Голосование пользователя

Лежащий в грязи Кейн все еще смотрел в прицел. Он ясно видел как пуля вошла в плече треклятому визави, и как тот завалился прочь от командира отряда. Джон не мог утверждать что он спас германца, но по крайней мере он избавил оного от лишнего выстрела по нему. Рана начинала донимать канадца. Но сначала нужно устранить цели. Вот уже остался только один противник на ногах. Тот что в стим-сьюте.
"Как убить это машину?" - спросил сам себя подданный Британской империи, и сразу же начал искать в костюме противника уязвимые места.
По идее где-то должен быть клапан, или механизм нагрева, открытый взору, или любое слабое место, что может обезвредить противника. Если таковых Кейн не найдет.. остается стрелять в голову.

Вы не можете просматривать этот пост!

Черные как деготь сапоги легко, чуть касаясь ступают по серому песку. Следов не остается, веса нет. Наверное, если захотеть, то можно даже оторваться от земли и лететь. Как ворона. Но Мари всегда боялась даже пытаться делать это, а вдруг, оторвавшись от земли, она перестанет быть человеком и навсегда станет призраком.
Гребень холма. Еще пара шагов.
Выстрел.
Антрацитовая кровь и черная боль, пересыпанная грязно-серыми паутинками страха. Нейтан. Злость. Ярость такая, что наверняка раненный стрелок почувствовал затылком.
Всего три шага по склону. Три. А вспышка ярости успела смениться холодной злостью.
Из пустоты рядом со снайпером появилась фигура в черном. Ствол маузера уперся в висок.
- Бросай оружие, - в голосе через смертельный холод, сквозит надежда, что не бросит и можно будет разнести цереп прямо сейчас

– Заметные беспорядки, и чтобы концов потом не нашли? – задумчиво переспросил Туко, не меняясь, однако, в лице.

Гринго предлагал очень опасное дело. Очень и очень опасное. Самого “сеньора Нэреса” защитят его покровители, напичканный железом негр и иностранный паспорт, а вот Ацтека в итоге могут кончить как свиньи из BOPE, так и свои же irmãos, если посчитают, что его личный бизнес помешал делам “команды”. С другой стороны, если все сделать правильно, можно и большой куш сорвать, и полиции на глаза не попасться, и “старших” уважить. Да и шанс разбить нос властям выпадает не каждый день.

– Это будет…непросто. Вас ведь интересует не дюжина подростков, кидающих камни в витрины бутика Готье? У меня нет личной армии, а если бы и была, любой кариока, оказавшийся на улицах за деньги, услуги или просто по наводке на “годный товар”, в конце концов, все равно приведет ищеек на мой порог. Можно было бы подписать людей из “команды”, но тогда можно забыть о секретности, да и разговор тогда надо вести не со мной.

– Чтобы все получилось, как вы хотите, люди должны сами пойти на баррикады. Нужен бунт, взрыв праведного гнева, революция в миниатюре. Фавелы всегда готовы вспыхнуть, но нужен катализатор. Провокация. Необходимо раскачать весы. Подойдет, например, полномасштабный рейд военных в ответ на жестокое убийство пары высокопоставленных офицеров, полицейский вертолет, сбитый во время этого рейда, снятая случайный свидетелем массовая казнь кариока из Primeiro Comando da Capital неизвестными в форме BOPE. Надо, чтобы власти посильнее прижали фавелы и тогда фавелы взорвутся. Такая работа – дело хлопотное и опасное. Если хотим поджечь Рио, придется собственноручно тыкать палкой все осиные гнезда в округе.

– А если коротко – то да, я согласен. Осталось только обсудить мою долю.

Услышав возглас спутника, Райнхард поднял вверх сжатый кулак, останавливая их колонну. Приглядевшись, он тоже заметил блеск пламени в окне, его глаза сощурились, а на щеках выступили жвалы.

- Нам не нужны лишние проблемы. У нас есть цель и только к ней мы пока будем двигаться. Едем дальше. Надеюсь, все понимают, почему я поступаю именно так.

Коротко дернув поводьями, он направил свою лошадь дальше.

