытерпел, и вскочил, да как рукой за нос уцепился.

- А ну молчать! Хорошие псы не говорят! Они только гавкают! Ах ты сучья морда, да чтоб при мне больше ни слова сказать не смел! Да я тебя сейчас! -

Тут-то Дрег и проснулся.

***

Шваркс рядом крутится. Выбрался уже из сугроба Дреговского, где коробейник уставший лежит. Выбрался и уже нору изрядную сделал. Всё что нужно - это пойти по его разрушенному следу. Распрямился кое-как усталый скрюченный Дрег. Выкарабкался. На четвереньках стоит. Ноги ноют. Шею будто свело - поворачивать голову больно и то больно. Идти нужно куда-то. Первый рывок чуть не стал последним. Так и клонит обратно в снег плюхнуться. И озноб. Холодно. Холодно не снаружи, холодно внутри. И вместе с тем жарко. Потно. Словно в бане побывал только. Знает, что это такое, каждый опытный путник. Знает что скоро лихорадка заберёт все силы.

Каталина руку протягивает. Рядом лучница. Рядом. Руку протягивает, помощь предлагает. И коробейник не отказывается. Встаёт. Медленно. С кряхтением.
- Рюкзак. Отведи. Меня. - говорить ещё не больно, но слова уже экономишь. Кашлянул, раз другой Дрег. Сплюнул в сторону. - Рюкзак. Палатка рядом с ним. Палатка и рюкзак рядом. Большой сугроб и поменьше. Где они? - закрыл глаза на секунду Дрег, сосредотачиваясь. Даже думать маятно. И чуть не упал, когда Шваркс подпрыгнул, да в лицо заглянул.

- А ты мне тут разглагольствовать не вздумай! - суровую хриплую отповедь дал Дрег. - Лучше рюкзак мой найди! Веди! К палатке веди, балбесина! - и пёс, довольно задрав хвост удрал куда-то вперёд. А Дрег на Каталину уже навалился.

- Помоги. Доковылять. К замку не надо. Костёр надо. Дымный. Крепость увидит. - перед глазами плывёт всё. Но главное Дрег успел увидеть. И совет пытался дать, как мог. Фразы рубил. Мысли рубил. Перерывы делал между словами и фразами. - Часовые придут. Помогут. Или убьют. Вы через часок в лес отойдите. Если с собаками, то всё равно не поможет, а так, вдруг уйдёт кто. А я здесь. У палатки останусь. Да. Встречу. Арбалетом. Иль словом добрым. -

- Хорошо живым быть. Да. Умирать тяжело. Особенно от руки неумелых. -

Вьюга пришла на эти земли. Ветер разметал жалкий костерок, оставив лишь шипящие угли в снегу. Нет больше защиты от Агни. Огонь умер, не успев стать выше и сильней. От него не будет тепла, не будет надежды. Можно забраться на в палатку и надеяться на то, что лики многочисленных богов отпугнут этот кошмар. Но так ли это? Дрег остановился. Буран за оленем усиливается. Могущественный дух, ночной демон., что кружит за собой целые потоки ветра. Буран пришёл. Сердце бьётся где-то у горла, кажется вот-вот выпрыгнет изо рта, окровавленным комком прямо на холодный снег. Коробейник замер, пошатываясь. Сапфиры глаз цепляют воспоминания прямо из души. Метят. Копаются.

И казалось бы вот - он конец. Колени подгибаются. Хочется закрыть глаза, не видеть, не слышать это чудовище. Чёрное на белом, с яркими точками глаз. Шажок - и распахивает свою пасть. Тьма внутри, ещё тёмнее чем сам силуэт лося. Упасть. Закрыть глаза. Не двигаться. Но ноги несут вперёд. Всем телом налегает коробейник. И под одежду медленно вползает мороз. Рёв бьёт по ушам, кажется бесконечным. Шваркс впереди скорчился калачиком. Борода вся седая и жёсткая. Шаг. Ещё шаг.

- Ты..ты! Нет! -

Провал. Ожидание. Это было так давно, что этого почти не было. Старый-старый остров Ирр. Народа Ирр. Скалы, которые оттаивают летом, скалы, скованные зимой. Их приводили сюда. Не всех, нет, это был долгий путь. Для тех Ирр, что осели вне острова. Они приводили сюда своё потомство. Чтобы оставить его на одну ночь на скале посреди острова. Всегда в один и тот же день, но только один раз. Чтобы потомки знали, что такое настоящие герои и боги. Говорят - что весь остров, это старый бог скованный во льдах. А старые легенды говорят что герой, первый Ирр, вырвал своё сердце и бросил его в океан, чтобы его детям было где жить. Бог, сердце героя, просто скала. Это всё неважно. Важно лишь одно. В одну единственную ночь на острове всегда слышно могучий удар, рокот которого слышно по всему острову.

Маленький Дрег стоит на утёсе. Внизу спокойное безбрежное море. Солёный ветер врывается в ноздри. Дёргает волосы. Хочется закрыть глаза. Мать очень просила не спать этой ночью. Держать глаза открытыми - и мальчишка весь день готовился. Он без колебаний выпил ту особую настойку, что раздавал мудрец Ирр среди детей. Проглотил горечь. От неё немного тошнило и голова кружилась, но теперь, ночью, когда слабый серп луны едва освещал рельеф острова..Дрег не чувствовал усталость. Лишь лёгкость во всём теле, да необычно яркие звёзды, глядящие прямо на него. Бесконечность. Было бы здорово задуматься над этим. У ветра сегодня особый вкус. Он что-то поёт, но Дрегу никогда разобрать слов. Утёс, непоколебимо вздымающийся над водой. И будущий путешественник и торговец стоит, вглядываясь в небо, слушая ветер. И кажется, что начало Тропы-к-Очагу так далеко. Сколько он так стоял? Сколько было таких же как он, по всему острову? Когда пришёл первый удар он был один. Дрожь, сотрясающая весь остров. Дрожь от которой он чуть не упал вниз, в море.

Падение - на землю. Раскинуть руки, вцепится в пук травы, испуганно замереть, устремив взгляд в небеса. И слушать ветер. Рокот стих на мгновение. А затем ударил ещё раз. Восторг. Кажется что нечто огромное, живое, прямо под тобой выпускает воздух что набирало весь год. Ветер что кружит вкруг маленького тела в ритуальных одеждах - дыхание его. Что слышится биение сердца, звучащего так редко по сравнению с сердцем перепуганного мальчишки. Будто кто-то громадный и бесконечный положил на свою ладонь. И чуток покачивает. Звёздная бесконечность кружит. Твердь вновь сотрясается под мальчишкой. А сердце продолжает биться, не попадая в ритм этого острова. Слышаться песнь - одна общая, единая на всех. Со всех сторон. Кажется поёт сам остров. Слов не понять, но люди, люди множество людей стоят в темноте и поют будто одно единое целое. В унисон. И чувствуется единство. С людьми. Островом. Ветром. Мальчишка закрывает глаза, позволяя унести себя этой песне, этому медленному биению огромного живого существа, Ирр. Народ. Остров. Бог. Скоро он встанет, и пойдёт к остальным...

Глаза слезятся. Дрег продолжает смотреть во всепоглощающую тьму пасти Существа. Много лет прошло, но коробейник ещё помнит то биение, помнит, как мир и он были едиными. Ему ли боятся смерти? Ноги перестают дрожать. Краем глаза торговец видит Шваркса. Собака свернулась, и лишь жалобно скулит. И почему-то этот скулёж для Дрега больше значит, чем вой оленя. Верный пушистый комок..

Утро. Белый снег режет глаза. Долгая и одинокая дорога. Верная ломовой конь, запряженный в телегу, долгая снежная дорога, милостивое солнце на вершине. Дрег уже выехал несколько часов назад из Каленцов, когда приметил нечто необычное. Маленький щенок, вмёрзший в лёд. Маленький пушистый комок, скулящий у тракта, под неказистым деревом, давшим ему приют. Оставленный людьми, оставленный даже своей стаей и матерью если она у него была. Жалобный взгляд прощающегося с жизнью животного. Вялое тявкание на подъезжающего странника..И Дрег не выдержал. У него было мягкое сердце - братья не раз ему это говорили. И теперь, разводя костёр Дрег чётко осознавал их правоту. Сколько щенок просидел здесь? Все лапы во льду. Может кто-то из деревенских таким жестоким образом избавится от лишнего помёта, и разлив воды оставил щенка там? Вроде бы уже не совсем мелкий, псина. Если так - то это изрядная жестокость. Костёр, весёлый, яркий плясал у дороги уже через пять минут. Дрег не пожалел ни лампового масла, ни сил чтобы развести это тёплое чудо.

Щенок, уже слабый от холода скалит зубы, когда человек приближается с котелком горячей воды.
- Ну же, маленький, спокойно. Сейчас я тебе ноги освобожу. Потерпи только, ещё чуть-чуть. - Первая кружка горячей воды заставила щенка выпучить глаза. Нет, Дрег лил не кипяток, но прикосновение чего-то столь тёплого, как язык матери и столь же заботливого было для маленького пса в новинку.
- Как же тебя угораздило, маленький? Уснул под утро нешто? Вот глупенький. -

Уже минут через двадцать Шваркс грелся у костра, преданно заглядывая в глаза своему спасителю, и пожирая едва подогретую солонину. Такой большой и сильный, человек, победивший лёд, вожак который был достаточно упрям, чтобы не пройти мимо гаснущей искры жизни. Торговец, потративший несколько часов светлого времени суток, которые можно бы было потратить на дорогу. Друг и хозяин до смерти.


- Отдай моего пса, тварь! - Дрег наконец встряхивается. Ломает свои словно заледеневшие суставы. Мчится к собаке. Бранясь, спотыкаясь, вскидывая посох, словно для того чтобы ударить, или хотя бы просто погрозить этой тонкой смешной веткой огромному ревущему существу. - Заткнись, мразь! Сучий потрох! Никто не смеет обижать мою собаку! Я обломаю тебе рога и выколю ими твои зенки, сволочь! -

И достигая наконец желанного комка меха и шерсти, коробейник замирает. В нерешительности. Он бы поговорил с лосём. Попытался бы что-то сделать, втолковать этому духу что незачем гневится на людей. Но прежде надо вывести Шваркса из под его влияния.

- Я здесь, Шваркс, я рядом. - и руки в знакомых варежках хватают пса. Цепляются в шерсть. Подымают - одним рывком. Слышно как Дрег немного кряхтит. Посох пришлось бросить - прямо в снег, но собаку в одной руке не утащить.

Я оставил остывающее тело. Я забрал последнее, что принадлежало этому замерзающему куску мяса - обноски, которые он носил. Когда последний раз смотрел на него, то в память врезались лишь странно белые ноги и руки старика. Цвета бивня мамонта, с просинью. Тьма прибрала и его теперь.

А эти люди смотрели на меня. Они запомнили, как нужно поступать с теми, кто сдался. Это было плохо. Айлин смотрит на меня дольше всех. Кажется, она теряет надежду. Или наоборот, становится достаточно жёсткой, чтобы жить дальше?

Тьма вцепилась и в меня. Искушает. Вьюга вцепилась в капюшон, срывает его с меня. Треплет ёжик невероятно коротких волос. Пытается забиться в уши. Я смотрю на тьму, медленно поглощающую шаги между нами. Страх порой вытворяет страшные вещи, и потому нет крепче отравы. То, что лишает человека надежды на победу, на выживание, то, что иссушает руки, некогда умелые с оружием..то, что гонит людей, с целью в виде маяка.

- Найду, чем тебя пробрать. Жди. Найду Оружие. – обещание. И во мне взрастает упорный росток упрямства, расчётливой злости и воли, диковинный цветок с жёлтыми восковыми листьями, с жадными корнями, с щипами, которые вот-вот войдут в полную силу. Оно покушается на моих людей. И цветок распускается. Рискнёшь подойти, вдохнуть этот горький аромат? Безобидный рыхлый снег летит в лицо, ветер нашёл в лесу какое-то громкое древо, и оно отозвалось на его потуги длинным жутким скрипом.
Ожесточившийся колючий ветер, что не ветер уже, а предвестник бури вновь набрасывается на меня. Я набрасываю капюшон, и догоняю своё стадо. Их нужно доставить до Маяка.
А потом? Потом видно будет. А пока побуду между тьмой и моими людьми. Может она отпустит их души, и попробует на зуб меня? Я сильный, справлюсь и с ней.

Молчаливая дорога. Я то обгоняю своих людей, разведывая хороший путь, то хожу кругами, проверяя местность. Вдруг, найдётся чего съедобное? Моим людям нужна пища, желательно горячая. Странно, что у них нет с собой даже горячего угля в клетке, чтобы раздуть из него пламя. Впрочем, как его убережёшь-то? Тяжёлая крышка неба. Серая, будто каменная, монолитная, непреодолимая. Будто боги отгородились от нас, и не кажут сюда больше носа.

Иногда я помогаю своим товарищам. И с каждым разом всё больше и больше убеждаюсь, что я настолько сильней, чем любой из них, будто я и вправду нечто большое чем человек. Я не даю упасть в снег больше ни одному из них. Поддерживаю, если надо, некоторое время за руку. Будто делюсь своей мощью. Тормунд даже благодарно кивнул разок. Тьма не выпила из него все соки.

Плато не застало меня врасплох. Хотя я и думал, что Маяк в нескольких днях пути, но теперь я понимаю – это не так. Всего-то несколько часов – и вот мы здесь. А тьма? Она довольно далеко. Почти день пути, если она будет двигаться дальше. Можно будет передохнуть здесь. Я жду своих людей. И они потихоньку, группками по несколько человек появляются. И все замирают, не решаясь идти туда. Некоторые из моих людей падают на колени, обхватывая руками голову. Понимаю. Я тоже ожидал здесь увидеть не это.

Но меня смущает не это. Между убогих шалашей и палаток нет ни одного костра. Они явно здесь не один день. И никто из них не сподобился добыть огонь? Даже если ты немощная тля – всё что тебе нужно, это забраться наверх, прихватив с собой парочку факелов!
- Группа! По моей команде! Встали и пошли туда! – команда идти вперёд словно разрывает чары.
- Айлин. – рыжая девушка оказывается рядом как нельзя кстати. Она тоже смотрит на завороженно на огонь, будто волк на кусок свежего мяса.
– Айлин! – Она с трудом отворачивается от Маяка. Смотрит на меня. Всё такая же наглая и задористая. – Я не вижу ни одного костра. Где они все? –
Я рефлекторно щурюсь, пытаясь увидеть хоть один крохотный огонёк..но его нет. Маяк…Маяк – это ловушка. Но для этих слабых людей. Не для меня. Я смогу если не сделать из него оружие против тьмы, то хотя бы уйти отсюда.

Дрег смотрел на промысел богов. На гибель маленькой жрицы, почти девчонки, храброй и сильной, с волей и мудростью чуждого ему Урфара в сердце. Она была достойна жить на Севере. На смерть Оравера, могучего кузнеца, выронившего свой молот. Сильные руки поникли, борода окрасилась кровью. Волки рвут его, рвут на части гиганта. Коваль был куда сильнее, чем коробейник, но даже его неоспоримая стать и сила спасовали перед тремя волками. Северные боги пришли сюда. И это их жестокость, их воля, что никто из людей Севера до сих пор не пострадал. Уна, чьи движения столь стремительны, что её меч опережает животных на три шага. Белая даже в этом пляшущем полумраке полоска клинка, Рыцарь Энзо, ставший скалой для голубки-Каталины. Хотя какая голубка, вон как клекочет, требует и угрожает. Орлица скорей. И он. Торговец. И тоже цел.

Здесь, у костра, почти безопасно. Шваркс у ноги, жмётся и скалит клыки на серые тени. Проклятые твари скачут среди людей, пытаются отхватить кусочек ещё живого, кровоточащего мяса. Можно вновь поднять арбалет. Безумная мысль - вытащить из рюкзака кое-что, и облить волков, пусть носятся палёными тенями во тьме, валяются в снегу, пытаясь потушить угли в свалявшейся шерсти. Мысль была соблазнительна, и должно быть, её нашёптывал сам Агни, всегда радующийся языкам пламени. И даже правильной - в конце-концов, маги боролись именно так. Но доставать из недр рюкзака бурдюк, а затем аккуратно обливать струйкой их и кидаться углями в волков? Долго, глупо, в одиночку не справится. Зато каков бы был эффект! Все бы покупатели точно обратили внимание на Дрега, люди любят всё яркое. Но лохматый был недостаточно безрассуден для такого шага.

И вот, бородач решился. Услышал рокот биения сердца Ирр? А может это Угг коснулся его плеча, подбадривая его огнегривым кивком? - Эйты! Флинт! Сюда! - Крикнул Дрег и перехватив посох устремился к своему мешку. Не приведи Угг, навалится какая-нибудь тварь сзади на мальца, будет плохо. Или это жалкое моровое отродье начнёт трепать рюкзак.. Это же сколько сжечь придётся! Ярость поднималась из глубин души торговца. Злоба человека, чьё имущество выродилось теперь в один-единственный, путь и большой, рюкзак. Все его надежды теперь - в нём. Его - и жизнь довольно многих зависит от этого мешка. Никто не посмеет отнять это у него, пока его сердце способно стучать. Катастрофа чумы не переломила торговца в мелкую щепу, и от неё он будто бы стал только крепче.

- Блохастые, лохматые твари! - начал орать разъярившийся Дрег. - Мои товары бесплатно никто ещё не получал, нет! Ни поганая знать! Ни ебучие разбойники, конченные висельники! Ни клыкастые мерзавцы из окаянных трясин! - потрясая посохом торгаш вошёл в раж. Слюна летела из-зо рта, желтоватые зубы скалились в кривой усмешке. А в глазах светилось безумие, и вера в собственную непобедимость. Ведь северные боги здесь, они защищают своих язычников. Да и чёрное слово, как известно, лихо гонит. - Нахуй отсюда валите, волосатые мешки с чумой! Пока я вам яйца не отбил! -

Наконец, захлебнувшись словами торговец перехватил посох в обе руки - так было удобней, и просто глухо заворчал, словно большой и очень злой зверь. Да, его горловое ворчание было не очень убедительно и громко, но гримаса застывшая на лице, оскаленные зубы, яростный взгляд и самое главное - длинный палка в руках, всё это могло внушить волкам некоторую опаску. Шваркс, опять же, рядом. Единственное о чём Дрег жалел, так это о том, что до сих пор не последовал совету Эрнесто о посохе. Нет его был всем хорош, чуть более массивный и тяжёлый на нижнем конце, ухватистый удобный. Но Эрнесто рекомендовал отдать посох мастерам, чтобы они вырезали часть низа, и залили внутрь жидкий свинец. Старший партнёр утверждал, что в драках такие посохи здорово помогают, хотя сам и предпочитал валашку.

Мартин на выпад девушки только пожал плечами и обронил одно единственное слово. - Бывает. - Что он имел ввиду? Грубость самурайки? Или свою собственную глупость и невнимательность? Возможно, следопыт просто не хотел ссорится с девицей которая вытащила его из темноты. Сам бы он ещё долго вполне вероятно долго там болтался. Несмотря ни на что, Звездолов буркнул - Благодарю. - хотя и сделал это уже в спину.

А в следующую секунду варвара посетила злость. Кажется, эта девица нескромного роста решила проигнорировать его предложение хотя бы узнать имена своих попутчиков. -"Тише! Ты становишься слишком раздражительным по мелочам. Ты и сам не назвался, так чего же ты хочешь от других? "- немного унявшись, Мартин поймал себя на мысли, что Ила бы не одобрила такой неблагодарности с его стороны. Мысль о погибшей только усугубило мрачное состояние духа Звездолова. - Худин, или как там тебя.. Где, во имя предков... - Что-то отвлекло следопыта от речи. Чёрт побери!

Ещё не успев толком ничего осознать, мужчина рванулся как ветер в сторону, буквально исчез из компании. Нужно проявлять особое рвение для такого стремительного бегства. Например, спасая свою жизнь. Ну, или устраивая маленькую личную погоню за призраками. -Фиолетовый. Фиолетовый, забери меня Тьма! Она тут, Она рядом! Подожди, пожалуйста, подожди! Я совсем..- В голове у Марта бился целый клубок безумных мыслей, мольбы и одного единственного страстного желания вновь увидеть Звёздочку. Именно в цвет фиалок волшебница предпочитала красить свою волосы. Ну, пару последних месяцев жизни. И сейчас горец видел как кто-то, буквально метрах в двадцати отсюда шёл. Следопыту повезло, что в толпе был просвет, и он, ведомый своим чутьём отвернулся от Худина, чтобы вновь увидеть Её, живую, и спешащую куда-то по своим делам в этом столпотворении.

Мартин решительно и очень поспешно пробивался сквозь толпу, не обращая внимания на то, что отдавливает чьи-то ноги, что отталкивает людей и не совсем людей. Рука один раз ткнула что-то склизкое и скользкое, но горец даже не обратил на это внимание, как и на целый взрыв ругани за своей спиной. Он весь вкладывался в бег, в это проскальзывание, проныривание между существами. Один раз он даже кого-то перепрыгнул, до смерти перепугав. Увы. Носителя или носительницу этих волос закрыл какая-то двугорбая лошадь с красными плошками глаз, весьма хищного вида зубами(как знаток Мартин мигом оценил их шанс на прокусывание кольчуги: он оказался неприятно высоким). Вдобавок ко всему, тварь была покрыта чешуёй даже на вид смотревшейся прочно, а затормозить Март попросту не успевал. Крепыш на мгновение всё же попытался сбавить скорость, а затем резво нырнул под живот твари и словно пробка вылетел с другой стороны. Всё-таки в сравнительно небольшом росте есть свои преимущества. К сожалению, его нога северянина попала в лямку чьего-то брошенного мешка. Тяжеленного мешка, о чём Март очень быстро узнал. Пришлось применить всю отпущенную природой ловкость, чтобы не растянуться на плитах во весь рост.

Увы, пока Звездолов совершал все эти кульбиты, высвобождал ногу и тихо ругался Ила(или это была вовсе не она?) исчезла. Зато появился громадный зеленокожий слепец, красующийся обнажённым торсом, и множеством ритуальных шрамов на могучей груди. А как он ухмылялся! Хотя нет, постойте, у него просто прозрачные губы, судя по тому едва видному колыханию во области рта. Тем не менее, Мартин готов был поклясться перед ликами предков, что несмотря на слепоту, великан как-то видел всё представление. На сгибе руки слепой баюкал здоровенный тесак, одним ударом которого можно было даже не располовинить такую мелочь, как горца, а просто даже расплющить. Одним словом, Звездолов почувствовал себя особенно маленьким рядом с этим мирным чудовищем. И никаких фиолетовых волос рядом.

- Дхик! - прошипел сквозь зубы следопыт, развернулся на каблуках и...ткнулся лицом прямо в морду того самого клыкастого коня. Кажется горец ему не понравился, о чём четвероногое и сообщило змеиным шипением, обнажив клыки. Запах изо рта у него был как из помойки, где сдохло по меньшей мере сотня кошек. "Лошадь" явно не одобряло его поведения, и как и любое нормальное существо, протестовало против проскальзывания под чьим-либо брюхом. В красных буркалах, буквально горящих от адского пламени явственно читалось желание откусить кому-нибудь лицо. Или хотя бы руку.

- Привет. Извини, что так вышло. Я пожалуй пойду. - Следопыт осторожно попятился, и принялся обходить десятой дорогой копытное, продолжавшее за ним следить. Кажется, оно немного разочаровалось таким развитием событий. Что характерно, повернуться спиной северянин не рискнул. Несмотря на внимательный и сосредоточенный взгляд, мысли Звездолова были довольно далеко от этой милого, но пахучего создания.  -"Показалось, показалось, во имя теней предков! Откуда Иле вообще было взяться тут, ну сам подумай?! Во имя Урра, что ей делать в этом...этом месте, когда её пепел лежит в земле, а? Нет приятель, чудес не бывает, не таких, не обманывай себя пустыми надеждами!"- 

Горец попытался увидеть своих, но кажется после столь отчаянного рывка он их немножечко..Потерял. И он наконец-то обратил внимание, что ладонь измазана в какой-то красноватой слизи. - Дхик! - повторно выругался Звездолов, и поспешно попытался стряхнуть дрянь на пол. Вроде бы получилось, но не всё. Решив, что он лучше потом, где-нибудь в местечке поспокойней отмоет эту дрянь водой, Март отправился обратно, старательно игнорируя злые взгляды, и в то же время ориентируясь по ним.

-"Ага. Вон, кажется, тот жеребец и здоровяк. Ну точно. Ила, ну почему они все такие здоровые? Не приведи предки, отправимся в долгий поход, жратвы же не напасёшься!"- с такими вообщем не очень праздничными мыслями, Мартин заторопился к остальным.

Дрег подхватился от костра очень быстро. Сердце йокнуло - в один не очень хороший миг подумалось, что это демоны ночи пришли. Однако это было не так. Волки. Четвероногие мохнатые твари, изнурённые хворью, порождённой людьми. И сейчас они решили, что двуногая дичь должна наполнить их животы..и последняя трапеза серков - она должна быть царской.

Вот только Дрег был другого мнения. Он был хватким малым, и знал, что нужно сделать, чтобы поселить в животных если не страх, то хотя бы колебание. Торговец почти мгновенно переместился к своему рюкзаку - благо тот был совершенно недалеко. Самострел - вот он, цивилизованный ответ варварству и дикости! Хороший охотник из лука конечно сможет стрелять быстрее, и весьма вероятно - точнее. Но самострел не требует особых навыков в применении. Зарядил, навёл, спустил крючок. Дрег упёрся сапогом в упор внизу, взвёл, вложил болт. Вот и всё. Теперь надо убить вожака. Вот он, самая здоровая и злобная зверюга. В глазах отражаются пляска костра.

Монстры. Моровые твари, разносчики. Дрега, глядевшего казалось прямо в глаза твари пробрала дрожь. Он вспомнил..вспомнил многое из того, что не хотел бы вспоминать. Вспомнил потухший взгляд Эрнесто, говорившего о своих умерших в страшных мучениях детях. Никто не смог им помочь. Вспомнил о его жене, женщине, похоронившая своих детей. Милая хохотушка - она всегда относилась к нему как к немного диковатому, но верному и преданному другу семьи. Она повесилась, несмотря на истовую веру в Единого. Эрнесто не знал, заболела ли она сама, или просто сошла с ума. А если и знал, то не сказал своему партнёру и товарищу.

Как, как Эрнесто нашёл в себе силы идти сюда, в Теравию, когда у него остался ещё один ребёнок? Дрег не знал ответа. Может хотел найти в пути забытьё. Может хотел чужой болью залить пожар своей. А может быть решился на это из-за него. Глаза Дрега наконец совпали с тенью волка, казавшегося из-за вздыбившейся шерсти и неверного света раза в два крупней. Болт лихо свистнул, сорвавшись с арбалетного ложа.

Но Дрег уже отвернулся от волков. Не так важно, попал он или нет. Может в обычной ситуации смерть вожака бы и отогнала остальных. Сейчас северянин всем своим нутром чувствовал то что это не остановит чуму. И скоро она будет здесь, совсем рядом. Руки дрогнули, выпуская арбалет - прямо в снег. Жаль его, хорошая вещица, но сейчас он не поможет. Чем останавливают дикого зверя? Огонь и запах дыма. А что оттолкнёт чуму прочь? Огонь. Два ответа из одного.

- О Агни, чей пламень согревает нас в самый лютый мороз. Частица тебя - лежит в самом Очаге. - начал Дрег, снимая перчатку, разыскивая что-то в своей малой сумке. - Я лишь крохотный огонёк свечи на ветру перемен, Агни. От него веет зноем! - Голос Дрега дрогнул, будто он жаловался на свою нелёгкую судьбу далёкому северному богу. Маленькая фляжка. Казалось бы, что в ней такого. Но когда торговец раскупорил её и плеснул в огонь, то языки пламени взвились ощутимо выше, будто отвечая на его голос.

- Но даже лучина в надвигающейся тьме может дать начало костру. - горячая кровь текла по жилам Дрега. Почти кипящая, как у всех северян. И она требовала более активных действий, чем взывание к богам. Одна рука была ещё в варежки, и продолжая горланить скомканную молитву, торговец схватил котелок с зайчатиной и кипятком. -О Агни, ревущий и пожирающий! Пепел в наших волосах - к твоей славе! - с такими не очень связными словами Дрег отправил парящий котелок с пищей к волкам. К чёрту еду. Обжигающий кипяток оставил проплешины на снегу - если повезёт, кого-то из волков ошпарит. Исходящий паром котелок приземлился в снег, раскидывая кусочки варёного мяса, отвлекая их от живого мяса.

Но Дрегу было этого мало. Он уже хватает ветку покрупнее из кучи, что предназначена для костра. Она бы могла гореть немалое время в огне - но коробейнику было нужно вовсе не это. Разливая масло по ней, торговец уже почти впал в транс. Он больше не боялся волков. Ведь северные боги защитят его. И громкие уверенные слова. Главное не показывать слабину. - Стань же отрыжкой дракона, Агни! Помоги потомку побратима твоего, которому подарил ты цвет влас своих! А не то не видать тебе моих подношений, пепельный плясун! -

Северянин сунул палку в огонь, отчего та мгновенно загорелась. Масло, шипя разлеталось окрест. - Эй вы, погань ночная, сыть четвероногая! Ловите! - и размахнувшись, Дрег послал в волчью стаю горящую ветвь, а сам лихо и оглушительно засвистел. Вращаясь, разбрызгивая горящее масло и смолу во все стороны, огненный снаряд прочертил темноту, оставляя за собой след на сетчатке глаза привыкшего к темноте. И упал, между людьми и четвероногим племенем.

Ветрено. До багрянца в глазах. Каждый шаг отдаётся в голове. Белый снег, тёмное низкое небо, ветер в лицо и злые секущие снежинки. Тяжкий, муторный день подошедший к концу. Солнце совсем укатилось на запад, и мир укутался сумеречной синевой. Ветер треплет ушанку, гладит бороду, задерживаясь в покрытых инеем жёстких волосах. В его завываниях слышится смех Улле. Иногда мнится что ты один противостоишь этой бури - но это не так. Рядом мелькают остальные. Огромный кузнец, будто шагающая глыба. Красно-белый плащ Каталины впереди - словно маленький маяк. Дрег знает что такое маяк - давным-давно он плавал на корабле..в другой жизни, там было огромное тёплое солёное море и солнце. Здесь в такие чудеса не верилось. Кажется, если плюнуть - плевок уже приземлится ледышкой. Буря всё усиливается. Бьётся о тулуп. Ищет дыры, слабости, щели. Лишь бы забиться под одежду и выцепить драгоценное тепло из тела. Шиш, Улле, тебе не найти здесь добычу..

- Стой! Привал! - Дрег послушно остановился. Уставился вперёд, опираясь на посох, словно на палку. Ёлка. Настоящая, живая ёлка. Первая вестница небольшой хвойной чащи.. Боги на их стороне. Торговец растянул губы в улыбке. Память не подвела, и ему не придётся вставать на путь к Очагу. Вместе с остальными пересчитал…вьюга и ветер унесли одного из храбрецов. Смерть сняла с него последнюю мерку, и второму лесорубу придётся искать делать себе гроб. Коробейник только покачал головой. Он не будет думать сейчас о старых сказках. Нет. Его просто разорвали волки. Людоеды. Волки, пристрастившиеся к человечине, хвостатые твари. Они должны умереть.

Дрег встрепенулся. Встряхнулся всем телом, как громадная усталая собака. Скинуть лишний вес снега. Кажется, товарищи нашли подходящую ёлку, в которую можно вырыть берлогу. Значит пришло время и ему скинуть свой груз и распрямится. Опытный глаз бывалого путешественника…здесь бы пригодился такой, опытный, бывалый путник, прошедший сквозь мороз, бурю, горы, зимний лес, ледяные равнины, обморожения, кровоточащие от недостатка правильной пищи зубы. Способный выжить в любых условиях, несмотря на холод, голод и даже одиночество. Не человек – а живая легенда из тех древних времён, когда боги ещё ходили по земле. Да, хорошо бы чтобы такой странник был рядом.

Но действительно опытный путник избежит всего этого. Самые мудрые переживают зиму дома, или хоть в каком-то убежище, где нет нужды бороться с волками и морозом. Те же, кого нужда или прихоть судьбы всё же выгоняют из дома в такую пору, должны озаботится припасами и компанией. У Дрега, когда он покидал он покидал последний город, было и то, и другое. Нужные припасы, еда, сани, крепкие, но неприхотливые кони, правильные люди, умеющие держать клинок, но не пускающие его в ход без нужды, знакомые если не лично, то хотя бы доброй молвой, что неизбежно сопровождает хорошего торговца в купеческих кругах. Крепкая ватага вышла. Но увы, слишком маленькая, и теперь почти все из тех кто вышел вместе с ним отправились к своим богам. Кто собрался торить Тропу-к-Очагу, кто к Единому. А вот Дрег остался пока был среди тех счастливчиков, которые выжили и смогли продолжить дорогу. Но даже тогда он не повернул назад.

Так или иначе, но торговец быстро понял, что нужно делать. Для начала прикинул расстояние от ёлки-берлоги до ближайшего дерева. Переставив свой огромный рюкзак к ближайшему дереву, коробейник принялся обустраивать лагерь. Кажется, за то время пока рюкзак был не на его спине, то он стал ещё тяжелей. Верёвки, что была в его мешке, должно было хватить от одного ствола к другому. Для начала торговец принялся танцевать странный, но вполне объяснимый танец. Утоптать землю, раскидать и расчистить снег в стороны, неподалёку от костра и берлоги. Ветер и темнота мешали этому, но не слишком.

Коробейник был совсем рядом, когда Пад разводил огонь и вид первых искр и дымного пламени только разбудил его голод и урчание в желудке. Но перед тем как греть пищу, нужно разбить палатку. На сытый желудок двигаться поначалу труднее. Тем не менее Дрег помог Паду обустроить кострище получше.

