| |
-
Веди, Калахира, и я стану тебе спутницей, как ты была мне.
Молодец, можешь же.
|
Леди Владислава Рейвен. Заметки на полях чужих книг:Полностью отдавая себя отчет, в том что даже чтение как чужих дневников, так и чужих любовных писем (а уж тем паче ответ на них) может показаться широкой общественности бестактным, я тем не менее все же возьму на себя смелость прокомментировать письмо леди Керстин Эрлан. В конце концов, раз уж хельская принцесса сочла нужным продемонстрировать свое трогательное воззвание "граду и миру", значит она хочет чтобы его прочитали. Да и к тому же долгом старых и сломленных жизнью всегда было учить молодых и глупых – в конце концов учиться на чужих ошибках это куда лучше и полезнее для здоровья, чем учится на своих. И видит Создатель, если дом Рейвен и лично я и можем чем-то поделиться с нашими драгоценными союзниками, так это горьким опытом просчетов и неудач... В письме Керстин, я вижу типичные ошибки и заблуждения наивной молодости. Юношеский максимализм, примитивная черно-белая картина мира, эгоцентричная уверенность в том, что вся Вселенная в конечном счете крутится вокруг них, к сожалению свойственная слишком многим молодым девушкам и главное полное и абсолютное нежелание признавать не то что свои промахи, но даже ответственность за свои действия. Леди Керстин Эрлан и её дом очевидно не обладают политической (да и какой бы то ни было вообще) волей, они не совершают действий – действия производятся над ними и несчастным Эрланам ничего не остается, кроме как покорно идти на поводу, ведь немыслимо даже представить, чтобы у них был какой-то иной выбор – в таком случае Керстин пришлось бы принять на себя часть ответственности за происходящее в секторе, к чему она судя по всему не готова. Леди Керстин не подвергает себя опасности взяв в руки оружие и выступая во главе войск, убивая вражеских солдат и превращая себя тем самым в легитимную цель – нет, это злые враги направили своих рыцарей на нашу несчастную принцессу! Это не дом Эрлан, в своей гордыне даже не попытавшийся решить спор вокруг Тиамата миром, и первым обрушивший (руками кровавых убийц и наемников из дома Нихон) огонь с орбиты на женщин и детей на поверхности планеты, виновен в своих унизительных поражениях и утрате приданного леди Керстин – нет, конечно вина за это целиком лежит на рыцарях Лабиринта. И уж конечно, это именно дом Кносс втянул сектор в кровавую секторальную войну! Дом Эрлан и лично леди Керстин, призвавшая Альянс Равных на помощь (при этом довольно прозрачно угрожая раскрытием тайн домов Альянса в случае отказа), разумеется тут совершенно не причем. Это не хельцы виновны в поражении дома Като во вражде за Тиамат (к которому дом Като не имел вообще никакого отношения), в унизительном вассалитете дома Нихон, в текущем плачевном положении Куура, в блокаде Дюреса, в гибели несчетных миллионов жителей Маракора и в грядущих смертях сотен миллионов, которых заберет секторальная война. Кто угодно, только не хельцы! Они не принимали никаких решений, которые привели к текущей ситуации! А если и принимали, то просто потому что не имели иного выхода! О, как жестока судьба твоя, хельская принцесса! Леди Керстин так хочет просто жить, просто путешествовать по Маракору, заботиться об убогих, обиженных и угнетенных, исследовать загадки космоса, воспевать мир и порядок, и флиртовать с прекрасными принцами! Почему же, о почему, куда бы она не пошла за ней следуют смерть и разрушение, где бы она не ступила, начинают течь реки крови, а все, к чему бы она не прикоснулась, обращается в пепел? Неужели действительно все дело в том, что леди Керстин столь прекрасна, что одним своим видом сводит мужчин с ума и они в приступах то ли любви, то ли ненависти начинают совершать кровавые безумства? Какая злая насмешка рока, над нашей бедной, несчастной и ни в чем, ни в чем невиноватой ледяной принцессой! Я прошу простить мой грубый сарказм, но порой ирония, пускай и едкая, нужна для того, чтобы восстановить то, что разрушил пафос, и в данном случае, я полагаю леди Керстин и её дом остро нуждаются в том, чтобы кто-то помог бы им восстановить связь с реальностью, почти начисто разрушенную грандиозным пафосом пропаганды, полной самооправдания и поиска врагов. Никто, кроме дома Эрлан не виноват в том что случилось с домом Эрлан. Ни дом Кносс, ни дом Рейвен, ни Благородный род Ксефос, ни кто бы то ни было ещё. Упорное "стремление к нейтралитету", в сочетании с постоянным антагонизмом и кажется абсолютной неспособностью уступать партнерам, поставили ваш дом на грань краха и вынудили вас к той жалкой мольбе о помощи, которую юная леди Керстин обратила к домам Альянса и на которую дома Альянса (включая и мой), в своем бесконечном благородстве и милости отозвались (очень надеюсь что не зря). Не надо искать причины своих неудач и крушения своих планов, в мнимом "помешательстве" ваших противников. Печальная судьба дома Эрлан (а также и дома Лярош, доверившегося своим союзникам), целиком и полностью лежит на его лидерах. Да, конфликта можно было избежать, но для этого это дому Эрлан следовало вести себя иначе. На деле, если какое решение и было продиктовано эмоциями, так это благородный (хотя и увы, ужасно несвоевременный) порыв лорда Северина броситься на помощь "Деве в беде", стоивший жизней многим воинам Альянса и оставивший наши войска на Корелионе без поддержки. Если кого и можно заподозрить во влюбленности в леди Керстин, так это кого-то из лордов дома Нихон, бросивших к ногам лорда Птолемея свой собственный дом, но наотрез отказавшихся сражаться против Эрланов, с которыми их очевидно связывали отношения куда глубже договора о найме (и я смею лишь надеяться, что на текущий конфликт эта взаимная любовь влияния не окажет). Все остальные, сталкиваясь с домом Эрлан, поступали с ним ровно так, как он этого и заслуживал. И если владыки Эр-Хель желали иного, принцесса, им следовало бы измениться самим. В конце концов, ещё не поздно. Ещё не поздно, принять реальность, оторваться от наивных мечтаний и самооправданий юности и вдохнуть полной грудью запах гари, от пожара охватившего Маракор. Пожара, искру которого зажгла именно ты, Керстин. Ты и твой дом. Ты на войне, твой дом на войне, весь сектор на войне и ответственность за это лежит на тебе. Так перестань, шайтан тебя побери, убегать от нее! Вы приняли решение. Вы сделали выбор. Действуйте в соответствии с ним. Не взывайте к вашим с Кноссом общим хозяевам из дома Атрейдес, надеясь что они дернут за его поводок, а примите правильное решение и найдите себе более достойного покровителя, из числа тех кто пользуется большим уважением среди домов в Альянсе. Не пытайтесь договориться с вашими деловыми партнерами из дома Калахира и старыми друзьями с Джампура – вы теперь по разную сторону баррикад. Оставьте в стороне утопические аболиционистские фантазии о всеобщей свободе, революциях и мессиях – вы теперь среди домов, что с большим уважением относятся к бремени цивилизатора и видят разницу между свободой одного народа и уничтожением института рабства, являющегося ключевым звеном экономики Маракора. И главное, прекратите искать виноватых и бежать от реальности в пустые фантазии о том, как все могло быть иначе. Все случилось так, как случилось. Отныне дом Кносс и дом Нихон ваши враги, а дома Рейвен и Голгоф – союзники. История не знает сослагательного наклонения. Нет иного мира, кроме того, в котором мы существуем сейчас и этот мир создан нашими действиями. Да, ты могла бы строить Pax Coriolanis, ледяная принцесса. Но ты построила иное будущее. Живи в нем.
-
Воу, мощный заруб. Кому-то из прекрасных леди Маракора остаётся только выложить фотографию с коробкой пиццы в следующем своем письме.
-
Сарказм, хорошо
-
Я так давно не ставил Плюсов поставлю Тебе Альченок за горькую правду в каждом слове!
-
Складные и злые слова. Молодец.
-
Перечитал спустя время. Все же хорошо написано, хорошо. И хорошо что написано именно от лица Владиславы Рейвен.
Стильно, ладно, аргументировано.
|
-
Никогда - отлично написано, читаешь и веришь.
Многие, учитывая, что игра - стратегия не считают нужным заморачиваться с раскрытием персонажей и художкой. Очень радует, что у тебя это не так. Спасибо.)
|
|
-
-
Отлично!
-
Щедро и коварно! +
|
|
|
Запутанная история - легкомысленный дневник Керстин Эрлан Принцессы тысячи миров - это запутанная история. С одной стороны, нам подчинены целые планеты и звездные системы, с другой стороны мы - девушки подневольные и бесправные. Домами правят мужчины, а женщин с колыбели готовят к тому, чтобы стать идеальной женой и политическим орудием. И мне, и Софии Кносс, и доктору Марии Катон, и другим молодым членам правящих фамилий независимо от влияния и ранга выпала одинаковая судьба — быть разменной монетой в переговорах и кирпичиками в строительстве династий. Мы не знаем, с кем мы проведем жизнь, и даже если узнаем, то вряд ли сможем повлиять на выбор наших родителей. Таковы наши традиции и законы нашего мира. Сопротивляться им - значит превратить свою жизнь в тоску. Принять их - значит включиться с азартом в глазах в большие игры вселенной Тысячи миров. Как может сложиться брак одной из нас, принцесс сектора Маракор? Кто самые достойные наследники и завидные холостяки в политическом поле? Кто более уравновешен и более готов стать супругом. Вот список, которым можно порадовать любого сводника. Номер Один: Артур Катон - наследник дома КатонЗаносчивый и самоуверенный представитель золотой молодежи. Хроника описывает его совсем нелестно, и если все что говорят об Артуре - это правда, то горе той принцессе, которую один из домов Маракора выдаст за него, чтобы получить шанс на наследника с золотой цепью правителя на груди. А желающих будет много: от жаждущих возвышения малых домов до Мейдаров, естественный альянс которых правящий дом может захотеть разбить таким браком. Номер два: Йохан Ордо - узурпатор из младшей ветви дома ОрдоЧеловек, который правит единолично целым домом. Без жены и детей, без наследников, без братьев, единственный выживший в гражданской войне. Его супруга и ее дети унаследуют дом Ордо без притязаний конкурентов, однако сначала им придется мириться с отшельником-отцом. Говорят, что Лорд Ордо не покидает свой замок, не летает на сессии Ландсраада на Кейтейне и даже в туалет ходит с включенным на максимум щитом, мало ли, где скрывается наемный убийца? Супруге будет нелегко проникнуть к такому затворнику под одеяло. Номер три: Кориолан Кносс - наследник дома КноссВон он, настоящий рыцарь на белом коне. Он уже беловолос и не молод, любовь к турнирам прошла, и теперь протоэкзарх (выговори это, милая принцесса) готов остепениться. Самое время подумать о свадьбе. Наследник славного рода с влиянием во всех сенатах, взращенный в традициях благородства и отваги - настоящая сказка для галактической принцессы. Станет ли сказка правдой - тяжело сказать, потому что достопочтенному Кориолану еще предстоит проявить себя как политика и мужчину на аренах Маракора. Вместе с ним за титул будут бороться его братья и сестры, в том числе Ливий Кносс-Кирена, и кто знает, какие человеческие отношения скрываются в глубинах Лабиринта. Кто Тезей, а кто - Минотавр? Вот каким вопросом должна задаться каждая из нас. Номер четыре: Кавамура Нихон, первый наследник дома НихонВся фамилия Нихон состоит из мужчин, старый сегун-вдовец и двое его сыновей. Вне всякий сомнений, уроженцы правящей династии Джапура привыкли к железной, я бы даже сказала адамантиновой дисциплине, и вне всяких сомнений, женщины в их иерархии полезных для мужчины занятий находятся на пятом месте после войны, долга, боевых искусств и достойном харакири в случае провала в первых трех. Невесте Лорда Кавамуры Нихона нужно стать прозрачной как лед, но подвижной как снежинка на ветру, чтобы не превратиться в застывшую статую, украшающую трофейную комнату в фамильном замке. Номер пять: Флавио и Амандо Грасиа, наследники МейдарОба наследника имеют равные шансы, потому что в доме Грасиа правителем можно назвать даже бездушную статую (и такие прецеденты были) или каменного истукана. Дом Грасия очень привлекателен благодаря своим дворянским традициям и привилегиям, выданная в него благородная девушка всегда будет на свету. Недостаток такого союза тоже на свету: просто посмотрите на их сиятельств и их шикарные наряды. Интересно, одобряет ли такое Орден Бене Гессерит? Поэтому Грасия в моем списке на пятом, а не на втором месте, но кто знает, все может перемениться. Бонус: Эльдрион Калахира Представитель подводного рода язычников не женат, хоть и стар, и нуждается в наследнике. Очевидно, что в старости он передаст бразды правления не своему кузену-дипломату Эрго: ведь тот проводит все время за пределами темной планеты на званных ужинах, а людям нужен лидер, которого они знают и видят каждый день. Даже если они живут в подводных лодках. Особенно если они живут в подводных лодках. Принцессе, желающей стать королевой Калахиры, придется сильно адаптироваться, и я не говорю только о пугающей раскраске лица, акульей диете и жизни без солнца. Закрытое общество планеты с их планами стать шерифом Маракора примет в свои ряды (косяки?) только тонкую девушку, укладывающуюся в их жесткие ребра идеалов. А если невеста не подойдет, кто знает, что с ней сделают в Пустоте фанатичные калахирцы. Съедят, пожалуй.
-
Ну что началось то сразу....
-
Брачно-светский дневник? Оригинальная мысль и с юмором
-
Вот такие размышления, которые и дают представление о происходящем в игре я и обожаю!
-
выговори это, милая принцесса!
-
Класс
|
-
Вся семейка Розенкроффов великолепна - "Но закон бессилен, когда слеп. Закон опасен, когда видит лишь часть целого. Закон должен быть всевидящ. И лорд, что его олицетворяет - тоже."
|
-
Размышления о мирском, просто прелесть! Ахх, Федор, ах чертяка, до чего хорош!
"Кажется, забрался я уж больно высоко. Возможности мои, данные сильными мира сего, почти безграничны в сравнении с местными домами, дорогими моими братцами." - прямо хочется золотом выбить!
|
-
Как всегда много сумбура, много странных идей не имеющих никакого отношения к игромеханике.
Однако! Я впервые у тебя вижу четкую постановку целей, развернутый анализ конкурентов, методы их устранения. Растешь над собой. Молодец.
|
Размышления 2.0
После трудного дня Вальтер вернулся в свой малый кабинет, где уже не был несколько месяцев.
Налил себе бокал вина и плюхнулся в свое кресло. Бросил взгляд на стол и ухмыльнулся:
- Да давненько я здесь не был. Как все изменилось
На столе все лежало в таком же виде, как он оставил в свое время.
- Надо бы навести порядок.
Он придвинулся к столу…
Сначала он разорвал и выкинул письмо Коронаро, а на его место положил письмо Лунмарка. Сразу после этого, даже еще не пытаясь проговорить свой поступок вслух, он положил вторую бриллиантовую запонку на предполагаемый Натр.
Оторвав кусок письма старого пирата, он положил его к золотой статуэтке самурая, а самого самурая положил набок.
- Страшный сон не сбылся, - улыбнулся Вальтер, - это оказались не ястребы, а птахи.
Обсидиановое пресс-папье (Кегар) он положил под письмо старки Инверзенона.
Окинув взглядом сложившийся контур, он довольно хмыкнул и погрузился в раздумья
Шестеренку из империума (Оркэм) он визуально придвинул к себе.
На полупустом столе Вальтера лежало несколько предметов, которые он внимательно осматривал, перекладывая с места на место:
- шесть писем от влиятельных домов;
- письмо Мунза;
- тяжелое пресс-папье из голубого обсидиана, когда-то подаренное представителем Кегара;
- маленькая золотая фигурка самурая как символ Шино;
- шестеренка из империума (Оркэм);
- бриллиантовая запонка (Плутос).
- Вас еще много, но уже приемлемо, - под нос проговорил Вальтер, - ладно, что у нас здесь...
Лунмарк
Давний, но очень живучий враг. Его судьба уже практически висела на волоске, но проклятые ведьмы настолько хитры, что практически вытащили его с того света. Да не просто вытащили, а еще и на берег океана, подарив ему жемчужину Эдема.
Нет смысла обольщаться, катаристисам остались считанные дни, и Эрих вступит в полноправное владение Эдемом, фактически заменив по своему торговому влиянию на Десять сестер Коронаро.
Развязка близка и вряд ли Лунмарк успеет насладиться всеми добытыми плодами, но, боюсь, Эдем проклятое место, сводящее своих хозяев с ума на почве жадности и стяжательства. И не исключено, что Лунмарк может повторить его судьбу.
Кроме того, Катаристис уверен, что Персефона у Лунмарков, и что он прячем её в одном из монастырей ведьм. Имеет ли мне смысл наведаться к своим соседушкам…
Инверзвеннон
Шебутной старикашка, к сожалению, сдал.
