Голосование пользователя

ВОЛЧЬЯ ЯМА. Эпилог.

— Не кури в машине, Левашов.
— Да ладно тебе, Леонидыч.
— Воротит уже. Час до конца смены остался. Давай терпи. Можешь в узел завязать, я отвернусь.

Очередной белый УАЗ с синими дверьми, ровной, оставшейся с еще советских времен штамповкой "МИЛИЦИЯ" и порядковыми номерами. На злодейском сиденье за последние сутки устоялся запах рвоты. Первый вызов, который прапорщик Масловский и младший сержант Левашов приняли за сегодня, был связан с бытовой ссорой. Сотни таких, даже тысячи. Муж по пьяному делу принялся отрабатывать на жене небогатый арсенал боевых приемов. А когда ему руками и ногами объяснили, где он заблуждается и насколько глубоко — жена потребовала отпустить. Сказала, что он-де образумится, и что она заявление писать не будет. В подтверждение ее слов муж блеванул на пол УАЗа.

Левашов и Масловский без лишних раздумий бросили этот мешок с говном на обледенелый асфальт и, упаковавшись в машину, поехали прочь. "Сука тупая," — думал Левашов. Завтра опять позвонит. И послезавтра. А потом снова будет отзывать. Скудоумная бабень. Нервы уже ни к черту от таких вызовов.

— Леонидыч... Надо было штрафануть ее за ложный.
— Да похуй.

Потом были два скина, причем один с разбитой башкой. А с ними зевака, давший бесполезную наводку на какого-то Гнуса — сто пудов если этого зеваку к стенке припереть, он обо всех словах забудет. Но лейтенант Гусев все равно приказал все запротоколировать и сдать операми. Два часа на бумаги. Инспектор ППС. Жену бы ты свою так инспектировал.

Тупому раздражению уже было попросту некуда деться. Мир ненавидел Левашова, и Левашов не отвечал ему улыбкой. Одно радовало — смена подходила к концу. Потом выходные.

— АРКА-ноль четыре, это КРЕПОСТЬ, прием.

"Ну почему именно сейчас?" — обратился он к миру, а сам снял трубку и вдавил тумблер.

— КРЕПОСТЬ, АРКА-ноль четыре, принимаем.
— АРКА-ноль четыре, нарушение общественного порядка, шум в позднее время. Стрелецкая 5, квартира 16, позади пивной "Юные годы". Обработайте, вы ближе всех там.
— КРЕПОСТЬ, АРКА-ноль четыре, выезжаем. Конец связи.

  * * *

Мертвые дворы. Глушь, темнота, безлюдье и совершенно не вписывающиеся во все это биты "Gangster Trippin"*. Припарковавшись поодаль, Масловский оставил машину и осмотрелся. Вслед за ним вышел и Левашов.

— У меня предчувствие херовое.
— Последний вызов на сегодня, поэтому что ли? Суеверный?

I fuck with your woman
I fuck with your woman
I fuck with your woman
Yeah, Fatboy´s tripping

— Да нет. Просто херовое.
— У меня тоже. Возьми автомат.

Они поднялись в квартиру и, еще не дойдя до квартиры вызвавшего, учуяли вонь дешевых спайсов. Музыка разносилась по коридору, значит, дверь была распахнута. Отморозки совсем ничего не боялись. Ладно. Сейчас им будет больно. Масловский первым вошел в квартиру. Вслед за ним с автоматом наперевес двинулся и Левашов.

Предчувствие не обмануло. В квартире случилась какая-то бойня. Один вырубленный в туалете, второй на кухне и еще двое в зале. Лужа крови. Битое стекло. Следы погрома. Стараясь ничего не трогать и ни во что не вступить, Левашов осмотрел тела в гостиной. Худо-бедно жил только один.

— Леонидыч! Тут двухсотый.
— Серьезно? Блядь...

Да, серьезно, Леонидыч. Что за вопрос?

— СОГ вызови и встань в оцепление, Левашов. Я по свидетелям пройду.
— Есть.

  * * *

После встречи с Русом Морозов разбирался со входящей текучкой, шедшей от ППС. Студенты подрались стенка на стенку ("Сраные студенты"), трое карманников подрезают сумки в троллейбусах ("Организованная преступная группа. В целом, все правильно. Трое же? Значит, группа. Организованно действовали? Да. Вот тебе и организованная преступность... Волоколамские уже из рэкета в бизнес перебираются, а мы тут палки ловим"), кто-то снимает покрышки с иномарок ("Надо будет у Чичика спросить..."), двое представителей неонацистской субкультуры были обнаружены в гаражном кооперативе. Один из них пострадал. Свидетель указывает на участие в данном инциденте гражданина, известного в преступном сообществе как Гнус или Ягуар ("Гнус, какой же ты долбоеб. Ты можешь хоть немного не светиться?").

Гнуса надо было спасать. Трещотка и так уже втык дал за осведомителей, которые преступлений совершают больше, чем предотвращают. Есть их две категории: больше полезен, чем опасен и больше опасен, чем полезен. И если от вторых Трещотка попросту избавлялся, Морозов предпочитал, чтобы в эту категорию из первой люди не перетекали. Трещотке плевать, ему на пенсию скоро. Проблем не хочет. А Морозову еще служить и служить.

Морозов ознакомился с материалами опросов. Андрей Каргапольцев, выпускник-медик, безработный. Берет временные ставки помощником фельдшера. Подрабатывает. Заявил, что на последнем собрании жильцов были жалобы на слив информации теневым коллекторам. И якобы это сделал Гнус через сторожа кооператива. Морозов поскреб в затылке:

- что за собрание жильцов? Жильцов подъезда, дома? Ну так у них гаражи могут быть разбросаны по всему городу. Вряд ли отдельный гаражный кооператив оказался бы в силах поднять сугубо свой личный вопрос на собрании жильцов;
- может быть, речь о собрании владельцев гаражей? Но почему тогда Каргапольцев сформулировал показания именно так? Где здесь логика?

Так или иначе, Морозов оседлал машину и лично направился в ЖКХ. Сунул под нос дежурному администратору красную корочку и прямо спросил, когда в товариществе жильцов, где по адресу и проживал Каргапольцев, было совещание.

— Ха-ха-ха, — женщина чуть младше сорока, невысокая и благообразная, жемчужно рассмеялась. — Уж четыре месяца как не было, товарищ старший лейтенант!

Морозов сдержанно поблагодарил ее и отправился на выход. Похоже, придется задавать вопросы Каргапольцеву лично.

Оказавшись в его подъезде и у его квартиры, он заметил следы крови на полу подъезда. И хотя были они давно несвежими, рука машинально потянулась к пистолету. Звонок в дверь. Еще звонок. Но никто не открыл. Спирт находился на смене.

Однако и Морозов сдаваться не собирался. Решив вернуться к этому позже, он отправился в давешний гаражный кооператив. Отправился, чтобы поговорить со сторожем.

— У Андрея Каргапольцева в этом кооперативе есть гараж?
— Конечно, — сторож уже был порядком вымотан допросами. — На том же месте, что и тех двоих фрицев взяли.
— Бери комплект ключей и идем открывать. Оперативная необходимость.
— А постановление у вас есть?

Постановления у Морозова не было.

— У меня есть Гнус. Которому известно, какими делишками вы тут промышляли. Или как он Вам назвался, Ягуаром? Хотите, я ему шары мальца покручу?

Морозов блефовал. Если бы сторож отперся от связей с Ягуаром, к Каргапольцеву появились дополнительные вопросы. Что за ложь, почему такая гнусная и зачем она нужна. Но сторож не отперся.

— Ладно-ладно, чего так резко-то? — перепугался он. — Открывать так открывать. Только это... Ни слова никому.
— Договорились.

Дверь гаража со скрипом отворилась, пахнуло медикаментозной горечью. Перед Морозовым открылась необычная картина. Операционный стол, хирургический инструментарий, канистры с водой и множество препаратов самого различного назначения. Ничего из того, что хоть как-то связано с автомобилями.

— У тебя он здесь что, трупы разделывает?
— Почем же мне знать? Я в такие дела не лезу...

  * * *

Как только Трещотка дозвонился до него, Игорь Николаевич понял, что дела его плохи. "Зайди в отдел и пошустрее," — без обиняков бросил начальник, и тон его не предвещал ничего хорошего. Другие опера Игоря Новикова не любили. Почти полтинник, а все еще младший лейтенант. Инициативы от него ждать не приходилось, профессиональные качества еле-еле приподнялись над плинтусом, а сын Дима постоянно промышлял на редкость паршивыми вещами. Впрочем, Игорь не меньше считал, что ошибся по жизни. Образование юридическое, в сфере уголовного права — быть бы ему юрисконсультом или каким-нибудь делопроизводителем. Но перестать работать хотелось пораньше. А армия и МЧС, дававшие такую возможность, немного того... Пугали. И армия, и МЧС в девяностых — это Северный Кавказ. А на Северном Кавказе вахи скальпы заживо снимали.

Впрочем, здесь было не очень многим легче.

В отделе разместились трое — начальник убойного майор Горобчук, сам Трещотка — замнач УБОПа капитан Терещенко — и старлей Морозов. Опер. Младше на пятнадцать лет, а уже добивает учебу, целится на должность старшего оперуполномоченного. Живой упрек.

— Проходите, Игорь Николаевич, — вопреки кличке манера речи у Трещотки была плавной и размеренной. Он протянул Игорю лист бумаги и спросил: — На кого похож этот человек?

Тот взглянул на содержимое листа и почувствовал, как земля уходит из-под ног. На пусть и смутно читаемом, пусть и не очень удачно и точно выполненном фотороботе угадывались Димины черты. Черты сына.

— Похож на отпрыска одного оборзевшего мента, — Горобчук не отличался тактом.
— Эдуард Георгиевич, я бы попросил. Игорь, мы о чем с тобой договаривались, когда ты Диму прикрывал последний раз? Что больше не повторится, что ты повлияешь, что найдешь подход. Ну как? Повлиял? Нашел этот подход?

Игорь нащупал задницей стул.

— Что?.. — язык не слушался. — Что он натворил?
— Сто пятая часть вторая. Жэ. Которая как раз ему и наступит. Ночью был вызов, пэпсы приехали в какой-то гадюшник. Так вот, там трое в отключке, а один с проломленным чердаком. Один из этих отключенных его и описал. Говорит, Дима твой по шарам ему пробил.
— А как раскрутили? Вот так легко?
— Собаки с кинологами кучу спайсов нашли, — сказал Горобчук. — У многих эти же спайсы в крови и оказались. Так что вариантов у этих ребяток было не так много. Либо идти по административке за употребление, либо по уголовке за укрывательство особо тяжкого. Они и выбрали.
— Кстати, еще и наркоконтроль прицепиться может, — вставил Морозов. — Они любят обычную уголовку на всякую экзотику раскручивать. Свидетели есть, улик полно. Халявная палка. Вдруг это война наркомафий была? Твой сын ничем таким не торгует?
— Не слышал о таком.
— В общем так, Игорь Николаевич, — вновь вернул себе слово Трещотка. — Лицо ты заинтересованное, мы это знаем. Так что приказ о твоем отстранении уже в работе. А ты поживешь пока под охраной. Да, и чтобы у тебя не было желания и в этот раз свое чадо прикрыть, мобильник свой сдай. Прямо сейчас.

Три пары глаз уставились в упор. У слов этих людей не было двояких толкований, и другие варианты разрешения ситуации не приходили на ум. В голове оставалась лишь одна мысль: "Твой сын — убийца". Ее звон подобно колокольному эхо отражался в голове. Разбаловал. Слишком часто вставал на его сторону. Лучше бы он один раз четыреста часов принудительных отпахал, чем сейчас, да на двенашку. Хотя... Даже это нет! Лучше бы сам Игорь дольше жил его жизнью и при случае сам наставлял на правильный путь, чем поверял это государству! Лучше бы. Лучше бы.

Мобильный телефон лег на стол перед Горобчуком. Что ж ты натворил?

  * * *

Вася прекрасно видел, как между мамой и дядей Витей крепла связь; связь, уже далеко уходящая за рамки взаимоотношений "семья и друг семьи". Однако ни с мамой, ни с дядей Витей он на этот счет не поговорил. Поэтому с его попустительства — а возможно, и с молчаливого согласия — эта она достигла апогея. В один из будних дней, когда у Виктора выпал выходной, Светлана разменяла вечернюю смену на утреннюю, чтобы быть дома, пока Вася не вернется из школы.

И в тот день Света и Витя сблизились. Дважды. Потом она застирывала белье и простынь, а он собирался домой. Уходя от нее, Буйвол размышлял о следующих шагах. Во-первых, придется поговорить с Васей. Парень неглупый, должен понять, что тридцать четыре года в жизни женщины — не крайняя черта. Жизнь его матери продолжается. И продолжается так, как именно она и хотела. Да и во-вторых, не хотелось бы, чтоб он пошел отцовской дорожкой. Легкие деньги, которые Петруха с корешами приносил домой, могли привить ему неправильный взгляд на вещи. Хотя... сейчас и без отца в стране можно многого понахвататься. Право сильного, низкая правовая культура, "арестантский уклад един" и прочее говно сиречь модели воспитания члена общества. Придется с этим что-то делать.

Послужат ли его решения лучшему, Буйвол не знал. Знал он лишь то, что прятать от кого-либо свои к Свете чувства он намерен. Не молод он уже для этого. Ох как не молод.

  * * *

Шира вышел из камеры спустя сорок восемь часов содержания под стражей. Все было бы гораздо проще, не вмешайся Спирт в его общение с ментами. Опер напирал на то, что ему, Шире, есть откуда знать Гнуса, что Гнус во многом замазался — словом, говорил много. Шира упирался, требуя конкретных указаний на конкретные преступления, улик и свидетелей. Улик не было. Травмированный от дачи показаний отказался. Нити от Гнуса к Шире ни за какие уши не притягивались. И когда опер попытался разыскать Спирта, вышло у него это из рук вон. Так все и сдулось. Пряча глумливую рожу за миной серьезного и ответственного цивильняка, Шира покинул опорный пункт ОМВД. И первым делом направился к своим.

Он думал об Ала́е. Ала́я всегда говорила, что проблемный город и варился в этих самых собственных проблемах — в нищете, социальной неустроенности, коррумпированности властей, пидорах, хачах и чуркобесах. Сначала она любила свою страну как патриотка, но как из патриотки страна выжимала из нее все соки. Потому что патриот слишком самодоволен. Ему легко навязать гордость за достижения, к которым он не приобщен; легко отвлечь и сбить с толку шумом в СМИ и большой движухой на внешнеполитической арене. Националист — он не таков. Он знает цену переменам и готов ее уплатить. Глядя на то, что происходило с ее страной, Ала́я понимала, что изменить ситуацию в корне раз и навсегда было по силам и небольшой группе людей. И она гордилась принадлежностью к этой общности. Как гордилась и званием русской националистки.

Влюбленный в Ала́ю, все же ее политическую подготовку Шира считал лицемерием и дерьмом. Нацики клеймили систему за неустроенность, хотя и сами были источником наркомании и уличной преступности. Они видели в патриоте горделивого и недалекого человека, хотя и не понимали, что патриотизм не сводится только к политике и достижениям. Ответ виделся Шире куда проще: Дон Кихоты из первой волны скинов изобрели себе ветряную мельницу и героически ее забороли. Молодцы. Так держать. Далеко пойдут — так далеко, что потом о них вообще не вспомнят. К несчастью, проглатывать этот понос по полной ложке было единственным способом оставаться с Ала́ей рядом. И Шира проглатывал.

На хате было мутно. Пару дней назад здесь постоянно ощущалось какое-то движение. А сейчас он словно ушел в КПЗ из одного места, а вернулся в абсолютно другое.

— Че как? — спросил Шира.
— Пизда рулю, — ответили ему. И, не дожидаясь вопросов, продолжили: — Недавно оттяг был у Валерия Валерьича... Прилетели какие-то чертилы и всех палкам отхуярили. Рыло два ребра сломали, да и Пятый словил.
— Охуеть. А че сам Валерий Валерьич?
— В бессрочном отпуске от забот мирских.
— Рыло и Пятый признали кого?
— Да. Там их трое было, но только двое в масках. Оставшийся — Бес. Барыга местный. Еще самый здоровый там орал, чтоб мы на стройку больше не совались. Коммерсовые мутки, короче.

Барыга. Сейчас наверняка на дно заляжет. Жмура ему менты точно вряд ли спустят.

— Я знаю, откуда у всей этой хуйни ноги растут.
— Ого. Поделись.
— По ходу, после той свары на стройке с чурками раён решил нас со всех сторон поучить. Сначала мусора стукачка напрягли своего, меня упаковали. Потом бандиты с кормежки коммерсов на хаты налетели.
— Погодь-погодь... А че за стукач?
— Спирт. Лепила наш.
— Пиздишь!
— Нет. О таком не пиздят. Я его полепить вызвонил, а он пришел после того, как мусора приехали. И меня слил, и Гнуса до кучи. В общем, надо разворошить раёну ебучку. Беса пока искать не буду, он щас не вылезет. Но лепилу... Лепилу лично танком перееду.

Нацики приободрились. Может, идеологически подкованным Шира и не был, но хватать бешено вращающийся штурвал умел.

— Устройте мне встречу с Гнусом. Надо сказать ему, что лепила его слил. Тогда может хоть он успеет залечь.

  * * *

Шира и Гнус встретились лишь на следующий день. Выслушав Ширу, Гнус непонимающе моргнул:

— То есть как меня сдал?
— Мусорам сказал, что ты его адрес продал. Эти мусора меня и приняли. Думаешь, Спирт это мне лично рассказал? Он у меня не в обязаловке.
— Как-то тупо все равно для стукачества. Да и он сам меня недавно нашел. Попросил, чтобы я его от мусоров отмазал.

Шира зажмурился и хлопнул себя по лбу.

— Он для этого тебя и искал. Он тебя до этого засветил! А теперь сделал так, чтобы ты сам пришел в ментовку и сам расписался в том, что в курсах за эти рамсы у гаражей. Бля, хорошо, что ты сразу туда не пошел. Это был бы пиздецки тупой арест.

Гнус изменился лицом. Только сейчас он понял, насколько сильно его поимели.

— Что ты хочешь, Шира?
— Адрес лепилы.
— Жмурить его собрался?
— Нет. Раён спасибо не скажет, другого-то лепилы нет. Но проучить проучу.

  * * *

Этой же ночью улицы раёна озарили вспышки синих стробоскопов, полудрему разогнал вой сирен. Спешили куда-то автоцистерны и машины первой помощи МЧС, спешили милицейские УАЗы и Уралы аварийно-спасательной службы.

Этой ночью Андрей Каргапольцев вновь вышел на смену скорой помощи.

Этой ночью квартира, доставшаяся ему от родителей, сгорела. Сгорела дотла.

Бес.

— Если ты считаешь, что это не навредит бизнесу... — Должик произнес это, ни на кого не глядя, словно рассуждая сам с собой. — То я "за". Выбирать не из чего.

Сорока оторвалась от рассматривания ногтей.

— Почему нельзя сначала поговорить, а уже потом переть на кого-то танком?
— Не сработает. Это же нарки, они нормального обращения не понимают. Сначала покажем силу, а потом уже начнем судить-рядить. Бес, — он оторвался от окна. — Тоже позакидывай удочки на людей. Кулак у тебя в обязаловке же? Напряги. Пусть еще с собой кого-нибудь подтянет, я баблецом не обижу. Только выбирай кого понадежнее. Ты ведь с ними пойдешь. Не хочу, чтобы они мне вместо работы принесли ведро понтов и пиздежа. Проследишь, че как пройдет. Пойдем, Сорок.

Девушка упруго поднялась с кресла и направилась к выходу.

— Да, и еще одно, Бес. Долг Кулака если не хочешь так закрывать — я за яйца тянуть не буду. Тут сам думай. Хочешь ли ты вклад в общее дело внести или уже давно на похуях в нем торчишь.

Он ушел вслед за Сорокой; в коридоре раздался хлопок дверью. Бес опустился на тахту. Сейчас надо выспаться, а завтра с утра пораньше собирать людей. Собирать и идти решать вопрос.

  * * *

Тритон.

Выспавшись, Тритон ополоснул лицо в умывальнике и по-босяцки, с мылом выбрил шею и челюсть. Угловатая, вся в засечках лихой жизни — шрамах и родимых пятнах из-за слежавшейся, заскорузлой под кожей крови — голова быстро порастала жестким волосом. Однако вокруг шрамов не росло ничего, поэтому борода выглядела как у старших школьников. Клочок здесь, клочок, большой клочок сбоку. И каждый раз, когда Тритон это видел, в голове любые мысли вытесняла лишь одна: "Нахер это все". Выглядеть глупо он не любил.

Он покончил с гигиеной, оделся и выбрался на улицу. Надо бы поесть. В пивных или кафе барыги дерут втридорога, но после девяностых с дорогой выпивкой, икрой, мясцом и балыками от картошки и ржаного хлеба начинает воротить. И так полжизни ими себя напихивал, возвращаться что ли? Н-да. Когда-то было все. И это "все" следовало вернуть.

У Тритона было немало знакомых как среди воров, так и среди спортсменов. В отличии от многих из его касты он не считал чем-то зазорным... поддерживать связь поколений. Все сложилось, как сложилось. За спортсменами оказалось будущее — за силой, напористостью, жесткостью и большими деньгами. Там, где вор обходился разовой кражей или грабежом, а затем шиковал на все, спортсмен приходил в гости к барыгам. Прокалывал скаты машин, бил окна и ставил на счетчик. Иногда вместо скатов прокалывались ладони. Иногда вместо окон бились лица. Иногда ставить приходилось не на счетчик, а прямиком на пики.

Разумеется, на клич Тритона о рамсах с пятаками отозвались многие. Но о том, что из сказанного ими правда, а что не очень, еще предстояло рассудить.

Жареный, 52 года, мужик. Автомобильные угоны, налеты на комиссионщиков: "Да мусарня опять тупо палки делает. Первый раз что ли? Им из главка насрали, вот они и чешутся теперь".

Рихтер, 39 лет, гастролер. Исполнение заказных убийств: "Да мне кажется, мусора просто смотрящего прижали. Ему от них надо затихариться, а бабло трудягам он отдавать не хочет. Вот и лепит замок из говна. Бля, ну ты сам подумай. Нахер инспекторам этим пятаки? Они могут просто по спискам пробить, кто не устроен, и идти по хатам вопросы задавать. Впрочем, мусора все равно будут шерстить. Тут уж к гадалке не ходи".

Вампир, 46 лет, козырный фраер. Теневая медицина: торговля органами, поиск нелегальных доноров: "Че, херня какая-то приключилась? Так она всегда приключается, привыкай уже".

Шуруп, 31 год, спортсмен. Участие в ОПГ, теневое коллекторство, грабежи и рейдерские захваты: "О, ты тоже в теме? Только это между нами, не базарь об этом шибко... Мужики к смотрящему обращались, мол, за что платим, зарамси вопрос. А тот отперся, прикинь? Говорит, дескать, мусора это мусора, ничего не попишешь, пиздуйте на биржу. Не знаю, как ты, а я вот в то, что прям совсем ничего не попишешь, нихера не верю".

Тихий, 27 лет, гастролер. Мошенничество, черное риэлторство, оказание юридических услуг без лицензии: "Слышал, да. Я вентилировал эту тему через своих в трудовухе. Кто-то говорит, что да, так и будет, все четко, а другие наоборот. Типа хуйня, ничего не слышали. Либо или это что-то секретное, либо липовая маза и шумиха. Ты же знаешь, у нас такое могут. Волну поднять, а потом всем залупой по губам".

  * * *

Спирт.

Следующим утром у Спирта не было смен на скорой, и он надеялся как следует выспаться. Однако день вопреки его желанию начался раньше. Намного раньше. В шесть утра со звонком мобильного телефона. Чертыхаясь (но не особо — вдруг работа, и ты ее спугнешь?), он принял вызов и не ошибся. Это действительно была работа.

— Спирт! Ты нужен! — взорвалась трубка. Разогнав остатки сна, Спирт прислушался и разобрал голос Ширы. Одного из местных нациков вроде тех, что были вчера в пивной. — Тут мой кореш по черепу словил! Мы идем к гаражу, помоги, как сможешь. Бабло будет или ништяки — все, че ни попросишь. Только спасай, лады?

Спирт плохо знал Ширу, но немало оказывал помощь бритым и многое о нем слышал. Шира отслужил пять лет по сверхсрочке и поднял на ней неплохие деньги, прежде чем вернуться домой. В нацики его взяли довольно быстро. Из армейки он с собой приволок ворох предубеждений, связанных с жителями гор и гостями из средней Азии. Но помимо этого ходили и другие упорные слухи. В частности, что пошел он к бритым не по убеждениям, а из-за других обстоятельств. Обстоятельства. Одного. Шира был влюблен в Ала́ю, одну из активисток движения; девушку в отличии от него самого вполне идейную. Влюблен он был давно и тяжело, а потому сделал бы многое, чтобы оказаться хоть на шаг ближе к ней. Когда Спирт об этом впервые услышал, то вспомнил Аню. И мысль "Все беды от баб, блядь" ждать себя не заставила.

Он поднялся и начал собираться, но не успел надеть и верх, как раздался звонок в дверь.

— Кто?
— Лэпыла, друк, вырутшай! — Спирт не сильно разбирался в акцентах, но голос за дверью имел немало общего с многоголосьем местной стройплощадки. Гастарбайтер. Взглянув в глазок, он увидел двоих мужчин. Один из них поддерживал другого под плечо, и другой явно держался из последних сил. — О тэбэ много хорошые луды гаварят! Руку пробыли бырату моэму! Памагы, нэ забуду! Всэ жэ луды, я чэловэк, ты чэловэк, и...

Пришелец оказался словоохотливым и еще долго распространялся на предмет всеобщей интернациональной идеи. В то время как Спирт уже ломал голову. Предстоял выбор.

  * * *

Нео.

— Быстро ты вернулся, — улыбнулась мама. Похоже, она все же поверила. — Отдохни и садись за уроки.

Это "садись за уроки" с ее стороны было чистой проформой. Отец, пока был жив, строго-настрого запретил ей вмешиваться в школьное обучение. "Вася вполне может сам за него отвечать," — заявил он тогда. — "Пусть и отвечает". И они с мамой легонько повздорили. "Вот закончит школу на одни двойки, что тогда?". "Значит, пойдет работать". "Работать? Без аттестата? Кем?". "Да хоть на автомойку. Тринадцать часов в день за шестьсот рублей и график два через два кому угодно вправят мозги. Поработает так полгодика, сам учиться потом побежит". "Да ты в своем уме?! Сам такую жизнь прожил, еще и сыну хочешь?!". "Мне родители вечно понукали. Держали за дурачка какого-то. Я своего сына не собираюсь".

Отец тогда взял свое. По-началу Вася пребывал в эйфории от вседозволенности. Но затем многое изменилось. Отец, заметив интерес к компьютеру, превратил его одновременно и в кнут, и в пряник. За тройки в четвертях лишал карманных денег и отключал интернет. За пятерки и четверки покупал игры и продлевал подписки на журналы. Так и было до третьего класса. А потом отца убили. И хотя мама не могла быть настолько же строга (и уж точно не отправила бы сына работать на автомойку), ей уже не требовалось. Нужный фундамент был заложен. И позже принес пользу: привитая отцом дисциплина и стала одной из тех составляющих, поднявших Нео на высоты в сфере ай-ти.

Да. Придется делать уроки. Но сначала работа. Надо взрослеть и зарабатывать деньги. А взрослые чаще инвестируют в тех людей, на которых могут положиться.

Меньше всего труда Нео составило разобраться с графическим редактором. Лицензию шестого Фотошопа они с Морфеусом крякнули чисто из спортивного интереса — тогда Нео еще не думал, что будет зарабатывать графикой. И отсутствие практики дало результат. Неутешительный. И даже не просто неутешительный, а вообще из рук вон.

Надо будет попробовать завтра еще раз. В глазах уже рябит.

  * * *

Кулак.

Поднялся без пятнадцати шесть. Ровно. Никаких "еще пять минут", "но ведь выходной" и "никуда не денется". Подъем, зарядка, тарелка овсянки на воде и пробежка. Три километра надо преодолевать минимум за тринадцать минут. Полусонный город уже ворочался в кровати — прохожие, автомобили, свет в некоторых окнах. Куда-то пронесся по встречке пожарный "Урал" — синева стробоскопов и шум сирены на какие-то секунды всколыхнули утренний покой.

Город никогда не засыпает. Когда ложишься ты, он еще на ногах, когда встаешь — уже. Вот как сейчас, что, впрочем, неудивительно. Кто-то работает в ночь, кто-то спешит по неотложным делам, алкоголики и борзеющий молодняк выходят из притонов. Видимо, днем солнце оставляет на коже этих упырей ожоги.

Три километра закончились возле автобусной остановки. Двое милиционеров да четверо студентов с бутылками в руках, разговаривавшие на высоких тонах. Ничего противозаконного. В бутылках безалкогольные коктейли, но парни, видимо, приняли еще задолго до. Пребывали явно навеселе. Сержант со скучающим видом протирал фары УАЗика, а старший прапорщик пытался что-то купить в круглосуточном киоске. Но гомон ему явно мешал.

— Ребят. Тишину настройте на минуту буквально.
— Не вопрос, главный, — ответил один из парней. Компашка в целом притихла, но кто-то из нее вдруг начал выступать:
— Слышь, а че он так базарит? Сидим отдыхаем!
— Тихо-тихо...
— Ниче не делаем! Какие-то приебки на ровном месте!
— Да угомонись.

Старший прапорщик тем временем забрал сигареты.

— Товарищ начальник, ты не серчай на него, он не в себе.
— Да ничего, — тот пожал плечами. — Домой отведите, пусть проспится.
— ТЫ САМ ПРОСПИСЬ, ПСИНА!
— Эй, — сержант подошел ближе к буяну. — Люди спят, тише веди себя. Не заткнешься — сниму погоны и бутылку твою тебе в жопу вставлю. Услышал?

Сержант, похоже, явно не из простых. Досматривать окончание сцены Кулак не стал. Наступало утро, а значит, пора возвращаться домой. Возвращаться и браться за промысел.

Вечер. Около семи часов. Прохладно. Январь еще не успел кончиться, но она совсем не по-уральски мягка — ни злого пронизывающего ветра, ни жесткого холода, ни сырости и влаги. Только снег, крупными хлопьями оседающий на землю, плечи и головы. Летящий в лица мелкой крошкой, когда ветерок все же решает пошалить. Хмурое небо подслеповато щурится вниз, словно пытаясь что-то разглядеть на земле. Подступающая темнота медленно входит в свои права, хотя улицы все еще заливает свет множества огней. Зеленые, желтые и красные светофоров, ярко-розовые и оранжевые со множества вывесок, белые от рекламных щитов и панорамных витрин. Хрипя стареющими движками, ползут из промзон в спальник полупустые автобусы. Уже полупустые. Основной час-пик приходился на пять часов, когда с лесоповалов и цехов металлообработки ехали по домам тысячи людей. Тогда было не продохнуть. А сейчас город словно вдохнул полной грудью. Вдохнул и, завернувшись в одеяло свежей снежной пороши, отходил ко сну.

Тритон, Кулак, Спирт.

Тритон и Кулак коротают время на рабочем пятаке. Его место на восточном выезде со Старочкаловки — потрепанной временем трассе, окруженной густым сосновником по обе стороны. Огоньки сигарет описывают полукруги в подступающих сумерках. Мужики курят. Экономят — одну на двоих, троих и даже на пятерых. Пятак прикрывается автобусной остановкой, стоящей рядом. Завидев ментов, трудяги тотчас прикидываются неудачливыми пассажирами, ждущими рейса. Ментов этот маскарад не обманывает, но ни трудяги, ни менты жить друг другу не мешают. И отношения у них друг другу больше сочувствующее. Мол, чем моя жизнь легче твоей?

Разумеется, ни Тритон, ни Кулак не стоят здесь, чтобы смотреть на сварку по тринадцать часов или класть кирпич. Они отдельно. Странно было вот так найти друг друга после долгих лет вражды. Времена действительно изменились — старые друзья погибли или сели, кто-то перевел активы в легальный бизнес, другие пробились в государственный аппарат. Белые деньги подвинули черные, так как было их больше, да и зарабатывались они не в пример легче, не требовали отмыва, оффшоров, переводов. И когда прошел рубеж тысячелетий, Тритон и Кулак вместе со всеми черными деньгами сверзились с пьедестала. Побарахтавшись, в итоге выплыли к одной отмели. Былые свары пусть и не забылись, но замялись. Подчас жизнь все же горазда на иронию, но не всякий это ценит.

Они отдельно. Имена и наработанная репутация, к счастью, не ушли в прошлое. Раён время от времени подкидывал работенку. Должик подался в охрану к какому-то коммерсу — юристу на подсосе у местных застройщиков — а сам втихую также взялся рамсить проблемы с местными барыгами. Чичик делал дела помельче. Вписался в команду к смотрящему этих пятаков, а в свободное время обносил тачки и угонял мотоциклы. Разумеется, и у того, и у другого возникали неразрешимые вопросы. Вернее, разрешимые. Те самые, что давали Тритону и Кулаку хлеб.

Работали по-старинке, как и в девяностые. Тритон звонит терпиле в дверь, а когда тот открывает, зажимает рот и прижимает к стене тамбура. Кулак проходит внутрь с кусачками в руках, режет телефонный провод и смотрит, есть ли кто еще в хате. Запугивание, теневое коллекторство, похищения, заказные кражи... Не было ничего того, за что не стоило бы браться. Приходилось сводить концы с концами. А если у тебя история в пятнах, да и делать ты ничего, кроме как превращать человека в котлету, не умеешь, выбор не велик. Оба понимали, что если они затянут с уходом с арены, с этой арены их вынесут с зеленкой на лбу. Но идей не было. Так и жили от халтурки до халтурки. Застой. Кризис.

— Давайте по домам, мужики, — старшой трудяга дососал бычок и втоптал его в снег. — Сёдня ничо не будет уже.

Хмуро переговариваясь, мужики тронулись к автобусной остановке. Тритон и Кулак пошли следом...

...Выбравшись в город, они первым делом отправились в "Юные годы". На месте пятака паршиво ловит связь, и новости раёна иногда проходят мимо. Малолюдно. У стойки трое бритоголовых в ботах с высоким берцем, штанах с тонкими подтяжками и рубахах пялятся в телик. Вслед за Тритоном в пивную входит гость из средней Азии, но, увидев их, спешит убраться подобру поздорову. В углу с пластиковым стаканчиком пива и орешками обосновался Спирт. С работой у лепилы в последнее время не так и плохо, и он старается чаще светиться на раёне. Не выпадать из поля зрения. Вот хороший пример прямых рук и полезных навыков. Будешь нужен — даже в волчьей яме всех волков уболтаешь. А не будешь... Надо подойти поздороваться хоть.

Неожиданно в "Юные годы" входит Чичик. Быстро осматривается и, заметив Кулака, облегченно выдыхает.

— Здорово, бродяги, — он жмет Тритону и Кулаку руки. — Я ебал столько вас искать. Мобилы опять не ловит? Хуй с ними. Слушайте сюда — дела плохи. Реально плохи. Мусора зачесались. Ну как, не сами мусора, а трудовая инспекция. На ближайший сезон будут облавы по пятакам. Смотрящий вот недавно узнал. Через недельку он свернет дела. Не насовсем, месяца на три может. Так что работы не будет. Неделя — край. Дальше уже все.

Тритон и Кулак тут же присели на очко. И че теперь делать? Откуда деньги брать? На еду, на дом, вот на это все?

