Голосование пользователя

Шпиль
Резиденция Планетарного Губернатора

Чжэн И Сао, со своим окружением, проследовала коридором, который плавно повернул дважды, пока губернатор не прошла в двойные двери справа, заведя с собой всех остальных.
Дредд напоследок обменялся взглядами с Ульрихом, следуя за их общей целью.
После этого проход закрылся, а снаружи остался охранять один из местных арбитров.

Покуда Миллер обследовал коридор, ничего существенного не происходило. С балконов открывался панорамный вид на Шпили и сам Хенкон, купающийся в лучах заходящего солнца, красившего золотом и красным стеклянные гиганты зданий.

Правые же коридоры вели вглубь здания, но толком проследовать ни по одному Ульрих таки не смог. Один проход вел куда-то к некоему центральному помещению в глубине здания, видневшегося за поворотом, а второй выходил на служебную внутреннюю лестницу.

Но оба раза местные арбитры в красной броне вставали на пути Ульриха, с вежливым вопросом.
- Арбитр, вы что-то ищете?

Второй раз, возле внутренней лестницы, Миллер получил общее сообщение по воксу для всей группы от Дитриха.

- Это Дитрих...эм...у нас похоже проблема...я нигде не вижу Ксавьера? Покуда Магнус всё ещё занят своими переговорами с Курумо - кто-нибудь может попытаться найти его? Он не отзывается, а последний раз я видел его на террасе, на одном из балконов...

- Кстати, мистер Аррет - я, ам, немного пообщался с местными Астартесами - боюсь, ваши подозрения беспочвенные. Скорее, они просто испытывали любопытство. По их словам - протоколы этикета требуют присутствия “Братства Долга” на подобных приёмах, которых в последнее время крайне много, в виду готовящегося Крестового Похода. Зачастую там только представители секторальной элиты, так что, появление новых внешних лиц вполне заинтересовало их. Учитывая развитую эйдетическую память...один момент...простите, кажется мне нужно...Отец Григорий...Отец Григорий, убедительная просьба, не нужно злоупотреблять алкогол...нет, госпожа, ам, представитель корпорации совсем не то имела в виду...Отец, не стоит снова нагнетать, - забыв отключиться, Дитрих продолжил бубнеть в своем обычном стиле.

Улей
Район красных фонарей


– Не отказался бы сделать глоток-другой,

Скват, скривившись, исчез под столом. Раздался какой-то звон стекла, затем Дирк опять появился, с залапанным стеклянным стаканом и полупустой бутылкой, и молча бахнул оба на стол. Затем подтянул кресло позади себя и уселся, потирая помятое лицо. Дирк был в штанах и заляпанной майке-алкоголичке.

- Хреново выглядишь, - протянул он, наконец отлепив свою ладонь от лица и окидывая Джорека взглядом. - Не самый лучший день?

– Мне подсказали, что здесь за деньги можно нанять водителя. Мне с товарищем нужно попасть в другой район и побыстрее.

Дирк кивнул, открыв ящик стола и принявшись шарить в нём.
- Угу. Можно подумать. Куда летим?
Узнав адрес, скват выставил цену - почти треть того, что было на руках у Джорека в тот момент.
- Мои правила - от меня минимум вопросов, что и куда везем, но половина вперед...о, Примархи, Джо? Джо, что там за хрень твориться?

К этому моменту, огрин, игнорируя брошенные ему деньги, бочком вернулся внутрь узкого коридора и спешно закрыл дверь, принявшись активировать замки и продевать толстый металлический засов поперек.

Тонкие стенки обители Дирка создавали слабую звукоизоляцию, и вся дальнейшая речь Айдрама доносилась довольно внятно.

Получив прямую угрозу болтерного огня, трое бандитов, продвигавшихся было к Айдраму, остановились, неуверенно переглядываясь и посматривая друг на друга.

Внутри помещения проповедь убийцы доносилась по всем комнатам.

