The Old Hunt | Партия

(188 см., 79 кг)

Чудовища были частью этого мира с незапамятных времен – возможно, когда-то они даже правили им из тени, будь то тень лесных крон, тень гробниц и склепов или тень замков. Многие страхи, впитавшиеся в людей на бессознательном уровне, связаны с ними. Человечество всегда имело численное преимущество, но постоянно проигрывало в качестве. Чего стоит взвод солдат против одного оборотня? Как создавать необходимые для победы альянсы, если каждый из лидеров может оказаться подменышем или быть очарован вампиром? Издревле люди пытались дать на это ответ, и, немало организаций выросло и умерло в ходе тайной войны с монстрами. Немногие выжили – и среди них был Корпус.

Корпус был идеей одного человека, но творением многих. Когда Карл IV создавал его, ему пришлось переломить через колено противников этой идеи. Но, сломленные, они не исчезли – король не мог рисковать прослыть безумным, уничтожая несогласных на корню. Кто-то был сослан, кто-то просто отказался публично высказывать свое мнение, кто-то не отказался и бежал на континент… Так или иначе, это создало передаваемую сквозь поколения неприязнь к Корпусу в ряде аристократических семейств Королевства. Не сильно помогал и принцип формирования и управления Корпусом. Любая система, не встроенная в привычное общество, особенно поднимающая отбросы этого общества до независимого статуса, противна сторонникам разделенного на привилегированных и не привилегированных общества.

Так что врагов у Корпуса хватает среди людей и без прямого влияния монстров. Во времена первой эпидемии черной смерти злые языки говорили, что она была карой человечеству за грех гордыни, попытку справиться с облаченным в облик чудовищ наказанием своими силами. С началом технологической революции многие люди решили, что Корпус стал чем-то устаревшим, методом решения проблемы, которая уйдет сама с наступлением века пара и стали. На фоне восстания Конфедерации многие говорят, что Корпус представляет потенциальную угрозу, или, по меньшей мере, является еще одной статьей бюджета, на которой можно сэкономить. И в Церкви Единого всегда были слышны голоса, призывавшие приравнять сверхъестественно эффективных охотников к тем, на кого они охотятся.

Но лучшие люди Королевства всегда понимали бесценность той нити судьбы, за которую удалось ухватиться королю четыре сотни лет назад. Он сделал свой ход в идеальный момент, и его решение спасает жизни людей по сей день. Возможно – судьбы стран. Кто знает, чего бы добились те из монстров, что предпочитают скрываться под маской общества и достаточно коварны, чтобы работать сообща, если бы не Корпус? Карл IV не дал разрастись опухоли, и смог использовать аккуратный хирургический метод ее удаления, а не ампутацию.

Одним из ярчайших представителей дворянства был и остается Эрл Ноттингемский, вне зависимости от человека, носящего этот титул. Он возглавляет партию сторонников поддержки Корпуса, и является одним из крупнейших частных спонсоров, хотя в последнее время поток денег даже с его стороны уменьшился, так как серия призывов серьезно уменьшила рабочую силу как его мануфактур, так и предприятий, которые находятся на вверенной ему территории.

Но не только деньгами Эрл помогает Корпусу. Каждый учит своих наследников, что это было бы лицемерием, попыткой откупиться от обязанностей истинного дворянина. Хотя ставить под угрозу линию наследования дом Ноттингемов и не может себе позволить, но в нем существует традиция, что один из не наследующих титул сыновей должен отправиться либо в Корпус, либо вступить в ряды Церкви, чтобы гасить недовольство Корпусом среди священников. И почти каждое поколение баронет Маубри (баронство Маубри является низшим титулом Эрла Ноттингемского) проходит обряд инициации. И, по какой-то причине, или же просто по воле случая, еще ни один из баронетов не был отторгнут элексиром – что является поводом для шуток (да, охотники умеют шутить, потому что юмор является одним якорей, которые могут удерживать их человечность) и, иногда, пересудов в рядах охотников. Одной из расхожих шуток является то, что поскольку в состав элексира входит кровь чудовища, то и сами Эрлы, видимо, имеют что-то родственное. К сожалению, многие из тех, кто рассказывают эту штуку сейчас, не знают ее мрачных истоков. Нет, пра-пра-прабабушка Джозефа не согрешила с оборотнем, но действия его пра-пра-пра-прадеда привели к тому, что позже стало известно в узких кругах как Норфолкская Бойня. Вспышка активности чудовищ, возглавляемых необычайно умным монстром, менявшим человеческие обличья как перчатки, заставила власти действовать, не дожидаясь, пока Корпус соберет силы из других провинций в кулак, и жертвы среди ополчения и солдат были неимоверны. И последовавшая за ним охота на ведьм с целью выявления скрывшегося лидера стала одним из позорных пятен на истории всего Королевства.

