Голосование пользователя

ИДЕЯ КУПЕТЬ ЧОРНАВА ПОУКА КАНЕШНА БЫЛА ЗОМАНЧИВА АДНАКА ПАДУМАВ ЗУММИ РИШИЛ ВЗЯТ ТАКЕ КРАСНОВА. ВА ПЕРВЕХ КРАСНЕЙ ЭТА СТИЛЬНА А ВО ВТОРЫХ ЧОРНЕЙ МОГ ВЫРАСТЬ ЗЛЕМ ПАТАМУШТА ВНЕБРАЧНАЙ И ДЕЦТВА У НИВО ТЯЖЕЛАИ. И ЕЩЕ ЗА НИМ МОГ ПРЕЙТИ ПАПКА. АТДАВ ЗУП ЩА ПОУКАНА И СИДЛО ЗУММИ ПАШЕЛ НА УЛЕЦА. ЗУММИ АСЕДЛАЛ ПАУКАНА А ДЭШ В ЭТА ВРЕМЯ АПНЮХАЛ НОВАГО СПУТНЕКА. СКВИГГА ПАЛАЩРИТИЛЬНА ПРИЩУРЕЛСЯ ПАНЯВ ШТА ПЕРИД НИМ ВАЩМОЖНА ИВО КАНКУРЕНТ А ПАУКАН ДРУЖИЛЮБНА ПАШИВИЛЕЛ ЖВАЛОМЕ.
- ЭТА ДЭШ А ЭТА МАК ВИ СКОРА ПАДРУЖИТИСЬ.
МАК КАЖИЦА ПОНИЛ ШТА ЭТА ГАВАРЯТ ПРА НИВО И ПОДНАЛ ПРИВЕЦВЕНА ПИРЕДНИЕ ЛАПКЕ. ЗУММИ ПРИВЕЗАЛ МАК К СИДЛУ ДЭШ СЕЛ НА СКВИГГА И ПАСКАКАЛ ДАГАНЯТЬ АСТАЛЬНЫХ.
ХА ВЛЕДЕЛЬЦЕ АРЕНИ ЗНАЮТЬ ШТА ГАБЕЛИН ХИТРАЙ И НИ БУДИТ ПЛАТЕТЬ БОЛЬШИ ДВА МИЛКИХ ЗУБАФ. АТДАВ ПАЛОЖИНЕЕ ДВА ЗУБЕ ГАБЕЛИН ПРАШЕЛ НА ОРЕНУ. ЗУММИ СЛЫШОЛ ШТА ДРУГАЙ ГАБЕЛИН ИЗ ПИРАТСКАЕ КАМАНДА ТОТ КАТОРИЙ УМНЕЙ КАК САПЛИВЕНЬ ПАДАЛ ЗАЯВКЕ НА УЧАСТЕЕ В ГОНКИ. ЭТА ЖИ АФИГЕННЕЙ ГАНС ЖАРАБОТАТЬ ЗУБЕФ И РЕПУТАЦЕЯ КРУТАЙ ГОНЩЕК. АДНАКА НАДА НАЙТЕ КАЛИСНИЦА И НАПАРНЕК. ГАБЕЛИН ХАРАШО ПАДУМАЛ КАПТАН ТОЧНА АТКАЖИЦА ОН СЛИШКАМ ВАЖНАЙ ПАТРАШИЛУ УЖИ ЗАБРАЛЕ АСТАЛСИ ОГРА. НИЗНАКОМАВА НАПАРНЕКА ГАБЕЛИН БРАТЬ НИ ХАТЕЛ. ЕСЛИ ГОНКА НА ВЕЖИВАНИЕ ТО МИ ТОЧНА ЗАЙМЕМ ПЕРВАИ МЕСТА АДНАКА НАДА НОЙТИ ДАСТАТАЧНА БАЛЬШАЯ И КРЕПКАЯ КАЛИСНИЦА. НАВЕРНА ТРОЛЛЯЧАЯ ПАДАЙДЕТ ТРОЛЛЕ ЖИ ТОЖИ НИ МАЛЕНКЕЕ.
- БРУГГА ПАДАЖДИ С СТАВКАМЕ СИВОДНЕ ТИ МОЖИШ АКАЗАЦА ПАБИДИТИЛЕМ ГОНКЕ!
ЗУММИ БЫСТРА ПАДАШЕЛ К АРГАНИЗАТАРУ ГОНАК И ПА ДРУЖИСКИ ИВО ПАРИВЕЦТВАВАЛ
- ЗДАРОВА ЗИЛЬОНЕЙ! КРУТА ТИ АТШИЛ ЭТЕХ ГРИБАСОСАВ. Я К ТИПЕ С ПРИДЛАЖЕНЕЕМ НА НИПАЩИТАТЬ СКОЛЬКА ЗУБАВ. ВОПЩИМ Я ГОТОВ ПРИДЛАЖИТЬ ЗРИТИЛЯМ НИЗАБЕВАИМАЕ ЗРАЛИЩЕ. ВПИРВЫИ НА ТРАССИ ДВАИНОЙ ТИРМИНАТАР НА КАЛИСНИЦИ. САМ НИ ЗНАЮ ШТА ЗНАЧЕТ СЛОВА ТИРМИНАТАР АДНАКА ДЛЯ РИКЛАМЕ ЗВУЧЕТ ЗАПОМИНАЮЩЕСЯ. ВОБЩИМ МНЕ НУШНА БАЛЬШАЯ КРЕПКАЯ КАЛИСНИЦА МОЖНА ТРАЛЛЯЧАЯ. ПРАБЕЙ ПА СВЯЗЯМ У ХАЗЯИВОВ АРЕНИ. Я АСТАВЛЮ ЭТА ЗАМИЧАТИЛЬНАЯ КУРЕТИЛЬНАЯ ТРУПКА В ЗАЛОГ. АНА ПРЕДАИТ ДЫМУ КУРИТИЛЬНАЙ СМЕСИ ВКУС ПАБЕДИ. ПАЛАВИНУ ВЫИГРЕША Я АТДАМ ТИБЕ А ТАМ САМ РЕШАЙ СКОКА АЦТЕГНУТЬ ТЕМ С КЕМ ДАГАВАРЕВАЛСЯ ЗА КАЛИСНИЦУ. А ИЩО МАЛЕНЬКАЙ ВАПРОС У МИНЯ КАНЕЧНА ПАРОДЕСТАЙ ГОНАЧНЕЙ СКВИГА АДНАКА ОН НИ ПАТЯНИТ БАЛЬШАЯ КАЛИСАНИЦА С ОГРА. РАЗРИШЕНО ЛИ ПРАВЕЛАМИ ВПРЕГАТЬ БОЛЬШИ АДНАГО ЖИВОТНАГА В КАЛИСНИЦУ? У МИНЯ ЕСТЬ ИЩО КРАСНЕЙ ГОНАЧНЕЙ ПАУКАН.

Бенедикт Молитор

Бенедикт за долгие годы службы уже привык не только внимательно слушать, что говорят люди, но и то, как они это говорят. Мимика и жесты превосходно добавляли картину сказанного, да еще и давали понять опытному наблюдателю, насколько искренен говоривший. В случае с "Бирюзой" у Молитора не оставалось сомнений: если она не является мастером актерской игры и профессиональной обманщицей, способной обдурить любого, то говорит она предельно честно и искренне - чуть волнуясь, чуть опасаясь, но уверенно и искренне, действительно желая поделиться всем известным и помочь прибывшей группе в их расследовании.
Она старалась не перебивать собеседника, но все же изредка не могла удержаться от комментариев и уточнений. Услышав о "новой пассии патрона", Лили уверенно кивнула и коротко добавила от себя: - Когда мы расстались, скажем так, я действительно была несколько взволнованна и обижена, и имела все основания полагать, что мое назначение вызвано другой женщиной. Я тогда некоторое время приплачивала торговцам, работающим на маршруте Идар-Оберштайн-Тилла, чтобы они информировал меня о спутницах господина Джаспера, и убедилась со временем, что я не одна такая. Это его стандартная схема: наскучила - ушла на задание. На третьем имени я перестала следить за его женщинами: так что Ваша спутница меня уже не интересует, и не является моей бывшей соперницей.
И не извиняйтесь, право дело! Я хорошо Вас понимаю, и ценю заботу о моем душевном здоровье. А обстоятельства... Ну что обстоятельства? С ними приходится жить и работать, нравится нам это или нет.

В отличие от оставшейся спокойной Лили, господин Бирс на переднем сиденье всячески выражал свое молчаливое недовольство бестактностью аколита: возмущённо сопел, фыркал, покряхтывал, нарочито-громко выбивал табак из трубки и закладывал авто в резкие повороты, крепко сжимая руль - словно он был шеей Бенедикта. Впрочем, у водителя хватило ума не лезть в разговор, а все его показушное раздражение "Бирюза" игнорировала.
За окном машины продолжали сменять друг друга невысокие дома предместий Аквилеи, а два аколита тем временем продолжали спокойную беседу, налаживая первые мостки взаимодействия между новоприбывшими сотрудниками Инквизиции и местной стационарной агентурой.
Когда Молитор представился своим истинным именем и уточнил легенду прибытия, актриса утвердительно кивнула:
- Приятно познакомиться, Бенедикт. У вас красивое и благородное имя. Не сочтите за комплимент, но оно вам подходит.
А вот информация о том, что люди Молитора уже лично столкнулись с Голосом, вмиг стянула с госпожи Дитрих выражение невозмутимого спокойствия. Судя по приоткрытому рту и округлившимся глазам, она была в шоке от услышанного. Машина дернулась, и с водительского места тоже донеслось громкое: - Фраг! Кхм, извините. Лили ошарашенно смотрела на аколита, открывая и закрывая рот, как выброшенная на берег рыба, но не могла произнести ни слова - только пораженно качала головой, не замечая, как пепел сигареты уже падает на обивку кресла.
Обраться с духом она смогла только после размышлений мужчины о бале у Бедфорда. Тяжело выдохнув, агент "Бирюза" все-таки вспомнила о своих непосредственных обязанностях, и ответила, немного запинаясь:
- Сэр Бедфорд, да. Я тоже туда приглашена, там мы официально и познакомимся. Бедфорд... Не самый приятный человек на Идар-Оберштайне, но достаточно влиятельный и беспринципный, чтобы принести кучу проблем тому, кто открыто пойдет против него. Хороший делец с неплохим чутьем на прибыль и политическую конъюнктуру. Верный холуй Иглхорна - нынешнего главы Торгово-Промышленной палаты и один из видных "ястребов". Это если кратко. Более подробную информацию я могу представить завтра на инфопланшете в письменном виде - если Вы не возражаете, Бенедикт.
Что же касается господина детектива - я могу после разговора отвезти Вас к нему. Прошу только об одном: будьте с ним повежливее и соберите все терпение - как я уже сказала, он весьма тяжел в общении и несколько грубоват.

Рассуждения о выборе Голосом именно Идар-Оберштайна как своей цели женщина слушала предельно внимательно. Судя по задумчивому виду, она действительно пыталась проанализировать предложенные варианты. Когда же Бенедикт кончил, она неуверенно пожала плечами:
- Хорошая теория, интересная и имеющая место быть. Вот только, если честно, лично у меня никаких идей нет: планета-то действительно находится вдали от торговых и стратегических путей, архиважного значения не имеет, ничего сверхнеобходимого не производит, и является, по сути-то, обычным заштатным мирком. Но правда: каким-то же образом Враг на нее вышел, нашел какую-то червоточину. Эх, узнать бы, какую, нам бы с вами было проще.
Ну да ладно. Так вот, Бенедикт, - можно, я Вас буду так называть? - насчет Бедфорда я поняла. О ком еще мне составить справку?

Рене "Тринадцатый"

Прогулка по "улице древностей" принесла свои плоды: хотя и не все торговцы позволяли сделать пикты своего товара, а некоторые из тех, кто соглашались, просили за это денег, но все же к концу прогулки Рене оказался счастливым обладателем двух десятков качественных и четких снимков. Ассортимент лавок в основном состоял из разнообразной керамики, ювелирных украшений и оружия - в основном холодного, но встречались и более интересные экземпляры.
Правда, то, что выглядело интереснее прочего, было представлено не в материальной форме, а в виде пикта в каталоге, но купцы клятвенно заверяли, что все изображенное там имеется в наличии. Так, например, в лавке "Серебряный череп", торговавшей в основном наследием афгульских войн, в каталоге орденов и медалей между "Пурпурным Сердцем" и "Хонорификой Секториалис" в бронзе оказалась внезапно розетта Дознавателя - с пометкой "Неустановленный знак отличия, ок.М36".
Под вывеской же "Память былого", например, торговали обломками древнеафгульских строений, выполненных в большинстве своем из обожжённого песчаника. Среди осколков колонн, еще сохранивших следы давних рисунков, и мозаичных панно на каменной подушке были представлены и некоторые скульптуры. В большинстве своем они представляли из себя в той или иной степени подпорченные временем изображения людей, изредка - животных, но внимание Рене привлекли не они. Одна из предложенных на продажу пар статуй изображала сидящих на корточках демоноподобных чудовищ с искаженными злобой лицами и оскаленными клыками. Могучие крылья тварей были плотно прижаты к телу, но скульптору удалось мастерски передать готовность демонов к рывку: казалось, вот-вот, и кривые когтистые ноги оттолкнуться от постаментов, над головой хлопнут крылья и монстр сорвется с места, одержимый жаждой крови.
Владетель лавки, представившийся Ибрагимом, тоже не походил на своих коллег: чалма его была украшена широкой зеленой лентой с серебристой вязью афгульского алфавита - а такое украшение "Тринадцатый" мало на ком видел. К счастью аколита, ему не потребовалось интересоваться, что же это означает: припомнилась одна из рассказанных Махмудом, в которой тот популярно разъяснил, что подобное украшение выдается тем набожным афгулам, что совершают хадж - долгое пешее паломничество к старинной часовне Императора, скрытой высоко в горах Танж-Шера. Хаджи - так назывались подобные люди - имели большое уважение среди всех афгулов и, если Тринадцатый правильно понял цветастые обороты извозчика, могли быть народными судьями, принимая решения не в силу закона, а по совести. При этом их мнение имело не меньший вес, чем постановления судей-кадиев.

...Ишмик невозмутимо глядел на Тринадцатого, и лишь после приветствия неглубоко поклонился, прижав попеременно ладонь к сердцу, ко лбу, к губам:
- Сын моего отца рад видеть тебя, странник с далеких звезд. Гость в дом - радость в дом. Я с радостью буду слушать вязь твоих слов, открыв дорогу верблюду твоего красноречия к оазисам моего слуха, внимая бесценной россыпи семян историй, которые прорастут за тесниной моих ребер прекрасными чинарами интереса.
Как сказал однажды мудрый Селим: тот, кто раскрывает цветок своих дней, однажды вдохнет аромат минувшего от внимающих ему. Сегодня до захода солнца я могу слушать рожденного твоей матерью - и, ежели твои истории разбудят во мне ответные слова, ты услышишь их с новым восходом солнца.
А теперь прости старика за долгие разговоры - годы берут свое, ослабляя клинок разума и развязывая кушак языка. Я замолкаю, внимая тебе.

Рене говорить любил и умел, да и историй знал неисчислимое множество: как своих, так и чужих. Немало из них он рассказал Ишмику, оказавшемуся внимательным и заинтересованным слушателем, прежде чем владелец курильни не перебил его. На сей раз голос пожилого афгула был тверд и деловит, да и славословий поубавилось: мужчина высказал удовлетворение рассказом и пригласил на завтра Рене и его друзей - рассказать им свои истории и, возможно, совместно начать что-нибудь новое, что еще не случилось, но уже может.

Хакста Беда

Искупавшаяся, отдохнувшая и посвежевшая, Хакста была готова к новым свершениям. Самоуверенные мужчины разошлись по делам, не оставив ей никакого задания, ну и что же? Разве ей требуется руководящая рука лидера, чтобы делать хоть что-то к общей пользе? Ну нет! У девушки было немало хороших идей, и по каждой из них консультироваться с Молитором - времени не оберёшься. Зацепки были, а значит, надо было действовать, не откладывая дело в долгий ящик.
Беда, хотя и казалась многим наивной глуповатой провинциалкой, с виду дерзкой, а внутри - пустышкой, на самом деле таковой не была. Она неплохо представляла себе людские пороки и страсти, и вполне умела на них играть. Тут при грамотном подходе даже не нужно было особо стараться: главное, подтолкнуть жертву в нужную сторону, а там уж она, поскуливая от азарта и радостно брызжа слюной, сама все расскажет - только успевай записывать.

Если у девушки и были сомнения, что афгулы, как носители иного менталитета, не поддадутся на провокации, то они рассеялись с первым же торговцем. Сначала Хакста поставила эксперимент на нескольких продавцах из продуктовых рядов - и те с радостью поделились с заинтересованной слушательницей и потенциальной покупательницей целым ворохом сплетен, какие все остальные плохие, какой у них низкокачественный товар, как они обманывают покупателей и как женщине повезло, что она обратилась к единственному честному торговцу на всем базаре - за исключением родичей говорившего.
А родичей у афгулов было, судя по всему, немало - как поняла Беда, они жили целыми кланами, и крепко держались друг за друга, совместно противостоя не только аквилейцам, но и другим кланам. А кровная месть, как оказалось, здесь была вполне в ходу. Как и продажа в рабство, кстати: правда, исключительно на территории Танж-Шера - культурное лотарингское население все-таки предпочитало использовать вольнонаемный труд наименее обеспеченных слоев населения. Самое неприятное для Беды было вскользь брошенное замечание, что самые дорогие рабы - белокожие светловолосые молодые женщины. Вроде бы, и не относящаяся напрямую к расследованию информация - а, тем не менее, весьма ценная.

Торговцы древностями оказались такими же людьми, как и остальные, столь же радостно перемывающими другим косточки и не стесняющимися поливать грязью конкурентов. В принципе, большая часть рассказанного была и так понятна: товары доставались им не самым законным путем, да и все они не стеснялись отправлять их с планеты контрабандой.
Наибольший интерес представляла информация о трех торговцах: Хасан якшается с танж-шерскими непримиримыми террористами из секты "праведных", поставщики Ибрагима добывают такие баснословные редкости, какие остальным и не снились, а "шелудивый пес" Фарид, у которого дела идут хуже всех, является внештатным стукачом констеблей.

Игнацио "Старик" Рамирес

План Рамиреса был прост и изящен: ни один мелкий клерк не устоит перед уверенным тоном, строгим видом и информацией о том, что неизвестный визитер с уверенностью упоминает не кого-нибудь, а одного из старших администраторов - практически полубогов для низших каст операционистов и консультантов. Любой такой мелкий служащий не будет рисковать своим положением, чиня препоны важному посетителю, а предпочтет переадресовать его наверх: пускай там разбираются, насколько он имеет право беседовать с теми, дорога к кому простым смертным заказана.
Миновав профессионально-бдительную охрану, Игнацио коротко и строго изложил подскочившему к нему консультанту свою необходимость встречи с Фиц-Фоллардом. Судя по виду молодого человека, все прошло успешно: проникшись важностью гостя, он сдал его с рук на руки начальнице смены и убежал звонить старшему администратору. Самому Рамиресу, пока он ожидал ответа, предложили проследовать в комнату переговоров и ожидать ответа там. Выделенная ему в провожатые девушка, полная осознания собственной важности от того, что ей довелось общаться с неким таинственным, но несомненно крупным предпринимателем, буквально ковром стелилась, стремясь угодить важному гостю. Ничуть не смущаясь его возрастом, она старательно строила глазки в надежде, что мужчина заинтересуется ей и, чем Император не шутит, предложит место собственного секретаря, а то и кого-нибудь еще столь же ценного.

Не успел псайкер допить предложенный ему рекаф, как в комнату ворвался тот самый молодой человек, которого первым своим визитом озадачил "Старик". Вытянувшись по струнке, он, чуть ли не козырнув, доложил, что сэр Фиц-Фоллард прибудет к "господину ...эээ... посетителю в течение ближайших пяти минут".
Старший администратор не заставил себя долго ждать, прибыв даже быстрее, чем можно было рассчитывать: видимо, документы дома фон Нордек действительно произвели на идар-оберштайнца достойное впечатление. При первом же взгляде на банковского служащего становилось ясно, что его давешнее измученное состояние никуда не ушло: все те же складки в уголках губ, морщины на лбу, круги под глазами, что и были раньше. На подбородке мужчины аколит даже рассмотрел тщательно затонированный след свежего пореза: видимо, Фиц-Фоллард получил его в процессе утреннего бритья.
Излагая банкиру заранее заготовленную историю, Рамирес осторожно призвал силы Имматериума. К его счастью, прихотливые течения варпа откликнулись мигом, и на сей раз походили скорее на тихую и спокойную реку - можно было подумать, что предыдущие эксцессы были вызваны ничем иным, как недоверием группы аколитов к собственному псайкеру. Никакой психической защиты в здании банка не было, и ничто не могло помешать ему считать Фиц-Фолларда.
Результаты оказались неутешительными: старший администратор и вправду был затронут посторонним воздействием. Игнацио отметил, что все оказалось не так просто - кто бы не влиял на Джеральда, он делал это крайне аккуратно: не проверяй Рамирес целенаправленно этого человека, далеко не факт, что он увидел бы следы стороннего влияния. Кто-то или что-то уже продолжительное время аккуратно пятнало психический фон мужчины, загрязняя и затемняя его. Воздействие это, как понял псайкер, не было смертельным, но оно словно неподъемный груз ложилось на плечи, подавляя всякие позитивные эмоции, делая человека усталым и раздражительным. Оно капля за каплей подтачивало внутреннюю стойкость жертвы, и не далек уже был тот час, когда внутренние барьеры воли человека рухнут. У Фиц-Фолларда был крепкий дух, но и он не мог вечно противостоять угрозе.

Если Игнацио не задерживается в банке:

Конечно же, усталый и вымотанный старший администратор ничем не мог помочь посетителю, хотя и пообещал в случае обнаружения незамедлительно воксировать о находке. Игнацио же, получивший необходимую информацию, тоже не собирался задерживаться, так что обе стороны вежливо распрощались и разошлись. Аколит направил свои стопы к зданию расположенной неподалеку Торгово-промышленной палаты: второй цели его сил. К сожалению, даже обойдя здание по кругу и войдя внутрь, он не почувствовал никаких отклонений от стандартного индекса психической стабильности: что бы не воздействовало на банкира, здесь оно своих следов не оставило.

Бой за середину железной змеи, которую бледнолицие называют поезд, закончилась неожиданно. Мистер Воронцофф вмешался в «честную» схватку ганфайтеров. Его выстрел в спину бросил раненого Хардиггана на землю. Теперь его дальнейшая судьба зависела от того, решат ли победители добить его сразу или предпочтут видеть на виселице. Двойное убийство он совершил буквально только что, а это верный путь в пеньковую петлю.

***
Спустя какое-то время после крика певички из обоих дверей вагона полезли зомби. Медленно и неуклюже они двинулись в сторону людей. Под прикрытием оживших трупов из вагона выбрался и негр-колдун с подручными бандитками. Ходячие трупы казались неуязвимыми. Вот пуля разбила очки на лице мертвого торговца, но тот только на секунду замер и снова попер вперед, вытянув руки. Вот два выстрела заставили покачнуться труп Долли, но у нее даже выражение лица не изменилось. Возможно, что у оставшихся защитников поезда и были шансы на победу. Кто знает? Но при виде волны мертвецов, которые двигались в сторону раненой матери, нервы Лотты не выдержали.
- Мистер, - крикнула она Робинсону, - не забудьте про больничку, а то я вас и в аду достану!
После чего Лотта обернулась к только что пришедшей в себя Эмме и посоветовала:
- Ты, курица, закрой глаза, а то еще блевать начнешь.
Последний совет пришелся как нельзя кстати, потому что в следующий миг по тело девчонки скрутила судорога.
Ошибся бы тот китаец, да и седенький гуру тоже. Не владела Шарлотта никаким манчжурским стилем. Просто она была больна. Неизлечимо. Смертельно. Больна ликантропией.
Эмма глаза закрыла, а вот Бреди и Смит не могли отвести взгляды от чудовищного зрелища. Треск выворачивающихся из суставов костей, лопающиеся и тут же срастающиеся мышцы и связки, растущие из кожи волосы. Платьице разлетелось лоскутами. Челюсти вытягивались вперед, а над ними плакали наполненные болью глаза. Хлестнул землю плетью длинный хвост. И полетел к луне пронзительный волчий вой.
На месте маленькой девочки изваянием застыла матерая волчица, размером с небольшую лошадь. Застыла на мгновение, а потом ринулась на наступающих, с каждым прыжком увеличивая скорость движения. Ударила плечом, сбив на землю, одного зомби, мимоходом оторвала руку другому. Через несколько секунд боя Оскар понял, что удача повернулась к нему своей роскошной задницей. Раны, оставленные острыми когтями его марионеток, зарастали едва ли не быстрей, чем наносились. Пули легко попадали в огромное тело, но вызывали только рев боли. Даже когда Хосе всадил тяжелую пулю в лобастую голову прямо промеж глаз, это вызвало только пару секунд неподвижности. После чего дырка в черепе затянулась и зверь прыгнул вперед.
Лиса, как и ее животное-тотем, имела отличный нюх на опасность. Она первая и завопила:
- Тикать надо!
Оскар отправил всех оставшихся зомби против Лотты, просто чтобы удержать ее на месте несколько секунд, а сам предпринял маневр стремительного бегства. Девочки последовали за ним. На земле возникла куча мала из которой в сторону летели руки, ноги, головы и ошметки тел. Потом Лотта стряхнула с себя последние куски мертвой плоти, взвыла и исчезла в темноте. Возвращаться к пассажирам она явно не собиралась.

***
Тем временем из разрушенного штабного вагона, около Воронцова и Дабла вышла Сова. Вернее ее вытащили. Здоровенный негр держал женщину за намотанные на кулак волосы и прижимал к шее стволы обреза. Очков на Уотсон не было, а одежда была в некотором беспорядке. По крайней мере белые груди женщины Андрэ видел несмотря на темноту.
- Поговорим?!, - ухмыльнулся негр, - Или лучше сказать, поторгуемся.

Картинка для настроения


Музыкальная тема

Беллизарий:
Поскольку в оружейке ничего кроме оружия не было, Беллизарий заглянул в следующую дверь. За ней оказалась довольно просторная комната, уставленная человеческими приспособлениями для сна, называемыми кроватями, и деревянными ящиками, в которых, как уже было известно сциурузану, люди хранили свои вещи. Обыском ящиков он и занялся. К сожалению ничего ценного, на взгляд Белка, в них не оказалось. В основном в ящиках хранилась бесполезная человеческая одёжка. Кроме неё нашлись пара непонятных деревянных кубиков с точками на гранях, пара пачек скреплённых между собой листов бумаги, исписанных человеческим письмом, в одной из которых кроме письма зачем то были ещё рисунки голых человеческих самок, мешочек с высушенной неизвестной Беллизарию травой и бочонок на половину заполненный неизвестной Белку жидкостью. Даже блестящих кружков, которые люди называли деньгами, почему то не нашлось. Из того что можно назвать полезным, нашёлся только дрянного качества нож. Хотя кто знает, что ищет Мишель? Может быть эти вещи, показавшиеся Беллизарию бесполезными ей и нужны?

Айзек:
Айзек, и последовавший за ним гоблин, выглянули через дверь на улицу. Там обнаружилось несколько солдат патрулирующих территорию. Так же они увидели окружавшую здание, в котором они находятся, двухметровую стену с закрытыми воротами напротив них. Конюшню они не увидели, но она наверняка где то должна быть. Солдаты их пока не заметили.

Вильфуй:
Вильфуй спустился вниз, перепугав уже успокоившихся солдат, что остались внизу.
- Какого хрена? Ты зачем вернулся? - хорошо что они арбалеты успели за спины закинуть, а то бы пальнули с перепугу.
Проигнорировав их, Вильфуй проследовал к клеткам, которые попытался открыть. Он погрыз решётки, попытался разогнуть их лапами, даже попытался вскрыть когтем замок, но всё это было безуспешно. Тем временем к нему приблизились, пятеро оставшихся солдат.
- Что такое волчок? Один остался? - с ухмылкой произнёс раненый.
Остальные просто молча выстрелили из арбалетов.

Мишель:
В оружейке никаких материалов естественно быть не могло. За следующей дверью обнаружилась казарма, в которой опять же было бы бессмысленно пытаться найти что-то полезное. Следующие двери к сожалению оказались заперты. Мишель не стала тратить время на взлом, и решила проверить что же за большой дверью. За ней оказался огромный, но к сожалению абсолютно пустой, не считая магических узоров на полу, которые были бесполезны для Мишель, зал. Пожав плечами, Мишель решила проверить последнюю неисследованную на этом этаже дверь, и... Нос к носу столкнулась с целой толпой магов!
- Какого?... - на лице идущего первым старого мага на мгновение появилось удивление, но тут же сменилось выражением сосредоточенности, - Ледяная стрела! По ней!
Большинство магов замешкались, и в Мишель полетело только три стрелы. Но зато один маг постарше добавил ледяное копьё.

Звезды равнодушно смотрели вниз, им было все равно, сколько людей внизу лишаться жизни. Из темноты, кувыркаясь в воздухе, вылетела динамитная шашка. Короткий шнур почти прогорел, и взрывчатка вот-вот должна была взорваться. В том месте крыши, куда целился налетчик, располагалось сразу трое защитников поезда. К счастью, реакция мужчин оказалась на высоте. Отважный доктор Кригсон ловко перепрыгнул на соседний вагон. Мистер Воронцов начал двигаться так ловко и быстро, что его можно было принять за вампира. Даже скромный адвокат Пенни успел отпрыгнуть назад. Так что взрыв повредил только крышу вагона.

Главарь бандитов Чарли Декард, с бешенной скоростью ударяя по взводу своего револьвера одинарного действия, открыл стрельбу по бегущим. Две его пули зацепили Сэмюэля, и он свалился с крыши вагона. Одна пуля только порвала пиджак адвоката, вторая ударила в бок и рубашка начала пропитываться кровью. Но картина, которую увидел Пенни, сразу отвлекла его переживаний за собственное здоровье.

Быстрый и битый жизнью индеец-ветеран, отделался легкими порезами и разодранной одеждой, когда картежница обратила на него смертоносный поток карт. Колдовство прервал глухой удар лезвия томагавка в голову. Прическа спасла Лиз от того, чтобы ее череп треснул, но кровь залила лицо, а боль метнулась ото лба к затылку, отразилась обратно и погасила сознание. Второго удара, который сломал пару ребер, мисс Мосс уже не почувствовала. А он не дошел до сердца и легких только потому, что боевой топорик вначале попал в нежную и упругую грудку. Элизабет сломанной куклой упала под ноги дикаря. Пенни выстрелил в индейца и даже попал, но дикаря только слегка контузило. Рядом с ним в ту же цель отстрелялся Джон Робинсон, правда промазал. Хотя после выходки Лиз охотник за головами и убедился, что она закоренелая преступница, все равно решил помочь. То ли потому, что краснокожий тоже был врагом, то ли решил, что если женщина виновата, ее судьбу должен решить суд. «Кому суждено быть повешенным, тот не утонет». А может на решение «Деревянного» повлияла юная Шарлотта, бегущая на помощь матери. Девчонка оттолкнула Холодного Ветра, и тот отступил на шаг, пропустив Лотту к телу мамы.

С другой стороны поезда Чарли после стрельбы залег, чтобы перезарядить револьвер. Воронцов решил вернуть ему долг и выстрелил с крыши вагона. Его пуля контузила налетчика, но не причинила особенного вреда. Похожая неудача постигла и отважного доктора. С безукоризненной точностью он всадил пулю в одного из бандитов, но мерзавец даже не упал. Просто застыл столбом около поезда. Путь Кригсона вел его к штабному вагону. Там оставались трое служащих «Юнион Блю», включая начальницу поезда. Долг вел доктора вперед. Тем временем внутри разрушенного вагона негр-налетчик в упор выпалил из двухстволки в голову раненного пулеметчика. Ты лопнула как перезрелый арбуз, и пара студенистых кусочков мозга попала Майклу в черное губастое лицо. Женщину бандит решил оставить на потом. В конце-концов чертову индейцу должно бить все равно, резать для своих чертовых духов оттраханную бабу или неотраханную.

Ирландский журналист азартно стрелял в нападающих. Вот простой парень Йехезкель прицелился в поезд из винчестера. Он не питал зла к пассажирам и охранникам, просто нужны были деньги на выпивку и веселых девушек. Талантами к торговле, искусству или наукам Господь парня обделил, вот и подался он в «вольные стрелки». Но не успел Йехезкель нажать на курок, как в грудь его клюнула пуля Макнамары. Больно не было. Парень почувствовал, что он падает, падает, падает, но земли не коснулся. Грешная душа отлетела раньше, Бог его не укрепил. В пылу боя ирландец поздно заметил летящую в окно динамитную шашку. К счастью взрывчатка ударилась о раму и отскочила в сторону, так что воин Эрина был только оглушен.

Дин Робб чертыхнулся при взрыве. Он продолжал «держать» оба входа в вагон, логично считая, что нападающие все равно сунуться внутрь. Позиция у него была хорошая, но динамит портил весь расклад. Но бросить трех женщин и рвануть наружу он не мог.

Джо Уильям Хардигган сообразил, что во время перестрелки слишком оторвался от своих. Парень решил осуществить хитрый маневр стратегического отступления и рванул на соединение с основными силами. Парочка налетчиков, посланных ему на помощь Чарли, с ругательствами последовали за ним.
- Какого …, мы бежали сюда, чтобы … сразу … обратно! – хрипло выдал один из них.

Тем временем Дабл и Фил Макензи приостановились, чтобы дождаться солдат с хвоста поезда. Они собирались осуществить атаку вдоль полотна, а для этого требовалось собрать все силы.

Тем временем вспыхнула стрельба и в первом вагоне. После того как Билл Джонсон выпалил по налетчикам, Оскар резко направил на него свой револьвер и обрушил на охранника настоящий свинцовый дождь. Из шести выстрелов ровно половина достигла цели. Как оказалось, коварный негр был сообщником напавшей на поезд банды. Его лоа жаждали душ и крови жертв, а веселые девочки денег, нарядов, и… тоже крови. Хрупкая и изящная Барси выстрелила в спину Антуану Бишопу. Лихой ковбой в это время выцеливал врагов в темноте, и никак не ждал нападения сзади. Его мертвое тело мягко осело на пол. Джейн отчаянно закричала, когда увидела перед собой лицо мужа с белками закатившихся глаз.
Лиса контролировала тамбур. Вдова и Ласка двойным огнем сбили на пол директора кукольного театра. Не повезло только Бу. Ей досталась мисс «Отвали», но не успела индианка взять девицу на прицел, как револьвер той словно вспыхнул, окутавшись свечением. Бу зажмурилась, как ребенок, прежде чем пуля выбила ей остатки зубов, и вынесла наружу затылок.

Вы не можете просматривать этот пост!

На рынке Хакста развернулась во всю ширину своей женской души. Это был, конечно, не поход за вещами, но что-то к нему максимально близкое. Пускай мужчины считают, что лучшие повара получаются из них. Но это редкое исключение в море тех кто питается фаст-фудом, умеет заварить пакетик с растворимой бурдой под этикеткой «кофе» или «чай», сожрать коробку готовой лапши и невкусно приготовить яичницу. Себя Беда считала хорошей хозяйкой и готова была порадовать товарищей хоть отборными продуктами, раз уж они так не ценят ее основные таланты.

Женщина нырнула в море рынка и погрузилась в процесс торговли как в воду. Для начала Беда наняла пару местных афгулов, чтобы они носили за ней корзинки и сумки с провизией. Сама она не собиралась утруждать этим свои ловкие пальцы. Тем более, что даже на рынок аколитка прихватила сразу два пистолета и была готова без раздумий пустить их в ход, если посчитает ситуацию угрожающей. Нагоняй от Бенедикта не смог поколебать въевшиеся в мозг правила: «стреляй первой», «умри ты сегодня, а я завтра» и «мертвые не оправдываются».
Для начала Беда отправилась в мясные ряды. Она родилась и выросла на мясо-молочной ферме, поэтому прекрасно разбиралась в говядине. Она не побрезговала надавить на выбранные куски пальцем, понюхать их, оценить цвет. Беда знала, что самые вкусные стейки получаются из выдержанного мяса, но сама предпочитала свежее. Так что ей были выбраны несколько кусков, на которых тонкие жировые прослойки образовывали своеобразный «мраморный» рисунок. При этом женщина уточнила, что они именно с шейной части туши, или, хотя бы, из подлопаточной. Узнала, насколько молодым и «нагулянным» был бычок, и на каких травах пасся. Естественно, за каждый огрызок она торговалась как сумасшедшая, используя все таланты к «бартеру». Так же был взят толстый край длиннейшей мышцы с небольшими кусочками ребрышек, для жаркого. В свином ряду было куплены четыре готовых окорока и сырокопченая грудинка. А вот небольшого барашка Хакста купила целиком, выбрав в загоне. Его зарезали прямо при ней, быстро и ловко выпотрошили и сняли шкуру. Мясо завершили две курицы и одна большая индейка.

Дальше были два кругляша твердого сыра. Корзина зелени и две корзины фруктов. Специи. Одного перца Беда взяла сразу четыре сорта: черный, красный, белый и зеленый. Стопка свежайших лепешек, которые долго не черствели, а при разогревании в микроволновке были как свежие. Сладости. Десятилитровая бутыль свежего красного виноградного вина. Местная разновидность коньяка, которую разливали из бочки, хранившейся десять лет. И так далее, и тому подобное…
Двое здоровых носильщиков скоро начали покряхтывать под весом снеди. Хакста взмокла. С каждым продавцом требовалось торговаться, улыбаться, строить глазки, бить по рукам. Ух…

Но остановиться женщина просто не могла. Она вместе с Дунканом осматривала дом, и точно знала, чего там нет. Поэтому ей был куплен чугунный казан для плова, и мангал для жарки мяса.
Потом все продукты были загружены в грузовое такси, а Беда двинулась на второй круг. В этот раз она отправилась в ту часть рынка где торговали вещами. Она собиралась посмотреть на местные ткани, изделия ювелиров, всякие разности, и, при удаче, обнаружить какие-либо старинные вещи, книги и артефакты. В конце концов она же торговка дома Норбек, значит просто не может не интересоваться такими вещами.

– Украдут? Не, вряд ли мне так повезет, – улыбнулся Рене в ответ опасения афгула, чуть заметно качая головой. – Но, если повезет, обязательно узнай имя злодея. Пошлю ему соболезнования и лучший ковер, что смогу найти в этом секторе.

Два дополнительных часа сна, которые ему удалось урвать в ожидании загулявшего где-то Кроу, возымели на “Тринадцатого” поистине волшебное воздействие, дополнительно усиленное еще двумя порциями мерзейшего рекафа и недовольно урчащим желудком, требующим нормального завтрака. Как и всякая гончая, он был рабом собственного нутра, и, будучи подгоняемым голодом, проявлял чудеса энергичности, общительности, покладистости, да и вообще чего угодно. Единственная засевшая в его голове неприятная мысль касалась так и не вернувшегося на базу бывшего арбитра, но Данкан всегда был чуть ли не самым осторожным псом из их своры, так что, скорее всего, его отсутствие объяснялось потребностями расследования, а не необходимостью лежать в какой-нибудь канаве с дырой в голове. По крайней мере, такие предположения были куда комфортнее альтернатив.

Быстрый осмотр имеющихся в Литтл-Крик торговых заведений давал надежду на то, что хотя бы убираться и готовить Рене не придется, но вот решить вопрос с зеркалами тут было некому. Неприятно, но ни в коем случае не проблема. За продуктами он, в конце концов, все равно собирался ехать во “внешний мир”, на какой-нибудь сомнительный базар, где будет возможность пошуметь, поторговаться и, конечно же, где можно будет коснуться краешка неофициальной части местного рынка. Оставалось только вызвать Махмуда и по пути к торговым рядам немного поплутать в поисках какого-нибудь мебельщика или стекольщика. Ведь должны же где-то заказывать новые зеркала все те люди, в чьих домах колдуны не справляются с собственными силами…

…

– Во-во, дорогой, вставай вон под той вывеской, – внезапно крикнул “Тринадцатый”, тыча пальцем куда-то вправо, где сквозь мутноватое стекло такси и осеннюю листву виднелась заставленная мебелью витрина. – Я минут за десять-пятнадцать обернусь, и поедем на базар.
– И смотри не укради юную леди, Махмуд, – добавил охотник с кривой ухмылкой, уже почти закрыв дверь, – Это тот случай, когда дракон приносит принцессу обратно, предлагая сокровища за то, чтобы ее у него согласились забрать.

Зайдя в светлое и слегка запыленное помещение магазина, Рене постоял немного у двери под аккомпанемент затихающего дверного колокольчика, осматриваясь и изображая растерянность, а потом с задумчивым, но слегка рассеянным видом двинулся медленным шагом вдоль комодов, столов и, естественно, зеркал. Не то, чтобы он хоть что-то смыслил во всем этом стилистически-интерьерном многообразии, но гуляющий вдоль товара посетитель обычно призывал продавца или кого-нибудь похожего на него быстрее, чем что-либо еще. Вот и сейчас, не прошло и двух минут, как “Тринадцатый” лицезрел перед собой весьма благообразного мужика средних лет в клетчатом твидовом пиджаке, жилетке и брюках, взирающего на обвешенного стреляными гильзами и покрытого электу охотника с осторожной неприязнью. Как на грязного, но крупного дворового пса, которому дать по морде шваброй пусть и хочется, но как-то страшновато.

– Добрый день, уважаемый, – расплылся Рене в самой своей цивилизованной, не открывающей особо зубов и латунных фикс улыбке. – Простите мой внешний вид, но нормального сенешаля мы с собой не привезли, а мне подобные дела в новинку. Приходится импровизировать.

Произнеся все это почти что извиняющимся тоном, “Тринадцатый” сменил приветливую улыбку на устало-грустную, отлично демонстрирующую, насколько ему все это претило, и насколько он чувствовал себя не в своей тарелке, а потом и на уважительно-деловую.

– Ладно, к делу. Безумная баба…кхм…извините…”спутница” моего господина в приступе ревности побила в снятом нами особняке половину зеркал и, если все пойдет так же, сегодня к вечеру побьет вторую. А может и уже. У нее, судя по всему, пунктик по части метания тяжелых предметов во что-нибудь стеклянное. Соответственно, надо заменить стекла в четырех* вот таких вот больших и шести* маленьких зеркалах, – продолжил охотник уже несколько более деловым тоном, показывая примерные размеры рам руками. – В самом Литтл-Крик я не нашел никого, кто бы мог нам помочь восстановить первоначальный вид интерьера, да и не стоит давать местным зазнайкам повод языками чесать. История смешная, но те такая, которая пойдет на пользу делам дома фон Нордек. Ну что, мы найдем общий язык?

…

Когда они, наконец, добрались до базара, который был настолько органично вписан в афгульский квартал, что не сразу было понятно, где кончается жилая застройка, и начинаются торговые ряды, Рене поправил кобуру так, чтобы зоркий глаз мог разглядеть сквозь полы расстегнутого плаща покрытую латунной вязью рукоять “Гекатера”, и склонился к уху Махмуда:

– Мне бы таблеток без рецепта найти, чтобы спать и снов не видеть. Не знаю, уж, что у вас тут в дурь добавляют, но меня ночью как-то недобро крыло. Голоса какие-то сраные, шепоты из шкафа, такая вот хрень. Слишком поздно и слишком реально для нормального отходняка. Хочу на будущее озаботиться, чтобы было чем сняться кроме бренди орехового. У меня от него изжога.

Традиционно накинув афгулу двадцатку сверху счетчика, “Тринадцатый” вылез из такси сам и машинальным жестом, что был родом откуда-то из прошлой жизни, подал руку Хаксте. Они вряд ли сработаются и вряд ли поладят, но и вести себя как полная задница было совершенно необязательно. В конце концов, сколь бы разными они не были, когда придет время выжигать местный рассадник ереси, встать плечом к плечу все равно придется. Инквизиция так и работала. Собери разных мерзких субъектов, мотивируй их и отправь убивать субъектов еще более мерзких. Настоящее физическое воплощение тезиса о создании чудовища ради убийства другого чудовища.

– Мне, вероятно, нужно будет кое-куда заглянуть, да и на кухне я профан, так что давай продукты на тебе будут, – негромко произнес Рене, внимательно разглядывая вместо лица Беды окружающее их людское и архитектурное разнообразие. – Торгуйся как проклятая, местные это любят, а я рядом похожу и посмотрю, что тут и как. Лады?

Стил Банну, Бенедикт Молитор, Игнацио `Старик` Рамирес, Аррик Бореалис, Хакста Беда, Рене XIII `Тринадцатый`

Завтрак завершился в тишине и спокойствии. Кажется судьба, уже потрепавшая аколитов, решила дать им возможность хоть немного отдохнуть и расслабиться. Вот только перед чем? Не перед новыми ли испытаниями? Возможно.
Хотя день вчерашний и принес немало новой информации и потенциальных контактов этого явно было недостаточно даже для того, чтобы строить хоть сколько-нибудь обоснованные предположения. Скорее даже наоборот: с каждым новым открытием появлялись все новые и новые вопросы, расширяя круг загадок и сомнений. Пока что аколиты не знали, какую из множества нитей распутывать, и посему проверяли все: хоть что-то, да наведет их на след таинственного Голос.

Бенедикт Молитор

Бенедикт взял на себя самую ответственную задачу: встречу с таинственным агентом "Бирюза", который, возможно, мог оказать в расследовании необходимую помощь. Посему, вызвав такси, Молитор вместе с той частью группы, что отправлялась в столицу, отбыл по назначенному Рамиресом адресу: в кафе "У Фрэнка".
Утренняя дорога была полупустой, и ничто не мешало адепту спокойно размышлять и смотреть на проносящиеся за окном виды Аквилеи. Город казался спокойным, тихим и пасторальным: словно бы и не гремела где-то война, а в самом городе не шептал о чем-то таинственный Голос. Королева-осень мало-помалу вступала в свои права, раскрашивая золотым и багрянцем высокие кроны деревьев и усыпая пожелтевшую траву первыми опавшими листьями. Яркое солнце, еще не по-осеннему теплое, изливало с небес на землю свои ласковые живительные лучи, и все вокруг, казалось бы, словно светилось изнутри приглушенным мягким сиянием - нежным, ласковым и безмятежным.
Экипаж затормозил перед высокой стеклянной витриной, за которой виднелись уютные небольшие столики и мягкие глубокие кресла, в которых так приятно было утонуть с чашечкой рекафа, позабыв обо всем и любуясь на прекрасные виды за окном - из кафе открывался вид на широкую стрелку проспекта, по обе стороны от которого высились старые красивые домики, изукрашенные на первых этажах разноцветьем вывесок, а выше - изящными лепнинами и барельефами. Вдали проспект упирался в кольцо украшенной многоцветными клумбами площади, за которой возвышался, внушая невольное уважение своей строгостью и чопорностью, собор Воителя - еще одна из целей их поисков.

Распрощавшись с отправившимися далее коллегами, Молитор ступил под сень этого тихого уютного кафе. По утреннему выходному времени посетителей еще было, да и агент "Бирюза" должен был прибыть только к часу дня, а посему представившийся подошедшему владельцу Марком Асахиной Бенедикт приготовился к ожиданию, предупредив местных о том, что его могут искать для деловой встречи.
По воксу тихо крутили какую-то музыкальную волну, со стороны кухни доносился тихий перезвон посуды и разговор поворов и официантов, мерно шумела небольшая плитка, на которой прямо при посетителе в турке готовили крепкий пряный рекаф, за окном мелькали редкие машины и спешили по своим делам прохожие.
Иногда кто-то заходил в кафе, оставаясь там ненадолго, а затем, расплатившись, покидал его, уступая место следующему посетителю. Стрелки неумолимо приближались к тринадцати часам, а в "У Фрэнка", кроме самого Молитора да местных, была только парочка клерков в твидовых пиджаках, да девушка из цветочного салона напротив, отпросившаяся, видимо, у начальницы, и сейчас отдыхавшая от трудового дня, почитывая, как обратил внимание зоркий адепт, некую книжицу под названием "Благородный пират". Обложка, где этот самый пират сжимал в обьятиях полуобнаженную леди, не оставлял сомнений в содержимом книги. Мирно тикали часы, а в воксе звучал задорный голос певицы:
I wanna be loved by you, just you, and nobody else but you,
I wanna be loved by you aloone, poo poo pee doo.
I wanna be kissed by you, just you, and nobody else but you,
I wanna be kissed by you alone.



Часы уже пробили час, песня закончилась, а никого, хоть отдаленно похожего на агента Инквизиции, в кафе не было - все то же, все те же. Час ноль пять - без изменений. Все так же мерно и бесстрасно бежала стрелка на часах, пока наконец стеклянная дверь не распахнулась, впуская внутрь ароматы осени, а вместе с ними - и впорхнувшую в "Фрэнка" даму. Темно-синее пальто до колен, чулочки, цветастая шаль и солнцезащитные очки на лице - вошедшая выглядела несколько странно и нетипично, хотя, возможно, она или простыла и укутывалась потеплее, или принадлежала к народу афгулов: их женщины, как заметил Бенедикт, в основном ходили по городу, спрятав лицо.
Быстро процокав каблуками до барной стойки, женщина коротко переговорила о чем-то с барменом и, удовлетворенно кивнув, направилась прямо к столику Молитора. Не присаживаясь, она облокотилась рядом и поинтересовалась:
- Господин Марк Асахина? Вы, кажется, искали учителя танцев. Что же, я к вашим услугам. Но я предлагаю говорить не здесь, а в этом вашем Бирюзовом зале. Нас ждет машина - пойдемте.
Пока незнакомка говорила, Молитор пытался понять, где же он мог слышать ее голос, кажущийся таким подозрительно знакомым. Наконец, словно молнией пришло озарение - тембр ее голоса звучал один в один с той певицей, что недавно пела по воксу о любви.
Женщина поправила шаль - на руке ее звездочкой блеснуло колечко с бирюзой. Бросив взгляд за окно, адепт убедился, что машина ждет: рядом с кафе стоял черный экипаж, на водительском сиденье можно было увидеть крепкого мужчину под пятьдесят, задумчиво смолившего трубку-носогрейку. В бороде водителя уже пробивались первые серебристые пряди, взгляд был задумчивым и несколько отстраненным - словно бы он пребывал где-то не здесь.