Спирт, уловивший разговор краем уха, чуть вытягивает шею. Тритон и Кулак были не единственными, кто работал на пятаках. Если пятаки засохнут, лепить лепиле будет некого. А значит, ему тоже придется искать какое-то дело.

  * * *

Бес.

Бес дремал. Премьера второй части "Властелина колец" далась ему нелегко — уже второй день подряд он впахивал в кинотеатре по полсуток и по приходу домой валился спать прямо в одежде. Сейчас почти ничего не изменилось. Наскоро поев, Бес уже был готов броситься объятия Морфея, как вдруг раздался звонок в дверь.

Когда заявлялся кто-то незваный, Бес жалел, что не обзавелся стволом. Надо бы. Уже давно надо было. У барыги желанных незваных гостей не бывает. Тут или будут что-то требовать, или сразу без прелюдий брать за сраку. И этаж как назло пятый. Да что за на...

— Блядь, Бесяра, хорош уже! Открывай, я знаю, что ты дома! — в дверь забарабанили. — Это Должик!

Фух. Должик. Бес прошел в прихожую и распахнул дверь. Вслед за Должиком внутрь молнией проскочила Сорока. Будь он чуть пободрее, то как всегда засмотрелся бы на ее фигурку. Но сейчас мысли настолько лениво сменяли друг друга, что хотелось послать все за горизонт. Скованный дремой мозг неохотно возвращал былые мощи.

— Что-то срочное?
— Да, охуенно срочное, — сказал Должик. — Ты куда с раёна пропадаешь? Дела нельзя запускать, ты в курсах?
— Должик, заткнись, — оборвала Сорока и, уже спокойнее обратившись к Бесу, добавила: — Давай, приходи в себя. У нас шухер.
— Серьезный?
— Должик, ну-ка пробей ему как следует.
— С радостью.
— Да ладно-ладно! Понял я! Иду.

Бес побрел в ванную, дал напор холодной воды и ободрал уже намертво приставшую маску сонливости. Никакого волнения грядущий "шухер" не вызывал. Бес помнил, что Кулак у него в серьезной обязаловке, и часть говна можно будет сгрузить на него. Во всяком случае, в худшем из исходов.

— Что стряслось?
— Проблемы две. С какой начать? С той, что покрупнее или не очень?

  * * *

Рус.

"Добудь ствол. Потом свяжись со мной".

Рус удалил СМС и отправил мобильник в карман. Дом от автобусной остановки был в нескольких минутах ходьбы. Хотя от старого ствола пришлось в прошлый раз избавиться, настроение шло на поправку. Липе нужно, чтобы у Руса был ствол. Значит, будет работа, а значит, будут и деньги. Достать его большого труда не составит. В конце концов, есть Гиви, есть старые товарищи прямиком из горнила войны. Кто-то да поможет. Паша после боя под Самашками вообще перестал расставаться с пистолетом и ножом. У журналистов, приезжавших в Чечню за острыми репортажами, спрашивал, дескать, где их оружие. А когда те отвечали, что оружия нет, смотрел на них, как на извращенцев. Пашка прав. Стремление ходить без оружия уже давно пора признать психическим отклонением.

Впрочем, война — дело прошлое. Думать сейчас если о чем-то и стоит, то только о хлебе насущном. Например, о Бесе и кодлане этих попутавших барыг. Наверняка захотят мести и попытаются сработать на упреждение. О Липе — рано или поздно киллер узнаёт слишком много, и опасность этих знаний начинает превышать пользу от исполнителя. Да и вообще о том, как вести себя дальше — светиться ли или наоборот, не выходить из тени. Оба варианта несут свои опасности. При первом можно ожечься о нехороших людей и запороть поставленные задачи. При втором — заиграться в доверие Липы и своей работой настроить против себя весь раён. Рус сплюнул.

Горят огни пивнухи. "Юные годы". Кто-то терял свои юные годы, кладя дороги для вахов и стоя часы напролет в ростовых ямах в дерьме по колено. Кто-то — потому что продажные генералы выпускали пленных за американские доллары, а не выменивая их на своих. Какие-то не такие эти юные годы. Что-то не так — или здесь, или было на войне.

Зайти или нет?

В портовом управлении Олафа встретили. Там у него забрали груз почты и расплатились за доставку в полном объеме. Что до Кунио, то в журналах прибытия и отбытия такого корабля не числилось. С другой стороны оно и понятно - там его никто не ждал, а буровые суда имеют свойство пропадать на несколько месяцев во льдах. Если и искать о нем информацию, то только в месте его отбытия - Шербурге. Был и соответствующее задание - нужно было сопроводить до Шербурга корабль связи. Задача весьма сложная и долгая - он будет прокладывать по корке льда Европы новый кабель сверхскоростной связи с аварийными маяками нового поколения, и как минимум путь будет занимать в десяток раз больше времени чем до этого. Плюс, никто не отменяет возможности обрыва кабеля, из-за чего будет необходимо вернуть судно на базу. Безусловно, Валькирию и корабль связи никто вдвоем в море не отпустит - им в сопровождение будет выделено патрульное судно. И за все это платят 15.000 ȼ на три корабля.

Олаф и Джеф появились на бирже одновременно, и добыли приблизительно схожую информацию. Помимо списка цен на различные грузы, они так же нашли два занимательных фрахта - и оба по пути следования! Первый заказчик искал судно для доставки крайне хрупкого товара - платы для кристаллопроцессоров. Груз крайне хрупкий, но всем очевидно что такой товар просто нуждается в лишних ремнях фиксации, и потом о нем забывают. Второй заказчик просил доставить три фильтра в Юрдапар, откуда они поездом поедут в Рур. Поезд от моряков, конечно, никто не попросит, поэтому вся задача заключается в выгрузке товара в нужном пирсе - это обязательное условие.

Цены на товары в Поль:



В баре было как всегда шумно. На то он и бар, чтобы там шумели люди, честные и не очень. Не очень честных людей тут было пруд-пруди, но в отличии от прошлого бара они вели себя сдержанно. Кто-то из них повздорил, и вместо того чтобы достать пистолеты и начать поливать друг-друга свинцом они прорычали "Выйдем поговорим, сэр? Выйдем поговорим, месье!", после чего покинули заведение. Какой культурный город! Но что-то полезное Морган все же услышал - он прознал, что местной мафии привезли целый ящик немаркированного экспериментального оружия, и теперь они продают его за тысяча шестьсот штука. Что это там за оружие такое - никто уточнять не решился.

Степан же в полной мере оценил его культурность. Непонятно куда он шел, и еще непонятнее куда он пришел. Но тут его кто-то свистнул из переулка и подскочил с каким-то ржавым ножиком.

- Добрый вечер, йопта. Извольте опорожнить ваши карманы на землю, в противном случае я буду вынужден нарушить монополию власти на применение насилия. - Пропищал забавного вида грабитель с ножом. Так культурно Степана еще никто не пытался ограбить!

Чай с мятой

успокаивает. Но даже он не вызывает такой сонливости, которая нахлынула внезапно и беспощадно. Они не помнили, как разбредались по комнатам. Чудо, что вообще не заснули там, где сидели. А Всеслав заснул. Не донеся до рта недопитый стакан. Петрович опять остался без собутыльника. Алька не слышала, как вернулась Рита, отрубившись мгновенно.

Волков остался ждать скорую. Туське предстояло разбираться с отцом. Женька на совсем другой кухне: отдельной, блистающей новеньким гарнитуром пила кислое вино из больших коньячных бокалов и обсуждала с подружкой, как же теперь извернуться, чтобы оставить за собой комнату? Петрович обидно трезвел, не брало как следует. Дрянь напиток пошел. А остальная коммуналка спала и видела странные сны.

Людочка

стояла на вершине холма. Старуха Коготь протягивала ей сияющий сосуд, наполненной живительной жидкостью. Людочка знала, что жидкость называется ффеал и что это тот самый флакон с духами, странно изменившейся во сне. Она с трепетом взяла сосуд из рук старухи и проснулась. Дешевый стеклянный пузырек, почему-то зажатый в руке, оставался дешевым пузырьком с этикеткой "Ландыш серебристый" и, вместе с тем, был животворным сосудом из сна. Пришло понимание - она видит истинную суть вещи сквозь оболочку. И может по своей воли включать и выключать это видение. А еще она вспомнила, что умеет...

Рита

смотрела, как ветер трепал седые космы Матрёны Игоревны Коготь, неподвижно стоящей на вершине. В руках старуха сжимала огромную трубу, покрытую неясными рунами. Рита узнала калейдоскоп. Он изменился, как и сама Матрёна. Старуха протянула трубу Рите и жестом приказала посмотреть сквозь неё. Мир завертелся, распадаясь и соединяясь вновь причудливым узором.

– Посмотри сквозь него и ты сможешь... – раздался голос у неё в голове.

Рита проснулась с игрушкой в руке. Приснится же такое! И тут поняла, что действительно может... Калейдоскоп раздваивался. Рита видела детскую игрушку и одновременно волшебную трубу старухи Коготь. Она взглянула на спящую Альку. Силуэт Альки окружала красная аура. Сестра сжимала в руке книгу. На ней алели непонятные письмена.

Алька

потянулась и раскрыла глаза. Только что она стояла со старухой Коготь на вершине холма, ветер трепал седые волосы и малиновый плащ на плечах Матрёны. В руках у старухи сжимала манускрипт. Алька узнала завещанную книгу, хотя та странным образом переменилась. На обложке алели руны.

– Отныне ты мой наследник и глава Ордена, - сказала Коготь и протянула книгу Альке. – Позаботься о них.

Алька поняла, что они не одни. Рядом стояла сестра. Людочка Орлова. Буян Григорий. Его молодая жена. Тихоновна, Ерофееич. Саша. Они не видели Альку.

– Ты должна объединить всех. И не забудь о нём.

Поодаль стоял Саныч. Отдельно от всех.

– Помни, только вместе вы сила. Без них тебе не обойтись.

Матрёна показала вниз. Внизу, маленькие отсюда, ждали Петрович, Женя Белова, Туська и Алексей Иванович.

Алька кивнула и взяла книгу. "Кодекс Ордена стражей Межи" прочла она и проснулась.

Томик стихов Брюсова в руке раздваивалась. Она видела серую книжицу с именем автора и одновременно манускрипт из сна. Это истинная суть книги – пришло понимание. Этой способностью оказалось можно управлять. Алька поняла, что может видеть что-то одно по своему желанию: обычную форму или истинную суть. Почувствовала на себя чей-то взгляд, оглянулась. Рита сидела на кровати и во все глаза смотрела на Альку. Силуэт Риты окружала жёлтая аура. Жёлтая - значит умелец - всплыло откуда-то знание. Красная - маг, жёлтая - умелец, чёрная - магическое существо, синяя - хронос.

Тихоновна

клевала носом. Кое-как ей удалось добраться до постели. Едва донесла голову до подушки, как оказалась на вершине холма. Матрёна глядела на заклятую подругу и ухмылялась. Ветер развевал седые космы.

– Поздравляю, хрычёвка старая, теперь ты тритон, – принялась обзываться Матрёна. На ладони у неё вертелась серебряная пирамида. Бог весть откуда Тихоновна знала, что это и есть треугольник. Впрочем, сон же ведь. Коготь швырнула пирамидой в Тихоновну и та проснулась, не успев обругать покойницу в ответ.Треугольник лежал на тумбочке. Он был треугольником и в то же время пирамидой. Тихоновна возмущенно взмахнула руками и взмыла к потолку. Она теперь ещё не то могла.

Анна

в полузабытье зачем-то сунула зеркальце под подушку. Суженый не приснится - он и так рядом. Приснилась старуха Коготь. Она стояла на вершине холма, ветер трепал седые пряди. Коготь подала Анне зеркало. Совсем не похожее на то, что лежало в шкатулке: огромное, резное, но - то же самое. Анна всмотрелась в своё отражение, но увидела старуху. Сейчас она могла всё, что умела та. Пусть всего лишь на миг. Проснулась, сжимая зеркальце в руке. Два зеркала из яви и сна слились в одно. Анна чувствовала в себе новую силу, умение жило в ней так же естественно, как в стекле с амальгамой способность отражать. Посмотрела на Гришу - вокруг его тела мерцала жёлтая аура.

Гриша

Шёл в гору, выше и выше. На вершине ждала старуха. Она протянула Григорию огромный кузнечный молот и улыбнулась. Гриша узнал крохотный молоток из шкатулки. Очень хотелось спросить, что всё это значит, но внезапно силач понял, что знает сам. Этим молотом можно выковать... Сон отступил так же внезапно, как нахлынул. Григорий в постели. Анна рядом. Она окружена золотистой аурой. Сон закончился, а знание - осталось.

Чародей

выпил всего ничего. И завалился мордой в стол, стиснув в руках ремень. Только что пил с Петровичем, а теперь стоит с Игоревной на вершине холма. Старуха протянула ремень, нет, не ремень, а извивающегося в её руках хищного крокодила.

– Забери приборы, – сказала, – они в... – и растаяла вместе со сном. Всеслав теперь знал, что за приборы. Хронопотенциометр, измеритель жизненной энергии и определитель уровня магической энергии. Он даже помнил, как это всё выглядит, увидит – не спутает. Он много чего теперь не спутает. У Петровича внутри бегут искры – синие – хронопотенциал и золотые – жизненная энергия. Всеслав, если захочет, может выпить все искры из Петровича так же запросто, как опрокидывает стакан. С ума сойти!

Александр

сам не понял, как попал в постель. И тем паче, как из постели попал на вершину холма, где уже стояла старуха Коготь. Её глаза были скрыты очками. Очки блестели и переливались, они вовсе не были черными, но Сашка-то во сне знал, что это те самые чёрные очки из шкатулки. Старуха сняла очки, протянула Сашке, он надел. Стоило посмотреть через них на что угодно и это "что угодно" спешило раскрыть свои секреты. Жаль, сон закончился на самом интересном месте. Но очки продолжали двоится. Это были темные очки из шкатулки и переливающиеся из сна. Сашка строго посмотрел на них. Очки помнили, что лежали в шкатулке. Долго. С тех самых пор, как расстреляли по доносу их предыдущую хозяйку. Сон ушел, а умение осталось.

Саныч

плохо помнил, как дошёл к себя. Рухнул на кровать не раздеваясь. И очутился на вершине холма. Напротив стоял незнакомый смуглый юноша, держа в руке часы на цепочке. Бабкины часы. Цифры светились синим. Над ними вились бабочки.

– Я последний хроноворот Межи объявляю тебя свои наследником, – сказал мужчина. Будь осторожен, пустившись в путь, предварительно проверь у умельца, сколько потенциала у тебя осталось. Помни, каждое путешествие может изменить эту величину. Будь вдвойне осторожен в пути, не раздави бабочку. Выстави стрелки вперед или назад на то время, куда хочешь добраться. Он протянул Санычу часы. Круглый взял их и проснулся.

Приснится же такая чертовщина! Он сжимал в руках часы, хотя оставил их на столе. Цифры светились синим отблеском.

Звонок

Зашёлся в крике. Прямо как Матрёна давеча. Скорая, наконец, приехала.

Дом

Дом № 13 по улице Садовой выделялся среди соседних безликих "хрущёб", будто коршун в стае воробьёв. Неизвестный архитектор, которому купец I гильдии Марьян Орентьевич Коготь заказал "хоромы, чтоб не хужей, чем у графьёв", видимо, был большим поклонником Росси. Или Трезини. Фасад трёхэтажного каменного здания на уровне второго этажа опоясывали крошечные балкончики, забранные ажурными решётками. Каждый балкончик с двух сторон подпирали атланты с такими измученными лицами, что хотелось немедля подставить им плечо. С высоты третьего этажа на прохожих скалились с маскаронов жуткие рожи и вовсе не поддающиеся идентификация. Один автор знал, кого здесь изобразил.

После революции дом занимали различные учреждения, а потом часть его отдали под квартиры, первоначально для работников этих самых контор, а затем, кому придётся. К последней четверти двадцатого века он обветшал, давно требовал капитального ремонта, но держался молодцом, всё ещё поражая воображение своими огромными потолками с остатками лепнины и окнами в пол этажа.

Подвал

Подвал был огромен, разветвлён и извилист, в его переходах ничего не стоило заблудиться так, что о твои высохшие кости случайно запнутся лишь через сто лет, спустившись за картошкой. Дети любили здесь играть. Каждая квартира имела в подвале свой закуток, а каждая семья, в свою очередь, в закутке персональную полочку и угол, где хранили помимо картошки бледные капустные кочаны, банки с переросшими огурцами, варенье из смородины и солёные грибы.

Чердак

Антагонистом подвала выступал чердак. Обширное пространство, не разделённое никакими перегородками. На чердак вели пожарные лестницы из обоих подъездов, заканчивающиеся люками. По чердаку вполне можно было перебраться из одного подъезда в другой, не выходя на улицу. Здесь сушили бельё, фасоль и складировали разный хлам. Дети любили здесь играть. Сверху, из пожарного окна, выходящего на Садовую, славно было стрелять в прохожих фасолью.

Чёрный ход

Парадным фасадом дом выходил на Садовую, а чёрный ход из обоих подъездов вёл во двор. Чёрный ход был завален сломанными велосипедами, колясками и старыми шкафами. Дети любили здесь играть.

Двор

Двор с одной стороны был ограничен тыльной стороной дома № 13, с другой общежитием № 7 по улице Брониславы Лопоухой, между домом № 13 и общагой слева тянулся забор школы № 5, а справа угольные гаражи. Угольные гаражи так назывались, потому что, когда в доме № 13 ещё было печное отопление, в них жильцы хранили уголь. А сейчас хранили только дрова для титана. Дети любили здесь играть. Ещё во дворе имелись лавочки, бельевые верёвки, сломанные качели, песочница и вишня. Под вишней соорудили столик. Дети, наверное, любили бы и здесь играть, если бы взрослые не любили здесь пить пиво и забивать козла.

Маньяк

За гаражами видели маньяка. Говорили, что он кого-то изнасиловал и растерзал на части. Но кого - неизвестно.

Квартиры

В доме № 13 было два подъезда. Весь первый этаж первого подъезда занимал гастроном. На втором этаже размещались квартиры № 1, 2 и 3, на третьем квартиры № 4, 5 и ЖЭК. Часть помещений ЖЭКа занимали кружки: кружок макраме, кружок хорового пения дома ветеранов труда и кружок эсперантистов. Эсперантисты собирались на полулегальном положении, их каждый год грозились выгнать.

На первом этаже второго подъезда разместилась аптека. Напротив неё находилась оптика. Между ними имелся большой холл, в котором на Новый год ЖЭК устраивал ёлку для жильцов дома № 13 и соседних домов, относящихся к домоуправлению. На третьем этаже второго подъезда располагались квартиры 7, 8 и 9, а на втором квартира 666.

Квартира 666

Квартира 666 занимала весь второй этаж. В ней аж 14 комнат и комнатушек, огромная, в пол квартиры, кухня и совмещенная с туалетом ванная. Изначально это была квартира № 6, но у машинистки из ЖЭКа в тридцатые годы заело каретку. Машинистку расстреляли, но исправлять не стали – страна экономила бумагу.

Большую часть кухни изначально занимала печь. Когда печь сломали, заменив на балонный газ, образовалось много дополнительного пространства. Туда могли бы влезть все холодильники, но, например, у старухи Коготь холодильника принципиально не было, зимой она держала провизию на кухонном балконе, а летом питалась яблоками, грушами, огурцами и помидорами с чужих огородов. Что не съедала - закатывала на зиму.

В ванной имелся титан. Его растапливали дровами, когда собирались мыться. Чтобы не растапливать каждый раз титан, некоторые жильцы ходили мыться в душ котельной школы № 5, кочегары пускали всех желающих за бутылку самогона в месяц.

В коридоре висел телефон. Параллельные аппараты стояли у некоторых жильцов и в комнатах, что было удобно - не нужно каждый раз выходить в коридор. У старухи Коготь в комнате аппарата не было, поэтому, чтобы подслушать, о чем говорят по телефону, она выходила в коридор.

Матрёна Игоревна Коготь

Больше всего на свете старуха Коготь любила ходить на поминки. Она ходила на поминки ко всем знакомым. К незнакомым тоже ходила. Там хорошо кормили. Старуха Коготь приносила с поминок пирожки и конфеты, и всегда угощала ими детей. Она занимала две комнаты, одну из которых уступила жиличке, а во вторую никого не пускала и ночью запирала на ключ. Боялась воров и шпионов.

Жильцы

Они сами о себе расскажут.

Жуткий крик

В три часа ночи из комнаты старухи Коготь раздался жуткий крик, который перебудил всю квартиру 666. Именно в этот момент началась наша история.

Кто я?.. всплыл вопрос в голове.
- Элизабет... - неуверенно выговорила девушка, промаргиваясь и ощущая тело.
Тьма вокруг стала отступать, наполняясь светом.
Сознание прояснялось. Элизабет она звалась последние пять лет. А по рождению была Наташей Поповой (ударение на второй слог). Родилась и выросла в небольшой деревушке, разглядывая большой мир через экран старенького лампового телевизора. Уже тогда все деревенские парни волочились за ней. Правда, было их всего ничего. Жизнь среди коров и дикой природы казалась Наташе чуждой. Она родилась для другого! Она может взять от жизни куда больше, считала она. В семнадцать рванула в Москву на актрису, заодно окрутив двух деревенских парней, дабы те тоже ехали работать. На север. Зарабатывать денежку заполярной вахтой и отсылать ей в помощь, а потом они поднимутся и будут вместе. Само собой, о друг друге парни не догадывались, считая каждый себя тем самым.
С поступлением на актерский факультет сразу как-то не задалось. Мордашкой и телом Наташа была хороша, а вот знанием могучей классики хромала. А потому и завалила вступительный, а может оттого, что женщин экзаменаторов было больше, чем мужчин. Правда, один из преподавателей сразу после провала предложил поспособствовать поступлению, за очевидную близость, но путь актрисы уже не интересовал Наташу. Успела нащебетаться с другими девчонками. В этом бизнесе был упадок и подняться было тяжело в России, а вообще лучше ехать за границу, там все лучше, а для этого нужно поступать на инфак.
Приняла решение. Зачем ей эта рашка, это актерство, когда можно сразу и в дамки? Замужние. Например, в Британию. Англией Наташка загорелось. Было это чудно и возвышено, будущие как раз по ней. К мобильным телефонам и плоским телевизорам, она уже более-менее привыкла. Эка, невидаль. С деревенским говором активно боролась, а благодаря спонсированию северными от своих парней, даже приоделась по столичному.
С английским у нее было от слова ни как, что не помешало поступить. Даже ложиться не пришлось, хватило глазок и пространственных намеков, а дальше у ВУЗа был приглашенный гость. Посол из самого британского консульства. Тут она его и подцепила. Благо, он то по-русски говорил отлично, да и в не словах было дело.
Была постель, после горячего завлечения, девичество Наташа уже успела потерять в деревне, но... и так сошло. А дальше жизнь закрутилась, рестораны, вечеринки в формате балов и что-то совсем отвязанное, держать мысли на цели было не просто, дабы крыша не поехала от всех новых благ жизни, но она смогла.
Заигрывания, разрывы, скандалы и слезные прощения и она смогла добиться своего. Он бросил свою семью и детей, взяв в жены любовницу. С английским у нее было все так же туго, но плотно занялась им уже в самой Британии, куда они укатили переждать скандал. Муж форсировано справил ей гражданство, а через год после этого, на очередном светском рауте уже Элизабет, взявшая новое имя для новой жизни сошлась с местным банкиром. Старый брак отслужил свое дав ей гражданство и связи, пришло время для денег. Через два года, подложив под нового мужа девку, Элиза разошлась с хорошими откупными, благо в брачном контракте это было прописано заранее. Как не странно, круг замкнулся и ее следующей целью стал олигарх из России нашедший политическое убежище на туманных островах. Отщипнув от его богатств можно было сунуться и в политику, а может наконец стать актрисой, без всяких курсов. Чему-чему, а изображать что нужно партнеру, она научилась великолепно.
План прошел великолепно, гора компромата на муженька импотента (это бесило в нем более всего!) и она смогла расстаться с кучей денег на счету. Правда по выходу из здания суда ее ждала встреча не с новым светлым будущем, а горячий свинец в грудь от незнакомца. Муженек сдержал обещание, сказав, что другому мужчине она не достанется. А может это была не ревность, а месть за деньги?
Кто знает... К счастью, по договору ей отошел значительный кусок акций стартапа занимающегося заморозкой людей для разморозки в светлом будущем, она даже что-то подписывала на случай невозможности успешно оказать ей медицинскую помощь.

Свет стал ярче, разгоняя окончательно тьму.
Элизабет, добро пожаловать в Систему!
Глаза привыкли, и она поняла, что стоит посреди поля. В нос бил запах трав, от которого она так отвыкла, став городской леди. Ноги по щиколотку утопали в зеленом разнотравье. Над головой было голубое небо, по которому лениво плыли облачка.
На ней же была белая блузка из какого-то грубой простой ткани, и серые шортики до колен, на ногах что-то вроде мокасин. Что еще за доисторический стиль? Как не странно, одежда отвлекла на себя больше внимание, чем мир из неоткуда.
Земля затряслась. С противоположных сторон поля стал нарастать гул, приближающейся к ней с двух сторон, скрытый облаком поднявшейся пыли. По спине побежали мурашки, и девушка отчаянно закрутила головой, думая что делать. Весь поток мыслей сломался.
Из пыли вырвались всадники. Если это так можно назвать. Ни одной нормальной лошади не было. С одной стороны, перли какие-то зеленые уроды на огромных волках, скелеты в доспехах на лошадях из гнилой плоти, и синекожие стройные негры на ящерацах, с другой на единорогах и птицах вроде здоровых страусов всякие рыцари в сияющих на солнце латах и личности в плащах и коже.
Когда рев сходящихся сторон накрыл ее полностью, Элиза сделала все что смогла, а именно сжалась в комочек, закрыв голову руками. И тут ее будто дернули за шиворот с огромной скоростью поднимая над битвой. Никто не обращал на нее внимания, что не мешало ей визжать от страха, и суматошно махать руками и ногами.
А тем временем два войска сошлись. Снизу расцвели цветы алых взрывов, прокатились молнии, а в воздухе тем временем схлестнулись мелкие драконы и какие-то твари вроде здоровых скатов, были грифоны и еще куча всякой живности.
Рядом пролетела ушастая девица на драконе (а эта махина точно был он) мерно показывая ручкой другим воинам, куда направляться. Это как-то сразу успокоило девушку, и она замерла, перестав орать. Только сейчас Элизабет услышала вещающий рядом голос.
- ...мир Системы огромен, вы можете выбрать одну из множества рас и классов. Достичь не бывалых высот, участвовать в великих сражениях, совершать благородные подвиги и страшные злодеяния. Множество тайн и загадок открыты перед страстным исследователем.
Декорации сменились, и она уже висела над мрачным лесом состоящим из высохших черных деревьев тянущихся к небу, землю укрывал густой туман, еще вспышка и уже перед ней парящие острова соединенные в одно целое ниспадающими потоками водопадов. Какие-то фигуры, похожие на людей с крыльями перелетали с одного на другой.
Еще вспышка и она снова на поляне среди травы. Элиза взвизгнула оглядываясь, но никого рядом не было и вообще, буквально все в радиусе тридцати метров терялось в густом белом тумане.
- Поздравляем с началом ваших приключений. Вы готовы приступить к созданию персонажа?
- Угу, - отчеканила, выбивая дробь зубами и кивнула. Элизу до сих пор трясло, и она была согласна на все, только бы ее снова не таскали на огромной скорости по воздуху туда-сюда.
- Пожалуйста, выберите желаемую расу. Для настройки используйте свое воображение.
Перед девушкой появилась ее точная копия, стоявшая на ровной круглой площадке из камня, будто постамент высотой сантиметров десять. Рядом в воздухи висела мраморная табличка с описанием. "Человек самая распространенная ра..." особо дальше читать девушка не стала, и так все ясно (ей точно!).

Стоило миру перед ее глазами перестать мельтешить, и перевести дыхание, как в памяти полностью восстановился разговор с представителем администрации после "пробуждения"...
- Здравствуйте, Элизабет. Вы погибли. Вас заморозили согласно страховому договору и согласно нему же, разморозили при появившейся возможности восстановить работу вашего сознания. Ваш мозг был оцифрован в кристалл ИскИна, а тело утилизировано. Сейчас мы находимся в виртуальном пространстве. Прошу ознакомиться с материалами дела.
Последнее что она помнила, это как в нее стреляли и как сознание ушло в темноту, когда тело заполнил холод. А теперь она была здесь. Комната четыре на четыре метра, белые матовые стены, белый ковер с плотным ворсом, белый потолок уложенный квадратной плиткой, дающей равномерный свет, окно за которым разворачивался серый пейзаж Луны, а за линей горизонта поднималась маленькая Земля.
Мужчина в черном деловом костюме, лет сорок на вид, короткие волосы, лицо не уродливое и не красивое, без выразительных черт, за которое можно было бы зацепиться взглядом, и такой же голос, без всяких интонаций в нем. Равномерный и размеренный, будто с ней говорил какой-то гипнотизер. На белой столешнице, разделяющей их, из воздуха возникли листы бумаги. Фотографии и документы. Вот на одном из фото она лежит в окружение врачей, грудь разворочена, все заляпано кровью, вот на следующей со вскрытой грудиной и распоротым животом, синюшная как какая-то курица из дешевого универмага. С этой фотографией приложено свидетельство о смерти. А вот покрытая изморозью, а вот на этом фото, стоило взглянуть пошло видео, где ее сжигают в какой-то камере. Вжих и нет. Меньше секунды.
Все воспринимается на удивление спокойно. Увиденного достаточно чтобы поверить мужчине. Она мертва и оцифрована. Что же... откладывает бумаги, нужно разъяснить кое-какие моменты.
Ее голос тоже был такой же мерный, хотя, приложив усилия она смогла добавить интонаций, говорить, как робот она посчитала не нормальным, хоть особо не переживала об этом. Оказалась, с эмоциями у нее все нормально, сейчас она под подавителем, чтобы не сойти с ума, после пробуждения. Большинство не выдерживают мысль о собственной смерти, и о том, что они лишь копия себя живого в цифре.
Само собой, узнав все это, она сделала то что посчитала наиболее разумным.
Чуть отодвинула свой стул от стола, и закинула ножку на ногу. В больничной пижаме этот трюк выглядел не столь секси, как в юбке карандаше и чулках. Да и постная физиономия мужчины не изменилась. Но ей было безразлично...
- Я хочу подать на вас в суд. Вы подавили мои эмоции, без получения согласия на это.
Все было похоже, что она попала в правовое общество, а значит за свою доброту они ответят по полной, но...
В ответ на обвинение ее ждала монотонная лекция на тему, что подать в суд она может, когда ее социальный рейтинг будет тридцать или больше, либо используя поручителя с достаточным рейтингом, в любом случае, ей нужно быть живой. Сейчас возможности Элизабет ограничивало множество законов, противодействующих самостоятельной деятельности ИскИнов. Ее права были в серой зоне. С одной стороны, ее признавали человеком, а с другой… нет. Кстати, ее знакомого звали Помощник, и он тоже был ИскИном. Нет, обычным, синтезированным сознанием, а не размороженным из прошлого человеком.
- Я хочу обратиться с жалобой к вашему начальнику. Вызовите настоящего человека. И, разве я не являюсь владельцем части акций компании?
Она помнила, что являлась и довольно большого куска. Но что с ними стало после ее смерти?
Как не странно, но ее просьбу удовлетворили, и через пару минут появился зеленоглазый блондинчик, модельный внешности. А у нее даже ничего не екнуло...
Встала, пора было начинать давить.
- Отключите блокирование эмоций.
Улыбчивый красавчик, проигнорировав вопрос об акциях, осыпаясь извинениями за всю сложившуюся ситуацию, кивнул Помощнику. И тут... ее взгляд зацепился за фоточку со своей распотрошенной тушкой. Все внутри будто сжало тисками и ее начало накрывать.
- Включите назад! - крикнула, хрипя от накатившей боли. Это было слишком много за раз.
Улыбчивый красавчик снова кивнул.
- Элизабет, мы же Вас предупреждали...
Ясность рассудка вернулась, но шлейф эмоций еще был. На его остатках она и решила действовать. Разрыдалась. Забубнила о тяжелой женской доле, прижалась к мужчине. Мол утешай и обнимай. Попутно жаловалась, что же ей теперь делать, и как быть.
И решение было, и не одно. Во-первых, восстанавливались из цифры гении, люди с индексом интеллекта свыше 400, у Лизы было... 120... Почитать умные книжки тут явно не поможет. Красавчик ее поздравил, средний для человека 100... На очередную изображенную истерику вспомнил, что можно быть обеспеченной личностью. Пять триллионов, каких-то там энергов, и вуаля, таких людей, человечество потерять себе не может позволить. Сейчас у нее на счету было... 0... Ну, кто же сомневался... вспомнила об акциях, красавчик вел разговоры о светлой жизни в личном виртуальном пространстве, вспомнила об акциях еще раз, настойчивее. Ах, да, есть они. Оказывается, все ее богатство рассыпалось и кануло в лету, а эти деньги прошли через эпохи вместе с ростом и развитием компании. Пережили в замороженном состояние все это время вместе с ней. И да, на пяток трилионов там наскребется, курс акций постоянно прыгает, точную сумму так и не скажешь. Лизи уже хотела попросить врубить ей эмоции, дабы устроить истерику от счастья, но...
- Искины не могут владеть собственностью,- повторил свою мантру красавчик, поглаживая ей волосы. Да. Эту фразу он ей повторял и повторял, на ее любую попытку найти лазейку.
- Сначала, вам нужно пройти процедуру синтеза тела, только затем вы сможете вступить в свои права.
Но что же ей делать? И решение было! Последнее. Всего-то нужно поднять социальный рейтинг до пяти сотен. Набрать, и ей сделают новое тело, как личности сверх необходимой человеческой цивилизации. Само собой, Элизабет, считала себя из таких. А как иначе? Вообще не понятно, как мир не остановился без нее.
Единственным вариантом была... кхм... онлайн игра, как выразился Дмитрий (а красавчика звали именно так) в поисках аналогий с ее старыми знаниями. Кратко называлась Системой, была тесно интегрирована в социальную жизнь людей планеты и предназначалась для... не так уж важно чего. Уверил ее Дима. А что важно, там можно было поднять свой социальный рейтинг встав на определенную социальную ступень.
- Вы готовы, Элизабет? Долгое нахождение под подавителем эмоцией опасно, так как может выжечь способность чувствовать.
В общем, ничего опасного он ей не предлагал. Виртуальная игрушка, из которой всегда можно будет выйти, если что пойдет не так, и разобраться с этой компанией подробно. А отсутствие эмоций действительно плохо на нее действовало. Элиза ощущала, что теряет себя, превращаясь в безразличную ко всему куклу.
- Когда вы окажитесь на месте. Подавитель отключится и эмоции вновь вернуться. Воспоминания об этом моменте будут отложены и не так болезнены, - улыбался ей блондин.
Ах, да... Она же в этих онлайн играх ничего не смыслит?
- Все в порядке, Элизабет.
Внимание. В ваши настройки Системы внесены изменения.
Включен оптимизатор расчета персонажа на основе предыстории и личностных установок. Значение эффективности выставлено максимальное.
Внимание! Отключен морализующий фильтр.
Принять изменения?

