Голосование пользователя

Стоило только чему-то крохотному пронестись над головой, Эва быстро сообразила, что это не ягода, которой плевались мальчишки через трубки. Да и пираты частенько, от нечего делать. Сейчас ее несносная тупая команда показалась ей пределом мечтаний. Даже соскучилась она по ним, чего уж там.
Почему её вдруг решили убить, она не удивлялась. Ведь человека можно убить и … просто так. Вот ее отец занимался этим постоянно.

- Черти … - далее следовала непереводимая игра слов на испанском. А Эва, источая проклятия, скрылась за первым попавшимся механизмом.
В конце концов, смертоносные ягоды когда-то кончатся и тогда она посмотрит, кто из тех двоих первым наложит в штаны.

Красный?! Кире показалось, что красный зажёгся у неё в мозгу. А затем фиолетовый, как озарение. Впору кричать "Эврика!" Архимед по легенде даже одеться не удосужился, Кира пошла по его стопам, сделанное только что во вспышке наития открытие затмило и боль потери от частично погибшего при передислокации багажа, и окончательный распад "Кванта" на мюзоны. Красное-фиолетовое-фиолетовое-красное. Это безумие, конечно, но!... Теория относительности тоже казалась безумием когда-то. А электричество!? А атом!

– Сударыня! – забившись в экзальтации Кира невежливо схватила герцогиню за рукав одеяния. – Это же всё объясняет, сударыня! Красное - вперёд! Фиолетовое - назад! Во... Во... ВО... ВО ВРЕМЕНИ!

Она почти оглушила несчастную леди Говард. Глаза горят, остатки багажа полетели на палубу, лицо раскраснелось. Кира размахивала руками: вперед- назад, не находя достаточно слов чтобы пояснить теорию. Кажется, доктор, догадался раньше или нет? Не важно, то, что не произнесено вслух, не считается открытием. Приоритет у нее - Киры Склифософской! Нобелевка!... Господи, о чем она думает, какая Нобелевка, да кому нужна это...

– Это грандиозно! Это... ЭТО... Это, конечно, было предсказано в теории, но даже в самых смелых мечтах...

– Простите, я, кажется, напугала Вас. Простите, миледи. Я, я просто... Я сейчас объясню, только сначала... Боюсь, что мы не отыщем вашу команду, леди Говард. Красное - вперед, фиолетовое - назад. Сейчас вы поймете. Простой вопрос.

– Миледи, Поль, скажите, пожалуйста, вы оба, какое сегодня число, месяц и год?

Оливия с тревогой следила, как миссис Склиф поднималась по хлипкой лесенке, но не сделала ни одного движения, чтобы протянуть руку и взять ее саквояжи или что-то в этом роде.

Когда Кира успешно взобралась на борт фрегата, леди с очевидным облегчением перевела дух:

– Добро пожаловать на борт "Превосходного". От имени британской короны я рада оказать вам гостеприимство, – она элегантно склонила голову и с участием произнесла, – Да, да, вы, вероятно, тоже попали в эту ужасную бурю? Все было так, как вы описываете – жуткое предзнаменование, захватывающее дух, тягостная тишина, потусторонний красный свет, пронизывающий всё существо, Отец небесный, я думала, это уже смерть. Но, минуточку, позвольте, свет был красный, я совершенно уверена. И я совершенно уверена, что когда мы собирались завтракать, не было никаких кораблей на всем горизонте.

Герцогиня перевела взгляд на Поля, который вмешался в разговор, перебив на полуслове. Легкая тень осуждения омрачила ее чело, но больше ничем она не выказала своего недовольства, решив, что сложные обстоятельства вполне извиняют небольшое пренебрежение этикетом.

– Да... пожалуй, вы можете попытаться пришвартовать свою посудину к "Превосходному", если, конечно, это не... Оу. Мои сожаления. Я искренне сочувствую. – Герцогиня проводила взглядом уходящую на дно яхту и поправила прическу. – Вы можете быть гостями "Превосходного" столько, сколько необходимо, но прошу вас, не пытайтесь причинить вред фрегату или Британии, а так же пассажирам и членам команды, иначе мне придется отозвать свое приглашение. Впрочем, – герцогиня улыбнулась и развела руками. – Команду следует еще отыскать. Она после бури куда-то исчезла, вероятно, всех смыло за борт... хотя я не ощущала сильного волнения. Следует все осмотреть, возможно, есть уцелевшие.

Отец рассказывал Эве легенду о дыре, прямо в воде, что глотает корабли и судя по тому, как их здесь много, глотает давно и отовсюду. Эва некоторые даже не видывала раньше - рассматривая громадину рядом, она дивилась и прикидывала, сколько же людей там наверное помещается.

- Ну ещё твоей старческой немощи мне не хватало, - скривилась Эва и бросила. - Дочка твоя. Приёмная. Забыл? А меньше пить надо было. Вставай, Сильви, а то помрешь. Мы идём ко дну, - решила припугнуть старика несносная де Сантино.

Люди всё же показались, зашевелились, забегали, как муравьи. Оно и понятно - жить-то всем охота. Ей вот - охота. Эва замахала руками.
- Эй, на кораблях! - истеричный испанский крик завис над водой.- Вы как тут оказались? - Эва надеялась, что у них тоже громкие голоса и хороший слух.

Неужели придётся прыгать в холодную воду и плыть, пока собственный корабль не стал ей могилой?

Настало время отключить мозг, потому что объяснить происходящий сюр ни съемками, ни сумасшествием, ни наркотическим опьянением не представлялось возможным. Осталось всплыть откуда-то подводной лодке для полного хаоса. Не думать, просто действовать. Для Киры это представляло собой довольно сложную задачу, все же она никогда не была профессиональным сплавщиком, зато ученым хорошим, а ученый как раз и должен думать в любой ситуации. Не в любой.

Простые действия. Собрать вещи. Эвакуироваться с тонущего судна. Дальше будет видно. Кира схватила сумку и бросилась за Полем в каюту. Пока он спасал чемодан, она собрала все, что смогла спасти от воды и поспешила в "шлюпку", бросив прощальный взгляд на распадающийся на мюоны "Квант" и в воду, чем черт не шутит, если здесь самолеты таранят парусники, а те берут на абордаж катера, почему бы смартфону не всплыть!

Живы! Пока! Надолго ли?

Кира на реакцию никогда не жаловалась, по-другому в ее работе сложно, а стрессовый адреналин ускорил ее в разы, но события разворачивались слишком быстро. Ничего она не успела и не смогла.

"Кино, "... промелькнула мысль. "Реалистично."

Запрокинула голову вверх. Камеры не было, зато кажется на них что-то еще падало сверху. "Полный..."

Технический.

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Некоторая важная информация может быть здесь. А так же мои картинки.

Названия:
Цаир - Слабый
Наас - Змей
Шамир - Терн
Нагалал - Пастбище
Салха - Странствие
Тевец - Сияние
Секелаг - Угнетенный
Раввиф - Обширный
Содом - Горящий
Фимнафа - Удел
Рим - Вечность
Назарет - Ветвь
Хеврон - Связь

Семь дней Исхода:
День 1 - Безмолвие
День 2 - ...
День 3 - ...
День 4 - ...
День 5 - ...
День 6 - ...
День 7 - ...

-
Первым я набросала портрет Гавриила, одного из моих неписей. Сомневаюсь, что у меня будет время нарисовать их всех, но я постараюсь хотя бы лайн-артом иногда что-то выплевывать.

Маневр со стулом удался. Зацепив ножками стула обеих девушек, Сергей протаранил их почти до самой лестницы. Пинком послав вниз одну из них, во вторую он попытался ткнуть ножом. Но стриптизерша не желала умирать так просто. Отодвинуть стул она так и не смогла, однако тянущиеся к лицу Сергея окровавленные руки, не дали ему прицелиться поточнее, поэтому удар ножом лишь рассек щеку зомби. Теперь обе щеки бывшей танцорши были продырявлены.
Несмотря на худощавое телосложение, сил твари было не занимать. Стул хоть и не пускал ее на расстояние вытянутой руки, все же защитить полностью не мог. Извернувшись зомби проскользнула между ножек, оказавшись в середине стула и в пределах досягаемости лица Покотило.
Почуяв живую плоть, тварь ринулась вперед, пытаясь схватить парня за шею.

Вся группа изрядно измоталась: огромное количество страшных событий, постоянное эмоциональное напряжение, бессонная ночь под шумный гул. Всё отдаленно напоминало страшный сон, который не хочет кончаться, несбывшуюся реальность. Возможно, всем дико хотелось отдохнуть, но остались некоторые довольно важные дела, которые заключались в одной цели - уплыть отсюда. Но Джо был мыслями не здесь, он вспоминал момент своего спасения: что было бы, если группа не проходила мимо и не забрала его? Так бы и сидел в кабинете... в лучшем случае. Что бы случилось, если пришлось сломать дверь, где и кем был бы он сейчас? Уверенность в том, что на лайнере остались люди, которые, возможно, проснулись в своей каюте и столкнулись лицом к лицу с неизбежностью, необратимостью, ждут помощи, даже не подозревая о своей безысходности. Они не знают, что обречены, чего нельзя сказать о нас. Это не считая людей, с которыми мы разговаривали по рации, они тоже остались там...

А у нас еще светит надежда, мы свободны в своих выборах и поступках. Сейчас больше ничего нам не угрожает и не смотрит на нас. Странное чувство: ощущаешь себя живее всех живых, и ты наслаждаешься этим, зная, что времени на это не так уж и много, что далеко не всё позади. Джо был уверен, что инцидент на лайнере - не единичный случай. Иначе его бы предотвратили, либо просто не дали группе взять и уплыть. Шаг назад: страшные вещи... на лайнере кровавая резня, в одних людей будто вселились бесы, сделав их жертвами, которые охотятся на остальных людей, на других жертв. Шаг вперед: на вертолете прилетают бравые солдаты и уничтожают всех без разбора, уничтожают корабль, уничтожают всё под корень, чтобы в дальнейшем предотвратить... Но шаг в сторону: никто не пришел... мы спокойно уплываем к берегу. И от этого еще страшнее.

Две шлюпки - два островка надежды. Джо убрал свой лом в менее проходное место, подошел к борту, и задумался о том, как же привязать вторую шлюпку. Пока думал, решил прикрепить весла в уключины, чтобы после не тратить на это время, да и в процессе буксировки эти вещи пригодятся. С буксировкой автомобилей всё было более понятнее, нежели в данной ситуации, хотя Джо практически не водил автомобиль. Он вопросительно обвел взглядом всю группу и принялся за своё дело: подгрести ко второй шлюпке, чтобы её привязать.

Китаец вообще ничего не понял: только что он смотрел алкогольный сон, сидя за столом, а теперь он наблюдает ужасные картины насилия и крови, что было крайней редкостью в его жизни. Когнитивный диссонанс. Тебя буквально вырывает на бегу из реальности и вихрем уносит в другой, будто ненастоящий мир, коварный сон. Но ты остаешься на нейтральной территории, пытаясь разобраться чему же верить.
Глянул на бармена, низко ему кивнув...
- Xièxiè.
... посмотрел на остальных людей в помещении, на парня с рацией, прислушавшись к разговору.
"Кто-то живой"? "Твари"... "дохнут с хэдшота"? На Джо, кажется, даже никто не смотрит, всем плевать что он делал в комнате менеджера, и умеет ли он говорить по-английски. Плевать на всё, кроме рации. Это создает чувство важности ситуации... бредовой ситуации. Джо, вспоминая путь от комнаты менеджера до машинного отделения, думал, что он принимает участие в алко-марафоне по дорогам крови... Пробитые черепа, трупы, человеческая плоть... Китаец почувствовал, как позеленел. И вместо того, чтобы спросить по-английски, что же произошло, он сделал пару шагов назад, наклонился и отвернулся, опустошив свой желудок на пол. Судя по виду образовавшейся лужицы, можно было предположить, что это было скорее всего рисом с кусочками каких-то овощей.
- ... простите... - было понятно, что извинения предназначались окружающим его людям, а не овощам в луже.

Громко хлопнул выстрел, вызвав громкое, звонкое эхо, которое в очередной раз рубануло по ушам сильным ударом. Пуля вошла в голову мексиканца как к себе домой, громко открыв ногой дверь, пробежавшись по всей черепной коробке и выйдя с другой стороны, не забыв позвать с собой мозги мертвеца на прогулку. Череп мексикашки слегка деформировался, а из макушки ударила струйка крови вперемешку с мозгами, которая шлёпнула на потолок, а сам пустоголовый упал на пол лицом вниз, осев как марионетка, которой отрезали поддерживающие её нити, тем самым открыв дорогу для бармена и Джо Ли. И Боб показал что не вся смелость ещё в нем потухла. Он схватил китайца за ворот рубашки и, не осознав как ему повезло от того что ему не загнали нос в затылок, пока в нём оставалась искорка смелости затолкнул китайца в тех. склад, сам забежав туда последним, не забыв потянуть за собой дверь.
Вскоре уже вся группа перебралась в машинное отделение, услышав напоследок как одна группа тварей ломиться в только что закрытую дверь тех. склада а другая выломала таки хлипкую дверцу, которая закрывала их в барной подсобке от коридора. Помещение наполнилось визгом и криком, но гермодверь закрылась, надёжно закрывая группу от криков и другого, более физического воздействия на организм, типа топором по лбу.
Алекс быстро осмотрел помещение и не заметил та мёртвых, ни обычных, ни эту новую модификацию. Зато нашёл он там пульт управления с кучей тумблеров/переключателей, сенсорными экранами и прочим. Отдельным пунктом висела рация, провод от которой уходил за щиток, висевший тут же, недалеко от пульта управления. На рации не было тумблеров настройки волны, просто ящик и рация с кнопкой приёма.

Курт обходил барную стойку не сводя с неё дула пистолета. Ещё шаг и ещё, один маленький шажочек а потом ещё и так пока то, что скрывалось за барной стойкой не оказалось в зоне видимости охранника.

-Мэм, стойте там и ничего не делайте.

Охранник шагнул к стойке, внимательно смотря на то, что остальным было не видно. Его лицо слегка побледнело, а на лбу выступили капельки пота.

-Сер?

Не успел он подойти ближе, как во входную дверь тяжело ударили снаружи. В маленькое окошко на двери было видно перекошенное ужасом и болью лицо человека - он явно что-то кричал, но голос его звучал приглушенно и почти неслышно, хотя всем было понятно о чем он просит. Он хочет войти и войти срочно. Следом в двери зала ударились ещё два гостя, которые принялись тарабанить в дверь кулаками и ногами, пытаясь прорваться внутрь, оказаться под защитой от того, что, скорее всего, гналось за ними. Все обернулись на эти крики и вопли, смотря на дверь ошеломленными взглядами, даже Курт с Яном.

-Kurwa ja pierdolę!

Ян первым услышал странное хрипение, прерываемое бульканьем и, обернувшись увидел как Циммер глубоко всадил кухонный нож в горло Курту. Глаза охранника широко открылись, ведь он чувствовал каждый миллиметр стали которая крепко засела в его горле, чувствовал как лезвие шкребет по хребту, а кровь потоком льется в горло, заливая легкие и заставляя кашлять. Мелкие капли красной жидкости вырывались из рта микроскопическими брызгами при каждом кашле, а из разреза на шее хлестало целыми струями, которые мгновенно основательно пропитали рубашку, приклеив её к телу так, что та стала напоминать латексный костюм. Циммер же вцепился своими зубами в плече охранника, открывая сочные и большие куски мяса не отходя от, так сказать, кассы. Он дергал головой с громким звуком, отрывая целые куски мяса и закидывал голову назад, ритмично двигая горлом и пытаясь пропихнуть пищу внутрь себя. Он негромко хрипел и даже стонал.
Ян, громко матерясь по польски, несколько раз выстрелил и пули ударили менеджера в плече и голову, опрокинув того на пол. Он упал с глухим звуком и принялся корчиться в конвульсиях, шкребя каблуками туфлей по полу и раздирая обои своими ногтями. Через несколько секунд он затих. Охранник сделал несколько шагов назад, не забывая показывать чтобы и гражданские поступили так же. Он направил пистолет на дверь и, судя по всему, не собирался никого впускать. Курт молча лежал в луже крови, его ноги и руки слегка подергивались в конвульсиях, мерно тарабаня пальцами и носками туфель по покрытию пола.

За что любил себя Сэм, и чем гордился, так это "особым" отношением к мелочам - он их просто не помнил. Вот и сейчас, представился, тот самый "особый" случай похвалить себя... трёхэтажным, и по матери! "Жрачку"-то он для железного(на ладан дышащего) монстра - не взял! Ааа! Нее, ууф, вот она - канистра двадцатилитровая, мана его небесная, спасительница его... Хотя, чё он прыгает, да похвалы воздаёт, раньше времени, ещё проверить надо - "поплюхал" Сэм ёмкость - кхм, вроде есть чего, до ближайшего поселения хватит, а там... Мир, он не без добрых бл..людей, бугага!
И Сэм расхохотался, щас он сверит маршрут, и... йёооо!! Бля, головка от дюбеля! Планшетка-то с картами, хде?! Он её по-ходу у шлю..подружки своей оставил, ну то бишь, на вопрос: "где?" и ответ, почти что, верный...
Сэм в ярости, стал "перелопачивать" свои пожитки, и нутро "бобика": осматривая всё на сиденьях, заглядывая под них... УАЗик расскачивался так, будто Чудовище, наконец-то дорвалось до Красавицы:
- ААА!! ГДЕЕЕ?! - ревело "оно" из калымаги...
БЛЯ-А! А?! А, ладно! Знавал Сэм одного хмыря, так у того, была любимейшая присказка: "не фатально..." И впрямь, не фатально. "Дорожка" Сэмом накатанная, да и память у него, охо-хо! Ну, вы поняли...
Сэм сказал: "Поехали", Сэм мотнул рукой... ключ зажигания, и урчание "зверя". Нога "утопила сцепление". Ручка на первую, рывок, на вторую, и понеслась судьба Сэма по кочкам. Следующая остановка-с Волочок!

- Сам суй в постат! - радостным контральто откликнулась Дуся, уразумев, что ее обнаружили и зовут знакомиться. - А я Дуся. Ивдокия, значится. - Ты чего, стрелять будешь или вылезать можно? - Дуся высунулась поболе, чтоб разглядеть, кого ей бог послал в попутчики. - Ты главный, чтоль тута? Извиняй, начальник, что без спросу забралась, но ты не сомневайся, я тута ничего не порушила, все в целости. И самогоновку не разлила, и не напачкала вовсе. А то хочешь - приберусь у вас в каптерке, заблестит, как новая копеечка! Так меня Дусей звать, Дудаковы мы, - красавица тарахтела, что твоя жнейка, соскучившись за время дороги по разговору. - А вы кто будете?

Александр не обнаружил на теле девушки никаких ран. Девушка продолжала часто и тяжело дышать.

Вдруг Александр услышал, что она шепчет что-то про яркий свет. В голову сразу ударила мысль : "Ну конечно! Как только мы включили свет, сразу послышался крик. Соответственно, чтобы привести это существо в сознание, надо его выключить. Только тут встает довольная занятная проблема. Мы абсолютно ничего о ней не знаем, а в темноте не узнаем тем более. Лучше обсудить план действий с остальными."

Встав с колен, он поглядел на своих "товарищей по несчастью". "Слушайте, какое дело. Как только мы включили свет, послышался крик. А сейчас она лежит без сознания. Смекаете? Возможно у неё что-то с глазами, но не это важно сейчас. Что делать будем?" - тихо сказал он, натягивая какие-то неведомые брюки.

Клинки инсектоида прочертили в песке арены две параллельных линии, разделяя поединщиков.
- Это Священная Двойная Сплошная, теплокровное. Пересеки её и на тебя падет страшная кара!

Получатели: Дэвид Ливси.
Получатели: Йоханна.Как и ожидал капитан, часть матросов охватила паника. Сперва один, за ним другой - и вот па палубе мечется уже с десяток человек, смутно представляющих, что им делать. Кто-то, разумеется, услышал капитана и принялся спускать шлюпки, кто-то был слишком занят для того, чтобы бояться, но часть матросов просто без толку металась по палубе. Некоторые, не обращая внимание на происходящее вокруг и, вероятно, отчаявшись попасть в спасательную шлюпку, бросались за борт. Парочке из них даже посчастливилось после этого вынырнуть.
Большинству, все же, оказалось не до того и вскоре уже были спущены шлюпки, на которые поспешно грузились все, кто мог. Солдаты во главе со своим командиром, матросы, ведьма со внезапно успокоившимся котом. Под руководством хозяйственного старпома в пару лодок даже впихнули по бочонку с водой и прочие вещи, которые были бы полезны на острове. Загруженные шлюпки, раскаиваясь на волнах, уже шли к берегу...
Но океан не собирался так просто отпускать своих жертв. На последнюю шлюпку успело погрузиться всего пять человек, когда под очередным спускавшимся матросом оборвался штормтрап. Пролетев три метра, несчастный с хрустом приложился спиной о борт шлюпки и начал тихо сползать в воду. Остальные матросы, впрочем, подхватили товарища, но по его виду было ясно видно, что помогать ему уже поздно.

Канониры тем временем прямо на палубе связали плот, хотя назвать так данную конструкцию можно было лишь с натяжкой. Скорее это был набор связанных между собою "буйков" - разномастных бочек и ящиков. Учитывая, что из одного из ящиков, обмотанного парусиной, доносилось испуганное кудахтанье - можно было предположить, что кто-то из подручных Жака решил захватить с собой клетку с курицами. Плавсредство было готово к спуску, оставалось лишь сбросить его за борт и погрузиться...

Раны всегда остаются ранами. Заживают, рубцуются, о них забываешь, а потом - в плохую погоду, в сырой унылый день они напоминают о себе ноющей мозжащей болью. Телесные или душевные - они не проходят насовсем.

И ты кладешь припарки и втираешь мази, ты греешься у огня чьего-то тепла, если тебе повезло, или подогреваешься винно-водочным суррогатом, если повезло не очень. Затираешь, забываешь, отвлекаешься на будни, но знаешь, что она все равно вернется - приглушенная временем, задавленная волей, застарелая привычная боль.

Зона вздрогнула и помрачнела. Вся. Густые багровые тучи окутали небо, тяжело нависшее над головой. Там, где-то далеко, ползут по бесконечной бесплодной почве два истерзанных измученных человека, с ненавистью проклинающих друг друга, и тащат за собой полумертвого третьего. Пятьдесят тысяч шагов почти без надежды. Пятьдесят тысяч проклятий. И один-единственный шаг - в полдень.

А далеко-далеко через сотни лет homo ludens, человек играющий, отряхнет со своих ног наскучившую пыль многовековой истории человечества и шагнет прямиком в эволюцию.

А где-то неугомонный Изя Кацман, битый-перебитый ехиднейший еврей, теребя многострадальную бородавку, разразится похабнейшим афоризмом. И толкнет тебя на один шаг - внутрь себя.

Бессильные гении мира вновь полыхнут искрой дара, таланта взлелеянного, шандарахнут отсыревшей хлопушкой вместо сверкающего фейерверка и умоются жалостными слезами.

Вновь и вновь.

Пока человек читающий возвращается в эти миры.

Потому, что понедельник начинается в субботу, а богом быть трудно.

И пусть невежество испражняется на Лес. Невежество всегда на что-то испражняется.

Просто мир такой. Человек такой.