Да, де-факто он сделал Кегаров своими вассалами, но вопрос, кто от кого больше зависит в этом союзе и не виляет ли хвост собакой.
Кегар без Ведома своего сюзерена вступил в оборонный союз с Розенкрофом. Старик повозмущается, но думаю, что решение уже принято.
Я себя в этом союзе не вижу. Тем более в предвидение того, как я собираюсь изменить вектор своих отношений с бароном – мне с Инверзеноном не по пути.
Торн
«Считаю сильнейшим своим врагом и соперником только в случае поражения дома Розенкроф быстрее второго месяца».
Ну что же, не случилось. Торны проявили себя во всей красе, но сделали это слишком поздно.
Конечно, грабеж Плутоса принес им огромные моментальные дивиденды, но какова цена – почти половина наземной армии.
Деньги перестают играть решающую роль, когда тебе нечего на них купить.
Если Торну придется для атаки на Пелагею нанимать псов войны, то это снизит общую эффективность и тогда он точно застрянет на Пелагее не на один месяц.
А его дружки по Ястребиному блоку могут разве что громкие заявления делать, а за ними пустота.
Нет смысла скрывать, что голос уже дрожал от необходимости отдать приказ о начале военных действий против Торна из-за его позиции в Ланде, но внезапная, но такая «удобная» смерть Бруно вновь вернула этот дом, если не в стан союзников, то уж точно не открытых врагов.
Катаристис
Больших отморозей я в своей жизни не встречал.
Просрать всё, что можно просрать и даже то, что просрать нельзя.
Абсолютно договороспособны, при этом в принципе договоронеисполнимы.
Да, если бы я женился на Геккате и в обозримом будущем нашел бы Перси, то их дом стал бы моим, но теперь после её выходки, эта история мне более не интересна.
Мне кажется, что мы все же видим закат силы этого дома, хотя очень жаль, искренне, очень жаль.
Единственное в чем надо активно их поддерживать – так это в ярости к Лунмаркам и Центавру, пусть все оставшиеся ресурсы они тратят, чтобы испортить этим голубкам жизнь.
Центавр
Центрав - дом, чье фактическое могущество, чья репутация и политическая сила за каком-то промежутке времени затмила финансовую мощь Катаристиса, … надорвался.
Слабый флот, потерянные ресурсы на бессмысленной защите Эдема и атаки метрополии Катаристиса, ослабили дом.
Центавр из очень опасного хищника превращается в жертву.
А учитывая новые отношения его с Лунмарком, боюсь роли, о которых мечтал Центавр, поменялись.
Не исключено, что падение Плутоса и разгром Шино выбили этот дом из гонки, оставив в аутсайдерах.
Розенкрофф
До сих пор, этот для меня дом-загадка. Ни рыба, ни мясо.
Постоянный страх удара по нему Торнов сделал из них дерганных невротиков с уровнем доверия и договороспособностью бешенной собаки.
Абсолютно неприемлемые заявления Федора касательно технологий, а также его армия в зоне моих интересов на Вешепте делают дальнейшею его поддержку против торнов бессмысленной и даже вредной.
За сим, вижу правильным дальнейшее провоцирование торнов на атаку Пелагеи.
Мунз
Как говорит мой друг старик Инверзенон – «надо вассалить».
Добавить нечего.
Оркэм
Истинное сокровище Десяти сестер, которое все сначала выбросили из сумы, а теперь лихорадочно пытаются прибрать к своим рукам.
Эти ребята сделали мне огромную казну. А их близкие отношения с исксами делают их наиболее перспективной целью для вкладывания моих ресурсов, времени и нервов.
Добрый, хороший актив
|
|
|
Две судьбы .
В армии все не так, Армия это какой то свой особый мир, со своими порядками, законами образом жизни, все это отличалось даже от суровой жизни кайонцев.
- Свое понимание дисциплины свой распорядок, свое отношение свое понимание жизни.
- Для меня все это было новым неизведанным, когда меня забрали в корпус, армия казалась мне чем то романтическим невероятным, о как я гордился этим моентом, мне тогда было лет десять не больше.
Как же я заблуждался…
- Впрочем мне рожденному в семье шаманов, это было не впервой, отец всегда учил меня тому что , то что я вижу или то что мне кажется я знаю , может оказаться совершенно иным.
- Впрочем солдаты продолжали обучать меня медицине,
- Сын шамана не должен быть воином, часто говрили мне там, впрочем, ты сильный и это хорошо, возможно мы сможем кА к то исправить тебя.
- Впрочем неважно.. все это неважно теперь . когда мы совершаем прыжок в никуда.
- И наше подразделение трясет от входа в атмосферу планеты.
Чужой неясной планеты непонятно зачем потребовавшейся Лорду и леди Катаристис.
- Нет нам обьясняли зачем мы там почему нам надо захватить планету, как себя вести на ней.- Это все было просто и понятно, да вот только нам простым Кайонцам было сложно вникнуть в хитросплетения мировой политики.
- А хотя все это все неважно, все будет неважным когда первый снаряд упадет на наши головы, когда наши ножи коснутся плоти врага, когда вокруг разразится ад.
- Нам страшно страшно всем, и мы знаем это, как бы не бахвалились гвардейцы пехотинцы пилоты боевых машин, и даже парни с Мониторов.
- Страшно даже Персефоне молоденькой Баронессе.
- и это странным образом помогает .
Она с нами, и она боится, я видел ее лишь мельком при погрузке, когда наш экспедиционный корпус, отправлялся с Каой невысокая еще почти подросток, с гордым заносчивым лицом, с ушками сатира, удлиненными кА к у сказочных эльфов, родовой дефект, впрочем не уродующий ее а придававшей ей какуюто сказочную привлекательность.
Наши лорды, всегда были очень простыми и скромными владыками, от нас никогда не требовали обожать их, боятся, они просто правили нами и это нормально, вот теперь маленькая Катаристис будет править мной и другими такими как мы на этой чужой и страшной планете.
День первый
Берилл.
- Странный это был город, маленький просторный и какой то тихий –
Он кажется немного сонным, впрочем сейчас после перелета с кайо я рад даже такому городу, люди побаиваются нас смотрят с опаской. Но это поначалу.
Хотя погулять по городу мне так и не удалось Персефона специально настояла на быстром захвате города, и максимальном комфорте для населения, выбираясь в город я видел лишь наши патрули всегда рядом с местными силами самообороны, Маленькая баронесса была умна, очень умна, мой взвод закрепился в здании местной лечебницы и начал окапываться, впрочем окапывание выглядело вполне своеобразно, на меня свалилось обеспечение мед помощи населению, и местным бойцам,
Город был тих , немного напуган но тих, наши силы строили блокпосты и занимали госструктуры, вскоре по городу расползлись патрули Кайонов крепких солдат в форме без каких либо знаков отличия впрочем вскоре нам роздали шевроны на черном фоне алая рука с киркой .
- Очень символично, хотя и правильно нашим парням нужны были символы.
- Герб шахтерской гильдии Кайо, как бы то ни было простой и приятный символ, получив шевроны мы приободрились , к вечеру после приема нескольких испуганных поселенцев я отправился на инструктаж.
- Баронесса повелела бесплатно принимать больных , те кто побогаче с опаской смотрели на нас но вот местные бедняки восприняли это с радостью, да и пациенты мои были преимущественно кайонцами.
- Я улыбнулся немного криво вспоминая своих пациентов , пищевой завал два отравления и фурункулез, была и женщина с трофическими язвами я измерил сахар , да высоковат 9,5 буркнул я понимая что проблемы женщины одними язвами не ограничиваются . несколько мазей с антибиотиками и тщательная обработка.
- опустив ногу я начала обрабатывать язвы, дурно пахнущие островки смерти на грубой старческой коже
Язву на голени с фрагментами некроза пришлось иссекать, куски ткани доходя до мышц , местной анестезии оказалось достаточно , взяв электронож я тщательно прижег кровоточащие сосуды.
- ну вот и все, выдохнул я накладывая давящую повязку, завра надо будет поменять отметил я себе.
- потом была совсем молоденькая девушка маленькая хрупкая , мне она понравилась. Несмотря на худобу и маленький возраст под майокй и курточкой виднелись вполне сформированные и округлые груди, личико было худощавым истощенным. Но красивым, девушку сопровождал юноша выше ее и ужасно худой, лицо мне инстинктивно не понравилось. Слишком худое и какое то вытянутое как у упыря из старинных легенд, впрочем это мое личное представление.
Шаррак сидящий у дверей , проводил деушку взглядом прикрикнув на юношу.
- Эй сядь в очередь. Один заходит один выходит.
- Но мы вместе. – попробовал возразить юноша.
Шаррак, хотел было схватить мальчка за шкирку и шмякнуть об стену но сдержался,
- Я отрицательно покачал головой, и пехотинец, молча пропустил обеи в комнату, впрочем дверь закрывать не стал, видно было как под замотанным тканевой маской- шарфом лицом блеснули сердитые щелочки глаз .
-Хотя это было тяжело солдаты кроме храбрости и жестокости и силы имели один непреложный плюс - дисциплину.
- Нам всем хорошо дали понять что пока мы не возьмем планету, нужно сдерживать себя, впрочем местные кайонцы хорошо понимали что представляли из себя бойцы неизвестных подразделений, говривших с таким похожим акцентом.
И как могли старались вразумить местных.
- - Ладно идите. Буркнул наконец пехотинец и демонстративно положил на колени лазган, расслабленная поза сменилась несколько напряженной, солдат пересел так что б частично быть прикрытым косяком двери и в тоже время видеть кабинет.
- впрочем не я ни он по настоящему не переживали, я осмотрел девушку, юноша смотрел с неодобрением и какой то опаской. Было понятно он ревновал, в его взгляде сливалась и гордость за девушку , за ту удачу что его постигла и страх, сильный страх , он боялся всех вокгруг боялся что у него е е отберут, а вот девушка была другой более развязанной смелой , и главное интерисующейся, нет это был не внимательный интерес шпиона, да и не для шпионов обычная приемная полевого санинструктора, а вот девушке я понравился , ей явно нарвилось когда с ней обращаются уверенно с силой с какой то властью, а ведь во мне была власть, по крайней мере в их глазах три солдата телохранителя, свой кабинет, форма и статус врача, да и мы отличались от местных , простых работяг, кроме того достаточно хилых, я украдкой взгляднул в зеркало, крепкий невысокий коренастый с квадратной спиной и широкой грудью, в Кайонском корпусе, кормили и поили до отвала но и заставляли работать на износ, каждый день былш проверкой силы выносливости и животной хитрости, ни любви ни жалости, только холод и боль.. вспомнились ему слова написанные на бараке где он прожил долгие 6 лет пока не был зачислен в касту воинов, пока копьем и лазганом не добыл Тейланскую паучиху, и сдела из ее клыка нож , который подарил своему командиру, как откуп за уважение. , У тебя больше нет отца и матери, сказал он теперь у тебя есть наше братство оно твоя семья твоя мать а я твой отец.
- так я и поступил , подарил отцу свой первый знаковый трофей.
- Трофей сделавший меня мужчиной.
Я еще раз посмотрел на девушку, осомтрел ее шею и горло, налет на миндалинах и характерная ранка с белым творожистым содержимым ,
Я уже знал ответ хмуро бросив взгляд на юношу, я усмехнулся под маской ,
- Твердый шанкр подумал я, и отстранился .
- Вот протянул я жменьку лекарств, прнимай их две недели по три красных две белых и три синих, перед едой красные остальные неважно, вот еще. Я протянул флакон с зеленоватой жидкостью, похожей немного на мочу.
- Этим полощи рот, завтра придешь ко мне будем чистить твой рот..
- И ради бога сделай перерыв в своей работе чем ты бы не занималась- тихо произнес я. И девушка покраснела опуская глаза, юноша смерил меня сердитым взглядом, но что он мог.. так смотрят дворовые собачки на дикого теневого волка,
А теперь до завтра, юноша подтолкнул девушку на выход и она нехотя повиновалась, видимо почувствовав в моем голосе нотки жалости.
- Что там Саккар?- спросил Шаррак подходя ко мне и похлопывая по плечу.
- Сифилитическая ангина.
- Это как .. Шаррак попробовал сообразить .
- потом хохотнул, что так бывает?
- Бывает дружище , это ее сутенер? - Я думаю да видишь как она одета, красивая кстати девочка я б покормил ее и взял к себе.
- Хмм она ведь грязная.. поморщился я но в голосе предательски звучала жалость.
- Ну ты ее подлечишь, а потом при случае прирежу я этого упыря , если тебе руки лень марать.
- Мне… ты мне ее сватаешь.
- Ну если ты отвадишь ее от сования в рот всякой пакости..
- Шайтан ты..
- ЭЭ Хихикнул Шаррак - она на тебя пялилась как на икону , если б нее дружок она б на тебя прям там бросилась, ты ласково с ней говрил пожалел ее лекарств дал..
- Так Персефона повелела бесплатно давать..
- Они то об этом не знают, и все же ты ей понравился .. сколько ей как ты думаешь..
- Я б дал лет 15-16 не больше, ну 6 лет разницы вполне хорошая жена, да какая жена наложница, домой бы ты ее не повез, ведь никто не сравнится с кайонкой, эти мягкие , жирные приятно да но какого ребенка она даст, слабого болезненного, бесполезного,
- Такой не выживет.. добавил он .
- Но трахнуть ты ее все равно б не отказался.
- Ага .. и солдаты заперхали.
Я увидел е е спустя почти сутки , увидел как ее выкинули из машины смеющийся мужик рано утром когда я неторопясь топал на работу в составе своего взода.
Мы с шаккаром переглянулись, и взгляд был печальным.
-девушка не сразу поднялась ее шатало то ли от усталости толи от алкоголя лицо поухло, а из под растрепанной одежды виднелись ее прелести.
Еще такие детские.
- Шаррак посмотрел на меня.. в глазах солдата мелькнула боль..
Я обернулся еще раз посмотрел на девушку.
- Идем покачал я головой-
- Она сама сделала свой выбор.
- Поднимаясь по лестнице на свой третий свой этаж я видел перед глазами девочку избитую истощенную насилием над ней.
Я ненавидел ее эту планету, и ненавидел себя за жалость, или скорее человечность что постигла меня, Нет жалости нет любви только холод и боль Холод и боль..
Вокруг приемной уже столпилось несколько десятков человек, провожавших меня с взглядом .. сегодня прием будет напряженным, но в глазах теперь будет стоять эта безымянная девочка.
|
Аполо. Замок Инверз. Кабинет лорда.
В умеренно просторном и уютном помещении как обычно царил творческий беспорядок, примерно такой какой может царить в кабинете человека не очень аккуратного, но не в меру активного и имеющего привычку погрузившись в размышления ходить по комнате хаотично переставляя покрывающие полки книги, изображения и разнообразные занимательно выглядящие механические и не очень безделушки. Наличие не страдающего гиперактивностью, но все равно частенько смахивавшего вещи хвостом массивного кота, не облегчало положение.
Впрочем в этот раз, Бенедикт немного нехарактерно сидел на месте, закинув ногу на ногу и развалившись поперек вращающегося кресла для посетителей. Сэр Флафингтон, очевидно изображая сидевшего в своём кресле лорда, разместился на столе переводя свой строгий и полный достоинства взгляд с хозяина на расставленную рядом с собой коллекцию глобусов ключевых планет Десяти Сестёр и обратно. Легонько крутанувшись в кресле лорд Инверзвеннон поднял взгляд к украшенному голографическим изображением звёздной карты системы и просто космоса потолку. Редко покидающая его лицо улыбка уступила кислой гримасе.
Десять Сестёр опутывали и пронизывали не только торговые маршруты, финансовые интересы закономерно соседствовали с политическими. Как и в остальной империи, пусть и не в такой степени, слава Всевышнему в Сёстрах до сих пор хватало свободы. До сих пор… Теперь же благородные дома и прочие силы начинали тянуть нити, лески, канаты и металлические торсы на себя, стягивая узел, душа друг друга и оказавшихся в его центре. Это было ожидаемо, естественно и… печально.
Отложив трость, Бенедикт взял со стола крохотный серебряный глобус символично изображённого Аполо где одно полушарие почти целиком покрывал крылатый родовой знак. Крылья. Не смотря на внешнюю непосредственность и неформальность порой вырастающую в разгильдяйство, собственные принципы и философия у рода Инверзвеннон имелась и была поводом для гордости, путь каждый из лордов толковал её немножечко на свой манер. Кто-то хотел взлететь что бы достичь чего-то, подняться выше, поймать ускользающее вдохновение и воплотить свои мечты или высунуть голову на просторы неизведанного. А кто-то хотел просто сбежать, воспарить над землёй, вырваться из толпы смотрящих только себе под ноги людей.