Стил Банну

Тяжелое приземистое здание Генерального штаба Лотарингского ополчения словно бы пропахло духом канцеляршины и бюрократизма, но никак не армии: одетые с иголочки часовые в оливковой форме, неподвижно замершие у входа, полный офицер в майорских погонах, любовно прижимающий к себе папку с документами и кого-то уговаривающий по воксу, стайка молодых девушек с сержантскими лычками на плечах, хохочущих в курилке над какой-то директивой по делопроизводству, стоящие на парковке явно недешевые авто...
Молодой лейтенант с щегольскими усиками на проходной долго изучал документы Стил, потом вникал в суть ее просьбы. Так и не приняв решения, он долго беседовал по воксу с каким-то "господин первым лейтенантом Хендерсоном", обсуждая возможность пропуска Банну в святая святых местных вояк. Звонок, видимо, не помог, и девушке пришлось ждать личного прибытия поименованного Хендерсона, изволившего спуститься на КПП только минут через тридцать.
Когда, наконец, перед Банну предстал начальник караула, она смогла оценить и набриолиненную прическу, и пошитую на заказ качественную форму, и тонкие, абсолютно неуставные белые кожанные перчатки офицера. На груди его, кстати, в отличие от лейтенанта на проходной, поблескивала серебром медаль, на которой Стил, приглядевшись, разобрала текст: "За безупречную службу".
И снова началось изучение бумаг и вопросы о целях и необходимости запрошенного. Было явно, что первый лейтенант, равно как и его подчиненный, не испытывают никакого желания впускать охранницу дома фон Нордек внутрь, но при этом не имеют никаких оснований для того, чтобы ей запретить этого. Решилось все неожидано: усатый лейтенантик поднял трубку стационарного вокса, поинтересовавшись у начальника:
- Сэр, может, нам вызвать представителей комиссариата? Пускай они проверят госпожу Стил!
Хенедерсон, скривившись как от зубной боли, отрицательно покачал головой, бросив на подчиненного негодующий взгляд:
- И без них разберемся. Обыскали гражданку?
Получив отрицательный ответ, он бросил: - Тогда приступайте и пропускайте, - и отбыл восвоясьи. Оставшийся в одиночестве лейтенант вздохнул и по воксу вызвал молодую девушку с сержантскими лычками. Та проводила Стил в отдельную комнатку, где провела тщательный обыск, в числе прочего заставив аколиту пройти сквозь какую-то кабинку, пока она сама смотрела на экран приставленного к ней когитатора.
Изъяв оружие и все могущие представлять опасность предметы неразговорчивая сержант скомандовала: - Одевайтесь, - и отвела Банну обратно.

Сжимая в руках выписанный лейтенантом разовый пропуск, девушка поднялась на третий этаж в поисках эказанного на проходной кабинета. Мимо сновали с бумагами армейские, один раз Стил даже пришлось отойти в сторону - когда в сопровождении свиты из десятка офицеров мимо нее проследовал сухощавый колонель с постной миной на лице, чеканящий свои шаги одновременно со звонкими ударами трости по мрамору пола.
Распахнув дверь в 301-й кабинет, оказавшийся в самом углу, Банну, к удивлению своему, оказалась в маленьком предбанничке, в котором стояли пара стульев да кадка с пожухшим фикусом. Из него вели две двери: "301а" и "301b", но какая из них была нужна ей - не понятно. Под номерами на каждой из дверей висели таблички: "Capt. Donowan W.T.H., D.S.O., BAR" и "Capt. Kelly P.N.H., M.C.". Оставалось только решить, куда зайти.

Аррик Бореалис

Громада собора подавляла, заставляя ощущать свою мелочность и никчемность перед величием Императора и церкви Его. Даже на много повидавшего Аррика она воздействовала своей застывшей в камне мощью - чего уж говорить о простых прихожанах. Тяжелые острые шпили, выдержанный в популярном в свое время стиле ранней готики, стремились указующими перстами в небо, с витражей на снующих внизу букашек обличающими взглядами смотрели святые, словно бы испытывающие силу веры приходящих под эти своды. Тяжелые, нарочито грубые статуи героев Империума и Ангелов Его, сжимающие в руках мраморные клинки и болтеры, словно бы готовились орушить на того, кто хоть на миг засомневается, всю мощь имперского гнева. Черепа покойных служителей провожали приходящих пустыми провалами глазниц, скалясь в недоброй усмешке, а застывшие на карнизах каменные горгульи, символизирующие грехи и пороки, будто бы готовились, распахнув крылья, спикировать вниз и разорвать того несчастного, кто хоть на мгновение опустит щит Веры.

Утренняя служба завершилась, и в огромной зале, освещенной неверным пламенем свечей, почти никого не осталось: лишь тенями скользили меж лавок послушники, наводящие порядок. Стоило отцу Борреалису пройти чуть дальше под сень собора, как словно из-под земли за ним выросли две массивные фигуры в белых одеяниях. Не приближаясь к вошедшему, они молча следовали за ним в пяти шагах до тех пор, пока к аколиту не подошел перебирающий четки священник в черной рясе, подпоясанной веривием, с которого свешивался маленький деревянный реликварий, украшенный резным изображением аквилы.
Замерев лицом к лицу с Арриком, он молча смотрел на гостя, дожидаясь, пока тот не заговорит первым. Когда отец Борреалис обьявил цель своего прихода, священник еще раз сиерил его взглядом и процедил сквозь зубы:
- Я тебя раньше не видел, брат. Следуй за мной.

Путь аколита и троицы его спутников пролегал почти через всю залу, свернув в сторону только неподалеку от золотого алтаря. Пройдя через темныеслужебные коридоры, освещенные лишь чадящими факелами, Борреалис миновал несколько келий и несколько лестниц ведших как наверх, так и вниз, пока его безымянный проводник не остановился у одной, ведущей куда-то под собор.
Спускаясь по гулким чугунным ступеням, извивающимся винтом, он привел гостя в маленькую темную молельню, изукрашенную, как успел увидеть в неровном свете одиногого факела Аррик, строками Имперского Кредо, начертанными на стенах от пола до потолка. В комнате его поджидал сухощавый костлявый священник с блеклыми глазами, горящими фанатичной и будто бы немного безумной верой. Голос его прозвенел, как колокол:
- Молись во имя ознаменования чистоты своих намерений, возноси слова свои к подножию Трона Его!
Спорить казалось бессмысленным и даже опасным - оставалось только прочесть святые строки. Удовлетворившись результатом, фанатик скрылся в незамеченную ранее маленькую дверцу, а молчаливый проводник повел его обратно. На сей раз путь лежал кудато вверх, почти к основанию шпилей. Поднимаясь все выше и выше, Аррик обратил внимание, сто с каждым этажом становится все больше комфорта - даже лестницы стали не такими узкими, а сквозь окна падало больше света. По стенам зазмеились толстые кабели, изчезавшие где-то в глубине этажей, а сами ощущения с подавленности сменились на светлое и чистое праведное блаженство.
Когда по подсчетам служащего Инквизиции священника они почти достигли вершины башни, проводник свернул на этаж, остановившись у ничем не примечательной двери. Распахнув ее, он смиренно произнес:
- Брат Доминик, к Вам гость. Он желает Вас видеть.
Провожатый и два молодчика начали спускаться вниз, а отец Борреалис увидел через проем распахнутой двери и залитый светом рабочий кабинет занимающего явно не последнее место в иерархии церковника, и самого хозяина покоев.



Игнацио `Старик` Рамирес

На сей раз задачи, которые Молитор поставил Игнацио, были целиком и полностью основаны на его псайкерском даре. Ну или проклятии: это с какой стороны посмотреть. Как бы то ни было, это уже был некоторый прогресс: при всем своем недоверии Бенедикт поручал псайкеру работать в одиночку, и работать с применением психосил.
Подозрения начальства вызвали усталый ведущий менеджер, с которым они общались в Центральном Банке - господин Джеральд Фиц-Фоллард, а так же почему-то здание Торгово-промышленной палаты. Объяснять свой интерес начальник группы не стал, удовольствовавшись лишь тем, что наравне со всеми отдал Рамиресу приказы.
О столь заинтересовавшем Игнацио движении лоддитов никаких указаний свыше не поступало, так что аколиту следовало задуматься над тем, чем бы заняться после проверки - скорее всего, он управится быстрее, чем до ночи - это мягко говоря.

Вместе с Молитором, Стил и Бореалисом псайкер сел в подъехавшее такси, незамедлительно устремившееся по полупустой трассе в центр Аквилеи. Природу вокруг уже тронуло легкое касание осени, урожай с полей, мимо которых мчался автомобиль, был уже убран, оставляя взорам широкие бескрайние поля и видневшиеся вдали коробочки ферм: пастораль, да и только.
Потустороннего влияния варпа не ощущалось ни в предместьях, ни в городе: по крайней мере, при поверхностном наблюдении. Вглядывающийся в лица прохожих и водителей, Игнацио не замечал в них ничего подозрительного: никакой печати скверны или искажения, никаких последствий касания варпа - все были обычные императоробоязненные имперские граждане, спешащие по своим делам.

Первым авто покинул Молитор, а вскоре транспорт остановился у уже знакомого здания Центрального Банка. Псайкер покинул машину, которая незамедлительно устремилась к следующей точке. Лица "Старика" каснулся прохладный освежающий ветерок, несший с собой первые опавшие листья. Один из них, ало-желто-зеленый, напоминающий раскрытую ладонь, скользнул по плечу мужчины, остановив свой полет и, медленно кружась, спланировал к его ногам - прямо рядом с брошенным кем-то окурком.
В банке уже кипела утренняя работа, и следовало подумать, как попасть к господину Фиц-Фолларду - сомнительно, что первого встречного вот так без проблем проведут к ведущему менеджеру, работающему с крупными клиентами вроде небезызвесного дома фон Нордеков.

Хакста Беда, Рене XIII `Тринадцатый`

Большая часть аколитов отбыла в Аквилею, Кроу так и не вернулся, и во владении-128 остались только Рене и Хакста. Мужчина, проводив коллег на задание, отправился досыпать, предоставив женщине возможность самой решать чем заняться в ту пару часов, пока он будет дремать до того момента, прежде чем они отправятся исполнять распоряжение Молитора.
В отличие от остальных, сегодня "Тринадцатому" и Беде было поручено весьма далегое от расследования задание, хотя и не менее необходимое. Неизвесно, сколько времени они будут жить в этом доме, а убирать его самостоятельно и подъедать консервы из неприкосновенных запасов - не лучшая идея. Да и с последствиями применения психосил надо было что-то решать. Осколки зеркал, конечно, уже убрали, но смотреть на пустые рамы было все равно неприятно: та к тому же это зрелище по понятным причинам не давало возможности как пригласить в дом гостей, так и пустить в него прислугу - возникли бы ненужные вопросы или и того хуже: подозрения.

...Спустя несколько часов, когда оставшиеся дома аколиты отдохнули и привели себя в порядок, они отправились на поиски магазина, где можно заказать замену зеркал, а заодно - в поисках агентства по подбору персонала. Прогулявшись по Литтл-Крику и поговорив с продавщицами в местной продуктовой лавочке, удалось выяснить, что особо-то вариантов выбора и нет: в поселке имелось три продуктовых точки и одно агентство, представляющее в наем приходящую прислугу и принадлежащее местному главе администрации.
Туда Рене и Хакста и направились. Милая девушка, отвечавшая за подбор персонала, сперва поинтересовалась, где проживают почтенные визитеры, а затем, услышав, что здесь, в Литтл-Крике, вся расцвела и рассыпалась в любезностях, предложив гостям перебраться в другую комнату.
Заняв места в глубоких кожанных креслах у невысокого стеклянного столика, на которые барышня поставила две чашки местного напитка - аль-тайя, как она назвала его, и блюдце с конфетами, аколиты получили каждый по клянцевому журналу, оказавшемуся сведениями о тех работниках, которое им может предложить агентство. На каждого человека был представлен пикт и собрано краткое досье: где и в какой семье родился, где и как учился, где работал прежде, рекомендации, заключение кадрового агентства, цена посуточная и помесечная.
Выбор был весьма богатый: садовники, водители, уборщики, охранники, псари, конюхи, повара, стюарды, певцы и певицы, менторы, сопровождающие - все, что могло потребоваться как предпринимателю, остановившемуся в поселке на какое-то время, так и аристократу, решившему на месяц-другой отдохнуть от городского шума и суеты. Расценки тоже радовали: нет, были и те, кто за сутки просил сотню тронов, но можно было найти и приличных специалистов за приемлимую сумму.
Тяготы выбора на себя Рене с Хакстой решили не взваливать, пояснив девушке, что решать все будет хозяин. Получив в подарок один из журналов, они распрощались с услужливой сотрудницей и покинули агентство. Все покупки "Тринадцатый" решил делать в городе, а по сему по воксу вызвал своего нового знакомца. Махмуд примчал буквально через полчаса - выбравшись из своего потрепанного такси, он крепко обнял "ай, дарагого брата!", похлопывая его по спине и широко и искренне улыбаясь. Разомкнув обьятия, он посмотрел на Беду, восхищенно поцокав языком, но руки распускать не стал, отметив только, какая у его хорошего друга красивая женщина, и пожелав ему получше следить за ней - а то украдут же в гарем какому-нибудь шаху или эмиру.

Узнав, что Рене собирается за продуктами, Махмуд возмуженно замахал руками и твердо сказал, что ни в какой магазин не поедет - ничего хорошего там нет. Вот базар в афгульском квартале - другое дело. Там можно найти все что угодно - причем свежее и недорогое. Туда, просветил он, даже слуги из благородных домов, кто поумнее, за покупками ходят. И пускай на базаре могут обмануть, могут украсть кошелек - ничего лучше в городе не сыскать ни ща что. Главное одно - не забывать первой правило пребывания там: торговаться, торговаться и еще раз торговаться. Покупая без торговли, ты и продавца обидишь, и себя унизишь.
Завершил эту эмоциональную тираду таксист уже потише:
- Ай-я, на базаре есть все. И если ты, брат, хочэшь сэбе чито-то такое, - он повел руками, хитро прищурившись, - ну, такое, ты понэл, то я тэбя могу провэсти куда надо, да? Да и кромэ еды и питья там можна купыть все разное - кныги, мэбель, машины, падарки тваей прэкрасной жэнщинэ, драгоценнасти и все такоэ, ты мэня понял, да? Ну что, ехат!?

НАКАИНИЦ БАЛШАЯ ЗИЛЬОНАЯ КАМПАНИЙА АТПРАВИЛАСЬ НА КАКОИТА ДЕЛА!!!
КАНЕШНА ЭТА ЗАДАНИЙА ОТ ГАБЕЛЮКА БЫЛА НИ САМАЙ ИНТИРЕСНАЙ ЗОТЕЕЙ, НО ЭТА БЫЛА ВСЯКА ЛУШЕ ЧЕМ ПРОСТА СЕДЕТ НА ЗИЛЬОНАЙ ЗАДЕНИЦЕ!!!

ПРЕЧАПАВ К СТРАНАЙ КАК ФЕСЬ ГОРАД ПАСТРОЙКИ, ФСЕ РЕШИЛЕ АТПРАВИТСЯ К КАКОЕТА ТАМ КАНУРЕ! ФСЕ, ДА ТОЛЬКА НЕ УЗГОК, КАТОРЫЙ БУДАЧИ ХИТРЕМ ОРКАМ РИШИЛ ПРАЙТИС НИМНОГА ДАЛЬШИ ПА ПРАХОДУ И НАЙТЕ КАКОЙТА ЛАС НА ВЕРХНИИ ЭТЫШИ АЛЬ КАКУЮТЫ КРЫШКУ, НА КАТОРУЙУ ОН СМОХ БЫ ЗАБРАСА И ПРАНИКНУТ ВНУТРЮ ЖПИОНСКОГА ЛОГАВА!! ЭТА ПРИКРАСНАЙА МЫСЛА КАСАЛАСЬ ИМУ ОШЕНЬ УМНАЙ, ПАТАМУ ШО:
ВА-ПАЛИЦ - ОН МОХ БЭ НАТИ ТАМ ШОНИТЬ ШО ШПИЁНЫ ПРЯШУТ!! НАПРЕМЕР ШОТА ПАЛЕЗНАЯ!!! БАГАСТВА НАПРЕМЕР!!!
ВА-ДРУГАЙПАЛИЦ - ПАТРАШИЛА СМОХ БЫ ЗАЙТИТЬ ЗА СПЕНУ ХИТРАМ ВРУНАМ, АТВЛИЧЕНЫМ АСНАВНОЙ БРЕГАДАЙ ОРКАВ!!
ВА-САВСЕМДРУГАЙПАЛИЦ - НАЧНОЙ ОРК ОШЕНЬ ЛЮБЕЛ ВЫСАТУ И НЕ ЛЮБЕЛ МНОГА ГАВАРИТЬ!!! ЗА ПАСЛЕДНИИ МНОГА СУТАК ПАТРАШИЛА И ТАК МНОГА ДУМАЛ!!! НАДА БЫЛА ДЕЙСВАВАТ!!!!

А ПАТАМУ СПУСТЕВ С РУКЕ ЛУУНА И АТПРАФИФ ЙЕГО В ПАЛОТ, УЗГОК ПАПЫТАЛСА ЗАБРАЦА НА ХАТКАН КРЫШЕН!!!!

Вчера

Пытаясь выжать максимум из глупой и бесполезной стычки с “Фишкой” и его бойцами, Рене еще какое-то время распускал хвост, принимая благодарности с чуть рассеянной улыбкой, походя рассказывая о “действительно серьезных переделках”, в которых ему пришлось побывать, и, обещая зайти завтра или на днях, но как-то автоматически. Без души. Для стороннего наблюдателя перемена вряд ли была заметной, да и выглядело все в соответствии с нацепленной маской крутого и хладнокровного залетного дельца, но сам охотник был недоволен. Он так и не привык работать без куража, а весь его кураж ушел вместе незадачливыми бандюгами, сменившись осознанием того, что из-за одной единственной безумной бабы его могли уже везти в больничку или морг. Или, если бы повезло, в констебльские застенки. Понятно, конечно, что, не влезь он с самого начала в базар с Арчи, ничего бы и не было, но ударить локтем в лицо снова что-то изображающей “Беде” в качестве попытки выработать понятный им обоим сигнальный язык хотелось просто нещадно. Как бы там ни было, работа на сегодня еще не была окончена, и примерно через час “Тринадцатый” и притихшая вроде Хакста отправились в “Пограничье”, получив, наконец, за свои выступления хоть какой-то приз в виде личной благодарности от Анны хозяйки “Анны”, которая наверняка была способна свести Рене с кучей местных. Ну, хоть что-то.

“Пограничье” оказалось заведением интересным, но тематическим. Любовь к лямке сквозила тут в каждой детали, и Рене, который пусть и умел казаться “круче некуда”, но в действующей армии не провел ни секунды и ничуть об этом не жалел, чувствовал себя тут немного не в своей тарелке. Сюда бы Стил, да. Тем не менее, играя роль открывающего для себя город недовоенного (в конце концов, нордековский мундир – это тоже своего рода форма), он немного поиграл на бильярде, больше интересуясь окружающими господами, чем судьбой партии, понаблюдал и пообсуждал кулачные поединки и посетил оказавшийся вполне приличным тир. Ну, и ужин с выпивкой, конечно же, не были забыты. В общем, не имея очевидных зацепок, охотник вел себя как попавший в новый район кот, с любопытством обнюхивающий каждую подворотню, но старающийся изо всех сил казаться незаинтересованным в чем бы то ни было.

На базу они с Хакстой вернулись уже в предрассветной мгле, и порядком вымотавшийся Рене, не говоря проблемной напарнице ни слова, полез к себе на чердак. Чувствовал он себя вполне сносно, но усталость ощущалась тяжестью в кистях и висках, и планы его не шли дальше закрытого и заставленного чем-нибудь тяжелого люка и спальника. Хватит с него на сегодня дум.

...

Сегодня

– Пфеех, – фыркнул сидящий на подоконнике с кривой недовольной рожей Рене, когда Хакста закончила оправдываться.

Вчерашняя доза “пан-иммуна” сделала свое дело, так что похмельем охотник не мучался, но недосып, помноженный на откат от самой таблетки и тот факт, что жаворонком он не был даже дома, где это было непреложным законом, превращали взлохмаченного, зевающего и по-стариковски шаркающего при ходьбе “Тринадцатого” в великолепную аллегорию недоброго утра. Дряной рекаф собственного приготовления и ярящаяся “Беда” ситуацию тоже не улучшали. Вообще Рене предпочел бы не устраивать публичной грызни с самым вероятным шпионом старшего дознавателя, так как боялся старого интригана (ровно, как и всякого, в чьей власти было отправить его обратно в комнату для допросов с пристрастием) как огня, но особого выбора у него не осталось. Не поддерживать же ее в самом деле.

– Сумел бы Рене? – вопросительно и с легким недоверием в голосе, будто бы вопрос был чем-то абсурдным, переспросил “Тринадцатый”, удивленно выгибая левую бровь дугой. – Поверь мне, “просто замечательная женщина”, сумел бы. Это моя работа, и делаю я ее хорошо. Ствол, может быть, достать и пришлось бы, но только тогда, когда это было бы полезно, а не когда мне пришлось держать на мушке пятерых быков, которые тебя с твоим карманным фонариком отправили бы в морг секунд за десять. И вот еще небольшой экскурс в юриспруденцию: если бы был закон, позволяющий стрелять в людей, чьи слова тебя раздражают или расстраивают, я бы о нем точно знал. Представляешь себе последствия для репутации дома Нордек и для нашего прикрытия от дела об убийстве пятерых, пусть и говеных, но все же людей?

– И последнее. Арчи и его унылый экипаж – действительно не особо высокого полета птицы, но выставлять на чужой земле людей на ножи за гнилой базар – это практически беспредел. Нет таких понятий. Надеюсь, мне не надо объяснять, что с залетными беспредельщиками никто дел вести не станет?

– Поработай над выдержкой, полезно будет. А пока я бы советовал ствол дома оставлять. От греха.

Поучаствовав в разборках, Рене отхлебнул из зажатой в пальцах веселенькой красной кружки пару глотков бодрящей кисло-горькой жижи, скривился, поискал, куда бы сплюнуть, передумал и продолжил вещать, как ни в чем не бывало. Можно было, конечно, успокоиться и заняться чем-то полезным, но выбранная маска требовала болтать и тянуть на себя одеяло.

– И, раз уж я открыл рот, еще какое-то количество менее драматических итогов вчера. Ну, чтобы все в курсе были. В целом все идет по плану: есть некоторое количество контактов из числа местного криминалитета, возможный вход в афгульскую диаспору, которая наверняка вся торговлей наркотой и собственными древностями вымазана, а также человек, который меня, вероятнее всего, сведет с нужными “деловыми” людьми, если решим дальше двигаться по этой линии. Знаете, мне даже немного жаль, что мы не настоящие контрабандисты. Еще есть интересный кабак, построенный вокруг армейской тематики, и видится мне, что дела там решаются серьезные и не особо законные. Заведение надо разрабатывать, но нужен кто-то “свой”. Кто-то, кто с ветеранами местными, если они там, вдруг, отыщутся, общий язык найдет. Так что, “Стальной кролик”, нам надо сходить на ужин.

Последнюю фразу “Тринадцатый” произнес с вполне искренней легкой улыбкой. Стил нравилась ему своим весьма приземленным чувством юмора, в меру деятельным характером и тем, что не имела второго дна. Или, по крайней мере, гениально играла роль человека без него. Кроме того, если “Кролик” таки хваталась за оружие, то только тогда, когда это было действительно необходимо, а все, что требовалось от него после, – это помочь с уборкой тел. Это было…удобно.

– С покупками все понял, босс, – наконец закончил Рене, понимающе кивая Бенедикту. – Подожду гулёну Кроу, а потом сразу на рынок. Когитатор ты, кстати, можешь у меня в вещах взять. Я после той заварухи на Офелии оставил себе один. Старик “Марк Аврелий 567.11” уже немолод, но все еще быстр и жаден до данных, а с духами-распределителями местной инфо-сети мы уж как-нибудь договоримся. Не впервой.

Рене уже изготовился было утопить оппонентов в полном зловещих намеков и откровенной лжи море воровского "базара по понятиям", как делал всегда, когда требовалось разойтись с кем-то без крови, но еще до того, как он успел открыть рот, определенно получившая свою кличку не просто так "Беда" прострелила одному из незадачливых бандитов ногу. Спасибо, бля#ь, за подарочек, господин старший дознаватель. Надеюсь, что она хотя бы в постели хороша.

Не особо понимая, чего, помимо, конечно, группового изнасилования, пыталась добиться напарница, охотник, однако, среагировал на изменившуюся обстановку так быстро, как это только было возможно, и еще до того, как "Беда" закончила пугать пятерых вооруженных пьяных торпед дамским "сверчком", ствол его собственного "Гекатера" весьма недвусмысленно уставился в лицо Арчи. "Тринадцатый" прекрасно осознавал, что устроенная в первый же день перестрелка нанесет расследованию серьезный урон и совсем не обрадует Бенедикта и остальных, но Хакста оставила ему слишком мало места для маневра. Кроме того, и это его сейчас особенно тревожило, где-то там, за завесой из масок он-настоящий как будто бы радовался такому повороту. Радовался возможности стереть немного грязи с лика Империума. Радовался возможности снова побыть простым охотником за головами. Возможности побыть собой.

Но, как бы ни была неожиданно сладка и желанна перспектива нажать на спусковой крючок, верность делу вопреки собственным желаниям была крепко вбита (буквально) в его голову, так что вместо злого стрекота "Гекатера" прозвучал хриплый и совсем чуть-чуть раздраженный голос Рене.

— Ша всем! — гаркнул охотник немного устало, но без особой злобы; будто мейстер, успокаивающий расшалившихся школяров.

Всякая веселость и расслабленность исчезла с его лица и из позы, и только искривленные в легкой полуухмылке губы, открывающие на всеобщее обозрение золотые фиксы с первыми литерами самого распространенного в Империуме ругательства, намекали на то, что для "Тринадцатого" все происходящее является скорее докучливой неприятностью, чем серьезной проблемой.

— Сделаешь глупость, братан, и я тебя завалю, — процедил Рене сквозь зубы. — Кто-нибудь из твоих потянется за стволом или еще как-то ступит, и я тебя завалю. Кто-нибудь решит, что можно говорить поперек меня, и я тебя завалю. Сечешь фишку, Фишка?

— Раз все секут, быстро показали мне ладони, смотрим на меня и слушаем, — продолжил охотник спустя пару мгновений. — Внимательно слушаем. Молча. Тебя, чудо-женщина, это тоже касается. Вякнешь сейчас что-нибудь, и, видит Император, я конфликт решу передачей твоего зада в общественную собственность.

— Так, первое. Фильтруй базар, братан, и не будь таким борзым. Не стоит быковать на тех, на кого тебе быковать пока не положено. Волгийцы тебя бы уже освежевали за такое. Дважды. И погремухой своей меня ты тоже зря прессовать пытался. Я масть местную не знаю, но люди мне твоего имени не называли, разговаривать ты не умеешь, законы не чтишь, так что, думается мне, никто за тебя на разборе не впишется. В отличии от...
— Второе. Дружку своему горбоносому растолкуй, что вместо того, чтобы рожи корчить в присутствии серьезных людей, пусть лучше кальян курит и слушает пока истории тех, кто старше и мудрее. Проживет подольше. Адресочек я ему могу подогнать.
— И третье. Мудаку тому свиномордому еб#льник зашей, чтобы не разевал его почём зря. Тебя из-за него грохнут когда-нибудь. Может даже сегодня.

Закончив с наставительной частью, Рене сделал короткую паузу, но, конечно, не для того, чтобы передохнуть. Болтать без умолку он, при желании, мог и час и два, а вот дать немного времени на то, чтобы сказанное хотя бы немного осело в мозгу Арчи, всё же стоило.

— Теперь к делу, братан, — негромко и очень спокойно проговорил охотник, ловя мутный от выпитого взгляд оппонента собственными серо-голубыми льдинками.

Глаза у "Тринадцатого" для таких разговоров были вполне подходящие: жесткие, недобрые, решительные. Глаза человека, привыкшего действовать и не привыкшего отступать. Глаза не безжалостного убийцы, но хладнокровного дельца. Лучшие из тех, которые инквизиция смогла вырастить вместо отобранных у него дознавателем Стилом.

— Ты пришел на чужую землю как хозяин. Ты не проявил уважения. Ты по пьяни попер ни на того на кого можно было. Это залет. Баба моя тоже, конечно, не права, но за что следует я с нее сам спрошу, а другого спроса с бабы нет. Сечешь? И вот теперь мне приходиться держать тебя на мушке, и, возможно, придется пустить ее в ход, что я, пусть и без особого желания, но сделаю. Расклад для тебя, братан, говно, но я, к счастью, деловой человек. У меня мало времени и мне не нужны левые жмуры, так что я даю тебе выбор. Выбор, которого у большинства попавших в твою ситуацию не бывает.

— Вариант первый: ты четкий братан, сделавший ошибку. Бывает. Косячат все. В этом случае твои бойцы оставляют тут волыны и ножи, та белобрысая овца исренне извиняется за то, что подстрелила твоего ручного быка, и вы уходите. Если так, между мной и тобой все ровно, а с местной крышей сам забазаришь.

— Вариант второй: ты отмороженный баклан, лезущий на рожон. Тоже бывает. В этом случае ты или кто-то из твоих делает глупость, и все заканчивается смертями, разбором и последствиями. Последствиями. С большой «П».

— Ну что, Фишка, братан или баклан?

Аддари сидел на небольшом старом лоскуте кожи, вытянув ноги к жаркому огню, дарующему жизнь. Иногда дикарь думал, что внутри каждого человека есть небольшой костер сложенный из костей духами, который греет тело изнутри в лютые морозы. Аддари говорил тихо, он не любил кричать и спорить, кто захочет всегда услышит. Духи иногда совсем без слов могут поведать истину.
- Наш старый вождь ходил по миру под знаком толстой жабы, и всегда оставлял самый жирный кусок добычи себе. Я был против, но мир так устроен - в стаи и племени должен быть вождь. Помню как великий огненный диск боролся с серыми лапами хозяина вод. Небольшой ручей возле поляны с костром обезумел и изрыгал клубы воды. Мы все бросились связывать ветви. Вождь приказал привязать корзину с камнями. Напрасно, я взывал к духу мудрого древа и просил бросить эти корзины. Ни разу не удалось мне построить плот из камней, но вождь не изменил своего слова. В тот день мы потеряли много еды и шкур. Заяц не учит ворона строить гнездо, а кабан не показывает, как волку следует догонять оленя. Я за одного вождя, который сможет договориться с духами и назначит главным на охоте охотника, на рыбалке рыбака. Мой голос за шамана. Пусть наш шаман будет и вождем.
Аддари поднес широкую ладонь к лицу и рассмотрел два ореха. Дикарь любил жевать траву или орехи, это хорошо заглушало голод в длинные ночи и не давало духам вырваться из открытого рта. Один орех Аддари съел, а второй протянул соседу.

Бенедикт Молитор, Стил Банну

Чаевые официант с поклоном принял, рассыпавшись в любезностях и умудрившись при этом не скатиться ни в лесть, ни в лизоблюдство. Покидающим ресторан гостям он пожелал доброй дороги и выразил надежду, что благородные господа еще окажут честь заведению своим повторным визитом.
Оставив за спиной ярко освещенные залы "H.Hood", Молитор и Стил ступили на ночную улицу Аквилеи. На несильном раннем осеннем ветру мерно покачивались лампы фонарей, еле слышно поскрипывая, за спиной доносился приглушенный шум ресторана, жилой дом напротив уютно светил окнами, за которыми жили, ссорились и любили, радовались и печалились простые имперские подданые, знать не знавшие ни о каких опасностях, кроме простых, земных. Не знали они и о той оранизации, что защищала их от ужасов, таящихся во мраке ночи. Так уж повелось - имена великих воинов и полководцев грямят на множестве миров, а подвиги тихих и незаметных оперативников инквизиции чаще всего оседают в пыльных архивах конклавов, чтобы стать достоянием лишь для их последователей, да и то - тех, кто нечаянно набредет в своих поисках на потрепанный, старый том с отчетом и подшивкой донесений и результатов анализа.

А пока что подъезжало такси, аколиты могли насладиться последними запахами уходящего лета, тихим шорохом листвы, словно шепчущем какие-вековые тайны деревьев, мирно и спокойно идущими прохожими, мелькающими смазанными огнями машин и тихой, мирной жизнью спокойного имперского городка, не нарушвемой даже промаршировавшим в далении патрулем Лотарингских ополченцев.
Заказанный экипаж вскоре прибыл, и под приятные классические мелодии дорога по полупустой трассе показалась на удивление легкой и спокойной - будто бы и не было вовсе забот и проблем. Проехав КПП при въезде в Литтл-Крик, где бдительные охранники вежливо уточнили у Молитора адрес, куда он направляется, они вскоре достигли особняка и, расплатившись с водителем, проследовали под своды того места, что стало их пристанищем на какое-то время.
Дом встретил их теплом и уютом, и только неубранные осколки зеркал напоминали о еще недавно произошедшем здесь опасном, хотя и не смертельном, инциденте. Никто посторонний на территорию владения-128 не проникал, и можно было быть спокойными и за оставленные вещи, и за то, что в ближайшее время никто не будет нарушать покой служителей Инквизиции.

Аррик Бореалис, Игнацио "Старик" Рамирес

Отлучившись на какое-то время, отец Себастьян вернулся со второй оплетенной лозой бутылью кагора. Водрузив ее на стол и откупорив, он довольно потер руки и разлил рубиновую жидкость по кубкам:
- Что же, брат мой, причастимся крови Императоровой, да будет он вечно щитом нашим, равно как вера наша есть меч наш. Ну, на погибель врагам Его!
Вкусив вина, священник, прислушавшись к своим ощущениям, удовлетворенно кивнул. Вытянув откуда-то из сумы на поясе широкий плат и утерев им блестящую от пота тонзуру, он поерзал на стуле, устраиваясь поудобнее, и степенно и неторопливо продолжил:
- Ох, брат мой Аррик, ну что тут еще добавить, дабы не превратить одесную нашу беседу в долгий рассказ мой, а ошуйно - поведать тебе о местах сих... Коли времени у тебя невелико, скажу я тебе о тех местах, что след посетить в Аквилее. Перво-наперво, будут ими три собора городских, - отец Себастьян закашлился и поднял воротник сутаны, - простуда, покарай ее Император, извини, брат мой. Так вот, соборы эти - Освободителей, старейший храм Божий планеты, Собор Божественного Воителя, о котором уже ведомо тебе, да Собор Хродберта-Кастигатора, святого покровителя нашей Аквилеи.
Коли душу твою сей вопрос волнует так, брат мой, то вот мой совет тебе, ибо что может быть ценее дружеского совета, данного от всего сердца? Направь стопы свои в странноприимный дом при Соборе Освободителей, да поищи там брата-коморника Августина. Сей достойный сын Экклезиархии, ежели узнает, что ты от меня, с радостью протянет тебе руку помощи, да одарит тебя своими знаниями об этой сфере, равно как и соответствующими трактатами.
Что же до настроений братии и мирян, то тут, спешу заметить, все покойно и ровно, и боле слов не надо. Афгульская паства ходит в свои, местные церкви с местными священнослужителями, и о том, что происходит за стенами сих домов Божьих, мне неведомо.

Вопрос же о шепоте загнал отца Себаастьяна в тупик. Подперев голову рукой и в задумчивости постукивая кубком по столу, он морщил лоб, пытаясь вспомнить нечто подобное. Наконец, он неуверенно вымолвил:
- Вот не знаю, брат мой, сложен твой вопрос. Что до смиренного меня - я лично с подобным не сталкивался, да и паства моя об этом не говорила. То, что скажу я дале, не более, чем слухи, и относись к ним соответственно, как к тому, что не есть достоверность и правда. Поговаривают, что в Золотом квартале все меньше тех, кто верит истинно, и многие в сердце своем возносят требы не Богу-Императору, а презренному злату. Не есть ли шепот твой внутренней слабостью и неуверенностью человека? Не знаю. Одно скажу тебе - братия из собора Воителя проговорилась, что в городе стала последнее время тяжко. Так ли это или нет - мне не открыто. Скажу лишь так: среди паствы моей ничего подобного нечистого нет. Можешь поискать в нем моего хорошего знакомого, брата Доминика, возможно, он сможет тебе поведать нечто большее.

Распрощавшись с опечаленным скорым уходом собеседника и собутыльника священником, Аррик встретил на улице ожидавшего его Игнацио. Следуя указаниям Молитора, аколиты отправились на трассу ловить машину. Один из водителей, пожилой афгул, за двадцать пять тронов согласился довезти мужчин до Литтл-Крик. За дешевую дорогу, правда, мужчинам пришлось выслушивать жалобы водителя на то, что афгулов не берут на предприятия, управляемые Администраторумом, а частные владельцы платят сущую мелочь, а работать заставляют за десятерых.
Добравшись до КПП, священник и псайкер отпустили шофера и, переговорив с охраной, вошли на территорю поселка. Следуя мимо мирно спящих и тихих домов, они вскоре прибыли к 128-му владению, где их уже ждали Молитор и Банну.

Рене "Тринадцатый", Хакста Беда

"На святого Лотаря-34", оказавшийся полуподвальным помещением со внутренней стороны жилого дома, оказался действительно местом, заслуживающим наименования подозрительного. Тяжелая, привинченная к полу мебель, дым от лхо под потолком, грязные стены, липкие от пролитого пива и явно редко протирающиеся столы и меню, предназначеннное для тех, кто хочет после долгой смены не есть, а жрать; ну и для тех, кто приходит в кабак выпить и закусить. Публика была подстать заведению: суровые крепкие мужики в неброской одежде, с тяжелыми кулаками со сбитыми костяшками и неоднократно ломанными носами, такие же крепкие женщины, не особо отличающиеся от своих спутников, да вызывающе одетые вульгарно накрашенные девицы, от чьего нежного девичьего реготания мужчины, менее стойкие, чем Рене, наверняка бы немедленно сбежали.
Разговоры тут велись соответствующие: все больше о драках да каких-то местных матчах, о бабах и бухле да терки за жизнь о том, кто, что где и как.за всем этим многоголосьем нет-нет, да проскальзывали осторожные реплики о "делах" и о том, что опять приказал "шеф". Сидящие за столами компании периодически перемещались к барной стойке, за новой кружкой, или на улицу - посмолить на свежем воздухе да размять ноги.
В начале внимательно слушающий, а потом и присоединившийся к одной из компаний Рене, приобняв Хаксту, играющую роль его женщины (другую тут бы не поняли), вместе с новообретенными приятелями от коллектива не отрывался, и вместе со всеми выходил покурить да размяться. Каждый раз улица приносиламновое зрелище: то курильщики наблюдали, как два дюжих парня метелят друг друга (- Бабу делят, - пояснил один из мужиков, пивших с Тринадцатым, некий Джо "Щербатый", работающий, по его словам "всем помаленьку"), то все со смехом слушали старика на костылях, под гармонику затянувшего на потеху публике:
Я был батальонный разведчик,
А он - писаришка штабной,
Я был за планету ответчик,
А он спал с моею женой…
Дальнейшие перепетии печальной, трагичной, но, вне сомнения, поучительной судьбы песенника несколько ускользнули от внимания аколитов, когда еще один из компании, Эд "Рыжий", начал с пылом вспоминать, как недавно начистил рыло констеблю, а потом ушел от его дружков.
Песенка стала различима только к концу, когда дедок доковылял почти до Тринадцатого:
Говорят ведь, судьбина - злодейка,
И за это я песню пою.
Как афгульская пуля-злодейка
Оторвала способность мою. 

Конец песни, исполненный надрыва и скупых мужских слез, был встречен дружным хохотом и апплодисментами. Исполнитель пошел мимо публики, скидывающей ему в котомку на боку деньги, приговоривая:
- Спасибо, граждане. Спасибо, девушка. Спасибо, молодой человек! Спасибо. А ты, с пистолетом, что не подаешь!?
Крепкий мужик, к которому обратился старикан, аж охнул от удивления:
- А... А как ты догадался!?
Дедок лишь всепонимающе заклекотал, а пристыженный парень под хохот дружков бросил к нему в котомку несколько купюр. Примерно в это же время к новоявленным приятелям аколитов подобрался суетный долговязый типчик с тоненькими усиками и крысиными чертами лица. Дотянувшись до уха Щербатого, он что-то быстро зашептал. Ражий детина, дослушав, понимающе кивнул и пробасил:
- Лады, братва, нас еще дела ждут. Рассчитываемся и ходу!
Пожав руку Рене и крепко обнявшись с ним, мужик чмокнул в щечку Беду, не забыв с некоторой долей осторожности облапить ее, и вскоре покинул "Лотаря". Тринадцатый и Хакста, понимая, что сейчас их в другие компании не примут, тоже расплатились и перебрались в "Анну".

Заведение, выглядившее, как обычное кафе, поначалу и казалось таким: разве что официантки были одеты фривольнее. Хаксте удалось разговориться с одной из девушек, бросавших на нее несколько странные, но весьма недвусмысленные взгляды, и узнать, что "Анна" позиционируется, как витиевато сказала представившаяся Мэри официантка, как "дом одиноких сердец". Правда, в основном сюда ходят мужчины, ищущие вторую половинку сердца на ночь в комнатах наверху, а девушки, тем более, такие симпатичные, как нынешняя гостья - большая редкость.
Сидевший в это время внутри Тринадцатый тоже обратил внимание на то, что вместе с уходящими посетителями меняются и официантки - ни одна из тех девушек, что обслуживала визитеров, после их ухода не появлялась. Да и сидели тут только мужчины, причем в одиночку. По крайней мере, до тех пор, пока не завалилась подвыпившая компания в пять лиц, которым, впрочем, не много оставалось до того, чтоб стать рылами.
Прилизанный парень с легкой щетиной в потертом на рукавах твидовом пиджаке и залихватски заломленной кепке, выдвинувшийся вперед, выставил гордо вперед заросшую жестким волосом грудь, виднеющуюся сквозь расстегнутую рубашку, и несколько заплетающимся языком заявил:
- Мать! Гони всех отседова! Мы с парнями хотим веселиться!
Выглянувшая на шум дама в летах, еще сохранившая остатки былой красоты, застыла в дверях, ведущих на кухню, с крайне недовольным выражением лица, явно подыскивая, что ответить хаму и его дружкам. Охранник у входа, прижатый к стене двумя спутниками прилизанного, делал максимально безучастное лицо - кажется, он понимал, что может быть драка, и ни в коей мере не хотел огрести. Троица посетителей же просто старалась слиться с пейзажем.

Кажется, Данкану все-таки удалось найти правильный подход к офицеру Гамильтон: опыт, как говорится, не пропьешь. Знание особенностей работы правоохранительных органов, правильная постановка речи и умелая игра интонациями, сдобренная малой толикой мужского обаяния, сделали свое дело. Ну и конечно, возможность официально уйти со службы пораньше, но при этом по делам служебным, девушке тоже импонировала.
Во всяком случае, старший инспектор уже не выглядела такой раздраженной и ершистой, как раньше, да и ответный тон ее был более благожелателен. Внимательно оглядев Данкана и его документы, она удовлетворенно кивнула и улыбнулась уже искренне:
- Добро пожаловать на Идар-Оберштайн, офицер Кроу. Я рада, что Вы проявлляете подобную сознательность, как рада и тому, - она чуть кивнула, прикрыв веки - в знак благодарности, а заодно и показывая, что оценила идею собеседника, - что Вы готовы к получению интересующей Вас информации в менее официальной обстановке. ГУОП в нашем лице окажет всю возможную посильную помощь.
К завершению своей фразы Диана Гамильтон подошла к столу одного из младших офицеров, отвлекшегося от когитатора, чтобы послушать их беседу. Постучав наманикюренными ноготками по столу, офицер обратилась к младшему по званию уже гораздо строже, чем беседовала с посетителем:
- Алджи, хватит греть уши. Отчет по мероприятию за тебе кто будет писать? Я, что ли? Ты там был, тебе и Таро в руки. Пока не напишешь, никуда не уйдешь. Я, сам видишь, должна уйти вместе с господином Кроу, чтобы наш гость не чувствовал дискомфорта. Вернусь завтра - проверю. Ладно, - подняла она голову и огляделась, - народ, я пошла, но вы тоже особо не задерживайтесь. Доделаете - и по домам!

Инспектор, к которому обращалась она, кивнул и вернулся к производственному процессу, ответив:
- Да знаю я, знаю, Ди, все будет. Давай, до завтра.
Попрощавшись с остальными, инспектор подошла к стоящему неподалеку от выхода платяному шкафу и замерла, открыв дверцы. Бросивший короткий взгляд Кроу убелился, что там висят только черно-белый китель и изящный черный дамский плащ с высоким воротником. Приняв какое-то решение, Диана сняла с вешалки форму, надев ее поверх белой форменной рубашки и застегнувшись на все пуговицы. Прихватив со стола сумочку, она обернулась к мужчине:
- Офицер Кроу, пойдемте. Всем еще раз пока!

...Пока Данкан на посту охраны получал свое оружие, девушка, вспомнив о чем-то, извинилась перед ним, и взбежала вверх по лестнице, вернувшись вскоре с кобурой с табельным автопистолетом, которую она как раз в этот момент убрала в сумочку. Проследовав мимо козырнувших часовых, они вышли на уже погруженную в сумрак улицу, освещенную яркими фонарями. Уже выходя из здания, чуткий Данкан услышал за спиной тихие переговоры караульных:
- И куда это одна из веерохвосток с этим мужиком полетела?
- Не знаю, Эрни. Черно-белым, им с кем только не приходится работать...

Выйдя на улицу и блаженно закурив, довольно улыбающаяся Диана поблагодарила своего спутника:
- Офицер, спасибо, что вытащили. Теперь я целиком и полностью в вашем распоряжении. Если хотите, можем проследовать в "Весы": это приятное заведение неподалеку, где собираются в основном мои коллеги. Там мы можем спокойно поговорить без помех и лишних ушей.
Улыбнувшаяся своим мыслям старший инспектор весело и озорно сверкнула глазами, разулыбавшись еще шире, и тихо шепнула себе под нос:
- А еще об этих посиделках завтра узнает Эдвард, урод... Так-то!

Удовлетворенно кивнув согласившемуся аколиту, Диана Гамильтон решительным шагом проследовала к упомянутым "Весам". Поздоровавшись со швейцаром, она со свом спутником вошла внутрь ресторана. По-видимому, он действительно был одним из тех мест, чьи владельцы изначально рассчитывали на правоохранителей: обитые деревом стены были украшены разными плакатами, пиктами мужчин и женщин в форме местных энфорсеров, ксерокопиями каких-то приказов и объявлений.
Заняв столик в дальнем углу, Гамильтон плюхнулась на кожанный диванчик, расстегнув китель, и заказала подскочившему официанту бокальчик красного и салат - как всегда.
Разобравшись с заказом и вальяжно устроившись, она улыбнулась Данкану:
- Я вся внимание, господин Кроу.

Данкан Кроу

...По Фиц-Фолларду, увы, невозможно было понять, что с ним случилось и что вызвало такое состояние. Вернее как: возможно было понять, что это сильная усталость, но вот вопрос, чем она вызвана, оставался тайной похлеще достопамятных катакомб Марса. Предположения можно было строить разные, по факт оставался фактом - любое из них могло быть столь же истинным, сколь и ложным, сколь прозаичным, столь и мистическим. При этом, возможно, ни один из домыслов не был верен, и причина запросто могла крыться в чем-то третьем.
Не меньшая проблема была и с Челмсфордом - люди его рода занятий и его опыта умели мастерски держать лицо, и в спокойной профессиональной беседе раскусить их было ой как нелегко. Вроде бы, держался он приветливо и дружелюбно, дистанцию держал очень аккуратно, вел себя ненавязчиво, но и без излишней отстраненности - но верить в всегдашнюю искренность и честность торгового агента, все равно, что верить в любовь шлюхи с первого взгляда к очередному клиенту. Даже на внимательный взгляд, репрезентарий не скрывал ничего, и действительно был рад помочь уважаемому фактору известного консорциума. Но это не говорило ни о чем, раз ве что о том, что он или честен, по крайней мере, в данный момент, или он мастерски носит маску: делать какие-либо выводы было преждевременно.

По зрелому размышлению, Данкан решил для начала наведаться в главный штаб местных энфорсеров - если повезет, от местных служащих удасться получить куда как больше информации, чем даже по "капральской вокс-сети". Узнав у прохожих дорогу, он через некоторое достиг искомого здания, на Идар-Оберштайне именовавшегося Главным Управлением Охраны Правопорядка. Документы Монро работали безотказно: ознакомившись с ними, охранники, попросившие мужчину сдать оружие в запечатываемую ячейку и вручившие электронный ключ о нее, посоветовали обратиться в Отдел по связям с общественностью, располагающийся на втором этаже в кабинете "232".
Судя по всему, констебли главуправления не привыкли себя переутруждать: идя по коридору мимо уходящих домой офицеров и сержантов, Данкан видел запертые двери, гласившие: "Общий отдел", "Отдел анализа и цензуры", "Дорожно-траспортный отдел". Зато чуть дальше, ближе к концу, становилось ясно, что все не так уж плохо - за полуприкрытыми дверями криминального и следственного отделов царили привычные рабочие шум и оживление, и их сотрудники явно продолжали свое дело и не собирались в ближайшее время сбегать по домам.
Подойдя к 232-му кабинету, Кроу был вынужден посторониться, выпуская группу спешаших домой чиновников от правопорядка. Когда же он вошел в просторное помещение, то застал там только пять человек: двое молодых людей с одним ромбиком на погонах и полная женщина в летах работали за когитаторами, представительный мужчина с седыми висками и аккуратными усиками, уже накинувший поверх формы цивильное пальто, собирал бумаги в портфель, а какая-то женщина у окна, стоявшая спиной к вошедшему, решала по воксу личные проблемы с каким-то МакИнтайром, обвиняя его в том, что он - козел и паскуда.

Мужчина в пальто, оказавшийся начальником отдела, даже не стал вникать в вопрос визитера, спешно ответив:
- Срочно? Сейчас разберемся: старший инспектор Гамильтон вам поможет. Диана, оставьте беседу и займитесь мужчиной, а я - на прием. Разрешите откланяться, я спешу!
Прошипев в вокс напоследок: - Я на работе, отвали, - женщина завершила сеанс связи и спокойно прошествовала к Данкану.
Поименованая Дианой инспектор оказалась среднего роста, стройной и подтянутой женщиной с горделивой осанкой, чьи темные, чуть вьющиеся волосы, заостренные скулы и разрез глаз выдавали в ней немалую толику афгульской крови. Волосы, как обратил внимание аколит, были не по уставу длинные: впрочем, ей, как офицеру по связям с общественностью, это, должно быть, дозволялось.
Глядя на посетителя снизу вверх еще не остывшим после напряженной вокс-беседы взглядом, полным раздражения, инспектор, к ее чести, сумела обратиться к Кроу ровным и спокойным тоном, даже со светской улыбкой:
- Старший офицер отдела по связям с общественностью Диана Глория Гамильтон-Эллиот. Чем могу помочь вам?



Бенедикт Молитор, Стил Бану

Челмсфорд, как и подобает благовоспитанному джентельмену, на состояние Бенедикта не обратил внимания. Вернее, сделал вид, что не обратил - интересоваться чужим здоровьем и предлагать помощь, когда того не просят, дурной тон. Зато он не оставил без внимания вопрос о Бедфорте:
- Господин Бедфорд - видный промышленник и весьма обеспеченный господин, один из членов Совета. Он - бывший секретарь сэра Иглхорна, нынешнего главы нашей Торгово-Промышленной палаты. Парвеню и наглый выскочка, - не удержался от высказывания личного мнения репрезентарий, поморщившись и ядовито добавив, - берется за все, что приносит прибыль: сегодня - оружие, завтра - драгоценные камни, послезавтра - скот. Как всякий плеб..., - Челмсфорд подавил негатив и приятно улыбнулся, хотя неприязнь в голосе, хоть и приуменьшилась, но никуда не делась, - как и всякий выходец из низов, он обожает вещи, выглядящие дорого и стоящие как можно боле баснословные деньги - просто ради того, чтобы похвастаться их наличием. Так что, сэр Молитор, любая редкость или выглядящая дорого вещь из ваших активов вполне способна удовлетворить его невзыскательный вкус.