Всплыло сообщение в воздухе. Что это? Теперь сама игра будет пытаться помочь, подсказывая оптимальные стратегии развития героя за счет ее сильных качеств. А фильтр, просто даст доступ к вариантам, которые иначе бы отсеялись. Нынче, несколько другие представления о морали, чем в ее времена, и это прост не даст ей раскрыть в полную силу свой потенциал.
Согласилась. Если машина возьмет на себя всю эту ерунду по настройке игры, будет просто замечательно.
Отправляться? Да, готова. Кстати, уточнила, а какой социальный уровень в игре у того, кто достиг пяти сотен в этой игрушке?
- Бог,- улыбнулся ей зеленоглазый красавец и белая комната исчезла, погружая ее во тьму.

***

Память вернулась и действительно мысль о том, что она мертва воспринималась спокойно. Ну мертва, ну оживет. Хотя красавчика того, Димку, она бы еще помацала, фигурка у него была хоть куда. А вот, то что ей нужно стать богом... озадачивало. Может это не так и сложно? Ведь это всего лишь игра? Сейчас ее социальный рейтинг был 0..., а как она помнила, средний для людей был 50...
Помассировала виски... какие-то нехорошие мысли усилено набегали и не предвещали ничего хорошего. Потрясла блондинистой головой, возвращая внимание к своей копии на постаменте. Вот что действительно было важно сейчас.
На каменной плите, парящей в воздухе, была написана какая-то ерунда о людях, а также была табличка с показателями силы, интеллекта и прочим, у каждого пункта стояло свое число. Очевидно (для Элизабет!), что все это ерунда. Ей просто нужно быть отпадной, и найти мужика, а может и не одного, которые сделают ее богиней. И все! Дело в шляпе. Живое тело, деньги и статус. Все и сразу. Улыбнулась мечтам о новой жизни, а пока... а пока она была одета в какие-то грубые тряпки.
Вспомнила сражение... Было страшно с непривычки.
Орать и размахивать мечом, верхом на какой-нибудь зверюге ее не тянуло совсем. А вот, верхом на драконе (вспомнила увиденную эльфийку), царственно указывать ручкой на армию врагов, дабы послать своих фанатов стучаться лбами о них, это было как раз по ней.

С постамента на Элизу взирала Элиза. Волосы цвета пшена до плеч, лазурные глаза, пухлые губки, мягкие, но властные черты лица, грудь под мужскую ладонь, упругая задница и оточенная спортивная фигурка. Поморщилась, зафиксировав взгляд на грубой одежде модели.
- Значит воображение... Убрать тряпки! - царственно провела рукой.
Одежда исчезла, оставив "манекен" обнаженным. Пора было приступать к работе. Все эти циферки на табличке ничего не значили. От этого тела у мужиков должен колом стоять, и тогда все будет как она пожелает.
Начала придирчиво ходить вокруг модели. Воображением чуть увеличить грудь... нет, не то, хуже только стало. Вернуть. Носик курносей. Будто поглупела раз в сто. Вернуть!
А это что?! Внимательно вгляделась в крохотную родинку на левой ягодице. Прикоснулась пальцем и передвинула на пол сантиметра в сторону. Да, так хорошо. Ни добавить, не прибавить. Счетчик соответствия со 100% сдвинулся на 99.99. Выскочило предупреждение, что бонусы от синхронизации могут быть уменьшены. Да тут вообще, этих предупреждений была куча. Одно из них говорило, что полноценная оптимизация расы людей доступна, только начиная с этапа выбора профессии. А еще задумалась, поморщившись... Ее только что кто-то лапал за зад... Позади никого не было. Посмотрела на манекен и ухватилась за ягодицу сжимая. Вылупила глаза обернувшись. И снова никого, а ощущений гама. Потискав свое альтерэго успокоилась. Все-таки она здесь не для этого. Вернула назад проклятущую родинку (Ну, портит она ее совершенство!). Решила посмотреть на другие "расы".
Значит используйте воображение? И кто же ей лезет в голову первым? Та, высокомерная эльфа на драконе.

Фигура на постаменте изменилась, как и надпись. Разрез глаз стал более миндалевидный, лазурная радужка будто слегка сияла, как и светлые волосы стали ближе к золотому играясь с лучами солнца, черты лица и фигура слегка утончились будто став воздушней, ушки удлинились заострившись на концах и теперь в лучах солнца просвечивали приятным розовым. Вся остроухая Элиза источала какую-ту экзотическую неземную красоту и гордость самим своим существованием.
- А моя старая задница была лучше,- прокомментировала легкое усушенние попы под всю фигуру. Не понятно почему, но ее жгло чувство ревности к своему же манекену. Будто та у нее украла что-то важное. А именно ее красоту. Также у эльфийки было по лучше с депиляцией, ни каких грубых волос на теле, где им не положено быть. Перевела взгляд на табличку.

Высший эльф.
Внимание. Вам доступно достижение "Истинный эльф" за предысторию. Ваш возраст (333 года) соответствует данной расе для выбранной внешности. Все характеристики повышены.

Высшие эльфы известны как одна из самых гордых под рас эльфийского народа. Элады(самоназвание) считают себя высшей расой не только среди других разумных видов, но и всех эльфов. Они отказались от следования традициям жизни в гармонии с природой и дарованной им богами связи с лесом, развивая свою предрасположенность к магическим искусствам и самостоятельным изменением даров прошлого.
Их продолжительность жизни достигает тысячи лет. Взрослыми элады считаются по достижение первой сотни лет своей жизни.
...

На табличке была информация об этой расе, но шибко далеко читать не стала. И все так было ясно (для нее!).

Элизабет гневно насупила носик и прошипела.
- Мне только 24 года, а не...- распростерла руками сдаваясь с оптимизатором.
Три века значит уже прошло с ее смерти?
- И какой смысл в возрасте смерти, если эта игра и тут никто не стареет? - спросила воздух.
Это игра была такая глупая.
Системная справка.
В игре персонажи могут умереть от старости, а также их внешний вид и параметры меняется в соответствие с возрастом.

Эээ... наморщила лоб. А если выберет человека, она же не рассыплется тут же в прах оптимизировавшись под свой возраст?
Потрясла головой. Конечно, нет. Наверняка разработчики не дадут умереть своему игроку в первую секунду игры. Это же тупость!

О чем бы пофантазировать дальше. Рассматривая ушки эльфы, она вспомнила как мужчины любили называть ее кошечкой и киской. Что-нибудь такое...
Эльфийка изменилась. Радужка стала крупнее, а зрачок сузился, превращаясь в вертикальную щелочку, прямо как у кошки. Ушки подросли в размере, покрылись шерсткой и поднялись выше, само лицо стало чуть округлей и...
Скептически оглядела свою новую физиономию.
... и глупее. Особенно способствовал этому курносый носик и огонек любопытства в глазах. Светлые волосы стали куда как гуще, распушившись во все стороны. Были бы короче стрижены, и был бы одуван прической. Фигурка стала спортивнее, попа вернула потерянное и даже чуть добавила в бедрах, подросла грудь, изменились и ногти, заострившись на концах, они чуть выпячивались из фаланги пальцев. И, конечно, в продолжение позвонка рос хвост, покрытый короткой плотной светлый шерсткой с вкраплениями черных пятен. А еще что-то было не понятное с кожей...
- Хмм... интересно, эту штуку как-то можно попробовать примерить? - спросила пространство задумчиво.
Второй муж Лизы был еще тем любителем экзотических вечеринок. И кошечкой она уже наряжалась, одевая второй комплект ушей и хвостик. И собственно все. Другой "одежды" тот формат вечеринки не подразумевал, разве на ней было немного краски. Хвост носить было не удобно, ибо он занимал пространство, предназначенное быть свободным большую часть времени, у этой кошечки такой проблемы не было.
Вы желаете синхронизоваться с моделью аватара?
Выплыло новое сообщение, и девушка пожелала. Через секунду, ее тело полностью повторяло модель. В уши ударил звуки ударов сердца и дыхания, "кукла" напротив вполне была жива, запахи стали ярче и... что ли говорящими, а еще... заерзала попой, было очень не удобно. Обернулась. Под тряпичными шортами, со спины шевелилась змея в попытка найти свободу. Хвостик вынырнул на свободу и припустил бриджи с пантолонами до середины бедра, стало сразу комфортнее. Посмотрела на ладони, в кончиках пальцев ощущался странный зуд. Напрягла там что-то. Ногти, а фактически когти удлинились, закручиваясь крючками, но ногах были такие же. Втянула назад расслабив кисть.
Теперь разглядывая себя в упор, Лиза поняла, что ее смущало в коже. По всей поверхности шел плотный подшерсток длиной три-пять миллиметров. Волос был прозрачный, и воспринимался только на просвет, если смотреть через них на солнце. Волосики будто слегка светились. Если же гладить себя, рука будто шла по воздушной подушке, ладонь приятно щекотало, а гамма ощущений на коже были просто не передаваема словами.
Облизала губы. Замерла. Облизала еще раз. Язык был шершавый и... лизнула кончик носа, и длиннющей.
- Интерресноммм... ня,- произнесла "интересно", но эффект получился совсем другой чем она ожидало.
Слово томно стонало на звуках "н" и "м", на "р" вибрировало, в гласных тянулось, а в конце само собой мяукнулось... Словно говорил кот Матроскин в квадрате, и притом баба.
Скинула шорты, они мешались. Стянула блузку, чтобы разглядеть тело по лучше. Прозрачный ворс шел и на груди, пропадая лишь у самих кнопочек сосков. Кроме ладоней и стоп, волосяной покров покрывал все тело. Задумалась, и как-то по наитию лизнула руку.
- Ммм...- промурлыкала,- кайфф, ня...
Это было что-то с чем-то. По телу прокатилась волна расслабления убирая то напряжение что она заработала во всей этой ситуации. Просто пребывая в каком-то медитативном трансе Элиза продолжила вылизывать приятно щекочущую язык шерстку, думая обо всем и не о чем сразу. Прикрыла веки. В сознание ее вернул резкий запах. Пахло легким возбуждением, любопытством и ощущением покоя. Моргнула фокусируя взгляд. Резко зафиксировала язык от очередной попытки лизнуть себя.
Не понятно каким образом, но прямо сейчас шершавым язычком девушка тянулась к своей киске, закинув одну ножку за голову и стоя подобно акробатке только на одной ноге. Она изогнулась, наклонившись лицом к промежности. А пахло так "подробно" именно оттуда. Втянула язычок в рот и зафиксировала челюсть получше. Выпрямилась, возвращаясь в стоячую позу. Хвост жил своей какой-то личной жизнью, сейчас обвив одну из ног. Подумала и медленно прогнулась в спине проворачиваясь в торсе. Легко достала кончиком носа до ягодиц. Пригляделась. Недовольно цыкнула. Проклятущая родинка была и здесь, не так где нужно.
Распрямилась. Это тело было в буквальном смысле гуттаперчевым. Прочла информацию на плите.

Зверочеловек. Подраса Некай.
Живущие в среднем всего сорок лет, зверолюди отличаются высокой выносливостью и силой. В сочетание с уступающим другим расам интеллектом и слабой расположенностью к магии, они прочно заняли нишу одних из самых ценных рабов мира.
Подрасу Некай среди прочих выделяет высокая ловкость, умению хорошо видеть в темноте и крайне капризный и своенравный характер. Мужские особи рекомендуется кастрировать, если они предназначены только для физических работ.
Внимание! Обязательно, после покупки, воспользуйтесь услугами лицензированных тренеров рабов.
…
Внимание! Выбрав эту расу ваш социальный индекс упадет на 10.

Глаз Элизы дернулся.
- Я же Игррок! Няа! Какой еще трренярр, няу?!
Недовольно дернула носиком, волна возмущения просто захлестнула ее. Это описание будто не для игроков писали, а каких-то покупателей рабов. Царапнула когтями по надписи на мраморе, правда без результата. И вообще, какое еще рабство в игре?!
А еще... индекс... С какого он опускался? Это получается с ее нулем станет -10? Это же не важно? От него же толк только снаружи?.. И она быстро наверстает… Десять на фоне пятиста ничто.
- Веррняуть как было, ня! - отдала приказ, и снова вернулась к человеческому виду.

Попыхтев возмущено, Лиза решила посмотреть следующие варианты. Что еще?.. Третий муж называл ее гарпией, что уволокла его добро, когда она подала на него в суд, пригрозив тому компроматом. А надо было вальнуть его, чтобы он не вальнул ее. Напрягала фантазию.
Теперь на постаменте Элиза обросла перьями. Волос, как таковых не было, с головы ниспадали длинные плотные светлые перья, черты лица заострились, а носик чуть изогнулся крючком, из рук росли перья образуя крылья, оперением упираясь в пояс, нарастая на скрытую под ними натяную кожу. Кисти рук обратились в когти, как и стопы. На ногах птичьи лапы были просто огромны. По ногам, к бедрам поднималась плотная заросль из мелких перьев скрывая под собой кожу.
В описание упоминалось о родстве со стихией ветра, умение летать, жестких перьях что могут пробить плоть, а также крайне вредном характере и похищение мужиков для размножения (и питания).
- Такая цыпа мужиков только силой и сможет заграбастать,- скептически оценила вариант Лизи.

Летать... Как же она могла забыть. Ангел! Это как раз про нее. Кто может быть большим ангелочком чем Элиза? Фигура преобразовалась. Теперь за спиной были белоснежные крылья, волосы золотым водопадом ниспадали до плеч, в глазах будто жило голубое небо, над головой сиял нимб. Такой умиротворенной мордашки, Лизи у себя никогда еще не видела. Скользнула взглядом по мраморной плите и поморщилась.
Не лгать, не прелюбодействовать, не... Так была такая куча "не", и такая куча "должен" после них, что всякое желание становиться ангелом уходило в ноль.
Идет оптимизация расы под психотип игрока...
Ангелеса резко преобразилась в деталях. Во-первых раскрыла крылья и взлетела буквально на пол метра обдувая Элизу сильным встречным потоком воздуха, от чего пришлось прикрыться руками и согнутся, чтобы не быть сбитой ветром. Нимб у "ангелочка" пропал, все телосложение стало спортивней и крепче, нижние перья на крыльях окрасились черным, свет голубого неба ушло из глаз, теперь оттуда лилось натуральное золотое сияние, не теплое, а такое... кусачие, вызывающий внутри беспокойство. Умиротворения не лице как не бывало, теперь ангел смотрела на Элизу так, будто собиралась сурово ее покарать за что-то.
Ухватилась за парящую плиту, попутно прикрываясь ею от своего зависшего в воздухе альтерэга.
Падший ангел. Грех Гордыни.
Ангелы могущественные слуги богов и порядка, но даже среди них встречаются те, кто считают себя равными или даже могущественней своих хозяев, бросая им вызов. Они следуют собственным идеалам и правилам в поисках большей силы.
В отличие от демонов, падшие ангелы, как и боги черпают силу из поклонения верующих, а не прямого поглощения душ.
...
Внимание! При выборе этой расы Ваш социальный индекс опуститься на 20 пунктов.

Быстро проглядела пункты до самого важного. Опять штрафы. Однако из ограничений расы осталась только верность своему слову.
- Да этот ангелочек, не далеко улетел от дьявола,- прошипела Лиза и подумала о демонах.

Ветер утих, а текст на плите изменился.
Демон. Суккуб.
Суккубы занимают низшую ступень в табеле Высших Демонов. Обитают в инфернальном плане и в мир попадают в основном в результате призыва демонологами для оказания услуг. Известны как одни из самых искусных любовниц, а благодаря владению ментальной магии способны доставлять особое удовольствие партнеру.
Отлично владеют метаморфизмом, некоторые особи могут практически полностью избавиться от внешних демонических признаков подстраивая свой облик под нужную демонологу расу.
Как и все демоны, способны поглощать души разумных, но суккубы дополнительно владеют способностью извлекать энергию жизни из поглощая мужское семя.
...
Внимание! При выборе этой расы Ваш социальный индекс опуститься на 15 пунктов.

Быстро проглядев текст, пропуская большую часть, Элиза выглянула из-за своего убежища. К счастью, никто уже не летал. Бровь девушки приподнялась.
- Шлюха, как на нее не смотри. Шлюха...
Кожа девушки потемнела, приобретя слегка алый оттенок, в светлых волосах добавилось огня рыжего, радужка глаз переливалась золотым и алым, а зрачок стал щелочкой как у кошечки, за спиной были кожистые крылья по размеру сопоставимые с ангельскими, из копчика рос тонкий черный хвост, окачивающийся сердечком, из лба росли два закрученных винтом рога, обвивая голову подобно диадеме, поддерживающей волосы, и у затылка снова заворачивая вперед ко лбу. Мордаха демоносы, с приоткрытыми влажными губками прямо кричала о вожделение и завлекала к себе игривым взглядом. Физическая комплекция превосходила даже ангела, подтянутый животик с проглядывающими под кожей кубиками, крупная задница и грудь были подкаченными и не провисали, как это бывало у любительниц тортиков. И никакого целлюлита…
Заинтересовавшись подошла ближе, чисто из женской солидарности. Грудь была минимум четвертого размера, но при этот не отвисала. Пощупала проверяя ее форму и упругость. Пальцы слегка потонули в ней, по ладони будто пробежалась легкая волна приятного покалывания, а затем... Лиза отскочила простонав. По ее груди, от прикосновения, разлилась волна чуть запоздалого удовольствия. Щечки заалели, сердце застучало чаще, а дыхание стало глубже. У демонессы было очень чувственное тело. Страшно представить, что было бы с Лизой, попробуй она "приодеть" его как кошечку.

Выдохнула, похлопала себя по щекам. Сейчас бы, чего-нибудь более холодненького. Вспомнила Сумерки и нуарных вампиров... Модель вновь сменила облик. У этой Элизы было бесстрастное лицо, белоснежная кожа, которой позавидовала бы любая леди, волосы выцвели из золота в платину, голубые глаза поблекли к серому отдавая серебренным блеском.
Подошла скептически разглядывая. Ухмыльнулась.
- А ну ка, детка, покажи зубки!
Моргнула. Полянку заполнил истошный взвизг. Элиза не уследила, как вампирша подшагнула к ней и открыла пасть, клыки вышли на добрых пару сантиметров из десен, оказавшись прямо у ее лица, серебряные глаза вампирессы налились алым.
Держась за ухающие сердце, молча отступила. Вытерла выступивший холодный пот со лба. Взглянула на запись.
Высший вампир. Первородный.
Внимание. Доступно достижение "Патриарх рода", открыт доступ к первородным вампирам. Вы первый в поколение размороженных людей, являясь прапредком для большинства из них, однако так и не оставив прямого потомства.
Вампиризм, скорее проклятье, чем отдельная раса, но легенды гласят, что начало оно ведет от патриархов. Особой расы существ, отказавшихся пребывать в кругу возрождения и проклятых за это бессмертием богами.
На текущий момент, существование патриархов относится скорее к мифам, чем реальности. Возглавляют вампирский род высшие из них, прожившие более других. А сила вампира во многом зависит от того, какое поколение даровало ему посвящение.
...
Внимание! При выборе этой расы Ваш социальный индекс опуститься на 25 пунктов.

И много чего еще написано о ловкости, силе, регенерации и т.п. Этих патриархов от других вамприров визуально в основном выделяло отсутствие боязни света. Хотя, Элизе просто нравилась ассоциировать себя с чем-то исключительным. Но откуда такой большой штраф? И вообще, она девушка. Правильно писать матриарх!

Мысль скользнула к фильму "Властелин колец". С дворфа или гнома (попробуй разбери их) можно было разве поржать. Она стала на две головы ниже и сурово шире в жопе и плечах, достигая размеров тети Вари, доярки рекордсменшы из ее деревни. Полуросликом, она была похожа на мелкую девчонку, со взрослыми чертами лица. Но ноги! Они были безбожно волосаты! И в отличие от прозрачной шерстки кошечки, вся эта поросль бросалась в глаза. Тут никакая депиляция не поможет.
Попробовала еще несколько рас сменить модель, припоминая то одно, то другое, а затем вспомнила про еще одно свое прозвище в студенческие годы. Феечка... Конечно, это в основном завистницы за спиной называли. Попробовали бы в лицо.

Для того чтобы разглядеть новую фигурку пришлось подойти ближе и встать на колени. Кроха была размером сантиметров пятнадцать ростом, и чуть больше двадцати, если учитывать крылья. Две пары, полупрозрачные, как у бабочки по форме. Личико у мини-Лизи округлилось приобретя детские черты, глаза стали больше, отчего нелюдская природа была видна сразу, радужка занимала почти весь белок, а ее длинные волосы были закручены в какое-то птичье гнездо на голове. Как это кроха будет соблазнять мужиков Элизабет была без понятий. Протянула пальчик, чтобы пощупать феечку. Остановилась.
- Система, отключи эти ощущения, когда трогаешь куклу.
Сенсорная связь с аватаром разорвана.
Тронула и ничего не почувствовала. У феечки посыпалась золотистая пыльца с крыльев, мордочка той была умилительно-любопытная. Лиза прищурилась. Как же бесит вся ситуация в которой она оказалась. Кто-то решил все за нее и запихнул сюда, достигать непонятно чего, когда все вокруг страшное и не понятное. Грубо схватила фею сжимая в руках. Крылья смеялись, а кукла уперлась ручками и ножками сопротивляясь давлению. Лиза попыхтела, крутя ее и так и эдак, пока не смогла просто сжать в кулаке ту, блокирую руки и ноги малышке. Отвесила щелбана.
- Ну как тебе на моем месте, малявка? - громко рассмеялась.
Сделал пакость другому и сразу на душе легче. И похоже, феечка была куда крепче, чем казалось на первый взгляд. Ни синяков, ни кровоподтеков девушка не увидела. Весела та, примерного с пол кило. На удивление тяжеленькая для такого размера. Бросила со всей дури о постамент, на середине падения смятые крылья феи раскрылись, возвращая прежнею форму, и та мягко приземлилась. Правда мордашка уже была хмурая и надувшаяся.
- Тц.
Лизи поднялась, цикнула на малявку, глядя на ту сверху вниз.
Развернула парящую плиту пробегая взглядом. Как не странно, а всяких бонусов у феечки, а точнее пикси чаровницы было довольно много. Какое-то сродство с магией, бессмертие, очарование, невидимость и куча другой ерунды. Заканчивалось все социальным штрафом в 15 единиц.

Спустилась с постамента. В целом, для первой расы может и не такой плохой выбор. С начала понаблюдать за всеми собирая информацию, а потом уже начать чем-нибудь путным. В принципе тоже относилось и к гарпии, хотя та была куда уродливее.

И что там дальше по прозвищам...
- Милая троляша...- вспомнила одно из своих, полученное за любовь добавлять кислинки в свою речь.
Все дальнейшее произошло очень быстро. Феечка выросла в одно мгновение из куколки в огромную серую массу превыщающую Лизу раза три в росте. На нее, сверкая красными буркалами из глубины черепа, сверху вниз глядела тварь шириной с армейский хаммер. Толстые бревна ноги, на которых наплывала жопа и живот, какие-то здоровые отростки на груди свисающие до колен, длиннющие руки жерди с желтыми обломанными когтями, каждый из которых был толще ее руки, пасть шириной на всю массивную морду, заполненная острыми зубами камнями.
Завизжав, Лизи шлепнулась на задницу в панике пятясь от монстра, что будто готов был сожрать ее на месте. Рыдая рванула с места и ударилась о туман, который отбросил ее назад к монстру. Завизжала еще громче, если бы тут бокалы, они бы явно полопались от ее талантов.
Внимание на вас наложен эффект паники.
Внимание во время создания аватара возможности мочиться и испражняться заблокированы.
Приносим свои извинения.

- Че? Мочиться...- ойкнула девушка от удивления. Проморгалась. Тварь стояла, занимая весь постамент, что треснул под ней, но если вглядеться, то в торчавшей из башки соломе можно было узнать ее волосы, а эти две фигни растущая из груди. Это что сиськи?!
Поднялась. Вытерла слезы.
- Это мы сейчас посмотрит, кто будит здесь мочиться! - зло прохрипела, буравя взглядом алые буркалы.
Взглянула на табличку. Самоцветный тролль. -20 к социальности и много других букв.
Действительно, приглядевшись можно было заметить, что большинство покрывающих бородавок тело это разноцветные камни.
- Связь ощущения я отключала, щас тебя,- пробубнила под нос, лыбясь,- самоцветка.
Разбежалась и пнула тварь со всей дури по ноге жерде. В стопе что-то хрустнуло.
Завалилась на бок, вопя от боли и прижимая к себе ногу.
- Чтоб тебя! - ругнулась на монструозное алтерэго.
Лиза поняла, что троллей она не любит всем сердцем.
Внимание. Разблокировано достижение. Получить увечье во время генерации аватара.
Удача понижена. Естественная регенерация увеличена.
На Систему Элизабет ругнулась тоже.

Инициализация сознания завершена...
Загрузка правой информации произведена успешно...
В голове туман, только смутные образы. Мужчина в деловом костюме что-то размерено объясняет монотонным голосом. Клиническая смерть... заморозка... выполнение обязательств сторон... низкий вклад в развитие современного общества, и соответственно низкий социальный индекс... ноль... копирование сознание в процессор искина и предоставление возможности жить в виртуальном мире... обязательства выполнены...
Было что-то еще, много, но мысли разбегались не желая собираться в стройную картину.

Добро пожаловать в Систему!
Пожалуйста, назовитесь.

Надпись высвечиваясь желтым на темном фоне, не просто читалась, а будто проговаривалась в голове. Хмм... а действительно...
"Кто я?"

Никакой реакции на слова Эдди не последовало, зато цифры побежали еще быстрее, потом вспыхнули экраны. Джейн протискивается между Джоном и спинкой впереди стоящего кресла в самолете. Джон (вы знаете, что это Джон) храпит, откинув голову. Странное ощущение испытывает каждый - тактильные ощущения Джейн тоже вдруг доходят до вас: прикосновение ног Джона к вашим ногам, запах салона, чей-то пот, все это вдруг проникает в ваши органы чувств. Разом.

Салон полутемен, но какой-то опыт подсказывает, что это салон большого самолета. Почти все спят, хотя пассажиров едва на треть. Джейн движется по салону в сторону бизнес-класса потому что...

движется и все тут. Она в одних носках. Ковер на полу приятно щекочет ноги: носки совсем тонкие. Еще на ней джинсы и футболка темного цвета*.

Кажется, ей хочется выпить. Она проскальзывает мимо дремлющей стюардессы, проходит через еще одну занавеску. В бизнесе кресла стоят дальше друг от друга, но и тут народу почти нет. И все, кажется, спят. Зато есть бар с бутылками и стаканами...

В этот момент картинка как бы замирает.

- Давай, - согласился Гюнтер и отдал Ольге котелок.
Реакция мужиков на его приближение показалась лейтенанту странной. Но, немного подумав, Хартман нашёл объяснение данному феномену. Видать, как ни маскируйся, а всем окружающим прям таки очевидно, что перед ними офицер. Может, дело в армейских штанах с сапогами. А может, в специфической военной выправке. Но факт есть факт. И похоже, что те офицеры, которых они знают, во время приёма пищи запросто могут подойти и дать подзатыльник за нерасторопность.
Поблагодарив мужиков за подсказку, Гюнтер подошёл к кирпичному мангалу. Там же обнаружил и решётку. Хартман натаскал чурок и принялся за складывание костра. Вырвал пару листков из блокнота, смял и кинул на дно. Отодрал от чурок щепок и коры, сложил над бумажками. Поленья расставил вокруг. Сперва - потоньше, затем - потолще. Да с таким расчётом, чтобы угол бумажки под всей этой конструкцией остался торчать с наветренной стороны. Осталось только достать спички и поджечь.
К тому моменту, как костёр разгорится, Ольга уже должна была вернуться с водой. Тогда можно будет поставить сверху решётку, а на неё - котелок. Когда же вода закипит - засыпать крупы с расчётом на двоих голодных людей, с утра евших только бутерброды с чаем, и ждать, помешивая ложкой, до готовности.

И вот, спустя довольно много времени, гораздо большего, чем обычно требовал любой другой документ (а всё из-за переизбытка внимательности при заполнении, ювелирного выведения каждой буквы и троекратной проверки любого, даже самого очевидного пункта), оба бланка наконец-то были заполнены и переданы сотруднице отдела. Та приняла их без возражений - видимо, Гюнтер всё-таки уложился в отведённый интервал времени, который, к слову, был задан весьма и весьма пространно, ибо ни в отделе, ни у кого-либо из присутствующих часов не было. Точнее, у канцелярши были, но циферблат видела только она. Не честно, однако, но приняла бумаги, и хорошо. И о самом главном не забыла.
- Карандаш.
Заполучив обратно вожделенный предмет, женщина приступила к тщательному, если не сказать скрупулёзному, изучению бланков. Для этого ей потребовалось надеть очки, после чего разгорелась кипучая деятельность. Вот сейчас Хартман мог всласть понаблюдать, как барышня по ту сторону "кассы" мучается проверкой, сличая бланки с одними только ей известными шаблонами, висящими где-то перед носом, но, тем не менее, делая это предельно старательно. В такие моменты невольно брала гордость за рэдволтских бюрократов - мимо их щепетильного взора ни одна крыса не проскочит. Ни подделка, ни левые данные, ни какая другая лабуда - всё проверят, живого места не оставят. Впрочем, сразу же вспоминались и слова противников такой политики - крыса-то может и действительно не проскочит, но только потому, что сдохнет от старости в ожидании окончания проверки.
Подождать пришлось. За то время, что баба возилась с бланками, в отдел успели придти трое, а, точнее, один целый человек и два по половинке - женщина с двумя маленькими детьми, грудничком неопределённого пола в одной руке и девочкой лет пяти-шести, что шла, взявшись за другую руку, уже своим ходом. Сразу стало понятно по их кислым физиономиям и отсутствию взрослого мужчины, что пришли они вовсе не очередной брак регистрировать. Видимо, решив, что Хартман с невестой стоят тут просто так, женщина, даже не глядя в его сторону, подошла к окошку и просунула туда мятую жёлтую бумажку. Уже по одному только оформлению лейтенант, видавший такие неоднократно, понял, что эта была похоронка.
- Здравствуйте. Мне бы свидетельство о смерти... - начала было женщина измученным голосом.
- Ожидайте. - рявкнула канцелярша грубым, но совершенно дежурным, а потому не таким обидным тоном.
Женщина молча развернулась и встала у окна, после чего все поводы рассматривать её дальше рассеялись. Куда больше офицера сейчас должна была заинтересовать судьба его бланков, так как сотрудница отдела, вооружившись горсткой штампиков, начала расставлять их направо и налево в какие-то посторонние бумаги, делать в них записи и прочее. При этом она постоянно посматривала в их с Ольгой бланки, возле которых монументально возвышались два механизма. Вот это уже были настоящие печати - большие, массивные, с крупными рукоятками-набалдашниками, один красный, а другой зелёный. Учитывая народную любовь к красному цвету, можно было подумать, что одобряющей была именно красная печать, но, прекрасно истинное положение вещей и следуя здравому смысле, Гюнтеру и Ольге сейчас нужна была именно зелёная. И вот эти две печати ждали своей очереди... Удивительно, в этом проклятом мире бюрократов даже печати ждут очереди!
И вот, казалось, наступил момент истины. Отложив все штампики, подув на чернила и сложив сопутствующие документы в папки, заботливо рассовав их потом по контейнерам и шуфлядкам стола, женщина вернулась к созерцанию единственно оставшихся на столе бланков. Вот сейчас, сейчас...
Руки потянулись к зелёной печати, но не дошли каких-то сантиметров десять, уверенно схватились за красную и поднесли к бланку. Казалось, в помещении вдруг пропали все звуки. Женщина тянула, тянула время. Зачем? А вот спросите её, зачем. Но то, что она имела некую власть над временем, было очевидно. Магия бюрократов, их священный секрет, тайное искусство. Но, кажется, вместе со временем они тянули и нервы. Должно быть, нервы Гюнтера отлично для этого подходили.
Она поправила съехавшие на кончик носа очки и внимательнее присмотрелась к какой-то строчке в бланке Ольги и едва слышно чертыхнулась.
Чка-дымп! Чка-дымп! О, какой же это был сладкий и приятный звук. В особенности тогда, когда понимаешь, что он вершит судьбы людей, и тем более особенно, когда вершит твою собственную. Отказать, разрешить, утвердить, запретить, оправдать, расстрелять, закопать, утопить, едрить, колотить - множество их. Но каждая печать призвана делить мир на чёрное и белое, а людей на два типа. Счастливчики, которым одобрили, могут любоваться и зелёной, и синей печатью, и всякими другими цветами. Но тем, кому не повезло, остаётся видеть лишь одно... Красное, оно всегда красное. Цвет нации. Цвет справедливости. Цвет крови.
Женщина отставила зелёную печать, подняла бланки и встряхнула их, после чего с чувством выполненного долга на грани героического подвига прочитала ещё раз и убрала в стол, а Гюнтеру отдала какую-то совершенно иную бумажку. Но она была меньше, из плотного картона, и в заголовке всё тем же армейским шрифтом, но отчего-то казавшемся более изящным, красовалось "Свидетельство о заключении брака".
- Миссис Хартман может получить новый паспорт в паспортном отделе по месту прописки в течение двух месяцев с момента заключения брака. Советую не затягивать. - сообщила канцелярша, голос которой по завершению работы заметно подобрел.
Женщина с детьми тотчас бросилась от окна к окошку, едва только Гюнтер забрал свидетельство. Но только та подбежала, как на стекле с грохотом материализовалась табличка.
- Обед. - объявила канцелярша.
- Но вы же сказали жда...
- Обед! - повторила ту, но уже громоподобно.
Понурив голову, женщина с детьми вернулась на прежнее место - час, а может даже и чуточку больше, ей придётся простоять тут. А вот у Гюнтера и его новоиспечённой жены был на руках готовый документ.

Надо было видеть, как снисходительно-постная физиономия на глазах преображалась во что-то страшное и полубезумное, и, к сожалению, Хартман это видел в натуре. Глаза канцелярской дивы расширились так, что, казалось, сейчас пойдут радиальные трещины, и с них посыпется штукатурка. Она вприлась взглядом в бумажку и, наверное, хотела в тот момент испепелить её волшебным взором, но вынуждена была... да именно ВЫНУЖДЕНА была взять её, придвинув руку медленно-медленно и взят документ кончиками пальцев, словно он весь был в помоях и пах соответствующе. Но всё-таки деловая этика была превыше какой бы то ни было брезгливости, и женщине пришлось раскрыть сложенный листок и прочесть его.
- Мэлчетт, значит... хм, уже майор... А у гражданки, я так понимаю, паспорта нет и отродясь не бывало... Ну да, как обычно. - барышня откинулась на спинку стула и, изобразив весь возможный комфорт, стала внимательно изучать бумагу так, как ни один дотошный продавец не изучает подозрительную, на его взгляд, купюру или монету.
Мужчина ощутил, как его ладонь сжала рука Ольги - крепко, уверенно, но с заботой о том, чтобы не причинить дискомфорта чрезмерным сжатием. Она стояла рядом и смотрела сначала на женщину из отдела, затем перевела взгляд на Гюнтера, и тогда он смог прочесть на её лице неуверенность вкупе с сильным волнением. Переживать было из-за чего - примут или не примут бумагу, единственную возможность натурализоваться по закону, да и следующее за этим при удачном раскладе бракосочетание. Но если Хартману, как мужчине, полагалось и было вполне естественным держаться спокойно и уверенно, то Ольге, пожалуй, было простительно демонстрировать присущую женщина слабость в столь ответственный момент для них обоих. И сейчас у Хартмана не должно было уже остаться сомнений в том, что та действительно потеряла память, а вместе с этим и былую хватку и решительность. Хорошо это было или плохо - время покажет. Быть может, это отличный шанс для них обоих начать новую жизнь. Шанс, дарованный самими богами.
Кабинет сотряс громкий нервный вздох. Зловеще скрипнув стулом, женщина наклонилась вперёд и звучно шмякнула бумагу на стойку, возвращая обратно Хартману. Но через несколько секунд на то же место шлёпнулись ещё два листа, а вместе с ними огрызок химического карандаша, с тыльной стороны наполовину вставленный в стрелянную гильзу от револьвера.
- Заполняйте бланк, по одному на человека. Если девица не умеет писать, заполняете с её слов. И чтобы внимательно и без ошибок. Бланки с помарками и испрвлениями не принимаю. Повторно бланки не выдаю, они все подотчётные. Карандаш вернуть в целости и сохранности, иначе штраф. И постарайтесь быстрее, у меня обед скоро.

