Голосование за ходы

Мокрое платье липнет к ногам, тянет вниз, мешает двигаться. Судно подозрительно качается и скрепит, подгоняя девушку.
Выбравшись наверх Николь остановилась, ухватившись за какой-то обломок и неверящим взглядом оглядела палубу - обломки, переплетение канатов и никого. Какой-то ужасающий кошмар наяву. Разум выхватил недалеко еще одно судно, рядом с огромной белоснежной...чем?
Из ступора девушку вывел крик Оливии и толчок в спину. И она, отцепив тяжелые мокрые, мешающие юбки и оставшись в брюках, как возможно быстро, поспешила на соседний корабль, выглядящий более устойчиво.

- Ну уж в опочивальню не пойду, для истории значения не имеет кто, как и сколько раз принцессу, хотяяя, - мышь задумчиво покрутила хвостиком, - Не, не пойду, тем более там не наш фаворит. Вряд ли что-то новое увижу.

- Не угадала, совсем, - на вопрос о "первом", ответила Мыша, - Черненький и зеленоглазый, хотя кожа да, как попка у младенца, а белокожая и золотоволосая - это принцесса. ..
ЭЭЭЭЭЭ, откуда этот режущий глаза запах? - не договорив просипела мышь, зажимая лапками нос.
- Это Железная задница снял доспех, буууэээ, это же оружие массового поражения, вот как он битвы выигрывает! - бегая в поисках того, чем заткнуть нос , бурчала Мыша, - Имеешь доспех, имеешь шанс удушить всех!

- О, первый пошел, - в предвкушении потерла лапками Мыша, когда громыхая и поскрипывая в покои ввалилась груда железа.
Запишем: Бэзил. Рыцарь. Характер блядский, излишне самоуверен. Гордится и хвастает победами, причем постельными больше, чем военными.
Мышь присмотрелась - а не эти ли белые волосы регулярно торчат из каждого темного угла и каждой кровати придворной дамы? И не только кровати, да.

Ну, работоспособность принцесса проверит, а мы понаблюдаем, так исключительно из академического интереса.
А вот и третий.... Молодой, явно не обременённый интеллектом, не то, что лишним, а даже и нужным, судя по выражению лица. Но характер твердый, даже упертый... Хотя симпатичный, пожалуй.
На этом моменте Мышь вынуждена была прерваться, ибо он начал изъясняться стихами. "Ой, погодите, погодииите, я должна это записать, но не сейчас!" -мышь сначала просто похрюкивала, зажимая лапками морду, потом упала на спину , сотрясаясь от хохота .
"Надо хоть часть запомнить! И рассказать кухонному коту, пусть выдает желающим подраться, пусть от смеха дохнут"

Мышиный век короток, увы. Особенно это обидно, когда ты не просто мышь, а Мышь с развитым самосознанием, знанием этикета, всех придворных тайн и интриг. Стоило бы все записать, оставить, так сказать потомкам, но все мышиное население, почему то, интересов Мыши не разделяло, поэтому она саморазвивалась и совершенствовалась в одиночестве. Временами было скучно, но настало время ритуала и она обосновалась в покоях, стараясь не попадаться принцессе на глаза. На всякий случай. Визг плохо действует на тонкий мышиный слух.

То, что происходило сейчас в зале воспринималось уже за гранью ужаса. Внутри все заледенело, а глаза выхватывали из творящегося хаоса детали, не складывая их в общую картину.
Словно кадры из фильма ужасов- рука, проходящая сквозь тело... Хруст костей... Крик.. Взорвавшиеся окна... Вой доносящийся снаружи... И над всем этим надрывное: "Меня зовут Патрииик!"...
Анна вцепилась в предплечье Дерека и замерла, едва дыша и шепча всплывающие в голове слова молитвы.
Когда горячая рука Дерека перехватила ледяную руку девушки, она вздрогнула, перевела шальной взгляд на мужчину, выходя из ступора и тоже попятилась к двери, замечая краем взгляда дворецкого и стараясь обойти его, не приближаясь.

- Да, он сказал, что вы.. Ты... Можешь помочь... Что-то знать... - мысли, вдруг стали путаться, а фея показалась такой притягательной, возбуждающе. Её губы манили и Анфиса неосознанно облизнула нижнюю губы, подаваясь навстречу Олеандр.
"Ничего такого, просто поцелуй" - мелькнула мысль, - "А о делах можно и чуть позже... Нет-нет, Хранитель же предупреждал о чем-то... Кажется..."

Происходящее начало походить на какой - то фарс или бюджетный фильм ужасов. Анне подумалось, что сейчас в зал должны выбежать Сэм и Дин и выстрелить в Эшворда из, кажется, кольта.
Как-то пока не укладывалось в голове то, что сказал хозяин дома. Что это - шутка? Розыгрыш? Вас снимает скрытая камера? Или он и правда демон, заманивший к себе последних рыцарей Камелота?
Страх выяснил растерянности, когда за окнами завыли какие-то животные. Там же Ива на улице!
- Адские псы, - едва слышно пробормотал Анна, сжимая в руке нож. Хотя какой толк от столового ножа? Она не сопротивлялась, когда Дерек схватил её за руку и потянул к дверям, но крик одного из гостей о том, что бродить по незнакомому дому не лучшая идея, заставил её притормозить.
- Дерек, он прав! Не лучшая идея бегать по замку.

Анна выслушала не особо гостеприимного хозяина, не меняя заинтересованное выражения лица. Миллион вопросов от странного лысого типа, который едва не стал основным развлекательным номером перед ужином, заставили девушку едва поморщится. Да, гостеприимство и вступительная речь оставляли желать лучшего, но все же, стоило выслушать до конца. Её не коснулась общая нервозность, скорее она сейчас просто оценивала приехавших людей, ведь всю свою жизнь она верила в предназначение, но не знала, есть ли ещё такие, как их род в Британии.
После слов Эшворда о том, сколько их должно было быть и сколько приехало, она поняла его негодование. Пожалуй, он высказался максимально мягко в данной ситуации.
- Дамы и господа, - постучав ножом, который опять оказался у неё в руке по столу и, немного повысив голос, Анна обратилась к собравшихся. Я понимаю, что все устали и хотят получить ответы. Так может прекрати базар и дадим возможность лорду Эшворду договорить?

Все эти разговоры о том зачем, почему и как, не особо интересовали Анну. Строить гепотезы, одна не вероятнее другой, по её мнению, не имело никакого смысла. Всё же, стоило дождаться хозяина. Её больше волновало, куда, вдруг убежала Иви и продолжение разговора с Рыцарем Фаянсовой чаши. Не так часто ей приходилось общаться с подобными людьми и сейчас было жутко любопытно.
Оглядев всех присутствующих за столом, она кивком и улыбкой поблагодарила запыхавшегося Реджинальда, усевшегося за стол и уже повернулась к Дереку, что бы продолжить разговор, как услышал звук пощечины. Причём не игриво, а вполне звонко и означающей, что мужчина не просто сказал лишнего, а перешёл черту.
Реакция Дерека не заставила себя ждать. Анна откинулась на спинку стула, приподнял бровь, глядя на набирающий обороты конфликт,
- Как мило, - мурлыкнула она неосознанно перекатывая в пальцах нож. Только вот вмешательство странного молодого человека с динозавриком все испортило.

- Хамства и полицейских? Звучит, как "не люблю две вещи - расизм и негров", - чуть наклонившись, прошептала Анна на ухо Дереку, наблюдая, при этом за лордом Эшвордом, - А вы и правда рыцарь, сэр. Пусть и ордена Фаянсовой чаши пока. Ваше вступление за честь дамы выглядело во..., - слегка запнулась девушка, - ...волнующе.

- Остатки былой роскоши, - так же тихо ответила Анна в ответ на фразу Ивы. Внутри особняк выглядел, как второсортный музей или съемочная площадка к фильму о старине. Особенно атмосферно выглядел дворецкий. Казалось, что он ровесник эти гобеленам и доспехам и вполне помнит времена, как минимум, Кромвеля.
Медленно поднимаясь по лестнице, девушка подумала, что зря не взяла свой багаж, точнее, зря не попросила кого-то помочь, как Ива. Судя по дворецкому, доставлять багаж в комнаты придется самим, а выходить снова под дождь совершенно не хотелось, да и затаскивать тяжелые сумки по лестнице тоже.
Решив оставить мысли о багаже на потом, Анна заглянула в одну из комнат и только умение в любой ситуации "держать лицо" , помогло девушке промолчать. Она пораженно взглянула на Иви, поймала ее понимающий взгляд и только кивнула головой в ответ.
- Семь, так семь, - девушка вошла в комнату, которая по размеру была вряд ли больше ее гардеробной, сняла пальто и шарф, небрежно бросив все на кровать и протянула, доставая из сумочки сигареты и зажигалку, - Ндааа, как-то я по другому представляла все это.
Оглядев комнату на предмет пепельницы и не найдя ее, Анна обернулась к Иве,
- Ива, вы ведь тоже курите? Кажется, курить в этом спичечном коробке не стоит, нам, возможно, еще здесь спать. Может пойдём, поищем курительную комнату, или на худой конец, санузел?
Она дождалась, пока Ива достанет свои сигареты и дамы вышли в коридор. Из-за одной из дверей пахло табачным дымом и девушки направились туда.
Анна заметила спешащего в противоположную сторону Реджинальда,
- сэр, Реджинальд, да? Вы случайно не за вещами в машину? Не могли бы вы оказать мне услугу и принести мои вещи тоже? - девушка очаровательно улыбнулась.

Письмо Анна получила в Лондоне. И, если сообщение на электронной почте не вызвало у нее особых эмоций, мало ли, какой-то ролевик ошибся адресом. То письмо, врученное ей курьером она восприняла всерьез.
У девушки даже задрожали руки - так волнительно было получить подтверждение того, во что она верила всю свою жизнь. Жаль, что Ба не дожила до этого момента. Железная леди умерла во сне три года назад, прведя перед этим все свои дела в порядок и оставив все свое немалое состояние правнучке.
За несколько дней до смерти, словно предчувствуя ее, она передала Анне все дневники и книги, касающиеся рыцарей Камелота.
За окнами машины мелькали однообразные пейзажи, а Анна вспоминала последний разговор с прабабушкой. Маленькая старушка, совсем не похожая на властную герцогиню Эссекскую, утопала в подушках на огромной кровати и, только живые, яркие глаза сверкали на морщинистом лице.
Они вспоминали детство Анны, смеялись над известными только им двоим вещами и почти до утра говорили об Артуре и предназначении их рода. А через пару дней Ба не проснулась.
Дорога из Лондона не заняла много времени. Бэнтли послушный хозяйке набирал скорость, оставляя за собой киллометры дороги. Последние пару часов девушка ехала за белой Теслой, которая, судя по всему направлялась туда же, куда и она.
Проскочив городок и преодолев серпантин, красный Континенталь въехал в ворота замка.
Девушка не удивилась, увидев множество машин и людей во дворе, вряд ли она ее пригласили одну.
Припарковав машину и заглушив двигатель, она накинула на голову шарф и вышла из машины, прихватив сумочку.
-Добрый вечер, дамы и господа, - поприветствовала она стоящих под зонтами людей, замечая среди них знакомые лица, - Мы приехали рано?

Темный силуэт, выйдя из прямоугольника двери, оказался молодым человеком, с идеальной фигурой, которую не могла скрыть ни мешковатая футболка, ни спортивные штаны. Черты его лица неуловимо менялись, не давая разглядеть и запомнить.
"Аполон!" - мелькнула мысль, мелькнула и вернулась, вызывая какое-то узнавание, но не успела оформиться.
- Моя Госпожа, - молодой человек опустился на колено у ног девушки и склонил голову, почти коснувшись лбом ее коленей, - Я волновался, хоть и знал, что все будет хорошо. Каждый раз с тобой умирает и вновь возрождается и мое сердце, Прекраснейшая!
Он вскинул голову, снизу вверх глядя ей в глаза, ощупывая взглядом лицо.

День Выбора... О том, как появилась эта традиция никто не помнит, ну, кроме жрецов Неназываемого, тщательно хранящих тайны Мира. Говорят, правда только шепотом и оглядываясь, что в их Храмах хранятся книги, настоящие бумажные книги.
За хранение книг или любых письменных источников наказание было незамедлительным и неотвратимым - за ними навечно закрывались двери Храма. А вот рисование поощрялось.
Девушка подняла взгляд на стену - над кроватью, раскинув белоснежные крылья, парил Ангел. Его лицо было словно подернуто дымкой, что не позволяло разглядеть черты лица, но глаза смотрели пронзительно, проникая прямо в душу и вытаскивая наружу все страхи и сомнения. Молитва замерла на губах...
День Выбора... два года назад ее сестра, чьи руки нарисовали на стене этого Ангела ушла на площадь, в своем лучшем платье, с улыбкой на губах и верой в сердце и не вернулась...

Пахом, услышав вдалеке раскат грома, поднял голову к небу и в то же мгновение раздался еще один раскат и, совершенно ясное небо прорезала молния.
- Перун, - потрясенно выдохнул мужчина. А Ясень, только собрался задать вопрос, как взвыв от боли упал на землю. В голову словно воткнули раскаленный гвоздь, пробивая пелену беспамятства и на молодого человека обрушились воспоминания.
... ярко синие, словно июльское небо глаза в обрамлении темных, пушистых ресниц смотрят лукаво и влюбленно... Злата... "идеальное имя для золотой девочки", так он говорил перебирая между пальцами золото ее волос... солнечные зайчики, проникающие сквозь крону ясеня играют бликами на волосах... немного удивленная, но такая родная улыбка... "ты выйдешь за меня? Да..."... золотистый ободок на пальце ... смерч , внезапно возникнувший среди ясного дня и шепот "Обещана... моя..." Обмягшее тело на руках, крик...Чей? ... Белые простыни и почти прозрачная кожа с тоненькой голубой жилкой на виске, в окружении капельниц и приборов... "Ты хочешь ее вернуть?" - грохотом в голове... "Да, да, ДААААА!"
Ясень вынырнул из водоворота воспоминаний, ощущая металлический вкус крови во рту, и наполненную болью пустоту внутри, там, где раньше было счастье.

Бэлла, не меняя вежливо-заинтнресованное выражение лица, слушала бред проповедника, понимая, что это интервью в эфир не пойдёт. Оставалось надеяться на вернувшуюся девочку-неформалку. Она только начала стандартное,
- Большое спасибо, что уделили нам время, - как её прервал визг тормозов. Картина была настолько нереально-киношной, что несколько долгих секунд, девушка просто смотрела на летящий автобус и мысленно комментировала: "Сегодня, во время открытия торгового центра произошёл ужасающий по своей жестокости случай. Был ли это несчастный случай или запланированный теракт предстоит выяснить полиции..."
"Джо, если не запорет, конечно, может снять лучший репортаж в своей жизни. Отличный план. Приближающаяся железная смерть... "
И тут, спустя, растянувшиеся в вечность мгновения, Бэлла осознала, что автобус летит прямо на них, она уже даже видит искаженное гримассой лицо водителя и темные кляксы на помятом бампере,
- Джо, придурок, уходи, - заорала девушка, бросаясь к увлекшемуся оператору.

- С хрена ли? - вырвалось у Светы. Когда она увидела это сюсюкающее выражение лица, после окрика на сына, эти наигранные интонации, то все поняла и, вместо обиды её затопило смехом. По другому не описать даже. Веселье зародилось где-то внутри и раскатилось по всему телу, вырвавшись громким и таким заразительным смехом. Света даже, оступившись, плюхнулась на попу, отчего смех стал ещё веселее и заразительнее.

Бэлла с детства ненавидела, когда что-то шло не по плану, поэтому с утра она ненавидела долбаный будильник, себя и вообще весь мир.
Душ, макияж, кофе из забегаловке уже в машине и вот, "привет Дэйли"!
- Джо, ты помнишь, что сегодняшний репортаж должен быть просто супер? - спросила Бэлла, поправляя макияж в фургон, - Если он уйдёт на центральный канал, то у меня будет шанс свалить из этого болота, где за последний год только одно огромное событие было-под мостом завёлся бомж!
Репортаж про бомжа Джо и Бэлла делали несколько недель назад. Стронг пришлось попотеть, что бы из опустившегося алкаша сделать предмет жалости всех кумушек города. Уже через пару дней он был вылечен, одет, обут и пристроен на работу. Что там с ним стало дальше, Бэллу уже не волновало. После того репортажа, отснятого уже ближе к утру, усталая девушка предложила Джо попить кофе, просто так, по дружески, но он так смущался, краснел и отвечал невпопад, что казалось, будто они не в дешёвой дорожной забегаловке, а на свидании в супер ресторане.
Вчера Бэлла дала оператору чёткие инструкции - репортаж должен быть бомбическим! Иначе она его просто прибьет.

Бэлла выцепила в толпе нестандартные фигуры - проповедник чьего-то очередного пришествия и девчонка-неформалка. Супер, то, что надо!
Она хотела начать с девушки, пока та не передумала, но та убежала, пообещав вернуться и пришлось начинать с мужчины,
- Добрый день, - глядя в камеру, начала она, - Поздравляю вас с праздником! Сегодня в Спригфилде вдвойне знаменательный день, мы празднуем день независимости и, приуроченное к этому дню открытие торгового центра. Кажется, сегодня здесь весь город.
Бэлла обернулась к интервьюируемому,
- Как вас зовут? - и, дождавшись ответа, - Расскажите о своих впечатлениях о сегодняшнем дне.

Во дворе удивительно пахло свежим сеном, немного животным, но вот стойкого запаха навоза, присущего этому месту не ощущалось,
- Ага, всегда мечтал понравиться мамонту, - пробурчал Ясень, подавая новую порцию листьев. Мамонт удивительно аккуратно подхватил капусту мягким хоботом и отправил в рот. Потом хобот вернулся к молодому человеку, прошелся по плечу и, словно запечатлел на щеке поцелуй,
- Ух ты, и правда понравился, - пробурчал Нафаня, - Ты чего вылупился то так, словно индрика никогда не видал? Она у нас еще маленькая, неуклюжая, так что ты аккуратно с ней.
Пахом усмехнулся в бороду и поманил Ясеня,
- Ну, познакомились и ладно, пойдем-ка, милок, поговорим, а Нафаня нас покормит.
Нафаня что-то пробурчал, растворяясь в стене и, когда Ясень с Пахомом вернулись в дом на столе уже стояли, исходя паром, чугунок с рассыпчатой картошечкой, на которой медленно таял большой кусок желтого масла, еще один чугунок с какой-то похлебкой, из мяса и овощей, миска с зеленью, редиской и, кажется, репой. Еще стояла запотевший кувшин, на который Пахом покосился неодобрительно, но промолчал. От запахов у Ясеня рот наполнился слюной , а желудок требовательно заурчал.

А
Как ни странно, но уютные объятья Сергея немного успокоили. Света, уткнувшись носом в плечо немного повсхлипывала, потом посопела и, наконец, когда детские эмоции поутихли, смогла мыслить по-взрослому,
- Сереж, - продолжая прижиматься к мужчине и ощущая лишь защищенность, почти спокойно произнесла Света, - Что, черт возьми, происходит? Испытание какой-то хрени или игры богов?
После упоминания богов девушка хихикнула. Обе версии были одинаково бредовы, но и то, что происходит само по себе бредово.
- Серёж, - продолжая прижиматься к мужчине, ощущая лишь защищенность, почти спокойно произнесла Света, - Что, черт возьми, происходит? Испытание какой-то хрени или игры богов?
Сергей медленно вытер проступивший пот со лба. Сквозь детское тело его Света прорвалась с довольно взрослой мыслью.
- Ну, сперва я думал, что это глюки и галлюцинации. Но как говорилось в мультфильме - это гриппом все вместе болеют, а вот с ума каждый по-своему сходит,- он погладил ее по голове.
- Может это просто глюк матрицы? - спросил он со слабой надеждой
- Ага, тоже вариант, - ещё один истеричный смешок в плечо Сергею, - Надо одеться, а то сейчас нас кто нибудь увидит и пипец, здравствуй обвинение в педофилии, - повторила мысли молодого человека Света и потянулась за сарафаном.
То, то Света приходила в себя и начинала мыслить логично и здраво - радовало Сергея. Но вот итог... Он представил себе сарафан Светы-большой на Свете-маленькой и нервно рассмеялся. Ну просто потому, что слишком уж не совпадали габариты зрелой женщины и маленькой девочки.
- Светик, а ты это, в нем не заблудишься? на тебя даже трусики на напялить. Может, просто в полотенце закутать? А по дороге зайдем и что-то купим в детском мире? Тьфу, магазине?
- Не, в полотенце я не пойду, это непли... неприри... не-при-лич-но, - детский язычок с трудом справился со сложным словом, - А трусы можно завязать, хорошо стринги не одела.
Света дотянулась до белых трусиков, которые представляли из себя небольшой кусочек ткани с ажурными резиночками по бедрам.
- Вот, смотри, здесь и здесь узелки, - детские пальчики не справились и Светлана протянула их Сергею, - На, завязывай.
Сергей согласно кивнул. Сочетание мужского интеллекта и женской хитрости принесло свои плоды. Минута пыхтения и копошения, несколько ласковых, сквозь стиснутые зубы (дите рядом!!) - и Света стала обладательницей трусиков. Сергей, несмотря на всю неоднозначность ситуации, не смог удержать смешка.
- Урезанная версия. Демо. А наверх все же советую полотенце набросить - на Юге так все ходят. Я сам так сделаю. И не удержался от вопроса.
- И как оно, в детском теле?
-Сейчас мы и сарафан подгоним,-натягивая трусики пропыхтела Света, - Как чувствовала, так оделась.
Сарафан был на тонких лямках, трапецией разлетающийся к подолу и едва прикрывающий попу взрослой Светы. Девочка одела сарафан и приподняла его вверх за лямочки,
-Завязывай. Да не так, а чтоб красивые узелочки...Вот так, да.
- Как оно? - Света сморщила носик. - До жути странно пока.
Сергей развел руками,
- Вот это класс! Впрочем, настоящая женщина из ничего может сделать три вещи: наряд, прическу и скандал, -и тут же торопливо добавил,
- Но все равно надо будет что-то купить в магазине.
И тихо, про себя: "Надеюсь тот, кто придумал эту х... шутку, объяснит, в чем тут дело!?"
И громко - Свете:
- Ну что, пошли отсюда? -И огляделся по сторонам - не бегут ли к ним, увязая в песке, полицейские?
Сарафанчик превратился в платье почти до пяток и Света, оглядев себя, закружилась, радостно засмеявшись,
- Смотри, какая я красивая! Как невеста!
Уходить, почему-то расхотелось. Ведь здесь и море и звезды и чайка, вон, любопытная, вернулась и смотрит на них.
- А пойдём в кафе сначала. Мне срочно надо... - хотелось сказать "выпить", но непроизвольно вырвалось - Мороженного!
Охапка вещей, которые торопливо собирал Сергей, стараясь уйти с непонятно пляжа, свалилась обратно в песок. Он развел руками.
- Мороженного?! А мама разве разрешает тебе есть мороженное:?!

Но тут же остановился. Света была взрослой - а уж ей мама давно разрешала не только мороженное. С другой стороны, что-то там запомнилось что детям холодное нельзя... или раньше думали, что нельзя? или ему говорили, что раньше думали, что нельзя?
- Свет... я запутался... Мороженное. А если... А если ты заболеешь? Может, сок?
-Серёжа, в Архангельске дети мороженое зимой на улице едят, так что, сок и мороженое мне, чуть-чуть вина - тебе. И не спорь, - подняв указательный пальчик и топнув ножкой, добавила Света.
Сергей подавился возражениями. В самом деле, какой мужчина устоит перед женщиной и ребенком? А если женщина еще и ребенок? Шах и мат, педанты и буквоеды. Он развел руками, признавая свое поражение.
- Хорошо, Света, ты меня уговорила. Только, пожалуй, я обойдусь без вина. А то еще и я стану мальчиком - что делать тогда будем? Если готова - то пошли.

Сергей медленно двинулся в сторону, где кипела вечерняя жизнь курортного городка, а Света ухватилась за большую ладонь и пошла рядом, мечтая о мороженом, соке, а может еще чем нибудь вкусненьком, отодвинув мысли о произошедшем на потом.

-Ты какого овоща творишь, а,? - подбегая к Лупе, но глядя на свистящую зайчиху, - проорала Тиа, - Весь мозг в уши ушёл?Лупа, миленькая, потерпи, сейчас сеть сниму, только обещай её не душить, ладно?
- Засранец, - прохрипело, едва слышно из-под волчицы.

Нэнси стояла на крыльце больницы, сжимая в руке счет не замечая пронизывающего ветра и с трудом сдерживая слезы. Чувствовала она себя вполне хорошо, выспалась , пожалуй впервые за последние полгода, правда после реанимации немного болела грудная клетка, а на душе скребла стая кошек.
Если вчера жизнь была вполне сносной, то сегодня казалось, что Нэсс летит в черную яму, только света на дне этой ямы нет, только беспросветная тьма.
Девушка сморгнула выступившие слезы и перевела взгляд на бумаги.
Может стоит позвонить? Надежды мало, но возможно ей предоставят рассрочку?
Тяжело вздохнув, потерла стрельнувшую болью грудную клетку и, натянув поглубже капюшон куртки побрела домой. Хотя до дома было идти около часа, а на метро минут двадцать, девушка даже думать о том, что бы спуститься в подземку не могла.
Спустя полчаса Нэнси поняла, что переоценила свои силы. В боку кололо, голова начала кружиться и, что бы снова не рухнуть в обморок, она присела на крыльце пустующего дома, скалящегося на улицу разбитыми стеклами окон. Днем развалины не были такими жуткими, как в сумерках, но находится рядом с ними было неприятно. Девушка села полубоком, что бы не оставлять за спиной без внимания полуоткрытую дверь. Она перебирала воспоминания о своей жизни, выуживая их из памяти, словно бусинки. Оказалось, что в постоянной гонке на выживание, она забыла о многом, перестала замечать красоту и радоваться мелочам. Произошедшее с ней заставило задуматься, как бы пафосно это ни звучало, о смысле жизни. Жить ради того, что выживать? Или все же стоит наслаждаться каждым днем, ведь он может стать последним вне зависимости от нашего желания. Может вообще уехать из Нью Йорка? Поселиться в небольшом городке, а лучше вообще, на ферме. Нэсс вспомнила это ощущение свободы, свист ветра, бъющего в лицо, бьющую через край радость, когда ты летишь на лошади через поле, уходящее за горизонт, в синеву неба.
Пока она приходила в себя, продолжала размышлять о произошедшем и вспоминать, где по пути есть будка телефона. Вроде, в паре кварталов был телефон, но не факт, что он работал.
Отдышавшись, Нэсс медленно побрела дальше.
Удивительно, но телефон работал и будка была цела и трубка не оторвана. Девушка набрала номер,
- Скорая помощь святого Иоанна, озвучьте ваш вопрос, пожалуйста.

-Миа, я тоже люблю крысок, но не могу их держать, когда я меняю ипостаси, то умильность превращается в гастрономический интерес, увы. Но мне их жалко же.
- Да, меня тоже, наградили, как сослали, - выслушав рассказ Лупы ответила Тиа и погладила волчицу по мохнатой лапе, - Не переживай, все у нас будет хорошо!
Девушка сделала рукой замысловатый жест, отводящий сглаз, а то она себя знала - ляпнет, а потом расхлебывай.
Когда девушки спустились вниз, ведьмочка, немного смущаясь опустила руку в карман платья,
- Я вам сейчас кое - что покажу, только вы не кричите, ладно? -она достала из кармана небольшое, умещающееся на ладошке существо с торчащей в разные стороны чёрной шерстью, большими ушами, жёлтыми глазами, и маленькими лапками, похожими на человеческие руки, - Я не знаю, откуда он взялся, но сегодня я нашла его сумке. Правда милашка?
Зверёк перелез к девушке на плечо, потерся об её щеку и проворковал,
- Засраааанец.

Тиа сначала злилась, когда поняла, куда её отправили, точнее послали, потом наслаждались планами мести, потом снова злилась. Когда она встретилась с Мэл и Лупой, то была похожа на ежа, фыркающего и колючего.
Через несколько дней ведьмочка успокоилась, с удовольствием общалась со спутниками, не забывая, однако, совершенствоваться в пакостях. А раз получалось у неё, почти всегда, не совсем то, что она хотела, то Мэл и Лупа успели насладится видом носильщика, у которого вместо ботинок появились колёсики, поседевшего повара, у которого из супницы вылезла варёная курица и, сделав крылом неприличные жест, ускакала. Ну и так, по мелочи.
Сейчас, удивительно серьёзная Тиа смотрела на проплывающий за кормой остров,
-Пропустим и нагонять придётся много, - печально протянула ведьма, представив объем зубрежки за несколько дней. В Ведьминской школе ей бы литрами пришлось пить элексиры бодрости и зубрить, зубрить.
- Кстати, девочки, как вы относитесь к... домашним животным? - отбросив грустные мысли о будущем и, вспомнив о насущном, спросила Тиа.

Нэнси уже предвкушала горячий чай и остатки пирога, которым вчера её угостила родственница больной женщины, в благодарность за то, что девушка лишний раз проверит больную. Такие "благодарности" очень выручали Нэсс и она, не смотря на постоянный недосып и усталость, никогда не отказывалась, в отличие от Лоры, которая была любовницей какой-то шишки и, даже, наивно полагала, что он разведется и заберёт её туда, где не надо думать о хлебе насущном, м-да, такая наивность в её возрасте.
В этот момент мысли были прерваны появлением компании отморозков, да ещё и чёрные - екнуло внутри, но Нэнси сделала вид, что не обращает внимания, лишь надвинула поглубже капюшон и перехватила сумку, что бы ударить. Правда ударить черного-это точно штраф, но ведь не обязательно кто-то узнает?
Хихикающие, словно гиены, черномазые упыри двинулись в её сторону. Кто бы сомневался... Они наслаждались безнаказанностью до катастрофы, а уж после... Нэнси их просто ненавидела - ущипнуть на попу или грудь, зажать в лифте это норма, а попробуй по жалуйся, тут же обвинят в расизме. Единственный нормальный афроамериканец, которого она знала, это её сосед, пожилой мужчина, играющий на саксафоне так, что хотелось плакать.
- Эй, крошка, скучаешь по большому члену? - подходя ближе, смеясь и трогая ширинку, сказал леопардовый. Двое захихикали мерзко, тоже положив руки на свои члены.
Он что то хотел добавить, но вдруг, свет в вагоне мигнул, раздался грохот и скрежет металла, и мир закрутило.
Нэнси очнулась, лёжа на полу и чувствуя как что-то горячее стекает по шее, и что-то тяжёлое придавливает её сверху. Девушка открыла глаза и заорала, встретившись взглядом с мёртвыми глазами леопардового, который висел, наваливаясь на неё, насквозь проткнутый оторвавшимся поручнем.

- О, пришёл в себя, болезный, - раздался скрипучий голос и к тебе двинулись фигура, подсвечиваемая со спины светом костра. Ты начал осознавать, что лежишь на куче травы и сухие стебли неприятно царапают голую кожу. Память подсунула какие-то обрывки про "поход", "лес", "картошку в колхозе", но связать их не получалось. Голова гудела, словно в ней поселился рой злющих пчёл, перед глазами плыло, а во рту ощущался общественный кошачий туалет.
- Совсем плохо? - участливо спросил, подошедший к тебе старик, с длинной окладистой бородой. Вблизи стало понятно, что это не бомж, пахло от него лесом, костром, а совсем не теми специфические ароматами, определяющим, как правило принадлежность к опустившейся части населения. Ты смог разглядеть, что одет он был в простую, но целую и чистую одежду - штаны, странноватого вида длинную куртку, подпоясанную широким ремнем, с висящим на нем длинным ножом в кожаных ножнах.
Но все мысли отошли на второй план, когда он, присев рядом, приподнял твою голову и поднёс к губам кружку с водой.

- Всё хочу! - с сожалением глядя на остатки мороженого, протянула Света, но тут же продолжила с воодушевлением, - И аквапарк, и горки, и качели, и купаться, и что б ты меня кидал в воду!
Девочка даже захлопала в ладошки от избытка эмоций.
- А ещё плате хочу, розовое с черепом из пайеток, пойдём?
Быстро доев остатки мороженого и немного испачкав нос и щеки, Света соскочила со стула и заприплясывала от нетерпения.

- Ммммм, - отправив в рот ложку мороженного, промычала Света, прикрыв глаза. На лице расплылось выражение блаженства,
- Я с детства не ела такого вкусного мороженого, - глядя на Сергея сверкающими глазами, продолжила девочка, зачерпнув следующую ложку. Посмотрела на Сергея, на ложку, снова на Сергея, - Хочешь попробовать?
Когда молодой человек съел ложечку мороженого, Света, с чувством выполненного долга, пододвинула к себе креманку и продолжила наслаждаться лакомством.
Как ни странно, но настроение было отличным - тепло, обалденно вкусное мороженое, мерцающие сквозь ветви деревьев звездочки, запах моря и чего-то волшебного , что витает в воздуха только в детстве.
- Знаешь, - спустя несколько минут и несколько ложек десерта, протянула Света, - А мне так замечательно! Оказывается, мы столько забываем, взрослея. Я давно не испытывала таких эмоций, как сейчас. Понимаешь?

- Спасибо, господин не полицейский, - серьезно посмотрев на спасателя, ответила Света и, взяв за руку Сергея затопала голыми ногами по песку, стараясь успевать за широким шагом мужчины. Пляж плавно перетек в набережную и идти босиком стало немного не комфортно, но ребенок же она в конце концов.
- Сама не знаю, почему именно Гингема, как-то в голове пронеслось, что во всем этом виновата злая волшебница, вот и всплыла первая попавшаяся, - ответила девочка, аккуратно переступая через полоски брусчатки набережной, стараясь наступать только в серединки каменных прямоугольников.
Кафешка была милой и очень Греческой - яркие скатерти, негромкая национальная музыка, колоритные официанты. Света забралась на высокий стул, подогнув под себя одну ножку и, поставив локти на стол, облокотилась лицом в раскрытые ладошки.
- Мороженое большое с орешками, шоколадом и взбитыми сливками и сок, вишневый.

Свету затрясло от нереальности происходящего. Она неверяще переводила взгляд со своих маленьких ладошек на Сергея и обратно. От слез все расплывалось, а эмоции бурлили странным коктейлем: она взрослый человек и все это должно поддаваться какому-то логическому объяснению , ведь фантастика на то и фантастика, что это вымысел - шептало взрослое Я, это волшебство, настоящее волшебство и злая колдунья Гингема превратила её в маленькую и теперь поймает и съест! Или сейчас поднимется ветер и их с Сержкой унесёт в волшебную страну? Или съест? - все громче рыдало Я-ребёнок,
-Ааааа а, маааааамаааа, она меня съест, - разнесся по пляжу громкий рев и Светлана вцепилась в руку Сергея.

Света потянулась с предвкушение наслаждаясь лаской,
- Пожалуй, - прошептала она, - Это лучше, чем вино...
И тут, вдруг, реальность снова начала меняться. Сергей, как и все вокруг, стал увеличиваться, увеличиваться... И, пляж огласил истошный детский визг,
- Аааааааа, - вспороло тишину, вспугнуло вальяжно прогуливающуюся чайку. Визг резко оборвался, когда девушка услышала, что вместе с ней кричит и какой-то ребёнок. Тишина. Одновременно с ней перестал кричать и ребёнок. Светлана вскочила, огляделась и растерянно посмотрела на Сергея - огромный, как... папа? Она потерла глаза - все так же. Взглянула на свои руки и чуть снова не закричала - перед глазами были маленькие детские ладошки.
Мысли путались, слова застревали в горле,
- Серёжа, что это? - голосок сорвался и из глаз покатились крупные слезы, чертя на щеках блестящие дорожки.

Света аккуратно прилегла на покрывало, стараясь не испачкаться в песке и, приглашаю ще похлопала по ткани,
-Ложись, поваляемся. Может это просто усталость? Все таки перелёты, эмоции, вино.
Человеческий моз всегда найдёт объяснение непонятном и Светлана, найдя подходящее обоснование практически успокоилась.
Девушка оторвала блестящую, словно наполненную солнечным светом виноградину и раскусила ее,
- Ммм, божественно! Все таки фрукты на юге, это нечто совершенно не такое, как у нас.
Ещё одна виноградина брызнула божественным нектаром во рту и Света потянулась к стаканчику с вином, но на миг остановилась, понюхала рубиновую жидкость, покрутила по стенками стаканчика , лизнула и, с сожалением оставила в сторону, вдруг все-таки в нем причина странных видений?

Движения, вдруг, сбились. Тело показалось каким-то маленьким и неуклюжим, от чего захотелось рассмеяться и обрызгать строго дядю Серёжу. Стоп! Какой дядя? Странное ощущение прошло так же быстро, как и появилось, вместо него возникла растерянность,
-Да, мне тоже это показалось, может мы вино какое-то не такое купили? Давай на берег. Как думаешь, уже начинать паниковать или ещё рано? - попыталась свести все к шутке Света и поплыла к берегу, стараясь держаться поближе к Серёже. Странность стала вызывать опасение и дискомфорт.

Неторопливо, дразнят Сергея, Света разделась и вошла в воду. Внезапно, из неоткуда накатила волна, сбив девушку с ног и она, совсем не эротично, плюхнулась в воду. На мгновение стало страшно, когда волна окатила с головой, но в следующий миг она уже звонко рассмеялась:
- Эй, я не претендую на Нептуна, у меня Серёжа есть! - и крабиком девушка заползла поглубже и подплыла к молодому человеку. Она охватила его ногами за талию и откинулась на спину, глядя на зажигающиеся на небе звезды,
- Как же здорово, да?

Предложение Серёжи отдохнуть оказалось для Светы как нельзя кстати. Работа, хоть и любимая и нтересная, начала напрягать, ведь проблему у людей никогда не заканчиваются, а юрист, волей неволей пропускает их через себя. И словно снежный ком нарастает усталость и раздражительность, избавиться от которых не помогает ни сон, ни вино по вечерам. Хочется тишины и... Моря...
Вариант куда поехать был давно обсужден, просто ждал своего часа - Греция! И Свете и Сергею давно хотелось "прикоснуться к древним мифам кончиками пальцев", взглянуть на Олимп, пройти между выбеленных солнцем колонн Афинского акрополя, который, даже на картинках выглядит величественно и поражает своим размахом и монументальностью.
Ну и море, конечно. Ласковая бирюза и слепящее солнце уже снились Светлане.
Прилетев ближе к обеду, молодые люди заселились и немного побродили по городку. А когда солнце начало клониться к горизонт, захватили плед, купили в магазинчике вино и фрукты и нашли самый укромный уголок пляжа.
Пока Сергей расстилал плед и раскладывал нехитрую закуску, девушка дошла до моря, наслаждаясь ощущением прогретого солнцем песка под босыми ногами, потрогала воду, немного постояла по щиколотку в вводе, глядя на начинающее садиться солнце и, вернувшись, удобно устроилась в объятьях любимого.
- Да, классно то как! Давай выпьем за исполнение нашего желания и пойдём купаться, - Света повернувшись в кольце рук Сергея, легко поцеловала его в уголок губ, - Долго-долго купаться...

Стены Ершалаима сияют, озаренные небесным светом, но скоро засияют они еще ярче, когда истинный Бог вернется. Ершалаим – город где жил сын Божий, где пролилась Его кровь ради людей не может быть осквернен.
Небесная благодать изливается на воинов Света – это Великая Мать дарит свое благословение тем, кто идет во Славу сына Ее. Свет отражается от металла доспехов, раскаленный воздух дрожит, искажая несущееся воинство неверных - словно бесы пляшут под стенами Святого города. Только бесы – последняя линия обороны, но бесы – ничто, перед Волей Его!
Анна сморгнула выступившие на глазах слезы, подняла голову к выбеленному жарой небу, впитывая благодать. Она чувствовала ее каждой клеточкой измученного походом тела, каждой черточкой поющей души. Они – божье воинство и Бог с ними!
Монахиня, в запыленном сарацинскими песками и пеплом платье обвела взглядом стоящих рядом с ней воинов – белые плащи посерели, алые кресты на них выцвели, но все равно, каждый, кто был здесь сиял внутренним светом веры. Бог сохранил жизни самых достойных. Иных, проверил Волей своей в крепости Веры – вот, Уильям, крепко сжимает меч, щурясь единственным, грозно горящим, глазом. Другую сторону его лица избороздил ужасный шрам, лишивший его глаза. Он поворачивается к Анне и улыбается, прижимая к груди кулак в латной перчатке. Вот Жерар, морщась от боли в незажившей руке, сжав челюсти, всматривается в приближающуюся волну сарацин. Роберт, Гийом, Гуго… Она знает их всех и тех, кто приходил излечить тело и тех, кто приходил за излечением мятущейся души. И помнит тех, кому не посчастливилось быть сейчас здесь, но все они умерли с именем Бога на устах и смотрят сейчас с небес, питая душами своими ангелов небесных.
Волна сарацин приближается с каждым ударом сердца. Но, словно морская волна, украшенная грязной шапкой пены, она разобьется о скальный утес истинной Веры.
apud Deum, et amoris in corde me...
Анна крепко сжала в руках испытанную в боях палицу и все громче, перекрывая грохот …
- Exorcizamus te, omnis immundus spiritus, omnis satanica potestas, omnis incursio infernalis adversarii, omnis legio, omnis congregatio et secta diabolica, in nomine et virtute Domini Nostri Jesu…

... "они слышат..."
Она протянула руки ладонями вперед, словно здороваясь с домашней, выращенной из маленького, лопоухого щенка собаке. Да и кем были эти создания когда-то? До того, как предательство раскололо один мир на множество, раскидало любящих и любимых, извратило суть всего, к чему прикоснулось хоть краем? Преданными и любящими существами, рожденными из огня и любви, преданными дому и хозяевам. А если дом раскололся и хозяева испытывали к друг другу ненависть и злость? Если дома больше нет и существо разрывает на части, если тепло домашнего очага превратилось в бушующий степной пожар, сжигающий все на своем пути? Кем станет его хранитель?...

Сначала одна гончая, поджала хвост, опустила уши и , почти легла на землю, подползая к протянувшей руки, а за ней и остальные, жалобно и , словно с надеждой, подвывая, начали подходить к Инге. Медленно, словно не веря, то топорща на загривке всполохи огня, то прижимаясь почти до земли. Минута, еще мгновение и подошедшая почти в вплотную к девушке тварь, вдруг взвизгнула, оттолкнулась от земли и прыгнула, прямо в лицо Инге.

Амалиэль, до этого момента стоящий не двигаясь, смазанной тенью кинулся наперерез, но не успел...

Горящее дьявольским огнем создание ударило Ингу в грудь лапами, повалило на землю, но, вместо того, что бы вцепиться отравленными трупным ядом клыками и разорвать, вдруг, начало облизывать ее лицо и скулить, словно щенок, дождавшийся пришедшего домой хозяина. Тело адской гончей перестало полыхать языками пламени, а засветилось ровным, бело-голубым огнем, превращая создание , наводящее ужас в пушистого милого пса.

Сестренка, кажется, начала заводится, да и сама Энни, глядя на скептичеки-скучающие лица не понимала - зачем они пришли? Как говорится - вера не приемлет сомнения. Если не хотел, зачем пришел?
- Ребята, - успокаивающе положив руку на руку сестры и оглядывая присутствующих, начала Анна,- Если вам не надо, то какого, простите, члена, вы сюда приперлись? Может свалите домой, ждать официальных новостей, а?

- Это сделала я, - повторила Инга охрипшим, вдруг, голосом.

Это детское воспоминание прорвало плотину памяти и воспоминания, тщательно замурованные в глубине сознания потоком хлынули наружу. Ноги девушки ослабели и Амалиэль едва успел подхватить ее, оседающую на землю.
Она вспомнила то, что сама запретила себе помнить, вырвав, как ей казалось из сердца и из памяти... Перекрыв, как гранитными плитами своими прожитыми среди смертных жизнями. Она жила, умирала и рождалась вновь. Хоронила детей и любимых, стремилась к несбыточному. И если поначалу воспоминания мучили и терзали, то сейчас лишь иногда во снах приходило ощущение полета и объятия сильных рук, не дающих упасть.

Амалиэль... она помнила его руки, скользящие по ее телу, его голос, не тот, что сейчас - ровный и какой-то безжизненный, а тот, что шептал ей важное и совсем глупое на ушко, его глаза цвета неба в летний полдень, а не промерзшего насквозь озера.

Все те жизни, которые она прожила, она искупала свою вину перед всеми и исподволь, неосознанно ждала. И дождалась. Но не этого она хотела, когда произносила в запале и злости те слова, не такой реакции она ждала... Она, как и все женщины их народа хотела любви и они все были с ней согласны, все вместе приняли они решение и исполнили задуманное. Где они сейчас? Разбросаны по миру, такие же как она - без памяти и счастья? Несут наказание за свою гордыню и ее последствия?

Не в силах смотреть на ангела она прикрыла лицо ладонями и сквозь пальцы заструились слезы, вымывая накопившуюся боль. Он не узнал и не понял...

Анна сидела за столом, оглядывая всех присутствующих - такие разные и в то же время они вместе, здесь и сейчас. Месяцы растерянности отступили и теперь она была собрана и готова к действиям. Хоть что-то, только не бросаться к телефону с дикой надеждой: "А вдруг это Элли? А вдруг ее нашли?" и одновременно бояться фразы "Нам очень жаль..." Перестать в каждой проходящей девушке видеть ее черты и бросаться вдогонку - "Извините, обозналась..."
Перестать старательно улыбаться родителям и готовить им завтрак, привычно выставляя на стол пять приборов и убирать один дрожащими руками - только бы не заметили, а ночами выть в подушку, прижимая к себе Элькиного медведя, до сих хранившего ее запах.

Она скучала, дико, по звериному, скучала и надеялась, не в силах заполнить образовавшуюся в жизни пустоту.
Услышав слова Джесс, она судорожно стиснула лежащие на столе руки - Джессике было еще тяжелее, ведь она всегда находилась как бы между ними и была с ними обеими, но тоже молчала и переживала боль внутри. Только после приезда Эдди сестер словно прорвало и они проговорили и проревели всю ночь, к утру точно решив - едем!

- Эдди, давайте без Кара. Просто расскажите нам все, а дальше решим.

- Как? - с издевкой переспросил Гвоздь, явно обиженный тем, что его перебили, - Так в том и замысел, что вы должны это понять сами, своими закостеневшими и заплывшими гордыней и самомнением мозгами. Вам, точнее тебе, Амалиэль дана возможность, даны подсказки, пинок под твой пернатый зад, в конце концов.
- А ты, Инга? Сколько ты уже бежишь и к чему? Подумай. Оцени, что ты искала всю свою жизнь, к чему стремилась? Посмотрите оба на эту картину, ну...

Подчинившись повелительному тону калеки, Инга и Ангел протянули руки и одновременно коснулись рамы.

Ярчайшая вспышка ослепила обоих, а спустя несколько минут, когда глаза вновь начали видеть, они смогли разглядеть бескрайнюю, покрытую ярко-голубым цветочным ковром, простирающуюся до горизонта степь. Небо, еще не утратившее темноту ночи, с одной стороны было словно покрыто глубокого фиолетового цвета бархатом с блестящими крапинками исчезающих звезд, с другой стороны, солнечные лучи золотыми стрелами пробились из-под земли, разогнав тьму, осветив горизонт и плывущие по небу пушистые облака и раскрасив их во все оттенки розового и золотого.

Холл постепенно наполнялся гулом голосов , обустроившихся и проголодавшихся студентов. Они знакомились, болтали, обсуждали пришедшие испытания и свое новое жилье. Кто-то сидел в одиночестве, кто-то, например близнецы-инкубы, активно клеились к краснеющим от неприличных шуток, девушкам.
На подошедших Сло, Рене и Стефанию мужская половина посмотрела с откровенным интересом, а женская с некоторой ревнивой завистью - раскрасневшиеся, улыбающиеся ангел, эльфийка и человек, привлекали внимание, словно собранный флористом из совершенно, вроде не подходящих друг другу, но вместе смотрящихся идеально цветов букет.
- Привет, - раздалось с разных сторон, а инкубы, оставив двух красных, как маковый цвет девушке, подошли к ним.
- Хан.
- Шан, - представились они одновремено, призывно улыбнувшись и попытавшись поцеловать девушкам ручки.

Дождь. Сквозь расколотое молнией небо изливаются серые потоки, размывающие мир, скрывающие за своей пеленой все ненужное и не важное. Зонт остался дома, да он и не нужен. Этот дождь теплый, не такой как всегда, он смывает все лишнее, наносное, проникает в каждую клеточку одежды и, пропитывая ее, в тело.
Инга замерла, потянувшись кукой к дверной ручке. Замерла, подняв лицо к небу. А дождь лил, каплями очерчивая ее лицо, обводя скулы, ласково скользя по губам. Амалиэль тоже замер, глядя на стоящую рядом женщину, узнавая и боясь себя в этом признаться.
- Когда-то, очень давно, бог или что-то иное проклял нас, лишив самого ценного, наших вторых половин, наших женщин, - раздался вдруг его тихий, полный муки голос. Инга вздрогнула, но не повернулась, - Мы были наказаны за гордыню, за наше вечное желание подстроить всех под себя, ибо мы - венец творения. Наши любимые не имели крыльев, но они действительно были нашими половинами, только они могли дать нам то, что нам нужно, единственные во вселенной. Они уравновешивали нас, дарили эмоции и забирали боль. Мы не ценили это. Кто-то решил, что женщина - всего лишь сосуд для наших потребностей и не больше, многие поддержали и тогда... Нет, чуть позже, их просто не стало. Поначалу не многие ощутили потерю, но чем дальше, тем сильнее мы начали понимать, что мы натворили. Некоторые озлобились и еще больше утвердились в своем мнении. Люцифер вел их и его убежденность заражала многих. Только вот крылья их почернели, как и души, если они у них остались.