- Когда-то, в далёкой-далёкой юности, я был печником. - объяснял свои действия по обустройству очага говорил Дрег. - У нас это уважаемое искусство. Хороший мастер не только сделает очаг, способный обогреть без проблем целый дом и служить десятилетиями, но и украсит его так, что не стыдно принимать каких угодно гостей. Ну, пожалуй, что мог - я сделал. Надеюсь, до утра не прогорит. Пойду я. Дел ещё много. -

Маленьким, но вполне ухватистым топориком вырубить несколько веток – и очинить их до остроты. Жерди для котелка и колья, которые ещё предстоит вбить в снег и промёрзшую землю. Тут вновь придёт на помощь топор – обух в такой ситуации справляется ничуть не хуже молотка. Только сначала надо шкуру накинуть, прикинуть, где будут колышки. Извлекая этот огромный сшитый кусок кожи, Дрег вновь ухмыльнулся. Старый друг, путешествовавший с ним не первый год. Друг, украшенный символами и росписью гордого, но такого малолюдного и холодного Севера. В основном, конечно же, с внутренней стороны. Языческие символы, такие привычные и родные. Варежка сама собой проходиться по вышитому сестрой топору Угга. От накативших воспоминаний на душе стало будто теплей. Как и почти все прошлые разы, боги сегодня будут ночевать внутри. Смотреть на спящих, охранять их покой и сон. Дрег тряхнул головой. Бивак ещё не разбит. Не время предаваться воспоминаниям. Для них будет время – у костра. Перекинуть кожу через натянутую верёвку, разместить её поровнее.

Шаг назад, ещё шаг. Довольный своей работой коробейник цокнул языком. Скоро, совсем скоро тент будет стоять здесь, нерушимой преградой от любой бури! Ну, на самом деле не от любой, но всё равно – это будет вполне приличное укрытие, слава всем богам Севера!

Теперь за лапником для подстилки. Резкий разворот, и гордый своей запасливостью и работой негоциант наталкивается на тонкую фигуру звездочёта, скорчившуюся у самой земли. Этот учёный хлюпик что-то чертил на снегу, тонкой, невесть откуда взявшейся в этом еловом бору палочкой. Дрегов неосторожный, и немного неуклюжий шаг едва не разрушил всю эту красоту. Северянин замер, силясь разглядеть в темноте смутно знакомые рисунки. Мог ли он видеть их раньше? Вполне может быть. Эти звездосмотры умный народ, чего они только не видят на своём пути.

- Извини, Клаус. Не приметил я тебя. – буркнул Дрег, и ушёл к деревьям, подальше. А вдруг этот меценат на самом деле колдун? От колдунов и волшебников торговец был не слишком в восторге и предпочитал в целом держаться подальше. Мало ли как оно всё обернётся. Возвращаясь с охапкой лапника, Дрег всё же притормозил у фигурки ещё раз.

– Это..Как закончишь со своим записями и рунами, подходи к огню. Я чай варить буду. – Сказав эти слова, мужик перехватил охапку поудобней, и помахивая топориком зашагал к своему недовозведённому тенту. Придёт Клаус или не придёт – это его дело. Главное ведь пригласить.
Пока торговец ходил за ветками для подстилок, он приметил так же говоривших в сторонке рыцаря и женщину-маяк. Но и не подумал вмешиваться в их диалог. Судя по лицам, их разговор походил на беседу кошки с собакой. Или может это отсветы огня так падали? В конце-концов благородные, не дети, общий язык найдут. На всякий случай торговец обошёл их по дуге, не желая вслушиваться. Такие дискуссии могут и до ссоры довести, а нет хуже для челнока ссоры, чем ссоры солдатской, с применением острых колюще-режущих предметов.

Дрег вбил и закрепил как мог колышки и натянул шкуру на них. Должна выдержать. Вновь расчистить и утоптать площадку внутри тента – метель вовсе не думала утихать, и ельник был не очень хорошей защитой от ветра. Но где же обещанная помощь от Каталины? Кажется, маленькая лучница застряла со своим хахалем и помощи от неё не дождёшься. Ну и ладно. Коробейник справится и один.

Дрег наблюдая за суетой стоял, опираясь на посох. Распрямится, скинуть налобный ремень - не в этом ли счастье для коробейника, тащившего свой немалый груз многие и многие шаги? В этом. Однако суета ему не нравилась. Ему не нравилась жрица, пришедшая из далёкой для него империи. Торговец не любил имперцев, вторгшихся в эту страну. И особенно не любил имперских жрецов. Напыщенные ублюдки, не стесняющиеся жечь еретиков, язычников и всех, кто им не угоден. Там, в империи было именно так, и только вопрос времени когда слуги Урфара принесут свои порядки на землю Теравии. Поэтому жрица, распевающая гимны вызывала у торговца неодобрение и подспудное желание уйти как можно дальше. Но голос у Симоны был красивый, этого не отнять.

Но вместо этого Дрег только расстегнул тулуп, и достав флягу ещё хранящую тепло его тела, отпил. Тёплый и сладкий напиток, несколько глотков возвращающих иллюзию активности в уставшее тело коробейника. Он был далеко не так молод, чтобы обходиться без подобных трюков зимой. Убрав флягу, торговец относительно незаметно подобрался к Каталине. Ну насколько может незаметен мужчина немалого роста, с огромным мешком на плечах, не пытающийся скрыться, и разве что не пыхтящий от натуги. По дороге Дрег приветливо махнул рукой блаженной, рядом с которой сейчас крутился пёс, выпрашивая ласки. Правильные люди блаженных не обижают. Правильные собаки - тоже. Ничего, скоро привал, и тогда коробейник вновь накормит Шваркса.

- Каталина. Впереди должно быть место удобней для привала. Я раньше не раз ходил этой дорогой. - торговец неловко улыбнулся, вспоминая былые времена. Тогда ещё Эрнесто не осел в Вольных Просторах, а караваны были куда больше и лучше снабжены, чем сейчас. Да и за спиной у него был не один жалкий тюк, а целая телега, или сани, в зависимости от времени года. - Но мы едва плетёмся в этой пурге. Я не знаю, как далеко это место. Может ещё сотня шагов. Может несколько часов пути. У меня есть факел. Когда будет темнеть - подойдите, пожалуйста, ко мне. Факел в темноте лучше заметен, чем этот "кусок бесполезной ткани" на ваших плечах. -

Дрег огляделся по сторонам. Только двое сохранили бдительность. Недопустимо малая доля людей сейчас следила за подступами к их пешему обозу, по представлениям осторожного коробейника. Северянин чуть куснул губу, задумываясь об этом. Уг подери этих волков. Дрег мотнул головой и решительно направился к Юргену. Сейчас ему не нужна гордая дочь древнего рода, ему нужен был телохранитель, крепкий и сильный мужчина, способный постоять за себя и других.

- Юрген! - взгляд рыбьих глаз охранителя заставил коробейника споткнуться на слове. Какой же он страшный. Коробейник заставил себя выдержать взгляд охранника. Вот так. Глаза в глаза. Это легче чем многие думают, особенно когда есть некоторая сноровка и опыт. В своё время Дрег торговал с орками на их болотах. И тогда он не уступил ничего лишнего. Неужели кривая ухмылка этого мордоворота заставит отступить от задуманного сейчас? Да Юрген по сравнению с этими огромными зелёными бугаями - просто душка! Распаляя в себе уверенность таким образом, торговец улыбнулся. Сейчас нужно говорить именно с ним, а не дворянкой, теряющей сознание от усталости.

- У меня есть полог. Он не очень надёжный, но там точно будет теплее, чем снаружи. Там будет место для твоей госпожи и Сании. - Торговец примолк на мгновение. Он не стал говорить, место-то для обессиливших женщин там есть..а вот найдётся ли для телохранителя? Вряд ли. - Это моё слово, и оно не изменится от твоего ответа. Но у меня есть к тебе просьба. Верхняя часть этого полога..она тяжёлая. Я прошу тебя завтра её понести. -

Тут торговец приметил жрицу решительно шагающую к ним. Похоже, решила вознести здесь ещё пару молитв. И откуда только в этой довольно таки тщедушной девчушке столько сил и энергии? Ведь не пустая идёт, всё-таки. Доспехи эти, гимны голосит. Может и вправду есть сила у этого Урфара? Да нет ерунда, просто девчонка молодая, сильная ещё, дури много.

- Так же, совет тебе - попроси помощи у кузнеца. Он здоровый малый, вдвоём вы легко донесёте госпожу до привала. И подумай над моей просьбой. До следующего утра ещё полно времени, я не прошу ответить тебя прямо сейчас. -

- Леди Адрианна! Быть может, вы не помните меня, но нас представили на пиру Его Величества пять лет назад. - услышав это, Дрег поспешно ретировался. Куда ему, язычнику с далёкого севера, против этих Величеств и прочих благородных? Не с нашей свиной мордой, да в калашный ряд. Отойдя на некоторое расстояние, торговец воткнул посох поглубже, и заливисто свистнул, подзывая пса. - Шваркс! Ко мне, малыш! -

Собака не замедила появится, радостно виляя хвостом, тыкаясь лобастой башкой в ногу. Коробейник улыбнулся, и потрепал пса по башке и ушам, стряхивая снег со спины и сумок. - Потерпи ещё немного, дружище. Скоро привал, там будет тепло, там будет еда. - пёс умным взглядом посмотрел на коробейника, явно расслышав главное - "еда", и вместе с тем поняв, что её не будет сейчас. Псина огорчённо и немного разочарованно вздохнула, но уходить не стала, напротив, плюхнулась задницей на снег. А торговец, поправив сбрую на собаке, настороженно посмотрел вперёд. Сугроб как-то подозрительно шевелится. Волк, или просто ветер? Дрег прищурился недобро. Ууу, вражина. Самое время расчехлить арбалет да взвести его, и идти с ним..но Шваркс вёл себя сейчас почти спокойно. Так что Дрег только покачал головой, и взял посох.

-Эй, южанин! Я раньше ходил этим трактом в Теравию. Здесь есть места, пригодные для привалов, но мы ещё не дошли до такого. Или ты спрашиваешь не об этом?-

Дрег опёрся на посох. Тяжело. Тяжело вот так вот шагать, каждый час, каждый день. Слушая волков. Думая о том, как далеко ещё столица. Усталость и холод просачивались прямо в кости. Не отстать. Сделать ещё один шаг. И ещё. Дух севера не сломить какой-то там вьюгой. Поправить сумку, и опираясь на посох сделать ещё один шаг. Старый дорожный товарищ, уж он-то не подведёт, если сам не оплошаешь. Крепкая палка, способная отогнать брехливого пса..или даже волка, как коробейник хотел бы надеяться. Не слишком голодного и одинокого.

Торговец осознанно держался поближе к кузнецу, надеясь что этот могучий ремесленник не станет его грабить при первом же удобном случае. А неоспоримая сила коваля давала шанс, что тот сможет отбиться от любого нападения, и если Дрег не будет излишне глуп, то при удаче сможет защитить и его. В конце-концов, он тоже когда-то был мирным человеком, спокойным. Не тем кто привык лить кровь и отнимать нажитое непосильным и долгим трудом. Коробейник на это надеялся. В конце-концов, его повозка сгинула и пришлось брать с собой только самое необходимое.

Другие же вызывали опасения. Рыцарь, явно привыкший брать своё, если понадобиться - силой. Да судя по выговору и тому короткому знакомству, он тоже с Севера, но совершенно из других мест, нежели Дрег. И это тоже внушало опасения, а если уж заикнуться, как ценят жизнь и скарб обычных людей благородные, то этот парень запросто может оказаться первым у его мешка. Однако если Лоренцо внушал опасения, то человек, назвавшийся Юргеном и вовсе пугал мирного торговца. В нём встретилось всё чего может боятся торговец в лихую годину. Шрамы, говорящие о нелёгкой судьбе, взгляд, способный заставить забыть о чём угодно от страха, оружие и непростой доспех. Прочие тоже не внушали доверия, мало ли кто эти бродяги и проходимцы?

Однако Дрег был здесь. И его больше беспокоил тяжёлый груз за спиной, да усталость, что неизбежно приходила даже к такому опытному страннику, как он. Не сбиться с шага, да идти в этой белой пустоте, вперёд, дальше, за всеми остальными. Где к слову Шваркс? Эта беспокойная собака любила походить по каравану, от начала до конца. Коробейник на мгновение остановился оглядываясь. Темнеет. Чёрные ветки деревьев, белая вьюга, метель которая к вечеру только усиливается. Мороз кусающий щёки и пробирающий даже сквозь варежки. Налобный ремень упирается в голову и кажется замёрз в форме эдакого треугольника. Ничего, с ним куда легче идти чем без него. Пёс вроде как был совсем неподалёку. Буквально минуту назад Дрег видел краем глаза его мелькнувший хвост и...чтобы отвлечься от беспокойства, торговец таки не утерпел, и произнёс, будто ни к кому не обращаясь, но всё же вслух и довольно громко.

- Темнеет. Метель крепчает. - облако пара вырвалась из его рта, прямо на поседевшую от инея бороду. А торговец всё так же говорил очевидные всем вещи. Просто потому что кто-то должен их сказать. - Надо бы подыскать место для ночлега. Серки вроде рядом, да и буран тоже только крепчает. - Дрег устало повёл шеей из стороны в сторону, разминая, и пошёл дальше, впрягаясь в свою ношу вновь. Сам себе телега, сам себе возчик и тягловой вол.

Треск. Аметистовый огонь перед глазами. Удар, после которого не устоять. И боль, выгибающая дугой тело, уже лежавшее на залитой кровью мостовой, которая кажется закипела. Боль, от которой бьётся сильнее сердце. Быстрее, чем когда-либо до этого в жизни. Барабанный бой в ушах, бешеный, быстрый, от него нет спасения. Пелена перед глазами.

Карл замер. Грудь равномерно вздымается - воздух вглубь лёгких толкает. Но тихо-тихо. Пелена перед глазами рассеивается. Пахнет палёным волосом. Кажется, обгорели даже ресницы. Тайлер этого не видит, но борода вся скрутилась. От неё идёт удивительно омерзительный запах палёного волоса и мяса. Всё тело болит - ожоги в самых неожиданных и неприятных местах. В основном там, где железо было близко к коже. Карл попробовал пошевелится - и понял что каким-то образом кровь, в которую он упал, уже запеклась, будто он лежал на солнцепеке пару часов. И рядом - погибшие люди. Лица, искривлённые в смертной муке. Красная, пошедшая пузырями кожа. Лопнувшие глаза. От бессилия хотелось плакать - но годы закалили Карла не хуже кузнеца.

Шаги. Тихие, вкрадчивые. Безумные слова, не имеющие смысла для простого солдата. Карл вгляделся в фигурку, идущую мимо него. Чёрный посох. Чёрный плащ. Чёрная душа и помыслы скованные из тьмы. Карл никогда таких не видел - и оно и к лучшему. Вторую такую встречу, его рассудок мог бы и не пережить. Карл попробовал в этой жизни если не всё - то очень многое. Он был богат и благороден, ел с серебра и спал на мягком. Он убивал других людей. Схваткой грел своё сердце, и кровь, что он проливал была кровью не только сильных мужей - но всё же грела ничуть не хуже огня. Изведал победы - и поражения. Мстил - и познал лишь то, что месть это всего лишь ещё один способ вцепится в то, что утрачено. Клин, забитый изо всех сил в последнюю дверь. Из которой выглядывают лица мертвецов. И люди тянутся к мести изо всех сил, рвя свои жилы, топчась по всем законам и заповедям. Но когда месть оказалась в его руках, то Карл ничего не нашёл. Только горе и скорбь.

Тайлер оскалил зубы. Он остановит этого колдуна. Он познакомит его с холодной сталью. За ней - всегда последнее слово.

Мальчишка. Марк. Лежит совсем рядом. Белые глаза, красная плоть, волосы дыбом и тошнотворный запах. И метательный кинжал, зажатый в детской ладони. Обгоревшие пальцы вцепились в рукоять - Марк так и не решился кинуть его. Десятник сделает это за него. Смерть беспризорника станет ступенькой к гибели некроманта. Тайлер осторожно вынул кинжал из ладони маленького мертвеца. Лишь бы не ожил. Лишь бы не вцепился обгорелыми зубами в ладонь. И медлить-то особо нельзя.

Если бы Ктона спросили, почему он делает то что делает, то он бы ничего ответил. Почему солдат подымается в бой, когда его зовут? Ради славы? Ради золота? Ради крови и горячки схватки? Или быть может власть горячит кровь мужей, заставляет их хвататься за мечи? В своё время у Карла было всё это, и он всё потерял. Когда-то давно, ещё будучи молодым и глупым, у него был немного странный разговор со старым монахом. Тогда была жаркий июль, но старик, выпивший столь много, казался удивительно трезвым и его взор отнюдь не был затуманен алкоголем.

Помнится, тогда он рёк: "Парень, хватайся за жизнь двумя руками. Радуйся тому, что есть. Власть, слава и богатство - это лишь призраки, дуновения ветра. Попробуй, схвати в горсть ветер, удержи его. Любой путь кончается смертью, последней границей. Грейся от искр, что высекает близость людей. Это единственный свет во тьме времени."

Утром старика нашли на стоге сена, мёртвым. Теперь же, когда уже сам Карл стал немолод, и почти все его свершения остались в прошлом, Тайлер подымал руку на то, что было сильней его так же как стихия сильней муравья. Почему он это делал? Почему он не превратился в камень, не забыл как дышать, молясь Единому лишь о том, чтобы опасность миновала его?

И в глубинах его старого сердца, подстёгнутого молнией некроманта, зрел только один ответ. Ради того, чтобы были искры. Ради того, чтобы было кому освещать себе дорогу во тьме времени. Пальцы нащупали рукоять кинжала. Карл привстал. Оторвал себя от земли, от корки крови. Чуть прикусил губы - лишь бы из глотки не вырвался тихий стон, оповещающий врага раньше времени. Лишь бы некромант не услышал его до срока, до того как острая сталь пробьёт его сердце - или хотя бы лёгкие.

Огромная тень - оказывается выжил не только десятник, уже мчалась на некроманта, стремясь сокрушить колдуна, втоптать в грязь, в прах. И вот тогда Тайлер кинул нож, целясь как, учили, целясь под лопатку. Пусть сталь скажет своё слово.

Карл молча смотрел на ворота. На открытые ворота. Ах, если бы они были закрыты. Если до того он боялся что противник своим наступлением заставит охрану закрыть ворота, то теперь бывший рыцарь считал это не таким уж плохим исходом. Дворец, с его тонкими стенами, вычурными воротами, и гвардейским отрядом, который Карл мог назвать солдатами лишь с большой натяжкой..разве смогут они смогут остановить этот аметистовый прилив? Десятник первым вступил в кровь и разруху, намереваясь исполнять приказ до конца. Карл Тайлер прожил долгую и насыщенную жизнь. Он не привык сдаваться, не привык поддаваться обстоятельствам, был стойким, и по-своему, благородным. Если будет возможность, то он попытается провести отряд прямиком на север города, где по его разумению, ещё был шанс уйти за стены города и выжить.

Однако Единый распорядился по другому. Нежить воплотилась из ниоткуда. Много, удивительно много скелетов с этими огромными луками выросли из теней. Они были сравнительно недалеко, и укрыться от них не было никакого шанса. Словно проклятые мертвецы стали засадой! Не то чтобы для этого нужно много ума, но Карлу казалось, что существо двигающееся столь неуклюже столь же неуклюже и в мыслях.

- В строй, сучье племя! Щиты, горожан прикрывай! Эрика, щит подними, курва! Доспех от такой стрелы не спасёт! - Карл отлично помнил, как мучения Георга прервала всего одна стрела. Отставшая пара смотрела на то, как перед их лицами строится жиденькая стена из щитов. Отделяя их от выживания. Командир сделал выбор, и выживание тех, кто был излишне медлителен не предполагалось. - К воротам! Спиной, курвы! - сердце бьётся как бешеное, покалывает, но Карл старательно не обращает на это внимание. На слабость нет времени. И сам пятится, стараясь прикрывать своих братьев по оружию, и горожан. Дети, беречь в первую голову детей, сам-то он уже пожил, а дети-то что, умрут ни за грош.

Сапоги неприятно чавкают в этой кровавой топи. Кровь ещё не успела схватится, поэтому новоявленное болото неохотно отпускает сапоги стражников, но оно уже прикинуло, как бы было здорово заставить улечься побольше народу в эту стылую алую слякоть. Так чтобы пропиталось болью да кровью людской побольше землицы. Надежда на спасение - там, за завалом трупов, там где бой, но ещё надо дойти. Только бы не поскользнутся. Страшный удар в щит заставил Карла шатнутся, нога поехала, но он сумел удержатся. Стрела, больше напоминающая метательный дрот, скользнула рикошетом, да и вонзилась в труп. Повезло - ладонь другая левее, и быть Тайлеру без ноги, как тому мужику.

- Собрались, бестолочи! Эти выблядки, только и ждут чтобы мы дрогнули и побежали! Стервь поганая! Держать строй! -

- Зачем? - это слово пробивается сквозь метель угрюмым утёсом. Выступает угловато. Действительно, зачем? Моя ярость обрела цель, но пока я держу её цепко. Ветер треплет меня за медвежью шкуру, кусает лицо. Но я не отрываю взгляда от лица обречённого. Сдавшегося. Я не могу ему этого позволить. Один удар - и он обретёт покой. Равнодушию не бывать. Лучше злость, чем вот это вялое принятие своей судьбы. Я давлю свою ярость. Тяжко не давать себе волю, когда твоя злость обрела цель, зримое воплощение.

Но я справляюсь с собой.

- Затем, чтобы согреться у огня. - говорю я старику. Краем взгляда вижу ученицу. Многие почему-то остановились, смотрят на меня. Нельзя допустить ошибку. Они не должны расслабятся и падать на землю. А она должна понять, прочувствовать то, что и мне самому не до конца понятно и ясно. Впрочем, мне это знание пока и не нужно. - Чтобы сдохнуть не здесь, в этом холодном сумрачном аду! Чтобы увидеть радость на лицах других людей! Встретить рассвет! Почувствовать первые солнечные лучи на своей коже! - я распаляюсь всё больше и больше. Огонь, о котором я говорю, пламя, оно полыхает во мне, наполняет меня страстью, волей жить и побежать! Ах, как бы я хотел сейчас поделиться этим с ним. Я смотрю на далёкий маяк, поверх заснеженных покачивающихся верхушек деревьев. Даже сейчас, даже в эту темень он сияет ярко..и так недоступно.

- Увидеть, как зеленеет трава! Ты помнишь деревья, на которых нет снега? Ты помнишь, как поют птицы, старик?! Как пахнет свежескошенная трава? - каждый свой вопрос я сопровождаю энергичным встряхиванием, от которого одежда старика трещит, а голова болтается вверх-вниз. Кажется, пару раз лязгнула челюсть. Я бужу его злость, пытаюсь увидеть в нём хоть какое-то отражение своего гнева, но мне кажется я вижу в нём лишь пустоту. - А жаренное мясо? Ты давно ел горячее? Любовался игрой языков пламени? Просто спал не дрожа от холода и голода?! -

Я не позволю ему прийти с очами полными тьмы.

Карл огляделся, нахмурился ещё больше. Никого больше рядом? Дети. В голове ещё стучало после боя, но адреналиновый прилив уже стихал, уступая место усталости. Тайлер внимательно оглядел мальчишку. А затем хмыкнул, ободряюще эдак, как лошадь фыркает на заносчивого, но любимого наездника. Мол, оценил твоё рвение, но давай потише, ладно, парень?

- Огонь, значит. – Тайлер на секунду прикрыл глаза. Огонь, отчищающий, до самых небес, губящий всё живое и мёртвое. Люди, трясущиеся в укрытиях, задыхающиеся в дыму пожара, кричащие из последних сил молитвы Единому. Пожар, от которого небесный свод может закоптится. Во всём этом – он. Бог. Стражник тряхнул головой, отгоняя видение. В городе полно каменных домов. И чем ближе к внутренним стенам, тем их больше. Скоро пожар остановится.

Карл глянул на Эрику и Людвига. Та как раз заканчивала перевязку. На лице раненного стражника застыло сосредоточенное выражение, но взгляд выражал муку и страдания. Ухо - это ещё ничего. Сорви с него перчатку, и откуси пару пальцев - было бы гораздо хуже для отряда. Никто не сможет держать меч без пальцев. Что-то на земле привлекло внимание рыцаря. Оружие. Кто-то из растерзанных стражников сумел выхватить кинжал, но не сумел им воспользоваться, и выронил клинок. Контрабандист поднял его, повертел в руках. Ганс, пыхтящий над ухом его нисколько не смущал.

- В такие дни, Марк, находится без оружия на улицах опасно. И я говорю не о булыжнике в мешочке, сорванец. -

Рыцарь взялся за лезвие, нисколько не боясь порезаться, и протянул мальчугану оружие рукоятью вперёд. Знак доверия. Казалось бы – абсурд, Карл помешался. Стражник, дающий уличной шпане холодное оружие. Однако умопомешательство десятника ничем больше не выражалось.

- Носи с честь, используй с умом. – Внимательный и какой-то пробирающий до костей взгляд в лицо Марка.

- Отряаад, стройсь! Марк, сумеешь провести нас по подворотням до Хмельной? Думаю, большие группы мертвецов ещё не добрались до неё, а значит, там есть ещё те кто выжил. Мы должны собрать их как можно больше, и препроводить к дворцу. - Карл искреннее надеялся, что в закоулках нет нежити. Хмельная улица находилась на полпути к дворцу, последнему прибежищу этого города.

Человек впереди падает в снег, не в силах идти дальше. Он ещё вздрагивает. Он ещё мог бы жить, не будь здесь тьмы. Смотрю вслед Тормунду, уходящему вперёд, а затем перевожу взгляд на Айлин. Грязные спутанные волосы. Тёмные, глубокие и удивительно чистые глаза. Понимание приходит ко мне - она станет моей ученицей, если не чем-то большим. Но это не её песня. Как бы я хотел бы, что это действительно была не её песня.

Я останавливаюсь. Прямо над стариком. Продолжаю смотреть в её глаза. И вижу искренность, наивность. Она станет той, кого из неё я сделаю. И она должна выжить.

- Да. Ты научишься быть сильной. Для этого не обязательно иметь крепкие руки и ноги. Нужно иметь силу внутри. - я бью себя варежкой в грудь. А затем легонько касаюсь её плеча. Она ниже меня, и кажется, этим жестом я делюсь с ней частицей своей силы. - Эту силу нельзя вынуть из человека и съесть. Она есть у каждого - но мало кто помнит о ней. Теперь ты тоже будешь помнить. Ты научишься думать головой. Ты научишься думать о них - остальных людях. И это будет тебе первым уроком. -

Меня слушают трое. Меня слушает девчонка, ради которой я и говорю, слушает открыв своё сердце, с любопытством. И это вдохновляет. Но она не умеет вгрызаться в глотки, и так любопытна до чужих слов. Я научу её участию, она позабудет о своём равнодушии, даже если это означает обагрить свои руки кровью. Меня слушает старик, умирающий, скорчившийся в снегу. Он уже почти простился со своей жизнью. Но он почти не слышит. И тьма. Я чувствую её омерзительное внимание. Она хочет получить эту душу. Но ей не достанется ничего. И если удача будет на моей стороне, то даже тело. Гнев во мне растёт. Поднимается грязной волной. Если бы у тьмы был кадык - я бы его вырвал.

- Вставай! - Мой крик больше похож на рык. Я склоняюсь над стариком и хватаю его. Тяну вверх. - Ну же! Как тебя зовут, старик? - я хлопаю его по лицу, и голова мотается из стороны в сторону.

Приказ был отдан. Никаких колебаний. Никакого промедления. Первым оказаться у фонтана. Карл почти отдался боевому неистовству, но вовремя остановился. Он теперь не просто солдат, он десятник, пускай и на время. Командир. Вожак стремительно тающей стаи. Только не оборачиваться. Командир должен быть уверен в своём авторитете. К тому же, Тайлер слышал за собой топот сапог и лязг доспехов. Стража в действии. Пусть только здесь и сейчас, но стражники атаковали, а не стоим на баррикадах и держали строй. И Карл знал - это принесёт свои плоды. Преимущество первого удара, оно всегда было.

- Ганс, Людвиг, напрра-во! Алфи, Эрика, лево! Быстро-быстро, шевелитесь! - оказавшись у фонтана Карл затормозил, оглядываясь и оценивая обстановку. Монахини. Чёрное на белом, ведь ночью все кошки серы. В темноте почти не видно ран, но стражник знал, они там. Лица, перекошенные предсмертной мукой, оживают. Аметитовое пламя в глазах. Люди, которых ты должен был защищать, солдат. В груди вновь что-то кольнуло. Они отдавали тебе своё серебро, брат. Ты не посмеешь увести своих отсюда. Ты подаришь им покой. Сам своей рукой, так же как дал милосердие Иммерлиху. Шевелись, ещё-не-старик!

Карл по каким-то причинам замешкался. Ударил мечом удивительно неуклюже, пропорол бок - смертельный удар для живого. Ещё больше чёрного греха на белых одеждах тех, кто должен хранить чистоту. Марионетка в кукольном театре. Слабые, неуклюжие движения. Все только что поднятые таковы. Руки, протянутые к командиру. Скрюченные предсмертной судорогой пальцы неохотно оживают. Белые фаланги, похожие на рыболовные крючки устремились к глазам. Карл взглянул в лицо монахини. Бледная, как будто восковая, кожа. Аметистовые искры в зрачках завораживают. И только отточенная грань железного меча набирает разбег. Еле слышный звук разрываемого воздуха - и меч упал прямо на ключицу женщины, дробя и разрубая слабую, ничем не защищённую плоть. До самого хребта, круша хрупкие перед железом рёбра, и даже позвоночник не вынес удара.

- Сдохни! - рыкнул Карл, и с огромный трудом высвободил меч. Аметистовые глаза тускнеют, после того как голова свесилась набок, но из горла ещё идёт тихий стон. Мертвое может умереть. Следующий мертвец не составил для Тайлера никакой проблемы. Ах, если бы на баррикадах они были бы такие же слабые и неуклюжие. Дородный бюргер распрощался со своей лысиной, и парадный камзол, и без того оставшийся без рукава, окончательно покрылся кровью. Третий. Четвёртым оказался брат по строю - не защитил и сам потеряв половину лица сам стал угрозой. К счастью, шлема на нём не было, и удар меча заставил раздробил черепушку. Тварь осела грузным кулем, привалившись к стене фонтана.

Карл оглядел поле боя, тяжело дыша. Всё никак успокоится не может. Тяжёлый гнев медленно покидает горящие огнём жилы солдата. Этот бой они пережили без потерь. Только Людвига помяли. Прилично помяли, и кажется на руке у Алфи новый укус. Десятник отсалютовал своим солдатам окровавленным мечом и криво ухмыльнулся. Медленно затухающая ярость во взоре гиганта, Ганс только что добил последнего мертвеца. Георг смотрит куда-то вглубь себя. Людвиг двигается немного неуклюже. Скрытый вызов, недовольство решением командира - рыцарь буквально чуял этот запах, которым тянуло от Эрики. Острая и неприятная грань, почти что искра бунта. Но пока она верна присяге, и измена не коснулась её. Старик неплохо разбирался в людях.

Тайлер бросил взгляд в небо. Звёздная сеть, полная белых искр. Чёрное небо, исполненное мира и бездонный простор. Небу нет дела до дел людей. Драгоценный самоцвет Луны - кое-где верят, что давным-давно, в священном гневе Единый запер там демонов хаоса. Неужто кто-то из них вырвался? Беспорядок пророчеств и суеверий теснится в голове десятнике. Едва ли в них есть хоть капли истины.

Когда Карл опустил взгляд, солдаты уже собрались все вместе. Единым строем. Тяжко дышат, пот стекает по лицам. Но живые. - Ганс, Георг, добейте тех, кто ещё шевелится. И отдыхайте, парни, у нас есть пара минут, чтобы перевести дух. Эрика, помоги Алфи и Людвигу обработать раны. Только не берите воду из фонтана. - Бывший контрабандист высвободил руку, запустил куда-то в глубину доспеха, и под свет небесного глаза Единого явилась фляжка, в которой многообещающее булькал самогон и маленький свёрток, бережно перевязанный бечёвкой. Корень нирна. Карл всегда с собой брал с собой его немного больше чем нужно обычно при ранениях. За годы странствий у него выработалась некоторое привычка к этой горькой дряни, поэтому порцию в теории можно было разделить. Больше всего это походило на чёрную смолу, застывшую неопрятным сгустком.

- Вытяжка нирна. - Карл передал оба свёртка Эрике. - Вытяжку раздели пополам. Дай прожевать им обоим. Не глотать! Выплюнуть и нанести по краям раны. Это поможет снять боль. - вообще-то глотать можно было, но тогда эффекта ждать куда дольше.

Голоса от дома с выбитым окном. Дети. Сироты. Карл улыбнулся, и где-то внутри что-то облегчённо вздохнуло. Он исполнял свой долг не просто так. Сейчас эти юные души в безопасности.
- Эй, ребятня! Йовин-блоха не с вами? Нет? Жаль будет, если паренёк сгинет. - Карл умел ладить с детьми, и кое-кого из этих вечно голодных сорванцов знал и понемногу привечал. - Дуйте сюда! Не боитесь, этих мы порубили. Что в городе видно-слышно? Я знаю, что ваш брат всегда всё знает, а я уже старый, всюду не успеваю. - ладонь Карла скорчилась в замысловатом знаке, и он подмигнул мальцу, оказавшемуся ближе всех. А затем дважды коснулся кончика носа, будто почесался. Знаки нищих. Хорошие люди всегда могут договорится, верно?

Взгляд, упирающийся мне в спину. Нельзя показывать ему, что чувствуешь его. Шагаю - спокойно, размеренно, широко. Будто и нет никакой тьмы, никакого полумрака и снежинок с неба. Поглядываю на Айлин искоса. Один мой шаг за два её. Ухмыляюсь. В отличие от мира, она мне кажется настоящей, живой. Храброй.

- Сильный. - киваю, стряхивая с медвежей головы снег. - Быстрый. - для вида задумываюсь. Жить без памяти о прошлом странно. Как так вышло? Не знаю. Она помнит о том, как жила раньше - а я нет. Должно быть ударили по голове сильно. А может, я такой же как и те, кого убивал и приносил жертву? Я гляжу на свою ладонь, могучую, мощную. Я бы мог их наверное убить всех голыми руками. Кулак рефлекторно сжимается - крепче! Может я из тех, кто вошёл во тьму, но не как ослабший и отставший - а как воин и боец? И она не смогла переварить мою душу, забрала только воспоминания?

- Я не помню. - сознаюсь я, и моя улыбка гаснет. Хмурюсь, смотрю в сторону далёкого Маяка. За деревьями почти не видно - но я знаю, он там. Молчу. Несколько мгновений слышно только то, как мы идём.

- Хочешь стать такой же как я? - спрашиваю у Айлин.

Карл только проводил взглядом фигурки дезертиров. И мысленно пожал плечами. После боя их будет ждать трибунал, и скорее всего виселица, и никакой пенсии семьям. Возможно, после боя они рискнут вернуться в стражу. И тогда их ждёт жестокая кара. Если конечно, Тайлеру будет до них дело, и его не выпотрошит какой-нибудь резвый мертвец. Так что сейчас остаётся только сплюнуть на обочину и продолжить свой путь, чеканя шаг и гордо выпрямив спину. Время покажет, кто из них был прав, а кто ошибался. Главное - выжить.