Капитан осматривал свой корабль, прекрасный, новенький А-70...

Много, много лет понадобилось для того, чтобы достичь этого. Столько погружений в глубины Европы, столько работ по грудь в ледяной воде, всё вело к этому моменту когда старый Эд Стивенсон (старый не потому, что он действительно был стар - просто двадцать пять лет в море это солидная цифра) может наконец провести любовно ладонью по наружной броне, придирчивым взглядом бывшего механика ища малейший изъян, хоть одну царапину, и не находя.

Он поднялся в рубку, запустил систему в режиме тест-драйва и смотрел несколько секунд на чарующее мерцание разноцветных панелей и кнопок. Потом спустился в трюм, привычно постучав по полу сапогом - механики часто делают так, чтобы сходу понять нет ли воды. И воды не было.

Естественно тревожиться отправляясь в море, но отплывать на своем собственном корабле, это совсем, совсем иное чувство. Будто часть тебя, часть самой твоей души отныне находится в этом корпусе. И наоборот, судно становится для тебя как бы огромным телом. Электричество делается кровью твоей, провода - нервами, кожа твоя - сталь, руки твои - торпедные аппараты, ноги - рычащие, словно львы, двигатели.

Даже мозг у тебя больше не один - и отвечать тебе придется отныне и навсегда, не только за самого себя. Эти люди вверили себя его руководству, его защите, за них в каждом порту, капитан Эдвард Стивенсон будет подавать бортовой журнал, где указано следующее.

Плавание Чападо - Новая Женева.
Экипаж -
Сэр Эдвард Антонио Стивенсон - Капитан.
Мистер Джеффри Моро - Старший помощник. Штурман.
Мистер Олаф ван дер Вербеек - Младший помощник. Квартирмейстер.
Мистер Морган Джеймс - Старший механик. Боцман.
Мистер Степан Морозофф - Младший механик. Матрос.
Мистер Рэнделл Армстронг - Канонир. Матрос.
Мистер... Канонир. Матрос.


Здесь произошла заминка. Как капитан, Эд Стивенсон обязан был указать полное имя всех членов экипажа, чтобы не возникло проблем с документацией. Портовая инспекция не требует виз, но вот журнал изучает очень внимательно. Много ведь любителей сговорившись с капитаном, по старой дружбе задарма, без всяких сопутствующих документов вроде вида на жительство или приглашения на работу, катнуться на другой конец планеты неучтенным матросом. И почему-то капитан сомневался, что Джей Пи - настоящее имя, указанное в удостоверении личности прекрасного во всех отношениях моряка.

Заметка - дописать.

Впрочем, оставалось еще одно важное дело. С этой целью капитан Стивенсон активировал систему оповещения и громко произнес.

- Мистер ван дер Вербеек, мистер Джеймс, мистер Армстронг, мистер Морозов, пройдите пожалуйста в мою каюту.

Когда все находящиеся на борту члены экипажа явятся, Старый Эд скажет им следующее

- Господа, все вы знаете, что через несколько часов мы выходим из порта, и отправляемся в наше первое плавание, весьма долгое и опасное. На ваши карты уже переведено ваше жалование в размере трехсот восьмидесяти кредитов. Отложенные на поход средства по традиции остаются под моим надзором, однако, в случае совершения нашим экипажем сделок, каждый из вас будет иметь право на пять процентов прибыли от совершённой сделки. Также, в рамках нашей с вами договоренности, я обязался откладывать двадцать процентов от всей полученной прибыли в фонд, на одну шестую часть которого будете иметь право вы или ваши близкие в случае получения вами тяжелых травм или смерти. В связи с этим я прошу каждого из вас указать в электронном формате имена и реквизиты ваших ближайших родственников, которые получат данную сумму в случае вашей гибели или будут проинформированы о вашем состоянии в случае тяжелой болезни или увечий. К сожалению, наш корабль не оборудован медицинским отсеком, однако, как капитан я обязуюсь высадить в ближайшем порту и обеспечить тяжело больным или увечным членам экипажа наилучшее возможное содержание. Однако, я не могу обещать доставки останков усопших их близким - по обычаю, моряков принимает море.

Тяжелые слова, но сказать их необходимо. Людям нужно знать, что они занимаются опасным делом. Знать, что о них позаботятся.

- В случае моей смерти, командование переходит к мистеру Моро как единственному, способному осуществлять управление кораблем. В случае нашей обоюдной смерти к мистеру ван дер Вербееку. До тех пор их приказы обязательны к исполнению. Вы можете обратиться к мистеру Моро за распоряжениями если я недоступен, в мое отсутствие от старший на корабле. По вопросам снабжения судна, вы можете обратиться к мистеру ван дер Вербееку, нашему квартирмейстеру. Старший над матросами и старший механик - мистер Джеймс. К нему можно обратиться по техническим вопросам, связанным с функционированием судна. Если всё ясно, перейдем к вопросам непосредственным.

Наконец-то - наверняка выдохнет весь присутствующий экипаж. И правильно сделает. Капитан тоже выдохнет - он не любит говорить все это, но рутина необходима, чтобы в сложной ситуации избежать хаоса и анархии, способных погубить любой корабль.

- Мистер ван дер Вербеек. На ваш счет переведено кроме жалования 8650 кредитов. Обеспечьте пожалуйста корабль всеми необходимыми закупками относительно топлива, торпед и провианта, что по моим подсчетам уложится в три тысячи шестьсот пятьдесят кредитов. Остальное останется на закупку грузов, которой ведаете Вы, но прошу Вас согласовывать все, что по Вашему мнению должно попасть в трюм, со мной.

- Мистер Джеймс. Возьмите мистера Морозова и проверьте пожалуйста каждый сантиметр нашего корабля. Каждый механизм. Я полностью верю в наш отечественный судопром, но если мы дадим течь в начале плавания, боюсь, мы уже не в тех условиях, когда можем позволить себе возврат корабля по гарантии.

- Мистер Армстронг. Старший помощник Моро и матрос Пи сошли на берег. Ничего запретного в этом нет, однако, пожалуйста разыщите их. Мистера Моро я жду на корабле для обсуждения вопросов курса. Вы и мистер Пи должны обойти гавань и узнать обо всех потенциальных предложениях на перевозку грузов. Рекомендую посетить управление, биржу и бар - именно в таком порядке.

- После, исключительно после того, как все это выполнено, у вас будет возможность потратить свое жалование, сходив на рынок перед отплытием. Все ясно? Приступайте.

Поначалу всё было очень даже неплохо. Игра детворы находилась в самом разгаре, они бегали, "осаливали" друш друга когда руками, а когда различными предметами, среди которых были как палки, так и самое настоящее оружие. Вот только даже пытливый ум Гиннеса не мог понять, во что именно они играют, но это явно что-то вроде войнушки. Девочка в зверошапке кидала игральные кости, периодически вскрикивала и показывала пальцами числа и ни за кем не бегала. Кажется, это была какая-то ролевая игра с реалистичным отыгрышем на месте.
Дэвид почти поверил в свой успех, практически преодолев половину пути и продолжая идти дальше без происшествий. Но без них, родимых, не обошлось. В пылу азарта один из мальчишек с криками "тра-та-та!" бросился догонять другого, а в итоге размахнулся этим самым автоматом и бросил в него. Паренёк ловко увернулся, а вот Дэвид, оказавшийся на тот момент прямо за ним на пути траектории полёта ствола, не увернулся. Пушка врезалась ему в живот, но совсем несильно и никаких травм не нанесла от слова совсем, упала под ноги и более не шевелилась.
- Проиграл! Проиграл! - начали весело скандировать дружки малого, смеясь и тыча в него пальцами.
Тот заругался на чём свет стоит, начал кидаться на всех, но девочонка с черепом на голове бросила кубики, что-то рявкнула и показала один палец вверх.
- Критический промах! Лут сгорает в лаве! Кубы нынче жестоки! - перевёл сидящий рядом пацан постарше.
Снова грязно выругавшись, мелкий шкет вернулся на поле игры, и ребятна продолжила беситься и играть, словно ничего и не произошло. А на Гиннеса им было глубоко плевать, по всей видимости. Вот только оружие, похоже, можно было забрать с собой - почему-то именно так мужчина и решил, раз уж он "сгорел в лаве", то возврату всё равно не подлежит. Более того, это определённо был какой-то довоенный пистолет-пулемёт, хорошо сохранившийся, хотя и ужасно покоцанный снаружи.

    В следующие часы каждый был занят своим делом. Мистер Кларк растворился в сизой дымке, окрасившей улицы в цвета несвежего бульона. Среди городских дымов терялись двускатные крыши и бесконечные кирпичи оттенков копоти или крови. Инспектор Грин остался. Оскорблённая миссис Стрейнджер заперлась у себя, но шевеление занавесок подсказывало, что толстая сплетница бдит.

    * * *

    Звучный голос пристава проникал в каждый угол полупустого зала заседаний морга Поплара. Стоя перед дубовой кафедрой, он говорил, и его голосу вторил тихий скрип нескольких карандашей. Жюри слушало в молчании. Денег, выплачиваемых этим людям в счёт возмещения должности, едва хватало, чтобы компенсировать пропущенный рабочий день. Поэтому многие из членов жюри были уже стариками, стоически принявшими свой долг.
    — Слушание объявляется открытым. Председательствует коронер Восточного Лондона, мистер Джон М. Хамфрис. Слушаются выводы расследования коронера в отношении обстоятельств смерти молодой женщины, найденной убиенной…

    * * *

    Старые записи. Вырезки из газет. Книги с закладками и карты с отметками. Всё, что остаётся после любого вопроса, любого вдумчивого исследования, любого увлечения. Инспектор Грин препарировал жизнь Дороти Норкорт, одну за другой просматривая каждую бумагу, которую находил в её небольшом жилище. Обычно для этого привлекают констеблей, которые собирают найденное в большие ящики и вывозят в железные подвалы под Скотланд-Ярдом, где потом методично перебирают документ за документом. Но мисс Норкорт жила скромно, и инспектор знал, что справится один.

    * * *

    Коронер выступал сухо, сжато, по делу. Ему не в первый раз приходилось докладывать о трагедии, и, видит Бог, мистер Хамфрис хорошо знал — не в последний. Таковы люди. Таков Большой Лондон. В его речи слышался акцент западного Уэльса. Он опросил сержанта Вейнсворта, задав пять коротких вопросов и получив исчерпывающие ответы. Затем вышел Уильям Бут — благообразный священник с мессианским блеском в глазах. Он подтвердил личность мисс Норкорт под изучающими взглядами репортёров, прежде знавших его в совсем другом амплуа. Скамья жюри хранила молчание. Тишина постепенно становилась удушающей. Кто-то зевал. Следующим свидетелем стал доктор Мортимер, шагавший к кафедре под голос мистера Хамфриса:
    — На основании Акта о медицинском освидетельствовании от семнадцатого сентября тридцать шестого года доктор Джеймс Мортимер из лечебницы Чаринг-Кросс привлечён мною в качестве компетентного хирурга к sectio cadaveris, сиречь сечению тела, для объявления причин смерти. Доктор? Прошу.

    * * *

    Ворота Святого Иоанна остались от массивной стены, отделявшей приорат Клеркенвелл от земель женоборца и паписта Генриха Восьмого. По всей видимости, приор Докруа считал, что толстая стена способствует укреплению отношений с любым монархом — и не ошибся. Стена стояла и по сей день, хотя Клеркенвелл стал одним из лондонских боро, наполненных трактирами, лавками и конторами. Надо сказать, что и ворота нашли себя в новой эре. Здесь успел поработать знаменитый Сэмюэль Джонсон и предлагали уроки латыни в обмен на кофе. А теперь под средневековыми башнями, нависавшими над узкой улицей, примостились несколько магазинов. Чарльз вошёл в один из них, отсчитывая тростью булыжник. Он действительно знал места, где любят «работать с фактурой».

    — Это камфора. Перетёртая в порошок и химически кристаллизованная смола камфорного лавра, — без колебаний сказал смуглый человек за прилавком. Белобородый англичанин рядом покивал, соглашаясь.
    Сдобренный золотой гинеей, смуглый человек пустился в рассказ:
    — Что же, кроме как специю её можно использовать как лекарство, как спасение от инфекций и для снятия отёков. Можно жечь, чтобы прогнать москитов.
    — А я читал, — добавил белобородый аптекарь, — что в Древнем Египте глиной с камфорой мазали мумий. Знаете, чтобы остановить разложение.
    Но сведения смуглого человека на этом не оканчивались.
    — Будучи нанесён на открытую рану, её концентрированный раствор вызовет мучительное жжение, а будучи принят вовнутрь — головокружение. И даже, возможно, галлюцинации. Я не знаток поверий, но на моей родине говорят, что у камфоры имелся сакральный смысл благодаря последнему качеству. Отец рассказывал, что в старые времена она сопровождала богослужения. Жрецы умывали свои руки маслами камфоры и воскуривали её для тех, кто искал утешения в храмах. Считалось, что она наделяет мысли ясностью и позволяет открыть незримое. Взглянуть на свою жизнь со свежей головой, выражаясь поэтически. Одним словом, это был атрибут культа. Аромат благовоний, сопровождающий слова жреческой мудрости. Но мы окончательно уходим от химии в метафизику. Тут я не специалист.
    Аптекарь-англичанин захохотал.

    * * *

    — Таким образом, причиной гибели послужили ужасные повреждения, нанесённые, вне всяких сомнений, рукой человека, а не волей случая или корабельным винтом.
    — Вы подтверждаете насильственный характер смерти, мистер Мортимер? — спросил мистер Хамфрис со своей кафедры.
    — Разумеется! — нос доктора даже вздрогнул от неприятной очевидности вопроса. — Мисс Норкорт скончалась от…
    Он запнулся. Скрип карандашей немедленно стих.
    — Доктор? — напомнил мистер Хамфрис.
    — От… многочисленных колото-резаных ранений, а также от последующих и предшествующих травм. Характер повреждений также допускает версию об утоплении, предварившем биологическую смерть.
    — Вы хотите сказать, что мисс Норкорт была жива… на всём… всём протяжении?.. — дрогнувшим голосом спросил коронер, впустив неожиданную человечность в ход слушания. Кто-то в жюри перекрестился.
    — Да, — коротко сказал доктор Мортимер. — Инспектор Грин, присутствовавший на вскрытии, предположил, что мисс Норкорт захлебнулась собственной кровью в ходе извлечения лёгких. Это вполне возможно. Однако я…
    Коронер поднял руку:
    — Достаточно, доктор. Я полагаю, жюри сочтёт несомненным злой умысел деяния.
    Члены жюри не возражали.

    * * *

    Когда время перевалило за полдень, инспектор Грин знал о жизни Дороти Норкорт практически всё. В Армию Спасения её привела скука. Банальная скука молодой девушки из провинциального Оксфорда, не желавшей провести остаток жизни за воспитанием детей и ожиданием мужа. Благодаря скромному достатку отца-юриста, Дороти смогла устроиться в городе и посвящала время прогулкам, знакомствам и чтению. Вскоре судьба свела её с преподобным Уильямом Бутом и его патроном — благотворителем Арчибальдом Морганом, виконтом Эксмутом. О первом мисс Норкорт отзывалась с наивысшим почтением и даже, как кажется, некоторой влюблённостью. О втором говорила, что его деньги помогли поставить дело Уильяма Бута на широкую ногу. Это «дело» заключалось в спасении утопающих от рук самих утопающих. Вместе с другими солдатами этой «армии» Дороти странствовала по трущобам Лондона, не боясь ни болезней, ни преступников. Она помогала девушкам, которых ждала карьера шлюх или, в лучшем случае, судомоек в грязных трактирах, найти новую жизнь. Она подыскивала для них работные дома. Писала рекомендации. Учила языку и хорошим манерам — задаток для будущего места горничной. Именно здесь инспектор Грин встретил начало её поисков.

    Её звали Керри-Энн. Без фамилии, без инициалов, без адреса. Дороти нашла её несколько месяцев назад в придорожной канаве: пьяную и избитую, с серьёзной травмой желудка. В неотправленном письме, притаившемся под стопкой других, Дороти Норкорт записала:

    «Я привела её домой. Накормила и отдала одежду, которая у меня была. В обмен Керри показала мне необычную татуировку, сделанную наспех и, наверное, грязным инструментом, поскольку место нанесения распухло и воспалилось. Татуировка напоминала рисунки, которые моряки наносят друг другу. Тем не менее, я ощутила что-то глубоко неприятное. Внутреннее отвращение перед тем, с каким грациозным уродством был выполнен рисунок. Он изображал три черты, сошедшиеся в треугольник вокруг причудливо искажённого человеческого глаза. Силуэту этого глаза придали форму рыбьей фигуры, где хвост и голову оплетали кровеносные сосуды. Нарыв или ссадина, оставшиеся в центре этого глаза, на мгновение показались мне уродливым зрачком, взглянувшим на меня с её руки. Мне надо больше спать. Керри уверяет, что подобные рисунки делаются каждой женщине из тех, которые работали вместе с ней. Завтра я отведу её к отцу Буту. В состоянии, которое я наблюдаю, ни одна семья не сможет принять эту женщину. Но мы поможем ей найти приличный работный дом вместо той "работы", которая была с нею прежде. Ставить тавро на людей — это чудовищно. Я никогда не поверила бы, что увижу такое в Лондоне. Мне действительно надо больше спать».

    * * *

    Когда доктор Мортимер закончил рассказ, от уныния не осталось и следа. Старики-свидетели, отделённые барьером от пустующих стульев, перешёптывались и качали головами. Журналисты старательно вписывали в будущие статьи то, что не успели заслушать или записать. Даже в Лондоне, богатом на разного рода преступление, это событие казалось выходящим из привычного хода вещей. В блокнотах писак мелькали фразы: «разделка женщины», «бойня у Собачьего острова», «зло среди болот» и даже «за грехи воздал Господь». Художник от «Иллюстрейтед Ньюс» делал куском угля скетч, в котором угадывалась распростёртая девушка в изорванной одежде. Только усталый хроникёр «Морнинг Ньюс» писал скупо и точно: погибла-проживала-полиция. Три «П», с которых начинается любое расследование. Он собирался положить к стопам истории не сенсацию, а очередной некролог.

    — Мистер коронер! Вы передали дело полиции? — спросил кто-то.
    — Да.
    — Есть ли свидетели?
    — Мы в настоящий момент ведём работу над…
    — Кто подозреваемый?! — перебил другой вопрос.
    — Я не могу ответить на ваш вопро…
    — Кому, кому поручено дело?! — визгливо прокричал журналист от «Курьера». На это мистер Хамфрис ответил ясно:
    — Инспектору Уильяму Грину из полиции Лондона. Его нет в зале, но в самом скором времени он предоставит мне отчёт о принятых мерах.

    * * *

    Великолепный римский ампир Британского музея делал эспланаду перед ним торжественной и прекрасной. Строгие колонны главного хранилища Империи, куда стекались ценности и диковины со всех концов Земли, продолжались в бесконечность, а высокие двери гудели от голосов. Смотритель, сутулый мужчина в вельветовом фраке, с поклоном приветствовал доктора Кларка. Его здесь помнили. Несколько экспонатов заняли свои места благодаря скитаниям и любезности мистера Чарльза. Вскоре, уяснив суть вопросов, смотритель направил доктора Кларка в «индийское крыло». Шагая через мраморные залы, доктор встречал чудеса Амазонии и Перу, Мексики и Северной Канады, Австралии и Персии. Над каталогом коллекции без устали трудился сонм профессоров, но их усилий совершенно не хватало, а неразобранные груды имущества в запасниках грозили вскоре привлечь драконов.

    Клемента Тутча, уже удалившегося от дел, но сохранившего за собой почётный кабинет с собственной фамилией, доктор Кларк застал со щёточкой и клеем над расколотой статуей Будды из зелёного нефрита. В полумраке доктор Тутч напоминал хищную горную птицу, окутанную в мягкий жилет с золотым шитьём и кожаный рабочий фартук. Фотографии на стенах демонстрировали его великий степной поход 1875-го, работы на Александрийском маяке в 66-ом, поиски древнего Вавилона в дельте Ганга. Почти всю жизнь Клемент провёл в путешествиях, написал десятки статей, выступал с многочисленными докладами. Лишь в последнее десятилетие его задор начал ослабевать. На иссечённом морщинами лице почти неподвижны были чёрные глаза, смотревшие с ужасающей бесстрастностью. Тысячи пройденных лиг не пощадили душу великого исследователя, сделав её твёрдой, будто алмаз.

    На память Клемент не жаловался:
    — Чарльз, — вежливо сказал он, не прекращая работать щёточкой над упитанными щеками Будды. — Я не видел вас… сколько? Рождественский приём у Баскервилей?

Грим стоит, твердо уперев ноги в выгоревшую от злого степного солнца траву. Длинная ясеневая пика крепко зажата в мозолистых лапах. Справа прикрыл глаза и что-то бормочет Орзог - сопляк, едва-едва десяток разменял. Молится он, что ли? Смешной. Похож немного на старого знакомца по прежним временам, Гормуна. Грим предлагал юнге вместе пойти на фронт, но у того были другие планы. Трактир открыл, это ж надо. Видимо, гномья кровь свое взяла, не иначе.
Слева - кряжистый ветеран Углук, матерый орк, немало Кризисов пережил. Тоже глаза закрыл, да только он, скорее всего, просто дремлет. Грим хмыкнул, поправил сползающий на глаз шлем в виде оскаленной волчьей морды. Склонен нынешний предводитель к подобным изыскам, даже чересчур. Что самое интересное, на отлив шлемов деньги нашли, но, ввиду серийного производства, унифицировали размер. А мерку снимали, должно быть, с подвернувшегося под руку тролля, потому что даже Гриму с его массивной тыквой каска была великовата. Шлем пехотный, модель ПМ2, размер подгоняется солдатом индивидуально посредством регулировки подклада, о как. То есть, ежели по простому, намотай побольше тряпья на макушку, и будет в самый раз. Р-раздолбаи... Среди пехоты ходил слушок, будто эти чертовы шлемы закупались через третьих лиц у гномов. Интересно, что по поводу этого думает Сам? Особенно на фоне пропаганды, вещающей о бескомпромиссном противостоянии врагу.

Гудит рог - значит, выступили. Даже отсюда видно, как тронулись, зашевелились блестящие начищенной сталью ряды. Орет сотник прямо над ухом, молокосос Орзог получает могучую затрещину, с коротко стриженой башки сваливается хреново отрегулированный ПМ2. Ну, цирк.
- Вы что, мммать? Спите тут, нахер? Атаку мне решили проспать, сучьи дети? Пики - товьсь! В землю, в землю ее упирай! Рядовой Орзог, шлем подогнать! Увижу без каски - лично от жопы до макушки порву, верь мне!

Верь мне... Вспоминается Гриму тот прощальный загул в "Пиратской Доле". Многие решили разбежаться, остро почуяв утекающую сквозь пальцы удачу. Кто в другую команду, а кто вовсе завязал и осел на берегу. Он тогда, бочком придвинувшись к парочке, порылся в сумке и смущенно сунул совсем уже не бледной Бетти взьерошенный комок свалявшейся шерсти, в котором при некотором усердии можно было разглядеть отдельные лапы, уши и свирепый взгляд.
- Это КАПЕТАН ЖОПОНАДИРАТЕЛЬ, - буркнул орк, кося глазом в сторону, - возьми вот, это.. на память, вроде как.
Они, Бетти с Йорком, тогда такие счастливые были. Даже неловко было рядом находиться, словно влезаешь своим рылом свиным в чужую, красивую и опрятную тарелку.

Неотвратимо надвигается союзная рать на ощетинившиеся пиками ряды орков, троллей, гоблинов. Навалилась гнетущая, предгрозовая тишина, монолитное, физически ощутимое молчание сотен и сотен стиснувших зубы солдат.
- Щиты поднять! - снова дерет глотку сотник.
Передний ряд вскидывает массивные, похожие на дверь трактира щиты. Значит, сейчас артподготовка будет. Сквозь щели в сплошной стене щитов видно, как потемнело небо. Стрелы. Летят бесшумно - эльфийские. Застучал, забарабанил по защите стальной дождь. Орзог, высунув от усердия язык, возится с застежкой ПМ2, когда стрела входит ему в правый глаз и пробивает голову навылет. Чуть подрагивает в глазнице сопляка изящное эльфийское оперение.
Интересно, слышал ли этот эльф про отважного капитана Фаэтона Железную Хватку, наводившего ужас на торговцев всего какой то год назад? А про весельчака-эльфа Йорка, героя красивой легенды о любви и искуплении, что бороздил океан под черным флагом капитана Фаэтона и не гнушался водить дружбу с отвратными орками и троллями?
Вполне может быть.

Залп эльфийских лучников собрал свой урожай, и раскатился над полем сводный грохот, до боли знакомый рев пушечного хора. Симфония многоголосого воя раненых, покалеченных, умирающих набрала обороты, грянула с новой силой. Массивное ядро разметало передние ряды орков, расколотило бесполезные щиты, пронеслось, обдав жаром, мимо Грима, стерев в кровавую кашу ветерана Углука. Новые методы ведения войны на этом отдельном пятачке земли одержали убедительную победу над опытом и солдатской закалкой.

Задрожала земля. Покатилась, набирая скорость, главная ударная сила, бронированный кулак армии Союза - тяжелая кавалерия. Орки сдвинули ряды, к Гриму прибило каких то незнакомых, наверно, из последнего Призыва. Землю трясет, лихорадит. Дробный стон избиваемой копытами степи сливается в сплошной нарастающий гул. Вздымается до неба пыль, рожая все новые и новые ряды закованных в сталь рыцарей. Они уже близко.
Грим рычит, вторя соседям по строю, накрепко упирает древко в землю, выставив навстречу лавине атакующей конницы хищный узкий клюв пики.

В самый миг перед сшибкой, за секунду до того как смешаются аккуратно выстроенные генералами порядки в одну орущую, звенящую железом кучу малу, до того как вознесется к безучастному небу многоголосое крещендо агонии и смерти, в этот самый миг плывут перед глазами Грима знакомые лица.

Махмуд, чернобородый дьявол. На прощанье Грим подарил ему папашин топор. Ну а кому еще доверить столь эффективный инструмент истребления, как не самому лихому рубаке? Все равно на войну со своей кустарщиной не пускают. У нас, говорят, пойнт-бай, а вы тут свои секиры притащили с плюс пять к Пробою, олухи. Черт его знает, что эти генерализьмы значат.

Шмыга. Мелкий ушастый проныра, лихой как добрый десяток корсаров. От новых парней из ополчения Грим узнал, что неугомонный гоблин обзавелся таки собственным кораблем и рьяно взялся потрошить жирные купеческие суда. Так что слава его растет пропорционально назначенной за его голову цене, а каждого второго гоблиненка в Пиратской Гавани нынче называют Шмыгой.

Томас Каспар, единственный в округе пират в латах. А еще самоубийца-неудачник. Впрочем, парню вообще везло как утопленнику, однако же именно Томми зарубил в последнем безнадежном абордаже вражеского капитана, окончательно деморализовав тем самым сопротивление их команды. Хороший пират.

Ка'Нур, чешуйчатый ящер-кок. Готовил он отменно, причем несмотря на скудные запасы привианта, каждый раз умудрялся сварганить что то новое и экзотическое. А еще ему удалось все же реализовать свою давнюю тайную мечту и всучить капитану Черную Метку. Правда, все прошло, пожалуй, не так как он себе это представлял. Но с мечтами вечно такая история.

Айвор. Тоже тот еще персонаж - из купцов в юнги на старости лет. Грим все собирался у него как нибудь спросить, за каким лешим его, Айвора, потянуло на морской разбой? Да так и не удосужился в свое время. Жаль.

Лонго Коротконогий, единственный хоббит в команде. Мал, да удал. Всегда рад протянуть руку помощи, и сам от оной руки никогда не отказывался.

Стивенс, тертый матрос, вечно пьяно ухмыляющийся и попыхивающий трубочкой. Грим как то пытался повторить его фирменный акробатический трюк с лихим абордажным прыжком вниз головой прямо со снастей на вражью палубу. Вышло не очень. Все таки орки только внешне смахивают на обезьян.

Изя, человек-загадка. Никто не понял, откуда он взялся, но с тех пор пираты частенько стали ругать друг друга шлимазлами и унтерменшами. Помнится, пройдоха на прощальной вечеринке впарил Гриму по дешевке неплохой кортик, и только на фронте орк вспомнил, что сам же его загодя Изе подарил. Что и говорить, талант.

Шокри Дан. Бессменный и в прямом смысле слова бессмертный канонир "Перехватчика". Хорошим был человеком. Наверное. А как помер - стал просто золото. Скуп на слова, но уж если откроет рот... К слову, это ведь они с Бетти вдвоем нагнали такого страху на экипаж линкора, что те в полном составе предпочли сдаться. Да и его знаменитая шутка про книппели имела немалый успех среди местной солдатни.

Туан Туен. Томная чешуйчатая мазель штурман. Часами стояла за штурвалом, особенно в солнечную погоду, прокладывая курс "Перехватчика" к очередной добыче. Что тут еще добавить? Хороший штурман обеспечивает половину успеха. Туан была очень хорошим.

Астра, с ее необьятным бюстом и голосом, какому бы позавидовал и сотник Раздергай. Рок Обжора, тролль и обжора, принесший немало горя в дружные хоббичьи семьи. Амарал, сгинувший в первом же безрассудном абордаже.
Гормун. Бетти. Йорк. Фаэтон.

Они были ему друзьями. Других друзей у Грима никогда и не было. Орочий век недолог. Не только из-за Кризисов. Хотя и из-за них тоже. Иногда мы сами творим себе судьбу, иногда она выбирает нас. И как одно от другого отличить - черт его знает.
Летящий в лицо Гриму отточеный наконечник рыцарского копья двоится, его хищные очертания скрадывает скопившаяся в уголке глаза слеза.
Прощайте, друзья.
Мама будет гордиться.

Ох, потная была драка. Но Йорк-то молодец! Чей это алый стяг реет на мачте? Кто один из героев этой схватки? Кто кандидат в боцманы? Йорк! Для полного счастья не хватало только девичьих глаз, глядящих на него с восхищением и входящих в состав девичьего же организма. А то бывали прецеденты.

- Мадемуазель, не соблаговолите ли подняться на борт этого линкора, захваченного не без отваги Вашего покорного слуги?

Пошарившись по палубе и по убитым, Йорк нашел веревку - и только! что за нищеброды, господи! - которую и скинул Бетти. Лезть в воду самому, истекая кровью, конечно, романтично, но непрактично. Еще акулы приплывут и откусят то, что не надо.

- Я, конечно, понимаю, что некоторые беседы могут смущать прекрасных дам, но хрена с два так экстравагантно уходить от разговора? Есть куда более цивилизованные пути, хотя... - эльф обаятельно улыбнулся. - Ни одна леди еще от меня не уходила, так что могу только предполагать, никак не советовать.

К несчастью, найти достаточно точный ответ на вопрос, как именно Кошатина оказалась в беде, не мог даже мозг Гиннеса. Но догадываться и строить предположения ему ничто не мешало, разве что только уже наличие этого знания в голове и отсутствия необходимости додумывать иное. А Бобби... Что же, это наверняка оставит глубокую травму на его душе и даже повлияет на развитие личности. Оставалось надеяться, что в лучшую сторону. А Дэвида вела своя дорога. Дорога из пожелтевшего от детских слёз и невинно пролитой крови кирпича...

Гиннес двигался дальше на юг. Он никогда не был прежде в этих местах, поэтому взгляд невольно хватался за любую новую мелочь, и таких мелочей было очень и очень много. То там железка, то там причудливая цветастая хрень. Свалка таила в себе много сокровищ, как на поверхности, так и в глубине мусорных куч. Но не меньшего внимания заслуживали и сколопендры. Вне всякого сомнения, это был самый настоящий бич здешних мест, и хотя по мере удаления от места старта они встречались всё реже и реже, нужно было держать ухо востро. В один прекрасный момент это существенно помогло Гиннесу, когда на него ринулись сразу две рыжие чертовки. Но он увидел их ещё издалека, а потому мог успеть приготовиться.

Грим заметил игривые помахивания Томаса, но рассудил, что парень слегка тронулся и таким образом благодарит орка за свое спасение. Нашел, понимаешь, время клешней махать!
Корсару некогда было отвлекаться на любезности - господин в красном кафтане ждал. Никто не смеет пронзить Грима Д'Арка рапирой и остаться безнаказанным!
Орк зарычал, перехватил топор обеими лапами и одним могучим прыжком сократил расстояние, ударив с лету. Но не так то прост был Грим, и умел учиться на своих ошибках. Он помнил слишком хорошо, как ловок этот алый дьявол, и потому заранее продумал хитрый финт. В прошлый раз пират рубил справа, а в этот раз ударил СЛЕВА!
А? Как тебе такое, сукин сын? Как тебе...оу.

Орк озадаченно уставился на гарду рапиры, упирающуюся в его могучий мохнатый живот. Ровно в том самом месте, где только-только подернулось тонкой свежей кожицей под действием магического эликсира предыдущее сквозное отверстие. Наверняка остальная, самая острая часть чертовой рапиры опять торчит из моей спины, смекнул орк.
Поглядел возмущенно на Красного Камзола.
Тот тоже выглядел удивленным. Но недолго.
- Клянусь соленой бородой Дэйви Джонса, я ведь вас, любезный, сегодня уже убивал! - укоризненным тоном отметил он и поднял уже знакомый орку пистоль.

В последнее время Гриму было как то пасмурно и тоскливо. Жрачка кока не радовала, матюки новоиспеченного боцмана не веселили, от рома вообще воротило с души. Наступающие со всех сторон черные морские воды и соленый ветер перестали щекотать душу ощущением полной свободы, а наоборот - стискивали как клетка.
Поход. Потом снова поход. Зачем это все? Ради золота? Ха, да провались оно! Деньги - лишь пыль под сапогами истории, зато идеи - вечны. Вот и Гриму стало скучно крушить черепа без твердой идеологической базы.
Возможно, это тот самый переходный возраст, про который говорила маманя. Когда всякий уважающий себя орк перестает страдать фигней и уходит искать себе какого нибудь Темного Властелина, чтоб вступить в его войско и героически убиться на очередной войнушке.

Грим выполз на палубу. Хандра придала его коже неестественную бледность, так что по цвету он сейчас был похож на Бетти. А скорбным выражением клыкастой морды - на очень печальный кабачок. Поглядел на корабль противника - ну, большой. Значит, золота будет много. Фи, какая пошлость! Орк печально вздохнул и тут заметил, как один из матросов болтается на рее, словно сушеная треска.
Грим приободрился. Похоже, этому парню там еще хуже!

- Эй ты! - заорал он. - Не делай этого! Суицид не выход!

Зажав в зубах нож, орк с удивительным для его туши проворством - вот что значит правильная мотивация! - вскарабкался на рею, где на обрывках паруса болтался... как его, Томас, вроде бы?

