Голосование пользователя

*** БАР ВО ВТОРОМ РАЙОНЕ ***

Проливной дождь, вечер, четыре закутанные в плащи фигуры идущие ко входу в бар — эта картина буквально сошла со страниц пожелтевших листов какого-нибудь бульварного детектива. Обычно такая сцена предшествовала как минимум кабацкой драке, а то и вовсе серьёзному кровопролитию… и в этом писаки удивительным образом попали в цель — возглавлявший группу аколитов Георг Доу не ставил перед собой цель добыть информацию или поймать языка. О нет, арбитр пришёл сюда лишь для того, чтобы крушить дубинкой и стрелять из дробовика. Остальные здесь были нужны затем чтобы спасти от праведной ярости арбитра хоть что-то.

Несмотря на невзрачный наружный вид, внутри заведение выглядело довольно прилично, особенно для Синофии — мебель, несмотря на лёгкую обшарпанность и потемневший лак, была в хорошем состоянии, пол явно протирался хотя бы раз в день, все окна были застеклены и даже большая часть люмен-сфер на потолке горела, пусть и довольно тускло.

Посетители бара были ему подстать — в основном представители нижних слоёв среднего класса Синофии. А именно все те счастливчики что сумели присосаться к знати и тянули из них деньги подобно пиявкам: слуги, камердинеры, повара, швейцары и, разумеется, наёмники. Эти люди, проводившие свой нехитрый досуг после работы попивая сомнительное спиртное из стаканов мутного стекла, с любопытством подняли взгляды на человека вошедшего в их излюбленное заведение с удара ноги. Ветвистая молния в вечернем небе осветила могучий силуэт Георга и фигуры аколитов стоящих за ним.

Вышибала — здоровенный верзила в глухом шлеме и лёгкой броне — лишь мрачно проводил движением головы компанию вошедшую в бар. Похоже чутьё подсказывало ему, что от вошедших людей будут лишь одни проблемы.

*** БАШНЯ АРБИТРАТА ***

В типичный для Синофии проливной дождь штаб Арбитрес выглядел ни на йоту лучше чем в ясный день — в этом Иезекииль смог убедиться лично стоя пред монументальными вратами в башню Хаарлока. Из-за потока холодной воды исторгаемого с покрытого свинцовыми тучами неба шпиль башни терялся из виду, создавая ощущение что она идёт на километры в высоту, хотя на деле она была возвышалась на всего лишь какую-то сотню метров. Из-за этого давящее ощущение от наследия династии печально известных вольных торговцев лишь усиливалось, вызывая чувство тревоги на подкорке сознания.

На входе аколита ждал тот же безликий охранник что и в прошлый раз. Проверив пропуск и ожидаемо потребовав оставить кибер-пантеру на входе, он без особых проволочек пропустил Иезекииля внутрь. Пройдя мимо молчаливых сервиторов, сопровождавших каждое его движение стволами тяжелых болтеров, аколит вызвал лифт и зашёл в кабинку. Нажав на нужную руну, Иезекииль с трудом удержался от того, чтобы поморщиться из-за до невозможности помпезного марша, издаваемого из хрипящего динамика в потолке. Возможно это должно было внушать трепет и уважение, но на деле смотрелось попыткой держать хорошую мину при плохой игре. Может поэтому в прошлый раз сопровождавший его молодой арбитр использовал другой лифт? Заставив себя вспомнить его имя, Иезекииль решил что, возможно, следовало бы его разыскать — в прошлый раз тот показал себя с наилучшей стороны и его помощь была бы очень кстати.

С облегчением услышав гудок, сигнализирующий прибытие на нужный уровень, Иезекииль вышел из кабинки не желая слушать гимн ни на секунду больше. К удивлению аколита объект его размышлений стоял у лифта сверкая белозубой улыбкой.

- Здравствуйте, сэр, – произнёс Фиад Константин чётко отсалютовав. – Охрана передала что вы проходили и я решил что вам нужна помощь от нас, – добавил он, раскрыв загадку своевременного появления.

- Надеюсь ваша инспекция приносит результаты — видит Император, Синофия нуждается в том, чтобы к ней привлекли внимание, – тяжело вздохнул Фиад слегка поникнув. Благодаря своей аугментике Иезекииль заметил едва заметные морщинки у краешков усталых глаз арбитра — эта планета не была милосердна к нему. Впрочем, вскоре всё может измениться в лучшую сторону и не в последнюю очередь благодаря работе аколитов.

*** ТРУЩОБЫ НА ГРАНИЦЕ С ТРИНАДЦАТЫМ РАЙОНОМ ***

Если для кого-то проливной дождь на Синофии был не проблемой, а преимуществом, так это для Соломона. Убийце-моритату он лишь облегчал работу: скрадывал запахи и помогал замести следы, возникни у него необходимость оборвать чью-то жизнь. Физический же дискомфорт для него был меньше чем ничем — в родном улье Соломона, где он провёл своё детство, были вещи и похуже чем постоянно падающая с неба влага.

Впрочем, сейчас задачей ассасина было не благородное убийство, но разведка. Место было выбрано не случайно — объектом наблюдения был один из удалённых блокпостов находившийся как раз на границе с Тринадцатым сектором. Ещё недавно здесь дислоцировались инфорсеры, но сейчас их заменили бойцы Мандата в характерных чёрных панцирных доспехах и с хэллганами в руках. Блокпост был усилен такого же цвета Джиринском вооруженным тяжелым болтером и двумя ракетами-охотник. Вопрос с кем мандатовцы собирались здесь перестреливаться из противотанкового вооружения оставался открытым.

Соломон уже обошёл блокпост несколько раз и за это время успел подсчитать примерную численность гарнизона, однако перфекционизм не давал убийце покоя и он планировал сделать ещё несколько кругов. Всё же аколитам предстоял не прорыв на ходу, а полноценная зачистка блокпоста и для этого подробные разведданные были жизненно необходимы. Если мандатовцам удасться подать сигнал о помощи раньше времени — это может серьёзно осложнить операцию.

Решив что осторожность сейчас будет меньшим благом чем разумная наглость, Соломон решил немного приблизиться к блокпосту. Кутаясь от дождя в потрёпанный плащ, он сейчас ни на йоту не отличался от десятков местных жителей идущих по своим делам. Впрочем, чем ближе он подходил к блокпосту тем реже встречал прохожих и тем более беспокойно они себя вели. Убийца уже решил было поворачивать в сторону, чтобы найти удачную позицию для наблюдения, как его окликнули.

- Эй, – раздался хриплый голос. Его обладатель сидел у стены потрёпанного временем и погодой здания на потрескавшемся пласкрите мостовой. – Не ходил бы ты туда, парень, – добавил он.

Лицо человека было скрыто под капюшоном ветхого, насквозь промокшего плаща, но из-под среза виднелась клочковатая борода. Судя по виду — это был один из опустившихся жителей Синофии, из которого этот мир вытянул все жилы, прожевал и выплюнул умирать на улицу без каких-либо средств к существованию. Такие люди обычно выживали лишь благодаря доброте других или собственной смекалке. На Синофии в первое верилось с трудом, а значит такой человек явно что-то умел делать, раз ещё не стал жертвой местных хищников или бандитов.

- Раньше там были нормальные ребята. Я пару из них даже знал, – продолжил тот, не догадываясь про ход мыслей Соломона. – Они иногда меня рационами угощали. Та ещё гадость, но держит сытой. А сейчас пришли эти чернодоспешные. Уууу — злые какие, я как попробовал подойти, чуть из фонариков своих не прожгли меня, – добавил он.

- Так что не ходи лучше туда. Гиблое это дело, – подвёл итог нищий.

Мысли у Харкера были, но обсуждать, действительно, было нечего. По крайней мере, в текущем составе. Покинув зал переговорной, Иезекииль вместе с остальными аколитами, ответственными за планирование покушение, перебрался в информаториум базы. Обсуждение раскручивалось в обратную сторону от конечной точки - самого покушения на Мак'Крида. Текущий план аколитов заключался в том, чтобы имитировать лучшие черты Мандата - гарантированность плана и надежность выполнения задачи, даже если этого приходилось добиваться ценой оверкилла. Подобный подход эстетически претил Иезекиилю, который предпочитал более тонкие методы и стремился применять силу - возможно даже избыточную - только на узком участке критического значения. Так, согласно архивным записям, действовали многие капитулы космического десанта - маневр и точечный удар в уязвимое место превосходящей силой. Харкер полагал, что постлюди Астартес, отточившие за тысячелетия тактику войны до абсолюта, были достойны подражания. Но Мандату нельзя было отказать в эффективности и даже некоторое эффектности действий. Стоило отдать им должное.

Покушение должно было пройти в три этапа эскалации риска, наступающих по необходимости:
- воздушная атака начиненного взрывчаткой транспорта Мандата. Флаер должен был обстрелять Мак'Крида, после чего рухнуть ему на голову;
- после этого по позиции цели должен был отработать вооруженный штатным снаряжением Хана снайпер;
- наконец, если после массированного обстрела Мак'Крид оставался жив, в дело вступала группа зачистки, которая должна была высадиться на место и убедиться, что выживших нет.

При всей внешней простоте и надежности, у этого плана был ряд недостатков. Во-первых, штатным транспортом Мандата была армейская "Валькирия", пилотировать которую толком не умел никто и приходилось полагаться на настройки автопилота. Во-вторых, воздушное пространство над городом надежно контролировали люди Хана, а значит, любой несанкционированный полет, особенно на только что угнанном транспорте, имел шансы превратиться в воздушный бой. Были и другие переменные, влиявшие на шанс успеха операции, поэтому после того, как к обсуждению присоединились Кассий и Ионикия, у которых было время до совместного с Джорджем похода были почти сутки, аколиты стали рассматривать альтернативные планы.

Самым простым вариантом было инсценировать нападение на удаленный блок-пост Мандата, замаскировав его под несчастный случай, например, взрыв прометия, или атаку Пустых, раз уж они в последние недели стали рутинным событием. Благодаря этому можно было раздобыть снаряжение и технику, правда, от полетов пришлось бы отказаться - на удаленных базах не было флаеров, зато имелись модифицированные джиринксы, однозначно идентифицируемые как принадлежащие людям Хана.

Наконец, Кассий предложил совсем радикальный подход - не имитировать нападение Мандата, а подстроить его. С помощью псайкерских талантов Диего внушить нужному офицеру мысль, что он получил персональный и крайней секретный приказ от самого Хана. Приказ, конечно, был бы сфабрикован и в нем целью операции стояло бы уничтожение Мак'Крида. Этот план относился к разряду чрезвычайно рискованых, но в то же время его успех позволил бы не просто направить подозрения на Хана, а фактически подставить его, и персонально Харкеру пришелся по душе. Однако, стоило иметь запасной план - на случай, если что-то пойдет не так из примерно полутора десятка вероятных рисков, которые сходу мог просчитать Иезекииль.

Таким образом, вырисовывался скелет предстоящей операции:
- Добыть снаряжение Мандата, которое потребуется для проникновения и выполнения задачи;
- Выявить нужного офицера и внушить ему приказ Хана;
- Организовать похищение необходимой для запасного плана техники;
- Наблюдать за выполнением сфабрикованного приказа Мандатом;
- Вмешаться и зачистить Мак'Крида в случае необходимости.

Детали каждого шага операции предстояло детально обсудить, чтобы предусмотреть возможные отклонение и разработать план действий на случай непредвиденных обстоятельств. Например, в случае разоблачения ложного приказа и повышенной охраны Мак'Крида можно было устроить провокацию и стравить охраняющих нобеля наемников и солдат, но уже сейчас аколиты могли выполнить первый шаг - добыть снаряжение.

Быстрый поиск по базам данных, что были в распоряжении ячейки, показал, что Мандат производит централизованные закупки оружия и обмундирования на Концилии, пользуясь услугами местных Хартистов. Поставки происходили примерно дважды в год, и, если повезет с окном доставки, можно было попробовать перехватить груз. Но даже если этот вариант отпадал, оставалась масса вариантов, которыми можно было добыть нужное снаряжение, не привлекая к себе внимания.

Распределив роли и задачи, аколиты сформировали следующий план действий:

0. Запросами по базам данных и реестрам космопортов узнать, когда будет ближайшее окно поставки груза для Мандата;
0.1 В случае, если такое окно попадает на время до устранения Мак'Крида, перехватить груз до передачи Мандату и изъять необходимое (взяткой торговцу, откровенным воровством и т.д.);
1. Обратиться к местным дельцам и торговцем оружием и воротить нос от предлагаемого товара, пока не достанут "лучшее", то есть снаряжение Мандата. Учитывая, что люди Хана не сидели на базах круглосуточно, то на черном рынке вполне могло появиться их оружие;
2. Проверить, нет ли снаряжения Мандата в хранилище местного Арбитрата, возможно, что-то изымалось под видом улик;
2.1. В случае обнаружения, вытащить необходимое полулегальными методами, забрать со склада, чтобы потом вернуть, как будто ничего не пропадало;
3. Обнаружить продажных адептов Муниторума Мандата. Учитывая количество баз и человеческую жадность, наверняка кто-то из заведующий снабжением был не чист на руку и мог продать нужное снаряжение на сторону. Воспользоваться их услугами;
4. Проникнуть на одну из опорных баз Мандата с целью установить:
— Имена и местоположение ключевых офицеров, отвечающих за силовые операции Мандата, линейных командиров;
— Подходящие для похищения техники объекты (расположение блок-постов, авиа площадок валькирий и т.д.);
— Перечень стандартных частот и позывных Мандата, основные особенности ведения переговоров, идентификационные коды и частоту их смены;
— Формуляры внутренних приказов для повышения качества подделок;
4.1. В случае, если к моменту проникновения не было добыто все нужное снаряжение, санкционировать вынос недостающего снаряжения через подложные документы и приказы.

В результате всего этого аколиты должны были получить:
- 6-8 комплектов обмундирования - брони, обвеса, переговорных устройств и прочих деталей, входящих в стандартную комплектацию боевиков Хана;
- 4-6 комплектов оружие для ведения ближнего боя (дробовики, автоганы, болтеры);
- 2-3 комплекта снайперского оружия и оружия дистанционной огневой поддержки;
- Взрывчатку используемого Мандатом стандарта;
- Перечень необходимых позывных, кодов, частот, ключей для имитации операции мандата и проникновения на базу.

Сам Харкер готов был взять на себя пункт 4-4.1 (при содействии Кассия в фабриковании документов), пункта 2-2.1, а также посильно принять участие в выполнении остальных задач.

Грех. Чем дольше Мир жил на Сифонии, тем больше он убеждался, что этот мир погружен в пучину греха. Он видел подобное раньше, и тогда, в его слепоте, ему казалось это естественным. Ныне же, после обучения у мастера, после службы Инквизиции, после осознания того, какими ресурсами в действительности располагают верные слуги Императора, порядок вещей, где злу продолжали процветать, где в пучинах улья зарождались гнилостные семена Хаоса, естественным ему более не казался. И не казалось ему естественным бездействие, хотя на логическом уровне он и понимал, что изменения не происходят сразу, что к дарованию смерти некоторым людям нужно готовиться, что нужно ждать подходящего момента. Но каждый день, каждый час, каждая минута, когда его клинок не обагрялся кровью предателей великого дела Бога-Императора и Верных Примархов, он терзался сомнениями. Правильно ли он поступает. Правильно ли поступает Кирпич. И, когда сомнения становились особо сильными, Соломон молился, надеясь, что Император даст ему какой-то знак.

Но Император молчал. В подворотнях, где, верный своем слову, Соломон ломал лица возомнившим себя охотниками, но оказавшимся дичью бандитам дубинкой, а потом молился среди бездыханных, лежащих в мокрых дождевых лужах тел. В центральных частях улья, где толпы спешащих по своим делам не обращали внимания на человека в капюшоне, стоящего у стены и молящегося. Перед величественными статуями на входах в храмы Императора, где Мир не выделялся среди сотен, а то и тысяч верующих и паломников, которых какие-то обеты забросили на этот мир, ныне почти лишенный какой-либо святости. Император молчал, и это заставляло Соломона тянуться к людям, которые были ближе к Нему, чем он сам, и которым он мог доверять. К человеку, если быть более точным. Кирпич, несмотря на формальное право действовать от лица Его, которое он регулярно подчеркивал, не был в глазах Мира ни первым, ни вторым.

Ионикия. Человек, который поверил его словам сразу же, и без которого, возможно, вокруг внезапно осененного милостью Императора бандита, случилось бы кровопролитие среди слуг Инквизиции. Чистая вера Сестры Битвы была одним из немногих огоньков света на этом мрачном мире, и, не имея возможности погрузиться в свет резни еретиков, не видя сквозь нависшие над Сифонией облака неверия сияние Императора, Соломон тянулся к сестре Виссии. Их совместные уроки были единственным временем, когда сомнения отступали, а руки не двигались, автоматически перебирая позиции священных хватов меча. И Соломон делал успехи. Хотя он и не обладал исключительной памятью или выдающимися умственными способностями, он не был бездарем, и был прилежным учеником. К моменту, когда Кирпич наконец-то призвал их к себе, он уже изучил основные молитвы и начал читать основные канонические книги. Пока в переводе, но и обучение Высшему Готику продвигалось успешно.

В свободное время он готовился к новому заданию. Лишенный возможности чувствовать священный вес меча в руке, он делал все, что мог – из подручных материалов смастерил тупое подобие, и отрабатывал удары и маневры. Практиковаться приходилось, к сожалению, в подворотнях. В результате начали пропадать некоторые местные бандиты, из мелких, которым до организации и снаряжения телохранителей Каллисто было далеко. Довольно быстро Мир выяснил, что если сбросить труп в местную канализацию, то, скорее всего, его уже никто и никогда не найдет. Хотя дубинка была мерзким с точки зрения Соломона оружием, его долг был перед Императором, и Император требовал, чтобы даже с недостойным оружием Мир был эффективен в бою. По началу Соломона беспокоило то, как Кирпич воспримет последствия его самодеятельности, но под конец это беспокойство отошло на второй план. Убийство грешников успокаивало его на некоторое время, заставляя отрешиться от мыслей о том, что он должен перерезать глотки предателям куда более высокого полета.

Но вот пришел долгожданный день…

Переговорная комната, по которой носился вонючий дым сигары Кирпича, была не самым любимым местом Соломона. Скорее наоборот, здесь он чувствовал себя запертым зверем, запертым в одной клетке с дрессировщиком. Как и зверь, он мог ударить быстрее, но как и у зверя, у него был несколько другой статус, и загрызенного дознавателя пока что бы ему не простили. Пока что. И приходилось прыгать через кольца, чтобы заслужить очередной кусок мяса.

И Кирпич открыл свою речь, как обычно, с оскорбления и принижения окружающих. За прошедшее с знакомства время Соломон успел немало подумать над этой особенностью дознавателя. И, по правде говоря, временами ему казалось, что она его и погубит. А еще ему отчаянно хотелось увидеть в одной комнате дознавателя и инквизитора, и посмотреть, как они будут общаться. Сочувственно взглянув на "мрачного хрена" (не то чтобы это сочувствие отразилось на заросшем бородой лице Мира), он приветственно кивнул Харкеру. Под конец, они были в каком-то смысле коллегами. И продолжил слушать брифинг.

Операция по подставе генерала Хана продолжалась. Отвлечение на загадочных конкурентов не предусматривалось, Кирпич решил не менять приоритеты. Вместо борьбы с богомерзкой ересью политические игры. Скрипнув зубами, Мир заставил себя оставить этот момент без комментария. Целью был некий маркграф, которым Кирпич воспользовался, и которого хотел устранить, как потенциального свидетеля. Попутно подставив Хана.

Похоже, дознаватель Сайрус работал по нарастающей. Сперва «своих» солдат СПО, затем «своего» маркграфа. Соломон решил, что если за этим последует «свой квартал города», то, несмотря на то, что оный квартал населен будет преимущественно грешниками, он все-таки проверит на мечеустойчивость глотку Кирпича.

К тому же, пока что выходило, что вместо того, чтобы просто ликвидировать угрозу, они наоборот, делают за Хана грязную работу. Переход аристократии в оппозицию убийство Мак’Крида не гарантировало. Судить о нравах аристократии убийца не мог, но причин подозревать то, что они сильно отличаются от пещерных банд Волга у него не было. И там сильная банда, вырезавшая самого сильного конкурента, не заставляла остальных объединиться. Она становилась главной. До того момента, пока не появлялся кто-то сильнее, или же внутренние разлады заставляли банду распасться. Страх - эффективный стимул к сотрудничеству.

Дознавателю виднее. Дознавателю виднее?

Мир дернул щекой. И как раз в этот момент Кирпич обозначил момент проведения операции. Помимо прочего, им предлагалось омрачить убийством священный праздник.

- У овец есть свойство. Они не бунтуют против волков и пастухов. Особенно если они тупые.

Мир посмотрел на Кирпича.

- Но это не моего ума дело. Смерть должна быть публичной, без возможности правдоподобного отрицания. Лучший способ – начиненная взрывчаткой техника, из парка Мандата. С людьми Хана внутри. Со снайперской подстраховкой. Управляемая со стороны. Возможно ли это с помощью благословения Омниссии?

Этот вопрос предназначался техножрецу ячейки. Был еще один вариант, прибегнуть к колдовству Диего, но его предлагать Мир не стал. Меньше колдовства, меньше шанса на то, что в мир полезут порождения Темных Богов, используя псайкера, как мясную дверь.

- Альтернатива. Узнаем место очередной вечеринки маркграфа, надеваем форму, убиваем почти всех. Посыл – Хан не разбирает. Уйти будет сложнее, чем в прошлый раз. Но не невозможно. Это – улей.

Так часто случается, что в поисках нужного частенько находишь всякое разное, что в целом интересно и очень полезно, но никоим образом не связано с текущей целью твоих поисков. Вот и сейчас: мобилизовав все уже наработанные связи в свете и полусвете Синофии, Диего искал информацию о Пустых Людях - а вместо этого нашел интересные сведения об одном из местных аристократов. Казалось бы, что необычного? Ну увлекается благородный человек коллекционированием артефактов древней династии. Ну демонстрирует наиболее ценные экземпляры своей коллекции узкому кругу близких друзей, попасть в который не так-то просто? Бог-Император не даст соврать - подавляющее большинство известных Диего аристократов отличалось привычками подобного сорта. И хорошо еще, если их увлечения не касались еретических томов или артефактов мерзких ксеносов. Но два момента определенно выбивались из общей картины.

Первым было поразительное единодушие самых разных людей в том, чтобы не выдавать непосвященному ни единого намека на то, что именно им довелось увидеть за закрытыми дверями. А это притом, что аристократы в принципе любили щегольнуть знанием чужих секретов, а благородное искусство оставления намеков ими впитывалось, почитай, с молоком матерей и кормилиц. Наиболее вероятной причиной подобного единодушия было то, что "артефакт старого Хаарлока" был не совсем тем - или совсем не тем - за что его выдавали.

Вторым примечательным моментом было то, как резко начинало улучшаться положение тех, кто вступал в "ближний круг" виконта Сур’Секула. Их отмечали, награждали должностями, с ними заключали выгодные контракты... Как будто знакомство с таинственным артефактом само по себе наделяло их удачей во всех начинаниях. Диего не верилось, что это просто совпадение. Куда вероятней была версия о том, что "внутренний круг" оказывал своим неофитам протекцию по всем фронтам, закрепляя и усиливая их лояльность. Вполне возможно, что под личиной "клуба любителей древности" зреет новая, прочно спаянная организация знати, намеренная взять власть в Синофии в свои руки.

Все указанные соображения Диего изложил в скупой аналитической записке, которую направил всем своим товарищам и отдельно - самому Кирпичу. Он в принципе не имел привычки скрывать найденную информацию (по крайней мере, пока она не несла ценности для него лично), а после истории с Пустыми Людьми подобный жест выглядел еще более изящно.

________________________________________________________________________________________________

Долгожданный брифинг, на котором им был представлено "пополнение", проходил в той же самой переговорной, где пару недель назад произошло явление имперского святого. Интересно, жив ли он там еще? Так или иначе - лорд-инквизитор прислал им помощь, и грех было не воспользоваться его милостью.

Изобразив на лице одну из самых располагающих своих улыбок, псайкер крепко вцепился взглядом в представленного арбитра. Крепкое, подтянутое тело, бледная кожа человека, не жалующего солнце, шрамы на лице и волосы, на которых не помешало бы обновить краску. Чем-то он напомнил Диего его собственное отражение в зеркале. С поправкой на благородную кровь и Дар Императора - обстоятельства, каждое из которых в корне меняет саму суть человека. В любом случае, увиденным Диего остался доволен - остальное можно было узнать, когда он заговорит. Не говоря уже о кибер-фелиноиде, на которого отпрыск дома да Коста уже хотел посмотреть вживую.

Но пока что говорил Кирпич. В своей излюбленной манере сочетая важную информацию с эмоциональными комментариями. Значит, их задача - убить собственного союзника? Так, чтобы ни у кого из свидетелей не осталось сомнений в том, что сделали это именно люди Хана? И при этом свидетелей оказалось достаточно, чтобы весь высший свет Синофии оказался охвачен паникой. Чем не задачка для бравых аколитов Инквизиции?

Когда Кирпич закончил говорить, Диего не спешил задавать вопросы. Ему было интересно, как на сказанное отреагируют остальные - и прежде всего их новенький. Надо сказать, и здесь он не разочаровал псайкера - задал вопросы сугубо важные и по делу. Те, которые в голове держал и сам Диего. При этом не стал рваться вперед, демонстрируя свое рвение, а проявил тактичность, позволив лидеру группы - либо тому, кто пользовался наибольшим авторитетом - выступить первым. Наивный, он еще не знал о том, какие порядки приняты в их ячейке. Поэтому Диего решил немного подыграть новичку, задав вопрос, балансирующий на опасной грани с глупостью.

- Задача состоит в том, чтобы убедить в нашей версии именно знать, или еще и широкие массы?

Кирпич, как раз хорошенько затянувшийся сигарой, отвечать не торопился. Лениво выдохнул дым, откинулся на спинку кресла и произнес.

- Диего, вот что я всегда в тебе подмечал, так это умение замечать, блядь, очевидные вещи. Разумеется, мне нет никакого дела до то, о чем там думает серая скотинка из мануфакторумов или голытьба из трущоб. Ссать кипятком от полученных новостей должна именно знать... но если по столице также поползут слухи о намечающейся войнушке между Ханом и аристократией - я буду чертовски доволен.

Проявляя тактичность, Диего не стал упоминать, что парой минут назад Кирпич произнес совершенно обратное.

За проведённое ими на Синофии время аколиты уже успели немного привыкнуть к здешней обстановке: постоянно рыдающее небо, мрачные и подозрительные люди без капли веры в сердцах, декадентная и параноидальная знать, полнейший произвол планетарных инфорсеров и СПО — всё это стало частью каждодневной рутины. Эти две недели оперативники вели свои расследования или выполняли поручения Кирпича, зачастую состоявшие в том чтобы за кем-то проследить, кого-то запугать, с кем-то поговорить или кого-то сопроводить. В свободное же время аколиты учились или попросту снимали напряжение в местных барах и борделях. А кто-то даже умудрялся совмещать всё вышеперечисленное.

И тем удивительней для ячейки Сайруса было увидеть над головами чистое лазурно-синее небо без единого облачка. Причём, по странному совпадению, в тот самый день когда на Синофию прибывало подкрепление отправленное лордом-инквизитором Штернбергом. Возможно как раз из-за нелюбви к таким вот совпадениями или может просто компенсируя избыток солнечного света, Кирпич в этот день был мрачнее тучи, угрюмо посматривая в небо в те свободные минуты что ему выдавались. Впрочем, у оперативников не было причин разделять угрюмое настроение Джозефа: помимо скорого прибытия человека разбирающегося в местной кухне — что всегда было хорошо — они могли порадоваться успешному завершению ряда расследований.

В перерывах между обслуживанием техники, созданием фальшивых документов и ликбезом о Пустых Людях который он проводил для Ионикии и Диего, Кассий старательно рылся в архивах пытаясь найти представителей знати отличившихся странным поведением в последнее время. В результате своего исследования Кассий лишь понял, что “странное поведение” для здешней знати вещь столь же естественная как инцест и убийство родни — почти все декаденствующие аристократы Синофии увлекались эзотерикой или сидели на запрещённых в Империуме наркотических веществах. А в целом, несмотря на царящий здесь застой увлечения знати порой менялись быстрее чем клиенты у портовых шлюх. Куда более интересными и наводящими на размышления оказались отчёты о финансовом положении местных аристократов. Довольно быстро разобравшись в паттернах денежных операций, Кассий нашёл одну любопытную аномалию выделяющуюся из ряда типичных прожигателей денег и любителей жить не по средствам — некого барона Гассейна Вермульда, который шесть лет назад загадочным образом разбогател. В иных обстоятельствах фактор мог бы пройти мимо, сочтя графа ещё одним идиотом влезшим в долги чтобы поддерживать расточительный образ жизни, но совпадения в датах были слишком уж подозрительными на его вкус. Конечно всё могло быть куда проще: граф, как писалось в местных газетах, мог действительно взять кредит у Кринов. Проблема была в том, что Крины, да и любые другие возможные кредиторы, отличались определённой жесткостью при ведении дел с Синофией и давали в долг немного и на короткие сроки. Но сам граф то ли был не в курсе этого нюанса, то ли что-то ещё, но его расходы и не думали снижаться и он продолжал устраивать банкеты и закатывать пирушки не капли не задумываясь о завтрашнем дне. Более того — похоже количество устраиваемых Гассейном мероприятий в последние полгода только возросло. И это при видимом отсутствии каких-либо доходов.

Диего в свою очередь зашел с другого конца и скупому анализу данных предпочёл личное общение. Используя уже имеющиеся заготовки ему удалось втереться в доверие к некоторым представителям младших домов и узнать кое-какую чувствительную информацию. Несмотря на всю свою неприязнь к Хаарлокам, корни которой уходили ещё ко временам основания колонии, местные аристократы в типичной для себя алчной манере очень интересовались всевозможными интересными вещичками принадлежавшими этой династии и Диего как раз удалось узнать про одного такого типа, сумевшего получить в своё распоряжение кое-что интересное. Виконт Серам Сур’Секул, влиятельный член благородного дома с местом в Кворуме — официальном правящем органе Синофии — очень любил устраивать званые вечера на которых избранным гостям за закрытыми дверьми демонстрировался некий “артефакт старого Хаарлока”. Любопытным было то, что при всей своей любви посудачить никто из аристократов не выдал что он там увидел… зато у многих таких гостей дела впоследствии шли в гору. А ещё поговаривали что виконт имел какие-то дела с ныне покойным Каллисто и вполне мог что-то знать об обстоятельствах гибели криминального авторитета. Вопрос был скорее в том, как к нему подойти — к сожалению виконт был одним из тех, кого сенешалю Саберхагена не удалось купить с потрохами.

Расследование Георга проходило куда как тяжелее чем у остальных аколитов: все эти две недели арбитр, не щадя живота своего, ходил по барам, борделям и наркопритонам Синофии с почти тщетной надеждой найти хоть сколько-нибудь схожий запах с тем, что он учуял в особняке Каллисто. Учитывая размеры Синофии Магна, Георг мог надеяться лишь на удачу — при всём своём желании и выносливости кибернетического организма для того чтобы обойти все столичные увеселительные заведения ему потребовался бы не один год. Но леди Фортуна, разнообразия ради, решила всё же повернутся к арбитру своим обворожительным бюстом: вечером за день до прибытия подкрепления, когда уже казалось что все его усилия пропали даром и он две недели впустую выпивал и ходил по шлюхам, аугментическое обоняние Георга учуяло искомый запах на границе Второго района, где зачастую проводили свой досуг прихлебатели декадентной синофийской знати обитающей в соседнем Седьмом районе. Это был едва заметный фантом найти который можно было лишь чудом, но единожды взяв след Георг, подобно ищейке, уже не терял его. В конце концов запах привёл арбитра в весьма достойный по меркам Синофии бар — ничего особенного по экспертному мнению Георга, но здесь по крайней мере были чистые стаканы и подавали неразбодяженное спиртом пиво. Тем не менее, несмотря на однозначный успех — всё же поиск конкретного запаха в городе с многомиллионным населением был задачей как минимум нетривиальной — Георга кое-что смущало, если не сказать, беспокоило. С одной стороны он мог поставить на кон свою печень, что запах который он учуял в поместье Каллисто и запах в этом баре принадлежали одному и тому же человеку, но с другой… был в нём какой-то странный оттенок, суть которого Георг не мог толком описать — всё же человеческое сознание не было предназначено для такого подробного анализа данных от обонятельных рецепторов. Но так или иначе, ему удалось найти хорошую зацепку и возможно разматывая её аколитам удасться выйти на того, кто ухитрился обойти их, благо что нужный запах всё равно продержится в баре и окрестностях ещё некоторое время.

Результаты замаскировавшейся под паломницу Ионикии были не столь впечатляющими как у её коллег, но и ей удалось узнать кое-что интересное. Собор Основания Крестового Похода, куда она зашла во время “паломничества” переживал не лучшие свои дни — некоторые из декоративных ажурных арок осыпались, часть витражей была заделана проржавевшими железными листами, места для горгулий пустовали а статуи украшавшие стены были разрушены до такой степени что сложно было понять кого они изображали изначально. Ещё печальней было видеть этот собор в таком плачевном состоянии осознавая что когда-то своим величием, богатством и исполинскими размерами он мог посоперничать с крупнейшими соборами сектора. Внутри обстановка была немногим лучше чем снаружи: несмотря на все старания служителей Министорума царящее запустение было видно даже самому неискушенному взгляду. Мраморные плиты пола стёрлись и местами даже потрескались, скамьи выглядели так словно их следовало уже давно отправить в топку, а иконы с облезшей позолотой своим видом вызывали скорее жалость нежели трепет в сердцах прихожан. Епископ Мирмидий, отвечавший как за этот храм так и за всю синофианскую епархию, удивительно органично вписывался в здешние реалии: худой словно скелет, с бледной и чуть ли не просвечивающей кожей, в поношенной рясе и выцветшей епитрахили, но с ясным и пылающим огнём взглядом. Ионикии он чем-то напомнил старого орла — потрёпанного жизнью и с вылезающими перьями, но всё ещё грозного и могучего. Своим хриплым, но полным веры голосом он рассказывал что Синофия погрязла в грехе, что верха прожигают жизнь выжимая из богобоязненных подданных Золотого Трона последние соки и что низа волнуются за спасение своих бренных тел, а не бессмертных душ, и вместо того чтобы в сложные времена раскрыть своё сердце пред Богом-Императором местные жители предпочитают обращаться к своим древним легендам. Он обличал как криминал проникший во все сферы жизни Синофии, от дна Тринадцатого района до самой верхушки шпилей, так и имперские Адептус, бросивше мир и его жителей на произвол судьбы, тем самым нарушив свой священный долг перед Повелителем Человечекства. Пустые Люди же, по его мнению были испытанием ниспосланным Богом-Императором на этот мир погрязший в грехе, а события шестилетней давности были лишь предзнаменованием чего-то куда большего. С твёрдой уверенностью в голосе он заявлял что лишь те кто сохранил веру в сердцах будут спасены, тогда как остальных ждёт лишь смерть и проклятие вдали от благословения Золотого Трона. Насколько Мирмидий был верен в своих убеждениях было вопросом отдельным ответа на который Ионикия не знала.

