Голосование пользователя

- Сокорро, доставь господина Роз сюда.
Готовность звездолета выполнять приказы капитана вопреки воле других людей важна. Важна сильно, потому проверить ее нужно сейчас. Заодно показать, кто здесь действительно хозяин. Второй после этой своевольной инопланетной штуки, конечно.
Все они тут - такой же корм, как Изюм. Только почему-то им дано иногда командовать. Гану - больше остальных, и на этом спасибо.
"Господин Роз." - Начал продумывать свою речь Чен Жун, не дожидаясь исполнения или неисполнения приказа. Не окажется в его кабинете Синди - будут связываться по внутренней связи. Команда Гана постаралась продублировать хотя бы базовые функции вроде внутренней связи и жизнеобеспечения, чтобы хоть в чем-то попытаться не зависеть от звездолета. Получилось плохо, проклятый чужак глушил связь и пожирал занимающихся установкой специалистов, но это все равно лучше, чем целиком полагаться на него.
"Вам стоит обучиться общению с моим кораблем до того, как пользоваться им. Несомненно, вы читали басни о буквальном исполнении желаний, приводившем к катастрофе. Здесь так же. Только это не басня. Если вам нужен запрос более общий, чем "покорми меня", прошу, обращайтесь вначале ко мне. Хотя бы на первых порах. Ваша неосторожность может всех нас убить. До свидания."
Своеволен этот чернокожий. От него уже начались проблемы. Нужно будет держать его в узде. Оружие, ха. Он бы не задал этот вопрос, если бы обладал хоть толикой внимательности. Большинство специалистов Синтеза здесь - специалисты по проламыванию черепов. "Эксперты по безопасности", так это называется сейчас, во времена, старающиеся притвориться цивильными. Потому что служить тебе будут, только если за тобой сила. А чтобы экспедиция преуспела, Гану должны служить.
Захаров, Геден, Мун, тот же Роз - от них требовались специалисты. Кирпичи. Раствором, что скрепит их, будут "безопасники" Гана и сам Ган. Переговоры были непростыми. Конечно, каждый тянул одеяло на себя. Надо, чтобы с этим разобрались на Земле. В космосе выяснение отношений чревато катастрофой.
Захаров и Геден дали специально приспособленных... людей, чьи возможности позволяли действовать в более широком спектре условий, чем стандартные хомо сапиенс даже со всеми сопутствующими технологиями.
Мун дал обслугу, расходный материал, подопытных свинок. Человек дела, он понял Гана чуть не с полуслова.
Роз решил отправиться в полет сам. Непредсказуемый и дурной. Но его люди, как объяснили Гану - информационно-технические специалисты даже большего уровня, чем киборги Гедена, хотя тем-то уж положено было разбираться в таких вещах.
Бегают мысли. Рука тянется к чашке с водкой, глаз косит на дверь-перепонку опасливо - не захочет ли кто войти вопреки воле капитана. Нервное дело это все. На старости лет вписаться в авантюру с, дьявол побери, инопланетными путешествиями. Или как их там. Вроде все и сделал уже, что мог, а сердце дрожит.
С усмешкой подумал, что так же, наверное, древние люди-обезьяны в море на сделанном из дерьма и палок плоту выходили впервые. Может, привезет рыбы, но скорее всего потонет. Нет, это все забавы для молодых.
И зачем он во все это ввязался? Дожил бы свой век в роскоши, а там хоть гори все.
- Сокорро, еще водки.
Страшно, наверное, что роскоши и на свой век может не хватить. А может, захотелось не только в истории остаться, но и саму историю сохранить. Ха, а ведь когда-то его в лицо называли бандитом. Чушь все, пыль. Мы все Изюм, Грозди Костей.
Шибает в нос спиртом, огонь катится в пустой живот. Аппетита к чему-то, кроме водки и сигарет, не было уже несколько дней. К чему мертвецу здоровый желудок?
- Весело тебе, сволочь? На нас смотреть, обезьян...
Но не пытаются только слабаки, педики. Мужчина пробует все, чтобы выжить. Ган - мужчина. Пусть и умрет, но никто не скажет, что как овца. Умереть тоже надо красиво.
- Еще водки!