Некоторые считают, что Ноттингемы отстаивают интересы Корпуса не столько из чувства долга, сколько из чувства вины. Правда это или нет – знают лишь доверенные лица каждого Эрла. В которые, несмотря на кровную связь, сам Джозеф не входит. Возможно, потому что Эрл считает, что далеко не все, что творится в его доме, стоит знать Корпусу.

Так или иначе, Джозеф прошел инициацию, и сейчас является полноценным охотником. В отличие от многих своих собратьев по ремеслу, он не порвал с семьей, и та не порвала с ним – утрата части человечности воспринимается ими как жертва на алтарь Королевства и высокая честь, а не повод отторгнуть того, кто совершил эту жертву. И, хотя способность чувствовать трансформацией притупляется, с семье Джозефа знают, что она по-настоящему не исчезает, и стараются подарить ему самые яркие эмоции из возможных, вызывая тем самым определенное смущение и, иногда, даже раздражение (когда в твою честь устраивают грандиозный бал, хотя ты не любишь привлекать к себе внимание, и хочешь быть в кругу семьи, а приходится вместо этого опять надевать маску).

Что тоже эмоция.

Хотя никто из Маубри не становился еще магистром, они продолжают пытаться – каждого из Охотников этого дома обучают с раннего детства различным социальным навыкам (не в последнюю очередь потому, что обучение им после трансформации гораздо сложнее и, по сути, напоминает обучение психопата правильному притворству). Их растят в любящем окружении, полном положительных эмоций, и этот заряд позволяет им сохранять чуть больше человечности, чем те, кому нечего терять в их прошлом до трансформации. Но при этом их также готовят к тому, что им предстоит, и с детства прививают кодекс чести и соответствующие моральные основы. Возможно, именно поэтому большая часть Маубри выбирает стезю дознавателя, что произошло и в случае с Джозефом.

Первая охота Джозефа была не очень удачной. Нет, он следовал кодексу до буквы, стараясь произвести впечатление на наставника, но иногда буквальное его прочтение ведет к… несколько более холодным и рациональным действиям, чем кажется правильным охотникам, которые повидали мир и провели множество охот. Сейчас он не любит вспоминать эти события, но его карьера в корпусе затормозила из-за этого. Кроме того, позже, в беседе со своим старшим братом, настолько близко подходившей к исповеди, насколько это позволяли правила Корпуса, он услышал от того, что, возможно, его действия были слишком жестоки, а решения не самыми правильными.

Конечно, суждение со стороны не может принимать во внимание полную картину, но Джозеф придал большое значение этим словам. И, через несколько лет, они привели его к другой ошибке, которая отбросила его карьеру назад. Из-за проявленной им осторожности монстр ускользнул, и то, что могло ограничиться небольшой деревушкой, превратилось в миссию, для успеха которой потребовалось несколько охотников. Героизм, проявленный Джозефом в попытке искупить вину, позволил ему сохранить место и даже ранг, а также сделал его достаточно известным в Корпусе, но вся ситуация оставила в глубине его сердца некую неуверенность, терзающую его по сей день.

Еще одной проблемой, не слишком характерной для других охотников, является то, что Джозеф в какой-то степени сохраняет свое наследуемое имя. Да, положения, определяющие статус Корпуса в Королевстве, лишают его титула и права наследования, но в глазах противников Корпуса он по-прежнему является целью. Несколько раз за свою карьеру ему приходилось сталкиваться с покушениями, которые организованы были, похоже, простыми людьми, и два-три раза он не смог увернуться от вызова на дуэль. Хотя ни одно из этих событий не стало настоящей угрозой для его жизни, он, тем не менее, понимает, что подобная вовлеченность в мир внешний, мешает ему продвигаться по лестнице рангов.