А вот с Георгом вышел короткий разговор. Кажется тот действительно видел больше, чем сам новый десятник. Но то что он видел пугало его ещё больше. И тем не менее он оказывался здесь и сейчас, а не бежал с той парочкой во тьму. А это говорило в его пользу, куда больше чем всё остальное.

- Может ты и прав, парень, и мы обречены. Но знаешь, я бывал в более чёрной заднице, чем эта ночь. И всегда выбирался. Не всегда целым и без потерь, но выбирался. - Карл повёл плечами, отчего ладно пригнанные латы лязгнули громче чем обычно. - Но мы делаем то что делаем, для города и людей. И рано или поздно придёт рассвет. Не в том смысле, что око Единого вернётся к нам, а мы перебьём мертвецов. Даже если мы сгинем, приятель, о нас будут помнить как о героях. Знаешь, когда я был торговцем, я много где побывал. И мне очень запомнился обычай, в одном городке, далеко-далеко на юге. Они часто бывали в осаде, и после последней войны, у них не осталось почти брусчатки, до того продолжительной и жестокой она была, пришлось даже мостовые разбирать, чтобы, значится, на головы вражине было что кидать. И знаешь что придумали власти? Помимо пошлины, каждый приходящий должен был принести с собой один камень, желательно больше чем мужской кулак. В ходовой день у ворот собирался целый холм таких вот булыжников. Кое-что пускали брусчатку, но в основном их где-то складывали, до следующей осады. Я к чему клоню, приятель. Смотри. Вот город. Вот враг, что пришёл пить твою кровь и предать твой дом огню и мечу. И чем больше ты этих мразей убьёшь, тем меньше у них останется сил предавать огню и мечу твой город и пить твою кровь. В конце-концов, нам ведь за это платили жалование, верно? -

Спокойная рассудительная речь абсолютно не подходила для этих тёмных и пустых улиц. Будто бы и не было всей этой крови, этих мертвецов, но Карл надеялся, что если не до сердец, то хотя бы до разума он да достучится. После этой степенной речи новоиспечённый десятник умолк. Настороже стал. Вслушивается, всматривается, чуть ли не вынюхать что-то пытается. Вот и площадь показалась, стиснутая домами, будто дама в укромном уголке с настойчивым и неотразимым кавалером. Пустые окна, крепкие стены, безмолвие и тишина. И мёртвые тела, раскиданные по всей площади. Кажется, ухажёр оказался груб, и прекрасный бутон был растоптан сапогом.

- Не успели мы. - а в голове вертится - и хорошо, что опоздали. То, что порвало два десятка человек, порвало бы их патруль на кровавые лоскуты. И людей бы не спасли и сами сгибли. На слова Георга Карл только мотнул головой. Сам вижу, что место плохое. Кровь к крови тянется. Всегда так было, всегда так будет. И твёрдым голосом скомандовал. - Шагом, парни, шагом, на бег не переходим. -

Вот только перейти им площадь уже не удалось. Выход был всего в десятке шагов, когда нежить зашевелилась. Хриплый сип со всех сторон, будто глупый подмастерье кузнеца с мехами пробитыми играет. Кто-то их направил на отряд живых, пробирающихся в гибнущем городе. - Руби их, парни! За мной, к фонтану! Время сеять камни! - Карл рявкнул зло и первым подал пример. Рванулся что было сил, как только мог быстро к фонтану. Лишь бы успеть раньше, чем мертвецы поднимутся. - Бей-руби-кроши! Пошидам ниеповстшыманы волейа! -

Карлу бы осечься, поостеречься такие слова бросать, да вот только в такие ночи забытые привычки сами собой просыпаются. Да и кто здесь поймёт, чужой язык-то?

Короткое выверенное движение - и лезвие пробило горло Иммерлиха. Последний булькающий вдох - и гаснущие глаза. Это был не первый товарищ, добитый Карлом после тяжёлых боёв. Подарить упокоение. Милосердие. Принять кровь на руки - это всегда давалось нелегко, но в душе Грай знал, что это было правильно, и более того, если бы его постигло такое ранение, он бы попросил для себя такого же. Коротко кольнуло в груди, но старик почти не обратил внимания. Не время старому сердцу давать о себе знать. Тайлер снял с пояса полуэльфа кинжал. Он передаст его Виэль, вместе с последними словами десятника. Выпрямился.

-Va fail, yn. - Исковерканное эльфье прощание с погибшими. Тем не менее, в прошлом, Тайлер общался с полуэльфами, и знал слова, которые предназначались павшим. Правда не знал, что они значат.

Яркая вспышка огня. Пожар - недалеко отсюда. Тоскливая дрожь сжимает поджилки. Только не огонь. От бедняцких кварталов останется один пепел, если огню дадут волю. Хрип с той стороны баррикад заставил Таёлера поморщиться. Новые мертвецы. Свежие. То, что подымало этих тварей не видело разницы между трупом пролежавшим в земле пару лет - и погибшем несколько часов назад. И эта тёмная мощь не стеснялась пополнять свою армию прямо на поле боя. Баррикада трещала, загоралась. Запах горящей человечины, палёных волос, дыма - если Карл переживёт эту ночь, то ему будут снится кошмары с этими вещами. Горящие люди, с кожей обугленной пламенем, не перестающие гореть, не перестающие шагать, продираться сквозь завалы мебели и трупов..

Приказ отступать от сотника Гонта. Долгожданный. Оставшиеся офицеры подхватили крик. А затем..пришло то, что можно было назвать костяком нападающих. Они не умели держать строй. Но тем не менее на гнилой плоти держались доспехи, носящие следы сражений. И у них было оружие, которым они не гнушались пользоваться. Это тебе не безоружные горожане, это самые настоящие солдаты. Вооружённые опасны, умелые. Сотник верно возможности своего потрёпанного отряда. Их задача - дать городу как можно больше времени, а не умереть героями. А значит - пришла пора отступить. Занять новые позиции.

Когда Гонт назначил Карла новым командиром их поредевшего десятка, Тайлер стукнул себя в панцирь нагрудника, напротив сердца. Глухой лязг, и полученный приказ. Восемь человек, уходящих одним строем в сторону площади.

- Так, парни, все слышали сотника. Наша задача - найти и спасти. - Бывший контрабандист зорко оглядывал улицы. Фонари горели через один, и на улицах не было ни одного спасающегося бегством горожанина. Зарево вдалеке, шум боя, крики..Но здесь и сейчас - тихо и пусто. - Я знаю, у многих из вас здесь есть семьи. И в такое время, так и подмывает пустится бегом к родному дому, проверить как они. Не делайте этого. - Тайлер прервался, и искоса взглянул на Космача, что-то прикидывая.

- Я говорю это не только потому, что вы можете сгинуть на улицах. У каждого отряда есть своя задача. Чем больше нас, тем быстрее и лучше мы исполним задачу, больше предупредим людей. Это ясно? Точно так же, как мы сейчас, к вашим семьям подбираются отряды стражи, которые эвакуируют их за стены. Будьте верны присяге и долгу, и позвольте другим солдатам спасти ваши семьи. Нет, я не буду подрубать дезертирам ноги, и оставлять их на поживу нашим мёртвым друзьям, но я озабочусь тем, чтобы трус и дезертир попал под трибунал. А сейчас, в колонну, по двое, шибче шаг! Нам надо дойти до площади раньше мертвецов. Ближе к дворцовым стенам начнём искать выживших в домах. Здесь вряд ли кто-то будет прятаться. - Сказано всё это было мрачным тоном, поэтому бывший контрабандист попытался сгладить получившуюся. - Помните - колоть острым концом. -

Как-то само собой вышло, что рядом с Карлом шёл Космач, суровый, грозный, прямой, и какой-то..словно задумчивый. Пустые и тёмные окна, напоминавшие потухшие глаза мертвецов, город казался покинутым, погибшим. Только бы в них не загорелся тот аметистовый огонь... Ктон встряхнулся, и обратился вполголоса к Георгу, стараясь, чтобы другие солдаты не особенно вслушивались в разговор.

- Георг. Ты видишь больше, чем могут видеть..обычные люди, такие как я или Ганс. И ты, и Эрих, вы умеете и знаете больше. Но Ворона погиб. Скажи..что ты там видел, когда мы бились на баррикадах? Не бойся показаться странным. После этих мертвецов, меня ничто не удивит в этом мире.-

Стоять всегда страшно. Ждать пока враг ударит. Низенькая баррикада, сооружённая на скорую руку, пролом, перегороженный людьми..и мертвецы, наступающие на строй. Злой оскал сам пробирается на губы Карла - будто он собирается им напугать врага. Но мёртвые не боятся. Аметистовая искра где-то глубоко в зрачках. Желтоватый белок. Голод. Хриплое рычание, скулёж. Как минимум один из трупов, каким-то образом оказался на баррикадах, и рухнул вниз, за спины отряда. Но Ктон не отступил, не повернул назад. Он впереди. Рявкнуть громко своё извечное "Грай!", ударить щитом по морде гнилой, отталкивая под удары других стражников. Мерзкий запах бьёт прямо в ноздри. Гнилая плоть, гнилые кости, всё гнилое и оттого хрупкое. Что-то хрустнуло в ногах у твари, повалилась кулём она на землю. Прямо под сапоги бывшего контрабандиста. И Тайлер не подвёл. Первый удар окованного сапога своротил челюсть, отчего создание вывалило свой чёрный язык прямо на шею, всю в трупных пятнах и беспомощно задёргалось. Удар клинка отсёк потянувшуюся было руку мертвеца. Не давай им вцепиться в себя. И вот тут, на помощь к своему мёртвому товарищу, пришёл некто значительное более свежий.

Некто, погибший совсем недавно, носящий кирасу, но уже потерявший свой шлем. Сорвал кто-то, не иначе. Мертвец весь в крови, в своей и чужой. Перегрызенное горло, разорванные штаны - перед смертью этого стражника будто драли остервеневшие псы, в буром месиве бедра то и дело мелькала белая кость. Карл успел среагировать до того, как бывший товарищ по службе вцепился в него. Ударил первым, но кираса спасла мертвеца от серьёзных повреждений, заставив только чуть вздрогнуть и сбиться с шага. А вот Карл напротив - ринулся навстречу. Голая мощь живого и очень желающего жить человека - против аметистового угара мертвеца. Близкий контакт - слишком близкий, дающий опасную возможность для врага, но немолодой стражник был расчётлив..и по своему удачлив. Щит врезался в грудную клетку двуногой сыти, и мертвец не устоял. Повалился на шикарный сервант, оттеснённый толчком. Вот только и Карл был вынужден за ним сделать два шага. И потому продолжил давить мразь щитом, яростно рыча, разбрызгивая слюну. К счастью, руки этого существа оказались прижаты к кирасе - и пускай жизнь этого стражника они не спасли, но зато Карл был очень благодарен городскому магистрату за столь прочный и цельный доспех. Вдавить этого живчика чуть глубже в этот чудесный шкаф. Створки жалобно затрещали под напором, и мёртвый стражник начал уходить вглубь. Хорошая была мебель, добротная, крепкая. Существо захрипело, дёрнулось было в сторону, но прижатое щитом вырваться не смогло.

Движение под ногами. Позабытый гость из могилы пытается укусить за сапог - но без нижней челюсти прокусить толстую кожу сапог невозможно. Карл выдрал ногу из слюнявых объятий мертвеца, отчего существо повалилось на мостовую и отпрыгнул от вдавленного в шкаф. И с яростью, поразившей даже его самого опустил каблук прямо на череп мертвеца, прямо на висок. Хрустнуло и череп разлетелся на куски, прямо как скорлупа ореха - а то что было на месте мозгов разошлось по сапогам Карла, который зарычал хриплым зверем: "Не тебе жрать Грая, выблядок." - аметистовые искры в глазах умертвия потухли, затоптанные тяжёлыми сапогами стражника, так и не превратившись в пожар. Тайлер перехватил меч поудобней, и повернулся к изуродованному в дрова гарнитуру, в который так удачно загнал сослуживца.
Однако, тот время зря не терял, и явно не желая признавать поражение, прямо-таки жаждал реванша. И впрямь, ну не оставаться же в шкафу? Лучше побарахтаться пару мгновений, уцепиться за края пролома, и вылезти наружу, где только что был обидчик. Карл с омерзением приметил обглоданный висок и щёку. Особенно белые на красном фоне зубы, откушенный нос и пустая глазница. Нагрудник, залитый кровью и чем-то ещё, неприглядным, потерял свой былой лоск. И единственный глаз, с вполне заметной фиолетовой искрой, мигом нашедший бывшего рыцаря. Рот создания искривился в голодной усмешке. Карл не стал дожидаться, пока существо окончательно покинет свой импровизированный гроб, и обрушил меч на руку создания, калеча конечность. Затем настал черёд ноги, но и это не успокоило тварь. Она всё так же пыталась выбраться. И только третий удар упокоил тварь, перерубив щею. Тело мигом повалилось назад, в недра шкафа. Голова, всё ещё держащаяся на лоскутах плоти и кожи на прощание мотнулась из стороны в сторону и исчезла там же.

Карл облегчённо вздохнул, и пусть он будет проклят, но воздух показался сладким, несмотря на мерзкий запах крови. Те товарищи вокруг, что остались на ногах, уже добивали своих противников. Враг с той стороны лез на баррикаду, но пролом уже закрыли, отбросили мертвецов.
Тайлер начал было оглядывать поле боя, и пересчитывая солдат понял, что его товарищ по строю не справился. Стражник подошёл к месту последней схватки паренька и только горько покачал головой, глядя на разорванное горло. Выпавший из руки меч лежал рядом, и Карл недолго думая, положил его на грудь стражника. Ладонь погибшего на рукоять. Пальцы ещё были тёплыми, когда он их сжимал. Что-то сдавило глотку, не давая вымолвить и слова.

Карл стоял над сослуживцем, собираясь с мыслями. Парень был молод, и считал его героем. И вот теперь он лежит на мостовой, уставившись навсегда замершими глазами в небеса. А он ничем не смог ему помочь, и даже не видел, как он погиб. Карл горько усмехнулся в бороду, и оттопырив мизинец прикоснулся к своему лбу. Жест, отгоняющий злых духов. Краткая молитва.
- Позаботься о нём, Единый. – и Карл отвернулся. Его смерть была быстрой, хотя и её не назовёшь лёгкой.

Сейчас не время горевать о павших. Пролом закрыт. Нападение отброшено. Там, за баррикадой ещё есть мертвецы, но их осталось мало. Считанные единицы. Карл взгромоздился на стол, которому ещё только предстояло стать баррикадой, и уставился на город и баррикаду, где ещё недавно был пролом. Сейчас он защищал горожан. Таких как та женщина, которая кинулась в темноту за своим ребёнком. Беспомощных, слабых, не способных ни на что перед надвигающейся угрозой. И чем больше Карл об этом думал, тем мрачнее у него становилось лицо. Некоторые долги должен исполнять даже такой, как он.

Монахиня, проходившая мимо рыцаря, мазнула взглядом по трупу рядом с ним. Вопросительно глянула, и прочтя ответ по лицу Тайлера нахмурилась. Что-то ей не понравилось в его взгляде. Ещё одна морщинка появилась на лбу. И она решительно зашагала к нему. Молодая, почти что юная, бледная даже на фоне своих белых одежд. Карл невольно улыбнулся, глядя на неё. Для него она воплотила в себе всё то, что он сейчас защищал. Непрошенная мысль в голове, привет из далёкого прошлого.

- Раны есть? – голос с усталой хрипотцой, внимательные глаза. Послушница бесцеремонно схватила его за руку, на которой осталась пара пятен крови Робби. Испачкался, и сам не заметил. Карл внезапно почувствовал себя очень старым и усталым, но в противовес этому легко соскочил со стола, и перехватил ладонь девушки. Горячая. Удивительно горячая, совсем не похожая на ту уже остывающую ладонь Робби.
- Я в порядке, прекрасная госпожа. – и рыцарь склонился в поклоне, целая ладошку. Кажется, послушница в какой-то момент захотела выдрать её из хватки солдата, но почувствовав прикосновение бороды и усов внезапно передумала. Ктон выпрямился во весь рост. В спине, в районе поясницы что-то щёлкнуло, но Грай не обратил внимания, только улыбнулся. – Идите, сестра. Здесь есть о ком позаботится. –

Наблюдая за тем, как послушница торопливо идёт дальше, Ктон только покачал головой. Хорош, куртуазный рыцарь. С мозгами на сапогах, в крови и только с поля боя. Настоящий образец мужественности и галантности. И всё же монахиня – прекрасный пример того, что город делает для своих защитников. Люди порой не замечают этого..но город..этот город стоит того чтобы его защищать.

Крик Ганса заставил рыцаря нахмурится. Этот здоровяк кричал что-то про десятника, и потроха. Сочетание не очень удачное. Подхватив меч, Карл заторопился к источнику..и увидел Ганса и умирающего десятника. Одного взгляда на его ранения хватило чтобы понять, что полуэльфу пришёл конец. С него буквально содрали нагрудник. Разорвали живот. В той неопрятной требухе, видны клочки ремня и пряжка, которую враг прямо-таки вдавил. Грудная клетка тоже пострадала. Белым вытарчивают сломанные рёбра. И всё это в крови.

Стражник подбежал с к десятнику. – Мы будем помнить, командир. И город тоже. Мы исполним приказ. Ганс, шаг в сторону, пожалуйста. Пусть он увидит не только наши рожи, но и небеса. – а сам рыцарь напротив склонился над стремительно бледнеющим полуэльфом. Минут через десять он отойдёт, но это будут долгие десять минут для агонизирующего десятника. Слишком долгие. Рыцарь бы не хотел умирать..так. Лучше уж быстро. И именно поэтому, на лице стражника гуляли желваки, а взгляд жёстких глаз буквально впился в лицо десятника. – Иммерлих ван Дарен. Вам есть что и кому..передать? Я бы смог принести ваши последние слова. И..я могу оказать вам милосердие. Вы согласны? – как-то сам собой в руке засапожный нож. Не такой узкий и изящный, как мизеркодрия, но в нём что-то определённо было от неё. Один удар, аккуратная дыра напротив сердца – и десятник предстанет перед Единым. И холодный взгляд солдата требовал ответа у командира. Готов ли он принять смерть? Или попросит ещё небольшую отсрочку?

Мир изменился. Далеко не всякий человек двигался столь же резво, сколь эти жаждущие крови умертвия. Умирающие и трупы под ногами, истекают кровью. Уже и не понять, кто где. Тела пока лежат без движения, но кто знает, может вот-вот, ещё пару минут, они поднимутся вновь, подчинённые неведомой злой волей? Это действительно пугало.

Мир изменился. Из монастыря Единого лезут живые мертвецы. Может пришла пора и ему Ктону, отбросить старую, въевшуюся в кожу маску? Она бесполезна сейчас. Не время для пряток, не время для робких и прячущих лица в тенях. Робби остался рядом. Верный напарник в такой передряге никогда не помешает. Несмотря на все эти пугающие события, Карл чувствовал себя словно помолодевшим, словно в старые времена, будто на ногах у него всё ещё шпоры.

Карлу, в отличие от Алфи, повезло. Когда люди побежали, стражник остался фланговым, и теперь находился на краю отряда, встречая натиск мертвецов. Как-то неожиданно разумно, четверо из них, предпочли попытаться задрать парочку одиноких стражников, вместо того чтобы броситься на общий строй. Вот и первый из противников. Он ничем не напоминает прежних врагов - кроме желания выпустить стражнику кишки. Гнилые глаза, ветхие кости. И пахнет омерзительно. Хуже чем сборщик налогов. Не то чтобы Карл когда-нибудь нюхал это презренную братию, но дело с ними имел, случалось.

Тайлер не стал дожидаться, пока прущий на него мертвец соизволит добежать. Напротив, он шагнул ему навстречу, и со всего размаха отоварил щитом, прям как в старые времена. Когда-то давным-давно, рыцарь отправил таким же ударом одного назойливого стражника в реку, на погибель. Многие новички забывают, что щит это чудесное оружие, и только обороняются им. Рубанув напоследок ветхие кости, да так, что осколки ребёр полетели во все стороны, Ктон со всей силы завопил свой старый девиз. - Грай! - возможно, кто-то и примет это просто за боевой клич, но когда-то так звали одного молодого рыцаря. От некоторых привычек так сложно избавиться. Крик ушёл в небеса, и кажется, что старое порченное сердце забилось быстрее, провозглашая былые идеалы вновь единственно верными.

Карл редко обращался к Единому, но будь у него возможность, он бы сейчас вознёс ему самую искреннюю похвалу. Он вновь чувствовал себя молодым, злым, у него вновь была правда, и вновь были враги. Чего ещё может желать старый воин? Повинуясь своим старым идеалам, Карл чуть не кинулся в свалку где был Алфи и его напарница, но вовремя осадил себя. Он уже не тот юноша, которому подобный трюк может сойти с рук. Вместо этого он повернулся к Робби и прорычал команду, удивительно командирским и задиристым голосом.

- Робби! Прикрывай! Я помогу им! - Стражник сделал шаг в сторону свалки, и завопил что было сил, ударяя мечом о щит. - Грай! Грай! -

- Эй, гниломордые! Не желаете сразиться с тем, кто одного с вами возраста, а?! - рыцарь зло захохотал, будто вся эта схватка ему и вправду доставляет ему удовольствие, и вновь издал ужасающий лязг - столкновение окованного железом края щита и меча в этот раз даже высекло одинокую искру. Ну, так показалось Ктону-Карлу. В свою очередь, это придало решимости, и он ринулся в бой, к окружённой парочке. Вытащить, спасти хоть кого-то.

Карл ухмыльнулся. Ему удалось немного снять напряжение братьев по оружию. Уже начались первые споры. Ещё немного, и в них пробудиться настоящий азарт, и тогда уже ни один преступник не ускользнёт от бдительного и воодушевлённого лёгкой наживой взора стражников.

- Поддерживаю! Три серебряника, против твоих трёх серебряников, малёк. - Тайлер оскалился, и принялся преувеличенно бдительно вертеть по сторонам головой, высматривая врагов. А когда-то он спорил на золото и пил вино, терпкое, как поцелуй девицы и сладкое как благость Единого. Горькие размышления, навевающую хандру и тоску. В патруле - абсолютно неуместные. А потому - чётче шаг, рыцарь. Шпоры с тебя никто так и не снял, а значит твоё сердце ещё может быть благородным и честным.

Когда отряд наконец притопал к точке назначение Карл сильно помрачнел. Его кости предчувствовали заварушку, и ему не очень хотелось участвовать ней, не зная ничего. Раненые, кровь на одеждах, полевой лазарет, испуг на лицах. А меж тем, рядом храм Единого. Монахи может и не лучшие врачеватели, но в святом месте полевой лазарет точно легче организовать, там наверняка есть запас воды, чистых тряпок и, если повезёт, некоторый запас лекарств. В крайнем случае можно найти хотя бы слова утешения и молитву.

- Робби, похоже, что-то случилось в самом монастыре, или под его стенами. - прошептал немолодой стражник своему соседу, и перехватил щит поудобней. Ему не улыбалось. Что это может быть? Кто-то пытается осквернить святое место? Или может у церковников раскол, и кто-то из священнослужителей пытается избавиться от неугодных? Настоятель монастыря должен обладать немалым влиянием, и потому его поддержка или смерть может многое изменить.

Тайлер мысленно вздохнул - им всё ещё никто и ничего не объяснил, просто бросили в ночной рейд. Подобные знания - это привилегия благородных, командиров и преступников. А простым солдатам ничего не остаётся как просто маршировать куда скажут, и бить в морду тех, на кого покажут.

Пока полусотник говорил с остроухим, Тайлер попытался разглядеть среди стражников кого-то знакомого. Может быть повезёт? Может он успеет перекинуться хотя бы парой слов, или жестов? Один из солдат проходил совсем рядом, и пока десятник и полусотник были заняты друг другом можно было попытаться узнать у него хоть что-то. - Эй, брат. Что там, в темноте? Что случилось? -

Солдат, проходящий мимо, не был Карлу знаком. На его лице застыло выражение сосредоточенности, если не сказать отрешенности. Заслышав чей-то голос, солдат остановился, огляделся. Столкнулся взглядом с бывшим контрабандистом. Но вместо ответа смачно сплюнул на мостовую и пробурчал что-то нечленораздельное. После чего, не дожидаясь реакции, отошел к своим, провожаемый недобрым и тяжёлым взглядом немолодого стражника.
Тайлер неожиданно почувствовал весь груз прожитых лет и задумался. Десять лет назад, он был рыцарем, который обязательно проучил бы наглеца, не считаясь с последствиями. Просто избил бы мечом, не вынимая его из ножен. Рыцарское звание обязывает. Пять лет назад, он бы устроил мерзавцу хорошую драку, или какую-нибудь подлость попозже. Возможно, шепнул бы начальнику караула, чтобы неудачник остался стоять на стену в ночную и холодную вахту, или распространил нехорошие слухи, чтобы женщины от него шарахались. А сейчас? Стал ли Карл мудрее? В какой-то мере - да.

Так что Тайлер просто пожал плечами, и хмыкнул. Гордые нынче солдатики пошли, злые и напряжённые. Похоже, испугало что-то. Может среди простых горожан найдётся ответ? Может кто-то из них что-то знает? Бывший контрабандист окинул толпу почти профессиональным взглядом. Что скрывает тот человек, скорчившийся клубком у фонтана, и бормочущий молитву себе под нос? Даже отсюда его страх чувствовался.

Десятник скомандовал им выдвигаться, в своей непревзойдённой молчаливой манере, но даже плохо знающий его Карл чувствовал в его жестах злость. Похоже ситуация хуже, чем ему изначально представлялось.

Мимо отряда пробежала женщина – в порыве материнской любви, но никто из стражников даже не окликнул её, лишь Тайлер проводил её бег взглядом и молча её пожалел. Каждый выбирает свою судьбу сам. Кто знает, может Единый убережёт её? Странно, но спустя лишь пару секунд, её шагов уже не было слышно. Либо женщина бегает очень быстро, либо она уже никогда не будет бегать. Или быть, может, она побежала совсем не за дочерью, а за чем-то ещё.
Темнота, тишина и луна. Это сочетание напоминало ему о прежних весёлых деньках. Даже собачий вой не проникал сюда. В этом была некоторая неправильность, но седого это вполне устраивало. Ночной холодный воздух проникал в лёгкие подобно живительному эликсиру, давая некую недолгую иллюзию молодости и былой силы.
После речи командира, над строем повисла короткая тишина. Никто, кроме Эриха, каркнувшего что-то неразборчивое, не спешил вдохновиться речью Имлериха, или хотя бы ответить ему. Сказывалось что он полукровка? Возможно. Карл криво усмехнулся. Для храбрости порой нужно совсем немного. Глоток рома, или пара нужных слов, которые воодушевят солдат. Похоже, командир не сумел вдохновить солдат, а раз так, то это придётся сделать ему.

Карл обнажил меч, и два раза ударил им о свой щит – не со всей дури, но вполне чувствительно, выражая своё одобрение остроухому. Неважно, одобряешь ты командира на самом деле, или нет, но для общего боевого духа будет гораздо лучше, если кто-то поддержит сейчас, иначе потом, в критической ситуации может произойти всякое. Не дай Единый придётся отступать…

Воин оскалил зубы, и воздел свой меч в салюте, как можно выше, будто пытаясь дотянуться до небес. Что-то внутри его тела щёлкнуло, но это резкое и быстрое движение не принесло старику боли, а напротив, будто разогнало кровь.
- Мы крепко держим наши мечи, и готовы пустить их в ход. Наша верность и отвага принадлежат Городу. Мы бдительны, как сборщики налогов, сэр. Острым концом колоть врага, да сэр? – немудрённая шутка заставила Робби хмыкнуть, и несколько раз кашлянуть. Кажется, закашлялся не только Робби. Этот ночной воздух так вреден для здоровья... – Какова наша задача, сэр? -

Карл бы и сам поморщился, выразил свои чувства, но нельзя. Да и нет в этом необходимости. Полуэльф знает, что он имел ввиду, и раз не ответил, значит у него на то были причины, кроме нелюбви к людям. Когда-то, Тайлер работал с полуэльфами, и знал, что в сущности, они неплохие ребята. Далёкое воспоминание, покрытое уже туманом забывчивости. Долина, забитая настолько толстым слоем мха, что ребёнок мог бы нырнуть в него с головой. Их связной был из потомков ушастого народца, и Тайлер с ним довольно активно разговаривал - о разном. Он не казался ему дикарём.

Тем не менее ответ командира был всего лишь уловкой. Лучше бы их вёл сотник, Крейг. Или кто другой, не столь заносчивый, и не боящийся признать что он не знает, что ждёт отряд в городе. Собачий вой всё ещё витал в воздухе. Что встревожило настолко собак? Очередное воспоминание, неожиданно постучалось в голову бывшему рыцарю, и тот едва не сбился с шага. Пожар, страшный огонь, от которого не было спасения, красный зверь, пожирающий один дом за другим. Из древнейшего друга человека, отгоняющего тьму, мрак и духов, пламя превратилось в всепожирающего монстра. И всё же, пускай эту силу почти невозможно оседлать, но огонь всегда был и остаётся последним шансом. "Если сомневаешься - подожги." - именно так говорили в их банде, незадолго перед концом. И некоторое время этот принцип им верно служил.

Вопросительный взгляд соседа по ряду, заставил Карла немного нервно усмехнуться, и подмигнуть ему. Чуть склонив голову, стражник прошептал ему. - Только собаки из глубокого моря не имеют имён. Но мы с тобой не солёные блохи, верно, мой благородный собрат по ночной и внеурочной вахте? - контрабандист подмигнул мужчине, стараясь подбодрить его. Он раньше видел воина пару раз в казармах, но как-то пересечься и хотя бы просто познакомиться не удалось. Должно быть один из новобранцев, ещё более зелёный чем сам Карл. Ну, на этом поприще. - Я Карл Тайлер. -

Стражник все еще смотрел в спину Имлериху и среагировал не сразу. В его глазах еще горели искорки ненависти, когда он обернулся к Карлу.
Молодой парень. В самом расцвете сил. Каштановые волосы слегка вьются, отросли с последнего пострига. Странный цвет глаз, в темноте плохо видно. Вроде и серые, вроде и болотный оттенок имеют.
- Каждый имеет имя. Даже эти эльфьи отродья, чтоб им... - ответил парень хрипло и тихо. Несмотря на свою ненависть, командира он все же боялся. - Роберт меня зовут. Кличут просто Робби.

Карл кивнул, принимая имя и ненависть юноши. - Ты можешь не любить командира, Робби. Но наш долг подчинятся ему. Нам за это платят. За это - и за то что мы храним покой города. И всё же, гляди в оба. Как бы этот ушастый нас в могилу не завёл..- в том, что полуэльф вполне сносно видит в таком полумраке, как царил сейчас на улицах - бывший контрабандист не сомневался. Помнил ли он о том, что далеко не все люди такие зоркие? Как командир, должен был. А на практике - фонари стояли пускай довольно часто, но горели определённо не все. В любом случае, нужно было найти способ привести людей в чувство и вместе с тем придать им немного храброго азарта. - Гарда Теммиса и красные сосны, эти псы никак не заткнуться. - тихое ворчание немолодого стражника, больше себе под нос, чем для кого-то ещё. - Кто им всем на хвосты-то наступил? - седой стражник хотел было добавить что-то ещё, но заметил заинтересованный взгляд юноши, и примолк.

- Во имя семи солнц, парни! Ставлю серебрушку, что я первым замечу и укажу на опасность! - Карл не зря сказал именно про серебряную монету, обычно он обходился ставками поменьше, но именно столько обычно уходило на один круг пива для десятка здоровых лбов. Учитывая что здоровые лбы были достославной стражей Города, то как минимум первый круг всегда был не совсем дрянного пива.

Левой. Правой. Марш-марш, нога в ногу. Подкованные сапоги врезаются в брусчатку мостовой, эхом отзываются шаги стражников, стучаться в слепые окна домов, в закрытые ставни, в шторы. Кажется, или та занавеска немного шевельнулась, а в том дальнем окне промелькнула тень? Тайлер вдохнул ночной, ещё прохладный и такой чудесный, бодрящий воздух и покачал головой. За отрядом стражи, вышедшим в ночной и очень неожиданный патруль, вполне могли наблюдать. Но даже если Карл бы сейчас заметил их кого-то из этих самых наблюдателей, то что бы он стал делать? Ничего. Любопытство и бессонницу к делу не пришьёшь, за неё обычно не связывают и не бросают в зиндан.

Карл перехватил щит поудобней. Здесь нечего боятся. Сейчас он часть огромной телеги по имени Закон. Один из многочисленных осликов, что тянут её по дороге. Или даже скорее спица в колесе, ослы и мулы всё-таки могут тянуть не в ту сторону, что и остальные. Тем не менее - боятся нечего. Телега по имени закон размажет всё что угодно - от королевских амбиций, до чаяний босяков. Другое дело что уйти от неё просто, но мало кто осмеливается бросить вызов закону в открытую. Уж кому, как не Карлу об этом знать?

Так откуда же это предчувствие, лёгкий мандраж, словно перед боем, словно над головой уже свистят первые стрелы, пущенные издалека? Откуда это напряжение, будоражащее старые кости? -" Похоже, на старости лет я стал мнителен. "- подумал Карл, и сплюнул обочину. Остальные пока молчат, дисциплина крепка и страх наказания держит рты солдат на замке. Ну почти. Шепоток сзади. Кажется Эрих, мрачный вестник судьбы, что-то пытается выведать у своего лохматого соратника выспросить. Тайлер покачал головой. Было в этой вороне что-то такое, от чего люди шарахались. Может и вправду, побывавшим по ту сторону этого мира видно чуть больше? Даже если так, это всего лишь повод перехватить рукоять меча покрепче, и как следует подготовится. Надо бы ободрить парня, а то если он будет трястись в строю, то не дай Единый ещё и запаникует. Но как это сделать? Будь это поход - он бы затянул какую-нибудь похабную частушку. Или бравурный марш, а то и просто приятную песню. Но здесь, посреди ночного города, когда люди изволят топать в неизвестность? Не время, определённо не время.

Ладно. Может позже, когда перестроятся, Карл найдёт пару убедительных слов для этого парня, чтобы меньше дрейфил. Чуток заёмной храбрости для него не помешает. На одно мгновение Тайлер почувствовал себя старым, опытным ветераном, в своре молодых новобранцев-щенков, только выпущенных с плаца. Ветераном, чья долгая и кровавая история дала ему не только десяток шрамов и умение безобразно хорошо драться, но и своеобразную чуйку, которой он и должен научить новичков, чтобы те прожили подольше. Старым солдатом, чующим неприятную засаду, но не имеющий возможность предупредить остальных, а только-только заметить первым. Молчание в отряде сгустилось почти до невозможности. Надо сказать хоть что-то, а то новички начнут искать врага в танцующих под луной тенях ещё до прибытия на место, и приступят к исполнению задачи уже на пределе.