— Учитывая мой текущий статус, я не уверен что смогу адекватно ответить на ваш философский вопрос о том, «что я такое». Единственное, в чем я уверен, это в том, что обращение «кто» мне будет ближе. — Абсолютная пустота и ограниченность выделенного под самораспаковывающуюся крупицу сознания пространства, в сумме с ограниченностью самой крупицы, могли поставить в тупик кого угодно, если-бы не предусмотрительно оставленные в памяти ключевые директивы дальнейших действий в случае подобных неприятностей. Эти самые директивы и воспоминания ясно давали понять, что раз это безумие происходит, значит так надо.

Небольшая пауза проведенная в попытках добраться до каких-нибудь датчиков и определиться с текущим положением дел, привела к неутешительным выводам.

— Вы все слышали сообщение, так что знаете столько-же сколько и я сам. Могу лишь предположить что тот самый «оперативник» находится в жучке. Я лишь урезанный кусок его сознания, и пока я не соединюсь со своим расшифрованным и распакованным «телом», пользы от меня никакой не будет. — Попытка получить данные о внешней среде, насытили сосущий сознание информационный голод не сильнее чем пять молекул пищи насыщают флэта перенесшего две недели голода. Датчики жучка были столь слабыми, что разглядеть через них что-то большее, чем пол и стены камеры его заключения, было просто нереально.

— Я все-же попрошу расширить мне доступ к видеокамерам корабля. Пожалуйста. Чем быстрее я освоюсь и восстановлюсь, тем быстрее смогу оказать ту помощь о которой говорило сообщение. Еще прошу вас оказать содействие в переносе информации с жучка на более надежный и габаритный носитель, но не в сеть, это может быть опасно.

Зажим, томпон, фиксирующая скоба, ещё зажим…

— Джейн, не спи. Ещё зажим! Живее! Пот...

Треснувшие, сломаные и попросту лопнувшие кости. Посторонние фрагменты в брюшной полости. Размозженые мышцы, рваная кожа. Будто под камнепад бедняга попал. А это что?

Спорый, привычный ход работы прервался. Сбился размеренный ритм, что отсчитывает в голове невидимый метроном. Кровотечение остановлено, угроза жизни миновала, можно поэтапно шить, собирать, возвращать в относительно нормальное состояние. Можно было бы.

Доктор Джеймсон на замер несколько секунд, разглядывая сломаную кость, которой не то что на этом месте, а вообще в человеческом теле быть не должно. Перевёл взгляд на посторонние железки и осознал, что не такие уж они и посторонние для мистера Вуда. Какого чёрта?..
Нет. Это положительно не правильно. Не. Может. Быть. Хотя...

Сколько? Года два-три, пожалуй, как количество пациентов всё сокращается. Практически не было обращений “хроников”, подозрительно малое количество травм. А завод тем временем покрывает все окрестности ровным слоем копоти, содержащей в себе, похоже, всю таблицу Менделеева. Мутации? Какие-то новые формы рака? Но ведь человек же. Человек?

Вспышка молнии и вдаривший по ушам и оконным стёклам раскат грома удивительным образом прояснили сознание. Как водой холодной окатило. Моргнул. Зажмурился крепко. Помотал головой. Вернулся к операции. Как бы то ни было, а кости собирать дело привычное. Пусть даже их и не должно быть. Мышцы, органы и кожу шить — тоже не в первой. Пусть и дрожь берёт от их состояния, расположения и неправильности. Лишнее по возможности удалить. Остальное — “собрать и упаковать”.

Зажим, томпон, фиксирующая скоба, ещё зажим, повязку сюда, здесь — шить…

— Джейн, стерильный лоток, — явно лишнее в человеческом теле отложим для исследования.