К сожалению, пока аколиты вели расследования и выполняли поручения Сайруса, Иезекииль Харкер мог лишь читать инфопланшеты, да перебирать воспоминания шестилетней давности, в то время как небольшое транспортное судно летевшее на Синофию перемещалось через варп. Иезекииль мог бы счесть везением что корабль летящий в нужное место нашёлся так быстро, но скорее всего причина такой редкой удачи заключалась в добром слове и инсигнии инквизитора Штернберга, а не в том что рейсы на Синофию стали чаще — за эти шесть лет с этим миром конечно могло произойти многое, но в чём Иезекииль был уверен точно, так это в том, что Синофия не стала богаче.

Ожидаемо где-то на середине пути у Иезекииля закончились материалы для изучения, а потому оставшееся до прибытия время он развлекал себя общением с немногочисленными другими пассажирами, офицерами корабля и вознёй с настройками своего “кибер-мастифа”. Подарок лорда-инквизитора отличался большой… темпераментностью и требовал к себе особого подхода. Будучи не совсем стандартной моделью сделанной на базе фелионида, этот кибер-питомец отличался способностью к автономным действиям, а также умел хорошо прятаться, нападать из засады и самостоятельно приходить на выручку хозяину. К сожалению у высокой автономности были и свои недостатки, например, постоянно слетающие настройки и необходимость выставлять точные параметры целеуказания, иначе могли произойти курьёзные и откровенно неловкие ситуации.

Окончание полёта Иезекииль встретил с нескрываемым облегчением: едва грузовик занял орбиту над Синофией он оставил распоряжение относительно своего объёмного багажа и погрузился на борт видавшего виды челнока вместе со своей кибер-пантерой. Стоило ли и говорить что помимо самого Иезекииля и его кошки в пассажирском отделении транспорта больше никого не было?

А вот что действительно вызвало у Иезекииля удивление, так это ясное и чистое небо встретившее его когда он спустился по рампе челнока. От столь непривычного вида Иезекиилю, хорошо знавшему особенности местного климата, даже стало как-то не по себе, что моментально учуяла кибер-пантера, начав негромко урчать и яростно хлестать себя по бокам длинным и толстым хвостом.

- Добро пожаловать в Синофию Магна, сэр, – на площадке следователя встретил молодой арбитр в панцирной броне и со шлемом зажатым подмышкой. – Лейтенант Фиад Константин, меня направили чтобы сопроводить вас до крепости, – представился он. – Вижу вашему питомцу здесь уже не нравится, – добавил арбитр, бросив заинтересованный взгляд на кибер-пантеру.

Похоже маршал синофианского отделения Адептус Арбитрес хотел произвести хорошее впечатление на свалившегося как снег на голову инспектора и расщедрился аж на целый спидер, а потому Иезекииль добрался до башни Хаарлока, где на данный момент дислоцировались слуги Лекс Империалис, буквально с ветерком и без каких-либо препон и задержек.

В лучах солнца был особенно заметен контраст между башней Хаарлока — монументальной конструкцией из чёрного камня с бронзовой крышей, сияющей в солнечных лучах — и типичными местными строениями бывшими приглушенных тонов и богато украшенными орнаментом. А благодаря тому что башня располагалась на возвышенности, создавалось ощущение некой властности — словно она нависает над Синофией Магна и наблюдает за происходящем в городе свысока. В чём-то размещение здесь арбитров было довольно символичным, хоть такой цели решение Кворума и не имело — скорее они просто хотели задвинуть надоедливый арбитрат куда подальше. Башню окружала стена из роккритных плит c бронированной галереей утыканной бойницами. Дополнительной защитой от возможного штурма служила вьющаяся поверх стены колючая проволока. Главные ворота прикрывала башня с автоматическим тяжелым болтером, а во внутреннем дворе на пласкритовой площадке стояли ряды БТР Рино и более тяжелой бронетехники. За ними располагалась посадочная площадка, куда Константин и приземлил спидер. Вход же в саму башню располагался под монументальной аркой, на которой были вырезаны десятки пауков ловящих звёзды в свою паутину. Над аркой был расположен символ Адептус Арбитрес, казавшийся неуместным и аляповатым на фоне мрачного и не очень приятного на вид герба Хаарлоков.

Пройдя по ступеням и миновав высокие металлические ворота, Иезекииль оказался в глухом холле заканчивающимся массивными дверьми обитыми медью или красным золотом. У дверей стоял охранный пост со скучающим арбитром в панцирном доспехе. По опыту следователя, где-то здесь наверняка находилась ещё и выдвижная автономная турель. Перепроверив документы Константина и Иезекииля, часовой кивнул сослуживцу, после чего, немного повозившись с когитатором, повернулся к следователю.

- Сэр, чтобы пройти дальше я должен провести сканирование, – произнёс он, поднимаясь с кресла. Иезекииль без особых колебаний согласился — всё равно в поддельном астропатическом сообщении были переданы его данные, а потому бояться было нечего.

И действительно — спустя пары минут работы ауспексом дежурный удовлетворённо хмыкнул и протянул оперативнику карточку временного пропуска.

- Вижу вам довелось через многое пройти, – с уважением сказал он, явно имея в виду неслабое количество аугментаций в организме Иезекииля.

К сожалению это не помешало ему отказать в доступе в башню пантере — дежурный проявил редкое упорство, не пожелав пропускать в здание кибер-фамилиара неустановленной модификации, а потому Иезекиилю не оставалось ничего иного кроме как уступить и приказать питомцу оставаться в холле.

Миновав турникет и пройдя через двери в конце коридора Иезекииль оказался в просторном помещении с высокими потолками. Похоже когда-то это место было гостевым залом башни, но всю роскошь и богатства из него вынесли мародёры сразу как до Синофии дошла новость что Эрзамус Хаарлок пропал без вести. Мусор же оставшийся от топорной работы грабителей был безжалостно выброшен переехавшими в башню арбитрами. Теперь это был абсолютно пустой зал с четырьмя небольшими комнатами в углах, каждая из которых охранялась боевым сервитором со встроенным тяжелым болтером — случись кому-то штурмовать это помещение, вышедшие из-за дверей нападающие сразу же окажутся на линии огня и практически без укрытий.

- Если вы не против, то я устрою вам небольшую экскурсию, сэр, – предложил Константин, на что Иезекииль ответил согласием, не видя причин отказываться от информации плывущей прямо ему в руки. Тем более вряд ли молодой арбитр предложил бы показать башню не поступи ему соответствующий приказ от командования.

Неудивительно что условия в которых жили и работали Адептус Арбитрес на Синофии были далеки от идеальных — жилые помещения располагались на втором уровне, там где когда-то располагался музей в котором хранились всевозможные артефакты собранные Хаарлоками. Теперь же, полностью очищенный от изначального содержимого, уровень был превращен в бараки где двуспальные кровати были отделены друг от друга флак-листами и брезентовыми навесами. Окна были наглухо закрыты и даже в такой на редкость ясный день солнечный свет едва-едва достигал помещения сквозь узкие бойницы ставен. Вентиляция работала из рук вон плохо, а потому запах в помещении стоял чрезвычайно тяжелый. Возможно было и к лучшему что пантера осталась дожидаться Иезекииля на входе. Также здесь располагался и арсенал арбитров, куда имел доступ только лично маршал Скармэн и старший лейтенант Лана Рубрико, бывшая интендантом синофийских арбитров. Двери в арсенал были дополнительно защищены сервитором с тяжелым болтером.

- Мы выделили для вас отдельную койку, но к сожалению ничего более мы предоставить не можем. Вы сами видите в каких условиях нам приходится жить, – начал было Константин, но Иезекииль прервал его оправдания, сказав что он изначально собирался жить в одной из гостиниц, да и его расследование не предполагало слишком уж частые визиты в Башню Хаарлока, что немного успокоило лейтенанта.

На третьем уровне когда-то располагались многочисленные личные кабинеты, библиотеки, покои и технические помещения. Несмотря на то, что большая часть помещений была либо заброшена, либо опечатана, именно здесь находились основные рабочие места арбитров. В помещении что служило Хаарлокам обеденным залом арбитры и вовсе разместили штаб, поместив туда массивные когитаторы, вокс-передатчики с тройным шифрованием, пикт-проигрыватели, авто-писарей и иное необходимое оборудование. Впрочем, несмотря на это, опытный взгляд Иезекииля легко определил катастрофическую нехватку людей. Видимо уловив его мысли, Константин пояснил что они насколько могут стараются использовать технические средства для мониторинга происходящего в Синофии Магна чтобы сократить требования по персоналу, но даже так большая часть арбитров вынуждена работать в две смены. Маршал как может выбивает подкрепления и необходимое оборудование, но Сцинтилла отвечает молчанием. На этих словах лейтенант замялся и неловко спросил проверяющего, не может ли он хоть как-то посодействовать в решении вопроса с подкреплением.

На самом верхнем уровне, который — судя по настенным фрескам изображающим астрономические и астропатические карты — когда-то являлся обсерваторией, располагался кабинет маршала Кольхиса Скармэна, командующего силами Адептус Арбитрес на Синофии. Представив Иезекииля пред ясные очи своего начальства, Фиад Константин удалился из кабинета, оставив оперативника наедине с маршалом. Ожидаемо тот отнёсся без энтузиазма к прибытию инспектора с неясными целями и добрых часа два продержал Иезекииля в своём кабинете, проводя экспресс-допрос скверно замаскированный под рабочую беседу. К счастью, маршала удовлетворило то, что Иезекииль не собирается откровенно вмешиваться в работу его и без того скудного штата, а потому Скармэн лишь ограничился ворчанием, что руководство сектора отправляет ему инспекторов с непонятными заданиями. Дождавшись окончания этого потока жалоб Иезекииль с тщательно скрываемым облегчением выдохнул и поспешил раскланяться. Больше его в башне Хаарлока ничего не задерживало и теперь можно было наконец приступать к настоящему заданию.

Спустившись вниз и поменяв временный пропуск на постоянный, оперативник приказал уже успевшей немного задремать пантере следовать за ним. Как и всегда когда ей мешали спать, большая кибер-кошка недовольно заурчала, но приказ выполнила и, как следует потянувшись прогревая суставы, мягко двинулась за своим хозяином. На входе в городскую черту Иезекииль, не желая выделяться своим необычным питомцем, приказал кибер-пантере включить режим невидимости, на что большая кошка басисто мяукнула и длинными прыжками устремилась в подворотню, на ходу активируя хамелиолиновое покрытие. Иезекииль даже не стал оборачиваться, твёрдо зная что кибер-пантера теперь будет следовать за ним окольными путями и случись что сразу же придёт на помощь.

В Синофии Магна сегодня было необычайно оживлённо: люди толпились на улицах, возбужденно обсуждая редкий солнечный день и просто любовались ясным голубым небом. Иезекиилю ещё повезло что точка рандеву была расположена недалеко от башни Хаарлока — добираться пешком до удалённого места, при этом продираясь через людские массы было бы как минимум утомительно, а как максимум можно было и вовсе “потерять” что-нибудь ценное. Всё же обладателей быстрых и ловких рук в таких толпах всегда хватает.

На точке рандеву его уже ждал прогретый спидер с пилотом. Убедившись что за ним нет хвоста Иезекииль подозвал пантеру и погрузился в салон спидера, который, к счастью, был достаточно просторен чтобы оперативнику не пришлось брать свою большую кошку на руки — всё же для такого она была тяжеловата. Впрочем, пантера всё равно положила Иезекиилю на колени свою массивную голову и начала громко, словно байк, мурлыкать.

Десять минут спустя массивный спидер плавно приземлился на крыше особняка выкупленного Авелем Лебланом под оперативную базу, где сейчас также базировалась ячейка Джозефа Сайруса. Иезекииля на посадочной площадке встретил опрятно одетый дворецкий. Представившись, он рассказал новоприбывшему что багаж уже был доставлен с грузовика и показал где его сложили. Также он показал Иезекиилю комнату где тот мог разместить своего кота, а затем и вовсе устроил небольшую экскурсию по поместью, которая закончилась схожим образом с визитом в башню Хаарлока — в кабинете начальства. Впрочем, беседа с Джозефом Сайрусом оказалась довольно короткой — Кирпича интересовало лишь как Иезекииль добрался и что ему удалось узнать от арбитров. Получив что хотел, Джозеф сказал оперативнику что у того есть несколько часов на отдых и приказал выметаться из его кабинета.

Знакомство с пополнением в ячейке Сайруса состоялось во второй половине дня, когда все оперативники вернулись на базу, в уже ставшей хорошо знакомой аколитам переговорной. Кирпич как обычно сидел откинувшись на кресле и покуривая сигару, а рядом с ним стоял крепкий, немного бледноватый тип в гражданском.

- Итак, как самые умные уже могли догадаться — этот мрачный хрен и есть наше подкрепление, – саркастично заявил Кирпич. – Сказать по правде, когда мне пришло сообщение что наш повелитель решил отправить нам подмогу я испытывал определённый энтузиазм... но посмотрев вблизи на того, кого нам в своей бесконечной мудрости прислал лорд Штернберг, я понял что мой оптимизм был нехерово так преждевременным, – Иезекииль был в курсе о весьма специфической манере Джозефа вести беседу.

- Так что прошу любить и жаловать — Иезекииль Харкер. Следователь и инфильтратор способный выдать себя хоть за мою родную маму. А еще, что для нас самое главное, он работал на Синофии шесть лет назад расследуя те самые события. Ах да, если увидете в поместье здорового кибернетического фелиноида — не пугайтесь, это его бессменный напарник. Только постарайтесь его не злить, иначе эта железная скотина обглодает вам лицо, – как и обычно сложно было понять — Кирпич издевается, говорит правду или что-то посередине.

- Ну а теперь, когда мы закончили с расшаркиваниями, – Джозеф жестом указал чтобы Иезекииль встал с остальными оперативниками. – Я перехожу к самому важному — нашей следующей операции, – дознаватель как следует затянулся сигарой и выпустил в воздух облачко ароматного дыма.

- Сейчас основным и самым опасным нашим противником является Хан, про которого вы все уже знаете — невероятно дерзкий и амбициозный хер и как любой хер настолько же дерзкий, Хан видит себя исключительно верховным правителем Синофии, а потому договариваться с ним лишь себе дороже, – недовольно процедил Кирпич, сделав ещё затяжку. – При этом, он ничуть не менее продажен чем остальная здешняя знать — всё это дорогое оружие, продвинутое снаряжение и новая техника которыми щеголяют его прихлебатели закупаются на деньги Кринов.



- На данный момент мы не можем выступить против него открыто — Хан контролирует немалую часть СПО и после недавних событий явно попытается устроить чистки рядов. К тому же, немалому количеству знати его существование даже выгодно, а потому нам нужно действовать тоньше, – губы Сайруса искривились в злобном оскале. – И перво-наперво нам нужно лишить его поддержки аристократов. Нужно показать этим жирным обленившимся котам, что Хан не собирается играть по правилам и совсем уже потерял берега.

- А потому нашей целью является маркграф Альраам Мак’Крид. Системный противник Хана — раньше был одним из ключевых спонсоров СПО, из-за чего имел на них огромное влияние. Разумеется он старательно использовал этот факт для давления на конкурентов, одному из которых и пришла в голову охуенно гениальная мысль пригласить сюда этого вконец отбитого наёмника вместе с его сворой, – Сайрус положил на край стола активированный инфопланшет.

- Даже сейчас он сохранил определённое влияние на СПО, чем мы и воспользовались в прошлой операции, – этими словами Кирпич намекнул, что аристократ формально является либо одним из аристократов купленных с потрохами Саберхагеном, либо, по крайней мере, союзником.

- И сейчас, когда Хан рвёт и мечет, прочёсывая свои ряды на предмет предателей и людей купленных с потрохами… в таком состоянии он вполне может решиться на ответные меры — например прямую ликвидацию уже сидящего у него в печёнках оппонента, – слова “ну и кому какое дело что ликвидацию на самом деле проведём мы, а не он?” остались неозвучены, но все уже достаточно давно работали с Кирпичом чтобы прекрасно понимать, что он имел в виду.

Оперативникам предстояло ликвидировать одного из своих, в общем-то, союзников обставив покушение под работу людей Хана. Ещё один славный день посвященный работе на благо Империума Человечества.

- Так вот, ликвидация будет проведена с максимальным резонансом, скорее всего в ходе ближайшего праздника, – оперативники знали что через две недели будет день основания Синофии — главный планетарный праздник после Сангвиналий. – Впрочем это не важно. Важно то, что на ликвидации откровенно засветятся бойцы Мандата, что в свою очередь откроет глаза знати — до этих тупых овец наконец дойдёт что Хан не будет их обстригать, а тупо поведёт на убой. И как и полагается тупым овцам, они попытаются найти нового пастуха, – довольно оскалился Кирпич, после чего затушил почти докуренную сигару.

- Ну а теперь без паясничества, – резко посерьёзнел Сайрус. – Мне в общем-то похер как вы грохнете Альраама — снайперским выстрелом, нападением отряда Мандата с характерным вооружением, заложенной вовремя взрывчаткой или тараном толпы на чёрном Джиринксе. Нам нужны две вещи — как можно больший резонанс и чтобы каждый бродяга просящий милостыню в Тринадцатом районе знал, что за убийством стоит Хан. Надеюсь я высказался достаточно ясно? – Кирпич обвёл взглядом аколитов.

- Отлично. Я рад что все меня поняли. Надеюсь что на этот раз всё обойдётся без эксцессов, – добавил Сайрус недовольно поморщившись. – Тогда переходим к непосредственному планированию. Вопросы, уточнения, мысли — можете высказывать всё что у вас на уме. Я сегодня добрый.

Кирпич явно любил поговорить. Возможно, не меньше, чем Люций. И, как и пария, в практически любой речи дознавателя звучало неприкрытое ощущение собственного превосходства, и неприкрытым оно было потому, что эти люди хотели, чтобы окружающие знали об их превосходстве. У вериспекса оно базировалось на его знаниях, у Кирпича – на его статусе. Приняв это и ничтожность (если не греховность) подобного самолюбования перед лицом Императора, смириться и не реагировать на подобное поведение кроме как в мыслях было проще.

Но манера, с которой Кирпич обозначил равенство своей воли и воли Императора, все же заставила пальцы Мира дрогнуть на рукояти меча. Эту сторону Инквизиции он принимал, но не одобрял. Величайший дар, возможность действовать от Его лица, они использовали без благоговения, и, похоже, забывали, что это именно дар, а не право. Забывали об ответственности, которую придется нести перед Золотым Троном, если этим даром они злоупотребят. Однако Мир не обладал правом судить. И не имел возможности по-настоящему влиять на решения Кирпича способом, исключавшим декапитацию последнего. И поэтому все, что ему оставалось делать, это верить.

Верить в то, что слова агента окажется достаточно, чтобы Кирпич поверил в необычность ситуации. И верить в то, что если пленник действительно озарен милостью Императора, то эта милость не покинет его и в этой ситуации.

И, когда плазменный пистолет Кирпича дал осечку, являя второе за этот день чудо, Мир сложил руки в благоговейном жесте аквиллы. Император явил свою волю, и остальное было несущественным. Наказание… для чуждого пути Моритат оно могло бы показаться относительно мягким, но Кирпич либо знал, либо по незнанию назначил весьма тяжелую епитимью. Пистолет, как и дубинка, были примитивным, не благородным, как сказали бы некоторые, нецивилизованным оружием. Эффективным в правильных руках, но вряд ли раскрывающим весь потенциал члена культа Моритат.

Но это было решение Кирпича.

Но что-то в словах, которыми дознаватель сформулировал это решение, зацепилось за сознание Мира. Кирпич явно видел свою речь издевательской, но Соломон увидел в ней был недоступный дознавателю символизм. До этого момента Мир не задумывался, что именно клинок, в его святой, многократно посвященной Богу Человечества смертоносной чистоте, осознал близость отмеченного самим Императором и остановился. Не сам Соломон, который лишь сделал выводы после явленного ему чуда. Правильные выводы, к счастью.

Мир с трудом подавил улыбку. Ему, точнее его мечу, удалось совершить то, о чем говорил учитель. Удалось почувствовать незримое. И это делало Соломона на один шаг ближе ближе к идеалу Моритат – единству меча и человека, в котором они оба становятся продолжением друг друга. Этот факт перевешивал наказание с лихвой.

Соратники убийцы, похоже, прониклись необычностью произошедшего. Ионикия не выдала своих переживаний, но Соломон подозревал, что ее чувства были близки к его собственным. Короткая молитва псайкера, который был достаточно скептически настроен, чтобы в момент обсуждения переложить ответственность на Люциуса, говорила о том, что и он уверовал в произошедшее чудо. Услышать "мать твою" от Аларда, который на войне наверняка повидал всякого, было просто приятно. Единственным исключением был Доу, но там, как подозревал Мир, дело было в имплантах и бионике. Убывает ли душа с бренной плотью, особенно добровольно замененной на металл и машины? Соломон не знал наверняка, но что-то отталкивало его и от "Великолепного Джорджа", и от Кассия.

И вот сейчас, когда Джордж взялся за ногу пленника с явным намерением пересчитать его головой все ступеньки отсюда и до камеры, Соломону пришлось приложить усилие, чтобы его слова звучали монотонно, и не выдавали раздражение экс-арбитром.

- Допрашивать проще без травм головы. Неси его нормально, Доу.

И, с почти небольшой, но все же заметной паузой, добавил.

- Пожалуйста.

После чего ответил дознавателю:

- Вопросов больше нет. Я принимаю епитимью, пока вы не освободите меня.

Молча выслушав доклады аколитов и не дождавшись каких-либо комментариев от Люциуса, Кирпич подчёркнуто-спокойно достал гильотинку из внутреннего кармана и с сухим щелчком механизма отрезал кончик сигары. Оставшуюся часть сигары он положил в коробочку, стоящую на столе.

Закончив свой ритуал, дознаватель поднял глаза на парию.

- Люциус. У тебя есть что сказать? – с лёгкой усмешкой в голосе поинтересовался Джозеф. Люциус лишь кисло посмотрел в ответ, понимая что сейчас дознаватель будет вешать всех собак на него, хоть сам мальфиец и был здесь совершенно не причём.

- Кроме того что я изначально был против брать этот балласт? – пария кивнул на мешок с телом кланстера. – В общем-то нет, – добавил он.

- Очень жаль, – недовольно скривился Кирпич. – Тогда, будь добр, завари мне чаю, – попросил Джозеф, кивнув головой на электрический чайник, предусмотрительно стоящий на столике.

- Тебе с сахаром? – поинтересовался пария отыскав взглядом шкафчик с сервизом и направившись к нему.

- Не надо, я и так сладкий, – фыркнул Джозеф, после чего перевёл взгляд обратно на аколитов. В помещении повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь вознёй парии и шумом дождя за окном.

- Итак, думаю что начну с очевидного, – наконец произнёс Сайрус. – Я, блядь, просто охуенно вами разочарован. Кому из вас непонятен Имперский Готик? Я же сказал “проявлять скрытность”, то есть — поясняю для тех, чей интеллект находится на уровне огрина — пленных не брать! И ладно бы вы ещё взяли кого-то интересного, кого-то владеющего важной информацией… – Джозеф внимательно посмотрел на кланстера закутанного с ног до головы в транспортировочный мешок.

- Но вам, уёбки, хватило мозгов подхватить обычное уличное мясо и притащить сюда! – Люциус молча поставил чашку чая перед Кирпичом. – Благодарю, – Джозеф кивнул парии. – И на каком основании? Что он, блядь, возможно имперский, мать его, святой, – Сайрус утомлённо потёр виски и отхлебнул чая.

- И ладно бы ещё выразили желание, но блядь, Люциус, ты каким местом думал? Я что, за вами всеми должен задницы теперь вытирать? – пария решил не отвечать на этот риторический вопрос, вместо этого встал у стены и закурил палочку лхо.

- Святой или нет — да будь он даже самой Селестиной — для вас на задании первый после Бога-Императора, это лорд-инквизитор Штернберг, а его Лордом Терры являюсь я. А теперь, Люциус, смотри как надо решать такие проблемы, – Джозеф резко выхватил из кобуры плазменный пистолет нестандартного паттерна — удивительно компактный и лёгкий на вид для оружия своего класса.

Аколиты, будучи уже привычными к… лёгкой эксцентричности своего начальства, резко раздались в стороны от пленника, чтобы ненароком не попасть под сгусток плазмы. Весьма здравая предосторожность, особенно если учесть что Кирпич стрелял на максимальном режиме.

Однако когда он нажал на спуск, вместо характерного взвизга магнитного поля и ярко-белого шара плазмы, пистолет пронзительно запищал и выплюнул из разгонной камеры поток белого дыма. Втянув воздух сквозь зубы, Кирпич выронил перегревшийся плазменный пистолет на стол.

- Блядь. Только живого святого нам тут ещё и не хватало, – выругался Сайрус.

- Так, короче. Соломон — от наказания один хер не отделаешься. Раз ты мечом находишь святых, значит на пару заданий тебе стоит воздержаться от его применения. Посмотрим как у тебя с нахождением оных будут обстоять дела с помощью пистолета и дубинки, – гадко усмехнувшись произнёс Кирпич. – Георг, уволоки этого человека божьего в камеры, позже я с ним побеседую уже в более интимной обстановке. Кассий, разберись что за дерьмо произошло с моим пистолетом — не хотелось бы чтобы он так взбрыкнул когда он мне реально понадобиться, – раздав указания, Сайрус обвёл аколитов взглядом.

- Ещё вопросы будут?

Муравейник разворошен, пошла работа. Хотя, это скорее была засранная кухня в бедном районе, где включили свет, и во все стороны побежали тараканы, вот только эти оказались достаточно глупы, чтобы не забиться в щель поглубже. В гвардии такие вряд ли бы пережили свой первый бой, а скорее всего, и вовсе бы стали добычей ретивого комиссара. Всё это Алард видел, когда мощным рывком пересекал простреливаемое пространство между бункером и сторожкой. Да, из-за пласкритовых загородок было бы проще отстрелять этих идиотов, но он не прослужил бы так долго, если бы не знал, когда и насколько стоит рисковать.
- Дот нейтрализован. Джиринкс, поддержите огнем, - теперь, когда тяжелое оружие было выведено из строя, их транспорт мог без опасений выдвигаться ближе, и стрелок из СПО мог показать, чего он стоит как стрелок. Одного звука автопушки могло оказаться достаточно, чтобы деморализовать эту толпу, не говоря уж о паре успешных попаданий - Эймон видел, что происходит с человеческой тушкой после встречи с крупным калибром. Своя "зенитка" ждала своего часа в машине, оставленная ради мобильности, и поэтому гвардеец достал хеллган, попроще, чем у шестеренки, но оттого не менее убойный. Алард жестко усмехнулся и прикрыл глаза, ловя ритм боя, чтобы вставить свое слово, когда остальные притихнут на мгновение.

Как только на посту началось светопредставление, Джордж ринулся вслед за скачущим вперед Соломоном. Обогнув служивого, арбитр резво проскочил перед амбразурой и, что есть мочи, припустил во двор. Джордж ворвался в ворота и направился к дверям бункера. Арбитру было глубоко плевать на приказы гвардейца, будущих жертв отделяла от него одна единственная стена и хер он отдаст все веселье бородатому. Тех кланстеров, что остались во дворе и были достаточно тупы, что бы пересечь дорогу, довольно эффективно умертвит пальба из броневичка, а до засевших в бараке Доу доберется чуть позже. Но сперва надо было размяться. И на роль разминки отлично подходили бедолаги, запершие себя в рокритовом мешке, к единственному выходу из которого, тяжелой поступью приближался Джордж. Поступью, от звука которой, на Нурзоне обмочился не один десяток коллег по цеху сегодняшних кандидатов в мертвецы. Настало время сделать так, что бы его боялись еще на одной планете. Возможно, никто из тех кто обнаружит переломанные трупы, так и не узнают его имени, но будут дрожать от одной мысли, что тот, кто сделал подобное с гарнизоном блокпоста может придти и за ними. Ухмыляясь этой мысли, взбодренный запахом пороха и окрыленный предвкушением кровавой резни Джордж вломился в бункер следом за Миром.

Айден смог поймать своего толстого шефа, смог даже дернуть за плечи, а вот бросить через бедро не смог. Шеф оказался чересчур толстым, Айден - чересчур тонким. Так и встали.
- Пусти-и-и-и! - визжит шеф. - Пусти-и-и-и, предатель! Му-мутант! Ересь! Ты ересь!!

Как попадают в Гвардию? Ответ кроется в вопросе — в Гвардию "попадают". Чувствуется уже душок, правда? На деньги "попадают". В дерьмо "попадают". К жизни следует относиться философически: сделанного не воротить, случившегося не изменить. Человек смертен, а Император бессмертен, человек маленький — Империум большой. Гвардия — такая большая-большая навозная куча, в которую "попадают". Такой способ отработать долг (мифический) перед Троном — с процентами. Гвардия — навсегда, выход из Гвардии — только вперед ногами. Если ноги останутся. Солдат — существо подневольное, солдата мотает по грязи, по лесам, по снегу, и поделать солдат ничего не поделает. Не положено. В общем, если рассуждать с позиции обывателя — без разницы, дворянина или быдлоземлекопа — Гвардия есть наихудшее, что может приключиться с честным человеком. Катачанцы считают иначе. Почему? Катачан — на него тоже "попадают", но глубже, чем по макушку, глубже, чем в Гвардию. Значит, в Гвардию катачанцы не "попадают", они в Гвардию "вылезают". Что, согласитесь, не может не радовать. Прогресс!

Рурк вкушал плоды прогресса седьмой год и останавливаться не собирался. У него еще на призывном пункте было ощущение, что все сложится хорошо. Ощущение не подвело. За шесть лет войны с орками первопризывников осталось человека три-четыре, одни соединения сливали с другими, приходили пополнения, затем личный состав выкашивало на треть, на половину, на девять десятых — и процесс повторялся. Сейчас полк находился между этапами "выкосило девять десятых" и "соединять, пополнять". Знакомо.

И утром очередного дня ожидания, когда наш герой сидел на берегу реки, курил лхо и смотрел небо (местное небо очень интересно смотрелось, если под лхо), его нашли приключения. Кто-то подходит со спины, со стороны солнца. И заявляет эдак безапелляционно:
— Рурк! Давай с нами!
Голос похож на...

Гундо попробовал пошевелить весло в уключине. Подлое бревно из тяжелых сортов древесины, лишь слегка отесанное, чтобы отдаленно напоминать весло, едва шевелилось в неуместно сухой уключине. А, зачем же ты не смазал, уключину маслом, подлый лодочник? Да уж, уплыть на этом утлом челне от акулы явно не получится.

Может, акула просто проплывет мимо? Будет, например, лакомиться вкусными гоблинскими головами? Может, в них даже мозги есть в некоторых. Гундо поднял весла в лодку и сел на дно, чтобы его было не видно снаружи. Наверное, для акулы интереса не представляет пустая лодка? Да и что акула может с крепкой лодкой сделать? Разинуть пасть на отрицательный угол и прокусить? У нее что, других дел нет. Наверное, просто проплывет мимо, если не догадается что в лодке кто-то есть.

Все силы полурослика сосредоточились на борьбе с тошнотой. Ежесекундно он мысленным самовнушением укреплял свой организм, чтобы удержать содержимое желудка в себе. Может, запах блевотины и не понравится акуле, но она может догадаться, что в лодке кто-то есть.

Когда заговорили о том, чтобы идти, Лин, уплетавшая за обе щёки свою порцию корма, тут же остановилась, почувствовав угрозу своей, не успевшей ещё образоваться, репутации знатока.

- Фы наэм... ута итти... - Самоуверенно провозгласила она с набитым ртом, после чего, подскочив к рюкзаку, начала усиленно в нём рыться, откапывая какой-то одной ей ведомый предмет. Наконец из недр сестринских вещей были извлечены перчатки, в которых она работала с травами. Хитро прищурившись, близняшка чуть отскакала от остальных, погрузила руки в грязь и с восторженным вскриком взметнула в воздух пару горстей, уворачиваясь от тех комков, что хотели её испачкать. В следующий миг Лин уже склонилась над тем местом, куда упала основная масса грязи, испещряя лоб небольшими горизонтальными морщинами, от напряжённого движения мысли.

- А-а-а-а, мммм, э-э-эммм... - сопровождал её голос процесс размышления, - тонкие линии - магия и непонятное, большие комки - существа, а разорванные кучки - опасности, значит нам надо-о-о...

Сняв перчатку, она, нахмурив лоб, чуть прихватила зубами указательный палец, прибегая к последнему методу из репертуара помогающих думать приёмов.

Халита (Шиолта)
(11:53, возле кафе "Юлий")

Неудачливый грабитель проорал Халите в спину что-то оскорбительное, но ловкой колдуньи и след простыл; толпа, что ранее мешала ей идти, оказалась довольно полезной когда требовалось оставить как можно больше препятствий между собой и преследователем.

Ещё несколько минут, отдавленная нога и несколько грубых локтей окружающих, и Халита оказалась у кафе "Юлий", придя даже раньше чем требовалось.