Бенедикт относился в первую очередь к последним. И к тем кто повзрослев всю жизнь пытался найти ускользнувшее детство, то чудесное время фантазии и любопытства, когда мир был полон неизведанного и непонятного. Улыбался, шутил и дурачился, пытаясь отвлечься от неотступной тенью преследовавший его тоски по безвозвратно утраченному. Его стремления меняли его наследство, планету, живущих на ней людей, он мог гордиться достигнутым, тем насколько сегодняшний Аполо был отражением его души. Мог жалеть о совершенных ошибках и утраченных возможностях, как стремящийся взлететь дом становился все более лёгким, но хрупким и слабым. Мог, но не жалел.
С уже не скрывающим тоску вздохом Бенедикт погрузился ещё глубже в воспоминания. Один из последних разговоров с отцом, как раз после передачи ему «руля этого корыта», как тот выражался.
- И это… все? Я глава дома? Никаких напутствий, пожеланий, наставлений?
- Неа. Оставь эту ерунду для снобов гордящихся тем что растут из удобренной дерьмом мамонтов грязи. Дом твой, планета твоя, делай с ней что тебе придёт в голову.
Амикус Инверзвеннон был немножечко сентиментальным, но гораздо более «деловым» и весьма резким человеком знаменитым привычками не только повсюду мусорить складываемыми из разноцветной бумаги журавликами, но и таскать с собой парочку автоматических стволов редко упуская возможность «вспомнить молодость». И одновременно человеком который уйдя в отставку «свалил» на окраины на своём старом капере. Возвращаться к истокам, встретиться со своей музой. Но что бы он делал сейчас, оказавшись на месте своего сына?
- Тоже что и любой другой труп. - проворчал сам себе лорд возвращая глобус на стол.
Нет, Инверзвеннон не жалел о том как прожил большую часть своей жизни. О том что сделал с планетой в своей погоне за Вдохновением. Сегодняшний Аполо был шикарен. Его расстраивало то что эти нити, верёвки, канаты протягивались к нему, парящему в облаках, словно щупальца, хватали опутывали и тянули на землю. Закипающие Сестры ожидали перемены, перемены не просто поднимающие одни и опускающие другие дома. Перемены грозящие исказить саму их суть. Перспектива пугающая, но заставляющая ощущать некое подобие ответственности, не то что бы эти ощущения приносили хоть толику радости.
Бенедикт вздохнул ещё раз. Соблазн уподобиться Плутосу был велик. Ещё больше - уподобиться ему частично, поддержать кого-то из наиболее сильных кандидатов или блоков. Весьма разумное и в меру достойной решение, но… одно но. Одно размером с две массивные планеты но. Кегар. После письма Сальвегуса, после выступления его представителя, Бенедикт почувствовал как навалившаяся на него ответственность стала тяжелее в пару десятков раз. Непривычное и даже пугающее ощущение… уверенности в себе, в своей готовности следовать своим принципам, защищать интересы доверившихся ему. Будь то его подданные или его друзья. Особенно его друзья.
Воодушевлённо хмыкнув, лорд остановил вращающееся кресло и быстрым шагом переместился к фальшивому окну-экрану на задней стенке, окидывая взглядом простирающийся «за ним» слепящий своей белизной ландшафт.
- Вот что я тебе скажу, Флафингтон. У нас есть свои интересы. Мы не будем уподобляться Плутосу. Мы не будем уподобляться Плутосу частично. - Бенедикт повернулся и наставительно поднял указательный палец. - Мы уподобимся Плутосу совсем чуть чуть.
Развернувшийся что бы окинуть хозяина полным скептицизма взглядом кот смахнул со стола неосторожно поставленный рядом глобус Аполо.
|
|
|
|
|
-
Великолепный анализ ситуации, как со стратегической точки зрения, так и с художественной! Вообщем, Конрад могучий старик.
|
|
Телега, груженная сеном, громко въехала во внутренний двор замка.
С неё легким пружинистым движением спрыгнул молодой человек лет тридцати. Поудобнее перехватив свой сверкающий отполированным металлом посох и поправив ремень от довольно объемной сумы, перекинутой через плечо, удалец зашагал напрямую к донжону замка, где его уже встречала группа магов, облаченных в просторные темные одежды.
Приложив левую руку в груди, молодой человек склонил голову в почтительном приветствии.
Затем задорным резким движением поднял её, отчего его золотые кудри заиграли на ветру, он окинул светлым открытым взором встречающих:
- Здоровы будьте, люди добрые. Я Всеслав Будимирович из славного града Новгорода приехал по Вашей просьбе. Вот вам грамотка верительная от учителя моего, мага первой гильдии, великого мастера земли Русской Святогора , творителя неприступного белокаменного новгородского детинца. Зачем звали, господа. Смотрю замок ваш и так хорош, Любо-дорого глядеть на него.
- Звали мы мастеров русских, славящихся на весь мир искусством своим, чтобы сделать наш замок неразрушимым и неподвластным течению времени неизбежному.
- За слова добрые спасибо. Да только задача непроста. Сами-то заклинания не сложные, сплету умечи, да только страшно представить сколько нужно чистой крови земли-матушки, чтобы сделать чары вечными, да неизменными.
- Крови, - усмехнулся маг, - будет много, будь уверен. Пока мы отдадим тебе всю чистую магию земли, что у нас есть. Главное укрепи мост и главные ворота. Потом достанем ещё.
- Ну, раз так, - ухмыльнулся молодец, - закипит работа. Покажите мне мою комнату, надо приготовиться.
- Иди за мной, - склонил голову в капюшоне один из магов.
Они довольно долго петляли по замковым залам и анфиладам, пока в одной из галерей мага не остановил восхищенный голос Всеслава
- Едрёна вошь! Какая красота! Какое исполнение! Чудо-чудное, диво-дивное!
Маг обернулся и увидел, как Всеслав, скинув с плеча суму, кинулся к статуе цербера, занимавшей центральное место в этом помещении. Маги тремере и сами не знали историю статуи, когда их орден пришел сюда многие столетия назад, статуя уже была здесь.
Тремерец даже не понял, что произошло, но буквально минуту назад русич ласково гладил каменное изваяние по загривку и что-то говорил по-русски, а теперь эта каменная псина завалилась на спину, раздробив каменную кладку под собой, разрывая и раскрывая пасть, а Всеслав гладил её уже по брюху. Казалось, что если бы у неё были легкие и язык, цербер бы заливался веселым лаем и урчал от удовольствия.
- Я назову тебя Горыныч, трехлавец мой.
Следующая неделя прошла в работе. Был укреплен мост, и по словам Всеслава ему были не страшны не дождь, ни снег, ни время. Были креплены створки ворот, так как сами ворота были деревянными и не подвластными могучим чарам земляного мага.
Ещё в начале недели удались некоторые маги, и по расспросам Всеслава он понял, что в том числе они пошли за кровью земли-матушки.
Был ранний осенний вечер, один из тех вечеров, когда днем ещё жарко, а под вечер ужа так приятно погреться у горячего очага. Всеслав поднялся на одну из охранных башен посмотреть и еще раз оценить фронт работ, ведь предполагаемое время возвращения тремерцев все приближалось, а заодно и отлить. Вот уже как дней десять Всеслав по русской удали своей, забыв о высоком сане мага, пустился в веселую игру со стражниками. Раз один бражничая с ними, Всеслав попытался убедить, что струею своею добьет он от башни крепостной через весь ров да на тот берег. А за каждую каплю со струи той, стражники ему по кружечке медка, да и проставят. И сотворил он со струею своей вельми удивительную вещь. Струя горела синим пламенем, и оттого было четко видно каждую летящую капельку. Так вот 3 капли-то и долетели до той стороны, а это как-никак 100 аршин длины будет. Вот стражники и стали в такую игру играть, да струями своими разноцветными хвастать, жаль только стражник добрый Вонючий Птешек по пьяни с той башни, да и упал в ров.
Так вот поднялся Всеслав на ту башню облегчиться, смотрит вокруг. Вдруг видит из чащобы, что на той стороне выбегает человек в темном балахоне Тремене. Балахон весь грязен, порван, кровью пропитан. Не успел он сделать и десятка шагов, как из чащобы вырвались за ним десяток корней крепких и подвижных, да словно щупалец гадов морских. Корни те пронзили мага, подняли его в воздух, и с небывалой скоростью возвернулись в лес вместе с телом.
Стражники и маги заняли места для обороны на стенах замка, обращенных к лесу. Тремерцы сразу поняли с кем имеют дело, и, казалось, были готовы к бою. Лучники зажгли перед собой котлы со смолою, а стрелы у них были обмотаны холщевиной. Потянулись минуты тягостного ожидания: стражники, нервничая, переминались с ноги на ногу, маги, широко размахивая руками, творили какую-то темную волшбу.
И вот, когда уже начало казаться, что ничего не произойдет, из леса широкой волной ринулись быстрые и верткие деревяшки, кора на месте лиц которых смахивала на искаженные в ярости лица женщин.
«Лучники к бою» прогремело за спинами, и сотни огненных росчерков осветили уже серое закатное небо и сразу несколько десятков «адских девиц» превратились в пылающие факелы, да только и оставшихся хватило на то, что было ими задумано.
Обороняющиеся думали, что атака пойдет по мосту, да только оказалось, что для деревяшек он как будто совсем не существовал. Первые добравшиеся до рва дриады «легли» над ним: их ноги еще больше увязли в земле, они вытянулись надо рвом, вторая волна, сцепившись ногами и руками, снова легла и так волна за волной они сформировали широкий деревянный мост до стены замка.
Стражники недоумевали, отчего маги не ударят по ним магией, да только не могли понять эти низшие, что маги как раз делали всё что могли – они в ступили в безмолвные магические поединки с визави, вот почему и по обороняющимся стражникам еще не била могучая боевая магия Дирде. Бой шел тварь на человека, копье и лук против корней и веток.
В тот миг, когда руки-сучья последних дриад вцепились в основание замковой стены из леса выступили, наверное, порождения демонической бездны, ибо творением матушки природы это назвать было нельзя. Выглядели они как дриады, но были огромны, высотой чуть-чуть уступая стенам замка, огромны в плечах и торсе, почему сразу все как-то для себя определили «мальчик-девочка», так вот эти были мальчиками.
Тварей этих было пятеро. Три вступили на импровизированный мост, который жалобно под ними заскрипел, просел, но выдержал. Лучники снова приготовились к бою, да только все понимали тщету всего происходящего. Стражники не выдержали морального боя и отступили, оставив магов одних. Тримены оказались умнее, они не стали дубасить стену своими деревянными руками-колодками. Напротив, они, казалось, бережно и ласково положили свои ветвистые кисти на каменную кладку стены и стали аккуратно по ней водить – гладить.
Никто не понял, что стало происходить, но лишь глаза Всеслава расширились от ужаса. Ветки-корни, двигаясь по складкам, находили самые мелкие трещинки в кладке и проникали туда, наполняясь соками, они набухали, кроша стену не хуже любого стенобитного орудия. Еще бы минута и каменная стена просто бы обвалилась.
Всеслав всё это время был сторонним наблюдателем всего происходящего. Это не его бой и он не знал, кто был правым, а кто виноватым. Но душа архитектора не выдержала вида разрушающегося творения рук человеческих. Понимая, что стену уже не спасти, он решил проучить разрушителей. Высоко воздух руки над головой, он стал совершать вращательные движениями посоха вокруг своей головы, громогласно выскакивая что-то на русском.
Минута-другая и стена буквально «ожила» и «вздохнула». Немного «отпрянув» назад стена немного вытянусь в высоту, и как заправская морская волна обрушилась на трименов. Всеслав немного понимая в мире трав, знал, что просто завал над трименами ничего не даст – росток всегда найдет себе путь на свободу, жизнь всегда найдет выход. Всеслав не медлил, ибо огромные глыбы стены уже начали ходить ходунов, а некоторые уже стали отваливаться в сторону. Земляной маг не придумал ничего лучшего, как «затопить» деревяшки землей. Да у них нет легких, но им тоже требуется воздух. ОН произнес еще несколько слов и глыбы, что были на верху, стали оплавляться на глазах, превращаясь в бесформенную массу грязи, которая стала затекать во все щели и пустоты завала, и в тот же миг твердея, приобретая вид оплавленного камня, как застывшая горная лава. Вся эта гора еще некоторое мгновение вздымалась, казалось, что какие-то титанические кузнечные меха пытались найти себе воздух, но все было тщетно. Через несколько минут всё закончилось.
Всеслав не успел оглянуться, как 2 подошедших тримена своими культями просто как сор смели оставшихся защитников и магов со стен и вошли в замок. За трименами ворвались людские воины лесовиков и дорезали тех, кто ещё был жив.
Всё, что оставалось Всеславу бежать, ибо теперь он тоже враг, драг того, с чем не договоришься.
Быстрее в свою комнату, быстрее забрать инструменты и Горыныча. Быстрее… быстрее… Поворот… Ещё поворот…Стоп! Там люди? Маги? Друзья? Враги? К бою!
Выхватив из-за пояса кинжал, Всеслав подкинул его в воздух…
|
|
ЭПИЛОГ
Прошла неделя с момента объявления дома Эридани великим домом, и войска дома Кирдан были эвакуированны и вывезены с Транка. Остались только части, которые обеспечивали охрану арендованных шахтах на астероидов.
На площади героев торжественно открывался монумент всем погибшим в этом конфликте. В центре композиции стояла фигура Германа Ариста, более известного в кругах Секретной Службы как "Апостола". Вышиной в пять человеческих ростов каменная фигура в мундире ВКС дома, ломала кулаком на части крейсер у себя над головой. А вокруг фигуры кружили три фрегата, поливая его железными лучами лазеров, на которые он не обращал внимание. А внизу, покрывая ноги фигуры лежат обломки кораблей, фрегаты, корветы, истребители со звездами на шевронах, тела воинов в боевых скафандрах личного полка Лорда.
На площади стояли ровными рядами офицеры и матросы ВКС, гвардейские и пехотные дивизии дома. На трибуне Леонид Кирдан лично принимал парад.
- Транкварская гонка была войной. Войной, в которой гибли наши лучшие люди, войной в которой на передовой были все: жители Верде, которых бомбили урдосовские приспешники, наши торговцы, которых грабили пираты Тортуги, наши пилоты, которые громили врага при его превосходстве, наши гвардейцы, что гибли в полном составе, но не отступили, наши генералы, что шли в одном ряду с воинами в атаках. И то, что наш дом пережил Кирданскую гонку с честью, это наша общая заслуга - всех нас. Живых и мертвых. Тех кто в тени и тех кто на виду у всех. Мы все вместе, как один воевали, мы все потеряли родных и друзей. И сейчас, я призываю вас всех почтить минутой молчания погибших на этой войне. Да будет Единый милостив к ним!
***
После Транкварской гонки вооруженные силы дома сильно изменились. Армия была сокращена почти в три раза, и также в три раза был расширен флот. Предпочтение стало отдаваться гвардейским полкам, способным вести бои в космосе и в узких проходах космических баз, знаменитые мастадонты и кавалерия остались только на парадах. Армия становилась все более технологичной, рассчитанной на быструю войну с доминированием в космосе.
***
Алан дин Боро - за успешные боевые действия и сохранения жизни солдат был награжден Звездой. Позже возглавил армию дома Кирдана.
Рафаэль Хагал - через несколько недель после окончания Транкварской гонки, молодой гиназец расторг контракт с домом Кирдан из-за неприемлемых методов ведения войны. Позже прославился в битве за Эказ.
Бес – успешно проработал в космопорте Транквара еще два десятка лет, пересидев в кресле замдиректора по перевозках трех директоров и пятерых шефов контрразведки.
Дьявол - затерялся в сутолоке боев в Оордо. На связь так и не вышел. Дальнейшая судьба неизвестна.
Серафим — после окончания стажировки в Элизиуме еще долгое время работал в Секретной Службе дома, провел немало успешных операций и за заслуги был награжден орденом Пути первой степени.
Купидон - после разгрома дома Мунз, дом Кирдан выкупил своего разведчика у одного из баронов, которому тот достался. К сожалению, полученные физические и психологически травмы не позволили ему продолжить службу и он вышел в отставку. Умер от желтой лихорадки в возрасте двадцати трех лет, оставив после себя сборник любовных стихов.
Давиан Чак -под его руководством была создана торговая станция на Транк центральная, которая принесла дому фантастические прибыли.
Асгатор - еще долгое время работал над наследием дома Мунз, стараясь собрать секреты разбитого дома.
Дух - после окончания Транкварской гонки подала рапорт об отставке, после пяти лет работы на Верде, когда закончился срок секретности отбыла на Транквар на ПМЖ.
Янеус Силли - после Транкварской гонки вышел в отставку, купил домик на северном материке Верде, где и прожил остаток жизни под неусыпной приглядной Секретной Службы.
Велиал - после отставки Силли назначен директором Секретной Службы, проработал на этом посту двадцать восемь лет.
Михаил - совместно с Асгатором работал над наследием дома Мунз, был убит в перестрелке между баронами.
Гавриил - так и не был реабилитирован, окончил жизнь смотрителем маяка на южном полюсе Верде.
Ангел - через год после окончания Транкварской гонки после всех проверок вернулась на службы, но так никогда и не покидала Верде. Долгое время была директором Элизиума.
Айсидор Майзо (пилот Гильдии) - еще долгое время был на службе Дома, фактически возглавлял ВКС.