История рядового МакАртура началась необычно - в трупной яме. Та ночь в жизни МакАртура была самой страшной – вокруг была только темнота, ноздри забивались грязью при любом вдохе, сверху тяжело давила холодная, полужидкая почва, а снизу было что-то мягкое, зловонное и страшное. Ему очень повезло, что лежал он с самого верху, едва-едва присыпанный землёй, иначе бы ему, ослабевшему и раненому, никогда было бы не выбраться из этой жуткой могилы. Отчаянно барахтаясь и роя руками землю до кровавых мозолей, он сумел выволочь себя из проклятой ямы в холодную, дождливую ночь. Мир вокруг представлял собою давнее поле боя - истоптанная копытами и сапогами, перепаханная ядрами и картечью земля превратилась в грязное месиво, в вязкое и зловонное болото, из которого вперемешку торчали кости людей и лошадей, фрагменты их ещё не до конца сгнивших тел, какие-то обломки, сломанное оружие, фрагменты обмундирования, грязные обрывки, бывшие когда-то знамёнами полка, пробитые барабаны и тележные колёса. Сам МакАртур был совершенно голым, за исключением мундира пехотинца, протитавшегося водой и грязью. Выбравшийся из могилы бедолага был грязен, изранен, продрог до костей под ночным ливнем, совершенно ничего не помнил о себе, и едва нашёл в себе силы на то, чтобы хоть встать. А как встал - побрёл вперёд, куда глядели его глаза, не видевшие толком ничего, кроме мутной пелены и неясных очертаний. Уже тогда МакАртур нашёл странным, что едва-едва чувствует страх и вообще что угодно - просто продолжал совершенно механически идти вперёд, потому что это было единственным, что он мог делать в данной ситуации. Идти и надеяться, что наткнётся на то, что спасёт его от отсроченной на время гибели.

В лесу близ старого поля боя МакАртур наткнулся на группу разведчиков из числа войск Его Величества. Разведчики, увидав, как из чащи им навстречу вышел грязный, израненный, почти голый мужик, перепугались не на шутку, и чуть не пристрелили того на месте. Но пока они скидывали с плеч зацепившиеся за что-то мушкеты, МакАртур упал им под ноги сам, окончательно лишённый сил. Он выглядел подозрительно, но всё же на нём был такой же мундир, какой носили разведчики, и потому те, посовещавшись, всё же решили доставить его в полк и показать полковому врачу.

Полковой врач по кличке Живодёр дал мрачный прогноз относительно выживания принесённого к нему в палатку бессознательного мужчину. Поцокал языком, удивляясь, как крепко ему досталось и что он после такого ещё и мог какое-то время ходить. Велев санитаркам обмыть, обтереть и обработать раны пациента, подивился, что раны необычные для военного - не от пуль, не от шрапнели, не от кавалерийской сабли или боевого ножа, а словно бы его кусал и терзал дикий зверь. Больше всего Живодёра беспокоила рана на голове - удар тупым предметом, от которого слегка вмялась внутрь черепная коробка в одном месте. Живодёр выразил сомнение в целесообразности лечения, заявив, что неизвестный пациент не сможет пережить хотя бы эту ночь, а затем, приподняв его, заглянул под отворот воротника. Нашел бирку, и записал в подготовленный заранее бланк фамилию: "МакАртур". Но, вопреки всем прогнозам, загадочный МакАртур не умер, ни этой ночью, ни следующей, и потому полковому врачу волей-неволей пришлось лечить пациента и вновь поражаться необыкновенной его стойкости.

На пятый день пациент не просто не умер, а совсем даже наоборот. Во время очередного утренего обхода Живодёр обнаружил, что койка МакАртура в палатке совершенно пуста, и более того, вместе с пациентом пропала склянка со спиртом, которым Живодёр обеззараживал свои инструменты. И пациент и спирт нашлись в палатке интенданта - вместе с последним МакАртур распил разбавленный водой очищенный спирт, за который ранее выдурил у того запасной комплект обмундирования, и в процессе подробнейшего разговора узнал, что находится в расположении Четвертого Карабинерского Полка Армии Его Императорского Величества под командованием Гвардии Полковника Гэбриэла Гибсона. С Живодёром МакАртур поздоровался небрежным салютом из двух пальцев от виска, и при этом отметил, что пойло было великолепное. Интендант к этому времени уже находился в бессознательном от перепоя состоянии. А пока Живодёр багровел от злости и одновременно хватал воздух ртом от изумления, МакАртур почти по форме доложил ему, что ничегошеньки с момента своего возвращения с того света не помнит, но абсолютно готов выполнять все приказы, которые дадут ему вышестоящие по званию.

Обо всём случившемся было тут же доложено полковнику. Полковник Гибсон, выслушав историю о том, что находящийся при смерти рядовой МакАртур внезапно воскрес и стремительно идёт на поправку, но при этом совершенно ничего не помнит, сел писать рапорт в штаб, а до времени получения ответа велел зачислить рядового МакАртура в состав полка, выдать ему оружие и недостающее обмундирование, накормить и познакомить с сослуживцами. Вот так МакАртур и стал карабинером Его Величества под командованием опытнейшего и легендарного в среде военных кадрового офицера.