Потеряла людей, не вытащила его, осталась бесполезной калекой и упустила гайдзина. Ты и сама знаешь кто будет виноватым, особенно когда они узнают что у тебя был выбор.

- Босс...там псих какой-то...схватил одного из этих, эм, вокоу, кажется Кана Лю, и теперь угрожает, эт самое, остальным.

Дирк, морщаясь, спрыгнул со стула и проследовал в коридор. Заставив огрина потиснуться в сторону, он поднялся на носки, выглянул в окно на двери, приспустив жалюзи, и покачал головой.

- Сангвиний, храни долбаебов галактики...и хватило же ума, что-то ещё требовать от кланового дома на его территории. Я даже не знаю...он бы ещё с подобным к Касрам попробовал подкатить в космопорту...

Когда Айдрам закончил свою речь, повисла некоторая пауза, а затем новая вожак рассмеялась. Отведя револьвер в сторону, он звонко огласила двор переливающимся хохотом.

- Ты либо конченный идиот, либо безумец, гайдзин. Ты ведь до сих пор так и не понимаешь, да? Ты не можешь поставить нам условия. Мы - анклав каперской флотилии вокоу. Нас всегда больше. Ты думаешь, ты сможешь вечно там отсиживаться?

В этот момент раздался рев моторов. В дворик въехали пятеро на мотоциклах. Хотя татуировки по всему тел и прически-хвосты роднили из с уже виденными вокоу, но более дорогая бионика, армированные плащи и флак-бронежилеты явно выдавали более высокий статус.

Женщина вожак поклонилась сидевшему на центральном байке, самому массивному и с бионической челестью.



Они о чем-то коротко переговорили, затем слово взял новоприбывший, покуда его подельники принялись парковать машины, слезать с них и доставать уже явно не самодельные, но добротные серийные авто-пистолеты и гранаты.

- Гайдзин. Я - вака-гасира этого квартала. Ты оторвал меня от важных дел и создал много шума на моей территории. Это плохо. Надеюсь, ты стоишь моего потерянного времени.

Скрестив руки на груди, новый персонаж медленно оглядел открывшуюся ему картину. Под его взглядом остальные вокоу принялись неуверенно переминаться с ноги на ногу. Старики так же глубоко поклонились, получив короткий кивок в ответ. Затем вака-гасира снова обратился к Айдраму, говоря спокойно, не особенно громко и уверенно.

- Мне говорят, ты и твой подельник смогли убить двоих моих людей, а ты пленил третьего. Мало кому это удавалось. Я впечатлен. Я могу ценить нужные таланты. Я даю тебе один шанс. Ты сделаешь для меня кое-какую работу, и после этого уберешь на все четыре стороны. Я смогу замять это происшествие, а ни ты, ни твой спутник никогда больше не появитесь на территории Квартала красных фонарей. В противном случае - кровь вокоу требует крови в ответ. Ты не уйдешь отсюда живым.

Внутри офиса, скват и огрин переглянулись. Затем Джо принялся опускать поверх жалюзей бронированную сетку, придерживая второй рукой дробовик, покуда Дирк спешно, хотя и немного покачиваясь вернулся в кабинет, принялся шарить по ящикам стола. Наконец, он попросту вытащил один ящик и вывернул все его многочисленное содержимое на стол. Среди прочего был револьвер с двумя стволами разного калибра.
Взяв оружие, скват принялся заряжать барабан.

- Так, ты, как там тебя - собирайся, надо драпать, пока есть возможность. Это ж надо...видать сильно набедокурил, раз самого старшего по кварталу позвали. Совсем жить надоело? И почему подобные пришибленные обязательно возле моей двери отираются? Его-то либо сейчас четвертуют, либо показательно спустят в Подулий. Опять, чего доброго, ремонт придётся делать, разнесут всё тут к варповой...погоди-ка..., - Дирк повернул голову в сторону Джорека, зарядив свой револьвер лишь наполовину. - Ты его знаешь?