Архангел – стал бессменным главой контрразведки флота так и остался им до конца работы.
Ричард Кирдан - пробыл полномочным представителем в Лансраате до самой смерти, после которой его на этом посту сменил Клеон Кирдан.
Ивгения Нирд - была похищена неизвестными пиратами через два года после окончания Транкварской гонки. Требования о выкупе не поступало.
Нумерий Тит - был советником Кирдана до смерти Леонида, после чего покинул дом Кирдан, вернувшись в лоно Гильдии.
Лукас Кириакос - был отправлен в отставку с поста башара еще до окончания войны. Долгое время работал диретором одного из коммерческого завода.
Пафос Блум - получил должность полного башара дома Кирдан. Возглавил вновь созданный личный полк Лорда.
Леонид Кирдан - правил домом Кирдан еще чуть более сорока лет, умер от сердечного приступа во время инспекции торговой станции.
Клеон Кирдан - после окончания гонки ушел с головой в научные исследования, при его поддержки Верде превратилась в известный центр изучения микробиологии, химии и здравоохранения. После смерти Ричарда Кирдана ударился в политику, став полномочным представителем дома в Ландсраате.
Платон Кирдан - после смерти отца наследовал титул Лорда, провел операцию о продаже владений на транкваре за акции ОСПЧТ, тем самым закрепив за Кирданом статус одного из самых богатых малых домов. Проводил взвешенную, но довольно смелую политику, в духе своего отца.
***
Дом Грифона
Леонид весьма сильно скорбел о кончине дома Грифона, т.к. несмотря на то, что дома враждовали, Леонид уважал Андерея за умение бороться до конца и верность своим, пускай и весьма странным идеалом. Никто не знал, откуда у князя-банкрота взялись деньги на последний билет для его крейсера из системы Грифон и почему Гильдия так и не выдала место, куда его переправила. Все догадывались, что ему кто-то помог, но на Леонида могли подумать в последнюю очередь.
Дом Эрдини.
Скрепленные тоннами договоров и взаимным недоверием дома просуществовали друг рядом с другом полвека, сменилось поколение, но дома так и не преодолели взаимных претензий . Конфликты и мелкие придирки продолжались все время, но до большого столкновения дела не дошло. Поэтому, уход дома Кирдан из Транквара обе стороны приняли с облегчением.
Дом У
Леонид потратил немало влияния, чобы загнать дом в каменный век. Саботажи, демпинг цен на продукцию дома, переманивание ключевых сотрудников, очернение дома перед сильными мира сего, выявление и уничтожение шпионов дома, пропаганда на У изоляционизма и капитулизма перед Эридани. Все, чтобы дом У как можно позже смог значить что-то кроме кормовой базы для других домов.
Дом Мунз
После разгрома Секретная Служба взялась за дележ наследия дома. Пока командующий и наследник были не у дел, разведка смогла вытащить из архивов Мунза многое интересное как из ценностей, так и технологий. Жаль, что восстановившаяся стабильность лишила службу возможность дальнейшего грабежа.
Дом Коломбо.
Дом Кирдан протянул дому Коломбу руку дружбы, и помня об их неоценимой помощи в Транкварской гонке, предложил справиться с пиратами на Коэлло. Однако Виктор отверг его помошь, предпочтя потерять влияние в Ландсраате, прося Артрейдисов. Леониду были непонятны подобные обиды, но он не стал настаивать. Все контакты с домом были прекращены.
-
Ивгения Нирд - была похищена неизвестными пиратами через два года после окончания Транкварской гонки. Требования о выкупе не поступало.
Честно, очень повеселило.
Ну и конечно, спасибо за отличную игру!
|
Фаблио, басни и прочие смешные рассказы Вечного королевства
Однажды некий озёрный идальго ехал по делам к одному северному лорду. Пришлось ему в пути проситься ночевать у селян в бедных пиктских хатах. И всюду его кормили овсянкой, а узнав что он едет к лорду приговаривали:
- Простите нашу бедность, но за столом нашего господина вас накормят по-настоящему.
Когда шляхтич прибыл к лорду, то ожидал роскошного пира, но ему подали только такую же овсянку и пиво. Выпив, он не удержался и спросил хозяина почему его трапеза ничем не отличается от холопской, на что тот оскорбился:
- Как, ты не заметил, что моя овсянка со шкварками?
***
Однажды некий озёрный идальго путешествовал сушей на юг через Междуречье. И случилось ему остановитья в одной пустой придорожной корчме, хозяин которой был угрюмый глупый малый, каких много в тех краях, но жена его была молода и красива. Шляхтич стал подбивать к ней клинья, да и та была не прочь изменить своему уродине-мужу, но тот что-то заподозрил и никак не выпускал жену из виду. Тогда идальго сделал дырочку в бочке для воды так, что натекла большая лужа. Женщина это увидела и позвала мужа. Корчмарь принялся смотреть, что случилось, но дырка была сделана так ловко что найти её не удавалось. Тогда корчмарь залез в бочку, а была она весьма большой, и принялся искать, а корчмарка свесилась через край и давала ему советы. Идальго же не теряя времени пристроился к ней сзади. Так они и блудили рядом с мужем, пока тот лазил по дну бочки сбитый с толку указаниями жены. Та, что бы скрыть волнение и частое дыхание, специально покрикивала на бестолкового мужа который даже бочку отремонтировать не может.
***
Знаете, почему в Вековечном лесу большинство воинов лучники? Они ничем сложнее палки орудовать не могут.
***
Однажды некий озёрный идальго был в западных горах и зашёл в дом одного из родственников Рочестеров. Того дома не было, а лишь его молодая и красивая жена. Вскоре правда муж вернулся и застал свою половину в постели со шляхтичем.
- Что вы тут делаете? – вскричал рогоносец. Однако идальго нашёлся, что ответить.
- Понимаешь, поскольку я тебя не застал, то решил дождаться твоего прихода. Но поскольку я болен, и мне стало плохо, то жена твоя уложила меня в постель. Однако я совсем продрог, и меня била дрожь, я бы наверное помер, но эта добрая и ашилюбивая женщина легла в постель, чтобы согреть меня.
Муж думал-думал, да и сказал.
- Хорошо. Но больше так не делай, а то я разозлюсь.
***
Знаете, почему на Вечнозелёной равнине лорды сношаются с кобылами? Это они мстят жеребцам за своих жён.
***
Рассказывают, что однажды в Наэглоре гуляла компания небогатых шляхтичей из разных концов королевства, и по молодости и горячности они не только спустили все взятые из дому деньги, но и много задолжали. И увидел их печальных некий богатый старый рыцарь и, вспомнив молодость, решил сделать доброе дело и оплатить их долги. И только местному уроженцу не дал ни копейки. Его приятели скинулись, и насобирали уж денег что бы покрыть этот долг. На следующий день все те шляхтичи разъехались, а вассал Трухертов пошёл к ростовщику, отдал деньги, и, показав какой он хороший плательщик, уговорил того ссудить ему вдвое большую сумму которую в ближайшем времени прокутил.
***
Однажды некий озёрный идальго был в Цветущих землях и совсем поиздержался – всего то и было, что одна большая и старая монета непривычного уже вида. И пошёл он тогда по своим знакомым да приятелям одалживать. Но все ему отказывали и денег не дали, а только говорили о бережливости, разумном хозяйствовании, о том, что умный следит за тратами и потому получает доходы, и вообще без труда не прожить, и ничто не даётся даром. И, наслушавшись таких речей, шляхтич понял, каковы подданные Флоресов и поступил согласно этому знанию. Пришёл он к одному шапочному знакомому и завёл такой разговор.
- Не будь я в такой нужде, никогда бы не предложил тебе этого дела, но судьба ополчилась на меня. Видишь эту монету? Это в действительности семя денежного дерева. Конечно, только дураки думают что брось монету в землю и она прорастёт. Тут надо подходить с умом. Надо правильно выбрать землю, посыпать её солью, сажать лишь когда луна во второй четверти… много следует приложить трудов и ждать три месяца, потому и не могу сам я ждать пока прорастёт моё дерево. Но тебе я готов уступить это семя по сходной цене.
Так идальго обманул жадного южанина, что почитал себя умным, и выудил у того большие деньги.
***
По всему королевству у лордов есть жёны, с которыми они постоянно живут и любовницы, к которым они иногда наезжают, а у жён Фишхоков и их вассалов есть любовники, с которыми они постоянно живут и мужья, которые к ним иногда наезжают.
-
Отлично! И очень в духе Кэтфангов.
-
Ха )
Метко.
-
Возвращается некий озерный идальго из командировки...
-
Знаете, почему на Вечнозелёной равнине лорды сношаются с кобылами? Это они мстят жеребцам за своих жён.
По всему королевству у лордов есть жёны, с которыми они постоянно живут и любовницы, к которым они иногда наезжают, а у жён Фишхоков и их вассалов есть любовники, с которыми они постоянно живут и мужья, которые к ним иногда наезжают.
Злоязыкая))).
-
почитала с удовольствием)
наконец-то на главной что-то веселое
-
Савачика исправила!
Вот теперь тебя хвалю я! (с) :)
-
Красота-а.
-
Наверное, в общем контексте это выглядит еще веселее. Тем не менее, даже в отрыве от общей канвы, меня эта подборка порядком позабавила. Не так часто что-то веселое попадается.
+1!!
|
День за днем. День за днем он гнил, разлагался душой, будто мертвец в наглухо заколоченном гробу. День за днем он становился все тоньше и тоньше, превращаясь в скелет. Худели его кисти, худели руки, худело все хилое, больное тело, обнажая острые косточки и венозные тропы, по которым текла кровь. День за днем гнили его желтые зубы, покрываясь налетом. День за днем пустели его серые, как пепел, глаза, окруженные сморщенным, темными кругами избытка сна и усталости. День за днем Трущобы. День за днем запах мочи и навоза в воздухе. Дешевое пиво и заплесневелый хлеб. Шлюхи, чьи искусственные, соблазнительные ухмылки снились ему по ночам, приглашая ступить в мир Порока и Страсти. День за днем. Дерьмо, грязь, вонь. И люди, хуже свиней, снующие туда-сюда и быстро-быстро перебирающие своими ножками-копытцами. С глупыми рыльцами, в чьих крохотных глазах читалась жадность, тупость и страх. Хрюкающие, будто дикие кабаны в лесах, люди. Люди, на чьих костях строились Трущобы.
День за днем он жил тут. Жил, ведомый лишь одним желанием. Желание жить. Обрести силу. Доказать своему мелкому, щепетильному эго что он, Тэвик Джорд, чего-то стоит. Что он не свинья, как окружающие. Что он выше людей! Выше Богов! Он, чье тело как увядший труп, способен вершить немыслимое.
День за днем Скрии гнил тут, на окраинах Замка Алмазных Цепей, проклиная город именами всех запретных богов.
Он ненавидел Замок. Ненавидел людей, живущих в нем. Ненавидел себя и ту помойку, в которой оказался.
Скрии открыл глаза, встретив мрак. Яркий солнечный свет просачивался сквозь решеточку в маленьком окошке, заполняя тесную комнатушку слабыми, утренними лучами восходящего светила. Веселые зайчики запрыгали по стенам, но в некоторых углах лачуги продолжала витать тьма. Она была тут всегда. Даже жарким, знойным днем, когда по бледной коже начинал стекать соленый, вонючий пот, в этой свинарне стояла тень. Непроглядная тьма, чернее ночного неба. В каждом из четырех углов была она. Скрии мог долго наслаждаться ее глубиной, сидя на лежаке, и не двигаясь. Просто сидеть. Просто смотреть в темноту, понимать, чувствовать как она двигается. А она двигалась! Она показывала бесцветным, серым глазам дивные картины. Вечный покой и забвенье хранила тьма, все то, чего так не хватало Тэвику в жизни.
Юноша кашлянул, повернувшись на бок. Жесткая солома резанула бок. Натянув на себя еще теплое, синее одеяло, он закрыл глаза, погружаясь в дрёму. Еще чуть-чуть. Еще пять минут покоя. Еще чуть-чуть тьмы…
Сейчас в Замке Алмазных Цепей началась неделя Искателей. Праздники, море веселья и сладкого вина, кружащего уставшим путникам голову. Скрии тоже туда ходил. Некоторые очевидцы могут поведать вам о жутком, худом парне, которого они видели среди разношерстной толпы бродящей на улицах огромного города. По словам, этот мертвец одет был в продолговатую черную мантию. Он скалил зубы, что-то бормотал под нос и, кажется, был единственным, кто не одобрял всеобщего веселья. Так вот, знайте, это был Скрии. Скрии – маленькая тьма на улицах Замка Алмазных Цепей. Маленькая, приблудная душа, полная черни и злобы. Она слонялась по городу, набивая карманы и голодный желудок бесплатными угощениями, дорогими яствами, грубо отпихивала остальных людей. Скрии – запах отчаяния и безумия. Смрад Трущоб, проникший сквозь алмазные фильтры города. Он витал по шумным улицам, где люди пели и веселились, отравляя всем жизнь.
Всю неделю юноша набивал брюхо, пил бесплатное пиво и уплетал за обе щеки бесплатную еду. Всю неделю он пытался выглядеть безупречно. Новая-новая мантия, которую парень одевал лишь по «особым» дням, сидела на нем безупречно. Начищенные до блеска сапоги. Аккуратно постриженные волосы (да, Тэвик ходил к брадобрею) и свежее лицо, на коем холодно блестели серые глаза. Всю неделю Скрии праздновал со всем людом, отдавая должное халяве. А вечером, возвращаясь домой, он без сил падал на тюфяк, кутался в старое одеяло и падал в объятия сна. Иногда его терзали кошмары. Тогда юноша подолгу не мог уснуть, прокручивая в голове прошлое, будущее и настоящее. Он вспоминал дневной праздник, толпы народу, терзающие его черствое сердце сильнее неразделенной любви. Люди. Как же он ненавидел их! Мерзкие, тупые романтики, прущие в ЗАЦ ради славы и привилегий магов. У Скрии кусок хлеба в горло не пролазил, когда он трапезничал с такими людьми.
Неделя Искателей – неделя, когда скот, сломя голову, мчится в сверкающую алмазами скотобойню, надеясь стать вкусной ветчиной. Неделя рабов.
Тьма закончилась. Скрии, отогнав жужжащую над ухом муху, снова открыл глаза, неприветливо морщась лучам солнца, бьющим прямо в лицо. Бесит. Сел на тюфяке. Откинул одеяло в сторону. Живой труп. Каркас жутких ребер. Впалый живот, тяжело вздымающий вверх. Ноги- палочки, уродливо тощие, держащиеся на косточках-шарнирах, дернулись, поднимая слабое, как соломинку, тело. Тощие пальцы на тощих руках ощупали неумытое, жирное и слизкое лицо. Не человек – механизм, машина, из старых книжек про гномов. Откуда-то из груди донеся хриплый, приглушенный голос:
– Сегодня…
Скрии потянулся – хрустнула пара косточек. Подошел к ведру с водой, окунув туда лицо. Холод немного отрезвил и вернул четкость мысли. Сегодня тот день. День, когда он придет в ЗАЦ и всучит алчным чародеям их гребанное золото. И потребует. Потребует Силу. За все эти годы.
Скрии выпрямился, смахнув с носа каплю воды. Но если ему откажут… Кривая ухмылка появилась на губах. Если, ох если ему откажут!… Скрии знал что сделает в случае отказа. Он не просто так всюду носил кинжал.
– Сегодня тот день. День, когда пора обрезать все нити ведущие назад, в прошлое.
Юноша натянул штаны на голое тело, согнувшись в жалкой, комичной позе. Он все еще ухмылялся, даже когда его черные пальцы стали застегивать пуговицы на рубашке. Сегодня у Тэвика было хорошее настроение. Редкость. Большая редкость.
– …сегодня, – продолжал шептать Скрии, набрасывая на плечи угольно-черную мантию, – сегодня я приду в ЗАЦ. Ох, мои сладкие ублюдки, вы даже не догадываетесь, какое счастье вас ожидает…
Юноша присел на корточки около одной из стен, ощупывая пальцами глиняные плитки. Есть!... Ногти подцепили края плиточки, аккуратно ее снимая. Маленький пыльный тайник, где на паутине болтался дохлый, седой паук, хранил тот самый заветный мешочек, ради которого человек готов пойти на любую низость и грех. Ради него Скрии застрял в Трущобах. Бережно спрятав толстую мошну в сумке, он поспешно вернул глиняную плитку на место.
Вот и все.
Скрии поправил ремень сумки, ощущая всю тяжесть двух тысяч монет. Маленькие короли, ради обладания оными ежедневно кто-то умирает, кинутый в канаву. Две тысячи душ. Достойная цена для Замка Алмазных Цепей.
В последний раз втянув носом душный, вонючий воздух, Тэвик, не почувствовав ни ностальгии, ни сожаления, неожиданно ощутил свободу как нельзя близко. Стоит лишь протянуть руку и вот, ухватишь ее за буйную гриву!… Жаль, жаль что он собирается снова надеть на себя кандалы. Но по-другому нельзя. Скрии уже все для себя решил, медлить не имеет смысла.