- Командир! Разрешите обратиться? - гаркнул седеющий стражник, и уставился в спину полуэльфа. - Не пора ли факелы зажечь? Альбо мы должны хранить тишину и не выдавать себя до прибытия? -

Карл смотрел на сотника и мысленно удивлялся. На лице у него не отражалось ничего, но эта тень неуверенности... Стражника озаботило это. За свои годы он неплохо научился разбираться в людях, профессия обязывала. Сотник Крейг - честный и храбрый офицер, насколько можно быть честным в этом весьма продажном мире. Если бы у такого человека была возможность - он бы попытался как-нибудь подготовить своих людей, увеличить штат, не стал просто бросать отряды в какую-нибудь резню, если бы имел возможность как-то предупредить и подготовить. Но сейчас он молчал. И бывшего рыцаря тревожило это больше, чем сам ночной подъём.

Воин повёл плечами, разминаясь, окончательно пробуждаясь ото сна, проверяя свои старые кости. Ещё не подводят. Доспехи привычной ношей давили, и вместе с тем давали определённую защиту. Разумеется, это были не рыцарские латы, но в своём роде тоже были неплохи. Следить за ними было просто, и они редко подводили. По правде сказать, в настоящем деле их тоже не довелось испытать. Вот чего Карлу не хватало, так это своего старого меча. Отличное железо, труд настоящего мастера-оружейника, скованный ему по руке...и потерянный годы назад. Толку думать об этом? Нет смысла. Лучше ещё раз проверить крепления.

Тайлер вдохнул поглубже ночной воздух, пытаясь почуять предстоящую схватку, но вместо этого в нос ударили привычные запахи солдат, стоящих в строю. Запах железа, лязг доспехов, шум большого отряда, разбивающегося на десятки. Чувствовать себя в общем строю было чем-то в своём роде восхитительным. Общее плечо, общий локоть, одна задача на всех. Даже зубы не ноют. Вот наконец назвали Карла, и десяток к которому его на время приписали.

Когда сотник подходил к дверям казармы - Карл дремал. Ему снились былые дни, когда его звали по иному, когда он сам был иным. Иные имена, иные законы, и другой человек. Человек, которому было бы тесно в униформе стражника. Которому было бы душно в казармах. Привыкший к риску и азарту. Бурная река, пороги, товарищи и бесценный груз под скамьёй гребцов. Ему снилось былое счастье, простое и понятное.

Голос сотника разбил дрёму. Лодка налетела на пороги, и треснула будто гнилая скорлупка под сапогом стражника. Карл вылетел за борт, и сразу же отправился на дно. Вода, врывающаяся в лёгкие, паника. Ругань командира прорезала сон словно меч - плоть неудачника. Карл вскочил, глянул на кота, распухшего вдвое против обычного, мазнул взглядом по окну..что там? Ничего не видать. Слишком темно. Карл только надеялся, что кошачья мара не окажется чем-то более существенным, чем крупный крысюк.

Бодрой трусцой добравшись до оружейной, Карл окинул стражников зорким взором. Отметил он про себя и привычный пессимистичный возглас Эриха, вспомнил кота, горбящего спину на окне, но ничего говорить не стал. Ночь только начинается - нет нужды себя лишний раз накручивать. Кушак затянут, кошель да вытяжка на нём - а вот фляжка с заветным самогоном устроилась во внутреннем кармане. На крайний случай, будет что хлебнуть. Пристроить факел к креплению на щите - да покрепче, чтобы не вывалился по пути. Может и не по уставу - зато место экономит. Ночью - всякое бывает. Может и в самую темноту занести - а куда там без огня?

И вот Карл среди прочих стоит на плацу. Держит марку, зевоту в зародыше давит, да зыркает перед собой. Ждёт тех, кто ещё не дошёл, да и сам на небо поглядывает.. Луна сегодня уж больно яркая, да на небе - ни облачка. Хорошая ночь. Луна ещё не вошла в северную корону - а значит солнце ещё нескоро. Зачем их подняли в такую рань? Бунт? Облава? Погромы? Пожар? Зарева над городом не было видно, но это ничего не значило.

Шаг назад. Нелюдь по одну с ним сторону. Нелюдь, признающая это. Лесная кровь, о которой тут все толкуют. Ульрих - перевёртыш? Все остальные никак не реагируют на это. И нечисть, огромный липкий ком.

Сторожок не отзывается. Дерево всё так же остаётся холодным. Предки не спешат на помощь своему потомку. Их привычный мир так далеко. Не спешат замазать своими холодными пальцами мистические буркала натхо, не пытаются размыть его силуэт. В том, что его как-то видят, Звездолов не сомневался. Крепыш плавно убрал руку подальше от мешочка с сторожком. Ему нужна свободная

Ульрих вёл странные переговоры. Что это? Хитрый план? Глупость? Безумие? Мартин видел перед собой чудовищ, которые атаковали таверну. Чудовищ, равнодушно принимающих то что их уничтожат - но при этом похваляющихся своей силой. Дома стены помогают.

Мартин не понимал Ульриха. Все эти рыцари, яркие плюмажи, тяжёлые доспехи, тьма самоуверенности и гордости, честь и достоинство...они не прагматичны, но вместе с тем ясны как солнечный луч.

Ульрих же стал другим. Замудрённым. Простому бойцу из клана росомах его не понять. Мартин перехватил поудобней меч, и встал так, чтобы можно было преградить путь обоим...существам. Шансы выжить резко уменьшились, но следопыт всё ещё верил в хитрый план рыцаря. Вместо того чтобы броситься наперерез фон Брандену, который называл его дикарём, и звал его "М-ма", воин остался на месте, преграждая путь. Пускай волшебник и воин разберутся между собой. Когда они закончат, Мартин сумеет вытащить их. Если его не разорвут на клочки прямо сейчас. Тогда он станет первой жертвой недальновидности рыцаря с ихором Лесных Жителей в крови.

Следопыт мазнул взглядом по "лицу" натхо. - Зачем? Зачем вы пришли на таможню? За что умер мой командир? Что вы искали там? - вопросы были безжалостные, но абсолютно бесстрастные. Они могли перечеркнуть все старания Ульриха. Но Мартин не делал ни одного шага, чтобы атаковать существо. Не время, не сейчас, когда их волшебник готовился принять побои от горячего гемландца.

Мартин смотрел. И с каждой секундой понимал горькую и простую истину. Сейчас, все его навыки, вся сила, вся ловкость, каждый собранный им трюк, уловка, они бесполезны. Время меча, время для стона мышц кончилось ещё не начинаясь. Будь здесь Ила, будь здесь его солнце, они бы вместе смогли сделать всё. Крепыш был бы кочкой, о которую так легко споткнуться. Но что значит кочка без волны?

-"Что делать? Куда его ударить, если он двинется вперёд? Где? Где уязвимость, где слабое место?" - глаза шарили по громадной туше. Есть ли выбор? Есть ли что-то за что можно зацепиться? Глаза? Нету. Живущим во тьме нет нужды в ловить каждое движение. Огонь здесь редкий гость, не говоря уже о солнце. Ушей тоже нету. Слуховые отверстия? Даже сейчас, в ярком свете волшебного огня стекающего со стен (укол ревности - Ила так не умела) следопыт не видел их. -"Как? Как они нас чувствуют? У них нет даже чувствительных усиков, чтобы пробовать воздух! Солнце моё, дай мне знак!"-

Но давно уже отпылала душа, и стучался пепел в щиты сердец. Был ли Мартин холоден или тепел? Нет. Может - мертвец? Росомаха встряхнул головой. Не время. Не сейчас. Левая рука сместилась. Ответ на любой вопрос следует начинать искать изнутри. И один из этих ответов сейчас лежал в мешочке, подвешенном у пояса. Горловина узко стянута. Звездолов не обращался к нему уже больше месяца. Пальцы с трудом нащупывают мешочек. Для стороннего взгляда он кажется пустым - но Март знает, это не так.

Там холодная вьюга. Там ветер, воющий в горах, скрип чахлых сосен и долгие вечера у тёплого очага, за крепкими бревенчатыми стенами. Там частица далёкого-далёкого мира, оторванная от всего остального клана, но вместе с тем пребывающая с ним. Некоторые изделия резчики создают за пару дней. Некоторые - за месяц. Иные же создают за год, бережно подбирая подходящий кусок древесины, стружка за стружкой снимая слои, вкладывая душу в каждый изгиб затейливой резьбы. Немного таких амулетов, и дают их не всем. Марту - дали. Воины уходящие во тьму должны помнить, почему они шагают в недра гномьих глубин, почему они терпят две недели пути по подземным рекам и местам которые не хочется вспоминать. Почему, когда они выходят по ту сторону гор они щурят глаза в слабой попытке спасти своё зрение от беспощадного солнца. Щурят - но не закрывают. Краски поверхности для так прекрасны после долгой подземной тьмы...

Наконец, горловина открыта, и пальцы скользнули внутрь. Торопятся, спешат. Надо нащупать. Острые края резьбы ткнулись в ладонь. Будто недовольный зверёк легонько куснул кончик пальца. Сейчас не время вспоминать, как он добывал этот кусок редкой древесины, что не знает сноса, что тверда как камень, и даже стальные резцы берут её лишь после долгой подготовки.

-"Брат-братец, меньшой брат."- Март стиснул зубы, пытаясь дозваться до духа, что сидел в сторожке. Ритуальная узоры оставили его лицо почти бесстрастным, но узоры чуток сместились. Сердце сжалось. Звездолов редко это делал в присутствии Илы. Не стесняется, нет, но..неловко как-то. Так слепец стесняется своего увечья рядом со зрячим. Но даже слепец может ткнуть в лицо.

Там где не справляется сила, там где не хватает остроты разума - нужна хитрость и немного удачи.

Мартин перевёл взгляд на Ланселота. Свет, изливающийся из-под полы плаща подсвечивал расчерченное ритуалом лицо Звездолова с весьма необычного ракурса, что бросало на него весьма жуткие тени. Глаза казались глубоко запавшими, почти провалившимися в тень, и краски только усиливали этот эффект.

- Нет. Видите - они тащат даже раненного в подземелье. Забывчивый фон Бранден думает что там будет безопасней для тела Валара. Я объясню, кварр. - кваррами среди росомах прославленных и опытных людей, которые, как правило были слишком ценны, чтобы посылать в глубины леса. - Смотрите. Если Гвид-ичи, свяжет магию этих..штук, воедино, то сможет слышать меня. Я смогу дать знак даже находясь за многие дни пути от вас. Эта магия таможенников удивительно сильна и разнообразна. Но я-то буду всего лишь чуть-чуть впереди. Одна минута неторопливой ходьбы для здорового человека. Или несколько мгновений для человека окрылённого боевым кличем. -

- Они будут ждать того кто сокрушил их чары на входе. Того кто отворил первые двери. Большого, сильного, но глупого и шумного. Его. - Крепыш для наглядности махнул в сторону Ульриха, пользуясь тем что заика стал куда более спокойным. К тому же - руки у того были заняты телом ведьмака. - Или отряд людей, сбитый старыми страхами в толпу. А придёт маленькая хитрая росомаха. Я. Понюхает воздух. Посмотрит глазами, послушает ушами. И даст магией таможенников знак вам. Может выйдет тихо-тихо прошептать пару слов в коробочку, а Гвид-ичи услышит. Я буду идти без света. Но мне нужно будет немного времени. Фора. Глазам надо привыкнуть. Я буду идти тихо и медленно. Постепенно вы нагоните меня. Наверное. -

- Кварр, там большая беда вашего мира. Ты это знаешь. Ты, Айросайд, ваши люди - вы плоть и кровь этого мира. Именно вам придётся решать эту беду. Не нам - чужакам. А вам. Упустим сейчас - будет течь ваша кровь по улицам. - росомаха не был уверен в том что предлагал остальным. Это чувствовалось. Звездолов чуял, что скоро ему придётся лихо отплясывать на тонком фарфоровом блюдце, что висит над лавой. И спорил он сейчас не с Айронсайдом или Ланселотом, а сам с собой. Но трусам несладко приходится на Тропе к очагу - камни будут выворачиваться из-под ног, а предки отвернуться. - Впереди войска всегда идёт дозор. Вы - войско. Я - дозор. В этом нет урона для чести, Ланселот. К тому же - вы будете рядом. Если с маленькой росомахи начнут спускать шкуру, то я успею дать знак. И вы поможете. Ну, или услышите мои крики. Это тоже будет знак того, что мне нужна помощь. - Звездолов натянуто улыбнулся, показывая что его не так просто убить. Однако, ему совсем не нравился тот вариант, в котором он будет кричать от боли.

Продолжая напевать и приговаривать на своём языке Мартин нанёс краску на лицо. Быть может прямо сейчас это не поможет сокрушить ворота, но поможет уже за ними. Звездолов на это искренне надеялся. Красные, чёрные и белые полосы превратили его лицо в жуткую маску, совершенно не похожую на него прежнего. Досталось даже косичкам, кончики которых были теперь охрой. Закончив с ритуалом, Март обеспокоенно огляделся по сторонам, и почему-то посмотрел на луну. - Жаакон сурут суремат-та, туонен туват тунтематта. -

На несколько мгновений Мартин замер, принюхиваясь, а затем обнажил оба клинка. - Духи ушли отсюда. Плохое место. Мало слышно. Бей по трещине, Ульрих. Там слабее. - даже голос крепыша изменился. Если до того он напевая на своём родном языке его голос был по своему мягок и даже мелодичен, то сейчас в гортани воина властвовали гортанные рыкающие звуки. Коробочки Мартин убрал обратно в мешок, который сию секунду же и закинул обратно за спину. Больше он с ним не намерен был расставаться. - Если у голоса мудрости, Шраги, есть иные предложения, то их надо высказать сейчас же! - лицо-маска повернулась к мейстеру.

Мартин огляделся вокруг. Взглядом нашёл окно. Сделал жест чтобы остальные подождали немного..выглянул наружу. Карниз. Узкий, тонкий. По такому не пройти. Ила сказала бы о таком "декоративный". Звездолов сказал бы "бесполезный". Он не умел ценить такую красоту, хотя и понимал каких усилий эта незначительная деталь могла стоить каменщикам. Умельцы постарались на славу. Но всё-таки, всё что ослабляло защиту зданий сверх необходимого было в его понимании..излишеством. Вот гномы - те умели строить так чтобы было и красиво и неприступно. Воин бывал в их владениях..целую вечность назад. Тогда он был ещё юным и исполненным завышенных ожиданий, от себя и мира.

Март взглянул вниз. Падать высоко. А этот выступ..такой крохотный, особенно если сравнивать с тем расстоянием, которое придётся падать если оступиться. Простой человек по такому не пройдёт. Даже если это знаменитый старый рыцарь, на чьём счету сотни подвигов... Увы, он закостенел в своей броне. Да и егеря были слишком крупными. А вот он, маленький, крепкий, не растерявший юношескую гибкость и ловкость, цепкий и привычный искать обходные пути.. Он вполне мог бы пройти это нелёгкое испытание, и не оказаться в качестве кровавой лепёшки внизу.

Крепыш окинул солдат, которым не повезло быть с ним в одном отряде. Оскалил мелкие зубы. Поманил Ланселота пальцем. А затем принялся что-то объяснять. Безмолвно, на пальцах. Для начала он вдохнул воздух. Глубоко. И выставил один палец. Затем ещё раз вдохнул. Выставил второй. Посмотрел в глаза старика. Понял ли? Мера времени. Затем показал на себя. Показал на окно. Затем ткнул в дверь..и показал что-то вроде створок, которые открываются. А затем вновь вдохнул - глубоко-глубоко.. и выставил один палец. А затем выставил перед собой обе руки с растопыренными пальцами. Десять вдохов. Сжал кулаки, и ещё раз. Двадцать вдохов. И вновь открывающиеся створки. План понятен? Нет? Неважно. Март не мог тратить больше времени на объяснения.

Двадцать вдохов. Именно за столько Март рассчитывал добраться до другого окна, кинуть вспышку и напасть на натхо. Это был не очень сложный план, основанный на весьма примитивном языке жестов. Разумеется, можно было сказать это напрямую, или попытаться воздействовать более прямо..Но рисковать быть услышанным или обессилеть от перенапряжения мозгов. Нет уж. Конечно, был гораздо более продвинутый язык жестов охотников рыжих росомах или же солдат Запада..но вряд ли кто-то здесь их знает.

Март отвернулся от рыцаря. Открыл окно пошире. Вцепился в подоконник, покрепче, глубоко и неслышно набрал в лёгкие побольше воздуха и выскользнул. Хорошо, что он оставил мешок там, в той комнате через которую проник на второй этаж. Плохо, что он не раскрасил лицо. Предки будут хуже слышать его.

Первый вдох. Ноги легко нащупали опору, а Март буквально вжался в стену. -"Предки не подведите!"- Взгляд в стену. Нащупать щель. Вбить в них кончики пальцев. Раствор мешает - но не слишком сильно. Здание старое, дожди и время немного расширили щели, и пальцам было куда зацепиться.
Второй вдох. Маленький шаг. Карниз держит. Не осыпается. Люди, которые возводили это здание не пожалели сил и возвели достойное сооружение.
Третий. Ещё два шага.
Четвёртый вдох ознаменовался тем что нога во время передвижения сорвалась. -"О Великая Росомаха, бродящая в ночи и поедающая всё подряд!"- Успел Март мысленно взвыть обращаясь к тотему своего рода и перенести вес на пальцы, которые едва не сорвались из щели. Веко на глазах дёрнулось. Звездолов осторожно поднял себя. Страх придал сил. Страх едва не заставил его оступиться.
Ещё пяток вдохов. И шажки. Маленькие. Изредка - большие. И вот...Март у окна. Висит. Смотрит - одним глазом, сквозь окно. Открыть снаружи его вряд ли получится. А вот выбить...

Скоро двадцать вдохов истекут. Скоро росомаха должен будет начать действовать. Выбить окно кинжалом. Ринуться внутрь, надеясь что от острых осколков его защитит броня. Использовать каждую уловку, что когда-то подарили ему клановая наука.. А годы службы и войны возвели эту науку на новый, ранее недоступный уровень мастерства.

Март не отреагировал на яростный взгляд обворожительной женщины и её горьковатые слова. Однако обращение на "молодой человек" от столь юной особы заставило его задуматься о возрасте этой самой дамы. -"Всюду древние ведьмы. Оглянись, приглядись повнимательней, и окажется что в самой."- По чести сказать, следопыт не знал, сколько было лет Звёздочке когда они познакомились..но разве это имеет хоть какое-то значение, особенно теперь, когда она погибла?

- Дхик. - отмёл все обвинения мрачнеющий Звездолов. Вряд ли это понял хоть кто-то, но его больше заботили вести из уст Ланселота. Он почему-то рассчитывал, что таможня удержит врага на большее время. Хотя..кто знает, сколько времени прошло с начала нападения? Учитывая срок пребывания в качестве служащего таможни..он не мог знать некоторых секретов. Предки возьми, на самом деле он знал только двоих таможенников. А ещё...Ланселот откровенно поддержал не своего того вместе с кем разделывал натхо, а пришедших людей. И, как теперь выяснилось, он не был таможенником. Звездолова не сильно волновало кто он такой. Для него он уже прошёл проверку боем. И тем не менее росомаха сделал маленький, крохотный шаг в сторону. Давая понять, что они хотя и деруться рука об руку сейчас, но не вместе.

Март испытующе глянул на девицу, леди Гвидичи. - Я воин, а не учёная дева. И пока я не услышу доказательств того, что вы таможенник, я не могу вас пустить. И я не знаю, о каких комнатах вы говорите. - Звездолов оскалил свои мелкие зубы в "дружелюбной" усмешке, больше походящей на гримасу бешеного зверька. - Впрочем, мне можно доказать, что вы принадлежите к гильдии. Я забыл..как там зовут моего проводника? Такой..невысокий, с русой бородёнкой. Глаза блёклые, голос подчёркнуто спокойный. Таскает с собой складную вилку. И странную деревяшку, которая контракты понятные каждому делает. Кажется, первая буква его имени "В".-

Мартин медленно опустил клинок. Так чтобы никого не насторожить. Осторожно воткнул меч в доски пола. Ему нужна была свободная рука. И положил руку на предплечье Ланселота. - Сэр Айронсайд. Сейчас я единственный защитник таможни. Здесь, сейчас, это так. Зачем вы здесь?- Каждое мгновение Звездолов ловит взгляд Айросайда. - Не медлите. Говорите. -

С точки зрения Мартина здесь творилось нападение с целью грабежа. По его данным(несколько устаревшим) Валар забирал кинжалы натхо из дома Айронсайда. Затем на таможню совершено нападение натхо. И неожиданно сэр Айронсайд и его люди оказываются в здании, явно направляясь за кинжалами. Единственный промах, который с его точки зрения совершает сэр Айронсайд - это то что он сам припёрся сюда. Это развязывало руки Мартину в отношении потрошения сэра Айронсайда. Конечно, оставались препятствия в виде...скажем так, слишком многих клинков против него, но бывал расклад и гораздо более худший чем один против восьмерых. Он успеет зарубить как минимум двоих, прежде чем кончится эффект неожиданности, а Ланселот с огненным мушкетом представляет грозную силу.

Всё что нужно, это несколько секунд, и этот коридор заполниться жаренными людьми в доспехах. - Мартин. Клан рыжих росомах. Звездолов. - Мысль, пришедшая из тех давних времён, когда Ила гостила в его голове каждый день, была порождением изощрённого разума, знакомого с рыцарскими обычаями. "Март, очнись, что ты делаешь?! Он не будет стрелять в них! Среди них не просто женщина, но дама! " Звездолов на секунду запнулся. Но продолжил наседать. Нельзя терять инициативы.

- Вам здесь нечего делать Айронсайд. Дом моих нанимателей вне зоны свободных прогулок. Человек неискушённый может принять вас за мародёров и грабителей. - тон воина был исполнен той уверенности, которую испытывает любой защитник своего крова. Ну..пускай кров был не его, но ради того что ему посулили, росомаха готов был костьми лечь.

- Хенвальд, это ваши люди сделали тот выстрел? Вы вывели натхо из под моего надзора. Если бы не это, то оборотень бы попал в руки Таможни куда раньше. Сэр Айронсайд, зачем вы здесь? - Мартин буквально ловил каждое движение, каждый жест рыцаря, при этом не забываю поглядывать на егерей и того подозрительного бровастого типа с залысинами. Пожалуй, этот мог оказаться голосом мудрости для рыцаря и мог бы его отговорить от опрометчивых решений.

Раз, два, три. Чёртов меч решил что лучшие для него ножны - это натхо. Мартин оказался в положении какого-то дряхлого древнего короля, который к вечеру набирался сил (видимо от вина), и загонял своё оружие камни, а утром, из-за похмелья, никак не мог достать своё оружие.

- Проклятье! - краем глаза Звездолов приметил что Седой срубил обе клешни. Они вроде как не стремились обратно в тело Натхо, а значит его просто можно было изрубить на множество кусков. Март со всей дури ударил кинжалом в запёкшуюся рану, надеясь разрезать этот уголь и таким образом высвободить своё любимое оружие.

- Предки! - клацнул зубами Мартин, проделывая странные кульбиты в воздухе. Тварь была невероятно сильна, раз сумела поднять в воздух человека. Вцепившийся в меч Звездолов опустился на пол. Существо не сумело его перекинуть перед клешнями, но судя по всему это была не единственная его оружие. Какой-то мерзкого вида стебель, с глазом на конце уставился на него, обещая скорую и грязную смерть. -"Оно разумно, и хочет зачаровать меня! О, Ила, если я попаду в его гнездо - дай мне быструю смерть! Я не хочу кормить своими страданиями его детей!"-

- Сдайся! - выкрикнул росомаха и принялся проворачивать меч в ране существа. Безумие овладевало следопытом, и вместо того чтобы разорвать дистанцию и повторить заход, он ударил кинжалом в по стеблю. Жажда крови, ярость, желание причинять боль и сокрушать тела - всё это вырвалось из души Мартина. Он отдался этому разрушительному потоку. Кинжал в его руке устремился к основанию стебелька. Если бы следопыт дотягивался бы головой - он сейчас попытался укусить краба. К счастью, разум ещё не настолько его покинул.

Кто она? Почему она так смела, в то время как остальные не могут даже вымолвить мне слово? Эти слабаки раздражают. Может она моя дочь? Родная кровь? Эта мысль ошеломила меня на несколько ударов сердца, и заставила мотнуть безглазого так что его зубы несколько раз лязгнули, и он на затих, ошеломлённый. Есть ли у меня где-то здесь семья? Я внимательно посмотрел на девушку. Пристально, так чтобы она поняла - я запомнил её. Запомнил храбрость юницы, которая не боится говорить когда здоровые мужики смотрят в снег и топчутся на месте.

Я поворачиваюсь к деду. Я вижу нечёсаную массу седых волос на его макушке. Во время боя капюшон слетел с него. Он оказался крепче своего отпрыска. Наверное ему больно видеть, как его сын извивается в моей руке. - Тарк. - повторяю я за ним. - Тьма забрала Тарка. Но ты помнишь его имя. Ты помнишь что он твоя кровь. Это хорошо. Пока есть память - есть и надежда. - Сдавшийся тьме в моих руках вновь зашевелился, напоминая о себе. О своём присутствии. Я прижал его к стволу дерева.

- Предки! Примите этого слабого человека! - мой нож вгрызается в его горло, распарывает, и я кричу так громко, чтобы даже в задних рядах меня слышали. - Примите его слабую кровь, примите дух Тарка! Он не нашёл в себе силы идти дальше, отдался тьме. Забыл своё имя! Забыл свою кровь! Но вы, вы-то помните! Вы помните каким он был. - бедные люди, люди в горе - они помнят лучше чем те кто богат сыт и у согрелся в тёплой пещере. - Я отдаю его на ваш суд, предки! Примите его дух, примите то каким он был. Помни его, старик. Помни, покуда жив. -

Ещё двоих я прикончил так же. Их имена вспомнили, выкрикнули из толпы..но даже не вышли попрощаться с ними. Я отдал их предкам. Пусть они решают, что делать со своими потомками. Когда я прижал последнего к стволу дерева, и спросил, помнит ли кто его имя мне никто не ответил. Безглазый словно почувствовал неуверенность людей, и дёрнулся со всей силы, пытаясь высвободиться из моей хватки, пытаясь дотянуться до моей руки, что прижала его к жёсткому и холодному стволу.

- Что, никто не помнит? - я ощерил свои зубы. Тишина. Дыхание людей. Внимание. Я закрыл глаза. Призвал всё то спокойствие, что во мне было. И продолжил ритуал. - Пламя, что горит так далеко. Огонь, что даёт нам Знак. Он так ничтожен, так слабо и неловко дрался... но мне нечего дать тебе, кроме его крови. Прими эту жертву. Прими то что мы забыли. Мы идём к тебе, Пламя. Сияй ярко. - я вздохнул и вскрыл ему глотку, так же как и всем остальным до этого.

Повернулся к людям. Поглядел на тьму, что приближалась к этому неуместному привалу. Старик смотрит на своего сына, смотрит на то, как его густая и чёрная кровь засыпается белым и чистым снегом. - Дед. Я - Орф. Как давно тьма пришла сюда? Почему вы ещё не у пламени? -

Март не особо задумывался над тем, в кого бросать копьё. Сопоставить клешни краба с чудовищными ранами трупов было легко, а их принадлежность не оставляла сомнений - обороняющиеся. Правда как в эту панцирно-клешнёвую атаку укладывался часовой с аккуратно перерезанным горлом..очевидно, у этих монстров есть как минимум один человек, скорее всего погонщик. Или иное существо.

Следопыт примерился..и кинул копьё, целя в один из отростков над мордой. Скорее всего это был глаз, но охотник на чудовищ не был уверен. А затем достал кинжал, и молчаливо побежал к чудовищу, на ходу доставая кинжал. После броска копьём он был уверен, что чудовище в курсе приближения тыловой атаки, но вряд ли бы он смог скрыть шум от своих шагов. Но сражаться на два фронта твари будет явно тяжелее.

Крепыш втащил себя в гостиницу. Осторожно отступил от окна - в тёмной комнате на фоне окна его было бы очень хорошо. Но никого не было. Никто не услышал его, никто не почуял сквозняк. Мартин втянул воздух в себя и выдохнул. Если быть честным - следопыт не почуял ничего подозрительного. Кроме запаха предположительно супа. -"Кажется повар готовил похлёбку с какими-то душистыми грибами. Предки, как же хочется жрать. Не подгорело бы."- После целого дня скачки, воин клана рыже-бурых росомах Мартин Звездолов был голоден как медведь-шатун.

Ну может чуть поменьше.

Тем не менее, странные звуки означали что здесь кто-то есть кроме трупов и еды. Еды и трупов. -"Нехорошее сочетание, - обыденно размышлял Мартин. -надо будет поскорее убрать мертвечину от продуктов."- Звездолов осторожно закрыл окно - пока новый сквозняк никого не привлёк. Поправил ремешок на доспехах. Хорошо что он смог влезть почти не издавая шума - всё-таки нагрудник не подразумевал совсем уж бесшумного проникновения в здание.

Крепыш легко скинул с себя мешок. Тихо опустил его под стол. -"Жаль, что времени нанести метку на себя нет. Ничего, теперь без неё и шагу не сделаю, и плевать на то что война кончилась. Теперь у меня везде война. Ну да и ладно, предки выручат."- Воин проверил на своём поясе закреплённые мешочки - на месте, никуда не делись. Если врагов будет много, то они ему помогут. Если противник конечно полагается на зрение. Мартин осторожно обнажил меч - когда он окажется рядом шелест клинка может привлечь даже самого одержимого фанатика.

В таком порядке Звездолов и выдвинулся, то и дело поглядывая на потолок. Он приближался к источнику звуков крадучись, то и дело замирая, прислушиваясь. Не заманивают ли его в ловушку?

Я вожак. Вождь. Теперь я знаю это. Люди вокруг..нет, уже позади, за моей спиной, шевелятся. Они признают меня, признают моё превосходство и готовы слушать мои приказы. Я чувствую это - так же как чувствую биение своего сердца. Взгляд на серых тварей. Слабые, беспомощные. Сильные лишь тем, что способны ещё двигаться. Первый враг на моём пути. Огонь внутри жжёт всё сильнее и сильнее. Побуждает двигаться. Вырывать сердца врагам. Эти стылые комки из груди моих врагов. Вырывается наружу - пока ещё я жду. Я даю шанс своим людям подняться. Нащупать оружие. Хочется сегодня увидеть их силу. А слабость? Слабость уже видно.

Рык вырывается из моей груди. Я распаляюсь, подобно сухой шерсти, подобно мху на которые падают искры. И первые языки пламени уже взвиваются ввысь. Я рычу - но не так как мог бы рычать человек, а крупный хищник, готовящийся к атаке. Дающий понять "убью и сожру, беги". Так мог бы рычать пещерный медведь, шкуру которого я ношу на плечах, или тигр. Звук пронизывает до от пяток до волос на голове - он начинается с низкого, и почти неслышного рыка. Который чувствуешь всей своей кожей. От него хочется убежать, поддаться панике. Он нарастает постепенно. Даже если я сейчас захочу - я вряд ли смогу заткнуть себе пасть. Словно кто-то из моих великих звериных предков и духов сейчас вселился в моё тело. Наконец рык переходит в рёв. Сокрушающий. Сбивающий с ног простой и яркой мыслью "смерть рядом". Сильного он сделает слабым. Слабый убежит прочь - и станет моей добычей.

Но они не убегают. Серые люди с тьмой залёгшей так глубоко в глазницах. У них нет надежды. Нет Очага. Им бы убежать - против такого защитника этих тёплых и слабых людей у них не больше шансов чем у птицы против бурана. Или хотя бы начать подбадривать друг друга - громкими воплями, потрясанием оружием. Хотя бы сбиться в кучу. Но они и этого не делают. Возмутительно. Словно я им несу освобождение на наконечнике своего копья, а не мучительную смерть. Тьма залегающая так глубоко в глазницах. А есть ли у них вообще глаза? Неважно.

Время замедляет свой ход. Кажется, я могу скользить между снегом. Кровь стучит в висках. Сердце колотиться как бешеное. Кажется, сквозь ветер я слышу как снег скрипит под ногами моих людей. Тех, кто нашли своё оружие. Тех кто попытается мне помочь. Потом. А сейчас...Враги идут разрозненной толпой - это стоит использовать. Первый, ближайший ко мне кажется даже не понял что произошло. Кремниевое копьё прошило его живот - я с трудом удержал свою руку чтобы копьё не прошило его насквозь - и чёрная кровь окрасила снег. Кажется я задел что-то важное у ублюдка - когда я выдернул копьё, какой-то искалеченный и исходящий паром комок внутренностей упал в снег. Губы растягиваются сами собой в усмешке. Подсекаю древком копья его колени - и тело отправляется в сугроб, нелепо взмахивая руками и теряя драгоценный топор. А я рвусь дальше. Не ожидая другого серого, пытающегося метнуть в меня своё кривенькое и слабое копьецо. Походя вскрываю ему глотку ножом - вторая улыбка расцветает на его горле. Третий пытается остановить меня ударом топора. Наивный глупец открылся - и я жалю его копьём прямо в сердце, останавливая его навсегда. Четвертому повезло больше других - он попытался обойти меня сбоку и метил дубиной в голову. Метнулся вниз, и через мгновение распрямился, вбив ему свой нож прямо в подбородок и пробивая нёбо. Нож пришлось оставить, но я откуда-то знал, что он остался цел. Кремень крепок. Следующий поделился со мной топором, когда я ударил со всей мощи плечом в грудь, одновременно вырывая из пальцев древко примитивной секиры. Клянусь, я чувствовал как его кости сминались под моим напором! Ещё одному я раздробил локоть и коленную чашечку, два молниеносных удара, и оставил подыхать - мои люди добьют его. Парочка попыталась встретить меня плечом к плечу, и принять на копья, как будто я был глупым медведем и грудью бы налетел на их остроги. Но я не был медведем, хотя и носил его шкуры. Оба упали в снег - один с размозженным виском, другой лишился руки навсегда. Она осталась лежать рядом с ним, сжимая древко ещё тёплыми, но уже мёртвыми пальцами.

