Голосование пользователя

Вы не можете просматривать этот пост!

Самое страшное - не взрывы мин, не грохот пулеметов, не стоны врагов. Самое страшное - когда все это непостижимым образом начинает нравиться.
Кровь стекает в ботинок, пот течет в глаза, азарт и ненависть хлещут по венам. Когда ты успел стать таким Бренди? Ты был озорным, шпанистым мальчуганом, ты был раздолбаем, ты был лгуном и лентяем, но у тебя были чистые глаза. Пусть слегка лукавые, зато дети, заглядывая в них, улыбались... ты грешил, но ты ходил в церковь, и ты молился о спасении души... а теперь... а теперь ты молишь Бога о том, чтобы твоя пуля попала человеку в живот, а не в руку, в твоих глазах азарт убийцы, а твой перекошенный рот улыбается страшным оскалом... ты перестал быть человеком, ты стал морским пехотинцем. И только Богу известно, есть ли дорога назад.

- Вмаж им, Роб! Ты - молот божий! Господь покарай пиздоглазых выблядков!!! Подходите, суки, у нас на всех хватит свинца!!! - поудобнее перехватывая винтовку и прилаживаясь стрелять, проорал О'Салливан.

Полминуты. Чуть больше. Еще четверть...
Сержант был прав. Ураган уже готов был разразиться. Первым свидетелем тому стал Робби. Очередной раз оглянувшись, примериваясь куда бы захуячить пару очередей, заметил перебегающего тропу вконец уже нюх потерявшего гука. Тот, видимо надеялся, что его прикроют растущие впереди, у поворота дороги жидкие кусты, но... просчитался. Со всеми бывает, но с некоторыми - только раз. Последний.
Рассел словно почувствовал, как дрожат рукоятки пулемета, морзянкой передавая в череп:
- Шеф! Ну давай ебнем, а!! Ну ебанем, ну чутарик совсем!!
Усталость чуть отступила под новой дозой адреналина и превратилась в тихую, несколько коварную радость.

Законы, своды правил... Все придуманное, написанное, как ничтожно это по сравнению с природными законами? Складывающиеся тысячелетиями циклы, становятся все идеальней и выверенней. Природа раз за разом подходит к венцу своего творения, абсолютной точности и великолепной грации.
Башня стояла уже многие века и тысячелетия. Каждый мир был своего рода диском, что держался на ней, как на шпиле. Сюда стекалась вся информация, все бытие. Для чего? Кто так устроил? Наверно в какм то мире это известно было, а может и нет. Не будем сейчас об этом.
Пятеро школьников лежали на каменных биваках в огромном зале. Сначало его можно было принять за зал царя: витиеватые каменные узоры, дорогие гобелены и бархат гардин и ламбрикенов. Приглядеться - да нет же! Это храм. Величественный и спокойный. Все в нем на нужном месте. Как бы ни называлось это место, оно было реальным. В далеке показалась фигура женщины, в большом, пышном платье и зонтом в руках.

Наблюдая, как ходят желваки на натянутых щеках Кости, Тая сама начинала злиться...ну, что он нашел в Наде она понимала - умница, красавица (хоть и соперница, а правду признавать девушка умела...если эта правда не каалась конкретно ее самой)...но ведь и она, Тая, тоже очень ничего. Ну да, не блондинка, ну да, не самая добрая...но ведь преданная же...
Надо срочно брать инициативу в свои руки - с этой мыслью она наклонилась к уху парня и прошептала, старась придать голосу оттенок одновременной нежности, отрешенности и ненавязчивости - какие планы на вечер?

Зайдя в туалет, она закрыла дверь и повернула запирающее устройство. Мало ли: подглядывать будут.
Внутри туалет ничем не отличался от обычных... но Фелицию это мало волновало: она не носик пудрить пришла, а переодеться в "рабочую" форму.
Бросив сумку на пол, она начала снимать с себя одежду. Лифчик и трусики пришлось тоже снять. Ибо в них неудобно в униформе.
Первая мысль Фелиции на эту униформу, когда она получила ее в своей испытательной базе-тюрьме, что ее проектировал извращенец. Зато в ней она не чувствовала себя скованной, наоборот гибкой и грациозной. Она была лишь половиной смертельного оружия, где вторая часть, это был ствол в ее руках.
По крайней мере это единственная вещь, напоминающая ей о тех горьких временах, единственный трофей, необходимый для ее работы. Хотя единственный ли?..
- Раз меня создавали убивать - мысленно повторяла каждый себе Фелиция - буду убивать, зато теперь не бесплатно!
Сняв с себя все, сложила это в сумку, предварительно вытащив униформу - венец чего-то сумасшествия, и ловко надела его на себя. Затем достала свой тихий пистолет и положила в имеющейся на униформе чехол (на бедре), проверив предохранитель. Упаковка с анстетиками тоже отправилась на пояс: остальное потом.
Закрыв рюкзак, она подошла к двери и, открыв ее, вышла в бар.

- Ща, сумку прихвачу... и шнурки поглажу, да, - Кэрри глубоко затянулся, задержал дыхание, выдохнул клуб дыма. - Мне нужны данные по местности и по противнику - вооружение, подготовка, численность... По местности - не карты, а данные, да. Настоятельно рекомендую за эти десять минут придумать, что мне ответить.
Джон прямо как был, с сигаретой, потопал наверх. Хрень какая - мимо борделя, мимо пьянки - резать неизвестно сколько, неизвестно каких и неизвестно чем вооружённых обезьян, неизвестно где! Да ещё этот отвлекающий фактор третьей степени...