Рядовой МакАртур, благодаря своему довольно открытому и весёлому нраву, довольно быстро влился в коллектив солдат и был принят ими. Его странная и пугающая история привлекала внимание своей тайной, и часто становилась предметом обсуждения и различных предположений. Скучать новоявленному рядовому тоже долго не пришлось. Четвертый Полк находился на довольно горячей точке соприкосновения с силами Конфедератов, а потому боестолкновения тут случались регулярные и кровопролитные. Войска бодались друг с другом часто, опорные пункты то и дело переходили из рук в руки. Расслабляться было нельзя, а скучать было некогда. И вот тут уж рядовой МакАртур снова сумел удивить командование.
Ввязываясь в бои с противником, он показал весьма впечатляющие результаты. Он проявил себя как умелый боец с необыкновенными рефлексами, при этом боец смелый и отчаянный, не боящийся ни пуль, ни взрывов, ни атак вражеской кавалерии. Полученные в боях ранения заживали на нём так быстро, что слова "как на собаке" казались даже преуменьшением. Рядовой МакАртур живо снискал себе славу героя, а за таким крепким и удачливым сукиным сыном и остальные солдаты шли в бой смелее и решительнее. Вдобавок, МакАртур оказался своим в доску парнем - легко влился в коллектив солдат благодаря своему лёгкому нраву, с удовольствием резался с ними в блэк-джек, пока офицеры не видят, убегал с ними в самоволки, нарывался с ними на жестокие кары со стороны капралов и сержантов, которые переносил весьма стоически... В общем, он был ужасно недисциплинированным, но при этом чрезвычайно эффективным солдатом, положительно влиявшим на общий боевой дух в подразделении, поэтому полковник, закрыв глаза на его провинности, всё-таки зачислил рядового МакАртура в полк официально, так что теперь ему ещё и платили жалование из императорской казны.

Служба продолжалась полтора года. Война, без сомнения, была жестокой резнёй без конца и края, в которой мало кто видел смысл, но МакАртуру было вполне комфортно. Он прижился в этой обстановке как родной, ему нравилось чувство победы над врагом, а ощущение собственного превосходства над прочими дополнительно грело самолюбие, хотя и не позволяло совсем уж зазнаться. Ему доводилось и ходить в атаки, и держать оборону, и штурмовать форт, и выносить с поля боя раненых. Он даже смог заслужить себе медаль за боевые заслуги, повышение до сержанта, и крепкое рукопожатие от самого полковника Гибсона! Будущая военная карьера блистала перспективами, и кто знает, до кого бы дослужился сержант МакАртур если бы не одно "но". Написанные полковником ранее многочисленные доклады о неизвестном, но чрезвычайно одарённом солдате с потерей памяти всё ещё продолжали кочевали по инстанциям, пока в конце концов ими не заинтересовались определённые сведущие люди, косвенно связанные с Корпусом Охотников. И вот тут-то служба МакАртура в рядах карабинеров и закончилась.

Когда в расположении полка появились двое странных людей в накидках с капюшонами, МакАртур довольно самоуверенно решил, что никуда с ними не пойдёт, пока ему всё не объяснят, а если они будут настаивать, то он засунет их головы друг дружке в задницу и в таком виде и отправит в столицу. Но вышло всё радикально иначе - на глазах изумлённых солдат старину Мака, обращавшего в бегство целые отряды конфедератов, скрутили так же легко, словно перебравшего пьяницу, повозили лицом по грязи, связали, словно хряка перед забоем, и в таком вот позорном виде повезли в Чертоги. А там и выяснилось, что МакАртур - никакой не МакАртур. Настоящий рядовой МакАртур пропал два года назад при странных обстоятельствах, а человека, носившего его китель и фамилию, на самом деле звали Леви, и являлся он никем иным, кроме как Королевским Охотником, который до сего времени считался погибшим, а теперь обвиняется Трибуналом в дезертирстве и клятвопреступничестве.

Разбирательство шло очень долго. С большим трудом вновь наречённому истинным именем Леви удалось доказать, что свою потерю памяти он не симулирует, и что он действительно не помнил ничего, а не пытался построить военную карьеру, пользуясь физическим превосходством, дарованным трансформацией. Судебный процесс был на время приостановлен, дело отправили на пересмотр, а Леви дали испытательный срок и поставили на особый учёт и наблюдение. В Чертогах он также прошёл некоторое лечение, и смог кое-как восстановить свою память и вспомнить, кто же он на самом деле такой.