...Распрощавшись с Челмсфордом, Бенедикт и Стил поймали машину и попросили отвезти их в приличный ресторан. Водитель, оценив наряд Молитора, доставил их в заведение, достаточно презентабельное для статуса пассажиров и при этом достаточно простое для того, чтобы работать круглосуточно - некий "H. Hood".

Обслуживали тут быстро, еда была выше всяких похвал - все в меру: не пережаренное, не переперченное - ровно такое, как требуется. Ужин протекал в чинном спокойствии, пока в 20:00 кто-то не прибавил звук на общественном вокс-вещании. Шумный ресторан весь затих, люди - и посетители, и официанты, все обратились в слух. Суровый мужской голос, твердый, с легким оттенком скорби, заговорил:
За образцовое выполнение экстерриториального долга в Королевстве Афгулистан награждаются Крестом Победы:
4-го/1-го батальона: эктинг-лейтенант Холланд Смит - посмертно, лейтенант Кристиан Данвер,
1-го/7-го батальона: рядовой первого класса Доннал МакКили - посмертно, рядовой первого класса Оливер Стоун - посмертно, рядовой первого класса Джон Лидберк - посмертно, капрал Уильям Бродди - посмертно, капрал Александер Грин - посмертно, штаб-сержант Тревор Вуд - без вести пропавшим, бревет-первый лейтенант Эбенейзер Дорсет - посмертно, капитан Уильям Риккер, - мужчина по соседству судорожно вздохнул, вытирая лоб платком, и широко улыбнулся нервной, но донельзя счастливой улыбкой.
191-й автотранспортной колонны: рядовой второго класса Томас Дин - посмертно, рядовой второго класса Абдулла Уильямс - посмертно,
193-й автотранспортной колонны: рядовой первого класса Патрик О'Шеннон - посмертно,
11-й отдельной роты поддержки - лейтенант Кеннет Джарвис, - заплакала навзрыд молодая женщина через три столика от аколитов, ее спутник, суетясь и не зная, что делать, замер растерянно, пока кто-то из официантов не подошел и не увел пару куда-то вглубь технических помещений ресторана.
Крыла авиаподдержки посмертно: флайт-сержант Ян Борли, флайт-сержант Джордж Миллер, капрал Джордж Парк, лидинг-эйркрафтмэн Гарри Дор, эйркрафтмэн второго класса Роберт Хендерсон.
Орденом "За выдающиеся заслуги": лейтенант-подполковник Артур Фергюссон, капитан Бенджамин Морсби, капитан Питер Сазерленд.
Планкой к ордену "За выдающиеся заслуги": лейтенант-подполковник Роберт Гордон-Финлейсон.

Вещание было завершено, и посетители и сотрудники ресторана мало-помалу вернулись к прерванным занятиям. Бенедикту и Стил никто не мешал, и они могли спокойно воздать должное мастерству поваров, и, наконец, отдохнуть от тяжелого суматошного дня.

Аррик Бореалис, Игнацио Рамирес

В ожидании прибытия священника у Игнацио выдалась толика свободного времени, чтобы спокойно почитать свежеприобретенную прессу. Как оказалось, вся хваленая свобода слова на Идар-Оберштайне существовала впервую очередь для того, чтобы культурно поливать грязью политических оппонентов и оценивать одно и то же событие с противоположных точек зрения: то же освобождение Кангарана от афгулов в одной представлялось почти бескровным подвигом, в другой - тяжким, но ответственным мероприятием по предотвращению дальнейших террактов, а в третьей - почти проваленной операцией против мирных жителей, в которой армия все равно умылась кровью простых солдат, тогда как высшие чины, стдевшие глубоко в тылу, получили новые награды - ради чего все, по мнению репортера, и затевалось.
Большая часть прочей информации была не столь интересной: стройка новых жилблоков в 3-м и 4-м кварталах Аквилеи, уход на пенсию градоначальника Толосы, статья о финансовой программе некого Ходжеса - направленной на повышение пенсий ветеранам СПО, пара светских скандалов, грядущий выход нового голофильма с какой-то "бесподобной Лили", статьи о модернизации нескольких фабрик и изменении курса драгоценных металлов к тронам.
Чуть интереснее были новости от местных правоохранителей: во всех трех газетах была приведена беседа журналиста Дж. Кэмпбелла с неким старшим инспектором Управления охраны правопорядка Д. Гамильтон, в которой та рассказывала об инициированном расследовании против сэра Иглхорна, заподозренного в неких махинациях на грядущих выборах. Обвинений достойному члену Совета пока предъявлено не было, но констебли в лице офицера Гамильтон уверяли, что дознание продолжается, и пресса обязательно будет осведомлена о его ходе. Стоит ли добавлять, что каждая их газет имела свое мнение о вышеизложенном, и, в принципе, Рамирес уже мог его предположить, даже не вчитываясь.

...Как Игнацио не старался, вызнать побольше о лоддитах у него не получалось: рабочие-прихожане ни в какую не хотели идти с незнакомцем на более близкий контакт: даже психосила не помогала преотдолеть их природную паранойю и недоверие к человеку не из своего круга. После нескольких бесплодных попыток завязать разговор на интересующую его тему, "Старик" понял, что если он будет продолжать, то эти люди его наверняка побьют, не смотря даже на то, что он для них - послушник Экклезиархии. Возможно, даже ногами.
Это было не лучшим способом продолжать расследование, и псайкер решил перевести разговор на другие, отвлеченные темы. Это ему удалось: правда, за успешный выход из неприятной ситуации ему пришлось расплачиваться тем, что до возвращения отца Бореалиса он был вынужден вникать в семейно-бытовые проблемы аквилейского пролетариата.

Аррику Бореалису повезло больше: отец Себастьян оказался мужчиной охочим до высокоученных разговоров с собратьями по служению, и явно весьма истосковавшимся по обществу образованных людей. Отдав указания послушникам, он предложил добровольному помощнику уединиться с ним в келье, где за бокалом-другим кагора они смогут вести чинную и неторопливую беседу о Кредо, о тяготах служения и других вопросах, могущих вызвать интерес служителей Экклезиархии.
Аррик предпочитал не форсировать события, и в начале просто наслаждался разговором с умным собеседником, не чурающимся вникать в глубинный смысл священных текстов и анализировать в том числе и иносказательную форму многих обращений. Когда же разговор плавно перетек к пастырям и пастве, и Борреалис поинтересовался о том, кто же есть эти лоддиты на самом деле, отец Себастьян сокрушенно развел руками:
- Увы мне, брат мой, но ты и без моих слов понимаешь, что тема сия скользка, аки аспид ядовитый. Можешь обвинить меня в трусости и малодушии, но я стараюсь не думать о сиих людях: есть те вопросы, на которые лучше не знать ответов. Они, вне всякого сомнения, считают свою цель благой, но благо это расходится с благом для Идар-Оберштайна. А я лишь смиренный слуга Бога-Императора и обычный священник, довольствующийся своим саном и не помышляющий о чем-либо ином. Помощь лоддитам алибо их противникам означает, что я настрою кого-либо против себя, а сего я не желаю. Так что, брат мой, извини, но я не смогу удовлетворить твой интерес к сей проблеме.

И вновь плавно потекла беседа, неспешная, как путешествие паломника, и столь же разносторонняя, как чудеса Империума. Ереси и страсти святых, канонизированная духовная литература и апокрифы, клир и миряне - чего только не было затронуто в разговоре священниками. Зашла речь и о безумии Вандира и временах Эры Отступничества, после чего вспомнилось и несчастье в соборе Божественного Воителя. Увы, и тут Аррику не удалось узнать точных подробностей произошедшего, хотя отец Себастьян и рассказал все, что знал:
- Ну, что еще добавить, брат Аррик? Братия в соборе Божественного Воителя замкнутая, строгая и, чего уж греха таить, высокомерная даже к нам, смиренным. Еще по одной?, - чокнувшись и отхлебнув кагора, местный клирик блаженно сощурился и продолжил, - Ну так вот, подробностей инцедента я, к стыду своему, не знаю. Произошло сие где-то через пару недель или месяц после Dies sanctificaveritis bellatorum defensor, главной целебрации собора. Аскеза же братии, по скромному моему мнению, есть замаливание грехов несчастного умалишенного, дабы Бог-Император был милостив к нему, равно как и прочим братьям, коих может каснуться тот же порок. Ибо верно говорится, где раз поселилась скверна, там может она проявиться и впредь. Ведь лишь одному Ему ведомо, был ли этот несчастный единственной жертвой безумия, или только единственной известной?

Хакста Беда, Рене "Тринадцатый"

Состояние Хаксты не осталось без внимания водителя: он покосился настороженно на поморщившуюся и зашептавшую молитву пассажирку, явно опасаясь, что подвыпившая девушка собирается расстаться с обедом прямо в его машине. Сам-то он явно не испытывал никого дискомфорта, помимо опасения за состояние Беды, и на самочувствие не жаловался, поэтому помимо недовольства в его взоре можно было уловить и веселую иронию, запросто могущую означать что-то вроде: "Еще рано, а где-то успела хорошо погулять. Эх, молодежь...". Не забыв стребовать деньги у покинувшей машину пассажирки, он еще раз внимательно оглядел ее, несколько невнятно хмыкнул и уехал, оставив Хаксту в одиночестве.
Кафе, в котором устроилась Беда, оказалось тихим и пустынным: бармен большую часть времени неспешно листал газету, официанты в основном сидели где-то в хозяйственных помещениях, редко выбираясь в зал. Клиенты были соответствующие: пара клерков беседовала о каком-то строительном подряде; какой-то пожилой джентельмен задумчиво смолил трубку, пил горячий чай и периодически отмечал что-то в потрепанном блокноте, а молодая парочка в дальнем углу явно была на первом свидании, и больше интересовалась друг другом, чем едой и окружающей обстановкой. Бедовой Беде не оставалось ничего, кроме как спокойно ждать прибытия Рене - никаких сведений из местной публики явно было вытянуть невозможно. По крайней мере, в подобном времяпровождении был один плюс - она отдохнула, протрезвела и чувствовала себя готовой к новым свершениям.

...Водила-афгул был искренне рад, что ему попался такой свойский клиент, и без проблем согласился и довести Рене до курильни старого Ишмика, и подождать, если надо, и вобще: "дальше катать по городу по-братски!". Об одном только сокрушался таксист: что его машина не оборудована воксом, и не может быть вызвана заблаговременно. Зато он вручил Тринадцатому визитку транспортной конторы, на которую работал, и сказал, что если "ай, хороший человек" хочет ездить с ним, то пусть просит исключительно 31-ю машину: или Махмуд, или его брат Дауд обязательно приедут и довезут, куда надо. Не забыл водитель сказать и улицы, по которым обычно курсирует в поисках клиентов - если Рене решит его поймать без звонков в центр и без соответствующей наценки.

...В курильне оказалось не так уж много народу. Внимание, конечно, в первую очередь приковывала следующая группка: старый сморщенный афгул с жидкой бороденкой в полосатом халате, беседующий с четверкой своих соплеменников, одетых вполне по современному, если не считать черных жилеток с абстрактными узорами афгульской вязью, вышитыми золотой нитью. Наметаным взглядом Рене приметил, что все афгулы имели при себе книжалы, а один - ражий детина с воинственно топорщащейся бородой, даже автопистолет и, судя по всему, дымовую гранату.
Еще в курильне за столиком в углу в обнимку с кальяном сидел прилично одетый юноша, ни капли не похожий на танж-шерца, но его можно было не брать в расчет: он накрепко пребывал в мире грез.
Приветствуя встречающего его старца - того самого Ишмика, видимо, Тринадцатый приметил, что украшения курильни, узор на жилетах четверки и резьба на огромном латунном перстне старика крайне похожи. Но было ли это просто знаком какого-нибудь рода, или воровским символом - неясно. В этом была вся проблема с отличающимся от общеимперского населением: попробуй разбери все их местечковые особенности, предназначенные сугубо для своих. Одно Рене мог сказать точно: на законопослушных обывателей эти афгулы походили также, как сам аколит - на космодесантника.

Заняв подходящий столик и предложив Ишмику беседу, Рене непрогадал. Вскоре с старику присоединилась и троица других гостей - кроме обладателя пистолета. Хозяин курильни извинился, отошел и вскоре вернулся с пресной лепешкой и небольшим пузатым медным кувшином, украшенным уже знакомыми мужчине узорами. Все четверо преломили с ним лепешку, разрезанную кинжалом на пять порций, и из маленьких хрупких фарфоровых пиал отпили из кувшина, полного легким и приятным ягодным вином.
Афгулы оказались идеальными слушателями: внимательными, любопытствующими, сопереживающими рассказанному. Когда же Рене, докурив кальян и выпив весь чай, распрощался с ними и полез за кошельком, Ишмик возражающе замахал руками, гортанно зачастив:
- Ай, гость, не обижай меня без нужды! Деньги - ничто, ты расплатился гораздо более ценным и важным - своими историями. А добрая беседа, как известно, не только стоит многого, но и способствует хорошему пищеварению. Так что, если сын твоего отца желает, то он может приезжать сюда снова, и снова рассказывать новые истории. И, возможно, когда-нибудь свои истории поведаем тебе и мы.

Ман пытается вспомнить, не слышал ли он чего от старых, опытных бондах о тиканье в бункерах. Он долго, несколько минут, копается в памяти, пытаясь выдернуть хоть что-нибудь, выловить пальцами хоть крупицу, но ничего подобного нет. Он перемещается усилия в другую часть разума, где скопом валяются пыльные, кое-как сваленные обрывки разговоров за стаканчиком, и сигареткой, услышанные краем уха слова, и реплики. Но ничего. Только парочка интересных историй о дальних походах, и бахвальство об количестве побед, на военном фронте, или личном. Ну, может ещё кусок басни о том, как кто-то перепихнулся с мутанткой, но она тут тоже явно не к месту.
Если ловушки на ящике и есть, то установлены настолько мастерски, что у Мана обнаружить их не получается. И нож не помогает - ящик простой, без отгибаемых деталей, и подковырнуть ни одну из плит не получается. Нет замка, нет ручек, нет явных стыков - простые, гладкие стенки из такого же материала, что и стол. Правда Ман узнаёт, что стенки достаточно тонкие, и ели посильнее надавить ножом, то они прогибаются, а на поверхности остаётся след от лезвия.
Торчащие из ящика волоски, или нитки, осмотреть получается от и до. Просто потому что осматривать особо нечего. Длиной с четверть мизинца, тонкие, грубые на ощупь, чёрного цвета, секутся на кончиках.
Учитывая мягкость плиток - да, у Мана вполне получится их снять, без особого труда. Судя по всему, если немного надавить, то их можно будет и ножом пробить. Получится ли их обменять на что-нибудь стоящее? У ремесленников Фригерди всегда в цене то, что легко поддаётся обработке - для украшений, или мелких, полезных вещей. Жизнь в деревне тяжела, и сложно находить какие-нибудь радости, так что местные жители с удовольствием платят за безделицы, способные хоть как-нибудь развеять токсичный, удушливый угар их однообразной жизни, который не выбить из мозга даже ударной дозой алкоголя.

Тиканье не становится громче, и не становится тише - он продолжает равномерно, нейтрально, безэмоционально, сухо долбить по головам бондов. Как уставшая училка, пытающаяся вколотить какие-нибудь знания в голову двоечника не словами, а твёрдым переплётом учебника, что с хрустом лупит по его тупой, слегка непропорциональной черепушке, в попытке изменить деграданское, ухмыляющееся лицо нерадивого ученика, и подарить женщине чуть-чуть удовольствия за проделанную работу. Больше никаких звуков не разносится по холодным, безразличным бетонным кишкам бункера.

ПРИЛЯТЕФ В БАЛШОЙ ОРАЧИЙ ГОРАДУ, ПАТРАШИЛА СРАЗУ ПРИБОЛДЕЛ!! ТАК МНОГА ЗИЛЕНИ ВАКРУГ ОН ВИДИЛ ТОКА ВАААГХ ЛИСУ ИЗ ИЕХ ПАСЛЕДНИГО ПУТИШЕСТВИИ, НО ТОКА ЭТАТ БЫЛ ЙИЩО И ЖЫВООЙ!!!! МАЛИНЬКИИ САПЛЕВНИ И БАЛШИЕ ОРЧЕДЛЫ!!! УЕСЬ ГОРАДИЩА ТАК И ПАДПЕРДАВАЛ ЗИЛЕНАЙ СИЛАЙ, А ПАТАМУ БЫЛА И ГОРДА И СТРАШНА. ГОРДА БЫЛА ПАТАМУША ОРАЧИИ ЦЫВЕЛИЗАЙЦЫИ РАЗВЕВАЛИС КАК ПИРАЖОГ. СТРАШНА БЫЛА, ПАТАМУША ОРКАВ ВАКРУГ БЫЛА СЛИШКАМ МНОГА И ПАТАМУ ПАТРАШИЛА НЕ СМОХ БЫ СПРЯТАЦА В ТИНЯХ, ЙЕСЛЕ ФСЕ БУИТ ПЛОХА!!!!

АДНАКО ГОРАД, ХОДЬ И БЫЛ ОРАЧИМ, ТО УСЬОРАВНО ГОРАДАМ АСТАВАЛСЯ! ПАДГНИВАЯ ИСНУТРИ, ЭТАТ БАЛШОЙ ОРКАПОЛЕС ПОРТЕЛ ДАБ... ДАБРР... ДАБАПАРЯДЫЧНЫХГ ОРКАФ!!! ФСЕ ЭНТИ ОРКЕ ВАКРУГ, БОЛЬШИ ПАХАДЕЛИ НА ЖЫРНЫХ ГАБИЛЯНАФ!! ПАДСКВЕГАВЫЕ ТАЛСТАЖОРЫ!!! БЫЛА ТАКОЙЕ ВААГХЧУВСТВА, ШО УСЕ ЭТА ПАСТРОИЛ КАКОИТА ЖЫРНАПУЗАЙ САПЛИВИНЬ, И ЭТА МЫСЛЯ НИПАКИДАЛА УЗГОКА!!...

И НИЗРЯ!!!

ОРКАВОДАМ ФСЕГО ЭТАГА БАЛАГАНА БЫЛ КАКУЙИА БЛЕДНАЗИЛЕНЫЙ КУШМАН ОРКАГРИБА, НИДАРОШЫЙ ДАЖ ДА ОРКА!!! МАЛИНКИЙ, ЖЫРНЫЙ ГАБИЛИН СИДЕЛ НА ЭТАМ СТУЛИ И ХАТЕЛ ШОБ УЗГОК ПРИКЛАНИЛ КАЛЕНИ?!?!?!! ДА ШОБ ОН ЛОПНУЛ!!! ТОЖА МНЕ ШИШМАН!!!

Вопрос про адрес застал Игнацио врасплох. Впрочем, задуматься он должен был гораздо раньше. И задать вопрос - что за Бирюзовый зал имел в виду Бенедикт. По какому адресу. Как на этот Бирюзовый зал выходить агент "Бирюза" должен. Вот только сейчас было слишком поздно, и все вопросы отступили перед главным - как бы обернуть ситуацию так, чтобы у газетчика вопросов не возникло. Или, того хуже, излишнего любопытства.

Руководитель группы строго наказывал принадлежности к Фон Нордекам не выдавать - и вариант представления адреса усадьбы или официального канала рассматривать не приходилось. Поэтому Игнацио выбрал старый, проверенный временем вариант - встречу на нейтральной территории. Он назвал адрес одного ресторанного заведения средней руки, назначил время - 13.00 и предложил спросить Марка Асахину. Логично было предположить, что последствия принятого решения Бенедикт предложит расхлебывать самому псайкеру, поэтому он и воспользовался одним из своих имен.

Выполнив простую часть задачи, послушав газетчиков и обзаведясь, после прогулки по городу, газетой, Рамирес поспешил на встречу со святым отцом, а, обнаружив, что тот задерживается, решил ознакомиться с содержанием купленной печатной продукции. Мир с подобным уровнем свободы слова давал богатые возможности для анализа. К тому же, это позволило отвлечься от не слишком веселых мыслей об утренних событиях.

....

Время за чтением пролетело быстро, тревоги чуть спали, а с прогулка с отцом Бореалисом и вовсе не оставляла места для праздных размышлений. Привычно изобразив послушника, он приступил к соответствующим обязанностям - даже малые тревоги слабых мира сего могут отражать катастрофические процессы, развивающиеся под иллюзорной оболочкой благополучия. Но судьба преподнесла псайкеру другой подарок - лоддитов.

И упускать его он не собирался. Предоставив Аррику расспрашивать соответствующих его сану собеседников о причинах сумасшествия одного из священников, он смешался с толпой рабочих. Проблемы их понять было несложно - машины если не забирали из работу, то делали ее гораздо более дешевой и опасной. Но вот путь, на который они встали, вел к ереси - ибо машины были одним из самых драгоценных даров Императора человечеству. К тому же, подобная подрывная деятельность могла привести к плачевным последствиям для самого мира и его способности исполнять обязанности перед Империумом. Еще большей угрозой был уровень образованности населения - печатное слово было не менее доступно, чем официальная пропаганда, и бунтарские листовки могли привести к более тяжелым последствиям, чем во многих других мирах.

- Thought for the day: Ignorance is Bliss

Прошептал чуть слышно Рамирес, и завязал беседу, целью которой был выход на лоддитов или, хотя бы, присутствие на одной из ихних сходок.

КАЖИЦА КАПТАНА НИ ОЧИНЬ ЗАЕНТИРИСАВАЛА ЛИГЕНДА ПРА ГАБЕЛИНСКАЯ БЕБЛЕАТЕКА. ЭТА ХАРАШО ПАТАМУ КАК ИЕ НА САМА ДЕЛИ НЕ БЫЛА ВЕДЬ В БАЛОТНАЙ ГОРАД ПАШТЕ НЕКТО НИ УМАЛ ЧЕТАТЬ И ПЕСАТЬ. БОЛШАЯ ЧАСТ ПУТЕ ЗУММИ ПРАСИДЕЛ В КАЮТА С ЛИТАПИЗЦЕМ ИГРАИ В КОСТЕ НА ЗУБИ И ПАПИВАИ ПРАКИСШЕЙ КАМПОТ КАТОРАЙ ЛУДИФКИ НАЗЕВАЛИ СИДР. СЛУШИЯ ЕСТОРЕИ ПРЕКЛУЧЕНЕЙ КАМАНДА АЗАГ ЛАМАТЕЛЬ ЗУММЕ ПАЯВИЛАСЬ ИДЕА. А ШТА ЕСЛЕ УСТРОЕТЬ В БАЛОТНАМ ГОРОДИ АБРАЗАВАТЕЛЬНАЙ АТРАКЦЕОН! СДЕЛАТ ЛАБЕРИНТ С КОРТИНАМЕ ПРЕКЛЮЧЕНЕЙ ОРОЧЬЯ БРЕГАДА НА СТЕНАХ ЧУЧИЛАМИ ВРАГАВ ЛАВУШКАМЕ И ПАТАЙНЕМИ ХАДАМЕ. ПАПРЯТАТЬ В ТАЙНЕКАХ СУВИНИРНЕЕ МАНЕТЕ ВЕДЬ ГАБЕЛИНЫ АБАЖАЮТЬ ВЕНЮХЕВАТЬ САКРОВЕША СВАЕМИ БАЛШИМИ НАСАМИ. ПРЕ ВХОДИ ВЫДОВАТЬ КАЖДАМУ ДИРЕВЯНЕЙ НОЖ ШТАБ МОЖНА БЫЛА ТЫКАТ ЧУЧИЛА И УГАЛЕК. УГАЛЕК В ТАКАЙ РАЗВЛИЧЕНИЯ ЗАМИЧАТЕЛЬНОЯ СТУКА МОЖНА ПРЕРЕСАВАТЬ ОРКА И ОГРА УСЫ УХЕ И ПРОЧЕЕ ЧАСТЕ ТЕЛА МОЖНА НАРЕСАВАТЬ СУШДУК С САКРОВИША И СТРЕЛАЧКА В ЛАВУШКА ШТАБ ПАПАЛСИ КАКАЙТА ТУПАЙ ГАБЕЛИН А МОЖНА УВИКАВЕЧИТЬ СИБЯ ЛЮБИМАГА СРИДИ ГИРОЕФ. НАВИРНЯКА БУДИТ МАССА ЖИЛАЮЩЕХ И ДАЖИ З ДРУГЕХ ГАРАДОФ ПРИЕЗШАТЬ БУДАТ ПАСМАТРЕТЬ НА ВИЛИКАЯ ГАБЕЛИНСКАЯ АТРАКЦЕОН ПАТАМУ ЗУММИ ПРИЛЕЖНА ЗАПИСЕВАЛ ВСЯ ШТА РАСКАЗЕВАЛ ЛИТАПИЗИЦ И ДАЖЕ СДЕЛОЛ ПАРУ ЗАРИСОВАК.
КАДА ВНИЗАПНА НА ПАЛУБИ ПОЯВИЛСЕ ШОУМЭН В САПРАВИЖДЕНИИ СЕМИ БАЛШЕХ ЧОРНАХ ОРКАВ ЗУММИ АСТАРОЖНА НАБЛЮДАФ ИЗ КАЮТЕ. НАВЕРНА ЭТА ОЧИНЬ СИЛЬНАЙ ШОУМЭН РАС УПРАВЛЯИТ ЦЕЛЕХ СЕМ ЧОРНЕХ ОРКАВ ЗУММЕ НИ ЗНАЛ КАК МОЖНА УПРОВЛЯТЬ ДАЖИ ОДНЕМ. ШТА ЗА МАГЕЮ ПОЛЬЗУИТ ЭТАТ ГАБЕЛИН ЗУММИ ПРИСМАТРЕЛСЕ И НОПРЯГ РОЖКЕ. ИСЧЕ АДНА ТИЛИПАРТАЦЕЯ И КАМАНДА ПАПАЛА В ОРКАГО. БАЛШОЙ ШУМНАЙ ГОРАД ТУТ МОЖНА ЗАБАЦАТ СИРЪЙОЗНЕЙ БИЗНАС БЫТЬ МОЖАТ АТКРЕТЬ ТУТ СВАЙ АТРАКЦЕОН? ХАТЯ НЕТ ТУТ НАВЕРНА ТАКЕМ НИ УДЕВИШ. ЗИЛЬОНОЕ ПИВА НИ ОЧИНЬ ПАНРАВИЛАСЬ ЗУММЕ ХАТЯ МОЖИТ ИВО СНОЧАЛА НАДА ПАРОБАВАТ.
ПАДНАВШЕСЬ НОВЕРХ ЗУММИ АЦИНИЛ ФКУС АЛЬ-ЧИРИПОНЕ ДА НАВИРХУ БЫЛА КЛАСНА СТОЛКА ДАРАГИХ ВИЩИЧАК КАТОРИЕ ТАК И ЗВАЛИСЬ Ф КОРМАН. ПАДАВИВ В СИБЕ ДРЕВНЕЙ ЗОВ ГАБЕЛИНСКАЙ КРОВЕ ЗУММИ СТОРАЛСИ НИ АЦТАВАТЬ АТ КАМАНДИ.
АФЕГЕТЬ! ГАБЕЛИН УПРАВЛЯИТ ВСЕ ЭТА МАФЕЯ! ТАКАГИ НИ МОЖИТ БЫТ ДАЖИ ЕСЛЕ ОН ОЧИНЬ УМНЕЙ ТО НАВИРНЯКА ПАСТАВЕЛ БЫ УПРОВЛЯТЬ БАЛШОГА ОРКА КАТОРЕМ БИ КАМАНДАВАЛ. ЗАЧЕМ РЕСКАВАТЬ БЫТЬ АСМЕЯНЕМ И УБИТЕМ КАДА ЕСТЬ ТУПИЕ ОРКЕ? ЗУММИ ПРЕШАЛ К ФИВАДУ ШТА ЭТАТ ГАБЕЛИН ТОЧНА НИ ОЧИНЬ УМНАЙ А КРОМИ ТАГО ПОЛЬЗУИТСЯ СИЛАЙ СВАЕГА НИВИДИМАГА ПАКРАВИТИЛЯ. ОЧИНЬ ПАХОЖИ НА ПРЕСУТСТВЕЕ ТЕМНАХ БАГОВ ХАОСА. НИКРАМАНТ ГАВАРИЛ ШТА ИМ НИЗЯ ДАВИРЯТЬ ПОТАМУ ШТА АНИ МНОГА АБИЩАЮТ А ПАТОМ ЗЕБЕРАЮТ ЖИЗНЬ И ДУШУ. ХАТЬ ЗИЛЕНАКОЖЕЕ НИ ОЧИНЬ ЦИНЯТ СВАЮ ДУШУ АДНАКА АТДАВАТЬ КАМУ БЫ ТА НЕ БИЛО ЗА ТАК НИ СТАНАТ.
ЗУММИ ВЕСЛУШИЛ ШТА ГАВАРЕЛ ЧИРИПОНЕ ПРАЧАСЬ ЗА ШЕРОКЕИ СПИНАЙ КАПТАНА. МОРТИАРТЕ ГАВАРИЛ ШТА ЗУММИ НИЛЬЗЯ БЛИЗКА ПАДХАДИТЬ К АВТАР КХОРНИ ПАТАМУ КАК ГОЛАС ВИРНЕТСИ И ЗАБИРЕТ У ЗУММИ РАЖУМ. ТАК КАК ГОЛАС НИ ВЕРНУЛСИ ЗНАЧЕТ РАДОМ НИ БЫЛА АВТАР КХОРНИ ЭТА УЖИ ХАРАШО.

ЗУММИ БЫЛ ПРИНЯТ В КАМАНДУ ШОУМЭНОМ, ПАТАМУШТА ТАК ЙА ЗОХОТЕЛ ПОТОМУ ЧТО ОН БЫЛ НУЖЫН ПА ХАЗАЙСТВУ! А ПАТОМ ВСЕ ЗОГРУЗИЛИ СОКРОВЕЩА НА КОРАБЕЛИН И УЙИХАЛИ В МАРЯ!
ДОЛГА ЛИ, КОРАТКА ЛИ, ПЛАВАЛИ ОРКИ ПА МАРЯМ. НА САМАМ ДЕЛЕ ЛИТАПИЗИЦ НИ ЗНАИТ СКОЛЬКА, ТАК КАК ОН НИ ЩИТАЛ ДНИ ИЗ-ЗА ЛЕНИ! НУ, ТАК ВОТ, КАГДА АНИ ПРАПЛЫВАЛИ МЕСТО ПОД НОЗВАНИЕМ БРЕТОНИЙА К НИМ ЙИВИЛСЯ ШОУМЭН, ЕЩЁ АДИН. И СКАЗАЛ, ЩТО ИМ ПРИДЛОГАЕТ РОБОТУ БОСС АЛЬ-ЧЕРЕПОНЕ, НО ШТОБЫ К НИМУ ДОЛГА НИ ПЛЫТЬ, ИТАТ ШОУМЭН ПИРИНЕСЕТ ИХ ВМЕСТЕ С КАРАБЕЛИНОМ К ОРКАГО! ОРКАГО - БАЛЬШОЙ ОРАЧИЙ ГОРАД, КОТОРЫЙ ВСИ ОЧИНЬ БОЯЦА И УВОЖАЮТ, ТАК КАК ТАМ ЙИСТЬ МАФИЙА И ЛУЧШИЕ ОРКАТАВАРЫ!!! АЛЬ-ЧЕРЕПОНЕ ОБЕЩЯЛ ХОРОШИЕ ЗУБЫ ЗА ЭТУ РОБОТУ, ПОЭТОМУ ОТКАЗАВАЦА БЫЛА ГЛУПО, А ИСЧО АТКАЗЫВАЦА БЫЛА ГЛУПА, ТАК КАК АКАЗАЛОСЬ, ЩТО С ШОУМЕНОМ ТИЛИПАРТИРАВАЛИСЬ НЕСКОЛЬКО ЧЕРНЫХ ОРКАФ КОЧКОВ (ИХ БЫЛО СЕМЬ), КАТОРЫИ МАГЛИ РАЗДЕЛАТЬ КАМАНДУ НА РАЗ ДВА!
ПРЕШЛОСЬ СОГЛОСЕЦА. ШОУМЭН СКОЗАЛ ЧТО МОЖЫТЬ БЫТЬ БОЛЬНА И НИ АБМАНУЛ. СНАЧАЛА БЫЛА БОЛЬНА НАГАМ, А ПОТОМ И ВСИМУ АСТАЛЬНОМУ ТЕЛУ.

ПОСЛИ ПЕРЕМЕЩЕНИЯ КАМАНДА ОБНОРУЖЕЛА СЕБЯ В СТРАННОМ ШУМНОМ МЕСТЕ, КАТОРАЕ ПОХАДИЛО НА ГОРАД ИМПЕРЦЕФ. ТОЛЬКА ПА ОРАЧЬИ. ВИЗДИ ХАДИЛИ ТОЛПЫ ГАБИЛИНОВ, КАТОРЫЕ НИСЛИ ШТОТА КУДАТА И КАНЕШНА АНИ НИ АБРАЩЯЛИ ВНЕМАНИЙА НА НАВАПРИБЕВШИХ.
- КАК ПОЛЕТ? - СПРАСИЛ ШОУМЭН, - ВЫ ВРОДИ ЦЕЛЫИ, ПАЭТАМУ ВЫ МОЖЫТИ СРАЗИ ИТТИ К АЛЬ-ЧЕРЕПОНЕ.
НИ ИНТИРИСУЙАЯСЬ МНЕНИИИМ ПА ПОВАДУ ТАВО САГЛАСНЫ ЛИ АСТАЛЬНЫИ ИТТИ К БОССУ ПРЯМА СИЧАС ОН ПАВЕЛ ИХ, ПАКАЗЫВАЙА КУДА ИДТИ!
КАМАНДА ШЛА ПО УЛЕЦАМ И УДИВЛЕННА АСМАТРЕВАЛАСЬ, ТАК КАК НИКОГДА ТАКОВО НИ ВИДИЛА. БОЛЬШЫИ ДАМА, ВЫДАЛБЛИНЫИ В КАМНЕ, ОРКАПАЛИЦИЯ, КАТОРАЯ НИ ДАВАЛА ПИТЬ ГРИБНОЙ ЭЛЬ, КОТОРЫЙ ДОВОДИЛ ВСЕХ ДО БАЙИВОЙ ЙАРАСТИ И МНОГИИ ДРУГИИ ЧУДИСА.
ДАЙДЯ ДА МЕСТА ГДЕ БЫЛ АЛЬ-ЧЕРЕПОНЕ КАМАНДА УВИДИЛА ОРКАБАР, НАЗВАННЫЙ "ЗИЛЬОНЫИ КРОСОТКИ". НАЗВАНИЕ БЫЛО ИНТРЕГУЮЩИМ С УЧЕТОМ ТОГО, ЧТО ЗЕЛЕНОКОЖИЕ НЕ ИМЕЛИ ПОЛА, НО ВОПРОСОВ НЕ ВОЗНИКЛО, КОГДА АНИ АКАЗАЛИСЬ ВНУТРИ. "КРАСОТКОМИ" НОЗВАЛИ БАЛЬШЫИ БОЧКИ С ЗИЛЬОНЫМ ПИВОМ, КАТОРОЕ БЫЛО СДЕЛАНО ОЧИНЬ КАКЧЕСТВЕННА. ПА КРАЙНЕЙ МЕРЕ ТАК ГЛОСИЛА НАТПИСЬ НА НИХ. ШОУМЭН ПАВЕЛ КАМАНДУ К ЛЕСНИЦЕ НАВЕРХ, НЕ ДАВ НИКАМУ РАЗГЛИДЕТЬ БАГАТУЙУ ОБСТАНОВКУ БАРА.
- ВХАДИТИ. НО КЛАНЯЦА НАДО ВСЕМ, КРОМЕ КАПТАНА, - СКАЗАЛ ШОУМЭН ДОВЕДЯ ОРКАФ ДО ДВИРИ К АЛЬ-ЧЕРЕПОНЕ.
ДВЕРЬ К ИТАМУ ЗНОМЕНИТОМУ БОССУ АТКРЫЛ ГАБЕЛИН АДЕТЫЙ В СРАННЫЙ КОСТЮМ И СКАЗАЛ:
- ПРАШУ НИ ХАМИТЬ ИМУ, А ТО ОН МИНЯ ПАСТУКАИТ.
В ПАМИЩЕНИИ ГАРЕЛ ЯРКЕЙ СВЕТ, А ПА ЦЕНТРУ СИДЕЛ ЖЫРНЫЙ ГАБЛИН.

- НИ НАДА ГАВАРИТЬ: "ГДЕ АЛЬ-ЧИРИПОНЕ, ЙА ВИЖУ ТОЛЬКА ГАБИЛИНА!", ЙА И ЙИСТЬ ВИЛИКИЙ БАГАТЫЙ АЛЬ-ЧИРИПОНЕ! А ТИ АЗАГ? УКОЗАЛ ОН НА КАПТАНА. ЙА СРАЗУ УГАДАЛ. ТЫ САМЫЙ БАЛЬШОЙ ИЗ НИХ, НИ ЩИТАЙА ОГРУ. НО ОГРА НИБИВАИТ КАПТАНАМ ОРКАФ. АХ ДА, ВЫ ХАТИТИ ПАЛУЧИТЬ ЗОДАНИЕ, КАТОРОЕ СДИЛАИТ ВАС БАГАЧЯМИ?

Со стороны кажется, что бонды ломятся толпой на одном дыхании, не разбирая дороги, но даже в такой момент вдолбленные в головы инструкции, и рефлексы, берут управление на себя. Никто не толкается плечами, и не сбивает ближнего на твёрдые, бетонные ступени. Бонды отступают, и отступают слажено, пусть и под действием опасности. Кроме Тростейна. Мужчина, споткнувшись, катиться по лестнице, пересчитав ступеньки рёбрами, и врезается плечом в стальную дверь бункера.
Несколько мгновений гудение возрастает, и, неожиданно, начинает пульсировать. Звук, словно хлыст, бьёт по ушам, бетонное крошево шрапнелью стучит о потолок, и стены коридора, шрапнелью попадает в лица, и спины бондов, резко стуча по одежде, оставляя кровавые царапины на скулах. И где-то через пол минуты звук затихает. Эхо успокаивается ещё через минуту. Хотя в ушах, и голове, до сих пор стучит гул, издаваемый воинственной "тумбочкой", входя в унисон со стуком крови, гоняемой лихорадочно работающим сердцем. Но тишина медленно оседает на помещение, укрывая группу тихим, мягким, пыльным одеялом, под которым так приятно спрятаться, вслушиваясь - не идёт ли монстр? Жаль, что никогда нельзя узнать наверняка.
Удар ли плеча Тростейна, или водительство того бога, которому не плевать на судьбу смертным (а хочет он помочь, или уничтожить группу - покажет только будущее), но гермодверь медленно, без скрипа, открывается внутрь. Сантиметр за сантиметров, медленно, и неотвратимо, открывая путь ещё глубже в неизвестность. Стальной край загребает пыль с пола, оставляя за собой длинный, смазанный след, и, в конце-концов, глухо бьётся о стену. Стальной стук расходится эхом, разливаясь от стены к стене, и уходит дальше, предупреждая о том, что бункер рад приветствовать новых посетителей. А, возможно, и жильцов. Если бондам приспичит остаться тут навсегда. Или придётся остаться. Мало ли, как там судьба рассудит.
Коридор, вонзающийся в тело земли, как нож в брюхо мутанта, окрашен в тёмно-зелёный цвет, а у самого порога начинаются 3 цветные линии. Они стелются по полу боку-о-бок, достигают перекрёстка, и разбредаються, каждая своей дорогой. Первая, потускневшего, жёлтого цвета, уходит в левое ответвление, вторая, фиолетовая, - в правое, а последняя, красная, идёт прямо. Перекрёсток начинается в небольшой, квадратной комнате, с полукруглым столом в центре. Стол повёрнут к бондам так, что бы сидящий за ним оказался к вошедшим лицом.

УДАР ЗА УДАРОМ, КОПТАН ВЫБЕВАЛ ДУРЬ ИЗ ЯКАБЫ ЛИТАПИЗЦА, КАТОРЫЙ КРЕЧАЛ: "АСТАНОВЕСЬ, АСТОНОВЕСЬ!", НО КАПТАН ПРОДОЛЖАЛ ИВО ЛУПИТЬ. КУСКИ ЗЛАТОЙ БРАНИ АТЛИТАЛИ АТ НИВО, АТРАЖАЯ СОНЦЕ, А К КАНЦУ ЛИТАПИЗЦОБИЕНИЯ АНИ СТАЛИ ОТРОЖАТЬ ФЪЙОЛИЕТОВЫЙ СВЕТ ЗА СПИНОЙ АЗАГА, А ИЩО КАПТАН ЗАМЕЧАЛ, ЩТО С КАЖЬДЫМ УДАРОМ ЕГО РУКИ СТАНОВЯТСЯ БОЛЬШЕ, НАКАЧАНИЕ И СИЛЬНЕЕ. И КАГДА БРАНЯ ЛИТОПИЗЦА БЫЛА ИЗНИЧТОЖЫНА, КАПТАН СТАЛ ТОКИМ ЖЫ СИЛЬНЫМ КАК И КАГДА НАПАЛ НА ДИМОНА-ПИТУХА.
- ШТО ЗА? - ПРОКРЕЧАЛ КАКОЙ-ТО ГОБЕЛИН, ПАКАЗЫВАЙА ПАЛЬЦЕМ ЗА СПИНУ АЗАГУ.
КАПТАН ОБИРНУЛСЯ ВСЛЕД ЗА ПАЛЬЦЕМ И УВИДИЛ, ЩТО МИР РУШИТСЯ НА ЧАСТИ, ПРЕВРАЩАЙАСЬ В ФИОЛЕТОВЫЙ ТУМАН, А ЗА НИМ ВИДНЫ ЗВЕЗДЫ. УДИВЛЕНИЕ ЗАСТЫЛО НА ЛЕЦЕ КОПИТАНА, НО ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОН СМОГ ШТО-ТО СДЕЛАТЬ НОВАЯ ВСПЫШКА ОСЛИПИЛА ИВО!

– Что? А, сколько продержимся... Если за нами придут без гранат, огнеметов и прочих больших проблем, продержимся сколько надо на втором этаже и мансарде. Или в подвале. Район тут жирный, сплошные шишки да богачи, куда не плюнь. Констебли и арбитры на любой кипеш, а особенно на стрельбу, слетятся, как мухи на говно, – после недолгих раздумий ответил Рене вылезающей обратно из окна Стил, потирая ушибленную коленку. – Но, если кто-то всерьез решит отправить нас к престолу Его, сложится наша роскошная вилла как домик карточный.

Не будучи мастером планирования, стратегии или тактики, он изложил на общем сборе результаты осмотра “как есть”, добавив от себя только пару идей касательно расположения вместилищ духов-дозорных и потенциального минирования лужайки. Ну, с минированием он, вероятно, погорячился, но что-то сделать с полуприкрытыми листвой границами участка определенно стоило. Например, поселить в мансарде какого-нибудь злобного и остроглазого параноика со стволом. То есть его. На том же, что мансарда была наиболее надежным место дома после подвала, “Тринадцатый” внимание решил особенно не заострять. Там неудобно, низкие потолки, маленькие окна, да и вообще пыль везде.

– Оки, босс. Сделаем в лучшем виде, – весело отчеканил Рене в ответ на приказ идти по кабакам, не скрывая неотличимой от настоящей довольной ухмылки. – Только на такое дело троны нужны, так что придется сначала к банкирам, что дом Нордек обслуживают, заехать. Такие дела.

…

Когда деньги сменили владельца, они с Хакстой отошли от готовых отбыть по своим делам Бенедикта со свитой и уселись выпить чашку рекафа в какой-то полупустой уличной кафешке. Отправив официанта с заказом, Рене передал напарнице три сотни тронов, по привычке пряча купюры в ладони, в который уже раз огляделся по сторонам и с задумчивым видом откинулся на спинку стула, изучая “просто очаровательную женщину”. Лицо охотника, превращенное сначала аккуратно уложенными, а потом небрежно растрепанными волосами и бакенбардами в маску “вообще, я на службе, но сейчас нет” выражало смесь усталости и сомнения с легким раздражением. Не то, чтобы у него были какие-то конкретные претензии к “Беде”, но все ее поведение говорило о том, что погоняло свое она получила не просто так, а Рене был уже слишком стар для всего того дерьма, в которое обычно влипает наглая и бесстрашная молодежь. Да и работать он, по правде говоря, привык один.

– Ладно, красотка, давай к делу, – буркнул, наконец, “Тринадцатый”, переводя взгляд с какого-то подозрительного местного, сидящего через два столика от них, на собеседницу. – Охотно верю, что дело ты знаешь, что ты на катушках и что учить жизни тебя не надо, но давай на первых порах, пока не притремся, поаккуратнее друг с другом. Давай помнить, что в паре работаем. И поменьше неожиданностей. Я не фраер какой-нибудь бездарный, и своя шкура мне на свете дороже всего. Жаль будет попортить ее из-за того, что ты кому-то слишком или недостаточно обнадеживающе улыбнулась.

– По основному плану работать пока рано, до ночи все равно никого нигде не найдешь. Да и куда идти мы еще толком не знаем, – продолжил охотник сухим деловым тоном, когда принесший две чашки рекафа и воду официант отошел на достаточное расстояние. – Поэтому начнем с основы, то есть с таксистов. Извозчики любых миров любят деньги, болтать языком и могут большую часть злачных мест во сне найти. Покатайся по городу на разных моторах, посмотри достопримечательности, пообедай да вина с пузырьками выпей где-нибудь, где пиджаки отираются. Пусть удивят даму тем, какие они на самом деле плохие мальчики, и сколь много незаконных развлечений им доступно.

– Расспрашивай и слушай, но пока больше расспрашивай. Нам нужны заведения с “репутацией”, но не дыры, где рядовые торпеды, пушеры и прочая мелочь отирается. Что-нибудь среднего уровня. Сигарные и картежные салоны с дополнительными услугами, бары и клубы, где можно взять чистую дурь, нейтральная земля, где дельцы встречаются с клиентами в приятной обстановке, залы для подпольных боев, но не такие, конечно, где людям глотки режут. Ну, думаю, ты поняла. Я бы посоветовал первого же бедолагу про наркоту сразу не спрашивать, а идти поступательно, показывая каждому новому собеседнику, что кое-что ты уже знаешь, чтобы он не слишком нервничал, рассказывая тебе о чем-то незаконном, но ты уже большая девочка и сама это знаешь.

Закончив, Рене отхлебнул рекафа, чуть сморщился и несколько рассеянно похлопал себя по карманам надетой под плащ формы дома Нордек в поисках пачки лхо. Ирония была в том, что он не любил ни рекаф, бывший на его вкус слишком горьким, ни сушащие глотку лхо-сигареты, но почти все его маски их употребляли, так что и ему самому приходилось время от времени поддерживать привычку. Так или иначе, курение было удобным поводом дать Хаксте время на то, чтобы обдумать услышанное и уложить это в своей белокурой голове.

– Я то же самое сделаю, но не по ресторанам с пиджаками пойду, а по пабам и кантинам средней руки, где сейчас куча барменов скучает без клиентуры. Спрашивать буду то же самое, но с поправкой на то, что я усат. Встречаемся вон у того памятника в девять, перетираем за новости и идем “в свет”, лады?