Голос ангела прервался и Инга все же взглянула на него. Слезы в ее глазах смешивались с дождем.

Глядя ей в глаза, но не прикасаясь, Амалиэль продолжил,
- Пророчество, неизвестно кем произнесенное, гласит, что наши половины бродят по одной из планет вселенной, не помня, кто они, но они ждут и однажды ... "Ангел, потерявший крылья, выпустит заключенную в краски душу и найдет..." - процитировал он, - Дальше слова разнятся.

Студенты оказались в длинном коридоре, с высоким потолком, освещаемом плавающими под ним магическими светильниками. Стены были украшены мозаичными панно , а а расстоянии примерно метров 10 друг от друга располагались каменные барельефы, изображающие мужские лица,
- Уууу, первокурснички - шалопаи! - прогудело одно, скорчив презрительную гримасу, когда мимо него проходила Айли,
- Не пугай детишек, Фарант, - проскрипело второе, совсем рядом с эльфийкой, от чего та совсем по-человечески взвизгнула и шарахнулась в сторону, наступив на ногу Кагыру и жутко смутившись, поспешила за сопровождающим.
Коридор вывел студентов в холл замка и , пройдя мимо лестницы, ведущей на второй этаж они направились в другой, уходящий вдаль коридор, который так же был украшен барельефами, не обратившими, однако, на них никакого внимания - просто каменные маски.

- Как вас зовут? - спросил Феоктист у Сло и дождавшись, пока девушка назовет свое имя, ответил, - А знаете, сейчас я должен сказать - "Конечно нет! Всегда знал, что мне нужно в жизни!" Но это будет не правдой. При поступлении наша жизнь полностью меняется, меняется окружение, распорядок, меняются наши обязанности и повседневные дела. Поначалу очень сложно, потом легче, потом снова сложно. Иногда возникает мысль, а что бы было со мной, если бы я остался дома? Может уже семья и детишек куча? Но с другой стороны, магия, раз уж она нам дана - это наша жизнь и то, что вы получите, намного больше, чем потеряете.


Коридор закончился огромными массивными дверями высотой в два человеческих роста, которые при их приближении открылись, натужно заскрипев и выпустив молодого человека со зачком четверокурсника на груди,
- Да и подавись ты своей книгой! - прокричал тот в сторону библиотеки и, не обратив никакого внимания на первокурсников размашистым шагом рассерженного человека ушел.

Библиотека поражала. Полки с книгами уходили вверх на огромную высоту и вдаль теряясь где-то в полумраке. Вдоль полок стояли передвижные лестницы.
Навстречу студентам вышел сухонький, сгорбленный старичок в смешной шапке с помпоном и поношенном халате, кажется, когда-то темно-синем,
- Ходют и топчут, ходют и топчут, а я убирай... Тишина должна быть в библиотеке! - басил он себе под нос, пока не заметил вновь прибывших, - Чего надо?

- Добрый день, Мастер Корнелий, это первокурсники, им бы книги, - обратился к библиотекарю их сопровождающий, - Вы же помните, начало года, поступление...

- Да ты идиота -то из меня не делай, оболтус, - вновь пробасил библиотекарь, - У меня -то память получше твоей будет. Так... первый курс... список учебников и места , где вы можете их взять на листе под стеклом, староват я ползать каждому учебники доставать.
Старичок указал рукой на огромный стол, под стеклом столешницы которого лежали листы со списками литературы на каждый курс. Под оглавлением КУРС 1, рядом с наименованием книги стояли знаки:
Зельеварение и начала алхимии - 1 п, 4 с, 12 п
Основы магии духа - 6 п, 2 с, 32 п
Краткий справочник магических созданий - 3 п, 7 с, 26 п
Полный справочник магических созданий - 3 п, 7 с, 13 п
Стихии. учебник для первого курса - 10 п, 10 с, 1 п.
Знаки и руны - 5 п , 12 с, 44 п.

Белка, юрко вскочившая на плечо своей спасительнице, начала приводить в порядок свою шерстку, восмущенно поглядывая и что-то тихонько стрекоча в сторону Морантиса. К тому времени, как тот, наконец, смог подняться, девушки успели познакомиться и, кажется, даже немного подружиться, белка закончила со своим туалетом. С независимым видом и даже, словно злорадно, она уставилась не демона, который достав еще орехов, пытался ее снова "угостить".
Рядом с Рене и Сло раздался нежный девичий голосок, удивленно воскликнувший,
- Ой, да это же не белка, это эльфания! - оглянувшись девушки увидели очень красивую блондинку с нежной, фарфоровой кожей, словно светящейся изнутри, с чуть приподнятыми и вытянутыми к вискам уголками небесно-голубых глаз, а развевающий волосы ветерок отрыл чуть заостренное сверху ушко, - Здравствуйте, - увидев обращенные на себя взгляды девушка чуть смутилась - она не хотела влезать в чужой разговор, просто так получилось, - Меня зовут Стефания.

В ответ на возглас девушки, белка подбоченилась и с видом : "Ну хоть кто-то меня оценил!" , сложила на груди лапки. Эльфаниями называли хранителей леса, магических созданий. Обычно они жили в эльфийских лесах или местах сосредоточения магии, подпитывались магией, хотя не брезговали и обычной пищей. Эльфы умели договариваться с ними и поэтому, лучшей охраны для леса невозможно было и придумать, о любом чужаке они тут же сообщали хозяевам леса.

Но не дай то боги обидеть одну из них...

Резкий свист эльфании раздался внезапно и в следующий миг поляна между лесом и нашими героями покрылась серовато-рыжим ковром, который в один момент окружил не ожидающего этого Морантиса, скрыл его от глаз, покрыв с ног до головы рыжим мехом беличьих тел и откатился, оставив молодого человека в одних трусах. Остатки его одежды мелкими лоскутками остались лежать на траве, а белки издавая звуки, очень похожие на хихиканье, растворились в лесу.
Эльфания, сидевшая на плече Рене, прострекотала еще что-то в ухо девушке, спрыгнула с ее плеча, помахала на прощание лапкой, показала почти голому демону язык и широкими скачками удалилась в сторону леса.

Сидящие за чашкой чая неподалеку от компании студентов преподаватели могли только стараться сдержать смех, ибо для них такое развитие событий сюрпризом не было. А из окон Академии, выходивших на поляну, за происходящим наблюдали ухохатывающиеся студенты- старшекурсники.

***

Спустя несколько минут, когда все уже познакомились и успели поговорить, а перед входом в главное здание академии остались только уже поступившие - всего человек тридцать-сорок, раздался гонг, означающий приглашение на второе испытание.

"База данных "Охотник", уровень - начальный. Загружена. база данных "воин", уровень - начальный. Загружена. База данных "Знание о мире", уровень - продвинутый. Загружена. Базы данных : "магия", "воздействие на разум", "Управление государством" будут доступны после достижения уровня "продвинутый" по всем загруженным базам.

Боб открыл глаза и по ушам ударил грохот, который он без труда определил, как выстрел из кремниевого ружья, за ним еще один и еще.
На возникший в голове вопрос: "Где я?" Память услужливо высветила : "Прерии".
Спустя пару мгновений Боб понял, что он голый, абсолютно, вокруг трава, а вдалеке шум и выстрелы, солнце почти в зените и здорово припекает - замечательная ситуация!
Стараясь не сильно прижиматься нижней частью тела к колючей сухой траве, при этом, что бы не высовываться над верхушками стеблей, мужчина пополз в противоположную от шума и выстрелов сторону. Судя по доносившемуся с той стороны шороху, совсем не далеко протекала река.

Дома словно расступились, открывая большую площадь перед высокими кованными воротами. При первом взгляде казалось, что это два дракона, встав на задние лапы и распахнув крылья, встречают пришедшего, сверкая серебристой чешуей. Мастерство коваля или магия?
Сквозь ворота была видна вымощенная камнем дорожка, уходящая к огромному, выстроенному из белоснежного камня зданию, чьи шпили и башенки возвышались над городом.
Сегодня площадь заполняла гомонящая толпа нарядно одетых людей - Нервничающие абитуриенты, в сопровождении родителей.

- Дорогие абитуриенты. прошу пройти на испытания! - пророкотал явно усиленный магией голос и ворота распахнулись перед вами.

Родители остались за воротами и перешептывающаяся и волнующаяся толпа вошла на территорию Академии жадно разглядывая все вокруг. Почти сразу от ворот дорожка ныряла в лес, самый настоящий лес, встречающий вас шорохом разноцветных - зеленых, красных, желтых, серебристых листьев и покачиванием в приветствии веток. Любопытные белки что-то стрекотали друг другу, глядя на вас с веток, видимо обменивались мнениями. Особенно любопытная белка прыгнула Рене на плечо, понюхала ее щеку, пощекотала шею хвостом и что-то процокотав ускакала обратно в лес. Через несколько минут дорога вывела вас на большую поляну с противоположной стороны которой устремлялось в небо здание Академии. Главную башню украшали огромные часы, которые начали бить, как только вы появились из леса.
-Добро пожаловать!

Джесси бежала позади, но не потому, что боялась, а потому, что так вот хотелось, здесь же столько всего интересного и вкусного. Вот, мышка, высунула носик из норки - хрумс - и солоноватая кровь течет по горлу, а косточки весело хрустят на зубах.
Прыжок и слегка запущенный сад раскрывает свои тайны - запахи переплетаются, рассказывая о сегодняшнем дне и не только. Только вот один запах - запах человека, будит грустные и неприятные воспоминания. Бррр, не пойду к нему!

От неожиданности от задел пальцем спусковой крючок и первобытную тишину леса разорвала автоматная очередь и снова опустилась тишина, а руки Боба сами собой разжались, выпуская оружие. Лязгнув, автомат упал на траву, которая в течение следующих секунд, пока молодой человек в буквальном смысле стоял столбом, открыв рот, оплела металл и словно погрузила в землю.
Вокруг Боба сгустилась пугающая, осязаемая тишина, он ощутил, как до его мозга что-то осторожно дотронулось, щекоткой пробежало по телу и в голове вновь раздался голос,
- Системный сбой программы, необходима очистка от вирусов и перезагрузка, - почувствовав резкую слабость и головокружение, молодой человек опустился на землю и его приняла в свои ладони тьма.
В этой тьме, двигаясь во всех направлениях, кажется хаотично, мелькали цифры. Вот промелькнул хвостик какого-то монстра, а за ним шла волна - огромная океанская волна в пустоте, оставляя за собой девственно чистую, если можно так выразится, тьму. Осталось чувство опустошения. Боб вроде и ощущал свое "Я", но как-то странно.
Снова раздался голос: "Загрузка стандартных баз данных, Оставшееся время 31 минута..."

... и падала...падала...
Инга проснулась, хватая ртом воздух и прижимая ладонь к судорожно бьющемуся сердцу. С трудом выпутавшись из тяжелого одеяла, она встала с дивана и, не включая свет, побрела на кухню. Выйдя в коридор, женщина запнулась за что-то, лежащее на полу и чуть не упала. Почувствовав характерный запах перегара, она выругалась сквозь зубы, переступила через лежащее тело и, нащупав на стене выключатель, включила на кухне свет - и кто придумывал и согласовывал такое? - свет в кухне включается в коридоре.
Зажмурившись от вспыхнувшего в конце коридора прямоугольника света, Инга, сквозь ресницы посмотрела на развалившееся на полу тело мужа, сморщилась от источаемого им амбрэ и пошлепала босыми ногами в сторону кухни. Снова завтра будет болеть, просить прощения и обещать, что больше никогда, ни одной рюмочки... Как все это уже достало...
Достав банку Амбассадор, насыпав в турку две большие ложки с горкой и поставив турку на плиту, женщина, прикрыв в кухню дверь и включив вытяжку, достала пачку Парламента и, чиркнув спичкой с наслаждением прикурила сигарету.
Присев на табуретку к вытяжке, Инга бездумно скользила взглядом по кухне, пытаясь проснуться - отрывной календарь, закрывающий дырку на обоях показывал 27 октября 1977 года, к холодильнику ЗИЛ цветным магнитиком с надписью Cyprys был прикреплен детский рисунок, изображающий пальму и под ней четырех человечков, запах закипающего кофе будил странные ощущения.
Инга словно во сне увидела залитый кровью коридор, фигуру с распахнутыми крыльями и... зашипел кофе, заливая белоснежную плиту.
Женщина чертыхнулась, подхватывая турку и одновременно выключая газ. Из коридора раздалась рулада богатырского храпа,
- Черт бы тебя побрал, Амалиэль, - прошептала Инга, наливая в чашку ароматный напиток. Лишь бы успеть убрать его из коридора, пока дети не встали...

Роуз застонала, когда рука урода дернула ее за волосы, едва не сломав шею. В крови бурлила такая смесь злости, ярости, отвращения и ненависти, что она почти не почувствовала, как нож проткнул кожу на шее, в этот момент она пыталась поймать взгляд главаря и, не сумев это сделать просто плюнула в склонившееся к ней лицо. Кажется, мужчина даже не заметил этого, словно вампир присосавшись к ее шее. От ощущения его губ на собственной шее и чавкающих звуков Роуз замутило и содержимое желудка устремилось наружу.

Инга молча закрыла дверь и прислонившись к ней спиной, сползла по ней на пол и обхватила руками колени, спрятав в них лицо. Сказать, что ей было страшно, значит не сказать ничего. Страх захлестывал ее волнами, заставляя задыхаться от нехватки воздуха и темноты в глазах. Сколько она так просидела, она не знала, но вдруг почувствовала, что страх проходит, уступая место опустошению и странной легкости и в теле и в мыслях. Она вдруг ощутила себя пушинкой, качающейся на волнах. Почувствовала все токи мира, пронзающие реальность и тянущиеся сейчас к ней. Она словно пила эту силу, разлитую в пространстве и щедро делилась ей с существом, лежащим за ее спиной в коридоре.

- Да, именно так, спасибо, но даже этого мне мало, - пророкотал в голове голос Ангела.
- Ты считаешь меня чудовищем? - в голосе чужака появилось удивление.
Да, - сначала мысленно, потом вслух, ответила Инга, теперь она начинала испытывать ярость, которая забурлила, выплескиваясь словами, - Не тебя конкретно, а всех вас. Вы же заявились сюда, такие прекрасные, но вместо добра и света принесли страх и боль.

- Но ведь это вы чудовища, - кажется, Ангел был в замешательстве, - Дикие, неконтролируемые чудовища. Монстры, превратившие цветущую райскую планету в загаженную помойку. Вы с наслаждением причиняете боль и убиваете себе подобных, что не приемлемо ни для одного организма во вселенной. Вы делаете это не из необходимости или защиты, а ради каких-то эфемерных истин - религии, культуры, цвета кожи. Вы придумали себе бога, которым прикрываете свои действия и моля его о прощении. Вы считаете себя венцом творения, не замечая, что на этой планете есть более разумные формы жизни - например дельфины. Вы не слышите их, потому что не хотите слышать. Ваш разум как был, так и остался в зачаточном состоянии, у вас даже не сохранилась память о том времени, когда мы уже были вынуждены прийти сюда и тогда, мы дали вам еще один шанс, которым вы не смогли воспользоваться. Да и сейчас мы пока тоже, просто наблюдатели, не больше. Решение о судьбе земли еще до конца не принято...

Ангел вздохнул и улыбнулся, чуть приподняв уголки идеально очерченных губ,
- Ты настолько эмоционально, что я, пожалуй ошибся, посчитав, что ты не сможешь меня накормить одна и ты можешь брать силу извне - это очень большая редкость для человека.

Инга истерично хихикнула, услышав последнюю фразу и сама выпила принесенную воду, едва не выбив зуб - так задрожали руки.
- Вот так вот - не делай добра, не получишь зла. Она отставила в сторону чашку и встретилась взглядом с Ангелом, - И что мы будем с этим делать? Убьешь меня?

На девушку опустилась странное опустошающее спокойствие, видимо на сегодня было слишком много потрясений и разум уже не справлялся. "Может мне просто все это снится?" - возникла спасительная мысль и Инга ухватилась за нее : "Я сплю, да, я сплю!"
- Нет, не спишь, - прозвучал очередным раскатом далекого грома у нее в голове чуть печальный, едва слышный голос Ангела, - Не думай обо мне настолько плохо, я умею быть благодарным и сейчас мне нужны силы.

Голос ангела постепенно затих и он устало закрыл глаза. Инга, испытывая одновременно страх, облегчение, изумление и радость, тяжело, словно марафонец после забега, дыша, отодвинулась от лежащего тела и прижалась спиной к прохладной стене. Отблеск заката скользнул по стене, окрасив ее кроваво-красным. Эмоции накатывали на нее волной, давно она не испытывала их так сильно и не чувствовала себя настолько живой. Спустя несколько минут, которые и ангел и девушка провели без движения, Инга почувствовала опустошение какое бывает после долгих слез и заметила, что заострившиеся черты ангела чуть разгладились, а кожа бывшая серо-пепельной порозовела. Он вновь открыл глаза и еле заметно улыбнулся девушке: "Это было вкусно..."

Инга застыла, парализованная открывшейся перед ней картиной, прижав ко рту, что бы сдержать рвущийся из груди крик, заледеневшие, вдруг, ладони. Она крепко зажмурилась, вновь открыла глаза, но тело на полу не исчезло, только лужа крови становилась все больше и больше.
- Помоги... - едва слышно вновь прошелестело прямо у нее в голове. Глаза Ангела сверкнули и медленно закрылись, а тело обмякло.
Преодолев парализующее ощущение ужала девушка сделала первый шаг, потом еще один и, наконец, опустилась на корточки рядом с телом, стараясь не испачкаться в крови. Дрожащей рукой она прикоснулась к шее Ангела и почувствовала слабую, едва заметную пульсацию. Веки его затрепетали, пытаясь подняться, но и на такую малость он уже был не способен. Едва слышный стон раздался в темной прихожей и воцарилась тишина.
Стряхнув с себя оцепенение, Инга решительно встала. Пройдя в комнату, она достала аптечку, покачала головой и достала из шкафа простынь. Еще минута и рядом с неподвижным телом стояла кастрюля воды, превратившаяся в бинты простыня и все лекарства, имеющиеся в доме. У Инги Семеновны был большой опыт оказания первой помощи, в жизни не раз приходилось лечить разные травмы - от царапин до рваных ран и переломов. Похоже, тело Ангела было очень похоже на человеческое, по крайней мере со спины, кровь такая же красная, только пахнет, почему-то не железом, а сиренью. Ее аромат уже наполнил всю квартиру.
Единственное, что могла сейчас сделать Инга - это попытаться остановить кровь. Она растолкла все таблетки стрептоцита, которые были и засыпала получившимся порошком раны, наложив сверху толстую повязку и приклеив ее пластырем. По уму бы надо было зашить, но Инга побоялась сделать хуже, вдруг есть какие-то внутренние повреждения? Физраствор и капельница тоже были в аптечке пожилой женщины и Инга, предварительно вытерев с пола кровь, поставила капельницу и села на пол, рядом с ангелом, наблюдая, за движением капель в капельнице. Она сидела совсем рядом с тем, кого боялись и ненавидели все. Кто посеял хаос в жизни людей и навсегда изменил жизнь на до и после. Только вот сейчас, едва дышащий и такой похожий на человека без своих крыльев и равнодушного взгляда он сам вызывал лишь жалость.
Инга прикоснулась к его лицу, отведя со лба прилипшую прядку.

- Возвращайся, я уже соскучилась, - шепчут опухшие от поцелуев губы, а глаза говорят : "Я все понимаю, понимаю и принимаю... и жду."
Тихий щелчок замка растворился в тишине квартиры, между задернутыми шторами вырвался солнечный лучик и пылинки устроили в нем свои веселые танцы.
От тоски и ощущения потери, дрожащих внутри жутко хотелось курить, а еще кофе. Не одеваясь Светлана прошла на кухню и замерла, чуть- чуть не дотянувшись рукой до пачки сигарет. От всей этой нереальности она даже забыла, что на ней совсем нет одежды. Наконец, ее сны обрели плоть. Где-то на грани сознания появилась гадкая мыслишка, что она просто сошла с ума и все это плод ее больного воображения, но мысль мелькнула и пропала. Запах свежей травы, цветов и постепенно наполнили кухню, прогнав наполненный запахами асфальта и бензина запах города. Одновременно с ростком, возникшим под руками мужчины в душе Светы тоже пробился росток какого-то щемящего чувства узнавания и безграничного счастья, чего-то родного и давно потерянного.

- Кто ты? – едва слышно прошептала девушка, обняв себя за плечи, - Зачем?

Мелодия телефонного звонка разорвала паутину нереальности, убеждая Светлану в том, что она не бредит и не спит, что она стоит на собственной кухне, ощущая сладкий аромат созревших яблок.
«After dark there’s after light, there’s appetite for love…»

Что происходит что-то, подсознательно принимаемое ей, как должное, но отторгаемое тем миром, в котором она живет.
«Laughter swells, and after spells, it’s hard to get enough…»

Крылья, золотые… что-то знакомое и до боли родное, кажется, она даже видит трепетание этих крыльев и лицо в ореоле яркого света… кажется…
«So after dark we sail away, we sail away tonight…»

Она знает, кто ее мать и кто ее отец тоже - Николай Георгиевич Сосновский или… «Если бы я не знал, что единственный ребенок погиб с ними, решил бы, что вы его дочь» - прозвучали в голове слова.
«The after hour, the after hour, the opportunity awaits
So stay now, what if I stay now?
If i stay here I might loose again
So stay now, what if I stay now?
If I stay here I might loose a friend» ссылка

Мобильник затихает, и Света чувствует горечь и разочарование – чьи это чувства ее? Дениса? Она обманула, не пришла , забыла… лечила собственную душу. Денис поймет и простит, а они найдут нового спонсора, обязательно!
Слова, они как камни падают на весы – «должна»… «не бросаем»… «дочка»… «не рожденные дети»…
- Я фея? Подожди, - голос срывается на крик, - ЭТО мой дом! Зачем? Зачем ты это делаешь? Меня любят здесь, я люблю здесь, я не знаю, кто ты и что за мир меня ждет, да и ждет ли...
Отец, которого она никогда не видела, не помнила, но о котором так мечтала – вот он, здесь и протягивает ей руку, зовет домой. Но разве там ее дом? А здесь? Что будет с ее любимыми бабушками, для которых она единственное сокровище? Которые живут ради нее? Разве можно вот так, бросить все и уйти в свой сон? Вернуть крылья и, забыв обо всех и обо всем, наслаждаться полетом? Только чего это будет стоить?...
Счастлива ли она здесь? Пожалуй да, была, пока не начались эти сны. Пока ее не поманила мечта, вот- вот дотянешься… кончиками пальцев. А сейчас? Она почти ощущала трепетанье крыльев за спиной, а по лицу текли слезы и она не вытирала их, даже не понимая, что плачет.
Что бы сейчас сказали бабушки? Денис? Лешик? Они все сказали бы - будь счастлива! А сможет ли она быть счастлива, если уйдет вот так? Зная, что они будут страдать? Да и она сама? Хочет ли?
- Я не могу, прости… Это моя жизнь, какая бы она не была. Ты приходи ко мне во сне, хорошо? Мы поговорим еще. Прости, - последние слова уже было почти не разобрать из-за всхлипов. Светлана бросила последний взгляд на сад, вдохнула аромат цветущего ее – не ее мира и на того, кто назвался ее отцом и бросилась прочь из кухни.

Разбудил ее шелест березовых листьев и легкий ветерок, принесший запах свежей листвы. Инга Семеновна потянулась с удовольствием ощутив свое сове тело, точнее не ощутив ничего - не было боли, было ощущение здоровья и энергии, бьющей через край. Она вскочила с кресла и радостно засмеялась - впереди ее ждал замечательный день!

Остатки сна унес мазнувший по лицу ветерок и Инга Семеновна замерла, осознав реальность - за окном, бросая тень на окно шелестела береза! Та самая береза, которую спилили очень давно и от потери которой щемило сердце, как от потери родного человека. А сейчас... Сейчас она снова была там. Инга подошла к окну, неверяще глядя на дерево, она протянула руку и коснулась оконного стекла, ощущая его прохладу. Обернулась и вновь замерла, увидев свое отражение в стекле серванта, из темноты на нее смотрела молодая девушка со знакомым лицом, тем самым, что осталось лишь на фотографиях сорокалетней давности, с густой гривой темных, не тронутых сединой волос и испуганно-вопросительным выражением глаз.

- Помоги, пожалуйста, - смущенно ответила Роуз. Эйфория прошла и теперь девушке было стыдно, хотя, пожалуй, оно того стоило.

Голова кружилась, бок продолжать болеть, но дышать стало намного легче и голова постепенно прояснялась. Девушка проводила взглядом ушедшего Сергия с непониманием и вопросом, застывшим в глазах. Что происходит со всеми? Сначала Хету, потом Орвил, а теперь и Сергий. Что с ними со всеми стало в этой пустыне? Проявились истинные лица?
Если действия эльмари она понимала, хоть и не принимала - все же совсем другой разум и менталитет, действия Орвила оправдывала - он принял решение избавив остальных от трудного выбора, то священника, такого понимающего и готового всегда поддержать совсем не понимала. Что такое могло произойти в нем, что бы он вдруг стал таким? Или он всегда таким был, но скрывал это и прятал в себе?

От размышлений ее отвлекли действия Эрика - вот уж действительно кто остался самим собой и любую проблему решал только одним способом. Девушка легка шевельнула бедрами, помогая мужчине снять брюки. В ней боролись два чувства - смущение перед Идой и внезапно накатившее желание. Похоже они с Эриком будут замечательной парой и будут жить по принципу - в любой непонятной ситуации трахайся! Хорошо бы еще эта жизнь была все же долгой.

- Только попробуй еще кого-нибудь пригласить, убью , - с улыбкой прошептала Роуз на предложение Эрика Иде и легко дернула его за волосы.

- Конечно, - это уже Иде.
Говорить было тяжело, поэтому ответила Роуз односложно.

Море что-то шептало успокаивающе, измученному терзаниями мужчине, бросало в глаза солнечные зайчики, ластилось к ногам. Свежий ветерок путался в волосах. На пляже никого не было и за весь путь Кортес не заметил ни одного следа человека. Опустошенный и убаюканный царившим вокруг покоем и умиротворением, молодой человек, наконец уснул.
Ему снилось бушующее море, успокаивающееся под его руками, глаза Девы Марии на старинной иконе, которые, приблизившись, оказались глазами Лели и ее лукавая улыбка казалась на иконе такой естественной и правильной. Потом она рассмеялась, зазвенев множеством колокольчиков и, взмахнув русалочьим хвостом, обрызгала его водой. Протянула к Кортесу ладошки и закружила его в водовороте танца. Волосы то скрывали ее полностью, то взметнувшись в вверх открывали соблазнительное тело...

Постепенно жара сменилась вечерней прохладой. Солнце начало медленно погружаться в море, расцветив голубизну неба розовато-фиолетывыми мазками.
Из сна мужчину вырвало осторожное прикосновение к плечу и детский голос,
- Привет, это ведь ты мой брат?

Открывший глаза Кортес увидел мальчика, лет десяти на вид, с густой гривой черных волос и удивленно-восхищенным взглядом голубых глаз.

Слова доносились до Роуз волнами, периодически она понимала обрывки фраз, но в целом о чем говорят она понять не могла. Боль вгрызалась в бок при каждом вдохе, мешая осознавать окружающее. Девушка понимала, что сейчас она является обузой, уж лучше бы сразу умерла, чем так мучиться самой и напрягать остальных.
Какая-то тяжесть легла на грудь, едва не уронив девушку - кот?
Сквозь туман врывается в сознание голос Эрика,
- Ты выйдешь за меня? - Роуз с трудом открыла глаза, чуть растянула в улыбке губы и едва слышно прошептала на выдохе, - Да...

- Моисей Хаймович, давайте обменяемся проектами мирового и обсудим с нашими клиентами, а к следующему заседанию предоставим судье утвержденный вариант, - улыбаясь пожилому адвокату, кумиру всех студентов юрфака и звезде, казалось бы недосягаемой высоты, ответила на предложение Светлана. В душе все ликовало и пело от довольно неожиданного успеха, хотелось запрыгать по коридору и заорать "Да! Я сделала это!!!", но девушка старалась держать лицо и говорить сухо и по-деловому.
Она уже хотела было ответить, признавая свое родство с Николаем Георгиевичем Сосновским, но окончание фразы буквально выбило у нее почву под ногами. "Погиб единственный ребенок" - в глазах на мгновение потемнело и Света покачнулась, ухватившись за плечо адвоката, участливо глядящего на нее,
- Простите, Моисей Хаймович, мне действительно что-то нехорошо. Надо выйти на воздух и все пройдет. Вот моя электронка, - Света протянула заготовленную визитку мужчине и неуверенной походкой пошла по коридору, оставив в одиночестве покачивающего головой адвоката.

Выйдя на улицу она полной грудью вдохнула наполненный запахами весны воздух, добрела до ближайшей, скрытой в кустах начинающей распускаться сирени скамейку, на которой любили посидеть покурить или просто поболтать в обеденный перерыв сотрудники суда. От простых прохожих она была скрыта разросшимися кустами и Света узнала о ней, когда проходила после первого курса практику в суде.

Девушка опустилась на скамейку, достала пачку и щелкнув зажигалкой прикурилась. Руки почему-то дрожали и сигарета прыгала, норовя выпасть из пальцев. Постепенно Светлана успокоилась и к концу сигареты уже начала думать. Радость от, можно сказать, победы мешалась с горечью и непониманием. Странная фраза выбила из равновесия, хотя, казалось бы, прошло уже 20 лет с того рокового дня. Боли от потери Света не испытывала - как можно горевать о том, чего не помнишь? Спросить бабушек? Снова разбередить их незаживающую рану? Нет, стоило разобраться самой... Или не стоит?
Выкурив еще одну сигарету Света достала телефон и набрала номер шефа,
- Здравствуйте, Владимир Федорович, Сосновская. Нам предложили мировое.
- Нет, нужно клиента пригласить и обсудить варианты.
- Нет, у меня сейчас еще дела. Завтра. Хорошо. До свидания.

Отчитавшись и сообщив, что сегодня ее в офисе не будет, Света нажала "отбой" и задумалась.

Какой странный, дурацкий день. Хотелось, что бы он скорей закончился. До вечера еще далеко, а ощущение, будто катком проехались, потом слепили обратно и снова проехались. Здесь, во дворе, за стеной кустарника не слышно было ни людей, ни транспорта. Солнышко пригревало, пробиваясь сквозь ветки с молодыми листочками. Шебуршились и чирикали воробьи, воюя за червяка. Спокойствие опустилось на душу и Светлана замерла, боясь спугнуть момент. Хотелось разделить это ощущение с кем-то, поделить на двоих и девушка автоматически набрала номер,
- Лешик, привет. Я соскучилась...
Леший всегда звонил точно в условленное время. Словно боялся потревожить, а может быть здесь крылось что-то ещё. Сегодняшний день - день злых откровений, и этот звонок мог принести совсем не то, что ожидалось. Понимание пришло задним числом. Страх, страх чего-то неправильного, непоправимого, что может случиться, заполнил паузу, она, казалось, длилась и длилась, хотя на деле прошло пару секунд. И облегчением, как оступившись почти скользить с обрыва и в последний момент выровнять равновесие, голос теплый, голос, в котором нечаянная радость и искры, улетающие к южным звездам:

- Веточка, ты где? Я тоже скучал.
Тепло окутало девушку и на глазах выступили слезы,
- Я у Арбитражного суда, только процесс закончился. Ты очень занят?
- Я? - в трубке задумались, казалось Лешка пытался сообразить, занят ли он и насколько сильно. Затем после паузы он сказал совсем другим, не тем, растерянным, городским, а "горным", уверенным голосом.

- Я нужен. Я сейчас приеду.
Слезы уже текли по лицу, капая на колени, но Света даже не замечала этого. От этих пяти слов сердце бешено застучало, а в горле встал ком,
- Я жду, - осипшим, вдруг голосом ответила девушка и прошептала со всхлипом, не в силах справится с эмоциями, - Я люблю тебя...
- И я люблю тебя, Веточка, - прошептала трубка.

Света убрала телефон в карман и спрятала лицо в ладонях. Вскоре слезы закончились, унесенные теплым ветерком, ласково вившемся вокруг, будто стараясь успокоить девушку.
- А почему меня никто не называет по имени? - Вдруг подумалось, - Сосна, Веточка... Только бабушки называли Светик и никак иначе. Ведь даже в школе и в институте дико звучало от преподавателей - Светлана. Пара сигарет, чей дым ветерок старательно уносил подальше и повыше, и мысли... мысли...
Ждать пришлось довольно долго, а когда он появился - Лёша, Леший, смешной, рыжий Лёшка, все волнения этого дня, все взлеты и падения в бездну, все отошло на второй план. Он шел, смешно размахивая руками и, видимо, он действительно был очень занят, потому что приехал прямо так, в рабочей одежде, а на лице осталась грязная полоса. Лешка неуверенно остановился, только сейчас сообразив, что он с пустыми руками, как же так, совсем ничего не принес. Но тут он заметил дорожки слез, лицо Лешего нахмурилось, стало грозным - не подходи! Он в два шага преодолел расстояние, обнял, опускаясь рядом на скамейку.

- Веточка, что случилось? Кто тебя обидел?
- Ой, Лешка... - слезы вновь потекли по щекам, а ведь Леша впервые видел ее плачущей. Она же сильная и сама все может и вообще... А на самом деле... Девушка уткнулась носом в грудь молодого человека, - Я процесс выиграла, представляешь? - попыталась улыбнуться и взглянуть в глаза любимого, приподняв голову, но солнечный лучик скользнул по глазам, заставляя зажмурится.
- Я не знаю, что происходит, - вновь всхлип, - Сны, крылья, родители...
И Света окончательно разрыдалась уже не в силах что-либо говорить.
- Да что с тобой? - на лице Лешего мешалась гордость от известия о выигранном процессе с тревогой и беспокойством. Он не мог понять, что же произошло и выбрал единственный способ, который пришел в голову в тот момент. Пальцы заскользили по лицу, стирая слезы, а губы принялись беспорядочно целовать мокрую кожу щек, затем коснулись губ, сначала нежно, едва заметным намеком, затем требовательно, почти жадно, словно Леший собрался выпить все горести этим поцелуем. Стало жарко, апрельский денек дохнул жарким летом, а Леший не отпускал.
Света растворилась в этой волне нежности, постепенно перераставшей в страсть. С трудом оторвавшись от его губ Света прошептала,
- Поехали домой, пожалуйста...
Дорога домой запомнилась плохо, нетерпение, охватившее обоих, подстегивало их, заставляло мчаться вопреки всем мыслимым правилам, а едва лязгнул, отделяя их от внешнего мира дверной замок, как полетела на пол ненужная и совершенно лишняя одежда. Леший действовал уверенно, не было в нем уже ни капли мягкости, но нежность, та особая головокружительная нежность смешивалась со страстью, как хороший коктейль. И всё потонуло в этой смеси.
Время растянулось густой патокой, за задернутыми шторами было не видно, когда закончился день и наступил вечер и даже поговорить не получилось. Получалось только ловить дыхание друг друга , скользить пальцами по влажной коже, растворяться... умирать и снова воскресать...

Роуз пыталась дышать и каждый вдох огненным лезвием разрезал тело, опоясывал этой болью, заставляя все меньше и меньше втягивать в себя драгоценный воздух. Темнота то накатывала, вдруг, давая мгновение отдыха, то отступала, оставляя наедине с болью.
Роуз раньше думала, что самое страшное она пережила. когда двенадцать часов рожала Мэрил. Когда боль накатывала волнами, обхватывая живот и спину, толкалась изнутри. Когда казалось, что сейчас просто разорвет. Когда лопались сосуды в глазах и ногти ломались о ручки кровати. Но нет, та боль была предвестницей счастья и когда на свет появился маленький комочек, огласивший палату громким криком боль прошла и забылась.
А сейчас... сейчас было страшно, до жути страшно, когда с каждым вдохом уходит жизнь, когда не хватает воздуха и рядом нет никого, кого хотелось бы схватить за руку, никого, кто бы мог облегчить боль и страх. Вокруг девушки что-то происходило - кто-то кричал, двигались размытые фигуры, поднимая и так еще до конца не осевшую пыль. Чей-то голос... Мама? Ей кажется? Роуз попыталась осмотреться, но боль в боку вновь заставила скорчиться. Кто-то, кажется отец Сергий, влил в рот девушке какую-то жидкость и пересохшее горло с благодарностью ответило на это, чуть перестав саднить. Даже откашляться перестало хотеться.
Девушка с трудом удерживала себя в сознании, хотя сознанием ее состояние было трудно назвать - скорее она балансировала на самой грани.

Покинув свое ложе Кортес наконец смог осмотреть помещение, в котором он находился - квадратная, метров 10 на 10 комната, посредине которой находилась ванна и ящик с крысами со множеством странных трубок. Кстати, крысы куда-то делись, потому что из ящика не доносилось ни звука. У одной из стен стояла самая обычная кровать, вдоль противоположной стены тянулись шкафы, из одного из которых Рафаил достал одежду. Огромное, чуть приоткрытое сверху окно было затянуто какой-то пленкой, которая пропускала рассеянный свет, а прямо напротив окна находилась дверь. Стены, потолок и пол имели матово-бежевый оттенок. Из приоткрытого окна доносилось вполне земное пение птиц и шелест листвы, да и аромат цветок и запах моря были вполне земными.

Дедушка с улыбкой глядя на внука махнул рукой в сторону двери,
- Не надо сеньор, просто Рафаил, хорошо? Ведь когда ты меня называешь дедом я начинаю казаться себе очень старым, - и приобняв внука за плечи вывел его из комнаты.
Кортес оказался в белоснежном коридоре, освещенном потолочными светильниками, дающими яркий ровный свет, но не чадящими и ничем не пахнущими. Они были как-бы продолжением потолка. Справа и слева на одинаковом расстоянии располагались двери, на которых были написаны арабские цифры, на некоторых имелись надписи на непонятном языке.
Вскоре Рафаил распахнул одну из дверей. Кортеса ослепил яркий свет, льющийся из окон, не защищенных шторами. По всему огромному, похожему на зал приемов в королевском дворце, были расставлены квадратные столики из странного материала со стульями. Стены были расписаны цветочным арнаментом и красивейшими пейзажами - на каждой из четырех стен одно из четырех времен года - зеленое цветущее лето, золото-багряная осень, нежно розовая весна и белоснежная зима.

- Присаживайся, сейчас я принесу поесть и мы поговорим, - Рафаил отодвинул один из стульев, приглашая внука присесть.

Весна. Самое любимое время года у Светланы. Когда земля и люди начинают просыпаться от зимней спячки, сбрасывать тяжелые, душные одежды, преображаться. На лицах людей, словно первоцветы появляются робкие улыбки, душа просыпается и начинает чего-то настойчиво требовать. Каждую весну душа Светы начинала метаться, высвобождаясь из-под вороха зимних забот и проблем и только в горах, под необъятным куполом неба, среди цветущих примул и подснежников, она распускалась, сливаясь с окружающей красотой.
Именно там, стоя на вершине южной Демерджи и глядя на Долину приведений, она ощущала себя дома. Ее восхищала суровая красота гор, которые были свидетелями возникновения и падения цивилизаций, и будут еще не раз бесстрастно наблюдая за копошением короткоживущих у своего подножия.

И ее Леша-Леший, так же являлся частью всего этого, именно там было его место, там он был собой и именно там она и полюбила его. Может быть, просто как часть самого лучшего в своей жизни?

В таком восторженно-тревожном состоянии она и провалилась в сон. Только сон ли это? Все слишком реально и по-настоящему - и восторг полета и прикосновение ветерка и даже ощущение крыльев за спиной, будто все это уже было с ней и осталось только вспомнить. Может поэтому высота, от которой захватывает дух так нужна ей? Нужна, как воздух.

Сон вновь растревожил. Тоска, которую почти удалось упрятать глубоко-глубоко, вновь вернулась, с новой силой начала терзать, не позволяя сосредоточиться. Хотелось прижаться к Лешке и разреветься. Вот прямо сейчас позвонить и перенести встречу, ощутить его крепкие объятия, знакомый, такой родной запах, взглянуть в лучащиеся любовью глаза и забыться. Тоска не отпускала, она словно вросла в душу Светы, распустила ядовитые лепестки.

Но Света пересилила себя,, натянув на лицо улыбку, вышла из здания универа и тут же попала под ураган по имени Дениска,
- Угомонись, шальной, я же препод, нельзя меня дискредитировать, - со смехом заколотила по плечам Дениса.
Света слушала друга, ковыряя в десерте ложечкой - аппетита совсем не было, а разговор вновь испортил улучшившееся уже настроение. Сегодня весь день, как на американских горках - то вверх, то в пропасть. Вот и сейчас надо бы радоваться - вроде появилась возможность исполнить их такую казалось бы невыполнимую задумку, но ради этого нужно отказаться от другого, не менее, а может и более нужного сейчас. А может можно как-то совместить? Позвонить Лешке и рвануть с ним домой, сразу после переговоров, закрыться в квартире, кормить друг друга с ложечки мороженым, запивая его холодным Брютом, а потом любить друг друга до утра, задернув шторы и забыв про рассвет, работу, дела...
Света подняла на Дениса взгляд и, встретившись с его горящими надеждой глазами, не смогла отказать,
- Хорошо, хорошо, не смотри на меня как шрековский кот, - Света откинулась на спинку стула, - Слушай, а у тебя никогда не было таких снов, будто именно они реальность, а вот это все, - девушка обвела вокруг рукой, - просто сон?
- Нет, ну ты сегодня и впрямь чудная, - Дениска рассмеялся. - У кого ж их не было. Во сне всегда кажется, что все самая наиреальнейшая реальность. Аж просыпаться не хочется. Но нас так гоняют, сплю в последнее время, как убитый. А с чего ты спрашиваешь? - он хитро прищурился. - Приснилось, что выиграла целый миллион?
- Если бы, - Света потерла лицо ладонями и посмотрела на Дениску без тени улыбки, - Мне снится, будто я возвращаюсь куда-то, где меня давно ждут, понимаешь? И мне очень-очень нужно туда. А еще... у меня есть крылья, настоящие и могу летать. Помнишь, в детстве я часто говорила, что я фея и умею летать и ведь я в это верила.
- Эй, конечно, фея, - проговорил Дениска и рассмеялся. - Моя добрая фея. - кажется, он не воспринял слова всерьёз. Раньше вы всегда понимали друг друга с полуслова. - Кто это там тебя ждет? А я, как же, - парень снова засмеялся, обнял её, мол крылья-не крылья, а никуда я тебя не отпущу, и тут же нахмурился. - Сосна, отдохнуть тебе надо, - добавил он уже обеспокоено.
- Дениска, я серьезно, - девушка толкнула друга локтем в бок, - Я сегодня в пять утра проснулась и успокоится не могла, пока не покатала. А отдохнуть точно надо. Горами брежу уже, сегодня Лешке предложу на майские рвануть. Ты с нами?
- Слушай, Сосна, да я тоже скучаю без этого. Заржавею скоро. Но ничего, найду время... С вами? - он на миг задумался и отрицательно покачал головой, буркнув сквозь зубы, а глаза смотрели с такой дисгармонирующей с голосом теплотой и нежностью, - вот я вам нужен там, сами уж, не маленькие.
- Ты всегда мне нужен, так что не дури! Без тебя будет не то, - принялась уговаривать Света, но вдруг поняла, что действительно "не то", но вот хуже ли?
- Ну чё-ты как девчонка, нюни тут развела, - смущенно буркнул Дениска, словно Света и не была девчонкой на самом деле. И тут же крепко её расцеловал, измазав щёку пирожным. - У меня может... дела может, вот. Ты давай там осторожнее, короче.
Света прижалась к другу, ощущая поддержку и заботу. Тепло, отгоняющее тоску. Едва сдержав слезы она отстранилась,
- Действительно, я же мужик! А мужчины не плачут, - пошутила она, подняв вверх кулак в известном байкерском жесте.
- Ладно, мне в суд пора, после процесса наберу и договоримся где встретимся. Кстати, за поломанную мне на сегодняшний вечер малину с тебя идет.
- Не заржавеет, - бодро прорычал Денис и откинул назад упавшую на лоб прядку Светиных волос. Пальцы тронули кожу нежно, едва уловимо. - Лети, фея, я буду ждать, - он улыбнулся как-то грустно, будто прощаясь.
Света чмокнула Дениса в щеку, сунула в рот маленькое буше и выскользнула из-за стола,
- Фсе, до вечева, - прошамкала она набитым ртом и, помахав рукой выскочила из кафе.

До процесса оставался час и Света постаралась отключиться от других забот и сосредоточиться на работе. Все же такой монстр, как адвокат противоположной стороны не часто ей встречается в процессе и надо показать себя с наилучшей стороны.


***

Касандра вышла из-под полога леса, ноги утонули в теплом, еще хранящем вчерашнее тепло песке. Тихий, не перестающий гул океана кажется тишиной. Сегодня почему-то не спалось, будто толкало что-то на берег, тревожно врываясь в сны.
Предрассветные сумерки окутывают флером таинственности со всех сторон океан. Волны, едва –едва касаются берега. Тихо шелестят, рассказывая о чем-то. Прислушайся и ты поймешь о чем они шепчут! Почти прозрачный диск луны глядит сверху. Но он становится все бледнее, и звезды мигают слабее и будто стали задумчивее.
Горизонте, разделяя небо и воду, занимается заря, в первые минуты нежная и робкая, еле пробиваясь розово-лиловатой полоской. Краски переливаются, быстро меняясь. Цвета становятся с каждым мгновением ярче, разнообразнее и причудливее. Она расстилается, захватывая все большее и большее пространство, и, наконец, весь горизонт уже пылает в нестерпимом блеске величественного зарева, сверкая пурпуром и золотом. Небо над ним, подернутое розово-золотистой дымкой, сияет в нежных переливах всех цветов радуги. Луна и звезды становятся все бледнее и являются наблюдающему лишь воспоминанием о ночи.
Нечто волшебное, не передаваемое даже в картинах великих мастеров, представляет собой в реальности эта картина пробуждения океана, эти снопы пламени, золота и волшебных цветов, предваряющие восход солнца.
И вот, ослепительно, медленно и величаво выплывает пыщущим золотом шаром из-за пылающего горизонта. И все изменяется - и синеющий океан, и небо, высокое, голубое, нежное, без единого облачка.
Воздух чист и прозрачен. Видно, как вдали сверкают на солнце летающие рыбы и влажная черная спина проплывающего кита блестит на солнце.
Кассендра, завороженная красотой и величием рождения утра не сразу заметила, что безупречную водную гладь нарушает что-то инородное, мелькает, словно соринка в глазу. Не задумывась, будто снова кто-то толкнул ее, девушка бросилась в воду и вот.
Спустя несколько минут молодая девушка, обессиленная, но находящаяся в сознании оказалась на белоснежном песке.

- Дедушка? - на испанском переспросил мужчина и с непередаваемым выражением изумления посмотрел на Лелю.
- Я пыталась, но не успела вам сказать, вы так торопились посмотреть на вновь прибывшего, что не стали слушать, - возмущенно ответила девушка, - Судя по экспертизе ДНК он ваш прямой потомок, скорей всего, внук. Все же теория подтверждается. Сюда могут попасть и не сойти с ума в Оке Дьявола только атланты и их потомки. Показатели почти в норме. Последствия пребывания длительное время в воде незначительные. Через пару дней организм придет в норму, а вот психологические последствия на вас, дедушка.

Леля пожала плечами отвернулась от мужчины и с улыбкой обратилась к Кортесу,
- Как вы себя чувствуете, кабальеро? Сейчас я вас освобожу и вы сможете одеться и поесть.

Девушка нажала на что-то под ванной, раздалось тихое гудение и жидкость стала убывать. Из бортов с шипением вырвались струйки теплой воды, смывая с тела Кортеса остатки раствора, а затем, теплые струйки воздуха высушили лишнюю влагу. Вся процедура заняла не больше пары минут и все это время Дед молча смотрел на своего внука. В его глазах блестели слезы. Наконец, он провел по лицу сложенными ладонями,
- Ну здравствуй, внук. Кортес?

Горло раздирает, каждый вдох с огромным трудом проходит в распухшее горло и до легких доходят жалкие крохи, которых отчаянно не хватает. В ушах шум и не понятно - то ли ветер шумит, то ли сознание пытается покинуть тело. Темнота. Появляется и все нарастает паника. Хочется стащить с себя все, вдохнуть полной грудью и дрожащая рука уже тянется к плотной ткани, но остатки сознания заставляют ее опуститься и пальцы вцепляются в мягкий пепел, протекающий между ними. Сознание то уплывает, оставляя Роуз в блаженной темноте, то возвращается с воем ветра и царапаньем острыми крошками не закрытых частей тела и девушке чудится, что это полчища пауков маршируют по ней своими мерзкими лапками, но тут тьма снова наваливается, не давая совершить непоправимое.
Минута... час... год... время тянется, словно патока и когда уже совсем не осталось сил терпеть вдруг воцарилась тишина, прерываемая только хриплым дыханием Роуз. Девушка услышала, как окружающие люди зашевелились - она не одна - и Ричардс попыталась сесть и стянуть душащую ее ткань. С третьей попытки тело наконец-то повиновалось, а перед глазами, вместо тьмы появились серые, как призраки в частилище, фигуры. Эрик... Ида- спасительница, отец Сергий... остальных она не видела - каждое движение вызывало головокружение, поэтому головой девушка не двигала. Крик Эрика напугал ее. Пытаясь понять, что произошло, она попыталась встать, но едва не упала, попыталась спросить, но поврежденное горло издало только страшное сипение.