Его действительно звали Леви, и его история была довольно стандартна для тех, кто попадает в ряды Королевских Охотников. Рано осиротевший сын портового рабочего, голодный и оборванный, он примкнул к банде из таких же беспризорников, и занимался мелким воровством, карманничеством и разбоем. Однажды он опрометчиво выбрал целью для кражи вербовщика из охотников Корпуса, и был пойман с поличным. Его физическое состояние было оценено как перспективное, и парнишку добровольно-принудительно отволокли в Чертоги, на обучение. Там ему очень понравилась кормёжка, чистая постель и перспектива стать убийцей чудовищ, и очень не понравилось всё остальное. Бунтарский дух паренька томился в оковах казарменной дисциплины, и бунтовал против них разными проделками и проказами, и дурь эту из него не смогла выбить до конца ни дубинка, ни розги, ни даже одиночное заключение в тёмном карцере. Карцер, впрочем, был воспоминанием довольно травмирующим, и всё-таки заставил Леви присмиреть и стать осторожнее, чтобы не попадаться строгим надзирателям на горячем. Там же, в Корпусе, он впервые влюбился в одну из его воспитанниц, и тайком лазил в женское крыло. Первая любовь была очень пылкой, и более того - взаимной. Леви не вспомнил её имени, поэтому звал её "Она", с большой буквы. Она была старше Леви на год, и потому успела пройти Инициацию раньше него, после чего изменилась необратимо. Когда они снова встретились, Она уже смотрела как будто сквозь него. Она неловко держала его за руку, и её рука была совсем холодной, будто у мертвеца. Она не менялась в лице, пока он пылко целовал её, пытаясь пробудить былую теплоту. Но всё было напрасно. Он стал чужим для неё. Это была тяжкая травма для подростка, но всё же она не сломала его тогда. Он остался прежним весёлым и нахальным Леви, разве что иногда мог надолго замолчать.
К сожалению, впоследствии его любимая Она сошла с ума. Уже на первом году Она утратила свою человечность, обезумела от хищнической жажды, и начала убивать уже тех, кого должна была защищать, потому что только убийство заставляло её чувствовать себя живой. Леви узнал через третьих лиц, что в конце концов Корпус дал на неё заказ, и он был исполнен. Это произошло уже после инициации самого Леви, даже после первой его Охоты, когда он наконец получил свою долгожданную путёвку в мир. Узнав эту новость, Леви долго молчал, пытаясь понять, что же он по этому поводу чувствует. Что бы это ни было - по крайней мере, он всё ещё мог чувствовать.

Последним его заказом был заказ на Крысиного Короля. Это такое явление, когда в проклятом месте захоранивают много покойников сразу, и когда те оживают - они переплетаются меж собой в здоровенный, бесформенный, неуклюжий и практически неостановимый ком мёртвой плоти. Сообщение о нём пришло с той самой линии соприкосновения императорских войск с конфедератскими, и Леви принял его и ушёл исполнять заказ. Он так до сих пор и не вспомнил, что же тогда произошло - как он оказался в той братской могиле, куда делась его одежда, откуда взялся тот злосчастный китель, давший ему чужое имя. Имя он оставил при себе, став зваться Леви МакАртуром. Частично утратив старую личность, он вполне неплохо ужился с новой, и даже немного гордился своим опытом армейской службы, шутя, что Корпус прервал такую многообещающую военную карьеру. Даже китель и треуголку карабинера Леви оставил себе, в память о службе. Но Охотник - это навсегда, так что, волей-неволей, Леви пришлось вернуться к прежнему своему ремеслу, на поприще которого он выделялся куда меньше, а сейчас ещё и был под колпаком Дознавателей. Но... Разве это повод унывать и опускать руки? Ну уж нет, можно вытащить человека из Четвертого Полка, но Четвертый Полк из человека - никогда! Во славу Его Императорского Величества! Примкнуть штыки! Наизготовку! Марш!

Одежда(помимо плаща и костюма
Стильная треуголка карабинера
Солдатский китель со споротыми знаками отличия
Перевязь через плечо, с кобурой
Ремень пехотинца с кармашками для патронов
Солдатские сапоги
Черные кожаные перчатки
Портянки и исподнее

В карманах:
Механические часы(трофей с вражеского офицера)
Фляжка с горячительным
Небольшой перочинный ножик(непригоден в качестве оружия)
Коробочка с медалью
Колода игральных карт в сапоге

Вещмешок на лошади
Спальник
Палатка
Котелок с треногой
Огниво
Швейный набор
Чистая ткань
Комплект для чистки оружия
Корм для лошади
Скребок для лошади