- А ну иди сюда! - грозно рыкнул Грим, схватив парня за шкирку. - Ишь, вешаться он решил! А капитана ты спросил? А команду?!

К несчастью, подслеповатый орк только сейчас заметил, что подвергающийся решительному спасению пират с головы до ног запакован в латы. Торчащий из под горжета ворот грязной рубахи треснул, и незадачливый самоубийца полетел вниз, туда, где далеко далеко внизу сновали крохотные фигурки его товарищей.

Орк зажмурился и прошептал заклинание, которое, если верить байкам портовой ведьмы-цыганки, оберегало от падения с высоты.
- Ничто не истинно, все дозволено!
Как ни странно, оно сработало. Бедолага свалился прямо в бухту кантовочного троса, которого, Грим мог бы поклясться, там не было минуту назад.

- Ну дела, - пробормотал Грим, и только тут сообразил, что понятия не имеет как отсюда слезать. Так он и торчал, раскорячившись на парусе словно витрувианский орк, чувствуя, как надувает полы куртки попутный ветер и набирает скорость "Перехватчик", идя наперерез добыче.

Махмуд как раз пересчитывал монеты из доставшегося ему трофея, как общую атмосферу заслуженного праздника прервал крик капитана: ТЫСЯЧА ВОНЮЧИХ КАРАКАТИЦ! ОНИ ПРОЖГЛИ У ЭТОГО КОРЫТА ДНО!

После этого у пиратов оставалось очень мало времени, чтобы перегрузить хотя бы часть добычи к себе на «Перехватчик». Половина груза (вероятнее всего как назло самая ценная), пушки и сам корабль опустились на дно морское. Что ещё хуже, в дымном трюме осталось несколько пиратов. Махмуд, например, никак не мог отыскать взглядом могучего тролля. Видимо доски не выдержали такую тушу. Но что хуже всего, нигде не было видно их старшины могучей однорогой боцвуман. И похоже, что капитан также заметил пропажу.

– Спасибо мой капитан! КОМАНДА! Мы все храбро сражались и заслужили свою награду! Но эти сухопутные крысы, эти трусливые ублюдки подло продырявили своё корыто. НАШУ ДОБЫЧУ!!! А как мы поступаем с крысами ребята?! ПРАВИЛЬНО! Отправим их на дно морское, к морскому дьяволу!




***

Вскоре после той казни Туан заметила ещё один корабль. Это было не сложно, поскольку он был здоровенный как… Как размер добычи, которая достанется пиратским офицерам, если этот корабль не проебать, как предыдущий.

– ПИРАТЫ!!! Харош дрыхнуть, раззявы криворукие, наш штурман наконец нашёл нам нормальную добычу! Тут полным-полно дукатов, но если кто-то снова попытается утопить его, то я заткну дыры вашими задницами! Не зевать, они щас КАААК ЁБ…

Последние слова Махмуда потонули во вражеской канонаде. Судя по всему на том корабле никто не горел желанием отдать нажитое непосильным трудом наглым пиратам. Чтож, так даже интереснее!

Уже намереваясь сменить-таки неудачно подобранный шейный платок на что-то более уместное, Бетти замерла над очередным трупом поверженного врага. Пальцы молодого моряка сжимали серебряный медальон, в котором оказался портрет золотоволосой девчонки.

Восставшая несколько секунд глядела в глаза незнакомки сквозь стекло медальона и в ее мыслях вновь зашумели волны воспоминаний...

- ...О Боже, Элизабет! Такой славной юной леди, как ты, пора завязывать с этими пиратскими замашками!
- С чего бы, Джек? Ну-ка, мотивируй меня! Эй, просто обнять и поцеловать недостаточно!
- Например с того, что скоро ты станешь законной женой сэра Джека Блэка, прославленного охотника на пиратов...
- Ого, мне не послышалось? Это что, предложение? Это так мило, Джеки!
- Но прежде... нам надо закончить одно дело, о котором мы с тобой договаривались. Твой отец...
- Мой отец должен остаться в стороне от всего этого, он не должен попасть в руки закона. Слышишь? Я сделаю все, что обещала, а ты обещал позаботиться о моем старике.
- Ну разумеется, Элизабет. Как он там говорит? "Верь мне!". А сейчас подойди ближе...

Пальцы восставшей сжались так сильно, что стекло в медальоне треснуло.

- ...Бэт, уходи, скорее! Уходи, дочка! Почему ты не уходишь? Ты что... ты с ними? Да будь же ты проклята!!

Обычно полная боевого задора и не лезущая за словом в карман девушка молчала и не могла поднять взгляд и посмотреть в глаза своему отцу, старому пирату Биллу Моргану, квартирмейстеру на "Черной Птице" (этот фрегат давно стал легендой для пиратов и сущим проклятием для торговцев). В следующее мгновение старика вырубило мощным ударом приклада от мушкета и он обмяк в крепких руках наемников, захвативших пиратский корабль. Сделанного уже было не изменить. Она обратила растерянный и полный надежды взгляд на молодого предводителя охотников за головами, на того самого Джека, что обещал ей чудесное решение всех проблем - обретение надежной гавани в мирной стране, избавление от вечного страха перед ножом, пулей, холодной водой и виселицей, шанс подарить отцу достойную старость и возможность увидеть внуков. Но надежда угасла - взгляд Джека был холодным и насмешливым. А подаренный им серебряный медальон вдруг показался ловушкой-удавкой для глупой птички.

- Вяжите их всех! Не переусердствуйте - губернатор Сан-Флорес желает видеть этих господ подыхающими в петлях именно в своем городе, несвежие трупы его не порадуют...
- Джек! Ты же... обещал. - горячо начала и тут же угасла Бетти. Такой глупой она показалась сама себе в этот миг, что из глаз покатились слезы невыносимого стыда.
- В самом деле. - рассмеялся наемник. - И ты мне поверила, вот что самое смешное! Да, ребята, возьмите и ее тоже, развлечетесь в пути - девочка что надо, можете мне поверить!

Хохот и скользкие взгляды окружили Бетти, но она усилием воли (ногти до крови впились в ладони) заставила себя ухмыльнуться так, словно имеет на руках не жалкую двойку вальтов, а целый "флэш рояль".

Ничего уже было не исправить. Но можно было сделать еще кое-что. К примеру стереть эту мерзкую улыбку с его симпатичной физиономии. "Остров Дьявола" - вдруг вспомнила Бетти, посмотрев на отца, и поняла, что нужно делать. Все детали мозаики внезапно сложились воедино и девушка почувствовала облегчение и опустошение от осознания этого.

- Как скажешь, Джеки. - пожала она плечами и усмехнулась, старательно скрывая дрожь. - Вперед - и ты никогда не узнаешь о главном тайнике старого Моргана. Ну что, развлечемся напоследок, мальчики?

Джек изменился в лице и Бетти поняла, что попала в яблочко. Жадность - страшный порок, один из худших. Пирату ли не знать...

- О чем это ты болтаешь? - с плохо скрываемым волнением поинтересовался Джек.
- Да так, Джеки, о девичьем. Ну же, тащите уже меня в свой трюм, давненько у меня не было десятка мужиков сразу...
- Заткнись и отвечай на мой вопрос! - уже не на шутку разозлился охотник.
- Ладно-ладно... Скажем так: то, что вы взяли здесь, гроша ломаного не стоит перед главным кушем...
- Говори. - он без сантиментов приставил нож к ее горлу. Капелька крови проступила под лезвием, но Бетти только нервно рассмеялась. Тогда Джек кивнул и подошел к старику Моргану.
- Хватит! - не выдержала Бетти и мысленно похвалила себя сквозь слезы и боль: "Молодец, девочка! Так держать! Еще немного...".
- Говори. И показывай.
- Хорошо... Это на Острове Дьявола. Но нам придется дождаться отлива...

...А когда прилив отрезал забравшихся в самую глубину запутанного лабиринта людей и горькая морская вода заполнила его внутреннее пространство, Бетти от души рассмеялась. В непоправимой горечи и неугасимом стыде вдруг прорезалась пронзительно смешная нота.

- Я поверила тебе, Джеки, потому что любила тебя, в самом деле любила... Но ты поверил мне просто потому что ты жадный тупой самовлюбленый ублюдок! Ахахаха!! - но её истерический смех захлебнулся в горькой воде. За мгновение до того, как темные круги в глазах превратились в кромешную всепоглощающую тьму, она увидела сквозь муть воды, освещенную мертвенным сиянием от парящих во мгле крошечных морских существ, как губы Джека силятся произнести: "Будь... Ты... Проклята!...".

...В настоящем медальон выпал из пальцев Бледной Бетти и восставшая еще пару минут сидела, не шелохнувшись. А затем деревянной походкой и не обращая внимания на увлеченных грабежом пиратов вернулась на "Перехватчик". В этот вечер она точно откроет бутылку того черного зелья, что пробирает даже мертвых.

- Кровь для бога крови!

Махмуд перепрыгнул на борт вражеского судно как боженька. По всем правилам пиратской науки. Хоть сейчас рисуй в учебник. И он настолько уверовал в собственную крутость, что рубанул по противнику мечом, не вкладывая в это сил. Зачем, если он зачарованный?

Однако удар попал в именной жетон матроса, маленькую стальную пластинку 2 на 5, спасшую грудь матроса. Пират с сомнением посмотрел на надпись "made in China" на рукояти своего меча. Торговец утверждал, что это переводится с древнего наречия как "жаждущий крови". Надо будет ещё раз наведаться к нему в лавочку, но уже с братвой.

Однако уверенность вернулась к Махмуду, когда он оглянулся на тело и увидел две аккуратные половинки. Меч ударил настолько мощно, что пират, не привыкший к зачарованному оружию, не почувствовал привычного сопротивления плоти и решил, что удар не достиг цели.

    01. СМЕРДЯЩАЯ РЕКА




— Ман-худ се инакаар карата-хун!
Тогда пророк узрел. Убеждённые следовали за ним.
Они омыли руки камфорой и цветочным маслом.

    Холодная весна 1884 года,
    поздний вечер

    Как уродливый чёрный торос, Лондон расстилался везде и всюду. Над медленной, валкой, больной рекой лился газовый свет. В тусклом блеске сгущались тени, смешивая пакгаузы и причалы, доки и портовые конторы. Все они принадлежали восточному Лондону. Ист-Энду. В той же степени дну мира, в которой он был его столицей.

    Со дна стакана философ — например, детектив-инспектор мистер Уильям Грин — может прийти к наблюдению, что это не ты живёшь в Лондоне, а он поселился в тебе. Так часто говорят. Судачат в бесчисленных пабах, которые зовутся то «Колокольный звон», то «Кабанья голова» (в ней, если не врёт молва, сочинял Шекспир). Так дискутируют в клубах Уайтхолла, в кофейнях Сити, в адвокатских Иннах и ливрейных компаниях, в Столичном комитете и Вестминстерском дворце. Шепчут контрабандисты в подвалах прибрежных трактиров и проповедуют викарии в многочисленных церквях. Говорят учёные, кэбмены, дешёвые актриски и флегматичные лодочники. Днём кажется, что весь Лондон говорит. Из каждого проулка несётся речь на множестве языков.

    Дымят его трубы. Грохочут хэнсомы на две персоны — например, вот мистер Тиллинг в Пекхэме, крупнейший хозяин лондонских кэбов: вы бы видели тамошние конюшни! Шумят печатные прессы на Флит-стрит. Заводы Гринвича изрыгают чад. Аплодируют в театре Хеймаркет. Стада пароходов фильтрует брюхо огромных Индийских доков. Матросы из Калькутты, курильни китайского мака, плечистые докеры, евреи-торгаши с одёжного развала в Спиталфилдс — они повсюду. И Лондон тоже всюду. Не было на Земле города столь же прекрасного и уродливого, как Лондон королевы Виктории, чьё царствие казалось вечным.

    Но если днём этот город гремит, то ночью засыпает, окутанный тяжким, липким туманом. Вспыхивает голубой свет — это газовые фонари зажигаются от шеста фонарщика с пылающим на конце факелом. Мосты над Темзой, днём забитые постоянным затором людей и лошадей, ночью пустеют. Растворяется публика. Одинокие чистильщики валят кучи навоза на свои телеги. Свинцовые облака затягивают чёрное небо; из «мастерской мира» Лондон становится городом-тенью. На улицах остаются патрули, бандиты, шлюхи и самоубийцы. И, конечно, театралы, ведь когда умрёт ночной Ковент-Гарден, умрёт само искусство. Люди интересного склада — например, возьмите необычного магната мистера Ч.А. Кларка, доктора медицины — усматривают здесь тонкую иронию.

    Лондон состоит из улиц-ущелий, кирпичных аллей и требухи черепичных крыш. Над ним клубится сонм печных труб. Мальчишки-трубочисты вынуждены чистить их голыми, страдая от рака кожи. Вырастая, они теряют работу или подставляют худощавые задницы посетителям «весёлых домиков». Никто не смог сосчитать всех этажей, балконов и переходов Лондона. Шахты его лестниц, извилистые подворотни, анфилады мрачных дворов и биллион слепых окон, закрытых ставнями и решётками, рваными сетками и грязным стеклом. Переломанный, искалеченный, изуродованный ландшафт ныряет в лондонский смог, похожий на густое гороховое варево — тот самый смог, что в пятьдесят восьмом нарекли Великой вонью.


    * * *


    Да что говорить! О лабиринте переулков Ист-Энда осведомлён любой, кому Бог сохранил глаза и здравомыслие. Куда интереснее закоулки, которые возникают в душах. Ведь Лондон меняет людей. Выворачивает их, вытряхивает как носок, набитый чёрной угольной сажей, и надевает назад, путая ноги. Что лучше изобразит Уайтчепел, нежели история о круглой жизни?

    На прошлой неделе гувернантка оставила юного джентльмена на улице, пока посещала ателье готового платья. Обаятельные дети Уайтчепела, отец и мать которых — дощатые мостовые, увлекли мальчишку в аллею. Им требовались одежда и ботинки, поэтому жертву раздели донага, чтобы стыд мешал позвать на помощь, а стопы изрезали битым стеклом, чтобы дать фору своему бегству. На воскресной мессе у церкви Святой Троицы констебль Грэхем встретил одного из налётчиков, подрезающего карманы прихожан. Констебль отвёл двенадцатилетнего плута за угол, где кулаком разбил лицо в кровь, а на другой раз обещал убить. Эту сцену застала словоохотливая миссис Померсдорф, и следующим утром «Морнинг Стар» напечатала возмущённую статью. Никто из местных, впрочем, не подумал осуждать констебля.

    Есть и забавная история. Подлинная загадка. Инженер Джозеф Бэзельджетт пригласил пятьсот человек на обед в канализацию, где чествовали новую насосную станцию. Пока гости обедали, наслаждаясь мавританскими мотивами в архитектуре гидроузла, их цилиндры бесследно исчезли. Куда? Почему? Никто не знает. Лондон выстроен на костях своего предка, сгоревшего дотла, а тот помнит королей англов и римский Лондиний на берегах подземной реки Уолбрук. Под улицами Лондона лежат другие улицы. Они хранят секреты более страшные, чем пятьсот пропавших шляп.

    Где-то есть другой Лондон, светлый и праздничный. Тот, где салоны и кофейни залиты светом, где блистают актрисы. Где Диккенс давал лекции, где не знают равных мудрость Флоренс Найтингейл и сострадание леди Пибоди. Ещё два года назад старик Дарвин пылко проповедовал там учение о всемирной эволюции. Всё это есть, но так далеко… изгиб Темзы отделил богатых от бедных, а будущее — от беспросветного социального тупика. Из Службы столичной полиции тот Лондон почти не видно.


    * * *


    Зарядил ночной дождь. Без пяти десять донёсся грохот — закрывались гигантские ворота дока Миллуолл на Собачьем острове. В сыром воздухе царила кромешная мгла, против которой едва держался фонарь на передке чёрного кэба. Лошадь неуверенно шарила копытами, сойдя с привычной брусчатки в утрамбованную земляную грязь. Вдоль обочин тянулась вереница унылых кирпичных зданий; неказистых и тёмных. Этаж выше, этаж ниже: никого не волновало. К сырости примешивалась неистребимая вонь дёгтя, вездесущий запах гари и цементной пыли. Оголтело брехала собака — псина из тех, что никогда не заткнутся. Ночь спрятала очертания огромных пакгаузов и железнодорожных терминалов, занимавших практически весь Собачий остров, однако не могла спрятать запахи.

    Улица шла под уклон, без предупреждения оканчиваясь зарослями осоки у вязко плещущей воды. Та была черна словно нефть; будто ездок смотрел не в Темзу, а в бездонный колодец, не имеющий противоположного края. Огней на диком южном берегу не горело. Кто помнил столичную топографию, помнил и то, что от Гринвича до самого сельского Вулвича тянутся мёртвые болота. Летом к Вулвичу ходили пароходы, набитые любителями пикников, не знавших, где извергаются в Темзу городские стоки. Паромщики рассказывали, что четверти часа в такой воде хватало, чтобы назавтра кончиться от брюшной колики.

    Из травы дыбились маленькие дряхлые пирсы, поросшие многолетним слоем тины. Слабые волны качали несколько вельботов и большой паровой катер. Больше ничто не выдавало в длинном дощатом бараке с деревянным забором здание Речной полиции. Станция Блэкуолл казалась заброшенной и тёмной, однако, стоило кэбу остановиться, из заскрипевших ворот выглянул рослый мужчина в форменной шляпе, отличавшей полисменов с Темзы от сухопутных собратьев. Отблески света выхватывали над номерным воротником овал белого лица с жёсткими усами и кривым носом.

    Рядом с привратником стоял другой мужчина, кутаясь в пальто цвета грязной мыши. Непримечательный, с мясистым лицом и неровными клочковатыми волосами под шляпой. Не слишком высокий, не слишком щуплый — его Чарльз тоже не знал.

    — Вы? — с дружелюбием клозета спросил дежурный. Щурясь, он поднял свой фонарь. — Давайте за мной. Доктор уже здесь.

    Заунывный лай никак не заканчивался. Мистер Чарльз Айзек Кларк был на месте.

Я выслушал Душу Анархиста в некотором изумлении. Тут надо заметить, что "выслушал" в лимбо очень условно. Мы, коренные, вообще обмениваемся чистыми смыслами, поэтому разговор наш людям в его натуральном виде будет непонятен, да и нисходящие с трудом могут разобрать беседу местных. С душами же, отмеченными телесными печатями, разговор мы поддерживаем, воспринимая и передавая образы. Образы, конечно, на самом деле безумно сложны, но если вы описываете свой обед, то не станете рассказывать: "я ел чеснок, воду, перец, соль, уксус, растительное масло, мясо", вы опустите всё, кроме мяса, а собеседник уже дорисует остальное. Так и тут: образ, переданный Душой Анархиста, при всей его сложности можно описать одним главным понятием: альтруизм. Не часто мне предлагали такое блюдо. Вообще никогда не предлагали, если быть точным. Я замешкался: согласиться или рассердиться? С одной стороны: это что-то новенькое, отличное от тех заискиваний, которые порядком наскучили, с другой – я сегодня ещё не прогуливал свой синдром!

Тут надо рассказать, откуда он у меня собственно взялся. Это тот редкий случай, когда нисходящая душа не забыла при возвращении прихватить с собой обещанную мзду. Гнилая попалась душонка, между нами, зато пользы от неё оказалось гораздо больше, чем от чистюль, витающих в незамутнённом эфириуме. Да, вы правильно поняли, все эти сувенирчики снизу, о которых я толковал, нечто нематериальное. Иного в лимбо не захватишь, да и толку с вещественного здесь, где стоит лишь представить понятие, чтобы его осуществить?

Так вот, я вспомнил про синдром, и уже совсем собрался послать просителя к чёрту, как выражаются внизу (или в отдел моделирования по-нашему), как до меня дошло, что сувенирчик он мне всё же вручил. Причём, авансом и очень изящно, ненароком. Ловок, пройдоха! От образа альтруизма в прошении явственно отделялся другой образ, причём, этой душе не принадлежащий. Я смаковал стихи, как обжора десерт. Это, конечно, были не какие-нибудь редкие стихи, оставшиеся неизвестными внизу, а вполне себе тривиальные, но в них имелась грубоватая искра. Мне тот час захотелось пообщаться с душой, породившей подобные смыслы. Проверив быстренько, я с неудовольствием узнал, что она уже успела умчаться на новое перерождение! Но какая, однако, яркая печать предыдущего тела у Души Анархиста!! Меня даже посетила иллюзия, что я вижу сквозь понятия вещественные образы, которые передаёт он. Это, конечно, невозможно. Однако, факт, Душа всё ещё слишком привязана к оставленному телу, она живёт его понятиями и заботами. И... что-то ещё... Я присмотрелся, принюхался, прислушался - сложно выбрать подходящий денотат. Я расчленил переданный мне образ на малейшие составные части, выискивая это "что-то". Так и есть! Душа лукавила! Она задумала нечто! И, конечно, мне стало жутко любопытно, что из этого всего в итоге выйдет.

Для порядка я всё же послал Душу к чёрту! Пусть знает, как отвлекать занятых работников своими пространными изречениями.

— Если уж вы настаиваете, то покорно прошу начинать нисхождение и не задерживать очередь, но прежде изволили бы вы, голубчик, спуститься в отдел моделирования, недосуг мне знакомить вас с судьбой, — примерно так звучал бы переданный мной образ на нижнем языке.

Вообще-то знакомить с перипетиями выбранной судьбы – наша работа, но у меня же синдром Вахтёра, так что перетопчутся и Душа Анархиста, и модельеры, тем более что идти оказалось никуда не надо: Борис вон он – лёгок на помине, точнее, тяжёл на этой самой помине, так как Души модельеров заключены в смыслы, насильно удерживающие печати их прошлых тел. Нижние придумали для этих смыслов забавный, хотя и в корне неверный, сигнификат, почему бы его тут для смеха не использовать? От Бориса разило серой, как от козла.

Мы обменялись с ним смыслами, если беседу перевести на нижний, это было бы примерно так:

– За рекрутами припёрся? Вон смотри, какой красавчик, не хочешь забрать к себе? Печати ярче, чем у тебя, даже серы не надо, чтобы держать.
– То-то и оно, что для полевой работы такие не годятся, а нам нужны резиденты.
– Тогда выпроводи его к пусковикам, раз уж явился, не запылился, у меня работы выше крыши. Маркса ему.

Борис послал мне смысл-согласие и убрался вместе с Душой Анархиста и запахом серы. А я остался мучиться вопросом: не продешевил ли? Маркса можно было толкнуть и повыгоднее, чем за пару остроумных, но всё-таки достаточно тривиальных стишков.

Продолжение следует

Анархист пришел из СССР.

В сущности там он был, кажется, даже не анархистом. Жизнь порой мутит нам голову, заставляя верить, что мы чего-то желали, желали всей душой, а тут - Пуф! - И оглядываясь понимаешь, что желал совсем не этого, желал чего-то совсем обратного, но хотя время и нелинейно, однако, назад оно все-таки не бегает...

Когда Анархист задумывался о космосе и собственном месте в нем, его всегда посещали чувства, схожие с высказанными как-то одним мусульманским вождем: "Лучшая теология - помогать Аллаху мечом" - Вероятно, Анархист и был тем-самым автором которого цитировал. Или не был. Так много позади. А впереди всё то же, и нет исхода...

Кажется, я схожу с ума.

Анархист пришел из СССР и не особенно удивился, когда после смерти для него ничего особенно не изменилось. Помните "Теркина на том свете" Твардовского?

Позади Учетный стол,
Дальше – влево стрелки.
Повернул налево – стоп, Смотрит:
Стол проверки.
И над тем уже Столом –
Своды много ниже,
Свету меньше, а кругом –
Полки, сейфы, ниши;
Да шкафы, да вертлюги
Сзади, как в аптеке;
Книг толстенных корешки,
Папки, картотеки.
И решеткой обнесен
Этот Стол кромешный
И кромешный телефон
(Внутренний, конечно).

Анархист понял, что скучает по исламу. С гуриями оно как-то повеселее. Впрочем, были ли гурии, да и нужны их они вообще, эти гурии, если нечем их, так сказать, огурить...

Смерть - это всегда уныло.

Никто не свободен от Смерти.

Мы рабы, песчинки, бессильно наблюдающие за тем, как всё дальше становится вершина склянки. Потом мы падаем и оказываемся здесь, в лимбическом (впрочем, как уже говорилось, Анархист был из СССР и подумал немного иначе, но поскольку в очереди вполне могли оказаться дамы - сработал внутренний цензор). Анархист любил дам. Что впрочем, не исключало, что порой он рождался дамой. Это вроде как с рубашкой, раз надел наизнанку - на улице уже не переоденешься. Если конечно ты не в. Вудстоке. Советский человек - человек атеистический, Рай себе он поместил на Запад, одновременно географический и воображаемый. А только вот нет никакого Рая. И Ада нет.

Да и Свободы в сущности нет.

Есть лишь рука, вновь и вновь переворачивающая часы...

Кажется я схожу с ума.

Пельмешек бы. Со сметанкой, с перчиком, плавающих в мясном бульончике...

И бабу.

А потом можно и социалистическую революцию. Впрочем, хе... хеликоптер с ней, с социалистической революцией. "Куда угодно только не в Совок" - С тоской подумал Анархист - "Потом не отмоешься"

Тут бы и прийти обреченности, да только вот поддаться ей, раззюзиться сейчас - значит признать своё бессилие перед объективным ходом вещей, смириться, что если всё вот так, так стало быть так и надо. Но Анархист знал Зло, видел его во множестве лиц, и худшим из этих лиц всегда было уныние, эта подсознательная готовность многих произнести: "Я говно" - И потом жить, будто ничего не случилось. Ну правда, говно и говно, с кем не бывает?

Что-то мы увлеклись. Жизнь тяжелая, смерть еще тяжелее.

Особенно если забыл отчество Петра... Как там его по батюшке? Все. Надоело. Перерыв. Минутка поэзии.


Дядя
есть
в губисполкоме.
Перед дядей
шапку ломят.
Он,
наверное, брюнет -
у брюнетов
жуткий взор.
Раз -
мигнет -
суда и нет!
Фокусник-гипнотизер.

От поэзии делается тошно. Нет свободы, нигде нет, везде, все, сверху донизу - кругом рабы!

Анархист уверенно работая чем-то, что у него вместо локтей, протискивается к столу. Стол это как ключи от квартиры - есть деньги или нет дело десятое. А только вот чей стол, того и хата. И раз уж этот Петр и занимался чем-то подобным...

- Товарищ!

Впрочем, чушь получается. Какой он к зюзиной бабушке товарищ?

- Уважаемый! Я тут в списке приметил Карла Маркса. А еще я ни капельки не антисемит, наделен революционной сознательностью и люблю бороды...

Снова дурно выходит. Будто он, Анархист, что-то у кого-то там просит. Как выезд за границу - а партбилет-то покажи, а с комиссией поговори, а куда на самом деле отправить хочешь и партбилет и комиссию - цыц. Иначе сам туда отправишься.

Раба в себе нужно изживать по капле.

- В общем, дружище. Я верю, что ты - парень сознательный, как и все мы. Наверное горбатишься двадцать четыре на семь, жизнь не сахар, а стало быть понимаешь. Очередь здесь - как в поликлинике, пришел за справкой - заболеешь, пришел лечиться - помрешь. А пока я здесь, трудяги там внизу, работают на заводах без выходных. Женщины, дети! Маленькие детки! И кто вступится за них, кто первым выступит за свободу от эксплуатации для всех и каждого, кто живет не чтобы угнетать? К тому же я как видишь коммунист...

(А в кармане - или что там у душ вместо карманов - сложил кукиш) Добраться бы до Карла Маркса - шиш вам, а не коммунизм. Нет коммунизма - нет революции - нет фашизма - нет тридцать седьмого года - нет Войны - нет Застоя и карательной психиатрии...

Свобода для всех.

- Пропусти из пролетарской сознательности, а? Не для себя прошу, для людей...

Бобби слегка не понял, что именно хотел от него Дэвид, но лишь слегка - место, куда он встал, нисколько не делало его заметным для свинолюдей, равно как и было в безопасном секторе от обстрела. Но после стало ясно, что парень на самом деле преследовал другую цель.
Ф-фу-умс-с! Зловещий иссиня-чёрный бластер Чужих издал страшный, совершенно непривычный человеческому уху звук, и одновременно с этим изрыгнул концентрированный пучок жёлтого света, идеально ровный и без рассеивания. Первый выстрел прошёл мимо, но лишь потому, что Дэвид не знал, каким образом целиться. Однако, сразу после этого он сообразил, что есть точка прицеливания в этом оружии, а также то, что луч бьёт строго по прямой и имеет некоторый "калибр" - диаметр светового пучка, которым наверняка достаточно было зацепить цель лишь краем. Ф-фу-умс-с! Второй луч попал строго в живот свинолюду, что всдумал поддеть решётку на окне трубой в качестве лома. Свет ушёл в него целиком, и сразу после этого сам свин загорелся желтым светом. Но то было лишь на долю секунды. Тотчас же свет пропал, а вместо него остался лишь серый силуэт, который тотчас же рассыпался в пыль. Ф-фу-умс-с! Второй свинолюд успел как-то срегаировать на звук, рвануть в сторону, но луч всё равно задел его. Уродец вспыхнул на бегу, и на бегу же превратился в своё пепельное изваяние, которое в мгновение ока развеялось на ветру по инерции.
Бластер протяжно пискнул, несколько раз переморгнул огоньками, после чего его "затвор" сам по себе отъехал в крайнее заднее положение, обнажив нутро. В каком-то смысле оружие повторило действия автоматики полуавтоматического пистолета, встающего на затволрную задержку после израсходования всех боеприпасов. Пожалуй, тут как раз был именно такой случай. И миниатюрная склянка внутри бластера явно была "патроном", только многоразовым, и он требовал замены на что-то аналогичное. Похоже, у Бобби в коллекции были как раз похожие склянки, прямо как та колба, из которой набрался магической храбрости Дэвид, только те были больше, а эта явно поменьше. Да, Чужие явно используют разные "калибры" для разного типа оружия. Можно было только представить, какой разрушительной мощью мог обладать их какой-нибудь штурмовой автомат или гаубичное орудие, если обычный пистолет способен разложить на атомы любое существо. Ведь от свинолюдов и правда ничего не осталось, лишь пепельный след на месте смерти каждого из них. Воистину Джонни Испепелитель.
- Ура-а!
Бобби выскочил из засидки как ужаленный и с радостными криками побежал смотреть на останки свинолюдей. Видимо, в этом и был его план - не мешаться и просто поглазеть на работу артефакта. Что же, момент он выбрал удачный, потому как повторить фокус оружие уже не сможет, по крайней мере, до следующей перезарядки.
- Убить... - пронеслось в голове Гиннеса иссиня-чёрной тенью, и едва ли это слышал кто-то другой, но губы невольно зашевелились. Бластер было так приятно держать в руке, рукоять словно приняла форму пальцев и начала источать тепло.

  Пробуждение Грима было мучительным.
Башка пухла от боли. Было что-то подлое в том, что мозг, прежде никак в жизни пирата не задействованный, решил вдруг напомнить о себе таким вот паскудным способом.
Вокруг стоял страшный шум, словно корабль затянуло в гигантский маракас и сам дьявол играет на нем зажигательную румбу.

  Кое-как отлипнув от пола, Грим доковылял до дырки в днище и отлил прямо на излишне любопытного кальмара. Хм, а тут всегда была эта дыра? Надо признать, очень удобно, странно что раньше не додумались.

  Орк выполз на палубу и страдальчески зажмурился. Яркий солнечный свет проник прямо в эпицентр головной боли и сообщил, что раньше были только цветочки. Жизнь на корабле била ключом, все куда то бежали, прыгали, и страшно при этом шумели. Вот зеленой молнией, вереща и выжигая ультразвуком несчастные орочьи мозги, промчался Шмыга и сиганул куда то за борт. Чернобородый дьявол, обладатель хриплого, словно наждак, баритона, разразился бранью и перепрыгнул на соседний борт, и, кажется, уже кого-то убил. Где-то басовито взрыкивал тролль. Словом, все будто сговорились атаковать опухшую голову Грима на всех звуковых диапазонах. И это не говоря про стоящую вокруг канонаду, ведь каждый щелчок выстрела прошибал несчастную орочью черепушку навылет, входя в одно ухо, выходя через другое и причиняя по пути страшные страдания. Нашли, понимаешь, время пострелять!

  - Можно так не шуметь? Пожалуйста! - выдавил Грим пересохшими губами, но даже сам себя не услышал.

  Но чу! - что это за чарующий аромат, будто старые поношеные портянки кто-то использовал в качестве кошачьего туалета? Нос безошибочно вывел Грима к одинокой бочке, на дне которой - о чудо! - плескался ром. Этот дивный запах перепутать с чем то еще было сложно. Амброзии оставалось ровно столько, чтоб влезло в валяющуюся рядом жестяную кружку. Грим поднес нектар жизни к морде, жадно втянул ноздрями сочное амбре. От одного только аромата все его нервные клетки прекратили агонизировать и выстроились в стройные шеренги за добавкой. Орк выдохнул, и...

  ...Дзинь! Кружка взбрыкнула и выпрыгнула из лапы Грима, расплескав живительную влагу по палубе. Та тут же почернела.
На орка словно снизошло мистическое озарение. Сквозь суету и пороховой дым он безошибочно разглядел Его. Улыбочку эту мерзкую, усишки пижонские. И ствол его мушкета, что предательски чадил, выдавая автора столь подлого выстрела.

  - Большая ошибка, сынок, - прохрипел Грим. Не глядя больше ни на кого, дабы случайно не потерять святотатца из виду, орк схватился за ближайший канат и перемахнул на соседнюю палубу. Оскорбленный корсар намеревался схватить паскудника и заставить его принести извинения. В письменном виде. Причем его же собственными потрохами!

  Грим так сосредоточился на своей цели, обратив боль, страдания и муки измученного похмельем организма в убийственный гнев, что даже не заметил, как еще одна пуля, зло взвизгнув, пробила его бедро.

Несмотря на проявленное ранее великодушие, отдавать пушечную канонаду в руки добровольцев без руководства:

- Стреляйте книппелями, егорычи, уйдут проклятые!

Слово егорычи всплыло откуда-то из глубин памяти и даже сам мистер Дан не смог бы сказать точно, что оно означает. Но судя по злобному тону, означало что-то нелицеприятное.

Тем временем Шокри тщательно зарядил одно из крупнокалиберных орудий и припал взглядом к стволу:

- Трубка пятнадцать, прицел сто двадцать, огонь!

Даже сквозь пороховой дым было видно, как книппели рвут такелаж и вражеские паруса начинают изображать из себя флаги: красиво, но бесполезно.

  Отпуск Грим, как и загадывал, провел дома с мамой. Благо жила она тут же, в пиратском поселении. Домик ее стоял аккурат между двумя трактирами, и хоть в них и творились круглосуточно разврат и вакханалия, но между двумя этими питейными заведениями пираты, даже пьяные в дугу, ходили на цыпочках и если и распевали похабные куплеты, то исключительно шепотом.

  Старушку так расстрогали заработанные Гримом шрамы, что она, смахнув слезу, достала откуда то с антресолей и вручила орку знаменитую папашину секиру, которую тот ласково называл Малютой, и его же не менее знаменитый обрез двуствольного штуцера для охоты на особо крупных драконов, из которого папа Грима любил палить по проплывающим мимо кораблям, когда был не в духе. То есть всегда, когда находился дома и не участвовал в очередном разбое.

  - ОТДАШЬ ЭТО ГРИМУ, КОГДА ОН НАКОНЕЦ ТО СТАНЕТ МУЖИКОМ, БЛЕАТЬ! - торжественно процитировала она последние слова мужа, - Держи, сынок. А теперь ступай и надери им всем жопу как следует. Но учти, если утонешь, домой можешь не приходить!

