Голосование за ходы

Сотти
10 часов утра

... Закончив завтрак и озвучив свой план сотоварищам, шустрый гном отправился в Малый Калимшан - яркий опыт вчерашнего дня и хорошая память без труда помогли Сотти выбрать правильное направление и добраться до ворот этого квартала Внешнего Града в минимальные сроки; в отличие от своих высоких и - в определенных случаях - пухлотелых друзей, юркому гному было куда удобнее лавировать в море людской толпы, подныривая под руки и увиливаясь от локтей и колен, проходя по запруженным людьми улицам Врат Балдура со скоростью, явно более быстрой, чем та, с которой он и его компаньоны передвигались вчера. Врата Василиска на сей раз не были переполнены людьми, задерживаемыми противным дварфом - сборщиком податей; то ли этот неизвестный "Щит Города" был найден, то ли сегодня мошна Нанта Тангола не нуждалась в дополнительных вливаниях за счет и без того неимущих бедняков, обитавших во Внешнем Граде. Как бы то ни было, Сотти без труда и вопросов прошел через Врата Василиска, и никто даже не попросил уплатить пошлину, о которой упоминалось вчера. Спустя час после того, как гном вышел из "Трех Старых Кружек", он уже стучал в дверь ломбарда, принадлежавшего Рилсе Раэль.

Дверь открыл старик Мусайед; брови седовласого калимшанца удивленно взлетели вверх при виде гнома, без своей свиты, да еще и в такое ранее время - Раэль вчера говорила о том, что будет ждать Героев Шири в полдень, то есть еще через два часа. Тем не менее, как и днем ранее, старик не произнес ни слова и жестом пригласил Сотти пройти внутрь. Приемный зал "Сокровища Калимы" не отличался ни от единого ломбарда или закладной лавки, виденных гномом прежде; стойка, полки со всякой всячиной, выставленной на продажу после того, как бывшие хозяева этих предметов не смогли выкупить их обратно, несколько толстых книг, чернильница с пером, проход во внутренние помещения строения, занавешенные тонкой шелковой тканью алого цвета, расшитой золотой нитью прихотливыми восточными узорами.

Мусайед провел Сотти через коридор, располагавшийся за занавесью, в уже известную ему комнату с подушками, занавесями и столиком, на котором сегодня уже не было ни чайника, ни чашек. Ни говоря ни слова, старик удалился, и спустя несколько минут в комнату вошла Рилса - одетая в легкий халат из полупрозрачной газовой ткани золотистого оттенка, сквозь которую неявственно, но все же вполне заметно проглядывала смуглая бархатистая кожа калимшанки и ее идеальные формы, которым могли бы позавидовать и многие красавицы из кругов знати не только Врат Балдура, но и многих других городов, которые на своем веку посетил Сотти.

- Чем обязана такой чести, сахиб? - обратилась Рилса к гному. - Желаете чаю? Кофе? Сладостей? Я, признаться, еще не завтракала, посему сочту за честь, если вы откушаете со мной, - девушка хлопнула в ладоши, и спустя минуту-другую в комнату вошел Мусайед с широким подносом, который он поставил на низкий столик. На подносе дымился чайник, источая аромат душистого бархатистого калимшанского чая, стояло несколько фарфоровых пиал, и два блюда - с лепешками из слоеного теста, сдобренные медом и маковыми зернышками, и с гроздьями белого, черного и красного винограда, невесть откуда взявшегося в этих холодных краях, да еще и ранней весной. Разлив чай в две пиалы, старик беззвучно удалился.

- Я удивлена вашему приходу. Неужели вы и ваши друзья передумали? Да настолько, что не смогли дождаться оговоренного времени? - Раэль улыбнулась гному. - И почему вы пришли один?

Остальные
9 часов утра

... Три Старые Жабы - так называли за глаза трех братьев, владельцев гостиницы и таверны, в которой остановился Азрион и его друзья - были на своем привычном месте, за барной стойкой, и - как всегда спорили над раскрытым гроссбухом, время от времени тыкая в строчки, нацарапанные корявым почерком, и громко обсуждая правомерность подобных грабительских трат на то-то и се-то. Точно тем же они занимались и вчера вечером, когда наши герои вернулись в гостиницу из Малого Калимшана, точно тому же они предавались и утром вчерашнего дня, когда Азрион, Синдбад и остальные пришли сюда заселяться. Видимо, у стариков это было любимое времяпровождение, хотя прелесть подобного развлечения и ускользала от понимания полуорка.

В ответ на вопрос Азриона все трое выдали хором:

- Коран Эльф! - хотя сразу же после этого и смутились, начал говорить вразнобой: - Но он человек занятой, один из сопредседателей Парламента, сами понимаете... И берет много... жадный, как и все эльфы... Да и вообще, он - балагур и повеса, такому достойному господину, как вы и ваша компания - вряд ли найти с ним общий язык... а мы - мы чем хуже?.. Мы тут заправляем нашим делом уже полсотни лет... дурак, тебе, может, и отправляться скоро на тот свет, а я еще молод, какие полсотни?!. Полсотни, старая вешалка, и ни днем менее, у тебя просто мозги как у выловленной в Чионтар рыбки - только памяти на минуту и хватает... Да не о том они говорят, вы нам скажите, нам, чего узнать хотите, а за разумную плату... мы и маму нашу вам продадим, если хотите... ей все равно, она воооон в том горшочке покоится уже дюжину лет, серая и порошкообразная, после кремации... Идиоты, не забуду мать родную, и продать не позволю!.. да это так, фразеологизм был, к слову, так сказать, чтоб вы поняли о серьезности наших намерений и отношения к нашим клиентам... Так что вас интересует, почтеннейший?

При упоминании о достойном вознаграждении у трех стариков глаза загорелись так, словно перед ними была самая прекрасная и вожделенная дама на земле, и им всем было на полсотни с ощутимым хвостиком лет меньше.

ВРАТА БАЛДУРА




Свою жизнь Врата Балдура начали как потайная гавань, в которой торговцы встречались с пиратами и "мастерами призрачных огней". Последние - это те, кто подманивал фонарями и ложными маяками корабли, потерявшиеся в тумане вдоль Побережья Мечей, к тем участкам побережья, где на эти корабли нападали и грабили. После удачной операции подобного рода, вероломные грабители отправлялись туда, где в будущем раскинутся улицы Врат Балдура, на излучине реки Чионтар, образовывавшей комфортную гавань и относительно легкий доступ к Торговому Тракту. Тут "мастера призрачных огней" распродавали награбленное торговцам, даже не опасаясь потенциальной встречи с истинными владельцами этих товаров.

Со временем предприимчивые торговцы и скотники решили, что великолепная (пусть и незаконная) торговля была более существенным фактором, чем скудная почва приречных утесов, и пустили здесь свои корни. Из-за постоянных туманов, обволакивающих окрестные земли при смене циклов дня и ночи, а также определенно благодаря специфической репутации местного жителей, это поселение стали называть Сирая Гавань - название, которое балдурианцы и по сей день используют для залива, образовываемого устьем Чионтар.

Свое нынешнее имя город обрел спустя столетия, когда известный путешественник Балдуран вернулся из своего странствия к берегам архипелага Эвермит, обители эльфов, где он искал легендарный остров Анкорóмэ. По возвращению Балдуран поведал местным жителям впечатляющие истории о своих безумных приключениях, а также вложил в развитие городка значительную часть своего новообретенного богатства - собственно, именно за эти деньги были возведены стены вокруг его родного города. Спустя какое-то время Балдуран вновь отправился в Анкоромэ - это последнее, что слышали жители Врат Балдура о своем земляке.

Стена, построенная за деньги Балдурана, включала в себя массивные врата и окружала дома и поместья на вершине холма, но оставляла каменистый склон, спускающийся к реке и гавани, без своей защиты. Такая планировка позволяла местным жителям взымать подати за товары, проносимые из порта наверх холма, где располагалась рыночная площадь. Коллеги Балдурана, капитаны мореходных суден, чьим домом являлась эта гавань, гневно возражали против такого положения дел, настаивая на том, что ворота, через которые в город попадали торговцы-южане и все путешественники, прибывшие сюда по воде, были "Вратами Балдура", и отказывались платить. Однажды вспыхнуло восстание, и была кровопролитная битва, и гегемония разбогатевших торговцев и скотоводов была сброшена со своего трона, а капитаны захватили бразды правления городом.Четверо самых старых капитанов, чьи дни в море были сочтены, отдали свои корабли молодым мореходцам, которые, в свою очередь, поддержали стариков в их стремлении стать четырьмя правителями города. Четверка в шутку назвала себя "герцогами", аргументируя это тем, что дескать "титулы помогут в проведении политических переговоров".

После того, как был основан Амн, торговля в мягком климате Врат Балдура пережила бум, и город в считанные годы разросся до небывалых размеров. Он поглотил Сирую Гавань и протянулся вдоль утесов. Судьбы Вышнего и Нижнего Градов были настолько переплетены между собой, что герцоги посчитали, что Нижний Град нельзя подвергать опасности нападения разбойников и пиратов. После принятия такого решения, были построены два новых сегмента городских стен, которые на севере касались Старой Стены (ее, в свою очередь, обновили и укрепили), а на юге - речной глади, оградив Нижний Град с востока и запада.

На сегодняшний день Врата Балдура все еще борется за независимость и свободу, но уже на новом уровне. Люди и бизнес, отгороженные от выгод жизни внутри городских стен, нагромождают свои поселения и помещения вокруг этих стен, или же примыкают к дорогам, ведущим в город. То, что некогда было двумя сообществами, ныне являет собой целых три: привилегированный Вышний Град, усердно трудящийся Нижний Град и полный беззакония Внешний Град.


ГЕРБ ГОРОДА



Корабль на гербе Врат Балдура представляет собой символ как важной роли самого города в качестве связующего звена между речной и морской торговлями, так и отсылку к имени Балдурана, путешественника и исследователя, направившего свой корабль далеко на запад, в неизведанные края, и вернувшегося домой, привезя с собой несметные сокровища.

Спокойное море символизирует намерение Врат стать центром мирной власти, а чистое синее небо - указывает на оптимизм касательно взглядов на будущее. Частые моросящие дожди и туман, окутывающий по утрам и вечерам город, сделали городской герб объектом частых насмешек самих горожан, а также послужили появлению на свет популярных высказываний, таких как "Когда герб будет прав", что значит "никогда" или "крайне маловероятно", или же "Как погода? - Как на гербе", что значит "солнечно, безветренно". Такие выражения, как "А море все-таки волнуется" или "Корабль что-то покачивает" чаще всего указывают на присутствие опасности или неприятности на пути.

ВРАТА БАЛДУРА СЕГОДНЯ

На настоящий момент Врата Балдура – один из самых густонаселенных городов Фаэруна. Результаты последней переписи населения ошеломляющи, и это даже не учитывая тех людей, которые живут в деревнях, окружающих город, и в фермах, расположившихся на мили вокруг города. Врата Балдура объявляет регион, находящийся в пределах двадцати миль от своих стен своими «законными землями», на которые он простирает свое «экономический приоритет», термин, дающий городу многочисленные привилегии, но не отягощающий его ответственностью. Фактически, Врата Балдура ныне является де-факто единоличной властью на сотню миль в любую сторону по Побережью Мечей.

Позиция Врат как связующего звена между сухопутной, речной и морской торговлями, оставляет особый отпечаток на культуре и населении города. Многие балдурианцы зарабатывают себе на жизнь, работая моряками, кораблестроителями, грузчиками, торговцами, банкирами и представителями всевозможнейших сопутствующих услуг – фермеры, столяры, бондари, мельники, пивовары, кузнецы и многие, многие другие.

Приток иммигрантов значительно разнообразил традиционный стиль жизни Врат Балдура. В тавернах теперь нередко можно услышать традиционные застольные песни халруаанцев, без труда можно найти заведения, где вас угостят пряными и острыми кушаньями калимшанской кухни, в лавках города с легкостью можно приобрести такие новшества, как, скажем, клепсидры, не хуже тех, которые изготавливают лучшие часовых дел мастера Невервинтера.

В то же самое время, вместе с привлекательными и приятными новыми идеями традициями в город пришли обычаи и практики, которые многие балдурианцы находят отвратительными или безвкусными. Такие тенденции привели к образованию Малого Калимшана, района во Внешнем Граде, который буквально отгородился стенами от остальной части города. Во Внешнем Граде также располагается Квартал Двойных Песен, усеянный крошечными храмами и часовнями, где чтут таких темных божеств, как Ловиатар, Хоар и Бешаба.

В конце концов количество и этнический состав населения рано или поздно стабилизировался, приток иммигрантов снизился, но так и не было достигнуто единого решения касательно того, как внедрить Внешний Град в состав Нижнего и Вышнего. Таким образом, огромное хаотическое нагромождение жилых кварталов, кое являет собой Внешний Град, включающий в себя длинные ряды поселений на север и на юг вдоль Торгового Тракта, а также к востоку от Нижнего Града по обе стороны от реки, не покрывается вниманием служб правопорядка, поскольку Парламент равных и Совет Четырех не предоставляют денежных средств для подобной деятельности ни Страже, ни Пламенеющему Кулаку.

Отсутствие во Внешнем Граде власти и его наполненность отчаявшимися беженцами из иных земель усилили влияние теневой организации воров и разбойников, известной как Гильдия. Используя новые подходы, идеи и жертвы своей деятельности, Гильдия ныне проникла своими щупальцами почти во все слои и сферы жизни Врат Балдура.

Мрачные жители Внешнего Града, переселившиеся сюда со своими еще более мрачными божествами, становятся все беднее и безнадежнее, и их недовольство Вышним и Нижним Градами растет с каждым днем. Тяжело трудящиеся ради выживания и повышения благосостояния обитатели Нижнего Града, облагаемые завышенными налогами и податями, живут в тени богачей Вышнего Града, и постоянно испытывают на себе ненавидящие взгляды жителей Внешнего Града. Богатые обитатели Вышнего Града предаются всем вообразимым грехам и порокам, и немногие из них, кто верен высоким моральным ценностям, боится покинуть свой дом в страхе быть ограбленным или искалеченным.

Вполне очевидно, что долго так продолжаться не может; вскоре пороховая бочка под названием Врата Балдура непременно взорвется.

... Когда Изабела подошла к Норольду, тот продолжал искренне улыбаться; в глазах патриарха светилась неприкрытая надежда на то, что ему наконец повезло и большая группа покупателей, наконец, решила купить что-то из его продукции, но по мере того, как уроженка Невервинтера говорила, надежда покидала Дласкера. Его взгляд сначала - на мгновение лишь - блеснул отчаянием и чудовищной усталостью, которую можно увидеть в глазах, услышать в голосе только тех людей, на которых внезапно обрушилось тяжкое бремя, которых сковали тиски безысходности и отчаяния. Почти сразу же взгляд Норольда исполнился целого океана эмоций - и замешательство, и непонимание, и страх, и ярость, смешанная с агрессией и праведным гневом. Когда Изабела попыталась взять ладони патриарха в свои, он с возмущением оттолкнул их и почти сразу же ответил девушке дрожащим голосом:

- Я не знаю, о чем вы говорите, госпожа, но вы явно явились не по адресу. Я понятия не имею, о каких таких "людях" вы говорите, и что значит "двойная игра". Я - честный горожанин, который, несмотря на свое высокое и благородное происхождение, должен тяжело работать каждый день, чтобы прокормить те остатки некогда величественной семьи Врат Балдура, которые восходят своими корнями к самому Балдурану; жестокая судьба и чудовищные события низвергли наш род с тех высот, куда мы заслуженно восходили, шаг за шагом, долгие десятилетия, столетия! В свете трагедии, которая все еще жгучей раной заставляет мое сердце кровоточить, ваши слова звучат бесчувственно, кощунственно и низко! - лоб Дласкера покрылся крупными бисеринами пота, правда, от чего патриарх начал потеть - от гнева или страха - Изабела определить не смогла. - Можете обыскать все, что хотите, хоть здесь, хоть у меня дома, хоть в моем цеху. Даже на скотобойни можете заглянуть, мне нечего скрывать! Если у вас есть, конечно же, на то полномочия, иначе - вопреки вашим словам - я все же позову на помощь Стражу. Я - патриарх, что бы другие обо мне не говорили, я - глава уважаемого рода, какой бы критический период не переживала моя семья, и я имею право на законную защиту! А вы - либо же объяснитесь, либо же убирайтесь к своим непонятным "людям", которые вас прислали! - глаза Норольда переключились на Хема, который в это время начал рыться среди товара, разложенного прямо на полу палатки. Взгляд патриарха заметался между членами партии, и голос его дрогнул: - Если вы не представители власти, убирайтесь, пока я даю вам такой шанс. Если вы - представители власти, объяснитесь, почему вы так двусмысленно говорили со мной, предъявите официальное мне обвинение, документы, и устраивайте обыск. Вы все равно не найдете никаких доказательств "двойной игры", что бы это ни значило. И после - убирайтесь.

Силы покинули Норольда, и этот некогда привлекательный мужчина, сникнув и весь свой ярый запал, мешком осел на свой стул. Безграничная усталость и даже какое-то безразличие читалось в его выражении лица и взгляде.

- О, это весьма познавательная и поучительная история, молодой... кхм... человек, - бодро отозвался на вопрос Азриона один из стариков. - И подобного рода информация будет стоить вам, скажем, пять золотых, верно, братья?

Две других Старых Жабы согласно закивали, с предвкушением потирая морщинистые ладошки.

... Рейджи, услышав слова Хемминга, почесал затылок:

- Насколько я заметил, ловушки были "мягкими" только в первом зале... Вероятно, дальше наши земляки-бедолаги не успели добраться и натолкнулись на тех вон мертвяков. Да и все, с чем мы столкнулись поглубже в Гробнице, явно не задумывалось над тем, чтобы пощадить наше здоровье. Может, нам всем стоит отойти в сторонку, на случай, если что-то пойдет не так?

С этими словами полурослик отступил немного назад и в сторону, предчувствуя недоброе, которое могло случиться, когда Хемминг нажмет на одну из плит.

Аферистка-Реалистка, Алхимик-Халк, Купец-Зануда и Воительница-Язва. Ах да, еще и Офисная Крыса

... Несколько шагов по коридору, и вдруг внезапно все те звуки, что привлекли (или завлекли?) наших героев в темные лабиринты тайных ходов древнего замка вмиг стихли. Сделав еще несколько шагов вперед, Тимофей и его спутники внезапно увидел перед собой странную, сюрреалистичную даже картину, писанную, увы, не маслом, а... писанную, в общем. В нескольких десятках метров впереди, в коридоре, который шел с сильным уклоном вниз и в который решили войти Альвар и его компанейцы, стоял Клерк и писал... писал некую картину, сосредоточенно выводя изгибы и завитушки в узоре, который явлен был, видимо, только ему, приправляя процесс визуального творчества еще и руладами бодрого журчания струи. Все это время Ник странным голосом приговаривал: "Вот тебе, вот так я тебе, ненавижу, мразь мерзкая!".

Очевидно, увиденная картина настолько поразила сознание Кики, Васи, Тима и Дары, что наши герои и не сразу заметили, что по обе стороны от Клерка стояла еще четверка неизвестных - миловидная девушка в роскошных одеяниях, весьма антуражных для какой-нибудь камералочки по Эпохе Возрождения, державшая в руках почему-то грубые мужские ботинки, и трое в костюмах, чем-то напомнившим всем, кро Кики, японских ниндзя, двое из которых держали в руках по факелу. Мадмуазель Кики же, с содрогающим ляжки ужасом, в них узнала наемных убийц из ордена "Ветви дзагуры на склонах Пудзи" - специально обученных мастеров рукопашного (и не только) боя, верой и правдой служивших Триаде. К слову сказать, уничтожавших своих оппонентов с завидной яростью, причиной которой многие считали негласное прозвище, коим именовали этих непревзойденных воителей - "Т-Пудзики".

Внезапно троица одетых в черное воинов встрепенулась и насторожилась; двое из них, у кого не было в руках факелов, выхватили острые мечи, ярко отсвечивающие танцующие отблески факелов, а те, кто эти факелы держали, перехватили их поудобнее, так, как обычно держат боевую палицу в руках. Девушка недоуменно оглянулась на своих спутников, после чего начала пристально вглядываться во тьму перед нею...


Рунист-Нудист, Доктор-Выпивоха, Ведьма-Татьяна и Колдун-Евгений

... Доктор Шульц еще раз булькнул, с пренеприятнейшим звуком всосав остатки темного эля, и, сказав странное слово не менее странным утробным голосом - "Ыыыыы", так его услышала Марьяна, "отрыжка" - так его идентифицировали более подкованные в деле потребления продуктов брожения Никита и Игорь, обвел неопределенным жестом рукой помещение:

- Вомске-роццвиники?! Эта кххие? Эта па ккой линии? Низзаю, можжт и ессь... А пра бес... бис... пиз... пизбарядаххх... Эта ни моя лабр... бр... братория. Я ззесссь - прив... фличенный сп... спез... спссалист, а тут сваи эгззерссссисы праводят сё...сстры Истерич... фон Истерииии. Миня ни меньш ваш... эээээ.... *опять отрыжка* ...го пражжжжает степинь заппущщеннасти sssanctum sssanctorum, так сссзать, любого вра...ча, или, с... с... скажем, паталого... огого... анатама. Хоцця они... мЫыыыы... тожж врачи, пршу заметить!

Сам Дитмар регистрировал свое не вмеру странное поведение с растущей тревогой: создавалось впечатление, что он - сторонний наблюдатель того, как кто-то, подвесив его тело на невидимые вервочки и проведя незаметные проволочки к его голосовым связкам, распоряжался его sanctum sanctorum, так сказать, то есть - его телом. Угасающая реакция нервных синапсов донесла до почти погрузившегося в необъяснимо-пьяный туман сознание мысль: "Меня отравили!", прежде, чем чумной доктор кулем осел на каменный пол морга.

Никита тем временем судорожно пытался выпутаться из нелепого положения в позе эмбриона посреди кучи чужого грязного, дурно пахнущего и даже местами окровавленного белья, в конце концов смог вернуть себе былое достоинство, натянув штаны, рубашку и куртку, которые, видимо, упали в шахту прежде него. Ботинок парень, увы, так и не нашел, зато нашел все то, что было на нем во время встречи с этой... Силэ. Меч, пояс с пузырьками, даже жемчужина, врученная всем Избранным старыми ведьмами, но не ботинки. И это тогда и там, где каменный пол был влажен, скользок и холоден, и именно они сейчас бы согрели не только пятки Асвейга, но и его душу, что вовсе не говорило о том, что она в пятках парня находится.

Марьяна же и Цербер, с искренним недоумением созерцавшие метаморфозу, произошедшую с навязанным им новым "сопартийцем", даже подумали было - "А вдруг все местные так восприимчивы к алкоголю?", но эту мысль перекрыли другие: у Игоря: "Откуда нам знать, может, он с обеда не прекращает лакать", а у Марии - "Что за черт... Шушера!!! Ты чего так больно кусаешься! А если я тебя укушу сейчас?". Мысль Цербера не нашла достойного продолжения, а вот Марьянина мысль была встречена потоком негодующего сознания крысы-фамильяра: "Меньше бы ты на этого хрена мрачного заглядывалась, да больше времени уделяла той, кому обязана уделять все свое время, внимание и на кою должна направлять обожание, а не на этого лохматого самца вашего странного вида, давно бы поняла, что я тебе что-то сказать хочу. Я уже не сказать хочу, я пищу тебе, дура: когда вас тут столько образовалось, целых четверо, да еще и я, что-то нехорошее проснулось. Ой, какое нехорошее! На пи-пи-помооощь!!! Верни меня домой, немедля, пожалуйста!!!"

В это же самое время в шахте лифта, по которой совершил свой полет навигатора Никита минутами ранее, послышался странный шум, напоминающий звук падающего дождя, мелкого водопада во время засухи или общежитейской канализации, серьезно засорившейся благодаря общественной женской душевой.

... Когда мисс Уинстон появилась в кулуарной части ангара, Маркус вежливо поклонился ей, как и подобает джентльмену, приветствующему молодую красивую леди из хорошей семьи. Однако мисс Джанет не была настроена на обмены любезностями - это было очевидно из того, что сразу же, без обиняков, она приступила к делу. Такую жесткую хватку и практичный подход доктор Эттери уважал превыше всего, ибо именно так вести дела и приучил его отец, на собственном примере показав сыну, что прагматичность, прямолинейность и активность являются ключевыми залогами успешности бизнеса и качественного постоянного роста карьеры. С удовольствием улыбнувшись подобной мысли - любая работа перенимает качества своего работодателя, и уж если мисс Уинстон-Роджерс сразу задала такой энергичный темп, Маркус надеялся, что и остальная часть их дела будет такой же активной и плодотворной.

Приучив себя всегда делать заметки и записи, когда он работал с пациентами, обсуждал новые случаи в лечебнице или составлял для себя план будущей лекции, доктор Эттери выудил из своей сумки толстую записную книжку в кожаном переплете, авторучку и принялся делать пометки на очередной чистой странице, не забыв указать дату, время и перечислить имена присутствующих на встрече людей:

09/28/37
~7.30 PM
Чикаго, Иллинойс

Мисс Джанет Уинстон-Роджерс - работодательница
Мистер Николас Баковецки - "друг семьи"; профессия - ?
Мистер Ричард Каллахан - коп? сыщик? федерал? знакомое имя... "новый Дж. Потрошитель" - ?
Мистер Кеннет Смит - коп? сыщик? федерал?
Мистер Х - ?
Б. - какого черта?!

Отец работодательницы (дальше "Мисс Дж.") - жертва моды на т.н. "оккультные науки" и "сверхъестественное". Многочисленные поездки. Лето 1924 - очередная ("опасные люди" - ?), вернулся в авг. того же года с резкими признаками изменения личностных качеств, возможными проявлениями паранойи и депрессии. До смерти заметного улучшения не наблюдалось, о причинах смены характера и событиях поездки Мисс Дж. не рассказал, все документы, связанные с предыд. деятельностью уничтожил.

Отец Мисс Дж. - анамнез? мнение специалистов?

Дуглас Хенслоу (Саванна, Джорджия) - ? Письма отцу Мисс Дж. с расспросами о последней поездке оного.

Закончив тезисно записывать услышанную информацию, молодой человек поднял взгляд на мисс Уинстон и спросил:

- Я уверен, что в рамках своих предварительных исследований и наведения справок вы узнали, кем именно является упомянутый вами мистер Дуглас Хенслоу, мисс Уинстон-Роджерс? Известны ли вам его род деятельности и специализация? Это помогло бы нам как минимум подготовиться к встрече с ним. И еще - профессиональный вопрос, если вы позволите. Обращались ли вы к специалистам по поводу изменения поведения и характера своего отца? Если да, то есть ли у вас история болезни, записи, какое вообще у них было мнение по поводу такой кардинальной перемены?

Рунист

- Вот и я так думаю, как говорится, "спрос не ударит в нос", верно? - подтвердила девушка, с любопытством смотрящая на дверь с горгульей через плечо Асвейга. Молодой человек толкнул дверь, и та открылась без малейшего сопротивления; за ней чернела тьма неосвещенного помещения. - Он ударит в темечко, - со странными нотками в голосе добавила Силэ, и это было последнее, что услышал Никита прежде, чем резкая боль в обозначенном девушкой месте, вспыхнувшая звездами перед глазами, не унесла его в блаженное бессознательное состояние.

Аферистка и Воительница

... Использование магических энергий уже становилось не такой запредельной наукой, как это казалось Даре раньше - она представила свет, яркую сферу, которая должна была возникнуть у нее на кончике меча, и та, словно это было само собой разумеющимся, вспыхнула там - шарик матового света, интенсивностью своей приближавшегося к свету от горящего факела. Свет импровизированного меча-фонарика Дары осветил темный пыльный коридор, уходивший куда-то во тьму, из которой доносились те самые звуки, которые слышали и Кики, и Дарья у себя в комнатах - стоны, пыхтение и возня.

Пройдя немного вперед по коридору потайного хода, девушки вышли на Т-образную развилку; коридор продолжался дальше прямо, ведя, вероятно, в апартаменты самой Кики, и ответвлялся влево - именно из него и слышались звуки, привлекшие внимание искательниц приключений на свои пятые точки. Свернув влево, Кики и Дара ощутили, что этот коридор резко уводил их вниз, в сторону уровня второго этажа, и через несколько метров они вышли в перпендикулярный коридор, который кольцом охватывал изнутри внешнюю стену замка. Слева от них, через один проем очередного коридора, сродни тому, из которых вышли девушки, стояли Вася и Тимофей, которого Кики знала как Альвара.

Алхимик и Купец

... Коридор, уходивший вправо* и весьма заметно вниз, через несколько метров (если пораскинуть мозгами, то можно было бы предположить, что здесь Вася и Альвар уже находились где-то на уровне второго этажа) вывел наших героев в еще один, на сей раз снова образовывавший с коротким коридором Т-образное сочленение. Новый коридор простирался, сколько хватало зрения как Васе, так и Альвару - постепенно закругляясь из-за округлой формы главного строения замка. То тут, то там, с равными промежутками, в коридоре зияли порталы проходов - как тот, из которого только что вышли наши герои; вероятно, это были пути, по которым можно было добраться до любой комнаты на третьем, гостевом, этаже замка фон Истери.

Звуки, насколько позволяли об этом судить чувствительные уже уши Тимофея, доносились из ближайшего проема слева; следующий за ним был освещен каким-то неясным мерцанием, и из него доносились звуки уже нового характера - приглушенные женские голоса; еще мгновение - и из этого коридора вышли настороженные Дара и Кики.

Ведьма и Колдун

... Войдя внутрь, Марьяна и Цербер смогли осмотреться более основательно. Вопреки первому впечатлению, данное помещение скорее напоминало действительно морг или лабораторию какого-нибудь медика времен Средневековья, когда представления о чистоте и гигиене были несколько иными, и отсутствовали все эти современные приспособления, аппараты и инструменты, какими бы они ни были у медиков двадцать первого века.

В частности, тело на столе было вскрыто довольно профессионально, насколько позволяли судить об этом Игорю и Марии просмотры популярных детективных сериалов и голливудских блокбастеров; отсутствовали внутренние органы, а на лице у бедолаги, при жизни - мужчины неопределенного возраста и телосложения, - отсутствовали глаза и слезные железы, а также крышка черепа и мозг. Судя по тому, что воздух в этом подземном помещении был прохладный, и по тому, что запах от трупа наши герои ощутили, только когда подошли к нему поближе, умер он прошлым днем или вечером. Тело было обнажено; его одежду - точнее, его одежду в числе прочего тряпья - зоркие глаза Марьяны заметили в самом дальнем углу зала, в нише, которая напоминала что-то вроде "грузового лифта" в стиле викторианской эпохи. Одежда была не из дешевых - качественные ткани, меховой воротник и шапка, какие-то куски парчи, вероятно, принадлежавших не этому мужчине на столе, была окровавленной и неаккуратно скинутой в кучу внутри шахты лифта.

Подойдя в эту часть зала, помимо шахты лифта с ее неоднозначным содержимым, внимание наших героев привлек также и алхимический стол, на котором было все многообразие посуды, инструментов и ингредиентов, которые наверняка порадовали бы Васю или Дитмара Шульца, но Церберу и Марьяне они были неинтересны, поэтому ведьма и колдун переключили свое внимание на шахту. Если есть лифт, должен быть способ поднять его наверх, верно? А значит, есть и способ сбежать из этих мрачных подземелий, не засветившись перед хозяйками замка как слишком любопытные, сующие свой нос туда, куда не следует... С этой мыслью, посетившей одновременно обоих наших героев, Марьяна и Цербер подошли поближе к вороху одежды, лежавшему на цинковом "подносе", который, собственно, и исполнял роль грузового лифта - вероятно, он использовался для транспортировки сюда с верхних этажей... хм... явно не живых людей или грузов, которые не особо озаботятся комфортом и удобством передвижения. Только начав осматривать шахту и окрестные участки стены в поисках кнопки, рычага или чего-то, что могло бы привести этот древний механизм в действие, наши герои внезапно услышали в шахте эхо каких-то звуков. Возня, пыхтение, шорохи, приглушенный стон - и странный шелест. Инстинктивно подавшись назад, Марьяна и Цербер увидели, как поверх и так немелкой кучи одежды упало что-то, что до боли напоминало то, во что сегодня на обеде и после него был одет Никита. Не успев ни выдвинуть рациональных предложений, ни сальных шуточек, наши герои следом увидели и обнаженное тело Асвейга, с легким стуком упавшее поверх кучи тряпья, которая заметно смягчила его падение. Упав, Асвейг остался недвижимо лежать там же, поверх собственной одежды и поверх окровавленной одежды тех, кто, возможно, точно также совершил подобное путешествие.

В этот же момент где-то позади, из коридора, по которому сюда пришли Марьяна и Цербер, раздался какой-то металлический скрежет.

Доктор

... Бегемот махнул лапой на ответ Шульца и мурлыкающе рассмеялся:

- Ну да, ты прав... Я точно так же ощущаю ягненочка или розового поросенка под фартуком мясника из нашей деревенской лавки, а почему? А все потому, что они пропитываются сладким ароматом нежной сочной плоти. Эх... - залпом допив свой эль, кот внезапно насторожился; его уши отреагировали на что-то, что Дитмар услышал спустя секунду: какой-то грохот и металлический звон.

- Ты слышал это? Странный звук... Словно решетку опустили. Нужно сходить, проверить... Вот и приключение нас нашло, в дополнение к шикарному элю, за который, дружище, тебе отдельное спасибо.

Бегемот отставил в сторону пустую кружку, отодвинул примус и, поднявшись на задние лапы, направился к двери:

- Пойдемте, доктор, вдруг кого пришибло невзначай защитным механизмом. Сколько раз уже говорил этим старым кочерыжкам, что с тех пор, как их папеньку, лича этого поганого, усмирили и развоплотили, а филактерию его в навозную яму вылили, нечего и некого бояться здесь, пора бы и дезактивировать все эти чертовы ловушки. Но нет - паранойя у Аранойи прогрессирует темпами урагана, - кот раздраженно фыркнул.

Через несколько минут Бегемот вывел Шульца на перекресток, один из проходов которого, обозначенный каменными буквами "ИНЦИ/INRI" над притолокой, был перекрыт массивной металлической решеткой с прутьями в добрый палец толщиной.

- Ну, говорил же. Кто-то не на тот камушек наступил, - кот присмотрелся к стене слева и, потрогав несколько камней, наконец нашел нужный и нажал на него. С глухим рокотом решетка поднялась вверх. - Пойди, посмотри, кому там нос оторвать за бытие любопытной Варварой, а я пойду извещу сестриц. Не наступай на темную плиту, третью по счету после этой вот, где решетка опустилась, - Бегемот указал доктору плиту-активатор ловушки и, пробормотав что-то себе под нос, ушел прочь, оставив Дитмара наедине с самим собой.

- Уважаемые, я бы вам помог, чем смог бы, но, увы, не обладаю достаточной компетенцией и познаниями в анатомии... то есть устройстве летательных аппаратов, - с искренним сожалением вставил свои пять кредитов Кента в беседу Питера и Макса. - Хотя этим досадным упущением планирую заняться на досуге; для пытливого ума, как оказывается, нет ничего невозможного. Я откопал в безграничных запасах информационной базы данных руководство для тех, кто впервые выходит в открытый космос, хорошенько все изучил, и результат налицо - вот он я, даже без сторонней помощи, здесь, посреди этой безграничности... - Кента попытался сделать размашистый жест рукой, показывая эту самую безграничность, и с трудом удержался в прежнем положении - сила инерции в пространстве с отсутствием значимой гравитации не любила резких движений.

... Выйдя из "Бьюика", Маркус повесил свою "полевую сумку", как он ее называл - такую, какую зачастую носят почтальоны и продавцы газет; сам факт ее существования неимоверно расстраивал его мать, Роуэн Эттери, поскольку подобного рода аксессуар был "скорее в пору мальчишке-студенту, а не уважаемому профессору из почтенной семьи", но свою "боевую подругу", как в шутку называл эту сумку сам Маркус, он ни за что не хотел променять на более соответствующий его статусу и ученой степени саквояж. Вместительная, удобная, практичная, она не мешала и не отвлекала необходимостью постоянно носить ее в руке, как это было бы с саквояжем, к тому же обилие секций и кармашков делало ее незаменимой в полевой работе - так профессор Эттери называл свои выездные визиты к пациентам, с которыми другие врачи и специалисты не могли разобраться без вмешательства стремительно воссиявшей на горизонте научного мира светила. Его неординарный подход и умение оперировать огромным архивом сведений, теорий и практических наработок (как своих, так и почерпнутых из монографий и научных трудов других психиатров), который хранился в безбрежных закромах памяти Маркуса, делал этого молодого человека и достойным конкурентом для карьеристов на научном поприще, и завидным приобретением для Бостонского Университета, совсем недавно подписавшего долгосрочный контракт с профессором Эттери.

Собственно, контракт с университетом был единственным препятствием, которое встало на пути между Маркусом и заманчивым предложением мисс Уинстон-Роджерс; к счастью, совет правления университета согласился пересмотреть его условия и перенести начало вступления профессора Эттери в должность старшего преподавателя кафедры психиатрии и психологии на следующий год. Отец, в тот сентябрьский туманный вечер, когда за семейным ужином Маркус озвучил свои планы на ближайшее будущее - отложить карьеру преподавателя, приостановить частную практику и отправиться в Чикаго для участия в неком чрезвычайно прибыльном расследовании, в котором требовалась экспертиза и навыки профессора Эттери, лишь вскинул брови и спросил, хорошо ли сын все обдумал. Обычно Родрик Эттери не сомневался в решениях Маркуса, удостоверившись на опыте, что его сын всегда продумывал свое будущее и принимаемые им решения на несколько шагов вперед, поэтому и довольствовался лишь ответом: "Да, я уверен - во-первых, это возможность попытать себя в новом амплуа привлеченного специалиста, что значит новый опыт; во-вторых, это будет свежим разнообразием и своеобразным отдыхом после нескольких лет тяжелой работы над собой, карьерой и статусом. Мне нужен отдых, это я могу себе сказать, как специалист в природе нефизического здоровья человека. И, в-третьих, отец, ты ведь знаешь, что я не соглашусь использовать ресурсы семьи - я обязан приумножать их, а не расходовать; это выгодное предложение, и оно лишь укрепит финансовую независимость и защищенность нашей семьи." Мать, как всегда, переживала о том, что "непонятное дело" и "удаленность от семьи" может скорее навлечь больше хлопот и забот, чем принести пользу, но, как обычно, очень быстро утихла, когда двое мужчин, на которых Роуэн Эттери привыкла полагаться во всем в своей жизни, показали свою уверенность и проявили очевидное спокойствие. В конце концов, как считала Роуэн, мужчины должны принимать решения, а удел женщин - поддерживать их в этом; единственное, что тревожило ее, это неспособность матери поддержать своего мальчика, буде тот уедет далеко.

Спустя десять дней после того вечера, Маркус прилетел в Чикаго. Это был второй раз в его жизни, когда он воспользовался самолетом - и сей опыт ему понравился не меньше, чем в тот, первый раз, когда вся семья Эттери в полном составе - отец, мать, Маркус и Беатрис - летали в Лондон, родители - для улаживания каких-то юридических вопросов своей семьи, в которых дети на тот момент не смыслили ровным счетом ничего, дети же - ради того, чтобы увидеть Столицу Цивилизации, самый главный и самый древний город их исторической родины. Туманный Альбион в целом и Город Дюжины Мостов в частности поразили тогда Маркуса и Беатрис, всколыхнув в юноше идеи о важности родовых корней и семейного наследия, а в девушке - романтические идеи о ведьмах, древних легендах и реальности волшебства. В начале тридцатых годов вся Европа бредила паранормальным и метафизическим, не избежала этого и колыбель всех европейских сказок, легенд и историй о необычном - Лондон; помнится, семья Эттери даже поприсутствовала однажды на неком "спиритическом" сеансе, который, как теперь понимал Маркус, был ни чем иным, как способом убить время пресытившимся новыми возможностями и удобствами, даримыми постоянно развивавшейся цивилизацией Нового Века, самообманом и попыткой обратиться к коллективному бессознательному, генетической памяти предков, цеплявшейся за иррациональную веру в существование нефизического и неочевидного мира.

Мысли о путешествии в Лондон навеяли на Маркуса меланхолическую тоску по прежним временам и заставили снова подумать о судьбе сестры. Прежде, чем покинуть Бостон, профессор Эттери навел справки через своих доверенных лиц и узнал, что девушка, по некоему странному стечению обстоятельств, отправилась в какое-то путешествие - покинула город день назад на поезде. Увы, куда именно отправилась Беатрис, информаторы Маркуса сообщить не смогли, но обещали сообщить сразу же, как только наведуд справки. Что ж, теперь их пути разошлись еще дальше друг от друга, и это не могло не печалить Эттери, хотя он и осознавал, что доля его вины в этом была намного большей, нежели его сестры, но... Но он не будет думать о том, что не решить здесь и сейчас, и поставит вопрос об обнаружении местонахождения Беатрис в список первоочередных задач на ближайшее будущее.

Будущее, как оказалось, более близкое, чем мог бы предположить Маркус. Поправив на плече свою "полевую сумку" и пройдя в необычный для подобного места - ангара - уголок комфорта и цивилизации, Маркус принялся разглядывать обширную коллекцию интереснейших, на его взгляд, книг, хозяйка которых заставила себя немного подождать; как вдруг... "Приветствую, мистер Эттери", - раздался родной голос совсем рядом. Невероятно. "Совпадений не бывает", когда-то он слышал эту фразу, сказанную этим же голосом, и сейчас он был готов полностью согласиться с противоречащим основным постулатам логики и теории вероятностей утверждением Беатрис, которая стояла здесь же. Слегка поклонившись сестре, Маркус не менее чопорно ответил:

- Рад видеть вас, мисс Эттери, это, как всегда, радость и честь. Неожиданно, что мы повстречались здесь и сейчас, вы не находите? - еще один полупоклон он отвесил в сторону молчаливого незнакомца в фетровой шляпе. - Профессор Маркус Эттери, к вашим услугам, сэр. Сия чарующая леди с нездоровым пристрастием к никотину - моя сестра, мисс Беатрис Эттери. Мы все - приглашенные нашей таинственной нанимательницей, мисс Уинстон-Рожерс, я полагаю?

... Рассматривая повреждения, нанесенные несчастному Гелиму, Кире подумалось, что так разодрать живот мог бы и дикий зверь, вот только проблема - с тех пор, как жители Ценнана покинули каэр и вышли на поверхность, а по тому событию уже миновало больше года, ни единый обитатель временного лагеря, включая даже самых опытных охотников, укротителей и следопытов не обнаружили ни единого подтверждения тому, что в окрестностях будущего города Ценнан водятся хоть сколь бы то ни было опасные для жизни человека животные... хотя дикие звери, повинуясь инстинктам и обстоятельствам - таким, как засуха, задержавшаяся зима, недостаток пропитания. Но опять же, Кира никогда не слышала о животных, которые могли бы так чисто и аккуратно вскрыть грудную клетку человека или любого прочего существа. Опять же... Девушка слышала однажды вечером, как Адепты ее Дисциплины, Кругов более высоких, чем ее собственный, обсуждали последствия Сопряжения Сфер, с которыми пришлось столкнуться жителям этого мира, вновь в него вернувшимся из подземного заключения. Вихри магических энергий порой до неузнаваемости исказили привычный мир прошлого, и некоторые животные преобразились, став чудищами, о которых и помыслить не могли предки Киры или кого-либо из ее соплеменников.

Снова в путь, снова по следам, которые уводили Адептов все глубже и глубже в самое сердце древнего леса, до тех пор, пока Кира, шедшая впереди, не дала внезапно беззвучный сигнал своим друзьям остановиться и не издавать никакого шума. Девушка увидела, что в нескольких метрах впереди начиналась поляна, и периферическим зрением лучница заметила какое-то движение на поляне, посему и отреагировала молниеносно - всем стоять, не двигаться, не издавать не звука, впереди опасность!

Сделав несколько осторожных шагов вперед, Кира увидела открывшуюся перед ней лесную опушку, полумесяцем окантовывавшую резко уходящий вверх склон невысокого, но массивного холма, составленного из карстовых и гранитных пород. Темный зев пещеры одноглазо уставился на охотницу, и подле него девушка заметила лежавшие на земле тела связанных орка, гнома и двух людей. Рядом с лесорубами - а это были они, в этом Кира не усомнилась ни на секунду даже с того расстояния, которое отделяло ее от пленников - дергано передвигаясь и пошатываясь, бродили странные существа... Некогда люди, и даже ныне сохранявшие признаки человекоподобности - две руки, две ноги, голова, торс - представляли собой зрелище не менее отвратительное и пугающее, чем найденный часом ранее труп растерзанного Гелима. Синевато-зеленая кожа, покрытая трупными пятнами, кровавые подтеки у глаз и рта, а также на швах, покрывавших все открытые участки кожи этих существ, назвать которых "людьми" Кира не смогла бы даже при большом усилии и желании. Казалось, что это - две куклы, сшитые из различных частей людских тел, две куклы, медленно, но неумолимо разлагавшиеся и гниющие, но при этом довольно подвижные и вполне опасные, насколько позволяли судить об этом наблюдения Лучницы.

... Вельмот еще долго распространялся, выражая свою точку зрения, после того, как Аластайр лег спать - парень слышал монолог аасимара на самой границе сознания, постепенно обволакиваемого уютным покрывалом сонного забытья. Ореху на мгновение даже стало жалко беднягу - столько сил потратить, сотрясать воздух, что-то доказывая, а в результате - всем плевать и никто не слушает. Это была последняя осознанная мысль парня, после чего начались сны - они были яркими, сумбурными и безумными; подсознание явно пыталось избавиться от всех неприятных переживаний, накопившихся всего за один, но очень-очень долгий день. Аластайру снился Оливер, падающий на колени и целующий землю, по которой плавной походкой шла стройная нагая женщина с длинными рыжими волосами; Соггрин! - подумалось Ореху, но когда та обернулась, это оказалась Карана. Она развернула невесть откуда взявшиеся крылья и, изрыгнув пламя из двух драконьих голов, которые у нее почему-то были вместо грудей, она взлетела ввысь и растворилась в сером месиве свинцово-пасмурного неба. Ореху снились орки, выряженные в мантии династических волшебников Харперов и, сидя на привале у костра, дискутирующих на тему того, насколько влияют на скорость переписывания манускрипта качество пергамента, чернил и угол заточки пера, которые использует писарь. Снились парню скелеты, танцующие под какую-то разбитную мелодию; скелеты, наряженные в платья Аластры Хатвинтер, сладострастно покачивали бедрами и звонко постукивали челюстями в такт играющим тамбурину и лютне. Снилось Аластайру много еще всякого, но, как часто бывает с подобными снами - когда разум выбрасывает из закромов накопившийся мусор ненужных эмоций, тревог, переживаний и разочарований - ничто утром уже не помнилось, и молодой человек проснулся отдохнувшим и бодрым.

* * *

- Кольцо действительно очень полезное, и даже если не пригодится на практике, куш за него выторговать сможем недурственный. Хотя жаль, что Вельмот, как мне кажется, захочет выпасть из доли - как же, кольцо-то мы получили благодаря нашим злым и неэтичным действиям, а он у нас праведный и чистый настолько, что, возможно, и в отхожие места не ходит. Хотя это все, конечно же, лишь предположения. А вот прятать его не стоит - надень, Лантир, колечко-то. Уж действительно никогда не знаешь, когда с неба дракон обрушится, и пламенем дыхнет; тогда может оказаться слишком поздно, а вот на пальце кольцо и есть не просит, и жизнь спасти может, - Орех подмигнул эльфу и собрался было добавить еще что-то, но его прервал окрик незнакомца, приглашавшего всю честную компанию отведать их пива и присоединиться к их лагерю. Выпивка, еда, тепло костра и веселые полупьяные беседы - что можно было представить лучше посреди холодных диких и опасных земель? Усмехнувшись одним уголком рта, Орех предвкушал уже угощение, но и об осторожности не забывал - на предупреждение Дилледа едва заметно подмигнул, приготовившись смотреть в оба и быть настороже.

* * *

В представлении друг другу Аластайр поучаствовал молчаливо-пассивно, вежливо кивнув гостеприимным торговцев, и также безмолвно выразил свою готовность присоединиться к группе, решившей осмотреть найденные Тулли тела.

- Молодость в большинстве своем так порывиста и нетерпелива, - улыбнулся Старейшина. - Погодите, идти в лес стоит, ибо уже полдень, и кто знает, сколько времени у вас уйдет на то, чтобы понять, почмеу они так задерживаются, но все же не стоит уходить так поспешно. Теццерет мыслит в верном направлении: для начала вам стоит разузнать побольше о задании, ведь знание - сила, разве не так? - Феннон звучал сейчас так, словно вещал перед аудиторией студентов на очередном уроке. - Никогда не принимайтесь за дело, не выяснив все возможные детали и всю доступную информацию. Даже если большая часть из того, что вы узнаете, вам и не пригодится, но чем больше знаешь - тем более целостная картина того, как дела обстоят теперь и как они могут измениться в последствии, у вас сложится.

Итак, лесорубы. Во-первых, их было шестеро: трое людей (Кентрам с его братом Мантеком и Гелим), двое орков (Тартук и его девушка Линтак) и гном (Грэм Сильнобровый). Временный лагерь свой лесорубы разбили в одном из близлежащих лесов - к нему ведет тропинка, начинающаяся севернее от места строительства, до нее нужно идти примерно полчаса, может, чуточку больше. И после - по этой тропинке - примерно час пути до самого леса; возможно, Леа помнит его, когда пролетала вместе с троалской экспедицией над густейшими, почти непроходимыми зарослями хвойных и лиственных деревьев к северу отсюда. Какие опасности скрываются в его чащах, нам не ведомо, поскольку наши лесорубы начали разрабатывать это место всего несколько дней назад, но до сих пор, вроде бы, все было спокойно. И что касается твоего вопроса, Теццерет - хвала Страстям, с нашим скотом все в порядке, а единственные горожане, судьба которых нам неизвестна на настоящее время - это следопыты, несколько лет отправлявшиеся на разведку из каэра, но никогда в него не вернувшиеся, - это было много лет назад, как вы знаете, да еще эта шестерка мастеров топора и пилы, наши лесорубы.

Если вы готовы отправиться в путь - советую прежде зайти к Дженне Травнице, которая соберет вам в дорогу кое-что из своего арсенала - мало ли, вдруг кому-то из лесорубов стало плохо, а вдруг кто-то себя поранил их опасным инструментарием... В общем, лишние средства исцеления, уверен, не помешают. Еще вопросы есть?

1 день месяца Мауаг, 1510 год по летоисчислению Троала
Полдень
Окрестности каэра Ценнан, северо-восточный Барсайв



... "Мауáг" - это троалское слово не имело никакого особенного значения для обитателей каэра Ценнан, равно как и всех прочих каэров Барсайва, лишь еще одно наименование для отрезка времени в тридцать дней. Точно таких же, как и любой прочий день, месяц или год, все триста с лишним лет, в течение которых жители Земли обрекли себя на добровольное заключение в подземных пещерах каэров, спасаясь от губительных последствий явления, которое вошло в историю под названием "Сопряжение Сфер". Лишь год назад, когда ценнане вышли наконец на поверхность, чтобы отстроить свой город из руин, в которые его обратили время, солнце, морозы, ветер, дожди и - самое важное - Ужасы, безумствующие в своем бессилии добраться до обитателей каэра, каждый месяц, каждый день стал облекаться для них в одеяния из вкуса, цвета, запаха, всего спектра ощущений, чувств и эмоций.

В этот ясный и теплый мауагский день четверо молодых Адептов, совсем недавно прошедших обряд Посвящения, выполняла свое задание, которое им поручалось каждый день уже более месяца, - наблюдение за безопасностью долины, окруженной цепью изумрудных холмов, в самом сердце которой отстраивался будущий город Ценнан. Работа была непыльная и радовала возможностью в который уже раз насладиться всеми чудесами открываемого заново мира; вот и сейчас Ван-Ши, лежа в траве, вдыхал полной грудью теплый и свежий весенний воздух, так сильно отличавшийся от спертой атмосферы подземного каэра, наполненной ароматами пыли, плесени и тысяч тел, более трехста лет вынужденных жить в каменных коридорах и залах своего подземного убежища - тогда эти запахи казались естественными и единственно возможными, сейчас же, когда целый безграничный мир открылся пленникам обстоятельств и Сопряжения Сфер, воспоминания о прежнем опыте не внушали ни малейшего желания возвращаться обратно в каэр. Орк разглядывал белоснежные мазки перистых облаков, неспешно плывущих по бездонной синеве неба, и мечтал, как однажды он окажется выше их - там, на палубе летающего корабля, как он будет упиваться свободой, безграничностью, единством со своими собратьями-Небесными Разбойниками, как будет наслаждаться отвагой, удалью и возможностями, которые будут открыты перед ним и его командой. В своих грезах он непременно был обречен на свершение героических подвигов, а те, в свою очередь, повлекут за собой славу, признание и богатство.

Леа беззаботно порхала с место на место, открывая для себя все новые и новые виды, ароматы и оттенки полевых цветов, и наблюдая за полетом деловито жужжавших вокруг пчел и шмелей. Девушку очаровавыло то, что каждый день приносил с собой новый опыт, новые впечатления и новые краски, которые были словно целебный бальзам для ее души, истерзанной болью утраты и иссушенной однообразием и удушливой серостью каменных лабиринтов каэра.

Гваэрон развлекал себя той игрой, которую полюбил еще с самых первых уроков в своей Дисциплине, когда его более опытные наставники заставляли молодого эльфа отыскивать во всем окружающем примеры сочетания энергий различных стихий, работой с которыми и занимались элементалисты. Яркое солнце - это чистое Пламя, а вот теплый ветер, нагретый его лучами - это Пламя и Воздух. Ароматы ландышей и маргариток, которые порывы этого ветра донесли до Гваэрона, это сплетение энергий Древа и Воздуха, а вот этот холм, покрытый шелковистой травой, это Земля и Древо, и немного Потоков Воды, ведь земля здесь, на поверхности, была все еще немного сыроватой от лишь недавно истаявших снегов.

Теццерет, собрат Гваэрона, не любил праздно проводить время, если даже это и именовалось "заданием". Пока трое его друзей ничего, по мнению молодого эльфа, не делали, он сам тем временем отрабатывал недавно изученные новые приемы обращения со своим излюбленным оружием - моргенштерном, искусными вольтами и выпадами раз за разом сокрушая своих воображаемых противников, чем вызывал время от времени неодобрительные взгляды Леа - фее* не нравилось, что в качестве физического воплощения своим несуществующим врагам Теццерет выбирал цветы и колосящиеся травы, каждым ударом превращая их в зеленое месиво и распугивая диких пчел.

На соседних холмах раскинулось разноцветное море шатров, палаток и срубов, поставленных на скорую руку - никому из жителей каэра не хотелось возвращаться обратно в сумрачные душные пещеры, когда вокруг - целый мир, не перестающий радовать своей красотой и необычностью. Строительные работы в долине продвигались неспешно, не уверенно - уже была построена городская ратуша и вымощена центральная площадь, и теперь строители посвящали все свое время и силы на то, чтобы сформировать инфраструктуру будущего города - рылись траншеи для канализационных стоков, формировались улицы, закладывался фундамент будущих общественных и защитных сооружений - рыночной площади, домов гильдий, крепостных стен и донжонов.

Задание молодых Адептов не было ни привилегией (как поговаривали за глаза злопыхатели и завистники, которым досталась изнурительная физическая работа и рутинные бытовые задачи), ни наказанием (как порой казалось Ван-Ши, Леа, Гваэрону и Теццерету). Поддержание безопасности временного лагеря и строительства города - задача крайней важности, ведь несмотря на всю идилличность окружающего мира, в нем все еще оставался целый океан угроз и опасностей. Разбойники, грабители, теранские агенты и шпионы, дикие звери, и - самое страшное - те Ужасы, которые не вернулись в свои непостижимые бездны Астрального Плана тогда, когда эманации магических энергий начали убывать и Сопряжение Сфер подошло к концу. Увы, не вся магия схлынула, как показывало хитроумное устройство, еще до Сопряжения Сфер созданное и разостланное по всем каэрам троалскими чародеями устройство: чаша, заполненная Истинной Водой, над которой был помещен небольшой шар из Истинной Земли. Истинные Стихии, насыщенные магическими энергиями, отталкивались друг от друга (принцип, который лег в основу оказавшейся успешной и спасительной идеи о подземных каэрах, заключенных в стены из Истинной Земли, чья магическая энергия отталкивала существ, рожденных из чистой магии - самых сильных Ужасов); когда интенсивность магических эманаций стала спадать, шар Истинной Земли начал опускаться. Когда он должен был коснуться поверхности Истинной Воды - началась бы так называемая "Эра 0-ой Магии", как именовали ее исследователи и чародеи, но, увы, этого так и не случилось: шар застыл в считанных дюймах от поверхности Истинной Воды, и это значило, что не вся магия ушла из мира, а с ней - и не все Ужасы.

Таким образом, каждый день и ночь, насколько прекрасными они ни были бы, нужно было неусыпно следить за периметром долины, и в этом состояло задание молодых Адептов. Более сильные и опытные были заняты в каждодневном строительстве и укреплении оборонных сооружений и защитных механизмов города, сплетая Потоки магических энергий и привлекая свои сверхъестественные способности для скорого и успешного окончания строительных работ; и пусть каждого отдельно взятого Посвященного Адепта без проблем мог бы победить в поединке или на дуэли любой стражник-ветеран, или следопыт-разведчик с многолетним опытом, или мастер-мечник, но вместе они составляли команду, способную на то, о чем ни один из экспертов и мастеров своего ремесла никогда и мечтать не мог - они обладали магическим Даром, помогавшим им в их деле.