На один только миг застыла Зона в торжественном молчании, будто споткнувшись о время. А потом застучали беззвучные часы и все вернулось на круги своя.

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Пила Джеймса вдруг ожила и запела. И песни ее в этот раз не были плачем о деревьях. Она хлебнула человеческой крови и теперь распевала реквием, кроша кости Дика. Бедного Дика, страдающего начальной стадией шизофрении.

Спустя полторы минуты перед Кэшем открылась картина, достойная кисти какого-нибудь неформального художника:

Зимний лес. С лаптей сосен скользят и серебрятся снежинки, опадая на мерзлую, тихую землю. Сверху пробивается розовато-голубое небо. В центре пейзажа расположился гроб, а вернее его остатки: бензопила раскроила озверевшего человека вместе с пристанищем Кэша, перемешав его с перепиленными кусками Дика. Над кровавым побоищем завис дровосек – взмыленный и тяжело дышащий от своих трудов. Его одежду разукрасили брызги крови. С лица стекал и капал пот. Пила то опускалась, то вздымалась в такт дыханию человека.

Вы не можете просматривать этот пост!

Вздрогнув от прямого обращения по имени, я спряталась в капюшон поглубже и тихо буркнула:
- На здоровье.
Меня нервировало, что все люди вдруг сгрудились около костра, а значит и около меня. Как-то это получилось само собой.
- Вахты пусть принимают мужчины. Горг будет сторожить первым. Если что-то подозрительное кто-то услышит – будите меня, - последнюю фразу я сказала громче. И расплылась звериной улыбкой, - только осторожнее. Во сне я бываю очень злой.

Уже скомкав в клубок силу и собираясь укладываться спать, я услышала последние слова матроса о спасательном сигнале. И не удержалась от язвительного комментария:
- Проходящему кораблю? Ты серьезно? Ты правда думаешь, что нам так повезет? В этой части света есть только гиблый остров и бесконечное, голодное море. Если сюда и занесет какую-то несчастную посудину, наподобие «Грозы ветров», то я ее почувствую и смогу призвать. Но не советую уповать на судьбу. Иначе она тут же перегрызет тебе горло.
Я уставилась в лес. Голова гудела.
- Нет, матрос. Мы останемся тут надолго. Так что советую получать удовольствие от нашего внепланового курорта.

Отвернувшись от костра, я подложила под голову сумку, завернулась в плащ и легла на песок.
«Там смерть, Горг. Чувствуешь? Ее клыки еще спят, но скоро она откроет глаза. И начнет свою охоту»
Мои сбивчивые мысли касались сознания негра, который завидно наслаждался покоем. Мне бы так.
- Ну и черт с тобой, - едва слышно шепнула я в неизвестную ночь и закрыла глаза. Все-таки польза от большого количества людей есть – можно спать и не переживать, что ты пропустишь тот момент, когда тебя начнут поедать.

-Жаркое.. моё прелестное жаркое - с горя повар не заметил, как перешёл на родной французский - но эта восхитительно солёная морская вода испортила его. Совсем спортила! Надо посмотреть специи, вспомнить книги. Может что то можно сделать? - и Жак стал рыться паралельно в своей памяти и специях, надеясь в работе найти временное забвение и не думать о случившемся. И об испорченом супе и жарком, последнее расстраивало повара куда больше чем вся эта трагедия.. да тьфу, она выеденого яйца рядом с его убитыми шедеврами не стоила. Но правильно говорят, что трудность - это другое название возможностей.. Может имя Жака ещё войдёт в кулинарные книги, как создателя "жаркого по среднеатлантически".. Кто знает как океаническая вода может сочетаться с другими ингредиентами.. Жак начал думать, считать и творить. А тут и костёр зажгли вовремя, вообще отлично

Жак:
Пока шла возня с шлюпками, канониры деловито, следуя примеру своего командира, собрали из собственных коек, бочонков пороха, ящиков с птицей и пары канатов несколько импровизированных плавсредств. Вскоре, даже не дожидаясь, чем закончится история с "эвакуацией важных лиц", они уж плыли к берегу. Обернувшись пару раз, ты смог заметить, что даже те четверо, что были способны плавать чуть лучше чем топор, пока что держались на воде. А еще - что двое твоих подчиненных к тому же ухитрились выловить из воды пассажира.

Жак:
Вода. Много коварной соленой воды, пытающейся проникнуть в жаркое и испортить его! И даже тарелка, защищавшая его от случайных брызг, была бессильна против могучих волн, накрывающих тебя с головой и несущих куда-то... Куда-то в совершенно непонятном направлении. А руки, к сожалению, были заняты придерживанием тарелок, что весьма сильно мешало плыть куда-нибудь еще. Но Боги Кулинарии, очевидно, хранят тебя! Ибо как иначе объяснить пару сильных рук, что, взявшись будто бы из ниоткуда, извлекли тебя из непроглядной бездны вод, и даровали опору в виде большого, обмотанного тканью куба.
- Глянь, что пожрать и так было, ща будет и кому готовить.
- Здорово!
А может быть, это была просто парочка парней из тех, что вечно шлялись в районе камбуза, говоря, что у них тут боевой пост. Парочка парней, плывущих сейчас вместе с тобой, вцепившись в кудахтающие ящики, обмотанные парусиной и связанные канатом.

Жак и Жак:
Несмотря на волны, пытающиеся снести вас к кораблю. Несмотря на проклятья, изрекаемые вам вслед капитаном. Несмотря на выстрелы и шум драки, донесшийся до вас со стороны шлюпок, которые все же ухитрились спустить на воду. Вы все же добрались до берега. Пусть вас сильно снесло куда-то в сторону, но... Вы были живы. Жаль, не всем бежавшим с корабля была уготована такая судьба. По крайней мере, почти половина покинувших корабль канониров не то утонула, не то была унесена в сторону - но здесь из не было. Зато на берегу обнаружились несколько матросов из числа тех, что покинули корабль первыми и одинокий помощник корабельного механика, бормочущий что-то про то, что машине пришел конец, что ремонт был безнадежен и что оно может рвануть в любой момент.
А еще на берегу были песок. И заросли каких-то растений метрах в двадцати от береговой линии. И, разумеется, весьма холодный ветер и темнота.

Воронин

В помещение влетел. Приземлился жестковато, но всяко лучше, чем если бы снаружи остался.
Склад огромный. Стеллажи высокие рядами стоят. Метров по пять в высоту. На них ящики разных размеров, канистры, бочки. Запах соляры в помещении устойчивый, резкий. На стенах, во множестве, сигареты перечеркнутые с подписью "Не курить. Огнеопасно."
Сторожей нет, вроде.
Все это буквально за пару секунд рассмотрел. В дверном проеме покзался американец накачанный. А потом гранаты в коридоре рванули, так что уши заложило. Несколько выстрелов услышал. Крики людей, не понимающих, что происходит. Команды короткие "Брать живыми!" и "Будут сопротивляться, подавлять!"

Браун

К дверному проему рванул с такими же желанием и энергией, с какими утопающий цепляется за обломок корабля. Сколько секунд? Две, три? Мало.
Сбил с ног кого-то. Даже не обернулся.
Едва в дверной проем влетел, успел заметить распластавшегося на полу водителя автобуса, когда позади сливаясь в один сразу несколько взрывов раздалось. В ушах звон появился. В глазах слегка потемнело, но отпустило. Слышно все хоть и плохо, как через толстый слой ваты, но терпимо. Несколько выстрелов прогремело. Люди вроде кричат. Короткие команды.

Ранн

Гранаты когда полетели из-за угла растерялся малость. Не успел должным образом среагировать. Завороженно следил за полетом металлических цилиндров, будто те гипнотической силой обладают. Один из цилиндров прямо под ногами приземлился. Посмотрел на него. А потом, внезапно, громкий хлопок. Вспышка нестерпимо яркая. И все. Тишина абсолютная и темнота полнейшая. Не видишь и не слышишь ничего. Что-то в грудь ударило. Больно нестерпимо. Кричишь, вроде, но даже крика своего собственного не слышно. Еще удар, не менее болезненный. А потом боль отпускать стала. Разжала объятия свои. Вместе с болью и другие чувства уходят. Рук не чувствуешь, ног. Вдохнуть не получается. Выдохнуть тоже. Внутри похолодело все. Хочется согреться. Хочется туда, где тепло. Последняя осознанная мысль. Дальше обрывки бессвязные.
========================
========================
Шуберт

- Да вы не переживайте! - воскликнул "доктор", сияя улыбкой - Укол совершенно безвреден, вам не о чем беспокоиться. Кроме того, прежде чем уколоть, мы проведем все необходимые тесты!
Стоявшие рядом белохалатники дружно закивали, мол, слушай, что тебе умный человек говорит. Нечего бояться - значит нечего. Тут заведение серьезное, дурью маяться не принято.

Фалалеева

Девушка приняла из твоих рук Олесю, рюкзак тоже взяла. Успокаивающе заговорила:
- Да вы не плачьте. Все будет хорошо. Вот увидите! С девочкой, вашей, не случится ничего. Я ее покормлю сейчас, а когда вы освободитесь вам и передам. Правда ведь, Борис Анатольевич?!
Мужчина, который вам открыл дверь и теперь рассказывал про укол быстро закивал:
- Конечно, конечно! Совершенно не стоит опасаться! Мы ведь не варвары какие, или дикари. Все будет в полном порядке, даже не сомневайтесь!

Это было почти физически больно. Разочарование. Человек в белом халате говорил, а Инга не могла пошевелиться. "Сделаем вам укольчик и все... Да конечно, все. Так я вам и поверила..."- девушка мысленно напомнила, что буквально минуту назад она именно так и сделала. Поверила. Позволила себе поверить. Однако теперь эта надежда, что все будет хорошо, рушилась, как карточный домик.

"Беспорядки прекратят... Боже, да в коридоре лежит четыре трупа! Своих! А ему все равно! Им всем, все равно, черт побери... Какая-то неизвестная девушка, приведенная сюда чуть ли не силой, сопереживала тем парням больше, чем все они вместе взятые... А для них это всего лишь беспорядки..." - девушка преодолела ступор, оглянулась, с тоской подумала, что никогда уже отсюда не выберется. "Они просто не люди... Боже, какая я дура! И те, в коридоре, были такими же. Мертвыми. Изначально. А я спасать их ринулась... Зачем? Зачем?!" - мысленно проклиная свою глупую веру в доброту, она от всей души пожелала людям, ушедшим с американцем, выжить.

"Скажи, что не отдашь ребенка! - попыталась заставить себя заговорить, безуспешно, - Нет, нельзя, отберут силой. Мне не справиться. - Попроси, чтобы не трогали Олеську! - Они не люди, не услышат даже просьбы..."

Внезапно вспомнилась фраза кого-то из военных. Про двухсотых. И вдруг стало понятно, о чем это было сказано. Инга поняла, что именно эта фраза не давала поверить им до конца. "Нужно было раньше догадаться... Дура! Дура!".

Девушка-врач спросила, что за укольчик. "Боже, неужели не понимает? Или понимает?" - пожалела, что не видит её глаз.

- Давайте, я возьму вашу девочку...

Отступила на шаг назад, оглянулась запоздало через плечо. Солдаты. Везде. Не выбраться. Прижала к себе дочку, опустила голову, поцеловала в лобик: "Прости меня, малышка, плохая из меня мать. Не могу спасти тебя от этого ужаса," - слезы потекли по щекам. Горячие. Не стала смахивать, неважно было.

Прокашлялась. Попыталась заговорить - комок поперек горла встал. Ещё раз попыталась:

- Что... что вы сделаете с ребенком? - обратилась к мужчине в халате. "Боже, пожалуйста, пусть ничего с ней не случится! Я все сделаю, как они хотят, как ТЫ хочешь - только пусть её не тронут..."

Девушка рядом совсем подошла. Руки протягивает. Ждет. Ещё раз огляделась. Нету выхода. Еще раз поцеловала дочку. Расстегнула застежки, достала девочку из переноски. Олеська не спала, морщила лобик. "Кушать хочет..." Инга умоляюще взглянула на медсестру, отдала ребенка, принялась снимать рюкзак, протягивая медсестре, быстро заговорила, хотя слова и давались с трудом:

- Здесь детское питание, термос, все, что нужно. Она кушать хочет, сейчас плакать начнет... Там инструкция есть... Пожалуйста... - снова ком в горле говорить помешал. Заплакала, закрывая лицо руками.

Казалось, что голос донесся из самого дула калаша.Быстро, прерывисто, гавкающе. Почти как очередь:
-А ты хуле расселся, блядь? Особое приглашение нужно? А ну съебал нахуй!
Тяжело сглотнув, Влад медленно поднял руки и процедил:
-Все, все, выхожу.
Цепов начал медленно вставать, выжимая из себя слова, при виде переводчика огня, нагло стоящего на боевой позиции. Медленно, как ебущийся ленивец, нацепил рюкзак за спину и, взглянув на мило растекающуюся лужицу крови:
-граждане, деваху только дайте вытянуть... Дура она, сами понимаете, - говорил Влад медленно и вдумчиво, стараясь продумывать каждое слово перед тем, как вякнуть, - позвольте, а?

Я сидел в жестком кресле старого автобуса. Оно было не очень удобным, потому что я заполнял его полностью, и пространства для какого-нибудь маневра не оставалось. Да еще и эта жара. Еще немного и не спасут никакие дезодоранты - футболка будет мокрой, словно половая тряпка.
Я вздохнул. Даже воздух внутри был жарким и неприятным. Бензиновые запахи, запах людского пота плюс запах пива, который прилетал со стороны соседки. Я покосился на нее, отметив, что одна из банок уже на полу. Две банки пива, да по такой жаре. Ладно, возраст, это дело не мое. Но если ее еще и укачает - тогда мне придется побеспокоиться.
Где-то плачет ребенок. Дети - это прекрасно, здорово. Но не в таких ситуациях. Скрипнув зубами, посмотрел на часы. Они сообщили мне, что нам еще ехать и ехать и это не прибавило мне оптимизма. Потому я достал айфон и начал читать какую-то книгу.

Вагон12
Купе №1 Элла, Эдвард Карнсби
№2 Шесему, Айзенхайм
№3 Степан Силаев, Константин Евгеньевич
№4 Андрей Чернов, Анна Годровски
№5 Ксения (Ксю) Ольховская, Зоя

Оставшиеся идут в 11 вагон.
№6 Маша Александрова, Максим Вершин
№7 Чайка, Егор "Угрюмый" Сказочников
№8 Павел, Айка (Алена) Чудова
Смерть проходит в поезд после всех, проводник провожает ее в последний тринадцатый вагон.

Вечер длился безобразно долго. Гостей не было. Несмотря на рвотные позывы, хотелось есть.. и выпить чего-нибудь цивилизованного.
Макар с трудом встал со стула, подошел к окну - гости соседа, тезки Макара, отчего-то выползли на улицу - ну да тот всегда отличался организаторскими способностями и фантазией, так что ничего удивительного, наверно опять какой-нибудь розыгрыш устроил. Тяжело вздохнув, Царь хотел было удалиться к заветным запасам, но две тени метнувшиеся от соседей к его дому остановили его.
"Мутанты" - первое, что пришло в пьяную голову хозяина дачи. - "Самка бэтмена и женщина-кошка.."
Схватив со стола початый батон сырокопченой колбасы, Макар отправился защищать рубежи своего жилища.

Когда напряженный день уже подходил к своему завершению, плавно перетекая по теплым тропическим волнам в вечер, на палубу фрегата поднялись эти двое. Не то, чтобы Руис не любил женщин, нет, он их очень любил, но делал это чаще в интимной обстановке и подолгу. А тут... не успела подняться на палубу и уже туфли снимает. "А где же прилюдия"? - огорченно подумал он про себя. Дальше - больше. Иллир решил показать, какой он матёрый дуэлянт и как его... джентельмен! "Что британец придумал - добром не кончится" - мысленно заключил Фуэмайор, вспомниная английское определение настоящего кабальерос, медленным шагом направляясь к развлекающейся компашке. Подошел. Оглядел собравшихся. Подошел, встал между капитаном и нежданным пассажиром. Помял в руках поля невесть откуда взявшейся шляпы.
- Слушай друг, ты не сердись на меня... но просто честное слово, как дети, вы бы еще за конфеты подрались. - подойдя повторил он на ухо капитану шепотом недавно услышанные от него же слова. - Подсечка, сильный толчок(или даже удар) в корпус обеими руками и ... Руис надеялся, что капитан отправится охладится в воду, что позволит разрядить ситуаию на борту. "А ещё было бы неплохо сейчас выхватить у него шпагу, чтобы не адй бой мой добрый друг не поранился или не поранил ей кого-нибудь" - подумал Фуэмайор.

Цзи Цзигуан с нескрываевым презрением покосился на молодую девку, к которой его приставил капитан. "Ну вот еще! Еще еще эту белую мышь охранять..."
- Капитан, я сделаю все возможное, чтобы наше плавание было безопасным, но.., - Голос Цзи был напряжен, как и вся обстановка вокруг, - но...
Хань сжал губы, вспоминая испанские слова. Его крепкая рука легла на эфес цзяня, красноречиво говоря о готовности.
Цзи Цзигуан боковым зрением смотрел на Руиса, человека, единственному которому он мог доверять и ожидал одобрения...

Командир он и есть командир - превосходный выстрел разнес цели в щепки, прибавив к собственной силе взрыва - взрыв боеукладки. Центральная и левая соседняя пушки были уничтожены начисто. Резкий запах порохового дыма не стесняясь ел глаза и забивал легкие. Из целой противотанковой батареи осталась одна пушка в очень плохом состоянии, практически негодная к ведению боя. Димина машина тем временем била по окопам, не доставляя однако больших проблем немцам. Выстрел Зуйко не удался - снаряд ушел в сторону города не причинив немцам вреда. Фашисты, однако, жестоко отомстили экипажу танка - невесть откуда вылезший на бруствер пулеметчик оставил в живых только вылезшего первым и упавшего под прикрытие борта заряжающего. Остальной экипаж был сражен огнем - командир по пояс висел из люка лишившись половины головы. Мехвод лежал у подбитой гусеницы пораженный в спину длинной очередью, а радист, упавший со стороны, открытой для проитвника безвольно полусидел-полулежал оперевшись на танк спиной и истекая кровью.

Тем временем левый фланг был смят полностью группой немецких танков, лишившейся двух машин от огня противотанковой артиллерии.

Одна тридцатьчетверка правого фланга была обездвижена, однако вела огонь по немецким танкам правого фланга, поразив две машины, еще одну машину немцев поразил командирский танк первого взвода.

- Не вышло - с досадой протянул Лео. С еще большей досадой он осознал, что за трубой придется "нырять" в дерьмо. Какое никакое, а оружие, к тому же довольно удобное, так что оставлять его в этой зловонной жиже как-то не по-курсантски. Сразу вспомнился отрывок из простой незамысловатой песенки кадетов, которую Лео пел на бегу, вместе с остальными ребятишками:

...
коль нет ножа
врагов сражать
любой предмет
бери, кадет.
Трубу схватил
и, что есть сил
Замах, удар
туда, сюда
по морде бей
быстрей, сильней.
труба в руках,
забудь про страх,
пощады нет
ведь ты кадет
...

"В этих простых словах есть что-то мудрое" - подумал Лео - "но жаль, что нет песенки кадетов на любой случай жизни... например:
...
повержен враг
повсюду мрак
в дерьме стою
ну, мать твою!
труба на дне
и надо мне
ее достать
твою жеж мать!
...

Жаль, ничего не выходит" - с грустью подметил Лео - "вряд ли в песенке кадета найдется место ругательствам. Что ж над этим еще следует подумать, может что и выйдет, а сейчас, действительно, твою жеж мать! Надо мне трубу достать."

Лео с неохотой сначала принялся ощупывать дно каюты одной рукой, а затем и вторую замарал.

Выслушав Алекса, Макар заявил, что вы около поворота на Лошадкино и находитесь и идти вам не больше 300 метров до деревни, а там седьмой дом по правой стороне и вы на месте. Сам Макар вас встретить не может потому как отравился печенькой, которой закусывал взятый напробу у соседки тети Клавы самогон, и теперь с трудом стоит на ногах и не может отойти далеко от туалета. А другие гости еще не прибыли.

Щепки в жопе - это неприятно, буркнул себе под нос капитан когда книппели разлетелись в океан. Слава богу хоть на ногах устоял, уже радует. Матросы-дебилы непонятно нахрена валялись на палубе. Салливан так вообще пребывал в прострации от произошедшего. "Как бы он мне палубу не обгадил" - пронеслось в голове капитана. Повреждения конечно сильными не назовешь, но и приятного мало.
- А ну сыны ямайских шлюх - заорал капитан - тащите свои жопы в трюм, берите доски и канаты и ремонтируйте мою красавицу, штоб вас черти африканские перетрахали!
Ничего добрее сказать не получилось. Щепки в жопе и вправду не прибавляли радости на душе.

Когда раздались первые бортовые выстрелы фрегата, Джеймс медленно осел на палубу и зажмурился, ожидая конца. Теперь же Салливан сидел на палубе, ошалело мотая головой и постепенно приходя в себя. Он с трудом верил, что пока что всё обошлось.
Впрочем, это ещё не конец. - подумал юноша, окончательно приходя в себя и поднимаясь с палубы - Фрегат всё ещё поблизости. Если капитан не поторопится, испанцы нас найдут, несмотря на тёмную ночь.
Джеймс окинул взглядом палубу, выясняя, насколько серьёзно пострадал тендер.
Похоже, отделались лёгким испугом... хотя... для кого-то лёгким, а для кого-то "лёгким". - тут на юношу "накатило" - Боже, какой позор! Я, прямой наследник лорда Салливана, при первой же опасности струсил, как заяц! Как же мне теперь восстановить своё доброе имя? Позор, какой позор!

Николас лежал, удобно устроившись на гамаке, и видел сон: Корабль невиданной красоты входит в порт, на пирсе собралось множество людей, прохожих, торговцев, рабочих всевозможных мастей. Все они восхищенно любуются красотой корабля. Вот в порт из уличной глубины города подъезжает делегация встречающих. В их составе: глава города, чиновники, несколько военных высокого ранга и сам адмирал Британского флота! Корабль медленно причаливает к берегу и с его борта сходит Николас, весь сияющий, в праздничном костюме и приносит своим появлением бурю оваций и восхищений со стороны толпы. Встречающие по очереди подходят к нему, каждый улыбается и жмёт Николасу руку, некоторые одобрительно хлопают его по плечу и все без исключения осыпают его комплиментами. Вот очередь доходит до адмирала, он с серьезным выражением лица подходит к юноше, произносит вступительную речь и награждает его медалью! Затем он, поворачивается в сторону моря и заносит руку. С криком он резким движением уводит руку вниз и на радость публике с торжественным грохотом раздаётся залп в честь героя...

Закон подлости - так можно назвать то, что происходило. Стоило Рейнору решить уйти, как прямо в дверях с ним столкнулась колоритнейшая парочка - более того, оба новоприбывших явно были не из местных и видел их он в первый раз. А так как судя по всему это были моряки, напрашивался вывод, что это моряки с какого-нибудь недавно пришедшего судна.

"Наняться? - лениво подумал по привычке Рейнор и тут же одернул себя, - а смысл?"