Перекрёсток Конной и Сабельной улиц отмечал негласное начвало "старого нового Лейфа" - некогда района аристократии, с их вольно стоящими особняками и обширными парками, где ныне особняки были перепланированы и поделены на несколько квартир, некоторые парки застроены, и различного рода магазинчики заполонили первые этажи помещений. Однако широкие улицы, древние, могучие деревья и старинная архитектура, с декоративными (и, иногда, не декоративными) башенками, фантастическими гаргульями на крышах и величественными фасадами продолжпали делать район желанным в глазах лейфовцев и даже снять одну квартиру-этаж в любом из этих зданий было обычно не по карману рядовому студенту.

Сегодня, впрочем, в "старом новом Лейфе" было необычно для этого района грязно - стремление к чистоте своего окружения было лишь тонким налётом цивилизации, быстро уступившим место наплевательству повсеместно в городе, но в престижных районах вроде этого такое особенно бросалось в глаза, по мере того как обёртки и огрызки, и бытовой мусор постоянно попадались под ноги, а экстременты (собачьи? человечьи?) здесь и там пятнали мостовую.

Кафе "Юлий" в обычное время было фривольным крем-кафе, где кроме хорошо сваренного кофе (со сливками или без) каждый посетитель мог побаловать себя вкусной выпечкой. Летом кафе "вылилось" на улицу столиками под полосатыми, золотисто-синими зонтами. Лакированное дерево столов, ажурные железные стулья с мягкими подушками, акварельные пейзажи на стенах, изображающие пейзажи иных планов - в другое время это было бы довольно милым местечком, и оно даже работало сегодня, но общее состояние города затронуло и его: столы были неприбраны, грязные чашки просто свалены на поднос в кучу в углу, на полу валялись объедки вперемешку с пятнами от кофе, пофициантка, вместо того чтобы приветствовать Халиту, продолжала трепаться со своей напарницей, смерив колдунью лишь одним взглядом и ядовитым шёпотом охарактеризовав вошедшую как "ряженную дуру", не так чтобы сильно стараясь быть неуслышанной.

- Нет. Не помогу. Видите ли, было время, когда я была молодой и глупой... Знакомилась не с теми людьми, вела себя плохо, спала со всеми подряд, употребляла наркотики... Много наркотиков. До сих пор провалы в памяти. Держу пари, что мы с Вашим внуком только что перестали быть похожи, ну либо Вы многого о нем не знаете... После всего этого я чудом осталась жива, долго была в коме. Не могу трудиться физически. Даже кошку долго не удержу. Дохлячка. Слабачка. Рохля. Как-нибудь без меня...

- Как зовут Вашего внука, и где он сейчас?

По смелому предположению Джо, основанному на довольно скудных, но все же наблюдениях, туман не действовал только на одну известную ей категорию лиц...

- Ого! - квакнула шокированная собственным успехом эльфийка и, услышав предложение Лу, добавила: - И рот на всякий случай еще кляпом заткните. Вдруг кусаться начнет. Характер у нашего демона явно скверный, да и Мальк дружелюбием не отличался.

/Помогает Лу и Айви связывать Малька

Боль - это было не то, чего девушка боялась. Как говорится "нет боли - нет игры". Напротив, она обрадовалась этой боли, хотя и сжала из-за неё кулак куда как сильнее. Три секунды она смотрела на кулак с гайками... а затем замахнулась и от души швырнула их прочь и... приготовилась ловить.

Шиолта скептически оглядела Омни. Собирать каке-то общественные организации из студентов-неудачников, когда весь мир катится в бездну, с ее точки зрения было как минимум странно.
- Слушай, тебе не кажется, что если-бы сквозь Абсолютную Защиту можно было-бы открывать телепорт, то: во-первыз, она не была-бы абсолютной, а во-вторых, магистры уже сделали-бы это и помагали бы разбираться с Алым? А с этой стороны от барьера делать нечего. Это все, что я могу сказать, в мой контракт входит подписка о неразглашении, извини. - Сказала это рыжая как-то твердо и без сожаления, видимо по каким-то своим причинам уверенная в необходимости таких мер. - Заключай контракт, становись внештатным консультантом и я смогу рассказать больше.
Переведя дыхание, колдунья с интересом посмотрела в глаза рафа.
- Что за средство от григори? Знаете, как его отпугнуть, или победить? Если второе - рассказывай.

- «Не впутывай меня в свои планы, существо!». АХ! Как грубо и холодно. Юуна, ты ранила меня до глубины души,- театрально приложил тыльной стороной ладонь ко лбу, изогнулся и закатил дрожащие глаза, Хеби,- Так холодно, будто скоро начнётся второй Ледниковый период! Ладно, я, Юуна, но подумай о других людях! Они тебе за заморозку Японии спасибо не скажут!- сначала заныл он, а потом попытался воззвать к совести наследницы клана. Он тяжело вздохнул, семеня в стороне от девушки и медленно отдаляясь от неё в плавном пируэте. Он легонько подхватил оставленный недавно пакет со всякими принадлежностями и вернулся к друзьям широким шагом,- Из твоих уст такое великое и мистическое слово как «существо» приобретает такой холодный и высокомерный оттенок! Ты ранишь меня своей отрешённостью и отсутствием социальных навыков!- Миура схватился за сердце, и скривился, чуть замедлив шаг и театрально развернувшись на 45 градусов от своих спутников, при этом, состроив самую печальную мордашку из всех, что были в его арсенале актёра-самоучки,- Не зови меня «существом»! У меня есть прекрасное имя – Хеби! Пишется как «змея» или «ядовитый». И фамилия – Миура! Пишется как «три бухты» или «уста». Но это не так важно,- подошёл к девушке близко. Внимательно осмотрев её, как казалось юноше, НУ ОЧЕНЬ серьёзным взглядом, он отошёл и придал к груди левую руку, поддерживая её правую, ладонь которой сжатую в кулак он задумчиво припёр подбородок. Хеби задумался, а потом ужаснулся,- Я догадываюсь, Юуна, что весь этот холод следствие серьёзной болезни, которой часто заражаются девушки твоего возраста и статуса. Я догадывался, долго думал над этим, но представить такого!.. Юуна, не пугайся, но у меня есть туманное предположение, что ты… цундере! Не делай таких страшных глаз! Я знаю, что это ужасающий недуг. Но, не волнуйся, у старины Хеби есть секрет, как побороть этот недуг!- он сделал мистическую паузу,- Друзья! Заведи их себе! В этой школе полно достойных, сильных, а что главное – красивых и стильных ребят. Подружись с ними, познай их глубинный мир! Откройся им! И тогда, ты вмиг излечишься! Ну, по крайней мере, дедан говорил, что с моей мамой такое сработало,- весело хмыкнул Хеби, отрешившись от товарищей и продолжив маршировать на одной линии с ними.

- Это Шиолта дала из запасов отца,- несколько отрешенно ответил норг копаясь останках и выискивая подходящий образец, осколок разбитого кристалла уже лежал у него в сумке. - Ты знал что он один из магистров?


***

Невер уже почти залез по черненным сходням, когда окрик снова прервал его осторожное продвижение. Нужно было возвращаться, это верно. Не было у студентов ни навыков, ни артефактов для дальнейших исследований. Разве что расстреливать каждую аномалию и анализировать последствия. Но все же посмурневший северянин отбросил эту идею, после некоторого размышления. Отвязав веревку и напоследок отколов щепку от сходень мечем, Невер был готов к возвращению.

Казалось бы в твоих руках судьба города, действуй! Но нет, Невером завладевала какая-то аппатия. Мысли приходили, сталкивались и уходили словно зыбкая рябь. То что город будет разрушен, не казалось уже таким уж кошмаром. Тусклой обыденностью, деталью далекого прошлого интересного только лишь с исторической точки зрения.

Идя по направлению к оцеплению, как раз на маяк, бард в деталях представлял себе хронику в которой будет описано падение Лейфа. Ему даже казалось, отчего-то что в конце будет приписка:"написано со слов очевидца, именем оный Невер Дейлу. "

Халита
(около 9:28, улица Двух Мечей, четвёртый номер, дом дивинатора Зайфы и Проницательной Лисы)

До Халиты донесся едва слышный шум, и пока она отбирала склянки и концентрировалась на магии, Серый внёс Лису прямо в комнату. Малолетняя прорицательница висела в руках стражника как закутанная в балахон горжетка-переросток.
- У неё начались конвульсии. - Он положил рыжую на пол, придерживая той голову и взглянул на Халиту с хорошо контролируемой тревогой.

Торопливо завершённое Слово перевело неизвестную надпись как "Эссенция сияния непокорного".

- Да ладно тебе, Каташи-кун, не теряйся. Я никогда не видел, как ты работаешь, но за то время, что я с тобой общаюсь я понял всего одну вещь: ты умный и талантливый чувак, во многом, куда талантливее меня, и как по мне, у тебя есть талант к этому. Талант вообще ко всей работе онмёдзи – это твой, как говорил мой дедан, икигай! Я верю в тебя, ведь ты мой друг!- абсолютно серьёзно, и, как ему свойственно, чудовищно жизнерадостно, проговорил Хеби. Его взгляд был ясен, хоть и казался усталым. Он потянулся и встал из-за стола, после чего, вновь склонился над столом, где он недавно так усердно копировал талисманы. Первые копии офуда вышли не такими уж качественными. Не все линии были чёткими и точными, да и не было ясно, не допустил ли он где ошибки? Во второй раз, всё вышло куда лучше: копии были почти идентичными оригиналу, если не считать цвета и привычный юноше подчерк, который всё же чуть отличался от оригинала, написанного, теперь уже без сомнения, от руки. Он сложил оба варианта копий, первый положив рядом с заготовками с для стандартных офуда, пометив их на обратной стороне как «бракованные», вторую партию, как почти что идентичные оригиналу, по крайней мере, сохранившие весь смысл странных талисманов, связал бечевкой, и аккуратно схорони у себя в кармане. После этого, он взял оригинал и подошёл к Каташи,- Ну-с, я закончил. Давай теперь я помогу тебе с поиском по книгам. Юуна, если и ты хочешь перерисовать, то я передам тебе кингу. Потом пойдём с литературой к библиотекарю. Если сможем, захватим оригинал с собой. Хотя, мне он теперь не так уж и нужен,- он посмотрел на девушку как-то странно,- Почему не смогу увидеть? Ну, как тебе сказать-то?.. Они террористы, или кто-то в этом роде. Сначали работали в агенстве, а потом резко стали другими. Убили кучу народа. Хотя, мой дед говорил, что это были так, «сопутствующие потери»- Миура скривился от отвращения. Он вытащил из своего пакета листок и начал из него что-то складывать,- Они хотели убить ребят из какого-то клана затворников. Не знаю зачем и как, но они делали это. Просто убивали. Много убивали. А потом их поймали. И теперь они просидят в тюрьме для онмёдзи. Старик Тэнсэй не рассказывал мне причин и их мотивов, сказал только, что теперь они ещё долго не выйдут на волю.- он смотрел в пустоту, всё ещё складывая трясущимися руками лебедя из листка,- А не увижу я их потому, что не хочу. Просто не хочу, я их с трёх лет увидел и от того, желания у меня не прибавилось. Давайте уже закруглятся и пойдём. Тут становится жарко,- он оставил на столе чуть не аккуратную бумажную фигурку птицы. После этого он отошёл к стеллажам, что-то ища в книгах, пытаясь сконцентрироваться на поиске ответов по офуда. Парень явно не хотел потерять лицо, не хотел внезапно раскиснуть перед новыми товарищами. Мама всегда говорила Хеби, что кислая мина не красит людей. Улыбка – вот лучшая визитная карточка его семьи.

Каташи поначалу намеревался отмахнуться от всяких предрассудков и внутренних голосов. Что это такое, черт возьми? Человек против обстоятельств, Ницше и все такое. Ницше, к слову сказать, Каташи, при всей своей любви к книгам, не осилил, не сложилось. А следующей мыслью вспомнились недавние слова Небесного Веера: "Не будем гневить Ками, отвергая их знаки".

Хаякава сам упрекнул себя за самонадеянность: "Ага, экс-главе агентства, значит, стоит обращать внимание на интуицию, а ты, еще и дня не проучившийся, слишком велик для этого. Так-так...". И юноша с сожалением начал упаковывать кисть обратно в рюкзак. Книжки он твердо решил взять с собой (если их дают навынос, но вроде дают).

А пока он все это делал, Хеби устроил какой-то шум. Нет, ну Хеби и шум были неотъемлемы друг от друга, возможно, тем общество Миуры и было приятно, что Каташи находил в нем то, чего не умел сам. Но... Вроде это даже для Хеби должно было означать что-то важное.

Юноша с опозданием явился к месту событий, чтоб увидеть... А ничего не увидеть! Только что-то, уже тщательно и осторожно завернутое-убранное. От самого естественног вопроса:
-- А что это? -- юноша само собой не удержался. Впрочем, с опозданием понял, что раз не говорят, значит есть причина. Уже жалел, что спросил, почти собирался извиниться, но ума хватало не делать этого сейчас. И так привлек внимание к чему не должен был. Над навыками заговорщика предстояло еще работать и работать. Что сам организатор всю секретность засветил еще почище участника -- от самокритицизма Каташи, как всегда, ускользнуло.

Так что предложение пойти дальше было воспринято как нельзя более своевременное. Только с небольшой поправкой.
-- Согласен, только давайте не по клубам, а на стадион. Надо убедиться, что на боевых исскусствах нас поставят куда нам надо, а не где места останутся. Клубы, в конце концов, не факт что принимают прям с первого дня. Вот Цензоры...

Ушибленную руку перевязали и дали обезболивающее, казалось бы всё должно было остаться в прошлом – а настоящая боль только-только вступала в свою силу, выкручивая кости противным огнем. Невидимой муке было плевать на лекарства и добрые слова вместе взятые – она уже приноровилась к Майе Светловой, она уже стала ее юностью, ее личностью и ее взрослостью. Глубокая трещина обосновавшаяся под корнями.

Это Алёшка нервничал и злился, брыкался и задавал какие-то вопросы. Рыжий непокоренный одуванчик! А Майка молчаливо заледенела, принимая грустную истину – это всё театр…Как ученый, она даже порадовалась своей верной пещерной гипотезе - она же допускала такой вариант развития событий. Ну, помните, ее первая теория? «Бла-бла-бла, Федор Михайлович, а что если нас всех водят за нос?» Самая слабая теория, ну да...
Тоскливо было осознавать, что в роли жестоких экспериментаторов выступили не какие-то там инопланетяне, жуткие личности которым неведомо сострадание и человеческий гуманизм – в эксперименте участвовали собственный папа и дед Крамера! Угу. И если про умного дедушку, Леонарда Карловича можно было забыть раз и навсегда, выкинуть его из головы едва покинув «Фобос», то отец это отец.

Детство кричало в душе: «Не прощу тебе этого никогда, папа!» А новая Майкина взрослость знала простой ответ – конечно, простит, куда она денется? Это же папа! Родителям не откручивают голову, даже если эти самые родные в мире люди разбили твоё сердце. Трещина между двумя Светловыми станет глубже, но мост всё равно останется. Потому что он ее папа, а она его любимая дочь, пусть он и осознал это слишком поздно. Приговор и спасение – родителей не выбирают. Как бы не повернулась эта жизнь, вы – семья. Великая истина. Великое горе и самое великое в мире Благо.

«Но пришло время вылететь из гнезда, папа. Может рано, может несправедливо, но мне больше неинтересно под твоей большой фамилией. Я не какая-то там четвертая дочь капитана Светлова обязанная всем нравиться ради своего отца. Я Майя Светлова. Я сама себе герой. И я найду СВОЙ путь и СВОЮ дорогу! Ты большой могучий корабль, папа, грозный и неумолимый крейсер, но ты так и не научился ценить маленькие вещи и маленькие жизни. Ты бы никогда не сумел поставить себя в конец приоритетного списка.
И в этом твоя слабость!
Со своего большого роста ты никогда не видел настоящих людей, настоящую жизнь и настоящих маленьких героев – тех скромных трудовых пчёлок, которые жертвуют своими жизнями не попадая на первые полосы. Ты все это пропустил и никогда не нагонишь, хоть в скоростных носках, хоть в скоростной ракете. Папа! Вы забрали у всего класса возможность стать героями, но мы всё рано оказались настоящими людьми. Актеры – поверившие в настоящесть драмы. Мы не играли, в отличие от вас, таких вот взрослых и достойных…Мы жили! И это стоило того.»

Вот Марина, наверное понимала, не даром же фыркнула так жестко и обидно. И Биолог осознавала, какие чувства должна испытывать эта гордая девочка по отношению к звездному Майкиному отцу. …Светлова не могла согласиться с этими чувствами, но она их понимала.
Родная дочь не может презирать своего отца, однако, ей отчего-то было очень стыдно перед старпомом и хотелось извиниться.

...

И здесь бы следовало опустить занавес, проститься с классом и покинуть эту жуткую сцену чтобы пойти своим путём. Но оставался еще один человек – тот, кто стал и отцом, и чем-то большим. И Майя не могла сбросить его со счетов и перешагнуть так просто, как перешагивал через все маленькие проблемы, великолепный капитан Светлов.

Родственность душ – это не тот дар, который выбрасывают под ноги.

…

Заледеневшая девочка разучившаяся и плакать и смеяться – она смотрела на учителя, понимая что свои-то раны она еще сумеет залечить – глаза ее сияли ярким жестким светом - светом разгорающейся борьбы, а не мрачной тишиной капитуляции.
Истекающий горючим соком пень однажды выбросит новую сочную поросль, и готовясь к битве, он уже вцепился намертво в эту землю могучими своими корнями. Жизнь слишком ценная и редкая штука чтобы сдаваться так просто! Будет новая крона, будут новые победы. Боль выкручивала руку, но это не страшно. Майя бы и второй раз поступила точно также, прыгая в пропасть с головой ради Чижика.

«Я залечу свои раны, Федор Михайлович. А вы-то свои залечите? Любовь не просто слово из шести букв, но вы то это понимаете, Фёдор Михайлович? Я защищала вас и ни о чем не жалею…ну кроме того, что вам премию в кино не дадут. Так реалистично сыграли же, ну прямо прослезиться можно, все сто процентов! Презираю ли я вас? Немного есть. Разочарована ли вами? Само собой, а как иначе? Но даже сейчас, в этой ужасной комнате я не жалею вас. Я вами восторгаюсь, потому что вы герой. Маленький герой, такой же точно как и я! Кто-то однажды сломал вам крону, сделал больно и вы так и не залечили свою трещину. Мой отец и этот дед-ученый делают из вас дурака, а вы стоите на плахе и всё терпите. И я вас уважаю за это. Злюсь. Хочу какую-нибудь гадость в слух сказать. Быть может в этот момент вас ненавижу даже, за то что унижать себя позволяете так просто. И…принимаю вас…
Я помогу вам, Фёдор Михайлович. Мне потребуется время, потребуется всё мое Светловское упрямство чтобы осознать и пережить, но я еще помогу вам отрастить настоящие крылья. Я в вас верю на сто процентов и даже больше. Несмотря ни на что! Биологи спасают Чижиков. Понимаете? Но чтобы помочь кому-то, простить кого-то и прочее лирическое «бла-бла-бла», этот кто-то, должен сделать шаг навстречу и попросить о прощении. Не в этом классе абстрактно бросить в воздух что-то вроде: "Ну, прости". А лично. Такие дела лицом к лицу делаются, между нами говоря.»

Вот так. Неулыбчивая девочка встала со своего места и кивнула учителю, а глаза ее блеснули теплотой, азартом, каким-то мрачным весельем и добрым дружеским вызовом. «Найдете в себе смелость-то, попросить?» А потом Светлова вышла из класса, холодная прямая и равнодушная, прямо как в начале этого приключения. Мысленно поблагодарив свою команду. Аню – за ее теплоту и душевность, Марину – за ее уникальный, горделивый характер, Стругачева – за неунывающий веселый дух и Колю – за отчаянную храбрость скрывающуюся в скромном технике.

...Однажды Майя станет маленьким героем своей маленькой жизни, капитан Светлов не врет. Она отправится своей дорогой – прямо сейчас отправляется-то.

«Я не от вас ухожу, Фёдор Михайлович, я даю вам шанс распустить свои крылья. Пожелаете попросить прощения – сердце подскажет где меня искать. Любовь – это не просто слово из шести букв! Но решать вам. Я верю что однажды вы станете героем и совсем не понарошку. Уже стали, только сами не понимаете.
Принцессы заточенные в башне, знаете ли, нуждаются в отважных рыцарях. Чтобы кто-то попросил скинуть косоньки и прочее-прочее. Но если вы думаете, будто я напрасно стану терять время в высокой башне, страдая от скуки и печали – вы ошибаетесь, я найду чем занять себя!
О да. Это я обещаю. У меня еще будут и победы, и веселье, и риск и шальной Светловский азарт...!»

Каташи молча слушал выступавших, даже скорее не от уважения к говорившим, комментарий к месту речи не мешает, показное уважение столь же уродливо как и показная дерзость; скорее просто мысль заговорить с с незнакомыми сверстниками, с которыми загнали в один строй, пугала. Почему-то подумалось, что в том чтоб стоять с незнакомым человеком в одном строю есть что-то неправильное, как если бы кто решил позвать девушку на дискотеку, даже не спросив ее имени. Впрочем, этим кем-то точно не мог бы быть сам Каташи, впрочем, спросив имя -- тоже едва ли. Так что, в общем, ему было непонятно, чем он возмущается, вогнали в строй с незнакомыми -- стой и не жалуйся. За этими размышлениями пролетела речь директора Курохаши, и на трибуне появляется Небесный Генерал... Как же его там? Каташи с удивлением отметил про себя, что имя выступавшего стерлось из памяти, пока сам он был еще на трибуне. Хаякава просто отметил про себя говорившего как "Небесный Генерал", туда же присовокупив ходящий по рядам шепоток "это же сам Всемогущий Меч". Девичий шепоток, само собой. Начитанного юношу искушал соблазн тотчас отпустить колкость на тему того, что его сверстницам представляется всемогущим мечом по Фрейду, но Каташи не то сдержался, не то не решился, сам не смог бы до конца разобрать. Так или иначе, отметил про себя в голове этого человека как "текущий Небесный Генерал", еще подумал, что на его занятиях, если факультативны, от девиц будет не протолкнуться. Пфе, очень надо. Тренировка дважды в месяц, о чем это? Настоящие тренировки -- те что через день, раз в две недели назначают протокольно-торжественные мероприятия.

На самом деле Каташи интересовал не меч а веер. И очень кстати, бывшего Небесного Генерала с веером в кличке юноша видел в списке преподавателей. Вот к бывшему и надо попробовать пробиться, а нынешний красавчик -- черт бы с ним.

А за этими мыслями как-то сами собой и речи кончились. И едва поступило разрешение разбить строй, Каташи юркнул к стенке, благо строили по классам, а свой -- 1А. Спиной к стене, лицом к своим, Хаякава чувствовал себя гораздо комфортнее. Будущие товарищи перед глазами, но не вокруг, можно присмотреться. Хочется заговорить, но вроде нечего сказать. Но нужно что-то, не молчать же как идиоту, глядишь действительно за идиота и примут, начнут пальцем показывать.
-- Эээ... -- "черт возьми, как же нам друг-друга называть-то? Все выходит или слишком официально, или совсем уж панибратски". Каташи подумал-подумал, и вроде нашелся. -- Мэтры, кто-нибудь понимает про эти клубы? Сколько дней в неделю, хотя бы? Как-то боязно записываться, если это на все дни. А записаться и потом ходить не столько -- совсем нехорошо. -- Первые слова оказались самыми трудными, потом полезло как неохлажденная пепси. Каташи аж самому себе удивился. Не хватало еще, чтоб его в первый же день приняли за болтуна.

…Красивому деревцу срубили крону без всякой жалости. Плевать было на вопли дровосекам, плевать было на просьбы и сопротивление – они и не заметили ничего. Суровые ребята же! И было растение юным, а железо грубым – пара-тройка мучительных ударов, и вот чужая жизнь, надежда, робкая радость и мечта в сердце – прямо вдребезги! От боли под корнями трещина пошла – глубокая, жестокая рана. Но вот чудо! Каким-то странным образом, растение еще крепче за жизнь уцепилось.

Биолог Светлова точно знала. Такие ущербные, искалеченные организмы, они как это ни удивительно, даже более живучи чем здоровые экземпляры.

И казалось всё плохо – мертвое дерево с отрубленной кроной, пенек соком исходит и жить вроде и не зачем больше: нет того светлого будущего до которого хочется дорасти! Нет больше того юного деревца, которое вот еще недавно совсем, звенело да смеялось себе от счастья. Но раскорячился корнями пень, вцепляясь в землю покрепче и всем врагам назло, выбросил тонкую зеленую ветвь к солнцу – последнюю, бесценную можно сказать, веточку-то! И вот поди ж ты. Листья на этой ветке самые красивые, самые заметные, самые зеленые и выстраданные. И дерево сломанное все еще борется за свою жизнь – ведь новую крону можно отрастить, пускай она уже и никогда не станет похожа на прежнюю. Только опору бы найти, только разыскать бы того единственного, дорогого сердцу человека, на которого может сломанное растение положиться и залечить свои раны.

«Я заградила собой Чижика, и пусть не так-то много пользы от этого вышло, но ведь я не могла иначе! – могла бы сказать Майка в своё оправдание. – Разве нормально это, стоять и спокойно смотреть, когда человека то ли на пытку ведут, то ли на лютую смерть? Всем только хуже стало оттого что прыгнула я вперед, это верно! Но разве могла я спокойно на такие вещи смотреть? Они же молча…они ведь даже ничего не объясняя всё разрушили! Вторглись, гады…как со Стругачевым…напугали совсем!!! Разве должна была я отвернуться и забиться в дыру как покорная мышь? Да хоть все ветки обломайте, негодяи, железнозадые морды буржуйские! Только сосна, она всё равно сосна, как ни руби её! Калечь ее, бей – но другим деревом уже не станешь. И мне не жалко, что вместо кроны теперь пенек для бабушек красуется, чтобы им сидеть удобнее было. Я защищала родного, очень дорогого мне человека как могла. И я верю. Учитель не забудет обо мне и поможет. Не умрёт – выживет всем назло! Потому что больно мне, и потому что мне сейчас тоже немножечко нужна его помощь.»

…

Так думала Майка бултыхаясь в чем-то багровом, беспросветном, пропахшем рвотой и кислятиной. Такие мысли гнала от себя и тонула в них, чувствуя как горе давит на нее бетонной плитой. И отбрыкивалась девочка от этих образов, упрямо вперед ползла, совсем уже теряясь в чем-то далеком и бредовом. И мерещился ей тогда перевал и разбившийся «Полюс» - достойный могучий корабль потерпевший крушение. Ползи к нему хоть из-за всех сил, камень грызи зубами от ярости, а не дойдешь так просто. И любимая повесть Аркадия Гайдара с любимыми же словами возникала перед глазами: «А мальчиш-Плохиш сидит, варенье жрёт и радуется!»

«…И вроде хорошей была каша по запаху, да вот какая у нее начинка поганистая оказалась! Всё равно наши победят! «Полюс» лежит за Перевалом, и его уже давным-давно Дик с Марьяной и Олежкой нашли. И я найду тоже. И кашу вашу жрать вражескую не стану. Я вам не мальчиш-плохиш чтобы за банку варенья своих друзей продавать! И я вам ничего не забуду!»

…

Так про себя сражалась Майка. Уставала. Дралась с кошмарами и не сдавалась тьме, снова и снова угрожая кому-то. Объяснить что-то пытаясь. Донести самое важное, что нельзя так с ней, что ОНИ же просто ее убивают и даже хуже делают - калечат! Снова и снова возвращаясь мыслями к Перевалу.
Не ведала девочка как очнулся Чижик, оказался ли учитель среди друзей или врагов, в клетке или на свободе, на средневековый допрос его утащили или просто так, для дружеской беседы взяли – хотя кто ж для дружеской беседы с мечами нападает? Ничего Майка не узнала и не разглядела! Но очнулась девочка живописно. Эпически можно сказать очнулась! Такое даже Фёдору Михайловичу не снилось – ведь он хоть и достойный человек, но по количеству бреда и глупости, никогда в жизни Майю Юрьевну Светлову не обгонит!

Проснулась Светлова перепачканная рвотой, с засохшей пленкой слюны на посеревшем лице. Да-да, с тем самым суровым плевком на собственном лице, который вообще-то врагу предназначался!

«Да неужели я даже в плевании полный отстой!?»

Длинные рыжие волосы, что еще недавно пыталась биолог расчесать и привести в порядок, слиплись острыми сосульками. Тонкие рыжие пряди прилипли к разгоряченному лбу, а героический комбинезон утверждающий что Майя Юрьевна Светлова, эта милая девочка светлого будущего Земли – гуманитарий, ботаник и добрый ученый с космического корабля «Фобос» - комбинезон был выпачкан желчью и блевотой. Майка же упрямо и слепо ползла вперед, ее тошнило, а она не сдавалась! Рвалась в последнем смертном прыжке к учителю, растирая собственную рвоту по себе же самой.

«Ф-фу. Но есть и положительный аспект в этом деле – я хотя бы блевотиной не захлебнулась! Мама говорит такое случается иногда. Хорошо что лицом вниз упала – ну, хотя бы не видят…если конечно есть, кому видеть-то...»

Девочка поморщилась, выплевывая какую-то гадость изо рта. Как бы ни было больно на душе, а глупое двенадцатилетнее тело всё еще хотело жить. Оно, конечно, это самое глупое тело, уже как бы начинало осознавать что с хозяйкой-то ему не слишком повезло, но ведь судьбу не выбирают! Послушное тело отдавало биологу всё что могло отдать: разошлись бредовые картинки, запахло свежестью и ветром, почудились какие-то звуки открытого пространства, а руки не ощутили пут.
Майя поняла что она все слышит и прекрасно помнит каждый момент сражения в пещере: не сгустилось над ее рассудком спасительное забытье, не впала Светлова в детство, инстинктивно прячась где-нибудь в уютном трёхлетнем возрасте, чтобы не видеть как её рубят и ломают. Такое ведь случается иногда с людьми от сильного нервного потрясения…

Ну нет!

Ботаник помнила всё предельно чётко и ясно: как дралась, как кричала, как дала обещание найти и спасти Фёдора Михайловича. Как обещала стать такой же полезной, подобно Дику.
«И дело, знаете ли, не только в Дике! Вот проснется учитель и подумает о Перевале. Не себя станет винить – а о Марьяне подумает, о Дикуше, об Олежке. О том что иногда мы просто заложники плохих обстоятельств – они-то вон тоже к Полюсу не так легко добрались, как надеялись. Ооо, пусть думает...а я тем временем буду искать учителя. Только сказать легче чем сделать. Вот я сказала Аньке: «не оставлю Фёдора Михайловича!» Прямо как в кино сказала, красиво так сказала, как в книжках положено говорить. Помпезно и круто, на все десять балов офигенности по шкале Светловой! А только где я сейчас? Одно враньё! Одна ерунда от меня…вонючий я глист и клоун. Да за мои отстойные доклады меня следует к стенке поставить!!! Но раз уж не поставили пока, то я найду. Я разыщу «Полюс» за перевалом...Только надо сориентироваться. Надо понять с чего начинать.
И зверушек с Фобоса не подвести…делать-то мне в экипаже больше нечего, но зверей в клетках на смерть не оставлю, вдруг капитан уже и позабыл о них...Как-то пересмотрела я нынче принципы содержания зверюшек в клетках. Ага! Ну вроде не плохо себя чувствую. Прямо функциональность на все 100 балов, Светлова. Поднимайся, Светлова. Папа сумел бы и ты сможешь, Светлова. На тебе скоростные носки. Вперёд!»

Вздохнув, Майка постаралась встать с земли. Хорошо она себя чувствует или нет, юная натуралистка не ведала – нельзя же влезть в шкуру чужого человека и сравнить, но девочка убедила себя что всё в порядке. Это сто балов папиной выносливости. Может сразу двести! Только блевотиной она вся провоняла и нужно было содрать с себя испачканный комбинезон. Еще рука побаливает и в голове как-то жарко да муторно. Но вообще терпимо. Да лучше, прямо скажем и не бывает! «Функционирую же? Чего еще нужно...Папа бы всё осилил. Сможет папа – сумею и я!»

- И один шаг для человечества, гигантский шаг для человека…как-то так…- прохрипела ботаник своим осипшим, окончательно сорванным голосом, потому что орать сегодня пришлось не мало. А все-таки говорить приятнее чем в своих кошмарах тонуть. Там в кошмарах же только тоска и ужас, там Светлова о спасении просила, о том, чтобы кто-нибудь пришел на помощь поскорее, Чижик или папа. Чтобы поддержали, дали опору когда все так плохо. А здесь...какая-никакая, но пока еще жизнь.
- Так закалялась сталь. Угу. Павка Корчагин знает! Ну мы еще надаем этим железнозадым. Ну я еще не спеклась, Фёдор Михайлович, ну я еще вполне себе ничего. Только Мирному Контакту крышка. Ага. С бластером…потом…когда-нибудь установим ещё...этот самый Мирный Контакт.

Студент, вздрогнув, отложил книгу и сделал глоток чая. Кажется, он что-то начал понимать...

Прибегать к запугиванию Чета не было необходимости. Кажется, суровых уроков на один день парнишке хватило с лихвой, чтобы в следующий раз обуть обувь в соответствии с требованиями к форменной одежде. Чет был просто несказанно рад переброситься парой слов с кем угодно. Даже русский подходит темнокожему парнишке в этот момент.
- Добрый день, сэр - вытянулся молодчик, взяв под козырёк Степнова. Новости в участке распространялись довольно медленно, но сложить два и два сумел даже новичок и практикант. Мощного сложения русский, серый человек в костюме, низкорослая блондиночка и, судя по внешности, звезда порно-фильмов, конечно, могли быть только группой из ФБР, которую направили сюда для усиления группы по расследованию дела.

- Я думал, что за серийными убийцами отправляют, когда трупов становится три и больше. Ах да-да, конечно, Вы не имеете права об этом говорить,сэр, я всё понимаю...