Внезапно что-то привлекло внимание Теццерета, теперь плясавшего по склону со своими кинжалами и отрабатывавшего прием "Свадьба Шмелей". Остановившись и пристально всмотревшись в рой строителей и горожан, копошившихся внизу, в долине, Теццерет заметил одну фигуру, которая отделилась от общей массы и теперь уверенно взбиралась на тот холм, на котором расположились Посвященные. Приглядевшись, эльф распознал в нем Феннона - одного из Совета Старейшин, шестидесятилетнего старика, последнюю дюжину лет занимавшего свой пост и в общем деле отстройки города занимавшегося руководством деятельности по поставке строительных материалов.

Спустя несколько минут Старейшина Феннон наконец дошел до Адептов, и ни глубокие складки морщин на его высоком лбу, ни встревоженный взгляд, ни его первые слова не предвещали ничего хорошего:

- Друзья мои, у нас проблемы. Группа лесорубов, отправившаяся в близлежащий лес вчера поутру, должна была к вечеру вернуться со свежесрубленными бревнами, которые нам нужны для постройки лесов. Увы, их нет до сих пор - они не вернулись ни вечером, как предполагалось, ни ночью, ни этим утром. Я подозреваю, что такая значительная задержка означает, что с ними произошло нечто серьезное, и в этом нам нужна ваша помощь - найти, помочь, вернуть наших собратьев обратно.

.. Все было обговорено и решено, и "Соискатели Справедливости", наконец, приняли решение по поводу того, куда и в каком составе им двигаться дальше. Выслушав объяснения Гвериэля касательно того, в каких кварталах города располагаются необходимые локации, наши герои разделились на две группы и отправились кто куда; Лита в сопровождении Гвериэля направилаись в "Три Старые Кружки" - старый уважаемый трактир и постоялый двор, который располагался здесь же, в Вышнем Граде, в нескольких минутах пути от их гостиницы, посему у эльфов ушло меньше всего времени на то, чтобы добраться до нужного пункта.

Лита и Гвериэль без труда узнали цель своих поисков - благодаря оригинальной вывеске, выглядевшей как три громадные деревянные бочки, свисающие на бронзовых цепях с длинного вертикально установленного шеста прямо над главным входом. Трехэтажное строение, в котором располагались "Три Старые Кружки", было действительно старым, но не изветшалым или изношеным; даже внешне гостиница производила приятное впечатление по-настоящему успешного заведения, которое простояло здесь десятилетия, и если и меняло свой внешний вид, то лишь в виде косметических ремонтных операций. Два верхних этажа занимали комнаты для постояльцев, первый же был отведен под таверну, которая встретила эльфов крепким и пряным ароматом кофе по-калимшански - с добавлением корицы и кардамона, и запахом готовящегося рагу с овощами и мясом; желудки нашей парочки громко одобрили кулинарное мастерство местных постряпух.

Оглянувшись вокруг, Лита первой заметила уже виденного ранее темноволосого щеголя, представившегося ей как "Имбралим Скунд". Маг сидел с хрустальным бокалом золотистого вина и безучастно листал какую-то небольшую книгу, исписанную быстрым витиеватым почерком. Увидев подошедших эльфов, Имбралим приподнялся и с улыбкой предложил своим гостям присесть за стол. Почти сразу же рядом материализовалась официантка неопределенного возраста и телесных форм, с таким же серым выражением лица, как и ее внешний облик; приняв заказ у мага, женщина удалилась, и почти сразу же вернулась, поставив два бокала с вином перед Гвериэлем и Литой. Вместе с бокалами на столе оказалось широкое керамическое блюдо с ломтиками сыра различных видов, несколькими гроздьями белого винограда - в это-то время года! - и сухими солеными печенюшками. Жестом пригласив пришедших угощаться, Имбралим разместил свой подбородок на переплетенных пальцах, уперев локти в столешницу, и хитро посмотрел на своих собеседников.

- Я даже не буду спрашивать, почему вы пожаловали лишь вдвоем. Значит, вы решили разделиться... Не стоит отрицать, у меня есть уши и глаза во многих уголках этого города, и уж тем более их полно на торговой площади Шири, где я сам видел вас говорящими с предводителем Пламенеющих Кулаков, а одна мышка мне на хвостике принесла весточку, что и Воровская Гильдия не обделила вас своим вниманием. Если не ошибаюсь, прямо сейчас оставшиеся трое ваших спутников двигаются куда-то в сторону Врат Василиска, а значит, они идут во Внешний Град. Это может значить лишь одно - вы решили услышать предложения всех трех сторон, кои суть - самые влиятельные игроки на шахматной доске нашего города, и уже после принимать решение. Мудрó, ничего не скажешь, вот только вы не учли, насколько все эти три силы недолюбливают друг друга и ведут постоянную слежку одна за другой. Особенно в день, когда погиб герцог Абдель Адриан и в этом была замешана группа приключенцев, новых в городе, - сильные, умелые, и пока что не присягнувшие на верность ни одному из других противников в троице сил; желанный приз и союзники, с которыми нужно поговорить немедля, - темные, почти черные глаза Скунда уставились на чародейку, после перешли на Гвериэля, словно приглашая тех к дискуссии.

* * *

Тем временем Баридин, Джулиан и Шерри проталкивались к Вратам Балдура, намереваясь выйти сначала в Нижний Град, а после - через так называемые Врата Василиска - в Град Внешний. В последнем и располагался район калимшанских переселенцев, называемый "Малый Калимшан", а дальше - у моста через Чионтар - Змеиная Скала, цитадель компании наемников, именующих себя Пламенеющими Кулаками. Дойдя до Малого Калимшана, троица планировала разделиться; жрец и вор отправятся на встречу с Гильдией Воров (мудрó, учитывая профессию Джулиана), а паладин - с Кулаками (кому, как не божественной воительнице говорить с другими воинами).

Весь город бурлил и кипел после такого события, которое на так уж и часто случается - прилюдная смерть горячо любимого лидера и мецената, благотворителя и сторонника равных прав и справедливости. Смерть, сопровождавшаяся чем-то странным и пугающим. Смерть, в которой прямо или косвенно были замешаны "Соискатели Справедливости" - название этой группы приключенцев, лишь вчера пришедших во Врата Балдура, невесть как разлетелось в одно мгновение по гудящему, как улей, Нижнему Граду. Нашим героям пришлось проталкиваться, буквально локтями прокладывать себе путь по его многолюдным улицам, переполненным носильщиками, ручными тележками, бочками, сундуками, коробейниками со своим товаром, купцами и торговцами, ремесленниками и солдатами в табардах с эмблемой охваченных пламенем кулаков, детворой, умудряющейся играть и резвиться даже в такой толчее, воришками-карманниками, присматривающимися к зазевавшимся или неосторожным прохожим, глашатаями, во всю кричащими о событиях на торговой площади в Шири почти что на каждом перекрестке, собаками, заглядывающими голодными глазами в лица прохожим, усталыми портовыми грузчиками и работниками складов, возвращающихся после утренней смены в порту домой, во Внешний Град.

Почти час ушел у “Соискателей" на то, чтобы выйти через Врата Балдура, пройти по кварталам, названия которых они помнили со слов Гвериэля: Кручи, потом Склон, потом безграничный Восточный Путь - в котором они условились встретиться после того, как их миссия будет завершена; Восточный Путь упирался в Новую Стену - каменное крепостное сооружение, окружившее Нижний Град так же, как Старая Стена (или Стена Балдура) ограждала жителей Вышнего Града. Тут и расположились ворота, ведущие в ближайший квартал Внешнего Града, название которому, судя по словам Гвериэля, было что-то вроде “Каменные Глаза”. Далее путникам нужно было пересечь квартал со звучным именем “Безбожье”, где и располагался вход в Малый Калимшан, который - единственный во Внешнем Граде также защищала высокая стена, правда, составленная из бревенчатого частокола. Но до этого “Соискателям” предстояло пройти через Врата Василиска, и это оказалось не так просто, как думалось им сначала.

Как с удовольствием поведал нашим героям шедший туда же усталый, но говорливый дварф по имени Марек, узнавший героев сегодняшнего дня благодаря наличию в группе своего колоритного сородича, коих не так-то уж и много было в городе, название свое эти ворота получили из-за изваяния, изображавшего василиска, пялящегося на любого, кто подходил к стенам Нижнего Града снаружи. Поговаривали, что и не изваяние это вовсе, а настоящий монстр, получивший достойное наказание за свой смертельный взгляд, способный обратить в камень любого; както однажды на этого василиска натолкнулась одна медуза, и сила ее взгляда оказалась сильнее взгляда бестолкового монстра. А после сила меча и магии одной группы приключенцев, квартировавшейся во Вратах Балдура - “Рыцарей Единорога” (тех самых, которые ныне владеют гостиницей, в которой остановились "Соискатели") - оказались, в свою очередь, сильнее изворотливости медузы, и теперь статуя василиска украшала эти ворота, а голова медузы - чью-то частную коллекцию, кто смог достойно заплатить за такой опасный, но редкий и ценный трофей.

Правда или нет, но как сказал Марек, подергав себя за бороду цвета спелой пшеницы и с отвращением сплюнув в сточную канаву, испускающей на прохладном весеннем воздухе зловонный пар, ныне Врата Василиска все горожане так именуют из-за сборщика податей, закрепленного за этим проходом в Нижний Град.

- Василиск - которого мамка назвала при рождении Танголом, дура дурная, что на нашем дварфийском наречии “добряк” означает, явно к гадалке не ходила. Бо если бы ходила, то узнала бы, что вырастет мразью и падалью сынка ейный. Бывало подойдешь к нему, а он снова заноет о “необходимости внести налог на проход в неурочный час”, а какая подать-то, если с пустыми руками на работу иду?! И ведь не докажешь ничего, смотрит на тебя, что тот высраный больным геморроем драконом василиск. А сзади два амбала из Кулаков ему подражают, кто дольше не моргнет.

Подходя все ближе к Вратам Василиска, наши герои встречали все большее сопротивление толпы, и в определенный момент, буквально в нескольких ярдах от собственно самих ворот, намертво застряли - кто бы мог подумать, что в городе, где позволено только пешее передвижение, возможны пробки. Марек приложил видимые усилия, а также пару раз - кулаки, чтобы протолкаться до контрольно-пропускного пункта у створок ворот, после чего так же вернулся к “Соискателям Справедливости”.

- Говорят, из кабинета Мастера Гавани херню какую-то спи… кхм… - дварф бросил виноватый взгляд на Шерри, - стащили. “Щит города” или чего-то там такое. Говорю же - херню. Но Василиску же за счастье - причина устроить затор, обыск, и поживиться лишней монетой с того, кто хочет “ускорить процесс прохождения таможенных операций”, крысиный ху… хвост, кхм, ему в рот. Поганец лупоглазый. Ну, кто не виноват - тому срать неча, все чисто-гладко пройдет, но вот эти бедолаги, - Марек снова дернул себя за бороду, после указал на изнеможденных тяжелым трудом с предрассветного часа грузчиков и прочих портовых рабочих, - скоро и уснут тут, на холоде и в лужах, ежели все так медленно проходить будут. Может, замолвите словечко, как наши герои, пока вас еще таковыми помнят? - дварф хитро посмотрел на всю честную компанию и заискивающе улыбнулся.

... Кадер проснулся за час до рассвета, как всегда - организм уже наловчился определять то время самой густой и непроглядной тьмы, которое предшествовало лучезарному явлению дневного светила. Время для первой молитвы - Сабах-намазы, именуемой по-арабски "Фаджр", "Рассвет". Умывшись и переодевшись в чистую одежду - черные чулки из тонкого, но плотного льна и серую рубаху, расшитую узором в виде виноградных листьев, Кадер совершил свой обычный утренний ритуал почитания Всевышнего, который закончил тем, что не делали иные правоверные - Parma Magica, дополнение, которое он считал важным и необходимым, и за то, что Аллах позволил ему как прикоснуться к Дару, так и получить достойное образование в искусстве применения сего дара, Кадер не забывал поблагодарить Милостивого и Милосердного в своей утренней молитве. С грустью посмотрев на свой молитвенный коврик - его он не сможет взять в путь, ибо тот был слишком прямым указанием на религиозную принадлежность Кадера, - молодой человек осмотрел свое скромное обиталище. Еще с вечера он навел порядок, словно не собирался возвращаться сюда долгое время, и сложил те вещи, которые ему пригодятся в пути, в дорожную сумку; оставалось лишь надеть теплый шерстяной плащ, шапку и сапоги, перебросить через плечо ремень сумки и - все, готов к первому выходу "в свет" за многие, долгие годы.

Погода не радовала обещаниями теплого и солнечного денька, но Кадер мало обращал внимания на атмосферные явления, до тех пор, пока они не мешали ему заниматься исследованиями, или же размышлять над результатами оных. А значит, если что и помешает парню, то не пасмурное небо, и не осадки, которые более чем вероятны, судя по признакам; его спутники - вот кто вероятнее всего будет отвлекать своей болтовней Кадера от внутреннего диалога касательно новых методов продления молодости и расширения диапазона продолжительности жизни магическими, медицинскими и медицинско-магическими способами. Но что ж, византиец бывал и в худших компаниях, в этой, по крайней мере, он четко знал, что и от кого можно было ожидать.

Лаконично и вежливо попрощавшись с наставниками, Кадер не удержался и крепко обнял Пауля - единственного человека, который вызывал в нем некое подобие эмоций, преимущественно позитивное и теплое. Пообещав своему учителю быть благоразумным и не забывать наставлений и напутствий, Кадер отправился вслед за всеми прочь из Гермдорфа.

Прошли считанные минуты, как предчувствие Кадера оправдалось: Штефан не мог идти молча и сосредоточенно, и поднял шум, чем отвлек византийца от очередной увлеченной и в высшей степени познавательной беседы с умным человеком - самим собой, происходящей у него в голове. Кадер встрепенулся, на мгновение не понимая, что происходит вокруг, когда же увидел, что Ватерлос занялся вопросом маскировки, таинственно улыбнулся, покачал головой и ответил на предложение Штефана следующим:

- Иллюзия хороша, что говорить. Но не по душе мне это запудривание мозгов; уж если меняться, так меняться полностью и основательно... Скажем так, - византиец сосредоточился, ощутил поток магической энергии, хлынувший через его тело, и, коснувшись укащательным пальцем переносицы, преобразился в то же мгновение. Перед Штефаном, принявшим личину ветхого старика, теперь стоял... сам Штефан. Все - рост, фигура, руки, ноги, лицо Кадера до малейших деталей теперь было точной копией Ватерлоса; одежда и вещи, правда, оставались прежними, кадеровскими, да и голос тоже: - Ну как? Пойду-ка я, наверное, в таком вот образе. Причем - прошу заметить - это не иллюзия, а стопроцентное воспроизведение твоей физической оболочки. Качество дубликата гарантировано! - византиец довольно усмехнулся и, снова ткнув указательным пальцем в переносицу, внезапно преобразился в Кассия. К ногам врачевателя, выглядевшего теперь как ученик кузнеца, упало несколько алых лепестков тюльпана, выглядевших особенно ярко и непривычно в этот серый пасмурный день; как знали уже Штефан, Кассий и Сильвестр, то была Печать Мага Кадера, сформировавшаяся, вероятно, под воздействием его неугасающей тоски по родным землям, где этот редкий в Европе цветок рос свободно, иногда покрывая пламенем своего цвета целые поля. - Или можем представиться двумя близнецами-кузнецами, ну, смеха ради. Хотя, если шутки в сторону, то идея Штефана хороша - пожилые люди привлекают меньше внимания, да и уважение, какое-никакое, могут снискать.

В третий раз коснулся Кадер переносицы и в третий раз преобразился, на сей раз приняв форму пожилого голубоглазого мужчины, чьи редкие уже волосы были изрядно осыпаны серебром седины, а глубокие морщины на лбу, у рта и вокруг глаз говорили о долгой и полной горького опыта жизни.

Высокий Холл

- А что так беспокоит вас возможность того, что я мог бы "несправедливо" обвинить Гильдию в совершении этого преступления? Я бы понял такую заинтересованность, если бы Гильдия и ее члены были законопослушными уважаемыми гражданами, а так... Почему вам так важно знать, не напраслину ли я возвожу на это сборище преступников, грабителей, воров, убийц, демонопоклонников и контрабандистов? Последние перечисленные поименования - вовсе не эпитеты, а лишь доказанные факты, коим числа не счесть. Что же касается вовлеченности Гильдии в убийство герцога - быть уверенным в этом мне помагают некие факты и сведения, коими я поделиться с вами, увы, не могу - сами понимаете, тайные источники и стратегическая информация на то так и называются, чтобы хранить их в секрете и тайне. Вы, вероятно, уже догадались, что мне многое известно - скажем, о том, где ныне находятся ваши четверо сопартийцев; так что вас заставляет усомниться в том, что я знаю - Гильдия причастна к сегодняшним событиям в Шири. И в любом случае достойна того, чтобы быть нейтрализованной, ибо самого факта их многочисленных преступлений, о коих я вскользь упомянул, достаточно, чтобы любой законопослушный и праведный человек захотел бы, чтобы сией заразы не было на теле его родного города.

Что же касается вашего вопроса, достопочтенный Цук, то... Борьба между правительством города, зарвавшимися в своих полномочиях наемниками и отъявленными преступниками ведется уже давно. И, поскольку все эти три структуры вросли одна в другую сетями шпионов, соглядатаев, агентов, взяточников и секретных сотрудников, никакие прямые и решительные действия не помогают - о них сразу же становится известно обеим другим сторонам. Именно поэтому война сия идет давно, неспешно и очень гибко-тонко, на уровне закулисных интриг и мелких пакостей исподтишка.

Но смерть герцога... Думаю, это было последней каплей. И ваше присутствие, ваше участие в событиях на торговой площади - я искренне верю в то, что это знак свыше, что боги, - герцог сжал в ладони свой священный символ Гонда, - боги услышали наши молитвы и послали нам тех, кто сможет переместить чащу весов в сторону закона и справедливости. Вы - чистый лист в новой главе истории нашего города; вы - недавно прибывшие, и все же вы уже были напрямую вовлечены в события в Шири. Я не верю в совпадения, я верю в знамения. И поэтому я прошу вас о помощи и предлагаю работать на правительство города, взамен обещая и достойное вознаграждение, и привилегии, и статус, и моральное удовлетворение от того, что мы поможем очистить запятнанное преступной грязью лицо Врат Балдура!

- Но, но, будет вам, доктор Шульц. Обвиняя этого милого мальчика в ереси, вы сами несете несусветную чушь; давайте договоримся - вы у нас специалист в медицине и органах там всяких, а мы - специалисты в магии и околомагических науках, включая нумерологию. И высказывание молодого человека вовсе не лишено рационального зерна; символика чисел всегда имела, имеет и будет иметь важнейшее значение в создании и проведении магических ритуалов, в формировании ковенов - шабашей по-простонародному, и в составлении рецептов колдовских зелий и порошков. Числа, кратные тройке, самые сильные и мощные в магическом плане, и именно поэтому во всех культурах всех наших народов обильно эксплуатируется данная тема. Равно как и во всех отражениях нашего мира, - Арана прикончила одно куриное крылышко и потянулась уже за другим, как напоролась на немигающий взгляд Матушки Гусыни, которая смотрела на старую ведьму со всем презрением и отвращением, которое только могло отразить гусиное... лицо?

- Что касается прочих вопросов. Когда преступность стала править на землях Тридевятого Царства, понятно стало, что нужно принимать хоть какие-то меры, пока еще есть шанс вернуть наше государство к прежнему своему состоянию и спасти весь мир от разрушения, а с ним - и все мириады отражений нашего мира. Для этого снова была сформирована государственная организация, это наше СРУ, которая не функционировала уже много веков к ряду, поскольку не было на то необходимости. Когда же жареный петух в задницу клюнул, - Арана сделала паузу и послала жалостливый извиняющийся взглыд в сторону Гусыни. - В общем, когда припекло, отрыли в царской канцелярии старый талмуд пыльный, устав СРУ, и снова сформировали это тайное подразделение, своеобразную секретную полицию по наблюдению за магией мира и ее противозаконному использованию. Понятное дело, главной целью деятельности нашей организации есть Триада и сотни, тысячи ее миньонов. Но, увы, слишком поздно спохватилась царская власть, и слишком мало мы можем и успели сделать в этом направлении.

Триада, Трехцветная - потому как символом этой преступной организации есть трилистник, чьи листки-лепестки выкрашены в красный, золотой и серебристый. Дабы символизировать трех преступных авторитетов, заправляющих этой организацией; отъявленная рецидивистка, серийный маньяк-убийца и потрошитель в юбке - Шапка. Ее цвет - красный, как кровь на ее руках и лице (говорят, она нанесла себе татуировки из смеси краски и крови своей бабки, которую жестоко выпотрошила, следуя голосам в голове, которые убедили ее, что ее бабка, дескать - волк-оборотень). Ей, как нам известно благодаря неусыпной деятельности наших информаторов и агентов под прикрытием, подвластна ветвь этой организации, занимающейся торговлей органами, телами - как мертвыми, так и живыми, экзотическими животными, их чучелами и шкурами. Вторая - Золя Синдерманн, хозяйка многих ламбардов и ростовщических контор, а также координатор деятельности большинства контрабандистов в стране. Талантливая ученица АШИЧИ (Авалонской Школы Изящных Чародейских Искусств), специализировалась в магии преобразований и трансмутации, ей пророчили великую карьеру алхимика и ученого. Увы, не срослось; низменные инстинкты взяли в девочке верх, и она ударилась в незаконную торговлю и финансовые махинации, начав с продажи в сексуальное рабство своих трех сводных сестер. Ее цвет, как догадываетесь, золотой - она, видимо, самый богатый субъект во всех землях Тридевятого. Последняя, но, вероятно, самая главная среди них троих, - Снежка, одетая в серебро и белоснежный шелк. Жестокая убийца, расистка, гомофобка, коварная аферистка и непервзойденный некромант. Официально числится среди умерших, но мы-то знаем, что она лишь трансформировалась в могущественного лича, напитавшись энергией смертей, ею причиненных, и теперь подымает полчища нежити, которые Триаде служат в качестве воинов и охранников.

Кто-то из вас спросил меня - кажется, вы, замечательный трехрукий молодой человек, о том, почему нельзя колдовать "направо и налево". Что ж, ответ прост: магия в Сердце Миров - словно камень, брошенный посреди пруда. Во все стороны от него идут волны, искажая зеркальную гладь; так и колдовство в нашем мире - каждое использование магических энергий, даже самое мизерное, обязательно оказывает свое влияние на миллионы миров-отражений, и не всегда хорошее и благотворное. Именно поэтому давным-давно наши маги и ученые разработали систему безопасного колдовства, которая способна сдерживать всплески в жнергетическом поле Сердца Мира и не посылать разрушительные импульсы в мультиверс. Подобной практике мы обязательно обучим вас, не волнуйтесь; что же касается других - сами понимаете, Триада и их сторонники вовсе не заботятся о том, чтобы экранировать свои заклинания и ритуалы, оттого и разрушающаяся ткань реальности, о которой я упомянула ранее.

И тут мы подходим к вопросам достойного эльфа. Вы - не пленники, ура! Но и не гости, увы! Вы - жертвы обстоятельств, те, кого выбрал ваш мир в ответ на наш Призыв Героев. И возможности вернуться у вас минимальны, поэтому... Поэтому я рекомендую постараться смириться с мыслью, что наш мир - отныне и ваш. Как-то так. Что же касается причины, почему именно вы, и чем вы отличаетесь от десятков и сотен наших сотрудников - что ж... Энергетические поля, окружающие наш мир, пронизывают каждого, кто в нем родился, насыщают магией, откладывают свой неизгладимый отпечаток и соединяют со всеми прочими живыми существами Сердца Миров незримыми магическими-энергетическими связями; мы - как грибы в одной грибнице, весь огромный мир. С одной стороны это помогает нам оказывать магическую помощь друг другу, находить пропавших или обмениваться энергиями. С другой стороны - это делает нас и уязвимыми; обладая нужными познаниями в магии и необходимым инструментарием, каждого из нас можно найти, а найдя - подчинить своей воле. Или хотя бы узнать, где, что и как. А вы - Иномирные, вы... вы... как бы это сказать... Вас не существует, пока что, в энергетическом поле Сердца Миров. Я гляжу на вас магическим зрением - и вижу лишь прозрачные силуэты, которые бы не заметила, если бы не знала, что вы сидите там, там и там. Вы - идеальные шпионы, диверсанты, секретные агенты и наша единственная надежда. Триаде не почувствовать, не найти вас, и тем временем вы сможете добраться до их лидеров и нейтрализовать эту раковую опухоль в теле нашего мира!

- Ну к делу, так к делу, - согласно покивала головой Арана. - Итак, пока вы наслаждаетесь трапезой, я постараюсь кратко ввести вас в курс дела и описать, где мы, что мы и почему вы.

Государство, в котором мы сейчас находимся, именуется Тридевятым Царством; мы находимся в пригороде его столицы, Янтарного Города. История нашего государства насчитывает уже не одну тысячу лет, и всегда, во все времена оно было самым развитым, процветающим, прогрессивным и образованным среди всех стран Сердца Миров; неудивительно, что жители всех периферийных анклавов непрекращающейся чередой переселенцев втекали в сосуд нашей земли, надеясь, что здесь, на плодородных просторах нашего царства, они смогут обосноваться и обеспечить бесхлопотную жизнь себе и своим потомкам. Так было, да. Но, увы, сейчас волны беженцев покидают пределы Тридевятого, спасаясь от той тьмы, которая поглотила нашу землю, - Арана тихонько вздохнула и, бросив мимолетный взгляд на Матушку Гусыню, ухватила с блюда куриное крылышко.

- Все началось несколько десятков лет назад. Сначала редкие преступления - кража, ограбление, убийство - как снежный ком постепенно переросли в лавину беззакония и в эпидемию озлобленности и черных деяний. Когда стало слишком поздно, тогда только спохватились власти; увы, на тот момент лиходейская деятельность приняла формы организованной преступности, и тогда мы впервые услышали о Трехцветной Триаде. Организация, во главе которой стоят три мрачные и злобные фигуры, словно кукловод, стали дергать за ниточки, управляя всем государством; наш царь Салтан - увы, одна из марионеток, которая, пусть и недовольна таковым статусом, но не может противопоставить преступникам ничего. Он вынужден зачастую закрывать глаза на вопиющие факты злодеяний, когда Триада ставит его перед выбором "меньшего зла"... У них доступ к невероятным ресурсам и богатствам, источник которого нам, увы, неизвестен, у них - компромат и материал для шантажа ключевых особ нашей страны, у них - шпионы, информаторы и агенты, получающие регулярные проплаты из безграничных ресурсов Триады. Помимо вполне понятных и предсказуемых последствий того, что такое обширное государство стало вотчиной преступников, заправляющих всем и вся, - безнаказанность преступлений, процветание контрабанды и запрещенных магических практик и предметов, коррумпированность судебной системы и непосильные налоги, которыми облагают ставленники Триады жителей в провинциях, где власть не может отследить все подобные случаи, недавно начались и такие события, которые заставляют содрогнуться даже меня и моих сестер, а уж мы, поверьте, повидали всякого на своем веку.

Изофа дипломатично кашлянула, словно напоминая старшей сестре, что неприлично дамам о возрасте упоминать, особенно в случае древних могущественных ведьм, особенно обобщая трех сестер, одна из которых относительно молодо выглядит. Жерло издал странное мяуканье, от которого у Шушеры вся шерстка стала дыбом - кот изволил хохотнуть.

- Так вот, пропадают люди. Не просто поодиночке, но целыми семьями, да что там семьями - селениями, деревнями, погостами. Кое-кого мы смогли отыскать, но в состоянии абсолютно невменяемом; кое-кого мы отыскали частично. В смысле - нашли их части, отрезанные, оторванные, отгрызенные. Дюжины и дюжины дюжин сходят с ума, преследуемые странными снами и видениями; многие совершают акты суицида, не выдержав такого - откровенно магического - давления. То тут, то там открываются порталы в иные миры, открываются неумело, не ради величия искусства интерпланарного путешествия и не по зову естествоиспытателей, желающих исследовать, что там, За Гранью, но ради иных, зловещих и чудовищных целей. Как результат - полчища чудовищ, которых даже наше искушенное воображение никогда не могло себе представить; все это ведет к трещинам и разрывам самой ткани реальности, и сие чревато катастрофой, последствия которой мне не хотелось бы озвучивать за столом.

Змиева Скала

... Услышав ответ Вистранн, командор "Пламенеющего Кулака" с пониманием кивнул, не меняя, тем не менее, хмурого выражения лица.

- Я знаю, что через Врата Василиска вас прошло четверо... Вы прошли по дороге сюда и двое вошли в Малый Калимшан, а мои соглядатаи в Вышнем Граде сообщают, что еще двоих видели входящими в Высокий Холл. Что ж, вы решили исследовать все возможные варианты, и это делает вам честь, поскольку свидетельствует о стратегическом складе ума у вашей партии, или у тех, кто принимает решения в ней. Однако тот факт, что вы изначально сомневаетесь в выгодам, преимуществах и достоинстве работы с нашей компанией - очень расстраивает меня.

Подойдите поближе, благородная госпожа, и вы, молодой человек. Посмотрите на Врата Балдура отсюда, - Ульдер указао закованной в металл перчаткой в проем стрельчатого окна, из которого виднелись огни вечернего города и порта вдалеке. - Взгляните, как быстро и некотролируемо он разрастается вне своих стен. Эти трущобы и гетто - помойка, в которой щедро и бурно растут сорняки нашего общества, накапливается ядовитая зараза, которая в один темный день может смертельно поразить все общество, и тогда придет конец тем Вратам Балдура, которые знает весь мир - центр активной и процветающей торговли, город демократический, но с древними традициями и законами, которые неусыпно охраняются и претворяются в реальность на его улицах. Нашей комапнии было поручено защищать Врата, и сейчас мы пришли к однозначному заключению - не какие-то эфемерные иноземные враги угрожают нашему благоденствию, но эта Воровская Гильдия, которой принадлежит Внешний Град. Они ведут войну с нами, неявную, скрытую, и уже очень давно - увы нам, что так поздно мы сие заметили. Ныне Гильдия взяла нас в тиски, словно армия, взявшая город в осаду. Стоит Кулаку отвернуться, как Гильдия тут как тут, вершит свои беззакония. С каждым днем они становятся наглее и смелее, поскольку таятся по углам, словно крысы, и нам сложно распутать всю сеть интриг, контактов, шантажа и двойной игры, которую ведет Гильдия на всех уровнях в нашем городе. Они уже отравляют своим влиянием и нашу политику, и деловую сферу; что дальше? Врата Балдура - город воров? - металлический кулак с приглушенным звоном опустился на каменный подоконник. - Абдель Адриан был лучшим горожанином Врат Балдура, после самого Балдурана, конечно. И этот вероломный убийца - я более чем уверен, что он был подослан именно Гильдией; капюшон, внезапная атака, это облако тьмы... Налицо излюбленные приемы работы воров и грабителей, вот что я вам скажу.

Он не просто был моим предшественником на посту командора "Пылающего Кулака". Он был моим другом, наставником, кумиром, и его смерть я не оставлю неотмщенной - я сокрушу эту Гильдию, раздавлю, как мерзкого навозного жука! Я восстановлю закон и справедливость в этом городе, ибо это не просто моя родина, я люблю Врата Балдура искренне и преданно. И этот город, и так уже немало пострадавший в прошлом, достоин того, чтобы в нем было безопасно, достоин того, чтобы закон - Закон - был главным краеугольным камнем в основании каждого дома, строения, организации и сообщества в пределах Врата Балдура.

И в этом мне нужны будут союзники. Новые, "чистые", не успевшие еще погрязнуть во лжи, интригах и закулисных аферах наших полтиков и марионеток Гильдии. Вы поможете мне? В замен на работу на меня - на нашу компанию - вы получите более чем достойное жалование, вы получите мою благодарность и защиту, а также все почести, права и привилегии, которые идут в комплекте с табардом "Кулаков".

Что вы на это скажете?


Малый Калимшан

... Раэль утвердительно кивнула, услышав слова Изабелы:

- Вы верно подметили, что смерть герцога выглядит тем более странно, что на помосте не было солдат Стражи, словно кто-то заведомо зная, как все обернется, свел на нет шансы несчастного Абделя выжить. Мы прекрасно понимаем, что рыба тухнет с головы, и в каждой проблеме нужно не бороться с последствиями, но искоренять причины. И именно поэтому нам нужна ваша помощь - как, во-первых, людей новых в городе, а значит, не "испорченных" связями, влиянием или ложными суждениями; если вы будете видеть ситуацию в том свете, в котором она нам не представляется, это даже лучше. Во-вторых, вы - доказавшие свою силу и способность противостоять неожиданным и опасным противникам. В-третьих, вы - герои сего города. Хорошо, только сегодня и, возможно, еще несколько дней, декад - максимум. И тут кроется и хорошая новость, и новость плохая: вам верят, вам открыты многие двери, с вами хотят дружить. Пока. И когда вся эта эйфория пройдет и появятся новые герои, вам будет куда сложнее занять прочное место в городском сообществе, чем сейчас; как говорится, нужно ловить ветер в паруса, пока он веет.

Нам нужны союзники - такие, как вы: сильные, отважные, незаангажированные, пользующиеся фавором у городской знати и власть имущих. Нужны для важных дел, которые сместят центр политической тяжести с Вышнего Града в какое-то усредненное место, которые позволят всем жителям города принимать участие в принятии решений касательно жизни - как своей, так и города в целом, как сообщества. Я предлагаю вам работу, без обиняков и экивоков. Условия таковы: сейчас я озвучу задание, если вы его исполняете, я вам щедро плачу. Помимо материального возграждения я поделюсь полезными контактами, познакомлю с нужнуми людьми и помогу в любой беде и неприятности.

В Нижнем Граде есть такой сборщик податей, Нант Тангол - жирный рыжий претенциозный дворф, который, как пиявка, присосавшаяся к ноге, жиреет от крови простых людей и бедняков, каждый день проходящих через Врата Василиска, за которым он закреплен. И ведь никому, абсолютно никому нет дела у власть имущих - поскольку сама власть его выбрала и посадила туда; сколько жалоб утонуло в бездне неизвестности, сколько открытых просьб сделать что-то с этим мерзким клещом на теле нашего общества, и все втуне! Патриархи словно не слышат и не замечают ни письменных жалоб, ни устных просьб, и как результат - эта гнида чувствует себя всесильным и непобедимым, чуть ли не негласным Верховным Герцогом Врат Балдура.

Я признала, что мы грабим богатых - богатых купцов, которые злоупотребляют рабочей силой и относятся по-скотски к своим подчиненным. Мы получаем деньги от патриархов, совершивших преступления и ушедших от наказания посредством статуса, денег и связей; шантаж - дело нелицеприятное, но если благодаря нему можно исправить тот ущерб, который нанес тот или иной богатейчик, почему нет? Так вот: моим предложением о работе будет задание отобрать у Нанта Тангола то, что он нечестным путем отобрал у простого народа. Сразу же после этого я раздам эти деньги через мой ломбард; если вы захотите убедиться в том, что ни единый медяк не упадет в мой кошель, но все получат самые бедные и нуждающиеся жители Внешнего Града, я приглашаю вас поприсутствовать в этот день в "Драгоценности Калима" и самим все увидеть. Как выполнить это задание - решать вам, хотя у меня и есть небольшой план. Все останутся довольны; Тангол за годы службы накопил несметные сокровища, чтобы даже не беспокоиться о такой мизерной для него потере, нуждающиеся наконец смогут помочь себе и своим родным и близким, когда у них, наконец, окажутся какие-никакие деньги. Я смогу увидеть, насколько вы хороши в деле, а вы сможете увидеть, что я не только "высокие речи" могу произносить, но и делать что-то реальное и практичное, в форме, единственно возможной в нашем погрязшем во грязи коррупции городе.

Ну так как, по рукам, или попрощаемся и останемся друзьями, поблагодарив друг друга за емкую и информативную беседу?


Высокий Холл

... Герцог Торлин вежливо кивнул на соболезнующие слова Эдвина и Цука, и дал знак Имбралиму, который на мгновение вышел из кабинета, но почти сразу же вернулся с подносом, на котором стояли два хрустальных бокала, полных кроваво-рубинового вина, и массивная серебряная кружка, полная пенистого эля. Поставив напитки перед герцогом, гномом и рыцарем, Скунд отошел в дальнюю часть помещения, слившись с бархатной обивкой стен.

- Что ж, господа, буду говорить без обиняков и околичностей. Наш город прогнил, как старая болотная коряга, и прогнил он изнутри. Кто отважится напасть на такого достойного и снискавшего всеобщее уважение и любовь человека, как герцог Абдель Адриан? Никто, кроме как тех, чье сердце исполнено темнейшего яда дурных помыслов, а разум - скверны беззакония и зла. Ежегодно к нам прибывают десятки и сотни беженцев в поисках приюта и тихой гавани, где они могут жить и растить своих детей; мы даровали им такую возможность, и теперь тысячи беженцев и переселенцев населяют Внешний Град. но с собой они принесли и гнилое зерно - иноземные религии, почитающие зловещих и чудовищных богов, развращающих сердца и оскверняющих души своих последователей. Я собираюсь положить этому конец раз и навсегда, очистить Врата Балдура от скверны и вновь его сделать таким, каким он был прежде - драгоценностью Побережья Меча, славным и достойным градом героев, ученых, торговцев и деятелей искусства.

Когда я говорю о "злых и темных людях", я имею в виду Воровскую Гильдию, на встречу с представителями которой отправились двое из вас - не отрицайте, прошу вас, поберегите наше время. Очень, очень опрометчивый и неразумный шаг, заставляющий задуматься, а стоило ли нам встречаться вообще. Тем не менее, вы здесь, и я все же воспользуюсь возможностью дать вам шанс реабилитировать себя в глазах закона и городской общественности. Очень надеюсь, что визит двоих из вашей партии в Малый Калимшан, в котором и располагается гнездо этой скверны, именуемой "Гильдия", можно будет объяснить невинными и вполне законными делами; надеюсь также, что когда бы ни повстречался на вашем пути представителей этого сборища воров и преступников, вы поступите так, как достойно законопослушного и достойного человека: сдадите его Страже или Кулакам, а сами не будете иметь ничего общего с теми, кто насмехаются над самим понятием Закона и Порядке, распространяя миазмы беззакония и хаоса по нашему городу.

Итак, к делу... Гильдия. Сообщество преступников, занимающихся контрабандой, поддерживающих опасные и преступные религиозные культы и секты, манипулирующих целой сетью шпионов, согладатаев, информаторов, платящих взятки многим чиновникам и представителям закона - даже в рядах "Пламенеющего Кулака". Врата Балдура вздохнут свободно, когда вы искореним и уничтожим эту плесень, разрушающую моральные и политические устои нашего города, и первое, с чего, как мне кажется, стоит начать - это вычислить представителей Гильдии среди наших "законопослушных" горожан. Возможно, то, что двое из вас отправились в Малый Калимшан, даже поможет вам в этом; выйдите на представителей Гильдии, сдайте их представителям власти, и вы будете достойно вознаграждены - и я не только золото имею в виду. Статус, уважение, вовлеченность в законодательный и исполнительный механизмы нашего сообщества; это ли не та карьера, о которой можно только мечтать? - герцог пригубил вино из своего бокала и с интересом уставился на Эдвина и Цука.

... Конрад чувствовал, что он что-то упускает, что что-то ускользает сквозь его пальцы, словно склизкий угорь, который, казалось бы, вот он - в кадке, но это еще не значит, что он так скоро окажется в твоих руках. Одно было ясно: женщин придется тоже допросить, нравится ли это Роммелю или нет, и уж тем более, не имело значения, что по этому поводу думают кметы. Не может быть, чтобы те не смогли увидеть, услышать, знать - чего-то, что поможет сложить все осколки этой замысловатой мозаики воедино.

Тем не менее, с этим, с Мелихом, вероятно, уже все возможности были исчерпаны, посему священник не видел ни единого повода терзать своими расспросами беднягу более, чем то было нужно.

- Искренне благодарю тебя, добрый человек, и обязательно упомяну тебя в своих молитвах Чемпионам! Можешь идти отдыхать - сегодня был очень долгий и тяжелый день, и во сто крат тяжелая и горькая ночь. Мои благословения с тобой!

Отпустив Урса, Конрад решил поделиться полученной информацией со Скорбой прежде, чем перейти к допросу крестьянских баб. Роммель аккуратно свернул исписанные листки пергамента и подошел к предводителю котерии.

- Тут не так много информации, мессир, как того хотелось бы, но... Я и не удивлен. Пытливый ум подмечает все и вся, и способен в последствии поделиться своими впечатлениями, но что ждать от тех, кого с рождения готовили к участи стада и разумного скота? - Конрад горько усмехнулся и, покачав головой, продолжил: - Я верю, я чувствую, я знаю - тут что-то еще, что мы упускаем. Как сообщил последний допрашиваемый, многие крестьянские жены ученичествовались у ведьмы, принимая участие в ее мерзких шабашах, но крестьяне, обнаружив сей факт, не потрудились вникнуть в природу того, что творила ведьма и чего она планировала достичь с их помощью. С вашего позволения, я бы хотел допросить и тех, кто участвовал в ритуалах, проводимых Мартой.

... В первые мгновения, когда "Полярис" подвергся атаке, Ллир даже подумал было возопить: "А я же говорил! Говорил!!! Обитаема, как пить дать!", но от толчка, вызванного взрывом где-то в области правого двигателя, подавился шоколадом и закашлялся. То ли это, то ли осознание того, что их атакуют, и это не просто quod erat demonstrandum о том, что они наконец-то нашли обитаемую систему, да еще и на таком уровне технологического развития, а вполне осязаемая и реальная угроза функциональности их тел и - что самое важное - мозга (двух, в случае профессора Гартана), Ллир решил промолчать.

... Спустя кто знает сколько времени и кто знает где, профессор выбрался из своей капсулы. Осмотревшись вокруг, он увидел явные признаки, подтверждающие каталожные сведения о данной системе и планете (а кто их знает, написать можно всякое, а на поверку окажется.. Окажется, что тебя не окажется) - состав атмосферы близок к стандартному, что значит: хлорофил в растениях, гемоглобин в животных, потенциальная возможность разумной жизни. Это радует. Это подтверждает его заявление о том, что данный мир - потенциально обитаем (мысль о том, что благодаря именно этой его мысли корабль изменил запланированный прежде маршрут и вошел в пределы данной солнечной системы, что, в свою очередь, привело к агрессивной атаке их корабля со стороны представителей местной разумной жизни, что, опять же, в свою очередь, привело всю команду туда, где они есть сейчас, профессор Ллир отмел как проявление нерациональных зовов подсознательного "Я" каждой сущности, которые специалисты именуют "бессознательными инстинктами"). Ура! В кои-то веки удача вновь вернулась в ряды друзей-приятелей Ллира... Ну, не совсем так выглядит все ныне, но - кто знает, а вдруг именно здесь, в этом всеми забытом мире, ему суждено сделать невероятные открытия, которые не только поставят его во главые лидирующих специалистов и ученых Политехнической Лиги, но и - что самое главное - заткнут рты тем злобным несладким и неприятным личностям, с которыми профессору Гартану довелось столкнуться на его предыдущем рабочем месте, и которые считали его - умного, скромного, доброжелательного и в высшей степени обаятельного - "неприятной" личностью?! Вы слышали это, а? "Неприятная" личность!!!

Махнув рукой на всех тех злопыхателей и их коварные козни, из-за которых он вынужден был покинуть свою любимую тихую лабораторию и пуститься во все тяжкие, профессор смело сделал шаг навстречу новому миру, который наверняка припас для него открытие, а может, даже два, всегалактического уровня - не меньше! - и огляделся вокруг.

Вокруг продолжала царить та же идилия, что и в журналах для домохозяек: прямо истинный Иден, который все так превозносят, но никто не знает, где он располагается, или даже что он собой значит. "Никто" среди необразованной толпы, понятное дело; профессор Ллир, конечно же, знал этимологию этого слова и истоки этой в высшей степени перациональной и аллогичной легенды, но не об этом сейчас собирался он поразмыслить, а над тем, куда это устремился их приматообразный гуманоид, единственный, кажется, из их команды, который относился к Ллиру с относительно приемлемой долей почтения и вел себя вежливо. Ну, вероятно, в своей матрице моральных и поведенческих ценностей. Но профессор гартан в любом случае это ценил и при каждой возможности пытался отблагодарить разумное животное чем-нибудь сладким: кусочком сахару, ломтиком шоколадной плитки, или прочими радостями, коими была богата его каюта... Мысли об утерянных книгах, вещах и - самое главное - сладостях, которые ныне дымили воооон там, как мог предположить Ллир, снова ввергли профессора в депрессия-подобное состояние. Нужно было срочно съесть что-нибудт сладкое; выкрикнув: "Эй, ты! Манака!!! Там опасно, будь осторожен, пожалуйста!!!", Ллир начал судорожно копошиться в своей сумке, которую предусмотрительно перекинул через плечо тогда, когда они вынуждены были занять спасательные капсулы...

... Незнакомка тепло и почтительно улыбнулась принцу Анвару, заметив:

- Сахиб говорит на языке детей пустыни? Ваши голос - услада для моих ушей, равно как и лик - услада для моих очей, ибо здесь мы всегда рады собратьям с нашей исторической родины... Хотя ваш акцент и выдает в вас не уроженца Калимшана; тогда какой земле мы обязаны тем, что она породила столь славного сына? - девушка почтительно склонила голову, коснувшись пальцами правой руки лба, затем уст, и прижав в конце раскрытую ладонь к сердцу. Ответить принцу не дал непоседливый гном; незнакомка протянула было ему руку, но когда Иохим поперхнулся и закашлялся, мгновенно вскочила на ноги и попыталась постучать по спине монаха раскрытой ладонью, приговаривая:

- Прошу прощения, сахиб... Наверное, чай был слишком горяч, или смесь пряностей, которыми мы его разнообразили, не пришлась вам по вкусу... Прокашляйтесь, вам станет лучше; что принести вам - может, воды? - девушка подала знак старику, и тот резво - как для своего возраста - поднялся на ноги и скрылся среди леса драпировок и газовых портьер, украшавших интерьер помещения; спустя несколько мгновений он вернулся, держа в обеих руках глиняную кружку, до верху заполненную чистой колодезной водой.

Когда инцидент с Иохимом был исчерпан, незнакомка продолжила свою речь:

- Меня зовут Рилса Раэль, и я - хозяйка этого дома. С его фасадной стороны в нем располагается ломбард "Драгоценность Калима", которой номинально заправляет Мусайед, - при этих словах старик в белом тюрбане почтительно поклонился каждому присутствующему, до сих пор так и не проронив ни слова. - На самом деле ломбард - связная точка для всех, кто хочет быть услышанным Воровской Гильдией нашего города... Но погодите с суждениями и осуждениями, позвольте мне все объяснить, - Раэль выставила обе раскрытые ладони вперед в жесте перемирия и отсутствия необходимости начинать конфликт. - Гильдия, на которую я работаю, как вы, без сомнения, уже поняли, является криминальной организацией лишь по заявлению власть имущих этого города, совесть и руки которых тоже не без греха. Но в отличие от сборщиков податей, от патриархов и чиновников, мы... Да, мы отбираем деньги и сокровища у богачей Врат Балдура, но лишь малую долю мы оставляем для поддержания жизнеспособности, остальное - отдаем беднякам. Скажем, "Драгоценность Калима" несколько раз была на грани полного банкротства, только потому, что мы скупаем у всех жителей Внешнего Града, которые приходят к нам, всякое барахло и откровенно никому не нужный мусор за очень, поверьте - очень достойные деньги. Откуда они? Думаю, и так все понятно... Но если бы не делали так, все эти несчастные беженцы, которые по многим причинам не могут вернуться на свою родину, и все эти нищие местные жители, у которых нет иной родины, кроме как Врат Балдура, давным-давно бы умерли от голода и истощения. Возможно, вы знаете, возможно - нет, но ни Совет Четырех - главная законодательная и исполнительная власть в Вышнем Граде и - теоретически - во всем городе, ни Парламент Равных, исполняющий те же функции в стенах Нижнего Града, не выделяют ни медяка на нужды Града Внешнего. Ни охраны, ни помощи, ни средств на улучшение уровня жизни и инфраструктуры этой уже неотъемлемой части Врат Балдура, которая - на бумаге и в букве закона - словно и не существует... Но здесь живет большинство населения Врат, жители Внешнего Града - это практически все те, кто выполняет всю черную, тяжелую и неблагодарную работу для тех, кто живет на холме и в его тени...

Рилса умолкла на мгновение, отхлебнула чаю, после продолжила: - Таким образом у всех тех тысяч несчастных, что живут здесь, нет никого, к кому бы они могли обратиться за помощью. Они могут рассчитывать только на себя. Отчаяние и безнадежность - вот главные блюда, которые вкушают обитатели Внешнего Града на завтрак, обед и ужин, и - поверьте - эти горькие кушанья приправлены изрядным количеством приправы под названием "несправедливость". "Пламенеющий Кулак" защищает и действует только на территории Нижнего Града, Стража блюдет спокойствие Вышнего, а здесь... Каждый сам за себя. Именно поэтому мы, члены Воровской Гильдии, большинство которых сами - жители Внешнего Града, должны быть преступниками, поскольку в противном случае наши старики и наши дети умрут от голода, или их зарежет новоприбывший разбойник, ворвавшись в лачугу в поисках наживы. Мы - защитники, мы - поставщики и кормильцы. Политическая и административная система нашего города еще более гнила и зловонна, чем сточные канавы квартала Свиной Ноги, и каждый чиновник злоупотребляет своей властью и полномочиями, набивая свою мошну, поскольку всем остальным в Вышнем и Нижнем Градах плевать, ведь они каждый день заняты тем же самым.

Именно поэтому - да, мы - преступники. Мы не белые и пушистые, мы не законопослушные, поскольку законы Врат Балдура работают лишь на тех, у кого они в руках. Мы не милосердные, поскольку наши люди умирают от голода и болезней, и никто не проявляет к ним милосердия в стане тех, у кого есть и деньги, и возможности это сделать без малейшего ущерба для благосостояния и благоденствия города; правду гласит народная мудрость: "Чем больше злата течет в твой кошель, тем более пустым тебе твой кошель кажется. Одним из немногих искренних и благородных среди этой своры жирных жадных боровов был герцог Абдель Адриан, и этой ночью не только Малый Калимшан, но и весь Внешний Град будет скорбеть по тому, кто уже сделал столько добра и блага для местных жителей, и планировал сделать еще больше...

... Так, непринужденно общаясь, наши герои наконец спустились в подземелья - точнее, на минус-первый этаж, где по словам Кики располагался банкетный зал (а по словам домоправительницы - также Библиотека, В Которой Читают, и Темные Подземелья, в которых без вести пропадают люди). Коридоры здесь действительно были полутемными, едва освещенными редкими свечами, потрескивавшими в старинных массивных чугунных канделябрах, вмурованных в каменные стены через каждые пару-тройку метров. С потолка с частотой в каждые пять метров свисали на тонких цепях бронзовые светильники, заполненые маслом. Судя по тому, что не во всех них горели фитили, ламповое масло, вероятно, было дефицитом в этом "центральном мире" - равно как и пчелы, если учесть, что большая часть канделябров давно уже не знала хорошей воткнутой в него поглубже восковой свечки.

Грязь, паутина и встречавшиеся время от времени в неглубоких стенных нишах ржавые пыльные рыцарские доспехи с проржавевшими алебардами, гизармами и мечами дополняли классический антураж подземелий старинного замка, известный нашим героям с детства благодаря малобюджетным фильмам ужасов и комнатам страха, одинаковым во всех колесивших по всему бескрайнему советскому и пост-советскому пространству чешских "луна-парках". Несколько минут блуждания по лабиринтам этих коридоров, выглядевших абсолютно одинаковыми (и как только местные в них ориентируются? Наверняка зазубривают наизусть формулы типа "Инструкция по тому, как добраться в туалет на втором этаже: прямо, отсчитать три коридора, уходящих налево, войти в следующую дверь направо, пройти по коридору до третьего перекрестка, там - налево, потом дважды направо, пропустить один перекресток и у второго, там еще старый ржавый доспех стоит, налево. Осталось уже недалеко..."), и наконец зеленоволосая спутница наших героев подвела их к высокой массивной двери. Девушка толкнула ее внутрь, и из открывшегося проема на ролевиков хлынул водопад яркого света - сначала они почти ослепли, или лишь спустя несколько мгновений усиленного моргания зрение, наконец, вернулось к ним.

- Мадмуазель Мора, не держите наших гостей в дверях, это же негостеприимно! Ведите их поскорее за стол, - обратилась Арана к Кики. Старая ведьма гордо восседала во главе длинного стола, заставленного всеми возможными и невозможными яствами, сам вид которых внушил бы жуткий голод и желание отведать от всего понемногу даже у самого сытого человека. По правую руку от Араны сидела пухленькая улыбчивая Пилепа, розовые щечки которой, равно как и почти приконченная бутылка вина, стоявшая перед нею, говорили о том, что с похмельем уже давным-давно покончено старым дедовским способом: полнотелая пьянчужка снова начала пить. Слева от морщинистой Араны, внимательно рассматривавшей наших героев, принарядившихся "по-местному", через блестящие стекла своих очков ничего не выражающим взглядом, сидела младшая сестра-ведьма - Изофа, которая о чем-то размышляла, уйдя взглядом в какие-то невидимые и явно неблизкие дали, и время от времени меланхочно отщипывала по виноградине со стоявшего рядом с ней блюда с фруктами и отправляла себе в рот.

Но не только сестры-ведьмы присутствовали за столом, над ним и под ним. У ног сестер фон Истери терся о ноги, лениво переставляя жирные ляжки, громадный кот ведьм. За столом, слева от Изофы, на целой горке сафьяновых и парчовых подушек, расположился гусь. Или гусыня, судя по нелепому розовому чепчику с рюшами, напяленном на голову птицы. На клюве гусыни располагались миниатюрные очки-половинки, за ними же блестели черные глазки-бусинки, которыми птица с крайне недовольным и осуждающим видом косилась на блюдо с запеченной до румяной корочки курицей.

На необычном светильнике, имевшем вид громадного колеса, по ободу которого плакали воском свечи, и который на массивной цепи свисал с потолка зала,гордо восседала еще одна птица, которая, в отличие от гусыни, посматривала на жареную курочку с интересом - это был орел, самый настоящий, со всеми атрибутами, ему по долгу бытия орлом полагающимся - и гордый взгляд, и острый клюв, и роскошное оперение, и грудь гордым изгибом.

Словно птичья тема была негласно объявлена главной на этом обеде, еще один клюв поблескивал по правую руку от млеющей над очередным бокалом вина Пилепой - прямо напротив гуся сидел человек или что-то вроде, одетый во все черное, со странной шляпой и в пугающей птичьей маске. Самый настоящий чумной доктор, словно вот-вот сошедший со средневековых европейских гравюр; непонятно, как он собирался есть и пить в такой вот штуковине на лице.

Вокруг стола суетилось несколько слуг, и когда Кики открыла дверь, двое из них устремились к нашим героям, приглашая к столу. Арана тоже не осталась в стороне:

- Присаживайтесь, гости дорогие. Пришло время обеденной трапезы, и мы решили, что под скромное угощение и изысканные напитки нам лучше всего удастся познакомиться поближе и наконец ответить на все ваши вопросы. Итак, со мной и двумя мои сестрами - Пилепсьей и Изофреньей - вы уже знакомы; я вижу, что с нашим внештатным сотрудником и специалистом по контрабандной деятельности, мадмуазель Кикú Морá, вы тоже уже познакомились по дороге сюда. Позвольте же мне представить вам тех, кого вы еще не знаете, но с кем вам придется работать в ближайшее время очень тесно. Итак, прошу любить и жаловать: еще один внештатник и наш эксперт-паталогоанатом и специалист по хирургическим преступлениям, доктор Дитмар Шульц; начальница отдела по сбору, обработке и архивированию информации и хранительница базы данных СРУ - Матушка Гусыня. Там, сверху, - Аранойя указала взглядом на сидевшего под потолком орла, - наш оперативный сотрудник и непревзойденный специалист по слежке и коммуникациям, мистер Гваихир. И, наконец, вот это, - указательным пальцем Арана ткула в сторону своего кота, - хранитель нашей ресурсной базы и начальник отдела по экипировке, товарищ Бегемот, известный также по позывному "Жерло". Именно так - по прозвищу - он и просит называть его, поскольку с его паспортным именем связаны некие меланхоличные воспоминания почти столетней давности, как он утверждает.

... Посмотрев на бутылочки своим новообретенным магическим зрением, Асвейг, Цербер и Альвар увидели на одном пузырьке (в нем содержалась густая маслянистая жидкость янтарного цвета) надпись: "Выпей меня". На другом, мерцая мистическим светом, проявилась надпись: "Нет, лучше выпей меня!" (в бутылочке была жидкость ярко-синяя, как средство для ополаскивания полости рта), а на третьем - почти сразу же за предыдущими двумя - "Не слушай этих идиотов, выпей лучше меня, за мной не заржавеет!" (эта бутылочка содержала что-то коричневое, мутное и неприятное на вид). Решив все же не испытывать судьбу, парни лишь подивились чудесам, происходящим в их новой жизни, и оставили бутылочки в покое.