Огрин Джо тоже посмотрел в сторону медикаэ, прервав свою деятельность возле входной двери.

- Это, что ли, твой “товарищ”? - спросил скват, выглядя крайне напряженно.

За окном его “кабинета” стали слышаться поднимающиеся голоса, топот несколько пар ног, скрежет и вибрация металлической пожарной лестницы.

Культист по кличке Умер-Первым был рядовым Кровавого Договора, исправно воюющим против приверженцев трупа-на-троне. Его безумные речи на поле боя вдохновляли союзников и ужасали врагов, чем он постоянно вызывал на себя шквал огня. Ну, до сих пор у него получалось выживать.
Но вскоре поганые имперцы взяли его в плен. В окружении, из последних сил, Умрет-Первым лихорадочно соображал, как действовать. Когда враги подступили, верный Кхорну гвардеец захохотал. Его ненавистный ко всему миру смех сочился презрением к трупу на троне, вызывал ужас и кровоподтёки из ушей у гвардейцев, и его из-за них не могли никак найти. Но в итоге кольцо сжалось, и культист умер.

Похоже, специфические методы повышения боевого духа Генрихом озадачили гоблина - да так, что тот разинул свою зубастую пасть и чуть не словил в неё свистнувший рядом арбалетный болт от мстительного Стерха. Вжав голову в плечи, гоблин юркнул за частокол и уже оттуда погрозил копьем братанам:

– Чилавека сасааать, ууубля! Усем смерть! - после чего гнусавые вопли незадачливого переговорщика умолкли, а через минуту донеслись угрожающие голоса всей гоблинской шоблы. Правда в бой зеленокожие почему-то идти не торопились, вероятно приготовившись подороже продать свои жизни на уже знакомых позициях. А это значило, что братанам предстояло вновь подставлять головы под град камней там, где гоблины уже изрядно "пристрелялись"...

Впрочем, выхода у тех уже толком не оставалось - из Лощины дорога только одна, а на ней стоят братаны. Но уже смеркается, а потом и ночь придёт... А ночью ведь да в лесу - не так-то уж и постреляешь, верно?

- ПОНИЛ ФАС, МОЙ ФЮРИР! -
Очередной удар распрямленной руки о лобовуху, казалось, только ускорил причудливый самолёт.
- УНТИРЮДИШКИ БУДУТ ПАСТУКАНЫ ВА СЛАВУ ЗИЛИНАКОЖАЙ РАССЫ! ЗОГ ПАЙЛ! -

После второго выдоха пламя внутри все так-же не утихло. Фред даже начал подозревать неладное, но быстро переключился на врагов. Ишь, какие настырные - куда он туда и крысы! Хорошо, что дварф пока быстрее. Плохо, что рой приблизился к друзьям. Значит нужно уводить. Как мудро наставлял некогда юного бойца легендарный Трезвый Джо (ходили легенды что пару раз его и взаправду видели трезвым): "Нужно быть непредсказуемым, как начинка в дешевом пирожке. Нужно быть стремительным, как пиво что просится наружу. Порхай как бабочка, жаль что ты дварф."

Хотя нет, Фреду было ниразу не жаль. Пусть об этом жалеют другие. Например крысы. Как только кольцо грызунов сомкнулось вокруг бойца, он резво прыгнул в обратном направлении, и, приземлившись, обдал преследователей жгучим содержимым своего внутреннего мира.