Ида опустилась рядом с Роуз и протянула воду. Девушка могла только благодарно посмотреть на нее, сжав руку - спасибо! Сделав пару глотков, она оторвалась от бутылки и вопросительно посмотрела на Иду, потов в сторону Эрика, как бы спрашивая: "Что? Кто?"

Душ, крепкий кофе с гренкой, сделанной из не понятно каким чудом завалявшегося в хлебнице и не покрывшегося еще жизнью хлеба,, сигарета прогнали сонливость, а мысли все продолжали вертятся вокруг волшебного сна, который не желал отпускать девушку, напоминал о себе будто бы дрожащими за спиной крыльями, ощущением звенящей в груди пустоты и восторга. Никак не получалось собраться и осознать реальность. Ощущение потери и желание ощутить снова за спиной крылья заставляли Свету метаться по квартире, подкуривать одну за другой сигареты, тушить их, делать пару глотков кофе и снова подкуривать и снова тушить.
Наконец, девушка присела на недавно купленный, еще пахнущий свежей кожей диван, глубоко вдохнула и поняла, что ей сейчас нужно.

Быстро собравшись - джинсы, битловка, пиджак, пару мазков туши на ресницы и волосы в хвост - улыбаясь своим мыслям, Светлана схватила с тумбочки ключи от гаража и выскочила из квартиры, захлопнув за собой тяжелую дверь. Уже в лифте она посмотрела на экран телефона - 5.30 и смска от Дениски. В такое время? Значит и правда срочно. Пока лифт опускался до первого этажа девушка написала ответ: "В 13 в кафе у универа" - он знал это место, они часто там обедали, когда хотелось увидеться, но на большее не было времени.
Солнышко ласково мазнуло по лицу лучиком вышедшую из подъезда девушку, свежий после ночи ветерок игриво растрепал волосы. Молодая, нежно салатового цвета листва радовала глаз как и первые тюльпаны, только набравшие цвет.

До гаража было минут десять быстрым шагом, и отсутствие машин и прохожих в столь ранний час радовало, будто бы и нет в этом мире никого, только она и ветер и солнце. Железный конь, застоявшийся за зиму приветствовал свою хозяйку и Света, переодевшись в хранившийся в гараже экип, оседлала его и выехав на трассу выкрутила ручку почти до упора. Машин не было и дорога полностью принадлежала им двоим. Ветер развернул за спиной крылья. Серое полотно дороги убегало в синеву неба, еще чуть чуть и колеса оторвутся от земли и воздух подхватит распахнутые крылья...

Всего через час она уже закрывала двери гаража, ласково погладив любимую Стиду по хромированному рулю, но настроение изменилось, хоть и колола некоторая незавершенность. Чего-то все же не хватало.

До пары оставался еще час и девушка поспешила в универ. По дороге у нее возникла мысль, как заинтересовать всегда сонных а первой паре студентов.
- И так, дорогие мои, - оглядев поднимающиеся ряды парт, за которыми сидела дай бог половина курса, - На семинаре будет зачет по сегодняшней теме и не просто зачет. Вы должны будете составить к семинару по два договора - один со стороны работника, другой со стороны работодателя, но так, что бы то, что каждый из вас напишет, воспринималось не как попытка обмануть другую сторону, а так, будто это уступка или льгота. Кто справится, получит автомат. А теперь... - с улыбкой продолжила Светлана Николаевна, глядя на оживившуюся аудиторию, - Трудовой договор - соглашения между работодателем и работником, в соответствии с которым работодатель...

Конференция оказалась намного скучнее и девушка откровенно зевала, прикрываясь ладошкой. Первые полчаса она пыталась вникнуть в то. что вещает лектор, но потом махнула рукой и, достав документы, начала готовиться к судебному заседанию.

Фигуры склонились ниже, закрывая бьющее в глаза солнце, прислушиваясь к срывающемуся с потрескавшихся губ шепоту. Кто это ангелы или демоны? Кортесу даже почти удалось разглядеть лица. Ему показалось, что одно из них - это лицо его деда, пропавшего в море много лет назад. О нем почти не вспоминали дома, на любые вопросы маленького Кортеса о дедушке мать начинала плакать, а отец недовольно хмурится. Вскоре ребенок почти перестал вспоминать странного очень молодо выглядевшего мужчину, рассказывавшего мальчику непонятные вещи и рисовавшего странные картинки.
Последней мыслью идальго было что он умер и дед пришел встретить его, на лоб легла прохладная рука, а в плечо что-то кольнуло и сознание вновь покинуло страдающее тело.

Темно, тело словно покачивается на волнах, но они ласковые, словно ладони матери, боли нет, а обоняние ощущает приятный и свежий запах цветов и нагретой солнцем травы. Мать качает его на колеях, напевая так любимую им песенку. Только вот монотонное пищание настойчиво врывается в сознание.

Море. Точнее, океан. Без конца и без края уже не первый месяц. Ни берега. Ни кусочка земли. Ни островка. Только волны, только ветер, только соленая пыль в воздухе. Штурман, каждый день определяющий местоположение корабля – только хмурится и молчит. Карты надежно заперты в рундуке. Сколько еще плыть – знает только капитан и штурман. Но они молчат. Иногда кажется, что в мире не осталось ничего, кроме моря и неба. Давно выпиты и опустели бочки с пресной водой. Плотная парусина натянута везде над палубой в ожидании дождя. Не нравится пить воду, пахнущую грязной тряпкой – можешь не пить, другие не так брезгливы. Не хочешь есть надоевшую рыбу, порой вытаскиваемую на борт латаными сетями – не ешь, другие жадно разорвут твою порцию. Только учти, что даже камня в ноги тебе не достанется, и савана не будет. Умрешь – просто опустят за борт, туда, где бесконечно мечутся острые плавники акул. Дна все равно не достигнешь – сожрут с костями. Да полно, есть ли у этого океана дно? Боцман говорит, что никто и никогда его не достигал. Даже лот – всегда приходил чистым, если не обрывался там, в неведомой глубине. И хорошо еще, что не утихает ветер! А значит, корабль движется вперед наперекор всему. Хуже – штиль. Вот тогда можно умереть всем, и пустое судно будет качаться на волнах, пока милосердный шторм не наполнит трюмы водой, и не отправит на дно безлюдный остов.
Иногда Мигелю казалось, что лучше бы ему оставаться там, в Испании. Плевать, что дуэль внезапно запахла виселицей – слишком могучие родственники оказались у того забияки. Судью можно подкупить или смягчить, тюрьму переждать или сбежать из нее, даже эшафот или костер – больно, но быстро. А куда сбежишь из сердца Великого Океана? Только на корм акулам. И не один раз Мигель проклинал семейный совет, точнее, волю отца, который веско уронил после короткого обсуждения: «Филиппины». Уж лучше бы смерть, чем эта тягучая, бесконечная водяная пустыня.
Светлая рубашка с закатанными рукавами, короткие штаны. Ткань просолилась, пропиталась потом и неприятно царапала кожу. Натянутый брезент давал тень и защиту от палящего солнца. Легкий ветерок залетал под тент, высушивал пот и убегал резвиться в парусах.
Если закрыть слезящиеся глаза, лечь на спину, то можно погрузиться в воспоминания и забыть хоть не на долго о постоянно преследующей жажде, растрескавшихся губах, привкусе крови во рту.
Полуденная жара напоена ароматами цветов и фруктов, двери церкви распахнуты, манят прохладой внутри. Но не только прохлада влечет Мигеля в храм и не набожность, а затянутая в черное шелковое платье хрупкая фигурка, склонившаяя голову, покрытую густой вуалью.
Шаги гулко раздаются под сводами храма, но она не реагирует, погруженная в свои мысли. Сесть сзади, ощущая кожей ее присутствие...

Из воспоминаний вырвал истошный крик марсового: "Шторм, шторм!"
Мигель вскочил на ноги - впереди небо приобрело фиолетово-черный оттенок. ветер стих и опустилась оглушающая душная тишина, нарушаемая лишь шелестом воды о корпус судна. Чернота разливалась по небу, смешивалась с водой и сердце бешено застучало - вода, вода...
Команда торопливо лезла вверх на мачты - огромные паруса сейчас превращались в хрупкую обузу. Ни одна ткань не могла удержать порывы шквального ветра. Капитан напряженно смотрел на надвигающийся шторм, боцман ругался как собака, подгоняя матросов. Те, понимая что их жизнь зависит от их скорости и ловкости, не нуждались в понуканиях. Паруса съеживались, теряли форму, обнажали мачты и реи.
Мигель, чье положение и статус мало уступали капитанским, не принимал участие в аврале. Он просто смотрел на тучу. Вряд ли он останется без воды...
Год. Плавание на эти чертовы Филиппины занимает год. В одну сторону. Через 2 океана. И это если не будет всяких "если", способных прервать бег корабля. А там, в Испании, как живет Она? Может быть Ее семья уже сговорилась с кем-то и Ее, бледную и скорбную, ведут под венец? Может, инквизиция решила наложить лапы на имущество Ее семьи, и Она корчится на костре, взывая о милосердии? А может, Черная смерть задела Ее своим крылом, и в той самой церкви Ее уже отпели? Никто не знает. И не узнает еще долгий год. Если, конечно, корабль доплывет до далеких островов
Ветер свежел, приятной прохладой обдувая разгоряченные лица. Не к лицу идальго проявлять нетерпение. Но боже, как хочется воды. Холодной, чистой воды... Из Ее рук...
Солнце было болезненно желтым, длинная гряда багровых облаков постепенно закрыла всю южную часть горизонта. Солнце скрылось за облака ,
но тусклый свет освещал покрытое барашками море. И вот начался шторм. На судно налетел первый шквал. Волны исчезли за стеной проливного дождя. Судно сильно накренилось, ветер свистел в парусах и такелаже, а шкоты натянулись, как струны. Короткие, крутые и обрушивающиеся волны бились в борт. Одна волны с силой ударила в борт, обрушилась над крышей палубой и прокатилась к подветренному борту.
Сила ветра была ошеломляющей. Шел проливной дождь , крупные капли оставляли глубокие следы на воде и сглаживали гребни волн. Шквал сопровождался громом и молнией. Зрелище было весьма впечатляющим. Обрушивающиеся гребни вырисовывали контуры черных волн, которые шли
и шли зловещей чередой.
Мигель спустился в свою каюту, подчинившись окрику капитана - не хватало еще, что бы пассажира смыло за борт. Одежда была вся мокрой, тело словно обволокло влагой, но после оглушающей жары было прохладно.
Волны бились о надстройку, о шелестом откатывались прочь. Вода затекала в щели и на полу каюты образовалась значительная лужа.

Шторм бушевал весь вечер и всю ночь, не утихая ни на мгновение. Корабль, не смотря на мастерство капитана, кидало как щепку, унося все дальше от предполагаемого маршрута. К утру, почти не отличимому от ночи- небо, затянутое тучами не давало света - ярость морского дъявола немного утихла, позволив людям передвигаться по палубе, не рискуя быть смытыми за борт.
Вдруг, сквозь шум ветра раздался истошный крик одного из матросов,
- Дьявоооол!!
Мигель выскочил из каюты и замер, пораженный открывшимся ему зрелищем - над судном висела огромная воронка из туч, в центре которой переливался кроваво-красный глаз.
Мигель оцепенел - на мгновение, но все равно оцепенел. Рука сама потянулась к нательному кресту, как будто этот хрупкий и тонкий кусочек золота мог защитить от такого, такого, такого... Черт, хотя и не стоило поминать это имя. Особенно здесь и сейчас. Но нет! верная шпага толедского металла сама прыгнула в руку. Что может тонкий прутик даже отменной стали против такого? Но каким-то странным образом это придало ему уверенности в себе, и Мигель заорал:
- Испанцы! Не посрамим короля и королеву! Дьявол ничего не может сделать с добрыми католиками! Падре, падре, ради всего святого, ваш выход! Покажите, что вы не только хлещете вино, но и способны справиться с нечистью!
Кураж, бешенный кураж захватил его целиком. И сейчас он был готов дать бой кому угодно - хоть самому дьяволу!
Но где-то там, в глубине души он надеялся, что это просто причуды неба, капризы неведомой погоды, улыбка недоброй фортуны, а никак не Князь Мира Сего. Не так, чтобы он не верил монахам, но в среде аристократии не принято было хвалиться религиозностью.
все таки, будет грустно, если Она так никогда не узнает, какой конец он нашел на краю мира. И только волны будут тихонько шептать ей на берегу - жжжжди, жжжди... жжждии..
На корабле началась паника. Священник бухнувшись на колени бормотал что-то на латыни, протягивая руки к небу, матросы кто крестился, кто богохульствовал. Капитан вцепившись побелевшими руками в штурвал, возвышался на мостике.
Края воронки, словно по мановению руки разошлись в стороны, глаз пропал и над кораблем теперь был ровный круг пронзительно голубого неба. Ветер стих и волны с едва слышным шелестом бились о борт. А вокруг бушевал шторм. На краю этого пятна спокойствия стали видны торчащие из воды, словно зубы, вершины скал, периодически скрывающиеся под волнами. И корабль двигался прямо на них. Самообладанию капитана можно было позавидовать. Заметив приближающуюся опасность он резко крутанул штурвал, пытаясь уйти от столкновения. Несколько минут бесплодной борьбы почти в полной тишине, нарушаемой лишь причитаниями падре и раздался характерный скрежет дерева о камень. Судно резко дернулось, насаживая себя на торчащий из воды клык и встало, накренившись.
Мигель устоял на ногах, схватившись за фальшборт. Мадонна услышала их молитвы и привела корабль к земле, но как? То есть, Мигель надеялся, что скалы не растут сами по себе из глубины моря, а являются, так сказать, воротами к суше. Он огляделся, пытаясь увидеть заветную полоску берега. Конечно, никто не знает, что там ждет - голодный безжизненный атолл без капли воды; дикая земля с голыми людоедами; или земля обетованная, где золото валяется прямо на берегу. До него надо еще добраться и дожить.
Конечно, может быть, что скалы просто осколки исчезнувшей суши. Тогда... Тогда их ждет смерть - вдали от дома. Среди бескрайних волн. Но... До смерти еще надо дожить и пожить!

- Капитан! Долго ли протянет корабль? Мы успеем сколотить плот? или нет? Чупа ми гранде роха мьембре! А ну вниз, тащите наверх припасы и оружие! За дело, канальи!

Мигель оглянулся - лезть в штормящее море не хотелось, но... Если не было выбора, идальго не будет отступать!

И вот, за пеной прибоя вроде мелькнула - да, точно, мелькнула - полоска берега! Итак, не все потеряно! Доплыть, добраться, дожить... Вроде бы рифы сменялись полосой более менее ровной воды - ну, насколько это возможно - а там не было скал. Только песок и лесок за ним. Вроде бы...
- Шевелитесь, ленивые обезьяны, всем вам ржавый якорь в задницу!
Яркое солнце золотило песок манящего берега. Матросы в панике, подогреваемой воплями священника с воплями носились по кораблю. Кто-то прыгал за борт с именем Мадонны на губах, даже не взглянув, что там, внизу. Кто-то стоя на коленях истово молился. Даже голос капитана не мог перекрыть эту какофонию.
Корабли кренился все сильнее, снизу, из трюма, слышался хруст и скрежет, звук ломающихся переборок - это были звуки агонии корабля.
Капитан спустился с мостика, он был почти спокоен и только посеревшее лицо, обескровленные губы и горящая в глазах боль выдавали его чувства. Корабль было не спасти и капитан понимал это - слишком велика пробоина, слишком далеко они от порта.
- Этого острова нет на картах, - хрипло сказал капитан, - Но выбора нет, нужно спускать шлюпки... Шлюпки на воду, - разнеслось над охваченным паникой кораблем, но никто не отреагировал, будто и правда одержимые демоном, матросы сходили с ума, с криками бегали они по погибающему судну, сталкиваясь друг с другом, хватая, что подвернется под руку, бросая и хватая что-то другое. Все больше и больше их прыгало в пенящиеся волны, прямо на камни и вода окрасилась красным. Попытки привести кого-нибудь в чувство ни к чему не привели - ни пощечины, ни даже удар челюсть не возымели своего действия. Вскоре на палубе осталось только трое - бледный капитан с трясущимися руками, Мигель и священник, так и не изменивший позы. Только теперь голова его была запрокинута, глаза закатились, а по подбородку текла слюна. Его слова сделались невнятными и пугающими.
Мигель просто кипел от бешенства. Испанцы, добрые католики и отважные мореходы, повели себя так, словно они малые дети. А падре?! Какая муха его укусила? И только капитан не посрамил гордое имя славных сынов Толедо и Кастилии. Интересно, о чем там бормочет святоша, ведь никого уже нет рядом?
- Капитан, мы сможем спустить шлюпку вдвоем? Или нет? а то на падре надежды мало.

И Мигель сплюнул, даже сейчас он сплюнул не на палубу, а в бурлящую воду. Словно кораблю еще предстояла долгая жизнь. А ведь время стремительно утекало. И падре. Может, конечно, он просто сошел с ума от пережитого потрясения, но кто знает - может, тут что-то другое?
И Мигель, не дожидаясь ответа капитана, побежал к талям. По дороге прикидывая, нет ли досок, канатов, чего-то, что может поддержать его на воде.. Вот, бочонок. Он уже пуст, немного рассохся, но вполне может удержать его на воде. Некоторое время. Кусок веревки - привязаться к бочонку.
Капитан как-то странно полухмыкнул-полувсхлипнул, оглядывая умирающее судно. Мотнул головой, словно принимая решение и, подхватив неадекватного священника, направился к лодке, пригласив за собой кивком Мигеля.
Шлюпка, освобожденно шлепнулась за борт, подняв фонтан брызг.
- Скорей, - буркнул капитан Мигелю, когда судно угрожающе заскрежетало, покачиваясь на вспоровшем ему бок клыке скалы.
Спуститься в шлюпку труда не составило, сложней было спустить в нее сопротивляющегося и брызгающего слюной падре, который пытался ухватиться за любой выступающий предмет, пока его тащили к борту. В шлюпке он успокоился, только переводил дикий взгляд с капитана на Мигеля и быстро-быстро крестился.
С каждым гребком весел надвигалась серая громада острова - золотистый песок пляжа сменялся изумрудной полоской зелени, за которой неприступной стеной высились серо-стальные скалы, теряясь вершинами в облаках. Скоро ветерок донес запахи нагретой солнцем земли, травы и чего-то неуловимо прекрасного, от чего на глаза наворачивались слезы и хотелось вдыхать и вдыхать этот воздух полной грудью.
- Хвала деве Марии!
Пробормотал Мигель, выгребая против обратного течения. Падре был совсем плох. Видимо, долгий путь, крушение корабля, невероятный шторм - все это вызвало помутнение рассудка. Но, вроде бы, близкий берег успокаивал падре, словно мягкое прикосновение матери.
- Крепитесь, святой отец, земля близко, там и вознесете хвалу господу нашему
Так говорил Мигель, и ясеневое весло гнулось в его руках.
Они удачно миновали линию прибоя. Шлюпку, правда, немного поволокло по песку, но крепкие руки и крепкие слова помогли справиться с управлением. Мигель на подгибающихся ногах добрался до травы, до деревьев, и только тогда позволил себе бессильно опуститься на землю.
- Капитан, а что там было насчет того, что острова нет на картах? куда нас вообще занесло? Что это было в небе?
Капитан устало потер лицо, то ли пряча взгляд, то ли просто собираясь с мыслями и хрипло ответил,
- Не знаю. На все вопросы.
Он собирался еще что-то добавить, но замер с приоткрытым ртом, глядя на деревья. Мигель медленно повернулся, и тоже замер - там, между стволами деревьев стояли люди, почти сливаясь с лесной зеленью. Они были одеты в легкие, струящиеся одежды серо-зеленого цвета и кожа, кажется, тоже была чуть зеленоватой, хотя, может это так падал сквозь кроны деревьев свет. Они стояли молча , в расслабленных позах, не проявляя агрессии.
Падре, словно вытащенная из воды рыба, молча разевал рот, глядя на появившихся гостей, или хозяев этого места, затем вдруг захрипел, завизжал, и с диким воплем: "Деееемоны", бросился прочь.
Святая Дева Мария... На них нет креста. Что ж, очередная партия безбожников. Но их много. А за спиной Мигеля только обломки корабля, трусливый капитан да спятивший падре. Но испанцы не отступают! Не обращая внимание на священника, Мигель протянул вперед раскрытые ладони в универсальном жесте мира - и пошел навстречу незнакомцам. Впрочем, шпага была на боку, и дворянин дорого намеревался продать свою жизнь в случае схватки. Насколько опасны чужаки? Видно ли оружие?
Незнакомцы, которые явно являлись местными жителями молча, с одинаковыми выражениями на совершенных лицах стояли и ждали подходящего Мигеля, за спиной которого, чуть слева, что бы не помешать вытащить шпагу, чуть покачиваясь шагал капитан, что-то бурча себе под нос, то ли молитвы, то ли проклятия.
Крики падре постепенно затихли вдали и тишину нарушали только шорох волн и шелест листьев. Даже птичьих криков не было слышно.
Даже при ближайшем рассмотрении казалось, что фигуры будто бы "плывут" сливаясь со стволами деревьев и листвой. Оружия не было видно, но кто знает что там, под длинными, почти до земли плащами?

Когда до странных людей оставалось несколько шагов, фигуры расступились, словно растекшись в стороны и между ними вышел вперед мужчина, в таком же плаще как и все, но его осанка, выражение лица и движения выдавали, что этот человек привык повелевать.
- Приветствую, - произнес он, мелодичным голосом, откидывая с головы капюшон, - Не хватайтесь за оружие, здесь вам не причинять вреда. Если бы мы хотели, вы бы уже давно были мертвы.
И он легко кивнул головой на верхушки деревьев, в которых на мгновения показались люди, держащие в руках луки и тут же снова пропали.
О, ему повезло! Эти дикари не такие уж и дикари, если они знают испанский. Видимо, где-то рядом есть поселение, или форт, или торговая миссия. Или ... Это не испанский язык?! Но как он их тогда понимает? Или это другой цивилизованный язык? Французский, английский, голландский? Эти дикари знакомы с еретиками?
- Хорошо! Во имя святого отца, кто вы такие? Я и мои спутники потерпели крушение. Я и мои спутники хотели бы поесть и попить. И как можно добраться до моих сородичей, таких людей как я?
Мужчина в ответ лишь улыбнулся и приглашающе махнул рукой, поворачиваясь к прибывшим спиной и уходя под полог леса, который будто расступился перед ними, образовав зеленый коридор.
В одной простонародной сказке злой король давал бедной девушке неразрешимые задачи. В числе прочих было - прийти во дворец не голой, и не одетой. Дочь бедняка блестяще вышла из положения, закутавшись в рыбацкую сеть. Но это потому, что в нищей деревне не было ничего другого. А вот если бы там была ткань подобной той, что видит сейчас Мигель...
Ибо там, в коридоре, в зеленом полумраке танцевали стройные гибкие девушки в странных нарядах. Платье было длинным и простым, безо всяких изысков, но ткань, Дева Мария, что там была за ткань!
Она то надежно скрывала все изгибы, то внезапно, по непонятной прихоти, просвечивала так, что можно было разглядеть вишенки сосков и треугольник волос внизу живота...
А учитывая, что в море Мигель уже был достаточно давно, зрелище производило просто убойный эффект.
- Святая Дева Мария, спаси и защити от искушения..
Но ноги сами несли туда, под сень леса..
Обернувшись, мужчина понимающе усмехнулся,
- Девушки проводят вас в комнаты, вы сможете отдохнуть и освежиться, а за обедом мы сможем поговорить, - и скрылся между деревьями, будто растворился.

Девушки, стреляя глазками и явно не стесняясь своих одежд, провели Мигеля и капитана по тропе, больше напоминавшей туннель - стволы стояли на равном отношении друг от друга, а кроны соприкасались в вышине, закрывая от палящего солнца. Спустя минут десять впереди забрезжил свет и путешественники вышли из леса. Перед ними простиралась долина, на которой располагались странные постройки - одни, с огромными окнами и тонкими перекрытиями, сверкавшими на солнце будто хорошо отполированная сталь, этажей пять - шесть в высоту, другие приземистые, одноэтажные, но из неизвестного путникам материала, третьи, словно небольшие башенки. Тропинка сменилась дорогой, вымощенной ровным, без щелей камнем, правда кое-где по краям сквозь камень прорастала трава.
Девушки, смеясь при виде замешательства мужчин, провели их в ближайший дом - фасад его был выполнен из камня, но каждый элемент надвратной арки был выполнен так искусно, что казалось, будто вставший на дыбы лев вот-вот прыгнет на головы зазевавшихся людей.

Как только компания переступила порог, в помещении вспыхнул свет. Светильники располагались на стенах, и выполнены были в виде тюльпанов, в бутонах которых горел свет. Он был ярче 100 свечей и совершенно не чадил и не пах.
Всю дорогу девушки мило щебетали между собой, хихикали и обсуждали что-то совершенно непонятное - про генотипы, генофонды, матричные системы, комплексном обследовании, ИППП у моряков и так далее, в какой-то момент Мигель перестал пытаться уловить смысл и только улыбался в ответ, когда улыбались девушки. Да и кроме их разговора чудного вокруг хватало - покрытые деревом стены, в которых не видно стыков, да и на ощупь не похоже на дерево - слишком гладкое. Зажигающиеся сами по себе светильники, неизвестная и непривычная архитектура здания и планировка.
Пройдя по коридору, девушки остановились и толкнули двери двух комнат, расположенных напротив друг друга,
- Входите, господа, это ваши комнаты, сейчас мы покажем вам что и как работает, а через час зайдем за вами.
Одна из девушек, блондинка с зелеными глазами, подтолкнула к двери Мигеля, вторая, жгучая брюнетка, капитана.
- Это санузел, ой, вобщем туалет и ванная. После, хм, того, как вы сделаете свои дела, нужно нажать на кнопку, вот так. Это ванна, для того, что бы пошла вода нужно повернут эти краны - холодная, горячая. Это мыло... полотенца тут. С остальным разберетесь сами, если будут вопросы, зададите их потом. Отдыхайте.

Протараторив и показав что и как работает, блондинка помахала ручкой , подмигнула, вогнав в Мигеля в легкий ступор и вышла.
Долгое плавание, необычный костюм девушек, перенесенный ужас смерти и удивительное возвращение к жизни пробудило в Мигеле те чувства и ощущения, в которых он сейчас меньше всего нуждался. На секунду он порадовался, что корабельный распорядок не требовал чопорных туалетов и дворцового этикета. Плотные облегающие одежды мало того, что сковывали движения, так еще и слишком отчетливо демонстрировали бы его непристойное желание. Впрочем, мокрые парусиновые штаны достаточно облегали его тело, чтобы можно было заметить некоторые изменения. не потому ли подмигнула девушка? Кстати, вроде бы он ее понимал местами, пока та не использовала совсем уж незнакомых слов. Испанский? Но об этом можно будет подумать и позже.
А пока - что ему еще известно? Странные строения, явно не предназначенные для обороны. Безоружные девушки в свободных одеждах. Чудеса со светильниками. На редкость спокойные люди.
И странная комната. Мигель опустился на колени и провел рукой по белой блестящей поверхности. Это сияющее творение рук человеческих - туалет? Да даже императоры едят из более грубой посуды, хрупкого фарфора, привезенного из далекого Китая. А туземцы используют это для туалета. Мигель с большим трудом удержался, чтобы не лизнуть гладкую поверхность. Туалет! Какая роскошь!
Блестящий металл, дающий воду, оказался не серебром, а какой-то формой железа. Безусловно, от уступал непревзойденной толедской стали в бою. Но в украшениях был бы ничуть не хуже серебра. А то и золота.
После нескольких попыток удалось сделать свои дела и помыться. Мигель выругался, когда сначала попал под горячую воду, а потом под обжигающе ледяную. Но вращая странные ручки, ему удалось добиться приемлемого результата. С наслаждением он ощущал, как сходит корка соленой грязи, наросшая за месяцы странствий. Темные волосы стали гуще и пышнее. Одеваться в грязное белье не хотелось, потому Мигель обмотался полотенцем. И задумался... Он не следил за временем, потому не представлял, как скоро вернется девушка. Что делать ему? В этом непонятном, но явно богатом мире? Пойти по стопам Кортеса, с сотней солдат захватившего огромное государство? Но у него не было сотни солдат. У него-то и одного не было - вряд ли капитан хорош в битвах на суше. Или сделать что-то иное... Но что? так он и думал до прихода девушки... Красивой, надо заметить, девушки. И решил пока разузнать побольше об этом странном месте и непонятном мире.
В дверь раздался стук, ручка повернулась и в дверь просунулась голова капитана, а за ней и весь капитан. Тоже в обернутом вокруг бедер полотенце, чистый, благоухающий мылом, с причесаной бородой и довольным блеском в глазах,
- Разрешите, Мигель? Думаю, скоро за нами придут и надо решить, что делать дальше. Этого острова нет на картах и я впервые в жизни слышу о нем. Даже сказок и легенд нет, хотя не удивительно, такой шторм пережить сложно.
Капитан сел в кресло и вытянул ноги, в руках у него оказался кисет и трубка. Привычными движениями он развязал шнурок и начал набивать трубку - хоть что-то привычное и неизменное в этом странном месте. Скоро запах табака поплыл по комнате, клубы дыма поднялись к потолку и... раненым быком взвыла сирена, а с потолка полилась вода. Буквально через пару секунд дверь распахнулась, явив двух растерянных девушек со стопками вещей в руках,
- Что здесь...? Как вы? Нельзя курить в комнате, - наперебой затараторили они, разобравшись в ситуации, - Вот ваша одежда, подождите пока в другой комнате, переоденьтесь, а мы отключим сигнализацию.
Капитану пришлось убрать изрядно вымокшую трубку и мужчины перешли в его комнату, словно сестра-близнец, повторявшую комнату Мигеля.
Мигель быстро перестал оглядываться по сторонам. Фарфор и даже серебро не умеют бегать. А он их уже видел. Капитан прав. Следовало обсудить, что им делать. На этом острове поражало все - бьющее по глазам богатство при видимой кажущейся его беззащитности. Ни оружия, ни доспехов, ни частокола. Ни каменных стен и пушек. Ничего. Но при этом все спокойны, никто не боялся их корабля, их не убили. Их привели в покои, равным которым не было даже у короля! И оставили вот так, без присмотра. Хотя. Как-то чужаки узнали о безобидном курении и обрушили на них водопад. Они так боятся огня? или дыма? нет. Девушки спокойно его вдыхали. Видимо, он им просто неприятен. Вздохнув, Мигель вычеркнул табак из видов оружия. А что остается? Крест и шпага? Он вспомнил священника и вычеркнул крест. Маловато для захвата острова!

- Капитан. Эти люди сказочно богаты и кажутся беззащитными. Но именно кажутся. Они строят такие дома, они чуют запах дыма, они явно нас не боятся. Причем не потому, что не знают, что мы можем. А потому, что знают. И все равно не боятся. Сперва я хотел повторить подвиг Писарро. Вы и я, думалось мне, способны разогнать и сотню безоружных дикарей даже без размазни священника. Но я ошибся. Они не дикари. То, что на них нет креста - не делает их слабыми, увы. Будь у нас несколько кораблей и несколько сотен солдат - еще можно было попробовать. А так нет. Нас сомнут и уничтожат. Потому я предлагаю ждать. И смотреть по сторонам. Что вы скажете, капитан?

- Варенец, с возвращением, - улыбаясь сквозь слезы, Роуз посмотрела на вернувшегося, вдруг, кота. Явление спящего Шина было полной неожиданностью для девушки и одновременно лучиком надежды - ведь он ушел довольно давно и все еще жив! Роуз сделала несколько глубоких вдохов, прогоняя начинающуюся истерику и посмотрела на клубящийся пеплом горизонт. Ветерок усилился, но пока плотная ткань футболки справлялась со своей задачей, защищая нос и рот от пыли. Девушка позволила Эрику усадить себя, но вот с натягиванием его куртки на голову не согласилась категорически.
- Давай так же, - кивнув головой на Иду с Сергием, сказала Роуз, застегнула ветровку, поправила футболку так, что бы она и глаза закрыла, натянула ветровку на головы им с Эриком и, крепко прижавшись к нему, потянула на землю,
- До встречи, ребята, - крикнула девушка.

Роуз скинула куртку, стянула запасную футболку и намотала ее на голову так, что бы только глаза осталось видно. Дышать стало легче - поднятый пепел перестал забиваться в рот и нос.
Она осторожно высвободила свою ладонь из ладони Агаты,
- Извини, подруга, но я не могу вот так взять и уйти, я не могу бросить этого придурка, - тихо сказала девушка, кивнув в сторону Эрика, посмотрев в глаза Агате и переведя взгляд на Арсения. Так все глупо получалось! Эта нелепая ссора, уход части людей, да и те, кто был дорог Роуз, те, кто стал ей приятелями и даже друзьями в этом мире тоже разделялись и сердце Роуз разрывалось от выбора. Да и вообще, может ли тот светляк сделать то, о чем говорит? Может это просто уловка? Кажется, и у нее начинается паранойя.
- И вообще, ребята, я же из Америки и знаю, что такое смерч и правила поведения, если тебя застало, а здесь не тяжелых летающих предметов, так что все будет хорошо, правда, - девушка говорила торопливо, глотая слова и стараясь не заплакать. Слезы уже стояли в глазах, а горло перехватывало от эмоций.

Тепло жизни, тепло еды, что-то берешь в этом мире, что-то отдаешь. Главное, брать надо колько нужно тебе здесь и сейчас, ни каплей больше, иначе придется заплатить цену.
Горячая плоть, горячая кровь. Тает в морозном воздухе пар, расползается приятное тепло по телу, разгорается внутренний огонь, согревает изнутри, отгоняет стылую ночь.
Высунули языки собаки, растянувшись на покрытом розовыми пятнами снегу. Ходит кругами Алелеке, купаясь в живом жаре, собирает оставшиеся капли. Довольны животные, довольна Ярра.

Только тепло, вдруг сменилось ознобом, повеяло в воздухе смертью и болью. Идут больше похожие на призраков животные, идут, доверчиво оголяя покрытые струпьями шеи. И мольба их разливается в воздухе и не дрожит рука, даря долгожданную смерть. Только вот Быпай с Бачей отошли в сторону, подняли шерсть на загривках, раздается тоскливый, прерывистый вой. Алелеке насторожено смотрит вокруг, принюхивается, ждет чего-то...

Ветер донес сладковатый запах, от которого скрутило живот и заслезились глаза. Собаки поджали хвосты и разорвали ночную тишину диким воем, только призрачный пес вышел вперед, подняв хвост и чуть наклонив косматую голову. Забелели в темноте зубы, готовые вцепиться в горло.

Ярра увидела приближающихся тварей, черными пятнами грязи на снегу, запахом ненависти и гнили. Двенадцать зверей, двенадцать кэлекчели. А их только четверо, даже трое - куда она против волка-оборотня? А Алелеке стоит троих и готов доказать это, вся поза его - вызов, готовность к битве, но что может он один?

Но нет другого выхода - бежать? Не убежать, догонят и вцепятся в спину. Бежать и каждое мгновение ждать смрадного дыхания за спиной и щелканья зубов? Нет. Прости мама, прости, Паналыку - закипели на глазах горькие, злые слезы.

- Быпай, Бача... Алелеке... Выручайте... - девочка потрепала мохнатые головы.

Гитара за спиной, кое-какая еда и вода, что влезло в кармашки чехла, вот и все, что осталось от этого города. Серый пепел поднялся, потревоженый тринадцатью пар ног и теперь медленно оседал на обувь и брюки стоящих людей, словно растворяя в себе неугодных пришельцев.
Участие в подполье было для Роуз смыслом жизни в этом забытом богами сонном и тухлом месте. Опасность, тайна, хоть призрачный, но шанс вернуться домой - все это будоражило кровь и не давало замереть, словно муха в янтаре. Не поддаться депрессии и не сойти с ума.
Только вот не вышло.

Прошедшие после провала дни Роуз, перебирая струны гитары, много думала о том кто и почему их предал. И ведь сейчас этот кто-то среди них. Зачем?
Обведя взглядом лица товарищей, девушка передернула плечами, как от озноба - подозревать всех? Да лучше сдохнуть сразу, чем так жить.
Озлобленность, растерянность, страх, вся гамма эмоций отражалась сейчас на лицах изгнанников. Вопрос "что делать?" электреризовал воздух. Для Роуз такой вопрос не стоял - лучше погибнуть в пути, чем жаться к воротам и скулить, словно выгнанная хозяином собака.

Империя осталась в прошлом, а что будет в будущем, да и будет ли оно, это будет известно потом.

Девушка поправила лямки чехла, догнала Агату, обернувшись к Орвилу добавила,
- Задавай темп, кто хочет жить должен успеть.

За спиной очертания крыльев -
В темноте, как летучая мышь,
Растопырив отростки в бессильи
И неловкости, молча стоишь,

Порожденьем безумных фантазий
Наделен совокупностью свойств,
От которых устойчивый разум
Наполняется бредом расстройств,

Непривычный, загадочно странный,
Неподсудный мирской суете,
То ли монстр, то ли сказочный ангел,
Что по глупости к нам залетел.(с)

Откуда в голове взялись эти строки? они просто преследовали Машу весь день, а ночью пришел он, тот самый из предыдущего сна, но теперь он не шел ей навстречу, а будто ждал чего-то стоя у окна в похожей на бетонную коробку комнате. Маша потянулась навстречу, шепча слова стихотворения как призыв, как пароль, открывающий запертую дверь и фигура пошевелилась, прислушиваясь. Мужчина тряхнул головой, будто отгоняя насекомое, сжал висками ладони и со стоном опустился на пол. Его лицо, больше похожее на маску, перекосила гримаса боли, а между стонами Маше удалось услышать,
- Кто ты?...

За долю секунды до выстрела, Брук резко рванула в сторону и пуля просвистела мимо, но тело Мойры подвело, прострелив болью спину от резкого движения и следующая пуля нашла цель.
Адреналин чуть смягчил обжигающую боль, но нога тут же подвернулась и девушка рухнула на землю, огласив диким криком пустынный остров. Горячая кровь мгновенно пропитала штанину, нога отказала двигаться, боль разлилась по бедру. Брук услышала чей-то утробный вой и не сразу поняла, что это она сама, зажимая рану завывала, пытаясь отползти от глядящей на нее из черноты ствола смерти.
Словно со стороны девушка смотрела, как она сама, вдруг, бросилась на Карсона и начала бороться.
С огромным трудом вырываясь из тумана боли и шока, Брук потянулась к лежащему на земле камню, сжала его и бросила, целясь в ноги мужчины.

Скрипит под ногами снег, летит, не касаясь лапами земли Алелеке, обгоняя ветер, играя с бураном. Высунув красные языки трусят Быпай и Бача, посматривают вопросительно - куда? зачем? но молчат и не забывают зорко смотреть по сторонам. Хотя что там смотреть? Белая, искрящаяся пустыня от края до края, а вот небо...
На него стоит смотреть, оно завораживает мерцанием звезд и переливами сполох, оно наполнено светом и цветом, оно манит и зовет. От этого сердце гулко бухает в груди, а взгляд не отрывается от сверкающего полотнища, глядящего сверху на бесцветную землю.

Ярра оглянулась, попытавшись найти взглядом родное стойбище, но нет, за спиной только снег, да еще тень - и откуда она, когда нет солнца?

Скрри, скрррих…Скрри, скрррих… Ноги наливаются тяжестью, в животе начинает скрестись голод, да и собаки все чаще бросают голодные взгляды. Некоторое время Ярра старается не обращать внимания ни на призывное ворчание в животе, ни на жалобные взгляды животных - вперед, вперед, быстрее, успеть и вернуться к горящему очагу и такой родной и единственной маме. Но холод и усталость все сильнее, голод уже не робко напоминает о себе, а кричит, требуя живого жара и горячей крови.

Девочка остановилась, оглядываясь - где-то совсем рядом еда, пусть слабы и больны животные, все же их плоть и жар придадут сил идти дальше. Потянулась Ярра к их разумам, протянула тонкую ниточку,
- Идите, идите, я помогу вам, а вы поможете мне, - чуть шевелясь шептали губы.

Линии, вдруг, закрутились вокруг ее пальца, потянулись к нему, вытаскивая из глубины холста картинку. Маша вскрикнула, отшатнулась от мольберта, расплескав горячий кофе. Розовые заячьи ушки на тапках покрылись буро-коричневаыми крапинками.
Поставив чашку на стол, девушка осторожно приблизилась к мольберту,
- Дожила, - громко сказала она, - все, здравствуйте, глюки!
Звук собственного голоса немного успокоил и Маша вновь протянула руку к наброску. Мазки опять потянулись, словно напрашиваюсь на ласку и девушка, шумно выдохнув, провела пальцем по полотну холста. Расширивщимися от изумления глазами она наблюдала, как за ее пальцем, всплывая из глубины возникают окрашенные полосы. Девушка посмотрела на свой палец - чистый, заглянула за мольберт - пусто. В голове тоже стало пусто-пусто, чуть-чуть страшно, но больше, почему-то интересно.
"Наверное, так и сходят с ума" - мелькнула и пропала мысль, а Маша, сделав большой глоток уже не горячего, а как раз такого, как она любила, кофе, решительно подошла к мольберту и стала медленными, круговыми движениями пальцев, водить по холсту.
За окном уже темная серость сменилась на светлую, когда, наконец, Маша опустив уставшую руку отошла от картины, вглядываясь в то, что получилось.

Серость, тоже серость, словно ртутные капли стекают по стеклу окна, за которым лишь угадывается комната и полулежащий человек в чем-то , напоминающем скафандр, только красного цвета и состоящий из множества частей. Лица за льющимся по стеклу дождем не разглядеть, как и интерьер, но человек кажется смутно знакомым, хотя как это может быть, если он в скафандре?

Оценив свое или не свое творчество, Маша передернула плечами - слишком мрачно и безысходно даже для нее, от вида картины накатывала жуткая тоска , словно от вида постапокалиптического мира, в котором жизнь, лишь оттягивание конца.
Мозг требовал кофе и срочно и девушка поплелась на кухню. Привычные действия отвлекли ее от мрачных мыслей о собственном безумии и, налив в кружку ароматный черный напиток, девушка уже убедила себя, что сейчас она войдет в комнату и холст будет так же пуст, как и вчера, а все остальное - последствие недосыпа и депрессии.

Хлопнула дверь и по коридору процокали каблуки - и чего это Танька сегодня в такую рань?
- О, чувствую кофе, привет ранняя пташка, - прозвенело в коридоре, - Ты здесь? Нихрена себе, мать... - это уже из мастерской.

Болезнь все сильнее сжимает свои костлявые объятия. Все ближе жадный оскал смерти и Ярра видит ее, уже не крадущуюся следом, а идущую полноправной хозяйкой след в след. И все больше забот ложится на плечи девочки, все слабее становится мама, все тише и тише, потерявшая надежду Ойрон.
И только Паналыку щедро делится своим теплом и силой, но не бесконечны и они и скоро болезнь возьмет принадлежащее ей и только кэле будут пировать на занесенной снегом стоянке.
Ушла радость, не слышно смеха, даже плач отнимает силы, поэтому слышно только тяжелое дыхание, да надрывный хрип.

Не может Ярра выносить больше этого, но не может и бросить мать одну - кто растопит снег и накормит собак, кто разведет огонь? И мечется Ярра, разрываясь и просыпается ночью в страхе, ловя еле слышное дыхание мамы.

Ночь раскинулась над сверкающей ледяной пустыней, затихли звуки стойбища. Вышла из яранги девочка, села, прислонившись спиной к Быпаю, запустила ладошки в его свалявшуюся шерсть. Неслышной тенью появился рядом Алелеке, потоптался, устраиваясь с другой стороны, вздохнул тяжело, подняв морду к звездному пути. Ярра тоже подняла взгляд на небо и вспомнился ей и устланный звездами путь и несущий на своих плечах всю тяжесть мира старец Тэнгир и яркое солнце и нежный ветер - ведь было же, не приснилось!
Хоть каплю бы той силы, каплю умения и мудрости, что бы отогнать болезнь, вернуть краски на лица людей, вдохнуть сил.
Расскинула Ярра руки, потянулась вверх, всем своим горячим сердцем желая только одного - сил для родных и любимых, сил, что бы дождались ее, что бы было ей куда вернуться, потому как пришло внезапно решение - идти! Идти искать сквозь путь туманный Ёёолгой, выпросить солнца жар, отвести смерть.
Вскинулась Ярра позвать Паналыку, но поняла, что должен остаться он, он один поддерживает людей и если уйдет, то не успеет Ярра, заберет всех смерть.

Тихо-тихо зашла в ярангу девочка, прижалась к горячей руке матери, разожгла жар сердца сильней, делясь своим теплом и силой. Собрала вещи в дорогу.

Быпай, Бача и Алелеке уже крутились у входа, молча отстаивая свое право отправится с Яррой и согласилась девочка, погладив лобастые головы.

Молчит стойбище, молчит ветер, чуть скрипит под копытами оленя снег. Все дальше и дальше темные пятна яранг за спиной, и нет пути назад.

Протесилай взял на себя главную роль в переговорах, а Дианта в разговор не вмешивалась, она стояла чуть в стороне, временами глядя на свои ладони и вытирала их. Она ощущала на руках теплую кровь и от этого ее начинало мутить.
Девушка старалась не показывать своего состояния - вряд ли бы ее поняли, поэтому она глубоко дышала и делала вид, что осматривается - не хотелось бы снова внезапно с кем-то встретиться.
Разговор про странных мужчину и женщину ее заинтересовал и она подошла ближе,
- Что ж, я согласен. Мы же обещали помочь Коломию с подвигами.

Кожа раскалена, но не обжигает, от его кожи пахнет пеплом и сырым деревом. Грохочет сердце. Внутри клокочет лава, идет потоком за его руками, которые то вычерчивают замысловатые фигуры на спине, то сжимают до боли, не давая вдохнуть.
Мир растворился, исчез, остались только древнее как мир движение навстречу и желание слиться, раствориться в нем. Ноги обхватывают его спину... ближе, еще ближе... Стон... Чей? Не важно...
В груди зарождается рычание, вырвавшееся криком, а тело будто разлетелось на множество мелких кусочков, взорвалось феерверком наслаждения.
Прохладный ветерок ворвался непрошеным в машину, слизнул капельки пота с груди Мэгг и унесся, смущенный.
Дыхание, частое и горячее медленно выравнивалось. Мэгг, прикрыв глаза наслаждалась приятной слабостью в теле и отголосками удовольствия, волнами пробегавшими по ее телу.

Год прошел, а будто вчера был тот камень и был выбор. И теперь только по ночам ныряет Ярра в водоворот сновидений, идет по мягкой траве, касаясь ладонью шелковистых стеблей, пьет пьянящий ветер, приносящий щекочущие обоняние ароматы с толикой горчинки, слышит зовущий шум моря. А иногда слышит во сне грозный рык беснующегося отца, недовольного своей дочерью и в такие ночи просыпается она больной.
Не его ли гнев пал на окружающий Ярру людей? Не она ли причина болезней? И хоть улыбается ей вымученной улыбкой Ойрон, прижимая к себе содрогающееся от кашля тело малыша и хоть гладит ласково по голове мама, пытаясь скрыть от нее свою болезнь, щемит у Ярры в груди, наворачиваются горячие, соленые слезы, сбегают дорожками по щекам, замерзают, запутавшись в пушистом меху.
А болезнь сжимает свои жестокие объятья, ходит неслышно вокруг стойбища смерть - ее сестра. Пьет жар людской и становится сильнее.
Только Ярру ей не достать, не приблизится и злится она, в остервенении бросаясь на других. И витает в воздухе горько-сладкий, тошнотворный запах беды и чувствует его Быпай, как видит приближающуюся смерть и сквозь рык его слышен жалкий скулеж.
И нет пути к ворону и не лежит душа к Нарвалу, пусть и назвался он отцом...
И бредет Ярра сквозь застилающую глаза пургу и ждет чего-то, ведь так страшно самой сделать шаг в сторону, оставить всех и идти одной искать солнце.

Миры сплетались бесконечной каруселью, ложась под ноги Вечного Старца, взрывались серебристой пылью, пораженные злобой Падшего, сплетались, проникая друг в друга и отталкиваясь.
Маленький блестящий шарик опустился на ладонь маленькой девочки, нет, не девочки, статной черноволосой красавицы с пронзительными синими, словно небо в жаркий летний день, глазами. Опустился и закружила вокруг разноцветная канитель. И стала Ярра солнем нового мира или просто сменила старое? Разбежались лучи, обняли землю от моря соленого до белоснежных горных вершин, расчертили землю голубые ленты рек, покрыли землю шелестящим зеленым ковром травы. Распахнул могучие крылья золотой ящер, несущий на своей спине хозяйку мира и проносились под его крылом несметные стада диковинных животных и ветер послушно поддерживал огромные крылья. И только вдали бушует море, не подвластное Ярре, и рвется сквозь время и пространство крик ярости, который не способны заглушить ни расстояние, ни желание,
- Убью... Ярра!!!

И дрожит великая богиня от пробирающего до костей холода и дрожит девочка Ярра. Воспоминания медленно отпускают, уходя куда-то глубоко внутрь - вчера ли она была хозяйкой мира? Сон это был?
- Где ты был, Паналыку? - не отвечает на вопрос Ярра, а задает свой и слышится в этих словах горечь и обида.