ДАБЕ АСАЗНАТ ВСУ ТРАГЕШНАСТ СЕТУАЦЕИ НУШНА ПРИДСТОВЛЯТ С ЧИГО ВСЕ НАЧЕНАЛАС. УВЖЫМЕЙ ЧЕТАТИЛЬ ВШЕМУ ВНЕМАНЕЮ ПРИДЛОГАЯТСЯ КРАТКОЕ ФСТОРИЯ МАЛЕНЬКАЙ ГОБЕЛИН С БАЛШИЯ ПРИКЛЮЧЕНЕЯ.
РАДЕЛСИ ЗУММИ В ГАБЕЛИНСКАЙ ГОРАД В БАЛШАЙ СЕМИЯ. ГОРАД БАЛШАЙ И ГРЯЗНЕЙ НА ВЕЛИКАХ БАЛОТАХ СИМЕЙА ТАЖЕ БАЛШОЙ И ВЕСЕЛАЙ. ПАПА ЗУММЕ ЗВАЛИ ШИК НЕ ШИК АТ СЛОВА ШИКАРНЕ А ПАТАМУ ШТА ОН ШИК РЕЗАЛ ГЛОТКЕ. ШИК САСТАЯЛ В ЗННОМИНИТАЯ БАНДА РАСГРАБИТИЛЕЙ ГРАБНИЦ. ОН ВАВРИМЯ ЗАВЯШАЛ С БАНДА ДО ТАГА КАК АНИ ПАШЛЕ ГРАБЕТ ГРАБНЕЦА КХЕМРИ И НИФЕРНУЛОС ЖИНИЛСЕ НА БАЛШАЯ ТОВСТЕЯ ГАБЕЛИНША И АТКРИЛ СВАЯ ТОВЕГНА В БАЛОТНАЙ ГОРАД. ЗУММИ БЫЛ СРЕДНАНКАЙ У НИВО ТРИ СТАФШЕХ БДАТА И ТРИ МЛАФШЕХ А СИСТЕР НЕКТО НИ СЧЕТАЛ. ГЛАФНАЙ ЗАДАЧА ЗУММЕ БЫЛА ДРАЕТЬ ПОЛ В ЗАЛА ЭТА НИПЛАХАЯ АБЯЗАНОСТЬ МОЖНА СЛУШИТ ВСЯ ШТА ГАВОРЯТ ПАСЕТИТЕЛИ И ВА ВРЕМЕ ДРАК САБИРАТ МЕЛАЧЬ. В ТАВЕРНИ ПАСТАЯННА НЕПЕВАЛИСЬ РЫГАЛЕ И ДРЕЛЕСЬ НИ АДИН УВАЖАЮЩЕЙ СИБЯ ГАБЕЛИН НЕ ПАДЕТ В ТАВЕРНА ГИДЕ НИ МАОЖНА НАБАХАЦА ПАРЕГАТ И НАБИТ МОРДА ДРУГАЙ ПАСИТИТЕЛ. АДНАЖДЕ АТКАВИРЕВАЯ АТ ПОЛА КРАВЬ И БЛИВАТЕНА БАЛШАЙ ШЕТКАЙ ЗУММЕ УСЛЫШЕЛ ИНТЯРЕСНАЯ ИСТАРИЙА. ГАБЕЛИН В ФЕАЛИТАВАЯ РОБА И ШЕЛТЕЕ ШТАНЫ И КРАСНЕЕ САПАГИ ШТА УЖА БЕЛА НИАБЫЧНА ДЛЯ БАЛАТНАЯ ГОРАДА РАСКАЗЕВАЛ ШТА ОН БЫВШЕЙ АССЕСТЕНТ ВЕЛИКАЯ МАГ АЗГАЛОР-РАЗРАШИТЯЛ КАТАРАЯ РАРАШИЛ МНОГА ГОРАД И КРИПАСТЬ. НИКТА КАНЕШНА НИ ВЕРИЛ И УСИ СМЕЯЛЕСЬ НАД БАЛАБОЛАМ ПАКА ТОТ НИ ДАСТАЛ АПЛАВЛЕНАЙ ЗАЛАТОЙ АМАЛЕТ B CКОЗАЛ ШТА ЭТА СИМВАЛ ВЕЛИКЕЙ ЖРЕЦ ИЗ ЭЛФИЙСКАЙ ГОРАД. У РАСКАЗЧЕК СРАЗУ ПАЯВИЛАСЬ МНОГА ДРУЖЕЙ ВСЕ УГАЩАЛИ ИВА ЗА СВАЙ СЧЕТ И НА ВСЯ ЗАЛА ПРЕЗНАВАЛИ КАКОЙ ОН ВЕЛИКАЙ.
ВЫНАСЯ УТРАМ НАЧНЕЕ ГАРШКЕ СТАРШЕХ ЗУММИ УВИДЕЛ ТАРЧАЩАЯ ИЗ БАЛОТА ГАБЕЛИНСКАЯ НАГА БИЗ САПАГА В ШЕЛТАЯ ШТАНЕНА. НИ ЗРЯ ГАВОРЯТ ШТА ПАКАЗЕВАТ ЗОЛАТА В ГАБЕЛИНСКАЙ КАМПАНЕЯ ПЛАХАЯ ПРЕМЕТА. АДНАКА ЗУММИ ТВЕРДА РИШИЛ ШТА ВМИСТА ТАВО ШТАБ МНОГА ГАДОВ ДРАЕТЬ ПОЛ В ТАВЕРНА И ЖДАТ ПАКА ЗДОХНАТ ИВА ПАПКА И СТАРШЕЕ БРЯТИА ОН СТАНЕТ АССЕСТЕНТ ВЕЛИКАЙ МАГ. ЧИРЕЗ ПАРА ДННЕЙ КАДА БИЛ ДЕН РАЖДЕНИЯ У ПАПКЕ И ВСЕ НАЖРАЛЕСЬ В ГРЕБЫ ЗУММЕ САБРАЛ СКРОМНЕЕ ПАЖИТКИ И АТПРАВИЛСЕ ИСКАТЬ ЛУЧШЕЕ СУДБА.
ИМУ ПРИШЛАСЬ МНОГА ПАПУТЕШЕСТВАВАТЬ И МНОГА ПАЛУЧАТЬ ПЕНКОВ И ЗАТРЕЩЕН ВЕД НИКТО НЕ УВАШАИТ И НЕ ЛИБЕТ ГАБЕЛИН. КАКДА ОН ПРИДЛАГАЛ СВАИ УСЛУГЕ МАГЕМ ТЕ АТВИЧЛИ ШТА ВАКАНТНЕХ МЕСТ НЕТ ИЛИ ГНАЛЕ ТУПАЙ ВАНЮЧЕЙ ГАБЕЛИН ВЗАШЕЙ. ЗУММИ ПРОБАВАЛ УСТРОИТСЕ ДАЖЕ К НЕВИЛИКЕМ МАГЕ ДАЖИ К РЯДАВОЙ ОРОЧЕЙ ШАМАН НО ВИЗДЕ ЕМУ НИВИЗЛО. АДНАКА СУЖЬБА НИ БЕЛА ДОЛГА СУРОВИЙ К ЗИЛЕНЕЙ СТРАДАЛИЦ И ДАЛА ИМУ ШАНС. НА ГРАНИЦИ ЗИМЕЛЬ КХЕМРИ КУДА ДАЖИ ПАПКА ШИК БАЯЛСЯ ХАДИТЬ ЗУММИ НАШЕЛ ЧИЛАФЕК-НИКРАМАНТ ПА ИМИНИ МОРТИАРТЭ КАТОРАЙ ЖИЛ В ГЛУБОКИЕ ПАДЗЕМНИЕ ПЕЩАРЕ. НИКРАМАНТ НИ ПРАГНАЛ ГАБЕЛИН И ДАЖИ НИ ЗАДАЛ НИКАКАЯ УМНЕЙ ВАПРОС А ТОЛКА АСМАТРЕЛ ВНИМАТИЛЬНО И СКОЗАЛ
- Шестой уровень, четвертый блок, вторая комната.
И ДВА ЧИЛАФЕК С ТУПАЯ СИНЕЕ ЛИЦО УВИЛИ ЗУММИ ПАД ЗЕМЛЮ. ТАМ ГАБЕЛИНА ФСТРЕТИЛО ШИКАРНОЕ ТЕМНЕНЕ ЭЛФКА И ПАДАЛА ИМУ КУБАК С ПРЕЯТНО ПАХНУЩЕЙ ЖИДКАСТЬ.
- О великий герой, я так долго ждала твоего появления. Это эликсир придаст тебе сил для борьбы с великим злом. Освободи меня из темницы, а я расскажу как свергуть злого некроманта и обрести безграничную власть в этих землях.
ЭЛФКА ГАВАРИЛА ПЕВУЧА И ИНТЕРЕСНА ПАКЧИВАЛА БЕДРАМЕ АДНАКА НА ЗУММЕ ЭТА НИ ВАЗЫМЕЛА ЭФЕКТА.
- ВЛАСТ ЭТА ХАРАШО АДНАКА Я ПРИШАЛ УСТРОИЦА НА РАБОТА А НИ СВИРГАТ НИКРАМАНТ. ТИ НАВЕРНА МИНЕ С КЕМТА ПУТАИШ.
- Пожалуйста выпей содержимое кубка, а иначе хозяин меня жестоко накажет, он даже может отправить в домик в Талии. Пожалуйста, пожалуйста, ты ведь не желаешь мне смерти?!
ЭЛФКА РУФНУЛА НА КАЛЕНИ ЧУТЬ НИ ЗАДЕВ БАЛШИМИ СИСКОМЕ ЛИЦА ГАБЕЛИНА И ПРАТЯНУЛА РУКЕ НАМИРЕВАЯС ИВО АБНЯТ. ЗУММЕ ВЫКРУТЕЛСЯ ИЗ АБЪЯТИЕЙ СХВОТЕЛ ЭЛФКУ ЗА ВОЛОСЕ И ПРИСТАВЕЛ НОЖ К ГОРЛА
- ЕСЛЕ НИКРАМАНТ ХОШИТ ВЗЯТ МИНЯ НА ТВАИ МЕСТА ТО ПРИДЕТСА ПАДВИНУТСА ИЛИ ЙА ТИБЯ ЗАРЭЖУ БЭЗ ШУТАК.
И ТУТ АТКЕЛАС ДВЕРЬ И КАЗАЛАСЬ ШТА ВРЕМА ЗАМИРЛА ДАЖИ ПЫЛЬ НИПАДВИЖНА ПАВЕСЛА В СВЕТИ МАСЛЯНЕХ ФАНЕРЕЙ. ТЕМНЕЙ СИЛАЕТ ВАШЕЛ В КОМНАТА И ГРОМКЕМ ГОЛАСАМ ПРАИЗНЕС
- Довольно
ЗУММИ ПАСЛУШНА АТПУСТЕЛ ЭЛФКА И ТА НАЧИТВИРЕНЬКА ПАПАЛЗЛА К ЧИЛАФЕК ПЛАЧА И ФЫТИРАЙА ИМУ НОГИ ВАЛАСАМИ УМАЛЯЛА
- Помилуй меня о великий господин, я не виновата, мои чары совершенно не действуют на гоблинов. Пожалуйста позвольте мне загладить свою вину.
- Иди, приведи себя в порядок, тебе придется потрудиться, если хочешь избежать наказания
ЭЛФКА БЛАГАДАРНА КИФАЯ ВЫПАЛЗЛА ИЗ КОМНАТЕ А ЧИЛАФЕК АТАРВАВ СВОЙ ВЗГЛАД АТ ИЕ АПЕТИТНАЯ ПОПКА АБРАТИЛ ВНЕМАНЕЕ НА ГАБЕЛИН
- А ты не глуп, но выпить содержимое кубка тебе все равно прийдется, это часть контракта.
- А ФИ СДЕЛАИТИ МИНЯ ПАМОШНИКАМ В ВАШЕХ ВИЛИКИХ СВИРШЕНЕЕЯХ?
- Да, если ты пройдешь испытание.
- А ФЧЕМ САСТАИТ ИСПЕТАНИЕ?
- ПЕЙ! - ГРАМАГЛАСНА ВЫКРЕКНУЛ НИКРАМАНТ И ГЛАЗА У НИВО ЗАСВИТИЛЕСЬ.
ЗУММИ ПОНЕЛ ШТА НАДА ДЕЛОТЬ КАК ГАВАРИТ МАГ ИНАЧИ БУДИТ ПЛОХА И ВЫПЕЛ САДЕРЖИМАЕ КУБКА. ДАЛШЕ БЫЛЬ ПЛАХАЙ СОН ТАМ ЗУММЕ УБИГАЛ ПА КАВРУ ИЗ ЧИРИПАВ АТ БАЛШАЙ КРАСНЕЙ ДИМАН. ПРАСНУЛСИ ОН НА УДОБНАЙ КРАВАТЬ РАДОМ С КАТОРАЙ СЕДЕЛ ТОЩЕЙ ГАБЕЛИН. КАК ТОКА ЗУММЕ АТКРЫЛ ГЛОЗА И ПАШИВИЛЕЛСИ ГАБЕЛИН ПАЦКАЧЕЛ И УБИЖАЛ. ЧИРЕЗ НЕСКАКА МЕНУТ В КОМНЕТА ВАШИЛ ХАЗЯИНА В БЕЛЕЙ ХАЛАТ.
- Как самочуствие, образец семьсот сорок два? - ПАИНТЕРЕСАВАЛЯ МУЖЧЕНА И ЧИВО ИГО НАЗЕВАЛЕ ТЕМНЕЙ ВЛАСТИЛИН? АБИЧНЕЙ ЧИЛАФЕК С ВОЛОСА ДА ПЛИЧЕЙ ЗАКРУЧЕНЕЕ УСИКА И ОСТРАЯ БАРОДКА И ОН САВСЕМ НЕ ТЕМНАЙ АСОБИННА В БЕЛЕЙ ХАЛАТИ.
- ХРЕНОВА ВСЕ БАЛИТ ОСОБИНА ГАЛАВА И Я НИ ОБРАЗЕЦ А ЗУММИ.
- Выпей вот это, станет легче.
ЗУММИ НИ СПОРИ ВЫПЕЛ МИКСТУРА И БЫСТРА ЗАФНУЛ НОРМАЛНЕЙ СОН БИЗ КАШМАРЕВ.
КАДА ЗУММИ СТАЛ НОРМАЛЬНА ХАЗЯИНА НАГРУЗЕЛ ИВО АБЫЧНАЙ РАБОТА ПРИНЕСИ-ПАДАЙ И ПУТАЙСЯ ПАД НАГАМЕ. АДНАКА ПЕРИАДИЧЕСКЕ ГАБЕЛИН ЧУСТВАВЛ СИБЯ СТРАННА ПАЯВЛЯЛАСЬ ТИПЛО В ГРУДЕ ГАЛАВА ЧИСАЛАСЬ И ОН СЛЕШАЛ КАКИЕТА ГАЛАСА. АДНАЖДЕ КАДА ЗУММИ ПРАХАДЕЛ МИМА СТЕКЛЯННАЯ САСУД ТО ЗАМЕТИЛ ШТА НА ГАЛЕВЕ У НИВО ПАЯВИЛЕСЬ РОЖКЕ. К ЧИМУ БИ ЭТА ПАДУМАЛ ГАБЕЛИН ВЕДЬ У МИНЯ ДАЖИ ЖАНЫ НЕТ? ПАХОЖА БАЛЕЗНЬ НИ АТПУСКАЛА, КАДА ЗУММИ СНЕМАЛ КОЖА С ИСЧЕ ЖИВАЙ ЛИСНАЙ ЭЛФ ИМУ ПАКАЗАЛАСЬ ШТА КРОВ КАПАЮШАЯ В УГЛАБЛЕНИИ В ПАЛУ И СТИКАЮЩАЯ В БОЧКА СТАЛА МИРЦАТЬ И ОЧИНЬ АПАТИТНА ПАХНЕТЬ. ГАБЕЛИН НИ ОЧИНЬ ЛУБИЛ ФКУС КРОВЕ РАНШЕ ПАТАМУ УДЕВИЛСЯ И РИШИЛ ПАПРОБАВАТ ОН АБЛЕЗНУЛ ЛЕЗВЕЕ НАЖА. ДААААА ТАК ВКУСНА И ПАЧИМУ ЙА РАНШЕ ЭТАВА НИ ПАНИМАЛ? И ВДЖУГ ГОЛАС В ГАЛАВИ ЧЕТКА ПРАЗНЕС "Я хочу крови, больше крови!".
- ЧИВО? - УДИВЛЕНА ПРАИЗНЕС ЗУММИ И ИВО ПАМОШНЕК ТОЖА ГАБЕЛИН ПАСМАТРЕЛ НА НИВО СТРАННА ПОХЖА ШТА ОН НИЧИВА НА СЫЛШАЛ. "Черепа, принеси мне больше черепов" - СНАВА ЗАГАВАРИЛ НЕИЗВЕСТНАЙ. ПАХОЖА ХАЗЯИНА ТЕСТИРУЯТ НАВЕКИ ТИЛЕПАТИЯ ПАДУМАЛ ЗУММИ И АСТАВИВ ПАМОШНИКА ЗАКОЦЧИТ РАБОТА ПАШЕЛ НА СКЛАД. НАБРАФ В ЗАПЛЕЧНЕЙ СУМКА ПАБОЛША ЧИРИПОВ ГАБЕЛИН ВЗЯЛ БАЛШОЙ БОЧКА С КРОФЮ И ПАКАТИЛ ПИРЕД САБОЙ К ХАЗЯИНА. НИКРАМАНТ МОРТИАРТЭ ШТА ЗА СТРАННЕЕ ИМЕ ИЛЕ ПРОЗВЕЩЕ ЗАНЕМАЛСИ ЛЮБИМЕЙ ДЕЛА - САБИРАЛ КАСТЯНОЙ ДРАКОН. ОН ОЧИНЬ УДИВИЛСЕ КАДА ПАМОШНЕК СКОЗАЛ ШТА ВЫПАЛНЯИТ ИВО ТИЛЕПАТИЧИСКЕЙ ПРЕКАЗ И ПРЕКАЗАЛ ПАДАЙТИ ПАБЛИЖИ. КАДА ЗУММЕ ПАДАШЕЛ ХАЗЯИНА СЗВАТЕЛ ГАБЕЛИН ЗА ГОЛАВУ ПАДНЯЛ И ЗОГЛЯНУЛ В ГЛАЗА. У ЗУММЕ ЗАБАЛЕЛА ГАЛАВА АТ ПРАНЗИТЕЛЬНАГА ВСГЛАДЯ А ГОЛАС ЗЛОБНА ПРАВИЗНЕС "Ты не имеешь власти надо мной!". ГЛОЗА НИКРАМАНТА ЗАСВИТЕЛИСЬ ФИАЛЕТАВІМ СВЕТАМ И ОН НАЧЕЛ ЧЕТАТ ЗАКШИНАНЕЕ ЗУММЕ СТАЛА САВСЕМ ПЛОХА ОН ЗАДЕРГОЛСИ И ПАТИРЯЛ САЗНАНИЕ.
АЧНУЛСЕ ГАБЕЛИН Ф ПАЛАТИ НО НА ЭТАТ РАЗ ПРИКОВАНЕЙ К КРАВАТИ А К ГРУДЕ РУКАМ И НАГАМ ПАДХОДИЛЕ КАКИЕТА ТРУБАЧКИ.
- Ты поступил мудро, что сразу рассказал мне о голосах - ГАВАРИЛ ХАЗЯИНА СМАТРЯ РИСУНАК С СКИЛЕТ ГАБЕЛИН - Еще немного и демон бы полностью поглотил твое сознание. Отдыхай, набирайся сил, если голоса вернутся, немедленно сообщи мне.
ЗУММЕ ВЫЗДАРАВЕЛ И ГАЛАСА БОЛШЕ НИ ПРИХАДИЛЕ. ХАЗЯИНА НАЧАЛ УЧИТЬ ГАБЕЛИН АБРАЩАТСЯ С НОВЕЙ СИЛА. КАК ОКАЗАЛЕСЬ КРОМИ ЗУММИ У ХАЗЯИНА БЫЛО ИЩЕ ЧЕТЫРЕ ГАБЕЛИНА ПАМОШНЕКА С МАГИЧЕСКАЯ СИЛА. А ВСИВО КАК УЖНАЛ ПОСШЕ ЗУММЕ ХАЗЯИН ПРАВАДИЛ ОПЕТЫ ПО ВЖИВЛЕНИИ ДЕМАНИЧЕСКАЯ ТКАНЬ БОЛИИ ВОСЕМЬДИСЯТ ГАБЕЛИН. БОЛШАЯ ВСИВО НИ ПЕРИЖИЛЕ АПЕРАЦИЯ НЕКАТАРЫЯ ПОЛНАСТЯ ПЕРЕРАБОТАЛЕ ВЖИВЛЕНАЯ ТКАНЬ И ОСТАЛЕСЬ ОБЫЧНЕЯ ГАБЕЛИН ВРОДИ ТАВО ШТА БИЛ ПАМОШНИКА ЗУММЕ. НЕКАТАРИЕ СТАЛЕ АДЕРЖИМИЕ И ХАЗЯИНА ПРЕШЛОСЬ ИХ УНЕЧТОЖАТЬ И ЛИШЬ ПАТИРА СТАЛЕ ТАКИМЕ КАК ХАТЕЛ НИКРАМАНТ. ЭТЕ ПАТИРА СТАЛЕ ОРДИНАМ ПЫЛАЮЩЕЙ ДЛАНЕ АНИ КАМАНДИВАЛИ РАБАМИ НИКРАМАНТА КРОМИ ИВО ЛИЧНЕХ СЛУГ ВРОДИ ТЕМНАЯ ЭЛФКА ТАРГАВАЛИ С ДРУГЕМИ РАСАМИ ИСКАЛИ ДРАБРАВОЛЬЦАВ ДЛЯ СЛУЖБЕ ТЕМНЕЙ ВЛАСТИЛИН И МНОГА ДРУГАЙ ЗАДАЧИ. АНИ ПАСТАЯННА СПОРЕЛИ КТО ЯВЛЯИТЦА КАКИМ ПАЛЦЕМ ДЛАНЕ. ТРОИ СЧИТАЛЕ ШТА МИЗИНЦИМ ДАЛЖИН БЫТ ЗУММИ ТАК КАК ОН ПРИШОЛ ПАСЛЕДНИМ ЗУММЕ ХАТЕЛ БЫТЬ УКОЗАТИЛЬНЫМ ПАЛЦИМ ТАК КАК СЧИТАЛАСЬ ШТА В НЕМ НИЕБОЛШАЯ КАНЦИНТРАЦИЯ МАГИЧЕСКАЙ СИЛА А ИСЧЕ АДНАМУ БЫЛА ПОФИГ НА УСЛОВНОСТЕ.
КАЖДАМУ ЧИЛЕНУ ДЛАНЕ БЫЛА ВЫДОНА СТАНДАРТНОЯ ЭКИПЕРОВКА И ОСОБЕЙ КРАСНЕЙ ГОНАЧНЫЙ СКВИГГА. СЛУЖБА У ТЕМНЕЙ ВЛАСТИЛИН БЫЛА ПРОСТА АФИГИТЕЛЬНАЙ КУЧА ЖРАЧКЕ И СВАБОДНАВА ВРЕМИНИ МНОГА РАБОВ КАТОРЫЯ МОЖНА БИТЬ И ОЧИНЬ БЫСТРАЙ СВИГГА НА КОТОРЕЙ МОЖНА УСТРАИВАТЬ ГОНКЕ. А ЕСЛИ УДАВАЛОС ПАЙМАТЬ ИЛЕ КУПЕТЬ НИДОРАГА КРАСИВАЙ ЛЮДСКАЙ ИЛЕ ЭЛФСКАЙ ДЕФУШКА ТО ХАЗЯИН ВЫДАВАЛ ВАЛШЕБНАЯ ТАБАК КАТОРАЯ ДАВАЛА УЛЕТНАЙ ЭФЕКТ И МОЖНА БЫЛА ПУСКОТЬ КАРБЛЕКИ ИЗ ДЫМУ.
ТАК БЫЛА ДА ПРЕХОДА СИЯЮЩЕЙ ПОЛОДИН С АРМЕЯ ФАНАТИКАВ. ЛЫЦОРЬ СВЕТО ОТАРУБЕЛ ГОЛОВА ТЕМНЕЙ ВЛАСТИЛИН А ФОНАТЕКИ РОЗГРАБЕЛИ ИВО ПАДЗЕМНЕЕ ВЛОДЕНИА ПРАВДО НИ ВСЕ УСПЕЛЕ УБИЖАТЬ ПАКА ВСЕ НИ АБРУШИЛАСЬ.
А ТИПЕРЬ АКАЗЫВАИЦА ШТА НИКРАМАНТ ВЫЖЕЛ И ВАСТАНАВИЛ СВОЯ ПАДЗЕМНА КРЕПАСТЬ. ЗУММИ БЫЛА ОЧИНЬ СТЫДНА ШТА ОН ТИЛЕПАРТИРАВАЛСЯ ДАЖИ НЕ ЗОБРАВ С САБОЙ ДНИВНЕКИ ХАЗЯИНА. ЗУММИ УПАЛ НА КАЛЕНИ ПЕРИД НИКРАМАНТ КАК КАДАТА ЭЛФКА И НАЧИЛ УМАЛАТ А ПАЩАДИ. В ЭТАТ МАМЕНТ ОН ОЧИНЬ ЖОЛЕЛ ШТА У НИВО НЕТ БОЛШАЯ КРОСИВАЯ ПОПКА КАК У ЭЛФКА.
- ВЕЛИКАЙ МАСТАР МОРТИАРТЭ ПРАСТИТИ МАЮ ТРУСАСТЬ ПАЖАЛУСТА. МЫ ХРАБРА СРАЖАЛЕСЬ С ЭТЕ БЕЗУМНЕЕ ФАНАТИКЕ ПАКА НЕУЯЗВИМЕЙ ПОЛОДИН НЕ АТРУБИЛ ВАМ ГАЛАВА СВАЙ СИЯЮЩЕЙ МЕЧ. Я ХАТЕЛ СПАСТЕ ВАШИ ЗАПЕСИ ШТАБ ПРАДОЛЖЕТЬ ВЕЛИКЕЯ ИКСПЕРИМЕНТЫ АДНАКА ВСЕ НАЧАЛА РУШЕТЬСЯ И Я ИДВА УШПЕЛ ТИЛЕПАРТЕРОВАЦА. ПАЖАЛУСТА НИ АТПРАВЛЯИТЕ МИНЯ ТУДА Я ОЧИНЬ ХАЧУ ЖИТЬ. Я БУДУ ДИЛАТЬ ВСЕ ШТА ВЕ ПАПРАСЕТЕ ВСУ САМЕЕ ТЯЖЕЛАЕ И ГРАЗНАЕ РАБОТА. ПАЖАЛУСТА ПАЖАЛУСТА ПАЖАЛУСТА
ГАБЕЛИН ПОЛЗ НА ЧИТВЕРЕНКАХ К ТЕМНЕЙ ВЛАСТИЛИН ПАПУТЕ АСАЖНАВАЯ ШТА У НИВА НЕТ ВАЛОС ЖТОБ ВЫТИРЕТЬ ИМЕ НОГЕ ХАЗЯИНА.

...Несколькими днями ранее, на борту "Колеса Времени"

Аррик Бореалис, Рене XIII "Тринадцатый"

Хорошо подвешенный язык и грамотный настрой, как говорится, до Терры доведут, и отец Аррик и Рене доказали это в полной мере. Эти двое мастерски умели поддерживать разговор на языке собеседника и, будучи с точки зрения окружающих людьми приятными в общении и компанейскими, быстро завязали приятельские отношения с местными рабочими и матросами. Вот только цели они себе поставили разные: священник хотел узнать поболе об Идар-Оберштайне, а "охранник дома фон Нордек" - распустить нужные слухи.
Обыденная жизнь команды оказалась до крайности спокойной, размерянной и неторопливой - никаких серьезных инцедентов на корабле давно не случалось, поле Геллера работало надежно и без перебоев, жалование капитан не задерживал, кормили прилично. Грузов никаких запрещенных не перевозили, особо буйных пассажиров давно не встречалось.

Все это было бы для Аррика хорошо - и наивные рассказы и исповеди корабельных рабочих, и беседы о церкви и прихожанах (и прихожанках!) с местными клириками, и даже пара обедов с одним из палубных офицеров, проявившим несомненный и искренний интерес к проповедям священника и имевший с ним преинтереснейшие беседы о причинах разных взглядов на Имперское Кредо в рамках официальной доктрины Экклезиархии; если бы не одно но: хотя хартия капитана и дозволяла посещение Идар-Оберштайна, "Колесо Времени" все больше курсировало по маршруту Тилла-Саарбрюкен, в котором посещение агропромышленных планет составляло скорее исключение из правил, как например, сейчас - корабль был зафрахтован Администраторумом Идар-Оберштайна исключительно для того, чтобы, следуя по стандартному маршруту, он забрал с Тиллы делегацию аграриев и по дороге их высадил на родной планете.

Рене пришлось проще и вместе с тем сложнее - за пьянкой и азартными играми языки распускаются только так, и на разговорившегося охранника никто особо подозрительно не глядел: моряки, тоже ребята тертые и много где побывавшие, травили и свои байки, не стесняясь преувеличивать и приукрашивать для красного словца, и Тринадцатый на общем фоне не выделялся, став за короткое время для знакомых из экипажа "своим мужиком", головастым и рукастым, всегда готовым выпить с "дружками" и сыграть партию в таро или кости.
Зато к концу полета он мог быть уверен, что все его слова воспринимаются новыми знакомыми как правда, пускай и преувеличенная, и славный малый-охранник есть именно тот, за кого себя выдает: таким же, как они, просто пришедшим к успеху и занявшим непыльную должность телохранителя фактора одного из Торговых домов - в общем, живое доказательство того, что и простой моряк может достигнуть таких же высот.

...Часом ранее, на трассе Ренн-Аквилея

Рене XIII "Тринадцатый"

Отставной ленс-капрал Эдгар Алан Гоу был мужчиной словоохотливым, но все больше на интересную лично ему тематику: заставить такого слезть с любимого конька и начать отвечать на вопросы, интересные собеседнику, было задачей крайне непростой, потому что водитель умудрялся пропускать мимо ушей все, что не касалось "продажных политиков" и войны "там, за речкой".
Рене, убедившись в бесплодности нескольких попыток перейти на иные темы, перешел на другую стратегию, начав живо обсуждать с Эдгаром всю прелесть армейского "господина сухпая", и его отличия от планеты к планете - в последнем случае уже сам охранник заставил водителя внимать себя.
С обсуждения армейских рационов разговор плавно перетек в другую плоскость: где в Аквилее можно пожрать господам, где - простым смертным, а куда лучше вообще не соваться - во избежание ненужных конфликтов. Даже не обративший внимание на то, как его грамотно раскрутили, Гоу ответил:
- Эх, братец, с доступными кабаками для знати у нас проблема: ну, судя по тому, что я слышал и кого куда подвозил, богатеи предпочитают жрать или на приемах там всяких с разными потанцульками, или во всяких закрытых клубах, куда посторонних не пущают. Не, пара-тройка мест, конечно, есть: это "Terra-nova" на улице Саарской - но там в основном молодежь собирается побухать и поблядовать, да в казино пару тыщ тронов проиметь; и дом вдовы Фиц-Осборн - вполне, вроде бы, пристойное для знати заведение, куда катаются люди приличные и обеспеченные, как гражданские, так и офицеры и адептус.
Ну да, еще есть пара афгульских духанов и кальянных - но это для местных духов с претензией на богатство и шик и особых извращенцев: все равно они ничем не отличаются от подобных же заведений какого-нибудь папаши Захира в жилых кварталах. Только разве что золота побольше, ковры побогаче, да чайники моют не раз в год, а раз в месяц. А, ну и все дороже раз в десять, ага - в общем, бессмысленно и беспощадно. За подобным развлечением уж лучше не поскупиться, и смотаться в Афгулистан, на земли верных нам шахов - там все дешевле, лучше, да и тот же "гхаш" настоящий, а не какая-нибудь химическая подделка местных умельцев.

Вот для тех, кто попроще, типа нас с тобой, есть всякие едальни в кварталах святого Лотаря и святого Тибальда - это в Фак-вилее основное место жительства нормальных людей и, заодно, расположение торговых рядов и Дома Гильдий. Там их до орковской бабушки, на любой вкус и цвет, и по кошельку не особо бьют.
Сам-то я хожу в "Приют ветерана" - это на углу Малой Крепостной и проспекта Малкадора. Там собираются наши парни, те кто не спился и не сторчался. Ну и не отдал душу Импи, ясное дело. Кормят там от души, цены не задирают, пьяных драк почти не бывает, амасек и всякое прочее пойло продают круглосуточно, а еще там есть одна официанточка - Шарлотта-Попрыгунчик, так она, хотя сама плоская, как окопная шутка, но такое вытворяет, что диву даешся. Была бы "коробочкой", ну, "Химерой", то бишь, назвали бы -"Безотказный", хе-хе-хе. В общем и целом, братан, рекомендую.

А вот в заводские районы и на территорию речного порта ходить не рекомендую: там и хавка из дерьма делается, и народец отмороженный. Работяги периодически с деревенскими стенка на стенку сходятся - без пробитых голов тогда не обходится. Все показывают, у кого яйца стальные и крутость круче, придурки. А докеры, те вобще отморозки - перо под ребро ради жалкой пары тронов сунут, и поминай как звали. Констебли с арбитрами туда периодически рейды устраивают, ловят местную шваль, да отправляют в Шахты, но вся эта дрянь там, ясное дело, не переводится. Говно людишки там живут, и говорить о них нечего.
На вопрос, что есть упомянутые "Шахты", Эдгар не ответил, отделавшись коротким:
- Херовое это место. Херовое, и все тут.

К тому времени, когда Рене перешел на тему того, что происходит в городе, автомобиль уже подъехал к арендованному дому, и рассказать об этом водитель не успел. Крепко пожав на прощанье руку Тринадцатого, он попрощался и уехал.

Lance-corp. (ret.) Edgar Allan Goy




Настоящее время. Аквилейская область, пос. Литтл-Крик, вл.128. База аколитов

Бенедикт Молитор

Раздав группе указания, сам Бенедикт тоже не остался без дела, начав обследование арендованного особняка в поисках всяких тайников, тайных ходов и прочего, что могло бы своей необычностью выделяться на общем фоне. Осматривал здание он неторопливо и планомерно, зная, что в их ситуации лучше потратить побольше времени, чем делать все второпях.
Условно здание можно было разделить на четыре части: два этажа, подвал, мансарда. Мансарда, расположенная под двускатной крышей, была полупустой - имевшиеся там стеллажи и шкафы не были заняты ничем. Видимо, они предназначались для имущества гостей или их слуг. Маленькая комнатка, расположенная там и отгороженная от общей части тонкой стеной, не имела из мебели ничего, кроме низкого топчана да прикроватной тумбочки. Это помещение не имело даже окон: вообще, на всей мансарде было только четыре небольших окошка: по центру каждой стены, в том числе одно - над парапетом главного входа.

По винтовой лестнице, расположенной в застекленном эркере, можно было спуститься вниз, до самого подвала, и выйти на оба этажа. Второй этаж представлял из себя длинный коридор, идущий от лестницы и упирающийся в дверь, за которой, на поверку, оказался небольшой санузел. По обеим сторонам от коридора располагались еще четыре двери, ведшие, на сей раз, в жилые помещения: ближе к лестнице по обеим сторонам располагались относительно небольшие спальни, обставленные хоть и не с той показушной роскошью, что в особняке Монро, но тем не менее, не бедно. Вообще, Молитор обратил внимание на то, что вся обстановка дома, хоть и не была помпезной демонстрацией богатства, отличалась качеством и надежностью: видимо, владельцы данного имущества исходили из принципа, что богатые люди - это не те, кто покупают себе баснословно дорогие вещи, а те, кто покупают себе те вещи, что прослужат долго.
Чуть дальше по коридору располагались еще две спальни, выдержанные, в отличие от предыдущих, в стиле эдакого "кантри" - обшитые деревом стены, массивная мебель, широкие потолочные балки, тяжелые люстры с электросвечами и канделябры со свечами натуральными на стенах. Каждая из этих двух спален имела еще по два выхода: в одинаково небольшие кабинеты с натуральными каминами и охотничьими трофеями и оружием на стенах; и на широкий застекленный балкон, опоясывающий пол-дома.

На первом этаже, спроектированном в том же стиле коридора с дверьми по обоим сторонам, располагалась у самого выхода просторная прихожая, из которой можно было проследовать с одной стороны в гардеробную и нижний санузел, с другой - в небольшую комнату без окон, предназначенную, по-видимому, для слуг или охраны. Дальше, после массивной металлической двери, отделяющей прихожую от остального дома, был коридор первого этажа, где с одной стороны располагалась большая светлая гостиная с мягкой мебелью, в одном из углов которой располагался широкий голопроектор, а в другом - выход на кухню; а с другой - последовательно три небольших опрятных комнатки на одного жильца, где вся мебель состояла из кровати, тумбочки, шкафа и небольшого стола с парой стульев.

Пока Кроу и Беда исследовали подвал, а Тринадцатый и Кролик - приусадебную территорию, Бенедикт решил совершить небольшую ознакомительную прогулку за территорией - познакомиться с тем, что окружает их временное пристанище. Как оказалось, владения, подобные 128-му, где остановились аколиты, расположены на весьма значительной территории, будучи достаточно удаленными друг от друга, так, что жильцы одного дома не могли мешать соседним.
Прогуливаясь по мощенным улочкам Литтл-Крика, за получасовой променад Молитор встретил всего нескольких местных жителей: седовласого джентельмена в строгой пиджачной паре, неторопливо прогуливающегося по улочке, отстукивая каждый свой шаг длинным стэком, да пожилую даму с маленькой собачкой на руках, о чем-то сюсюкающуюся со своей питомицей. Еще один раз он видел в отдалении молодую пару, совершающую верховую прогулку и вскоре скрывшуюся за углом соседнего строения.
Встретился ему и охранный патруль, состоявший из трех молодых констеблей во главе с сержантом. Увидев по одежде Бенедикта, что он - человек явно обеспеченный, правоохранители уважительно козырнули незнакомцу. На предельно вежливый и корректный вопрос начальника патруля, где джентельмен изволил остановиться, Бенедикт дал пояснение, и охрана, пожелав приятной прогулки и пообещав хранить безопасность дома, удалилась.

Данкан Кроу, Хакста Беда

Кроу оказался мастером своего дела, устроив этому дому такой тщательный обыск, которого он, наверное, не знал со дня своей постройки. Наверное, будь арбитр грабителем, от него никому и нигде не удалось бы утаить свои богатства - он бы нашел все, как бы тщательно оно не было запрятано.
Устроенная Кроу и Бедой проверка поместья не принесла никаких неординарных результатов в плане наличия прослушивающих или звукозаписывающих устройств, да и вообще предметов, не предусмотренных для обычной жизни постояльцев. Электричество было проложено в большинство комнат, кроме мансарды и балкона; голопроектор, домашние вокс-аппараты и радиоточки были именно тем, чем им и надлежало быть; а стоящее в гостиной странное устройство с широкой трубой и тонкими съемными пластинками на поверку оказалось каким-то местным музыкальным устройством. По крайней мере, когда игла каснулась установленной пластинки, из трубы полился приятный чистый мужской голос, выводящий под незамысловатую музыку простые строки о долгом-долгом пути и оставленной дома нежной любви:


При тщательной проверке Данкан обнаружил, что по периметру забора, самого дома, крыши и окон пущена сигнализация, подающая, судя по всему, как внешний звуковой сигнал, так и дополнительное оповещение на инфостанцию в самом доме и куда-то за пределы поместья - видимо, на пост внешней охраны.

Подозрительная тепловая активность шла только из кухни, где, по результатам проверки, оказался вмонтирован кухонный сервитор в большом белом колпаке с поварским набором программ, да застыл в ожидании дезактивированный сервитор-уборщик, так же входящий в список арендованного вместе с домом и участком имущества. Единственной ценной информацией оказалось висящее на холодильной камере уведомление:
В связи с ограниченностью водных источников водопровод работает с 08:00 до 11:00 и с 16:30 до 19:30

Следующий подозрительный источник находился в подвале. Спустившись в пустующий гараж, Кроу и Беда обнаружили еще одну дверь, оказавшуюся запертой. Конечно, хлипкое дерево не могло бы помешать выбить ее, но зачем? Она явно предназначалась только для того, чтоб арендаторы по любопытству не вошли туда, куда им не нужно, а не для того, чтобы скрыть что-то ценное. Несколько манипуляций с мультиключом - и арбитр, как заправский взломщик, с легкостью вскрыл замок, не повредив его.
Включив освещение, аколиты увидели очередной коридорчик с одной дверью сбоку и одной - впереди. По стенам расположились высокие металлиеские стеллажи с рпзнообразными инструментами, которые после короткого осмотра типировали как строительные и автомобильные. Ближайшая дверь, как оказалось, вела в недостроенную сауну с бассайном, сделанную под какое-то тропическое бунгало с голографической стеной, изображающей виды какого-то песчанного берега с пальмами. Всякий строительный мусор говорил о том, что работы еще продолжаются, хотя и неспешно: видимо, поэтому дверь и была заперта - до окончания ремонта или постройки, чтобы не беспокоить гостей видом недоделанного места отдыха.

Дальняя дверь привела их в большую полутемную бойлерную, где можно было отрегулировать температуру воздуха и воды в доме, а так же изменить уровень освещения. Войдя внутрь, арбитр и бандитка первым делом обратили внимание на горбатую фигуру в грязном полосатом халате и платке на голове, которая на поверку оказалась не афгульским террористом, а обыкновенным сервитором, на которого какой-то шутник нацепил афгульские шмотки и накладную бороду, и повесил на грудь табличку:
Я - великий хан Дараб!
На колени, дерзкий раб!

В общем и целом, результаты осмотра давали достаточную возможность даже безо всякой технической экспертизы предположить отсутствие в доме посторонних устройств и надлежащую работу устройств имеющихся.

Рене XIII "Тринадцатый", Стил Банну

Рене и Стил была поставлена весьма нетривиальная задача: как превратить обычный мирный особнячок в неприступную цитадель Инквизиции, причем умудриться сделать это так, чтобы сторонний наблюдатель не вжизни об этом не догадался, пока при попытке незаконного проникновения получил бы пулю в лоб от неизвестного замаскированного стрелка.
Нельзя сказать, что выбранный Бенедиктом дом был так уж плох для обороны - тут во многом помогало его расположение на околице поселения, но, с точки зрения Тринадцатого и Кролика, уязвимых мест в обороне было предостаточно. Конечно, защищающимся могла оказать некоторую поддержку имеющаяся сигнализация - но против технически подготовленного или настроенного решительно противника она была практически бесполезна.
Рене больше всего опасался, что деревья в парке могут помочь врагу подкрасться незаметно, но на поверку все оказалось не так плохо: походив по периметру, бывший наемник оценил достаточно свободное расположение посадок, не дающих возможности никому подкрасться незаметно от наблюдателя. Кстати о наблюдателях: выходящие на все четыре стороны света окна под крышей позволяли контролировать всю территорию окрест, а то, что поместье находилось на небольшой возвышенности по отношению к остальному поселку еще и препятствовало соглядатаям потенциального оппонента наблюдать за теми, кто были на мансарде, тогда как сами жители дома могли видеть сверху все, а при хорошей оптике - еще и то, что видно в окнах соседних домов.
Самыми уязвимыми были гостиная и лоджия - высокие открытые стекла не могли служить преградой решительному неприятелю, а от внимательных взглядов защищали только тяжелые плотные занавеси. Главный ход и въезд в гараж были, напротив, весьма надежными и качественными, и без взрывчатки высадить их было невозможно, да и не особо нужно при таком количестве окон первого этажа, которые, хоть и располагались выше головы Тринадцатого, не были надежно защищены. Дверь черного хода на кухню, более хлипкая, чем главная, могла бы быть опасна своей слабостью в качестве приграды, но вполне могла быть заслонена одним из соседних комодов так, что и мышь не прошмыгнет.
С учетом того, что по приусадебному парку аколиты прогуливаться не собирались, а посторонних там не должно было быть, ничто не мешало Рене расставить мины или протянуть между деревьями стальные лески: весьма и весьма неприятный сюрприз для того, кто смог бы перелезть через стену, потому что по сторонам от главной дороги к дому и от въезда в гараж через каждые метров пять-семь располагались придорожные фонари высотой где-то по пояс мужчине, делавшие невозможным незаметное передвижение по ним ночью. Ну а днем эти дороги идеально просматривались как с мансарды, так и из окон гостиной.
Ежели на окнах мансарды расположить камеры наблюдения, выводящие изображение на экран, то можно было вобще не опасаться скрытного проникновения - при бдительном операторе, конечно. Еще мансарда, как и подвал, являлись самыми защищенными местами - оттуда обороняющихся было бы выбить сложнее всего, да и окошки и там, и там были достаточно маленькими, чтобы взрослому человеку пролезть через них было крайне нелегко.

Осмотр прилегающей к дому территории не выявил ничего интересного: деревья, кусты, клумбы с цветочками, узкая мощенная дорожка по периметру дома и от черного входа к калитке, широкая мощенная дорога от ворот, разделяющаяся на дорогу к главному входу и на располагающийся рядом заезд в гараж. Внимание могла привлечь только открытая беседка для трапез на воздухе, но и там не нашлось ничего, на что стоило обратить внимание: разве что на неудобный невысокий порожек, о который Рене, слишком внимательно смотревший по сторонам, споткнулся и почти упал, пребольно ударившись коленом о дощатый пол.

Помимо помощи Рене, Стил и сама осматривала поместье на предмет того, где и как поудобней держать оборону. Основными точками для контроля должны были стать главные ворота и задняя калитка и основной вход и черный ход на территории и в доме соответственно. Ну и нельзя было забывать об умниках, что могли попытаться перелезть через стену подкопом или проделыванием залаза, ну или просто через верх, обезвредив сигналку.
Хоть сам дом был вполне приличен, но сама Бану, будь ее воля, для обороны подобрала что-то более надежное, не обремененное таким количеством высоких светлых окон, которые, в их случае, даже мешками с песком не завалишь - статус фактора со свитой надо соблюдать. Были, конечно, и светлые стороны: надежный подвал, толстые стены и винтовая лестница могли помочь обороняющимся, если бы враги проникли на территорию особняка. Но это был уже крайний вариант: если неприятель проник в твое логово - значит все, дела идут хуже некуда.
Единственное, что могла предложить Кролик, помимо уже озвученных Тринадцатым идей, это прикрыть окна в тех комнатах, где будут аколиты, чем-нибудь тяжелым, и ни за что не открывать занавеси, сославшись на то, что хайверам не привычно видеть из окна окружающую природу.

Аррик Бореалис, Игнацио "Старик" Рамирес

Конечно, же, Аррик не мог удержаться от того, чтоб первым делом не засесть за труд его священства достопочтимого Орибазия. Прочесть этот тяжелый трактат на почти что полторы тысячи страниц за жалкие полчаса оказалось крайне нелегко, и дело тут было даже не в том, каким языком был написан трактат - епископ, как оказалось, писал достаточно живо и бойко, избегая присущей многим церковным книгам излишней велеречивости, за которой подчас терялся смысл написанного. Громадным подспорьем в изучении книги оказалось и то, что каждую главу, посвященную какому-то значимому событию, он начинал с пересказа краткого содержания того, что собирался написать, что позволяло в рекордно короткое время получить общее впечатление о написанном. Основной проблемой в скорочтении данного произведения стала как раз легкость слога и интересная подача информации, и отец Бореалис пару раз ловил себя на том, что начинает замедляться и с интересом вчитываться в написанное.

В итоге была выискана следующая информация, в которой фигурировал Идар-Оберштайн: во первых, это упоминание о распространенной в секторе секте-не секте, культе-не культе, а, скажем так, религиозной концепции с весьма определенным кругом почитателей: культ Жены Императора, в котором несчастного Сигилита назвали женщиной, и женили на ней Императора - а потом уже шовинисты-мужчины сокрыли эту Истину. По словам Орибазия, он был создан политически активными дамами на мирах со строгой патриархальной властью, и направлен исключительно на обоснование необходимости введения лиц женского пола в планетарные властные структуры.
Иерархами Экклезиархии он так и не был отнесен еретическим в связи с низким уровнем угрозы и отсутствием кардинальных противоречий с догмами церкви, однако, некоторые женщины-церковные деятели, пытающиеся навязать своей пастве эти суждения и порицающие официальный взгляд Экклезиархии, были признаны нарушительницами Имперского Кредо и отступницами, и подвергнуты кто церковному покаянию, а кто и сожжению на костре. Такие инциденты случались и на Идар-Оберштайне.
Во вторых, это упоминание об уничтоженном в М.38 культе "Возрождения Величия", когда группа священников из центрального планетарного собора решила, что Идар-Оберштайн, погрязший в склоках, политических дрязгах и войне с афгулами, спасет только воскрешение Великого Воителя, чьи мощи имелись на планете. Мощи эти принадлежали неизвестному космодесантнику, чьи доспехи и тело внутри были обнаружены, по слухам, при археологических раскопках на планете.
Сектанты не смогли воскресить его молитвами, и постепенно в своих попытках перешли к запретным оккультным практикам. Попытка воскрешения останков Воителя провалилась, и все лица, участвовавшие в ней, были задержаны и предстали перед церковным. К сожалению, кардинальские легаты при распутывании данного дела не смогли установить, откуда еретиками были получены данные знания - они в один голос говорили, что им это вложил в разум сам Император.

В книге рассматривалось около полутысячи случаев ереси в области Эллегия, и, Бореалис понимал, почему она ограничена в доступе: для слабо разбирающегося в теме и охваченного сомнениями читателя Экклезиархия в ней могла предстать обителью зла и предательств, постоянно вынужденной отсекать погрязшие в скверне головы - от послушников и сельских священников до кардиналов и нунциев.
Плохо было и то, что многие отступники, против воли автора, получились персонами живими и привлекательными: путь к ереси многих из них начался от желания добра, ведь Хаос ловил их на лучших чувствах. И Аррик подспудно понимал, что за этим пренеприятным фасадом скрыто и что-то положительное - раз Хаос пытается поймать людей на их стремлении к добру, значит, в Человечестве все больше хорошего, чем плохого.

"Бег" Вандергрифта на фоне труда Орибазия оказался книжицей совершенно неинтересной, описывающей странстивия молодого аристократа, изгнанного за мнимые провинности преступным планетарным режимом, и нашедшим свое убежище среди пиратов и прочих отбросов общества на окраинах родной системы. За пять лет юноша, по его словам, принес очерствевшим душам этих людей свет Императора и дух благородного бунтарства против неправой власти, требовавшей себе поклонения и преклонения. Собрав из пиратов и дезертиров военный флот, Вандергрифт вернулся на родной мир уже не изгнаником, а освободителем, подняв народное восстание и повесив губернатора и его клику на центральной площади, умудрившись доказать их антиимперские взгляды и намерения. Сам вчерашний парвеню, конечно, занял освободившееся губернаторское место, а после назначения сверху нового губернатора получил патент вольного торговца, покинув родину вместе со своими вчерашними пиратами и разбойниками. Через всю книгу красной нитью шла одна мысль: "Служить бы рад, прислуживаться тошно".

Последняя книга, которая досталась на прочтение Аррику, оказалась чьим-то личным дневником. Священник, конечно, не был графологом, но ему довелось читать достаточно много рукописных текстов, и он уже наловчился по особенностям каллиграфии и используемым речевым оборотам определять примерное время написания текста. Тот, что лежал перед ним, мог быть датирован где-то 550М41-650М41 - по крайней мере, церковные книги того периода отличались сходными особенностями написания. Тут даже разница в планетах, откуда были родом авторы, не имела большого значения, культура написания текстов на Высшем готике достаточно быстро воспринималась местной аристократией, благодаря чему можно было выделить хронологические общности в рукописных источниках информации.

Первые страницы текста были вырваны с корнем чьей-то недрогнувшей рукой, и начало записей было безвозвратно утеряно. Пролистав пару десятков начальных страниц, священник понял, что невольно начинает вчитываться в изящно выведенные строки чужого дневника:
"...Мы имеем возможность наблюдать удивительный случай. Девчонка-хайвер, помещенная в сухой колодец, до сих пор продолжает оставаться в живых. Видно, сыграло роль низкое происхождение, дарующее поразительную выносливость. Девчонка не кричит - неужели умудрилась ничего не сломать при падении? Распорядился спустить ей еды и воды. Посмотрим, нельзя ли обернуть сие досадное происшествие на пользу. Допустим, определить степень живучести этой особы…"
Неторопливый стиль автора затягивал очаровывал, заставляя не отрывая взгляда вчитываться в написанное Рюццилем. Преодолев себя и пролистав книгу до середины, вглядевшийся в новые строки священник нонемногу начал понимать, какую жуткую вещь передал им Монро:
"…Такая досада – пришлось расстаться с Эммой! Она была самой хорошенькой, продолжая оставаться миловидной посейчас, спустя три дня. Своеобразно миловидной, ибо хранение тела на леднике ненадолго спасает его от прикосновения смерти. Придется поместить в криокамеру, а затем немедленно начать бальзамирование. Ее очаровательная головка займет достойное место в сокровищнице.
Да, чуть не забыл! Девчонка из колодца (ее, как выяснилось, зовут Мирна) пыталась сбежать, выбравшись по скинутой кем-то веревке. Поймана на Закатной улице и приведена обратно. Новая головная боль – выяснять, кто был сообщником. Мирну до выяснения обстоятельств – в нижний подвал вместе с животными. Там ей самое место. Маленькая, хитрая, грязная тварь…"
Казалось, текст писал какой-то безумец, совершенно ненормальный и жестокий. Не хотелось даже верить, что такие, как этот Рюцциль, могут вообще существовать. Но у священника уже начали появляться некоторые смутные подозрения и воспоминания - кажется, он толи слышал, толи читал где-то о подобном. Пролистав дальше, Аррик уцепился взглядом за следующие строки:
"…Оддир (на вид – десяти лет, сам точно не знает) и Тала по прозвищу Козочка (двенадцати лет, для своего возраста на удивление хорошо развита и сообразительна). Мальчишка похож на мышонка – пищит, хнычет, просится домой, пугается темноты и громких звуков. После поселения в клетку впал в непрекращающуюся истерику. Годится только на кухню, к празднеству начала осенней охоты.
Тала испробована в качестве прислужницы. Первые два раза много кричала, выказывала сопротивление, прикидывалась безумной и хотела повеситься на шнуре от балдахина. После надлежащего внушения успокоилась и начала относиться к своим обязанностям с подобающим рвением. К началу зимы вполне сможет заменить столь неудачно потерянную незабвенную Эмму…"
Наконец, отец Бореалис вспомнил, с какими воспоминаниями связано у него имя автора текста: с рассказом одного из знакомых миссионеров - Эрихом с Айгена.
Действительно, священник по секрету поведал приятелю, что пару сотен лет назад в ходе совместной тайной операции Экклезиархии и Арбитерс был устранен планетарный губернатор. Знатный, видный и статный мужчина, завсегдатай приемов и турниров, гроза женщин и потенциальный Лорд сектора на поверку оказался психопатом и людоедом.
Оказалось, что известные на всю планету пиры, устраиваемые губернатором, были с подвохом: вместо мяса животных гостям предлагалась изысканно приготовленная человечина, которой искусные повара Людоеда придавали вид водящихся на планете животных. После того, как дворец Рюцциля был сожжен до тла вместе с его хозяином, слугами, охранниками, домочадцами и заточенными в подвалах несчастными, арбитры и Экклезиархия пытались воспрепятствовать распространению слухов о реальной причине этой операции, попытавшись скрыть ее за чрезвычайной необходимостью бороться с появившейся на территории губернаторского дворца Чумой Неверия, но правда все равно просочилась в свет.
После этого многие из завсегдатаев губернаторских пиров, узнав о том, что они ели под видом, например, гроксятины, немудряще вгоняли себе пулю в лоб, а другие на всю жизнь становились убежденными вегитарианцами.
Дневник не был похож на подделку, и вполне соответствовал эпохе Рюцциля. Вот только как он попасть к Монро, если весь дом Людоеда был сожжен?