- Тыдыщ... - Еще пару раз пробежав взглядом по точеной фигурке девушки, Тек глубоко затянулся, выдохнул дым и погасил сигарету о ладонь. - Паехалеблеать. У меня уж все собрано, хуле.

- Федя, вы с Максом держите под прицелом центр. Мутко, Михайлов, Караев - вы налево, и окопайтесь маленько, Коноваленко,Таранян, Кремов - вы направо. И не светитесь сильно , может у фритцев миномет припрятан.Так Древков со мной, посмотрим, что там с танкистами. - Негромко раздал приказы сержант. - А тебе,Ваня,приказ особый, доберись до артилеристов и комдива и доложи ситуацию, передай, что поддержка артилерии не помешала бы, танк то наш - того,пшик!- Грусто пошутил напоследок Федор. - Ну все, исполнять! - И пригибаясь поспешил к подбитому танку.

Гордо восседая на переднем, пассажирском месте «крузака», Албанец отрешенно наблюдал проплывающие мимо городские пейзажи сквозь зеркальные стекла «Авиаторов». Он нежно поглаживал ствол «Печеньки» любовно завернутого в кусок брезента. В салоне было прохладно, и когда джипы прибыли на место, покидать его не хотелось. Подозрительно услужливые братья по вере крутились рядом, здороваясь с наемниками и приветливо открывая двери авто. Далее было знакомство с «Ковбоем» и распределение по койкоместам, Албанец переступил порог комнаты последним так как задержался на лестнице разглядывая картину с изображением мечети на фоне ураганного боя с участием неверных «смердящих псов войны» с красными крестами на одеждах и правоверных воинов Аллаха - маджохидов. Заняв оставшуюся ничейной кровать, он бережно затолкал пулемет под нее, слегка расстегнул форменную куртку дабы удобно можно было извлечь «Токарева», затем спустился в след за всеми в холл для «покурить» и «перетереть» с ковбоем. На девушку не обратил ровным счетом никакого внимания, а вот на представление его в роли «Директора детсада» удивился и смертельно обиделся, так как нельзя уподоблять воина какой -то няньке. На это Албанец презрительно фыркнул и пообещал себе, что после окончания «контракта» отрежет этому гнойному мешку в шляпе его поганый язык и яйца.

Лязгнул затвор, под ноги кувыркнулась дымящаяся гильза, моментально разбавив духоту внутри танка запахом сгоревшего пороха.

- Осколочный!... - от собственного крика заложило бы уши, если бы не шлемофон. Танковые переговорники испокон веков жили своей личной жизнью, и проще было докричаться до заряжающего через полметра спрессованного ревом дизеля воздуха, чем через динамики внутренней связи. Иванов тем временем без напоминания рванул танк с места, сбивая прицел немецким наводчикам. До Венечкиного крика "Готов!!!" нужно было прожить примерно четверть минуты, и сейчас все зависело от умения и интуиции мехвода...

Катя стояла около открытого капота, почти безнадежно пытаясь углядеть что-то в темноте - авось всё-таки найдется неполадка. Но ничего не получалось, только снег образовывал сугроб прямо на двигателе, и в конце концов девушка закрыла крышку. Посмотрев на Риту, стоящую рядом с автомобилем на фоне единственного светлого пятна в округе, она невольно улыбнулась - картина была почти сказочная. Поневоле вспомнилась одна из любимых песен у Флёр:

...Алмазная пыль блестит на пальто,
Драгоценности в волосах,
Осыпают нас жемчугами
Щедрые небеса
Красоты и богатства хватило на всех,
Настоящего, наяву.
Не была я, пока не вдохнула снег,
Уверена, что живу...

Как ни странно, настроение улучшилось. "А что, возможно всё не так плохо, и самое страшное, что мне грозит - это выкапывать завтра машину из сугроба..."

Услышав, что Алексу на том конце провода ответили, она не удержалась от подсказки:

- Спроси, где поворот в это самое его Лошадкино? И долго ли туда пешком идти? Или лучше спроси, может ли он нас встретить, желательно, на машине...

Вы подошли практически вместе, правда с разных сторон, с другим человеком к входу в лавку.
Лавка располагалась в разрушенном взрывами, произошедшими где-то на верхних этажах, многоэтажного здании.
Всего "целых" этажей осталось 4. Во круг все было завалено кучами из кусков бетона, осколков кирпичей и огрызков арматур. Вход в лавку можно было бы и не заметить, если бы не тускло горящие буквы ЖОПА, расположенные на уровне второго этажа.
Проход среди куч "строительного" мусора был широк, но нарочито петлял, так что можно было подъехать на машине, но только сбросив скорость практически до нуля.
Пройдя под льющимися струями дождя к двери, вы невольно застыли удивленные.
Дверь была необычайно широка, фактически войти в проход можно было и втрое в ряд. И представляла из себя единый лист металла. С боку, под козырьком, виднелась панелька домофона, при том домофон был оснащен камерой, что сразу просто кричало о состоянии дел владельца лавки.