Однако уходить не стал, а ленивой походкой направился к трактирщику. Бросил:
- Еще рому, промочить горло перед дорогой, - и бросил на стойку пару монет.
Нет, точно моряки. Один - французишка, второй - англичанин, земляк. Француз болтает без умолку, но даже не в этом дело - никто, кроме французов, так не ходит и не одевается. Разве что особо веселые испанцы, что редко среди испанских офицеров. А этот если не офицер, то все же не матрос и не боцман. Англичанин, как водиться, аккуратен, скромен, вежлив, немногословен. И явно не в восторге от своего спутника.
Рейнор хмыкнул, принимая от трактирщика бокал. Англичане и французы. Вечная история. Со времен Столетней войны или еще раньше.

Может быть, эти парни с корабля приехавшего губернатора? Если, конечно, это губернатор такой переполох вызвал, что старые курицы из дома напротив на пристань сорвались поглазеть. Тогда интересно посидеть, послушать, может - поговорить.

Шарп спустился в каюту, где увидел лежащего на кровати человека. Он спал. Аккуратно подойдя к кровати, доктор не сильно потрепал больного за плечо.
- Проснитесь, почтенный, я доктор и сейчас задам вам несколько вопросов для того, чтобы выяснить из-за чего возникло ваше недомогание. - Кейн неохотно проснулся и сел на кровать. Опрос больного занял примерно 15 минут. Подробно записав всё в свой блокнот Шарп ещё раз перечитал написанное, подумал и сделав утвердительный жест головой сказал.
- Да, всё сходится: повышенная температура тела, недомогание, озноб, снижение аппетита, пониженное артериальное давление и боли в животе, есть, несомненно, первые признаки характеризующие синдром общей инфекционной интоксикации и синдром поражения желудочно-кишечного тракта. Преимущественно дистального отдела толстой кишки. - Услышав сказанное, Кейн чуть не поперхнулся.
- Доктор... я буду... жить?... - Николас поняв, что сейчас чуть было насмерть не перепугал бедного моряка и быстро добавил
- Успокойтесь, у вас первые признаки дизентерии или иначе "болезни грязных рук". Впредь мойте руки перед едой и скажите вашему коку, если он вообще есть на этой посудине что вам теперь следует соблюдать диету: ничего жаренного, ничего мучного, ничего кисломолочного, никаких фруктов и овощей, если мясо, то только варёное, впрочем, овощи варёные, я думаю, можно не исключать. Всё запомнили? - Не дожидаясь ответа, Николас продолжил. - А пока что примите вот это лекарство и принимайте его каждый раз перед едой. А сейчас закройте наконец рот и ложитесь спать. Всего доброго, отдыхайте. - С этими словами Николас вышел за дверь. Как все-таки здорово помогать людям. На лице юноши появилась улыбка.

01 июля 1665, полдень, Наветренный пролив, ввиду западного побережья Гаити, каюта капитана, палуба "Г.И."
- Нам нужно найти 2 или 4 тяжелых арбалета, и установить их на смотровых площадках, это даст нам преимущество при абордаже. У нас таких площадок 2, на каждую установим один, два тяжелых арбалета, натренируем пару бойцов стрелять из них, и в итоге, самых опасных вражеских солдат мы убьем еще до самого абордажа! - окончание фразы Руис уже не слышал.
-Святая дева Мария, спаси нас от гениальных идей этого доброго человека!-подумал дворянин - Я считаю, что это пустая трата денег, мой дорогой друг. Арбалет тяжел в обслуживании и в условиях качки не даст нужного эффекта. Ты бы ещё весла предлоил поставить и сделать из корабля галеру. - мужчина фыркнул себе под нос. - Я лучше пойду заниматься с абордажной командой. Им надо держаться в форме.
Фуэмайор вышел на палубу. Карибское солнце приятно грело. Руис последние несколько недель одевался исключительно в штаны и ремень(чтобы первые не слетели). - Аборджная команда, стройся! Rápidamente, diablos! - по-доброму подгонял он матросов криками. Занятия "абордариев" на "Горячей испанке" проходили чин по чину. Все одевались в панцири, вооружались деревянными саблями, алебардами и просто палками - и лупили друг дружку пару часиков, пока Руис читал вслух библию. Только святое писание, по глубокому уверению испанца способствовало дисциплине настоящих католиков, которыми были практически все члены команды, за исключением, пожалуй, пары пиратов и желтолицого гостя с востока, которого Фуэмайор лично завербовал в команду ещё в Старом Свете. Фрегат качался на волнах. Птицы кричали в голубых тропических небесах. Солдаты мяли друг-другу бока. Иными словами все шло по распорядку.

Долго проехать Максим не смог, так как сзади на огромной скорости приближалось 2 машины форд-фокус, наряженные синими проблесковыми маятничками и исполняющими новогоднюю мелодию с помощью сирены.
- Автомобиль Ауди, заводской номер ххх, немедленно остановитесь у обочины. Всем просьба выйти из машины.

А кто сомневался что ты её не возьмёшь? — Мысленно ухмыльнулся Кедр — Кошки которые гуляют сами по себе, любят знакомые запахи в собственных норках
Он взглянул как она свернулась на заднем сиденье с ладошкой на лице. Типичная поза "я гордая, но мне стыдно"
Поудобней усевшись за руль он засунул диск с иероглифами в проигрыватель, сделал негромкий звук, перевёл звучание на передние колонки. Перезвон колокольчика Пухуа привычно раздробился в волшебстве Дайва Гаку печальным звуком. Невидимые руки Амайи пробежали по подушечкам его пальцев, он покрепче обхватил руль, тронулся. Макс вспомнил её точёный силуэт на месте вот только что сидевшей рядом Воронцовой и улыбнулся.

Инна тряхнула головой и силой воли разбудила в себе стервозного редактора.
Ой, что началось-то, а... Что за розовая фигня в сердечках из слащавых мелодрам началась-то? Да еще и с этим прожженным авантюристом?! Прекратить непотребство немедля!

- Не можешь - не смотри. - Взмахнув рукой, она залепила Максу не слишком жестокую, но все-таки пощечину (нечего было изъявлять готовность ее стерпеть) и облегченно вздохнула. - Вооот, теперь хорошо, можно ехать дальше... Я на заднее сиденье. Спать.

Высвободившись из этого кедровника, Воронцова рванула к машине и застыла у задней дверцы.

Кирилл сразу снял наушники, как только заметил котёнка, но не успел даже предупредить - Алексей затормозил раньше, вернее попытался затормозить. Пассажир с замиранием сердца ожидал развязки - он любил животных. К сожалению, Алексей показал лишь шапочку, и Кирилл сник, но потом присмотрелся внимательней: шапка, судя по загрязнению, не была под колёсами, то есть, скорее всего снята с бампера. Просвет у Уаза высокий, значит, возможно, котёнок проскочил между колёс - и Кирилл оглянулся, чтобы проверить свою догадку.

Ситуация начала накаляться. Компания вовсе не желала оставить их в покое, напротив, парни были очень даже не прочь познакомиться поближе, в отличие от Катерины.

Один из них поднялся и направился к их столику, в тот же момент Рита начала что-то говорить. "Какой-то герпес, о чем это она?" - ужаснулась девушка, но вдруг до неё дошла задумка подруги... "И правда, может сработать, - решила она, - но нужно как-то подыграть..."

Сердце ушло в пятки, но делать было нечего - Катерина состроила страшные глаза и, с выражением ужаса на лице обратилась к Рите:

-Дура, что ж ты говоришь-то такое!! Гребаная инфекционка ведь в двух шагах осталась!!! Я не для того две недели думала, как мне, и ВАМ между прочим, оттуда смыться, чтобы щас нас тут кто-нить узнал и мы опять на полгода туда загремели!!! - затем, словно испугавшись своих слов повернулась к ближайшему парню, состроила испуганное лицо и сказала:

-Вы же нас не выдадите, правда? - и расцвела улыбкой, - а уж мы для вас тогда все, что угодно... - ткнула в бок Алекса и, не особо ождая от него ответа, задала полуриторический вопрос, - милый, ты же не против?

Пока Катя пыталась заговорить зубы амбалу, мозг Риты отчаянно искал пути решения возникшей проблемы. В памяти почему-то всплыло воспоминания об институтских экзаменах и об увлекательном развешивании лапши на уши глуховатым преподам. Организм тоже начал бороться с неизвестной пока опасностью, активно повышая уровень адреналина в крови. План созрел, как всегда это бывает в критических ситуациях, внезапно.

Безразлично глядя на приближающегося к столику парня, Рита сняла шапку, зевнула и потянулась, как бы невзначай отодвинувшись чуток на своем стуле от столика (так чтобы было удобнее встать и бежать, если все обернется плохо). Откинувшись на спинке стула, она стала пожирать глазами фигуру парня, как вожделенный кусок мяса на пустой витрине советского магазина.

- Какое заманчивое предложение. Особенно если учесть, что у меня уже почти год не было секса, после того, как какой-то гребаный мудила заразил меня герпесом. Так что милашка, я буду рада разделить с тобой прелесть новогодней ночи и подарить приятный подарок.

Девушка плотоядно оскалилась на амбала. а потом перевела взгляд на людей, сидящих за столом.

- Но я думаю, твои друзья почувствуют себя обделенными. Так что я и с вами поделюсь, милашки.

Облокотившись на стол, Рита задумчиво стала выбивать ритм пальцами по столу, ожидая реакции мужика и молясь богу, чтобы ребята поддержали ее отчаянный блеф. Своему лицу она постаралась придать мечтательное выражение. Пусть они думают, что она представляет себе как они будут весело кувыркаться в каком-нибудь закутке. Рита полагала, что после трех лет участия в театрально-студенческом кружке, ее артистических навыков хватит, чтобы удержать нежелательных элементов на расстоянии.

Чай был в стиле - горячий, из пакетиков, однако - лучше, чем то кофе, которой было утром. Обжигая язык, Мария понемногу прихлебывала терпкий напиток, с удовольствием ощущая разливающееся в груди тепло.
Зазвонил телефон и Кирилл убежал отвечать. Допивая чай, Мария слушала, как он с кем-то говорит. Очевидно, это был тот, кто должен приехать за ними.

Это было странное приглашение, в общем-то. Ехать на новый год за город, далеко, в компании незнакомых людей... Это попахивало авантюрой, и сейчас, в этой квартире, в этот момент Мария ощутила неуверенность и нерешительность. Однако - это продолжалось недолго. Допив обжигающий чай, девушка встала из-за стола, сполоснула чашку.
Вернувшегося после разговора Кирилла она встретила фразой:
- Пора ехать?

"Птичка... Птичка... Воробей, куда же ты!" - Сергей со злости ударил кулаком по дереву и театрально всхлипнул.
- На кого? На кого ты меня покинула?! - обращаясь куда-то к верхним ветвям дерева, стенал он. - За что? За что мне такое наказание в виде непослушного городского попугайчика и старых больных кленов? Как тяжка и никчемна моя жизнь!
Прохожие уже начали обходить странного мужчину, рыдающего на весь парк о безысходности своей судьбы и отсутствии художественного таланта, как вдруг он замолчал, выпрямился, сделал умное лицо и, сойдя с газона, смешался с толпой.
Просматривая по ходу движения получившиеся снимки на экране своего фотоаппарата, он уже выглядел вполне серьезным и деловым человеком, но некоторые засидевшиеся на лавочках зеваки все еще шушукались между собой о его странном поведении.
Сергей резко развернулся и окинул неприязненным взглядом одну из таких компаний. Последние испуганно выпучили на него глаза и прижались друг к дружке...
- И вы даже не попросите изв... - в этот момент телефон Сергея заверещал в кармане его джинс, мужчина тяжело вздохнул, достал его и, прежде чем ответить на звонок, угрожающе прошептал ребятам: - Я с вами еще не закончил!

Номер Сергею был не знаком... Задумчиво он отвел взгляд к небу, в который раз вздохнул и нажал на кнопку ответа на вызов.
- Вы кто? - выслушав пламенную речь собеседника, спросил фотограф.
- Привет... Как кто? Андрей, ты еще недавно за мной бегал, по поводу фото. Забыл? Еще с тростью который, помнишь?
- Недавно? Бегал? Извини, мальчишка, ты явно меня с кем-то перепутал... - смахивая с лица капельки пота, выдохнул он, - Хотя постой, Андрей, тот самый?
- Да, я, собственной персоной. Вспомнил?
- Постой-постой... костлявый такой, страшненький, я тебя еще все упрашивал для антирекламы анорексии сфотографироваться... ага, вспомнил. Так что ты там хотел предложить? Можно еще раз и помедленней...
Каждое слово Сергей смаковал, словно это было его любимое пирожное. На пару секунд фотограф действительно забылся, но из сладкого транса его вывел голос взбешенной будущей звезды мировых подиумов:
-Да именно тот урод. Слушай теперь внимательно, ибо итак повторяю медленно, для тех кто в танке. Так вот. Едем в Питер. Я, мой друг и возможно ты. Будешь иметь возможность снять не только прерасные пейзажи на фоне страшного меня, но и наверное какую-то девушку, а то вижу токсикоз тебя мучает, дай думаю человеку предложу выход. Едешь?
На пару секунд Сергей впал в ступор... Интонация говорящего больше не распологала к дружескому разговору. Смущенно, но по прежнему уверенно, фотограф ответил:
- Я совсем даже не против, если быть серьезным... - тут ему захотелось добавить что-то еще, но мужчина сдержался, в результате чего в разговоре повисла неловкая пауза. - Кстати Лея я тоже вспомнил. - Сам не понимая к чему, добавил он. - Когда отправляемся?
- Вот и молодец. Завтра в шесть утра, за супермаркетом, что у главной площади. Думаю там ты меня узнаешь, ведь я один такой на весь город, - после этого Андрей довольно хмыкнул. - Можешь взять с собой кого-то, если желание будет. Вопросы?
- Вопрос один: чья машина? Насколько я помню, у студентов вроде вас с Леем денег на такую роскошь не имеется.
- Машина есть. У меня. На месте разберемся.
- Что ж, в таком случае, до встречи. - Сергей добродушно улыбнулся, но вспомнив, что собеседник не увидит его гримасс, вернул лицу первоночально задумчивое выражение...
- До завтра. - попрощался с ним Андрей, после чего отключился.
Сергей вновь вздохнул. За время, которое он провел на солнцепеке, мозг его окончательно сплавился и наверняка теперь походил на...
- Как?.. - спустя пол минуты после окончания разговора, до Сергея вдруг дошло, что компания молодежи, с которой он "еще не закончил" благополучно скрылась в неизвестном направлении, пока он был занят.
"Замечательный день... Восхитительный... Неповторимый!"
Последнее слово, видимо, он подумал очень громко, потому что прохожие снова стали его обходить стороной...

Юркнув за лодку, я трясся, как последняя дворняга, промокнув под дождем. Вжавшись в песок, согнувшись в три погибели, я молился, чтобы меня не задела пуля, не настигла сабля или грязные руки этих ужасных французов. Я молился, чтобы просто остаться в живых, чтобы меня не тронули, чтобы со мной все было хорошо... Но об одном я забыл тогда помолиться: о том, чтобы и Ей повезло в этой мясорубке. Трусливый щенок.
А Она, гордая и смелая, пошла, сжимая в руках свои пистолеты, натертые мною до блеска. А Она не побоялась, Она не согнула свою ровную, изящную спину, не опустила свой высокомерно вздернутый подбородок, не сбилась в своей изящной но твердой и даже мужественной походке. Она даже не испачкала своей одежды, все такая же прекрасная и... сильная. Даже в этой кровавой бойне, разыгравшейся на пляже.
Не то, что я, трусливый щенок.

Раздался выстрел. Нет, их было много, но этот я сумел вычленить из всех.
Мои глаза расширились от ужаса, а пальцы вцепились в борт шлюпки, вгрызаясь грязными ногтями в дерево. Она как-то удивленно посмотрела на кровь, засочившуюся из раны, даже не вскрикнула и не выпустила пистолетов. И все так же, будто полуденное видение, плывшее над землей, плавно упала в мокрый от крови песок.
Повсюду орали, стреляли, резали друг друга, насаживая на сабли потроха, но я лишь смотрел на то, как Она лежала там... Недвижно, не шелохнувшись... Они попали в нее, мерзавцы... Попали... Мерзавцы! Но что я? Я молчал и дрожал, словно трусливый щенок...

- Госпожа-а-а-а!!! - раздался откуда-то отчаянный крик мальчишки, который, казалось, потерял в эту секунду все-все на свете, что у него было.
А душа рвалась Ей на помощь. Душа рвалась и я рванул вслед за ней, выскакивая из-за шлюпки, не помня себя. Я проскользнул мимо сражающихся солдат, мимо всех этих здоровяков, раскрасневшихся от яростного боя и яростных воплей к Ней... Бледной и молчаливой, невозмутимой, словно не успевший растаять весенний снег.
Вокруг свистели пули, но я их не замечал. Я бросился перед ней на колени и... и не знал, что делать. Руки мои застыли, а кровь шла из открывшейся раны несконаемым потоком. Она взглянула на меня... как-то слишком грустно и как-то слишком обреченно. Только не Она, только не моя госпожа, только не герцогиня будет смотреть так на своего пажа.
Я не хотел в это верить, я смаргивал слезы, оглядывая ее и пытаясь понять, что нужно делать. Но я не знал, я не знал, черт подери, потому что мне никто ничего не приказал. Впервые в жизни я оказался свободен... И я возненавидел эту свободу. Трусливый и бесполезный щенок.
- Госпожа... - прошептал я, не взирая на болезненный ком в горле. - Госпожа... что мне?.. Пожалуйста, скажи... Скажи...
Но Она молчала, продолжая на меня глядеть. И ее взгляд начал мутнеть, слабеть и уноситься куда-то прочь...
- Госпожа, умоляю, - всхлипнул я, неожиданно схватив ее за край одежды. - Ваша Светлость, пожалуйста, не бросайте меня... Я же один не справлюсь... Я же...
Внезапно меня оттолкнул гигант Маркус, бросив меня на отчего-то влажный песок, и забрал госпожу с собой, к шлюпке. Песок был влажным от крови, от Ее крови. Я испуганно отстранился от нее, но не как от чего-то мерзкого, а как от чего-то святого, к чему нельзя прикасаться. Оглянулся: вокруг происходило что-то непонятное - люди убивали друг друга, стреляя, рубя, калеча... Столько злобы на лицах, столько ярости в этих резких движениях, почти каждое из которое заканчивалось вместе с чьей-то жизнью. И повсюду кровь... Но не эта, святая, а грязная и отвратительная. Я вдруг испугался, что их кровь смешается с Ее кровью и принялся судорожно закапывать небольшое пятно, оставшееся от герцогини, песком. Лишь бы только никто ее не коснулся, это все, что я мог для Нее сейчас сделать.

Неожиданно меня прервал чей-то приказ вернуться в шлюпки, и он меня, признаться, буквально спас - я перестал фанатично копаться в песке и бросился наутек. Нет, сначала я вернулся, забрав хозяйские пистолеты, а затем да, бросился наутек, к шлюпке...

Идет-бредет, склонив голову, уперев подбородок в ключицу, прижав руки к изящной талии. Приближается, тихонько подходит, и, кажется, сопит. Резко дергает головой, с хрустом шейных позвонков, со спазмом всего тела. Видно, как изо рта капают алые капли, у уголков нежных губ собирается розовая пена. Видно, как заплывшие глаза, которые до того были скрыты челкой, багровеют кровоподтеками. Вздрагивает, как будто бы ошпаренная. Кашляет. Нечеловеческим хрипом заходится. Дрожит крупной дрожью. Плохо ей. Очень плохо.
- Беги, - шепчет она тихо, и почти не слышно это из-за стука зубов, словно бы сковал её мороз, и холод зверский, хотя на улице уже стало жарко – слишком жарко, чтобы ходить в чем-то теплее футболки.
Вздрагивает опять. Застывает в десяти шагах от вас. Стоит на цыпочках. Исходится кровью её красивый ротик. Замечаете, что позади за ней тянется след из карминовых капель.

Вздрагивает. Утробно рычит, словно сумасшедший зверь, пёс цепной. Разводит в стороны руки, кричит, громко, дико, совсем не по-человечески. И бросается вперед. На ствол пистолета. Как будто наплевать ей на него. На всё наплевать. Дрогнуло в ней что-то. И сломалось.

Капитан нахмурился:
- Ну а дальше? Тьфу ты. Так. Ну-ка остано-о-овись. Раз-два. Ага. Стоять, смотреть вперёд, ружья наготове. Биарс. Раз такой умный - лезь на дерево. Быстро! Остальные - построиться полу-кругом и рапортовать о малейших изменениях в окружающей среде. Выполнять!

Мельком осмотрев капитана, Кавилл пришёл к неутешительным выводам. К неутешительным для себя. Ведь теперь вся тяжесть командования кораблём с неполным экипажем, кучкой сумасбродных дамочек на борту и прочими прелестями жизни досталась ему. Что ж, может это и к лучшему. В конце концов, он не собирался оставаться лейтенантом всю жизнь, пора было подумать и об эполетах.
- Капитана в каюту. Мистер Стюард, найдите мисс Фландерс и передайте ей от моего имени просьбу. Если её не затруднит, пусть позаботится о капитане. А мисс Деннис... - Старпом осекся, раздумывая, будет ли разумно подпускать взрывоопасную девушку к и без того потрёпанному капитану. И решил, что раз уж она не взорвала весь корабль, когда была такая возможность, то и с капитаном тоже ничего не случится... наверное. -... И мисс Деннис, пусть займётся тем же. Ну, ступайте, живо!
И только тут он увидел спускающийся флаг. Победа. Пусть он и не разнёс эту колошу вторым залпом, как рассчитывал, но всё и так закончилось не плохо. Вот только было опасение, что проклятые лягушатники расползутся по всему лесу и - не дай Боже - наткнуться на экспедицию. В их же интересах остаться на пляже.
- Мистер Крисп, приготовьтесь стрелять по берегу - Нехотя приказал Френсис, наблюдая, как бригантина тащится к земле, зарываясь в волну. - Грот и фок на гитовы! Мистер Флеминг приготовиться к верповке! Рулевой, так держать! Салливан, шлюпку к левому борту! Отберите шесть матросов покрепче и выдайте им оружие. Морская пехота ко мне!

Все то время, что Бэтти накладывала на ее руки бинты, девушка хныкала, ойкала и просто тихо скулила, бросая на подругу полные слез глаза. Но терпела молча, не проронив ни слова, что было удивительно.
Впрочем, стоило Элизабет закончить оказание первой помощи, как Деннис тут же вскочила и вытянула руки вперед, любуясь ими.
- Спасибо, Бетти, – сказала она, пропустив мимо ушей фразу о полном покое. – Как ты думаешь, шрамы останутся? Я хочу такие, кривые, розоватые рубцы. Тогда мои шансы присоединиться к пиратам обязательно увеличатся. Они ведь любят всякие татуировки и отметины на телах. Может еще раз пушку обнять?
Задумавшись об этом, Блэр улыбнулась и рассудила:
- Хотя она, наверное, уже остыла. Ну да ладно.
Схватив подругу за руку, девушка тут же шикнула от боли и отпустила ее. А затем попробовала более осторожно.
- Бетти, пойдем наверх, а? Ты говорила, что мы поплывем за попугаем, надо дождаться шлюпок. И я хочу видеть, что случилось с бригантиной. Пойдем? Ах, еще мы не знаем как там капитан! Быстрее, пошли!