Оказалось, Эйкинлистр был не совсем прав, когда подумал, что все проблемы на свете от дварфиек. Некоторые из них привлекал жрец Армока. Сначала стрела отскочила от "Шляпы" и попала прямо в сердце Эйклинлистру, а потом этот же самый жрец вознамерился замуровать своей ворожбой бойницу - ту самую, в которую Эйкинлистр собирался влезть на крыльях любви. Ну не гадина? А может быть... Ну, точно! Этот жрец тоже добивается руки Затзилль!
"И как я сразу не догадался..." - подумал Эйкинлистр, превозмогая боль. А тем временем в его спутанных неудачей мыслях родилось страшное для дварфа слово "конкурент".
Эйкинлистр косо посмотрел на Хелмигуса (это было сигналом жрецу к тому, что нужно поглядывать иногда на счетчик плохих мыслей гробовщика, чтобы чувствовать себя в безопасности), а потом вернул еще более недобрый взгляд гоблину на башне - зараза! Но затем Эйкинлистр совершил и вовсе неожиданное: поднял свалившуюся на пол стрелу, после чего воткнул обратно в рану, превозмогая боль. Чтобы Затзилль обратила на него внимание, он должен получить в этом бою как можно больше ран и увечий - это значит, Эйкинлистр сражался, как герой. А вот эта стрела, которая чуть ли не сама из него выпала - такое никуда не годится...

А Эйкинлистр в это время демонстрировал выдержку перед лицом опасности. Подобно пьяному ароматному коньяку он смотрел на дварфийку со дна чарки своими усталыми, помутившимися от недосказанности зенками. Но за ширмой усталости скрывалась страсть. Сейчас... Сейчас они все умрут... И сам Эйкинлистр, конечно, тоже. Ведь он не трус и не бросит товарищей в бою, даже если товарищи - это горстка самоубийц, затеявших лобовой штурм. Без осадных орудий, без хитрого плана и без подкопа - на худой конец. Даже скромной баллистой не обзавелись... А ведь из нее можно было бы подстрелить вожака гоблинов (он самый большой, в него легче попасть), и тогда враг непременно дрогнул бы. Эх, что говорить... Гробовщик сокрушаясь покачал головой и томно, протяжно вздохнул, а затем снова уставился на дварфийку. Да... Не зря ее называли Задзилль. Не в лицо называли, конечно, а... Кхм... За спиной. От этой навязчивой, но приятной, мысли Эйкинлистр машинально пригладил усы, облизал губы и замялся. Глаза нервно забегали по пещере, пока снова не уцепились за барышню мертвой, остекленевшей хваткой. Ведь шанс у него еще есть! Пока еще не завертелось...

Неловкой, сомневающейся походкой Эйкинлистр зашагал к объекту внимания и жгучего любовного интереса в такой отчаянный для всех момент, что ему казалось, барышня просто обязана принять его предложение в первый (для него) и в последний (для себя) раз. Обреченная пара - это так романтично, что гробовщик с трудом сдерживал слезы.

Знакомые тропы рассыпались щебнем под ногами, своды древних пещер рушились прямо над головой. Гора страдала, родная земля плакала, скорбный грохот камня не умолкал ни на секунду. Вы бежали из пылающей крепости через грибные фермы, и вода в запруде под деревянными мостками кипела, словно суп в котелке. Вы бежали через старые шахты, и сохранившиеся рёбра подпорок лопались с хрустом у вас за спиной. Через дым и пар. Через взвесь каменной пыли. Туннели рождались, чтобы увести вас ещё на сотню шагов от верной смерти, и, пропустив через себя беглецов, в тот же миг падали и умирали сами. Наконец, в очередной расселине показались чернила звёздного неба. Поверхность. Изнеможённые, вы сделали пару шагов по мягкой земле и без чувств рухнули на покрывало из цветущего вереска.

По плато в сторону моря текли горячие сели, что раньше были подземными реками, а нынче превратились в дикий грязевой поток; они срывали с предгорья травы и кустарники, играючи катили по склонам огромные булыжники и прятались в очередной извилине крутобоких холмов. Гора гудела, но уже размеренно, кротко, будто оплакивала Хмельной кряж и всех населявших её дварфов. Но среди тех крепких существ были и выжившие. Жаркое солнце нещадно терзало их бледную кожу и неспокойную душу. Некоторые бородачи не решались оторвать от земли обе ступни, суеверно и обстоятельно переставляли свои ноги, шаг за шагом, с подозрительным прищуром косясь на высокую лазурь летнего неба. Не сговариваясь, все они медленно шли на восток, в край, который испокон веков называют Межевым хребтом – земли дикие, не знавшие правящей руки, брошенные дварфами так давно, что у живых и памяти о тех временах не осталось. Быть может, про Хмельной кряж тоже когда-нибудь забудут? Жернова времени перемалывают гранит, что уж говорить о судьбах смертных существ. Но не сейчас. Ещё рано.
Вы живы.
Вы помните.
Вы не смирились.