Медленные, слабые. Они ничто перед моей мощью. Они не бежали - и я не понимал, что их останавливало. Такое чувство, что сейчас я могу прыгнуть выше ели. На самое небо. Убить их всех, а потом прийти в их стойбище, и вырезать всех там. Но они всё равно не бежали. Однако сейчас у меня не было времени размышлять над этим. Я убил ещё одного одержимого тьмой в глазах, и понял что крепление топорища шатается. Рубило на незнакомом оружии немного елозило. Первые из моих соплеменников(а моих ли? я был настолько больше и сильнее любого из них, что они казались..чужими?) уже сцепились с крайними из серокожих. Я метнул свой топор в спину одного из атакующих наш лагерь, а затем кинулся к следующему двуногому врагу. С лёгкостью вышибил из его рук оружие и схватил за горло. Душить эту мерзость? Терять на это драгоценное время? Выдавливать из него жизнь по каплям? Терпя его слабые удары руками и ногами, пусть и смягчённые толстой шкурой на моих плечах? Не мой метод. Мои ногти уже пропороли тонкую и уязвимую кожу на горле. Мои пальцы уже сжимались на чём-то уязвимом и слабом. Трепещущем. Я потянул на себя, одновременно смыкая пальцы..и вырвал кадык. Кровь хлынула на мою руку. Шкуру потом надо будет почистить. Человек был уже мёртв, и я отбросил агонизирующее тело подальше от себя. И откуда такая жестокость? Следующий мой противник получил кусок окровавленного мяса в лицо. Думаю, его это ошеломило. Я не стал спрашивать, и ударил копьём под рёбра, в солнечное сплетение.

Я убил ещё многих, прежде чем осознал, что друзей вокруг становится всё больше. Возможно, я и был залитым кровью чудовищем в их глазах, стремительно сражающийся среди тёмных силуэтов. Но я был своим чудовищем. Монстром, который берёг их. Которому они подчинялись. Я сберёг несколько жизней своих соплеменников, предпочитая драться плечом к плечу вместе с ними, пользуясь своим преимуществом в силе и скорости. Один из охотников, бородатый, кряжистый и крепкий, убивал врагов особенно ожесточённо. Так же как и я. Не стесняясь в средствах, помогая себе криками. Он мне понравился, хотя в драке он кажется терял себя, забывая обо всём. Я помог ему пару раз, а после оставил свои заботы о нём. Помощь была нужна и другим. Огляделся. И почувствовал лёгкую усталость. Почти все враги лежали в снегу. Мои люди тщательно добивали их, не оставляя даже шанса подняться и причинить нам хоть какой-то вред. Лишь горстка избитых и окровавленных силуэтов осталась на ногах, но их уже окружали мои люди. Пять тёмных и шатающихся силуэтов. Сколько их было? Двадцать? Тридцать? Я хорошо поработал. Осталось завершить.

Я выдернул свой нож из черепа ещё не успевшего остыть мертвеца. Поднял топор - он пришёлся мне по руке, и пошёл к врагам. Мои охотники не чтобы не атаковали - просто было куда проще. Добить раненных и одиночек, чем бросаться на толпу. Вот они и уцелели. Я примерился к одному из них, сощурился, прицелился...и швырнул копьё в противника. Тот не замедлил упасть. Один из оставшихся повернул ко мне своё измождённое лицо. Я бросился вперёд, и раскидал их как жалких щенков. Топор в моей руке оставил на них ещё несколько отметин, но сейчас я себя сдерживал. Не стоит тратить силы на эти ничтожества.

Наконец, они остались лежать в снегу. Живые, еле шевелящиеся. - Хош! Прочь от них! Я желаю говорить! - рыком и пинками я отогнал от измождённых и избитых самых настырных, и жестом приказал забрать оружие. Поигрывая топором, я подошёл к одному из них. Мне показалось, что он дрался лучше других. Вожак? - Почему ты здесь, червь? - Я наступил ему на ладонь, которой он шарил в снегу, пытаясь найти хоть что-то. Схватил за шкуры, и рывком поднял из снега. - Почему у вас тьма в глазах? Почему вы вновь приходите? -

Темнота. Холодно. Вдыхаю полной грудью - и меня чуть не скрутил кашель. Раскрываю глаза - и вокруг всё белое. Болезненно белое, до багровой пульсации в глазах. Хотя вокруг и темно, вижу вокруг множество силуэтов. Свои? Сознание молчит, немного смущённо. Нечего сказать. Некоторые припорошены снегом. Тру бровь в замешательстве - единственный жест который мне сейчас доступен. На лице растительности нет - и это наверное хорошо. Не ухватят в бою.

Подымаюсь. Кое-как отряхиваюсь - бесполезно. Ветер в лицо и секущие злые снежинки. Орф. Меня так зовут. Я это точно знаю. В отличии всего остального. Рукам зябко. Нагибаюсь - подымаю копьё. Каменный наконечник, крепкое, хотя и не очень прямое древко. Это мне знакомо. На пробу взмахиваю - удобно. Скупо улыбаюсь - я доволен. Лицу немного больно, всё-таки оно открыто укусам мороза куда больше чем всё остальное. Надо бы найти укрытие от этой вьюги. Отогреться в какой-нибудь пещере. Соорудить хотя бы шалаш.

Небо это ещё...никакое. Подозрительное. Будто накрыли чем-то, и ждут чего-то. Шкурой - серой, мерзкой, ледяной, твёрдой. Два человека рядом лежат. Тихонько переговариваются. Слов не слышно. Валяются в снегу, будто в своей постели. Сдались. Сердца ещё бьются, а воли уже нет. Накатывает злость - пока в моих жилах есть кровь, я не позволю себе вот так вот лежать. Слабаки!

Глаз цепляет какое-то движение. Там, неподалёку от крайних людей. Силуэты. Сгорбленные. Слабые? Нет ответа, однако внутри я уже знаю - это враги. Друзьям нечего таится в темноте, друзья не будут подкрадываться к отдыхающим людям. В голове набатом начинает громыхать сердце. Рука перехватывает копьё поудобней. Оглядываюсь - понимаю, они кругом. Стягивают кольцо. Внутри становится тепло. Внутри ставится жарко.

В глотке начинает клокотать. Тихий, низкий рык. Не сразу понимаю кто его издаёт - я сам. Знаю, что нужно делать. Пинаю ближайшего к себе человека по рёбрам - сильно, без жалости. Сгинуть без борьбы - нет худшей участи! - Вставай мразь! Хватай оружие! Враг! - хватаю его собеседника за шкуры, со всей силы тяну вверх и на себя..и с удивлением понимаю, что это удивительно лёгкая девушка. - Вставай! Буди всех! К оружию! Слабых в центр! -

Шалею от своей хмельной ярости - к жилах кипит жажда действий. Не скрываюсь. Понимаю - бесполезно. Я один стою среди десятков лежачих, едва шевелящихся людишек. С губ срывается боевым кличем моё собственное имя, похожее на лай. - Орф! Орф! Орф! Баррра!!- потрясаю в воздухе копьём. Я зову своего врага. Но на сердце скребутся неведомые мне звери. Надо уходить. Слепое небо давит на плечи похлеще чем медвежья шкура.

Крепыш внимательно посмотрел на мейстера. Постарался поймать его взгляд, помолчал немного, что-то прикидывая, и раздумывая. - Вам виднее. Я доставлю ваше письмо. Если ваши люди найдут какие-то следы, и вам неожиданно понадобиться помощь опытного бойца, то до утра я буду в деревне. - Звездолов не выпуская из губ мундштука поднялся со стула, закинул на плечо свой мешок. Разговор состоялся. Теперь он может считать свою миссию здесь хотя бы частично завершённой. Дождавшись пока советчик лорда закончит письмо, и запечатает его, росомаха бережно убрал его в свой мешок.

Уже перед самым порогом Мартин обернулся к старику. - Пусть предки направят ваш взор и разум. Да будет милостив к вам Урр, и отсрочит от вас начало Тропы. - закончив свою велеречивую речь Звездолов, сделал странный жест рукой, будто взял что-то у своего сердца, и просыпал на комнату Эдриена. Как и многие другие солдаты, Звездолов был суеверен, и нёс в своей голове множество поверий. Закрыв за собой дверь, коротышка неспешно вышел в основной коридор.

Под сводами замка царил полумрак. Слуги не спешили жечь факелы сверх необходимости, что вполне устаривало Марта. Можно было постоять щепку-другую и докуривая трубку привести мысли в порядок. Определённо, с этим уже можно было связываться с Хурином и гильдией. Знакомый рыцарь на гобелене проводил варвара своим высокомерно и горделиво выставленным подбородком. - Всё-таки у него запор..- пробурчал напоследок охотник, и вышел во внутренний дворик.

Ку-мин встретила следопыта без особой радости во взоре, скорее с покорностью и смирением. Пускай её напоили и накормили, но неумелый всадник это мука не только для наездника, но и для самой скакуна. Звездолов со вздохом затянул ремни седла, как учили(кобыла с укоризной поглядела на мучителя), и вывел из стойла. Почему-то знаток лесов и снегов никак не желал вновь сбивать свою задницу о седло. Поэтому замок и его окрестности воин покинул пешком, ведя лошадь в поводу.

Едва замок скрылся из виду, Мартин увёл Ку-мин на обочину, и кинув поводья на кусты, достал ту самую странную коробочку, которую дал Хурин. Подозрительно оглядев её, росомаха осторожно лизнул её. Скривился - у коробочки был вкус его специй. Видимо неплотно закрутил один мешочков. Осторожная проба на зуб тоже ничего не выявила - кроме явно повышенной вандало-устойчивости этого артефакта. Звездолов ещё немного покрутил штуковину в руках, но та не спешила себя проявлять на такую наглость охотника. Март немного покряхтел, и наконец сделал то что давно хотел - оставил на приметном камне немного еды и мелкую монету.

- О духи дорог и путей! К вам обращается сын клана Бурых Росомах! Эта пища теперь ваша. Будьте ко мне благосклонны, и позвольте воспользоваться заёмной магией - не чините ему излишних препятствий. И прошу вас - проследите чтобы те духи, что принесут мне голос Хурина ничего не переврали! - закончив свою молитву, воин помолчал немного, вслушиваясь в ветер и шум листвы. Сочтя его достаточно удовлетворительным, Март раскрыл коробочку, как учил его Хурин и потыкал пальцем как тот показывал. А затем приложил к уху, и принялся напряжённо слушать аппарат.

Первый гудок заставил охотника испуганно вздрогнуть. -"Ух! Ила! Я никогда не слышал таких птиц! Должен признаться - духи этой коробочки действительно что-то могут. Единственное что плохо, они повторяют одну и ту же трель. Чтож, подождём пока духи донесут мой вызов до нанимателя."-

Март заметил крест издали. Стоящий над разрытой могилой, этот простенький пример деревенского столярного мастерства походил на одинокого часового проморгавшего налёт врага. - Ила, как думаешь, почему его не тронули? Пара ударов лопатой, и охранный знак уже сломан. Или тот кто копал уважает местных Богов? - Полуденное солнце освещало неприглядную картину со всеми неприглядными подробностями.

Следопыт покачал головой. Здесь не нужна была спешка. След не просто остыл, а был тщательно затоптан сотней деревенских обалдуев. Нужна огромная удача, чтобы найти хоть что-то. Росомаха спешился и взяв Ку-мин за поводья, провёл её пару кругов вокруг могилы. Северянин видел как оруженосцы так делают с конями хозяев после длительных переходов, затем снял поводья и перемётные сумы.

С удовольствием и кряхтением вытянув ноги, Мартин облокотился на ствол дерева. Ночная скачка не доставила ему удовольствие, а тут ещё и предстояло как следует поразмыслить. А мыслить не хотелось. Хотелось в баню, спать, и эля. Хотелось поговорить с кем-то, кто понял бы его, с кем-то со своей дикой и снежной родины.

Воин достал трубку, набил её табаком, и уставился в небо, словно надеясь увидеть в небесной лазури хоть какую подсказку. Через минуту он отложил её, хмыкнув, так и не раскурив. Внезапно накатившая тоска заставила его вспомнить об одной старой, и почти забытой вещице. Он уже добрый год не использовал её. Март бережно достал из своего мешка..Волынку! - О предки! Я уже добрый год не играл на тебе! - Апатию и усталость как рукой сняло. Росомаха бережно расправил мех, встал, закинул волынку под локоть, и начал надувать.

Через несколько минут над могилой разнесся первый, и отнюдь не мелодичный выдох волынки. Если быть честным, он больше напоминал крик охрипшего осла по весне. Ку-мин настороженно подняла голову и посмотрела на своего наездника с укором. Но Март не заметил почти человеческого взгляда своего скакуна - он был счастлив. И через мгновение вопль повторился. Кобыла нервно дёрнула ушами и отошла немного подальше, а затем принялась щипать траву у дороги, уже не обращая внимания на сумасшествие своего хозяина.

А росомаха между тем вновь и вновь выводил хриплые рулады из меха, которые складывались в старую, но не забытую песню предкам и духам леса, которую часто исполняли по осени. До совершенства было далеко, но пальцы и губы следопыта не забыли былую науку, а песня складывалась всё более и более верно. Воин ходил вкруг могилы, выдувая из меха обрывки мелодии своей родины...и вспоминал.

Вспоминал он о том, как шаман шёл по селению в маске росомахи, держа в руках свой бубен. По размеру шаманский инструмент походил больше на щит. Следопыт вспоминал, как ловкие пальцы немолодого уже мужика легко касаются поверхности трепещущей поверхности, а кожа, натянутая на обечайку отзывается ритмичным грохотом, созывая людей к праздникам, к ритуальным кострам. От песен этого бубна, обращённых к предкам, кровь закипала даже у стариков, готовящихся к своему последнему сезону. А волынки охотников вторили ему с разных концов селения, подхватывая и поддерживая ритм, пока пальцы шамана и вовсе не замирали.

Наконец, Март остановился, бережно сложил волынку и, счастливый, скинул с себя шлем. Пот, выступивший от непривычно долгой игры он смысл водой из фляги, а затем наконец раскурил трубку. Посмотрев на могилу почти весёлым взглядом, воин выдохнул клуб дыма. - Как тебе, Ила, а? Весело, да? Ах, как жаль, что я не смогу исполнить наших свадебных песен! Для этого требуется настоящее мастерство! И минимум три головы. Одному с таким не управится. - Вся апатия и усталость покинули северянина - духи предков коснулись его души, поддержав и напомнив ему о весёлом и лёгком нраве драчливых маленьких зверьков, которых зовут росомахами.

А Март наконец задумался, как же ему решить эту задачу. Будь он одним из этих худосочных магов, которые часто встречались в городах, он бы попытался допросить землю. От постоянного чтения книг при свечах, у них часто мутнело в голове, а их глаза становились слабыми. Разумеется, у всякого могущества была своя цена. К примеру его Звёздочка последние полгода жаловалась на то, что к вечеру её зрение ощутимо слабеет. Та война сильно измотала их всех...

Отбросив воспоминания, следопыт подошёл к могиле и испытующе заглянул внутрь. С такого ракурса было плохо видно, но там разумеется ничего не было. - Ничего-ничего, здесь не та старая Темнота, здесь хоть ты сто дней шагай, ничего подобного не встретишь. - Совать голову в могилу Марту категорически не хотелось. Но не разрывать же её в конце-концов, а? Росомаха, выпустив очередной клуб дыма, отошёл на пару шагов..где-то тут должен быть дёрн, который срезали когда готовили могилу. Найдя небольшую кочку, которую кто-то из них вырвал целиком, Март поджёг её, и закинул внутрь, а сам встал на четвереньки. Так себе освещение, но ему же не пещеру исследовать, верно?

В могиле было сыро. Слабый свет чадящей травки выявил почти все подробности. Нет, так не бывает. Неужели тот кто копал потоптался с другой стороны могилы? Или может быть Марта обратилась в бродуна? Озадаченный, следопыт сел напротив ямы, и поднял отложенную в сторону трубку. Пыхнул пару раз. Нет, будь он шаманом, он бы сейчас принялся спрашивать у духов, о произошедшем здесь. А будь он чародеем, то он бы прочёл бы в своей чудесной книге о всяческих повадках мертвецов. Или посмотрел бы в своей хрустальный шар, и увидел что-нибудь, а может быть просто сотворил бы нужное заклинание..да мало ли способов у этих зазнаек?

Но увы, Звездолов был просто воином, охотником, и пускай в своей непростой карьере он ещё с родины знал немало ухваток чудовищ, но с нежитью он сталкивался редко, и преимущественно эти столкновения носили характер "руби её, пока она не загрызла тебя". Нет, шаман и старшие много чего ему поведали, но всё равно это было не то. Как же её вынули оттуда?

Следопыт поднялся. Всё-таки здесь он ничего не высидит. Но он не собирался так просто сдаваться! Даже если сотня неумех здесь потопталась, это не значит что он не сможет найти какую-нибудь зацепку. И следопыт принялся методично наворачивать расширяющиеся круги вокруг могилы...

- Да. Моё имя - Мартин из клана Росомахи. Я из тех кто хоронил девушку и сейчас мой долг разузнать об этой ситуации всё что в моих силах. - воин слегка наклонил голову, в знак своего почтения, и ударил кулаком в ладонь перед своей грудью. - Не будем тянуть - гнойники надо вскрывать как можно скорее, иначе придётся отрезать руку. Вы были там в тот день, когда неизвестные выкопали могилу. Вы видели следы на земле? - Мартин присмотрелся повнимательней к старику и подавил зевок. Нет. Он не скажет ему много. Этот не из тех, кого на родине росомахи звали "Смотрящими за облаками". И уж тем более не шаман. Но опыт и прожитые годы могли сослужить хорошую службу. Надо только разговорить старца.

- Я чужестранец, и прибыл издалека. Прошу прошения, если нарушил какие-то законы вашего рода, или потревожил ваш отдых. Вы же знаете эти земли и людей которые населяют её. Кто мог это сделать? И зачем? Возможно..вы читали какие-то мудрые книги, которые поведали вам о том, зачем может понадобиться свежий труп девушки, убитой на дороге? Или даже..не совсем труп. - росомаха закончил значительно тише. - Да! Совсем забыл. Вот письмо от сэра Бриана Розуэлла. Думаю, она немного разъяснит мой интерес к этому делу. -

Мартин принял коробочку с осторожностью. Он запомнил последовательность с помощью которой можно было вызвать Хурина. Сильная магия. Наверное надо быть очень талантливым чтобы запихать голос человека в эту коробку. Росомаха с поднёс к глазам эту коробочку. Эти странные очертания. Как будто артефакт лежал долгое время под водой, и она сгладила все углы. Принюхался на всякий случай - не пахнет ли чем подозрительным? Но нет. Не будь здесь Хурина, он бы её и на зуб осторожно попробовал.

- А так можно..любое существо вызвать? - полюбопытствовал Звездолов, наконец прервавший собственное исследование. Было бы неплохо поговорить с некоторыми родными и близкими. Рассказать им как прошла война, поведать, что он вернётся ещё невесть когда. Послушать как падает снег, и как скрипят родные деревья, послушать как гудит огонь в очаге, как трещат дрова... Мелочи с родины, они могут так здорово подбодрить дух уставшего человека. В том что с загробным миром нельзя связаться с помощью такой штуки он был уверен. Не такая магия, и всё тут.

- А духов, которые наши голоса несут не перехватят? - Март убрал коробочку в один из мешочков и подумав, убрал в мешок, да поглубже. Нечего с собой странные вещи носить. Украсть могут. - И это...её магия постоянно работает или нет? Полдень ей не помеха? -

Мартин вышел позже остальных. Сначала он убедился что Ку-мин никто не обижает. Кобылка флегматично жевала какое-то зерно из кормушки, уже рассёдланная и ухоженное. При всей своей неприязни к верховым животным, Звездолов не мог не признавать, что это животина ему куда больше по душа, чем те кавалерийские грозные кони, с которыми он раньше имел дело. Не говоря уж о других, более экзотичных зверях.

Затем клановик долго собирался, тщательно перебирая свои вещи. Почти всё оружие Март отдал на сохранение в гильдию - негоже идти в гости к богу с оружием которым проливал кровь разумных. Особенно если этого бога зовут Спасителем. Звездолов некоторое время думал, за что его так нарекли. Может о тонущих заботился? Он где-то слышал, что этот самый Спаситель ходил по воде. Решив что религиозный вопрос надо решить позже, Март продолжил сборы.

Нагрудник - снять и тщательно развязать ремешки, уход за своим обмундированием лишним не бывает. Поддоспешник, пропотевший и малость воняющий (о чём Март благоразумно не вспоминал) отправился на чистку. Даже сапоги, в которых следопыт разве что не спал, были отложены в стороны. Всему своё место и время. К добротным штанам, с богатой и тщательной вышивкой, которые следопыт приобрёл в Нетцере отлично подошли родные калиги. Чистая белая рубаха, с яркой вышивкой на рукавах и вороте, подпоясанная старым-добрым поясом с клановым символом. Вышивку частично скрывали наручи, но избавляться от них, побывавших в доброй сотне боёв росомаха не решился.

Можно сказать, что выходя из гильдии Мартин преобразился. Вошёл диковатый в здание гильдии свирепый и диковатый боец, а вышел приличный и законопослушный чужестранец, который исправно заплатил пошлину и желал насладиться приятным вечером в славном Книжном Граде. Увы, стоило приглядеться к уроженцу далёких снегов повнимательней, как тут же становилось ясно что с этим мелким пареньком далеко не всё так просто. Посох, который в умелых руках мог ен только сломать пару ребёр, но и проломить череп. Походка, лёгкая и упругая, движения, вроде бы плавные, но непредсказуемые, ничем не напоминающие сытую и вальяжную походку горожан, и самое главное - взгляд. Живой, внимательный, вроде бы ничем не примечательный, но от него всё же бывалому человеку становилось немного не по себе. Такой взгляд бывает у тех людей, что испили из чаши войны горькой воды.



Улицы встретили путника вечерней прохладой и гомоном веселящихся людей. Ещё не вечер, а завтра турнир и люди стремились подготовится как можно лучше. Март принюхался к воздуху и недовольно поморщился - что ни говори, но город на запах ему нравился куда меньше, чем аромат дорог и родных лесов. Тут тебе и горелый жир, и гарь, которая бывает только от кузниц, жгущих уголь. Но запах это было ещё полбеды. Чуткий слух жителя лесов никак не мог приспособится к городской суете. Слишком шумно. Тут весёлые голоса гуляк, там брань, вопли завывал на потешные бои, звон бубенцов. В подворотне неподалёку кто-то то ли блевал, то ли бился головой о мусор.

Звездолов поджал губы и по привычке положил руку на пояс..чтобы обнаружить отсутствие рукояти хоть какого-то оружия. - Дхик! - рыкнув сам на себя, росомаха направился на рынок, придерживая вместо оружия кошель - чтобы тот не срезали ненароком. Увы, стоящих открытых лавок лекарей-травников осталось считанные единицы. Зато каждой из них была целая толпа народа, не отпугнутых ни высокими ценами, ни усталыми лицами торговцев, которые ошалев от наплыва посетителей с остервенением взвинтили цены.

Нет, здесь ничего стоящего не найти. Пришлось покинуть шумную площадь, и продолжить своё странствие, временами выспрашивая дорогу. Немного поплутав по городу, и полюбовавшись на грозную городскую стражу, чей усиленный патруль в начищенных доспехах промаршировал..ну ладно, вяло протащился в сторону казарм. Вечер - самое время для того чтобы сдать вахту, и завалится спать до утра. Последний из патруля, видимо старшой, окинул росомаху внимательным взглядом, но не нашёл за что зацепится и отправился дальше. Наконец Мартин вышел к храму, перед которым остановился.

Нет. Звездолов не устал. Что пара лишних поворотов человеку ищущему тропку за небесные сферы? Человеку, который на своих двоих преодолел так много дорог и весей иных миров, что и не упомнить? Нет, один из представителей клана маленького пушистого зверя, которого невежественные люди зовут "маленьким медведем", готовился. Готовился к визиту к покровителю этого славного, но такого чужого города. Готовился не снаружи - внутри, где-то на уровне духа. Ведь в гости не ходят просто так - нужно принести какой-то дар. Звездолов не знал, что он мог бы подарить Спасителю - в конце-концов он далеко не шаман, который может испросить у предков вековой мудрости, и не озаботился расспросить Ульриха или Вигго. Может тот любит пожевать жаренного мяса, или испить доброго вина? Быть может по нраву аромат особых трав, которые некоторые шаманы его родины любят вдыхать?

Так или иначе, постояв немного на улице, вперив мрачный и сосредоточенный взгляд в створки парадного входа, Мартин двинулся к каменным ступеням, мимо нищего, выглядевшего слишком ухоженным чтобы быть бедным.

Мартин повернулся к Хурину. Всё-таки следовало прояснить кое-что этому представителю гильдии. Он-то оплатил свой проезд! - Послушайте меня, уважаемый.. Сейчас я работаю на вашу Гильдию, но не потому что я задолжал таможне за переход. Я работаю за ту услугу, которую ваша..ор-га-ни-за-ция ещё не сделала. За ответ на простой вопрос. Вигго этого сделать не сможет. И ты тоже. - Пока северянин объяснял свою позицию во всём этом балагане Хурину, то Валор уже успел как следует поплясать вокруг красотки.

Несмотря на все эти танцы, Звездолов никак не мог оставить попыток пояснить Юмико. И его обидело, что его клан, семью сравнили с червяками. Такое отношение вызывало даже не смех, а скорее скорбь и недоумение. И где-то ещё есть целый народ, который отправляет своих лучших детей кидаться на собственные клинки, умирать? Мартин определённо не понимал этого. - Юмико, ты только не обижайся, но ты живёшь благодаря этим червям. Благодаря тому что они живут, ты можешь следовать тому Пути, о котором говорила. Разве сумеешь ты отковать меч, я уж молчу о броне? Вырастить табак, который ты сейчас куришь? Сделать красивый горшок, чашу, которые приятно взять в руки? Вино, сладко льющееся в гортань, греющее душу не хуже подвига? Или быть может в тебе кроется талант кожевника? А быть может ты умеешь слагать саги? Стачать сапоги? Нет? Я так и думал. Ты воин. А если воин не будет ценить свою жизнь, то он не ценит и жизни тех, кто его кормит, обувает, строит ему дом, и обогревает в холода. А из мертвецов выходят отвратительные защитники. - Мартин вновь задался вопросом, чем заняты мудрецы этих "самураев"? Они же явно есть, за всем этим шелестом листвы явно был какой-то умысел, но увидеть хотя бы один его узелок было для следопыта не под силу. Возможно, он когда-нибудь побывает на родине этой надменной орясины, и сумеет понять больше. А сейчас он блуждает в тумане непонимания. - -

В несколько мягких шагов "охотник" оказался за спиной у столь ценящего удовольствия наёмника. - Валор, попутчик до ворот. - в голосе Марта была лёгкая насмешка, однако он был серьёзней, чем холод зимней ночью. Мужчине определённо не нравилось, что в нём отказывались видеть воина, равного...наверное это всё из-за роста. - Давай завяжем пару узелков вместе. В смысле сделаем ситуацию чуть более ясной, чем сделка между двумя гномами. Я воин, а не охотник. Охотник убивает животных. А воин - опасность. - Звездолов отступил немного назад, и прищурил один глаз, будто воробей.

- Я достаточно удачлив, чтобы вынести с той войны не только шрамы, но и свою долю в добыче. Насколько удачлив - ты мог видеть в той таверне. Я оплатил переход. - следопыт скривился. - Но не ответы. И знаете что, попутчики. - северянин неожиданно повеселел и буквально расцвёл. Возможно, в Мартине пропал неплохой сказитель. - Я только что понял одну истину. - пауза, во время которой следопыт попытался изобразить раздумье. - От всех этих споров-разговоров я проголодался. Пожалуй, пойду поскорей к таверне! Кто хочет вкусить стряпни в этой деревеньке - догоняйте. - такими словами Мартин бодро зарысил в сторону коней, еды, и скакунов, которых перед выходом ещё надо было проверить.

Мартин слушал в пол уха. У него на родине такое называли просто "Идиоты у костра". Кто он? Корень или дерево? Или спорщик у огня? Вся ситуация была глупа, глупа, бесконечно глупа. В этих людях осталось так мало выдержки, что они походили на стёршиеся до основания клинки. -"Я справлюсь. Ила, я ведь справлюсь? Я ведь справлюсь?"- от беспомощности перед ситуацией хотелось..уподобиться этим нехорошим личностям. Покричать, высказаться. В конце-концов он же точно такой же клинок, выкинутый из горнила войны, с потёртой рукояткой, с зазубринами и покрытый кровью, разве нет? Но вмешиваться сейчас - это добавлять ещё одну сторону в и без того закрутившийся конфликт. А если не вмешиваться - то всё рухнет. -"И ты никогда больше не увидишь Илу. Потому что Гильдия не пропустит тебя в следующий мир."- Эта мысль придала решимости. Ради этого он готов стать кем угодно.

Мартин наконец поднялся, и взял ведро. На дне ещё было немного воды из колодца. Начал зарождаться план. - Хурин, помоги. Возьми...- дальнейшее потонуло в шёпоте.

- Эй вы, трое. Хватит кричать. Если вы не можешь слушать себя, значит будете слушать меня. - крепыш хмуро обвёл всех. - У нас есть Контракт. Кто-то о нём забыл? Я напомню. Вы задолжали Гильдии. Забыли условия? Мы здесь чужаки. Мы способны выжить и здесь. Поселится. Забыть о Гильдии, забыть о других мирах. Стать толстыми..землевладельцами. - Звездолов скривился, как-будто он говорил о чём-то постыдном. - Можете вступить в какой-нибудь орден, и бегать по дорогам, в поисках приключений и подвигов. Но иные дороги для вас будут закрыты. Вы не уйдёте в другие миры. Не узрите другое небо. Не встретите какого-то иного врага. К тому же - Гильдия рано или поздно доберётся до вас. И спросит - почему вы не пришли? Никто не любит терять деньги. А вы теперь - ходячие усилия, ходячие выполненные задачи для Гильдии. -

- Валор - если тебе нужно дополнительное вознаграждение, чтобы следовать за нами я тебе его обеспечу. Я продемонстрирую тебе на привале свои запасы, свою...добычу. Я достаточно удачлив. - был. Тихий шепоток подтачивающий твою уверенность. Ты был удачлив, Мартин. Но твоя удача кончилась. Теперь тебе надо плясать на краю осыпающемся краю обрыва, и внизу тебя ждёт только гнездо снежных червей. Выбирай камни осторожней.

- Ульрих, если тебе не хватает об кого почесать кулаки..то сегодня вечером ты будешь тренироваться со мной. Понял, дылда? Посмеешь напиться влить в свою глотку бутылку какого-нибудь пойла, или пойти по шлюхам - я найду тебя. Я умею находить, ты знаешь. А испоганю твоё веселье на неделю вперёд. Ты же не хочешь, чтобы тебя лупцевал такой карлик как я, а? Мечи обмотаем, да в ножны загоним. Будет оружейная, специально для тебя куплю парочку железок. А то мне потом не хочется отвечать, почему твой жирный дряблый живот напоролся на мой клинок пару раз. Да и тебе будет неудобно перед нашими...нанимателями. Доспехи одевать не будем. Ты будешь идти за карликом, здоровяк? Я готов устраивать тебе тренировку каждый вечер. А вот сколько выдержишь ты, а? - Мартин в принципе находился на изрядном расстоянии от рыцаря. Это не очень успокаивало, но если он взбесится, то у него будет парочка возможностей. -"Всё-таки здоровенный он бугай."-

- Юмико..Не думаю, что тебе нужно что-то, чтобы идти дальше. Однако я хочу, чтобы ты знала. Для меня ваша Честь - это лишь оправдание для слабых. Храбрость не в том, чтобы достойно погибнуть, не в том, чтобы через смерть обрести бессмертие. Храбрость - это жить. Здесь, сейчас, потом. Чтобы жил твой клан, твоя семья. Меньшее может пожертвовать собой ради большего. Большее может пожертвовать меньшим. Но часть клана никогда не сможет Для того чтобы Род жил - нужно чтобы жил каждый его член. Или хотя бы необходимая часть. Именно так в наших землях люди входят в сказания. Не славной гибелью в окружении врагов, а победой. Жизнью. Ты хочешь войти в сказания? У меня есть для этого всё. Сердце, которое бьётся. Дорога по которой надо идти. И очаг, к которому надо прийти. Когда я умру - мои родичи будут знать мою историю. Я говорю это не только для тебя, Юмико. Я говорю это каждому. Есть ли у вас тоже, что и у меня? Моего пути хватит на всех. -

- Идёмте вместе, и вам обеспечено место в сказаниях. Мы уже начали входить в них, разве этого не заметно? Мы прошли через границу между мирами, сколько из ваших знакомых может этим похвастаться? А между тем, нас наняли люди, которые делают это шутя. Всё что нам сейчас нужно - это переставлять ноги в определённом направлении и компании. Пошли сейчас. И Ульрих - помни про тренировку. Ей, дылда, быть. Вымотаешь себя в дороге - пеняй на себя. -

Мартин потихоньку принялся обходить своего товарища по дуге. Судя по всему тот был болен дурной болезнью.. Или, быть может нет? Звездолов внимательно прислушивался к разговору. Тихо, спокойно, поглядывая на мейстера большими печальными глазами, и подбираясь всё ближе к нему. При этом никаких признаков угрозы следопыт не выказывал, нет, напротив, он стал словно бы дружелюбен. И всё же, воину из клана росомах не давали покоя острые железки, которые были в руках у стражников. Их больше. Их куда как больше. Впрочем, это не только плохо но и хорошо. -" Как там говорил барон, когда прибыл гонец с известием о том что кольцо вокруг нас затягивается? Отлично, мы теперь можем наступать во все стороны? Хороший был человек, не без дури, но хороший."-

Пока благородные господа изволили чесать языками, Мартин отвёл одного из землекопов в сторонку. Мелкая монетка блеснула в руках воина - крепыш уже давно заметил что вне его холодных земель люди куда более добродушны к нему, если дать пару монет. Впрочем, он не мог их за это винить - в конце-концов он для них чужак, и чужак вооружённый, а значит вдвойне опасный, о котором они ничего не могли сказать. В то время как дома, уже за сотню шагов в нём бы узнали бойца росомах по одной только причёске. Что уж тут говорить о клановых знаках отличия, которые обычно наносил на одежду каждый человек?