Ни на секунду не останавливаясь, Бэтти продолжала свой путь к каюте доктора Линча, вполголоса ворча на послушно идущую следом Блэр:

- Непременно поплывем, попугай нам просто необходим! Вот только перевязку сделаем...

На самом деле Элизабет наивно полагала, что мисс Деннис извечет урок из произошедшего и хотябы некоторое время не будет совать свой любопытный нос куда не следует.

"Гордость не гордость, а вот корабль очень даже может." Подумал старпом, невозмутимо всматриваясь в даль. Но вслух этого конечно не сказал.
- Мне очень жаль, мисс Деннис, но боюсь это невозможно. - Мрачно проговорил Френсис, уже предвкушая новый поток жалоб и просьб. - Мы находимся в слишком уязвимом положении, чтобы так себя выдавать. Вокруг нас испанская земля - страны нейтральной, но кто знает, что могло произойти за время нашего плавания? Вполне возможно, что Испания успела объявить нам войну, или, скажем, голландцы захватили город. В таком случае нам придётся быстро сниматься с якоря и уходить в море, и это учитывая, что почти четверть команды и большинство офицеров на берегу.
Сообразив, что сказанное уж очень напоминает нудные наставления старого капитана в его - Френсиса - мичманские годы, лейтенант решил смягчить сказанное. Искренне надеясь, что не пожалеет после.
- Я обещаю, что дам вам выстрелить из орудия. Но только в море и на приличном удалении от берега.
" И если у меня не будет другого выбора." Не счёл нужным добавлять старпом.

Скорчив рожицу, Блэр поспешным взглядом попыталась оценить свои возможности маленького роста и природной вертливости. Но канонир смотрелся так внушительно и непоколебимо, что девушка справедливо рассудила – пробраться мимо него к желанной добыче точно будет стоить ей какой-нибудь немаловажной части тела.
Бросив испепеляющий взгляд разозлившейся мышки, мисс Деннис ретировалась и отступила на несколько шагов, после чего, определив достаточно безопасное, по ее мнению, расстояние, девушка фыркнула и обижено произнесла:
- Вы не представляете, от чего отказываетесь. Моя помощь могла бы быть неоценимой. Но вам, как я вижу, чужда рациональность в распределении рабочей силы.
Важно повернувшись к господину Феликсу спиной, Блэр зловеще улыбнулась стоящему недалеко мистеру Кавиллу и двинулась к нему.
- Почему вы не можете приказать своим подчиненным позволить принять мою помощь? Неужели от этого умрет ваша мужская гордость?
Девушка пребывала в клокочущем негодовании, ее глаза блестели. Видно было, что у Блэр очередной всплеск энергии, который необходимо хоть куда-то деть.
- Ну ми-истер Ка-авилл! – Протянула она, обойдя вокруг несчастного Френсиса несколько раз. – Ну разрешите помочь! Я хочу научиться заряжать пушки, я хочу научиться стрелять из них! Можно я куда-нибудь запущу ядро? Пожа-алуйста, мистер Кавилл!
Продолжая ныть, Блэр наматывала круги вокруг старпома.

Блэр привыкла просыпаться рано. Не потому что она любила первые лучи солнца или легкий, холодный бриз, овевающий палубу корабля. И не потому, что видела что-то романтичное в раскрашенном золотой пылью рассвета море. Скорее, ей просто доставляло массу удовольствия начинать приставать ко всем, кто начинал шевелиться на борту.
Этот месяц прошел довольно активно для юной девушки, которую приключения манили, как мед пчел. Она успела достать почти каждого присутствующего на этом корабле, всовывая свой маленький носик везде, где ей казалось, могло быть интересно.

После полудня Блэр направлялась в офицерский кубрик, надеясь застать там Бэтти и попробовать ее, наконец, уговорить поучиться фехтованию вместе с ней. Все прошлые разы она успехов не добилась, но сдаваться была не намерена.
И именно в этот момент ее уши разрезал крик: «Земля!». Замерев на месте, девушка тут же напряглась, словно пружина, и понеслась к борту корабля, вглядываясь вдаль. Когда она обернулась и увидела капитана – тот уже стоял в компании доктора Линча.
Выпучив глаза, Деннис подлетела к ним и протянула руку в сторону земли.
- Капитан! Там берег! Наконец-то берег! – Сказала она так, словно он об этом и не знал. После этого подлетев на радостях к Линчу (которого еще слегка остерегалась и пугалась), она схватила его за обе руки и несколько раз быстро встряхнула, при этом громко провозгласив:
- Правда здорово, док? Мы, наконец, можем почувствовать твердую почву под ногами! А еще я слышала там можно встретить пиратов!
После этого оставив доктора, попавшего под горячую руку, в покое, Блэр подошла к капитану вплотную и стала на цыпочки, заглядывая ему в глаза:
- Я вас не прощу, если вы не позволите мне сойти на берег. Так и знайте. Мы с Бэтти отправимся прямо сейчас и…
Резко сменив грозный вид на умоляющий, Деннис почти начала приплясывать рядом с мистером Горманом, но ответить ему так и не дала:
- Я пойду за Бэтти. Мы будем тут через несколько минут, нет, секунд.
Резко развернувшись, девушка со всей своей скоростью ринулась в офицерский кубрик, походу неловко зацепив стоящего рядом доктора Линча и уже на бегу оборачиваясь, звонко прокричала:
- Извините!

Скатившись вниз, Деннис громко завопила, пытаясь определить взглядом месторасположение подруги:
- Бэтти! Где ты? Там земля, Бэтти! Давай скорее на палубу, мы отправляемся гулять!

Месяц в море. Недели, проведенные на мерно покачивающейся палубе судна, бороздящего просторы Северной Атлантики на прямых парусах, день и ночь, благодаря попутному ветру, слаженной и умелой работе экипажа и, наверное, благоволящей этому судну судьбе.
Линч занимался лечением своих коллег по офицерскому посту и простых матросов, то и дело стирающих руки об такелаж, бьющихся коленками и локтями об элементы палубы, да и вообще – на корабле достаточно мест и возможностей, чтобы очень нехорошо и сильно повредить самого себя.
Линч находил время для отдыха. Порой, в отсутствии работы для своих рук, занимал их, как ни странно, другим, не менее важным, но более увлекательным занятием, перемежающимся с необходимостью работать головой. Конечно же, речь идет о шахматах. Иногда сходился на клинках с желающими фехтовать офицерами, чем доставлял невозбранное удовольствие наблюдателям. В основном, занимался только ему одному понятными исследованиями, писаниной в журнале и выпиской каких-то существенных деталей из многочисленных книг, хранимых толстым увесистым сундуком. Порой молчаливо застывал в позиции «мыслителя», глядя на розовеющий горизонт с заходящим на посадку солнечным диском, и измазанные угольками пальцы, держащие огрызок свинцового карандаша, застывали вместе с ним, не заканчивая свой удивительный марш по исписанному, изрисованному пергаменту с запечатленным на нем существом; существом, несомненно, фантастического толка, явно женского пола, хотя всё, что было на куске бумаги – всего лишь набросок, «скетч» с туманными очертаниями. И только сам Джеймс знал, кого рисует. Кто стоит перед ним, полыхающий буйными красками охры и янтаря в своем развевающемся на ласковом ветру платье. Глаза из серебра, карминовые губы.
А на бумаге – всего лишь неоконченная мазня, грубый набросок, изображающий…
Может быть, графиню? Герцогиню? Молодую, но вполне смышленую в медицинских делах Элизабет? Или, может быть, на нем застыла невысокая, худенькая, по-мальчишески стройная Блэр?
Кто знает? Эти ученые люди, врачи, изображающие мудрецов - их так трудно понять. Особенно тогда, когда они занимаются такими неблагодарными занятиями, как фантазии на тему женской сущности. В картинках.

=============

- Капитан, ждите истерики, - сказал негромко Линч, поправляя портупею с оттягивающим ее клинком, - потому что, как мне кажется, вас ожидает целый ворох жалоб и пожеланий побродить по опасным джунглям хотя бы час-другой. Чует мое сердце, добром это не кончится, - стоя рядом с капитаном, смотрел на зеленеющий вдалеке остров. Радовался, как младенец, но не показывал это. Потому что истинный джентльмен всегда сдерживает свои чувства, а не скачет по палубе, как идиот.
Хотя насмешливую улыбку Линч все-таки выдавил. Улыбку, отражающую удовольствие наконец-то увидеть сушу. Моря тоже иногда надоедают.

- Начинается... - простонал Алекс - блин, это всё напрягает...
По натуре Алекс хоть и был не робкого десятка, но он был довольно ленив, не сказать что всегда, но иногда накатывало такое что даже взять ручку и написать пару слов было лень....

Каюта капитана/ Каюта врачевателя

Линч помолчал немного, будто бы стараясь обдумать и взвесить всё, что было только что сказано капитаном. И, действительно, взвесив, бортовой эскулап, спаситель жизней, лекарь и маратель бумаги в своем истинном великолепии, наконец, понял, что его жизненный выбор, ограниченный лишь врачебной деятельностью, был весьма и весьма правильным, прямо-таки верным со всех обозримых сторон. Потому что, если бы балом правил сам Линч, на корабле, скорее всего, поднялся бы бунт – никто не знает, что может ожидать такую скромную команду в северной части Атлантики. И голод, наравне с довольно прохладными погодными условиями – это еще не самое страшное.
Лучше смотреть на порванные внутренности и переломанные конечности нескольких человек, чем отвечать за жизни пяти с лишним десятков.
Линч в глубине души искренне посочувствовал капитану, чуть склонив голову. А когда опомнился, понял, что Горман задал ему вопрос.
- Хм. Ну, трое вполне годны для службы. У четвертого внутренний перелом предплечья, так что ничего сложнее постельного режима и рассказывания баек остальным матросам посоветовать не могу, - помолчал, поглядывая то на капитана, то на его старшего помощника, - в принципе, это всё. Сэр. Если у вас больше нет… вопросов. То оставляю вас… хм… наедине с… - потерял мысль, - вашей картой, - почтительно откланялся, козырнув.
И немедленно вышел.
Когда оказался в своей каюте, то понял, как хорошо оказаться наедине. Хотя бы с картой. Но лучше, конечно, с гамаком. Выставленная на всеобщее обозрение полупустая бутылка компрометировала врача, поэтому он быстро отставил ее в положенное место. Потер глаза устало. Достал журнал. Письменные принадлежности. Выглянул в люк, отчаянно глотнув соленого бриза.
Промокнул перо, похрустел страницами.
И начал писать.
«Пятница, 12 июля 1665 года. Атлантика.
Неожиданная встреча.
День, целиком и полностью вылитый из случайностей и неожиданностей. Происшествия, берущие своё начало то ли от неосторожности, то ли от зловредного рока, нависшего в море тяжким ароматом порохового дыма. Суеверный скажет: "Потому что на судне женщины!". К счастью, я не верю в мифы и собираюсь делать записи без предубеждений, исторически правильно и сухо. Поэтому...
Началось всё еще ранним утром, когда солнце ласково пригревало еще свеженькую чистую палубу, а чайки свистели прямо над головами...»
Скрип пера, хруст пергамента. И довольно странное, даже, я бы сказал, будоражащее воображение чувство, будто этот пушистый кот где-то рядом, сидит и наблюдает за каждым движением народного спасителя.
Мохнатый мерзавец.

Палуба


Оливия, всё ещё разгневанная, стояла рядом с Николь, держа Томаса на руках. Прохладный ночной ветер ласково обдувал её пылающее лицо, трепал её белокурые волосы, сияющие в мягком лунном свете, бросал звёзды горстями в затейливую прическу.

Поддавшись очарованию моря, дамы погрузились в молчание, слушая гул ветра в парусах, мерный плеск волн, поскрипывание мачт и приглушенные голоса вахтенных. Мало-помалу гнев герцогини утихал, сменяясь умиротворением. На лице засияла мягкая улыбка, глаза засверкали задорными искорками. Тонкие пальцы леди мягко теребили густой мех Томаса, почесывая его шейку. Кот благодарно мурлыкал и тёрся мордочкой о руку хозяйки.

Оливия уже коснулась руки графини, собираясь что-то сказать, но раздались неторопливые шаги, и из темноты выплыла фигура боцмана. Он, ничего не замечая вокруг, отрешенно прошел мимо герцогини и резко остановился, чуть не налетев на Николь.

Взгляд герцогини упал на Патрика, робко стоявшего чуть поодаль и ждавшего своей ужасной участи. Едва заметно улыбнувшись и подпустив строгости в голос, Оливия обратилась к боцману:

- Мистер Уотсон, как хорошо, что мы вас встретили! Вы сможете нам помочь решить одну маленькую проблему? Видите ли, мистер Уотсон, мой паж стремится овладеть мастерством матроса. Он внезапно почувствовал в себе желание стать таким же бравым моряком, как вы. Уметь бороться со стихией, стать храбрым и отважным морским волком. О, естественно, я понимаю, что это дело не одного дня, но наверняка он мог бы попробовать себя в качестве юнги. Прошу вас, мистер Уотсон, вы не могли бы уделить ему немного внимания и дать ему шанс проявить себя. О, он, конечно, несколько изнежен и избалован добротой своей госпожи, так что капелька строгости и муштры несомненно пойдёт ему на пользу! Что скажете, мистер Уотсон? - Оливия заглянула в глаза боцману, ожидая ответа.

Не в силах больше выносить бездействия, Буч поднялся на ноги, легко удерживая тело девочки руками и принялся яростно долбить ее навесу, зарываясь лицом в ее грудь, облизывая соски, шею, страстно целую в губы...

Рейнвинд не сказал бы точно, сколько это длилось, но вот волна удовольствия настигла своего апогея , Буч закрыл ладонью рот Наташи, чтобы заглушит ее стоны и как только девочка кончила, сбросил ее с себя на диван, ткнув в приоткрытый, хватающий воздух рот свой готовый взорваться пульсирующий член.

Последующая суматоха напоминала Блэр мельтешение рыб, пойманных в сети. Шум, гам, крики и перебранки, быстрые приказы и топот сапог. От этого болела голова и кружилась картинка перед глазами. Девушка сочувственно смотрела на остальных выживших, про себя решая, так ли уж хорошо им было выжить, оставшись без денег, вещей, а некоторым и без памяти.

Отужинав и оказавшись за самодельной перегородкой, Блэр поежилась и вцепилась в полотенце, как в самый драгоценный артефакт за всю свою жизнь. Девушка терпеть не могла холод, который навевал ей плохие воспоминания. Бросив косой взгляд на свою компаньонку по несчастью, она уже было открыла рот, чтобы заговорить, когда, наконец, пожаловало существо, смутно напоминающее парня.
Увидев в его руках одежду, Деннис чуть было не издала ликующий визг и не кинулась на него с энтузиазмом охотника при виде чернобурки, но вовремя сдержалась. К тому же ее особенно разозлил взгляд этого щеголя, который позволил себе слишком пристальное изучение истерзанного тела девушки. Конечно, она не была какой-нибудь благородной госпожой и не имела десятигранную родословную, но все-таки она была девушкой и стерпеть такое бесцеремонное изучение своего тела просто так не могла. Бросив на пажа взгляд полный первородной ненависти, Блэр выхватила из его рук одежду, и испустила звук, похожий на шипение.
- Спасибо за шмотки, очень «мило» с твоей стороны, – язвительно поблагодарила она пажа, и уже выпихивая его, скромно добавила:
- Ты парень или девушка? Прости, в такой темноте тяжело понять… Ну, наверное, мы еще встретимся и у меня будет возможность узнать наверняка.

Выставив это существо, Блэр с детской радостью натянула штаны и оглянулась по сторонам. Обратив внимание на девушку, с которой их свела нелегкая судьба, Деннис неуверенно подошла к ней и осторожно сказала:
- С тобой все в порядке? Тебе не нужен врач или что-нибудь… мм.. подобное… черт.
Засмущавшись, Блэр на секунду умолкла. Она была язвительна с парнями, но всегда плохо знала, как вести себя с девушками.
- Меня зовут Блэр Деннис. Раз уж мы оказались втянуты в это вместе, думаю, нам стоит познакомиться. И если тебе что-нибудь нужно, то проси, не стесняйся. В смысле… у меня, конечно, ничего сейчас нет, но.. может надо что-то принести.. арр…
Вконец запутавшись в собственных словах, Блэр резко отвернулась.

К счастью, этим днем на сундуке в каюте врача мне абсолютно ничего не снилось. Виной тому, судя по всему, послужила валерьянка, которую доктор мне щедро накапал в какую-то мензурку - от нее стало на душе теплее, а мысли полились как-то совсем уж вяло...
Я зашевелился, чувствуя как затекла согнутая спина (сундук оказался не таким уж и большим), но разгибать ее совершенно не хотелось - мне было страшно... лениво вообще что-либо делать. Само по себе вспомнилось, что я только что спал в каюте врача, а это давало лишний повод расслабиться. До поры до времени, конечно.
Все опять качалось: туда-сюда, туда-сюда, и желудок, стоило мне это заметить, оказался тут как тут - весь заурчал и съежился, отдавшись неприятной болью. Одеяло, в котором я закутался, было все мокрое, что и не удивительно. Меня же ведь никто не раздевал. Хотя я, конечно, тоже умудрился... Выпал за борт, навел шуму - из-за меня даже офицера, храпящего сейчас рядом, ранило, - а потом взял и уснул.
"Мне конец, госпожа меня убьет..."
Я сладко-сладко потянулся, распрямляя ноги над пустотой.
"Да, меня ждет долгая ругань, а потом и жестокое наказание, о да... Розги, голод, бессонные ночи... Ее Светлость меня выпотрошит..."
Тело расслабилось, и я сонно обнял свой сундук, лениво выдохнув весь воздух из легких. И только где-то на краю сознания промелькнула мысль, что мне должно было быть черти как страшно. Но при этом было абсолютно наплевать - Док перекачал меня валерьянкой.
- Сэр, - еле-еле проговорил я безучастным голосом в подушку, не пытаясь даже поднять головы. - А скажите, пожалуйста, что там за пальба на улице?.. Началась война?..

Джек, вальяжно прогуливаясь по палубе, хотел, конечно, помочь несчастному мальчишке, но его опередили, и офицер, фыркнув, прошёл мимо, справедливо (по крайней мере, для себя) решив, что его помощь здесь только помешает. День шёл вполне обыденно и даже скучновато.
Веселей становилось только во время тренировок. Солдатни своей.
Вот это было весело, да.

Джим, пафосно отбросив шляпу (прилетавшую ровно в ручки Максу), отбирал у особо нерадивого рядового мушкет (оружие напоследок "легонько" било прикладом владельца). И...
И затем неопытный глаз мало чего мог разобрать.
Лыбящийся офицер морской пехоты, словно играя пальцами на оружии, комментировал свои действия громкими, резкими выкриками: "Prime and load!", "Handle!", "Prime!", "About!", "Draw!", "Ram down!", "Present!"
В конце концов, мушкет был заряжен и готов к стрельбе. Роунж вскидывал оружие прикладом к плечу и целился в кого-нибудь из своих солдат. Проделывал он эту короткую операцию за доли секунды, так что "счастливчик" обыкновенно получал весьма острые ощущения.
А Джек, видя страх в глазах своего подчинённого, громко, извините, ржал и прикладом бил "маменькиного сынка" в живот. Мушкет отдавался владельцу. Шляпа забиралась у Макса.
Первая тренировка за день заканчивалась обыкновенно тишиной и удаляющимися шагами офицера.
А вот вторая и третьи (на которые попадали чуть более радостные и бодрые морпехи) заканчивались даже и аплодисментами, которые были искренне приятны Роунжу. Впрочем, радость свою он испытывал скрытно, не желая показывать рядовым излишние эмоции. Лицо его ограничивалось широкой, доброй и одновременно хмурой улыбкой.

Так или иначе, в данный отрезок времени, что окружает нас подобно океану, окружающему "Отважный", на лице капитана морской пехоты улыбки не было. До одного момента. В этот, скажу я вам, действительно очень примечательный момент, капитан судна отдал приказ двигаться к терпящему бедствие кораблю.
И в этот момент Джек улыбнулся. Улыбнулся, потёр руки, ударил себя по щеке, спугивая видение, если это было оно.
Но миражом горящий корабль не был.
Улыбка стала ещё шире.
Через мгновение на нижней палубе послышались шаги, что было предисловием.
Затем раздался скрип двери, что было вторым тревожным знаком.
Наконец, две холодные офицерские лапы опустились на тут же испуганно сжавшиеся плечи Кевина. И офицерская нога, в единственном числе, ловким движением сбросила кружки, кости и доску со стола. Одним ловким движением. Военная выучка, мать её.
- Всем встать! Игры прекратить! Форму надеть и расправить! Оружие взять! И на палубу, девочки, - марш! - Могучий английский голос разразился серией выстрелов, в свою очередь, порвавшей всю атмосферу дружелюбия, тишины и братства в помещении.
Закончив с приказами, офицер приступил к наблюдению за их исполнением. К активному, скажу я вам, наблюдению. И эффективному, да.

Через три минуты чуть побитый отряд королевской морской пехоты ровненькой шеренгой стоял на верхней палубе. Капитан королевской морской пехоты, погладив бородку, прошёлся вдоль строя. Остановился как раз между Вингсом и Биарсом. Бедняги. Они пострадали больше всех. Ведь это именно их смена сейчас дежурила у дверей дамских кают:
- Веселей, мои любвеобильные английские засранцы! Бабы будут потом! Потом, слышите меня?! - Вопрос был обращён уже ко всем десяти бойцам.- Бабы будут потом, девочки. У нас сейчас грабёж. Т-то есть,- яростно закружив головой, Джек поспешил исправить ошибку,- война! Мы движемся к судну, неизвестно, дружественному или вражескому. Если это друг - мы должны помочь ему справиться с пожаром и спасти выживших.- Офицер на мгновение утих, поглядел на пылающий, аки факел, корабль. Хмыкнул.- Если это враг - мы должны докончить начатое нашими друзьями. Вот так вот. Если на корабле будут бабы... А что, почему бы им там и не быть? Можете, в общем, порезвиться. Огонь, вода, романтика! - Роунж, замолкнув, обдумал то, что сказал. Покачал головой. Решил, что чуть переборщил.- Короче. Ждёте моей команды на верхней палубе. Кто сунется вниз вздремнуть, аль на высокородных особ поглядеть - заставлю идти в бой голыми. Всем всё ясно? Разойтись!

Всё. Спасены. Кристиан облегченно вздохнул и провел ладонью по лбу, а затем, поглядев, заметил что она вся мокрая от пота. К счастью все кончилось хорошо и Флеминг искренне восхищался Кавиллом - рискнул и победил, а победителей, как известно, не судят. Однако, так же хорошо мичман знал и другое: если бы лейтенанта затянуло под руль, или если бы корабль на всех парусах успел бы отойти на достаточное расстояние, чтобы потерять из виду двух отчаянно борющихся за жизнь пловцов... Словом, Кавилл настоящий везунчик. И это хорошо, сказал себе Кристиан, ведь удачливые люди на корабле - это в любом случае благо.
Тем временем, спасенных подняли на борт и доктор уже осматривал мальчика. Посмотрев на глубокую синеву бескрайнего неба, Флеминг с облегчением улыбнулся.
"Хвала Создателю..."
Взгляд его скользнул по палубе и остановился на графине, что стояла неподалеку. Лицо ее сильно побледнело, казалось она вот-вот свалится в обморок...
- Что с вами, миледи?
Ни секунды не медля, Кристиан подскочил к благородной даме и аккуратно придержал ее под локотки.

