В утренней дымке впереди проступили очертания города. Леви сперва не поверил глазам – столько раз на рассвете он надеялся увидеть Гримфолд, что давно потерял счет растворившимся дням. Север оказался не самым приятным местом – казалось, он сплошь состоял из бескрайних вечнозеленых лесов, миль безжизненных каменистых равнин, и одиноко петлявшей в бесконечность дороги.
Несколько недель превратились в унылую вечность. С той ночи истории с хижиной Сания ни разу не сбивалась с пути и исправно вела их небольшую группу к намеченной цели. Три ночи из четырех приходилось ночевать в чистом поле, а когда охотники все же добирались до очередного городка или крошечной деревушки, в тех не оказывалось даже захудалого постоялого двора, что уж говорить о добротном трактире.
Произошло страшное – Леви почти забыл вкус добротного алкоголя. Его собственные запасы спиртного давно иссякли, а местным самогоном не хотелось даже полоскать флягу. В самые темные часы Леви мысленно возвращался к единственному приятному вечеру, что случился теперь уже полторы недели назад. В тот вечер они добрались до Кеттерхола, по местным меркам почти индустриального центра, и на протяжении целого вечера Леви наслаждался неиссякаемым потоком терпимого пива, теплом и многозначительными улыбками падкой на флирт смазливенькой официантки. С тех пор – темнота, холод, настороженные взгляды местных затворников, лесные дебри, заснеженные поля, и эта треклятая петляющая дорога.
Погода ухудшилась. Ночные заморозки больше не были шуткой – Леви не сомневался, что длительное путешествие в подобных условиях вполне было способно убить обычного человека. Сания никогда не жаловалась – ехала впереди, прилежно сверяясь с картой на каждой новой развилке. Она, кажется, даже получала от путешествия странное удовольствие – все дальше на север, в слабозаселенные неизвестные земли. Что может быть более притягательным для энтузиазма исследователя?
Для Леви более притягательным могло быть буквально что угодно другое. Для него дорога стала воплощением дискомфорта, уныния и нарастающих тревожных ассоциаций из прошлого. Время от времени в голове с завидным постоянством всплывала мысль, что с каждым днем они все ближе подбираются к линии фронта. К его прошлому, крайняя граница видимости которого пролегала аккурат по этой залитой огнем и заваленной телами в мундирах полосе приграничья.
И вот, наконец-то, долгожданный Гримфолд. В прошлом крупный торговый узел одной из ключевых торговых артерий Объединенного Королевства, он предстал перед всадниками бледной и почти неузнаваемой тенью былого. Небольшой город стыдливо жался к холодному морю вдоль безжизненного скалистого побережья, его окружала неровная линия старых крепостных стен. Несколько сотен домиков ютилось в тени стен с юга, дорога упиралась в решетчатые ворота, которые венчал массивный каменный барбакан. Над стенами виднелись темные ряды крыш, на западной окраине над другими постройками возвышался увенчанный железным крестом Единого шпиль городского собора. В некотором отдалении от города, на одиноком утесе, в туманной дымке вырисовывалась башня старого маяка. С востока к городским стенам почти вплотную примыкал лес, что тянулся вдоль линии побережья дальше на север, до самого горизонта.
Леви ожидал от города большего. Этот “торговый узел” едва ли превосходил в размерах Веллингтон или Кеттерхол хотя бы в два раза. Тем не менее, он с энтузиазмом пришпорил лошадь следом за Санией – Гримфолд, как бы то ни было, означал, что они достигли крайней точки путешествия, и любая дорога отсюда ведет на юг.
Тусклое осеннее солнце почти висело в зените, когда два всадника добрались до ворот города. Бойницы барбакана безразлично следили за новоприбывшими, ржавая решетка была поднята, массивные железные ставни распахнуты настежь. Но новоприбывших не встречали заспанные угрюмые стражники, а все крестьянские дома с внешней стороны стен выглядели необитаемыми развалинами.
Охотники проехали под каменной аркой и оказались на вымощенной брусчаткой просторной улице. Впереди раскинулся прямой как стрела бульвар с множеством ответвлений, его темная брусчатка пестрела выбоинами, которые превратились в смутно отражавшие стальное небо промерзшие лужи. С обеих сторон возвышались неприглядные коробки двухэтажных домов, первые этажи которых встречали выцветшими вывесками давно закрывшихся заведений. Вывески с душераздирающим скрипом раскачивались на ржавых цепях, пока охотники, невесело переглядываясь, ехали мимо.
Ни единого прохожего, ни единой живой души. Все окна либо выбиты, либо наглухо заколочены. Проезжая мимо, Сания заглядывала в некоторые из них, лицезрея, словно в черно-белом калейдоскопе, одинаковые и в то же время такие разные картины нагоняющего уныние запустения. Только несколько десятков необычайно крупных ворон, облепивших сплошной пернатой массой наиболее крупную лужу, отреагировали на прибытие охотников и с оглушительным карканьем взмыли в небо.