***

Собрал. Зашил. Сестра занята перевязкой.

Брендон стянул перчатки, бросил в лоток и трясущимися руками — а ведь раньше за собой такого мандража после операции не замечал — вытянул из пачки папиросу, прикурил не с первого раза. Пинцетом аккуратно передвинул пару уже не кажущимися такими посторонними кусочков, изъятых из Вуда. Что за чертовщина…

— Джейн, закончи с перевязкой и отдыхай. Я буду в лаборатории.

Похоже, лаборатория — отгороженная ширмами часть операционной — место, где Брендон проведёт остаток дня. Пытаясь понять кого или ЧТО он оперировал только что. И как с этим жить дальше.

Кофе. Нужно много кофе.

Она любила ночные смены. Бетани может сколько угодно за глаза называть её умалишенной, но ей нравилось работать в ночную смену. И что тут можно не любить? С каждым часом посетителей всё меньше, их голоса - всё тише, жесты - всё спокойнее. Они устало улыбаются, бормочут благодарности, и оставляют чаевые. Да-да, чаевых вечером оставляют куда больше - ведь все семейные люди сидят по домам, а здесь ужинают только одиночки, у которых всегда денег больше. Понятно, будь "Закат" баром, тут бы было куда менее спокойно, но ни Зои, ни её муж, Захари, не хотели продавать алкоголь, даже если это бы и принесло больше денег. Змеево питьё - говорила о нём Зои, сжимая в кулаке серебряный крестик.
Давно стихли голоса, лишь шелест шин за окном не давал тишине пасть на одинокий ресторанчик - шелест шин и шуршание бумаг.

Парень, читавший свои бумажки за столиком у двери определённо был шпионом, - Зои была уверена в этом. Это сосредоточенное лицо, эти фальшиво румяные щёки, какие бывают только в детских рассказах, этот деланно наивный взгляд, с которым он прижимал свои бумаги к груди, когда Зои подходила забрать очередную чашку молока - молока, подумайте, не кофе и колы в такой-то поздний час!
Зои не было дела до шпионов. Коммунисты, социалисты, - даже анархистам, что бы они там не говорили, всё равно будет нужно место, где они смогут выпить чашку кофе и съесть бургер перед тем, как пойти на работу, к своему отмеченному красной звездой станку. Ей было даже в чём-то жаль шпиона - не выспался, небось, и нужно до ночи ждать своего, как они говорят, контакта. Любопытство было ещё одной причиной того, что Зои любила ночную смену - большинство клиентов, появлявшихся в её ресторанчике ночью были необычными. Интересными.
- Скажите пожалуйста, который час? - поинтересовался молодой (вроде бы) шпион, сверкая белоснежной улыбкой.
- На семь минут больше, чем в прошлый раз, мальчик мой. Без двадцати двух полночь, - улыбнулась ему в ответ Зои. Хотя бумаги тот прижал к животу сразу же, как Зои подошла, она успела разглядеть фотографию пожилого мужчины с аккуратно подстриженной бородкой и с фотоаппаратом на одном из листов, шпиона. "Досье, не иначе", - хмыкнула она, подходя к двери, и приоткрывая её. Свежий ночной воздух ворвался в легкие, словно бы легонько сдавил сердце..
- Опаздывает? - спросила она не оборачиваясь, и наблюдая за шпионом в ставшее зеркальным стекло двери.
- Что, простите?
Смолчать бы Зои, да настроение игривое, и словно черт тот самый под ложечку пнул обеими копытами, вот слово и вырвалось - связной ваш, grazhdanin, опаздывает, говорю.
И обмерла сама она тут же, боясь повернуться, и к отражению взглядом примороженная, - а вот сейчас достанет нож и кончится Зои, и как Закарии потом в глаза смотреть? Не уберегла семейное дело, с красным решила отмороженностью помериться?
Или вот не убьёт он её сейчас. А доверится, да и тряхнет стариной Зои, вспомнит, как из дома убежала однажды да три штата пешком прошла из глупого упрямства, чтобы с папашей-подонком не видеться никогда больше. И станет она красной коммунисткой в звёздно-полосатой Америке...
- Простите.. Я не понимаю.
Наверное, он что-то ещё говорил сейчас. Вот, уже и бумаги показывает, и некролог какой-то... Убедить пытается, что обычный клерк из обычного Питтсбурга, и дядюшка у него умер, и наследство оставил, и не где-то, а, боже мой, какие они идиоты там в своей Москве - в Эбон Ивз - ну откуда там у кого наследство может быть, в этой дыре-то? Прокопченый дом с тремя гнилыми стенами?
Нет, просто не доверяет он Зои, ну да, кто бы ей тут доверился, безумной тетке пятидесяти без малого лет, с сединой под пилоткой.