Когда дует ветер глупым маленьким мошкам лучше прятаться, забиваться в щели, заползать в норы. Опасно оставаться снаружи или летать на ветру, но просто безумие пытаться растопырить крылышки и воображать, будто можешь повернуть ураган вспять.
Мари трясло. Хотелось бежать, найти дом по-крепче и подвал по-глубже, заползти подальше и закрыть глаза, заткнуть уши и забыть все на свете, даже свое имя. Вдруг Он без имени не сможет найти.
Очнулась Ворона уже на дороге, все также, позади Американца. Центральная улица, крепкие, высокие, гордые собой дома.
Вон там было кафе, там жил кто-то весьма важный, кто именно теперь не понять, но когда-то люди проходя мимо, думали "вот тут живет весьма важный человек". Много народу думало, теперь одна Мари, да и то вскользь.
А тут было ателье мод. Лет пятнадцать назад какой-то глупый жадный старатель вытащил отсюда целый чемодан вещей и отнес своей жене. Смертельный подарочек. Теперь уж не поймешь что ее убило, пропитанные газом тряпки, или ненависть живущих тут теней. Так или иначе теперь она одна из них.
Карно отвернулась от серого лица, смотрящего пустыми глазницами из темного окна.
Проехали мимо покосившейся вывески "БАНК". Вот же странное место. Для чего оно, кому было нужно? Памяти почти нет, эмоций тоже, обрывки образов больше похожи на слепое мельтешение мошек у фонаря.
- Нейтан.. - так странно слышать свой голос, - а для чего нужен...
-Оставайтесь начеку, - тихо скомандовал Райнхард.
- Что? - полуобернулся американец.
- Да так, ничего, извини, - пробурчала Ворона, нашаривая рукоять тяжелого пистолета.

Голова, опять раскалывается голова,-такое бывало и раньше, чаще всего ночью или во время грозы.
Да ты у нас метеочувствительный,-как-то в шутку заметили сослуживцы.

Но головная боль пришла не одна. Жутко трясутся руки, как у старика с артритом. Язык не слушается. Тяжело дышать. Душно.
Спокойно, спокойно. Дыши,-успокаивал себя Нейтан,-Это скоро пройдёт...Должно пройти. Рано или поздно...должно....пройти.
Со временем боль перешла в писк. Высокий, пронзительный. Затем гул. Стал слышен крик. Всё сильнее и сильнее. По нарастающей.

Откуда звук? Кто кричит?-не находя себе места пытался понять Грин.
Какого чёрта?-что есть силы закричал Нейтан. Но понял, что крик это лишь ему самому почудился. В лёгких уже не было воздуха, чтобы сказать хоть слово. Всё вокруг начало стихать. Криков больше не слышно. Только стук в висках. Хочется спать.

Оставь его!-как раскатистый гром в тишине прозвучал этот голос.
Прочь! Назад!-второй волной звука накрыло окружающую пустоту. Словно чья-то рука за шиворот вытащила из этой пучины тишины. Боль резко отхлынула, словно и не было её.
Воздух. Нужен воздух.
Давай. Дыши! Сержант Грин, дышать!-приказал себе солдат и ударил кулаком в грудь. Резкой болью в груди отдался удар. Долгожданный вдох. Тяжёлый и мучительный. Но такой необходимый.

Приводя мысли в порядок, Нейтан понял, что сидит там же, где сидел. И всё, что ему казалось-происходило только лишь в его голове. Разве что удар в грудь был на самом деле. А всё остальное не взаправду.

Грин предпочёл сделать вид, что ничего не произошло. Но ему явно теперь было над чем подумать и чего опасаться.

Когда выезжали из города, он был похож на огромный муравейник, кто-то, или что-то растревожило обитателей. Сразу вспомнился Локо-бой.
Временным убежищем стал старый фермерский дом, малоуютное, заброшенное место, но лучше, чем ничего. Вовремя они забрались, начиналась буря. Появилось странное чувство.
-Да что за чертовщина
Грин начал нервничать, и в самом деле, происходило что-то странное.
- Оставь его! - Проорала Ворона, вскакивая с места, - Прочь! Назад!
-Кому ты это, Мари?
Амато подошел к окну, и вгляделся в стену песка, пытаясь понять, что происходит.