Голова Аррика кружилась после прочитанного, его чуть подташнивало и очень хотелось вымыть руки с мылом и никогда больше не прикасаться к омерзительному трактату, достойному разве что разделить участь своего автора.


...Игнацио досталась книга Теодора Россвельта с неудобоваримым названием, оба сборника приказов Генерального штаба Астра Милитарум в секторе Саар и посвященная ксеносам "Низость Высшего Блага".
Оправленное в кожанную обложку, с длинным названием, выведенным позолотой, произведение выглядело весьма внушительно. Впрочем, объем книги также внушал уважение: написать подобный талмуд, да еще "на смертном одре", смог бы далеко не каждый. И толщина эта, судя по названию, скрывала в себе весьма сложный для восприятия текст. Рамиресу предстояло вспомнить старые навыки максимально быстрого анализа информации и извлечения из вороха ненужных сведений чего-то действительно ценного.

Но, прежде чем заняться книгами, следовало исполнить свой долг как псайкера ячейки. Сосредоточившись и воззвав к силам Эмириев, Рамирес почувствовал, как расширяется и изменяется его психический взор, настраиваясь на тонкие колебания механизмов. Предсказатель словно бы поднялся над поместьем, прозревая его насквозь и ощущая, как бьются, словно живое сердце, духи машин, живущих в доме.
Увиденное успокоило псайкера: никаких подозрительных механизмов во "владении-128" не было. Крупных механизмов так же было немного: троица сервиторов, механизированная кухня, голопроектор, да бойлерная в подвале. Вокс-точки, радиоточки, сигнализация - все это было простым и обыденным, и их духи не были настроены на что-либо кроме исполнения своей прямой обязанности. Кстати, к приятному удивлению Игнацио, все они были мирны и довольны обслуживанием, никто из них не пытался выразить людям свое неудовольствие.

...Присоединившись к отцу Бореалису, псайкер принялся сначала за исследование работы Россвельта. Книга и вправду оказалась весьма опасной, раскрывающей не только все мрачные тайны автора, но и поднаготную политической системы его родного Нью-Арка, погрязшего в коррупции, взяточничестве и местничестве, чем и сам Теодор невозбранно пользовался, не стесняясь и интриговать против других работников Администраторума, не исключая в последствии и заказные политические убийства.
Поистине, эта книга могла нанести существенный удар по Нью-Аркскому нобилитету - автор без стеснения выставлял на показ все грязное белье своих коллег и оппонентов, которое ему удалось собрать, подчас не самыми законными методами. Умный читатель вполне бы смог обратить полученные сведения в свою пользу: даже сам Игнацио слышал о торговом влиянии Россвельтов, кичащихся своим "древним происхождением с самой Терры". Эта бы книга могла крайне серьезно ударить по их престижу, и принести шантажисту немалые деньги: даже странно, что Монро так просто с ней расстался.

Наименее интересными, но наиболее времязатратными оказались тома армейских приказов: всегдашняя паранойя армейцев включила под гриф "совершенно секретно" множество самых обыкновенных документов, просто касающихся уровня армейского штаба и штабов оперативных соединений. Да, в них раскрывались подробности многих операций, особенности снабжения и взаимодействия частей, тактическое и стратегическое планирование - но ничего прямо-таки уж совсем секретного и запретного не было. Любопытное чтение для любителей военной истории - не больше. Единственный интерес вызвал доклад о потерях на Идар-Оберштайне: погибло не три с небольшим тысячи, как декларировалось, а целых тринадцать.

Книга, посвященная ксенорасе тау, напротив, содержала такие строки, за которые автора, по-хорошему, следовало сжечь вместе с его "трудом". Он, конечно, восхвалял Империум и рассказывал, какие эти "тау" мерзостные ксеносы, но на поверку выходило все наоборот: у нас давний застой и ретроградство, и земли Империума уменьшаются каждый день - а отвратные тау стремительно развиваются, придумывают тысячи новинок и постоянно расширяются; у нас на работы гонят принудительно и не жалеют жизней простых людей - а эти поганые индивидуалисты позволяют каждому из людей, служащих им, заниматься тем, чем он хочет; мы каждодневно героически боремся с преступностью - а они настолтко дикие, что даже бандитов не имеют. В общем, не книга, а мечта ксенофила.

ОГРА КИНУЛ ГАБЕЛИНА, КАТОРЫЙ ОТ БАЛЬШОВА УМА РИШЫЛ ПАШТРИЛЯТЬ. УСПЕШНА. НО ДЛЯ ВРАГОВ, ТАК КАК ОН ПАПАЛ В ОГРУ. ПРЯМА В ПЛАСТИНУ, НО УРОН НАНЕС. НЕМНОГА КАНЕШНА, НО ВСИ-РАВНО НИПРИЯТНА. А КАПТАН РВАНУЛ В ТАЛПУ, КАТОРАЯ НАЧИЛА УБИГАТЬ, КАК БУДТА УВИДИВ ШТО-ТА СТРАШНОЕ ЗА СПЕНОЙ ОРКАФФ!
- ТРУСЫ!!! НИУДАЧНИКИ!!! - ХАХАТАЛ ПАПУГАЙ ЛУУН!
ГОБЕЛИН ПРИЗЕМЛИЛСЯ ПРЯМО В ТАЛПЕ ЛЮДЕЙ, НО НИКТО НА НЕГО НЕ НАПАЛ ВСЕ ПАБИЖАЛИ. И СТАЛИ ПРАПАДАТЬ! БУХ! ДЫМОК! И НИТ ЧИЛОФЕКА! НО БИЗ КРОВИ И МЯСА! КАК БУДДА ТИЛИПАРТИРАВАЛАСЯ!
- ШТРАННА! ШТРАННА! - КРЕЧАЛ ПАПАГАЙ НА СПИНЕ ПАТРАШЫЛЫ, КАТОРЫЙ ПРОСТА ЖДАЛ! - ТВАЮ ПАПУГАЙУ МАТЬ! - ИСПУГАНА СКАЗАЛ ПАПАГАЙ! - ВОТ ИТА ХРИНАТА!
ОН СМАТРЕЛ ЗА СПИНЫ ОРКАФ, А ТЕ, ОБЕРНУВШИСЬ НА МГНАВЕНИЕ, УВИДИЛИ АГРОМНОВА ПИТУХА. ИЛИ КУРИЦУ. ИЛИ ВОРОНА. ДА ГОРК ИВО ЗНАИТ, ШТО АНИ УВИДИЛИ, НО ИТА БЫЛО КАК ПТИЦА!

- Я пришел, как вы и просили, люди! - ПРАГРАХАТАЛ ПТИЦ, - Зачем вы меня вызвали?
ИЗ ДАЛЬНИЙ ЧАСТИ ХРАМА ВЫШЫЛ ЧУЛАВИК В РОБЕ!
- Я призвал тебя, о повелитель изменений, чтобы ты помог мне обрести бесконечное знание!
- Ты хорошо служил мне! Разве тебе недостаточно моей марки*?
- Я хочу большего!
- Ты требуешь слишком многого! Умри, насекомое!
АГРОМНАЯ МОЛНИЯ СВИРКНУЛА И УБИЛА, ЧИЛОВЕКА, РАЗНЕСЯ СТЕНУ!

Белая, холодная пустыня - на сколько хватает глаз, слева, справа, впереди, и сзади. Она вокруг, зазывает ветром в ушах, хрустит морозом на трупах, забытых в пустыне, хрустом льда под траками. Она проникает повсюду - в тела, кости, существ, и животных, извращая их, превращая всё, до чего может дотянуться в подобие себя. В холодное, безразличное, завывающее подобие. Пустошь появляется не только в холоде, и долгих ночах. Она проявляется в мутировавших хищниках, что рыщут по заснеженным просторам, пожирая всё, что попадает им в лапы. В том числе и друг друга. Она проявляется в бандах отверженных, стаях мутантов, и продавшихся, что вооружились ножами, и затаённой яростью на незаслуженные обиды, что нанесли им жители деревень. Оставленные, забытые, отныне они убивают всякого, кто не из их клана, пожирают их плоть, и воздвигают ужасающие трофеи на местах своих "побед". Но насколько сильно они отличаются от тех, кто заперся в деревнях? Они, вооружённые остатками старой цивилизации, и подозрительностью, под влиянием чувств совершали вещи и похуже. Хотя кто знает, кто знает.

Катафракт ползёт по заснеженным равнинам, подминая тела снежинок многотонной тушей. Если прислушаться, то слышно, как хрустят их кости под прорезиненными траками. Его не трогают снежные бури, бесцельно разбивающиеся о крепкую, острую морду, тающие на разгорячённых, коренастых боках. Он стальным тараканом пробивается через упорствующую непогоду, безразлично коптя выхлопной трубой бесцветное небо, и бережливо храня в горячем чреве такие несовершенные, ломкие человеческие тела.

Внутри катафракт не так грозен, как снаружи. Словно блиндаж, обжитый солдатами, со стороны побит снарядами, и невзгодами, а внутри тепло, койки ждут хозяев, на небольшом столике, сделанном из ящиков, разложены карты, и снимки родных. Внутри катафракта - голые бока, защитая в самодельный кожух система управления, с рулём, и креслом для водителя. Остальные жители катафракта располагаются на полу, подстелив одежду, поддоспешники, или что их душа пожелает. Сидушек нет, ведь одно из предназначений катафракта - оперативное тромбование всего полезного, что можно найти в Пустошах, а часто ещё и под обстрелом тех, у кого эти вещи были на хранении всего пару минут назад. Намного спокойнее забирать их у трупов, ведь если они и против, то не протестуют. Главная часть катафракта - движок. Разработка современных изобретателей, способная двигать машину с помощью всего, что горит, или выделяет достаточно тепла, что бы испарять воду, и двигать электро-турбину. Плюс, сам движок не защит в кожух, и своим жаром обогревает весь экипаж.

Последние трофеи из костей, и кусочков кожи, пройдены несколько километров назад, и наконец-то катафракт останавливается, обойдя широкий, сильной выдающийся вперёд холм. Останавливается, потому что водитель заметил кое-что интересное в этой необъезженной части Пустошей. Высокую, четырёхметровую щель в заледенелом теле холма. Непроглядная тьма клубится за нею. Тьма, и стальной отблеск, обнажённый отвалившимся куском льда.

Аррик Бореалис

Всецело полагаясь на расторопность служанки, отец Борреалис и не мог предполагать, что получит ответ так скоро. Не прошло и пары часов, как все та же девушка тихо постучалась в дверь покоев, где расположился святой отец. Склонившись перед ним, она протянула мужчине конверт, на котором красовалась большая печать дома Джаспер. Осторожно подняв взгляд на Аррика, забравшего письмо, она тихо-тихо сказала, стараясь не смотреть в глаза священнику:
- Отец мой, простите мою дерзость, что я говорю это Вам без ведома достопочтенного господина Виделы, но он крайне недоволен вашим письмом, и позволил себе в нелицеприятных выражениях изложить свое мнение о тех, кто лезет не в свои дела. Я скромно полагаю, что он не хотел бы, чтобы я передала Вам эти слова, но мне кажется, Вам следует это знать.
Еще раз низко поклонившись, служанка быстро удалилась, шурша подолом длинной юбки, оставив Бореалиса одни на один с посланием. Распечатав его, миссионер вкляделся в строки шифра, без труда разбирая написанное:

Кому: агенту Бореалису
От: и.о. дознавателя, личного помощника и секретаря старшего дознавателя благородного господина Монро Элеазара Хулио Педро Гомес Виделы-и-Рамоса

Согласно Вашего запроса уведомляю, что истребованная информация не находится в прямом ведении Ордо Еретикус. Согласно регламента взаимодействия, ст. дознаватель Монро имеет право обратиться в архив Конклава для получения информации, не находящейся в его компетенции, но имеющей прямое отношение к материалам расследуемого дела. В связи с тем, что агентом Бореалисом не представилен список конкретных фактов, могущих быть обнаруженными, сообщаю, что получение запрошенной информации втечение ограниченного количества времени не представляется возможным.
Таким образом, интересующие агента Бореалиса сведения будут направлены на имя начальника его ячейки посредством астропатического хора позднее, по факту обнаружения. Для дешифровки данного послания потребуется воспользоваться тем же кодом, что и к настоящему письму.
Дополнительно сообщаю, что у агента Бореалиса отсутствует код доступа "Альфа-01" для получения запрошенных материалов.

Дата:
Подпись:
Печать:

1-й экземпляр письма направлен ст. дозн. Г. Монро
2-й экземпляр письма направлен ст. аколиту Б. Молитору
3-й экземпляр письма направлен аколиту А. Бореалису
Копия подшита в дело


Данкан Кроу

Работа по переносу карт хоть и была нелегкой и кропотливой, и потребовала немало времени, но Кроу понимал, что если у него под рукой будут карты с подобным уровнем точности, то работать будет всяко легче: не придется, по крайней мере, многие места искать вслепую.
Когда работа была завершена, следователь после короткого отдыха приступил к изучению афгульского языка. Это оказалось весьма непросто, и все свободное время Данкана стало уходить на тренировки и обучение афгульскому в его панджтунском диалекте. Арбитр осознавал, что писать подобной изящной вязью со множеством подстрочных и надстрочных символов за столь непродолжительное он не научится, равно как и вести серьезные философские беседы, и вплотную сосредоточился на разговорном языке, изучая самые простые и обыденные слова и обороты. Большим подспорьем послужило то, что словарь ему разрешили забрать с собой: с легкой руки Монро книга стала подарком для следователя.
На память Кроу не жаловался, и к моменту прибытия на Идар-Оберштайн мог собой гордиться: худо-бедно, а разговаривать на афгульском он научился, равно как, судя по всему, и немного понимать собеседников. По крайней мере, те слова и фразы, что зачитывал ему Молитор, он в большинстве своем понимал и был в состоянии ответить.

Рене XIII "Тринадцатый", Бенедикт Молитор, Стил Банну, Данкан Кроу, Игнацио "Старик" Рамирес, Аррик Бореалис, Хакста Беда

Особняк Монро, незадолго перед отлетом

Незадолго перед отлетом к аколитам, собравшимся в одной из гостинных, явился все тот же Видела, как обычно мрачный, унылый и злой на весь мир. Не сказав даже ни слова приветствия, секретарь распахнул дверь пошире и надменно процедил сквозь зубы:
- Заносите.
В залу вошли несколько бойцов из внутренней охраны, принесших с собой несколько разнообразных контейнеров. Внимательно оглядев их, Элеазар сделал пару шагов к аколитам, заложил руки за спину и пробурчал:
- Ставьте груз и убирайтесь.

Когда солдаты покинули помещение, Видела повернулся к агентам и наконец соблаговолил представить разъяснения:
- Это ваше запрошенное снаряжение и товары для прикрытия. Слушайте и смотрите внимательно: повторяться не буду. Этот кейс, - он указал на ближайший, обитый в темно-бордовую искусственную кожу, - содержит в себе следующее: Hecuter Pistol, Mariette Pistol, Line Ascender, Spider pads, пять единиц Intrusion Spirit, две единицы Vox-pickup, Auspex/Scanner, Lock-Punch и Wall Eater.
Этот, - он указал на кейс из полуночно-синей кожи, - содержит термостойкий спальный мешок и пятнадцать доз паниммуна.
Этот, - на сей раз Видела указал на объемистый черный металлический контейнер, - содержит в себе Verispex Helm, Monotask Augur Servo-Skull и пять доз Phetamote.
Цените и восхваляйте доброту господина - я бы на месте Монро не дал бы вам ничего. Перейдем к вашим товарам. Тут два контейнера, инфопланшет с кодом доступа лежит в кейсе со шлемом вериспекса. В них содержится следующее: в первом - книги, во втором - прочие товары.
В кейсе с книгами представлена следующая литература по списку:
1. Личный дневник планетарного губернатора Рюцциля из Айгена
2. "Бег. Пять лет бок о бок с пиратами" за авторством Вандергрифта, вольного торговца
3. "Скверна на сердце. Ереси в рядах Экклезиархии. Том LXII. Область Эллегия. М.36-М.39", авторства епископа Орибазия, со штампом кардинальской библиотеки
4. "Через тернии к звездам. Долгий путь длиной в сорокалетие, или как сын каментотеса стал помощником генерал-губернатора. Записки на смертном одре, без прикрас и преуменьшений, Теодором Россвельтом лично составленные и записанные"
5. "Августинианский крестовый поход. Сборник приказов с грифом "совершенно секретно". В двух томах. На книгах стоит штамп Генерального штаба Астра Милитарум в секторе Саар
6. "Низость Высшего Блага", автор - Квинт Долабелла.

Во втором контейнере содержатся пачка в десять индульгенций от кардинала, подписанных, но без указания имени получателя, десять доз фетамота, десять доз сыворотки правды, сорок упаковок лхо-сигар с мира Гаванния, идеального качества и аромата, двадцать доз легких седативных наркотиков. Так же там содержатся документы, подтверждающие право собственности на пять помещений в верхнем городе на Сааре - это попрошу по возможности не реализовывать. Кроме того, там есть десять автоперьев из драгоценных металлов, украшенных гравировками со священными текстами.
Из ксено-вещей там содержатся несколько комплектов мужской и женской одежды, произведенной эльдарами и эльдарский же шурикен-пистолет. Там же упаковано и несколько костянных ножей, изготовленных на диких мирах по всему сектору и нескольким соседним. Их тоже постарайтесь не продавать. Да, и еще, там лежат пять бутылок с дорогим алкоголем. Не на употребление, а исключительно на реализацию, конечно.

Переведя дух после столь долгого монолога, Видела откашлялся и еще раз с подозрением оглядел аколитов, словно бы боялся, что только он выйдет за порог, они все это тут же пропьют и используют. Наконец у самых дверей секретарь выдавил из себя короткое слово: - Все, - и, чуть поразмыслив, добавил, - Удачи.

Идар-Оберштайн

"Колесо Времени" вышло на орбиту Идар-Оберштайна точно по расписанию. Пассажиры, как аколиты так и аграрии, принялись готовиться к посадке. Сельскохозяйственные чиновники и исследователи планеты, как оказалось за время полета, были людьми совершенно не интересными: если, конечно, спрашивающих не интересовала селекция гроксов или попытки улучшить породу местных лошадей, или как заставить некоторые растения с иных миров прижиться в климате Идар-Оберштайна. В общем, они были профессионалами и энтузиастами своего дела: вот только круг их интересов посторонним был малоинтересен.

Таможенный контроль агенты преотдолели без проблем, не затратив на него много времени: фактически, сейчас они были единственными пассажирами, миновавшими общую и церковную досмотроые части - аграрии всей толпой были направлены в зпл для делегаций. Документы, полученные от Монро, и печати на грузе сделали свое дело: таможенными офицерами багаж прибывших не проверялся.
Изначально Бенедикт планировал отправиться в Аквилею на магливе, в вагоне первой категории, но по итогам беседы с железнодорожниками был вынужден отказаться от этой мысли: на линии маглива до космопорта ходил только состав, имеющий только третий, общий класс. Те, кто предпочитали комфорт общей толчее, предпочитали пользоваться наемным автотранспортом. Служащий вокзала был настолько любезен, что подсказал господину Молитору, как пройти на стойку вызова автомобильного транспорта.

По заказу аколитов к нижней стоянке вскоре подали две автомашины местного производства, предназначенных для перевозки важных персон с максимальным комфортом. Узнавший у девушки, сидевшей за стойкой, адрес ближайшего агентства, представляющего в краткосрочную аренду недвижимость среднего и высшего класса, Бенедикт сообщил водителю адрес, и оба экипажа отбыли в Аквилею.
Как оказалось, пост местных энфорсеров на дороге перед космопортом оказался усилен местными солдатами: помимо одетых в черную униформу и белые пробковые шлемы стражей порядка, на пикете присутствовала и армейская "Химера" с мультилазером, выкрашенная в равномерный светло-зеленый цвет. Помимо техники, СПО здесь было представлено и десятком солдат в флак-броне и форме того же цвета. Военнослужащие явно относились к своим обязанностям весьма халатно, в отличие от энфорсеров - они болтали, курили, отдыхали, в общем, делали все, кроме контроля за дорогой.

Водитель машины, где сидел Молитор, оказался мужчиной словоохотливым, и прокомментировал это:
- Опять ополчение почем зря гоняют. Делать им больше нечего - как будто духи так прямо в космопорт на моторе и поедут, ага. Слыхали, господа, что произошло намедни, и почему так усилили посты и пикеты? Афгулы умудрились подорвать загородный дом лейтенант-полковника Гордон-Финлейсона! Сам офицер-то жив остался - его не было дома, а вот слугам и охране не повезло, н-да, бедняги. Опять черные решили, что в честном бою нам противостоять не могут, вот и возобновили тактику террора, гады. Простите, господа, за экспрессию: сам служил, вот и не могу спокойно смотреть на такое.

На некоторое время водитель замолчал, включив в салоне музыку и покосившись на пассажиров: не возражают ли? В машине зазвучал какой-то местный акустический инструмент, а хриплый голос надрывно запел о тяжестях службы простых ребят на Танж-Шере, о боях в горах и налетах на колонны, о вечной тревоге и погибших друзьях, о старушках, что напрасно ждут сыновей домой.
Музыка сменилась новостями: после краткого обзора политической ситуации и рассказа о терракте в поместье Гордон-Финлейсона, милый женский голос сообщил, что теперь переходит к вестям с фронта:
- В ходе наступательной операции роты 'C' и 'D' 1-го/7-го Реннского батальона Лотаринского ополчения "Follow me" освободили от банд Мохаммед-хана территорию города Кангаран, столицу одноименной провинции. Счастливые жители, благодарные избавителям, высыпали на улицы, вручая нашим доблестным солдатам и офицерам цветы в знак своей признательности. Наш корреспондент успел первым взять интервью у капитана...
Водитель, убавив звук, раздраденно стукнул кулаком по двери машины зло прокомментировал услышанное:
- Цветы, цветы, какие, в варп, цветы! Никогда с цветами нас не встречали - зато потом в новостях и газетах сообщали, как рады нас там были видеть, как мы помогали строить разрушенные дома и школы, как мы сажали деревья. Проклятые афгулы, даже прикидывающиеся мирными, стреляли по нам из домов, из подворотен, похищали солдат и офицеров, подбрасывая нам их изуродованные трупы, а они говорят - цветами встречали! Тьфу!

Дорога автомашины сначала пролегала мимо промышленных районов Ренна, находившихся рядом с космопортом, которые затем сменились оливковыми рощами и полями с какой-то злаковой культурой. По мере приближения к Аквилее поля сменились огороженными стенами поместьями, и поток транспорта стал увелисиваться. Куда чаще стали встречаться и усиленные армейскими частями посты энфорсеров - констеблей, как их назвал водитель, представившийся, кстати, Эдгаром Аланом Гоу, ленс-капралом Лотарингского ополчения в отставке.
По мере приближения к городу у дороги стали появляться и рекламные столбы, на которых, помимо обыкновенных предложений товаров и услуг, были и объявления, посвященные службе в армии. Стоя а ожидании сигнала светофора, аколиты могли прочитать следующие транспоранты:
Гвардеец, люби свой лазган! Пять лет ты будешь ходить в караул с ним, воевать с ним, есть с ним, пить с ним, спать с ним! И однажды - он может спасти тебе жизнь!
Гвардеец, помни! Временный химический подавитель возбуждения - не зло, а помощь! Он поможет тебе сдерживать твои порывы и не отвлекаться ни на что, кроме службы и любви к Родине!

...Когда автомашина остановилась у искомого агентства, Бенедикт отправился выбирать место, которе станет базой аколитов на Идар-Оберштайне. Спустя где-то полчаса он остановился на уютном небольшом особнячке в пригороде столицы, стоящим на отдалении от других домов и имеющим небольшую собственную территорию. Так же агент недвижимости оставил посетителю визитку с адресом кадрового агентства, где постояльцы при желании могли нанять себе слуг или охрану.
Расплатившись и получив ключи, Молитор вернулся к своим коллегам, и вскоре автомобиль отправился по указанному адресу. Когда "представители благородного дома фон Нордек" прибыли, они убедились, что командир непрогадал с выбором: арендованная территория как нелязя лучше подходила для их нужд в обеих ипостасях, а сам двухэтажный дом с мансардой выглядел весьма чистым и аккуратным. Распрощавшись с водителями, аколиты проследовали внутрь, где смогли убедиться, что дом вполне пригоден для проживания: на первый взгляд, ничего покупать не надо.

ПАХОЖА ШТА ЛЫЦАРЬ НИ САБИРАЛСА НИКАГА АСТАВЛАТ ЖИВАМ ВОТ МАНЯК! ОДНАКА ЗУММИ НЕ СЛУЧАЙНА ЗОХВАТЕЛ СВИТАК ТЕЛЕПАРТАЦИЯ. БЗЗЗЗЗЫЧ И ЗУММИ ДОЛЕКО А ЛЫЦАРЬ ОСТАЛСЕ БЕЗ ГАЛАВЫ ГАБЛЕНА. ВОТ ТИЛКЕ ЗРЯ НИ АДЕЛ ГАБЛЕН ФАЛГОВАЯ ШАПАЧКА ТИПЕР ГАЛАВА БАЛИТ. ВЫКАРАПКАВШЕСЬ ЧИРЕЗ ДЫРУ ЗУММИ АПРАДАВАЛСЕ ДА Я ЖИ ОКАЗАЛСЕ НА КУРОРТИ. ХАЗЯИНА ГАВАРИЛ СТА У НИГО ЕСТ ФАЗЕНДА В МИСТАХ ГДЕ КУРОРТИ НО НИКАДА НЕ ПРЕГЛАШАЛ ТУДИ ГОБЛАН.
- Я ТАЖЕ ЛЕБЛУ ТИБЕ ДЭШ - ЗУММИ ЛЕЗНУЛ СКВИГГ НОС И ПОЧИСАЛ ЗА УШКА.
ГОБЛАН АСМАТРЕЛСЯ ЕСЛЕ ЗДАНЕЕ АТКУДА ОН ВЫЛИЗ БАЛШОЕ МОЖНА ТАМ СДЕЛИТ ЛОГАВО НАЛАВИТ САПЛИВЕН И СТАТ ЧЕРНЫЙ ВЛАСТИЛИН! ЖАЛЬ ЧТА БАЛШОЙ ЧЕРНАЙ КНИГА С МАГИЯ ЗАБЫЛ ЗАХВОТИТ ТАМ ЕСТ КАК ДИЛАТ ЗОМБЕ И МНАГА ЧИВО ЕСЧЕ НЕКРОМИНИКОНЬ ТАК ЕЕ НАЗВАТ ХАЗАИНА.

Давным-давно, 12 жизней назад* существовало много больших стран. Что? Громче, мальчик, я плохо слыхаю. А, страны... Страны - большие такие союзы городов, в те времена, когда не надо было питаться мясом отцов, ибо животные, в милости своей, отдавали нам свою плоть, дабы не познали мы крови родственников на губах. Так вот, существовало много больших стран. Но люди, жившие в них, каждую темь видели, что их правители, архонты, не могут справится со всем, что сваливается на них. И в их светлые головы пришла идея об отсоединении, ведь кто может лучше управлять городом, чем люди, которые в нём живут? И те из стран, что едва не падали под собственным весом, распались на множество городков, как у нас, но побольше. Тогда ещё люди были намного благороднее, чем сейчас, и сможали договорится промеж собой, что бы доставлять нужные товары. И говорят, что тогда кажный город мог сам-то производить всё, что нужно для жизни, не надо было умирать под холодными ветрами Пустоши, а люди не знали даже отголосков голода. Но что их превознесло, то их и погубило, так как люди стали доверять машинам больше работы, чем себе, но не могли обуздать свою леность, и становились всё глупее, и мягче. Пока, в конце-концов, не разразилась Последняя Резня. Почему Резня, почему не Война? Потому что не сходились люди с оружием, не убивали друг-друга, а токмо вспышки силы громадной накрыли города, подняв в воздух пыль, и пепел сгоревших людей. А если кто и знал в чём причина, то до нас сие не дошло, так что остаётся только гадать за что народы получили такое наказание божеств.

Пепел сгоревших, то, во что превратились их души, наполнился мстительностью к живым, и захотел извести их, поднялся в небо, и закрыл солнце, со злорадством наблюдая, как температура падает, обрекая живых на смерть, и забвение. Но люди в небольшой стране под названием Исландия, наши с вами, дети, предки, не были затронуты не распадом, ни вспышками, их города не были разрушены, а судьба давала шанс. Всё равно, конечно, многие погибли, пытаясь понять новую жизнь, внять её правилам, и спастись от мстительности "пепельных", "коррозии", что распространяли их тела. Раньше, говорят, бог, по имени Гейгер, который как-то помогал людям прошлого считать "коррозию", но сейчас, видимо, мы забыли нужные ритуалы призыва Гейгера, и он покинул нас. Жрецы нашего поселения до сих пор пытаются найти нужные жертвы, и часто проводят исследования, но всё тщетно.

И тут наступает черёд вспомнить тёмную часть истории наше поселения, что раньше называлось Хверагерди. Когда опасность спустилась на Исландию, когда нужно было объединиться, и думать о том, как жить дальше, наши предки решили, что лучший для этого способ - разбой. Они, оружные, и при крамольных мыслях, высыпали из деревни, окружили её секретами разбойническими, и много страданий, горя принесли соседям. Так наши предки прожили 3, 4, 5, 6, и 7 жизни, кормясь разбойническим ремеслом, и, мало помалу, настраивая тех, кто выжил, против себя. Но остались ещё люди думающие, понимающие, что лучше, для их отечества, и, на славу будущего, они пришли к власти, и главным среди них был Кекроп. А смог он добиться своего положения, потому что Хверагерди пришло в смятение, когда на деревню лёг большой язык "пепельных", и "корозия" убила многих. Кекроп, проявив большую мудрость, призвал людей к послушанию, и что дальше жить получится, только если они полностью заменят строй, и способ существования. Он запретил выходить на разбойничий промысел, загладил отношения с соседями, отправив богатые дары, и заложников. Но самым великим его делом стало то, что он нашёл новый путь для людей, и, переименовав Хверагерди во Фригерди, Кекроп приказал закопаться в землю, поближе к термальным источникам, выставив наружу только купола домов, и оранжерей. Он много сделал для отечества, дал структуру власти (говорят, что Кекроп читал старые книги по истории древних народов, откуда черпал свою мудрость), что бы люди держались друг друга крепко, а не разбалтывались в разбойничьей вольнице. Что помогло деревне выжить в любые времена года, даже когда частые ураганы, верный союзник "пепельных", раз в пол года поднимают их в воздух, закрывая солнце, и перенося болезнь "коррозии" по земле.

Он сказал, что отныне глава поселения будет зваться конунгом, но нельзя, что бы человек с такими возможностями спокойно нежился в безделье, так что в обязанности его входит лично вникать в дела хозяйств, и тренировать гвардию, хускарлов. Советами конунгу помогают архонты, самые мудрые из живущих, умом доказавших, что "последнюю трапезу" следует отодвинуть на десяток лет вперёд, чтобы не потерять опыт, и знания этих людей. Один из архонтов, кроме этого, выполняет работу цензора, ведя дела, и рассуждая людей, в чём ему помогают консулы. Воин, стяжавший большую славу знанием тактики становится стратегом, а его заместитель - лендерманном, законника, следящего за порядком, и спокойствием, что обязан следить, вооружать и тренировать десятку воинов, преториев. У воина, что принёс большую добычу с войны, и большую часть отдав в казну поселения, есть возможность стать центурионом, получить (для обучения, и работы) 5 трэлов, которыми командует в случае войны. Молодые люди, у которых ещё нет семьи, считаются трэлами, не принимают участия в гражданской жизни, и не выбирают место работы, подчиняясь указания конунга, но и спроса с них меньше, а трэлла, что совершил злодеяние по указке другого человека, нельзя строго наказывать. Многие люди заканчивают свою жизнь трэлами не только потому что число людей строго ограничено из-за съестных припасов, и завести детей можно только после смерти одного из местных, но и потому что трэлом быть легко, и не обременительно. Противник, захваченный в бою, должен стать дэжем, живущим в долг, его жизнь не ценится, а в случае голода он первый будет съеден, но если такого не случится, то со временем он отработает свой долг, и станет вольноотпущенником, сможет жить в Железном Кольце. Из трэлов, что нарушил закон (но не воровством) выбирают раздатчика мяса, что исполняет смертные приговоры, и смотрит за "кладбищем", куда попадают тела наших соотечественников после смерти. А во время войны Кекроп повелел каждому гражданину вооружать себя за своё счёт, и вставать под командование стратега, пока трэллы, вооружённые за общественный, охраняют деревню под командованием лендерманна. И последняя часть нашей деревни - бонды. Они живут в Железном Кольце - пригороде нашей деревни, куда доходят остатки вод из термальных источников, что согревают нашу деревню. Ими становятся те, кто не смог стать жителем деревни, провалив Тест, где проверялась степень поражения "коррозией", или дэжи, отработавшие долг. И даже свободный гражданин может стать бондом, если таково его желание, но чаще всего это делают, когда над ними висит меч правосудия, а становление бондом полностью отрезает человека от правосудия, и наказания ножом и крюком***. Бонды не могут заходить в поселение, дальше рыночной площади, что у главного входа, не имеют права заводить детей с женщинами из поселения, и не могут участвовать в общественной жизни, но когда противник подступит под самое чертоги, то бонды не останутся одни, а Фригерди примет их под своё крыло. Да и то, что они найдут во Льдах, в Бесконечных Пустошах, они не обязаны отдавать всё на благо общины. Половина добычи - их по праву, и делать они могут с ней всё, что угодно.

И напоследок, дети мои. О том, о чём ждёт всех нас. О последней работе, последней жертве во благо нашего отечества. О "последней трапезе". Когда человеку исполняется 50 лет он должен освободить место своим детям, и рассказать подрастающему поколению о истории нашей деревни, о своей жизни. И поучаствовать в "последней трапезе". Жрецы Гиппократа лишают гражданина чувствительности в нижних членах, и отнимают ему ногу, после чего готовят его, а умирающего садят в "последнее кресло", что закрывает культю. Часть ноги ставят перед ним, и каждый член семьи должен пройти перед гражданином, вкусить его плоти, и выразить то, как великолепен он на вкус. А потом человек медленно, от кровопотери, переходит в мир Вечного Тепла и Сытости, под слова консула, или архонта, восхваляющего его жизнь, и достижения. После этого те части тела, которыми он больше всего прислужился обществу, становятся удобрением для оранжерей - плечи, и запястья у воина, предплечья у земледельца, и так далее. Самые большие мышцы отходят семье, в семейную "холодную", остальное - на общее "кладбище", часть костей - на костяную труху, для оранжерей, а из бедренных, черепа, и других частей костяка делают полезные для семьи вещи. Светильники, ручки для ножей, арбалетные болты, костяные наконечники для стрел****. Это, дети мои, всё, что я имею вам рассказать. Последний долг перед вами исполнен. Прощайте.

- Да ну что вы! - возмутился хозяин, - Для почётного гостя города всё бесплатно!
Спустя пару минут служанка принесла заказ.
Стоило Беллизарию снять капюшон, как все разговоры в таверне стихли, и теперь посетители откровенно его разглядывали, тихо перешоптываясь. Ещё и народу сегодня, не смотря на раннее время, было больше чем вчера вечером. Будто специально пришли чтобы на него посмотреть. Хотя откуда им знать что здесь остановился, ведь вчера кроме трактирщика его никто не узнал.

— Книги, да, — довольно ухмыльнулся Рене, сумевший к тому времени уже достаточно успокоиться для того, чтобы даже с ноги на ногу переступить без каких-либо проблем. — Меченые, ценные и такие, что хранятся в специальном архиве. В закрытом. Книги, которые запрещены к свободному хождению, но которые не признаны ересью. По крайней мере пока.

Высказавшись, бывший охотник сделал короткую паузу, как будто чтобы воздуха в легкие набрать, а на деле для того, чтобы еще раз вглядеться в лицо старшего дознавателя в попытке угадать, не перешел ли он пока черты. Нет, кажется не перешел. А может перешел, но пока просто не понял этого. Бесит.

— Святой отец наверняка подскажет, что именно подойдет под определение “еще не ересь, но уже запрещено”, — добавил «Тринадцатый» после секундной задержки, по-заговорщицки подмигнув Аррику. — Добавим этим, заодно, немного грязи на его сияющие доспехи. Проще будет объяснить, почему он сопровождает субъектов таких спорных душевных качеств как наша команда.

...

Уже выйдя из приемной старшего притворщика Монро, когда лифт вез их всех обратно на жилые этажи, Рене потер переносицу в привычном для всех знающих его жесте «сейчас я буду говорить серьезно и долго» и негромко откашлялся для всех остальных.

— Хер его, конечно, знает, что там на самом деле происходит на этом Идар-Оберштайне, но великий «Бешеный трехногий пес», мой учитель и ментор всегда говорил: из ничего ничего не берется, — протянул он с легкой ленцой в голосе, переводя внимательный взгляд с одного лица на другое. — Раз раньше тот наблюдательный «писака» ничего ни про какой голос не сочинял, что-то случилось и случилось недавно. Что-то, изменившее положение дел. Так уж получилось, что почти все в этом мире, что не производится по велению Омниссии, появляется из земли, из космоса или из-за...хм...завесы, так что надо бы проверить отчеты археологических экспедиций и швартовные журналы местного порта, или как там называются эти дурацкие фолианты со списками прибывающих и отбывающих кораблей и их грузами. И еще узнать, не было ли там недавно каких-нибудь землетрясений.

— Очевидные вещи, да, — криво улыбнулся Рене, сверкая фиксами, — но пусть каждый обмозгует эту тему. К тому же, у меня с буквами не очень, так что с документами все равно кому-то из вас работать.

— И последнее. Босс, достань для меня у руководства ящик «пан-иммуна». Чуя я, что на месте придется по кабакам и притонам шляться неделями. У меня, как только представлю это, голова уже заранее раскалывается. Да и кишки мои без химподдержки уже слишком стары для этого дерьма.

…

Что же касается последовавших за встречей дней и необходимости смахнуть пыль с собственных прикладных навыков, Рене воспринял ее, пожалуй, слишком буквально и попросту переехал вместе с реквизированным через Бенедикта спальником на третий этаж руин реплики стандартного мануфакторума, стоящей последи макета городского квартала в одном из залов тренировочного полигона. Пора было вспомнить, кем он был на самом деле. Вспомнить, что мягкая перина, горячая еда и душ — это излишества, получаемые в награду, а не являющиеся чем-то само собой разумеющимся. Вспомнить, как противно натирают ноги забившиеся в ботинки кусочки рокрита и как он дергался от каждой тени дома на Лэйф-Хадд. Вернуться к корням. В итоге, к тому моменту, когда Молитор собрал их четверых на импровизированное совещание, вид у «Тринадцатого» был даже еще более потертый, чем обычно.



Когда же все разошлись, охотник сплюнул на землю в непрошеном раздражении, пнул осколок кирпича и полез обратно в свое логово, карабкаясь по склону из раскрошенного рокрита гораздо ловчее, чем днем раньше, но все равно то и дело скатываясь немного вниз. Все же не стоило привыкать к цивилизации. Видит Омниссия, там, на Идар-Оберштайне это ему еще наверняка аукнется. Он прям задницей это чуял.

Рене XIII "Тринадцатый", Бенедикт Молитор, Стил Банну, Данкан Кроу, Игнацио "Старик" Рамирес, Аррик Бореалис, Хакста Беда

Внимая монологу Бенедикта, Монро периодически кивал его словам: толи в знак согласия, толи просто своим мыслям. Лицо дознавателя оставалось все так же спокойным и собранным, а по морщинам на чуть нахмуренном лбу - которые можно было увидеть даже под тонким слоем белил, можно было понять, что идеи Молитора он тщательно взвешивает и обдумывает.
Дождавшись, когда аколит изложит свои предложения, мужчина отдернул манжеты и повернулся к Виделе:
- Элеазар, мои сигары еще остались?
Услужливый секретарь отреагировал мгновенно, вынув из ящика стола объемистый портсигар и воодрузив его на стол. Поднявшись, он склонил вежливо голову и поинтересовался:
- Милорд изволит...?
- Изволит, изволит, - отмахнулся Монро.
Быстрыми и точными движениями, показывающими большую практику, Видела откусил головку сигары и, прикурив ее от негромко щелкнувшей зажигалки, передал дознавателю. Получив желаемое, Гарольд с явным наслаждением затянулся, откинувшись на спинку кресла, и выпустил в воздух плотную струйку дыма, блаженно прикрыв глаза. Судя по запаху, ничего запрещенного в ней не было. Продолжая держать объемистую сигару в своих толстых пальцах, объемами едва ли уступающих самой папиросе, дознаватель, наконец, ответил:
- Бенедикт, твое предложения по сферам деятельности каждого под прикрытием я утверждаю. Оно вполне логично и отвечает как нашим интересам, так и необходимости соблюдать правдоподобие. Насчет Рамиреса ты тоже в целом прав: нечего Старику демонстрировать свои псайкерские способности. Пускай считают или архивариусом, или твоим личным камердинером. Это, кстати, даст ему отличную возможность поболтать со всякими слугами, пока ты будешь беседовать с их хозяевами, а охрана - с охраной.
О реквизите для отображения вашей принадлежности к Дому фон Нордек я позабочусь: будет все - от одежды и знаков принадлежности до документов и вверительных грамот, подписанных лично Оттомаром, как главой Дома.
Что до расширения доступа в пределах особняка, - Монро сделал паузу, чтобы снова затянуться и стряхнуть пепел в услужливо поданную Элеазаром пепельницу в виде какой-то модели имперского фрегата, - то твой запрос перекликается с моим предложением, которое я не успел высказать. В библиотеке и информаториуме можете работать сколько угодно: расширенный код доступа уровня "βήτα" я вам дам. Библиотекарь с помощниками у меня надежны и профессионально нелюбопытны: так что можете безбоязненно просить у них помощи в поисках нужных трактатов и архивов.
Насчет тренировочной арены я скажу так: та, что предназначена для охраны, вам не подойдет - переросли вы все этот уровень, - сочувствено развел руками дознаватель. Раз считаешь нужным, то я вам дам возможность заниматься подготовкой на нижнем полигоне: специально предназначенном, кхем, для более серьезных бойцов и для аколитов. Провести вас к ней сможет или все тот же моц незаменимый Элеазар, или небезызвестная Игнацио и Аррику служанка.
Если кому еще есть, что сказать, - оглядел он агентов, - говорите. А потом, как верно сказал Бенедикт, приступайте к подготовке к миссии. Кстати, Хакста, - обратился он к девушке, - назад ты уже не вернешься, вещи твои Видела привезет. До задания жить будешь тут: комнатку тебе я присмотрю. Если какая-то из частей вашей ячейки, которой я уже выделил помещения, готова самую малость потесниться, то можешь остановиться у них.
Ну, я слушаю?

Конечно, опытные аколиты инквизиции отмалчиваться не стали. Первым из них высказался пожилой псайкер. На его слова Монро приподнял бровь вверх и даже позволил себе на некоторое время отложить сигару. Несколько секунд вглядываясь в лицо Рамиреса, словно желая там увидеть что-то, дознаватель молчал, а затем поднял палец вверх и сказал, сопровождая свои слова согласным кивком:
- О, правильный вопрос, дельный. Браво, Старик, чувствуется хватка. Помню, когда я был еще молодым, ты... Ну да ладно. Спасибо, что напомнил. А я старею, видимо, - пожал он плечами. Или со всем этим хартизмом начинаю забывать говорить и думать о нужных вещах. Конечно, после моего ответа агент выходил на связь и подтвердил происходящее, пожаловшись заодно, что "никто не желает стать соавтором и придумать, о чем этот голос может еще говорить".

Если вопрос Игнацио не причинил Монро никаких затруднений, то после слов Рене в комнате повисло гробовое молчание, прерываемое лишь равномерными звуками работы техножреца на когитаторе и довольным тихим голосом самой машины. Откинувшийся на спинку кресла дознаватель, прикрыв глаза, сосредоточенно мусолил сигару, периодически перегоняя ее из одного угла рта в другой, и казался полностью отрешившимся от происходящего. Наконец, мужчина открыл глаза и отлип откресла, навалившись на стол и убрав изо рта сигару. Глядя тяжелым взглядом на Тринадцатого, он ответил:
- Да уж, Рене, ну и задачку ты задал... А главное, нужную. С душком... Лучшее, конечно, это оружие с армейских складов, но его вы так просто не провезете. Краденное? Это палевно только в рамках планеты максимум, за редкими исключениями. Краденные фамильные ценности с гербами иных Домов? Куда ни шло, но тут все сложно. Книги со штампами библиотек системы или сектора, может? Вот честно, я с ходу даже придумать не могу, но обещаю подумать. Ну, ты и сам одним вопросом не ограничивайся: тоже пораскинь мозгами, может, что и предложишь дельного.

На слова Бореалиса же Монро только устало улыбнулся:
- Аррик, тебе, как служителю Экклезиархии, должно быть понятно, с какими трудностями и заботами сопряжен поиск и добыча церковных артефактов. Впрочем, я попробую найти подходящее. Вот правда, не понимаю одного: зачем тебе визит на Нойнкирхен, когда цель вашей миссии - Идар-Оберштайн? Не для удовлетворения собственнного желания посетить святые места ты хочешь туда смотаться, верно?

...Убедившись, что больше вопросов к нему нет, Монро, устало протерев лоб и поправив парик, подвел итог беседы:
- Ну вот, вроде бы все обговорили. Что же, всем спасибо, все свободны. Элеазар, проводи аколитов.
Секретарь явно ненахотя поднялся, оправив костюм, и недовольно проскрипел, избегая смотреть в сторону агентов:
- За мной.
Техножрец также не оставил уходящих без внимания, на прощание качнув повернувшимся в сторону адептов оптическим механодендритом, который даже сам по себе был бы, бесспорно, вежливее нахмуренного и раздраженного секретаря.

Данкан Кроу

К тому времени, как Данкан закончил изучение книг, сухопарый архивариус принес ему распечатанные нв бумаге данные из инфо-хранилища, а так же стопку из планетарных карт разных эпох - от времен Августинианского крестового похода и до наших дней. Если верить картам, то изначально Идар-Оберштайн действительно был полностью населен аборигенами (судя по пометке на оборотной стороне карты, находившихся на раннефеодальном уровне развития), но, после войны афгулов с имперскими силами, во власти местного населения остался лишь Танж-Шер и прилегающие районы. И, если сам горный массив все время оставался во власти аборигенов, то земли, прилегающие к нему, за прошедшие тысячелетия не раз переходили из рук в руки. Причин смены власти на данных территориях на картах указано не было.
Кроме того, Данкану достался и огромный, тяжелый том в обложке из черной кожи, оказавшийся на поверку имперско-афгульским словарем. Проанализировав инкунабулу, Кроу убедился, что язык аборигенов крайне сложен и многограннен, наполнен значительным количеством сравнений и устоявшихся оборотов. Да и некоторые слова в зависимомти от контекста имели свое значение. Все осложнялось еще и тем, что у разных племен, из которых, как оказалось, состоял народ афгулов, язык общения несколько отличался, и далеко не факт что тойшики поймут того, кто будет общаться с ними на диалекте панджтунов.
С письменной речью все было еще сложнее: ничего подобного письменности аборигенов Данкан раньше не видел. Слова и предложения их состояли из изящной, переплетающейся вязи со множеством надстрочных и подстрочных символов, способных кардинально изменить написанное. Например, само название словаря по афгульски выглядело так: "امپراتوری افغان واژه نامه".
Планетарных путеводителей, к сожалению следователя, в библиотеке у Монро не оказалось, посему Кроу приступил к изучению отчетов агента "Бирюза". Писал он Джасперу, как оказалось, весьма нерегулярно, и между двумя сообщениями интервал в среднем был три-четыре месяца - иногда чуть больше, иногда чуть меньше. Сведения, переданные "Бирюзой", чаще всего касались простого описания ситуации на планете, бывшей достаточно стабильной, и были характерны все тем же неудобоваримым стилем: даже простые вещи литератор умудрялся излагать крайне тяжелыми конструкциями.
Суть проанализированной информации сводилась к следующему: политическая элита "культурной" части планеты состояла в основе своей из двух фракций: "голубей" и "орлов" - сторонников мира и войны соответственно. В последние годы влияние милитаристской партии вновь возрасло, что привело к очередным вооруженным конфликтам с афгулами. Некто Джерхалладдин-шах пригласил имперские силы на свои земли для обеспечения защиты от враждебных соседей, и принял патронаж Аквилеи. Само собой, прочим афгулам это не понравилось, и одиночные столкновения в провинции Пахтавар вскоре переросли в полноценный вооруженный конфликт, длящийся уже почти три года.
Помимо войны за родной Танж-Шер, афгулы пытались перенести свои действия и на "имперскую" часть Идар-Оберштайна: за последние годы произошло немало террористических актов, направленных как против адептус, так и против солдат и офицеров Лотарингского ополчения. Кроме того, афгулы обвинялись и в подрыве нескольких линий маглива, повлекших за собой значительные жертвы среди гражданского населения.
Криминальная ситуация на планете находилась в рамках допустимого уровня: основными преступлениями, помимо общеуголовных и бытовых, были контрабанда, коррупция и продажа оружия афгулам. Причем, судя по словам агента, некоторые из обвиняемых по данным составам являлись лицами, обличенными немалой властью. Арбитрат и планетарные силы правопорядка, конечно, неусыпно стояли на страже Lex Imperialis, но все равно - некотрые фигуранты особо крупных дел были освобождены "за недостаточностью улик".
Ближайшим же политическим событием, могущим затронуть всю планету, исходя из доклада "Бирюзы" были выборы в планетарный Совет: за места двухста представителей населения Идар-Оберштайна собирались биться около пяти тысяч человек, представляющих все слои общества - от родовой аристократии до представителей афгульских общин.

