|
Один за одним стражники и Шиолта ступили в раскрывшиеся двери, что некогда отмечали грань между обыденным и опасным. Не первый раз, не первый раз даже за этот день, но можно ли было к этому привыкнуть?
Лейф был очень старым городом. За тысячеления здания и целые кварталы пластами оседали в землю, формируя пласты истории, уничтожались новыми волнами власти, изменялись под новые нужды новыми людьми. Город и вбирал в себя, и отбрасывал свои предыдущие ипостаси: даже там где сам мир отторгал такие части Лейфа как Старая Библиотека или могущественная магия стирала целый период истории города – что-то всегда оставалось рядом, как эхо звука, существующее когда сам звук давно уже угас, как знаки, проступающие на очищенном от надписей пергаменте.
Канализации города были одним из тех мест, где город никогда не мог полностью избавиться от такого прошлого, от улиц ставших стоками нечистот, от зданий ставших цистернами отходов, от дворцов и храмов, ставших логовами чудовищ, от лабиринтов крошащихся переулков, связывающих неожиданные части города не вполне естественным путём. Ненужное, выброшенное, непрошенное, отверженное, отброшенное, проклятое – всё это в конце концов находило свой путь в канализацию, и магия - забытая, ущербная, отверженная, ненужная как и всё остальное - тоже находила свой путь сюда, с разноцветными сливами алхимических лабораторий и опустошенными волшебными палочками, выброшенными за ненадобностью. Все это смешивалось в свой собственный мир, отрезанный от солнечного мира могущественными чарами – нейтрализующими опасность для жителей, но также понуждающими забытое и ненужное вариться в собственных гнилых соках; магия также гнила, создавая невозможные иначе места – если бы кто-то взял за труд вырыть длинную шахту, он врядли бы вскрыл все наслоения истории прячущиеся под городом, в изгибах и вывихах этого рыхлого, зыбкого, нечистого места. Для Триумвирата было достаточно что канализации не доставляют особых проблем кроме редкого монстра или нашествия крыс; для жителей Лейфа было достаточно что их нечистоты не собираются на улицах. Для крысоловов и мусорщиков было достаточно нехилой платы, даже несмотря на достаточно резвый отток кадров, и для Стражи обычно хватало одного-двух отрядов который разбирался с наиболее опасной из всей этой мути.
Обычно хватало, но сейчас и от отряда Мардоттир, и от отряда Просперо оставались в действии не так чтобы многие, и без поддержки магов на обычных уровнях оставалось надеятся что инструкций и указаний, наспех оставленные отряду Рема старшим капралом Эрликссоном было достаточно чтобы дойти до нужного перекрёстка, благо верхние уровни были относительно безопасны.
Один за одним стражники проходили в дверь - под окрики Рема, не слишком уверенно, но всё же держа строй несмотря на стестенность открывавшихся за дверьми туннеллей, поросших тут и там ярким пятнистым мхом. Не видя ничего впереди кроме двух спин и двух же ростовых щитов и вынужденная не столько смотреть сколько слушать, Шиолта краем уха уловила что-то об обучении-муштре, через которую (если она правильно поняла ситуацию) командующий Сорано болезненно и безапелляционно прогнал всю Стражу пару месяцев назад, и которая, судя по всему, была расчитана как раз на бой в стеснённых условиях.
"...не думал что пригодиться хрень... шеф как в воду глядел..." - пробормотал кто-то за спиной колдуньи.
В обычное время можно было бы сказать что поначалу всё было мирно. Их путешествие через сырые туннели, несмотря на ужасный запах (который, похоже, не так сильно затрагивал попривыкших к вони горчицы с лимоном стражников как Шиолту) было без происшествий: ни засад, ни ловушек, ни монстров. Но ничего не было "мирным" в этой ситуации – скорей, с каждым последующим шагом у колдуньи всё сильней возникало ощущение что они безвозвратно ступают в логово чудовища, только и ждущего когда они пересекут невидимый порог за которым нет спасения бегством. Похоже, то же самое думали и другие, поскольку даже шёпот утих, даже лейтенант Рем перестал рявкать указания поминутно, ограничиваясь лишь самыми необходимыми.
Когда идущий впереди старжник охнул и пригнулся, принимая на ростовой щит невидимый удар, и завязался бой, для многих это было чуть ли не облегчением...
... но на этом видимая часть истории завершилась.
-
Это была потрясающая история. И пусть мы не смогли дойти до финала, все равно было очень круто. Местами - по настоящему страшно, местами - очень больно, но тем ценнее победы. Отличная игра. Спасибо.
|
(Центральный участок стражи, 15:15 второго дня) Белобрысый стражник буркнул что-то вроде "Рис", или "Ривс", или "Лейз", или "Лист", и, нетерпеливо дернув плечом, подсадил Шиолту в седло впереди себя; тёмные круги под желтыми, как у многих коренных лейфовцев глазами, и этот тик делали его похожим на большую, нервную птицу. Большую нервную птицу с табардой пропахшей отвратительным запахом горчицы, лимонов и пота (с которой колдунья тут же получила возможность познакомиться поближе), и жесткой даже сквозь зачарованный шёлк кольчугой.
Ворота в центральный участок стояли распахнутыми настежь, и когда лошадь с двумя всадниками рысью понеслась вперёд, никто не поспешил их закрывать. Послеполуденное летнее солнце жарило вовсю, в безветренном воздухе запахи летних цветов мешались с пылью, отчего обоняния то и дело касался приторно-сладкий, душный какой-то запах. Над далёкой брусчаткой время от времени "плыли" миражи, но ни спешивший за ушедшим вперед отрядом дуэт, ни жителей Лейфа это не удивляло.
Возможно жителей Лейфа это не удивляло, так как жители Лейфа были заняты несколько другим.
Не все, не везде (пока ещё не все, пока ещё не везде) но тут и там, некоторые горожане просто лежали или сидели у обочин, на скамьях, на ступенях домов, словном у них разом, внезапно отнялось всякое желание двигаться, словно у них внезапно пропало всякое желание что-либо делать, о чём-либо думать, что-либо осознавать. Почти все безучастно смотря в небо, в то время как прохожие, посреди белого дня просто переступали через них, как через мусор на дороге, без сострадания, без какого-либо внимания, без мысли о том что кому-то может быть худо. И это в лучшем случае – в случае когда прохожие не останавливась чтобы обшарить карманы или пнуть просто так. Апатия, такая же как с конюхами в центральном участке резво поглощала город – или может быть в спешке от Старой Библиотеки, и, до этого, спешки сквозь книжные катакомбы, и до этого спешке туда и спешке сюда, и в безопасности защитных стен центрального участка колдунья просто не замечала столь многим в городе становилось просто наплевать на всё, включая собственную, возможно, жизнь. Когда лошадь споткнулась на повороте и машинально сбавила ход, Шиолта успела заметить маленького мальчика, недоуменно тормошащего женщину в синем платье и кокетливой, хотя и ношенной шляпе, которая просто сидела на обочине и смотрела в небо, не обращая никакого внимания на собственное дитя. Но – очередной поворот – и новые улицы, и двое исчезли из вида.
Когда колдунья впервые заметила людей азартно, с веселым гиканьем избивающих что-то – кого-то – едва уже стонущего, это было непривычно и жутко, особенно потому что Ривс (или Рис, или Лист) только подстегнул лошадь, продолжая нагонять отряд. Но потом сцены агрессии начали разворачиваться сквозь город как веер – в проулках, в трактирах, в домах, множась, казалось, с каждым поворотом. На фоне апатии резкие оклики, рычание проклятий и кровь потасовок выглядели особенно ярко, тем более что никто, похоже, не собирался останавливаться или останавливать других. На очередой улице, вдали, блестнул серебром доспехов отряд Грифонов, убивающий кого-то алого и в огне, но в остальном этот новый, безумный Лейф грядущего гигантского жертвоприношения, медленно и неотвратимо вытеснял знакомый Шиолте город обыденных чудес.
И над всем этим, делая цвета ярче, и запахи лета насыщенней и острей сияло безупречное, незамутнённое солнце. В небе розового – нет, уже постепенно набирающего силу пунцового неба – но иначе безупречного летнего дня.
Желтые двери сырной лавки "Лерекс и дочери" были выбиты, окна с резными ставнями в виде сырных долек выбиты, горшки с приторно-пахнущей геранью выбиты, у стены, нелепо раскинув руки и ноги как тряпичная кукла, валялся труп пожилого лейфийца в одежде типичной для приказчика и удивлением в стекленеющих янтарных глазах. Рядом, поддерживая сломанную руку второй рукой в кандалах, сидела нестарая ещё лейфийка с белым как мел лицом, воя то ли от горя, то ли от боли. От зелёно-белых табард рябило в глазах. Резкий, рваный голос лейтенанта Рема рявкал приказы к построению.
– СТРОЕМ ПО ДВОЕ! По ДВОЕ, мать вашу! Впереди подземелья! Первый ряд - щиты на изготовку! Второй ряд - приготовить бомбы! Ожидаемо сильное сопротивление! Приказ отдан на уничтожение всех встреченных культистов! Третий ряд...
-
С возвращением. Это очень долгожданный пост.
|
Выбор Шиолты вызвал тяжелое "грхм" лейтенанта Рема, и вежливую улыбку лейтенанта Сибелиуса. Капитан и Юлиана просто восприняли это как информацию. При упоминании имени Донте, лейтенант Веснушка сделал героическую попытку проснуться, но всё закончилось едва-едва разлепленными глазами и невнятным бормотанием. Бормотание было достаточно сокрушённым.
– Донте жив, но Халита ещё не вернулась. – Ответила капитан Л. Харед, не без короткой запинки, бросив короткий взгляд на Серого. – Капрал Эрликссон введет тебя в курс дела – его это тоже касается. Свободна.
В казённой комнате Шиолта получила возможность оценить из первых рук насколько неудобны стулья для допрашиваемых. Первые пару минут вроде бы как всё нормально, но потом начинает давить на копчик и опора для спины совсем не опора.
В ответ на вопрос Серый поставил коробку на стол, и прожестикулировал, дескать, Шиолте лучше самой всё взять. Внутри было три янтарных флакона, прямых призмы, больше похожих на мензурки, и украшенный сапфирами серебрянный браслет в виде перевивающихся ветвей неведомого дерева.
– Три лечебных зелья и браслет для защиты разума, на всякий случай. Защита не стопроцентно гарантирована. – Он вернулся и закрыл за собой дверь; намеренно глядя в книгу Шиолта слышала его движения и, судя по всему, затем он стал рядом, немного сбоку, глядя на неё. Колдунья не вида его лица, но отчётливо слышала голос.
– Да. – Без увёрток ответил он, но тон не был обвиняющим; сочувственным он тоже, впрочем, не был. Что-то между неожиданно усталым и столь привычным для Серого сухо-аналитическим. – Угрожать прямым уничтожением любому человеку в позиции власти как минимум самонадеяно, но в присутствии его коллег или работников, это не просто угроза, это также унижение, потеря лица. Лейтенант Рем вырос на улицах, и, хотя я в страже относительно недолго, я видел как тяжело он вкладывался в свою работу. "Старая гвардия" с большей охотой отправила бы таких как он на каторгу, чем дала им хотя бы шанс, и его назначение на эту позицию было ни простым, ни гладким. Плюс, жечь людей просто так незаконно, и твои собственные слова предоставляли тебя как нестабильную. Плюс, ты начала, фактически, хвастаться своим статусом мага, и выбор слов низвёл всех не-магов ... – Серый устало выдохнул, прерывая себя, и сел на край стола, лицом к Шиолте. У неё возникло ощущение что он ищёт её взгляд. – Перечислять детали можно долго, но самое главное что ты извинилась. Просто не пытайся решать абсолютно все проблемы магией. Магия не может решить всех проблем. Что до лейтенанта, рано или поздно он поймёт что твоё извинение было искренним. И в ближайшие пару часов у вас обоих не будет времени об этом думать всё равно.
Он сменил тему разговора. В поле зрения Шиолты, его ладонь сжала край стола.
– От Халиты пока никаких вестей, а Донте жив, но парализован. На капитана пытались совершить покушение: демон под видом Просперо... - Он снова устало выдохнул. – ...изо всех людей. Что за демон никто не может теперь сказать, трупа не осталось, но эйдолон Донте унюхал его каким-то образом, Донте начал задавать слишком много вопросов, демон занервничал, потерял контроль над личиной, и разрядил в Донте что-то что, по видимому, должно было парализовать капитана. Была драка, есть убитые и раненные; капитан убила демона, конечно же. Что значит что Просперо и, вероятно, Маркус, скорей всего в плену у культистов. Их магическое сопротивление значимо, но не абсолютно как моё. Если они ещё живы, с учётом того что культисты могут порабощать разумы, есть вероятность что они могут быть использованы против нас. Это не слишком большая вероятность, но она есть. Просперо мастер ближнего боя, любым оружием, но предпочитает двуручное или два клинка. Он пойдёт напролом и, даже если достаточно ранен, не будет чувствовать боли. Он сильней и быстрей чем кажется. Маркус предпочитает быстрые атаки длинным древковым оружием, с быстрым отступлением, как шершень, но знает любое лезвие, от ножа до двуручника. Его очень тяжело прижать или окружить в бою, у него превосходная реакция. Если тебе придётся встретиться с обоими и ты не можешь какими-то чарами их остановить с расстояния, отступай немедленно. Ни меня, ни Логиния не будет рядом, а патрульные Рема врядли их остановят, кроме как навалившись скопом. Сам Рем, капитан конечно же, Мардоттир и её отряд... может быть. – Он промолчал, затем добавил тише, теперь глядя куда-то в стену, за пределы освещённого казённой лампой круга. – Это на всякий случай. Надеюсь что до этого не дойдёт.
-
Какой классный капрал. Почему мое знакомство со стражей началось с Просперо, а не с Августа Эрликссона =(
|
– Тебе решать кто и что слышит. – Проконстатировал факт Ржавое Сердце, таким образом обозначая одновременно и свои не-убийственные на данный момент намеренья, и то, что Мари теперь ответственна сама за то, что кто-то может подслушать потенциально важную ей информацию.
Насколько информация была всё ещё актуальна в свете последних "откровений" Эрик не брался даже анализировать, слишком много неизвестных переменных.
– Твой луч был очень полезен. Я не могу дать тебе ту вещь из Дома Сна. Взамен я дам равноценное, на мой взгляд, количество, сопутствующей информации о моём нанимателе, сопутствующей ситуации, и о Доме Сна. Во-первых, Дом Сна искало в этот момент приличное число существ, все виденные из которых выглядели для меня как люди, и вели себя схоже. Исключая меня, ещё пятерым удалось дойти до Дома и найти там искомый предмет: картину с маяком. Насколько мне известно, картину нашла некто, называющаяся Вероникой. – Он сжато, но точно описал Веронику. – Её знакомым был Лис. – Он сжато, но точно описал Лиса. – По моим наблюдениям, у неё какая-то эмоциональная от него зависимость. Не любовь, но что-то вроде постоянного поиска поддержки или совета. Ещё одного зовут Вирелем, окружающие обращались к нему "доктор Вирель"; ещё одну звали Джозефина, кратко Джо. – Он сжато, но точно описал Виреля и Джо; в слишком подробных деталях не было особой необходимости, поскольку в Сне облик не всегда оставался постоянным. Кратко, но точно описал оставшуюся неназванной Алхимика. – Имя пятой я не уловил. Спустя какое-то время присоединилось ещё двое, имен не уловил. – Он сжато, но точно описал Грегори и Стаса. – Насколько я понял, как минимум один из них мёртв в реальном мире.
– Поиск картины был испытанием, созданным бароном Субботой. Сама картина не имела значения, но была чем-то вроде лакмусовского теста человеческого характера и, одновременно, средством провокации его друзей или соперников, или, возможно врагов; этот момент мне не понятен. Информация о том, что искомый предмет был чем-то важным на глобальном уровне был провоцирующей дезинформацией; сама картина была уничтожена. Из всех дошедших, одна лишь Вероника, возможно пятая и второй из двух последних (который не факт что мертвец) не были наняты им. Я был нанят через посредника. О посреднике не могу что-либо сказать, последующий контакт отствовал. Барону Субботе было необходимо увидеть кто будет достаточно целеустремлён и компетентен дойти до Дома Сна, и как эти существа будут действовать в ситуации сначала стресса пауков в банке, когда им необходимо "поделить" что-то неделимое, но важное для каждого, и затем беспомощности перед лицом превосходящей силы в его лице. Барон склонен к театральным эффектам и драматизации, и он показывает харизматичное и уверенное лицо богатого человека. Он любит представлять себя искренним и следующим нормам приличия перед теми кого хочет очаровать. У него завышенное ощущение собственной ценности и важности, даже для существа его калибра, на отрицание которых он реагирует нетерпимо, но он не гнушается вытащить карту "я старый человек" когда необходимо. Когда в позиции власти может делать жесты, которые выглядят как благоволение или усилие предоставить помощь, но которые ему, на самом деле, ничего не стоят и служат его дальнейшим целям. Я бы сказал за этим фасадом он прежде всего прагматичен и безжалостен. Весьма возможно control freak. Я не знаю как он реагирует на лесть, но честность, анализ и нейтральность ему могут быть неприятны, если не служат его целям или не соответствуют его взгляду на мир. Его конечные цели мне не известны.
– На момент когда меня убрали из Дома Сна, из дошедших Барон вполне возможно завербовал на свою сторону всех кроме меня, неизвестной пятой и второго из позднее прибывших; Вероника, Вирель, Лис и мёртвец воспринимали его предложения благожелательно, Джо была в курсе с самого начала, однако конечный итог мне всё же неизвестен. Природа вербовки эмоциональная манипуляция, где он представил себя как биологического отца каждого, желающего собрать достойных потомков для поиска наследника, фактически сделать их принцами и принцессами в Доме Сна. Старое обещание власти, групповой поддержки и исключительного статуса. Возможно в деле было сверхъестественное влияние, поскольку те, кто минуту назад хотели его уничтожить, согласились с ним даже не имея никаких твёрдых доказательств, вроде ДНК теста. Возможно это просто человеческая природа – пятая всё-же отказалась.
Эрик замолчал и повернул маску в сторону Мари.
– Я думаю этого достаточно для первой части моего ответа. Разве что у тебя есть какие-то уточняющие вопросы.
-
Много логики, мало эмоций, очень подходит для персонажа. Надеюсь, ты сам не вполне такой. Иначе это страшновато.
|
Шиолта (14:08 центральный участок)
– Это не займет много времени. – Ответил Серый, мимовольно покосившись на Шиолту и книгу. – Капитан Харед терпеть не может долгих совещаний (Логиний подтверждающе хрюкнул в усы*). Вдобавок, если у неё будут какие-то распоряжения что до тебя и книги, лучше если ты будешь иметь возможность говорить за себя. Ты – часть команды, в конце концов.
Здесь дышалось намного легче и было понятно что у Стражи не хватает ресурсов полностью "провентилировать" даже собственный центральный участок, не говоря уже о остальных местах; все стражники, и караульные не исключение, носили пропитанные жёлтой дрянью повязки, но колдунья не могла отделаться от привитой курсом теории элементов мысли, что жидкости имеют тенденцию испаряться. Даже хорошо оснащенная, алхимическая лаборатория была у Стражи одна и не могла сделать многого, и что бы тут не произошло, оно было достаточно серьёзным чтобы дошло до крови.
И их удостоверения проверяли быстро, но тщательно, – врядли здесь просто кому-то разбили нос, вдобавок пока Серый и караульные обменивались формальностями (вплоть до фраз явно кодовых) Шиолта разглядела на двери свежие засечки и царапины.
Но их пропустили внутрь без всякой помпы прямо в кабинет капитана. Шиолта мельком уловила работу в соседнем зале, где и находился, собственно, "мозговой центр" с его массивной, испрещенной заметками и булавками, картой города, но кабинет капитана Л. Харед встретил их лишь немногими лицами. Сама капитан – к заметному облегчению старшего капрала живая и здоровая, – уже знакомые Шиолте лейтенанты Веснушка (похоже, засыпающий прямо на стуле) и Юлиана Мардоттир (выглядящая нетерпеливой и готовой куда-то бежать). Двух других она не знала, но судя по нашивкам, это тоже были лейтенанты: один нетипично для лейфовцев выше среднего и косой сажени в плечах, с перебитый-некогда-нос-рожей и недобрым прищуром скорей уголовника чем стража закона (подался вперед, плечи напряжены, ладони сцеплены в замок), второй, напротив, лыс как кирпич, с глазами серыми как у рыбы и сетью лопнувших капилляров возле носа, с заметным брюшком возникающим у многих лейфийцев норгского наследния к середине лет (развалился на стуле, играя карандашом, стрельнул глазами в сторону вошедших). Третий неизвестный из присутствующий доспехов и знаков не носил, и выглядел заурядно, как клерк или банковский служащий, с пальцами в чернилах и аккуратными, сдержанными движениями (пил кофе, хмурился, что-то писал).
На появление отряда, меряющая кабинет шагами туда-сюда кабинет капитан Л. Харед остановилась; остальные, естественно, тоже посмотрели кого там принесло так срочно. Увидев что из её полудесятка присутствует лишь Магнус, Юлиана Мардоттир перестала ухмыляться и Шиолта уловила между ней и лучником серию быстрых гримас и взглядов, какими обычно обмениваются люди, хорошо знающие друг друга. Остальные, хотя и встретил компанию кто подозрительными, кто любопытствующими взглядами, смолчали.
– Рассказывай. – Без проволочек, представлений или объяснений потребовала капитан, и Серый достаточно сжато, и явно стараясь не опускаться в перечисление мелких деталей и столь любимые им объяснения что это всё значит и откуда оно произошло, доложил что случилось во время их экспедиции. Слышать как их недавнее сражение и потери были охарактеризованы как "столкновение с абберацией третьего разряда, трое выведены из строя с возможностью восстановления лишь сверхъестественными методами, один в лазарете" было немного странно.
– Что насчёт книги? – Спросила капитан, и Серый позволил себе немного отступить от формального языка.
– Книга известна в оккульных кругах как Ориа Рема, Книга Тысячи Глаз. Это могущественный артефакт который позволяет узнать имена и деяния григори и других сверхъестественных экстрапланаров, чтобы использовать их в ритуалах вызова, знания о которых она также хранит. Это знание сокрыто для всех, кто не связанный с книгой через кровь маг, поэтому лишь один маг может черпать в ней знания в одно и то же время, хотя у неё есть близнец в библиотеке Университета. – Август показал на Шиолту. – Сейчас Шиолта единственная кто настроена на эту конкретную книгу, и книга постепенно ест её жизнь, поэтому я рекомендую немедленно дать ей начать розыски подозреваемого григори, чтобы разорвать эту связь как можно быстрей.
– Она же всего лишь, мать её, студент? – Подал голос лейтенант-"уголовник" (голос оказался под стать внешности грубым, таким дрова пилить было можно). – Надо дать книгу кому покрепче.
– Я ручаюсь за неё. – С некоторым вызовом ответил Серый. – Во время недавней операции она показала себя дицплинированной и ответственной. Если ей предоставить все необходимые ресурсы чтобы восполнить пробелы в знаниях и отлечиться при необходимости, я уверен что она справится.
Лысый лейтенант хмыкнул, но смолчал. "Уголовника" это явно не убедило. Юлиана нетерпеливо простучала пальцами по столешнице.
– Какие покрепче, Рем, о чем ты бредишь? Нам нужны все маги для операции на этих ваших мегнирах, чем жарче тем лучше, и поскольку этот парень ("Как бишь его там? - она толкнула локтём Веснушку – Донте?" "Донте, да" - встрепенулся тот) выбыл, у нас не хватает даже по одному на отряд. – Вставила она, загнув для демонстрации зачем-то пальцы как если бы пересчитывая невидимых магов. – Если даже с подкастом у нас такие потери как в этой сраной, пардон мой валлорегский, библиотеке, кидать ребят в операцию на культистов у которых как сам старший капрал нам было поведал, "очень вероятны" всякие покастуи без поддержки, всё равно что мясо голодным крысам кидать.
-
отличные посты, и своевременная встреча. Шиолта проще идти вперед наперекор кому-то, и назло. А без таких Ремов она скисает, как выяснилось :)
|
-
За то, что видно и не видно.
|
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Браво! Мне безумно нравятся твои идеи.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
За нестандартное решение.
|
-
Спасибо. И за выбор, и за то, что его отняли :)
|
По дороге к мастеру Браунвиллу Солан на минуту притормозил к винной лавки - денег у него осталось немного, но их хватило чтобы договориться доставить бутылку хорошего вина к палатке мадам Фортуны к завтрашнему вечеру если он сам не объявится к тому времени. Солан не вполне знал зачем, однако шанс что что он не вернётся (или вернётся не собой) был велик, и ему не хотелось совсем уж ломать своё обещание Фелосифаль. Как сказал бы Алар "красивый, хоть и бесполезный жест". Тем не менее, это было каким-то образом правильно. Глупо, наверное, но правильно.
Вид Ариэли, придирчиво осматривающей свой новый дом в попытке не высказать довольства увиденным вызвало у воина невольную улыбку, и он конечно же принял её подарок, и пожелал её всего хорошего. Что ж, по крайней мере это дело доведено до конца.
Что нельзя было сказать о встрече с Фелосифаль. Вероятность того, что он её никогда больше не увидит неожиданно обернулась зудящей решимостью – иного определения не подобрать – вернуться из зеркального лабиринта победителем. Когда ты принадлежишь кому-то вроде Датры Рея вопрос твоей бесславной кончины во имя чужих целей – в одном облике или другом – дело решенное. Даже когда ты обретаешь свободу, и смерть больше не маячит в непосредственном будущем это всё равно кажется лишь отсрочкой перед неизбежным; как и Эриндис ты задаешься вопросом почему из всех, во многом лучших людей, выжил именно ты.
Парадоксально, но именно сейчас Солан больше чем когда-либо хотел именно победить, и вернуться, и да, выпить с Фелосифаль вина и послушать музыку, и может быть снова услышать её смех. У неё был хороший смех.
– Спасибо. И спасибо ещё раз. – Поблагодарил он её за совет, и информацию, и вообще. Он хотел сказать столько всего и сразу, даже зная что Фелосифаль читает его мысли и ему не придется косноязычно объяснять за что именно спасибо, но у него получилось только. - Я тоже очень надеюсь, что всё получится.
Он не хотел уходить, даже если это было необходимо. Иногда так бывает, оказывается, что несколько шагов прочь из палатки на свежий воздух тянутся чуть ли не милю.
И снаружи, на импровизированном "военном совете" с Квилби и его помощниками, он не мог отделаться от мысли что шанс не вернуться слишком велик. Конечно же он рассказал остальным то, что узнал про зеркала, передав слова Фелосифаль в точности, попытавшись и сам – в очередной раз – понять что за существо им противостоит. Каждый кусок информации как кусок витража: сам по себе бессмысленен, но собери достаточно и картина начинает становится явной в прежде бессмысленных разноцветных кусках. Может быть в этот раз что-то вспомниться? Хоть что-то?
План первосвященника Латандера ему понравился, даже если это была не вполне та прямая и действенная помощь на которую он втайне расчитывал. Чем меньше невинно пострадавших, чем меньше заложников, чем меньше тел-сосудов для этого зеркального сознания тем лучше. Один момент только...
- В случае если мы проиграем, кто-то должен будет разобраться с этой напастью после нас. Вы не сможите поддерживать защитный круг вечно, что значит что очередной карнавал может где-то возникнуть, рано или поздно. Все знания что мы собрали – они не должны пропасть впустую.
Что оставалось делать кроме этого? Только готовится к бою. Заметив что Эриндис всё ещё держится за обломок меча он предложил её свой кинжал, но кроме этого, он был готов.
– Майт'хал, ты можешь ещё раз наложить те чары, что ты хотел наложить на псевдо-Джубала? – Спросил он полудроу, когда компания собиралась выдвигаться. Или может Анвар их знал? – Они могут быть действенной защитой. Недаром он от них шарахнулся как чёрт от святой воды.
-
Мне понравилось сравнение информации с витражом =)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Философский вопрос. Ответ на него давно мёртв.
|
|
Омни (15:20 дня, лейфийская резиденция Коруксов)
Нет, чтение магии здесь бы точно не помогло - эта странная способность рафа позволяла им лишь автоматически читать магические руны, на расшифрование которых иначе уходило время и немалая доля подготовки и усилий. Здесь же не факт что дело было вообще в магии.
Чем дальше шёл разговор, тем более оживлённым становился собеседник, и тем более "рваным" разговор. Упоминание его дочери вызвало целую тираду о порочных нравах молодёжи, из которой Омни уловил, что дочь его собеседника сбежала с лутобоем пять лет назад и даже весточки не подает, неблагодарная, если она конечно же жива, а не валяется где-то мешком костей по вине этого засранца. Тирада о нравах молодёжи сменилась путанным нравоучением о морали и удручающем качестве современных вин, которая в свою очередь грозила вылиться в дикие касательные на тему благородства и положения дел в городе, где правят эти бездушные торгаши и никто не знает цену настоящему благородству, но Омни уже к тому моменту прекрасно понял что его собеседник не может быть отцом Тиберии (которая никуда ни с каким лутобоем не сбегала), и повел разговор иначе.
Где увещеваниями, где сочувственными кивками, где аппелируя к морали, где нажимая, но в конце концов Омни добился того, чтобы дворецкий соблаговолил провести его на второй этаж, коридором со стен которого смотрели портреты разнообразных Коруксов в архаичных одеяниях (практически все как один седые, даже те, кто не был стар), и громче чем надо постучался в одну из дверей.
- Что такое? - Донесся с другой стороны после короткой паузы хорошо поставленный голос, выдающий некоторое раздражение. - Я же велел меня не тревожить.
- Представитель Триумвирата желает Вас видеть, милорд. - Дворецкий скосил на Омни обвиняющий взгляд, всей своей позой указывая что он сам полон негодования насчёт этого презренного вторжения. Его манеры и тон оставались практически безукоризненными несмотря на серьёзную степень интоксикации - спина прямая, голос вежливо-нейтральный. - Возможно он здесь по поводу вашей посылки с прошлой недели - извините что не могу быть более точным, он невероятно туманен в своих намереньях.
После короткой паузы, тот же голос из-за двери произнёс - Проси.
Дворецкий открыл перед Омни дверь, и рафа оказался в обширном, но сумрачном и оттого казавшимся меньше кабинете. Несмотря на ясный день за стенами, окна здесь были закрыты, и вокруг полумрак, разбавленный только несколькими неяркими магическими светочами, как если бы у невысокого, абсолютно седого мужчины за столом возле дальней стены, была светобоязнь. Как и во всём остальном особняке здесь чувствовалось время, старое время, которое не могли скрыть краткие жизни обитающих в особняке людей - ни полированный паркет пола, ни брошенный на спинку стула винного цвета камзол, ни разложенные на обширном столе раскрытые книги, некоторые из которых, как подметил Омни, были почему-то прикрыты листами пергамента. Присущие человеческой жизни мелочи - мусорная корзина, полная смятой бумаги, чашка, сдвинутые на край стола разобранные часы, держатель пера в виде свитой в кольца змеи - в другом месте придали бы комнате обитаемый вид, но рафа мимовольно почувствовал себя в музее.
Даже розовый кристалл с заключённой в нем Тиберией казался красным в этом свете.
Дворецкий закрыл за Омни дверь, и Каттул Сигмар Корукс - а это был именно он - откинулся на спинку высокого кресла и, охватив рафа одним взглядом, сдержанным голосом поинтересовался с какой целью и кто наносит ему визит. У него был острый профиль с крючковатым носом, высокими скулами и тонкими, практически бескровными губами, и тёмные в этом свете глаза отчего он сильно напоминал ворона со своего фамильного герба. Сесть Омни он не предложил и руки в приветствии, естественно, не подал.
-
Отличный пост, сразу затягивает. Спасибо!
-
Харизматичный злодей, очень колоритный.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
За глаза. И за ощущение от персонажа.
|
Каэро (14:10, гильдия корабелов на "Улице Пряностей, кабинет Нострарри)
- Держи. - Нострарри нашла на столе какую-то папку, плотной дорогой кремовой бумаги, и протянула её Каэро - тому пришлось пересечь комнату и подойти совсем близко к дремлющему Тибриусу Орру, настолько близко что пришлось обонять тяжелый аромат духов которым была щедро сдобрена обширная фигура последнего. На разговор между Маргрис и Каэро, происходивший практически над его ухом, глава гильдии тканей не реагировал особо - лишь всхрапнул и причмокнул, но даже глаз не открыл.
Папка была довольно пухлой. Одним листиком адресов и допусков там явно не ограничивалось.
- Что до Эйрика Лоферсона, то он тоже там, как и информация о судне, рейсе и владельце судна, и все нужные допуски. - Магрис кивнула на папку и положила перо на подставку в виде пышногрудой сирены. Будучи посвященной в дело Алого она времени не теряла, и можно было только представить как она заставляла свой корабль-гильдию вертеться и крутиться чтобы добыть ей нужную информацию за такой короткий срок.
- Но это довольно сухие данные: год строительства, тоннаж, рейсы: мы не пишем саги о подвигах ежедневных патрулей, как то Грифоны делают, мы работу делаем и делаем её хорошо. - Маргрис вызывающе посмотрела на Тибриуса Орра, но тот продолжал мирно спать, и она вернулась к теме. - Что до капитана, то я его лично не знаю, но судя по его послужному списку он не был особо умён, умел находить общий язык с командой, был отменного здоровья, вредных привычек практически не имел - пил изредка, но какой моряк не пьёт? Вопрос был явно риторическим, и Маргрис продолжила без паузы. - Из рейса в рейс, регулярные, наезженные маршруты, в основном в Оссию. Своё дело знал, но особых амбиций каких-то не имел, Синнаром-Первооткрывателем ему явно не быть. Долгов, насколько удалось установить, не заводил, равно как и постоянных связей - пару девушек, здесь и там, но рейсы в Оссию довольно долгие, они не задержались. Со законом пара столкновений, по мелочи.
- Тоже самое можно сказать о рейсе: на поверхности просто очередной рейс каких уже несколько было несколько раньше, в бумагах всё чисто, таможня ни к чему не придралась. - Совиный взгляд Магрис скользнул мимо Каэро на карты и вымпелы кораблей на стенах кабинета, где расходящейся от Лейфа паутиной были размечены старые и новые маршруты. - Может тебе поможет вот что: мы нашли одного матроса из его команды, Марека Стурмссона. Он подхватил гонорею и не участвовал в последнем рейсе, но если кто тебе лучше расскажет о капитане как о личности, то это наверное он. Я послала пару парней к его дому и те ещё не вернулись. Значит есть шансы что этот Марек жив и пока не дал дёру. Адрес в твоих руках.
Нострарри перевела цепкий взгляд на Каэро, оценивая его реакцию на услышанное. Она явно не привыкла к тому, что её приходится давать кому-либо положением ниже Мастерицы отчёт, но ситуация с Алым была достаточно серьёзной чтобы не создавать лишних проволочек.
- Ларса Марелссона я помню смутно - мы пересекались пару раз, но формально, не по каким-то конкретным проблемам. Человек так себе, избыточно говорливый, с амбициями большими чем талантом к бизнессу и постоянно жалующийся на конкурентов под видом комплиментов. Но риглер, по крайней мере внешне. Постоянно курил какую-то дрянь, но это ничего особенного - многие по его линии работы курят. Как им носы не отбивает, не знаю. В целом компетентный, но волн не делающий. Мне потребовалось увидеть его бумаги чтобы вспомнить кто он такой. Может в самой своей гильдии он звезда второй величины и всеми любимая дива, но это уже не моя область эксперизы. - Чисто с организационной точки зрения, сам он в море ходил крайне редко, кишка тонка, так что капитан Лоферсон и команда водили его "Песню" за него - от него на корабле был представитель, некая Эйна Фрейдоттир что вела дела в самой Оссии, но она пропала угадай когда? Ровно после того как "Песня" разгрузилась. - Маргрис хмыкнула. - Торговал он оптом тем, что доплывало из Граназара, так что своего магазина не имел, но при доме у него был офис, где все дела велись. Там сейчас сцена пятикратного убийства с особым предубеждением, так что если Стража ещё отрабатывает своё жалование, всё оцеплено.
-
Понравилось это "волн не делающий" как характеристика человека от морехода.
|
Шиолта (13:??, Старая Библиотека, второй и третий этаж вниз от подъёмника)
- Я думаю его кто-то предупредил. - Просто и кратко подытожил свою гипотезу Серый, но по мере того как он говорил, долго сдерживаемое раздражение на одного определённого человека наконец-то прорвалось. - Учитывая, что Фабиан был в Сфере, и его контакты с внешним миром отрезаны, побег требует не только внешнего, но и внутреннего расследования. На днях нам пришёл странный запрос от одного пененциария, и я говорил, говорил Просперо что надо посмотреть что и как, - Август стукнул кулаком по ладони, даже не заметив этого жеста. - Но нет, есть дела поважней, мы письмами не занимаемся, поэтому конечно же стоит отфутболить запрос обратно капитану. А затем в городе произошёл тот бардак что произошел, и практически все, кто мог что-то сделать, сейчас в кристаллах, а остальные разрываются на пять фронтов. Фабиан - он не школьник который кошек режет в полнолуния, он пактовый демонолог, чтобы его упрятать в Сферу потребовалось...
Серый резко осёкся, и сожмурившись как если бы ел что-то невероятно кислое, с усилием потёр переносицу. Полудесяток Юлианы слушал с большим интересом (были бы у них подвижные уши, они все стояли бы торчком), хотя не все с воодушевлением - Магнус, например, с заметным скептицизмом, а Строрри с явным почему-то огорчением.
- Так или иначе. - Продолжил капрал Эрликссон спустя какое-то время своим совершенно обычным, ровным, невыразительным голосом. - Возвращаясь к твоему вопросу. Да, каждый из нашего отряда обладает, скажем так, определённым талантом к разрушению магии. Талант Логиния вы уже видели. Что до меня, я могу быть в центре любого заклинания без вреда для себя, так что если ты, Шиолта, используешь что-то площадное или цепное и вокруг меня только враги, можешь бить смело.
- Анизопразис..ия? - Уточнила Урсула, не вполне уверенно. Слово ничего не сказало Шиолте, но Серый нехотя кивнул и сменил тему.
- Так или иначе. Спускаемся вниз, боевой порядок. В случае сильного сопротивления, план прикрыть Шиолту пока она берёт книгу и следом - организованное отступление.
Один за другим, компания спустилась вниз по лестнице, которая, к счастью, была достаточно широка чтобы идти по двое, но не слишком более того. Неровный свет летающих орионов быстро приобрёл мёртвенно-голубой цвет и ощущение того, что Шиолта погребена под многими тоннами земли и забыта всеми только усилилось, даже если физически лестница привела их в угол достаточно большого и просторного зала, куда как менее заставленного стеллажами - клаустрофобия здесь была исключительно на спиритуальном уровне, но давила не хуже физической.
Просторный и высокий двухярусный зал как ничто другое напоминал бывший храм - высокие сводчатые потолки, замысловатые каменные оргаменты и статуи, изображающие переплётенных с чудовищами людей, так что не было ясно где кончается чудовище и начинается человек. Тёмный камень стен был холоден, полированный пол выглядел одной большой плитой черноты без отражений, и холод царил вокруг Шиолты, беспрепятственно проникая даже сквозь мантию, так что её дыхание даже начало вырываться белым паром.
Кружащийся орион давал рассмотреть стоящие вдоль стен и ставнительно невысокие стеллажи, не чета виденным ранее гигантам, в которых стеллажах, за серебрянной сеткой, как за тюремной оградой, находились книги даже издалека выглядящие старыми - массивные тома, и небольшие тома, тома переплетённые в потрескавшуюся кожу, в металл, заключённые в камень, с тиснением и без. Поначалу, поближе к входу, на каждой полке стояло несколько фолиантов, но света ориона хватило чтобы увидеть что дальше по залу каждая полка была отдана лишь одному.
Второй ярус зала шёл кольцом вдоль стены, и спускаясь по лестнице Шиолта видела там схожие книготюрьмы - серебрянная проволка, местами почерневшая от времени, и книги, очень старые книги.
- Там впереди кто-то есть. - Отозвался Гаррет почему-то шёпотом, но не успел он договорить, как в зале вспыхнул мертвенно-яркий свет, и стоящая в дальнем конце, в добрых семидесяти-восьмидесяти шагах от входа фигура распростёрла руки в издевательски-приглашающем жесте.
"Приветствую" - Раздался голос в сознании Шиолты, царапая её разум каждым не-словом. - "Приветствую в Старой Библиотеке"
Высокое существо, на три-четыре головы выше обычного человека - даже рослая Урсула рядом с ним будет казаться подростком. Крылья, покрытые глазами как перьями, костяная корона, растущая прямо из лица, длинные, царственные одеяния, призрачные цепи. Сияющие тем же мёртым светом кристаллические сферы, парящие вокруг. За спиной существа, на возвышении как на подиуме трона, в прозрачных кристаллических саркофагах - семь книг. Из резких, глубоких теней вокруг стеллажей прорывается - нетерпеливым хватающим жестом, отблеском когтей - едва сдерживаемое предвкушение изир мойр. Видя это, даже обычно безразличный Магнус выдохнул что-то вроде 'что за хрень?..'
-
Мне даже слов не хватает, чтобы описать тот восторг, который я испытываю, читая такие посты.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Ответ, достойный уважения.
|
Ночной бой был жестоким.
Пока партия собралась, готовилась и выбралась наружу, вокруг лежали уже тела и полыхали хижины в жалкой попытке жителей деревни отпугнуть убивающего их грохолора. Костяной нелетающий дракон против обычных людей был самой смертью, и изнеможденные целым днём боев искатели были не слишком отличны от простых людей. Им пришлось использовать всё, что у них было, всё, что они могли найти в этой мельтешашей ночной схватке, все жезлы и свитки, саммоны, волшебную аммуницию, зелья, поднятых наскоро зомби и остатки заклинаний, - всё, чтобы разрушить костяную тварь. В бою и так израненный Энрике пал дважды и Чёрная Мамба использовала посох, кристалл которого издавал короткий болезненный ойк каждый раз когда активировался волшебный жезл, но выбор у компании был либо это, либо умереть.
Они почти убили грохолора когда тот был отозван, и это было победой, но деревня была практически уничтожена - не больше половины жителей уцелело против ночного рейда. Безымянная девушка лежала в луже крови и кислоты, до последнего держась за своё копье, до последнего сражаясь за своих людей, которые на следующий же день исчезли в джунглях едва похоронив мёртвых. Искатели, появление которых так или иначе нарушило статус кво, не были для них благодеятелями, но слишком слабые чтобы предложить их Пауку как искупительных подарок, и слишком запуганные Старой Кожей чтобы попытаться даже это, их единственной надеждой было бегство, с упованием что демон не найдёт их.
Глупая надежда, поскольку грохолоры могут следовать за своей целью до края земли.
К следующей ночи отдохнувшая за день компания была более подготовленной. Энрике и Джошуа излечились полностью и хотя Ирениусу, Роско и Чёрной Мамбе требовался знающий клерик, их жизни (особенно у Ирениуса) больше не висели на волоске. За день Азарант опознал всё, что можно было опознать из найденных волшебных предметов и успел переписать в свою книгу два заклинания из книг - хотя компания не могла найти в этих джунглях старый храм без помощи ныне мёртвой девушки, скопленный шаманом арсенал оказался внушителен, отчего последующий ночной бой - с двумя грохолорами сразу, - оказался куда как более в пользу искателей: они окончательно убили одну из тварей, и заставили вторую отступить.
По следу его отступления Энрике и Азарант в конце концов выследили обиталище Паука, старое осквернённое святилище на поросшем алолистыми деревьями холме. Паук оказался демонессой - прекрасной девушкой с ало-багряной кожей и янтарными глазами, с приятными манерами, и, как если бы подражая покойной безымянной помощнице искателей, заметно беременной. Как ни странно, демонесса предложила решить дело миром - раз искатели всего лишь хотели вернуться домой, путь был свободен, достаточно было лишь ступить в затянутую зеркалом арку. И хотя Паук была искренна в своем желании избавиться от искателей (а Азарант с Ирениусом сильно призадумались над предложением), по разным причинам прочие искатели выбрали бой: мотивы варьировались от праведного гнева Энрике до жажды Чёрной Мамбы заполучить душу демона.
Даже хорошо подготовленным к бою, искателям пришлось сражаться с тремя грохолорами, роем призраков (среди которых, порабощенной теперь частью был и Старая Кожа) и самой Пауком, что в обличие постоянно меняющего форму демона оказалась очень серьёзным врагом. Как и в бою с полубогом в пещере, искатели не остались не поврежденными. Майло и Азарант погибли, а Энрике был изранен настолько, что неясно было сможет ли он снова ходить, и даже душа демона - что вновь могла дать искателям удивительные силы, хотя и отравленные демонической эссенцией - не могла ему бы помочь даже если бы охотник согласился взять свою часть.
Забрав тела погибших, чтобы хотя бы похоронить их в родном мире, искатели вернулись в Башню, только что бы тут же наткнуться на листающего книги Доменика, немало удивленного их возвращением в библиотеку из того, что выглядело как пустая рама зеркала. В мире джунглей искатели пробыли лишь два или три дня, но в Давонаре прошло почти три месяца, и вампир уже думал что они покинули Башню навсегда, тем более что и высокомерные эльфы, и красноплащенники с привычной распинать своих преступников на деревьях наконец-то схлестнулись, Башня снова сдвинулась, магия вырвалась наружу и те остатки обоих войск что не успели вовремя убраться, сейчас блуждали по комнатам и коридорам, нередко безумные и/или преображенные до неузнавания, так что прошедние три месяца были не лучшим временем для исканий.
Вампир (который оказался отцом матери Энрике и последним паладином мира) стал неожиданным и не совсем чтобы полным энтузиазма, но всё же помощником компании. Хотя вход на нижний уровень был перекрыт силами самого Доменика (во избежание всяких там праздношатающихся искателей) он как смог помог им найти безопасное место на верхних этажах, чтобы они могли прийти в себя. Поскольку Энрике требовалось помощь за пределами целительных способностей и Доменика, и Чёрной Мамбы, единственным выходом было вновь искать блуждающую Шаессу и просить помощи у скрытный и избегающего внимания босса Виктории - древнего зелёного дракона и хранителя долины, при одном упоминании которого в глазах Чёрной Мамбы (что впитала большую часть демонической души) загорелись алчные огоньки. Джошуа тоже был смысл искать помощи дракона, поскольку огранённый кристалл был поврежден не столько даже процессом каста, а своим превращением в часть волшебного предмета, и чтобы вернуть ему прежнюю личность требовались таланты которыми без Азаранта компания более не обладала.
И в конце концов искатели вновь нашли Шаессу с её болтливыми гномлинами, и с помощью вечно отзывчивой Виктории добились аудиенции с Хранителем Долины... но это была совсем другая история.
-
спасибо за прекрасную игру.
-
|
-
Очень приятно у тебя играть, всегда есть что ответить. Супер.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Красивый пост. Мне прямо стало жалко Смерть, как же так можно, без выходных. Напомнило один рассказ, что я читала в детстве, не помню чей. Там Смерть была обязана выполнять свою работу, пока не найдет преемницу.
-
|
Шиолта (13:??, Старая Библиотека, второй этаж вниз от подъёмника)
Высказанное Шиолтой предположение о свете заставило капрала Эрликссона (который уже зачем-то потянулся к подсумку) мигнуть от неожиданности и каким-то новым взглядом посмотреть вокруг.
- Это отличное предположение, Шиолта. Учитывая подъемники... да, это более чем возможно. - Он окинул взглядом библиотеку насколько хватало света, но в их нынешнем положении, в центре книжного лабиринта не было практически никакой орнаментации, которая могла бы скрывать рычаги или тайные лампы, и самих ламп пока не было видно. Остальные, кто и так в большинстве своём смотрели "вовне" их небольшого круга, тоже ничего не заметили, но с другой стороны, радиус света был небольшим и это не значило что что теория Шиолты неверна.
- Искать подъёмник, бить монстров, искать переключатель, искать книгу... - Проборморал Строрри, загибая пыльцы, после чего ухмыльнулся. - Ну, это поинтересней чем обычный поход в катакомбы.
Серый тем временем порылся в подсумке, и протянул Шиолте короткой резной жезл слоновьей кости; навершие жезла завершалось насыщенным жёлтым топазом, и топазовые же кольца, вырезанные из цельных кристаллов, унизывали жезл от рукояти до практически навершия. В торце рукоятки был аккуратно выжжен знак Стражи и инвентарный номер.
- Это не посох, и не слишком мощный инструмент, но он испускает молнии на дистанцию около тридцати шагов, прицельным поражением. - Он показал Шиолте как активировать жезл, сдвинув самое близкое к рукояти кольцо. - Будет годен ещё девятнадцать раз.
И, повернувшись к остальным, скомандовал.
- Двигаемся вперёд. И так много времени потеряли.
Оставляя за собой чернильные следы, отряд выдвинулся вперед практически тем же боевым порядком (Урсула с Серым, затем Строрри с Магнусом, затем Фрея с Шиолтой, и замыкающими Гаррет с Логинием). Исключая их собственные звуки, вокруг было тихо, но, как показало недавнее столкновение, тишина эта была обманчива, и поначалу Шиолте грезился зубастый карлик за каждым тёмным провалом... но шаг за шагом, они продвигались вперед, среди монументальных книжных стеллажей наполненных, наверное, всем знанием мира, и никто на них не нападал.
Ранее замеченное Шиолтой пространство впереди становилось ближе с каждым шагом, но из-за причуд освещения что это такое было не понятно до самого конца, когда отряд вышел на довольно обширное - примерно сорок на двадцать шагов - пространство, своеобразный драконьий узел, где с десяток книжных рядов сходился вместе, и, соответственно расходились во всех направлениях.
В центре этого пространства, и немедленно бросаясь в глаза, на высоком постаменте был воздвигнут (другого слова не подберёшь) массиный, чуть ли не в половину роста самой Шиолты, том. От того места где появился отряд, как бы сбоку от постамента, страниц тома не было особо видно - лишь чёрный переплёт с вытесненными по нему, черным по черному, какими-то символами или узорами. Высокое, похожее на трон резное кресло находилось рядом, и на этом кресле, скорчившись, как бы читая книгу, сидел сильно мумифицированный человек в архаической, черноё же, одежде. Впрочем, не вполне обязательно человек - ссохшесть стирала черты как пола так и расы и единственное что с уверенностью можно было сказать что это не был гоблин, драконид, или рафа.
- Осторожней. - Тут же предупредила Урсула, обращаясь в основном к Шиолте, как к новичку отряда, но также напоминая остальным, поскольку никогда не лишне. - На таких трупах часто гнездится донельзя гадкая болезнь, без жреца не вылечишь.
- Типа сифилиса, только быстрей и летальней. - На полном серьёзе добавил Гаррет. Молчаливый Магнус на всякий случай изготовил стрелу, но тело не двигалось.
-
Каждый пост шедеврален. Красочно, волнительно. И достаточно пугающе, чтоб даже самоуверенная Шиолта боялась. Я в восторге :) Хотя отвечать бывает тяжело.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
-
Веснушка замечателен! Правда я, почему-то, такими представлял себе руслей.
|
Шиолта (13:??, Старая Библиотека, второй этаж вниз от подъёмника)
Фрея обернулась через плечо и благодарно кивнула Шиолте, хотя выражение её лица оставалось напряженным.
- Это разумно, идти на возможную опасность? - Спросил за спиной колдуньи Гаррет. Огромная подземная лакуна и заполняющий её лес стеллажей давили даже на русля, поэтому тон его вопроса вышел сомневающимся и несколько агрессивным, хотя стражник явно не пытался ни на кого наезжать.
- У нас нет лучшего варианта. - Покачал головой Серый. Старший капрал сделал усилие, чтобы оторвать взгляд от теснённого золотом по синему переплёта, буквы надписи которого - причудливая, похожая на узлы вязь - были совершенно незнакомы Шиолте. - Будьте настороже.
- Не стоит лишний раз напоминать, не маленькие. - Хмыкнул Строрри, который, в отличие от остальных, похоже, упивался опасностью момента; глаза стражника горели от предвкушения схватки, ладони не оставляли рукояти оружия. Но он был один в этом упоении; остальные не разделяли его энтузиазма, в их движениях была сосредоточенность и опаска, хотя никакой паники, конечно же, не было.
Как и посоветовала Шиолта отряд направился в левый проход. Среди нешироких проходов им пришлось идти по двое, и, хотя отряду явно не впервой было действовать в узкий туннелях, растянувшаяся по двое вереница стражников в странном свете библиотеки выглядела для колдуньи похоронной процессией. По крайней мере такие мысли невольно лезли на ум Шиолте, когда она ловила спины идущих во главе отряда Серого и Урсулы, то появляющиеся в выбеленном свете, то гаснущие в темноте за очередным поворотом.
Ощущение времени терялось здесь, быстро и почти всецело. Проходы между монументальными стеллажами были геометрически выверенными, с прямыми углами и равномерными перекрёстками, но ощущение лабиринта не покидало ни на минуту. Самой Шиолте казалось что дороги простираются в бесконечность, что в незримой темноте, в сливающихся перед глазами в одинаковую однородность книгами, нет и не может быть понятного пути, но Серый уверенно вёл отряд влево, один раз, как то показалось Шиолте, ступив прямо в стеллаж. Наверное показалось - из-за отсутствия полутонов её было тяжело видеть детали на расстоянии, так что во главе отряда он скорей всего просто видел лучше куда шёл. Самой ей ничего не оставалось кроме как идти, спереди, слева и сзади охраняемой Фреей, Магнусом и Гарретом соответственно.
Теперь тихий быстрый шорох слышала не только она: не пройдя и трех перекрёстков Строрри и за ним Магнус оба услышали этот вновь возникший топоток, хотя никто из них троих не смог точно сказать откуда он исходит - кто-то словно кружил вокруг, оббегая стелажи и заходя то слева, то справа, то сзади, оставаясь невидимым в темноте. Кроме этого редкого звука, их собственных шагов, позвякивания доспехов, шелеста одежды и редких, отрывистых команд Серого, никто не произносил ни звука. Все шли с обнажённым оружием, даже Магнус держал стрелу на тетиве.
На шестом пересечении петляющий кровавый след оборвался большим пятном ("здесь, вероятно, на них и напали в первый раз" подытожила Урсула), и, внутренне готовые к атаке, стражники замедлили шаг, однако ничего не произошло. Через три или четыре перекрёстка впереди пространство впереди стало раздаваться в стороны, но вопреки возможно ожидаемому образу действий, стражники не ускорили шаг, продолжая сохранять бдительность.
- Я разочаров... - Начал было Строрри громким шёпотом, но тут же его оглушительный в тишине крик ударил Шиолту по ушам ровно в тот момент когда стражник сделал выпад, Магнус выпустил куда-то вверх стрелу, а Логиний с Фреей несколько запоздало вскинули оружие. - Атака!
Отреагировать колдунья не успела. Что-то блекло-серое, тощее, размером с ребенка и движениями паука упало на неё сверху, из-под стеллажей в ливне схожих же тел посыпавшихся на весь отряд из-за невидимых вершин, хаотически и абсолютно беззвучно. Девушка смогла только уловить мешанину тряпок, высохших ручонок, неестественно длинных и цепких пальцев, увидеть прямо перед своим лицом неестественно широкий оскал когда что-то прыгнуло на неё и повалило на землю, и затем гигантский для такой хлипкой фигуры тесак ударил её в плечо с такой рвущей, оглушающей, убийственной силой, что всё перед глазами Шиолты померкло.
Очнулась она от вкуса мёда и мяты на губах. Боль быстро отступала. Фрея заботливо вливала её в рот какое-то янтарное зелье, в то время как Гаррет аккуратно поддерживал колдунью за плечи и голову. Белая мантия Мелиты была залита совсем свежей кровью и тёмными брызгами, которые явно кровью не были. В воздухе пахло чернилами и чернилами же было залит пол под ногами, забрызганы доспехи её спутников, стеллажи и переплёты бесценных книг. Вокруг валялись разрубленные, пронзённые и простреленные стрелами тела множественных серых карликов - некоторые ещё дергались в агонии, цепляясь за оружие, и их движения были слабыми и неслышными.
- Ты в порядке, Шиолта? - В поле зрения вплыло обеспокоенное лицо Серого, однако капрал не сделал попытки помочь ей подняться.
Урсула за его спиной бинтовала руку Строрри, который придирчиво осмотрел повязку и вслух выразил надежду что на этих лезвиях нет яда или стобняка или сифилиса какого-то. Магнус и Логиний оба смотрели "во вне" отряда и были явно на взводе. Когда Логиний сделал шаг в сторону, проверяя невидимый периметр, задетый его ногой звякнул пустой пузырёк наподобие того, которым Фрея поила Шиолту и один из полудюжины использованных.
-
Крутой пост. Крутые (и круто обыграные) персонажи. Знатный хоррор.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Бросать её так близко от спасения было бы неправильно на всех важных для мага уровнях. Раз взялся - доводи дело до конца, и то что он взялся за это дело было его выбором, никто его руку не тянул.За ответственность. Настоящий мужчина, каких мало.
у Каина не было никаких причин сожалеть о собственной смерти. На планете семи с половиной миллиардов одних только людей тысячи смертей ежедневно проходят незамеченными, позабытыми час спустя, непредотвращенными из-за человеческой же алчности, страха, глупости и равнодушия. Одной больше, равно как и одной меньше не изменит такого баланса, как и смерть одного стебля травы ничего не меняет на лужайке.Очень жизненно получилось.
-
за поступок и презрение к смерти
-
Несмотря на умопомрачительную дистанцию между нашими персонажами - Каин Тейлор мне просто по-человечески нравится и вызывает уважение (и у Мечты тоже).
|
Представление Пфихля было для Солана в новинку, даже если он почти сразу раскусил в чём тут трюк. Для тхейца, знающего магию как опасную, злобную, или, в лучшем случае, просто полезную, такое фрифольное почти её использование было непривычным и новым.
Но он смотрел не только на сцену, но и по сторонам, и там он видел равно детей и взрослых, с горящими глазами смотрящих на "чудовище", и видящими, как ни странно, чудо. Эта магия не иссушала людей, не сдвигала гор, не воспламеняла огромные шары огня, не превращала врагов в друзей и по меркам Тхея была совершенно никчемной, но для посетителей Карнавала, даже в виде превращенного в белку василиска она была чем-то подлинно, неподдельно волшебным.
И безопасным. Будь этот Карнавал в том же Тхее, они бы просто выпустили на людей настоящего василиска, а все жертвы списали бы на издержки представления. Здесь же чудовище вело себя скорей как пёс, не монстр. Солан не разглядел того вначале, но позже подойдя ближе для вопросов приметил тёмные круги под глазами, что вкупе с поведением чудовище ранее заставило его спросить себя что тут было не так. Могли ли круги означать что василиск слеп? Может быть лишь частично, сохранив обычное зрение, но потеряв возможность окаменять людей взглядом?
Воин наблюдал за тем как Пфихль командует василиском, не замечая даже как сцепил пальцы мимовольно поддавшись ощущению опасности, когда василиск врезался в стену. Поздей, когда компания стянулась к кудеснику (Анвара воин приветствовал его коротким, крайне сдержанным кивком), он больше слушал чем говорил, разве что только исследовав то место где василиск вроде бы как врезался в ограду.
Несколько моментов, однако, заставили его встрять в разговор. - С кем они сражались? Окаменевшая и её спутники? - Уточнил он у Пфихля, как только выдался момент. - Вы упомянули что они все погибли в бою.
Серенада Майт'Хала заставила воина мимовольно поморщиться, но кто их знает, этих фей, может быть они увлекаются экзотической музыкой?
Когда все вопросы исчерпаны, компания каким-то образом снова оказалась в сборе, и выяснилось, что два полуэльфа времени зря не теряли. Пока компания делилась новостями, Солан попросил найденный ключ, и, хотя разгадка была очевидной, попытался прочесть его в отражении зеркала. Может быть зеркало отражало больше чем подвластно простому взгляду? Проверить в любом случае стоило.
- Мы всегда можем этот свиток купить. - Ответил он Анвару по пути, старательно при этом не смотря на самого Анвара. - Он дал нам варианты. И даже если он не заботится о ней, расколдовав её в итоге мы совершим хорошее дело. Плюс один живой свободный человек. Иначе стоять ей статуей ещё тысячу лет, если мы ничего не предпримем.
|
-
Вот этого мне тоже не хватало, я успел прочитать тот пост и тщательно фильтровал то, что знал Донте.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Мне нравится твой образ мышления
|
-
Чародей поневоле. Да и в целом очаровательные отсылки.
|
Шиолта (13:26, Старая Библиотека, первый этаж вниз от подъёмника)
- Гхм... капрал Эрликссон? - Обратилась к нему Урсула, которой как и Шиолте, не стоялось на месте, и которая в лице колдуньи нашла союзника своему нетерпению. Тучная стражница прожестикулировала на арку и ведущий под неё кровавый след, и Август с заметным сожалением бросил последний взгляд на каменную резьбу, поправил пояс и перехватил оружие. Зарисовывать всё тут не хватило бы и дня, конечно, да и не за этим они сюда пришли, плюс время поджимало.
- Это фигура речи, но с долей правды. Под землёй дисперсия вейра значительно хуже, и любые устоявшиеся особенности вейра имеют тенденцию не поощрять динамизм и изменения, как и старые люди не слишком любят перемены. - Объясняя на ходу Серый вышел вперед их небольшого отряда, и вслед за ним стражники проследовал под арку, по тёмно-алой пунктирной линии чужой жизни. За аркой оказалась небольшая зала с высоким потолком, столь же орнаментированная как и первая, с единственным отличием в виде ниши с левой (от входа с подъемника) стороны. В нише стояла статуя закутанной в просторные каменные вуали или покрывала безликой женщины, чья левая ладонь покоилась на голове массивной змеи, чьё тело вытекало из тех же вуалей, так что и змея, и женщина казались - или может быть даже были - единым целым. Широкая лестница вправо от арки уходила вниз, и туда же вниз уводил кровавый след. Серый не стал задерживаться и отправился вниз по лестнице; за ним потянулся и остальной отряд, Магнус и Логиний замыкающими, Шиолта посредине - и спустя множество каменных ступеней все восьмеро стояли в открывающейся перед ними зале.
Здесь было ощутимо холодней, и воздух был столь же неприятен как и ранее. Кроме звуков людей вокруг колдуньи, звяканья доспехов, шагов и дыхания в зале была абсолютная, полнейшая тишина. Вдоль двух противоположных стен, слева и справа, уходя вперед в нишах стояли схожие с уже виденной безликие, женственные статуи в просторных одеяниях - сероватый камень, неестественно гладкий, лишь местами отмеченный слабой эрозией. Каждая статуя была на две головы выше человеческого роста и похожа на другую статую практически всем кроме как позиций рук - у тех, что были ближе к лестнице, руки были у опущены низко, к коленям, у тех кто стояли дальше всего руки были подняты к погребённому под многими тоннами земли небу, те что между ними как бы постепенно поднимали руки всё выше и выше. У каждой их статуй ладони были обращены вверх, словно каждая поддерживала что-то на своём уровне или подставляла их под невидимый дождь. Кружащийся возле Шиолты "орион" заставлял тени от протянутых рук двигаться словно на сошедших с ума солнечных часах, и даже ровный, синеватый теперь свет алхимических жезлов не до конца гасил этот эффект.
Слева от лестницы была видна другая восьмиугольная плита, и взгляд колдуньи подметил в полу рядом обломок какого-то механизма, зеленоватый отблеск патины. В дальней от лестницы стороне залы, там где тающие в темноте статуи поднимали ладони выше всего, виднелись массивные двустворчатые двери, их камень украшен пластинами того же позеленевшего металла. Двери были полуоткрыты наружу, в темноту, и красный пунктир уходил именно туда, суматошно виляя в стороны на каждом третьем-четвёртом шаге.
-
Нравится абсолютно все: реакция персонажей, описания мест, экскурсы в историю и арканную науку мира... не перестаю получать удовольствие с каждым мастерским постом!
|
|
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
За отличный пост и за отличные вопросы.
|
|
Вы не можете просматривать этот пост!
|
Шиолта (12:45, улицы Лейфа, возле входа в Старою Библиотеку)
В ответ на сердобольные причитания колдуньи конь всхапнул и покосился на Шиолту большим карим глазом, дескать, я тут причём к твоим страданиям? никого не трогаю, даже не кусаюсь, несу куда надо...