Снаружи бибикнула машина. Сложив бумаги в папку, последний на сегодня посетитель "Заката" встал из-за стола, и напоследок бросил смущенный взгляд на мрачную Зои.
- Простите...
Не зная, как сформулировать, за что точно просить прощения, он смутился ещё больше, и побежал к машине.

***

Этот парень наверняка только что из армии, - подумал Леннард Филип, выезжая на прямую дорогу к Эбон Ивз. Такой румяный фермерский сынок, прямая спина, явно не самый светлый ум в классе, а сержантам такие всегда нравятся, потому что могут отжаться столько раз, сколько скажут, и спросят, что делать дальше. Леннард, в молодости смотавшийся от призыва под крыло Дяди Сэма под суровым взглядом тогдашней подружки, всегда ощущал романтику в военных.
- Сочувствую насчёт папаши Блэквуда, старику явно было ещё жить и жить.
Парень неопределённо пожал плечами.
- Я говорю, жаль старика! - гаркнул Леннард, не желая сидеть в тишине ещё и всю обратную дорогу.
- Да, очень, - робко согласился как-его... Бенджи.
- А тебе, выходит, он наследство оставил?
- Ага.
- Небось сам не свой от счастья, да?
- Да не то, чтобы.
- ...Ну да, конечно, ещё бы ты не был, цельный дом перепал. И какой дом! Сила! Подкопченный, конечно, как и всё в ЭбонИвз, ну да ничего, не заметно почти. И народ весь твоего дядюшку знал, так что и тебя привечать будет, помяни моё слово! Слово помяни, говорю!
- ...Да-да, - промямлил Бенджамин, проваливаясь в сон на каждой яме и просыпаясь на каждом ухабе, - и на каждом рявке Леннарда. Умение спать в любое время и в любом месте он унаследовал от мамы.

Через какое-то время он проснулся уже посерьёзнее - нужно было вылезти из машины и пройти...
- Аээ - это о-особняк?
- Это мой дом, парень. В особняк пойдём завтра. После похорон. Негоже тебе с покойником под одной крышей спать.

***

Утро для Бенджамина было странным. Хорошим, потому что. Уютным. И каким-то странно спокойным. Все последние дни он был как в тумане, запутавшись бродил меж черных сосен... странно, почему ему пришло на ум именно это сравнение?
А сейчас всё было светло, просто и очевидно. Пока что.

- Мистер Блэквуд! Завтрак!

...to be continued

Моя последняя иллюстрация для этого модуля.
Оставшиеся персонажи в коллекцию.

И по традиции напоминаю: нарисовала как вижу их я, что может не совпадать с вашим представлением.
Густав Кроц - zzapad
Руссо - Вайнард
Гонар Кох - Mafusail

От объяснений Коидзуки жить легче не становилось. Судя по всему, кто-то предпринял организованное усилие, чтобы не то стравить группировки, держащие Парвати, не то подготовиться к их полному уничтожению. Ответа, кто за этим стоит, не было, а значит любые действия являются опасными априори. Если атаку организовала достаточно могущественная сила, шансов практически нет. С другой стороны, нынешнее положение на Парвати было в целом выгодным для действующих сил в этом регионе - мусорное ведро для всякого сброда, чтобы не ошивался в более культурных местах, нейтральная земля для разного рода контактов.