Чет заговорщицки подмигнул Степнову.
- Я бы мог посадить его за его слова, сэр. Он начал говорить что-то о том, что мусор к мусору, а порядочный коп в его-то время никогда не мог себе позволить таких штиблет! Вы представляете! Он так и сказал! Если б мой дедуля не называл меня в детстве "Штиблет", то я бы и слова-то такого не знал. А тут молодой вроде бы мужчина и знает такое редкое и старинное слово.

Паренёк почесал подбородок.
- Потом он словно весь осунулся и изменился. Ну, щёки там надул или что-то в этом роде. Он когда тыкал в бумажки зонтиком, то казался выше, более широкоплечим и вообще...А тут как-то сразу сгорбился, стал как-то вроде и полнее, и щёки такие большу-у-у-ущие как хомяка стали. Мне даже показалось, что я вижу другого человека, но потом сморгнул...Гля...А это всё тот же тип. Ах да, мистер русский...

Чет натянуто улыбнулся и пробормотал.
- Я не знаю как к Вам обращаться, сэр...Но потом этот господин и вовсе словно подменился. Он даже на зонт свой припадать стал на манер трости и прихрамывал, хотя те двадцать минут, что тыкал в мусор - перемещался нормально. А ещё...Право слово,сэр, гадости такие болтать начал, что даже повторять стыдно. Мол, он больше не беспокоится о смешении белой расы людей с низшими чёрными или о падении Америки, которыми нас пугают газеты. Никсон может вещать что угодно, но ему уже всё равно. Он де видел вещи и пострашнее.

Темнокожий паренёк пожал плечами и оскалился.
- Мне было дано задание и я его выполнял. На тот момент я насчитал тридцать пять красных машин. Конечно, я не мог отвлекаться со своего поста и говорить о том, что псих прошёл в участок.

Бумажки, картонки и пластиковые стаканчики лежали тут же - в урне возле Чета. Аккуратные отверстия точно в центре были небольшие - диаметром четыре-пять миллиметров.

Хлама и мусора возле участка ещё хватало. Проезжающие мимо мусоровозы были не слишком герметичными да и райончик никогда своими чистыми территориями не славился.

Последней здравой мыслью в голове у Майки была простая констатация факта: «Кажется, мирный план Федора Михайловича провалился. Кажется, он никогда и не мог сработать. Кажется, тогда в клетке я согласилась с невыполнимым в принципе сценарием. Это я во всём виновата. Я одна. Надо было уплывать. Надо было плевать на все контакты и спасать свои шкуры! Не кашу вражескую лопать, а бежать…бежать…бежать...Федор Михайлович желал же отсюда уплыть первым. Он был бы сейчас в безопасности! Учителя взяли из-за меня. Он не уплыл из-за меня потому что я поддержала Аню. Это всё из-за меня!!!»

И тогда детство вдруг дало сбой, необратимо выцветая и растекаясь водой сквозь пальцы, а юность вынужденная народиться раньше срока, ущербная эта жуткая взрослость ворвалась в неподготовленное, несозревшее еще для таких сложных материй тело. Слабое такое детское тело, которое еще даже на подростковое не тянуло!
...Всмотритесь в биолога корабля «Фобос» поближе - припухшее милое личико с большими серыми глазами, узкий подбородок, тонкие и длинные как у кузнечика ноги, крохотный носик и мальчишечья фигура, без каких-либо намёков на женственность. Ах да! Еще довольно средненький и совсем небольшой даже для ребенка рост.
Так пришла юность к Майе Светловой – так пришло жалкое, жуткое отрочество – покалеченное с самого начала, уязвлённое, неправильное! Раскалывающее душу напополам, выворачивающее наизнанку и врывающееся шрапнелью в беззащитную плоть. И поднялась тогда багровая дымка перед глазами, а рассудок захлебнулся отчаянным воплем: «Рано, рано, ещё слишком рано!!!»

…Далекая певица далекого прошлого когда-то спела пронзительную песню, с пронзительными же и грустными вопросами - Куда уходит детство, в какие города? И как найти нам средство, что б вновь попасть туда?
Что ж. По-крайней мере как учёный, Майя Светлова могла совершенно точно ответить что её собственное детство закончилось на Фобосе – получило крепкий удар под дых вместе с Федором Михайловичем Чижиком во время краткой вылазки наружу, и уходило вместе с ним же, в далекие неизвестные края. Отыскать в этой ситуации можно было только учителя, а вот детство уже вряд ли.
…По-крайней мере пока девочка не станет очень и очень старенькой бабушкой. А шансы на это казались ничтожными и уменьшались с каждым мгновением неправильной жестокой юности. Ведь Майкино дерево взрослости получило трещину прямо у самых корней и проросло на очень плохой почве самообвинений, злости и непроизнесенной вслух клятвы: «я вам этого не прощу! Я себе этого никогда и ни за что не прощу…»
Возможно, время залечит эту тяжелую рану, кое-как, зарастит ее грубой коркой и милостиво захолодит боль. Но трещина у корней будет всегда. Она всегда будет причинять муку и девочка уже никогда не станет той гармоничной, милой в своей застенчивости личностью, которой могла бы стать, сложись всё более удачно. Ей уже никогда не стать той приятной барышней, которую видел в Майе Коля, когда они вместе ходили в школу на Земле.

Уничтожена безвозвратно. Как искин «Фобоса», стёрта без резервных копий.

Да. Отважному Юрию Светлову было за что винить себя и Чижика.

...

А Майка винила во всём рыцарей и саму себя, и без всякой жалости к ним и к себе самой, дралась отчаянно и жутко. И плевать ей было на всё что будет дальше.
«Они забирают родного сердцу человека! Вырывают того, кто нужен мне так отчаянно и сильно – они хотят его убить, или отвести на пытку или сделать что-то еще! Того кто умеет слушать, ободрять, кто был ко мне добрым и участливым…кто умел меня слушать, кто стал как папа. Стал родным! А они куда-то забирают, отрывают с кровью...Рубят топором по живому растению!»

- Нет!!! – Девочка кричала, захлебывалась, хрипела и думала про себя. И не могла сказать, когда и что было произнесено вслух хриплым голосом, что было выкрикнуто отчаянно и звонко, а что успело лишь в мозгах возникнуть яркой вспышкой. Бред засбоившего рассудка! Иногда она кричала, а иногда хрипела и шептала под нос, пытаясь пробиться к Чижику, прорваться, удержать его в своих руках. – Фёдор Михайлович…Я вас не оставлю, я никуда не полечу…Мой папа нас спасет. Он знает…Он Юрий Светлов, герой и космолётчик! Только его нет, когда он так нужен…Но я смогу…и мой папа сможет…Я вас спасу! Я не оставлю вас никогда…состарюсь на этой планете если придется. – И вдруг задержала дыхание, когда Чижик рванулся и треснул рыцаря освободившейся рукой. Попыталась обернуться. – Я буду Диком, Фёдор Михайлович!!! Не Марьяной дурой…Я буду Диком! Я пройду как он прошёл через Перевал. Я вас не брошу. Никогда не сдавайся, никогда…Я буду Диком…Папа говорит никогда не сдаваться. Я вас найду за перевалом. Я вас не оставлю!!!

Затихла, всмотревшись в грустные глаза рыцаря-пикинера. В такие печальные, почти что родные европейские глаза своего врага лишенные злости и агрессии.

- Поздно, поздно, слишком поздно... – набрав побольше слюны смешанной с желчью, с рвущейся изо рта горькой рвотой, Светлова со смаком плюнула в его лицо, стараясь попасть в прорезь шлема. Попыталась ударить, боднуть головой, треснуть – Поздно, дяденька, слишком поздно…

...Туман заволакивает зрение, больно дышать и першит в горле. И слёз как ни странно вообще нет! Пролетела кубарем по земле ничего не чувствуя, и снова поползла на выход Светлова. Отплевываясь рвотой, изляпывая свой комбинезон утренним завтраком, желчью и слюной.

- Фёдор Михайлович!!! – И уже поплохело и подкатила тяжелая коричневая тьма. «Сорок процентов функциональности, тридцать, двадцать…папина знаменитая выносливость сбоит! Нужен стимул, адреналин, нужно как-то остаться в сознании, увидеть куда они забирают учителя. Нужно-нужно-нужно!!!».
Сжала правую руку в кулак, треснула о какой-то камень чтобы стало больно, чтобы вырвала физическая мука из этой накатывающей смертной темноты. И плашмя еще по твердому рубанула открытой ладонью. В губу зубами вцепилась, продолжая упрямо ползти на выход.
«Задержать дыхание, перетерпеть. Фёдор Михайлович, я вас не брошу…Я должна увидеть куда они вас ведут. Зачем уносят. На костер или еще куда-то...я должна знать! Увидеть. Понять. Я буду ползти. Да. Как таракан! Буду. Пока живая. Буду искать вас!!!»

Степнов вцепился в дело словно был не снайпером, а самым заправским сыскарём. Обнаружить то,что уже обнаружено - это не самое большое достижение, но кое-чего Антону удалось заметить сверх того, что определили остальные.

В кухне стоял на плитке остывший чайник. На стенной полке между двумя пустыми банками кофе одной марки имелось пустое место. Собственно, с банкой, которая стояла здесь и бросала тень на более представительные сорта кофе, Степнов уже виделся сегодня. Даже два раза. Это было интересно, но на это обратил внимание только хозяйственный Степнов, который строгал бутерброды, пока остальные отдыхали. Для порядка стоит заметить, что пока сам Степнов отдыхал в уютном гробике, то остальные стаптывали обувь, пытаясь раскрыть преступление.

Пачка растворимого кофе, который купили сегодня в магазинчике неподалёку и пачка, которая была взята на месте преступления и из которой хлебнул Степнов, угощаемый Белл, были похожи как сёстры-близняшки. Напрягши свою чертовски офигенную память, Антон заприметил, что серия и дата производства совпадают. Быть может совпадение? А может быть ещё одна нить...

В спальне Степнова привлекло всё то же, что и остальных, кто разглядывал внимательно это место. Аккуратно заправленные кровати, два шкафа, два комода. Тщательно обнюхав вещи богатенького студента, русский пришёл к выводу, что более чистые вещи пахли алкоголем сильнее, а заношенные и немного попахивающие потом - гораздо-гораздо меньше. Больше всего воняли лацканы рукавов и воротнички. Более свежие рубашки воняли более дешёвым пойлом. Словно человек шёл по наклонной и начинал пробовать всё более дешёвые и некачественные алкогольные напитки. В кармашке одной из самых вонючих рубашек обнаружилась даже этикеточка от потрясающего коньяка. Поминая вселенскую справедливость, можно было отметить, что сам Степнов этот коньяк знал, пробовал или по крайней мере слышал. "Белый Аист".

В прихожей-гостиной-столовой Степнов задержал свой взгляд на чашечке, который почему-то вымазали порошком для снятия отпечатков, но в вещдоки не зачислили. Подходящая к тому же набору, что и та чашечка осколком которой вскрыли горло Хиллу, крохотная и с ушком. Вот только на её боках имелись крупные характерные разводы. Быть может кто-то держал её в руках, а потом тщательно затёр отпечатки? Среди команды раздолбаев-экспертов есть сообщник убийцы? Кто-то держал чашечку в кожаных перчатках?

Степнов мог вымазаться пылюкой, плесенью и грязью хоть в два слоя, но найти след современных технологий в этой квартирке русскому снайперу не удалось. Даже свежей замазки и новеньких дыр в стенах от дрели не было найдено.

Майка неловко улыбнулась Алешке, по-доброму прыснув со смеха в ладошку – вроде бы и беззвучно расхохоталась, а вроде бы и зажигательно. И хоть улыбка у девочки совсем на отцовскую не походила – это тоже была замечательная по-своему улыбка – ласковая такая и милая! А главное, серые глаза блестели беззлобным весельем, а тихая уютная радость, освещала побелевшее девичье лицо в этой смертной полутьме.
Стругачёв понял ее шутку и Майка это оценила. Она тоже подняла вверх большой палец и приложила его к голове, а точнее к своим темно-рыжим волосам: - Лёха, да меня-то если что, тоже в огонь кинут со всеми моими полузнаниями про индейцев. Нами разожгут самый оптимистичный костер на планете! А вообще...удачи тебе, пилот Стругачёв, всё будет хорошо!

Ну и каков результат этого незавершенного пока еще эксперимента, спрашивается?

Болван Лёха? Само собой! Но отличный болван, болван первого ранга, можно сказать! И юмор понимает. Майке же скучно в этой пещере – ни планшета нет, ни зеленого мяча для тенниса, ни любимых книг про Ироан. Только с людьми остается экспериментировать – по-доброму конечно и не зарываясь.
«Если бы здесь не было пилота категории «Б» Алексея Стругачева, мы бы наверное все заскучали. И хотя его поступки в большинстве случаев это пытка над логикой, но Лёха вызывает восхищение. На десять балов по шкале Светловой. И Чижику больше не будет грубить, я надеюсь…Это же неправильно, учителя нахально перебивать и не слушать! Мы все здесь бойцы, нельзя нарушать авторитет Федора Михайловича. Если мы пойдем в разнос и начнем грубить старшему группы – кем же мы будем, как не стаей перепуганных крыс? Он вон даже злиться не умеет - нельзя такого педагога обижать. Стыдно.»

На девочку накатило приятное такое благодушие. Она и сопротивлялась ему, и кулаки сжимала – а всё-таки стало Майке очень и очень хорошо после похвалы от Чижика, будто марафон на золото пробежала! Стало весело, стало чудесно, стало звонко-звонко!

Биолог даже замечталась, тихонько пристроившись возле преподавателя чтобы в курсе событий быть.

…Вот вырастет она однажды, а Федор Михайлович к тому времени, наверняка свой корабль получит под командование. Он же мужчина, рано или поздно надоест, наверное, по скучному школьному маршруту летать. Почти все мужчины хотят быть капитанами, так уж устроены! А Майка к тому времени выучится и попросится научным сотрудником к Чижику на звездолет. Никаких ромашек и розовых лепестков, это нелогично, невозможно и глупо, только сотрудничество двух увлеченных людей. И только одно непреложное правило! В своем научном отсеке Майя Светлова – королева, повелитель и державный монарх в одном лице – там ей никто не смеет что-то указывать и перечить! А в других местах – слово капитана закон, конечно. Майка бы с удовольствием стала служить под началом такого человека как Федор Михайлович. На Ироан бы слетали и еще дальше...
…Сначала-то, конечно, когда биолог услышала что он никогда не орет, ей ужасно захотелось проверить, а так ли оно на самом деле? Майка была уверенна что не орущих учителей не бывает в принципе – вопрос только в степени воздействия. Но сейчас девочка горячо зауважала мужчину, а это всё меняло. Даже шутить с ним расхотелось.

Как он это сказал? «Молодец Светлова!» «Спасибо за откровенность!»
А мог бы наорать, мог бы унизить прилюдно за этот бесстрастный доклад, мог бы растоптать как рыжего таракана тапком, не даром же биолог так изволновалась – а учитель всё понял и похвалил, чудесно же.


Так и стояла себе капитанская дочь, пребывая в мягком благодушии, мысленно упиваясь похвалой и как-то притихнув даже от своего счастья – ну и не хотелось ей с этим чувством бороться! Даже когда пики навели на них, даже когда стали угрожать и в угол пещеры оттеснять, Майка спокойно к ситуации отнеслась. Дала произнести речь Федору Михайловичу, тихонечко отстегивая за его спиной папин кулон.
Этот кулон всегда с ней был – серебряный, дорогой, на магнитной застежке. Изящно выгибающая спинку кошечка с синими глазами – а сзади тонкая выгравированная надпись: «Майе от отца»
Во все времена мирные контакты начинались с торговли – ты мне, я тебе. Этот закон даже детсадовцы знают! Ты мне фломастер – а я тебе конфету, ты мне мелок чтобы на асфальте рисовать – а я тебе красивое ведерко для песочка! Алиска, младшая сестренка, всё время что-нибудь меняла в своём садике – то фантики, то открыточки, то мелкие игрушки...
Суть любого человеческого общения – обмен.
Аккуратно выскользнув из-за узкой спины Чижика, девочка протянула серебряную цепочку пленителям, мягко и аккуратно пропев известную песню:

- …И снится нам не рокот космодрома, не э-э-эта ледяная синева. А снится нам трава трава у до-о-о-ма, зеленая зеленая тра-а-ава. – Биолог старалась петь тихо и приятно. Голос у нее был не самый сильный, зато ласковый и с хрипотцой – той самой легкой хрипотцой, которая со временем, когда Майка повзрослеет, возможно сделает ее голос бархатистыми и очаровательным для слуха. До этого-то они только орали со Стругачевым желая взбесить похитителей, а сейчас Майка просто пропела. По-доброму и не нарываясь. – Возьмите пожалуйста. Вы нас кормите, вы нас сюда привезли. Давайте меняться.

И посмотрела на удаляющего пикинера немножко грустно и по-доброму, с простой женственной улыбкой к сердцу ладонь приложив. Вроде как: «вот я Майка Светлова стою перед тобой, солдат, и у меня даже оружия нет, чтобы тебе навредить. Я просто хочу поговорить. Я не забыла как вы учителя побили и с Робби вы наверняка что-то плохое сделали, раз его здесь нет. Но всё это можно оставить в прошлом, если вы это не специально делали, верно? Я биолог и космический натуралист – зачем же меня гнать пиками как животное? Я и по-человечьи понимаю. Я могу вам спеть, могу рассказать что-нибудь интересное. Какая от меня опасность? Я здесь ниже всех, даже Федор Михайлович гигант рядом со мной. Так чего на меня пику наставлять? Живой я более интересный экземпляр, чем в мертвом состоянии. А главное, чего во мне бояться? Я просто девочка с Земли с длинными рыжими волосами и мне нравится это приключение – я пока не хочу на Фобос, мне интересны именно вы!»

«Ну вот и всё, Светлова. Титаник тонет с дифферентом на нос, непотопляемый корабль затонул в первом же плавании. Приехали. А точнее приплыли, или еще правильнее сказать – прилетели! Этот взгляд Федора Михайловича как красная лампочка на приборной доске. Красная лампочка всегда загорается к беде!»

…Вот если бы Майка не заметила удивленный учительский взгляд, вот тогда бы наверное все прошло хорошо. Но девочка же заметила! А заметив, вздрогнула и несколько растерялась – стройная цепочка логических планов дала сбой.

Вот что нужно делать с компьютером, если произошла какая-то ошибка? Всё верно. Врубить диагностику чтобы понять в чем причина неполадок и как их следует исправить. Вот и биолог, пробираясь под покровом тишины к выходу из пещеры, отчаянно старалась понять, что же именно она сделала не так по мнению учителя?
Учитель озвучил план – она немедленно приступила к выполнению этого самого плана. Шуметь же нельзя – но кто-то должен пойти и сделать, и почему, спрашивается, для этого нужны парни? Она дочь капитана Светлова, а папа всегда говорил, что в космосе нет женщин и мужчин – есть только звездолетчики и у каждого равная порция ответственности! Папа велел ей не позорить свою фамилию всякой женской ерундой и она не опозорит. Папа велел оставаться храброй в любой ситуации и никогда, ни за что не распускать сопли.
Опять же! С точки зрения Плана Приоритетности жизнь биолога не имеет значения для выживания экипажа - на «Фобосе» Майя Светлова лишний груз, от нее по сути никакого проку да и капитан совершенно не уважает - а значит вполне разумно использовать Светлову как тупой молоток в каждой трудной ситуации. Если погибнет пилот или техник, это будет трагедией. Но Майя лицо гражданское, а все ее знания легко дублируются медиком Любовой. С точки зрения ракеты – ракете вообще без разницы, будет Майя присутствовать на борту во время взлета или останется с рыцарями в этой пещере. Светлова всего лишь ученый-недоучка и её довольно легко заменить.

«А вот жаль что искин погиб… - пожалуй впервые за всё время путешествия, девочка взгрустнула по «Фобосу» - Вот старина искин бы все понял. Это же математика! Нужно просто возвести людей в цифры и высчитать их полезность, а потом начать действовать исходя из Плана Полезности. Всё так просто. И всё же…»

…И всё же что-то пошло не так.
Признаться честно, Майке совсем не нравилось огорчать учителя. Если признаться еще честнее, ее эмоции к этому человеку, при ближайшем рассмотрении, казались не вполне математического свойства. То есть помимо логики и холодного здравого смысла, какая-то часть этих эмоций не поддавалась обсчету.
Биолога это конечно пугало. Особенно то, насколько банальными, скучными и третьесортными все ее переживания, доведись ей проколоться, могли бы выглядеть со стороны: «Симпатия к учителю. Я конечно слышала о таких дурочках что пишут Федору Михайловичу любовные записочки и мечтают поскорее повзрослеть чтобы выскочить за него замуж, но это точно не Я!
А кто я? Я Майя Юрьевна Светлова, дочь Юрия Аркадьевича Светлова! Мой папа в прошлом летчик-испытатель, простой звездолетчик, а нынче один из самых знаменитых капитанов Земли. Светловы не унижаются, не делают банальностей и не позорят свою славную фамилию! Кем я вырасту? Космическим натуралистом, ксенобиологом и великолепным ученым! Чего я хочу? Улететь на ироанском корабле в самый далекий космос – залететь так далеко, как только возможно для человека! Я хочу окунуться в космическую бездну, хочу, чтобы вокруг меня были только одни инопланетяне и чтобы земля была далеко-далеко, со всеми ее нелогичностями и абсурдностями. Чтобы она исчезла среди тысячи других звезд.
Я ведь совсем по Москве не скучаю. Это приключение самое лучшее что со мной могло случиться! И только глупые, паршивые эмоции всё портят…Да надо всё неважное для результата просто игнорировать!!! Но вот и не могу. Сбой.»

Три директивы столкнулись в мозгу Майки вступая в отчаянный бой: Папин приказ не опозориться, Приоритетный План и непрошенные эмоции к Чижику, заставляющую девочку огорчаться когда учителю больно.
В общем, девочка застыла на пороге пещеры поступив для себя совсем нетипично - вместо того чтобы деятельно ползти вперед к костру, Светлова никак не могла определиться с решением. Рыцари скорее-всего видят в тумане, но могут и не видеть. Чтобы это точно узнать надо двигаться вперед, но если рыцари их поймают, больно наверное будет всем. Нужно выполнить план Федора Михайловича наилучшим образом, но если всё сейчас сорвется – это катастрофа! Хотя то, что учитель собирается бежать из пещеры – это тоже катастрофа. Они же по другому сценарию собирались идти…они же собирались поделиться с врагами знаниями, дружбой, медициной и прочими достижениями научно-технического прогресса.

«Кажется, Федор Михайлович меняет план. Надо поговорить с ним об этом…озвучить кое-какие доводы в пользу его старого решения. Надо сказать своё решительное слово, ведь у меня есть что сказать, в конце-то концов! У меня тоже есть ПЛАН.»

…А пока что девочка никак не могла определиться что делать дальше - потому поглядела на старпома Бабурову приглашая ее к этому самому…типа к диалогу. Указала на себя, потом на костры, пошевелила пальцами: "Надо бы пройти подальше, все-таки. Я считаю надо идти вперед»
Впрочем. Это типа обсуждение же – они обе сейчас на передовой, значит и решать надо это…ну-у-у, типа коллективно. Ну типа, бла-бла-бла-туда-сюда, это бы наверное понравилось Федору Михайловичу Чижику.

Майка бодро поддержала Чижика, даже как-то слишком бодро. И Ане даже послышалась в ее голосе издевка? Нет, Светлова так не может, сама себе ответила Аня, а вот наигранность точно была. Любова вздохнула и покачала головой - у Майки точно какой-то план спасения ФМ. Даже страшно уже.
От мрачных мыслей отвлекло появление Лёхи, ну как всегда, в своем репертуаре, ну ни как без рисовки, хотя смело. Варяг, в его исполнении, конечно, не сдался, но быстро заткнулся. Аня даже напряглась, когда к Стругачеву рыцарь подошел, думала сейчас бить будут, но только кляп воткнули, правда тоже не ласково. Жалко Лёху. И всех их жалко. И себя жалко так, что слезы опять к глазам подкатили.
"Хотелось тебе приключений? Вот, получи по полной! И планета неизведанная, и с кораблем проблемы, и рыцари тебе - полный набор, наслаждайся! Только вот в плену они все. И нисколько это не здорово. Но, она ведь не виновата в этом? или виновата? вон, мама говорит, что мысли могут материализоваться, кажется и научное обоснование этому какое-то уже есть. Нет, хватит, сейчас надумает тут себе."

Аня посмотрела на товарищей - все, вроде, были в порядке, Бабурова даже ногой вон машет. Любова в ответ покивала ей головой. А у ребят и связь с кораблем пока есть, интересно, как они там, что придумали? Решив, что нельзя себя накручивать и думать о плохом - эмоции влияют на четкость мышления - Аня решила последовать совету одной своей любимой героини, вот уж у кого в жизни всякое было и не сдалась.
"Не буду думать об этом сегодня, подумаю об этом завтра!"

- У ребят связь с кораблем, надо будет узнать у них, что командир планирует, - прошептала девочка, кивая на оставшихся в шлемах.
- Федор Михайлович, все будет хорошо, вы за нас не переживайте, - что-то совсем не нравился настрой учителя Ане. Небось ругает себя сейчас за непрофессионализм, и за то, что не уследил. Вот точно же.

Кристофер молча забил телефон в контакт под названием "Ж ФБПЯ". И понятно, и не палится имя. Все, как надо.
А что к нему относятся с... что ж. Он кое-чем отличается от обычного человека, а в "Гнипа" была предназначена и для таких. Впрочем, это было больше исправительное учреждение для охотников.
Так что "льдышке" не сильно доверяли, но кроме него там тоже были всякие таланты - было о чем и с кем поговорить. Ну и записи... их было немало. Если удавалось выбраться в библиотеку (всякие тесты отнимали время), то парень засиживался там допоздна.
А сейчас..
- Я Кристофер, род... - начал было говорить Прайт, как старушку "сорвало". Можно было понять. Всегда можно было. Парень просто молча обнял старушку. Говорить "Успокойтесь" и т.п.? Не смешно. И не поможет.

Битва не на жизнь, а на смерть продолжалась.
По правде, и не битва даже, а слабые попытки сопротивляться. И... о смерти речь, кажется, уже не шла. Рыцари чувствовали, что справляются, и едва ли стали бы умертвлять захваченных в плен белых демонов о двух головах, стеклянной и спрятанной под ней обычной.
Девочки-биологи сопротивлялись тем не менее не на шутку. Даже учитель, казалось, готов сдаться в плен, а они всё не давались рыцарям, доставляли им проблем.
- Не пытайтесь ок-кх-кхазывать сопротивление! - услышали они восклик Чижика, и он снова закашлялся. Фёдор Михайлович наверняка понимал, что рыцари не будут особенно церемониться, и если Светлова с Любовой станут противиться, кто знает, что их ждёт. Он уже решил, что лучшим выходом для них будет сдаться. Ну и что, что русские не сдаются? Они ведь ещё не проиграли. Это тактический ход, чтобы провести переговоры с местными. Чижик точно надеялся, что они смогут убедить рыцарей отпустить пришельцев.
Майке поплохело - причём это было по-настоящему, она почувствовала, что задыхается в шлеме скафандра, как будто подача воздуха из баллона внезапно прекратилась. Такова была реакция организма на приступ паники, почти одолевшей девочку. Один страх родил другой, и вот уже ей душно и тесно в скафандре.
Когда она упала, занимавшийся ею рыцарь подхватил обмякшее тело, переглянулся с товарищем. Закричала Аня, но её попытка вырваться закончилась тем, что рыцарь грубо обхватил её за пояс и с силой потолкал вперёд. Кто-то из рыцарей освободил их от троса, связывавшего всех троих. Майю же не стали волочить по земле, как мешок с человеком. Вместо этого она ощутила, как отрывается от земли, затем мир вокруг затрещал, в ушах раздался оглушительный треск, и очередной судорожный вдох закончился глотком свежего морозного воздуха. Чистого воздуха незнакомой планеты. Чистейшего. Если не считать множественных микроорганизмов, наверняка в нём обитавших и всю свою короткую микроорганистическую жизнь мечтавших о первом контакте с организмом пришельцев с далёких звёзд. Вдох - и выдох. И вот уже помутившееся было сознание возвращается к Светловой. Её, кажется, несли на руках. Со связанными за спиной руками. Поза была жутко неудобной, казалась шаткой - стоит дёрнуться, и упадёшь. Но рыцарь уверенно нёс пришелицу вперёд, в одному ему известную сторону.
- Светлова! Светлова, что с тобой? - донёсся откуда-то спереди встревоженный крик учителя.

Лёха и не пытался стаскивать с Марины скафандр - начал было помогать снять шлем, но, увидев сопротивление девочки, моментально переключился на себя. И успел наполовину расстегнуть неудобный скафандр, когда и появились те два рыцаря.
Маринин камень угодил уже в щит, и Бабурова бросилась наутёк, пока отважный героический звездолётчик Стругачёв защищал честь дамы от посягательств грубых мужланов, закованных в средневековую броню. Так ему самому виделась сейчас вся эта сцена в моменте, если не охватывать всё более широко. Потому что если вспомнить об остальном, ситуация становилась аховой. Но один против двоих - по мнению Алексея, был далеко не худший расклад.
- За Родину! За Чижика! - слышала Марина почти победные крики Стругачёва за своей спиной, каждый возглас сопровождался стуком камня о щит рыцарей, а может, и об их доспехи. - За Иоффе! Леонарда! Карловича! И внука его непутёвого! За-ааах ты так! Получи! Ещё! Отпусти, банка консервная!
А старпом бежала в туман. Бежала и спотыкалась, едва не падала.
Потом из тумана вышел ёжик. Закованный в броню и ощетинившийся оружием, в белесом мареве рыцарь и в самом деле был похож на ежа из какого-то мультфильма древности.
Марина стукнулась прямо в него, не заметив в тумане, не разглядев впопыхах.
- Бумс! Хрясь! - ударился в шлем наконечник копья. Не пробил, даже трещинки не появилось. Но что-то хрустнуло.
И вот уже её с вывернутыми за спину руками ведут в неизвестном направлении, так и не сняв шлем. Гонят тычками в спину. Простой и понятный язык человеческих жестов.

- Рыцари в латах, рыцари... в тяжёлых доспехах... средневековых... металлических... металл... железо... Ивашка из Дворца пионеров... Кощей... магнит! - воскликнула Настя, проведя ассоциативную цепочку. Она недовольно поглядела на подавшего глупую, по её мнению, идею Петю. - Как ты их собрался лассо ловить? Умеешь кидать? Нет, я предлагаю магнитом! Если их латы возьмёт... У нас ведь на корабле есть мощный электромагнит! - взволнованно предлагала штурман, переводя взгляд с Пети на Крамера и обратно. Она была готова вот прямо сейчас бежать и действовать.
Электромагнит на корабле действительно был в двигательном отсеке. Если его открутить, то можно было соорудить довольно мощный магнит, который бы притягивал всё железо в небольшом радиусе вокруг себя. Но это займёт много времени. Рыцари наверняка успеют увести пленных, и где их потом искать в этом тумане?

Загадочным скрипом, который слышали Майя с Аней, оказался скрип несмазанного колеса подъезжавшей к ним по склону телеги. Она вынырнула из тумана внезапно, нарушив целостность белого одеяла своими квадратными формами. Вернее, это был параллелепипед. Довольно большая телега, представлявшая собой передвижную клетку из дерева и металла. Сама конструкция клетки на колёсах была выполнена из дерева, а прутья были металлическими.
Подняв решётку, конвоиры затолкали туда сначала Фёдора Михайловича, а следом за ним и девочек. Руки у всех были связаны верёвками за спиной. Лицо учителя было бледным и измождённым, но он с тревогой всматривался в лица девочек. И прежде всего - Майи.
- У тебя кровь... Светлова... - выдохнул он.
Решётка со скрипом опустилась, глухо стукнув о днище телеги. Где-то там снаружи слышался храп лошадей и цоканье их копыт. Прибыло подкрепление. Будто тех рыцарей, что окружили корабль, не хватило...

Получив несколько вмятин на латах, рыцари взяли в плен Марину и Лёху. Подгоняя их кулаками и пиками, они принудили их присоединиться к Коле. Руки школьников связали за спиной. Пленников построили и повели куда-то вниз по склону холма.
- Я не пойду с вами! - пронзительно закричал Лёха, когда увидел, что они сворачивают в сторону от звездолёта. Он вдруг вырвался от опешивших от неожиданности рыцарей и, как есть со связанными руками, бросился бежать к кораблю, но верёвка, брошенная ему вслед, моментально свалила его с ног. А Коля с Мариной почувствовали, что их крепко держат, не вырваться.
Один из рыцарей, всё так же молча, связал пилота по рукам и ногам и бросил на круп коня. Лёха начал было брыкаться, но, получив затрещину, нанесённую металлической рукой, успокоился и ехал дальше молча.

"Ой, Федор Михайлович, да у меня просто всё отлично! В порядке ли я, вы спрашиваете? Да лучше всех прямо! Вот я биолог и начинающий ветеринар треснула со всей дури своим научным чемоданчиком лошадь по боку, так что несчастное животное всхрапнуло и подалось назад. Я ударила животное, совершенно не причинив вреда своему врагу. И как вы думаете я себя чувствую сейчас? Да на все сто процентов согласно моему личному протоколу. Всё просто суперищно! Это же мечта каждого ветеринара - причинять боль несчастным зверюшкам, Федор Михайлович. Вас бьют на моих глазах и я никак не могу помешать этим злым взрослым, мне выворачивают руки сковывая будто вещь и что еще у меня хорошего? Ах да, я совсем забыла! Если у меня кончится кислород, я буду единственным членом экспедиции который задохнется в своём скафандре, на планете на которой МОЖНО ДЫШАТЬ! Да у меня всё просто великолепно, на десять баллов и даже на миллион!!!"

В какой-то момент злость стала такой сильной, что Майка и в самом деле начала глотать воздух с тяжелым хрипом. Ноздри ее раздувались, глаза сверкали фирменным Светловским блеском. Девочке вдруг показалось что она и в самом деле сейчас задохнется - вот прямо в этот момент лопнет как шарик переполнившись клокочущим гневом!
Словно назло отчаянно зачесался кончик носа, выворачивая нервы наизнанку этим надоедливым зудом.