Исключая Серого и Магнуса, стражники, видя такие мучения тоже заулыбались - невольно, не насмешливо (каждый когда-то был вот таким вот новобранцем с болью в заднице), а Строрри даже вполне галантно предложил Шиолте руку чтобы та смогла опереться и придти в себя, опередив в том и Гаррета, и неожиданно Фрею.
- Я знаю очень помогающий при таких болях массаж... - шепнул он её на ухо воспользовавшись случаем и вполне невинно подмигнул поверх повязки.
Нежелание Шиолты становится в третий ряд вызвало некоторую задержку, и Серый уже нахмурился, готовясь отдать приказ, но потом услышал как именно она читает заклинание.
- Из-за твоей самоувереннности я порой забываю что имею дело с начинающей. Хорошо, тогда второй ряд, но при опасности отступай назад немедленно. Пока мы будем идти, изучи ауры отряда, чтобы отличить их если необходимо от новых.
Строрри такая перестановка только порадовала, и он приложил руку к груди, клятвенно пообещав что будет защищать Шиолту от всех напастей.
- Если бы твои обещания чего-то стоили, мы все были бы богаты как Принц. - Немедленно подколола его Фрея с другой стороны от Шиолты, на что Строрри столь же немедленно ответил что он и так богат как Принц когда наблюдает такую красоту в лице вот этой огневолосой леди, за что немедленно получил по шее от Урсулы - точнее получил бы, если бы не увернулся, и ситуация едва не переросла в шутливое побоище, но Серый отдал приказ построиться и стражники немедленно перестали возиться. С левой стороны от Шиолты оказалась Фрея с её копьём-пикой и вооруженный луком Магнус, справа - Строрри, не перестающий поминутно трогать свои драгоценные ковырялки как если бы они были давно не виденными богатыми родичами. Впереди, прямо перед Шиолтой, была Урсула с двуручником и Серый с глефой, на которой на единственной из всего нынешнего оружия отряда, Шиолта не видела никакой волшебной ауры вообще.
Пока стража собиралась и строилась, в окнах здания показались чьи-то любопытствующие, недоумённые лица, а дверью послышались шаги и когда Серый вполне вежливо для начала постучал в дверь, та открылась немедленно и на пороге возник обильно потеющий худощавый эвр в не слишком чистой, но довольно добротной домашней одежде - заткнутая за шею салфетка показывала, что прибытие стражи застигло его прямо в центре ужина.
- Ч-чем обязан такому визиту? - Вполне дружелюбно спросил он, нервно потирая руки.
Серый назвал себя и свой ранг (оказывается его полное имя было Август Эрликссон), что вызвало в эвре ещё большую настороженность, он аж дёрнулся.
- Я говорю с Яниром Анерссоном, смотрителем этого дома? - Худощавый эвр дернул шеей в согласии, невольно втягивая голову в плечи, опаска явно пробивалась сквозь пока любезную улыбку. - Вот ордер на обыск дома. - Серый предъявил какую-то бумагу, и Янир взял её как дохлое насекомое, нервно бегая глазами со строки на строку. - Мы собираемся осмотреть подвал этого дома. Ключи, пожалуйста.
Янир побелел, и его улыбка стала очень, очень натянутой. - А, э... но там ремонт... э... неприбранно, хлам... - Начал было он, нервно затеребив на поясе связку ключей, но Урсула просто протянула руку, взяла связку, отодвинула смотрителя в сторону и вошла, позвякивая доспехами и царапнув притолку двуручником, который несла на плече; за ней потянулись и остальные, оставив Янира потерянно бормотать что-то им в след. Идущий последним Гаррет успокаивающе положил руку на плечо человека и это словно встряхнуло того из оцепенения. - Там нет ничего, ничего нет!.. - Крикнул он им вслед, и затем отчаянно заозиравшись, бросился в приоткрытую дверь слева от входа, захлопнув ей за собой; послышался скрип закрываемого замка. Серый бросил на него один испытующий взгляд, но почему-то решил не преследовать и жестом дал отбой на то же самое двинувшемуся было вперед Логинию.
Вместе с компанией Шиолта оказалась внутри довольно опрятного фойе, который, судя по почтовым ящикам у входа, был разделён на четыре квартиры, скорей всего поэтажно. Лестница наверх была оббита выцвевшим, синим ковром, в горшках стояли не вполне засохшие цветы - следы разлада были и здесь, в валяющихся здесь и там огрызках яблок, кучкующейся по углам пыли, но было тяжело сказать было ли это влиянием алого неба, или же обычным положением дома на съём.
Для здания под которым было скрыто старинное хранилище рукописей, все здесь выглядело как-то уж очень тривиально. Серый извлёк карту с планом здания, и пока он ориентировался где здесь должен быть вход в подвал, а отряд перестраивался по трое в ряд для более узкого пространства (Магнус отступил назад, оставив колдунью между Строрри и Фреей), Шиолта приметила две любопытствующие детские мордашки, таращащиеся на отряд с лестницы на второй этаж.
|
|
|
|
Донте и Невер (10:15, "Песня Волн", причал и верхняя палуба)
Не столько эмоции Лихайе, сколько его мысли - полные отвращения к происходящему, страха за него и вообще, большой-большой гордости за себя умного, умелого и хорошего, настороженности перед лицом бряцающе-наверняка-вкусных лат, в которых зачем-то были вдеты вполне невкусные люди... - но так или иначе, мысли Лихайе были якорем в том водовороте противоречивых ощущений, которые грозили захлестнуть Донте пока он наблюдал, как если бы со стороны, как один из рыцарей подхватывает под плечо и уводит вызывателя на ватных ногах прочь от корабля, как остальные бросаются вверх всё тем же слаженным строем под предводительством того самого Грифона с высоким мальчишеским голосом. Как садиться рядом на причале верный Лихайе, гордый и готовый защищать его от всех в мире. Какой-то задней частью набитой ватой головы Донте понимал как сильно ему нездоровиться, но ощущения приходили сквозь ту же тошнотворную вату, тот же фильтр, тот же странный голос. Смотрел как подтягивается к сходням стража, и, сначала нерешительно, потом смелей тоже идёт наверх, и как с палубы доносятся восклицания...
Донте начал немного приходить в себя когда кто-то довольно грубо потряс его за плечо.
- Эй, парень, чего случилось тама? Чего этот грифон недощипанный решил Квинтуса убить-то? - Бело-серо-зелёное пятно перед глазами стало присевшим на корточки перед Донте стражником, чье открытое в шлеме-"салатнице" лицо выражало недоверие и беспокойство. Ещё один стражник стоял поблизости, настороженно наблюдая за тем, как Грифоны уносят с корабля бессознательного Люция Гая. Повернув голову, Донте мог видеть наспех сделанные из пары алебард и плащей носилки, на которых лежал Квинтус. Кто-то бело-зелёный аккуратно сносил вниз грубо, но тщательно перебинтованного Невера.
Несмотря на то, что и стражники, и Грифоны действовали довольно слаженно как любые тренированные люди в центре ситуации соотвествующей их тренировке, Донте кожей затылка чувствовал что между ними нет единства от слова совсем. Грифоны вымуштрованно держались защитным строем за которым находился раненный Люций Гай, превосходящие их численностью чуть ли не втрое стражники держались более разболтанно, но не спускали рук с оружия. Каждый заботился только о своих раненных (стражники к "своим" причислили и Невера).
Нынешний лидер Грифонов, тот самый с высоким голосом, приблизился к Донте и тоже возжелал объяснений. - Да, объясни почему стражник атаковал посмел атаковать исполняющего обязанности лейтенанта гвардии. - Интонации были не просьбой, а скорей приказом. В практически глухом серебряном шлеме грифона были видны только глаза, янтарно-желтые эвровские глаза, настороженные как у волка.
-
А вот и не подерётесь. :)
|
Шиолта(11:50, центральный участок Стражи, на пути к выходу) Серый несколько искоса посмотрел на рыжую колдунью, но шага не сбавил и тона не изменил. С этого ракурса ланцетные шрамы на его лице напоминали рваную паутину. - Нет причины. Наш отряд не настолько часто нужен, к счастью, чтобы это требовало более широких полномочий. Такая ситуация как сейчас беспрецендентна. Что до этого Каэрвэна... - И тут он понизил голос, и Шиолта буквально затылком услышала как уши идущих позади стражников вытягиваются от любопытства - даже шушуканье немного поутихло. - Поступила информация что и он, и Омни Вольси особым образом помечены. Паразит практически подтверждает это. Я не могу сейчас рассказать большего, но будь осторожна с обоими. Они могут быть марионетками значительного и старого зла, даже сами того не зная. Это может не иметь последствий на происходящее, но может быть и частью его. Я не знаю какую роль это зло играет в ситуации. В соседнем коридоре двое стражников как раз тащили Омни под руки в лазарет, но Шиолта этого не заметила: очередной поворот вынес её и отряд в приёмную, и Серый скупым жестом показал колдунье на центральный стол, за которым издерганная стражница что-то раздражённо втолковывала пухлощёкому, роскошно одетому молодому человеку с обиженными глазами ребёнка, которому не дают вкусную конфету; за роскошно одетым хлыщём стояла нетерпеливая, но как для сегодняшнего утра весьма спокойная очередь. Всё здание провонялось запахом лимонов с горчицей, но в вестибюле "арома" просто зашкаливала. Разговор Шиолты с Серым прервался сам собой с вящему разочарованию стражников. - Получай свои вещи. Урсула, Гаррет, - за мной. - Скомандовал Серый. - Выходим через пять минут. Через пять минут, когда посох и жезл вновь оказались в руках колдуньи, троица вернулись, неся с собой несколько разномастных клинков, лук со колчаном стрел (увидев который Магнус восторженно прицокнул языком) и одно копье. Полудесяток лейтенанта Мардоттир рядостно порасхватал оружие, хотя у них и до того было своё, практически идентичное, но никому из полудесятка, очевидно, не было привыкать было таскать два лука или два клинка. - Хеееееееееееееееей, детка, вот это я понимаю ковырялки! - Строрри взял в одну руку меч, и в другую изукрашенную рубинами дагу, и явно выкаблучиваясь, сделал несколько размашистых, драматически жестов, по счастью не вынимая клинки из ножен. Даже такому несведущему в оружии человеку как Шиолта было понятно по отделке и качеству оружия, рунной чеканке лезвий, слоновьей кости рукоятей и крупным драгоценным камням в навершиях, что предметы эти необычные, что Август и не замедлил это подтвердить. - Напоминаю, что всё волшебное оружие является собственностью Стражи, выдано под вашу личную ответственность и только до конца задания. - Он пунктуально раздал и потом собрал подписанные формы. За его спиной Фрея быстро изобразила метафорическое насаживание капрала Августа на длинное копьё-пику, которую стражница не выпускала из рук, и Гаррет, не удержавшись, прыснул, но тут же виновато стёр с лица улыбку. В руках стражников - обычных людей в обычных доспехах, в обычных бело-зелёных табардах, совсем не похожих на ярких, молодых, разудалых, стильных героев какими их описывают баллады - волшебное оружие смотрелось несусветно, словно бальное платье на пугале. Ни Логиний, и Август, что примечательно, ничего себе не взяли. Путешествие на конюшню было коротким: многолюдный центральный выход и влево, мимо караульного на боковом входе (чей фингал был особенно свеж и наливист, а салют капралу Августу особенно чёток и уныл), через выгоревший плац где конюхи со свежеупакованными в повязки лицами бурно продемонстрировали занятость стоило Серому показаться в поле зрения. В полутёмной конюшне пахло мирно - навозом, лошадьми и соломой, косые лучи света едва проникали сквозь высокие зарешетчатые окна почти под самой крышей и царил рассеянный полумрак, с пылью танцующей в золотых лучах солнца. Шиолте на миг показалось что она увидела в дальшем углу какую-то более тёмную тень, но присмотревшись, колдунья поняла что это просто игра недостаточного освещения. (12:00, улицы Лейфа, на пути к Старой Библиотеке) Без промедлений отряд забрал чуть ли не половину доступных лошадей и кавалькадой выехал через захлопнувшиеся за ними ворота. Обычно перед всадниками расступались все кроме телег и карет, но сейчас пешеходные толпы словно сами бросались под копыта, и путешествие выходило заметно дольше чем хотелось бы, даже с ситуациями где отряду приходилось чуть ли не шагом идти, чтобы не сбить очередную зазевавшуюся мамашу с ребёнком. Несмотря на это, отряд был в превосходном настроении, словно на пикник ехал, а не на опасное задание - Строрри так вообще поминутно трогал рукоятки своих "деток" и что-то насвистывал под нос, и только Серый был по обыкновению сдержан и сосредоточен.
-
Какие они все замечательные =) да и отец Фунеиалис, пусть и не замеченый - весьма интересен )
|
-
пофициантка Официантка, которой пофиг)
|
-
Хорошая идея, необычно и интересно продумано.
-
|
Невер и Донте
(9:57:12, "Песня Волн", верхняя палуба, каюта капитана)
Донте и Лихайе ринулись прочь из каюты, выбежав на палубу - на чистый воздух, на свободное пространство, под розовое небо, на чёрный корабль. Путь к сходням был открыт, стражники и второй из "Грифонов" внизу на причале всё так же стояли в сильном отдалении от аномалий и врядли даже слышали шум или уделяли большое внимание происходящему на палубе.
За их спиной, в тесной каюте...
Кто знал как долго носил Невер в себе смерть Марунга - его последние слова, его безнадёжно-обнадёживающую последнюю улыбку, его последний взмах меча перед тем как воина поглотила скрежещущая лавина, безжалостная, сияющая кристаллами древней магии волна убийства - прибой, прилив, из которого воин так и не смог вынырнуть? Не потому ли Невер и пришёл в Лейф на самом деле - чтобы не быть настолько бесполезным в следующий раз, чтобы смочь сделать хоть что-то со своим талантом, чтобы в следующий раз не было следующего раза? Не потому ли пировал так безудержно, тратил деньги так щедро, улыбался так часто и во снах ходил только знакомыми тропами, потому что во всех других направлениях лежала его собственная вина и улыбка Марунга? Не потому ли во время кризиса его бросало из апатии в бурную деятельность как только он находил проблему, и обратно в апатию как только он сталкивался с трудностями - не из страха ли, что даже года обучения не хватит чтобы предовратить этот следующий раз, что он снова сможет только бежать, заслышав "уходи, я задержу их"?
Но сейчас, в тот момент когда это было важно, Невер остался. И, насколько небольшими бы ни были их с Люцием шансы на победу, с ним они были больше.
Багор с крюком был предназначен чтобы безопасно растаскивать горящие бревна и он оказался отличным оружием для целей Невера - несмотря на возросшую силу, несмотря на опыт многочисленных драк и стычек, несмотря на огонь, что окружал теперь Квинтуса как мантия, преображённый стражник подцепленный за ногу багром рухнул как подкошенный, не успев даже ударить широко открывшегося в замахе Невера. Люций Гай немедленно воспользовался преимуществом, и, выхватив меч, обрушил его острием вниз прямо в плечо Квинтуса, не обращая внимания на опаляющий огонь - кровь брызнула высоким фонтаном, заляпывая алыми пятнами серебристые латы и блеклое лицо Грифона. Рыцарь целился в сердце, но толстая кожа и доспех демонизированного, бьющегося на полу, силящегося встать Квинтуса отвели удар, однако силы его хватило чтобы заставить стражника взвыть от боли.
- Магов прихвостень... - Квинтус вскочил было на ноги, но ожидавший именно этого момента Люций Гай ударил его краем щита по ногам с такой точностью, что Квинтус, едва успев рубануть его мечом в бок, вновь упал на пол, в лужу собственной крови.
- Бей! - Крикнул Люций Неверу. - Сие нельзя выпустить в город!
-
Немного не угадал, но близко. Близко)) чтобы в следующий раз не было следующего раза? Вот это круто вышло - ты молодец! (=
|
-
Очень живой и интересный персонаж) Продолжает радовать.
|
-
Серый уже успел заметить повадки Шиолты, о которых я даже толком и не пишу, но все так!
|
Омни, Каэро и Ферг (9:57 утра, возле мрачного леса, что обрамляет Университет)
Ферг действительно поднял палец вверх в конце своего рассказа (как он мог НЕ поднять палец к небу в такой момент?), но дальнейшие развитие событий поубавило значимость этого жеста.
- Можно. - Последовал простой ответ отца Фунералиса на вопрос Омни. - Для этого достаточно убить всех людей. Экстрапланарам не интересны пустые места.
Он говорил прямо, серьёзно, считая это вполне правомерным методом избавления города от экстрапланаров. Практичным. Эффективным на свой лад, в отсутствие других решений.
- Никто никого убивать не будет. Отец Фунералис, это не метод. - Решительно заявила Ариэль, вздёрнув подбородок и посмотрев прямо на священника; ладони Мастерицы сами собой сжались и разжались как если бы ожидая возражений, но тот лишь пожал плечами и произнёс только "как пожелаете, леди". За его спиной брат Тиберий явно спрашивал себя в своём уме ли святой отец, или может быть так шутит, но и Омни, и Каэро, и Ферг видели спокойное лицо святого отца и знали что он нет, он не шутил; Ферг сглотнул, как-то разом потеряв пафос и пыл, и промямлил что-то что каждый григори уникален, но этот ел души и убивал людей, так что он явно плохой парень. Даже Нострарри приняла к вниманию что священник не шутил.
- Как этот сиринэ и говорит, вариантов больше чем два. - Сменила тему Маргрис. Слова Омни и затем Каэро подтолкнули ход её мыслей в другую сторону. - И да, я прекрасно помню что Калибан ненавидит Нексуса с тех пор как тот низложил его дядю, прежнего Принца. Даже если то был редкий случай когда Архимаг действовал на благо города, избавляя нас всех от безумной твари, Калибан никогда не простит магу вмешательство в дела знати, сколько бы слов о сотрудничестве не изрекала с тех пор его пасть. Но как знать, может быть он нашёл как использовать Нексуса для своих целей?
Маргрис размашистым жестом охватила и лес, и молчащие улицы, и всех присутствующих.
- У нас слишком мало информации.
- Принц никогда не пойдет на уничтожение или вред городу. Никогда. - Повторила Ариэль с абсолютной верой в свои слова, тем самым поддерживая Омни хоть и на немного иной лад. - Он может знать о кризисе больше чем мы и быть лучше подготовленным, но он не пойдёт на умышленный вред тем кого видит как своих вассалов, действием или бездействием. Уничтожение магов - угроза благополучию города. И Каэрвен также говорит верно, - кто бы не лишил город почти всех магов сразу, знает о магии больше чем рядовой маг. Вербис силён и умел, но не настолько силен и умел, и он единственный маг которому Калибан доверят.
- Калибан мог найти какой-то артефакт и тем контролировать Нексуса? Он постоянно нанимает лутобийц* для поисков чего-то. - Предположила Маргрис, но по задумчивому виду пожилой женщины было понятно что эта гипотеза даже ей кажется не слишком вероятной. Внезапно она прищёлкнула пальцами и недобро улыбнулась. - Или наоборот. Белый Лев в ошейнике, вот это была бы новость!..
- У нас нет доказательств причастности Нексуса. - Возразила Ариэль. Невысокая и юная, она стояла среди молчания отца Фунералиса, скептитизма Нострарри, беспокойства Тиберия и ожидания трех студентов, не считая кого-либо виноватым без доказательств вины. - И он редко интересуется делами города там где это не касается Университета.
- Но он не снял радугу, а он единственный кто может. Университет всегда был наособицу, но это уже открытая демонстрация. И я ещё помню как он требовал неприкосновенности магов перед обычным судом. - Заметила Нострарри, кивнув в сторону возвышающегося над Университетом купола. Ариэль не нашла что на это возразить.
- Это может быть третья сторона или несчастный случай, как Каэрвен и сказал. - После паузы продолжила ход мыслей Мастерица, снова сделав несколько шагов туда и сюда. Маргрис осталась стоять, скрестив руки и лишь провожала её скептическим взглядом; отец Фунералис просто смотрел на говорящих, и на слова Каэро о тайнах Нокрии никак не отреагировал.
Тонкое лицо Ариэль было сосредоточенным.
- За последние годы сквозь суды города прошло немало преступников - амбициозные, садисты, глупцы, просто не в себе, но ни один из них не ненавидел весь город и, хотя были те, кто ненавидел магов, таковые не обладали даже силой Вербиса, мага Принца. Духовно, экономически и политически Лейф многим мозолит глаза и я не сомневаюсь что Валлорег уже сейчас собирает войска, пользуясь нашей слабостью, но... - Ариэль покачала головой. - Нет. Шпионаж и саботаж не могут быть настолько эффективны, не без помощи изнутри. То, что это произошло врасплох даже для командующего Сорано... нет. Принц, при всех его недостатках, патриот, он не пойдет на измену.
- Остается Нексус. - Заметила Маргрис. - Одним взмахом убрать всех конкурентов, оставить лишь ему покорных в Университете под защитой, и потом, когда город тонет в крови, явиться как спаситель и правитель.
Ариэль серьёзно над этим задумалась, собирая воедино всё, что она знала о Архимаге, его планах, его привычках, его характере и его возможностях.
- Нет. - Наконец произнесла она. - Не сходится. Вспомните историю: после Гарноков были чуть ли не столетия резни всех арканистов, Лейф просто не потерпит над собой единоличной власти магов. Плюс, что бы не происходило, это вызывает спонтанную манифестацию магии, у всех людей города. Убрать одних конкурентов, чтобы создать себе сотни, если не тысячи других? И что будет, когда вдруг Нексус попытается объявить о своем правлении, даже если у него есть последователи? Все эти новоявленные маги просто падут на колени и согласятся? Лейфовцы не сдаются так просто. Это какой-то слишком глупый план доминирования.
- Он может нейтрализовать их как и магов... - Начала было предполагать Нострарри, но здесь Ариэль не собиралась уступать и контраргументировала доводами логики и рассудка. - Магов в городе было максимум двадцать-двадцать пять процентов, максимум, повторю. Силы Нексуса не безграничны, как бы он не хотел чтобы мы верили в обратное. - Взгляд Ариэль был непреклонен. - Если это даже был Нексус, факт что он не действовал по "горячему", пока магия не разошлась между людьми значит что его сил едва хватило на первоначальную кристаллизацию, а теперь ему потребуется куда больше чем это, чтобы восстановить контроль. Он не идиот, Маргрис. Он не выпустит из бутылки джинна, с которым не сможет совладать.
Взгляды женщин скрестились, но Маргрис первой опустила свой. - Остается либо заговор за пределами нашего понимания, либо несчастный случай. - Продолжила Ариэль мягче. - Несчастный случай который вполне мог вызвать экстрапланаров, как этот григори... - На этом месте Ферг прочистил горло и, отчаянно запинаясь, в целях истины сообщил что в рапорте стражи упоминалось что григори сидел в камере два или три дня до того как это всё началось, так что Ариэль ничего не осталось как завершить. - У нас действительно очень мало информации. Пока мы даже не знаем что в сущности происходит. Розовое небо что видят лишь арканисты, стресс и спонтанная манифестация магии по городу - это может быть лишь ступенью к чему-то большему, но также и просто побочным эффектом какой-то арканной неудачи. Появление григори может быть совершенной случайностью Мы не должны терять головы и предполагать худшее просто потому что нам страшно. Но как нам узнать больше?
Она остановилась, вдохнула-выдохнула, потёрла пальцем висок и затем повернулась всем телом к трём студентам. - Вчера вы собирались задавать вопросы и искать знания по библиотекам. Я обеспечу вам всё, что в моих силах и отец Фунералис будет вашим сопровождающим: в силу его сана перед ним будут открыты двери и души многих. Как быстро вы сможете найти что-либо, что хотя бы отсекло невозможные варианты? Нам надо хотя бы знать ухудшается ли ситуация и дальше, или же это наихудшее с чем мы имеем дело.
-
Колоссальный пост. Инрать кучей NPC сложно, но у тебя выходит чудесно.
-
Три дня прошли, и я, наконец, могу проголосовать за этот пост чтобы отдать должное тому труду, который в него вложен.
|
Каэро, Омни и Ферг (9:55 утра, возле мрачного леса, что обрамляет Университет)
Маргрис властным жестом выхватила бумаги из рук Омни и принялась читать.
- Спасибо, отец Фунералис. - Поблагодарила тем временем священника Мастерица почтительным наклоном головы и улыбкой; над городом могли разверзаться алые небеса, но это был не повод забывать о благодарности. Священник ответил мелким и формальным полупоклоном, прижав единственную руку к телу в подобии куртуазного жеста. - К вашим услугам, леди.
Они составляли странный контраст, когда стояли рядом: светловолосая, юная Мастерица с лицом открытым всем ветрам, и высокий, чёрно-пыльный, изуродованный священник, что скрывался в собственной тени, раскланивающиеся друг с другом словно и не среди вымерших улиц, а где-то на званом приёме.
- Я не вижу как это может быть заговором арканистов, если честно. - Призналась Ариэль, оборачиваясь к остальным. Отец Фунералис отступил на шаг назад и, похоже, был удовлетворён просто наблюдением за ситуацией. Брат Тиберий, в свою очередь, пытался уследить за всем и сразу: и за Ариэль, и за улицами, и за священником, и за студентами, вследствии чего он беспокойно ходил-туда сюда с лязганьем металла о брусчатку.
- Если за кристаллами стоит какая-то арканная группа, желающая установить монополию над магами Лейфа, где их требования? Если это демонстрация, она очень впечатлительна, но им просто не было бы смысла молчать так долго - чем больше они молчат, тем выше вероятность что в город прибудут маги, желающие восполнить пустые места. И как Одна из Триумвирата, - на этих словах голос Ариэль нёс всю ответственность за сказанное. - Я могу ясно заявить что никаких подобных требований я не получала, и ни Принц, ни Архимаг не имели бы права утаивать от меня что-либо подобное. Но прошу, продолжайте, я хочу знать как можно больше.
Ферг, который видел Квинтуса утром первый раз в своей жизни и оттого понятия не имел что было для стражника нормально и что нет, с готовностью подтвердил что да, тот выглядел вполне адекватно. В конце концов, резкость и вспыльчивость стражников это же нормально? По крайней мере сам студент так считал.
И тут ему пришлось рассказывать про григори - ему, Фергу, единственному кто здесь и сейчас обладал этим знанием. О да, Вольси может сколько угодно предоставлять свои рапорты о Принце, и Каэро говорить о тревогах, он тоже мог что-то привнести!
Поправив на носу очки, Ползун прокашлялся, распрямил плечи и начал рассказ, впечатление от которого было бы куда более весомым если бы не всё ещё розовеющие уши. Омни и Каэро, как и Мастерица, впервые смогли получить информацию о григори из первых рук.
- Мы - нас было семеро - проснулись в Хладном Мосту, в одной из двух антимагических камер в их подвале; как я уже и сказал, в моём случае это было явное недоразумение. Мы пытались привлечь внимание караульного и объяснить ему ситуацию, но тот был в глубокой коме, и поэтому нам пришлось выбираться самостоятельно - исключительно с целью найти вышестоящих и объяснить происходящее. Благодаря моему уму и смекалке, это оказалось совсем простым делом, но мы заметили что в соседней с нами камере лежит ворох цепей просто невозможный, а дверь соседней камеры взломана большим чёрным когтём. Поднявшись на верхий этаж, мы нашли первых кристаллизированных студентов, и других коматозников, которыми, судя по моим наблюдениям, являлись обычные жулики нашего города, прискорбно выбравшие стезю преступлений. Рейя, которая "Везунчик" - она очень плохой вор. - Ариэль машинально кивнула, явно зная о какой Рейе идёт речь (своеобразная достопримечательность Лейфа, "Везунчик" была известна многим понаслышке). - Но у неё получилось скрыться за кристаллами и вот с её слов, я конечно же понял что григори собирал эссенцию с тех, кто остался вне кристаллов, чтобы восполнить свой чудовищный аппетит, и затем, приняв обличие стражника Эйка Лейрттира, исчез в городе.
Ферг кратко описал григори как могущественных экстрапланаров целестиально-демонического характера, сжато передав то, что им с Кайдиром удалось нарыть вчера по библиотеке, и добавил. - Мы слышали о происходящих в городе чудовищных убийствах, и я не сомневаюсь что григори приложил к ним свою руку, леди.
С этими словами Ферг приложил руку к груди и как можно элегантней поклонился, имитируя недавний жест священника, на что Ариэль ответила слабой улыбкой и вежливым наклоном головы.
- Магия высокого уровня это удел Архимага. - Ответила она в конце концов, сделав несколько шагов туда и сюда и остановившись. - Именно Архимаг Нексус должен бы был сейчас разбираться с ситуацией, но связи с Университетом нет, на нём активирована защита, и сам архимаг либо лишён возможности, либо не желает с нами связываться.
- С тобой, по крайней мере. - Заметила Нострарри, не отрывая глаз от чтения. - Калибан и он могут действовать заодно.
- Принц может быть авторитарный диктатор, но он не подлец, и он человек долга, как минимум перед городом! - Отчеканила Ариэль с скрытым пылом. Маргрис даже не подняла взгляда от бумаг, только хмыкнув, но хмыкнув так, что целый кувшин сомнения можно было выжать из этого звука. - Так или иначе, ваш рассказ многое проясняет. И я глубоко благодарна вам за вашу работу - как жаль, что вчера за всеми этими хлопотами нам не удалось поговорить подробней. - Она вновь обернулась к Омни и Каэро и присоседившимся Фергом, в её взгляде читалась решимость. - Я заметила ещё с утра что люди напряжены и вспыльчивы, но приписала это большому объёму работы. Тогда скорей всего и толпа была следствием этого... розового неба. - Она машинально посмотрела вверх, но не увидела ничего кроме привычной голубизны.
- Это не исключает что толпа была работой провокаторов. - Вновь заметила Нострарри. Женщина дочитала рапорт, и передала их Ариэль. - Почитай сама. Он вызвал свою тень в город. Если мы позабудем на миг что имеем разум и притворимся что Калибан кроткий агнец богов без умысла в происходящем, уже одно это говорит что он готовится к столкновению. - Он мог знать об этом григори. - Предположила Ариэль и взяла документы, но не спешила их читать. - Командующий Сорано добился большой автономии Стражи в последние годы, но до этого времени Принц имел над ней значительный контроль и скорей всего сохранил какие-то связи. Он может знать что-то, что не знаем мы и готовится к схватке с этим григори. Возможно поэтому покушение на него было обширней.
- Старый трюк аристоратов, Ариэль. - Презрительно хмыкнула Нострарри, рубанув ладонью воздух, подавшись вперёд всем телом; её совиные глаза были безжалостны. - Ничто так не поднимает публичное мнение чем лидер, переживший яркое покушение. А ты не хуже меня знаешь что мы выигрываем и, пока всё это не началось, за нами стояло большинство! Белый Лев использует любую возможность чтобы вернуть себе былую славу! Я знала Калибана как сопляка и даже тогда он жил целиком в грёзах своего величия!
- Мертвые стягиваются к городу. - Голос отца Фунералиса был лишен потустороннего эха, но слова до того молчащего священника были так внезапны, что остановил даже Нострарри - старая женщина принялась сверлить святого отца взглядом так, как если бы он носил эмблему её заклятого врага. Но коса нашла на камень: отец Фунералис был, похоже, невосприимчив ко взглядам людей, сколь угодно яростным.
- Что вы имеете ввиду, святой отец? - Спросила Ариэль после паузы. Брат Тиберий тоже остановился, и сделал вид что усердно наблюдает за пустыми окрестностями.
- То, о чём говорят эти трое правда, даже если полная правда мне неизвестна. Небо над городом цвета разбавленной крови, которой ещё лишь предстоит загустеть. Мёртвые чуствуют смерть, и мёртвые стягиваются к городу, пыль говорит с пылью. Призраки, и забытые воспоминания, и мечты, которым только предстоит быть разрушенными - они поднимаются из глубин, незримо заполняют улицы. Они приходят сюда как голодные дети к грядущему полю битвы, но это будет не война лишь людей. Смертные могут плести свои интриги, но пыль шепчет о звёздах извне. Сейчас мне не открыто более, леди. - Он остался совершенно неподвижным, прямой словно спица, не заботясь о том, какой эффект окажут его слова. Брат Тиберий за его спиной покрутил пальцем у виска и закатил глаза; секретарше по виду было дурно и она явно жалела что не сказалась сегодня больной с самого утра.
-
Монументальный пост, проясняющий многое. Чувствую удовлетворение от проделанной Омни работы.
|
|
Каэро, Омни и Ферг(9:47 утра, в резиденции Мастерицы, у дверей зала гильдий) Внезапно оказавшийся в числе "более сильных магов" Ферг запунцовел ещё больше и что-то промямлил в подтверждение, дескать да, вышло как-то так, но он в тюрьме оказался по ошибке, пусть госпожа Мастерица ничего такого не думает... - У нас больше нет возможности пробиваться задним ходом. - Резко перебил его брат Тиберий - Там тоже толпа, и даже если она меньше чем орава на входе, нас четверых не хватит чтобы её сдержать. К четверым он причислял себя, капрала Больведа и двух оставшихся стражников. Маргрис Нострарри, обдумывающаяся было слова Каэро, вздёрнула подбородок, сверля паладина взглядом совиных желтых глаз снизу вверх, но её намеренья прервал ровный голос: - Я могу провести вас сквозь толпу. - Неподвижный священник продолжал держать портал и смотреть прямо в крутящиеся черные недра, не прилагая никаких усилий подслушивать - теперь, когда в просторном зале оставалось так мало людей, каждое слово было отчётливо слышно каждому. Как почти все присутствующие, брат Тиберий вздрогнул, и Каэро, что пристально следил за реакцией паладина, увидел как тот бросил встревоженный, вопросительный взгляд на Ариэль, и попытался скрытно сделать защитный знак. Что в латах получилось совсем не так скрытно и оберег-движение заметил не только сам Каэро, но и Омни, и Нострарри, и Ариэль, хотя Мастерица и тактично сделала вид что жест прошёл мимо её внимания. - Я... премного наслышан о святом отце. - Ответил паладин Каэро, слегка откашлявшись чтобы прочистить горло. - Но не имел... радости встретиться с ним лично. На этом он бросил короткий нечитабельный взгляд на Каэро и умолк, начав сосредоточенно проверять хорошо ли сидит на сгибе руки щит и меч в перевязи. - Спасибо, отец Фунералис, но мы воспользуемся порталом. - С улыбкой подхватила разговор Ариэль и, не откладывая дела в долгий ящик, пошла вперёд, подавая тем самым пример. На этом дискуссия как эвакуироваться была эффективно завершена, и студентам ничего не оставалось кроме как уходить вместе со всеми. Секретарша, поминутно оглядываясь на дверь и вцепившись в свои бумаги, отправилась за Ариэль, держась на полшага за Мастерицей, и капрал Больвед, с облегчённым выдохом скомандовал тоже самое двум своим людям - урождённый лейфовец, он не был чужд магии как таковой, но дыра в пространстве, маги в кристаллах и все эти разговоры о непредсказуемых явлениях были выше его головы. - Пожалуйста, идите вперёд. - Попросила Мастерица студентов и добавила, обращаясь непосредственно к ним троим, адресуя тревоги и стремления каждого. - Я доверяю отцу Фунералису. И я хочу обсудить всё вами сказанное как можно быстрей. Портал сейчас единственный наш выход. - Ты доверяешь слишком многим, Ариэль. - Вздохнула Маргрис, острым взглядом окинула мрачно молчащего брата Тиберия, прищурившись - священника, и шагнула в портал как если бы на палубу своего корабля. Стражники уже исчезли там, и Ферг разрывался между желанием последовать в портал и желанием не показать себя трусом перед лицом Мастерицы. Паладин, трое студентов и сама Мастерица уходили предпоследними. Последним уходил священник - медленным, ровным шагом он направился к порталу, и с каждым шагом всё больше молний обвивалось возле его левой руки, пока их длинные языки не свились в один искрящийся, плящущий хлыст. Последний шаг, резкий рывок, - и обрамляющий черноту круг молний упал на пол длинным языком цепи, каждое звено которой было свито из света, чтобы в следующее мгновение втянуться в крошащуюся тьму вслед за высокой фигурой святого отца. В следующее мгновение зал гильдий пуст, и тёмен, и покинут всеми живыми. * * * Каэро, Омни и Ферг(9:49 утра, возле мрачного леса, что обрамляет Университет) Для всех путешествие выглядело как один краткий момент темноты. Лишь для Каэро это был как шаг сквозь тёмный, невероятно широкий коридор, высокие колонны его в множество рядов напоминают стволы высохших деревьев, пол под ногами неровен, и воздух полон сухой, тихой пыли. Среди колонн - он знает это инстиктивно - масса иных дверей, и на миг он даже знает куда они ведут, но шаг завершается в тот же миг и он снова в обычном мире. Несмотря на тёмно-зелёную мрачность леса по правую руку от студентов, солнце в безоблачно-розовом небе казалось ослепительным после прежнего полусумрака зала гильдий. На улицах возле Университета было тихо, прежде кишащие торговлей лавки выглядели покинутыми, дома - нежилыми. Древний замшелый лес, что скрывал в своём центре разноцветную сферу Университета, был новинкой лишь день - сейчас вокруг не осталось даже зевак, и лишь редкие фанерные щиты Стражи с предупреждениями об опасности напоминали что лишь два дня назад здесь была совсем другая территория. Ни служащих, ни стражников вокруг не было. Небольшая группа возле Университета состояла лишь из Мастерицы, Маргрис Нострарри, брата Тиберия, трех студентов и оторопело выглядящей секретарши, что моргала на яркий свет и судорожно протирала очки. - Остальные возле храма Нокрии, где им и положено быть. - Раздался голос отца Фунералиса, в этот раз без потустороннего эха. - Здесь не так шумно. При свете дня Омни с Каэро наконец-то смогли его рассмотреть. Высокий и прямой как спица, он был почти вровень с братом Тиберием, но сложен легче, жилистей, на скорость и выносливость, не на грубую силу. Одетый с ног до головы в пыльно-чёрное и несколько ношенное, он напоминал обликом путешественника куда больше чем жреца и в первый миг Каэро едва не вообразил себе что это преобразившийся Теган - длинный камзол с высоким воротом-стойкой, плащ-накидка и заправленные в высокие сапоги брюки напоминали об одежде жителей запада. Но стоящий перед ним человек был моложе чем Теган - поздние тридцать, может быть ранние сорок, - его прямые волосы были нехарактерно черными для эвра, речь ничем не напоминала тягучий говор погонщика скота, в манере держаться не было усталости, и его руки были пусты. Точней, рука - правый рукав камзола был обрезан выше локтя. В тени широких полей шляпы правая половина лица отца Фунералиса насмехалась непроизвольным оскалом из-за скашивающих лицо шрамов, правый глаз смотрел немигающе на группу в то время как левый глаз, на неповреждённой стороне лица, был спокойно закрыт. Общее впечатление было довольно кошмарное. Встреться такой ночью в тёмном переулке... - Итак, розовое небо, что видят только арканисты, поветрие, что якобы заставляет людей сходить с ума, но не затрагивает арканистов, и кристаллы, что по стечению обстоятельств скрывают всех арканистов кроме тех кто отсиживаются под куполом или тех кто по счастливым обстоятельствам оказались обычного пространства. - Подытожила Маргрис, сделав несколько шагов туда и сюда, резко прожестикулировала в сторону Университета и остановилась. - Толпа что чуть ли не штурмом берёт наши владения, и Принц ко всему этому абсолютно никак не причастен. При этом мы должны покинуть город до завтра, иначе всем кранты. Я верно понимаю?
|
-
Мне всё больше и больше нравится твой персонаж)
|
-
-
Еее. Ты тоже это просек.)
|
Донте и Невер (9:45 утра, порт Лейфа)
Невер мог сказать о Люции Гае Картасе следующее: его трехступенчатое-имя фамилия явно указывали на принадлежность к благородным домам Лейфа, он выглядел как аристократ (военный аристократ, но всё же), и ему не понравилось обращение Квинтуса ни на йоту - глаза Грифона сузились, лицо побледнело, и без того тонкие губы поджались, ладонь потянулась закрыть забрало перед сражением, - но слова Невера остановили его, и, похоже, что Люций Гай Картас обладал изрядной выдержкой, поскольку его голос оставался почти ровным когда он сказал:
- Разумеется. - Грифон достал из одного из подсумков сложенный вчетверо лист плотной бумаги, развернул его и подал Неверу. На нём аккуратным, легко читаемым подчерком было выведено что Люций Гай Картас, старший лейтенант Стражи Грифона, наделяется специальными полномочиями для расследования ситуации в порту Лейфа, и стояло сегодняшнее число. Написано было более профессионально, конечно, но суть сводилась к этому, а размашистая подпись Принца и его печать завершали картину. Второй лист говорил что податель сего является Люцием Гаем Картасом, старшим лейтенантом Стражи Грифона и воином третьей центурии, и рыцарь приложил палец к печати на этом документе, заставляя её засветится в подтверждение его личности. Если это были подделки, это были чрезвычайно высокого уровня подделки.
- Сего должно быть достаточно. - Заметил Люций Гай Картас, наблюдая и в свою очередь за реакцией Невера, Донте и обоих стражников.
Слова Невера дошли до Квинтуса даже сквозь подступающую красную пелену - он нехотя вернул наполовину вытащенный меч обратно в ножны с щелчком, что нельзя было описать иначе чем "подчёрнуто-презрительный". - В самом деле ещё руки марать. Демоны ухохочуться. - Он забрал у Невера грамоту, прочёл её (медленно, шевеля губами) с кислым выражением отдал обратно студенту и демонстративно вытерев руку о штанину, как если бы замарался о что-то грязное.
В этот момент слово взял Донте. Увы, но ни он, ни Лихайе не могли сказать не могли сказать что двигало стоящим перед ними рыцарем, если рыцарем, конечно, он был.
- Я исследую "Песнь Волн" так или иначе. Из уважения к полномочиям Стражи. - Короткий кивок в сторону Квинтуса который нахмурился, пытаясь найти в словах скрытую издевку. - Я не начинал первым на причале, тем более что ваше вовлечение было более наблюдением. Но после разрушения одной из статуй есть риск что что-то будет изменено на корабле в процессе ваших поисков. Не являясь магом, я обладаю талантом психометрии и могу не получить всю картину после вашего вмешательства. Считаю целесообразным объединить наши усилия на сем этапе.
- Он щупает всякий хлам и имеет с того глюки. Картасы, они всегда были с сдвигами. - Пояснил Квинтус, окидывая рыцаря взглядом с ног до головы и явно запоминая лицо.
Грифон резко подобрался. Не то, чтобы он дёрнулся, не то, чтобы схватился за оружие, нет, он практически не двинулся, но что-то в его позе было теперь от готовности атакующей хищной птицы.
- Капрал. - Его тон стал ледяным, но слова оставались безупречно-вежливыми, хотя Невер понял что даже у рыцаря есть пределы и Квинтус, вполне намеренно, наступает на какие-то больные места. - Я понимаю неприязнь между нашими организациями, но оставьте мой род вне сей вражды. Как сказал сей норг, мы сейчас работаем вместе на благо города. Сатисфакция, как того потребует моя честь, оставит город без одного из воинов в трудную для него минуту.
- Без меня, конечно, сирого и убогого. - Недобро хмыкнул Квинтус, который по контрасту выглядел почти расхлябанным.
- Может быть без меня. - Ответил Грифон сжато, но, похоже, трезво оценивая свои возможности. Он явно знал с кем разговаривал. - Но от этого никто не выиграет.
- Экая птица - "уважение", "благо города", "честь". Ну что, берём его с собой, а? - Квинтус глянул на Донте, затем на Невера. - Или он этой вашей магией мешать будет?
Квинтус, похоже, ожидал что студенты ответят "да" на второй вопрос и тогда он на полном основании даст Люцию Гаю Картасу от ворот поворот.
|
Каэро, Омни и Ферг (9:40 утра, в резиденции Мастерицы, у дверей зала гильдий)
Эвакуируемые шли к порталу не так чтобы бодренько. Они были последними, эти молодые и не очень клерки, самым глупыми или может быть самыми храбрыми - теми, кто надеялся что-то противопоставить толпе дойди до противостояния, теми, кто не последовал первому приказу эвакуироваться, теми, кто был выловлен стражей из коридоров и тычками загнан на путь к спасению. Так что нет, бодреньким врядли можно было назвать их шаг. Уйти означало принять поражение. И даже если они клерки, на которых пренебрежительно смотрит любой рядовой стражник, как минимум с этими, с последними из клерков, факт поражения не сидел внутри уютно. Если бы сидел - они были бы в первых рядах, уже на другой стороне портала, в безопасности, но сейчас они шли мимо Нострарри, Каэро и Омни поминутно оглядываясь, непонимающие и злые.
В зал тем временем начали собираться последние из патрулей, показались даже не-стражники в жёлто-синих униформах. На лестнице раздались лязгающие шаги брата Тиберия и его недовольный чем-то голос.
Вблизи Маргрис Нострарри оказалась немного ниже Каэро, но это не играло роли. Она посмотрела на сиринэ, охватив его, всецело, единственным взглядом, классифицировав, разделив на полезные и бесполезные части, оценив и те, и другие, разложив по полочками, снабдив всеми нужными ярлыками. Маргрис выслушала всё, что он желал сказать, но в ответ уделила ему ровно столько времени сколько он заслуживал.
- Я не знаю кто вы и каким образом сюда попали, но расследовать здесь нечего. - Ударение, индикатор местности, точки в пространстве, местоположения. - Здание эвакуируется полностью. Если вы числитесь в штате этот день будет засчитан как рабочий, с полной оплатой. Возражения не принимаются. Слухи об уничтожение города - пропаганда Принца, призванная посеять панику в рядах горожан, чтобы он мог легко захватить власть под видом спасителя. Старый трюк аристократии. Портал выводит в город - после этого вы не моя ответственность.
С этими словами, Маргрис Нострарри развернулась на каблуках и ушла в зал гильдий, где первые из последних клерков начали поодиночке исчезать в обрамлённом молниями провале. Ферг был рядом с входом, и немного переминался с ноги на ногу, и смотрел почему-то не на портал как проявление его любимой Эббы и/или путь к спасению, но на Ариэль, которая вместе с белокурой секретаршей отмечала в списках каждого из уходящих клерков, каждого из стражников, каждого из добровольных помощников о которых была хоть какая-то информация
Чтобы никто не был потерян, или брошен, или забыт.
Мастерица подняла голову от списков и слабой улыбкой приветствовала подходящую Нострарри, которая даже замедлила свой решительный шаг. Старшая женщина о чём-то сказала младшей, размашисто прожестикулировала в сторону входа, Ариэль посмотрела туда... лицо её прояснилось, когда она увидела последних из уходящих, и среди них Каэро, Омни и Ферга. Белокурая секретарша бросила на троицу единственный напряженно-профессиональный взгляд и вновь уткнулась в сверку бумаг с бумагами.
- Я очень рада что вы здесь. - Начала Мастерица без предисловий, когда троица подошла ближе. Прошедшая ночь по виду никак не сказалась на ней, лишь в уголках глаз залегла усталость. В свете молний портала изумрудно-зелёное платье Ариэль казалось почти синим.
- Всё началось так быстро, я даже не успела выслать вам курьера с известием что не стоит сюда приходить. Это какое-то безумие...
- Ты знаешь кто за этим стоит, Ариэль. Наше высокопревосходство, Принц. - Едко отозвалась Норстрарри, с видимым усилием прикусив язык перед лицом служащих, чтобы не выдать несколько более красочных морских эпитетов в честь Белого Льва.
- У нас нет никаких доказательств и сейчас не время искать виновных, Маргрис. Безопасность людей - наш приоритет. - Старая женщина издевательски хмыкнула, но промолчала, и Мастерица вновь повернулась к троице. - Я понимаю что у вас много вопросов, и я представлю вас отцу Фунералису, конечно же, но пожалуйста, эвакуируйтесь вначале и мы продолжим уже с той стороны. Его силы не бесконечны, и я опасаюсь что даже он не сможет удержать портал открытым слишком долго.
- Сколько сколько потребуется, леди. - Раздался ровный голос священника, который даже не повернул головы, продожая удерживать сеть молний на ладони левой руки. Мастерица вздрогнула, Рита вздрогнула, Ферг вздрогнул (одна Маргрис не вздрогнула - требовалось больше чем голос чтобы испугать Маргрис Нострарри, что однажды в одиночку провела корабль сквозь шторм). Оба студента мимовольно вздрогнули. Было в этом голосе что-то от чего мускулы непроизвольно хотели дать стрекача.
Однако насчёт толстяка в пурпуре Каэро мог быть совершенно спокоен: высотой роста, устойчивостью позы и прямотой фигурой святой отец исключал какую-либо вероятность быть Тибриусом Орром, даже если долгополый камзол и широкий плащ-накидка в блеске молний превращали его в глыбообразный силуэт.
-
Добротная, качественная, хорошо проработанная и резонирующая сцена. Браво!
|
|
Каэро, Ферг и Омни (небольшое отступление по дороге к залу гильдий, Сигурд)
- Да кто её знает где она? - Сигурд раздражённо пожал плечами. - Небось бегает туда-сюда, хлопочет, собирает своих писак. Нет, чтобы на месте стояла, под должной охраной. Брат Тибериус агнец божий каких поискать, но с ним всё ж ей бы безопасней было. Про корабли никакие не знаю ничего, не слышал. Мы только отседова драпаем, в смысле, из канцелярщины этой.
(9:40 утра, в резиденции Мастерицы,у дверей зала гильдий) Для чего Ариэль собирает писак стало ясно быстро, перед дверью зала гильдий. На неизбежно возникшие вопросы Сигурд, в присутствии другой стражи, предпочитал отмалчиваться, так что слово взял усатый эвр-капрал - капрал Больверд, если судить по словоохотливому-когда-других-рядом-нет Сигурду.
- Тихо-тихо-тихо... - Попытался он остановить поток вопросов хлынувших от Каэро и Омни, и не хлынувших от Ферга только потому что он собирался задавать ровно такие же вопросы. - Так, по порядку отвечаю - порядок он важен. - Во-первых. - Капрал загнул толстый палец, говоря обстоятельно и медленно, хотя пыл Каэро и вызвал у него дружелюбное хмыканье в усы; некоторые стражники также явно не горели желанием поджимать хвосты и уходить. - Эвакуация здания, не города. Мастерица сказала что дескать, работать всё равно нельзя, а жизни людей под угрозой. Мы уж хотели живой коридор через задний выход делать, а тут святой отец как раз подвернулся, и предложил типа, могу вывести людей в город вот энтак.
- Во-вторых, святой отец от нашей всематери Нокрии. - Капрал обстоятельно загнул второй толстый палец, а Сигурд снова сделал тайный знак от сглаза. - Прибыл, то бишь, для помощи.
- По личному одолжению. - Встрял один из стражников, худощавый и беловолосый эвр, кроме табарды стражника и двух коротких мечей на поясе иначе ничем не примечательный.
- Шыш! - Прикрикнул на него Больверд, - Не наше дело сплетничать как торговкам на базаре про какие-такие одолжения. Мы Стража, не Грифоны какие-то.
Это сравнение почему-то вызвало короткий, явно недружелюбный к Грифонам смешок среди остальных патрульных. Даже хмурый стражник, что стоял у самых дверей с алебардой, поневоле усмехнулся.
- В третьих, нихочешь эвакуироваться, так нихоти. - Больверд загнул третий палец, затем посмотрел на полусжатую ладонь и разжал полу-кулак. - Заныкайся в какой-нить укуток, будишь тут торчать пока с голоду не околеешь. Ну или может до завтра - не будут же все эти бесноватые прошенцы тут ночевать, я так думаю. - Он вздохнул и покачал головой. - И что только на них нашло? Говорил же, от канцелярщины этой одни проблемы.
В процессе дальнейшего разговора быстро выяснилось что под Командующим каждый стражник имеет ввиду одного-единственного человека: Тирелла Сорано, который явно где-то решает кризис и не может заниматься мелочами, так что вместо него сейчас В.И.О. капитан Л. Харед., и что нет, приказ о эвакуации здания отдала сама Ариэль, а никак не Сорано. На вопрос Каэро что до Принца, Сигурд (лишенный словоохотливости в присутствии других стражей) только пожал плечами и пробормотал дескать, у Прынца свой гарнизон есть, он ими командует и что он им накомандовал ему, простому стражнику, не известно.
Часть ответов на вопросы Омни была дана сама собой (поскольку эвакуации города не проводилось, соответственно корабли ни за какой купол не летали), но на ряд других капрал Больвед, по старшинству, снова дал ответы какие смог.
- Не видел никаких-таких магов, или алхимиков. - Усач кивнул в сторону двери. - Только святой отец тут. Если другие есть, мне о том не докладывают. Мы тут порядок поддерживать, а не грамоты Университетские проверять. А Ариэль она тама, - второй кивок на полуприкрытые двери. - Последних ждёт.
Словно выбрав этот момент нарочно, на лестнице раздались множественные шаги и недовольный гул голосов. Впереди всех, широкими, мужскими шагами вышагивала женщина в чёрном - невысокая, немолодая, с волосами наполовину эврского серебра, наполовину серебра лет, она держалась прямо как корабельная мачта. Резкостью выражения её лица и жестов можно было пускать кровь. Омни тут же узнал Маргрис Нострарри, гильдмастерицу гильдии корабелов и одну из ближайших соратниц Ариэль, особенно во всех делах политических.
За ней, недовольно переговариваясь, шло что-то около двадцати разномастных клерков под конвоем четырех стражников. В основном молодёжь, такие же незначительные должности как и сам Омни, но рафа к некоторому удивлению узнал среди них начальника Пятой Канцелярии, въедливого, требовательного, лебезящего перед высшим начальством старика, в котором ранее было сложно заподозрить храбреца.
- Это последние. - Голос у Маргрис Нострарри так никогда не избавился от хрипотцы, присущей морякам. Повинуясь её жесту, стража отступила от дверей и открыла створки пошире: Каэро и Ферг первыми и Омни чуть позже увидели портал. Высокий, змеящийся молниями овал в непроницаемую тьму, сама чернота которого казалось, заставляла смотрящего падать в себя, он выглядел чужеродным среди поспешно сдвинутых к стенам столов и кресел, среди разноцветных знамён гильдий и витражных стёкол. В остальном, его мощь была приуменьшена его видом - портал был прост и функционален и не нёс никаких столь любимых арканистами орнаментаций. Демон не держал его на ладони, не выглядел он и как дверь, обрамлённая рунами и загадками, не было возле него и внемировых стражей.
В сумерке огромного зала что был озарён единственным магическим светочем, Ариэль, в стороне от портала, выглядела белой звездой, её секретарша рядом сверяла какие-то списки. Высокая, тёмная фигура в странных одеяниях и в круглой, широкополой шляпе была повернута лицом к провалу в никуда, воздетой ладонью левой руки контролируя портал, что почти топил эту фигуру в своём сиянии.
- Капрал, собирайте своих людей. Предупредите брата Тиберия и его людей, что пора уходить. Мы сделаем объявление толпе как только все будут в безопасности. - Начала отдавать распоряжения Нострарри, бросив на троицу один взгляд, и мгновенно классифицировав как ещё одних подлежащих эвакуации. Стража начала поодиночке и парами вводить клерков в зал, кто-то побежал собирать остальных постовых, и Сигурд кивнул троице, дескать, двигаем.
|
|
-
Это непревзойдённый варвар! В такой обстановке и с таким настроением!
-
|
Омни, Каэро, Кайдир и Ферг (9:30 утра, практически у ворот резиденции Мастерицы)
Полусдавленный голос Омни утонул в гомоне толпы, но каэровский "выстрел в спину" заклинанием оказался неожиданно эффективным, и широкоплечая высокая женщина в зелёном платье и почти оторванном с головы капоте, что до того распихивала людей налево и направо локтями словно одоержимая, рухнула на пол как упавшее полено. В этот-то проём и ввинтился Каэро с Омни и Кайдир с Фергом, пробегая едва ли не по телу упавшей вперед, в первый ряд, под самые перекрестья копий, но тут кто-то заметил упавшую и поднял крик "Убили! убили!.."
Толпа всколыхнулась словно студень. В этот момент нервы Ферга не выдержали и чародей на ходу бросил позади себя Слово, что вспухло густым туманом, но в спешке забыл насколько то сейчас мощное и краем облака накрыло и самих студентов, и лестницу, и часть стражников - скромное десятифутовое облако развернулось почти вчетверо просторней.
Больше наощупь, больше по инстинктам наподобие тех, что вели птиц сквозь непогоду, Омни вытащил компанию на ступени, и, пока стража свистела в свистки больше наощупь, больше по опыту работы здесь, больше по автоматизму выхода и входа в эти самые двери много раз, сумел направить их внутрь.
За дверью к ним уже спешили стражники внутренней охраны, бело-зелёные табарды и несколько латников. На компанию уже нацелились, с неприятным звуком взводимых механизмов, арбалеты, как грубый голос произнес "Отставить".
Вчерашний телохранитель Ариэль, рослый бородач в доспехах с символом Нокрии, опустил руку, давая страже "вольно". С этим жестом опустились и арбалеты, довольно нехотя. Пальцы некоторых стражников просто прикипели к спусковому крючку.
- Их ждут. - Один из стражников продолжил держать компанию на прицеле, за что схлопотал латной перчаткой по шлему. - Их ждут, я сказал.
Хмурое лицо бородача было сейчас во власти противоречивых эмоций, одной из которых, однако, было облегчение. Может потому что дверь удалось захлопнуть перед тем как толпа ринулась внутрь. Омни поразило насколько пустынным чувствовался большой холл. В первый момент он даже не сообразил что не хватает любопытных лиц сотрудников, выглядывающих из каждой двери. Не хватает даже просто распахнутых дверей, посетителей, топота ног, суеты приемной и офисов. Здесь были только стражники и они сами.
А Каэро заметил что в последнем рывке они как-то потеряли Кайдира. Вот он, был совсем рядом, а теперь его нет. Ферг, тяжело дыша, прижимал к себе переноску с своим жабом-фамилиаром, который тоже тяжело дышал, как если бы бежал всю эту дистанцию, но ни Вумника, ни самого Кайдира в холле не было.
|
-
Так и думал. У всех разное "на черный день"
|
-
"Сопение усилилось когда дварф начал протискиваться вперед, но надо отдать ему должное - в каких бы тайных коридорах и скрытых будуарах не приобретал свой опыт менестрель, протискиваться в узкие лазы ему явно было не впервой. "
Это просто прекрасно. Смеялся все утро, спасибо )
|
-
горжетка
|
-
за неумножение сущностей без надобности )
|
-
за пасторально-расовою резню.
-
ярчайший цыпляче-желтый с малиновым шарф убил просто )))
|
|
|
-
Даже жаль, что этот приват никто, кроме меня, не видит. Прекрасные аллегории. Прекрасный отыгрыш.
|
-
Плюс не ставлю, но одобряю))
|
Эрих выдернул из ножен меч скорей машинально. После увиденного, чёткого как никогда, он всё никак не мог придти в себя, как если бы душа нестойко цеплялась обратно к телу, как если бы он всё смотрел на себя со стороны, на себя, и сотоварищей, и побоище вокруг. Удивление Имлериха, боевой клич Ганса, гортанное дыхание Косматого, согнувшаяся словно сожженная спичка Сюзан, побелевшие лица – как отражения луны на тёмной воде – Робби, и Эрика, и остальные, и надвигающаяся лавина рук, и где-то среди всего этого он сам, одновременно хватающийся за меч и не чувствующий в ладони рукояти. Никогда не был храбрецом. Про таких говорят "мягкопузый купчишка", и верно говорят. Там, на кладбище, он умолял до последнего, ползал на коленях, даже с петлей на шее, даже уже в коротком полёте вниз, даже в слепой панике повешенья на что-то надеясь, что-то суля, о чём-то скуля, на что-то уповая без какой-либо гордости, лишь бы выжить. Пока смотришь в человеческие лица хоть какая-то надежда, но остается.
Но здесь все лица были масками из мяса. Не нужно было быть оракулом. Вот как у Мэри, сломанной куклы на мостовой (и странный то вывих провидения – знать это имя, когда абсолютно ничего нельзя было уже изменить).
Мэри, Мэри, пусть и наоборот, Как же твой сад цветёт?*
Тогда, на кладбище, он выжил, с помощью Единого или того, но выжил, прохрипел ещё пару лет. Но то, что спугнуло тогда придорожных бандитов наконец-то его сейчас догнало. Были ли то ожившие мертвецы, или кладбищенские духи, или дикие собаки, не так важно. У смерти тысяча рук. В каждой по человеку, по десять, по сотне, её дань. Одна рука была какое-то время пустой, и сейчас лишь забирает своё. Ты так чудовищно прав, Косматый.
Божья кара? Происки того? Разбуженное древнее проклятие? Чума? Садисткий замысел неведомых злодеев? Чья-то глупая, глупая, глупая ошибка? Если он будет знать правду, что он сможет изменить?
Глядя на бурлящую руками тьму, слыша крики, чуя кровь, и железо, и плоть вокруг себя Эрих понял что сегодня умрёт.
И странно, но как только ему стало понятно что уже некуда было бежать, и не на что надеяться, и некого, по сути, молить, страх почему-то пропал.
Не один он умрёт. Может быть, – надежда – кто-то в Городе выживет, но он умрёт наверняка. Он сегодня умрёт. Такой неожиданный факт, такая уверенность.
Что ж, может быть хотя бы в этот раз – не трусом?
//(популярная детская присказка) *Mary, Mary, quite contrary How does your garden grow? Ворона прошептал-выдохнул короткую молитву и вышел вперед, заслоняя Сюзан. Изготовил щит, поднял меч рубить тысячи рук смерти (или шеи, или куда достанет). Его трясло, но взгляд у вечного невротика Шмидта был почему-то спокойный. – Держите строй, как только можно. – Прохрипел-попросил он. Странно, но некоторые мертвяки (людьми эти, ещё утром говорящие, смеющиеся, ссорящиеся, гладящие детей и кошек тела назвать уже не получалось) бежали вроде бы мимо сражающихся, даже если могли найти живые цели. Словно их тянуло куда-то в город, куда-то ещё. Или показалось?
|
Эрих очень хотел расспросить Геогра побольше. Нет, его совсем не утешало что Георг сказал о смерти, совсем нет, нисколько. Машинально он нащупал на поясе меч и вцепился в потёртые ножны, что защищали лезвие, как если бы это помогло вернуть мир к утренней норме. Наивно Эрих думал что знание ему поможет. К тому же, разговаривая – даже разговаривая об этом жутком предчувствии – он заглушал, хоть и немного, зреющую внутри, пока ещё неокрепшую уверенность что Георг был прав и он сам, и все его сотоварищи, скорей всего, не увидят рассвет.
– Нету. – Также шёпотом ответил он. Говорить с кем-то о таких вещах ещё день назад он бы не стал, но сейчас страх заставлял забыть об осторожности. – Руки у людей есть только. Ты... – Он заколебался, не зная как сказать, но зная теперь что Косматый поймёт так или иначе. – ...Видел слепую старуху, с прялкой? На площади мысли "Вороны" заметались, он попытался понять что же он видит. При монастыре был госпиталь, и там явно что-то произошло. Вон, монахини (монахини же?) между людьми ходят, перевязывают, явно кто-то ранен. Тёмные пятна, апатичные люди, не апатичные люди, нервничающие солдаты. Кто-то остались внутри (госпиталя?) в том числе и дети. Что-то там произошло и, судя по репликам Имлериха, он отлично понимал что именно, знал природу напасти. Вспышка проказы? Лихорадки? Чумы? Им придётся убивать больных, пока зараза не поглотила весь город? При мысле о чуме в нутре у Эриха всё свело особенно судорожным страхом. Кроме милости Единого (или того, другого) от чумы не было спасения. Но почему тогда раненные, откуда? Было ли что-то хуже чумы? Если это болезнь, второй госпиталь в картину вписывался, но трактир? Бедняцкая кормушка у колокольни? Что бы не происходило, это было в четырёх местах, почти одновременно, как минимум в двух связанных с лечением, и в двух с едой, и всех одинаково бедных, но Эриху не было понять, пока никак не было понять что это, откуда, и какая между ними связь. Он попытался рассмотреть, что именно происходит среди людей и запятанных белых фигур, но лунный свет и глубокие тени – факелы были как будто совсем незаметны – сбивали все детали, отчего площадь в глазах стражника выглядела как ломанный, дергающийся витраж. Когда вокруг них сомкнулись тихие стены (где звуки шагов той истерической женщины, что побежала вперед буквально перед ними, где они, почему так тихо?) Шмидт машинально повернул голову, попытавшись глянуть назад, но было уже поздно. – Сэр. – Рискнул обратится он, когда слова ван Даарена повисли над отрядом. "Пекло", "расходный материал", "воины"... это слова войны, не городской потасовки, не даже усмирения бунта или восстания. Десятник знал. У Эриха мелькнула мысль что возможно это всё происходило в Городе не в первый раз. – С кем... мы будем сражаться, сэр? Увы, но его ломанное горло в момент волнения превратило слова в месиво каркающих звуков.