Дорога.
Мари и раньше приходилось ездить верхом. Когда-то отец даже подарил ей пони и целых два дня можно было кататься на ней, кормить ее, или просто наблюдать. Два дня, а потом им снова надо было уходить, туда где не всякий человек-то пройдет, не то что маленькая лошадка.
Но ехать сзади чужого человека, это было... непривычно. Американец, военный. Может кто-то этого и не видит, но для Вороны оно очевидно. Хотелось заговорить, расспросить о том, как он очутился здесь, где бывал, что видел. Но сильнее хотелось узнать о том, как оно там, где нет Пыли, где деревья зеленые и где люди ходят друг к другу в гости без пистолета на поясе.
Но она открыла рот, только чтобы разок каркнуть о надвигающихся тучах, и о том, что неплохо бы поискать укрытие.

Ветер закрыл серой пеленой те осколки мира, что было видно через давно пустые окна, словно стер грань между этим и другим миром. Мари опустила на глаза очки, надела респиратор, тут в укрытии таких простеньких мер защиты должно быть достаточно.

- Надо бы и лошадям морды замо... Ох! - Не закончив фразу, она попятилась, и сползла вниз по стене.
Оно здесь. Оно пришло. Оно заберет. И потом уйдет.
Шепоты в голове заглушали вопли. Смерть успокаивала боль физическую, чтобы принести боль фантомную, вечную как сама Пустошь.

В глазах прояснилось. Ветер. Это все Ветер. Ерунда, он не может причинить вред живым, пока они защищены своими противогазами и провопылевыми масками. Кроме тех, кто умеет чувствовать...
Ветер толкнул ее в плечо, стукнул по голове и оставил. Зачем тратить (силы?) время на того, кто может дать отпор, когда есть добыча полегче.
Нейтан.
Нет... Так не честно! Забери немца, возьми лошадей, разметай по пустоши провизию! Зачем тебе этот человек? Он чужой здесь..
- Оставь его! - Проорала Ворона, вскакивая с места, - Прочь! Назад!
Голос, приглушенный, респираторной маской с трудом перекрывал завывания ветра. А вместе с голосом, казалось и таяла, теряла плотность фигура подростка в мешковатой одежде.

Раскаленный шар, похожий на глаз какого-то неведомого монстра, дома хамелеоны, вспоминающие свои цвета, теплый ветер, прикасающийся к щеке как рука отца. Рассвет.
Сегодня надо идти. Одна Мари вышла бы задолго до рассвета, слишком жарко в, лишенных растительности, пустошах да и день время человека - самого опасного из тварей Пыли. Но она не одна. Пятеро человек. Пять незнакомцев, раньше и два незнакомца сразу было для Вороны слишком много, а тут пять.
Из всех команды только негр внушал доверие, простой парень, с тяжелым детством, пожалуй куда более тяжелым чем у самой Мари. Да может еще Амато, этот слишком умный, чтобы быть подлым.
Двое американцев наемники, такие бросят, если решат, что их драгоценной жизни что-то угрожает, а то и убьют, если увидят в этом выгоду.
Немец... Этого Мари ненавидела, безотчетно, на уровне инстинкта. Чужаки не знают, соотечественники не помнят, кроме может горстки выживших еще с тех пор. Но она, в отличии от других, может видеть и слышать больше. Ветер иногда доносит шелест листвы, в завывании ветра, гуляющего по завалинам, слышится человеческая речь, холодные печные трубы пахнут теплом и домашней стряпней.
Она не помнит как было, она знает точно.
Рука непроизвольно сжала рукоять маузера. Это оружие знает не одну человеческую смерть - 17 зарубок на деревянной кобуре-прикладе. Одно движение и проклятый колбасник станет восемнадцатой.
Ворона закрыла глаза и медленно выдохнула. Это чужая память. Чужая наведенная ненависть, в умершем мире каждый миллиметр помнит только страх и боль, призраки могут только ненавидеть. Да и оружие чужое, чужие зарубки, самой девушке еще ни разу не пришлось стрелять в человека.
- Амато... Амато, утро. Надо идти.

Внизу шумно, наемники уплетают за обе щеки, Ананси не отстает, да еще и успевает тараторить без умолку. Мари тихонько пристроилась с краю со своей порцией и стала слушать.
А вот и посетители, Ворона мысленно сжалась, поэтому-то лучше уходить до рассвета. Задолго до. Сейчас кто-то резко ответит, тот что по-доровее полезет в драку, начнут стрелять...