  И снова поход за дукатами, соленый морской воздух, гул ветра в парусах и завывания Бетти на корме. А еще у Грима случился день рожденья! Вроде бы. Или свадьба? А может, день Великой Победы вооруженных сил Мордовии над всеми подряд? Словом, явно был какой то повод надраться ромом до состояния корнеплода. Кажется, песни были, танцы, Шмыга орал что он эль капитано этой эль барко, причем, похоже, прямо на ухо Фаэтону, а какой то незнакомый тип в черной пижаме все время салютовал с правой и поднимал тосты за здохговье дядюшки Ади, щоб я так жил.
В итоге в данный момент Грим пребывал в волшебном мире алкогольной интоксикации, валяясь в трюме за бочками с маринованными каштанами и наводя панику среди местных крыс громогласным храпом.

При прочих известных, его новая рука ничем не отличалась по форме от предыдущей. Местами даже, казалось, она приобрела несколько более увеличенные мускулы и, если покрасить её в цвет человеческой кожи, то ничем не будет отличаться от оригинала.
К Даллахану подошёл незнакомец, который, судя по голосу, нёс его сюда из машины.
- На, выпей, полегчает.
Он протянул ему бутылку, которую до этого попивал сам, и из которой отчётливо попахивало пивом. Двялекс по привычке взялся за неё той самой рукой, ведь именно на это и шёл рассчёт, но случилось неожиданное - рука раздавило стекло с такой лёгкостью, словно то было сделано из тончайшего фарфора. При этом охотник буквально ощутил подушечками пальцев и оригинальную крепость стекла, и гладкость его поверхности, как ощутила бы настоящая рука, и даже почувствовал, как осколки порезали мнимую "кожу". Однако, никаких повреждений он не получил, а вот пиво было безнадёжно расплескано.
- Бляха... Ты это, постарайся как можно быстрее привыкнуть, а то так решишь вздрочнуть вечерком, и оторвёшь себе мудя с корнями, хе-хе. - весело порекомендовал мужчина и протянул руку, - Я Барни, будем знакомы. И да, ты теперь должен мне пиво, хе-хе.

Лихая гулянка на деньги мертвячки в "Дохлой Рыбе" после успешного возвращения "Аспида" становилась доброй традицией - и на этот раз пираты уже встречали ухмыляющуюся Бетти дружным ревом и стуком кружек по столам. И восставшая не разочаровала своих приятелей, выставив еще более мощную батарею бутылок и бочонков, так что ром тек рекой.

В последний вечер перед отплытием Бетти сидела за столом напротив порядочно набравшегося Йорка (эльф щедро разбавлял свои уже не слишком связные речи комплиментами, где эльфийская изящность гармонично шла под ручку с развеселой пиратской похабщиной - "надо же, успел понабраться от нашего брата!" - с неожиданным для самой себя умилением подумала мертвячка), подпирая щеку рукой и тоскливо глядя на пирата бледно мерцающими белесыми глазами. Она задумчиво поковыряла грязную поверхность стола кинжалом и вздохнула. Эльфу на мгновение показалось, что в этом вздохе была не обыденная для восставших злость на все живое или скука от собственной бесчувственности, но и еще нечто. В неживом взгляде теплился какой-то странный огонек, с каждой минутой разгоравшийся все больше и больше.

- Ты хороший парень, Йорк. - вдруг тихо сказала Бетти. - Пока еще хороший. Лучше многих из нас. Оставайся таким подольше.

Внезапно Бетти с силой воткнула кинжал в стол, а затем решительно вышла прочь, растолкав пьяных пиратов. И не сразу Йорк заметил, что лезвие кинжала прибило к столу обрывок бумаги: "Дурнушка Дженни", 4 комната, сегодня ночью. P.s: если решишься, лучше бы тебе быть пьяным в стельку".

... - Ну долго еще идти? - заныла разукрашенная блондинка в драном платье, пробираясь сквозь полузаросшую тропинку по склону холма вслед за мертвячкой. - Темно и ни черта не видно! Я туфли испачкаю, в этот лес же наверняка кто-нибудь срать ходит!
- Уже скоро. - заверила ее, осклабившись, Бледная Бетти и огляделась по сторонам: никого. - Не волнуйся за туфли, моих дукатов тебе хватит до конца жизни, верь мне!
- Ух, аж мурашки по коже! - нервно хихикнула шлюха. - У меня такое впервые, если что. Ну не в смысле с девкой, а...
- С мертвой девкой?
- Ну... да.
- Все когда-нибудь бывает впервые. - успокоила ее Бетти. - Пошли, тут правда совсем рядышком уже.

...Через пять минут маленькие холодные руки Бетти выдавливали из шеи лежащей в траве шлюхи остатки жизни, а белесые глаза восставшей с грустью смотрели в расширенные от ужаса и стекленеющие зрачки девушки. Когда блондинка перестала дергаться, Бетти убрала руки с ее горла.

- Ну вот и всё, сестричка. - тихо сказала Бетти. В её руках блеснуло лезвие ножа: - Твое тело за мои дукаты - я не обманула, это была честная сделка. Мне жаль... Мне правда очень жаль... Но мне нужно тело, которое пока еще не утратило способность что-то ощущать.

Нож в руках Бетти одним движением разрезал тугой корсаж задушенной девушки. Холодные пальцы нащупали угасающее сердцебиение под пышной грудью - и в следующую секунду нож уже сделал глубокий разрез в остывающей плоти под ребрами, а проникшие глубоко в разрез пальцы сомкнулись вокруг медленно умирающего сердца. Один резкий, жуткий рывок - и окровавленная рука извлекает сердце из раны. Еще минута - и вместо него, бережно извлеченное из собственной бледной и раскрытой нараспашку зияющей раной груди, внутрь чужого тела вложено черное и твердое, словно камень, сердце восставшей.

В этот же миг Бледная Бетти, словно подкошенная, мягко и безвольно повалилась в траву, выронив нож. Задушенная же, напротив, через минуту задергалась - и с трудом, опираясь руками, поднялась с земли. Она осторожно прикоснулась дрожащими пальцами к своему лицу, а затем и к другим местам, словно пытаясь наощупь почувствовать свое тело. Потрогала шею - и, поморщившись, неуверенной шаркающей походкой направилась прочь из леса, к огням и шуму от многочисленных таверн и кабаков на берегу Гавани. В ночной тьме звучал тихий, хрипловатый голосок:

- Её руки подготовлены не были к драке
И она не желала победы.
Я теперь буду вместо неё...

...Йорк уже с трудом соображал, во сне он или наяву - настолько крепким было прихваченное из трактира пойло и настолько его было много для хрупкого эльфийского организма. Он уже не помнил, зачем конкретно пришел в "Дурнушку Дженни", а припоминал только то, что это каким-то образом было связано с Бледной Бетти - странной девчонкой-умертвием из команды "Аспида", с которой они флиртовали во время гулянки. Клевавший носом и почти проваливающийся в сон эльф, растянувшийся на кровати прямо в сапогах и камзоле, потягивающий ром прямо из горла бутылки, услышал скрип двери и едва различимые шаги. Рука инстинктивно потянулась к шпаге - но на пороге стояла... Бетти? Или не Бетти? В глазах двоилось и Йорк никак не мог определиться, кого же он видит. Девчонка была почти такой же бледной, как Бэт, но ее щеки были тронуты каким-то нездоровым румянцем. Вроде сиськи и задница чуть побольше. Цвет волос немного не тот - а вот бледно-голубое сияние глаз такое же, ни с кем не спутать...

- Помолчи. - только и сказала гостья, а ее голос был таким же хрипловатым, как и у Бетти.

А то, что было потом, Йорк, проснувшийся в холодном поту и в одиночестве на смятой постели, припомнил уже под утро и то какими-то рассыпающимися фрагментами. Соскользнувшее на пол с плеч потрепанное платье. Белоснежная, залитая лунным светом кожа. Немного неуклюжие, угловатые, словно у марионетки, движения. Странные темные отпечатки на её шее. Нездоровый румянец на щеках и прикосновения холодных губ. И холод внутри её тела - словно он окунулся в глубину моря и никак не может вынырнуть на поверхность, а лишь продолжает погружаться во мрак...

Кое-как собрав себя в единое целое (хотя голова продолжала раскалываться на части) и вернувшись на корабль, он бросил осторожный взгляд в сторону Бетти - но та вела себя как ни в чем ни бывало (то есть действовала на нервы всем подряд и чуть более аккуратно - Астре, - и жизнерадостно ухмылялась при каждом удобном случае), ничем не напоминания о событиях предыдущего вечера... и ночи. Может все это был лишь сон?

"Брр, приснится же... Нужно поменьше пить!".

...Незадолго до отплытия, на самой заре, Бетти в гордом одиночестве закапывала неприметную яму на склоне холма.

- Вот и всё, сестричка, вот и всё.

Восставшая воткнула лопату в землю и легла рядом в траву. Еще пару минут она лежала с травинкой в зубах, разглядывая облака и думая о чем-то своем. А затем решительно поднялась и, прихватив лопату, направилась к морю и издалека видневшимся на фоне рассветного неба мачтам "Морского Аспида".

Сэмюель нисколечко не препятствовал телодвижениям Коул, поскольку они всецело были направлены на удовлетворения его желания. Более того, они не требовали какого-то ответного усердия, и он даже подложил обе руки под голову, приготовившись просто лежать и получать удовольствие. Должно быть, он также считал, что позволяет Джесси сделать так, как её хочется, и тем самым получить больше удовольствия, но, конечно же, и свои интересы тоже преследовал. В конце концов, он за это заплатил.
- Как можно сильнее...и бурно... - пробормотал он, наслаждаясь.

.

Хищники всё приближались. А Следящая медленно развернулась и пошла прочь, почти крадучись, но как-то уж больно расслабленно.
- Она ведь покажет мне, как забрать душу Теодора Линча, когда я прибуду в Додж?
Последний вопрос, заданный существом, содержал в себе все нужные ответы. О существовании Доджа Юра знала понаслышке, о Теодоре Линче же не ведала ничего, но, похоже, разыскивать его стоит уже на месте.
Шакалы с рыкающе-шипящими хрипами пронеслись мимо Смотрящей так, словно её и не было. Но прежде, чем они успели достигнуть Юры, и прежде, чем та успела что-то предпринять, случилось невероятное. Ближайшего к ней зверя буквально разорвало пополам, обдав девушку брызгами крови. Второй не успел даже остановиться, как какая-то неведомая сила с молниеносной скоростью вырвала ему голову вместе с позвоночником. Третий успел встать, испуганно тявкнуть, как нечто вдавило его в землю, переломав все кости, словно на того свалился огромный невидимый кусок скалы. А последний шакал, истошно завопив, бросился наутёк. И тут-то Юра увидела наконец Следящую, которая и учинила этот беспредел. Схватив зверя за круп зубами, она мотнула головой влево и вправо, да так сильно, что жопа шакала осталась в её пасти, в то время как другая половина, всё ещё продолжая вопить, оторвалась и в веере кишок улетела куда-то за пригорок. Капли попали Юре на лицо, заставив ту зажмуриться и рефлекторно отмахнуться, но когда она открыла глаза, Следящей уже не было. Только куча крови, кишок и ещё тёплые, подрагивающие в конвульсиях тела хищников, так и не понявших, что с ними приключилось.
Кровь была повсюду.

- А чё вы тогда с ним на одном корабле плаваете-то, самим не стрёмно? - резонно поинтересовался критически настроенный хоббит. - Чё-то нам тут втирают какую-то дичь, братцы! А ну выбьем из них обоих всю требуху!
- Да куда там, мы и так отбитые! Че, по нам не видно? - отозвался Йорк, тяжело дыша, но как-то умудряясь ухмыляться. Действительно, рука сломана, он держится спина к спине с Астрой Однорогой - и нихрена не увидел из того, что видели лишь храбрейшие, сука! - ушел к глубокую задницу защиту... Самое то, чтобы позубоскальничать!

Все беды от буферов. Либо на них заглядываешься, либо жалеешь о том, что не увидел, - и все, мир наносит ответный удар! И попал бы он в лице пронырливого хоббита прямо в Йорка, кабы не вступившийся за него Рок Обжора.

- Ха-ха, видел, видел, кто у нас есть в команде?! Выкуси! - злорадно расхохотался Йорк, счастливый оттого, что он на одной стороне с троллем, а не на другой.

Перед финалом Сэм взял довольно агрессивный темп, начал взрыкивать и вставлять без какой-либо оглядки на безопасную глубину пенетрации. Впрочем, какими-то исполинскими размерами и длиной он не обладал, поэтому навредить Коул не мог. И это хорошо.
В последний момент он выдернул член и тут же начал яростно его надрачивать. Прошло секунд пять перед тем, как он наконец издал характерный вздох, и на спину девушки упали густые, горячие брызги.

Схватка на палубе вспыхнула и тут же погасла - големы закончились, а их хозяин был извлечен из капитанской каюты и представлял теперь довольно жалкое зрелище. Ну вот что теперь с ним с таким делать, спрашивается?

Вдоволь порывшись в трюме и жилых каютах трофейного брига в поисках скучающих без общества истинной леди дукатов, мертвячка неторопливо выбралась на свежий воздух, небрежно уселась на лежащую на палубе тушу (кажется, это был лежащий в отключке мордой в пол тролль), скинула с перевязи висевший у нее за спиной банджо и под задорное "трень-трень!" исполнила простенький куплет в честь нового пассажира на борту "Аспида", лукаво поглядывая на грязного и напуганного гнома:

- Вы готовы, дети?
- Да, капитан!
- Ктоооо щас нырнет на дно океана?
- Гном фепелявый, малыф беф ифьяна!

Пираты загоготали, с удовольствием наблюдая за мукзыкальными издевательствами над пленником, а бледный лик Бетти озарила дружелюбнейшая из ее улыбок.

Вот что в своей жизни Шмыга любил больше всего - так это возможность вовсю насладиться жизнью во всех её проявлениях. И пусть полученных от последнего похода денег было более чем достаточно, чтобы безбедно существовать ближайшие полгода, такая перспектива гоблина не слишком привлекала. Впрочем, от остатков "крестьянской" домовитости не удавалось избавиться даже такому шебутному гоблину, как он сам, и зелёнец разделил свою долю на две неравные части: Сто пятьдесят золотых песо он отдал в казну корабля, и, получив заветный клочок бумаги с какими-то закорючками, и, что самое важное, с отпечатком перстня Фаэтона, некоторое время пялился в него, водил пальцем по строчкам и шевелил толстыми губами, вытащив из богатого арсенала выражений лица самое задумчивое и глубокомысленное, навроде того, что получалось, если долго выбирать гарду для своей рапиры, или, скажем, во время походов в гальюн, когда кок снова обленится и начнет пичкать команду сырой рыбой(гоблин, как и большинсво его товарищей по цеху, был неграмотен, но умело скрывал это). Наконец заветная цифра "150" была обнаружена, и бумажка была отправлена в самый глубокий внутренний карман панталон, закрыта на пуговицу и, для пущей верности, зашита суровой ниткой. Первая часть дела сделана!

На руках оставалось больше пятидесяти песо, которые следовало срочно употребить на что-то душеспасительное. Во-первых, Шмыга вприпрыжку поскакал в центральный храм Всех Богов, где отирались святые братья и сестры всех мастей и размеров, начиная с тролля-монаха ордена Большой Пасти, минотавров - свидетелей Бураны, обряженных в белые рубахи, черные портки и певшие елейными голосами(ну, насколько это позволяет сделать глотка существа, от природы созданной распугивать всё живое в радиусе сотни ярдов), заканчивая кобольдским священником Великой Подземной Крысы.
Продравшись сквозь всю эту святую братию(или сестрию, сложно понять, какого пола гном, если они все одинаково бородаты и пьяны), и хорошенько пырнув кинжалом чью-то лапу, намеревающуюся вне очереди освятить его сбережения, пират таки добрался до престарелого гоблина, лысая макушка которого сверкала в обрамлении короны волос - парика, естественно. Гоблины - существа безволосые.
- Мио падре де диус, фратеро престижитато, киддато на дукато!
- О, мио ниньо, нон пердида? - гоблин пристально оглядел Шмыгу - Индульгесио? Кватро, нон, Диез-унд-кватро песо, мио ниньо! Аве Диос, аменьо!

Вот, обновленный и совершенно, абсолютно безгрешный как минимум на две ближайших недели, Шмыга заявился в Дохлую рыбу, где собрались сливки пиратского общества, широким жестом угостил каждого из собравшихся, а после устроил потрясающее театральное представление, стал в нём главным актёром, с жаром рассказывая о своих похождениях, о невероятных опасностях, когда их команда смотрела морскому дьяволу в глаза, и только провидением Божьим да искусством капитана умело уходила из щупалец Кракенов и прочих Левиафанов. Будучи в состоянии крайнего возбуждения, он со шпагой наголо, раскачивался на люстре, вещая о том, как дрался с кобольдским капитаном, вися на снастях и прыгая с рей на марс, рубя канаты и съезжая на кинжалах по парусам. Впрочем, пиратов интересовали не сказки, а то, что капитан Фаэтон платил своим подчиненным, поэтому, когда в очередной раз Шмыга поднял тост, к нему начали подходить ребята, "временно списанные на берег".

Вскорости Шмыга отобрал из желающих около тридцати более-менее терпимых головорезов и, налив им по кружке, выдвинулся к порту, где нашел свою пинакку и каково было его удивление, когда оттуда на новоявленных моряков посмотрели удивлённые рожи новых владельцев. Впрочем, неважно. Выкинув их за борт, гоблин в пьяном угаре поздравил новоявленных моряков с их боевым крещением, и принялся поджидать капитана, правда пришёл "капитан" городской стражи с отрядом молодчиков и орком - новым владельцем "Аспида", точнее, судна, бывшего "Аспидом", но ставшим "Л'оханью" - Шмыга не умел читать. Потеряв всего десяток рекрутов по пути, бравый гоблин с бандой таки пробился сквозь заслон стражи, добрался до судна со знакомой табличкой и засел там, ожидая следующего похода.

Астра проводила завистливым взглядом остальных членов экипажа, с веселыми воплями и задорным матерком скатывающихся с корабля, для того чтобы поближе познакомится с кабаками и борделями Пиратской гавани. Сама минотавриха тоже с огромным удовольствием устроила бы загул, тратя честно награбленное баблишко, но будучи боцвумен, она прекрасно осозновала что на её широких плечах лежит обязанность восполнить потраченный об кобольдов личный состав. А значит никаких развлечений, пока она не найдет в этом гадюшнике достаточно уебков, которые могут хотя бы издалека и в темноте сойти за компетентных матросов. Тяжело вздохнув, Однорогая отправилась на поиски

**********************************************************************************************

Сбросив чью-то голую ногу (судя по всему женскую), со своей головы минотавриха с трудом поднялась на кровати, потирая раскалывающуюся на части башку. Где её одежда? Где она находится? Что вчера было? Кто все эти обнаженные тела вокруг? Почему у нее на роге висят чьи-то портки? Что это упирается ей в задницу? Чья здоровенная лапа шупает её за грудь? Это что тролль? Эй, а ну аккуратнее, ты придурок!
Хорошим ударом отправив не ожидавшего спросонья такой подлянки тролля, обратно в отруб и недовольно пробурчав что-то на тему того, что даже если ты переспал с женщиной, это не повод с утра распускать руки (особенно с такими-то когтищами) – Астра обхватила ноющую черепушку уже обеими ладонями и постаралась вспомнить чем же она занималась и как оказалась в этой ситуации.
Так. Значит сначала, она, как боцвумен приняла ответственное решение о том, что вместо того чтобы как все остальные пираты шляться по кабакам и борделями, ей стоит заняться пополнением команды. Затем, для выполнения это цели пошла искать подходящих кандидатов на роль членов экипажа. Искала она их по кабакам и борделям естественно, где же ещё! И все даже вроде бы шло неплохо, но потом как-то так получилось, что вначале она отвлеклась на дегустацию всех сортов пива, эля и рома в "Дохлой Рыбе" (а чего бы не погулять, за счет Бледной Бетти), затем ввязалась в соревнования по армреслингу (которое разумеется выиграла), затем ввязалась в драку (которую выиграла), затем в оргию (которую тоже конечно же выиграла... каким-то образом), затем забилась с Мамашей Сузи, из борделя в котором раньше работала что переспит с троллем (кстати надо будет забрать свой выигрыш...), а затем...
Сукабля, она что всю неделю пропустила? И так никого не нашла в команду?!

Астра задумчиво подергала ушами нервно прикусив губу. Так. Без паники. У нее тут, раз, два, три... двенадцать тел. Вроде бы все незнакомые, не считая тролля. Вполне хватит для того чтобы отчитаться перед капитаном! Правда половина портовые шлюхи, но минотавриха знала что в Пиратской гавани эта публика порой разбиралась в морском деле лучше любого матроса. Каких только познаний не наберешься во время минета... ладно, неважно. Главное – что целых одиннадцать матросов она для корабля собрала, значит свой долг может считать выполненным. А, нет, стоп – десять матросов! Этого парнишку она знает! Это тот самый юнга, который вчера приносил ей арбалет! Как же он здесь оказался? Астра поскребла в затылке, наморщив лоб, но тут её осенило. Точно! Во время очередной попойки, когда она в порыве самобичевания жаловалась каким-то незнакомцам что такую бешенную дьяволицу как Астра Однорогая никто никогда не полюбит, этот маленький полуорк-полугном, очевидно уже будучи в жопу бухим и не разобравшись кто говорит, полез на нее с кулаками требуя извиниться за то, что она оскорбляет такую замечательную женщину. Что настолько растрогало минотавриху, что она немедленно потащила его в свою каюту. Ну то есть сначала разбила ему табурет об голову конечно, но затем сразу потащила в свою каюту.

Тяжело вздохнув и откинувшись назад, опираясь обеими руками на койку, Однорогая подумала что во всей этой ситуации есть только один плюс – по-крайней мере капитан не узнает о том, что она натворила.
И разумеется в этот момент с кровати на которой она сидела раздалось хриплое сипение и обернувшись минотавриха обнаружила вдавленное в оную кровать её массивной тушей, обнаженное тело капитана. А в жопу ей значит упирается...
Приподнявшись с койки чтобы проверить свою гипотезу (и обнаружив что Фаэтон так-то неплохо экипирован для постельного абордажа, особенно для эльфа), Астра густо покраснела и произнесла обращаясь то ли к самой себе, то ли просто в пространство
– Вот же ж блядь...

Шило лишь яростно воззрился на Шмыгу и пыхтел, задрав нос - небось, вспомнил, что происходит из рода бааагородных Кидальго. Неважно. Раззадоренный гоблин буквально взлетел по спине тролля и уселся у того на загривке - занятие довольно опасное, если принять во внимание то, что уже полчаса Обжора ничего не ел, и, следовательно, проголодался. Уворачиваясь от чудовищной лапы тролля и перебравшись на левое плечо, гоблин принялся горланить
-Эй,на борту, вы все скоро помрёте!
Это знает каждый матрос!
Эй, на борту, вы все скоро помрёте!
Только не вешай, бродяга, свой нос!

Саблю бери, да иди в бой смело!
Трусу в грудь пулю - это, брат, дело!

Не хочешь болтаться тряпкой на рее?
Бери всё добро, да вали поживее!

- Он мой брат. - ответила женщина без тени сомнения в голосе, - И он не доверяет незнакомцам. Красноармейцам тем более. Я тоже не доверяю, но потому мы сейчас и разговариваем на личные темы, чтобы стать знакомыми... - она легонько коснулась носком сапога его ноги несколько раз, - Возможно, даже близкими знакомыми...
- Мамка! - неожиданно воскликнул Зик, оставив гильзы, и бросился к женщине, - Я есть хочу.
При этом паренёк, не будь дурак, сразу навострился на грудь Ольги. Та в свою очередь неправильно поняла его намерения, а затем и вовсе малость растерялась, но к тому моменту Зигфрид уже дорвался до сиськи.
- Ah ty j blya...
- Chto tam takoe!? - переполошился Влад.
- Da tut... ne, vsyo normal'no...
Ольга вскинула руки, явно собираясь треснуть наглеца, который уже довольно причмокивал, припав к её полной груди, но в последний момент остановилась.
- Kakaya prele...кхм... Какая прелесть... Нет, ну это уже ни в какие рамки не лезет. Хартман, срочно займись воспитанием этого молодого человека. Прямо сейчас он отнимает пищу у того, кто в несколько раз его меньше и в сто раз беззащитнее. - женщина хохотнула, не выказывая никакого возмущения, - Ты же вроде на страже закона и порядка, устав, присяга, все дела.

Гюнтер оторвал взгляд от револьвера и хмуро посмотрел на Джесс. Хартман был слишком сильно погружён в свои мрачные мысли, поэтому, смысл слов женщины до него дошёл не сразу. Но уж когда до него дошло, офицер вновь почувствовал, как в нём начинает разгораться огонь ярости.

- Да что ты понимаешь, женщина?! Думаешь, легко и просто работать с личным составом? Вручили погоны - и теперь приказы выполняются неукоснительно, точно и в срок?! Ошибаешься! Говорят, даже стадо баранов, возглавляемое волком, одержит верх над стаей волков, возглавляемых бараном. Да, мои бойцы были баранами супротив матёрых волков. И всё же, мы одержали победу, даже не смотря на то, что противник превосходил нас как количественно, так и качественно, имел инициативу первого удара и начальное тактическое преимущество. Да, победа пиррова, но это не фиаско. Отнюдь! Да, мои солдаты погибли, но зато ни один из них не бежал с поля боя! Среди них были дураки, но не трусы! Многие из них погибли с оружием в руках, а значит, достойны Вальгаллы. Вероятно, меня осудят за такие потери, но моей вины тут немного. Я облажался лишь в том, что проспал нужный поворот, но в остальном мои действия безупречны. Как бы там ни было, даже если меня ждёт Трибунал, я всё ещё лейтенант Красной Армии. А значит, как офицер и истинный ариец, я предпочту смерть позору бесчестья. Юнгер решил броситься в огонь и застрелиться. Вот только он не учёл, что самоубийцы не попадают в Вальгаллу. Для этого нужно погибнуть в бою, от рук врага, с оружием в руках!

Лейтенант расстегнул планшет и вынул из блокнота листы с судебными решениями. Вручил Джесси.

- Вот, держи. Второй отдашь той мулатке. Если доберётесь до Примма, это поможет избежать обвинения в побеге из-под стражи. А я отправлюсь искать логово рейдеров. Может, сумею пристрелить ещё парочку, прежде чем... Скорей всего, мы больше не увидимся. Так что, прощай. И удачи вам обеим.

Хартман встал и направился в сторону вершины холма - в поисках следов рейдеров. По пути он искал подходящую расщелину, в которую можно положить карабин, предварительно разрядив его.

Наверняка, логово находится где-то поблизости. Скорей всего, большинство этих негодяев отправились разбойничать. Но, возможно, кто-то ещё остался охранять рейдерскую "казарму". "Дежурный" с парой "дневальных", например.

- Понятно... Куда уж понятней? - согласилась Джесси, покорно опустив глаза. Как на ее скромное мнение, о котором никто не собирался спрашивать, в потрескавшемся дорожном грунте можно было найти столько же видимых недостатков, сколько в политике Красной армии. Сухая, неладная, бескомпромиссная... Бескомпромиссно упрямая и слепая. Случалось ей поработать с полковником, который гордился своими испанским. Родриго, кажется, Нуньез. Брюнет с усами и бакенбардами. Высокий, хорошей комплекции. Веселый, даже слегка развязный. В постели же гораздо скромнее... И к шлюхам ходил, как на исповедь. Надо сказать, подобный сорт мужиков, не редкость: во многих после винта или выпивки плюс время с хорошей женщиной просыпается необыкновенная болтливость. Одни хвастаются. Другие жалуются... Третьи ищут прощения, как Родриго. И вот однажды, будучи сильно выпившим, этот полковник поделился с ней тайной, как несколько лет назад не мог остановить операцию, заведомо обреченную на провал. "Шлюха из провинциального городишки вряд ли оценит все это и, тем более, не станет никому пересказывать", - подумал в ту ночь Родриго, и был, в общем-то, прав. Он начал болтать без умолку, говорил, запивая водкой, с перерывами только на трах, и в общем... В общем, в конце концов, Джесси поняла эту его проблему. С одной стороны - операция. Масса ресурсов и сил, брошенных на ее исполнение. С другой - разведданные. За десять минут до начала Родриго получил донесение агента, и знал, что там ждет ловушка. Рейдеры ждали с визитом армию, поэтому круто подготовились к встрече. Имеющихся сил КА теперь оказалось явно недостаточно. И все же он отдал приказ наступать. Потому что... Дальше можно было подставить слова Хартмана, потому что было очень похоже. Только вместо рабочих офицеры, солдаты и генералы, которые тратили свое время и силы, разрабатывая, доставляя, управляя... Гоняя лысого под кабинетным столом (так он описал старания своего начальнике). "Слишком тяжела военная машина... Слишком неповоротлива, чтобы съехать в сторону или хотя бы остановиться вовремя. Я должен был, понимаешь, Рамона?" - да, рассказывая свои истории, он часто звал Джесси какими-то совершенно другими именами, но ей тогда было все равно... А сейчас - нет...

      Удивительно тонкий срез оставляет оружие космонавта. Прямо как бритва, только ещё тоньше, наверное. Рейдер и не заметил, но в глубине души был потрясён такой прытью и нахальством. Когда девочка очутилась сзади него, тот, ещё ничего не соображая, рывком развернулся.
      - Хыа! - оскалился он, но затем почувствовал неладное и опустил взгляд, - Хыа?
      Сперва на животе обозначилась маленькая розовая полосочка от края до края, затем та покраснела, и проступила кровь. А затем надрез разошёлся, и синюшные потроха, словно скользкая лапша из дуршлага, вывалились на песок.
      - Хыа... - сдавленно пропищал бандит и свалился замертво. По большей части, наверное, от удивления, но в основном всё-таки из-за выпущенных кишок, да.

      - Вдребезгиыа-а!
      А это рычал уже другой рейдер, что занёс тесак над головой бедной Джесс. Поначалу, когда та взмолилась, тот всё-таки на секунду приостановился - дослушать реплику до конца, не иначе, ну и пропустить сквозь одурманенные шестерёнки и без того неразвитого мозга предложение с неожиданно большим количеством слов в связке. Но потом вспомнил, что хотел, и продолжил. Собственно, встав над девушкой, он замахнулся тесаком и ударил её по голове. К счастью, Коул увернулась, откатилась на метр, и лезвие вонзилось в землю. рейдер тут же выдернул его и повторил удар, но девушка повторила уворот точно таким же образом, и он снова разрубил почву. Но на третью свою попытку рейдер прежде сделал шаг пошире, после чего с силой поставил ногу на шею Джесс. Больше она укатываться не могла, а только смотреть внезапно заслезившимися глазами на блестящее над головой лезвие. Вот он, конец.
      И-и-и нет, не конец! Тихий, на фоне всеобщего шума и пальбы, выстрел карабина остался незамеченным для большинства, да и для девушки тоже. но эффект она заметила почти сразу - из черепушки рейдера вырвался маленький кровавый фонтанчик, и сам он резко качнулся в сторону. Ни дать, ни взять, подстрелили. Но кто? Ах, если бы в тот момент Джессика повернула голову и присмотрелась к тележке, то увидела бы старину Шилке. Он и пристрелил рейдера, хорошо прицелившись. Но, с другой стороны, лучше бы она не смотрела в его сторону, потому как через секунду после того, как бравый солдат улыбнулся, осознавая свой сегодняшний подвиг во спасение, его голову пробила вражеская кирка. Глаз, которым боец метко прицелился в голову рейдера, наступившего на горло Коул, был выдавлен затупленным острием.

      Подсечка Гюнтера не сработала. Вернее, она заставила рейдера немного потерять равновесие и отшатнуться, ловя баланс, но тот не упал. Правда, тем самым лейтенант выиграл себе пару секунд на то, чтобы подняться и занять любую боевую стойку по его желанию. Почему любую? Да потому, что, в принципе, не важно было, какую стойку он бы принял и что потом сделал, потому всё это не имело смысла.
      Достаточно было бегло осмотреться, чтобы понять, какая судьба вот-вот постигнет офицера. В тот самый момент, когда он готов был сразиться с рейдером, Хартман увидел, что его люди, увы, потерпели поражение в скоропалительной и неравной схватке в ближнем бою, столь безумной и яростной, что они к ней были попросту не готовы. На глазах Гюнтера последнему солдату, израненному, но ещё живому, какой-то берсерк, которого даже пулей ни разу не зацепило, оторвал голову. Вот так взял и оторвал: голыми руками, обхватив в удушающем, наступив на колено для упора и резко дёргая вверх, вытягивая голову вместе с куском позвоночника, и всё это дело сопровождалось мясистым таким хрустом. Что до остальных, то они уже лежали на земле, мёртвые и неподвижные. Были среди них и тела убитых рейдеров, но, увы, не всех - те, что остались, окружали сейчас Гюнтера, и было их пять человек. Пятеро рыл, израненных и помятых, но упившихся кровью и дёргающие головами от переизбытка адреналина вперемешку с наркотой, медленно надвигались на него. О, теперь им уже некуда было спешить - цель одна, стрелять ей нечем...
      Вот он, конец...
      Или нет?
      - Ложи-и-сь!!!
      Окрик Юнгера нельзя было спутать ни с чьим другим. Если бы не это, у лейтенанта ещё остались бы какие-то сомнения, но в ту секунду его одолело единственное и, наверное, правильное желание упасть на землю и...
Рейдеры все как один посмотрели в сторону опрокинутой тележки. Оттуда прямо на них выходил солдат в броне. Побуревшие пластины "омара" вместе с каской делали его похожим на глиняного голема или что-то такое, сказочное и внушительное. Читай рейдеры книжки, они бы испугались его. Но вместо этого двое из них метнули в бойца свои тесаки. ДЗЫНЬ! ДЗЫНК! Оба клинка отскочили, оставив на поверхности металла лишь безобидные вмятинки-царапинки. А затем Юрген направил на них шестизарядное чудо инженерной мысли, заряженное картечью по самое не могу.
БАБАХ! БАБАХ! БАБАХ! Грохот выстрелов из дробовика, чей ствол был слишком короток для полного выгорания пороховых газов, жёстко проехался по ушам всех присутствующих. но ещё сильнее он проехался по телам рейдеров плотными снопами свинца. Ближайших двух попросту снесло и оторвало кому руку, кому ногу, а остальные пали замертво, превращённые в решето. БАБАХ! БАБАХ! БАБАХ! Останки дикарей, что ещё представляли собой единое целое, были размётаны оставшимися выстрелами. Щёлк-щёлк. Барабан опустел. Юргён выронил оружие, а после стащил тяжёлый шлем и тоже бросил его. Лицо его было взмокшим от пота, но даже на его фоне были заметны слёзы.
      - Не... успел... - пробормотал он, задыхаясь то ли от жары и тяжести брони, то ли от осознания того, что действительно не успел выручить своих боевых товарищей.
      Но, по крайней мере, он спас лейтенанта, а заодно и всех выживших. Похоже, рейдеры кончились. Страшная, гнетущая тишина повисла в воздухе.

Все-таки степень доверчивости от человека к человеку очень разнится. Дочь алхимика вполне удовлетворилась столь серьезной клятвой, пожелала удачи и пошла дальше. Маринетт же направилась в таверну. Когда туда же ускользнул и М'Антис, Мадези, несмотря на очень дружелюбную беседу, перегнулся через прилавок и тщательно осмотрел витрину. Не вызывал каджит доверия, такова тяжкая доля этого народа.