Новый день. Для кого-то он несет острый, подлый кинжал, облюбовавший неосторожную спину, а для кого-то – перемены. Новый день. Сегодня мертвец выйдет из своего склепа. Улыбнется, и скажет миру: «Пошел ты!». Сегодня свобода и могущество окажутся на одну ступеньку ближе, чем раньше. Посмотри на это солнце, юный искатель! Его лучи несут в себе великие перемены...
С этими мыслями Скрии покинул свой дом по улице Варгов. С этими мыслями он шагал по грязным, темным улицам Трущоб, в последний раз вдыхая этот знакомый, едкий запах мочи, столь характерный для такого района. Больше он не вернется сюда. А если и вернется, то совсем, совсем другим человеком.
Прощай дерьмо. Привет Замок Алмазных Цепей!
-
Афигительный персонаж)
-
Редкостный красавчик.
-
шикарно
-
Хорош
-
-
Не могу назвать это постом. Могу назвать это главой хорошей фэнтезийной книги =)
Очень красивая картинка представляется. И мысль логически закончена. Достойно пишешь, что ни говори =)
-
Приятно видеть на главной.
|
- Они ждут подкрепления, грязные осквернители - с яростью процедил сквозь зубы Шаман. - Чтож, остаемся тут, в лесу.
Он не стал говорить это вслух, но было ясно: просто яростной атакой разбить их он не мог. Ритуалы он проведет, но проведя его без порошка богов он нарушит заповеди отцов, а от такого кощунства и его ритуалы могут так и не получить благословения богов.
- Может обойти поле? - Гелла внимательно глянула на своего шамана.
Он внимательно посмотрел в ее черные глаза. Она была умна, эта сексуальная детка. Ни один гор не предложил бы подобного. Сберечь силы, испросить благодать у тотема и встретить врага на своей территории, под сводом крон вековых лип.
Шляхт перевел взгляд на поле. Чистое и ровное, как стол. И кони с попонами. Он видел такого у руин Морхейма. Странствующий рыцарь, искатель чести и славы, а на деле, как все - варпкамня и богатства. В поле за ним не угнаться, да и не устоять, если налетит на своей кобыле на тебя. Да и в узкой ложбине, где его все-таки выследили, трое парней уложил, пока его не прикончил сам Вождь. А тут таких одиннадцать, и поле, ни единого бугорка. Нет, далеко не одни бабские мысли под рогами нашей Геллы крутятся.
Сейчас они спешены, а если усядутся на своих коней, да как помчатся? Лагерь у них видный, большой. Людишки, они конечно не ровня детям леса, но когда их становится слишком уж много... Да еще и лучники эти - шкура гора, скорее всего выдержать сможет, а вот у безрогих то она совсем слабенькая. День, светло, как пить дать, что расстрелять их - как в тире поупражняться.
Тот, второй в голове, тоже думал. Ему не было дела ни до Тотема, ни до Империи. Но образ всадника в стальных доспехах несущегося навстречу с опущенным копьем и остальные воспоминания пастора всколыхнули и второго. И его опыт и мысли, человека, выросшего на сухих равнинах, где тень - благодать, а вода - жизнь, тоже начал проявляться из марева небытия.
Пять рук людей не могли стать лагерем в поле без воды. Значит, где-то по поляне протекает ручей. А значит - из него берут воду.
Шляхт поманил к себе минотавриху и заговорил с ней, проходя мимо пленников.
- Ты права, Гелла. Ты все правильно предлагаешь. Боги видят - это не наш бой и не наше дело, лезть на этот лагерь. Уйдем лесом. А пленных тут оставим, они выдать нас могут при отступлении. Жертвы богам нам для последнего рывка ой как пригодятся.
- Пастор, спасибо что согласился - она зарделась, пораженная комплиментом.
Когда они зашли за обоз и удалились от пленников, он с силой рванул ее к себе, тряханул, и снова отстранил.
- Ты - глупая овца! - зашипел негромко, но яростно Пастор. - Обойти? Дать людишкам все выполнить по своему плану? Дать им отдохнуть, собраться с силами, получить подкрепления?
- Но ты же только что... - начала возражать пока несмело Гелла, но в голосе уже звучали ожесточенные нотки. Трупы очень немногих горов, называвших минотаврих овцами, да еще и глупыми, могли потом опознать знакомые.
- Я нарочно согласился с тобой там, около этих гнилых голокожих безрогих жаб, чтобы когда их найдут, другие им подобные жабы, отправились в лес искать нас.
- И ты, как тупой козел полезешь в открытую на них? - она ткнула в сторону лагеря.
- И полезу, и ты полезешь, но нет, не в отрытую. Твое предложение резонно и правдоподобно, но оно - предсказуемо и ослабевает волю, поэтому оно достойно овцы, а не такой дочери Неделимого, как ты!
Гелла никогда не слышала, чтобы Пастор так ее называл. И Дочь Неделимого вдруг замерла, теперь она могла выслушать план.
|
|
Подходя к ярко полыхающим и сердито плюющемся искрами зевам пещер, шаман скомандовал своему пополнившемуся отряду принять вправо, и направиться к еще более-менее сохранившимся руинам какого-то здания. Ну, на самом деле как такового четкого приказа не было, Нюкл просто ткнул пальцем в нужном направлении, прокричал: "Туда идти!", и для острастки пару раз наугад ткнул под ребра посохом кого-то из своей свиты. Перед тем, как войти в сложенный из массивных блоков дом, Мелкий издалека приветливо махнул ручкой вождю диких, и как можно любезнее улыбнулся в свои 63 с половиною зуба. Общаться на данный момент с хитроватым орком у шамана не было никакого желания, напротив, уединившись Нюкл хотел поразмыслить о странном поведении Кровавых Перьев. Поставив на входе часового, и строго наказав ему никого не пускать, мол Великий Босса-Тролля будет думать как из одного орка сделать двух гоблинов, многа пальцев на руках снотлингов или же сколько мухоморов в лесу сквигов. Такая формулировка должна была отвадить самых упоротых верзил, ведь мало кто из орков мечтал превратиться в визгливую ораву слабаков недомерков, вместо того, чтоб славно умереть с чопой в лапах в самоубийственной атаке на, к примеру, какого-нибудь Принца Хаоса.
Усевшись на упавшую с потолка плиту, Нюкл обхватил свою голову, пытаясь вытрясти из нее что-то полезное.
- Не послушал Босса Базуку и послала орков к пирамиде. Дал парням бабахалки... Зачема? А! Они будут стрелять! - рассуждал вслух гоблин, не обращая внимания на таращившихся на него ночников.
- Интересна, а если все племя Злобоглазов друг дружке на голову встанет, то верхнячий смогет звезду скушать? О чем это я? А - бабахалки. И что? Думать-думать. Всем думать! - прикрикнул на подчиненных шаман. - Сильнее думать!
Сидевший по левую руку ночник закатил глаза и молча рухнул навзничь, кажется, потеряв сознание от умственного перенапряжения.
- Не-не, не так сильно! - испугавшись, что сейчас в мозговом штурме лишится всех соратников, скомандовал Мелкий.
- Я сам буду. Эта, бабахалки... Помогать? А чего эта не чопами?!
И тут шаман вспомнил хитрый с прищуром взгляд вождя диких орков, его слова о молодости и неопытности чорка, козявку в его трепещущей ноздре.
- При чема тута козявка? - еще чуть-чуть и у самого Нюкла разорвется от мыслей голова.
- Они! Они! - внезапно осененный шаман вскочил с места и глотая слова забегал по кругу, - Они хотят пришибить Базуку!
Мелкий вдруг представил себе что случится, если замысел предводителя диких орков удастся: Перья в крови вождь, конечно, авторитетный, однако беда в том, что он будет не единственным боссом, считающим себя достойным места на самом верху. Снова начнется грызня, каждый из претендентов будет тянуть одеяло-шамана на себя, и того и гляди порвут на части так, невзначай. Этим верзилам дури не занимать. А даже если и все обойдется - снова втирайся в доверие, снова все с самого начала. Нет, так не пойдет.
Выскользнув из трещины в стене с другой стороны склада, коим скорее всего раньше было облюбованное Нюклом сооружение, он со своей ватагой бросился наперерез ушедшему с мушкетами отряду орков. Благо, вдоволь набегавшись по подземному городу, Мелкий уже довольно неплохо выучил его планировку, и мог надеяться перехватить диких по дороге.
|
|
Покуда толстый коротышка вел ЕГО в зал, источая неповторимо радужные волны страха, безымянный наслаждался, точнее, игрался этими эмоциями.
Вперемешку с собственным необъяснимым страхом, игра получалась контрастной. Вот, то чувство поглощающего собственного страха, заполняет разум, покалывая ледяными иглами в груди. Но проходит мгновение и новая волна - теплого, непривычно нежного, чужого страха начинает вытеснять собственный. Ну, нет. Безымянный не даст пропасть ни тому ни другому. Ухватив за ниточки холодный страх, он ведет его ниже по телу, в желудок, дальше в ноги. По ступням пошли мурашки.
Теплый - чужой, невероятно сладостный, заполнив разум, вытеснив холод из груди, неожиданно остановился, словно наткнувшись на незримую преграду.
Да - да, еще немного. Теперь его очередь отступать.
Ликуя как ребенок, готовый вот-вот перейти на шаг вприпрыжку, чувствует теплоту, а чуть позже "огонь", в кистях. Кончики пальчиков горят, пронзаемые тысячью раскаленных игл.
Но нет, не все. Еще чуть-чуть. Мгновение.
И теплая волна в груди соединилась с волною собственного страха. Безумная феерия, что поглотила бы других, несказанно радовала ЕГО, лишенного имени, памяти. Вновь возбуждала, вселяла чувство, что спустя мгновение, начнется что-то новое...
Внутренняя игра отражалась в глазах, что начинали блестеть. В прочем кровосос не забывал крутить головой по сторонам, улавливая и наслаждаясь прочими эмоциями.
Когда Безымянный оказался в зале, возбуждение достигло пика. Новые эмоции хлынули как ветер на чуть теплящееся пламя, раздувая его в костер.
Сам не осознавая того, полностью поглощенный разодетой кучкой эмоций, слегка, должно быть по дружески, хлопнул толстячка по плечу, так что у того подогнулись колени.
Возможно сам безымянный за этим жестом ничего не имел, наверное даже не обратил внимание на эффект, но вот тот кем он когда то был, который остался глубоко в сути, определенно использовал этот жест для собственного развлечения.
Невероятно, но видимо даже время не властно над привычками.
Ноги несли ЕГО уже дальше к столу. Легко подпрыгнув, ОН грациозно оказался на столешнице. Легкой, летучей походкой, покрывая разделяющее расстояние, приближался к пестрой "толпе".
Но что это. Неожиданным, неуловимым движением, выдернул одного из сидящих за столом, кажется, от жертвы приятно пахло ромашкой, сильным рывком руки. Для зрителей это движение казалось столь легким и ничего нестоящим, что завораживало.
Спустя мгновения, что растянулись липкой вязью, вампир в лохмотьях, возвышался над самым соком местного сборища.
Невероятно элегантным, отточены движением вонзил клыки в вену, что выделялась сильными толчками крови, на шее. Жертва, до сих пор так и непонимающее что происходит, не успела ощутить ни страха, ни укола. Все это ее ожидало впереди, когда сознание наконец поспеет за происходящим.
По ЕГО грязному рту побежали две красные дорожки. Но новый миг и ОН, уже в неповторимо величественном и красочном поклоне, приветствует гостей. В левой руке приподняв шапку с пластами грязи, словно богатую шляпу. А правой "протягивая" жертву особо разодетым господам.
На секунду тем, кто в оцепенении наблюдал все это, показалось будто перед ними шикарно разодетый франт, щеголяющий своими изысканными манерами.
Но обман зрения разрушался, вызывая странный контраст. На столе возвышалась фигура в заляпанной грязью одежде, лицо которой было черно от разводов, а подбородок окрашен кровью.
По зале разнесся вкрадчивый, властный и вместе с тем таинственно томный голос.
- Приветствую вас. Гости. Не откажите ли отобедать блюдо которое я вам предлагаю?
Каждое слово оказалось богато эмоциями интонациями. Голос был приятен. Он заставлял наслаждаться каждым звуком.
На лице, должно быть отобразилась радушная улыбка, доброго хозяина. Но в ней не было ничего человеческого.
Тем кто обратил внимание на глаза казалось что они сверкают. Другим, более впечатлительным, показалось, что они светятся.
Сам безымянный подчинялся лишь собственным инстинктам, следуя за эмоциями. Он с замиранием ожидал, когда же время вновь вернется в свой бег, а вместе с ним хлынет волна пиршества!
|
|
Непрошенного гостя встретили дружелюбно и таинственно. А может быть, не встретили? Может, околдовали и сожрали? Где он? В шатре или во чреве? Эти мысли пришлись не по вкусу, тому, второму, но почему-то очень взбудоражили самого Пастора. Пусть тот ангор что-то смолчал, пусть в расплату за это мозг шамана медленно опутывается невездомыми заклятиями вездесущего, пусть он теперь мелкая песчинка бросаемая неуемными ветрами Хаоса. Разве было когда-то иначе? Разве могло быть иначе?
Тут, внутри этого шатра, мощь магии неделимого ощущалась шаманом так же сильно, как если бы он внюхивался в запахи звероженщины, ищащей в тени чащ того, кто даст ей наслаждение и потомство. Но ветер этот только все усмирял, усыплял всю подозрительность Шляхта. Как-то сам собой в руке у него оказался мех с вином. Пастор откупорил его и чудесный аромат ударил в ноздри гора.
Но, так и не выпив, Пастор встал. Какая-то неведомая сила, а точнее множество разнонаправленных сил заставляли его хотеть одновременно многого.
С бурдяком в руках он прошелся по шатру. Сокровища поражали всякое воображение. В письмена хотелось окунуться сразу же, здесь и сейчас, позабыв обо всем нырнуть в омут бесконечной мудрости и неразгаданности. Как бьющееся живое сердце, только что вырванное из груди разбрызгивает при последних конвульсиях кровь, расбрасывался хрустальный шар своими отблесками по врему шатру.
Шляхт подошел к нему вплотную. Сейчас он расскажет Ум-Ыху, то кто он и откуда, как стал шаманом и как получил благословенья неделимого и свою кару, куда и зачем ведет свой отряд, как он истратил последние свои магические снадобья, чтобы спасти племя этого шамана. Шастор задаст и свои вопросы этому шатру, любимцу Неделимого.
- О великий Ум-Ых! – нарочито уважительно начал Пастор. Вдруг серое полотно упало на глаза шамана.
Полотно исчезло, а шерть под броней хаоса стала дыбом, мощьная шея зверочеловека скрутилась в неимоверной судороге, а губы вздернулись вверх, обнажая ряд плотно крупных плотно сидящих зубов. Вместо речей через них вырвалось звериное ржание и вой.
Сново все поглащающая серость. Вот снова шатер и пастор внутри него. Пастору казалось, что все это происходит не с ним, что он созерцает, накуренный шишл-травой на себя со стороны, будто живущем в другом темпе.
Дрожащей рукой высоко над головой вдруг занес шаман бурдюк и краское как кровь вино полилось на рога шамана. Брызги летят на грубые грани сердца Ум-Ыха, летят на рога, брюхо и плечи, летят на ковры и даже, взбитые взмахами рогов гора разлетаются на стены шатра.
Глотка пастора уже болит и хрипит, но он не может прикратить орать и рычать.
Вот резкий кивок головы и шар чуть не задет.
