Старая дорога петляла по самой кромке болот, словно грань, разделяющая миры. По правую руку гиблые топи тянулись до самого горизонта – их поверхность, усыпанная кочками и прозрачными заводями, зеркалила небо. Над водой струилась зыбкая туманная дымка, тонкие струйки пара танцевали в мягком свете сгущавшихся сумерек. Время от времени одиночные всплески нарушали тягучую тишину, и смутные силуэты тревожили воду среди корней искореженных болотных деревьев.
Слева от дороги поднимались холмы, крутые склоны которых покрывали сплошные непроглядные заросли. Ближе к вершинам поросль сменял густой лес, оттенявший раскрашенный приглушенными оттенками сумерек небосвод. Когда-то здесь проходил королевский тракт, главная торговая артерия, соединявшая столицу и крупнейший торговый порт севера. Миновали десятилетия эпидемий и войн, и новый тракт был проложен на десятки миль западнее, к новой торговой столице региона Норфолку.
По старой дороге ехало трое всадников. Порывы ветра эхом разносили мерный цокот копыт над тёмной водой, и Эмберли казалось, что о приближении ее группы становилось известно за мили. Старый тракт нещадно петлял и жался к болотам, но продолжать бежать в нужном охотникам направлении – на север, к Гримфолду.
Эмберли оглянулась, чтобы в очередной раз убедиться – подопечные не отстали. Она впервые выступала в роли инструктора, и внезапно свалившаяся на плечи ответственность ей не нравилась. Два дня назад они, вместе с Вильгельмом и Беллой, выследили и уничтожили василиска. Эмбер полагала, что она в полной мере выполнила возложенные на нее обязательства, но координатор корпуса думал иначе. Когда они прибыли на указанное место встречи, хмурый небритый мужчина в темном плаще коротко поздравил молодых охотников с успешной инициацией и объявил, что теперь они вместе с Эмбер должны двинуться на соединение с группой.
Он передал Эмберли короткое письмо с размашистой подписью собственной персоной верховного магистра Герхарда. Несколько написанных второпях строк гласили, что корпус благодарен Эмберли за помощь в обучении новобранцев, и что её группа прикомандирована к планируемой в регионе охоте. Дальше следовал внушительный список определенных в отряд охотников, и девушка сразу выхватила из списка знакомые имена. Очевидно, Герхард полагал, что Вильгельму и Изабелле пойдёт на пользу участие в мероприятии такого масштаба, и никто не собирался спрашивать мнение Эмберли. Письмо заканчивалось небрежной припиской, уже другим почерком, что Эмбер, как охотнику с наивысшим рангом, доверена честь возглавить отряд.
Так они и оказались посреди ведущего на север старого тракта. Эмбер знала, что сегодня им придется снова ночевать в поле – осмотревшись, она приметила подходящую для лагера крошечную полянку на обочине тракта. Лесная поросль обрамляла поляну, скрывая от ветра и лишних глаз, а посреди кто-то сложил из нескольких булыжников небольшое кострище. В лесу наверняка удастся найти достаточно хвороста, хоть и придется повозиться с влажными ветками.
Вильгельм пришпорил лошадь и догнал Эмберли.
– Пора разбить лагерь, – предложил он, кивком указав на обугленное кострище.
Стекла круглых очков странно переливались в слабом свете сгустившихся сумерек, бледное худощавое лицо почти сливалось с коротким ежиком светлых волос. У Вильгельма имелась раздражающая привычка констатировать очевидное с исключительно важным видом, и он за последние дни несколько раз открыто оспаривал решения Эмберли. Во время короткого, но ожесточенного, сражения с василиском Вильгельм скорее позиционировался, чем участвовал, и единственный сделанный им выстрел поразил только дерево.