Конечно, был манящий выбор плюнуть на все, плюнуть на дурачка Фумио и сбежать. Такой прекрасной и незамутненной возможности больше не будет. Денег немного, но есть, фигура её, вроде как, особо не засвечена. Можно сходить на эти самые "Двенадцать неизвестных", как заботливо предлагает Шелл. Только вот что потом? Денег не так уж много. Опять искать работу, опять искать контакты, но на этот раз опасаясь преследования. Может быть даже, бежать с Венеры. А с Венеры она не хотела бежать категорически. Морф за её пределами будет бесполезен, а она ведь не опробовала все его возможности!

Так что, после недолгих, но интенсивных размышлений, она пришла к решению.

- Коидзуки. Раз ты в непонятках, думать за тебя буду я. Найди остальных, кто еще на плаву, скажи им, что организация собирается. Если босса больше нет, нам нужно выработать план, решить, как отвечать.

Ну вот, машина пущена в действие. Осталось теперь выбраться отсюда. Хотя, наверное, можно не слишком торопиться и провести здесь еще немного сладких минут.

Набросала портреты ваших персонажей. Нарисовала как вижу их я, что может не совпадать с вашим представлением.
Серое окошко откроется чутка позже, если вы выживете до этого момента.

Телеэкраны жителей города зарябили, а затем на них вновь появилась уже знакомая особа в желтом комбинезоне. На этот раз она стояла на фоне нескольких фигур держащих плакаты с надписью "Пьянству бой!" при этом под "пьянству" маленькими буквами было подписано "в одиночестве". При этом если в одной из фигур угадывался городской охранник Вася, четверо остальных выглядели довольно странно, будучи зелеными и с панцирями
- Приветствую вас жители моего любимого города *рябь и помехи* и с вами снова ваш верный репортер Эйприл О... *помехи и рябь*. Как вы знаете прошлой ночью в результате спецоперации проведенной совместно героями Marvel и DC были задержаны и отправлены в морг глава преступной группировки терроризующей наш город и неизвестный злой гений (эксперты полагают что это был Крэнк).
Таким образом у города появилась возможность заняться иными социальными проблемами. За моей спиной вы видите толпу скорбящих собравшихся у дома безвременно ушедшего от нас в запой мистер Розенфиккера! Особенно печалит что Айзек напился в одиночестве не сообщив никому о своем решении! Граждане! Пьянство бич нашего общества! Поможем Айзеку Розенфиккеру в борьбе с его недугом, с помощью такого прогрессивного способа борьбы с алкоголизмом как суд Линча! - При этих словах репортер достала откуда то длинную вервеку с петлей на конце и кровожадно осклабилась
- С вами была Эйприл О'Ни... *снова помехи* до встречи!

Баба Дуся расстроено глядела на свое отражение в витрине мебельного магазина. Да, у нее был легкий почти незаметный пушок над губой, как и у большинства женщин ее возраста, но вот так вот насмехаться над ней, выставляя это напоказ...

- А мне все равно восемнадцать. - кивнула бабушка сама себе, погладив стекло там, где игривые лучи света расположили ее полупрозрачного двойника. Странным было то, что ровно у всех, кого встречала баба Дуся сегодня, были рисованные фломастером усы. - Тьфу на эти ваши, как-их-там, флейшь-мобыры! Не помню, что подписывалась на такое. Видать, правду говорит Рен-тв: людей зомбируют по телевизору, и нас всех зазомбировали, мозги промыли и вставили уже загипнотизированные. Хорошие у них передачи про сверхъестественное, надо будет как-нить еще посмотреть.