-
Очень нравятся твои размышления.
|
|
-
В каждой банде есть свой "Квуевол")
|
-
А я то думал, хуже уже некуда... Оказалось есть
|
-
Мне нравится ход его мыслей)
|
-
/элементаль атаковала, успешно (крит), затем сделала 5ф шаг вниз (нырнув в землю благодаря своим способностям)
Супир!
|
Темнота и в темноте нечем дышать. Сдавливает горло как тогда, на висилице. Не вдохнуть, не выдохнуть, горло-не-горло, а так, полый стебель, соломинка, сожми пальцами, сломай ногтем, скрути в узел. Над висельницей луна. Луна, дырка в темноте, серебряная монета жалования, чей-то глаз, чей-то взгляд. Кто смотрит? На кого смотрит? Почему ничего не видит кроме этой гнилой, подкатывающей к горлу темноты? Никто не отвечает, конечно. Кто будет отвечать висельнику: покойнику прошлому, покойнику нынешнему, покойнику будущему? Так и болтайся без ответов между небом и землей, над опустевшими улицами Города, под взглядом дырявой луны. Уставившийся было в никуда прямо посреди игры Эрих быстро-быстро заморгал и хрипло закашлялся, как если бы пытался схаркнуть метафизическое чувство ужаса, что на пару секунд парализовало его чуть ли не всецело. Голос сотника Крейга, обычно предвещающий вахты, построения, наряды и ещё раз наряды, звучал сейчас благословенными трубами Спасителя – и бодрствующие, и спящие стражники смотрели на сотника и слушали сотника, и приказы сотника были просты, понятны и требовали немедленного выполнения. Слушать сотника. Эрих слушал сотника. Слушать сотника просто. Сотник говорит "готовится к построению" – и Эрих слушал и готовился к построению. Плевать что ночь, построение значит построение. Бросить карты на стол (благо ему опять везло, никто не будет против не проиграться), трусцой двинуть к оружейной, собраться. Когда что-то делаешь, можно не думать. Наново перемотанные портянки, сапоги, поддоспешник, броня, поножи-наручи-оплечи, пояса, перевязь, ножны, меч, щит, шлем. Святой оберег на месте, под рубашкой. Фляга на месте. Факел, практически пустой подсумок. Можно собираться машинально, быстро, без разговоров, и в толпе лязга и движения можно совладать с собой, можно молчать, можно быть одним из толпы, одним из тех кто ни черта не чувствует кроме обыденного, можно собраться с силами и засунуть дурные предчувствия за язык, и выйти на плац, и стать где велено, весь такой обычный, и ни слова не сказа... – Дурная ночь будет сегодня, гнилая. – "Каркнул" Эрих вполголоса, не сдержавшись, и тут же в буквальном смысле прикусил себе язык чтобы не ляпнуть и дальше чего лишнего. Это не чирьи предсказывать, и не отлетевшую в кого-то подкову. Псы не воют так отчаянно просто на дерьмовую погоду. Решат ещё что он сам беду кличет-привечает. В том, что беда будет Эрих не сомневался. Под белым зрачком луны было немало света, но и тени оттого казались гуще чем обычно.
-
– Дурная ночь будет сегодня, гнилая. – "Каркнул" Эрих вполголоса, не сдержавшись, и тут же в буквальном смысле прикусил себе язык чтобы не ляпнуть и дальше чего лишнего. Вот тут индивидуальность персонажа особенно чувствуется.
-
Отличный и атмосферный пост.
|
|
-
Да вы издеваетесь! Вот это анекдот! :D
|
Двадцать первого июня, ровно в четыре часа утра, в городе Лейфе, вне радужной сферы Университета каждый уцелевший маг, адепт, ведун или подмастерье оккультных наук пережили краткий момент бездонной тревоги.
Кто-то спал в этот момент: в перерыве между тониками подрёмывал на раскладушке в недрах лаборатории, раскинув крылья посапывал в не вполне собственной, но вполне уже родной кровати, укрывшись одеялом смотрел сны, оставив загадки и таинственные послания на утро, или же спал сном праведника, уверенный в собственной безопасности. Кто-то мерял шагами комнату, считая секунды, сжимая в нервной руке посох и кидая взгляды на светлеющие даже в темноте двери. Кто-то предавался усладам тела под шелковыми простынями, кто-то, поминутно сверяясь с древним томом, старательно возводил магические барьеры, кто-то смешивал в ступе травы с таинственными свойствами, способные исцелить также легко как и убить. Все адепты сквозь явь и сон почувствовали как сквозь них прошла незнакомая вибрация, глубоким набатом заставившая откликнуться всё естество.
Так собаки чуют звуки, неслышные человеческим ухом. Так крысы знают что пора бежать с корабля когда удалые моряки ещё глушат грог на верхних палубах. Так птицы чуют направление ветра прежде чем взмахнуть крыльями.
Инстикт. В данном случае страха. Словно каждая частица крови вдруг, на миг, обрела свой собственный голос и закричала от ужаса.
Во снах Невера белотелые люди с алыми ладонями, с алыми лицами, с алыми языками жгли костёр под грудой камней, под усмешкой злого солнца. Каэро в поисках зелёной искры бродил бесконечными лабиринтами, набухшими лиловым, ускользающим света, и лабиринт смыкался вокруг него защитной-удушающей-защитной раковиной, уничтожая пути назад. В снах Омни поддерживающие Ирель кристаллы неожиданно налились алым и лопнули, обрекая весь континент на немедленную катастрофу, и самих рафа на быстрое вырождение.
Просперо, бодрствующий и ждущий именно этого часа, увидел как хитроумные арканные часы замерли на несколько секунд прежде чем двинуться вновь. Как и днём ранее повсеместно по городу мигнули и вскоре вновь зажглись арканные светочи, ослабели и вновь возобновили работу арканные замки, слегка осели годами назад выколдованные материалы домов и стен. Кто-то улучил момент и открыл дверь, что до того не открывалась десятилетиями.
Неведомо для многих, это мгновение ужаса было одним из самых простых, самых естественных явлений в жизни любого человека. Стуком пульса. Вторым ударом неизвестного сердца. Ещё день, ещё один такой удар – и спящий не сможет не проснуться.
* * *
Когда студенты (кто раньше, кто позже) проснулись каждый в своих аппартаментах и, мигая, зевая и потягиваясь, вышли, посмотрели или случайный взгляд на улицу, их – и только их взгляду, взгляду людей с по-настоящему раскрытым флоигмом – предстало раскинувшееся над Лейфом безмятежное небо.
Розового, сияющего словно грань кристалла, цвета.
-
Как всегда замечательно. Атмосферно. Напряженно. И с весьма неожиданным финалом.
|
Каэро (в пабе "Огровый подвал")
Хмыканье Тегана было явно скептическим; погонщик вновь окинул Каэро оценивающим взглядом и остался невпечатлен увиденным.
– Драться нужно уметь всем. – Сказал он с надзидательностью, которую даже не пытался скрыть. – Здесь, за стенами, под колпаком, люди забывают что значит жить, цепляясь за жизнь каждую минуту. Если пойдешь с нами, парень, ты должен уметь нести свой собственный вес. Никто сопельки утирать не будет.
Он выпил остаток стакана залпом, в то время как Каэро говорил вновь.
– Парень, мне абсолютно на*ть на то, какие у кого причины и поводы. Кто, кому, за сколько. Обоснованные, необоснованные, все это одна грязь. Любой при власти найдет правильные слова, чтобы прикрыть свою задницу, в любом случае. Да что там задницу, – он махнул стаканом, улыбаясь широко, но взгляд у него был резким, совсем не смеющимся. – Небось то, что делается, это для вашего же собственного блага, а вы, дурачье, своего же счастья не понимаете...
– Теган, всё, тебе хватит! Давай сюда чарку! – Решительно перебила его Кара, и попыталась отнять стакан, который, караванщик, с завидным для его лет проворством и явно дразнясь, перекидывал из ладони в ладонь пару секунд вне досягаемости обширной барменши – но как только начало казаться что терпение Кары вот-вот лопнет, отдал стакан. Хрипло засмеялся и поднялся, нахлобучивая шляпу, собираясь уходить. Отчего-то подмигнул Каэро, как если бы он и сиринэ вдруг были заговорщиками в одной конспирации.
– Вишь? Это тоже, типа, для моего всё блага. – Он ткнул пальцем через плечо в сторону баршменши, которая только фыркнула, и принялась демонстративно оттирать злополучный стакан. – Хочешь двигать с нами, приходи на рассвете в "Перекресток", что у западных ворот, ждать не будем.
-
смотрю и вижу Клинта Иствуда, только старого и горбатого.
|
Поджидая остальных, Сенор медленно тянул дешевое вино – не черта здешней знаменитой медовухе, оно позволяло по крайней мере выглядеть к месту пока к "Рылу вепря" сходились те немногие, кого ему удалось собрать.
За окнами тихо урчал снегопад, пробуя горло к вою ночной метели. Таверна была практически пуста, и отсутствие обычного гомона, для Сенора как завсегдатая "Вепря", только подчёркивало эту пустоту: не звенели кружки, никто не срывал горло, перекрикивая чей-то смех, не сновали разносчики, в углу никто не наигрывал на расстроенной лютне "Золотые сады Рашемена". Чтобы заполнить пробелы между столами, чтобы соединить отдельные компании, чтобы сумбурной сумятицей своего присутствия превратить публичное место, ничей-не-дом в что-то большее чем просто стены и крыша, нужны были люди.
Но сегодня люди выбрали настоящие дома. Семьи, родные очаги, близкое и знакомое. И печники, и пьяница, и неизвестные с кружками, и он сам оттого оставались в пустой таверне островками, каждый сам по себе.
Сенор выглядел так, словно не спал несколько дней, но впервые за полгода он не выглядел слишком отлично от прочих горожан. Под воротами города не стояла армия немёртвых, блистательный король-герой находился тут же в столице, и настроение переживших войну дамарийцев ещё было высоким, невзирая на карантин и долгую непогоду – но страх, сомнения и бессонница постепенно подтачивали даже тех, кто пережил властвование Дженги. И здесь, в отличие от войны, не было врага. Не было кого-то, кого, как немёртвых или чудовищ, можно было ткнуть копьем, придавить камнями или сбросить с обрыва. Слухи о новых жертвах ползли по городу и вместе с этим в щели, словно холодный ветер, струился страх.
Тряхнув шевелюрой Сенор сделал глоток вина, обвёл взглядом зал, поправил узел шарфа на тщательно укутанной в этот самый шарф стеклянной банке, что стояла тут же на столе. Свободным в банке оставалось только горлышко, и из горлышка время от времени доносилось бодрое попискивание. Вот уж кому было совершенно наплевать на всех королей, немёртвых или иначе. Что ж, может быть и тем, кого Сенор смог зазвать на сомнительное начинание, тоже будет не до страха.
|
-
Это решение пришлось кстати:)
|
Шиолта, Халита, Невер и Донте (+Лихайе) (в жасминовом парке подле места ритуала)
Сколько не старался Донте, он не смог разглядеть никакой белой линии – лишь подавляющее бронзовое сияние Гобей над головой, столь близкое и могущественное, что от него рябило в глазах. Об магии и линиях он вспомнил лишь то, что из Драконьих Линий можно было "зачерпнуть" магию, и таким образом усилить собственные чары. Чем ближе были характер Линии и характер заклинания, тем проще был этот процесс, но среди Четырех Драконьих Процессов (академически известных как Кернирование, Восстановление, Метаморфоза и Освобождение, а среди студентов, соответственно, как "брось", "кусь", "хвать" и "шмяк") этот (Метаморфоза) был самым-самым опасным. Даже Освобождение (который "шмяк"), "рвущее" силу Драконьей Линии, словно пьяный менестрель рвет струны, и позволяющее магии течь в непредсказуемой и свободной какофонии, лично для самого мага был заметно менее опасен чем "хвать"-Метаморфоза, которая при малейшей ошибке могла выжечь мага не хуже Драконьего Шторма. Но имело ли всё это значение для пришельца извне, что пользовался бессмысленной и парадоксальной магией? На этот вопрос ни Донте, ни Лихайе не знали ответа.
Пока Шиолта нюхала жасмин и поправляла волосы, а Донте с Лихайе бродили кругами и думали о возвышенном (Донте о магии, Лихайе о еде), Халита и Невер, как два заправских два любителя демонопатологоанатомии рассматривали препарированного демона. Запах и вид ещё свежих, влажно блестящих внутренностей, вываленных на брусчатку, заставили желудки обоих студентов подскочить к соответствующему горлу каждого. Несмотря на это, Халита почти сразу, и Невер чуть позже поняли что да, внутренности демона соотнесены с некоторыми узлами диаграммы, причем соотнесены в буквальном смысле: вытащены, вытянуты, выкручены и соотнесены.
Все соотносимые внутренности демона (то есть кишки, в основной своей воняющей поблескивающей массе кишки) были соотнесены, но не со всеми узлами (не хватало кишок?), однако какую-то закономерность между теми узлами что были затронуты и нет, Халита и Невер не уловили. Больше алых чем белых пересечений, то оказался единственный чёткий факт; затронутые внутренностями пересечения не были даже симметричны. С помощью Невера ведьма легко установила, что надрезы не наносились когтем, но скорей чем-то вроде скальпеля или тонкого, хорошо отточенного лезвия – в отличие от вскрытой грудной клетки и полости, здесь явно работали не когтями, а точным инструментом. И каждый разрез в кишках (влажных, поблескивающих, воняющих кишках) совпадал с узлом на котором этот фрагмент кишок покоился.
|
– На них не написано, конечно, но что мы сможем им предложить в переговорах? – Огладил бороду Ирениус; лицо менестреля выражало сомнение. – Они явно злы и явно обладают преимуществом. В этой осыпающейся пещере, например, мы не можем сидеть вечно, у них численное превосходство, и мы-таки убили их бога: врядли право всех людей не быть пожранными богами значит для них больше чем комариный писк.
Чёрная Мамба тем временем взяла инициативу в свои руки, оставив бесполезных мужчин за спиной. Окруженная шевелящимися лианами, ведьма стала на пороге меж дверьми, обрамлённая ими словно рамой картины и получила возможность собственными глазами наблюдать устремлённое на неё оружие. В отличие от менестреля у ведьмы не было времени сосчитать копья, но то, что видимых воинов было не меньше двух дюжин понималось само собой. Ближашие находилась более-менее на открытом пространстве возле двери, и Черная Мамба могла различить ещё нескольких, что скрывались среди кустарников и уплотняющихся джунглей; в остальном ей оставалось полагаться на подсчёт Ирениуса. Дварф был прав и в другом: в воинах было что-то неестественое. Появившись вот так видимо неся в себе силу побежденного божества, Чёрная Мамба не заметила ни единого проблеска страха, ни единого – почитания или уважения. Подведённые алым, слегка выпученные темные глаза, видимые на тёмной коже по проблескам белков, смотрели на неё как на цель, и что-то неестественное было в том как кривились рты воинов, в том, как напряжены были их позы. Красная краска в резких, злых линиях на их телах, струящаяся от глаз до скул и далее к рукам и ногам, раскрывающаяся рисунками черепов на их телах... ведьма неожиданно вспомнила что в дальних племенах шаманы знали как смешивать краску с ягодами, растущими на полях битв, так что воины шли в бой, не ведая страха, не испытывая сомнений, не чувствуя боли, их тела становились холодными словно лёд и после окончания битвы даже женщины не могли их отогреть окончательно, в мыслях таких воинов навсегда поселялась смерть; два или три применения такой краски делало мужчин wafu hai, живыми мёртвыми, с бьющимися сердцами и мёртвыми мыслями. Но такая краска значило могущественного шамана – и, словно угадав её мысли, над поляной поплыл голос.
Описать этот голос в чисто человеческих терминах было бы невозможно. Он был хриплым, весьма низким и мужским, но сказать лишь это значило сказать, скажем, о пауке-отшельнике что что он восьминог, забыв про медовую прозрачность его лап и смертельный яд его жвал. Описать этот голос полностью можно было только через нечеловеческие феномены: он сочился словно туман, не имея видимого источника, он был вкрадчив словно зарывающееся под кожу насекомое, он нес в себе скрежет кости о кость и властность смерти.
– Bwana wako. – Засмеялся голос сухим, едким смешком, и затем продолжил на несколько ломанном, достаточно архаичном языке Семи Королевств. – Я говорить ваш язык, чтобы все за тобой понимать, что я сказал, ведьма. Вы все сдаваться мирно-мирно.
-
Хорошее описание про краску и мертвые мысли.
|
– Если надпись нанесена магией, я могу еёную прочесть если свиток есть нужный. Ну или выучить чару сам со свитка же, на будущее, но это, соррь, не раньше завтра никак. – Ответил Рикке Лиам, который с упоительным интересом рассматривал все эти крестики-нолики-царапины-и-изображения-различного-рода-достоинств-со-всех-краёв-мультиверсума, и заодно пытался понять знает ли что-либо засевший в его мозгах призрак эха души дедули обо всей этой каше. Он (в смысле, дедуля) был, похоже, подкованным как раз в таких штуках. Кому как не седобородому мозги пудрить себе всякими шифрами?
– Вон тот тип что тут ошивается часто, может знать что тут и как, и кто тут что пишет – Однорогий едва-едва, не поворачивая головы кивнул в сторону стены, где ныкался любопытный субьект. – Но он либо захочет бабок, либо будет трепать ненужное, либо заложит нас кому ещё, либо – чего вероятней – всё сразу.
Чего интересно было Лиаму, так это то, что все их контакты были среди фракций и мест, скажем так, невысокого полёта. Хаоситеки, Мертвечилы, Блеклые с Заставы плюс Трущобы и Ночной Рынок – не те места, куда ты поведёшь девушку с округа Леди (по крайней мере не каждую девушку с округа Леди).
Рассматривая тысячи пометок, Лиам задумался над тем, какого рода типы из списка контактов могли тусоваться в какого рода местах. Вот например, тот тип что с Ночного Рынка: конечно, он может быть где угодно, но не будет ли логичней искать его в ОХОХО или ООХХ? Внедрять такого к целителю или в заброшенное здание будет как бы не в духе "контакта на Ночном Рынке" – тогда такой контакт назывался бы как-то иначе. А тот, про кого сказано что он в лагере Хаоситеков? Как-то Лиам не мог вообразить себе лагерь Хаоситеков в доме сбывщика краденного или лекаря, скорей уж приют-схрон или заброшенное здание с чокнутым порталом. И напротив, Застава? Разве Блеклые не помогали всем страждущим, кому могли, даже если очереди тянулись к ним порой такие долгие что иные страждущие успевали окочуриться прежде чем до них доходил ход (что косвенно подчёркивало философию самих Блеклых)? Что агенту у Блеклых делать в казино или у скупщика краденного? Мертвечилы тоже не фурычили в таких местах и, лекарь или тихий приют были куда вероятней для обоих.
Любая комбинация агента и места по-прежнему оставалась возможной, но некоторые из них для Лиама казались куда как более вероятней чем остальные. Вот по этим зацепкам Однорогий и попробовал что-то найти. Ночной рынок, связанный, скажем, с скупщиками краденного, нанятыми мускулами и казино. Что-то о лагере Хаоситеков в заброшенных или схронных зданиях, и может быть казино (шанс он тот же Хаос, если посмотреть). Блеклые + лекари с убежищами, Трущобы + схроны, сбытчики краденного и нанятые мускулы, ну и Мертвечилы в последнюю очередь, по методу исключения. Такого рода процесс.
-
Чуть мозг не сломал пытаясь понять умозаключения Лияма ))
|
Мощный удар сотряс капище, и, словно титанический стук пульса, ещё один и ещё один – под кулаками полубога крошился камень, остатки алтаря превращались в пыль, под ногами Энрике и Чёрной Мамбы зазмеились глубокие трещины, едва не ловя и ломая ногу ведьмы. Джошуа едва-едва успел влить в Азаранта исцеляющее зелье, как целый град камней ударил по ним всем с потолка, избивая обоих так, что даже Джошуа почувствовал, сквозь всю искуственную жизненность; Азарант, не имея возможности двигаться, вновь потерял сознание.
Хлещущая по рукам Энрике жизнь жгла его как кислота, но он вновь выколдовал сгусток смерти, и вновь яркая река хлынула из сердца полубога, дабы уничтожить своего извечного собрата и противника, в этот раз ещё более яркая, яркостью почти выжигающая сетчатку.
Руки титана ослабели, не успев до конца обрушить стены – больше не было сил, больше просто не было сил. Его мёркнущий взгляд тяжело зашарил по крошащемуся святилищу – пласты камня сыпались с гигантского тела, обнажая сияющие вены, его тело рассыпалось в камень, становилось всё меньше, зародыши лоз тщетно трепыхались, пытаясь собрать обратно плоть, заткнуть дыры, удержать, остановить, сберечь.... из последних сил полубог ударил в Энрике и Чёрную Мамбу – рассыпаясь на ходу, обдавая обоих веером камней и светящейся золотисто-зелёной крови – и словно в тщательно срежиссированном балете, охотник тоже начал падать, теряя сознание.
Стены капища продолжали тихо содрогаться, и щебенка продолжала сыпаться из глубоких трещин. Избитый камнепадом Ирениус продолжал рвать лозы, однако теперь под его руками они осыпались сами, давая наконец-то всем выжившим путь к свободе.
В следующий момент массивная сфера переливающегося золотисто-золотого сияния поднялось из останков тел бога.
Разделилась на пять меньших сфер.
Каждая из них поплыла по воздуху и замерла возле каждого из ещё живущих: одна подле Чёрной Мамбы, одна подле беспамятного Энрике, одна подле Азаранта, одна подле Джошуа и одна подле Ирениуса, который уже повернулся дабы что-то сказать, но замолк, разглядывая парящую рядом сферу, размером со свою голову.
– Это... то что я думаю? – Произнес менестрель, явно не веря своим глазам. Словно зачарованный, он протянул ладонь, собираясь коснуться сферы.
-
Кстати да, потерял я этот плюс
|
Невер сосредоточился, посмотрев в небо и почти немедленно увидел как небо приобрело богатый бронзово-коричневый цвет – на момент-другой синева растаяла, словно её и не было, и небо стало полностью землистым, с прожилками меди и патины. Гобей пролегала здесь так могущественно, что от неё слепило в глазах – норгу пришлось быстро отвести взгляд, чтобы не перенапрячь флоигм, и небо почти сразу вернулось к его привычной синеве. Однако норг неожиданно здесь же увидел белую нить магии, толщиной примерно в два пальца, что вилась сквозь место ритуала, стелясь практически по земле. Проследив за её течением он увидел, что линия появлялась из кустов жасмина с одной стороны, кольцом обвивала фонтан с другой и там же уходила вниз, тая в землю. Феномен этого был норгу известен, но лишь в теории: Пять Драконьих Линий были очень могущественными, но все мироздание было пронизано магией и это не исключало меньших, более слабых Драконьих Линий даже в Лейфе. Но обычно чтобы разглядеть мелкие линии в сиянии Пяти, требовалась или значительная тренировка, или специальные чары, ни тем, ни другим из чего норг не обладал. Объяснение могло быть в их усилившейся магии... однако оно могло быть и каким-то другим. Так или иначе, он видел нить Тра так близко, что мог фактически взять её руками, даже если прекрасно знал что магия не взаимодействует таким образом с физическими телами. В отличие от подвала, здесь тошнота Донте и остальных студентов не имела никаких явно сверхъестественных триггеров. Зрелище распотрошенного тела, что не говори, первокурсникам действовало на мозги: одно дело расчленять мышь в лаборатории, другое дело смотреть, нюхать, практически касаться... вот этого. Можно было "отключить" эмоции, можно было собрать в кулак волю, можно было думать только о цели, и смотреть на небо, и делать дыхательные упражнения, и сохранять невозмутимое лицо, но даже патрульные – люди, во многом старше и несколько, хоть и сомнительно опытней героев нашей повести – не могли полностью скрыть того, как на них действовала эта сцена. Поэтому стремление Донте понюхать жасмин не вызвало ни у кого ни подначек, ни ухмылок, ни обвинений в слабости. Степень разложения (не путать со степенью распотрошения) была примерно такой же как и сейчас, то есть практически нулевой, разве что кровь ранее была совсем не свернувшейся, и даже не загустелой – даже хотя за те полчаса, что потребовались Пожилому-и-Шрамоватому чтобы добраться до места преступления по тревоге, обычная человеческая кровь была бы уже достаточно сухой. На слова Халиты Просперо кивнул и принялся аккуратно собирать образцы; его собственные пузырьки завершились, но у Седого и Пожилого-Шрамоватого нашлись дополнительные; похоже, что каждый из отряда Просперо был снаряжён для подобной работы. Сержант взял образцы белой и алой субстанции, и чистой, и там где на неё попала кровь демона, и образцы тканей самого демона из нескольких мест. В ответ на вопрос Донте сержант подтвердил что сердца здесь нет и патрульные подтвердили что ничего в окрестностях не нашлось, они искали (вообще ни капли крови за краем диаграммы не нашлось). Выходило так что что сердце неизвестный убийца унёс с собой или уничтожил. Насколько Донте и Шиолта совместно вспомнили, Лейф не был полностью защищен от внезапного проникновения, не от всех видов его по крайней мере. Во-первых, город занимал огромную территорию и чтобы сделать его постоянно и везде защищенным от порталов, иномировых шагов, врат, тёмных путей, сноходцев, астральных караванов, слияний душ друидов и остальных способов странного перемещения о которых Донте не знал, но которые наверняка существовали, требовалась слаженная работа многих многих очень могущественных магов в течение многих лет. Во-вторых, маги никогда не пойдут на такое, потому что как тогда они будут эффектно исчезать туда и сюда, щелкая пальцами? Шутки в сторону, насколько оба студента знали, важные места – такие как Белый Дворец, резиценция Мастерицы, Краснокамень (и та тюрьма, естественно) и, конечно же, многие места Университета, были так или иначе защищены, но по площади города это составляло ничтожную часть. От порталов и врат из иного мира город был естественно защищен Драконьими Линиями – Шиолта где-то читала что-то про уплотнение реальности, но текст был заумным до невозможости, с массой выкладок и малым для неё смыслом. Общая суть была такова что демонам крайне сложно пробиться в Лейф через порталы или даже свои способности; дальше книга говорила о дисполяризации, конвергенции и прочих скучных вещах, Шиолта не дочитала её даже на четверть. Что до армий этого мира, то открыть портал нужной величены крайне редко какой маг мог, а если и мог... Лейф был городом сильных магов, и развеять такие, крайне заметные, врата нескольким сильным магам было куда проще чем одному сильному магу их создать. Но телепортироваться по одиночке в разные части города это мало кому мешало, что утром (боги, неужели это было только утром?) громогласный Мазриан Пайн и продемонстрировал. – Аккуратный скотина, этот убийца. Нет, весточку мы сегодня уже получили. – Недобро хмыкнул Просперо в ответ на слова Шиолты, выпрямился и прожестикулировал в сторону диаграммы. – Это безопасно разобрать? Магии нет, и я не заметил никаких механизмов, но это может быть алхимической ловушкой. Если рассматривать алый слой и белый слой отдельно, они значат сами по себе что-то особенное? Ещё такой момент: печень и кишки надрезаны или разрезаны в ряде мест чем-то вроде скальпеля. По тому как разрезы лежат, есть сильная вероятность что они совпадают с рядом линий или пересечений. Это вам что-то говорит? В руках Шиолты оказалась статуэтка, которую они давеча упёрли из камеры конфискованных предметов Хладного Моста: не слишком большая (может быть с пол-ладони высотой) и грубо вытесанная из зеленоватого камня, она изображала сутулую крылатую фигуру в мантии, лишенная черт голова которой струилось чем-то вроде радиальных щупалец, хотя с другой стороны это могло быть стилизованными лучами света.
-
Хороший пост, один из многих. Нравиться как обстоятельно все изложено - прямо картина маслом. не путать со степенью распотрошения А, точно, это в соседнюю графу заносить=))
|
Каэро (в храме Нокрии?) Ему не было одиноко. Одиночество как концепт, как нераздельное, замнутое на самого себя бытие, больше не существовало в его вселенной. Удержав свою руку, он обрел семью в понимании, что будет недоступно смертным. Его дети, фрагменты его, прежней всевластной, сути, его братья и сестры в нынешней мощи... но всё же дети, потомки его одиночества, рожденные в муках и сомнениях плоды его самозачатия. Такие разные, они стали неповторимыми голосами мира: море, родившееся старым, ветер, умирающий юным чтобы возродиться снова и снова, голоса зверей, и песенное дыхание пустынь, и блеск драгоценностей в расселинах камней, и сны, что странствовали сами по себе, лениво окутывая новосозданные живые леса. Серый шар, что парил над ним, втрое больший чем он сам, уже не был серым. Шар теперь был невообразимой сложности плетением, где каждый из его детей был частью от части мира, и каждый любил его, вплетая свою нить в ткань мироздания, свою ноту в мелодию, движение своей руки в приливы и отливы. Драгоценный гобелен, где не существовало серого. Он испытал материнскую гордость за каждого, за каждый созданный ими лист травы.
Ему самому осталась ночь, невысказанное, чистый тёмный лист, понимающее молчание. Его первоначальная суть, что-то, через что он определил самого себя там, где не существовало ничего, но сейчас он был тьмой, без которой не могут существовать цвета, тёмный гобелен, необходимый для того, чтобы на фоне его ярче сиял свет.
Самый яркий свет. Самый возлюбленный свет. Самый прекрасный свет мира.
Этот свет едва не убил их всех.
Горечь предательства была слишком сильна даже сейчас. Видеть своих детей исчезнувшими, их яркие искры навечно поглощенными ярчайшим светом, плоды их трудов, детей их душ измененными в угоду иному замыслу было слишком большой болью даже сейчас. Свет стремился стать самым сильным, самым могущественным, единственным – как некогда был и он сам, всевластным. Был ли свет тем фрагменом его, что был сомнением, желанием поднять руку на зарождающихся богов? Был ли он нежеланием видеть свою суть разделённой, свою работу попранной, свой замысел нарушенным несовершенными, такими разными, такими многогранными желаниями иных? Если бы он знал это ранее, смог ли он уничтожить одну искру ещё в зародыше, дабы остальные могли существовать без страха, просто могли существовать?
Свет не слышал мольб и прошений, он не внимал доводам, он смеялся в ответ на угрозы. Многие искры богов погасли, их песни навеки умолкли прежде чем его дети, его братья и сестры, взялись за оружие, стремясь остановить возлюбленный свет мира. Он сам был последним из сражающихся, но это не сделало его удары меньшей болью, и каждый из этих ударов он наносил по себе равно как и по свету. Возлюбленному свету, ярчайшей, прекраснейшей, убийственной звезде...
И когда война завершилась, боль никогда не оставила его. Ни один из его детей не прошел сквозь это неповрежденным – кто в большей, кто в меньшей степени – и дальнейшие сражения давались им легче, но он, первичная ночь, скрылся в трещины и пещеры, в темноту и молчание. Он изгнал себя в мир смертных, слыша их мольбы, опекая их детей и убийц, двигаясь сквозь их перекрестки, храня их секреты... его дети приходили к нему за советом, они вели с ним тяжбы, они воздавали ему почести и забывали о нём, как все дети забывают своих родителей, чтобы вспомнить о них снова в минуту нужды или нежности, но он никогда более не пел и никогда более не касался мира как делал то ранее. Мир тёк и менялся вокруг, пока он оставался лишь фоном для сияния его спасенных детей, тёмным фоном, что не мог забыть, и не мог простить, и не мог перестать горевать...
* * * Каэро стоял в небольшом алькове в стене одного из туннелей. Дарованным храмом зрением он видел фигуры паломников, их, идущие в полной тишине, силуэты. Каким-то образом он вновь оказался на пороге храма, в дюжине шагов от выхода, и видение жило в его памяти как отчетливо запомненный сон, но Каэро почему-то не сомневался ни в его истинности, ни в его источнике.
Почему он видел всё это?
Потому что он искал правду.
Это было правдой.
Что теперь?
* * *
Молодой жрец, в чьей обязанности было присматривать за паломниками в этот невероятно сумбурный день посмотрел на застывшего в алькове Каэро, не в силах скрыть нетерпение. День был сумасшедшим, и, измотанный, жрец хотел лишь добраться до своей кельи и спать, спать, спать – или просто даже лечь и вытянуть ноги, на которых он простоял и пробегал последние восемнадцать часов. Он был неплохим по-своему парнем, этот молодой жрец – в меру верующим, в меру простоватым, в меру любителем легкого церковного комфорта – но сейчас мысли его были далеки от божественности и сосредоточены на ноющих ногах и горизонтальных поверхностях с одеялом. Храм Нокрии закрывался на ночные таинства, но этот последний из паломников пялился в темноту, не двигаясь с места и тем самым отдаляя его собственное соединение с кроватью. Жрец терпеливо ждал и обещал себе что ещё тридцать секунд и он будет выталкивать этого типа вежливой силой. Ещё тридцать секунд... и ещё тридцать... наконец-то веки бледного типа дрогнули, взгляд стал осмысленным. Молодой жрец, скрыв нетерпение как мог, подошел к Каэро и вежливо прожестикулировал в сторону врат из храма, всеми фибрами души надеясь что это последний паломник и он, наконец-то, может отдохнуть. Город был нервным сегодня и многие искали покоя и утешения в храмах. Но в то время как высшее жречество совещалось целый день (или находилось в кристаллах, как шептали послушники, невзирая на угрозы разных наказаний и дополнительной работы), вся забота легла на простых жрецов вроде него, и, как следствие, обычно легкая церковная жизнь была сегодня очень тяжёлой.
В беззвучии храма он с тренировкой нескольких лет встал спиной к туннелям и благословил жестом бледного типа – этот манёвр выглядел просто как движение, но теперь чтобы вернуться в туннели, бледному типу пришлось бы довольно грубо идти мимо него назад. "Леди Ночь" – взмолился мысленно жрец, чувствуя вместо ног две деревянные колоды. – "Только бы бы он ушёл и этот день закончился..."
-
Это просто счастье, а не пост. Игроцкое счастье.
|
(исследование, часть 2 ответов) Донте не сразу, но всё же нашёл на руке демона уже знакомую метку, как и в прошлом случае, расплывшуюся от полутрансформации, благо руки волака были выворочены нужным образом и трогать ничего особо не пришлось. В мешанине демонических органов вызыватель уловил разве что явное отсутствие сердца. Кишки, вытащенные из брюшной полости наружу, присутствовали, и, похоже, желудок тоже был, но оставалась ли здесь печень – второй по значимости орган после сердца – то вызыватель сказать не мог, особенно потому что трасформация явно затронула не только внешность, а он не настолько хорошо знал сравнительную экстрапланарную анатомию. Толстая кожа волака и одежда не позволяли сказать был ли демон удержан верёвками или оковами; по крайней мере следы таковых отсутствовали. Донте подозревал, а Лихайе затем подтвердил что обычными оковами волака удержать сложно – пушечное мясо, эти демоны отличались завидной силой. Одежда, как то быстро понял Невер, была достаточно добротной, но не роскошной и по фасону лет на пять устаревшей. Преуспевающий клерк, средней руки торговец... хорошо начищенные сапоги подразумевали достаток и отсутствие нужды гулять по грязи, однако, привыкшему подмечать многое о людях барду немедленно бросилось в глаза отсутствие личностных штрихов даже в этом кровью залитом трупе. Всегда, на каждом человеке были такие, одежда несла отпечаток личности не меньше, а может и больше чем их походка или голос: "потому что жена подарила", запонки, небрежно повязанный шейной платок, обгрызенная курительная трубка, полный таблеток от кашля кошель. Здесь же ничего этого не было, даже кошель был явно пустым. "Как роль в театре" – неожиданно понял Невер. Нет, на актёра демон походил меньше всего, и его костюм был совсем не театральным, но принцип был тот же. Словно кто-то создал идеальный костюм обывателя средней руки, забыв или посчитав ненужными включить всё, что составляло личность, и всунул в этот костюм демона. Главная рана была нанесена чем-то острым и достаточно тонким – не ланцетом, скорей клинком, может быть даже одним из клинков что теперь пришпиливали волака к брусчатке – поскольку края раны были в целом ровными, но никакой ланцет не взял бы такую толстую шкуру. Однако сама рана была зверской, словно после первоначального разреза кто-то засунул обе руки во внутрь тела и с силой, словно распахивая застрявшие ставни, демона раскрыл в обе стороны: в паре мест ровные края ран были... смятыми и разлохмаченными, за неимением лучшего термина. Попытавшаяся проимитировать процесс Шиолта поймала себя на мысли, что будь на её руках когти, а сами руки раза в два больше, её когти могли оставить чем-то похожие следы. Как и в прошлый раз, кровь демона застывала явно медленней чем человеческая: по рассказам патрульных, она была свежей ещё часа два после их прбытия на сцену и начала застывать незадолго до прибытия Просперо и студентов; даже сейчас внутренности волака отсвечивали влажным в дергающемся свете факелов. Основная масса крови собралась под телом, но – как объяснил Просперо и как могли наблюдать сами студенты – нечеловеческая окраска демона не давала понять собиралась ли кровь в нижней части тела после смерти под властью силы тяжести как то происходило с людьми. Толстые красные и белые линии, которыми была прочерчена диаграмма, по виду походили на мел, но а) ни один мел не вынес был контакта с кровью и не расплылся бы и б) линии были слишком объемными, толстыми, заметно выпуклыми, словно крем. Какая-то странная... паста, похоже? Или краска? Белые линии слегка искрились и оставались нетронутыми даже под слоем крови, словно кровь не могла их коснуться; красные линии, там где на них падала кровь, были замётно темней, почти чёрными. Однако без лабораторного анализа сказать что это было очень затруднительно. Халита единственная заметила что белые линии везде в диаграмме шли поверх красных. Имело ли это какое-то особое значение она сказать не могла. Белая субстанция своей характерной искрой напомнила ей чем-то о соли. Про такую магию никто из студентов ничего не знал, кроме того что это была ни одна из традиций Амбии (и Лейфа, в том числе), и не (по словам Седого) какая-либо из известных граназарских традиций. Она была геометрической, то определённо, но её сложность и детализированность была, по всем известным студентам законам магии, избыточной и не должной работать. Диаграммы нужны были чтобы правильно распределять и балансировать энергию в сложных чарах, и для каждой такой балансировки было достаточно одного пути, одной линии, одной ясной связи; принцип был здесь "чем проще, тем лучше" – чем меньшее количество связей требовалось для целей, тем стабильней была диаграмма и надёжней ритуал. Здесь же линии шли по две, по три, собирались в круги и треугольники, словно у безумного геометрического паука, и – что вообще было абсурдно – местами перекрещивались друг с другом. Стабильность такой диаграммы была, в лейфовской традиции, совершенно смехотворной. Однако что было очень очевидно, что поза убитого и диаграмма работали в зловещей гармонии: разведенные ноги и обе сведенные вместе руки демона образовывали вершины треугольника, которые вершины были окружены тройными кругами и всё это соединено вместе ещё одним внешним треугольником и кругом. Другой, инверсированный треугольник, со своими кругами и линиями, но белым цветом, шел в обратном направлении, так что в сумме получалась красно-белая шестиконечная звезда, в алых "лучах" которой был распят демон и внешний белый круг которой включал в себя весь ритуал, до последней капли крови. Между линиями диаграммы, по сторонам треугольников и вписанные в тройные круги, шли разные странные символы, но даже волшебная лупа Шиолты не смогла сказать что они значили: это был явно не какой-то язык с понимаемым смыслом. Никто, даже Лихайе, не смог сказать по памяти что это за штука и в чём её цель. Сложность и, что главное, геометричность диаграммы показались Шиолте очень знакомыми. Где-то она такое уже видела, совсем недавно, причём. Тело явно принадлежало такому же волаку как и ранее (насколько Донте и Лихайе могли идентифицировать). Исключая одежду, этот даже выглядел совсем как предыдущий – то ли все они были на одно лицо, то ли опыта различить их не хватало. Сопоставив факты, студенты согласились что предполагаемое время ритуала скорей всего было на закате – позднем закате второго самого короткого дня в году. То было известно Неверу по фольклору что чары на закате солнца редко делались ради чего-то хорошего и обычно (хотя и не всегда) касались секретов, тёмных клятв и умышленного причинения вреда. Проклятья, впрочем, наиболее эффективно было накладывать в полночь.
-
Спасибо за развёрнутый ответ на кучу вопросов. :)
|
-
Замечательно. Обожаю логичность и внимательность Каина!
|
-
да уж, как говорится, одна история офигенней другой xD
|
-
P.S. тот бардак, который отвлек стражников от вашей башни и дал вам пробраться внутрь, на самом деле был взрывом в дверях башни соседней партии в их эпилоге две истории могли идти параллельно или затем сойтись в одно целое
вот это поворот D; мне понравилось, правда!
-
не представляю как бы мы всё это перерабатывали) но могло выйти интересно
|
Когда Юрих к нему обратился, выглядывающий за парапет слуга отчего-то вздрогнул и уставился на барона синими глазами, которые на тонком миловидном лице казались просто огромными.
– Эээ... меня зовут Сид, просто Сид. – Запнувшись, представился он, явно нервничая. И поспешно добавил, словно вспомнив, что обязан при разговоре с аристократией. – Ваше Высочество.
Руайд тем временем передал господину Лану ключ, получив взамен увесистый мешочек. От мага не укрылось, что господин Лан несколько напрягся, когда барон обратился к его слуге: не смотри Юрих столь пристально на подростка, он бы тоже это заметил. Однако имя Бьярни не вызвало ни в том, ни в другом характерной ноты узнавания.
– Можете пересчитать, если желаете. – Поскольку напряженная ситуация развеялась и сделка была завершена, господин Лан сжал в руке ключ и сжато обратился к слуге. – Сид, отправляйся на корабль.
Таща тяжелый саквояж и опустив глазищи долу, слуга отправился на корабль, но стоило ему ступить на борт, как снаружи и внизу башни послышался какой-то шум.
Выгляни кто за парапет, он увидел бы отряд, числом не меньше полудюжины, все одетые в тёмное, в длинных плащах и закрывающих лицо шарфах; у двух на поясе были шпаги, один нёс свернутую сеть. Люминисцентный огонь плавал вокруг них давая света достаточно для самого отряда, но, словно пламя свечи, не сияя слишком ярко. Верховодила отрядом высокая светловолосая женщина – единственная, кто презрела анонимность маски. Несмотря на атлетическую фигуру, более подобающую воину, гордую красоту валькирии не столько портила, сколько оттеняла повязка через левый глаз, и волосы, уложенные в косу вокруг головы. Облаченная в кольчугу, она держала короткий, украшенный разноцветным магоцитом посох, словно меч.
– Они здесь! – Донеслось снизу, приглушенное. – Теперь ему не сбежать!
Господину Лану не требовалось много времени чтобы понять что происходит. Действуя невероятно проворно для человека столь почтенного возраста, он метнулся на корабль и втолкнул Сида на палубу, бросив ему ключ и сам став на мостике соединяющий корабль и башню, с тростью для ходьбы перехваченной как-то не так как обычно перехватывают трость для ходьбы; этот хват подразумевал боль при соприкосновении с тяжелым набалдашником, например. Сид, словно кролик, застыл с ключом в руках, в панике уронив саквояж, его глаза бегали по снастям, явно выискивая место куда бы он мог удрать.
– Что тут происходит?! – Не сдержалась Арштат, на пальцах которой разгорался огонь, и Тэв, предполагая предательство, схватился за меч. Господин Лан, чье лицо превратилось в нечитаемую маску лишь ответил "Вас это не касается", но снизу в этот момент донеслось "Босс, дверь заперта!" и ответ повелительным голосом явно привыкшей командовать женщины "К чёрту дверь!". Этот повелительный голос, этот уверенный властный тон подействовал на Сида словно оплеуха. Подросток посмотрел на собственные руки, покрепче сжал ключ и бросил взгляд по сторонам, видя что корабль привязан к причалу снастями, и явно зная что у них нет времени даже если он немедленно найдет рубку.
– Помогите нам! – Выкрикнул он отчаянно, подаваясь вперед. Сдернув перчатку с руки, он продемонстрировал перстень, крупный камень в котором переливался неземным сиянием.
Каждый житель Ивалира без исключения знал этот перстень, от последнего нищего до самых высокорожденных герцогов. Их существовало всего двое во всём мире, Синнарских Камней-близнецов, некогда бывших единым целым. Их невозможно было подделать. Их невозможно было украсть, изменить или уничтожить, выманить силой или хитростью. Их носителей всегда было лишь двое и камни имели силу только в руках этих двоих, не подчиняясь никому ещё.
Первым был правящий монарх Ивалира: сейчас, после смерти королевы, этот перстень восседал на бархатной подушке рядом с королём-консортом и регентом страны. И второй – всегда, без исключения – принадлежал наследнику или наследнице престола.
В сиянии Синнарского Камня иллюзорная магия и краска для волос слетели с Сида и перед изумлённым бароном предстал Его Королевское Высочество Принц Рин, собственной, взволнованной, четырнадцатилетей, сребноволосой персоной. Чувство дежа-вю, как и странное поведение господина Лана, что стал на мостике, защищая слугу, было теперь абсолютно понятны.
– Я принц Рин и меня пытаются похитить для ужасного ритуала! – Выпалил принц на едином вздохе; в огромных, теперь подлинно лиловых, глазах показались слезы. Внизу раздалось шипение и затем взрыв. – Помогите мне, пожалуйста!!!
Историки будущего так и не смогли полностью воссоздать что последовало далее, и сначала ли были перерублены швартовые или потом, когда магоцитовые турбины засветились и мелодично загудели, готовясь поднять корабль в воздух. Швырнул ли господин Лан сомневающуюся Арштат в корабль до того как над парапетом взлетела одноглазая варькирия – планируя магией удержать корабль пока её подручные бежали вверх по лестницам – или это произошло уже после того как выстрел из посоха преследовательницы проделал дыру в парусах?
Одно было точно: Юрих, Арштат, Тэв и Руайд конечно же помогли принцу сбежать от его похитителей, и, хоть и с дырявыми парусами, украденный летающий корабль отправился в дали – в панике выставленные на компасе неизведанные дали, чтобы затем рухнуть в сотнях лиг от Ивалира среди мистического леса и встреченного там не менее мистического рыцаря.
Но это была уже совсем другая история.
-
Спасибо за игру! Интересно получилась, и интрига... до самого конца что только не предполагал, и везде ошибся...
-
Всё хорошо, что хорошо кончается)
|
Абсолютная реальность опасность, которой подвергался его товарищ, встряхнула Джошуа и сияние золотой реки наконец-то отступило прочь: зелёно-золотая бесконечность ещё оставалось на переферии восприятия Стиллмэна, но он мог действовать, наконец-то, свободно: в войне с рекой жизни, с его собственным рассудком, что пытался в эту реку жизни войти, он получил значительное перемирие.
Джошуа не удалось избежать удара одного из каменных кулаков, но прежде вызванная витальная защита погасила ущерб – его едва не сбило с ног, то верно, но прытко бросившись в сторону, он всё же успел убраться на безопасное расстояние. Состояние Азаранта было плачевным: парализованный и избитый многократными землятрясениями, он находился на грани тяжелого обморока. Доставая лечебное зелье, Стиллмэн услышал как за спиной снова резко взвизгнула – ослепляющей молнией и облаком картечи – мадмуазель Вероника, как выругался Ирениус, видя что полубог ещё стоит, как Энрике начал молитвенный речетатив...
Охотник проделал все требуемые слова и жесты с хирургической точностью. Душой он понимал что стоящий перед ним на самом деле бог – пусть не один из всемогущих Безразличных, но всё же divine, – но это его не остановило. Проводя финт он взмахнув мечом как если бы целясь в бедро гиганта и, когда тот попытался отбить клинок тут же подался вперед и с размаха впечатал сгусток тёмной энергии прямо в трещину-рану, нанесённую им ранее и расширенную выстрелом Ирениуса.
Эффект был неожиданным. Искатели уже видели как огонь сжигал лозы в пепел и обугливал камень, но сейчас, когда энергия смерти коснулась дыры в естестве существа, свет изнутри неожиданно ринулся вперед, воссоединяясь и поглощая негативную энергию заклинания, изливаясь из раны массивным потоком словно кровь из пробитого сердца, как если бы позабыв что обязанность крови в том, чтобы поддерживать в ком-то жизнь.
Маловыразительное лицо идола исказила дикая боль, и Энрике почувствовал не меньшую боль там, где капли переливающегося золотистого света коснулись его кожи – хотя стоящая рядом Чёрная Мамба, что тоже попала под "душ" напротив, стало легче. Рухнув на одно колено, словно подкошенный, гигант вцепился в рану, зажимая её огромными каменными пальцам, пытаясь втиснуть непослушную реку жизни обратно в своё тело в то время как золотое и чёрное сияние пытались сожрать друг друга перед лицом несколько ошеломлённого охотника, который как ни крути, никогда не предполагал раньше что чистые энергии могут ненавидеть друг друга. И зелёно-золотая река жизни не собиралась давать своей противнице не единого шанса, продолжая всё литься и литься.
– kupata nyuma!.. – Простонал гигант, тщетно пытаясь удержать хлещущую из раны саму жизнь. – kupata nyuma...
Ещё пару секунд назад столь полный сил, избитый, но не побеждённый, сейчас с него сыпалась каменная шелуха и куски гранита, зародыши лоз бились вокруг него, силясь подняться. Застонав, полубог поднял голову и, впервые смотря на Энрике не сверху вниз, прямо в глаза, произнес.
– kama mimi... si kuishi – Он тяжело оперся на землю обоими руками, его голос зазвучал с присвистом, с неземным эхом урагана над джунглями – ....huwezi kuwa hai... ama...
И с размаху ударил обоими кулаками в землю. С потолка посыпался камень: стены капища, ослабленные предыдущими землятрясениями, начали осыпаться, грозя похоронить под собой всех искателей если те вовремя не остановят умирающее божество. Парализованный Азарант, которому приходилось хуже всех, получил булыжником по голове и потерял сознание в глубоком, практически смертельном обмороке.
Ирениус заозирался и взгляд его устремился на лозы, всё ещё закрывающие выход.
– Merde! – Выругался он, теперь искренне сожалея что не использовал последний выстрел на путь отступления. Пузырьки с огнём и кислотой завершились и поэтому менестрель, каким-то чудом сохраняя равновесие и попав под упавшие камни лишь раз, бросился к лозам и принялся рубить их байонетом мадмуазель Вероники. Клочья лоз полетели во все стороны словно конфетти: предчувствуя близость смерти дварф рубил с утроенной силой, но потолок продолжало трясти, и он не успевал, не успевал, не успевал...
-
За титанические усилия по описанию этой невероятной битвы и за саму драмматичность момента. Ожидание было не зря.
|
Лихайе и Невер (и также Донте) (на первом этаже заброшенного дома)
Лихайе пошел вокруг дома, периодически останавливась и закидывая в пасть особенно понравившиеся ему куски дерева и штукатурки. Ощущения, что получал по "прямой связи" Донте напоминали ему суперпережаренные в масле, но такие вкусно хрустящие на зубах булочки тети Орры – можно съесть десяток и всё равно ещё захочется, даже если знаешь что потом будешь горько раскаиваться съеденным и мучаться от перемаслянной изжоги вкупе с запором... сейчас же вызыватель чувствовал чувства эйдолона, ощущал приятный сытный вкус штукатурки на языке, видел его лапы словно свои руки, видел покосившееся крыльцо, похожее на пару поставленных друг на друга ящиков и затём облупленные шпалеры стен, шаги внутри и слева, идущие вправо, и...
СТОП!
Когда это он начал ощущать Лихайе так явно?!
Да, они могли обмениваться мыслями на практически любом расстоянии, но это было подобно разговору двух, повернутых спинами друг к другу людей, стоящих на противоположных концах комнаты: передавалась интонация, максимум. Да, он знал когда Лихайе был близок к смерти и настолько в целом был ранен – но туманно, отстранённо, без угрозы для себя. Здесь же и сейчас, Донте в переносном смысле раздвоило – одна часть его продолжала стоять у входа в подвал, почесывая пузо, и вторая часть его нюхала заброшенный дом в поисках чего-нибудь вкусного, как вот, например, стекла. Невер прошёл перед его двойными глазами, ореол кружащегося вокруг норга кристалла накладывался на темноту, скрип половиц на безмолвие, ощущение присутствия на полное отсутствие такового вокруг одного из его тел.
Голова у Донте закружилась, контакт прервался, к горлу подкатил тяжелый комок как от дюжины булочек тети Орры. Ошеломлённый, он понял что каким-то образом установил с Лихайе прямую связь: то, что согласно всем его исследованиям он не смог бы сделать ещё долгое время, пока его флоигм не настроится хотя бы на две чары в день, да и то, такая связь работала бы очень короткое время, буквально секунды даже у опытных вызывателей... но он видел – он был – Лихайе, неспешно обходящим дом, и даже если бы эйдолон был супер-быстр, Лихайе не успел бы обойти строение так быстро.
Лихайе, заслышав суматошные мысли Донте, послал невнятный вопрос-мысль, которая на человеческом языке лучше всего была бы выражена фразой "что тебя грызёт?"
Не подозревая о царящем в голове Донте сумбуре Невер тем временем окинул комнату взглядом и прислушался. Но то ли неизвестный бродяга давно покинул это место, то ли мрачные предположения норга были оправданы и прежний обитатель сейчас обитал в кристалле – так или иначе, сколько норг не прислушивался, в этой комнете он не услышал и не увидел никого.
В прихожей, однако, послышались тяжелые, громкие шаги. Невер весь аж подобрался, но тут же знакомое порыкивание дало ему понять что это Лихайе-отнюдь-не-мастер-скрытности присоединился к его исследованиям. Выглянув в прихожую на пути в правую часть дома норг убедился что его предположения полностью верны: Лихайе стоял, устремив морду к потолку, словно к чему-то прислушиваясь. Если обитатель комнаты всё же существовал и попытается рвануть к двери, лохматый большой эйдолон явно послужит буффером.
Справа от лестницы сорванная с петель дверь открывалась в большую, вытянутую влево комнату, завершающуюся заколоченными окнами; судя по обрывкам гардин, остаткам большого стола и перевернутым, изуродованным стульям, скорей всего столовую. Если здесь обитала семья, её легко можно было представить сидящими над тарелками за таким столом; если же одиночка, длины и пустоты такой комнаты хватило бы чтобы чтобы чувствовать себя королём. Были ли здесь слуги, повинующиеся каждому его капризу или напротив, галдящие дети? Разруха и запустение смели любые следы человека в пределах обозрения, и в слабом свете кристалла дальний конец комнаты тонул в полумраке. По грязным шпалерам шли похабные надписи разной степени яркости, какая-то рвань валялась здесь и там, вкупе с черепками, обломками стекла и прочим мусором.
Сразу направо от входа в столовую (?) была ещё одна дверь, но, в отличие от первой, снесённой, не только стоящая прямо, но и заколоченная парой досок-крест накрест. Ещё одна дверь (таким образом в столовую в общей сумме вело три) была прямо напротив входа и Невера в противоположной от них стене. Неплотно прикрытая, эта третья дверь всё же не давала рассмотреть что находилась дальше.
|
|
-
Хах, это было прикольно) точно плюс!
|
|
Шиолта, Халита, Невер, Донте и Лихайе (в подвале с красным коконом) (в процессе) Предположение Невера о том, что в помещении могли остаться какие-то следы людей, сей ритуал совершивших, не было пустым, но оглядевшись вокруг ни он, ни Донте (ни Лихайе, если на то пошло), не нашли ничего примечательного. В отличие от остального запущенного дома, кто-то явно здесь прибирался: вынес мусор, подготовил пол, очистил стены так что знаки можно было выводить, не рискуя нарисовать что-то не так. Вполне обычная подготовка для ритуала, и если вокруг и оставались следы аур проводящих сие безобразие, они давным давно рассеялись. Сам Невер мало что знал о народах Граназара: несмотря на все развития в аэроплаванье и давнюю историю двух близких континентов, не-торговые связи между Амбией и Граназаром не были такими уж обширными или дружественными. Он знал что Граназар был родным континентом руслей (на Амбии называемых троллями), и что превалирующий на континенте народ драконидов вообще презирал любую магию, взамен черпая силу в своём наследии, в конце концов превращаясь в настоящих драконов (в теориии, конечно, никто из ныне живущих в мире никогда не видел настоящих драконов). Традиции арканной магии же были крайне мало изучены – не только потому что что её практиковали в основном меньшинства, вроде куш и орков, но и потому что материалов по обычаями, странам и культурам Граназара было мало. Нередко всё что было у амбийцев, было собрано из небылиц и полуправд торговцев и редких любопытных путешественников, что умудрились вернуться домой, и также калдири, но последние редко интересовались чем-то дальше побережий. Серьёзные экспедиции случались, и даже Лейф отправлял парочку в поисках легендарных Янтарных Гор, но так, навскидку, ничего достойного не вспоминалось и в представлении Невера на Граназаре везде было очень жарко. Для привыкшего к северным лесам норга не самое приятное место обитания. В основном из-за скудности материала Халита тоже не смогла ничего припомнить ничего, что связывало бы Алое с Граназаром и планами. То есть, демонические измерения и их обитатели скорей всего взаимодействовали с Граназаром не меньше чем с Амбией, но если Алое когда-либо появлялось на Граназаре (а Халита имела смутное ощущение что где-то она слышала похожую сказку, что-то о красной чуме и проклятии), то оно скорей всего носило иные имена. Судя по выражению янтарных глаз-плошек Лихайе и его торчком стоящего хвоста, эйдолон крайне неохотно находился в этом помещении. По связывающей их связи Донте имел отдалённое представление что Лихайе даже не испытывал желания сожрать что-либо вкусненькое, вроде бумаги в руках седого, что для эйдолона было довольно примечательным состоянием. – Плохо пахнет. Гадко, гадко. – Эйдолон почесал за ухом и тоскливо посмотрел на выход из подвала. – Демоны, гадость. Есть не буду. Полную природу ауры и Невер, и Донте опознать также не смогли, и если лилово-зелёный компонент ещё напоминал ауры Эббы и Лаунтры (разве что невероятно плотно свитые вместе, фактически в один необычный оттенок), то насыщенная аура алого была совершенно точно не Дести. Если честно до того норг и вызыватель раньше с таковыми не встречались на практике, хотя и знали, что восприятие магии во многом определяется магической традицией в которой воспитывался маг – так, лейфиская традиция видит магию в традиционных восьми цветах, в то время как калдири в пяти или двенадцати, а тролли вообще определяют её температурно. Явно это было что-то в обычную парадигму не укладывающееся, но что? Определить слабое место ауры также не представлялось возможным, – не только этот навык сам по себе требовал значительной практики и не преподавался официально ранее третьего курса, когда начиналась Оккультная Защита, но с такой необычной мешаниной аур и неизвестной функцией самого ритуала было неясно даже где подступать к анализу. Имей студенты достаточно знания и силы чтобы сплести что-либо со словами Уничтожить или Рассеять, можно было попытаться использовать лом вместо скальпеля и попытаться уничтожить ауру грубой силой арканы, но как та же Шиолта знала, не каждый магистр их произнести. Под воздействием магии позволяющей читать язык магии Невер смог прочесть только отдельные слова, здесь и там пятнающие стены среди прочих, оставшихся непонятных надписей, каждый из них свитый в плотном узоре чем-то напоминающий розу. Ближайший из этих слов-узоров находился неподалёку от того места где сейчас стоял седой и переводился просто как "Проклятье", снова и снова и снова. Донте, избравшему язык демонов, тоже удалось прочесть только редкие вкрапления среди остального текста. Но, хотя буквы стали понятными, сами слова не переводились в нечто повседневное: "Набулун", "Чархш", "Ваидор", "Кастриолло", "Гараф", "Танамана", "Пазиро", "Дарош-Великс", "Азиксар", "Баллреа" и другие, столь же непереводимые. Лупа была предназначена всё же для чтения книг и свитков. Стены, в данном случае, тоже были своеобразными страницами, однако Шиолте приходилось держать лупу почти вплотную к надписям, надписи были большими, лупа была небольшой, слова шли спиралями и зигзагами и дело оттого продвигалось медленно. Однако слово за словом Шиолта начала разбирать написанное, начав с ближайшей, выбранной наугад строки: "пусть твой дом будет уничтожен и дом тех, кто дал тебе жизнь, уничтожен, пусть дети твои погибнут, не оставив детей, пусть..." – Текст гласит следующее: "Силами четырех сторон мира, восьми направлений мира, шестнадцати направлений мира, всех направлений мира, да будет. Жертвой-зарытой-под-порогом, жертвой-забытой-миром, жертвой-познавшей-Имя ("имя" с большой буквы), жертвой-отдавшей-себя-Жажде ("жажда" тоже с большой), да исполнится. (Непонятное слово, явно другой язык) помоги мне, создай сон кошмара. (Ещё одно непонятное слово, явно другой язык, согласный с первым) вползи под их кожу. (Ещё одно неизвестное слово, тот же язык или система) прибудь, войди сквозь двери в сердце зовущих тебя. (Ещё одно непонятное слово, тот же язык или система) погрузи их в песню моих желаний. Венец пять звезд, сокровище пяти драконов, пусть твой дом будет уничтожен... – дальше идут проклятья и, насколько вижу, схожие вызывания. Полный перевод лучше предоставить письменно, во избежание. – Седовласый стражник произнес всё это своим сухим обыденным голосом, но делая странные, рваные паузы и неправильные ударения – скорей всего предосторожность против пробуждения инвокации. Первое из непереводимых слов, на которое седой стражник указал, не касаясь, было одной из понимаемых сейчас Донте (если понимание можно было применить в этой ситуации) надписей. На последнюю фразу седого, внимательно слушающий Просперо кивнул. – "Сокровище пяти звезд, дом пяти драконов" это явно Лейф. С учётом происходящего в городе это первое прямое доказательство умысла и подготовки. Так что врядли кристаллические блохи перекусали всех магов за ночь. Граназар, значит. Отлично, что вы нашли это место. – Последнее предназначалось Халите и Шиолте. Шрамы сержанта неприятно дернулись, что должно было означать ухмылку. Не зная Просперо, можно было решить что его каким-то образом обрадовала тёмная ритуалистическая камера, полная проклятий.
-
хо-хо, проклятая-демоническая Ганзарская печать. (= Хорошо описано(атмосферно), не зря ждали.
-
|
-
Вот... постепенно я все лучше и лучше начинаю понимать, кем играю.:) Реальное спасибо за впечатляющие подробности о верованиях и традициях далекой родины!
|
|
-
Нормег) велкам ту зе клаб)
-
выглядел словно в него ещё Ао мочился Даже представить не могу )
|
-
Димитивная дырь сделала мой вечер! И вообще у Сида очень колоритный говор.
|
-
При попытке даже мысленно засунуть её в платье мозги Шиолты просто отказались бы это делать.
|
На том и решили. Каэро отправился к храму Нокрии, в то время как Омни двинулся в Огненного Воробья. Путешествие рафа, хоть и долгое, было безынтересным: возбуждение на улицах поуляглось, и хотя некоторые лавки были закрыты куда раньше чем ранее, а таверны, напротив, были переполнены до краев, с рекордным в году количеством пьяниц, в остальном Лейф оставался Лейфом, с его золотыми фонарями и рукотворными каналами, с разносчиками, нахваливающими свои товары, сплетничающими кумушками в кафе и снующими по улицам грузчиками и курьерами. Если не приглядываться к висящим тут и там орнаментам, и разбросанными по некоторым деревьям частям одежды, которые никто не удосужился снять, тяжело было поверить что только вчера вечером город кружился в безумной кутерьме магии и веселья. Впору было задуматься так ли нужна была городу магия – и маги – если Лейф оставался Лейфом даже несмотря на то, что всех (кроме двух) лейфовских магов просто вычеркнули из жизни города. Может быть в этом и был неизвестный план? Да, магия приносила комфорт, роскошь и защиту, но крестьяне не перестанут привозить в город хлеб и корабли не перестанут отправляться от причалов только потому, что в городе внезапно не стало магов...