Аррик Бореалис

Отец Бореалис над заданием размышлял максимально серьезно, стараясь учесть не только всю возможную имеющуюся у него информацию, но и попытаться представить все возможные факты, могущие послужить причиной появления этого "Голоса". Память священника была полна многими церковными и светскими текстами, и по уровню образования и объему знаний он мог дать фору многим из адептов Администраторума.
К несчастью, сектор Саар оказался действительно заштатным дальним уголком Империума, крайне слабо освященном в тех трактатах, что попадались миссионеру. Фактически, информация, представленная об истории покорения Идар-Оберштайна, полностью соответствовала знаниям самого священнослужителя. Что-либо нового к ней добавить было затруднительно.
О современной ситуации в секторе и системе Аррик знал крайне немногое - единственное, что удалось вспомнить, это факт того, что на территории астероидно-пылевых скоплений "Вадензее" и "Нордензее" располагаются сокрытые базы пиратов, регулярно мешающих пассажирскому и торгово-промышленному судоходству. Из-за особенностей скоплений боевые операции против пиратов крайне затруднены, и имперский линейный флот вот уже который век вынужден терпеть эту гниющую занозу в боку.

О местных чинах Экклезиархии Бореалису так же было известно немногое. На инфопланшете Аррика содержалась информация только о кардинале системы, являвшемся также и правителем Нойнкирхена. Кардинал Диомид XXIV, согласно имевшимся данным, был дряхлым стариком, разменявшим уже полторы сотни лет назад, носящим свой священный сан уже пятьдесят лет как. Начавший свою карьеру в качестве секретаря системной Конгрегации по делам Экклезиархии, Диомид оставил это спокойное место ради беспокойной жизни миссионера-проповедника. Пройдя путь от странствующего миссионера до старшего священника одной из групп армий, он вернулся на Нойнкирхен, чтоб возглавить Комиссию по борьбе с отклонениями от догм Имперского Кредо, совместив эту должность с саном епископа собора святого Петра - центрального собора планеты. Проявив себя в этом сане ревностным и способным священнослужителем, Диомид после смерти предшественника был избран Эллегианским конклавом на должность кардинала Саарского. В жизни своей кардинал отличается аскетизмом и стоицизмом, неустанно направляя миссионеров и проповедников на борьбу с отклонениями от Кредо.

То, что запомнилось священнику, было связано скорее с историей сектора. Увы, но до М.36 сектор Саар оставался вне поля зрения Империума, и происходившее здесь ускальзнуло от пера хроникеров. Легенды и мифы древности гласили, что здесь когда-то были битвы со сторонниками мятежного Воителя, выступившего против Отца, и подтверждались они даже разрозненными археологическими находками, но сказать, кто здесь бился, с кем, и чем все окончилось, было невозможно - все было погребено под прахом веков.
Предания афгулов и других аборигенов были стол же скупы на сведения, и не менее спорны для тех исследователей, что собирали их. Так например, афгульские мифы гласили о том, что древние герои сражались когда-то с существами, называемыми то дэвами, то иблисами, в описании которых смутно угадывались демоны варпа. Конечно же, люди смогли отдолеть чудовищ и их смертных предшественников, хоть и дорогой ценой. И вот как раз эти мифы имели георграфическую привязку к местности: по преданиям, владыка дэвов был заточен героями в подземельях Небесного пика. Посему для афгулов эта гора, хоть и считалась местом праведной победы, была местом страшным и запретным, куда немногие отваживались восходить.
Вспомнились Аррику и легенды о местночтимом святом: неком отце Эстоне Трирском, что проповедовал среди шахтеров лечил наложением рук. Кроме того, сей благородный служитель Экклезиархии еще и сердцем чуял, как выйти на свет Императора, и не раз спасал шахтеров из заваленных тоннелей. Говоили, когда святой Эстон стал стар и дряхл, он покинул свою паству ради тех из рабочих, кто затерялись многие века назад в глубинах подземелий Трира, и основали там свою колонию, лишенную божественного внимания Его.

Помнились Аррику и строки многотомной "Эллегианской Ереси", посвященной происходившим на территориях, входящих в состав Области, ересям и случаям поклонения темным культам. В отличие от предыдущей информации, эти книги за авторством благочинного Никифора характеризовались исключительной точностью и скурпулезностью: исследователь не только проверял все описанные события на реальность, но и сверял имеющиеся данные со многими источниками. По большому счету, не менее половины текста его книг состояли из всяческих ссылок и цитат из трактатов, на которых основывался благочинный.
Так, в секторе Саар исследователем описаны следующие события: уничтожение нескольких культов удовольствий среди планетарного нобилитета (в том числе и на Идар-Оберштайн); долгие и неоднократные операции по уничтожению пиратских судов, несших символы, восхваляющие богов хаоса; мятеж одного из полков СПО на Идар-Оберштайне в 056М.38, начавшийся как попытка военного переворота и вылившегося в ересь и демоническую одержимость полковника Уолтера Курца, оказавшегося латентным псайкером; раскрытие культа Пришествия Императора, на поверку оказавшегося попыткой призыва демонов; а так противостояние знаменитой Атаке Мертвецов, послужившей неисчерпаемым источником ужасов для многих книг и голофильмов - события, когда из нижних уровней шахт Мерцига наверх выплеснулась безумная вопящая волна мутантов и зомби, буквально за несколько часов уничтожившая практически все население планеты, за исключением одиночных анклавов выживших, чей беспримерный подвиг трехста шестидесяти трех дней неприрывной обороны до прихода Имперской Гвардии навек остался примером веры в Императора и героизма простых людей.

Рене XIII "Тринадцатый", Бенедикт Молитор, Стил Банну, Данкан Кроу, Игнацио "Старик" Рамирес, Аррик Бореалис, Хакста Беда

Полигон, представленный в распоряжение аколитов, оказался весьма обширным и буквально-таки наполненным всякими неожиданностями: в нескольких обширных залах оказалась модуляция городских и лесных условий, в которых тренирующихся могли ждать как другие оппоненты, так и запрограмированные на контр-действия сервиторы, а так же разнообразные ловушки. Монро явно вложил в обустройство полигона немалые деньги, и оно того стоило - тренировки здесь можно было проводить весьма разнообразные.
На второй день ожидания отбытия транспорта слуги принесли агентам несколько коробок с вещами: там оказались одежды и аксессуары представителей Дома фон Нордек, а так же часть запршенного аколитами дополнительного снаряжения. Вскоре их посетил и Видела, принесший все необходимые бумаги и три кейса, в которых содержались те самые предметы на продажу.

В день отбытия "Колеса Времени" Монро самолично посетил покои подчиненных, вежливо пообщавшись с ними и пожелав удачи в расследовании. От особняка аколиты отбыли на вместительном частном транспорте, принадлежавшим дознавателю, и, покинув машину на центральной площади, где пересели в заранее вызванное такси.
Дорога, равно как и регистрация на рейс, прошли без проблем, и вскоре аколиты расположились в просторном отсеке с несколькими каютами, зарезервированном под их пребывание.

Бывших оперативников Инквизиции не бывает. Разве что post mortem. Поэтому пикт-обращение, пришедшее от старшего дознавателя Монро, особо Игнацио не удивило. Не надо было быть псайкером или предсказателем, чтобы понимать, что однажды это случится – больше удивляло время, которое Рамиресу удалось провести в относительно спокойном месте, занимаясь если не любимым, то весьма приятным и приносящим немало пользы Империуму делом. Управляющий станцией Публий, с которым за время службы у Игнацио сложились неплохие, почти дружеские отношения, организовал отправку затребованных Монро аколитов оптимальным образом. Миры Адептус Механикус являются своеобразным "черным ящиком" с точки зрения утечки сведений – если на обычной планете всегда можно подкупить какого-нибудь чиновника из космопорта или проникнуть в соответствующее хранилище данных, чтобы выяснить, откуда прибыл тот или иной человек, то узнать что-то у техножрецов могут лишь стоящие выше по званию техножрецы и, при условии хороших отношений, Инквизиция и Арбитры. Поэтому вопрос конспирации Игнацио в данном случае особо не беспокоил.

Сложнее дело обстояло с парой чемоданов оборудования, которое большинство проверяющих мира сочли бы весьма сомнительным с точки зрения законности. Хотя одним из людей, затребованных дознавателем со станции, был священник, принадлежность к Экклезиархии не гарантировала свободы от досмотров. Некоторые миры, особенно с высоким присутствием Адепта, ценили свою безопасность и предпочитали не рисковать. К тому же, варп-перелеты даже при самых благоприятных условиях штука небыстрая, и угадать, какое непредвиденное событие может случиться на планете за это время. Однажды проблему, которую послали решать ячейку Рамиреса, за время путешествия успешно разрешили местные арбитры и пара очень шустрых офицеров Гвардии. Поэтому, после приятной беседы с Публием и пары бутылок старого амасека на вышеупомянутых чемоданах появились пломбы Министорума, которые трогать дерзнули бы лишь весьма целеустремленные арбитры, а у самого Рамиреса – документы на имя Люциуса Коранте, младшего миссионера, благословленного странствовать между мирами Императора и нести его слово. Тоже не идеальный выход, потому что для осведомленного человека от подобного миссионера с пломбами за милю веяло бы ad majorem Imperator Gloriam… но выход.

Спутник, кстати, понравился Игнацио. Аррик Бореалис, отправленный на станцию после ранения, относился к тому типу агентов Императора, которые были по душе псайкеру. Истовая вера в Императора всегда вызывала уважение у Рамиреса, особенно если носитель ее стремился помочь людям верить, а не заставить их. Министорум был необходим Империуму, но псайкер слишком много повидал, чтобы считать, что церковь и ее методы идеальны. Само собой, в беседах с Арриком он об этом не распространялся. Найти точки соприкосновения было несложно – кроме того, оба были агентами Инквизиции, оба обладали энциклопедическими знаниями в области Имперского Кредо, оба разделяли похожие убеждения в отношении того, на чем зиждется Империум. Бореалис, к тому же, не отличался особыми предрассудками в отношении псайкеров – чем не могли похвастаться многие из коллег и знакомых Рамиреса.

А вот само путешествие было не слишком приятным – псайкер не любил варп. У большинства людей физиологическую реакцию вызывал лишь сам момент перехода, но Рамиреса подташнивало постоянно. На это накладывались не самые приятные воспоминания, а также сны, доля кошмаров в которых во время прохода через Имматериум увеличивалась почти вдвое. Объяснений было два – псайкерский дар или тот факт, что Игнацио слишком хорошо понимал, что находится за тонким коконом поля Геллера и какие последствия ждут всех находящихся на борту, если генераторы откажут. Но ответ на вопрос, какое именно из объяснений было правильным, помочь Игнацио никак не мог. И он, как всегда, доверился Императору, который, как известно, защищает, и, по мере скудных своих сил, старался слабость превозмочь.

Прибытие на Тиллу стало облегчением, равно как и то, что дополнительные усилия по прохождению через контроль прибывающих на планету прикладывать не пришлось. Дорога до Золотого Квартала тоже ничем особо не запомнилась – Игнацио видел не один улей, и были среди них гораздо более внушительные. А вот само место обитания богатеев планеты вызвало неодобрительное ворчание. Количество роскоши на квадратный метр зашкаливало. Разумом псайкер понимал, что подобная демонстративность богатства является еще одним элементом в борьбе за влияние, или, даже, необходимым условием участия. Но ощущения, которым Рамирес привык доверять, говорили, что для многих из инструмента богатство превратилось в цель и образ мысли. И, несмотря на образ Монро, в котором тот предстал на пикт-записи, псайкеру хотелось верить, что дознавателя эти изменения не коснулись.

Расфуфыренные охранники на входе эту веру поколебали. Их нефункциональность была настолько показушной, что любой бы заподозрил подвох. Который вскоре и обнаружился в форме нормального поста наблюдения и замаскированной огневой точки с тяжелым болтером, сектор обстрела которой покрывал весь двор. А внешняя охрана, получалось, смертничками была. Позже, знакомясь с обитателями дома, Рамирес узнал, что, хорошо показав себя "в камзоле", можно было заслужить право сидеть перед экранами или за болтером. И что похожую схему охраны использовали остальные обитатели района.

Два дня, проведенные в особняке, Игнацио использовал, чтобы сформировать мнение о его хозяине без применения своих способностей. Почти весь первый день он провел в библиотеке. Многое о человеке можно сказать по его выбору книг и отношению к ним. Библиотекой пользовались нечасто, скорее всего – гости Монро. Несколько раз среди рядов полок Рамирес заметил Виделу, секретаря Монро. Попадались довольно редкие тома, но они не были похожи на плод усилий коллекционера. Сложилось впечатление, будто бывший гангер просто приказал собрать себе коллекцию фолиантов повнушительней, и, вычеркнув пунктик из списка "вещи, которые должны быть в каждом благородном доме", успокоился.

Параллельно Рамирес провел серию, казалось бы, случайных бесед со слугами. Выглядели они верными и довольными, хотя работали на Монро недавно. Точнее, работали они на "истинного наследника дома Джасперов" – прикрытие было эффективным, и, хотя пара слуг проговорились, что "милорд Джаспер излишне эксцентричен для хорошего дворянина", реальный статус Монро оставался для них тайной. За отсутствие попыток проникновения в которую платили хорошие деньги – вылететь за излишнее любопытство не хотел никто.

Наконец, настал назначенный час, и аколитов пригласили на инструктаж. Немного поплутав по лабиринту, который, скорее всего, в определённых обстоятельствах смог бы стать смертельной ловушкой для незваных гостей, служанка вывела их к лифту. Затем последовала тщательная проверка и предложение сдать оружие. Игнацио сдавать было нечего – при себе он обычно носил табельный пистолет арбитрской модели, но на беседу с дознавателем брать его не стал. В приемной он заметил знакомые лица. Ячейка Белла. Но без самого Белла. Если тот был жив, то наверняка был весьма оскорблен подобным развитием событий – как и любой другой дознаватель на его месте. Вскоре к отряду присоединился "прапорщик Киже", немедленно занявшийся любимым делом. А Рамирес отреагировал так же, как обычно – сделал вид, что увлеченно слушает. И честно пытался вычленить реальную информацию до момента, как незнакомый адепт отправился на доклад. Дверь, почему-то, при этом осталась открытой.

Услышанное не понравилось Игнацио. Оказавшему весьма существенную помощь делу Инквизиции человеку был дан от ворот поворот из-за труднопроизносимого имени. Учитывая, насколько несущественной деталью в службе Ордосам являлось имя, основание отказа казалось просто неадекватным. Доллас покинул помещение через, очевидно, расположенный в кабинете выход, и Видела "пригласил" аколитов. Если, по сформировавшимся к тому моменту впечатлениям, Монро примеривал на себя роль Инквизитора, то Видела явно видел себя как минимум дознавателем. Или просто был из тех людей, которые за надменностью скрывают какие-то комплексы.

Добродушное приветствие старшего дознавателя показалось бы гораздо более искренним, если бы в его финале последовало предложение садиться. Однако кресел, скамеек или стульев для гостей предусмотрено не было. Потому что в сознании Монро они были не гостями или друзьями, а подчиненными, которые должны были стоять перед начальством. Подтвердив вывод распитием амасека в одну глотку, экс-гангер представил им возможность ознакомиться с донесением агента "Бирюза".

Донесением, в котором информации было маловато. Слуховые галлюцинации, возможно наведенные псайкером или являющиеся следствием демонического заражения. Самое простое объяснение, как правило, является верным, но Инквизиции регулярно приходится иметь дело и с исключениями. Область проявления феномена – неизвестна. Центральный район, скорее всего, упомянут в связи с тем, что является сферой внимания "Бирюзы", а в реальности может быть распространен по всему Идар-Оберштайну. Что именно нашептывает голос – также неизвестно. Простой страх говорить о нем опытным палачом ломается легко, а сложный ментальный блок дает возможность делать довольно далеко идущие выводы…

Игнацио оборвал поток мыслей. Данных было слишком мало, чтобы делать предварительные выводы. Он чуть подался вперед, ожидая продолжения, которого не последовало. Вместо этого Монро изложил возможную легенду и устроил выборы главы ячейки, назначив на эту должность Бенедикта. Рамирес коротко кивнул, одновременно выражая одобрение кандидатуры и скрывая удивление, против воли отразившееся на его лице. Собравшиеся аколиты были слишком крупного полета птицами для первичной проверки подобных слухов. Должно было быть что-то еще.

У предложенной легенды были свои недостатки, которые сразу же указал Молитор. Если бюрократия Муниторума заслуживает своего легендарного статуса, то уровень коррупции в его рядах часто преувеличивают. Попытка изобразить флотских офицеров при столкновении с реальными или бывшими флотскими офицерами (вероятность какого события была достаточно велика) могла обернуться слишком шумным для открытого продолжения операции провалом. Но у идеи Бенедикта был один недостаток. Который сразу же был исправлен предложением Кроу. Легенда "торговый дом с инвестициями" требовала основательной подготовки. Торговля артефактами по каталогу – нет.

- Организация, которую мы будем представлять, должна существовать, в случае чего подтвердить наши полномочия и, что немаловажно, не иметь возможности быстрой доставки в Идар-Оберштайн. Неизвестно, сколько времени займет расследование, и крайне нежелательно, чтобы срок поставки товара истек до раскрытия дела. Новым игрокам, возможности которых невозможно проверить, будет сложнее.

Он чуть повернулся к Аррику. Легко кивнул и улыбнулся.

- Благодарю за предложение. Мне нравится проходить через "церковную" зону космопорта.

И, хотя это было правдой (во время работы под прикрытием, ему приходилось и в километровых очередях стоять), главная причина, по которой предложение Бореалиса устраивало псайкера, была другой. Но всему свое время.

- Этот литератор… я надеюсь, что у него хватает соавторов или, хотя бы, подмастерьев на планете? Потому что слог его беден, а произведение не блещет глубиной. А нам ведь придется быть соавторами в его творчестве, кхе-кхе.

Игнацио закашлялся, и, когда кашель прошел, поднял глаза на Монро.

- Я имел в виду, насколько эффективна и широка агентурная сеть на планете, и в какой степени мы сможем воспользоваться ее ресурсами? Данное донесение дает минимум возможной информации, а мы строим на его основании легенду и план дальнейших действий. Ошибка может дорого обойтись. Хотелось бы верить, что по прибытии нас ждет дополнительная информация, и не придется работать с почти полного… - он кивнул в сторону экрана. - …нуля.

ТРУГА И БРУГА ЗАХАТЕТ НАЙТИ КЛЮЧ КОНЕЧНА К ЭТАМУ ДИРИВЯНАМУ БОГАЖНЕКУ И ПАСМАТРЕТ ВАКРУГ СИБЯ. НО !!!!!! ОГРЫ КАК ИЗВЕСНА ВЫШИ КАКИХТА ПРИЗИМЛЕНАЙ ПОИСКАВ АТКРЫВАЛКЕ К ШЕЛАВЕКАВСКИМ ХРОНИЛИЩЕМ ТИМБОЛИИ ЕСЛЕ ЭТАЙ ШЕЛАВЕКА УЖЭ МЬОРТВ И ПАВАЛЯЛ СВАИ ПАТРАХА НА ПАЛУБЕ ТУТ ТАМ ВИЗДЕ !!!!!! ПАЭТАМУ БРУГА РЕШИТ ШТО ЕСЛИ АНИ С ТРУГА НЕ УВИДЮТ В СВАИ ТРИ ЗОРКЕЙ ГЛАЗА НИКАКОЙ АКТРЫВАЛКА АНИ ВАСПОЛЗУЮЦА СПИЦИАЛЬНА ДЛЕ ТАКЕХ СЛУЧЯИВ ЗОХВАЧЕНЫЙ С САБОЙ ЛОМ. НИ ЗРЯ ЖЫ ОГР НОСЕТ ИВО ПАСТАЯНА И НИКАВО ИМ НИ БЬОТ ШТОБЭ НИПАЛАМАЛСЯ ОП ЧЕЙТА ГОРП.
- МОЙО!!!! - ЗАРЫЧАТ ОГРА ГАЛАВЫ И АСМАТРЕЦА ИСКАЯ АТКРЫВАЛКА ДЛЯ НОЧАЛО.

Гоблины чуть было не прошли мимо затаившихся в тени героев, как вдруг ничем не примечательный гоблин крикнул, - Стоять! - гоблины остановились.
- Я вижу тебя, смелая белка, - он смотрел прямо на Беллизария, - Или как ты себя называешь, сыроман?
- Выходи, сразимся один на один, мои друзья не будут мешать нам, - продолжил говорить он, - Хочешь я покажу тебе одну интересную штуку? Смотри, - и гоблин вынул из под своей одёжки пару боевых когтей, очень похожих на те, что были у Белка, - Как тебе эти игрушки? - сказал он, надевая их на руки, - Лично мне очень нравятся. Ну так что? Идёшь?

УРУГ МАРИЧЁК НИРАЗТРОИЛСА КАГДА ГОБЕЛЕН СКОЗАЛ ШТА АШЫПСЯ И ИТТИ ПАТ ПАРУСАМ НАДА ИЩО МНОГА ДНЕЙ ПАТАМУШТА УРУГ БЫЛ НИПРАСТАТАК МАРИЧЁК ЗВАЛИ!!!! УРУГ ОЧИН НРАВЕЦА ХАДИТ ПАТ ПАРУСАМ ПАЭТМУ УРУГ ПРАСТА ПАЖЯЛ ПЛИЧАМЕ И ЗКОСАЛ:
- НУ ТАХДА МЫ ИДДЕМ ДАЛШЫ ПА МАРЯМ!!!!!
СКОЗАФ ТАК МАРИЧЁК ПАЛЕС НА ЩПУНГОТСЫ И БРОМЗИЛЯ ШТОП ПАПРАЛЯТ СНАЗТЕ КАРАБИЛЬНЫЕ И ЗТАВЕТЬ ПАРУЗ. А ИЩО У НИВО БЫЛ РАЗЛЕЧЕНЬЕ - УРУГ ЛАВИЛ НА МАЧЬТАХ КАКОВОНЕБУД САПЛИВНЯ И ЩВЕРЯЛ ИВО ВНИС БАЩЬКОЙ АППАЛОБУ. БЫЛА ОЧИН СМИЩНО КАГДА САПЛИВИНЬ РАСЛИТАЛСА В КРАВАВЫИ САПЛЬУ!!!!! АХАХАХАХА!!!!! САПЛИВИНЬ В САПЛЬУ!!!!!! АХАХАХАХАХАХА!!!!!!!! УРУГ НРАВИЦА ТАКАЯ РАЗЛЕЧЕНЬЕ!!!!!!!

КАГДА ФПИРЕДЕ ПАКАЗАЛСЯ КАРАБЕЛЬ ЧИЛАВЕКАФ УРУГ АБРАДАВАЛСЯ ПАТАМУШТА МОЖЬНА БЫЛА ТИПЕР ПАДРАЦА. УРУГ ВЫТОЩЕЛ ЧОППУ И ЩЫТ И ПАСТУЧЯЛ ЩЕТОМ ПА ГАЛАВЕ САПЛИВЕНЯ ПАЛАМАВ ИЕ
- ИДЯ СУДЫ ФИЛАВЕК!!!! - ЗАРИВЕЛ МАРИЧЁК. - УРУГ АТАРВУ ТВАИ НОШЬКИ И РУЧЬКЕ И САЖЬРУ ТИБЯ!!!!!!
УРУГ АПЯТ ПАСТУЧЯЛ ЩЕТОМ ПА УЖЫ ДРУГАЙ САПЛИВЕН И АПЯТ СЛАМАЛ ИМУ ГАЛАВУ. ПАМАХАВ ЧОППАЙ МАРИЧЁК ПАТБИЖЯЛ К БАРТУ КАРАБЕЛЯ И ПРЕГАТАВЕЛСЯ ДРАЦА!!!!

Строили свои жилища люди, в основном, из дерева. Входы закрывали, опять же деревянными, прямоугольниками, называя их дверями. Кроме больших входов, через которые они обычно входили - выходили, были ещё маленькие, которыми они пользовались гораздо реже. Маленькие входы, кроме деревянных "дверей" чаще всего зачем-то были затянуты непрозрачной плёнкой, гораздо реже - цветными или бесцветными прозрачными камушками. Камушки были большого размера, и с двух сторон сторон очень ровные, на известные Беллизарию камни не очень-то похожие. Интересно - где они такие берут? На чём люди спят, с улицы было не видно, но в домах где он побывал пол был голый. Хотя, если вспомнить, он пару просыпался на мягких приспособлениях, которые вроде бы назывались кроватями. Люди вроде бы не были возмущены таким поведением, так что может быть они как раз для сна и предназначены? Люди не желали оставаться на месте, и Беллизарию никак не удавалось посчитать сколько в семье самок и самцов. Согласно его расчётам получалось то ли несколько десятков самцов и самок в каждой семье, то ли у них вообще нет разделение на семьи. Люди странные... А вот детёнышей выходило совсем мало, что не удивительно, ведь они кругом бегают без присмотра, и большую часть наверняка съедают хищники. Удивительно, что с таким отношением к потомству люди до сих пор не вымерли. Встреченные стражники ходили по улицам, говорили о самках, ели свою человеческую еду запивая чем-то из бутылок. Тренироваться не хотели. Может быть у них есть какое-то определённое время для тренировок или какое-нибудь определённое место?

Булькающий противник так и не смог сделать нужные усилия, чтобы подняться или хотя бы сдвинуться с места. Правда туша его заслоняла практически весь проход, потому Светлане пришлось неплохо так извернуться, чтобы обойти толстяка (ведь наступать на его вздувшееся тело совсем не хотелось) и при этом не угораздить в его загребущие руки. Одного взгляда на толстые, все в язвах и вздувшихся пухырях, пальцы хватало чтобы вызвать отвращение степени практически отчаянной ненависти. Если так можно выразиться. Кое-как борясь со своими чувствами номер десять переступила своего первого, за сегодня, подстреленного. Лишь когда она оказалась за поворотом того коридора, который закрывал ей толстяк она поняла, на сколько привычно лежит в руках пистолет и на сколько буднично было ощущение от его использования. Ни сомнений, ни волнения, ни тревоги, ни жалости. Казалось, что всплывавшие ранее образы и картинки должны были подготовить ее к такому, но сейчас... Удивление все же было. Не сильное. Лишь на легкую ухмылку. Ухмылка эта была стерта болью в висках. Голова, по ощущениям, треснула где-то в районе лба и раскололась от уха до уха, вскрывая черепную коробку и обнажая нежный беззащитный мозг.
Опустив пистолет, Сосновская взглянула вперед. Коридор выводил ее на небольшой балкончик. С него открывался вид на целую бездну, уходящую куда вниз. Смотреть в бездну не хотелось. Кажется что в учениях Предвечных было что-то про бездну. Светлана не помнила точной формулировки. Помнила лишь что это касалось попыток взглянуть в эту бездну. От балкончика уходили лестницы. Одна уходила вниз, вторая вверх. Снизу доносились звуки, схожие с хлюпаньем жидкости. Сверху же, похоже, работал вентилятор. Большой.

- Да через пару дней. Скачки дело хорошее. На них можно денег заработать, а людям стимул для тренировок и конной езды. В конце-концов, в военное время мало поводов для веселья. А так хоть людишки на время забывают о своей хреновой жизни. Что до коней...мне вот подарили вороного. Чистокровный нильфгаардец от новых друзей. Черные знали, какой подарок сделать. Я ведь большой поклонник скачек и кулачных боев, так что все соревнования в моих землях по моей инициативе-то проходят. О твоем коне позаботятся, конюший мой мастер, всё знает. От здоровый он у тебя, а! Хорош для схваток, а для скачек тяжеловат. Я даже удивился, когда увидел. Такой впору рыцарю. В общем, мне приятно, что тебя это тоже интересует, к тому же редко найдешь женщину, что в конях разбирается. Бабам всё больше на пони кататься, но какой в этом интерес?..Только я об другом поговорить хотел, - он побарабанил пальцами по столу. - Пить будешь? У меня тут разное есть.

Получив ответ, барон продолжил:
- Я шибко удивился, когда тебя привели. Вот уж не думал, что Красную Лиску приведут деревенские. Да-да, я знаю, кто ты такая на самом деле. Мне даже не надо было в ту писульку глядеть, что они мне сунули. Мы ведь виделись прежде, когда-то давно. Ты маленькая еще совсем была, не запомнила, наверное. Ну и я сам-то, эх, совсем иначе выглядел. Вместе с твоим отцом служили королю, на войну ходили и всё такое. Только когда Фольтеста замочили, всё изменилось. Темерия-то держалась благодаря железной хватке короля. Потом все выживали, как могли. Весть о смерти застала меня, когда на юге был. Так что твоему батьке я никак помочь не мог, да и сам на силу выбрался из переделки. А сейчас сама видишь, как повернулось дело. Повезло. Если б не поход на юг, то меня б та же участь настигла, что и Янека. Теперь я тут поселился. Но грабить эти земли никому не позволю, даже единственной живой дочке своего друга. Не потому что я такой самодур и сам грабить холопов люблю, а потому что война идет. Вот только Большие Комары я не трогаю из-за своей проклятой сердешности. Я уже говорил, что с батей твоим мы ходили там, сям. Ну а в походах, сама понимаешь...в каком селе отряд встанет, там и потеха. Как-то раз в этих самых Комарах на отдых мы встали. Место тихое, можно раны зализать. Меня ранили накануне, так что я всё больше валялся и пил, а вот папка твой пошел чудить. Нашел первую красавицу на селе, ну и отвел её в тихое место. Кто ж ведь барону откажет?.. Для любой деревенской потаскухи с благородным честь потерять - тоже честь. Янек тоже пьяный был, видно, не успел вовремя вынуть. Обрюхатил красавицу, словом. Потом уже выяснилось, что родила она пацана. Он-то тебя и привез. Так что Евпатий братуля твой единокровный, правда видом в мать вышел. Только потому и ушел с башкой, потому как любого иного за твои раны скормил бы псам. От Янека никого и не осталось считай, всех загубили. Только ты и он. Вот такая вот история, - барон в процессе расчувствовался и даже зашмыгал носом.

- Эх, Ульрих, культы, фанатики....все это мелочи, не демоны делают людей плохими, они помогают людям раскрыть их темные стороны, не более, самые опасные демоны живут в наших сердцах... Ты посмотри на сидящих тут людей, многие из них совершили страшные вещи, многие из них станут низшими демонами, возможно и ты, не думаю, что работа на короля столь прекрасна, он все же пачкать руки не любит, а вырезать целые города весьма обыденное действие в его жизни. - Эдмонд отхлебнул вина, голос его был ровный и спокойный.
- Определение ангелов, как добрых, а демонов — как злых, не имеет под собой оснований. Они ни злые, ни добрые. Они просто используют свои возможности в борьбе за территорию. Так что Ульрих лучше чутка поменяй свой взгляд, надеюсь общение со мной или с Эзраилом поможет тебе в этом, к слову мы же тебя не напугали? - теперь он перевел взгляд на Катю.
- Ну, поскольку нам пришлось раскрыться, я думаю Эзраил сам ответит на все твои вопросы, ах да, конечно можешь называть меня Эдом, я совершенно не против. - Эдмонд откинулся на спинку стула, а его птица спорхнула на стол, затем заговорив тихо, так что бы только компаньоны его хозяина могли слышать его.
- Многоуважаемые господа, нам не удалось познакомиться, разрешите представиться Эзраил Лувье - демон похоти третьего ранга. Мы стараемся не выдавать мою и личность моего хозяина, ибо времена не самые приятные для демонов, да и люди слегка отчаянные пошли - в этот момент он укоризненно взглянул на Ульриха - к слову прошу вас тоже не распространяться об этом... Благодарю за ваши комплименты мадемуазель Катерина, лет мне много, я уже сам перестал вести счет, с мастером Эдмоном мы знакомы с рождения, демоны в вашем понятии бессмертны, но в вашем мире нас можно убить, душа же наша, к сожалению уже не сможет преобразиться во что-то и мы канем в лету...

После того, как Катя отрубила противнику голову, она не остановилась. Ни на секунду, не потому, что боялась за Ульриха, а просто потому, что кровь превратилась в обжигающую лаву. Лаву, которая текла по венам и разгоняла своим жаром сердце все быстрее. Казалось, что оно не выдержит этого бешеного ритма.
Но этот стук не мог затмить мелодию, что звучала в голове. Она была похожа на лесной пожар, на бушующее море, на ураган, сносящий все на своем пути. Казалось, что где-то далеко грохочет гроза. Сверкают молнии и звучат раскаты грома.

Не выдержала рыжая девушка. Перестала свистеть. Но только для того, чтобы начать петь. Ее мелодичный голос раздавался над полем битвы жизни и смерти.

О песне можно сказать многое.
Есть песни, как теплое утро в лесу. Такие же легие, мягкие, будто на арфе играют.
Бывают как звездная ночь. Томные, страстные, горящие ярким пламенем.
А есть такие, как та, что исполняла Катерина. Эта песня была тяжелая, мрачная, с проблесками безумия и диким хохотом. Она оставляла осадок в душе. Заставляла задумываться о вечном. О противостоянии добра и зла, дня и ночи. Заставляла смотреть в небо и ждать, что сейчас оно разверзнется, и начнется ад на земле.

Но Кэт не смотрела на небосвод и ни о чем не думала. Она шла в наступление. Нет, эта была н битва. Это был завораживающий танец, что подчинял разум и волю. Танец пламени. И где-то в темноте сверкали два черных клинка и огненная копна волос странной девушки которая идет в битву наравне с рыцарем. Но ее атаки нельзя назвать боем. Это всего лишь мгновения, за которые эта рыжеволосая умудрялась перемещаться с одного конца поля на другое.
Вот бесовка изящно отрубила зомби голову, а в следущий миг уже атакует медведя.

Атака, уход с траектории тяжелой лапы. Кувырок и вновь атакует. Блок, разворот и рубящий удар с плеча по шее медведя.
Все же у клинков тоже есть своя мелодия. И она прекрасна.

Посмотрев на этих двух героев, Катя тяжело вздохнула. И за что ей это? Один - рыцарь, благородный и возвышенный до мозга костей. Второй - нахальный и самодовольный тип с вороном на плече. А птица у него классная.
Девушка огляделась и уселась прям на землю около таверны. Она, конечно, могла отрастить когти или вытащить из-за пояса клинки и помочь жителям... Но когти лучше не отращивать потому что могут сжечь, а клинки... Кэт просто решила, что если битва подойдет к критической точке и умертвия будут побеждать, тогда в битву вступит она.
А пока, рыжая девушка, прислонившись спиной к стене, стала насвистывать незатейливую мелодию из своего детства, наблюдая за ходом сражеия и поглаживая Джейса за ухом. А зверек тихо мурлыкал ей на ухо.

Вильфуй очнулся, что удивительно, живым, правда, не совсем здоровым. Рёбра жутко болели, и через всю грудь проходила только начавшая заживать рана. Оглядевшись, он увидел, как его попутчики оттаскивают с дороги дерево.

Вчетвером оттащить дерево с дороги не составило труда. Но стоило товарищам развернуться к повозке, они увидели как Лоренцо, всё это время продолжающему играть на флейте, пробил голову арбалетный болт. Тут же из кроны, стоящего рядом с дорогой дерева, свалился человек. Впрочем, он сразу оказался на ногах, и без оглядки бросился в лес.

Измаил не смог обнаружить мага, но в очередной раз посмотрев на дорогу, он увидел, что бой всё еще не закончен.

Удар, затем еще один, куда-то в грудь, Вильфуй особо не разобрал, в голове помутнело, он лишь отмахнулся алебардой, кого-то задел....
Какая уже разница? В голове не осталось ясных мыслей, звучал только голос, голос поистине древний, который призывал лишь к одному: Сожри!
Алебарда выпала из его рук, его кожа горела, монах упал на колени и схватился за голову, прокричал, голосом наполненным болью:
- Заткнись! Не сейчас! - а тем временим его глаза налились кровью, конечности начали изгибаться и ломаться в неестественной форме, черные как ночь волосы по всему телу, словно иглы, стали вырываться из кожи пронзая ее сотни раз, его лицо покрылось пеной, клыки стали размером с кинжалы. Он повернулся к своим спутникам и сказал:
- Бегите, глупцы! - после этих слов все-то, что было человеческое в Вильфуе угасло и пришел зверь...

У Васьки вопросов не было. Васька вообще слушал брифинг через слово, но смысл всё равно уловил. Если сделать выжимку, то ситуация или жопа, если крисалидов нет, или вообще не описывается цензурными словами, если они есть. Крисалид в замкнутом пространстве, полном некомбатантов - один из худших возможных сценариев, который отрабатывали в старом X-Com. И Самыми верными действиями при нем было запечатать это пространство и закидать зажигательными гранатами. Или вообще вызвать удар с воздуха, потому что вместо одного крисалида через те самые "минус семнадцать минут" могли появиться уже десятки. А мысли всё так же относили его на несколько дней назад. Как же он сейчас был рад своей предусмотрительности...

День третий

Воистину, ныне в Пьяченце каждое новое утро не только приносило все новые и новые вести, но и было одно страшее другого. Стоило только солнцу взойти, как со скоростью молнии из уст в уста полетели новые слухи. Крестьяне, прибывшие с открытием ворот на городской рынок, подмастерья ремесленников, портовые рабочие и старые сплетницы и думать забыли о том, что Пьеро теперь, стараниями Жозетты, первейший рогоносец города, о том, что Макол-гуртовщик опять подрался в кабаке, а почтенного Луиджи, торговца шерстью, видели вдрызг пьяным в порту.
Произошло то, что затмило собой извечные разговоры: в Пьяченце пролилась кровь. В эту ночь был нанесен первый удар по благородным домам, борящимся за графскую цепь. Город замер - все понимали, что первые капли крови, окрасившие мостовую, могут стать сигналом к ужасающей резне, которая затронет не только претендентов, но и весь город. Каждый обыватель понимал, что теперь новые смерти - лишь вопрос времени. И время до них утекает, как песок сквозь пальцы.

...Когда гости дома Дестефани разъехались, собрались в недолгую дорогу и Фаррадечи - им, как устроителям вечера, правила хорошего тона велели покидать раут последними. Экипаж уже прибыл, и слуга услужливо распахнул дверь. Бальдассаре, погруженный в свои мысли, чуть задержался, а вот Антонетте явно нетерпелось поскорее покинуть гостеприимный дом и отправиться к себе. Но не успела девушка подойти к двери, как что-то просвистело, и с глухим вскриком она рухнула на колени, схватившись за живот. Все замерли, не в силах понять, что произошло. Несколько секунд все вокруг застыло, и на ночной улице воцарилась тишина, нарушаемая лишь прерывистыми всхлипами Антонетты.
Кучер пришел в себя первым, и спрыгнул с козел, подбежав к госпоже. Опустившись рядом с ней, мужчина в изумлении вскрикнул:
- Стрела!
Это простое слово разрушило оцепенение, все засуетились, подбежали к раненной, из особняка выскочила взволнованная хозяйка вечера, ахнувшая при виде скорчившейся гостьи и стремглав кинувшаяся назад.
Новый крик разорвал тишину:
- Стража, стража!
Слуги неаполитанки, поддержанные парой охранников замершего над сестрой Бальдассаре, ринулись на поиски убийцы, выбежавший из дома доктор Магдалены склонился над стонущей девушкой, невдалеке послышался топот сапог ночного патруля... Но все оказалось бесполезно: проникший глубоко во внутренности арбалетный болт смертельно ранил Антонетту и, не смотря на все усилия медика, Фаррадечи вскоре скончалась. Тело ее увез побледневший и дрожжащий Бальдассаре, не выпускавший из обьятий труп сестры. Не улыбнулась удача и ищущим убийцу - они вернулись ни с чем.
Разное судачил народ: кто-то видел в этом длинную руку одного из оппонентов Фаррадечи, кто-то подозревал республиканцев, а иные голосили, что семья Фаррадечи проклята, ибо не ученым они покровительствовали, а колдунам и магам. Но все понимали, как шатко стало положение дома: стоит умереть малолетнему Данте, сыну Бернардо, как эта семья будет устранена с политической арены города.

...На фоне эдаких ужасов почти без внимания осталась весть, принесенная прибывшими из-за города крестьянами: к окраинам Пьяченцы прибыла прибыла вольная кондотта, видимо, готовая предложить свои услуги тому, кто больше заплатит. А может, им уже кто-то заплатил?

Но во всей этой череде темных вестей было и светлое пятно: благородные и щедрые Джованни подарили Пьяченце толику прекрасного - с их благоволения сегодня будет показана народу новая пьеса - "Энеида". И это грело сердца людей, готовых заплатить невеликие деньги ради того, чтобы на время забыть об ужасах вокруг.


Получатели: Данте Эстакадо, Челесте Эстакадо.


Получатели: Матиас Джованни.


Получатели: Стефан Сальваторе.


Получатели: Доменико Колонна, Рамиро да Карманьола.

Визг. Огромный цепной меч, ведомый рукой искупителя, чертит на плоти демона рубец, заполняющийся дымом. Крик. Псайкер настраивается на тонкие грани варпа, убивая зло его же оружием. Рев. Стены дрожат как напряженные струны. Свист. Над головой арбитра пролетает когтистая лапа. И снова рев. Пламя вырвалось из карманной машины смерти, будто из руки гвардейца, и сразу дымка рассеялась, обнажив чудовищные раны демона, и испаряя толстую шкуру, обнажая плоть.И опять визг. Луч солнца вырвался из руки адепты, пронзая бьющееся в ковульсиях тело... И тишина. Над поверженым противником стоят герои Империума. Каждый видел в этом свою заслугу, но никто не приумалял заслуги своих напарников.

-Пш-шш---ш-ш... Группа "Верус", ответьте. "Верус" ответьте! - Голос был встревоженно-радостный.

Первым опомнился псайкер. Глядя на тающее на глазах огромное тело, он медленно поднял вокс и проговорил. - На связи... - Больше он не успел сказать ничего - на него посыпался поток благодарностей.

Еще через час, измученые аколиты сидели в "императорском" сьюите лучшего отеля города, в окружении Инквизитора Ксардаса, огромного космодесантника Штефана, и прибывшего на планету лично Лорда-инквизитора Флавия Веруса, и пересказывали события прошедшего дня. Внимательно дослушав до конца, и забрав все отчеты Инквизиторы и Астартес удалились, а в номер внесли изысканнейшие блюда. Спустя пару часов, когда ужин был уничтожен, а аколиты дремали в мягких креслах, Флавий Верус вошел к ним, и объявил - Декстер, как я и обещал, ты теперь полноправный инквизитор - Коллегия одобрила твое назначение. Что же до вас, молодые люди, то для вас у меня есть задание, Александр, Кастор просил вас лететь с моими аколитами, но он поймет если вы откажетесь. Две недели на отдых, отель в вашем распоряжении, а затем вы отправитесь на Солус... Мниться мне что именно этот мир был продан гомункулам... Декстер. Ты не хочешь составить им компанию?

Вы не можете просматривать этот пост!

      Порыв промозглого ветра разогнал красный вязкий туман, заполнявший голову какое-то время. Сколько уже прошло? Час? Два? День? Дима с трудом вспоминал какой-то дикий бред — и сейчас это было всё, что умещалось под трещавшей от боли черепной коробкой. Тело пришло в себя, но сознание до конца не смогло вынырнуть из тягучей пелены забвения. Димку тошнило, перед глазами всё плыло, но с каждой секундой его тело всё отчётливее понимало, что оно очень, очень хочет жить. Знакомые звуки передёргиваемого затвора плёткой ударили по нервам и, до конца не понимая, что делает, ведомый лишь инстинктом, парень вскочил и молнией метнулся в сторону.
      Бросок, спринт, бросок в другую сторону, перекат в траве, прыжок вбок под сухой и резкий аккомпанемент автоматной очереди и бешеную барабанную дробь сердца — словно странный смертельный танец. Какая-то сила вела Димку, словно компас, направляя в нужную сторону. Божья воля? Дух-покровитель? Едва ли. Это гравитация: направляемый ею, парень кубарем катился вниз по склону холма, петляя в траве под дулами огнестрела и беспощадно рвал дистанцию между собою и лязгающими затворами.
      Думать — потом. Сейчас нужно лишь выжить.

Вы не можете просматривать этот пост!

Дроиды кончились, а вот пропавшую группу было пока нигде не видно. Значит, они тут ещё задержатся.
Рибек, не успев толком взять командование отрядом на себя, уже приказывал и кого-то за что-то дрючил. Молодец мужик, далеко пойдет.
Приказы были даже не лишены смысла, сбитый "кибердиск" стоило проверить на отсутствие сюрпризов. И раненых тоже стоило проведать. Японца особенно - если сам Васька принял пару разрядов с нехилого расстояния и сам чуть не откинулся, то самурай, съевший разряд в упор, сейчас мог быть в каком угодно состоянии
- Шестаков. Принято. Тут раненый... - докладывал было Васька, когда мимо него в сторону тарелки проковылял японец, - Мацумото, блин, стой, ты же раненый!
Японец не отреагировал. Васька пару секунд помедлил и продолжил доклад.
- Кох, Мацумото посмотри. Он сейчас к вам доковыляет. Он разряд в упор пару минут назад поймал.
А потом сам пошел следом, оглядываясь, не выползет ли из складок местности ещё кто-нибудь непрошеный. Одного электрошока на сегодня, он считал, хватит.

Человек рождается в муках. А когда человек меняется - он рождается заново. Но рождение может занять дни, а изменение растягивается подчас на годы. Говорят, измениться за несколько дней невозможно. Ложь, наглая и циничная ложь. Тот, кто это сказал, никогда небыл на передовой. И неважно, на фронте эта передовая или в инквизиционном расследовании. Она была живым примером тому, как неполная неделя ломает, калечит и меняет человека. Меняет ее. Прежняя Элеонора умерла. Сгорела там, на выходе из катакомб. И сейчас по ступеням давно покинутой часовни идет совсем другая девушка.
Ступень.
Амелия, светлый и просторный парк. Радостная и беззаботная девочка смотрит на выступление циркачей.
Ступень.
Почти с головой скрытая документами, девушка склонилась над бумагами, сосредоточенно грызя ручку и пытаясь вникнуть, разобраться в хитросплетениях оборотов в письмах ее Патрону.
Ступень.
Дворец пылает. Черные тени, освещенные багровыми всполохами, сходятся в битве насмерть. Перепуганная девушка невидит этого, запершись в каморке рядом с библиотекой.
Ступень.
Милорд инквизитор, примите эту адепту в вашу свиту, как дар от благодарного населения Эниции! Девушка пошатнулась, расширившимися от удивления глазами смотря на так запросто продавшего ее, свободную женщину, дворянку, помощницу, наконец, Патрона.
Ступень.
Мужчины молчат, занятые своими делами, а девушка, не обращая внимания на нарастающее раздражение, все болтает, болтает без умолку, без остановки.
Ступень.
Сейчас проверим, что у нас в шкафчике! Перед ней оказывается клеймо Той, что Жаждет. Ужас, страх, опустошение. Морально нестойкая, девушка падает в обморок.
Ступень.
Бой с мутантом. Она впервые чувствует, что кроме страха у нее просыпается азарт схватки.
Ступень.
Собраться с духом. Работа, только работа. Напряженная и сосредоточенная, женщина осмативает покойника.
Ступень.
Страх сковывает члены, на тысячу голосов ужас бьется в мозгу, но азарт и кураж гонят вперед. Дрожжащая девушка стреляет из почти бесполезного пистолета по космодесантнику Хаоса.
Ступень.
Она чувствует, как в пламени лопается кожа, чувствует запах паленых волос. Своих волос.
Ступень.
Есть долг. Даже не перед милором Верусом - перед всем этим миром, незнающим о повисшей над ним угрозе. Долг перед Империумом и людьми. Долг перед Ним.
Ступени позади, а перед ними - колдовской ритуал и инквизитор-отступник. Последний бой, последние минуты. Склоненная голова Элеоноры поднимается, сквозь визоры глаза амелийки пристально смотрят на отступника. В них аколиты нет ни гнева, ни ненависти, ни любопытства. Прошли те дни, когда она попыталась бы уговорить колдуна сдаться, когда она попыталась бы переубедить его.
Ментальный удар заставил Дессино пошатнуться и отступить, но благословенная технология псай-оккулюма отогнала от души адепты щупальца нечестивого колдовства. Сейчас оставалось только одно: исполнить свой долг или умереть. Им ненужна слава, им ненужна популярность, им нужно только одно - помешать ритуалу. И с именем Его на устах они сделают это. Любой ценой.
Зажатый в руке болт-пистолет взлетел вверх. Потратив несколько секунд на прицеливание, девушка выпустила патрон в голову того, кто пытался отдать целый мир во власть Темных Богов, того, кто отверг свет Бога-Императора.
Стреляч, девушка грустно улыбалась, понимая, что это могут быть последние секунды ее жизни. Почему-то вспомнились казалось бы давно позабытые строки:

Тугая земля ноздревата,
Шевелятся корни в грязи,
И черен саперной лопаты
Во влажных ладонях скользит.

А воротом стертую шею
Тревожит полуденный пот…
До первой глубокой траншеи
Курсантская удаль живет.

И скоро уже, даже слишком, 
Как солнце закатиться прочь,
Расколет тяжелая вспышка
Зеленую южную ночь.

И горькие дыма наплывы
Над синим распадком польют…
До первого гулкого взрыва
Мы верим, что нас не убьют.*

(* стихи Светланы Самченко)

Он выжил. Он дышал. Он стоял, глядя на сотни тысяч орков, на Арену, забитую ими.
А они смотрели на него. С ужасом. С трепетным кошмаром на их уродливых лицах.
Они не боялись роты Храмовников. Не боялись массивных кораблей, с наросшими на них шпилями, что нависли на Брокхргом. И не боялись они Грозовых Ястребов, что уже заходили над городом в крутом вираже.
Они боялись Ульриха Крэгхрэга. Одного-единственного…
Внизу на ристалище разгорелась нешуточная драка, но ни Брата-Капеллана, ни остальных орков она не волновала. Они смотрели друг на друга, пытаясь понять, весь ужас ситуации.
Король Крагхраг мертв.
- Король Крагхраг мертв! – раздался визгливый вопль гретчина-глашатая, разнесшийся, благодаря динамикам, по всей Арене. – Да здрав…
Гретчин запнулся, с таким же ужасом глядя на Ульриха. Но он должен был это произнести.
- Да здравствует король Крэгхрэг!..
И орки закричали. Толи приветствуя своего нового варбосса, толи от ужаса происходящего. Их оставили без лидера, без этого гиганта, вселявшего веру в хорошую драку. Вместо него же подсунули какого-то мелкого выскочку, парни которого сейчас выкашивали их тяжелыми очередями…
И орки дрогнули. И побежали. Они пытались спастись под трибунами, они прыгали со стен Арены, они в панике носились среди собратьев, вопя что-то неразборчивое. Но они уже не представляли опасности, они уже были побеждены.