... Шестое чувство не подвело Васю, и за одним из гобеленов тот обнаружил неестественно крупные щели в стене; несколько минут детального изучения показали, что это была потайная дверь, вот только как ее открыть, парень так и не понял - ни постукивание, ни поглаживание, ни прочие манипуляции не помогли. Возможно, нужно было просто сказать: "друг" и войти? Как бы то ни было, пора было собираться на званый обед, и, еще раз бросив взгляд на странные бутылочки, новоиспеченный трехрукий алхимик вышел в коридор. К слову о пузырьках у ванной: судя по тому, что смог определись Вася, во всех трех пузырьках содержались зелья, относящиеся к преобразованию чего-либо во что-либо*, и явно направленных на изменение параметров тела выпившего (то ли колени его повышать, то ли понижать уровень воды в море). Вероятно, первое зелье могло уменьшать, второе - увеличивать, а третье - как-то защищать от внешних угроз того, кто выпьет это зелье.

... Итак, наши герои собрались в полном составе своей группы в коридоре, который плавно изгибался, повторяя округлые формы донжона, вправо и влево. Куда идти дальше?..

... Во время дискуссии Кадер хранил молчание - как, впрочем, и в большинстве мероприятий и собраний, случавшихся в Гермдорфе. Сложно было сказать, о чем думает византиец, и, если бы Андреас не обратился к нему лично, вряд ли кто-либо когда-нибудь узнал бы, каково мнение Кадера по данному вопросу. Тем не менее, раз уж окружающие хотели знать его мысли по поводу темы дискуссии, он выступил вперед и начал говорить:

- Я был воспитан в слепом повиновении воле старших, ибо таковы пути жителей Востока, знаете вы об этом или нет. Мой опыт, равно как и опыт сотен и тысяч поколений моих земляков показывает, что с годами и опытом приходит и мудрость; кто мы, молодые путники, сделавшие лишь первые шаги на пути к нашим целям и идеалам, такие, чтобы оспаривать мудрость и рассудительность тех, кто прошел уже большую часть пути, а то и достиг конечного пункта? Однако вы, народ Запада, и особенно - последователи древней традиции, хранимой и лелеемой здесь, в Гермдорфе, научили меня тому, что свет мысли, не преломленный линзами и фильтрами знаний и суждений, накапливаемых годами, порой может осветить редкие и важные грани исследуемого объекта. Посему я отчасти согласен с Кассием - если что-либо было изобретено и внедрено в практику простыми людьми, лишенными Дара, во сто крат быстрее может быть осознано, усовершенствовано и введено в практику теми, кто чувствует этот мир тоньше, чем Иные, и знает о нем больше, нежели Иные. Но тут высказанное Кассием как раз не противоречит тому, что озвучил всемудрейший Андреас, да благословит и продлит Вседержитель его годы; если дать кусок глины Иному, тот долго будет думать, что бы с ним сделать, и хорошо, если он не отбросит его в сторону, посчитав, что это - просто глина. Дайте такой кусок Истинному, оДаренному, и из глины тот создаст сотни и тысячи форм и заставит служить их во благо человечества - сейчас или потом, когда гнет вашей Церкви спадет и она перестанет фанатично ограничивать людской род от того, что Владыка Престола Небесного даровал ему изначально - знаний и науки. Мой народ не считает Дар проявлением сил Шайтана, но воспринимает его как Благодать Всевышнего; благодаря этому не все, но определенные наработки и достижения Истинных людей доступны и Иным, тем, кто не владеет ответами на вопросы "почему и как", но вкушает многие блага деятельности Истинных целителей, мудрецов и ученых. Когда-нибудь подобное случится и здесь, в Закатных Землях, но к тому моменту всем Истинным не стоит прекращать накапливать и усовершенствовать знания, как свои, так и их. И - если они были первыми, кто изобрел способ печатать книги, почему мы должны отказываться от возможности перенять, адаптировать, возможно даже улучшить их технологию? Да, мы можем эмпирически воссоздать принцип и метод; но если, скажем, телега была изобретена нашими предками тысячелетия назад, зачем, преисполнившись гордыни, пытаться самостоятельно изобретать телегу заново, только лишь потому, что "мы и сами с усами"? Опять же, чем больше книг - тем больше читателей. Тем больше возможностей научиться читать и писать, тем больше шансов выйти за пределы шор, которые одела на ваше общество ваша Церковь. Тем больше шаги, которые совершит народ неверных к тому, что уготовал для них Создатель, к цивилизации и прогрессу.

Дабы подытожить мою краткий монолог, скажу лишь: я вижу лишь благо, как для нашего сообщества, так и для всего рода Адамова, в том, что мы изучим технологию массового воспроизведения книг. Из меня будет плохой добытчик информации, если речь идет об общении с людьми. Но мое знание иных языков и наречий, верю - будет нелишним в этой миссии. Равно как и мои способности врачевателя; мало какие тяготы и трудности ждут нас за пределами нашей... кхм... деревни. Я странствовал по вашим землям, прежде, чем вы нашли меня и приютили здесь, я знаю, как опасен мир там, за границами Гермдорфа. И посему склоняю свое чело в благодарности пред мудростью наших наставников и старейшин, позволивших мне внести свою скромную лепту в сие благородное и всячески полезное дело.

С этими словами Кадер коснулся лба, уст и сердца и поклонился Андреасу, вернувшись на то место, которое занимал прежде.

... Пока Эдвин осматривал посетителей таверны, Имбралим отвечал на вопрос Цука:

- Политическое древо нашего города крайне сложно и разветвленно; о том, как оно организовано и какие причины привели к столь дифференцированной структуре, можно рассуждать часами, коих у нас, увы, нет. Что ж, постараюсь вкратце описать вам то, как во Вратах Балдура все устроено.

Итак, главные игроки на доске политической жизни Врат, как вы уже понимаете, Совет Четырех, который состоит из четырех герцогов, представляющих самые именитые и древние патриаршие роды города: Торлин Силвершилд, мой господин и работодатель, покойный Абдель Адриан, да упокоят боги его душу, Белинн Стелмэйн и Верховный Герцог Диллард Портир ("верховный" он потому, что когда при голосовании возникает "ничья", его голос считается за два ради определения большинства голосов).

Им напрямую подчиняется Стража, большая часть членов которой - молодые патриархи, которых родители отправляют послужить на благо Вышнего Града и поднабраться опыта. Стражей управляет Бодрствующая (такой титул у них, в Страже) Лента Мур, стерва и сука. Кстати, среди патриархов посоветую не ссориться с семьями Дласкер и Колдуэлл, которым принадлежит большая часть складов в доках, уйма недвижимости и у которых доля в самых прибыльных компаниях нашего города. Под Советом Четырех также находятся и городские чиновники, самые важные среди которых - четыре: Мастер Гавани Эрл Наморран, Верховный Констебль и Мастер Стен Осмурл Хэванак, Мастер Брусчатки Эсгурл Нуртаммас и Мастер Кошелей Хаксилион Трудд.

Нижний Град и горожан не-аристократического происхождения (хотя... вы ведь понимаете, что у города, основанного пиратами, контрабандистами и разбойниками, не может быть истинной аристократии, как, скажем, у меня на родине, в славном и древнем Амне) представляет Парламент Равных, председательствуют в котором двое: бывший приключенец, славный мошенник и аферист, ныне - солидный горожанин и меценат Коран Эльф, и я, ваш покорный слуга. Итак, Совет Четырех - это первая крупная фигура на доске, которой подчинены несколько средней значимости.

Вторая - компания наемников, именующая себя "Пылающий Кулак". Совет Четырех и Парламент Равных платят им за поддержание порядка в Нижнем Граде и охрану городской тюрьмы. Главные в "Кулаке" - командор Ульдер Рэйвенгард, с которым, как мне подсказывает мое шестое чувство, вы уже знакомы, и казначей компании Фавил Блантэ, та еще крыса, должен вам заметить. Уже много лет полномочия "Кулаков" вышли за рамки обычных наемников, а уж их амбиции - и подавно. И именно поэтому они - втора важная и крупная фигура на нашей политической доске. У них - максимум вооружения, уважение со стороны жителей Нижнего Града, коих всяко побольше будет, чем патриархов, и контроль над несколькими стратегическими точками: Змиева Переправа, городская тюрьма, порт, ворота. Зато у Совета Четырех - деньги, самая могущественная сила этого мира.

И третья фигура, которую не стоит снимать со счетов - это Воровская Гильдия. Неофициальная, понятное дело, и очень незаконная организация, которая, тем не менее, чувствует себя равным конкурентом двум другим; вероятно, из-за того, что у города не хватает финансирования на оплату услуг "Кулаков" в Внешнем Граде, что приводит к расцвету неорганизованной преступности в этих трущобах. Как результат - местные жители, все это нищее отребье и беженцы, из двух зол выбирают меньшее и уважают-поддерживают Гильдию за то, что та, во-первых, помогает бороться с "неорганизованной" преступностью (которая, как мне кажется, организуется самой же Гильдией), и, во-вторых, выполняет роль благородной шлюхи - берет у богатых и дает бедным. Структура Гильдии нам неизвестна, понятное дело, но наши шпионы, да и городская молва - все убеждены в одном: во главе организации стоит некая Кин Девять Пальцев.

Это то, что я могу рассказать о городе, точнее о его политической жизни - вкратце. Вопросы? - Имбралим промочил горло вином и отправил вслед за ним несколько ягод винограда, с интересом разглядывая странную парочку - гнома и вышибалу.

... Словно в ответ на мысли Марьяны, старшая из ведьм сказала:

- Да, имена у нас знатные. Такую реакцию вызывают не только у вас, но у всех, кто впервые слышит. Правда, у большинства не хватает такта сохранять свое удивление лишь в мыслях и не выказывать его в мимике, словах и действиях. Как результат - поголовье поросят и жаб в нашем королевстве неустанно растет.

Своими именами мы обязаны нашему папеньке, профессору Зигмунду Густаву фон Мистери, основателю Лечебницы Страждущих Душ и одному из величайших адептов ментальной магии всех времен и народов. Своих детей он решил поименовать в честь тех недугов, лечение которым он нашел в процессе своих научно-магических изысканий, вот только он заикой был и глотал первые согласные слов. Когда пришло время назвать меня, он выдал что-то вроде "Её имя - ...аранойя из ...истери!", так и записали в документах.

Доказывать то, что вы герои, не обязательно; никто не сомневается ни в наших способностях, ни в ваших. В конце концов, заклинание призыва переносит не случайных несчастных, попавших в не то время в не то место; оно отыскивает те сердца и души, которые не совсем вросли своими корнями в окружающий мир. Тех, кто в Калонвиде так же "в своем мире", как и в любом периферийном, откуда бы они ни были родом; те, кто в прошлых жизнях жили здесь, и даже в нынешней еще не забыли своего предыдущего опыта. Чудаков, которых больше не хочет их мир, и которых готов принять Калонвид. Так что то, что "Призыв Героев" перенес именно вас именно из вашего мира, это не наша заслуга и не эффект нашего заклинания в первую очередь. Это вы сами и ваш мир, который сделал все возможное, чтобы вы оказались в одном месте в одно время, такие разные, но у которых есть нечто общее - вы не нужны ему, вашему миру. Вы нужны здесь, в Калонвиде, или, как вы зовете его в своих фольклорных преданиях, "Иномирье", "Тридевятом Царстве", "Тридесятом Государстве", "Жили-были" или как-то там. Вы - изгои, которых выплюнул ваш мир, ваша реальность выбросила вас, как ненужную и неинтересную больше игрушку. Для "Там" вы - мусор и инородные тела. Для "Здесь" вы - герои. Те, Кого Позвало Сердце Миров.

Что же касается вашего вопроса, мой трехрукий друг, то об этом мы обязательно поговорим, как я и сказала, в свое время. Сейчас предлагаю переместиться в более безопасное и подходщее для столь серьезных бесед место - в наш зáмок. И - так и быть, Пилепа, твое наказание закончено. Мне понадобится Сила Трех, чтобы весь этот мусорник перенести во двор нашего имения, - с этими словами Аранойя повернулась к Изофе, молча кивнула младшенькой, после чего та коснулась серебряного анха на цепочке, покоившегося у нее на груди, и громко произнесла: "Syndromum abstinentiæ, vāde in vāgīnam!", после чего хлопнула в ладоши. В то же мгновение все те герои, которые злоупотребляли алкогольными напитками прошлой ночью, почувствовали, что сей факт их больше не тревожит - головная боль, сухость во рту, слабость, светочувствительность и раздражительность как рукой сняло.

Бодрая и явно ожившая Пилепа внезапно засуетилась. Голосом на удивление мягким и приятным, толстушка попросила всех не покидать территорию поляны, и, закатав правый рукав своего балахона по локоть, окунула руку в зловонную жижу в котле, хорошенько пошуровала ею там, в невидимых пучинах, после чего с довольным видом извлекла нечто нелицеприятное - то ли труп какого-то животного, то ли громадный комок спутанных волос, то ли пучок каких-то необычных водорослей. Ролевики решили не думать о том, чем именно являлось это коричневое волосатое смердящее что-то, чтобы не портить себе аппетит и не рисковать недавно съеденным завтраком. Пилепа же, довольно покряхтывая и бормоча себе под нос что-то на латыни, обошла всю поляну по периметру, усердно выжимая ту штуку у нее в руках; из неопознанного объекта с противным чавканьем выдавливалась багрово-коричневая жижа. Совершив полный круг, Пилепа отбросила нечто за пределы поляны и, вытерев руки о свою розовую мантию, вернулась к сестрам.

- Постарайтесь сохранять молчание во время нашего ритуала. Сначала мы "закрепим" вас в нашем мире - так сказать, проведем энергетическую чистку, дабы избавиться от возможных сумеречных паразитов и межмирной грязи, которая может быть опасна и для вас, и для нашей реальности. Вы ощутите легкий холодок и покалывание; не волнуйтесь, это безболезненно и даже полезно. После мы перенесемся в наш замок - поскольку идти пешком, да еще и со всем вашим грузом, вряд ли будет легко и быстро. Итак, приступим, - провозгласила Аранья.

Окружив Жерло, ведьмы взялись за руки и начали тихонько напевать:

Autumnus, hiems et æstas –
В прошлом мире нет вам места…
Radius et umbra solis –
Ты устал от серой доли…
Autumnus, tempus vernum –
Вылечим тебя от скверны…
Maritimus, oceanus –
Наконец свободным станешь…
Matutinus, opacare –
Пониманье взгляд наш дарит…
Occidens et orientis –
В саван тишины оденься…
Luna, stellæ, tempus vernum –
Клятвы старые отвергни…
Sacrificium, luna plena –
Разобьешь чужие стены…
Terra, aqua, ignis cœli –
Лунный свет дорогу стелет…
Mare silens et tempestas –
В лучший мир уйдём мы вместе…
Liberatum, matutinus –
Встанем мы на путь единый…
Hiems et æstas, autumnus –
Станет силою безумность…

Наши герои действительно ощутили необычную легкость в теле и сознании, граничащую с головокружением; словно они были невесомы, и ветер внезапно поднял их в небеса и унес куда-то в бескрайние синие глубины небесного океана. А после вокруг все потемнело, мигнуло несколько раз, как фотовспышка в темной комнате, ослепив на какое-то время зрение наших ролевиков, и когда зрительные рецепторы вновь начали функционировать так, как положено, ребята оказались посреди широкого, в несколько десятков метров, выложенного каменной брусчаткой двора. По периметру шли высокие стены, выложенные из гранитных блоков серовато-синего цвета; высокие деревянные ворота, окованные медью, служили, вероятно, входом-выходом в этот двор, а располагавшийся напротив них громадный замок в романском стиле, построенный из громадных древних камней, покрытых мхом и лишайником, вероятно, и был обителью Вещих Сестричек.

Все, что было внутри круга, очерченного Пилепой, перенеслось вместе с ведьмами, ролевиками и животными; на них теперь удивленно взирали несколько людей в простой, но чистой и аккуратной одежде, которых неожиданное появление такой оравы посреди замкового двора явно застало врасплох.

... Снова что-то пошло не так, и на сей раз из котла повалил удушливый ядовито-синий дым. Изофочка громко и пискляво чихнула, за что получила еще один испепеляющий взгляд от Араны - испепеляющий настолько, что вокруг запахло жжеными волосами. Изофа поплевала на кончики пальцев и стремительным, практически автоматичным жестом пригасила начавшую было тлеть прядку жестких каштановых волос.

- Audīteque vōcēs nostra... как там дальше... o spīritūs noctis brevis... ис... ик... ык! - Пилепа несколько раз громко икнула, отчего ее конусообразная шляпа из черного сатина сползла ей на лицо, а очки вот-вот готовы были совершить прыжок веры с кончика ее носа.

Арана вздохнула тяжело и обреченно.

- Сестры, мы когда-нибудь доведем это дело до конца? Мы теряем драгоценное время, Луна вот-вот достигнет точки зенита. Грань Меж Мирами уже тонка, и мне даже кажется, еще немного, и я смогу четко разглядеть то, что находится там, По Ту Сторону, За Гранью.

Изофа и Пилепа подошли к Аране и стали пристально вглядываться в витиеватые клубы дыма, синего, как полевые васильки или горло умершего от отравления цианидом, силясь разглядеть сквозь его пелену то, что, казалось, уже видела их старшая сестра.

- Ик! Ничаво нету, - спустя минуту молчаливого созерцания подытожила результаты своего наблюдения Пилепа. - И быть не может, ибо и... ик! зелья мы не те в котел швыряли, и омовение не в молоке рожениц совершали, и младенца не заклали - да будут прокляты эти новые демократические веяния и законы о толерантности к смертным, ик, ик! Ну а без крови невинного ненареченного дитяти - ну кака тут магия-шмагия получицца? Ничаво не получицца, и смотрим мы в ничто и в никуда. Говорила же тебе, Изофка, три предсмертных вздоха черной кошки, один корень девственной женской мандрагоры, истертый в прах пафос придворного барда, две унции белого шалфея, вымоченного в искренних слезах сочувствия ростовщика. Ну или, на худой конец, сборщика податей. Ну а ты? Ну что ты туда еще намешала, что такой дым, ик! пошел? Ык?

Изофа тоже оторвалась от созерцания ничего, скрытого клубами синего дыма, и не менее сварливо ответила:

- Все по списку собрала и подготовила. Виновата я, что ли, что на грядке все мужские мандрагоры перепортили все женские, и девственных теперь - свищи, ищи! И что уж легче найти похотливые вздохи грудного ребенка, чем ростовщичьи искренние слезы сочувствия? И прежде, чем соринки в моих глазах обсуждать, свое бревно в глазу поправь, оно тебе мешает твои похабные заклинания из этого гроссбуха читать! Материальные компоненты, как доказали последние исследования, почти без утраты эффективности замещаются иными, более дешевыми, главное - соблюдать законы симпатической когерентности и символических соответствий. Все современные чародеи так нынче работают, и ничего! Да и базу данных наших вербальных компонентов обновить вот уж никак лишним не было бы; что это за винтаж такой - на латыни к духам Ночи Солнцестояния взывать? Ты бы еще им хайку на японском сложила, что-нибудь вроде:

В небе такая луна,
Словно дерево спилено под корень:
Белеет свежий срез.*

Строки Изофа прочла медленно и вдохновенно, но испортила все впечатление, в конце прыснув со смеху. Обе ее старшие сестры снова низвергли на нее ушаты своих осуждающих взоров.

- Вот если ты такая умная и прогрессивная, то и предложи свою текстовку. Тысячелетиями адепты семьи фон Истери использовали эти тексты на латыни, и ничего, все всегда им удавалось. Статус и престиж основываются на опыте и приверженности традициям, знаешь ли, - скрипуче отозвалась Арана.

- А вот и предложу. Подслушала я недавно, когда бродила в туманах по Иномирью. Эти странные девки, что рядятся, словно они - именитые ведьмы, такое голосили под полной луной, и знаете что? Я вернулась в наш нормальный мир, а ноги мои босые - все мокрые от росы были. Что это значит? Что этим дилетанткам практически удалось открыть Врата За Грань, и я чуть было не оказалась в их варварском измерении!

- Ну верно говорят: боги на последнем ребенке в семье отдыхают. В твоем же случае они попросту в глухой загул ушли - отдыхать они вон, на Пилепе еще начали, - сокрушенно покачав головой, ответила ей старшая сестра. - Использовать методы этих животных двуногих, этих недоразвитых... Давай мы еще этими... физикой, ну или алгеброй займемся, а? Или... как его... менеджментом? Вдруг пользу принесут? Все наши проблемы враз решат?

Услышав названия прóклятых демонических наук, Пилепа истово начала рисовать перед собой Три Луча Авена, отгоняя злые силы и дурную энергетику. - Право, Аранойя, ты переступаешь все границы... ык! в своем сарказме! Ну как можно, в полуночный-то час, таки... ик! ...е слова произносить! Ык!

Изофа, тем не менее, была непреклонна:

- Все равно ваша бабушкина метóда никуда не годна, опыт и практика показали. Ну что такого будет, если попробуем разочек? Все же нынче на нашей стороне - и ночь летнего солнцестояния, и Полная Луна (в перигее, прошу заметить!), и мы, три родовые адепты психоскопии и нервотрепатики, силу объединили, и, пусть мы возлияние винное и не совершили, - самая младшая ведьма неодобрительно покосилась на Пилепу, упорно не расстававшейся с икотой, которая предательски выдавала причины того, отчего упомянутое возлияние совершено не было, поскольку возлиять, собственно, не было чем, - но Духи Ночи и Древние Боги с нами! Давайте, девочки, я верю - мы сможем! - Изофа умолкла на мгновение, после чего начала напевать странные слова на непонятном языке:

Eko Eko Azarak,
Eko Eko Zomelak,
Eko Eko Cernunnos,
Eko Eko Arada!**

Пропев это заклинание единожды, Изофа стала повторять его снова и снова. Уже со второго раза ее сестры запомнили слова и уже спустя мгновения все три ведьмы, отдавшись творческому вдохновению и доверившись ведовской интуиции Изофреньи, вовсю голосили "Эко! Эко! Кернуннос!", чем разбудили и распугали всех сорок и ворон в округе, а филины и сычи покинули шумную поляну еще при первых приготовлениях к ритуалу.

Спустя какое-то время все три устали петь и плясать вокруг котла, который, наконец, перестал чадить синим дымом. Минута прошла, за ней еще одна, и вот уже дюжина минут утекла в страну под названием "прошлое", но ничего так и не происходило. Еще немного поругавшись и погрызшись друг с другом, три сестры угрюмо пошли вниз по склону холма, на котором творили свои чары; котел и магические инструменты решили забрать поутру - слишком горько было разочарование, слишком опасной была для них неудача. Вслед трем сестрам фон Истери равнодушно смотрела полная луна в полнеба.

Внезапно резко запахло полынью и тысячелистником, и костром. И глинтвейном.

* * *



... Сырой промозглый утренний туман решил наказать всех тех, кто так неосмотрительно уснул прямо у костра, который, понятное дело, успел погаснуть. Цербер и Марьяна сплелись в единый клубок, во сне пытаясь согреться - ночь выдалась не по-июньски холодной; что-то продолговатое и твердое давило девушке в бок, и та проснулась первая, собираясь было возмутиться неприличным поведением физиологии Цербера; твердым продолговатым предметом оказалась начатая бутылка зеленого абсента - хоть убей, не могла Марьяна вспомнить, когда они успели к ней "присосаться". От возни девушки попытался разлепить веки и Цербер, но все, что парень увидел вокруг, было седым, клубящимся и холодным - он подумал сперва, что кто-то решил "по-пионерски" костер затушить, но вскоре понял, что это туман, густой, почти неестественный туман.

Мало-помалу просыпались и другие "отщепенцы" - как прозвали их на полигоне. Кто-то дружил уже много лет, кто-то познакомился на этой полевке, но этих семерых ролевиков объединяло нечто общее: всем им претила непрестанная вакханалия, царившая в главном лагере, поэтому свой мини-лагерь они разбили в отдалении от всех, на вершине холма, который прозвали "Лысой Горой" за то, что был он почти лишен кустарников и деревьев, и это-то посреди густейшего дремучего леса, простиравшегося на десятки и сотни километров во все стороны света. Здесь можно было нормально выспаться, здесь не было так шумно, как там, внизу, здесь можно было наблюдать одуренные закаты и фантастические рассветы.

Поэтому никто и не удивился почти полной тишине, которая окружала их ныне. Последний день полигонки уже стал историей, и сегодня все собирались добраться до ближайшего ПГТ, где - электричка, возвращение в сирую реальность, рутину, взрослую жизнь, полную проблем, обязанностей, ответственности и людей, которые не понимали и порой раздражали. Но все это будет позже; сейчас главное - проснуться, привести себя в порядок, согреться. А после кофе и сигареты и весь мир, даже если он будет лететь в тар-тарары, покажется не такой уж неизбежной неприятностью.

Игорь, взяв стачакничик, хлебнул, трубкой затянулся:

- Ну и выгреб мужик. Лодку правда о камни разбило, но сам живой - отделался, как говорят, легким испугом. Только на берег ступил, шторм и закончился сразу, тучи расступились и заря над горизонтом занимается. Мужик печалится - лодки нет, улова нет, рыбку золотую не поймал, но не привык он без дела сидеть, пошел, значит остров осматривать. А почти сразу за берегом - буквально в десяти шагах - лес начинается. Ну, что на берегу ловить то? Если ни удочки, ни сети нету - и пошел мужик в лес.

Сняв котелок с огня, чтобы глинтвейн не закипел и не потерял вкус, Марьяна подсела ближе к Игорю, подтянула к себе колени и, обняв двумя руками стаканчик с глинтвейном, стала смотреть в огонь и слушать, потягивая горячий напиток. Игорь продолжал:

- Идет, и слышит шебуршения в кустах, да только огоньки глаз красные мелькают в тенях. Ну, другой бы от страху и об... убежал бы, а этому - все равно терять нечего, да и весло на плече "живым не дамся" думает. А лес - густой, мрачный, свет сквозь кроны не пробивается, спать мужика клонит, а он все вперед идет, - Цербер хлебнул еще глинтвейна, еще трубку потянул, дым ароматный выдыхая. - И тут видит - свет впереди, выходит - видит - домик стоит, опрятный такой, беленький, факелами по периметру освещается, ну, подошел, стучит. А на стук, дверь дамочка открывает - симпатичная, не понятно, что такая на острове далеком делает, в глуши лесной, и говорит дамочка: "Заходи, путник дорогой, заходи, гостем будешь". Вошел рыбак - смотрит - и в доме все как у людей - и печь белая, и стол, и трюмо с антресолью, только икон нет никаких, да кот черный под лавкой спит.

Марьяна показательно сморщила носик и отодвинулась, когда табачный дымок, пусть и ароматный, ветерком в её сторону понесло.

- А дамочка, значит, суетиться начинает... - Игорь глянул на такую реакцию Марьяны, вздохнул печально, еще раз затянулся, да в другую сторону выдохнул. Марьяна же восторженно замерла, слушая про домик: - Ведьма там живет! Ну, конечно. Куда там рыбе до ведьм то? - девушка хихикнула и притихла, лукаво улыбаясь.

- ... Печь топит, на стол накрывает. - прервался Игорь, глянул лукаво. - Ну, пусть ведьма будет, так тоже можно. Вообще, это все еще присказка, сказка то потом будет. *Улыбнулся* Ну, весло мужик в угол поставил, а см за стол сел, а дамочка уже и хлеб на стол поставила, и борщик, и сало с водочкой, - рассказчик еще глинта хлебнул, стаканчик осушив демонстративно. - Угощайся, гость дорогой, угощайся, а я постель нам постелю сейчас. Угощайся, да рассказывай, кто такой, да откуда? А мужик смотрит на нее, да говорит - да я Рыбак, в море за рыбкой золотой отправился, а потом шторм нагрянул, меня к берегу этому и прибило, лодка разломалась, сети потерялись, благодарствую конечно за кров и стол, вот только спать я с тобой не буду - у меня жена дома осталась! - А дамочка, перьину уже на печи постелила, да как услышала слова такие так злобно зыркнула, что у мужика аж кусок сала в горле застрял, еле водочкой православной протолкнул.

Марьяна тем временем подхватила опустевший стаканчик из рук рассказчика и шустро потянулась налить ещё немного, но тоже чуть меньше полстакана, а то остынет и невкусно будет. Вернулась на место, протянула Игорю глинтвейн. - Ну, как знаешь, говорит дамочка, только спать тут больше негде, а влесу ничего хорошего не ждет тебя. Да тряпку какую-то грязную на пол бросила - Ложись, - говорит, - гость дорогой, двух печей не держим. Мужик лег, уснул крепко, только кажется ему, что через него кто-то переступил, глаз один открыл и видит, как бабка старая, карга страшная, весло его в печь засовывает. Мужик вскочить попытался, а его как будто сила какая-то к земле придавливает, а бабка поворачивается к нему и смеется так скрипуче... - Игорь попытался изобразить, получилось не очень, раскурил трубку, затянулся полной грудью и на выдохе попытался еще раз, теперь получилось лучше. - Ну что, милок - голосом скрипучим и противным говорит, - кто в гости ко мне попал, тот домой не вернется. Будешь работать на меня, а как пол года отработаешь, посмотрим. - Мужик ответить попытался, что не желает он на каргу старую работать, да горло перехватило, и ни одного звука выдавить не может... - Цербер еще раз осмотрел окружающих, выдерживая интригующую паузу, затянулся последний раз, да принялся трубочку выбивать.

Марьяна слушала с восторгом в глазах, и она всё больше ведьме симпатизировала, произнеся вполголоса: "Мда... нет в аду фурии страшнее, чем отвергнутая женщина..."

- Есть, - машинально бросил Цербер, вспоминая свои "знания" о адах, но тут-же "исправился", чтобы не вызывать лишних вопросов: - Обманутая, но не о том сказка, тем более присказка.

Вот на этом самом месте и проснулся мужик - лежит, на полу, на печи - дамочка вчерашняя лежит, "приснилось" - думает, да только глядь в угол, а весла нету. Ну, а дама значит, слазит с печи и говорит: ну, доброе утро, Рыбак, знаешь, за пищу и кров платить ведь придется, будешь ты на меня, и мать мою работать пол года, потом отпустим тебя с миром. Ничего мужику не оставалось, как согласиться, и стал работать на них - днем для дамы поручения выполняет - дров нарубить, воды натаскать, ночью - карги старой приказы - то волков отогнать, то травы с кладбища принести. И видит, что старуха извести его пытается, но со всеми неприятностями справляется, даже друзей завел среди волков местных и духов лесных, потому что трудолюбивый и добрый был, ну и они ему помагали с поручениями ведьмы справляться.

Но шло время, осень зимой сменилась, холодно стало, а мужику на полу спать холодно, да и вообще, тепла человеческого хочется, а дамочка его опять к себе на печь зовет. Сопротивлялся мужик, сопротивлялся, да и не выдержал. Раз с ней переспал, и переменилось все сразу - перестала по ночам бабка появляться, перестала ему задания самоубийственные давать, да и дамочка безымянная стала милее, и дрова откуда-то без его помощи появлялись, и вода в кадке всегда была, вот только друзья его лесные перестали приходить, да и вообще внимания на него обращать перестали, но мужика это не очень то и заботило, у него дамочка красивая под боком, да еда и питье на столе постоянно. Так зима и прошла.

... Монах подобрался к тому умертвию, которое оцарапало Савву и которое, несмотря на мощный удар копьем воина, все еще держалось на ногах, источая вокруг жуткое зловоние. Но даже целый град ударов, которые Хемминг нанес ходячему трупу, не причинил, как оказалось, ни малейшего вреда этому крепкому немертвому орешку. А вот острые серые кости, некогда бывшие пальцами, но теперь, когда с них спала гнилая плоть и кожа, превратившиеся в смертоносное оружие, оставили глубокие и очень болезненные раны на груди молодого человека - не-живая тварь полоснула Хема сразу двумя руками.

Не оставил без внимания своего обидчика и второй из уцелевших зомби; труп замахнулся и обрушил свою костлявую руку на Небесного Пса, призванного Эвиндалем; коротко и обижено взвизгнув, существо из иного мира вернулось туда в яркой вспышке небесно-голубого света.

... Горячая вода, о которой так мечтал Аластайр, была подана в его номер вместе с девушкой, уже сидевшей обнаженной в полной пены деревянной ванне. Последний момент ошарашил парня и лишил дара речи, особенно после того, как красотка, у которой все было на месте - где нужно выпирало, где надо изгибалось - с невинным выражением лица предложила Ореху помыть его орешки.

Тем не менее в общий зал поужинать Аластайр спустился далеко не сразу; прошло добрых два часа, прежде чем глубоко задумавшийся Орех, который улыбался то ли своим мыслям, то ли окружающему миру, подошел к хозяйке заведения и попросил отнести его заказ, расширенный до "сытно и изысканно поужинать... на двоих" вверх, в его комнату. После этого Аластайр снова пропал, забыв и об игорном доме, да и вообще обо всем мире за пределом его номера. Правда, обитатели соседних номеров всю ночь не могли забыть и не слышать непрекращающегося шума, скрипа кровати, потом стола, потом грохот стульев, девичьих вскриков, томных стонов и прочих звуков, дающих однозначное представление о том, что происходило внутри комнаты Аластайра и не оставлявших сомнений в том, что название "фестхолл" не совсем точно соответствует тому, что действительно собой представляло это заведение.

... Собрав свой нехитрый скарб, Саул, Шаам, Шолта и Кармин отправились в путь. Как и предлагал Саул, наши герои шли вдоль кромки береговой линии, время от времени делая привалы и вслушиваясь в мертвую тишину, царившую вокруг - единственными ее нарушителями были шорохи слабых волн по песку, да дыхание четверки жертв кораблекрушения. Две стражи спустя, показавшиеся путникам целым днем изнурительного передвижения по вязкому и зыбкому песку, они сделали привал. Шолта была так измотана событиями дня и ночи, что на вопросы Саула отвечать наотрез отказалась - утро, мол, вечера мудренее, да и в такой могильной тишине даже легкий шепот звучал как раскаты весеннего грома. Спустя еще два часа перехода, когда впереди на востоке забрезжил рассвет, вконец измотанные путники решили устроить временный лагерь; был найден подходящий бархан - высокий и с "обрезанным" северным краем, такой как раз будет давать тень в самое жаркое время дня. Саул воткнул колья, найденные среди останков галеона, и натянул поверх них большой лоскут парусины; получилась импровизированная палатка, которая давала дополнительную защиту от палящих лучей солнца и создавала пусть и слабое, но тем не менее присутствовавшее ощущение защищенности и уюта. Здесь все и расположились на отдых; Шаам уснул в то же мгновение, когда его тело приобрело горизонтальное положение; Шолта долго переставляла свои две дорожные сумки так, чтобы они лежали впритык к ней; удовлетворившись, наконец, результатом, девушка - как была в своей кожаной куртке и плаще - так и уснула, уронив темноволосую голову на одну из сумок.

Несколько страж беспокойного душного сна все-таки были лучше, чем ничего, и проснувшись тогда, когда солнце уже потихоньку сползало к закатному горизонту, наши героя почувствовали себя отдохнувшими настолько, насколько это было возможно в данных условиях. Шолта первым делом удалилась подальше от мужчин, прихватив с собой сменную блузку ослепительно-белоснежного цвета и кусок мыла; исповедница отсутствовала добрый час, но вернулась, казалось, полностью бодрой и активной. Мокрые волосы черными прядями струились по ее плечам, намокшая от морской воды блуза не оставляла пространства для фантазии, подчеркивая изящество плечей девушки, плавные изгибы ее груди и прямую линию плоского живота; вчерашняя одежда была мокрой и, судя по всему, тщательно выстиранной. Уж непонятно как, но от Шолты исходил вполне ощутимый, но все же тонкий и нежный аромат каких-то цветов, название которых ни Саулу, ни Шааму было неизвестно (Кармин же идентифицировал его как ландыши), но чей запах им был уже знаком - Шолта и вчера источала подобные ароматы.

Устроившись на одной и сумок, девушка наконец обратила внимание и на своих спутников:

- Добрый вечер всем... Морская вода, конечно, не лучшее средство для поддержания личной гигиены, но за неимением лучшего - почему бы и нет? Вы, я надеюсь, уже привели себя в порядок? Ну так что же, мо'нэйрри, мы планируем делать дальше? Куда идти? Чем спасаться, когда у нас закончится вода и провизия? И что именно интересовало вас, нэрр Саул, вчера ночью - я готова ответить на все ваши вопросы.

... Солнце уже взошло, окутав золотистым теплом своих лучей чистое синее небо от горизонта до горизонта, черные пашни, изумрудные просторы озимых, там и сям встречавшиеся рощицы серебристых маслин, редких крестьян, копошившихся в полях уже с предрассветного часа. Позади группы Защитников, покинувших свой город через Полночные Врата, остались белоснежные стены Мессанты, чьи мраморные дворцы, радуга трепещущих на ветру стягов, позолота церковных куполов безмолвно и торжественно наблюдали за тем, как наши герои отправлялись на встречу новым испытаниям и своей судьбе.

Широкая дорога прямым полотном уходила почти за край небес, туда, где едва заметно темнела стена вековечного леса. Местные жители называли его Койдвен - просто "лес" на Древнем Наречии, поскольку в округе никаких других лесов не имелось на долгие сотни лиг; посреди Койдвена были разбросаны деревеньки и поселения охотников, лесорубов, углежёгов, плотников, благодаря которым Мессанта, преимущественно равнинное государство, обогащалось древесиной и дарами леса. Ближайшая деревенька, в которой Защитники планировали сделать привал и заночевать, располагалась в дюжине лиг от Полуночных Врат; ее название - Беличья Опушка - очень однозначно говорила о том, чем занимались ее обитатели: охота и торговля обретенными благодаря ей шкурами и мехом пушных зверьков.

Спустя пару часов верховой езды Ивар, Хайналь, Бальдрам, Кимбри, Горав, Ке'ахи и Рори добрались до лесной опушки. Омшелые стволы древних сосен, дубов и буков перемежались густыми зарослями ракитника и лесного ореха; дорога здесь переходила из широкого тракта в лесную тропу, вполне достаточную, тем не менее, для проезда двух конных, идущих круп к крупу, или телеги. Резкий контраст между залитыми солнцем долами и густой тенью смешанного леса на какое-то время ослепило путников; спустя несколько мгновений их глаза адаптировались к полумраку, царившего под сенью леса. В этом году весна началась поздно, об этом судачили все кумушки Мессанты, равно как и торговцы, привезшие свои товары в Солнечный Город из разных уголков мира; острова Эйяррика до сих были укутаны шубой высоких сугробов, а фьорды архипелага до сих пор не избавились от своих ледяных доспехов, что сводило практически на нет торговлю с жителями этого северного государства. Густые леса Хентира благодаря хвойным деревьям зеленели, но при этом и сохраняли сырую стужу, не желавшую уходить во время, из-за чего те, кто странствовал по лесным дорогам Старых Королевств, ни на мгновение не могли ощутить себя в безопасности вне городских стен, ибо дикие животные так оголодали, что нападали уже и днем, и на целые группы торговцев и путешественников. Вольные Города, располагавшиеся на срединных равнинах Каньялана, вымерзли за долгие месяцы бесконечной зимы, и земледельцы не пророчили ничего благого о грядущем урожае. Мессанту миновала сия горькая доля - благодаря тому, что она располагалась на южных оконечностях материка, зимы здесь никогда не были настолько суровыми, как в иных уголках Каналана; все же даже несмотря на это, окружающий пейзаж не радовал ни густой весенней зеленью, ни ароматами распустившихся диких цветов, ни мерным гудением пчел, отправившихся на первые поиски медвяных лакомств. Тишина, серые блеклые и темные тона вокруг непевали тревожную и неуютную мелодию где-то на грани подсознания.

Ке'ахи чувствовал себя не в своей тарелке, все время ежился, кутался в свой шерстяной плащ, отороченный темным мехом на воротнике; ему явно было зябко даже там, на солнечных равнинах окрест Мессанты, здесь же, под пологом мрачного леса, талмор замерз совершенно - его кожа посерела, а зубы отбивали ритм замысловатой джиги. Рори, поглядывая на Сына Моря, время от времени незло ухмылялся, не забывая при этом зорко оглядывать заросли кустарников и низкорослых деревьев, окружавших лесную дорогу. Спустя примерно стражу пути после того, как наши герои вошли в лес, они сделали привал. Небольшая поляна по периметру была окантована древними руинами, чьи черные от сырости камни покрывала прихотливая вязь лишайников. Кое-где в камне проглядывали прожилки каких-то необычных кристаллов - с виду кварц, но голубоватый оттенок и мягкие всполохи словно живущего своей жизнью света в них наводил на мысль о том, что это не был обычный минерал.



Расположившись на поляне, Защитники приступили к дорожной трапезе. Несколько часов пути, равно как и свежий весенний воздух способствовали тому, что аппетит у наших героев разгорелся не на шутку; но, видимо, не только они были голодны в этот час и в этом месте. Рори внезапно вскочил на ноги и приложил палец к губам.

- Тихо... Кто-то приближается. Кто-то крупный и - судя по тихому хриплому рыку, кто-то хищный, - охотник прошептал сидевшим рядом сотоварищам и указал на заросли боярышника.

... Савва словно предчувствовал, что информацию, подобную той, что мгновение назад озвучил Руфус, им стоило бы знать раньше. Но - когда часовой механизм битвы взведен и спираль начала разворачиваться, тут уже не до выяснения отношений и того, кто что о чем знает и почему. Тут нужно действовать, а в этом удалому воину из Кассена не было равных - Савва вложил всю свою злость на этот день, на эту гробницу, на это испытание, на этих людей, с кем он вынужден был сражаться бок о бок, на эту судьбу и на этот мир - в единый удар своим копьем.

Стальные лезвия по обе стороны от наконечника с легким шипящим звуком, напоминавшим то, как ножницы разрезают мешковину, вошли в ходячий труп и проткнули его насквозь, лишая второго шанса на жизнь, пусть даже и в такой извращенной форме. Труп пошатнулся, попытался продвинуться дальше, и лишь нанизал себя еще больше на древко копья.

Воин брезгливо дернул своим оружием, сбросив труп с него - последний же, издав странный рокочущий звук, внезапно взорвался, разбрызгав вокруг ошметки черной гнилой плоти, зловонную жижу, в которую превратились его внутренности, и серые осколки костей. Савва инстинктивно подался назад, и фонтан этой дряни попал лишь на его одежду, кожа молодого человека - хвала Богам! - не познала омерзения контакта с подобными субстанциями.

Тем временем Эвиндаль начал тихо, но уверенно произносить слова на каком-то неизвестном всем присутствующим (за исключением разве что ворона) языке; каждое слово зыбкой волной растекалось во все стороны от эльфийского мага, и - мало-помалу, но все присутствовавшие в этом помещении - заметили, что эти волны постепенно стекались в одну-единственную точку, где постепенно начало разгораться яркое свечение, сгусток ослепительно-белого света. Одно из умертвий, отрыгнув целое облако трупного яда, увлеченно двинулось по направлению к этому свечению, не отрывая от него взгляда своих белесых полусгнивших глаз.

Рейджи же, маленький удалой паладин, в ответ на слова Руфуса, лишь издал какое-то ворчание - видимо, на хоббитском - и бегом устремился по направлению к тому трупу, который находился на прямой линии с ним. Увы, недостаточная освещенность помещения и излишняя суетливость помешали маленькому герою реализовать свой план - его меч рассек воздух, но не тленную плоть зомби.

Его оппонент, напротив, был целеустремлен и нетороплив; он взмахнул руками, пытаясь оцарапать лицо Рейджи, но - хвала маленьким размерам, вопреки бытующему мнению! - гнилые конечности умертвия ранили удушливый воздух над головой паладина Эрастиля, но не его самого.

Тем временем еще один труп, увидев, и - что самое удивительное - осознав, что Савва только что отправил его сотоварища во второй раз по ту сторону Врат Смерти, решил расквитаться с явной угрозой своему не-живому виду. Подобравшись к воину, умертвие полоснуло Савву своими костяными когтями, оцарапав щеку и часть шеи; пламя боли вспыхнуло в израненных местах так ярко, как пропитанная маслом лучина загорается от искры, высекаемой огнивом; хвала Эрастилю и всем богам Голариона, сила воли и стойкость тела Саввы помогли оттеснить боль и мысли о том, насколько зловредным может быть такое ранение, глубоко в подземелья подсознания.

... Все было обговорено и решено, и "Громкие Ребята", наконец, приняли решение по поводу того, куда и в каком составе им двигаться дальше. Выслушав объяснения Скамоса касательно того, в каких кварталах города располагаются необходимые локации, наши герои разделились на три пары, и отправились кто куда; Эдвин с Цуком направились в "Три Старые Кружки" - старый уважаемый трактир и постоялый двор, который располагался здесь же, в Вышнем Граде, посему у рыцаря и гнома ушло меньше всего времени на то, чтобы добраться до нужного пункта.

Эдвин и Цук без труда узнали цель своих поисков - благодаря оригинальной вывеске, выглядевшей как три громадные деревянные бочки, свисающие на бронзовых цепях с длинного вертикально установленного шеста прямо над главным входом. Трехэтажное строение, в котором располагались "Три Старые Кружки", было действительно старым, но не изветшалым или изношеным; даже внешне гостиница производила приятное впечатление по-настоящему успешного заведения, которое простояло здесь десятилетия, и если и меняло свой внешний вид, то лишь в виде косметических ремонтных операций. Два верхних этажа занимали комнаты для постояльцев, первый же был отведен под таверну, которая встретила человека и гнома крепким и пряным ароматом кофе по-калимшански - с добавлением корицы и кардамона, и запахом готовящегося рагу с овощами и мясом; желудки нашей парочки громко одобрили кулинарное мастерство местных постряпух.

Оглянувшись вокруг, Эдвин первым заметил уже виденного ранее темноволосого щеголя, представившегося Хему Улю как "Имбралим Скунд". Маг сидел с хрустальным бокалом золотистого вина и безучастно листал какую-то небольшую книгу, исписанную быстрым витиеватым почерком. Увидев подошедших Эдвина и Цука, Имбралим приподнялся и с улыбкой предложил своим гостям присесть за стол. Почти сразу же рядом материализовалась официантка неопределенного возраста и телесных форм, с таким же серым выражением лица, как и ее внешний облик; приняв заказ у мага, женщина удалилась, и почти сразу же вернулась, поставив два бокала с вином перед Цуком и Эдвином. Вместе с бокалами на столе оказалось широкое керамическое блюдо с ломтиками сыра различных видов, несколькими гроздьями белого винограда - в это-то время года! - и сухими солеными печенюшками. Жестом пригласив пришедших угощаться, Имбралим разместил свой подбородок на переплетенных пальцах, уперев локти в столешницу, и хитро посмотрел на рыцаря и гнома.

- Я даже не буду спрашивать, почему вы пожаловали лишь вдвоем. Значит, вы решили разделиться... Не стоит отрицать, у меня есть уши и глаза во многих уголках этого города, и уж тем более их полно на торговой площади Шири, где я сам видел вас говорящими с предводителем Пламенеющих Кулаков, а одна мышка мне на хвостике принесла весточку, что и Воровская Гильдия не обделила вас своим вниманием. Если не ошибаюсь, прямо сейчас ваши четверо спутников двигаются куда-то в сторону Врат Василиска, а значит, они идут во Внешний Град. Это может значить лишь одно - вы решили услышать предложения всех трех сторон, кои суть - самые влиятельные игроки на шахматной доске нашего города, и уже после принимать решение. Мудрó, ничего не скажешь, вот только вы не учли, насколько все эти три силы недолюбливают друг друга и ведут постоянную слежку одна за другой. Особенно в день, когда погиб герцог Абдель Адриан и в этом была замешана группа приключенцев, новых в городе, - сильные, умелые, и пока что не присягнувшие на верность ни одному из других противников в троице сил; желанный приз и союзники, с которыми нужно поговорить немедля, - темные, почти черные глаза Скунда уставились на рыцаря, после перешли на гнома, словно приглашая тех к дискуссии.


* * *

Тем временем Вистранн, Хем Уль, Изабела и Скамос проталкивались к Вратам Балдура, намереваясь выйти сначала в Нижний Град, а после - через так называемые Врата Василиска - в Град Внешний. В последнем и располагался район калимшанских переселенцев, называемый "Малый Калимшан", а дальше - у моста через Чионтар - Змеиная Скала, цитадель компании наемников, именующих себя Пламенеющими Кулаками. Дойдя до Малого Калимшана, четверка планировала разделиться; мрачный и неразговорчивый тифлинг в компании с обольстительной жрицей плотских утех отправятся на встречу с Гильдией Воров, а дварфийская жрица и чародей - с Кулаками.

Весь город бурлил и кипел после такого события, которое на так уж и часто случается - прилюдная смерть горячо любимого лидера и мецената, благотворителя и сторонника равных прав и справедливости. Смерть, сопровождавшаяся чем-то странным и пугающим. Смерть, в которой прямо или косвенно были замешаны "Громкие Ребята" - название этой группы приключенцев, лишь вчера пришедших во Врата Балдура, с легкой руки, а точнее уст хозяйки постоялого двора, в котором они остановились, разлетелось в одно мгновение по гудящему, как улей, Нижнему Граду. Нашим героям пришлось проталкиваться, буквально локтями прокладывать себе путь по его многолюдным улицам, переполненным носильщиками, ручными тележками, бочками, сундуками, коробейниками со своим товаром, купцами и торговцами, ремесленниками и солдатами в табардах с эмблемой охваченных пламенем кулаков, детворой, умудряющейся играть и резвиться даже в такой толчее, воришками-карманниками, присматривающимися к зазевавшимся или неосторожным прохожим, глашатаями, во всю кричащими о событиях на торговой площади в Шири почти что на каждом перекрестке, собаками, заглядывающими голодными глазами в лица прохожим, усталыми портовыми грузчиками и работниками складов, возвращающихся после утренней смены в порту домой, во Внешний Град.

Почти час ушел у “Громких Ребят" на то, чтобы выйти через Врата Балдура, пройти по кварталам, названия которых нехотя сообщал своим спутникам Скамос: Кручи, потом Склон, потом безграничный Восточный Путь - единственный пока что уже знакомый героям квартал, ибо в нем-то и располагалась их гостиница; Восточный Путь упирался в Новую Стену - каменное крепостное сооружение, окружившее Нижний Град так же, как Старая Стена (или Стена Балдура) ограждала жителей Вышнего Града. Тут и расположились ворота, ведущие в ближайший квартал Внешнего Града, название которому, судя по бурчанию тифлинга, было что-то вроде “Каменные Глаза”, хотя, вполне возможно, Скамос просто проворчал что-то вроде “глаза б мои вас не видели”. Далее путникам нужно было пересечь квартал со звучным именем “Безбожье”, где и располагался вход в Малый Калимшан, который - единственный во Внешнем Граде также защищала высокая стена, правда, составленная из бревенчатого частокола. Но до этого “Громким Ребятам” предстояло пройти через Врата Василиска, и это оказалось не так просто, как думалось им вначале.

Как с удовольствием поведал нашим героям шедший туда же усталый, но говорливый дварф по имени Марек, узнавший героев сегодняшнего дня благодаря наличию в группе высоченного рогатого угрюмца, название свое эти ворота получили из-за изваяния, изображавшего василиска, пялящегося на любого, кто подходил к стенам Нижнего Града снаружи. Поговаривали, что и не изваяние это вовсе, а настоящий монстр, получивший достойное наказание за свой смертельный взгляд, способный обратить в камень любого; както однажды на этого василиска натолкнулась одна медуза, и сила ее взгляда оказалась сильнее взгляда бестолкового монстра. А после сила меча и магии одной группы приключенцев, квартировавшейся во Вратах Балдура - “Рыцарей Единорога” - оказались, в свою очередь, сильнее изворотливости медузы, и теперь статуя василиска украшала эти ворота, а голова медузы - чью-то частную коллекцию, кто смог достойно заплатить за такой опасный, но редкий и ценный трофей.

Правда или нет, но как сказал Марек, подергав себя за бороду цвета спелой пшеницы и с отвращением сплюнув в сточную канаву, испускающей на прохладном весеннем воздухе зловонный пар, ныне Врата Василиска все горожане так именуют из-за сборщика податей, закрепленного за этим проходом в Нижний Град.

- Василиск - которого мамка назвала при рождении Танголом, дура дурная, что на нашем дварфийском наречии “добряк” означает, явно к гадалке не ходила. Бо если бы ходила, то узнала бы, что вырастет мразью и падалью сынка ейный. Бывало подойдешь к нему, а он снова заноет о “необходимости внести налог на проход в неурочный час”, а какая подать-то, если с пустыми руками на работу иду?! И ведь не докажешь ничего, смотрит на тебя, что тот высраный больным геморроем драконом василиск. А сзади два амбала из Кулаков ему подражают, кто дольше не моргнет.

Подходя все ближе к Вратам Василиска, наши герои встречали все большее сопротивление толпы, и в определенный момент, буквально в нескольких ярдах от собственно самих ворот, намертво застряли - кто бы мог подумать, что в городе, где позволено только пешее передвижение, возможны пробки. Марек приложил видимые усилия, а также пару раз - кулаки, чтобы протолкаться до контрольно-пропускного пункта у створок ворот, после чего так же вернулся к “Громким Ребятам”.

- Говорят, из кабинета Мастера Гавани херню какую-то спи… кхм… - дварф бросил виноватый взгляд на Вистранн и Изабелу, - стащили. “Щит города” или чего-то там такое. Говорю же - херню. Но Василиску же за счастье - причина устроить затор, обыск, и поживиться лишней монетой с того, кто хочет “ускорить процесс прохождения таможенных операций”, крысиный ху… хвост, кхм, ему в рот. Поганец лупоглазый. Ну, кто не виноват - тому срать неча, все чисто-гладко пройдет, но вот эти бедолаги, - Марек снова дернул себя за бороду, после указал на изнеможденных тяжелым трудом с предрассветного часа грузчиков и прочих портовых рабочих, - скоро и уснут тут, на холоде и в лужах, ежели все так медленно проходить будут. Может, замолвите словечко, как наши герои, пока вас еще таковыми помнят? - дварф хитро посмотрел на всю честную компанию и заискивающе улыбнулся.

1.2.7.3013
Первый день второй декады месяца Конца Зимы (Гиамони)
3013 год Круга Времен (от Рождества Светлого Пламени)

Окрестности Каэр Кирх, Дикие Земли
Маэн Гири (Портальные Камни)

... Калон Драйг, Сердце Дракона, едва билось. Кайла ощущала это, как и ее сестры, обитавшие на Острове Туманов, ощущала слабость и апатию, которые охватили древнее средоточие силы святая святых этого могущественного ордена жриц Лунной Богини и искусниц в ремесле ворожбы и заклятий. Нужно срочно было вдохнуть в него новую силу, но... но не все так просто складывается в реальной жизни, в отличие от баллад менестрелей, как научил Кайлу горький опыт ее еще совсем молодой, но богатой событиями и горечью жизни. Одного желания, и, увы, одной магической силы было недостаточно; чтобы Сердце снова билось в унисон с жизнью обитательниц Острова, нужно было провести особый ритуал, требовавший сложных ингредиентов, инструментов и полной самоотдачи ведьм Инис Нивлен.

Девять дней заняли приготовления в путь. Хранительница Туманов каждый день проводила с Кайлой по многу страж в тенистой Роще Таинств, где объясняла, как именно будет проходить ритуал активации Портальных Камней, что они собой представляют, почему их хранят друиды и ведьмы, и отчего ими нельзя пользоваться с целью личной выгоды, под что бы она ни была замаскирована - под торговлю, войну или даже религию. Хранительница научила девушку ритуалу активации камней, и заставила зазубрить назубок сочетания последовательности символов, являющейся "ключом", отпирающим проход к Портальным Камням Инис Нивлен - одним из немногих, что находились в ведении не друидов, но их древних партнеров, разделявших их идеи, хотя не всегда использовавших их пути для реализации этих идей. Кайла узнала кое-что о том, что собой представляет загадочный Восточный континент, с тем лишь, чтобы понять, что не знает о нем ровным счетом ничего, равно как и ее наставница - Дикие Земли Аньялана оставались темной лошадкой даже даже для всемудрых ведьм.

Главное, что стоило помнить молодой Кайле - о ее цели и о том, что все средства хороши для претворения ее в реальность. Хранительница советовала не пренебрегать помощью, из каких бы источников она не исходила, и доверять своим инстинктам, чтобы предвосхитить злые намерения или двуличие. Молодая ведьма думала, эти постоянные советы, советы, советы никогда не прекратятся; но вот на рассвете девятого дня после Ритуала Полной Луны, когда Хранительнице было даровано Прорицание, вместо Рощи Таинств Кайла была приглашена к Маэн Гири Острова Туманов - девяти аркам из древних камней, которые должны были перенести девушку навстречу будущему и неизвестности.

Собрав свои нехитрые пожитки в дорожную котомку, Кайла отправилась к Маэн Гири. Утро выдалось на удивление ясным и немного морозным; несмотря на то, что месяц Гиамони уже был в полном разгаре, природа лишь только сейчас начала просыпаться от неестественно долго затянувшейся зимней спячки, и судя по всему, пока не торопилась наверстывать упущенное. Почки на деревьях раскрылись, явив миру нежную светлую зелень молодых листочков, и кое-где среди густых зарослей прошлогодней травы уже пестрели золотом и серебром шафраны, первоцветы и одуванчики. Вдохнув полной грудью ароматы родного Туманного леса, Кайла постаралась сохранить его в самых сокровенных закоулках памяти, ведь кто знает, когда она сможет увидеть Инис Нивлен, именуемый также "Лох-на-Калли", "Озеро Ведьмы", ставший ей второй родиной, вновь.