В какой-то момент путешествия рафа показалось что в толпе он увидел Шиолту Сарен и Халиту, шапочно знакомых студенток первого курса, но затяный своими раздумьям о непостоянстве всего в этом мире рафа среагировал слишком поздно и пара исчезла в толпе. То, что то вообще были они, было крайне маловероятно, конечно – и Халита, и Шиолта уже были магичками-сегодня-в-кристаллах, плюс девушки недолюбливали друг друга. Скорей всего просто две чем-то схожие со спины, но абсолютно другие барышни.
Омни
Обеденная зала "Огненного Воробья" была переполна: похоже, каждый постоялец в этот вечер пришел именно сюда чтобы съесть ужин, промочить горло и поделиться свежими новостями и слухами. "Огненный Воробей" был довольно респектабельным постоялым двором (хотя и не слишком фешенебельным, и совсем не слишком дорогим, что Вольси вполне устраивало): владела им семья исконных лейфовцев, и хотя некоторые места в гостиннице были отмечены недостатком финансов, в целом это было приятное, несколько старомодное место.
Обеденная зала постоялого двора, что могла вместить добрых пятьдесят человек была переполнена: гул разговоров практически заглушал легкую музыку, что играла тут же группа музыкантов, три официантки, сбиваясь с ног, обслуживали столики, и если бы не не вполне радостная атмосфера, можно было бы подумать что случилось какое-то знаменательное событие, а не катастрофа.
Каэро
Каэро же идти было совсем недалеко. Когда он подходил к комплексу, колокола на храме Нокрии пробили половину восьмого, однако во второй самый длинный день в году это лишь значило что свет солнца наконец-то приобрел янтарные оттенки и жара июньского дня стала чуть более терпима. Выросший в другом климате Каэро за прошедшее время так особо и не привык к изнуряющему (для него) летнему зною Лейфа, но лишенный сегодня сумрака кладбища или мраморных залов Университета он только сейчас осознал что за волнением дня не особо жару-то и заметил.
Широкая улица возле храма Нокрии, несмотря на довольно поздний час, была достаточно заполнена: кроме нищих, вымаливающих подаяние, и страждущих от миллионов разных хворей, просящих молитв в их имя (и подаяния), здесь хватало и просто просящих и ищущих утешения в этот сумбурный день.
Сам храм выглядел как тёмный, массивный, трехкупольный провал в небе; ночью здание сливалось с темнотой и становилось издалека совсем невидимым. Пройдя сквозь ворота Каэро оказалася в широком, но сумрачном мощеном дворе, усаженный по периметру неизвестными ему деревьями с тёмными листьями, похожими на ладони – как-то сразу звуки с улицы стали тише, галдеж отрезало, его собственные шаги стали почти неслышными и, хотя он не оглох, общее впечатление было что уши у него внезапно заложило ватой. Меж деревьями, по периметру двора стояли небольшие орнаментированные альковы, посвященные тридцати двум божественным детям Нокрии. В каждом перед символическим атрибутом божества горело по небольшой свече, словно бы источающей тьму вместо света, и лишь один альков – Каэнэля – был пуст и символически забит наглухо, как то велось издавна: мать помнила мятежного сына, но более не признавала его среди своих детей. Несколько воинов, в броне, подобной той что Каэро уже видел сегодня, застыли здесь и там, сжимая орнаментированные черным копья, неподвижные как статуи.
Перед некоторыми альковами были молящиеся, но большая часть простителей и паломников шла вперед, в высящуюся впереди громаду храма, узкие окна-бойницы которого были заполнены тьмой: ведущие внутрь двойные двери были распахнуты, но ни единого огня не было зажжено у этого порога. Несмотря на немалую громаду здания, храм был словно прижат к земле – ничего летящего, быстрого, воздушного – и его купола напоминали холмы, под которыми погребались древние воины. Говорят, храм восходил основанием ещё к племенам Мамонта, Сокола и Лисы, и глядя на эти стены, легко было представить эту древность даже если эти слухи были фальшивыми.
Даже во дворе было куда сумрачней чем снаружи, и, с каждым шагом к храму, вокруг становилось всё тише и тише, но Каэро продолжал видеть свободно как в ясный день, хотя и в странной, с холодным оттенком гамме и ближе чем обычно: благословение Нокрии, похоже, не позволяло ему видеть дальше чем то видели обычные лейфовцы. На одинокого сиринэ никто не обращал внимания – многие просящие были небогаты и многие носили темные мантии, накинутые – где в спешке, где подобающим образом – поверх обычной одежды.
-
Прямо пир во время чумы Какой все же классный этот город.
|
-
за переход к народной речи :)
|
|
-
Если честно за время приключений аасимар выработал для себя некоторую теорию, которая заключалась в том, что каждой найденной магической вещи или совокупности вещей предшествовал бой. Справедливая теория. И исключения ее только подтверждают.
|
-
Весьма достоверная реакция!
|
|
-
Брр, такой цветок определенно мог появиться в Подземье)
|
-
Сержант явно не одну буйную бабу повидал на своем веку)
-
|
|
-
Представил варежку. Не могу из под стола вылезти :D
|
-
Хорошо про достоинство подождать своей очереди и про зубочистку.
|
-
Не хватает только чего-то вроде: "продолжение следует" или "смотрите в следующих сериях" и какой-нить короткий ролик с ключевыми фразами-действиями из предыдущих моментов)
|
|
-
За сильфу. Такие детали, оттеняющие основные, достаточно мрачные события, они и снимают немного напряжение, и просто мило смотрятся, и тем сильнее хоррор, который иногда наступает в следующей сцене. Очень живо представляется, и вообще здорово.
|
Искатели разумно отошли подальше, и в тот же момент когда игла вонзилась в голову кукле-мужу Чёрной Мамбы, во все стороны от неё раскатилась – как чёрная вода хлынула – тяжелая, давящая энергия. Там, где на землю падала эта неестественная вторая тень буйная растительность джунглей побледнела и пожухла, как если бы давно лишенная воды. Где-то на грани восприятия ведьмы Большой Папа прищелкнул сухими костяшками, отпив от души извивающегося Мзунгу-Бваны и Сухие Земли самым краем наложились на земли живых. Лишь Энрике, чья наполовину мертвая кровь была разбужена некромагией, да Чёрная Мамба, как мастерица этих чар, чувствовали себя неплохо внутри этого эффекта – остальных, останься они в радиусе тридцати шагов от ведьмы начинало несколько подташнивать.
Но наиболее разительное изменение произошло не с людьми, не с растениями, а с самим пространством. Под взглядом Энрике ощущение мертвенности этого места усилилось, став плотным, очевидным ощущением присутствия чего-то немёртвого, и через секунду-другую вокруг Чёрной Мамбы, внутри иссушающего круга сгустились коленопреклонённые, смутно человеческие фигуры. Бездвижные, со смазанными, неясными чертами, словно сотканные из серой паутины, они походили на человеческие: несколько из них стояли на коленях возле лежащих на земле смутных силуэтов, заламывая руки, протягивая руки к телам на земле, гневно потрясая кулаком в сторону джунглей, потерянно уронив ладони на землю. Другие блеклые силуэты, на переферии затемнённой ауры, стояли вокруг, словно неподвижные свидетели, хотя некоторые из них вскидывали голову к чему-то невидимому, как если бы внезапно заметив опасность.
И Энрике, и Чёрная Мамба, и Азарант знали о этом феномене. Не являясь, в строгом смысле, нежитью, такие фрагменты были своеобразным эхом, психически-душевным оттиском на месте значительных потрясений и/или смертей, обычно незаметными для невооружённого взгляда. Миражом или эхом, как то можно было перефразировать, но не звука или видения, но трагической памяти, практически всегда связанной с мучительной или массовой смертью. Обычно такие места никак не угрожали здоровью живых, хотя те, кто селились на месте таких эфирных цист, нередко страдали от депрессий, апатии и кошмаров. Со временем, в течение десятилетия или двух, такие места нередко безвредно рассеивались сами по себе, но здоровая эмоциональная атмосфера последующих поселенцев или освящение молитвой могли развеять такие эхо-памяти куда быстрей. Отрицательные эмоции, последующие трагедии или намеренные усилия некромагов могли превратить такие места в обиталища злых духов – как пришедших с Той Стороны, так и созданных из мучительной ауры этого места. В данном случае чары Чёрной Мамбы лишь давали узнаваемую форму неумирающей памяти, воскрешая в глазах наблюдателей ту сцену, что скорей всего положила начало неясному ощущению трагедии, которое засёк Энрике пару минут назад.
|
-
хорошо что ещё не перевелись ценители прекрасного)
|
|
Донте
– У нас есть две ниточки: этот старик и труп на мосту. Оба явно были связаны с демонами при жизни. Татуировка у трупа на мосту оставалась видна под человеческой кожей. Если мы сможем установить где эти люди были в последние дни, мы сможем найти главарей. – Подытожил Просперо и подошёл к терпеливо ожидающим двум стражникам. Одному из них, грузноватому, но ещё мощному типу с шрамом через отсутствующий глаз, сержант отдал короткое распоряжение касающееся, почему-то, синего кота. То ли название улицы, то ли дурацкое кодовое имя, Донте так и не уловил, да и судя по тому что Просперо вскочил на лошадь, их ожидала очередная тряска. Лихайе, что за короткое время уловил связь между лошадьми, Донте и его изгнанием из прекрасного и вкусного мира, глубоко и огорчённо вздохнул.
– В седло. – Скомандовал Просперо. – По дороге пройдемся ещё раз через факты.
Скачка в этот раз была помедленней (всё же скакать во весь опор и разговаривать было неудобно), однако Лихайе пришлось снова отозвать. Просперо методично шел через факты сегодняшних открытий с тем чтобы или Донте, или последний стражник из его четвёрки могли внести какие-то коррективы перед тем как капитан Л. Харед услышит о событиях.
Со всеми этими разъездами солнце клонилось к закату и лучи его окрашивавали Лейф золотом и охрой на полотне теней, навевая спокойный, даже медетативный настрой, однако Донте не мог не подметить что атмосфера в городе не слишком спокойна, как если бы город, закусив губу, нервно ожидал что вот-вот случится бедствие. Во многом дела шли своим чередом: рабочие клали брусчатку, портные шили одежду, но нервозность просачивалась тут и там резкими окриками, мелкими потасовками, бранью. Наверное, на местах это было не так заметно – подумаешь, кто-то бросил резкое слово, – но в броске через весь город Донте не мог не подметить повторяющиеся явления.
К центральному участку поредевшая кавалькада подъехала без особых происшествий – разве что навстречу им попадалось немало людей, везущих кристаллы прочь от центрального участка. Причину сего Донте удалось понять как только они подъехали к зданию: оцепление стражи, грузчики, складывающие кристаллы в подводы, нервно мятущиеся родичи и знакомые, которые не успели вовремя убраться и теперь смотрели как их родных и близких увозят куда-то прочь. Над всем этим предводительстовал тучный, издёрганный, едва не сорвавший голос человек в сине-серых цветах и с цепью городского управителя: судя по всему, Принц решил взять валяющиеся по городу кристаллы в свои руки, фигуративно и буквально. Самодельная баррикада всё ещё стояла перед центральными воротами, но толпа в ней порассеялась, и, так или иначе, их небольшой кавалькаде никто не помешал воспользоваться воротами с боковой улицы.
|
|
-
Что Каин думал по поводу дурацких рыцарских побуждений так и осталось неясным, ...так как Кролик Каин был хорошо воспитан %)
|
Вольси знал о двусторонних и односторонних порталах немногое, несмотря на то, что очень многие арканные традиции по всему миру изобретали свой способ соединения двух точек пространства. От Дверей Сна древних мальстрейнов, что проходили через сырой вейр, до Быстрого Ветра собственного народа Омни, что позволял лететь с скоростью мысли, существовали множественные чары и заклинания, которые соединяли две точки пространства, не говоря уже о богах и демонах, что нередко видели мир как-то иначе и оттого не были скованы его привычной топологией. Порталы существовали в самом мире, но также были необходимы для того, чтобы попасть в иные измерения или затронуть что-либо вне Земли, обходя Предел Барьеров арканной магии. Портал мог быть совершенно явным – сияющими вратами, воронкой сырого Парадокса, изукрашенной дверью, созданной из кошмаров, – и мог быть незаметным шагом, так что шагнув за угол человек внезапно оказывался в совсем другом месте. Многие порталы – и особенно незаметные – требовали какой-то ключ, причём ключом мог быть как физический предмет, так и мысли, или же настроения, или же особый цвет одежды. Иногда порталы вели в одну сторону, и путешественник должен был изыскать другие способы возвращения; иногда в обе, с разными или же одинаковыми ключами. Там были ещё свои особенности – масса их, на самом деле – но Омни больше ничего не смог вспомнить важного: традиция Эббы всё же была совсем не его специальностью.
На его вопрос что до определениям порталов разрозненное студенческое мнение предложило пару способов, самым простым из которых был камень на цепи или веревке: если верёвку обрежет или же она исчезнет из рук кидающего, то портал явно односторонний, если же нет, то одним, перенёсшим двусторонний портал камнем в мире будет больше. К тому же, если камень вернется оплавленным жарой, изъеденным кислотой или треснувшим от холода, соваться в этот портал вообще не стоит, так что польза от кремниево-волоконного тестирующего агрегата несомненна, а затрат на него практически никаких.
Идеи "кто виноват" и "что делать" рухнули на Омни просто таки подавляющей лавиной. У каждого был кандидат или даже несколько: от Принца, Мастерицы и Архимага (да-да, его не исключали также) до происков Валлорега и пиратов с Острова Врат, до природной катастрофы, пошедшего не так ритуала, прорыва Парадокса и ещё массы, массы гипотез. Как на то и расчитывал Омни, взбурлившая по этому поводу дисскурсия быстро набрала обороты и практически все следующие полчаса прошли в яростном и не всегда вежливом обмене мнениями, что завершилось лишь тогда, когда один из особенно фрустрированных третьекурсников не заехал кружкой по лицу оппонента, едва не сломав себе при том пальцы. От травм обоих спасло лишь то, что студенты арканы не известны за развитую мускулатуру и всё обошлось случайной царапиной от брызнувшего от разбитой кружки глиняного осколка. Люг, что к тому времени вернулся на кухню, привычно поделился мокрым полотенцем, лицо и пальцы были спасены, но обсуждение что до виноватых и причин после этого угасло.
По привычке отстранившийся от суеты Каэро не смог слишком много вспомнить что-либо что до восстановления памяти. Боги, конечно, были всесильны или почти всесильны (равно, как шептали некоторые книги тайком, и многие демоны), и иногда под сильным стрессом память возвращалась сама, но сирине не мог припомнить ни единого Слова арканы, которое возвращало бы память. Не то, чтобы он знал о многих, так что всегда оставалась вероятность что где-то там нечто подобное есть... но так навскидку, нет, ничего не вспоминалось.
Его размышления были прерваны взлетевшим (фигурально) на столешницу Омни, чья пылкая речь вызвала совсем неоднозначную реакцию. Некоторым студентам, среди которых первым был Арз, речь пришлась по душе, но многие, слишком многие хмурились, слыша в словах рафа невольную и незаметную ему самому фальшь кого-то, кто прекрасно знал об уцелевших студентах-арканистах и лишь имитировал сочувствие ради личных амбиций.
– Неа, я домой. – Потянул Брагги Колевур, откидываясь на спинку стула и отставляя окончательно пустую кружку. – Просплюсь, отосплюсь, завтра буду думать уже серьёзно что и как. Петиции? Пфе, кто на них внимания обратит-то? А через четыре дня вернеться Архимаг и либо всё вернеться к норме, либо будет драчка между Триумвиратом. В любом случае мне там делать нечего.
Больше половины собравшихся так или иначе поддержало Брагги: некоторые пребывали в настолько глубоком унынии что до своей судьбы, что пылкая речь Омни их просто не встряхнула, некоторых, особенно возлиявшихся вчера, вообще не прельщала мысль куда-то бежать и что-то делать, некоторые явно не верили в искренность рафа, и ещё некоторые не считали его план даже потенциально успешным или желали какой-то компенсации за своё время. Следить за Университетом? Слишком глупо. Предлагать свои услуги организациям? Для начала каким, и второе, если да, и на этом можно заработать, почему вдруг Омни решает что им делать, он что, хочет быть их менеджером? Идея связываться со Стражей была особенно непопулярна даже среди тех, кто поддерживал рафа, очевидно в память о многих стоеросовых патрульных, что гоняли арканистов по поводу и без, *кашель*Карс*кашель*Ридгес. Ловить потенциально свободных студентов-арканистов? Город слишком большой даже если все они будут исключительно этим заниматься. На каждый аргумент Омни "за" находилось десяток "против", и постепенно, словно скрепляющее их братство уже распалось, часть народа допила кружки и отправилась по домам. Остался десяток самых упорных, самых надеющихся и самых честолюбивых, среди которых сейчас по имени Омни мог с уверенностью назвать лишь вечного оптимиста Арза.
– Если мы общество, то надо завести статут нашей организации. – Предложил кто-то и один из студентов одолжил у Люга перо и чернила, готовясь записывать.
– И надо название придумать, мощное, чтобы все сразу видели с кем имеют дело! – Выкрикнул другой, которого, насколько представлял себе рафа звали или Вельси или Вески. – Например "Настоящие арканисты". Со всех сторон посыпались предложения.
– Вечная Аркана! – Мощные Аколиты! – Неугасимая Надежда! – Перо и Книга! – Оккультные Защитники! – Мстители Лейфа!
-
Похоже на правду: студенты умные и не покупаются на бла-бла. Только очень умные.
|
-
Вероломно пришедшему на выручку со спины чародею большое варварское спасибо :D
|
|
Донте
На вопрос можно ли вызвать Лихайе, смотритель просто кивнул, и терпеливо, без особого интереса, ждал пока эйдолон шагнет через портал и огни, материализуясь в реальном мире. Пока Лихайе принюхивался и осматривался, немало озадаченный тем куда он попал, Донте подошёл поближе.
Вблизи с смотрителем он смог во всей полноте разглядеть все пятна на его, некогда белом, а теперь довольно пёстром халате. Кровь и... желчь... и кажется засохшая лимфа. Что же надо делать с трупом чтобы так извозиться? По крайней мере рассматривание халата отводило фокус от самого смотрителя. Вблизи его кожа казалось бледной той бледностью, что бывала у мучного червя или мокрицы, найденной под досками пола, и, похоже, слегка лоснилась, а сильный запах формальдегида заставлял желудок неприятно сжиматься.
– Молодой человек хочет знать не встречал ли я, ах-ха, трупы, да ещё с похожей татуировкой? – Не переставая улыбаться переспросил смотритель, посмотрев на Донте, как если бы тот сказал что-то невероятно забавное. – О, как была бы приятна эта идея, но увы, увы, увы, далеко не все клиенты попадают в мое, ах-ха-ха, скромное обиталище. Сегодня у нас исключительно высокое общество.
Он протянул руку Донте и предложил посмотреть на ладонь, но сколько вызыватель не таращился он так и не мог понять на что он должен заметить, так что смотритель притронулся тощим пальцем к ногтю трупа, что уже начал синеть на лунках.
– Тощий, грязный, но кости крепкие и ногти крепкие. – Сжалился над ним смотритель. – Обломанные, грязные, но крепкие. Наш визитёр, ах-ха, не жил голодающей жизнью всю жизнь пока он жил. Множество витаминов, молока, хорошей еды чтобы получить такие крепкие кости в таком почтенном возрасте. Эта прелесная кожа... – уровнив ладонь он взялся двумя пальцами за дряблую морщинистую складку на плече и слегка подергал кожу туда туда-сюда. – Дрябла не только от старости, но и потому что наш молчаливый визитёр некогда был очень тучным человеком. Если бы я был человеком склонным к очаровательным, но пустым догадкам, я бы сказал что голодание было делом последнего года, может быть двух.
-
Какой очаровательный паталагоанатом. Не перестаю восхищаться!
|
|
-
Прямо мистический детектив. Жесть!
|
-
Это классно, почти проявил эмоцию наш хладнокровный ведьмарь
|
Донте
– В морге центрального сдал морозильник. – Краем рта ответил Просперо, старательно смотря вроде бы в сторону, но куда-то мимо ковылявшего (он ещё и ковылял, слегка совсем, правда) впереди смотрителя. – Где его Сорано нашел не знаю и знать не хочу. Он живой, вроде. Когда-нибудь будет случай проверить, попомни моё слово.
Бодро добравшись до завешенного занавесями угла, белесый человек (?) бодро нырнул за занавеси и Просперо с Донте не оставалось ничего иного как последовать за ним.
Здесь, очевидно, была основная вивисекторская, поскольку число зловеще-выглядящих-совсем-как-пыточные клещей, пил и всякого рода зажимов-распорок на стоящем тут же столе явно увеличилось; часть из них, особо большого размера, была развешана по стенам, в удобном для похвата положении. Видно было что за инструментом следили: всё разложено по размеру и функции, и если исключить пятна засохшей крови от последнего вскрытия, явно отточенное и вычищенное.
На столе, во всей неприглядной наготе сморщенного солидного возраста, лежал виденный Донте ранее в Хладном Мосту старик – смерть перекосила ему черты и насильно заткнула рот вечным молчанием, в то время как металлические зажимы обнажили его нутро вплоть до вычищенной грудной клетки, делая его чудовищно похожим на распятого ранее демона. В воздухе стоял заметный несмотря на холод (а может и благодаря ему) запах застаревшей кровяной колбасы. Сердце старика лежало на отдельном подносе, словно диковинный приз и блеклый смотритель взирал на эту композицию словно повар на особенно удавшееся суфле.
– Отчего он умер? – Сжато спросил Просперо, находясь на диаметрально противоположном от Смертезнатца конце стола и немного сбоку, так что сержанту не приходилось смотреть на блеклого служителя морга напрямую.
– Как и было предложено, ах-ха-ха, уважаемым сержантом, сердечного приступа. – Смотритель провел указательным пальцем по краю вскрытия с гордостью, почти любовно. – Старое сердце, и изношенное, но некогда знавшее, ах-ха, биения любви и страсти, доступное всем смертным, горячий сок, биенья томный пульс...
– Без поэзии. – Донте заметил что Просперо даже передёрнуло, хотя сержант и постарался это скрыть, выдерживая ровный, очень ровный тон. – Что-то ещё?
– Что ещё? – Смотритель аж всплеснул руками, явно умиляясь и как если бы в упор не замечая отвращения. – Ах, ну да, должно быть что-то ещё, ах-ха, раз сам сержант Просперо сказал что должно быть что-то ещё, то конечно же будет что-то ещё. – Он наклонился к вскрытию, и впечатление гуля над трупом было настолько сильным, что когда смотритель _не_ впился зубами в труп, вызывателю в первый момент показалось что именно это наваждение. – Ах-ха, конечно же, сильное недоедание, я бы сказал, такой сухощавый, совсем сухой человек, даром что кровь его жидкая как вода.
Просперо перевел взгляд на Донте и молчаливо дал тому согласие на то, чтобы задавать вопросы.
|
-
Сид не перестает поднимать мне настроение! Это плюс.
|
– Толком не знаю. – Ответил стражник немного отстранённо, так как в этот момент как раз следил за ещё одной подъезжающей подводой, вносящей ещё больше сумятицы и в так оживленную дорогу возле таверны. На подводе приехало ещё два стражника, что вызвало тайный вздох облегчения у патрульного. – Вроде в замок Принца, куда же ещё их класть как не туда?
Анонимные неудачи недолго оставались анонимными, поскольку Брагги тут же представил всех по очереди. Большинство имён как обычно, проскочило мимо ушей (высокомерного? во всяком случае практического) рафа – единственным студентом, не теряющим присутствия духа за этим столом, был Арз Синежёлтый, сланцевого цвета русль-тролль с торчащими аки колючки ежа короткими волосами и тлеющими словно уголь глазами, который и так знал, что магии никакой не обладает и пришёл в Лейф просто учиться. Но судя по угнетённому состоянию остальных для них знания были целью, конечно, нужной, но куда уступающей в том магии. Может в другое время они и были разумными и энергичными, но, как правильно сделал выводы Омни, пробуждение после грандиозной попойки в таких условиях с такими последствиями не поднимало боевого духа.
Конечно, они проверили кристаллы на прочность, попытавшись вытащись сотоварищей, но даже раскромсав кувалду Люга вдребезги не смогли оставить на кристаллах даже царапины. Конечно, они попытались добраться до Университета – согласно общему консенсусу, защита была создана самим alma mater, и являлась легендарной Абсолютной Защитой, что, фактически, помещала охраняемые территории на слегка отдельный план бытия (хотя, естественно, никто толком не знал как Защита работает, поскольку немалая часть любой системы безопасности базируется на секретах). Про тёмный лес единого консенсуса не было: часть склонялась к тому, что это часть Абсолютной Защиты, призванная отсеять зевак, а часть, что это того же поле явления что и кристаллы, поскольку деревья не горели, крайне плохо поддавались пиле и, будучи всё же срубленными, мгновенно вырастали назад. Если уж что-то заключило людей в кристаллы, оно могло и траву возле Университета "обработать", хотя если то была трава, почему остальная трава в городе осталась травой? – следовали закономерные возражения.
Что до стражи, то она, к удивлению некоторых, которые до того не задумывались над этим вопросом, никогда и не подчинялась напрямую ни Принцу, ни Мастерице, ни Архимагу, однако в условиях ЧП (к слову, в городе ввели ЧП) остатки Триумвирата взяли на себя командование всеми ресурсами города, стражей в том числе. Стража пытается поддержать порядок, разрывась похоже, слишком мелко и тонко, так как их маги тоже в кристаллах, но тюрьмы пока стоят. Командующего Сорано никто не видел с самого утра и всем заведует какая-то капитан Л. Харед, суровая и лишенная юмора женщина, но возле центрального участка чуть ли не митинг с революцией назревает, поэтому соваться туда опасно если не хочешь получить кулаком в рожу. Перед резиденцией Принца оцепление, двор Мастерица по уши в решении кризиса, порт закрыт, дирижабельный порт тоже, но крестьяне пищу привозят, хотя многие начали закупаться впрок. Магистров же никто не видел хотя один из незапомнившихся Омни мрачников утвержал, что видел магистра трансмутации Эксуса (?) в кристалле, так что если кто и был снаружи, то их постигла та же судьба. Пару волшебных существ тоже в кристаллах, но мерцающий кот вон, сидит на люстре как ни в чем ни бывало, так что похоже лишь те, кто с явными колдовскими способностями пострадали. Кто-то пытался прорваться в Университет, да только в лесу какие-то чудовища, и большинство пропали, а те кто вернулись вроде как не в себе.
– Но ты можешь попробовать по небу. – Предложил вечный оптимист Арз. – У тебя же крылья есть! Или можно одолжить один из дирижаблей.
– Там такое оцепление что ну их. – Брагги махнул рукой и заглянул в пустеющую кружку. – К тому же если это и впрямь Абсолютная Защита, то ты просто наткнешься на сферу как на каменный пузырь и всё.
-
Супер! Очень информативно и в том духе, в каком хотелось бы играть. Поставил бы два плюса если бы мог.
|
-
Мясо)) Звиск ожидает зомби-апокалипсис?)
-
- Асмо, Вы еврей? - А почему вы спрашиваете? =DDD
|
А герб... Юрих внезапно понял кому принадлежит этот меч. Кто сейчас валялся грудой костей и ржавых доспехов в паре метров дальше по полу, неузнаваемый, безымянный и забытый.
Они встретились почти два года назад, во время одного из даваемых молодым бароном Грацвильдом приёмов, что переходил у кутёж и гулянки молодых аристократов и их всяческих, несомненно искренних, друзей. Тогда Юрих только-только входил во вкус вольной жизни и своего наследства, отчего многие лица того времени помнились куда лучше чем те, с кем он встретился в последующие два года. Именно тогда, на том приёме, он был представлен баронету Талету Рилвиру – высокому, широкоплечему молодому офицеру, с аристократической осанкой и азартом в карих глазах. С наследником старого барона Балара Рилвира они довольно быстро стали приятелями. Не закадычными друзьями, нет, для этого Талет был слишком упрям в своих мнениях, а как минимум тогдашний Юрих не слишком любил рьяных спорщиков.
Но молодой баронет также умел хорошо проводить время и был хорошим собутыльником. Особенной страстью его были карты так что и он, и Юрих были обчищены за немалым количеством совместных столов, где баронет обычно проигрывался в пух и прах даже хуже чем барон Грацвильд. Отец Талета покрывал долги молодого гуляки, пока, примерно полтора года назад, после очередного, особенно крупного проигрыша с дебошем, барон Балар и Талет настолько крупно позвдорили, что, по слухам, барон в порыве ярости лишил баронета наследства.
К тому времени погрязший в кутежах Юрих не слишком держал руку на пульсе светских новостей, но всё же помнил, что Талет пропал вскоре после этого, вместе со своей невестой Ильрикой и старым доверенным слугой Ругом. Общество гадало изгнал ли его отец в порыве момента или же молодые возлюбленные просто сбежали чтобы начать новую жизнь где-либо, и на неделю или две исчезновение молодой пары было у всех на устах. Однако быстро раскаявшийся о своей ярости барон вместе с баронессой Рилвир просто места себе не находили. Даже назначили крупную награду за любые достоверные известия, доказательства, слухи, что угодно... но, так не дождавшись известий о единственном сыне, барон Балар скончался примерно полгода назад, оставив баронессу Люми одинокой вдовой.
Меч, что держал в руках Юрих, был родовым мечом Рилвиров, доверенный Талету когда тому было двенадцать. Этот меч был его гордостью, его именем, его честью. Он никогда не ставил этот меч на кон, не закладывал ни при каких обстоятельствах и берёг этот меч даже когда проигрывался, в буквальном смысле, до исподнего.
-
Не могу не отметить. Просто великолепная история и отличная подача, и вообще я в восхищении.
-
А кто-то еще изволит жаловаться на повороты сюжета)
|
|
-
в халат и специально пошитые на копыта мягкие домашние тапочки. уютный демон))
-
уютный демон )) это (целиком) великолепно!
|
|
-
Оживляющая скелет в доспехах смерть это прекрасно
|
-
маленькая изувеченная тайна :)
|
|
-
Путь самурая: всегда выбирай смерть!
|
-
Лол, что может быть лучше богемного ограбления? Только инсталляция.
|
Взглянув вверх Энрике не обнаружил никаких немёртвых (скелет Чёрной Мамбы стоял у него за спиной, не попадая в конус зрения), а секунду спустя легкий звон стал отчетливо ясным и, левитируя в пустоте библиотечного "колодца", сверху спустилась тёмная фигура. Зажатая в когтистой, нечеловеческой руке лампа сияла ярко-синим светом, но ни один отблеск не мог пробить кромешную тьму под складками мантии, под глубоким капюшоном, там, где у большинства привычных Энрике существ находилось лицо; подол тёмной мантии струился свободно, и серебряные цепи, что опоясывали фигуру (и издавали тот самый, слышимый ранее звон) колебались на невидимом, неощутимом искателями ветру.
Фигура зависла напротив Энрике и Чёрной Мамбы и, прижав когтистый палец к тьме под капюшоном, издала отчетливое шипение.
В этот момент ладонь ведьмы нащупала едва заметные выемки на стене, что-то жгучее вспыхнуло у неё под пальцами, что-то до крови впилось в ладонь (тут же впрочем, отпустив), и книжный шкаф, о который безуспешно продолжал бросать себя скелет, внезапно превратился в огромное ростовое зеркало в причудливой раме. Скелет, продолжая в этот момент тупо атаковать предмет перед собой, коснулся блестящей поверхности зеркала и беззвучно провалился прямо внутрь, словно упав в лужу ртути.
Существо с лампой повторило жест и шипение, и затем начало столь же медленно левитировать вверх. Определенно не немертвый, как то ему сказали все чувства Энрике, но что это было за создание охотник (или же зажатая между прижавшим её зеркалом и стеной ведьма, или даже Азарант) вот так идентифицировать не смогли.
Джошуа в это время пытался разобраться в книгах предыдущего зала и, исключая звон и шипение, пропустил всю сцену. Обрывки книг не представляли никакого абсолютно смысла, но, бродя по залу, он заметил странную вещь. Впрочем, "заметил" будет неверным глаголом в этом случае, поскольку тут не было ничего визуального. Унюхал? Услышал? Почувствовал третьим глазом/пятой точкой? Между порогом разгромленного зала, где бушевал серро, и массивным колодцем библиотеки – на пороге между залом, где бушевал серро и массивным колодцем библиотеки – был зазор. Джошуа мог не пользоваться своими талантами, но либо его опыт астрального скитальца давал себя знать, либо его сродство с Башней зашло дальше чем полагала Виктория, поскольку он отчетливо понял что природа этого зазора каким-то образом выбивается из привычного ему пространственно-временного континуума, самую малость.
-
Ностальгия прям: "Тишина должна быть в библиотеке!"(с) квн ))
|
-
За отыгрыш персонажа вцелом. Лично мпе Кассий кажется крайне немриятным типом, с которым невозможно крайне трудно сосуществовать, но он такой живой, такой настоящий, я в восхищении!
|
-
Уж не от Таинственного Шантажиста письмо?) круть)
|
-
Понравилось "Как на кладбище".
|
-
и потом уже разбираться у кого фиссионный реактор больше Тут и разбираться нечего - у нас больше, ясен красен!))
|
-
серьезный парень)) От дела не отрывается
|
О'Коннелл. Если подумать, могло быть и хуже. Мог быть этот шут Санчес или растяпа Дональдс. Майлзу оставалось лишь гадать чем тот провинился перед начальством, что его выслали к телу самой Мадонны – ныне исчезнувшему, но всё же.
Майлз поднимался по лестнице, машинально выбирая маршрут прочь от потенциального фотоснимка. Скоро ли дроны заменят людей и здесь, и бывшая военная техника будет использоваться для фотографирования обдолбанных в звезду старлеток? Но папарацци – пока ещё из плоти и оттого алчущий жёлтой крови новостей – был взят на заметку, равно как и стоящая у подъезда скорая, равно как и, ранее, отсутствующие в управлении дроиды (мэрия забрала свои игрушки назад?), равно как и пиво со стрельбой в управлении вечером. Тогда Майлз отделался "может быть, если работа позволит" и если бы спрашивала не Бекки, то и вовсе не тянул бы волынку "с может быть", прекрасно зная что работа не позволит. Но спрашивала всё же Бекки.
Фавелы поднимались в стороне. Преступность "белых воротничков" была парадоксально сродни фавелам в том, что безлика, тем, что перемалывает человека в труху, даже не оказав ему милости взглянуть себе в лицо, просто как часть дня, часть некогда запущенного процесса. Налетчик здесь, он и жертва слышат друг друга, видят друг друга, пистолет ловит блик – страх одного и нервозность или же упоение силой другого, но они оба здесь. Бюрократ проводит пальцем по экрану, экран издает подтверждающий звук и преступление совершено; его и его жертв отделяют воображаемые мили процедур, он безлик, и недостижим, и оперирует лишь числами. Как и фавелы, мир этой преступности был многокилометровым гнойником – только гнойником чистеньким, благообразным, incorporated, способным, если припечёт, сдернуть свору-другую ручных стражей на свою защиту. Как и в фавелах, там был свой язык, свой жаргон, свои празднества, свои кодексы, и секретные рукопожания, и тайники с героином. Целый мир, в который, увы, не пробъешься под прикрытием с "проволкой". Парни, что работали в отделе финансовых преступлений – который, вопреки всему росту полиции, похоже, лишь сжимался в размерах – были либо послушно тренированы смотреть в другую сторону, либо ещё большими карьёрными самоубийцами чем им мог быть самый чокнутый коп любого другого отдела.
Но интермеццо неопределенности на том завершалось. Поднимаясь к кремовой аляповатости отеля, Майлз впадал в привычный внимательный ритм, сортируя детали в принадлежащие им группы. Номер отчалившей машины? Имя начальника службы безопасности отеля? Пока, по большей части, были лишь вопросы, и одним из них был такой: почему Мадонна остановилась именно здесь, хотя в Сан-Луисе были места почище – только ли из-за имени? и кто имел доступ к информации её прибытия?
С самого начала Майлз понимал, что будет вести два дела паралелльно под личиной одного: предстояло выяснить имело ли место убийство, и также выяснить где тело, или же, в случае отрицательного ответа на первый вопрос, сама певица. Не исключено, что это просто финт ради публичности: певица исчезает при загадочных обстоятельствах, полиция подозревает убийство и через пару дней Мадонну находят на вилле где-нибудь в Тибете, живую и здоровую. Хеппи хеппи энд для всех, кроме немного раздраженных и немного выставленных дураками полицейских, всё воспринимающих так серьёзно, но тем за такие расследования деньги платят, так ведь? Чёрт возьми, Брайан был бы на седьмом небе если бы это было просто финтом ради публичности. Но шансы что всё будет так просто и гладко? Практически нулевые.
Периметр, неизбежное предупреждающе-пресекающее движение охранника, парированное взмахом удостоверения.
– Офицер Леннокс, SLOPD. – Представился он. Официальная сдержанность. Ни он, ни безопасник не видят глаз друг друга за тонированным стеклом смарточков.
Пора начинать.
-
Не исключено, что это просто финт ради публичности: певица исчезает при загадочных обстоятельствах, полиция подозревает убийство и через пару дней Мадонну находят на вилле где-нибудь в Тибете, живую и здоровую. Хеппи хеппи энд для всех, кроме немного раздраженных и немного выставленных дураками полицейских, всё воспринимающих так серьёзно; но тем за такие расследования деньги платят, так ведь? Чёрт возьми, Брайан был бы на седьмом небе если бы это было просто финтом ради публичности.
Этот кусок очень понравился. Посмеялась. :)
|
|
Халита и Шиолта
Гладный чёрный коготь в руке Халиты напоминал лакированное дерево или тщательно глазурированную керамику, но тяжестью был ближе к металлу. Держать его было странно, очертаниями он не походил ни на что, до того известное ведьме.
Тем временем несколько удивленный благоволением Шиолты Погубитель Напастей церемонно залез на зодиаковый подиум и сел на колени напротив Проницательной Лисы, неловко имитируя позу рыжей дивинаторши. Незаметно поправив сползавший на глаза церемонный убор, та бросила в широкую чашку большую щепоть какой-то травы и залила её прозрачно-зелёной, дымящейся жидкостью из чайника. Обоняния сведующей в травах Халиты коснулся знакомый запах полыни, и ещё какой-то, не определяемый просто так сразу.
– НАЗОВИ СВОЙ ВОПРОС, СМЕРТНЫЙ! – Пророкотала дивинаторша таким мрачно-драматическим тоном, что Леорн поневоле заерзал под её взглядом, хотя глаза подростка остались, как подметила Шиолта, своего обычного янтарного цвета.
– Я... то есть мы... – Сбился Леорн, кашлянул и начал снова, более уверенным голосом, положив между собой и Проницательной Лисой цепочку с витиеватым ключом. – Мы хотим знать, откроет ли этот ключ нужную нам дверь.
Вместо ответа рыжая дивинаторша накрыла правой ладонью широкую чашку, и повела ей по кругу сначала в одну, потом в другую сторону. Отняла ладонь и вдохнула пар, и затем принялась пить чай мелкими, размеренными глотками, делая шумный, размеренный вдох и выдох после каждого; её движения были выверенны и церемониальны. Наблюдавший за ритуалом как завороженный Леорн нервно сглотнул, когда с резким стуком Проницательная Лиса поставила перевёрнутую кверху дном чашку на блюдце и посмотрела ему прямо в глаза.
– Задав вопрос и получив ответ, ты узнаешь неизбежную судьбу! Какова бы она ни была, назад пути не будет! – Провозгласила она с явным предупреждением в голосе. – Готов ли ты внимать ей, о смертный?
Видимо, подобный вопрос раньше не посещал белобрысую голову Погубителя Напастей, и наблюдавшие со стороны Шиолта и Халита видели как парень заколебался. Но всё же, этот наверняка вчерашний писарь переборол мимовольный страх и кивнул, всё также не в силах оторвать взгляд от рыжей дивинаторши пока та сама не отпустила его, устремив свой взгляд во вновь перевернутую (на сей раз дном книзу) чашку.
– Да свершиться! – Проницательная Лиса вгляделась в чаинки и под церемониальным убором её лоб пересекла морщинка сосредоточения. – В ближайшем будущем я вижу ссоры, ссоры и непорядки. Кто бы ни дал тебе этот ключ, потребует его назад. Следом вижу... вижу здание. Да, ты откроешь этим ключом нужную дверь, но найденное внутри изменит тебя. Следом... будущее неясно. Я вижу страсть и ярость, опасность... и далее покой.
Она резко подняла на Леорна взгляд, так что мимовольно подавшийся вперед парень резко отпрянул.
– Это всё, что открыл мне Чай Судьбы! Да сбудется! – Провозгласила Проницательная Лиса и вновь перевернула чашку кверху дном.
– То есть ключ откроет что надо? – Переспросил Леорн, просветлев лицом и начав подниматься. – О, спасибо огромное! Я пойду тогда, люди ждут. Ещё раз спасибо!
В ответ Проницательная Лиса требовательно протянула вперед ладонь. – Два серебряных люмена. – Добавила она безаппеляционно, и Леорн, явно желая побыстрей побежать и поделиться с своей компанией радостной новостью, принялся поспешно рыться по карманам.
|
-
Чуть не забыл. За формуляр F-1314dc, зубодробительную вибрацию через весь корпус и вообще.
-
(упоить вдрызг и помириться? надавать по морде? использовать формуляр F-1314dc?) Спектр возможностей невероятно широк))
|
Юрих (осторожно), Арштат и Руайд (осторожно вслед за Юрихом) двинулись вперед, оставив Тэва с его факелом стоять на пороге подсобки; кольца на посохе Руайда звякали сихронно с каждым шагом аколита, и факел в руке Тэва шипел и потрескивал от сырого воздуха, слышимый отчетливо на фоне всеобщей, напряженной тишины. Подсвечивая себе кинжалом, Юрих приблизился вплотную к лестнице, отметив про себя темно-лиловые и бурые пятна, что тут и там пятнали густой зелено-коричневый мох. Надпись кантом возле входа предупреждала о схожей ловушке с напрыгом издалека, поэтому барон Грацвильд принялся для начала искать схожую нажимную плиту с проволкой и ящик со стрелами.
Увлеченный своим делом, Юрих заметил краем глаза какое-то движение слева и в тот же момент, почти одновременно друг с другом, Руйад и Арштат увидели как за замшелыми деревянными панелями поднимается ассиметричный, отдаленно гуманоидный силуэт, поросший мхом... нет! состоящий из мха! Спина, руки, ноги, шея и голова были покрыты зелёно-бурыми покровами, толстые нити лишайника свисали между обнаженных костей пальцев. В ярком свете магического кинжала Юрих и остальные разглядели яркие грибные наросты, проросшие сквозь кость и ветхую плоть, пурпурные спороносицы, угнездившиеся в тазовых костях, обрывки одежды, чудом не поеденные грибами и лишайниками, что нашли щедрую пищу в этом, некогда человеческом теле. Фигура издала низкий, нечеловеческий стрекот и двинулась к Юриху. В свете кинжала, блеклые споры струились от каждого её движения, словно газовый шлейф.
Но это было не всё: бугор в дальнем углу зашевелился, моховое покрытие разошлось в стороны как ветхая ткань под руками, и из него выбралась на яркий свет меньшая фигура. По пояс человеку, в ней не было ничего человеческого кроме общей формы, не было изначально, так как и плоть, и основа её была грибной, гротескно напоминающей людскую, но никогда ей не являющуюся. Голова переходила в плечи без шеи, и массивная грибная же шляпа, похожая на морской коралл, что Арштат видела в гильдии, была расцвечена лиловыми и красными пятнами. Грибочеловек уставился на людей маленькими, светящимися глазками, и в тот же момент облако лиловых спор ринулось от его фигуры во все стороны: тотчас Юрих, Руайд и Арштат почувствовали как в их разум вторгается чуждый, безумный скрежет-шёпот, отдельные слова-образы в котором били по нервам ощущениями нечеловеческого одиночества и злости.
-
Какие прекрасные монстры!
-
Очень красочный грибной человек)
|
-
-
"Чухуй навроде" и "на мазе перья" доставило Ну и вообще, душевненько игра идет
|
-
Здорово, такой и должна быть социалка: удивляющей и совсем не медлительной. и он его сегодня уже использовал :pкантрипы совсем не тратятся =D Cantrips: Bards learn a number of cantrips, or 0-level spells, as noted on Table: Bard Spells Known under “Spells Known.” These spells are cast like any other spell, but they do not consume any slots and may be used again
|
-
Аки грибок под полом душевой пророс и этот плюс.
|
|
-
каждый день сталкивался с толпой психов, из которых самым вменяемым был гигантский кот. Вот министер мне не враг. Все сказал без всяких врак...(с)
|
-
Седоглавый настолько аккуратно отложил салфетку, что она как будто бы сложилась сама.
This.
|
Аэн, 18 мая 632 года, время около полудня
В обеденное время таверна "Зеленый Дракон" была полна практически полностью, и дюжина-другая разговоров вольно текли среди почтенных каменных стен, витая над ароматами жаренного мяса и создавая энергичный, жизненный фон. Пробиваясь сквозь витражные стекла – день был ясным и свежим – лучи солнца бросали разноцветные пятна на развешанные тут же на стенах гербы Пяти Драконоборцев и гордость таверны – огромный, с двуручный меч размером коготь самого Локирра, висящий на самом видном месте. Великий зеленый дракон, что терроризировал Ивалир три столетия назад был низвергнут Пятью, что подарили этот коготь своей любимой таверне Аэна, поэтому неудивительно что все блюда сего почтенного, далеко недешевого заведения были откликами к тем давним дням и эпохальному приключению.
– Мм, – Побарабанил пальцами по скатерти их наниматель, быстым взглядом окидывая меню. Кольцо с крупным золотым топазом заискрилось, поймав луч света. – Мне "Сожжение Полей" и "Отравление Милессы". Леди и этим джентельменам всё, что они пожелают, за мой счет.
Что ж, по крайней мере Глинт не врал насчет бесплатного обеда. Это странное приключение и началось с того что Глинт внезапно объявился вчера в, увы и ах, ныне куда как более умеренном обиталище барона Грацвильда. Развалившись в гостинничном кресле и машинально прикарманив карандаш, пару медных монеток и яблоко со столика неподалеку, пухлый халфлинг жизнерадостно сообщил что есть срочное дело, с хорошей оплатой и для нескольких молодых людей разнообразных талантов. Принимать дело или нет, то будет решением самого барона, конечно, но явиться к завтра полудню в "Зеленого Дракона" и хотя бы выслушать в чем суть гарантировало как минимум бесплатное угощение.
Юрих и ранее бывал в "Зеленом Драконе" – пока были деньги он, правду говоря, бывал там довольно часто, и шанс наткнуться на кого-то знакомого с прежних времен был велик. Но какие бы они ни были, внутренние переживания барона отступили на второй план, когда он услышал размер потенциальной компенсации. Даже с вычетом десяти процентов комиссионных Глинту, выходило очень и очень неплохо. Да что и говорить, даже разделенная на четырех, эта сумма была заметно больше чем барон ныне имел на руках.
И четверо их и было, сейчас рассматривающих меню с выражениями лиц что варьировались полным спектром от предвкушающих до осторожных. Тэв Дорга, пожалуй, был меньше всего к месту в этом заведении: хотя бывший караульный и надел свой лучший костюм, его обветренное лицо и военная выправка контрастировали с беззаботными посетителями "Дракона". Тэв и Юрих познакомились пару месяцев назад – свежелишенному дома барону было необходимо где-то переночевать, и он на пару ночей вселился к Тэву, найдя в тогдашнем городском стражнике редкую понимающую душу. Сыграли ли в этом понимании щедрые чаевые, что Юрих раздавал патрульным налево и направо пока было что раздавать, или Тэв же просто оказался хорошим человеком, то было открытым вопросом. Но столкнувшись с необходимостью собрать команду Юрих быстро припомнил молодого воина. К тому же, Тэв как раз покинул стражу – стоять днями и месяцами на карауле было не тем подвигом, которому он хотел посвятить остаток жизни.
Руайда Демиса барон знал хуже. Знакомый Арштат, молодой аколит Восьми даже в таверне не расставался с ритуальным посохом и даже рассматривая меню умудрялся выглядеть немного таинственно, не прилагая к тому усилий. Арштат и Руайд познакомились в картографической гильдии несколько месяцев назад, когда Демис искал там карты южных королевств: известие о закрытии мостов побудили в юном аколите непонятную тревогу, и он решил проследить путешествия отца хотя бы по картам, раз не мог последовать за ним во плоти. Разговорившись с очаровательной, улыбчивой девушкой, что вдобавок оказалась весьма сведущей и в картах, и тайнах арканы, Руайд и Арштат периодически встречались чтобы обсудить новые карты и новые книги, и именно через Арштат аколит и был "завербован" в их небольшую команду.
Ну а Юрих и Арштат знали друг друга давно. Тут и рассказывать особенно нечего, кроме того что юная колдунья была первой, о ком подумал Юрих когда дожевывавший его яблоко Глинт рассказывал о работе.
Напротив четверых, ныне уткнувшихся в меню сидел их наниматель: сухопарый и пожилой мужчина с стоическим морщинистым лицом и гладко зачесанными назад короткими седыми волосами; его выправка была под стать Тэвовой, но лишенной ригидности военной муштры. Его одежда была весьма богатой – темно-синий бархат с серебрянной окантовкой, – но лишенной вычурности или гербов, даже если элегантность, с которой их потенциальный наниматель касался меню и столовых приборов за милю выдавали в нём аристократа. Впечатление лишь усилилось когда принесли заказы: назвавшийся Ланом мужчина ни разу не перепутал вилки, и пил вино с тем выражением, которое бывает у людей, понимающих вкус хорошего сбора.
Когда блюда наполовину опустели, он кратко откашлялся, и обвел собравшуюся четверку взглядом.
– Теперь, если не возражаете, я бы хотел обсудить мою небольшую проблему. – Его голос был под стать виду: сдержанный и богатый одновременно. Хотя Лан и говорил достаточно громко, шум многочисленных разговоров позволял разговаривать без опаски что их подслушают.
-
Коварный Эйн таки подкинул повод для внутренних рефлексий у девушки, которая сама медленно, но уверенно становится похожей на дракона ;-)
Спасибо, честно - с первых строчек я сразу же понял, какие ощущения сейчас у моего персонажа. Так легче и интереснее писать пост! :-)
-
-
Классный старт. Очень ярко, под персонажей. Просто классно!
|
-
Клычки ^^ При этом она почему-то посмотрела на Леорна. :D Зрит в корень.
|
-
Кстати, замечательный ход.
|
-
Есс, со второй попытки я дошёл!)))
|
-
Гранитные подушки это + (:
|
-
Глубокий отыгрыш. И правильное решение искать компромисс :)
|
|
|
-
Какая живописная картинка!
|
|
Шиолта, Халита и Невер
Пример Шиолты был заразителен и, пылко обняв Шиолту в ответ, Лиува тоже вслипнула, но, будучи представленной друзьям колдуньи, вытерла глаза тыльной стороной руки и сделала немного неуклюжий книксен. Тюльпан, будучи гоблиншей куда как меньших формальностей и обязанностей блюсти лицо, помахала пришедшим рукой и скрылась обратно в кухне, где несомненно было поставлено на стол что-то сладкое.
– Вчера вечером никто не приходил, госпожа Шиолта. Господин отпустил нас пораньше и ушел на праздник. – Заверила Лиува колдунью, торопливо поднимаясь вслед за ней по ступеням, но тут же добавила. – Только вот, мы нашли на полу в коридоре вот это сегодня утром. – Она полезла в карман передника и передала Шиолте необычной формы заколку для плаща: серебристая семилучевая звезда, один из лучей которой был удлинен и служил собственно, заколкой. Качество предмета было высоким, и он мог принадлежать как мужчине, так и женщине, хотя женщины редко предпочитали такие абстрактные символы. – Мы всё осмотрели, – добавила экономка, переводя дыхание на ступенях. – С первого этажа вроде бы ничего не украдено, но страсть страшно ходить по второму этажу, когда мастера нет дома.
Второй этаж был более сумрачным, но не производил впечатление необжитого: несколько растений в кадках, со вкусом развешенные картины на стенах, аквариум с яркими рыбками, левитирующий в небольшой нише, где кушетка и несколько стульев могли скрасить ожидание гостям, вздумай они тут оказаться. Дверь в кабинет магистра была практически у самих ступеней, так что студентам не пришлось углубляться далеко.
Кабинет открылся перед студентами в розовое сияние: шторы были прикрыты неплотно, и пробивающийся сквозь них луч света играл на розовых гранях огромного кристалла, внутри которого, лежа грудью на столе как если бы заснув среди разложенных вокруг пергаментов, свитков и книг, был заключен сухопарый, статный, нестарый ещё мужчина, чей возраст выдавали только глубокие морщины у рта и в углах глаз. Шкафы вокруг обширного стола были заполнены книгами и разными редкостями, при взгляде на которые разбегались глаза, в углу стояла конторка. На стене висел большой портрет где значительно более молодой и счастливый мужчина и необыкновенной красоты златоволосая женщина, улыбаясь, вместе держали на руках очаровательную трехлетнюю девочку в белом платье, одновременно похожую на обоих из них. На спинку одного из стульев стула был небрежно брошен темный плащ с красной подбивкой и на самом столе стояла початая бутылка вина и два бокала. С того момента как Шиолта закрыла кабинет сегодня утром, в нём совсем ничего не изменилось.
На вопрос Халиты экономка кивнула и, выудив из кармана передника полупустой пузырек, передала его Халите. Этикетка говорила, что лариевый настой был приобретен в аптекарской некоего Тормаса, что ведьме ничего не говорило, но запах был безошибочно лариевый.
-
Семейный портрет - так мило. Нет, серьезно, вот прям прочувствовал печаль и ностальгию, и еще какие-то странные чувства персонажа.
|
-
Я просто в восторге от подобных отступлений и стремления исследовать окружающий мир.
|
-
-
это очень, нет, ОЧЕНЬ ПАФОСНЫЙ колдун!
-
А за незаконнорожденного можно и ведро воды на голову опрокинуть. :)
-
|
-
дармовую еду не обсуждают, за неё говорят спасибо. извечная мудрость
|
Как обычно ведьмарь проснулся резко, не столько расставаясь со сновидениями, сколько отрезая себя от них. Ни следа сонной одури, ни вялости, словно и не спал. Долгая как жизнь привычка, когда не знаешь на какой дистанции от боевых действий ты проснешься завтра. – Утра доброго. – Пожелал он всем, проснувшимся или не очень. Коротко кивнул Иэллиру, дескать понял, выходим через час, но, услышав Вассимуса не преминул добавить и за себя. – Мне также нужен час на подготовку. Я поем перед выходом.
Сходил к колодцу, умылся и тщательно побрился, после чего засел в отдалении от дома с книгой и бодрым, смотрящим на мир пытливым чёрным оком Абелем.
Когда-то, давным давно, книга была исключительно для отвода глаз: наследие ситуаций, где и на классических чародеев смотрели косо, а уж на всяких там колдунов да иных маргинальных элементов и вовсе недружелюбно, но с годами Каин привык к присутствию книг и даже находил в них что-то медитативное. Основная работа, однако, была между ним и вороном. Знающий тонкости чародейства, кто вздумал бы понаблюдать за ведьмарем с близкого расстояния, быстро нашел бы массу отличий от классической магии: Каин не водил пальцем по строкам, не шептал арканных формул, не перебирал ингридиенты, обновляя симпатические связи между эфимерической арканой и её материальным якорем. Он переворачивал страницы, да, находя в этом движении некоторый покой, но сила, что давала ему силу, проявляла себя холодным серым туманом, что струился между его ладонями и Абелем, в многогласом отзвуке, что звучал в карканье ворона как если бы множество его собратьев собрались неподалёку на поживу, в неестественном инее, что покрывал траву вокруг ведьмаря, заставляя зеленые стебли желтеть и жухнуть. Серые глаза Каина в такой момент и вовсе теряли жизнь, как если бы кто-то чужой, далекий и безрадостный, смотрел его взглядом, и черты лица наемника заострялись, приобретая почти скелетарную хищность.
Но опять же, чтобы рассмотреть всё это, требовалось разбираться в чародействе и быть достаточно близко.
Покончив с чарами, Каин поднялся с местами пожелтевшей травы и, встряхнувшись, отправился кормить ворона и также завтракать самому, благо аппетит после таких контактов с потусторонним у обоих разыгрывался просто гулевский. Ел ведьмарь всё, что давали (если давали); что до собственных предпочтений Каина то, с разрешения хозяина, он разве что использовал очаг Иэллира чтобы сварить себе чашку кофе перед выходом.
-
Нету на тебя инквизиции, ведьма xD
|
|
Донте (и Мегрир)
На нетренированный взгляд Донте Мегрир был без сознания, сродни глубокому обмороку. Никаких внешних повреждений, не считая пары синяков он скорей всего не получил, а о внутренних (если таковые были) оставалось лишь гадать: судя по озабоченному взгляду лейтенанта Веснушки и по тому, как он вглядывался в уши студента, вариант повреждения мозга нельзя было исключать.
Чтобы вернуть Мегрира в чувство можно было задействовать алхимические соли, но Донте неожиданно припомнил вычитанное где-то что порой гораздо лучше дать пострадавшему самому придти в себя.
– Да-да, конечно, это было всё на сегодня, и вероятно на ближайшее время. – Согласился Веснушка и, несколько успокоенный тем что у Мегрира прощупывается пульс, спросил. – Ты знаешь где он живет? Или может положить его в казарме пока, и пусть наш лекарь его посмо...
Неожиданный громкий хлопок за спинами заставил всех присутствующих вздрогнуть и подскочить; Лихайе выронил хитрую латунную трубку, которую до того вертел в лапах, то ли заинтересованный блеском, то ли потенциальными вкусовыми качествами металла. Дребежащий звон покатившегося инструмента смешался с клубами едкого серного дыма, что рассеялся по комнате, открывая неожиданно возникшую за спинами сгрудившихся стражников высокую, деформированную, похожую на демона фигуру. Лишь когда под ногами фигуры погасли рунические круги и та ступила вперед, обретая материальность, деформация стала элементами одежды: высоким воротником длинного плаща и рогатым венцом, прочно надетым на благородную, полуседую голову с аристократическими чертами. Взгляд темных глаз под кустистыми бровями свидетельствовал о том, что обладатель этого взгляда регулярно смотрел на вещи, простым сметным недоступные, борода была аккуратно подстрижена "клинышком", придавая лицу одновременно зловещее и благородное выражение, лишь усиленное крючковатым носом; не знающие юмора, сжатые губы кривились, не давая тайнам вселенной сорваться с языка. Прибывший был немолод, но строен, и богато, хоть и мрачно, одет в черное, бордовое и тёмно-синее одеяние, расшитое на рукавах защитными рунами; посох из неизвестного металла в его руке был увенчан демоническим черепом, глазницы которого светились зловещим зеленым пламенем.
В общем и целом, прибывший почти точно соответствовал портрету Мазриана Пайна. Исключая рогатый шлем и посох, которые в портрет видимо, просто не вместились.
– ТЫ ЗВАЛ МЕНЯ И ВОТ Я ПРИБЫЛ ПО ТВОЕМУ ЗОВУ! – Возгласил прибывший, простирая руку к Веснушке, слегка завывающим голосом, который беспамятный Мегрир опознал бы в ту же секунду. – КАКИЕ ДЕМОНЫ ИЗ АДА ДЕРЗНУЛИ ПОТРЕВОЖИТЬ ПОКОЙ ЛЕЙФА ТАК ЧТО ЛИШЬ ИСКУССТВО МАЗРИАНА ПАЙНА СПОСОБНО ИХ УКРОТИТЬ?! – Тут взгляд колдуна упал на Лихайе, который попытался прикинуться вешалкой как только услышал хлопок портала. – О, Я ВИЖУ! СЧИТАЙ ЭТУ ПРОБЛЕМУ РЕШЕННОЙ, МОЙ НЕУМЕЛЫЙ ДРУГ!
И на пальцах Мазриана заиграло красное сияние, не слишком приятное на вид.
-
Ага, наконец-то он явился.
Тентакли прочь от Лихайе!
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Неужели в Шаэссе есть свой "волшебник изумрудного города"?xD
|
-
Какая впечатляющая аккустическая акробатика)
|
-
Никогда не мешает... быть подготовленным... к проблемам. настоящий профи, да)
|
-
Мне надо было проверить, выполнил ли я одно предложение на форуме (разрешить плюсовать покинувших игру).
|
-
в условиях экстравагантных отношений Изалита со смертью призрак имел гораздо меньше шансов образоваться если убитый через шесть часов вставал и, просим прощения за некоторую деликатность оборота, шел доказывать убийце как тот был неправ. Я. Люблю. Изалит!
|
-
Когда я прочитал его имя, пару секунд был уверен, что речь идёт об индийском учёном. =)))
|
|
-
йето-ворото-полуэльфо-лошадинисто. это зачет!
|
Невернорг всё ещё в лесу Он бежал, стараясь держать между струящимся рядом Змеем и собой тонкий барьёр кустов, но фаэ всегда был рядом, оставая лишь на насмешливый, уверенный шаг.
На бегу сопоставлять факты было нелегко. Вдобавок у норга сильно ломило в висках и ощутимо подташнивало после удара Змея, но, продираясь со всей возможной скоростью сквозь колючие ветки, он вспомнил что тип черпания из Драконьих Линий, называемая Метаморфоза (или, в просторечье между студентами "хвать") был одним из немногих способов сделать магию истинно постоянной. Метаморфоза также была чрезвычайно опасна для необученных, которые в попытке зачерпнуть силу непосредственно из арканной артерии мира, выжигали или убивали себя с завидной регулярностью. Но способ был. И то было легко предположить, что кто-кто, а Архимаги Лейфа этот способ знали.
Но даже если отставить в сторону лес... Даже если предположить что лес был настоящим, что лишь край его уходил в Лейф и другой край уходил в таинственный мир фаэ, порог в который он и другие смертные пересекли и не заметили как то часто бывает в сказках... даже если принять это всё как незыблемую данность, если только Донте не был насланной иллюзией, тогда он точно не смог бы разговаривать с ним, Невером!
Осознание Принципа Барьеров, и того, что из этого осознания проистекало, ударило Невера не хуже чем ранее Зверь, но тут же резкий приступ головной боли заставил его согнуться пополам и схватиться за голову. Нет, Донте мог быть иллюзией, помутнением его рассудка, той его частицей что все ещё пытается сохранить остатки достоинства и гордости, когда ничего такого не осталось. Тогда понятно почему вызыватель мог говорить с ним сквозь границу миров – он находился рядом с Невером, был с ним единым целым. И что с того, что он умолк? Нередко безумие так и начиналось, с голоса тут, видения там, пока, непрошенные и неуязвимые, голоса и видения не начинали звучать постоянно, как они звучали в голове Безумной Нады. Будет ли он сам таким как она? Жить в презрении и даже не замечать этого, поскольку его разум "убежал" от забот и стыда как и её?
Не в силах продолжать бег, под гнетом тошноты и раскалывающей головной боли, Невер опустился на темные мхи, видя как сквозь кусты белеют, приближаясь, Лис и Змей. У него не осталось сил бежать. Не осталось сил сражаться. Может быть фаэ не тронут безумца и оставят его на потеху соплеменникам, судьбе более жестокой чем смерть? Толстые мхи под руками поглотили руки Невера... и неожиданно бард понял что сидело занозой всё это время в его сознании, эта крохотная деталь, самая первая деталь, которая потерялась под бесконечными бегствами и погонями, смертями и сомнениями.