+++

”Окружи себя своими лучшими воинами, или забейся в самую глубокую и темную нору, которую найдешь. Не имеет значения. Я заберу твою голову для Великого Хана и Императора”

- Кор’Сарро-хан, Третья рота Белых Шрамов

+++

Блистательный штурм Брокхрга был увековечен в летописях Терзольского Крестового Похода Черных Храмовников как переломный момент в захвате всей этой системы. Всего за четыре часа яростного боя город был очищен от ксеносов и частично разрушен. Натиск космодесантников был настолько силен, что зеленокожие даже не смогли организовать отступление – почти двухмиллионная армия в панике бежала из города. За стенами, в бескрайних степях они были расстреляны с воздуха авиацией и добиты мобильными отрядами Черных Храмовников. Бои не прекращались еще почти около клойтского месяца, пока огромное войско не было окончательно разбито. Правда, многие десантники называли это бойней, а не сражением.
Ведь тогда, в момент высадки уже был сломлен дух орков, их хребет, их «Вааааргх!», благодаря убийству варбосса Крагхрага. В летописях этот подвиг был зачислен Брату Манфреду Леонхарту, Чемпиону Императора, совершившему настоящее Императорово Чудо и сразившему гиганта в неравном бою.
Он удостоился высочайших наград, включая Терминаторский Крест, и в его честь была установлена статуя в Зале Славы на флагмане «Черный Меч». Посмертно.
На самой же Клойте по несколько необычной просьбе Священной Инквизиции из орочьих голов была сложена гора высотой в двадцать шесть метров, которую венчал череп самого варбосса с выжженными глазницами…
Слухи об этом разлетелись по всей планете, а затем и по системе – огромные армии зеленокожих, узнав о гибели Крагхрага, пытались ретироваться, потеряв свой настрой на кровопролитную войну. Их захлестнули междоусобные стычки, которыми Терзольских Крестовый Поход не преминул воспользоваться.
Но так или иначе, эту систему нельзя было завоевать с легкостью. Имперские войска еще ждало несколько лет ожесточенных боев, в ходе которых они потеряют две трети своего личного состава. И все-таки в 116М42, через четыре терранских года, с приходом флота Новамаринов Терзола все-таки будет полностью захвачена и передана во власть Империума.

Что же касается нового короля орков, Ульриха Крэгхрэга, то его участи могли бы позавидовать большинство Астартес. Спустя час после начала высадки последнее работавшее сердце Волка остановилось на операционном столе в Апотекариуме «Безмолвной Ярости», Черного Корабля Инквизиции.
Посчитав Брата-Капеллана более чем достойным этого ритуала, Адептус Механикус Караула Смерти провели над ним соответствующие таинства, и Ульрих был заключен в Дредноута, чтобы и после смерти нести свой долг Императору. Всю оставшуюся вечность.

Вы не можете просматривать этот пост!

Малфи... Пронзающие небеса высокие шпили, бесконечные жилые кварталы, не остановливающиеся ни на миг заводы... Под сводами улья бурлит непрекращающаяся, такая разноцветная, такая многогранная жизнь. И нигде эта жизнь в подлинном ее понимании не видна так, как в Среднем Улье. Избавленные от непрестанного труда улья нижнего и от интриг Шпилей, здесь честные (и, будем откровенны, не совсем) поданные Его Святейшего Императорского Величества на Троне Терры не выживали, но жили, жили обычной жизнью. И было в их жизни место всему: радости и горестям, работе и праздникам.

Аделина Дестефани, некогда "девушка для сопровождения" с Эниции, а ныне аколит Святой Инквизиции, пребывала на Малфи в статусе компаньонки своего давнего напарника по службе Ордосам - священника Сильвестра Антонио да Скалья. Эта весьма удобная маскировка позволяла им благопристойно проживать в Среднем Улье, не только не отказывая себе в минимальных потребностях, но и поддерживая реноме обеспеченных граждан. Женщина любила обеспеченную жизнь, но понимала, что за все надо платить. И на службе Ордосов платой за комфорт между заданиями могла стать ее жизнь. Что же, к этому она была готова, хотя и надеялась, что платить столь непомерную цену ей не придется.
Аде нравилась такая жизнь, нравился сам Малфи. Уроженка среднего города улья Эниции, она чувствовала себя здесь почти как дома. Ей нравилось окунаться в наполненные народом улицы, слушать человеческое многоголосье, торговаться на рынках, ходить в музеи, театры, картинные галереи. Малфи ей до боли напоминал родной мир: кто бы мог подумать, что у двух далеких планет окажется столь много общего в языке, культуре, искусстве, да и просто в образе жизни населения? Конечно, разница была ощутима, но, тем не менее, две планеты, с точки зрения Аделины, могли сойти за двух давно разделенных братьев. Разве что Эниция была построена на берегу моря, и немалая часть жизни улья была посвещена воде. Кроме того, ее родина, особенно Средний и Верхний город, помимо улиц делились многочисленными каналами. Не все из них несли чистую воду - многие были полны бытовых отходов и отходов производства, и представляли собой немалую опасность тому, кому не повезет свалиться в них. А уж запах от них... Ладно, не будем о грустном.
Даже языки двух ульев был в чем-то похожи: диалектные слова и словечки городского жаргона иногда оказывались идентичными, да и многие термины оказались общими для двух планет. Хотя, конечно, встречались и ситуации, когда одно и то же слово имело абсолютно разные значения: например, в Эниции карабинеры являлись правоохранителями, а на Малфи - СПО.
И все-таки, как хорошо было вновь погрузиться в кипящий водоворот жизни большого города! Наконец, завершилось время покаяния и епитимий, и бывшая аколита еретика-инквизитора Ар Разамара была признана очищенной и готовой к продолжению служения Императору. Это не могло не радовать: некоторым другим слугам еретика повезло куда меньше. И теперь синьора Дестефани была полна энтузиазма и готовности доказать высокому начальству, что она оправдает оказанное ей доверие. Конечно, сама она себя повинной в грехе радикализма не считала, но если Инквизиции охота считать иначе... В конце-концов, покаяние облегчает душу, а если они еще и поможет остаться живой и здоровой... И теперь она здесь на Малфи, готовая к первому серьезному заданию: а это значит, что ее признали очистившейся от грехов.

В улей они прибыли втроем: отец Сильвестр, гвардеец Илай и она. Конечно же, первым делом надо было решить проблему с жильем, и вскоре в одной из insula в квартале Кастелло обнаружились подходящие помещения. Аколиты арендовали целую жилую секцию, и теперь у каждого была своя комнатка, а помимо этого - общие гостиная, кухня, пара санузлов, личный tablinum Сильвестра и еще пара комнат. Обустройство их временного пристанища Ада взяла на себя, как и уборку и приготовление пищи. Конечно, можно было нанять приходящую горничную, но мало ли какие тайны аколитов она может случайно увидеть. Следить же за домом Аделине было не в тягость, ей даже было приятно обустравивать быт заботиться о своих спутниках.
Спутники...
К отцу Сильвестру женщина питала безграничное уважение, как к человеку умному и во всех отношениях достойному. Сей служитель Церкви Его отличался не только знатным происхождением, но и незаурядным умом, находчивостью и образованностью. Часто Аделина проводила время с ним, слушая его рассказы об Империуме, имперских святых, адептус Терра, разучивая с ним Высший Готик. И, если быть откровенной, чувствовала себя обязанной жизнью именно ему: она подозревала, что именно заступничество да Скальи позволило ей избежать наказания.
Мичман Стилихон же представлялся ей не только хорошим солдатом, но и добрым и отзывчивым человеком, который, правда, иногда слишком замыкается в себе. Что, впрочем, не удивительно после того, что ему довелось пережить. А посему - о нем надо заботиться и помогать в бытовых мелочах, как он будет помогать в бою. А его некоторые странные привычки... Ну, с кем не бывает? Все они люди своеобразные, все они со своими особенностями, так что разговоры с собственным сервитором - не худшее, что может быть.

Помимо дел домашних и связанных с ними, дни Аделины занимали и обучение у Сильвестра Высшему Готику и этикету Малфи, тренировки с оружием, и ежевечерние прогулки по городу, и чтение книг об улье и людях в нем: как оставивших след в истории, так и о современниках. Синьоре Дестефани всегда были интересны они - обычные люди, становой хребет Империума. Такие непохожие, такие своеобразные, именно они и составляли Человечество. Ей было интересно читать обо всех: о благородных домах, о полководцах, священниках, чиновниках, о простых горожанах... Конечно, из книги не узнаешь мир за окном, но зато - получишь впечатление о тех, кто и как в этом мире живут.

Сегодняшний день начался также, как и множество предыдущих до него. Аделина проснулась первой и, приведя себя в порядок, приготовила себе и мужчинам завтрак. Затем - зарядка, потому что женщина она-то женщина, но на службе Инквизиции жизненно необходимо иметь хорошую физическую форму. Затем - общий завтрак в триклинии, и, когда Илай отправился бродить по городу, - урок Высшего Готика с Сильвестром. Следом - променад по кварталу, а также покупка еды. Вернувшись домой, Ада приняла душ и уютно устроилась в кресле с очередной книгой и чашечкой горячего рекафа.
От чтения ее отвлекла замигавшая брошь - сигнал, что необходима встреча на конспиративной квартире. Неужто они дождались, неужто сейчас начнется их задание? Поинтересовавшись у Сильвестра и убедившись, что данный сигнал пришел и ему, Дестефани отправилась собираться.
Задумавшись, она застыла перед гардеробом. Что же одеть? Маловероятно, что они будут вынуждены немедленно отправиться в какой-нибудь бой, но, впрочем, броня и большая часть оружия все равно там, в ячейке на их тайном месте встреч. По размышлении, Ада остановилась на строгом, под горло, черном платье. Так она не будет привлекать излишне много внимания что у посторонних, что у других аколитов. Кроме того, оно нравилось ей самой - а это уже повод выйти в нем в свет.
Что же еще взять с собой? В сумочку одни за другим отправились зажигалка, портсигар с лхо, несколько дамских мелочей, удостверение личности, разрешение на оружие. Следом свое место в сумке занял верный Гекатер. Как говорила светлой памяти maman Джулия: "Если пистолет тебе понадобится хотя раз в жизни - носи его всегда". И этим правилом Аделина не пренебрегала: мало ли какие угрозы могут нечаянно встретиться на пути? А с оружием сразу чувствуешь себя защищенней и уверенней.
Собравшись, женщина присела за стол допивать уже остывший за время сборов рекаф - теперь оставалось только дождаться приезда заказанного Сильвестром транспорта.

Гюнтеру откровенно нравилась жизнь в комплексе. Он любил порядок во всем, не стремился к компании, а свободное время привык так или иначе посвящать работе. Ну а без порядка единственной настоящей общине на Марсе было бы не выжить, так что парень чувствовал себя откровенно в своей тарелке, помогая его поддержанию. Да, возможно ему больше подошла бы "мозговая" работа, но и полным профаном по части ведения боевых действий он не был. Он много о них читал, и изучал соответствующие материалы. Нет, конечно же еще было куча тестов при поступлении на службу, так что он явно мог считать себя пригодным для своей работы. Да и применять оружие ему пока не приходилось, кроме как не тренировках.

Сегодняшний день до поры не был ничем отличен от остальных, проведя быструю разминку и откушав легкий завтрак, Гюнтер заступил на дежурство. И пусть пока никаких поводов сильно волноваться по поводу общественного порядка не возникало, свои обязанности он исполнял ревностно, не позволяя себе расслабиться вплоть до обеда, где уже стоя в очереди он прикидывал, подадут ли обещанное мясо прямо сейчас, или приберегут до ужина. Лично он, Кох, предпочел бы набить живот ближе к вечеру, пусть это и было несколько вреднее, а впрочем...
Едва услышав приказ транслируемый по громкоговорителю, Гюнтер развернулся и незамедлительно покинул столовую, торопясь в переговорную, выбросив из головы лишний мусор. Похоже, наконец произошло что-то серьезное, по крайней мере взволновавшее руководство.

Выслушав брифинг, парень сразу решил для себя, что капитан наверняка прав, боевого столкновения вряд ли удастся избежать. Впрочем его больше волновал не предстоящий бой, а мысль о том, что на службу в "Транстеллар" могли попасть террористы. Даже не могли, а точно попали, раз уж случилось подобное. И сколько же еще их вокруг? Могло ли оказаться что один из тех, с кем ему предстоит отправиться на задание, тоже является двойным агентом? Придется быть настороже и надеяться в первую очередь на себя. По крайней мере до того момента, пока точно не будет ясно, можно ли доверять собранному отряду.

Покинув помещение Гюнтер незамедлительно приготовил все необходимое для задания, облачившись в необходимое обмундирование и не забыв прихватить пистолет с достаточным запасом патронов к нему. К чему-либо более серьезному в роли оружия он еще не был готов, да и без неудобств переносить на себе еще и винтовку он вряд ли смог. Немного подумав, он все таки взял с собой аптечку. Лучше спасти того, кто может оказаться врагом, чем не помочь преданному делу союзнику.
Спустя некоторое время он уже занял свое место в ховере, сосредоточившись на предстоящей задаче. Более чем вероятно, что их уже ждут. Наверняка ждут, ведь отсутствие связи с выработкой должно быть незамедлительно проверенно. Так что надо быть готовым к тому, что едва они прибудут на место, им сразу же предстоит оказаться в ловушке. На случай, если кто-либо из сидящих с ним в транспорте людей нe знаком, представился:
- Гюнтер Кох, можете считать меня боевым медиком. Впрочем надеюсь, что никому из вас сегодня мои навыки не пригодятся.

Какими бы долгими не были странствия, рано или поздно они, как и все под светом Астрономикона, имеют свойство заканчиваться. Темные стены тоннелей, мрачные провалы неосвещенных боковых ходов, бесконечные змеи трубопроводов остались, наконец, позади. Из светлой, резко очерченной рамки выхода на поверхность на аколитов словно девятым валом обрушился поток солнечных лучей, звуков живой природы, запахов уже не подземелья, а трав и растений, обретших свою жизнь под ласковым солнцем этого мира.
И, как бы ни были совершенны окуляры шлема, но от резкого, слепящего света Элеонора остановилась и прикрыла глаза рукой. А разум в это время, словно издеваясь над адептой, подбросил ей забавную ассоциацию: так и они все это время блуждали во тьме неведения, до тех пор, пока, не пройдя сквозь самую непроглядную тьму, они не вышли к нестерпимому свету истины. Вот только смогут ли они пережить то, что им открылось, или яркий поток прозрения вынудит их закрыть глаза навсегда?
Как бы то ни было, но желания остаться во тьме мрачных переходов, полных хаосопоклонников, никто не изъявил, и один за другим служители Святой Инквизиции оставили давно заброшенную подземную вотчину Механикус. Вышедшая из катокомб одной из последних, Элеонора замерла под заботливым сиянием солнца и прикрыла глаза, будто впитывая через могучую броню каждой клеточкой своего тела теплые лучи дневного светила. Она понимала, что это, возможно, ее последние часы жизни, и посему замершая девушка старалась запомнить каждое мновенье, каждый звук этого находящегося на грани смерти мира.
Но надолго выпадать из жизни было нельзя, и аколита, печально помотав головой, устремилась вдогонку своим спутникам. Вскоре они вышли на небольшую площадь, где их уже ожидали Декстер и некий остающийся пока неизвестным мужчина. Спутники Элеоноры тутже налетели на Декстера с разъяснениями, разговорами, уточнениями, приветствиями... Адепте добавить к вышесказонному было нечего, да и, положа руку на сердце, она не хотела присоединяться к этой беседе. Коротко поприветствовав Декстера, молчаливая аколита уже собиралась отойти немного в сторонку, когда незнакомец решил представиться. Оказавшийся аколитом Ксардоса мужчина обладал приятным голосом и, по мнению не слишком сведущей в подобном Элеоноры, замашками опытного бойца.
Воспитание требовало представиться в ответ, и девушка, понимавшая невозможность реверанса в броне, просто легко поклонилась назвавшемуся Александром:
- Элеонора Агата Дессино, адепта лорда Веруса. К вашим услугам, синьор Камерон.

Перед высадкой

В кокпите Guerrero Мигель всегда чувствовал себя комфортно. Даже застарелый запах пота, казалось, впитавшийся и в металл обшивки, лишь добавлял уюта. Скользнув в люк, он со звоном подкованных каблуков приземлился рядом с пилотажным креслом. Ну теперь предстартовая "молитва" и поехали.
Щелчок тумблера зажигания. Двухсот семидесятый XL-"Гермес" отозвался негромким, приветливым урчанием, мигнули огоньки системы диагностики. Сорока пяти тонная машина начала оживать, чуть подрагивая, будто застоявшийся в стойле конь. Заняв место в пилотском кресле, Монтейро вытащил из полостей в подлокотниках пластины биомониторов, закрепил их на плечах и внутренней стороне бедер, присоединил разъему и пропустил провода через специальные отверстия хладжилета. Достав из специального кармана на левом боку жилета тонкий шланг, он вставил его в разъем кресла и до щелчка повернул. Специальный контур системы охлаждения подключился к жизнеобеспечению, насосы с тихим гулом начали перекачивать хладагент через капиллярную систему жилета. Этот момент всегда заставлял Мигеля вздрогнуть — ощущение, будто чьи-то холодные пальцы прошлись по спине и ребрам, появившееся впервые когда он сел в кресло пилота, всегда было с ним. Завершая первый этап процедуры запуска, Монтейро снял нейрошлем с полки позади кресла и легким нажатием клавиши разарретировал гироскоп.

Настало время второго этапа. Диагностический Интерпретатор автоматически активировал программу безопасности бортового компьютера. Процедура была стандартная, голос и кодовая фраза. Мигель однажды видел, как Гарри во время войны с кланами запускал свой древний "Вархаммер". Пассы руками перед миниатюрной камерой, напоминавшие то ли приемы какого-то экзотического боевого искусства, то ли приступ эпилепсии, навсегда врезались в память Монтейро. Нет уж, спасибо, лучше он как все, голосом. А Гарри жалко. Чертов Яг всадил ему заряд ПИИ в кокпит во время одного из рейдов. Все, что осталось от Гарри, высыпали в баночку из-под кофе и похоронили где-то на Аутриче.
— Назовите кодовую фразу, — голос бортового компьютера также традиционно был женским. Он давно уже был не в том возрасте, чтобы персонифицировать железяку, но образ смуглокожей улыбчивой красотки нет-нет да мелькал перед внутренним взором Кабальеро.
— No me dejen morir así, digan que dije algo, — четко проговорил Мигель. Вряд ли Вилья действительно сказал это перед смертью, но в качестве пароля фраза была неплоха.
— Опознание завершено, пилот Монтейро.
Теперь сенсоры. Guerrero перед последним отключением реактора сильно не перегревался и поэтому перезапускать системы и сбрасывать настройки не требовалось. Обычной процедуры хватит... Электромагнитные детекторы, тепловые датчики, масс-сенсоры, радар, лазерные датчики, видеокамеры. Зеленые огни. Одновременно с этим ДИ проверял реактор, гоняя его на разных режимах и перебирал частоты радиосвязи. Мигнула и погасла лампочка работы установки лазеросвязи. Наконец, на главный монитор вышло сообщение — температура сердечника в норме, неполадок системы охлаждения и защиты не выявлено, силовая установка готова к функционированию на критических и закритических режимах. Система жизнеобеспечения — норма. Связь норма. Прыжковые ускорители — система тяги в норме, система перенаправления плазмы в норме, сопла в порядке, тестовые прогоны режимов в норме, проверка проходимости и целостности дюз дает добро на использование.

Самое важное. Оружие. Вот тут Мигель проверял все по очереди самостоятельно.
Большие лазеры увеличенной дальности. Номер первый. Стрельбовый генератор заряжен и подключен, температура сердечника в норме, оптика в порядке, износ линз не более десяти процентов. Номер второй. Все то же самое, только износ оптики — двенадцать процентов. Предохранители включены.
Средние импульсные лазеры. Первый. Стрельбовый генератор заряжен и подключен, сердечник в норме, импульсный генератор в норме, частота импульса стандартная, износ оптики в пределах двадцати процентов. Второй — стрельбовый генератор выдал предупредительное сообщение, что через некоторое время потребуется замена вторичных энерговодов. Предохранители включены. Нажатием клавиши сбросив информацию об этом на компьютер команды техов, Мигель продолжил проверку.
Многоствольная пулеметная установка, калибр пятнадцать миллиметров. Патронные кассеты размещены в ячейках СРХБ, первая кассета транспортирована на предзарядку, работа транспортера штатная, лента в приемник не подана. Питание блока стволов подключено, вращение блока штатное, установка поставлена на предохранитель.
Противоракетная система. Патронные кассеты размещены в ячейках СРХБ, первая кассета транспортирована на предзарядку, работа транспортера штатная, лента в приемник не подана. Питание блока стволов подключено, вращение блока штатное, вращение турельного подвеса штатное, система на предохранителе.
Горит зеленый свет.
Пробежавшись взглядом по дисплеям и созвездиям контрольных огней, Мигель придвинул поближе к губам встроенный в нейрошлем микрофон.
— Шторм-главный к высадке готов.

После высадки

Пустыня глаз не радовала, но местность располагала к устроению засады. Правда, наличие такого "игольного ушка" явно намекнет противнику, где ждать неприятностей, но тут уж выбирать не приходится.
Сообщение от "Крепости" о воздушной поддержке и сигнал сенсоров об обнаружении и определении целей пришли почти одновременно. Что там у нас? "Скорпионы", "Харассеры", "Джавелины" и "Энфорсер"... Забавно, забавно, почти "Скорпионье гнездо", только в своей мобильной ипостаси.
— Не перегревайся раньше времени, Райал, посмотри, кто против нас. Если над этими жестянками не потрудились шаловливые ручки пиратских техов, у них ни одной установки РДД на всю эту толпу. А с воздуха надо скорее бояться РБД и автопушек.
Если у его подчиненных хватит разума не лезть в ближний бой и не рисковать зря...
Не хватило.
— Блэк, черт возьми! Подставляешь спину под РБД! Уходи прыжком на холм по координатам 07-13-Браво! Не расходиться, держать линию на холмах! Делливорт, вытаскиваешь Блэк, Стомпер, работаешь по "Скорпионам", Райал, "Энфорсер" твой, я хочу, чтобы он считал угрозой только тебя. Маневрируем, не подставляемся. Я работаю по "Харрасерам", они не должны подойти близко.
Подняв руки меха, Монтейро начал наводить большие лазеры. Разделив прицельные контуры и "заслэйвив" их на джойстики управления руками, он повел сразу два перекрестья к юрким ховерам. Пальцы напряглись на гашетках. Сложный выстрел, но бывали и сложнее.

В далёком 1936-м году талантливый инженер-оберлейтенант Ольбрих, работающий в Wa Pruef 6, департаменте бронетанковой техники, издаёт успешную и привлекшую к себе внимание статью. Она - о странном сочетании бронетехники и очень эффективном оружии, приобретшим популярность ещё в годы Первой Мировой Войны. И Ольбрих, используя силу разума, решает множество проблем, стоявших перед конструкторами на пути к нормальной реализации этой перспективной идее. Именно это позволило молодому танкисту, фельдфебелю Йоханосу Райху, стать командиром очень любопытно танка.
"Дорогая Марша, пишу тебе с фронта, из города Эйндховен. Спасибо за носки и снимки семьи, что ты прислала мне, они будут греть мне тело и душу. Но ты должна знать, что не только это согревает меня в холодные, дождливые ночи. Неделю назад я впервые сел в свой танк, и понял, что это моё. Я провожу рукой по броне, и чувствую, как становлюсь его частью, как мои кости превращаются в сталь, а по венам бежит бензин вместо крови. Я поглаживаю её ствол, оружейная сталь ласкает кожу похлеще, чем речи фюрера мою арийскую душу. Сжимаю в руках крепкие, увесистые снаряды, их кончики, со стальным сердечником, блестят на солнце, слегка подрагивая. Я сладострастно беру её за ручки управления, сжав крепкими пальцами отполированное тысячей прикасаний дерево, и ощущая, как мощь орудия вливается в меня. Это я танк, я несу смерть, сталь моя плоть, а порох моя кровь, и он несёт по телу ярость разрывающего огня.Второй рукой я со страстью, с диким, рвущим плоть желанием, дёргаю затвор и слышу ласкающий ухо влажный щелчок. Это моя крошка дослала в себя 7-ми мм крепыша, приняла его в себя как послушная девочка. Станок смазан и готов к бою, лёгкое покачивание рукой и разработанное дуло моей детки смотрит прямо на противника. Всего лишь одно нажатие пальцем. О нет, я не спешу, я пробую тугой курок, сжимаю его между фалангами и чувствую, как пружина сопротивляется. Я люблю это. Она сопротивляется, но всё равно отдастся мне, потому что я её хозяин, и она это знает. Мушка будто сжимает человеческую фигуру, превращает её лишь в неясный силуэт, мишень для стрельбы. И я открываю огонь. Моя красавица грохочет в оргазме, сотрясается в экстазе, изрыгая из себя саму смерть. Философы и теологи врут, смерть не носит балахон и косу. Она облачена в несколько десятков грамм свинца и стали, окружена струёй напалма. Снаряды долетают до цели и впиваются в плоть, как член сладострастного любовника в женщину, тугая струя напалма ласкает кожу. Только последствия намного более кровавые, чем при первом сексе. Они даже не понимают что случилось. Снаряды рвут их тонкие тела в клочья, не оставляют и шанса на выживание, только кровь, кишки, запах пороха, бензина, грохот и дерьмо. Асфальт покрывается ошмётками и осколками, а я хохочу, потому что так моя девочка доказывает мне мою любовь. Мне хорошо. А если хорошо мне, то хорошо и моей крошке, моей Panzerflammwagen II. Моему огнемётному танку."
Танк подъезжает всё ближе, траки гремят всё больше. Из левой башенки с рёвом и харканьем вырывается язык пламени, он с брызгами бьёт по ресторану, выкуривая десантников наружу. Один американец орёт так, что разрываются барабанные перепонки, запах огневой смеси и жарящегося мяса заползает в нос.

Перемолотая кашица мозгов уже, почти, не действовала на восприятие Артура: кровь товарищей, обильно лившаяся сегодня, кажется пропитала, не только китель, но и душу десантника, закалив и озлобив её одновременно.

Установив семейство оружия возмездия злому миру, Арчер потерял всякий интерес к ней, огляделся из окошка чердака и, не наблюдая агрессивного скопления серого цвета, решил произвести скорую инвентаризацию, бегло награбленного имущества. Отделив "зёрна от плевел", закинул всё ненужное обратно, оставив лишь гранаты в разгрузе - они непривычно и неудобно тыкались длинными рукоятками. Брезгливо глядя на обручальные кольца, МакФрай с интересом рассматривал женщину на фото из кулона: красивая старая фрау так и не дождётся своего сына...Ему, вдруг, стало мучительно мерзко и противно. Бросил десантник немецкое золото на труп суицидника, и руки, красные до сих пор от братской крови, отряхнул, брезгливо.

Арчер рывком поднялся, гася очередной приступ самобичевания, и подошел к наблюдательной позиции: казалось, агония, что сотрясала город, затихла, даря бравым янки долгожданную победу. Но очередные близкие взрывы и стрельба развеяли этот великолепный план, а потом...

Потом раздался звук, который больше всего ненавидит пехота. Звук, стального монстра, что своей тушей, скрежеща гусеницами, прокладывает себе путь сквозь городское кладбище. Звук, символизирующий человеческий гений - толстая броня, закрывающая пяток человек от ответной мести...к их точке приближался грёбанный танк, или что лучше, вездеходка с пехотой.

Арчер, как ужаленный рванул к своим, чтобы не пришлось орать так громко - свесившись с чердачного люка, быстр крикнул сержанту:
- Серж! Бронетехника на 9, из-за поворота, совсем скоро будут!

Гранаты уходят в окно и падают так, как того и хотелось бы Ништяку, послушные, чугунные щеночки. Два оглушающих хлопка, и стрельба слегка утихает, место выстрелов занимают крики раненных, слышится громкий, пилящий уши, визг какого-то бедолаги. Немцы, полные ярости и боевого задора, рвутся, в переносном смысле, в атаку, громко крикнув что-то ободряющее. И всё это для того, что бы рвануть в прямом смысле. Нога в тяжёлом ботинке цепляет за тросик, вызывая короткий хлопок, сработал первый заряд. Мина выпрыгивает из земли и, долетев солдату до пояса, с треском лопается, засыпая осколками всё вокруг. Тяжёлые шарики, шрапнель, пробивает кожу, мясо, кости, простреливает насквозь почки и селезёнки. Одному неудачнику несколько шариков попадают в мощну, превратив яйца в то, что хорошие школьники кушают на завтрак с тёртым сыром и беконом. Вторая мина взрывается с тем же успехом, правда немного в стороне и сваливает всего двоих. Третья мина не реагирует, видать запал просрал или ещё что. Стрельба утихает совсем, слышны только крики о помощи, вопли, стоны, писк, прочий ад и жупел. Слышно как кто-то громко плачет, всхлипывая и кашляя.
Немцы внизу, услышав два взрыва, притихают, выглядывают редко, а стреляют ещё реже да всё в слепую. Они не знаю, что случилось с их товарищами, и не знают что делать, ведь их тут осталось всего двое. В конце-концов, они отступают, дав несколько коротких очередей в сторону Тимбелла и спрятавшись за парапетом. Вдалеке, где-то из города, ближе к сердцу Эйндховена, вырывается целый столб огня, будто сам Сатана плюёт со злости. Земля трясется, как стриптизёрша на коленях у богатого клиента, стекло, где оно ещё целое, трясётся и дребезжит.

Тиберий провел несколько часов ожидания лекарства в полном нетерпении. Недуг внутри, кажется, чувствовал свой приближающийся конец и, напоследок, пытался иссушить Тиберия, но инъекция сыворотки быстро изничтожила любые симптомы хвори.
Впервые за пару суток клирик снова чувствовал себя полноценным человеком благодаря исцелению, дарованному Его ангелами, и первое, что сделал искупитель, излечившись, была долгая и искренняя молитва.

Дни в лагере космических десантников, если не обращать внимания на присутствие этих святых воителей, были рутинными. Тиберий был рад избавиться от тесного костюма химзащиты и пропитанного потом комбинезона, чтобы снова облачиться в свои алые одежды. Разбор вещей принес и плохую новость. Запас пайков оказался безнадежно испорчен, будучи высушенными, почерневшими и покрытыми пушистой плесенью. Клирику пришлось выкинуть почти недельный запас пищи и это его весьма расстраивало. Очевидно, стоило раздобыть провизии замену.
Конечно, сомнений тому, что Астартес принимают пищу и испытывают жажду, не было, но Тиберию было не по себе от одной мысли о том, что они могут поделиться своею пищей с простым человеком.
В общем, помимо регулярных молитв и ознакомлением с лагерем, бытом и жизнью ангелов Императора вне войны, удивленным глазением на могучие машины и орудия Астартес, Тиберий потратил дни отдыха на попытки добычи на всю группу провизии и чего-нибудь полезного из того, чем могут поделиться космодесантники. Наверняка простые смертные посчитали бы такие дела наглостью, но для Тиберия это был, возможно, единственный шанс раздобыть что-то и, тем самым, позаботиться о своих спутниках, в ответ на ту самоотверженность, с которой они заботились о нем самом, когда его иссушала проклятая хворь.
Вместе с этим Тиберий навещал и других аколитов. Сигизмунду оказали великую честь и теперь он нес символы ангелов на своей новой, металлической руке, которая уже сама по себе была мощным оружием. Василу же вернули отсутствовавший ранее глаз. По словам обычно молчаливого солдата, эта замена была чуть ли не лучше его единственного уцелевшего ока. Искупитель был рад за своих соратников, хоть и не был согласен с тем, что металл может быть лучше человеческой плоти, олицетворения образа самого Императора.
Тиберию удавалось навещать и спавшую медикаментозным сном Элеонору. В те недолгие минуты, которые Астартес давали на посещения, Тиберий снова становился мягким и добрым, рассказывая спящей адепте о тех чудесах, что видел на базе космических десантников, о тех новых железках, что поставили Василу и Сигизмунду, и о своих планах на этот короткий отдых. А когда новости кончались, клирик просто молился о ее скором исцелении, искренне прося повелителя человечества о ее скором пробуждении.

И спустя два дня Император его услышал.
Великая радость поселилась в сердце искупителя, когда он видел соратников целыми, обновленными и невредимыми.
Но настала пора собраться и снова приняться за работу.

Чуть помедлив, Тиберий внимательно разглядывал техножреца. Клирик нечасто видел этих странных полумашин-полулюдей вот так близко. Но о культе Омниссии Тиберий был весьма осведомлен. Это учение конфликтовало с учением экклезиархии, но техножречество было жизненно важной частью Империума человечества. И аколитам также необходима была помощь этого необычного союзника.
Тиберий не выказывал нетерпимости, но с Каином был не совсем согласен. - Пускай железо прочнее, но оно лишь замена плоти. - Клирик только сейчас уделил внимание массивному грузу техножреца. Искупитель подошел к ящику, маркированному его именем и вскрыл его. - Без плоти не будет железа... Император всемилостивый! Неужели я достоин такой чести? - Ни к кому не обращаясь, вопросил Тиберий. Ящик хранил полный комплект силовой брони, подобной той, что носили Астартес, металлического, серого цвета. Хеллпистолет в сравнении с таким даром был чем-то незаметным. Клирик обернулся на остальных аколитов, не в силах поверить своему открытию, но в прочих коробах покоились такие костюмы и для остальных аколитов.

Смутившись, Луго обернулся, что бы убедится, что и Охотница спустилась и жива, а не сквозь гнилые доски провалилась и с шеей свернутой слегла. Удостоверившись что дева эта, жива и полностью здорова, продолжил Луго поиск, охотников, спустившихся вниз до него...

Дорога возвращала к жизни. Тиберий шел из душного, тошного и темного царства страшной болезни, переставляя ноги по зловонной канализации огромного улья.
Хворь словно опасалась физического напряжения и пряталась в темные уголки, когда Тиберий напрягал силы. И словно сам Император поощрял эти труды, помогая бороться с болезнью, поселившейся в клирике.

Тиберий чувствовал усталость и некоторое облегчение. Перенапряжение мышц и вялость движений лучше болезненных обмороков и беспомощной немощи. Тяжесть оружия и остальной ноши становилась все больше, "Потрошиттель" нещадно тянул к грязному полу, но клирик не сдавался и упрямо шел к цели.

Удивительно, но по пути не встретилось ни подульевых хищников, ни гангеров или каких-нибудь культистов, коими кишели уровни выше. Злобных демонических тварей также не встретилось, и это было чудом. Маленьким, почти незаметным в масштабах катастрофы, постигшей этот мир, чудом, дарованным Золотым Троном.

Тиберий устало опустился на матрасы, устраивая оружие под руку, а рюкзак по походному, под голову. Сил и, честно говоря, желания оспаривать решения группы у него не было, однако со сном он не спешил.
Повинуясь минутному порыву, клирик извлек из своих вещей одну из увесистых восковых свечей.
Это действительно был пчелиный воск и свечи из подобного материала были весьма редкими в многомирье Империума. Многие и многие довольствовались свечами из искусственных материалов, лепили их сами из подходящих отходов огромных производств, делали из жира или же заменяли свечи чем-то подобным, вроде ароматных палочек или же простых лучин.
Но эта пятерка свечей, кои Тиберий привез на этот проклятый мир были самыми настоящими, восковыми.
Выпросив у Васила зажигалку, клирик зажег толстый восковой цилиндрик, установив его в углу комнаты.
Встав перед свечой на колени, Тиберий сложил на груди аквиллу, у самого сердца, начав шептать импровизированную молитву, ибо заученные тексты вымыло из памяти усталостью.
- Милостивый Император, я, скромный слуга твой, прошу тебя, дай нам сил и бдительности в этом испытании. Прошу тебя, великий Император, позволь нам покинуть это узилище в целости и сохранности, дай нам сил и наполни нас праведной яростью в борьбе с врагами твоими. Молю тебя, всеблагой и всемогущий Император всея человечества, защити и убереги своих скромных слуг. Amen.

Оставив свечу гореть, Тиберий поднялся и убрел к облюбованному матрасу. Коснувшись головой импровизированной подушки, клирик почти сразу провалился в смоляную черноту сна.

Долгая дорога до склада как венец баснословно тяжкого дня окончательно утомила Элеонору. Будто налитые свинцом ноги делали каждый шаг маленьким подвигом во славу Императора, рюкзак давил на плечи тяжестью каменной глыбы, а пистолет оттягивал пояс так, словно был, как минимум, весом с тяжелый болтер.
Настолько вымотанной, как сейчас, девушка себя давно не чувствовала. Не хотелось ни болтать, ни даже думать. В мозг будто тараном билась одна мысль - отдыхать, отдыхать...
Впрочем, на краю усталого сознания было еще что-то. Загнанной птицей в клетке а глубине разума трепыхался вопрос: как быть с Василом? В тот момент это было, мягко говоря, неожидано и неприятно, но сейчас, по прошествию времени, госпожа Дессино не могла сказать, что это было столь уж отвратно. И, конечно, ей льстило внимание мужественного и непреклонного защитника ее от всех опасностей мира. Усталость мешала ей определиться со своими чувствами, и силой воли адепта заставила себя отложить размышления о происшедшем до более приемлимого момента.
Вяло передвигая ноги, непривычно молчаливая Элеонора шла за Сигизмундом, шаг за шагом приближаясь к складу, где она наконец-то отдохнет. И никакие демоны хаоса, никакие культисты и еретики, никакие бредовые идеи компаньонов не смогут помешать ей выспаться!
Но всему, даже такому бесконечному пути, приходит конец. Она дошла! Ведь, как говориться, viam supervadet vadens! Впервые за время дороги девушка улыбнулась, осозновая, что теперь до благословенного привала осталось недолго.
Мрачная металлическая гермодверь с подтеками ржавчины сейчас казалась девушке столь же благой, как Золотые Врата Терры, и столь же желанной, как храм для паломника. Лишь она отделяла ее от грядущего сна.
Со скрипом открывшись, дверь явила перед ней само пространство склада. Аккуратно разложенные и промаркированные, на полках лежали костюмы химической защиты, стояли неизвестные инструменты и какие-то тубусы, помеченные символом вызрывоопасности. Но основной доли внимания аколиты удостоилось другое - раскладные кровати с матрасами. В другое бы время девушка, поморщившись, отказалась бы от ночлега на таком, с позволения сказать, убожестве, но теперь, после всего, что произошло за день, отдых на них казался верхом блаженства.
Скинув на пол опостылевший рюкзак, девушка подошла к столу, на котором лежала некая бумага. Прочтя ее вслух, Элеонора похолодела: что бы с ними стало, если бы она не уперлась перед лифтом и они бы спустились вниз? Да они бы наверняка уже были мертвы! Уже, казалось, заснувший страх смерти снова поднял уродливую голову и аккуратно каснулся сознания аколиты: Ты понимаешь, что выжила только случайно? А что будет дальше? Сколько раз тебе будет везти?
Поежившись, Элеонора передернула плечами и кинула опасное послание обратно на стол. Очень хотелось позлорадствовать: Я же говорила не идти вниз!, но сил даже на такие простые речи у нее небыло. Оглядевшись и не найдя ни душевой, ни даже самой простой раковины, юная леди опечалилась. Это что же, ей ходить грязной, потной и немытой? Но вариантов не было - только так и никак иначе.
Оглядев своих спутников, Элеонора пришла к выводу, что измучились все - никто не выглядел бодрым и довольным. А это значит, что она в состоянии держаться наравне с сильными мужчинами. Эта мысль вызвала у девушки легкую улыбку.
Двужильный Васил взял на себя инициативу и остался дежурить первым, что дало адепте повод еще раз восхититься своим заступником. Есть не хотелось, а вот гудящие от усталости ноги и отваливающиеся от веса тяжелого рюкзака плечи брали свое: разложив нехитрую кровать и постелив сверху матрас, аколита занялась изготовлением подушки из второго матраса. Сумев-таки положить часть его аккуратно себе под голову (и при этом оставив большую часть матраса на полу), девушка, не снимая комбенизона, рухнула в постель, предварительно убрав лазпистолет под импровизированную подушку. Накрывшись еще одним матрасом для большего тепла и удобства, Элеонора пожелала всем спокойной ночи и закрыла глаза, пробормотав тихую молитву Императору о спокойном сне.
Сказать, что сон женщины был абсолютно безмятежен, значило бы погрешить против истины. Громкие звуки и шорохи выдергивали адепту из дремоты, заставляя ее тянуться к оружию. Впрочем, привыкшая спать очень чутко, бывшая секретарша не сильно боялась не выспаться - столь прерывистый сон был ей привычен.

Вьюга никому вопросов не задавал.
Вьюга не смеялся над чужими байками и не рассказывал своих.
Вьюга не предвкушал, не ежился и не молился.

Он сидел на носу лодки и слушал, как из плеска весел, бормотания, шепота, дыхания, поскрипывания амуниции и доспехов рождается боевое братство. Клятвы, обряды, попойки и часы вынужденного безделья, марши, тренировки — все это сплачивало людей, но настоящее, истинное братство идущих на смерть рождалось только в такие вот последние минуты перед схваткой, как тогда, в секретах в долине у Соленой Реки. Братство, которому не нужны громкие клятвы и страшные кары. Грядущая смерть своей неминуемостью, от которой у кого-то бурлит кровь, а у кого-то трясутся поджилки, заставляет души смерзнуться в единый ком. "Мы", "наши", "свои". Жуткое и завораживающее зрелище для Того Кто Видит.

И красивое. Смерть всегда одинаково мерзотна — она никому не мать и не отрада. Но тот, кто сделал смерть смыслом своей жизни, или чью жизнь она наполнила смыслом, видит красоту в узорах, которые оставляет на душах смертных ее ледяное дыхание.

Вьюга прикрыл глаза. Снова открыл. Он чувствовал, как тьма, окутывавшая все, клубками сворачивается у него внутри, наполняя мускулы силой. Ночь — лучшее время, чтобы сеять смерть и жать победу.

-Да, да, святой отец, обязательно сожжем, только попозже. Я еще не проверила его... Что-то тут не так...
Как не силилась адепта понять, что конкретно за ритуал тут был проведен, но ни один из вариантов полностью не подходил. Впрочем, чем-то смерть этого человека напоминала смерть несчастного инквизитора, только голова была на месте. Пытаясь пересилить отвращение, девушка решила проверить труп на предмет наличия на нем каких-либо меток или же предметов в карманах.
Кончиками пальцев, брезгливо, Элеонора дотронулась до груди покойника. Справившись с нахлынувшим омерзением, девушка начала стягивать с мертвеца одежду. Остановившись на полпути, аколит вынула из рюкзака перчатки, и, надев их, продолжила свое грязное дело. Вспомнив, как отважные инквизиторы и умные арбитры делали это в детективах, которые она смотрела и читала, адепта обратилась к инфорсеру:
- Зиги, ты арбитр, тебе приходилось иметь дело с мертвецами. Ну-ка, помоги мне осмотреть его. Надо искать следы чужеродных отметок или татуировок, шрамов, ожогов, следов насильственной борьбы, проверить характер ранений, наличие видимых болезней, вобщем, сам все без меня знаешь. Найдешь что, говори мне. Кроме того, по тому, как свернулась кровь, ты можешь сказать, как давно совершено убийство? И не был ли он убит до совершения ритуала? Заодно проверь его карманы, может там будут какие-нибудь зацепки для нас. Вдруг он сам культист, добровольно согласившийся стать жертвой ритуала?
Раздев труп до нага и тяжко выдохнув, девушка начала детальный осмотр мертвого тела. Изучение она начала с головы, постепенно спускаясь вниз. Проверила, не были ли вырваны волосы, посмотрела, нет ли татуировок под волосами, проверила за ушами, открыв глаза покойного, внимательно осмотрела их. Открыв рот, проверила наличие зубов и языка. Внимательно осмотрев шею и тело мертвеца, Элеонора особое внимание уделила подмышкам. Оглядев по сантиметру руки мертвеца, она тщательно проверила локтевые суставы и сконцентрировала внимание на кистях рук, особо вклядываясь между пальцев и посмотрев, нет ли чего необычного под ногтями мертвеца. Закончив, адепта дрожащими руками достала сигарету, и, все-таки, с третьей попытки смогла прикурить. В несколько затяжек справившись с сигаретой и сплюнув, аколит першла к проверке паховой области. Это было вдвойне более мерзко, но, справившись с собой, она аккуратно осмотрела член мертвеца в поисках символов темных богов или каких-нибудь неестественных наростов, не погнушавшись даже отогнуть крайнюю плоть. Закончив с этим неприятым действом, она перевернула тело на живот, проверив зад мертвеца, даже раздвинув ягодицы в поисках тех же знаков. Наконец, завершительный этап проверки - ноги. Также внимательно осмотрев их, Элеонора особое внимание местам сгибов и ступням. После всего этого она внимательно осмотрела дверь, на которой лежал покойник, прежде чем они вошли.
Закончив с мерзкой процедурой и брезгливо стянув и отшвырнув перчатки, молодая девушка, осунувшись, устало прислонилась к чистой стене и сползла по ней вниз. Усевшись и снова закурив, адепта еще раз прокрутила в мозгу результаты осмотра.
Ей было очень плохо, мерзко и тяжко. Никогда в жизни она не занималась ничем подобным, и вот теперь такая необходимость возникла. Чувствуя себя некрофилом и последнейшей из мерзавцев, только что надругавшейся над несчастным, Элеонора несколько раз всхлипнула от жалости и, одновременно, отвращения к себе. Казалось, она сама вся пропиталась трупным запахом, казалось, ее пальцы до сих пор продолжают скользить по мертвецу. Казалось, вся могильная гниль просочилась через перчатки, через кожу, и теперь сидит внутри ее. Всхлипывания стали громче и надрывней, и, хотя адепта искренно пыталась сдержаться, напряжение вырвалось изнутри ее захлебывающимся рыданием.

Первый выстрел щёлкает по бронелисту рядом со смотровой щелью, заставляя зенитчиков укрыться, задерживая их. Второй попадает рядом, выбивает рой искр, но рикошетом уходит в бок, взрывая землю и бравые гансы не обращают на него внимания. А вот третий невидимой осой прошмыгивает в щель, и выбивает из лица наводчика кровь и костяное крошево, лицо разваливается пополам от силы выстрела, кожа и кость лопается, открывая человеческую мякоть, склизкий и неприятный внутренний мир человечества. Капустник утыкается в щёку товарища, и тот шарахается, чувствует кусочки мозга на небритой щеке и изрыгает из себя завтрак, заблёвывает ручки и механизм орудия. Восемь восемь остонавливается, так и не успев дать залп по стрелку. И этого хватает, что бы один из сослуживцев Артура, зайдя с фланга позиции, расстреливает заблёвыша, прибивает его из Томпсона к защитному листу. Позиция взята, десантники быстро разворачивает пулемёт в обратную сторону и начинают поливать немцев, позволяют им на собственной шкуре действие "мясорубки Гитлера". Ирония, чёрствая ты сука.
Сержант Харт, укрывшись за мешками с песком, машет рукой Артуру, подзывая его. Когда стрелок оказывается рядом, сержант хрипит:
-Дальше по улице, на площади - счетверённая зенитка. Арчер, Ливандовски, МакГил и Джонстон - выбейте её к хуям! Продвигайтесь через здания, не толпитесь, по одному зенитка стрелять не будет. Арчер - ты за главного.
Ливандовски - высокий, нескладный поляк, вступивший в десант по праву беженца. МакГил - мощный ирландец-шахтёр, потомок переселенцев. Джонстон - реднек из Бостона по прозвищу Буфало. Они смотрят на Артура ожидая приказа.

Лиам уже думал что за ним не придут. К остальным уже наведались их учителя и те, гордые что прошли дальше собирали вещи. Некоторые даже успели "отчалить". Только за ним никто не приходил.

По привычке проснувшийся на рассвете - Лиам успел увидеть как уходили почти все, стараясь что бы никто не заметил его позора - он спрятался в дальнем углу монастыря и отрабатывал давно заученные, вбитые потом и кровью приемы работы с двумя короткими клинками. С его угла было видно как за двери монастыря выходит один его одноклассник за другим. И все с большей яростью бил "тень" клинками.

Быстрый выпад левой вперед. по короткой дуге оттянуть руку назад, за голову. Поднырнуть под руку более высокого противника, правым клинком прочертить у него под мышкой, левой - распороть бок, откатиться назад. Вскочить держа скрещенные клинки над головой, присесть и резко выпрыгнуть вперед и вбок. руками - рубящий удар накрест и снова перекат. Лиам повторял упражнения раз за разом, как заведенный, с каждым вышедшим за ворота становясь только злее.

Отче наш, не отверни взгляд от выходящего из обители твоей,
не дай моим братьям и сестрам сгинуть от истового и неистового,
пускай твоя рука всегда ведет их руку, пускай взгляд твой освещает их дорогу,
да не покинет их благословение твое. Аминь.

И снова удар и перекат, и снова прыжок и блок.

Когда солнце поравнялось с верхушкой монастырской башни - Лиам отправился в конюшню, где вывернул на себя пару ведер воды, там всегда была теплая, для животины. Обрадованная Мед крутилась под ногами, все время норовя взвалить свои лапы мальчишке на плечи. Обычно тот с удовольствием воспринимал игру, но сегодня у Лиама настроение на игры не было.

- Отвали, - парень отпихнул Мед ногой и та обиженно заскулила, - не до тебя сейчас.

Обтерев себя рубашкой - мальчишка пошел к себе в комнату. Дверь была все так же заперта, записки на пороге не лежало. Ожидая самого худшего - отчисления
- Лиам стал собирать вещи.

В его комнату постучали незадолго до полудня. Высокий и худой, словно трость, монах назвался братом Сэдриком. Он не производил впечатления бойца и охотника, скорее он был похож на ученого. Лиам легко его представил сгорбившимся возле телескопа, старательно зарисовывавшего карту звездного неба испачканными в чернилах пальцами.

-Выспался? Это хорошо, нас с тобой ждем дальняя дорога в Англию. Кое-какие вещи для тебя лежат около экипажа. Можешь пока попрощаться с друзьями и мы выдвигаемся.

Лиам только хмуро кивнул и отвернулся допаковывать свои вещи. Прощаться было уже не с кем. Все уехали.

Все его вещи поместились в небольшой заплечный мешок - нажить добра за проведенные в монастыре годы он не успел. Упаковав все Лиам вышел не закрывая в дверь. Теперь тут больше никто не живет. Возможно сюда поселят другого мальчишку или девчонку мечтающих стать охотниками. Что он сюда больше не вернется Лиам был твердо уверен. Это комнаты учеников, а он
теперь...Теперь он неизвестно кто.

Перед тем как отправиться к экипажу парень зашел в конюшни. Мед сидела в углу помещение и делал вид что его не замечает.

- Мед...Прости меня. Сам не знаю что на меня нашло. Я не хотел... - хриплый голос парня скатился до едва различимого свиста. - Я уезжаю...в Англию. Ты поедешь со мной?

Лиам стал перед собакой на колени и обнял ее за толстую шею, он не хотел покидать монастырь один. Он не хотел остаться с неизведанным миром наедине. Без друзей. Один.


К экипажу они подходили вдвоем, Лиам тащил с собой мешок собачьей еды, а Мед несла в зубах его мешок с вещами.

- Мед едет со мной!

Поставив мешок перед собой мальчишка широко расставил ноги, словно собирался защищаться, и взял собаку за ошейник. Мед же только глухо зарычала, поддерживая хозяина.