Выскользнул. Упал. Не удержал. Всё. Парень с шумом, пенными брызгами соленой воды и криком с палубы ушел под воду, подняв на борту корабля так называемый аврал – лейтенант, скомандовав на воду шлюпку, тут же ринулся вниз, прямо с борта, и сердце джентльмена, и так уже разогнавшееся до скорости «неплохая встряска», ёкнуло одновременно, точно в унисон с каким-то ехидным, бурчащим в голове судового врача голосом:
- Ну затянет же под руль, глупец! С кормы же прыгать надо! – впрочем, комментировать, да еще и в мыслях, может каждый дурак, а набраться смелости для такого, пускай и глупого, но все же отчаянного и смелого прыжка – это вам не красавиц угольками малевать. Наплевав на все свои рисунки, ворохом шелестящие в ударившейся о палубу папке, док незамедлительно рванул вниз, чтобы предупредить капитана, ибо стоять на месте ему не пристало.
Скоро всё разрешилось. И мальчишка, и первый лейтенант держались на воде бодрячком – правда, юноша упал в обморок в лодке, как успел заметить Линч. Вот пошла ведь молодежь, - ругнулся про себя Линч с притворной злобой, тем временем с внимательной осторожностью оглядывая обоих потерпевших, опробовавших прибрежные воды туманного Альбиона на температурный баланс. Судя по слегка постукивающим зубам Кавилла – вода сегодня не для купания.
- Хорошо, мистер Горман, - Линч был неподалеку, и сразу же приступил к беглому осмотру раненой ноги лейтенанта – кровоточит, будет синяк. Попал под руль, разумеется. Хорошо, что не затянуло под днище при развороте – даже подумать страшно, что могло произойти в таком случае.
- Отнесите мистера Кавилла в лазарет, джентльмены, - серьезно и очень громко сказал Джеймс, переходя к парнишке – до сих пор не очнулся. Разорвал куртку, с шумом отлетели пуговицы. То же и с рубашкой. Приложил ухо к грудине. Сердце работает. Пульс проверил. Все в порядке. Просто шок. Хотя шок «просто» не бывает. Потер мокрыми солеными пальцами щетину в области подбородка.
И не крепко саданул по молодецкой щеке, чтобы привести в чувства юношу, которого стоит держать подальше от фальшборта.

Линч придерживал левой рукой папку с рукописными псевдо-творческими набросками и зарисовками, называемыми им самим «мазней», а правой легко придерживал стонущего и явно ослабленного паренька, опорожняющего свой желудок. Да, зрелище, может быть, не из приятных. Да, скорее всего это – обычный приступ морской болезни, появляющийся у большинства людей при первом выходе в открытые воды, - а у некоторых – даже при последующих выходах.
После, собственно, приступа тошноты следовала слабость, усталость, необходимость в чистой воде и, желательно, сне. Линч это прекрасно знал, поэтому собирался забрать паренька в свою каюту, дать ему одну не самую приятную на вкус, но очень полезную настойку и уложить спать. Не важно, будет ли герцогиня против - таков закон Линча. Он, как судовой врач, отвечает за здоровье любого пассажира, будь он пажом или герцогом.
Отвернулся на секунду, взглянув на графиню. Улыбнулся ей, не глядя пытаясь похлопать паренька по спине. И вдруг почувствовал, что спина резко уходит вперед и вниз, а под сухими пальцами уже поясница. В голове промелькнуло что-то ругательное, и, выронив папку из рук, резким рывком, двумя руками врач попытался выловить, поймать, захватить или хотя бы зацепиться за рубаху страдающего морской болезнью юноши – иначе придется нырять.

Святослав взмахнул мечом, поднял щит... и спартанец ловко загнал метательное копьё глубоко русичу в сапог, пока щит был вверху. Глубже даже, чем собирался - пришлось оставить. Удар же Святослава безвредно звякнул о щит. Боли не было. Святослав не ранен, даже не поцарапан. Но проклятое копьё прочно пришпилило носок сапога к земле, не давая возможности маневрировать...

Эльфка остервенело рванула коленов низ как раз тогда, когда Ублюдок пробовал перехватить его левой рукой. Она почти вырвалась, но напоролась на сталь топора, на верх лезвия. К счастью, на тупую сторону. Но Ублюдок воспользовался этом, чтобы перехватить её левую ногу своей левой рукой. Тем временем эльфка пыталась попасть стилетом куда-то в уязвимое место шеи либо лица. Горжет ей пробить не удалось, она целилась в глаз, но Ублюдок постоянно дёргал головой, так что ничего не выходило - всё уходило в маску. От многочисленных ударов маска несколько деформировалась и съехала, так что глазные щели оказались не совсем перед глазами, то есть латник почти ослеп. Именно поэтому его удар топором по правой ноге Эилемиты не попал под голое колено, а в икру, прикрытую сапогом. Топор не смог пробить неведомой толстой шкуры, но подействовал как дубинка, подрубив опорную ногу. Эльфийка, вцепившись правой рукой в решётку, не упала, а сползла вниз, её лицо оказалось где-то на уровне живота Рейнхоффа.

Оливия поймала растерянный взгляд Николь и нашла в себе силы ободряюще улыбнуться племяннице. Наверняка девушка еще в большем ужасе, чем она сама - ведь, как успела увидеть герцогиня, бросив мимолетный взгляд в другую каюту, помещение графини было еще меньше и более жалко обставлено.
Отпустив старпома, герцогиня вместе с Патриком вошла в каюту, плотно прикрыла за собой дверь и еще раз обвела комнату взглядом. На дивные глаза ее навернулись слёзы. Неужели здесь нет помещения получше? Это немыслимо, совершенно немыслимо! Она готова была остановить отплытие и послать карету за коврами, перинами, зеркалами, за картинами и милыми сердцу вазами и безделушками. Вероятно, так и нужно сделать, вот появится капитан, и ...

... и тут герцогиню осенило. Раз эта каюта расположена по центру и самая большая, то наверняка это лучшее, что было на корабле, возможно даже каюта капитана... "Ему пришлось уступить свою каюту, представляю, как он взбешен, - промелькнула у неё мысль. - Надо будет поблагодарить его как следует, иначе плавание может стать совершенно невыносимым"
А пока нужно все-таки попытаться привести эту каморку в сносный вид.

Вздохнув и взяв себя в руки, она начала отдавать распоряжения пажу по распаковке вещей и облагораживанию помещения. Томас тем временем тщательно обследовал и обнюхивал каюту, особое внимание уделив кровати.

Закончив с инструкциями, Оливия промокнула глаза батистовым платочком с изящной монограммой в уголке, придирчиво изучила себя в зеркальце, поправила выбившийся из-под шляпы белокурый локон .

Убедившись, что она выглядит все так же безупречно, очаровательная леди взяла кота на руки, погладила его густой мех и со словами:

- Пойдем, Томас, подышим свежим воздухом, - вышла на палубу.

Копаю упорно, сдерживаясь, чтобы не расхохотаться.
Подальше положишь... Ну флибустьер... Ну капитан Флинт! Зарыл так уж зарыл, чтоб никакое ГО без экскаватора...
Хохотнул, не удержавшись. Вот что значит осторожность и запасливость! Главное, чтоб никто щас не увидел, что куст во дворе качается...

Впечатления:


...Я даже и думать забыл про то, как тяжелы ларцы с драгоценностями, от которых уже болели все пальцы, норовя разомкнуться, и то, как остры углы несессера герцогини, что я лихо зажал подмышкой. И забыл даже то, что скоро собирался завалиться мертвым в синее море от этой тяжести, как вдруг все восхищение этой красотой, этим величием "Отважного" резко исчезло.
Госпожа очень отрезвляюще произнесла мое имя, заставляя забыть о собственных грезах и сосредоточиться, на своем деле - все-таки ж, это было знакомство, первое впечатление. Самое действительно важное, а не эти паруса.
Нельзя было ударить в грязь лицом перед всей этой братией.
- Я его оставил в к-карете, Ваша Светлость, - тут же принялся оправдываться я, не замечая своей спиной выпрыгнувшего оттуда кота. - Ведь его же к-красть не будут, а д-драго...
И неуверенно застыл на полуслове, понимая, что госпожа уже смотрит куда-то позади меня. Обернувшись, я понял, что дела мои плохи. Сердце надорвалось, а, простите, попа даже как-то особенно неприятно заныла, понимая, что ей снова достанется...
- Ой, - грустно выдал я, провожая кота взглядом, и выразительно глянул на госпожу, всем своим жалким видом пытаясь извиниться за оплошность. И застыл, как вкопанный, глядя на попытки офицеров поймать животное, потому что понятия не имел, что мне теперь делать. И как вообще жить.

Поклонившись, Кристиан лучезарно улыбнулся дамам и направился на свой пост. Глаза его слипались, - Боже, до чего же хотелось спать! - а ему еще нужно было достоять свою, до безобразия удлинившуюся, вахту. Он-то расчитывал что проснувшийся Стюарт сменит его, но нет - у того, видимо, были свои планы и формально он имел на них полное право.

Однако вскоре всякая грусть покинула молодого мичмана, его мысли вернулись к прекрасной гостье, что будет теперь так близко от него, но одновременно так далеко.. Конечно же она неприступна как Лондонский Тауэр и наверняка имеет великое множество знатных и богатых поклонников. Впрочем, хотя бы мечтать о ней ему никто не запретит, а он, по правде сказать, все равно не смог бы перестать...

Джек, вежливо кивнув и заняв своё место у трапа (как раз возле бортика), вновь выпрямился. Хруст косточек донёсся до левого уха стоящего по соседству Билла Вингса.
Роунж придирчиво посмотрел на подчинённого. Хмыкнул. Неожиданно ударил в брюхо, Билл резко вдохнул.
Капитан улыбнулся непонимающему взгляду солдата. Погладил усы. Подмигнув, поднял палец кверху, мол, "нехрен расслабляться, рядовой". И вновь с хрустом выпрямился.
Вингс последовал примеру старшего по званию, что-то беззвучно бурча себе под нос.
Джим глядел, морщась от утреннего солнца, на лейтенанта.
"Молодой засранец. Не люблю я таких. Совсем ещё молокосос, а уже офицер. Небось, папенькин сынок. Дворянин ещё какой. Ха! Дворяне на моём корабле! Не люблю я дворян. Хотя сам им наверное стану. Когда-нибудь. И буду не любить "безродных ублюдков". Ха! Какая ирония!"- Капитан улыбнулся в усы своим мыслям.- "Ладно. По крайней мере, не moron какой. Соображает. Эмоции хоть читать обучен. А-то бывают некоторые: ты им в морду орёшь, а они вежливо кланяются и переспрашивают. Фу, ненавижу. Ну ладно, к дьяволу это всё. Ты лучше посмотри на этих цыпочек, Роунж."
Офицер, подчиняясь велению разума, краем глаза-таки глянул на Высоких Особ.
"Бледнокожие. Вот это и отличает загорелых портовых шлюх от всевозможных высокородных. Хотя есть что-то прекрасное в обоих этих видах. Без особых преимуществ. Да. Чёрт."
Мысли, впрочем, достаточно быстро ускользнули, оставив место молчаливому поеданию глазами. Незаметному и молчаливому, да.
И до-о-олгому...
Неожиданно ударил по паху, Билл резко выдохнул.
Капитан улыбнулся, прошипев:
- Не возбуждаться на посту, солдат!
И улыбнулся ещё шире. Бедняга Билл, даже и не помышлявший о высоких персонах, грустно вздохнул.

Всё получилось, я шикарен как дьявол. Бляха, настроение просто зашкаливает! Тут стока всего происходит, а та девчушка всё в своей комнате сидит, не хорошо как-то... Может и ей бы лучше стало, если бы она чем нибудь руки и голову заняла, а то одной действительно с ума можно сойти. Может дать ей носки постирать? Гы.

Подхожу к Алексею.

- Лёх, я тут всё на запись поставил, если че-то будет происходить, все запишется. Ты тут сильно занят? Я думаю всё-таки проведать нашу прекрасную треть коллектива, а то она там загнётся одна. А может она и делать что-то умеет? Хотя бы скучать не будет, если она согласится, конечно.

- Будет исполнено! - Отдал честь Френсис и, проводя капитана на берег, остановился в раздумьях. Вот уж чего он не ожидал, так это руководить "торжественной" встречей.
"Проклятье, капитан - везунчик" Думал лейтенант, нервно выстукивая дробь пальцами по фальшборту. "Ну ничего! Я не подводил командира под огнём вражеских пушек, не подведу его и теперь!"
Собравшись с мыслями, старпом подозвал одного из матросов.
- Вахтенного мичмана и мистера Роунжа на мостик.

- Этот идиот не может разобраться, не знаю, что с ним, - обнаженная Николь , окутанная облаком волос, сверкая глазами от злости посмотрела на Оливию, - Убирайся и сиди в карете, - заорала она на Маркуса. В дверь осторожно просунулась голова горничной, - Миледи требуется помощь?
- А ты как думаешь? - Николь всплестнула руками, - Одеваться, живо! - спустя несколько минут графиня была одета и сидела перед зеркалом, ожидая пока горничная закончит прическу.
Служанка ловко приподняла тяжелые золотистые волосы Николь и туго оплела их нитями жемчуга.
На сером атласе дорожного костюма сверкало ожерелье ослепительного, в три ряда, жемчуга с золотистым отливом.
Девушка одела шляпу и бросила последний взгляд в зеркало. Ей показалось, что вся она, и даже нежная, шелковистая кожа лица с легким румянцем на щеках, словно излучает сияние. Радость, вырвавшись из самой глубины ее существа, распустилась на губах очаровательной улыбкой.
- Олли, - настроение Николь стремительно улучшалось, - Я готова, но очень волнуюсь!
Девушка посмотрела в глаза герцогини и сжала ее руку. Потом порывисто обняла тетку и чмокнула ее в щеку.
- Ну все, едем! - она подхватила очаровательный дорожный несессер из серебристо - серого бархата на белой камчатой подкладке, отделанный позолоченным серебром, в котором лежали две щетки, золотой футляр с тремя гребнями, два зеркальца итальянской работы, квадратная коробочка для булавок, два чепчика, ночная сорочка из тонкого батиста, подсвечник из слоновой кости и атласный мешочек с шестью восковыми свечами.

Широкая стойка - хакама лежит на земле складками. Вакидзаси покоится в ножнах, катана воздета высоко над головой. Левая рука придерживает эфес, правая упирается в гарду. Полная неподвижность. Будто и не человек, а статуя. Лишь презрительная усмешка и уничижительные взгляд оживляют "монумент".

- Все верно... Ты - Дева. А я - Жнец.

Сказал, как сплюнул.

Герцогиня задумчиво поигрывала веером:
- Ужин подай, пожалуй, к десяти часам в малую гостиную, - она окинула взглядом хаос, окружающий её, - Я надеюсь, хоть когда-нибудь мои вещи тоже будут упакованы и уложены. Включая кота - кстати, ему понадобится корзинка и, может быть, даже клетка. Шелковый поводок, бантик, мисочка и прочее. Распорядись, Джеймс, чтобы он был экипирован как следует. И пришли сюда Китти, пусть займётся вещами, иначе мы не отплывем до судного дня. Основной багаж должен быть на корабле сегодня.

Знаком отпустив дворецкого, Оливия повернулась к к Николь:

- А что, если пригласить твоего ухажера сегодня сюда, погасить свет во всем доме и в темноте провести его в комнатку старой Бэтси? Послушаем, как он будет изливаться перед нею, а когда он полезет с поцелуями к старухе - включим свет? Воображаю, какое у него будет лицо, - герцогиня расхохоталась и захлопала в ладоши. - А когда об этом заговорят в свете... О, это будет восхитительно, да, дорогая? Зато кухарка будет в восторге - еще бы, получить признания и ласки от знатного лорда! Или лучше подсунуть ему вместо старухи Патрика, вырядив его в женское платье? Хотя нет, этот бездельник может себя выдать и испортит нам всю затею...

Тут герцогиня наконец-то вспомнила про своего незадачливого пажа и взглянула на него. Бедняга тенью шарахался по будуару, намертво приклеив к лицу извиняющуюся робкую улыбочку.

- Патрик! - Окрик хозяйки прозвучал как удар хлыста. - Будь добр объяснить, что означают все эти эскапады с котом?

Твердым энергичным шагом, молодой Кристиан шел по мощеной темным камнем широкой торговой улице по направлению к порту. Обычно полностью заполненная праздно-шатающимся народом, улица была почти пуста в столь ранний час. Торговцы только-только начинали открывать свои лавки и кроме них здесь можно было встретить лишь небольшие компании подгулявших матросов, возвращающихся на свои корабли, да некоторое количество вечно спешащего рабочего люда. На этом довольно-таки сером фоне высокий юный мичман в идеально скроенном нарядном мундире выглядел как морская чайка среди скворцов и галок. Неудивительно что две хорошенькие белошвейки, с неподдельным интересом обсмотрев его с головы до ног, тихонько защебетали между собой, то шаловливо закатывая глаза, то скромно опуская их долу. Заметив это, Кристиан элегантно отдал им честь и улыбнулся своей самой обворожительной улыбкой - он был в прекрасном расположении духа. Да, сегодня у него и впрямь был замечательный день, ведь в этот раз он шел в порт не для того, чтобы, по обыкновению, вдохнуть свежего соленого воздуха и полюбоваться на стоящие на пристани военные и торговые корабли. Сегодня он собирался взойти на борт одного из них и отправиться наконец в долгожданное плавание к далеким берегам, а также, если на то будет Божья воля, сдать успешно экзамен и стать лейтенантом королевского флота...

Этим утром Кристиан поднялся очень рано, но, несмотря на это, вся семья Флемингов собралась в гостиной чтобы проводить его в дорогу. Отец был очень серьезен. Причем чувствовалось что за суровой сдержанностью престарелый барон прячет искреннюю заботу и разрывающую его сердце горечь разлуки. А от пронзительного взгляда матери у Кристиана к горлу подкатил комок и в груди возникло острое щемящее чувство. Ее глаза были полны бесконечной и абсолютно безусловной любви, в которой казалось можно было плавать, как в море и никогда не достигнуть берега...
Отец кивнул слуге, что стоял поодаль с массивным футляром в руках. Тот подошел к ним и открыл крышку, держа футляр перед собой. В нем, покоясь на черном бархате лежала позолоченная сабля около метра длиной с изысканной гравировкой на лезвии и их родовым гербом. Прекрасное оружие дворянина.
- Сын мой, - торжественно произнес барон Флеминг - я заказал ее для тебя у одного из лучших лондонских оружейников. Носи ее с честью, достойной нашей семьи.
С колотящимся от волнения сердцем, Кристиан поклонился отцу и принял благородный клинок. Сморгнул подступившие слезы и пытаясь преодолеть дрожь в голосе, проговорил:
- Мама, отец, я... Я всегда буду помнить о вас, о том чему вы меня учили и.. буду очень скучать...
Затем обнялся в последний раз с родителями и братом.
- Помни что мы все любим тебя и гордимся тобой. И каждый день будем молить Господа о твоем благополучии и возвращении - напутствовала его мать, крепко расцеловав на прощание.
А потом они вышли на улицу и еще долго смотрели ему вслед, пока он не скрылся за поворотом.

Увидятся ли они когда-нибудь снова? Вспоминая по дороге лица родных, Кристиан чувствовал внутри себя тепло их любви, и у него появилась уверенность что она, как высшее благословение, сможет охранить и спасти его от всех бед, какие только могут приключиться, и даже от смерти...
Тем временем впереди показался порт. Чайки кричали и кружились над высокими мачтами, а по пристани как муравьи сновали туда и сюда матросы с мешками и бочками. Ноздри затрепетали от дуновения свежего бриза и губы тронула счастливая улыбка - скоро он снова увидит бескрайние морские просторы.
Приосанившись Кристиан взошел по трапу на палубу "Отважного" и опознав среди наблюдающих за погрузкой людей капитана направился прямо к нему. Вытянулся по струнке, отдал честь и приподнятым голосом доложил:

- Капитан Горман, сэр, Кристиан Флеминг, мичман, прибыл для прохождения службы.

Доктор, поочередно познакомившись с каждым офицером, - мичманам и боцману он подал руку для приветствия, предварительно представившись, старпому и капитану лишь учтиво кивнул, - решил отправиться в свою каюту, которая, по причине нехватки места на судне, сразу же становилась лазаретом, приемной и операционной в особых случаях, а случаи, как известно, бывают не только всякими, но еще и особенно тяжелыми.
Типун вам на язык, мистер Линч, - упрекнул он сам себя, откланиваясь и направляясь в кормовую часть судна. Узкий проход, небольшая деревянная дверь, свежеокрашенная и почти не скрипевшая петлями при, собственно, ее использовании – и вот он, новый дом. По крайней мере, на месяц. Каюта площадью в несколько квадратных метров; справа от входа - койка в виде подвешенного на двух искривленных гвоздях гамака – с виду, очень даже крепкого, с подстилкой; столик, будто бы прилипший к одному из углов, слева от входа, на нем – латунный подсвечник с блеклым и растаявшим, а ныне застывшим в нелепой изогнутой позе огарком; небольшой шкафчик в дальнем левом углу каюты, рядом же с ним уже расположился личный рундучок врача, чудом уцелевший в руках неумелого матроса. Увесистого ящика с медикаментами на месте не было – значит, унесли в трюм. Не важно. Сейчас мне он без надобности, - подумал Джеймс, пройдясь по каюте, вдохнув запах просмоленной древесины, которым так и тянуло от отремонтированного судна. Он выглянул в иллюминатор, распахнул его ловким движением и впустил свист и гиканье чаек, скрип такелажа, аромат соли и свежей рыбы внутрь своего маленького мира – замер, застыл, прислушиваясь к своим собственным ощущениям. Ощутил себя тем, кем должен быть. Тем, кем быть хотелось.
Моряком.
«И понял он, что это хорошо» - вдруг вылезла на ум богохульная фраза, из-за которой Линч ехидно ухмыльнулся и хохотнул. Достал из-под столика табурет, уселся на него поудобнее и протянул руки к своему рундуку. Отворил его ключом, что всегда лежит во внутреннем кармане кителя. Выудил из кипы бумаг и книг увесистый журнал в твердом переплете, с выцветшей и покарябанной кожаной обложкой. Достал чернильницу, открутил крышечку, промокнул перо. Открыл журнал на закладке – там, где была запись об окончании службы на барке «Превосходный».
Мягким и уверенным движением пера увековечил сию надпись темно-синими чернилами на желтоватой бумаге, пахнущей морем:
«Четверг, 11 июля 1665 года. Ливерпуль, Сэндон Халф Тайд Док.
День прибытия на судно "Отважный".
Хмурое утро быстро развеял северо-западный ветер, и в порту меня уже ожидал, облитый утренними лучами восходящего солнца, красавец-бриг…»
Скрип пера, то по стеклянному дну чернильницы, то по податливому пожелтевшему пергаменту прерывался лишь тогда, когда крик парящих в небе чаек усиливался, сливаясь в приятный шум вместе с шорохом бьющихся об борта волн – видать, старик-рыбак выудил большой улов, и теперь белесые бестии неистово выпрашивают у него свою долю.