В лесу было темно. Не так темно, чтобы хоть глаз выколи, но на фоне темного мха руки ногра в этом свету были темно-серыми, очертания деревьев, кустарников, коряг почти терялись в этом густом сумраке: тело Халиты было так тяжело нести отчасти потому что он не всегда видел куда шёл и что там было. Светились лишь Звери, да и то, их сияние было лунным, серебряным, неярким.
Как тогда он смог разглядеть её кровь? Темно-красную на таком темно-зеленом мху?
Невер был не медик и не знал как долго может человек, и особенно маг, идти с распоротым позвоночником, но он знал что в своей комнате вечерами ему приходилось зажигать свечу чтобы найти листы пергамента, а ведь бумага куда светлей мелких темных пятен.
Он принял как данность то, что не могло существовать.
Неожиданно, на очень краткий момент, Невер почувствовал, что он не один в своём рассудке. Иначе чем с Донте, который присутствовал лишь голосом, нет, – здесь словно что-то невидимое, неосязаемое, но парадоксально существующее промелькнуло в его сознании.
Тошнота слегка отпустила. Он поднял глаза и увидел странную картину: лес двоился. В одном из них, сквозь кустарник и деревья к нему подбирались Звери, припадая к земле жидким пламенем и струясь вокруг массивной лентой. В другом, хоть и лес оставался столь же густым, сквозь деревья от него, опасливо таращась в его сторону и используя толстые стволы как прикрытие, отходили Шиолта и Халита: издёрганные, поцарапанные, но живые; за поясом колдуньи был заткнут сияющий солнечный жезл из тех, что продают лейфовские алхимики и она немного припадала на ногу, но обе девушки были живы!
Два леса накладывались друг на друга, их топологии мешали понять кого он видит. Лис сменялся Шиолтой, что снова сменялась припавшим в прыжке Лисом. К возможному разочарованию норга сам лес тоже не оказался иллюзией, и оставался таким же густым и сумрачным – но теперь он отчетливо ощущал направление на маяк где-то справа от себя; первый или второй то был маяк сказать было нельзя, впрочем. Ни Университета, ни Лейфа отсюда не было видно, но каким-то чутьём бард почувствовал, что в этот раз его блуждания больше не будут бесконечными. Сам он тоже ощущал себя лучше, хотя его руки были полны заноз и лицо отчетливо болело, как если бы он с размаху приложился им о стену. Или, что вероятней, дерево.
/поздравляю! /Невер не окончательно избавился от наваждения, но теперь оно не имеет над ним такой большой власти /примерно 20% времени (секунду в каждые четыре примерно), он видит немного другой лес с немного другим расположением деревьев, в котором Халита это Змей и Шиолта это Лис; если счет пойдет на раунды, в начале каждого раунда кидаешь 1d100 и на 01-20 Невер получает пенальти -2 к атакам, спасам, ущербу и навыкам и почти всем прочим броскам в этот раунд /за счет наложения лесов друг на друга, скорость Невера снижается на 5 футов до 25 футов (постоянный эффект, ничего не надо) /Невер восстановил +2 хита (повреждения в лесу уполовинились) /все чары, бардовская музыка и ресурсы как были потрачены так и остаются потрачены, но за успешное противодействие чарам и хорошую дедукцию Невер восстановил 1 Hero Point /для ясности ещё раз: лес густой, лес тёмный и лес настоящий
/что чтобы разглядеть магию в трех раундах, Неверу следует оставаться на одном месте и смотреть на одно и то же место: три раунда требуются чтобы разглядеть детали _одного_ куска пространства; если кастер бежит, пространство постоянно сдвигается и он может ощутить только эффекты первого раунда, не говоря о том, что ему требуется каждый раунд концентрироваться и поэтому двигается он с половиной скорости /Personal Sense Magic вдобавок чувствует магию только на тебе самом, не на окружающем пространстве; так что разглядеть ими ауры кого-либо этой комбинацией просто невозможно
/если ты будешь писать что-то для Шиолты и Халиты, можешь использовать общий для вас троих приват
/плюс за дедукцию поставить пока не могу, но останусь должен; про Принцип Барьеров даже я не предусмотрел парадокса, хотя ты привёл его совершенно уместно
-
Хорошая вышла иллюзия, молодец!
|
Бригитта в это время исследовала Шаессу. Хотя кто кого исследовал оставалось вопросом, потому что куда бы она ни пошла, на неё с интересом смотрели гномлины, или д'ниш, как они сами себя называли согласно словам Виктории. "Таращились" было бы неверным словом, поскольку чужаки в поселении явно были не в новинку глазастенькими д'ниш, но в два роста более высокая Бригитта вызывала заинтересованные взгляды куда бы она ни пошла, поскольку жили д'ниш дружно, равно в домиках на земле и в поднятых на деревья жилищах, между которыми вились слишком узкие для человека подвесные мостики. Почти сразу же лучница приобрела себе "хвост" из нескольких гномлинов-детей, что следовали в отдалении, то рассыпаясь среди домов когда она оглядывалась, то подражая её походке, когда нет, шушукаясь и переговариваясь о чем-то с интересом и даже вроде бы восхищением.
Город был небольшим, по сравнению с человеческими, но он был оживленным и его улицы, равно на земле и вверху, среди мостов, извивались самым причудливым образом, завершаясь неожиданными тупиками, лестницами, мостиками и ходами в подвалы, куда Бригитта могла бы пройти разве что ползком. Гномлины были деятельным народцем, и хотя тут и там Бригитта встречала отдельных личностей просто греющихся на солнышке пузом кверху на крышах домов, гораздо больше было д'ниш возящихся при огородах (такой был почти возле каждого дома), строящих или перестраивающих дома, что-то мастерящих, куда-то несущих объемные и загадочные пакеты, кормящих мелких, неожиданно синего цвета кур, пекущих хлеб в открытых печах, и развешивающих или собирающих светильники, пучки трав или бельё на ветках деревьев. Дети либо помогали взрослым, либо носились вокруг, играя в свои игры, равно шумно и очень тихо, причем Бригитта не заметила какой-либо закономерности в том кто из детей играл и кто работал; иногда даже взрослый на минуту-другую бросал все и принимался носиться вместе с малышней. Что она подметила, так это то, что взрослых д'ниш на улицах Шаессы не встречалось так уже много – были, конечно, но в основном в огородах и мастерских работали гномлины постарше, возраста Бринна или около. Что она ещё заметила, так это то, что малышня куда чаще использовала простые чары: если старший гномлин, скажем, взбирался за светильником по лестнице, помогающий ему карапуз просто махал руками и снимал их магией, хотя и не всегда целым.
Не всё было так чтобы идиллистично и мирно в Шаессе: пару раз лучнице удалось застать сценку, в которой оживленно спорящие д'ниш неожиданно сцеплялись в катающийся по улице клубок, пока один не выходил победителем из короткой, но эмоциональной драки, а второй чаще всего отделывался синяком под глазом или в других местах. Похоже, это был один из способов решать диспуты. Некоторые дома были явно бедней других, и это не могли скрыть даже яркие краски, к которым д'ниш явно испытывали большую симпатию так как тут и там разрисовывали свои дома самыми разными зигзагами и химерическими изображениями. Город хаотическими маршрутами патрулировало несколько стражников, в ладно подогнанных клепанных кожанках и кольчугах, но капитан Кнобб браво нес стражу на воротах если его присутствие не требовалось лично.
Среди разноцветного хаоса улиц Шаессы, лишь одно здание было окружено относительной тишиной: выкрашенное полностью в зеленое, двухэтажное здание на каменном фундаменте, в котором единственной симметричной деталью была округлая крыша. Здесь, по уверениям Бринна, и проживал Большой Зеленый – то ли жрец, то ли лекарь, то ли могильщик города. Вход в его обиталище был грозен: не только вырезанные из цельных стволов деревьев массивные звери сторожили вход, но и сама дверь была сделана в виде широко раскрытой в темноту зубастой пасти. На частокол вокруг дома были натыканы ожерелья из мелких костей и бус, вперемешку с сушенными шкурками каких-то животных и место имело вид серьёзный и непривычно для Шаессы обособленный.
Домом Большого Зеленого полезные места Шаессы не исчерпывались: Бригитта заметила пару гномлинов, стучащих молотами возле странно компактной кузницы, стекольщика, выдувающего рубиновые пузатые бутылки, и даже механика? Ей пришлось протереть глаза, но да, одна из д'ниш явно интересовалась зубчатыми передачами и шестеренками, если внешнему виду её дома (утыканному сими штуками и многим другим непонятным ломом) можно было верить. Самым полезным местом казался "Безусловно Полезный Эмпориум", что-то среднее между таинственным магазином чудес и лавкой старьёвщика, поскольку рядом с сушенными травами на полках там были чьи-то рваные башмаки, на нормального человека, как ни удивительно, размера. Владелец "Эмпориума" (пожилой толстый гномлин с белыми как снег волосами и настолько пышными бакенбардами, что те могли бы сойти за бороду) выглядел как волшебник из сказки, в расшитой золотыми звездами синей мантии и большой остроконечной шляпе с такой же звездой наверху, но, как обнаружила лучница, был не прочь поболтать и на абсолютно приземленные темы.
|
-
Понравилось. Хочу в такую библиотеку. :)
|
-
xD Скоро Крысолов наденет кожаное полупальто, устроится детективом в нью-йоркскую полицию и станет запойным пятничным алкоголиком.
|
Горстка перепуганных, измазанных, притихших... выживших. Далеко не всем повезло оказаться на платформе, и даже из тех, кто оказался, не всем повезло быть выброшенными на сушу, когда Драккарис, опасно кренясь, совершал свою последнюю посадку. Так что сейчас ту горстку, что ютилась возле чудом уцелевшей платформы врядли можно было назвать иначе чем выжившие, и слезы Громыхаки над своим детищем были не единственными среди слез тех, кто потерял в взрывах и затем в Бездне родных и близких.
И чудовища... он должен помнить о чудовищах, что погубили корабль и едва не погубили их самих. Хотя преграда из ламп держалась до последнего и шансов что кто-то пробрался на платформу было мало, но в них рыцарь столкнулся с чем-то, доселе неведомым. Они тоже могли выжить. Люций изо всех сил пожелал чтобы ни одна тварь не уцелела.
Впрочем, сейчас всё было тихо. Приставив к Императрице нескольких наиболее вменяемых дам и половину выживших солдат (негоже государыне находиться одной), Люций обходил периметр, привыкая к тем странным новым территориям, куда их забросило падение, и мысленно составляя список первоочередных проблем.
Стоило сделать так много: обеспечить безопасность лагеря, собрать снаряжения с обломков Драккариса, озаботится едой и питьем в этой незнакомой земле (скоро даст себя знать жажда), выяснить, наконец-то, с какой целью оказались на корабле все эти безбилетники. Похоронить павших. Узнать куда их забросило. И многое, многое другое.
Каждый человек должен был быть в деле, должен был понимать что от его поведения и стойкости зависит выживание всех, и всё же, несмотря на это, Люций подозревал что ему придется иметь дело с шоком и истерикой, параноей, страхом, давлением званий на его, далеко не старший дворянский ранг, несогласием и хорошо если не бунтом. В этом хрупком состоянии их группы, их, прежний цвет Империи, могло погубить столь многое, что мимовольно, хоть и один только раз, ладонь Люций коснулась груди где под доспехом занял своё место найденный среди обломков фамильный мизерикорд Сангов. Всегда был выход, позволяющий сберечь если не величие, то хотя бы достоинство.
"Когда завершен долг и больше нет надежды", гласила на мизерикорде полустершаяся, но известная назубок чеканка, и Люций устыдился собственного малодушия. Они живы и пока они не побеждены. Императрица жива, а значит есть и долг, и надежда. Следовало заняться насущными делами.
Обойдя периметр он подбодрил немногочисленных часовых и, убедившись, что Императрица была жива, здорова и не испытывает недостатка в помощи, Люций вернулся в лагерь и занялся новой (куда уже больше?) тайной:
– Моё имя Люций Санг. – Представился он мелкой тощей девушке в странном наряде, убедившись, что она в сознании. Он говорил небыстро, внимательно наблюдая за реакцией незнакомки на его вид, на звук его голоса. – Я рыцарь-дракон Империи Сартол. Ты понимаешь мою речь? Кто ты такая и как оказалась здесь?
Если девушка не поняла имперский язык, Люций повторил всё тоже самое на каждом из языков, который знал, продолжая следить за реакцией тощей незнакомки.
-
Очень последовательный и серьёзный образ мыслей героев не может не радовать. :3
|
|
Авантюрный Предприниматель
Вино оказалось совсем не тем, что подают на стол в приличном обществе, но его грибная едкость, по крайней мере, была стилистически в том же русле что и кофе; под едкостью Малагар неожиданно для себя распробовал необычный, слащавый привкус – и комбинация этих двух вкусов его (не вполне привычного к такому напитку) ударила куда-то прямо во вкусовой нерв. Невероятным усилием воли удержав на лице лучезарную вежливость, дроу премило распрощался с тремя актрисами и отправился к себе домой, став немного бедней на вздохи, но немного богаче на информацию и преспективные сотрудничества.
По дороге Малагар пытался вспомнить где в Изалите можно с уверенностью купить чайные розы с Поверхности, и вспомнил лишь о трех местах. Первым был модный бутик на на пересечении улицы Векны и Подземного Проспекта; хотя название места ускользало из памяти, Малагар помнил что бутик был расчитан, в основном, на женщин и составлял бутоньерки, венчальные венцы, цветочные браслеты на руку, букеты для встреч и дома, и всё такое, что женщина со вкусом и страстью к моде не постыдилась бы поставить в своем доме. Вторым магазином был "Браксия и Дочери" – очень респектабельный и очень недешевый, он был цветочным магазином выбора для состоятельных и престижных дроу и располагался неподалеку от Базара и Стен Мира, где обитала Знать. Третьим магазином был недавно открывшийся "Карвелл": расположенный в Вуалях, в ранее переделанной арканной мастерской по производству светочей, он специализировался на экзотических растениях отовсюду, не только с Поверхности, но цветы с Поверхности были в Изалите достаточной экзотикой.
Уже внутри собственной Башни и привычно огибая дыру в полу третьего этажа, Малагар бросил случайный взгляд в окно и заметил стаю летучих мышей, как раз проносящуюся мимо окна. Сама по себе стая летучих мышей была совершенно обыденным зрелищем в жизни Изалита, но эта была словно осияна мелкими светлыми искрами: на шее у каждой летучей мыши был крохотный светлый ошейник: серебряный или митралевый, сложно было сказать по столь мимолетному видению.
Каменный Игрок
Оцепеневший рикша отлетел в сторону словно деревянная кегля, но в следующую секунду грохот копыт смешался с грохотом повозки, с треском ломаемых прутьев корзины, с крошащимися в щепки грибодеревом – и Маррандей всё ещё был внутри этой корзины, неудачно застряв ногой в прутьях!
Крики зевак слились с возгласом боли самого Ирлеса, когда копыта опустились прямо на него. К счастью, его положение оказалось не только его бедствием, но и защитой: наткнувшись грудью на это препятствие, конь дико заржал и отклонился в сторону, оставив Каменного Игрока сильно помятым, но с целым черепом и вроде бы даже костями. Осторожно ощупав ребра и убедившись, что вроде бы ничего не сломано, Ирлес бросил взгляд на ЧАЙНИК и сердце его упало: коробка с надписью ХРУПКО и ОСТОРОЖНО была почти наполовину смята ударом копыта.
– Безобразие. – Донеслось из толпы зевак, никто из которых, впрочем, не рвался помогать. – И это всё сойдет им с рук, попомните моё слово.
Рикша остолбенело смотрел на обломки своего бизнесса и вылазящего из-под них Ирлеса, какой-то дроу в ливрее, размахивая руками, помчался за убежавшим конём, двое Глинянных начали переворачивать карету под неусыпный свист постового... В общем, в проигрыше остались только потерпевшие.
Пронырливый Крысолов
Не зная об этих перипетиях, Крысолов бодренько выяснял что за крыс испытывает внезапный интерес к пуговицам и кому этот крыс хлеб маслом мажет, но найти одну крысу (пусть даже разумную и в шляпе) в Изалите оказалось не в пример сложней отыскания достопамятной иглы в достопамятном сене или зерна истины среди уличных слухов. Помыкавшись среди пабов и прочих достопримечательных мест несколько часов, Пронырливый Крысолов получил на руки тонну туфты, несколько расхожих слухов, и только одну стоящую наводку: Не Вполне в Своем Уме Крысолов, который жил где-то на самом краю Китового и болот и по предоставленным Крысолову нашему Пронырливому заявлениям, знал всех крыс наперечет.
Вечный Наследник
Открыв дверь, Деймон был приветствован радостным лаем заскучавшего было щенка и волна знакомого обожания обняла дроу вместе с звонким лаем, когда лопоухий скотч-терьер закрутился вокруг ног хозяина, с энтузиазмом виляя хвостиком. Устроившись за любимым столом и чувствуя как окончательно покидает его напряжение улиц и холодная стылость Архивов, Деймон отложил в сторону папку с делом и занялся для начала таинственным документом.
Обрамленный в небесно-голубой цвет, документ оказался, не много не мало, контрактом на покупку души, но не просто контрактом, а контрактом на покупку души кого-то с Поверхности! Это не могло не заинтриговать Деймона, по ходу работы отлично знавшего, что дьяволы испытывают странную переборчивость в такого рода сделках, совершенно не обращая внимания на многие добровольные предложения, но очень упорно преследуя других из несуразных наземников. Документ был старым и чернила на нём местами потускнели до блекло-рыжих, так что без кропотливого взгляда и хорошей лупы Вечному Наследнику удалось прочесть только что контракт заключен от имени Латунного Посольства демоном по имени Виктор, также известным как Специальный Абстрактор. Имя абстрагируемого или абстрагируемой (Абстракцией дьяволы именовали извлечение души) было не уловить простым взглядом, равно как и цену, что дьяволы заплатили за "одну душу, значительной яркости".
-
Да, хорошие дела до добра не доводят Т_Т
|
-
Описания удались) Норг встревожен...
|
-
это так здорово, что и сказать нечего )
-
-
Блин, ты просто убийственный. :D
|
-
Описание касания Драконьих Линий супер.
|
-
Здорово) Я прям представил.
|
-
Какой интересный собеседник :)э
|
|
|
|
|
-
Всё же я должен это плюсануть. Даже при том, что самое вкусное - в приватах.
|
|
-
Понравилось про невыжигание мозгов, прям одухотворяет и наполняет оптимизмом.
|
-
Но на что?
Русские Чародейки не сдаются! но мог быть и чем-то иным, столь же массивным. Вероятно, задоспешеным норгом ))
|
-
крысы в шляпах дорогого стоят :)
-
|
-
Не могу пропустить качество переданной атмосферы, меня даже на ответный пост вдохновило. Что бывает довольно редко, с моей толстокожестью. Так держать!
|
-
Забавно видеть дроу с этой стороны, стороны приближенной к миру более реальному) "Знамени Изалита" Хорошо что не "Красного Знамени"))))
|
-
Не иначе как у обитателей Башни странное чувство юмора и наличие совести:) это я про розу )
|
-
Я прям живо представил эту сцену. :)
|
Часы на Башне Цифр пробили девять, когда за последним из гостей закрылась дверь, и Вечный Наследник остался один, во внезапно ощутимой тишине: не-слов, не-взглядов, контролируемых движений... нет, даже не этого, но присутствия, энтузиазма, жизни. Оставался Страж, но каждый его жест был отголоском психики самого Деймона. Оставался щенок, но бессловесный компаньон сейчас спал, наигравшись с гостями, простым и преданным собачьим сном без сновидений.
Деймон в первый раз принимал в этом доме гостей, и эти стены не слышали столь шумного сборища с тех пор как исчезла Агнесс и её семья. Появившиеся и тут же ушедшие, вычтенные люди оставили после себя тишину, в которой барабанящий по стеклам дождь был слышен особенно громко. Под этот мерный стук и едва осознаваемое чувство меланхолии, Деймон и работал большую часть ночи, но белый с голубым фарфор отказывался соединятся в единое целое: стоило ему склеить часть, как в другом, уже вроде бы надеждо соединенном куске лица выскакивала частица, рушился фрагмент, две соединенные насильно пластины отъединялись друг от друга как если бы в отвращении... или стыде? отчаяньи? Провозившись несколько часов, глубоко заполночь Вечный Наследник оказался там же где и начал: с горстью белых и голубых фарфоровых фрагментов и неясным предчувствием что воссоединение маски потребует чего-то большего чем просто клей и частица магии.
Дождь продолжался всю ночь. Далекие молнии танцевали, сражались, сходили с ума над просторами Унтерзи, но в Изалите вода по водосточным трубам несла лишь частицу этой ярости, собирая, кружа и разрывая обрывки, фрагменты, обломки, слухи, сплетни, желания, унося с собой брошенное и потерянное в глубинные водостоки под городом.
Не то, чтобы это как-то мешало Изалиту, с его бурлящей жизнью. Огни города не угасали ни на минуту, и равно среди погрязших в землю улиц, среди нависающих козырьков лавок и престижных магазинов, и скорбных гаргулий высоко над мокрыми крышами, были неспящие, слишком занятые делами или же слишком измученные сновидениями чтобы поддаться сну.
Малагар Меларн относился к первой категории: у него ушёл весь вечер чтобы перебрать свою картотеку, равно физическую и мысленную, но уже к первому часу ночи он внезапно понял, что снабжающий один из домов удовольствий неподалеку разными лакоствами Заикающийся Торговец не смог бы продавать их в таком количестве по такой низкой цене, не будь у него выходов на подпольный мир. Его кооперация, по расчету Меларна, тоже была не слишком дорогой: скорей всего вино, в котором он всегда нуждался, и может быть несколько капель мёда, чтобы скрасить день должны были обеспечить Меларну имена его поставщиков. Мимовольно улыбнувшись Золотой Рыбке, что жизнерадостно трепетала плавниками в своём аквариуме, дроу привел в порядок все записи, и решил наведаться туда завтра.
"Скрасить день" было определенно желанием владельца книжной лавки, комнаты над которой снимала Проводница. Наигравшись с щенком она возвращалась в приподнятом, несмотря на немилосердный дождь, настроении, но стоило ей ступить за порог, как она была встречена рыданиями, в буквальном смысле рыданиями владельца. Дородный немолодой дроу бессильно сидел возле опустевшей полки и слезы текли в два ручья по его пухлому, осунувшемуся лицу, словно он потерял лучшего друга. С помощью утешительного полотенца и чашки чая Лайниэ удалось выяснить сквозь вслипывания, что внезапно нагрянувшие цензоры не только "пригласили" с собой одного из завсегдатаев, но и унести целую полку, да, сударыня, целую полку книг! и он никогда не увидит их снова, о Леди, зачем тогда жить?... Посторонний подумал бы что расспрашивать кого-либо в таком состоянии будет бессердечно по отношению к чужому горю, но Лайниэ жила здесь весьма долго и смогла припомнить как минимум два подобных случая, в обоих из которых все приглашенные завсегдатаи вернулись неповрежденными (исключая небольшой скандал) и даже часть книг вновь заняла своё место на полках, пожертвованная неизвестным доброжелателем. Убедившись что владелец магазина больше не собирается идти топиться в Голодной Реке и согласен подождать как минимум до утра с бросанием под колеса кареты, Проводнице удалось выяснить что "приглашенный" завсегдатай, Сутулый Эссентрик, был как раз чем-то вроде самозванного эксперта по Шестому городу, и унесенные книги были как раз на эту тематику.
Несколько хуже дела обстояли у Паука. Да, заинтересованных покупателей найти можно было на что угодно, было бы желание и возможность искать, однако ни один из тех, кто вспомнился Кваралу после двух часов усиленной работы с старыми и новыми записными книжками плюс некоторой беготни по городу, не дал бы пристойной цены. Этот был слишком скуп. Эта разводилась со своим третьим мужем и тот требовал большие алименты, угрожая публичным скандалом. Судя по внезапно поскромневшему стилю жизни этого, кто-то (тёща? шантажист? есть ли разница, в самом деле?) наложил цепкую руку на его финансы; четвертый покинул свою квартиру, не оставив нового адреса, а пятая, хоть и пламенный энтузиаст и коллекционер подобного товара, сейчас сидела в Возвышенной Тюрьме, отбывая наказание по какому-то наверняка пустяковому делу. Старые контакты ничего не дали, и, хотя Изалит никогда не спал как город, всегда осиянный огнями, Кварал так или иначе исчерпал свои возможности на сегодня. Оставалось надеятся что завтрашний, предположительно менее дожливый день, сделает хотя бы путешествие по городу более приятным при поисках новых контактов.
Что до Пронырливого Крысолова и Каменного Игрока... оба их вечера завершились весьма предсказуемо. Здания оказались там, где им положено было оказаться, и дроу в зданиях оказались именно теми дроу, которых Крысолов расчитывал там найти, так что за этот аспект Изалита можно было какое-то время не беспокоится. С другой стороны, у Ирлеса к концу его работы вполне предсказуемо затекла спина, и заныли пальцы, и увы, он, вполне предсказуемо достиг лишь частичных результатов.
* * *
Удивительно всё же как крепко в Подземье прижились эти слова: "утро", "день", "ночь". Темный свод огромной пещеры оставался таким же далеким и непоколебимо не пропускающим свет реальных светил как и ранее, однако лже-звезды слегка померкли и Украденная Луна (что сегодня сменила фазу с убывающей на полнолуние за каких-то полчаса), исчезла с небосвода под неустанный отсчет времени Башни Цифр.
Громким боем колоколов та возвестила восьмой час изалитского утра, и встретивший спешащих на работу служащих, открывающих свои лавки торговцев, выходящих на патрули стражников воздух был свеж и влажен, улицы блестели, словно вымытые, и нищие у церквей Леди походили на промокших летучих мышей более чем когда-либо в этот новый ясный, полный деятельности день.
-
Жаль я раньше не догадался открыть какое-нить "сыскное" агентство, которое ориентировалось бы на разгадки сплетен и перепродажу их дальше) агенство "Лунный Свет". Даже погодка нынче в Извлите подходящая для одинокого детектива в шляпе и плаще))
-
Спасибо! Иногда и нескольких слов достаточно. U know, wut I mean)
И вообще отличный пост, конечно))
|
-
Это было весело :) Особено "гномлин от гоблина не далеко падает" )
|
-
сколько ещё сюрпризов готовит ему утро Если б он только знал(=
|
-
Мне кендеры вспомнились...
|
-
-
Какая хамечательная указка, уже хочу!) Конец несколько впечатление смазал, а так, прямо продал)
-
Это прекрасно! Столько шума :)
|
-
Led Zeppelin успели отыграть Stairway to Heaven)
|
-
Просто здорово же! Особенно порадовали красивые девушки и эльфийка :)
|
Студенты погрузились в сосредоточенное молчание, прерываемое только изредка кваканьем Господина Брюшко, так что тишиной камера на какую-то минуту или две напомнила начало выступления проктора Асанно или класс после того как магистр Эйра в первый раз небрежно вызвал демона прямо посреди лекции и отправил его с каким-то мелким поручением, но всё равно о прошлом вспоминались какие-то обрывки, несмотря на тишину и наилучшие усилия. Мегрир припомнил вечер лучше всех, но в событиях всё равно царила каша. Было много выпивки и спонтанного колдовства, и пыженья груди, и танцев, и речей, и шуток, и толпу студентов, как какую-то многотелую сколопендру шатало от одного кабака к другому, хотя последовательность сего шатания оставалась туманной. Сам Мегрир, предпочитающий не смешивать и закусывать, вроде бы оставался на перифирии сего блуждающего центра событий, но он помнил как толпа вывались на Гильдейскую Улицу, по которой как раз двигалось шествие посвященное Дню Колоколов - разноцветные платформы, бумажные цветы, медные колокольцы и музыка. Особенно врезалась в память разукрашенная платформа с большими колесами, на которой восемь музыкантов играли на диковинных инструментах, и конечно же, кто-то из студентов решил что он может лучше... какой-то старшекурсник начал какое-то заклинание, и дальше снова зыбко, до тех пор пока несколько поредевшая толпа возвращается в "Дрынь" глубоко ночью – да, наверное это Дрынь – и он танцует с кем-то, одетой в лиловое и багрянец, танцует неуклюже, но ему наплевать и запах жасмина овевает их обоих. Следом за этим провал, и он только может припомнить что ему дико хочется спать, но кто-то не дает, настойчиво пихает и толкает его и кажется куда-то ведет, и что-то спрашивает, но он так дико хочет спать, что не может даже разлепить глаза чтобы посмотреть на то кто это, и он хочет просто лечь и поспать, но тут что-то сильно тыкает его под ребра и он мимовольно распахивает глаза, видя дробящееся лицо лейтентанта Брайса с его исключительными на весь Лейф и также дробящимися усами, и он снова куда-то идет, вниз и вниз, после чего его оставляют в покое и он наконец-то может заснуть. Несмотря на свои лучшие усилия Донте смог мало что вспомнить с прошлого вечера. Он явно позволил какой-то малышне кататься на Лихайе. Или то была не малышня? Факт катания он помнил, но возраст тонко визжащего кого-то, как и пол, ускользал в пучину забвения. Взамен из пучин забвения всплыла сцена, такая чёткая, словно была написана маслом: какой-то парень в алых цветах Дэсти лежит на полу, воя и держась за челюсть, и Красноглазый Люг стоит на ним, потирая кулак, и в руке парня на полу начинает собираться ярко-красное свечение. Но сам он смотрит на это как если бы издалека и немного сверху. Странный, странный ракурс. Халите разве что вспомнилось как двое студентов решили устроить магическую дуэль. Чин по чину отмерили дистанцию, приняли гордые позы, вытянули персты, готовясь к колдунству, но в этот момент кто-то надел одному из них кастрюлю с лапшой на голову, и двое горе-дуэлянтов, позабыв про всё, объединились вместе в погоне за хохочущей нарушительницей. Фергу вообще ничего не вспомнилось кроме того что он пъет что-то обжигающее из изукрашенного серебром рога (?), а рядом толпа скандирует "пей до дна, пей до дна! ПЕЙ ДО ДНА!!!", и господин Брюшко в какой-то момент времени приобрел ромашковую окраску и пару стрекозиных крыльев. В разряде песен на ум Мегриру упорно лезла "Ах, мой милый Элькабас, Элькабас, Элькабас" – грустная песня о долгих похождениях бравого Элькабаса, который отправился в дальние края искать для своей возлюбленной что её душа желала, и вернулся годы спустя, дабы узнать что та давно вышла замуж. Даже сквозь похмельные пары (жиденькие в его случае, но всё же) Донте смог вспомнить что в мире были разные способы подавлять магию. Даже в Словах были такие, что, хотя и сами были магией, подавляли или рассеивали магические эффекты, хотя сам Донте не вполне понимал как такое возможно чтобы магия обращалась против своей сути. Нет, "банковать" эффект тем же самым или строго противоположным, как огонь против огня или огонь против льда, это он ещё мог понять и даже немного умел сам, но чтобы совсем и совсем любой эффект? Но на то они и Слова Силы, наверное. Соедини одно такое с областью, сделай эффект постоянным, добавь болевой эффект и рану – и вот, готово. Правда, как сделать эффект постоянным Донте на этом этапе своей жизни не представлял. Что-то связанное с Ритуалами? Или может быть артифайсерством? [the following paragraph is common magical knowledge about anti-magic phenomena; all characters can known that if they wish so] Потом, были те, кто рождался с мутировавшим гипотетическим флоигмом, и оттого имел как если бы природное сопротивление, однако таковое можно было преодолеть опытом, тренировкой и большим количеством удачи. Вроде бы были люди, полностью имунные к магии, с которыми вообще ничего не работало, потом вроде бы был какой-то металл или камень (или дерево? или пигмент? или благовоние?) с Граназара, что даже в малых дозах что-то похожее делал и если удаляться в совсем зыбкую область были ещё экстрапланарные феномены. Потом, была прямая воля богов, конечно, но зыркнув по сторонам, Донте подумал что на храм это походит плохо и хуже чем на храм это место походит только на библиотеку или бордель. Были, конечно, и более темные способы. Например, можно было изувечить мага физически или спиритуально так, что он не смог бы более творить магию. По счастью, на магонекрозис это место походило ещё меньше чем на бордель, и орудий пыток тоже не было видно. Шиолте припомнилось что чтобы обойти эффект, надо бы сначала знать какого он рода, но глянув по сторонам, колдунья сообразила что те, кто строили эти камеры явно убрали всю информацию о методе какую смогли. Ни рун, ни благовоний, ни специальных материалов видно не было, а идентифицировать метод просто так было куда сложней. Можно было пустить магию против магии. Нередко природное сопротивления магии, например, можно было обойти тупо долбя заклинанием об человека и надеясь на удачу. Можно было попытаться рвануть Линию и надеятся что а) её не убьёт самим фактом этого действа и б) случайный эффект колдовства окажется значительно сильней эффекта противодействия. Это было опасно, и это было вдвойне опасно здесь, и это имело большой шанс не сработать, но метод был. Конечно же, как припомнилось Шиолте сразу после этого, обычно подавляющие эффекты имели небольшой радиус действия, в силу интенсивности того, что они делали. Что-то там о балансе энергий. Вероятно если им каким-то образом удасться выйти за дальнюю решетку... хм, если так посмотреть, рука сквозь прутья ближней вполне пролазит, хотя достать до замка снаружи наверняка будет проблемой. Стоп, замок? Где же тут замок? Скосив глаза колдунья не заметила никаких навесных замков на двере камеры или решетки вдали, но как-то же они должна была открываться, как-то же их сюда посадили, в конце концов! Может быть было дело в хитрых гоблинских замках, тех, что врезались прямо в дверь. Такие стоили денег, но если в этом месте есть антимагия, врядли создатели не расщедрились на лишнюю сотню золотых. Вперив в сидящего стражника взгляд и стараясь не сильно шататься, Ферг попытался понять его состояние. Но увы, в трепещущем свете факелов (отсутствие арканного освещения, хм) и при общей нездравости организма чародей так и не смог понять что с ним. Похоже, просто спит человек. Примерно столько же информации он смог установить о магическом барьере. В смысле, что он не был даже уверен что это именно барьёр, что обычно выглядят полусферами, а не скажем, конус. Кайдиру же припомнилось на удивление немало о тюрьмах Лейфа. Даже любопытно откуда у не встрявающего в неприятности калдири было так много знаний на эту тему, но так или иначе, в Лейфе было три общеизвестных тюрьмы, разной степени строгости. В первую из них, Хладный Мост, обычно сажали за мелкие правонарушения. Сюда приводили пьяниц и дебоширов, здесь держали мелких воров, жульничающих торговцев, должников, шарлатанов и тому подобного рода шушеру. Сидели они по-разному, но не так чтобы дико долго, а в приемных "клетках" куда пьяниц сажают, вообще оборот был быстрый. Вторая тюрьма, Краснокамень, была где-то на северной окраине города, и нравом была куда строже: содержались в ней разбойники да душегубы, организаторы забастовок, пойманные и ожидающие казни пираты, в общем, серьёзный народ с серьёзным преступлениями. Там же было место казней, отчего Краснокамень и получил свое имя. Командовала там некто капитан Дара Аттано, о которой Кайдир почти больше ничего не знал кроме этого факта. И третья тюрьма Лейфа, Сфера, была для особо опасных опасностей, вроде немирных демонов и да, наверное магов, призраков налоговых инсперкторов и тому подобных правонарушителей. Где она находилась Кайдир не знал, но, глянув на мирно спящего стражника что-то сомнительно ему стало что они именно в ней находятся. Как-то в его представлении мистические тюрьмы особо строгого режима выглядели иначе. Не так... ээ... простенько.
-
Мне нравится ваша оперативность кол-ллега Х)
|
– ... сдали экзамены. Списки перешедших на следующий курс вывешены. На этом учебный год объявлен законченным. Все свободны. Сухой голос проктора Асанно утонул в поднявшемся шуме возгласов, шаркающих ног и массово отодвигаемых стульев – под золотыми звездами свода огромного мраморного лекториума десятки, если не сотни молодых тел одновременно пришли в движение, словно эти последние слова сломали охвативший всех было паралич. Кто-то рыдал, но плач тонул в рокоте разговоров, похлопываний по плечу и бурных обсуждений планов на лето. Лето! Лето, чей день солнцестояния с его Днем Колоколов ждало буквально за воротами! Лето – теперь свободное ото всех забот, от домашних заданий, и зубрежек, и проектов! Радостный ажиотаж, охвативший студентов – теперь уже прочно и гордо следующекурсников! – был столь интенсивен, что идея пойти отметить сию знаменательную дату родилась почти сразу и разошлась словно круги от брошенного в воду слона. Да, конечно, для многих оплата этого самого следующего курса оставалась большой проблемой, но неминуемый сентябрь сейчас казался каким-то далёким, зыбким призракам, а желание развлечься – вот оно, здесь и сейчас! - АЙДА В "ДЫРЯВОГО МАГИСТРА"!!! - Гаркнул кто-то, и ему единогласно ответил утвердительный рёв здоровых молодых глоток, сейчас желающих грызть отнюдь не гранит науки и пить отнюдь не воды мудрости. Кто-то со всех ног бросился к выходу, занимать места получше, и стоявшего недалеко от порога Донте вместе с неразлучной Шиолтой закружило, завертело толпой, так что даже верный Лихайе не помог бы, будь он здесь. Работая локтями златоволосая колдунья ещё успела разглядеть в толпе нескольких одноклассников и бледное лицо Халиты, сосредоточенно держащейся за косу. Мимо по толпе "проплыл" знакомый по библиотеке Ферг-Ползун, стараясь во всей этой суматохе удержать одновременно и господина Брюшко, и очки, где-то мелькнул серо-алым пятном Мегрир, а дальше... дальше поток студентов выплеснулся на улицы города, на украшенные ко Дню Колоколов улицы, к солнцу, простору, вину и веселью, и закружился, завертелся, заискрил брошенными в фонтан медяками и звоном бутылок, праздничным перезвоном, танцами на поручнях Старого Моста и левитированием лавочников на ближайшие фонари, бегством от стражи, и хоровым пением "Тридцати трех демонов в пентаграмме". Буйное празднование продожалось до вечера, продолжалось до ночи, перехлестнуло за третью стражу и затем кто-то расцветил темное небо причудливыми фейерверками, и кто-то призвал призрачных нимф исполнять танец живота на потертых столах "Дрына", и кто-то начал нетрезво читать стихи, и где-то завязался сокровенный спор о смысле жизни, и ни один студент не остался в стороне, похваченный этой шальной, привольной волной празднования... .... .... .... Пробуждение было куда как менее приятным. ...Шиолта проснулась от того, что чей-то локоть неприятно врезался ей под рёбра. Протерев слипающие очи и ощущая чудовищную сухость во рту, волшебница подняла гудящую голову и попыталась сообразить что значат эти желтые и серые пятна перед глазами. Постепенно проморгавшись и повертев головой, колдунья установила три следующих вещи 1) рядом с ней мирно посапывает симпатичный светловолосый калдири и локоть под ребрами принадлежит ему и 2) она и симпатичный калдири валяются на жестких каменных лежанках в каком-то подземном узилище. Как она знает что это узилище? Окон не видно, вокруг холодные каменные стены, и между ней с калдири и лестницей вверх, что смутно виднеется вдали есть целых две решетки – одна поперёк их камеры, типа дверь, и одна чуть дальше, через весь коридор. Шиолта смутно понимала что чем-то ей место знакомо, но мерцающий свет факелов бил по мозгам не хуже патриотической лекции магистра Ульфа Аттри, и вот так с нахрапа мозаика смысла в упор не складывалась и 3) она вспомнила что калдири зовут Кайдир (ура!), и она с Кайдиром оба одеты (ура?), и вокруг на других каменных лежанках валяются около треть-дюжины столь же одетых тел со следами неотвратимого как Судный День тяжелого пробуждения на лицах. Вот весельчак-Невер, Ха..Халита, да, это Халита, и Мегрир тоже тут, и даже Ферг здесь, а вот этот режущий звук, что трубным раскатом бьёт по её чувствительным ушам, так это Донте похрапывает, раскинувшись на своей лежанке словно выброшенная на берег морская звезда и почти съехав через край, прямо на холодный каменный пол. Сидящая на голове Донте сова тихо ухнула и посмотрела на Шиолту ярко-желтыми глазами в которых читалось страдание. От движения Шиолты по одетым телам прошло движение, сродни тому как домино падают один за другим, вот только тут процесс происходил обратный – один за другим похмельные студенческие тела разлепляли очи, поднимали головы и пытались сообразить где они находятся. На столь знакомые некоторым камеры в Хладном Мосту это не походило, но также и что-то знакомое было в воздухе, помимо винных дыханий, что-то привычное в мерцании факела в коридоре, что-то, что давало предположить что их не занесло в мир демонов и не бросило в легендарные Катакомбы Отчаянья, где в километрах под землей томились своенравные узники богов. Нет, за первой решёткой двери начинался вполне человеческих пропорций коридор, перегороженный второй (упомянутой выше) решеткой, за которой второй решеткой виднелся стол, стул, и на стуле – некто в доспехах и зеленой с белым табарде лейфийской стражи. Этот некто сидел, скрестив на груди руки и свесив голову туда же на грудь, так что шлем-салатница рядового съехала на нос, не давая рассмотреть лицо очевидно спящего стража порядка. Два факела по обе стороны винтовой лестницы за его спиной озаряли помещение достаточно ярко чтобы рассмотреть всю его скудную обстановку, коридор-решетки-стражника-каменные лежаки-сотоварищей включительно. Ну, может быть исключая соседнюю камеру, которая по толщине коридора предполагась существовать слева и которую так просто было не разглядеть. (художественное изображение; disregard the label) (план местности)
-
Я аж свой выпускной вспомнил :)
-
|
-
Мы только что были прокляты =)))
|
-
Крутяк. Без комментариев.
|
Лейф
Расположенный на пяти холмах Лейф стоит на естественном пересечении Драконьих Линий, этих невидимых (для обычных смертных) жил мира, по которым, как кровь по венам и артериям, течет и рассеивается магическая энергия вселенной. Неудивительно, что от самых первых временных поселений более чем три тысячи лет назад это место привлекало одаренных, пророков, проклятых и мистиков. Поначалу, когда леса вокруг Лейфа стояли темными и могучими, жил здесь кайдже, невысокий лесной народ, среди вечных теней и магического тумана сражающийся с шикода, злыми духами деревьев. Чем закончилась та война неизвестно – лишь резные каменные менгиры остались от кайдже, да обагренные старой, старой кровью жертовники, настолько въевшейся кровью, настолько старой магией что тысячелетия спустя та кровь ещё пахнет как свежая; лишь отдельные деревья остались от шикода, деревья с белой корой и алыми листьями, окаменевшие так, что даже алмазная пила их не берет. Чем закончилась та война неизвестно, поскольку когда Каэнэль Светозарная Смерть пошел войной на других богов, волны новорожденного моря Арсис затопили те леса, и погребли под собой всё, что оставалось и от кайдже, и от шикода, если было там чему оставаться. Целых три столетия, пока боги воевали с богами, и смертные со смертными, росло море Арсис, питаемое утробной завистью Морского Старца к суше, росло море так, что уже и подножья гор Серой Стены к востоку лизнули его жадные соленые волны, росло море пока старый бог не был пленен собственной дочерью Нелазер и заключен в алебастровую раковину на дне самой глубокой из морских впадин.
Море отступило, но до сих пор среди холмов да рек вокруг Лейфа находят люди порой странные раковины да покрытые древними водорослями алтари. Поговаривают, племя рыболюдей до сих пор живет в подземных озерах под городом, похищая неосторожных и творя ужасающие обряды, но современные взрослые лейфовцы лишь отмахиваются – в наш ли просвященный век верить детским страшилкам?
Море отступило, оставив после болота, затем и болота отступили, оставив после себя плодородную землю. Каэнэль к тому времени был заключен в Мертвом Мире, где он правил как единственно подлинный мессия, король собственной тюрьмы, но бои проходили далеко от пяти холмов, и вскоре новые леса поднялись на неизувеченной земле, и новые народы пришли, принося с собой речи и искусства. Первыми были народы Мамонта, Сокола и Лисы, что, устав от бродячей жизни, осели среди этих лесов и воздвигли первый город среди старых менгиров, – город деревянных хижин и палаток из шкур, но всё же город. Со временем город рос, камень сменял дерево и кожу, вожди, а затем и короли сменяли мудрецов и старейшин, но всегда среди холмов жила арканная сила, и ни жестокий король Мезим, ни кровавый фанатический культ Яркой Звезды, ни Сидж, революционер и аскет, принесший в Лейф чудеса технологии, ни уменьшили число арканистов, что приходили в город на пяти холмах, ведомые силой этого места, или же рождались среди них.
Лейф знал свои падения и взлеты. Восемьсот лет назад он был центром агрессивной империи Гарнок, пока колдуны-императоры не выродились в дьяволицирующие кровосмесительные подобия своих доблестных предков и империя не распалась в кровавом бунте четыреста лет назад. Был он оком шторма чистой анархии, городом ужаса, где пьяная от крови толпа колесовала каждого, в ком была заподозрена хотя бы капля арканной крови, городом кровавых огней и глыб смолянистого янтаря, в которые были заживо вмурованы те, кто смел оказать уничтожаемым хоть толику защиты. Был он едва-едва воскресшим из руин городом-государством, прячущимся за скорлупой нововозведенных стен от полчищ мародеров и беженцев, гонимых с северо-запада экспансией королевства Валлорег и его королев, правящих с изумрудного трона. Именно арканисты спасли тогда Лейф-Непокоренный, и стоит ли говорить что Университет, заложенный через тридцать лет после заключения мира с Валлорегом, с тех пор является одним из самых продвинутых центров изучения арканы на всём континенте.
Хотя некоторые камни Лейфа помнят ещё племена Мамонта и Лисы, город многократно перестраивался. Союз арканы и принесенной Сиджем технологии создает поистинне исключительные явления: Парящую Башню, в которой находится главная библиотека Университета, движимую элементалями, свитую восьмеркой через весь город реку, Хрустальную Арену, в которой вызванные демоны сражаются друг с другом ради удовольствия зрителей. Лейф стал богат благодаря магам, экспортируя алхимию и фарфорово-гладкий шёлк, стальное стекло и высококачественные линзы, пергаменты и магические металлы, бесполезные в хозяйстве, но изумительно пленяющие безделушки и на заказ сделанные удивительные машины, движимые теми же элементалями. Архимаг Университета – один из Триумвирата, что правит Лейфом, и грифонья стража охраняет подходящие к городу караваны, в то время как сокологоловые корабли отправляются из Лейфа ко всем четырем континентам.
Неудивительно, что богатства Лейфа и его слава Непокоренного не дают покоя многим. Город не существует в ваккууме. Императрицы Валлорега из века в век ищут способ сломать древний гаэс мира, привечая собственных арканистов, оракулов и изыскателей древних руин. Республика Арад, под лозунгами освобождения от гнета магократии и непотии, ведет тайные войны с Лейфом на территориях городов-государств моря Арсис, этих зыбких союзников Лейфа, ища как бы перехватить их из-под сферы влияния Непокоренного. Пираты с Острова Врат на драконоголовых кораблях призывают армии иномировых союзников, грабя корабли Лейфа (хотя и не только их), и Территории Дракенкрейга используют образ Лейфа в своей пропаганде просвященного технологического пути, к вящему неудовольствию Триумвирата. Есть среди внешних сил и союзники: Империя Хитларест к северу, богатая территориями, металлами и пушными зверями, но отсталая от цивилизованного мира чуть ли не на два века в обычаях и уровне жизни, двойное королевство Сирланде, осторожно надкусывающее Валлорег с запада, Гельзенская Лига, полагающаяся на магов Лейфа для защиты от растущих Пурпурных Пустошей, и другие.
Но сказать что Лейф существовал бы в благостной гармонии даже без внешних неприятелей было бы наивно переоценить действительность. Хотя в прежние годы бывало так, что Триумвират работал слаженно и в согласии, гораздо чаще он уподобляется лебедю, раку и щуке, тянущему Лейф каждый в своем направлении. Нынешний Архимаг, язвительный, склочный и упёртый порой до маразма старик при всей своей немалой личной силе, особенно неэффективен как часть этой зыбкой команды, умудрившись настроить и Принца, и Мастерицу против себя и друг друга. От этого управленческие структуры города, и ранее работавшие не вполне как отлаженный механизм, теперь постепенно идут вразнос. Диссонанс ещё не слишком заметен, но с каждым годом какая-то улица Лейфа остается неотремонтированной, какое-то гнездо гремлинов недовычищенным, вспышка пурпурной лихорадки незадокументированной до источника, и с каждым годом на одно яйцо грифонов больше никогда не рождает птенца.
Но мало кто пока видит эти тенденции, ведь в конце концов в Лейфе есть на что посмотреть.
* * * Народ Лейфа блеклолиц и янтарноглазен, с тонкими, резкими чертами и длинными, нервными пальцами, даже у крестьян. Люди Лейфа живут напоказ, украшая наряды наикрупнейшими драгоценностями, что есть в их распоряжении, расшивая одежды замысловатой золотистой нитью, орнаментами и узорами, словно тем самым стремясь восполнить прирожденную блеклость облика, и красят белые волосы в во все цвета спектра, от лилового до ярко-красного. Яркие цвета вообще типичны для Лейфа, где серые и коричневые цвета зарезервированы только для гробовщиков и уборщиков. Университет, расположившийся ровно в центре города, влияет на костюм и быт лейфийцев, и не далеко не только те, кто поддерживают Архимага и его клику в Триумвирате, носят длинные туники и укороченные мантии с капюшонами, сделанные в подобие традиционных магических одеяний. Однако ввиду последних прений в Триумвирате, яростные сторонники Принца и Мастерицы, носят напоказ кинжалы, короткие плащи и высокие сапоги вместо мягких ботинок, тем самым всячески открещиваясь от клики Архимага, но не теряя традиционных лейфийских черт.
Лейф всегда был бурлящим городом. Пусть и не самый первый или даже не обширный порт на торговых маршрутах между родным континентом Амбии и экзотическим Граназаром, он издавна служил пристанищем значительному числу иноземцев. Если походить по извилистым, спутанным друг с другом в клубок улицам города, можно повстречать не только иностранцев со всех окрестных королевств, но и массу пришельцев из далеких стран. Даже гиганты севера изредка посещают Лейф, хотя этим пятнадцатиметровым созданиям велением Триумвирата предписано носить уменьшающий браслет под страхом смерти или изгнания. На улицах Лейфа можно встретить и морских странников, эльфов-калдири, с их заплетенными в косы волосами и обветренными лицами, и крылатых рафа, с далекого летающего континента Ирель, проповедущих путь гармонии, и любопытных троллей с Граназара, что рождаются от вулканов, и орков, равно оседлых и придерживающихся древних шаманских путей, и гоблинов, что некогда принесли на этот континент чудеса техники. Совсем изредка мелькнет в окне паланкина бледное, темноволосое лицо сиринэ, заносчивого кузена калдири с полумифического Тиринара, или драконида, презрительно смотрящего на любое проявление магии. Хотя экзотика есть экзотика и никто не застрахован от тыканья пальцев, чужаки в Лейфе обычно не вызывают пристального интереса, страха или же восторга. Гордые своими заслугами и родословной города лейфийцы пренебрежительно смотрят на любые попытки иногородцев их впечатлить. В конце концов, разве есть города прекрасней Лейфа, более продвинутые и цивилизованные чем Лейф, с его фонтанами и каналами, мощенными мостовыми и арканными лампадами, внутренней канализацией и стеклянными окнами почти во всех чего-либо стоящих домах, не упоминая уже о прочих достопримечательностях? Жители Лейфа гордятся своим городом, и эта гордость, граничащая с гордыней, одна из тех немногих вещей, что могут хоть и временно, но объединить последователя Мастерицы с сторонником Принца, стоит кому-то третьему сказать что-либо нелицеприятное о Непокоренном.
Словно искупая темпераментом за свой блеклый внешний вид, лейфийцы скоры на чувства и редко сдерживают их; неосторожное слово может вызвать вспышку смеха или ярости, хотя правила гостеприимства по-прежнему священны и даже в ярости никто не поднимет руки на гостя. На фоне гражданской апатии той же республики Аран, редко кому из граждан Лейфа всё равно что станется с городом, и у почти каждого есть мнение как стоит руководить Лейфом и что делать, чтобы решить все проблемы сразу.
* * *
После победы на Валлорегом около двухсот лет назад, возрожденный город был разделен на стройные, чётко расчерченные кварталы, но границы их теперь сохранились лишь внутри двойной петли рек. На пересечении этих петель, занимая массивный рукотворный остров-мост находяться Университет и Парящая Башня, окруженные значительным парком. В северной петле, находится резиденция Принца, гарнизон города, Башня Грифонов и особняки управленческой верхушки, давно ставшей в Лейфе наследственной аристократией. В южной петле, поближе к докам, там где кольцевой реке позволено впадать в море через грандиозный каскад, высятся купола и изукрашенные стены свободных гильдий, резиденция Мастерицы, склады, банки, мастерские и самые лучшие магазины города, представляя тем элиту другого типа.
За пределами двойной петли, город простирается во все направлениях, бедные районы соседствуют с пристойными, скверы со свалками, мощенные мостовые с лужами и ржавыми, закрученными наглухо колодцами. Да, в Лейфе несмотря на всё его великолепие всегда хватало бедняков. Хотя цена жизни существенно высока, и налоги не так чтобы низки, многие стекаются в Лейф чтобы испытать удачу, пополняя собой ряды неквалифицированной рабочей силы, мелких предпринимателей и мастеровых. Многие не достигают ничего, и, прогорев до нитки, не находят даже средств вернуться домой. Попрошайки и нищие просят подаяния на улицах. Хотя обманщиков хватает, далеко не все из них проворно удирают на якобы больных ногах, стоит показаться страже – в городе хватает искренне обездоленных, искалеченных, разорившихся, тихопомешанных, потерявших надежду и жевателей лотуса. Дисфункциональный Триумвират мало что делает ради их благополучия. Синий Дом, единственный госпиталь для бедняков, переполнен и серьёзно недофинансирован, а приюты, богадельни и бесплатные раздачи супа существуют лишь пока есть богатые патроны, что согласны финансировать такую благотворительность. Многие из бедняков обращаются к пути преступлений; воровство, фальшивомонетчество или похищения ради выкупа раскусывается магами (когда те соизволяют возиться) сравнительно легко, и убийства сравнительно редки по той же причине. Но контрабанда, торговля спиртным и наркотиками, нелегальные бои и рэкет, проституция, ростовщичество – все это есть в Лейфе, существуя иногда на полулегальных основаниях, как тот же Квартал Красных Фонарей или многочисленные полуподпольные пабы. Поговаривают даже что кроме трех явных правителей города, есть и четвертый, Тень, сердце разрозненной паутины преступников, безликий и неуловимый, знающий каждый забытый секрет города, каждый постыдный его порок. Предположения о личности Тени можно строить самые невероятные, но единственным чётким выводом есть то, что если эта персона и существует в реальности, а не является плодом воображения и пропаганды, она должна быть очень натасканной в магических искусствах чтобы так долго избегать поимки и предательства.
* * * Но довольно о неприятном, поговорим о праздниках города. Лейфовцы любят свои праздники и, как и многое другое в своей жизни, отмечают их с страстью и размахом, которые достигают пика в ежеосеннем Праздновании Розама Милостивого, покровителя пива, эля и прочих хмельных напитков. В первый понедельник октября, Лейф украшается изображениями кружек и окутывается запахом жарящихся колбасок, мастерские закрываются, женщины и мужчины надевают национальные головные уборы, припасенные именно к случаю и похожие на винные бутылки, и на улицы города выливаются десятки фестивалей, пробований вин, дегустаций сыров и конечно же, ценители пива, особым образом вяленной рыбы и жаренных колбасок.
|
-
Хыхыхы))) он успел, он успел!)
|
Великий шторм бушевал над просторами Унтерзи, пронзая волны копьями молний. С набережной Изалита молнии были знаками, складывающимися и распадающимися сиюминутно и понятные лишь немногим, но даже их тихого, здесь, рокота хватало, чтобы жирноватый ветер не смел дуть по улицам города, так что дождливый день был свеж и приятен для прогулок, чем не преминули воспользоваться равно влюбленные и торговцы романтическими пирожными вразнос, так и многочисленные карманники.
Часы на Башне Цифр тяжелым голосом пробили семь. Где-то внутри этой похожей на скипетр структуры сдвинулся кристалл, и малая молния в который раз умерла в одиночестве, вне блеска своих унтерзийских сестер.
Не ведая того, к дому на улице Постановлений бодрой походкой подошел молодой дроу. Потоки воды лились по листьям близлежащего и обычно сонного парка, и вздувшийся до дождя канал – одного из многих на Голодной Реке – тёмной водой захлестывал ступени декоративного причала, закрытого и запечатанного на три цепи и похожего в том на ажурную новогоднюю игрушку, прикованную к набережной.
Но для дроу под темно-красным зонтом в предвкушая вечера вина, бисквитов и хорошей компании, дождь не был помехой. Поднявшись по трем ступеням он трижды стукнул тяжелой медной колотушкой в известную ему дверь и та распахнулась, обдав прибывшего светом, запахом бумаг, и быстро приближающимся заливистым тяфканьем.
Открывший дверь был почти на голову выше гостя; его плоть, дымчатая и полупрозрачная, светилась изнутри словно парламентский лед, его пальцы завершались когтями, что с легкостью могли ломать молодые деревья. Сегодня Страж был в необычном амплуа – под увенчанной мягкими щупальцами головой его тело было затянуто в строгую ливрею дворецкого, несомненный плод бессонных ночей какого-нибудь портного, придумывающего как бы сшить пристойный наряд вокруг мясистых отростков неясного назначения. Клыкастая пасть, в которую легко помещалась голова среднего дроу, раскрылась, но прежде чем Страж успел либо поприветствовать прибывшего, либо отгрызть ему что-нибудь условно ненужное для жизни, между ног дворецкого-на-вечер вылетел и с звонким лаем затанцевал клубок черной шерсти, в котором можно было разглядеть только два восторженных глаза, высунутый от воодушевления малиновый язык и быстро-быстро виляющий хвост. Премиленький щенок столь редких в Изалите скоч-терьеров закружил вокруг ног Каменного Игрока, обдавая того восторженным лаем и порывами беззаветного щенячего энтузиазма.
– Сюда. Прошу. - Произнес Страж, в трубочку изогнул второй из своих языков и подвинулся, освобждая проход. Передав эйдолону плащ и зонт, Каменный Игрок последовал в хорошо знакомую ему гостинную, но не успел он сесть и оглянуться в поисках Вечного Наследника, как стук раздался снова и крутившийся было рядом щенок сорвался с места, мчаться и приветствовать новых гостей.
На пороге, старательно прикрываясь от дождя белым, словно изалитский снег, зонтом, стояла элегантная молодая девушка, одетая в том образцовом порядке, в котором ни дождь, ни ветер не смогли выбить и локона из тщательно уложенной прически. За её плечом виднелся молодой, с небрежной аккуратностью одетый дроу с аристократическими чертами лица и копной белых волос, по последней моде отпущенных чуть ли не по плечи; Авантюрный Предприниматель, иначе известный как Малагар Меларн, столкнулся с Проводницей буквально на ступенях, и, взаимно расшаркавшись, естественно пропустил даму вперед.
Приветственно облаянные и сопровождаемые восхищенным от такого количества новых ног и запахов щенком, визитеры последовали в гостинную. Здесь, за круглым столом в компании глитвейна со специями и подноса с свежеиспеченными бисквитами, их уже ждал сухопарый дроу с внимательным, изучающим взглядом.
Все трое окружены коричным и янтарными цветами стен, темно-коричневым – добротной, хотя и немолодой мебели, огненно-рыжим – декоративной красномеди. К вездесущему запаху бумаг примешивается тонкий запах Чёрной Линии, раскрывающейся в предвкушении ночи. Вот в гостинную входит хозяин дома, незаметно оправляя шейной платок, и вечер начинается по-настоящему.
Эмоция тепла. Ощущение нормальности. Координаты приятной компании. Рождение цели. Шестеро без двоих, что они скажут друг другу?
-
красиво. и вообще с почином.
-
|
|
|
Жилища место, чтобы бросить шляпу, вытянуть ноги, поесть спокойно, поставить на полку безделушку или две
здесь перечислены примерные (но далеко не полные) возможности, что встретились вашим персонажам, от самых бедных до состоятельных вариантов
Заброшенный Фамильный Склеп/An Abandoned Family Crypt цена: — Убежище, в некотором роде, и, поскольку его обитатели были украдены или съедены много нет назад, здесь достаточно места и тихо. Но также холодно, нелегально, угнетающе и опасно — и никто в приличном обществе не воспримет серьезно дроу, живущего в заброшенном фамильном склепе. Даже если это склеп его собственной фамилии.
Комната На Чердаке/An Attic Room цена (съём): 5 Уличных Слухов в неделю
Убежище лишь номинально. Крошечный, насквозь продуваемый сквозняками и тем не менее пыльный чердак над бедными мебелированными комнатами, прибежище разнорабочих и нищих поэтов. Удобства во дворе, шорох крыс в стенах. Не место для достопочтенного джентельмена, но пристань обездоленных.
Полуподвал/Basement Lodge цена (съём): 15 Уличных Слухов в неделю
Подтекающие стены, скрипучая лестница, въевшаяся в стены грязь – но, по крайней мере, здесь есть целые стены. Унылость обстановки компенсируется постоянным, въедающимся в уши лязгом из ближайшей мастерской, так что никто не остается в пугающей тишине, никогда.
Квартира в Задымленной Ночлежке/Smoky Flophouse Dormitory цена (съём): 10 брусков Красномеди в неделю цена (покупка) 200 брусков Красномеди
Дым прячет худшие из грехов этой ночлежки, являя тем милосердие. Бедность и преступность по договорной цене.
Хибара на Крыше/The Rooftop Shack цена (съём): 7 Первичных Визга в неделю цена (покупка) 150 Первичных Визга
Выше города, но ниже пространств под фальшивыми звездами, крыши являются прибежищем летучих мышей, удильщиков, курьеров и, время от времени, граждан, которые ценят вид из окна и конфиденциальность превыше тепла и комфорта.
Позабытая Ратуша/Forgotten Townhall цена (съём): 25 мер Паучьего Шелка в неделю цена (покупка): 250 мер Паучьего Шелка
Некогда место правосудия и коммерции, ныше - тощий сутулый перст на краю Высот. Пять этажей башни, каждый со своей собственной бытовой угрозой. Плата идет не столько владельцу, столько на взятки заинтересованным лицам, мечтающим построить здесь медовый притон.
Меблированные Комнаты/Furnished Rooms цена (съём): 25 Уличных Слухов в неделю цена (покупка): 400 Уличных Слухов
Беспокойные, непостоянные, мимолетные как само время. Масса меблированных комнат, с построенной на века мебелью, вытертыми от возраста коврами в коридорах и упорными к засухе растениями в кадках расползается сквозь кирпичные стены всех четырех округов Изалита. Путешествие, полет, бегство от одной меблированной комнаты к другой. Обитатель этих комнат извечно скоротечен в жилище, скоротечен в душе и теле, он – вечный обыватель, что хранит своих домашних богов в коробке из-под печенья и празднует новый год у искусственного дерева.
Логово в Рысиных Болотах/Lair in Lynx Marshes цена (покупка): 400 Крысиных Тушек
Болота предлагают грибы, грязь и уединение. Немногие осмеливаются пересечь их без проводника. На карты более чем трехнедельной давности нельзя полагаться - грязевые ямы меняют места и колонии грибов бродят по окрестностям. Вода постоянно поднимается. Но вы несомненно будете в безопасности.
Пристройка к Зарешетчатой Мастерской/Annex to Latticed Workshop цена (съём): 30 Лисьих Свечей в неделю цена (покупка): 400 Лисьих Свечей
Ваши соседи удивительно вежливы, чисты и тихи как на рабочий класс. Квартира, ими предоставляемая, удобна и практична, с избытоком пастельных цветов и собственной летней кухней. Но что бы они не делали за кованными решетками своей мастерской, это требует света. Огромного количества света.