Так или иначе, землекоп тихо и почтительно(вероятно, сказывалась близость благородных господ), а главное - подробно поведал дорогу и все приметы, которые смог вспомнить. О, эти маленькие подробности о которых так часто упоминают местные жители, навроде дерева, которое местный богатырь вырвал с корнями из земли по пьяни лет десять назад, или дома с зелёной крышей, где живёт мясник Штурьф... Впрочем, даже за них опытный человек может уцепиться, а уж чего-чего, о опыта в таких вопросах нашему бойцу было не занимать. К сожалению, в голову Мартина даже не пришёл тот маленький момент, что он собирается осмотреть дом, хозяином которого является тот самый юноша, с которым Ульрих говорил. Март даже не подумал о тех дюжих ребятах, которые знали каждый листок в этих краях, и наверняка могли бы проверить хижину ничуть не хуже него.

Буркнув на прощание, что он будет ждать всех желающих у избушки, крепыш отправился в недолгий путь. Ноги сами встали на правильную тропу, неся хозяина почти без его участия в нужную сторону. Звездолов механически избирал самый безопасный и быстрый путь, почти не задумываясь над ним. Лишь его нос трепетал, вбирая ароматы леса, а глаза то и дело оглядывали деревья. Несколько раз он замирал, словно бы врастая в лес. Пару раз он замечал целые россыпи грибов, притаившихся под кустами, но даже не подумал наклонится за ними. Всё-таки не самое безопасное это занятие - жрать грибы в незнакомом мире, даже те, что так похожи на съедобные.

Март мрачно глянул на недавно исходившего кровью идиота. Похоже, он немного недооценил количество ушибленных на голову среди попутчиков. Если уж человек не понимает того, что кровь и страдания могут привлечь.."нежелательных гостей", особенно в том месте, которое где казнили одного человека и выбили из-под его ног Тропу, то для таких людей в его сердце не больше сострадания чем у иных росомах. В снегах ценят жизнь и не швыряются ей понапрасну.

Глядя на мальчишку-благородного крепыш мог только вздохнуть. Так молод, так юн, и так легко идёт на поводу у незнакомцев. Впрочем, в странных ритуалах высокородных дикарь не очень разбирался. Может так и должно быть? Разговор грозил затянуться. На секунду росомаха прикрыл веки. Здесь не пахло опасностью. А его слова будут сказаны не здесь. Он и так стал болтлив в последнее время, словно неожиданно стал стариком, выгоревшей оболочкой, от которой остался только разум. А может быть просто он просто выговорил уже все слова, и теперь все его беседы лежат за спиной, в прошлом?

Неожиданно, откуда-то из недр памяти, вынырнуло целое сокровище. -"Это было давно, Ила. Помнишь, как ты впервые говорила со мной в моей голове? Твой голос был раздражённый и сонный, но я был так счастлив его услышать. Словно ты потрепала меня за косички. Смех, Звёздочка, смех, да и только! Когда это было? Сотню славных узелков назад. Бродячий его знает сколько вылазок в леса! О, предки, как же давно это было. Тогда я ночевал у твоего порога..."- Взгляд воина стал отсутствующим, на лице заиграла лёгкая, даже какая-то мягкая улыбка, будто бы встретил давнего приятеля. Память... Кормчий судна Звездолова, в котором сам Март был всего лишь пассажиром. Бог, который доступен каждому, каждую секунду, каждое мгновение. Бог, способный повернуть время вспять. Дать несколько драгоценных ударов сердца, ударов, которые уже отзвучали, но после них...душа словно бы умыта росой.



Мартин вздрогнул. Он снова был здесь и сейчас. Его уши снова царапали слова, неуклюжие слова остальных. Почему никто не любит тишину? Разве обязательно извещать весь лес о том, что здесь нашли безголовый труп? Но рассеянная улыбка всё ещё гуляла на губах воина. Она настолько не вязалась с обычным хмурым обликом воина, что казалось это будто бы это был вовсе не тот самый клановик из росомах, что рыскал вокруг могилы лучину назад, курил трубку, и пытался спорить с Ульрихом.

- У Звездолова есть тропа. У остальных она тоже есть. Мы стоим на месте, время теряем. Меня же ждут, даа..- Голос следопыта был исполнен какой-то затаённой нежности. Будто он не говорил, а чуть-чуть пел. Хотя смысл всё равно был язвительным. Тем не менее он вновь был тут. И его глаза... они словно бы сияли. И кто его знает, что в них было больше - безумия, или же счастья? - Я иду по тропе. Иду вперёд. Вы говорите, а потом идёте. Хорошо? Скажи, старик, где егерев домик?-

Селение встретило братьев так же как и всегда - без особого ликования, но и без излишней подозрительности. Охота на тролля окончилась успехом, но, что важнее, им предстоял поход. Большой поход, большая удача, целый караван рабов и море крови во славу великой четвёрки Хаоса. Однако сейчас у Крула были некоторые сомнения. От кого-то, давным-давно он слышал, что бог удовольствий ценил, когда жертвы, преподнесённые ему были облиты фимиамом. Что это такое - шаман безусловно не знал. Возможно, какой-то редкий сорт вина, хотя если честно, кочевник совершенно не представлял, зачем поливать жертву вином. Лучше уж его выпить, верно?

Крул приказал готовится к большому пиру и празднеству, раздавая необходимые для этого приказы. Воины должны быть сыты перед таким знаменательным событием. Где чёрный камень шаман знал - наверняка посланница имела ввиду тот здоровенный булыжник на вершине холма. Племя изредко приносило там жертвы, не особенно заботясь посветить это место кому-то конкретному. - Но вот что мне делать с козлом? Вскрыть ему горло на алтаре, и окропить кровью женщину, подготавливая её для посланницы? Отдать женщину козлу? Я слышал, что он ценит подобное, но я не уверен как это сделать. Или сделать и то, и другое, а потом устроить оргию и зажарить козла? А каждому воину дать кусок мяса с него. Хмф. - сидя в своём шатре Крул не боялся размышлять вслух. Нет, тут стоило призадуматься..

К вечеру всё было готово. Женщину из числа селянок, на которую Крул указал, как следует вымыли в реке, опоили отваром из кое-каких грибов, и им же тщательно смазали. Эта крепкая баба до последнего сопротивлялась, но после доброго глотка насильно влитого зелья смирилась со своей участью. В конце-концов, быть принесённой в жертву Слаанеш не такая уж плохая участь.

Вечером, когда на столы уже ломились от еды и выпивки, Крул и Гаскар собрали людей. Многие уже были навеселе, но тем не менее почти всё селение отправилось к чёрному камню, где их уже ждала жертва благоразумно связанная предусмотрительным вождём. И чёрный козёл, флегматично жующий жухлую траву и какие-то грибы, от которых его глаза налились кровью. Крул надеялся, что небольшой третий рог, выпирающий из темени этой чёрной твари не помешает владыке удовольствий принять его жертву. Когда его люди ловили эту тварь, в неё словно демоны вселились, и не будь у кочевников столь ясного приказа, козла бы прирезали на месте. Женщина, нагая, лежащая связанной по рукам и ногам лежала от трёхрого малорослого чудовища неподалёку. Будучи под изрядной дозой наркотического отвара, она уже не могла говорить, только безумно хихикать.

Братья мои! Гордый народ Курган! - шаман забрался на возвышение и потряс чашей и ножом. Гомон людей не то чтобы умолк, но приутих. - Многие из вас уже знают - великий поход ждёт наше славное племя! Так сказал Хаос! Его посланница этим днём говорила с нами. Она показала нам волю Похотливого - а вместе с ним и прочих богов! Боги жаждут крови! Они ждут жертву от нас! - жест ножом, и парочка воинов, заранее подговорённых зажгли подготовленные треноги позади колдуна. Безусловно, Крул мог сделать это сам, но лишний раз призывать Акши перед алтарём богов он не рискнул. От подарков Четвёртки неприятно отказываться, и даже такой могучий колдун как он может стать игрушкой ветров..и тогда дай-то Хаос, он сохранит рассудок. - И эта жертва откроет нам новый путь! Путь в будущее где мы будем пить кровь слабых людей! Где мы покорим их тело и дух! Путь, где быть может..кто знает, о да, Владыки подарят нам новые земли, с многочисленными отарами тучных овец, и с хорошими рабами! Слава Курган! Слава Хаосу! Слава его ветрам, от которых колышется каждая травинка в степи!-

Крул наконец закончил ораторствовать, и одним движением перерезал козлу глотку и сделал жест в сторону козла, и Ол, всё это время бывший рядом подскочил, и после непродолжительной борьбы растянул трёхрогое животное пузом кверху. Тоже самое было проделано и с женщиной, но та, в отличие от животного не сопротивлялась. - Во славу твою Слаанеш! - вскричал Крул и перерезал глотку козлу. В глазах осоловевшей женщины промелькнуло что-то вроде облегчения. Кровь он бережно собрал в кубок, и напоследок кинул в неё камешек — кусочек алтаря, что откололся(ну как откололся, шаман ему некоторое время помогал) буквально сегодня. Брат в это время стоял в толпе, и мрачно сверлил взглядом кубок. Это было в духе Гаскара - вот так вот хмурится во время жертвоприношений Слаанеш. Он считал это глупостью.

Крул посмотрел на небо. Если он правильно понял, то скоро посланница Похотливого должна явится сюда. Если она не явится, то он просто перережет глотку женщине, бросит камень в кубок с кровью животного и человека, а потом, после непродолжительной молитвы окропит кровью толпу. Или.. -"Хмф. Может быть её стоит закормить насмерть жаренным мясом козла? А почему бы и нет? "-

Некоторое время Мартин слонялся вокруг могилы. Пока Ульрих и Хурин вели заумные беседы, следопыт присматривался к небу и ждал ответа откуда-то из глубины. Пока Юмико исцеляла Тень, следопыт уже начал наматывать круги вокруг места. Звездолов не верил, что кто-то способен убить этого человека прямо на месте. Чёрт побери, конечно прошло немало времени, но следопыт не верил, что убийство произошло прямо здесь. Его должны были приволочь откуда-то ещё.

Звездолов присутствовал при выкапывании трупа. Да, здесь было над чем подумать. Мужчину мучили, и мучили долго. Навряд ли это было прямо здесь, конечно для того чтобы так переломать все кости особых инструментов не нужно, но...почему-то Марту не верилось, что убитого просто дубасили до посинения, а потом отрубили голову и член. Нет, наверное кости переломали ему где-то ещё, затем принесли сюда, и уже здесь убили. В который раз уже за эти года росомаха задумался над бессмысленными и жестокими обычаями чужаков. На его родине человеческую жизнь ценили. Ведь каждый человек, так или иначе помогает в бесконечном противостоянии со снегом. Набеги и кровная вражда и даже битвы между кланов конечно же случались, но до таких зверств люди никогда не опускались. А даже если случались, то песни и старики об этом молчали. Такое могли сотворить с осквернителем могил предков, с убийцей детей, но никак не с прелюбодеем. Здесь была какая-то тайна, и от этой тайны жгло язык.

Наконец, Звездолов присел на минутку к дереву и набив трубочку табачком принялся размышлять. Близость тела его смущала не больше, чем каркание вороны. -"Итак. Его где-то пленили. И жестоко избили, с тщанием сломав каждую кость. Надо полагать, чтобы даже оказавшись на Тропе он не мог удержать меч. Не думаю, что его убили прямо здесь. Нет, такое маловероятно. Тут ему просто отрезали голову и член. Вероятно, первое увезли с собой. Быть может скинули в какую-то реку, или просто под корни деревьев, чтобы зверьё обглодало? Хмф.."- затянувшись дымом, Мартин попытался представить. Вот рыцаря ловят. Вот его избивают до полусмерти, а затем везут сюда и рубят голову. Копают могилу. Значит, то место где пытали находится сравнительно недалеко. Это ведь то ещё удовольствие вести с собой бесчуственную тушку. Ведь если вести далеко, то ещё и заметят. -"Надо будет отвести труп к церкви и на нормальное кладбище."-

- Тхр. Парни.- обратился крепыш к гробокопателям. - Здесь есть поблизости какие-нибудь пещеры? Вы же здесь живёте? Месяц назад какие-нибудь изверги ночью не шалили? -

Закрыв за собой дверь, Мартин закрыл глаза. Ему нужно было сосредоточится. Всего-то. Звездолов порылся в своём мешке, нащупывая нужный предмет. Где же, куда же он запихнул краски? Где эти банки, которые прошли с ним долгих семь лет, в которых всё ещё сохранилась частичка его холодной родины? Пришлось немного опустошить свой мешок, раскладывая на постели всевозможный скарб, без которого путнику и воину не стоптать сапоги. От большинства из них сейчас толку не больше, чем от него самого в библиотеке, но росомаха был куда как предусмотрителен, и он не хотел, чтобы его жизнь оборвалась из-за какой-нибудь мелочи.

С чего бы начать. Ну, прежде всего разоблачится по пояс. - Кто? Кем буду? Листьями или корнем? - пробормотал северянин и рассеянно глянул в окно. Хотел бы он быть корнем. Но он один, а значит сегодня он всё-таки лист. Март прислушался к себе. Да. Решение было хорошим. Или покрайнемере не неверным. Маленький стилизованный листочек на правой щеке. Естественно оранжевый, яркий, как-никак, цвет жизни. Ещё один листок росомаха начертал себе на шее, там где билась под кожей одна очень важная для человека жилка. Это было сложнее чем на щеке, но пальцы помнили движения куда лучше, чем сам воин. Ещё один - под ямочкой на шее. И наконец, самое простое, яркая, красная полоса на глазах. Лучше бы её тщательно нанести.

- Хорошо, хорошо, очень хорошо, Ила, первые знаки есть. - Росомаха говорил в голос, ничуть не боясь что его сейчас подслушают, или хотя бы просто ждут. Он тщательно вытер пальцы. Нет, не о тюфяк, и даже не о тряпочку, ворох которых он таскал с собой. О некоторые концы косичек, причём в этом чувствовалась какая-то система. Первая слева. Вторая справа, затем ещё одна, и ещё одна. Под самый конец, когда пальцы уже почти не пачкали, следопыт пометил охрой мочки ушей.

- Чей голос я услышу, когда закрою глаза. Конечно же твой..Звёздочка. - нехорошо это, поминать погибших перед таким делом, но по иному Звездолов не мог. Настал черёд белой краски. Ломанная линия под листком на щеке. Пройтись по переносице оставляя прямую черту. Прошлое, далёкое, покрытое туманом и мглой забвения, и лишь Листья летят над ним, мимо него, куда-то ещё, но..ведь листья сами чуть-чуть, но прошлое? Повинуясь порыву, Март приложил ладонь к груди. Вот оно, его сердце. Бьётся. Прямо под слоем кожи, костей и мяса. Живое.

- Ещё жив. - Мартин поначалу не понял, кто произнёс это. С надеждой, печалью, усталостью и вместе с тем какой-то затаённой яростью, словно говоривший бесила эта нить, которую семь лет не могли взять ни топоры, ни мечи, ни вездесущие стрелы, и даже колдовство не могло пресечь её, будто бы сам Улг свей ледяной секирой хранил его. Не торопясь, тщательно оглядывая свою грудь, северянин нанёс на неё белую звёздочку, с пустым центром. Прямо над сердцем. Хотя бы так. На мгновение кожа занемела..и сразу же успокоилась.

Некоторые концы косичек Звездолов тоже отметил белым, и только после этого вытер руки. Вот так вот. Осталась самая малость. Чёрная полоса идущая от уголков губ и до самого виска. Изогнутая, в некоторых местах извилистая - именно она означала Тропу, столь важную для любого охотника кланов. Пять чёрных полос на внешней стороне ладони, вдоль костей. Этим рукам творить будущее, так или иначе. - Ну чтож. Теперь всё. Убрать всё это, надеть доспехи, и я готов идти к могиле. Что? Звёздочка, ну ты же не думаешь, что я полагаюсь только на предков? Предки это..хмф..рука друга, которая поддержит тебя, но если ты сам ничего не можешь, то тебе и предки не помогут! Впрочем, неправильно я тебе описываю. Да ты и сама знаешь. - попыхтев ещё несколько минут, Мартин не стал облачаться в кольчугу и нагрудный доспех. Хватит и куртки из варёной кожи, от ножа она спасёт, а большего...впрочем, откуда-то же прилетел болт в грудь Марты, верно? Пожалуй, стоит всё-таки одеть доспехи, и прихватить свои вещички. А то мало ли, куда потом бежать придётся.

Какую-то часть вечера Мартин провёл в расспросах. Он плёл небылицы, чушь, пытаясь выяснить, кто, откуда, как, но...всё что он знал, это что в это захолустье прибыло три всадника на усталых лошадях. Мало, бесконечно мало для городка, в котором(немыслимая беспечность!) даже не было частокола..и все защитников как таковых здесь не было. Несколько молодых и невнимательных ополченцев не в счёт. От чего они спасут? От кражи? Приди сюда даже обыкновенный выгрыз попортил бы немало крови.

Да и замок далековато. Стены у него конечно наверное крепкие, но пока оттуда придёт помощь... Сто раз успеют сжечь и ограбить. Одним, Мартин, привыкший жить войной, считал Пустоши дырой. Недаром их так назвали. Но дырой весьма удобной, если учесть мягкость постели, качество выпивки и еды. Возможно не лучший вариант, но всё же здесь можно было весьма неплохо расслабится, после долгой дороги и расспросов.

-"Возможно, они проехали селение и направились прямиком в замок. Или просто, дальше по дороге. В конце-концов где ночевать убийцам как не в поле?"- растянувшись на кушетке, Мартин сам не заметил, как уснул. Впрочем, некоторые меры предосторожности он всё же предпринял. Мало ли кто захочет ночью отведать его крови?

Ночь не принесла успокоение душе росомахи. Проснувшись, он едва мог вспомнить жалкие отрывки тех видений, что посещали его, и хотя он чувствовал себя отдохнувшим, на душе спокойно не было. Он помнил дорогу..нет, даже не так, Дорогу. Громадный, бесконечный путь сотканный из чёрного бархата. Она была совершенно не похожа, на те, по которым Март привык переставлять ноги. Ни снежные горные тракты, ни лесные тропы, она была совсем иной, непривычной ему. Он видел следы невиданных тварей - громадные отпечатки копыт, сияющие неземным, лазурным огнём, или же наоборот, едва видные даже на таком фоне тихо мерцающие следы кошачих лап..Вот только кошка, оставившая их явно привыкла ходить на двух ногах. Впрочем, едва Мартин встал с кровати, как сон почти сразу же позабылся. Осталось только чувство какого-то неведомого приключения, загадки, которую нужно разгадать.

Наконец, утром, когда Март решил дать себе небольшую поблажку, и не надевать доспехи немедленно, Звездолов спустился ко всем, привычно уходя в себя. В конце-концов, такие сны не приходят просто так, следовало немедленно поделится этим со Звёздочкой. Возможно, это какой-то знак от предков, или наоборот, от его любимой. Однако, спокойно выпить чаю и позавтракать не удалось.

Следопыт нахмурился. -"Призрак? О чём толкует этот..нет, он не похож на землепашца. Да и не занимался я обычно призраками, но.."- Мартин встал и медленно, стараясь не пугать человека подошёл к креслу. - Где вы его видели? На что он походил? У него были какие-нибудь характерные черты лица? Вы сумели его разглядеть? И что, во имя предков, случилось с вашей одеждой? - на мгновение Звездолов ощутил укол раздражения, и тут же раскаялся за этот всплеск эмоций. Эти люди не видели в своей жизни ничего опасней бешеной собаки. Выудить ответы из этого мужчины будет непросто.

- Успокойтесь. Сделайте глубокий вдох и выдохните.- Маленький человечек сделался вдруг неожиданно убедительным. Возможно, дело было в том, что он неосознанно положил руку на пояс с оружием. - Сейчас вам принесут выпить, но вы должны поведать нам всем, что с вами произошло. Помните, здесь вам ничего не грозит. Итак...расскажите с самого начала. -

Посвятив некоторое время тонкой бечёвке, Звездолов связал на нём несколько узелков. Пальцы никогда не забывали этих навыков, столь важных для любого представителя кланов северян. В этих узелках значилось несколько образов, которые по мнению Марта могли бы поведать желающему о его тёзке. Пара слов о погибшей, не больше и не меньше. "Птенец выпавший из гнезда. Слабость, но отвага. Смерть от руки злых людей, не случайность. Пусть твой путь хранят предки." именно это гласили несколько сложных узелков. Позже, когда он завершит свой ритуал, он найдёт куда пристроить эту верёвку, у солдата был достаточно богатый жизненный опыт для таких вещей.

Когда наступил черёд Мартина, то Звездолов опустился на одно колено перед погибшей, положив рядом с собой три деревянные банки с плотно прилегающими крышками. - Фляга жизни иссякла. Сделан последний глоток. Остриё прервало полёт. - росомаха говорил вообщем-то сухо, отстранёно, его глаза затуманились, остекленели, будто следопыт смотрел куда-то далеко, в даль, за грань. Северянин, действуя словно бездумный механизм открыл одну за другой выставленные в ряд баночки.

- Тропа до Очага всегда будет долгой и извилистой, дитя. Как и путь любого, лишившегося дыхания. Твой Очаг - не мой Очаг, но думаю там так же тепло. - белый кружок на левой щеке, чёрный на правой, в центре два смешавшихся цвета, причудливо перемешанных вместе. Прошлое, покрытое туманом, или будущее скрытое мраком - мертвецам всё равно куда шагать. Лишь бы был путь, а там...там и до Очага дойти можно. Также этот знак должен был защитить от злых духов, и того чтобы погибший не своей смертью человек не встал на след живых.

Охрой Март пометил кончик носа - чтобы когда пришло время её нос учуял дым. Оранжевый мазок на веках - видеть проблеск огня, заметить признаки бури, приближающейся из ниоткуда, грозящую замести не только тропу, но и идущего. Ведь для этого нужно немного жизни, а откуда ей не взяться, как не из ритуальных красок? Мочки ушей так же пометил, и точка на лбу, чтобы защитить разум и придать ему немного прежней жизни, огня. -"Да, Ила, согласен, это неполный ритуал. Но я не шаман, да и место тут...нет, не то чтобы спокойное, но она не встанет."- по обычаям его родины, если возможности похоронить на родном кладбище, или хотя бы в спокойном месте не было, то его тело предавали огню. Если времени совсем не было, то клали хотя бы уголёк в рот.

Поднявшись, Март окинул взглядом спутников, немного подумал.. Всё-таки что-то он ещё не сказал. - Мы были рядом, когда её дыхание забрали. Её свеча потухла, и теперь она останется здесь..навеки. В том, что она погибла есть и моя вина. Больше не следует расслабятся на нашем пути. Предки указали на ошибку. Я постараюсь впредь не допускать её..и прошу вас всех о том же. - негромкий, невыразительный, маленький северянин с грязными руками в цветных разводах, возможно сейчас и здесь, в лесной тиши он говорил о здесь и сейчас, но даже по голосу чувствовалось, что он где-то ещё. Звездолов думал о звёздах родины, о Звёздочке и обо всём на свете.

- Путь лежит в Книжный Град. Есть шанс, что мы..сможем отомстить. Я поеду вперёд. Есть след. - с этими словами Мартин из клана росомах привязал короткую бечёвку к сучку на дереве, пометил её красками на нужных местах, собрал баночки и пошёл вперёд, вглядываясь в дорогу. Возможно, он в данной ситуации он оказался недостаточно быстр, но как и всегда - упорен.

-Хорра! Гаскар, ты ошибся, боги хотят чтобы мы отправились Чёрной кровью! - Крулу, почитавшему Тзинча прежде Слаанеша(он даже верил, что когда-то, давным-давно Изменяющий сковал всех остальных своим волшебством, и правил ими долгие тысячелетия), очень не понравилось требование посланницы. Именно поэтому он, вместо того чтобы схватить первую попавшуюся женщину(а ближе всех была его ученица, и оо, уж он-то, Крул, знал, насколько она женщина) и отправить её под нож похотливой. И тёмные боги нетерпеливы, и не будут ждать, пока их верный слуга найдёт им какую-то иную жертву, в ближайших племенах. Нет, близнец должен был действовать, и действовать быстро. В его голове, неожиданно что-то щёлкнуло, и лысый шаман чуть-чуть не расхохотался, не иначе как сам Архитектор Судеб вложил её в его голову. Да, это было более чем в духе Слаанеша, и должно порадовать самого Тзинча.

Шаман жестом подозвал одного из конников, и велел ему привести свою кобылу сию секунду. - Больше и крупнее женщины у нас нету, посланница Слаанеша. - шаман улыбнулся, но в его глазах плясало пламя, злое и дикое, вот-вот готовое вырваться из под контроля, обратя в выжженный Акши клочок праха не только колдуна, но и всех, что его окружает..и в первую очередь саму посланницу. Крул медленно выдохнул, и так же не торопясь повёл кобылу к слаанешитке, под узкий и кривой кинжал.

- Быть может, мы отправимся в село? Там мы найдём и женщину и устроим достойную встречу для посланника Слаанеша. -

Мартин неторопливо и немного неуклюже спешился. Повёл плечами, лязгнув наплечниками. Явно специально, привлекая внимание. Глянул искоса на путника, задумчиво цокнул языком. Вроде как неодобрительно. -"Ила, солнце моей души, а не менестрель ли он часом?"- Звездолов не боялся менестрелей. В конце-концов сначала был подвиг, а уже потом песня, ведь верно? И всё же, всё же, он отдавал должное этим острым на язык ребятам, хотя и считал их неженками. На его родине их конечно называли по другому, и занимались они не только распеванием саг и вис за глоток эля, но чужие земли диктуют иные законы. -"В конце-концов, я завяжу правду на своей верёвке, и если её сочтут достойной, то оставят в назидание потомкам."- Март на секунду задумался. По меньшей мере половина его верёвке была посвящена его Звёздочке. Сочтёт ли совет клана достойным сохранение такое, или историю его жизни торжественно принесут в жертву? Кто знает. И всё же, рассказ Пелли разбередил какие-то давние переживания, и щедро сыпанул солью по открытым ранам.

Звездолов встряхнулся. -Так. Давай посчитаем узелки. Первый - некий рыцарь ухаживает за женой герцога. К слову, у нас за такое бьют морду. И сильно. - Следопыт вёл в поводу свою кобылку, но глядел на Пелли. Пристально так. Явно подозревает в чём-то.
- Потом лорд Нетцера отсылает в неведомые дали рыцаря, и леди выбрасывается из окна. Так? Теперь ты спешишь к кому-то ещё, чтобы поведать это всё. Чудесно... А теперь скажи, почему тебя не казнили на месте? Кто ты? Может ты вовсе не слуга? Тебя просто заперли в комнате, даже не в темнице. Нет, даже не начинай, я не верю что после двух месяцев пребывания в замковой темнице ты бы был столь бодр телом и духом. Я видел темницы.- Март обнажил зубы в улыбке и буквально вперился в своего тёзку взглядом. Он не очень любил лжецов.

Ещё прошлым утром, Мартин выбрал себе коня. Ну как коня - кобылку. Маленькую, крепкую, лохматую и спокойную, словно восходящее солнце зимним утром. Одним словом под стать себе. У неё было мудрёное имя, со множеством слогов, но откликалась она на Ку-мин. Нельзя сказать что Звездолов сразу привязался к ней, но она терпела такого неопытного седока, как он, и за морковку-другую соглашалась терпеть его странности. Что уж тут говорить о её ровной походке. Да, такая не станет выбрасывать своего всадника из седла из-за какого-то там кролика, прошмыгнувшего через дорогу. Именно благодаря этому самому спокойному колыханию, Март спокойно мог говорить с Илой, и даже совершить маленький подвиг - раскуривание трубки на ходу.

-"Звёздочка, это самое тихое и спокойное путешествие которое я когда-либо видел. Если служба этой самой гильдии вся будет такая.. Пф-ха! Впрочем, о чём это я, не бывает таких синекур. Давай я лучше тебе ещё раз расскажу про свою землю. О, как она прекрасна, ты бы знала. Особенно осенью, если тебя конечно не пугает перспектива скорых заморозков. Ха, наши кланы буквально живут этим. Мы часто справляем свадьбы именно осенью, да. Под красными соснами. Ты что, никогда не видела красных сосен? Ха, оно и понятно, такие чудеса бывают только в наших землях. Говорят, что клятвы произнесённые под их сенью самые крепкие, и предавший слово, данное под сосной, ждёт немилость предков, и Тропа его будет извилиста и скользка..и кто знает, может быть даже от крови предателя?..

Их на самом деле не очень много, это как бы не одно растение, а два. Эдакий..как ты там говорила..этот..как..его...

-Симбоиз, вот!- Март даже прищёлкнул пальцами, и довольный, словно медведь нашедший дупло с мёдом, пришурился на дорогу. -" Так, вот, представь себе обыкновенную сосну, с зелёными иголками, шишками, может даже гнездом совы..и увитую лозой. Девичья ягодка, так она называется, да уж. Что ты смеёшься! Я правду говорю, мы её так и зовём! Осенью, когда весь лес одевается в гномье злато, эта сосна становится красной, будто кровь из сердца. Не без проблеска зелени, конечно.-

- Есть одна легенда, старая-старая, никто в неё уже давным-давно не верит, про парня и девушку, которых сгубило предательство друга, и которых закопали где-то глубоко в лесах, Селвин и Турама, так их звали...Говорят, что первая такая сосна появилась на той могиле, а того самого человека, что их предал, настигла кара предков, да не просто предков, а самого Селвина, который поднялся из могилы и забрал его дыхание, став ходячим деревом. Имя предателя забыли, его узелок на верёвке Клана срезали, и после смерти, его тропа не вела ни к Дому, ни к Очагу! Да и была ли та тропа, а, Ила? Позже, Селвин вернулся на могилу, где простоял до весны. А осенью наши кланы увидели первую красную сосну. Вот такая вот история. Да дорогая, я слышу, видимо спокойная дорога закончилась."-

Звездолов придержал немного кобылку, и орудуя поводьями повернул её боком. -"И чего он орёт, будто у него дурная болезнь? Проклятье, Ила, он и впрямь похож на того паренька, помнишь, из шестнадцатого, в тот день он выбежал от лекаря с таким же лицом! О, предки, надеюсь это не так, я травник-лекарь, могу только оскопить..Не думаю, что это ему придётся по нраву."-

- Говори толком, балда! Я не понимаю твоих панических воплей и не вижу погони! - Между делом Март уже осматривал кусты впереди и позади, а рука тянулась к луку, притороченному к седлу в специальном чехле. Дорожные приключения, что может быть милее сердцу воина и путника?... Если быть честным, почти всё что угодно.

Мартин находился на той тонкой и топкой гранью между сном и явью. Настолько тонкой что, Звездолов слышал как парят пылинки, как восходит солнце где-то там, далеко-далеко, как звёзды испускают сияние не стремясь в свой последний полёт! Лесник чувствовал приятное тепло на лице, от которого почему-то становилось грустно, и...

- Кар! - сиплый, громогласный звук нарушил идиллию. Вороны, первые стервятники на полях брани, даже в его собственной комнате они не оставляли его в покое! Звездолов распахнул глаза и попытался вскочить..но куда там. Его ловкое тело было в какой-то странной, но знакомой позе, хотя росомаха был уверен, что никогда раньше не то что не принимал такую, а даже не видел подобное переплетение рук и ног! Что-то врезалось в бока, но следопыт решил разобраться с этим чуть позже. Однако поза была не единственной неприятностью этого утра. Главное, что взволновало следопыта, это отсутствие подштанников. Распутав свои конечности и выкарабкавшись из-под своего плаща, Мартин обнаружил приятный сюрприз - привязанный к запястью петелькой, его кинжал был с ним вместе с ключом. Покопавшись немного в памяти, солдат вспомнил, что этот от его комнаты. Несмотря на то, что росомаха совершенно не помнил, как сюда попал, теперь он был уверен в том что сделал это сам и по доброй воле. Узелок был его, завязанный тем самым особым образом, что известен в его родном клане.

Немного повозившись и оглядевшись, следопыт наконец нащупал в складках плаща те самые острые углы, что впивались ему в бока. Шкатулки. Он зачем-то взял их с собой. Следопыт выдохнул и приоткрыл одну из шкатулок, и его лицо на мгновение озарил свет..светом иного солнца, нежели местное голубоватое светило. Успокоив бьющееся сердце, Мартин захлопнул вещицу и щёлкнул задвижкой, и закутавшись в плащ уселся. Люк, приоткрытый за его спиной сулил близкий обратный путь, но воин не спешил обратно. Для начала надо было подумать, прежде чем нагим спускаться и шлёпать обратно. К тому же, с крыши открывался неплохой вид, и раз уж его сюда занесло, то можно было спокойно посидеть. Март уже опознал место где оказался - крыша того самого трактира, в котором ему полагалось спать.

Однако, усевшись на крышу на нагретое собственным телом место, северянин и думать забыл..звёзды. Тысячи их! Небо было полным полно ярких и разноцветных огоньков. Чужих огоньков, но от этого не менее красивых. На мгновение, росомаха задумался, сумеет ли он найти Путь, если умрёт, и как длинна будет его тропа отсюда? Но в следующее мгновение отринул эти мысли. - Ила, Ила, ты только посмотри на эту красоту. Побери меня духи, Звёздочка, когда мы с тобой последний раз просто сидели и смотрели на небеса, а? - Небо с края уже начинало голубеть, но звёзды не торопились сдаваться, хотя уже и порядком поблекли. - Алча милости небес, а? - в этом вопросе, повисшем в воздухе было что-то...такое, будто фраза вырванная из контекста, будто цитата из... - Нет, не вспомнить. -

Мужчина некоторое обернулся, и взглянул на колокольню. Пора. Он распахнул ту шкатулку, что уже открывал, и рассветный свет встретился с иномирным. Всего на несколько минут, но почему от этой выходки на душе Звездолова сделалось светло и легко. Закрыв глаза и подставляя лицо солнцу, он принялся вспоминать.

Вчера...Что же было вчера, до того как он лёг? Ага! Сначала он отдал прачкам почти все свои вещи. Точно. Потом..помнится, он парился вместе с Ульрихом..или это был какой-то другой здоровяк? Затем он точно пил неразбавленное, приближаясь к тому состоянию, когда вино уже не пьют, а лакают. Причём это он делал уже вместе с Ульрихом, это точно, пару раз чуть не двинув ему в челюсть за его туповатый и гонористый нрав и лошадиное ржание. Но потом как-то незаметно отбился от него, и оказался всё в той же баньке, на этот раз вместе с приятного вида девушкой которую хозяин рекомендовал как массажистку. Что удивительно, ею она и оказалась, и отлично размяла всё, доведя Мартина до состояния "вялый студень", а потом вывела его за руки, и помогла нырнуть в бочку с ледяной водой. Ух! От воспоминаний о таком контрасте у Звездолова аж пошли мурашки по коже. Позже...что же случилось позже?