***
-Ты в курсе, Броуи, что если сбросить тебя и...вот это вот яблоко с верхушки башни - то вы разобьетесь о землю одновременно?
Пес лишь скептическим взглядом посмотрел на глупого юнца и фыркнул.
- Фу, глупая ты псина, ты меня всего слюной обрызгал!
Лиам толкнул в собаку широкий бок, что того нисколько не потревожило, и вернулся к чтению.
***
- Юхани опять не давал мне покоя ночью...Будешь рыбу? А-а-а, вот и я больше не могу! И ведь не понимает же...упорный! Ладно, мне не сложно, все равнов каменных стенах нашей "кельи" выспаться очень сложно...Еще одна такая ночь и. клянусь Богом, я переберусь ночевать сюда! Хотя знаешь...объясняя им - я и сам лучше понимаю...
***
- Наконец-то! Сегодня экзамены! Никакой больше рыбы в постели! Никаких бессонных ночей! Фигу вам! Долли, смотри мне, не смей рожать раньше чем я сдам экзамены! Этого мне еще не хватало! Потерпишь, милая, ладно? На кушай рыбку, умница ты моя...
***
- Да, я знаю что пишу как курица лапой. Да, учитель! - Лиам стоял перед преподавательским столом и смотрел на стену за учителем. На руке расплылись широким пятном чернила, лист пергамента в руках у преподавателя был немногим лучше. Бессонные ночи таки взяли свое, и Лиам уснул посреди скучнейшего диктанта о мировоззрении Юлиана 2 Преоблаженного. - Да, я приду на пересдачу!
***
- Сколько? По химии? Да вы издеваетесь! Ни за что не поверю! - сердце мальчишки птицей металось в клетке груди, - да я ни за что не поверю! Ах ты старый хрыч! Ну я тебе покажу!
Откуда настолько плохой результат по химии Лиам не знал. Впрочем - оставлять это так он не собирался. Уже через пару минут он стучал в двери учительской!
***
В ночь когда Лиам должен был сдавать астрономию рожала Долли. Молодая сука первый раз пыталась ощетиниться, щенки лезли с трудом, тоскливый собачий вой гулял между стенами монастыря. Не выдержав, мальчишка, бросился вон из класса и, не реагируя на крики преподавателя, бросился к псарне. Там его попытались остановить уже силой, но Лиам так ощетинился. что его решили оставить в покое до самого утра, когда, родив последнего шенка, Долли испустила дух...
***
Письмо и Химию Лиам окончательно провалил. Впрочем, после смерти Долли его интересовало мало что, большую часть времени он проводил с ее щенками, кормя их и обхаживая. Парень стал еще более замкнутым и молчаливым. Из него с трудом можно было вытащить даже пару слов. Вечно застывшая ухмылка стала какой-то злобной, и отпугивала людей даже больше чем раньше. От долго молчания его голос теперь больше напоминал сиплый рык, от него теперь пахло мокрой шерстью и теплым молоком, а взгляд был вечно прищуренный, из подо лба. В комнате он появлялся теперь только что бы переночевать, руку на уроках вверх не тянул, молча сдавая требуемое учителем.

Выдержки из рапорта Вартапетяна А.Е.

Локация и время боестолкновения: Швеция, 07.17 местного времени .
Длительность боестолкновения: 1-2 минуты
Силы сторон:
Х-СОМ: 13 бойцов, танкетка;
Пришельцы: 16 бойцов типа «Серый человечек», 1 боец типа «Здоровяк», предположительно – командир. Вооружение – ручное, неизвестного типа, предположительно – плазменное, минимум двух видов («пистолет» и «карабин»).

Результат: полная победа.
Потери: погибших нет, несколько легких ранений, уничтоженная танкетка.
Ход боестолкновения:
После высадки отряд был атакован из засады пятью противниками вида «Серый человечек» (далее – рядовые). Благодаря значительному численному преимуществу, нападающие легко уничтожены ответным огнем.

Отдельно следует отметить решительный поступок Полякова С., уничтожившего противника в рукопашном бою. К сожалению, необходимость в подобных действиях возникла в результате грубой тактической ошибки: боец с гранатометом оказался на фланге без прикрытия стрелков.

Далее отряд выдвинулся в сторону расположения противника. Группа в составе Обухова С., Полякова С., Тимеле А., Цезаря предприняла фланговый маневр. Группировка противника численностью 10-12 единиц была обнаружена на центральной поляне лагеря лесорубов, в процессе отступления. Чтобы не дать противнику скрыться либо занять позиции для обороны, мною был отдан приказ к атаке.

Последовавший огневой контакт показал некоторое превосходство огневой мощи отряда Х-СОМ над противником, как в поражающей силе, так и в точности, а также низкую живучесть рядовых пришельцев. Существенным исключением стал противник типа «Здоровяк», продолжавший вести огонь, несмотря на множественные попадания из тяжелого вооружения. Также, по неподтвержденным данным, «Здоровяк» частично излечил полученные ранения, использовав контейнер неизвестного содержания, предварительно размещенный пришельцами на поле боя. Концентрированным огнем все пришельцы, включая «Здоровяка» были уничтожены.

Касательно бойцов, участвовавших в боестолкновении, должен отметить следующее:

Поляков С. – решительные и тактически-грамотные действия, рекомендую к назначению взводным.

Шин К. – высокая боевая эффективность, четкое исполнение команд и уместная собственная инициатива (обходной маневр с уничтожением двух пришельцев). Рекомендую к поощрению.

Даган Р. – отличная реакция и крайне высокая боевая эффективность на коротких дистанциях. Недостаток взаимодействия с членами отряда и склонность к рискованным лобовым атакам.

Обухов С. – эффективно действовал как рядовой оперативник, однако пренебрег управлением порученным ему взводом, что снизило общую эффективность отряда.

Мюллер П. – боевая эффективность танкетки существенно превзошла ожидания, однако сам боец морально не стоек: склонен к мелким дисциплинарным нарушениям и может терять голову в бою. Предположительная причина – недостаток армейской подготовки и склонность считать себя самым умным на основании гражданских знаний.

Действия остальных бойцов были адекватны ситуации и не требуют дополнительного разбора.

Пихт

Неизвестные самолеты русских смущали, но добавляли азарта в тоже время. Когда противник знаком и знаешь все его уловки - становится скучно, даже если смерть всегда за плечом твоим. Но когда враг может выкинуть что-нибудь новенькое, начинается настоящая игра.
Адреналин в крови. Сердце трепещет.
Набираешь высоту.
Противник пикирует навстречу. Использует ту же самую тактику, которую избрал ты.
Огненные нити трассеров вспарывают ночную тьму. Лишь в самую последнюю секунду успеваешь увести свой самолет в сторону немного. Иначе распрощался бы с правым крылом. Камнем бы рухнул вниз. Повезло тебе.
Самолеты эскадры ответили плотным огнем. Но результатов ты не увидел - все происходило уже позади.
С ревом проносятся рядом с твоей машиной русские самолеты. Их очертания чудны - узкий силуэт, длинный нос, кабина пилота расположена практически у самого хвоста. Но тем не менее, они летают. И довольно неплохо при этом.
Но вот - ты над строем русских. Вернее, над "каруселью" в которой смешались как самолеты вашей эскадры, так и машины русских пилотов. Похоже, что комми навязали свою игру.
Трассеры разлетаются в ночи, обозначая направления стрельбы. Горит земля. Полыхает небо. Красиво. Завораживает картина подобная.
Несколько самолетов, объятых пламенем, на землю падают. Не получается в темноте разобрать свои это, или чужие.
Выбрав цель, толкнул штурвал от себя, заставляя самолет перейти в пикирование.
Выбрана цель. Мечется в прицеле.
Очередь. Еще одна, с поправкой.
Один за другим вылетают заряды из твоих орудий. Трассирующие, бронебойные, бронебойно-зажигательные.
Видишь, как силуэт, что мелькал в прицеле, охватывает пламя. Падает на землю сбитый самолет.
Разворачиваешься и набираешь высоту. Удача тебе сопутствует.

Ралль

Неотрывно следуешь за Малецки. Уверенность в своем превосходстве непоколебима. Даже шутки шутить успеваешь, глядя, как приближаются русские.
Они ударили первыми. Сегодня советам повезло и они были выше вас. Этот козырь был разыгран первым.
Ты не увидел, а скорее почувствовал, как более шести десятков самолетов пошли в атаку на вашу эскадру.
А потом ночь впереди взорвалась десятками вспышек и сотни трассеров-светляков полетели навстречу.
Азарт. Страх. Восхищение. Восторг.
Экстаз.
Непередаваемое ощущение. Все смешалось в тебе на секунду.
Но на секунду и только.
Работа превыше всего прочего.
В эфире слышны крики чьи-то. Похоже, что не всем повезло уйти от обстрела русских.
Рядом проносятся вражеские машины. Настолько близко, что кажется - протяни руку и коснешься. Даже показалось, что видел ты лицо русского пилота, в отсветах вспышек. Спокойное, уверенное лицо человека, который знает, что враг силен, но не отступит, ибо дело его правое.
Как-то пропала твоя бравада после этого. Ушла сама собой. Пришло вместо нее осознание, что в отличие от поляков и французов, эти парни будут сражаться до тех пор, пока могут дышать.
Вздрогнул.
Но вот - высота набрана. Самолеты закладывают вираж. Разбирают цели.
Пикируют на "карусель" внизу. И ты тоже пикируешь. Ты выбрал себе цель.
Длинную очередь дал. Но не смог поразить машину русского пилота.
Чертыхнувшись про себя, пошел на новый разворот.

Герберт

Сосредоточен как и всегда. Ничего лишнего. Все внимание на бой. Нет времени на глупые шутки. Каждый миг может стоить тебе жизни. Или твоему товарищу.
Новые самолеты русских заинтересовали тебя. Невиданные ранее машины. На что способны они? Предстоит узнать в бою их возможности. Вряд ли они превосходят ваши мессеры, но чем черт не шутит?
Неотступно следуя за Пихтом, ты видел, как ночь в единый миг взорвалась десятками вспышек.
Даже не успел ты понять в какой момент огненная дорожка трассеров соединила твое крыло и пушку русского самолета.
Машину тряхнуло сильно. В сторону повело.
С большим трудом удалось тебе вернуть управление.
Лоб испариной покрылся в одно мгновение.
Никак не ожидал ты подобного. Но полет продолжать можешь и это главное.
Вслед за Пихтом выполнив разворот, спикировал на свалку, в которой увязли истребители эскадры.
Выбрав цель дал по ней длинную очередь. В отсветах зенитных взрывов увидел ты, что лишился русский пилот части своего крыла и понесся к земле.
И уже мгновением позже, в луче прожектора - парашют.
Добивать не стал - нет времени.
Разворот сделав, пошел набирать высоту.

Гунштейн

Двигатель верного истребителя гудит ровно. Машины идут ровным строем.
Горит внизу земля.
Небо впереди освещают вспышки от разрывов зенитных снарядов.
Все это выглядит донельзя торжественно. Словно все здесь собрались на большой праздник.
Но ты уже не раз видел такую картину. Совсем не праздник. Нет торжества в душе.
Приказ получив моментально перешел к исполнению. Готов показать советам, кто в небе хозяин. Уверен в том, что станешь проблемой для русских пилотов, несмотря на наличие у них новой техники.
Набор высоты - решение верное и нужное.
Советы пикируют навстречу.
Ночь озаряется вспышками пулеметов и огненными нитями трассеров.
Четко видны тебе вражеские самолеты впереди. На такой скорости и при таком малом расстоянии вряд ли их атака нанесет существенный урон. Скорее жест отчаяния это. Менее двух секунд на то, чтобы прицелиться и поразить противника. Даже не стал боезапас расходовать. Практичен во всем ты.
Велико было удивление твое, когда тряхнуло машину от сильного удара. Так и не понял ты - был то осколок от зенитного снаряда, или же заряд из очереди вражеского истребителя. Но на секунду сбился двигатель. Чихнул. Затих. Мгновение показалось тебе вечностью. Но после вновь ожил движок и смог ты продолжить полет.
Набрал высоту необходимую и следуя приказу спикировал, выбрав цель.
Каждую секунду ожидая, что двигатель вот-вот снова заглохнет, волнуясь по этому поводу ужасно, ты все же поразил русский истребитель.
Все удачно закончилось на этот раз. Вновь высоту набираешь.

Малецки

Готов рискнуть. Но рано еще. Нужно сначала пощупать врага. Понять, на что он способен и на что готов. Потом уже можно вперед бросаться, зарабатывая награды.
Чувство азарта, твой постоянный спутник в жизни, и теперь с тобой. Словно не в бой идешь, а садишься за партию в карты с сослуживцами. Только ставки совсем иные в этой игре. Там ты деньги проигрываешь, здесь - жизнь.
Машина слушается тебя как нельзя лучше. Ночные вылеты тебе не в новинку. Знаешь, что ночной бой имеет свои плюсы и минусы. Знаешь, что придется попотеть сегодня. И все равно в предвкушении восторженном пребываешь.
Получен приказ, началась работа.
Ты знаешь, что нужно делать. Так и подмывает тебя нарушить указания и броситься в атаку немедленно, но держишь в узде свои желания.
Добавляешь двигателю оборотов. Ускоряется истребитель. Набирает высоту.
Навстречу пикируют русские самолеты.
Улыбаешься. Адреналин в крови. Сердце трепещет.
Трассеры совсем рядом проносятся. Не обращаешь внимания на них - совсем другим увлечен.
Сейчас настанет твой час.
Вот ты над русскими. Выбираешь цель.
Пикируешь.
Самолет врага в прицеле твоем отчетливо виден.
Только хотел выпустить очередь по нему, как вдруг - кто-то другой поджигает машину советскую. К земле уносится сбитый русский, а ты обиды чувство испытываешь и злобы немного, как если бы за карточным столом кто-то сжульничать посмел. Но здесь не карточный стол и ты практически сразу забываешь о досадной случайности. Выбираешь новую мишень. Даешь очередь, но все выпущенные заряды мимо проходят.
Больше нет времени пикировать. Выравниваешь машину.
Вновь набираешь высоту.
В следующий раз повезет больше. Уверен.

Гребель

Немного страшно тебе, но в то же самое время ты уверен в своей победе. Нет ничего, что сможет остановить тебя.
Легкий мандраж - нормально перед боем.
Десятки русских в небе - ком подкатывает к горлу. Кончились шутки. С таким количеством русских будет трудно справиться. Да еще и зенитки на земле.
Но гонишь прочь от себя мысли дурные.
Тянешь на себя штурвал. Высоту набираешь.
Русские мчатся навстречу. Самолет твоего ведущего дернулся, когда в него угодил заряд выпущенный одним из русских пилотов. Но, вроде бы, ничего страшного не случилось. Продолжает полет боевой товарищ. И ты следом за ним.
Высота набрана.
"Карусель" внизу. Жаркий бой, в котором маневренные русские самолеты становятся опасными противниками. Ни в коем случае нельзя ввязываться в свалку.
Выбрав цель, пикируешь.
Позади остался страх. Полностью сосредоточен ты на выбранном самолете врага. Длинную очередь выдаешь. Видишь отчетливо, как разваливается на части самолет советский. Ты сильнее. Нет больше страха в твоем сердце. Уверенность в победе все заполнила.
Сам собой прицел наводится на другой истребитель советов. Вновь очередь. И еще один русский сбит. Горящая машина падает, оставляя в небе дымный след.
А ты - разворачиваешься и набираешь высоту для нового захода.

Земляне залили последних двух алиенов лавиной огня - не так зрелищно, как атаковали чужие несколько секунд назад, но гораздо эффективнее.
Армянин Аматуни, заглушив конец своей нелицеприятной тирады престарелому доктору длинной очередью, прострелил-таки главному светящееся пятно. Даже сквозь грохот выстрелов можно было слышать звук, будто лопнула толстая стеклянная колба, и инопланетный исполин повалился плашмя на спину и больше не подавал признаков жизни. Ящик закрылся вслед за смерть главного, вновь став гладким и неподвижным - словно и не впитывал только что трупы и не чинил инполанетного лидера. Стоит себе, будто не при делах.
Последнему пришельцу оставалось жить после этого считанные секунды. Останки его были похожи на того, первого, которого вплотную расстреляла танкетка - изучать нечего, разве что возможность делать из инопланетного фарша котлеты. Вместе с ним пулеметный огонь перемолол заднюю пару колес лесовоза, заставляя его накрениться.
И все. Тихо, только шипят, дотлевая, плазменные ожоги на деревьях, скрипит накренившийся лесовоз и тихо-тихо падают в подлесок капли росы.Ни зверей, ни птиц. Как тогда, в начале боя - и из-за тишины ждешь за каждым деревом врага, тело реагирует на каждый шорох, на каждую упавшую ветку. Но нет больше врагов.
Инопланетное судно нашлось тут же, в паре десятков метров дальше по бурелому после жесткой посадки. Удивительно: даже с огромной пробоиной от противокорабельной ракеты и полностью развороченным внутренним взрывом бортом корабль не врезался в землю, а приземлился, хоть и жестко.
Тарелка встретила солдат гулкой металлической пустотой, вонью горелой электроники и следами какой-то слизи на полу, отходящими от каких-то мелких баков - то ли стазис-камеры, то ли клонирующие аппараты.
Ничего больше не трогали, ни к чему не подходили - вдруг трупы заразные или взрываются? Дождались около вернувшейся откуда-то вертушки, отбытие которой в пылу боя никто не заметил, прилета грузового вертолета с учеными. Доктор Мюллер в это время обрабатывал раненых, ворча себе под нос на плохое оснащение аптечки для борьбы с ожогами, неэффективность брони и предстоящую бюрократию со списанием танкетки - повреждений столько, что проще и дешевле разобрать эту и принять новую, а он только к этой привязался.
Теперь будут работать яйцеголовые - каталогизировать, описывать, препарировать, разбирать и собирать снова. А они на сегодня могут отдохнуть. Тем более, после стресса и напряжения тела настойчиво требовали отдыха.
Когда NH-90 отлетел от места крушения на километр, экран снова заработал и показал генерала Сайгера.
- Отличная работа, бойцы. Вы им показали. То, что вы сделали, невозможно переоценить. Герр Вартапетян, от вас доклад по прилету на базе мне. Герр Мюллер, от вас доклад профессору Уиттекеру. Загрузите ему телеметрию с танкетки и с ваших камер. Отдыхайте, - генерал козырнул и отключился.
Первая встреча закончилась в пользу хозяев - всухую и с разгромным счетом. Но это была лишь первая битва в долгой и трудной войне - и это тоже понимали все, пусть даже после всех трудностей и не хотелось об этом думать.
Ровный звук моторов убаюкивал, как биение механического сердца. На базе ждали процедуры обеззараживания, осмотр врачей, проверка психологического состояния. Но это потом. Пока можно было скоротать пару часов за блаженным сном.

Говорят, если операция идет слишком хорошо, все рано или поздно полетит к чертям. Истина эта написана кровью.
Та легкость, с которой были уничтожены первые серые, та неразбериха, которую внесло в их ряды появление землян, тот ничтожный урон, который причинило их, казалось бы, грозное оружие земной броне - все это заставило действовать излишне дерзко, переть на рожон, потому что бой казался просто тренировкой, разминкой. И первые несколько секунд боя это даже сработало на землян.
Вот Даган, выскочив на поляну гибкой молнией, укладывает из своих грозных пистолетов очередного серого. Вот рой семимиллиметровых приветов от землян дырявит ещё троих. Вот термобарическая граната, посланная "Бульдогом" Полякова в недолгий полет, приземляется точнехонько в головастика, взрывается яркой белой вспышкой - и изорванное полотно палатки отлетает в сторону, а от инопланетного захватчика остается только облачко белого дыма, поднимающееся вверх. Остальные участники команды тоже вносили посильный вклад, наполняя воздух свинцом. Вот-вот, кажется, противники дрогнут, побегут, и останется только отловить и прикончить.
Но когда на поляну вышел новый противник, в этом плане возникли первые сомнения. Богатырского роста фигура - метра два, а то и больше, с широкими плечами, маленькой головой, на которой, похоже, не было ни глаз, ни рта, и непропорционально узкой талией. Серое тело твари было покрыто бороздами, словно скорлупа гигантского грецкого ореха или кора столетнего дерева - все, кроме небольшого светящегося золотым участка на груди, размером примерно с человечью голову. Непонятно было, кто или что оно такое - живое существо, машина или какая-то другая, неведомая пока человеку категория.
И пришельцы, завидев его, воспряли духом - мелкие серые, только что испуганно озиравшиеся в поисках цели, ринулись вперед, к укрытиям - или же просто к врагу, а те, что умели воевать получше, плотнее прильнули к прицелам. А потом противник открыл дружный огонь...
На землян обрушился настоящий шквал зеленой энергии, к счастью, по большей части неточный., особенно много - на центральную группу и Цезаря. И если черный пулеметчик в лесу не пострадал, хотя пара зарядов и выжгли каверны в стволах меньше, чем в двух шагах, то Даган досталось - один из зеленых сгустков приземлился вплотную к ноге и ожег даже через голенище берца так, что еврейка чуть не упала. Сантиметром левее - и ноги бы лишилась.
Стоящему рядом с ней Весту повезло ещё меньше - один из серых с карабином попал в него. К счастью, только в плечо, но это было единственным, что утешало. В глазах потемнело от боли, а левая рука отнялась - словно её оторвало.
А затем огонь повели одновременно монументальный предводитель пришельцев и оставшийся серый - и над полем боя схлестнулись два потока зеленых снарядов. Один - более узкий, направленный и целеустремленный - нашел свою цель в кустах, сжигая спину нигерийскому пулеметчику даже сквозь броню, а второй - самый настоящий зеленый рой - полетел по направлению Полякова и Обухова. Противник снова безошибочно распознал наибольшую для себя опасность. И один из зеленых импульсов Полякова все-таки встретил - врезался в щит, прожег его и расплескался по левой руке. И Серега оказался наедине с самой страшной болью, которую ему доводилось испытывать. Куда там пулевым - по сравнению с этим пулевые как щелбан!
Ну а другой Серега - Обухов - спасению от такой судьбы был обязан палатке. Противник не видел, где он точно находился, и поэтому горячие и злые зеленые шершни со свистом сжигали воздух справа и слева, но ни один не попал. Правда, укрытие тут же пришло в негодность - приобретя несколько дыр в центре, палатка начала заваливаться. Стоять ей осталось секунд десять - и Обухов окажется в чистом поле.
Разминка кончилась. По всему видно - пришельцы больше не настроены шутить.

Андрей в весёлом расположении духа ввалился в "столовку", придерживая на боку сумку с ноутбуком и мурлыкая под нос:

"Мы рождены, чтоб сказку сделать былью,
Парам-папам, богатство и простор,
Нам разум дал стальные руки-крюки
И вместо сердца - пламенный моторррр..."

-...ррривет. - Парень махнул девушке, склонившейся над рисом, после чего проследовал к столу около плиты, где настругал себе два бутерброда с сыром и сделал стакан чая. Немного подумав, он сел немного поодаль от Марины, после чего стал жевать.
Причины хорошего настроения Андрея... Были ему самому толком неизвестны. То ли работа, которая была ему по вкусу и шла хорошо, то ли близость любимой девушки, которая жила и работала тут же, то ли недавнее разгромное поражение, нанесённое компьютеру в третьих Героях на "королевской" сложности. Приятно иногда осозновать, что всё-таки могёшь... Впрочем, Андрей отдавал должное и компьютеру,который подкинул к его замку слабоохраняемый свиток с заклинанием "Полёт" - именно он и решил всю игру.
Закончив с бутербродами, программист откинулся на спинку стула и стал медленно потягивать остатки чая, стараясь растянуть их на как можно большее время. Хорошо всё-таки играть за эльфов, банк гномов в поздней игре - это просто нечто. (Пусть в официальном переводе строение называлось "Сокровищницей", парень считал этот перевод не верным по сути и назло всем знакомым игрокам называл его "Банком") Кстати, можно повторить эту карту, но попытаться отыскать Грааль, может таки дотяну до ранга Архангел...
Андрей улыбнулся. Помнится, когда он только учился играть в эту игру, он спросил у отца:
- Вот скажи, если в войске у героя только летающие персонажи, то почему он не может перебираться через препятствия, как с "Полётом"? - Отец некоторое время думал, а потом с хитрым прищуром посмотрел на сына.
- А как же сам герой...
- Пересядет с коня на дракона. А коня на корм дракону.
- А техника? Катапульта та же...
- ... Верёвками обвязать и перенести...
- А полевая кухня? А припасы, чтобы в достаточном количестве прокормить твоих драконов? А медицинская часть, латающая твоих воинов после битвы? Хотя ладно, тут несколько магов, не так тяжело... Всё-равно остаётся ещё инвентарь для починки катапульты - троссы, блоки, железо... Не будешь же ты у драконов усы обрывать, чтобы катапульту чинить? Они тебе за такую идею раньше руки оторвут... - Тогда парень не выдержал, рассмеялся и признал свою неправоту. Однако только недавно задумался: как артефакт (Крылья Ангела), одевающийся на спину герою, позволяет поднять в воздух всю армию? Если у него воздействие в некоторой области, то может можносделать так, чтобы он воздействовал на армии двух героев разом? Андрей вздохнул - увы, разработчики не сильно думали над "физикой" магии, да что говорить - скорее всего вообще не думали, а потому там много несостыковок. Однако от этого - только интересней. Андрей с удивлением посмотрел на опустевший стакан и стал думать, не заварить ли второй стакан, или пока хватит.

Колдун посуровел, как только разговор за чары пошёл да клятвы. Взглянул на Забаву, на нож диковиный, достал свой нож, кольнул в палец и дождавшись пока на пальце выступила бусинка крови протянул руку.
- Коли вещь не верну, то за кровью уйду! - с этими словами Зар тряхнул рукой, скидыва свою кровь в землю. Капелька как то больно живо впиталась, так что и следа не осталось. Точно волшба клятвенная.
Убедившись, что обещание дано и не шутошное, Забава отдала нож. Зар принял и начал рассматривать со всех сторон. И так покрутит и так, даже принюхивался, разве что на язык не пробовал. Достал котомку, развязал и положил перед собой, а нож в руке все держит.
- Сидит дед на острове средь воды, два глаза на руках и три бороды, - парень еле слышно зашептал над ножом, - пусть следит, старый, пуще собаки, а я подарю ему три рубахи. - зачерпнул Зар земли и присыпал лезвие, а затем плюнул, - заклинаю землёй и водою, заклинаю колесом и кривою ногою, - колдун дунул на нож, завернул лезвие в три белых лоскута и кинул в костёр, приговаривая, - заговариваю и ветром и огнём, чтоб дед следил и по ночи, и днём. Ты следи-следи, дед не переставая, да все чары-колдовство раскрывая. Берегись, дед, козы трехрогой, коровы без вымени и быка слепого. Приходи дед тропою перевернутой, как узнаешь все об ноже завернутом!
Затем парень приложил палец к губам, мол - не говори. Достал из котомки травы сушоные и кинул в костёр так, вроде как тропка через него пролягла.

Ярополк обустроил всё для ритуала, чтобы на закате вернуться и провести. После чего присоединился к воину, помогая в сборе для лагеря.
-Хороший лес. Сколько людей вошло, а он нам и ручей открыл и трав целебных дал, не каждый так поступает. Сейчас люди всё сильнее леса давят: охотой зверьё выбивают, рубят и жгут, не считаясь ни с чем. Потому, чтобы защититься, некоторые леса обозлились. Отрастили злые чащобы, заростили овраги густыми ветками, да бы кто ломится - упал, да и остался там. И про леших посему говорят, как о врагах человеческих. Девок крадут, что сами по грибы-ягоды пошли, путникам дорогу плутают, лютых зверей натравливают. А что им остается делать? Человеку места всё мало для пашни и жилья, а в ладу с природой жить не считает нужным. Ведь сами природу против себя настроили. Ей никогда и ничего для нас жалко не было, но мы к тому относимся без уважения. А мне помнится, всё началось ещё когда поля стоколосами родили. А, хотя если все истоки вспоминать - сказу на год вперед хватит, - такую речь вел с Авлагором волхв, выходя из зарослей. Попутно перевязывал травы кусками ткани. Пучки он развесит на шворке, а когда тронутся - приторочит к лошади, поверх попоны. Через три дня подсохнут - в самый раз будет измельчить и приготовить для использования.
Выйдя из лесу, развернулся в сторону заросли и низко поклонился со словами благодарности. Потом обернулся и увидел эту забавную. картину.
-Видишь. Не всяк зверь ещё человека боится. То ли хорошо это, то ли плохо... - сложив принесенное на дальней стороне поляны, осторожно приблизился к сумке, достал сухарик и медленно приблизился, уселся на землю в паре саженей от зайца.
-Кусай, русаче - тихо сказал волхв, протягивая сухарик.

Тук-тук. Пластмассовая ручка глухо стучит по столу. Она знает, что этот звук может раздражать, но всё равно продолжает. Тук-тук. Он помогает сосредоточиться. Инженер вырисовывает новое значение на белоснежной бумаге потёртого планшета. Ей сказали, что нужно поесть, перед ней даже стояла старая пожелтевшая тарелка с каким-то странным слипшимся рисом. Просто рис и больше ничего. Она могла бы его сдобрить, благо в запасах были и яйца, и сладкий перец, и даже зелёный горошек в консервах. Попытаться придать этому белому «монолитику» вкус, от которого она была без ума. Такой рис готовили только в её любимой китайской забегаловке где-то в районе шумной Спортивной. Нет, лучше не надо, с рисом в Магадане лучше вообще ничего не делать. Тук-тук. Она хмурится от недовольства, зная, что может найти решение лучше, и прозрачный пластик ручки начинает скрипеть на её зубах. Бесполезная трата времени, максимум был достигнут, предоставленные источники не смогут выдавать больше энергии, а если даже смогут, то не больше, чем на 20-30 миллисекунд, пока не прикажут долго жить. Но можно было бы перенаправить, разделить потоки, предотвратить короткое замыкание во внутренней сети, и…

«Fülle mich mit Leben
Komm und fülle mich mit Dir
Heute will ich mich hingeben
Ich ist tot, es lebe Wir…»

Громко заиграл телефон, выведя Марину из состояния полной сосредоточенности. Девушка резко поднялась из-за стола, тихо произнеся: «Прошу прощения», - и отошла ближе к дверному проёму, на ходу принимая вызов на гарнитуре.

«- Марина?» – послышался обеспокоенный женский голос в наушнике.
- Да, мам, привет, рада тебя слышать, - улыбнулась инженер.
«- Ты давно не перезванивала», - продолжал голос, не меняя тона, - Вся в работе?».
- Да, в работе, - выдохнула Марина. – И сеть, ты же знаешь, здесь не ахти. Только мои антенки и спасают.
«- Ты поела?», - что ещё она могла спросить? Марина оглянулась через плечо, поглядывая на уже остывший рис, и почесала затылок.
- М-м, да, конечно, мам, - усмехнулась она. – Всё просто отлично, можешь не волноваться, скоро наука поднимется с колен, и я буду в самом центре этого события, - Марина снова улыбнулась, услышав в наушнике смех матери. – Как вы там? Как ты? Как папа? – на миг она замолчала. – Как Настя?
«- Мы в порядке, дочка. Настя, - голос слегка напрягся, - Учится, гуляет… простыла немного».
- Снова в дождь с очередным хахалем по набережной шлялась? – недовольно бросила аспирантка.

Сестра не меняется. Сколько времени не пройдёт. Марину злило то, во что Настя превращает свою жизнь. Никакого движения вперёд, никакого прогресса, никакой… мечты. Они нехорошо попрощались перед отъездом в Магадан.

«Не лезь в мою жизнь. Хватит твоих нравоучений, ботаничка! Что будет у меня? Вопрос, что будет у тебя?! Будешь чахнуть в своём Магадане, пока не рассыплешься, живя на гроши и повторяя раз за разом «мечта»! На мечту не купишь «Феррари» и виллу за границей. Мозги? Наука? Ты смешна! Они никому не нужны в наше время. Посмотри на себя! Гонишься за грантами в своём институте. Грызёшься за них с десятками учёных. Потому что ни у них, ни у тебя ничего нет. Ты мне отвратительна! Катись к чёрту, Марина».

Ещё машину обещала забрать. Так этого и не сделала…
«- Марина, что-то случилось?», - инженер дёрнулась от неожиданности. Ответила матери что-то невнятное и тут же завершила разговор, ссылаясь на то, что нет времени.
Вся сосредоточенность коту под хвост. Марина вернулась за стол не в лучшем расположении духа.
- Merde… - тихо выдохнула она, схватив вилку и начав ковыряться в противном рисе.
И сколько времени прошло, а она всё никак не отучится ругаться на французском.

Ри'Бринн кивнула Альнафэй, после чего спустилась в трюм, колченого ступая по лестнице. Здесь она повела носом, трижды скрутила кукиш, отгоняя нечаянную порчу, после чего принялась за волшбу. Обычно такое колдовство занимало не очень много времени, но польза от этого была в бою. В обычной же обстановке манипуляции с ветрами магии лучше проводить медленно и аккуратно.
С первого раза Порченая обожгла палец, вслепую наткнувшись на жгучий голодный язык огненного ветра магии. Зашипев кошкой, она сунула палец в рот, и некоторое время посасывала его, чтобы боль прошла. Второй раз вышло тоже не очень ловко, но уже не так болезненно.
"Ох и злые сегодня на меня ветра," - покачала головой ведьма, но дела своего не бросила.
С третьего раза удалось наконец крепко ухватить серый ветер, самый зыбкий и незаметный.
"В узел скручу и заставлю служить," - мысленно пригрозила Ри'Бринн вертлявому жгуту. После чего начала приводить в исполнение свою угрозу, понемногу добавляя к извивающемуся в ее руках ветру нити других ветров.
Снова неудача: только руки все изрезала, неглубоко, но обидно. Аж ногой о доски пола топнула от досады. Но деваться некуда: обещала капитанше поискать, надо поискать.
Еще две попытки, и обе заканчиваются провалом: сначала юркий серый ветер растворился меж пальцев, оставив на ладони какую-то мерзкую бурую плесень, второй раз просто выскользнул из рук, оставив глубокий порез на ладони своим хвостом.
Надо было признать: сегодня больше колдовать Ри'Бринн не стоило. Когда Изначальные силы так настойчиво и без катастрофических последствий намекают, что лучше повременить, прислушайся к ним. Иначе закончится все очень плохо.
Понурив голову, Порченая выбралась обратно на палубу.
- Силы изменили мне, - пробубнила она, стоя перед Альнафэй. - Ветра магии взбесились, кусают и строят мелкие пакости. Сегодня лучше лишь пить чай со спорыньей и даже не заглядывать в тонкий мир. Ночью, если будут видны звезды, составлю дикий гороскоп, может быть, что-то пойму. Пока не жди волшбы и прости, госпожа, - стоя пере капитаншей с окровавленными руками, Ри'Бринн ждала наказания, которого, по ее мнению, заслуживала.

"Ну и что теперь делать?" - запыхавшийся Рурри встал как вкопанный прямо посреди спешащих по своим делам гуманоидов. Кто-то, споткнувшись об него, выругался на непонятном языке, но эвок не обратил на него никакого внимания. Рурри думал. Его пугал огромный незнакомый город, эти каменные джунгли, полные незнакомых существ и вещей, которые постоянно шумели и двигались. Хотелось заткнуть ушки и куда-нибудь спрятаться. Никогда Рурри не было так одиноко как сейчас...

Следующие два дня Рурри провел в безуспешных поисках своего корабля и попытках узнать судьбу своих товарищей. Единственное что он хорошо усвоил за эти два дня - ночевать на улице плохо. Сначала его гоняли бездомные, а потом он улепетывал от блюстителей порядка... Злые злые люди. Надо было что-то решать и делать. Как минимум убраться из этого неприятного места.

На глаза Рурри попался яркий мерцающий голограммой плакат. Эвок подошел поближе и начал вдумчиво читать, водя мохнатым пальцем по строкам...
"Ар-хео... архео-ло-ги-че-ской... экс-пе-диии-ции тре-бу-ют-ся..."
Эвок устало потер глаза и продолжил... В это время к нему кто-то ласково обратился:
- Малыш, тебе что-нибудь подсказать?
Рурри раздраженно отмахнулся и продолжил:
"Требуются... раз-но-рабо-чие, тех-ни-ки, скауууты..."
Скаут?! Эвок вспомнил как его однажды, после довольно сложного продирания сквозь джунгли на одной планете, назвала Жанетт... "Мой милый маленький скаут!" Да, именно так. Восхищенно причем. Скаут. А экспедиции это как путешествия, только с умниками. Ему рассказывали. А путешествия это интересно, да и это означает покинуть этот дурацкий город. Рурри обернулся и, смотря сияющими глазами на ту, что пыталась его отвлечь, произнес:
- Рурри - скаут. - Указательный палец указывал вверх, копируя жест Вико, который тот применял, объясняя что-то важное. - Рурри хотеть в эк-спе-ди-цию!

...Вот так Рурри оказался тут. Тут тоже царила какая-то паника. Люди бегали, мельтешили, ругались и спорили... Люди не могут без этого. Рурри сидел в уголке, завернувшись в термозащитный плащ и надвинув на лицо капюшон плаща, скрывающий его традиционные капюшон, с прорезями под ушки. Почему-то люди удивлялись его внешнему облику больше чем многим другим существам, отличающимся от них. Рурри пытался разобраться в обрывках разговоров, но это было сложно, он не совсем поспевал за быстрыми обсуждениями...
Кто-то на кого-то напал. И сейчас им грозит опасность. Или сражаться, или прятаться. Эти мысли произносились наиболее часто. Прятаться Рурри нравилось больше.

Ведьма не спешила приближаться, внимательно разглядывая Локхида. В присутствии корсара у нее все еще ныла спина - давний подарок курганского малефика, возжелавшего с помощью проклятий и болезненных сглазов подчинить себе темную эльфийку. Это ему удалось, правда счастья не принесло: был зарублен ярлом Хельмингом, взявшим себе Ри'Брин в качестве трофея и наложницы. Сейчас почти все порчи сошли, но вот с поясницей до сих пор не становилось лучше. Ведьма знала, что боль обостряется в моменты, когда вокруг невидимо бушуют завихрения дхара - неестественного и могучего ветра магии, состоящего из почти святотатственного сочетания других ветров.
- Обыщите его, - посоветовала Порченая. И добавила: - Если не боитесь.

Отряд крадётся словно призраки по кладбищу, словно наркотики по вене наркомана - абсолютно незаметные и тихие. И, как те же наркотики, такими солдаты остаются только до поры до времени. Ровно до того момента, как наступит время долбануть по мозгу и привести жалкое, худое тело торчка в состояние крайней возбужденности. А в таком состоянии можно в окно выпасть и расквасить свою тупую голову о асфальт. А там хоть какая-то от тебя польза будет, может дети с твоими мозгами поиграют.
Громкие хлопки, выбивающие из окон тугую смесь из бетонной пыли, штукатурки, ошмётков одежды, осколков и частей тел действуют как сигнал к атаке! И всё бы ничего, если бы не граната Тимоти. Она взрывается в точно такое же время, как и гранаты остальных, вот только, в отличие от своих законопослушных товарок, не в доме а снаружи. В самом начале штурма Тимоти слегка не попадает в окно, и граната, звякнув боком о раму, улетает высоко вверх. Осколками засыпает парашютистов и хорошо, что у юнца хватило пусть не умения, но силы. Смертоносный снаряд взрывается на достаточной высоте, и осколки только рвут одежду, стучат по каскам и оставляют неглубокие царапины. Ну разве что Томми Фаст ловит неожиданный осколок в глотку, и падает на землю как окровавленный мешок. Кровь хлещет из раны, как моча из человека, выпившего 10 литров пива без единого похода в туалет.
ИЗ дома доносится плач, негромкие крики и высокий вой на одной ноте, этакое жалобное завывание. Как у потерявшего мать ребёнка - уаааааа, уаааааа, УААААААА!

...Откупорив бутылку Локхид сунул туда сперва свой нос - в него ударил изящный аромат напитка,который сочетает в себе тона тропических фруктов, миндаля и ванили с добавлением ноток свежей травы, карамели и спирта. Много качественного спирта. Так много спирта что корсар аж дернулся от бутылки. Все-таки не изысканный эльфийский напиток, а настоящее нордлэндское пойло. Цвет же было тяжело разглядеть как Локхид не старался залезть глазом в бутылку. Но в целом ром как ром...

Некоторое время Кристиан спокойно, молча шагал позади Реджины, изредка обращая свой взор к разнообразным светящимся вывескам, объявлениям и рекламным баннерам, сделанным местными маркетологами либо слишком навязчивыми, либо оригинальными, чтобы безразлично проходить мимо. Разноцветные огни оживленного улья слепили глаза, но заставляли любоваться своей особой, доступной только самим жителям улья, красотой. Арбитр наконец оказался на высокотехнологичном мире, подобном родному. Стены металла окружили и приняли того, кто к ним приучен, кто среди них родился и вырос. Поначалу это всегда непривычно - оказаться в столь оживленном месте. Такой огромной системе, где ты всего лишь одна маленькая часть огромной, тяжелой машины Империума. Нечто родное... близкое в этом всем заставило Кристиана отвлечься от всех других мыслей... ненадолго.
Стоило небольшой ностальгии отступить, а глазам привыкнуть, арбитр сразу стал уделять гораздо большее внимание уже проходящим мимо людям. Некоторые тревожные размышления начали терзать его. Эта странная ситуация с конфликтом при высадке. Аколитов ждали здесь, на Гхороносе?
"По словам главаря им был нужен, разумеется, скорее, челнок. Странно. Они знают, что планета взята в блокаду, но... - начал размышлять про себя арбитр, - но что они собрались бы сделать, заполучив челнок? Не зная всех кодов доступа, они бы стали хорошей мишенью для кораблей, оцепивших мир. А если бы знали... куда они бы подались? Их рано или поздно ждал бы расстрел, такую-то слабую группу. Хотя, допустим, ведь недалекие мутанты могли этого не знать. Но их направляющий. Он ведь не казался фанатиком. На его месте, в свете последних событий вроде прихода Силона, куда безопаснее было бы лечь еще глубже, в самые шлаковые отделы улья. И он сразу, стоило пулям пробарабанить рядом с его головой, ушел как можно дальше, оставив этих мелких ублюдков сражаться и погибать. Вероятно даже, что их предводитель мог знать истинное положение вещей, раз не очень то пытался сам захватить челнок. Выходит, его целью могли быть именно прибывшие... а недалеких мутантов он просто использовал, пообещав им легкий исход. С другой стороны, они ведь не знали, что на челноке именно группа аколитов. Да, они имели доступ к некоторому арсеналу и даже карте технических тоннелей... нет, быть не может. Но они ведь знали, что прибывает какое-то судно, причем инкогнито, с официальным разрешением. И были единственными, кто вообще нас встретил. Догадались ли они о том, кто может иметь такие полномочия? Или выведали секреты у некоторых лиц здесь? Не могли же просто слепо атаковать... их вело нечто большее, чем страх. Если осторожно допустить, что кто-то ставит целью ликвидировать конкретно аколитов, значит просто так он не отступится, будучи осведомлен, с какой силой связывается. Вполне возможно, что кто-то выслеживает нас и сейчас, разве не так?". Кристиан в очередной раз хорошенько осмотрелся на ходу. Любой из проходящих мимо, в теории, мог абсолютно свободно выхватить оружие и начать потасовку прямо тут. Или не мог.
"Глупость. Мы ведь ушли уже достаточно далеко и смешались с толпой... ничего не произошло. Нас теперь не выследить и не найти" - молодой арбитр ругал себя за эту паранойю, не дававшую хоть как-то расслабиться, но уже через минуту, сам не замечая того, начинал взглядом отыскивать в толпе подозрительных людей.
Каждые метров пятнадцать Кристиан обязательно находил какое-нибудь близко расположенное укрытие на случай, если вон тот парень сейчас вытащит из-под пальто сверкающий жестокой судьбой карнодон и задумает самым варварским способом расстрелять арбитра. Ну, и Реджину, конечно. Иногда Кристиан поглядывал и ей в спину. Точнее, вероятно, даже немного ниже, пока толпа людей вокруг не стала плотней. А затем то, как Реджина легко маневрировала в этом потоке циркулирующих человеческих волн, стало очень заметно, поэтому вскоре и сомнения насчет происхождения этой особы отпали - даже матросы не могут так ловко и свободно двигаться в кишащей толпе.
"Хайверша. Ну конечно" - подумал он, припоминая и ее манеру разговора. С диалектом улья у нее проблем не будет. А это значит, что и вовсе теперь делать ничего не придется - сама прекрасно со всем разберется. Примечательно, что именно эта ситуация с уже постепенно стекающими с плеч, как вода с гуся, ответственностями и обязанностями, больше всего побуждала Кристиана к каким либо действиям. Он уже думал, не предложить ли Реджине разделиться на время, около трех часов поискать подходящее жилье, а потом встретиться вон у того перекрестка, но размышления прервал так неожиданно заданный вопрос. Вначале арбитр просто в спешке начал обдумывать, как правильнее, тактичнее будет ответить, но совсем не удивительно, что отвлекся на почему-то снимающую пальто Реджину. Поняв, что думать касательно этого поступка сейчас нет резона, он сосредоточился на подборе правильной реплики из уже нескольких возникших вариантов. Помедлив в итоге секунды две-три, он наконец уверенно ответил, абсолютно машинально, фразой, пришедшей на ум самой первой - она во многом казалась универсальной и неотразимой. Во всяком случае, лучше придумать за секунды трудно.
- Идти... в компании девушки такой приятной наружности показалось мне привлекательной затеей, - вот она, сладкая пыль в глаза, применимая для каждой порядочной дамы, одна из тех фраз, оттачиваемых годами многими сердцеедами, а оно и понятно: обычно, в ответ на "искреннюю" попытку сделать комплимент, леди не дерзят. А она представилась адепткой, значит, лицо официальное... Все правильно. Это ее задержит, прежде чем придется объяснять что-то более адекватное.
Ну разумеется, причины другие! Взять хотя бы, что этот брутального вида священник, который, похоже, выбивает информацию преимущественно запугиванием, того гляди даст особое задание, выполнять которое было бы обязательно опасно, страшно, да и... вообще. Более того, с ним могли пойти какие-нибудь псайкеры... И мало ли на что наткнется клирик в этом бардаке. Ну конечно он справится, но так весь и смысл в том, что Кристиан там бы только мешал, как, конечно, считал он сам. А здесь есть и плюсы, потому что во-первых, делать практически ничего не надо, а во-вторых, по какому-либо поводу молодой арбитр сможет надолго задержаться в своем номере, ну, карту разобрать например до прихода техножреца... К тому же, угадайте, кто будет спать в самом лучшем номере из взятых.

Харт сочувственно смотри на Апхэма. Странное зрелище, когда через каменную рожу непробиваемого сержанта прорезается что-то, похожее на сочувствие и понимание, но пролом существует недолго. Скалы мышц сдвигаются, закрывая внешний мир от сержантских эмоций, и Харт ненадолго отлучается. Вернувшись, мужчина подаёт Апхэму каску, такую же какая была и у него. Разве что виден след от рикошета, а изнутри часть брони окрашено рубиновыми каплями.
-Держи, рядовой. Следи лучше за амуницией, интендант нас поимеет за потерянное. - Сказал сержант и пошёл инспектировать остальных бойцов, расположившихся на берегу канала. К месту сбора добирались остальные отделения роты, потрёпанные высадкой и коротким боем. Возбуждённые голоса, шутки, но не везде. Некоторые бойцы стоят мрачнее тучи, не обращая внимания на веселье выживших. Наверное потому что среди выживших нет близких друзей. Вдалеке виднеются дымные столбы от упавших самолетов, земля иногда сотрясается от взрывов, а в воздухе витают звуки перестрелок. Далекие и едва слышимые, они составляют фоновый шум, никогда не отпускающий уши на волю, в благодатную тишину.
Одна рота отправилась на штурм Сона, перебравшись через канал на нескольких надувных лодках, а Харт громко и со смаком поносил долбоёбов в тылу, не давших достаточное количество плавсредств. Переправлять всех солдат через канал на том количестве "резинок", которые есть в наличии - адский труд, тут уж быстрее весь канал пешком обойти, чем на паре ушлых судёнышек несколько тысяч человек переправлять.
Судя по звукам, бой в Соне не завязался. Короткая перестрелка, пара гранатных хлопков, да несколько очередей и город взят. А теперь, пока наводят пантонный мост, рота захватчиков должна обеспечивать прикрытие, заняв дома по периметру городка.

19:00

-Рота, подъём! - Прокатилось по равнине зычный приказ, повторённый многоголосым сержантским чудовищем. Солдаты поднимаются с насиженных мест, глухо матерясь и переговариваясь. Понтонный мост наконец-то построен, и сапёры разошлись в стороны, готовые к проверке своего детища. Многоногая зелёная тварь ударила подошвами ботинок по настилу, сталь загудела, но выдержала. Парашютисты вступали в Сон, точно зная, что сейчас предстоит только отдых. Нападение на Эйдховен откладывалось до следующего утра, в темноте никто наступать не собирался. Впереди ночь, полная снов, усталых шуток и долгожданного отдыха. А ещё - противного, уродского дождя, выбивающего всё тепло и последние силы из изнемождённых тел, стучащего по каскам. Но местные жители, благодарные за спасение голландцы, с большим удовольствием предоставляют американцам жилье, и даже еду, горячий грибной суп и кофе (с капелькой рома, на которую сержант Харт благодушно закрывает глаза). Отделение спит не на перинах, конечно, но на не менее мягких диванах, кушетках и вообще на чём угодно, что немного мягче пола.

18-е сентября, 8:45.

Пятнадцать минут до наступления на Эйндховен.

- Не угадаешь, - криво усмехнулась ведьма. - Я хватаю из возуха силу и леплю из нее волшбу, а ветра магии огрызаются и норовят вырваться на волю. Если побеждаю - получается как надо. Если нет - как повезет.
Впрочем, Ри'Бринн знала не понаслышке, что так называемые манифестации - обычное дело и у настоящих ведьм из Монастырей. Именно они делают волшбу такой опасной для рассудка колдуна, а также могут сильно навредить окружающим его.
- Если заранее скажешь мне, что прибываем, могу гадание провести. Спрошу у Неназываемых Сил, ждут ли нас неприятности на чужом берегу.

— Есть не ссать, сэр! — ответил Ништяк. А правда, че он напрягся-то, он же не генерал какой. Его дело давать фрицам пинка под зад, а если, улепетывая, колбасники пердят от страха так, что мосты на воздух взлетают — так значит, хорошо бегут!

А тут еще и консервированные персики подогнали! Да это же красота! Джеки быстренько сообразил себе банку, раскурочил её ножом и принялся пожирать сладкие дольки, капая соком на руки и на подбородок. Тут он заметил, что рядовой Апхэм, похоже, собирается пасть духом. Этого допускать было никак нельзя. Вообще-то Джеки презрительно относился к новичкам (надо думать, из желания самоутвердиться), но Апхэм уже побывал в бою, а это ведь ставило его если не вровень с Ништяком и прочими ветеранами Нормандии, то по крайней мере приподнимало на недостижимый для не нюхавших пороха салаг уровень.

Зацепив еще одну банку персиков, Ништяк двинул по направлению к переводчику.
— Эээ, толмач! — о том, что Апхэм умеет и шпрехен, и парле, знали в роте почти все. — Ты че раскис! Жив же! Ты из-за моста так убиваешься штоль? Да брось, инженеры живо тут порядок наведут. На вот лучше сладкого пожуй. Че рыдать-то? Все ж живы остались, вон, даже Фаст не тонет, как оказалось. Давай, а то мало ли, скоро выдвигаться, надо набить брюхо. А тут гребаные персики, не каждый день их выдают!