- А может у него ключи? Болотыш, у тебя есть ключи? - подпрыгивая продолжала дразниться Джеси. То ли от злости, то ли от важности, монстр раздулся, словно жаба. Девочка как-то видела, как мальчишки сунули жабе в зад трубочку и надули ее - так вот, болотыш выглядел так же.
- Не лопни, - крикнула девочка, отпрыгивая от выстрелившего языка.

Прозвучавший голос был не ее, ну почти нее, знакомый, и интонации знакомые. Кажется так звучит ее голос в записи. Брук смотрела на себя со стороны, пребывая в легком шоке от происходящего и почти не понимала, что ей говорят... говорит... она сама себе.
Девушка хихикнула и поморщилась от вспышки головной боли. Протянула руку и дотронулась чужой рукой до своей, заглянула в глаза, видя в них отражение свое-не свое.
- Бррр, жуть какая, - почти шепотом протянула девушка, - Давай разбираться, а то мне скоро домой надо.
Брук снова идиотски хихикнула,
- Точно ничего не принимали?

Завораживают узоры, уплывает сознание, плывет вдоль линии пальчик, повторяя плавные изгибы уже не камня.
Звуки вокруг изменились, ветер принес запах горьковатый запах соли и водорослей, полежавших на солнце. Уже не ветер шумит, а волны морские, шурша набегают на синь неба, стирая яркие краски, маня пенными бурунами, что кажется, протяни руку и оседлаешь его, и понесешься по морю-небу на спине белоснежного коня, рассекающего суровые воды, а в глубине ждет свою дочь Нарвал.
Запрокинула Ярра голову, протянула уже было руку - коснуться воды, да рык Алелеке, рвущего странное создание, отвлек. Оглянулась Ярра, испугалась... Хоть и творец великий Кутху, но что ему до нее? Зачем воинов своих и слуг отправил?
А море зовет, а море обещает защиту...
Разве знает ребенок, что за все в жизни нужно будет платить? Не знает, но догадывается, а вокруг уже щелкают призрачные клювы и не справиться одному волку, и нет рядом Паналыку, а море рядом - только руку протяни и унесет оно страх, закроет, защитит... Как всегда во сне. Когда зовет оно, манит и отталкивает одновременно.
Да и сейчас все это сон, наверное, тогда можно и в море нырнуть и просто закрыть глаза, а потом проснуться.
А пока спрятаться! И Ярра, свистнув Алелеке, подпрыгнула, доставая ладошками до мокрой воды.

- Тут я, нормально все, - прошептала Аня, борясь с накатившей тошнотой и глубоко дыша. Не перенять бы эстафету от Майи. Девочка кое-как села, обеими руками опираясь о землю и пытаясь удержать себя в вертикальном положении. "Слабость, тошнота, потеря ориентации - симптомы не сильного отравления", - привычно подумала Любова. "Свежий воздух, много пить и полегчает, раз уж сразу не умерли".
- Майя, пожалуйста, не вставай, только хуже будет, сядь и дыши, что бы вся гадость из организма вышла, - Аная заметила в темноте шатающуюся фигурку Светловой, сдирающую с себя скафандр.

Явление Стругачева было поражающим, в его стиле - факел, песня... И никаких следов отравления - бодр и весел, как молодой козел.
- Лёха, ты чего орёшь-то? Мозг от заразы отказал?

Большой Камень - место где камлают по весне, как сойдет под теплым солнышком, вернувшимся из подземного сна шаманы, одаривая свежей кровью древних богов, что б обратили свой взор на детей своих, дали оленихам молока, а оленятам мягкого ягеля, силы дали воинам и охотникам, отвели жадный взгляд Кэле.
Тянуло Ярру к этому Камню, звала ее тайна, в отличие от других людей, что даже смотреть в эту сторону боялись. Присела девочка, прижалась спиной к нагретому боку камня, прислушалась. Будто живой он, будто бьется в его глубине огромное сердце, медленно так тук-тук...тук-тук...
Водит Ярра пальчиком по темным прожилкам, словно венами опутавшим древний камень и чудится ей, что не камень это, а окаменевший великан, вросший в землю и жив он, только спит, крепко-крепко. А линии складываются под пальчиком в рисунки - что же покажет он Ярре?
И не скучно совсем и не страшно, но все же оглядывается она, выискивая взглядом Паналыку - а вдруг струсил или мама не отпустила?

- Цыц, расшумелись! - прикрикнула Ярра на Баачу и Алелеке. Клокотал рык в глотке призрачного волка, ходил он перед сидящей на земле девочкой не подпуская к ней Баачу, да и та не отставала, не ложилась на землю, признавая за ним главенство, а в ответ рычала, пытаясь подойти ближе к хозяйке.
Да что с ними такое? Не замечала раньше Ярра такой их нелюбви друг к другу, да и вообще странно - другие собаки Алелеке не видели, хотя иногда и беспокоились, вроде ощущая его присутствие. А Баача видит. Странно.
Отвлеклась Ярра от чудесного Камня, посмотрела внимательно на собаку. Любимую. Больше всех ее Ярра любила, может за то, что относились к ней, как к девочке? Изгоем она была и боялись ее люди, как и Ярру, только мама не боялась, но и не любила.
- Алелеке! - и призрачный волк, ворча, лег справа от девочки.
- Баача! - и чуть слева легла сука, повинуясь движению детской ладошки. Но все равно смотрят друг на друга и шерсть колючей полосой дыбится по спинам.

Уходили тени, уносили за собой запах смерти. Стойкий. Сладкий. Пресный. Он забивает нос, оседает в легких, заставляет давиться воздухом. И Ярра кашляет, вытирая выступившие слезы. Машет ладошкой перед лицом, отгоняя назойливую вонь.

А люди идут и дышат этим, кашляют надрывно, прижимая к груди руки, сами того не замечая, что помечены они смертью и ей дышат и не отпустит она того, кого пометила. И не спасут от этого кашля ни мать-и-мачеха, ни тюлений жир. Но знание это слишком тяжело для человека и готов он отмахнуться от него. С надеждой ведь жить легче. И за надежду будут они держаться.
Сказать? Испугаются. И так уже боятся и страх висит темным туманом над ними, расползаясь и на родное стойбище - вон Паналыку аж посинел весь. Только нечего ему боятся и не его это страх, а их - теней, в которые превратились люди. А Ярра привыкла к людскому страху - с рождения он с ней и даже не душит уже, не пугает. Маму только жалко, тяжко ей.

Девочка задумчиво посмотрела в след парню и прикусила кончик ногтя на большом пальце, переведя взгляд на собак - кого выбрать? Быпай преданно глядит в глаза - верный друг, предан и жизнь отдаст за нее, но и правда стар, зато опытен. Чоро? Нет, молодой, горячий, но не испытан еще, не знает Ярра что ожидать от него. А вдруг решит он главенство свое ей доказать? Или слушаться не захочет? Нет, не Чоро. Элике - солнышко веселое, играть с ней хорошо, валятся в мягком мху, но рыкни кто, замахнись и поджат хвост у Элике и смотрит со страхом. Нет, не Элике.
Бача... белее снега, но чувствует в ней что-то Ярра, близкое что-то и одновременно чужое. И боятся ее люди, а вот Ярра не боится.

- Ну что, Алелеке, одобришь мой выбор? - потрепав по холке хранителя спросила девочка. Нахмурила бровки, пытаясь вспомнить про Эччигеке. Только вот память какие-то обрывки подкидывала. Странные, страшные.

- Леш, не переживай, я ем, - и девочка показала ладошку с кашей, и пошутила, - Не очень гигиенично, но зато вкусно и практично.

Дождь, как всегда не разочаровал - да и может ли разочаровать дождь? Ну, только если он моросящий, затяжной,/ тогда, когда были планы пойти гулять или поехать на природу, а вокруг серость, холод и грязь... Тогда разочарование накатывает так, что хочется плакать. А такой теплый, шумящий ливень наоборот, поднимал настроение, смывал не только усталость, но и кажется, грязь с души, оставляя после себя звенящую, прозрачную пустоту, готовую заполнится чем-то хорошим.

Доев кашу, девочка протянула руки под струи дождя, позволяя им ласково смыть грязь и прилипшие крупинки каши. Она потерла руки о камень, счищая остатки еды и жир - вроде чисто.

Заметив, что Майка начала прихорашиваться, Аня подпела тихонько строчку из песни и предложила,
- Давай помогу? Я смотрю, ты решила принять мой план - мы маленькие, безобидные дети? - и Аня сделала невинное личико и похлопала ресницами.

- Да, Леша, раздевайся, Майка дело говорит, - Аня похлопала Стругачева по плечу, и продолжила менторским тоном, скрывающим озабоченность, - Замерзнешь и заболеешь, а лекарств у нас нет с собой и кто знает, чем на незнакомой планете может обернуться банальная простуда. Мы отвернемся и смотреть не станем, правда девчонки? Одежду надо выжать как следует и снова одеть. А Федор Михайлович поделится скафандром, правда?
Аня принюхалась - запах еды уже заполнил пещеру и вызывал слюну и бурчание в недовольном желудке, мол обед по расписанию пропустили, так хоть ужином накормите. Да еще и Марина так аппетитно ела.
- Да все равно чье это мясо, - махнула рукой на осторожность и дурацкие шуточки Аня и присоединилась к Марине у котелка и, зачерпнув каши, возразила Марине,
- Контакт, это хорошо и нужно, но пути для отступления должны быть. А то и правда странно - динозавры, рыцари, гравилуч - и это только из того, что мы видели. Парадокс какой-то временной. Кто знает. какая у них религия? Может они нас в жертву готовят, а мы ту с этим контактом... Мы же не будем прямо сейчас сбегать отсюда, нам нужна информация и пока есть вероятность ее получить и узнать, что от нас надо, мы останемся, а если нам будет грозить опасность, сможем сбежать. Правда, Федор Михайлович?

Идея Федора Михайловича плыть на разведку почему-то категорически не нравилась Ане - может Майкино влияние? Ее идея о приоритетах? Может быть... Но довод, кажется, девочка придумала железный.
- Вот если вы поплывете, то Вам переодеться будет не во что, ведь скафандр будет у Стругачева. Тогда вы можете замерзнуть и заболеть! - и Любова с удовольствием слизнула с ложки кашу.

Испугались мальчишки, разлетелись потревоженными комарами, но с готовностью снова собраться, облепить и тревожить своими мелкими укусами. А если много их будет, то и досуха выпить могут. Скатывается яркая бусина крови по щеке, горит угольком, манит. Тянется к ней всей душой Ярра, чувствует ее жар. Пьет боль и расцветают на ее щеках цветы румянца. Еле взгляд отвела, отвлекшись на продолжавших яриться собак.

Зябко стало Ярре, когда увидела она тени, когда ощутила вонь, коконом окутывающую их. Сердце словно сжала невидимая рука и дышать стало тяжело. А вонь навязчиво забиралась в нос, вызывая тошноту и противный комок в горле. Девочка прижала ладошку к груди, заслезившимися, вдруг, глазами глядя на скорбную вереницу в тишине шагавшую мимо их стойбища. Даже звон комаров, кажется утих. Словно не живые шли, а мертвые... Вон и голые ребра видны, сквозь гниющую плоть собаки и сползает клочьями со спины оленя шкура, обнажая кишащее опарышами мясо.
Не в силах смотреть, Ярра отвернулась, судорожно проталкивая в легкие воздух и пытаясь усмерить взбунтовавшийся желудок.

И Паналыку боится - его страх девочка тоже ощущала кислым запахом забродившего молока и пропитанного потом мха. Но Паналыку взрослый уже, скоро мужчиной станет, поэтому не может он страх свой показать. А она? Если хочет стать хорошей женой, то ей тогда тоже не должно быть страшно.

- И я с тобой! - сжав маленькие кулачки, девочка подошла к Паналыку, - Вместе пойдем!

Мэгг лежала, прижавшись спиной к груди Ловца и улыбалась, водила пальчиком по тыльной стороне ладоней обнимавших ее рук. Дыхание мужчины щекотало шею и девушка блаженно щурилась.

В ответ на просьбу остаться Мэгг просто кивнула, крепче прижимаясь к мужчине, ей и самой не хотелось уходить, не хотелось, что бы обнимавшие ее руки разжимались, что бы уходило это щемящее в груди чувство, от которого одновременно хотелось и смеяться и плакать. Хотелось, что бы эта ночь не заканчивалась. Завтра казалось таким далеким и нереальным.

- Ловец, - Мэгг развернулась в кольце рук, что бы видеть лицо мужчины, - Я не смогу не пойти. Пойми, сидеть и ждать у палатки, прислушиваясь, дергаясь от каждого звука... Я не смогу... Лучше знать сразу.. видеть... чем узнавать потом от других... прячущих глаза... - Мэгг заглянула в глаза Ловца - понял ли? - и уткнулась лицом ему в шею, прячась от неприятного, пытаясь удержать еще витавшее в воздухе очарование момента, стремительно уходящего, вслед за прозвучавшими словами.

Любова сидела у озерца и когда рыцарь повернулся к ней, услышав плеск воды, она громко ударила по воде ладошкой и смущенно улыбнулась латнику, мол дети же мы, играем вот сидим, от нечего делать. Пленители, наконец, вышли и Аня помогла Лёхе выбраться. Пока он, задыхаясь, рассказывал, успела осмотреть и почти одновременно с Чижиком сказала,
- Прекрати Стругачев, сначала надо согреться, поесть, восстановить силы и только тогда снова пробовать. Если твоя тушка законопатит нам выход, то лучше от этого никому не будет. Еще и воду испортишь.
Аня подмигнула Майке, назвавшей Стругачева героем и сама прыснула, когда та про ведро сказала. Это она сейчас намекнула, что в Лёхе этого самого много, для которого ведро принесли?

- Федор Михайлович, а может я попробую сплавать? Все-таки плаваньем занимаюсь и дыхание задерживать умею. Стругачев вон больше с аквалангом, может поэтому дыхалки не хватило?

От вида такой близкой, блестящей воды и журчания, пить захотелось еще сильнее. Аня уже протянула руки к поблескивающему озерцу, как Федор Михайлович прошептал свое предупреждение.
Действительно, прав ведь, тащить в рот что то но незнакомой планете не самая лучшая идея, но ведь воздух почти земной, природа тоже. Конечно, в воде может быть куча микробов, или еще какая-нибудь гадость, но обезвоживание еще хуже!
Так, признаки обезвоживания - Любова попыталась сосредоточиться, вспоминая главу из учебника - интенсивное потоотделение, связанное с физической нагрузкой или высокой температурой - есть.
Сильная жажда, сухость во рту - тоже есть. Темные круги под глазами - не видно. Переутомление - пока не ясно. Три из пяти! А потом будет еще хуже: спутанность сознания, слабость, обморок. А силы им нужны, еще не известно, когда и вообще если их будут кормить и поить. Оставили же здесь связанными и с кляпами.

Вот и что лучше? Прививки у них имеются, так что... Была не была... Вода манила и звала, и другие мысли и предупреждения просто отошли на второй план. Девочка протянула руки и зачерпнула в ладошки воду.
- Если за пять минут со мной ничего не случится, значит пить можно, - пробормотала Аня Лёхе, поднося ладони ко рту.

- Урра! - Джесси в прыжке щелкнула зубами, пытаясь схватить что-то, неосторожно пролетевшее мимо. Но промахнулась и обиженно взвыла, шлепнувшись попой на мягкую землю. Хотела рвануть следом, за наглым летуном, но передумала. Ну его, болотник интереснее. Он так смешно завывает.

Взрослые разговоры всегда интересны, хотя не всегда понятны, но можно рассказать все Паналыку и он поймет и объяснит, или посмеется, легонько щелкнув Ярру по носу.
А сегодня интересно вдвойне, про кэле вот, интересно и даже немного страшно. Девочка подвинулась поближе к защитнику и ее заметили. Обидно, сейчас отправят что-нибудь делать и скажут, что нельзя слушать взрослые разговоры. Но нет, Ойрон только рассмеялась и заговорила про Паналыку. Ярра даже засмущалась и сама выскользнула за полог яранги, позвав за собой Алелеке. И чего это собаки раскричались?

А что и будут они с Паналыку мужем и женой - он сильный и смелый, и всегда ее защищает, и будет у них большая-большая яранга, много шкур и мяса, а она будет сидеть и ждать его с охоты или нет, будет вместе с ним ходить на охоту, ведь она тоже смелая! И у нее есть Алелеке. И может даже победят они страшного Кэле и все будут их славить и никто больше не будет обзываться и ставить Паналыку синяков. И все будут приходить к их яранге и нести подарки.
А может они пойдут к самому морю... Тут девочка нахмурилась. Море было для нее чем-то странным и живым. Ей снились седые, словно волосы старухи Мичийе, волны, которые шептали что-то, наползая на каменистый берег. Шептали и звали. А еще грозно гремели и рычали, раздираемые пиками скал на клочья пены, оседая на их черный боках. А когда уставшее солнце падало в море, оно становилось красным и волны хохотали, кровавыми языками бросаясь на берег.

После этих снов болела голова и съедала странная тоска.

- Хэй, хэй, чего раскричались, лохматые! - крикнула Ярра на расшумевшихся собак и огляделась - и что их так взбудоражило?

Каждый шаг все сложнее было делать и только ощутимый тычек в спину придал Ане силы сделать последние шаги к пещере. Перед глазами стояли жуткие картинки жертвоприношений - переплетались и древние Майя и друиды и какие-то отрывки из фантастических фильмов и книг. Уже казалось, что из пещеры тянет кровью и слышится заунывное пение.

От облегчения, что фантазии остались лишь фантазиями, а пещера - это просто пещера, Любова едва не разревелась.

Только рыцари оставили их одних, Аня вывернулась из веревок, вытащила изо рта кляп и подошла к Стругачеву, что бы тоже помочь с веревками,
- Ты как? Живой? - вытащив из его рта кляп, девочка занялась веревками, пытаясь непуослушными в скафандре пальцами, развязать узлы. Слезы текли по щекам, мешая разглядеть расплывающиеся веревки.

Майка бодро поддержала Чижика, даже как-то слишком бодро. И Ане даже послышалась в ее голосе издевка? Нет, Светлова так не может, сама себе ответила Аня, а вот наигранность точно была. Любова вздохнула и покачала головой - у Майки точно какой-то план спасения ФМ. Даже страшно уже.
От мрачных мыслей отвлекло появление Лёхи, ну как всегда, в своем репертуаре, ну ни как без рисовки, хотя смело. Варяг, в его исполнении, конечно, не сдался, но быстро заткнулся. Аня даже напряглась, когда к Стругачеву рыцарь подошел, думала сейчас бить будут, но только кляп воткнули, правда тоже не ласково. Жалко Лёху. И всех их жалко. И себя жалко так, что слезы опять к глазам подкатили.
"Хотелось тебе приключений? Вот, получи по полной! И планета неизведанная, и с кораблем проблемы, и рыцари тебе - полный набор, наслаждайся! Только вот в плену они все. И нисколько это не здорово. Но, она ведь не виновата в этом? или виновата? вон, мама говорит, что мысли могут материализоваться, кажется и научное обоснование этому какое-то уже есть. Нет, хватит, сейчас надумает тут себе."

Аня посмотрела на товарищей - все, вроде, были в порядке, Бабурова даже ногой вон машет. Любова в ответ покивала ей головой. А у ребят и связь с кораблем пока есть, интересно, как они там, что придумали? Решив, что нельзя себя накручивать и думать о плохом - эмоции влияют на четкость мышления - Аня решила последовать совету одной своей любимой героини, вот уж у кого в жизни всякое было и не сдалась.
"Не буду думать об этом сегодня, подумаю об этом завтра!"

- У ребят связь с кораблем, надо будет узнать у них, что командир планирует, - прошептала девочка, кивая на оставшихся в шлемах.
- Федор Михайлович, все будет хорошо, вы за нас не переживайте, - что-то совсем не нравился настрой учителя Ане. Небось ругает себя сейчас за непрофессионализм, и за то, что не уследил. Вот точно же.

Когда Майка начинала говорить так нудно и заумно, что аж треснуть хотелось, - это означало крайнюю степень волнения, это Аня давно заметила. "Наши перспективы выживания я бы оценила процентов на сорок" - жуть какая. Не успокаивает, от слова совсем. Аня повернувшись с Светловой спиной теребила узлы веревок и шепотом отвечала, надеясь, что и Чижик ее услышит.

- Да уж, мы-то скажем, а что скажут остальные? Мне кажется, лучше изображать испуганных детей. Не думаю, что детей будут... пытать, - Любова с трудом вытолкнула это слово, - А если нас будут считать неопасными, то и следить будут меньше и тогда можно будет осмотреться и придумать план.

Его губы были горячими и мягкими. И поцелуй был не робким и не напористым, а нежным и легким, дающим возможность отстраниться и перевести все в шутку. Просто выпить и говорить ниочем, или молчать, глядя на равнодушные звезды, драгоценными камнями сверкающие на бархате неба. Забыть или сохранить это мгновение в памяти, и возвращаться к нему , иногда.
Мэгг замерла, осознавая данный ей выбор и вдруг с ясностью поняла, чего именно она хочет. Ни когда-нибудь потом, в другой, лучшей жизни, в другом мире, а именно сейчас. И это ее и только ее выбор и ее желание, продиктованное извечным женским - быть нужной и желанной, чувствовать себя женщиной, мягкой и слабой. Пусть на ночь, на час...
И она откликнулась на этот поцелуй, прижалась губами к губам, подалась к Ловцу, обнимая его. Дрожащие пальцы запутались в его волосах. Тепло разлилось по телу, распустилось горячим цветком внизу живота.
И мысли стайкой бабочек разлетелись из головы. Происходящее стало таким естественным и единственно возможным. С губ сорвался тихий стон и Мэгг растворилась в поцелуе.
Губы Ловца становились все настойчивее, руки заскользили по телу девушки, легко и естественно освобождая его от одежды, не прекращая поцелуя.

Страшно, холодно... Не снаружи холодно, внутри, словно сжимается все в тяжелый ледяной ком и становится темно, а значит еще страшнее,
- Мамаааа, ты где, мааама...

Голос врывается прямо в голову, рвет изнутри, бьется набатом, но не добр он, не успокаивает маленькую Ярру, а еще больше пугает. От этого голоса хочется спрятаться, зарыться с головой в теплый мягкий мех, в мамины руки, но он грохочет, он повсюду...

Мала Ярра, но понимает, что жизнь просто так нельзя отнять, "убить" - это плохо, это не правильно, мама расстроится и будет плакать, и будут руки ее, обычно теплые и нежные, холодными, как лед, и будет пахнуть от нее чем-то горьким, от чего тоже хочется плакать. Ярра еще не понимает, но чувствует запах горя, а еще много других запахов - радость пахнет молоком и солнышком, спокойствие - парным мясом, неуверенность - холодным соленым ветром.

Плачет Ярра, катятся по круглому, сморщенному от страха личику горькие слезы, падают на снег, прожигая в нем маленькие дырочки до самой земли, зовет она Алелеку, желая опустить маленькие пальчики в его призрачный мех, спрятаться от темноты и кричащего голоса. Смотрит она на расплывающуюся фигуру мальчишки и не желает ему смерти, она просто не понимает, почему он злится. Протягивает, с жалобным плачем, к нему испачканные кровью ручки, просит помощи и защиты от страшного голоса.

Аня наблюдала происходящее словно в замедленной съемке и как-то отстраненно, оценивая каждую мелочь. Этот момент она не забудет до конца своей жизни, если она вообще будет, эта жизнь - широко распахнутые от удивления и страха глаза Чижика, словно выброшенная на берег рыба, хватающего ртом воздух. Четкие, выверенные движения латников, дышащие силой и превосходством. Короткий "вжик" арбалетного болта и лишенный жизни голос Майки и ее самоубийственная атака на рыцаря.
Мелькнула мысль: "А ведь Майка и правда в Чижика втюрилась!"

В следующую секунду время будто бы рвануло вперед, наверстывая и Аня, неуклюже - скафандр сковывал - подхватила с земли лопатку, откинула шлем и с воплем: "Уррра", бросилась на помощь Майе, нарушая приказ, да и не приказ был это, а просьба. Кто же приказывает "пожалуйста"?

Но девочка не могла по другому, не могла просто взять и убежать и причин этому было несколько. Во-первых, оставить в беде подругу и учителя не позволяла совесть, хотя в некоторых случаях это и было бы разумно, можно было бы убежать, спрятаться, а потом попытаться помочь, но на незнакомой планете, в тумане, она скорей бы оказалась в такой ситуации, что помогать нужно было бы ей самой. А так, умом понимая, что справится с закованными в железо мужчинами им не справится, девочка все же надеялась, что все может закончится хорошо.

Ярра уже понимает, что мама - это всегда хорошо, мама- это теплое молоко, ласковый, убаюкивающий голос, мягкие, такие нежные руки, успокаивающий, такой родной стук сердца. Но Ярра уже может обходится без нее, недолго, пока исследует этот мир, пока устланная мягким пахучим мхом земля, не подсунет под попку твердый камушек, пока вниманием девочки владеет Алелеке, уже довольно большой, но тоже любопытный, как и Ярра. Пока животик наполнен едой или вот как сейчас, пока не начинает происходить что-то страшное или непонятное. Тогда мама, как бы далеко не была, слышит отчаянный плач Ярры и появляется рядом.
Девочка только-только встала на непослушные еще ножки, протянула ручки к отливающей серебром шерсти Хранителя - потрогать, попробовать на вкус. Стоит Ярра, покачивается, улыбается радостно и открыто.
- Кэле! Кэле! - раздается вокруг злое. Тени закрывают солнышко, надвигаются. Чувствует Ярра, не понимая слов, злость и ненависть, меркнет ее беззубая улыбка, морщится круглое личико, сжимаются маленькие кулачки. Хранитель тоже чувствует, рычит, закрывая собой девочку, кружит вокруг нее, вздымая густую шерсть на загривке. Врезается в маленькое тельце твердый снежок, опрокидывает на мягкую землю, но все равно больно. Больно и страшно. За что? - не понимающе смотрят наполнившиеся слезами глазки.
- Ааааа, мама! - раздается над стойбищем пронзительный, полный боли и страха крик, - Ааааа.
И рычит, готовый бросится на посягнувшего Хранитель. Бросится ли?

Глядя на окружающий их, словно живой туман, Аня старалась не думать о чудовищах, прячущихся в нем, но как говорится, "Если стараться не думать об обезьяне, то именно о ней ты и будешь думать". Поэтому девочка вздрагивала, когда на периферии зрения вдруг ткались из тумана чьи-то фигуры, раздавался шорох, старалась держаться поближе к Майе и Чижику, но все же держала себя в руках и занималась работой, мечтая вернуться в такое родное нутро корабля. И да, выпить еще одну таблетку успокоительного.
- Майя, слышишь? - вскинулась девочка, услышав вдалеке знакомый до боль звук, напомнивший о Земле - чириканье дерущихся воробьев. Пожалуй, даже услышав звук двигателя автомобиля, она не так удивилась бы.
А может это воображение играет с ней глупую шутку?

Аня с восторгом ступила на землю- это неизвестная планета! Они на ней первые! Коротко кивнув старшей группы, девочки начала собирать образцы, стараясь держаться рядом с Майей. Все же находится в тумане было жутковато - его слои немного двигались, позволяя увидеть то кусочек какой-то растительности, то почву, в шлеме внешние звуки слышались совсем по другому, и тишина, нарушаемая только разговором ребят, напрягала, а тут еще некоторые страху напустили, про инопланетян, про Робика.
Любова еле удержалась, чтобы не рвануть обратно в такой родной и безопасный корабль,
- Вот спасибо, Петя! Умеешь поддержать и успокоить вовремя! - буркнула Аня довольно зло, но злость эта была скорей на себя, за свой страх и желание сбежать.
- Май, не пугай еще больше, а? - девочка всеми силами постаралась сделать равнодушно-сосредоточенный вид и не дать страху прорваться наружу, а вдруг инопланетяние могут к ним в мозг проникнуть и заставить делать что-то ужасное? Или они их сюда заманили ради ужасных экспериментов?
Паранойя начинала цвести буйным цветом...

Вспотевший лоб овеял легкий ветерок, принеся с собой запах прелой травы, листьев. Чуткие уши услышали шорох сильных челюстей жучков-древоточцев в поваленный деревьях, шебуршание семейства мышек под корнями дерева, чавканье ежа в гнилой коряге.

Под ногами стелилась мягкая трава, приглашая повалятся в ней, болтая в воздухе всеми четырьмя лапами, поймать легкий ветерок, дотянуться до воон той ветки, на которой сидит сова и смотрит своими огромными, светящими глазищами.
Энергия бурлила в крови, требуя выхода - снять ненужные тряпки с тела, погрузить ноги в прохладный мох.
Бежать, наперегонки, оглашая лес веселым рычанием.

Хорошо, уютно, животик наполнен теплым, сладким молоком матери, что задремала, уставшая, прижимая и во сне к себе одной рукой мягкий сверток, прислушивается, даже сквозь сонные грезы, к ровному дыханию и довольному причмокиванию.
А Ярра с трудом не дает закрыться слипающимся глазкам, смотрит горящими бусинами небесного огня на кружащихся вокруг телохранителей, что родились в один миг с ней или не родились, а пришли в этот мир вслед за ней, что бы идти до конца этой жизни. А потом, когда путь здесь будет пройден, пойти вместе и
на встречу вечному страннику Тэнгиру, и быть вместе до конца времен. Смотрят, новорожденные, с надеждой - кого из них выбарет дочь - не- дочь Нарвала, радуются потокам теплого, наполненного запахами шкур, крови, мяса, молока воздуха, что держит их, наполняет своими потоками.
Но знает Ярра, чувствует, что не только тепло исходит от них, ощущает она холод предательства и горя, словно сквозь щель в стене яранги тянет пальцы свои ледяные ветер.
Она пока знает, пока видит...
Но все тяжелее веки, все неувереннее движения маленьких ручек, все больше заволакивает туман забвения глазки.
Кто? И ловит Ярра цепляющий за душу взгляд небесно-синих глаз волчонка, протягивает к нему непослушные ручонки и мысленно шепчет:"Алелекэ..."

Аня осмотрела вторую группу, смерила и себе давление. Посмотрела на половинку таблетки, будто решая - стоит-не стоит? Вздохнула и все же выпила ее, запив водой.
Майя выглядела заметно веселее, хотя покрасневшие глаза и чуть припухшие веки выдавали, что она недавно плакала, но видно было, что сейчас она полностью собрана и готова к работе.
Аню всегда поражало это в Майке - вроде вот только -только витала в облаках, с рассеянным и мечтательным видом теребила прядку волос, а в следующую минуту уже полностью состредоточена.
- Май, ты не обращай внимания на Крамера, не со зла он это, снимая с руки подруги тонометр, сказала Любова, отношения в коллективе нужно было как-то налаживать, иначе в стрессовой ситуации такой разлад может привести к непоправимым последствиям, - Он просто испугался того, что произошло, и выместил этот страх на тебе. Дурак, конечно, что с мальчишки взять? Но сейчас нам нельзя ссориться, забудь об этом до дому, а уж там мы ему все припомним.
Аня подмигнула Майе и, прихватив чемоданчик первой помощи, поспешила за ней к шлюзу.
Все уже были там и готовились к выходу. Оставив чемоданчик недалеко от выхода - так, чтобы не мешался и в то же время был под рукой - девочка натянула скафандр, ощущая легкий мандраж, даже ладони немного вспотели, подошла к Майе и Пете, так, что бы монитор было видно.
Да, все-таки успокоительное было не зря.

Надеясь, что ребята не заметят покрасневших глаз, Аня занялась осмотром. Смерила давление и пульс, проверила зрачки и, по просьбе Чижика, выдала ребятам успокоительное. Только в место целоц таблетки, по половинке. Как врач она решила, что заторможенность может быть хуже излишней эмоциональности. Лучше еще по половинке выдать после выхода наружу.
- Марина, передай Чижику таблетки, - девочка протянула Марине две таблетки в пластиковом контейнере, потом вытряхнула одну, решив также уменьшить дозу и учителю. Еще не хватало, что бы он тупить начал. Все-так единственный более опытный астронавт, чем они. То, что он единственный взрослый, значения не имело, ведь и взрослые, считающие себя более знающими и опытными чем дети, творят ужасные и совсем не правильные вещи. А сейчас они все оказались в "одной лодке" и каждый должен заниматься своим делом и сделать все, что бы вернуться домой.
Аня швыркнула носом и отвернулась от ребят,
- Удачи!
Когда Бабурова со Стругачевым вышли, прибежал Коля,
- Как там Майка? - спросила его Аня, проводя осмотр, - Успокоилась? Вот вернемся домой и конец Крамеру!

Аня рванулась было за Майей, но Коля ее опередил. Поэтому девочка осталась в классе, сверля взглядом Крамера.
"Вот ведь, капитан. Как так можно? Как можно так обидеть девочку? Нет, не правильно! Мы экипаж и не важно кто какого пола. Должно быть взаимоуважение и взаимовыручка!"
Пока Аня собиралась с мыслями, Лёва будто потерялся, бегая взглядом от двери, за которой скрылась Майя на оставшихся в помещении. Когда он извинился - это было правильно,когда согласился с выходом - эще правильнее, но когда начал про то, что он плохой капитан...
- Лева, прекрати панику сейчас же! - подойдя к Крамеру, прошипела Аня, - Ты капитан. Вспомни чему нас учили! Извинишься перед Майей позже. Не смей раскисать!
Хотелось еще влепить оплеуху, но субординация же. Лучше потом, на земле. И за Майку, и за панику и за вползающий в душу страх. Но потом.

- Майка, ты чего? Ударилась? Плохо тебе? - посыпались Анины вопросы, пока девочка помогала Майе встать, - Он что...?
От удивления Аня едва не забыла, зачем пришла, но тут появилась Настя и, заметив прижатый к губам Майи палец и умоляюший взгляд, она поддержала разговор, решив осмотреть ее после, - Хм, да, мне пожалуй тоже. Привет Настя, что там такое? Куда мы сели?
Но появившийся, как всегда не вовремя Петя, прервал поток вопросов, сообщив Ане, что есть пострадавший и ее ждут в медотсеке. Но сказано это было таким тоном, что хотелось в ответ сказать какую-нибудь гадость или стукнуть.
"Ух ты командир какой, бесит!" - шепнула Аня Майе и добавила, - "Зайди ко мне потом, осмотрю."
Марина принесла рации и чуть разрядила ситуацию, иначе Аня точно что-нибудь бы ответила Куницыну,
- Спасибо Марин, вся я убежала.

Когда происходит рождение новой души? Когда двое сплетают покрытые потом тела, пьют дыхание друг друга мелким рваными глотками, сливаются на миг в единое целое, забывая об окружающем негостеприимном мире? Или когда в муках извивается и сотрясается неповоротливое тело выталкивая из своего чрева рвущуюся в мир новую жизнь?
За кем выбор дальнейшего пути? За этой новой душой или предопределен он древними богами, что старше рассыпанных по небу холодных и равнодушных звезд?

Мелодия наполняет до краев, мелодия шепчет о чем-то очень важном, остается только понять, проникнуть в эту тайну и тогда... тогда море перестанет быть таким холодно-равнодушным, море примет, а Нарвал станет другом.

Она стояла на берегу, глядя как серое становится красным. Песня проникала в нее, наполняя смыслом и она знала, что скоро придет момент огласить мир криком и забыть, стереть память, как ветер стирает следы прошедшего стада оленей, и нарисовать разноцветными всполохами что-то новое и замечательное или не очень.

- Ух ты, приключения! - подумала Аня, нисколько не испугавшись, даже растерянность учителя показалась ей несколько наигранной, наверняка эта ситуация была запланирована изначально, что бы проверить реакцию экипажа. Потом, по прилету будет "разбор полетов" и "работа над ошибками".
Девочка направилась в свою каюту, выполняя указание учителя, хотя правильнее было бы, если бы капитан корабля дал такую команду. По пути девочка заглянула в медотсек, убедившись, что все лежит на своих местах, тщательно закреплено и готово к работе. Она даже улыбнулась, надеясь, что ей выдастся себя проявить, хоть это было и не совсем правильно, желать кому-то травмы.
Она дошла до каюты и легла на койку, пристегнувшись ремнями, как было предписано правилами при экстренной посадке.

Мэгг недоверчиво и зло смотрела на Сталкера, но по мере его речи выражение глаз менялось. Недоверие сменилось обидой, а вот злость не ушла. Девушка поверила, не безоговорочно, но поверила, ведь доверие либо есть, либо нет, а Джексон за то время, что они были вместе, заслужил его. Только вот...
Мэгг захотела поверить и поверила, но злость, за проведенные ей практически в панике несколько часов, осталась.
- А сказать? Предупредить? Блин, Гейдж, а ты не подумал, как после таких слов будет смотреть на меня Губка? Да плевать мне на губку, но остальные? Ты работаешь с вдовой Командора, а сам хочешь работать на того, кто его убил? Блин, блин, блин! - девушка плюхнулась на пол стукнула по нему кулаком.

Целый день разговоры, недомолвки, намеки. От всего этого навалилась усталость, притупившая страх за то, что должно произойти завтра. Мэгг не вмешивалась в разговоры Гейджа, молчала, не обращая внимания на двусмысленные намеки, раскладывая в голове варианты и возможности. От мыслей и информации начала болеть голова, поэтому девушка пожала плечами и скрылась в палатке, когда Губка настойчиво вызывал Джексона на разговор наедине. Но извечное женское чувство, которое, несмотря на то, что оно и не только кошку уже сгубило, грызло изнутри и Мэгг тихонько остановилась у входа в палатку, прислушиваясь к разговору.
Разговаривали мужчины довольно тихо и до девушки долетали лишь обрывки фраз. Что-то о новом заказе, неплохой оплате, завтрешней заварушке. Но от одной фразы в груди Вдовы образовался ледяной ком, а дыхание перехватило - "И думается мне, выиграет в итоге тот, кто догадался Командора завалить своевременно, от опасного конкурента избавившись. Узнать бы, кто это... и, в случае чего, после Тёртого к нему проводником пойти."
На дрожащих ногах девушка отошла от входа и опустилась на пол, стискивая зубы от нахлынувших эмоций.
Гейдж спустя пару минут заглянул в палатку и как ни в чем не бывало сообщил, что идет на клуб. У девушки хватило сил только отрицательно покачать головой на его предложение составить компанию.

Мысли бурлили, по щекам текли злые слезы, Мэгг металась по палатке, сжимая кулаки и пытаясь понять, найти причину, найти какое-то объяснение придумывая оправдания и ругая себя за доверчивость.
К возвращению Гейджа Вдова уже немного успокоилась, взяла себя в руки и занялась ужином, что бы привести мысли в порядок и отвлечься. На всякий случай она собрала свои вещи, что бы быть готовой к любому результату разговора с Гейджем.
- Привет, есть будешь? - нейтрально спросила она, но на последнем слове голос сорвался. Похоже разговор будет нелегким.

"Боги, за что?" - билась в голове Дианты единственная мысль, пока ноги монотонно ударяли в пыль дороги. Сердце бешено колотилось где-то в горле, забывая дыхание. Пот стекал по лицу, разъедая глаза, но девушка упрямо двигалась, уцепившись взглядом в спину спартанца. Спина, вдруг остановилась и резко приблизилась, Дианта едва не врезалась в Нэмо, но вовремя остановилась, дыша с хрипами. Оглядеться она смогла только несколько долгих мгновений спустя и едва не застонала от ужаса - прямо перед ними разворачивалась битва и им, похоже, надо было именно туда, в самый центр.
С трудом подавив рвущееся наружу "Я не могу... Я боюсь..." Дианта шагнула, повинуясь приказу лакедемонянина, перекидывая на левую руку щит и поднимая его, прикрывая Милета. В правую руку девушка взяла меч, который едва не выскользнул из спотевшей ладони.
"Боги, за что?"

Конечно, Мэгг слышала о Васко и от Командора и от некоторых сталкеров, но вот видела она его впервые и первое впечатление вызвало лишь удивление - и об этом немощном старике, с трудом фокусирующем на пришедших свой взгляд, говорят как о человеке, который знает все?
Но первое впечатление быстро прошло, уступив место совершенно противоположному - взгляд из под набрягших век в мгновение стал цепким, движения лишь нарочито старческими.

Девушка не стала представляться и участвовать в разговоре, молча налила себе в стакан выпивки, но за все время разговора лишь пригубила напиток - пить без закуски она не любила да и мозги должны быть ясными, хотя после вчерашнего хотелось напиться в хлам, залить ворочающееся в душе скользкое чувство потери и неправильности всего происходящего, залить выгрызающую внутренности тоску, но это только до пробуждения, а дальше? Дальше снова заставляющие выть по ночам воспоминания, почти реальное ощущение детских ручек на шее...

Слух царапнуло знакомое имя - Крючок, что-то она слышала о нем от мужа, вспомнить бы, что. Но попытки вспомнить были прерваны речью Джексона. Сначала тихо и спокойно, потом все более эмоционально Гейдж начал рассуждать об их жизни, о мире. Его слова перекликались со словами Командора и с ее собственными мыслями. В голове будто зазвучал голос мужа,
"Жизнь - это не только война, жизнь - это мы, это семья, это дом, который является крепостью совсем не по тому, что вокруг убийцы и грабители, а потому, что там все, что тебе нужно, там тепло и уютно, там пахнет вкусной едой, а не оружейной смазкой. Такое было и снова будет, я уверен, но для этого нужно объединение и объединение не по принципу банд, а совершенно по иному. Наши предки так и жили, ведь ты читала книги? Это была жизнь, а не выживание..."

Отставив почти не тронутый стакан Мэгг вышла следом за сталкером, кивнув на прощание ошарашенному Васко. Голос Командора продолжал звучать в ее голове эхом ее мыслей. Честно говоря и сама Вдова была немного ошарашена словами Гейджа, она просто не ожидала от немногословного сталкера такой речи и таких эмоций. В этот момент она поняла, что судьба странно свела ее с этим человеком и далеко не случайно, может и встреча с Ральфом тоже не случайна? Может все же они смогут что-то изменить в этом мире, где каждый сам за себя, а слабый тут же становится добычей хищника?
Только вот на данный момент первоочередной проблемой стали переговоры и их нужно было не просто пережить, но и дать понять Соленым, что сталкеры сила, с которой нужно считаться,
- Пойдем к Крючку, - догоняя Гейджа и пытаясь заглянуть к нему в глаза ответила Мэгг, - Скатаемся...

Альбина, бережно прижимая к себе снежинку, шла за сталкером. По сторонам она практически не смотрела, стараясь ступать след в след за Алексеем.
Тишина вокруг прерывалась только дыханием троих людей и шорохом листьев. Спустя какое-то время Альбина успокоилась, сердце перестало биться о грудную клетку, а окутывающая тишина опустилась на девушку, наполняя душу странным умиротворением.
Тишину нарушил бубнеж Кирилла и , когда Альбина поняла, что они в детском саду, улыбнулась и показала спине попутчика язык.
Играть и резвиться, по совету Алексея, как-то не очень хотелось - усталость давала о себе знать, а вот побродить, окунуться в ощущение детства можно. И девушка, оставив рядом с мрачным , погруженным в себя Кириллом, рюкзак, медленно побрела по территории, не удаляясь от попутчиков.

Напряжение, буквально на ощупь ощущавшееся в воздухе внезапно схлынуло, уступив место аплодисментам и веселому смеху. Гримассы злости на лицах, сменились искренними улыбками. Едва спина хозяина скрылась во внутренних помещениях трактира, Дианта позволила себе расслабиться. Внутренняя пружина резко разжалась и девушка едва удержалась на ногах. Приветственные голоса слились для нее в единый шум, а лица покачивались, подернутые странной дымкой.
Диана вопросительно посмотрела на Иолая, от усталости она уже даже не хотела есть, хотелось только лечь и уснуть, с огромным трудом девушка сделала несколько шагов и плюхнулась на лавку к столу, за которым сидели две женщины и мужчина.
В ожидании обещанной еды она, поставила локти на стол и спрятала лицо в ладонях. Гул голосов, словно морской прибой, то накатывал, то затихал, сидевшие за столом люди что-то говорили, спрашивали, но до сознания Дианты их слова не доходили.
Еда появилась на столе довольно быстро и девушка, сначала выпив два стакана чистой, холодной воды, набросилась на еду. Когда первый голод был утолен, а усталость временно отступила, уступив место приятному теплу и спокойствию, девушка обратилась к Иолаю,
- Останемся здесь на ночь? - полуутвердительно, с надеждой спросила она, - Главное, не дать Коломию опять во что-нибудь ввязаться, иначе, я сам его убью!

От шума, запахов, витавших в помещении, идиотизма ситуации у Дианты начала болеть голова, а желудок все настойчивее требовал пищи, но девушка понимала, что если конфликт не разрешится, то платить придется буквально за воздух, а ее сбережений при таком расточительстве явно не хватит надолго.
Коломий снова выдал самую идиотскую идею, да смилостивятся над ним боги и одарят его хоть толикой разума! Идея Нэмо понравилась девушке намного больше, чем их юродивого спутника, девушка и сама была готова убить жадного трактирщика, хотя раньше не замечала за собой подобных кровожадных мыслей.
Дианта достала сверкающую монетку,
- Позвольте, уважаемый, а сколько стоит жареное мясо, чьим запахом наслаждался этот человек? - дождавшись ответа трактирщика, девушка достала еще одну монетку, вытянула их на раскрытой ладони, позволив бликам солнца поиграть на них, отразившись в алчных глазах трактирщика,
- Вы хорошо разглядели монеты? Насладились их видом и блеском? - спросила девушка, - Мне кажется это была более чем достойная плата. Или вариант, предложенный моим спутником вам нравится больше?

Дианта и сама передвигалась, едва переставляя ноги и слегка пошатываясь, поэтому, едва Каломий встал, девушка устало опустилась на песок, перестав обращать внимание на окружающее и устремив взгляд на море. Шелест волн заглушал звуки за спиной и дарил отупляющее ощущение покоя.
Совершенно не хотелось вставать и куда-то идти, хотелось просто лечь и, закрыв глаза, забыть обо всем, что произошло сегодня, а ведь день еще не закончился.
Дианта сидела на берегу, дожидаясь команды идти дальше.

Тычок и резкий окрик вывели Дианту из состояния отстраненного созерцания и девушка подняла щит и прикрыла спартанца. Рука, держащая меч начала уставать, но адреналин, бурлящий в крови пока помогал удерживать непривычную руке тяжесть. Кажется, один из нападавших обратил на нее внимание, что позволило Нэмо сосредоточиться на втором.

Секунды растянулись в вечность. Взмах. удар, отход... Возможно, движения девушки и не были такими четкими выверенными, как у спартанца, но страх и злость, смешавшись дали сил. Боги смилостивились над девушкой, заморозив чувства.
Мавр, сломанной куклой упал у ног Дианты, даже в посмертии продолжая защищать непутевого воина. Крики и стоны нападавших и оборонявшихся, доносились как сквозь вату и только спина Нэмо оставалась островком надежности в царящем вокруг хаосе.
Да, не так, совсем не так представляла девушка свое путешествие, а Афина, наверное решила посмеяться над самонадеянной гречанкой, возомнившей себя достойной носить доспех и стать воительницей. Но кто мог объяснить девушке, что война - это не только слава, но и грязь, горячие брызги крови на руках и лице, острый, тяжелый запах крови, оставляющий на языке соленый привкус, это пузырящаяся на губах кровавая пена, выходящая с последним вздохом и остекленевшие глаза того, кто еще недавно смеялся и пил вместе с тобой вино, поднимая тост за здравие.
Девушка пыталась разглядеть, то происходит вокруг, но в царящей суматохе боя, было не понятно, кто одерживает победу. Пока мертвый мавр служил буфером между ней и врагами, Дианта могла оглядеться и дать отдых начавшей уже уставать руке. Оборачиваться, что бы посмотреть, что происходит у нее за спиной, девушка не рисковала - потеря внимания могла стоить жизни.

- Я предпочитаю женскую любовь,- выдавила Дианта, - И у меня есть невеста, да.
От выпитых нескольких глотков неразбавленного вина в теле образовалась странная легкость, все произошедшее перестало казаться дикостью, а слова мужчины даже не вогнали в краску. Девушка практически успокоилась - найти ее здесь вряд ли кто-то может, а привыкнуть к компании вполне можно. Держа данное Нэмо обещание - поддержать и не бросить - Дианта сидела рядом со спартанцем, наблюдая, как его речь становится все менее связной, а наполняемый кубок пустеет с неимоверной быстротой. Сама она, сделав пару глотков, больше вином не увлекалась, налегла на еду, которой требовал пустой желудок и расшалившиеся нервы.
Решив, что все просто замечательно и ничего уже не сможет нарушить покой, девушка жутко ошибалась. Состоявшийся между мужчиной и женщиной диалог не просто смутил Дианту, а вызвал состояние шока. Девушка подавилась так некстати оказавшейся во рту виноградиной, покраснела и закашлялась. Так вот в чью грядку сажал свою морковку Агазон!

Девушка с облегчением выдохнула, когда конфликт начал сходить на нет и шепнула Нэмо,
- Кажется, я не возражаю насчет вина, - вспыхнула, вспомнила, что она - мужчина, сделала вновь суровое лицо.
Вновь оглядев место драки, Дианта заметила приближающегося Агазона, вид у него был какой-то встрепанный - нижняя губа чуть припухла, а на шее красовалось красное пятно. Девушка удивлено приподняла бровь,
- Неужели Агазон тоже ввязался в какую-то драку?