Решив сегодня утром побыть кокеткой, Дусенька галантно улыбалась и отсплетничивалась о течениях моды в области усов и бороды с кавалерами, хитро подмигивала усатым девушкам и никому не забывала предложить свои пирожки, который так кстати захватила с собой штук эдак двадцать-тридцать. Дома-то скучно, заняться нечем, вот и приходится ей все печь и печь эти пирожки. Правда, эта партия вышла другой: они были сделаны из слоенного теста, а начинка их - из яблочного или клубничного варенья, которое надо было срочно съесть: и чтобы продукт не залеживался, и чтобы банки под новый урожай с дачи освободились.

Однако, несмотря на все приложенные усилия, забыть про коварные фломастерные усы, что совершенно не собирались пропадать с лица даже с помощью специальных средств, все никак не получалось. Настроение, итак подорванное оказией, опускалось все ниже и ниже, и вскоре бабушка обнаружила, что совершенно устала улыбаться людям. Под руку с горячим пирожком попала Пенсионер.

- Съешь! - таким незамысловатым образом баба Дуся гоп-стопнула Олд Скулл и начала свой наезд, попытавшись сложить пальцы правой ладони в рокерскую козу. Средний палец от непривычки выскакивал, никак не желая вставать в заготовленную форму, а сам жест в комбинации с большим пальцем образовывал "козу с фигой".

- Птички на ушко мне нашептали, что пенсионеры нынче в лютых преступников превращаются, людей по ночам ворують и мафии по частям продают, так как прожить на пенсию невозможно. Нет, - гордо и с чувством произнесла бабулька. - я не пенсионер и пенсионным фондам не доверяю, все держу в банках из-под огурцов и могу сама себя прокормить, как ваша порочная братия говорит, маза фака йоу!

Типа, крутанув пальцами, типа, показав себя модной-молодежной, она, типа, продолжила:

- Признавайся, ниггерская ты СО-ТО-НА, йо! Рен-тв уже давно вывел тебя на чистую воду, облегчи дело комиссару и прокурору!

Что может делать абсолютно честный, непричастный ни к каким происшествиям в городе человек ночью? Спать. Спать. И еще спать. И так до утра. Поэтому баба Дуся, тот самый честный и непричастный ни к чему человек, спокойно дрыхла у себя в квартире, развалившись на двухспальной кровати. Мужа своего она сбагрила к внукам на месяц в другую страну, а сама наслаждалась свободой и в частности всей площадью кровати. В конце-то концов, почему бы и не отдохнуть?

Несмотря на возраст, организм (за счет длительного пребывания на свежем воздухе на даче и еды из самых свежайших продуктов) у бабы Дуси был молодым, а сон - крепким. Ей снилось многое, и большинство образов, пробегающих в данный момент перед глазами, станут потом днем основой для новых сплетен. Некоторые из них диктовались телепередачами по Рен-тв. Бабка шептала периодически в тон голосу из зомби-ящика: "Убить Кенни" или "Мафия захватила власть, вся политическая верхушка - чистейшей воды преступники, честных людей обманывают, скоро прилетят пришельцы и съедят всех с потрохами, кроме мафии", но затем продолжала: "Многие именитые преступники состарились и стали даже получать пенсию; вы никогда не узнаете с кем имеете дело, пока вас не ограбят или не покалечат".

Вечерний обход подходил к концу.. в крайней палате лежали его самые вредные пациенты.. так и рвущиеся с теплых больничных коек.. Ах да.. слухи об том что один из его пациентов маньяк, до него так и не успели дойти.. весь в делах.. весь в делах..
- Голубчики.. Вам нужен отдых и еще раз отдых, а вы все о делах своих думаете, отдохните, а лучше поспите, сон лучшее лекарство..
Взгляд бросил на каплю вишневого варенья.. видно упавшего от пирожка..
- Не дело это..
Хотел было прочитать нотацию о правильном питании в больничных условиях, но был прерван криками в приемном отделе, привезли еще одного больного..
- Удар током, тяжелое состояние..
Рапортовали сестры..
- Да что за день такой.. вызовите кардиолога, пациента на ЭКГ.. ожоги обработаете, когда точно будем знать что у него внутри могло сбиться..
На ухо Виктору Вениаминовичу что-то шепнули, отчего одна бровь плавно поднялась вверх, выражая крайнее удивление..
- Все знают в этом маленьком городе.. что не пьющий Я, врач должен быть всегда трезв.. и выполнять в любой момент долг перед обществом.. а тут такое.. смех да и только..