-Значит знатные дамочки- мысленно хмыкнул ник-что же посмотрим, посмотрим- Однако приказ был получен и боцман прихватив троих подвернувшихся под руку матросов отправился его выполнять.
Первым делом из комнаты была вынесена вся мебель оставшаяся от прежнего обитателя, скопившаяся пыль и мусор отправились следом. И уже через пол часа в абсолютно пустой каюте матросы драили полы, а Николас ходил и проверял доски пола и стен на предмет расшатавшихся или прогнивших по необходимости заменяя их на новые.
-Не к добру эти важные шишки- Боцман тихо ворчал себе под нос -вечно лезут не в своё дело, и считают себя самыми главными. Эхххх.... чую проблем будет по горло. Да и капитану от них ох как достанется...
Однако вскоре каюта была приведена в надлежащий вид, матросы надраили даже стены и потолок, а принесенные пустые кровати аккуратно застелены и гармонично расставлены. Так же был притащен небольшой столик и шкаф -Уверен что эти дамочки поднимут жуткий шум если его не будет.- ухмыльнулся боцман осматривая результаты работы. -Ко мне никаких претензий ибо это всё чем мы располагаем, если хотят чего то ещё пусть привозят своё, а у нас мебель казённая-
Последний раз проверив комнату и приказав матросам повесить в кубрике несколько дополнительных гамаков Николас отправился на палубу проверять как там Салливан справляется с обучением салаг.

Крауч изредка бросала на девушку косые взгляды – на всякий случай, мало ли что?..
А вот парень, похоже, решил основательно надраться. Хотя, кто знает – так ли уж много для молодого, крепкого, мужского организма – бутылка рома..
А вот свою меру Лило знала. И уж два бокала виски – точно маловато, что бы свалить её с ног.
Байкера она смерила презрительным взглядом. Точнее попыталась, так как первая злость спала, остуженная спиртным, но съязвить всё-таки очень хотелось, задеть этого бесполезного прожигателя жизни.
Демонстративно взвесила на ладошке бокал, что-то прикидывая.
- Во-первых, ещё раз назовешь меня «деткой», обещаю, что этим же бокалом… Буду бить. Во-вторых – напиваться при тебе само по себе противно. От таких как ты, сходят с ума девочки-подростки, пьянеющие от дешевого разбавленного пива. Вот они для тебя «детки», но не я.
В голосе сквозила больше обида, чем злость, да и вид у Крауч был в основном потерянным. Она сжалась на краю стола, в явно неудобной позе, неестественно сгорбившись. Это все нервы. И усталость.

Никто и не ожидал, что так закончится нелегкая судьба обыкновенного, казалось бы, сантехника. Впрочем, стоило ли говорить что он встретил плохой конец? Сделав работу, немного выпив, и вкушая любимый борщ. Разве можно придумать более приятный момент его жизни? А подумать ни о чем плохом он даже не успел. Не успел почувствовать аромат собственной крови, не успел увидеть кровавое мессиво из его собственной плоти. Теперь уже такой далекой и чуждой его разуму. Что будет дальше? Рай? Ад? Пустота и забвение? Или котята?! Теперь только Гольцовский, лично отправившийся узнать, может ответить точно.
Впрочем, никому из нас он ничего не расскажет.

Слова парня отдались в ее голове раскатистым эхом: - Ты просто плохо меня знаешь... - вот именно это и смущало. Даже не смотря на то, что Макс еще ни разу не давал повода для сомнений и разочарований.

Чтобы отвлечься от странных мыслей, девушка внимательно смотрела на всполохи у горизонта - на фоне серого, безжизненного неба они выглядели весьма устрашающе. Она не любила грозы, потому поспешно согласилась со своим спутником:

- Пойдем, что-то мне не нравятся эти... атмосферные явления - сказала она и тут же попыталась пробудить мирно сопевшего неподалеку Снежка, окликнув его по имени.

Надежда на скорое спасение рушилась в прямом смысле на глазах у ошеломленных зрителей. Не успела Лиля порадоваться тому, что шум действительно принадлежал вертолету, как с ним начало твориться что-то очень странное. Создавалось впечатление, что сидящий в кабине пилот борется с невидимым призраком - и отчаянно ему проигрывает. Более того, проигрывает окончательно - ибо что еще могло сподвигнуть его выброситься из вертолета, пожертвовав машиной и ставя под угрозу собственную жизнь?
Слепой здоровяк призывал спасти пилота, и девушка поддерживала его в этом стремлении, вот только внимание собравшихся было занято не теряющимся в волнах человеком, а внезапно заработавшим кораблем. Не успевая переводить Диме все, что говорилось вокруг, Лиля скороговоркой выдавала только самое важное. Наконец, повисшая пауза позволила перевести дух и сказать ему о том, что интересовало его больше всего.
Саму девушку смысл сказанного начинал пугать. Таинственный некто мог управлять кораблем и вертолетом на расстоянии, с такой легкостью, будто это не многотонные машины, а детские игрушки... Кто же они, в таком случае, марионетки неизвестного театра? И судя по кровавым декорациям, спектакль был не детским, а кукловод - не слишком добрым...
Не хватало лишь злорадного утробного смеха ниоткуда - так сказать, за кадром...

Ребята подошли к каравану, когда тот уже отдалился от братства метров на 800. Караванщик издали заметил три бредущие фигуры. Охрана схватилась, было за оружие, но громкий клич разнёсся над пустошью – караванщик давал приказ опустить оружие. Он встал на телегу и посмотрел вокруг через бинокль, задержав взгляд секунд на двадцать в том направлении, где остался сидеть Боб.
- Доброго дня, молодёжь, - мягкий приятный голос, располагал к общению, этотчеловек не зря подался в торговцы.
- И вам лёгкой дороги – Рэнди широко улыбнулся.
- Чего это вас к братству принесло? Не уж то в него вступить хотите?
- А может и хотим?
- Смертники, давайте лучше дойдём до Хаба, оплата – 300 монет каждому. И Вашего дружка зовите, нас на пути сюда сильно смертококты потрепали, мы шестерых охранников похоронили, их оружие я вам выдам, до тех пор, пока до Хаба не дойдём.
- А можно мы посоветуемся с другом?
- Давайте, у нас немного повреждено колесо, нам час нужен будет чтобы его починить.

Послышался утробный голос из глубины капюшона. "Я Боб. Вы слышали. - Вас обдало неприятным запахом - похоже личную гигиену Боб презирал, - Вы напомнили меня самого, лет тридцать назад. Я тоже в своё время был юнцом, мечтал о приключениях. И мне даже повезло. Я побывал почти везде." - Боб перевел дух. Похоже говорить ему было довольно-таки тяжело, голос звучал напряженно. Отдышавшись - громко и хрипло, словно дикий зверь, Боб вытащил откуда-то из под плаща старенький заржавевшую маленькую коробку, - Это Пип-Бой. Слышали об убежищах? Наверняка. Такие есть на запястье у каждого жителя убежища - по крайней мере я об этом слышал. - Боб продемонстрировал, приложив выглядевший в его руках игрушечным мини-компьютер к запястью толщиной чуть ли не с ляжку брамина. Представить после этого такую игрушку на запястье оказалось непосильно сложным испытанием для воображения, - Однажды, бродя по Пустошам, я набрел на скелет одного бедняги - вот у него я и нашел эту штуку." Боб снова остановился чтобы перевести дух. На задней стороне корочке показался кусочек почти истлевшей синей ткани - защемило крышкой - видимо Боб пытался выковырять ткань, но с такими пальцами это оказалось проблематично. Вы снова обратили внимание на руки - кожа толстая, серая, вся в наростах, видны болячки. Руки по форме больше напоминали клешни. Гулкий голос из-под капюшона продолжил: "Только этот сломан. Не знаю что сим, но думаю на Пустошах найдутся люди, способные его наладить. А если его наладить - мы сможем узнать где убежище. А там есть всё - еда, вода, оружие, крышечки. И Боб снова вернется в строй. Да вот только в одиночку я не осилю - возраст не тот. Тут-то и появляетесь вы. Слышали про Братство Стали? А Анклав? Так вот только эти ребята и могут починить Пип-Бой. По глазам вижу что вы не откажетесь от приключения и крышечек. Я сам таким же был - исходил чуть-ли не всю Пустошь вдоль и поперек." - он засмеялся, сотрясаясь всем телом. На смех это было похоже мало. Закашлявшись Боб громко засопел - после такого длинного монолога у него похоже кончились силы.

Пожалуй, даже ангельскому терпению приходит конец. Пожалуй, стоило бы иногда все же сдерживаться и воспринимать жизнь менее серьезно и конечно совсем глупым было обращать внимание на это… Но тогда Лило не была бы той, кем являлась на данном этапе жизни.
Окаменевшее лицо предвещало мало хорошего, остекленевший взгляд – тоже.
Молча Крауч наблюдала, как шелестят купюры в руках мужчины. Спокойно приняла деньги. Пересчитав и с не меняющимся лицом сложила их аккуратной стопочкой и порвала пополам.
Кинула деньги, точнее то, чем они стали, под ноги.
И с удовольствием залепила звонкую пощечину, брезгливо отряхнув ладошку.
- Ничего страшного. Я простила.

-Я верю вам, юноша,- китаец проводил взглядом байкера. Покачал головой. Вздохнул. Обернулся к молодому человеку.
"Что ж, по крайней мере ему хватило ума спокойно уйти... Может, через пару десятков лет и он встанет на путь мудрости..."
-К сожалению, не все способны правильно оценивать события происходящие с нами... В отличие от вас. Кстати, позвольте представиться, меня зовут Чжан Шии.

Владислав наблюдал за шебуршением людей с улыбкой душевнобольного на губах. Вообще, по ощущениям, походило, что умирать он не собирался: сердце начало работать как-то более уверенно. Но кто знает что происходит в бреду? Вот в его бреду - так. Влад взглянул в окно, наблюдая пейзаж. Нет, это положительно бред. Во всей этой тоскливой серости было что-то красивое. Она так не вязалась с растерянными людьми рядом (да какие это люди?). С растерянными глюками (да!) рядом, что ... это не могло быть ничем иным, кроме как бредом. Так не бывает и всё!
Хотя сводило желудок и холодило задницу отменно, но Влад не был готов даже рассмотреть возможность реальности происходящего. Скрежет под черепушкой, тем временем, продолжался. Возможно даже нарастал.
Если сейчас не сосредоточить на чём-то взгляд, на приковать к чему-то сознание, то он натурально сойдёт с ума. Возьмёт и сойдёт. Ну.. в смысле совсем. Хотя куда уж ещё больше, чем сейчас.
Так-то оно так, но ощущение напрочь отъезжающей крыши было очень, очень явственное, и как бы не пытался Влад убедить себя, что для бреда это нормально, совету чего-то внутри последовать очень хотелось.
Тут Глюки что-то заговорили. О! Одним из Глюков был девчонка. Вроде даж симпотичная. Ну могло быть и лучше, но тут же не канал ТВ. Тут его персональный бред, так что довольствуемся тем, что поставило родное сознание. Блин! Как детально прорисована! Влад с неизменной улыбкой после осмотра облачного пейзажа вперился в девушку, рыская взыскательным взглядом по достоинствам оной.
Тут Глюки удумали менятся этими пластиковыми фигнями. Полыхнуло! Оп-па, вот это феерверк! Такого даже в кино не видел... а вот видуха ручки уже похожа на кошмарик. Влад отвернулся и скривился при виде руки. Память услужливо подкинула картину его собственной конечности, выхваченной зрением, когда он приходил в себя после взрыва. Не. Не хочу кошмар. Влад пришёл к выводу, что наблюдать за грудью глюкодевушки приятнее, но соседство с закошмаренным обладателям кровавой руки угнетало.
Кстати да. Влад покосился на свои руки, развернув их ладонями к себе. Осмотрим как мы тут воспринимаем себя. Что у нашего тельца в этом спектакле с последствиями травмы имеется...

Лиля чуть улыбнулась уголками губ.

- Кэп, он - компьютерный гений. В программах он разбирается вне зависимости от языка, на котором они написаны. В остальном я помогу, я для этого с ним и езжу. Но если не надо, навязываться не станем, - пожала плечами девушка. - Мое дело - предложить...

Лиле почему-то был не слишком приятен капитан. Возможно, из-за того акцента, который он сделал на этих миллионах. Да, наверняка, для него это - возможность реабилитироваться в глазах уж не знамо кого, корабль за корабль, еще и деньги... Но для всех остальных жизнь несоизмеримо важнее. Трупам деньги не нужны. А никто не давал гарантии, что вскоре они все не последуют примеру тех бедняг, что скоро начнут разлагаться на капитанском мостике. И даже если их жизни не затронет неведомая угроза, прогнавшая с корабля весь экипаж, двести миллионов - приличная сумма, и чем на меньшее количество людей ее делить, тем больше будет на каждого... И никто не докажет...
Брр... Не стоит так думать. Люди - хорошие. Хорошие и добрые...

Общее.

Каждая косточка ломит и болит, тупыми позывами разносясь по телу. Эта боль не такая, какую можно испытать и забыть. В ней многовековые муки, забытые временем и заглушенные вечностью. И пошевелиться не так просто, как кажется. Тело забрали, украли движения, высосали силы, которые текли по венам.
Сердце бьется осторожно, медленно, неохотно. У него был длительный перерыв, от которого совсем не хочется отходить. Неустанный орган делает стук, затем второй, а потом замирает, пугающей тишиной разносясь внутри. И Нечто понимает, что так нельзя, что это неправильно. Но не успевает испугаться – словно в насмешку, сердце делает еще несколько ударов, чтобы замереть опять.
Эта странная борьба не прекращается и от нее может отвлечь только покачивание из стороны в сторону тела, превратившегося в мешок с костями. Громкий грохот и стук кажется привычным. А твердая поверхность, на которой покоится тело – ледяной.

Пузатый, глазастый автобус когда-то был определенно желтый. Остатки яркой, жизнерадостной краски еще можно различить в некоторых местах обшивки. Все другое же пространство заполнила черная гарь, копоть и ржавчина, немилосердно изуродовав машину.
Колес и вовсе нет, на их местах деревянные палки острыми краями втыкающиеся в воздух. Стекла потресканные, мутные и заляпанные черными слюнями. В некоторых местах их и вовсе нет, зато прорехи любовно заклеены темно-красной липкой лентой, которая хорошо сочетается с желтыми остатками краски.
Внутренности машины выглядят еще более печально. Некогда зеленая дорожка между рядами сидений теперь покрыта добротным слоем пыли. Поручни, проходящие вдоль автобуса, превратились в ржавые конструкции, с которых свисают длинные пласты паутины, покачивающейся в такт движению. Стены заклеены желтыми, выцветшими газетами. Обивка сидений разорвана и выпотрошена. Куски поролона то и дело попадаются на глаз. В самом конце средства передвижения двойной ряд кресел смачно обкусан, создавая впечатление, что тут побывал автобусоедный динозавр.
Одна дверь вначале закрыта, а между ручек вставлена крепкая деревяшка из невероятно белой, режущей глаза своим цветом, коры. Место водителя вакантно. Руль спокойно висит в одном положении, как и педали, намекая на то, что автобус, по всем законам механики, должен стоять на месте.
Но он не стоит. Он несется на всех скоростях, подрагивая и встряхиваясь. Несется так, как может нестись машина по скалистой, каменной местности, виляя между холмов. Но за окнами совершенно иная картинка – темные облака, отяжелевшие, ртутные, висящие над и под автобусом. Убогая серость, смешанная с живой темнотой. В довершение ко всему по стеклам хлещет дождь. Густой, резкий и порывистый. Его капли напоминают застоявшееся молоко.
На четырех передних сидениях расположились Люди. У окна, прямо за местом водителя, сипло дремлет и клюет носом совсем юная девочка. Шапка ее русых волос со светлыми прядями в избытке припорошена пылью. Руки сложены на коленях, как у послушной ученицы.
Рядом с ней сидит привлекательный мужчина, развалившись на сидении так, словно это царский трон. Его голова откинута назад, рот полуоткрыт. Одна рука свисает с кресла, занимая часть прохода, а вторая спокойно и правильно лежит на колене девушки.
На соседнем месте, близком к проходу, свернувшись и поджав под себя ноги, умещается одинокий парень. Почему одинокий? Это сказал бы любой, кто смог бы на него посмотреть. Впечатление потерянного ребенка, заброшенного и забытого родителями. Его руки обнимают колени, ноги прижаты к груди. Вдоль конечностей проходят желтоватые бинты, хорошо сочетающиеся своей ржавчиной с поручнями над его головой.
Рядом с ним полулежит молодой юноша, прислонившись лбом к холодному стеклу. С его головы осторожно, медленно и неуверенно стекает маленькая, тоненькая капля крови. Руки, вцепившиеся в колени, обильно покрыты черной жидкостью.

Когда рука Алекса все-таки добралась до кармана...
Они всегда такие. Уверены в себе, остроумны, сильны, мужественность так и хлещет через ремень дорогих и идеально сидящих джинсов. На самом деле, за всей этой бравадой прячется школьник-девственник, уламывающий пэтэушницу, когда за дверью притаившись стоят одноклассники, которые и порекомендовали ее: "Эта даст, будь уверен!" У него в голове есть modus operandi, построенная статейками по пикапу из интернета и голливудскими порнофильмами - и упаси его Боже хоть на миллиметр отклониться от нее. А представьте себе, что с ними происходит, когда от этой модели отходит сам объект ухаживаний? Примерно то же, что и с Алексом.
Так вот, когда рука Алекса все-таки добралась до моего заднего кармана, я накрыла ее сверху своей ладонью, вынудив его сделать из безобидного жеста "мне нужна зажигалка" вполне однозначно толкуемое хватание за ягодицы. В кромешной темноте, надеясь, что он от испуга не зажжет дешевую пластиковую поделку прямо у меня в кармане, я потянулась к нему губами и вслепую ткнулась в легкую небритость над верхней губой. Свободную руку зарыла в его волосах, чтобы не вырвался, скотина такая...

Желудок сделал сальто, когда внутрь влетел предмет. Крики вокруг, какие-то движения.
"Да это же шашка! Дымовая"
Я быстро проковылял к сумкам. Вытянул из продуктовой сумки бутылку с водой, а из сумки с одеждой - какую-то майку. Смочил ее и кинул жене:
- Оля, прижми к лицу! - приглушенно сказал жене, хотя крики и так должны были убедить врагов в наличии живых.
Вторую мокрую майку я замотал вокруг своего лица. Глянув в сторону шашки, я увидел, как какой-то парень решил ее выкинуть. "Вот и славно!" А я тем временем, присев возле лавки, забивал в свой рюкзак батон в пакете, колбасу, сыр, бутылку спирта в пластике и бутылку воды. Про себя клял запасливость жены - 2 литра в каждой таре, много места! Но была вероятность - если будут стрелять - что-то может остановить пулю.

Воронин
Очередная загрузка закончена. И вот полдень. Горячее солнце, раскаленный металл кабины, почти дымящийся асфальт под колесами. Спасибо буржуйским кондиционерам, в салоне прохладно. За четыре рейса первый раз такая жара. Легкая дорога. С обоих сторон дороги - не очень густой лиственный лес. Зеленеет, несмотря на пыльный сухой воздух.

Эльдарка сделала глубокий тяжёлый вздох. Склонив голову набок, посмотрела на Штайнера, как на идиота. Едва разборчиво пробормотала:
- Говорила Айлиш, никогда не имей дело с мон-кеями. Они по природе своей лишены интеллекта.
А потом добавила в полный голос:
- Рану забинтовать надо!

Штайнер вдавил свою спину в стену. Палец соскользнул на гашетку. Глаза бегали туда-сюда, силясь увидеть и среагировать на возможную угрозу.
- Жопа, - коротко процедил он.

Двигатель тихо закашлял. Краск повернул зажигание ещё раз. Неудача. Снова. Опять провал. Но всё-таки было больше похоже на то, что Дух Машины просто приглядывается к неожиданному возмутителю своего покоя. Эрик сделал всё так, как подобало. И двигатель, наконец, завёлся, по всему корпусу прошла лёгкая вибрация. Химера была готова к пути.

Краск стал медленно, переполненный священным трепетом, подходить к рулю. Губы медика стали читать священные литании духу машины, в то время как руки стали исполнять ритуал пробуждения Химеры.
-Toll the Great Bell once!
Pull the Lever forward to engage the
Piston and Pump...

Toll the Great Bell twice!
With push of Button fire the Engine
And spark Turbine into life...

Toll the Great Bell thrice!
Sing praise to the
God of All Machines!

Торжественный голос завершил литанию, Краск завершил ритуал торжественным дёрганьем рычага и поворотом ключа. Глаза светились обожанием. В то время как сердце забилось в предвкушении маленького чуда.

Так. Почти что все что мог пока что сделал, - выдавил андроид отрываясь от электрощита, попутно раскуривая свою вонючую сигару.
Он не надолго замер, после чего вернулся обратно к щитку и что-то там дернул, после чего множество ламп на потолке тихо пощелкали и обрушили на пол, стены , оборудование и всех кто находился в мед отсеке яркий поток света, заставив даже андроида прищурится... Скорее всего из-за запрограммированной линии поведения.
- Ну вот теперь все в норме. Док, вся проводка к оборудованию выкорела к чертям. Придется вам подождать немного, так что посторонись все по углам живо!
Самуэль уже отцеплял заземление и собирал инструмент. Вскоре он уже осматривал поврежденное кислотой место, и выудив в своем ремонтном наборе несколько ключей и шестигранников принялся отвинчивать стальные пластины пола, недалеко от места ксеновредительства.
- Сейчас утт будет немного неудобно, дыр по открываю, провода торчать будут так что еще раз повторюсь, сваливайте все куда-нить живо!

- Ну, за ксеносом - так за ксеноксом. Кениг-сэр, не перенапрягайтесь, вам это вредно! - крикнула Рин, устремляясь вдогонку за "мозгом", только много позже поняв, что её лазган остался валяться рядом с Форманом. "Опять придётся себе собирать оружие из мусора, напоминает о детстве", - невпопад подумала она, но мыслями о втыке от комиссара не больно хотелось портить себе настроение

Комиссар, не отрываясь, смотрел на эльдарку. И видел, как часто вздымается и опускается при дыхании грудь девочки, видел муку на её лице, стиснутые от боли зубы, глаза, в которых блестели слезинки. Феллиада понял, что ксенос не будет стрелять, если её не спровоцировать. Потому что всё, что она сейчас хочет, это убраться отсюда. Желание было буквально написано на её лице. Складывалось впечатление, что это место высасывало из неё силы. Адамус заметил, что эльдарка не применяла псионику. Неужели виной тому атака предателей-Астартес, отмеченных Слаанеш?

Продолжая держать комиссара под прицелом плазменного пистолета, девочка сделала несколько шагов назад. Глянула через плечо на лежащего у стены Краска и жестом приказала ему убираться с дороги.
Развернувшись к гвардейцам лицом, она пристально отслеживала их движения, наблюдая за комиссаром лишь краем глаза. И поэтому была готова к выстрелу Алеоса.
Лишь один Феллиада знал, что "призраки" имеют дело с тёмной эльдаркой. Лишь один он знал, что тёмные эльдары своей ловкостью и реакцией превосходят даже эльдар искуственных миров. Рядовой пират "тёмного племени" по боевым качествам ничуть не уступает тренированному воину Аспекта. А этот ксенос, несмотря на свой юный возраст, явно не была рядовой.
Только сверхострое восприятие, нечеловеческая ловкость и воистину молниеносные рефлексы спасли эльдарку от верной смерти. Алеос попал точно в цель, но... девочки не было на том месте. Она в буквальном смысле исчезла. Однако только Гант, Краск и Рикл заметили на мгновение блеснувшие серебром волосы где-то в районе двери, ведущей к служебной лестнице.