Но Пастор уже стоит на четырех и вдруг резко прыгает назад. Затем всторону, в другую, вперед и снова назад и сторону, он с размаху бьется головой об кажущийся мягким пол шатра и острая боль от ноздрем поникает прямо в самый мозг, но Шлях не останавливается, полностью бессильный перед своей болью, с серым покрывалом и своим безумием.
|
|
- Ага. Про кляп - это верно. - Сеня поднял брусок и осторожно, но без лишней нежности, поместил его туда, где ему было бы самое место на очень долгое время - в Цессин рот, заставить который молчать можно было лишь таким образом. Проверив, насколько прочно и основательно кляп там засел, Сеня лениво потянулся. Нога в очередной раз напомнила о себе. - Ох и не знаю даже... - с ленцой в голосе протянул он, - Даже и не представляю, как мне начать-то. Просто взять палку, ну или вот эту дубинку - что за идиот придумал называть ее дубинкой? - и ударить? Ну, по идее, наверное, все так и происходит, но вот тут есть одна загвоздка. Небольшой факт об Арсении Семеновиче Сиреневом: он не палач. - Говорить о себе в третьем лице доставляло невиданное удовольствие. Бомбер несколько раз несильно ударил палкой по крестообразным бревнам, подергал веревки. Вроде надежные. - Нет, безусловно, я, может быть, с твоей точки зрения, жесток, глуп, совершенно недальновиден. Но ты хорошо знаешь, что я не садист. - Сеня провел дубинкой по икрам Цессы. - Но ты не спеши выплевывать кляп и орать "Он зассал! Он зассал!". Мне нужна победа после борьбы. Избиение тебя до кровавых соплей мне глубоко противно и совсем неинтересно. Правда, подвох был неочевиден, а я в них не мастер. Собственно, это одна из причин, почему мы стоим здесь. Точней, я стою, покачиваясь, а ты привязана к двум бревнам и светишь сиськами в толпу. Вторая, и самая главная причина - Цесса решила стать пророком. А важным пунктом в программе каждого пророка, Мессии, духовного учителя, наставника, носителя благой вести являются страдания. Которые он непременно претерпевает, и чаще всего от рук своих друзей или близких, ну или из-за них. Если мы вдруг, - Сирений взял дубинку двумя руками и замахнулся, как клюшкой для гольфа. - вдруг предположим, что в основе твоего просветления и всех прочих просветлений и озарений лежит один и тот же тип сумасшествия, то тебе срочно нужно очищение через страдание. Катарсис. И кто-то, чьим именем будут обзываться на злодеев и предателей. Иначе образ неполный. - Сеня оценил замах, цыкнул языком и с сожалением опустил дубинку. - Так бы я тебе, конечно, в этом помог. Но все же, мне кое-что не нравится. Во-первых, вот это, - он обвел дубинкой косой крест, - будет плагиатом. Нет, для эльфиков это внове, но мне этот плагиат будет всю жизнь портить. Во-вторых, я не люблю, когда меня используют. Это очень нехорошо. Это очень не нравится всякому быдлу типа меня. - Сеня потыкал ее в бок. - А вот тут, кажется, жирочки, хе-хе. Понимаешь, Цесса, ты меня наебала, да и это несложно, если честно. Я в этой жизни ничего не добился и не понял. - Сеня достал еще одну сигарету и вновь закурил. - Но все же, я не тупой. В общем, вот. - Сеня быстро пролистал тетрадку со скетчами. - Спецом для тебя. - Ну и напоследок. Объясню тебе кое-что. В этот раз из сумки появился плеер с наушниками. Надев один себе на ухо, Сеня включил нужный трек и начал повторять за немелодичным и монотонным голосом. - С ростом взаимного проникновения конструктивных и деструктивных эмоций увеличивается способность к адекватному восприятию окружающих объектов, нормальные жизненные инстинкты начинают преобладать, становится возможным осознанное разделение людей на друзей и врагов и определение объектов любви и ненависти. Чем выше личные качества человека, уровень его образования, социальный статус и творческие способности, тем в большей степени агрессивность меняет внутреннюю направленность на внешнюю, и правильная дифференциация объектов позволяет полностью нейтрализовать ненависть любовью. - Сеня убрал драгоценное произведение Стива Джобса. - Досвидос. Надеюсь, ты поняла, в чем суть моего поступка. Если это можно назвать поступком. Сеня ударил дубинкой о землю. Она с щелчком закрылась, и бомбер направился в сторону своего лежбища, но затем о чем-то вспомнил и вернулся к полуголой Цессе. Кое-как пнув ее, он развернулся с намерением продолжить свой путь домой.
-
Хуй с тобой, лови плюс.
-
А ведь, хороший человек.
-
В честь того, что Сеня превозмог. Можно было обойтись без этого трека нудного, правда, да и нарвал тоже не особо в тему, ну да ладно.
-
Молодец.
-
Вагабунта, вы с Сирением такие лапусечки!
-
Хоть пендаля прописал и то ладно)
|
|
Пока они плыли, настроение Цессы менялось. И быстро менялось. Она увидела, что достаточно сформулировать задачу, как остальное становится просто: как бы трудно, как бы невыполнимо это не звучало, это можно сделать. Убить бога. Как тогда, когда пришли каронирцы и она узнала о том, что Гагапо собираются разрушить, это казалось невероятным и невозможным. Но она знала теперь, что невозможного не бывает - кто пробил головой каменную стену, не остановится перед отвесной скалой. Так или иначе, она сделает это. Они сделают это. Нужна команда. Нужны люди. Нет, не люди - эруваини. Убивать богов должны не люди, а титаны.
- Спасибо вам, что довезли, - поблагодарила Цесса. - Я слышала, что вы сказали про кутушю. Вы правы. Но у кутуши есть только суть кутуши - только злоба и желание мяса. У мурини есть душа. Пусть даже чёрная и плохая, гнилая и мерзкая - всё равно. Нужно вытряхнуть из агашиней злые их чёрные души и отбелить их. Дать им новую мату вместо их плохой и гадкой маты. Такие дела для обычных мурини невозможны. Но мы - эруваини. Муни вывели эруней из мерзости и грязи. Мы попробуем сделать это и с агашинями. Я знаю, вы мне не верите, и я сама ещё не поняла, возможно ли это. Может быть, меня саму убьют, но то, что я сказала - это правильно. Это надо сделать - и, если я буду жива, я сделаю это.
Это решение её развеселило - таким оно было невозможным, нереальным и невероятным. Так дерзко, так сумасшедше, так правильно.
- Идём, Дёс. Надо собрать всех в школе. Я отчитаюсь о проделанной работе, покаюсь в грехах своих и ... короче, ты услышишь. Мы покажем этим агашиням, этим мясникам и гурманам-расчленителям, что они до нас ещё не доросли. Мы покажем, что на это назгульё, что вздумало кормить местных Шелоб эльфиками, у нас есть гэндальфы, арагорны и леголасы. А если не помогут леголасы, придёт инквизиция, ад и Израиль! Александр Македонский, Цезарь, конкистадоры, Освенцем, Бухенвальд, Карл Великий и Адольф Гитлер лично - усики Арсению пойдут, как мне кажется, хахаха! Надо будет его вынести на свет божий. И Михаила вытащить из кузни или из канавы. Всех, короче. Я всех хочу видеть. Я сегодня всех люблю! Хахаха, да не пила я утром, не пила. Кстати, прихвати коньяк на всякий случай.
Голос девушки был таким как обычно - звонким, с чётким произношением. Весёлым даже. И чуть пьяным - таким, как вчера, когда она буянила, только посерьёзнее, без всякой иронии. Она шла лёгкой походкой, словно летела. Встречных эруней приветствовала и даже гладила по голове.
- Что там уруханэни - говорила она. Я поняла удивительные вещи! Я должна рассказать другим эруваини о них. Кто из вас не устал, бегите ко всем эруваиням. Скажите, Цеса вернулась и собирает всех в школу на совет! Пусть приходят обязательно! Все! За Сиренио я сама зайду - я его сильно обидела и напугала. Это было не по мате - я плохо понимала мату. Теперь я поняла мату полностью, и вижу, что я поступила плохо. Я возмещу ему за зло: ничего мне теперь не жалко!
Чем дальше она шла, чем больше говорила, тем увереннее она становилась - да, так надо! Она делает правильно, она делает по мате, она больше не боится - не боится никого и ничего.
На окраине города встретилась Цессе Диана. Цесса отдала ей сумочку и у них был короткий разговор. Потом девушка пошла в храм, но пробыла там очень недолго. Пошла переодеться, одела свою "цивильную" чистую одежду, чуть подкрасила по привычке глаза и пошла созывать народ. Начала с Арсения.
- Вставай! Вставай, Теоден! Подвиги ждут нас; тьма сгустилась. Седлайте коней, трубите в горны!
Так заорала Цесса, подходя к дверному проёму комнаты, где лежал раненый. "Властелин Колец" не шёл у неё с мыслей. Присела и осторожно выглянула туда, за дверь, на уровне около метра.
- Я не Гэндальф Серый, которого ты знал! Я Гэндальф Белый теперь! Светел я стал и невесом, как ветер! Не кидайся ценным имуществом, тебе вредно! Ау, Сиренио! Я серьёзно! Моя твоя хотеть говорить! Моя теперь хороший! Ах, ах, грязный слова нехорошо есть. Сирений, кончай дурака валять! Не надоело тут валяться? Ты мне нужен. Да с удовольствием, отсосу причмокивая, хахаха. Только у Дёса спросить надо - разрешит ли он, не знаю. Да я не шучу! Есть дело! Да, да, я плохая дикая ёбанутая кошка и вообще. Признаю свои ошибки. Вылезай. Мы собираемся в школе. Что, ходить до сих пор не можешь? А где превозмогание? Одна маленькая пулька... Я эти все слова раньше слышала, скучный ты. Сделать тебе кави? Да не издеваюсь я! Нет, здесь не растёт конопля. Рыбсы есть, крокодилсы есть, страусы есть, конопли нет. Но я поищу специально для тебя. Что угодно. Прошу прощения. Умоляю о милости, о великий художник! Арсенио Сиренио, светоч глаз моих. И ноги вылижу, и руки, и что попало. Давай, короче. Время не терпит. Выволакивай свою задницу - я Дёса пришлю или Мишу. Потом меня уьёшь, потом. Бей, но выслушай! Ай! слушай, кончай дурака валять. Закис тут совсем. Короче, в школе тебя жду. В какой-какой школе. В моей! Школе имени Геббельса, блин. Совсем от жизни отстал. У нас тут пока одна школа.
|
|
-
Винсент все это прекрасно понимал, но простить не мог. В конце концов это не просто случайное существо, не результат долгих размышлений над тем какое же существо выбрать. Нет, это проявление собственного характера, личности. Да в конце концов просто кусок оголенной души.
Великолепно.
-
Ноги, крылья... Главное - хвост! )
|
-
+)
-
Это было... беспрецедентно (с)
-
"Щире вселенной горе мое" ©
Не говорю уж опопорочивании светлого образа, но и ингейм образу взяться было неоткуда.
-
Yup!
-
Лютота.
-
Стыд
-
Нормальный игровой момент - дать прозвище. Пусть и "Рипли" ну и что с того? Ничего прям такого ужасного нет, и тем более ничего стоящего стольких отрицательных оценок.
-
Омерзительно. Рипли этого не заслужила.
-
 Nope
-
За сладкие вопли.
-
Это не просто ужасно. Это отвратительно. Умри.
-
Глупо все это, имхо. Нет, даже не глупо, а просто аморально. Возмущения над именем (а тут кличка), право, достойная критика. Но тут ведь даже не в этом дело. Не вижу ничего сверх-ужасного в том чтобы кого-то назвать в честь киногероя. Стоящие минуса - абсурд да и только.
-
Мне было приятно. Я вобще-то именно ее и брала за основу персонажа.
|
|
|
|
|
|
Утром люди едва успели поесть когда к их дому пришёл Ото с парой эрунэ. Предусмотрительный старый эруо даже договорился с собственниками уруханэо которого запрягли в сделанную людьми телегу. Так что инвалиды, ветераны и просто ленивые поехали в носоторомо, а остальные пошли пешком. Путь шёл по знакомой уже многим дороге вдоль реки к глинищу. Правда Ото повёл их дальше на юг. Часа полтора дорога шла по краю ибишьокаи вдоль реки, затем ненадолго нырнула в настоящий лес, снова начались сады, но вскоре старейшина остановил телегу.
- Мы пришли*. Нам туда.
В направлении указанном Ото за зарослями кустов и шьокани виднелся какой-то низкий широкий холм и высокие деревья. Но когда путники подошли ближе то вместо холма увидели довольно высокий вал с обветшавшим частоколом на нём. Вал порос травой и кустами. Во многих местах из него росли деревья – не молодая поросль, а большие, толстые стволы с раскидистой кроной. Частокол во многих местах обвалился, но в целом ещё держался. Через каждые несколько шагов на заостренных брёвнах белели черепа. С такого расстояния выглядели они совсем как человеческие.
Вдоль вала пришлось идти несколько сот метров, а ведь это только его часть. Ото привёл людей к воротам. Массивные деревянные стволы прогнили и почернели, поросли мхом. В паре мест сквозь брёвна дождевая вода вымывала землю, лианы оплели частокол и башни, но внизу ворота выглядели более мене целыми. К стенам деревянными кольями прибиты вплотную десятки грудин и черепов, груды костей внизу свидетельствуют, что когда-то скелеты были полными. Самих створок нет**. Над проходом вплотную, как камни в брущатке, прикреплено несколько сотен черепов в десять рядов. Большинство явно старые, но на некоторых виднеются остатки плоти. За воротами «алея» из сотни кольев с каждой стороны с нанизанными на них черепами. Внутри всё заросло кустами, высокой травой и деревьями. Глинобитные дома давно стали кучами земли и лишь в некоторых местах всё ещё возвышались развалины свидетельствующие, что это некогда был город. Пруд старого Сэсэмунэи заилился и зарос камышом, а храм Богини стал холмом. Из всех построек лучше всего сохранились валы и ворота, а внутри город превратился в дикое урочище. Но среди кустов и деревьев тут и там возвышались высокие столбы с прибитыми к ним скелетами и нанизанными черепами.
- Иногда аgашіни приходят сюда что бы посмотреть что и как и если им кажется, что часть костей сняли, то они возвращаются в Сэсэмунэи и берут эруни что бы заменить кости свежими. Суни говорят что муни должны помнить.
Ото на мгновение замолк, голос у него спокойны, но видно что рассказ даётся ему тяжело.
- Муо помнит. Муо родился вон в том доме. Там сейчас растёт то высокое дерево. Нас мало осталось – тех кто родился здесь, большинство родились уже в новом Сэсэмунэи и их родители тоже, а у многих и родители родителей. Когда аgашіни впервые пришли с запада их было мало, но суни сказали что эта земля их, и города их, и муни тоже принадлежим им. Суни потребовали что бы эруни одели на шеи верёвки, стали на колени и локти и лизали им ноги, что бы эруани совокуплялись с ними. Эруни посмеялись над ними – зачем одевать верёвку на шею как уруханэни, зачем становиться на четвереньки и никогда муреини буду чистым языком дотрагиваться до нечистых ног, и зачем эруани эа чужаков. Тогда аgашіни ушли, но на следующий год вернулись и было их множество и с ними тысячи хурушаони и страшные твари. Хурушани не те дикие что и сейчас живут к западу от Сэсэмунэи, нет это были хурушани которые живут вместе с аgашіни. Все муреини были вооружены медью. Их было много. Много, но эруни было ещё больше, много больше и эруни решили биться. Тогда у каждого эруо был щит и копьё с медным наконечником и копьеметалка и стрелы***. Все города были окружены стенами. Муо помнит как эруони нашего города пошли на помощь Онодоте – это город что был когда-то на запад от Сэсэмунэи. Не ближайший – между ними был ещё Ёкосо. Мой дядя**** говорил что под стенами Онодоте собралось столько вооруженных эруони из разных городов, что их было больше чем жителей. Аgашіни и их хурушани было много меньше. Дядя говорил что не больше чем пришло из одного Сэсэмунеи. Но аgашіни оказались сильнее. В тот раз погиб мой отец. А потом они разрушили Онодотэ и Ёкосо и многие другие города. Когда-то со всех сторон Сэсэмунэи был окружен городами, сейчас у нас соседи только на севере или за рекой. Они убивали всех эруни, а кого не убивали забирали с собой. Когда аgашіни пришли в Гагапо то эрунигагапои защищались пока враги не захватили стену, а потом договорились с ними. Аgашіни убили треть*****, треть забрали и только треть оставили. Когда аgашіни пришли к Сэсэмунэи эрунисэсэмунэири вышли им на встречу встали на локти и колени и лизали им ноги. Десятую часть наших суни убили и развесили их тела по городу. Пятую часть забрали с собой. Аgашіни велели покинуть старый Сэсэмунэи и построить новый – без валов и стен.
* В рунамунири нет слова приехали поскольку наземного транспорта раньше не было.
** Впрочем как замечает Виталий собственно створок никогда и не было – ворота тут похоже некогда крутились на центральной оси как на винном складе.
*** Стрелы – тут специальные копья для копьеметалок.
****Там слово означающее младший (при этом не единственный) брат моей матери. У эруни очень развита семейная терминология, но при этом только кровная. Специальных слов для разных зятьев, тёщ и т.п. нет вообще.
*****Как ни странно но простейшие дроби эруни известны, правда только с единицей в числителе.
-
эпично
-
+1, сурово и мощно.
|
|
|
|
|
|
Издав победный вопль, гоблин в три прыжка оказался рядом с поверженным цвергом.
- Казам-мазам, пагавари мне тута. - Нюкл примерился пяткой посоха к роже потерявшего сознание гнома. Удар, второй, третий, несколько промахов - и в конце концов парочка выбитых, окровавленных клыков перекочевала в складки шаманских панталонов.
- Связать. - коротко распорядился Нюкл, а сам припустил в казармы, откуда уже доносился шум дебоша, устроенного забежавшими первее всех орками.
На удивление шамана, дракой внутри и не пахло. Орки крушили немногочисленную спартанскую мебель, выносили двери в оружейные, и гремели посудой в солдатской столовой. В конце концов зов голодного желудка победил тягу к разрушению, и вся четверка амбалов, окружив со всех сторон здоровенный чугунный казан, и усердно работая лапищами, принялась пожирать какую-то снедь. Дикие чавкали, утробно отрыгивали, шумно портили воздух и грызлись за особо жирные куски.