Маэн Гири, Портальные Камни, находились в самом сердце Туманного леса, но Кайла знала все тропки и дороги в нем, и уже спустя полстражи вышла на просторную поляну, окаймленную по периметру девятью арками, сложенными из трех громадных, по несколько ярдов в длину, камней; посредине верхнего камня-перекладины были нлубоко вырезаны в камне девять портальных символов. Бросив на них мимолетный взгляд, ведьма сразу припомнила последовательность, которая должна была в нужный час вернуть ее домой: "Лебедь, Мир, Ясень, Лосось, Высоты, Олень, Боярышник, Дуб, Глубины". Рассвет уже окрасил небеса в нежно-розовые оттенки, плавно переходящие в пастельную желтизну и серебристую синеву; прямо над головой сверкал серп убывающей луны. Посреди круга Портальных Камней стояла Хранительница Туманов, держа в руках три деревянные чаши - одна была заполнена до краев кристально-чистой родниковой водой, вторая - мелкой галькой с берегов Острова, а в третьей лениво тлели щепочки можжевельника, распространяя пряный аромат вокруг. В небольшом углублении в самом центре круга тихонько потрескивал уже разведенный огонь; именно так, совместив все четыре Стихии воедино, можно было воззвать к силе Межмирья и напитать его энергией - Эгни - каждый из символов Маэн Гири. Подле Хранительницы стояли Грайне и Релта, две другие ведьмы, избранные волей провидения для миссии, подобной той, которая была возложена на Кайлу, правда, в иных уголках Земли.

Напоследок Кайла получила от Хранительницы Туманов несколько последних наставлений в дорогу, поцелуй в лоб и кажаный мешочек с рубинами, сапфирами и изумрудами, добытых в Волчьих Клыках и ограненных хонтскими мастерами, славившимися на весь мир способностью из самого непримечательного камня истинный шедевр ювелирного искусства даже без использования оправы и металлов, а также просьбу как можно чаще связываться с Хранительницей посредством зеркал и отражающих поверхностей. Что ж, все было сказано, все, что можно, сделано; пора было приступать.

***

... Утро как утро, ничего особенного. Прохладный воздух не пугал Корригана, как других жителей Каэр Кирх - собственно, вся эта суета по поводу запоздавшей весны и затянувшихся холодов казалась ему несущественной, преувеличенной и безосновательной. Природа поступает так, как ей вздумается, и от того, что главной темой для обсуждения повсюду, куда ни плюнь, теперь было "Чего ждать дальше?" и "Когда же придет тепло?", тепло не придет быстрее, чем ему то положено, и ждать стоит того, что будет, а что будет, ясное дело, никому не ведомо. Ну, разве что за исключением некоторых чародеев и рьяных слуг разных там богов.

Утро едва только начало разгораться предрассветными всполохами в небе, окрасив восточный горизонт всеми оттенками алого и багряного, а Корриган уже бодро шагал по известным только ему тропам, уводившим следопыта на северо-восток от Каэр Кирх, туда, где давече он видал следы оленя. Вот уж поистине небывалая находка - олень, и в холмистой степи? Ближайшие леса начинались в добрых двух десятках лиг на север, и несмотря на большой опыт в охотничьем деле и хорошее знание повадок дикого зверья (к которому Корриган подчас причислял не только тех, кто зверем могли именоваться лишь по внешним признакам), коррахану никак не понималось и не представлялось, каким-таким чудом олень смог зайти настолько далеко от леса. Видать, действительно виновата затянувшаяся зима. Какова бы ни была причина, следопыту не помешала бы и шкура, и рога, которые продать можно, а мясо, нежная оленина - что может быть лучше для пополнения уже вечность как исхудавшихся запасов, и это при подскочивших до самых небес ценах на продукты!

Воодушевленный предчувствием того, как сытно он сегодня пообедает и размышляя над тем, сколько маалиманских серебряных корон запросить за роскошные ветвистые оленьи рога - а Корриган не сомневался, что следы оставил самец, и сейчас, весной, в преддверье брачных игры у этого самца (лет этак пять отроду) должны быть, просто обязаны быть именно ветвистые и роскошные рога, - Одноглазый сам не заметил, как дошел до того холма, который он для себя прозвал "грустным филином" - из-за необычного очертания этой возвышенности, напоминавшей действительно филина с более, чем обычно, поникшими перьевыми ушками.

Корриган пристально осмотрел окрестности, с удовольствием заметив, что добавились свежие следы того же самого оленя, а значит, это чудо природы никуда не подевалось со вчера. Еще какое-то время поисков и хождения по следу, и наконец - на самом рассвете - следопыт увидел его, истощавшего, с полинявшей шкурой, выдававшей явные признаки голода и нелегкого существования, но все же с действительно роскошными рогами, разделявшимися на почти две дюжины ответвлений. Несчастное животное уснуло, инстинктивно выбрав неподветренную сторону холма, чуя, что отсюда его запах не будет разносится по округе. Увы, его это не спасло; хищник куда более хитрый и умелый, чем волк или рысь, отыскал его, и...

Корриган настолько тихо, насколько мог, подобрался поближе к зверю, и натянул свой лук, готовясь отправить смертоносную стрелу в словно решившей облегчить ему жизнь жертву - открыта, как на ладони, дремлет, чего еще желать? Наверное, чуточку удачи, которая этим утром решила побыть капризной непредсказуемой барышней; в тот самый момент, когда Корриган отпустил тетиву и та, издав специфический едва слышимый звук, направила острие стрелы прямо в лоб оленя, в это тихое безветренное утро Корриган внезапно ощутил порыв свежего морозного ветра. Ветра, что ул ему в спину.

Олень мгновенно всполошился и попытался вскочить на ноги; ему это удалось, и, хотя стрелы он не избежал, та вонзилась в его грудь, чуть выше правой передней ноги. Удался бы выстрел в лоб - Корригана можно было бы считать счастливым обладателем нового трофея, а так... Так придется побегать, во всяком случае, именно это решил сделать олень. Прихрамывая на раненую ногу и роняя на пожухлую траву рубиновые капли крови, животное ринулось прочь.

Еще полстражи и три стрелы нужно было потратить на то, чтобы наконец нагнать оленя там, куда сам Корриган никогда прежде не заходил. Необычный холм, на вершине которого возвышались девять каменных арок, составленных из двух вертикальных камней и одного горизонтального, лежашего поверх двух, стал тем местом, в котором жизненный путь лесного оленя, волею судьбы или голода забредшего вглубь степей, наконец завершился. Пятая стрела Корригана наконец попала в затылок истощавшему, но все еще не утратившему тяги к жизни зверю, и, пару раз оступившись, тот рухнул практически в самом центре странного круга камней, который зрелый следопыт определил как "Маэн Гири" - "Вращающиеся Камни" на Старшей Речи, известные также как "Портальные Камни" в маалиманском языке. На своем веку он видал менее дюжины таких реликтов древней цивилизации, канувшей в небытие задолго до Ожога Мира, и всегда старался обходить их стороной, поскольку близость этих непонятных сооружений нагнетала холодную тревогу на сердце Корригана и крайне неприятные ощущения в запястье, на котором коррахан носил неснимаемый свой браслет.

Но - голод не тетка, как гласит народная мудрость, и нравятся Маэн Гири Корригану или нет, но добычу, с таким трудом наконец добытую, следопыт упускать не собирался, посему тихонько кряхтя и мысленно ругая и судьбу, и обстоятельства, и совпадения, коррахан достиг вершины холма, собираясь было вступить внутрь круга. Жжение, сродни тому, которое вызывает кропива от соприкосновения с кожей, охватило вновь запястье Корригана, как и в последний раз, когда он повстречал подобное сооружение. Голова закружилась, и легкое ощущение тошноты неприятным комком пробралось в горло коррахана. Глубоко вздохнув, следопыт сделал еще шаг.

***

Путешествие через Портальные Камни не отпечаталось в памяти Кайлы - все, что она помнила, это яркие вспышки серебристого света, словно резвящиеся рыбы, танцующие на глади жемчужно-опаловых рек, текущих мимо нее во всех направлениях - не только по горизонтали, как рекам и присуще то делать, но и снизу вверх, и всерху вниз, и по диагонали, и даже, как показалось молодой ведьме, сквозь нее. Несколько вспышек яркого света, перемежавшиеся моментами глубочайшей бархатной темноты, и...

... и холодный морозный воздух обжег ее легкие. Девушка выдохнула тот воздух, который вдохнула в последний момент ритуала активации, и почувствовала, что она лежит на чем-то мягком, теплом и мокро-липком. Холод и яркий свет утреннего солнца навалился на нее, оглушив на несколько мгновений ее чувства, и все, что она могла делать, это судорожно дышать и растерянно озираться вокруг, ощущая дикую жажду, головокружение, легкую тошноту и неприятный зуд во всем теле.

***

Хлопок, и воздух над телом еще дышащего оленя внезапно перестал быть воздухом - во внезапной вспышке света он превратился в молодую среброволосую девушку, которая тяжело рухнула на добычу Корригана, выбив из оленя его последний вздох. Неуклюже ворочаясь и озираясь вокруг, словно она не совсем понимает, а то и видит, где она оказалась, девушка за считанные мгновения успела испачкаться в оленьей крови.

... Не судьба. Нет, не окончательный вердикт, но - здесь и сейчас, все-таки, не судьба. Снова ушли, снова. Какой-то частью сознания Киеран был искренне рад, что все сложилось именно так, ведь... Такие мысли парень всегда гнал от себя прочь, но они, как плодовый червь, который каждое лето возвращается в яблочные сады, снова выползали из темных недр подсознания и терзали вопросами: "А что дальше? Отомстишь, поквитаешься, убьешь - всех их, всех до одного. А дальше-то что?"

Горько вздохнув, Киеран провел пятерней по золотисто-медовому меху Лагирового загривка. "Следуй, но на глаза не кажись... пока", - шепнул парень своей рыси и пружинистой походкой вышел из зарослей орешника на большак.

- И вам не хворать, добрые люди. Спасибо за предложение, от такого - грех отказаться! Охотился в окрестных лесах, да, - разведя руками, Киеран показал на полупустую котомку за плечами, - видать, суровый сезон выдался. Вся дичь ушла вглубь леса, а к многодневному походу я не готов, мне бы запастить необходимым.

Словно и не замечая ворчания крестьянина, Киеран лучезарно улыбнулся женщине. Он знал, что его внешность, и особенно улыбка всегда производили однозначно положительный эффект на представительниц противоположного пола, да и мужики не могли долго хмуриться под кажущимся наивным и невинным взглядом изумрудных глаз охотника, чем часто и пользовался. "На охоте все способы сулят жизнь, а кодексы благородных господ пророчат неминуемую смерть", - часто говаривал ему отец, и Киеран убедился на практике в правоте его слов.

- Вы уж простите за лук и то, что таился... В наше время, сами знаете, лихих людей на дороге повстречать - не редкость. А один против нескольких... Только затаиться и поможет.

Высоко в небе протяжно и тревожно затянул свою ноту сокол. Крестьянин нахмурился и бросил неодобрительный взгляд в сирую муть пасмурных небес, Киеран же на мгновение закрыл глаза и снова горько вздохнул. "Мы снова упустили их, друг. Охота не закончена. Будь настороже".


Когда телега и сопровождавшие ее путники вышли з лесу, лошадь громко и истерично всхрапнула. Предвосхищая реакцию своих спутников, Киеран поспешил объясниться:

- Зверь ручной, пусть и выглядит дико. Котеночком нашел, мамку убили местные лесорубы. Она беспрекословно слушается моих команд и воспринимает как лошадей, так и людей не как возможных жертв, - Киеран подавил улыбку, ощутив, как на него нахлынула волна ядовитой иронии с золотистыми кошачьими глазами. "Тшш. Нужно уметь маскироваться, совсем как на охоте. Чтобы выжить. Не нужно показывать все, на что мы способны. Так нас недооценят. А у нас будет преимущество. Будь хорошей кошкой, ты же хорошая кошка, Лагира?" - Она практически ручная, только вот пытаться погладить ее не стоит - не любит она этих нежностей.

Рысь внезапно словно материализовалась из сизого предвечернего тумана и, окинув оценивающим взглядом крестьянина и его семью, мягко и грациозно потрусила у правой ноги Киерана, а когда тот взобрался на повозку, - у ее переднего правого колеса. Лошадь - не человек, и уж даже если крестьянин нет-нет, да и озирался со страхом на рысь, то лошадка вообще не переставала косить бешенным глазом на хищника, все ожидая, что внезапно ее тягловая жизнь прекратится одним рывком, мгновением, которое блеснет в клыках громадной кошки, и хрустом в шейных позвонках.

Так и добрались до Энвилля. Продолжал идти дождь, телега тоже продолжила свой путь, а Киеран и его рысь остались стоять посреди пустынной мокрой улицы, которая после заката укуталась в промозглый зябкий палантин тумана, сырости и ночного хлада.

- Ну что же теперь? Переночевать, утро вечера мудренее, а завтра - запасемся всем необходимым, поспрашиваем, может, видал кто тех, кто нам нужен. В последний раз их видели направляющимися куда-то в эту сторону; мы или слишком рано вышли наперерез, или упустили их и они, вполне вероятно, сейчас здесь, в Энвилле. В общем, сейчас - обсохнуть, поесть и спать, верно говорю? - Киеран опустил голову вниз, силясь встретиться взглядом с Лагирой и понять, что она думает о его плане. Лагира думала что-то очень нелицеприятное об этой громадном скоплении человеческих логов, но идея просушить шерстку и подкрепиться ей явно импонировала. Улыбнувшись, охотник толкнул отсыревшую дверь постоялого двора и вошел внутрь.

... В предложении предоставить свою помощь в допросе Бальдраму, увы, было отказано. Мал по малу возбуждение и волнение, вызванные успешным завершением испытания, поутихли, раны, у кого они имелись, были залечены, и не оставалось больше никакой необходимости оставаться на дворе Солнечной Академии. До завтрашнего для каждый остался предоставлен самому себе.

И вот он наступил, новый день. День, когда Защитники Мессанты должны были выдвинуться в путь, лежавший в Геллигаэр - город-призрак, поглощенный несколько месяцев назад Крайтом; неслыханное дело - Крайты на земле Вольных Городов! Ни разу за тысячелетия, прошедшие после Ожога, подобное не происходило и, как считали все, никогда не должно было случиться - ведь землю Западного материка хранили и Пресветлое Пламя, пылавшее вот уже три тысячи лет в столице Маалиманской Империи, и Сердце Дракона - главная святыня почитателей Старых Богов, которую хранили ведьмы Острова Туманов, скрытого густыми непроходимыми лесами Древних Королевств.

Утро выдалось свежим и ясным, и лучи восходящего солнца тепло золотили белокаменные стены Башни Гведд. На площади перед башней наших героев поджидала уже ставшая знакомой и родной Алиамна, а также двое солдат городской стражи, державших поводья семерки белоснежной масти лошадей, полностью готовых к дальней дороге. К седлам были приторочены дорожные сумки с походным снаряжением и спальными мешками, по паре мешков с овсом, а также по пузатому меху, каждый из которых был наполнен под завязку кристально чистой родниковой водой.

- Приветствую вас, Защитники! - с мягкой улыбкой обратилась к нашим героям служительница Городской Ратуши. - Я рада, что никто не отказался от участия в этой экспедиции, что вы все пришли. Все готово для вашей миссии. Ваша задача: добраться до Геллигаэра и пробраться в Замок Лакоци, находящийся на холме в центре города. Где-то там, в подземельях замка, как подсказало нам видение, ниспосланное Единым чрез Его священников, бьется темное семя, отравляющее саму плоть земли и ткань реальности; его нужно уничтожить. Как - увы, нам неизвестно; возможно, по пути вам удастся раздобыть больше информации, ведь - не забывайте - вы будете проходить по землям, ставшим Крайтом, и встреча с Исчадиями Тьмы неминуема. В свою очередь я приложу все силы и ресурсы, предоставленные мне нашим правительством, дабы перерыть весь зал Текстов и найти что-либо, что сможет пригодиться вам в вашем нелегком задании; вот, - девушка протянула Защитникам деревянную резную шкатулку. - Внутри - хрустальные шары, которые позволят нам общаться; раз между закатом и рассветом, и раз - между рассветом и закатом я смогу ответить на один зов. Пусть я и не буду с вами во плоти, но - поверьте, ни на мгновение не оставлю я своей работы и сделаю все возможное, чтобы хоть чем-то, хоть как-то вам помочь! Бальдрам, Хайналь, Кимбри, Горав, Ивар, Рори и Ке'ахи - семеро Защитников Мессанты, благословляю вас и верю в то, что ваше путешествие увенчается успехом!

С этими словами девушка раскрыла шкатулку. В ней на темно-бардовом бархате лежали семь мешочков из черной кожи, туго затянутые двойным шнуром; в каждом из них, судя по форме, находилось что-то шарообразное, размером не больше гусиного яйца.

- И еще. Геллигаэр располагается к северо-востоку от Мессанты; добраться до него можно по уходящему на восток Вороньему Тракту - им раньше пользовались жители обоих государств, но... Но Тракт проходит через болота и топи на границе между владениями Мессанты и Геллигаэра, а, как считают наши Исповедники и паладины, скверна Крайта быстрее укореняется в гнилой воде и порченой земле, посему этот путь очень опасен, разве что вы решите идти у тракта, а не по нему самому. В таком случае будьте осторожны - издревле Вороний Тракт - единственный надежный и устойчивый путь и кусок земной тверди посреди трясин и торфяных зыбей Вороньих Болот. Другой путь - через Амарантовые Горы, что к северу от Мессанты. Горные тропы опасны и круты, а пещеры издревле обитаемы тварями, ютящимися во тьме; твари эти - раны, оставшиеся на теле нашей земли после Ожога, и они могут быть не менее опасны, чем гвароги и прочие порождения Крайта. Именно по этой причине на протяжении многих сотен лет жители Геллигаэра и Мессанты использовали Вороний Тракт, выбирая из двух зол - топи и болота против гор и населенных чудищами пещер - меньшее.

22 день месяца Чес, год Нестареющего (1479 по счету Долин)
Врата Балдура, Побережье Мечей
3 часа пополудни



... Долгим и непростым оказался путь до Врат Балдура, и еще сложнее пришлось нашим героям в самом городе. До южных берегов реки Чионтар они добрались в районе полудня и подумали было, что времени у них будет предостаточно для того, чтобы неторопливо и полноценно ознакомиться с самым оживленным торговым перекрестком на юге Побережья Мечей. Но, увы, их планам не суждено было сбыться.

Та часть города, которая сначала отрылась их взору - куча грязных убогих лачуг, где даже земля пропиталась ароматом немытых тел, неизлечимых болезней, неописуемой нищеты и неистребимого отчаяния, явно не походила на те описания "славного града на холмах, родины Балдурана Отважного", которые попадались на глаза Лите и Шерри ранее, о которых слышали Баридин и Джулиан от тех, кто бывал во Вратах Балдура раньше; лишь Гвериэль*, хорошо зная эти окрестности и имея вполне целостное представление о том, что собой представлял этот котел, в котором варились несколько сотен тысяч обитателей, не взирал ошарашенно на Ривингтон, самый дальний от сердца города квартал. Он знал, что до настоящих Врат Балдура - всего миля-полторы пути и целых два часа дороги, ведь как только они ступят на улицы Врат Балдура, их поглотит человеческая толпа, коя здесь присутствовала всегда, везде и в невообразимых количествах. Через нее будет пробраться не так просто, посему стоило поторопиться...

Но как бы поскорее не хотелось нашим героям добраться до исторического и культурного центра города, сделали они это не ранее, как через два часа, трое ворот и двух сборщиков пошлин за вход и выход из Врат Балдура. Солнце уже было на полпути до закатного горизонта, когда пятерка путешественников наконец ступила на мощеную сероватым камнем торговую площадь города, именуемую Ширь. За это время герои успели повидать и жуткую нищету в так называемом Внешнем Граде - тех кварталах, что ютились вне городских стен, и могущество воинов ордена Пламенеющего Кулака, через цитадель которых они прошли, пересекая Чионтар по невообразимо длинному мосту, и пестрое разнообразие народов, наречий, лиц, одежд, запахов и взглядов по пути сквозь те районы, где проживали беженцы и переселенцы из иных земель. Они стали свидетелями и неимоверной власти чиновников и солдат, попросту обиравших и так неимущих жителей, проходивших через так называемые Врата Василиска, отделявшие Внешний Град от Града Нижнего, и разнообразию товаров, доставляемых во Врата Балдура со всех уголков Фаэруна по морю, реке или суше - невозможно было в этом не убедиться, проталкиваясь сквозь людскую массу, продвигавшуюся по улочкам и проспектам Нижнего Града из или в Сирую Гавань, где располагались все складские помещения города. Они наконец узрели величественную Старую Стену с Вратами Балдура - теми воротами, что и дали название всему городу, а за нею - то, насколько жизнь во Вратах может быть роскошной, вольготной и пышной; пройдя по Шири, наши герои достигли Храмового Квартала, где и располагалась гостиница, в которой они решили остановиться на эту ночь; тут-то они и узрели все богатство и процветание тех, в чьих руках находились бразды правления жизнью городом. Дома здесь были пригожие и аккуратные, утопающие в зелени и ранних весенних цветах; улицы чистые и, если и не благоуханные, то явно и не зловонные; вдалеке, на самой высокой части холма, который занимал Вышний Град, виднелись потрясающей красоты и величия особняки местной знати, а храмы на Храмовой Площади сверкали золотыми отблесками в лучах солнца, направлявшегося к закату. После такого величественного пейзажа как-то не хотелось оборачиваться назад, где у подножия холма раскинулись бесконечные кварталы безнадежности, нищеты и отчаяния, виденного пятеркой путешественников буквально часом ранее.

Постоялый двор, именуемый "Шлем и Плащ", располагался на одной из площадей Храмового Квартала, прямо напротив высокого роскошного строения, напоминавшего чем-то мавзолей - колоннада из золотистого мрамора окружала прямоугольное высокое строение по периметру, сами же внешние стены были украшены многочисленными барельефами - правда, чтобы рассмотреть их более детально, нужно было подойти поближе. Рядом - к северу от этого строения - находилось сооружение еще больших масштабов, которое явно и очевидно было храмом, посвященным Гонду - учитывая громадную шестеренку, отлитую из чистого золота, украшавшую главный вход в грандиозное сооружение из мрамора, лазурита и кровавого гранита. Гостиница состояла из двух строений, одно из которых смотрело на первую мраморную достопримечательность этой площади - над его входом вместо вывески висел потрепанный ветрами и ливнями синий плащ с золотым шитьем по подолу; на второе - огромное - мраморное здание выходил своим главным входом второй корпус гостиницы, над дверью которого висел гигансткий шлем.

... Русоволосый что было мои устремился вниз по склону, силясь догнать ушедших ранее приятелей. Зацепившись носком драного сапога за кочку, парень упал и кубарем покатился вниз; руки его тщетно пытались схватиться хоть за что-то - пучки пожухлой прошлогодней травы вырывались из почвы и не помогали задержать падение, а ничего более существенного на стремительном спуске русоволосый не нашел. Кроме крупного булыжника, о который в очередной свой переворот через голову ударился с громких, слышным даже Корригану хрустом. Сделав еще несколько кульбитов, горе-защитник города застыл у подножия холма недвижимо. С крыши коррахан не мог увидеть, дышит русоволосый или нет, но вот что Одноглазый видел хорошо в отблесках пожара, пожирающего город - так это черную лужу, растекавшуюся из-под уткнувшейся в землю русой головы.


* * *

Услышав голос Кайлы, молодой человек стремительно обернулся, с удивлением уставившись на среброволосую корраханку:

- О! Монэрр, прошу прощения, я стоял к вам спиной... Никак не хотел проявить неуважения почтенной госпоже, - парень оказался весьма недурен внешне, как увидела Кайла. Правильные черты лица, волевой подбородок, копна непослушных темно-каштановых волос. Сложно было понять, шутит ли он или действительно всерьез расстроился своей собственной неучтивости, но незнакомец поклонился Кайле и продолжил: - Мое имя - Венсер, о дивная Дочь Камня! Я...

- Эй, кончай тут расшаркиваться, вообще обнаглел, внатуре! - один из немытых типов прямо раскраснелся от гнева. - Наглости набрался, мы его убивать собрались, а он, ведьма поганая, к нам жопой своей разворачивается, перед девками кланяется! А ты, образина седовласая, откуда взялася? Может, ты тоже ведьма? По теням шастаешь, порчу на дитяток и скот наши наводишь, души наши погубить желаешь? Кончай их ребяты!

"Ребяты", однако, не спешили никого кончать - внезапное появление Кайлы их явно нервировало, и они начали озираться вокруг. Один, обернувшись, заметил Трикарна, о котором мгновениями ранее говорил молодой парень-"ведьма", и дико заорал:

- Окружили! Их тута много! Спасайся, чур меня, чур! Демоны!!!

С дикими воплями один из немытых оборванцев устремился туда, где было светлее - на улицу за спиной у Кайлы. Чуть не сбив с ног хентирскую колдунью, идиот скрылся в тенях и сполохах, танцевавших свистопляску все ближе и ближе к тому переулку, в котором разворачивалась сия драма; запах гари и треск пожираемых огнем деревянных перекрытий домов становился все явственнее и громче.

... Следующий час наши герои потратили на то, чтобы как следует связать своих пленников, обыскать их и немного передохнуть после схватки. Астерия убила практически час на перевязку своих ран - вернуть ощущение целостности тепу помогло чудодейственное зелье, которым так щедро поделился Теламон. Деимах тем временем отправился на поиски Адмета и сбежавшего разбойника, но так и не нашел ни борца, ни его объект преследования. Вернувшись обратно на поляну, воин застал свою компанию в прежнем составе; Астерия выглядела уже лучше, чем тогда, когда Деимах отправился разыскивать Адмета, Неарх сидел, старательно вписывая что-то в длинный, намотанный на деревянный стержень пергаментный свиток, остальные просто блуждали по поляне, собираясь с мыслями и силами.

... Герцог ловско словил кинжал, посланный гномом при помощи своего чародейства. Удивившись, герцог благодарно кивнул всей группе, стоявшей у помоста - Абдель так и не понял, кто сотворил эти чары, -после чего устремился к тому, кого мгновением ранее назвал "Виекангом". К тому времени Скамос уже взобрался на помост по лестнице, вслед за ним несся бритоголовый (или лысый от природы?) рыцарь Эдвин. Хем Уль с трепетным наслаждением ощутил ток сверхъестественной силы по своим венам, жилам, телу; еще мгновение - и потоки магической энергии приняли форму трех стрел из света и смерти, после чего устремились к незнакомцу, посмевшему нарушить празднество и явно не намеревавшегося совершить ничего благовидного. Когда стрелы коснулись его, он вскрикнул и заметно пошатнулся. Тем не менее, незнакомец устоял на ногах и, полностью проигнорировав крики Изабелы, выплюнул свои гневные слова прямо в лицо приближающемуся герцогу Адриану:

- Ты знаешь, зачем я здесь. Два сводных брата, одно наследство. Ты ведь знаешь.

Его речь прервал клинок кинжала, который Абдель вонзил в самое сердце Виеканга; тот еще раз вскрикнул, на сей раз глухо, и в следующий момент завалился на деревянный настил помоста. Из-под тела сразу же начала растекаться лужа пурпурно-красной крови, испускавшей пар на прохладном воздухе Врат Балдура.

В то же самое мгновение раздался режущий слух хруст ломающихся костей, и крик, скорее ожидаемый от раненого животного, но не от человека. Пораженные "Громкие Ребята" стали свидетелями того, как тело герцога Адриана начало стремительно изменяться, превращаясь в невообразимую тварь, которая не приснится и в самом жутком кошмаре. Куски плоти и кожи отпадали вместе с разорвавшейся одеждой, из головы выросли когтеподобные отростки, ореолом окружившие клыкастую пасть и горящие красным огнем ненависти глаза, а руки превратились в длинные когти, напоминавшие увеличинные во много крат бритвы брадобрея. Хрипя и рыча, лишенное кожи чудовище из крови, кости и голой плоти, стремительно развернулось в сторону Скамоса и Эдвина, стоявших неподалеку над телом поверженного Виеканга.

... А Скатах тем временем спешилась и, воспользовавшись тем, что Робер занялся со стражниками, и ее участия очевидно не требовалось, направилась к тому парню в зеленом, которого заприметила сразу же, как они остановились у городских ворот. Стоит, на людей глядит, с виду - вроде как местный, ну или точно знает что-то больше, чем она сама о Хеггфорсе.

- Доброго дня, молодой-интересный! - без обиняков и околичностей начала свою речь рыжеволосая. - У вас тут всех досматривают? Обычно на веру принимают задекларированный багаж, а тут прям все так строго... И не посоветуешь хорошего постоялого двора в этом городе - сами мы не местные, впервые здесь. Во всяком случае, я, - девушка лучезарно улыбнулась незнакомцу.

... Наши герои закончили завтракать и после, решив все-таки посетить Ширь и грядущую церемонию открытия празднеств, пятеро путешественников вышли на улицу Храмового Квартала. До самого события оставалось около пары-тройки часов, и это время они потратили на то, чтобы познакомиться с торговой площадью Шири.

Время летело незаметно - вокруг было не просто море, но целый океан товаров, ярких и необычных, банальных и сирых, благоухающих, зловонных или же не обладавших никаких запахом, ценных или же простых, все, что только мог представить - и даже то, о чем не мог вообразить себе - любой житель Фаэруна. Торговцы подзывали прохожих, расхваливали свой скарб на все лады и - если была такая возможность - предлагали опробовать, продегустировать, примерить, оценить или хотя бы взглянуть на то, чем пытались заработать себе на жизнь; даже легкий моросящий дождик не мог помешать ни посетителям Шири с удовольствием прогуливаться по рядам торговой площади, вовсю глазея на чудеса, разложенные на столах и стоках вокруг, а также пользоваться возможностью забесплатно отведать чего-то такого эдакого, ни торговцам продавать свой товар.

Тут - угри и щуки, а также раки, выловленные в Чионтаре, миски, где все еще трепыхаются серебристые зеркальные карпы и мелкие, но очень вкусные, если знать, как приготовить, караси и окуньки. Там - целая палатка сладостей и специй из далекого Калимшана, ароматы которых было слышно за много ярдов до них самих. И хальва, и рахат-лукум, и нуга с дольками цукатов, и мешочки с трубочками коры корицы, сушеными бутонами гвоздичного дерева, светло-зеленые стручки кардамона и длинные черные - ванили, источающей дурманящий аромат. Рядом лежали перцы всех видов и расцветок, а также степеней остроты, около них - тонкие ниточки тычинок шафрана, особо изысканной приправы, за которую платили золотом по равному товару весу. А тут - радуга тканей из Импилтура, от шелка, тафты, парчи и сафьяна до хлопка, бумазеи и высококачественного льна; все мыслимые и немыслимые расцветки, невероятно дивные узоры, некоторые печатные, а какие-то - даже шитые ниткой двусторонне. Там - кормирские вина, не самые лучшие в мире, но и не худшие; чего лишь стоит "Золотой Взгляд" или "Уста дамы Камерии", которые, к тому же, и опробовать можно было прежде, чем покупать. А вот здесь, рядышком - клинки из Эвермита, выкованные лучшими эльфийскими мастерами. Книги, доспехи, бижутерия, земледельческие инструменты, древесина, сыры, овощи, фрукты, мясо, уголь и мрамор, кожа и изделия из оной, сладости и сдоба, драгоценные каменья, как неограненные, так и обрамленные золотом и серебром, стрелы, луки, щиты, готовая одежда на любой вкус, цвет и кошелек, собственно, кошельки и сумки, свечи и лампы, произведения искусства стекольных дел мастеров, травы и коренья, горшки и соленья - все, буквально все, в чем только можно было нуждаться, вполне реально было купить на торговых рядах Шири, и яркими красками, запахами, звуками и вкусами наши герои за этот час насладились настолько полно, насколько это было возможно.

Время, тем не менее, близилось к полудню, и наши герои решили занять лучшие места в грядущем зрелище, посему заблаговременно начали проталкиваться к помосту, специально сооруженному в самом сердце Шири, рядом со статуей Возлюбленного Странника, в честь которого, собственно, и устраивалось данное празднество каждый год.

Ровно в полдень раздался трубный звук фанфар и рогов, призывающий всех, кто в сей момент находился на торговой площади, ко вниманию. На помост взошли городские какая-то знать и какие-то чиновники; благодаря тому, что окружавшие наших героев городане громко обсуждали происходящее, они узнали, что эти были: Совет Четырех (жители Вышнего Града, четыре герцога, управляющие жизнью города), четыре члена Парламента Равных (избранные представители самых влиятельных организаций и структур Нижнего Града), и четыре чиновника, отвечающих за повседневную жизнь Врат Балдура. Каждый из них был одет в свой лучший праздничный наряд и выглядел более чем торжественно. Толпа, темным морем окружившая к тому моменту помост, возликовала, ибо один из герцогов, поднявшихся на него, и был тем самым Абделем Адрианом - его без труда можно было узнать среди всех прочих на помосте, ибо росту в этом преклонного возраста мужчине было добрых семь футов, и его осанка, его осеребренные возрастом и жизненным опытом волосы, его спокойное, благостное и несколько печальное лицо разительно отличались от того, как выглядели все его спутники.

Собственно, не удивительным было то, что когда он вышел вперед, заняв место глаголящего до этого добрых десять минут представителю городской ратуши (можно было сделать такое предположение, лишь взглянув на его алую перевязь с золотым значком в виде герба Врат Балдура), горожане, собравшиеся перед помостом, внезапно умолкли. Если речь безымянного бюрократа до того тонула в беспардонном и неважительном гомоне толпы, то в сей момент на всей Шири воцарилась абсолютная тишина. Герцог поклонился своей аудитории, и та взорвалась овациями, не прекращавшимися добрых несколько минут; в конце концов Адриан сделал призывный жест правой рукой, и снова вся Ширь умолкла в мгновение; лишь кто-то из толпы, не удержавшись, воскликнул: "Мы любим тебя, Абдель!"

Седовласый мужчина улыбнулся и ответил: "И я люблю вас, жители Врат Балдура!", после чего снова на несколько минут торговая площадь погрузилась в бурное море оваций и криков, исполненных самых благих пожеланий Абделю Адриану. Опять - стоило тому поднять раскрытую ладонь правой руки, и вся многотысячная толпа в миг умолкла. Герцог начал официальную часть открытия празднеств в честь Дня Возврата довольно стандартной для таких случаев речью, в которой восхвалял мощь и славу Врат Балдура, благодарил жителей за свой посильный вклад в развитие и усиление жкономической и политической мощи их города-государства, а также живописал яркое непременно светлое будущее, которое уже не за горами: снижение налогов, возведение стен вокруг Внешнего Града, льготы для горожан и пособия для беженцев и эмигрантов.

Внезапно толпа справа от того места, где находились наши герои (а расположились они, благодаря своим локтям и напористости, практически у самого помоста), пришла в волнение, ропотом своим даже заглушив на мгновение-другое речь Абделя, что последний воспринял с легким выражением удивления на лице. Приглядевшись, чтобы понять, что нарушило доселе плавно текущий ход события, наши герои заметили высокую статную фигуру, которая проталкивалась сквозь людскую толпу, пытаясь добраться до правой лестницы, ведущей на помост. Кто это был - сложно было сказать, поскольку незнакомец (вряд ли незнакомка, учитывая ширину плеч и рост) был закутан в серый плащ с низко надвинутым капюшоном; когда возмутитель спокойствия добрался таки до лестницы, свинцово-серые небеса, лишь не надолго прекратившие изливаться моросящим дождем, блекло блеснули на лезвии его короткого меча.

Увидев, что на помост вскочил некто вооруженный, остальные чиновники с завидной скоростью начали покидать его по лестнице слева; небольшие размеры сооружения не сделали возможным то, чтобы на сцене находились и представители Стражи, увы. Последние, только лишь заприметив происходящее, устремились к помосту, расшвыривая и расталкивая толпу перед собой, но при виде паники власть имущих на сцене, все несколько тысяч горожан, плотным кольцом окружавшие до тех пор помост, в единый миг развернулись и в с криками страха - или восторга, событие ведь, как-никак - устремились прочь от помоста.

Наши герои остались едва не единственными, кто продолжал стоять рядом со сценой, и они увидели, что единственным, кто из городских властей не покинул помост, был герцог Абдель Адриан. Казалось, он узнал того, чье лицо до сих пор оставалось крыто для наших героев - незнакомец стоял спиной к ним, да еще и этот проклятый капюшон.

- Что ж, было лишь делом времени то, когда ты бы меня нашел, Виеканг, - на удивление спокойно произнес Абдель. Крепкий и рослый, тем не менее, он был практически единого роста и мощности фигуры с незнакомцем; на помост герцог взошел безоружный, и теперь противопоставить мечу этого "Виеканга" он мог лишь свой крепкий кулак, закованный в металлическую перчатку.

... Сеть упала, но вовсе не на предводителя разбойников, а на изумрудный ковер травы под ногами у сражающихся. И кто знает, чем бы все обернулось для амазонки далее, если бы не вмешательство темноволосой девушки с огромными темными глазами и летописца из храма Аполлона.

Теано произнесла всего одно слово, но оно отозвалось практически в каждом из стоявших рядом с разбойником - даже лошадь нервно-истерически всхрапнула, когда волна Силы, смысла которой Астерии и Деимаху было не понять, разлилась вокруг, словно волна по песчаному берегу. Смуглый бандит выпучил глаза и на мгновение застыл недвижимо, но уже в следующий миг снова встрепенулся, словно сбросив с себя ту паутину чар, которые набросила на него Теано.

Неарх тоже занимался колдовством, в очередной раз. Вытянув из поясной сумки несколько сухих лепестков розы и крупинку концентрированного до смолоподобного состояния мускуса, молодой человек растер все это между пальцами и сдунул получившуюся пыль в сторону разбойника; несколько слов, и...

И предводитель разбойников, атаковавших наших героев, внезапно повел себя так, как никто и никогда не смог бы вообразить в данной ситуации - здесь, сейчас, в самый разгар битвы, кареглазый мужчина внезапно повернулся к Астерии и с томным взглядом, с хрипотцой в голосе, страстно заговорил:

- О, как сладки твои изгибы и выпуклости! Молодое, горячее тело девы, закаленной в боях - я просто обязан сорвать поцелуй с твоих уст, а может, и чего большего мне перепадет... Тебе понравится... - произнося это, бандит устремился к Астерии с явным намерением поцеловать и обнять ее: слюнявые губы были уже сложены бантиком для поцелуя, а ладони раскрыты, дабы принять в себя перси девушки.

Ошарашенная таким поворотом событий, Астерия, тем не менее, не растерялась, и перехватив свой меч поудобнее, изо всех сил стукнула нахала рукоятью прямо в темечко. Тот, закатив глаза, мешком рухнул к ее ногам, на последок простонав: "Такая горячая и сладкая..."

Неарх смущенно улыбнулся, пожал плечами и развел руки в стороны - мол, сотворил первые пришедшие на ум чары, главное, что сработало.

... Наши герои закончили завтракать и, после долгих препирательств касательно того, что же им делать сначала, все же решили посетить городскую ратушу, раз уж она находилась здесь, в Храмовом Квартале, как услужливо сообщила им госпожа Аураяун. Увы, как и стоило ожидать, в преддверье такого серьезного события, наверняка вовлекавшего в участие в нем и членов городского управления, ратуша была наглухо заперта; скучавший охранник, явно недовольный тем, что ему выпала очердь прозябать здесь, тогда как почти весь город сейчас находится на торговой площади Шири, где будут и торжества, и угощения, и зрелища, злобно прошипел: "Закрыто! Выходной! Приходите завтра!!!", и снова погрузился в размышления над своей скорбной судьбой.

Что ж, не оставалось ничего иного, как посетить Ширь и грядущую церемонию открытия празднеств, посему пятеро путешественников вышли на ту улицу Храмового Квартала, которая вела в Ширь. До самого события оставалось около пары часов, и это время они потратили на то, чтобы познакомиться с торговой площадью этого квартала Врат Балдура.

Время летело незаметно - вокруг было не просто море, но целый океан товаров, ярких и необычных, банальных и сирых, благоухающих, зловонных или же не обладавших никаких запахом, ценных или же простых, все, что только мог представить - и даже то, о чем не мог вообразить себе - любой житель Фаэруна. Торговцы подзывали прохожих, расхваливали свой скарб на все лады и - если была такая возможность - предлагали опробовать, продегустировать, примерить, оценить или хотя бы взглянуть на то, чем пытались заработать себе на жизнь; даже легкий моросящий дождик не мог помешать ни посетителям Шири с удовольствием прогуливаться по рядам торговой площади, вовсю глазея на чудеса, разложенные на столах и стоках вокруг, а также пользоваться возможностью забесплатно отведать чего-то такого эдакого, ни торговцам продавать свой товар.

Тут - угри и щуки, а также раки, выловленные в Чионтаре, миски, где все еще трепыхаются серебристые зеркальные карпы и мелкие, но очень вкусные, если знать, как приготовить, караси и окуньки. Там - целая палатка сладостей и специй из далекого Калимшана, ароматы которых было слышно за много ярдов до них самих. И хальва, и рахат-лукум, и нуга с дольками цукатов, и мешочки с трубочками коры корицы, сушеными бутонами гвоздичного дерева, светло-зеленые стручки кардамона и длинные черные - ванили, источающей дурманящий аромат. Рядом лежали перцы всех видов и расцветок, а также степеней остроты, около них - тонкие ниточки тычинок шафрана, особо изысканной приправы, за которую платили золотом по равному товару весу. А тут - радуга тканей из Импилтура, от шелка, тафты, парчи и сафьяна до хлопка, бумазеи и высококачественного льна; все мыслимые и немыслимые расцветки, невероятно дивные узоры, некоторые печатные, а какие-то - даже шитые ниткой двусторонне. Там - кормирские вина, не самые лучшие в мире, но и не худшие; чего лишь стоит "Золотой Взгляд" или "Уста дамы Камерии", которые, к тому же, и опробовать можно было прежде, чем покупать. А вот здесь, рядышком - клинки из Эвермита, выкованные лучшими эльфийскими мастерами. Книги, доспехи, бижутерия, земледельческие инструменты, древесина, сыры, овощи, фрукты, мясо, уголь и мрамор, кожа и изделия из оной, сладости и сдоба, драгоценные каменья, как неограненные, так и обрамленные золотом и серебром, стрелы, луки, щиты, готовая одежда на любой вкус, цвет и кошелек, собственно, кошельки и сумки, свечи и лампы, произведения искусства стекольных дел мастеров, травы и коренья, горшки и соленья - все, буквально все, в чем только можно было нуждаться, вполне реально было купить на торговых рядах Шири, и яркими красками, запахами, звуками и вкусами наши герои за этот час насладились настолько полно, насколько это было возможно.

Время, тем не менее, близилось к полудню, и наши герои решили занять лучшие места в грядущем зрелище, посему заблаговременно начали проталкиваться к помосту, специально сооруженному в самом сердце Шири, рядом со статуей Возлюбленного Странника, в честь которого, собственно, и устраивалось данное празднество каждый год.

Ровно в полдень раздался трубный звук фанфар и рогов, призывающий всех, кто в сей момент находился на торговой площади, ко вниманию. На помост взошли городские какая-то знать и какие-то чиновники; благодаря тому, что окружавшие наших героев городане громко обсуждали происходящее, они узнали, что эти были: Совет Четырех (жители Вышнего Града, четыре герцога, управляющие жизнью города), четыре члена Парламента Равных (избранные представители самых влиятельных организаций и структур Нижнего Града), и четыре чиновника, отвечающих за повседневную жизнь Врат Балдура. Каждый из них был одет в свой лучший праздничный наряд и выглядел более чем торжественно. Толпа, темным морем окружившая к тому моменту помост, возликовала, ибо один из герцогов, поднявшихся на него, и был тем самым Абделем Адрианом - его без труда можно было узнать среди всех прочих на помосте, ибо росту в этом преклонного возраста мужчине было добрых семь футов, и его осанка, его осеребренные возрастом и жизненным опытом волосы, его спокойное, благостное и несколько печальное лицо разительно отличались от того, как выглядели все его спутники.

Собственно, не удивительным было то, что когда он вышел вперед, заняв место глаголящего до этого добрых десять минут представителю городской ратуши (можно было сделать такое предположение, лишь взглянув на его алую перевязь с золотым значком в виде герба Врат Балдура), горожане, собравшиеся перед помостом, внезапно умолкли. Если речь безымянного бюрократа до того тонула в беспардонном и неважительном гомоне толпы, то в сей момент на всей Шири воцарилась абсолютная тишина. Герцог поклонился своей аудитории, и та взорвалась овациями, не прекращавшимися добрых несколько минут; в конце концов Адриан сделал призывный жест правой рукой, и снова вся Ширь умолкла в мгновение; лишь кто-то из толпы, не удержавшись, воскликнул: "Мы любим тебя, Абдель!"

Седовласый мужчина улыбнулся и ответил: "И я люблю вас, жители Врат Балдура!", после чего снова на несколько минут торговая площадь погрузилась в бурное море оваций и криков, исполненных самых благих пожеланий Абделю Адриану. Опять - стоило тому поднять раскрытую ладонь правой руки, и вся многотысячная толпа в миг умолкла. Герцог начал официальную часть открытия празднеств в честь Дня Возврата довольно стандартной для таких случаев речью, в которой восхвалял мощь и славу Врат Балдура, благодарил жителей за свой посильный вклад в развитие и усиление жкономической и политической мощи их города-государства, а также живописал яркое непременно светлое будущее, которое уже не за горами: снижение налогов, возведение стен вокруг Внешнего Града, льготы для горожан и пособия для беженцев и эмигрантов.

Внезапно толпа справа от того места, где находились наши герои (а расположились они, благодаря своим локтям и напористости, практически у самого помоста), пришла в волнение, ропотом своим даже заглушив на мгновение-другое речь Абделя, что последний воспринял с легким выражением удивления на лице. Приглядевшись, чтобы понять, что нарушило доселе плавно текущий ход события, наши герои заметили высокую статную фигуру, которая проталкивалась сквозь людскую толпу, пытаясь добраться до правой лестницы, ведущей на помост. Кто это был - сложно было сказать, поскольку незнакомец (вряд ли незнакомка, учитывая ширину плеч и рост) был закутан в серый плащ с низко надвинутым капюшоном; когда возмутитель спокойствия добрался таки до лестницы, свинцово-серые небеса, лишь не надолго прекратившие изливаться моросящим дождем, блекло блеснули на лезвии его короткого меча.

Увидев, что на помост вскочил некто вооруженный, остальные чиновники с завидной скоростью начали покидать его по лестнице слева; небольшие размеры сооружения не сделали возможным то, чтобы на сцене находились и представители Стражи, увы. Последние, только лишь заприметив происходящее, устремились к помосту, расшвыривая и расталкивая толпу перед собой, но при виде паники власть имущих на сцене, все несколько тысяч горожан, плотным кольцом окружавшие до тех пор помост, в единый миг развернулись и в с криками страха - или восторга, событие ведь, как-никак - устремились прочь от помоста.

Наши герои остались едва не единственными, кто продолжал стоять рядом со сценой, и они увидели, что единственным, кто из городских властей не покинул помост, был герцог Абдель Адриан. Казалось, он узнал того, чье лицо до сих пор оставалось крыто для наших героев - незнакомец стоял спиной к ним, да еще и этот проклятый капюшон.

- Что ж, было лишь делом времени то, когда ты бы меня нашел, Виеканг, - на удивление спокойно произнес Абдель. Крепкий и рослый, тем не менее, он был практически единого роста и мощности фигуры с незнакомцем; на помост герцог взошел безоружный, и теперь противопоставить мечу этого "Виеканга" он мог лишь свой крепкий кулак, закованный в металлическую перчатку.

... Очередная пелена, заполонившая сознание, и вновь они в треугольном зале, выложенном каменными плитами цвета молочного опала - уже почти белого, но все еще сохранявшего оттенки небесной голубизны в мерцании светильников, установленных в нишах по периметру помещения. Здесь не было других арок; в стене напротив находился проход добрых три ярда в высоту и два в ширину, украшенный по краям каменным горельефом, изображавшим туго переплетенный венок из ветвей дуба, ясеня и терновника.

Сквозь дверной проем было видно другое помещение, чьи стены сияли ослепительной белизной, кою можно увидеть лишь в храмах Единого Пламени, да посреди Клыков Ветра в Хентире, где горы настолько высоки, что их покрытые вечными снегами вершины царапают сами небеса. Каменная чаша, наполненная светлым без оттенков сиянием явно магического происхождения находилась в самом сердце этой комнаты; судя по всему, Испытание было пройдено и оставалось лишь шагнуть внутрь этого осиянного волшебным светом помещения.

Что каждый и сделал.

Шаг, другой, арка из каменных листьев, за нею - свет, яркий, теплый, желанный, конец пути. Еще шаг, и...

... и калейдоскоп ярких вспышек малиново-красных букв, надписей, под которыми каждый, преодолевший путь сюда, прошел. Некоторые надписи вспыхивали еще ярче, некоторые - становились мертвенно-бледными и словно увядали, стираясь из памяти и пропадая из виду. В конце концов, когда ощущения вернулись в своей полноте а окружающее перестало выглядеть так, как платье танцовщицы из странствующего народа трейгуров, Кимбри, Ивар, Горав, Бальдрам и Хайналь оказались снова там, где и начали - в первом зале Башни Гведд. Правда, теперь рядом с ними стояли еще и Ке'ахи, и Рори, и - Алиамна, та самая служительница Зала Текстов, которая была первой, кто встретил искателей иной судьбы всего лишь днем ранее; каждому из прошедших Испытание казалось, что с тех пор минул месяц, если не год.

- Благословенны вы, кто прошел сей путь от начала и до конца! Вы получили уроки, которые помогут вам понять себя лучше, и еще лучше - тех, кто рядом. Вы получили опыт, который позволит вам служить благим целям и достичь желаемого быстрее и эффективнее, чем то было прежде. Отныне вы - достойны звания "Пенкампур", что на Старшей Речи значит "Защитник", тот, кто достоин защищать более слабых телом и более нищих духом.

В протянутых перед собой руках Алиамна держала бронзовый поднос, покрытый пурпурным бархатом, на котором лежало семь серебряных колец, каждое из которых выглядело как дракон, кусающий свой хвост; глаза дракона - крохотные изумруды - казалось, сияли изнутри мягким светом.

- Это - дар Солнечного Города вам, достойным стать его Защитниками. Увы, не все смогли пройти сквозь Судные Врата - они не смогут продолжать участвовать в той миссии, о которой я сообщила вам вчера; одна из них, увы, оказалась к тому же сторонницей темных сил. Она предстанет пред Трибуналом, который и решит ее последующую судьбу. Но вам не стоит беспокоиться о том, что позади; впереди у вас великое дело, для исполнения которого вам понадобится отдых и все силы, которыми вы обладаете. Завтра поутру те из вас, кто решит войти в Мессантийскую Гведду - так мы решили назвать отряд доблестных героев, которые исполнят то, что им предначертано провидением, - отправится в Геллигаэр. Точнее, туда, где некогда был этот славный город-государство; вашей целью станет уничтожить тот крайт, который разрастается с каждым ударом сердца на землях Геллигаэра и дать возможность войскам Мессанты вступить на его территорию, чтобы полностью очистить земли наших соседей от отродий тьмы. Сделать сие тогда, когда бьется сердце крайта, будет крайне неразумным - испорченная земля крайта насыщает исчадия зла силой и могуществом, и армия, вступившая на его земли, сразу же привлечет внимание тех, кто руководит гварогами и... теми, кто похуже их. Если небольшая группа отважных героев сможет проникнуть в Замок Лагоци, откуда все и началось, отыскать то, что является сердцем и разумом всего крайта, и уничтожить его - силы света тем самым получат такое нужное преимущество, и с этой черной страницей в истории наших краев будет покончено.

У вас есть время до утра. Подумайте, оцените свои силы и приоритеты, теперь, когда все карты перед вами на столе, стоит ли вам принять вызов и сыграть эту партию. Завтра на рассвете всех тех, кто решит продолжить этот путь, я буду ждать здесь, во дворе Башни Гведд, откуда и начнется ваша героическая история.

... Увы, поведение этих трех гиен шло вразрез со всем, что знал Кармин об этих животных, либо же его знаний о пустынных хищниках было недостаточно, чтобы понять, почему они умолкли, лишь увидев Шолту, Кармина и Саула.

Тем временем Шолта пристально вглядывалась в силуэты пустынных хищников, и внезапно тихо зашипела - в оглушающей тишине ночи ее голос звучал, словно раскаты первого весеннего грома:

- Это... Это не гиены. Точнее, они уже не гиены. Я вижу черные капли дейфи*, которыми плачут эти бедные зверюги. А это значит... Это значит, что мы рядом - или уже в пределах - крайта... Помните, они уязвимы к огню и их же оружию - страху и смерти, но не позволяйте ни капле их крови попасть на вашу кожу! И если вы прикончите одну из них - бегите от трупа в то же мгновение, иначе будет совсем худо!

Произнося это, Шолта не стояла на месте. Она уверенно направилась навстречу гиенам, и одновременно коснулась пальцами левой руки символа Светлого Пламени на своей груди и, прошептав слова молитвы, резко выставила руку вперед, раскрытой ладонью по направлению к не-совсем-уже-гиенам. Пучок седой, белоснежной с дымкой энергии устремился от Сестры Исповедницы по направлению к стоявшей посередине гиене; коснувшись головы зверя, этот сгусток первичной силы на мгновение выхватил из тьмы и осветил морду твари так, что и Кармин, и Саул увидели подтверждение тому, о чем говорила Исповедница: из глаз гиены текли густые, как карамель, и черные, как безлунная ночь слезы; жирные капли падали с ее морды, окрашивая ощеренные клыки в трупно-синюшный цвет. Некоторые участки шкуры - на макушке головы - куда-то делись, обнажив белесую кость черепа и кровавые сгустки сукровицы там, где черная "дейфи", как назвала ее Шолта, прижгла артерии и вены. Глаза гиены были бешенными, даже больше - исполненными того безумия, которое ни Кармин, ни Саул прежде никогда не видели ни у единого встреченного ими живого существа.

В тот момент, когда энергия, посланная Исповедницей в гиену, коснулась головы последней, зверь издал жуткий оглушающий крик - она заплакала, почти как ребенок, брошенный матерью, и, развернувшись, скрылся во тьме. В то же мгновение две другие гиены прекратили свой обет молчания и зарычали тихо и угрожающе.

... Внезапность - хорошее оружие, не хуже, а то и лучше стального клинка, если направляешь его на охваченную паникой толпу. Кто-то по-девичьи пронзительно вскрикнул, услышав голос Корригана, кто-то уронил свой тесак, а несколько "бравых" молодцев начали судорожно загзагом чертить троеперстно символ Единого Пламени на груди. Добрая половина группы, тем не менее, хотя и опешила, остановилась, но виду не подала. Какой-то здоровый рыжеволосый детина, щедро осыпанный веснушками и оспинами по всему широкому лицу, выступил на шаг вперед и, выставив вперед вилы, крикнул в ответ:

- Судить тебя пришли! Говорят, видали тебя в порту, мешки с проклятьями-наговорами у складских стен складывающего. Говорят, одним глазом зыркало, патлы немытые седые, бледными ручищами оленей кожи торбы, кои, всякому вестимо, полнятся дитятской кровушкой, кабаньими мозгами и крысьими сердцами, коровьим молоком смоченными, пересыпанными ягодами боярышника, укладывало. Аккурат у стен тех складов и домов, что в золу уже изошли. А кто у нас в городке одноглазые? Ты, да Марна-повитуха, да Ронас-Исповедник. А кто на оленей и кабанов охотится? Кто в дикие места постоянно ходит, где травы колдовские растут? Ты только, охотник хренов. А кто не на виду у всех всегда, кто один-одинешенек? Ты, отщепенец. А кто бледнокож и беловолос, аки смерти полюбовник? Ты же, нелюдь поганая. Мы, люди, в колдунствах не участвуем, не в пример вам, кто из темных пещер род свой держит! Выходи, не таись, судить тебя будем! Ответ держи перед честными горожанами открыто, глаза в глаз... ежели таить тебе нечего!

Эта тирада придала смелости спутникам рыжего оратора, и из толпы за его спиной начали доноситься озлобленные возгласы: "Да, давай, покажись!", "Где ты был часом ранее? Где ты вообще бываешь?!", "Да ведьма он, ведьма! Вон и коровы молока не давали окрест его дома!", "Дитё мое бледное ходит, как коррахана давече на улице увидало, как пить дать, кровушку его выпил и в зелья свои добавил, разум дитенка затуманил", "А кто у него дома бывал? Никого не пускает, ни с кем не общается! Так только ведьмы и колдуны себя ведут, всякий знает - зелья свои злобные от чужого ока хранят!", "Ежели есть сердце у тебя, коррахан - убери свое проклятие, отведи беду, сгорит же город, етить его!", "Скажи, как пламя остановить твое колдовское, не будь совсем зверем!"

Пожар тем временем охватил уже добрую треть города; то там, то здесь вспыхивали новые очаги, распространяясь с пугающей скоростью во все стороны.

... Одна из официанток, как раз убиравшая пустые тарелки и блюда со стола честной компании, вмешалась в беседу:

- Да простят мне господа мое нахальство, но ежели вам святилища Хельма нужны, дык, я ведь могу подсказать - вижу ведь, сами вы не местные. И предостеречь вас надобно, кабы беды не приключилося. С тех пор как Бог Защитников умер, да не разгневается не меня его дух... или что там после него осталося... но опустело его святилище, что в Двойных Песнях, это во Внешнем Граде, около Змиевой Переправы - там тьма тьмущая часовен, малых храмов и святилищ. А раньше, как говорят, кажный день молитвы читалися, и службы служилися, и прихожан много было - шутка ли, и Стража наша, и солдатики из Пламенеющего Кулака, и охранники караванные, и прочие, все туда хоть раз да приходили на поклон Хранителю и Защитнику. Токо сейчас тудыть ходить не надо вам, милые господа, уж сколько годков о злобных призраках и умертвиях всякних говорят всякное... Поберегите жисти свои, не нужно такое вам.