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Штайнер открыл глаза. Он лежал лицом вниз на лестничной площадке, на самом краю, каким-то чудом не скатываясь вниз по второму пролёту. Голова была в таком состоянии, будто Пауль накануне выжрал пол-литра спирта без запивки и закуски. Мельтаган давил на спину сильнее, чем ящик со снарядами для “главного калибра” Леман Расса. А всё тело превратилось в один огромный синяк. Будто по нему прошлась рота Астартес. Астартес. А ведь, между прочим, один из этих грёбаных ублюдков свалился, как с нег на голову, засыпал всех стеклянными осколками, а потом схватил Штайнера и швырнул его куда-подальше, как какой-то игральный мяч.
Пауль попытался встать на четвереньки. Но стоило ему это сделать, как левое плечо резко вспыхнуло болью. Рука подкосилась, ветеран потерял равновесие, невольно покачнулся вперёд, заваливаясь большей частью тела на лестницу… и с громкими матами съехал вниз по пролёту, пересчитав подбородком каждую ступеньку. Правда, сбился на шестой.
- Спасибо тебе, Император! - со злобной иронией в голосе проворчал Штайнер, чуть приподнимая голову и думая про себя “Хорошо, хоть, шлем на голове был. Сейчас бы весь хобот вывернуло.”
Тут что-то резко ткнулось ему в затылок, долбанув мордой об пол, и сразу отпустило.
- СПАСИБО, ИМП… - рявкнул, было, Пауль, поднимая голову. И увидел ту самую, красивую задницу и роскошные серебристые волосы остроухой эльдарки. Очевидно, маленькая бестия улепётывала вниз по лестнице и по ходу наступила на голову Штайнеру.
“А ведь могла и добить,” - подумал гвардеец, - “с её-то варповой ловкостью… могла прямо на ходу воткнуть кинжал в шею и преспокойненько бежать дальше.”
Приятное ощущение в районе паха, возникшее при виде изящной фигурки, заставило Пауля подняться на ноги. Он догонит эту девку! Догонит, во что бы это ни стало и тогда… посмотрим, что тогда.


Рин продолжала волочить Кенига в сторону служебной лестницы. Как вдруг дверь туда открылась, и на пороге возникла... эльдарка. Та самая. Не обратив никакого внимания на девушку, ксенос юркнула в ближайший коридор.

Крафтборн вышел на улицу. Холодный ночной воздух щекотал ноздри, покалывал кожу лица, кистей рук. Темно. Лучи прожекторов, установленных на крыше здания, скользят по внутреннему периметру. Впереди, метрах в пятидесяти, баррикады. Снова прожекторы, освещающие площадь вокруг, стрелки, что ходят по парапету. Темно. Чувство тревоги не покидало разум, а только наоборот, нарастало.
Связист посмотрел на небо. Беззвёздное. Только две багровых луны скалятся сверху. Может, это только кажется, но в каждой угадывается очертанея черепа.
Страшно. Тени, они всюду. И в каждой скрываются ксеносы. Иссиня-чёрные доспехи, горящие едким зелёным светом визоры вытянутых шлемов. Пышные золотые плюмажи. Тонкие, серебристые кинжалы, зажатые в твёрдых руках.
Уильям вдруг ощутил себя одиноким. Единственный в этом городе. На этой планете. Во всей Вселенной. А вокруг только ксеносы. Проклятые инопланетные отродья. Они всюду. Бесшумно крадутся, словно дикие хищники. Незаметно окружают. Ещё чуть-чуть, ещё немного. И кто-нибудь из них сможет достать Крафтборна. Выскочить из окна здания. Спрыгнуть с крыши. И всадить нож в горло.
Связист встряхнул головой. Что за бред. Нет тут никаких ксеносов. Только та девчонка, что сейчас заперта на втором этаже. Да и та накачана снотворным.

Андроид попросту расположился в коридоре. Он стоял не говоря не слова, опершись спиной о стену, и медленно пожевывал кое как тлеющую сигару. Почему-то роботу казалось что тут он нужнее чем где либо. И хоть не вмешивался в процесс, но внимательно изучал происходящее. Франко, Индрека и нарика. На какие либо попытки намекнуть что не мешало бы и помочь, Самуэль реагировал крайне вяло, и явно пофигистично, видимо не желая нарушать естественный ход развития органических жизней. Ибо если он к примеру станет таскать капсулы, то Кракс будет попросту бесполезен, а так он приносит польщу обществу и развивается морально и физически. Ну проще говоря андроида обуяла лень :Р

Вы не можете просматривать этот пост!

Низкий забор-штакетник. За ним - участок с елками и одноэтажным, полуразваливающимся деревенским домиком. Желтое окошко, одиноко теплящееся в холодной полутьме.
Приятный свежий воздух с запахом дыма. Хоть на несколько минут пронизывающий морской ветер унялся, и стало даже не так холодно... Даже почти как в Москве. Про Мурманскую область тебе вообще рассказывали, что климат тут довольно мягкий.
А дом-то не простой. Говорили, что где-то здесь живет местная знахарка с чудесным именем Даздраперма, хотя ее и называли уважительно Даздрапермой Сергеевной. По фамилии - Смирнова, что-ли. Или Сидорова. Вобщем, фамилия рядовая.
Но суть была не в этом. Рассказывали, что она постоянно твердила про "небесных людей", и что они живут где-то в горах на север. Что они-де приходят изредко к ней, и... Вот что они именно делали у Даздрапермы, так тебе известно и не было.
Ну... Поэтому ты и был здесь.
Приоткрытая калитка слегка покачивалась, словно приглашая тебя на участок.

Вот это славный приход... И почти без отходняка. Если бы не эта долбанная болванка...
Кракс наклонил голову и потупил взор на синий мешок.
- Неужели жестянка кого-то таки прихлопнула. Ну и чёрт бы с ним... Не пристало Лорду о мертвяках задумываться в конце то концов.- Тихо , но всё же вслух, высказался Кейг и замолчал. Однако молчание продлилось не дольше 15 секунд и разрушилось благодаря его крику.
- ДОКТОР!!! ДОХТУР, мля , да отвяжи же меня в конце то концов!! Ты меня вообще слышишь?!!
Не много подумав,ухмыльнувшись и переходя с крика, но всё ещё довольно таки громко, он добавил,
- Ну или хоть обезболивающего дай!! -

Айвен громко засмеялся.

-Да, мы правда взяли то, что нам не принадлежит. Что нам вообще брать не надо было. Кусок говна. Вас мы взяли. Долбаные сраные криокамеры. И все. Больше ничего. Говорила мама, не трогай всякий мусор. Вот интересно, прилично ли спрашивать у девушки, если ты её недавно знаешь, почему на её корабле полно трупов и водятся странные монстры?

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Неважно уже было, что в итоге кто-то кого-то испугался и местные ведут какое-то преследование. Не так важно было даже то, что Асахина в итоге могла попасть в крупные неприятности, так как что-то еще явно бегало по кораблю.

Чувствуя, как в организме происходит странная и неприятная борьба адреналина с алкоголем, Паулок поднял указательный палец и прошипел:

- Т-тихо!

Сглотнул и, обернувшись на Рико с Кацманом, нервно продолжил:

- Я слышу что-то в вентиляции. В самой, грёбаной матьиё, вентиляции...

Начал отступать спиной к кухонной стойке, не спуская взгляда с решетки на стене. В голове внезапно словно бы подул ветер, холодный, противный. Дрозц сейчас желал только того, чтобы он поскорей выдул из мозгов весь хмель...

Жар, расходящееся под рёбрами. Изгоняющий тоску и закапывающий всю боль по ушедшим глубже в сознание. Выпив по нескольку стаканов спиртного, двое из сидевших за столом стихают. Лишь Дрозц проявил какую-то активность, подойдя к ближайшей решётке вентиляции и принявшись прислушиваться к гудению судна.

Франко, что по прежнему стоял, облокотившись на стену, стал на некоторое время чуть ли не элементом интерьера кают-компании. Словив с явным удивлением вопрос Рико, тот, всё же без доли какой-бы то ни было эмоции, отвечает.

-Ничего серъезного, сэр. Теодор испугался чего-то, однако, в прямой контакт не вступил. Самуэль не так давно оповестил, что ведёт преследование. Всё под контролем.

И вновь отвернулся, с интересом рассматривая потолок.

Скотт, тем временем, во всю погрузился в работу. Водит рычажком, вглядывается в мониторы, что-то переключая и увеличивая картинку.

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

- В бога душу мать! Не лезте под руки, дайте до лопаты дотянуться!, - продолжил свои попытки вернуть орудии Тэв.

Оторвавшись от расчетов по поводу тела, Самуэль вынырнул из кабинки, и просто встал чуть в стороне рядом с Айвеном, и покусывая сигару стал любоваться как по Джону ползет нечно с длинными пальцами и хвостом, как оно пытается его душить и добраться до лица, как он отбивается, ругается чего-то...
- Семен, - обратился он к начальству абсолютно спокойным голосом, - я продолжаю анализировать ситуацию с трупом, хотя это и не мой профиль, но попробую, тут более уместен андроид с соответствующими программами.
После чего он стал пытаться прикурить намокшую сигару.

Рэнди прыгает и за две секунды до конца отсчета на табло наживает кнопку, видя в то же время как лезвие пронзает Остапа. Рикл скатывается к трупу инопланетянина, попадая в поле, и закрывает глаза. Жизнь проносится перед ним, это конец. Ноль, сейчас взрыв, вот сейчас. Тут он чувствует прикосновение к своей коже морозного ветра, мокрого снега и открывает глаза.

Рикл огляделся. Это оказалась вся та же снежная пустыня перед бункером. Белый снежок крутился на фоне ярко-оранжевых выхлопов из жерла ракет, которые уходили в серо-голубое небо, разрывая серые бесчувственные облака. Спасительницы(или палачи) человечества уходили все выше и выше, скрываясь из вида и оставляя лишь раскаленный и дымный след в воздухе. Они направлялись туда, где два объекта закрывали родину Ренди от солнца, укладывая на нее ровную тень, уходили туда, где было больше 4 миллиардов людей, собранных в целях получения энергии и подопытного материала. С виска снайпера стекала тонкая струйка крови, все тело ломило очень сильно, но он внимательно следил за небосводом. Как раз в это время кучевые облачка стали расходиться, предоставляя возможность улицезреть все могущество антивещества и подрыв всей экспансии межгалактических захватчиков.

В мгновение ока бнукер взлетел на воздух, из шахты вырвался сгусток пламени, означавший, что все то, что было внутри, поглащено адским пламенем и попадает навеки в небытье.

Светящиеся точки уходили все выше и выше. Дойдя до теней на солнце, точки пропали, но только на секунду, ибо сразу же появилась еще большая тень, расползшаяся почти по всему небу и закрыв на несколько секунд от солнца все живое. Рикл провел по своему лицу рукой, мокрой от снега и почувствовал, как на кожу попали лучики солнца. Было приятно ощущать энергию, исходящую извне, которая подняла приятную теплую волну и прошлась ею по всему организму. Солдат встал и направился к вертолету, шаркая ногами по новому снегу, он хотел уйти отсюда далеко-далеко....

*Прошла неделя*

Сидя в натопленной лачуге в лесу, Рикл стал слышать пробивающиеся в эфир, сообщения от разрозненных отрядов EDF и мариновцев, которые повсеместно вступали в столкновения с инопланетянами и часто выходили из них победителями. После взрыва кораблей-маток, разбрасывание сонных частиц прекратилось. Снайпер сидел и записывал все свои воспоминания о том, что с ним произошло...заканчивалась первая тетрадка. Перед ним на столе лежали два пистолета, спасших ему когда-то давно(как сейчас казалось) жизнь в узких проходах базы с ЦУПом.
Природа стала регенерировать, проснулись животные, очнулись гражданские, появились пророки, политики и другая нечисть.


* Прошло два месяца *

Восстановлена разрозненная государственность. Добыча необходимых ресурсов восстановлена, остались небольшие очаги инопланетян, которые подавляются или вылавливаются спец. натренированными отрядами на основе EDF. Люди получили огромное количество всевозможных благ на душу населения и празднуют победу, не смотря на потерю 90% населения. Потом, как и во все времена на протяжении истории, начались конфликты, так как единого лидера нового так и не признали... но это уже совсем другая история.

У капрала было сильное желание «начистить до блеска» личико капитана, ну ещё послать его куда подальше и поглубже в космическое пространство, но как говориться «Хотеть не вредно…».
- Вы уверены в своём приказе, капитан? – девушка пристально посмотрела в лицо Далласа.
- Ну что ж. Приказ. Есть приказ, но потом только не говорите, что я не пыталась вас предупредить..
Асахина приступила к рассказу.
- Год тому назад.. Вейланд-Ютани потеряла связь со своей колонией на Тамая IV. Связи с ними не было целую неделю. И Корпорация обратилась в Корпус за поддержкой. Целью было: прибыть и выяснить, что произошло. Если живых не обнаружим, то извлечь данные с центрального терминала колонии. Я - не боец, капитан, поэтому не знаю в какую переделку угодили ребята в колонии. Мы потеряли многих ценных бойцов там… Пока парни разбирались что к чему на поверхности, а Авалон мирно ожидал на орбите, на нас напало судно Корпорации. Теперь вам ясно, почему мои парни вам чуть не накостыляли?

Еда была настоящей. Пахла, грела руки и губы, падала в нутро, заполняя обезумевший вакуум. Паулок даже не особо замечал, что ест, просто сидел и наслаждался первым после вечности несчастий удовольствием.

Дело шло молча - старая военная привычка работать челюстями по назначению сказывалась и здесь. Поболтать всегда успеется, а вот еда появляется в пределах досягаемости лишь от случая к случаю.

Наконец, почувствовав себя чуточку лучше, Дрозц опустошил ёмкость и оставил в ней столовый прибор. Дернул еще пару раз челюстью, дожевывая, сглотнул. Воцарилась сомнительная тишина. Морпех глянул поверх стола сначала на одного соратника, потом на другого, но ничего не сказал. Не знал с чего нужно начинать.

Да что там - просто не до конца понимал, что же с ними приключилось. После повторного отруба единственное, что удалось выцепить из бурных потоков чужих разговоров - что они на гражданском судне и что эти корпораты, хоть они и корпораты, но в данный момент приказов их убивать не имеют. Еще одной(и пожалуй последней из понятных) важной новостью было то, что тварь с Тамаи каким-то образом очутилась и на их Авалоне. Паулок воспринял эту информацию со странной смесью чувств, от недоверия до опаски, все-таки поверить в то, что они все это время(интересно, кстати, сколько?) дрейфовали в космосе с ксеноморфом на борту и он их, спящих и беззащитных, не тронул? Не, поверить в такое было непросто... И что, потом тварюга перебралась сюда, что ли? Аттелд явно не успел сказать что-то, но и так ведь не ассоциировались холеные лица местных и мирная обстановка вокруг(работающие системы, освещение и так далее) с ужасом Тамаи, разве что тот оглушительный сигнал тревоги в самом начале... Бредущий к тупику мыслительный процесс Паулока говорил только то, что ему явно подсунули бракованную мозаику, где половина фрагментов заляпана толстым слоем чёрной краски...

- Вааа, какой милый момент! - С явной издевкой произнес Теодор, вырываясь из объятий Кацмана. Пусть тот пока телочкой займется. - Взяла и мужика у меня увела...

И как бы незаметно стал отходить к своим ребятам, а точнее к тому белобрысому с резаком...
- Спасибо, паренек, имя которого я забыл!.. - Прошептал Тео арийцу. - Я боялся, что он меня изнасилует... и это, прости уж... я тогда ему просто подыграть пытался...

Странная ситуация получилась. Лютый, брутальный десантник превратился в сопливую няшку. Хотя... кто знает, что там у них было на "Авалоне"? Может, он своего бойфренда потерял... печально...

С грустью глянув на принявшуюся гарцевать перед корпоратами начальницу, вспомнил Веста вдруг. Настоящий командир. А не сявота корабельная. Сразу видно их. Тут же. Толерастов-котоцыпокотят. Да, для того остались в той жопе люди, чтоб здесь и сейчас корпораты получили всё на блюдечке. С голубой, блять, пидокаёмочкой. Побегут сейчас ведь. К станциям связи прилипнут. Начнут в эфир пиликать. И прилетят коллеги добрые технарей наших. Тут же. На крыльях любви. В броне уже, правда. И с "Арматами" вместо ножей хлебных. И расскажет тогда накачанный всякими суперсыворотками Кацман всё. Что видел, чего не видел, и о чем подумать боялся даже. Раскрутят "Авалон" до болтика коты добрые. Диски цапнут, образцы. И получится тогда, ВПЕЗАПНО, что информация вся, за которую головы сложили сослуживцы, однополченцы, кенты, сука, братья, уйдет. Зря, значит. Зря кровью харкали там. Зря дерьмо жрали ложкой столовой так, что за ушами трещало. Всё зря. Итог один. Один. Один. Один. Один итог. Вот так. Просто. Легко. Нежно. Кацман, гниль тупая, шлюха ты, в зад берущая, зачекан шаткий, расскажи-ка донам славным, почему и как мощь бахнулась. Выложи. Оттрахай в зад труп Шнайдера, Лексу в глазницу пустую по яйца штыря загони, Вернеру не забудь меж булок посиневших сунуть, Кингфилда трахни, Кимбелла. Всех выеби. И сдай потом. Скажи, что не ты блядь, а они - шалавы. И доброта. И мир светел, полон бабочек радужных и цветов райских. И. Пох. Прохрипел: - Асахина, это приказ?

Похоже, денек был не из легких. Если это вообще был денек? Сознание вышло из тумана. Значение слов доходили сразу до сознания капрала. Как только речь пошла о них.. Девушку словно окатило водой, которая заставила уже окончательно выйти из туманной завесы. Где мои манеры?!- подумала она.
Девушка встала по стойке смирно и отсалютовав взмахом руки, представилась. Хоть ноги ещё на прочь не хотели слушаться девушки, норовя согнуться под тяжестью её тела, но сильная воля заставляла их держаться. Они дрожали и подгибались, всё же сохраняли положение.
- Позвольте представиться. Я, Микуру Асахина, первый пилот Авалона, точнее уже бывший пилот, и унтер-офицер.
Своему голосу девушка старалась придать большую уверенность.
- Насчет твари... Кацман, введите в курс дела. Вы справитесь с этим лучше чем я.

-Тео, ты совсем придурок? Он тебя сейчас, может, не порежет, зато потом в жопу от души оттрахает! Мы видели "Авалон". Тут вам, блин, не полигон для отработки приемов рукопашной на неизвестных чужих уродинах! Тут частная собственность Вейланд-Ютани! А вы тут дебош устроили! Все быстро утихомирились, отпустили Тео и сдали оружие, и объяснили, что за херотень у вас там стряслась! А то выхода у вас все равно нет! А так можем, по доброте душевной, до исторической родины подбросить...в запертом отсеке...

Постепенно полноценное восприятие мира вернулось к Айвену, хотя звуки были еще слабы. Ситуация была одновременно комична и невероятно драматична. Вот сейчас они, вполне возможно, устроят друг с другом расправу. Сумеет ли он живьем поджарить человека резаком? Хороший такой вопрос. Почему-то казалось, что сейчас сумеет. Вот что он будет чувствовать потом?

Все было напряжено до предела, все висело на волоске. Буквально от одного слова или действия все могло взлететь на воздух. Бен был рядом и был готов поддержать, вдвоем они должны уделать морпехов, если у тех в трусах смартган не спрятан. Но Тео тогда уже не спасти..

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Рема, уловив краем проснувшуюся и открывшую было глаза капрала Асахину, собралась и ушла прочь. Где-то в глубине, топая и болтая, гремели "добровольцы", направивишеся к стыковочному шлюзу. Не давая покоя радиоэфиру, Айвен и Семён вели свою светскую беседу о карантине и каких-то связанных с ним вещах.

Теодор вошёл на техническую палубу. Уловив оживление в районе медицинского отсека, направился туда. Индрек, толкая перед собой тяжёленную анабиозную камеру с каким-то крепко сложенным колониальным десантником, полз куда-то в сторону склада медицинского отсека.
В конце концов, все камеры оказываются на складе.

Момент истины.

Кацман. Состояние - нормальное, никаких замечаний. Команда на пробуждение, подтверждение. Прыснув по сторонам белым облачком холодного воздуха, прозрачная крышка камеры поднялась. Первый, аккуратный вдох. Следующим была очередь Аттелда, чьё состояние так же было нормальным. Щёлкнув и зажужжав двигателями, и эта камера открывается. Щупловатый и худоватый человек внутри, чуть заёрзав и сщурив глаза, начал приходить в себя.

Последним Индрек открывает камеру Паулока. Информационный дисплей где-то у основания подсказывал, что у бойца чуть завышенное давление. Но, ничего смертельного. Пшикнув, и эта камера раскрывается. Обвешанный целой связкой из жетонов солдат, с выкрашенными в серебрянный цвет волосами, тяжело вздохнул.

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

.....

С момента, когда Серафима вступила на борт у неё возникло впечатление что она ошиблась кораблём, и оно развеялось окончательно лишь тогда, когда всем раздали пинала со знаком инквизиции и странной грамотой. Назначение странной грамоты оставалось для Покровски секретом. Скорее всего она на самом деле является бланком для какого то универсального приказа, за подписью, но без содержания. Но это только наверно, точно она не бралась предугадывать.Вообще Серафима прибывала с состоянии некоторого шока и разочарования. Не так она представляла ни инквизиторов, ни саму работу инквизиции.. Наверно её было это трудно представить после фронтовой бытности, и тамошних отношений к служению Ему. Но прослушав всё это, она всё ещё надеялась, на то что её скромное мнение, есть заблуждением, а маской эффектности, здесь скрывалась эффективность. Хотя мысленно она чуть было не пустилась в осуждения всего происходящего.
Когда взяв контейнеры все вышли, Серафима вышла с остальными, молча не комментируя нечего, думая только об испытаниях в предстоящих задачах, и о том, каким боком, это могло относиться к её маленькому расследованию.

Аколиты один за другим покидали зал. Их шаги буквально тонули в тишине помещения – пока кто-то их них шел в группе, каждый шаг раздавался четко и, казалось, разносится по всему залу. Но стоило отстать хотя бы на пару метров, и идущие впереди превращались в призраков, в полумраке бесшумно плывущих по полу.

Зал был больше, чем казалось с самого начала – или же двери, сквозь которые аколиты вошли в зал, был расположены ближе к столу, чем та, к которой пролегла дорожка из света. Оказались необычными и стены зала – изначально производившие впечатление абсолютно гладких, в действительности они состояли из множества сегментов, в свою очередь объединявшихся в секции. И никак не удавалось избавиться от впечатления, что вся конструкция подвижна, и в случае необходимости способна блокировать помещение, полностью изолировав его от остального корабля.

Но пока такой необходимости не возникало, и зал можно было покинуть через дверь, ведущую в специальный шлюз. Она оказалась гораздо больше, чем это показалось в самом начале – ее размеров было достаточно, чтобы сквозь нее мог пройти благословенный Астратес, и некоторые из аколитов никак не могли отделаться от впечатления, будто в незапамятные времена не раз и не два стальные сапоги легендарных Ангелов Смерти перешагивали через этот порог.