- Развлекайтесь, парни. - флегматично изрек Мелкий, прикидывая в уме, что в ближайшее время от здоровяков ни хлопот, ни помощи не дождешься.
А гоблины, тем временем, грабили. И так было всегда, когда мелкие зеленокожие выступали вместе со своими крупными собратьями. Пока орки убивали, разрушали, пожирали, испражнялись и дрыхли, гоблины без устали мародерствовали и обогащались. Ночники перетряхивали казарму сверху до низу, разбрасывая содержимое казенных каморок по полу, и забирая себе все самое ценное. Один из наиболее шустрых проныр, едва не был задушен полудохлым гномом, при попытке снять у того с пальца крупный перстень. Всего цвергов в лазарете было около десятка, и все в довольно тяжелом состоянии. Гномы - крепкие ребята, и получив ранение предпочитали оставаться в строю, а сюда видимо относили тех, кто уже не мог самостоятельно стоять на ногах. Библа, а судя по визгливым причитаниям гоблина звали именно так, спасло то, что рядом находился Ошейник, который увесистым лошадиным окороком утихомирил так не вовремя очнувшегося цверга.
С прищуром рассматривая конфискованный у неудачника перстень, Нюкл отдавал приказы рядом всхлипывающему гоблину.
- Эта, беги ка быстра к гоблобосса Нарку, и говори ему, чтоб срочна присылал черномордов сюда.
- Нужна многа носить всего. - уточнил шаман, рассудив, что таскать добро гоблины побегут гораздо шустрее, чем к месту предполагаемого сражения. - Толька эта, одна нога тута, а вторая поскакала-поскакала.
- Ну!.. - Мелкий замахнулся посохом и Библа как ветром сдуло.
В ожидании зеленой рабсилы, Великий Тролля-Босса восседал на бочке с порохом, проводя смотр оставшегося личного состава. Орков это конечно же не касалось - обожравшись они завалились прикорнуть кто где вздумал, и сотрясали своды казармы богатырским храпом. Перед шаманом выстроилась группка порядком прибарахрившихся ночников. Увешанные частями доспехов, соорудившие себе щиты из крепких дубовых табуретов, и вооруженные гномьими топориками, эта мелочь производила хорошее впечатление. Еще больше настроение шамана повышала кучка найденного добра, поднесенная гоблинами, и сложенная ими перед бочкой. Конечно, не все хотели расставаться с наваром добровольно, но берцовая кость, в которую превратился недавний окорок, сжатая в лапе Ошейника, была отличным аргументом, и напрочь рассеивала меркантильную составляющую характера гоблинов.
Длинная вереница носильщиков протянулась от ворот казарм к пирамиде храма, который Нюкл решил временно сделать своей резиденцией. Раненных цвергов перенесли в камеры, в которых совсем недавно, в ожидании смерти ютились их рабы орки и гоблины. Бочки с порохом катить шаман запретил, и их ночники тащили на руках, облепив каждую словно блохи бродячего пса. Сюда же, в главный зал храма стекалось найденное в арсеналах оружие и доспехи.
Мелкий с удовлетворением отметил, что работа в пещере снова возобновилась, и толпы гоблинов таскали на горбу топливо как и до восстания, с той лишь разницей, что теперь горючее ссыпалось не в гномьи домны, а прямиком в жерло перед статуей уродливого Хашута. Шаман хохотнул, представив как давится сейчас мерзкий демон, получая сейчас корзины с торфом, связки хвороста и кореньев, вместо привычных ему кровавых жертв. А от ведер с мышиным дерьмом и вовсе изжога должна была появиться. Меж тем, огню было все равно, и он с благодарностью принимал долгожданное топливо. Столб черного дыма вновь ударил в потолок огромной пещеры, а в цеховых печах заклокотал расплавленный металл.
Вскоре появился и сам свежеиспеченный вождь Нарк, со своей на скоро набранной свитой. Мелкий даже сперва не сразу узнал своего протеже, так тот преобразился. Поважнел, оброс знаками своего привилегированного положения и высокого статуса. И это за какой-то час? Наверное, так же удивились бы соплеменники Нюкла, увидев его сейчас великим шаманом гоблинов, а не подручным престарелого Кяба, каким знали почти всегда.
- Ааа, - расплылся в улыбке Мелкий, - Кого я вижу? Нарка пришла.
Гоблин подбежал к вождю ночных гоблинов, заглядывая тому за спину.
- Что принесла, кого привела?
И следует признать, что Нарк постарался, и оправдал самые нескромные пожелания Босса-Тролля. Следом за напялившим на себя новый черный наряд ночником, топали тяжело навьюченные хобогоблины. Эти зеленокожие выглядели поистине плачевно. Их тела покрывали многочисленные ссадины и кровоподтеки, не убитые сразу, бывшие надсмотрщики сполна теперь вкушали то блюдо, которым совсем недавно потчевали маленьких рабов. Окружавшие хобов-носильщиков ночные гоблины, в целях профилактики и эстетического удовлетворения, нещадно колотили здоровяков дубинками и кололи остриями крохотных кривых копий.
- Моя барабан! – восхищенно пролепетал Нюкл, и, пробежав сквозь толпу, бросился обнимать родной инструмент, как самый благодарный сын не обнимает свою мать.
Тут же были и остальные вещи, притащенные горным гоблином с самой поверхности. Наспех проверив факт наличия всех наименований, шаман удовлетворенно крякнул.
- А что алкаша сквигопаса? Привел? И пива? Маладца! – Мелкий одобрительно хлопнул вождя ночников по плечу. – Паказывай.
- Хм, Нарка - эта Снар Грибохват? А чего он связанный?
Через пару минут Нюкл восседал напротив опутанного веревками, старого гоблина, с вместительной кружкой в руке.
- Ааххх! – Мелкий шумно потянул носом, вдыхая дурманящий аромат терпкого грибного пива.
- Мммм! – гоблин с блаженным видом отсербнул из кружки и смачно причмокнул, отчего повисшая над губой густая пена брызнула во все стороны.
Снар сидел абсолютно неподвижно, и молча буравил шамана полным ненависти взглядом. Пожалуй, суровости такого взгляда мог позавидовать любой дракон.
- Вот что, Снар, - наконец прекратив издевательство начал свою речь шаман, - Предлагаю тебе со.., со-со.., сотру… Тьфу ты, дружбу кароче предлагаю.
- И.., - Нюкл поставил перед связанным старикашкой свою кружку, - Пива.
- Но не проста так. – Рядом с кружкой легла скрученная трубочкой бумажка. – Я знаю, сквиги могут щекотаться, и кусаться. Ты эта еще лучша знаешь. Нужна разговорить схваченных гнома, и узнать что тута накалякана. Тогда будет больша дружба, и больша пива.
Нюкл подошел в упор к знатному охотнику и разрезал ножом путы. Теперь выбор был за Грибохватом.
Бум, бум! Разносилось по храму. Гулкие удары смешивались с ритмичными воплями. Десятки канатов опутали исполинскую рогатую статую быкоголового бога цвергов. Со своего места Нюкл отлично видел, как напрягали свои мышцы сотни ночников, как блестели от пота неприкрытые зеленые спины таких как он сам, горных гоблинов. Слышал, как ревели орки, вбивая клинья с обратной стороны истукана. Парни немного проспались, и теперь с новыми силами подключились к небывалому акту целенаправленного разрушения. Все помыслы и усилия зеленокожих слились воедино: свергнуть, повалить и растоптать все то, что олицетворяло здесь власть гномов Хаоса.
Это была завершающая часть плана Мелкого. Печь растоплена, бочки перед статуей уложены на сколоченном постаменте перед статуей так, чтоб когда та падала, то толкнула вперед себя в огненное жерло всю взрывоопасную конструкцию. Ошейника Нюкл отослал к боссу Базуке с предупреждением, что держался подальше от плавильных цехов, уступая их гномьему воинству. Пришлось просвещенному орку пообещать, что оттуда он лучше рассмотрит великое гоблинское шаманство.
Бум, бум. Нюкл собственноручно дергал за рычаг тамтама, координируя действия собравшейся орды. Лопались канаты, однако их тут же заменяли на новые, и работа продолжалась с удвоенным усердием.
Бум, бум. Идол раскачивался все сильнее и сильнее. Вдруг он застыл в одной точке, завис, не падая ни вперед, ни назад. Тут внимание шамана привлекла к себе горстка снотлингов, во главе со старым знакомым - Черным Колпаком, выскочивших непонятно откуда. Малыши схватились за свободный край одной из веревок, и под очередной "бум" дружно потянули. Послышался треск ломающихся досок, градом в печь посыпались пороховые бочки, а следом рухнула каменная громадина Хашута. Демон кувыркнулся, отбив свои рога, и нырнул в топку. Широко основание не дало статуе провалиться полностью, наглухо запечатав храмовое жерло главной печи подземного города. На какую-то долю секунды в спертом воздухе повисла напряженная тишина.
- Бдыщшшшь! - прошептали губы босса-тролля.
|
|
Испытание… Его, смертного именующего себя Бездушным. Испытание… не его силы, мастерства в бою. А того достоин ли он. Достоин заменить Йо, вместо него вести "войска", защищающие это святое место. Да, это важно, но не самое главное. Дело даже не в том подходит ли он для этой конкретной задачи. Самое главное – достоин ли он называться, быть настоящим чемпионом Кхорна. Не простым берсеркером, одним из безликой массы, а острием копья, представителем своего бога. Понимает ли он, какими качествами он должен обладать.
Кровавый Бог смотрел на него. Он избрал его… как один из вариантов. А может даже больше. Почему именно полуразвалившееся сознание, разрушенное Его же слугой, можно сказать Им самим. Но… разрушенное ли? Сломленное ли? Почему тело курганца не несет на себе искажающих благословлений, почему в отличие от других, переживших одержимость, он не скатился до уровня безмозглого животного, а все же сохранил в себе что-то человеческое? Может потому, что демон покинул его… не совсем по своей воле? Может быть, тогда он не проиграл, пусть и понес тяжелые потери… Может все это, было лишь частью испытания?
Он справился с этой частью. Его воля не ослабла, даже наоборот окрепла, пережив ужасающее потрясение. Что как не воля держала вместе остатки его души? Что как не воля стала медленно восстанавливать разум и сознание? На одних пальцах он висел на краю холодный бездны небытия и теперь карабкался обратно. А что до ярости… у него был самый лучший учитель, которого можно найти. И самый эффективный способ обучения.
Испытание. Кхорн испытывал его. Испытывал, сможет ли он понять, осознать, что от него требуется. Кем он должен стать. Хранитель помог ему, дал достаточно подсказок. И Бездушный понял. Не все, но кое-что, хотя бы в общих чертах. Поздно и с огромным трудом, для его интеллекта это было подвигом сравнимым победой над могучим драконом. Почему все так сложно в случае с Кровавым. Все дело в противоречии, необходимости совмещать в себе противоположности. Невероятная воля сдерживает безграничную ярость, сжимает ее не позволяя распыляться, собирает в одну точку, делая ее тонким лезвием секиры, что с такой легкостью рассекает плоть. В свою очередь ярость, безумная жажда убийства влияет на волю, давая, создавая ей цели и мотивы, что еще больше укрепляют ее. Замкнутый круг. Пока он цел, воин Кхорна становится сильнее с каждым днем. Разрушать и уничтожать, одновременно укрепляя и затачивая себя как орудие Разрушения.
Но все это лишь начало. Замкнутый цикл не должен прерываться, идеальный круг не должен деформироваться. Непрерывный бег по тонкому лезвию, стоит оступиться, и хрупкий баланс будет нарушен. Ярость поглотит тебя, развеется, затупится лезвие и рассудок. Противоположность – еще хуже, это трусость, неуверенность в своих силах, чрезмерная осторожность. Уход в глубокую защиту, потеря инициативы. Сдерживать, не давать священному пламени ярости разгореться в полную силу – величайший грех перед Богом Гнева… Совмещать несовместимое, поддерживать баланс. Разум должен быть цел, что бы насладиться безумием. Существование страха дает возможность проявить смелость. Несокрушимая воля порождает неостановимую ярость. Противоположности усиливают друг друга.
Осознать и следовать этому. Вот что требуется от настоящего Чемпиона Кхорна. Вот что требуется от него, Бездушного. И он достигнет этого. Потому что это смысл и способ его существования.
Они сражались. Сражались у подножья трона их Бога. Что доказать Ему свою верность, свою силу. Оправдать свое существование. Понимал ли это Йо? Скорее всего, нет. Как символичны были его атаки – тучи стальных игл, непредсказуемые молнии… Его круг разорван, его сила распылена. Это не делает его слабее, но он остановился на достигнутом и больше не может двигаться вперед. Но он, Бездушный – может. Он знает кем или чем нужно быть. Он совместит противоположности. Он не даст ослабнуть своей ярости, но и не позволит ей полностью контролировать его. Его сила – заточенное лезвие топора. Он сам Сила, часть силы его Бога, Его оружие. Он топор Бога Войны.
|
|
Храм Хаоса Тысячеликого. Чертово болото.
Если бы берсеркер не был занят поглощением пищи, то впал бы в ступор глубоко задумался бы. Он и раньше-то редко о чем-то задумывался, а уж после одержимости все логические рассуждения рано или поздно приводили к выводу, что нужно всех убить. Однако, даже пропустив мимо ушей большую часть сказанного Стражем, он понял, что душа все-таки нужна. А точнее признал это.
До этого дня он бахвалился, пытаясь, то ли обмануть, то ли утешить самого себя, дескать “У меня нет ничего лишнего“, “Мне нечего терять, а значит я непобедим“ или “Меня нельзя убить, я уже мертв“ и так далее... Именно это он, кстати, и бормотал себе под нос, когда оставался один. Иногда бормотал. Все оставшееся время он лишь шепотом повторял что-то вроде “холодно… холодно… пустота… как же холодно внутри…“ Бездушный и не задумывался насколько он был похож на нежить. И его ненависть к живым (для себя он называл их “жизнерадостными ублюдками“, но смысл это не меняло) и ко всему миру вообще. И даже страсть к человеческому мясу была наверняка вызвана наивной надеждой поглотить часть душ убитых и таким образом восполнить свою…
Но теперь он все же осознал это. Стало как-то тоскливо, это была совсем другая тоска, не та что вызывалась холодом и пустотой внутри. Бездушный впервые показался себе каким-то… ничтожным… бессмысленным. Навалилась целая туча сомнений и богохульных мыслей. Несокрушимая стена веры как оказалось, прогнила насквозь, часть сознания считающая себя демоном Кхорна как-то совсем легко оказалась задвинута в темный угол. А скорее просто сдулась, лопнула как проколотый пузырь. Вначале набросившийся на мясо как голодный зверь (кем он, по сути, и был) берсеркер постепенно ел все медленнее, его движения становились все более вялыми и, спустя пару минут он и вовсе остановился, куда-то пропал аппетит.
Он медленно повернулся к Стражу, взглянув туда, где должно было находиться лицо. В этот момент жалкие остатки рассудка Бездушного внезапно собрались с силами и выплыли на поверхность из глубин океана безумия, обычно искаженное ненавистью или абсолютно безжизненное лицо курганца, на мгновение стало таким… человеческим. В освобожденных от мутной пелены безумия глазах появилась надежда.
- Значит можно вернуть мою… душу?
Это было произнесено на курганском (хотя хаосит, кроме редких случаев, использовал исключительно Темное Наречье), тихим шепотом, губы неестественно дрожали, когда Бездушный произносил слово “душа“, которое прозвучало и вовсе едва слышно. К сожалению, мгновение прозрения длилось… всего мгновение и, прошептав эту фразу, берсеркер опять вернулся в состояние безжизненности. Он продолжил, но своим обычным холодным и бесстрастным голосом.
- было бы неплохо. чем то заполнить пустоту… хотя бы частично. но как именно? сделаю все. что угодно. лишь бы заполнить… пустоту…
“Не нужен Кхорну. Не нужен. Бесполезен. Не нужен Богам. Даже в храме… наверняка невидим. Неинтересен. Бесполезен. Как нежить. Нежить. Бездушное оружие“ Берсеркер бросил понимающий взгляд на лежащий на скамье топор.
- нужно… заполнить… - опять прошептал он.
-
Душевные терзания Бездушного
-
Даже безумная ненависть и злоба произрастает из человечности, просто потому что ей не откуда больше рости, и как бы некоторые не хотели уйти от нее, как от слабости, но врят ли будет кто то, кто не жалеет о ней...
Отлично поймал мысль. )
-
впал бы в ступор глубоко задумался бы.
впал бы в ступор
Чёрточки? Смищно
|
ФИНАЛ команда ХРАБРЫХ против команды ВЕНЦЕНОСНЫХ
На поле под крики толпы и аплодисменты своих братьев рыцарей стройно выходили участники финального сражения. Выходя в последний раз на турнире на арену, Филипп кипел от злости, чего нельзя было скрыть от зрителей.
Под вопли толпы отряд вышел на арену, а де Нуар размышлял, что прозвище «Храбрые» дано их отряду не зря, сражаться рядом с Литтхаммером, требовало немалого мужества.