Смутившись собственного многословия и опасаясь, что перешла черту дозволенного, служанка резво подхватила поднос и устремилась в направлении посудомоечной комнаты.

... Нежити не суждено было продолжать свое не-существование, поскольку набравшиеся опыта и избавившиеся от прежних опасений и неуверенности в своих силах избранники действовали скоро, слаженно и крайне эффективно. Воодушевленный божейственной силой, дарованной юному паладину Эрастилем, Рейджи снова призвал своего горячо почитаемого Одноглазого Охотника, вложив в поток божественной мощи, устремившейся по его венам, всю свою страсть и желание очистить сей мир от скверны противоестественного; изумрудные всполохи света окутали скелета, стоявшего перед половинчиком, и в следующее мгновение тот рассыпался серой пылью, осев на темной поверхности мутной воды.

Не отставал от товарища и Савва; издав воинственный клич, воин устремился к единственному оставшемуся "в живых" умертвию и вложил в удар своего копья всю силу, на которую был способен. Острие оружия вонзилось в череп скелета и с пренеприятнейшим треском разнесло кости в труху. Обезглавленный скелет пошатнулся, сделал шаг влево - и скрылся под водой. Очевидно, что по обе стороны от той полосы, на которой сражались наши герои с умертвиями, пол находился намного глубже роста обычного человека.

... Путешественники вошли в бóльшее строение, над входом в которое висел гигантский шлем (причем определение "гигантский" относилось к нему, скорее, не столько из-за размера, сколько из-за потенциального обладателя этого видавшего виды и не одно сражение боевого головного убора). Внутри располагался общий зал - просторный, хорошо освещенный благодаря высоким стрельчатым окнам и огромному количеству подвесных канделябров, на бронзовых цепях свисавших с потолка; сотни восковых свечей добавляли света и некой торжественности этому месту, и без того свидетельствовавшему о том, что если наши герои искали лучшее пристанище, шде можно отойти от утомительного пути, значит, они оказались именно в том месте, которое им было нужно.

В самом центре общего зала находилась невысокая мраморная статуя единорога, чей бронзовый рог был отполирован до ослепительного блеска. По периметру статуи располагались обеденные столы, а через дверь, соединявшую общий зал с соседним строением то и дело сновали молодые и ухоженные официанты и официантки, разнося дымящиеся ароматные блюда многочисленным посетителям. В глубине зала виднелась лестница, которая вела к комнатам на верхних этажах, подле нее - барная стойка, одновременно служившая и конторой для хозяев постоялого двора.

Хозяева - мужчина и женщина - суетились с напитками для клиентов, заглянувших на поздний обед или ранний ужин. Увидев подошедшую группу и услышав их слова, мужчина приветливо улыбнулся и, вытерев руки белоснежным полотенцем, лихо заткнутым за его пояс, протянул раскрытую ладонь Баридину, потом Гвериэлю, потом Джулиану:

- Я - Ведрен, а это моя супруга Халеста, - в речи средних лет, но все еще хорошо сложенного и весьма пригожего лицом зеленоглазого брюнета явно угадывался кормирский акцент. - И мы рады приветствовать вас в нашем скромном заведении. Особенно если вы - наши коллеги, - усмехнулся Ведрен. Халеста, красивая, но не той броской и ослепительной красотой, которая замечается с первого взгляда, а такой, что ощущалась в каждом ее жесте, изгибе тела и черте лица, такой, которая осознается не сразу, но эффект от которой длится во много раз дольше, поправила и без того идеально уложенные вокруг головы медвяно-золотистые косы, и пристально осмотрела своими сапфировыми очами каждого из новопришедших. - Даже спустя годы, проведенные нами здесь, во Вратах Балдура, мало кто знает о том, что мы привечаем искателей приключений. Мы стараемся не особо распространяться о нашем... кхм... удалом прошлом, люди всякие бывают, особенно в таком многолюдном и неоднозначном в криминальном отношении городе, - Халеста подмигнула почему-то Джулиану, словно старому знакомому - или коллеге. - Но каждый раз, когда такие, как вы оказывают нам честь своим присутствием, мы всегда искренне рады, ведь это возвращает нас к воспоминаниям о деньках минувших.

- Специальный тариф для коллег пусть будет нашей тайной, хорошо? - Ведрен перенял инициативу у супруги. - По пять серебряных за комнату в сутки, включая завтраки, и половинная скидка на обеды и ужины. Сколько комнат? Пять? У нас как раз именно столько свободных и имеется, и я тотчас же распоряжусь и о бадьях с горячей водой, и о мочалках из душистых трав, и о мыле с ароматными отдушками, и о прохладном яблочном сидре, чтобы процесс принятия ванны сопровождался еще и расслаблением сознания и мышц. За первые сутки мы берем плату вперед, плюс депозит, равный стоимости суточного постоя. Всего это будет пять золотых; депозит мы всегда возвращаем по выселению. И еще мелкая формальность: в гостевую книгу вам нужно будет вписать свои имена и название вашей странствующей компании приключенцев.

... Эвиндаль, призвав арканные силы в очередной раз помочь и защитить его и его сотоварищей, коснулся спины монаха, который очевидно уже рвался в бой. Блекло мерцающая аура окутала все тело Хемминга, и молодой человек ощутил, словно отныне и - возможно, на мгновение, а возможно, вовеки веков - он неуязвим и недостижим вражескому оружию.

Не поддаваясь так и просящейся в сознание и движения эйфории, Хем подскочил к ближайшему из скелетов с явным и серьезным намерением атаковать последнего, причем так, чтобы проклятые (и, вероятно, прóклятые тоже) костяшки канули в мутную воду и более не тревожили ни его сотоварищей, ни его самого, ни вселенского закона равновесия. Однако в те мгновения, которые монах приближался к выбранному противнику, зоркий взгляд Хемминга заметил еще одну опасность, о которой, вероятно, пока не подозревали другие: буквально в шаге перед ним оттенок воды менялся на более темный, боле глубокий. Глубокий... Хем готов был поспорить на что угодно, но воды перед ним было явно больше, чем просто "по колено". Вероятно, это наблюдение несколько отвлекло монаха от первоначально установленной перед собой цели, посему его кулаки проваливались между ребер скелета, не причиняя тому, понятное дело, ни малейшего вреда.

Неудача сопутствовала и Руфусу, удары посохом которого не достигли, увы, его противника. Скелет, пусть и далекий от того, чтобы ему приписать эпитет "грациозен, словно кошка", без труда уклонился от выпада гробовщика, безразлично взирая на своего противника зияющими глазными отверстиями черепа.

А вот тактика, избранная Саввой, оказалась более чем успешной, и мощный удар древком копья по умертвию рассыпал последнее на мелкие косточки в прямом смысле слова.

Низкорослый паладин Эрастиля, которого при первом же взгляде на оживших скелетов обуял святой гнев, коий воины благой веры испытывают по отношению к надругательством над всеми законами природы и божественного провидения - по отношению к нежити, устремился из коридора в зал, но путь ему преградили его сотоварищи, пытавшиеся разобраться с первым из восставших скелетов. "Ничего, они высокие и большие - я низкий и маленький, и в этом случае это как раз самое лучшее преимущество!" - подбодрил себя половинчик и, юрким ужом проскользнув между Руфусом и Хеммингом как раз в тот самый момент, когда ближайшего скелета растрощил в костяные щепки Савва, паладин увидел, что и на его долю осталась изрядная порция геройства в виде изъеденных сыростью и плесенью костей еще одного умертвия. Подскочив к нему, Рейджи воззвал к своему божеству - Рогатому Богу Лесов - и почувствовал, как блаженная вышняя сила исходит из глубин его сердца и струится через его руки, наполняя его клинок. Один удар меча - и ослепительная вспышка светлого изумрудного пламени охватила нежить, разрывая его костяное естество на мельчайшие частицы; удар сердца - и лишь серая пыль осела на мутные воды.

Двое скелетов, стоявших у возвышения, на котором располагалось громадное бронзовое колесо, отреагировали на гибель двух своих собратьев тем, что выдвинулись вперед, причем - не просто устремились к Рейджи и остальным, но почему-то проследовали по какой-то странной траектории, выбрав местом, где можно было атаковать ближайшего живого - в данном случае полурослика-паладина - на том месте, где по поверхности воды плавала клякса, являвшая собой все, что осталось от предыдущего умертвия. Странным было также то, что скелеты не атаковали Рейджи одновременно; один из них приблизился к паладину, второй же занял оборонительную позу позади своего собрата. Увы для нежити и к счастью для наших героев, боги в сей момент были явно на стороне последних; костяное нечто абсолютно безмолвно сделало резкий выпад, постаравшись оцарапать своими острыми - небывало острыми для обычного человеческого скелета, стоит заметить - пальцами-когтями Рейджи, но безуспешно.

... Когда Синдбад закончил свои дела и со спокойной душой положил в карман ключ от своей арендованной секции склада, где уютно разместились его бочки с вином, в Сирой Гавани его больше ничего не держало и можно было, наконец, отправиться в постоялый двор - как надеялся молодой торговец, его неожиданный, но весьма приятный (вопреки грозному виду) собеседник и спутник уже снял для них комнаты. Предвкушая горячую ванну и сытный завтрак не из рыбы или морепродуктов, которыми Синдбад и Азрион питались последнюю неделю пути, парень вступил на широкий проспект, ведущий из Круч к Вратам Балдура...

... В это же время в Вышнем Граде Азрион договаривался с хозяевами о стоимости постоя в их гостинице. Услышав реплику полуорка, все трое стариков, как один, прекратили свои дела, развернулись к Азриону и уставились на того полными гнева и ненависти взорами. Выпученные глаза, морщинистые бородавчатые лица и грушеподобные фигуры внезапно навели паладина на мысль о том, что, возможно, в фразе, сказанной им секундой ранее, была некая скрытая издевка над хозяевами.

Громогласный смех сидевших неподалеку посетителей лишь подтвердил его подозрения; кто-то даже подавился яичницей, захлебываясь от смеха; его сосед начал стучать того по спине, одновременно объясняя Азриону причину такой реакции:

- Эти старые хрены... Весь город зовет их "Тремя Старыми Жабами, сидящими в Трех Старых Кружках", и никак иначе! Ну ты даешь, чужеземец, "рагу из старой жабы"... Ой, не могу... - незнакомец снова сорвался на неудержимый смех.

Ничто уже не могло исправить неловкую ситуацию, разве что само провидение, и оно не заставило себя ждать. Спустя несколько секунд вся старая троица тоже засмеялась (Азрион против воли отметил, что и смех у них походил на лягушачье кваканье, но эту мысль озвучивать благоразумно не стал). Один из хозяев, смахивая с глаз слезы, все же нашел в себе силы ответить полуорку:

- Ох, давно так не смеялся, незнакомец... Вот уж сказал, так сказал! Ладно, только за этот смех, да еще за дружбу с этим прохвостом Джаэлем, даю тебе скидку. Золотой в сутки за две комнаты, как тебе?

22 день месяца Чес, год Нестареющего (1479 по счету Долин)
Врата Балдура, Побережье Мечей
7 часов вечера



... Таверна и постоялый двор "Меч и Звезды"* пользовалась стабильной и хорошей - стабильно хорошей - репутацией у горожан. Лучшее заведение Нижнего Града, тем не менее, было доступно разным слоям общества, поскольку цены и в таверне, и за постой были более чем толерантны и приемлемы.

Свое название это место получило благодаря необычной вывеске - зачарованному щиту, который, согласно местной городской легенде, был найден в разрушенной деревне в окрестностях Амна сразу по окончанию старинной торговой войны. Деревянный круг, выкрашенный в черное, на своей фронтальной части украшен изображением изогнутой серебряной сабли, которую держит бледная изящная (явно) женская рука. Чары, которыми насыщен этот щит, все еще действуют, и проявляют себя в виде слабых, но четко видимых искорок серебристого света, которые излучает сам щит; искорки кружат и вокруг него, и протекают по лезвию сабли - причем любая, даже самая ненастная погода, никоим образом не влияет на сей эффект. Все те же городские легенды выдвигают самые невероятные версии касательно того, какие именно магические свойства присущи этому щиту, а также чья именно рука и сабля изображены на нем, но хозяин таверны всегда настаивает на том, что серебристые искорки - единственная магия, которую содержит этот предмет. Тем не менее, как минимум еще одно магическое свойство очевидно присуще этому щиту: он притягивает клиентов и способствует развитию бизнеса.

Внутри "Меч и Звезды" - ничем уникальным не отличающийся от других, но тем не менее, вполне комфортный и уютный постоялый двор. Высокое строение содержит в себе огромное количество комнат для постояльцев, многие из которых миниатюрными балконами выходят на никогда не спящие улицы Восточного Пути. Таверна, достойная и известная своими недорогими, но невероятно качественными едой и питьем, была этим вечером заполнена преимущественно постояльцами гостиницы, поскольку лишь постояльцы имели право на пищу и напитки здесь (хотя многие горожане, приходившие в эту таверну ради раков и осьминогов в сметанной подливке - самое известное блюдо всего Побережия Мечей, решали сию проблему просто: арендовали комнаты на час-другой, и тем самым получали право на использование обеденной залы). Хозяйка - турмишанка со сложным для балдурианцев именем Аураяун - с довольным видом протирала вымытые начисто пивные кружки, время от времени поглядывая на клиентов, коих было пока не так много. Хмурый и зловеще выглядевший тифлинг** сидел в темном уголке зала, мусоля свой эль уже битый час - явно не лучшее время в карьере наемника, усмехнулась самой себе Аураяун. У турмишанки не было никаких проблем со взаимодействием с тифлингом - будучи уроженкой Вилхонских Просторов, она не раз встречалась с самыми невероятными расами и представителями жителей Фаэруна, главное, чтобы платили во время и чистой монетой.

Неподалеку от тифлинга сидел, с удовольствием и за обе щеки уплетая всевозможные изыски местного повара в искусстве приготовления продуктов моря и реки, крохотный гном - маленький, но сил и энергии которого хватило бы, чтобы поддерживать освещение всего Нижнего Града на протяжение всего последующего месяца, подумалось Аураяун. Хороший постоялец, непоседливый и юркий-верткий, но платит исправно, и, судя по всему, способный продолжать платить еще долгое время.

А там вон - тоже в той же части зала - чинно и степенно ужинает дварфийская жрица невесть какого бога или богини, во всяком случае, Аураяун никогда не видела такого символа божества, который покоился на могучей груди этой представительницы Подгорного Народа. Дама прибыла сегодня утром и заплатила звонкой монетой, но вот о ее планах и цели прибытия во Врата Балдура, где дварфов не так-то уж и много, хозяйка "Меча и Звезд" не знала, а не знать чего-либо и о своих постояльцах, и о возмодном их влиянии на жизнь города, которое они неоднократно оказывали за всю карьеру Аураяун, турмишанка очень не любила, отчего слегка и хмурилась.

Сегодня "Меч и Звезды" изобиловал неместными и крайне оригинальными посетителями, посему острый носик мадам Аураяун был по ветру. Она не проигнорировала и серьезного рыцаря, который лишь обмолвился, оплачивая постой на несколько дней вперед, о том, что, дескать, " с Севера прибыл". Хм, Север - безбрежен, уж ей-то, как турмишанке, не знать сие; тем интереснее скрытность и секретность этого явно имеющего отношение к силам божественным мужа в латах***.

Внезапно внимание Аураяун привлекла еще двое, в сей момент ступившие на порог. Молодая яркая, красивая девушка, под руку которую вел не менее молодой и явно благородного происхождения человек.

23 день месяца Чес, год Нестареющего (1479 по счету Долин)
Врата Балдура, Побережье Мечей
7 часов утра



... Утро выдалось промозглым и туманным; легкие порывы ледяного ветра больно кусали кожу, вызывая озноб и мурашки, а сырой воздух услужливо доносил эти ощущения до самых костей, не оставляя в теле ни единого теплого участка. Раняя весна в окрестностях Врат Балдура была не такой суровой, как севернее, и снега здесь видели раз в десятилетие даже в зимние месяцы, но даже самые теплые - относительно других лет - весны здесь всегда были довольно зябки и неприятны, в первую очередь благодаря высокой влажности воздуха и специфике ландшафта, окружавшего Врата. Холмистая гряда, на которой расположился Вышний Град, была самым теплым и комфортным районом, поскольку туман и сырая стылость медленно и неумолимо сползали по склонам вниз, к реке Чиондар, вдоль которой раскинулись кварталы Нижнего Града и - за его стенами - Града Внешнего. Негостеприимность весеннего утра во Вратах Балдура первыми почувствовали на своей шкуре Синдбад и Азрион, поскольку у каменного причала в Кручах* они пришвартовались еще прошлой ночью. Сирая Гавань полностью оправдала свое название - ни зги не было видно в молочном саване, окутавшем Нижний Град, посему торговец и паладин решили последовать совету капитана Джаэля Сарпентима, договоренность с которым о перевозке товара Синдбада была заключена еще в Малхоранде. Сам Джаэль был местным - не из Врат Балдура, но из окрестного городка Замок Драконьего Копья, располагавшегося немного севернее по побережью, между Вратами и Глубоководьем; это и стало решающим фактором для молодого торговца при выборе судна и капитана, который повезет его к новой судьбе и богатству.

Врата капитан знал очень хорошо, посему настоятельно рекомендовал Азриону и Синдбаду не торопиться сходить на сушу и переночевать на борту - Нижний Град был не лучшим местом для поисков достойной гостиницы в ночное время; "утро вечера мудренее" - такому принципу решили последовать молодой человек и полуорк, убедившись, что даже сама погода не располагает к ночным прогулкам по улицам незнакомого города. Проснувшись от стука собственных зубов, и Азрион, и Синдбад осознали, что новая глава в их истории будет вовсе не такой яркой, как им казалось прежде; казалось, туман заполнил даже внутренние помещения корабля. Поднявшись на палубу, они увидели, что ничего, собственно, в окружающем мире не изменилось: все тот же молочно-седой туман, в пределах видимости - каменная пристань, смутно различаемые силуэты проходящих мимо портовых рабочих, пара матросов, скучающе ожидавших капитана на палубе - они, будучи уроженцами окрестных земель, словно и не замечали пронизывающего холода и неприветливого пейзажа вокруг. Тихая их беседа не укрылась от слуха Азриона, и паладин расслышал о том, что сегодня - особый День какого-то Возврата, и что будут гуляния в какой-то Шири, и фейерверк, а до этого кто-то выступит перед народом, но не менестрель - имени Азрион не разобрал, но судя по уважению, прозвучавшему в голосах моряков, человек этот пользовался славой и почетом у местных жителей.

Синдбад тем временем размышлял над последовательностью действий, которые ему предстояло совершить: во-первых, пообщаться с Портовым Мастером по поводу аренды складского помещения. Далее, уплата пошлины за разгрузку. После - поиск гостиницы или постоялого двора. Далее - местный рынок, именуемый Ширью, взаимодействие с его Смотрителем - Джедреном Хиллером, это имя Синдбаду тоже подсказал капитан; также нужно было пошататься по Шири, присмотреться, пообщаться, и сбыть товар, не доставляя его в Ширь, если это возможно (как узнал от Джаэля торговец, налог взымался и за ввоз, и за вывоз товара с рыночной площади; растягивать торговлю на несколько дней было в корне невыгодно), или же выбрать один день для молниеносного марш-броска и распродажи всего привезенного скарба за один световой день. В общем, миллион вариантов, и - логичнее всего - выбирать правильный нужно было уже после того, как Синдбад пристроит товар в портовых складах и узнает, что собой эта Ширь представляет**.

* * *

... Столько рассветов и закатов прошло с тех пор, когда Анвар пересек границы родных земель, столько событий приключилось, столько городов, лиц и пейзажей повидал принц, что вся прошлая жизнь в Квадре теперь казалась ему каким-то странным экзотическим сном. По дороге на запад - именно туда тянуло Анвара, как можно дальше к хладу и закату, ко всему тому, что было так непохоже на привычное и устоявшееся, ибо в этом видел спасение своей израненой несправедливостью судьбы души молодой чародей, - Анвар повстречался с дружился с еще одним изгоем из краев далеких. Носитель странных шрамов, о происхождении которых дворцовая учтивость принца Анвара не позволяла ему спросить, и еще более странного имени - Тейджо - был монахом; людей такого пути Анвар не встречал в родной Квадре, тем интереснее было вести беседы с этим человеком, успевшим многое повидать на своем молодом веку. Философия его мировоззрения, концепция некой силы "ки", что пронизывает все мирозданье, находила отклик в ученом складе ума Анвара, который сопоставлял эту самую "ки" с Плетением, хотя и прекрасно давал себе отчет, что силы эти - разные, но принцип действия был в чем-то схож. Магическую энергию, правда, использовали для изменения реальности, энергия "ки" же, как понял для себя принц, лишь усиливала уже существующее и реальное, а именно - тело ее применяющего. Занятные долгие беседы по вечерам у костра, или за ужином на постоялом дворе заметно разнообразили путешествие мага и даже в какой-то мере залечили раны тоски по родине и всему привычному.

Рано или поздно всему подходит конец, и путешествию двух героев на запад тоже суждено было рано или поздно завершиться. Покинув Элтурель - последний крупный населенный пункт, расположившийся на берегу Чионтар в двухстах пятидесяти милях восточнее Врат Балдура - на корабле, за пять дней путешествия по реке Анвар и Тейджо добрались до Врат. Судно "Речная Ласточка", перевозившее дубовую кору и ароматные ветви и ягоды можжевельника из окрестных Змиева Леса, пришвартовалось у каменной пристани Квартал Круч утром 23-его дня месяца Чес. Подле на мягких речных волнах покачивалось другое судно - морское, на палубе которого стоял серьезно экипированный высокий полуорк, подле него - молодой человек, судя по внешнему виду - торговец, и двое матросов. Попрощавшись с капитаном корабля, принц Анвар и Тейджо впервые вступили на землю Врат Балдура.

Кроме соседнего корабля и находившихся на его палубе людей ничего вокруг видно не было - раннее весеннее утро в этой части Побережья Мечей было был не ранним весенним (равно как и летним, и осенним, и - особенно - зимним) утром, если бы не зябкий обволакивающий туман, в котором ничего на расстоянии уже в десяток ярдов видно не было. И что теперь? - промелькнуло в сознании у Анвара. Куда идти? Мысли Тейджо, вероятно, были заняты теми же вопросами, хотя по внешнему виду монаха никогда нельзя было понять, о чем тот размышляет.

* * *

... Долгой, очень долгой дорогой показался переход между Замком Драконьего Копья и Вратами Балдура, посему Иохим решил в этот раз не поскупиться и истратиться, потратив немалое - по его меркам (столько еды, что и за неделю не съесть, даже растягивая удовольствие и не торопясь) количество золота на покупку привилегии доплыть до Врат по морю. Что ж, каюта, кают-компания, в которой сервировали завтрак, обед и ужин, и палуба - стали на несколько дней пути единственными доступными пейзажами и границами мира для Сдобы, но священник не унывал, ведь впереди ждал город, будораживший умы поколений и регионов; Врата Балдура, врата между Побережьем Мечей и всем внешним миром, город интриг, неоднозначной истории, никогда не прекращавшейся торговли и изысканнейших яств со всех уголков мира, собранных в стенах одного-единственного города. Предвкушая то, что его ждет, Иохим презрел тяготы путешествия в первый месяц весны по морю: сильные волны и порывистый ветер с запада то и дело грозили разбить небольшое суденышко о прибрежные утесы или швырнуть его на скалистые островки, усеявшие всю прибрежную линию, словно цепочка муравьев, совершающих исход из нажитого дома в поисках нового муравейника.

Из-за непогоды капитан вынужден был уйти дальше в открытое море, посему путешествие заняло целых семь дней вместо четырех ожидаемых. На борту корабля, претенциозно названного "Дитя Умберли", Иохим, дабы скрасить часы скуки и отвлечься от то и дело подкрадывавшейся незаметно морской болезни, мягко щекотавшей основание его желудка, раззнакомился со всеми немногочисленными пассажирами "Любовника", и даже более-менее сдружился с одним из них - юрким, суетливым и фонтанирующим жизненной энергией, активностью и увлекательными ситориями гномом. Сдружился в тех рамках, в которых становятся близкими случайные попутчики: ты готов ему раскрыть всю душу, поскольку знаешь, что больше никогда и нигде не повстречаешь его, поэтому - почему бы и не воспользоваться возможностью всласть выговориться и с интересом послушать?

Благодаря Сотти путешествие пролетело, словно длилось всего день. И когда туманным сырым утром 23-его дня месяца Чес "Любовник Умберли" пришвартовался к пристани Квартала Круч, подле двух других кораблей, уже стоявших на якоре здесь, Сдоба с удивлением для себя понял, что он наконец может поставить свою стопу на землю города, о котором столько читал за свои годы послушничества***.

... Сегодня явно был не тот день, которым стоит гордиться и о котором вспоминать, повествуя потомкам о славных днях времен минувших. Во всяком случае, для Аластайра. Сначала обжигающей змеей вспыхнула боль от раны, нанесенной калимшанцем; крепко сцепив зубы, Орех лишь тихонько застонал, надеясь, что никто не услышит. Далее - снова неудачная атака, которой явно позлорадствует и его противник, и от которой вору-неудачнику стадно будет в глаза друзьям смотреть - шутка ли, когда другие проливают кровь и так нуждаются в лишнем клинке, примененному по назначению, Аластайр ими, что та дама в знойный летний полдень веером, машет. И в довершение ко всему - писарь и заметить не успел, как и откуда, внезапно его бок и щеку обожгла волна яростного пламени; в последний момент орех успел дернуться в сторону и избежать основной струи огненного потока, но все равно сделал он это не слишком удачно, чтобы избежать пламени полностью.

- На моем надгробии напишите: "Старался, пусть и не смог. Любил кошек. Значит, был не совсем никудышним." - со стоном выдохнул Аластайр, зашатавшись от внезапно нахлынувшего головокружения.

... Так переговариваясь, Избранники вошли в южный коридор, который очень скоро свернул направо, к западу, и вывел их в просторное помещение, главной достопримечательностью которого был огромный каменный фонтан, инкрустированный чистейшим серебром, в котором бурлила кристально-прозрачная, аки слеза девственницы, вода. На стене над фонтаном была выгравирована надпись:

"Наследие Кассена живет среди его народа. Испей и воспрянь духом".

Савве припомнилась сказка из тех, которые ему в детстве рассказывала бабушка - о сестрице Алионне и братце Иоанне, двух сиротах из Варисии, которые вроде бы шли куда-то однажды, и жажда обуяла паренька, и все напиться из не прошедших санитарную аккредитацию источников его тянуло, а сестра его отговаривала - пить, мол, нужно из чистых, проверенных и одобренных жрецами и целителями водоемов. Непослушный Иоанн испил из лужицы, образовавшейся в отпечатке лапы василиска, и стал чудищем с медвежей головой. Но верная сестра Алионна не оставила брата в беде, таила его у себя дома, в оставшемся сиротам поместье родительском, за высокими воротами, сама же устроилась на работу служанкой к местному вельможе по прозвищу Зеленая Шевелюра - видать, порядки такие в этой Варисии дикие, даже аристократы там волосы невесть в какие цвета красят, называя сие странным словом "мода". И пока днями Алионна отсутствовала дома, Иоанн со скуки занялся садоводством, и удалось однажды ему вырастить невероятный сорт бархатного тюльпана небывалого алого цвета. И однажды, пока сестрица работу свою тяжкую работала в замке Зеленой Шевелюры, в ворота к Ионанну постучался купец, сбившийся с пути, попросив воды напиться. Иоанн, как велела сестрица, спрятался в доме, но над купцом сжалился и ворота оставил открытыми (видимо, не хотел, чтобы незнакомец тоже из луж всяких воду пил и повторил тем самым судьбу Иоанна); тот вошел, напился воды, увидел алый цветок и сорвал его - дескать, дочка его гербарии на досуге составлять любила. Увидив сие, Иоанн разгневался, выскочил из дому и растерзал купца-вандала в клочья. А после Алионна так и не вернулась домой из замка, и спустя много дней оказалось, что Зеленая Шевелюра занимался растлением несовершеннолетних девиц-полуросликов, и что сие обнаружила случайно Алионна, не в ту дверь вошедшая в замке, и что в гневе Зеленая Шевелюра ее тоже растлил, а после убил. И от горя разорвалось сердце многострадального Иоанна, и когда его гниющее тело нашли возмущенные зловонием соседи, сделали они из его головы чучело. На том и сказочке конец. А мораль сказки в чем была-то? Не пей оттуда, где неведомо какая вода плещется.

... Рана саднила и тихонько кровоточила, ожоги ныли и напоминали о своем существовании при каждом резком движении, а настроение уплыло к Морю Мечей по городской канализации Невервинтера вместе со своими зловонными коричневыми собратьями.

Снова неудачный выпад, после которого калимшанца прикончила Соггрин - у Ореха возникло было желание попросить ее сделать тоже для него, но очередная вспышка огня, окутавшая пламенным коконом Дилледа, привела Аластайра в чувство. Решив заняться жалостью к себе и нытьем позже, сейчас же сознанием вора управляла лишь слепая жажда мести и ярость. Ничего не видя перед собой, Орех бросился к алхимику-южанину и, отшвырнув так и не пригодившийся кинжал, обеими руками схватился за гарду своего эльфийского клинка и рубанул по противнику. Потом еще раз.

5.1.4.3013
Пятый день первой декады месяца Застоя (Анаганти)
3013 год Круга Времен (от Рождества Светлого Пламени)

Геллигаэр, один из Вольных Городов
Замок Лагóци

… Суматоха по поводу прибытия посла Вольного Города Корвен все еще кипела бурей и смерчем, но главные приготовления были уже сделаны, что неимоверно успокаивало сердце князя Ниро Лагоци. Он не любил попадать впросак, что, словно по велению ироничной стервы-судьбы, с ним случалось довольно часто, и особенно было бы неблагоразумно оказаться неподготовленным в данном случае. Договор о долгосрочной ссуде и льготные условия для торговли на корвенских землях сейчас были нужны Геллигаэру как никогда, после последних трех лет, ознаменовавшихся затянувшимися обильными дождями, длящимися по несколько месяцев кряду, что трижды привело к гибели всего урожая и затоплению ртутных шахт; как результат – опустелая казна, обанкротившиеся или находящиеся на грани торговцы, голод и недостаток продуктов, недовольство крестьян и всех гильдий сразу, а особенно – рудокопов и изобретателей, которые практически жили ртутным прииском. Словно княжий дом Геллигаэра был властен над погодой! Но как это докажешь неразумной черни, которая сразу же и во всем же начинала винить власть имущих – дескать, и молитвы их неискренни, и прегрешения их бесчисленны, и вот вам заслуженная кара и возмездие, но только страдают от него, конечно же, простые и невинные люди, князь. Как подозревал Ниро, немалую долю в распространении и поддержании этих мерзких слухов и устремлений разума толпы взял в свои морщинистые руки Епархиарх Геллигаэрский, который уже давно зуб точит на княжий дом, с тех самых пор, когда Ниро, придя ко власти, ужаснулся чудовищным процентам отчислений из казны Геллигаэра на «Светлейшие нужды Церкви, пламенем веры согревающей сердца нуждающихся и страдающих». Проведя ревизию и обнаружив несоответствие в суммах, перечисляемых Церкви, и уровне реальной помощи, оказываемой последней действительно нуждающимся, Ниро урезал отчисления на религиозную благотворительность, чем сразу же нажил себе непримиримого врага в лице Епархиарха. Ну и пусть, со злорадной усмешкой подумал князь, пиявки, сосущие кровь – это полезно для здоровья, но мудрый лекарь всегда знает, когда набухшую тварь, упорно не желающую прекращать сладкое питание, пора оторвать от тела пациента.

До запланированного прибытия высокопоставленного гостя оставалось менее стражи, когда внезапно послышались звуки сигнальных горнов, донесшиеся со стороны Северных Врат. Ниро Лагоци нахмурился: что-то слишком рано пожаловал высокопоставленный гость, ведь еще не все готово к приему. Издав похожий на мычание стон, князь закрыл на мгновение глаза – «О, Свет, только не снова, только не опять, молю Тебя… Пусть в этот раз все пройдет без сучка, без задоринки! Ты ведь знаешь, как это нужно страждущим геллигаэрским чадам Твоим…» Еще мгновение, и Ниро взял себя в руки, отряхнул и без того идеально чистую и идеально сидевшую на нем куртку из оленьей кожи, расшитую золотой и изумрудной нитью, мимоходом бросил взгляд в серое серебряно-ртутное зеркало и вышел из своих покоев, направившись в Зал Приемов своего замка.

***
Корвенский посол не только прибыл ранее положенного срока, но и выглядел явно не так, как должно было послу города-государства, которое находится в позиции покровителя и спасителя своего соседа. Антель Миторни, мужчина на грани между зрелым и преклонным возрастами, высокий, некогда стройный и крепкий телом, был необычно бледен и явно нервничал, словно это он пришел на аудиенцию к более сильному союзнику, намереваясь вымаливать о крохах и уступках, а не являлся полномочным послом могущественного Вольного Города, в обмен на часть земель Геллигаэра согласившегося ссудить на долгий срок определенную сумму для поднятия экономики почти разорившегося государства и, понятное дело, словно он прибыл унижаться и просить, а не принимать полагающуюся ему в данной ситуации долю почета, раболепия и услад слуха, взора и прочих составляющих его благороднейшей личности. Не таким запомнил Ниро Антеля по последнему своему визиту в Корвен – тогда перед ним был благородный муж, пышущий силой как физической, так и силой духа, занимающий один из высочайших постов в любом городе-государстве Брейниона – Хранителя Ключей, первейшего советника градоправителя и управляющего государственной казной. Бледное лицо и бегающие словно в диком животном страхе карие глаза Антеля резко контрастировали с словно приклеенной улыбкой посла, вошедшего в Зал Приемов первым.

Вслед за Антелем вошли еще двое – и князь Геллигаэра сам того не желая нахмурился, поскольку этих личностей никогда прежде не видел ни в обществе Антеля, ни при дворе Корвена вообще. Сенешаль Ниро объявил их как «граф Антель Миторни, уполномоченный посол, Хранитель Ключей, радость сердца и знамя чести Вольного Города Корвен, со слуг… кхм… советниками». Первый ляп; никто не уведомлял ни Ниро, ни его слуг о том, что посол пожалует «с советниками». С охраной – да, конечно, куда же без этого. С огромным количеством охранников и телохранителей, если уж на то пошло; окрестные земли в последнее время были неспокойны, тут вам и разбойники, тут вам и отчаявшиеся от голода и трех лет неудач подряд простые крестьяне, тут и исчадия тьмы, которых не только в Геллигаэре и Корвене последние годы стало полным-полно – поговаривают, темные силы постепенно перетягивают свои армии на Каналан, вознамерившись повторить Проклятые Войны, а то и снова причинить Ожог этому Миру; князь Ниро всегда лишь морщился, слыша подобного рода темные – во всех смыслах – предположения и слухи, но все же не мог не признать факта изобилия чудовищ на одиноких лесных тропах и пустынных дорогах своего государства и земель окрестных. Таким образом, пусть бы Антель прибыл с войском – никто бы и слова не сказал; но «советники» обычно предполагали одно единственное – то, что выразившая желание помочь сторона или утратила уверенность в целесообразности данного шага и для успокоения совести изыскивала возможности официально отказать в ссуде и льготах, или же внезапно правитель … перестал доверять Геллигаэру, или… Или Корвен планировал не просто «взять временный контроль над северными землями Геллигаэра в качестве гаранта тому, что выделенная ссуда будет уплачена полностью со всеми обговоренными процентами». Ну что ж, подумал Ниро, никто и не сомневался, что все не будет так радужно и прекрасно, как казалось поначалу. Не с моей-то долей. Тихонько вздохнув, князь Геллигаэра спустился со своего трона и подошел к послу, чтобы лично и тепло поприветствовать его, как того требовал этикет.

***

Вопреки первоначально сложившемуся мнению Ниро, переговоры прошли именно радужно и прекрасно. Антель соглашался со всем, что предлагал князь Геллигаэра, и даже пошел на уступки, сократив количество процентов на ссуду и площадь отнимаемых у Геллигаэра земель. Все время посол не прекращал обильно потеть, заикаться и нервно дергаться каждый раз, когда Ниро упоминал о том, что «мы практически стали единым целым с Корвеном, вашим благородным жестом вы показали, что все жители Брейниона – едины в своем устремлении к свободе, благоденствию и заботе о всяком и каждом, которые в совокупности своей и являют собой единое тело и душу Вольных Городов». Ниро был так горд этой фразой, которую он долго сочинял, продумывая свой диалог с послом, и недоумевал, почему такие невинные и благородные – ну и, возможно, несколько высокопарные – слова вызывают нервный тик у Антеля. Тем не менее, договор был подписан, и даже раньше, чем предполагал сам князь; решив подумать над вопросами «почему», «что» и «как» позже, а сейчас расслабиться и дать волю переполнявшему его счастью и осознанию того, что наконец-то темная полоса его жизни и жизни вверенного в его заботу государства подошла к концу, князь Лагоци пригласил посла и его советников в Зал Торжеств. Вместо Антеля внезапно ответил один из его советников – странный человек, высокий, широкоплечий, явно воин по габаритам, но почему-то закутанный с ног до головы в черные бесформенные одежды, открывавшие взору лишь руки, затянутые в металлические перчатки и лицо, скрытое фарфоровой маской. Словно маски было мало, рот странного советника скрывала вуаль из той же черной ткани, из который были сотканы и его одеяния. «Наверняка маг – кто бы еще в здравом рассудке вырядился так», - уверенно решил Ниро еще в первые мгновения, как увидел этого странного человека.

– Если позволит благородный князь, я бы хотел презентовать княжьему дому Геллигаэра скромный подарок, посланный владыкой Корвена в ознаменование нашего долгого и успешного, как мы надеемся, сотрудничества, – голос советника звучал странно, словно каждое слово было произнесено другим человеком, и безо всяких эмоций или изменений интонации. Ниро списал это на маску и вуаль, явно искажавшие звучание голоса. – Данный дар является бесценным свидетельством того, насколько наше государство дорожит доверием и дружбой, которые отныне будут царить между нашими двумя Городами.

Легкое движение металлической перчаткой, и слуги посла, тоже отчего-то одетые не в красное и серебряное – цвета …, но полностью одетые в черное, даже на лицах – такие же фарфоровые маски, как и у советника посла, правда, без вуалей, безмолвно поднесли к ногам князя массивный ларец из покрытой прихотливой вязью узоров бронзы. Советник указал на ларец: – Здесь и сейчас мы преподносим вам, князь Ниро Лагоци, правитель Геллигаэра, яйцо дракона, живое, настоящее, одно из немногих, уцелевших в нашем мире. Его брат-близнец покоится в подземельях Корвена, сокрытый в городской сокровищнице, ибо для полноценного вызревания этих яиц им нужна тишина, тепло, темнота и безмятежность. Когда спустя несколько десятков лет из них вылупятся молодые огнедышащие ящеры, Геллигаэр и Корвен станут единственными Вольными Городами, обладающими подобной древней мощью. Принимаете ли вы сей дар, мой князь?

Разум Ниро заполонил водоворот противоречивых мыслей и чувств. «Почему?!», «Мы же только просящие милостыни, откуда такая щедрость?!», «Вот почему, вероятно, так нервничал Антель, он известен всем своей неприязнью к чудищам, благим или богомерзким», «Но это же шанс, и плевать на «подводные камни» и то, что написано в этом подарке между строк», «Геллигаэр – Дом Дракона», и еще тысяча не связанных между собой счастливых, обеспокоенных, испуганных и гордых мыслей и криков души и сердца. В конце концов князь решил, что дар сей он примет, и потом уже, на досуге, обдумает, как им распорядиться; драконов в этом мире оставалось всего-ничего, и разбрасываться подобными подарками, с благим умыслом их даровали или с лихим, явно не стоило.

- Я принимаю ваш дар, и искренне благодарю вас от имени всех жителей Геллигаэра.

- Хорошо… - голос советника шелестел, словно складки его текучих одеяний. – Мироздание да освидетельствует ваши слова. Отныне вы – хозяин этого дара и можете распоряжаться им так, как вам будет угодно.

- Тилот, - князь обратился к сенешалю. – Прикажи отнести этот ларец в сокровищницу замка, я навещу его позже. А сейчас же, мои наидражайшие гости, пришло время отпраздновать наш союз! Приглашаю вас в Зал Торжеств, и гарантирую – подобного угощения вы не видывали никогда в своей жизни!

Как жаль, что Ниро Лагоци, последний князь Геллигаэра, проживавший сейчас последние дни своей жизни – и жизни своего государства – не заметил или не обратил внимания на полный ужаса и отчаяния взгляд посла Антеля. Взгляд, которым тот проводил ларец, уносимый слугами князя в подземелья под городом…

... Вместе с пятью сведенными судьбой эллинами из адитона вышел и Неарх. Услышав от Деимаха о желании того совершить жертву богам, одетый в белоснежный хитон летописец согласно кивнул и, обмолвившись о необходимости подождать какое-то время у входа в храм, у жертвенника хиоссцев, быстрым шагом вышел прочь.

Пока Креон, Астерия, Теламон, Эпиктетия и Деимах тихонько переговаривались, стоя у входа в храм Аполлона, и решали, что им делать дальше, а также обсуждали предсказания пифии, солнце постепенно осияло весь пронаос, и ветер сменил свое прохладное безразличие на теплые ласкающие прикосновения; даже зима в Элладе не была такой суровой, как в краях гипербореев и в Колхиде - так говаривали бывалые путники, посетившие самые отдаленные границы Ойкумены.

Внезапно раздался громкий и гулкий звук - кто-то ударил в бронзовый гонг, тем самым объявив всему миру, что ныне будет принесена жертва в честь Небесного Лучника. Тимпан начал отбивать ритм, серебристо зажурчала лира, а авлос обволок ритуальную мелодию в протяжно-печальные одежды. Из-за храмового строения показалась процессия жрецов, одетых в белоснежные хитоны и ярко-желтые гиматии; почти дюжина служителей Феба вышла на просторный пронаос. Некоторые из них держали широкие чаши с подношениями для жертвенного возлияния, двое несли в руках глиняные жаровни с дымящейся на тлеющих углях смолой мирры, остальные вели жертвенную овцу, на голове которой возлежал густой венок из лавровых ветвей, а шею обвивали яркие разноцветные ленты - каждый из жрецов держал в руке конец одной из них. Остановившись перед жертвенником хиоссцев, жрецы начали негромко и мелодично напевать славословные гимны, посвященные Предводителю Муз и Хозяину Жатвы, время от времени проливая несколько капель вина, молока, родниковой воды и меда на алтарь; другие тем временем обошли всю пятерку, щедро окуривая каждого из них ароматными клубами благовонного дыма. Двое жрецов наполнили чашу алтаря раскаленными углями, которые принесли в массивном глиняном скифосе, и еще один обошел всю пятерку с плетенной корзиной, в которой была небольшая амфора с водой для омовения, чаша с ячменными зернами и острый нож. Каждый из пятерых участников жертвоприношения окропил себя водой, набранной из ключа, что бьет у подножия древнего лавра в священной роще Аполлона на одном из склонов Парнаса, и бросил несколько ячменных зерен на голову не подозревавшей своей участи овцы, а также на тлеющие угли жертвенника из камня и бронзы. Последняя пригоршня предназначалась Деимаху, и овца, издав довольное блеяние, подалась к воину, чтобы мягкими теплыми губами взять ячмень с его раскрытой ладони; жрецы Аполлона - те из них, кто не был занят чтением молитв и воспеванием гимнов - удивленно и восхищенно зашептались между собой - определенно это было добрым знаком; богу будет угодна такая жертва, и за нее он пошлет много блага тем, кто примет участие в ритуале.

Воодушевленный происходящим, Деимах взял жертвенный нож и отрезал клок шерсти с головы овцы - в круге, окантованном лавровым венком, и бросил его на жертвенные угли. Шерсть ярко вспыхнула золотом и синью, словно полуденное солнце в безбрежии лазурных небес, что вызвало очередную волну одобрительного шепота жрецов. Стоявший позади Неарх внезапно громко воскликнул: "ΕΥΦΗΜΕΙΤΕ!"*, после чего в пронаосе воцарилась тишина. К овце, все еще смакующей зерна, слизанные с ладони Деимаха, подошел один из жрецов с освященным в адитоне массивным камнем, и, широко замахнувшись, обрушил его на череп невинной жертвы. Раздался хруст ломающихся костей и овца пронзительно и хрипло заблеяла, но ее крики в то же мгновение заглушили пронзительные мелодии тростниковых флейт. Задрав голову полубессознательной жертвы к небу, ибо на небесах обитал Аполлон, жрец вопросительно взглянул на Деимаха. Пилосец утвердительно кивнул и одним росчерком жертвенного ножа перерезал горло овце; под хлынувшие рубиновые струи горячей крови сразу же был подставлен золотой широкогорлый скифос; когда водопад крови поутих, сосуд передали Деимаху, и, прошептав молитву Фебу с просьбой не оставлять вниманием, поддержкой и милостью, воин вылил кровь на угли в жертвеннике; жрецы тем временем начали разделывать жертвенную тушу, бросая время от времени внутренние органы и куски мяса на угли и вознося молитвы Ситалку. В конце концов какая-то часть плоти жертвенного животного была унесена для приготовления ритуального пиршества, а шкура - для выделки в дар жертвующему. Сдобрив шипящее на углях мясо и внутренности оливковым маслом и ячменными зернами, жрецы прочли заключительные молитвы и пригласили пятерку отобедать (солнце уже постепенно подобралось к зениту) в павильоне ниже по склону Парнаса. Во время трапезы к пятерке присоединился и Неарх, участвовавший в жертвенной церемонии. Разломив ячменный хлеб над испеченным мясом жертвенной овцы, разложенным по широкому керамическому блюду, покрытому глазированным рисунком, изображавшим поединок олимпийских атлетов, Неарх прочитал короткую хвалебную молитву Аполлону и Деметре, даровавшим сию трапезу тем, кто ее достоин, и пригласил пятерку приступить к обеду.

- Твое почтение по отношению к богам всегда будет достойно вознаграждено, славный воин из Пилоса. Сами не понимая почему, вы все явились сегодня сюда; вы получили предсказание от пифии, вы услышали о своем предназначении. Какие мысли это порождает в вас? Каковы ваши дальнейшие действия? И чем я могу помочь вам в исполнении возложенной на вас миссии по спасению Эллады, если, конечно, я хоть чем-то помочь смогу?

3.1.7.3013
Третий день первой декады месяца Конца Зимы (Гиамони)
3013 год Круга Времен (от Рождества Светлого Пламени)

Темра, одно из Старых Королевств Хентира
Инис Нúвлен (Остров Туманов)

... Трижды прозвенел серебряный колокольчик, трижды круг из двенадцати сестер напевно произнесли "Ииии-Аааа-Оооо", и трижды Хранительница Туманов бросила смесь из сушеного шалфея, вербены и омелы в пламя жертвенного костра, тихо потрескивающего в громадном чугунном котле, установленном на поросшей вереском, колючим дроком и таволгой поляне. Травы радостно вспыхнули и окрасили пламя в желтый и багряный, а не в меру свежий предрассветный воздух наполнили сладковато-терпким ароматом. За спинами сестер темнели высокие силуэты древних замшелых камней Священного Круга, заменявшего ведьмам и друидам храмы и алтарные залы; еще дальше, по периметру поляны, темной сплошной массой могучих незыблемых стражей таинств, происходящих здесь тысячелетия, высились древние деревья Туманного Леса, покрывавшего большую часть Инис Нивлен. На западной стороне небес ярко сверкала полная Луна, постепенно готовящаяся уступить свое правление дневному светилу; ее серебристо-голубоватый свет заливал поляну там, куда уже не достигал свет жертвенного пламени.

Несмотря на свой более чем преклонный возраст, Хранительница Туманов по-прежнему выглядела стройной и гибкой, застыв в ритуальной позиции изящно вознося раскрытые полумесяцом руки к небесам, широко расставив ноги, чтобы само ее тело напоминало два серпа Луны - убывающий и растущий. Из ее уст слетели слова на древнем языке, исполненные мощи, силы, уверенности в том, что Триликая Богиня услышит ее призыв и откликнется на мольбу:

Dyro Dduwies dy Nawdd;
Âg yn Nawdd, Pwyll;
Âg ymhwyll, Goleuni;
Âg yngoleuni, Gwirionedd;
Âg yngwirionedd, Cyfiawnder;
Âg ynghyfiawnder, Cariad;
Âg ynghariad, Cariad Duwies;
Âg ynghariad Duwies, pob Gwynfyd!
Duwies a phob Daioni...*

И Богиня откликнулась. Младшим ведьмам поначалу показалось, что начался снег - при ясном-то небе, но служительницы древнего культа постарше знали, что именно так и выглядит Благодать Триликой Девы-Матери-Старухи, нисходящая с лунным светом - мельчайшие искорки серебристого света, наполняющие тела экстазом единения с Владычицей Судьбы, разум - хрустально-четким ощущением всезнания, а сердце - определенностью и уверенностью. Еще мгновение - и понимание происходящего снизошло и на младших, преисполнив их Благодатью и усилив и без того пышущий энергией Священный Круг.

Хранительница опустилась на влажную от предрассветной росы траву и подняла с земли простой холстяной мешочек; опустив в него левую руку, она беззвучно зашептала очередную молитву Матери В Ее Величии, дабы та даровала мудрость узреть грядущее. Спустя несколько мгновений Хранительница вытянула пригоршню деревянных веточек с насеченными на них Древесными Рунами, и бросила перед собой, после чего начала внимательно изучать выпавшее сочетание знаков. В конце концов ведьма вновь поднялась на ноги и, протянув раскрытые ладони к пламени, тихо произнесла:

- Трижды три раза знамения будут неутешными, и мудрость их останется неоцененной. Трижды три человека погибнут ради благой цели, и смерть их будет ненапрасна. Трижды три сокровища нужно будет объединить воедино, дабы запечатать Врата Тьмы, что неминуемо стремится в наш мир, и чье хладное дыхание уже овевает все земли Дайарена, и сила их будет непреодолима.

Словно в подтверждение ее слов внезапный порыв невесть откуда взявшегося ветра оглушил ведьм своими колюче-ледяными пронизывающими объятиями и вмиг погасил жертвенный огонь.

... Тесак Саула рассек кожу, к которой были прикреплены чешуйчатые пластины доспеха Ирия, и исторгли из того крик боли - или же гнева на несправедливость судьбы; какой-то язычник так легко ранил истового слугу пресветлых сил; как бы то ни было, Ирий подался назад, выронив меч в левой руке и схватившись ею за рану, а мечом в правой собравшись сделать резкий выпад вперед...

... Кинжал прочертил ровную черту, начавшуюся в раскрытой ладони Исповедницы, и закончившуюся посреди ее предплечья; девушка не издала ни звука - лишь новая порция гнева влилась в ее взор. Отдернув ладонь, Шолта сделала глубокий вздох и, начав шептать какие-то слова, снова стала совершать пассы, давшие Кармину знать, что очень скоро ему снова будет тяжко. Если не повезет...

... Но ничьим планам сей ночью не суждено было исполниться - во всяком случае так, как хотелось. Внезапно весь корабль снова содрогнулся, в этот раз - намного сильнее, чем в предыдущие разы, и оглушающий скрежет ломающейся, раздираемой неведомыми силами обшивки просто оглушил всех. После судно накренилось под таким углом, что никто не мог устоять на ногах, и все посыпались на стены - Кармин упал на Шолту, на него приземлился старик; Ирий с глухим звуком стукнулся о стену, в которую после его еще раз впечатал упавший на него Саул; последнее, что помнил Нож Гаабы - это бледное перепуганное лицо Шаама, который выскочил - точнее, вылетел - внезапно из коридора с лестничным пролетом и, отчаянно крича, упал на парнисаанца.

Внезапно корабль устремился вниз, и всех вжало в потолок - так стремительна была скорость падения. Далее последовала тьма и тишина.

* * *

... Жар, жарко, очень горячо - везде, все горит, особенно затылок. Губы кровоточат, а корочка морской соли вызывает жуткую боль и жжение и на устах, и во рту. Все тело ноет и саднит, а рядом, словно в насмешку, раздается умиротворенный шум прибрежных волн и неторопливое покрикивание чаек. Где-то слышен чей-то стон; в глазах - цветные круги, в висках - гулкий набат пульсирующей боли. Пить. Пить, и прохлады - вот чего жаждет все естество.

Кармин попытался подняться, и каждое движение новыми вспышками боли отозвалось в его теле; наконец приняв сидячее положение на песке - маалиманец чувствовал его раскаленную зернистую структуру, ощущал его уже во рту, в ушах, в ноздрях и везде, где ему быть не положено, но куда он всегда и непременно попадает - Фейсах-Квадир попытался разлепить веки, но не тут то было. Ослепительный солнечный свет ударил своим раскаленным клинком в самую роговицу, почти лишив Отступника сознания. Еще какое-то время прошло, прежде чем он наконец смог открыть глаза и осмотреться.

Бесконечный песчаный берег, золотисные пески волной-холмом подымались южнее, где во всю сияло полуденное солнце. Напротив - море, чистое и тихое, словно и не было ночного шторма. В двух десятках ярдов высилась громада деревянных обломков того, что некогда было трюмом галеона "Светлое Обещание"; прислонившись к стене трупа корабля, за Кармином пристально наблюдала Шолта - в своем мехом подбитом плаще, выглядевшем после перенесенной передряги жалко и неуместно; мех весь промок, высох и пересох, превратившись в подобие лысеющего ежа. Исповедница выглядела не лучше, чем ее плащ; бледное изнеможенное лицо, рука, перемотанная бурым от свернувшейся крови бинтом, слезящиеся красные от усталости глаза. Рядом лежало еще несколько тел - в одном из них Кармин узнал недавнего парнисаанца, благодаря которому Отступнику подвернулась возможность наконец стать свободным; мужчина лежал, тяжело дыша. Рядом с ним на коленях сидел мальчишка, остатками воды из фляги обтирая лицо смуглого незнакомца. Тело Ирия тоже было здесь - и именно тело; куда отправился его дух, лишь богам известно. Подернутые белесой трупной пеленой глаза бессмысленно взирали на материальное воплощение величия того, кому служил при жизни Исповедник - Великого Пламени, и в этом Фейсах-Квадир узрел некую иронию и даже справедливость.

Видимо, на берегу оказались лишь те, кто был внутри галеона на момент его гибели; но где же чуднóй старик?! Оглядевшись вокруг, Кармин не заметил и намека на присутствие еретика.

- Не пытайся отыскать его, земляк, - устало сказала Шолта; несмотря на расстояние, дувший с моря бриз донес ее слова до Кармина с услужливой легкостью. - Такова цена за якшание с темными силами: они обещают тебе защиту и быть всегда рядом, но после - бросают, как старую крынку для молока, когда нужно срочно покинуть дом - вещь не важна, легко заменить ее, да и свое предназначение уже исполнила, - девушка говорила с такой уверенностью, словно сама испытала когда-то что-то подобное. - Его нет, он сбежал с теми своими соратниками, кто сделал все это, - сил обвести окружающий пейзаж у Сестры-Исповедницы не было, посему она лишь кивнула головой назад, в сторону остатков галеона, о которые опиралась. - Пить хочешь? У меня в переметных сумках должен быть еще мех с водой. Только тебе придется доползти до него самому, я не могу подняться. Перебито бедро, - почему-то усмехнулась этой вовсе невеселой новости Шолта. - И помоги этому бравому дитяти пустынь; если бы не он и не его вспыльчивый характер, мы бы, как и прочие на палубе, были бы уже кормом для рыб, или еще чего похуже. Во всяком случае я была бы.

... Наконец еще один силуэт возник в проеме входных врат храма и в нерешительности застыл на пороге, осматривая четверых других путников и Неарха.

- Ну что ж, пятеро пришли в сие утро, как и предрекала пифия! Следуйте за мной, благородные, - с этими словами Неарх жестом пригласил следовать за ним в адитон, в который вели два прохода по обе стороны от главной статуи Аполлона, завешенные пурпурными занавесами.

Войдя внутрь святая святых храма, пятерка увидела огромную статую Аполлона Ситалка - "Хлебá Дарующего", прижимавшего к своему короткому хитону сноп ячменных стеблей с вызревшими зернами. Статуя была сделана из чистого золота, ярко и мягко мерцавшего в лучах рассветного солнца, восходившего в эти дни южнее, а посему - способного заглянуть в южное окно адитона. У подножия статуи расположились пять подушек из золотистой парчи, набитых овечьей шерстью, низкая курильница, в которой исподволь мерцали тлеющие угли, и высокий треножник, на котором, наклонившись вперед, восседала невысокая хрупкая с виду женщина с бледным лицом и огромными карими глазами; все ее тело было укутано темно-пурпурным гиматием, под которым проглядывался такой же белоснежный хитон, в который был облачен Неарх. В левой руке женщина держала пригоршню сухих листьев лавра, в правой - керамическую порфиру, неглубокую дискообразную чашу для ритуальных возлияний, в которой было налито овечье молоко - как знали пришедшие за прорицанием, любимое питье Солнцеликого.