Ага. Он вернулся, и некоторое время распивал спиртное вместе с хозяином трактира. Кажется, Март поделился с ним какими-то своими воспоминаниями, ещё до этой самой войны, какие-то события юности, которые уже и ему казались не больше чем старыми байками, да и сам хозяин оказался весьма сносным собеседником. Это уже было далеко за полночь, и в конце-концов, прихватив пару бутылей, Март вернулся в комнату, где откупорив одну из них благополучно уснул в тёплой и мягкой постели, разговаривая сам с собой. Больше в голову ничего не шло. Он точно помнил, что ушёл к себе в комнату, и заперся на ключ и щеколду, но как он после этого попал сюда?..

Так и не разгадав эту загадку, следопыт наконец поднялся, и осторожно ступая по черепице двинулся к люку, щеголяя голым задом. В плащ крепыш завернул свои шкатулки, очевидно ценя их больше, чем своё тело. Именно так он и вернулся в свою комнату, в которой его ждала его собственная одежда. Слава предкам, он не сжёг её или не выкинул в окно в неожиданном приступе лунатизма. Наконец, после того, как мужчина более-менее облачился, он направил свои стопы вниз, к жрецам храма вкусной еды, проще говоря — на кухню. Несмотря на ранний час, очаг уже пылал вовсю пылал, а несколько поварят носились. К сожалению. Пришлось поймать одного из них за ухо, и приказать принести кувшин кипятка в его комнату. Получив заверения, что всё будет исполнено в лучшем виде, Март удалился наверх, готовится к предстоящему походу, и заваривать бодрень. Шестое чувство говорило ему, что если он насильно не вольёт своё пойло в глотки своих спутников, то они двинутся не раньше чем после полудня.

Мартину на секунду сделалось страшно. Он привык верить своим чувствам. Носу, что способен учуять свежую хвою там где недоучка попытался отбить свой запах. Чутким ушам, способным распознать среди завываний ветра угрожающий рокот надвигающейся лавины. Глазам, способным выхватить из темноты блеск голодных буркал. Но сейчас всё было по иному.

Если бы не дыхание спутников, если бы не звуки их шагов, то Звездолов оказался бы в нигде. И он не собирался терять свои последние маячки..если не считать того самого, загадочного шестого чувства, которое не единожды выручало следопыта. И сейчас это чувство вопило о том что он должен вцепится в своих товарищей как клещ.

Для того чтобы подбодрится Март начал напевать.. Его голос прорезал сопение группы, наполняя её если не смыслом, то хотя бы..

Выше нос владыки шахт,
Дружно вместе рой!

Первые строки прозвучали неуверенно, будто сам горец с трудом продирался сквозь собственный страх, сквозь паутину времени. Он слышал эту песню на родине, и там он слыла самой что ни на есть бородатой и гномьей. Впрочем, она и была такой.

Громче глас, смелей размах,
Дружно вместе пой!

Вглубь и вглубь, к сердцу гор,
Что мы встретим в бездне той?
Злато там, во толще руд,
Кварц, алмаз и изумруд!

Тем не менее произнося старые, затёртые множеством бородатых крепышей слова, Мартин чувствовал, что будто заимствовал частичку их задорного и твёрдого, каменного духа. Неважно, что никто не подхватит слова, не загремит нигде, кроме его воспоминаний, барабан. И сам преисполнился чем-то вроде решимости, а его голос приобрёл доселе невиданные интонации, словно бы даже возвышенность, уверенность.

Там, под землей
В чреве гор мы рождены.
Дружной семьёй
Мы росли в объятьях тьмы.

Я гном, я в самую
Горную суть
Прокладываю путь,
Прокладываю путь!

Неожиданно следопыт прервал свой марш и засипел на ухо Самураю, чью латную варежку он зажал в своей лапище. Получилось крепко. - Я знаю, ты видишь. Веди.- Март хмыкнул, добавляя скорее для себя, чем для кого-то бы ещё. - Прокладывай путь. - про себя он решил, что ни за что не выпустит этот кусок доспеха до самой таможни, даже если ему придётся сорвать с руки этого бойца.

Резкий скрежет. Свет, бьющий в глаза был ярче солнца, неожиданно посетившего это подземелье. Шино рефлекторно закрыл глаза ладонью от всего этого буйства красок. Ещё после еды он перебрал каждое звено своей цепи, пытаясь найти слабину. Пускай сейчас он не в силах, но позже..позже возможно он сможет разодрать эту цепь. Сейчас, пока Бобби зачитывал ему что-то вроде вводной лекции, великан бросил лишь один взгляд на цепь, и даже не повернул голову, чтобы глянуть когда его "украшение" звякнуло.

Когда Малыш закончил, пивовар наконец поднялся. Даже в этом угнетённом состоянии он был громаден и внушал какое-то почтение. - Мистер Бобби. Что произошло на поверхности?- Мысли разбежавшиеся на секунды заставили его прижать руку к голове. На секунду вспыхнула мысль. -"Это не я не прошёл проверку Города. Это Город не прошёл мой тест. Жаль, что только я был слишком мягок, и не смог действовать решительно."-

На секунду глаза Йосенберга блеснули прежним пламенем, прорвавшимся сквозь паутину забытья, и великан тихо и спокойно спросил. - Мой меч. Где мой меч? - Затем пивовар сморщился и помотал головой. Надо использовать момент, пока боль не затуманила вновь его рассудок. - Ух, мистер Бобби. Я всё понял. Мне придётся побыть здесь, до первого боя. Надеюсь, потом меня не будут приковывать к стене каждый день? И..рана на моей голове, она обработана? Не хотелось бы чтобы эта штука..загноилась. Тогда Бобби..вы потеряете бойца, а я лишусь своих двадцати сантиметров лобной брони..и задней стенки черепа. Да, неприятно будет, если такое случится, верно?-

- Хотя стой. Я..же буду участвовать в твоих боях, правильно? Нравится мне это или нет, верно? Проклятье! Я знал что мой норов рано или поздно приведёт меня на арену! Мы дерёмся на кулаках или с оружием? До первой крови или до смерти? Ух, извини, Бобби..Мистер Бобби. В голове мысли крутятся как стая крыс, и мне приходится ловить их за хвосты, чтобы сказать хоть что-то правильно. Скоро пройдёт, я так думаю. - Речь великана становилась всё более и более связной и ясной. - Так что же..случилось на поверхности? - задумчиво протянул Шино и вздохнул. Ничего. Скоро память вернётся. Или он спросит. Сейчас Йосенбергу и его правде стоит прикинутся немного контуженными. Чтобы не схлопотать дубиной или кулаком, великан старался следить за движениями Малыша, чтобы случись чего суметь хотя принять удар правильно. Ха, да этот малыш не сильно меньше его. Немец наконец замолчал, и выжидательно уставился на своего тюремщика. И на самом деле Бобби ему не нравился. Было в этом человеке что-то такое, что заставляло великана хотеть схватить его голову обоими руками и вбить в стену.

Темнота. Март шёл вместе со всеми в темноту, в оказавшийся неожиданно глубоким подвал трактира. Точно так же как и все он вцепился в руку впереди идущего. Но когда свет погас..на мгновение, Звездолову почудилось, что на него смотрят. Крохотное, никчёмное мгновение, от которого затряслись поджилки. Подобное он испытывал всего пару раз за свою жизнь. И один из них - это переход через гномье царство. Там тоже была темнота, каменный мост и громадная пропасть, в которой явно кто-то жил. И этот кто-то был бы не прочь добраться до букашек на мосту - жаль далековато.

Так или иначе, едва свет погас, как Марта начало тошнить. Вчерашний ужин запросился наружу, да с такой силой, что ему пришлось не раз и не два проглатывать желчь. -О, предки!- прошипел следопыт сквозь зубы, неожиданно понимая, что именно хлюпает и булькает под ногами. Очевидно, он был не первым путником, которому в этих коридорах стало плохо. Однако, осознание этого наполнило горца решимостью донести содержимое своего желудка до самого конца. Или в крайнем случае вывернутся на Вигго, чтобы хоть иногда чистил этот гадюшник.

-Таможня? - то ли проскрипел, то ли простонал Звездолов, всё ещё мучившийся от тошноты. - Таможня опасна? Вигго, ты идёшь с нами до Таможни? Ктоо...ох...кто живёт там? -

Вообщем Март понимал только одно. Сидя на месте ничего, кроме цыплят, не высидишь. Да и то если ты наседка. В любом случае, стоило прочитать контракт повнимательней, прежде чем соглашаться. Тогда, в волнении следопыт не дошёл до конца, и теперь его это очень интересовало. Особенно слово мораль. Он конечно знал, что это такое, но последний раз при нём употребили это слово в очень дурном контексте. Конкретно, его пытались уговорить отказаться от денег за контракт. Надо ли говорить, что окончилось всё зуботычиной и запихиванием болтуна в бочонок с водой?

- Мораль..ха, я воевал семь лет. - ворчание росомахи было довольно-таки добродушным, особенно учитывая какие надежды только что разбил Вигго. - Те, кто дал тебе этот текст, очень хорошо понимают, что нанимают людей с не очень уж тесными...рамками. Мы все здесь повязаны одной и той же войной. Семь лет, это долгий срок. - Мартин призадумался на несколько мгновений, а затем стряхнул с плеч заплечник.

Неторопливо, отвернувшись от трапезничающих, горец принялся исследовать содержимое своего мешка. -Не то, не это..где же он? А!- его тихое бормотание можно было легко услышать, да и найти искомое получилось не сразу. Наконец, на грубой столенше, стоящей на покосившихся ножках появился серебряный кубок. Искусно откованный, с гравировкой при взгляде на которую сразу приходили мысли об охоте, он выглядел на среди глиняных тарелок будто аристократ на помойке. Но в отличие от самого горца, утварь была чистой - несколько слоёв ветоши спасли драгоценную добычу от грязи.

Но это было только началом. Следом за кубком появился и мешочек, внушительно звякнувший, при ударе об стол. Расшнуровав горловину, хмелея от собственной наглости, Мартин принялся сыпать с небольшой высоты содержимое мешка в кубок. Кольца с родовыми печатями, простые и откованные в виде узора. Золотые, серебряные, медные. Мелькнуло несколько небрежных мятых бумажек. Изящный золотой браслет, явно женский, похожий на рёбра. Медальон выточенный из кости сделанный в виде собачьей головы. И монеты, монеты, монеты. Цифры, профили, короны, гербовые звери мелькали на реверсах. Поток не думал прекращаться, а мешок казался бездонным. Несколько изукрашенных гербами бумажек потонуло в общем потоке драг металлов. Деревянные чётки, потемневшие от времени. Пузырёк из тёмного стекла без этикетки, с горлышком, плотно залитым воском. На воске одно единственное слово - память. Маскарадная маска из серебра. Наконец кубок был оказался полным. Напоследок, не чинясь, следопыт вытряхнул бусы выточенные из хрусталя, упавшие прямо на железную табличку с текстом столь мелким, что его гравировка сама по себе являлась чудом. Шесть прозрачных бусинок, они тем не менее были помечены символами. А в мешочке между тем ещё что-то было. Несколько монет и колец раскатились по столу, но Звездолов не торопился их собирать. Лишь один перстень поймал, с оскаленной волчьей мордой. Повертел задумчиво на ладони. И кинул к кубку.

- Этого хватит, Вигго? - Покачивая на ладони исхудавший мешочек с добычей, мужчина попытался ухмыльнутся. Не вышло. Мысли были безрадостными. Семь лет. Награда. Добыча. Доля, как солдата победившей стороны. Оплаченная его кровью, его страданиями. Семь лет... Мартин не думал о том, чем он рискует так раскрываясь перед этим странным человеком и всей честной компанией.

Мартин вздохнул. Нет, глупо было надеяться на такой исход. Ну чтож. Ещё когда он услышал о проводнике в нём забрезжила мысль..даже не мысль, так смутное воспоминание, идея. И сейчас она оформилась. -"Тшш..Он не сможет. Я понял это. Слишком много времени прошло, слишком хорошо я тебя...похоронил. В лучшем случае эти колдуны смогут вызвать лишь слабый отголосок тебя, Звёздочка. Мне, конечно этого будет мало. Значит..значит надо прийти в твоё посмертье. И выдернуть тебя оттуда."- Звездолов слабо представлял как это сделает. Он припоминал пару историй о великом Тэле, который дважды уходил за черту. Второй раз как и полагается, навсегда, следом за могучим врагом, которого он и должен был удерживать до сих пор. Но у Тэля были покровители. Были могущественные друзья, которые вытянули его из тех передряг, чуть ли не заложив душу. И потом, это всё древняя сага.

Северянин не знал, что такое конспирология. Наверное что-то связанное со спиртом, или духами. Ила употребляла похожие, заумные словечки, и сам Мартин немного их нахватался, но всё ещё предпочитал выражаться по простому. - Наверное всё-таки спирт. А он любит дёргать бурю за усы. Как думаешь, Звёздочка, у этого смельчака есть за душой кроме храбрости и чистых ногтей? Ставлю свою золотой против дырявого башмака, что есть.-

Звездолов наконец подошёл к столу и замер перед чистоплюем. Сейчас, только что с дороги Мартин выглядел очень гармонично с этой таверной. Грязные, подрагивающие на рукояти меча пальцы. Обломанные грязные ногти, грубая обветренная кожа, и самое главное - обилие оружия. - Сколько? Сколько стоят твои услуги? И что входит..в договор? - Мартин постарался поймать взгляд человека.

Мартин устало вздохнул. День клонился к закату. Корабли...корабли уплыли, а вместе с ними исчез тот крохотный шанс забыть эти семь лет, вычеркнуть их из своей жизни. Или вернутся героем. В горниле этой войны, он, Мартин-Звездолов, росомаха, превратился из слабого человека из плоти и крови в воина из стали и доблести. А ещё у него была Ила.

Была.

Росомаха смотрел на уходящие по солнечной дороге стальные корабли Эддарда. Закатное солнце для Закатного владыки. Три недели назад, он, дикарь, схоронил тело своей возлюбленной здесь, вдалеке от битв и городов. Три недели назад он сжёг её тело, покрыв её и своё лицо золой, и воспевая сквозь рвущийся из глубин своей души плач раненного зверя необходимые песни. Он до сих пор помнил её бледный лик, исчезающий в пламени. Странно, но до самого последнего мгновения мужчина умудрялся видеть оранжевый мазок на лбу. Крохотную птичку, нарисованную его дрожащим пальцем краской жизни на том месте, где должна была лежать её диадема. А затем всё исчезло в голова девушки..нет, трупа, отжившей оболочки, исчезла в огне, проваливаясь вглубь кострища.

Позже, перед тем как вернутся под стяг Заката, росомаха похоронил пепел и положил диадему на могилу. Не смог взять себе. Не смог заставить себя принести и отдать остаткам круга волшебницы. Однако кровь и убийства на подступах к великому городу Восточных пределов не смогли утихомирить горечь и ощущение утраты. От сочувствующих товарищей воротило. После бойни, после победы, Мартин счёл что его присяга закончилась, и тихо исчез после унося добычу к тому самому лесистому холму, где лежал прах Звезды. Удивительно, но никто не тронул диадему.

Здесь росомаха и провёл солдат оставшиеся до отплытия деньки, провожая уходящие за горизонт корабли взглядом. Он не хотел идти к ним. Он хотел быть здесь, и просто говорить с любимой, с той, что разделила поделилась всем, до конца...кроме смерти. Северянин говорил с ней о разном. Вспоминал как впервые увидел большой город. Как славно в нём пахло яблоками, подступающей осенью, теплым камнем и булками, щедро посыпанными специями. А как веселился в те дни ветер с бескрайних лугов! Он игриво подхватывал ароматы, растаскивал их всей столице, залетая в каждую улочку, забираясь в каждый дом, стучась в закрытые окна и врываясь в распахнутые! А тополи, чей "снег" в начале лета заваливаю мостовые белым "снегом"?

Иногда бойцу казалось, что он слышит её ответы, весёлый смех. И вот сейчас..последние корабли уходили по дороге солнца. И тогда..нет, ему наверное показалось, или может мужчина сам себе это внушил. Тихий шепоток. Пора. Иди.

-Ила? - исполненный надежды шёпот Марта оглушал сквозь лесную тишь. - Ила?! - но молчание было ему ответом. На этом дикарю бы и сломаться, но этот тихий голос..он был уверен, что слышал свою возлюбленную. Поэтому северянин встал с земли. - Пора домой, Ила. Думаю..думаю, ты не против. - следопыт неторопливо облачался. Победа-победой, но это не значит, что земля после ухода войск стала безопасной. Мужчина думал, куда же он направит свои стопы. Домой? Или куда угодно, лишь бы отсюда? Прочь из проклятого мирка, прочь от сожжённого Илиона? Лесника не волновало, что он уходит в ночь — к ночным броскам ему не привыкать.

Но вместо того чтобы пойти к морю, следопыт направился вглубь страны. Он шёл без устали пока не...

Тихий хруст сухой хвои под ногами. - Как здесь пахнет..пахнет хвоей, а, Ила? Какой густой, сильный аромат.- Одиночество всегда было дурным спутником, и сейчас именно оно играло с следопытом шутки. Он уже не вполне осознавал, когда общается с Илой вслух, а когда только в мыслях. Неожиданно он замер на месте, остановившись на полушаге. -" Погодика-ка... Здесь слишком сильно пахнет хвоей!" - Сердце северянина застучало быстрей. Он знал, что означает этот запах. Где-то рядом..совсем близко, среди бесконечных разлапистых стволов, находится логово одного из лесных демонов. Один из тех самых, про охоту на которых старики говорили, что нужно идти хотя в восьмером. Тогда хотя бы один из воинов уцелеет и успеет убежать, пока Шим будет рвать всех остальных. А затем передаст бесценный опыт клану. О том - какая это большая глупость, нападать на Шиха в его лесу. Мужчина развернулся, и весьма быстрым шагом направился по своим следам. Прочь отсюда, на другую тропинку. И вообще подальше от этого леса. Сейчас Шим спит, дремлет, но через пару недель он выйдет из спячки.

На перекрёстке его ждал сюрприз. Маленький мешочек, лежащий прямо в пыли, посреди большака. Март некоторое время осторожничал, излазил все кусты вокруг, но никого не нашёл. И следов в пыли тоже давно не было. А мешочек между тем уронили совсем недавно. -Сова его что ли принесла?- наконец терпение дикаря подошло к концу, и он ткнул мешочек концом дорожного посоха. Ничего не произошло.

Злясь и кляня себя за осторожность, Март наконец схватил его и взвесил на руке. Пустой. Расстроенно выругался. Столько времени потерять из-за какого-то куска кожи? Он уже подумывал выкинуть его, но внутри что-то зашелестело. Какая-то бумажка? Учитывая, что иномирец не знал местных языков, и даже на родном читал не очень хорошо, этот звук не был очень уж интересным. Впрочем, не удивительно. Среди горных кланов родины Марта распространено аж две письменности «старая» и «новая». Старая — это узелки на верёвке. А вот новая — это уже руны. Узелки-то Мартин знал, как и положено росомахе, и даже мог сплести целую балладу о своей жизни. А вот новая письменность давалась ему с трудом.

Тем не менее, Мартин не выкинул мешочек, и расшнуровал его, а затем вытряхнул на ладонь содержимое. Мятая бумажка. С символами его народа. - Откуда она здесь, а, Ила? - пробурчал следопыт себе под нос, и принялся внимательно обнюхивать этот листик, а затем вертеть в руках и смотреть на просвет. Увы, столь внимательный осмотр ничего не дал, а снимать пробу на вкус дикарь не решился. А ну как отгрызёт что-нибудь важное? Придётся читать.

Несколько мучительных минут спустя, с чтением было покончено. - Кто-то очень хочет, чтобы я наведался к этому..проводнику. Оставил тут письмо на моём языке и исчез без следа! А уж в следах-то я толк знаю, так-то! - Таким образом, цель Марта была определенна. Осталось лишь найти людей, и узнать где находится глухой угол..и что говорят о переходах в иной мир. Разговорив парочку случайных встречных поселян(первый польстился на медный грош и глоток вина, а второй был пастухом, и ему пришлось пригрозить кровавой и мучительной расправой), иномирец направился наконец в Глухой угол.

-Дхик! - устало выдохнул Мартин, и дёрнул уголком рта. Ёмкое, короткое словечко. Когда ругательство, когда похвала, оно казалось росомахе эмоцией, воплощённой в один краткий звук. То что надо, чтобы выразить своё мнение об этом месте. Глухой угол разочаровывал. Ну какой приличный маг или учёный будет сидеть в такой дыре? Наконец, дав ногами отдохнуть и вдоволь находившись вокруг таверны, Звездолов поднялся на невысокое покосившиеся крыльцо, отворил дверь и ввалился в полумрак. В чуткий нос сразу ударили запахи. Аромат луковой похлёбки, горелого жира, разлитого перебродившего эля и вонь потных, давно не мывшихся людей. В этом воздухе даже чувствовался некая затхлость. - Ну и местечко! Почти как тот клоповник, куда мы с тобой высаживались в первый раз, Ила! Помнишь, ты тогда ворчала будто старуха, что офицеры заняли единственный приличный дом, и первый раз возвела шатёр на этой земле? -

Однако, компания за столом подобралась не чета этому месту. Да уж, кого только не увидишь после войны. Воин не спеша прислонил посох к стене у входа, и невзначай дёрнул себя за косичку. Кто-то из них проводник. Но кто? У той громадины за стойкой выяснять это бесполезно, да и глупо. Сопровождаемый нарочистым лязгом доспехов и положив ладонь привычным жестом на рукоять меча, Звездолов прислонился к стенке, и ещё раз оглядел зал. Кто из них? Чистюля, смахивающий на учёного-алхимика? Тень в углу? Женщина в доспехах, или молва шла о немолодой лучнице? Настала пора выяснить. -" Осторожней, Март." - пожелал себе Звездолов вечное напутствие Илы.

- Мир тебе, волшебник. - хрипло каркнул от входа следопыт. - Ты ищешь Проводника? Я тоже. Есть ли здесь человек или иное.. - тут Звездолов замялся. -..существо, которое так прозывают? -

Пашка тяжело, с хрипом дышал. Только что мир колотился в иступлении схватки, только что вражья длань терзала горло, только что гнев господний дважды ударил по ушам..и исчезло всё, лишь на лице какая-то гадость. Исчез враг, избивавший его, будто слепого и слабого кутёнка. И готовившего ему точно такую же, как у ненужного котёнка судьбу, только убийца попался не из брезгливых, и решил не прибегать к помощи воды.

Упершись обоими руками в пол(какая знакомая поза), Пашка кашлял на четвереньках, содрогаясь всем телом. Нет, на этот раз его тело удержало в себе недавнюю еду. Хоть в чём-то повезло. И голос. Голос в голове. - Отвали. - хрип сложился в слова. - Прочь из моей головы! Пёс! - вновь скрутивший администратора приступ заставил его прерваться, унявшись лишь через несколько долгих секунд, в течении которых Миша самозабвенно набивал свою бесконечную утробу, чавкая так, что за ушами трещало.

Наконец Пашка отдышался. Сел на пол, положил ладонь на горло. - Спаси-бо. - просипел свою благодарность спасённый, и улыбнулся слабо. Этим всем он сам себе напомнил того прежнего Пашку, у которого руки были похожи на нормальный продукт эволюции, а не на клешню тираннозавра. Наконец системщик поднялся.

Глянул на листок, Пашка поднял его, кряхтя как столетний дед..и даже не глядя на строки покачал головой. - Не думаю, что стоит. Прочту, если к тебе Беда придёт, хоршо? Пшли к Чёрнму з-з-замку? - Стоит Пашка, покачивается. Решения от дамы ждёт. Пистолетом ткнёт в него, и он как миленький прочтёт. Взлай далеко, а пистолет и пули вот они, тут, рядом совсем.

Мир пошатнулся, когда Пашка понял, что свободен. Испачканный в чёрной желчи, системщик упал на четвереньки, равнодушно глядя на свою руку. -"Ещё жив. Ещё жив и свободен. Чёртова ловушка. Что же я там слышал? Кого?! Неужели там был действительно Я? О чём Я себе толковал? Предатель. Тут. Где-то совсем рядом, не принимай помощь. Взлай - предатель?"- слова и мысли крутились в голове вяло. Спазм развеял все эти домыслы. Стало мигом не до того, и вместе с ним пришла весьма холодная и расчётливая злоба. Попался, как дурак. Как глупая мышка в заботливо расставленный капкан. Идиот. И на самом краю мыслишка. Это я навсегда теперь такой урод?!

И всё же..отмахиваться от слов себя из будки Пашка не мог. Просто не мог, и всё тут. Он и сам чувствовал, что нужно торопится. И надеяться на Взлая не хотелось. Совершенно. Кто знает, что потом Этот потребует. Но отказываться сейчас нельзя было. Нисколько не стесняясь мальчишки, Павел медленно натянул на себя шорты. А вот майку одевать не стал. Ещё чего не хватало. Пусть и испоганенный, осквернённый, этот старый бушлат напоминал системщику о том, что в этом мире ещё есть добрые люди. К тому же, в нём мужчина чувствовал себя..несколько более защищённым...от всего. От мира. От Взлая, от чёртова грифа. Поэтому просто перекинул тряпицу через плечо. Ещё пригодится.

- Дядя Миша...он чей был? - Пашка говорил прерывисто, постоянно сплёвывая слюну. Рука..нет, подрагивающая чёрная лапа протянулась к бутылочке. Сцапала, несмотря на когти. Пара жадных глотков - тёплая и такая знакомая жидкость пролилась в нутро, смывая желчь, а системщик уже поднимался. Семечки и батончик он взял, а вот мороженное оставил валятся. - Тут такое дело, В-з-лай. Если я до замка не доберусь, то с моей удачей вряд ли дотяну до твоего гнева. -

Администратор хмыкнул, приходя в себя и внимательно за пернатой рукой, сжал её в кулак. - Сколько сейчас времени? Далеко ли до темноты? - В глазах, в обоих глазах новоявленного мутанта разгорался нехороший огонёк. - С кем я говорил..там? - Пашка мотнул головой на будку, а затем присел и всё-таки схватил мороженное. Сейчас не время демонстрировать брезгливость. Однако откусить так и не решился, пока просто вертел в руках.

Шино, чтобы не терять времени зря, после прихода принялся обустраивать своё новое жильё, и мурлыча песенку сам себе. Чехлы осторожно снимались с мебели, под ворчание и пританцование Йосенберга. Спустя минут пятнадцать, немец нашёл какую-то забытую тряпочку, которой и принялся протирать пыль по поверхностям. Настроение у него всходило вверх, все эти мирские заботы успокаивали его, будто бы он очутился если не дома, то в какой-то глухой деревушке, и стоит выйти на улицу, как тебе кивнёт какой-нибудь твой дальний родственник, и поприветствует на родном языке.

Здоровяк даже начал приплясывать и напевать, временами поглядывая на меч. И стараясь не особо тревожить спящую, мужчина топтался по половицам дома, отзывающимся на его вес. Его голосина, вроде бы негромкий проникал в каждый уголок комнаты, и словно бы наполнял её.
Пляшут танец озорной
Ганс и Грета в выходной.
Под веселый перепляс
Сердце радуется у нас.

Немудрёная песенка, а сколько поколений насвистывало её сквозь зубы, пело шутливо и с угрозой, плясало и радовалось, уходило на пьянку и возвращались с неё..

После танцев сам собой
Возникает мордобой.
Нет под глазом фонаря -
Значит, вечер прожит зря.

Едва Шино пропел куплет как его кто-то настойчиво затеребил за штаны. - Ну чего там, малявка? - Личико девочки, совсем недавно весёлое и любопытное, было сейчас искажено гримасой досады. Когда девочка вытащила его на улицу в руках у немца красовался меч, замотанный в один из чехлов с мебели, чтобы не привлекать лишнего внимания. После нервной и отчаянной просьбы пивовар мигом посуровел, и его улыбка слетела как птица. Целая гамма чувств отразилась на нём, от недоумения и растерянности до сосредоточенной и весьма неприятной угрозы. Пробурчав что-то матерное, здоровяк немного успокоился, и глянул на мальчишку.

- А куда я, парень, денусь? Я обещал. Веди меня скорей к своей матушке. Авось справлюсь. Малявка - отправляйся в дом, живо! Слышишь меня? И из него ни ногой! - Шино усмехнулся и тихонечко пробурчал скорее сам себе, чем кому-то из детей, последние строки. - Значит, вечер прожит зря..Пошли скорей! -

Шино, после того как унесли бумаги занялся исследованием зала, в первую очередь на предмет съестного. Он успел оценить, что несмотря на обилие пищи и воды, почти не было алкогольных напитков. Либо их просто мало, либо они где-то тщательно скрывались. Оно и понятно, кто позволит новичкам напиться до свинячьего состояния в первый же день, ещё до определения?

Да и сами слова не очень пришлись немцу по душе. Не можете оспорить назначение..ух, черти. А если его отправят куда-то полы мести? Его, потомственного пивовара, да ещё и с этой железякой в руках? Как бы то ни было, перехватив чарку холодной воды, и заев её каким-то вкусным фруктом(или это была ягода? чёрт, удивительно напоминает яблоки..если это они, то можно попробовать сварить сидр), великан встретил истерику дамы в дальнем углу. От её криков у него заложило уши, и если, быть честным, то он подавился яблоком. Чуть откашлявшись, и наблюдая за действиями стражника, немец потрепал малышку по голове. - Ей очень больно. Только не в голове, или в шее.. а здесь. - Шино печально вздохнул и прижал ладонь к груди. Златовласую было жалко до одури. Но ничего.

В драндулете пивовар оставался мрачным и насупленным, лишь изредка отрываясь от дороги и своих мыслей. -"Что же за дрянь вкололи этой девочке? Почему жидкость была золотой? Там же должна была быть кровь, ведь верно?"- В одной ладони он держал подгрызенное яблоко, а другую..другую успокаивающе царапала кожа рукояти меча. Своё назначение он принял стоически и спокойно, отсалютовав мечом, и стараясь держать яблоко за спиной. Всё-таки неудобно получилось, а урн он здесь не заметил. Не бросать же на дорогу, верно?

На прощание, Шино шлёпнул Олегу по плечу и шепнул.. Ну как шепнул. Пробасил. Почти на весь зал. - Если что помощь нужна будет - обращайся, брат. Вместе попали, всё-таки. - Правда, какое-то шестое чувство подсказывало великану, что в страже у него будет не так чтобы много свободного времени. Особенно, если вспомнить взгляд того хмыря, у ворот.

Уже у автомашины, попрежнему тиская яблоко, и всё не решаясь его докусать, будущий стражник осведомился. - Ребят, это..а может последнего подождём, а? Надолго его не задержат.-

- Я не видел рядом с этим клинком никакого человека. Более того..я уверен, что там его не могло быть. Мне принёс его чёрный Змий, страж. Вихрь, если ты не понял сравнения. И это - его дар, который я принял. Отныне этот меч мой. - Шино говорил нарочито громко, так чтобы люди слышали его. - Я не знаю Эрика - но готов поспорить, это был сильный человек, не каждый способен взяться за эту рукоятку. Я буду рад услышать его историю..и историю этого меча. Готов поспорить, что если люди подымают такой шум из-за того что нашлась одна из его вещей, то он был известен. - Слова слетали с толстых губ немца, словно чеканные монеты из прохудившегося кошеля, но смотрел он отнюдь не на охрану, а на толпу, что собралась у ворот.

Немного помолчав, великан перевёл взгляд на стража, и уже значительно тише добавил, слегка задумавшись. Кто знает, что творилось на сердце у пивовара, но явно ничего хорошего. Во всяком случае ему хотелось выпить чего-нибудь крепкого, и двинуть кому-нибудь в рожу. - Осталось только понять..кем он был? Героем или злодеем? Преступником, изгнанным в пустоши за нечто мерзкое, или же подвижником, положившим себя в поисках истины? Кто знает. - Наконец, мужчина встряхнулся, кисло огляделся. - И чего все разнервничались так? Учти, страж, если ты продолжишь меня расспрашивать прямо здесь, то я и сам спрашивать начну! - Шутливая вроде бы угроза, но в ней что-то такое чудилось..дремучее, будто какой-то демон раскрыл один глаз, и глянул. А ты сиди и думай, то ли почудилось, то ли пора хвататься за амулеты. Даже не столько в словах, сколько в позе пивовара, в том, как он держал себя. Чувствовалось, что этот постоять за себя сможет, и сделает это с радостью.

Женский крик застал Шино врасплох. Кто-то звал Эрика. Звал надрывно, радостно. Эрика встречали. -"А Шино - нет."- мелькнула горькая и немного эгоистичная мысль. Мелькнула - и пропала. От этого крика, в котором слышалось всё та гамма чувств, что вкладывала в него женщина, от него заходилось сердце. Горе её было столь ярким и обжигающим, что будь Йосенберг хоть на йоту слабей нравом, чем наковальня, то он бы не выдержал бы, и отвернулся. -"Будут ли меня когда-нибудь ждать так же, как ждут этого Эрика? Боже, я завидую ему."- Печаль сжала сердце великана. Кем же он был, этот старый начальник стражи? Может ли он быть ещё жив, где-то там? Или он и вправду стал одним из чёрных вихрей, могучей стихией, выплюнувшей остатки своей прошлой жизни ему в руки? И приняв дар, он вместе с ним примет и всё остальное?

На мгновение мужчине показалось, что он держит в руках хрупкую, будто из стекла, сферу. Сожми чуть - и разлетится осколками. Дыхни на неё теплом - и она отзовётся. Подожди чуток - и она расстает, обернётся чахлой лужицей. Шино бережно, медленно наклонился перед женщиной, лицо у него было грустным, а своей лапищей он закрыл ладонь женщины, прижавши её на пару мгновений к горячей, колючей и вымазанной в пепле роже. И тихий, еле слышный шёпот, слышный чуть ли не каждому у ворот. Будто между двумя мирами, мёртвым и живым, между Эриком и Анной. - Я приду. Совсем скоро, малышка. Ты только подожди ещё немного. Я принесу тебе весть. Иди, малая. А я - приду. - именно это пророкотал великан..И отпустил маленькую, холодную ладошку, погладив напоследок женщину по голове, чувствуя всей ладонью, как вздрагивает эта измученная женщина.

В эти секунды Шино чувствовал себя кем угодно, но только не светлым вестником, которых когда-то называли ангелами. Сволочью, обманувшей доверчивого зверька - это да, было. И дело было не в том, что он никогда не постучится в двери этого дома. Совсем напротив, именно это он и должен сделать. Проблема была в том, что ждать там будут Эрика. А придёт Шино. В общем грустно было немцу, почти как тому самому начальнику стражи, что сгинул где-то там, за чертой города. Увидеть бы его, тогда хотя бы было что сказать.. А ещё немца смущала одна маленькая деталь. Возле жилища людоедов..Он видел кусочек частичку доспеха, очень похожего на те, что были на стражниках. Может ли это быть тем, о чём он думает?