"Я задыхаюсь. Я в плену. Я не могу скинуть этот дурацкий скафандр. Они не сняли с меня шлем. Помогите пожалуйста, больше не могу, помогите. Больно!!!"

...Живо представился Крамер, самодовольный и горделивый, вальяжно сидящий в своём кресле и издевательски улыбающийся Майке с экрана монитора: "Вот ты и скисла, Светлова. Вооот тебе и конец. Я-то по прежнему капитан и сижу в своем удобном капитанском кресле в рубке корабля, мой папа будет мной доволен. А ты всего-лишь веснушчатое ничтожество. Тупица, позорящая отца. Как я тебя в классе опозорил перед всеми, а? Выставил тебя нытиком и слабачкой. Дочь Юрия Светлова плачет перед всеми. Ха-ха-ха! Настя сняла всё это на камеру - твоему папе понравится смотреть как ты ноешь!"

Девочка сжала кулаки, снова вцепляясь зубами в верхнюю губу, нижнюю-то она уже всю искусала. Ну хватит! Это всё неправда. На ней скафандр, а значит все еще действует связь с кораблем. Ребята сидят там и слышат как их берут в плен. Настя видит, Крамер и Петя. Они вот-вот рванутся на помощь и тогда экспедиции крышка. Если рыцари попадут внутрь звездолета они явно там все переломают.
"Быть может даже Робби сломают, какой ужас! Нельзя такое допустить. Он же мой друг...Они все мои друзья, в конце концов..."

И Майя Светлова начала говорить по громкой связи. Слезы текли по щекам мешаясь с капельками крови, проклятый нос беспощадно чесался, а смотреть как учителю отвешивают очередной подзатыльник уже не было сил. Поэтому Майка просто говорила. Она надеялась что связь всё еще работает и что она еще не одна в своем горе. Ведь в конце-концов не в героизме дело, и не в каких-то особых качествах. Просто иногда ты тонешь, а иногда бьешься до последнего и веришь что кому-то это нужно.
И тебе оно тоже нужно! Не быть одной в самый ужасный момент своей жизни. Верить что хоть кто-то идет с тобой. Пусть он невидим, пусть он фантастично далеко. Но ты поможешь ему, а он, невидимый, он сумеет помочь тебе. Его голос будет рядом.

- Капитан, не покидайте корабля пожалуйста, - шептала девочка в микрофон, похрипывая словно от тяжелейшей ангины.
- Разыщите бластер когда все закончится. Его выбили у Чижика из рук ударом меча. Со мной учитель и Аня. У меня есть план. Я остаюсь командиром этой экспедиции!

"Я все еще командир этой научной экспедиции!" - повторно подумала про себя Майя падая на землю. Не станет она послушно идти за своими пленителями, не станет! Пассивное сопротивление и какие-то жалкие крохи контроля.
"Тащите волоком, гады, раз уж воруете нас!!!"

Никогда не сдавайся, никогда! – как говорит знаменитый звездолетчик Юрий Светлов.
…

В критической ситуации, как это известно, мысли несутся со скоростью пришпоренных роботов, то есть конечно не роботов, а коней. Только кто ими сейчас пользуется, спросите на милость, этими самыми устаревшими конями? Непарнокопытные лошадиные в качестве автомобиля - это же верх идиотизма!
Примерно также, как рыцари короля Артура нарушившие субординацию и принявшиеся бить Чижика. Это неправильно! Нельзя бить учителя если он стоит первым в Списке Высшего Приоритета! Помимо того что ему больно – по шкале от одного до десяти насколько больно, интересно? – это еще и нарушение плана полета. И совсем нелогично делать это на глазах учеников.

…

Майе вдруг припомнился далекий лыжный марафон в Москве, когда они с папой участвовали в семейном забеге. Как Майка тогда хотела выиграть для отца золото! Как отчаянно она рвалась к победе. Нельзя позорить Юрия Светлова, нельзя проигрывать если ты его дочь. Все зрители будут смотреть на знаменитого звездолетчика, нельзя чтобы одна бестолковая девочка всё испортила.
Главная задача того дня была простой – не уронить честь знаменитой фамилии!

Падал пушистый снег, с мягким шелестом скользили по насту смазанные лыжи (Майя сама химичила надеясь добиться лучшего скольжения), девочка неслась как древний паровоз забыв обо всем на свете. Проваливалась в серое, с синевой небо, создавая вокруг себя белые смерчи. Организаторы думали что это должно быть весело – две остановки возле палаток, быстрый чай, смех, дружеское соревнование. Музыка!
Это был задумано как семейный марафон: теплый зимний денек в Московском парке и множество смеющихся дочерей и их отцов.

НО МАЙЯ СВЕТЛОВА ШЛА НА ЗОЛОТО.

Плевать на боль, плевать на этот радостный смех и мягкий зимний денек окрашенный в легкую синеву – она добудет для отца медаль. Добудет любой ценой и выполнит свой план во чтобы то ни стало!
...Болели ноги, липкие слюни стекали по подбородку, а девочка даже не могла их вытереть, ведь каждый вдох ошпаривал легкие огнем. Руки уже давно свело судорогой. Это было мучение а не радость - медленная пытка, а не счастливый забег.
В какой-то момент папа остался позади и на его покрытом шрамами лице застыло тяжелое выражение превозмогаемой боли. Девять балов по шкале Светловой.

«Ну конечно ему больно, ведь мы можем не выиграть!»

- Май…нужно остановиться и выпить чай…это не так задумано…послушай…дочь…
- Не сбивай дыхание, папа. Пьём на бегу. У меня всё рассчитано.

…В тот день она возненавидела лыжи всей душой, возненавидела все эти добрые зимние деньки вместе взятые! Они неслись с отстающим отцом сквозь метель не обращая внимания ни на что. Перед глазами колыхалась бордовая дымка, и Майя знала только одно. Она должна прийти к финишу первой, она не опозорит отца, она не слабачка. «Никогда не сдавайся, никогда!» Как говорит капитан Светлов во всех своих книгах и учебниках.
А капитан Светлов упал в снег лицом на финише и это было всего-лишь серебро. Майя валялась точно также, подобно выброшенной на берег морской звезде и внутри у нее бушевала буря. Папа не мог их подвести! Это она, это сама Майя виновата – она не ту смазку использовала для лыж, она все не так рассчитала. Её маршрут был не оптимальным.

…

Что-то переменилось у папы с Майей после этого марафона. Он смотрел на нее тревожно, как-то вопросительно-задумчиво, словно бы решая про себя какую-то тяжелую задачу. А дочка мучительно стыдилась, стараясь спрятаться от папы в своей комнате с растениями. Избежать любого неловкого разговора. Укрыться среди книг. Ей было мучительно стыдно за это проклятое серебро – папа достоин только золота! Как она могла его так подвести, ну как?!

Незадолго до отлета папа позвал ее утром в парк. Одну. Даже без мамы...Они шли не на лыжах, что казалось странным, словно бы Юрий Светлов тоже охладел к ним после того злосчастного соревнования.
- Май. Ты же уже не ребенок. Погляди-ка, летишь в космос одна! Ты ведь понимаешь что в реальном полёте следует обойтись без всех этих твоих глупостей? Ты пойми, дочь. То что в книжках написано, и то как оно на самом деле – это две разных ситуации. Пойми же. Ты не опозоришь меня никогда.

Девочка кивала головой. Она слышала это так:

« - Ты уже не ребенок. В этом полете ты не должна совершить ни одной глупости, а если узнаю о твоих глупостях и проделках, то тебе крышка, дочь. Пойми! Ты не смеешь меня позорить никогда. Это в книжках герои не трусят, а вот то что ты лично не струсишь, это я сильно сомневаюсь…»

...

«Я никогда не струшу, пап. Мы еще добьёмся с тобой золота!»

...

Девочка попыталась снова закусить губу и дернулась от боли – пока Чижика били она прокусила себе губу до крови, а теперь, тыкнув зубами в свежую ранку ощутила как соленые капельки стекают в рот и на подбородок.
На душе стало тошно и мерзко, девочка промокла в своем скафандре словно бы ее водой облили и чувствовала отчаянную дрожь.
- Для протокола. Беру командование на себя, Чижика вывели из строя. - Хриплым похоронным голосом произнесла в шлем, уведомляя капитана о своём решении. К горлу подступила рвота. А что если у Чижика мозги сейчас потекли?! А что если он больше не сможет поднимать ракету в воздух потому что местная атмосфера повредила его голову? Хотя не, его вроде в живот били... – Остаюсь с учителем. Аня, убегай пожалуйста.

«Команде нужен доктор. А вот учителю придется довольствоваться услугами ветеринара…»

Схватив свой чемодан для проб с земли, девочка бросилась выполнять Красный План – то есть махать руками, драться и отвлекать железных воинов на себя.
В душе биолога закипал гнев – да как эти рыцари посмели нарушить ее биологическую вылазку! Из глаз сами собой текли слезы. Не детские слезы - злые слезы уязвленной женщины!

«Обидели Чижика. Да как посмели! Конечно это не любовь-морковь…это так…это товарищеские эмоции…реакция на нарушение субординации. Вот! Учитель первый в Приоритетном списке. Нельзя нарушать приоритетный список никогда, и тем более срывать мои эксперименты!»

Схватив чемодан для проб двумя руками, девочка постаралась обрушить всю свою злость на ближайшего рыцаря – пусть попляшет! Почему выбор пал на чемодан, а не на ведро №11, спрашивается?
...Ведро легкое и пластмассовое – тем, которое набито камнями под завязку, как следует не помашешь – больно оно тяжелое. А то которое с грунтом, №12, наоборот слишком легкое. Чемодан же защищен сверху металлическими вставками – он крепкий, он тяжелый и Майка может им биться. Он задуман тяжелым и увесистым чтобы защищать хрупкое оборудование внутри. А еще он полон пробирок и образцов.
В такой ситуации нужен чёрный гнев – и черный гнев будет. Вот никогда не заставляйте ученого драться с противником при помощи микроскопа!

- Выпить бы мне, - угрюмо сказала Айви. - И это... покрепче. Вы бы знали, чего я сегодня насмотрелась.

В "Солёной ноге" по-прежнему было пусто. С кухни тянулся аромат жаркого, возможно хозяин заведения уже успел позаботиться о новых припасах или на корабле был ледник, после увиденного это не показалось бы чем-то невероятным. Кухарка, словно почувствовав приближение посетителя выглянула из-за дверей кухни и вопросительно посмотрела на Айви.

***

У транспортного корабля уже выгружали последние мешки. Распросы Вуджена грузчики проигнорировали, пожав плечами, но щуплый писарь, при свете ручного фонаря оформлявший товар, пояснил, что видел такое пару раз. Судя по его словам выходило, что маги ковена подобным образом кипятят воду вокруг каррака, что отпугивает нежеланных морских обитателей. После таких слов мысль о возвращении на корабль стала ещё более актуальной.
Рядом с судном было пришвартовано несколько мелких лодок, одну из которых Лу и позаимствовал. Грести при почти полном штиле было просто и довольно скоро он уже подплывал к карраку. Жёлтый свет, исходивший от бортов уже померк, но вокруг Хамелеона ещё клубился пар. Маг ногами ощущал, как лодка под ним стала тёплой, как земля у походного костра.

***

Лицо орчихи одеревенело, превратившись в маску злого лесного духа со сверкающими глазами. Кровь тёмными ручьями текла по её телу, но она продолжала ловко парировать его удары и, со звериным рыком наносить свои - боль в плечах и груди воина уже возникала при каждом движении и грозила бы обернуться на завтра чёрными гематомами, не будь в распоряжении Малька верных средств для излечения. Ещё один удар глефы рассёк руку орчихи от плеча до локтя. Рядом мелькнул ещё один клинок - Кайлин похоже вытащила меч у обездвиженного телохранителя, но орчиха без труда отбила её выпад.
Малькольм видел, что враг его уже не отступит, пока не падёт бездыханным, но похоже остальным противникам её упорство было незнакомо. Парочка с кинжалами посмотрела друг на друга и сорвалась с места, разбегаясь в разные стороны в темноту сада, бой за спиной тоже стих - похоже второй телохранитель остался без противника, да и шипы из кустов уже не тревожили своим звоном довольно давно, хотя щека от попадания всё ещё была словно парализована.

Айви секунду подумала - и вдруг вспомнила Данаю. Что бы сделала Даная в ответ на такую нахальную попытку облапошить ее? О, это было бы прекрасно. Она бы целый спектакль устроила! Нет, на спектакль ее не хватит... но немного поторговаться она сможет.

- Ах ты жулик! - воскликнула она возмущенно, уперев руки в боки. - Двести пятьдесят монет за молоденьких, крепеньких осят и их маму, которую я, рискуя жизнью, выкармливала компотом? Если бы не я, ты бы и осиного крылышка не получил! Тысячу и ни монетой меньше!

Шиолта, Халита, Невер и Донте (+Лихайе)
(в жасминовом парке подле места ритуала)

Сколько не старался Донте, он не смог разглядеть никакой белой линии – лишь подавляющее бронзовое сияние Гобей над головой, столь близкое и могущественное, что от него рябило в глазах. Об магии и линиях он вспомнил лишь то, что из Драконьих Линий можно было "зачерпнуть" магию, и таким образом усилить собственные чары. Чем ближе были характер Линии и характер заклинания, тем проще был этот процесс, но среди Четырех Драконьих Процессов (академически известных как Кернирование, Восстановление, Метаморфоза и Освобождение, а среди студентов, соответственно, как "брось", "кусь", "хвать" и "шмяк") этот (Метаморфоза) был самым-самым опасным. Даже Освобождение (который "шмяк"), "рвущее" силу Драконьей Линии, словно пьяный менестрель рвет струны, и позволяющее магии течь в непредсказуемой и свободной какофонии, лично для самого мага был заметно менее опасен чем "хвать"-Метаморфоза, которая при малейшей ошибке могла выжечь мага не хуже Драконьего Шторма. Но имело ли всё это значение для пришельца извне, что пользовался бессмысленной и парадоксальной магией? На этот вопрос ни Донте, ни Лихайе не знали ответа.

Пока Шиолта нюхала жасмин и поправляла волосы, а Донте с Лихайе бродили кругами и думали о возвышенном (Донте о магии, Лихайе о еде), Халита и Невер, как два заправских два любителя демонопатологоанатомии рассматривали препарированного демона. Запах и вид ещё свежих, влажно блестящих внутренностей, вываленных на брусчатку, заставили желудки обоих студентов подскочить к соответствующему горлу каждого. Несмотря на это, Халита почти сразу, и Невер чуть позже поняли что да, внутренности демона соотнесены с некоторыми узлами диаграммы, причем соотнесены в буквальном смысле: вытащены, вытянуты, выкручены и соотнесены.

Все соотносимые внутренности демона (то есть кишки, в основной своей воняющей поблескивающей массе кишки) были соотнесены, но не со всеми узлами (не хватало кишок?), однако какую-то закономерность между теми узлами что были затронуты и нет, Халита и Невер не уловили. Больше алых чем белых пересечений, то оказался единственный чёткий факт; затронутые внутренностями пересечения не были даже симметричны. С помощью Невера ведьма легко установила, что надрезы не наносились когтем, но скорей чем-то вроде скальпеля или тонкого, хорошо отточенного лезвия – в отличие от вскрытой грудной клетки и полости, здесь явно работали не когтями, а точным инструментом. И каждый разрез в кишках (влажных, поблескивающих, воняющих кишках) совпадал с узлом на котором этот фрагмент кишок покоился.

Где-то на другом конце планеты, в далёкой Японии, Диаманда Элиаш, играя на электрогитаре мотив песни "Spiders" группы System of a down, вдруг прервалась и громко чихнула.

Сэйбер отошёл к стене и, сложив руки на груди, принялся слушать.
Лилит же задумалась.
- Ты прав, моя семья довольно известна в Ассоциации Магов. Орландо меня сразу узнал. А как сын Наместника, он знает, что в городе пройдёт Война за Святой Грааль. И наверняка догадался, что я приехала именно из-за этого. Если Орландо, кто-то из его братьев, или, хуже того, его отец, который сейчас носит Магическую Метку семьи Гарсия, стал Мастером, у меня могут быть проблемы. Командные Печати я так и не получила, значит, остаётся два варианта: либо покинуть город, либо...
Она посмотрела на Красса.
- Под... подожди! Я не ослышалась?! Ты сказал... "стать Мастером Сэйбера?!"

Девушка вмиг стала пунцовой. При этом непонятно почему.
ТАК она не краснела даже когда Райан предложил ей сделать вид, что она с ним встречается.
Волшебница упёрлась взглядом в пол, её янтарные глаза чуть сощурились, а щёки с каждой секундой всё сильнее заливались красной краской. Бедняга, казалось, сейчас хотела только одного - провалиться под землю. Причина столь резкого и сильного смущения оставалась для Третера загадкой.

- Стоп!
Лилит распахнула глаза.
- Невозможно заключить контракт со Слугой, который уже связан другим контрактом. Единственный способ: если ты бестолку потратишь все Командные Печати, твой Слуга станет свободен. Но тогда ты потеряешь статус Мастера, лишишься возможности заполучить Грааль и, конечно, покроешь свою семью несмываемым позором. Однако я и Сэйбер сможем-м...
Девушка посмотрела на Красса, но тут же отвела взгляд, покраснев ещё сильнее.
- Райан не это имеет ввиду, - сказал вдруг римлянин. Кажется, в отличие от Третера, он был в курсе дела.

А Райан, видимо, просто не знал.
Существует способ...
Любой человек, даже без Командных Печатей, даже не-маг может заключить контракт со Слугой. Призвать - нет, заключить контракт - да. Тогда человек будет поставлять ману.
НО!
Для этого нужно переспать со Слугой.
А Сэйбер и Лилит как раз противоположных полов.

- Мой Мастер слишком туманно выразился, - продолжал Красс, - он предлагает тебе нашу защиту. Ты не получила Командные Печати, не можешь призвать Слугу. Но в то же время, поскольку, как ты сама выразилась, твоя семья достаточно известна, а ты приехала в город, где пройдёт Война за Святой Грааль, всего несколько дней назад, в списке потенциальных противников твоё имя стоит на первых строках. Если другой Мастер ворвётся к тебе в дом со своим Слугой, они не станут разбираться, участвуешь ты в Войне или нет. Просто убьют. Ты хотела сражаться? Мы предоставляем тебе этот шанс. Если ты согласишься, я буду защищать тебя. Как Слуга, я должен оберегать не только своего Мастера, но и то, что ему дорого. Это хороший шанс, как по мне. Поразмысли над этим.

Лилит несколько минут обдумывала услышанное.
- Значит, сражаться вместе с Сэйбером... Хм-м-м. Сильнейший Слуга, ману для которого поставляет другой человек. И если я посодействую в том, что Третер-кун выиграет Святой Грааль, я так или иначе заработаю славу для своей семьи.
- Деньги идут к деньгам, а слава - к славе, - улыбнувшись, сказал Красс, - твоя семья гораздо более известна, чем семья моего Мастера. После нашей победы в Войне, она прославится ещё сильнее.

Глаза Лилит хищно сверкнули. Губы скривились в жуткой улыбке, имеющей форму полумесяца. Девушка вскинула руку, воздух вокруг её пальцев будто помутнел. До ушей Райана донёсся какой-то странный низкочастотный звук.
Выглядело всё это страшно, даже Сэйбер немного напрягся и положил руку на рукоять меча.
- Я согласна! - хищно проговорила девушка.
А потом резко переменилась в лице, снова став милой и весёлой. И, немного покраснев, проговорила:
- Подожди, Сэйбер. Что значит "я должен оберегать не только Мастера, но и то, что ему дорого"?
Она вопросительно посмотрела на Райана и покраснела ещё сильнее.

- Вы видели? - Донте позволил эйдолону мягко опуститься на пол. - Нет, вы видели, что тут можно сделать простым словом перемещения?

Парень явно был очень доволен своим успехом и ждал, что остальные оценят его достижения.

- Похоже, это из-за близости к кокону, то же самое слово в центральном участке едва-едва подняло Лихайе, а тут я могу перемещать его. Это, конечно, не легко, но всё равно здорово же! - На короткий миг триумфа призыватель даже забыл про то, что его новый статус предполагает большую серьёзность. Он снова стал ребёнком, который умеет что-то волшебное, отчасти ради этого он поступал в Университет и там грыз невкусный гранит науки - ради ощущения происходящего чуда, пусть и краткого.

Когда Юрих к нему обратился, выглядывающий за парапет слуга отчего-то вздрогнул и уставился на барона синими глазами, которые на тонком миловидном лице казались просто огромными.

– Эээ... меня зовут Сид, просто Сид. – Запнувшись, представился он, явно нервничая. И поспешно добавил, словно вспомнив, что обязан при разговоре с аристократией. – Ваше Высочество.

Руайд тем временем передал господину Лану ключ, получив взамен увесистый мешочек. От мага не укрылось, что господин Лан несколько напрягся, когда барон обратился к его слуге: не смотри Юрих столь пристально на подростка, он бы тоже это заметил. Однако имя Бьярни не вызвало ни в том, ни в другом характерной ноты узнавания.

– Можете пересчитать, если желаете. – Поскольку напряженная ситуация развеялась и сделка была завершена, господин Лан сжал в руке ключ и сжато обратился к слуге. – Сид, отправляйся на корабль.

Таща тяжелый саквояж и опустив глазищи долу, слуга отправился на корабль, но стоило ему ступить на борт, как снаружи и внизу башни послышался какой-то шум.

Выгляни кто за парапет, он увидел бы отряд, числом не меньше полудюжины, все одетые в тёмное, в длинных плащах и закрывающих лицо шарфах; у двух на поясе были шпаги, один нёс свернутую сеть. Люминисцентный огонь плавал вокруг них давая света достаточно для самого отряда, но, словно пламя свечи, не сияя слишком ярко. Верховодила отрядом высокая светловолосая женщина – единственная, кто презрела анонимность маски. Несмотря на атлетическую фигуру, более подобающую воину, гордую красоту валькирии не столько портила, сколько оттеняла повязка через левый глаз, и волосы, уложенные в косу вокруг головы. Облаченная в кольчугу, она держала короткий, украшенный разноцветным магоцитом посох, словно меч.

– Они здесь! – Донеслось снизу, приглушенное. – Теперь ему не сбежать!

Господину Лану не требовалось много времени чтобы понять что происходит. Действуя невероятно проворно для человека столь почтенного возраста, он метнулся на корабль и втолкнул Сида на палубу, бросив ему ключ и сам став на мостике соединяющий корабль и башню, с тростью для ходьбы перехваченной как-то не так как обычно перехватывают трость для ходьбы; этот хват подразумевал боль при соприкосновении с тяжелым набалдашником, например. Сид, словно кролик, застыл с ключом в руках, в панике уронив саквояж, его глаза бегали по снастям, явно выискивая место куда бы он мог удрать.

– Что тут происходит?! – Не сдержалась Арштат, на пальцах которой разгорался огонь, и Тэв, предполагая предательство, схватился за меч. Господин Лан, чье лицо превратилось в нечитаемую маску лишь ответил "Вас это не касается", но снизу в этот момент донеслось "Босс, дверь заперта!" и ответ повелительным голосом явно привыкшей командовать женщины "К чёрту дверь!". Этот повелительный голос, этот уверенный властный тон подействовал на Сида словно оплеуха. Подросток посмотрел на собственные руки, покрепче сжал ключ и бросил взгляд по сторонам, видя что корабль привязан к причалу снастями, и явно зная что у них нет времени даже если он немедленно найдет рубку.

– Помогите нам! – Выкрикнул он отчаянно, подаваясь вперед. Сдернув перчатку с руки, он продемонстрировал перстень, крупный камень в котором переливался неземным сиянием.

Каждый житель Ивалира без исключения знал этот перстень, от последнего нищего до самых высокорожденных герцогов. Их существовало всего двое во всём мире, Синнарских Камней-близнецов, некогда бывших единым целым. Их невозможно было подделать. Их невозможно было украсть, изменить или уничтожить, выманить силой или хитростью. Их носителей всегда было лишь двое и камни имели силу только в руках этих двоих, не подчиняясь никому ещё.

Первым был правящий монарх Ивалира: сейчас, после смерти королевы, этот перстень восседал на бархатной подушке рядом с королём-консортом и регентом страны. И второй – всегда, без исключения – принадлежал наследнику или наследнице престола.

В сиянии Синнарского Камня иллюзорная магия и краска для волос слетели с Сида и перед изумлённым бароном предстал Его Королевское Высочество Принц Рин, собственной, взволнованной, четырнадцатилетей, сребноволосой персоной. Чувство дежа-вю, как и странное поведение господина Лана, что стал на мостике, защищая слугу, было теперь абсолютно понятны.

– Я принц Рин и меня пытаются похитить для ужасного ритуала! – Выпалил принц на едином вздохе; в огромных, теперь подлинно лиловых, глазах показались слезы. Внизу раздалось шипение и затем взрыв. – Помогите мне, пожалуйста!!!

Историки будущего так и не смогли полностью воссоздать что последовало далее, и сначала ли были перерублены швартовые или потом, когда магоцитовые турбины засветились и мелодично загудели, готовясь поднять корабль в воздух. Швырнул ли господин Лан сомневающуюся Арштат в корабль до того как над парапетом взлетела одноглазая варькирия – планируя магией удержать корабль пока её подручные бежали вверх по лестницам – или это произошло уже после того как выстрел из посоха преследовательницы проделал дыру в парусах?

Одно было точно: Юрих, Арштат, Тэв и Руайд конечно же помогли принцу сбежать от его похитителей, и, хоть и с дырявыми парусами, украденный летающий корабль отправился в дали – в панике выставленные на компасе неизведанные дали, чтобы затем рухнуть в сотнях лиг от Ивалира среди мистического леса и встреченного там не менее мистического рыцаря.

Но это была уже совсем другая история.

Шарлотка покрепче уперлась в утоптанный пол конюшни передними ногами, шея вытянута вперед, уши прижаты назад, ноздри чуть трепещут. кажется, кобыла внезапно была против инспекции темных закоулков конюшни.
Рэдкап, видимо приняв последние высказывания на свой счет, вытаращил глаза.

- Тявканье нарушает баланс ци между верхней и нижней чакрами! - без пяти минут великий мастер ушу Ниу Юйту прервала занятие и строго глянула на свою ученицу. - Всеми!
Чтобы восстановить равновесие, нарушенное тявканьем, требовалось встать на передние лапы, уткнуться носом в землю, а лапы задние поднять вверх так, чтобы стало видно основание собственного хвоста.
- Это важное упражнение... - убеждала Юйту, помогая лисе принять необходимую позу.
Остальным лисам:
- Не смотрите просто так, вам тоже необходимо восстанавливать баланс ци!

Лисы с готовностью уселись полукругом и с любопытством принялись следить за дальнейшими действиями девушки.

Богиня, за что мне всё это?! - промелькнуло в голове Адриэль, приходившей в себя, выброшенной на морской берег. Юной жрице хотелось бы поверить, что всё это лишь кошмарный сон, что она вот-вот проснётся в своей каюте... но боль во всех частях тела была слишком реальной для сна. Сквозь мутную пелену девушка разглядела рядом с собой двух гоблинов, направлявшихся к ней, и сердце её сжалось от ужаса: Адриэль боялась даже подумать, что эти создания собираются сделать с ней, беззащитной девушкой, и в её голове промелькнула мысль, что вот сейчас её приключения бесславно закончатся, едва успев начаться, и она больше никогда не увидит отца и мать, а те, наверное, даже и не вспомнят о её существовании... Сил девушки сперва хватило только на то, чтобы попытаться отползти от гоблиной, но затем Адриэль собрала волю в кулак - жрица выпрямилась, сидя на песке (встать у неё не было сил). Машинально поискала взглядом свой посох и сжала рукой символ Луизины, по счастью, всё её висевший на её шее, - позолоченный кулон в виде змеи, обвившей чашу.

- Именем... кха, кха!... именем Луизианы, защитницы всех страждущих, - девушка старалась говорить настолько твёрдо, насколько это было в её силах, - я не желаю вам зла!

Разумеется, Адриэль не то чтобы в самом деле надеялась, что одно лишь имя её богини остановит гоблинов (о, нет), - жрица поспешно сплетала заклинание, которое должно было защитить её от этих созданий.

Каменная площадка перед причудливым зданием, в обычные дни казалась весьма просторной, однако сейчас, заполненная китейнами, кинейнами, лошадьми и конструкциями, при том, что большая часть перечисленных довольно суетливо перемещалось, казалась тесноватой. Только несколько троллей постарше стояли, положив руки на оружие, похожие на грубо вырезанные каменные скульптуры своей родины, битва была их сутью, их жизнью и смертью - так зачем опошлять ее ненужной суетой? Насколько Брюнор мог судить, здесь находилась далеко не вся дружина, похоже, в основном тут были тролли из команды Розмари, нокеры, которые искренне любили резиденцию двора и несколько случайно попавших под построение подменышей, способных держать оружие.
Визит троих Ши - виданное ли дело! едва не прошел незамеченным, поскольку именно в этот момент тяжело отворились главные ворота и оттуда выкатилась чудовищная машина с хищным вращающимся клювом, окутанная клубами пара. Из машины доносилась столь причудливая, язвительная и проникновенная брань, что сразу было ясно - тот, кто способен так обложить технику, личный состав и несовершенство мира вообще, по праву занимает место на троне. На площадке все приумолкли, кто почтительно, а нокеры - явно восхищенно.
Корделия, естественно, не стала настаивать на немедленной аудиенции с упакованным в боевой (?) агрегат монархом, а подошла к Розмари с вопросом - где мы можем помочь? По всей видимости, мысль о том, что спутники могут не разделять ее готовности нестись очертя голову навстречу проблемам (а едва ли столь почетная встреча готовилась дорогим гостям) Даме попросту не приходило в голову.
Розмари быстро кивнула.
- Сейчас выведут коней, самые быстрые собираются вон там, - быстрый кивок, - едут на место. Основные силы подтянутся как только смогут.
Из чудовищной машины со свистом вырвалась струя пара, как бы подтверждая слова воеводы.

- Эээ... - Промямлил Этан и покраснел, да так, что его предыдущие попытки стали выглядеть совершенно неубедительно. В фейском обличии троль и вовсе приобрел тот оттенок, которым окрашивается небо и океан сухими, ветренными деньками, ствновясь невольными свидетелями того страстного поцелуя, которым Солнце одаривает свое отражение.
- Эмм... - Парень понимал необходимость того, о чем говорила Анарад, понимал что так надо, что нет времени на скромность или следование неписаному кодексу дворцового этикета, но мысль о таком близком контакте с девушкой все равно смущала его. "Успокойся, не думай. Это приказ, просто выполни его." - Убеждал себя парень. "Представь что это Леди Розмэри", - последняя мысль явно была лишней, и Этан вовсе потупил взгляд, собираясь с мыслями. "Хорошо, хорошо, не Розмэри. Представь что вы едете с Барни." - Такой вариант сам по снебе был менее ошеломительным, но представить на месте Ши Барни оказалось не просто. "Значит просто будь мужчиной и делай, что Леди говорит". - Наконец отдал себе приказ тролль. К чести последнего стоит отметить что все мычания и ломания запяли от силы пять-шесть секунд, и это был его новый личный рекорд по преодолению смущения на скорость. Нет, менее красным парень не стал, но все-таки смог ответить.
- Ээда. Так точно.
И полезть на мотоцикл, усаживаясь в соответствии с требованиями пилота. Странное ощущение - быть так близко от девушки, держать ее за талию... Но такие мысли тоже следовало отгонять. У них впереди важное задание и, возможно, захватывающее приключение, подвиги, слава. Нельзя зацикливаться на себе и своих ощущениях. Нельзя, но как приятно.

Шиолта
(одинокая барышня в участке)

Блуждать Шиолте пришлось на удивление недолго. В основном потому, что не успела она как следует разобраться куда ей идти, как её остановил один из постовых и спросил кто она и что здесь делает. Изложив (ради цели) не слишком уж конфликтопобудительно причины своего пребывания в здании, Шиолта добилась лишь того, что один патрульный поймал другого патрульного и велел ему отвести девушку к капитану Л. Харед, посмотреть если у капитана найдется свободная минута просительницу принять.

Поход по коридорам под негласным конвоем казался Шиолте невероятно долгим – было впечатление, что каждый проходящий мимо пялиться на неё и даже если это была игра воображения, или они пялились не потому что рядом с ней вышагивал стражник, или вообще просто отмечали быстро движущуюся пару, поди докажи обратное этому самому воображению.

Стражник остановился возле одной из иначе непримечательных дверей, накоторой рядом с табличкой "Капитан Л. Харед" было приколото "В.И.О. Коммандора", очевидно для лучшей ориентации и протокола. Хм, с каких это пор стража вообще умеет читать? Они же все поголовно неграмотные болвны.

Постучав и дождавшись отклика из-за двери, стражник стал на пороге, отдал кому-то невидимому честь, доложил по всей форме что вот так и так, некто по имени Шиолта Сарен желает видеть капитана по неотложному делу касательно магов, после чего посторонился и дал Шиолте пройти.

За дверью оказалось большое, ясно освещенное магическими лампами помещение, чьей отличительной способностью была безукоризненная организация: ряды сейфов и закрытых на замки шкафов для бумаг по одну стену, стол с писарем (молодым стражником с ногой в гипсе, но при мече и табарде) с другой; за ним и ближе к зарешетчатому окну на стену раскинулась большая карта города, отмеченная массой разноцветных флажков и в некотрых случаях разноцветной нитью, связывающей две или более точки. Широкий и длинный стол морёного дуба прямо по центру комнаты был заставлен группами документов, разложенные согласно неизвестной классификации. Сидящий за столом капитан отложил бумагу что читал (чистой стороной вверх), убрал изо рта дымящуюся трубку и поднял на Шиолту тёмные глаза. Только спустя этот первый момент колдунья поняла что капитан Л. Харед женщина и довольно молодая ещё женщина, несмотря на резкие черты лица убранные в косу светлые волосы были без малейших признаков седины. Полутяжелый доспех сидел на ней как влитой, два скимитара на поясе были словно продолжение тела, и капитана Л. Харед абсолютно нельзя было представить в чём-либо кроме этого. При попытке даже мысленно засунуть её в платье мозги Шиолты просто отказались бы это делать.