- Узрите лик той, чьему взору доступны бескрайине пространства грядущих событий! - Торжественно провозгласил Неарх и жестом указал пятерке на подушки, приглашая их присесть перед пифией. - Знайте, что не часто происходит то, участниками чего вы стали ныне. Лишь трижды прежде Айса*, Судьба, вмешивалась в течение времени и событий в Ойкумене; в тот день, когда Прометей решил даровать пламя людям, тогда, когда решил Зевс Вседержитель свергнуть своего отца, Урана, с престола небесного, и тогда, когда возник раздор между богами, что морем крови людям обернулся - Троянская война. Сейчас, в четвертый, но явно не последний раз, пифия обязана была призвать вас - посредством силы, что ей дарована; вы слышали - и слышите зов, вы в путь отправились; вас гложет что-то, неспокойствие, неудовлетворенность, жажда знания - своей судьбы, своей участи, того, что вам написано в скрижали вашей жизни планетами, принявшими нужный строй. Никто не заставлял вас прийти сюда, никто не понуждал и не подгонял; все вы - сим утром - никем иным, как Айсой были собраны здесь, в сердце Дельфийского Оракула, дабы стать частью судьбы, что уготована нашему миру. Внемлите же пифии, и после - когда наступит должный час - вы сможете задать ей свой вопрос, всего один. Ныне пифия вещает для себя, ибо жизнь ее - ее судьба - зависит от вас; после она провидит каждому из пяти его будщее, исходя из того вопроса, что будет задан. Вам будет позволено задать лишь один вопрос, и лишь тогда, когда пифия обратит свой взор на вас.

С этими словами Неарх отошел в сторону, оставив пятерку наедине с пифией. Все происходившее казалось нереальным, неестественным, неординарным; повинуясь непреодолимому и необъяснимому порыву, каждый из пятерки отправился в Дельфы, рискуя не успеть до наступления Хеймы, зимы; они вошли в храм Аполлона Пифийского во второй день зимы, но все же были приняты с торжественностью и почетом, и сразу же стали частью чего-то невероятно сложного и важного, словно, сделав шаг со скалы, не разбились о поверхность бурного моря, но обрели, как Икар, крылья, и воспарили к солнечным небесам.

Когда все пятеро уселись на подушки, пифия, до тех пор напоминавшая статую, внезапно выпрямилась и бросила лавровые листья на тлеющие угли. Зал в миг наполнился специфическим ароматом, немного туманящим рассудок и мешавший дышать глубоко и размеренно; после женщина высоко подняла порфиру и пролила несколько капель молока прямо на белоснежный мраморный пол. Прошептав несколько слов, пифия махнула ладонью так, чтобы клубы лаврового дыма устремились к ее лицу, и, полной грудью вдохнув их, на какое-то время закрыла глаза и умолкла; несколько ударов сердца прошло в полной тишине, лишь в отдалении слышно было многоголосое пение пробудившегося от ночного сна птичьего сонма. Внезапно пифия тоже стала петь - тихо, печально, горько:

Вы - суть погибель.
Вы - спасенье.
Вы все - карающая длань.
Все вы - и жертвенная лань.
О, вы - грядущего виденье.
Сомненья вы отриньте;
и тяготы - вот ваша дань,
тому, что вам грядущее готовит.
Омоете вы право стать героями во крови,
и в слезах - тех, кому помочь должны.
Вы - суть погибель.
Погибель тьмы, что уж на пороге,
Что унесет в Чертоги Мертвых жизни многих,
Что вам венец лавровый посулит.
Вы - суть погибель.
Вы - спасенье.

- Трижды каждый из вас встанет пред выбором: слава вечная, или блага мирские в этой жизни. Дважды каждый из вас узрит Врата в Царство Мертвых. Один раз всем вам дано будет обрести то, чего вы более всего желаете, что алчете всю жизнь. Вы, пятеро, неспроста пришли сюда сегодня. Вам уготована великая судьба, и выбрать - следовать ей, или удовлетвориться прорицанием пифии и вернуться в родные края, за вами. Стихами, что исторгла я из глубины души своей, я лишь подтвердила, что вы достойны тех подвигов, на свершение коих так ждет Фокида; так ждет Эллада; так ждет весь мир. Аристагор Милетский ражгигает гнев людской, сопротивляясь персов власти. Предвижу я войну, что принесет погибель не только людям, но и странам. Фокея, Эфес и Милет - так далеки отсюда, но Господина моего тревожит будущее их; явилось мне в видении, что ужаса страшнее чары использует царь Дарий и маги, что ему служат, и пробудит от сна чудовищные силы, противостоять которым ни эллины, ни кто-либо другой не смогут. Ни Аполлон, ни Зевс, ни Мойры - не могут прямо помешать Судьбе и той картине, что она пишет, ибо к войне богов способно привести вмешательство такое. Но вы, простые смертные, вмешаться можете в течение событий, узор тот изменив, спасти суметь десятки, сотни тысяч жизней. Явилось мне, что персы яйцо дракона отыскали, рептилию взрастили, и сердце вырвали ему. Драконьи зубы, как гласят легенды, способны обратиться в сонмы немертвых воинов, и неживых. А сердце же дракона, как поведали мне Мойры, способно любое умершее тело вновь вернуть к подобью жизни, не нарушая целостности чертогов Царства Мертвых. Что будет, если персы, помимо воинов с душой еще и трупы против нас поставят, я думаю, воображение вам может подсказать. Прежде, чем поведаю я вам ответы, услышать которые вы жаждали, подумайте, готовы ли - вы пятеро - стать новыми героями Эллады, прославиться в веках, и пользу принести своей земле, народу, миру?

После прорицания - последнего в сезоне этом - вам посоветую отправиться к архонту Дельф, Пармениону, которому я прорицала прошлым утром. Он знает все, и вам он обязался всем помочь, вас снарядить и в путь отправить, советов важных на последок дав. Сейчас же - я жду вопроса. Пять вопросов, от каждого один.

Что жаждешь ты услышать, миноец, злобу на богов таящий в сердце? Чем мне тебе помочь в твоих исканиях возмездья? А ты, спартанец, ответа на какой вопрос ты ожидаешь? И вы обое, выходцы с Коринфа, что ищете вы здесь, во стенах сего храма? А ты, кто за Судьбою не спешит и ходит медленно - какой вопрос ты мне задашь?

-Ну, если уж так горячо желание в очередную неприятность влипнуть, то, может, с умом это сделаем? Скажем, разведать попервой - Соггрин, ты ж следопыт, скрытности научена, а я ею себе на хлеб зарабатывал большую часть жизни своей. Айда на разведку, пешими, а остальные - подождут нашего сигнала, если что?

Нумéния (Празднество Новолуния)
Первый день месяца Гамелиóн
Первый день зимней поры Хéйма
Первый год 70-ой Олимпиады

Храм Апполона Пифийского
Дельфы



... Прохладные ветра с севера ознаменовали приход Хеймы, зимы, коя в Фокиде если и ощущалась, то не так сильно как, скажем, в той же Беотии, где без теплой овечьей шкуры и горячего тела ночью тоскливо и зябко. Хотя с другой стороны - с Хеймой приходила и долгожданная свежесть, отсутствие пота и удушающей жары, равно как и четкость пейзажей, ведь в воздухе, не отягощенном влажными парами лета, все окрестности Парнаса просматривались так ярко и очевидно, словно были запечатлены кистью какого-то художника, в жилах которого текла кровь Феба, да святится имя Солнцеликого во все века.

Ведя этот неспешный внутренний монолог, Парменион, архонт Дельф, вдохнул полной грудью свежий горный воздух и осмотрелся вокруг. Утреннее солнце наполняло золотом и светом дельфийскую долину, и храм Аполлона Пифийского, возвышавшийся белоснежным видением над нею и городом, в долине расположившимся, выглядел в это время дня особенно величественно. Закутавшись поплотнее в темно-синий гиматий, наброшенный поверх пастельного оттенка хитона, Парменион ускорил шаг, поднимаясь по извилистой дороге, выложенной белым мрамором и иногда перемежавшейся ступенчатыми пролетами, которая вела наверх, к храму Аполлона.

Пройдя мимо тенистой лавровой рощи, окутавшей архонта на мгновение пряным ароматом своих листьев, в которой тихонько журчал кристально-чистый родник, Парменион последовал по изгибу дороги, свернувшей влево по склону Парнаса и спустя еще какое-то время, наконец, достиг более пологого склона горы, на котором, собственно, и располагался храм. В раннее утреннее время, когда Дельфы - там, далеко внизу, в долине - все еще сонно набирались сил и энергии для дня, что обещал быть наполненным событиями, как и все праздники, здесь, в святилище Феба, жизнь била ключом. Жрецы Небесного Лучника просыпались еще затемно, дабы вознести свои мелодичные молитвы богу Солнца в момент восхода дневного светила, и сейчас уже занимались своими рутинными повседневными делами: кто-то обучал юношей и девушек игре на лире, вот другой священнослужитель, развернув длинный свиток, что-то вдохновленно читал группке молодых аристократов, сидевших подле него прямо на мраморном полу, в противоположном же углу просторной предхрамовой площади несколько жрецов и следопытов инструктировали своих подопечных перед тем, как увести в леса, покрывавшие восточные склоны Парнаса, где они смогут попрактиковаться в стрельбе из лука и навыках охотничьего дела. Яркими украшениями храмовой территории являлись статуи атлетов, выполненные с невероятным мастерством; чем ближе к стадиону, располагавшемуся на северо-востоке, позади храма, тем чаще можно было встретить эти изваяния.

С улыбкой пришли воспоминания о юности и молодости, проведенных в этих благодатных залах, тенистых лесах и на залитых солнцем мраморных дворах и площадях. Архонт свернул в сторону главного храмового здания, украшенного по всему периметру изящным перистилем из дорических колонн; как всегда Парменион замедлил шаг, почтительно склонив голову перед величественной красотой бога, который наполнял души людские вдохновением, мир - солнечным светом, а сердца - стремлением к прекрасному во всем, будь то воинское искусство, спорт или поэзия. Над входом в храм ярко блестели вырезанные в камне и инкрустированные золотом три изречения Семи Мудрецов***: "Познай себя", "Ничего сверх меры", "Е". Как и любой смертный, когда-либо посещавший этот храм, Парменион в очередной раз удивился необычному "эпсилону", задумавшись, что именно этой буквой хотели сказать легендарные мыслители прошлого, но в то же мгновение отмел неуместные в данный момент мысли - его ждала встреча с судьбой, во всех смыслах.

Прямо напротив входа в храм, у алтаря хиоссцев, несколько младших жрецов с легким поклоном встретили самого главного человека в Дельфах, если не во всем Фокидском союзе, и провели внутрь, миновав просторный пронаос**, в котором большую часть года толпились прихожане и пилигримы, приходившие сюда ради встречи с дельфийской пифией - жрицей, способной прорицать будущее. Сейчас, однако, пронаос пустовал, поскольку в зимнее время года, как гласила традиция, Аполлон пребывал в царстве гипербореев и не мог даровать пифии должных сил для полноценного провидения грядущего.

Просторный наос храма содержал в себе не только величественную статую Аполлона, установленную у восточной стены, за которой располагался адитон****, но и несколько алтарей, посвященных другим богам - тут был и жертвенник Посейдону, и статуи двух Мойр, а также скульптура Зевса-Мойрагета, отца самого Аполлона и родителя Мойр, богинь судьбы и рока.

Архонт несколько отстал от сопровождавших его жрецов, поскольку совершил поклоны всем увиденным внутри наоса статуям богов; когда Парменион нагнал их, те стояли у входа в адитон, не смея переступать их порог без особого на то разрешения пифии. Наконец звук бронзового гонга наполнил своим гулом помещение, и, снова поклоном головы проявив почтение архонту, жрецы пригласили его войти в святая святых храма.

Сделав шаг внутрь, архонт раздвинул пурпурные занавеси, скрывавшие содержимое адитона от прихожан, и почти сразу же ослеп. Через южное окно в адитон полноводной рекой вливался солнечный свет, который мириадами бликов отражался от золотой статуи Аполлона Ситалка*****; поражающее изяществом форм и искусностью работы изваяние высотой в добрых три оргии****** возвышалось над невысоким треножником, на котором восседала верховная жрица этого храма и негласная владычица всей дельфийской долины - пифия.

- Возрадуйся, Парменион, сын Автолика!******* Благодарю тебя за то, что ты пришел в ответ на мой призыв.

- Разве у меня был выбор, мать? - с горькой усмешкой ответил архонт.

- Выбора действительно не было, ибо моими устами гласят Мойры, служительницы Судьбы, над коей не властны даже боги, ибо ей подчиняются; что уж говорить о простых смертных, как высоко бы не вознесла их их Судьба? - молодая еще женщина, не обладавшая именем, ибо его она отдала Судьбе, вместе со своим прошлым и всеми родственными связями, взирала бесстрастно своими огромными темно-карими глазами на Пармениона. - Знай, я буду прорицать, семь раз. Один - для тебя, один - для себя, и один - для пятерых, кого пошлет нам Судьба.

- Но, мать, ведь сегодня уже - первый день зимы...

- Хейма не властна надо мной, лишь над божеством, что мне дарует силы. Однако - приподнять завесу будущего и узреть грядущее я могу и без поддержки Феба, ибо, как уже сказала, Судьба - всевластна, даже над Аполлоном. Ты прав, обычно я не прорицаю все те дни, что Солнцеликий пребывает у гипербореев; однако - нынче ночью я услышала Глас, ослушаться который я не сумею и не способна.

- А кто эти пятеро, которых ты удостоишь уникальной чести?

- Их имена мне неизвестны. Ими станут первые, кто переступит через порог наоса завтра на рассвете. Что я знаю - так это то, что их судьбы сделали все возможное, чтобы сии люди пришли в Дельфы и завтра поутру вошли в сей храм. Как именно это вышло - сие неведомо мне, ибо я зрю в грядущее, не в прошлое, архонт Дельф. И еще одно: ты ведь понимаешь, почему все это.

- Мать, ты имеешь в виду то, что сейчас тревожит меня? То, что происходит в окрестностях и Дельф, и Элатеи, и что тревожит архонта Давлиды?********

- Именно, Парменион. Судьба Фокиды, да что там - всей Ойкумены - решила вручить себя во длани незнакомцев; незнакомцев, что приведет сюда она же, всевластная Судьба. Сейчас же помолчи. Подай мне тот венок из лавра, и пододвинь курильницу с углями. Вдохну священных испарений, и будет твой черед узнать свою. Свою Судьбу.

EGNIONN (10)

... "Дыши - не дыши, но перед смертью не надышишься", мрачно сказал себе Конрад после того, как пульсирующее неприятное ощущение, словно голову зажало в крепкие тиски, немного ослабло. Его работу за него никто не сделает, и инквизитор сделал еще один глубокий вдох, о чем в то же мгновение горько пожалел, поскольку от новой порции ароматов страха, недоверия и неопределенности, слез, дерьма, пота и неухоженности, боль вернулась с новой силой и оттенками. Обреченно понурив голову, Конрад подошел к одному из кметов, которого еще не успели допросить его сотоварищи, и, присев на корточках перед крестьянином, обратился к тому, одновременно вытягивая из своей походной сумки лист чистого пергамента и остро заточенное перо с флажкой-чернильницей:

- Знаю, тебе сейчас страшно и ты устал, равно как и все мы здесь. Если бы только в моей власти было избежать расспросов, которые всколыхнут в твоем сердце страх и горе о том и от того, что происходит в твоей деревне в последнее время и особенно - что произошло этой ночью, но все же... Каждое мгновение на одной чаше весов, на другой же - все наши жизни и, что во много крат важнее, наши души. Мне нужно, чтобы ты поведал мне о том, каковы твои - именно твои мысли касательно происхождения сего проклятия, приведшего к столь трагическим событиям, и что ты вообще думаешь о произошедшем ныне. Скажи также, когда начались все эти смерти, если тебе это ведомо, и сколько смертей произошло в общем, - Конрад старался говорить тихо, спокойно, без намека на превосходство или угрозу; он свято верил, что мягким тоном и добрым словом, а также общением на равных можно добиться от опрошаемого намного больше, чем самыми изощренными пытками. Позволь человеку думать, что только от него зависит спасение всей деревни, что он - не простая сирь и чернь, но важная особа, к мнению коей прислушиваются другие, и сведения польются рекой, пусть даже сам опрошаемый и не думал ранее, что на такое красноречие способен. - Если сможешь также поделиться какими странностями и необычными происшествиями, равно как и описанием поступков твоих односельчан, на которые обычно не обращаешь внимания, но при здравом размышлении они могут показаться тебе связанными с этой историей про ведьму и ее полюбовника, прошу, не утаивай. Любая помощь, сколь бы ничтожной не казалась, нам будет сейчас важна и нужна.

* * *

... В трюм спустились четверо, судя по шагам. Кармин услышал голос Шолты, отдающей какие-то распоряжения - из-за скрежета корабельной обшивки маалиманцу не удалось расслышать, что именно говорит Сестра-Исповедница, после чего дверь в каморку, превращенной в импровизированную камеру, широко распахнулась. На пороге стоял Ирий - его потрепанный и сонный вид явно говорил о том, что происходящее застало его врасплох. Тем не менее, за спиной у Исповедника можно было увидеть походную сумку, а на поясе висел целый арсенал - ножны с кинжалами, по мечу на каждом бедре, легкий арбалет и небольшой тубус с болтами для последнего. Мощная фигура Ирия заслонила свет, хлынувший в камеру из коридора, в котором послышалось разъяренное шипение и громкие проклятия, которыми разразился неизвестный собеседник Фейсах-Квадира.

Попытка укрыться от взора входящего Кармину не удалась - миниатюрные габариты комнатушки, в которой его держали, не оставляли места для маневров, и Ирий, сделав шаг по направлению к магу-отступнику, и, ничуть не церемонясь, взял того за обмотанные Саваном Спокойствия руки, с силой дернув их вверх, отчего Кармин мгновенно поднялся на ноги, а плечи и предплечья вспыхнули яркой и резкой болью. Еще один рывок - и Ирий вытянул отступника в коридор. Близоруко сощурившись, Фейсах-Квадир постарался приспособиться к свету ламповых светильников, пляшущих на крюках под потолком; после кромешной темени камеры они казались Кармину чуть ли не солнцу подобными. Адаптировавшись к освещению, Кармин впервые увидел своего недавнего собеседника, который, брыкаясь, пытался вырваться из цепких рук Шолты. Умеренной комплекции, среднего роста и преклонного возраста, уж на кого похож был этот служитель Тьмы, но не на того, кого видел сейчас перед собой Кармин. Старичок словно сошел с гравюр в учебниках Магической Академии, изображавших мудрецов и адептов древности - морщинистое доброе лицо, большие синие глаза, подернутые дымкой старости и близорукости, на носу - аккуратной, мастерской работы очки, длинная ухоженная борода цвета свежевыпавшего снега. Одет незнакомец, сыпавший ругательствами и проклятиями, от которых и портовая шлюха густо покрылась бы краской смущения, в просторные одежды из расшитого золотыми нитями дорогущего ханаарского шелка, ярко-алого, как рассветы над Хребтом Левиафана, и черную курту под ними. Сил у старичка явно хватало только на проклятия, поэтому ими он и осыпал обильно свою пленительницу, которая держала его за локоть; руки старика были связаны обычной пеньковой веревкой, а на шее висела петля; другой конец веревки был обмотан вокруг пояса Исповедницы.

Внезапно галеон сильно тряхнуло; послышался оглушающий грохот откуда-то сверху, и дрожь стен усилилась. Пара светильников сорвались со своих крюков и упали на деревянный пол, разбрызгав горящее масло по его поверхности; Шолта повернулась к Ирию и крикнула:

- Кораблю все равно конец. Нам пора убираться отсюда... На палубу, живо! Надеюсь, Дорн и Сирий уже отыскали шлюпку!

Не говоря ни слова, Ирий потянул за собой пленника вверх по лестнице. Позади были слышны истерические крики старика:

- Тебе не совладать с Судьбой, паскуда! Шлюха, пирофилка, тварь, отпусти мою руку, ты мне больно делаешь! Тебе не сбежать от того, что тебе уготовано, и это - поверь - очень, очень, очень долго и умопомрачительно больно! Отпусти меня сейчас, и, может, я пощажу твою жалкую манду, я буду в ней выращивать новых гварогов и скармливать им твои кишки; о, тебе это покажется райскими чертогами по сравнению с тем, что будет, если тотчас же меня не отпустишь, исповедничья подстилка!!!

* * *

... Вибрация, сотрясающая галеон мелкой дрожью, заметно усилилась. Теперь к музыке грохота падающих где-то внизу тяжестей добавился металлический скрежет скрепляющих доски корабля скоб, и что-то, издав оглушающий треск, громыхнуло сверху, сильно тряхнув корабль. Крики, доносившиеся с палубы, усилились. Саул едва удержался на ногах, и, после кратковременной остановки для обретения равновесия снова продолжил свои поиски. Мимо промчались двое Исповедников в полном боевом облачении - они тащили куда-то наверх какой-то небольшой, но, судя по всему, очень тяжелый деревянный ящик. Даже не взглянув на Саула, грубияны продолжили свой путь и вскоре парнисаанец услышал, как их самоги застучали по степеням лестницы, ведущей на палубу. Следующим, кого встретил Саул, был моряк - и, махнув за спину, тот ответил на вопрос парнисаанца:

- Дальше по коридору, слева лестница будет... Но только нам всем на палубу нужно, если вдруг судно упадет, пострадает в первую очередь трюм!!! - с этими словами моряк устремился туда же, где мгновениями ранее скрылись Исповедники.

Последовав в указанном моряком направлении, Саул лоб в лоб столкнулся с еще одним служителем Церкви Единого, который грубо волочил за собой пленника, связанного за руки странной белой тканью, казавшейся совсем безобидной; на шее у незнакомца тускло поблескивал массивный металлический обруч, украшенный синими камнями и затейливой рунической вязью.

... Молодой человек выслушал речь анвара с едва заметным блеском интереса в своих золотистых глазах, после - словно и не было рядом Трикарна - тихонько заговорил словно сам с собою, взгляд его при этом стал несколько затуманенный и отстраненный:

- Как занятно! Местный абориген, из тех, что называют "дикими", показывает неординарную палитру мотиваций и элементов мировоззрения. Ему я явно непонятен, но не неприятен; налицо глубокая осведомленность со внутренним фольклором и завуалирование стремление проявить заботу о другом живом существе. Невероятная находка!

Затем, слегка кашлянув, он продолжил говорить уже громче, на сей раз глядя прямо в глаза анвару:

- Приветствую и тебя, Древнейшей из Земель. Мое имя - Венсер, прозвище - Странник, и я не живу в Каменном Доме, - парень лукаво улыбнулся. - Мой дом из дерева и ветров, и Огонь - не "мой", ты что-то путаешь. Вероятно, ты всех иноземцев гребешь под одну гребенку, как если бы я принял тебя за разбойника-эттира только лишь потому, что ты рожден был в этих краях, но это меня не обижает. Неведение исправимо, невежество - излечимо, Трикарн ам Кохуранд. Сочту честью и знамением свыше то, что ты повстречался мне на пути. Ты живешь в этой местности, поблизости? Может, сможешь помочь мне исследовать цепь странных событий, которые в последнее время происходят в окрестностях этого форта, который ты упомянул - Каэр Кирх. Ну, знаешь, убийства животных, какие-то тени в ночи, бесцельно пролитая кровь.

FYD (15)



GOBAI (14)



CYNERTH (11)



EGNIONN (10)

Трикарн

... Пятно оказалось телом. Человеческим телом, спина которого выглядывала из густых переплетений прошлогодних трав. Человек в зеленой кожаной куртке лежал, уткнувшись носом в землю и тихонько передвигался в сторону близлежащей опушки небольшого леска, расположившегося в нескольких десятках ярдов впереди. Казалось, незнакомец вообразил себя ящерицей или змеей; вполне удачным было сравнение, если учесть, что двигался он с поразительной гибкостью.

Как ни силился Трикарн разглядеть следы, оставленные незнакомцем, увы, ему этого так и не удалось - то ли тот свалился на землю прямо с неба, то ли умел двигаться так аккуратно, что даже дитя диких степей не мог заметить признаков его передвижения.

Внезапно человек в зеленой куртке поднял левую руку, утвердительно выставив вверх указательный палец, словно сделал именно то открытие, которое и ожидал, и внезапно заговорил:

- Отсутствие запаха их крови - который не спутаешь ни с чем - говорит лишь об одном: я ошибся. Это не Легион. После них всегда остается след из капель вонючего нвиона, именно так легче всего определить легионеров и отследить их передвижение. Ну, кроме истерзанных трупов и сцен жуткой расчеленки. Значит, это что-то еще, что-то иное, но вот что? Что это?


Кайла и Грогель

На своем веку Грогель успел повидать множество городов и человеческих селений, поэтому Каэр Кирх был лишь еще одним из них - ничем не примечательный портовый городишко, получивший гордый титул "Каэр", сиречь "Крепость" или "Замок", благодаря не особо, на взгляд Грогеля, умело построенных четырех бастионов, соединенных неказистой куртиной даже без зубцов, бруствера или - внимание! - крепостного вала. Просто каменные стены, соединяющие четыре высоких башни. Удивление, что такая конструкция продержалась уже несколько десятилетий и продолжает стоять на месте, не обрушиваясь на головы несчастным горожанам, переселенцам, приехавшим в Новый Свет в поисках лучшей судьбы.

Грогеля не шокировали и не удивляли узкие улочки, выполнявшие одновременно и функции сточных каналов, нечистоты и грязная вода по которым стекала к более широким проспектам, где уходила через перекрытые металлическими решетками отверстия в примитивную канализационную систему, выводившую всю грязь города в Срединное море, его не удивляли покрытые мхами и лишайниками бревенчатые строения, гордо именуемые "домами". Он равнодушно смотрел на пестрое смешение богатства и нищеты, роскощи и убожества, самодовольства и отчаяния на лицах прохожих - купцы и моряки, земледельцы и ремесленники, скотоводы и воины, священники и дикари мирно сосуществовали в пределах этих стен, движимые единым ритмом сердца алчности: деньги, выгода, нажива, доход, деньги, выгода, нажива, доход... Запахи, цвета и шум этого города был ему привычен, знаком и вовсе неудивителен - в отличие от Кайлы.

Колдунья с Острова Туманов, родившаяся в одном из старейших на Каналане Кадарнов, глубоко под землей, где все было размеренно и чинно, где чистота и аккуратность, тищина и умиротворение были главными составляющими быта и повседневья корраханов, сменила родные скалистые утесы на леса, подернутые сизой дымкой туманов и сумеречной мглы. Там, на Инис Нивлен, жизнь тоже текла так же неспешно, как и полноводные реки Хентира; резкий шум считался дерзостью, нечистоплотность - преступлением, аляповатость и негармоничность красок - дурным вкусом. Для Кайлы все, что обрушилось на нее в тот миг, когда девушка переступила через порог Восточных Врат, оказалось тяжелым испытанием, вызвавшем в ней глубокий шок и неприятие.

Призвав все свои внутренние силы на помощь, Кайла постаралась абстрагироваться от окружающей какафонии звуков, запахов и цветов, и сосредоточилась на воспоминаниях. Что знала она об этом месте? Немногое. Хранительница в одной из бесед упомянула, что Каэр Кирх был выстроен переселенцами Брейниона около пяти десятков лет назад, когда Совет Старейшин Вольных Городов принял опрометчивое и дерзкое решение вернуть себе те земли, которые из-за Ожога Мира оказались отделены от большей части Брейниона, но которые извечно были его территорией - Дикие Земли. Десятки галеонов и каравелл устремились к западным берегам Аньялана, перевозя сотни отчаявшихся достичь успеха и процветания в Вольных Городах людей - кто называл их героями, кто шептал, с горечью качая головой, "безумцы" - так и возникли первые поселения Брейниона уже на новом материке. Несколько торговых и оборонительных форпостов, каждый из которых контролировался первые три десятка лет и три года, по древнему закону Брейниона, основавшим его Вольным Городом; после, когда сменилось одно поколение, старые власти начали постепенно передавать бразды правления уже обосновавшимся переселенцам. Процесс этот должен занять еще такое же количество лет, но, как и следовало ожидать, "патроны" - Вольные Города-основатели - не спешили расставаться с таким неоспоримым преимуществом в торговле, ведь благодаря этим форпостам брейнионцам удалось отчасти ослабить монополию торговцев из Пряных Королевств на многие редкие и уникальные товары, которые можно было отыскать лишь в Аньялане. не исключением был и Каэр Кирх - деталей Хранительница не знала, но слухи и людская молва утверждали, что "смена власти" тут происходит очень медленно и с огромным сопротивлением со стороны "старого" Брейниона, каналанского, который, как помнила по урокам истории Кайла, на самом деле был Брейнионом новым - те земли и руины древних городов, которые были разбросаны на Восточном Континенте, корнями своей истории уходили в такие невообразимые глубины прошлого, с которыми ни один из Вольных Каналана не мог даже пытаться соперничать.


Корриган

"Бред? Бред... Бред, бред, бред!!!" - с удовольствием отозвались голоса, обрадованные внезапным вниманием к ним со стороны Корригана, часто противившегося их попыткам завязать продуктивный, по их мнению, разговор. "Бред, бред! Вред, да, вред - всем, всем вред!!! Сладкая, густая, кровь... Белые цветы так прекрасны, когда прорастают сквозь фаланги пальцев! Пальцы, да! Пальцы!!! Маленькие, немощные, пальцы младенцев, они как розовые червяки, они с таким влажным хрустом ломаются на гранитных зубах, разве нет? Нет, нет, нет спасения - никому из презревших, из неподчинившихся, их забывших, кто и что... Что? А что? Что-то... Что-то хочет, кто-то - нет... Нет, все еще нет... Но скоро - да! Ведь да же, да? Ты дашь нам кровь, и пальцы, и... белые цветы..." - всплеск шелестящих, словно крылья невидимых птиц в ночи, голосов стих так же резко, как и вспыхнул. После них осталась лишь пустота и ощущение грязной, горькой и жгучей пленке на самой грани сознания, которая, как капля масла на воде, растекалась повсюду и не давала свежему воздуху вменяемости и ясности мыслей проникнуть в сознание Одноглазого.

* * *
... Невидимый собеседник хрипло закашлялся. Спустя мгновение Кармин понял, что это был не кашель, а смех; каркающие звуки вскоре сменились словами.

- Тебе известен язык Темных Владык, Кармин? Так ведь тебя зовут - я слышал, как ты назвал свое имя этой Исповеднице? Что ж, желания мои со мной, ты прав, поскольку на меня ошейник, которым наградили тебя, попросту не действует. И мои желания, поверь мне, преисполнены крови и страданий, страданий этой твари, которая пленила меня, нарушив мои планы. Я могу вернуть и тебе твои желания, если пожелаешь, - незнакомец снова закаркал, смеясь над собственной шуткой. - Главное - дождаться нужного момента, который грядет уже скоро... Очень скоро. Скажи мне, Кармин, как ты встал на путь служения Владыкам? И как случилось так, что ты позволил себя охомутать? И что готов ты преподнести Владыкам в качестве благодарности, если они - через меня - освободят тебя от незавидной доли, что ждет тебя, если данное путешествие увенчается успехом, и мы прибудем в столицу этого выродыша на тле Каналана, в столицу Империи Светлого-жрать-его-печень-Пламени?


* * *

... Шаам вернулся спустя несколько часов. Глаза мальчика горели возбуждением и восторгом:

- Господин, здесь все так необычно! Паруса готовят - представьте - огроооменные, с Площадь Тщетности размером! И все - белоснежно-серебристые, это ж сколько людей их вышивали и ткали!!! И галеон - просто невообразимо большой. Тут четыре уровня, каждый из которых - что твои Пыльный Лабиринт в Гааге, но только вместо лачуг нищих и крестьян тут - "каюты", деревянные дома вдоль длиииинного коридора! А на два последних уровня не пускают никого - самый нижний, они его "трюм" называют, там хранится груз и, возможно, сокровища, а на третьем уровне - пленники. Настоящие-всамделишные еретики, слуги Когтя Тьмы! И их охраняют Исповедники, и везут на справедливый суд в столицу Маалимы, так мне матросы сказали. И еще матросы испуганы и боятся этого "живого груза", и оно ведь понятно - сами слуги Безумных Богов! И еще что-то говорят все о том, что слишком долго галеон стоял в порту Джалпура, и что вышел в ненужное время, и что какие-то "муссоны" уже начали "веять". Странный это народ, маалиманцы, даже если на Торговом говорят, половину слов не понять. А еще кок приготовил рагу из креветок и осьминогов с огненными перцами и корицей! И вот, меня послали сообщить вам, что трапеза подана, в кают-компанию милости просят. Уфф.

... Начальник стражи оскорбился словам Грогеля:

- Это как же ж кислове всегда? Ежели ты с похмелья молочко в таверне заказывал, вот те и подавали кисляк, чтоб голова не шумела, ибо наши жители - сострадальцы, о как. А от свежесдоенное молоко - всегда теплым, парным, ароматным и сладким было. А теперь - или кислятина, словно корове вовнутро краюху ржаного хлеба кинули, или вовсе нету, молока этого.

И че за ведьма? - начальник стражи повернулся к среброволосой ведьме, без зазрения совести пожирая взглядом стройный стан и утонченные, словно кистью художника написанные черты лица девушки. - А гвароги ее знают, паскудницу эту, че и кто она такое, - молодой стражник явно был рад таким любознательным путникам; всяко разнообразие долгим часам службы без каких-либо происшествий. - Оно ведь вестимо, какая такая ведьма - старая, с пуком седых волос, с бородавками и красными зенками. Детей жрет, что наш Кронви - сало и ветчину, о как! - при этих словах пара других стражников захохотала, толкнув в плечо третьего. - От того и злодейства всякие делает, ибо - "причинно-следственная связь", как батюшка Рэнг говаривает на проповедях. Что сделал - влечет за собою подобное; сделал благо, получи благо. Сотворил злодеяние - зло и тьма тебя заполонят, что мушьи личинки лошадиный кизяк. О как! Не ведомо пока, кто такая, ведьма эта. Кроется под личиной благоверной и добропорядочной горожанки, как пить дать. Городские власти обещают пятьдесят маалиманских золотых корон за поимку этой твари живой, или мертвой, но с предоставлением не-опро-вержи... мых доказательств ейной вины, о как!

- Проездом, сталбыть? - разговорчивый охранник наконец осознал, что именно ему сказала сребровласая незнакомка. - А откуда к нам пожаловали? И для каких целей? И где остановитесь? Мне все это нужно знать и записать, для проформы. ремена, сами знаете, нелегкие, власти требуют каждого прибывшего не из нашего города на учет ставить.


* * *

... Солнце все ближе и ближе спускалось к западному горизонту, и Трикарн ускорил шаг, чтобы дотемна добраться до своего кин-иги. Опьяняющие ароматы пробуждающейся после затянувшейся зимней спячки зимы будоражили его ноздри и кружили голову; хотелось прямо здесь и сейчас обратиться конем с буйной гривой, и мчаться навстречу закату, раствориться в его ало-багряном сиянии, омыться его кровью, ощутив себя вновь свободным и по-настоящему живым. Ветер пел свои печальные песни, аккомпанируя себе ветвями редких деревьев и густыми зарослями колючего кустарника в оврагах и низинах; на вершинах же холмов ему не нужно было помощи - его голос был гранитно силен и хрустально чист, и Трикарн впервые за много месяцев ощутил полное умиротворение, оставшись наконец совершенно один. Волнение за его странного и непутевого друга из закатных земель, конечно же, все еще было там - на границе сознания, но этот тонкий голосок не мог противостоять единой и прекрасной симфонии Диких Земель, которая сейчас пела и ликовала вокруг невиддина.

Внезапно внимание Трикарна привлекло что-то необычное. Что-то, что зрение уже успело уловить, но сознание пока что не осознало. Какое-то темное пятно, какое-то движение, где-то там, среди густой поросли прошлогоднего вереска.


* * *

... Тяжелый событиями и утомляющей работой день наконец закончился, и ночь, как всегда, принесла желанное забвение. Темные и мягкие объятия сна окутали Корригана, растворив всю сумрачность повседневного бытия в океане темноты и тишины. Обычно Корриган спал спокойно, без снов, и это его вполне устраивало - отдых восстанавливал силы тела и очищал разум от мусора событий прожитого дня; последний раз, когда коррахан видел сон, это было... было... Было ли это? Он не помнил, и не хотел ломать голову над тем, что вряд ли разрешить пустым самокопанием и что вряд ли имело хоть какое-либо значение для его жизни - жизни здесь и сейчас.

Тем не менее, эта ночь была иной.

Открыв глаза, Корриган обнаружил себя не в своей постели в ветхой лачуге на окраине Каэр Кирх. Он стоял посреди Чертогов Истоков - несмотря на то, что охотник не понимал, что значит это словосочетание, ему оно казалось смутно знакомым, и он был полностью уверен, что именно там он сейчас и находится. Высокие каменные стены этого грандиозного по своим масштабам зала тонули во тьме далеко вверху, так высоко, сколько только взору хватало. Вдоль стен располагались глубокие ниши в десятки ярдов высотой, в каждой из которых находились громадные статуи каких-то людей... Корраханов. Застывшие словно в движении, эти мужчины и женщины несли на себе отпечаток величия и благородства, красоты и глубинной мудрости, присущей их народу. Истоки. Это слово всплыло в памяти Корригана - Истоки, благородные предки, основатели главных благородных семей и роданачальники всей расы. Чертоги Истоков - главное помещение в каждом из кадарнов, это и храм, и тронный зал, и место для всенародного вече. И именно здесь он стоял сейчас; но что это за кадарн? Почему он оказался тут? Тихий стрекот сверчков, наполнявший этот каменный зал, внезапно был прерван звуками волынок и флейт, окутавших охотника густым коконом древней печальной мелодии и забытых горьких воспоминаний. Громче, чем музыка, зазвучал голос по правую руку от Корригана:

- И да будет сия корона символом не только власти, тебе дарованной, но и мудрости, которую ты должен копить и преумножать, и использовать как мерило в принятии судьбоносных решениях. Решениях, касающихся судьбы как кадарна, так и всего Народа Камня, так и судьбы каждого, кто тебе присягнул как Королю Царства, Что Было, Уже Нет, Но Что Еще Будет, ибо судьба одного - это судьба всех. Не забывай этого, Корриган, Король Предначальных, ибо в сострадании и единстве - сила нашего народа.

Повернув голову вправо, охотник увидел - обоими глазами, это он четко осознал - своего отца. Впервые за многие годы он вспомнил его лицо. Высокий, стройный, несший на лице печать возраста и тягот, тем не менее, этот Сын Камня по-прежнему выглядел прекраснейшим из детей Дайарена, отец держал в двух вытянутых руках корону, увенчанную девятью сияющими бриллиантами. Массивный обруч из золота устремлялся вверх девятью шипами, на вершине каждого из которых покоился камень размером с голубиное яйцо. Бриллианты сияли внутренним светом, озаряя лицо и сиреневые глаза отца таинственным мерцающим заревом.

... Охотник подскочил на своей кровати, тяжело и часто дыша. Лоб его покрыла холодная испарина, а браслет жег кожу неистерпимой болью.

... Немногие сотрудники исследовательского блока, заинтересованные словами Чебу, отложив свои планшеты и бумаги, уверенно направились в указанном Наладчиком направлении.

Тем временем Ларак и Рилд, благодаря блестящим ораторским способностям бывшего Лидера Команды Наладчиков, а также врожденной харизме, очень быстро отыскали целый ворох больших пластиковых мешков для мусора, в которые можно было упаковать всю команду даже без расчленения, а не то, что хилого бумагомарателя Рони-G.


Получатели: Ларак-R-OFT-3.


Получатели: Марта-Мария Доминика Домингес R-IBU-1.


Получатели: Дэнни-RED-FUR-2.


Получатели: Чебу-R-TOR-3.


Получатели: Рилд-R-OHO-3.

... Йорлен почесал небритый подбородок и прокашлялся, обдав Корригана густым облаком перегарного смрада. Посмотрев на оленью тушу, мясник еще раз почесался, покачал головой и, наконец, ответил:

- Я б и рад был, Одноглазый, да все закрома забиты по самое не хочу мясом. И олениной, и вепрем, и говядиной, и свининой, и даже сраными фазанами; ты, что ль, вне города последнюю декаду был, или новости не слушаешь, о чем кумушки на каждом углу судачат? Напасть какая-то нашла на окрестные деревни, повадился ктой-то из сраного Перепелиного Лесу окрестного по ночам выходить, скот загрызать, да только не съедает его зараза эта неведомая, а убьет - и оставит. И вот ведь, охотники, что в Софлирвиге* обычно на тетеревов и перепелок охотятся, находят таким же способом загрызенную сраную дичь. И еще поговаривают, что злобная ведьма завелась в округе, - Йорлен смачно сплюнул комок густой зеленой слизи прямо себе под ноги, - говорят, дети по ночам кричат, что тебе чайки сраные, град из жаб падал, говаривают, на северной окраине, все у того ж Перепелиного, и молоко киснет, аккурат каждый день у всех сраных коров. Некоторые хозяева, опасаясь за животину-то свою, рогатую тварь - под нож. А результат? А результат - мяса океан, хоть бери и плыви по этому сраному фаршу. И мне нанесли, и сами заготовили, никто не покупает, поскольку в своих домах мясца полно, и теперь я и сам не знаю, как и куда, и кому распродавать все это буду. Городские власти эти сраные объявили награду за поимку того или тех, кто причиною стал, будь то сраное зверье или ведьма какая. Но у нас вам тут не Империя, и даже не Корвен какой-нибудь или Геллигаэр, где сотни тысяч живут, и каждый засранец себя мнит героем и стремится подвиги совершать. Тут у нас скромное, срать ему в душу, мирное поселение свободных людей. Переселились на новые земли - теперь пусть своей сраной свободе радуются, переселенцы, эх. В старом мире как было? Были Исповедники, были Легионы Церкви, были гведды. Всяк мастак сраную нечисть рубить и крошить. А тут мы что? Со своей сраной свободой носимся, носимся, Свет и Пламя не пускаем, и что? Всякая чуда поганая на голову нам взгромоздилась, и срет себе в удовольствие, - мясник снова отхаркнул и сплюнул. Уставившись на плевок, растекшийся по деревянному порогу, словно это было нечто удивительное и никак не ожидаемое, Йорлен продолжил: - Так что ты уж это, не серчай. Не смогу принять я твоего мяса, ибо и свое некуда девать.

* * *
... У распахнутых широко Восточных Врат скучали четверо молодых охранников, лениво оперевшись на свои алебарды и копья. При виде подошедшей компании, молодые люди оживились и подбоченились, совсем не скрывая любопытства, с которыми разглядывали необычных путников: девушка-коррахан в странного покроя одежде, скорее характерной Старому Свету, чем местным обычаям; дикарь с парой тушек убитых кроликов и подозрительно жестикулирующий тип в широкополой шляпе с пером.

- И тебе не хворать, блондинчик! А отчего ж не пропустить, пропустим, если назоветесь, кто, откуда и зачем в наш город пожаловали. Расписаться еще нужно будет в книге, и если не здешние - пошлину заплатить, пять медяков с души. А коли здешние - так что ж вам вопросы-то о новостях задавать? - заговоривший, в отличие от трех своих сотоварищей, простых гвардейцев, видимо, был сержантом, поскольку говорил уверенно, держался раскованно и явно ощущал свое право говорить от лица всей стражи. Темноволосый смуглый парень сверкнул белозубой улыбкой: - Да вы не думайте, это формальности, такие вопросы задавать. По долгу службы, как говорится. Как-никак форпост и страт... страст... стран-текий-чески важная точка, наш форт, о!

Пока стражник говорил, один из его коллег поднес к путникам толстенную книгу в переплете из телячьей кожи, где собирался, видимо, вписать их имена и прочую запрошенную информацию.

- А новости у нас как и всюду - холода задержались, только-только засеяли пшеницу и ячмень, до тех пор земля мерзлой была больно. Из-за непогоды - корабли со Старого Света приходят редко-редко совсем, раз в декаду в порт наш новое судно входит. Но и хорошее в сем есть - холода подморозили задницы эттирским разбойникам, и их драккар уже вечность не видывали в окрестных водах, равно как и в холмах вокруг Каэр Кирх. То ли от голода, то ли от холода, то ли еще отчего, но зверье в северных лесах совсем озверело, - парень хохотнул собственному импровизированному каламбуру, - и убивает друг друга и в Перепелином Лесу, и даже на окрестные фермы зарится время от времени. А в городе ведьма завелася, о как! Злобная чуда-юда похищает младенцев, говорят, ест их, в молоке вареных, и коровы молока не дают, а что было ранее собрано - все киснет. И старый пьянчуга Олаф, монах-нищеброд, попрошайничающий на новую дозу хмельного, всем рассказывает, что конец света грядет, ибо мертвые из могил встают, о как. Но это, конечно, не новость - всякий знает, что старый идиот совсем из ума выжил, только из почтения к его сану все ему милостыню подают, а пьяному вдрызг - оно и понятно, что не только ожившие мертвецы, но и гвароги почудиться могут, если он, конечно, знает, как эти гвароги выглядят.

... Кайла была одета вполне подходяще для пеших прогулок во все еще прохладном климате (увы, слишком неестественном для данного времени года) северо-западной оконечности Диких Земель. Не откладывая в долгий ящик, троица отправилась в путь - Кайла шла в поисках ключей и помощников, способных помочь ей отыскать три сокровища, за которыми она была послана Хранительницей Туманов сюда, на Восточный Континент. Как она это собирается сделать - не ведала ни Триединая Богиня, ни сама Кайла; главное, как казалось молодой ведьме, было оказаться среди людей, с которыми можно говорить, у которых можно что-то повыспрашивать и узнать, которые могли бы помочь девушке со снаряжением для долгого пути и которые смогли бы стать ее проводниками и спутниками в ее благом деле. Двоих, кажется, провидение и Старуха, им ведающая, уже послали Кайле на ее пути, причем весьма неожиданно. Мало того, что странный анвар и его еще более странный спутник оказались в нужном месте, в ножное время (хотя как раз это для Кайлы и было вовсе не странным, ибо Триликая Богиня видела прошлое, настоящее и будущее, и вполне могла изменить ход ткания Узора Мироздания таким образом, чтобы нити именно этих двух людей переплелись с ее), так еще и оба они сами не просто изъявляли желание, но даже настаивали, подчас весьма назойливо, в своем участии в ее поисках (о которых они пока - очевидно - ничего не знали). Видимо, Дева, Мать и Старуха все же не дадут угаснуть Сердцу Дракона. Или же... О такой возможности Хранительница тоже говорила в своих напутственных речах Кайле - или же какие-то сторонние силы тоже заинтересованы в том, чтобы три сокровища были найдены. Вопрос лишь в том, эти сторонние силы хотят помочь оживить Сердце Дракона, что на Острове Туманов, или преследуют свои, вполне вероятно, не слишком благие цели. Об этом молодой ведьме еще предстояло хорошенько подумать, но главное, что нужно было сделать на сегодня - перенестись на Аньялан и добраться до ближайшего населенного пункта - уже почти что сделано. Как поступить с неожиданными спутниками, когда они доберутся до этого... "Каэр Кирх" - пусть решит судьба, коя, как вестимо, всегда в дланях Триликой. Дело за малым, шагай, по сторонам не зевай.

Всю дорогу Кайла смотрела вокруг широко раскрытыми глазами: пейзажи этих земель были настолько необычны урожденной дочери Камня, большую часть жизни проведшую в лесах Хентира, что девушка просто не могла не останавливаться время от времени, пытаясь впитать в себя силу и энергию окружающего мира, равно как и красоту его первозданной природы. Бесконечные просторы равнин и холмов, тянущиеся от горизонта до горизонта, сизая дымка начинающего период цветения вереска и ковыля, покрывавшая все видимое пространство, бескрайняя синева небес, чистый воздух и ничем не задерживаемый степной ветер... Такое для Кайлы было вновинку, и ведьма впервые с момента перехода по Портальным Камням почувствовала себя по-настоящему комфортно. Она была посреди безудержной силы Природы, которая давала ей силы, и головокружение, тошнота и чувство дискомфорта, которые девушка переживала первое время после перехода, отступили и ушли прочь.

Почти так же себя чувствовал и Трикарн - его родная стихия, бескрайнее море степи и холмов, что может быть лучше и прекраснее? Что вообще может быть иное для мира, такое, что будет его родным и истинным? Вряд ли каменные мешки, которые западные люди так людили строить и сажать себя в них, считая, что именно эта ловушка, выглядящая нелепо и чудаковато на тле тела Матери-Земли, это именно то, что важнее и нужнее всего разумному существу. Что может быть лучше бесконечности - бесконечности свободы, безграничности горизонта, беспечности ветра...

Грогель же ждал городских стен, которые вот-вот должны показаться на горизонте. Все же, как ни крути, он был дитя цивилизации. И в городе ему было комфортнее всего, хотя все чувства и вопили о том, что это чревато последствиями - в любом человеческом поселении наверняка встретится Исповедник, или священник Светлого Пламени, или даже попросту кто-нибудь, кто может почувствовать и ощутить силу и необычность Грогеля... А также двух его иных личностей, которых ему с переменным успехом удавалось держать под контролем. Как вообще вышло, что он оказался здесь, посреди диких пустошей, где оплотов цивилизации - раз, два и обчелся, где потенциальных вероятностей раскрытия его истинной сущности намного больше, чем в, скажем, сердце Брейниона? Да, верный ответ будет - степи, дремучие леса и неизведанные просторы, о которых жители Каналана даже и не задумываются. Вот та причина, что привела его сюда. Будучи прагматиком, Грогель четко понимал, что "хочу" и "надо" - очень часто полностью несовместимые понятия, посему для себя он решил, что доверится судьбе и будет углубляться в Дикие Земли с каждым дуновением ветра перемен, с каждым мановением длани судьбы. Но все же он был рад вернуться, пусть и ненадолго, в цивилизованный - "западный" - город.

Путь до брейнионского форпоста занял около четырех страж, и к городским стенам путники прибыли уже глубоко после полудня. Вот на северо-западном горизонте возникло сначала темное пятно, а после восхождения на очередной холм трое путников увидели весь Каэр Кирх во всем своем величии, каким бы оно ни было. Город располагался на берегу Срединного Моря, вся его западная часть была превращена в порт, верфи и складские районы. Три остальных стороны города окружала высокая каменная стена, выложенная из серого базальта, коего здесь, на западе Аньялана, было так много, что и не снилось Западному собрату этого материка. Судя по тому, что было видно с холма, Каэр Кирх разделялся на районы, концентрическими кругами расходящимися от центрального замка, и каждый район был ограничен каменной стеной, лишь на несколько футов ниже главной, окантовывающей весь город. Восточные врата, к которым приближались путники, были широко распахнуты и охранялись думя парами стражников, праздно скучавших в это послеполуденное время.

***

Тем самым временем Корриган приближался к южным вратам, поскольку знал и короткие пути до города, и не был движим целеустремленным желанием достичь родного - на настоящее время - поселения, чтобы поскорее оприходовать добычу. Каждая стража, пусть даже и в таком свежем воздухе, был чреват последствиями - мясо могло испортиться, шкура приобрести неистребимый неприятных запах мертвечины, кости - истечь слизью и костным мозгом, испортив его отличный собственноручно сделанный холстяной мешок.

Таким образом, практически одновременно с тремя странными путниками, встретившимися ему так неожиданно и так неприятно, Корриган достиг Каэр Кирх, вот только вошел в город с иного входа. Хмурого охотника знакомые ему стражники привычным кивком поприветствовали у открытых настежь врат города; наконец, странная первая половина дня подошла к концу. Он был почти дома.

... Увы, ответа на свой вопрос Мадилим так и не дождался. Собравшись было тихонько возмутиться тем, насколько все-таки невежливы и асоциальны бывают люди, и что виноват в этом, вероятно, не до конца развитый гипоталамус - была у него такая теория, которую всенепременно когда-либо темный планировал проверить на практике посредством лоботомии на подопытном хомо сапиенс, как на него обрушился Шум. Барабанные перепонки темного, такие чувствительные к малейшему колебанию воздушного пространства, чуть было не лопнули, а сознание вошло в коллапс, дабы абстрагироваться он неприятного ощущения, словно Мадилима выворачивали изнутри наружу. В глазах потемнело, а ощущение пространства на мгновение покинуло ученого; на мгновение, но и этого было достаточно, чтобы в тот момент, когда корабль снова сложился, но уже в иной проекции, а Мадилим потерял равновесие и стремительно полетел в железную стену внизу, бедняга-темный так и не смог сориентироваться и зацепиться хоть за что-то выпирающее и сколь-нибудь прочное.

Вся жизнь начала мелькать у Мадилима перед глазами, время от времени перемежаясь пейзажами пролетавших мимо дверей, скамеек, гарпунов и пассажиров, и взорвалась яркой вспышкой боли, ошметками крови и мозга разлетевшись о конечную точку жизненного пути темного, роль которой на себя взяла плотная металическая стена.

3.1.7.3013
Третий день первой декады месяца Конца Зимы (Гиамони)
3013 год Круга Времен (от Рождества Светлого Пламени)

Рерик, столица Империи Светлого Пламени
Эглис Леви (Кафедральный Собор Светлых Откровений)

... Лучи закатного солнца окрасили белые мраморные стены Алтарной Залы в багряный оттенок, временами переходящий в золотые разводы там, где прожилки мрамора сменяли свой оттенок. Высокое, в несколько десятков ярдов, помещение было окружено изнутри колоннадой, идущей вдоль стен, задрапированных гобеленами из белого парнисаанского шелка, расшитых золотой нитью и повествовавших о славной победе Светлого Пламени над легионами исчадий тьмы и порождений зла. Пол из белого мрамора украшала мозаика, вырезанная из кальцита, и изображавшая годичное колесо - двенадцать секций-месяцев, у каждой свой символ-животное и своя надпись на Старшей Речи, цитирующая Пламенеющие Летописи и главнейшие заповеди, дарованные Единым своим чадам и подопечным: "не убий", "не укради", "не твори чар без согласия на то Пламени", "не предай доверившегося тебе", "не убоись Тьмы", "не будь малодушен пред лицом Зла".

Несколько витражей из горного хрусталя и матового стекла придавали необычную форму потокам дневного света, создавая иллюзию волн из света и полутени, накатывающих на алтарное возвышение - круглый мраморный постамент десяти ярдов в диаметре, к которому вели двенадцать концентрических ступеней. На возвышении располагался жертвенник Светлого Пламени - самый большой и самый священный во всем мире, ибо именно у него не прекращаясь совершаются ритуалы и церемонии почитания Единого Бога вот уже почти три тысячи лет. Прозрачный купол из красносеребряных рам и массивных пластин горного хрусталя пропускал и преломлял свет снаружи, который сияющим столпом опускался в жертвенник. Аура спокойствия, умиротворения, тепла и чистоты исходила от белоснежной чаши из молочного кварца, в которой пылало серебристое пламя, танцующие языки которого околдовывали любого, кто бросит взгляд на их гармоничный и завораживающий танец.

Стоя на коленях перед жертвенником, Смотрящий в Пламя, Патриарх Церкви Светлого Пламени, казалось, полностью находился во власти этого огня, отсвечивавшего бледным мерцанием на его лице и серебристыми искрами в его очах. Губы Патриарха беззвучно шевелились, произнося сокровенную молитву из глубин его сердца; по щеке прокатилась одинокая слеза.

Интимную беседу Смотрящего в Пламя со своим божеством прервал Хранитель Покоев, доверенный слуга и личный секретарь Патриарха. Достигнув ступени, предшествовавшей алтарному возвышению, камерарий опустился на колени и тихо прошептал молитву с просьбой о помиловании за вмешательство в таинство общения Единого со своим наместником в мире, и шепотом же обратился к своему наставнику, учителю и господину.

- Да простит меня Светлое Пламя и да снискаю я понимания и прощения в вашей милосердной душе, мой господин... Но мы получили новости, не терпящие отлагательства, именно те, которых вы так долго ждали. Как вы и распорядились, я докладываю немедленно, и еще раз... Простите за то, что прервал вашу молитву, Пастырь.

Несколько мгновений Патриарх продолжал оставаться в своей прежней позе, его губы не прекратили шептать свои мольбы ни на миг. Однако еще мгновение - и веки Патриарха дрогнули. Тяжело вздохнув, старик повернулся к камерарию. Мало кто помнил, сколько ему на самом деле было лет; кто-то озвучивал возраст в семьдесят, кто-то - в девяносто, а кто-то - и за добрую сотню лет. Поговаривали даже, что это - один из первых за многие столетия дар Благодати, продлевающий бренное физическое существование всех искренне верующих; как бы то ни было, пусть и седы пряди, а тело хрупко и немощно, но его лицо всегда сохраняло силу и живость ума, жажду жизни и неугасимое пламя железной воли.

- Слушаю, Арфанис, говори.
- Наши Исповедники в Джалпуре, что в Пряных Королевствах, докладывают об успешности миссии. Захвачен эмиссар, о котором вам было дано Откровение, вместе с его отрядом приспешников зла и исчадий тьмы, да простит мне господин мою высокопарность. Живым удалось захватить только эмиссара, и... и то, что он доставил в Аньялан. Правитель Джалпура благодарен Церкви и ее Исповедникам, а также святому воинству, за то, что остановили эмиссара прежде, чем он успел бы... сделать то, что он планировал. Теперь гведда Исповедников ждет ваших светлейших распоряжений.
- Ты же знаешь, о чем я распоряжусь. Доставить эмиссара и все, что было при нем - в особенности какие-либо тексты - сюда, в Эглис Леви. так скоро, как только это будет возможно. Им придется идти по морю, из-за этих твердолобых, как горные бараны, друидов, которые придумали себе свои нелепые и опасные правила и ни в какую не соглашаются их нарушать; через портальные Камни было бы намного скорее, но... увы, они видят только "группу странников, имеющих отношение к религии и войне", а не защитников их возлюбленного Мироздания от угрозы, нависшей над всем нашим миром, да и над Троемирьем в целом. Что ж, морем - так морем. Надеюсь, к следующему месяцу они уже будут здесь. Что-то еще, Арфанис?
- Нет, господин. С вашего позволения, я оставлю вас наедине со Светлым Пламенем и отправлюсь передать ваши распоряжения гведде.
- Да пребудет с тобой Свет, и да не угаснет в душе твоей Пламя, дитя мое.