Комнаты над Модным Ателье/Rooms above Fashionable Studio цена (съем): 20 кусков Нехладной Латуни в неделю цена (покупка): 300 кусков Нехладной Латуни
Вы знали, что последний писк сезона призывает модников и модниц к ношению миниатюрных астролябий в волосах? Нет? Теперь знаете. За вычурными серебряными решётками на окнах таится запах красок, шуршание тканей и тонкий стук миниатюрных наковален.
Мансандра над Книжным Магазином/Loft above a Bookshop цена (съем): 30 Нашептанных Секретов в неделю цена (покупка): 450 Нашептанных Секретов
Книжный магазин часто посещаем радикальными учеными и, время от времени, цензорами. Владелец полон меланхолии и взял за привычку встречать вас в дверях и рыдать в ваше пальто. Но здесь тихо, тепло, чисто и пахнет пергаментом тайн.
Коттедж Возле Клепсидной Обсерватории/Cottage by Clepsydra Observatory цена (съем): 35 Пластин Кейлиса в неделю цена (покупка): 500 Пластин Кейлиса
Слепые служители Клепсидной Обсерватории сдают эти коттеджи тем, кто относится безразлично к нападению хищных грибов посреди ночи и к паукам на своей веранде. Большому количеству пауков.
Переоборудованная Часовня/Refurbished Chapel цена (съем): 6 единиц Перехваченной Корреспонденции в неделю цена (покупка): 120 единиц Перехваченной Корреспонденции
Даже заново обшитые деревом стены и со вкусом подобранные акварели в рамках не могут скрыть бюрократического прошлого. Эти места, строго говоря, никогда не продаются. Но вы знаете нужных людей.
Собственные Комнаты над Игральным Домом/Rooms above a Gambling Den цена (съем): 25 кусков Глубинного Янтаря в неделю цена (покупка): 420 кусков Глубинного Янтаря
Этот уютный игральный дом оперирует без лицензии, но регулярные взятки патрульным Стражи означает что обычно его не трогают. Вино, тихие разговоры и бесконечное движение денег - чего ещё желать в качестве компании?
Крыло в Полузаброшенном Особняке/Wing in a Half-Abandoned Mansion цена (съем): 35 Приливных Жемчужин цена (покупка): 450 Приливных Жемчужин
Некогда великая резиденция, ныне полная пыли и тяжелых воспоминаний, в которой, как светоч в окне, единственное крыло остается пригодным для жизни. Грандер шепчущих ступеней и облупившейся митральной краски.
Миловидный Дом/Handsome Townhouse цена (съем): 35 Романтических Моментов в неделю цена (покупка): 500 Романтических Моментов
Первая ступенька на пути к заметному признанию в обществе. Три этажа и чердак, приходящая горничная, небольшой подвал в котором можно хранить вино и прятать контрабанду, лакей в униформе возле тщательно выскобленных ступеней, приличный район, в котором леди прогуливаются в последних изысках моды.
Устаревший Корвет на Голодной Реке/Decommissioned Corvette on Hungry River цена (покупка): 800 единиц Глима
Некогда этот корвет храбро путешествовал по Унтези, к склеп-колониям или даже Старейшему Континенту. В эти дни он намертво ввяз в берег, удерживаемый грязью и черными кораллами. Но красота приливов! Свежие ветра! Плеск волн Голодной Реки! Несомненно полезно для здоровья.
-
Я не знаю, но эти Довольно Обильные Информатории меня дико радуют))) Здорово-здорово!
|
Дроу Изалита, Пути и Дополнения Drow of Izalith racial traits+2 Dexterity, +2 Charisma, –2 Constitution: Drow are nimble and manipulative. Female drow additionally get +1 to any single ability of their choice as millennia of female dominance made them just slightly better than average male drow. Medium Size: Drow are Medium creatures and receive no bonuses or penalties due to their size. Normal Speed: Drow have a base speed of 30 feet. Low-light Vision: Drow can see twice as far as normal in conditions of dim light Spell Resistance: Drow possess spell resistance equal to 6 plus their class levels. Scions of Merchant City: Drow gain a +2 racial bonus on Appraise checks and Appraise is always a class skill for them. Dreamful Mind: Drow of Izalith have to sleep (therefore they aren't immune to magic or natural sleep), but they only need about 6 hours of sleep every day to be mentally refreshed; spellcasters can renew their spells twice per day by sleeping twice per day, although too much sleep makes them drowsy: after the second prolonged sleep in such short period of time they tend to get -2 to all concentration checks for next 24 hours or so. Soul of Secrets: Drow gain a +2 racial bonus on saving throws against enchantment or mind-reading spells and effects. Spell-like abilities: A drow can cast dancing lights ( ссылка), darkness ( ссылка) and faerie fire ( ссылка); drow can cast any of those spells up to their character level times per day (i.e. on level 3 it can be three dancing lights per day or two faerie fire and one darkness per day, or one faerie fire, one dancing light and one darkness, or any other combination of three above). Drow total character level is used as her caster level. Weapon Familiarity: Drow are proficient with the hand crossbow, rapier, dagger, and short sword. Path of Izalith: In addition to common abilities, each drow can select one of four different paths of Izalith. Abilities of that path are in addition to all other abilities of class or race. * * * * * * * * * * * * * * * * * Пути Изалита/Paths of IzalithКласс определяет основные способности дроу, его карьеру, его возможности разобраться с той или иной загадкой. Путь отображает скорей метод каким тот или иной дроу предпочитает решать эти проблемы и небольшую толику дополнительных способностей, от этого метода проистекающих. Пути определены очень свободно, - не каждый следующий Путем Маски предпочитает обман, и не каждый, следующий Путем Вуали, решает загадки двадцать четыре часа в сутки. Напомню что все восемь основных знаний являются классовыми навыками вне зависимости от класса. Путь может накладываться на класс для углубленной специализации (как например бард на пути Маски, оптимизирующий эффект от высокой Харизмы), но темперамент многих дроу делает Путь дополнением к их основным способностям, не усилением уже существующих. Путь Маски/Path of MaskЗа маской может скрываться улыбка или может скрываться гримаса боли, но те, кто следуют Путем Маски знают когда скрывать или же показывать свои чувства. Такие дроу предпочитают использовать общество как инструмент для достижения своих желаний и решать проблемы обтекаемо, переговорами с другими. Они знают как оказать хорошее впечатление, как уверенно сказать ложь, как выдать себя за кого-то другого, и их знание горестей и надежд нередко тянет к ним других за исцелением души или тела. - select one skill: Diplomacy (Cha), Bluff (Cha), Disguise (Cha) or Heal (Wis) you get +2 path bonus to that chosen skill and it always considered to be a class skill to you. - select one Profession from the list: minor poet, mourner, deputy bailiff, solicitor, bartender/barmaid, house servant/maid, courtesan, apprentice doctor/nurse, tailor/seamstress, quack doctor, tutor, herald, con artist, hired poisoner, tour guide, costermonger, gossiper, vintner, spice merchant, aspiring actor, street preacher, novice gambler you get 1 free rank in a chosen profession and it is always considered to be a class skill to you; for your character this profession is always modified by Charisma - Smooth Talker: once per day, drow on this path can roll twice when making a check in almost any social situation and take the better roll; this double roll should be announced before the roll itself is made. Путь Шёпота/Path of WhisperТе кто движуться сквозь мир неслышно, обманывают незаметно, уходят, не потревожив ни пылинки, обделывают свои дела не привлекая внимая. Дроу на пути Шёпота сосредотачиваются на тайном проникновении, незаконном присвоении и ловкости рук, способных как подцепить чей-то кошелек, так и поднять их в иначе недоступные места. Несмотря на репутацию в определенных местах, такие дроу недолюбливают публичность своих деяний, так как для них удовлетворения от незаметность подхода нередко превыше славы. - select one skill: Sleight of Hands (Dex), Stealth (Dex), Escape Artist (Dex) or Climb (Str) you get +2 path bonus to a chosen skill and it always considered to be a class skill to you. - select one Profession from the list: chimney sweeper, pickpocket, minor smuggler, fraud fortune teller, street magician, minor mind-thief, house servant/maid, messenger/courier, beggar, hired poisoner, devilbone carver, clerk, street merchant, mercer, peddler, burglar, fence assistant, silk-weaver, bookkeeper, cat-catcher, lapidary, glim-scupltor you get 1 free rank in a chosen profession and it is always considered to be a class skill to you; for your character this profession is always modified by Dexterity - Poison Use: Drow on Path of Whisper are skilled in the use of poison and never risk accidentally poisoning themselves. Additionally, drow on this path have +1 path bonus to Fortitude saving throw against poisons. Путь Кулака/Path of FistТех, кто движутся через мир напором — физическим или нет – привлекают ситуации где им приходится сражаться с другими, будь то стихии или воля других существ. Они привыкли полагаться на себя и находиться в постоянном движении от одной цели к другой. Не все дроу на этом пути военные, но они в целом предпочитают простые и открытые решения проблемам над тонкими, незаметными или витиеватыми. - select one skill: Survival (Wis), Intimidate (Cha), Swim (Str) or Drive (Dex) you get +2 path bonus to a chosen skill and it always considered to be a class skill to you. - select one Profession from the list: novice zailor, rat-catcher, marsh hunter, barrister, nevercoldbrass worker, plumber, lampbeewax gatherer, minor smuggler, sedan carrier/carriage driver, debt/toll collector, wagoner, bodyguard, food taster, fisherman, light carrier, sail maker, cartwright, butcher, jailor, zee-weed gatherer, muggler, gravedigger, pet trainer you get 1 free rank in a chosen profession and it is always considered to be a class skill to you; for your character this profession is always modified by Strength or Constitution (whatever is higher at first level) - Direct and Simple Solution: Drow on Path of Fist can select up to two weapons from simple or martial group and get proficiency with those weapons. Путь Вуали/Path of VeilПуть для тех, кто движутся сквозь мир, наблюдая и сопоставляя увиденное, приоткрывая занавес тайны и оставляя его закрытым для посторонних. Дроу на этом пути сведущи в поиске информации и проворном отступлении из мест, которые оказались слишком опасны для такого поиска. Как правило они предпочитают сложные и терпеливые решения решениям поспешным. - select one skill: Perception (Wis), Sense Motive (Wis), Decipher (Int) or Acrobatics (Dex) you get +2 path bonus to a chosen skill and it always considered to be a class skill to you. - select one Profession from the list: candlemaker, urban hermit, bookkeeper, aspiring author, scrivener, novice astrologer, not-yet-burned alchemist, philosopher, apothecary, barber, calligrapher, glim-sculptor, novice board gamer, librarian, novice cartographer, novice glassmaker, latern-maker, bookbinder, fence assistant, news-writer, street sweeper, clerk you get 1 free rank in a chosen profession and it is always considered to be a class skill to you; for your character this profession is always modified by Intellect or Wisdom (whatever is higher at first level) - Always A Bit Prepared: Once per day a drow on Path of Veil can ignore rolled natural "1" on any Int- or Wis- skill check, instead treating it as if die rolled natural "4". This ability must be used after roll is made but before the result of this roll is announced. * * * * * * * * * * * * * * * * Дополнения/Backgroundsна четвертом уровне у персонажей четыре пункта, которые они могут распределить между туманно описанными ниже Дополнениями; чем больше пунктов вложено в Дополнение, тем более оно могущественно, однако в отличие от некоторых других систем, зависимость здесь линейная, не экспоненциальная, и на четвертом уровне даже самая максимальная, скажем, Репутация, по объективным меркам города не является чем-то сверхвыдающимся. отмечу что Дополнения сугубо опциональны и не ограничивают персонажа ни в контактах, ни в чём-либо другом - персонажу с Союзником не стоит считать что лишь этим Союзником дружелюбные/заинтересованные дроу Изалита в его жизни и ограничиваются, и что ему не стоит искать других раз у него уже есть Союзник. Также ничто не мешает персонажу с Лучшим Местом купить ещё недвижимости, персонажу с Наследием добывать себе другую репутацию и персонажу с Репутацией иметь только влияние одного характера в течение его предыдущей жизни. Дополнения можно рассматривать как инструмент скорей для меня, используемый чтобы понять где лежат ваши интересы, но с тем же успехом вы можете просто описать эти интересы просто так, без цифр; приведенные здесь Дополнения лишь те, которым можно подобрать хоть какое-то цифровое выражение, но, например, они совершенно не учитывают возможные романтические связи или другие интересы. Умеренно Надежный Союзник/Somewhat Trustworthy AllyУ дроу есть союзник или союзники - другой умелый дроу, который по какой-то причине сотрудничает с персонажем. Такой союзник не пойдет за этим персонажем в огонь и воду, и, конечно же, не будет делиться информацией запросто так, однако может время от времени оказывать некоторый фавор в области его или её возможностей. Союзников может быть несколько, самых разных, однако уровень в этом Дополении находится почти в прямой зависимости от уровня и возможностей союзников. Союзника или союзиков требуется хоть как-то расписать, чтобы ДМ понял кто это, и что может, и почему сотрудничает, но полный чарлист им делать не надо. Репутация в [Определенных Кругах]/Reputation in [Certain Circles]Дроу удалось добыть себе репутацию. Может быть он долго и упорно работал над этой репутацией, может быть просто оказался в нужном месте в нужное время или даже правильно обстряпал чужую славу к своей пользе: так или иначе, у такого дроу в определенных кругах (высшее общество, мрорячество, ученые) Изалита есть определенная репутация. Репутация помогает открыть двери и смазать иначе скрипучие колеса прогресса, но стоит помнить репутация - штука зыбкая и ненадежная и требует почти постоянной поддержки. При взятии этого Дополнения требуется хотя бы в паре предложений описать с кем эта репутация, какая она и как получена. Как и с Союзником, Репутаций может быть несколько, и как и с Союзником, чем больше пунктов вложено в каждую, тем громче и долговечней она. Отмечу что Репутация не обязана быть связанной с классом или профессией. Персонаж может быть известен за благотворительность в поддержке вдов и сирот, например, безжалостность по отношению к своим рабочим или же яркой (не)любовью к кошкам. Наследие/LegacyС традицией Изалита к псевдонимам, просто удивительно как могут цениться некоторые старые имена. Персонаж с этим дополенением происходит из некогда влиятельной семьи, рода или организации, какое-то время назад (скорей всего незадолго до или после рождения персонажа) впавшей в тяжелые времена. Сам персонаж не обладает влиянием или богатством прошлого, но, не в силах от него отречься, постоянно живет в его тени. Если персонаж предпочел забыть о прошлом, сменить имя и наплевать на былое величие, это Дополнение не имеет смысла. Обнищавшие аристократы наиболее типичный пример, но также это может быть какой-то престижный клуб, знаменитый корабль или даже сверхизвестный в своё время родитель, которого постигла скандальная участь и/или же потомок которого (в смысле персонаж) оказался пока мелковат для родительских сапог. В некотором смысле Наследие похоже на Репутацию, но с отличием: в то время как Репутация довольно однозначна и быстротечна если не поддерживается, Наследие одновременно и двояко, и более устойчиво, так что персонажу нет необходимости его поддерживать. Изалит может помнить о величии прежнего имени, но также будет помнить о том, как глубоко оно пало, и будет оценивать персонажа в разрезе этого багажа прошлого. У одного персонажа может быть только одно Наследие; величина в нем показывает компромисс между размахом прежнего величия, давностью прошлого, глубиной падения и тем, насколько оно помогает/осложняет персонажу жизнь. Кроме влияния имени, у персонажа обычно есть так же вещица, эта наследие символизирующая. Она может иметь довольно высокую стоимость и некоторую функциональность (но не слишком высокую, т.к. всё более дорогое и полезное распродали во время проблем), однако для персонажа ценность этой вещицы не в материальной стоимости - для него это всё, что у него осталось от дорогого ему прошлого. Не Вполне Суицидальные Последователи/Not Quite Suicidal CohortsНекоторые дроу притягивают последователей - обычно молодых и лопоухих дроу, которые мало что могут и ещё меньше известны, но тем не менее согласны выполнять некоторую грязную работу и довольно надежны с простыми поручениями. Они могут видеть в главном дроу учителя, гуру, ментора, "своего в доску парня" или быстрый способ угрести и себе немного полезностей. В отличие от некоторых других союзников, они последуют за "своим дроу" в некоторые опасные места (в разумных пределах), но, учитывая их общую неопытность, отличаются в опасных местах некоторой хрупкостью. Из-за того как работает это дополнение игромеханически, общий уровень последователей равен примерно половине вложенных в это дополнение пунктов (округляя вниз), так что хотя последователей может быть несколько, чем больше их тем менее они полезны. Лучшее Место/Better PlaceПомимо своего обычного места обитания, персонаж по счастливому стечению обстоятельств получил полноценный доступ к чему-то лучшему. Для этой игры Лучшее Место объективно не слишком шикарное по меркам Изалита, но всё же лучше чем стартовое жилье. При четырех вложенных пунктах это может быть очень пристойная четырехкомнатная квартира где-нибудь в Алебастровой Спирали или небольшая башня в Вуалях, или даже небольшой, но обветшалый особняк где-то возле Китового Холма. На усмотрение персонажа Лучшее Место может быть как потайным, оплачиваемым через поставных лиц, так и всеобще известным, и в зависимости от размаха этого Дополнения, может прийти полностью с мебелью, приходящей горничной и несколькими ловушками. На начало игры рента и налоги на собственность за Лучшее Место уплачены на год вперед. Лучших Мест может быть несколько, но четыре из них врядли будут чем-то лучшим среднестатистического однокомнатного обиталища, сродни стартовому. Следует отметить что Лучшее Место береться в дополение к обычному жилью, не вместо него. Бывал(а) в Лодке/Known to BoatmenПерсонаж уже умудрился умереть несколько раз, и при этом произвести некоторое впечатление на лодочниц. Может быть он играл с ними в Челзу Ир, может быть умудрился выдавить из себя шутку. Так или иначе, они помнят его, немного, и при следующей смерти могут вернуть в мир живых несколько быстрей чем прочих. Нет, не в мгновение ока. Но немного быстрей.
-
Не вполне суицидальные... Фак, я бы тут всё заплюсовал))))
|
|
|
-
- CONSTIPATED HAMSTER BENDER!
зачод )
|
-
Всё дело в ушах, согласен)
-
Дурацкие круглые уши, блеклая как у куо-тоа кожа, темные как у орков волосы, черты, которым серьезно не хватает грации и отточенности дроу. Тал воззрился на хуманку со смешанным чувством отвращения и любопытства. :D
|
|
- Хррмпф! - Медленно багровеющий было при словах Азаранта менестрель насупился так, что сошедшиеся на переносице густые брови почти образовали одну, но дипломатические потуги Энрике принесли некоторый положительный результат: получив формальную просьбу о пощаде Ирениус гордо вздернув подбородок и снизу вверх рассмотрел порядком потрепанную компанию. - Хррмпф, действительно, вид у вас потрепанный весьма и весьма. Не знай я что передо мной сам Энрике фон Штутзер, я решил бы что судьба свела меня с отрядом безыинтересных бродяг. - Дварф машинально поправил свою шикарную шляпу и выпятил бороду, но его гнев поулегся. - Что ж, если ваши уши глухи к подлинному искусству, и сердца очерствели к радостям жизни, пусть будет простонародный, так сказать слог. Всё началось в семейной часовне маркизы де Сорельи, прелестной высокоученой дамы, в которую я пробрался со значительным риском для своей жизни. Побудил меня на такой поступок упорный слух, что маркиза замешана в чёрных мессах, и мой долг - как хроникёра и джентельмена - был в том чтобы узнать насколько эти слухи соответствуют правде, и спасти репутацию маркизы, будь она несправедливо запятнана. Итак, ступая неслышно словно тень, я спустился в часовню, и ни единый луч света не освещал мне путь, стены смыкались вокруг меня словно стены склепа. - Ирениус сопровождал свой рассказ жестами, его живое лицо отражало каждый поворот истории и поневоле его хорошо поставленный голос начал рисовать перед слушателями картины: стоящее на отшибе здание, каменная лестница вниз, в обычное время овещенная цепочкой свечей, но сейчас темная и зловещая, всепроникающая тишина.
- В нефе прародительницы маркизы, сраженной некогда подлой болезнью, я нашел своё убежище - и вовремя! Стоило мне унять бешенно бьющееся сердце как по лестнице раздались шаги и закутанная в глухой темный плащ с капюшоном фигура спустилась вниз, остановившись у алтаря. Несомый в руках фигуры крошечный огонь не давал разглядеть ни лица, ни многочисленных предметов, раскладываемых у подножья святилища, но мой острый взгляд несомненно различил нож и флакон кровавой жидкости, блеснувшей в этом слабом свете сумрачно и зловеще. Были ли слухи правдивы? Мне не пришлось долго ждать ответ на этот вопрос, месье, ибо вслед за первой фигурой в часовню спустилась вторая, укутанная не менее таинственным образом. Двое пришельцев церемониально соединили ладони у алтаря и начали шептать что-то, что несомненно было зловещей молитвой. Я, с целью запечатлеть как можно больше достоверной информации для хроники, подался вперед, жадно ловя каждое слово, но краем плаща задел статуэтку сраженной прародительности, та рухнула на пол, разбиваясь на тысячу кусков с оглушительнейшим шумом, и..
Ирениус драматически поднял ладонь, подчеркивая важность момента.
- И две фигуры отпрыгнули друг от друга как застигнутые у водопоя олени. Капюшон спал с головы прелесной маркизы де Сорельи, мантия её спутника, Антуана де Плюсси, королевского мага и алхимика, запуталась в треножнике, и тот рухнул самым комическим образом, пока перепуганная маркиза встревоженно пыталась поднять своего возлюбленного. Трагедия обернулась комедией, господа! То, что я принял за чёрную мессу было лишь тайным свиданием, и флакон кровавой жидкости был не более чем бутылкой достойного вина, увы, тут же разбитой в суматохе. Ах, этот букет! - Ирениус непритворно вздохнул и причмокнул губами. - Я уже было возжелал откланяться в, признаюсь, несколько невежливой, анонимной манере, как месье де Плюсси вызвал какие-то чары, - его точные слова были, если не не изменяет память "Прочь, прочь как можно дальше!", - в неустрашенных глазах вашего покорного рассказчика заплясали искры, и удивительное ощущение одновременного движения в тысячу разных направлений овладело моим телом. Когда я очнулся, вокруг не было ни маркизы, ни часовни, ни Фраконии, если уж на то пошло. Таинственный лес, горная долина и ни одной приличной или даже неприличной таверны вокруг - лишь башня над кромкой растительности. Далее я нашел дорогу через лес и добрался до того, что почитал жилищем какого-нибудь умудренного эксцентричного чародея, который несомненно бы помог мне вернуться назад. Не буду утомлять вас моими приключениями на дороге, скажу лишь что когда я оказался на пороге башни, то сообразил, что был довольно далеко от истины, и, посему, чрезвычайно далек географически от родных пенат.
-
Да, признаюсь, это действительно было интересно)
|
|
-
По больше бы таких дроу, на самом деле.
|
-
В первую очередь, спасибо тебе. Будет приятно еще у тебя поиграть.
|
-
Честно, увидел случайно. Но здорово написано)
-
|
|
|
- Разумеется, в конце концов я сам буду решать, кому верить и кому нет. Но я считаю что дополнительная информация позволяет сделать лучший выбор, поэтому и спрашиваю. - Усмехнулся Вельмот, услышав ответ Тагила. - Я знаю что вы не злые люди - пока не злые, в любом случае - но этические силы настолько же реальные силы вселенной как силы тепла и холодна. И эти этические силы базируются на поступках, и это легко - начать совершать злые поступки, даже не заметив этого. Очень часто зло - это легкий путь, удобный путь, выгодный путь, быстрый путь: путь первого удара. Я спрашиваю всего лишь, каких поступков мне следует ожидать от вас в будущем и предупреждаю что не буду частью злых. - Вельмот вскинул голову и посмотрел прямо на Тагила. - Ни одно выживание не стоит того, чтобы становится злом.
- В таверне, когда напали калимшиты. - Это уже Тине. - Мирных переговоров не было и не могло быть, даже Тагилу это было понятно. Здесь и сейчас была другая ситуация. Неужели ты не видишь разницы? Неужели это нормально для тебя не видеть разницы между людьми, убивающими всех с порога, и людьми, не атакующими первыми? Я знаю что это не так, - так почему вдруг ты не видишь что в этой ситуации есть реальный повод для беспокойства?
Аластайра он выслушал очень внимательно, подметив для себя что, иронично, недоученный служитель Огмы тоже не прочь поболтать. - Раса, бесполезность, внешний вид, интеллект, оторванность от жизни. - С каждым словом Вельмот загибал палец, как если бы Орех шел пункт за пунктом через какой-то список. - Ты забыл упомянуть трусость, которой по мнению мира обладает каждый чародей. Оставив в стороне нападки лично на меня, замечу что молитвы у большинства священников в большинстве своем одинаковы по сути - Благословение, Проклятие, Щит Энтропии, тому подобные вещи. Различия между механизмом Благословения при взывании к, скажем, Латандеру и Гарготу чисто косметические, они обе делают одно и тоже по сути. Молитва Гарготу о том, чтобы кошка окотилась или о том, чтобы рагу вышло вкусным, не будет различаться от молитвы Латандеру ни в чем, кроме мелких внешних проявлений и имен взывания - оба будут "Помощью" или "Провидением" или чем-то в том же духе. Так что вся эта тирада о том как одна молитва Гарготу делает кого-либо однозначно злым и следовательно, мишенью праведной атаки, является риторикой, которой я ожидал от каких-нибудь древесных паладинов, но никак не от последователя бога Знаний.
- Да, я считаю что угрозы адресовались именно мне, поскольку никто из вас не рвался мне на помощь в ситуации с Харпеллами. Но вот Тагил пару дней назад высказывал любопытную мысль что дескать, мы все - коллектив, все держимся друг за друга, что мнение каждого важно для всех и прочие великие идеи в том же духе. Как в этой ситуации расценивать то, что мои попытки переговоров были проигнорированы, и атака началась, фактически, посреди предложения? Если это действительно равноправный коллектив, и я - или кто-либо - проводит переговоры, честным и правильным было бы дождаться окончания моих усилий, а не внезапно атаковать в спину потому что так захотелось левой пятке чьей-то ноги, о, пардон, чьему-то "предчувствию". Ты вот говоришь что я бесполезен - но как я могу быть полезным, если во-первых, мои попытки помощи постоянно отвергаются вами же - как в том бою с варварами, когда ни один из вас не воспользовался предложенной защитой, и во-вторых, мои поступки на благо этой группы - как попытка решить дело миром, без угрозы смерти кому-либо, - сводятся на нет "предчувствием" (которое, к слову, ничто иное как оправдание невозможности предусмотреть последствия своих действий больше чем на две секунды в будущее). В таких ситуациях разговоры о "дружеских плечах" весьма лицемерны, потому что и ежу ясно, что лишь ты, Тагил и Диллед давние друзья, к Тине неравнодушны как минимум двое из вас, а остальные будут приняты в этот круг только если если во всем подчиняются вашим желаниям и действуют как вы. Но, например, я не следую Тайморе и не приписываю удаче собственные достижения. Уважаю ей, конечно, но не намерен предавать мою веру только из-за Тины, хотя и благодарен ей и её богине за помощь. Так же как и не намерен внезапно превращаться в человека инстинктов, полностью отбрасывая семьдесят лет собствненой жизни и достижений. При этом я всё ещё готов рисковать жизнью ради вас. И где теперь ваше "все за одного"?
- Кстати, Аластайр. - Закончил Вельмот после паузы, посмотрев на бывшего писаря Огмы как-то странно. - Ты должен был видеть своё лицо во время боя. Ты кромсал с таким ожесточением словно это было не тело разумного существа, а животное на ритуальной мясобойне. Я бы даже сказал, экстраполируя от увиденного, что ты всецело наслаждался причинением боли, вымещая на Рилите своё бессилие после потери Соггрин. И только после того как ты совершил убийство, ты расслабился, заулыбался, заговорил о дружбе. Знаю что ты не услышишь что я говорю, но наслаждение от боли других, если оно имело место быть - это очень нездравая черта характера, обычно приписываемая как раз служителям демонов. Если ты обнаружишь что стал ловче, незаметней в тенях, какие-то новые способности это может быть даром от такого инфернального патрона, проявляющего к тебе интерес. Информация к размышлению.
- Как бы то ни было, я был бы рад если бы хоть кто-то задумался над сказанным, об этике и легкодоступности зла, по крайней мере. - По виду Вельмота он не ожидал что кто-либо так поступит, но, всегда оптимист, он всё равно надеялся что его слова не пропадут целиком втуне. - Я от своих обещаний не отступлю, и до Силверимуна буду оказывать всю помощь, что в моих силах. Считаю честным предупредить, что при совершении вами злых поступков не буду принимать в них участие, но выступать против вас тоже не буду, если только не буду атакован вами прямо. На этом предполагаю выяснение обстоятельств законченым. Доброй ночи.
Однако, сам чародей ещё долго не ложился спать: погрузившись в свои книги, он тщательно туда что-то записывал, сверяясь с заметками в журнале и переписывая целые параграфы с черновиков, каллиграфическим подчерком, разумеется. У него давно была пара идей, и сейчас резонанс Плетения был особенно силен, словно сама магия стремилась с ним о чем-то поговорить, и поэтому чародей пунктуально конспектировал каждое арканное волнение, чтобы утром, на свежую голову посмотреть чем оно станет.
-
Эйн, ты вообще крутой, конечно) Мне далеко. Держи плюс!)))
|
Вацлав На речь Скорбы крестьянка время от времени кивала, сидя с всё тем же чинным благолепным видом: у инквизитора вполне могло создаться впечатление, что часть слов и вовсе прошла мимо ушей Марыси, однако Марыся кивнула там где прозвучало "наиболее осведомленная", "исчерпывающая откровенность", "восстановлении Святого Порядка" и на всех остальных, внушительно звучащих местах.
- Ну так я и говорю, заступники вы наши! - С энтузиазмом ответила крофтерша как только её выдался шанс говорить. - Без вас не только Густав, все бы полегли на лесопилке, как пить дать, - мне остальные бабы рассказывали, а им Мелих рассказал, ужас что там творилось, говорит никогда такой навалы мерзостей не видел. Мы мертвяков перерубили преизрядно, даже мы сами, рогатиной пришпилишь заразу и бьешь топором пока оно не движеться прочь. Но правду вы вот говорите, ваша святость, истинную правду, что восстановить надо, Святой Порядок, чтобы ведьма и отродье её больше честным людям не угрожали никак.
Марыся выдохнула и набрала в грудь побольше воздуха. Её желание помочь инквизиции было очевидным, хотя от былого робкого трепетного преклонения, каким она и её товарки встретили было отряд на пороге церкви, мало что осталось.
- А я, что про себя рассказывать? Родилась я туточки, замуж вышла как шестнадцать стукнуло, за Эржека моего, упокой Миррея его душу, - помер от ветрянки, и сорока годочков ему не было. Хозяйство справное было, у нас, да только что вспоминать... - Марыся махнула рукой, и несмотря на всё то количество смертей, что ей довелось увидеть в последнии два месяца, загрустила. - Полегли все. И сынки мои, и невестки, и внучата. Всех пёс проклятый загрыз, никто до церкви не добрался... Одна я осталась. Самая старая, - мне бы в гроб пора самой, кости старые, но я жить буду, назло, пока либо эта тварь по свету ходит. Тут или ведьма или я. Ах, ваша светлость, простите бабе бабское.
Просьба рассказать о примечательных событиях в её жизни вызвала у Марыси явное недопонимание. - Да господи, всего и не упомнишь, что было. - Всплеснула она руками, растерянно уставившись на Вацлава. - Пятьдесят годков мне стукнуло, да три, кто ж упомнит-то всё за столько-то лет? Ну драки были в деревне, расклад нарушали, но так это везде так: получат мужики получку и в кабак, шнапс пить да морды бить друг другу, типа кто тут самый-самый. Не было месяца, чай, чтобы кто с кем не подрался. Но всех тут точно не упомнить, ваш святость, уж не сердитесь на бабу. Про Адалию рассказать могу, то конечно да, но что там рассказывать? Дочка она предыдущей повитухи, старше меня годков на пятнадцать или около того была, но не женихалась, хотя хаживали к ней сваты, я то помню. Вильхельм вон тоже и завидный был он тогда парень, очи соколиные, бровь соболиная, стан - что твоя сосна, при деньгах, опять же.- Голос Марыси немного потеплел, когда воспоминания о прошлых золотых днях заслонили, пусть даже ненадолго, кошмары настоящего. - Да только всем от ворот поворот, как енти, монахини святые, не иначе. Но дело свое справно знала, что да, то да, слова дурного про Адалию не скажу. Гретхен, моя невестка, упокой Миррея её душу, двойней разрожалась было, первые у неё, и один из хлопчиков ножками вперед шел, а она же молодуха совсем, узко там, вот и не разрождается никак. Всё, думали, не жильцы ни мамка ни дитенки, Ганс мой воет, волосы рвет, как сейчас. А Адалия пришла, воды нагрела, чистые простыни постелила, ромашкой да зверобоем Гретхен опоила, и справно так вытянула детенка. Век не забуду. Не, ничего про Адалию дурного не скажу. И когда она к старости умом разжижаться стала, мы ей то яиц подбросим, то плетень поправим. Хлопчики её тетей звали, помню, прибегут и хвастаются как им тетя Адалия яблок надавала, справная у неё была яблонька... - Марыся шмынгуна носом и вытерла глаза краем головного платка.
-
Что то такое ощущение, что бабка эта знает больше, чем хочет Вацлаву рассказать) ну, или это просто паранойя)) Тем не менее, читается круто)
|
-
Глаза - зеркало души? Ха!
|
|
-
Футакимбыть :) Но похоже этого персонажа не исправить.
|
-
Here comes our first space fight... Well, not in space, but still in space, if ya kno' whatta mean ;-)))
|
|
Безымянная планета
856 световых лет от Канопуса Затерянная система на границе с Ястребиной Туманностью 271 год от основания Политехнической Лиги
Система: Валакс K2 V Звезда: K2 V, оранжевый карлик Планеты: 10, один пояс астероидов Терриальный мир: один (Валакс K2 V4), четвертый мир от звезды
Параметры Валакс К2 V4: Орбитальный радиус: 0.949 стандартного радиуса Масса: 1.173 стандартной массы Сила тяжести: 1.06 стандартной силы тяжести Экваториальный радиус планеты: 6718.7 км, 1.1 стандартного радиуса Средняя температура по поверхности: 17.7°C (+3°C стандартной) Атмосфера: стандартного типа, пригодная для дыхания без вспомогательных приборов Длина года: 337.77 стандартных дня, 514.67 местных дня Длина дня: 15.75 стандартных часа Точка кипения воды на уровне моря: 109.2°С Процент воды на поверхности: 69.1% Процент покрытия облаков: 54.5% Процент покрытия льдом: 2.7% Тип АЕ – жизнь на углеродной основе. Крупнейшие массивы суши: Южный, Северный, Восточный континенты; занимают 25% всей поверхности. Спутников: два (тип Фарн и тип Орбос). История: планета картографирована экспедицией Лана Элесона при помощи зондов в 112 году Политехнической Лиги. Была проведена аэросъемка трех основных массивов суши. Высадка на поверхность, геологические и биологические исследования произведены только на Восточном и Севером Континентах. На северном континенте оставлена аварийная база стандартного типа (координаты 40°42′51″ северной широты, 74°00′21″ западной долготы) Разумная жизнь: статус не подтвержден
Эту информацию строчка за строчкой выводили дисплеи "Поляриса", в то время как корабль, визжа резервными двигателями, в штопоре входил в атмосферу неизвестной планеты. Рубка корабля была объята пламенем, но металлическое лицо пилота Ваэр Ксона было по обыкновению бесстрастно - даже когда взрыв системы жизнеобеспечения отрезал андроида от остальных членов экипажа, он не пошевелился в своем высоком кресле, продолжая играть на рассыпающихся дюзах тонкую мелодию жизни. Темный силуэт на фоне языков огня...
...Ничто не предвещало такого развития событий. PRV Полярис был далеко от привычных районов космоса - до ближайшего космопорта было добрых триста световых лет, и ни торговцы, ни живущие за их счет разбойники не рисковали соваться сюда, так близко к Ястребинной туманности с её предательскими солнечными водоворотами и останками планетарных систем, раздавленных в древних катаклизмах. Некогда и здесь возможно была цивилизация - Первая Империя Людей, с мифической Терры, раскинувшаясь было на всю галактику - но в последующие десятки тысяч лет упадка целые сектора были затеряны, их цивилизации рассыпаны в прах течением времени и грянувшим невежеством темных веков. Сейчас же именно Политехническая Лига брала на себя исследования дальних пределов, в то время как Звездные Короли сражались за уже известные миры. И здесь, на краю Ястребиной Туманности, наедине с исследователями было лишь молчаливое великолепие космоса.
Задачей "Поляриса" был сбор предварительных данных, картография, сбор образцов, и, где возможно, установление дружелюбного контакта с туземцами... но двенадцать систем проплыли мимо безжизненными сферами магмы, льда и газа без малейшего призрака не то, что разумной жизни - места нормально размять ноги - и Теллура с Манакой откровенно скучали. А поскольку скучающая Теллура очень любила петь в привычной ракашанам ассонансной манере, атмосфера среди экипажа царила напряженная. Даже УРНА-10, с присущей андроидам неполным пониманием органической жизни, подметил как часто Манака собирает и пересобирает свою громогласную лучевую пушку, как часто дружелюбный Кордо Эрг слушает музыку в капитанской каюте, и как часто Ваэр Ксон переходит на инфракрасный способ общения, полностью отключая внешние динамики. Поэтому когда единственный ученый экипажа Ллирр Гартан, победоносно жмуря все четыре глаза и размахивая недоеденной шоколадкой, объявил во всеуслышанье что в близлежащей системе Валакс есть одна, почти совершенно неисследованная терриальная планета, капитан тут же отдал приказ следовать именно туда. Хотя тринадцатой системой по плану следования и был красный карлик в пяти световых годах в сторону, Кордо Эрг не мог не понимать что ещё один день такого полета мог завершиться для экипажа чем-то похуже найденных в постели Теллуры колючих проволочных "ёжиков".
Словно ожерелье на чёрном бархате космоса проплывали мимо внешние планеты системы Валакс: гиганты из разноцветных полос газа, и сверкающие ледяные планеты, и шары безжизенного камня, и поле астероидов, мелких, словно рассыпанный бисер - пока наконец, из-за очередного газового гиганта не вынырнул зелено-рыже-бело-голубой шар, вода и суша под покровом облаков, пятна горных массивов. Шар рос и рос - вот становились видны очертания континентов и отдельные воздушные течения, опоясывающие планету словно огромные змеи, вот пилоты тронули рычаги, выводя "Полярис" на околопланетную орбиту. Экипаж сгрудился у центрального иллюминатора, предвкушая долгожданный отдых и обсуждая что взять с собой на первую высадку. Вот тогда-то и раздался первый взрыв.
Тупоносые корабли, черные в тени солнца, вынырнули, казалось, из неоткуда. Каждый из них ненамного превосходил "Полярис" по габаритам, но им хватило пары координированных ударов чтобы вывести из строя главный двигатель и единственное орудие корабля. Впрочем, врядли маломощная фотонная пушка смогла бы сделать что-то трем нападающим, действующих с слаженной эффективностью, и в диком маневре между трассеров лазерного огня Ваэр Ксон бросил рассыпающийся корабль к планете, пока команда торопливо занимала места в спасательных капсулах. Вот и сейчас его фигура оставалась неподвижным, дробящемся в языках огня силуэтом, и лишь руки андроида продолжали жать кнопки и двигать рычаги, бросая корабль туда, где у него будет шанс уцелеть.
Рёв и визг крошащихся перегородок, шипение разгерметизации. Красный свет заливает "Полярис", - вышли из строя все системы жизнеобеспечения. Пламя лижет обшивку, наполняя кабину удушливой гарью, и две из вспомогательных дюз не выдерживают, ярким шлейфом сгорая вслед за кораблем. На несколько ужасных минут "Полярис" в свободном падении. В спасательных челноках экипаж не видит как последним сознательным движением Ваэл Ксон выравнивает корабль у самой земли и вместо того чтобы врезаться на полной скорости, корабль скользит над поверхностью на последней из дюз, словно глайдер. Но удар лишь смягчен, не отвращен окончательно, и толчок столкновения с планетой сотрясает капсулы словно рука гиганта, с размаху отвешивающая каждой из них оплеуху.
Перегрузки. Беспамятство. Тишина.
Новый мир
В конце концов они приходят в себя. Индикаторы горят зеленым, означая пригодную для жизни атмосферу, и, один за другим, они выбираются из капсул, давая себе привыкнуть к оранжевому свету солнца, к повышенной влажности, к теплому ветру, к немного иной силе тяжести. После стерильного воздуха корабля атмосфера Валакса-IV кажется густой как кисель, с сотнями незнакомых запахов и полной незнакомых звуков. Снаружи, куда не брось взгляд, теснятся высокие деревья, широкие янтарные листья которых ростут прямо из гладких стволов, образуя развесистые зонты и веера; густой подлесок кажется кроваво-медным в этом свете. Золотистая пыльца плавает в металлическом свете солнца, и странные перепончатокрылые птицы реют над джунглями, на краю которых джунглей и болота и упали все спасательные челноки.
Четыре из них открылись нормально, и Манака, Теллура, УРНА-10 и Ллирр Гартан теперь стоят на земле неизвестного мира. Лишь пятый челнок, челнок капитана, не открылся: отказали аварийные амортизаторы и теперь он грудой покореженного металла медленно утопает в золотистой жиже болота. Вдалеке, среди поваленных, словно спички, деревьев, к небу поднимается столб дыма - всё, что осталось от "Поляриса".
-
Забыл, но ныне исправляюсь. Не перестаю поражаться неисчерпаемости источника твоего воображения!
|
Драконы и аркана были связаны прелюбопытным образом. Бытовала ничем не подтвержденная, но упорная легенда, что драконы были воплощенной арканой, сгустком магии, отяжеленным массивным телом, и все колдуны навроде коллеги Лантира происходили от каких-то древних экспериментов очень древних магов с целью овладеть этой арканой (другой школой мысли насчет колдунов были брачные союзы полиморфированных драконов с людьми, но Вельмот серьезно сомневался что драконы находили людей сколько-нибудь привлекательными кроме как гастрономически).
Так или иначе драконы постоянно всплывали в запыленных томах, и о них Вельмот знал неожиданно много. В другое время он бы неприменно прокомментировал характерную форму позвоночных и надушных выростов, и воздействия латентного арканного поля на нервную не-драконью систему, так называемой "ауры ужаса", и форму хвоста, и...
Хм, аура ужаса. Любопытно как его кожа внезапно побелела, и во рту пересохло, и руки немного трясуться, и по хребту такая себе дрожь идет. Надо будет это где-то записать.... вот как только дракон уйдет. А то всё время хочется оказаться где-то подальше.
О Маншуне Вельмот особо не беспокоился. Владыка Жентарима уже показал что является преданным поклонником образа Темного Властелина, превалирующего равно в легендах и более современной литературе (черный дракон, завуалированные угрозы, похищение не желающих такового похищения девиц, не-слишком-способные-минионы, чёрный балахон (во имя Плетения, серьезно черный балахон?!), зловещая цитадель...) Фактически Маншун прицепил к себе огромный знак на спину "Kill me, oh noble heroes, for I am TRU EVUUuuuuuL!" и так с ним и ходил. У каждого свое хобби, видимо. Что ж, ничто не мешает Вельмоту Эстодару, будущему Великому Чародею Всея Фаэруна взять себе хобби прибить этого Маншуна, раз тот так настойчиво этого добивается.
Не будь "аура ужаса" настолько всепроникающей, Вельмот бы даже похлопал такой преданности критериям жанра - не давать же Маншуну удовольствия видеть себя подавленным непреодолимыми обстоятельствами, как Тагил и Аластайр вон демонстрируют, в самом деле? Но увы, с трясущимися руками аплодисменты выйдут плохо. Взамен чародей лишь резко дал в бока лошади, заставляя ту спокойно стоять на месте, и так дослушал конец представления. Видит Плетение, лошади было легче устоять чем ему. Себе то пятками в бока не дашь, разве что ментально, а ментально Вельмот был подавлен присутствием дракона и поэтому с гибкостью мышления было туговато на данный момент.
- Скажи мне, Соггрин, вот что. - Спросил у неё негромко чародей, когда воительница подошла прощаться. Вельмот говорил несколько медленней чем обычно, чтобы не было слышно как клацают зубы. - Маншун ведь не только ради твоей красоты и неукротимого духа за тобой ухаживает, да ещё так глуп... эээ... настойчиво. Если слухи правдивы, он одержим контролем над миром. Почему ему важна именно ты? Что ты не сказала нам о своих кошмарах? В твоих жилах кровь бога? Или какое-нибудь пророчество предвещает что твои дети завоюют весь Фаэрун? Вы очевидно видите друг друга не в первый раз, и не первый раз разговариваете. - От чародея не укрылось оброненное "ты прав, как всегда". - Пусть я не защищал тебя всю дорогу от плена орков до нынешнего дня, я считаю что ты обязана правдой хотя бы остальным.
-
Может Вельмот и зануда, но вопросы, как и аргументация, у него очень правильные)))
|
-
thanks for being exact Vaclav
|
|
Девки, пардон, компаньонки в "Ночной Мантии" были что надо и утром сверкающий как начищенный пятак Вельмот уже был готов простить Харпеллам все их мнимые и почти все явственные прегрешения. Находясь в утренней гармонии со всем миром Вельмот как раз завтракал (блинчиками! с ежевичным вареньем!) когда заявился Андалл Харпелл с посохом, но необычная фраза активации вызвала лишь удивленное приподнимание брови. Чародей задал лишь пару уточняющих вопросов, как-то: насколько широко посох определяет что есть тролль, и входит ли в это определение водоплавающий тролль, ледяной тролль, интернетовский инопланарный тролль и прочие, или же действие ограничено только какой-то конкретной породой, типичной для окрестностей Лонгсэддла? И отрывает только ли руки или, как в случае с легендарным Посохом Магов, разносит всё вокруг?
Уже позднее, отвечая Лантиру Вельмот убежденно заверил коллегу, что фразу "Вельмот Эстодар - всё равно намного, НАМНОГО круче!" ему будет намного эффективней произносить, размахивая этим самым посохом и видя как послушные его решению огненные сферы разносят на куски каждого тролля в окрестности. Так что посох остался в руках чародея.
Вот и сейчас, - стоило варварам показаться на вершинах как ладонь чародея мимовольно прошлась вдоль резной поверхности. Да, если бы среди нападающих оказалась троллиная кровь, это было бы удачным способом опробовать наконец-то эту штуку в деле, но увы, увы.
- Что-то этой истории везет на пленения. - Негромко заметил он, припоминая о рассказанных ему прошлых ситуациях, попытку плена в "Смеющейся Виверне", и их, хм, "пленение" от рук Харпеллов. А ведь оставался ещё Вон Федель и Маншун, и неизвестные, убившие архимага, которые скорей всего тоже попытаются их пленить. Пленения Вельмот не любил ещё с той поры, когда в нежные двадцать лет шаловливые племянники забаррикадировали его в чулане. Так что желание Соггрин избежать такой участи он вполне разделял. Да и морда этого варвара ему не нравилась. Такая морда сама собой, без всяких усилий со стороны варвара, ну просто просит огнешара.
- С резвостью достойной лучшего применения ты умаляешь чужую честь, Дерброш. Мудрый вождь не бросал бы таких слов на ветер. - Ответил он варвару, вздернув подбородок; поймать смысл происходящего много ума не требовалось. Какая, однако, досада что Темпус не слишком признает боевую магию как адекватную замену примитивному оружию. Или что посох нельзя перенастроить на варваров.
- Но я скажу тебе что мы противостоим куда более опасному врагу чем ты - самому Маншуну, из черной цитадели Жентарим. Он посылал многих против нас и все они мертвы. Мы странствуем через север, не страшась троллей. Мы готовы спустится в самые скрытые подземелья и схватится с чернокожими обитателями глубин на их территории. Что можешь ты, Дерброш, кроме как нападать на зелеротых юнцов из караванов? Хватает ли у тебя доблести встретить нашего воина в поединке? Или подобно сладкоголосому жаровонку ты можешь лишь петь, оскорбляя других?
-
=))) Массовый угар просто.
|
-
Главное - чтобы механика не забылась. :)
|
-
Подход мне нравится, и стиль тоже.
|
-
Столько нового всегда для себя открываю :))
|
|
-
Первый Дом благодарит тебя ))
|
-
Так написано, что я себе все очень ярко представил... Теперь голову ломаю, как поведет себя толпа в данной ситуации :-)
|
-
Дельфин... надо было вызывать дельфина!)))
|
-
- Не "кырдык", а "ун-кырдык"! - Крикнул он из-за своего нового защитного стола, продолжая взглядом выискивать потенциально невидимых врагов. - Это же повелительное наклонение! Ты же не в любви ему признаёшься. Я надеюсь что нет, по крайней мере! и я не знаю как это обыграть биологически, но орел делает 5футовый шаг
это было круто :)
-
У меня остывал плюсомет, так что, плюс летит со значительной задержкой. И тем не менее, орла с его пятифутовым шагом нельзя не отметить. Один из тех случаев, когда комментарий чуть ли не веселее поста))).
|
-
По итогам сцены. Классно все вышло.
|
-
Ура! Сработало!!! Гештальт закрыт, я таки выразил свой восторг и преклонение пред талантом в виде плюса. Знаю, ты к ним относительно индифферентен, но это было нужно мне - чтобы сказать искреннее спасибо за неповторимо чудесную историю!
|
-
Хорошо, когда чувство юмора не умирает вместе с биохимическими процессами :)
|
Шаг за шагом четверо шли - один ведущий волей музыки, и трое ведомых ей, один показывающий путь и трое ступающих ему вслед, один вещающий слова мудрости, и трое слышащие их.
Один раз раскрывшись, жившая в арфе память не останавливалась. Куда бы не ступала нога сэра Данкана, куда бы не долетала музыка лета там замок преображался на глазах. Зеленели и исчезали мхи, сменяясь летним вьюнком, змеившися трещины сглаживались. Следом за рыцарями пестрели цветы, очищались темные, застоявшиеся воды в садовых чашах, и тихие, заросшие тиной ручьи начинали звенеть ясными голосами. Мертвенные светочи вспыхивали ярким теплым светом под старыми сводами, что переплетением ветвей, арками сомкнувшихся рук простерлись над высокой широкой лестницей.
- Не ищет верный конь другого господина, не ищет верный пёс другого господина. - Ответил Киер, ступая впереди рыцарей, впереди лета, шаг - по холодному камню, шаг - по росяной траве. - Как клялся я королю Мабору в вечной верности так и приму решешие его. - Он на шаге полуобернулся через плечо к Тэмлину и едва заметно улыбнулся. - Что хуже может быть, о рыцарь, чем жить остаток дней без памяти о свете, но с памятью - о бесчестии?
Мало встретилось им на пути детей Богини этого темного замка. Мало было тех, кто не следил сейчас за поединком короля Мабора и рыцаря Бранда, древнего из Дану и столь же древнего из фьер-мор. Мало оставалось под арками и в окутанных тишиной палатах. Но будь то паж на побегушках или тюремщик, малый дух, из тех кто мягкими руками расчесывают огромных рысей или же стоящий на посту рыцарь, каждый слышал музыку королевы Нии, память королевы Нии, ветер, и свет, и лето королевы Ние. Были те, что падали наземь в боли. Зажимали уши руками, под недоуменными взглядами золотых рысьих глаз корчились, темнея лицом. Отвердевшее сердце их трескалось под памятью прошлого, рассыпалось под музыкой, и слишком многие пали на землю из дома короля Мабора в этой боли.
Но были и те, что, словно пробужденные от очень глубокого сна, оглядывались вокруг, словно видя впервые и замшелые стены, и темную воду. Воздух застоялый, тяжелый, вдыхали словно впервые. Пусть и малое число их было, но следом за музыкой они шли, поднимаясь вверх по высокой лестнице, один шаг - по стылому камню, второй - по зеленой траве; едва перешептываясь, многие, сами того не осознавая, со слезами в глазах.
Переплетенные руки высоких арок оборвались впереди, и яркий, блекло-белесый цвет бросил назад длинные тени рыцарей и идущих вслед за ними Дану. Перед ними был великий холл замка Мабор.
Нет детям Богини надобности в ремеслах людей, в мощенных крышах их, и рукотворных колоннах их, в искусственных камнях стен. Кольцо древних, окаменевших деревьев - вот великий зал замка Мабор. Прямые и могучие стволы их колонны, резные от возраста ветви их - крыша, массивные корни их - стены да скамьи, и земля широкого холла магией и временем уложена так, что стала та земля тверже мрамора, но шелковой как стекло.
Данкан видел чужой памятью каждую травинку, что ранее росла здесь, каждый исчезнувший лист, каждый живой вьюн что сейчас, окаменев, поддерживал бесчетные светочи в расселинах коры да разломах ветвей. И даже увидев короля Мабора, вздымающего тяжелый меч - выщербленный, и старый, и смертельно опасный спустя все эти века, - увидел его сэр Данкан сначала через любовь и память королевы Нии: молодым обликом, благородным чертами, среброволосым, с бездонным ночным небом в глазах, со станом статным и гибким, улыбкой быстрой и легкой, и движениями полными королевской грации.
Не таким увидели короля Мабора сэр Аарон да сэр Тэмлин. Не таким знал его сэр Киер, остановившийся на кромке лестницы в почтении.
Высок и могуч был король Мабор, но тяжел в движениях словно вырванное с корнями дерево: земля содрогалась под стопами его, раскалываясь в стеклянную пыль. Под гнетом лет ссутулились спина, в полусне веков горб вырос на прежде стройном стане. Темен обликом был король Мабор - в спутанных волосах ядовитый плющ, багряные мхи переплели бороду, и в глазах нет более звезд, но разбуженная вновь ярость к рыцарю фьер-мор. Тот, хоть и сам весьма немалого роста, ныне был был словно паж перед взрослым, и лишь быстротой и гибкостью уходил от удара за ударом; щит его из стали и перламутра давно расколот был в поединке, и броня пробита ударами в нескольких местах.
Кровь - ярко-алая на руках короля до локтей. Кровь собирается тяжелыми каплями, падает на растрескавшийся пол, уходит в холодную землю. Кровь невинно пролитая, несмываемая, гнев и клеймо богов, куда бы не шёл король, чего бы не касался. Лаува дарраг звали Мабора фьер-мор, чьи родичи и близкие из Дол Арлена навеки были погублены в тот день, вытравлены из укрытий и убиты на пороге своих домов безвинно; их кости скинуты в колодец без погребения, их имена навеки забыты.
Поэтому не только честь вела сейчас руку сэра Бранда, но и мщение, и темная ярость его, опасная как подводное течение, делала его равным королю по упорству боя, и был Мабор ранен. И был сэр Бранд ранен не менее, потому что хоть искусен был рыцарь фьер-мор немало, был древний клинок продолжением руки короля Мабора, воли его, и ярости. И воды Дол Арлена не отвечали рыцарю Белого Утеса.
Многие глаза следили сейчас за поединком, неотрывно, с затаенным ожиданием решающего удара. Полускрытые призрачным светом и тенями, возле стен великого холла толпились Ши - бледные, золотоглазые дети леса Темной Клятвы. Были здесь юноши и девы, рыцари и охотницы, и барды, чья музыка оставалась молчанием, и советники, чьи советы были давно невостребованы.
И Иллиостар. Иллиостар Две Тени.
Он тоже был здесь. Наблюдая как послушные его замыслам мариотенки ведут последние узоры своего танца.
И он, наблюдательный как всегда, первый заметил новоприбывшую группу, ещё когда те ступили на порог. Один взмах руки, короткий приказ - и послушные каждому его слову рыцари бросились к небольшой группке с золотой арфой. Сердца этих рыцарей, послушные воле Двух Теней, были глухи к музыке, и хоть были те что пали от боли, многие, слишком многие продолжали идти сквозь боль. Киер Погубитель Ветров обнажил клинок и глубоко вздохнул лето - на прощанье. Кроме него лишь сами рыцари были столь-либо воинами: Ши, что шли за памятью королевы Ние и столпились сейчас за спиной рыцарей были, в основном слугами - слишком мелкими и незначительными, чтобы быть в окружении Иллиостара Две Тени столь-нибудь постоянно и внимать его речам. У кого-то был нож, у кого-то - вертел или ветка дерева, но у тех, кто приближались к ним была глоссамерная сталь поверх пустых сердец и мечи из зачарованного дерева, и каждое из этих лезвий не раз испило кровь.
|
Отлично выспавшийся Вельмот Эстодар почтил утреннуюю трапезу своей персоной, но при виде блинов, важное и величавое выражение Великого Чародея на лице аасимара куда-то делось, и парень с здоровым аппетитом занялся завтраком. Он не знал, может ли солидный Великий Чародей Всея Фаэруна любить хорошие блины так как любил их он, Вельмот Эстодар, но решил обдумать этот вопрос как-нибудь попозже. После этого блина. И этого. И этого. - Угум. - С полунабитым ртом согласился он с Тиной и сделал мысленную зарубку оставить этому месту на чай что-нибудь хорошее. Потом что блины. Внимание малышни, конечно, тоже льстило и он на ходу сотворил для них простенькую иллюзию золотого дракона (так начинаются легенды!), но это потом, всё потом.
Наевшись и с сожалением глядя на все те блины, которые просто больше не лезли вовнутрь его чародейского "я", Вельмот с интересом слушал остальных, коих уже уверенно считал сопартийцами, и элегантно ковырялся в зубах наколдованной тут же зубочисткой. Кивнул словам Соггрин, кивнул словам Тагила. - Джейнард Маллис? - Нахмурился он, припоминая. - Не он ли родственник Анбилара Маллиса, у которого лавка магии на Горшечной улице? Я у него закупал книги чар. Чудестный пергамент и арканные чернила, к слову, но на последнее цены явно завышены. Десять золотых за унцию? Дешевле писать алмазами. Но Анбилар интересный собеседник, один из немногих кто понимает тонкости арканных плетений, хотя бизнесс не дает ему развиваться как магу. Да, точно, он упоминал что у его сына некотролируемые магические способности и жаловался на пожары. Мы даже обсуждали проект компактной воды, на именно этот случай. Я признаться, его жену не знаю совершенно, не был представлен, но сам Анбилар блондин вроде бы. - Вельмот пожал плечами. Если Джейнард и был чернявым, это Анбилара, в сущности, семейные проблемы. Сам он Джейнарда не видел, а если и видел, то не запомнил. У старины Дорфуса, как вот сидящий рядом Лантир, тот явно не учился, чародейских симпозиумов в Невервинтере не было, так что Вельмот не особо переживал по поводу того, что не знает каждого колдуна и чародея города в лицо.
- Да-да, - оживился Вельмот при упоминании фамильной лавки, не увидев в вопросах никакой подоплеки, и не упуская случая поговорить о себе любимом и о том, что для его любимого, было любимо. - "Тысяча и одна алхимия" - это наша лавка! На улице генерала Краста, как раз за стекольным рынком, сложно пропустить, - особенно теперь, когда мы сделали новую вывеску. Я там самый старший, конечно, но самый главный сейчас там мой племянник Эрмонт. Если ты заходил хоть раз, ты не мог не пропустить его, он постоянно за стойкой и, можно сказать, лицо нашего семейного бизнесса: такой респектабельный сухощавый дядя лет пятидесяти? - Чародей вопросительно посмотрел на Аластайра, ища на лице того признаки узнавания по описанию. - С бородой клинышком и замашками драматического актера? Его сына, моего внучатого племянника Тревора, названного, отмечу, в честь моего брата, да будет земля ему пухом, ты скорей всего не видел потому что он часто в разъездах, - сам понимаешь, если хочешь продавать хорошую алхимию, а не этот полуваренный мусор, как у Селвеков, лучше закупаться на местах, а то серный камень в наш славный Невервинтер заводят с какого-то убогого болота, и примесей в нем на сто тридцать семь процентов больше допустимого. Его сын, Чанд, - такой рыжий пацан, весь в Карен пошел, - часто крутится рядом, по мелочи или там доставка по городу, но недавно уже сделал свой первый громокамень - представляешь, всего десять лет, а уже громокамень? А казалось только вчера учил свою первую таблицу элементов. Умный парень растет. Эрза и Ланника, его сестры, - в смысле Тревора сестры, не Чанда сестры, мои внучатые племянницы (хотя у Чанда тоже есть сестры). Но Ланника вышла замуж за Карну Джатака - наверное ты их тоже знаешь? Стеклодувы с соседней улицы с нами? Мы у них реторы закупаем уже сорок три года, так Ланника с Карной с детства вместе росли. Какие были фейерверки на их свадьбе! Так что наверное ты видел только Эрзу, но я предупреждаю тебя, молодой человек, - Тут чародей погрозил Алостайру пальцем, как если бы тот решил приударить за красавицей Эрзой прямо здесь и сейчас. - Она счастливо замужем и муж у неё стражник с большой и очень острой алебардой. Я же никогда не любил стоять за прилавком. "Здравствуйте, как ваши дела? Слышал вы подновляете крышу, - у нас как раз спецпредложение на суперклей. Никакой шторм не будет страшен, и теперь с фиалковым запахом!" - Чародей состроил гримасу и помахал в воздухе ладонью, словно отгоняя неприятно жужжащую муху. - Я всё больше в лаборатории, собственно занимаясь алхимией, сортировкой и экспертизой. Да и последние несколько лет учился куда как более интересным вещам. - Щелчком Вельмот зажел на пальце огонь, явно красуясь. - Вот как это, например, хотя это лишь малая часть моих способностей. А в Силверимун тянет потому что мне надоело сидеть и варить суперклей. Я ничего не имею против этого бизнесса, - седьмое поколение, всё-таки, - но я занимался им последние сорок лет, и если честно по сравнению с великолепием чистой арканы алхимия блекнет как чернила под универсальным пятновыводителем. Но Невервинтер - тихий город, слишком тихий. Чародейство там не слишком востребовано. Я успешно постиг все азы, разумеется, но этого мало, слишком мало, и мне негде расти дальше. Старина Дорфус даже не учил нас писать свитки, представляешь? Вопиющее преступление против развития личности. Чародеи всего остального мира начинают с этого, с кропотливой и прекрасной арканной каллиграфии, но нет, не старина Дорфус! Это видите-ли, слишком сложно! Это, видите ли, не входит в базовый курс! Если честно я не намеревался идти в Силверимун конкретно, но просто путешествовать чтобы набраться опыта, но такую возможность просто я не могу пропустить. Ты в курсе что леди Алустриель, правительница Силверимуна, - одна из самых могущественных магов своего времени, чуть ли не личная избранница Мистры? Я уверен что она-то знает как писать свитки. Я уверен что каждый чародей в Силверимуне знает как писать свитки. И это самое малое из того что там есть в плане моего персонального роста. И раз вы под патронажем Тайморы, я уверен это как раз счастливое совпадение что вы отправляетесь туда и вам жизненно необходим такой чародей, алхимик, каллиграф, естествоиспытатель и просто хороший попутчик как я. - Вельмот откинулся на спинку стула и испытующе посмотрел на Аластайра, затем обвел взглядом остальных.
То, что леди Алустриель в прошлом году перестала быть правительницей Силверимуна и взамен создавала конфедерацию, от далекого от политики Вельмота явно ускользнуло.
-
Птица Говорун отличается умом и сообразительностью. Умом и сообразительностью.
|
Война, революция или кто-то решил нажиться - три причины, которые по мнению Корригана в равной мере объясняли ситуацию. Война могла включать в себя рейд: вражеские корабли, захват силой, блеск оружия защитников, пожар для создания паники. Революция - или мятеж, если ты власть придержащий - была сталью сражающихся за идею и пожаром там, где только идеями всё не ограничилось. Ну и если это был умышленый поджог, - страховка там, или подрубить конкурента - то пожар был вначале, а сталь уже потом, когда кто-то просек дело или поймал кого с поличным.