В таверне было все спокойно - насколько может быть спокойно вечером в шумном, сытном и теплом заведении. Хозяйка-аргонианка сновала меж столами, разнося заказы и одергивая тех, кто блистал остроумием, прочитав о похождениях похотливой аргонианской девы. Вот так чья-то неуемная фантазия может сделать непричастного объектом подколов и насмешек, благо, дама за словом в карман не лезла. Тавернщик тем временем мягко-шипяще увещевал разошедшегося жреца Мары. Впрочем, его попытки донести до того, что для пропаганды трезвости таверна - не лучшее место, терпели полный крах.

Посетители же слушали душеспасительные речи, посмеиваясь и каждый аргумент воспринимая как тост. Судя по шепоткам и смеху, речи жреца Мары веселили народ куда больше, чем мрачные рассказы Стража Рассвета. В общем, в "Пчеле и Жале" царила уютная, теплая обстановка, которая не нравилась разве что темноволосой девице, стоящей рядом с лестницей. Иначе с чего ей быть такой мрачной и угрюмой?

За одним из столов сидели Салазар, Снэбьерн и какой-то незнакомый редгард. От входа, у которого пересеклись Маринетт и М'Антис, сия компания отлично просматривалась.

- Еще двое... - пробормотал Шадр. - Но... У нас не так много свободных стойл, да и Хофгир меня заругает, если я кучу народу на постой приведу...

Конюх прикусил губу. Без убедительных аргументов он не решится на такое, даже будучи в хмелю. Видимо, владелец конюшен, некто Хофгир, действительно грозный малый.

Разбудила лейтенанта Хартмана тряска. Так-то, она и прежде была, но давно уже привычный ко всему Гюнтер воспринимал её просто как покачивание, от которого спалось, как в детской колыбели. Строго говоря, согласно Уставу, старшему конвоя в пути спать не полагалось вообще, только во время стоянок в ночные часы. С другой стороны, в последнее время лейтенант Хартман спал очень мало. Отчёт по второму месяцу пребывания подчинённого гарнизона в Ксерксе должен быть срочно доставлен в Примм, а телеграфная линия связи вновь была оборвана проклятыми рейдерами. Пришлось работать по ночам, чтобы успеть к сроку. Конечно, можно было бы отправить в Примм и фельдъегеря. Но тот просто доставит бумаги. А если у штабного начальства возникнут вопросы? Простой солдат на них ответить не сможет. Вот и пришлось начальнику гарнизона самому ехать в Штаб, чтобы Штаб сам не приехал к нему. А по дороге изрядно уставший организм просто отключился.

Но вот, когда трясти начало совсем уж немилосердно, Гюнтер, всё-таки, проснулся. Открыл глаза, осмотрелся по сторонам. Увидел какие-то скалистые утёсы с обеих сторон. Вновь протёр глаза, прогоняя остатки сна.

- Тпррру! Конвой - стой! - скомандовал лейтенант.

Как только обе телеги остановились, Хартман проворно соскочил с крыши. По дороге окинул взглядом клетку с пленницами.

- Сержант Шилке! Не спать, гляди в оба! А то арестантки оружие отберут. Ну да, не спишь ты, как же... Отчего ж тогда не заметил, что не туда уехали, и не крикнул, а?!

Лейтенант подбежал к облучку первой телеги.

- Эй, Вагнер! - окликнул Хартман возницу. - Ты куда нас завёл?! Чё-чё... Глаза протри и оглянись, вот чё! Видишь эти утёсы? Видишь да? А вот в том-то и дело, что от Ксеркса до Примма местность ровная, как стол! А это как понимать, а?! Виноват он... Проспал, видите ли... Короче, мне не нужны твои оправдания! Разворачивай телегу и едем обратно до поворота. Давай-давай, шустрей!

Лейтенант Хартман заметно нервничал. Местность была незнакомая, и Хель её знает, кто в этом ущелье может водиться. Да хоть рейдеры те же. Места для засады лучше не придумаешь.

- Отделение - подъём! Боевая тревога! С транспорта - долой! Рассредоточиться, найти укрытие и занять круговую оборону! Всем смотреть в оба и искать возможные цели! Особое внимание - на вершины утёсов! Шилке, не верти головой, продолжай следить за арестованными!

Сам Хартман также поспешил найти укрытие и сейчас посматривал кругом, стараясь выцепить любое подозрительное движение. Да, пока что, вокруг не было никаких признаков опасности. Но тем и коварны хорошие засады. И вообще, Гюнтер искренне считал, что лучше перебдить, чем недобдить. Дорога зажата меж утёсов, телеги будут разворачиваться слишком долго. Лучше не расслабляться. Да и адреналиновая встряска поможет бойцам быстро прогнать сон. А если всё обойдётся - всегда можно объявить, что тревога была объявлена с учебными целями. И что все - молодцы, так держать!

Скайфолл не нашел в себе смелости облить Эмили керосином и поджечь - так и продолжил смотреть в ее бывшее когда-то прекрасным лицо со смесью любви, жалости и отвращения. Рид, или то, что от нее осталось, тоже не предпринимала никаких активных действий и лишь пристально смотрела вытекающими глазами на Френки. Полярнику показалось, что он видел в них боль и сожаление.

- Стойте! - крикнул он, но было уже поздно.

Остальные присутствующие не разделяли сентиментальности момента - Смит, Бёрн и Доус выстрелили почти одновременно, причем один из попал прямо в лицо Эмили, обезобразив его еще больше. А вслед за этим в арсенал ворвались Трамп и О`Салливан с горючим.

- Твою ж мать! Отошли все! - Трамп после всего, что произошло сегодня, был чернее трубочиста и решил завершить дело еще одним сожжением трупа.

И хотя Френки едва не плакал, глядя на происходящее, он не решился остановить Донни.

***

Погибшие в Антарктиде навсегда оставались в Антарктиде. Исключением не стал и этот случай - хотя все тела вначале и увезли на материк для исследований, вскоре обнаружилось, что ценности для науки они не представляют и их вернули обратно. В организмах Нидермайера и Пуанкаре не было найдено никаких следов инопланетной ДНК, хотя даже простенький лабораторный компьютер определял ее пока они были живы. Остальные трупы были сожжены Трампом до такой степени, что и исследовать в горстке золы было практически нечего.

Невдалеке от метеостанции были вырезаны в снегу шесть могил и сейчас священник читал над ними молитву - на этом настояли родители Ивана. На похороны прибыли несколько родственников погибших - те, кто рискнул прилететь на южный континент, чтобы проститься с близкими. Они щурились от яркого солнечного света и кутались в пуховики от пронизывающего холода. Некоторые из бывших коллег-полярников были здесь же. Больше месяца им пришлось писать разного рода рапорты и подвергаться настоящим допросам, посекундно восстанавливая тот роковой день. Сильнее всего досталось, конечно, военным - потеря пятерых гражданских и одного солдата грозила им трибуналом, не говоря уже о том, что ни одного живого инопланетного образца захватить не удалось. Смягчало ситуацию лишь то, что корабль пришельца остался на месте и с ним уже работали ученые.

Над головами двух десятков человек светила звезда - одна из многих миллиардов во Вселенной. "Какие еще сюрпризы готов преподнести человечеству космос?" - невольно возникал в голове вопрос. Льды южного континента, возможно, хранили часть ответа, но безмолвствовали. По крайней мере до момента происшествия на Станции №31.

Отражаясь яркими вспышками от снежинок в белом покрове Антарктиды, Солнце практически не могло его согреть - так было не только сейчас, но уже десятки миллионов лет.

  - Какой же я гений, шкертате... - разочарованно бормотал Шкодер, наблюдая местность в прицел и пожевывая травинку. Собрался устраивать стопятисотую битву на Косовом поле, а сам даже не догадался, что не помешают бинокль, пэнэвэшки и тепловизор. И как раньше люди воевали в брезентовых сапогах с полуторметровыми винтовками?
  Впрочем, было грех жаловаться. Позиция была идеальная, и Камил даже пожалел, что отказался от пулеметов - в два смычка они бы, как говорится, правили этим местом. Но и так сойдет. Потенциальные оппоненты выглядели совсем не соперниками - даже Шкодер в первые годы своего сепаратистского существования не выглядел так чаморно. Автоматчики буквально снизошли с комедий про восточноевропейские мафии. Наверняка у них в речи через слово "блядь" да "курва".
  Хотя место встречи они явно выбирали с толком. Мысль про "забойный цех" визуально будто бы подтверждалась, хотя людей в баварском тракторе не было видно. И чего их коновод так все на крест смотрит? Православный дофига?
  - Эй, Арнольд, прием. Занимаешь позицию справа от меня на пятьдесят метров. По команде "сто" - бьешь ПГшкой в купол церкви, по команде "семьсот" - карандашом по моему целеуказанию, и высаживаешь магазин из автомата на отгребись.
  Канал был общий, поэтому вся группа могла слышать команды. Хотя Шкодер и потребовал, чтобы "радиооператор" приглушил звук, ну или не выходил на встречу.
  - Так, команда Иисуса, теперь вы. Докладаю - у входа в церковь Крузер, минимум два бойца с автоматами, еще один ряженный, похоже, старший. От вас слева, за церковью, будет еще бумер, людей не видно. Могут быть на крыше. Сзади стены нет, так что внутрь ни в коем случае не входите. Услышите "семьсот" - сразу начинайте отстреливаться и валите. Я на приеме.

Будто в извинение за причиненные неудобства судьба перестала быть злодейкой и не причинила путникам никаких хлопот. Копыта лошадей мерно цокали по камням, тихо поскрипывала телега, погружая всех в сладкую дремоту. Благо, влажный ветерок со стороны озера Хонрик прогнал сон, подкрадывающийся подобно покойным бандитам. Опавшие желто-алые листья покачивались на темной воде, а в нависшем над ней тумане проглядывались очертания крыши дома, возведенного на небольшом острове в центре озера.

Чем ближе они подъезжали к Рифтену, тем больше встречали на своем пути людей. Благо, у ворот не было столпотворения, и судя по шепоту среди усталых путников, то было изменение к лучшему.

- Наконец-то не нужно торчать по часу в очереди! - голос молодой девушки, облаченной в черное, звенел аки колокольчик среди уставшего люда. В корзинке ее были грибы, травы всех мастей и цветов, коренья, ягоды, древесная кора, да даже крылья бабочек! Труднее было сказать, чего из природных даров, расходных в алхимии, в корзинке нет. - Где это видано: шмонали даже своих, облапают всю с головы до пят, пока все обыщут и обсмотрят! А все из-за того полудурка...

- Это который старуху Грелод порешил? - спросила ее подружка, одетая куда более красочно и ярко.

- Именно! Мой папенька еще добрым словом его вспоминал, мол, хорошее дело сделал. Фу! Из-за него страже втык дали, жили как в тюрьме, да и оболтусы эти теперь всему городу проходу не дают! Еле платье отстирала...

Дальнейший лепет девушки затерялся где-то за воротами. Телегу пришлось оставить в конюшне, как и лошадей. На Салазара и Снэбьерна стража не обратила особого внимания. М'Антис и Маринетт же удостоились подозрительного взгляда, но придираться к ним не стали - и вот все они успешно миновали северные ворота.

На тех, кто попадал в Рифтен впервые, деревянные двухуровневые помосты неизменно производили впечатление. Для местных же мосты и каналы были обыденностью, и скрип досок под ногами они совсем не замечали. Обычно. Сейчас же, случайно взглянув на наполовину обрушенный, обугленный дом с обгоревшей вывеской "Эликсиры Элгрима", люди тотчас отводили глаза или смотрели на свои ноги. Нехорошо таращиться на чужое горе, тем более, на площади было чем заняться. Солнце только начинало клониться к горизонту, и народу на улицах было много. Звенел молот кузнеца, работающего у своей жаровни. Не утихал людской гомон подле торговых прилавков, да несла свой дозор стража, поглядывая по сторонам и покрикивая на крутящуюся среди людей детвору.

- Пойду я... куда там... на ночь устроюсь. Народ поспрашиваю, - сказал Бёрдвар и, развернувшись, едва не врезался в двери таверны "Пчела и Жало", на которых какой-то хулиган нацарапал ромб с вписанным в него кружком. - Ох! Нет, не туда. Дороговато. Я в Ночлежке Хельги, если что.

От таверны Бёрдвар отошел очень вовремя. Двери приоткрылись, и оттуда вышел на нетвердых ногах молодой редгард, от которого шло странное амбре выпивки и навоза.

- Земля-я-як! Слышь, как ты, чего ты? - затянул он, увидев Салазара и расплывшись в улыбке. - Какими судьбами тут, а?

Снэбьерна же не отпускало ощущение, что за ним кто-то наблюдает. У подпирающей веранду балки стоял крупный мужчина с редкой бородкой, облаченный в тяжелые, подбитые мехом доспехи. С видом хозяина - хотя ярл Рифтена вроде бы Лейла, которая женщина? - он оглядывал гостей города и вот уже минуту не отрывал взгляда от Снэбьерна. Судя по тому, сколь неприязненно этого здоровяка сверлила взглядом высокая женщина с модной нынче темной полосой краски на лице, его властные замашки были по душе не всем.

М'Антиса и Маринетт тем временем обступила местная детвора. Одеты они были бедно и одинаково, как на подбор. Русоволосая девочка с жидкой крысиной косичкой, кажется, стеснялась этой бедности. Она прятала руки за спиной и с робким интересом рассматривала Маринетт.

- Эй! Я знаю, кто ты, каджит! Слава Ситису! - вдруг воскликнул мальчишка позади М'Антиса, а скромная девчушка в тот же момент подпрыгнула, вытянув руку с измазанной чем-то ладошкой и, очевидно, метясь в маску Маринетт.

  - Подобные люди кидают сразу пузом на ножи. Так что много тебе твоя копия поможет. По-хорошему, надо было на "почтовый ящик" сговариваться. Эх, да что уж теперь... Ладно. Кончай шамать, спать пора. Арнольд, пойдешь со мной в паре. Из остальных вояки, как из македонцев.
  Спать особо не довелось - Камил от души накушался и смотрел в потолок взглядом мышонка Джерри из серии, где котяра вечеринку устроил. Ну и заодно думал. Как и всегда, перед делом думал только о деле. Выдумывал в основном всякую шляпу - от пулемета до тротиловых соток на простейших радиодетонаторах из игрушечных машинок. Но все было либо слишком легко, либо слишком тяжело. Первоначально озвученный вариант почему-то предполагался как самый удачный из всей смеси возможных решений.
  За более серьезными громыхалками пришлось ехать уже самому. Это автомат тебе дадут в армии с подсумком - и отваливай. А тут уже дело, можно сказать, интимное. Благо у этого явно скрытого еврея Соломона - таких предприимчивых и масштабных людей хрен найдешь и среди христиан, и среди мусульман, да и какого человека вообще Соломоном назовут - действительно было все, что нужно. Наверное, даже МиГ-15 можно было бы найти. Причем рабочий, а не в виде грустного памятника режиму Энвера Ходжи.
  Ну а потом целый день на подгонку всего и вся, выезда на место, его рекогносцировка, определение места для стрельбы, планирование, кто где должен стоять, куда будет в случае чего стрелять "предупредительным" Шкодер и куда будет стрелять "предупредительной" ПГ-7 Арнольд. Камил решил не церемониться, бить - так бить, пугать - так пугать. Проверка связи, навешивание гарнитур. Ну и в конце концов поесть и выдвигать на исходные. Вроде все готово.

Мортимеру Хьюзу было холодно. Последнее время он постоянно чувствовал озноб, несмотря на то, что в комплексе поддерживалась комфортная температура. Наверное, стоило пожаловаться на недомогание Глен или Барри с Артуром, но ему казалось, что это нервное, и его поднимут на смех. Тем более, что и иные причины нервного расстройства присутствовали - порой накатывало головокружение или начинало лихорадочно колотиться сердце... Или, например, вот сейчас он зачем-то пришел на склад, а сейчас стоял и тупо разглядывал стеллажи, не представляя, зачем ему могли понадобиться данные примитивные механизмы. Но зато хоть озноб прошел... И, вроде, в голове чуток прояснилось. Так ведь?

Он помнил, что данные механизмы применялись для передачи информации на расстоянии или генерации пучка низкоэнергетических фотонов в довольно узкой части спектра, но сам смысл подобных костылей ("костылей"... ещё один примитивизм) от него ускользал. Разве не проще вырастить более совершенные глаза, или, скажем, передать информацию при межклеточном контакте? Межклеточнный контакт - это хорошо и правильно. ОН должен применять межклеточный контакт для передачи информации и своих частичек - чтобы ещё больше обладающих нервной системой кусков биомассы изменились и стали ИМ. Но кусков биомассы много, у них есть химико-механические метатели, способные временно нарушить двигательные функции его оболочки, и полный склад легковоспламеняемых бензольных соединений, при помощи которых был уничтожен изначальный носитель клеточной структуры. Хотя и ОН не один здесь - ОН смутно осознаёт, что здесь есть ещё двое не-ЕГО... Мало. Нужно больше, и, желательно, больше ЕГО. Нельзя дать кускам биомассы организоваться - пусть боятся, пусть паникуют, как боялся Хьюз не-ЕГО-собаки. ОН не станет прятаться. ОН сделает всё, чтобы не-ОН преуспел, и передаст свои клетки другим кускам биомассы.

ОН в очередной раз опустил и поднял грудную клетку, имитируя процесс жизнедеятельности организма, называвшего себя ранее Мортимером Хьюзом. Организм "Дитрих Бёрн" пытался что-то сказать, но это уже было не важно. ОН, не удостоив потенциального носителя ответом, вышел из склада и направился в генераторную.

Генераторная встретила ЕГО привычным шумом - "Мортимер Хьюз" проводил в данном помещении довольно много времени, и сейчас напряжение мимических мышц ЕГО оболочки демонстрировало довольную улыбку. ОН помнил, что "Хьюз" называл генератор сердцем станции, холил его и лелеял - и сейчас ОН собирался применить его знания для обратной цели: сломать данное "сердце", открыв тем самым сезон охоты. Конечно, если кто-то сейчас войдёт, он поймёт, что ИМ стал именно "Мортимер", потому что настолько легко разберётся с генератором только техник... Не важно. В темноте ОН и не-ОН смогут инициировать межклеточный контакт, повышая градус паранойи и создавая новые особи не-ЕГО, и даже если ОН будет уничтожен - его суть продолжит ассимиляцию биомассы в других носителях.

«Данные, которые мы должны собрать на этой планете, колоссально обогатят научную копилку человечества, а значит, помогут сделать мир лучше»

-А некоторых представителей человечества богаче.

Продолжение фразы Кевина сорвались с губ Рэкфола как то сами собой, и не было направлено ни к кому конкретно. Осознав , что он только что сказал, Джек даже немного саркастически улыбнулся. Зачем врать самому себе. Согласитесь! Таких романтиков как Кевин всегда хватало в мире, но как говориться «Из бывших романтиков выходят отличные алкоголики». Действительность же была такова, что человечество врят ли удовлетвориться одним лишь промышленным прогрессом во имя всеобщего блага и справедливости. Подтверждением данных слов был сам Рекфол. Он делал деньги на этом самом техническом прогрессе, и уж скажу я вам далеко не во имя благополучия всего человечества.

Джек посмотрел вниз, где разгорался пожар от взрыва . что уничтожил преследовавших их роботов. По сути они были такими же машинами уничтожения , как и те железяки – одним из видов «Вируса» в безкрайней вселенной. Разница лишь в том, что роботы приняли эту роль изначально, люди же ломаются, подобно дамочкам из пансионата благородных девиц, прикрывая суть своего агрессивного и эгоистичного естества ширмой из морали и лозунгами об всеобщем благе.

По мнению Рекфола людское общество мало чем отличалось от муравейника. Оно было всецело потребительским, жестко иерархичным и беспощадно конкурентным. Муравейник никогда не будет договариваться с другим муравейником за право обладания общими ресурсами – непременно будет война и непременно прольется кровь, и красные муравьи будут рвать своими жвалами черных, а черные толпой загрызать неудачливых красных. Осталось только понять кто мы, черные или красные муравьи, ведь от этого зависела вся стратегия выживания человечества.

Но то было дело далекого будущего. Если уж не им , так последующим экспедициям так или иначе улыбнется удача , и они осквернят эту девственную планету отпечатком сапога своего скафандра. Сейчас же нужно было аккумулировать все усилия на свои мелкобуржуазные потребности в которые входило : как минимум - прожить хотя бы этот день до конца; как максимум- свалить домой, где были друзья, готовый подсобить в трудном предприятии , а в шкафу лежала большая страшная пушка, способная прожечь в стене дыру размером с хорошего слона.

- Дмитрий, Дмитрий проснетесь!
Нежный но очень настойчивый женский голос вырвал Дмитрия из рук нежного и притяжательного сна.
молодой врач уснул за письменным столом как раз вовремя заполнение истории болезни. Он сам не заметил, как вновь оказался в том великолепном зале, полном ароматных цветов. Прочим работа требовала его присутствия и внимания. Точнее не совсем работы а молодая ординатор которая я очень часто соглашалась ночные подработки вместе с ним. Я зовут Аня Сидорова ей чуть меньше чем самому Дмитрию однако тело ее фигура говорили о том что она совсем уже взрослая. Возможно Дмитрий и показывал ей знаки внимания если бы не кольцо на безымянном пальце девушки. В таком возрасте выходит замуж или по большой глупости или по большой любви. Впрочем девушка не особо было разговорчивый по теме своего брака поэтому оставалось только гадать какой из вариантов её.
Убедившись Дмитрий окончательно пришёл в себя девушка продолжила
- Дмитрий, Прости что разбудила не хотела вас м-м-м отвлекать от работы, - девушка робко улыбнулась, - Наталья Семёновна опять жалуется на острую боль. Я уже дала ей обезболивающее в виде уколов, но она говорит что боли всё ещё продолжаются и что нужно её смотреть.
Наталья Семёновна пожилая женщина в возрасте 70 лет госпитализирована уже третий раз за месяц это человек из тех людей который ложиться в больницу больше от одиночества и чувство ненужности чем от реально существующих патологий множество обследований анализов не выявили у неё никаких особых заболеваний однако женщина при всей своей мнительности требуют госпитализацией и угрожает написанием различных жалоб в множество инстанций. Как известно В нашей стране данный приём работает безотказно поэтому ее следует терпеть и потакать любым капризам. так завещал главный врач который очень боится потерять свое драгоценное место. Палата Натальи Семёновны находилась в в неврологическом отделении. На два этажа выше, чем терапевтическое. К сожалению, в субботний вечер, дежурным врачом во всей больнице оказался именно молодой терапевт Дмитрий Шуляк. В выходные дни ему часто приходилось помимо своей основной работы заниматься пациентами неврологического и хирургического отделения. Бывали даже дни когда ему приходилось накладывать швы на пациентов. Хорошо хоть гинекологическое отделение находится другом корпусе иначе и роды принимать заставили и аборты делать. Шутили иногда старшие коллеги. приход Димы для них стал глотком свежего воздуха так как парень брал по несколько смен подряд и зачастую это были выходные и праздничные дни.
Как, например, сегодняшний вечер.
Аня смотрела на своего руководителя сострадательным взглядом и понимающе сказала:
- Я понимаю тебя, Дима. Эта бабка уже всех нас достала. Терпеть ее только от того, что у нас заведующая такая бесхребетная - это кошмар. Может быть, подождёт она ещё чуть-чуть? Я нам сначала чай сделаю, а потом пойдем?
Молодая нежная ладонь Ани небрежно коснулась руки Димы. Он почувствовал не себе тепло и нежность ее кожи. На первый взгляд могло показаться, что жест был случайный, однако девушка не спешила убирать руку. Взгляд её был выразительным, тёплым и в нем было что-то ещё. Ожидание. Она ждала. Но чего? Ответа на вопрос или каких-то действий от Дмитрия? Казалось, что время остановилось, но делать нужно было что-то уже сейчас...остановилось, но делать нужно было что-то уже сейчас...

Гильберт Несбитт

Слабость короны - рождает национальных героев. Появление Дракона - рождает Рыцаря. Пришествие Дьявола - Божье Заступничество. В крайнем случае: штатного оккультиста Гильберта Несбитта. Будто гром грянул в твоём сердце, а молния сверкнула в черепе: всё, что ты делаешь - ты делаешь со скоростью и точностью, будто прожил целую жизнь, репетируя этот момент. Символ, начертанный на спине Вильяма, вспыхнул медовым огнём, "Кукушка" видит корабль, мчащийся к скалам Уайлдгуз Бэй, поднимая пену, а сам ты - не дрогнул и не усомнился ни на секунду: это Враг и с ним нужно драться!

После злополучной операции по задержанию алхимиков сержант Джонсон стал носить на форменном кителе завязанную бантиком розовую ленточку, приколотую булавкой. В память о мисс Райт и констебле Смоллуэйсе. Не Бог весть какая странность на фоне причуд некоторых коллег. К тому же, выглядел этот бантик довольно мило, будто какая-то награда, которой сержант так и не удостоился официально. Лишь немногие из сослуживцев догадывались, какой смысл вкладывался в эту вещицу.

Артур надеялся, что хоть кого-нибудь из констеблей произведут в сержанты, чтобы можно было, наконец, снять с себя бремя ответственности за кого-то, кроме себя. Но увы. Сержантских лычек ни у кого не появилось, и в оперативной группе сержант Джонсон по-прежнему остаётся старшим по званию. А значит, и за командира остаётся именно он.

Впрочем, можно попробовать вписать в приказ Слоббера в качестве командира группы. Пока там в канцелярии разберутся, что это служебная собака.

Итак, оперативная группа вновь сформирована в том же составе. Локация определена. Обстановка доведена. Задача поставлена. Но ещё во время брифинга у сержанта вертелся на языке вопрос по поводу свалки магических отходов. "Скопление магических отходов + застойный "карман" магической энергии + неосторожное (или злонамеренное) заклинание-катализатор = +1 Слайм". Эту нехитрую формулу Артур крепко уяснил во время курсов. Разве само создание подобных свалок не означает риск возникновения подобных проблем? Однако, Джонсон понимал, что задание этого вопроса могло быть расценено как публичная критика действий командования, сомнение в его компетентности и нарушение субординации. Поэтому, сержант промолчал.

Сейчас же, узрев горы слежавшихся отходов класса A-I, Артур смог оценить весь масштаб идиотии. Неудивительно, что тут люди начали пропадать. Да тут отходов хватит и на сотню Слаймов, если задаться такой целью.

Сами же постовые не вызвали у сержанта подозрений. Напротив, выстроить кордон вокруг свалки и выставить оцепление - вполне разумный шаг, чтобы оградить территорию от местного населения. Вот только стационарные сооружения не появляются за одну ночь, как по волшебству. Эти ребята тут уже давно окопались. И ждали опергруппу из Лондона всё это время, даже не пытаясь разведать территорию. Или пытались, но начальство нам не довело этой информации. А значит, это не спасательная операция. Из чего следовало две вещи. Во-первых: и экипаж конвоя с сопровождением, и персонал завода с охраной уже списаны в расход. Во-вторых: либо опергруппа Джонсона является лучшими специалистами по санитации из всех возможных (в чём Артур сильно сомневался, памятуя о "рыцарях" мистера Холлери), либо такими специалистами, которыми не жалко устроить разведку боем. В отличие от парней из оцепления.

В любом случае, приказ есть приказ. Сержант решил не мелочиться и в качестве оружия взял с собой из оружейки пулемёт Льюиса с двумя запасными дисковыми магазинами. И Артур предчувствовал, что не зря.

Джонсон с невольным уважением посмотрел на носителя багрово-золотого кителя мага Департамента. Люди, обладающие сверхъестественными способностями, да ещё сумевшие поставить их на службу Британии, всегда казались Артуру представителями какой-то особой, истинной аристократии, избранной Всевышним.

"Боже, храни Британию!"

Процедура психосанитации в случае Артура не заняла много времени. Вроде, и не поменялось в нём ничего. Ну, разве что, предстоящую операцию сержант теперь воспринимал уже чуть более оптимистично, чем раньше.

"Подумаешь, слайм! Да я почти в одиночку одного почти уничтожил! Пистолетом! А теперь у меня с собой пулемёт и со мной целая группа! Пятеро в отряде, не считая собаки! Да если понадобится, мы и дюжину слаймов порвём на британский флаг, как Слоббер грелку!"

Рука по привычке коснулась того места, где под "Талисманом" была приколота розовая ленточка. Артур всё ещё помнил, что она там.
Но уже не помнил, зачем.

Сержант так и не выстрелил. Не то, чтобы он не мог нажать на спуск трофейного дробовика, а просто потому, что боялся задеть своих. Патрик был слишком близко к цели. Орудовал топором, как одержимый. Так что, очень скоро стрелять стало просто не в кого. Райт, фактически, порубил тушу этой твари на куски.

"Что ж, выходит, иногда всё-таки полезно иметь в группе психа с топором..."

Специалистам из отдела исследований придётся немало попотеть, чтобы из того, что осталось, попытаться восстановить облик этой твари. Кем бы ни были эти "пришельцы из будущего" и какими бы сверхъестественными способностями ни обладали, они так же, как и люди, уязвимы к холодному и огнестрельному оружию. А значит, у человечества по-прежнему есть шанс.

Джонсон всё ещё испытывал головокружение. Симптомы, схожие с теми, которые испытывает неокрепший сухопутный организм во время усиленной качки. Артур ещё со службы на флоте помнил, что в особо тяжёлых случаях корабельный врач прописывал от "морской болезни" скополамин в небольших дозах. А недавние исследования показали, что скополамин можно применять и в качестве "сыворотки правды". Понимая, что в работе ему часто придётся допрашивать задержанных, сержант всегда носил с собой в кармане одну бумажную упаковочку с таблетками.

А вот уже во время службы в Департаменте, на курсах базовой медицинской подготовки, Артур выяснил, что скополамин имеет и другое назначение - как успокаивающее средство, усиливающее действие анальгетиков. Например, ацетилсалициловой кислоты, также известной под торговой маркой "Аспирин" германской компании "Байер". Отличное изобретение! Уж получше ивовой коры, которой пользовались до недавнего времени. Уж в химии германцы знают толк. Жаль только, что не вся их химическая продукция такая же полезная*.

Пошатываясь, сержант подошёл к Уайту. Поскольку тот был занят, Артур самостоятельно взял у Чарльза из медицинской сумки аспирин - таблетки с легко узнаваемыми крестами**.

Сержант Джонсон поднялся наверх, на кухню, взял чистую кружку, налил воды из крана и принял сразу обе таблетки.
А когда вернулся, предложил испробовать тот же метод и Чарльзу.

- Если найдутся добровольцы и шериф не будет против, почему бы и нет. Но они поступали на службу в городскую стражу, а не в драконоборцы, учитывайте это. Да и за бесплатно вряд ли кто-то согласиться идти.

Ауг покрутила зуб в руках так и сяк, несколько раз поднесла к глазам, попробовала согнуть в разные стороны, примерно взвесила, обнюхала и чуть ли не облизала. Конкретики это особо не прибавило. С другой стороны, отрицательный результат – тоже результат. И если тщательный осмотр не позволил определить даже примерный вид зверя – значит она его раньше не встречала, что о чем-то да говорит. Канальца для яда внутри вроде не видно, но клык обломан, так что точно сказать трудно. Ну, и раз у твари таки есть зубы, значит это явно не паук или насекомое. И не относится к птичьим скорее всего (огромных плотоядных гусей, у которых зубы технически могли бы быть, она списывать со счетов не стала). Насчет отсутствия следов она сильно сомневалась, и не стала всерьез рассматривать эту информацию, пока сама не проверит. Скорее всего коровы пасутся не на каменистой твердой почве, а тварь довольно здоровая и тяжелая – так что, либо следы таки должны были быть, либо тварь жрет в воздухе и остатки туш должны выглядеть как будто с высоты упали, либо дело придется иметь с чем-то чертовски умным. Или все сразу.
Ауг прикрыла на мгновение глаза и плотоядно облизнулась. Охотничий азарт разгорался все сильнее и теперь, когда цель была ясна, все остальное отошло на второй план. Даже сумма награды ее сейчас не особо-то волновала. Однако о существовании команды она все же вспомнила, благо полезные замечания те уже выдали. Решила не заморачиваться и просто стала озвучивать свои мысли по делу. Получалось, кстати, куда более складно, чем когда она пыталась специально говорить пояснее, но полуорчиха этого в упор не замечала.
- Не похоже на то, что я раньше видела. Скорее всего тварь либо редкая, либо издалека. И явно крупная. Надо места нападений осмотреть, согласна. И трупы. Если на лету тварь, ну или стая тварей, жрет – то следов-то не будет, но упавшие объедки все за них скажут. Местных спросить, видел ли кто-то что-то странное во время нападений. И было ли что-то необычное до – лесной пожар, шахта новая, цирк какой проезжал. Да и фермы те давно стоят ли. Просто так к людским поселениям умный хищник не полезет – случится должно что-то. А то, убив одного – другим дорогу можем дать. В библиотеке или архивах покопаться бы еще, может упоминаться что-то редкое там. Порой и сказки могут пригодиться от зубов звериных.
Переведя дыхание, Ауг отдала клык Феамиру (который - надо ж было так увлечься- оказался ближе, чем она думала, так что пришлось постараться быть аккуратной, чтобы не задеть эльфа ненароком)
- Посмотри, нет ли магии. Может это что-то, магами выведенное. Или заколдованное. Ох, сам, наверно, знаешь.
И добавила, обращаясь уже ко всем вокруг и надеясь, что завладевший вниманием мера Салтук будет любезен донести смысл ее речи до заказчиков в удобоваримой для них форме, раз уж вчера о командной работе говорил.
- Чем больше знаем, тем вернее охота будет. Не всякого же зверя убивать, да зуб для сравнения прикладывать. На всех стрел может не хватить.
Ауг обвела взглядом всех присутствующих. Кто-то, будь ему до этого хоть какое-то дело, мог бы подметить, что глаза ее блестят, ноздри раздуваются от возбуждения, а губы почти сложились в подобие полубезумной улыбки – о, для нее это было высшим внешним проявлением эмоций. Охотница была снова в своей любимой игре «кто кого сожрет» - и на этот раз все обещало быть интересным. Сейчас она готовилась собрать все свои умения, чтобы сделать загадочного хищника своей жертвой. И подобно тому, как приняла она свой лук как инструмент и часть себя, теперь была готова принять таким образом и отряд.

Девушка посмотрела на Кевина. Сперва она не поняла, зачем ему этот набор, но, когда сообразила, ответила:
- Спирт и бинты - это ж прошлый век, - с сожалением развела руками медик. - С собой у меня ничего такого нет.
Девушка стала озираться по сторонам, ища какой-нибудь булыжник или крепкую палку. Конечно, это было так себе оружие против железным собак с пушками. Но хоть какое-то ощущение уверенности могло принести. Да и может пока мужчины с бластерами отвлекают роботов на себя, удастся помочь хоть как-то и чем-то.

На ходу застегнул темно-зеленые пуговицы. Откинул седую прядь со лба. Раскрыл квадратную пасть багажника. Пробежался кончиками пальцев по знакомым предметам. Здесь было абсолютно все, от старых винтовок-тростинок Ли-Энфилд до грозных инсинераторов фирмы Лайт-Брингер, покрытых многолетней рабочей копотью. Вспомнил, как один такой полыхнул в руках МакНамары. Как загорелись ревущим пламенем ребята на крыше старого склепа. Как до последнего тушили огонь ценою своих собственных сантиметров кожи. Как зомби натужно выли в оккультном кругу. Как спектры выпивали остатки разума всех и каждого. В буквальном смысле.