– Вижу, Просперо не удалось со всеми договориться. – Капитан не предложила ей сесть, но возможно потому что в кабинете было лишь два стула и они оба были уже заняты. – Итак, в чём проблема?

- Благодарю вас, сер Брюнор, - тепло улыбнулась Корделия, и повернулась к графу. Поддержка столь серьезной в королевстве персоны несомненно придала бы делу дополнительный вес. Однако осторожный (и вполне довольный своим положением) Дугал, не очень спешил поддерживать пламенные идеи Дамы Корделии.
- А что за неизвестный рыцарь? - неохотно спросил граф Рудольф, - он-то, кажется, показал себя с наилучшей стороны?
Взгляды Блистательных дружно устремились на маленького пухленького боггана. Тот от волнения стал напоминать помидор.
- Я... я не знаю... Никто его не знает. Благородный рыцарь, молчаливый и отважный в бою.... Хотя.... Я слышал! Я слышал, как леди Розмари расспрашивала одного из раненных, и он сказал что-то о единороге...
Корделия и Рудольф обменялись взглядами.
- А впрочем, - с задумчивым видом протянул Дугал, - при таком раскладе оставаться в стороне недостойно. Моя леди, вы понимаете, что большая часть моих подданных - айтишники, не приспособленные к старой доброй схватке... если она, конечно, не на мониторе.
- Замечательно понимаю, - на лице Дамы Корделии заиграла недобрая улыбка, рука поглаживала оголовье меча.

После слов девушки уголки рта Яна устремились вверх. Он улыбался.

- Надо же, какая проницательность! Вы поняли это по моему странному одеянию? Или может быть по кинжалам и клинкам? А может по склянкам ядов на моем поясе? Действительно, я сильно отличаюсь от Ваших новых знакомых лекарей, но мои навыки и умения пока могут пригодится... - Шадо выдержал небольшую паузу и закончил, - Нам всем.

Среагировать на скромность Бая не удалось так как появился еще один "вояка", готовый разносить в пух и прах все, что видит на пути. Похвально, но глупо. Бой должен быть элегантен и продуман, а секреты на то и секреты, что защищены от таких как Орчибат. Но как пушечное мясо сгодится...

Ян мотнул головой в сторону нового посетителя и спросил остальных:

- Ну, что о нем скажете? Каковы его шансы на успех?

Это была проверка. Эти ребята пришли за тем же, что и Ян Шадо, а значит они хорошо подготовлены и обучены к самообороне. Нужно было узнать только на сколько?

В западном уголке лапшичной за своим столиком в компании внушительного размера деревянной котомки, на правах постоянной спутницы усаженной подле своей хозяйки, за небольшой ширмой вот уже некоторое время проводила свою небольшую чайную церемонию эксцентричная молодая особа в мужском разукрашенном кимоно.

Чуть ранее, заявившись чуть ли из неоткуда перед уважаемым По, она вежливо спросила, есть ли свободные места, после чего заказала немного еды и куда больше чая, пообещав заплатить наперёд. К чести владельца лапшичной, у того были явно крепкие нервы. И место нашлось, и заказ был выполнен... Монеты духа оказались вполне материальными, хотя ей пришлось заверить, что звуки, доносящиеся из её багажа, вполне себе рядовое явление.
В момент расположившись за указанным столиком, она аккуратно расправилась с едой. Правда, с такой свирепостью, что ярость тигра, бросающегося на добычу, могла бы показаться в сравнении с нею лишь прихотью малого котёнка, решившего поиграть с клубком.
После чего не менее аккуратно, но уже спокойно, не спеша, долго пила чай, с восторгом посверкивая по сторонам глазами.

Ниу Юйту здесь явно нравилось.

- Не то чтоб я тебя уговариваю потому что мне дали поручение, - тут же пояснил призыватель после согласия Невера. - Просто я не из тех, кто упускает возможность заработать. Хотя поручение мне тоже дали, видимо, опасаются, что студенты без присмотра сопьются или кристаллизуются.

А возможность связаться с остальными несколько насторожила Донте.

- Ну если твой способ безопасней того, которым воспользовался Мегрир, - Жердь кивнул на койку, где студент до сих пор лежал без сознания, - то конечно давай свяжемся с ними.

- Кстати, ты как себя чувствуешь, сам себя магией подлатать не могёшь, чтобы нас таки выпустили? Если ты в страже собрался подработать, то надо побыстрей бумагу подписать, глядишь сегодняшний день зачтут, а это десятка золотом. - Подмигнув, призыватель начал прикидывать как бы ему вытащить Невера из лазарета чтобы не пришлось бегать к Просперо и обратно с бланком договора.

Шиолта и Халита

Стражник за столом был преземист, коренаст и с столь исшрамованным лицом что оно походило на доску для крестиков-ноликов (сделанную человеком с горящей ненавистью к крестикам-ноликам). Буйную тираду Шиолты он выслушал без какой-либо видимой реакции, и затем перевёл взгляд серых глаз на куда как более вменяемую Халиту.

– Да. Можешь обращаться ко мне "сэр". – Просперо положил лист бумаги, что до того читал, вверх чистой стороной и жестом предложил Халите садиться на стул перед ним, предоставив огненной колдунье буйствовать дальше в вакууме внимания к её персоне.

– Донте Синир зачислен на должность консультанта стражи с подобающим в таком случае окладом. – Объяснил он, словно и не видя метающего молний взгляда Шиолты. – Сейчас он лазарете, где лежит ещё пара из вашего числа, но скоро должен вернуться. Ты должно быть Халита. От имени Стражи я предлагаю тебе ту же должность, с теми же правами, полномочиями, обязанностями и платой. Вопросы?

- Бкдет сделано. - Ответил парень, и если бы мог, наверняка покраснел бв еще больше. Выскочил из-за стойки, метнулся на кухню и вернулся с кувшином молока. Поставил его перед Ансрад и осторожно, двумя пальцами, вытащил плавашую там жабу. Жаба издала жалобное "Ква!" и упрыгала куда-то под стойку.
- Я с удовольствием составил бы компанию, - с нотками искреннего сожаления в голосе сообщил тролль, - но вынужден бежать. Там паренек в беде, и у друга кто-то потерялся. - Ему действительно хотелось побыть рядом с этой сказочной девушкой, чутье говорило, что приключений у нее будет побольше, чем выпало на его долю, но долг оставался долгом, и обещания нужно было выполнять.
Поклонившись Анарад Арт оставил ее у стойки и подошел к хозяину.
- Барни, можно тебя на пару слов? - Позвал шефа Арт и отошел на кухню. В дркоих условиях он бы попросил телефон Гвенн сразу и при всех, но рассказ Коди о том, что поутру она тут беседоаала с сэром Коналлом и была растроена был жив в памяти рыцаря, и врождегное чувство такта не позволяло ему проявлять интерес в открытую.
- Барни, у тебя есть телефон леди Гвенллилан? Там паренек из Школы от полицейского прячется, я не знаю что с ним делать.

Отчет о доставке СМС все не приходил, а это могло означать лишь одно из трех: либо Этан был в Грезе, либо телефон остался дома разряженный, либо спортсмен, музыкант и просто доблестный рыцарь все-таки послушался советов пака и стал заворачивать телефон в фольгу, чтобы вредное излучение не действовало на мозг.

Оукни постепенно успокаивался, хотя и чувствовал, как пылают его уши.
- Ах, мадмуазель, - вздохнул он, улыбка вышла виноватой, но искренней, - право же, стыдно признаться, бесполезно искать рациональную причину. Просто очень много нервов, и вот – я, взрослый, и, хоть ничем не могу это подтвердить, разумный человек, повел себя как последний болван! Я… я очень прошу меня простить. Умоляю, скажите, что это не первый ваш визит на Альбион, и у вас не создастся превратное впечатление об англичанах. Прошу вас, позвольте мне как-то загладить мою выходку. Возможно, вы бы согласились (в порядке извинения!) позволить сопроводить вас куда-нибудь перекусить?
Тем временем, Мелиссе пришло в голову, что потомок, возможно, просто излишне чувствителен. Да и место ,чтобы дать себя догнать он выбрал просто изумительно – с борта яхты за оградой набережной тянул руки и сипел что-то неразборчивое полуиссохший труп. Лис, изящно присев на парапет, пыталась завести с жертвой голода и жажды светскую беседу. И Шарлота успела уже догнать, но пегая кобыла не интересовалась ни морскими страхами, ни подорванными британцами, а тыкалась мордой в стойку с журналами и сувенирами, причем, нездоровый интерес Ночной Кобылы в любой момент мог привести к печальным для лотка последствиям. Кроме того, кажется, что-то мелькнуло, стараясь укрыться за лотком, но занятая погоней и объяснениями Мелисанда не успела разглядеть. Вокруг, по залитой солнышком набережной, сновали прохожие, торопясь насладиться хорошей погодой.

Халита

Вытянув руку, Халита ловко схватило существо, которое затрепыхалось в её ладони, похоже, совершенно не ожидая что его кто-то увидит. Держать его было странное ощущение – словно скользкая пригошня ветра и сухой воды.

– пиииииииу! – Издало оно тонкий тихий писк, извиваясь всем своим длинным хвостом-телом, но ведьма держала крепко. – пиииииииу!

Внезапно ведьма заметила второе существо, точно такое же, плывущее чуть в отдалении в ту же сторону. И выше ещё третье, все струящиеся резкими зигзагами в одно и тоже направление. Не похоже, чтобы судьба их собрата их как-либо тревожила, впрочем, поскольку они не обратили на писк никакого внимания.

бездонней бескрайнего неба над монастырём Рикса, дорогой Тиля или же родными горами Темира
а над Забытым Храмом небо какое-то совсем уж бездонное?)
Ребята, есть предложение - заматываем девчонку в ковер, и драпаем отсюда вместе с ней. Нам же, вроде, она нужна, а не корабль?)

Кораяс чувствовал как голос практически сел, становясь всё более хриплы и надрывным. В горле по прежнему саднило. Из последних сил, буквально, полукровка пытался поддерживать беседу с охранником по ту сторону двери: уже были пущены в ход и такие теории, когда сам полуэльф являлся отцом доблестного стража, а тот в свою очередь был плодом загульной, пьяной любви. Нет, постойте! Не любви, но особо изысканной содомии!
Фигура Кораяса, вся сгорбленная, оперлась на дверь спиной. Полукровка чувствовал как начинает соскальзывать на пол и как всё больше и больше ему хочется свернуться колачиком на холодном полу и забыться, наконец. Увидеть сон, в котором всё было прекрасно, как когда-то...ведь Боги смогут смилостивиться над ним, хотя бы под конец, а?

Оукни бежал, стараясь в тоже время не совсем уж потерять достоинство. Он то переходил на быстрый шаг, то начинал трусить, лавируя между пешеходов, к счастью, на этой стороне улицы немногочисленных. Ему было стыдно. Он сам не знал, отчего поддался панике, и надеялся, что когда завернет за угол, ему удастся сделать вид, что ничего не было. Что все нормально. Бедная молодая француженка, наверное, просто хотела что-то спросить. Или заключила какое-то пари с хохочущими друзьями. Или работает на Ми-5… нет, нет, ну что за мысли. Бедная девушка, в какое положение он её поставил! Она, наверное, недоуменно смотрит ему вслед, или достала зеркальце и осматривает свое гладкое лицо, пытаясь понять причину… Чувствуя стыд и горькое раскаянье, Оукни оглянулся было…. Чтобы столкнуться взглядом с незнакомкой!
Сосредоточенно балансируя сумкой, красавица, скользя между удивленных прохожих, нагоняла.
Воистину, в затылок Оукни дохнул сам великий бог Пан… Он утратил способность к рациональному мышлению, он почти даже перестал обращать внимание на нелепость своего положения. Он просто ощутил себя добычей, загоняемым зверем. Он несся вперед, налетел на кого-то плечом, сшиб другого с ног, получил тычок в спину, но несся вперед, сердце в бешеном темпе перекачивало кровь, легкие трепыхались. В возмущенных криках и удивленном свисте позади ему слышался шорох змеиной чешуи.

"Фоморы, вот вечно они вылазят в самый неподходящий момент." - Думал Арт на бегу. Нет, то что очередная химера вылезла из кошмаров со своими неуемными амбициями и не менее неуемным голодом - это было как раз нормально; в последнее время недостатка в битвах с химерами рыцарь не испытывал абсолютно. То что она вылезла у него на пути - было даже хорошо, лучше он, чем какой-то беззащитный пак или боган, или, того хуже, задумавшийся мечтатль. А вот то, что она заняла драгоценное время и он опять выбился из графика и не успевал было неприятно. Не просто неприятно, но даже непозволительно. Не долженствует троллю оправдываться, пусть даже причины вполне веские - пробки на набережной и химера в Грезе. И то что занятия музыкой у Этана заканчиваются за пятнадцать минут до начала работы - тоже оправдание так себе. Барни, конечно понимал, что парню нужна его скрипочка и ни разу не упрекал в таком странном для воина хобби, но троллю и не нужны были упреки, чтобы знать, что опадания непозволительны, а химера отняла целую минуту...

Завидев фигуру, что, кажется, пыталась заглянуть в окно незамеченной, тролль даже несколько ускорился - мало-ли, какой тать решил навредить Берту или кому-то из его гостей, но разглядев Альфрика, в несколько прыжков преодолел оставшееся расстояние и перешёл на шаг. Выдохнув, Арт перевел дыхание и обратился к Ши, почтительно склонив голову в знак приветствия. Не меньше и не больше чем того требовал этикет.
- Приветсвую Вас, Сэр Альфрик аэп Лиам. Сегодня прохладно, прошу Вас, заходите. Барни Грэхем всегда рад гостям.

Интерлюдия 1. Накануне.
Свинцовое, вечно штормящее море раз за разом набрасывалось на скалу и откатывалось назад. Час за часом, день за днем, год за годом – эта вечная работа никогда не приедалась морю, знающему, что кажущиеся вечными скалы в конце концов поддадутся, песком ложась на дно. Иногда, после особенно яростной атаки, брызги долетали до террасы, оставляя следы на каменном полу и похожей на каменную фигуре. Молодая женщина не обращала на них внимания, так же как на фантасмагорический город за спиной, как на две плывущие в воздухе цепи – чугунно-темную и золотую, так же как на вечно ветвящиеся узоры молний… Окажись на террасе скульптор, он и в самом деле постарался бы увековечить бдящую – высокая, выглядящая сильной но очень соразмерной, с черными волосами собранными в высокую косу, строгая красоту лица, спокойного и гордого. Несмотря на долгое ожидание, женщина стояла прямо, не горбясь и не перенося вес с ноги на ногу. Но не было скульптора, лишь яркая тропическая птица с длинным радужным хвостом бродила по каменному полу, цокая коготками и иногда начиная клевать что-то на полу.
После особенно громкого удара молнии молодая женщина вдруг отмерла, подалась вперед, то, что привлекло её внимание, то появлялось, то скрывалось в волнах. Парусник скользил по волнам, то поднимаясь на гребне, то кренясь касался парусами беспокойной, жадной воды. Бдящая то и дело бросала на корабль взгляды.
Легкие шаги не остались незамеченными, но Розмари обернулась только когда услышала журчание. Невысокий, полненький человечек в причудливой ливрее стоял возле безупречно сервированного чайного столика. Белоснежнейшие салфетки, крошечные нагретые чашки, дымок над чайником, хрупкое печенье… Минуту назад ничего этого не было. Не выражая удивления, женщина покачала головой, но человечек лишь слегка улыбнулся.
- «Раймонда» входит в гавань, - неожиданно глубоким низким голосом сказал человечек, - капитан снова испытывает судьбу и море. О вас уже дважды справлялись из офиса. А чай – тайский улун. Попробуйте, ведь неизвестно, сколько придется ждать.
Розмари чуть улыбнулась, и потянулась к чашечке.
- Разъезд должен был вернуться максимум после обеда, - объяснение звучало не виноватым, скорей чуть отстраненным, будто бы женщина находилась где-то далеко, - я отправила им на встречу, и должна дождаться.
Тут женщина бросила взгляд в небо, где лежали… проплывали? две кажущиеся отсюда невесомыми цепи. В самом деле, так спокойно лежать цепи могли бы разве что в невесомости, слегка поворачиваясь, убегая в бесконечность, золотая терялась где-то в облаках далеко над морем, темная, сделав петлю над бухтой, тянулась в небе над городом.
- Разумеется, - понятливо согласился богган, и ловким движением сдернул одну из салфеток. Под ней, помимо невесомого печеньица, оказался весьма аппетитный горячий бутерброд. И только когда Розмари, чуть улыбнувшись, съела все до крошки, маленький дворецкий продолжил, - Большая часть звонивших хотела знать, в курсе ли Корона уже произошедшего под Фирн Бассет.
Троллина, взгляд которой уже снова отдрейфовал к цепям, резко повернулась к своему собеседнику, с губ уже готов был сорваться вопрос, когда над чугунной цепью вдруг полыхнула яростным светом ослепительно яркая зарница….

- Успокойся, прошу, - Рикс уже перестал махать руками и лишь протянул ей правую руку, - Я служитель доброй воли, мне не зачем тебя трогать, если ты не причиняешь зла. Пожалуйста, протяни мне руку, позволь мне передать то тепло, которое я несу каждому во имя Добра.
Монах пытался начать контакт с девушкой, у него с трудом это получалось, но Рикс нес уже не просто слова, чтобы успокоить, а нес свои внутренние убеждения и идеологию, которой его учили в монастыре. Поэтому, слова уже шли не от разума, а от сердца и души монаха, да и лицо у молодого человека было спокойным. Возможно, девушка могла в нем увидеть и нечто большее... Хотя, с кем черт не шутит после треклятой магии иллюзий, что и воина до белого коленья могут напугать?

Жаба как-то странно вздрогнула, наверное, пак в её утробе сумел как-то извернутся и использовать меч по назначению. Через тонкую кожу на зобе жабы, было видно как внутри ворочается пак.
Судя по виду ей сейчас было совсем нехорошо, даже не смотря на прилетевший следом удар меча тролля, который в очередной раз нанёс жабе страшную рану, заставив её квакнуть от боли. Впрочем, пасть она захлопнула моментально, да так, что торчащий кончик хвоста вытянулся, а рыжая шерсть вся встала дыбом.
Почти одновременно с ударом тролля в тушу жабы вонзилась и стрела Лизы. Правда вот эффект от неё был очень странный. Жаба замерла на месте, прижав зад к земле, уже готовая прыгнуть. По коже твари побежали какие-то пузыри будто её колотили изнутри, из многочисленных ран потекла бурая вязкая кровь, толчками, будто её просто выпихивали наружу. Через несколько ударов сердца, кожа жабы уже беспрерывно волновалась от ударов, а всё земноводное дрожало и качалось будто желе. В конце концов "система" окончательно пошла в разнос и жаба издав смачное "кваоооуп-чпок" разлетелась множеством мелких ошметков. На месте где она только что была остался только сжавшийся в комок Спилс, в которого обильно стекала слюна жабы, вперемешку с кровавой кашицей в которую превратилась сама жаба.
Пак выглядел более-менее целым, большие кошачьи глаза были зажмурены, а покрытые рыжей шерстью уши крепко прижаты к голове. Вся кожа Йена под слизью жабы была покрыта корой из которой во все стороны торчало множество тонких и длинных шипов, похожих на иглы, даже ткань шорт пропитавшаяся кислотой, топорщилась от шипов, а в проеденных кислотой прорехах виднелась всё та же кора. Правда, кора во многих местах уже была проедена кислотой и если бы тролль и Лиза промешкали и жаба бы удрала, неизвестно бы что осталось от хвостатого.

Темир неслышно, трижды осторожно отошел от двери и тихо-тихо, на пределе слышимости, поделился услышаеным с товарищами:
- Там... кто-то, женщина. Голос сладок как мед, ядовит, как снежная кобра. И другая - Отравоголосая командует ей как рабыней. Входим? - варвар сделал красноречивый жест топором.

Халита и Шиолта

– В самом деле, раздражение? Какое-то особенное раздражение или просто раздражение, какое бывает когда ммм, вас на перекрёске обгоняет карета и обдает водой из лужи? А голова точно не кружится? На мясо, может быть, тянет? – Осведомился осторожно Звиск и рискнул, краем обутого в тапочек копыта, переступить через сияющую линию, совсем немного. Прислушался к ощущениям. Помедлил, ожидая ответ.

Халита и Шиолта

Информация посыпался на не вполне до конца проснувшегося демона, каждая следующая новость краше прежней, хотя при слове "ограбили" сон слетел с него как легкая вуаль с лица красавицы, сдернутая рукой ловеласа.

– О лил... ограбили?! – Воскликнул он, прижимая (когтистые) руки к (заострённым) ушам и пытаясь рассортировать как-то все сказанное. Взгляд его скользнул по пылающей диаграмме, по канавкам. Затем он очевидно сообразил что одет лишь в халат и специально пошитые на копыта мягкие домашние тапочки. – Секундочку, секундочку, молодые леди... так, для начала я Асмо Звиск и нахожусь в своем доме. Эта сияющая конструкция – моё защитное убежище, в некотором роде. Оно должно быть сработало автоматически ночью, поскольку последнее что я помню, что я читал на ночь в своей кровати перед сном, но судя по моему виду, заснул преждевременно.

Демон сделал маленький шаг вперед и назад, не спеша выходить из пентаграммы.

– Но если argus lia сработала, значит произошло что-то действительно угрожающее. Но я в порядке, вы здесь, и также выглядите в порядке. Шиолта... – Он обернулся к девушке, красное лицо с "козлиной" бородкой на миг сморщилось в усилии припомнить. – Да, конечно же я вас помню: вы купили пятьдесят футов волшебной веревки для вашего отца примерно полгода назад. Простите что не трачу время на вежливости, но я совершенно сбит с толку и мне не хотелось бы покидать моё убежище, пока я не пойму что происходит.

Асмо не исключал Халиту из разговора, но, не будучи прежде знакомым с ведьмой, расспрашивал более знакомую Шиолту.

К счастью, Сессилия преодолела стену без последствий, печалило лишь то, что теперь Лукка снова оказался в дурацком саду с дурацким охранником и одноруким вампиром.

- Сесси, не займёшься охранником? - Каинит помог даме подняться и вытащил из-под неё подранка. Ему успело серьёзно достаться, а теперь его бы по-хорошему надо снова перебросить обратно, чтобы кто-то занялся соглядатаяем. Или подарить его Силлаку как Филлипа? Хотя по слухам ничего хорошего для них прошлый подарок не принёс. Мастер получил презент, но вместо благодарности последовала тишина.

- Надо выметаться отсюда, пусть другие разбираются с этим... - С этими словами итальянец подошёл к забору и швырнул шпиона ещё раз, надеясь, что его не перебросит обратно кто-то из сородичей, приняв это за игру.

Тиган тихонько хмыкнула на то, с каким энтузиазмом взялись за дело товарищи. Целитель, кстати, ничего так, хотя друидка и не испытывала склонности к избытку мяса, предпочитая гибких мускулистым. Жаль, он вчера вечером не заглянул в таверну. Впрочем, тогда не исключена была бы дружеская потасовка с Саей, чисто как подружки потягали бы друг друга за волосы и поцарапали бы личики. Машинально проведя рукой по своим теперь коротким волосам, Тиган дождалась, пока целитель ответит магу, и в свою очередь приступила к сбору анамнеза:
- Скажите, уважаемый целитель, а что вы сами думаете о состоянии больного, - на всяк случай, Тиган постаралась заслонить от Гвидиона Саю, а то вдруг он не одобрит, - и не заметили ли вы на нем каких-нибудь свежих отметин? Непонятные раны, пятна, метки?

Как и обычно, Оуэн находился в приподнятом состоянии духа. Действительно, прогулки на природе, хорошая компания, жестокая схватка с агрессивной нечистью - что еще нужно для счастья воину одного бедного, но очень гордого клана? Сейчас О'Даффи шел по правую сторону от каравана, зорко поглядывая по сторонам. Мало ли кто может поджидать простых торговцев в этом богами забытом месте. Не исключено, что здесь прячутся какие-нибудь любители легкой наживы, а в обязанности Оуэна входило сделать оную наживу как можно менее легкой. Впрочем, в вечернем свете лес выглядел по-особенному уютным, так что невольно воитель расслабился. Незамеченными разбойники все равно не подберутся, а даже если и подберутся - уж Оуэн как никто знает, как встречать подобных гостей.

К счастью - или несчастью, воин был не прочь лишний раз размяться - лес отступил от небольшого городка, что находился на дороге каравана. Сияющие золотом в лучах вечернего солнца деревья сменились ладными деревянными и каменными строениями. Оуэну это напомнило родную деревушку Скеррис, где жили все О'Даффи, после впадения в королевскую немилость. Невольно воин вспомнил и о своих родственниках - как они там? Жив ли его дед Аргал? Стал ли брат Катэйр главой рода? Тряхнув головой, гойдел вернулся к реальности. Он твердо знал, что в любой деревушке, особенно если она располагается на тракте, должна быть таверна или что-то вроде нее. А в таверне можно будет попробовать местный эль. Пожалуй, сравнение вкусовых качеств эля в разных местах было единственным хобби молодого парня. Уже приняв решение, воин услышал приглашение друидки, пришедшееся как нельзя кстати - в компании было всяко лучше.

- С удовольствием, Тиган, - пробасил Оуэн в ответ, - В конце концов, кто кроме меня сумеет определить, не вливает ли хозяин пару кружек воды в бочку доброго эля, чтобы заработать на честных путниках?

Довольный удачной шуткой, рыжий великан громогласно расхохотался

Почувствовав, что отдохнул и часть сил вернулась к нему, а так-же заметив что кинжал перестал светиться, Юрих прекратил свою "медитацию". Если быть точным, он вовсе то и не медитировал, скорее проигрывал в памяти сцены недельной давности с близняшками... Ну да ладно, не о том речь, в общем, барон решил что он уже вполне себе готов продолжать путь наверх за летающим кораблем. Башня была невысокая, много монстров в нее не влезет, а если не бросаться на них грудью, то может и удастся добраться до самого корабля.
- Руайд, кинжал потух, ты не мог бы обновить? - Спросил Грацвильд. - Я думаю нам пора продолжать. Арштат, что за камень Вы крутите уже почти час? - Барон мельком глянул на камушек.

Солнце играло цветами сквозь листву леса и пальцы Анайрина, минуя барьер ладони и достигая глаз мага, до боли ослепляя. Все же юный чародей был доволен путешествием, если только не обращать внимания на причины, что заставили бросить родной край. С каждым горизонтом открывались новые виды, а боль в ногах, как ни странно, подталкивала вперед. Опасности на пути каравана не могли сравнится с чувством победы при преодолении очередной возвышенности. С этими добрыми мыслями Анайрин отстранился от солнца, делая глоток воды.
Маг, конечно же, находился в гордом одиночестве, хрустя припасеными сухарями. Очередная мысль вновь заняла его голову и теперь каждый пытавшийся с ним заговорить рисковал стать жертвой раздражения Анайрина. Мысли о том, что как бы дорога не была увлекательна и познавательна, она все же остается бесполезной, не покидали его. Причина уйти с теплого дома при каждом воспоминании наполняла сердце решимостью - колдун и не думал опускать руки. Но при каждом обращении к прошлому цель казалась все более призрачной и словно ускользала от молодого странника. Точно стоило наметить более определенный конец пути, чтобы достигнув его выбрать новый, подобно новому горизонту.

Тем временем время близилось к закату. На романтику Анайрина никак не тянуло, он хотел встретить конец дня в тепле кровати и будучи сытым. Поблагодарив Кодда за предоставленную возможность путешествовать под его защитой, маг мысленно улыбнулся. Какой бы дурак отказался иметь дополнительное, хоть и не очень опытное, прикрытие? Так что благодарность так и осталась лишь на словах.
Насколько же неудачное название у таверны, подумалось магу. Будто бы ничего кроме сломаной оси и неудачи на тракте не сподвигло остановиться переночевать в этом клоповнике. Клоповнике, который неожиданно невольно вызвал у Анайрина улыбку. Однобокую, жестокую, насмешливую усмешку.
Все веселье, шум и балаган местных развлечений легли грузом на плечи пришельца с других земель. Это заведение напомнило ему о тех деньках, которые он проводил в Каэрвенте. Напомнило о том времени, которое он потратил зря в тавернах, опустошая их запасы выпивки, и забегах по борделям.
Отбросив мысли о привычных недостатках человечества, Анайрин взял эль и уселся за массивным деревянным столом, пустовавшем в углу. До этого, еще при неприятном случае на тракте, колдун просил молчать о его умениях плести нити магии тех, кто по случайности стал свидетелем колдовства. Сильно Анайрин не надеялся на них. Он сам был готов обратить даное слово в свою пользу, не стоило ждать обратного от других. Тем не менее, укутавшись то ли в черный, то ли в болотно-зеленый плащ, он снял с пальца магическое кольцо, особо стараясь не светится.
Когда же вкус эля заполнил Анайрина, тот придался мыслям о той самой цели, что должна была стать горизонтом. О Койдвенском лесе и о его обитателях.

Еще несколько ударов сердца, еще одно бесполезное - как оказалось - усилие, которое применил сотоварищ Редвана (включая и его собственную попытку схватить и отодрать от себя непонятную тварь, которая даже не представилась, дав себя разглядеть, и сразу же полезла в штаны... ну или под куртку, разница не велика). Еще несколько ударов сердца - и оно, эта проклятая мышца, на мгновение остановилась. А после забилась в бешеном ритме, когда жжение и боль, которые сейчас ощущал Редван у себя на спине, достигли апогея. И еще несколько ударов сердца, и... и все прекратилось. Редван внезапно начал чувствовать себя так, словно ничего и не происходило в последнюю минуту; и боль, и жар, и неприятные ощущения ушли, словно их и не бывало.

Зайн, сколько бы не вглядывался в неподвижные, казалось бы, "яйца", так и не смог определить, появится ли еще какие-нибудь непонятные дряни из их содержимого. Но вот одна дрянь из содержимого усадьбы не заставила себя ждать и появилась как нельзя некстати: леди Исальта, собственной персоной, в окружении двух своих вуэчи и двух своих телохранителей, картинно переплетя руки на груди, стояла во внезапно стремительно распахнувшейся двери (телохранители знали, что благородная дама должна появляться эффектно), и с выражением, представлявшим собой коктейль из гнева, непонимания, удивления и зависти, взирала на застывших у дыры в полу сестричек, Актамиру, которая как раз перезаряжала свой арбалет, и Зайна, который вглядывался во тьму внизу.

- Кто-нибудь потрудится объяснить мне, что здесь сейчас происходит, и чем вы все в данный конкретный момент занимаетесь?!*

Халита и Шиолта

Гладный чёрный коготь в руке Халиты напоминал лакированное дерево или тщательно глазурированную керамику, но тяжестью был ближе к металлу. Держать его было странно, очертаниями он не походил ни на что, до того известное ведьме.

Тем временем несколько удивленный благоволением Шиолты Погубитель Напастей церемонно залез на зодиаковый подиум и сел на колени напротив Проницательной Лисы, неловко имитируя позу рыжей дивинаторши. Незаметно поправив сползавший на глаза церемонный убор, та бросила в широкую чашку большую щепоть какой-то травы и залила её прозрачно-зелёной, дымящейся жидкостью из чайника. Обоняния сведующей в травах Халиты коснулся знакомый запах полыни, и ещё какой-то, не определяемый просто так сразу.

– НАЗОВИ СВОЙ ВОПРОС, СМЕРТНЫЙ! – Пророкотала дивинаторша таким мрачно-драматическим тоном, что Леорн поневоле заерзал под её взглядом, хотя глаза подростка остались, как подметила Шиолта, своего обычного янтарного цвета.

– Я... то есть мы... – Сбился Леорн, кашлянул и начал снова, более уверенным голосом, положив между собой и Проницательной Лисой цепочку с витиеватым ключом. – Мы хотим знать, откроет ли этот ключ нужную нам дверь.

Вместо ответа рыжая дивинаторша накрыла правой ладонью широкую чашку, и повела ей по кругу сначала в одну, потом в другую сторону. Отняла ладонь и вдохнула пар, и затем принялась пить чай мелкими, размеренными глотками, делая шумный, размеренный вдох и выдох после каждого; её движения были выверенны и церемониальны. Наблюдавший за ритуалом как завороженный Леорн нервно сглотнул, когда с резким стуком Проницательная Лиса поставила перевёрнутую кверху дном чашку на блюдце и посмотрела ему прямо в глаза.

– Задав вопрос и получив ответ, ты узнаешь неизбежную судьбу! Какова бы она ни была, назад пути не будет! – Провозгласила она с явным предупреждением в голосе. – Готов ли ты внимать ей, о смертный?

Видимо, подобный вопрос раньше не посещал белобрысую голову Погубителя Напастей, и наблюдавшие со стороны Шиолта и Халита видели как парень заколебался. Но всё же, этот наверняка вчерашний писарь переборол мимовольный страх и кивнул, всё также не в силах оторвать взгляд от рыжей дивинаторши пока та сама не отпустила его, устремив свой взгляд во вновь перевернутую (на сей раз дном книзу) чашку.

– Да свершиться! – Проницательная Лиса вгляделась в чаинки и под церемониальным убором её лоб пересекла морщинка сосредоточения. – В ближайшем будущем я вижу ссоры, ссоры и непорядки. Кто бы ни дал тебе этот ключ, потребует его назад. Следом вижу... вижу здание. Да, ты откроешь этим ключом нужную дверь, но найденное внутри изменит тебя. Следом... будущее неясно. Я вижу страсть и ярость, опасность... и далее покой.

Она резко подняла на Леорна взгляд, так что мимовольно подавшийся вперед парень резко отпрянул.

– Это всё, что открыл мне Чай Судьбы! Да сбудется! – Провозгласила Проницательная Лиса и вновь перевернула чашку кверху дном.

– То есть ключ откроет что надо? – Переспросил Леорн, просветлев лицом и начав подниматься. – О, спасибо огромное! Я пойду тогда, люди ждут. Ещё раз спасибо!

В ответ Проницательная Лиса требовательно протянула вперед ладонь.
– Два серебряных люмена. – Добавила она безаппеляционно, и Леорн, явно желая побыстрей побежать и поделиться с своей компанией радостной новостью, принялся поспешно рыться по карманам.