Патриарх снова вернулся к своим молитвам, а камерарий Арфанис, пристально всматриваясь в хрупкую фигурку святого старца, стоящего на коленях перед ни на миг не прекращавшим свой извечный танец Пламенем, помедлил еще несколько мгновений среди удлинившихся предзакатных теней у основания алтарного возвышения, после глубоко вздохнул и быстрым шагом покинул тихое умиротворение Алтарной Залы.

Джон

Аделаида слегка улыбнулась - лишь кончиками губ, такой отточенной эффектной улыбкой, которая, как ей наверняка было известно, придавала ее виду загадочности и романтического флера femme fatale.

- Мистер Джон, как не стыдно, без разрешения вторгаться в мысли дамы, да еще и по такой причине - недоверие ее словам. Вы считаете, что я - лгунья, мистер Джон... Ах, как же меня это огорчает. Я не люблю, когда моим словам не доверяют, пусть даже они идут и вразрез с общепринятыми нормами представления о том, как устроен мир, - Аделаида фон Хексе надула губки, состроив обиженное личико. - Но я покажу вам, мистер Фома Неверующий, что значит - ведьма. Я могла бы рассказать, рассказать о древней традиции, уходящей еще в языческое прошлое нашей планеты, еще в те времена, когда небо было молодым, а земля - совсем юной. Об искусстве чувствовать ритмы мироздания, общаться с ним на одном языке, помогать ему продолжать свое развитие по заведомо предписанному пути, и таким образом влиять на ткань реальности, покрывая теми узорами, которые желанны и которые доступны. О мудрых тайнах и тайной мудрости, хранимых тысячелетиями и передаваемых из поколения в поколение, ради всеобщего блага человечества. Такое я могла бы вам рассказать, и еще очень, очень многое. Но ведь вы бы все равно не поверили мне; вы считаете, что я - лгунья и шарлатанка, а если бы вы и приняли как аксиому тот факт, что тайные силы существуют (и уж кому-кому, как не вам, мистер Джон, об этом знать - ведь вы и сами отмечены Древним Даром, я это сразу почувствовала, как увидела вас, и вот - вы попытались прочесть мои мысли, подтвердив мои ощущения), вы наверняка станете считать меня каким-то чудовищем, из тех, которые выдумало пораженное опухолью ненависти и собственного ничтожества больное сознание средневековых христиан; тех, кто убивал и сжигал моих сестер и собратьев десятками, а невинных, ложно принятых за одного из нас - тысячами. "Ведьма, злобная тварь, наводящая проклятия, поклоняющаяся Дьяволу и сводящая благочестивых людей в могилу", вот так характеризуют нас те, кто нам не верит и кто нас боится. Ну что же, я покажу вам, что значит - "быть ведьмой"... Девушка подняла руку и мягко коснулась век Джона. Молодой человек не сопротивлялся - его охватило какое-то странное оцепенение, его воля растворилась в темных глазах Аделаиды, посему он лишь послушно закрыл глаза, и...

... стало очень, очень темно. Словно в одночасье выключили солнце и свет в мире исчез полностью. И тишина... Умолкла негромкая музыка, игравшая в "Corona Borealis", пропало тихое позвякивание посуды, которую протирала одна из официанток за стойкой. Пропали все звуки, словно Джону уши залили тягучей смолой, такой же черной, как и абсолютная темнота вокруг него. Он не ощущал ни рук, ни ног, ни тела - лишь осознавал, что он Есть, он Существует, но вот как и где - совершенно было непонятно. Внезапно он услышал какой-то звук, какой-то странный шум где-то... не рядом. Какое-то мерное постукивание; мягкий удар, потом шорох, потом еще какой-то звук - металлический негромкий, и снова - дар, шорох, раз за разом. Внезапно ощущение тела вернулось к Джону - вместе с липким холодным потом, который он ощутил у себя на спине и на висках, и вместе с липким холодным ужасом, когда понял, что именно могло производить эти звуки, пусть даже - слава Господу Богу - никогда прежде в здравом рассудке Джон не слышал подобного. Так мог звучать заступ могильщика, зарывающего могилу, если слушать изнутри гроба... Вздрогнув - не столько телом, сколько разумом и душою - Джон изо всех сил напрягся и...

... открыл глаза. За высокими окнами "Северной Короны" уже сгущались сумерки. Зал был освещен свечами на столах и небольшими электрическими лампами в аккуратных неброских абажурах; пахло ванилью, кофе и хорошим табаком. Взглянув на высокие старинные часы с бронзовым маятником, стоявшие у барной стойки, Джон поразился: сейчас было пять часов вечера. На столике перед молодым человеком стояла недопитая чашка черного кофе, рядом лежала развернутая газета, словно он всего миг нащад отложил ее в сторону; чуть поотдаль лежал лист бумаги, аккуратно сложенный вдвое. На нем виднелась надпись аккуратным почерком: "Мистеру Джону Харди, журналисту".

Официантка, проходившая мимо, приветливо улыбнулась и спросила:

- Еще кофе? Вы сегодня им явно злоупотребляете, будьте осторожны, говорят, после всю ночь не уснуть будет.


Норма, Кристофер

... Следы босых ног уходили вниз, к металлической двери подвала, а дверь справа действительно привела их в кухню - точнее, в то, что от нее осталось. Средних габаритов помещение, в котором была заржавелая морозильная камера, массивная каменная печь с духовкой (рядом лежала охапка отсыревших дров для растопки), узкая кладовая для продуктов, стол и несколько тумбочек. В кладовой, открытая дверь которо повисла на одной петле, продуктов почти не было - лишь несколько покрытых пылью вздувшихся жестянок, два холщовых мешка, в которых раньше были какие-то крупы, покрытая плесенью картонная коробка с чем-то, что уже не поддавалось идентификации, и россыпей крысиного помета.

Массивная дубовая дверь справа от входа в кухню вела в столовую и была плотно закрыта; напротив нее, слева от входа, виднелась лестница, уходящая вниз - насколько помнила Норма, она вела в большую кухонную кладовую и склад. Следов того, что кто-либо здесь жил и регулярно готовил, отсутствовали напрочь; все производило впечатление величайшего запустения и упадка. И не мудрено - после злосчастной семьи Макарьен, которая попала в сумасшедший дом после непродолжительного проживания здесь, дом долгое врем пустовал, потом был снова сдан, но новые жильцы покинули его в спешке практически через неделю и даже не вернулись за задатком, так, во всяком случае, говорил босс Нормы. Потом был снова период ожидания, новые арендаторы, которые даже двух дней здесь не продержались и точно также сбежали, не уведомив даже о том, что съехали. А потом дом два года снова пустовал. Только сейчас Норма осознала, что за два года дом слишком быстро пришел в такое плачевное состояние, которое можно было бы объяснить минимум десятилетием бездействия и отсутствия жильцов. Выглядело это действительно странно и пугающе, и, словно самих только мыслей было мало, внезапно за спиной у вошедших в кухню Нормы и Кристофера раздался тихий скрип, после чего - оглушающий грохот. Дверь захлопнулась сама по себе, хотя ни сквозняка, ни тем более - такого сильного порыва ветра, чтобы так хлопнуть кухонной дверью, ни сыщик, ни риэлтер не ощутили. Что они ощутили - это ледяные пальцы страха, потихоньку начавшего сжимать их сердца. За дверью тем временем заскрипели прогнившие половицы и послышались негромкие шлепки босых ног по деревянному полу.


Джошуа

Немного задержавшись по дороге домой чтобы вставить необычный рисунок миссис Кармоди в рамку, молодой доктор подъехал к Помесью Кэнаван примерно в без четверти шесть вечера. Уже совсем стемнело, и улица Вязов освещалась теперь редкими электрическими фонарями, желтоватый свет которых быстро рассеивался в поднявшемся с моря седом тумане. Окна Поместья приветственно и ярко горели на половине доктора Кэнаван, из-за чего смотрящему на здание вся остальная его часть сливалась в сплошное черное пятно. Ближайший фонарь был далеко - у дома мистера Корбитта, что жил напротив, поэтому Джошуа потратил несколько минут на то, чтобы вытащить ключи и наконец открыть входную дверь. Пока молодо человек возился с замком, пытаясь оледеневшими от промозглой вечерней сырости пальцами попасть в скважину непослушным ключом, он услышал, как подъехала и остановилась машина соседа - мистер Корбитт отправлялся на прогулки по городу или побережью каждое воскресенье, это был его своеобразный ритуал, независящий ни от времени года, ни от погоды. Поэтому, когда Джошуа подобрал оставленную на крыльце картину, он повернулся, чтобы поприветствовать тихого и всегда вежливого соседа, но в последний момент передумал - уж слишком странным показалось Джошуа то, невольным свидетелем чего он стал.

Мистер Корбитт вышел из машины, воровато озираясь по сторонам. Какое-то время он стоял у багажника, пристально всматриваясь в туман, заполонивший всю улицу, и, видимо, посчитав, что никого поблизости нет (Джошуа был в тени веранды пансиона, невидимый из-за яркого света в крыле доктора Кэнаван, слепившего глаза смотрящего на Поместье), открыл дверцу багажника и вытащил оттуда два холщовых свертка. Один из них был небольшим и круглым, другой - по форме и размеру напоминал небольшую бейсбольную биту. Поддавшись сиюминутной блажи и решив удовлетворить свое любопытство, Джошуа ничего не делал - лишь наблюдал за тем, как мистер Корбитт усиленно пытается скрыть тот факт, что он привез эти две вещи с собой. Тихий сосед подошел к своей входной двери, и, зажав оба свертка одной рукой, второй начал открывать замок. Видимо, он столкнулся с теми же проблемами, что немногим ранее и Джошуа, поскольку эта процедура занла у него довольно долгое время. Мистер Корбитт начал откровенно нервничать, и из-за этого не удержал больший из свертков - с негромким стуком тот упал на деревянный пол веранды и покатился в сторону ступенек. Часть холста, которым был обернут предмет, развернулась, и Джошуа увидел что-то, очень сильно напомнившее ему бледную детскую ручку с маленькими посиневшими пальчиками. Вполне вероятно, конечно, что это воображение сыграло дурную шутку с молодым доктором - но будучи медиком, он вряд ли бы спутал это с чем-либо еще.

Тихонько чертыхнувшись, мистер Корбитт подбежал к этому предмету, завернул его обратно в холст, снова внимательно огляделся по сторонам, после чего вернулся к входной двери. Через мгновение или два он наконец справился с замком и вошел в свой дом, а Джошуа остался стоять на веранде своего пансиона, до сих пор не в силах осознать все то, что увидел.

ОБЩАЯ ИНФОРМАЦИЯ

Центральный материк (именуемый также «Каналáн» на Старшей Речи) – огромная масса суши, на которой раскинулись многочисленные государства современного Дайарена. На севере, в льдистых морях, расположен архипелаг Эйяррик – родина отважного, сурового и диковатого народа, которые распространили свой род и на северные фьорды и заливы материка. Превыше всего они чтят своих богов и предков, хороший бой с достойным противником, золото и добычу, полученную в честном бою, тепло домашнего очага, нечастные и непродолжительные моменты весны и лета, а также свои драккары и своих собак.

На северо-западе, по соседству с Эйярриком, раскинулись холмы, леса и долины, сверкающие озерными гладями; там живет свободолюбивый и гордый народ, до сих пор чтящий Старых Богов и прислушивающийся к ритмам природы и окружающего мира. Когда-то именно там располагались города Волшебного Народа, когда до Ожога некоторые из них жили здесь, на Земле. Искусные ремесленники, лучшие из лучших следопыты, лесорубы и охотники, прекрасные певцы и хранители древних легенд и сказаний, опасные враги и непревзойденные воины – вот кто такие жители западных земель материка. Все эти земли, и северные, и северо-западные – это вотчина Старых Королевств.

В центральной части материка расположились горные массивы, своими вершинами пронзающие небесную бесконечность. Редкие здесь можно встретить поселения на поверхности – разве что в горных долинах и на склонах гор; большая часть жителей этого края живет в подземных городах, протянувших свои лабиринты улиц внутри гор и под ними. Народ Камня, так эти люди величают себя, и они до сих пор сохранили традицию почитания Теней Предков в той форме, в которой некогда эту веру практиковали все прочие жители Земли. Талантливые каменотесы и рудокопы, ювелиры и кузнецы – очень закрыты от чужаков и не жалуют тех, кто вмешивается в их дела и обычаи. Между горными массивами раскинулись степи и леса; эти просторы усеяны Вольными Городами – владения которых простираются с востока к центру, и оттуда – далеко на запад. Большая часть материка (запад, юг, центр) – земли, принадлежащие тому или иному Вольному Городу. Центральные просторы материка представляют собой бесконечные леса и холмы, реки и болота, плодородные земли и поросшие сочной травой равнины – лучшее место для животноводства, сельского хозяйства, ремесел, торговли. на Старшей Речи эти бескрайние просторы именуются «Брейниóн».

Государства восточных окраин материка давным-давно были объединены в одно – Маалиманскую Империю Светлого Пламени, которая получила такое свое название благодаря столице этой страны – Благословленную Единым Маалиме, Обители Светлого Пламени, и Церкви Светлого Пламени, которая и правит всей Империей, науки и знаний. Оплот самой могущественной религиозной организации во всем мире уходит корнями как раз в историю этих земель. Это благодатный край, наполненный плодородными солнечными равнинами, где процветает сельское хозяйство, ремесла и искусство, а также густыми лесами и полноводными реками. Искренние, светлые и радушные – обитатели Империи, тем не менее, способны и постоять за себя, постоянно отражая атаки Порождений Тьмы, иногда накатывающие разрушительными волнами с Проклятых Земель.

На юге раскинулся материк, почти полностью занятый черной искореженной землей, серными озерами, каменными пустошами, огнедышащими вулканами и гниющими лесами, источающими миазмы испорченности и неупорядоченности. Это – место последней битвы Света и Тени, то, откуда начался Ожог Мира. Это – незаживающая рана на теле земли, которая притягивает к себе всех, чья внутренняя сущность так же гнила и испорчена, как и эти бесконечно расползающиеся в стороны царства того, что хуже самой смерти. Бóльшая часть Южного материка именуется Проклятыми Землями; оттуда переселились почти все люди и вряд ли кто решается высадиться на его берегах – разве что искатели сокровищ и древних знаний, поскольку когда-то там, еще до Ожога, располагались города Новых Богов; сейчас их поглотили пески, пыльные моря и гнилая земля. Название Южного материка на Старшей Речи – «Дехéй».

Между Проклятыми Землями и Центральным материком лежит, скрытые туманами, архипелаг Морского Народа, которые, как поговаривают, до сих пор поддерживают тесные связи с Волшебным Народом и даже общаются напрямую со Старыми Богами. Непревзойденные мореплаватели и азартные торговцы, Морской Народ остаётся загадкой для «цивилизованного» мира – никто не знает, как они живут, какие их устои и традиции, как выглядит их земля.

Еще один материк – Восточный (именуемый «Аньялáн» на Старшей Речи) – покрыт безбрежным морем степей, в которых обитают свободолюбивые кочевники и дикие народы, о которых мало что известно обычному жителю цивилизованных земель. Байки и небылицы пересказывают торговцы и моряки об этих землях, но что в них – правда, а что – вымысел, неизвестно никому, кроме тех, кто сам побывал в Диких Землях (так именуют степную часть Восточного материка). Воинственные дикие племена, которых жители цивилизованных земель называют собирательно «анвары» – «дикари» –время от времени доплывают до восточных берегов Империи Пламени и Вольных Городов и грабят селения, уводя их жителей с собой; что происходит с этими несчастными, увы, неизвестно никому, кроме самих анваров.

К югу степи переходят в высокие горы, за которыми начинаются пустынные земли, покрытые океанами барханов; тут располагаются экзотические города-государства, самым известным среди которых, наверное, является Каташéн, славящийся своими бойцовскими аренами; лучшие наемники и телохранители мира – бывшие каташенские гладиаторы. Все эти земли называют Пряными Королевствами (или «Парнисаáн» на Старшей Речи), ибо все специи и благовония мира, как известно, выращиваются именно здесь.

Еще дальше, на северо-восток от Аньялана, расположен Край Мира («Эйтáва» на Старшей Речи) – государство, расположенное на парящих высоко в небесах островах; стена вечно ниспадающих вод закрывает обзор того, что находится по ту сторону Края. Немногие видели в своей жизни путешественников или торговцев из этой экзотической страны, и почти никто из обитателей «срединных земель» может похвастаться тем, что действительно бывал на Краю Мира.

Словарь

... Последний щелчок возвестил Мадилима о том, что все камни уже были заряжены в его перчатку. В этот момент воздушное головоногое, как классифицировал ранее тварь, атаковавшую их корабль, снова закричало. И снова каша в сознании Мадилима помогла справиться с шоком, в который готово было уже впасть его тело; бессвязная жижа эмоций и мыслей послужила хорошим буфером для противного визга гигантского чудовища. "Забавно, в книгах не написано, что у молюсков есть органы, способные производить звуки... Эх, вот бы препарировать этот занятный образчик!" - жижа оформилась в Мысль, которая тут же лопнула, словно мыльный пузырь. И Мадилим вспомнил наконец, для чего он перезаряжал свою перчатку.

Приняв драматическую позу, темный собрался было красивым жестом раскрыть левую ладонь, выпуская энергию лунного камня вовне, и атаковать гадкого монстра, который так несвоевременно появился на пути их корабля. Увы, монстра, кажется, уже атаковали раньше, чем это смог бы сделать Мадилим, и теперь мерзкая туша уплывала куда-то вдаль, унося с собой Образец Хрусталика №312-КЧ, как условно для себя назвал неудачливого матроса темный ученый. Сразу же яркими огоньками вспыхнули в сознании мысли "Не пропадать же красивой позе" и "атаковать хоть что-нибудь, скажем, корабль", и, возможно, движимый расстройством, Мадилим так и поступил бы. Но - и в атаке корабля, судя по всему, тоже уже кто-то успел опередить ученого. От позорной истерики и слез Мадилима спас голос, приглушенный темной тканью, закрывающей лицо... собрата?! Еще один темный на воздушном корабле, вот так чудеса. Это достойно того, чтобы отложить истерику на более подходящий случай; сейчас возможность пообщаться с сородичем затмила все прочие мысли и порывы в сознании Мадилима.

- Шлюпки - они как корабли, только в миниатюре, - зачем-то сказал Мадилим в ответ на призыв другого темного бежать на корму. - Форма нижней части кормы в определённой мере влияет на управляемость судна и сопротивление воздуха его движению, тогда как форма верхней части кормы зависит от предназначения корабля и его размеров, - продолжил Мадилим, послушно следуя за собратом. - Вот только я не уверен, что шлюпки на корме. Хотя, признаться, в шлюпках, равно как и в кораблях, я не особо силен...

Получатели: Марта-Мария Доминика Домингес R-IBU-1.


Получатели: Ларак-R-OFT-2.

ММДД отдала команду отставить разговоры и отложить процедуры по гигиене слишком поздно - Чебу успел уже присоединить к ее правой руке Устройство по забору Образцов Кожи, и, когда он нажал на кнопку активации, всю руку девушки пронзила жуткая боль. В глазах потемнело, и сознание почти что покинуло ее разум; Наладчица громко вскрикнула и пошатнулась, едва удержав равновесие. В этот самый момент разумное оружие в руках Ларака истерически заверещало своим электронным голосом: "Проклятые предатели! Изменники! Мешки с вонючим быстропортящимся мясом! Сме-е-е-е-ерть!" и, воспользовавшись тем, что Ларак обернулся на вскрик их Лидера, пальнуло что было мочи в Марту-Марию Доминику Домингес. К счастью для девушки и на беду для Специалиста по Гигиене, она в этот самый момент пошатнулась, на мгновение почти потеряв сознание от боли, вызванной девайсом Специалиста, и поэтому порцию лазерной энергии, предназначавшуюся ей, получил сам Чебу.

В произошедшем была мораль, увековеченная простой народной мудростью: "Не толкай другого в Будку Самоуничтожения, сам в нее попадешь".

Тем временем где-то в недрах Института АИР...

... Ну, вы знаете. Рилд пришел в себя в новом теле. Клона номер три уже по-свойски поприветствовал техник ОТО, который осуществлял перепись воспоминаний и личности, выдал новый комплект красной одежды, обуви и защитной униформы, и проводил до дверей лаборатории; втолкнув еще немного несоображавшего, что к чему, Наладчика внутрь, плотно закрыл за ним дверь.


Получатели: Рилд-R-OHO-3.


Получатели: Рилд-R-OHO-3.

Люди (Дети Света): Жители гор (Народ Камня) – Дайарен

Отделившись от своих равнинных и морских собратьев в незапамятные времена, Народ Камня, или «коррахáны» (corrachan) на Старшей Речи, предпочли лоно матери-земли в качестве места своего обитания. Тут и изобилие драгоценных камней и металлов, тут и уйма стройматериала и базиса для постройки городов – пещеры и камни, тут и защищенность от невзгод и катастроф, сотрясающих поверхность земли и вздыбливающих волны морские. Так, в изолированности от остального человеческого общества (за исключением торговых контактов), и развивалась корраханская цивилизация.

Коррахан легко узнать внешне – стройные, беловолосые и бледнокожие, с серым, голубым, синим или лиловым цветом глаз, они сразу бросаются в глаза необычностью и привлекательностью своих черт, сформированных за тысячи лет жизни без солнечного света, посреди подземных каменных лабиринтов. Это невероятно крепкие, мускулистые и сильные люди – по-другому в каменном царстве не выжить. Они – не только умелые каменотесы и строители, но и специалисты более тонких искусств: ювелиры и золотари, бронники и оружейники, кузнецы и скульпторы. Слава корраханских мастеров заставляла и продолжает заставлять многих «равнинных» правителей и богачей прибегать к их услугам – нанять на строительные работы коррахан считается невероятным везением, ведь все, что выходит из-под их рук, прочно, вековечно, аккуратно сделано и отличается вкусом и изысканностью. Хотя и контракты с корраханы обычно не просто дороги в отношении денег, используемых для оплаты их услуг; странная культура, мировоззрение и традиции этого народа обязывает их просить также о включении в контракты странных, подчас пугающих условий, требований или средств дополнительной оплаты за услуги. Но чего не сделаешь ради того, чтобы «заполучить» корраханца!

Сами корраханы покидают свои подземные «Кадáрны», или «Оплоты» крайне редко – отправляясь на поверхность по контракту для выполнения строительных или скульптурных работ, или же по торговым делам. Молодые люди камня обязаны несколько месяцев провести на поверхности, странствуя и познавая «тот мир, что наверху» - во-первых, для того, чтобы понять, почему их древние предки решили уйти от этого океана грязи – как материальной, так и духовной, от этого сосредоточия несправедливости, подлости, зла и лицемерия. Во-вторых, чтобы получить представление о том мире, в который, возможно, коррахану предстоит отправиться в рамках контракта или же с торговой миссией. В-третьих, для закаления характера и приобретения навыков выживания, а также командной работы, поскольку часто молодежь отправляется в «Мир Наверху» не по одиночке, а группами. Таких странствующих коррахан на дорогах Дайарена встретишь не часто, особенно в последнее время, но их всегда принимают с уважением, теплом и шкурным интересом – «вот бы чего починил, создал, выковал, построил, пока гостит на постоялом дворе нашего городка»… Крайне редко, но случается так, что коррахан не возвращается обратно в свой Кадарн; возможно, соблазны Мира Наверху оказались для него слишком непреодолимы, и он решил остаться, а возможно – погиб в полном опасностей и препятствий мире. Родственники такого коррахана в любом случае придерживаются последнего варианта, даже если когда-либо и встретят своего сына или дочь Там, Наверху – коррахан, предавший свой народ и Кадарн, не просто умирает в их глазах – он просто перестает существовать, как в настоящем, так и прошлом, и будущем.

Философская система мировоззрения у коррахан крайне проста с их точки зрения и – невероятно сложна, по мнению «равнинных жителей». Превыше всего они ставят такие понятия, как честь, единство, искренность и мастерство – в любой сфере деятельности, какую бы ни выбрал для себя коррахан. Достижения небывалых высот в своем деле (кем бы он ни был – кузнец, каменотес, ювелир, металлург, скульптор, архитектор, строитель, инженер, алхимик, воин или торговец) – главная цель в жизни каждого представителя Народа Камня.

Религиозная традиция коррахан – одна из самых архаичных; они до сих пор почитают Тени Предков, как делали все народы Дайарена в незапамятном прошлом. Предки, отмеченные печатью Мастерства – их не забывают, но продолжают выказывать уважение даже после их смерти, обращаясь с призывами о помощи на пути совершенствования своей искусности и умений.

Кадарны соединяются между собой Глубинными Путями – каменными коридорами, пронизывающими горы и холмы; по ним можно добраться до нужного Оплота или спуститься на уровни, где идет разработка драгоценных камней, металлоносных руд и горвúльтры – особого минерала, добываемого на самых глубинных уровнях, который так ценим всеми, кто способен использовать Эгни и Эхаду. Его название на Старшей Речи переводится «безумие», посему иногда его так и называют – «камнем безумия»; чрезмерные дозы и частое использование порошка горвильтры вызывает привыкание и регулярные неконтролируемые припадки ярости и помешательства. Но оно того стоит – использование порошка усиливает во много крат способность накоплять и управлять магическими силами, чем, понятное дело, с удовольствием пользуются и маги, и колдуны, и алхимики, и инквизиторы, и – порой – даже жрецы.

Несколько сотен лет назад, еще до того, как всю поверхность земли стали покрывать многочисленные пятна крайтов, пятно порчи Безумных Богов появилось на Глубинных Путях. Сначала изредка, потом все чаще путники-корраханы исчезали по пути из одного Кадарна в другой; не возвращались с глубинных уровней каменотесы и рудокопы. А потом начали исчезать целые Кадарны – нет, их безжизненные каменные улицы-коридоры, строения и скульптуры оставались, но вот жители… Слишком поздно осознал Народ Камня, что мстительное наступление Когтя Тьмы уже давным-давно началось, и началось оно из недр самой земли по направлению к поверхности. Гордость и традиции не позволили корраханам попросить о помощи у Мира Наверху, и – как результат – на настоящий день от некогда великого, простиравшегося на тысячи миль подземного королевства остались лишь несколько десятков кадарнов, управляемых своими Старейшинами и лишь формально подчинявшихся Верховному Мастеру, который стоял на вершине социальной пирамиды Народа Камня.

Игровая статистика

ВОСКРЕСЕНЬЕ, 3 ОКТЯБРЯ 1925 г.

Норма и Крис
Дом №14 на улице Кленов, Дэнверс

... Следы начинались где-то в той стороне, которую Норма охарактеризовала как "под...". Следы, судя по всему, принадлежали мужчине, который шел спокойно и уверенно - словно прогуливался по коридору, и оставлены были, видимо, не так давно - легкая пороша пыли успела покрыть их своим сизым саваном, но все же отпечатки четко выделялись в очень густом слое пыли, накопившейся на полу коридора за те многие годы, что дом пустовал.

Норма потянула кусок шпалер, и те, издав неприятный хруст, отстали от кирпичной стены. Сплошной стены, в которую при всем желании и любых способностях нормальный человек не смог бы войти, как бы ни пытался. Никаких иных следов - от падения, которое было бы неизбежно, если бы человек постарался на скорости "войти" в кирпичную стену, не было; не было также следов назад. И Норма, и Крис ощутили не только холодные мурашки, проскользнувшие по спине; рассудок немного пошатнул свои позиции, столкнувшись с чем-то, чего он не мог - пока что - рационально и внятно объяснить.




Джон
Кафе «Corona Borealis», Центральная Площадь, Дэнверс

... А по улице возвращалась бóльшая часть паствы, присутствовавшая на воскресной мессе в Церкви Святого Патрика, что располагалась неподалеку. Разношерстная толпа горожан, принарядившихся в честь "ежевоскресного выхода в свет", как любила называть это событие мама Джона, когда он был маленьким, теперь шумно и хаотично расползалась по Центральной Площади во все стороны, словно тараканы, напуганные ярким светом, внезапно включенном в подвале.

Среди дэнверцев, старавшихся подчеркнуть свою индивидуальность, но все же продолжавших оставаться однообразными и безвкусными, Джон приметил одну особу, которая заметно отличалась от всех. Высокая бледная барышня неопределенно-молодого возраста, одетая не просто со вкусом, а можно было даже сказать - кричаще, выглядела бы уместно где-нибудь в Париже, Вене или Амстердаме, ну на худой конец - на Бродвее, в Нью-Йорке, или на Бурбон Стрит в Ново Орлеане. Здесь же, в захолустном и сером (как в прямом, так и переносном смысле) Дэнверсе, она выглядела более чем неуместно и ярко. Шляпка из блестящей парчи и темного бархата, слишком четкий, подчеркивающий все преимущества ее привлекательного лица, макияж - определенно дама умела обращаться с косметикой, или у нее был хороший визажист (это здесь-то, в Дэнверса? - промелькнула у Джона мысль). Слишком много бижутерии - какие-то браслеты, бусы, что-то, напоминающее амулеты и обереги, какая-то цыганская шаль, легкомысленно накинутая поверх твидового пальто вместо шарфа или шали.

Видимо, не просто так Джон заметил незнакомку - она, в отличие от прочих прихожан, после мессы возвращалась не к себе домой, но целеустремленно и бодро вышагивала в сторону "Северной Короны". Звякнул дверной колокольчик, и спустя мгновение она вошла внутрь. Быстро оглядев зал, неизвестная девушка сразу заприметила Джона - и неудивительно, поскольку он был единственным посетителем в этот ранний час. Приветливо улыбнувшись и кивнув, словно старому знакомому, незнакомка уверенно прошествовала к барной стойке и, шепнув что-то на ухо хозяйке - та улыбнулась барышне довольно натянуто - уселась за один из свободных столиков в глубине.

Наблюдения Джона прервала официантка, подошедшая к нему, чтобы принять заказ.

- Чего молодой господин изволит? На завтрак есть замечательная яичница с лисичками и дуврским беконом, есть кофе, чай, кукурузные оладьи с кленовым сиропом и малиной, есть французские тосты. Или вы готовы подкрепиться чем-то посерьезнее? - официантка, совсем еще молоденькая особа с налакированными крашенными белыми кудрями и слишком яркой для ее бледной кожи красной помадой постаралась как можно кокетливее улыбнуться единственному посетителю мужского пола, да еще и такому привлекательному.




Джошуа
Городская Больница Дэнверса, Хэйторн Хилл, Дэнверс

... Разобравшись с четой Макарьен, Джошуа продолжил обход, и в течении последующих двух часов осмотрел всех пациентов, нуждавшихся во внимании дежурного врача. После пришло время ланча, а за ним - несколько часов утомительной, но неизбежной работы с бумагами, отчетами, историями болезней и документами. Когда молодой доктор наконец отложил последний лист бумажной горы, которую ему пришлось пропустить через себя, он почувствовал себя таким уставшим, словно в его руках было не перо, а кузнечный молот, а перед ним стоял не стол, а наковальня. Взглянув на часы, Джошуа с облегчением увидел, что его рабочее время истекло, и теперь он со спокойной совестью может отправляться домой. До званого ужина, на который пригласила его доктор Кэнаван, оставалось примерно пара часов - достаточно времени, чтобы добраться до дома, принять душ, переодеться и даже чуточку отдохнуть.


Альберт
Церковь Святого Патрика, улица Дубов, Дэнверс

... Так и пролетело несколько часов - в уютном и тихом времяпровождении, полностью отданном чтению, заметкам и размышлениям на тему новой проповеди. Отец Альберт сам не заметил, как каминные часы тихонько отзвенели пять пополудни - с удивлением подняв взгляд, священник заметил, что за окном уже стремительно темнело. До званого ужина, на который н был приглашен, оставалось ровно пара часов.

Цак

"Желтоштанники" восприняли подавленный вид Цака с большой настороженностью и подозрительными взглядами. Вспомнив, что одно из правил, которое втолковывали Несовершеннолетним Гражданам чуть ли не с самого момента сцеживания, гласило, что "Не-счастье - Измена!", клон в очередной раз вспотел, еще больше побледнел и сразу же сменил свою вселенскую скорбь и печаль на безграничный восторг и радость. После непродолжительной беседы с представителями СВБ, нескольких тестов и анализа крови, сотрудники Внутренней Безопасности долго смотрели что-то на своем планшете-терминале; когда тот пискнул сигналом о доставке нового сообщения, "желтоштанники" повернулись к Цаку и выдали свой вердикт:

- Ваша личность была подтверждена, гражданин Цак-R-QQQ-1. Вот только миссия - с нею несостыковочка. Компьютер сообщает нам, что ваша текущая миссия вот-вот начнется на складе PLC, в строении W67RE, Сектор WJI. Видимо, сбой в системе оповещения, очередные происки проклятых коммунистов и мутантов! такое случается, но Друг-Компьютер в мудрости своей бдит за всем и вся, и вот - возрадуйтесь! Не зря мы вас остановили. Теперь Компьютер знает о неполадке, и принял соответствующие меры. Сейчас за вами прибудет служебный трансбот, который отвезет вас в указанную локацию.

Словно в подтверждение слов СВБ-шников, из-за угла со скрежетом и грохотом выскочил изувеченный временем и многочисленными авариями трансбот с покрашенными (когда-то) в красный цвет стены. Стекла некоторых окон были разбиты, фары искорежены, по стенам и дверям проходили глубокие царапины. Словно на последнем издыхании трансбот раскрыл свои двери салона, и Цак вошел внутрь, готовый встретиться с любыми испытаниями.

Лоркар

Кэйтлин могла бы сказать много в ответ на слова Лоркара, но в этот самый момент его ПЦК издал новый сигнал о входящем сообщении. Судорожно лизнув сканирующую панель своего коммуникатора чтобы разблокировать его, молодой человек поспешил прочитать новое послание от Друга-Компьютера:


Гражданин Лоркар-R-LET-1! Для исполнения данной миссии, приоритеты и составляющие которой были пересмотрены и изменены, вам немедленно нужно проследовать на склад PLC, строение W67RE, что в Секторе WJI. Добро пожаловать на новую, восхитительную и увлекательную миссию "Команда Чипсики"! Для выполнения данного распоряжения вы будете транспортированы в указанные выше адрес на трансботе, который прибудет за вами через... пять... секунд. Спасибо за сотрудничество и хорошего вам времени суток!


Буркнув извинения за необходимость срочно бежать на миссию, Лоркар оставил Кэйтлин с растерянным видом и раскрытым для ответа ртом. Стремглав сбежав по лестницам своего офисного строения вниз, у входа Лоркар обнаружил громко торохтящий видавший виды красный трансбот, внутри которого сидел какой-то плотного телосложения клон. Мужчина в красном комбинезоне и защитной униформе наладчика был потен, бледен и сосредоточен; в нем Лоркар узнал своего новоиспеченного соседа, с которым он теперь вынужден был делить комнату в общежитии RED. С жутким скрежетом раскрылись покореженные двери салона трансбота, и Лоркару не оставалось ничего иного, как войти внутрь и отправиться навстречу своей судьбе.

Дорога до этой встречи проходила по многочисленным коридорам и туннелям, а также оглушающим грохотом, при котором не только говорить, но даже думать было невозможно.

Марта-Мария Доминика Домингес

В ответ на реплику ММДД, бот начал повторное сканирование биометрики девушки - измерил пропорции черепа, изучил размер, форму и цвет глаз, проверил скулы, челюсть и даже пребольно кольнул ее в палец, чтобы собрать образцы крови. После почти минутного анализа, бот выдал ответ:

- Гражданка Марта-Мария Доминика Домингес R-IBU-1, сцежена в Секторе IBU, Субсекторе 66, восемнадцать лет, двадцать три недели, пять дней, одиннадцать часов и три минуты назад. Сервисная Группа: ЦПУ. Служебная Фирма: E-Z-Form, из блока "Фасилитаторы Документации". Личность подтверждена. Наладчик. На миссии. Миссия не подтверждена. Текущая миссия: обучение самообучающихся ботов нового поколения, Исследовательский Институт АИР, Строение 1100 УльтраТех АИР, Сектор KQF. Распоряжение Компьютера: прибыть немедленно, миссия в процессе, подключиться немедленно. Транспорт вызван. Спасибо за сотрудничество и прекрасного времени суток!

Как только бот закончил свой монолог, к контрольно-пропускному пункту, у которого "застряла" ММДД, подъехал новенький сверкающий трансбот с еще не успевшей просохнуть красной краской на стенах. Миниатюрный, всего на шесть посадочных мест, он с легким шипением раскрыл дверь салона, приглашая девушку войти внутрь; после того, как та удобно расположилась на одном из сидений трансбота, тот помчал ее навстречу неизвестности.

Хью, Томат

Дальнейшая судьба этих Наладчиков описана в базе данных личных дел граждан Альфа-Комплекса, в разделе "СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО. ТОЛЬКО ДЛЯ ULV ДОСТУПА".

Какой ваш уровень доступа, гражданин?

... Аластайр слушал выслушал истеричные вопли Оливера с каменным лицом. Ему очень хотелось высказать этому капризному ребенку в латах, что ведет он себя по меньшей мере нелогично и непоследовательно; неумение согласиться с большинством тех, кого ты называешь друзьями и кто доказал свое небезразличие действиями - не красит мужчину, к какой бы расе он ни принадлежал. Большинство - Тагил, Джей, Диллед, Аластайр - согласились в том, что проводник им нужен; вместо того, чтобы подумать - если четверо "за", может, не четверо дураки, а кто-то другой? - он сыпал непонятными обвинениями.

Что ж, ситуация была ясна, во всяком случае, для Ореха. Когда Оливера вызволили из клетки - он молчал, даже спасибо не сказал. Когда предложили вскрыть башню Ксреда - он состроил недовольную мину. Когда башню вскрыли - он снова молчал. Когда начали делить найденное добро - он отхватил себе самый жирный кусок, и по-прежнему молчал. Когда предложили взять с собой "коллег по несчастью" - он начал пространные монологи о доверии и опасности, хотя сам доселе ничего полезного (собственно, вообще ничего) не сделал, чтобы заслужить авторитет и беспрекословное подчинение. Когда же большинство его не послушало - конечно же не он плохой, он - умный, опытный, полезный и хороший, а вот большинство - глупое, ничего не стоящее и плохое. Диагноз - "мания величия", такой термин встретил однажды Орех в одном из манускриптов, посвященных врачеванию болезней не тела, но души.

Можно было сказать еще очень многое, но Аластайр решил не уподобляться Оливеру, опозорившему себя своим недостойным мужчины, воина и служителя Тира поведением. Он лишь заметил:

- Хм, золотой меч, заклятый щит и волшебное кольцо, боги, боги. Конечно можно возвращаться - ни пальцем не пошевелив, отхватил такой куш. А мы после этого - дураки и неумехи. Я теперь сомневаюсь в том, что у этих аасимаров мужчины соответствуют мужчинам в нашем, людском понимании. Да ну его, пусть катится ко всем демонам, - и смачно сплюнул на землю, тем самым показав, что он думает по поводу сего происшествия.

ВОСКРЕСЕНЬЕ, 3 ОКТЯБРЯ 1925 г.

Норма и Крис
Дом №14 на улице Кленов, Дэнверс


... Как помнилось Норме, кухня в этом доме находилась дальше по коридору, там же располагались и лестницы на второй этаж и в подвал. Справа была зала, слева - кабинет, остальные комнаты девушке уже помнились смутно - осматривала этот дом она больше года назад, еще тогда, когда не была "повышена" до риэлтера и выполняла функции лишь секретаря мистера МакКормика. Тогда здесь было светло и много людей, сновавших туда и сюда в попытках оценить объем ремонтных работ - почему они так и не были начаты, Норме не было известно. В коттеджах подобного типа, если память не изменяла девушке, главный узел электрических коммуникаций находился в подвале; помимо этого небольшие щитки были почти в каждой комнате.

Выключатель, который повернула девушка, включил освещение в коридоре. Лампы - пыльные и грязные, светили словно нехотя, издавая неприятный гудящий звук и время от времени мерцая, словно и не электролампы это были вовсе, а свечи, пламя которых колебали порывы сквозняка.

Пол коридора был пыльный, грязный, скрипучий - дерево ссохлось от долгого отсутствия увлажнения и полировки. Где-то на расстоянии трех метров виднелись следы босых ног, обрывавшиеся у одной из стен, словно тот, кто оставил эти следы, вошел в стену, как в дверь.

Легкий шорох доносился из этих полуразрушенных стен - словно в них неведомо кем и отчего было заточено целое крысиное гнездо, и теперь грызуны скреблись, тщетно пытаясь выбраться наружу.

... Первым по узкой красной дорожке двинулся Виторио; проблему недостатка площади для передвижения на трех конечностях (двух своих и одной - искусственной в виде трости) он решил применением позы сломанной березы и использованием сразу четырех конечностей, причем всех своих. Несмотря на явное надругательство над законами геометрии и алгебры, прием лицензированому мутанту удался, и он первым - и единственным из команды - добрался до другого конца узкого пролета.

А что же было с другими?

Вторым за Виторио последовал Марвин. Не сделав и трех шагов, молодой человек оступился и шлепнулся на бетонный пол трассы для ботов-погрузчиков. Следовавшая за ним Глбглибгрсст начала было ехидно ухмыляться, но тут на ее ПЦК внезапно пришло новое электронное сообщение. Лизнув экран и тем самым разблокировав его, девушка прочла послание по Си-Мэйл от
Получатели: Глбглибгрсст-R-QQQ-1, Боб-R-OTL-1. которое гласило:
Получатели: Глбглибгрсст-R-QQQ-1, Боб-R-OTL-1. Внимательно читая строки послания, и между строк тоже, Глбглибгрсст и не заметила, как один из ботов-погрузчиков, проезжавших мимо, остановился перед валявшимся на бетонном полу Марвином, подхватил его своими манипуляторами-руками и потащил к выходу, словно воспринял Наладчика как оброненный кем-то из своих собратьев груз. Марвин продолжал перебирать ногами и руками и хрипло сипеть, поскольку один из манипуляторов довольно сильно сдавил ему трахею и горло.

Не заметила Глбглибгрсст также и следующего бота-погрузчика, который нечаянно (ой ли?) задел порванную штанину комбинезона девушки, и та кубарем скатилась вниз, заняв нагретое пятой точкой Марвина место. Удар от падения новой порцией боли отдался в полученной недавно травме, и теперь, как показалось девушке, усугубился также и трещиной в кости - уж очень сильно болел копчик.

Стен, не заметивший (или проигнорировавший) Боба, который изначально отошел в сторонку и начал что-то искать в своем ПЦК, пропуская всех вперед, решил было, что он - замыкающий. Бодро двинувшись по красному парапету, но не смог удержаться - самоуверенность решила парня осторожности. Совершая очередной бодрый и жизнерадостный шаг, он спутал бетон с воздухом и кубарем полетел вниз, приземлившись аккурат сверху Глбглибгрсст; та лишь крякнула, ощутив новый взрыв боли в спине, копчике и везде. В такой позе их и подхватил очередной бот-погрузчик, плотно прижав друг к другу в позе бутерброда; довольно пискнув, бот отправился наружу.

При виде всего этого, Бобу не оставалось ничего иного, как покачать головой, сокрушаясь удачливости своих напарников, и, глубоко вздохнув, направиться к путеводному маяку - заднице Виторио, который как раз завершал свой четвероногий марш-бросок по красной дорожке-парапету. Треть пути пройдена... Половина пути пройдена... Так далеко докарабкался только Виторио, и то, на четвереньках; Боб же дошел до этого места на своих двух, как и должно достойному Наладчику. Гордость собой и уверенность в успехе расцвела в сердце Боба большим красным цветком, как вдруг под ногу ему подвернулась большая лужа чего-то вязкого, скользкого, склизкого. Совершив невообразимый пируэт, Боб присоединился к рядам неудачников и стремительно полетел вниз. Он даже не удивился, когда и его захватил в свои прочные манипуляторы бот-погрузчик и повез на выход; он лишь поморщился от боли, которая лишь усилилась при падении и столкновении с недружелюбным бетонным покрытием.

Собственно, такими их и застал Deop-R-LCG-2, как раз к этому времени подоспевший к Складу PLC - сложенными штабелями в аккуратный параллелепипед.


Получатели: Глбглибгрсст-R-QQQ-1.

Получатели: Стен-R-OCK-1.

Получатели: Боб-R-OTL-1.

Получатели: Марвин-R-OOM-1.

Тем временем в одной из лабораторий Исследовательского Института АИР...

Лайон-R-INI-2 и Дэнни-RED-FUR-2 пришли в себя на стоящих друг возле друга белых пластиковых столах в залитой неоновым светом лаборатории, совершенно нагими. Какой-то GRE сотрудник ОТО внимательно следил за показаниями монитора устройства, которое было присоединено к вискам, запястьям, затылку, груди и ребрам Лайона и Дэнни какими-то липкими датчиками.

- О, вы пришли в себя? Что ж, красные комбинезоны - на соседнем столе. Одевайтесь; увы, ваше снаряжение вам выдать не сможем - Компьютер распорядился, чтобы в данной миссии вы использовали то снаряжение, которое остается с убитыми клонами.

Я проведу вас к месту испытания, а также активирую запасные генераторы для лаборатории, в которой проходит ваша миссия. Пойдем, нужно поторапливаться!

Когда Наладчики оделись, безымянный ОТО-шник провел их по лабиринтам Института АИР, приведя, наконец, к знакомой уже двери с надписью "Исследовательский Блок". Открыв ее своей КТК, он подвел двух новоиспеченных клонов к двери лаборатории, в которой их предшественники обрели свою смерть, и, открыв дверь помещения при помощи КТК и сенсорного блока на стене, начал что-то набирать на клавиатуре блока.

За открытой дверью кромешная тьма внезапно воссияла неоновым светом ламп. Глухо ухнув, снова заработала дым-машина. Сделав приглашающий жест Лайону и Дэнни, ОТОшник плотно закрыл дверь лаборатории сразу после того, как те вступили внутрь...

Когда глаза находившихся внутри Наладчиков привыкли к внезапно вернувшемуся освещению, они увидели следующее:

У двери стоят, растерянно оглядываясь, Лайон-R-INI-2 и Дэнни-RED-FUR-2.
Возле первой перегородки стоит Блэйк, одной рукой держа мультикодер, вторая - кровоточит. Он пристально смотрит на экран.
За рядом ботов, рядом с Чебу-Ботом, стоит Рилд, крепко прижимая огнетушитель к груди и настороженно озираясь вокруг.
Чуть поодаль на корточках сидит Ларак, громко пожирая что-то черно-красное.
Рядом с дверью и вошедшими в нее новыми клонами стоит Чебу, с опаской оглядываясь вокруг.
Там и сям лежат четыре трупа - Рилда, Чебу, Дэнни и Лайона, первых версий этих граждан.

Боты-Наладчики стоят неподвижно, продолжая наблюдать и изучать алгоритмы поведения Наладчиков во время исполнения стандартной миссии.

Снова пришел в действие картонный муляж Коммуниста; его коническая винтовка снова угрожающе завибрировала.

Светлым пятном передвигался Специалист по лояльности по лаборатории; вот пятно остановилось, высветив сладко спящего на полу Лидера Команды, потом рядом со светлым пятном планшета на мгновение красной вспышкой сверкнул лазерный заряд, и - в следующее мгновение - Ларак очнулся ото сна, разбуженный чудовищной болью в правой ладони, которой, как он обнаружил к своему ужасу, больше не существовало - обрубок руки без кисти ароматно дымился.

В ответ на реплику Лайона, Чебу издал лишь булькающее хрипение.


Получатели: Чебу-R-TOR-2, Рилд-R-OHO-2.

*** ВТОРОЙ БОЕВОЙ РАУНД ***

Тем временем Чебу-Бот, повинуясь какой-то неведомой силе безумия, охватившей его и его собратьев, продолжил стрелять в своего прототипа (при этом игнорируя суетящихся возле него Дэнни и Блэйка) - на сей раз энергетический сгусток, ворвавшийся в тело Чебу-R, разорвал того на мельчайшие кусочки, забрызгав всех стоящих рядом комочками красноватого горячего фарша. Достойный цвет для RED гражданина, умершего при исполнении!

Другие боты тоже не теряли времени - Блейк-Бот выстрелил из газового пистолета; капсула, ярко сверкнув в мерцающем освещении (неоновая лампа по-прежнему продолжала свой сеанс светомузыки), улетела слишком далеко от Наладчиков и, взорвавшись от удара о пластиковый пол, начала испускать зеленоватый дым.

Муляж Коммуниста выпустил второй заряд напалма - и опять мимо; на этот раз снаряд ударился о какой-то Пульт Управления Чем-То, окутав тот коконом всепожирающего безжалостного пламени.

До неприличия широко зевая, Ларак, уже более не мог сопротивляться действию снотворного, и несмотря на то, что у него были огромные планы по сокрушению изменников и обеспечению того, чтобы справедливость и законы Компьютера восторжествовали, увы, реализовать их ему придется чуть позже. Сейчас же - он отдался в ласковые руки злодея-сна. Уже опускаясь на пол и сладко засыпая, Ларак-R механически сжал пальцы рук, и его лазерный пистолет, до того нацеленный в Рилда-R, выстрелил. Пусть клубы дыма, окутавшие Специалиста по Счастью к счастью для него (ой ли?) и рассеяли большую часть лазерного луча, тем не менее, той порции энергии, которая дошла до Рилда, было вполне достаточно, чтобы попасть в воздушный шарик, который Рилд по-прежнему держал в зубах. Шарик лопнул, а вместе с ним - и голова жизнерадостного изменника. Тело Рилда еще сделало несколько шагов, пытаясь п инерции скрыться в клубах тумана, но... Конец - это конец, и этому клону он, все-таки, наступил.

Не терял времени зря и Лайон - воспользовавшись беззащитностью уснувшего прямо на полу, аки несовершеннолетний Гражданин, Ларака, Специалист по Лояльности пустил заряд своего лазерного пистолета в грудь Лидеру Команды. Увы, клубы дыма несколько рассеяли лазерные лучи, но даже этого было достаточно, чтобы оставить на Лараке черное дымящееся пятно поджаренной плоти и расплавленной защитной униформы. Правда, и самому Лайону тоже пришлось несладко - его невероятно тяжелая броня все-таки привела к тому, что молодой человек сделал неосторожное движение, и какой-то из позвоночных дисков выпал, щедро насытив Лайона ощущениями боли и жжения в спине различной интенсивности и оттенков.

Блейк-R, пытавшийся бросить активированную гранату в карман Дэнни-R (который в это время копошился в заднем порту входа-выхода информации Чебу-Бота), вроде бы, не сомневался в своих шансах - столько обстоятельств отвлекли одновременно Специалиста по Оборудованию, что тот лишь мотал головой из стороны в сторону (тут вам и осыпающиеся осколки стекла с поврежденной лампы, и клубы дыма, окутавшие лицо несчастного Наладчика, и порыв сквозняка из вентиляционной шахты), но Судьба-злодейка не лишала и Дэнни своего внимания: в какой-то момент странный звук, напоминавший гудок, вырвался из дым-машины, заставив Блейка вздрогнуть, да и граната по странному стечению обстоятельств лежала в кармане Блейка с неизвестно откуда там взявшейся конфеткой Сладкая Радость Со Вкусом Бекона, от этого оказалась липкой и не так просто хотела покидать ладонь Специалиста по Коммуникациям. В конце концов, граната выпала из ладони и упала в карман Дэнни, вот только времени на то, чтобы отбежать у Блэйка уже не осталось.

Граната взорвалась, осыпав градом осколков обоих Наладчиков и оторвав тем руки - Дэнни левую, Блэйку - правую. Ну не замечательно ли это? Теперь, обнявшись, они смогут быть полнофункциональными!!!


Получатели: Лайон-R-INI-1.


Получатели: Чебу-R-TOR-1.


Получатели: Рилд-R-OHO-1.

Энергетический сгусток вырвался из дула Разумного Оружия Чебу-Бота и достиг своей цели, окунув Чебу-R-TOR'а в океан боли. Все тело горело и казалось, словно каждая клеточка его тела молит о пощаде. В голове все смешалось, и Чебу-R упал на пол, прежде успев послать выстрел из своего бластера в Чебу-Бота; правда, в тот самый момент, как Чебу-R-TOR нажал на курок своего экспериментального бластера, штепсель оружия выпал из розетки; но заряда, аккумулировавшегося в батареях, видимо, было вполне достаточно для того, чтобы выстрелить. Энергетический заряд попал в грудь бота, отчего та начала дымиться и искриться; 77-ZX пронзительно и гневно запищал на своем электронном наречии. Бот пошатнулся, но все же устоял на ногах, хотя и - очевидно - утратил ощущение реальности и ориентацию в пространстве.

Ларак, ощущая невероятную тягу уснуть, тем не менее, смог найти в себе внутренние резервы и выстоять перед соблазном. И вовремя - поскольку в него понесся раскаленный добела хлыст электрокнута, которым Рилд-R решил лишить команду своего лидера. Перекатившись в сторону, Ларак благополучно избежал расчленения надвое и хрустящей корочки на вероятном месте разреза; сам же Рилд ощутил неимоверную боль - словно засунул свою ладонь в доменную печь. Самопроизвольно, повинуясь инстинкту самосохранения, ладонь Рилда разжалась, и кнут упал на пол, сразу же остыв до нормального состояния.

В этот момент ожил и Блэйк-Бот; подскочив к Дэнни, он с силой толкнул Наладчика, отобрав у того его газовый пистолет и направив его куда-то в центр того места, где находилась вся команда.

Словно этого было мало, в клубах дыма перед командой (точнее, уже позади нее - поскольку боты отвлекли на себя все внимание Наладчиков) вскочила еще одна картонная фигура. На сей раз она изображала классического коммуниста - во всяком случае, так их себе представляли все законопослушные граждане Альфа-Комплекса: в высокой меховой шапке (наверняка из какого-то неведомого зверя Внешних Земель, которого, как помнится, звали "медвед"), с предательскими усами и в красных шароварах, с золотой звездой на груди и серпом с молотом на шапке. В руках макет изменника держал - опять же - коническую винтовку, которой, воспользовавшись тем, что никто на него не смотрел, и атаковал команду. Увы, снаряд улетел слишком далеко, и в самом начале комнаты - позади ботов - вспыхнуло облако пламени напалма, сразу же начавшее пожирать все, на что оно осело. Гарь и черный едкий дым сразу же наполнили помещение, смешавшись с серым дымом дым-машины в едкий и слезоточивый коктейль.


Получатели: Чебу-R-TOR-1.


Получатели: Ларак-R-OFT-1.

Ларак-Бот ответил на вопрос Наладчика бодрым тоном:

- И тебя приветствую, Ларак-R-OFT-1! Своим предложением вести себя с тобой более фамильярно ты подразумеваешь то, что мне позволено нарушать субординацию? Спасибо за ценный урок, Ларак! Все предельно ясно и четко понятно, а мое состояние... - небольшая пауза; видимо, вступали в действие новоизученные алгоритмы. - Мое состояние - не твоего ума дело, дружище, - радостно ответил Ларак-Бот.

«Чудесный все-таки сегодня был день», - с такой мыслью уснули твой герой. А почему бы ему и не быть чудесным? Все началось, правда, донельзя рутинно и однообразно – проснулся, потянулся полусонно к тумбочке у кровати, стоявшей среди нескольких десятков таких же – однообразных чудовищ из металла и пластика, удобных, разве что, для какого-нибудь бота, созданного из тех же материалов, что и кровати, но не человека из плоти и крови. Нашел баночку с Ксанитриком™, который в быту все называли просто «Будильником». Прошлепал босыми ногами к ближайшему кулеру, налил стакан воды. Растворил таблетки. Залпом выпил, ощутив, как препарат почти сразу же начал посылать заряды бодрости и счастья в головной мозг, а оттуда – и по всему телу. Полчаса на личную гигиену – принял душ, почистил зубы, расчесался, освежил дыхание, прополоскав рот. Завтрак – еще две таблетки Висоморпаина™, «Маленьких Чернышей», которые погрузили разум в океан тихого и безмятежного счастья. Оделся в привычную униформу, отлично отутюженную прошлым вечером, черную и аккуратную. Отправился на работу, по дороге насвистывая любимые вступительные темы из популярных видеошоу. Работа – как работа; тяжелая, изнурительная, но воодушевляющая осознанием того, что ты – часть Великого Механизма, ты – творишь благополучие всего α-Комплекса и заботишься о всем обществе, внося свой посильный вклад. Так, во всяком случае, говорил какой-то Ультрафиолетовый на вчерашнем ток-шоу, разглагольствуя об основных залогах счастья и как их могут гарантировать усилия нашего друга Компьютера и всех законопослушных граждан.

А дальше… Дальше приключились чудеса. Внезапно начальник позвал в свой кабинет, где на его настенном терминале виднелся логотип Компьютера, прекрасный в своем величии и логичности линий. Мягким теплым голосом – словно он улыбался бы, будь у него губы – Друг-Компьютер сообщил о том, что твой герой был повышен до уровня доступа RED. Сначала с трудом в такое верилось, но… Если говорит Компьютер, значит, так оно и есть. И отныне все будет совсем по-иному; отныне – не только более высокий статус, но и новая профессия, которую твой герой будет совмещать с уже имеющейся; отныне он – Наладчик. Почти сразу же ему были выданы стандартные принадлежности – коммуникатор ПЦК Series 1300, красный защитный костюм, напоминавший чем-то бронежилет спецподразделений Службы Внутренней Безопасности, только размеров не таких, не такой массивный и впечатляющий, да и цвет не зеленый или синий, но герой и так был рад – ведь теперь он Не Такой, Как Все Вокруг, теперь он – Выше, Лучше и Могущественнее, поскольку Компьютер доверяет ему на порядок (пусть и один, но все же) больше, чем серой (точнее, черной) массе вокруг.