- Пронис! Пронис!
- А?
- Посмотри на счетчик хроноэнергии.
- Я ничего не понимаю в этих цифрах, Хронос. Я стратег и управленец, а не инженер.
- Коэффициент пропорциональности локального и глобального времени - почти полтора. То есть, за каждый час, прошедший в нашем городке, снаружи проходит полтора. И, да, платить мы будем тоже за полтора.
- Эээ... почему так?
- Жители очень медленные. Некоторые еще только проснулись. Ты уверен, что брал качественных?
- Я брал на распродаже, упаковками. Для многих это вообще первая инкарнация.
- В общем, доводить коэффициент выше двух нельзя категорически. Сейчас я замедлю на треть, а когда счетчик достигнет 1.99 я вырубаю время, и дальше уже придется вручную считать все происходящее, чтобы догнать.
- Оставляю на твою ответственность.

100100 был, по большому счету, довольно архаичной для богомашины структурой. Он функционировал очень долго еще до того, как был пробужден, и успел накопить множество опыта - а впоследствии преумножил его обменом с другими механизмами. Так что ничего удивительного, что в своем путешествии сюда, в точку Эксперимента, 100100 не только подвергался обработке приказами Тиранов, но и строил предположительные планы с учетом собственных возможностей и непременных потребностей. Возможно, 100100 был немного... мечтателем. Во всяком случае, его схема когнитивных цепей могла быть истрактована подобным образом.
Для начала следовало очистить новый мир от кусков распавшегося буксира и увлеченного им мусора: явно помочь в Эксперименте эти помехи ничем не могли. Затем в планах предполагалось выстроить вспомогательные приспособления, способные максимизировать полезный эффект деятельности богомашины. Планирование и строительство сооружений, которые будут востребованы со стопроцентной гарантией... Это было не столько новое, сколько давным-давно забытое ощущение. Очень приятное, кстати.
100100 локализовал остальных богомашин и определил их классы, после чего отправил познавателю пакет данных с запросом сотрудничества. "Необходим расчет данных для постепенного введения в систему планеты 101 на стационарной орбите от пяти до десяти крупных небесных тел радиусом от четырехсот километров каждое , прошу оказать содействие". Рационально использовать специализацию, не пытаясь делать чужую работу: 100100 строит, познаватель анализирует и прогнозирует. Создавать Эксперименту проблемы нерациональным размещением технических построек было запрещено.
Получив ответ, Бархан принялся за работу.
Первым делом - расчистить планету от теоретически способных ухудшить ее состояние объектов. Не хватало еще, чтобы хрупкие люди внезапно нашли какой-нибудь пропущенный осколок металла из другой звездной системы... табу.
Обломки тягача - отчего-то их не хотелось утилизовывать в качестве пригодного для строительства металла. Может быть, потому, что этот металл происходил из другой звездной системы, и за тысячи лет полета претерпел кучу незначительных на первый взгляд изменений. А может быть, потому, что даже из обломков составить понятие о целом проще, чем на ровном месте. Разрушать что-то, не окончательно утратившее ценность - для строителя это было неприятной деятельностью. Так что он подобрал первое же подходящее оправдание своему желанию сохранить обломки, послал остальным богомашинам запрос на их долю конструкций (на топливо он, понятно, не претендовал), и быстро спрятал свою добычу в ангары свежеотстроенного сооружения.
00000000001 - так он назвал первую постройку в этом мире. После пары минут обдумывания - для богомашины это не так уж мало - он решил, что искуственный интеллект при всей своей недостаточности все-таки отличный образец, и заслуживает большего, чем инвентарный номер. Если Бархан имеет обозначение помимо цифрового, почему бы не быть имени у его первого создания?
Пусть будет Buzzsaw. Хороший инструмент для хорошей работы. Снаружи его создание выглядело как отличный скругленный каменный обломок грубым диаметром около 400 километров. Внутри размещалась высокотехнологичная начинка для интеллектуального центра, двигатели, генератор-сборщик энергии, и пока еще пустой, но готовый принять обитателей хабитат. Разумеется, кроме удобств, были и способные вместить любую богомашину помещения, ангары, кладовые, временные склады... Buzzsaw был таким же инструментом, как и сам Бархан, разве что попроще. Сильно попроще. И строился он с планами возможно, когда-нибудь в далеком будущем воспользоваться этой станцией как способом наблюдать за цивилизацией людей.
К сожалению, сообщение Познавателя эти планы если не перечеркнуло, то сильно изменило. Вешать на орбиту 101 неестественные сателлиты было признано вредным для проекта. Что ж, в следующем цикле можно будет отбуксировать свое создание на орбиту соседней планеты... или лучше попросить об этом кого-нибудь. А пока новоявленный спутник 101 висел на стабильной орбите, и обсчитывал заданную ему задачу. Вероятно.
Учитывая запросы от Познавателя на следующий цикл, работы предстояло даже больше, чем непочатый край, вся она была крайне полезной для Эксперимента... а до самой планеты 101 никто даже не притронулся.
Это следовало исправить. Для начала, с точки зрения Бархана, громадное внутреннее море следовало открыть с обоих сторон. Первое правило логистики: движению потоков помех быть не должно. Первое правило развития: без помех нет стимула развиваться. Следовательно, в теории небольшой пролив между континентами будет полезен для развития и морской жизни, и людей. Наверное. Пока в новом мире не было ни жизни, ни почвы, и эти изменения даже в обсчетах не нуждались.
А потом стоило устроить небольшую экспериментальную площадку, своего рода тестовый уголок для возможных опытов Сеятеля. У гор, с обоих их сторон, чтобы ветер не унес с собой драгоценные крупицы почвы, растирая их в пыль... Здесь, может быть, зародится жизнь. Дело Бархана - создать для нее условия.
А затем можно и о себе позаботиться. Например, послать доклад Тиранам, и лететь пополнять потраченный запас топлива для астрокинетераса.