Не сходя с места Тэву было тяжеловато определить направление по известным ему приметам природы: надо бы побродить вокруг, поисследовать как растут мхи и с какой стороны наиболее сыро, и вобрать ещё десятка-два мелких примет местности. По счастью, направление высчитывалось очень легко и без этого: перегороженное решеткой ответвление шло в сторону от башни, а развилка в сторону закрытых дверей, причём, учитывая расположение и расстояния, скорей всего имнено левое ответвление вело под сами двери.

Держа в руках побуревший листок, Руайд читал полурасплывшиеся от сырости строки, но знакомые буквы не складывались в слишком понятные слова. "Чухуй навроде" и "на мазе перья" напоминало ту речь, что Юрих выдал когда Тэв оглушил спящего стражника. Подошедший барон Грацвильд уцелевшие фрагменты понял получше, но всё равно большая часть записки была безвозратно потеряна и, из того же несколько устаревшего канта, он смог разобрать что есть некий груз или добыча, и она оставлена где-то неподалёку, и что некто Кит (или Кот? чернила расплывались) должен вроде бы этот груз подобрать и оставить деньги в условленном месте.

Светя себе кинжалом, Юрих также исследовал решётку, но тут его ждало некое разочарование: за ней виднелся точно такой же туннель, единственной особенностью которого был некоторый наклон вниз и больше мусора. Судя по конструкции, решетка не имела замка, а поднималась либо вручную (сомнительно, учитывая её немалую на вид тяжесть), либо каким-то невидимым механизмом. В двадцати шагах по левой стороне туннеля шёл отворот, но был ли он полноценным ответвлением или ещё одной нишей нельзя было рассмотреть, не подойдя ближе.

Загадка стола решалась довольно просто: став на него можно было легко дотянуться до ловушки и восполнить там стрелы-дротики. Другое дело, что впихнуть этот стол через люк было бы невозможно, так что скорей всего он прибыл откуда-то ещё.

От произошедшего, барон не то что-бы опешил, но на какую-то долю секунды потерял дар речи, затем, спрятав рапиру в ножны, встал между Арштат и Тэвом, расставил руки, словно не подпуская их ближе, и заговорил.
- Амба, шобла. Ваши не пляшут, внатуре. Я за мокруху веревку мотать не подписывался, да между вами еще. Глохните двое, ты, бобер, почем против супротив братвы попер, да и ты, - Юрих строго посмотрел на Арштат - быковать кончай. Я полюбому мазу тянуть за вас буду, но если писать начнете друг-друга, я соскакиваю. - Слова были частично понятные, но ни уловить смысла, ни угадать где именно потомок Грацвильдов научился так выражать свои мысли, ни то, какой именно контингент слушателей ему напомнили спорщики было, пожалуй невозможно. Осознав, что его не понимают, барон в сердцах сплюнул, и начал переводить.
- Так, прекращайте, оба. Только смертоубийства не хватало. Что на вас нашло? Тэв, зачем ты спящего бить стал, когда ясно сказали что не нужно, Арштат - что это за дела, в компаньонов огнем швырять? Приличные люди так дела не делают, даже не приличные так не делают - сперва дело закончат, а потом уже писать начинают.
Закончив с лекцией о корпоративной этике и убедившись, что его сообщники не собираются убивать друг-друга дальше, по крайней мере пока, Юрих тяжело вздохнул и ойкнул. - Кажется, во время схватки он серьезно потянул мышцу, и это было неприятно.
Впрочем, нужно было продолжать, и он принялся связывать поверженного Грева.
- Тэв, ты зачем их разуваешь? Тебе что, сапоги нужны? Как закончим - сможешь себе самые лучшие купить, а кляп можно и из веревки сделать, это не сложно.
Закончив со связыванием и проверив веревки на Валине, Юрих расстегнул свой кошель, достал оттуда шесть золотых монет, и по три поместил в кошели стражников. Не хотел он им вредить, а это будет хоть какая-то компенсация.
- Ну, раз даже ключ есть, пойдемте, Только дайте сперва на дверь глянуть. И этих нужно или за башню, или в башню затащить, чтобы не валялись так на улице.
Наконец закончив, он подхватил бутылку и смачно к ней присосался - от всех этих волнений Юрих основательно протрезвел и это ему не понравилось.
- Там что-то есть, что-то призрачное, Грэв был прав, так что бдительность не теряем.

Неудачливый естествоистыпатель бросился к Третьей. На ходу он рефлекторно накинул маску. Мысль о надвигающейся грозе стучала в сознании, виски пульсировали. Зайн рухнул перед ней на колени, левой пятернёй вцепился в её волосы, правой прижал губы.

— Попробуем отвести наказание. Лежи. Притворись дико напуганной, онемевшей, обезумевшей. Хоть мычи, но не отвечай на вопросы господ. Минимум час. Потом постепенно придёшь в себя и повторишь услышанное от меня. — звук шагов шагов заставил нано вскочить. Тем временем, волосы Третьей стали седыми, губы — белее мела.

Из трёх высувшихся лиц мистик приметил незнакомого бородача, вид которого вполне тянул на телохранителя. Скрытые маской, глаза нано впились в его физиономию. Послав ментальный импульс в цель, как ни в чём не бывало, Зайн пал на одно колено и обнажил лицо.

— Благородная леди, — начал он почтительным тоном, прежде учтиво поклонившись — как один из нанятых бароном Тихронусом смотрителей поместья, дерзаю донести до Вашего высочайшего слуха весть о спасении Вашей особы от беды, которую словно громоотвод приняла на себя эта рабыня. — Зайн указал на распростёрную на полу Третью — Судя по симптомам, нечто экстраординарное шарахнуло ей по мозгам до потери рассудка. Я всё ещё чувствую его присутствие здесь, оно отдаётся свинцом в затылке. Мои профессиональные обязанности требуют от меня остаться и детектировать следы аномалии, но подвергать риску благородную госпожу недопустимо. — закончив говорить, он вновь склонил голову в почтительном поклоне.

Айслин тихонько вздохнула. Клиент явно обманывал либо их, либо себя, задача казалась трудной, если не более, награда... награда, не та, что была выражена в золотых могла быть весьма интересной. К тому же, кажется спутники заинтересовались.
- Надеюсь, сер, вы простите нас на минуточку. Нам надо посоветоваться.
Следовало быстренько решить между собой, стоит ли связываться. Острой необходимости лезть вперед очертя голову не наблюдалось, а втягивать ребят в авантюру только оттого, что самой Айслин корабль бы не помешал - просто свинство.

– Вы правы, "господин Лан" вполне достаточно для нашей деловой встречи. Со своей стороны я не буду спрашивать ваших, хотя имя такой прелестной леди, – тут он элегантно наклонил седую голову в сторону Арштат. – В иное время было бы украшением беседы.

Седоглавый настолько аккуратно отложил салфетку, что она как будто бы сложилась сама.

– Не буду утомлять вас долгими прелюдиями. Раз вас рекомендовал господин Глинт, значит вы достаточно компетенты для того, что мне требуется выполить. На Причалах Ветра нашего города пришвартован один небольшой парусник. Его охрана невелика, но достаточно существенна чтобы искать помощи извне и, скажем так, состоит не лишь из обычных стражей. Я хочу чтобы к сегодняшему утру вы получили контроль над этим кораблем.

Он предупреждающе поднял руку; край кружевной манжены сверкнул белизной из-под тёмно-синего бархата камзола.

– Вы не идёте против закона: корабль легально принадлежит мне. Мой брат владеет им незаконно и незаконно же удерживает его под своим контролем. Речь идёт о возвращении моей собственности, ни больше, ни меньше.

- Нольвен. Давай, пока мечи на столе, поговорим немного. Ты, кстати, завтракала? Пошли, соберем тебе чего нибудь поесть, пока моя овсянка подгорает. Послушай, эту проблему им не решить, это можешь сделать только ты. Пойми Кормака, он, как он считал, отправился на выручку другу вместе с женщиной, которую считает женой друга. Может ли он спокойно отнестись к Альберту? А вот что себе думает Альберт - это ты мне скажи? Спрашиваешь, что он Кормаку сказал? Что Альва подвергает тебя неоправданному риску. Что ты скатываешься в бедлам, хотя тут основания имеются, просто никакой вины Кормака в этом нет. Сколько я помню, это как раз у Альберта под хвостом тлело идти поскорей. Зачем это ему? Если он любит тебя, но при этом собирается жить с другой, то зачем ему твой условно муж? Подружка, я знаю, твои эмоции - это тайфун, но давай просто определим цели. Если тебе нужен Альберт, то у меня есть знакомые, которые приторговывают хорошими ядами, хотя,честно говоря, мне его женщину жаль. Но тогда зачем мы идем за Вячеславом? Если ты хочешь попробовать наладить отношения с Вячеславом, которого звала мужем - зачем тащить с собой Альберта? Вряд ли царевич спокойно отнесется к этой ситуации. И то, как ведет себя Морье в самом деле настораживает. если он тебя любит, то зачем ему твой муж? Особенно, зачем ему добираться до Вячеслава без Кормака? Ничего удивительного, что Альва возмутился, а тут еще и такие обвинения. Поэтому я и говорю, определись, чего хочешь ТЫ. Не Альберт, не Альва, не Вячеслав, не я. Ты сама. И не обвиняй их, они не могут здесь ничего решить.

Халита и Шиолта

Заслышав "чудика" могучий воин Леорн Погубитеть Напастей мрачно выдохнул сквозь ноздри, и, с всё ещё слегка пылающими ушами, принял как можно более независимую позу, дескать, меня не волнует ничье мнение и вообще вас никто не спрашивал.

Очень рыжая смерила задумчивым взглядом просто рыжую, и затем совсем не рыжую.

– Я дивинатор. – Заявила она безапелляционно, скрестив руки на груди. Халита заметила при разговоре, что клыки у рыжего создания в бежевом балахоне длинней чем у обычных людей, что вкупе с остреньким лицом и большими глазами придавало ей немного дикий вид. – Я могу по картам и по чаю и по внутренностям козла. – При этом она почему-то посмотрела на Леорна. – Но я дивинатор, настоящий. Мастер Зайфа сказал у меня хорошо получается.

Ефим тоже вжал голову в плечи,хотя и осознавал, что это малополезно. Если бы Рэдж хотел его пристрелить,то уже давно сделал это. Воронов справедливо не понимал почему человека или мага, который так заботился о них нельзя воспринимать как "партнёра", если уж на роль учителя он пока не тянул. Но со своими мыслями он решил повременить и словил амулет. Воронов долго его рассматривал, то верят в руках,то подбрасывая. Он даже понюхал его и попробовал на зуб.
- Спасибо - проговорил он, повертев волшебной игрушкой. Всё-таки наглым и нахрапистым быть полезно! У него уже есть полезная побрякушка, а девочки так и дальше могут сидеть и строить из себя кисейных барышень.
Воронов крайне заинтересовался историей Грэйс. Конечно, затащить в какой-то там Пандемониум Спящего было ужасно, а то,что он сошёл с ума и вовсе неприятно, но... Блин, он дрался с морозными зомби, разговаривал с человеком, которому зашили рот, едва не обнялся с духом огромного медведя, а потом взобрался на скалу без снаряжения. Это с его-то габаритами! Сойти с ума можно просто и в обычной жизни и если стоящий рядом с тобой человек отправляется в дом с жёлтыми стенами. Случается... А вот что стряслось с девушкой, которая потеряла всё,что делает нас людьми. Нет, вроде приятная внешне мадам и говорить даже умеет. Воронов решил заткнуться и побольше слушать этого странного чудака со своими планами. А фокусу с пистолетом он обязательно научится!

Шиолта схватила посох и потерла ушибоенное место.
- Я эту дверь разве что в груду угольков превратить могу. - Грустно призналась она. - А за такое минимум на неделю в "Мост" запрут.
- ДА НЕ ОРИ, ИСТЕРИЧКА, ЗАКОЛДУЮ НЕ ЗНАЧИТ СОЖГУ! - Крикнула девушка двери, так подло захлопнутой перед носом и продолжила более спокойным тоном, в котором ощущалась, правда, рассеяность.
- Я Шиолта, а тебя как звать? И что за день сегодня, что писарей доспехами и мечами снаряжают?
И вновь крикнула, обращаясь к тому, кто за дверью:
- ЭЙ! С ХОЗЯИНОМ ВСЕ НОРМАЛЬНО? ЗДОРОВ, СПОКОЕН И ДОБР, КРАСИВО И ВЕСЕЛО РОЗОВЫМИ ГРАНЯМИ БЛЕСТИТ?
Если неведомый ассистент(ка) звал на помощь стражу, а не хозяина, это значило что либо хозяин недееспособен, либо Шиолта слишком перестаралась с запугиванием и несчастный за дверью немного невменяем. В таком случае вопли у дома должны были бы привлечь внимание господина Зайфы.

Как только Ши разбежались из кухни: Морье был в хлеву, Альва куда-то улетучился, а Нольвен вытирала полы, Мауэз-Ноз украдкой пробежала к себе в комнату и вернулась, держа в руках двух жаб, рыжую в пятнышках и худую белую. Она положила их в два ведерка, затем начала читать заклинание.

Будь ты жаба иль невеста,
Становись к обеду тестом!
Ну а к ужину давай,
Пирожок мой, поспевай!

Глядь - а на столе вместо жабы стоял белый и румяный пирог. Мауэз посмотрела на рыжую жабу жалостливо. Потом начала загибать пальцы, шепотом считая - за себя (раз), за Миранду (два), три, четыре, пять. Шесть? Нет пять. Некоторое время колебалась, потом прорычала что-то и убрала эту жабу обратно с выражением решимости - мол, не отдам! Достала из подмышки грязную маленькую тряпицу. На ней бесшумно шевелился маленький красный червячок с черными точками на голове, видимо, уползая подальше. Мауэз-Ноз с любопытной улыбкой взяла его двумя пальцами, покрутила перед носом, подышала на него как рыбак перед ловлей, приплюнула и положила на стол.

Благородные без мяса
Будут строить мне гримасы.
Чтобы всех их накормить,
Я должна тебя убить.

Становись-ка ты главным блюдом, строптивая!


Червяк начал расти и превратился в большую гусыню с черным хохолком. Старуха ловко схватила ее за клюв и шею и сжала локтем, а затем позвала Миранду. - Девочка, я пойду приготовлю птицу на ужин, ощипаю, а ты пока пирог поставь в печку. И крути его хорошенько, чтобы все стороны равномерно пропеклись.

Миранда погладила овечку, занесла белье в комнату и постаралась сложить аккуратно, пока никто не потоптался. Сыр манил и звал, но девушка взяла в руки себя и череп. Она села в угу на пол, локти уперты в согнутые колени, в руках череп.
- Так, сер Марв. Вот теперь я хотела бы с вами поговорить о вашей хозяйке и здешних обычаях. А то мы о хозяйке и не знаем ничего, кроме упомянутого вами имени.
есть хотелось все сильней, но слуа решила подождать и взять из тюка что-то из продуктов, чтоб оставить взамен.

Миранда поняла, что так и стояла, прижимая к груди череп и ком снятого белья. Восприимчивость слуа сыграла с девушкой злую шутку, вспышка и грохот вывели её практически в транс. Ужас, боль, желание бежать и искать Нольвен оказались за порогом шока. Опустив белье и череп на пол, чувствуя себя безвольной куклой, она послушно закрепила тросик. Затем силы вдруг оставили Миранду, она упала на колени, прижала к себе нечто теплое, мекнувшее и стала молитвенно смотреть в бурю.

Миранда стояла полуоглушенная то ли буйством стихий, то ли буйством чувств. Кажется, с двумя благородными рыцарями, каждый из которых считал, что Нольвен должна слушать его, они уж приедут, так приедут. А когда/если присоединится Варич, получится трехглавый дракон из русских сказок, кажется, его называли Змей-Горыныч. Миранда выскользнула из рук Нольвен, и скользнула к навесу. Решение принятое и исполняемое считается условно правильным. Битума следовало успокоить и привязать, а овцу - отвязать и тащить в дом. В который кому-то еще стоило их пригласить. Миранду очень интересовали все эти здешние дела.
И все это время Миранда не переставала ждать Лили. Где бы не носило Мелиссу, она могла прислать призрачную подружку за помощью или с вестью. Тут, конечно, всем не до всего, но не мелькает ли вокруг прозрачная фигурка...?

Нольвен колебалась, ее сила воли дала сбой: в дом идти страшно, до леса далеко, на улице оставаться - самоубийство. Но страшнее гнева Грезы, страшнее ведьмы-людоедки была ссора двух рыцарей.
Она встала между Альвой и Альбертом, рискуя получить удар от разъяренного Гвидиона, попыталась вывернуться из хватки Морье.

- Не вовремя вы затеяли ссору, милорды! Я иду в дом, решено! На улице мы погибнем, до леса далеко, скалы - что в них толку - они в стороне от пути. Дом стоит здесь давно, Альберт, и давно живет здесь ведьма, что губит фей. Если он изменится, то станет ужасным логовом людоеда, это не самое страшное. Там много заколдованных жертв ведьмы, я должна им помочь, так требует Путь Воина. Миранда, держись за меня, идем. Вместе мы справимся. Нам поможет сэр Марв, я в него верю. Идемте же!

На подъеме начались хвойные деревья, изъеденные солью, согнутые и куцые с северной стороны, это означало приближение моря. И правда, доскакали до обрыва достаточно быстро, и серебряный путь впереди неожиданно кончился. Благо что под конец мчались уже не так быстро, поэтому вниз не полетели. На верхней точке скалы растительность уступала место суровым черно-серым валунам, очень твердым и шершавым на ощупь, усеянным пирамидками морских лисичек и оттого слегка колючим.




Вдалеке горизонт терялся в плотной и гигансткой, во все небо, стене тумана, как будто облако садилось воду.

Вниз на высоту 30-40 метров вела расселина, прорубленная в неподатливом камне ручьем, по ней можно было бы спуститься до самой кромки воды. Там бушующие океанские волны разбивались об острые и невозмутимые, похожие на головы великанов валуны, белая пена взлетала как от взрывов и иногда доносилась до остановившихся наверху подменышей. Шум волн сливался в общий рокот, в котором выделялись лишь общие мощные мотивы: "Накати! Назад! ... Накати! Назад!" Это было величественное зрелище, может быть, даже не менее детализированное в Грезе, чем в мире плоти. Представить себе такое в мельчайших подробностях могли лишь немногие существа с сильным воображением. Некоторые люди жили около океана десятилетиями, чтобы вобрать в себя великолепие созданной природы и изучить его на глубинном бессознательном уровне.

Но возвращаясь к нашим насущным делам: серебряный путь обрывался между двух столбиков на краю пропасти. Подойдя поближе, Кормак увидел, что со столбов свисают четыре каната, к которым были приделаны деревянные перекладины. Веревочный мост через океан, который связывал две точки суши, очевидно, пришел в упадок и оборвался. Банальность ли повредила трод или какая-то химера смогла найти в себе силы - сейчас было неясно. Пешком двигаться дальше отсюда не было возможности. Альва ощутил легкий привкус разочарования, а Альберт задумался, не поискать ли другой трод в цепи (он понимал, что все сходятся в этой точке - около моста, но..). Вариант с поисками требовал времени, которого сейчас не было. Дождь усиливался, и все устали, в отдалении жирные молнии уже начинали долбить то место, где спутники были несколько минут назад.

Оглядевшись по сторонам на источник дыма, феи увидели одинокую хижину или даже домик, примостившийся сбоку от серебряного пути под прикрытием валуна. Дом был сделан из традиционного для бретонских строителей серого камня и обнесен забором из деревянных колышков с запасом места под маленький сад. Крепкие ставни плотно прикрывали небольшие окна. Внутри ограды на веревках под дождем и ветром билось повешенное сушиться белье, а перед калиткой на палке болтался человеческий череп. Дым поднимался как раз из трубы этой хижины.

Других укрытий в радиусе просто не было. Если вам не хотелось отправиться искать пещеры на отвесных склонах скал ночью во время грозы, либо ночевать в редком подлеске по бокам от серебряного пути, то путь лежал в этот дом.


примерно такая хижина, но с оградой.

Кормак какое-то время сверлил туман взглядом, вероятно желая ему приятного аппетита.
- Путь воина, значит... - Пробормотал Гвидеон несколько отстраненно. - Значит, не все потеряно, принцесса. - Радосно сообщил он, закончив расчесывание и водрузив на голову свою шапочку. - Не оружие делает воина воином, но гарячее сердце и холодный ум! Защищать беззащитных, не отказываться от схватки с достоиным соперником но сохранять благоразумие и не рисковать собой и другими понапрасну, для этого не важно какой меч в руке и есть ли он вообще. Слу... - Кормак осекся, - Мелисса отправилась спасать лошадь, полагая что той необходима защита. В ней есть дух воина, пусть и не хватает истинного благородства и осмотрительности Ши. К сожалению я сам не слишком силен в воинском искусстве, но полагаю в вашем графстве найдется не один достойный воин, что согласится обучить Вас. И Вячеслав... он сможет рассказать лучше меня. В любом случае, клятва была дана и потеря меча не повод останавливаться в исполнении обещаний. И это уже забота клинка, чтобы выполнить свою часть через Год.
Похоже, Кормак искренне полагал, что найти оружие после Фирхлиса в том же месте не удастся никак.

Миранда ошеломленно посмотрела на свою руку. Воистину, перепады благородных были достойны Сияющего Воинства. сперва тащят из болота, потом обжигают взглядами, затем хватают за руки, не давая сделать глупость, и, под конец, игнорируют, как нечто являющееся придатком Нольвен. Что, впрочем, соответствует действительности. Правильно старшие слуа говорят, к Ши следует относиться как к тяжелобольным, не возражать, не пытаться нарушить картину мира, совершать положенные по этикету телодвижения, и делать по своему разумению. Вот кстати про разумение.
- Сер Альберт! Веревку возьмите, можно попробовать методом Ариадны, - прошелестела слуа, бросив вопросительный взгляд на Нольвен и, с опаской, на Кормака. Миранда не очень рассчитывала, что её услышат, вот Нольвен..
- Есть? Нет, что ты, я хочу их вырастить, может, дома поселю, может, выпущу где-нибудь. Смотри, какие, умиленно протянула слуа, поглаживая банку. Показывать Нольвен банку поближе она поостереглась, у Ши были такие непредсказуемые вкусы.

-Кхе-кхе. - Тактично прокашлялся, напоминая о своем присутствии Альва Кормак. То что он видел сейчас, он не должен был видеть. Это противоречило всем мыслимым правилам этикета, явно превышало необходимый уровень заботы о пострадавшем, не походила на принципы куртуазности, и меньше чем на все выше перечисленное вместе взятое, это походило на путешествие жены за своим мужем. - Кхе-кхе. - Повторил феи.
- Служанка Леди Марешаль ушла в туман за лошадью. - Ответил Кормак. - По крайней мере, направлялась туда, когда я видел ее в последний раз. Не переживайте, мадемуазель, думаю мы не скоро увидим ее, но она еще появится в нашем путешествии, как и ваш меч, если не оба вместе. Вы сможете держаться в седле? Нам нужно найти место для ночлега. Вашей служанке нужна помощь. - Кормак успел заметить на Миранде несколько волдырей, таких-же, как те что оставили эти мелкие чудовища на нем самом, и знал уже на собственном опыте, как ужасно они пекут и чешутся. Быть может, хотя-бы мысль о своей слуге заставит Нольвен оторваться от этого типа, который так внезапно решил присоединиться к их путешествию? О своих собственных волдырях Ши старался не думать - до свадьбы заживут, самому бы до этой свадьбы дожить, с этими бретанцами.
Ему не хватало Шенды, ее спокойного и в то-же время уверенного взгляда, ровного голоса, Кормак снова вздохнул. Эти события, все это болото, стоило ему больших сил, чем он ожидал, и ему самому нужен был бы отдых, но в этом Гвидеон не признавался даже себе.

Ну вот, кажется, Нольвен приходила в себя и Сэр Альва облегченно вздохнул. Однако первые слова утопленицы заставили насторожиться. Это же надо, возвращаться к жизни с мыслями о мече? Не о долге, не о том, что она поставила под угрозу весь дальнейший поход, даже не слова благодарности, хотя-бы просто из вежливости, нет, эта сумасбродная, если не безумная Фиона думала о проклятой железке.
- Сэр Альберт, кажется, мадемуазель Круазье стало легче, позвольте я помогу Вам перенести ее в безопасность Серебрянного Пути, где мы сможем оказать ей всевозможную дальнейшую помощь. Мадемуазель Круазье, - Кормак зыркнул и шикнул на Миранду за спиной Нольвен, давая слуаге понять, что если та вмешается в разговор, то в лучшем случае сама отправится вслед за мечом. - Мадемуазель, вы поступили весьма безрассудно. Мы все понимаем, что вам не ведом страх и это не может не вызывать уважения, но постарайтесь все-же сохранять благоразумие. Приближается фирхлисс, нам нельзя медлить.
Конечно, Кормак не мог не заметить того какие слова и как говорил сэр Морье. Но усилием воли Ши напомнил себе, что это не его забота, что он должен найти и расколдовать Варича с этими феями, все остальное - забота этих фей и неблагого царевича.

Была б всегда ребенком вольным, кувыркалась бы в облаках, пышных, как взбитые сливки, играла со смешными зверушками - всегда, всегда, как Питер Пэн, который никогда не вырастет большим, вдвоем с Мирандой, как она мечтала в детстве

...откуда-то издалека, извне, из холода и тьмы, за гранью зрения и слуха, то ли послышалось, то ли угадалось: Вернись, вернись, о Нольвен! Ах нет, я не вернусь, я всегда буду спать и видеть сны! Но в сердце все стучалось: вернись, вернись! Какой знакомый голос...
... Ее трясли, переворачивали, больно сдавливали грудь и спину, вытряхивали из теплой перинки, прямо из облака, не хочу рождаться, не могу дышать этим...
Легкие Нольвен извергали болотную воду, она кашляла, хрипела, судорожно втягивала холодный воздух Грезы, явно сопротивляясь и не желая возвращаться из своего Never-neverland в негостеприимную явь Грезы.
Наконец Нольвен открыла глаза и первое, что она увидела, близко и отчетливо, лицо Альберта Морье. C'est toi. Ты позвал, и я пришла... - то ли помыслила она, то ли произнесла одними губами, беззвучно. Альберт. Не надо мне ни прошлого, ни ши...
А... отчего Миранда плачет? Миранда? Почему она вдруг здесь? Она же осталась там, на облаке, на радуге! Нольвен шевельнула руками: в левой был зажат камень - серый? он же был синим! - а в правой...
- Меч! Миранда, а мой меч... где? - прохрипела она.

Ой мама!! Миранда совершенно позабыла об очаровательных пиявках, которые украсили её собой. Нольвен... Нольвен, добрая, веселая, живая... Ведь ей всегда везло раньше, всегда! А стоило взять с собой Миранду - и вот, грязная болотная вода. Миранде мучительно хотелось свернуться калачиком, спрятать лицо в коленях и тихо умереть.
Сглотнув слезы, слуа кинулась на помощь к Морье. Так, как учили - сперва проверить пульс.... Если Нольвен откашливается, значит жива, если нет - проверить пульс на шее, прекардиальный удар, руки сложить и на грудину, пять толчков, два вдоха...

У Нольвен получалось распарывать и пилить водоросли недовольным Блистательным мечом, но в воде дело шло медленно, страшно медленно. Девушка почувствовала толчок водяной толщи и увидела, как сверху в водоем упало чье-то тело. Оно запуталось в водорослях, выпустило тонну пузырей, и, лихорадочно плюхая конечностями по листям, начало всплывать. Долго наблюдать за ним девушка не могла, потому что легкие горели, вода забегала в нос, а водоросли пилить себя сами не собирались.

Наконец, освободившись, Нольвен поплыла наверх, но от нехватки воздуха в ее голове помутнело и заколыхалось, поплыло, а руки и ноги отказывались двигаться. Выпустив остатки воздуха изо рта в попытке что-то сказать, девушка расслабилась в толще и запрокинула голову, выпуская меч из руки. Сверху были звезды. Ей казалось, что она лежит на облаке, а вокруг собрались ее друзья. Миранда, университетские товарищи. Серый волк. Белки, лесные звери. Полуодетые селки, ничуть не стыдившиеся своей наготы, они играли как дети. Теплый свет струился откуда-то снизу, обволакивал и грел облако, окутывал сознание. Как заботливая мама, которая заправляет одеяло под пятки теплым вечером...

Альва, нырнув, попал в какие-то заросли и не сразу смог освободиться. Он не был хорошим пловцом, сэр Кормак, но в этот момент очень хотелось. Чуть было не запаниковав, Ши рванул обратно к поверхности, потому что нормально двигаться в этой непрозрачной жиже было невозможно. Пока он набрался воздуха и силы воли, чтобы вернуться за Нольвен, драгоценное время было упущено. Раздвигая толщу руками, Ши увидел разноцветные волосы мадемуазель Круазье, они медленно развевались радугой, неподходящей для этого скорбного места. А со дна блистал меч.



Фантасмагорическая картина затягивала, но медлить было нельзя. Кормак схватил Нольвен под руки и со всей было мочи погреб к поверхности. Ши обладал сноровкой, но не силой или выносливостью, а болото не хотело выпускать добычу. Только благодаря вовремя подоспевшему Альберту Нольвен удалось оперативно вытащить на берег. Затем подоспела Миранда, усеянная пиявками-болотниками.

В глубине оставался меч. Миранда знала, что Нольвен принесла ему клятву служения, но не знала, что он там. Кормак знал про меч, но не знал про клятву. Он еще болтался в водоеме, восстанавливая дыхание и силы после марш-броска. Альберт держал на руках Нольвен, белую и бледную, холодную как лед, бездыханную. Но он был уверен, что ее можно спасти. В левой руке Нольвен судорожно сжимала серый камень.



Тем временем туман надвигался, как стена в подземелье садиста.

Миранда с умилением любовалась извивающимися пиявками. Какие все же чудные тварюшки, живут только в чистом болоте, а на любые химические раздражения так мило реагируют. Оставалось надеяться, что отважного Гвидиона не успели сильно переварить. Миранда повернулась, чтобы поделиться с другим ценителем прекрасного, но Мелиссы рядом не оказалось.
Легкий, но неукротимый ветер шевельнул волосы, туман не сдуло, он качнулся вместе с окружающим пейзажем, унеся с собой силуэт вставшей на дыбы лошади....
Мелиссы нигде не было.

О чем только думал сэр Альва Кормак предпринимая сей безрассудный маневр? Быть может он желал встретиться лицом к лицу со своими страхами, с тем полчищем химер что вечно проявляли к нему интерес, высовывались из тени, являлись в кошмарах и наконец победить свои страхи? Или Гвидион решил доказать всем и самому себе что он тоже герой? А может он хотел исправить какую-то ошибку прошлого? Или же вовсе тронулся рассудком на почве этой серой сырости и решил сделать благое дело накормив собой болотных тварей? Вообще-то нет. Все было куда проще и прозаичнее. Во первых, когда он только начал свой маневр, он еще весьма плохо представлял, с кем и в каком количестве они имеют дело, а во вторых, зная о слабости химер к его скромной персоне, решил отвлечь их от основной группы и дать тем выиграть немного времени. Вступать в схватку с врагом в его планы не входило. Он смутно представлял, где лежит Серебрянный Путь, но принцесса Нольвен и ее спутники, получив немного времени, могли найти его и стать неплохим ориентиром. А он, ловкий, быстроногий, грациозный ши просто обежит немножко по дуге, уведет химер в сторону и вернется на Путь, когда все будут в безопасности. Вот только болото это вам не бальный зал, и у него несколько другие особенности. Плюхнувшись в грязь лицом Кормак осознал свою ошибку, а подняв и протерев глаза и вовсе пришел в ужас. Ничего хорошего эти маленькие болотные зверьки ему не сулили. Нужно было срочно что-то предпринимать, или он никогда не отплатит свой долг.
"Во первых, не дергаться," - мысленно приказал себе подменыш усилием воли подавляя желание просто выдернуть ногу, после такого действия, он точно знал, читал где-то, легко можно и по пояс увязнуть. Еще недавно он сам командовал принять горизонтальное положение другим, но в его случае, он уже практически лежал. Оставалось только нащупать точку опоры, благо в правой руке оставалась сабля а в левой ножны, и их можно было использовать как дополнительные точки опоры. Нащупав клочок более менее твердой земли, Кормак скрестил саблю и ножны на ней, оперся, и как следует напрягая руки, вытащил себя из трясины.
Ну, начало положено. Ши осмотрелся - десяток монстров приближается к нему, можно сказать догоняет, и впереди особенно крупная жирная и противная тварь - не лучший собеседник, и уж точно он не менуэт желает предложить станцевать. А что там Нольвен? Кормак глянул назад. Там где недавно была Нольвен стояла слуага и две лошади, химер поблизости не было. У Кормака аж с души отлегло, он решил что верные слуги сделали принцессу невидимой, и та уже осторожно и безопасно пробирается к Серебрянному Пути. "Ну, если она пробирается, то и мне пора." - Подумалось.

Но подумать легко, сделать сложнее. Одно желание химер с пути не сдует, вот желание этой слуги могло, конечно, но не его. Значит нужно было как-то прорубать себе дорогу. Только вот с этим у Кормака вечно были проблемы. Даже его учитель фехтования вечно оставался недоволен. Единственная наука, которую Кормак действительно хорошо постиг, была в том, что власть Грезы может сделать искуссным фехтовальщиком любого. Перебираясь с кочки на кочку и двигаясь вдоль дороги, продолжая увлекать химер за собой, Гвидеон концентрировался на своем праве на контроль Грезы. Во внезапной вспышке гламура Альва Кормак преобразился. Грустный, хрупкий юноша куда-то пропал и на его месте стоял уверенный и решительный Альва Кормак, точно знающий что нужно делать. Голову его окружал слабый огненный нимб.
В конце концов, какая разница, умеет он драться или нет? Будет он героем, или сгниет в этом болоте? Что случится, то и случится, но какая-то химера сегодня точно умрет. Лицо Ши, если бы его кто-то мог разглядеть, представляло собой фатальную маску с злой полуулыбкой.
"Да, может я и не воин, но зато я постиг суть слов." - усмехался Кормак, увидев что самая большая тварь уже настигает его. "Как там давеча говорил Вячеслав, в моем сне? Если победить альфу, стая разбежится? Посмотрим". Глянув на измазанную в грязи саблю, Кормак провел по клинку пальцем выводя руну "смерть".
-И сердце кровью облилось,
В последний раз затрепетало,
Вдруг дикий вопль... разорвалось,
И разом биться перестало,
И тихо все - все тихо стало.*
Сабля внезапно полегчал и как будто засветилась самой тьмой, желая принести смерть и боль противнику. Оставалось дело за малым - Кормак выжидал рывка твари, чтобы нанести свой сокрушительный удар.