Весь остаток рабочего дня твой герой провел, исполняя свои обязанности под гнетущим куполом завистливых взглядов окружающих – ведь теперь на нем был красный комбинезон, и ареал его обязанностей внезапно приобрел совершенно иные границы.

Вечером – довольный и еще более счастливый, чем это только могло быть, учитывая дозу наркотиков счастья в его крови, твой герой вернулся домой. Но не в неуютные бараки INR, а в общежитие RED в том же секторе – пусть это и не собственная комната или квартира, но все же лучше, чем жить с еще доброй сотней тебе подобных. Может… А вдруг… А вдруг у него даже будет свой шкаф! Ну или полочка в этом шкафу. Как-никак, своя территория, насколько мала бы она ни была. И ожидания оправдались сторицей – комната, просторная и светлая, шесть кроватей, два больших шкафа с тремя отделениями каждый (и каждое отделение – запирается на замок!), у входной двери – небольшой терминал Компьютера, облаченный в красный пластик, пять соседей по жилью – такие же новоиспеченные Красные, как и твой герой, такие же воодушевленные открывшимися перспективами и искренней верой в светлое будущее. По этому случаю все даже раскошелились на жестяночку Прыгающих Пузырьков со вкусом вишни и крабового мяса каждому – отныне и навеки, новые вкусы, ароматы и опыт! А уж сколько восторгов вызвали персональные цифровые коммуникаторы – у каждого свой, каждый с уймой всевозможных функций, которые доселе твой герой видел только по видеошоу и слышал в рассказах о «высокой жизни»… Что ж, теперь – это и его жизнь, слава Компьютеру, справедливейшему из судей и самому дружественному из друзей!

Не удивительно, отчего сон был особенно глубок, сладок и приятен – даже без доступно теперь, с новым уровнем доступа, Сандаллатона™, которого в просторечье называли «Спатоньки». Всегда приятно засыпать зная, что ты сдал предателя властям, и теперь в окружающем тебя мире стало чуточку светлее, добрее, законнее и справедливее.

Пробуждение, однако, было не столь безмятежным, как сон, хотя сладость в нем тоже присутствовала. Своим обычным сахарно-нежным, хотя и громко-четким голосом Компьютер разбил сон твоего героя на мелкие осколки.

– Мои поздравления, Наладчики! В ознаменование вашей показательной лояльности, вы не только стали теми, кем вы есть на настоящий момент, но и удостоились чести послужить во благо всего α-Комплекса! Доброго времени суток – подымайтесь, просыпайтесь и внимательно выслушайте ваше первое (прозвучали фанфары) задание как RED Наладчиков. Я выбрал вас для крайне важной миссии. Вы обязаны прибыть в Конференц-Зал №2, Строение 1100 УльтраТех АИР, Сектор KQF, где вы сможете принести благо нашему прекрасному обществу, обучив первую партию ультрасовременных самообучающихся ботов, созданных на основе технологии бот-мозгов нового поколения. Трансбот прибудет на ближайшую к вам станцию ТрансТьюба через полчаса для того, чтобы доставить вас в нужный пункт назначения. Все снаряжение будет предоставлено вам на месте. Желаю вам приятного дневного цикла!

«Чудесный все-таки сегодня был день», - с такой мыслью уснули твой герой. А почему бы ему и не быть чудесным? Все началось, правда, донельзя рутинно и однообразно – проснулся, потянулся полусонно к тумбочке у кровати, стоявшей среди нескольких десятков таких же – однообразных чудовищ из металла и пластика, удобных, разве что, для какого-нибудь бота, созданного из тех же материалов, что и кровати, но не человека из плоти и крови. Нашел баночку с Ксанитриком™, который в быту все называли просто «Будильником». Прошлепал босыми ногами к ближайшему кулеру, налил стакан воды. Растворил таблетки. Залпом выпил, ощутив, как препарат почти сразу же начал посылать заряды бодрости и счастья в головной мозг, а оттуда – и по всему телу. Полчаса на личную гигиену – принял душ, почистил зубы, расчесался, освежил дыхание, прополоскав рот. Завтрак – еще две таблетки Висоморпаина™, «Маленьких Чернышей», которые погрузили разум в океан тихого и безмятежного счастья. Оделся в привычную униформу, отлично отутюженную прошлым вечером, черную и аккуратную. Отправился на работу, по дороге насвистывая любимые вступительные темы из популярных видеошоу. Работа – как работа; тяжелая, изнурительная, но воодушевляющая осознанием того, что ты – часть Великого Механизма, ты – творишь благополучие всего α-Комплекса и заботишься о всем обществе, внося свой посильный вклад. Так, во всяком случае, говорил какой-то Ультрафиолетовый на вчерашнем ток-шоу, разглагольствуя об основных залогах счастья и как их могут гарантировать усилия нашего друга Компьютера и всех законопослушных граждан.

А дальше… Дальше приключились чудеса. Внезапно начальник позвал в свой кабинет, где на его настенном терминале виднелся логотип Компьютера, прекрасный в своем величии и логичности линий. Мягким теплым голосом – словно он улыбался бы, будь у него губы – Друг-Компьютер сообщил о том, что твой герой был повышен до уровня доступа RED. Сначала с трудом в такое верилось, но… Если говорит Компьютер, значит, так оно и есть. И отныне все будет совсем по-иному; отныне – не только более высокий статус, но и новая профессия, которую твой герой будет совмещать с уже имеющейся; отныне он – Наладчик. Почти сразу же ему были выданы стандартные принадлежности – коммуникатор ПЦК Series 1300, красный защитный костюм, напоминавший чем-то бронежилет спецподразделений Службы Внутренней Безопасности, только размеров не таких, не такой массивный и впечатляющий, да и цвет не зеленый или синий, но герой и так был рад – ведь теперь он Не Такой, Как Все Вокруг, теперь он – Выше, Лучше и Могущественнее, поскольку Компьютер доверяет ему на порядок (пусть и один, но все же) больше, чем серой (точнее, черной) массе вокруг.

Весь остаток рабочего дня твой герой провел, исполняя свои обязанности под гнетущим куполом завистливых взглядов окружающих – ведь теперь на нем был красный комбинезон, и ареал его обязанностей внезапно приобрел совершенно иные границы.

Вечером – довольный и еще более счастливый, чем это только могло быть, учитывая дозу наркотиков счастья в его крови, твой герой вернулся домой. Но не в неуютные бараки INR, а в общежитие RED в том же секторе – пусть это и не собственная комната или квартира, но все же лучше, чем жить с еще доброй сотней тебе подобных. Может… А вдруг… А вдруг у него даже будет свой шкаф! Ну или полочка в этом шкафу. Как-никак, своя территория, насколько мала бы она ни была. И ожидания оправдались сторицей – комната, просторная и светлая, шесть кроватей, два больших шкафа с тремя отделениями каждый (и каждое отделение – запирается на замок!), у входной двери – небольшой терминал Компьютера, облаченный в красный пластик, пять соседей по жилью – такие же новоиспеченные Красные, как и твой герой, такие же воодушевленные открывшимися перспективами и искренней верой в светлое будущее. По этому случаю все даже раскошелились на жестяночку Прыгающих Пузырьков со вкусом вишни и крабового мяса каждому – отныне и навеки, новые вкусы, ароматы и опыт! А уж сколько восторгов вызвали персональные цифровые коммуникаторы – у каждого свой, каждый с уймой всевозможных функций, которые доселе твой герой видел только по видеошоу и слышал в рассказах о «высокой жизни»… Что ж, теперь – это и его жизнь, слава Компьютеру, справедливейшему из судей и самому дружественному из друзей!

Не удивительно, отчего сон был особенно глубок, сладок и приятен – даже без доступно теперь, с новым уровнем доступа, Сандаллатона™, которого в просторечье называли «Спатоньки». Всегда приятно засыпать зная, что ты сдал предателя властям, и теперь в окружающем тебя мире стало чуточку светлее, добрее, законнее и справедливее.

Пробуждение на мгновение смутило внутреннюю безмятежность – на мгновение твоему герою показалось, что он снова в общем бараке, что рядом висит на стене его черный костюм, что все эти чудеса – были лишь ярким и несбыточным сном… Но, открыв глаза, он убедился, что все же его повышение, его новая работа, его новые перспективы – это не сон, а счастливая реальность. На радостях выпив не одну, а две таблетки Гелгернина™, именуемого также «Внутренним Блаженством» - а что, теперь он имел право использовать это лекарство, вон, на коробочке стоят две красные полоски: значит, код доступа – RED, и препарат специально разработан для Наладчиков. «Я – Наладчик!», счастливо ухмыльнулся твой герой своему отражению в зеркале, и отправился на свою работу.

Поработать, однако, не удалось. По приходу в свою контору, твоего героя ждал супервайзер, приветственно помахивавший каким-то листком. Когда твой герой подошел ближе и обменялся обычными приветствиями и пожеланиями приятного дневного цикла, тот, наконец, вручил листок твоему персонажу и с любопытством уставился на тебя, явно ожидая насладиться твоей реакцией на написанное:


ИЗВЕЩЕНИЕ О МИССИИ ИЗВЕЩЕНИЕ О МИССИИ ИЗВЕЩЕНИЕ О МИССИИ ИЗВЕЩЕНИЕ О МИССИИ
Уровень доступа RED Уровень доступа RED Уровень доступа RED Уровень доступа RED Уровень доступа RE

От: Центральное Управление Устранителей Проблем (ЦУУП) Сектора DMM
Кому: glbglibgrsst@red.qqq.armf, bob@red.otl.hpdmc, stan@red.ock,cpu, vitorio@red.ome.ps, marvin@red.oom.ps, deop@red.lcg.hpdmc
Тема: Миссия крайней важности!!!
Код миссии: GZCH-1756-CCJP-6823-PQME-2524-MMOW-5502

Поздравления, Наладчик! Твой друг Компьютер выбрал тебя для важного и веселого задания, которое как
нельзя лучше подходит твоим навыкам, умениям и имеющемуся на данный момент в наличии опыту.
Ты обязан в течение получаса по получению данного уведомления появиться на Платформе Транстьюба
A8:C7:60:FF для перемещения в комнату для бриф**ПРОБЛЕМЫ С ПРИЕМОМ СИГНАЛА ПОЖАЛУЙСТА
ПОДОЖДИТЕ**опровождении эскорта к стандартному учреждению ПМС для экипировки. В случае, если
возникнут дополнительные услуги, которые нужно будет оказать Сервисным Группам после экипировки в
соответствующем учреждении ПМС, вы обязаны исполнить их в промежут**ПРОБЛЕМЫ С ПРИЕМОМ
СИГНАЛА ПОЖАЛУЙСТА ПОДОЖДИТЕ**артное время для завершения данной миссии данного типа:
05 часов 12 минут с момента доставки данного уведомления. По завершению миссии, проследуйте до
Платформы ТрансТьюба B1:22:FF:C2, с которой вас доставят в комнату для дебрифинга – там вы предоставите
оценочный отчет по успешности вашей миссии.

Уровень доступа RED Уровень доступа RED Уровень доступа RED Уровень доступа RED Уровень доступа RE
ИЗВЕЩЕНИЕ О МИССИИ ИЗВЕЩЕНИЕ О МИССИИ ИЗВЕЩЕНИЕ О МИССИИ ИЗВЕЩЕНИЕ О МИССИИ

Комитет по Энергоснабжению (КЭС)


Инициативная Группа «Безопасные Атомы»

Примеры фирм: Rad-I-CAL Living, Rad- Vantage, Inner Glow
Источники дохода: Контракты от КЭС, основанные на результатах измерения уровня снижения жалоб.

Ключевым фактором для производства энергии α-Комплекса является постоянный поток поставок радиоактивных материалов. У КЭС есть ключевые цели и стандарты, установленные для постоянного обеспечения оптимальной безопасности, и они следуют здравоохранительным регуляциям во всех процедурах. Тем не менее, некоторые граждане все еще изъявляют определенную озабоченность, словно все уже готовы прислушаться к злобным СС-овским слухам и безосновательным сплетням об опасностях радиоактивных материалов. Соответственно, КЭС заключил контракты с фирмами данной группы для обучения народных масс Инициативе «Безопасные Атомы».

Маркетологи этой Инициативной Группы предоставляют сведения о позитивном имидже и свои персональные рекомендации касательно всеобщей полезной роли, которую радиация играет в жизнях всех граждан Комплекса. Посредством речевок, песен, футболок и игрушки «Счастливый Нейтрон», сотрудники Инициативной Группы повышают уровень знаний граждан в данном вопросе, отвечают на все вопросы касательно данной темы, борются с невежеством и делают все, что от них зависит, чтобы здоровая радиация вошла в жизнь каждого гражданина. Информационные буклеты и бесплатные образцы радиоактивных материалов по запросу.


Оценщики Радиуса Взрыва

Примеры фирм: Big Bang Brokers; Ground Zero Evaluations

Источники дохода: Оценка, замеры и таксация излишнего разряжения разрешенных взрывчатых веществ.

Беспечность – ближе всего к предательству и измене, так гласит народная мудрость; беспечный гражданин не думает, что он может уничтожить из-за своего невежества и глупости. КЭС предоставляет α-Комплексу широкий диапазон разновидностей батарей, энергетических блоков и миниатюрных атомных реакторов. Увы, все с более возрастающими темпами эти предметы уничтожаются конечными пользователями, которые заявляют, что причиной тому – сбои в работе этого энергетического оборудования.

Компьютер был недоволен КЭС за эту безрассудную трату ценных источников питания. Не будучи способным полностью перевести стрелки вины на других, КЭС вынужден был согласиться возмещать Компьютеру стоимость ущерба в пределах первого метра радиуса взрыва любого источника энергии, а все, что выходило за эти границы, обязан был возмещать конечный пользователь. Многочисленные лабораторные испытания КЭС показали, что ни один из их источников питания не производит воронку или кольцо взрыва радиусом больше, чем один метр, поэтому очевидно, что взрывы с радиусом больше метра – это саботаж, невежество и/или происки СС-овских изменников.

Оценщики Радиуса Взрыва тщательно исследуют и измеряют инциденты, включающие в себя взрывы, произошедшие по причине источников питания. Если радус взрыва превышает один метр, гражданин, вовлеченный в инцидент, обязан оплатить стоимость ремонта и восстановления поврежденной территории и затронутого взрывом оборудования. Стоимость такого штрафа разнится от ситуации; штраф взымается мгновенно – нужно количество вычитается из КТК гражданина, и определенная доля этой суммы идет на баланс Служебной Фирмы и специалиста, замерявшего радиус взрыва.


Обслуживание Реакторов

Примеры фирм: UraniFun PS, Nuclear Integrity
Источники дохода: Контракты с КЭС.

α-Комплекс получает бóльшую часть своей энергии благодаря своим ядерным реакторам – старым, низкопробным, находящимся в ужасном состоянии, источающих радиацию сквозь тысячи микроскопических трещин. Конечно же, есть и новые реакторы, разработанные по высочайшим стандартам АИРа, обладающие чудесными и непредсказуемыми инновационными модификациями и «навесками». Дирекция КЭС все же предпочитает полагаться на старую, но надежную и понятную рухлядь – по крайней мере, они знают, как и когда (примерно) те окончательно выйдут из строя, дезинтегрируются или взорвутся.

Техники по Обслуживанию Реакторов пользуются большим уважением, даже среди элитных представителей КЭС. Даже низкоуровневый RED оператор охладительного насоса или конопатчик перемычек постоянно подвергает себя риску и чрезмерным дозам радиации, имея в качестве защиты лишь свой костюм Фарадея и незыблемую веру в КЭС и Компьютер. Ментальные расстройства, отравление радиацией и мутации – все они процветают среди сотрудников Обслуживания Реакторов, но на освободившееся место всегда найдется замена, причем почти мгновенно – настолько популярна эта сфера деятельности среди граждан.


Канализационная Очистка

Примеры фирм: SuperSump, Septic Thanks!

Источники дохода: Контракты с КЭС.

Помимо обслуживания быстро выходящих из строя ядерных реакторов, КЭС также управляет глубокой инфраструктурой коммунальных систем всего α-Комплекса – дорожное движение и развязки, водоснабжение, вентиляция воздуха. А также они занимаются Канализационной Очисткой, и, понятное дело, данное подразделение КЭС находится в самом низу его инфраструктуры. Каждый день миллионы граждан сбрасывают непрекращающийся поток органических отходов, и все стекает в лабиринты канализации, располагающейся под самим Комплексом. Канализационным Чистильщикам выпадает сомнительная привилегия очищать эти лабиринты, за это их уважают еще меньше, чем работников продуктовых чанов (фабрик по производству синтетических продуктов питания).
INR граждане в Канализационной Очистке выполняют самую грязную работу во всех ее смыслах. RED и ORA граждане – наблюдают за качеством работы и тщательностью очистки. Более высокие уровни доступа не позволяют себе опуститься до уровней под Комплексом, исполненных грязи чудовищной вони; они предпочитают наслаждаться комфортом сверкающе-чистых кондиционируемых офисных помещений.

У сотрудников Канализационной Очистки есть, тем не менее, несколько преимуществ. Они становятся адептами в распознавании необычных органических запахов, а также без труда противостоят отвратительным ароматам и запахам, от которых у других слезятся глаза и спирает дыхание (а также начинаются приступы тошноты). К тому же, канализационные резервуары – великолепное место для того, чтобы избавиться от (кхм) нежелательных органических материалов. СВБ нанимает фирмы Криминальной Судмедэкспертизы, сотрудники которых занимаются поиском и анализом останков тысяч мертвых граждан, тела которых ежегодно находят в канализационной системе. И статус у сотрудников Криминальной Судмедэкспертизы – еще ниже, чем у Канализационной Очистки.

ВОСКРЕСЕНЬЕ, 3 ОКТЯБРЯ 1925 г.

Альберт
Фермерский рынок, окрестности Набережной Дэнверса

... Как всегда по воскресеньям после мессы, рынок был переполнен горожанами. Куда же еще отправиться в выходной день, как не сюда - помимо возможности прикупить чего-либо полезного, это было также тем местом, где горожане и жители окрестностей обменивались новостями, информацией, сплетнями, где они могли отведать чего-то по-домашнему вкусного и изысканного, где можно было повстречать кого-то старого и знакомого, где можно было приятно и незаметно убить бóльшую часть воскресенья.

Проталкиваясь сквозь людские толпы, отец Альберт все еще размышлял о такой необычной и - казалось бы - случайной встрече в его церкви (хотя что-то подсказывало ему, что уж чего не происходит в жизни доктора Кэнаван, так незапланированных или непредвиденных ею случайностей), но одновременно с этим не забывал и выискивать глазами те стройматериалы, которые ему были нужны, а также прислушиваться к тому, о чем говорят местные. Это всегда было полезно - как для собственной выгоды, чтобы понять, что и как происходит в городе и его предместьях, так и для блага прихожан - часто недосказанности или неполная информация, открываемая ему во время исповедей или частных наставнических бесед, могли бы не дать ему понять, что именно нужно обратившемуся члену паствы, но слухи, сплетни, факты, которыми дышал город в таких местах часто позволяли ему, не вдаваясь в неприятные для обеих сторон расспросы и уточнения, выбрать самую правильную стратегию ведения беседы с обратившимся за помощью.

Вот и сейчас его сознание автоматически регистрировало слышимое то там, то здесь:

"- Как так можно было поступить с бедняжкой?! Завести любовницу, да еще и открыто... И совесть где, и мораль? Какой пример он показывает молодому поколению? - Да, да, представьте: у них двое общих детей, совсем еще малютки, и они, что они поймут о семейных ценностях, если такое будет происходить в стенах их дома? - И как она? - Да как... Дело-то у них совместное, лавку мясную держат на общие деньги, выделенные им обеими семьями, и разойтись не смогут, не повредив бизнесу. Непонятно пока, как все будет дальше... - Ужас, просто кошмар!"

"- И передавали еще, что этот теплоход, как они, русские, его называют, будет ходить намного быстрее, чем наши корабли. Чем все корабли мира, поскольку двигаться будут на горючем топливе! - Хахаха, да они же свои же "теплоходы" и сожгут в первые минуты на воде. Глупости это! Море - оно для парусов и весел, а не для угля и дымных труб!"

"- Да, жалуется, что приятель ее, этот Марк Карпентер, попал в дурдом ни за что, что это его брат младший на него напраслину возвел, ради наследства, и вовсе Марк не... ну, вы знаете, не содомит... И что там его пичкают лекарствами и ставят на нем жуткие, нечеловеческие опыты. Я, конечно, не сторонница всякого такого, но ведь на дворе двадцать пятый год, вдумайтесь! Новая эра, новый подход к понятиям гуманности и человечности! - Ах, милая, ну что вы такое говорите? Что Святое Писание по этому поводу говорит? То, что поделом ему. Если же он несправедливо обвинен, то Господь не позволит ему страдать дольше, чем то положено, дабы закалить ему дух. Мужчина он, как-никак... Хотя да, вся эта семейка Карпентеров - сплошь змеи и скорпионы, готовые свою же плоть и кровь предать и выпотрошить ради денег. Богатство портит."

"- И не надейтесь, зима будет долгая и суровая, вот так вам и скажу. Вы видели, какой ливень был на Святого Матвея? Верный признак суровой зимы и поздней весны, это как пить дать!"

"- Съедены?! - Именно, дорогая, съедены. некоторым повезло больше, если так можно вообще сказать - он их просто истязал и изувечил. - И как его еще на свободе держат? - Не знаю, милая, не знаю. Такой изверг, который похищает наших милых котиков и собачек, ест их и истязает, явно носит семя Дьявола в своей душе; что ироничнее всего - он, оказывается, санитаром работает в Городской Больнице, представляете? Гнилая душа, требующая лечения, работает в учреждении, где лечат других умалишенных и тех, чьи души неспокойны. - И куда этот мир катится? Иногда кажется, что Конец Света неминуемо близко, вот что вам скажу! - И не говорите, сама о том же подумываю..."

"- Украли все, даже гигиенические принадлежности из ванной комнаты. - Да ну! - Именно. Что за человек такое сделает, мало того, что обобрать все дочиста в доме, усыпить бедного старика - говорят, он до сих пор в себя не пришел, - и украсть все, что было в доме. Только шпалеры и занавески оставили, и крупную мебель, да и то, всю изломали и покрошили, вандалы. Бедный мистер Рочестер!"

"- Сказала все в точку! Именно так, как и произошло! Она меня, будто книгу раскрытую читала!!! - Но как такое может быть?! - Да не знаю я! О том знал лишь я, да супруга моя, и никто более во всем белом свете, и супруга клянется, что ничего не говорила этой гадалке на сенсе... сеансе. - Да ну... Чертовщина какая-то! - А ты сам попробуй. Она за первое посещение ничего не берет, попробуй, сходи, проверь, увидишь - искреннюю правду тебе говорю: эта женщина обладает сверхъестественными силами, она - настоящий медем.. медим.. медиум, тьху ты. И выдумают же такие слова."

ВОСКРЕСЕНЬЕ, 3 ОКТЯБРЯ 1925 г.

Кристофер
Поместье Кэнаван, улица Вязов, Дэнверс

... За дверью оказалась молодая девушка - высокая брюнетка с огромными карими глазами, которые казались еще больше благодаря несуразным очкам в роговой оправе. На голове у девушки красовалась шляпка-клош, очевидно несочетавшаяся с пальто в цветовой гамме и стиле. Девушка зябко ежилась и куталась в видавшие виды пальтишко, отороченное лисицей, хотя наметанный взгляд детектива определил, что лисице было, вероятно, столько же, сколько и его бабушке Софии, если она еще жива в сей момент божьей милостью. На одной руке девушки висела небольшая кожаная сумочка, в другой она нервно сжимала свои перчатки, которые, видимо, сняла прежде, чем начать трезвонить в дверь Поместья.

Когда Крис открыл дверь, девушка от неожиданности слегка подалась назад, наступив на самый край верхней ступеньки крыльца, от чего потеряла равновесие и резко взмахнула руками, словно птица, которая никогда не летала, но тут ее внезапно заставили сделать это. Кристофер молниеносно выпрыгнул на крыльцо и схватил незнакомку за локти - она казалось такой легкой, почти невесомой, что - представилось молодому человеку - если он подует на нее, она унесется прочь, словно осенний лист, сорванный с дерева безжалостным осенним ветром. От прикосновения Кристофера к ее рукам девушка зарделась и быстро залепетала:

- Добрый день, сэр! Я по объявлению, точнее, по памфлету, который мне в полиции выдали, как вроде в помощь, поскольку сами помочь не могут... Тут указано: "Агентство приватных следствий К. Шина, Поместье Кэнаван, улица Вязов"... Мне соседи ваши указали на этот дом... Точнее, не сами соседи - они в церкви нынче, а дворецкий ихний... Я к мистеру К. Шину, если возможно... Могу я попросить вас доложить ему о том, что я пришла? У меня к нему дело, очень важное, безотлагательное, и - уж если полиция мне не смогла помочь - то, знаете, у меня нет других вариантов... Нет другого выбора. Мне очень нужна помощь кого-то сильного и умелого, сэр дворецкий!

ВОСКРЕСЕНЬЕ, 3 ОКТЯБРЯ 1925 г.

Альберт
Церковь Святого Патрика, улица Дубов, Дэнверс

... Аромат ладана настраивал на должный лад. Некоторые мелочи, несущественные стороннему человеку, для отца Альберта были крайне важны; правильно подобранный цвет казулы, белоснежно-чистая альба, алтарный покров, соответствующий текущему периоду литургического года, цветы у амвона и алтаря, заведомо заготовленная проповедь, соответствующая празднику или ситуации в городе, с обязательно проработанными эсхатологическими деталями - все это становится мощным оружием в руках праведного и умудренного опытом слуги Господнего. И отец Альберт всегда старался приложить все силы и возможности, чтобы такому стандарту соответствовать; не в чьих-то глазах, нет. Делал это он для себя и для своего Господа, служению которому он посвятил остаток своей жизни, сколько бы провидение Всевышнего ему ни уготовало бы.

Литургия прошла, как всегда, гладко и с воодушевлением. Не подвел ни органист, ни дьякон, ни паства - с затаенным дыханием прихожане слушали проповедь отца Альберта, которую тот возвещал с украшенного хризантемами и розами амвона. Для этого воскресенья Альберт подготовил речь о важности самопожертвования и сложности понимания заповеди о непротивлении злу - использовав для этого две цитаты из Евангелий: "Если пшеничное зерно, падши на землю, не умрёт, то останется одно, а если умрёт, то принесёт много плода", от Иоанна, и "Кто хочет жизнь свою сберечь, тот потеряет её;, а кто отдаст жизнь свою ради добра, тот сохранит её" от Матвея.

"... Подводя итог всему вышесказанному, можно сделать вывод о том, что бездействие и не применение мер, связанных с защитой человека, подвергающегося нападению, является невыполнение заповеди о любви к ближнему. “Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих”, как сказано было апостолом Иоанном в его Евангелии. Не предотвращение зла, а преступное попустительство злодею совершать беспрепятственное зло, есть соучастие в совершении этого зла тем, что своим бездействием человек создал благоприятные условия для выполнения зла. Такой поступок является нарушением заповеди о том, что нужно побеждать зло добром.

Таким образом применение насилия против злодея с целью недопущения совершения зла (при условии того, что ничем иным как кроме насилия в адрес злодея нельзя предотвратить зло) не только не является нарушением заповеди о непротивлении злому, но и составляет необходимое условие для осуществления заповедей о любви к ближнему и о победе зла добром. Аминь!"

Какие-то мгновения по окончанию речи святого отца в помещении церкви Святого Патрика - небольшой по меркам большого города, но вполне достаточной, чтобы вместить минимум две-три сотни прихожан в крупный праздник - воцарилась гробовая тишина. И в следующий миг она разбилась на мириады осколков гулом голосов одновременно заговоривших - "Аминь!", "Истинные слова, отец Альберт!", "Да славится милосердие Господне!" - такими словами и высказываниями, угодными Богу и услада для ушей Альберта Бисанта, наполнились стены Дома Господня.

Довольные чудесной службой и запоминающейся проповедью прихожане, по традиции, перед тем, как уйти, подходили к отцу Альберту, чтобы выразить почтение приходскому священнику и перекинуться с тем парой-тройкой фраз, как правило, ничего не значащих. В череде выходящих из церкви горожан Альберт внезапно заметил новое лицо - невысокую женщину средних лет, с умным, проницательным лицом, и с печатью жизненного опыта, очевидно, далекого от того, чтобы назвать его приятным и легким. "Доктор... доктор Мёртелл Кэнаван, новая хозяйка поместья покойного доктора Элмера Саутарда, а также временно занимающая его пост", вспомнил святой отец - в прошлое воскресенье она также посетила мессу, но подходить к священнику при выходе не стала. Местные кумушки - миссис Махони и миссис Фьямма - с их удовольствием и без его желания донесли до сведения приходского священника имя "этой странной особы, большой шишки в медицине, забывшей о своей Богом дарованной священной миссии - рожать детей и делать своего мужа счастливым и отдавшейся полностью науке, прости Господи". Когда доктор Кэнаван поравнялась с отцом Альбертом, она приветственно кивнула ему, и, взяв его ладонь в свою - ее руки на удивлении были холодными и гладкими, словно змеиная кожа - произнесла тихим приятным голосом:

- Святой отец, благодарю вас за искреннюю и такую значимую проповедь... Давно я не слышала истинного философа и богослова, не являющегося ханжой. Позвольте представиться: меня зовут Мёртелл Мэй Кэнаван, я недавно прибыла в Дэнверс, чтобы вступить во владение оставленному мне по завещанию имением доктора Элмера Саутарда, вашего искреннего поклонника, насколько я слышала это от него...

... Кента, сглотнув от волнения, несколько раз моргнул, словно не в силах поверить, что... что на этот раз у него есть шанс. Шанс не быть осмеянным, униженным, неоцененным, но - возможность проявить себя, показать, на что он способен, и - да будет на то воля судьбы - наконец сделать первый шаг к осуществлению своей мечты: частная практика, опыт, признание. Статус.

- Да, капитан Питер... сэр... капитан МакМиллан. Я только за своей сумкой с... кхм... инструментами, - ответил в конце концов парень, и стремглав бросился в свою лавку.

Спустя несколько минут он появился вновь, уже с небольшой практичной кожаной сумкой, которую можно было нести и в руке, и перебросить за больший ремень - через плечо.

- Показывайте, где пациент, капитан. Я постараюсь сделать все возможное, чтобы помочь ему!

... Проклятые умертвия, казалось бы, издевались над нашими героями самим фактом своего существования и присутствия здесь и сейчас - именно тогда, когда группа избранников наконец-то достигла Гробницы Вечного Пламени и от самого пламени, собственно, была в - как им казалось - всего шаге. Скелеты были слишком... скелеты - кости, которые, как ни режь-пронзай, разрушить или даже просто повредить было крайне сложно.

Решив видоизменить способ использования своего оружия, Эвиндаль и Рейджи последовали примеру Саввы, который уже какое-то время атаковал оживших монстров не наконечником своего копья, но его древком, и это приносило очевидные - и благоприятные - последствия для наших героев; вот еще один взмах смертоносным оружием, и Савва отправил к своим товаркам еще одну неупокоенную душу. Скелет, стоявший прямо перед хоббитом, с громким тарахтением костей осыпался на каменный пол каменного зала.

От взмаха меча Эвиндаля - эльф постарался приложить максимум аккуратности, чтобы лезвие ударило скелета не своим режущим краем, а именно всей своей поверхностью - еще одна тварь отправилась в иной мир или куда еще; магу это было неважно; важно было то, что одним не-живым противником у него и его соратников стало меньше. Точно также поступил и маленький паладин - звонкий плач металла, со всей силы обрушившийся на череп еще одно скелета, и с умертвием было покончено.

Оставшийся сам по себе последний скелет попытался было атаковать Савву - ближайшего к нему противника, к тому же выглядевшего наиболее сильным, но... Что-то произошло. Что именно - нашим героям сложно было сказать; Эвиндаль, Савва и Рейджи почувствовали, словно мимо них - и через них - прошла прохладная волна чего-то чистого, светлого, такого-что-должно-быть; легкое ощущение эйфории, приподнятого настроения, жизни... нет, Жизни - прошло сквозь наших героев, и это было необычно, но вместе с тем и прекрасно. Такое чувство, что кто-то напомнил им, что они здесь не одни, что кто-то присматривает за ними, что все будет в порядке, и ч то их миссия обречена на неминуемый успех. Даже Хемминг, лежавший без сознания рядом с Рейджи, внезапно утратил свой облик того, кто стоит на пороге смерти, и - все еще оставаясь вне границ сознания - почему-то начал улыбаться.

Так вот, противоположную реакцию вызвала эта необычная волна в единственном уцелевшем скелете - тот явно пошатнулся и вот (совсем на мгновение - было ли это на самом деле? Увы, не было времени судить достоверно) словно все его кости на миг отсоединились друг от друга, но почти сразу же вернулись в прежнее состояние. Скелет устоял, но подобное происшествие не позволило ему завершить атаку, которую тварь нацелила на Савву. Одна-единственная когтистая рука скелета прочертила серую дугу очень далеко от воина, не причинив тому ни малейшего вреда.

1925-ый год, ноябрь месяц
Год Синего Быка по китайскому календарю

«Фронтальную лоботомию изобретут только в 1935-ом?! Ну что ж, придется все делать по-старинке, вскрывая череп бодрствующему пациенту... Что, и электрошок появится не раньше, чем в 1938-ом?! Эх, скажите «до свидания!» своей печени, и «здравствуй!» - медикаментозно индуцированным судорогам».

1. Бенито Муссолини провозглашает свою диктатуру в Италии. В США принимает присягу Джон Калвин Кулидж (младший), 30-ый по счету президент. Впервые церемония инаугурации транслировалась по радио.

2. Смерть Сунь Ятсена (первого президента Китая и лидера Гоминьдана), Михаила Фрунзе, Григория Котовского (большевистские деятели, соратники Ленина) и Макса Линдера (легендарного актера черно-белого кино).

3. Создано новое государство – Албания; Северная Корея окончательно становится коммунистическим государством. Столица Норвегии переименована из Христиании в Осло.

4. В этом месяце СССР обещает спустить на воду первый в мире теплоход.

5. Нобелевская премия вручена Бернарду Шоу (за неоценимый вклад в мировую литературу и своего «Пигмалиона»), а также Джеймсу Франку и Густаву Людвигу Герцу (физики, открывшие соударение электрона с атомом).

6. В Никарагуа началась гражданская война.

7. Изобретено механическое телевидение.

8. Сами же двадцатые на момент начала модуля – время электричества, дирижаблей, черно-белого немого кино и мультипликации, джаза, автомобилей, инсулина, телефонов и радио, открытия гробницы Тутанхамона, обретения Египтом независимости от Британской Короны, экономического подъема в Северной Америке, ар-деко, фокстрота, вальса и чарльстона, постройки Панамского канала и урбанизации, косметики, фетровых шляп и шляпок-клош, получения женщинами избирательно права в США, повышения толерантности к национальным и сексуальным меньшинствам, время Хемингуэя и Луи Армстронга, принятия Штатами закона об иммиграции и сухого закона, экспрессионизма и сюрреализма, а также Гарлемского ренессанса и «Любовника леди Чаттерлей».

9. Еще - мотоциклы, телеграммы, исследования структуры атома, через суд был оштрафован один американский учитель, "преподававший своим ученикам эволюцию", экспрессионизм и сюрреализм.

... Вот и цель их путешествия. Внутри Гробница Вечного Пламени выглядела совсем не так, как ее описывали городские сказания и баллады – она была самым настоящим старым зловещим темным склепом, с ковром паутины и лишайником, покрывавшим стены, с затхлым запахом и тревожным ощущением, не покидавшим переступивших порог гробницы ни на мгновение.

Когда Савва и следовавшие за ним путники прошли внутрь первого зала, света факела стало достаточно, чтобы оглядеться вокруг. Задняя – южная – стена зала представляла собой величественный горельеф, на котором был изображен Экат Кассен в полных рыцарских доспехах, его ладони сжимают эфес огромного двуручного меча. У ног рыцаря – тело поверженного врага, а некогда друга, Асара Вергаса, повсюду – сраженные доблестным защитником невинных бандиты и разбойники в масках. На заднем плане виднеются сонмы благодарных горожан, прославляющих Эката восторженными лицами и поднятыми в благословляющем жесте руками.

Четыре колонны удерживали массивный каменный потолок, темной громадой нависавший над нашими героями в пятнадцати футах над ними. Вдоль обеих стен – восточной и западной – тянулись высокие, в пять футов, платформы, на которых можно было взобраться по каменным ступеням; каждая платформа заканчивалась каменной массивной дверью.

Когда все избранники оказались внутри помещения, они явственно услышали звук, который можно было определить как помесь плача, всхлипываний и безумного завывания, доносящийся откуда-то слева, вероятно, из-за восточной двери. Но не он был самым тревожным и пугающим в этой зале: то, что путники сначала приняли за три кучи или тела, телами и оказались. Два сильно поврежденных сильными ударами, с запекшимися ранами, человеческих тела, и сваленные в кучу дорожные сумки. Подойдя на шаг ближе, Савва распознал в бедолагах Варка и Герола – помощниках и близких друзьях мэра их города; как внезапно вспомнилось молодому стражнику, их он как раз и не видел на церемонии, отправившей наших героев сюда, в эту Гробницу.

Повсюду по залу были разбросаны человеческие кости и черепа; даже неопытный взгляд показывал, что они были очень старыми, если не древними. Там и сям поблескивали ошметки кожаных доспехов и искореженных временем и ржавчиной сабель.

За наружной дверью гробницы уже полностью воцарилась темнота начавшейся ночи, и теперь единственными источниками света были негаснущий факел и волшебный жезл, которые держали в своих руках Хем и Руфус, а единственными шумами, нарушавшими тишину гробницы – странные всхлипывания и вопли из ее глубин и дыхание наших героев, замерших в нерешительности: что же делать дальше...

... Земля, венгерская земля... "Фёльд, мóдьорфёльд"... Прошептав эти слова на родном языке, которым Имре не пользовался уже несколько лет, с тех самых пор, как отправился в Крестовый поход, приписанный к войску Андраша, государя земли венгерской. Было это, казалось, вечность назад, хотя с точки зрения стандартов летоисчисления прошло всего два года. И вот он вновь здесь, вот он вновь на родине. Все кажется знакомым, но все ощущается неуютным - пронизывающий не просто до костей, но до самоя души холод, постоянно свинцово-облачное небо, неприветливость и угрюмость как пейзажа, так и наполнявших его людей. "Что ж, ничто не изменилось. Изменилось все", - подумалось Имре при первых за два года шагах по родной земле...

Спустя несколько тяжелых недель они достигли Капошвара... "Замок врат", так переводилось название этого селения с венгерского. Сам Капошвар Имре не знал и никогда не посещал прежде, но не раз видел это название на картах своей страны, корпя в бытности своей семинаристом над старинными фолиантами по истории, религии и истории религии. Отсюда осталось не так уж и много до родного Мэдьера. Каких-то миль сто шестьдесят, или чуть более... С одной стороны - расстояние не такое и большое по сравнению с тем, сколько уже исходил и преодолел Имре в своей жизни в общем и за истекший месяц в частности; с другой же стороны, расстояние это - все равно что до Иерусалима: без денег, провизии и полноценного отдыха ни ему, ни его сотоварищам не пройти и двадцати миль. Едва переставляя озябшие и распухшие от постоянной сырости ноги, молодой священник спрятал свой нательный крест поглубже - за три недели путешествий по родным краям Имре заметил, как неодобрительно настроены его земляки по отношению к слугам Господним. "Не искушай слабых духом, когда на краю бездны они, но наставляй их словом верным и сердцем открытым", - так было сказано в Катехизисе, и молодой священник решил последовать совету мудрых отцов Церкви, не просто так оставивших назидание своим преемникам.

Войдя в таверну, Имре вмиг ощутил все то, чего так недоставало его телу, и это полностью испортило настроение молодому священнику. Запах еды - наверняка такой вкусной, такой горячей и сытной - заставил желудок Имре подать голос и напомнить своему хозяину о своем существовании, протестуя против сухого холодного пайка, которым его кормили единожды каждый день, кроме сред и пятниц, когда Имре постился, позволяя себе лишь воду. Разум молодого священника вполне свыкся с таким режимом, но вот желудок нет-нет, да и напоминал о том, что не для того, как ему казалось, он был создан. Имре нахмурился: вновь искушения плоти, никогда не прекращается эта внутренняя война между плотским и духовным; никогда не прекращается его стезя испытаний, устланная терниями и углями, и никогда не должен позволять он превозносить плотские потребности свои пред духовными. "Блажен человек, который переносит искушение, потому что, быв испытан, он получит венец жизни, который обещал Господь любящим Его", напомнил себе шепотом Имре слова из Послания апостола Иакова, и - услышав вопрос старика, который был, судя по всему, хозяином этого оплота испытаний для Имре, но и источника для утешения его собратьям, добрым христианам, священник вздохнул, и заговорил:

- Apa, nincs pénzünk még... Messziről jövünk, csak étel is fedélnek szükség van... Igazi keresztény vagy de, apa, minket ne elutasítsad, nagyon kérlek!* - хриплым голосом ответил старику на его родном языке Имре. После перешел на немецкий с тем, чтобы и его сотоварищи понимали, о чем идет речь: - Я из здешних, из Мэдьера я, это рядом с Форкош-эрдьо, Вольчим лесом, что к северу от Пешта... И приютил бы соратников своих в своем доме, да до дому еще дни, если не недели пути. Ведь помнишь ты заповедь Христову, что в Евангелии от Матфея упомянута? "Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отворачивайся", - так говорил Господь наш, Иисус Христос, и еще говорил Он: "И воздастся каждому по делам его". И еще слова Его: "Что до избранных, делавших добро, придут они ко мне и не узрят огня, пожирающего смерть". Не за себя прошу, добрый человек, но за сотоварищей моих, ибо преисполняется сердце мое скорбью и болью за несправедливо терпящих лишения достойных христиан...

Цитируя Святое Письмо, Имре почувствовал, как былая уверенность в себе мягкой поступью вновь возвращается к нему; ничто так не исцеляет изнеможенные холодными осенними ветрами разум и чувство самодостоинства, как возвращение в свою стихию, к делу, которое считаешь и ощущаешь своим призванием и предназначением. Раз уж возвращение на родную землю не смогло встретить более приветливо и даровать комфортные ощущения, сродни "все, я дома, теперь все будет хорошо". Голос молодого священника утратил свою хриплость, приобретенную благодаря смене климата с иступляющее жаркого и сухого на убийственно холодный и промозглый; теперь он звучал звонко и уверенно, хотя глаза бесстыдно предавали Имре - в них читалась вселенская усталость, нечеловеческий голод и безапелляционное разочарование низменностью человеческой натуры. Хотя... При словах "терпящих лишения" в черных, как смоль, глазах Имре проскользнула искра радости и удовлетворения сложившимся ходом вещей - или показалось так в неверном танцующем свете?..

... Увы, не сегодня суждено было стать прославленным героем, грозой орков, полурослику Рейджи. Во всяком случае, не с первой стрелы. Эта предательница пролетела слишком влево от стоявшего на поваленном дереве орка, и скрылась из виду в переплетении кустов боярышника и вольчей ягоды, ютившихся у обочины дороги...


... Орков Савва видел впервые в жизни. Вероятно, как и прочие его сопартийцы, но факт оставался фактом - в реальности одни из главных противников в застольных историях и байках с пограничных земель, которые любили травить между собой бывалые городские стражники (а Савва не то, чтобы подслушивал, но не затыкать же уши, право-дело!), выглядели куда более устрашающе. Вероятно, самой пугающей их чертой было близкое сходство с людьми - смотришь, вот, вроде бы свои, наши, ан-нет, и кожа странного цвета, что у речной жабы, и клыки, как у дикого вепря, и поведение - ну уж ни в какие ворота. "Они нас манекенами тренировочными воспринимают, что ль?!" - подумалось вдруг Савве в ответ на услышанные реплики преградивших путь окров. Отчего-то это было очень обидно, ведь еще совсем недавно Савва сам был зеленым юнцом ("Зеленым? Тьху ты, теперь нужно будет поосторожнее с этим прилагательным", - еще одна мысль проскользнула в голове у молодого воителя) и беззастенчиво лупил что есть силы по тренировочным манекенам на заднем дворике караулки. Нет, он не позволит, чтобы его утыкали копьями, словно подушечку для булавок. Он им еще покажет!

И он им еще показал. Савва покрепче перехватил обеими руками боевое копье и помчался прямо навстречу выкрикивавшим всякое рычащее непотребство противникам. Скорость, которую в своем рывке набрал воин, была фатальной для одного из зеленокожих; копье Саввы проткнуло того насквозь, вырвав с собою целый фонтан кровавых брызг из спины орка. Один из стоявших уже совсем рядом противников попытался было воспользоваться преимуществом близкого расстояния и метнул в Савву одно из своих копьиц, но дрогнула орочья рука, сраженная увиденной расправой со своим сотоварищем, и метательное копье просвистело хоть и совсем рядом с головой Саввы, но улетело прочь в глубь леса, не причинив ни малейшего вреда отважному (как он уже себя мнил) герою...

... Следуя на несколько шагов позади Саввы, молодой эльф осторожно, но уверенно приближался к извечным врагам своего народа, будучи настороже и вовсеоружии, насколько можно было считать оружием чародейское искусство Эвиндаля. Чем ближе подходил к оркам молодой маг, тем отчетливее становилось ощущение, что в воздухе запахло не то, чтобы жаренным... Скорее, тлеющим. Ощущения, очень схожие с тем, что сейчас обонял Эвиндаль, молнией вспыхнули на небосводе его сознания; это значит, что верный товарищ эльфа, ворон Эдгар учуял то же самое: как бы ни абсурдно звучал вывод, но... Совсем где-то рядом кто-то курил трубку. Запах этого табака был до боли известен Эвиндалю, ведь его (уже бывший) наставник и учитель Холгаст никогда не расставался со своей (как он ее называл) "глиняной девочкой" - старой почерневшей от времени курительной трубкой, которую старик постоянно набивал смесью из табака и лекарственных трав ("Чтобы нейтрализовать вредный эффект на легкие", - с умным видом комментировал свои действия Холгаст). Именно нотки этого аромата сейчас четко уловил в окружающем воздухе Эвиндаль.

Решив обдумать, что бы это значило, несколько погодя, молодой маг решил не откладывать то, зачем двинулся вперед, в долгий ящик ("А то в долгие деревянные ящики могут уложить всех нас", - проскользнула неуместная мысль), и при первой возможности, которая наступила очень скоро, атаковал ближайшего к нему орка силой извечного хлада, которую он призвал из-между реальностей этого мироздания. Приятная прохлада на пальцах у Эвиндаля обратилась в жгучий убийственный холод на теле орка, что стоял на стволе дерева - зеленокожий громко закричал и зашатался, но, тем не менее, стойко перенес боль и удержался на стволе. Другой орк, из тех, что были по другую сторону поваленного дерева, при виде произошедшего - а также учуяв запах ненавистных остроухих эльфов, издал громкий утробный полурык-полукрик и метнул свое копье в Эвиндаля. Увы, а точнее, хвала богам, сегодня удача была не на стороне орков. Копье мягко упало у ног Эвиндаля, словно в насмешку над неудачливым зеленокожим разбойником...


... Руфус тем временем благополучно укрылся за ближним раскидистым дубом, и теперь наблюдал за всем происходящим, словно зритель бродячего театра, который каждую Осеннюю Ярмарку приезжал веселить честной народ Кассена...


... Хемминг благополучно подобрался поближе к своим противникам, по дороге без труда увильнув от метательного копья, брошенного в него одним из стоявших за стволом орков...


... Эдгар поднялся в воздух как можно выше, чтобы оценить окрестности с высоты его, птичьего, полета. С высоты восьмидесяти футов Все проглядывалось, как на раскрытой... на раскрытом крыле, и Эдгар без труда увидел, что четверо... ага, уже трое орков, преграждавших путь нашим героям, были единственным препятствием из тех, что ворону удалось рассмотреть. И поваленное дерево.

Во время того, как он поднимался выше, в определенный момент ворон уловил странный, но очень знакомый запах - так пах дым, который выпускал учитель Эвиндаля, старый городской волшебник Холгаст, да и сам Холгаст, благодаря тому, что курил эту трубку от рассвета до заката (а иногда и после, корпея над древними фолиантами в своей башне), пропах этим едким ароматом табака и каких-то сильно пахнущих полевых трав не меньше своей трубки...

... Так прошли два часа путешествия - должно сознаться, довольно скучных два часа путешествия. Пусть дождь и прекратился, но солнце так и не подало ни единого намека о своем существовании. Пейзаж, по началу воодушевлявший своей такой осенней меланхолией и неповторимой красотой, спустя очень непродолжительное время начал утомлять своим однообразием; лужи утомляли своей скользкостью, опавшие листья - прилипчивостью, веточки под ногами - неуместным и подчас раздражающим треском, а влажный холодный воздух - своей неуютностью.

За очередным поворотом дороги наши герои вышли на довольно прямой отрезок - протяженностью минимум в шестьдесят-семдесят футов; остальная часть дороги, увы, была недоступна для обозрения - на расстоянии в сорок футов от честной компании поперек пути лежал сваленный ствол дерева, преграждавший и путь, и большую часть обозрения. Более же всего мешали увидеть то, что было позади упавшего дерева четверо людей... человекоподобных... четверо существ, сразу бросавшихся в глаза своим необычным (как для наших бравых жителей Кассена) зеленоватым оттенком кожи, мускулистой фактурой и желтоватыми острыми клыками, выпиравшими из нижней челюсти и заходившими высоко за верхнюю губу. Орки, как пить дать - тут уж обитатели пограничного королевства Нирмантас однозначно не могли ошибиться.

Судя по всему, четверо орков явно знали о том, что кто-то должен вскоре пройти по этой дороге, поскольку были во всеоружии, настороженно вглядываясь в изгиб дороги, который только что прошла наша партия. Завидев пятерку путешественников, клыкастые начали ухмыляться, кто-то из них даже победно заулюлюкал, и перехватили покрепче метательные копья, которых у них, судя по всему, было множество не только в руках, но и в глубоких колчанах, притороченных к поясам.

- Мясо, вот и мясо, ребяты, как и нам и нужно! Вот и славненько, вот и сыгранем, а чего ж нет?! Чур, кто меньше человеков убьет - тому и по лбу от каждого! - рыкнул один из орков, стоявший на стволе обрушенного дерева...

4 день месяца Нет
4708 год от Основания Абсалома

... Не успели еще отшуметь улицы города после яркой, броской, перенасыщенной жизнью, цветами, запахами, вкусами, улыбками и событиями Осенней Ярмарки, как их заполонил шум иного рода. Шумело дыхание северных ветров, четко и без задержек приносящих ровно в срок настоящую осень, с ее безудержным листопадом, изморозью на окнах по утрам и сизым туманом по вечерам. Еще не все корабли закупщиков покинули городской причал, еще не все повозки торговых караванов, поскрипывая, проехали сквозь городские ворота, а вот уже матушка-природа напоминала всем однозначно и без обиняков, что теплым временам подошел конец, и наступила пора испытаний холодом, сумерками и скукой. Скукой идущих нескончаемой и безликой чередой зимних дней, в которые главное - дожить до следующего, чтобы вновь вздохнуть и, мечтая о весне и тепле, продолжать влачить свое сирое существование. Все вокруг становилось сирым и невзрачным - и небеса над головой, и туманные очертания Клыколесья за городской стеной, и свинцовые воды Турондели, у берегов покрывавшейся плотным слоем сизого льда, но сохранявшей, тем не менее, свободу дышать ближе к середине русла. Сирыми и невзрачными становились лица охотников, дровосеков и крестьян, составлявших бóльшую часть городского населения. И так - год за годом, зима за зимой, в нескончаемом круговороте времен...

Наверное, поэтому Осенняя Ярмарка всегда была самым запоминающимся событием года. За исключением, разве что, Ритуала Вечного Огня - но его не проводили уже четыре года кряду, посему жителям Кассена не оставалось ничего иного, как взять от Ярмарки всего, и по максимуму - впечатлений, сплетен, новостей, заготовок, покупок, звонко-золотой прибыли, вкусностей, которые предлагали наперебой местные стряпухи, яркостей, которыми пытались сразить провинциалов "пришлые" купцы из пусть не столь далеких, но вполне экзотических - как для Кассена - городов и стран, необычностей, которыми развлекали местных зевак за звонкую монету искусные трюкачи, барды и менестрели. И тут, и здесь - люди, лица, улыбки, нарядная (или считаемая таковой хозяевами) одежда, монеты Нирмантаса, Последней Твердыни, Молтуна, черное и железное дерево, помеченные позолоченным клеймом Гильдии Дровосеков - признак ценных пород древесины, цельные шкурки и отрезки соболиного, куньего, лисьего мехов, шкуры и даже рога оленей, целующиеся парочки в закоулках, яркий шатер гадалки, ширма, из-за которой показывают кукольное представление, аромат лучшего верескового меда, который разливают и в кружки, и продают бочками, азарт играющих в кости или карты охранников каравана, заметно проигрывающих местным стражникам (у тех - бесконечные однообразные зимы для того, чтобы отточить свое мастерство, а что у этих, с мягкими, привыкшими к умеренному климату южных земель телами и мерзлявыми костьми? Эээх...)... С первыми лучами рассвета и до последних отблесков заката, а часто - и много позже, каждый горожанин считал своим долгом испытать это на собственной шкуре, накопить историй, которыми можно было бы похваляться долгими зимними вечерами, накопить впечатлений, которыми можно было бы смаковать, как изысканнейшим леденцом с розовым маслом из Размирана, накопить денег, за которые можно было бы безбедно просуществовать до весны...

Увы, все хорошее когда-нибудь, да заканчивается. Подошла к концу и Осенняя Ярмарка, оставив после себя уйму мусора, едва уловимые ароматы изысканных яств и пряностей, и все еще теплящиеся улыбки на лицах обитателей Кассена, как город потрясла новость. Даже не так - Новость. Новость состояла в том, что всеми уважаемый Мэр Упталь, долго совещавшийся в Городской Ратуше со старейшинами города и самыми уважаемыми членами его гильдий и сообществ, в сем году, 4535-ом со дня Основания Абсалома, решил вернуться к древней традиции - по окончанию Осенней Ярмарки проводить Ритуал Вечного Огня, посвященный славным событиям и героям, сопровождавшим первые годы основания и развития города, тогда называвшегося "Твердыней Кассена".

Почти сто семдесят четыре года тому назад был такой рыцарь, именовали которого Экат Кассен. Вместе с двумя другими искателями судьбы, приключений и чудес, он некогда совершил немало подвигов и славных свершений, и накопил немало богатств. В 4522 году О.А. (от Основания Абсалома) он основал небольшое поселение, которое и назвал Твердыня Кассена - главной его целью было почить на заслуженных лаврах после множества лет скитаний, невзгод и смертельных опасностей. Очень быстро городок разросся до нынешних размеров, ведь местные фермеры, охотники и лесорубы предпочли перебраться поближе к тому, кто мог их защитить в всегда неспокойные времена приграничных земель.

И были они правы в своем решении. Ибо спустя несколько лет в окрестностях города начали все чаще и чаще бесчинствовать разбойники и мародеры, грабившие путников, убивавшие лесорубов и крестьян, сжигавшие их дома и уничтожавшие их нехитрое имущество. Когда Экат Кассен собрал отряд воспитанных им же бойцов и отправился искать логово разбойников, к горю своему и боли сердечной он обнаружил, что их предводителем был ни кто иной, как сам Асáр Вéргас, один из двух легендарных лучших друзей и компаньонов Эката. После их последнего похода Асар посчитал, что Экат несправедливо и нечестно распределил найденные богатства, и сейчас пришел Клыколесье, чтобы отобрать то, что, как он считал, по праву принадлежало ему. Разбойники были побеждены, а Асар пал в поединке между некогда друзьями и собратьями, теперь же - врагами. Но и Экат Кассен был смертельно ранен и скончался через пару дней после битвы; его вместе с Асаром (по предсмертному пожеланию самого Эката) похоронили вместе, а в гробнице возожгли Вечное Пламя. И на дворе был 4535 год О.А.

Сначала лишь достойнейшие из горожан - мэр и старейшины - каждый год, по окончанию Осенней Ярмарки, отправлялись в Гробницу Вечного Пламени, дабы принести с собой частичку его. По их возвращению в город, который со временем стали называть просто "Кассен", от частички Вечного Огня возжигалось Зимнее Пламя - большой костер на главной площади перед Городской Ратушей, и начинались шумные гуляния, главным смыслом которых было - почтить память легендарного основателя и защитника, огнем и светом отогнать все горести и печали от города, чтобы пережить зиму целыми, сытыми и сохранными.

С ходом времени акценты сместились, и празднование теперь символизировало Зимнее Пламя, что в каминах - символ тепла и уюта каждого из домов каждой из семей, надежду на благополучное зимовье и на теплую, плодородную весну. А поход в Гробницу сделали символическим ритуалом посвящения в полноценные совершеннолетние горожане - самых достойных юношей и дев города отправляли в двухдневный путь до Гробницы, дабы принесли они частичку Вечного Пламени и доказали, что являются достойными сынами и дщерями Кассена, не страшащимися Клыколесья и его опасностей, презирающих лютые ветра и осенне-зимние невзгоды.

Правда, с последующим круговоротом времен, этот ритуал превратился скорее в последнее в году перед затяжными морозами развлечение, а после и вовсе стал соблюдаться раз через раз.

Не мудрено, что, услышав Новость, все горожане замерли в сладком предвкушении Развлечения...