Мэгг с облегчением улыбнулась, увидев появившегося Гейджа, но, наткнувшись взглядом на его окаменевшее лицо, подавила улыбку. Одновременно девушка обратила внимание на распушившиеся чистые волосы, запах свежести и алкоголя и передернула плечами, похоже, Джексон провел время с удовольствием. Что-то неприятно царапнуло внутри и захотелось сказать какую-нибудь колкость, но девушка сдержалась.
Готовые сорваться с губ слова приветствия и представления прервал сам Ральф, вышедший из палатки и спокойно и открыто поприветствовавший сталкера. Его поведение и слова еще больше убедили Вдову в том, что он нужен им и появилась готовность отстаивать его право на это перед Гейджем. Но вопрос сталкера поставил девушку в тупик,
- А что ты читал, Ральф... Тернер?
Нечеткий круг света от самодельного абажура, основой которому послужил старый металлический каркас и разноцветные куски пластика, закрепленные на нем проволокой, ложится на стол, оставляя в тени сидящих за ним двух мужчин. На столе, кроме дымящихся кружек и блестящей вазочки, которая раньше, похоже была частью какого-то механизма, с испеченным тетей печеньем лежат книги. Всего три и все три девушка, сидящая сейчас в кресле в углу комнаты, прочитала и не раз. Дядя, в отличие от крутящих у виска соседей, считал их одной из своих главных ценностей и, не смотря на то, что у одной книги не было обложки, а у другой изрядного количества листов трепетно берег их, разрешая читать только в своем присутствии. Часто они обсуждали прочитанное, даже спорили. О смысле жизни, о разнице между прошлым и настоящим, о том, что человек никогда не поменяется и даже произошедшее не научило человечество ничему...
Но сейчас, девушка не слышала слов увлеченно беседующих мужчин, а лишь смотрела на четкий профиль Командора, на его сжимающие кружку руки...

Вокруг Дианты закружилась топа, постепенно зверея. Оскаленные рты, горящие безумием глаза, а в руках крутился и рычал, все больше заводясь сам и заводя толпу странный человек. Из оскаленного рта капала кровь, глаза сверкали бешенством, в глотке клокотал рык. Наверное страх придал девушке сил, но она продолжала удерживать существо, держа за шиворот, как бешеную собаку за ошейник.
Выискивать в толпе своих уже не было возможности - самой бы уцелеть, не пропустив случайный удар.
Услышав крик спартанца, девушка что есть силы оттолкнула от себя рычащее существо и постаралась скрыться за спинами окружавших их людей, двигаясь на голос.

Сказать, что от увиденного Дианта впала в состояние шока, значит не сказать ничего. Заливший ее щеки румянец можно было сравнить с маковым цветом. Стараясь не смотреть по сторонам девушка, вперив взгляд в спину воина торопливо семенила за ним, как заклинание повторяя про себя: "Я мужчина, мужчина, падать в обморок и визжать нельзя, нельзя..."

Мориэст так быстро открывал и закрывал комнаты, что Миралисса успевала только увидеть преобладающий в них цвет. Одна вызывала ощущение солнечного полдня, другая тенистого леса, но от выбранной демоном синей комнаты у эльфийки перехватило дыхание - она была словно безлунная полночь, а синий, струящийся в светильниках огонь, только усиливал ощущение интимности и предвкушения.

Взглянув на освещенное синим светом лицо демона, девушка вздрогнула, увидев на яву ожившую страшную сказку, но быстро пришла в себя и, улыбаясь, слушая перепалку новых знакомых на тему "Кто идет за бренной", уселась на подушки, потянув за собой Гериона. В этом месте еще больше стало ощущение нереальности и сна, от которого совершенно не хотелось просыпаться.

Услышав о каком-то обете Миралисса удивленно взглянула на эльфа, но не стала ничего говорить. Может подозрительность и полезное качество, но надо же иногда и расслабляться и лучше всего это делать, конечно же, в храме Мьелит. Почему-то эльфийка была абсолютно уверена, что ничего плохого с ними не может случиться.

Даже с эльфийским зрением разглядеть что-то в этой комнате было проблематично и девушка оставила попытки, переключив внимание на Орэлинда,
- Хир Орилэнд, а о кого имел в виду хир Мориэст, говоря "Мы"?

Дианта, воспитанная в абсолютно обычной семье, не особенно увлекавшейся театрами и литературой, сначала лищь утвердилась в своем подозрении, но потом... Какая девушка устоит перед романтической историей любви? Тем более и в своих девичьих мечтаниях, девушка видела прекрасного юношу, готового ради нее на подвиги Геракла.
Едва она собралась что-то сказать, как раздался веселый смех Агазона. Дианта вскинулась, хотела осадить его, но увидев, что Агазон искренне готов помочь Каломию, улыбнулась ему,
- Я полностью поддерживаю нашего уважаемого певца и не имея в настоящее время срочных дел, готов помочь вашей сестре и Каломию.

Время словно замедлилось... Альбина смотрела, как медленно-медленно кончик ножа отводит лепесток, как вздуваются на руках вены от огромной тяжести, как на резко очертившихся скулах вспухают желваки, как по виску, медленно набухнув, катится капля пота.
Лепесток, не смотря на сопротивление, скорее присущее разумному существу, оторвался и, повиснув на кончике ножа продолжал шевелить щупальцами-росточками. Время вновь вернулась в привычный ритм и Альбина судорожно вдохнула, даже не осознавая, что все это время она задерживала дыхание. Лепесток вызывал почему-то чувство омерзения, хотя усыпавшие все вокруг другие лепестки таких эмоций не вызывали. Девушка едва сдержала рвотный позыв, глядя на шевелящиеся отростки и резко отвернулась.

Прижимая одной рукой к себе свое сокровище, девушка скинула рюкзак и суетливо начала рыться в нем,
- Алексей, снимайте скорей ботинок, вдруг там эта гадость осталась? Надо залить коньяком и обжечь, точно, тогда все будет хорошо, - слова лились потоком, цепляясь одно за другое, словно пытаясь наверстать. Не молчать, что-то делать, двигаться... ЖИТЬ.

- Мой дом в Крельнусе... Был... Вряд ли я сейчас смогу вернуться... После того, что произошло... - девушка жевала хлеб, не чувствуя вкуса и едва сдерживая рыдания. Неприспособленное к подобным путешествиям платье превратилось в лохмотья, разодранный подол едва прикрывал колени. Атласные туфельки вот-вот готовы были развалиться. Одежда Джека, конечно, тоже выглядела не лучшим образом. но, по крайней мере она была более простая и прочная и больше подходила для путешествий.

Путешествия для Райны, обычно ограничивались пикниками на природе и что делать в лесу она могла только догадываться. Скоро ночь, а в лесу, наверное, водятся дикие звери. К вечеру похолодает, а ей даже не во что переодеться. Еды у них больше нет, хорошо хоть воды вдоволь.
От полного отчаяния девушку спасал только успокаивающий шепот реки да ласковое тепло солнца, при котором все ужасы ночи казались немного нереальными и далекими.

Девушка вытянула опухшую дергавшую болью ногу и слезы покатились по ее щекам. Со всей присущей ей прагматичность, Райна оценила сложившуюся ситуацию, осознала и, с присущей ей эмоциональностью, преувеличила ужас своего положения - она просто обуза и не сможет идти по лесу, у Джека свои дела и он не обязан возиться с ней, поэтому он сейчас доест, встанет и уйдет, а ей даже не за что будет его упрекнуть... Плечи девушки затряслись от беззвучных рыданий.

Кажется, сегодня день сюрпризов.
Миралисса старалась не пялиться, словно крестьянка на ярмарке, на рога демона, но против своей воли дольше, чем предписывал этикет, смотрела в странные глаза вошедшего, на первый взгляд обычного эльфа. Наконец, с трудом отведя взор, девушка склонила голову, отвечая на приветствие. На второй взгляд, эльф оказался совсем не обычным и, чем боги не шутят, вполне мог оказаться не эльфом, ведь у них не бывает таких странно-прекрасных глаз, да и запах... Это явно не духи.
Мысли со странной легкостью кружили в голове, не вызывая никакой тревоги. Здесь, в храме все это казалось почти естественным, ну ли сном. А кто удивляется во сне?
С улыбкой следила девушка за дружеским разговором, но последние фразы ее немного озадачили - звучало все как шутка, но...
По поводу уместности их с Герионом присутствия при встрече странной пары с Мельнанет у Миралиссы возникли сомнения, но приглашение было таким искренним и произнесено таким тоном, словно приглашение на спектакль, что девушка, хоть и продолжая ощущать неуверенность, все же согласно кивнула и направилась в указанную Мориэстом сторону.
Душа девушки, восторженной, зачитывающейся старинными балладами и истово верящей в чудеса, пела. Тело покалывало иголочками предвкушения приключения. Да и как же иначе? С ней светски беседует ожившая легенда, воздух напоен непередаваемым ароматом и рядом впервые за, кажется, вечность нет вечно всем недовольной человечки, которая своим выражением брезгливого терпения могла бы свести с ума даже мраморную статую.

Присутствие богини, которая, кажется, сама бы не прочь поприсутствовать на празднике, ощущалось физически. Миралисса, проводила удивленным и слегка ошарашенным взглядом разбежавшуюся компанию - вот от кого от кого, но от герра Ольфика она такого не ожидала. Неужели Мьелит так действует? Из сурового, можно сказать мрачного мужчины он вдруг превратился в улыбающегося душку. Ну не совсем душку. но все же. Перемена была разительной.
Девушка пожала плечами своим мыслям и лукаво взглянула на Герриона,
- Пойдем, поможем найти пьесу и может что-то нужное нам отыщем? - не дожидаясь ответа, эльфийка подхватила странно молчаливого эльфа под руку и потянула вглубь храма.
Ее душа раскрывалась, словно цветок, купаясь в непередаваемой атмосфере храма.
"Пожалуй, остаться равнодушной здесь могла только Альтарина", - подумала Миралисса, - "С ее вечной появляющейся на лице подозрительностью и видом оскорбленного достоинства при виде эльфов".
Отбросив неприятные мысли эльфийка закружилась по залу, звонко смеясь и пытаясь раскружить Гериона.

Последний рывок и, по привыкшим к темноте глазам бьет солнечный свет, выжигая воспоминания последних часов, растянувшихся в вечность в подземном лабиринте. На глазах выступают слезы - от яркого солнца, от облегчения?
Несколько шагов от входа в пещеру, где в бессильной злобе бесится Тьма и Райна опускается на землю, ноги отказываются держать ее дрожащее тело,

- Мы смогли... смогли... спасибо, - шепчет девушка всхлипывая. Слезы катятся по щекам, жемчужинками падают в траву. Райна не пытается их стереть, просто смотрит сквозь радугу на Джека, на мир вокруг и начинает оживать, оставляя кошмар за спиной, где-то глубоко в душе, как ночной кошмар.

А воздух? После затхлого, мертвого воздуха подземелий, кажется, что его можно пить. Дышать и не надышаться. Он наполнен ароматами нагретой земли, травы и цветов, он нежными касаниями высушивает слезы и наполняет тело силой.
Река влекла к себе девушку, сверкая солнечными зайчиками на водной глади, успокаивающим журчанием, обещанием смыть все плохое. Райна, опираясь на Джека доковыляла до воды и как была, в одежде, погрузилась в манящую прохладу. Нырнула, погрузившись с головой и чувствуя, как вода смывает и телесную и душевную боль, усталость, страх, оставляя ощущение силы и чистоты.
Выбравшись на берег, Райна легла на спину, чувствуя спиной мягкость травы и гладя в высокое синее небо с редкими пушинками облаков,
- Знаешь, а я не поверила Уку, думала, он куда нибудь нас заведет, а ты был прав... Никогда бы не подумала, что наши жизни оцениваются в одно яблоко... - девушка широко улыбнулась и посмотрела на Джека.

Милика, завернувшись в полотенце мерила шагами комнату, из угла в угол. Звуки снизу бесили уже, нет просто раздражали, нет,даже не раздражали, а ... И где Зари шляется?
Прислушавшись к гула голосов внизу, девушка поняла, что ее появление в полотенце, на фоне разносящихся на всю таверну звуков, будет выглядеть несколько двусмысленно и не рискнула спускаться. Наконец, она остановилась и, затянув потуже полотенце, решила провести ревизию в комнате, на предмет поиска какой-нибудь одежды. Помнится, по прибытии она останавливалась в этой же комнате, может ее вещи здесь остались? Да и вообще, надо было у девушки спросить про них, только сначала она забыла, а потом та куда-то испарилась.

- Собственно сегодня мы собираемся уезжать отсюда, как только Гейдж с делами разберется, но я ему передам, что ты заходил, - так ничего и не узнав о цели его прихода, ответила Мэгг. Кольнула мысль о неприятностях, но девушка отогнала ее, посчитав, что подобные мысли возникают, когда вокруг твориться что-то странное.
- А ящик, - со старательно натянутой беззаботной улыбкой повернулась к машине Мэгг, - Если бы там было что-то ценное, то мы бы сейчас отмечали это дело с размахом, а так, решили прихватить - не пустыми же возвращаться. Есть мысль продать его как погреб, кое-где очень нужная в хозяйстве вещь, овощи, фрукты хранить, мясо опять же. Кстати, тебе не надо? - с видом заправской торговки, уперев руки в бока, спросила Мэгг.
Объяснение ящику девушка придумывала буквально на ходу и не смотря на улыбку и беззаботный тон, сердце бешено колотилось, норовя выскочить сквозь ребра. Где носит Гейджа?

Миралисса сделала шаг к стоящему перед Альтариной Гангберту,
- Нет, - гулко разнесся по залу ее голос, - Я не произносила ложных клятв. Моя клятва честна и искренна! Никто из нас не поклоняется злу! да и что такое зло? Похоже, за прошедшие века ты стал подменять истину исключительно своей правдой, а у нас она своя. Мир меняется и все живущие меняются вместе с ним. И магия меняется. Истэбенель не Бёзе и она не воплощенное зло, а просто валар с дурным характером - так что теперь всех женщин с дурным характером нужно сжечь? Она, - эльфийка показала на Тару, - маг. Ее знания и умения общирны, но она не применяет их во вред. Люди тоже бывают разные и эльфы, не бывает идеальных! Разве ты можешь сказать о себе, что ты идеален? Что ты никогда не совершал ошибок? Что тебе не о чем жалеть? Скажи это и ты солжешь ! - Миралисса замолчала, глядя пылающим взглядом в лицо Инквизитора, - Почему ты присвоил себе единоличное право судить? Лес, что окружает твою гробницу считается проклятым, люди обходят его стороной, считая воплощением зла, как и все, что в нем находится. Может за прошедшие века и ты и сам стал частью зла? Судить человека нужно по поступкам, им совершенным, а не по его магическим способностям, или по его мыслям. Посмотри вокруг - мир не тот, что ты оставил и твоя борьба - это война с ветряными мельницами, только от этого еще и могут пострадать невинные, те, которых ты так рьяно пытаешься защищать. А если наша миссия не удастся, тебе вообще возможно, некого будет защищать. А без нее мы мало, что сможем сделать. Подумай, готов ли ты лишить человечество шанса и ради чего?

Казалось, что вокруг девушки сгустился воздух, а по кончикам волос пробегали искорки, настолько пылко она произнесла свою речь, только вот был ли в ней смысл? Оставлять здесь Альтарину было неправильно, но и погибать всем не имело смысла. Цинично? Зато честно и объективно.
-

В тоннелях стояла такая темень, что казалось, протяни руку и поймаешь тень, такой она казалась вещественной. Будто преследующей их по пятам. Что-то перешептывалось во тьме, тянуло свои руки-лапы к бегущим людям. Страх подгонял девушку, но и он не мог бесконечно добавлять находящиеся на исходе силы. Резкий рывок за руку и Райна едва не запнулась за упавшего Джека. Пальцы вытянутой инстинктивно руки скользнули по камню, соскребая с него какую-то липкую грязь. Девушка тяжело дышала и опустившись на колени потормошила Лавелла, в глубине души радуясь нежданной передышке. Пошатываясь и со свистом вдыхая воздух в горящие легкие девушка помогла молодому человеку встать и тут же пришлось снова бежать, крепко сжимая холодными пальцами ладонь Джека. Шаг... Еще шаг... Сердце бьется о грудную клетку, словно пытаясь пробить ее, легкие горят, в голове туман и только острые камушки попадающие под ноги отрезвляют болью. Сил нет, не мыслей, только шепчущая темнота вокруг и подгоняющий в спину страх.
Ноги все медленнее передвигались, все чаще Джек дергал девушку вперед, все чаще она запиналась и пальцы уже каждый раз пробивала дикая боль. Губы потрескались и язык, казалось распух и прилип к пересохшему небу.
Резкая остановка и полный ужаса шепот Уку...
А перед глазами плескалось лазурь моря, пронзенная солнечными стрелами, оно звало, манило в свои ласковые воды... Еще немного... немного...
Резкий рывок и ноги делают очередной шаг...
Наверное так бывает где-то на грани сна и реальности, на грани грани сумашествия. Райна вдруг почувствовала, что так зовущее ее море приблизилось, обняло, и она сама стала морем, слилась с этой изменчивой, вечной сущностью и усталость отступила, смытая ласковыми струями, протекавшими сквозь тело, в тело влилась сила бегущего потока, для которого нет преград, нет усталость, нет боли и только крепко сжимавшая ее ладонь рука оставалась связью с реальностью.
Словно ждущий освобождения из под гнета камня поток, рвущийся к солнцу, Райна побежала дальше, ощущая прилив сил.

Две фигуры в огромном, освещенном солнцем зале. Казалось, что эта сцена сошла с какой-то старинной фрески или наоборот, послужила для ее написания - древний воин в сверкающих доспехах, чья сила, несмотря на века только возросла и молодой эльф с опущенным мечом. Напряженные, но не враждебные лица и позы.
Лица почти одновременно повернулись к вошедшим, но насколько различны стали они в этот момент - гнев инквизитора ощущался тяжестью на плечах, а искренняя радость эльфа - теплым ветерком.
Скользнув по Инквизитору, взгляд Миралиссы остановился на эльфе, девушка замерла и словно какая-то волшебная сила не позволяла отвести глаза. Мужественное, аристократичное лицо, по-которому невозможно прочитать ни одной эмоции. Серые с голубой искрой глаза холодны, но нет-нет, да мелькнет в них что-то такое, от чего замирает и трепещет словно бабочка, сердце, особенно когда он с таким жаром что-то говорит. Щеки залил предательский румянец.
С огромным трудом она вернула взгляд к хозяину этого склепа, нахмурилась, пытаясь отвлечься от порхающих в животе бабочек и вникнуть в смысл слов. В конце концов она же не наивная, романтичная девочка-подросток, а Герион не принц из баллады, да и вообще, вся ситуация точна в зеркальном отражении - это же они спасатели! От этой мысли девушка едва не хихикнула и только впившийся в ее глаза взгляд Инквизитора подействовал словно ведро холодной воды. Слова, наконец, дошли до взбаламученного сознания эльфийки и она запоздало поприветствовала хозяина наклоном головы. Заметив, что Тара увлечена рассматриванием узора на полу, а мужчины едва держаться на ногах, девушка взяла на себя смелость, и глядя в столь живые и полные мудрости и глубокого страдания на этом мертвом лице глаза, громко произнесла,
- Благодарю Вас, за доверие и мудрое решение, думаю, что могу согласиться от имени всех и принести клятву. Я Миралисса из дома Клена, клянусь Хютеру, Святому Солнцу, и беру в свидетели этой клятвы Мьелит, что ни я ни мои друзья Бёзе, Матери Ведьм, Хозяйке Черной Ночи, Богине Неведомого и Несотворенного не поклоняемся.
Внезапно испытанные девушкой чувства наполнили ее речь огнем и искренностью.

Мэгг забралась на сидение, хлопнула дверью, завела двигатель и на мгновение задумалась.
Совсем недавно ее заполняла боль, всю полностью, ни для чего другого места в ее жизни просто не было, от этого хотелось выть, кричать, свернуться клубочком и она лелеяла эту боль, только что бы что-то чувствовать, ведь если боль отступала хоть на миг, то оставалась гулкая, звенящая пустота и заполнить ее было нечем... И только теперь, спустя месяцы боль отодвинулась, позволив появиться в жизни чему-то еще, вернуться отступившим мечтам и планам которые, увы, были только ее. Но зато в жизни была цель, которая заставляла по утрам открывать глаза, хотя так не хотелось возвращаться из сна, где небо отражалось в глазах любимого.
- Эх, если бы я сама знала - куда... - вздохнув ответила девушка.
Помахав на прощание сталкерам, девушка направила машину в сторону палатки Гейджа, наблюдая за движением в лагере и задумчиво хмурясь.

Алена судорожно вздохнула, когда Андрей вышел из комнаты. Для себя она все решила, но могла ли она решить зе него? Ведь он не будет отговаривать, а просто молча пойдет рядом, взяв за руку. Алена заставила поднятся свое тело и прихрамывая побрела в ванную. Она открыла кран с холодной водой и замерла, глядя на струю воды. На эту всегда изменчивую стихию, которая может быть и ласковым летним дождичком и журчащим ручейком и убийственной волной, сметающей все на своем пути. Алене показалось, что ласковый ручеек, которым была их жизнь превратился в бушующую горную реку из которой нельзя выбраться, можно только пытаться сделать очередной глоток воздуха, случайно оказавшись на поверхности и нестись дальше, не зная, что там, в конце пути - водопад, который размелет кости или спокойное озеро, с отражающимися в нем облаками.
Плестнув в лицо ледяной водой, Алена посмотрела на себя в зеркало и поразилась. На нее смотрело совершенно незнакомое лицо с дикими глазами, в глубине которых тлел огонек, чего? Надежды? безумия? Неужели она так изменилась? Еще некоторое время девушка глядела на свое отражение, пытаясь найти знакомые черты, потом резко выдохнув, как перед погружением, она закрыла кран и вышла из ванны. Подойдя к Андрею, наливавшему чай, она на миг прижалась щекой к его спине и села за стол, положив подбородок на сцепленные руки.

Милика огляделась - они справились! "Как жаль", - кольнула мысль, что тогда полгода назад с ними не было таких героев, а те, которые были переоценили свои силы. Даже не смотря на ее магию, выглядели они как зубочистка против дубины. То ли от избытка эмоций, то ли от облегчения на глазах выступили слезы и девушка стерла их тыльной стороной ладони, еще больше размазав по лицу грязь и муку. Она заметила молчаливый разговор элементаля с огненным человеком и как завороженная уставилась на них, не сразу поняв, что к ней обращается варвар,
- А, что? - девушка отвела взгляд от влюбленной пары и покраснела. На всякий случай она отодвинулась подальше от громилы, за спину молодому человеку в капюшоне и оттуда ответила,
- У них скоро обед, минут через 20 - 30 будет их много, ну может двадцать, если ничего не произойдет, а потом вторая партия обедать придет, еще столько же, так что надо выбираться отсюда. Кстати, меня Милика зовут и спасибо вам, вы не представляете, как я вам благодарна! - на глазах девушки вновь навернулись слезы и покатились по щекам, оставляя на грязных щеках светлые дорожки.

В первое мгновение Мэгг хотела ответить жестким отказом, еще стояло перед глазами побледневшее лицо с заострившимися чертами, безвольно откинутая голова и кровавые разводы на груди. Но взглянув в полные боли, мольбы и отчаянья глаза, она будто увидела свое отражение и уже готовое сорваться «нет» замерло на губах.
Если она сейчас откажет, то что делать одиночке? Податься в банду? И надежда в его глазах сменится жестокостью, а все мечты и желания сменит жажда наживы. Кто-то из сталкеров возьмет его в напарники? Если так, то почему не они? Человек, выращенный таким отцом не может быть подлой сволочью. Ему скорей близки и понятны идеи Командора и ее лично, да и сейчас очень важен тот, кто сможет прикрыть спину, а не продать за кучку патронов.
- Очень сочувствую, - Мэгг прикоснулась к руке Ральфа, - Твой отец был замечательным человеком. Насчет присоединиться… Я не одна это решаю, надо дождаться Гейджа, но думаю, что он будет не против. А пока можем прокатиться и поговорить.

Когда оковы звякнули об пол и в ощущавшуюся пол года внутри пустоту начал просачиваться ручеек силы, на девушку накатила такая яростная радость, что отступил даже страх перед крысами. На мгновение показалось, что не было этих мучительных беспросветных дней рабства, смерти товарищей, черной пустоты в душе.
- Спасибо, - девушка чмокнула толстячка в рясе в выбритую макушку, - Огромное спасибо!
Хоть магический резерв еще только начинал накапливаться, желание отомстить было настолько сильным, что Милика не раздумывая вернулась в кухню, ощущая покалывание в кончиках пальцев и застилающую разум ярость к мучителям. На что-то серьезное сил явно не хватит, но попытаться помешать крысу и дать фору спасителям попытаться стоило, например, сгустить воздух вокруг его рук.

Гретта была полностью согласна с мнением Фолианта о речи Коба, даже хихикнула в конце, когда проповедник стал похож на раздувшуюся жабу, а книга сделала в его сторону неприличный жест одной из своих щупалец.
Девушка подхватила лошадь под уздцы, ласково уговаривая ее идти дальше, все же тащить весь скарб на себе совсем не хотелось, а лошади, хоть и постаревшие была вполне живыми и помирать, вроде, не собирались. Только косились в сторону тумана и тяжело вздыхали. Гретта потормошила Доша,
- Эй, проснись, а то один тут останешься, потом отдохнешь и не дожидаясь ответа потянула лошадь,
- Что книжечка, никакой организации? Одно слово, мужики! - бормотала под нос девушка, шагая по дороге за ушедшими вперед мужчинами.

Миралисса уже ощутила холод стали, ломающей с противным хрустом ребра, холод, растекающийся по телу и вдруг поняла, что стоит в коридоре, судорожно выталкивая воздух из легких. В неуспевшую осознать, что произошло девушку, впечаталось чье-то тело, откидывая ее к стене. Она едва удержала равновесие. "Магичка",- с облегчением подумала эльфийка, придерживая готовую упасть девушку и почувствовала ладонями горячую влагу. Кровь?!
- Ты ранена? - прошептала Миралисса, - Серьезно? Идти сможешь?
А ведь она джае не взяла с собой элексиры, оставила их в седельных сумках, даже не подумав, что они могут пригодиться. Эльфийка разозлилась на себя и эта злость помогла собраться.
- Давай помогу, - отведя руки Альтарины от раны, Миралисса приподняла рубаху и шумно выдохнула - рана выглядела ужасно, но судя по тому, что девушка была на ногах, не смертельна, главное, вовремя остановить кровь. Забрав бинт и присев на колени перед магичкой, эльфийка начала бинтовать ее, моля богиню об очередной помощи и надеясь, что лимит на сегодня не исчерпан и Мьелит ответит.

Шагал, Убайдул, шагал, пока не вышел на поляну. На поляне той стоял камень, в человеческий рост высотой, на камне сидел ворон и ехидненько так посматривал...
Присмотрелся мудрый старец, тфу, молодой человек к камню, а там крупными резами начертано:" Направо пойдешь (далее затерто) найдешь
Налево пойдешь (далее затерто) найдешь,
Прямо пойдешь (далее затерто) потеряешь....
И тут почуствовал добрый молодец с правой стороны вроде как шашлычком тянет, с левой девичий смех слышиться... Прямо ничего не видно было, потому как камень стоял

Так странно, так нелепо... Вместо легкого нырка между неуклюжими мертвецами, Миралисса будто пыталась проломиться сквозь сгустившийся воздух. Она даже не сразу почувствовала удар, выбивший из легких воздух и отбросивший ее на стену. Боль, огненной волной пришла с опозданием, затопив сознание. Не удержавшись на ставшими ватными ногах, девушка упала на пол и тут же последовал еще один удар в живот, раскаленным мечем пронзив внутренности болью.
Скорчившись на полу, Миралисса пыталась вздохнуть, не видя ничего вокруг из-за выступивших на глазах слез. Она понимала, что следующий удар будет последним и вся ее натура сопротивлялась этому знанию. Звуки схватки отдалились, сменившись шумом крови в ушах - тук-тук, тук-тук, тук-тук... Мир будто замер, осталась только боль и накатывающийся вместе с ней страх смерти.

...Шелестит зеленая листва, бросая на землю постоянно движущийся узор теней, играют в догонялки на листьях и стволе дерева солнечные зайчики, сквозь ветви дерева водно небо, синее-синее, глубокое и такое близкое...

Сознание рывком вернулось в настоящее, вместо нежной травы перед глазами покрытый вековой пылью пол и сапоги приближающегося воина. Девушка не увидела, но почувствовала поднимающийся над ней меч и заставив себя забыть про сжигающую боль, Миралисса рванулась в сторону из-под удара, пытаясь очутиться как можно дальше.

Продирание сквозь дебри староимперского поначалу было довольно утомительным, но потом Гретта привыкла к устаревшим оборотам и лишним буквам и дело пошло быстрее. Наконец, девушка так увлеклась жизнеписанием студента, что будто погрузилась в атмосферу учебного заведения, а на особо увлекательных местах - типа описания терзаний студиоза о том, чья задница лучше - Антуанетты или Лизаветты, даже тихонько хихикала. Она будто вернулась в свое не такое далекое прошлое, когда они с подругами вечером в комнате обсуждали достоинства и недостатки мальчиков, ловили восхищенные взгляды и подшучивали над преподавателями.
Дочитав, наконец, до описания заклинания, девушка не сразу поняла что это, а поняв сосредоточилась, отогнав приятные воспоминания, снова и снова перечитывая и стараясь вникнуть.

Увлекшись, Гретта не услышала, как подошел Жак и вздрогнула, от раздавшегося над ухом голоса, едва не уронив книгу. Накатила паника и девушка, пытаясь справится с собой, даже не сразу поняла, что мужчина от нее хочет, а поняв, вымучено улыбнулась,
- Конечно прочитаю. " - Свежие вести, доселе неведомые, отвратительные весьма, и жестокостью своей поражающие, о том, какие преступные злодеяния свершают богохульные имперцы-эльдиане над пленными мирагарцами и гостями заезжими, женщинами и мужчинами, стариками и детьми, и даже девственницами. Какой ущерб им причиняют ежеминутно, в захваченной и разграбленной земле. Кроме того, новости из самой клоаки зловонной, лишь по ошибке "империей" именуемой, где словно пес бешеный, презренный лже-император Атангрим казнит смертью и людей собственных. Недавно совсем, отдан был палачам на растерзание интендант Руфус, коего незамедлительно из боевых катапульт расстреляли. Задумайтесь люди, можно ли верить эдакому поганцу?!

Всем здравомыслящим людям в предостережение и ради спасения их жизни и души, писано анонимным доброжелателем из Хэма."

- Фу, какая гадость! Где ты это взял? - все вновь обретенные чувства возмутились прочитанному, - Надо сжечь это немедленно!

Гретта сунула листок обратно Жаку и брезгливо потерла руку об коленку.

Следом за Жаком подошел лысый мужик, сияя, в прямом смысле этого слова, улыбкой,
- Читаю книгу, не пью из мелкой посуды и в малознакомой компании, дворянка наполовину. Люблю пончики и феерверк, не люблю, когда мне мешают читать и крыс, - ответила скороговоркой и вопросительно посмотрела на "кавалера", мол "еще вопросы?".

- Вот черт, черт! - выругалась Мэг и ударила кулаком по дверке машины. Сердце сжалось в предчувствии и застучало в висках. Первым порывом было заскочить обратно в машину и дать по газам, но девушка усилием воли сдержалась, сжав руки в кулаки - еще ее там не хватало! А Гейдж взрослый мальчик, разберется, точно разберется и все будет хорошо.
Вопрос Ловца отвлек девушку от Гейджа, но вернул к Мэверику, к тому, что она не хотела бы вспоминать, но всегда будет помнить. Неподдельный интерес и участие в голосе сталкера всколыхнули в душе девушки что-то давно скрытое под пеплом лет и потерь. Что-то что было в маленькой девочке Мэгги, которая с благоговейным интересом перелистывала страницы ветхой книги, каким-то чудом сохранившейся в их семье и, по слогам разбирая написанное в ней, окуналась в мир прошлого, в котором люди заботились друг о друге и не бросались с ножом на каждого чужака... Такие же чувства она испытывала рядом с Командором...
Сглатывая комок в горле и сдувая с глаз непрошено наворачивающиеся слезы, Мэг отвернулась, делая вид, что что-то ищет в кабине.
Рассказ о смерти Мэверика вышел коротким и скомканным, девушка часто прерывалась, будто закашливаясь до слез.
- И вы думаете...война? - резко меняя тему спросила Мэг.

Обработала Миралисса царапины Ольфика, убедившись, что яд от колючек не проснется в крови в самый неподходящий момент, напомнив о себе жаром и потерей сил. Убирая в сумку медицинские принадлежности, эльфийка заслушалась немудреной балладой, с чувством исполняемой Альтариной. Сама она слышала немного другой вариант в исполнении эльфийского барда, но вот слов вспомнить не смогла, что-то там было еще, что цеплялось за краешек сознания, но никак не оформлялось.
Пытаясь поймать ускользающее воспоминание Миралисса, вдруг, испытала такую невыразимую тоску, такой всепоглощающий, убивающий холод ею приносимый. От которого медленно остывает сердце, все медленнее течет по жилам остывающая кровь, все сильнее чувство безысходности и бессмысленности бытия. Даже желание умереть, что бы не испытывать этого противного все детям Мьелит чувства, исчезает и остается только не-жизнь, до краев наполненная только одним – глухой, черной тоской.

Миралисса, сравнявшаяся цветом с первым снегом, медленно осела на землю, не в силах справиться с силой эмоций ответившей богини. И вдруг, словно свет маяка среди бушующего моря, возник яркий, пылающий огонек жизни среди беспросветной тоски и мрака Гроссенвальда. Возник, согрев застывшее сердце эльфийки, вырвал из-под тягучего полога кошмара. Девушка потянулась к этому огоньку, пылавшего маком на пепелище леса, потянулась с благодарностью и поддержкой: "Держись, мы скоро..."

Девушка судорожно выдохнула, оказывается, все эти невыносимо долгие мгновения она задерживала дыхание.

- Он жив, - прошептала она, - Жив и ждет нас! И, кажется. я представляю где его искать.

Миралисса обвела всех еще слегка затуманенным видением взглядом.
- Выдвигаемся?

Яра, всхлипывая от бессилия и пережитого ужаса подхватила сестру под руку и, отбежав на безопасное расстояние и обняв сестру тоже разрыдалась.

- Все закончилось, закончилось, - словно заклинание повторяла она, гладя сестру по волосам.

Когда эмоции вылились слезами, девочка огляделась с непониманием глядя на множество солдат вокруг,
- А где Джонни?

Взгляд Алексея проник прямо в душу, что –то перевернулось в ней, задрожала тонкая струнка, натянулась. Закружился вокруг мир бальным залом, опалил огнем, сверкнуло солнце сквозь листья деревьев. Зона замолчала, ожидая вместе со Сталкером решения девушки.

Альбина не отвела взгляда, искала ответ в блестящих надеждой глазах и медленно понимала, что не сможет уйти сейчас. Эта поездка начиналась как протест, попытка казаться взрослой, попытка вырваться из замкнутого круга жизни, наполненной развлечениями, приятелями, вечеринками, дорогими шмотками и заграничным алкоголем, а по сути пустая.

Девушка, вдруг, ясно поняла, что не хочет возврата туда, откуда она только вчера ушла. Только вчера, а кажется так далеко это все, далеко и не важно совсем.
Она уже знала ответ, но молчала, переживая странное, непонятное ощущение в душе. Сейчас сталкер казался самым близким человеком. Может быть она и пожалеет о принятом решении, но ведь лучше пожалеть том, что сделал, чем всю жизнь жалеть о том что не сделал, на что не хватило решимости?
- Я иду дальше, - глядя в глаза Алексею, тихо, но твердо ответила Альбина.

Появление гвардейца не стало неожиданностью, но сердце предательски екнуло и ушло в пятки, когда закованный в латы мужчина поднялся из воды. Его будто и не коснулась далеко не ласковая стихия - на лице ни следа усталости, на доспехах ни царапинки, ни вмятинки, глаза блестят холодной сталью - ни жалости, ни капли сострадания, ничего, даже интереса в них не было - голем, выполняющий приказ, казалось, что его не остановит даже смерть. В свете камней он выглядел нереально, завораживающе, смертельно красиво, словно воплотившийся Рок.

Райна вскочила на ноги, мысленно крича о помощи, умоляя богиню, воду, мироздание помочь своей слабой дочери. Как же не хотелось умирать - вот так нелепо и глупо, не зная за что и почему, не сделав в жизни ничего такого, что бы заслужить подобный конец. Но смерть ведь всегда несправедлива, она всегда приходит без предупреждения, протягивает свою холодную руку и уводит за собой, не слыша ни просьб, ни слез. Она молча собирает свою жатву. Наверное, чертоги смерти могли бы выглядеть как эта пещера - спокойно, красиво до жути. Ведь смерть еще и милосердна - она являет свой лик страдающим, освобождает душу из немощного, изъеденного болью тела, оставляя боль за той чертой из-за которой не возвращаются...

Легкий ветерок, явно пытающийся помочь Джеку прошелестел, но вместо так нужной волны, лишь слегка обрызгал гвардейца. В груди Райны похолодело от навалившегося ужаса, но девушка, отрешившись от эмоций, резко , как перед прыжком в холодную воду, выдохнула.

Руки резко взметнулись, призывая воду сомкнуться вокруг тела гвардейца, проникнуть меж сочленений доспеха, заковать его в ледяной панцирь, пронзить ледяными иглами. Она постаралась почувствовать разлитую вокруг силу камней и использовать ее. Остановить!

Руки ломило от усталости - не смотря на кажущуюся хрупкость парнишка был тяжелым и если бы не помощь реки Райна не дотянула бы свою ношу. С трудом, хрипя горящими легкими, девушка выволокла Джека на берег и в изнеможении откинулась на песок. Вода шепнула на прощание, помогая ей и откатилась прочь, продолжая свой путь.
Красота места в котором они очутились привлекла внимание Райны только спустя несколько ударов бешено колотящегося сердца и хриплых вдохов, с трудом вырывающихся сквозь горящие легкие.
Девушка приподнялась на локте с восхищением разглядывая окружавшее их чудо, в ее глазах мерцали отблески кристаллов и даже холод и усталость отступили перед охватившими девушку эмоциями.

Джек довольно быстро пришел в себя и шатаясь на нетвердо держащих его ногах попытался куда-то идти,
- Я Райна, - ответила на его вопрос девушка, не в силах оторвать взгляд от этакого чуда природы - камни искрились, мерцали, освещая мрачную пещеру и превращая ее в удивительный чертог подземных королей, казалось от них идет тепло, согревая и прогоняя усталость, наполняя тело силой. Но голос реки прервал волшебное созерцание - "Позади опасность!".

- Джек, подожди! Далеко мы не уйдем от гвардейца в таком состоянии, надо попытаться дать ему отпор, иначе он нас все равно догонит... и тогда... - Райну передернуло от мысли о последствиях, ведь жрецы дали прямой приказ, значит милости и сострадания ждать не приходится. Девушка вспомнила ледяные лезвия и заставила себя успокоится - они смогут, если не поддадутся панике и соберутся с силами,
- Нам, тебе надо отдохнуть и придумать, как объединив усилия справиться с гвардейцем. Присядь.

Спутник, представленный Миралиссе фрау обербюргермайстер не понравился сразу - мрачный, наглый тип - и путешествие в его компании только укрепило первое впечатление, да и он сам не спешил его менять в лучшую сторону.
Девушка старалась скорей нагнать ушедшую вперед компанию "спасителей человечества" и ее лошадь - иссиня-черная, тонконогая, с длинной вьющейся гривой и нервно дрожащими ноздрями, в шутку названная Снежинкой, казалось поддерживала в этом стремлении свою хозяйку, Миралиссе приходилось натягивать поводья, чтобы подстроиться под скорость Волка.

Стоянку она заметила совершенно случайно - лишь потому, что старалась скрасить проходившее в мрачном молчании спутника путешествие разглядыванием леса по сторонам - не бог весть какое развлечение, но ее деятельная и общительная натура изнывала от скуки.

Миралисса нахмурилась, оглядывая стоянку и замечая кучу странностей и неправильностей - где все? Почему в такое время еще не отправились дальше? Она легко соскочила с лошади, в ладонь незаметно скользнул один из метательных ножей. Настороженным взглядом девушка следила за появившейся из леса девушкой и заметила выскользнувшую за той тень. Сделав вид, что не заметила ничего странного Миралисса пошла навстречу девушке, краем глаза продолжая следить за тенью, вряд ли в такой близи от Гроссенвальда из леса может выйти что-то доброе и желающее нести радость и свет.

Сталкер задумался о чем-то, устремив взгляд внутрь себя и Зона замерла. Будто все понимающая жена молча смотрела на него и ждала... давая возможность осмыслить все и сделать следующий шаг.

Альбина прислушалась к окружавшей их тишине, и поняла - Зона впитывала людей, проникала внутрь и вытаскивала их воспоминания, эмоции, желания, вытаскивала, перемешивала и показывала другим, пытаясь поймать на крючок и оставить у себя.

Еще утром поход представлялся этакой увеселительной прогулкой с надеждой увидеть чудеса и угрюмость Алексея казалась смешной и ничем не обоснованной, а сейчас? Действительно, чудес здесь хоть отбавляй, только за каждое Зона берет плату кровью.

Забудет ли она все произошедшее здесь словно сон, отодвинет на задворки памяти или будет просыпаться ночами с криком? Сейчас Альбина этого не знала, как не знала хочет ли она возвращаться или хочет продолжить бродить здесь, как наркотик дозами впитывая Зону.
Едва слышно, но тем не менее маняще, шуршит листок объявления на киоске, притягивая взгляд - еще одна ловушка Зоны или подарок?

Яра взяла кинжал и с восхищением помахала им перед собой,
- Ух ты, настоящий, теперь точно ничего не страшно! Спасибо Джонни!
А вот подкову девочка повертела в руках, попыталась приладить к поясу, но она была большая, тяжелая и мешалась, поэтому Яра тихонько положила ее обратно. Девочка поправила самодельную перевязь на спине мальчика, чуть подтянув ремень, что бы при беге и ходьбе меч не бил по спине и ягодицам,
- Вот, так правда лучше?

- Что с тобой происходит? - тихий мамин голос врывается в такой незнакомый или все же отдаленно знакомый? мир грез. Рука, ласково гладящая игриво подставляющую спинку маленькую волну, созданную бьющим в центре бассейна фонтанчиком, замирает.
Девушка поднимает на мать глаза, в которых плещется морская бирюза и отблески своих-несвоих воспоминаний, уже третий день преследующих, шепчущих, пытающихся достучаться. Райна, тут же опускает глаза и качает головой- ничего, нет, не правильно, ничего в чем мама может помочь.
- Мне немного нездоровится, голова кружится, от жары наверное, - успокаивающе произносит девушка и добавляет, - Пойду искупаюсь. Мать с тревогой посмотрела вслед дочери.

Только вода приносит радость и облегчение. Райна никогда не замечала, что вода имеет столько оттенков - от полупрозрачной голубизны до чернильной синевы, а когда солнце всходит, оно набрасывает на волны невесомую золотую паутинку, куда уж тут королевским шелкам... На закате вода сравнима с кровью - густой, горячей, темно-бордовой. Стоит только погрузить горящее тело в воду и душа словно пробуждается, на грани сознания возникает легкий шепот, а затем песня. Слова в ней не понятны, как ни прислушивайся, но мелодия и нежный, но требовательный напев снимает с души, как с луковицы слой за слоем, пытаясь обнажить суть.

Струйки воды, текущие сквозь пальцы сплетаются в такт мелодии, свиваются в колонны, вырастающие вокруг Райны. Солнце, проходя сквозь них создает над девушкой радугу, нет, множество радуг, семицветным куполом сияющих над головой. Радуги отражаются в глазах...

Райна смотрела на радуги, колонны с радостной улыбкой, - Ой, - и колонны рассыпались водопадом, - Боги, что это? Что со мной?...

С восходом солнца девушка подошла к Храму, слилась с безликой толпой, заполнявшей помещение, просочилась внутрь. На противоположном конце огромного зала стояло Девять жрецов в бесстрастных, равнодушно взирающих на толпу масках. Есть ли им дело до нее? Но если же они не помогут, то останется только нырнуть поглубже в манящую прохладу, пока не запульсирует в висках кровь, заглушая чужие голоса и не хлынет в легкие ставшая смертельной вода.
В зале становилось душно от дыхания множества людей, запахи немытого тела, благовоний, духов, лука лезли в нос, Райну замутило и если бы к Девятерым, словно бык сквозь траву, не направился какой-то мужчина, девушка, наверное, упала бы в обморок. Она скользнула в образовавшийся за его спиной проход и дошла до жрецов следом за ним.
- Верните мне мою душу и мою жизнь, - тихо попросила она, глядя в сверкающие в прорезях маски глаза, - Молю...

С трудом протиснувшись в узкую щель следом за Раей девочка остановилась и с восхищением огляделась,
- Ух ты! Самая настоящая крепость... - вспомнив об открытой двери Яра попробовала закрыть ее, но проклятую створку, кажется совсем заклинило. Но щель была настолько мала, что этот мерзкий бурдюк в нее не пролезет, решила девочка и немного успокоившись продолжила осмотр. Подойдя к центру двора или скорей даже площади, она по прочитала: "Я крепость свою смелым оставлю. Пусть меч мой разит в твердых руках, доспех защищает правого, а конь к победе несет сильного. Пусть стены укроют его от напасти, коль решится он место мое занять."
- Рая, это про нас, это будет наша крепость! - страх отступил, уступая место детскому любопытству и восторгам.

Светлана вышла в коридор, глаза привычно обежали занятых приготовлениями к бою солдат. С легкими щелчками входили в обойму патроны, Щелк, щелк... Перед глазами промелькнуло ... звук защелкнутого магазина, слышный даже сквозь грохот взрывов... фигура в прицеле, мгновение спустя нелепо взмахнувшая руками и медленно-медленно оседающая на взрытую снарядами, пропитанную кровью землю... Воспоминания прервались, когда майор подхватил ее на руки и куда-то понес. Сначала девушка собралась по привычке воспротивиться подобному отношению, но не стала,понимая, что в том виде, в каком находится сейчас она, она будет обузой и прекрасной мишенью. Светлана улыбнулась уголками губ - кажется, воспоминания потихоньку возвращаются, похоже амнезия - это последствие криосна. Она прикрыла глаза, прижимаясь щекой к холодной броне, обоняния коснулся запах пороха,дыма, пота и еще чего-то неуловимого, навеки въевшегося в броню - так пахнет война... Три луны, зеленые луга Мар-Тоги. Разрушенный блокпост местного охранного отделения. Когда еще Светлана была капитаном. Она сидела одна, вся в крови своих сослуживцев, повстанцев, и своей. Ее БК, изначально зеленый, стал красным. На руках у нее лежал молодой парень, одетый в такой же БК, как и у нее. Но на нем не было шлема. Его черные волосы так контрастировали со всем кровавым месивом и разрушением вокруг. Его голубые, готовые посоперничать в цвете с небом, глаза смотрели на нее. Губы пытались изогнуться в улыбке,
- Поцелуй меня, майор... - Светлана наклонилась над мальчиком, коснулась губами его горячих, растрескавшихся губ.
- Ребята обзавидуются... - улыбнулся он и обмяк на ее руках... А она плакала, сидя одна среди трупов, глядя на три равнодушных луны. Слезы текли по щекам, капая на лицо мальчика, закрывшего ее своим телом...

Холод пола коснулся босых ступней, прогоняя воспоминания, - "Не хочу вспоминать!" - зашлась в крике душа. Сосновская глубоко вздохнула, прогоняя подступившие к глазам слезы.
Пока она приходила в себя, дверь захлопнулась,
- Гад, выпусти меня - в бессильной ярости девушка шарахнула кулаком по двери. Боль от удара немного отрезвила ее и Светлана осмотрелась. Одежда была очень кстати.

- Надо круг очертить! Нечисть не может перейти круг! И не увидит нас! - закричала Рая и Яра, с трудом разжав пальцы, стискивающие ладошку сестры, схватила валяющийся под ногами какой-то сучок и начала очерчивать вокруг них троих круг. Девочка старалась не поворачиваться спиной к исходящему дикими звуками лесу. палочка цеплялась за корни травы, крошилась, но Яра упорно прочерчивала в земле окружность.

- Рая, у тебя соль есть? - она вспомнила, что через соль нечисть точно не может перейти, а еще через текущую воду, кажется, - Сыпь по кругу!

И тут из леса что-то выскочило и понеслось на них. Яра завизжала и отпрыгнула в центр круга, за спину Джони.

Яра поднялась на ноги, оглядываясь в поисках каких -нибудь веток или сухой травы - идти в темный, страшный лес ну совсем не хотелось, какой-то он был не правильный, от него просто веяло враждебностью, даже во сне, но и показывать свой страх местным мальчишкам тоже не хотелось.

Тут вдруг лес, будто отвечая на мысли девочки, зашумел, захохотал, заверещал потусторонними голосами. Яра схватила Раю за руку, пододвинулась поближе к Джони, с ужасом оглядываясь по сторонам. Увидев тянущиеся к ней ветки старого дуба девочка взвизгнула, отпрыгивая за спину мальчика и утягивая за собой сестру.

От тоненького детского голосочка холодные липкие пальцы ужаса пробежали по спине, горло перехватило,
- Рая, не смотри на него,- хрипло прошептала она, - помнишь мама рассказывала...?

Веселый голосок сестры разметал остатки кошмара. Слова горошинками раскатились по поляне и стало совсем не страшно, а и правда даже весело.
- Неа, не помню, мы ж спать собирались вроде? - девушка наморщила лоб, но потом широко улыбнулась, - Наверное, это сон, ой, Рая, надо завтра не забыть рассказать тебе, кто мне приснился, - и девочка, словно запоминая оглядела мальчишек и лес вокруг.