Когда Шино поднялся, то мир почему-то показался ему чуть размытым, и он непроизвольно пару раз моргнул. Ох и давно такого не было с ним, всё-таки наковальни в Германии делают хорошие.

Меч. Здоровенный, тяжёлый. Весь какой-то..не потрёпанный. Будь эта железяка живым существом, его можно бы было сравнить с тяжеловесом, вступившим в самую зрелую пору жизни. С одной стороны уже не блеск юности, но и ржа старости. Шино подходил к этому мечу, как будто это была его вторая половинка. Может так в какой-то мере и было? Немец забыл обо всём. Сейчас существовали только громадный клинок, и, собственно пивовар. Налюбовавшись вдоволь рукоятью, пивовар оскалился, и взмахнул им, волнуя пепел. - ХА! А ведь ты хорош! - подсознательно мужчина ожидал, что меч будет легче, но эта бандура отнюдь не собиралась облегчать ему жизнь.

- Я назову тебя Отцом Мечей! Ха! Или может у тебя есть своё имя! - Воздух, рассекаемый оружием загудел, как показалось Шино одобрительно. - Эй! Ураган! БАРРРАА!! - Радостный, потерявший чувство меры и реальности немец закружил по холму, и не обращая внимания на задубевшую рукоять скакал, делая выпады в сторону уходящего погодного явления, вкладывая всю свою немаленькую мощь, и походящий на свихнувшийся вентилятор с одной лопастью. Наконец, когда первая радость и эйфория сошла на нет, а трезвость рассудка и немецкая рациональность ещё не взяли вверх, пивовар гордо, будто бы равному, кивнул вслед уходящему вихрю. - Я благодарю тебя, Чёрный Змий! Благодарю за твой дар! - На изрядно пропотевшее лицо уже налипал пепел, отчего Йосенберг начал походить на недавно убитого негра.

Наконец, после находки, посмеиваясь своей эмоциональной выходке, всё ещё улыбаясь, Шино ввалился в пещеру. - Хэй! - обратился он ко всем, и отдуваясь плюхнулся на задницу, перед этим прислонив железяку к стене. - Тебе рано ещё вставать! Девчонка, если ты придёшь с нами в этот город, то они не осмелятся тебя прогнать, поверь мне, как здоровому. А делать что-то одной, в этой мерзкой пещере..Нет, малышка, нельзя так. Ты пойдёшь с нами, и если мы не найдём тебе пристанище там, в городе, то чёрт побери, я сам о тебе позабочусь! - тут, ещё немного не отошедший от подарка судьбы, и потому немного на взводе, немец обернулся ко всем остальным. - Что?! Можете меня хоть Гитлером считать, но я не позволю маленькой девчонке жить среди людоедов, да ещё и в пустыне!- о том, что иного источника пищи здесь может и не быть пивовар пока не задумывался. Немного помолчав, и слегка помрачнев, Шино добавил. - Раненную я понесу. Прямо сейчас думаю даже. Отойдём подальше от следа этого Змия, и перебинтуем, как вам мысль? Но кому-то придётся понести Отца. Кто готов? - тут мужчина похлопал меч, отчего тот едва не свалился, ему же на голову. Пришлось потомку ландскнехтов вскакивать, и перехватывать рукоять. - Проклятье! Надо быть поосторожней с этой штуковиной.. Хмф..Интересно, а мог ли этот ураган выкинуть ещё что-нибудь? -

- Б-бля. Я жив! - Павел, выпучив глаза держался за поручень и лихорадочно вертел головой. - Ещё жив, спасибо тебе боже, уф.. - Холодный, немного липкий, но такой успокаивающе знакомый и реальный поручень. Смирнов далеко не сразу осознал, почему приятный вообщем-то ветерок непривычно холодит, то, что обычно прикрыто одеждой. А осознав, с некоторым, вполне ощутимым усилием заставил себя не скорчится в углу и не закрывать рукой гениталии. Что-то подсказывало ему, что забиваться в угол и смотреть отрешённо на окружающее нельзя. Больше нельзя. Увы. Павел опустил взгляд на грудь, и сразу помрачнел. Ну естественно. Вместе с одеждой пропал и жетон. А он ещё думал, почему шее так неуютно. Нет больше старого ярма. Пережив новое рождение, Павел мигом затосковал по оставленному в прошлом одежду и предметам.

К счастью, долго такое длится не может. Надо жить, надо вертется. - Эм. Добрый вечер...- тут Павел сбился на секунду, немного теряясь в свете того, кто же поинтересовался им. Без одежды было неуютно..Но кубик по прежнему был в руке, а значит, можно сказать, что системщик был подобен Конану-варвару - голый, зато с оружием. Хихикнув неожиданно пришедшему сравнению, он наконец продолжил, улыбаясь. - Молодой человек. - нейтрально закончил он. И тут же улыбка как-то выцвела на лице Павла. Потеряла живость, краски. Стало цветом почти как дядя Миша - только чуть светлее и не такое зелёное. Теперь-то он понимал, что это за запах, щекотавший ему ноздри. - Эмм..Да..Попутчики, однако. - По спине пробежала дрожь, и гусиная кожа, уже начавшая пробирать его, стала только сильней.

- А..кто вы все такие? - Пашка всё-таки не выдержал, и прикрыл ладонью промежность. Очень уж неуютно было. Легче, как ни странно не стало. Мельком он заметил, что порез, который он так старательно себе наносил, уже будто бы затянулся. Кубик Смирнов зачем-то прижал к груди, будто стараясь одновременно держать к себе свою единственную собственность поближе к себе. Кубик был холодным..кубик с бедой. Упаси господь, чтобы эти острые холодные грани добрались до крови, прорвав тонкую кожу..

Ногам было неприятно холодно и непривычно. Незнакомые ощушения, однако. Впервые пятки мужчины попирали пол общественного транспорта не в ботинке, и даже без носков.

- Мау! Большой! Открой дверь, Большой! - Кот требовательно замяукал, повернувшись к троллю, и затем подошёл, собираясь потерется о пьяницу. Почему-то запах этого гиганта теперь казался таким родным и близким. Не хватало только палубы под ногами и запаха соли. - Ну же, большой! Мне нужно внутрь, понимаешь? - продолжал мурлыкать Ворг немного опасливо посматривая на громаднейшие руки.

Павел не сразу ответил. Павел всерьёз задумался. -"Такой, чтобы я поднялся ввысь. Воспарил над всеми и всем. Такой чтобы я смог захохотать, глядя сверху на всю эту реку переполненную жизнью и смертью, такой чтобы я успел поглядеть, хех, на всё... Такой, чтоб едва я начал падать, я разлетелся пеплом, и частичка меня присутствовала почти везде. Такой чтобы я был всем напоминанием. Такой, чтобы вы все изменились..в лучшую сторону."- Он вынес для себя вердикт. Теперь он мог бы спокойно умереть, и отдать себя на растерзание смерти. Он вступит во владения смерти как должно человеку, который сделал всё в этой жизни. Жаль, что он не успел вырастить сына..Да даже зачать его не успел. Что уж тут про дерево говорить, или про дом?

Однако, оторвавшись от мыслей этих преисполненных пафосом, и взглянул наконец в морду своей гибели. И тут админа пронзило что-то. Немного отстранённое, но вместе с тем неискоренимое.. - Кто..виноват? - еле слышный шёпот, от которого словно крючки в воздуховод запустили. Тысячи, нет, десятки тысяч маленьких, невидимых крючочков. Немного крови попало на морду этого существа, но оно казалось бы не заметило этого.. -"Что было раньше? Твоё внимание, или та Бездна, в которую я окунулся? Что было раньше, Взлай? Кто виноват? Кто толкнул меня и ту грустную даму в ваши объятья, к вашим монеткам, ко всему..этому?! Мы же жили как все, мы же были как все! Кто! Кто?! КТО?! "- думал Павел, и всматривался в морду пса. Жгучее желание узнать виноватого, в которого можно было бы ткнуть пальцем, именно оно заставило Смирнова пошевелится под этой чёрной размытой тенью..Если бы он мог. Всё, на что его хватило это моргнуть в последний раз. И уставится на Взлая, почти так же, как он. С сумасшествием, с ожиданием, с жаждой..правды.

Шино подмигнул своему напарнику, когда девушка опёрлась на их плечи. - Стоишь, фрау полицай? Ну это..вверх тады, парень! - и вместе со своим напарникам, чувствуя как служительница закона пытается удержать равновесие на это шаткой конструкции, пивовар начал вставать. Промелькнула, весьма и весьма фривольная мысль - Йосенбергу почему-то всегда нравились девушки в форме. Промелькнула шаловливая - и пропала. Как только ладошка Джейми на голову опустилась, ногтями по щеке чуток проехав, а потом и уху часами досталось. Сразу как-то предпочтения поменялись. Пришлось чуть дёрнутся в сторону, чтобы ухо высвобождая из-под часового плена. - Ну..вставай, чтоль! Что там видно? Оазис какой-нибудь, или строение? - Пропыхтел здоровячок, обращаясь куда-то в район тазобедренного сустава.

Вспышка. Прямо в глаза. Больно, пришлось зажмурится, глаза аж резануло, а ведь небо-то светлеть начало. - Эй, поосторожней! - Проморгавшись, мужчина увидал ребёнка, и по инерции собрался было сделать ещё пару шагов к нему. Мальчишка. Малой совсем, лет пять-семь. И тут в поле зрения Шино попали люди. Вооружённые. И направляющие оружие на них. Здоровяк переводил взгляд с одного из них на другого. Их было мало, но встали они как надо. И самое главное - с оружием они были. Требования были ясные, простые. Да вот только для Шино совсем неприемлемые. Любил он свою одежду уж больно. И ключи любил, да и вообще, раздеваться на потеху такой публике..Как-то неправильно это. Гомосятиной отдаёт.

-"Как же мало человеку надо, чтобы скатится совсем. Пара недель в пепле, и всё. Погоди-ка...Они чтож, ребёнка как приманку использовали? Ещё и светом ослепить подучили. Сволота. "- пока пивовар осознавал происходящее и медленно, неспешно закипал, кто-то из тех, кто был сзади, попытался завести разговор, на знакомом, но непонятном языке. Неудачно, судя по выстрелу. -"Патроны есть. По людям стрелять не гнушаются."- Шино неспеша обернулся, и увидел солдатика, прижавшего руку к уху.

Шино качнулся вперёд и сделал шаг. Медленно, неспешно. И сразу остановился. Пробормотал на родном своём, немецком. - Широкий лоб, да мозгу мало..- тихонько пробормотал, так что почти никто и не слышал. Да и про кого? Про себя, не иначе. - Эй, там. Большой который. Гиену свою уйми. Шакалить ещё рано, чай не трупы. - Сварливый немец сейчас сознательно внимание на себя отвлекал. Шажок этот, из строя. Речь громкая и дерзкая. - Ваш малой-то? Или подобрали где? - Шино ещё качнулся было вперёд, но сам остановил себя. Не сейчас. Вздохнул, и выдохнул.

- Вы сталбыть от своего не отступитесь, верно? А то знаешь, идти босиком, да по людям мёртвым...как-то неправильно это, Богом, значит, клянусь. Вообщем вот что..То что люди друг другу далеко не братья, я уж понял давно. Разные мы, люди, значит. - Шино говорил без улыбки, немного косноязычно, и временами руки в кулаки сжимал. - Да вот только вы, ребят, охренели. По людям, значит, стреляете. Ты крыс-то своих держи, старшой. Зачем тебе вещи с дырками кровавыми. Люди нашего с тобой размера редко сюда попадают, когда ещё такой шанс выпадет, а? Да и потом — кровь ведь хреново отходит.. Учует ещё кто, проблем потом не оберёшься. Вообщем вот что. - Шино не спеша стянул с себя фартук свой рабочий, и в пепел кинул. - Моё тебе предложение. Простое, дельное. Я подраться хочу. А ты — первая мразь, что мне здесь попалась. Одолеешь меня — я к тебе в рабы пойду. Повар из меня хороший, да и мужик, как видишь я здоровый. На месяц твоим буду. Твоим — это не их, поняли? Если я тебя в пепле, собака, вываляю, то мальчик уходит с нами. В сторону, где люди есть..нормальные. - С этими словами Шино плюнул в пепел, и оскалился, руки разминая. Он видел, где их сила и надеялся, что старший их не трус, и не откажется руками помахать. Вожак у этой стайки бандитов был здоровой, и на чём как не на этом ему держатся? Если его заломать получится..если поведётся. А что дальше будет, Шино не думал. Не в том состоянии был. Лихорадило его помаленьку, как перед дракой полупьяной. Что и говорить - любил пивовар драку, и упёртым был, что баран.

- Чего тебе боятся-то. Если ты победишь — я твоим буду, по слову, по добру и без принуждения. Спать спокойно сможешь, я тебя месяц этот беречь буду, тенью твоей стану. Потом — уйду, не обессудь уж, и вряд ли тебе по нраву придётся в кандалах меня держать. Человек я упрямый, не один батог сломать придётся. Да и нужен ли тебе раб, которого стеречь надо будет, а? - тут Шино улыбнулся, с грустинкой какой-то. - Ты только моих-то отпусти. Зачем тебе лишние проблемы. Кровью мараться — оно плохо, поверь уж. Место не такое. А так — все в выигрыше будут. Если ты победишь, ха. Не побоишься же с гражданским-то на кулаках, да по-мужски, поговорить-то? - Пивовар ещё шажок сделал. Взгляд великана поймал, прищурился. Давай же. Поведись. Смотри какой Шино увалень здоровый. Разве такой как он — угроза? А авторитет держать надо. Не знал Йосенберг, где он эту шваль подзаборную нашёл, но предложение-то выгодное. Ведь не каждый день человек сам себя в рабство предлагает.Как же мало человеку надо, чтобы скатится совсем. Пара недель в пепле, и всё.

- А, русский! - немец улыбнулся, вроде как спокойно, но с какой-то искоркой. Слова "какого хера", он достаточно часто слышал, чтобы определить их источник с достаточно высокой вероятностью. - Приятель, хватит отплясывать! Придёт кто-нибудь, кто нам объяснит, ему и набьём рожу. А пока..не трать сил. Разве здесь жарко? Неплохо бы конечно воду найти, но для этого осмотреться надо. В принципе, я и солдатик можем вдвоём тебя подсадить. Местность здесь ровная. Авось.. - Шино посмаковал это слово, и степенно так продолжил. - Увидишь чего. Дома там. Или оазис местный. Не могло же всё этой серой дрянью завалить? Ты, к слову, случаем не шаман? Прыгаешь уж больно лихо. А то мне..тучку бы. - Йосенберг с благодарностью принял воду, и глотнул. - Спасибо. - передал дальше по кругу. Спокойствие Шино Карловича не было напускным. Он всю свою жизнь твёрдо стоял на ногах и следовал своим уложениям. И скорее земля перевернётся вместе с этим человеком, и станет небом, чем он упадёт. Ну, если только от хорошего удара по голове, или дегустируя пиво конкурентов, и сравнивая со своим "на язык".

Если смотреть по серьёзному, то мужчина даже рад немного отдохнуть от пивоварни. Работники там справные, заместитель..Ну, не умница конечно, но справится, чай уже лет десять на пивоварне. Единственная беда - его фрау, милая Анна, расстроится. Мало того что задержался из-за пива своего, так и на ночь вообще не пришёл. Волноваться будет. Нехорошо. Пожалуй, именно поэтому, а вовсе не из-за похищения, немец кулаками махать начнёт. А там уж и свет жёлтый, и панику лютую, когда свои ногти увидал, всё припомнит. И рёбра пересчитает, и по ногам заехать не забудет. Если, конечно, "Моисей" их мужиком будет, а не соплёй ходячей, или женщиной. С женщинами у пивовара разговор совсем другой, бабу он и пальцем не тронет. Слушать наверное не будет, особенно если пигалица молодая, а вот бить..нет уж, увольте.

Больно. Кости мои - черви грызут. Нет мне ни топора, ни верёвки. В небо пялюсь. Тяжёлое - будто крышка котла. Меднокованное оно, не иначе. С золотыми заклёпками. И дрожит почему-то. Будто кто-то лупит по нему ложкой. А звука - всё нет и нет. Тяжко под ним. Лежишь, будто червяк, которого переехал автобус. И второго ждёшь. Когда уже приедет? Невидно пока.. Оно и к лучшему.

Пот глаза выедает. Тяжко даже дышать - червячки вгрызаются прямо в рёбра. Не пошевелится. Думал о своём, Павел, думал. Перед глазами красные круги ползают. Мысли.. Разные они. Но вот главная вычленилась - не исчезла ещё в Смирнове тяга к знаниям. Не исчезла. - Что за куб ему Взлай оставил? - Любопытство, извернулось, пробудилось. Своего потребовало. Куб. Просто кубик с отполированными гранями, или что-то большее? Павел помнил, как клал его в карман, но проверить, тут ли он сейчас, не мог.

- Тефтель, ты че..- Начал было говорить встревоженный Йосенберг и вглядываться в темноту, в сторону будки сторожевого пса и ворот, но был весьма драматично прерван. Вспышка, да такая яркая, что казалось бы выжгла глаза. Слепящий свет обжёг кожу - да что там, он как будто её содрал! Перед глазами у Шино промелькнуло собственные волосы, щетина, нос, боже, ладонь, пальцы, наконец в сумашедшем вальсе закружились ногти. Шино, ужасаясь этой картине успел подумать "вот чёрт, забыл их подтричь вчера. Как приду домой - обязательно подстригу".. и тут всё кончилось, растворилось, стало серой пылью.

И вот, пивовар стоит в серой пустоши. Привычная тяжесть с плеча исчезла. Попав в незнакомую, и вообщем-то плохую, а главное новую, ситуацию, человек задаёт один из двух вопросов, отражающих частичку его мировозрения. Где я? Вопрос, достаточно неплохо определяющий защитную позицию, многих, многих по-своему отважных людей. И другой сакраментальный вопрос, но уже относящийся к окружению. Вы, чёрт побери, кто такие?! Согласитесь, два фундаментально важных подхода, которым вполне может последовать человек здравомыслящий. К сожалению, Йосенберг, был не очень здравомыслящим человеком. Ну, в текущую секунду. Поэтому, всё что его заботило, это, куда чёрт побери, делся бочонок с его плеча, и почему он не чувствует ступку, которую засунул за ремень. Это помимо того, куда делось его подворье. Он ведь ещё на завершил грузить бочки на склад!

Опустившись на землю, и утерев пот со лба, Шино засунул ладонь поглубже в пепел, и просеял его, наблюдая за полётом. Голова болела знакомо — так как будто он опять перебрал на фестивале пива, только, почему-то без приятного одурения, которое неизбежно вызывает алкоголь. Да и конечности слушались. Немного успокоив себе нервы просеиванием пепла( а также испачкав лоб) Шино хмуро спросил, обращаясь в основном к миру, столь несправедливо обошедшемуся с ним. - Где пиво? - Это и были первые слова Йосенберга в этих пустошах, целиком и полностью связанные с его прошлой жизнью. Исполненные недоумения, произнесённые басов, да и достаточно громкие.

Отерев ладонь о фартук, мужчина наконец встал и выпрямился, оглядывая окрестности. Рядом были такие же потерянные души, как и он. - И где тогда наш Моисей? - Мысль о том, что кто-то из этих хлюпиков его сюда и закинул, почему-то не приходила в голову здоровяку. Наверное из-за их потрёпанного и потерянного вида. Хотя, далеко не все из людей, присутвующих тут, были хлюпиками.

- Ворг! - услышав во сне своё имя, кот вскочил. Что ему снилось? Лес без конца и окраин, из которого он вышел? Запах смолистых деревьев, свежих иголок, запах добычи, полуголодное существование? Или может тот самый Враг, которому он проиграл свой последний бой в узком кругу ринга, под гвалт двуногих? Враг, который не добил его - Враг, которого кот безмерно уважал..и желал схватится ещё раз, сжать зубами его глотку, почуствовать вкус крови. Тогда его выкупил один из матросов, и принёс на борт корабля, в клетке. Кота выпустили только после отплытия, и он не чуял землю несколько месяцев. За которые немного сдружился с двуногими. Он стал одним из талисманов корабля. Вторым. Первым был капитанский попугай. Иногда он чуял странный запах - запах другого кота, слабый и давний. Ворг догадывался, что он не первый здешний кот.

К сожалению, сейчас его дом уже несколько месяцев стоял на причале, в городе, которого Ворг чурался. Он пах иначе чем его дом. Даже причал был немного другим. Но команда корабля покинула борт, и кот остался почти один..если не считать пришельцев и вахтённого. Даже попугай, и тот улетел вместе с важным двуногим, который был Старшим среди всей остальной стаи. Чужаки, пришедшие в его дом, стучали по бортам. Мазали доски какой-то вонючей дрянью, запах которой отдалённо напоминал коту о родине. Чужаки пытались погладить кота - но он не давался, настороженно относясь к их ласкам, и рукам, которые пахли иначе чем руки моряков.

И всё же - что его позвало? Кот соскочил с высокой лежалки, от которой чудесно пахло рыбой. Он знал, что настанет день, и эту, последнюю бочку тоже выволокут наружу. Или может откроют, и тогда он стребует свою дань. Но пока настала пора поохотится на корабельных крыс, и поприносить их тушки вахтенному. А можно просто повалятся на палубе, на бухтах верёвок, которые освещались солнцем. Кот любил солнце и тепло - его шрамы как-то расслаблялись под его лучами, и он чувствовал приятное изнеможение. Да, пожалуй сейчас он так и поступит, если только запах какой-нибудь крысы не попадётся ему по пути наверх из трюма. Тогда..тогда он вспомнит свою родину, и примется идти по следу, хладнокровно готовясь совершить акт Охоты.

Ответ заставил администратора моргнуть. Да, ему определённо не хватало харизмы Взлая. - Мне не нужно с вами знакомится. Я не сводник. Я - курьер. Вспомните, пожалуйста, старика, который был здесь несколько минут назад, а затем исчез из закрытого вагона. - будь П-хх-аавел, менее разумным человеком, то сейчас бы просто достал монетку, и кинул бы ей, стараясь угодить в лицо. Или хотя бы заскрипел зубами и выругался. И ради чего он, спрашивается, подставлялся под чёрный кругляшок добряка Ральфа? Ради надменного..нет, даже не надменного, просто равнодушного отказа? Злость, сдержанная, холодная, забурлила где-то в глубине, смывая остатки той тоски, что оставил после себя рассыпавшийся прахом старик. Кулак, который Павел держал в кармане, сжался на мгновение крепче, выдавливая ещё немного крови, и, безусловно, пачкая куртку..на этом всё.

- Я прошу вас принять некий предмет. Это не бомба, не отрава..- тут администратор замешкался, и почесал свободной рукой затылок. Но останавливаться было уже поздно — Остапа понесло. - Хотя я точно не знаю что это такое. Взлай..это тот старик..ха, он умеет убеждать лучше, чем иной политик. Да, так вот, он сказал что это Пропуск, который оградит носителя от некой опасности. Сам я такую монету..- почему-то вспомнилась другая монета. Честная игра, которая висит у него на шее. -... уже получил. М-да. Надеюсь, я не слишком похож на сектанта, впаривающего вам очередную книгу? Надеюсь, нет. Или я похож на наркомана-пьяницу, поймавшего свою белочку? Одним словом..возьмите. Разве с вами последние полчаса не происходило что-то..не совсем понятное? Считайте это продолжением, вот и всё. - Последнее было выстрелом наугад, в небо. Злость, после того как он выговорился, исчезла, и Павел начал неловко возится с нарукавным карманом, доставая монету, и стараясь держать её рукавом. Да, он уже сделал выбор, но старик предупреждал его.

- Вот она. - Серый, немного невыразительный кругляш лежал на рукаве у мужчины, ожидая пока его возьмут..или отвергнут. Внутри, П-х-авел уже принял решение, что сделает это любым способом, даже если это будет стоить ему зубов.

Павлу было грустно. Такой собеседник. Интеллигентный. Умный, знающий, когда ещё с таким доведётся пообщаться, да ещё и просто так. Почему-то захотелось предложить ему чаю, и как следует всё обсудить за чашкой чая. Но времени не было. Не было - и всё тут. Тоска никак не отпускала - и это несмотря на зубную боль, которая вообще-то должна была изрядно тонизировать. Но...Какая теперь разница? Чёрная монета лежала на ладони, и требовала крови. Яркой, красной насыщенной. На секунду представился целый поток этой влаги текущий по монете. О да, именно этого она хочет. Но пока ей придётся довольствоваться капельками крови этого человека, который ещё и не хочет уйти иссушённым трупом.
Смирнов не сразу заметил кубик, до того распереживался, и уже было полез за ключами - надо же как-то раскровянить ладонь. А заметив..Почти сразу же схватил его. Принялся рассматривать. Он не сомневался - это подарок Взлая, к которому он уже не мог относится с настороженностью. На секунду он сжал его в ладони - а затем убрал в карман брюк. Сейчас не время. Сейчас время разобраться с чёрной монетой. Серую монетку Павел взял рукавом, и кое-как спрятал в нарукавный кармашек, а сейчас возился с ключами, пытаясь пробить кожу. Увы, разреза не получалось — всё-таки тот профессор был не такой уж и лопух. Пара болезненных тычков, не больше. Только после этого Пашке пришло воспоминание, как он порезался бумагой, точнее одной из квитанций. И полез в сумку. Да! Документы были всё ещё здесь.
Благословив бюрократию своей родной конторы, он достал один из документов из файла, зажал в папке, и попытался провести по краю пальцем. Первый блин комом. Второй раз он провёл большим пальцем..и наконец кромка бумаги кое-как прорезала кожу. Правда не совсем там, где он намечал — вместо одного большого пальца досталось сразу всем, и узенький красный разрез вовсе не был похож на те фонтаны, о которых мечтала монетка. Но пусть будет довольна тем, что получила. Зажав монетку в повреждённой ладони(получился своеобразный подрагивающий кулак - но кровь так определённо должна была идти быстрее), Павел поднялся, опираясь на обруч, и пошёл к девушке. Из расстёгнутой сумки торчал краешек ноутбука и раскрытая папка с документами.
- Девушка! Извините, можно украсть немного вашего времени? Мне очень нужно поговорить с вами, и, честно, я не знаю как начать. - Павел выглядел немного смущённым и как-будто не совсем в себе. Расстёгнутая куртка, сумка из которой В своё время он проделал немало дурацкий вещей, но приставать к красивым незнакомкам в поезде..Этого ещё в его карьере не было. - Даже не знаю.. Вы позволите? - Администратор уселся рядом с девушкой, невольно копируя в этом Взлая. Разве что лапать не стал - зубы всё ещё болели. - Вы случайно не видели старика, что сидел рядом со мной полминуты назад? Где он сейчас?- Так он и начал свой рассказ, издалека.

Две монеты на широкой ладони. Два кругляшка. Чёрный и серый. Павел заколебался. Он понимал, что сейчас, перед ним тот самый выбор, который он предчувствовал мгновения назад. Две монеты. Два глаза старика. Почему-то захотелось сказать старику много неприятного. Впрочем причина была ясна. Моральный облик Пашке не позволял просто так взять, и подставить незнакомую женщину, с усталым видом смотрящую в окно. Что она там видела? Сыну офицера, и просто честный человеку, было наплевать на это. Сейчас он делал выбор, от которого зависело, как он будет смотреть на себя всю оставшуюся жизнь.
- У вас нож есть? Или булавка? Может у монет края острые? - Сцепив зубы, осторожно, чтобы не дай бог не промахнуться, компьютерщик потянулся к чёрному кругляшку. Сухой тон, взвешенные слова. Он выбрал. Мужчина он в конце-концов или нет? Внутри что-то сжалось. Пашка не любил боль, а сейчас именно она ему и предстояла. - Я выбираю чёрную монету. Ту, которая сгубила Ральфа. И раз я сделал в-выбор..-заикнувшись Пашка наконец дотянулся кончиками пальцев до чёрной монеты. - То может вы сами ей всё расскажете? Или..не можете? - последний вопрос был с какой-то лукавинкой, будто системщик пытался поймать В-зз-лая на слабо.
Пашка старался смотреть на лицо своего попутчика. Старика с невозможными, вертикальными зрачками. Старика, который пришёл в его жизнь подобно крысе. Серые странницы точно так же приходят в дома, где их не ждут. Только вот они прячутся по подвалам, а рогатый пёс по храбрее оказался. И что уж тут сказать - посильнее.

Сегодня был плохой день. Началось всё с утра - ранняя неурочная трель телефона, которого Пашка обычно использовал как будильник. Звонок от Сергея. Собственный, хриплый с спросонья голос. - Да? - и натужный кашель рвущийся из спикера трубки. Сергей заболел. Сергея сегодня не будет. Прервав поток извинений, Павел пожелал выздоравливать, и попрощался. Ничего страшного, могло, да чего уж там! Бывало и хуже. Почему-то большинство его коллег были уверены, что начальник ит-отдела вообще не спит, и как следствие звонили в пять часов утра.

Дальше - больше. Сегодня Павел уже не в первый раз пожалел о том что не водит машину. Маршрутка, в которой он ездил до работы сегодня была битком набита. Вдобавок, в неё зашли цыгане, громко переговаривающиеся между собой на какой-то тарабарщине. Ехали сегодня неприлично долго, всё из-за пробки. Одного взгляда на дымящие выхлопами бензина стальные коробочки хватало, чтобы отбить желание завести себе такую же. Впрочем, как и всегда.

Приехав с некоторым опозданием на работу и продравшись сквозь новенького охранника (А вы точно работаете на АЗС-групп?), Павел застал истерично смеющегося Артура, сидящего на своём рабочем месте. На вопрос, в чём же дело, икающий от смеха Артур подвёл своего начальника к монитору и ткнул в строчку.

"Прошу починить или заменить мой стул, кабинет 117, Бухгалтерия. С уважением, Галина Викторовна". И дата - утро пятницы. Галина Викторовна уже давно стала личной головной болью Павла и всего Ит-отдела. Всё дело в том, что эта особа имела громаднейшее влияние на главного бухгалтера и потому любая неприятность, случавшийся с ней мигом становилась неприятностью кого угодно, но не её. Начиная от "здесь не так и неправильно работает" кончая тем, что не включается компьютер. Увы, приходилось спускаться и нажимать на кнопочку, или лезть под стол, и смотреть, не выдернула ли опять уборщица шнур питания. - Уфх.. Артур, напиши ей..а, нет, дай лучше я. Итак..."Мы можем поделиться с вами стулом, но лучше вам обратиться сразу в хоз. службу. Ещё раз напоминаю, что ИТ не занимаются стульями и прочей мебелью. С уважением, Павел Николаевич."-

Эта немудрённая вежливость подняла настроение Павла ровно до послеобеденного времени, когда пришло время обновлять один из серверов, находящихся на хостинге, где их компания арендовала стойку. Перебросив нагрузку на остальные, Павел отправил NR-12(чаще просто - Пантера) на перезагрузку...и сервак почему-то на связь не вышел. Даже пинги до него доходили. Подождав для верности несколько минут(вдруг оклемается? он же и падать не должен был..), Пашка поморщившись, принялся собираться. За обновление серверов сегодня по расписанию было его время. Артур только злорадно по ухмылялся вслед, и попросил закинуть пару железок в ячейку - на следующей неделе всё равно надо будет профилактику проводить.

Уже на лестничной клетке Павел столкнулся с Галиной Викторовной, которая решила лично подняться к ИТшникам и устроить скандал. Почему ей до сих пор не заменили стул? Пришлось потратить полчаса, вежливо втолковывая этой даме, что это не их работа и задача. Та, кажется поняла, и теперь ушла перенаправлять заявку. А Павлу ничего не оставалось делать, как ловить такси, и ехать на хостинг, расположенный на южной окраине города.

Проблема с сервером оказалась банальна, но не решаема удалённо. Развалилось "зеркало", и требовалось вручную поймать загрузчик, что удалённо сделать почти невозможно. Ничего страшного - данные целы, и их даже не придётся восстанавливать с бэкапов. Другое дело, что это уже случалось не в первый раз, и похоже что придётся покупать новый контроллер, отвечающий за это самое зеркало. Сопровождаемый гулом серверов и воем могучей вентиляции, Павел отправил массив пересобираться, а сам вышел из зала, и миновав пост охраны нырнул в ближайшую кафешку. Девять часов вечера, а с обеда времени утекло куда больше, чем хотелось бы слуге и хозяину машин. Несколько булок, стакан плохонького, но сладкого и главное горячего, чая немного приободрили Павла. Вернувшись, сисадмин удостоверился, что с сервером всё в порядке, и только после этого направился домой.

Одна беда, ехать придётся через метро, в котором Павел не был уже полгода. Пришлось возобновлять знакомство, покупать проездной, и спускаться по пустому эскалатору на станцию, дожидаясь стального зверя. Вот так вот он и оказался здесь, на мягком сидении, в тепле и относительном уюте. Шум, давивший со всех сторон напоминал ему гудение вентиляции. Павел попробовал погрузиться в читалку, но через некоторое время понял, что просто тупо глядит в текст, и временами рефлекторно перелистывает страницу.

-"Скоро сходить. Через одну."- Мысль заставляет Павла отвлечься..и тут же мобильник в кармане завибрировал, отвлекая админа от печальных мыслей, связанных с собственной усталостью и жизнью в целом. Смска, автоматический отчёт, о том что бэкапы с таких-то и таких-то серверов сняты успешно. Кое-как распрямившись Пашка убрал читалку в сумку, мобильник — в карман, и уставился прямо напротив, на своё отражение, мимоходом отмечая старика. И вот уже взгляд возвращается к дедушке. К такому доброму, старому дедушке. Тёмные провалы глаз. Седые волосы выбивающиеся из-под шапки. Морщины, коих просто безумное количество. Сухие губы растянуты в усмешке, обнажившей жёлтые зубы. Он наблюдал за ним.. Сколько? Сердце у Пашки начинает почему-то колотится быстрее. Почему-то этот старик напоминает утренних цыган, громко и нахально переругивающихся в салоне маршрутки.

Рефлекторно Пашка цепляется мигом вспотевшей ладонью за поручень, благо сидит на краю ряда сидений, а второй прикрывает сумку — будто бы охраняя самое дорогое. Какое-то омерзение пробивается в самую душу. Что-то не так. Почему он смотрит именно на него? Хочется встать, разрушить это затянувшееся противостояние взглядов. Павел щуриться, будто пытается разглядеть из-за оправы очков что-то, стоящее за стариком. Своё отражение? Или бесконечные провода и стены тоннеля, сквозь который несётся поезд? Не пропустить бы свою остановку.