У костра медленно собирались беглецы. Молча они выходили из зарослей шиповника на свет, грязные и оборванные, грели руки у огня, обменивались остатками еды и эля. Не было слов, которыми они могли описать произошедшее. В ком-то кипела беспредметная ярость; кто-то отрешённо думал о родных и близких. Но здесь, у жаркого огня расцветало новое чувство. Надежда. Каждый, кто смог сбежать из Хмельного кряжа; кто ощущал себя последним дварфом в рухнувшем в одночасье мире; каждый, кто сидел сейчас у костра не был одинок. Час от часа, вас становилось всё больше, и кто знает, сколько ещё беженцев из Хмельного кряжа бродит сейчас по миру?

– Пора.
И правда. Потушив костёр, небольшая группа беженцев вошла в новую галерею, что круто брала вниз. Под сапогами громко хлюпал жирный ил, сапропель, намытый дождями из нагорных озёр. В него жадно впились низенькие подземные деревья и кустарники: их корни были похожи на клубки змей, а жёсткие клиновидные листья слабо светились в темноте. Люминос, неровный свет живых существ подземья, отражался в своде пещеры на белоснежных слюдяных наростах, одновременно похожих на фарфор и крупные чешуйки шкуры змеелюда. В спину дварфам дул тёплый ветер с поверхности – так местные пещеры "дышали". Сказывалась близость к морю: когда дневной бриз дул вглубь континента, жаркий июньский воздух шёл на вдох, вглубь горы, через сквозные туннели, а вместе с ним путешествовали и дварфы; когда ночной бриз возвращался в море, из глубины горы поднимался холодный порывистый ветер, и дварфы пережидали его на привале.
Туннель медленно расширялся, пока не превратился в просторную залу, в сотню шагов шириной, с высоким сводом на неровных каменных колоннах. Там, где пол уходил вниз, ветвилась та же поросль, что и в галерее. Да что там, растительности так много, что в люминосе дварфы могут разглядеть лица товарищей.

Хелмигус, Оззи, Затзилль, Люмен, Дорин и Эйкинлистр.

Возможно, вы встречали друг друга в родной крепости. В Хмельном кряже жили тысячи дварфов, но ремесленные цеха и бесконечные сражения сближают бородачей. Нынче вам нужно сухое место под лагерь, крепкий сон и еда. И вам просто необходим твёрдый гранитный потолок над головой. По крайней мере, он здесь, высокий и ровный. Возможно, его когда-то до блеска отшлифовали воды бурной реки, пока она не сменила своё русло многие века назад. В зернистом узоре камня отражается свет, а с отражённым светом пещера становится ещё ярче. Но не одним лишь люминосом – где-то впереди, в глубине залы, видны всполохи тёплого свечения. Свет от огня, костра или факела, свет разумных существ.