- Ничего не видно, давайте хоть костер разожгем что ли?

Когда тело, наконец, перестала сотрясать дрожь, а желудок перестал скручиваться узлом, Светлана с трудом приняла сидячее положение. Голова немного кружилась, на лбу, не смотря на прохладу выступила испарина. Стараясь не делать резких движений девушка осмотрела себя, провела ладонями по лицу,
- Наверное, так себя чувствует новорожденный, - пробормотала она. Внимание привлекла татуировка на руке - не большой крестик или икс или римская цифра 10. Знания, какие-то обрывочные всплывали в голове, не давая, однако, ответа кто она такая и что здесь делает. Может это последствия... чего? "Криозаморозка" - услужливо пришел из подсознания ответ, но на этом память опять заткнулась.
Девушка с трудом двигая конечностями, встала и медленно добралась до кушетки, осмотрела комбинезон и тут же натянула его на себя - от холода снова начинало потряхивать.
Металлический стук колоколом отдавался в голове, мешая осмысливать происходящее. Потерев лоб и виски Света села на кушетку, силясь что-нибудь вспомнить, но кроме имени и каких-то обрывочных, ускользающих образов ничего не было, начала накатываться паника. Она несколько раз глубоко вдохнула и постаралась успокоиться - сейчас кто-нибудь прилет и все объяснит - врачи, ученые, да хоть зеленые человечки!

Утренняя беготня, дележ ванной, вопли :"Что тебе надо в моей комнате?" и "Маааам, он опять...." временно закончились - семья собралась за столом, с удовольствием поглощая приготовленную ей с любовью еду. Хотя... насчет удовольствия - это не про всех,
- Мэтью Льюис, перестань строить из себя Гарри Поттера! Салат не превратится "Crazy Corn", сколько ты его не гипнотизируй! Если съешь салат, можешь заесть его хлопьями.
- Спасибо, дорогие, - это в ответ на похвалу пиццы.
"А Майкл последнее время вообще какой-то странный" - подумалось Сэл при взгляде на мужа, он выглядел как мистер Нэтти, прогулявшийся на соседскую кухню - что он там делал не понятно, но явно доволен тем, что делал. Легкое облачко набежало на лицо женщины, нет, конечно Майкл не опустится до банальной интрижки, да и в личной жизни у них все замечательно - ничего нового, но это и хорошо. Если бы к хорошему настроению мужа, его загадочности добавились эксперименты в постели, то Селеста насторожилась бы всерьез, а так - что делает человека счастливым и довольным? - как правило или деньги или любовь. На второе пока не похоже, так что будем считать, что Майк готовит сюрприз. Облачко озабоченности сбежало с лица. Селеста откинулась на стуле с удовольствием вдыхая аромат свежесваренного кофе и наслаждаясь такой редкой минуткой спокойствия.

Тепло рук дерзкого кавалера еще ощущалось кожей, музыка медленно затихала, а перед глазами, вместо сияющего свечами и драгоценностями зала уже мрачная площадь. Альбина понимала, что то, что только что было шутка/сюрприз/подарок? Зоны, но так не хотелось возвращаться в эту серую реальность, где под покрывалом лежит труп Федора... Федор?
Девушка тряхнула головой, разгоняя остатки видения. "Кирилл? А где все? Где... Федор?" - Альбина так и не смогла произнести "тело" или ""труп".

- Присмотри за ним, - повторила Альбина и передернула плечами. Как только товарищи скрылись в дверях аптеки стало как-то не по себе. По спине пробежал холодок. девушка одновременно старалась не смотреть на тело Федора и не упустить момента, если тело вдруг зашевелится под покрывалом. Бррр, по спине пробежал табун мурашек и ладони мгновенно вспотели. Демонстративно повернувшись спиной к носилкам и собственным страхам девушка стала разглядывать помещение аптеки сквозь запыленные окна. Она скинула рюкзак, покопавшись в нем, достала бутылочку с коньяком и сделала большой глоток. Жидкость огненным комом прокатилась по пищеводу и растеклась горячей лавой в желудке. На мгновение перехватило дыхание. Альбина подумала было сделать еще глоток, но все-таки завернула крышку и убрала бутылочку обратно в рюкзак. "Вот выберусь отсюда и напьюсь, точно напьюсь!" - пообещала себе девушка и присела на рюкзак, не отрывая взгляда от окон.

"Одиночество - удел разведчика. Никому нельзя доверять, никогда нельзя расслабляться, надо уметь все помнить и все забывать. У разведчика должно быть железное сердце и стальные нервы".
В жизни Александра бывали обстоятельства, когда приходилось напрягать все силы, чтобы побороть ту внутреннюю дрожь, от которой в минуту смертельной опасности сжимается сердце, перехватывает горло. И всё же это состояние нельзя было назвать страхом… Скорее всего это была готовность к наихудшему. Он сознавал, что смерть подстерегает его на каждом шагу, но без страха шёл на любой риск. Даже на допросе в гестапо, когда он понял: ещё мгновение – и придётся пустить себе пулю в лоб! – даже тогда страха не было. Была собранность и готовность как можно дороже продать свою жизнь. Александр знал: идёт война, он послан на самый сложный участок фронта, где успех, где сама жизнь или смерть зависят от умения владеть собой.
В глубине души он гордился тем, что за все годы войны страх ни разу не захватил его врасплох, не парализовал мозг, волю к борьбе.
Когда кончилась война, он, словно непосильное бремя, свалил с плеч то напряжение, в котором должен был жить в годы войны, чтобы выдержать, выполнить всё, что надлежало выполнить, дожить до победы. Ему тогда и в голову не приходило, что в радостном облегчении, которое он почувствовал, таится опасность новых испытаний.
Александр отлично понимал: его поездка на север Италии, а затем в Рим, будет мало похожа на увеселительную прогулку, но что в результате след приведет его в Берлин не ожидал. Прошло 15 лет с окончания войны, но до сих пор всплывают призраки прошлого, требуя вновь и вновь забывать настоящее имя и становиться герр Штраубе.
Резкий звук взлетевшего феерверка вырвал Александра из воспоминаний, осветив стоящий в переулке черный опель.
Александр моргнул фарами, обозначая свое присутствие.

Тело Федора съежилось, как-то неуловимо изменилось, сгладились знакомые черты и Альбина вспомнила...

Дедушка болел долго. Лежал то в больнице, то дома. Рак - страшное слово поселилось во всех разговорах взрослых вместе с тоской в глазах. Дед отшучивался, так же громогласно смеялся на всю квартиру, но все реже вставал и больше спал. Из больницы дед не вернулся и девочка увидела его в последний раз на похоронах. Она стояла у гроба, усыпанного цветами, окруженная плачущими людьми в черном и не понимала, почему все плачут над этим незнакомым худым дядькой, одетым в одежду дедушки, которая была ему заметно велика, он будто утонул в ней. Она хотела спросить у деды, зачем он отдал свой лучший пиджак с большими карманами, всегда полными гостинцев для любимой внучки, но его почему-то не было в этой толпе.
- А где дедушка? - шепотом спросила она у мамы и теплые руки обняли ее, прижали к вздрагивающей от сдерживаемых рыданий груди, - Дедушке теперь хорошо...

- Ему теперь хорошо... - прошептала Альбина, обведя взглядом всех. И ей вдруг до боли захотелось домой, к маме. Чтобы мамины руки обняли и что бы все снова стало хорошо.

Альбина обернулась на шум и замерла, не в силах пошевелиться от открывшейся ей картины. Федор - увереный в себе шутник-сталкер лежал на полу лишь тенью себя самого. Алексей пытался что-то делать, но Альбина, глядящая в глаза Федора видела, он уже угас, а то, что осталось – лишь тление, а не жизнь.
Последняя искорка жизни вспыхнула в глазах и погасла, оставив на земле лишь пустую оболочку. Зона забрала очередную жертву.

Альбина сжала в кулаки руки и прижала их ко рту, сдерживая рвущийся крик - как? за что? почему? Сквозь пену слез, затуманивших взгляд, отгородивших ее от страшной картины, девушка смотрела на Зону, на "Русский лес", сначала показавший ей жизнь, а потом сразу смерть. Как глупо и бессмысленно! Хотелось развернуться и бежать, бежать прочь отсюда, от страшного звука выходящего из мертвой груди воздуха при массаже сердца - жалкого подобия дыхания, от остекленевших глаз и посеревшего лица, от растерянного вида похожего сейчас на нахохлившего воробья Кирилла, от дрожащих рук и суетливых движений Риммы...
Но Альбина стояла, судоржно прижимая ко рту сжатые кулаки и отгораживаясь пеленой слез.

Рассвет уже позолотил верхушки деревьев, сонно покачивающихся за окном, а Ворон еще не ложился, невидящим взглядом глядя в раскрытое окно своей комнаты. Гравий дорожки тихонько поскрипыпал под ногами Чучелка, бредущей в сторону летнего домика и нежная улыбка тронула губы Ворона, отразившись в глазах болью и грустью.

- Братик... ты забыл, братик?...

- Нет, я ничего не забыл... я все помню и мне больно, Тами, и только эта боль позволяет чувствовать себя живым...

- Ты обещал, братик, обещания нужно выполнять, ты сам этому меня учил...

Улыбка на лице превратилась в гримассу боли и Ворон сжал голову руками,
- Не мучай меня Тами, я не могу, не она, подожди еще, я выполню обещание!

- Я столько жду брат, мне плохо, я жду и жду и я одна...

- Ты не одна, ты со мной, всегда и везде со мной...

Ворон смотрел на тонкую фигурку Чучелка - его проклятие и его счастье, его Галатею и его Франкенштейна. Смотрел и сердце его рвалось от боли, истекало капля за каплей этой болью, от которой не было спасения. Даже в смерти ему не избавиться от нее.
Девушка наклонилась к розе, утопив нисик в ее ароматном бутоне и Ворон застонал, до боли сжав кулаки. Он был прав, она должна уйти, иначе сердце просто разорвется от боли и от того выбора, который Дамокловым мечом висит над ним, над ними всеми. Счастливы неведающие и пусть она считает его требование нежеланием видеть ее больше, нежели узнает правду.

Альбина наслаждалась отражаемыми зеркалом картинами - ну, какую очередную банальность скажет этот красавчик? А может не банальность, а что-то лирически-остроумное?
Но вместо ожидаемых слов девушка услышала раздавшийся рядом стон и резко развернулась, успев заметить, как Римма оседает на пол с искаженным страданием лицом. Альбина бросилась к ней,
- Эй,эй, что с тобой? - слегка похлопывая девушку по щекам, гладя по волосам, шептала она, - Все хорошо, все хорошо...
Да, Зона не предсказуема - как она выбирает ЧТО и КОМУ показывать? Или просто как ребенок, по принципу "нравится-не нравится"? Так чем же Альбина ЕЙ так понравилась? Девушка зажмурила глаза, полная благодарности Зоне и искренней симпатии. "Спасибо..." - прошептала она про себя. И впервые промелькнула мысль - а не могла ли она сама стать Сталкером и быть здесь, в Зоне постоянно? Эта мысль до такой степени поразила Альбину, что она широко распахнула глаза и огляделась - не сказал ли кто-нибудь это вслух, до такой степени нелепо это было.

Африка уже сидела в печенках. Вечная жара, пустыни вперемешку с джунглями, и толпы мошкары. А теперь еще - и куча вонючих негров по кустам, готовых прострелить тебе башку за пару баксов и за твою волыну. А ведь именно этих самых "зулусов" он ехал обучать этому умению - стрелять в голову всем вокруг. И ведь никого не учит судьба Афганистана - чем больше денег ты вольешь в вооружение другой страны, тем проще ей будет потом воевать против тебя же самого. Но когда история волновала тех шишек наверху, когда речь идет о больших деньгах? А да, конечно, дело не в нефти. И не в алмазах. Дело в том, что повстанцы стремятся установить негуманное, диктаторское государство, в противовес текущему - демократическому и свободолюбивому. Вот интересно - хоть 1 человек на свете до сих пор верит в эти фальшивые заявление акул политической арены?

Лагерь был уже близко, а значит - пора выкинуть из головы философский бред и приготовиться вбивать в тупые черные головы знание том, что это - автомат, и им не надо копать землю, им надо убивать других тупых черномазых. Однако, планам не суждено было сбыться. Сидящие к нему лицом "зулусы" вдруг резко перестали разговаривать и похватались за оружие, передергивая затворы. Кейси и сам приподнял борт и глянул вперед по движению грузовика - за поворотом черной трубой уходил в небо дым пожарища. Может, ребята просто жгут резину?

Заметив неладное, водитель поддал газа и за считанные минуты довез Кейси и его попутчиков до того, что осталось от тренировочного лагеря. А осталось от него немного чего - сожженные палатки да мертвые нигеры. Ни машин, ни оружия, ни топлива, ни медикаментов, ни должных находиться тут врачей и наставников - таких же англичан, как и сам Стив. Лишь куча стрелянных гильз и следы, явно уходящие по выжженным прериям вдаль, к горизонту.

"Зулусы" побегали по лагерю, покричали, а затем вернулись к грузовику с постными минами. Судя по ним, они считали, что коли Стив - приглашенный тренер, то он тут теперь за главного, и что делать - решать уже ему.

Усики Пхая защекотали щеку, мокрый холодный нос ткнулся в ухо. Крыс требовал покормить его. Сергей с трудом разлепил глаза, во рту ощущался вкус мерзкой болотной воды, а сердце бешено колотилось от животного ужаса. Спихнув зверька с подушки, молодой человек встал с кровати и прошаркал в ванную, ополоснув лицо и сделав пару жадных глотков воды из под крана, которая смыла мерзкий вкус, заменив его чуть заметным привкусом хлорки, посмотрел на свое отражение. Из зеркала на него смотрел бледный небритый мужчина с воспаленными красным глазами в которых медленно таяло загнанное выражение и страх.
Опять этот сон! Уже третий раз за последнюю неделю и неизвестно какой по счету за месяц. Сны стали приходить внезапно, никакой видимой причины для этого не было - даже дедушка Фрейд, наверное разочарованно почесал бы в затылке. Странные сны на грани реальности, после которых он целый день чуствовал себя абсолютно разбитым.
Сергей позвонил на работу и, сославшись на внезапную простуду, отпросился. Покормив Пхая и оставив довольного зверька наслаждаться растаскиванием еды в по заначкам, молодой человек оделся, спустился в магазин и купив бутылку водки закрылся в квартире - с похмелья сны не снились.

- Где это ты милый услышал, что выманивать их я предложила в леса и поля? И чего это ты меня и в стрелки записал и прям на сеновале уже разложил и шестерых мужиков вокруг меня собрал? - ножи сверкнули в руках девушки и пропали, Вэл глубоко вдохнула - нда, с такими тугодумами работать сложновато, пожалуй и правда лучше Маркеса дождаться.
- Для особо. хм... непонимающих - поясняю. Отвлечь смогу на пару минут - все равно среагируют и палить и бить на всякий случай не станут - проходили уже. Этих пары минут вам хватит, что бы занять заставу и снять тех, кто в доме будет? Обо мне не переживайте, постараюсь, что б не задушили ненароком.

Стрелки хронометра бешено завертелись окутывая мужчину легким жужжанием. В глаза ударил свет электрической лампочки, висящей над крыльцом, от чего мужчина на мгновение зажмурился, но тут же толкнул массивную дверь и с широкой улыбкой шагнул через порог,
- Привет честной компании, - пробасил он, привычным жестом посылая в сторону вешалки цилиндр, - Если бы вы знали, как я устал! Кошмар! Этот Доктор Джекилл порядочная скотина. И хитер как лиса. Завтра потребую отпуск. На месяц... Нет, на два...
Почувствовав странное напряжение в комнате мужчина замолчал и оглядел собравшихся людей, которые замерев, смотрели на него с выражением необъяснимого ужаса. Тишина была нарушена приглушенным вскриком и звуком падающего тела. И как по команде все вокруг зашевелились - кто бросился хлопотать над потерявшей сознание Дженни, кто начал пятится подальше от двери. Ничего не понимая мужчина оглядел комнату и только сейчас заметил обитый бордовым бархатом гроб на козлах, усыпанный белыми лилиями, наполнявшими комнату нежным ароматом и красными пионами - в тон обивке, а среди цветов стояла фотография в траурной черной рамке с черной лентой, пересекающей правый нижний угол, при взгляде на которую у мужчины задрожали колени и по спине побежала холодная струйка пота - это была ЕГО фотография

Валери слегка нахмурившись оглядела похихикивающих наемников,
- Принцип в нашей жизни один - с волками жить, по-волчьи выть, только вот не хочется нихрена в итоге в шакала превратиться. Вот ребенка я никогда не трону и не позволю этого сделать, если увижу, а все остальное, - девушка пожала плечами, - Когда-то меня учили, что есть такие понятия как долг, честь и совесть, но в жизни они встречаются крайне редко, особенно с нашей работой. Да и отучили меня от излишней доверчивости давненько, хорошо запоминается, когда шрам на спине ноет. Развели тут треп о высоких материях.
Вэл хмыкнула и привычно оглядела местность - хоть и внушительная у них компания, но, как говориться на каждую хитрую жопу...

Холодные мокрые пальцы или лягушачьи лапы ощупывали лицо девушки, вроде бы и осторожно, но все равно мерзко. Валери попыталась отмахнуться, что-то пробормотала и открыла глаза. Снова зарядил дождь и именно он заливался под сползший капюшон. Вэл потерла еще слипающиеся глаза, выскользнула из под руки Хоакина, стараясь не разбудить и направилась за кустики, прихватив котелок. Не смотря на годы походной наемнической жизни девушка так и не могла избавиться от привычки уединяться утром, чтобы привести себя в порядок, проснуться наконец. Наемники мужчины не заморачивались подобной ерундой - лишь бы дерево было или угол дома, на котором можно выписать свои инициалы. Поначалу Вэл краснела и отворачивалась, а потом привыкла.
Закончив с утренним туалетом девушка набрала воды и вернулась на поляну - там уже бурлила жизнь. Проснувшиеся, бурно радовались наступившему утру, которое, судя по выражениям некоторых лиц, для кого-то могло стать и последним.
Валери выплеснула воду из котелка на размахивающих кулаками мужчин и отскочила из пределов досягаемости,
- С добрым утром, мальчики!

"Еще бы бокал шампанского... Такой легкий, и тонкий, что кажется сейчас раствориься в руках... А внутри тонкими струйками весело поднимаютя к поверхности пузырьки и лопаются с легким шипением..."
Девукша с удовольствием смотрела в зеркало видя, вместо запачканой мордашки и грязных джинсов то, к чему она больше привыкла. Изменившееся отражение не вызывало беспокойства, а напротив, лишь положительные эмоции - даже настроение поднялось. Улыбнувшись себе загадочной полуулыбкой, от которой у мужчин загорались глаза, Альбина собралась уже обратиться к Кириллу, но тут услышала:
- Что б ты не говорила, сука, я не сволочь... - девушка опешила, - Что? С ума сошел что ли?

Мерзкий дождь. От чего настроение еще более мерзкое. Любимая лошадка геройски погибла от когтей какого-то слишком странного медведя - потрошителя, вещи пришлось тащить на себе, что совсем не сложно в хорошую погоду, но отвратительно и вдвойне тяжелее, когда каждый шаг дается с трудом, когда ногу каждый раз приходится выдирать из грязи с мерзопакостным чавкающим звуком. Плащ, с глубоко надвинутым на лицо капюшоном хорошо защищал от дождя, но на подол уже налипла грязь и ткань начала пропитываться влагой и тяжелеть, при каждом шаге хлопая по щиколоткам.
Безрадостно-серые мысли были прерваны словами Хоакина, который прервал молчание,
- Да уж, - хмыкнула девушка, шмыгнула носом и процитировала довольно известную шутку, - "Лошадь надо беречь, лошадь не женщина, она устает". Конечно, если хочешь, могу доставить тебе удовольствие и начать жаловаться, стонать, просить взять мою поклажу, - Валери состроила несчастное лицо, повернувшись к молодому человеку, а в глазах плясали чертики, - Ну пожааааалуйстаааа!

Разбивка на роты, расселение - это было довольно привычно и банально, только вот один вопрос не давал покоя - Она же медик, неужели об этом забыли?Оказалось, что да. На следующий день в кубрик зашел офицер и представившись Ройтом спросил:
_Кто знает что такое дезоксирибонуклеиновая кислота - поднимите руки!

Пять или шесть девушек, явно озадаченных странным вопросом, подняли руки. Эрика, пожав плечами тоже подняла, вопросительно глядя на Ройта.

- Ты! Подойди-ка сюда. Медицинское образование есть? Или хотя бы курсы медсестер?

- Да, сэр, медколледж, сэр. Специализация травмотология и доп курс инфекционные заболевания, - отрапортовала девушка.

Следующие две недели были адом без преувеличения - от основных тренировок, выматывающих до состояния медузы, санинструктора не освобождали, а в свободное время приходилось устранять последствия этих тренировок, так что мед практики у Эрики за эти две недели было, кажется, больше чем за год интернатуры. Зато на вывих и наложение повязки теперь уходило не больше 2-минут. А ночью, во сне снились главы из учебника травмотологии и бубнящий голос профессора:
- При ранениях глаз способ наложения повязки определяется локализацией раны. При ранениях правого глаза начало бинта берут в левую руку, головку бинта — в правую. Бинт ведут по передней поверхности лба, после закрепления кругового тура на заты­лочной области бинт спускается вниз, проходит под ушной раковиной по правой боковой поверхности шеи и выходит снизу вверх на лицо, закрывая поврежденный глаз. Далее следует чередование круговых и восходящих туров. Повязка фиксируется по­верх головы.
На область локтевого и коленного суставов накладывается «черепашья» повязка.
На плечевой сустав накладывается колосовидная повязка. Бинтование начинается с наложения круговых туров на верхний отдел плеча. Последующее бинтование проводится от больной конечности через область плечевого сустава и надплечья по поверхности груди через противоположную подмышечную область с возвратом на больное плечо...
А с утра все по кругу: тревога, подъем, бегом, прыжок, перекат....

Улыбка открытая, ясная, появилась на лице девушки. Она почуствовала, поняла то, что хотела сказать ей Зона. Поняла и приняла, согласно кивнув головой, всеми фибрами души соглашаясь быть гостем. И вновь ощутила ответный отклик, в легком шопоте ветра, пока не совсем понятном, но приветливом и совсем не агрессивном.
Альбина посмотрела на спутников, потянулась рассказать, объяснить, но слов не нашлось и она решила подождать с открытием до отдыха.
Ноги сами несли девушку, песенка сталкера органично вписывалась в окружающие звуки и все казалось таким замечательным!
Все страхи, сомнения отступили, уступив место покою и умиротворению. Их путь лежал мимо стандартных блочных пятиэтажек, каких полным полно в каждом городе - словно домой попадаешь, оказываясь в таком районе, единственное отличие - отсутствие людей, детского смеха, лая собак, но даже это не казалось сейчас девушке странным - все так, как должно быть.

Пока сталкер занимался ногой Кирила, девушка отдыхала, оглядываясь по сторонам и потирая ноющее бедро. Зона вокруг нее жила собственной, скрытой от всех жизнью, готовая устроить очередную пакость забредшим в нее любобытным людям, поставить подножку и посмеяться над наивными, излишне самоуверенными индивидами. Легкий ветерок обдувал лицо, слышался шум деревьев, о чем-то тихо перешептывающихся с ветром. Так спокойно, будто и не было стрельбы, горящего трактора и тумана. Наверное, надо просто прислушаться к Зоне, попросить у нее разрешения, а не вторгаться в нее. Она же живая! Не такая, как мы привыкли ощущать жизнь, но живая и чувствующая и думающая. А может она чувствует наше настроение и старается ему соответствовать?
Альбина мысленно потянулась к окружающему миру, стараясь понять, проникнуть, раскрыться ему навстречу...

Альбина вскрикнула от испуга и неожиданности, когда на нее навалилось, прижимая к земле, тело сталкера. Она уже собралась возмутиться, как земля дрогнула, а по ушам ударила волна звука, выдавливая из глаз слезы, погружая в ватный грохот. Вокруг стрекотало, выло, ухало, как будто они находились в центре какого-то фильма о войне, только было очень, очень страшно... и очень по-настоящему...
- Мамочка... - уткнулась в грудь Жердева лицом, девушка, вздрагивая всем телом. Она закусила губы до крови, не чувствуя ни боли, ни соленого привкуса во рту.
Наконец, спустя, кажется, часы после начала этого кошмара, наступила тишина. Она ощутилась как-то не сразу, а постепенно, медленными шажками добираясь до залитого ужасом сознания. Сведенные в кулаки руки, вцепившиеся в куртку сталкера, медленно разжимались. Альбина немного повернула голову и открыла зажмуренные глаза.

Дима ответил на поцелуй, все сильнее прижимая тело Елены к своему. Музыка звучала в крови, губы раскрылись навстречу неистовому напору. С трудом оторвавшись от поцелуя, Лена глубоко и часто дышала с улыбкой глядя на молодого человека...
- Я. Люблю. Тебя.
Девушка отшатнулась. Музыка перестала звучать на мгновение, окутав ее тишиной и холодом. Улыбка медленно сползла с ее лица,
- Нет, - вывернувшись из нежности его рук прошептала Лена, "Да что они сегодня, с ума посходили?"и прокричала, перекрикивая музыку, - Не любишь! Ты просто придумал это сам себе и меня придумал! Я тебя не люблю, ты мне не нужен, понимаешь? Я просто хочу тебя сейчас и все! Просто дружеский секс и не больше!
Резко развернувшись Елена заскользила сквозь толпу, подхватила со столика бокал и вышла из зала. В туалете выхихикивала пьяная толпа, под лесницей бурно целовалась какая-то парочка, ни чуть не стесняясь. Девушка отошла, найдя незанятый уголок и прижалась лбом к холодной стене. Ее потряхивало. Глоток коньяка обжег рот, горячей волной растекся по телу. Ну зачем? Зачем именно сейчас, именно сегодня? Ей уже было стыдно за брошенные в горячке слова, но извиняться или оправдываться она не собиралась. Любишь? Уверен? Ну посмотрим...

Солнце... Дарит последнее осенее тепло миру скоро начнуться дожди, серое небо ляжет на плечи, придавит своей тяжестью, добавив ее к тяжести лежащих на плечах годов. Как грустно-то... И холодно, не смотря на старания солнца. Теперь ей почти всегда холодно. Каждый шаг дается с трудом, вроде и прошла всего-то до магазина за хлебом, а будто гири к ногам превязаны. Альбина попыталась разогнуть спину, тяжело опираясь на дешовую тросточку. Солнце, скользнув лучом сквозь золотистые листья ударило по глазам, заставив зажмуриться.
Со вздохом облегчения опустившись на скамейку, она обвела глазами шумевший двор - да, здесь всегда звучали детские голоса, а на вон той скамейке и она сама когда-то вечерами с лукавым смехом отталкивала ладошкой жадные губы...

Бурчание соседки слилось в ненавязчивый монотонный шум, а перед слезящимися полуслепыми глазами вставали картины такой близкой и такой недосягаемой юности...

Первым пришло ощущение, что кожи на лице нет вообще, по остальному телу как-то местами - все жутко жгло и саднило, но буквально через мгновение боль стала отступать, тело начало наливаться живительной силой. "Кто-то труп" - подумалось как-то вяло. Но девушка тут-же распахнула глаза и, найдя взглядом Максима, с облегчением выдохнула. Ухватившись за протянутую им руку, рывком вскочила на ноги я огляделась - опять то же помещение и жрецы вокруг, наткнулась взглядом на голову Родиона в тумбочке, передернула плечами, резко отводя взгляд от удивленно-обиженных глаз мертвеца.
Когда Линда одним движением закинула Жрецов к потолку, Света испытала легкую зависть, которая впрочем, прошла, когда начал погружаться еще один молодой человек. Довольно мерзко это выглядело, особенно взгляд его плотоядный, оценивающий такой, будто мясо на рынке выбирает.
Порывшись в ящиках и ничего толкового не найдя, Светлана вышла на улицу. Извечный вопрос "Что делать?" встал перед их уже не большой компанией. Девушка постаралась встать подальше от вновьобращенного и поближе к Максу с Тимом. Есть не хотелось, что было хоть и странно, но положительно, а вот курить пожалуй, хотелось и сильно. Порывшись в кармане она вытащила помятую, но целую пачку и зажигалку, подкурилась, выпуская в воздух струйку голубоватого дыма.

ВДруг появившихся сил хватило, что бы оторваться от преследователей. Шаг, шаг, вдох - выдох. Пробежки не были в новинку для Светы, да и тело еще не забыло многочасовые тренировки, но бешенный темп начал постепенно сказываться, хоты мерное позвякивание железных когтей подстегивало. Света чуть отвлеклась на звуки за спиной и в результате чуть не сгорела заживо, только руки вовремя среагировавшего Максима удержали ее на этом, пусть и не очень гостеприимном, свете.
Теперь, сердце колотилось как бешенное, нагнетая адреналин по венам, толкая тело вперед, подальше от догоняющего ужаса. Вернулся уже практически пропавший из вида Эдуард. Девушка оглянулась - похоже, они остались втроем против двух десятков монстров.
- Беги, - убедительно сказал Максим, и Света сделала шаг назад, - Нет!
Да и куда бежать? Умирать , конечно, совершенно не хотелось, как и геройствовать, но вариант остаться одной был еще хуже в настоящий момент.
Ладонь привычным жестом легда на рукоять меча за плечом. Меч тихонько, успокаивающе прошуршал, с явной охотой покидая ножны.
Максим сосредоточился и в сторону Жрецов полетели восемь кусочков свинца. Света завороженно смотрела на винтовку, беззвучно шевеля губами и сжимая рукоять меча,
- В цель, в цель... - будто сгустившияся воздух с трудом проникал сквозь сжатые зубы. Рукоять меча как влитая лежала в ладони и он сам как будто вибрировал в такт биению сердца Светланы.

- Не умничай, Фи, тебя это старит, - съехидничала Флора, - А дела... они вот такие дела, и такие... - девушка мечтательно подняла глаза к потолку, руками обрисовала брутальную мужскую фигуру с плечами, насколько хватило размаха рук, потом приподняла согнутую в локте правую руку, задумалась на мгновение, покачала головой и вторую руку, с бокалом, положила на середину предплечья, чуть не расплескав вино, - Вот! А тут папенька со своими артефактами!

Тишину свалки резанул неожиданный, неприятный звук удара по струнам гитары. Светлана, сморщившись, как от зубной боли резко обернулась, в поисках источника, но уже в следующую минуту застыла, завороженная неземными, чарующими звукам.

Казалось, что обычная гитарав руках человека не может издавать столь волшебные звуки. Девушка сделала шаг вслед за ушедшими мужчинами, музыка ласково позвала ее, обняла, проникая в каждую клеточку тела. Света, словно губка впитывала в себя каждый звук, разлитый в пространстве. Кажется, никогда прежде так глубоко мелодия не проникала в душу. Слушая завораживающие звуки, она ощущала, как тона и полутона наполняют ее всю, и вся она словно погрузилась в ласковое безмятежное море ощущений. Она испытывала умопомрачительное чувство, которое словно расширяло изнутри, делало ее легкой, почти невесомой, позволяя взлететь. Две слезинки, сверкнув бриллиантами, прочертили дорожки на щеках девушки. Быть может, это игра создаёт в душе резонанс, сливаясь с шумом падающих слёз?

Музыка захватила и понесла в бесконечность. Глаза закрылись сами собой под воздействием магической мелодии . Казалось, звуки проникали из непостижимых глубин, пронзая душу насквозь, отчего хотелось прыгнуть с отвесной скалы и, стремительно падая вниз, вдруг взмыть вверх, подхваченный потоком невероятного счастья!

Взгляд девушки скользнул по лежащему под ногами мусору - «Всё тлен! Лишь наши чувства запах источают. Мечты не радость, боль лишь доставляют. Погаснет Солнце, упадёт Земля. И только мы каким-то странным звуком исчезнем во Вселенной закоулке, чтоб обрести когда-то где-то Я. И музыка стихами разукрасит тьму, наполнит жизнью лёд другой планеты, чтоб вновь очнулись мы с тобою где-то, и сердцем воссоздали бы Луну. Из Вечности несётся звуков нить, сердца любви собою нанизая, и страстью жизни их соединяя, и заставляя мучиться, но быть!»(с) – продеклмировала она, поднимая лежащий под ногами меч - ржавчина лишь едва коснулась его, баланс был почти идеальным, рукоять удобно легла в руку девушки.

Взмах - и легкий шелест рассекаемого воздуха вплелся в наполняющие пространство звуки. Сжимая в руках оружие, Светлана подошла к мужчинам и встала шагах в трех за их спинами, продолжая наслаждаться музыкой.

Албина, подавая Кирилу таблетки, которые он, похоже на автомате, выпил, заметила, что руки и щека у него сильно обожжены,
- Черт, в моей аптечке от ожогов ничего и нет, - задумчиво протянула она, вспоминая народные средства от ожогов, - Ага, моча - но вряд ли он позволит на лицо, зверобой, яйца, алоэ, календула... Подорожник ! - самое простое и везде встречающееся средство! - Девушка присела на корточки, разглядывая сквозь туман знакомые листики. Даже искать особо не пришлось - практически под ногами ковром рос подорожник, тонкие зеленые листочки и свечечки соцветия. Альбина нарвала листьев и разминая их в руках подошла к Кирилу,
- Надо повязку наложить, но будет больно. Федор, у меня бинт есть, но его может быть мало, в вашей аптечке есть еще бинты? И помогите мне пожалуйста, - девушка повернулась к сталкеру.

Какая улыбка! От такой сердце начинает биться часто-часто, где-то совсем не там где ему положено, а внизу живота. Словно миллион бабочек машут своими легонькими крылышками. Мимо пролетают дома, деревья, сливаясь в сплошную серо-зеленую полосу, а перед глазами только улыбка и блеск глаз и хочется прижаться крепко-крепко, что бы почувствовать тепло тела сквозь кожу куртки. Услышать стук сердца. И только вечер остужает горящее лицо, пытаясь привести в чувство, вернуть к реальности, но так не хочется...
- Что? Домой? А да, пошли, - с трудом выталкивая слова прошептала Аня, - Кофе сварю...
Мелькает здравая мысль, что знакомить с родителями парня, которого первый раз видишь, как-то не совсем правильно. Хотя, что говорить о правильности, после того как прокаталась весь день и не заметила пролетевшего времени? Когда от одного взгляда начинают дрожать коленки и приходится закусывать губу, что бы не сказать "Поехали к тебе!" Ну хоть на это здравого смысла хватает!

Посеяла? Ну и ладно, выростет комуникаторное дерево - найду! - хихикнула над этим, прикрыла рот ладошкой, что б не услышали не дай бог - какие они смешные все, особенно тот, с гнездом на голове.
Девушка согнулась от хохота, пытаясь сдержать смех, она издавала звуки, от которых самой становилось смешнее. Скоро она уже лежала на земле, уткнувшись лицом в сгиб локтя и сотрясаясь от хохота.

Альбина с облегчением смотрела, как все остальные члены отряда живые, правда не совсем невредимые, подходили к ней. Она стояла не двигаясь, боясь, что любой шаг в сторону снова перенесет ее куда-нибудь не туда.
Кто более-менее бодро, кто ползком, группа наконец собралась около девушки. Сталкер, не теряя времени потащил всех дальше - то ли в более безопасное место, то ли навстречу новым приключениям.
Михаила похоже здорово тряхнуло, он явно с трудом осознавал происходящее. Альбина подхватила его под руку, помогая подняться,
- Федор! - крикнула она сталкеру, но тот бодро двигался вперед, вместе с Кирилом и немцем. Альбина перевела взгляд на Михаила, - Сможете идти? Тогда пошли, совсем не хочется здесь задерживаться!
Нда, она конечно понимала, что поход в Зону вряд ли увеселительная прогулка, но такого, да еще в самом начале пути не ожидала. Мелькнула предательская мыслишка: "А может ну его? И вернуться, пока не поздно?" Но природное упрямство и привычка идти до конца пересилили и, упрямо вздернув подбородок Альбина поспешила за остальными.

Холодная капля упала на щеку, за ней вторая, третья и и по лицу, по шее полились мокрые струйки. Девушка уже собралась снять рюкзак - достать ветровку, как вдруг застыла, завороженная красотой разыгравшейся стихии. Молнии вычерчивали ломанные горящие линии, словно бичами рассекая наполненный влагой воздух. Красиво и до жути страшно одновременно.
Девушка, бросив последний взгляд на молнии, развернулась и осторожно пошла обратно.

Вся сила храма мощными потоками рванулась к Сильвии и девушка едва не закричала, чувствуя, как тело разрывает нечеловеческая мощь. Она с такой силой закусила губу, что бы удержать и направить энергию, что прокусила ее и рот наполнился соленой горячей кровью, но девушка не почувствовала этого.
Ей хотелось закричать, сжаться в комочек, но она едва не теряя сознание заставила храм подчиниться. Она слышала тысячи голосов и не слышала ни одного, она видела все происходящее в храме и за его пределами, не в силах различить того, что происходит вокруг нее. Сила богов бурлила, пытаясь вырваться из под контроля жалкого человечка, посягнувшего на то, к чему могли прикасаться только боги.
Сильвия неестественно выпрямившись стояла посреди храма, волосы, подхваченные энергетическими потоками золотым ореолом окружали голову, плясали огненным сиянием. Плащ крыльями трепетал за спиной.
... - Я с тобой... - то ли воспоминание, то ли чей-то до боли знакомый голос прошептал в голове, на мгновение смягчая рвущую на части боль. Девушка покачнулась, но устояла, видя как превращаются в камень астары, как разлетаются на миллионы кусочков чужаки, захватившие родной мир.
Боль отступила, схлынула, словно огненный вал, оставляя ощущение пустоты и облегчения.
Но для всего есть предел. И измученное избытком силы тело все-таки исчерпало свои возможности, в голове будто взорвалась неимоверно яркая зведа, девушка качнулась, колени подогнулись и, уже проваливаясь в благословенную мягкую темноту, девушка почувствовала нежность подхвативших ее рук.

... Сильвия очнулась, чувствуя щекой мягкость травы, ощущая запах цветов и земли. Она медленно открыла глаза и села, глядя на открывшийся перед ней совершенно незнакомый пейзаж...

Уклониться от схватки не удалось и Сильвия, сетуя в душе на бесполезность в такой давке магии, старалась держаться за спиной Кейвана, периодически то уклоняясь от летящего в ее сторону оружия, то отталкивая изо всех сил тянущиеся к ней лапы.
Наконец, они все оказались под защитой храма, в который на удивление влезло множество людей и нелюдей. Девушка с интересом разглядывала храм внутри, но скоро ее внимание привлекло странное бормотание и хихиканье за спиной,
- Иртир, что с тобой? - нахмурившись спросила Сильвия, подойдя к магу, - Иртир!
Она хотела уже влепить пощечину, как тот успокоился, присев на корточки. Девушка подошла к нему, присев на колени рядом, положила ему руки на плечи,
- Все, успокойся, слышишь! Все будет хорошо, мы добрались! - и легко сжав плечи обернулась к Аскиону. Пириэле выглядел... смущенным? Сильвия медленно, с трудом заставляя себя передвигать ноги, подошла к алтарю. И только тихий шепот Аскиона за спиной и тепло, исходящее от его тела заставляли ее двигаться. Шаг, еще один... шум битвы разгоравшейся за стенами... крик Кейвана, полный ненависти,... а руки уже ложатся на камень в углублении... и страстное, идущее от всего сердца желание - "Уничтожить астаров!Вернуть этот мир тем, кому он принадлежит! Заставить спящих вновь уснуть!"
Перед глазами встала Академия, дом, мама... Аскион в розовой ночнушке... шорох листьев... и аромат прелой листвы...
Сильвия зажмурилась, сливаясь с силами храма,
- Уничтожь их!!!!

- Помогайте, - заметив появившуюся Реддс и звук захлопнувшегося люка, бросила Софья, стоя сзади от лейтенанта, пальцами несколько сдвинув кпереди грудино-ключично-сосцевидную мышцу и прижимая к поперечным отросткам шейных позвонков сонную артерию ниже места ее повреждения, - На пол положите и держите. Крепко, вот здесь, сведенными вместе четырьмя пальцами прижимай, - кивнула головой Альфарову, указывая на прижатую к ране майку.
Уложила Кроули на пол, голову на бок развернула, раной к себе, подтянула аптечку, точными движениями вскрыла ампулу с морфием, набрала жидкость в шприц, вколола в плечо. Пакет с физраствором достала, сунула в руку Реддс, иглу в синеющую сквозь кожу локтя прожилку вены воткнула, пластырем прижала.
Крепко сжатые зубы, на лице ни одной эмоции, и в душе лед. Нельзя поддаться эмоциям! Достала перевязочный материал, быстро разложила в нужном для операции порядке иглы с нитками, бинты, тампоны, шприц с антибиотиком.
Отвела руку Дизеля, зажав левой рукой артерию, прикрыла на секунду глаза «Дай силы, Мать!». Правой сделала небольшой надрез между ножками гру-дино-ключично-сосцевидной мышцы, открывая сонную артерию.
- Держи его Дизель, дернется умрет, - прошипела сквозь сжатые зубы.
Разрез кожи, подкожной клетчатки, а внизу и подкожной мышцы вдоль наружного края грудинной ножки грудино-ключично-сосцевидной мышцы. Затем по желобоватому зонду вскрыла вторую фасцию шеи и отодвинула к ключице горизонтальную ветвь наружной яремной вены. Осторожно по желобоватому зонду рассекла и третью фасцию шеи, сращенную с общим фасциальным влагалищем сосудисто-нервного пучка. Чтобы выделить общую сонную артерию, гру-динную ножку грудино-ключично-сосцевидной мышцы отодвинула кнутри, а внутреннюю яремную вену -кнаружи. Иглу с нитью подвела под общую сонную артерию со стороны внутренней яремной вены. Перетянула артерию. Не зашивая наружный разрез наложила повязку. Вколола Лейтенанту антибиотик.
Софья с трудом разогнула затекшую спину, провела рукой по лбу, покрытому бисеринками пота, оставляя на коже багровые следы,
- Теперь все зависит от него самого…

Голова снова заболела, будто перетянула она боль лейтенанта на себя. Софья отпустила плечи Кроули, потерла ладонями виски, разгоняя прохладными ладонями пульсирующую боль.
- Реддс, ты куда? - хотела крикнуть, но не успела - девичья фигурка змеей скользнула в люк, а буквально через несколько секунд застучало по крыше, отдалось всплесками по воде. Град? Только уж больно крупный! В люк посыпалось нечто непонятное - креветки?
- Альфаров - люк! - после того, как пятая тварюшка рухнула внутрь, крикнула Софья, подхватывая оружие и делая первый выстрел в ближайшую креветку. Может они, конечно и безобидные, но проверять не хочется, в крайнем случае, будет ужин.

- Сказки? В них лишь малая доля правды, ведь человеческая память несовершенна и с течением времени многое теряется, так что о мире хотелось бы узнать побольше. А насчет войны - мы же не воины, не солдаты, - Кира посмотрела на другую девушку и поправилась, - По крайней меня, я. Да у меня есть некоторые навыки, но что б воевать... - она покачала головой.

Безвольное тело отказывалось подчиняться, от чего было одновременно и страшно и раздражающе. Непонятно. Неправильно. Невозможно. Нереально. На какое-то мгновение Елена замерла, пытаясь осознать происходящее. Может она просто еще спит и видит дурацкий, нереальный сон, навеянный напряжением последних дней? Нет, сжимающие тело дрожащие руки, грохот сердца, запах тела Димы были реальными, слишком реальными. Такими привычными и в то же время такими чужими. Его взгляд – блуждающий по ее телу, зрачки, расширившиеся так, что заполнили всю радужку, от чего глаза казались черными, горящими сумасшедшим внутренним огнем. Язык отказывался повиноваться, из горла вырвался лишь легкий полустон-полухрип, когда он положил ее на пол, и начал раздеваться, судорожными движениями срывая с себя одежду, не отрывая взгляда от ее тела. Лена пыталась поймать этот взгляд – «Дима, Димка…», но непослушное горло отказывалось издавать звуки, а взгляд ускользал от ее глаз. А дальнейшее слилось в один бесконечный кошмар, который отказывался воспринимать разум. Она будто видела все происходящее со стороны. Чувствуя каждое прикосновение. Губы, шея, плечи, грудь горели от укусов, словно сошедшего с ума мужчины, бедра уже перестали ощущать боль от впивающихся в плоть пальцев. Он то набрасывался на ее тело, причиняя боль от которой Лена безмолвно кричала и слезы текли по щекам, впитываясь в ворс ковра. Сколько длилась эта пытка, боль, перемежающаяся нежными, почти робкими прикосновениями, ласковыми поцелуями, дающими лишь небольшую передышку истерзанному телу? Свет за закрытыми шторами начал меркнуть, а Дима все не мог насытится. Лена уже не понимала, сколько раз он входил в нее, сколько раз она проваливалась в спасительное забытье, вырываемая из мягкой и нежной тьмы очередной вспышкой боли. «Боже, откуда у него столько сил?» - безмолвно кричала она, - «Боже, прекрати это!!!» Звонок в дверь, сквозь голос Кипелова, наполняющий квартиру, настойчивый, долгий, но Дима, сжимающий в руках ее тело, даже не заметил его, не заметил, продолжая кричать, шептать,
«Сучка, тварь, ты не понимаешь, я же люблю тебя! Ненавижу тебя! Ты никто, ты просто кукла, не чувствующая ничего! Нет, прости... Девочка моя! Люблю… Ненавижу…Моя…»
Пальцы шевельнулись, сжимаясь в кулаки, тело шевельнулось под телом, руки взметнулись, ногти впились в плечи, оставляя кровавые полосы на влажной коже. Злость, ярость вскипели в душе. Дима замер. Взгляд скользнул по телу, по лицу, нашел ее взгляд. В диких глазах мелькнуло знакомое выражение беспомощности. Ставшие послушными распухшие губы Елены сложились в презрительную усмешку и прошептали, - «Кончил, мальчик? А теперь вытри за собой и убирайся!»
Ногти прочертили четыре полосы на щеке, - «Убирайся!!!»
Взгляд Дмитрия вдруг стал яростно-колючим,
«Сука… Ты моя, слышишь, моя!!!!...» - пальцы сомкнулись на ее горле, мешая дышать. Он смотрел в ее глаза, но видел только презрение и ярость. Боль и темнота, медленно накатывающаяся. Почему же так больно? Тело выгибается, пытаясь сбросить тяжесть. Слабые руки взлетают, оставляя на коже красные полосы о которых он так мечтал.
«Дима…Димка…»

Игривый солнечный зайчик скользнул между задернутыми шторами, закружил в воздухе пылинки и погладил теплой лапкой щеку спящей девушки, нежным касанием скользнул по лицу, запутался в разметавшихся по подушке волосах.
Будильник издал тихую трель и замолчал и заиграл уже громче что-то блюзовое. Елена потянулась прислушиваясь к знакомой мелодии. Глаза, еще подернутые дымкой сна распахнулись, на губах появилась довольная улыбка. Взгляд обежал комнату, остановился на открытых еще чемоданах. Девушка одним движением соскользнула с кровати и закружилась по комнате,
- Завтра, завтра, завтра, - напевала она в такт мелодии, широко улыбаясь. Отъезд на работу в Швейцарию, так давно планируемый, наконец, завтра состоится. Билеты на утренний рейс куплены и сегодня был полностью свободный день, что бы закончить все дела и сборы. На вечер запланирована встреча с друзьями и прощание с Лешей. Лена нахмурилась – вот без этого точно можно было бы обойтись, ну не любила она этих прощаний, неисполнимых обещаний, о которых она забудет, только за спиной захлопнется дверь. Ну, это ладно, можно будет сославшись на занятость, отделаться телефонным разговором.
Алена скользнула в душ и минут двадцать нежилась под упругими струйками дождя. Завернувшись в широкое белое махровое полотенце, она поставила вариться кофе и уселась на кухне на подоконник у распахнутого окна. Летний ветерок ласковыми прикосновениями высушивал капельки воды на ее коже. Звякнул мобильный, сообщая о пришедшей смске – Димка, друг-приятель, верный поклонник, временами надоедающий своими признаниями, но всегда находящийся рядом. Очень удобно и практично. Елена улыбнулась, завтра он везет ее в аэропорт, а сегодня хотел увидеться, почему бы и нет, вполне можно использовать его в качестве водителя.

Наконец-то Шарукин. Город встретил неожиданным хаосом. Беженцы ручейками текли по улицам, шарахаясь от монстрообразных нелюдей. Выливались из ворот, растворяясь в окружающем мире. Островком спокойствия был дворец, со странной гулкой тишиной, ощутимой кожей. Талемане становилось не по себе, когда перед ней вдруг из ниоткуда появлялась Тень и так же молча пропадала.
Поэтому девушка, стараясь реже попалдаться на глаза Госпоже, развернула бурную деятельность, создав в своих покоях разведцентр. Странные и вполне благопристойные личности, чаще всего такие, внешность которых не вспомнишь, после общения, шныряли туда-суда, принося обрывки сведений, случайно услышанные фразы, данные о событиях, предсказаниях, словом ниточки и обрывки ниточек из которых Талемана сплетала готовую картину, тщательно вникая в каждую, даже кажущуюся незначительной деталь. Словно паучиха - любимое дите Элиссандры - она сидела в центре паутины, чувствуя малейшее колебание каждой ниточки паутины, раскинутой по Шарукину и окресностям.
Талемана терпеливо ткала и ждала, когда придет время ей лично вступить в игру.