- Похоже на магию. - Пробормотал вслух Корриган, вглядываясь. Пожары были у доков, на севере, сам он был на юге, так что если бы даже его интересовало кто дерется (его не интересовало) и он бы хотел принять участие (даже не собирался) рвать когти через весь город было слишком далеко, и охотник временно остановился на роли наблюдателя. Магия практически исключала вариант три, а значит либо запутанная и далекая для него политика фронтира давала себя знать восстанием, либо кто-то решил устроить себе маленькую победоносную войну и таки заявить свои права на столь лакомую колонию. Висеть на заборе на руках было напряжно, так что Корриган привычно вскарабкался на крышу, чтобы рассмотреть что получится уже оттуда. Полыхающее пламя на фоне глухой ночи придавало происходящему странную чёткость, несмотря на искаженную одноглазую перспективу. Словно прищурься как следует, - и узнаешь отдельных людей. Хотя с этого расстояния это было, конечно же, только иллюзия. Как и любые ассоциации с костром.
Доки хорошо подходили для начала войны, если подумать, и плохо для восстания, если только ты не чокнутый. Удар по ним не только отрезает Каэр Кирх от другой стороны моря, чисто в плане транспорта предотвращая и помощь, и бегство, но и наносят ощутимый удар по экономике - без доков не будет кораблей, без кораблей, в этой поздней весне, не будет хлеба пока местный не взойдет. Плюс склады. Плюс паника. Если ты захватчик - это плюс. Если восстающий - минус. Голодный город врядли погладит тебя по голове, даже за самые благие идеи, если ему нечего есть.
Поймав себя на этой мысли, Корриган сплюнул. Вредная привычка думать вкралась в наблюдения незаметно, и он усилием воли прекратил анализ. Его не касалось происходящее - огонь не летит, ну и ладно, кто-то дерется - их проблемы. Он задержался на крыше только чтобы прикинуть развитие боя, шансы что случайный или неслучайный шар огня упадет на его, Корригана дом. Его дом - это было важно. Войны или революции - нет.
-
Его дом - это было важно. Войны или революции - нет. +100!
|
-
это хорошо, это очень хорошо)
|
- Просто дурачусь. Эдгар везде видит заговоры, прозевав куда как более простую причину. - Пунктуально заметил Руфус в середине тирады Трэйсвинда. Дослушав её до конца, гробовщик счел необходимым столь же пунктуально добавить. - Одержимый злом духом не мог бы лечить вас через резонанс жизненной энергии, несколько минут назад. Проверьте с отцом Прасстом когда вернетесь, но в мире нет чар ниже божественного чуда, которые могли бы имитировать резонанс противоположный по этике. Этика же привязана к активному сознанию. Поэтому злой дух или демон, одержащий кого-либо с такими способностями, сможет использовать лишь резонанс энтропической энергии.
- Как все из вас очень быстро заметили и промолчали отметить вслух до этого момента, моё поведение изменилось в последние несколько часов. - Продолжил Руфус, спокойно подпирая спиной стену. - Однако эти способности у меня с раннего детства. Были ли они у меня от самого рождения или появились когда я едва не умер сам в двухгодовом возрасте не знаю, но минимум восемнадцать лет я мог видеть и слышать призраков, и использовать рассеянные энергии их мира. - В подтверждение этого на ладони гробовщика заиграл и тут же погас язык призрачного огня; Руфус вызвал его настолько же привычным жестом каким съел бы ложку супа. - Друиды и шаманы используют схожий принцип, с другим фокусом, и я не служу какому-либо из божеств. Призраки Кассена мои друзья. Они одиноки, особенно если внуки, - Тут Руфус почему-то посмотрел на Хемминга. - Забывают их навестить. Как могильщик я изгой в городе, и компания призраков всегда была более интересна чем компания детей, кидающих в меня хорошо если грязью. Речь, которую вы слышали, это язык на котором живые могут общаться с призраками. Хотя живые без особого дара или помощи магии не услышат ответ, разумеется. - Теперь, когда это выяснено: откуда внезапный сдвиг намерений. Здесь тоже нет никакой конспирации. Руфус, с которым вы познакомились на площади Кассена, лишь один из двух личностей в этом теле. Он возник двадцатью двумя секундами после того как я наблюдал убийство моих родителей. - Гробовщик скрестил руки на груди, и что-то похожее на боль промелькнуло на его абсолютно спокойном лице. - Он возник, потому что он хотел забыть увиденное. Он не хотел осознавать что он мог предупредить их, и был недостаточно расторопен чтобы сделать это. С ребенка двух лет взятки гладки, конечно, но попробуй объясни ему это. Пусть и второй хронологически, на долгое время это Руфус был доминантной личностью, и я был в состоянии как бы яркого сна, видя, слыша, помня всё, но не имея возможности действий. Исключения были, но краткими, и он ничего не помнит обо мне или о том что я делал. Он не в курсе что я существую, хотя в курсе что в его памяти есть провалы. Ошибочно приписывает их нашим силам. Боится эти силы даже осознавать, не то, что использовать намеренно. В этой ситуации я впервые взял полный контроль. Потому что не хочу чтобы из-за моего бегства в Кассен, пусть даже с самыми благими намереньями, эта гробница украсилась ещё четырьмя убитыми, не считая Димиру и Ролгара. Посмертие - одинокое и мучительное существование для неупокоенных, которыми вы, убитые в цвете лет и полными надежд на будущее, скорей всего станете в этом склепе. Полагаю, это отвечает на все твои вопросы, Савва.
-
Всё оказалось гораздо сложнее :)
|
-
Забавный персонаж. Здесь таких любят )
|
-
У Руфуса есть чувство юмора!!! Ого!!! :-)))
|
В ответ на слова Тэмлина ударил в рыцаря Ши гнев освобожденного пламени - только и успел Тэмлин выставить щит, на коем серебро с золотом почернели в момент, но тут же вздыбилась сама земля под ногами прибывших рыцарей, поднимая каждого на безумном гребне перед тем как бросить кулем плоти и костей о камень. Не колебался в атаке светловолосый Фиаллан, ни смирили слова мудрости жгучей ярости рыжего Эдана, и лишь темноволосый Погубитель Ветров, закусив губу до соленого привкуса, взмахом руки отвел падающий на Айдахо кусок замшелого гранита, щитом ветра расплескал ринувшиеся к сэру Аарону жадное пламя.
Чему верить, если сердце говорит одно, но долг твердит другое? Чему верить, если сердце и вовсе молчит, а долг тёмен и стар как застоявшаяся кровь?
- Предательство! - Воскликнул быстроглазый Эдан в гневе, но в этот момент мозолистые пальцы Данкана коснулись струн, и музыка - музыка зажглась вокруг четверых рыцарей солнечным ореолом. Брызнула в стороны, словно жаркие лучи, усмиряя огонь и беснующийся камень, день принося сквозь ночь. Сквозь прозеленевшие яркие мхи подняли головы цветы, голубые, как позабытое небо, белые, как позабытые облака, и ветер - в первые за долгие годы, тронул кроны, наполняя их запахами позабытого лета. Не мастер был сэр Айдахо с арфой, более привычен мечу, и копью, и щиту с луком, но словно рука Господня вела его руку, и не знал рыцарь наваждение ли тот дивный оазис, что расцвел вокруг, память ожившая или же истинная магия давно ушедших времен.
Если сердце живо, воспоминания сколь ни будь горькие, приносят согласие, и печаль. В то сердце что черно, и отравлено, даже радостная память приносит лишь ненависть и боль.
Мелодия золотой арфы повергла Погубителей Огня и Камня на колени, зажимающих уши, отворачивающих глаза от света. В ответах лета их строгие лики исказила ужасные гримасы, но светловолосый Фиаллан из двоих преодолел боль и шаг за шагом, сцепив зубы как дикое животное, направился к Данкану, потемневший как базальт меч в его руке взламывал выросшую траву и сминал цветы как грязевой сель. - Ни...один... не ... пройдет... - Прошипел рыцарь (да рыцарь ли более?) поднимая руку на так и не обнаживших оружие, но в этот момент глаза его закатились и рухнул он на колени в беспамятстве. Дыхание его, скованное было силой бывшего побратима вернулось в его тело лишь спустя.
Киер спрятал меч в ножны и воззрился на четверых рыцарей, вокруг которых смягчалась взломанная земля и старые стены замка на глазах сбрасывали года. Погубитель Ветров позволил себе закрыть глаза, вдыхая напоенный ароматами воздух, и когда открыл их, не было там радости, но грусть, грусть и решимость.
- Ради вас предал я побратимов, и нет под небом и землей такого волшебства, что смоет это преступление. - Произнес он вслух, не ища прощения, не прося пощады. - Но невозможно слышать музыку королевы Ние и совершить то, что совершили они. Какое безумие охватило их? Того не знаю. - Он убрал ладонь с рукояти меча и поманил путников вслед за собой. - Какова не была бы цена, я провожу вас к королю Мабору, и пока вы не обнажите оружия против него, не обнажу его и я.
- Идите без меня. - Хрипло произнес сэр побледневший Лосстар, тяжело держась за бок. - Ударило меня камнем и покамесь буду я более помехой чем помощью.
Арфа жила в руках Данкана, не останавливая мелодии, не отпуская его пальцев. Её музыка звала вперед. Только вперед. К любимому, встреча с которым растянулась доселе на столь долгие годы...
|
Оторванная костяшка пальцев была удобной закладкой, и ведьма раскрыла фолиант на том самом месте где прежде захлопнула его.
Старательно освежеванный человек - рисунок, выполненный с небывалой чёткостью линий и явным знанием предмета: срезы кожи, трубки артерий, похожий на разувшийся мешок желудок, темно-красные волокна мускул. Сквозь последние почему-то прорисованна нитями желтоватая грибница, разветвленная система линий типа корней. Что это такое ведьма не знала, но похоже, центр сей поросли сходился в голову, что, как короной была увенчана целым созвездием странных символов. Танцующие знаки мертвой магии, как и прежде, ускользали от понимания Чёрной Мамбы, но в этот раз сколько не взглядывалась в них ведьма, Мертвый Лес не спешил раскрываться. Видимо, эта конкретная змея всё-же утратила свой яд. Может быть даже было безопасным перевернуть страницу.
- единственное изменение что я чувствую так это скука, скука, скука! такая скучная скука, всем скукам скука, скучней чем даже тогда когда ты занимался этой ме-ди-то-тре-па-нацией, помнишь, пытаясь "найти музыку" в той таверне, где у мира было восемнадцать лун и одна грядущая катастрофа, и отличные волны для серфинга - раздался в голове Джошуа (и почему-то Азаранта, сбив того с мысли неимоверно - чародей едва успел записать нужные слова) знакомый кристаллический голосок. - но ты не волнуйся, потому что двух таких исключительно замечательных как я не вынесет эта вселенная, точно-точно, вселенная вообще очень хрупкое дело, в ней постоянно что-то ломается, не то что я, цельный и удивительно кристаллический, - и самого приятного цвета, вдобавок, - но всё ломается, ужас-ужас, как вот тот бекон, что нас сюда завел, и где он сейчас? и я вообще не понимаю твоё пристрастие к жареным остаткам некристаллических сущеностей, мы каждый раз ищем эти беконы, и каждый раз находим что-то изумительное, а потом сидим и скука-скука-скука, не поисследовать, даже не попинать никого...
|
Крестьянин - последний из недопрошенных мужиков, один из двух недоблизнецов, мужик средних лет с некогда пышными, а ныне безнадежно впалыми щеками молча выслушал Конрада, лишь изредка моргая. Он выглядел покрепче чем тот дергающийся увалень, которого допрашивал Мал, и, хоть и не такой высокий, некогда наверняка был даже толще чем Йохан Лием, этакий кабан должно быть был. Даже сейчас же, два месяца на скудных харчах, складка плоти под шеей ещё указывала что некогда там был внушительный двойной подбородок. Пастор Роммель не видел мужика в бою, но даже сейчас подметил что тот постоянно держится рядом с каким-то оружием, будь то тесак, или вилы, или даже дубинка. Назвался он Урсом Мелихом, старший брат его, Улф Мелих, был Вацлавом уже допрошен.
- Это верно вы говорите, святой отец. - Голос у него был под стать виду: некогда густой бас, низведенный до сипящего состояния. - Я так и говорю: в прошлом что было - полынью поросло. Сегодня живы, завтра будем жить. Вон, счас, Ингрид-дура убивается. - Он мотнул головой в сторону, где завывания женщины над телом мужа (павшего на лесопилке крестьянина, для которого Роммель не мог абсолютно ничего сделать) уже перешли во вслипывания и приглушенные рыдания. - А я думаю так: убиваться не надо. Вон, кадыть Йохан так не трясся по своей Вилле своей всё время, то и Густав может быть живой бы домой пришел. А теперь её дитя - а она на сносях, нашла время, дура - сиротой будыть.
- А и думать тут нечего. - Резко выдохнул он через нос, отчего натянутое сходство с кабаном немного усилилось. - Ведьма всё наколдовала. Я там был, всё сам слышал, своими собственными ухами. Сказала, дескать, мы тут все поляжем, и сдохла, пламя до неба взвилось аж. А ведьмы - они такие, коли скажут что при издыхании, то сбываться хочет. Только такие святые как отец наш Маттиас и могут уберечь, святой Порядок против Хаоса пустить, значит. Ингрид, правда, не верит. Она ведьму заложила, ради благого дела, понятно, но к ней у твари особый спрос, так она - Игрид, понятно дело, - за порог так и не вышла ни разу, хоть и сильная баба. Вы только не бейте её сильно, за неверие, святой отец. - Поправился он тут же. - На сносях она, да разбалованная мужем-то, Густав её ни разу пальцем не тронул, а так - просто дура, что в прошлом живет. Баба, известно, волос длинный, ум короткий.
- Немного нас, правда, осталось, - Он прикрыл глаза и начал загибать пальцы, что-то подсчитывая. - Раньше чуть ли не полторы сотни было, а теперь кто есть те здесь. Но когда Джонас, падаль воронья, в зверюгу обернулся, когда закололся на её могиле. Тогда многие померли, слишком он уж быстро порешил. Мы с братаном как раз подновляли раму на окне, ну притомились, задремали, а проснулись - уже шум, гам, Йохан рёвом ревет, бабы визжат, всё внутрь ломяться, Шульдрих - царствие ему небесное - окна досками забивает. А что странного... - Урс призадумался, собрал в широкую ладонь курчавящуюся бороду да дернул разок, затем оглянулся, не видит ли кто, да понизил голос. - Ну, староста наш, Вильхельм, - это ещё летом было, до того как мы ведьму-Марту сожгли к чертям собачьим, - сильно полаялся с Джонасом было. Я шелонь-требуху шел выкидывать - у нас небольшая скотобойня была, колбаски продавались на ура, эх, было дело - Урс мимовольно облизнулся от воспоминаний, некогда мясистые губы казались слишком тонкими сейчас для этого жеста. - И сначала даже не вкумекал что происходит-то, с каким-таким зверем мохнатым Красс лается через плетень. А потом гляжу - это ж Джонас, как есть, в шкурах своих. Дивно мне было, поскольку если знать их семейку, их в деревню калачом не заманишь, только за солью да спичками приходят. А тут гляжу - стоит, нате вам. И хоть сумерки были, помню рожа злая у него, кулаки сжимает, за нож свой держиться. Ну, я подошел, - надо же старосте подсобить, понятно дело, - а Джонас тому в рожу плюнул, рыкнул что-то и ушел. Красс, понятное дело, мужик с понятиями и божественный, - особенно как жена его преставилась, пяток лет назад, царствие ей небесное, - бучи поднимать не стал, пожалел дикаря-то, а я вот думаю сейчас, может если бы поднял бучу, мы бы Джонаса упекли отдельно, сдали бы в инквизицию или ещё куда, чин по чину, и не было бы на нас сейчас пса этого окаянного
-
Поставил бы плюсы всем трем мастерским постам, было бы сие возможно. Упиваюсь и слогом, и витиеватостью сюжета, и глобальностью задумки. Ты - Мастер, а не просто мастер. Спасибо!
|
Боль. Животное, попавшее в капкан грызет лапу, стремясь, прежде всего, прежде здоровья, благополучия и потенциально жизни - к свободе, и первым импульсом у Корригана был именно этот: выйти во двор, взять топор и отчеркрыжить руку вместе с браслетом к ебеням собачьим. Простое решение всех проблем, а два или три оставшихся ему года прожить калекой не такой уж плохой вариант по сравнению с тем, чтобы прожить его рабом богов, дергающих за ниточки его жизни во имя каких-то своих целей. Поскольку это именно боги говорили теперь с Корриганом сквозь сны, он был уверен в этом как никогда. Никто другой не смог бы так. При резком пробуждении как вот это, от воющей, раскаленной боли, обычный сон утекал сквозь пальцы как вода сквозь очень дырявое решето, но охотник помнил каждое слово, каждый жест, каждую чертову деталь увиденного. Будь это обычным сном, даже навеянным дневными событиями, детали были бы хаотичны: у "отца" оказалось бы барсучье лицо, а корона в руках превратилась бы в кровянку Йорлена, или что-то в том же духе. Будь это память - под которую маскировалось это видение - его собственная личность и предпочтения оставались бы при нем, и он бы смотрел на события прошлого как Корроган-нынешний. Но нет, корроханы, эти кичащиеся своей чистотой ублюдки, для которых любой, кто осмеливается выбрать жизнь, отличную от их единственно-верной кротовой жизни, даже не умирал, нет, вычеркивался из существования, - так вот, эти самые корроханы в видении воспринимались "благородными" и "мудрыми". Для сломанных и диссонансных синапсов Коррогана подземный народ, как эта Кайла, казался уродами, их отточенная, надприродная красота, что заставляла лопоухих юнцов Ветра едва ли не дристать сквозь штаны была более неестественной чем фарфоровые маски гварогов, там, в Хорале. Но нет, в видении они воспринимались "прекрасными". Масса громких слов, как у того дикаря, словно две монеты, вышедшие из-под единого пресса. Слова-монеты. Покупайся, Корриган, на разговоры о высоком предназначении. Что бы или кто бы не посылали ему эту пантомиму, оно навязывало свою волю, свое понимание. Кнут на руке и пряник в голове, присыпанный пустым, ничего не значащим титулом народа, к которому охотник с позиции своих лет мог испытывать одно лишь усталое презрение. Тридцать лет на поверхности, если не больше, и он давно уже не ребенок. Сменившему порядочно имен, лиц и тел не поздновато ли давить на детство? И - "Король Корриган", надо же. Почему не император всех кадарнов, раз так? Где размах, а? Эти или схожие мысли кристаллизировались в сумбурном сознании охотника, пока он с приглушенными проклятиями бродил по единственной комнате хибары, одеваясь и обуваясь. О дальнейшем отдыхе не было и речи, поэтому в конце концов он выбрался обратно во двор, к угасшим углям, под разбитое молнией дерево, где и принялся ждать рассвета и формулировать дальнейший план, машинально баюкая руку. Охотник был изношен своей странной жизнью как хорошо попутешествовавший камзол, до дыр, до разошедшихся швов, до заплат самого разного цвета и фактуры, и сейчас он хотел только дожить оставшиеся ему дни по своему желанию. Без революций, без подвигов, без богоборства, без спасений дохнущего мира, и без приближения кончины того же дохнущего мира. Пусть всё идет мимо, своим чередом, его это уже не касается. Впервые за жизнь, он был тем чем казался - просто охотником с края земли. Он выбрал эту безамбициозную жизнь, и когда кто-то посягал даже на эту малость... что ж, Корриган мог быть чертовски упрямым старым охотником, когда затрагивалось основное. Наметив план действий, он принялся воплощать его сразу же, без промедления: по предутренней темноте что его глазам была как бело-черная гравюра, он вышел к общинному колодцу за водой, коей и унес обратно в хибару полных два ведра, тщательно заперев за собой дверь и даже подперев её табуретом. На первое время хватит, а потом может эти пришлепки, явно действующие по указке божественных кукловодов, денутся из города куда-нибудь к чертям собачьим. В них охотник видел сейчас главную опасность, как зверь замечает расставленный капкан, но к счастью, Каэр Кирх был достаточно велик, и Корриган твердо решил не давать никакого повода для встречи и вовлечения. Еды ему хватит минимум на неделю, воды теперь тоже. Как говаривают, "мой дом - моя крепость", и охотник собирался переждать ситуацию как осажденная крепость пережидала бы осаду. - что вам думается об этом всём? бред-ситуация, верно? - усевшись обратно под дерево со шкурой, спросил он у шепотов в своей голове. Не то, чтобы те когда-либо отвечали что-то связное, если отвечали вообще, но Корроган взял за дурацкую привычку общаться с ними как иной одинокий охотник общался бы с собакой, такой же тупой и бессловесной тварью как и безумные боги, если подумать. /музыка: ссылка
-
Это очень круто, особенно понравилось про то, что Корриган не мог увидеть бывший свой народ прекрасным.
|
Руфус выслушал нравоучения с самым обычным выражением лица - не первый раз, чай.
- Ты сам сказал, полурослик - я гробовщик. - Мрачно заключил он, останавливаясь. - Не герой, что прет на толпы мертвых, размахивая светящимися мечами - гробовщик. Мертвых хороню, могилы копаю, бальзамирую если надо, марафет перед похоронами навожу, и больше ничего от жизни не хочу. Тысячу лет оно мне снилось, это Испытание. Но "великая честь, Руфус!" - передразнил он мэра города, неожиданно похоже. - Как отказать, когда на тебя навешивают этот мельничный жернов под взглядами всего города? Но дежурные рукоплескания и выспренная похвальба не делают меня чудестным образом чем-то кроме гробовщика, которым я был и есть двадцать лет. Упрекай меня в трусости сколько хочешь, Рейджи, но это твой долг защищать простой народ, а мой - обеспечивать чтобы у тебя был дом, в котором мертвыми не воняет. Каждому своё. Моё дело в жизни маленькое.
Он пожал плечами. Обычно Руфус был немногословен, но похоже, события последних двух дней его изрядно достали - и вовсе не страх тому был причной. - Здесь только один герой по профессии, может быть два. Почему остальные вдруг решили что они тоже герои, а не те безымянные "многие", кто в летописях погибают глупой смертью, не сумев нормально оценить свои силы и вовремя драпнуть, то я не знаю; Хемминг вона, два раза едва не наелся пыли. Переться в дверь, которая захлопывается за спиной глупо даже для таких. И откуда вы знаете, - он обвел спутников взглядом, неожиданно темным, словно кто-то убрал из глаз всю зелень. - Что открыв ту дверь, сейчас надежно запертую ключом из совсем другого места, вы не выпустите ещё большее зло? И не просто оживших мертвых, которых можно радостно порубать во имя личной славы, но что-то чему нужен только живой носитель, которого вы ему дадите своими телами и душами? Люди сходят с ума, запираюся в комнате без выхода и стреляют во всё живое по причине. Никто из нас здесь не знает насколько серьзна эта причина. Надо не тратить попусту время на закрытые двери, а мчать со всё мощи в Кассен предупредить город, и хотя бы того же господина Великого Мага, чтобы знающие люди пришли сюда и разобрались в чём проблема. Если зло действительно пойдет на Кассен то мы должны были сделать это ещё вчера - поскольку зло уже может быть в пути, если из этой гробницы действительно есть другой выход. Мы не знаем. Ничего из этого не знаем и всё что есть это "авось оно именно так как мне почему-то думается, а никак не иначе". Но раз слава Прошедшего Испытания греет вам всем душу больше чем весомая опасность всему городу, то да, давайте вандалаться с закрытыми дверьми тогда. Но если вы вернетесь в город в руинах или вернетесь в город как марионетки зла, не говорите что я вас не предупреждал.
Исторгнув всё это обилие слов, Руфус замолчал, скрестив руки на груди. Самым правильным решением для него было бы похоронить погибших и двинуть в город самостоятельно, оставив геройства желающим геройствовать, но проведя в черте "Кассен + кладбище" все двадцать лет своей жизни, гробовщик прекрасно понимал что в одиночку собьется с пути в ближайших трех деревьях.
|
-
Почище рассказов Сальвадоре;) Азарант Фарн'Анир замещает Дриззта До'Урдена :) Осталось только уцелеть.
|
-
очаровательный квазиморда)
|
|
-
- Вот и жуй своих кроликов, придурок. да-да! :)
|
|
-
лихой поворот, не ожидала
|
-
ты говоришь так, как говорят простые солдаты на Поверхности... о боже... ну и дроу
|
-
"Появится или не появится" было так похоже на Маснала скорее на Иззрила. он любит в хреновые угадайки играть
|
-
Жаренные паучьи лапки - это не контрабанда в городе Лолситов? %) Хорошее начало!
|
|
-
Ох, что-то Руфус такое скрывает интересное :)
|
-
Серьёзно, я понимаю, что говорю это второй раз, но это клёво.)
|
-
Никогда не умел так. Здорово! Да ещё и не для галочки, а как продолжительный паттерн поведения)
|
-
Кристалл был только рад побазарить со всеми в округе Как тонко ты передал его суть :D
|
Рыцари безмолвно последовали вслед за королевой, и картины прошлого оживали перед ними, словно наяву.
Живая память - вот что было этим местом.
Благороден был Мабор. Даже одержав победу над фьер-мор, воспитанник светлого короля Ард-Рие, он не изгнал Древних из своих земель, позволив жить под своей властью, обходясь с ними как со своим народом, честно и справедливо.
Прекрасна была Ние, Светозарная, Касание Весны, Мелодия Солнечного Света, но не лишь красотой своей славилась она среди дочерей Фаэ, соперничая в том с богинями, но и добрым нравом, и милосердием, и благородными умениями затмевала она прочих дев из Туата де Даннан.
Статен и пригож был собой благородный король Мабор, искуссный в копейном бою. Радостью земли воплощенной была прекрасная принцесса Ние, непревзойденная в игре на арфе. Когда встретились они впервые их любовь стала тверже алмаза, и лишь крепла ото дня в день. И не было для Светлого Короля Народа большей радости чем отдать племянницу свою в жены своему воспитаннику по взаимной любви и согласию.
Долгие вместе они правили годы, и мир был в древнем лесу, мир между Дану и Фьер-Мор, мир на долгие, долгие годы. Не было в подсолнечном мире леса краше чем этот лес, с его величественными деревьями, звонкими реками и залитым солнцем цветочными полянами. Сказания складывались о нем, и барды приходили издалека чтобы лишь взглянуть на такую гармонию. Столь велика была любовь двух фаэ, что не мыслил один из них себя без другого, - во всем вместе, рука об руку, шли Мабор и Ние, и копье, позабыв о сражениях, обвито было гирляндой цветов, порожденных мелодией арфы.
Но на великом празднестве, что знаменовало солнечное солнцестояние и добрососедство двух народов, случилось великое горе - порыв случайного ветра подхватил брошенный на состязании дротик, и пронзил он грудь прелесной Нии, и умерла та мгновенно, словно луч солнца погас за грозовой тучей.
Великая любовь порождает великое горе, и столь великим было горе короля Мабора, что изгнал он ветер из своих владений, и стал сей лес тихим бездвижным местом, в коем не шелохнется ни лист, ни травинка.
Великое горе порождает великую ярость, и столь великой была ярость короля Мабора, что погубил он без суда и милости всех фьер-мор в своих владениях, рукой одного из которых был и брошен злополучный дротик, и его собственные руки обагрились с тех пор навечно, дав ему прозвание.
Великая ярость порождает великое безумие, и клятву принес король Мабор, темную клятву смерти любому, кто пресекнет границы его владений, коли не крови его народа они, поскольку лишь Дану были ещё милы его сердцу.
И стал сей лес Долом Арленом, лесом Темной Клятвы. Перелетные птицы покинули это королевство, дожди покинули это королевство, реки его потемнели и покрылись тиной, и мхи заткали бессолнечные лужайки. Солнце, гневное на учиненную над безвинными расправу, не светит более над Долом Арленом, и Дану, что остались верны королю, не избежали его безумия. По велению Ард-Рие было имя короля Мабора забыто, и сказания о его прежнем благородстве и подвигах не звучат более, затменные его жестокостью.
Великое безумие порождает великую тоску. В тоске своей воздвиг король Мабор величественный дворец, сотканный из памяти, живущий памятью, дом для памяти, и стражем на его воротах поставил скованного нерушимыми гесами бывшего короля сего леса, единого, кого не погубил он, хотя не было в том милосердия. Здесь же вечно жила память королевы Ние, память о королеве Ние, прекрасной как солнце, доброй как приют и пища для усталого путника. Сюда приходил король, чтобы в краткие минуты забыть о своей великой тоске, век за веком встречая утро того самого злополучного дня, и никогда не в силах забыть его вечер.
Ибо для памяти влюбленных секунды как века и века как секунды...
- О боги... - Прошептала королева, поднося ладонь к глазам, как если бы желая стереть из памяти увиденное на последней из мозаик, но не было целительства для этой раны. - Мой бедный, бедный Мабор. Что ты сделал с собой? Что ты сделал со всеми нами?..
|
-
Выглянув из-за плеча самодовольного Хемминга (который был первым человеком в жизни которому гробовщику захотелось дать в нахальную рожу) Персонаж создан не зря ^_^
|
-
И пост хорош. И ждать надоело.
|
В этот раз Джошуа без проблем перепрыгнул через яму, но его предостережения оказались не напрасны, поскольку еще один участок пола поддался под его ногами, стоило ему ступить на мхи сразу за обвалившейся частью пола, поближе к кристаллу. Моментально "бликнув" назад на твердый пол, путешественник призадумался над тем, насколько большой могла быть дыра. Не слишком огромной, это наверняка.
Бригитта тем временем пыталась вспомнить что же она слышала о Башне, и тот вечер на перевале всплыл в памяти сам собой.
За естественным карнизом пещеры стеной льет дождь, и воздух особенно полон той холодной, каменной сыростью что преследует их сквозь большую часть путешествия, с тех пор как они покинули последнюю безымянную деревню в предгорьях. Призрачным голосом, переплетаясь с мерным рокотом дождя - высокое сопрано, женский, полный тоски плач, и Бригитта ещё не может привыкнуто к тому какими почти человеческими голосами воют здесь голодные мантикоры. Один из многих сюрпризов которые им грозит преподнести Башня. Что не делает плач сколь-либо успокаивающим.
Может именно этот навязчивый звук заставляет четверых путников держаться ближе друг к другу и огню. Колдовское пламя Мордреда высушило размокшие сучья и сейчас настоящее пламя, живое и горячее, отгоняет прочь сырость. Джеральд на карачках раздувает очаг, его обманчиво-простое, но всё равно привлекательное лицо так близко к очагу что внезапный и особо сильный лепесток пламени едва не отхватывает ему половину роскошной шевелюры. Ловкач подается назад как раз вовремя и заковыристо поминает богов в таких разнообразных позах и ситуациях, чем вызывает невольную, первую за два дня, улыбку Элейн, хлопочущую над едой. Воительница отвечает в лад, с притворно-строгим благочестием, и между этими двумя завязывается разговор, настолько непринужденный насколько позволяет им усталость и сырость.
Не принимая участия в веселье, Мордред, как обычно сидит в стороне и в своих порядчно отсыревших одеяниях как никогда напоминает нахохлившегося ворона, даже сейчас когда он отбросил капюшон плаща. Маг тщательно проверяет свое снаряжение - книги, и блокноты, и свитки, запечатенные печатями при взгляде на которые у Бригитты всегда слезяться глаза. Блики огня не касаются запавших темных глаз мага, но светлый пергамент в его руках окрашен охрой и червонным золотом света от костра.
Как обычно Мордред молчит о том, что видит в этих своих письменах. Обычно его просто бесполезно спрашивать - он говорит когда считает нужным. Но может дождь, может скорбное сопрано мантикоры, может быть усталость понуждают Бригитту подойти ближе и сломать молчание между двумя из них вопросом.
- Что ждет нас там? - Она подходит ближе, к костру, к нему тоже - и натыкается на ответный взгляд: темный, внимательный, настороженный взгляд человека, который видел слишком много, на что обычным людям лучше не смотреть. Обычно Мордред игнорирует вопрос или снисходит до краткого объяснения, что оставляет больше вопросов чем разрешает: положительно маг не любит отвечать напрямую. Но в этот раз... может быть всё тоже самое - дождь, плач, усталость, - наконец-то достают и его, и он отвечает, и лучница не может не отметить про себя что уставший Мордред выглядит меньше стоическим големом и больше человеком. Что-то живое есть за этими темными глазами.
- Об этом мало известно. - Отвечает он, как обычно короткими фразами; его голос нетипично слегка хрипловат. - На удивление мало. Возвращающиеся не приносят с собой карт, хотя цена на них была бы высока. Их рассказы противоречивы. Слухи и теории есть, но они пусты. Досужие вымыслы трубадуров. По большей части. Сердце Башни, источник всей силы, повторяется слишком часто. Монстры, ловушки. Возле входа относительно безопасно. Но не дальше. Коридоры смерти, живые заклятия, существа из иных планов. Поставленные Чародеем себе на службу. Тши'Кал не полагается на одну только репутацию. - Мордред не говорит всё, что ему известно, но он никогда не говорит всё, что ему известно; даже спроси его с какой стороны восходит солнце он не скажет половину очевидной всем истины. Вот и сейчас он умолк, вероятно решив что и так сказал слишком много. Бригитта ждет ещё какое-то время, но Мордред накидывает капюшон, в вновь повисшем молчании звуки дождя в переплетении с скорбным сопрано возвращаются с удвоенной силой, и лучница идет поближе к костру, к теплу, и еде и легкомысленной, такой нормальной трепотне между остальными двумя спутниками. Им всем потребуются силы, ведь до конца перевала остается ещё четыре дня.
-
Очень клёво было прочитать:)
|
На вопрос Саввы гробовщик просто помотал головой, дескать, нет, и продолжил старательно обкладывать тело камнями так что дождем не размоет и зверьми не растащит. Вместо надробия использовал те же камни, только сложенные небольшой горкой. Постоял над могилой, бросив пару взглядов на спутников - но те, похоже, были совершенно поглощены найденными вещами и тайной, что те в себе скрывали. На похоронах же прощальную молитву говорил исключительно отец Прасст, как единственный рукоположенный священник Кассена, но самого отца Прасста в окрестностях, увы, не наблюдалось, а без такой молитвы похороны были просто зарыванием мертвого тела в землю.
После сильных колебаний, Руфус решил сам сказать последние слова. Хотя такое своеволие наверняка не вызвало бы одобрения отца Прасста, узнай священник об этом, оставлять одинокого неупокоенного призрака возле безымянной могилы Руфус считал неправильным. О том, что призрак ошивается где-то рядом, он почему-то не сомневался.
- Кто бы ты ни был и какими бы дорогами не шёл, да будут твои боги к тебе благосклонны, незнакомец - Начал он негромко, слегка откашлявшись. На похоронах обычно говорили о том, каким человеком был умерший, но об этом умершем Руфус ничего не знал, да и знать не мог. Был ли он шпионом Размира или напротив, старался помешать их планам, за что и поплатился? Был ли он веселым человеком или мрачным, трудолюбивым или лентяем, семьянином или одиночкой? Ничего этого никто из нашедших тело случайных путников не знал, конечно. Просто труп в камышах. Плохая смерть от яда и ран. Прицепленная к трупу тайна. Ничего из этого не расскажут о самом человеке, поэтому и Руфусу особо нечего было сказать, даже если бы он знал как.
- Какие бы заботы не держали тебя в мире живых, судьба позаботится о них. Пусть твоя смерть была тяжелой, и наверняка напрасной, теперь ты свободен от печалей живых. В вечность что за пределами жизни иди с легкостью, умерший незнакомец.
Закончив минутой молчания, Руфус вернулся к своим вещам и принялся тщательно оттирать перчатки, а затем, ещё тщательней, и руки водой с мылом, после чего понадежней завернул печатки в кусок ткани и привязал снаружи рюкзака, чтобы потом промыть кипятком на ближайшем большом привале. Воду брал из бурдюка - тот потом наполнить у родника или ещё где можно, а вот лезть в озеро даже ради такой мелочи у гробовщика не было ни малейшего желания. Тайна его тоже не особо заинтересовала, разве что путешествие - совершенно предсказуемо, надо заметить, - становилось большей занозой чем казалось в самом начале.
|
-
Так мило и неспешно! :) Очень по-викториански. +
|
|
-
дериджабледжором жесть))))
|
-
по крайней мере охотник на нежить не ударил лицом в грязь В буквальном смысле :D
|
Как и предсказывали вчерашние облака, утро пятницы двадцатого сентября 1867 года сменило обличье, и вместо солнечной ясности небо города заполнили тяжелые низкие тучи, беспокойные и серые. Идти пешком по такой погоде не было и речи, к тому же, пока Солли и ее брат собирались, начал накрапывать дождь, и было решено взять взамен карету. В то время как по крыше, в такт копытам лошадей, стучал мелкий дождь, баронет и его сестра могли разве что смотреть из оконца на проступающие сквозь посеревший Ним яркие осенние деревья, слушая как на углах, под навесами пабов и крытыми театральными тумбами, мальчишки-разносчики выкрикивают последние заголовки.
Пропажа молодой леди Эстер уже успела обойти все газеты, и была главной сенсацией дня, так что даже если за завтраком Джордж пренебрег чтением, избежать новостей сейчас было невозможно. На поиски девочки были брошены все полицейские силы Нима, и недавно назначенный на эту должность Главный Констебль, Колин Вильямсон, направлял эти силы лично. Лэгги пообещали тысячу фунтов - неслыханное богатство - любому, кто укажет где находится молодая Эстер или ее похитители, и десять гиней любому, кто поможет следствию. Цыгане тоже не обошли внимание публики, и пронзительные голоса мальчишек звонко выкрикивали об огромных цыганских псах, натасканных на ловлю людей. Проверялись корабли, баграми прощупывалась река. И пока - никаких следов пропавшей девочки.
К Леггам было решено заехать вначале, и у поместья Бонэмов встретило не меньше пяти карет, прибывших еще ранее выразить свои соболезнования и оказать поддержку. Джордж без труда узнал карету Кармайклов, а Солли, в свою очередь не могла не заметить карету Уотчестров - ведь только в прошлое воскресенье Лидия хвалилась их новым приобретением вишневого дерева. Полицейские в высоких уставных шляпах отгоняли многочисленных зевак, жадно обсуждающих распоследние сплетни, но Бонэмов никто не задержал, и Джордж с сестрой без помех проследовали в наполненный тревогой и горем особняк, где подтянутый, но постаревший дворецкий принял их плащи и шляпы. Никто не улыбался, все говорили тихо, и место, которое Солли всегда помнила как оживленный, многолюдный дом, казалось захваченным незнакомцами с угрюмыми, потяжелевшими лицами. Правила приличия требовали засвидетельствовать свои сочувствия горестным родителям, и Джордж вскоре обнаружил себя перед леди Августой Лэгг (лорд Лэгг был спешно вызван из Лондона в Ним телеграммой). Женщина, которую Солли помнила как пышную, цветующую даму, словоохотливую и падкую до сладостей, сейчас казалась сдувшейся самой в себя, и даже тройная нитка жемчужин не разбавляла, а словно напротив, оттеняла ее исплаканные красные глаза и побледшевшую кожу. Окруженная подушками и служанками, леди возлежала в глубоком кресле, обмахиваясь веером, и корзина печеья неподалеку от ее руки, уже опустела более чем наполовину несмотря на довольно ранее утро. Запах ландышевых капель стал ощутим как только Джорд и Солли подошли ближе, и один из близнецов Лэгг, кажется Джонатан, держался неподалеку от мачехи, таращясь в стучащий за окном дождь и время от времени морща нос.
- Здравстуйте, здравствуйте. - Леди Августа было приподнялась из кресла, но тут же обмякла, упав обратно в объятия подушек. - Простите что не приветствую вас должным образом, но у нас такое горе, такое горе...
-
Много завязок - хорошо! +++ Спасибо:)
|
-
Все-таки Сергей милый. :) +
|
|
-
-
хорошее описание. Дает представить сцену
|
|
-
исключительно. практически каждый мастерский пост в этой игре хочется плюсовать.
|
-
Нравится, как ведешь персонажа.
|
В ответ на строгие слова Бракси показала капитану Кноббу язык и на всякий случай спряталась за Энрике.
- Не волнуйтесь на этот счет. - Церемонно заверил Азаранта капитан. - Если босс согласится на ваше пребывание в городе, всё с ними будет в лучшем виде. Окончание фразы "...а если нет, то они вам не понадобяться", конечно же, не прозвучало вслух.
Отряд путешественников представлял из себя внушительную процессию: рогатая девушка, чернокожая ведьма, дракон с восседающим на ним гоблином, - только этого хватило бы, чтобы собрать толпу зевак, а если добавить к процессии дроу и целых двух людей во интересных шляпах, то становилось понятно почему чтобы поглазеть на компанию собралась значительная толпа гномлинов. Кто-то подходил ближе по улице, кто-то высовывался из окон... тот, что на ходулях, вообще удобненько устроился, имея возможность рассмотреть все без помех. Гномлины глазели и шумно обсуждали увиденное, выдвигая порой самые дикие теории почему на Черной Мамбе, например, так мало одежды и какого рода - козлиные, турьи, оленьи или бараньи - рога у Эрики.
Но опытный взгляд не мог не подметить, что появление группы, хотя и вызвало интерес, не вызвало фурора. Никто не отшатывался от длинных высоких людей как если бы никогда не видел их раньше. Матери не прятали детей, когда Азарант проходил мимо, и хотя появление Пыга закономерно вызвало опаску и восхищение, никто не хватался за оружие и не разбегался в панике.
Сам городок - а это был именно город, хоть и небольшой - расстилался во все стороны от главного проспекта с фонтаном, поднимаясь вверх и вниз по небольшим холмам. Исключая прямой и широкий проспект от главных ворот, остальные улицы были хаотическим клубком с не менее хаотически выстроенными домами, живо напомнившим Хогглобу родные поселения непредсказуемостью углов, хотя мусора под ногами и мусора, расползающегося тут и там кучками, было значительно меньше чем дома. Размеры домов тоже были соразмерны гоблину, так что реши, например, тот же Самуил войти в местное питейное заведение, что так удачно расположилось прямо на углу улицы возле фонтана, ему пришлось бы сильно сутулиться. В чаше ладоней фонтана плавали игрушечные корабли с разноцветными парусами размером не больше спичечной коробки.
Но хотя все эти детали были заслуживающими интереса хотя бы с чисто этнографической точки зрения (если не с любой другой), подходя к фонтану путешественники уже видели возвышающийся впереди двухэтажный особняк, врезанный прямо в массивную скалу, к которой и примыкало поселение с противоположного конца. Сложенный из светлого камня, с широкой, высокой лестницей, колоннами у входа и разбитыми под окнами клумбами с самыми разнообразными цветами, особняк казался игрушечным, перенесенным сюда из благополучных земель человеческой Фраконии или эльфийского Калемира и, как и тигриный фонтан, совершенно неуместным в этой затерянной долине. Настолько, что было впору щипнуть себя и спросить не наваждение ли это.
Но нет, ступени оказались вполне реальными, равно как и двойная дверь, услужливо распахнутая перед ними - и за ней, за этой дверью яркий свет множества ламп озарял просторный зал, не оставляя убежища теням. Резной потолок подпирали тонкие светлые колонны, по которым вились живые лозы, пол устилал дорогой ковер синего и золотого, и возле стен стояли вазы с живыми цветами - розами, орхидеями, лилиями, подобранными с хорошим вкусом. В зале еще было несколько дверей, и какие-то иные предметы, но это отмечалось краем сознания, потому что возле уходящей наверх двойной лестницы стояла самая обворожительная из женщин которую только доводилось встречать путешественникам, и в особенности мужчинам вне зависимости от расы. Всё в ней, - от деликатного изгиба плеча и изящных пальцев до разлета бровей и чувственного рта, на котором играла доброжелательная улыбка, от высокой груди и тонкого стана до заостренных ушек и длинных ресниц дышало очаровывающей красотой.
Длинное, бордовое с бежевым платье по последней фракониевской моде, оставляло оголенными плечи, укрытые лишь пелериной из легкого золотого кружева, но лишь во второе, пятое, десятое мгновение становилось заметным что на то есть очень хорошее причина, - из спины обворожительной незнакомки росли два больших темно-алых крыла, наподобие крыльев летучей мыши или дракона. И только потом взгляд замечал два светлых рога, растущих из снежно-белой шевелюры, и кончик длинного застренного хвоста, выглядывающий из-под подола платья. Женщина не была человеком или эльфом и если бы не крылья, и рога, и длинные, покрытые темно-красным лаком ногти, она походила бы на ангела. Но с этим...
- Добро пожаловать в мой скромный дом. Пожалуйста, входите. - Ее голос был музыкой, в которой хотелось раствориться, взгляд синих глаз был открыт и доброжелателен. Хозяйка особняка сделала приглашающий жест, с интересом рассматривая новоприбывших, и каждому, каждому казалось что ее взгляд предназначен - обещан - лишь ему или ей одному, Пыг аж дыхание затаил и даже кристалл совершенно умолк, на памяти Джошуа возможно в первый раз добровольно.
- Мое имя Виктория и я мэр этого города. Прошу прощения за оказанный вам у ворот прием, но капитан Кнобб лишь исполнял возложенные на него обязанности, в которых он порой избыточно рьян. Я искренне надеюсь, что мы сможем достойно представиться друг другу и ваше дальнейшее пребывание здесь не будет ничем омрачено. Тем более что вы проявили себя добрыми людьми, спася из щекотливой ситуации двух моих подопечных.
- Босс. - Тихо шмыгнула носом стушевавшаяся Бракси и на всякий случай отдала Бруни очки, вытолкнув маленького гномлина вперед и прошептав ему "свиток".
|
-
Новая Школа специализация для магов - маркоме ))
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Мне нравится этот парень=D
|
|
- Браво, браво! - Иллиостар с ясной улыбкой похлопал песне элегантным движением ладоней; так же вежливо лорды и леди хлопали странной песне в праздничных чертогах Алледора.
- Увы, даже жаль, что пропадает такой талант - еще немного, и из тебя получился бы прекрасный шут. Твое же упрямое нежелание смиряться перед неизбежным, как бы ни слепо это желание было, почти вызывает мое восхищение. Но лишь почти. - Две Тени вновь перебросил светоч с одной ладони на другую. Державшие сэра Варона чары и не думали распадаться, но сосредоточившись на время на борьбе с ними он ничего не сказал во время невольной паузы, поэтому Иллиостар продолжил, с той самой странной, ясной улыбкой.
- Зима, смертный, это не просто перемена погоды. Мы, Народ, - единственные, кто рожден самой душой этих земель, мы с ней единое целое как даже фирболг и помыслить не могли. Но дети Мила приняли бога овец, бога креста, бога цепей. Бога, не признающего мира кроме как зажатым в своем кулаке. Не признающего мира в котором есть такие как ты или я, поскольку в его глазах ты уродство на лице его земли с твоими странными глазами. Даже если это не твой бог, твои дети и дети твоих детей шептали бы ему хвалу и падали бы на колени в его храмах, и не знали бы ни слова о Чертогах Славы. То, что он приносит с собой не смерть земли, но смерть души. Сказания твоего Севера говорят о битве Рагнарёка, в которой гибнут боги и чудовища, но они молчат о том мире, что приходит им на смену долгие годы спустя. Некоторые из Народа обладают даром предвиденья, и я видел этот следующий мир, человек. - Глаза Иллиостара, бесстрашные, светлые и безумные, были искренни, и искренность же была в его словах, искренность, бывшая то ли последствием этого светлого безумия, то ли причиной его, не разобрать. В том ли было колдовство Ши, или что-то еще, но Варон только и мог, что слушать беззвучно, почти зачарованно.
- Это бесплодный, холодный мир, в котором живут неисчислимые тысячи безликих существ, бывших некогда детьми Мила. Лишенные души, они пытаются пожрать всё, до чего еще не успели дотянуться, презирая и завидуя всем, кто хоть в чем-то иной чем они. Честь и благородство прошлого забыты перед наживой, но даже нажива не может утолить пустоту их сердец, и в тоске они мечуться, пытаясь заполнить ее хоть чем-то, крадя легенды и песни из своего прошлого как если бы эти легенды или песни могли создать им будущее. Их дни проходят бесплодно, без доблести или величия, заполненные бессмысленными ремеслами и бессмысленными утехами в попытках хоть как-то зажечь внутри себя огонь, который так ясно бьется в твоих глазах сейчас, что мне хочется вырвать их и сохранить на память. Но они умирают также как и жили - бессмысленно, видя вокруг лишь те же пустые одинаковые лица, тот же бесплодный, холодный мир. Это - Зима, рыцарь. И в ней нет места ни моему народу, ни кому-либо еще кто оспаривает мир у бога креста. Увы, но даже прочие Ши слепы, - глупцы, они уходят в холмы, скрываются на Яблочных Островах, надеясь спастись там в иллюзиях лета... - Тут Иллиостар прервал себя и наваждение его голоса рассеялось, хотя Варон не мог так просто отделаться от вставших перед его глазами картин: огромные серые замки, похожие на тянущиеся к небу жадные пальцы, распростершиеся на мили и мили города без единого зеленого древа, воины, шагающие в битву за черную воду, и короли, прячущиеся за спинами воинов.
- Вот это Зима, смертный. - Закончил Две Тени своим обычным веселым ясным тоном. - Хотя я не думаю, что ты понял всё то, что услышал, или поверишь мне - ты слеп и упорен в своем неведенье, как события ясно то показали. Впрочем, даже если поверишь это не изменит твоей участи. В грядущей войне ты будешь лишь собственным надгробием.
-
-
Вот примерно этого я и ждала от игры. Отлично.
-
-
-
|
И случилось так, что следуя явленной ему воле богов, рыцарь Золотого Ясеня и спутники его последовали сквозь ночь, скрытые от гончих короля Мабора чарами более сильными, чем могучее колдовство искавших их Ши, что заполонили лес словно сорванные с ветвей осенние листья. И пусть на миг поколебалось сердце сэра Тэмлина Мак Уиншена на этом пути, всё же упорно продолжил он следование, пока не завершился тот путь в таинственном замке.
Стар и забыт был замок. Древний камень его переплелся с могучими древами еще до того как кто-либо из вошедших, или отцов их, или отцов отцов их, ходили по земле, и забыта ныне была история, врезанная в тот камень рукой умелой, горестной рукой. Немой была песня темных листьев, неведомой даже нашедшим эти стены, и камень успел стать пылью с тех пор как последний раз проходил здесь искуссный резчик.
Но среди сомнений спутников своих, непоколебимой была вера сэра Тэмлина Мак Уиншена, и недрогнувшей рукой разрубил он сребную цепь, что дотоле сдерживала запертные перед ним врата - единым ударом меча, сверкнувшего словно луч света. Со звоном посыпались на землю потемневшие кольца, и распахнулись пред ним врата, и вперед вышел рыцарь Золотого Ясеня, слыша теперь явственно слабые звуки арфы, что словно легким летним дождем обдали его уставшее тело. Такой красоты и легкой печали была та мелодия, что даже камни расплакались бы, не истратив они прежде все свои слезы, даже горы пустились бы в танец, слыша они переборы золотых солнечных струн.
Но путь к сердцу замка не был еще свободен.
Встал перед сэром Тэмлином страж, - страж из камня, страж из дерева, страж из плоти, гигант в два человеческих роста, каждая рука его как ствол могучего дерева, меч его шумел голосом горного обвала. Побежденный некогда в честном бою, священной гесой был обязан тот страж на вечную службу в этих забытых покоях, вечную как его жизнь, и неустрашимую как его смерть. Четыре темных глаза воззрились на рыцаря Ши сквозь прорези шлема, что был плоть от плоти самого стража, и голосом тяжелым молвил он:
- Сойдись со мной в честном поединке, рыцарь, или поверни назад и не возвращайся более.
Блеклый свет, вспыхнувший по мановению искаженной руки, не мог разогнать всей темноты величественного круглого зала, в который вошел сэр Тэмлин, так что стоявший перед ним гигант фьер-мор, - а это мог быть только фьер-мор, чудовищный в своем потерянном величии - казался в нем почти карликом. Темный купол зала, темные мозаики под ногами, темные стены - и цветы, поникшие цветы на этих стенах, и застывшие темные деревья, взрезанные той же умелой рукой, и божественная, живая песня арфы, вплетающаяся в это запустение как глоток свежего воздуха в стылую тюрьму; даже с плеч людей словно кто-то снял половину тяжелого груза, когда заслышали они эту мелодию.
Тюрьмой и был этот зал для безымянного стража, и его собственная клятва была ему тюремщиком, и долгие, долгие годы лишь тихая мелодия была его верным собеседником, так, что произнеся слова вызова и приветствия замер он, словно пораженный звуком собственного голоса. Но меч держала недрогнувшая рука, когда страж поднял лезвие, указывая за дверь за спиной рыцаря Ши.
- И тогда тебе не будет причинено вреда. Иначе лишь смерть найдешь ты здесь.
-
За обзор со стороны. Спасибо. Хорошо написано
|
|
Задавшись вопросом о самках василисков и их семьях, и поднапрягши память, Джошуа внезапно припомнил, что на период откладки яиц (которых обычно одно-два в кладке) и до момента вылупления детенышей, самка теряет окаменяющую силу взгляда - необъяснимый феномен этих странных магических животных, но тем не менее так. Медлительные и в обычное время, беременные и высиживающие самки с трудом добывают пропитание без своего грозного оружия, и обычно либо полагаются на заранее сделанные запасы, либо о них заботился самец, как очевидно и происходило в этом случае; для самцов время откладки и высиживания яиц было единственным, когда они проявляли родительский инстикт, и нередко василиск пытался убить или выгнать собственных потомков когда они становились слишком взрослыми. Самка оставалась с детенышами еще месяца три-пять и яростно защищала их даже ценой собственной жизни пока те не начинали охотится самостоятельно. Нет, самки не ломаются после беременности и детеныши не выгрызают себя из их чрева - это аболеты вроде так делали... или то были неоджи? Не важно, - главное что это не случалось с василисками, и василиска могла иметь детенышей до пяти раз в жизни, хотя в неволе они размножались существенно хуже; жили эти существа до двадцати лет.
Зеленый кристалл, тем временем, размял эфимерные ножки и мысленно апплодируя сам себе от того что "наконец-то действие! ура-ура! вперед!" отправился в пещеру, бесстрашно карабкаясь через валуны и камни. Шипение усилилось как только он оказался в поле зрения, но это не могло замедлить кристалл. Беззастенчиво тот забрался внутрь, побегал кругами и передал Джошуа что видит небольшую пещеру ("из края в край как двадцать твоих шагов, когда ты спешишь к месту чтобы исторгнуть из себя отходы твоего слабого биологического тела; примерно округлой формы, в смысле не твое тело, а пещера, хотя если подумать тебе не мешало бы больше упражнений на свежем воздухе, если ты меня спросишь"), в центре которой есть небольшое возвышение из камней, на котором и сидит василиск, вцепившись в это возвышение всеми лапами, и что василиск шипит, и что ее глаза затянуты какой-то белесой пленкой и не светяться, и что время от времени она пытается цапнуть его великолепную форму, но ее лапы коротки, а пасть не достает, и он самый-самый быстрый! и она всё равно не двигается с места. Что вокруг много мелких (даже по мнению псикристалла) белесых камней характерно василискового влияния, и несколько окаменевших зверюшек различной степени надгрызенности (среди них как минимум одна лиса и две белки). Что в пещере есть еще один, оч-чень любопытный выход, слева от василиска, в стене, но он слишком низкий - даже Хогглобу придется пригибаться, хотя "по моему авторитетному мнению, василиск может пройти, поскольку он очень низкий, почти как лодка - слушай, а здесь где-нибудь есть лодки? я помню мы катались на лодках, было здорово!.."
-
Самый прикольный псикристалл из всех, что у меня были :D
|
|
-
Нравится мне Сергей. :) Веселый он. :)
|
-
он со мной тоже так всё время делает, ты не бойся, это не больно совсем.... Этот момент меня доканал! :D
|
-
Прелестно) Читаешь, и аж бесит)) Прям так и хочется уличить Ши в лицемерии и двойных стандартах.
|
Подобранные Азарантом очки были, собственно говоря, уже не предметом, а так, разломанным сборищем деталей, по которым лишь поднапрягая воображение можно было понять изначальную функцию; даже обломков стёкол в рамках не осталось. Пытаясь припомнить что-либо по василискам, Азарант, увы, не вспомнил ничего более того, что вспомнила Эрика (хотя ни тот, ни другая мыслей друг друга читать не умели). И да, что-то там было с особыми свойствами их крови, но что... честно, биология, даже магическая, не были областью экспертизы чародея.
Зато знание Черной Мамбы касательно "Царя Змей" было своим, шкурным. Незадолго после того, как она покинула родную Жаммейку, ведьма путешествовала через странные западные земли, полные одиноких городов и скрытых в туманах поселений. Здесь, среди продуваемых ветрами кряжей, дорога привела ее к деревне, одной из тех крошечных холмовых деревень, которые на картах ни обозначены и особо к этому не стремятся. Человеческий шум впереди и лица призраков, видимые под каждым камнем, сделали шаг ведьмы осторожным - не таясь, но и не делая свое присутствие явным, стоящая за большим валуном ведьма имела возможность видеть, как отряд солдат в алых плащах длинными пиками сгонял закованных в цепи жителей деревни - детенышей, мужчин, женщин, всех - перед высокомерный лик жреца в пурпурных одеяниях. О чем провозглашал, размахивая жезлом, жрец, ведьма не расслышала, но похоже он обвинял сельчан в каком-то страшном преступлении и выведенный вперед низкий, восьмилапый, толстый зверь в золотом ошейнике был их палачом. Каждого сельчанина поставили на колени и заставили смотреть в светящиеся глаза василиска, - мгновения хватало, чтобы провинившийся застывал камнем, во все той же раболепной позе, как вечное напоминание собственного унижения и покорности. Один из сельчан, молодой парень каким-то образом вырвался, бросившись на стражу. Может помогли ему его боги, может быть благоволила ему удача сродни тех, что порыв безрассудного отчаянья превращают на миг в оружие, но каким-то образом он вырвал пику одного из солдат и ударил ей зверя, и тот, разъевшийся и привыкший к покою клетки, взбесился от боли, - несколько солдат застыли камнем, пока зверя не успокоили; смельчак, конечно же, пал задолго до этого. И так и осталось бы это эпизодом незначимым, но один из окамененных был начальником солдат, судя по крылатому шлему, и должно быть важная он была птица, раз жрец повелел обезглавить прирученного волшебного зверя, чтобы кровью его, свежей и еще дымящейся, ровным слоем покрыть окаменненного воина с головы до пят. Вот как только всего и покрыли - ожил он, как ни в чем ни бывало. Посмотрел на труп "Царя Змей", сплюнул огорченно, о чем-то с жрецом переговорил, на сердитых тонах весьма.
Что дальше было - не так интересно. Мертвого парня распяли посреди окаменевших сельчан; солдаты вскоре ушли, унося с собой василисково тело, и безымянная мертвая деревня погрузилась в молчание, нарушаемое лишь карканьем ворон, слетающихся на скудную свою поживу.
Пока отряд предлагал и спорил, - не высказался к этому времени один лишь Самуил, - Бракси внимательно прислушивалась, морща лоб и (возможно по инерции) шмыгая носом. Всеобщий разбирала она явно с пятого на десятое, но слушая тон и доступные ей обрывки слов, по крайней мере хныкать перестала. При словах Энрике "готовы выступать" гномо-гоблинша и вовсе начала нетерпеливо подпрыгивать в седле.
-
Очень круто, что из обычного броска на ноуледжи мастер целую историю сделал, объяснив, откуда Мамба это знает. Виват!
|
(здесь и далее люди - общее слово для мыслящих существ, вне зависимости от расы)
Боги Вот те признаки, по которым Давонар знает истинных богов: их безразличие, их святилища и нерушимость их имен.
В своем безразличии боги Давонара не заботяться земной славой, не соперничают друг с другом за влияние: единое существо может поклоняться им, или сотни тысяч, или же никто. Священники совершают чудеса в их имена, прихожане ищут свершения своих надежд в храмах, и отчаянные взывают к их милости, но боги существовали до того, как разумная жизнь появилась на Давонаре, и будут будет существовать вечность после того как последнее существо покинет этот мир.
Их святилища - единственное доподлинные физическое свидетельство их существования. Святилища возникают из ниоткуда, среди безлюдных снежных пустынь или же многолюдных городов: созданные по прихоти или же неведомому замыслу, малые размером, но изваянные с недоступным мастерством, они несут титулы, и атрибуты божества, и также его или ее облик, хотя последний меняется в зависимости от смотрящего — каждый видит в этих статуях что-то свое, и эльфы видят лица эльфов, люди людей, орки орков, и даже облики Пита и Юдрига различны для разных территорий и взглядов. Паломники нередко странствуют к святилищам чтобы в собственном видении богов найти какое-то знамение.
Сквозь историю существа силы с подобными обликами появлялись на Давонаре, и верущующие считали их аватарами богов, прямыми свидетельством их существования, хотя скептики не устают указывать на то, как легко более-менее сведующий чародей может совершить подобный подлог.
Это из святилищ становятся известны имена богов. "Имена, что произносят сами себя" - так называют их в Давонаре, поскольку ни одно существо, ни в этом мире, ни где-либо во вселенной, ни упорство, ни воля, ни самая могущественная магия, что гасит звезды или возрождает жизнь целых планет, не способны извратить звучание этих имен. С умыслом или недомыслием, в насмешку или в молитву, но Джавэл остается Джавэлом, и Хенса есть Хенса. Звучание этих имен неизменно.
Боги могут быть забыты, но это не заботит их. Забвение может скрыть святилища или же святилища исчезают в единый миг по воле божеств; воззвания к ним остаются после этого без ответа. Боги могут быть вспомнены и молитвы могут быть отвечены вновь, но это также не заботит их. Тем не менее, несмотря на всю отстраненность, боги Давонара являются реальностью, более незыблемой в этом мире чем факт неба, хотя и куда как менее явной.
Пантеон Давонара Боги о которых речь, олицетворяют абстрактные дуальные принципы (порядок-смятение, шанс-импульс), а не какие-то конкретным приложениям (священная война, любовь и т.д.).
Боги покровительствуют всем, кто взывает к ним, но в полном соответствии их дуальной природе, их милость может быть также и проклятием.
Эти боги приведены как пример наиболее известных, хотя в прошлом какие-то из них могли быть забыты и известны какие-то иные.
Аграш, Принц-Палач - Бог Конфликта и Согласия. Изображается в виде старика, чьи ладони пронзены двумя клинками. Про Аграша говорят, что когда его раны перестанут кровоточить, разум погаснет во вселенной.
Акоби, Наказанная Дева, - Богиня Клятв и Отступничества. Изображается молодой девушкой, с руками в тяжелых оковах и про нее говорят, что никто не сковывал Деву кроме нее самой, ее кандалы - ее собственная воля.
Гармут, Изувеченный Герцог - Бог Цели и Безрассудства. Изображается молодым человеком с повязкой на лице как у слепого и нередко держит в руках зеркало.
Хенса, Сокрытая Вдова - Богиня Боли и Удовольствия. Изображается в виде красивой женщины, чье лицо и тело укрыты под вуалью, нередко руки ее обвивает шипастая роза; про нее говорят что, хотя Хенса улыбается, ее тело под вуалью испрещено шрамами.
Лемайн, Король-Каменщик - Бог Надежды и Отчаянья. Он изображается в виде рослого мужчины с ростовым молотом, и солдаты нередко молятся ему перед битвой.
Мисия, Покинутая Мать - Богиня Потери и Тоски. Обычно изображается в виде женщины с закрытыми глазами и чаще всего считается создателем Давонара, дав рождение всему живому и с тех пор встречающая мертвых, когда те возвращаются обратно к ней.
Олак, Беспечный Сын - Бог Шанса и Каприза. Изображается в виде бегущего ребенка. Вечно живущий в едином моменте "сейчас" этот Бог недосягаем для течений времени.
Джавэл, Хранитель Башни - Бог Здоровья и Атрофии. Половина лица Джавэла выглядит как у молодого человека в расцвете сил, вторая же половина словно принадлежит старику.
Пит, Бодрствующий Бык - Бог Порядка и Смятения. Чаще всего изображается (закономерно) в виде огромного быка, и стены городов нередко украшают его подобиями.
Роатус, Обжирающийся Гостеприимец - Бог Жажды и Изобилия. Изображается в виде плачущего толстяка, про которого говорят что его голод ненасытен, но и пир никогда не завершается.