Мелфон чуть задержался, чтобы по ослаблению неприятной ауры, вызывающей чувство, граничащее с головокружением и тошнотой, но не являющееся ни тем, ни другим – а чем-то, недоступном обычным людям. Ощущение пустоты – нарушающей координацию, путающей мысли, действующей даже на самые базовые функции организма. Как будто бы они лишились одного из органов чувств, на который уже давным-давно привыкли полагаться – в памяти всплывала ближайшая ассоциация, первое в жизни пребывание в условиях нулевой гравитации… Сходные ощущения испытывала и Бриана – причем чем ближе она подходила к шлюзу, тем сильнее они становились. Внезапно головокружение и тошнота стали такими сильными, что она почти не ощутила толчок в плечо. У самой двери ее обогнал, задев плечом, тот самый стрелок – и до того, как помещение поплыло у нее перед глазами, а подсознание и вестибулярный аппарат потребовали срочной остановки и передышки у стенки рядом с дверью, Сайфер показалось, будто на губах мужчины промелькнула кривая усмешка.

Когда все аколиты оказались в шлюзовом помещении, пол помещения ощутимо завибрировал, и, с на порядок более громким, чем было слышно в зале, гулом, дверь выехала из паза и закрыла дверь. Вздохнули герметические затворы, и на несколько секунд стало тихо – слышно было лишь людское дыхание. В основном ровное, но у псайкеров, которые, даже встав подальше от подозрительного стрелка, медленно приобретали нежно-зеленоватый оттенок, оно становилось отрывистым и сдавленным. Примерно тридцать секунд спустя все в комнате почувствовали легкое головокружение, а сенсоры аугментики подернулись рябью помех – продлилось это не больше одной минуты, после чего дверь, судя по всему, ведущая в глубины корабля, начала медленно отъезжать в сторону.

Аколитов уже ждали – фигура в красных одеждах с символикой, с головой выдающей их обладателя как жреца Омниссии. Посвященные в тайны культа поняли, что перед ними Кибер-Провидец – адепт тайного знания Культа Бога-Машины. Обычному человеку он мог бы показаться практически нормальным – только его лицо и лысый, полностью лишенный волос череп, были покрыты электротатуировками, да нижняя челюсть, полусокрытая высоким металлическим воротником с выгравированными строчками бинарного кода, была заменена стальным имплантатом. Это и в сравнение не шло с заменами, которым подвергают себя большинство техножрецов, чуть ли не в первую очередь лишая свое лицо всякого сходства с человеческим, и полностью заменяя его сверхфункциональной аугментикой. На первый взгляд – но внимательный наблюдатель понял бы, что и в самом деле – ни о каком сравнении речи быть не может. Лицо являлось идеальной искусственной маской из синтеплоти, а из биологических компонентов в священнике Омниссии вряд ли осталось что-либо, кроме нервной системы.

Над правым плечом техножреца висел в воздухе сервочереп. Левый глаз ярко-красным фоторецептором пристально смотрел на аколитов, а в правом находилось крепление оканчивавшегося чернильным пером длинного тонкого суставчатого манипулятора, который сейчас что-то записывал на свитке, держатель которого заменил черепу нижнюю челюсть. Несколько пятен от чернил уже расплывались по полу, и к ним подползало какое-то паукообразное кибер-существо с явным намерением оттереть его жутковато выглядящей щеткой.

За левым плечом стоял сервитор, руки которого были заменены сотнями механодендритов универсального назначения. Сейчас эти механические щупальца спелись в одну сплошную поверхность, вызывавшую ассоциацию с рядом параллельно положенных змей, на которой лежало несколько загадочно выглядящих устройств, отдаленно напоминавших миниатюрные вокс-кастеры.

- Приветствую вас, аколиты. Мое имя – Главиус, и Магос Гавильон… – Это имя он произнес с удивительно четкой для заменившего голосовые связки аугментикой техножреца интонацией, выражавшей смесь уважения, обожания и страха. - …по поручению вашего хозяина приказал мне служить вашим проводником и помощником на время вашего пребывания на "Exquisotor"…

Его слова на некоторое время прервались гулом – стены шлюзового помещения начали сдвигаться. Спустя десять секунд они сформировали проход, по ширине не превосходящий дверной проем, а через пятнадцать сомкнулись. Терпеливо выждав, пока шлюз за спинами аколитов превратится в герметичную стену, абсолютно сливающуюся со стенами, Главиус продолжил.

- Прошу вас проследовать за мной в отведенные вам покои. Магос приказал передать, что выбор, данный вам, нужно сделать не позднее, чем через три часа. Если выбор не будет сделан, или не окажется подходящего кандидата, то он будет вынужден не ограничиваться базовыми энграммами, а полностью заменить одному из вас личность. Кроме того, я должен вас предупредить, что помимо вашей группы, существует две резервных, находящихся на этом корабле. Дознаватель уже провел их инструктаж, и они также ведут подготовку к операции. Однако, насколько мне известно, розетты были выданы только вам – и ваша группа является приоритетной. Но если ваши показатели не удовлетворят Магоса Гавильона, существует инструкция Дознавателя, согласно которой ваши розетты будут перепрограммированы на других владельцев, и статус вашей группы сменится с основного на резервный. Полагаю, такой вариант развития событий вызовет разочарование Дознавателя в ваших способностях как аколитов и перспективах статусного роста в рядах Инквизиции. На протяжении 72 часов с этого момента я буду наблюдать за вашей группой и передавать полученную информацию Магосу, который проведет ее анализ и сделает заключение о вашей пригодности для данной миссии.

С этими словами техножрец направился вперед по коридору. За те тридцать минут, которые заняла дорога, аколиты прошли пару километров тоннелей, десятки комнат и несколько лифтов. Все вокруг них буквально жило таинственной механической жизнью – гудели провода электропередач, в полупрозрачных трубках проносились какие-то цилиндры, о чем-то пищали сервиторы, передавая сигналы в центр управления, вились роями серво-черепа, ползали сложные многосуставчатые механизмы, дышала гидравлика и доносился гул каких-то титанических машин, сокрытых за переборками… Это было царство чудес Омниссии – но, как ни странно, за всю дорогу им не встретилось ни одного представителя Адептус Механикус.

Послание из тьмы. Столь символично - достойно даже Инквизитора - и словно специально для меня сделано. Я наслаждался этой, откровенно говоря, излишней помпезностью, коль скоро она являла собой наилучшее представление моего мироощущения и моей веры. И то, что более никто не откликнулся на мой восторг по поводу такой вот "завязки", приглашало в голову льстивые мысли о том, что сцена была сделана специально для меня.
Глупо. Мне привычно переоценивать свою значимость, как и многим старикам, на чью долю выпало большое количество чужого внимания. Аскез. Мой обет, я не вправе думать о таком. Прости мне мой грех, о Бессмертный...
- Immortalis Imperator, misericordi super nos, miser indignus ut nos es, - прошептал я, беря в руки пенал. Не потерявшее свое тепло даже во мраке космоса дерево словно живое ютилось в сухих моих ладонях. - Vinco of Galactica, servo Vestri grex ex alienus. Custodis of Lux lucis, Rector nostrum infectus semita per Vestri...
Печать. Шифр. Император покровительствует той работе мысли, что направлена на благие дела, но в моей голове подобных талантов никогда не водилось. Не отвлекаться от молитвы... хотя. Последние сорок лет чтение молитв стало для меня чем-то столь обыденным и привычным - как дыхание. Я могу забыть поесть или поспать, но не помолиться - невозможно. Это наша профессиональная "болезнь", впрочем, подобные мысли граничат с ересью: молитва есть нить тройного кручения, связывающая душу человеческую с подножием Золотого Трона, есть мысль - наичистейшая в своей святости из всех мыслей, что посещают наши сознания.
- ...Ut spurcamen, alienus, haereticum. Per Istinc agon quod cruentus sudo; per Istinc Rutilus, per quod Istinc Nex, per Istinc ruina quod ut deus hominum, Servo quod fulcio nos, nos quisnam pugna pro Absque.
Я прикрыл глаза. Будущее обещает быть сумрачным, как эти стены. Будущее всегда обещает таким быть. Единственное, что осветит нам путь - Его Божественное Величие.

Театральный эффект...вроде не такой уж дешевый, но на редкость клишированный. Произведет впечатление на каких-нибудь деревенщин, но была ли нужда в таких эффектах сейчас?

Вообще, все эти игры с масками и таинственностью производили некоторое ощущение дурновкусия. По мнению Вэйлона, для Инквизиции такие спектакли не требовались. Она должна внушать ужас одним своим присутствием. Ничего лишнего. Но он, в конце концов, не церемонимейстер на службе Ордо Маллеус.

Дрифт положил руку на голову Умбры. Издалека сидящее на руках у него животное можно было принять за обыкновенного черного кота. Если не заметить блики на металлическом корпусе. Очень удачно сработанная модель, почти полностью внешне повторяющая творение природы. Когда-то он был настоящим котом, и, благодаря своему "усовершенствованию", неплохо послужил хозяину. Когда срок Умбры вышел, Дрифт решил превратить его в сервитора, что позволило бы сохранить его способности. Что тоже оказалось неплохим решением.

Но сейчас даже его аугментические глазные сенсоры не могли пробиться сквозь завесу. Вейлон чувствовал, как Умбра передает ему лишь свою версию видения темноты. Жаль, жаль.. А эффект не так уж прост, как кажется. Хотя, все равно совершенно излишен.


Наконец, тьма спала. Ох, конечно, багровый свет...мда. Предсказуемо. Перед всеми, сидящими в зале появились свои послания от "нанимателя". Компания была достаточно разнообразная. Интересно, они различаются по содержанию? Ммм....скорее да, чем нет. По крайней мере, есть такое ощущение. Сам бы он именно так и сделал. Подумал пару секунд, Вейлон коснулся черного пенала. Интересно, что в нем было? С конвертом-то все понятно. Лучше не вскрывать его здесь..по крайней мере, пока не подадут сигнала. Да и послание лучше прочитать в более приватной обстановке. Он потер пальцем восковую печать и огляделся, ожидая команды открыть письмо.

Женевьева сидела неподвижно, выдерживая сеанс "необходимой" темноты, а также раздражающую пустоту не усиленных ауспексом чувств - как бы она не относилась к чрезмерно непрактичным "спецэффектам" Дознавателя, повлиять на происходящее она не могла. А потому - пользовалась мгновениями спокойствия, дабы обдумать увиденное и услышанное. А полученная информация была странной. Инквизитор никак не сообщил, как некие Хайте - равно как и Ложные Пророки - относятся к зашифрованному стихотворному "знанию будущего". Пророчество... прокрутив его в сознании несколько раз, Женевьева вывела для себя, что "нечто глубоко скрытое пробудится, и выберется на свет, когда придет нужный момент". Момент неизвестен - следовательно медлить нельзя. Инквизиция, судя по словам Дознавателя, и не медлит - наоборот, спешит изо всех сил..
Как и они.
Они. Команда. Впервые ей пришлось работать в команде не с сестрами, такими же как она, но с другими аколитами.. Ее выбрали. Одну из четверки, словно разом поднимая до невероятного первого уровня... но нет. Разумеется - саркастично хмыкнул ее внутренний голос. Теперь ее группа - люди.
Вокруг медленно зажигался свет, а она по очереди переводила взгляд с одного на другого.
Псайкер, один из слуг машины - ее "старших братьев", две странные девушки, выделяющиеся из толпы, - и наоборот, два совершенно обычных мужчины, которые наверняка с легкостью в ней теряются. Человек в белом шарфе - судя по невольному движению*, стрелок. Ей самой тоже хотелось ощутить на бедрах привычные пистолеты - но нельзя. Не время. А с коллегой по ремеслу позже можно будет познакомиться поближе.. Человек в шляпе и с аквилой на груди - похоже, священник, они чаще всего носят священные символы напоказ.
Похоже, псайкер тоже недоволен "штучками" Дознавателя. Очень интересно... Осматривается, и кого-то ищет.

Золотая маска поворачивается к нему. Легкий кивок головой - приветствие равного равному.

Все быстрее погружаясь в привычные массивы человеческих интриг - многоходовых комбинаций, где каждый шаг мог содержать в себе два или даже три дополнительных смысла, - Женевьева коснулась пальцами конверта. Информация - вечная приманка, новые данные - и возможность планировать предстоящую миссию. В пенале, судя по всему - розетта. Ирония судьбы, розетта является показателем доверия к аколиту, и знаком его статуса - но доверяя тебе розетту, от тебя меньше всего ждут немедленного ее использования. Тайный орден, чье место - в тайнике под рукой, на тот крайний случай, который, надеются, никогда не наступит. Впрочем, Женевьеве чужды были ордена и знаки отличия кроме сестринских.
Переломив печать, она открыла конверт...

Когда потух свет, она откинула капюшон.
Непроглядная тьма. Повсюду.
Она осенила себя знамением аквилы и начала молиться Ему.
Она всегда молилась, когда была в опасности или вспоминала о той прошлой жизни.
Когда-то, будучи ребёнком, она сильно боялась темноты, такой как сейчас. Темноты и скользящих под её покровом чудовищ. Взрослые всегда пугали детей ими, а потом говорили, что это лишь выдумка и игра воображения. Но с каждым годом она понимала, что темнота это лишь оболочка – туман, тьма – вот истинная обитель чудовищ.
Тьма. В этом слове заложено столько эмоций, страхов и…человеческих жизней. Настоящую тьму и её обитателей нельзя увидеть, можно лишь почувствовать. Бесформенные тени, сгустки энергии, разумные и ведомые инстинктами существа. Они общались с ней, пугали и веселили, молчаливо взирали на неё своими тёмными и безжизненными глазами. Они не хотели пускать её в этот мир – их мир. Но как бы они не старались, от них уже ничего не зависело. Она уже была в их мире, целиком и полностью, даже того не подозревая. Но всё это было потом, а раньше был страх…
С губ срывались слова молитвы, тихо и часто дыша, она произнесла заключительную фразу:
- Ave Emperor!
Тихий гул. Яркое свечение. И пара вещей на столе…
Она чуть заметно улыбнулась.
Девушка шагнула ближе к столу, совершенно не обращая внимания на стоявших рядом людей. Она аккуратно вскрыла письмо и достав оттуда лист бумаги принялась бегло прочитывать нанесённые на него строки. На секунду она отвлеклась, и осторожно открыв пенал, стала с интересом разглядывать его содержимое.

Когда Александра и всех сидящих накрыла непроглядная темнота, он слегка улыбнулся и прикрыл глаза. Подобные эффекты всегда действовали неплохо, но когда имеешь дело с Дознавателем, они были... ожидаемыми, что ли. От него всегда ждешь чего то подобного, наверное подсознательно.
Запрокинув голову, Камерон открыл глаза. Звезды, сверкающим алмазами усыпавшие небо, заставили его вспомнить драгоценных камнях, когда-то украшавших его одежду наследника богатого картеля. Их не было разве что на нижнем белье - тут его улыбка превратилась в ухмылку. Поправив воротник своего армированного плаща и оружейный пояс, Алекс коснулся пустых кобур. Если бы свет горел, остальные бы увидели его гримасу - к своим "Гекатерам" Александр привык и практически с ними не расставался.
В следующую секунду тревожный красный свет разорвал темноту и резко обрисовал черты сидящих за столом людей. Хотя, некоторых из них так можно было назвать с трудом. Вздохнув, Камерон пододвинул к себе изящную шкатулку и принялся вскрывать печать на конверте.

- Ну да, как же без этих штучек, - Пробурчал псайкер, с недовольным видом рассматривая конверт и пенал. Правда, морщился он вовсе не из-за "фокуса" уважаемого дознавателя (или же, его помощников), который попахивал излишним пафосом, а по той причине, что...да. Где же этот засранец?
Мелфон, приблизившись к столу и не глядя открыв пенал, осторожно осмотрел "дорогих коллег". Жестяночка, дядька со здоровенной шапкой, девушка с золотой маской...
"Хм, а она ничего...о нет. Ноги безнадежно испорчены"
...еще одна очаровательная девушка ("Слава кишкам Императора, эта хоть нормальная"), и снова девушка - на этот раз, тоже псайкер ("Так-так. Это уже очень интересно"), да несколько мужиков, по которым он пробежался взглядом.

"Ну и где же ты, мистер Неприкасаемый?..." - Мелфон мысленно нахмурился, а глаза чуть поддернулись пеленой Варпа, так что его лицо теперь представляло черный провал капюшона с двумя светло-синими точками.

Флавий был всё ещё преисполнен благоговения перед только что увиденной им аугментикой. Да и само место, чувствовалось, было созданно так, что бы каждым своим квадратным сантиметром возносить хвалу Богу-Машине. Архитектура, аккустика, священные механизмы...
Когда красный свет немного разогнал темноту перед механикусом, тот ещё не сразу потянулся к появившимся перед ним предметам. Их появление он воспринял как очередное чудо Омниссии. Отметив, что подобные конверт и пенал появились и у соратников, Флавий потянулся к конверту. Вскрыл восковую печать, достал лист, что бы поскорее прочесть. Одновременно с этим три механодендрита приоткрыли пенал, а оптический дендрит осторожно осмотрел его содержимое.

Пошел куда послали

Еще один повелитель нашелся... Повелеваю тебе открывать вот ту дверь, тьфу... И скафандры у них целые, и пушку работают...- опечаленный Алекс пошел куда указал Рикл. Исчезла злость на пришельцев, на идиота-штурмовика, исчезла обеспокоенность всей заварившейся кашей- осталось лишь безразличие. Надо открыть- значит надо... Так сказали повелители инопланетных и не очень пушек...

Мутант продолжал сидеть на капоте и слушать предложения своей команды. Идеи ему нравились, но раскручивание Хаммера по частям заняло бы много времени, а самоотверженность Краха могла стать его последней ошибкой.
- Чёрт! – мутант хлопнул себя по лбу, - Как же я сразу не догадался?! У меня есть идея. Сол, доставай домкрат – нам нужно поснимать с раздолбанного Хаммера колеса.
Он спрыгнул с капота и начал рыться в рюкзаке. Вытряхнув оттуда несколько магазинов, бутылок с зажигательной смесью и световых шашек, он, наконец, извлёк длинный моток верёвки.
- Вот она! – победоносно провозгласил он и потряс мотком в воздухе.
Идея Джон заключалась в том, чтобы привязать колесо к верёвке, а потом кидать его и тащить к себе. Колесо будет тащиться по песку, задевая и приводя противопехотные мины в действие. Что-то вроде забрасывания спиннинга («Не смотрите на меня так. Да, я однажды рыбачил на Рио-Гранде и даже поймал трёхглазого окуня»). Потом, когда кончатся колёса, можно будет использовать в качестве «наживки» двери, части двигателя и прочий мусор. Главное, чтобы верёвка выдержала и не разлетелась на куски после первого же взрыва. Потом, когда с противопехотными минами будет покончено, они сделают из ножа, «Скипетра власти» и ещё какого-нибудь прута щуп, и один из них («Скорее всего это будешь ты, Крах, потому что у тебя есть хоть какой-то опыт работы с минами»), предварительно разгрузившись, пойдёт прощупывать песок на более тяжёлые «игрушки». Именно это Джон и рассказал своей команде.
- А пока займёмся разгрузкой, - сказал Джон и потёр руки.
Он побросал свои вещи на колымагу Сола и направился к Хаммеру. Первым дело он решил проверить его на взрывоопасность. Мутант огромными лапищами схватился за бортик кузова и несколько раз с силой тряхонул автомобиль туда-сюда, как бы проверяя желание оставшихся боеприпасов детонировать.

Вы не можете просматривать этот пост!

-Давай, что тут самое нормальное?- Саня ешил довериться вкусу гопника

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Повторив слова, Санек не понял почему одеяло не убралось... Сбоку послышался детский ржач, - Пидарок... Пирожок дебилы, эта была та самая девченка...

-Блин,-тупо повторил еще плохо соображающий со сна Саня.
-А с чего ты вдруг пидорок?

Ева вовремя отшатнулась, и лопата просвистела рядом с шеей, кровь потекла с шеи, но как оказалось это была всего-лишь царапина... Женя была уверена что сейчас не промажет, но наносить третий удар уже не успевала... Тем более что раздался выстрел, который был направлен в ее сторону, тем человеком, которого тоже необходимо было убрать...
Но выстрел оказался не прицельным, и выстрел пришелся в маленькую не знакомую Алексу девочку... Которая довольно ловка перехватила пулю, но на это у нее ушло немного времени, которого как раз хватило зубастику для своей атаки... Лезвие которое еще только что было единым разделилось напополам и оба лезвия промчались по голове девочки, оставив два кровавых следа в виде перекрестия...
- Неееет, Прохрипел темный мужчина...
- Любимая, закричал мальчик и подбежал к девочке, перед ним образовалась фигура в длинном черном плаще с капюшоном... Руки его были очень тонкие и бледные, само лицо выглядело так как будто он год ничего не ел... Красные глаза еще больше пугали, чем белое лицо... В его руках была самая настоящая коса: Черная рукоятка, белое толстое лезвие длиной что-то около метра... Огромная цепь соединяла середину рукоятки и ее конец... Без единого слова фигура сделала взмах косой и мальчик развалился пополам... Над телами детей появились две красные пиктограммы... Пол задрожал... Вы увидели черные облака которые исходили из тел и вливались в пиктограммы...
- Рррра, Тянущийся холодный звук издало тощее существо, - Квааартус, тут все кончено, остались эти трое, надо их убрать, вдруг эти гады вновь захотят воспользоваться их телами...
- Слушаюсь Второй, А что с теми трупами?
- Они контролируются мной, вы и так сегодня мне бумажной работы на год вперед подкинули... В принципе пусть они тут подчистят, а ты потом подчисть их... Огромная синяя пиктограмма появилась над смертью и тот ушел куда то вниз, оставив только черное облако...
Квартус отошел всторону, куча нежити была перед вами, как бы ожидая команду...
- Убить, вы услышали щелчок пальцев со стороны... Толпа зомби двинулась вперед на вас...

-Что, что... Что-то надо...- грустно протянул техник. Где-то недавно краем глаза он видел нечто, что не давало ему покоя. Нечто, которое могло помочь в их ситуации...
-Бля!- теперь в голосе Алекса звучала радость. Конечно же, кислородные маски! В гравилете же были!
Сорвавшись с места, он кинулся к транспорту и влез внутрь. Оттуда некоторое время доносилась какая-то возня, потом звук падения чего-то тяжелого, а потом вылез техник, держа в руках маску. Немного поколебавшись, кому что оставить, он все таки решил маску оставить пилоту, а его костюм- Остапу.

-так что будем делать? повернувшись ко всем сказал штурмовик, наконец перестав смотреть в одну точку!!!

Женя почувствовала, что удар не достиг своей цели и открыла глаза. Верно, не попала. И еще и этот, Одиннадцатый кажись того... Блин. Она, понимая, что девочке уже вряд ли сможет помочь, решила все же хотя бы доделать начатое. Все равно эта наверняка не посчитает, что лопата там просвистела случайно...
Девушка нанесла рубящий удар сбоку, целясь в шею. В этот раз усилием воли она оставила глаза открытыми...

Ева затравлено озиралась в поисках выхода. Сердце бешенно колотилось. Лену она спустила на пол, однако продолжала крепко сжимать руку малышки.

Оттолкнув инопланетянина от Летова, Мазилло спросил у Летова:
- Ты как?? может чем помочь??

Валера.