Что там такое? Глаза сами впились в вечернее небо. Черно-фиолетовые тучи, подсвечиваемые багрянцем заходящего солнца, зависли над головой. Одновременно красиво и мрачно, как жаль, что нет с собой фотоаппарата. Но в следующее мгновение из груди вырвался приглушенный вскрик, мозг отказывался воспринимать реальность - на какие-то секунды вдруг показалось, что над городом летит дракон, именно такой, каким она всегда его себе представляла. В горле пересохло,
- Ирка, - прошептали непослушные губы, - Ирка, ты видела это?
В ответ раздалось что-то не совсем подобающее начальнику отдела, но Светлана не повернулась, она продолжала смотреть в небо, ожидая продолжения чуда.
Но нет, небеса потемнели, скрываясь за свинцом туч и оставив людей в странном оцепенении. На какой-то момент воцарилась тишина, сменившаяся хором возбужденных голосов. Света с трудом отвела взгяд от неба и остановила его на пареньке с мобильником. Оставив тележку на попечение Иры, она подбежала к нему,
- Ты снял это? - с надеждой в голосе спросила она, доставая свой мобильник, - Перекинь мне.
А сердце колотилось бешенно, как в детстве, когда 31 декабря в душе начинали бороться надежда и сомнение - существует или нет Дед Мороз, прийдет или нет? А потом не спать, почти до утра, ждать его прихода и уснуть, когда небо уже начинает светлеть, а утром, едва открыв глаза, броситься к елке и закричать от переполняющего все тело восторга,
- Маааамаааа!!!!! Дед мороз приходил!

Талемана спешилась, соскользнув на руки одного из своих людей, смахнула с платья пыль и покачивая бедрами подошла к пленнику. Действительно, есть на что посмотреть - породистый самец, будет интересно укротить такого - даже под слоем грязи и крови видно было красивое лицо, тонкие черты лица, сверкающие гневом глаза. Девушка облизнула губы, приблизилась вплотную.
- Отведите его вон к тем деревьям, - бросила она и пошла к тому месту, которе указала, ощущая сверлящий взгляд в спину и чувствуя возрастающее возбуждение. К шекам прилила кровь, расцветив их нежным румянцем, глаза подернулись мечтательной дымкой. Она готова была замурлыкать от предвкушения. Каждый ее шаг был четко выверен, ткань платья соблазнительно обрисовывала все изгибы тела, закручиваясь вокруг точеных ножек. Она буквально кожей чувствовала вожделение, плескавшееся в глазах людей, когда она проходила мимо. Что ж.
Отойдя от любопытных глаз подальше она остановилась, дожидаясь пленника, сопровождаемого тремя ее воинами. Дождавшись, пока рыцарь окажется от нее на расстоянии шага и остановится, Талемана взглянула вновь в его глаза, слегка коснулась кончиками пальцев его лица, стирая начавшую засыхать кровь.
- Как зовут тебя, рыцарь, - журчащим ручейком полился ее голос, полный неподдельного сочувствия и еще чего-то неуловимого, от чего даже умудренным опытам мужчинам становилось не по себе, - Откуда ты?

Легкий взмах руки и воин опустил занесенную для очередного удара дубинку.
- Ты действительно хочешь узнать это? - с деланым удивлением, наклонившись и приблизив свое лицо к его лицу спросила она. Ее глаза пылали завораживающим огнем. Резко, без замаха она ударила молодого человека по лицу и проворковала, - Разве рыцарь так может разговаривать с леди?
- Я повторяю вопрос, - раздельно и четко сказала она звенящим сталью голосом, чуть отстранившись, - Кто ты и откуда и что вы делали на этой дороге. Отвечать можешь в любом порядке. Твой выбор - можешь умирать медленно и страшно, а можешь быстро и с удовольствием.
Девушка выпрямилась, поведя плечами, ткань на груди натянулась, обрисовывая грудь с торчашими капельками сосков. Воины рывком вздернули пленника на ноги.
- Я жду, - словно нежная любовница проворковала Талемана.

Беркут, словно греческий бог, обнаженный по пояс стоял , утопая в вате облаков, он выглядел здесь так естественно, а все они, одетые в броню, казались здесь чужими. Светлана вдруг почувствовала себя Валькирией, ярость битвы кипела в крови, но не уносить павших было ее желание, а отомстить за них.
Крик, утонув в облаках, затих, и двери пагоды распахнулись, выпуская нацеленные в них копья. Колдун, погубивший почти весь их отряд оказался жалкой пародией на мужчину, девушка ожидала чего-то более... более.
- Ложись, - крикнула Валькирия, предупреждая остальных и резко рванулась в сторону, уходя с пути летящей смерти. Уже лежа она выпустила в сторону стоящего в дверях мага очередь из автомата.

Трупы, вокруг трупы, вот и сержант, странно хрюкнув в эфир, завалился на бок. Маленькая, почти незаметная дырочка означает, что он больше не поднимется.
Светлану откинуло на стену, больно ударив в грудь, еще раз, в плечо. "Синяк будет" - подумалось отстраненно.
В зале, над которым скорбно продолжали кружить журавлики, ставшие для них отнюдь не символом жизни, воцарилась смерть, пули, предназначавшиеся демону-смерчу жалили своих, вгрызаясь в стекла забрал, находя уязвимые точки. В эфире вообще творилось что-то невообразимое - крики сержантов, стоны умирающих и над всем этим, будто издеваясь гудел ветер, злобный вой которого, проникал даже сквозь шлем.
"Беркут" затеял безумную пляску со смерчем, подчиненным извращенному злобой разуму, который, то ли устав, то ли не удержав массированной атаки стих, распавшись на почти незаметные вихрики, похожие на те, что пляшут на барханах.
Пот стекал по лицу, заливая глаза соленой влагой, но девушка не рисковала открывать забрало. Проморгавшись, она обвела мутным взглядом зал и успела заметить, как, в дверях, покачнувшись, и нелепо взмахнув руками, рухнул на пол Павел, а из простреленой ноги хлынула кровь, ослепительно-алая, даже сквозь стекло забрала - "артерия перебита", - так же отсраненно подумала Света, бросаясь к нему - кажется, единственному, кому еще требовалась помощь.
Зажав рану на ноге рукой, она откинула с его лица щиток, отстегнула карабин ремня автомата, затянула ремнем ногу выше раны,
- Живой? Встать сможешь? Давай! - закинув руку Молчуна себе на плечо, попыталась поднять его и оттащить от дверей и вниз, по лестнице.

- Макар! - увидев в окне знакомую фигуру, закричала Софья, - ты не представляешь, как я рада тебя видеть!
Девушка подбежала к Царю, и звонко поцеловала его в щеку,
- С наступающим!!

Света отвела взгляд от сержанта, что-то странное мелькнуло в глубине его глаз, когда он бросил на нее взгляд, что-то похожее на то, что было во взгляде отца Олексия сегодня утром, похожее, но не то... От этого взгляда у нее по спине пробежал холодок и все мышцы непроизвольно напряглись, толкая тело вперед. Но оно мелькнуло и пропало, будто привиделось, когда его взгляд скользнул дальше по лицам неофитов. Светлана тоже посмотрела на них и вдруг поняла - они, так же как и она, готовы следовать за командирами, не особо задумываясь о том, насколько хорошо или плохо то, что они делают, они делают то, чему их учили. Высокие размышления о добре и зле не для них, добро для них то, что помогает выжить своим и убить больше врагов. Они никогда глубоко не задумываются над тем, что за человек стоит перед ними в строю, умен он или глуп, образован или не умеет даже писать, талантлив или бездарен. Он для них всего лишь оружие, которое может надежно защитить спины товарищей или, наоборот, самая опасная брешь во всем отряде. И будь ты хоть трижды талантлив, если ты слабо держишь в руках оружие или тебя можно запугать, задавить, заставить растеряться и потому легко убить, то ты — дерьмо.

Девушка опустила забрало.

Первое задание, настоящее, наконец-то! Света сидела спокойно, внешне спокойно, а внутри все замирало от ожидания чего-то… Уже 5 лет она тренировалась наравне со всеми, когда снова научилась ходить без помощи, когда Отцы Ордена, посовещавшись и покачав с сомнением головами выпустили ее из палаты, больше напоминающей клетку. Когда защелкнули на ее руке браслет. Как же давно это было и вместе с тем так недавно.
Сегодня брат Олексий долго и пристально смотрел ей в глаза, хотел что-то сказать, но промолчал, лишь потрепав ее по плечу и пожелав удачи.
Отвлекшись от мыслей, девушка обвела взглядом салон автобуса. Ветер, врываясь в дыру, по-хозяйски шумел в салоне, кружа какой-то занесенный с улицы мусор. Трепал выбивающиеся из-по шлема прядки, которые Светлана безрезультатно пыталась вернуть обратно.
Автобус несся по темным улицам, будто прорезая светом фар пространство впереди, выхватывая какие-то детали - кусты, столбики, которые тут же уносились обратно во тьму.
Тридцать неофитов, таких же как она, напряженно молчали, скрывая эмоции. Что ее поражало в их отряде – все были одиночками и за пять прошедших лет тренировок и совместного проживания так и не стали друзьями, так, знакомые-приятели, не больше.
- Блядский сквозняк… - раздался знакомый ворчливый голос. Света перевела взгляд на Павла и улыбнулась - в его стиле. И вполне ожидаемо, он почти сразу опустил забрало, отгораживаясь от всего мира.
Девушка взглянула в начало салона – там находились, можно сказать, ветераны, говорили, что они встречались с титанами и выжили после этого. На базе они не встречались – тренировки проходили отдельно, что было вполне естественно и сейчас девушка с интересом разглядывала эти живые легенды: восточная красавица, девушка играющая с хорьком, мужчина запоминающейся внешности с огромной окладистой бородой и усами, будто сошедший с картины о жизни помещиков 18 века, и молодой человек в спокойном взгляде которого отражались опыт и знание.
Как же медленно тянется время, как медленно ползет автобус и напряжение, будто скапливается внутри него, и даже резвящийся ветер не в состоянии его разогнать.

Отяжелевшее тело соскользнуло с тебя. Он лежал рядом с закрытыми глазами, словно уснувший любовник. В комнате, словно кто-то нажал выключатель, установилась тягучая тишина. Вспыхнул яркий свет и все, кто был рядом неуловимо отодвинулись, образовав вокруг тебя вакуум. Ты была свободна! Одежда на груди, шея и руки были покрыты кровью, характерный солоноватый тяжелый запах окутывал тебя, вызывая тошноту. Казалось, воздух в комнате сгустился, отказываясь проникать в стиснутое спазмом горло. И тишина, тишина, не прерываемая даже дыханием, и глаза, пустые глаза, глядящие на тебя со всех сторон.
- Бедный мальчик, он слишком поздно понял истину, что за удовольствие нужно платить. Ну что ж ты неплохо меня развлекла, Яра, - прозвучал какой-то потусторонний голос, с нотками удовлетворения разорвавший плотную, давящую тишину, от звука которого все остальные начали приходить в себя, с ужасом глядя на тебя, пытаясь что-то сказать, но не делая даже попытки двинуться в твою сторону. Лилит сладко потянулась, словно довольная кошка.

Лазарус - добрый понимающий старичок, всегда готовый помочь советом и утешить в трудную минуту- таким он был в прошлой их жизни, но и теперь, Каланте, глядя на доброе лицо и слыша участливый голос бывшего Первосвященника, вдруг подумала, что все произошедшее с ними - это всего лишь дурной сон, который вот - вот закончится, а завтра их будет ждать праздничный стол, заздравные тосты, смех, подарки...
Воительница молча заскользила по зале, держа клинки перед собой, будто разрезая ими сгустившийся воздух. В ответ на вопрос Лазаруса, она только приподняла бровь - зачем разговоры? Что он хочет услышать? Диалог в стиле рыцарских романов? "- Зачем пришел ты рыцарь? - Убить тебя, исчадье преисподней! Очистить землю от сей скверны и освободить прекрасную деву синеокую!" Или ждет :"Мы проходили мимо, зашли на чашку чая"?
- Серкос, надо отвлечь его, заставить прервать заклинание, - прошептала она самураю, не отрывая взгляда от рук Лазаруса, - Сможешь? Давай!
Каланте рванулась изо всех сил преодолевая сопротивление воздуха, двигаясь, словно в воде.
Всего пять сотен метров - не так уж и много, и взгляд встречается со взглядом Лазаруса, в котором не осталось ничего человеческого, только тьма и извращенный разум наполняют эти глаза.

Свечи медленно закружились в мерцающем хороводе вокруг Каланте. Воительница, задумавшись, не сразу заметила это, а в следующее мгновение чья-то горячая рука легла на талию и мир закружился, наполненный возникшей из ниоткуда музыкой, теплым нежным мерцанием, горящим взглядом изумрудных глаз, теплом силного тела. Музыка подхватила, изгоняя все мысли и эмоции, кроме одной... Как же давно она не танцевала... Перед глазами возник бальный зал, освященный тысячами свечей и глаза, цвета весенней листвы, глядящие нежно и робко... или требовательно и страстно? Если бы не властно поддерживающая ее рука, она упала бы... Но музыка поддерживала, направляла, растворяла в себе все проблемы и заботы нынешнего дня, наполняла пульсирующей силой. Дыхание Каланте сбилось, грудь высоко вздымалась, растрепавшиеся волосы мягкими локонами обрамляли лицо...
Музыка так же незаметно затихла и перед воительницей стоял Кайро, смущенно и одновременно лукаво улыбающийся. Каланте набрала в грудь воздуха для суровой отповеди, но вдруг, заливисто рассмеялась, прикрыв запылавшее лицо ладонями.

За твоим криком последовал удар огромной силы, почти что нокаутировавший тебя и крик захлебнулся. Еле-еле, сквозь полену слез, застилавшую глаза, ты различала стоящие над тобой фигуры. Ты попыталась выскользнуть из объятий и, извиваясь всем телом, поползла на спине прочь. Но вот голова уперлась в спинку дивана, и ползти стало некуда.
Кто-то положил тебе руку на грудь и крепко сжал ее. Ты попыталась откатиться от него, но кто-то другой поймал тебя за ногу.
— Вольф, будь добр, включи свои чертовы камеры и обеспечь их бесперебойную работу. Яра изволит трахаться, поэтому не стоит упускать возможность пополнить нашу коллекцию.
В ответ на слова Лилит повсюду раздались взрывы хохота. Тебе оставалось одно — лишь закрыть глаза и не видеть разворачивающегося кошмара; теперь, как и в детстве, это оставалось последним прибежищем испуганной души.
Со всех сторон к тебе тянулись жадные руки — они грубо хватали твое тело, сжимали, щипали. Их было слишком много, вожделеющих твоей плоти, рук…

— Ах, Яра! Может быть, уже довольно притворяться? Ты меня разочаровываешь. Честно говоря, я ожидала от тебя большего. По крайней мере, мне показалось, что ты, на худой конец, умна. — Будто прочитав твои мысли пропела она. Потом она добавила, несколько смягчившись: — Прежде всего, тебя не приглашали в гости сегодня вечером, ведь так? Ты пришла сюда по собственному желанию, и спрашивается, зачем? Не иначе как тебе захотелось потрахаться.
Она пальцами руки коснулся твоей щеки. Ты с негодованием отпрянула, вздрогнув от неожиданности и отвращения и не скрывая этого. Однако находящиеся прямо перед тобой глаза Лилит яркой леденящей пустотой невольно притягивали взгляд, парализовывали и как бы отбирали у тебя силу.
— Хватит играть в глупые игры, куколка. Давай сократим до минимума бессмысленную болтовню, хотя бы для разнообразия. Слушай, а вдруг ты просто мазохистка и жаждешь, чтобы тебя изнасиловали? Так, возможно, тебя стоит для начала побить?
Она продолжала при этом говорить спокойно и как бы равнодушно, что еще более усиливало в твоей груди чувство нереальности происходящего.
Один из молодых людей прижался ртом к твоим губам. Он, внезапно выпустил твои руки из своих стальных объятий и, рванув за ворот одежды, одновременно толкнул тебя с силой назад. Ты стала падать на пол, и он, уловив это мгновение, разорвал и сорвал с тебя кофточку одним резким движением.
Она смеялась. Ее глаза отражали свет люстры, словно полированные камушки. А за блестящей черной роговицей — ничего! Ничего не выражающие, пустые, но загадочные глаза, обремененные особой тайной, известной лишь посвященным.

Дружеская компания, как по мановению волшебной палочки превратилась во враждебное тебе сборище похотливых самцов. Напряжение прямо таки витало в воздухе, мешая тебе дышать. Ты рванулась из кольца рук, но тут же попала в другое, чуть-чуть не дотянувшись до ухмылявшегося ненавистного лица. А она даже не пошевелилась, глядя на тебя, как энтомолог на интересный экземпляр бабочки, еще не наколотый на иголку, но уже под стеулянным колпаком.
Один из парней, не теряя времени, грубо облапал тебя и хладнокровно полез между ног, но тебе удалось резким движением вырваться из цепких рук, попав в другие, крепко прижавшие твои локти к бокам.
Девушка медленно встала и подойдя почти вплотную к тебе, проворковала,
- А девочка любит пожесче...- разглядывая твое лицо в упор своими непроницаемо черными глазами, в которых будто бушевало пламя преисподней. Так, глядя прямо тебе в глаза и, казалось, вымораживая душу лишенным всяких эмоций взглядом, она холодно сообщила :
— Сейчас самое время сбросить с себя одежду, милочка.
Голос ее ничуть при этом не дрогнул, будто она предлагала тебе стакан чаю или прогулку. Тебе показалось даже сначала, что ты ослышалась. Тем не менее смысл ее слов не оставлял никаких сомнений. Ты почувствовала, как страх уже который раз за вечер уступает место., гневу.

- Хм, - девушка презрительно бросила на тебя взгляд и демонстративно отступила на шаг, заложив большие пальцы в карманы джинсов,
- Ребята, вы бы хоть предупредили, что шлюху вызвали... - спокойным ледяным тоном сказала она, глядя в основном на Вольфа. Ребята смешались, и что-то так же неразборчиво забубнили.

Глинтвейн пошел на ура, Вольф вырыл где-то пару банок консервов – банку ананасов и банку шпрот. Взрывы хохота, пошлые и не очень шутки, дружеские подначивания, глинтвейн на брудершафт… Вечер катился разноцветной каруселью. Ты, разомлев и оттаяв окончательно, махнула рукой на все проблемы по принципу Скарллет О Хара, - Не буду думать об этом сегодня, подумаю об этом завтра, - доказывала LMу, что настоящий глинтвейн должен быть обязательно с коньяком, а он тебе, что коньяк не стоит портить всякой ерундой, как вдруг на комнату обрушилась абсолютная тишина. Ты резко обернулась и от изумления даже открыла рот – в дверях, непринужденно облокотившись о косяк и глядя на вас насмешливым взглядом стояла ОНА! Да нет, не она! Не может быть! Стоявшая в дверях девушка была как две капли воды похожа на твою утреннюю посетительницу и в то же время нет – те же волосы, только свободно рассыпанные по плечам и повязанные банданой, то же лицо, кожа, глаза, только покрытые боевой раскраской, ничуть, впрочем, ее не портившей. Та же фигура, только сменившая наряд от кутюр на джинсы и косуху, поверх черной маечки с анархией.
- Привет, - прозвучал знакомый тебе голос, - Развлекаетесь и без меня? – сразу же раздался нестройный шум голосов в ответ с какими-то оправданиями, смешками,
- Да ты что, Лилит, мы тебя ждали… заходи… вот сюда…

- Да почему все и всегда решают, где мне место? Может именно из-за этого я здесь! - словно рассерженная кошка, которой наступили на хвост, взвилась Кейт, - В этом долбанном, богом забытом месте! И почему бы всем не перестать лезть ко мне с бизнес-планами моей жизни, а? Кейт - тебе здесь не место! Кейт, я для тебя лучший вариант! Кейт - армия не женское дело! - девушка взглянула в глаза Кимми и нахмурившись, отвела глаза, - Извини... - она запнулась, - А мишку я оставила дома и очень по нему скучаю, - примирительным тоном закончила она.

Вы вышли из корпуса, словно на коротком поводке ведомые Лили. По дороге она продолжала что-то говорить, периодически оборачиваясь к вам, отчего юбка на ее ягодицах соблазнительно натягивалась, а спинка прогибалась в тонкой талии, вызывая желание провести пальцем вдоль позвоночника, сверху вниз...
Наконец, пройдя через весь студгородок, вы оказались в небольшом городском парке, в довольно уединенной его части. Небольшая поляна, окруженная деревьями, мягкая зеленая травка, покрывающая землю словно ковром, противоположный край поляны упирался в небольшое озерцо или речушку, заросшую ряской. Над водой в небольшом удалении возвышался мостик из серого камня.
- ... Ну вот, здесь мы и проведем семинар - этот водоем идеальное сборник продуктов человеческой жизнедеятельности, отравляющих природу... - донесся до тебя голос Лили, она стояла на фоне заходящего солнца, вся облитая солнечным светом, а ветерок, казалось, бесстыдно ласкал ее тело. Джони шумно выдохнул и что-то буркнул невпопад.
- Ой, - заволновалась девушка, - я забыла инструменты, их проще было бы установить сейчас, что бы не терять зря время, - ее расстройство было столь неподдельным, а глаза смотрели на тебя так умоляюще...

- Ребята, вы с ума посходили что ли? А если он нас после этого не выпустит, а? Если просто добавит воздуха и мы будем здесь сидеть глядя на чей-то труп, медленно сходя с ума? А если это просто проверка, у кого первого сдадут нервы? В крайнем случае у нас есть котенок! Он также член нашей команды неудачников, вам не кажется? Да жалко его, но это несоизмеримо с жизнью любого из нас! - голос Миланы во время монолога срывался от шопота к крику, она переводила взгляд с одного на другого в этой сумашедшей троице. Она прижимала к себе маленькое тельце, чувствуя себя предательницей, но подругому никак, ведь никак же?

Шикарное вы представляли зрелище. Впереди шла обалденная девушка, заставляющая оборачиваться и восторженно цокать всех молодых людей. Она мягко покачивала бедрами, отчего ваши взгляды буквально прикипели к нижней части ее спины и ногам.
А за ней шли вы - три совершенно разных и от этого еще более заметных молодых человека. Ты - афроамериканец с симпатичным личиком и прекрасной фигурой, Джони - голубоглазый и светловолосый молодой человек скандинавской внешности и Рик - классический индеец, чем-то напоминающий актера, игравшего оборотня в фильме "Сумерки".
Когда вы подошли к преподавательской, воображение и твое и остальных разыгралось уже не на шутку.
Лили зашла в кабинет и пригласила вас,
- Заходите, располагайтесь, - в преподавательской было жарко, похоже, сломался кондиционер, - Ужас, какая жара, - прокоментировала девушка, обмахиваясь рукой. Она налила себе воды и с наслаждением сделала глоток, капелька влаги, сорвавшись с края стакана, скользнула по подбородку, шее и прокатилась по груди, скрывшись в ложбинке, видной в вырез блузки. Лили глубоко вздохнула и верхняя пуговка сама собой растегнулась, открывая кружевной почти прозрачный бюсгалтер. Не заметив этого, она достала какие-то бумаги и села за стол напротив вас,
- Рик, будь добр, открой окно, а то мы задохнемся, и приступим.

Кейт сильнее прижалась к засмущавшемуся Максу, и обдавая горячим дыханием его ухо и шею, зашептала,
- Да? А я думала для тебя нет ничего невозможного, да и если ты попадешь в "Аид", а, думаю, смогу убедить начальство, позволить мне тебя охранять... - шепот Кейт звучал все интимней , а губы почти касались мочки уха. Потом она резко отстранилась, глядя в глаза молодому человеку и изогнув бровь насмешливо спросила, - Или я ошибаюсь в тебе?

Страшно было воительнице, очень страшно, но как заклинание твердила она про себя, пробираясь в смердящем лабиринте сознания культиста. Три вещи губят человека: страх губит разум, зависть губит сердце, а сомнения – душу. И смогла, смогла узнать то, от чего волосы становились дыбом. Только извращенный сумашествием разум мог не только придумать такое, но и почти воплотить, выпустить в мир монстров своего разума. И не просто выпустить, а еще и вовлечь в этот водоворот сумашествия множество людей, одержимых жаждой власти, денег, имеющих в дуще ту червоточинку, которая, разрастаясь и ширясь, впускала силу культа, меняя не только душу, но и тело. Когда человека обманывают, то виноват в этом прежде всего он сам, а околдовывают только того, кто хочет быть околдован и будет этим оправдываться
Каланте, с трудом сдерживая тошноту, сидела на краю кровати, опустив голову в ладони и часто-часто дыша. Наконец, когда она, смогла воспринимать окружающее, а перед глазами перестали скакать мерзкие рожи и сцены ужасающего насилия, которые разум отторгал, Каланте обвела всех присутствующих растеряным, полным ужаса и боли перед грядущим, взглядом и охрипшим голосом рассказала об увиденном, растирая виски.
Времени у них всех почти не оставалось а сил, на противостояние, было катастрофически мало. Но не говори человеку, что это - невозможно, и он перешагнет через невозможное не глядя.

Процедив сквозь зубы адрес и окинув тебя еще одним взглядом, девушка прошла на кухню, достала из сумочки сигариллы и закурила, приспособив под пепельницу стоящую на столе чашку. Сделав длинную затяжку, она вновь взглянула на тебя и тебе показалось, что тебя разглядывают, как червя или в лучшем случае жабу, обнаружившуюся посреди кухни. Только ты собралась возмутиться, как зазвонил телефон.
- Яра, деточка, - затараторил в трубке голос твоей квартирной хозяйки, - Прости пожалуйста, вчера забегалась и совсем забыла тебе сказать - продала я квартирку-то, покупательница сегодня придет, ключики ей отдай, и вещи собирай, я ей обещала, что квартира к вечеру свободна будет, еще раз извини, - и она положила трубку. Раскаяния или смущения в ее голосе ты не заметила, скорее едва сдерживаемую радость - видимо, сделка была очень удачной.
- Ну что, убедилась? - раздался сзади тебя язвительный голос. Ты обернулась и наткнулась на взгляд незнакомки, тебе, вдруг, стало трудно дышать - воздух сгустился до консистенции киселя, и накатила паника, но в следующую минуту все прошло - нервы, наверное! Она затянулась, положила ногу на ногу, - Хозяйка тебя не предупредила, - полувопросительно - полуутвердительно сказала она и взяла мобильник, - Алло, да, помощь нужна, вынести из квартиры вещи, да, жду.
Нажав отбой, она вновь посмотрела на тебя, почти сочувственно,
- Собирайся, даю тебе еще 2 часа, а вещи тебе вынести помогут.

... и в этот момент все закрутилось каруселью с бешенной скоростью - уже почти упавший с подоконника предмет, вдруг, оказался в руках, но не успела она рассмотреть что это такое, сердце пронзило острая боль, будто в этот самый момент кричали, корчась в агонии тысячи людей. Сильвия, с искаженным болью лицом повернулась, успела увидеть Аскиона и в этот миг яркая вспышка, возникшая словно из ниоткуда, поглотила мир... Остался только свет, яркий, чистейший свет, выжигающий глаза... и Сильвия закричала...

- Что-то сомневаюсь я, конечно, что страна, в которой кофе не растет, может его производить достаточно качественно, но всяко не хуже, чем та бурда, которую продают в нашем автомате, а если туда еще капельку коньяка или бренди, - мечтательно подняв глаза к потолку, добавила Кейт и тут же, состроив серьезную мину, как строгая учительница погрозила Кимми пальцем, - Но это только после дела. Ладно, пошли уже! Хватит мечтать! - рассмеявшись, она хлопнула молодого человека по плечу и и потянула его за собой.

Юркнув следом за Аскионом в темный зев пещеры, Сильвия на мгновение остановилась. После яркого света темнота пещеры казалась непроницаемой,
- Ты где? - шепотом спросила она, твердо решив не жадничать и подарить Аскиону свою сменную шелковую нижнюю рубашку, если он не бросит ее в этой темноте.

Кейт устало опустилась на скамейку и потерла лицо ладонями. Котелось выпить, хотя нет - хотелось напиться в хлам, а потом заняться сексом, не важно с кем, лучше даже на завтра не помнить его лица. Она бросила быстрый взгляд на Кимми, но сначала надо дойти до компьютерщиков и чем быстрее, тем лучше! девушка вопросительно уставилась на Негодуе, нетерпеливо выстукивая пальцами по колену - "Ну, давай уже и разойдемся!" - говорила ее поза и взгляд.

Отрубленная голова, разбрызгивая веер ярко красных, горячих брызг, кувыркалась в воздухе, а Каланте уже начала разворачиваться к увлеченному магическим поединком колдуну, когда наполненный злобной силой культа меч, повинуясь последней воле хозяина, вопреки всем законам, вонзился в тело воительницы. В горячке боя она не почувствовала боли, только вдруг перед глазами потемнело и ставшие ватными ноги отказались держать. Каланте опустилась на колени, пытаясь преодолеть накатывающуюся слабость и распространяющийся по телу смертельный холод. Рывком вытащив из груди меч, остатками воли удерживая ускользающее сознание, она обратила свой взор внутрь, к источнику силы. Яркий свет ударил по глазам, рассеивая ледяной холод объятий Смерти, окутывая теплом и нежностью. Она увидела, как из туманной дали выступили двое: один опустился рядом с ней на колени, поддерживая обессилевшее тело, а другой свел вместе края ран, останавливая бьющую толчками кровь.
- Давай, девочка, ты можешь!
- Не могу, мне больно и холодно, - прошептали немеющие губы, а по телу разливалось тепло от поддерживающих ее рук, заставляя ее бороться.
- Можешь, ты можешь все…
Обмякнув в согревающих ее руках, воительница позволила силе растечься по телу, сращивая перебитые кости и ткани, заставляя кровь бежать по венам, наполняя их силой.
- Ну вот, Кайли, ты смогла… - и они вновь шагнули в туман, а воительница, судорожно выдохнув, открыла глаза.

Слышала? Нет, просто очень желала это услышать! В следующее мгновение она лежала, ощущая холод каменных плит спиной и слыша омерзительное хихиканье Лазаруса.
- Сила культа не безгранична! - зазвенел голос Каланте, - И мы уже вернулись с той стороны, что бы доказать это! Ты не сможешь нас убить и не в твоей власти подарить нам смерть, ибо мы не примем ее от тебя! Я сама себе хозяйка. И я не хочу мира, в котором нет несправедливости лишь потому, что понятие справедливости в нем также отсутствует. Я не хочу жить в мире, где нет зла, потому что никто не знает, что такое добро. Я не хочу постоянного света только потому, что нет и не может быть тени! Ты труслив и глуп! Ты предлагаешь погремушки воину и куклы – взрослой женщине, - Каланте было отчаянно страшно, не смотря на ее слова, но страх – это еще не причина, чтобы бояться. Разрывая липкую паутину неподвижности она собрала силу в тугой комок и выпустила ее, стремясь освободится.

Серкос встав за спиной госпожи, наступающей на Лазаруса, вдруг оказался крепко прижатым к полу. только звон, ударившихся о камни мечей звучал в его ушах. Звон и злобное хихиканье. Конечно, добрый дядюшка Лазарус! Тело воина, всеми фибрами пыталось вырваться из магического плена. Тма трепетала за спиной бывшего церковника, как крылья нетопыря, приближаясь все ближе и ближе. Звенящий сталью голос Каланте вырвал самурая из прострации и придал сил,
- Это я должен ее защищать! - с такой мыслью Серкос собрал все силы и попытался подняться.

Солнце медленно, озаряя небосвод яркими стрелами лучей, зажигая застывшие в вышине облака золотисто-розовым заревом, медленно опускалось за потемневший лес. Из чащи потянуло холодком. Лес был наполнен звуками - шорохами укладывающихся на ночь в гнезда птиц, щебетанием и уханьем просыпающихся. В орешнике выводок молодых поросят шумно возился с хрюканьем и повизгиванием, укладываемый бдительной мамашей на ночлег. Верхушки деревьев озарились последними лучами солнца и лес погрузился во тьму.
На небольшой полянке, устланной мягкой травой, высился исполин дуб, закрывающий своей кроной всю поляну. Даже кабаны - любители желудей не заходили сюда, обходя поляну стороной. Под дубом можно было разглядеть небольшой холмик, почти сравнявшийся с землей. Как только последние лучи солнца погасли и на небо, сверкая серебром вышла луна, земля зашевелилась и раздвигая дерн, медленно стал подниматься человек, отряхивая налипшую грязь. Спустя несколько секунд он уже стоял с наслаждением поводя плечами, как после долгого сна. Его глаза, обращенные к ночному светилу, казались абсолютно черными на фоне алебастровой белизны кожи.
В кустах, окружающих поляну, вдруг что-то зашуршало и оттуда, широко раскинув руки, и почти не касаясь земли ногами появилась девушка. Она ветерком пронеслась через поляну и, подпрыгнув, повисла на шее мужчины, покрывая его лицо поцелуями. Он подхватил ее и подбросив, поймал, а потом закружил по поляне, не опуская на землю. Ее счастливый смех ручейком звенел в сонном лесу.
Вдруг, мужчина поставил девушку на землю заводя одной рукой ее себе за спин,у и с напрягшимся лицом вгляделся в заросли.
- Что случилось? - прошептала девушка, пытаясь разглядеть что-то в ночной темноте.

Морита заметила напряженно стоящих друг напротив друга драконов. С высоты эта картина выглядела потрясающе красиво - чарное с золотым на сером. Услышав мысли Ревротраватимрама, Морита ускорилась и через несколько мгновений была уже над ними, меряющими друг друга неприязненными взглядами, казалось, что воздух вокруг них сгустился и время застыло, словно смола, захватив в свой плен всех стоящих рядом людей. Морита, гася скорость широко раскинула крылья и приземлилась между драконами, яростно зашипев и мотая хвостом.
- Прекратите, сейчас же! - глаза Мориты пылали огнем, когда она переводила взгляд с одного на другого, - Вы же драконы, а не шавки подзаборные!

Николь покачнулась и почти сразу почувствовала поддержавшие ее руки. Она полуобернулась и встретилась взглядом с молодым офицером.
- Благодарю Вас, со мной все в порядке, - прошептала, мягко высвобождаясь, девушка, но тут корабль приподняло на волне и она вновь оказалась прижатой к груди мужчины, слыша стук его сердца. Тут какая-то сила бесцеремонно отодвинула офицера в сторону - Малыш, увидевший, что с хозяйкой не все в порядке, поспешил на помощь. Одной рукой он отодвинул Флеминга, другой обхватил за талию Николь и практически перенеся ее по палубе, усадил на свернутый канат. Убедившись, что хозяйка устроена надежно, он метнулся в каюту и вынес стаканчик красного вина. Осторожно вложив его в руки Графини, он сел рядом с ней, с тревогой поглядывая на нее и с неудовольствием на снующих вокруг мужчин.
Николь успокаивающе потрепала Маркуса по голове. Она сняла шляпку, и повернула лицо навстречу ветру, который тут же принялся играть с ее локонами, шаловливо перебирая пряди. Свежий бриз и вино помогли девушке и скоро на ее щеках вновь заиграл нежный румянец, а глаза, своим блеском спорили с водной гладью.

- Знаю, - Кейт взяла чашку, - Спасибо, только вот когда этот обратный путь, что-то Кэп задерживается, как бы проблемки не подвалили, - она кивнула головой в сторону стоящего с недовольной миной корпората, - Не нравится мне все это. Может проводишь даму за ее вещами, пока командира нет, а то, действительно, не по человечески как-то, ведь не террористов сопровождаем, вроде, - девушка с наслаждением сделала глоток уже остывшего чая.

Скучно ли было Каланте? Нет, она наслаждалась каждым мгновением неожиданного покоя. Спала, ела, подолгу думала, заглядывала в себя . Кровоточащие душевные раны медленно затягивались, оставляя незаживающие шрамы, которые будут вечно напоминать о себе, но уже не так остро и непереносимо. Долгие разговоры позволили ей лучше узнать тех, с кем свела ее судьба, но Богдан все больше и больше выводил ее из себя - на данный момент, это был единственный раздражающий фактор,
- Богдан, - очень ласково сказала она, подойдя вплотную к тому, аккуратно притянув за пижаму к себе, приблизила лицо к его лицу, как будто собираясь поцеловать, и проникновенно заглянула ему в глаза. На дне ее глаз плескалось озеро расплавленной лавы, готовое выплестнуться на Богдана, а в голосе сквозил абсолютный холод , - Если я еще раз услышу эту историю или какую либо другую, то это будет последнее, что ты скажешь в жизни. Отсутствие языка не препятствует борьбе с культом.
Резко оттолкнув его, она села в кресло, закинув ногу на ногу и обращаясь к Серкосу,
- Как думаешь, долго ли продлится наш покой?

Кейт привычно переодевалась, автоматически проверяя и поправляя застежки, крепежи, наличие оружия и его работоспособность. Но мысли ее крутились вокруг предстоящего задания и были далеко не радужными, почему то вдруг захотелось в отпуск, к морю и нормальным людям, не вставляющим после каждого слова fuck и не обсуждающих, что бы они сделали с "вот этой соской" из порножурнала. Окрик командира, слава богу, прервал пессимистические мысли,
- Есть Сэр! - закончив со сборами девушка прикрыла дверцу шкафчика и вышла в коридор.

- Это радует, - пробормотала Каланте себе под нос и, когда Осьминог вышел и комнаты, воительница вскочила с кровати и подойдя к кровати Серкоса, порывисто обняла его, - Спасибо! Ты спас меня больше, чем от смерти - ей я была бы рада, - она на мгновение замолчала, - И я очень рада, что ты жив!
Наконец, воительница перевела взгляд на соседей по комнате, волей какого то случая оказавшихся рядом с ними - слепой чернокожий и, хм, видимо, "первый парень на деревне". Мысли последнего, даже читать не надо было, они крупными буквами горели у него на лице, не обемененном даже проблесками интелекта. Но не они сейчас интересовали воительницу - она прислушалась к собственному телу - сердце билось, легкие вдыхали и выдыхали воздух, кровь бежала по телу. Каланте медленно встала, продолжая прислушиваться к ощущениям, она вышла на свободное место и встала в стойку, разведя в сторонй руки сделала несколько пробных взмахов, как будто пробуя вес и баланс мечей. Ускоряясь с каждой секундой, ее тело танцевало танец с мечами, выгибаясь под немыслимыми углами и снова выпрямляясь. Спустя несколько минут, Каланте, с горящими глазами и чуть участившимся дыханьем, улыбаясь посмотрела на Серкоса.

-Эй, - напряжение от ожидания начало все больше нарастать, по виску, противно щекочась побежала капелька пота и Милана не выдержала, - Кто там крадется? - крикнула она и рефлекторно упала на пол, продолжая жержать на мушке дверь.

- Этот идиот не может разобраться, не знаю, что с ним, - обнаженная Николь , окутанная облаком волос, сверкая глазами от злости посмотрела на Оливию, - Убирайся и сиди в карете, - заорала она на Маркуса. В дверь осторожно просунулась голова горничной, - Миледи требуется помощь?
- А ты как думаешь? - Николь всплестнула руками, - Одеваться, живо! - спустя несколько минут графиня была одета и сидела перед зеркалом, ожидая пока горничная закончит прическу.
Служанка ловко приподняла тяжелые золотистые волосы Николь и туго оплела их нитями жемчуга.
На сером атласе дорожного костюма сверкало ожерелье ослепительного, в три ряда, жемчуга с золотистым отливом.
Девушка одела шляпу и бросила последний взгляд в зеркало. Ей показалось, что вся она, и даже нежная, шелковистая кожа лица с легким румянцем на щеках, словно излучает сияние. Радость, вырвавшись из самой глубины ее существа, распустилась на губах очаровательной улыбкой.
- Олли, - настроение Николь стремительно улучшалось, - Я готова, но очень волнуюсь!
Девушка посмотрела в глаза герцогини и сжала ее руку. Потом порывисто обняла тетку и чмокнула ее в щеку.
- Ну все, едем! - она подхватила очаровательный дорожный несессер из серебристо - серого бархата на белой камчатой подкладке, отделанный позолоченным серебром, в котором лежали две щетки, золотой футляр с тремя гребнями, два зеркальца итальянской работы, квадратная коробочка для булавок, два чепчика, ночная сорочка из тонкого батиста, подсвечник из слоновой кости и атласный мешочек с шестью восковыми свечами.

Ближайший час прошел в суматошных сборах. Наконец, когда вещи были собраны, погружены в карету и отправлены на судно, а Оливия с лавандовым компрессом на голове и бокалом шерри в руке в изнемождении откинулась на оттоманке, Николь развернулась от бюро и , глядя на герцогиню с едва сдерживаемым смехом, сказала, придав лицу торжественное выражение,
- Миледи, я не смогла оставить этого молодого джентльмена в столь растрепанных чувствах и решила облагодетельствовать его на прощание, - она взяла с бюро исписанный лист и скромно опустив глаза с чувством продекламировала: «Дорогой мой герцог! Я не могу оставить Вас с таким тяжелым сердцем! Завтра я покину особняк Норфолков и скорей всего, навсегда. Видит бог, как тяжело мне дается мое решение, но сердце уверено, что вручая в Ваши руки свою честь, я не ошибаюсь. Сударь, сегодня, как только погаснет в особняке свет, приподнимите раму третьего от входа окна…», Так, здесь объяснение как пройти, вот дальше, «… Я вверяю вам свою репутацию, честь и жизнь. искренне Ваша…». Ну как? - посмотрев на Оливию, спросила Николь. Щеки ее покрыл нежный румянец, в глазах блестели бриллианты слез, а голос дрожал от избытка чувств.
Оливия оживленно улыбнулась, щеки ее окрасил нежный румянец - милая проказа действовала лучше любых компрессов:
- Очаровательно, дорогая, просто очаровательно! И надо будет приказать старой Бжэтси не раскрывать рта, пока мы не позволим, а то она испортит нам всю затею…

Заставив одну из грамотных горничных переписать письмо – что бы не оставлять никакого подтверждения собственного участия, Николь с энергией, достойной лучшего применения, занялась устройством веселой шалости: кухарка была проинструктирована, окно открыто, письмо надушено и отправлено со слугой Бекингему. Когда Маркус, которому было поручено доложить о появлении Бекингема вернулся, Николь и Оливия, еще пол часа потянули время, тиская возвращенного с псарни шикарного кота. Наконец, свет в доме был погашен и воцарилась тишина. Скрипнуло окно, по анфиладе раздались шаги, сопровождаемые шорохом плаща, открылась и закрылась дверь: «Сударыня, я не смел надеяться, вы сделали меня счастливейшим человеком только за тем, что бы завтра сделать несчастнейшим? Я буду хранить эту ночь в своем сердце всю свою жизнь…»
- Маркус, ну, и где тот вор, который залез в дом? – раздался рядом с комнатой голос Николь, дверь распахнувшись, осветилась светом множества свечей. Перед глазами Герцогини и Графини, а также многочисленной дворни открылась следующая картина: кухарка сидела в кресле, а герцог Бекингем покрывал поцелуями ее руки и плечи,
- Ах, - раздался вздох Николь и замеревший от неожиданности герцог увидел, как бледность заливает прекрасное лицо, глаза ее от увиденного расширились, становясь бездонными озерами, полными неизбывной боли, девушка пошатнулась, - Так вот какова цена ваших слов, герцог! Впредь, попрошу устраивать свидание вне этих стен! – Юбки взметнулись вслед стремительно уходящей фигурке, всем своим видом демонстрирующей смертельное оскорбление. Бекингем, придя в себя рванулся следом за ней, но Николь остановившись, процедила через плечо: «Маркус, проводи герцога к выходу и проследи, что бы все окна и двери были заперты!» - и скрылась за поворотом коридора, там она привалилась к стене и сползла на пол, сотрясаясь от беззвучного хохота.
Герцогиня, побелевшая от негодования, презрительным жестом указала несчастному ловеласу на дверь для слуг:
- Негодяй! Вы проникли в мой дом, как разбойник, как тать в ночи, опозорив свой род и обесчестив мой дом! Убирайтесь, и знайте, что я так этого не оставлю! Вышвырните его немедленно, и не пускайте более, - велела она дюжим швейцарам и круто развернувшись, хлестнула шлейфом платья онемевшего герцога по лицу. - Я сообщу о вашем безобразном поведении вашему почтенному отцу, - бросила она уходя, едва сдерживаясь.
Еще некоторе время Оливия и Николь весело хохотали, обсуждая подробности, но самым веселым было то, что завтра уже половина Лондона будет знать о произошедшем – ведь слуги так любят посплетничать!

- Рыбий жир? - Софью передернуло. Когда то ее заставляли его пить и воспоминания были далеко не приятными, - Ладно, ограничимся едой. А вы давно здесь? - с апетитом уплетая великолепно приготовленную рыбу, спросила она у девушки, - и как вы сюда попали?

Тьма, ласковая милосердная тьма, избавляющая от боли и груза потерь. И только серебристая полоска, уходящая в даль, мерцающая, словно лунная дорожка на глади озера. Она не одна. Каланте замечает, что рядом с ней, на этой дороге Серкос. Воительница улыбается ему, открыто и свободно. Дорога манит и подталкивает вперед, Каланте делает шаг, другой, потом все быстрее, быстрее и вот она уже почти летит, едва касаясь кончиками пальцев светящегося полотна. Во тьме воют и корчатся души культистов, протягивая скрюченные пальцы, но она не обращает на них внимания, не слышит их, потому что впереди, в конце дороги, по ту сторону тьмы, окутанные прозрачным сиянием, ее уже встречают. Она различает опирающегося на трость Хаоса и развевающийся плащ Морина, а за ними, едва видны, Эрик, Хэлла, Грызь, Джестер, Оруэл… Скорей, скорей… Уже различимы улыбки на любимых лицах, блеск до боли знакомых глаз. Сердце бешено колотится, готовое выскочить из груди, переполнившись абсолютным счастьем. Как долго она ждала этого! И весь ужас, вся боль, все переживания, давившие тяжким грузом на плечи, осыпаются, словно шелуха. Зрение Каланте расплывается от выступивших слез, фигуры подергиваются радужной дымкой. Еще немного… Воительница уже протянула руки, что бы коснуться протянутых ей навстречу рук и вдруг, в эту чистую тишину ворвался голос, от которого по коже пробежали мурашки, - нет! – воительница тряхнула головой, силясь отогнать навязчивый, будто ввинчиывающийся в мозг голос, - Нет! – она с разбегу ударилась о прозрачную стену, отделяющую окутанные чистым светом фигуры, - НЕТ! – непреодолимая сила обратно к жизни, боли и страданиям, - НЕТ! – аура зла окутывает ее, ужасная картина воскрешения древнего зла разрывает ее душу на лоскуты… - НЕЕЕЕТ! – воздух с хрипом врывается сквозь обожженное горло, руки судорожно скребут по полу, оставляя царапины в камне, глаза, мгновение назад видевшие очищающий свет, видят только тьму, но не ласковую, мягкую тьму, а жестокую, наполняющую жуткой болью каждую клеточку израненного тела. Она слышит судородные всхлипы-вдохи остальных, но сожженные глаза отказываются видеть. Перед ее внутренним взором встает комнета, выжженная очистительным пламенем, в котором по какой то злой иронии не сгорели их тела, коридоры, заполненные обгоревшими телами культистов, и Зал, кишащий ожившими трупами защитников крепости и культистов. А над всем этим ревущее в пламяни Зло.
Каланте попыталась сесть, заглянуть внутрь себя и понять, что ей уготовано в этом посмертии…


Бесконечна пытка тишиной,
Тишина смеется над тобой
Застывает время на стене,
У часов печали стрелок нет.
Ночь за ночью, день за днем - один,
Сам себе слуга и господин,
А года уходят в никуда,
Так течет в подземный мир вода

Боль, только боль
До конца честна со мной,
И она бывает сладкой,
Но все чаще злой.
А снег за окном скоро сменится дождем,
Это ангелы без крыльев плачут о былом

Измученный разум погрузился в тревожный полусон. Однако, гнетущее ощущение предчувствия чего то ужасного, безжалостно прервало забытье. Давящая атмосфера этого места буквально душила воительницу, мешала дышать, путала мысли. "Скорей бы утро!" - с надеждой глядя в окно, думала воительница. Беснующиеся культисты не вызывали уже никаких эмоций и только то место, где земля встречалась с небом, притягивало взгляд Каланте. Вот уже начали обозначиваться контуры далеких гор, насыщаясь глубоким черным цветом, как будто темнота ночи перетекала с неба на землю, смываемая просыпающимся солнцем. "Скоро рассвет!" - воительница обхватила руками плечи и тут, страшкая боль пронзила грудь. Каланте прижала к груди ладони, чувствуя, как магия культа сносит все поставленные ей заслоны, неумолимо, как горный поток, вышедший из берегов: грязная, мутная, вонючая. Сквозь боль и панику, сквозь застилавшие глаза слезы воительница увидела Лазаруса, его слова причиняли большую боль, чем руна, вскипающая на теле. Как, как она не догадалась? Почему разум не понял? И снова боль, непереносимая боль, а сознание не меркнет, не дает забыться. Воительница в мельчайших подробностях видела происходящее, фиксировала каждую мелочь, она не могла заставить себя закрыть глаза. Она видела каждого культиста, чувствовала кипящую в них силу, окружающюю их зловонным клубяшимся ореолом. Она чувствовала, как рвуться заклинания, как медленно и неотвратимо начинает рушиться возводимая веками защита. Каким то шестым чувством она видела шагающих по коридорам воинов культа, кипящие тут и там схватки, заканчивающиеся гибелью Рыцарей-защитников, их становилось все меньше и меньше...
Каланте, крепко стиснув зубы, закрыла глаза и начала собирать все, что оставалось в ней светлого, не затронутого культом - всю силу, копившуюся в ней ее долгую жизнь, частички душь тех, кто любил ее, кого любила она, то, что она свю жизнь училась сдерживать, использовать частями, - все это выплеснулось наружу, охватив дико ревущим ослепляюще-белым пламенем фигуру Каланте, мгновенно заполнив всю комнату, снося стены и двери, свет и огонь выплеснулись в коридоры замка...
И все, милосердная тьма приняла воительницу в мягкие обьятья, а где то в далеке, в конце мерцающей лунным светом дороги стояли они, как обещали...