Пройдя ещё с полсотни шагов, вы услышали громоподобный рокот и внутренне содрогнулись. Тремор прокатился по пещере, несколько камней рухнуло в заросли кустарника, но, к счастью, на этом всё и закончилось. На смену каменному грохоту пришёл близкий шум битвы. Пологий склон здесь кончается широкой ровной площадкой. Справа валяется перевёрнутая телега с раскиданным по камню скарбом, за ней лежат несколько тел, а защищают их... дварфы! Три рубаки с щитами, утыканными стрелами, а на щитах хмельная лоза обвила рукоять тяжёлого молота – герб Хмельного кряжа.
Их противников вы тоже признали. Гоблины. В первом ряду стоят трое, выставив вперёд неказистые щиты, сбитые из всякого мусора. Стучат по ним копьём и короткими тесаками, гогочут, выкрикивают оскорбления. Двое на флангах, тоже вооруженные тесаками, но спрятанными в ножнах, они поджигают раз за разом факелы и кидаются ими в телегу. Телега ярко освещена, и по укрытию дварфов ведёт огонь второй ряд гоблинского "воинства". Два лучника на земле, за спинами щитовиков, и два лучника позади, ещё дальше, на высоте двадцати дварфийских локтей, в широких бойницах. Гоблины распожились у высокой сплошной стены, неровно сложенной из тяжёлых каменных блоков. Оборонительная решётка, герса, поднята, лишь хищные прутья торчат с потолка, а за стену ведут двустворчатые кованные ворота, наполовину раскрытые и разбитые в щепу. Перед воротами стоит вожак зеленокожих. Высокий, выше Люгена, в помятом и подёрнутом ржавчиной железном панцире, с длинным обоюдоострым клинком в руке. Рожа его рассечена от уха до подбородка глубоким шрамом, в козлиных глазах танцует злой огонь, а на шее болтается ожерелье из длинных клыков, перемежаемых зеленоватой красотой крупных жадеитов.

Пока что, ни гоблины, ни дварфы вас не заметили.


Оравер и Брафин.

Вошли вы в Межевой хребет у излучины безымянной реки, что плетью рассекла низенькие скалы. Найденная вами пещера то расширялась просторным залом, то сжималась до угловатой фигуры дварфа, но на пути не было ничего, с чем не справилось бы старое-доброе кайло. И даже когда проход круто ушёл под наклон, спуск спорился. Верёвка струной звенела в натруженных ладонях, когда вы, словно два противовеса, по склизкому от намывных пород склону спускались вниз, к глубоким подгорным тропам.
На очередном этапе спуска пещеру основательно тряхнуло. От сердца горы к поверхности прокатилась знакомая дрожь, с потолка осыпался град мелких камней... и верёвка! Верёвка соскользнула с потревоженного уступа и вы покатились вниз, бок о бок. Ноги искали опоры, пятки упёрлись в густую грязь, забуксовали, и к ровной поверхности вы съехали уже медленно, практически невредимые, собрав перед собой высокий вал из вязкого ила. Оказались вы в узком извилистом коридоре, который на первый взгляд завершался тупиком. Но дварфийское чутьё не обманешь: дальняя стена выложена старой расшатавшейся кладкой, а через щели пробивается сильный сквозняк. Впереди, за стеной, мёртвая тишина; позади журчит тонкий ручей, и, кажется, что поток воды только набирает силу.

Трор.

Зверь. Зверь рядом. Ты не смог запутать след. Зверь шёл за тобой день и ночь, ты заметил его присутствие ещё на поверхности, и с каждым часом он подходил всё ближе. Ты видел отпечаток его лапы – тот раза в два больше твоей подошвы. Чего он ждёт? Почему не нападает? Быть может, он боится огня? Или смутился перед незнакомым запахом добычи? Ты пару раз видел его белёсую спину на отдалённой скале – длинный алебастровый шланг, похожий на змеелюда. Ты практически не спал, старался держать огонь подле себя, факел в пути или костёр на коротком привале. Вот и сейчас, жиденькое пламя на ветках подземного кустарника чадило больше, чем давало света, но всё же это был огонь.
Ты вытряхивал камушек из ботинка, когда по галерее прокатился рокот. Гора знакомо задрожала, но через пару секунд тремор утих, лишь каменная крошка просыпалась на твою макушку. Несколько камней рухнули прямо в пламя, раскидав фонтаном искры и угли вокруг костровища. Темнота сгустилась над каверной, и где-то глубоко внизу, за сотню шагов от привала, ты увидел ещё один источник тёплого света. Но времени рассмотреть его тебе не дали – в тот же миг где-то позади раздался утробный зов:
– Ууу-ВА-ууу-ВА.