Сам барон встал на противоположном фланге напротив де Ротна, разминая кисть и примериваясь к черепу противника, для наиболее сокрушительного удара и одновременно высматривая Уиьяма МакКонелла, того что то не было видно на поле боя..
В это время Лихтхаммер во всю носился кругами по краю поля, получая подарки и раздаривая поцелуи дамам. К его спине в огромном мешке лежало что-то скрытое от глаз других участников, но ждать чего-то умного не приходилось, что сразу же заметил сэр Максимиллиан.
Генри же было безразлично с кем сражаться за победу в одном из соревнований турнира, и сейчас, стоя на большом поле, напротив леди Изабель он лишь дружелюбно улыбался раненой леди, всем своим видом изображая беззаботность и беззащитность, и лишь его настороженный взгляд скользящий по стойке раненой леди, выдавал в нём полную собранность и готовность к бою, ища в ней прорехи или просто слабости обусловленные ранением.
С другой стороны поля выходили и строились венценосные. Солнце уже давно стояло в зените, заливая поле своим светом и даря невероятную жару. Многочисленная толпа обливалась потом и постоянно гудела, обсужданая происходящее на турнире. Но внезапно всё затихло. Народ, открыв рты, смотрела на то, что сейчас выходило на поле боя. Ничего подобного никто не ожидал. Однако молчание продолжалось всего пару секунд. Затем воздух взорвался ликующими криками. Участники турнира даже заапплодировали. Явно никто не сог даже подумать о таком. На поле вышел Уильям Мак'Коннел. И нёс на плече... Алебарду. Небольшое топорище на длинной рукоятке. Оружие простого пехотинца, которое однако способно без труда ломать щиты и сокрушать шлема. Оружие совершенно не благородного происхождения. Но именно оно вызвало восторг публики, которые вполне предсталяли на что способно это оружие. Выйдя на поле, рыцарь поднял руку, призывая публику к молчанию.
- Вы все прекрасно знаете, что это за оружие. И вы знаете на что оно способно, - он взял алебарду в две руки. - Я не беру на себя ответственность за то, что может произойти. Если кто-то боиться за свою жизнь, то он может сейчас покинуть турнир. Нет? Никто? Ну тогда вы сами виноваты. Уважаемая публика! Вы готовы к этому?!!!
И народ разразился криками. Уильям довольно улыбнулся и подошёл к своей команде. Он пожал руку мужчинам, высказывая им своё уважение за их мастерство и отвагу. Мило улыбнулся леди Изабель, приободряя её.
- План меняется. Теперь работаем от защиты. Я так больше привык, - вспомнил рыцарь Серую гору. - Держим плотную оборону, стараемся без особой нужды не открываться. Я буду стоять во втором строю и... Ну вы сами понимаете. Ваша задача - прикрыть меня и по возможности открывать их, чтобы я смог нанести удар. С нами Дракон. Всем удачи - надеюсь вы все выживете... Рад был быть с вами всеми.
Надев шлем, Уильям широко расставил ноги и взял покрепче алебарду. Он уже давно выбрал свою первую жертву. Смешной человек. Много из себя строит. Но что он на самом деле из себя предсталяет?
Выслушав новую тактическую схему, Дитрих встал в первый ряд. По сути ему не столь важно было хорошо орудовать мечем, главнее в данный момент было плотно работать в защите, позволив Уильяму орудовать своей алебардой.
- Готов. - выкрикнул фон Гутенберг. - В бой!
И все началось!
Судьи объявили о начале боя и команды словно по свистку для гончих, что так часто использовались в охоте, понеслись друг на друга. Мгновение и обе не стройные колонны столкнулись разбив звуки толпы, ударами железа о железо. И практически сразу всех удивил ЛихтХаммер, оказывается в мешковине, что закрывала его сзади был ПОХОДНЫЙ ТАРАН, которым пользовались гномы. Ещё до того, как кто-то в команде храбрых заметил пустующий фланг, Лихтхаммер с дикими воплями пронёся рядом с участниками опрокинув де Ротна на спину и уносясь по инерции к другой стороне поле. Только постоянные выпады МакКоннела спасли Орвуэла от поражения в первые же мгновения. С другого фланга события были не менее напряженны. Изабель и сэр Генри во всю наносили по друг другу удары, но не могли нанести решающего, от чего их схватка походила на тренировочный бой в каком-то захолустном военном посёлке.
Максимиллиан же активно давил Дитриха, не давай тому нанести даже слабого удара именно из-за этого строй рассыпался, Филипп, которому приходилось отбиваться от алебарды щитом всё же смог выловить моменты и ударить Гутенберга в пах, от чего последний упал ничком и получил сильнейший удар молотом Максимиллиана. Правда это повлекло за собой другую неожиданность, де Ротн смог нанести подлый удар по ногам Максимиллиана и алебарда Мак"Коннела вывела здоровяка из боя. В этот же момент Генри пропусти несколько ударов и сначала упав на колени, а затем и вовсе рухнув набок потерял сознание. Изабель же начинала обходить Филиппа, который остался на поле один. Де Нуар сделал единственное стратегически верное решение обрушив свой цеп на спину ещё не поднявшегося де Ротна, пригвоздив его к земле.
Затем началось отчаянное сопротивление Филиппа сразу двум противникам, цеп не мог остановить алебарду, которая не давала подойти ближе, а постоянно наседающая со спины де Анри не давала обдумать ситуацию. Всё это могло бы закончиться плачевно для де Нуара, если бы не ЛихтХаммер, который пробив просеку сквозь толпу наконец бежал в сторону боя. Крики раненых и покалеченных за его спиной сливались с его криками:
-ЛИХТХАММЕР ПРИШЕЛ ЧТОБЫ КАРАТЬ ВАС.
Разогнавшись со своим тараном до скорости буйвола, ЛихтХаммер к сожалению споткнулся о Максимиллиана и успев только матюкнуться чуть ли не вылетел вперёд, к счастью Мак"Коннел увидел взгляд Изабель и вовремя увернулся от снаряда с рыцарем. Филипп же зажатый между двумя противниками просто не смог увернутся от "летящего" в него Лихтхаммера на таране и получил удар прямо в центр груди. В следующие мгновение ему показалось, что он и вправду крепость, которую таки взяли штурмом, простояв на ногах ровно несколько секунд де Нуар упал на спину и провалился в сладкое забытьё, в котором ему не нужно было думать о ЛихтХаммере.
Турнир был официально закончен и судьи объявили о победе команды Венценосных. Толпа выносила своего героя на руках, поэтому Лихтхаммер не увидел награждения, а МакКоннел и Изабель смотрели как люди уносят героя сражения.
|
Джек молчал. И Керос, замолкнув, не решался прервать тишину, как прервал её своим докладом мгновение назад. Кажется, солдат только сейчас понял, каким ужасным образом он помешал самой смерти. Как по-мальчишечьи, по незнанию, он оттолкнул старушку от её законной добычи. И как нагло звучал его чуть свистящий голос, прерывающий сокровенную тишину. Его душу охватил бы ужас, но смерть была к нему добра. Она всего-то, по-старчески понимающе улыбаясь, обволокла сердце Альека густой печалью. Тоже самое она проделала и с Джеком уже минут как десять назад. Для смерти не существует военных рангов. И дар её одинаков для всех.
Джек молчал. Казалось, не дышал. Не моргал. Зрачки его время от времени сужались, разглядывая в очередной раз очередное тело. Веки в такие моменты чуть дрожали, но офицер кое-как сдерживал естественное желание пустить слезу.
Нет, Джек не думал. Джек не думал ни о чём. Разум, как и сердце его заполонила пустота. Мёртвая, беззвучная пустота. Время от времени в этой пустоте всплывал какой-нибудь непривычно светлый образ. И вновь Кергард кое-как сдерживал потребность заплакать.
Наконец, Джек вздохнул. Шевельнулся. Керос оказался слишком близко, и лейтенант по неловкости толкнул его коленом, выведя из оцепенения. Офицер изобразил на лице улыбку. Смерть, впрочем, с такими эмоциями была не согласна, и "чуть подправила". Офицер грустно улыбнулся. Смерть довольно улыбнулась за его плечом.
- Молитвы какие-нибудь знаешь?
- А?..- Звук усталого голоса Джека словно бы разбудил Альека.- А... нет.
- Плохо...- Взгляд лейтенанта сполз с лица помощника. Выглядело это жутковато. Капитан вроде бы и повернулся лицом к Керосу, но смотрел куда-то влево и вдаль. Кероса такой "взгляд влево" даже чуть испугал, и он не особо уверенно сказал:
- Но можно ведь и так.
- М?..- Взгляд лейтенанта вернулся, зрачки устало сузились, обрабатывая новую информацию.- Что?
- Ну... Можно и не наизусть. Можно и просто молиться... лейтенант.
- Да? Ну, тогда... эм...
- Руки вот так, сэр.
- Как?.. А, ну да. И?..
- О великий Сигмар, Отец наш...
- Эй ты там, наверху. Послушай.- Керос замолк, прерванный "настроившимся" офицером. Но даже если б солдат продолжал говорить, Джек бы говорил вместе с ним...- Я не знаю, слышишь ли ты меня, но я знаю, что к тебе не следует обращаться на "вы", так что извиняй за фамильярность... Я никогда особо не увлекался. Всем этим делом. Слишком много слов для простого имперца, честно говоря. Но я всегда восхищался историями о тебе. Правда. Ты - молодец. Много сделал для того мира, в котором я живу. Спасибо тебе за это. Спасибо за тех хохландских девушек, которых мне довелось обнимать. И за остальных хохландских девушек спасибо. Спасибо за те водопады, что я слышал, когда лежал там, посреди трупов. За леса, богатые дичью. За горы, богатые железом. За винтовку, разящую в глаз. За то, что моя рука, вроде бы, восстановится. Спасибо за... за быструю смерть для тех из моих людей, которые умерли быстро и без мучений. Спасибо за то, что, кажется, четыре моих... шансика выживут. Спасибо, что оставил в живых Кероса. И меня.- Джек глупо улыбнулся. Но улыбка быстро сошла с его губ.- Спасибо тебе за всё это. У меня к тебе просьба, хорошо? Можно? Наверное, я должен обращаться по-другому. Вроде:"Отец наш на небесах, великий Сигмар, первый Император" и всё в этом роде. Но боюсь сбиться на самом важном месте. Для меня все эти молитвы навсегда останутся заклинаниями... в которых, как известно, ошибка бывает смертельна. Ну ладно. Слишком много умных слов для простого имперского офицера.- Вновь улыбка, сменившаяся грустью.- Я хочу попросить за своих ребят. Фридриха. И Феликса. Ты там посмотри, великий. Пошли на них свет, что ли. Ну тебе ж не сложно. А ребята хорошие. Хорошо сражались, правда. Честно-честно! Ну если уж никак... то хоть облегчи им смерть. Пожалуйста. Будь милосерден, что ли. Они ведь за тебя умерли, понимаешь? С твоим именем на устах. И всё такое...- Кергард замолк, не зная, что ещё сказать.- Ну ладно. Спасибо тебе, в общем. Всё такое.- Офицер по-детски мямлил, не зная, как полагается заканчивать молитвы. Он лишь как-то сдержанно кивнул, пожал плечами, словно прощаясь с другом. Помолчал. Похлопал Кероса по плечу.- Не сиди тут слишком долго, парень. Ты ведь не хочешь быть следующим?- И, как-то неуверенно и грустно улыбнувшись, лейтенант ушёл с места скорби, на ходу лишь бросив.- Не сильно увлекайся норсками, Керос. Их жалкие тела не стоят такого внимания.
|
В восхищенных, широко раскрытых глазах гоблина отражался красочный фейерверк. Сердитые огоньки вылетали из каменного истукана во все стороны, озаряя пространство вокруг трона красными сполохами. По нелепой случайности одна из магических искорок, прочертив в воздухе дымную спираль, с шипением плюхнулась на выдающийся носик Нюкла. Запекло так, будто кто-то ткнул ученика шамана шнобелем прямо в один из распаленных сталелитейный горнов, что стоят внизу пещеры. Весь мир померк и ноги сами понесли незрячее тело куда-то в поисках облегчения невыносимой муки. Естественно такой бег не мог продолжаться долго ввиду наличия большого количества препятствий в лаборатории мага. В итоге твердое серебро кресла владыки карликов с мелозвучным гулом приняло на себя удар головы гоблина, погружая того в избавительное небытие.
Мелкий сидел в громадной приемной, находящейся на самом последнем этаже небоскреба Гремлин-билдинг. Весь интерьер обширного зала был выполнен в различных оттенках зеленого, по краям стояли внушительные каменные кадушки с гигантскими грибами, красно-белые шляпки которых выглядели кричащим пятном на фоне стен болотного цвета. Нюкл страшно потел в измятом сером костюме, и нервно оттягивал воротник белой рубашки. Вместо того, чтоб попустить салатовый в полоску галстук, руки автоматически затягивали и без того тугой узел. На самой дальней из выгнувшигся полукругом стен красовались здоровенная надпись "WAAARGH corporation", подсвечиваемая изнутри зеленым неоновым светом. Чуть ниже прилепился замысловатый вензель: "Братья G&M". Под этими напыщенными буквами стоял стол из полированных, плотно подогнанных друг к другу костей и черепов.
Внезапно масштабная, оббитая дорогущей человеческой кожей дверь с шумом распахнулась и в приемную донесся громогласный рев:
- Убирайся с глаз моих, ничтожество!
Что-то бахнуло, и с беиджиками "security" на груди вождь Грюм Злобный с Ошейником вынесли из кабинета на носилках старого Кяба. В спине шамана торчал топор с надписью на рукояти "уволен". Знакомый орк кисло улыбнулся Нюклу, и прошествовал со своим грузом к лифту.
- Господин Морк, младший менеджер Нюкл прибыл и ожидает. - раздался сладкий голосок секретарши.
На ней пожалуй стоит остановиться поподробнее. Девушка стояла возле костяного стола, и демонстрируя соблазнительную выпуклость форм нагнулась к селектору. Красные, на высоченной шпильке туфельки продолжались вверх бесподобными по красоте, длиннющими ногами. Совсем коротенькое платьице расцветки мухомора едва скрывало пышные телеса его прелестной обладательницы. На изящной шее находилась уродливая головка Нарка, увенчанная копной платиновых волос.
- Пусть войдет. - проревел из динамика властный баритон с еще не улегшимися нотками раздражения.
Мелкий с шумом сглотнул и спрыгнув с железного стула подошел к двери, золоченая табличка на которой гласила "Генеральный директор Морк". Едва слышно постучав, он тенью скользнул в кабинет, моля... а неизвестно кого моля, чтоб все кончилось побыстрее.
Огромная, в шикарном черном костюме туша стояла спиной к гоблину. Генеральный рассматривал дождливое небо, плачущее за занимающим пол кабинетной стены окном.
- Я я, я... - мямлил Нюкл.
Не обращая ни малейшего внимания на потуги гоблина мегабосс заговорил, заставляя дребезжать от тембра десятки наградных кубков, выставленных на многочисленных полках.
- Я санкционировал некоторые перестановки. Ты назначаешься на должность старшего менеджера и принимаешь отдел. Вот, ознакомься. - Не оборачиваясь гигант швырнул на стол пакет документов.
Нюкл трясущимися руками подобрал файл, и успев рассмотреть надпись "проект Взгляд Морка", принялся запихивать бумаги себе в пасть. От нервов во рту пересохло, и бланки на дорогой тисненной бумаге с трудом пролазили в глотку.
- Внимание на экран - Морка снова напомнил о себе, заставив резко вздрогнуть новоявленного менеджера среднего звена.
Кабинет погрузился в полумрак и рокочущий проектор выбросил на стену пучок информационного света. С клацаньем кадры сменяли друг друга: сперва это были какие-то абсолютно непонятные Мелкому графики, диаграммы и чертежи, пестрившие скачущими красными и зелеными линиями, затем вдруг появилось изображение великого Морка в одних стрингах на столе, затем обнаженная секретарша Нарк на четвереньках, потом босс на секретарше, потом под ней...
- Кхмм... - Картинки исчезли и в комнате вновь стало светло.
- Свободен. - все так же спиной к гоблину рявкнул генеральный. - И смотри не подведи меня, шаман.
Нюкл прожогом выскочил за дверь.
"Повысили, повысили!" - стучало в голове.
На радостях гоблин с размаху ляснул по заднице занятой своим маникюром секретарше. Благо ее пятая точка располагалась как раз на уровне морды сияющего от счастья Мелкого, так что промазать было невозможно. Возмущенный Нарк с криком: - Наглец, - залепил звонкую пощечину, и негабаритный шаман пролетев через всю приемную протаранил башкой одну из кадушек...
Перед взором Нюкла медленно всплыло три знакомых хари: одна необъятная, с открытой безъязыкой пастью, другая, чуть поменьше, Ошейника, и третья, совсем мелкая - ночника. В последнее рыло гоблин не мешкая влепил кулаком.
- Шшалава... - с шипением выдавил из себя Мелкий.
|
|
|
|
|