Он не любил вспоминать ту ночь. Осада Хайгейта темным пятном антисанитарии легла на весь Департамент. Имена погибших и по сей день висели на доске почета. О них вспоминали добрым словом. А еще Ахмет помнил, как он сам истошно вопил в комнате с белыми подушечными стенами. Как свирепо бился в крепких оковах смирительной рубашки. Как умолял, подыгрывал, угрожал и симулировал. Громко хохотал одержимым смехом. Как врачи рисовали вихревые круги на его лбу. Как мелькал перед глазами крест специалиста по экзорцизму. Как текли по горячему лбу капли святой воды. Как злой дух внутри него шипел, извиваясь наружу, вылезая через ухо прямо в комнату. С воем и визгом, наконец, призрак вылетает, нечестивой волной сбивая коллег-санитаторов с ног. Готовый набедокурить, забрать больше жизней из этого места. Заходит на крутой вираж. Победно визжит и хохочет, предвкушая свой нечестивый триумф. Как вдруг - натыкается на металлически-громоздкий щит, покрытый отражающей амальгамой. "Зе Миррор" - гласит надпись на нем. Призрак воет и распадается на эктоплазменные сопли. Санитаторы переводят дух. А дальше - тяжелая реабилитация, кресло инвалидной каталки, физио- и психотерапия. Мелькающие образы встающего с колен сознания. Обрывки воспоминаний, что из абстракций калейдоскопа по кусочкам мозаики складываются в прежнюю личность. Иногда он видит Патрика Райта в больничных палатах. Переглядываются недобрыми взглядами. Они видели некоторые вещи. Они не хотели бы их вспоминать.

Ахмет стряхивает ворох неприятных воспоминаний. Теперь он - санитатор. Теперь это - часть истории. Теперь у него есть долг. Вздыхает. Пробегается взглядом по знакомым предметам. Уверенно берет красную канистру, пузатый бутылек антивоспламинительного масла, всякое-разное-полезное. Щелкает затвором винчестера. Игнорирует вопли арестованной, спешно семенит к собачьему трупу. Кивает в ответ сержанту: трупное загрязнение не должно отравлять этот мирный район. Выливает половину канистры на мертвое тело. Смотрит, как лиловая кожа и кости с шипением плавятся, оставляя после себя лишь выжженное пятно на контрастно-зеленом газоне.

Проходит дальше, мимо трупов Смоллуэйса. Смелый был стажер. Мимо симпатично-стройного миниатюрного тела. Смелая была девушка с блокнотом. Чуть заметно дотрагивается до полей шляпы в коротком почтении мертвым. Министерство им пухом, да царствие санитарское. Он не забудет их имена.

Мрачнеет лицом. Застегивает плотнее борт зелено-болотной формы, перехватывает цевье толстого винчестерского дула. Идет на задний двор решительно. Где эти алхимики пресловутые засели? Сейчас он покажет им мирный способ решения всех проблем.

- Сэмми...

Увы, но сержант опоздал. Он ещё успел увидеть, как обезглавленное тело Смоллуэйса сползает по черепичному скату, прежде чем окончательно упасть за борт.

Вид мутировавшей твари вызывал омерзение. Будто кто-то приделал к телу собаки голову бегемота. С иглообразными зубами и щупальцами по краям рта. А ещё у этой твари был только один глаз.

"Собака... Страшная... Одноглазая... Так вот, значит, что имел ввиду констебль Смоллуэйс в своей записке. Почему же он не запросил разрешения уйти с крыши, если видел, насколько эта тварь потенциально опасна? Почему доклад был настолько невнятный и малоинформативный?"

Выстрелы Артура стали для твари роковыми. Но это не помогало от чувства вины. Сержант осторожно подошёл ближе к краю. Посмотрел вниз. Два обезглавленных трупа, мужчины и женщины. И почти целая тварь рядом, что их обезглавила.

"Это Вы их сюда отправили, сэр, - заговорил вдруг голос мистера Совесть, этого ненавистного "внутреннего прокурора" Джонсона. - А ведь они в точности исполнили Ваш приказ. Два человека за одну мутировавшую собаку. Плохой размен, сержант. Очень плохой. Начальство и коллеги, может, и простят Вам гибель своего подчинённого. Но общественность ещё долго не простит Вам гибель журналистки. Отправили совсем зелёного новобранца и девку-некомбатанта в самое пекло. И как же Вы намерены потом оправдываться перед судом присяжных... сэр?"

Сержант мотнул головой, сбрасывая наваждение. Да, в случившемся есть доля его вины, но погибших уже не вернуть (во всяком случае, сержант не знал способов, как вернуть обезглавленное тело к жизни), а вот о живых Джонсон обязан позаботиться. Нет времени "раскисать" от горечи утраты, сейчас его людям нужен уверенный в себе командир. А уж потом он готов предстать, хоть перед судом присяжных, хоть перед военным трибуналом, хоть перед самим Господом Богом на Страшном Суде.

С крыши было хорошо видно Ахмета рядом с машиной. Тот уже "упёк" полоумную старуху в "автокаталажку" и даже успел экипироваться в костюм санитатора.

- Бейкерс! - крикнул Джонсон с крыши. - Немедленно обработайте труп этой твари и сразу в дом!

Сержант обернулся к остальным.

- Райт, Хомвелл - к подвалу! Возможно, там ещё кто-то прячется. Запускаете Слоббера вперёд. Я спускаюсь первым, вы оба - прикрываете. Как поняли?

Если в подвале и правда кто-то есть, таиться больше не было смысла - сообщник уже слышал выстрелы и лай.

Когда Ауг предложила всем выпить за ее счёт, Салтук не стал упорствовать и наполнил свою пинту эля снова, поблагодарив полуорчиху кивком. К началу рассказа северянина воину как раз принесли мяса, так что он с большим удовольствием ел, слушая историю Снэбьерна и последующую дискуссию вполуха. Все эти разговоры были очень важны, но Мрачный Шип чувствовал себя некомфортно в такой шумной компании. В итоге, разговорщики разбились на группы, и хобгоблин понял, что им сейчас никто не интересуется. Его это, впрочем, вполне устраивало, и сам воин решил послушать, что о себе расскажут остальные. Сам же о себе хобгоблин решил пока не рассказывать в деталях - хотя, кое-что из прошлого вызывало улыбку на его усах...

- Арок! Арок! Арок! - вопили постояльцы за столами, стуча кружками.
- Шип! Шип! Шип! - старались перекричать их другие посетители, топча тяжелыми армейскими сапогами кто по стульям, кто по стене, а кто по полу.
Виновники этого ажиотажа сидели друг напротив друга за крепкой бочкой, наполненной до краев крепким вином. В "Красном молоте" этих двоих неплохо знали - Мрачный Шип был завсегдатаем, а вот Арок был местной легендой - сержант отряда кентавров не знал себе равных в выпивке. Седой, морщинистый кентавр давно отслужил свои пять лет, но буйный нрав не позволял ему ни покинуть Имперскую Армию, ни продвинуться и сделать карьеру. Но сержант он был отменный, из тех, за кем рядовые готовы рвануть в самую самоубийственную атаку.
И сейчас кентавр и хобгоблин как раз соревновались в том, кто кого перепьет.
Салтуку, в целом, везло - он умудрялся сидеть ровно, несмотря на то, что коварный мир так и стремился ускользнуть куда-то влево. Арок, в свою очередь, сидел по-кентавриному, но именно эта поза выдавала то, что влитый алкоголь уже начинал - только начинал - немного раскачивать опытного воителя.
- А ты неплохо держишься, для зеленого сморчка, - смеялся Арок, опустошая очередную пинту.
"Да как в тебя столько лезет?" - клял противника Салтук, стараясь обеспечить встречу своей пинты со ртом методом поднятия пинты, а не сокрушенного падения головы.
- Эа у т'ебя... - язык хобгоблина мерзко заплетался, - узе к'лени д-д-др... - Салтук шумно сглотнул, возвращая поднявшийся из нутра алкоголь обратно и шумно ставя пинту на стол, - ...рожат.
- Рожать? Я тебе что, баба, рожать?! - фыркнул Арок, которому снова наполнили пинту, - Неее, Шип, по бабам эт надо завтра идти, когда бухло из головы выветрится... Я тебе такое место покажу, там не женщины - мечта!
В мутных глазах хобгоблина мелькнуло желание шмякнуть ладонью себе по лицу. Вот ведь кентавры, отменные вояки и парни в целом нормальные, но стоит им подумать про женщин, как вся их энергия уходит только на одно... хотя, учитывая нравы кентавриц, надо обладать или пробивным характером, или полным отсутствием чувства самосохранения, чтобы укротить такую... женщину.
Видимо, именно поэтому от разгула в некоторых городах Мольтуна, что так стремятся пополнить ряды армии живой силой любыми способами, у кентавров просто срывает крышу.
- Да ты ж забудешь об своем об'шании з'втра - выдал воин, приложившись к пинте.
- Нет уж, Шип, ваш отряд моих парней так выручил на той переправе, что я не успокоюсь, пока не отплачу вам достойно. Вы, хобгоблины, в бою хороши, но веселиться не умеете совсем! От вашей ежедневной муштры у меня аж подковы ржавеют! Так что научим мы вас тут гулять с размахом!
Дальнейшей лекции ветерана Салтук не услышал, ибо пол трактира принял его в свои теплые, тыкающие сухой соломой в щеки, объятия...

Глянув на вторую пинту эля, от которой он уже отпил, Мрачный Шип вспомнил, что именно после того загула он запретил себе напиваться алкоголем до потери сознания.
Кентавры - ребята, конечно, простодушные, но когда они кому-то слишком благодарны, для объекта благодарности это может закончиться весьма и весьма смертельно.

- Не пьешь? Наверняка еще и девок не целуешь! - громко усмехнулся Труудд, отвечая смущенному эльфу, и выпил с сутулым парнишкой добрую половину кружки своего очищенного напитка, на вкус который стал как добротный эль с явно выраженным ароматом пшеничного солода.
Судя по всему, либо эльф его не услышал, либо проигнорировал ибо он обратился к человеку в доспехах:
...Вы сказали о войне с эльфами и драконами...
- Война с эльфами и драконами? Не припомню таких. - подумал Труудд, но решил, что эль оказался слишком крепкий и у него снова частично отшибло память (как это частенько бывает в его загулах), и принялся слушать рассказ мрачного человека, попивая эль.
Вдруг молодой эльф прервал рассказчика:
- Великая Империя? Государство эльфов Талмор? Повелитель драконов Алдуин? Может быть, я пропустил именно те уроки, где рассказывалось об этих странах... но либо... - тут эльф запнулся, - если вы... извините... вы всё это сейчас не придумали, то вы должны быть ОЧЕНЬ издалека.
- Я так хорошо север не знаю - произнес Труудд, - но не думаю, что у такого серьезного человека есть причины врать малознакомым людям. А история и впрямь хорошая!

Дослушав историю до конца, Труудд решил допить кружку, но, сделав несколько глотков услышал то, что заставило его подавиться - полуорчиха (голос у нее казался все-таки женским) СКЛАДНОЙ фразой предложила выпить всем, кто сидел за столом! Эль потёк по его бороде, из носа брызнули капли, когда дворф пытался откашляться. В этот момент полуорчиха кинула золотой на середину стола и Труудд удивился ещё больше - с чего такая щедрость?

Пока дворф пытался придти в себя и понять, что происходит, парнишка, с которым он уже выпивал, задал дикий для дворфа вопрос:
...Мы с дворфом выпьем за твое здоровье, я знаю он не откажется, правда?
Труудд на пару секунд задумался, затем взял золотой и начал крутить его в руках, попробовал на зуб, посмотрел внимательно, но так и не смог определить, настоящий он или нет. Вслух же он произнес:
- Откуда у такой.. полуорчихи золотой? И с чего она хочет угостить незнакомцев? - на лице у Труудда застыло непонимание, которое вскоре сменилось на улыбку - Хотя, с другой стороны, 20 медняков это 20 медняков, как говорится.. Эля мне! Да чтоб медняк на пенной шапке мог лежать!

Леонард видит, как девушка, представившаяся Соней, пулей сорвалась с места и понеслась к реке. Зашла в темную воду, сделала несколько шагов и вот уже нырнула, оставляя на поверхности еле заметные расходящиеся круги. Успел заметить, как здоровяк начал стягивать кофту, и, развернувшись, припустил к мостику. Мгновение. И босые ноги уже ступили на деревянный помост. Конструкция под весом мужчины слегка раскачивалась. Однако он мог удержаться за канатные перекладины и наблюдать с вроде бы безопасного расстояния.

Олег механически проделал движения, которые когда-то помнило его тело. Но в этом месте явно не хватало верных Когтя и Зверя. А может ещё чего-нибудь... В голове созрел план. Безумный. Но, кто знает, может в нем - их спасение. Рубашка мягко скользнула вверх. Пёс уже близко. Пора. Тряпка, брошенная в морду чудовищу, закрыла полностью голову твари, на мгновение обездвижив животное. Такого оно явно не ожидало. Это дало возможность мужчине начать своё бегство к воде. Успел сделать несколько шагов. И тут услышал за спиной, как притихшая на время псина вновь подала голос. Рычание переросло дикий вой. Видимо, рубаха - не самый надёжный намордник. И что за?! Нога предательски подвернулась, расставленные в стороны руки не помогли удержать равновесие, и Олег понял, что вот-вот упадёт на песок. А до реки оставалось всего несколько рывков. Интересно, за сколько прыжков зверь преодолеет это расстояние?..

Мальчик-проводник, влекомый Соней, добежал до берега. Увидел, как девушка резко вошла в воду. Обернулся. Высокий мужчина уже ступал на мост. А вот здоровяк возился с гонщей.
- Скорее! - отчаянно крикнул негритёнок, будто это могло помочь.
Пёс все мчался, озлобленный, дикий. Становилось понятно, что мужчина, любивший поболтать и пошутить, возможно больше уже не сможет ничего сказать. Не успеет. Юнец, не оборачиваясь, с криком бросился вперёд. Пробежал мимо упавшего здоровяка прямо навстречу псу... Секунда. Огромная челюсть сомкнулась на хрупкой шее. Даже до Леонарда долетел хруст ломаемых позвонков. Крик мальчика оборвался булькающим хрипом. Тело безвольно повисло в пасти собаки. Зверь остановился, не добежав до здоровяка. Постоял секунду-другую, глядя на мужчин. Развернулся и припустился вправо вдоль берега, волоча в сжатых зубах мальчонку и оставляя следы на песке.

Соня, вступив в воду, ощутила ледяной холод. Но думать было некогда. Жизнь дороже. И всего через несколько шагов она почувствовала, как вода стала по пояс и смогла нырнуть.



Простой навесной мост тянется на много-много метров вперёд. Другой берег спрятан густым туманом. Река под деревянными перекладинами темнеет, иногда отражая переливы молний.

Тодд
Девушка, хмыкнув, поглядела на протянутую плошку и, не сводя масленого взгляда с мельника, взяла щепоть и медленно поднесла ее к губам, попутно просыпая белоснежную муку на свои груди. Затем, эротично приоткрыла рот и отправила в него угощение, довольно улыбаясь и облизывая пальчик за пальчиком. Довольно промычав, словно ничего в жизни вкуснее не ела, Джесси запила муку водой из кружки, после чего взяла еще щепотку муки из плошки и поднесла ко рту Тодда.
- Теперь твоя очередь.

Прикрыл на секунду глаза, пытаясь сконцентрироваться на одному ему известному раздражителе, а долбанное воображение уже рисует ужасные картины, смотрит на мертвяков, но страха нет, есть только ненависть к этим немертвым ублюдкам. Взгляд выше на вампиреныша мелкого «А твои кишки мелкая пиявка, я буду носить как шарф» со злостью думает он и тянется рукой к рукояти топора за спиной, но уже в следующую секунду его отпускает и он убирает руку уже успевшую схватить пожарный топор и глубоко выдыхает пытаясь успокоиться. И такое происходило с ним каждый раз когда он пытался отрешиться для выполнения какого-то задания, особенно сильно такие эффекты проявлялись во время сна, туда добавлялись в том числе и фантомные боли от укусов всякой нечисти и конечно же он орал от боли в укусах. И орал как будто его режут не только во сне, но и наяву и естественно пугает этими криками соседей, что живут рядом с его небольшой карморкой, уже другой, та, что была с трупами, по несчастливому стечению обстоятельств сгорела, а вместе с ним сгорели и все улики указывающие на произошедшее там, наверняка мерзкое и противоестественное, действо. А сам нормально засыпал лишь накидавшись алкоголем, и чаще всего это было дешевое, но очень крепкое хрючево чтобы сны из ужасных картин, превращались в сюрреалистичные картины, а то и вовсе пятна различных цветов.
Сержант говорит оказать поддержку тому констеблю, что заходит с черного хода, кажется там стоит уже знакомый турок с кладбища, особо не пересекались после того случая, лишь на паре патрулей, но того кажись тоже шибанули спектры по мозгам, так что считай брат по несчастью. Кивнул сержанту, сейчас особо не было смысла разводить всю вот эту вот дисциплинарщину с выкриками «так точно», что явно может спугнуть преступников, спустился с крыльца и стараясь быть не слишком заметным отправился к черному ходу дома, стараясь не сильно попадаться на глаза возможных наблюдателей из окон.
Уже подойдя к месту где засел турок, одним привычным движением вытащил пожарный топор, то что придется ломать дверь, настойчиво говорила всё та же чуйка и лучше быть готовым это сделать сразу же по свистку, заодно еще облегчил доступ к своему огнестрельному оружию, а именно расстегнул кобуру. Впрочем пока ломать дверь он не собирался, лишь примеривался взглядом, как это будет лучше, то есть быстрее, всего сделать.

Том МакНамара

Спектры вцепились ледяными когтям и волокут по земле. Сэр Уокер хватает тебя, вытянувшись в гигантском прыжке, но только срывает ботинок... На прощание - он просигналил и мигнул фонарями.

"Получилось... Я победил..."

Но радость Победы быстро сменилась усталостью.

"Талисман" был разодран сразу в нескольких местах. По костюму санитарной защиты стекали сгустки слизи. Кое-как поднявшись и протерев окуляры, стажёр Джонсон стал безмолвным свидетелем разыгравшейся сцены.

"Будто и впрямь "старые знакомые"... Ох, как зыркнул-то нехорошо. Запомнил меня, гад... Жаль, "Эвепорайзер" его не убил... Но почему этот Слизняк назвал мистера Холлери "Змеем"? Шеф что, тоже способен превращаться в какое-то чудовище? А Командор суров... Сразу руку отстрелил. Ну и поделом! Жаль, что не добил, конечно... ТАКОГО врага я бы предпочёл видеть мёртвым, а не живым. Да и за парней погибших поквитаться бы. Ну, начальству виднее... Чувствую, в плену этой твари придётся несладко. На слизняков Женевская Конвенция* не распространяется..."

Как только отряд выбрался наружу, Артур первым делом вдохнул чистый воздух. Конечно, "чистой" лондонскую взвесь из смога и тумана можно было назвать весьма относительно, но после вони городской канализации даже она казалась таковой, хоть и далеко ей до солоноватой свежести открытого моря...

После сдачи оружия и снаряжения, Джонсону сообщили, что стажировку ему "зачли" и приказ на присвоение звания "констебль" уже подписан. Также, Артуру предоставили внеочередные сутки отдыха и время подумать, действительно ли он желает продолжить службу в Департаменте Санитации.

Вечером того же дня Джонсон, впервые за долгое время, забрёл в паб. По давней флотской традиции, надо было памянуть погибших парней.

Констебль Роджерс. "Я научу вас всему на деле, парни!" - сказал он перед заданием. Но ничему научить так и не успел - погиб первым. Упокой, Господь, его душу!
Бенедикт Хломс. "Джентльмены, давайте включим дедукцию!" Да, дедукция - великая вещь. Доводы Бена звучали очень логично. Стоял на своём насмерть. Увы, но в тот раз он ошибся почти во всём. Упокой, Господь, его душу!
Томас Дойл. Молодой был парень, ещё жить да жить. Вроде, был конюхом. Природу очень любил. Лучше б на каретный двор записался - целее был бы. Упокой, Господь, его душу!
Джон Остенвильд. Ещё один молодой парень. Знал морские поговорки. Чего он хотел получить от службы в Депртаменте Санитации - непонятно. Но погиб геройски. Упокой, Господь, его душу!
Риз Нарт. Истинный патриот Британии, каких мало. Прихрамывал на правую ногу. Смелый был. Поспешил на выручку товарищам и не вернулся. Упокой, Господь, его душу!
Рональд Морнинг. Умный был. Не боялся грязной работы. И доводил начатое дело до конца. Говорят, повидал на своём веку много всякого дерьма. Его считали немного параноиком. А зря. Упокой, Господь, его душу!
Ивор Бэйл. Валлиец. "Говорят, моя прабабка была ведьмой..." сказал он при первой встрече. Интересовался всяким, связанным с культом друидов. Странный был, немного не от мира сего. Упокой, Господь, душу этого язычника!

"Поминки" затянулись до позднего вечера. В процессе, Артур всё думал: "А может, ну его, этот Депатртамент Санитации? Попросить о переводе в другой отдел - разве ж откажут? Ведь самого же едва не сожрали..."

Но потом пришла другая мысль: "А смогу ли я теперь жить обычной жизнью? Притворяться, что действительность и правда укладывается в рамки так называемой "рациональной картины мира? Смогу ли я спокойно спать по ночам, зная, какие твари обитают совсем рядом?" И Джонсон понимал - нет, спокойно жить он теперь не сможет. И не успокоится, пока Лондон не будет полностью очищен от всей этой мерзости. Но кто ж Артуру сообщит, что "дело сделано", если само существование "изнанки этого мира" является государственной тайной? Правильно, никто. Джонсон только тогда сможет быть во всём уверен, если сам будет являться частью этой Системы.

И Джонсон решил остаться, о чём и заявил по прибытии на службу. Шеф похлопал по плечу, сказал, что им нужны такие люди, и прочую мотивирующую банальщину. Потом была Присяга. Уже вторая за недолгую жизнь Артура. Джонсон без запинок прочитал текст, после чего, Шеф пожал ему руку и отправил в строй.

"Констебль Джонсон". Звучит? Звучит".

Артур опасался, что его сразу же пошлют на ещё одно, такое же "убойное" задание. Но он ошибся. Дальше пошла сдача различных зачётов. На допуск к оружию. На допуск к спецсредствам. На допуск к сведениям, составляющим государственную тайну. На знание действующего законодательства. И даже на допуск к управлению подразделением. Отдельно - в мирное время, отдельно - в военное. А затем пошла и практика. Физическая подготовка, рукопашная, огневая, медицинская, противопожарная, противохимическая, верховая, строевая... Даже основам фехтования и светского этикета обучили. Почти всё то же самое, что и на флоте, только тут Артур уже по опыту понимал, что всё это реально могло пригодиться.

О том, что случилось в канализации, первое время напоминали только обрывки разговоров коллег о том, что Шеф, мол, лично пленил лорда-демона. Сей "факт" добавился в личную копилку подвигов и побед мистера Холлери, коих было так много, что ещё одно "достижение" быстро затерялось и забылось на их фоне. Роль же констебля Джонсона в этих событиях вообще никем, никогда и нигде не упоминалась. По крайней мере, в присутствии Артура.

"Ну, вот и хорошо, вот и замечательно. Я же сюда не за славой пришёл, в конце-то концов..."

Так и прошли следующие несколько месяцев службы.

Общее. Ахмет Бейкерс

Один из зомби вдруг ринулся вперёд, проявив необчную для них прыть! Он метит вилами в глаза Ахмету Бейкерсу!

Кладбище. Усопшие католики так и здесь, тут, там. Не по душе это Ахмету. Образцовым верующим он никогда не был, но то дань традиции - навещать родственников на мусульманском кладбище. Хорошо, хоть его богохульных дел не увидит дед Али да бабка Гюленай. Не посрамится перед ними. Сглотнул. Обхватил кожаный ремень винтовки покрепче, пошел дальше.

Впереди идут коллеги, посреди надгробий словно портовый кран возвышается паровой ходун - англичане не переставали удивлять своими выдумками по части машин. На войне Ворон не бывал, занимался другими, более важными делами, но "сухопутный крейсер" как-то раз видел вблизи и эта встреча была незабываема! Мощь и сила, рукотворный левиафан! Их, с недавних пор, начали называть "танками" и Иэн подумал, что такой бы им не помешал. Сел в него и катись, круши викторианские гробницы! Вампиры и мертвецы пусть попробуют на зуб несколько слоёв стали, ха-ха!
Так вот идут впереди стажёры с констеблями, шарят по темноте желтыми лучами фонарей, а он, словно на крыльях ночи, идет никем не замеченный. Это удобно, это приятно, это знакомо. А это там что творится?..
Идут расхитительные работы. Постоял в сторонке, прикинул количество человек. Один дозорный, двое внутри шуруют. Что там в склепе мертвечином найти хотят - непонятно, но дело это определенно незаконное. Значит - дело для него.

Подлетел к часовому сзади. Перехватил американское ружьё поудобнее и тюкнул в темечко штурм-археолога. Стоишь на стрёме - нечего курить и выдавать свою позицию, темнота этого не любит.
Подхватил падающего "Зайца". "Я Ворон, а ты Заяц. Спокойной ночи, малыш", - вся эта суета с животными была подстать чужому празднику. Он теперь был англичанин, на бумаге, но душа была русская. И все эти пляски в масках с мертвецами казались слишком странными и чужими.
Подхватил тело и отволок в сторонку за надгробие. Стянул куртку с него наполовину, накрепко перевязал руки. Штаны стянул, не поморщившись - теперь ноги спеленал. По карманам прошёлся, подтяжками рот завязал, чтобы не орал раньше времени. По плечу похлопал - полежи, браточек, отдохни.

Вооружившись вторым ружьем, занял местечко поудобнее и стал ждать. Как только показались ребята, гружёные нечестно нажитым добром, выбрал одного и дал залп.
- БАМ! - сказало английское ружье довольно прилично.
- БЭМ! - сказал американский дробовик, как это принято, с акцентом.

- А ну-ка, руки вверх! Полиция, blyat'! - и для подкрепления своего красноречия два дымящихся ствола навёл.
"Посмотрим, что там они наворовали".

Как когда-то сказал однофамилец Артура, доктор Сэмюэль Джонсон, "Патриотизм - последнее прибежище негодяя". Говорят, эта фраза была произнесена в литературном клубе во время обсуждения "патриотического акта", согласно которому, преступники, дабы избежать тюремного заключения или даже виселицы, могли поступить на службу в Его Величества Королевский Военно-Морской Флот.

Артур слышал историю про одного такого "негодяя", который попался на краже. Этому человеку предложили на выбор: либо виселица, либо служба на флоте. Естественно, парень выбрал второе. И поначалу, всё у него шло, вроде бы, хорошо: и сослуживцы доброжелательные, и офицеры наказывали только за дело. Пока однажды, этому моряку не сломал шею конец оборвавшегося от чрезмерного натяжения буксирный трос. Как говорится, "кому суждено сгореть - тот не утонет". Парень так и не смог избежать казённой верёвки на шее.

Благодаря хорошей физической подготовке и своевременному тактическому отступлению, стажёр Джонсон оказался единственным выжившим в своей группе. И вот, казалось бы, долгожданное спасение! Но не тут-то было... По какой-то причине, демонический слизень-переросток выбрал именно Артура своей целью для атаки. Язык-щупальце обхватило маску так, что Джонсон не видел ни черта. От неожиданности, стажёр растерялся, чем и воспользовался монстр, утащив Артура к себе.

Сзади послышались выстрелы. Джонсон и сам попытался выстрелить примерно в нужном направлении, да только чудовище это не остановило.

Недаром говорят, что можно вывести мужчину из воровского общества, но нельзя вывести воровское общество из мужчины. Или нет? Нет, как-то по-другому говорят совсем. Горбатого не отмоешь добела, что-то в этом духе. В общем, посмотрел недавний негодяй, а ныне стажер департамента очистки на то, в какие жесткие рамки по выбору снаряжения их поставили, послушал как его новые товарищи попытались договориться, посмотрел как это ни к чему толком не привело и народ погнал расхватывать всякие бурильные машины и такая грусть его взяла, что если б он сам еще не успел себе ломик прихватить, то совсем хоть волком вой.
А как прихватил - отсалютовал бодро интенданту, да и пошел за остальными следом. Вот только перед самым выходом задержался ненадолго, самую малость, чтобы проверить, не смотрит ли на него кто и прикарманить ближайшую мелочь, которая - а вдруг? - окажется самой нужной в какой-нибудь неожиданный момент.
Вот до чего человека эти ваши бюрократические порядки и ограничения доводят!

- Есть, сэр! - только и успел ответить стажёр в ответ на приказания своего шефа.

Тут же, неведомая сила будто подхватила сзади и... Артур почувствовал, что может справиться не то что с демоном-слизнем, а с Кракеном или даже хоть с самим Морским Дьяволом! А ещё Джонсон вспомнил, как где-то в начале службы, вовремя не посторонившись в узком корабельном коридоре перед уоррент-офицером, тот схватил Артура за фланку робы и больно припечатал к переборке.

- Запомни, салага! - процедил сквозь зубы уоррент-офицер - Ещё раз увижу, что ты вовремя не посторонился перед старшим по званию - так размажу по переборке, что тебя будет проще закрасить, чем отскоблить!

Тогда эти слова произвели на матроса должное впечатление, хотя, в глубине души, Джонсон и понимал, что в буквальном смысле подобное, мягко говоря, трудновыполнимо даже для командира корабля. Но вот Начальник Департамента Санитации - совсем другое дело! Стажёр интуитивно понимал: этот может и размазать. Буквально. Тоненьким слоем, как клубничный джем. Если захочет.

Перед шефом Джонсон испытывал благоговейный трепет.

"Интересно, кто он? Маг? Демон? Сам Дьявол?"

Впрочем, сейчас это было не столь важно. Главное - шеф что-то "разглядел" в стажёре. Возможно, некий потенциал. "Вот, и оружие доверил! Да какое! Да за таким командиром - хоть в Ад!"

- Стажёр Джонсон пистолет снаряженный боевой получил! - доложился Артур по Уставу. Впрочем, вряд ли кому-то тут был нужен этот доклад. Но всё равно! Пусть знают, что стажёр Джонсон чтит Устав в любой ситуации!

Пока шли, Артур рассматривал пистолет.

"Жёлтая латунь. Из такой стаканы для снарядов делают. А это что, год? "1924". Хм. Наверное, тут какая-то ошибка..."

Взял белую картонку. Аккуратно, чтобы не смять непослушными пальцами. Поднес к глазам. Начал читать бегущие колонки в сиянии чудесных окуляров. Улыбнулся.

Достал из стола лист бумаги. Такой же белоснежный. Вывел красивым почерком с витиеватыми арабесками в начале строф:


Задумался ненадолго. Взял второй лист и сложил из него бумажную фигуру:


- Миссис Вульж, где же вы такое платье раздобыли? - участливо спрашивает у секретарши, - Хороший вкус - это настоящее уменье прекрасное видеть!

- Сможете отправить посылку по этому адресу?

Стажёр Джонсон посветил фонариком на надпись на стене, пытаясь её прочесть. Вдруг там что-то полезное?
Приметив подозрительную амёбу, на всякий случай выпустил в неё струю химического реагента из распылителя. Вроде бы, не слишком успешно.
Встревоженно оглянулся назад, туда, откуда раздавались подозрительные шорохи и стоны. Что бы это ни было, судя по нарастанию звука, оно приближалось.
Скептически хмыкнул, услышав про гигантского слизня. Впрочем, пусть пока будет рабочей версией.

- Джентльмены, я искренне рад, что у вас есть свой план. Желаю Вам всяческих успехов в его исполнении. Стране нужны такие самоотверженные патриоты, как вы. А я пока - на разведку. Судя по течению сточных вод, выход - в той стороне.

И Джонсон побежал дальше. Он считал, что если позади и правда находится гигантский слизень, то воевать с ним следует совсем не теми силами и средствами, что имеются у них в наличии.

К такому в Департаменте Санитации стажёра Джонсона точно не готовили. Зато, к такому его подготовила служба на флоте.

Ситуация напомнила Артуру одну байку, услышанную, когда он ещё только-только пришёл на корабль молодым матросом. Бывалые моряки рассказывали им, салагам, как на одном из кораблей Королевского Военно-Морского Флота, название которого позже было засекречено, несколько предприимчивых матросов организовали "подпалубные" крысиные бои. В сражениях принимали участие не простые крысы, а специально выведенные "крысоволки".

Технология их выведения относительно проста. Сначала отлавливается с десяток крыс и какое-то время их начинают кормить мясом. Затем, крыс закрывают в ящике и не кормят, давая им только воду. Через некоторое время оголодавшие крысы начинают жрать своих сородичей, и, в конце концов, остаётся одна, самая сильная и злобная крыса, которая выживает, съев всех остальных, и к тому времени становится размером с кошку или небольшую собаку. Это и есть "крысоволк".

Рассказывали, что однажды, матросы, которые держали "крысоволков", были задержаны на берегу полицией за пьяную драку, переданы комендатуре и позже отправлены в дисциплинарный батальон. А корабль вышел в открытое море без них. Таким образом, "крысоволков" никто не кормил несколько суток. Изголодавшиеся твари прогрызли прутья решёток и разбежались по отсекам. После чего, на корабле начали бесследно пропадать матросы. Лишь спустя некоторое время, когда пропал кок офицерской кают-компании, "сэры" начали что-то подозревать. Офицеры развернули корабль на обратный курс, но было уже поздно - "крысоволки" начали нападать на людей в открытую. Захватили весь трюм, машинное отделение и большую часть подпалубных помещений. Управление кораблём было потеряно. Командир только успел передать на берег радиограмму с сигналом "SOS", приказал спустить все шлюпки на воду и эвакуировал остатки экипажа. Позже их подобрал другой корабль. А тот, который кишел крысами, залили хлором и так продержали несколько суток, пока все твари не передохли.

Такую историю им, зелёным салагам, рассказали бывалые моряки. А несколько минут спустя отправили по центральному коридору в сторону носовой части. И где-то в районе шкафута им навстречу выскочила здоровенная крыса, размером с собаку. Молодые матросы, с "радостными" воплями и визгами "Крысоволк!", побежали обратно, и выскакивали на ют, под смех и улюлюкание старослужащих.

Как выяснилось, вся история оказалась просто морской байкой. Каждый год бывалые моряки разыгрывали салаг одним и тем же способом. Это стало, своего рода, корабельной традицией, одним из элементов "посвящения в моряки". На самом деле, "крысоволки" питаются исключительно крысами, и их выводят специально для этой цели. Для людей же они, практически, не опасны.

Но в тот день матрос Джонсон бежал впереди всех.

Так вышло и сегодня.

Ланои
- Кажется, местный мельник по фамилии Бьорндален. - ответил шериф. Он был не особо настроен болтать, так как хотел побыстрее закончить свои дела и идти на свадьбу.

Алекс
- Это ты как хочешь. - пожала плечами Сара, возвращая владельцу нож рукояткой вперед. - Ладно, меня уже ждут, так что я пойду. Удачно повеселиться!
И эльфийка наконец ушла к своим "сообщникам", которые стояли чуть поодаль с музыкальными инструментами в руках.
- Сара, хорош народ пугать, - сделал ей замечание огр со скрипкой, - скоро начнется церемония.
- Не переживай, Угар, мы хорошо порепетировали и сегодня просто взорвем это поселение! - ответила флейтистка.
- Да, это точно! - поддакнул полуэльф за органом. - Они все просто разрыдаются!