Карта.



Серебряный путь не был виден всей группе, под грязью и дождем он коварно скрылся из виду. Сейчас с подачи Альберта вы понимаете, что немного сбились с пути, последние метров 200-300 группа отклонилась вправо от трода. Пробиться обратно на опережение основной стаи будет не очень сложно, это самый безопасный и очевидный путь. Но можно было бы попытаться спасти лошадь. Это была бы безрассудная миссия, геройская.

Донте (и Мегрир)

Вняв предостережению Донте, Лихайе попытался сжаться и спрятаться под ближайшим столом. Но внушительного размера боевые мохнатые эйдолоны не слишком предназначены для такого рода задач и стол заходил ходуном, оказавшись слишком мелким как такого рода убежище; с края свалилась и разбилась ярким красным пятном какая-то мензурка. Мазриан Пайн уставился на Донте тяжелым взглядом из-под кустистых бровей, удивленный что его посмел кто-то прервать.

– КТО ЭТО? – Провозгласил он тем же слегка завывающим, драматическим баритоном. Надо отдать ему должное, дикция у колдуна была отличная. – АНСЕЛЬМ, ДРУГ МОЙ, ПОЧЕМУ ЭТОТ МЛАДОЙ ОТРОК НАС ПРЕРЫВАЕТ? НЕТ! НЕ ГОВОРИ МНЕ, МОЯ СИЛА ОТКРОЕТ МНЕ ЭТУ ТАЙНУ! – Колдун приложил ладонь ко лбу, и вытянул вторую теперь уже по направлению к Донте. Несколько секунд вызыватель имел все шансы ощутить себя Лихайе под прицелом, пока Мазриан не нахмурился и несколько менее уверенно добавил. – ХМ, НЕ МОЖЕТ ЖЕ БЫТЬ ТО, ЧТО ОН ТВОЙ НЕЗАКОННОРОЖДЕННЫЙ, ПОТЕРЯННЫЙ И НОВООБРЕТЕННЫЙ СЫН?..

– НЕТ! – Сбитый было с толку быстрым течением событий Веснушка подскочил как ужаленный, едва не уронив Мегрира. – Нет, Мазриан, друг мой, не надо ничего колдовать, пока по крайней мере. Это Донте и это Мегрир, развоплощать никого не надо, они сту... эээ... ученики мейстера Йоли, помогающие страже. Ты же помнишь мейстера Йоли? В городе происходит эээ, кое-что очень необычное. – Аккуратно уложив Мегрира Веснушка поднялся и вытер вспотевшие ладони о штаны. У позабытого в момент Донте возникло ощущение что для лейтенанта разговаривать с Мазрианом Пайном было все равно что жонглировать сырыми яйцами. – Идем, я расскажу тебе всё по дороге.

– НУ КОНЕЧНО ЖЕ! ТАЙНЫ НЕ ПРЕДНАЗНАЧЕННЫЕ ДЛЯ УШЕЙ ПОСТОРОННИХ! – Мазриан драматически устремил перст в потолок, и удовлетворенный пониманием происходящего, вместе с Веснушкой направился к выходу.

– Дори, Эйгнар, отнесите Мегрира в лазарет, а я отведу нашего гостя к капитану Харед и введу его в курс дела. – Брошенный через плечо на Донте взгляд сопроводился оживленным шевелением бровей и крайне выразительной мимикой, дескать, ничего не трогай, пока Анси Веснушка увлекал статного колдуна к двери.

Хлопок двери – и в "Центре чрезвычайных арканных ситуаций", со всеми его таинственными ящиками, странными картами и мистическими артефактами Донте остался один, если не считать Лихайе, старательно обнюхивающего красное пятно и голодным взглядом посматривающего на разбитую мензурку. Позабытая корона Рама блеклым огнем светилась на ближайшем столе.

В первый момент слуа практически залюбовалась жадной, голодной жижей. Она ждала, выскочила внезапно и потянулась, она была прекрасна, она притягивала взгляд сильней, чем затягивала ноги.... Затем пришел страх, как удар ножом, резкий, парализующий. И только затем медлительный разум соизволил добавить свои пять. Усилием воли Миранда попыталась расслабиться, не усугублять ситуацию. А затем в её маленький, занятый анализом своих ощущений, мирок врезался голос Кормака. Оценив дистанцию, слуа потянулась к протянутым ножнам...

Шиолта, Халита и Невер
трое студентов всё ещё в лесу

Получатели: Шиолта, Халита, Невер Дэйлу.

- Поджечь... и поднять вверх я смогу... но не очень высоко... - отрывисто сообщил сиринэ, в перерыве между своими магическими исследованиями (если таковой случился). - Свечу поднимать не хочется, рискуем остаться вообще без света...

...Подземная шахта, заброшенный колодец, заброшенная башня - не все ли равно одно: не предполагается, что попавшие сюда вообще выберутся наружу. Еще б парочка скелетов на дне у стенки - и худшие опасения Каэро подтвердились бы. А присутствие бутылки вина, бутерброда и легкомысленных штаников только усиливало нравоучительную мысль: оставь надежду, всяк сюда попавший; убедись, смертный, насколько тленны земные радости...
Само собой разумеется, все это Каэро держал при себе.

- Сейчас, сейчас, - согласился рафа. - Одну минуточку.

С этими словами он свернулся в клубок из перьев, наподобие голубя на чердаке, и тихонько замычал, тыкаясь головой в стену. Он не пытался ее проломить, но по крайней мере унять свербение в голове прикосновением к холодному камню.

Через какое-то время Вольси поднялся и присоединился к Каэро в ощупывании колодца, скорее машинально, чем систематически. Шаги держась руками за стену, как полагал рафа, могли помочь ему растрясти тошноту. А потом он поднимется на крыльях и вытащит их обоих.

Вы не можете просматривать этот пост!

"Нет, нет, нет! Давай же!"
Дрожащими пальцами нашла ключи. Судорожно пытается их крутануть.
- Дава-а-ай же!- паника захлестнула её с головой. И не давала дышать.
А зря.

Вы не можете просматривать этот пост!

От этого душераздирающего, ледяного, тоскливого воя защемило сердце. Ноги внезапно отяжелели и просто отказались двигаться. Глаза распахнулись, и без того бледная кожа побелела, будто чистое полотно, на которое вот-вот нанесут акварель. Конечности охолодели, на лбу и ладошках выступила испарина. Хотелось кричать, хотелось - и не получалось. Только едва слышный полустон срывается с внезапно пересохших губ. Тело парализовало - даже дыхание спёрло. Чуть отодвинувшись поближе к друзьям, девушка осенним ветром прошелестела:
- Недобрая тут земля, Джонни, здесь жизнь прерывается,- она судорожно кивнула на иссохший куст; казалось, что это анчар, буквально излучающий Смерть.- Ребята, пойдём отсюда!- голос наконец вновь окреп,- Иначе нам тоже несдобровать! Вы ведь должны были слышать этот вой! Слышали же!
Сколько полубезумной надежды, рваного отчаяния было в этом коротком, но важном вопросе. Конечно, одна, без них, она никуда не уйдёт. Или Зверь задерёт, или Совесть - даже не знамо, что опаснее.

Донте, Мегрир и Халита
Лихайе в этот момент уже разинул пасть, примеривался жевать какой-то свиток, но оказавшись в центре внимания и едва не застигнутый на горячем, сделал вид что он всего лишь интересовался кладкой стены и вообще тут не при чём.

– Всё, что им удалось о нём узнать. Любая мелочь может быть важной! Это очень опасный тип, я слышал. – Заверил его лейтенант и аккуратно водрузил венец обратно на голову Донте. Вызыватель ещё слышал, но уже особо не видел, как хлопнула входная дверь, так как в следующий момент вновь оказался среди бесконечной сияющей пропасти.
На призыв "Халита" вселенная звезд сдвинулась вокруг Донте немедленно.

– Так, надо это всё запротоколировать. Помоги мне с этим. – Лейтенант всунул скучающему Мегриру в руки перо, чернильницу и бумагу, и принялся надиктовывать. – "День: двадцать первое июня года Бронзовой Мантикоры, время десять-пятнадцать утра, протокол использования артефакта, известного как Корона Рама. Ответственный: лейтенант Ансе Веснушка. Свидетели..."

Получатели: Донте `Жердь` Синир.

Получатели: Халита.

- Нет, это какой-то [Великий Крестовый Поход]. - подытожил Дюваль, увидев как мотоцикл орка сожрал две крак-гранаты и отделался только лишь одним потерянным колесом. Мотоцикл! Кинув быстрый взгляд на оставшиеся у него две гранаты, а затем - на оглушённого взрывом орка, Дюваль пришёл к осознанию что если бы Императору было угодно чтобы Крысолов разносил орков гранатами, то он был бы в отряде подрывником а не снайпером. Поэтому он решил оставить эту затею и вернуться к истреблению орков более привычными способами.
Крысолов быстро взял в руки лонглаз, и, присев на колено, прильнул к прицелу - орк был обездвижен, и Дювалю хотелось наверняка покончить с ним одним выстрелом. Этот один-единственный орк отнял у него слишком много времени и ресурсов.

- Да хватит уже! - в порыве чувств Мегрир уронил посох наземь, чтобы обоими руками схватить "ночную бабочку" за плечи. Сам того не заметив, студент почти вплотную навис над женщиной с высоты своего роста. - Тут творится какая-то непонятная фигня, повсюду кристаллы с людьми, может даже судьба города решается, а ты ломаешься, словно черт знает кто! - Мегрир энергично потряс собеседницу, которая с такого расстояния могла увидеть сквозь тьму лицо бедного студента - со странно смятым носом, безбровое, с глубокими впадинами глаз и словно пузырящимися щеками. Капюшон надежно скрывал его, но если подойти достаточно близко - как сейчас - можно было заметить чернейшие из теней, блеск глаз и силуэты.

Момент истины! Судьба указки повисла на волоске! Кому она достанется, эта элегантная заостроенная палочка орехового дерева, длиной в три женские ладони и толщиной у основания в два женских пальца, с аккуратно вырезанной, удобной для захвата рукояткой и линией бордовых турмалинов, вделанных по всей длине так, что поймай она луч света, указка заскрилась бы яркими вишневыми каплями.

*барабанный бой*
В поединке самоуверенности и интуиции победила Шиолта. Не только златовласая колдунья выглядела совершенно уверенной в своем заявлении, так и палочка весьма по стилю шла к её общему огненно-рыжему облику и хорошо гармонировала с зеленым платьем. Халита, конечно же, сделала отважную попытку оставить указку при себе, но даже один-единственный взгляд на колдунью почему-то наполнил её неуверенностью: возможно указка действительно принадлежит Шиолте. Её папа вроде бы из состоятельных, так что мог и подарить такую безделушку, и опять же, указка хорошо гармонирует с волосами колдуньи и её взрывчатым характером.

Так, совершенно незаметно для огромной огромной вселенной, решилась эпическая судьба студенческой указки. На ближайшее время, по крайней мере.

- С приплыздом, господа... - Мольван устало вздохнул и подпер голову рукой. Потер глаза. А тут еще какой-то шум назойливо мешал сосредоточиться. Стоп. Шум?
Что, опять?!
Адеус с тихим вздохом отошел к бортовому лазгану.

Ещё раз оглядывая тёмные залы вокруг, Донте поёжился. Кажется, даже на этот этаж его ещё не заносило, хотя он тут был в некотором смысле "аборигеном". Только подойдя поближе к Лихайе, он вновь обрёл уверенность в себе.
- О, Рейя, привет, тебя хоть иногда отсюда выпускают? - Не поздороваться со старой знакомой было невежливо. Хотя в камерах узников старались сортировать по половому признаку, не видеться с ней Донте не мог, карма раз за разом затягивала её сюда, как Лихайе уносило в другое измерение стоило призывателю потерять связь с эйдолоном.

Происходящее не могло не настораживать, поэтому волшебник почесал пузо и задумался о вечном. Возможно, ему приходилось видеть что-то в библиотеке, что могло бы помочь пролить свет на происходящее?
- Как думаешь, что это могло быть? Ты случаем не встречался с подобными тварями в других мирах? - Обратился к эйдолону Донде, надеясь на ум и память зверя.

- Жалко, что эти - узники, - Донте шёпотом обратился к Шиолте, указывая пальцем на тела вне кристаллов. - Нет, конечно жалко, что они потеряли сознание, но совсем усугубляет картину то, что у них при этом были пустые карманы...

На толчок эльфа, опытный Мегрир ответил "случайным" тычком локтя, приправив это "абсолютно невинным" наступанием Кайдиру на ногу, но вслух ничего не сказал.

Как ни странно, ни для Ферга, ни для Кайдира лестница не была особо длинной. Витка три, может быть четыре. С чего бы это Халита так долго по ней шла – ведь не могло быть так что для неё одной спираль подъема казалась бесконечней чем для остальных, верно?

Кайдир припустил вверх по лестнице, унося единственный источник света себе в помощь себе и ушедшему вперед Фергу.
- Задница. - Прокомментировал Донте, наблюдая сие. Вызыватель засунул руки в карманы камзола и бросил взгляд на Шиолту. - Ну ничего, Лихайе присмотрит чтобы они чего не учудили. Тебе помочь?

Дверь у Халиты просто так не отворялась. Пока она пробовала ключи (выбор был невелик, но всё же), сзади по лестнице раздались тяжелые быстрые шаги и возле ведьмы оказался Лихайе – массивный, покрытый жесткой золотистой шерстью эйдолон Донте, который ей всегда напоминал нечто среднее между медведем, тигром, овчаркой и демоном, в каком-нибудь аду ответственным за демонстрацию острых зубов разным там грешникам. Следом за ним, отдуваясь, поднялся Ферг и вскоре тут же оказался и Кайдир, со вторым факелом, так что на небольшой площадке стало не только тесно, но и очень-очень светло от трех факелов на каких-то двенадцать шагов вдоль и поперёк.

В этот момент больший из двух оставшихся ключей щелкнул в замке и дверь со скрипом отворилась.

- Очевидно, что запереть. Нас тут семеро, он один, ничего не сделает, - закончив тем самым с обсуждением, Мегрир взялся за дело. Таскать тяжести - работа мужская. Но поскольку из пятерых присутствующих здесь мужчин один был слишком толстым, второй - слишком ботаником, третий - изнеженным эльфом, а четвертый - просто подозрительный типа, понаехало тут этих северян черномазых, то Мегрир собрался помогать Халите как минимум первый, и как сам Мегрир в глубине души думал - и последний. Подхватив доблестного стража порядка под локотки, волшебник, пыхтя и отдуваясь, потащил коматозного к камере.

Ферг никогда раньше не присутствовал на подобных мероприятиях, особенно с таким размахом. Он, наконец, понял что такое Кутеж. Однако, что такое Чад Кутежа, он начал осознавать только сейчас, когда от всего этого чада не осталось и пылинки, зато треск головы явственно давал понять о сильнейшей перегрузке организма.
Ферг лежал на каком-то подобии кровати без матраца. Свернувшись калачиком, между прочим, потому что на этой же кровати лежало еще одно тело, в свое время явно воспользовавшееся уступчивостью очкарика для захвата обширных спальных территорий небольшой горизонтальной поверхности. Открывать глаза он не спешил - причин к тому не было особых. Тишина, разрываемая лишь чисто храпом, наполняла его разум. Мозг сам по себе, на полнейшем авторские, приступил к медитации не птичье пение... И тут уже, в общем-то, было не важно, что вместо птиц он слышал только колебания гланд под напором воздушного потока в ротовой полости какого-то существа.
Господин Брюшко кавакнул жалобно, хотя Ползун его присутствия и настроения почти не чувствовал. Чтож, весьма резонно... Картина сложилась в голове любопытная, однако весьма предсказуемая: Ферга и других студентов поместили в некое помещение с ограничителями магии, или вообще заглушками, и оставили трезветь, пока нездержанные заклинатели не натворили делов в городе.
Кто-то пошевелился с одной стороны, ухнула сова в другой. Ну, как минимум, Мегрир рядом...
"У-у-у" - простонал приятный женский голос, и Ферг в холодном поту широко распахнул глаза. Девушка! Стонет! Да что же здесь за разврат такой происходит? Неужели Ферга затащили в какой-то притон... Или еще что похуже?
Огляделся, насколько позволяла его неудобная поза. Увидел перед своим носом любопытную мордочку господина Брюшко, который тут же поприветствовал его громким "Ква-а...". На притон или бордель помещение никак не проходило, судя по рассказам, которые Ферг слышал иногда от некоторых нерадивых студентов. Решетки вместо дверей говорили о многом, и о большем сообщала зеленая накидка стражника, восседавшего на стуле где-то вдалеке, за второй огромный решеткой. Ферг поправил очки и, подняв господина Брюшко, принял вертикальное положение, усевшись на кушетке. Его четыре глаза в молчаливом непонимании и растерянности глядели на товарищей по несчастью.

Ощущения… Они были куда хуже тех, что были в то же самое время вчера. В голове будто звенели огромные колокола, спина жутко гудела, общее состояние было болезненным, и вообще Тэра чувствовала себя не всю. Святой Пелор, она вчера, что… опять!? Со сдавленным хрипом Тэре всё же удалось разлепить глаза. И как бы грозно пикси не размахивали своими копьями перед её носом, на лице дэва не отразилось ни капли удивления. Вообще ничего не отразилось. Такой каменный безэмоциональный пофигизм.

Волшебница прислушалась к тому, что говорит Флему один из пикси, и неприятная мысль закралась в её голову. И не только мысль. В основном красочные картинки, какие она только могла представить. Ладно, пусть Флем начинает говорить, если что, Тэра его поддержит, стойте-стойте, что это? Девушка подёргала ногами настолько, насколько позволяли лианы, и, опустив голову, увидела, что на её любимых колготках в сеточку красуется такая отменная огромная дырка, будто бы кто-то за них хорошенько зацепился чем-то цепким и порвал. М-да, чувствуется, после этого путешествия снаряжение придётся менять полностью. На кого она вообще в таком виде похожа? Тэра скосила глаза на Макса и шёпотом кинула в его сторону:
- Надеюсь, ты к этой дыре, - она кивнула на колготки, - Не причастен?

- Ух? – удивлённо выдал Силиус на плече Тэры.
Что сделала Тэра, спросите вы? Она без слов, отработанными за сотни лет движениями, демонстративно сняла с себя маску и шлем так, чтобы бледное лицо было видно полностью. Длинные чёрные волосы тут же расплелись из подобия шишки за её спиной и были слегка спутанными. Дэв бросила на землю части снятого снаряжения, подняла правую руку и смачно, со звонким божественным хлопком приложила ею по своему безэмоциональному фейсу. Это было поистине отменное «рукалицо», показалось, что даже уходящее за горизонт солнце на миг полыхнуло.
- Нет, Силиус, он имел в виду совсем не это… - сквозь ладонь проговорила волшебница, потом отняла руку и бросила ледяной взгляд на Макса. – Нет.

"Давай уйдем?" - столько теплоты и поддержки было в этих словах, сколько Флем был способен выразить. Даже полученные ранее ранения, казалось, перестали болеть. Макс почувствовал прилив сил по всему телу, даже в рогах, чего уж говорить про хвост. Похоже, что старуху тоже проняло, ведь ее заклинание рассеялось на полпути до цели.
Растроганные крысы даже перепрыгнули с эладрина на дэвиану - грех такого хорошего чело... недофея грызть. Стайка грызунов быстро вскарабкалась по длинным одеяниям волшебницы, прокусывая не такую плотную, как кольчуга, ткань. Но и волшебница оказалась не промах - и в следующую секунду энергия льда насквозь проморозила наглые зубы.

Жженый всю вторую половину дня ходил счастливый, тихонечко насвистывая: "тара-тара-та-та тара-тара-та". Очень-очень был он обрадован новому ножу, наконец-то долгие поиски закончились! Жженый готов был почувствовать себя снова полноценным. Разочарование пришло скоро. Ближе к вечеру, когда появилось чуть свободного времени, Лоуренс нашел возможность уединиться в гальюне на пустующей палубе с новым ножом, внимательно его изучил, проделал несколько движений и понял. Понял, что купился на барахло! Ох и зол же он был! Нож был ничем не лучше стандартного. Не то! Жженый сел на толчок и тихонечко заплакал.
Через какое-то время, довольно продолжительное, Жженый встал, посмотрел еще раз на нож, убрал его и направился в расположение роты. Прибыл как раз перед появлением комиссара, которому Лео тепло улыбнулся. Такая улыбка для него была большой редкостью. Комиссар начинал предвозвещать приятные моменты. Прошлое его появление было как раз перед весьма качественной пьянкой. Посмотрим, что будет на этот раз.

На человеческих кораблях стыковка крейсера к станции - занятие долгое и унылое, чреватое опасными последствиями при недочетах пилота. Обычно человеческие пилоты компенсируют себе стыковку повышением чувства собственного достоинства.
Точно синхронизировать скорости только на ближнем сближении, заставляя диспетчеров стыковочных колец поерзать на креслах от перспективы случайного тарана пятнадцатикилотонным чудовищем - не только показатель мастерства, но и легкий приятный садизм по отношению к братьям нашим в диспетчерской. Ну, или способ опозориться на ближайшие годы неудачным маневром - отчаянное уклонение и еще более долгий и унылый маневр возвращения гарантируют трудоустройство в ближайшие годы разве что на агрокомбайне. Ну, или способ умереть и угробить груз с экипажем заодно, если у диспетчера от трения загорится стул и он таки поднимет щиты станции.
Еще более популярное и опасное занятие - стыковка рядом с ближайшим занятым шлюзом, когда при наличии свободных мест инструкциями предписывается выбрать шлюз максимально удаленный от других занятых. Щитодержатель уже пристыкованного корабля с великим удовольствием поучаствует в маневре в роли судьи и беспощадно накажет провинившегося вовремя поднятым экраном поля. Ну, или поднимет ор в диспетчерской, ссылаясь на слабость щитового поля (но очень редко - на опасное безрассудство стыкующегося пилота). И таким способам пощекотать себе и другим нервишки несть числа.
В общем, неистощима фантазия человеческих самцов на предмет опасных для себя и других демонстраций своей удали и навыков. Не только гражданские, но и военные пилоты даже придумали себе сложные неофициальные системы значков типа "совершил стыковочный маневр такой-то второй ступени мастерства дважды", и устраивали (и продолжают устраивать) нешуточные перебранки в жилых и стыковочно-сортировочных отсеках с "самозванцами" и "ряженными пилотами". Как отмечали антропологи из золтан и энжи, такая стратегия размножения действительно выгодна в среднесрочной перспективе и способствует распространению генофонда умелых пилотов среди человечества, что может даже положительно повлиять на скорость реакции и трехмерную координацию людей в перспективе примерно 200 поколений. Но только в среднесрочном плане, добавляют они: в наилучшем случае для пилота, он однажды заиграется и навсегда лишится лицензии, да еще будет опозорен перед самками своими бывшими коллегами по специальности.
Диспетчеры ждали обычного и уже разминали пальцы для решительного удара кулаком по Большому Красному Сегменту контрольной панели. Не дождались и испытали культурный шок. Обычно пилоты на захваченных кораблях становятся еще большими лихачами. "Удачный-104" состыковался абсолютно рутинно, безопасно и эргономично, продемонстрировав практическое превосходство ИИ кораблей энжи над половыми ритуалами людей. И даже сорвал апплодисменты у расчувствовавшихся диспетчеров.

В секцию 11 стыковочно-сортировочного отсека каторги уже подтянулась "встречная делегация", во главе с комендантом Прафутом Пателом. Темнокожий кшатрий с далекого влажного перенаселенного мира Кумари Кандам задумчиво почесывал черную бороду, размышляя, как лучше всего подать его просьбу. Война войной, а Прафуту с детства вбивали в голову, что рождение в касте правителей дарует не одни лишь права, и он должен заботиться о своих подчиненных, кем бы они ни были (кроме чужих, конечно). "Титан" же каждый день выжирал столько воздуха, воды и продовольствия (о топливе и прыжковых ячейках пока промолчим - без этого еще можно прожить), что уже становилось невозможным кормить каторжников хоть чем-нибудь и не урезать пайки надсмотрщикам. Внутренняя планета тем более отказывалась делиться продовольствием за красивые слова и общий флаг Повстанческого альянса, и требовала промышленные товары, которые подчистую забирал "Титан" и его флот сопровождения. К сожалению для Патела, он был лишь пехотной сошкой в военной машине Восстания и далеким от космолетчиков, тем более от вице-адмирала Кавэна из Имперского содружества Земли. Который на него даже и не посмотрит. Если Прафут сейчас окажет хороший прием капиту "Удачного-104", то может быть - может быть - этот капитан в ответ сможет повлиять на Кавэна и если не убедить перевести флотилию "Титана" на кормление к внутренней планете, так хоть умерить аппетит на несколько недель, пока не вырастет новый урожай или не удастся сторговаться с планетниками.
Капля пота стекла по лбу Прафута и скрылась в кучерявых черных бакенбардах. И кто говорил, что "тыловым крысам снабжения" легко живется на войне?

Тем временем во втором корпусе Зуг планировал - или пытался планировать - план побега на легкий крейсер энжи "Цикрул". Жил он практически как король, если бы короля запрятали на каторгу. У него даже была личная комнатушка 3х4 метра, и он ее даже не должен был ни с кем делить. Только света в ней не было - испортилась проводка, и конечно же даже в среде (довольно) порядочных (по местным меркам) золтан не было желающих трепать свои нервы еще и бесплатной работенкой. Тяжелый труд по 12 часов на заводах третьего корпуса ради пайки очень быстро выматывал нервы, высасывал силы и вымывал личное достоинство. Зуга же после первой такой смены начало жесточайше коробить, и он, на грани нервного срыва, смог стребовать для себя работенку попроще. Вести учет рационов и справедливо распределять среди заключенных золтан - работа больше для охранника, чем для счетчика. Подумать только, до чего отчаянние заключения и тупой бессмысленный труд доводят благородных золтан - до массового воровства! Однажды Зуга вообще едва не убили двое окончательно спятивших собрата, и только вовремя вмешавшийся часовой спас пилота от болезненной и долгой смерти, а копилку рационов - от разграбления.
Отвратительно. От усталости и легкой злобы телесный свет Зуга ослабел, и льдистые стены перестали докучать ему зеленоватым свечением. Хоть на том спасибо, почти полная темнота расслабляет, в отличие от зеленого полумрака.
Мантис - кем бы он ни был - совершенно точно прятался по темным местам третьего корпуса. Остается надеяться, что надсмотрщики его еще не выжгли, и слизни не поимели его мозг. Мантис - отличная подмога в случае силового прорыва. Но как с ним связаться? И будет ли он достаточно стойким, что от голода и страха не сожрет живьем отправившегося на его поиски Зуга? Не захотят ли полакомиться и "расслабиться" с Зугом иные мантисы?
Лучше всего сейчас Акселю Винтеру, с которым Зуг пересекся буквально в день прибытия "Титана" на "D-LXXII", "Делькси", как ее продолжали нежно именовать аборигены. Хитрый, ручкающийся со слагами человек прикинулся повстанцем, а учитывая массовый переход на сторону врага местных людей, никто особо не проверял его истинные убеждения. Если его еще не раскололи, то хочется надеяться, что Винтер просто работает под прикрытием и все еще агент Федерации, что он тайно свяжется с Зугом и поможет найти мантиса и проникнуть на борт "Цикрула". Если же он предал свое государство и переметнулся в стан врага... все отвратительно. Но могло быть и еще хуже. По крайней мере, он не выдал Зуга как союзника Федерации и члена тайной операции.
Отпроситься ли у Координатора на следующую рабочую смену? Отпустят ли его свои? И сможет ли Зуг в одиночку удачно сбежать и не быть съеденным слизнями или мантисами в темных местах промышленного корпуса? Или игра не стоит свеч и сейчас надо думать о личном выживании, а не о какой-то там миссии, спланированной в пяти-шести секторах отсюда?

Примерно 300 лет назад безымянная луна одного газового гиганта с номером по каталогу вместо имени сошла со стабильной орбиты. Что именно нарушило гравитационное равновесие системы спутников - неясно, теорий много, и никого, кроме астрофизиков и ценителей науки, это не волнует. Еще пару десятилетий система спутников рушилась, дальние луны отлетели еще дальше, ближние малые луны выбросило на задворки системы.
"Но одна крупная льдистая луна, вместо того чтоб быть изганной в далекую бездну, была нежно притянута своим гигантом, разогрета его гравитационными ласками, после чего разорвана гравитационными силами на мелкие кусочки. Такой вот сукин сын, жестокий и неумолимый как законы физики. Останки безымянной луны еще столетие носились кольцом вокруг гиганта, дробясь от столкновений между собой, пока наши предшественники не подумали, что на этом можно делать бизнес!"
Как запах несвежих потрохов привлекает падальщиков, так и эти планетарные останки привлекли мелочь голодную. Одна шахтерская станция. Вторая шахтерская станция. Первая перевалочная станция. Первая пищевая станция. Третья шахтерская станция. Девятая шахтерская станция. Вторая минеральная война. Пятая портовая война. Независимые сообщества в черной дали федеральной системы за свою кратку историю успели несколько десятков раз перегрызться между собой, слиться и распасться, отстроиться и самоуничтожиться. Когда федералы закончили осваивать внутренние планеты системы, они заглянули на ее границы, ужаснулись и решили предоставить эту хаотичную массу из миллионов свободных шахтеров и станций самим себе. Так Костогрызы, как они стали себя называть, варились в собственном соку, иногда приторговывая с федералами топливом и рудой за технику и предметы роскоши. На станциях никогда не было единого правительства или хотя бы доминирующего сообщества, но ясно, что в этом ассорти разумных и не очень видов первую скрипку играли торренты слизней. Чем ужасно раздражали человеческое население единственной пригодной для жизни планеты.
Когда началось Восстание, два человеческих сообщества внутри системы разругались именно по теме далекого газового гиганта и его разномастного населения. Разругались вплоть до гражданской войны, которую костогрызы проигнорировали - очень плохое решение. Повстанцы, проигрывая войну, послали по ФТЛ-маякам зов на помощь. Через четыре месяца пришел ответ в виде суперкрейсера "Титан" и его флота сопровождения, без труда захвативший внутренности системы. После чего он обратился ко внешней планете.
Самые умные почуяли звездный ветер перемен и сбежали еще когда началось Восстание. Но таких было очень немного, и их предупреждениям никто не внял. Остальные превратились в заложников не только "Титана" и его огромного флота, но и понятий повстанцев о "новом мировом порядке". Практически все станции, кроме крупнейшей, было приказано оставить, и все население перевели на трехчастную широкопрофильную станцию, практически орбитальную колонию, с (ничего не) говорящим (чужакам) названием "D-LXXII". Газовый гигант переименовали в Титана, пояс обломков - во Флегрейские поля. Что-то из древней человеческой мифологии. Станции красивое имя не досталось, одна лишь "Каторга".
Из трех корпусов станции первый, фермерский, превратили в некое отдаленное подобие настоящей орбитальной колонии, перепрофилировав гидропонные фермы под некое подобие садов и лесов. Туда же переселили всех лояльных Альянсу людей, превратив их в касту надсмотрщиков.
Всех чужих же загнали во второй корпус, некогда общий жилой. Теперь это ужасно перенаселенное множеством видов, в том числе верными идеалам Федерации людьми, место, где нормальны драки за скудный паек, скудную жилплощадь и просто от скуки и психологического давления. Право жить в перенаселенной каюте еще надо заслужить, многие ютятся где удастся, в переходах или технических палубах. Единственный порядок здесь - час выхода на работу и час возвращения с пайком. Никто из повстанцев не говорит заключенным почему они собраны здесь, чего от них ждут кроме работы и когда все это закончится. Все, что удерживает эту массу существ от революционного взрыва - беспощадное насилие надсмотрщиков с отличным оружием и броней, могущих делать что угодно с любым заключенным. Ну и третий корпус - рабочий. Рудообогатительные и металлолитейные комбинаты, где заключенный должен работать в два раза больше чем раньше при воле, а получать за это в десять раз меньше и то едой. В самых дальних и темных углах третьего корпуса скрываются чужаки, которые не имеют даже права на жизнь в новом порядке повстанцев - мантисы и слизни. Поскольку в своих укрытиях им особо нечего пить и есть, и они решительно не хотят быть обнаруженными, то порой тут пропадают рабочие рокмены, люди, золтан или энжи. Иногда даже и патрульные повстанцев. Частые рейды охранников каторги пока не вскрыли все убежища "нежелательных ксеносов", как их необычайно политкорректно называют на каторге. Еще не всех слизней и жуков перестреляли.

В этом несомненно прекрасном и удивительном месте трем космолетчикам Федерации придется искать еще троих своих товарищей. Притом стараясь не вызвать подозрений у оккупантов. Трое проинформированы, что должны подобрать еще троих, о которых они знают только их вид - связанный с торрентами слагов человек-хакер, мантис-федерат-медик и золтан-союзник-пилот. Да, их будет очень легко найти в зоне оккупации ксенофобской империи. Эти же трое, скрывающиеся от повстанцев на задворках станции, должны добраться к стыковочному кольцу и проникнуть на борт легкого крейсера энжи, где их будут ждать человеческие агенты Федерации. Если эта секретная операция, что бы там ни спланировал Туллинен, не провалилась еще на стадии сбора участников в зоне боевых действий, и за ними действительно прилетели сегодня.
Все в тени суперкрейсера "Титан", вращающегося вокруг планеты его имени по стабильной орбите, пожирающего каждый день сотни тонн корабельного топлива, провизии и десятки энергоячеек.