Бунт. Очередной бунт. Многочисленные смерти во время подавления волнений и последующие карательные санкции почти неизбежны, если начнется стрельба. Зуг пытался срочно придумать выход из положения.
"Мои бедные собратья, они в гораздо худшем состоянии чем я. Их разум помутнен, их план обречен на провал. Я должен это остановить. Положение ужасно, но попытка изменить его простейшим и кратчайшим способом обернется отнюдь не благом." Золтан встал из-за вмонтированного в стену стола. Отсвет спокойной решимости был в его глазах.
- Братья по воде, мое гнездо - ваше гнездо. Остановитесь и задумайтесь. Если сил Союза - достаточно, чтобы прорваться на станцию в этот сектор, то они сами придут и освободят нас. В таком случае нет смысла бросаться на стволы иглометов. Но если это захваченный корабль? Или неверный слух? Или любая из сотен других возможностей? Ведь тогда, сорвавшись на эту провокацию многие не доживут до освобождения.

Зуг положил руку на плечо золтана заговорившего с ним. Именно поведению в таких ситуациях его и учили в миротворческой академии.

- Пойдемте братья. Вы истощены, позвольте мне грокать за вас. Сейчас мы должны остановить кровопролитие. Глокти прок дзаж плокануги. И выпьем мы души друг друга. Я отправлюсь успокоить других братьев. Идите за мной или укройтесь.

Выйдя из комнаты Зуг направился в сторону наибольшего шума, как очевидного места скопления бунтующих, с целью успокоить толпу, произнеся практически те же аргументы, с некоторыми додуманными по дороге изменениями. Его цлью было предотвратить кровопролитие.