Салур Дарронн – Владыка Секретов, бог Таинств и Забвения. Его имя стало известно лишь три столетия назад, но учитывая чего именно он бог, он может быть старше чем известно ныне. Салур Дарронн изображается в виде худощавой крылатой фигуры в тяжелой робе с капюшоном, под которым нет лица.
Юдриг, Утренний Жеребец - Бог Импульса и Храбрости. Изображается в виде (опять же закономерно) бегущего коня с развевающейся гривой. Говорят именно он своим бегом движет солнце каждый день.
Мифы творения.
Все боги создали Давонар. Каждый и все из них.
Мисия вырвала его из своего лона, породив начало величайшей тоске и вместе с этим смирившись с величайшей потерей. Лемайн воздвиг его, камень за камнем первобытной эссенции, с надеждой на крепость своего строения и с отчаяньем осознания, что ничто не вечно. Ржание Юдрига породило мир как вызов, одновременно храбрый в своей решимости и глупый в своем безрассудстве. Истории творения продолжают плестись и по нынешний день, накладывая выдумки, гордыню и чаянья мыслящих существо Давонара на имена, что произносят сами себя, и на все остальные имена.
Все мифы творения противоречат друг другу.
Каждый из них скорей всего истинен.
Великая Тайна.
Никто не знает, куда уходят существа Давонара после смерти. Матери и священники стращают детей описаниями адов, и поэты, равно как и пьяницы, могут воспевать небеса, но истина в том, что никто не знает. Кроме, может быть, богов Давонара, но боги молчат.
Могущественная магия может вернуть павших к жизни, и ревенанты могут вернуться из-за порога смерти, одержимые незавершенными делами, - но их память не будет содержать ответа. Призраки могут задержаться в этом мире, скованные чьей-то волей или устрашенные неизвестностью, и тени умерших могут быть прикованы к Бесплодной Земле, этому ущербному ответу на Великую Тайну, древнему конструкту могущественной цивилизации, павшей до того как нынешние существа Давонара научились говорить. Но призраки еще не переступили черту, а тени лишь блеклое, безжизненное подобие некогда живущих, тех, что ушли неизвестно куда.
Может быть существа Давонара становятся богами после смерти. Может быть сливаются с миром или сгорают в пламени звезды, давая ей жизнь. Может быть прекращают существовать всецело. Их нет среди живых и их нет среди мертвых и нет где-либо еще - будь то даже бесконечные Планы или миллиарды Сфер, просители, дорожная пыль или силы. Ни единое заклинание, ни единый священный поиск, ни единый острейший рассудок не принесли окончательного, всеобъемлющего ответа.
Их просто нигде нет. И если кто-то и знает куда уходят жители Давонара после смерти, то не дает ответа.
Вера
Боги часть мира. Они явные существа силы, и, несмотря на их личную остраненность, их суть затрагивают любое существо, способное мыслить или же испытывать какие-то чувства, вдобавок вера в них часть тысячелетних традиций.
Так или иначе, люди верят в богов. Знают о них, было бы точней сказать, но это зыбкое знание, порядочно замешанное на вере всё равно. Боги слышат свои имена, в мыслях или произнесенные вслух, и они могут, если того желают, ответить на молитвы, хотя верные своей двойной природе, могут ответить проклятием равно как и благословением, и этот ответ сложно предсказать, хотя их священники практически всегда избегают на свой голову той части, где проклятия.
Святилища богов несут краткие и криптические — в одну, две строки — тезисы или абстрактные фразы, всегда одни и те же, но толкования этих тезисов существенно разнится разными религиями, поскольку люди есть люди, - посади двух мыслящих существ в одну комнату с одним и тем же неясным тезисом для обсуждения и получишь минимум три разных мнения.
Странное дело, но внемировые сущности не имеют силы на Давонаре, молитвы к ним остаются неотвеченными, и верующие Давонара, если такие случаются, не добавляют ничего к силе иномировых божеств, будь то боги или демоны, ни один из которых, вдобавок, не имеет контроля над душой жителя Давонара, даже однанной ему или ей добровольно, и совершенно бессилен в этом мире.
Иные божественные сущности.
Кроме богов, на Давонаре почитают несколько более понятных и близких бессметных (существ, которые достигли настолько значимого могущества, что почти как боги, исключая истинность имен и странности со святилищами) — и духов про которых говорят что обычно говорят они душа от души Давонара, чтобы это не значило. Большой Папа Черной Мамбы является примером одного из таких божеств. Кроме этого, где-то вообще почитают героев, которые вообще никак ничего не грантуют (поскольку не боги и давно мертвы), но служат символами этики и добродетелей. Разница в том, что такие божества всё равно не обладают доменами и владениями в привычном ДнДшном понимании этого слова, и если вдруг им когда-либо случиться окончательно умереть (что врядли случиться, но тут вопрос принципа), их судьба будет столь же неясна сколько и посмертная судьба любого жителя Давонара.
Джек Пяти Масок.
Это отдельный случай из всех вышеописанных. Его имя звучит истинно как и у остальных богов, и всегда произносится полностью, но у него нет собственных святилищ (кроме тех, что ему могут построить верующие), и он достаточно активно вмешивается в дела мира, сея хаос и смуту, как правило неявными способами; считается, что он этим преследует какую-то цель, хотя что это за цель, никто естественно сказать не может, хотя многие утверждают обратное. Он совершенно точно воплощается в физическом мире, но хотя есть описания того, как он был убит, это, похоже, не мешает ему больше чем на пару столетий. Некоторые считают его столь же истинным богом, сколько и остальных, определяя его как бога Безумия и Прозрения (альтернативно Смятения и Прогресса, Презрения и Сострадания, Испытания и Провала и еще дюжины пар вроде этих), но эту гипотезу также невозможно протестировать как и ту, в которой говорится что он всего лишь демон, получивший человеческую душу, древний и чрезвычайно могущественный кукловод, стоящий за Безжизенными Землями, бессмертный приколист, череда обычных смертных магов из секретной конспирации с хорошими ресурсами, использующих имя безразличного бога, или же истинный и единственный создатель мира. Несмотря на все это Джек Пяти Масок имеет явный характер в своих действиях, одним из которых является вызов статусу кво, от настолько малого как монополия мясника в отдаленной деревушке до размаха благосостояния половины континента. Он ненавидим и любим многими, и многим же безразличен.
Как всё это транслируется в игру?
Я намеренно хотел бы оставить богов несколько криптическими, в том смысле, что они отличаются от ДнДшной формулы с планами влияния, куда можно просто войти с помощью заклинаний, борьбой за верующих и весьма человечными мотивациями и личностями самих богов.
На уровне религий и церквей почти ничего не меняется. Клерики и прочие божественные спеллкастеры получают свои заклинания, и они работают практически как написано, различия возникают лишь на высоких уровнях и почти исключительно в разделе планарных путешествий. Божественные спеллкастеры никак игромеханически не затронуты возможностью проклятий, исключая обычные условия для экс-клериков и тому подобные случаи.
Разные толкования богов и принципов, что они олицетворяют, создают разные религии (которые социальные теологические структуры), и практически любой тип религиозной организации - могущественную церковь, доблестный орден, тайный культ, фанатическую теократию, еретические секты, отвлеченные учения на границе с философией - можно найти в Давонаре в той или иной стране в то или иное время. Все формы, которые принимают вера и религия, перечислить попросту невозможно.
Для персонажей основное влияние в том, что они не могут произносить имена истинных богов как-либо иначе, чем написано. Они ни физически, ни ментально, ни как-либо еще не могут осуществить подобный трюк.
-
-
Отдельный плюс за Джека - в каждом мире должен быть свой Трикстер)
|
-
XD Бедняга. :))) Мне его уже жалко.
|
Генерацияуровень шестой система Pathfinder, разрешенные книги Core book, Advanced Players Guide, Ultimate Combat, Ultimate Magic, Advanced Races Guide прочие по обсуждению кроме материалов из коры просьба давать сокращенную ссылку откуда взято: [APG], [UC], [UM], [ARG] и так далее вся инфомация берется отсюда ссылка как только отвиснет, до этого можно смотреть сюда ( ссылка), с некоторой осторожностью так как там много 3rd Party дополнений никаких прочих пайзовских или ПФ-дополнений, 3.5 книг, престижей, фитов, предметов и прочего (нет, Healing Belt нельзя тоже) боги главного пантеона Давонара дуалистичны и соединяют в себе две сродственные противоположности (например, Пит - бог порядка и смятения, Джавел - бог здоровья и атрофии, Акоби - богиня клятв и отступничества), хотя есть и разные другие, как например религии духов и обожествленных героев, поэтому просто выбираете себе два домена какие хочется и пишите свою религию в пределах чувства меры (только одна большая просьба - не используйте имена богов/демонов из других сеттингов, им неоткуда здесь взяться). Боги достаточно безразличны и нечасто вмешиваются в дела смертных в любом случае. Если не считать Джека Пяти Масок. Он весьма младший бог беспорядка (некоторые утверждают что и не бог вообще) и порядочная заноза, сеющая смуту и хаос ради приколов с тайным смыслом. пожалуйста, при мультиклассе ограничтесь двумя классами без когорт/Leadership фит запрещен хиты: максимальные на первом, далее на выбор игрока - половиной от максимума (округляя вверх, то есть 4 для d6, 5 для d8, 6 для d10, 7 для d12) - стандартной случайной накидкой статы:на выбор два массива 10, 11, 12, 13, 14, 15 или 10, 13, 13, 13, 14, 14 +1 пункт за 4й уровень, + расовые поправки архиетипы: разрешены в пределах здравого смысла и должны не вызывать сильного разрыва шаблона с характером, предысторией и общим настроением сеттинга traits: разрешены (из APG), только по обсуждению с ДМом, числом два, и только если как-то обоснованы личностью/предысторий (traits берутся ради отыгрыша, не плюсов) hero points: отсутствуют мировоззрение: evil-ы не приветствуются без очень хорошего на то обоснования; chaotic loony не приветствуется вообще раса: люди, дварфы, эльфы, халфлинги, гномы, полуэльфы, полуорки (допишу еще генази и иллюмиан) остальное из официальных пайзовских источников (тифлинги/аасимары и прочее) по согласованию чарлист желательно на английском, но тут как получится личные предпочтения ДМа: RAI предпочтительней RAW откровенные поломы вроде Пун-пуна не допускаются помните, что в ПФ максимальный ранг в навыке равен уровню персонажа (в данном случае 6), и нет учетверения пунктов навыков на первом уровне классовые навыки дают +3 к броску (но не к рангу), внеклассовые стоят 1 пункт за ранг, но бонуса не дают фиты приходят на 1м, 3м, 5м и 7м уровнях Снаряжение:золото 16,000 только из разрешенных книг при расчете магических предметов, мастерворк добавляется отдельно и не входит в базовую стоимость энчанта/предмета, кроме случаев, где это упомянуто прямо (например, в случае с митралевыми доспехами) +1 longsword таким образом будет стоить 2315 золотых (2000 за +1 энчант, +300 за мастерворк, +15 базовая стоимость) обычную мелочь (не алхимию, не tools, не магию, скорее вещи вроде спальников-вещьмешков и т.д.) стоимостью до 10 золотых можно брать бесплатно в разумных пределах и с учетом веса бесплатно даются: traveler/explorer outfit, light horse под обычным седлом, с упряжью, седельными сумками и семью мешками корма (кто хочет тренированную под бой или боевое седло, доплачивайте разницу или выкупайте отдельно) огнестрел: early firearms, emerging guns ПредысторияПоскольку мир прописан очень обще, было бы круто если бы вы еще и отписали откуда вы сами и что это за место Романов не надо, но что-то, что интересно было бы прочитать, приветствуется И зачем вы, собственно, туда идете и что ищите, само собой
-
За описание игры в информации о модуле. Мне очень понравилась вводная. :) +
|
-
Весьма запоминающийся момент.
|
-
Да и компанией приключенцев их назвать было сложно: где, о где тот классический, закованный в латы воин, чей двуручник обратно пропорционален личному обянию, где высокомерный маг, где безыинтересный как пресный хлеб жрец этически-приемлимой религии, где неприменно одетый в черное вор, тырящий у своих же сопартейцев?
оно чудесно, я щитаю:)
-
души смертных как сухарики к эксзестенциальному пиву
- весьма
|
-
Сэнкью вэри мач!))))) Неожиданно)))
|
-
Я вот тоже все о веревке думаю...
|
И так началось путешествие сэра Тэмлина Мак Уиншена, рыцаря Золотого Ясеня, через лес Браденбока, называемого среди Прекрасного Народа Дол Арленом, Лесом Темной Клятвы, и иные имена носившего во времена давние, забытые. Бросив вызов власти высокомерного короля Мабора, в свидетели призвав Сребнорукого Нуадду, и Доброго Дагду, и Искуссного Луга, победителя древних врагов, словно луч света метнул сэр Тэмлин копье, дабы указало оно ему верный путь, и пало копье среди дальних древ, расколов могучий ствол надвое, как если бы блеском молнии. Тотчас устремил вперед Тэмлин Мак Уиншен верного коня своего, Этилт-мар-Нел, что ступал легче облака, преследуя поданный ему богами знак, и спутники его, сэр Данкан Айдахо, сэр Лосстар Хьерга и сэр Аарон Лагарос из детей Мила устремились вслед за ним.
Но не скрепляли ни кровь, ни клятвы братства союз этих странников, - каждый нес собственные думы, пятная себя железным крестом, и не было среди них единства давних побратимов. И поэтому, хоть и скрыли высшие силы их путь сквозь темный лес Дол Арлена, от глаз гневного Мабора и гончих кровожадных, от искуссной руки Иллиостара Две Тени средь них главного, не вел путь копья к светлым лугам беззаботной тропой...
Копье сэра Тэмлина вырвалось из руки рыцаря словно луч света, и быстрей чем мог уследить человеческий глаз, устремилось сквозь гущу деревьев, далее во мрак, среди плотно переплетенных стволов. Словно светлая птица бросился вслед рыцарь Ши, и за ним, не мешкая, поскакали остальные, едва видя путь во всей этой темноте и полагаясь на чутье усталых лошадей более чем на собственное зрение. Сэр Варон остался в компании сэра Бранда и вернувшегося от озера Киана.
Запах благовоний, - шалфей, розмарин, душистая смола и холодный, терпкий кедр, - еще витал возле Киана; охотник всё еще сжимал в израненной ладони проклюнувшийся перед его глазами и тут же увявший росток ивового дерева, столь странного в этом мире темных, древних дубов. Боги несомненно подавали ему знак - но какой? Надежду или предостережение? Их воля и мудрость оставалась загадкой.
Временный, темный лагерь встретил Киана молчанием и пустотой: сэр Тэмлин и спутники его отбыли, оставив лишь непреклонного ярла Варона и рыцаря фьер-мор; последний вдобавок выглядел тенью в темноте, и только блеклый перламутр маски указывал то место, где сэр Бранд стоял, опершись спиной на одно из древ.
|
Вот дом, который построил Цин Ши Когда зрение адаптировалось к темноте, и размеры разгрома стали приблизительно понятны, Кай едва слышно присвиснул. Если его сейчас здесь застигнет Гармониум, Убийцы - да вообще, кто угодно застигнет - разрыв контракта с фактором Грузил будет наименьшей из всех возможных его проблем, поскольку объяснить им, Твердоголовым в особенности, что он тут не при чем будет ой как сложно. Кто бы не прошелся здесь перед Каем, он проделал основательную работу, простым "я случайно зашел, о столик споткнулся" не отделаешься. Опыт прошлых лет говорил что ввязываться не стоит, что это мастера Цин Ши проблемы, что тут или демоны с Баатора берут свое за сталь или еще что. Лишняя морока, совсем вроде как Кая не касающаяся.
А вот кавардак, Который совсем не впихнуть на чердак, В доме, который построил Цин Ши
Но кто бежит от испытаний, никогда не достигнет высшего развития, - а эта ситуация была несомненно испытанием, вторгнувшимся в рутину последних нескольких лет. Кая захлестнул неожиданный интерес. Повинуясь мысли, тьма и тени обернулись вокруг вампира, заглушая стук металлического подбоя сандалий, звон цепей, скрип кожанных ремней, и ножен, и пряжек: осторожно ступая так, чтобы ничего не трогать, Кай двинулся вперед, к разбросанной фарфоровой посуде, стараясь не выдавать себя даже имитацией дыхания, и держа непонятное свечение в поле зрения равно как и люстру.
А это таинственный странный чувак, Который устроил тот весь кавардак, Который совсем не впихнуть на чердак, В доме, который построил Цин Ши
"Здесь были гости" - подумалось Каю, аккуратно перешагнувшему через фарфоровые осколки и ободранные лохмотья диванной кожи. Вампир двигался медленно, прислушиваясь к звукам, останавливался, присматриваясь к теням, готовясь в любой момент отшатнутся, если движения воздуха вдруг окажутся слишком резкими. Не узнать размашистой походки кузнеца в этом шаге. - "Хозяева не будут трапезничать в гостинной, к тому же минимум два чайника. Случайные свидетели или же с них и начался весь этот беспорядок? Безумное у них вышло чаепитие, в любом случае".
Что он, она или они искали? Что-то небольшое, иначе не вспарывали бы подошвы сапог и швы одежды. С палец длинной и вероятно довольно плоское. Талисман? Портальный ключ? Какой-нибудь драгоценный камень? Свиток с секретами? Сенсориумную бляшку? Что бы то ни было, ищущие неплохо знали что именно это было и как выглядело. Также у них было мало времени, - вон, даже двери не закрыли. Но Цин Ши исчез неделю назад и если бы атакующим грозило немедленное разоблачение, разве не обнаружился бы этот разгром существенно раньше? Странно.
А это след крови, размером с пятак Который оставил тот странный чувак, Который устроил тот весь кавардак, Который совсем не впихнуть на чердак, В доме, который построил Цин Ши
Размером пятно было конечно же не с пятак, - капля, одинокая красная точка на незапятнанной странице белого фарфора. Кай опустился на одно колено возле единственного свидетельства живых существ в этом доме, коснулся капли пальцем и затем попробовал на вкус. Его старший "брат" со странным именем Сераф был могущественным сангромансером и одной этой капли ему бы хватило узнать, жив ли обронивший ее или мертв, в здравии ли или в болезни, и кто он был, и где сейчас находился, не говоря уже о вещах намного менее приятных, что Сераф мог проделать на расстоянии по одной только капле крови. Кай подобным искусством не владел и не рвался, но определить свежая ли это была кровь и принадлежала ли она обобщенно человеку, демону, ангелу или кому-то из других существ с характерным привкусом, обычно мог.
|
-
Плюсую не сколько пост, а сколько саму игру. Увлекает. Спасибо! Хоть и совсем не шарю в этой мифологии)))
|
-
Аутентичный жрец, со стилем. Северяне одобряют.
|
-
не могу не отметить сера Бранда. Нравится мне этот рыцарь.
|
Следующий день был днем расставаний. Восемь рыцарей из земель близких и дальних отправлялись в долгий путь к логовам драконов, чтобы там сразиться с бронированным чудовищем за добрый взгляд, за славу, за богатство явное и богатство скрытое... У каждого из них была своя причина, и никто не знал, что таило им будущее, но ныне все они выступали как единое братство: светлые цвета ши среди земных цветов людей и темных фьер-мор, доблесть среди отчаянья, ярость среди спокойствия, восемь - как один.
Вчера, среди пиршественного зала ни один из рыцарей не видел этого так ясно, как видел сейчас, какой надеждой были они для простых людей Алледора, для кухарок и шорников, для торговцев и крестьян, для зажиточных и бедных, всех одинаково беспомощных перед крылатым ужасом. Последней надеждой для матери, держащей за руку сына, для молодоженов, обнимающих друг друга, для стариков, поддерживаемых взрослыми дочерьми. Кто из этих людей может быть и успеет сбежать, когда холодные ветра Самхайна вновь принесут крылатую смерть, но сколь многие погибнут или будут обречены на жалкое существование долгие годы под алчным взглядом и алчным духом, сколь много песен не прозвучат никогда более, сколько больше Пепельных Полей останется на месте цветущих яблоневых садов, если рыцари не достигнут победы?
Но знаки были благоприятны. Полуденное летнее солнце красило дорогу золотыми бликами, и свежий ветер - дующий на запад и север, к драконьим горам, в спину уходящим - развевал стяги и невидимыми пальцами трогал гирлянды цветов на улицах, разнося их аромат. Отдохнувшие и откормленные кони рыцарей гарцевали под седлами, застоявшись в конюшнях, и, когда прозвучали трубы, раздались последние слова короля, что вместе с дочерьми и королевой также вышли проводить рыцарей в дорогу.
- Это дорога, которую никто из нас не может пройти. Но чтобы не случилось на ней или же с нами, Алледор никогда не забудет тех, кто откликнулся на его зов. Пусть Спаситель и ваши боги хранят вас на сем пути, доблестные рыцари, и пусть вернетесь вы с победой!
Последние слова короля утонули в громогласных возгласах и пожеланиях победы, и всё тот же сильный, свежий ветер осыпал цветочными лепестками рыцарей, что совершали последний круг по двору замке перед тем как один за одним покинуть его и ступить на неизведанную, разворачивающуюся перед ними дорогу через территории, не имеющие людских названий.
* * * Темно-зеленый с гривой белой как морская пена конь танцевал под всадником, но шестипалая рука фьер-мор надежно удерживала его на месте. Проезжая свой последний круг рыцарь остановился перед принцессой Маргарет, и безглазый взгляд маски задержался на её лице, почти ощущаемый. При свете дня фьер-мор словно вбирал отринутые тени остальных, и перламутр маски тускнел, становясь похожим на кость обнаженного черепа, но голос Бранда Л'Сие был все также глубок и учтив как тогда, при свете факелов, при движении танца.
- Принцесса. - Произнес он, склоняя голову и протягивая ей ладонь, на которой лежала единственная морская раковина, бело-розовая и словно светящаяся изнутри на темной стали и шелке. - Могу ли я просить вас принять этот скромный дар? Не из долга, - но ради веры в память погибших деревьв?
-
Не из долга, - но ради веры в память погибших деревьв?
+
|
За то время, что группа ожидала аудиенции, Рагнар успел тщательно расчесать бороду, так что перед Ауриком он предстал в виде вполне презентабельном. И свой рассказ начал так.
- Это был исход третьего дня, когда бравая компания наша подошла к деревне Белосвятки. Солнце, взбухшее, словно раздутый от болезни глаз, клонилось к горизонту, и озаренная багряными отблесками его деревня, все пятнадцать дворов ее и церковь, встретили нас молча. Голоса наши становились все тише и тише по мере того, как ступали мы вперед, сквозь поросшие дикими сорняками поля с брошенными боронами, сквозь покосившиеся плетни, сквозь развешенное на веревках белье, гниющее во внезапном забытье. Кроме звуков наших шагов и биения сердец, лишь надсадный лай неведомого пса, отчаянный и безумный, нарушал эту тишину, и каждый шаг уводил нас все глубже и глубже в это немое, покинутое селение, и лишь пройдя достаточно вглубь, что повернуть назад не было никакой возможности, мы увидели Ее. - Она предстала перед нами в виде ребенка, девочки невинного вида и слова, чумазыми пальцами сжимающей тряпичную куклу. Тысячи таких детей встречались нам до того, но никто из них не играл на заброшенных погостах. Проявив немалую бдительность, мы отвергли предложение последовать за безобидным вроде бы дитятей, и углубились дальше в деревню по своей воле. Лишь лай собаки приветствовал нас, - на улицах не было ни души. За разгадкой подошли мы к церкви, как к сосредоточию всех чаяний и духовной опоры людей. Но пустынен был храм, и лишь пятидневная пыль взвилась в вечерний стылый воздух, приветствуя нас. Именно тут, в церкви, нашли мы тело священника, кто ценой своей жизни оставил нам послание, не иначе как собственной кровью написанное. - Рагнар драматически изменил голос, цитируя записку по памяти. - И гласило послание, ведая нам устами умершего: "Оно пришло ночью, две седьмицы без двух дней назад. Сожрало козу Марии, остались только потроха. Стало приходить каждую ночь, забирая разум этих брошенных судьбой людей, порабощая их волю. Оно уводит их в подвал склада. Оно забрало всех, кроме меня и собаки Тима. Бедный пес надрывается на цепи, а у меня уже нет сил даже дать ему воды. Оно стучится в мое сознание каждую ночь, с каждым разом все сильнее расшатывая мой рассудок. Молитвы перестают защищать меня. Сегодня оно заберет меня, я уже вижу его красные глаза. Я не дамся. Я не дамся!!!"
Выдержав драматическую паузу, бард продолжил повествование.
- Сумерки сгустились, пав на деревню плотным, темным покровом. Не горело живительным светом ни единого окна, и лишь безустальный лай одержимого пса нарушал тишину над этим проклятым селением. Мы были наедине с чудовищем в облике девочки, что тут же проявило себя, сияя алыми, словно угли Десяти Адов, глазами. Ее речь, скрывая дьявольское наважденье за невинными словами об игре, повела некоторых из нас в сельской лабаз, а остальные последовали, влекомые тревогой за товарищей. И именно там, в подвале мы обнаружили остальных жителей деревни.
Разведя руки, дварф словно бы охватил этим жестом весь немалый лабаз, что в мельчайших деталях встал сейчас перед его воображением. Нет, забудет он это не скоро.
- Они лежали все вместе, - дети, женщины, мужчины, красивые и уроды, старики и младенцы, люди и те несчастные животные, что не успели сбежать, повинуясь инстинкту. Гниющие тела их перемешались, кожа и плоть, тронутые многодневным разложением, слиплись, так что не отделить было тело от тела, и несчетные глаза сего многорукого, многотелого трупа вздулись, словно сгнившие яйца, и местами вытекли, давая пищу жирным, белесым личинкам. И среди всего этого, как королева-пчела, жиреющая на телах своих подданых, восседала колыхающаяся утроба и пасть, - гротескная матерь демонического создания!
- Не было такой силы, что удержала бы наваждение после такого. - Серьезно и честно продолжил дварф. - Хоть демоненыш и пытался разделать нас на куски, так что едва не лишил присутствующих здесь Кхорна и Джетта жизни, мы все сражались храбро, и вышли победителями, хоть и ценой тяжелых ран и увечий. Несмотря на них, мы позаботились о телах как смогли, устроив огненное погребение смертным остаткам девочки, дабы упокоить зловредный дух, и после обыска жалких сокровищ деревни, нашли искомую чашу. Но на этом тревоги наши не завершились, о нет! Уже на обратном пути отряд головорезов, не иначе нанятых соперником вашим, университетом Моргрейва, напал на нас из засады подло, дабы чашу эту у нас перехватить. Но не учли они, даже насылая на нас магию, - тут Рагнар торжествующе возвысил голос, - что после устрашающего зрелища деревни, наши сердца были тверже стали, и, хоть и предлагали они нам обменять чашу на жизни, никто из нас не испугался и мы приняли бой. Более остальных ревностно дрался сей молодой человек. - Толстый палец дварфа ткнул в сторону Валериана. - О, не обманывайтесь его тщедушным видом! Он схватился с разбойником один на один, уничтожив врага своего единственным заклинанием! Джетт, могучим ударом, что и сосну расколол бы надвое, навсегда упокоил второго, в то время как Кхорнхарат и Дина, магией и мастерством, уничтожили еще двоих. Мой же противник умер от разрыва сердца, как только узрел меня, скачущего на поле боя верхом на динозавре, с боевым маршем моих предков на устах! Но лидер их, подлый маг, избег сражения, применив магию для трусливого отступления, и мы, увы, не смогли привести его сюда, дабы он дал официальные показания по поводу своих нанимателей, что прибегают к таким грязным приемам лишь бы победить достопочтенный университет Винарна. После этого столкновения мы без промедления доставили чашу к вам. - Закончил дварф, тактически давая Кхорну подхватить историю, вздумай он добавить что. Сама чаша во время рассказа лежала в сумке Кхорна - дварф отдал ее сопартейцу, умыв тем самым руки на тему как и на каких условиях ее отдавать.
-
Гратц за проявленное трудолюбие и вдохновение :) Монументально, да.
|
-
Радует, то что мастер из довольно банальной истории сделал реально интересную игру.
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
Даже не подумаю извиняться за желуди :)
|
Вы не можете просматривать этот пост!
-
- Лучше сидеть головой вверх. И в самом деле.
|
-
Спасибо за игру! :) Мне очень понравилось, как начиная где-то с середины игры тебе удавалось точно въезжать в суть происходящего и импровизировать, не нарушая сеттинга. Было здорово! :) Спасибо.
|
Давно при дворе короля Хьюго не было дня столь пышного, собрания столь славного.
Над высокими шпилями замка реет множество стягов, рядом с ало-золотыми цветам королевства на ветру цвета всех доблестных рыцарей, откликнувшихся на зов. Внутри стен замка слуги привели в порядок каждый закоулок, обмахнули пыль с самых дальних углов, протянули везде гирлянды папоротников, и дубовых ветвей, и цветов, пахнущих пряно. Кабаны и лани, жарящиеся на вертелах целиком, не говоря уже о куропатках и мелкий дичи без счета, заставляют вкусные запахи подниматься вверх из кухонь, и из подвалов выкачивают бочки с крепким яблочным сидром и заморскими винами, чтобы затем, перелив вино в кувшины, подать к застеленному сребротканными скатертями столу.
Здесь, в центральном холле замка, среди камней древних и новых, восседает цвет королевства. В лучших нарядах парчи и бархата восседают за длинными столами дамы и придворные королевства, однако слишком редок среди них блеск доспеха с тех пор как лучшие рыцари королевства полегли в сражении против драконов. Но сегодня не день скорби, а день надежды, и ясно чело короля, восседающего на троне когда он смотрит на собравшихся. Облаченный в золото с пурпуром, в сталь и величие, король Хьюго еще крепок телом и здрав разумом, несмотря на шесть десятков зим, что ему довелось пережить. Но пусть зимы окрасили его бороду во все цвета белого и согнули некогда прямой стан, моложе делает его сидящая рядом с ним на троне возлюбленная королева Ниэнет, затмевая всех придворных дам своей красотой и изяществом манер как солнце заставляет меркнуть луну; рубины и золото ее украшений блекнут на коже столь безупречной и белой, что даже дамы Ши разбили бы зеркала свои от зависти.
Но если король и королева как два светила сего обширного зала, юные принцессы прекрасны как прекрасна весна, как небо, как сама юность. Маргарет, старшая, сидит по правую руку от отца, и если бы не ночь ее волос, сказали бы что прелестная Хальдре воскресла из мертвых, и не только обликом, но и нравом, и манерами; мало кто в королевстве сравнится с ней в искусстве пения. Лавена, средняя сестра, рядом с ней, - словно непокоренное пламя ее волосы и взгляд, и лишь она да королева носят тонкий, заморский шелк, оспаривая звание прекраснейшей во дворе. Рядом с ней Мелисента, младшая сестра, свежая как роза и с тайнами, скрывающимися в глубине светло-зеленых глаз: говорят, сама земля Алледора благословила ее грацией. Последней дамой за столом, в наибольшем отдалении от короля восседает леди Ниам, чьи рыжие волосы обильно пронизаны серебром лет, но стан еще строен и зеленые глаза внимательны и живы: старшая и вдовая, бездетная сестра ныне покойной королевы Хальдре, она всю себя отдала воспитанию принцесс, и даже молодая королева не может лишить ее законного места за королевским столом, пусть даже лорд Элмор, кузен королевы, казначей и виночерпий короля занимает теперь место и более почетное. Зеленые и черные цвета леди Ниам соперничают с белыми и алыми лорда Элмора, но взгляды между ними полны вежливости и церемонной приязни.
Левая сторона королевского стола еще пуста, но вот, стукнув изукрашенным тисовым посохом о пол, сеншаль возвещает прибытие рыцарей. Каждого из них сопровождает юный паж, готовый прислуживать рыцарю за столом за право слушать о подвигах и надеяться и самим в будущем добиться славы. Увы, лишь за круглым столом короля Артура все были равны - здесь же, пожилому сеншалю Кенелму, пришлось порядочно поломать голову, чтобы рассадить всех прибывших согласно правилам гостеприимства и приличия. И вот сейчас каждым ударом его посоха, резные двустворчатые двери в пиршественный зал распахивались, представляя взору собравшихся вельмож, придворных и дам каждого из тех отважных героев, что не убоялись выступить против драконов.
- Сэр Кириус Ливио, Его Высочество принц Ши королевства Семи Ясеней, что в давнем соседстве с королевством Алледора!
Принц занимает почетное место по левую руку короля, после облаченного в белое с алым королевского виночерпия.
- Сэр Варон Делрой Олефсон, законный ярл Виндхельма, что в одиночку преодолел опасности сего дальнего пути!
Сопровождающий рыцаря паж пыжит грудь - ведь меч "его" рыцаря не смог поднять ни один мальчишка из прислуги. Ни единый!
- Сэр Данкан Айдахо из достославного рода Айдахо, победитель в честном турнире сэра Гаррета Айдахо, сэра Айронсайда и единым ударом одержавший победу над сэром Робертом Зеленый Бок, прежде неодолимом!
Этот облаченный в цвета своего рода рыцарь более всего здесь как дома. Все знакомо ему, - даже если пышность двора не сравнится с родным замком, вокруг нет ничего чуждого, и как должное он занимает свое место.
- Сэр Лосстар Хьерга, из достославного рода Хъерга. Единоличный победитель великого множества разбойников, что угрожали миру и спокойствию невинных!
Голос сеншаля не спотыкается даже на столь непривычном для уха альбионцев корнуэльском имени.
- Сэр Бранд Л'сие, владыка Белого Утеса, победитель Серой Ведьмы и укротитель морских псов, известных своей свирепостью! - Возвещает сеншаль, и сквозь открытые резные двери проходит статный рыцарь, облаченный в сталь, и перламутр, и морской шелк; пластины его доспеха в виде резных раковин, тусклые зеленые цвета плаща и табарды темнеют в темно-серое, как тает свет в морских глубинах; его левая рука шестипала, его правая рука о четырех пальцах. Сталь же и перламутр маски скрывают лицо, оставляя видимыми лишь серую кожу жестко очерченного подбородка и темные, сжатые в тонкую линию губы - единственное, что открыто взору под сталью, и перламутром, и шелком; его тень трепещет и рвется прочь как живое существо. Фьер-мор нечастные гости в зеленых мирах Альбиона и Эйре, но славные деяния призывают и их. Идущий за рыцарем паж держится на шаг далее, чем то допустимо этикетом.
- Сэр Аарон Лагартос, из славного рода Лагартос, победитель сэра Лейгха Стальной Наконечник и сэра Малькольма из Хоннахта в честном поединке, равно как и разбойничей банды, посягавшей на покой его земель!
Пусть мало кто из присутствующих слышал о доме Лагартос, прошедшая было по залу тень исчезает, словно хлад под жаркими лучами солнца, когда еще один рыцарь занимает свое место за королевским столом.
- Рыцарь Золотого Ясеня, странствующий рыцарь Ши, славный многими подвигами, чья благодетель следует за ним куда бы он ни шел!
Сумерки за окном словно бы яснеют немного, когда в пиршественный зал входит этот рыцарь.
- И наконец, последний среди прибывших, но не последний среди доблестных, Киан из лесов, храбрый охотник и путепроводец, что также вознамерился бросить вызов грозным драконам!
За последним из воинов закрываются двери, и теперь, когда все расскажены, у принцесс и сидящих напротив них рыцарей есть момент поближе рассмотреть друг друга, пока виночерпий наполняет тяжелую золотую чашу короля Хьюго, готового приветствовать гостей и начать пир. Между принцессами и воинами тончайший белый лен скатертей, вытканный серебряными цветами, и уставленный нетронутыми пока еще яствами на серебряных блюдах - но разве на яства смотрят сейчас глаза и тех и других?
-
Одна из лучших вводных, которые мне приходилось видеть.
|
-
Отличное начало разговора! Спасибо. :) Очень нравится. +
|
-
Бард, который сваливает социалку на полуорка - труЪ :)
|
-
Спасибо за игру! :) По своему она была совершенно замечательной! :) (Хотела +, но не ставится...)
|
-
-
Здесь же нужен тот особый род отчаянья, которых приходит внезапно за отупением многих каменных лет, когда вдруг понимаешь: нет смысла выживать
|
-
Хуже будет только если эти черные людоеды объединятся с треклятым дуэтом. Мысль свежая и оригинальная! Считай, что ты попал )
|
-
Молодец, правда. Безупречная проработка.
-
|
Все тело ломило, словно оно всё еще помнит тот прыжок с обрыва и хрусталь костей, вдребезги разбивающийся о хрусталь воды. Разбивающийся - и возникающий вновь, в диком, смешанном метаморфозисе воды и суши, света и тьмы, рождении Мертвого Хребта где-то в позвоночнике и плечах. Словно он и был тем самым мертворожденным, увечным, слепым богом, что просыпался, шаря вокруг незнакомой рукой и натыкаясь вокруг лишь на камень своей тюрьмы-колыбели, выросшей вокруг пока он спал, ставшей второй кожей, удушливым доспехом-скорлупой...
Момент изначального смятения быстро проходит. Ничто и никто не пытается его убить. Рядом и привычная тьма, и успокаивающий свет. Он может дышать. Он в безопасности.
Он в большой пещере, рядом горит факел, чьего света не хватает чтобы достигнуть стен. Этот факел - первое что он видит, открыв глаза, и, даже в девяти шагах, глаза тут же начинают слезиться от нестерпимой яркости. Моргая, он переводит взгляд на тьму, где пляшут призрачные чудовища, надевая и сбрасывая обличья титанов, механизмов и смертных, но ему интересен этот танец не меньше чем успокаивающий, необходимый огонь. Никто и ничто по-прежнему не пытается его убить, поэтому можно задаться вопросом что чудовища пытаются показать ему, бродя там, в темноте.
Прикрыв глаза, он привыкает к свету. Разминает плечи, растирает руки и ноги, прогоняет прочь закостенение, заново привыкает к телу. Как долго же он спал?
Он еще плохо видит в этом ярком свете, но вокруг холодный камень и едва слышимые пещерные звуки - эхо капающей воды, эхо небесного ветра, что сквозь каскад расселин в скалах проник в эти стылые глубины, - слабые звуки, среди которых его громкий голос был бы кощунственным. Не подземелье рук человеческих, в этом он уверен. В воздухе нет ни намека на людей, кроме запахов факела и его собственного тела. Никто не возводил этих тяжелых стен, зубило не касалось шершавого пола, а в воздухе был тот едва уловимый привкус известняка, словно некогда огромная река промыла эту пещеру в толще скалы.
Горы Побора, рожденные морем? Вероятно. И если да - это было правильным. Он должен был быть здесь, там, в этих горах. Но почему - не помнил.
Откуда он это все знал? Про горы, про битвы, про богов, - откуда? Чья рука разбрасывала обрывки видений, чьи голоса рассказывали древние легенды ему, ныне безымянному и незнакомому даже себе, где он переворачивал увиденные страницы? Эй, старик с шершавым голосом, что там написано в твоей книге на этот счет?
Пустота. Пустота вместо ответов. Ни имен, ни воспоминаний.
Это было правильным и неправильным одновременно. Он должен был забыть, это было правильным, необходимым в каком-то смысле, даже желанным.
Но он не должен был забыть всё. В полном забвении была тревога. Опасность. Неправильность. Недостаточность, потеря. Ущербность какого-то замысла, о котором он более не имел никакого представления.
Нахмурившись, человек вновь перевел взгляд на факел. Поднялся на ноги, пошатнувшись, но тут же обретя равновесие. Сделал пробный шаг, затем второй, привыкая к движению, вечному падению с одной ноги на другую. Подошел к факелу поближе, поколебавшись, попытался вытащить его из гнезда-держателя. Осмотрел, все еще щурясь от яркости, но теперь упрямо не отводя взгляда. Как долго горело это дерево с намотанной на нем промасленной тканью?
-
-
С первого абзаца - мощь. Крутой дядька.
-
Чья рука разбрасывала обрывки видений
|
|
-
За схожесть вкусов и за проделанную работу.
-
респект за кропотливый труд, проделана огромная работа. Исчерпывающие описания религии и мира, красивые карты, изящные детали и вкус настоящего фентези. Красочно, интересно, насыщенно, но при этом умеренно. And, of course, thank you for letting me be part of it.
|
-
За использование нарративных прав. :)
|
-
Воистину философы с дубинами.
|
|
|
Всем
То ли лишь первая бомба была ущербной, то ли огненные варианты выходили у их изготовителя не в пример лучше, но вторая бомба разорвалась позади бегущих с таким громким взрывом, что высунувшиеся было из Сенсориума любопытные немедленно были утрамбованы обратно. Элементаля ударило ровненько в грудь и опрокинуло на спину. Хотя он немедленно начал подниматься, низко и утробно что-то крича, драгоценные секунды были выигранны.
Затаившемуся неподалеку Баракасу пришлось протереть глаза, поскольку на резкий свист из-за ближайшей кучи обломков выбралась самая что ни на есть кровать, и тифлинг мог покляться собственными копытами, что еще секундой раньше ее там не было. Да и не могла бы она там уцелеть, так близко от эпицентра - но вот же, быстро перебирая кованными ножками, и, словно парус, раздувая покровало широкая двуспальная кровать бросилась наперерез бегущей парочке. Те, не заставив себя упрашивать, вскочили на это чрезвычайно странное даже для Сигила средство передвижения, причем ломящийся впереди блондин просиял улыбкой так, словно всю жизнь только тем и занимался, что убегал от разъяренных элементалей на самодвижущихся кроватях.
Он же и направил своего верного скакуна (или повозку? демоны побери, что это за штука, в конце-то концов?) прямо на двух полоумных эльфов, застывших посреди площади. То есть уже не совсем застывших. Стоящий вперед эльф махнул рукой, словно сметая что-то невидимое с невидимой же полки, - Вессалор еще успел заметить тусклый янтарный свет, горящий в прорезях шлема - как вдруг
..золотая жемчужина воспоминаний покоится в недрах огромного окаменевшего спрута, между щупалец которого натянуты паруса, словно тот собирается взлететь...
... бал-маскарад: сверкание драгоценностей, феерверк дорогих тканей, журчание речей и вздохи в альковах. И маски под масками, и лица под лицами, и нити, паутина нитей дергающие всех этих марионеток, и лишь один господин среди всего этого круговорота вдруг застывает в полудвижении, маска падает с демонического лица, когда невидимая рука перерезает поддерживающие его веревки...
...бесконечный колодец лестницы, спираль за спиралью уходящие вниз и вверх; сжатые между стенами и пустотой центра лестницу заполняют бесчетные книжные тома. Среди книг есть присутствие, но его обитель - на вершине этой бесконечности...
...безликое небо Сигила вспыхивает синим огнем, и в его сиянии Расколотый Храм встает в новой славе. Кобальтовая тень его падает на распятого на мостовой человека, и тот тонет в ней беззвучно и окончательно, словно камень, брошенный в бездну...
...сдвигаются шестерни, отзываясь негромким "тик-так", и в глубинах яичной скорлупы просыпается механическая птица. Ее глаза сапфир, ее крылья - крошечные клинки...
... и в следующий момент прущая как ни в чем не бывало кровать с вцепившимися в нее Амуро и Льетом, прошла прямо сквозь тающего в воздухе латника и внезалась в парочку. Поддав им под колени узорчатой спинкой, кровать уронила эльфов себе на спину, к остальным пассажирам (или все же наездникам? как характеризовать такое явление как движущаяся кровать упрямого характера?), и счастливым галопом понеслась прочь со двора. Но поскольку весь такой несколько ошалевший от видений Амуро на время упустил над ней контоль, неслась она куда глаза глядят. И глядели, они, очевидно, прямо в забитый людьми Сенсориум. По крайней мере туда кровать и неслась, продолжая предыдущий вектор движения.
Пришедший в себя Баракас только и заметил, что преследовавшая убегающих элементаль почему-то тоже остановилась и поводит головой словно слепая, издавая все те же низкие, протяжные вопли. Но двое эльфов в отдалении (не тех, что на кровати, других) что оттаскивали было пожженных людей поближе к стенам, продолжили свое дело лишь с секундной заминкой. Да и дабусы продолжали колотить по дереву, как ни в чём не бывало.
-
причем ломящийся впереди блондин просиял улыбкой так, словно всю жизнь только тем и занимался, что убегал от разъяренных элементалей на самодвижущихся кроватях. Именно так. Помнится в прошлый раз нам приходилось удирать от разъярённых элементалей на кроватях в Барселоне. Не, не в городе, разумеется, на планете...
-
|
-
Хорошо. Нравится персонаж твой.
|
|
-
(особенно когда закроет рот) Это пять! =))
|
-
Шикарно! ^^ На редкость умный ход, особенно в отношении Эрнандо. ;) Спасибо за пост! ^^
|
|
-
Да, подручные Чёрных Властелинов - они такие. :)
|
Обходя шатер вокруг, Неумолимый почти сразу сосчитал следующих обслуживающих гуманоидов: - человеческая девушка, отвечающая определению "крайне привлекательная" для большинства рас, взымающая плату на входе в палатку; - гитзерай и полуорк, стоящие рядом с ней же; доспехи и явно демонстрируемое оружие легкой и средней категории делали их предполагаемую функцию охраной спокойствия мероприятия на этом, конкретно взятом участке; - еще один охранник, человек средних лет, охраняющий второй, меньший вход в шатер; второй вход в шатер располагался слева от основного, но незаметным не являлся, так как выходил на тот же самый фестиваль; - человеческий подросток, использующий второй вход в шатер, чтобы доставить напитки и распределенную небольшими порциями еду (определяемую как "закуски") внутрь шатра и вынести пустую посуду
Весь обслуживающий персонал был одет в ливреи красного и желтого цвета, с отличительным шарфом вокруг горла, что идентифицировало их среди празднующих и сопутствующих празднованию гуманоидов.
= = =
Сутолока празднества позволила Лансу осуществить свою затею без помех: Хакон даже взрогнул слегка от неожиданности. Пожав Льетту руку, полуорк выдавил из себя некоторое подобие улыбки. - Веселюсь полным ходом. - Пробормотал он. - Мистер "Но-у-меня-же-дела!" по крайней мере выполз из своей пещеры. - Ухмыляясь во весь клыкастый рот к Льетту подошла Фрара и сдавила его в объятиях. - Дело осталось за малым: напоить его в положение риз и засунуть в какое-нибудь забавное место. Хакон сделал непередаваемое выражение лица, нечто среднее между полной обреченностью и упрямым неповиновением, если только такая комбинация противоположностей могла уместится на одной физиономии. - Праздник праздником, но я просто теряю тут время. - Пробормотал он, но внезапно его осенила какая-то идея. - А почему бы нам не прогулятся по фестивалю всем вместе? - Предложил он воодушевленно. - Я, ты и Ланс?
= = = Айвинд был не против предложения, но Лекси упорно хотела начать с Писца, упирая на то, что там уже и так длинная очередь, а потом она станет еще длинней. Поэтому договорившись поймать группку позже либо в галерее либо в "Мельнице", гномка помахала долговязым компаньонам рукой и шустро растворилась в толпе, а трое празднующих отправились к одному из павильонов, где давали свое представление танцоры. Когда они смогли, наконец, протиснутся сквозь толпу и увидеть сцену, Шейрен смогла полюбоваться совершенно ошеломленным лицом полуэльфа, когда тот увидел псионический танец гитов (гитьянки или гитзераи, отсюда было не разобрать). В отблесках химического пламени, что гиты свивали в спирали и перебрасывали шарами во время движения так естественно, словно то были обычными лентами ткани, их баланс был совершеннен. Эльфийке даже показалось, что сами движения кроме очевидной последовательности, имеют какую-то вторую, но эта была неуловимой. Возможно, лишь для гитов? Музыка их, впрочем была слишком протяжной, и какой-то тоскливой, но следом за гитами под перезвон лютен выступили какие-то люди, и Шейрен смогла оторваться во всю. Вот тут-то Алестас и Айвинд, не сговариваясь, одновременно, пригласили ее на следующий танец.
-
Приятно начинать игру с танцев:)
|
|
-
Правильное применение слов. Ня.
|
|
|
|
|
-
Очень здорово! :) Спасибо.
|
-
Грау коснулся ее руки, но тут же отпрянул, не зная, что дальше делать с этим странным коконом ладоней.это так по-мужски ) В хорошем смысле слова.
|
|
-
Хороший диалог получился... За мной +.
|
-
- Ну или можно попросить дверь открыться. Я тоже всегда начинаю с этого. Иногда помогает =)
|
|
-
Измена, предательство, проклятья, странные записки, заговоры... ух, есть где разбежаться.Эх! Знал бы Трей все тонкости - инфаркт бы получил на месте от нетерпения... )))
|
-
Каин молча покачал головой: перенятую у зеленокожих привычку курить вонючие листья он не одобрял.
LOL! Зачет! ;))))
|
-
да. хороший, добрый и быстрый вступительный пост. надеюсь, так будет и дальше.
|
|
-
мммолотом Тогара! Достойно)
|
-
Про сон - это вы козырно придумали. Хорошо посмеялся. )))
|
Голос, сколь-нибудь тихий, вырвал его из созерцания огня, неопалимой купины Феаноровой ярости пылающей над последним, лебединым кораблем Альквалондэ. Возможно, решись он посмотреть по сторонам, он увидел бы стяги нолдор, бывшых в этой гавани лишь совсем недавно, однако нет, он смотрел в огонь. Это был знак! Или может быть не был. Мало ли в мире огня?
Но новый шепот уже входил в легион позабытых, постепенно освобождаемый рассыпающейся перед ним смертью, и рыжий дернулся и тихо заскулил, пытаясь предовратить неизбежное. Сквозь огонь, они шли за ним. Снова и снова и снова.
Блейз сделал шаг туда, где кровь последней из эльфов превращалась в розовые лепестки. Алое поднималось вверх, алое падало вниз, алое соединялось с алым, серое пепла - с серым асфальта, огонь - с огнем. Присел на корточки, рассматривая лежащую девушку яркими глазами. "Зачем у ты умираешь?" - хотелось спросить ему сейчас, и была в этом странная, позабытая за последний месяц роскошь: хотеть говорить.
Он вцепился в эту мысль, в обглоданную до щепок, пустую кость желания, и выдернул из воздуха видимую лишь ему одному алую ленту, зубами стянув узел у запястья. Скособочился, сочленения едва ли не выпрыгивают из суставов, одно плечо выше другого, келоидные шрамы и маркерные узоры тигриной маской обрамляют криво написанное "NOMAD", перечеркивающее лоб.
- Однажды Илматер, Сломанный Бог, что лишь недавно освободился из темниц сестры своей, Ловиатар, странствовал по земле и увидел он женщину, стонущую в поле. - Начал он. Голосовые связки отказывались связывать голос и мышцы, слова звучали асинхронно с движением губ, словно двое беглых каторжников, не умеющих управляться с общей цепью.
- Она была в великой боли от ран, учиненных солдатами местного барона. Многие из этих ран были и ему известны, но рука нанесшая их Сломанному была скована предопределенной природой божества; эти же были нанесены существами с свободой воли и были ему поэтому внове. И он спросил умирающую "Почему они делалют это?"
Стянутые невидимой красной лентой запястья взмыли вверх и опустились, дружелюбно погладив алого паука по спине. Эй, ты, паук! Ползи сюда, здесь больше места.
- "Проклятые ублюдки!" - Выдохнула умирающая, чей взор был уже затуманен и не мог источать слезы. - "Да просто потому что они могут!" Но она не была в ярости. Как многим умирающим, ей было страшно, ей не хотелось прекращать двигаться, и Сломанный понял именно тогда, видя как она затихает в пыли, что боль и страдания, как и все, созданное свободной волей, может быть взято и принято, подарено и отобрано. И поскольку он был бог, предназначенный к страданию, а она человек, он забрал себя ее раны. Так Илматер-Сломанный Бог стал Тем-Кто-Превозмогает, и что-то к лучшему изменилось в мире"
Паук косился недоверчивым алым глазом, сомневаясь, что новое место будет лучше старого, но Блейз приложил все силы на уговор и даже аккуратно дернул кровавого арахнида за лапу, дескать, не сомневайся.
-
тут мало одного плюса, но это все, чем я могу отметить данный пост
|
|
И он шагает. Шаг за шагом за шагом за шагом за шагом. Следуя лорду Фриту, преследуемый быстрыми скачками Инлэ, он шагает по серой реке, неся на плечах закат, выстукивая ритм по деревянному брюху причудливой струнной рыбы, повязанной за леску через плечо.
Деревья по левую руку. Деревья по правую руку. Дорога собачьим хвостом виляет в сторону.
Вокруг стены травяного лабиринта, огромного травяного лабиринта, в котором идет он, Алисой в цепях пустых патронташей. "Съешь меня," - говорит ему скелет Хардкупа, навеки потерянный у ручья, и машет рукой вслед ушедшему вперед отряду Доннера. Вокруг пальцев скелета стелется красная нить, дрожащая и извивающаяся в воздухе в тон прекрасной песни Ламии, в которой идущий не разбирает слов.
Заинтересованный, он останавливается, слушая.
Грязные рыжие патлы падают ему на лицо, и возраст тощего полуобоженного человека становится невозможным определить издалека. Он слышит дыхание Инлы у себя за спиной, стены карточного замка ночи начинают смыкаться, стуча крокетными молотками, но он стоит и слушает до тех пор, пока слова не начинают наново обретать смысл. Белое безмолвие, чьей спутник Большим Братом парит в высоте, отступает после четырех недель пути, и он узнает этот миф, эту сказку, этот язык, что никогда не существовал, но был чем-то таким за что люди упорно цеплялись.
Как за мечту. Как за сон о чем-то хорошем, что таял с каждым днем пока мир пробуждался к Полному П.
И кто-то другой, кроме него, помнил этот миф. Кто-то другой смотрел сейчас на медленно вечереющее небо - янтарь, карбункул, зелень стрекозиных крыльев, - и видел там Эарендила, наматывающего круги по стратосфере на своем небесном харлее.
Неупокоенные на время стали легче, красная нить растаяла в воздухе и даже скелет перестал улыбаться и замолчал, взамен вытянувшись молчаливым указателем на сокровища Флинта в сторону невидимой певицы с пороком легких. Рыжий по-собачьи встряхнулся, начиная вновь, пусть и частично, думать словами, но не в силах пока эти слова произносить, просто тронул струны на брюхе деревянной рыбы, и гитара отозвалась простым, негромким перебором.
Он был странен, этот тощий загорелый человек в розовом банном халате и с изрисованным маркером лицом торчащий посреди нигде-Оклахомы и нигде-Техаса. Но не более странен, возможно, чем некто, поющий почти-эльфийские песни посреди все того же безлюдья. Сам Блейз, - теперь он имел роскошь думать о себе как о Блейзе, и вообще роскошь думать - по крайней мере не видел в том ничего удивительного.
|
Девятнадцатое сентября, 1867 год, Ним. Около четырех часов дня. Клуб Риверсайд.
Молодой лакей услужливо открыл перед Джорджем дверь и с вышколенным поклоном принял его шляпу, плащ, зонт и перчатки. В зонте казалось бы не было никакой необходимости - день девятнадцатого сентября, как и предыдущие три дня, выдался совершенно ясным, и если бы не некоторая прохлада, да красные листья, рассыпанные по деревьям Нима утренними туманами, легко бы сошел за летний. Но недавно прочитанная в "Обзоре Популярной Науки"(*) статья об особенностях облаков, уже второй день сподвигала Джорджа на длительную прогулку по окрестностям и наблюдения, коими ныне был испрещен его блокнот. Что ж, если изложенные Эмилиеном Рэно предположения окажутся верными и особой формы cumulus действительно образовывали отдельный конвекционный тип, предвещающий резкие изменения погоды, зонт окажется совершенно нелишним после заката...
Но право же, полно об облаках.
Тем более, что вот уже идет навстречу Люциус Сэнфорд, распорядитель клуба. На плечах этого немолодого, с безукоризненной выправкой человека лежало не только управление многочисленным штатом слуг обширного особняка, что легко мог сойти за дворянское поместье, но и личная встреча каждого из пятидесяти двух членов клуба, и забота об их, часто экзотических, удобствах. Несмотря на относительно молодой возраст большинства риверсайдовцев, Сэнфорд поддерживал надлежащий порядок и пользовался настолько всеобщим доверием, насколько им вообще может пользоваться слуга.
Черная фигура Сэнфорда в ярко освещенном новейшими газовыми лампами холле клуба, казалась выше чем была на самом деле - возможно виной тому были высокие мраморные колонны белого мрамора, с искусно вырезанными на них виноградными лозами - золоченные грозья скрывали в себе лампионы и словно бы светились изнутри, оттеняя янтарными бликами и роскошный зеленый палас на полу, и бархатные портьеры, в которых, словно крылья стрекоз скрывались строгие шелковые складки драпировок; полированные панели темного дуба, с вырезанными на них сценами охот, лишь подчеркивали ощущения причудливого парка. Вверх, к библиотекам, малой бильярдной, галерее и гостевым комнатам, полумесяцем уходили лестницы, и падающий наискосок слева, из обеденного зала, луч света казался незаметным в этом преломлении оттенков и линий. Любопытный оптический эффект, если дело действительно обстояло так...
В воздухе витал слабый, но неотъемлимый от этих стен аромат табака, и справа, где находилась большая бильярдная, слышался слабый звук голосов - несмотря на будний день и достаточно ранее время, Джордж был явно не первым прибывшим.
- Добро пожаловать в Риверсайд-клаб, сэр Бонэм. - Почтительно приветствовал тем временем молодого баронета Сэнфорд. - Смею доложить, что на ваше имя поступила корреспонденция, в том числе и личная. Прикажите подать ее к обеду или же в иное время?
Хотя в традиционном обществе читать во время еды считалось легким моветоном (исключением, правда, все чаще становились утренние газеты), многие риверсайдовцы считали эту деталь устаревшей, и слуги давно привыкли к тому, что тот или иной молодой лорд требовал к стейку еще и нож для конвертов.
-
Великолепное начало. Оно хорошо само по себе, но мелочи вроде описания теории Эмилиена Рено задают посту по-настоящему высокую планку исторической достоверности, которую теперь придётся самому перепрыгивать. Ох, вот уж не знаю, получится у меня или нет. Пойду перечитывать «Любовницу французского лейтенанта» Фаулза, освежать знания об эпохе.
|
-
ничего себе владелец бара)))
|
Монах просто склонил голову в согласии и тяжело поднялся со стула, почтительно попрощавшись с святым отцом и покинув его кабинет. Следуя четко определенному распорядку дня братии, он занялся возложенными на него обязанностями, - не травы единые были его заботой, но и чистота подворий, и ношение воды, и работа над стенами. Каждый здесь нес общей часть работы, и в ней, в простом труде, порой больше чем в молитве, он находил покой.
Но первичное смятение улеглось еще во время разговора. Отец-настоятель не открыл ему ничего нового - в конце концов, Эмилия была от крови и плоти византийских вельмож, как и он сам некогда был. Искренняя ли тревога матери за украденного первенца, коею тревогу используют без ведома ее как инструмент, или сознательный сговор, чем бы он не был вызван, здоровьем ли близких или желанием большей власти... В свое бытие Димитрием Малейносом монах видел и стокость духа перед лицом превосходящих сил, и, что было куда чаще, союзы, заключаемые и ломаемые ради мельчайшей выгоды. Какой бы путь не выбрала Эмилия, се был ее путь.
Но Бог един видит истину в сердцах людей и судит их по деяниям им. Не ему, смертному, выносить вердикты. Как и было намеренно, в должное монах помолился за здоровье Эмилии и ее семьи, - искренне, но столь же искренне молился бы он за здравие местного крестьянина, попавшего под лошадь, или незнакомого путника, слегшего с горячницей.
Pater Noster, qui es in caelis, sanctificetur nomen tuum. Adveniat regnum tuum. Fiat voluntas tua, sicut in caelo et in terra. Panem nostrum quotidianum da nobis hodie, et dimitte nobis debita nostra sicut et nos dimittimus debitoribus nostris. Et ne nos inducas in tentationem, sed libera nos a malo. Amen.
Вернувшись к своим прямым обязанностям - травам и лекарствам, - он на время забыл о смятенном письме, погрузившись в уход за корнями, цветами и листьями, вскапывая землю, нося воду, настаивая травы. Лишь позже, когда желтый лист розинской розы напомнил ему о конверте, размышления вернулись, пусть и временно. Он не видел причины, по которым его врагам, ежели такие остались, требовалось создавать столь хитроумный план, дабы просто удостоверится, что он в этой обители. Найти его было и того проще, благо он, с разрешения отца-настоятеля покидал стены монастыря несколько раз в седьмицу. В темный сей век, вдали от опоры цивилизации коей была Великая Империя, заблудшие души на многих дорогах, а также варвары, коих и за тысячу лет не достиг свет истинного Господа, не брезговали ничем; исчезнувший в дорогах монах не был такой уж большой диковинкой.
Несомненно, если Эмилия знала, куда послать письмо, да еще с такой точной поспешностью, - то либо давя на нее, либо отслеживая курьера, либо заключая союз, сей путь можно было проследить без труда и хитроумия. Все же, это письмо было предупреждением, пусть и не в том смысле, что задумывала его земная дочь, и с присущей ему аккуратностью брат Марк обновил надписи на лекарствах, и опись их в книге, и записи о настоях, наиболее эффективно врачующих ту или иную болезнь, равно как и прибрал в полный порядок орудия медицины и врачевания. Случить с ним что, его преемник найдет все в надлежащем порядке.
|
Брат Марк сел на ложе и задумчиво посмотрел на куски пергамента в своей руке. Эти послания из далекого - теперь уже действительно далекого - прошлого было неожиданным и, несомненно, тревожащим. Тревожащим не угрозой давних врагов, - ибо чего бояться перед близящимся судом Господним, кроме Его Гнева? - и даже не мольбой Эмилии, как таковой, но этой неожиданно вынырнувшей связью, чужим уже именем, чужой уже жизнью, снова пытающейся вовлечь его в скорби земной юдоли.
Он оставил все это позади после смерти Юстиана. И во время долгого путешествия сначала через земли великой империи, избегая свирепых болгар, через беспокойное Адриатическое море и затем через солнечные земли этого древнего полуострова, он становился все менее и менее Димитрием Малейносом, до тех самых пор пока не переродился во Христе, здесь, в этих простых стенах. Господь показал ему ошибочность прежнего пути, пороки гордыни, греховность упивания властью, бремя привязанностей, что побуждает к искушению и отворачивает душу от царствия Его. Начав как беженец, ныне брат Марк видел это путешествие как истинный путь.
Монах обвел взглядом простые стены. Клятвы, что он принес среди них, не были пустым звуком, временной прихотью, существующей, чтобы быть отброшенной в сторону как только прошлое снова напомнит о себе.
Он снова посмотрел на исписанные торопливым подчерком листы, тяжело поднялся, и, сложив все обратно в самодельный конверт, отправился в келью к отцу-настоятелю, вежливо здороваясь со встречной братией и получая в ответ столь же сдержанные приветствия. Кто-то мог счесть ироничным, что он, ранее принимавший решения за сотни людей, и неоднократно державший мир между двумя нациями на кончиках пальцев, ныне должен был получать разрешения на чтение, на путешествие вне стен обители, на разговор с приезжими, но брат Марк находил это правильным. Сейчас он не беспокоился о себе, вне зависимости от того, кто придет по его душу. Не беспокоился и о ребенке - в конце концов Господь дал, Господь взял, и брат Марк считал год благим, если из десяти рожденных в ближнем селении детей к году доживали пятеро; Эмилия же была молодой здоровой женщиной, и даст Бог, родит еще многих. Ей он мог ответить лишь молитвами. Но и умолчать это письмо, вне всяких перепон доставленное к его двери, брат Марк не считал правильным.
-
-
неожиданный отыгрыш! и почему мне казалось, что будет легко?)
|
-
Excellence is not a skill. It is an attitude.
|
-
замечательная сыгровка! получаю несказанное удовольствие) благодарю)
|
-
Изредка встречаются игроки занятые не только отыгрышем своего персонажа, но и находящие время, чтобы поднять голову и оглянуться по сторонам. За всю ветку. Это было удовольствием.
-
Хорошее начало, спасибо! :) И куда же без сапогов. ;)
|