- Да уж, озабоченных собак я еще не видела, - хихикнула Софья, - Да ладно, мне не жалко, - она растегнула пиджак и медленно, напевая какую то медленную мелодию двумя руками стала приподнимать битловку, с трудом сдерживая смех. Когда ткань открыла грудь, девушка немного нагнулась, повела плечами и развернулась к догу спиной, продолжая напевать выполнила волнообразные движения бедрами в стиле стрип-денс и так же медленно опустила битловку. Справившись с расплывающимися в улыбку мышцами лица - вот уж перед кам, а перед собакой стриптиз еще не танцевала - Софья повернулась к Бернарду, - Ну что, жить будешь?

- АААа, - огласила своим визгом окрестности Софья. Она резко захлопнула дверь и рванулась к ближайшим кустам, желание освободиться от того, что настойчиво просилось наружу, пересиливало желание выяснять что или кто это такое и что оно делает в ее туалете, и так от неожиданности она чуть не обделалась.

- Я знаю, Виктор, спасибо, - Кира мягко высвободилась из кольца рук и бросив лукавый взгляд из под ресниц, повернулась к Ратусу, умильно умывавшему мордочку, - Ну, что, налопалось, создание? Тогда до завтра, - и проведя ладонью по предплечью капитана, вышла в коридор. Спать совершенно расхотелось и девушка просто шла по коридорам.

- Просто я не знаю, хорошо ли то, что мы живы. Радоваться этому или огорчаться... - Каланте замолчала, глядя куда-то сквозь пространство, потом резко тряхнула головой, от чего узел в который были старательно закручены волосы, развернулся и водопадом рассыпался по плечам и спине, окутав воительницу мокро поблескивающим золотом. Каланте раздраженно фыркнула и вновь стала заплетать непослушные волосы. Улыбка, адресованная Серкосу была грустной, но очень искренней, - Я очень рада, что ты выжил, честно говоря, уже не надеялась, - воительница наклонила голову, перекидывая через плечо косу и Серкос увидел в неровном свете светильника, сверкнувшую серебром на золоте волос прядь. Каланте порывисто обняла его на мгновение выпустив из под контроля эмоции. В следующий миг она отстранилась и Серкос уже увидел привычное твердое, сосредоточенное практически лишенное эмоций лицо воительницы с холодно блестящими озерами глаз.

Шепот Серкоса проник прямо в сердце, заставив его судорожно сжаться, в горле образовался тяжелый ком,
- Целая вечность, - хрипло прошептала в ответ Каланте. Буря эмоций отразилась на ее лице, глаза посветлели, потом снова потемнели, меняясь от ярко-зеленого, цвета молодой листвы, до цвета штормового моря. Она прикрыла лицо руками, голос глухо доносился из под ладоней, - А у меня под кроватью бутылка самогона в подарок Джестеру лежит... Эрик, Александр, Хэлла, тупой, но смешной Грызь, - Каланте тихо называла имена а перед глазами возникали их лица... И только два имени она не смогла произнести вслух...
Вечер.

Роскошная комната, стены обшиты резными панелями из драгоценного дерева. Дорогая мебель и ковры. На стенах развешено коллекционное оружие. На дальней стене — портрет короля. И два полотнища с надписями золотыми буквами. Первое: Истинно верный живет в роскоши, второе: Специальная служба — основа государственности.
В центре комнаты круглый стол с позолоченными ножками за которым все сидят.
На столе серебряный канделябр с девятью свечами, освещающий комнату теплым, мягким светом.
Слуги вносят седьмую перемену блюд на золотых подносах.
-Дожевывая кусок хлеба, с намазанным на него паштетом из гусиной печенки, Грегори бормочет, продолжая разговор.
- И, меффу пфофим, эфи фефеффы, фафе фе пофифаюф ффей фути пфоиффофящефо.
- Улыбнувшись уголком рта, Александр сделал глоток вина из бокала, который держал в руке когда доктор начал говорить. Удивленно изогнув бровь, он посмотрел на Хаоса.
- Прошу прощенья, мой друг, что вы сказали? - и правда, из слов Грегори он не понял ровным счетом ничего. - Вы не могли бы повторить... когда прожуете?
- Чав... хрум... хлюп... чав... ням... бульк... Грызь сидел, невольно возвышаясь над своими соседями и шумно грыз сразу 2 бараньих ноги, поочередно откусывая то от одной, то от другой. временами варвар прикладывался к стоящему перед ним кубку буквально в ведро величиной и пил, попутно совершенно случайно поливая соседей. кажется они были не очень рады этому, но кто их спрашивал? -чаво? еда хорошо.- громко констатировал факт Грызь и продолжил трапезу.
Джестер - в помятой рясе, однако чистый(что для монаха-бродяжника довольно редкое явление), собраный и даже(!) трезвый сидел в позе лотоса за столом вместе с остальным отрядом. Собственно по причине трезвости, и отнюдь не добровольной, настроение у него было отнюдь не радужное - мало того что вдруг вызвали в столицу оторвав от намечающегося пивного фестиваля, так ещё и чуть не силком пару раз обмакнули в бассеин "что б проветрился, задание важное ибо" - понятно что такое обращение никому радости не прибавит, потому отбивая щелбаном горлышки пьяный мастер заливал в себя одну бутылку вина за другой - но безуспешно, в его крови и то содержалось больше алкоголя чем в этом лёгоньком пойле.
Морин, с раннего утра уже успевший пробежаться по огромному королевскому парку и там, на специально устроенном стрельбище пооттачивать свою и без того исключительную меткость, демонстрировал зверский аппетит. По этой причине рот его был все время занят едой и в разговоре товарищей он не участвовал... хотя и прислушивался к нему.

- Откуда я знаю, - грубо ответила Софья. Потом глаза ее широко распахнулись, а нижняя челюсть опустилась вниз. Она всегда думала, что выражение "отвалилась челюсть" просто литературый оборот, а теперь убедилась, что вполне возможное состояние. С трудом вернув челюсь на место, девушка сглотнула наполнившую рот слюну и попыталась спросить, - Э...а...ты...не... - Наконец, речь вернулась, - Это ты спросил? Ты разговариваешь? - видимо, когда непонятного и странного становится слишком много, мозг милосердно начинает это воспринимать как данность. В голове мелькали какие то мысли, попытки объяснения, желание ущипнуть себя, что бы проснуться, а на Софью опускалось какое то странное спокойствие. Может быть потом, позже оно выльется в неуправляемую истерику, но сейчас она справилась с собой. И только резко покрасневшие щеки и блестящие глаза выдавали произошедшую внутреннюю борьбу с собой, - Тогда ответь ты, где это ТУТ?

Мир, закрутившись бешенной каруселью вдруг полыхнул слепящим светом, заставив Каланте закрыть глаза, а когда они снова открылись, спустя миг или спустя вечность, мир предстал перед воительницей во всей своей красе, расцветив его всеми возможными красками боли. Боль была везде, она окутывала плотным коконом израненое тело, мешая сосредоточится, мешая вспомнить, подавляя волю и коверкая разум. Перед распахнутыми глазами плавает кровавый туман, сквозь который проступают оскаленные хари, доносится мерзкое хихиканье. Где она? Что с ней? Непослушное толо отказывалось повиноваться , даже простое движение оказалось недоступным. И все таки она двигалась... Наконец, разум перестал мешать реальность с вымыслом и Каланте осознала, что происходит. Последнее, что она помнила - были летящие в нее стрелы. Вспышка, и память услужливо показала последние минуты , а дальше темнота, полная, безпросветная темнота, без чувств, без воспоминаний, как будто этот кусок просто вырезали за ненадобностью. Израненое тело сначало ощущало каждое движение, каждый рывок и каждый камешек, потом, подчинившись, боль отступила, спряталась и мерзко хихикая забилась в уголок сознания, готовая в любой момент выскочить и нанести удар. Тело как будто онемело, но когда их путь, наконец закончился, воительница испытала почти физически ощущаемое облегчение. Слова, произносимые культистами ввинчивались, словно раскаленное железо в мозг Каланте, боль проснулась и с садистским удовлетворением начала грызть ее изнутри, каждое нервное окончание вопило от боли, причиняемой не столько телесными ранами, сколько грязной магией культа. Эта магия теперь была и в Каланте, она горела на груди, наполняла, словно гнилыми отходами внутренности воительницы, одновременно поддерживая жизнь и отторгая ее. Две силы боролись сейчас за душу девушки и Каланте даже подумать боялась о том, что будет, если зло, разлитое вокруг победит. Первая жертва уже пролила свою кровь, кто будет следующий? Безучастные, пустые глаза воительницы наполнил отблеск былого огня. "Умереть так, словно скотина на бойне?"- эта мысль заставила пошевелиться, преодолевая боль, тошноту и слабость, - "Попытаться встать, если уж умереть, то в бою! Воспользоваться данной силой и прервать ужастный ритуал, взять с собой еще хотя бы одного культиста..." - воительница глубоко вздохнула, чувствуя как осколки ребер царапают легкие, и медленно, очень медленно попыталась подтянуть к груди колени и сжать руки в кулаки.

Время замедлило свой бег, как будто сгустившись, когда почти одновременно запели шесть опереных смертью стрел. Каланте почувствовала, как ледяные иглы впиваются в тело там, где через мгновение будет металл. Шесть воинов, шесть луков, шесть кусочков металла, жаждущих ее крови. Тело рванулось в сторону, медленно, слишком медленно, преодолевая сопротивление сгустившегося , как кисель воздуха, а меч пел в ее руке, создавая вокруг Каланте светящуюся сферу. Она видела приближающиеся стрелы, видела каждую зазубринку на металле, каждое пятнышко на перьях. Боевая ярость наполнила сердце воительницы, бурля и давая силы быть еще чуть быстрее и еще чуть сильнее. Давая силы выжить, во что бы то ни стало.

Софья потерла пальцами виски, - Скорей бы уже отпуск, - возникла мысль, - Ничего, еще два дня и море ждет! - успокаивающе промелькнула вторая. Девушка закурила и, прикрыв от слишком яркого для июня солнышка глаза, откинулась на спинку скамейки. Привычный гомон окружающего мира ни сколько не мешал. Перед глазами уже плескалось ласковое море с шуршанием набегая на каменистый пляж, чувствовался запах водорослей. Погрузившись в мечты об отдыхе, Софья не сразу заметила, что шум вокруг нее стих. Сделав последнюю затяжку, девушка с сожалением открыла глаза и оглянулась в поисках урны. В первый момент она просто почувствовала какую то нереальность, в следующий миг ее взгляд скользнул по проржавевшей табличке, медленно оглядели деревушку и остановился на статуе. Все мысли изчезли из головы, Софья завороженно смотрела на почерневшую от времени статую, она буд то притягивала взгляд.
- Это сон, - появилась первая робкая мысль, - Если сон, то я не должна думать, что это сон, - запутавшись, произнесла вслух девушка. Зажатая между пальцами сигарета, догорела до фильтра, и Софья, вскрикнув от боли в обожженном пальце, откинула ее в сторону и облизнула саднившее место. В душе зашевелился неприятный червячек страха,
- Эй, - шепотом спросила софья, - Где я? - Ответом был только шелест листвы и пение птиц. Было время, когда девушка зачитывалась фентезийными книгами о перемещениях между мирами и тому подобной ерунде, но что бы это произошло с ней?
- Нет - это сон,- твердо решила для себя девушка и, вытащив из пачки еще одну сигарету, подкурилась, дрожащими руками и усевшись на скамейку, закрыла глаза.
- Сейчас проснусь...

-Неа, не стоит, - ласково прошептала Каланте, левой рукой вытаскивая из за пояса солдата кинжал. Раненая рука на удержала тяжесть оружия и оно упало на землю, - Черт. Мы же, вроде договорились? Или вы все уже так прониклись лживостью культа, что не считаете необходимым держать слово, а Грег? - зло прокричала воительница, развернув командира лицом к себе и приставив меч к его паху и глядя ему в глаза. Взгляд воительницы пылал едва сдерживаемой яростью, казалось в глубине ее глаз прещется океан расплавленного металла, готовый выплеснуться, сметая все на своем пути, волосы взметнулись, словно от сильного ветра и вних заплясали искорки, воздух сгустился вокруг двоих людей, стоящих в центре поляны, - Может проще убить тебя?

Миг и все вернулось обратно. Ласковые лучи взошедшего солнца нежно обнимали сидяющую в кресле Зареницу, обещая замечательный день. Раскрывшиеся цветы наполняли залу нежным ароматом, привлекая порхающих бабочек. Сидящий напротив нее Ра довольно улыбался, щуря сверкающие глаза. Девушка отсалютовала Коту бокалом, который так и оставался в ее руке и молча сделала глоток,
- Спасибо за визит, Великий Ра, - лукаво улыбаясь сказала она, - Думаю, мне стоит нанести ответный, ты не против?

Небольшой овраг укрыл троих уставших людей и позволил разжечь небольшой костер, не видимый от посторонних глаз. Каланте тяжело опустилась на землю. Прижав руки к лицу, она молча смотрела в костер. Ее сухие глаза отражали пламя, сверкая как драгоценные камни – ни чувств, ни эмоций. Лицо, даже в темноте казалось мертвенно бледным, кожа натянулась на заострившихся скулах, под глазами залегли черные тени. Боль, терзавшая воительницу, внезапно исчезла, сменившись ноющей пустотой, видимо, когда боль слишком сильна, она перестает ощущаться, сердце, буквально разрывавшееся от боли, вдруг, превращается в выжженную пустыню, и слез тоже нет. Она сидела абсолютно неподвижно, но на каждый, раздавшийся в лесу звук, ее спина напрягалась и в душе вспыхивала абсолютно нереальная надежда – а вдруг? Вдруг сейчас он выйдет из-за деревьев и с усталой улыбкой сядет костру… Мгновение, всего мгновение надежды, и плечи вновь бессильно опускаются, а душа, вспыхнувшая было, вновь покрывается серым слоем пепла. Думать о чем либо не было ни сил ни, тем более, желания. Хотелось выть, кататься по земле в бессильной попытке забыть, вернуть, исправить… вокруг воительницы заплясали искорки, хотелось выпустить силу и уничтожить этот чертов мир, отомстить за все, за всех, прекратить эту медленную пытку. До боли закусив губу, Каланте медленно подняла взгляд на небо, видимое сквозь переплетение ветвей. Равнодушные колючие звезды все так же молча и бесстрастно взирали на землю, те же, что и вчера. Перед внутренним взором воительницы стояли глаза Морина, его последний прощальный умоляющий взгляд и пустота стала медленно заполняться … ненавистью. Воительница закрыла глаза, а когда вновь открыла, в них вновь бушевало пламя – пламя ненависти, на измученном, осунувшемся лице глаза горели обещанием отомстить, отомстить любой ценой… и это было страшно…
- Какие будут предложения? – хриплым, лишенным эмоций голосом спросила она, глядя на соратников.

Воздух вокруг Дары замерцал, скрутился в тугой жгут и на месте женщины, кося налитыми кровью глазами сидела гарпия. Издав мерзкий каркающий звук, она взмахнула крыльями , обдав стоящих на земле Эмберитов пылью. Несколько взмахов крыльми и виден край крепостной стены.

Колючка не особо стесняясь разделась, вот еще, пусть смотрят, гляделки сломают. Потом девочка вспомнила, что брата, который всегда прикрывал ее, сейчас рядом нет, по этому, лишнее выпендривание может доставить лишние неприятности. Колючка с удовольствием мылась, уж что что, а это ей всегда доставляло удовольствие, в отличие от брата и остальной их Семьи. Те все время бурчали, что еще неделю назад их дождик помыл, и что, мол теплее так. Правда, немного смущало, что девочка с таким старанием ее отмывает, буд то маленькую. Потом стеснение прошло, хочет - пусть моет. А она хорошенькая, только толстовата, хотя брат говорил, что девченки в теле, больше нравятся - есть что потрогать. Взгляд девочки задержался на груди Леннет, которая покачивалась, следуя движениям девушки, и завистливо вздохнула, а вот грудь бы мне можно и побольше...
- Да ну их, мальчишек, тем более навряд ли брат подпустит их ко мне слишком близко, - сказала она нарочито громко, - Он уже не одному зубы выбил, за приставание ко мне, - девочка многозначительно улыбнулась, глядя на Леннет, показывая тем самым, что она и сейчас пользуется популярностью, а еще у нее есть защитник - это уже больше для мальчишек.
- Спасибо, - благодарно улыбнулась она девушка, одеваясь, - Так приятно чувствовать себя чистой. Обожаю мыться!

Колючка стояла в полутемном закутке с тоской глядя на запруженную народом площадь. Мимо нее шныряли одетые в лохмотья мальчишки, кто то срезал кошелек у дородного мужика и по площади разнесся зычный крик:"Держи вора!", а вора и след простыл, затерялся в подворотнях.
"Вот бы так уметь..." - подумала девочка, глотая непрошенные слезы. От воспоминаний о брате защемило в груди и две крупных слезы прочертили дорожки на чумазом личике, казалось безбрежное страдание, выплескивающиеся из озер глаз, может растопить и сердце дъявола.
Запахи свежей выпечки и жарящихся в масле колбасок, разносилсь по площади, заставля судорожно сжиматься пустой желудок девочки, она уже готова была выйти из своего угла и пойти попросить кусок хлеба, как перед ней остановилась красиво одетая женщина и ласково заговорила с ней. Сердце девочки екнуло, может ее наконец нашли родственники? Но надежде не суждено было сбыться, женщина предлагала работу. Колючка сразу вспомнила все предостережения брата, о том, куда могут заманить девочу с ее внешностью, но запах горячей булочки протянутой женщиной, сразу же загнал все подозрения глубоко - глубоко, и она решила: "Будь, что будет, если что, она всегда сможет вернуться в старое убежище". С апетитом съев по дороге булочку, девочка молча зашла за женщиной в таверну, с любопытством оглядываясь по сторонам. Дожидаясь своей очереди мыться, она наконец решила спросить у командовавшей девочки:" Меня зовут Колючка, а ты давно здесь работаешь?"

Лазурная синь моря, уходила за горизонт. Ласковый шепот волн ласкал слух. Солнце, поднимающееся над морем, окрасило край неба сначала багровым, потом розовым, расцвечивая разными красками, бегущие по небу облака. Наконец, поднявшись, оно пронзило небо и море золотыми стрелами горячих лучей. Золотая колесница бога начала свой путь по небу. Каланте оторвала взгляд от ослепляющего солнца и увидела, у самой кромки прибоя на огромном валуне, спиной к ней сидел мужчина, закутанный в серый плащ, опираясь на резной посох. Белые волосы спадали на широкие плечи. Было видно, что этот человек очень стар, но в прошлом он был великим воином. Твердые пластины мышц, проступали сквозь ткань плаща. В прошлом ему было привычнее обращаться с мечом, чем с посохом. Воительница, едва слышно шурша галькой, подошла к нему и молча села возле ног. Узловатая рука, медленно отпустив посох, ласково легла на голову Каланте, даря тепло и чувство защищенности. Девушка пододвинувшись ближе, прижалась к коленям старика, «Как в детстве…» - подумалось ей.
- Здравствуй, внученька! – раздался сверху такой родной голос, - Далеко же тебя закинуло, маленькая…
Голос, похожий на рокот прибоя задел в душе воительницы тонкие струны и по ее щекам заструились слезы,
- И тебе здравствовать, дедушка…
- Вижу запуталась ты совсем, впустила тьму в свою душу, - голос потвердел, а рука на голове, только что ласково перебиравшая волосы, напряглась и стала тяжелой. Каланте вскинулась было, хотела что то возразить, но слова застряли в горле.
- То-то же, сама понимаешь. Не буду говорить, что в этом нет твоей вины, во всем, что происходит с нами, плохое ли, хорошее, виноваты только мы, своими поступками и словами мы мостим наш дальнейший путь. И нечего пенять на богов, делать им больше нечего, как каждому каверзы устраивать, - старик снова ласково погладил Каланте по голове, - Но не все потеряно, внученька, борись, борись с тьмой, пройди этот путь до конца, изгони тьму из своей души и помоги в этом своим спутникам….
- Но…как… - едва слышно спросила воительница, чувствуя себя ребенком, рядом с могучим старцем.
- И это ТЫ у меня спрашиваешь? Каланте, ты, которая прошла тысячи битв и миров, спрашиваешь, что тебе делать? Ты сама прекрасно все знаешь. Пройди свой путь и возвращайся, мы ждем тебя…
Старик замолчал, молчала и Каланте, прижимаясь к коленям старика, чувствуя тепло и защиту, идущие от его руки, снимающие усталость и наполняющие ее тело силой. Она смотрела на море, слушала шепот прибоя и как будто, камень, лежавший на ее душе, начал рассыпаться, освобождая ее от тяжести, мешавшей дышать…

Рев Мориты разнесся над притихшим полем, заставив нападающих зажать уши руками, после чего огромный золотой дракон вновь взмахнула крыльями, поднимая ветер, несущий пыль и мусор в сторону нападавших и рванулась в гущу врагов, яростно размахивая хвостом и открытой пастью перекусывая попадающихся перед мордой людей и раскидывая их передними лапами.

- Сэра Голда? Кто? За что? Почему? - от удивления глаза 0_0 еще больше расширились, заняв все лицо, - Обязательно найдем, поймем, поймаем! Пространство лифта удивительным образом удивляло/поражало. Фотография пузыря была удивительно хорошего качества, передававшая всю гамму его удивительной внешности. Не переставляя удивляться многообразию загадок и тайн, преподносимых жизнью, 0_0 помахал ручкой денежному Мони и погрузился в размышления о предстоящем.

Чувство полета, свежий воздух бьет в лицо, наполняет легкие... Несколько нескончаемо долгих секунд и вода приняла измученное тело в свои объятья. Преодолев сопротивление самой непредсказуемой из всех стихий, Каланте вынырнула на поверхность и выбралась на оказавшийся неожиданно близко берег. Тяжело дыша, она перевернулась на спину и вгляделась в ночное небо. Рядом шумно отфыркивался Морин, осыпая воительницу веерами брызг. Глядя на мерцающие вдалеке звезды, она ощущала всепоглощающее счастье, она пробовала воздух на вкус, наслаждаясь каждым вдохом, очищающим легкие от впитавшихся в них ядовитых испарений. Казалось, тело впитывало в себя энергию окружавшей их живой природы. Жизнь вливалась в каждую клетку. Не хотелось двигаться, куда то идти. Вдруг земля затряслась, как в лихорадке и все начали опасливо оглядываться. Неожиданно на месте тюрьмы возник огромный, одновременно ужасный и прекрасный огненный гриб, погребая под собой, казалось бы, нерушимую твердыню. Где в груди Каланте что то екнуло,
- Прощайте... - громко сказала она. Морин перевел на нее взгляд, в котором отразились ее чувства.
- Да, я его , конечно, не очень любил, но не желал ему смерти. Мы снова втроем. Пора двигаться дальше.
Морин встал и протянул руку завороженно глядящей на огненный гриб Каланте. Отблески огня отражались в ее глазах и казалось, что внутри воительницы пылает огонь не меньшей силы. Каланте оперлась о протянутую руку и встала, готовая двигаться дальше.
Наконец он обретет покой и встретится со своей семьей.- возникла мысль.

- Да я и сейчас работаю, просто болею пока, кстати я Софья, а не Катя, - уточнила девушка, - А вообще, я сама не понимаю ничего, судя по часам, мы спали 3 дня. Не реально как то. Что там в коридоре? - повысив голос спросила Софья, подойдя к дверям и осторожно выглядывая. Странный разгром поразил ее. Значит действительно что то случилось! И эти следы крови на стенах... Девушка вышла в коридор, испуганно озираясь по сторонам и помогла затаскивать милиционера в палату.
- Давайте я вас осмотрю, - привычными движениями девушка начала осмотр.

- Нет, он не мог погибнуть, не мог, - шептала Селена, - мы должны... Не знаю! - от пережитого напряжения и эмоций нервы девушки не выдержали и она с рыданиями опустилась на палубу, - Он нас всех спас, а мы...

Пришелец молчал, разглядывая троих, стоящих перед ним. Когда его спокойный оценивающий взгляд из под капюшона, упал на Каланте, она почувствовала, что ей трудно сохранять достоинство. Вместе со взглядом пришло чувство проникновения в мозг, попытка опустошить ее, лишить всяких мыслей. Она не была уверена, что это существо принадлежит Тьме, но было ясно, что оно очень далеко от природы человека. Это существо не из их мира и не из их времени. Его появление действует как мысленный удар для воительницы. Все равно что слабый блеск, видный на одно мгновение, потом исчезающий, появляющийся снова. Блеск, видный скорее не глазу, а мозгу. Каланте услышала, как перевел дыхание Морин, стоящий за ее спиной так близко, что она чувствовала его дыхание, чуть позже послышался его шепот:
— Думай о свете.., о хорошем… — Голос его стих.
На мгновение воительница не поняла. Потом сообразила.
Страх — оружие Тьмы.
Солнце греет ей плечи, на губах вкус яблочного сока… Солнце, цветы, золото созревшего, готового к жатве зерна… Песня жаворонка в вышине…
Один вдох, одно мгновение и все встало на свои места. Плечи воительницы развернулись, она, вскинув голову взглянула прямо в темноту под капюшоном,
- Мы благодарны за предложение о помощи, она нам очень не помешает, но что ты потребуешь взамен? И… кто ты? Чем ТЕБЕ мешает культ?

Люди... И с той и с другой стороны - люди. Все как всегда. Даже не смотря на нависшую над миром опасность, люди продолжают воевать, стараясь урвать кусок пожирнее, оттяпать часть пашни, корову потолще, да соседскую жену покрасивее. Все как всегда... Пусть мир рушится в пропасть - это не мое дело, моя хата с краю... Хорошо, что не все люди такие, есть те, кому не безразлична судьба мира, кто подставит плечо упавшему и накормит бездомного. Они первыми идут в бой и первыми погибают, но делают этот мир чуть чуть лучше. Пусть их единицы, но даже ради этих единиц стоит жить и сражаться, с надеждой на лучшее.
Морита резко взмахнула крыльями и взмыла ввысь.
-Это не наша битва, двигаемся дальше, Кана, у тебя будет возможность показать свою храбрость, не ввязывайся, твои сила и смелость нам нужны не здесь

Душевное состояние Мориты постепенно пришло в норму, разговоры с Киу успокоили. Золотой молнией она неслась к цели, купаясь в лучах солнца и наслаждаясь полетом и общением. Странная пропажа Киса и его наездницы неприятно поразила дракона, но обдумав все, Морита решила, что они вернулись, что бы прежупредить лидера и постаралась откинуть другие, не столь положительные варианты. Неожиданно, перед взглядом дракона, внимательно следящим за происходящим на земле, возникла картина приближающейся схватки. Она чуть чуть снизилась, что бы разглядеть происходящее. Есть ли смысл ввязываться? Ведь у них есть цель и совсем мало времени. Делая большой круг над селением, Морита внимательно всмотрелась в нападающих и обороняющихся. Если нападавшие - не пораждения Хаоса, то им здесь делать нечего, как понять кто из них прав, а кто виноват? Кого можно предать смерти, а кого необходимо защитить? Может обороняющиеся защищают свои дома и семьи, а нападающие - безжалостные убийцы, а может наоборот - они хотят отбить принадлежащее им и украденное защищавшимися? А время неумолимо утекало и от их скорости зависело многое!
И тут, как обычно, не спрашивая и не ставя в известность, виверна рванулась навстречу битве.
"Убила бы" - раздраженно подумала Морита. Не ввязываться, пока!-прозвучал приказ в голове каждого из драконов. Морита продолжала медленно снижаться, описывая круги и внимательно разглядывая противников.

Селена подошла к Шарлю и молча забрала у того автомат. Она направила дуло на лежащего без сознания пирата. Мозг затопила кровавая пелена, деревья перед глазами покачивались, а лицо бандита расплывалось, меняя черты. Вот перед ней солдат в ССсовской черной форме, вот уже другой, его лицо выражает злобу и презрение, оно надвигается на Селену с мерзкой ухмылкой. Палец девушки на спусковом крючке подрагивает, медленно сжимаясь, капля потя стекает по виску, чертя кривую дорожку. Кажется, что мир вокруг земер... Нет, НЕТ! - сначала беззвучно, потом громче произнесла девушка, стряхивая с себя наваждение, они не должны уподобляться этим тварям, они должны оставаться людьми! Долгий протяжный выдох, больше похожий на стон, разнесся над поляной. Селена только сейчас поняла, что все это долгое мгновение она задерживала дыхание. Рука с автоматом бессильно опустилась, она врач и отнять чужую жизнь для нее тяжелее вдвойне. Но что же с ним делать? И кто ему помог сбежать? Предатель среди них или ходит, как хищник, вокруг, наблюдая за каждым шагом и ожидая ошибки, которой непременно воспользуется? Селену, не смотря на жару охватила дрожь, больше не глядя на пирата, она подошла к трупику обезьяны, она опустилась на колени, разглядывая животное, нет, скорее механизм. Кто или что они? Кто мог создать такое?

Морита вытянула шею и издала прощальный крик, отдавая последнюю дань умершему дракону. Резко оттолкнувшись от земли, она взмыла в небо. Воздух мягко принял в объятья золотую драконицу и она, раскинув крылья, отдалась воздушному потоку. Встречный ветер срывал комья грязи, прилипшие к животу и лапам Мориты, и уносил их вниз, туда где ей и положено было находиться. Грязь, она всегда под ногами, и грязь в душе тоже, она тянет тебя вниз, хотя часто ты этого просто не замечаешь, а когда заметишь – будет уже поздно, или все равно… Как бы было хорошо, если бы ветер мог так же стереть грязь, налипшую в душе… Черный не был для них никем, но видимо, так была устроена Морита, она считала невосполнимой утратой смерть каждого сородича,
- Вперед!

Каланте пододвинулась ближе, аккуратно, стараясь не причинять боли, положила голову Штарка себе на колени. Неожиданные слезы чертили на грязных щеках дорожки и срываясь, блестящими каплями падали на лицо и волосы Морина,
- Шшшш, все не так... - от злости на свое бессилие ее затрясло, кулаки сами собой сжимались, боль от впивающихся ногтей привела воительницу в чувство, - Мы тебе все расскажем, только выберемся отсюда, ты знаешь, где мы находимся? - безысходность, злость и страх накатывались волнами, обжигая душу, заставляя опускаться руки.
Не обращая внимание на происходящее вокруг, Каланте продолжала нежно гладить лицо Морина. Зачем все? Если все их начинания заканчиваются потерями? Не проще ли устроить сейчас свое лучшее заклинание? Выпустить силу и сжечь здесь все к чертовой матери? Зато закончатся все мучения, пройдет боль... Они наконец то достигнут долгожданного счастья в покое. Она боялась открыть душу, боялась связывать себя с кем то, почувствовать что то большее, чем дружескую привязанность. Она предпочитала снимать мужчин в тавернах и забывать про них наутро. Но это не спасло ее от боли, не спасло от потерь.
Погасшие было глаза воительницы вдруг снова зажглись ярким внутренним светом. «НЕТ, они существуют! Они живы и относительно здоровы, они выберутся отсюда и зальют эту долбанную землю кровью. Она будет пылать до самого горизонта… за ВСЕ! И…Лазарус…». Спина воительницы медленно распрямилась и она посмотрела оценивающим взглядом на сою команду и остальных обитателей камеры,
- Мило выглядите. Как самочувствие? Все пришли в себя? Не пора ли выбираться отсюда? – голос звучал уверенно и громко, - Морин снова с нами!

Решив не вступать в бессмысленный спор с виверной - не время и не место, Морита опустилась на землю недалеко от лежащего дракона, рядом с Зюркой. Внимательно наблюдая за ситуацией. Невозможность мысленного разговора с ним очень беспокоила Мориту, с таким она еще не сталкивалась. Драконы могли закрывать свое сознание, игнорировать направленные к ним вопросы, но что бы так!
- Ты нас слышишь?- Добавила драконица к вопросу Зюрки.
- Киу, будь на стороже, может придется драться. Как ты себя чувствуешь? - к беспокойству от создавшейся ситуации примешивалось беспокойство за всадника.

Что делать, когда в твоем маленьком личном мире наступает конец света?
Когда в одночасье ломается и рушится твоя жизнь, когда летят в мрачную ненасытную бездну обломки всех твоих надежд и радостей, а ты остаешься, раздавленный равнодушным каблуком судьбы, под грудой мусора и пыли, наедине со своей болью и мучительной пустотой внутри?
Когда каждая минута твоего существования кажется бессмысленной и бесконечной и нет впереди ничего, ради чего стоило бы жить?
Когда начинает казаться, что даже «никак» будет лучше, чем «так», когда покой небытия видится соблазнительным, и рука сама невольно тянется за спину, и твердая, холодная, хорошо смазанная смерть ложится в ладонь привычной тяжестью...
Наверное, стоит оглянуться. Вспомнить, что все это не ново и так уже бывало, и даже хуже. Что есть люди, которым пришлось куда тяжелее, чем тебе, и они все же с этим живут. Вспомнить, наконец, что тебя есть хорошие друзья, один из которых, может быть, и заплачет, а вот другой преисполнится презрения и перестанет уважать. А главное — у тебя есть замечательные, несравненные, отличные враги, которым ты конечно же не собираешься оказывать ценных услуг.
А все то, что болит, и жжет, и рвет на части, и обдирает сердце на лохмотья, — все это надо поймать и перелить в звук, вот в такой, например... Тело выгнулось дугой, а гортань исторгла звук, который по природе своей не может издать человек, визг взлетел к потолку, начали лопаться стеклянные светильники на стенах. Сила, на которой держалось мироздание требовала выхода, ломая запреты и блоки, навстречу иной, противной природе всего сущего силе... Смять, погасить, стереть с лица земли. Что для чистой силы разум какогото человека, пусть и волшебницы.

Подползя почти вплотную к начавшему читать заклинание демону, Каланте почувствовала движения остальных членов отряда, которые пошли в атаку, "Черт, рано" - промелькнула мысль, и одновременно с ней, воительница кинула свое тело вперед, стараясь не помешать остальным и целясь вспыхнувшими в руках мечами в по рукам демона, снизу вверх, разворот и отскок в сторону.

Полет пьянил, перед Моритой простиралось бескрайнее небо, украшенное россыпью сверкающих на солнце облаков, земля казалось покрытой зеленым ковром, на котором мастерица вышила какие то геометрические узоры. Восхищение всадника от полета передавалось дракону. Эмоции человека и дракона смешались, создавая у них обоих чувство эйфории, хотелось взлететь выше, выше, навстречу солнцу, парить, ловя воздушные потоки и сражаться с тем, что хочет нарушить это чудесное утро, уничтожить эту землю... Сражатся и победить!
- Морита!!! - ворвалось в сознание, - Морита, подожди! Вы нас с Арной забыли, воздушную яму вам под крылья! Притормозите, умоляю!
-Кис? Вы опять проспали?Вот сони! - усмехнулась Морита, - Догоняй! - и драконица намного сбросила скорость.

Каланте молча терпела подъем по ступенькам, иногда свистя, сквозь зубы, когда ступенька оказывалась особенно жесткой. В голове мелькали обрывки чьих то мыслей, прозвучал голос Морина, потом на некоторое время она, видимо, все таки потеряла сознание. Хаос стоит и как всегда иронично смотрит на нее : "Девочка, что же ты натворила?" Джестер, обгладывая ногу культиста:"Попробуй, вкусно!",Оруэль приподнял шляпу, молча улыбаясь. Эрик сидя вполоборота к ней счишает шкуркой с кожи культистские татуировки, морщась и шипя, сквозь стиснутые зубы. Хоровод образов нахлынул на нее и исчез. Воительница открыла глаза и увидела стоящего в отдалении Лазаруса. Чувствуя себя отвратительно, Каланте заставила себя подняться и огляделась. Вычурность помещения, в котором они оказались поражала взгляд.
- Кто же такой этот Лазарус на самом деле? Чья то пешка? - она перевела взгляд на мага, притащившего их сюда, - Да уж...

- Все в сборе? - Морита громко протрубила, и распахнув крылья взмыла в сияющее голубое небо, - Вперд!

Каланте бросилась к теряющему силы Лютеру. Прямо перед ней как из под земли вырос культист, она отпрыгнула в сторону, молниеносно сделала пируэт; едва не задев воительницу, культист тоже закружился, полосуя воздух руками. Равновесие она не потеряла и тут же кинулась вновь, из невероятной позиции, меч вспорол воздух у шеи культиста, аккуратно вскрывая сонную артерию. Каланте отпрыгнула, уворачиваясь от бьющей из вены струи темной крови. Чтобы обмануть летящего на нее культиста, девушка, трижды крутнулась волчком, каждый раз в другую сторону. Сильно, без размаха ударила его в висок костяшками пальцев.
Каланте остановилась на мгновение, ожидая следующего нападавшего, вытянув в сторону культиста меч. В последнее мгновение она прыгнул — не в сторону, а вперед, ударила наотмашь так, что завыл воздух. Крутнулась на месте, перенесла тяжесть тела на правую ногу и рубанул резким взмахом назад. Каланте отпрыгнула влево, окружила себя коротким дезориентирующим взмахом меча.

- так мы эту лазейку до скончания века искать будем! Учитывая особенности его психики в разные периоды времени, - Дара фыркнула, - извини, конечно, Бранд, но твоя в настоящеее время примерно в том же состоянии должна быть. Может есть идеи?

Отголоски сна Киу мелькали в голове Мориты, основательно портя ее настроение. Как можно оставлять его одного, когда ему так плохо? Но приказы не обсуждаются. Поэтому настроение было хуже некуда и золотая драконица, полыхая глазами неслась в сторону утеса с твердым намерением выплеснуть копившееся раздражение на первом, кто попадется ей на глаза. Крик Киу ворвался в ее мысли так неожиданно, что она, если можно так выразится, запнулась в полете. От ужаса, испытываемого всадником, у нее перехватило дыхание. Не раздумывая ни секунды, Морита развернулась на кончике крыла и со всей возможной скоростью понеслась обратно. Ужас и ее захватил целиком и воспоминания, проснувшиеся от такой бури эмоций, захлестнули ее целиком. ей уже начало казатся, что вернувшись, она увидит только дымящийся кратер, на месте вершины горы. Сердце разрывалось от горя, глаза полыхали красным и даже шкура, которая минуту назад сверкала в лучах восходящего солнца стала какой то серой.. Не сбавляя скорости Морита влетела в пещеру, чуть на переломав крылья о стены. Обдирая кожу на животе о не очень ровный пол, драконица затормозила у самой кровати всадника, подняв в воздух тучу пыли,
- Что ?...Ты... Киу... - она опустила голову и посмотрела на всадника, красная пелена начала спадать с ее глаз, но драконицу все равно продолжало потряхивать от только что пережитого ужаса.

Злость все еще бурлила в душе девушки, поэтому, услышав речь Пшебемира, Марлен не выбирала выражения, выплескивая накопившиеся эмоции,
- Ой, прошу прощения, - голосом, буквально сочившемся язвительностью, пропела она, присаживаясь в глубоком реверансе, - У вас, сударь, прорезался голос? Вместе с гордостью и фамильной честью, как я вижу. Не ваше ли завывание мы слышали буквально не давно из темного уголка? Нет? Видимо, Ваша фамильная гордость просыпается только при свете. Если Вам больше нравиться сидеть голодным и мучится от жажды - ради бога. Всем и так не сладко, что бы еще добавлять лишних страданий. А если не можете на это смотреть, вернитесь в свой уголок и закройте глаза. И много ли ваше и мое происхождение и фамильная гордость даст нам завтра, когда нас пристегнут к цепи, как рабов и будут..., - тут Марлен запнулась, на зная какое слово употребить. То которе вертелось на языке - не позволяло высказать воспитание, а другого, она не знала. Поэтому она просто отвернулась от Пшебемира, на последок одарив его презрительным взглядом и и повернулась к монашке.

Расширившимися глазами Марлен смотрела на драму, разворачивающуюся в соседней клетке. В груди образовался какой то холодный ком, который мешал дышать. Дыхание вырывалось с каким то хрипом сквозь стиснутые зубы. Девушка так сильно сжимала в руках стилет, то наточенное до бритвенной остроты лезвие впилось в ладонь, по руке побежала теплая струйка крови, но она не обратила на это никакого внимания. Жестокая расправа над ребенком потрясла ее настолько сильно, что девушка вскочила на ноги, но пошатнулась и снова осела на пол. Она продолжала заворожено глядеть на опустевшую камеру и только голос монашки вывел ее из оцепенения,
- Да, конечно, спасибо, - она взяла протянутый ей кусок хлеба и начала автоматически пережевывать его, комок, заполнивший, казалось всю грудную клетку мешал глотать и Марлен огляделась в поисках воды. Увидев стоящие за решеткой бурдюки, она сразу поняла замысел тюремщиков, желавших низвести их до состояния зверей, унизить еще сильнее, растоптать и сломать, как того пастора. Сразу проснулась злость: « А вот не выйдет у вас, сволочи, гады….»
Снова посмотрев на монашку, она прошептала,
- Можно попытаться наклонить бурдук и напиться из ладоней, попробуем?

Марлена решила последовать совету штаера и огляделась, в начинавшем развеиваться сумраке. Увидев скорчившуюся в углу девушку, в одежде монашки, Марлен подошла к ней и опустилась на пол посильнее запахнув плащ и стараясь раствориться в окружающем пространстве. Аккуратно приподняв подол платья, девушка вытащила стилет и, крепкозажав его в руке спрятала под плащем. Один удар у нее будет, только кому он будет предназначен? Тому, кто попытается посягнуть на ее жизнь и честь или себе, что бы не испытать того, о чем шепотом рассказывали друг другу старые служанки, пережившие войны? В свои 16 лет Марлена была девушкой начитанной и рассудительной, что компенсировало недостаток жизненного опыта. Она прекрасно понимала, что противостоять мужчинам у нее не хватит сил, а хватит ли нанести себе один единственный удар?
Марлена мутным взглядом посмотрела на скорчившуюся и дрожащую фигуру монашки и обратила внимание на ее разорваную рясу. Неужели, это ждет и ее? Нет!!! - девушка упрямо мотнула головой, - Она не позволит привести ее в такое состояние!
Она крепко прижала к себе стилет, чувствуя холод, исходящий от острого лезвия почувствовала себя увереннее.
В этот момент, яркий свет факелов резанул по глазам, заставив зажмуриться. Перед глазами заплясали цветные пятна и по щекам потекли слезы, мешая разглядеть хоть что то.

Она уже не избегала его рук, откинула голову, встряхнула волосами. Ее кожа была холодной и поразительно гладкой. Глаза, которые он увидел, когда она приблизила свое лицо к его лицу, были огромными и темными, как глаза русалки.
Шепот... Или это шум крови в ушах? Прикосновения... Мир растворился, а потом сжался до размера двух тел, со страсью сплетавшихся на песке. Волна, любопытно подкатившись ближе лизнула ноги и откатилась, смущенно. Руки, лежавшие на плечах, скользнули зна спину, прижимая тело мужчины ближе, еще ближе, оставляя красноватые полосы... Глухой стон сорвался с приоткрытых губ и растворился в шуме прибоя...

Темнота...сухой, как будто бесплотный голос... Страх, сковавший все чувства... Когда ей одели на глаза повязку и она погрузилась в абсолютную темноту все чувства как будто замерли, постепенно они начали возвращаться, как игра воображения - стоны, плач, запах .... Марлен пыталась убедить себя, что это от страха, от неожиданности. Сейчас ей снимут повязку и скажут, что это была шутка, розыгрыш... Такого не может быть, так поступить с ней! Вот она им всем устроит! Потом она вспоминала слова начальника охраны и внутри все сжималось от ужаса и боли предательства, но она отгоняла эти мысли...
Вот наконец, ее куда то привели и оставили. Подождав несколько секунд она сняла повязку. Темнота, абсолютная и непроницаемая.В которой слышатся звуки присутствия нескольких людей. Тут силы покинули Марлен и она, закрыв лицо руками, опустилась на пол, пытаясь сдержать рвущиеся рыдания.

Отправив Тиберия спать Каланте заняла его место, подставив лицо солнечным лучам. Хотелось есть, но двигаться и куда то идти было лень. Пока все спят, воительница решила потренировать свои магические возможности без посторонних глаз. Сначала она, сосредоточившись попыталась просканировать окружающее пространство, насколько смогла дотянуться. Но пустой желудок мешал толком сосредоточится и Каланте решила попробовать достать еду. Она крепко зажмурила глаза и представила себе какую то абстрактную таверну, в принципе, все они были настолько похожи, что казалось лепились с одного образца. Она представила залу, стоящие в ней столы и лавку, оплывшие свечи и светильники вдоль стен, потолочные балки с которых свисает паутина... и стоящиее на столе блюдо с жареной курицей. Все это встало перед ее глазами настолько ясно, что она почувствовала витающие в воздухе запахи каши, подгоревшего масла, пролитого пива имножества человеческих тел, побывавших там. Мыслью она потянулась к блюду и как будто обхватив его руками потянула к себе, чувствуя тяжесть и дразнящий запах. Резко выдохнув Каланте открыла глаза и посмотрела перед собой.

- Таракан? Откуда то он вылез! - я полезла следом за ним пытаясь залезть под кровать в поисках выхода.

Почувствовав разницу между тем, что хотел бы сказать Серкос и тем, что он сказал, воительница медленно произнесла,
- Да, Серкос, слишком много страдания в нашей жизни, и того, которое мы причиняем другим и то, которое остается нам... - Каланте замолчала и в глазах ее блеснули слезы, или это отблеск солнца?

В гостиной появился призрак Зареницы и зависнув перед лицом Монти завистливо сказал,
- Там в углу целых два пакетика стоят и греются...

-Давай, давай, мы сможем, мы должны, - то ли шепотом, то ли криком, то ли про себя... Какая разница...Выбраться не попасть под копыта или шальную пулю...Боги, если вы есть, помогите своим детям....

Селена открыла глаза и села, осторожно высвободившись из рук Ашота. Песок за ночь остыл и неприятно холодил тело, а песчинки, забившиеся под одежду доставляли неприятные ощущения. Девушка огляделась. Рассвет еще не наступил, но небо на востоке уже посветлело, небольшие облака окрасились в нежно розовый свет. Гладь океана манила. Селена встала и скинув грязную обежду с разбегу забежала в воду, нырнув с головой. Вода смыла остатки сна и наполнила каждую клеточку тела каким то нереальным чувством. Девушка плыла под водой, пока хватило воздуха, потов со смехом вынырнув, легла на спину, наслаждаясь покоем. Первые солнечные лучи показались над горизонтом, окрашивая небо и море невероятными красками. Скоро глазам стало больно от солнечного света и Селена, несколько раз нырнув, вышла на берег. Воздух уже достаточно прогрелся и ветерок приятно освежал, высушивая кожу. Отжав волосы, девушка оделась и, присев на брезент рядом с Ашотом, легко задела его плечо,
- Просыпайся...

Видимо прошедшая истерика и взрыв эмоций прорвали какой то барьер внутри Каланте, она вдруг почувствовала, что сила, которую она считала безвозвратно утерянной наполняет ее тело. Замерев на миг воительница ощутила, что она абсолютно спокойна и уверенна в своих силах и силах товарищей. Тот момент слабости прошел безвозвратно. Морин прав - они действительно не могут остановиться. Они должны стереть с лица земли и культ и Лазаруса, а там будь, что будет.
Мысли Вардиана так громко прозвучали в голове у Каланте, что она от неожиданности вздрогнула и удивленно посмотрела на воина. Плечи задрожали от сдерживаемого смеха, уголки губ поползли вверх, наконец, не сдержавшись Каланте рассмеялась.

-Ого! Вот что работа с людьми делает! Морендо! Эй! Ты где? Это сборище мне кажется или ты решил заняться фермерством? - не дождавшись ответа, Зареница расталкивая с опаской овец зашла в комнату.

- Привет, Серг Дамм, а поесть ты из Моны Лизы не захватил случайно, пару коробочек? - улыбнувшись спросила Зареница, а то у меня не 4 руки, к сожалению и закуска не влезла.

Зареница наконец то вырвавшись с этой долбаной работы после плотного общения с этими долбаными , так называемыми гос органами, которые можно назвать только одним органом пледась в сторону дома. Проходя мимо магазина, она вспомнила, что что то намечается, что именно, вспомнить не получилось. Ну и ладно, кто нибудь напомнит! Девушка зашла в магазин и оглядев прилавки со спиртным взяла по одному наименованию каждого.
Открыв дверь она заметила расположившихся в гостинной игроков и услышала стук на втором этаже.
- Эй, всем привет! - радостно сказала она, звякнув содержимым пакетов.

Тяжело...Кровь стучит в висках... Держать, держаться...нельзя становиться виновницей еще чьей то смерти....Я могу.... Еще... Свет начинает меркнуть, уменьшая круг, потом бдруг резко в спыхивает, позволяя разглядеть в руках Каланте два светящихся меча, рассыпающих вокруг себя искры света. Упав на землю, эти искры не гаснут, а продолжают светиться, подобно светлячкам. На сколько хватит сил не известно, поэтому Каланте, начав раскручивать мечами мельницу двинулась на поиски чудовища.