Голосование пользователя

- Не вышло - с досадой протянул Лео. С еще большей досадой он осознал, что за трубой придется "нырять" в дерьмо. Какое никакое, а оружие, к тому же довольно удобное, так что оставлять его в этой зловонной жиже как-то не по-курсантски. Сразу вспомнился отрывок из простой незамысловатой песенки кадетов, которую Лео пел на бегу, вместе с остальными ребятишками:

...
коль нет ножа
врагов сражать
любой предмет
бери, кадет.
Трубу схватил
и, что есть сил
Замах, удар
туда, сюда
по морде бей
быстрей, сильней.
труба в руках,
забудь про страх,
пощады нет
ведь ты кадет
...

"В этих простых словах есть что-то мудрое" - подумал Лео - "но жаль, что нет песенки кадетов на любой случай жизни... например:
...
повержен враг
повсюду мрак
в дерьме стою
ну, мать твою!
труба на дне
и надо мне
ее достать
твою жеж мать!
...

Жаль, ничего не выходит" - с грустью подметил Лео - "вряд ли в песенке кадета найдется место ругательствам. Что ж над этим еще следует подумать, может что и выйдет, а сейчас, действительно, твою жеж мать! Надо мне трубу достать."

Лео с неохотой сначала принялся ощупывать дно каюты одной рукой, а затем и вторую замарал.

Дикий, злобный вопль заметался по зале.
Лазарус, чье лицо уродливо исказилось в совершенно отвратительной гримасе, оскалил длинные тонкие клыки, и завыл.
Поток черного огня обрушился на вас, отбрасывая вас к стене.
Доспехи текут ручейками расплавленного железа. Ваши тела прогорают до кости а плоть осыпается невесомым, серебристым пеплом.

Вы уже мертвы, и, поэтому не видите,
как Лазарус беснуется, пытаясь вернуть контроль над заклятием.
Черная кровь сочится из его лопнувших от невероятного напряжения вен и вспыхивает в воздухе.
Земля разверзается, множество демонических голосов хохочут и ликуют, огонь бездны охватывает первосвященника.
Рыча от бессильной ярости он пытается заклинать пламя, но огромная черная когтистая лапа, высунувшаяся из ада, хватает его и утаскивает под землю.
Безумно хохоча, Первосвященник Лазарус, вцепляется невероятно широко распахнувшимся ртом в палец утаскивающей его лапы и начинает терзать его.
А потом все вспыхивает. Горит камень башни, горит лес. И воздух над лесом горит тоже.
Советник Напыщь, хрипя и кашляя кровью, упорно ползет подальше от пылающего портала в ад, равномерно поджариваясь и, местами, обугливаясь.
Но вы этого уже не видите…


А что было дальше?
В иных землях…
В Антарию, королевство где Лазарус родился и набирал силу, были введены войска церкви. И, о чем давно мечтал Святой Игнатий, наконец учреждена Инквизиция.
За неимением в стране колдунов и ведьм, почти полностью были истреблены вначале ученые и знахари, а после поэты, писатели и актеры.
А потом рыжие и хромые.
Мракобесие и фанатизм правили в стране, пока король, так и не появившийся не разу трезвым после смерти своей жены, веселился.
В остальных странах Союза Независимых Королевств, дела обстояли не намного лучше. Ибо святой Игнатий, ставший самым сильным колдуном в Королевствах, после того, как прибрал к рукам наследство убитого мага Вильяма Блэйка, был настроен установить наконец нормальную Теократию, и соединить Королевства в Священную Империю.
Так, что агенты Инквизиции были повсюду, а кое-куда вводились и войска церкви. Разбивая армию неугодного короля и устанавливая порядки сродни тем, что были установлены в Антарии.

Ситуация в Королевствах была воистину ужасной, но всегда есть возможность сделать хуже.
Земли Орденов, переставшие чувствовать постоянную угрозу со стороны Мельнской Империи, Обратили свое внимание на Королевства, считая, что раздираемый фактически гражданской войной Союз, лишенный к тому же магов и ученых, легкая жертва.
Для начала, шпионы Орденских земель заполнили Союз. После были аннексированы несколько пограничных баронств…
В целом, у жителей Союза Независимых Королевств остался незавидный выбор между угрюмыми фанатиками церкви, во главе с Игнатием, бредящим построением новой Священной Империи и владычеством Безумных колдунов Орденских земель.

А в Мельне…
Постепенно все в Мельне пришло в норму. Примерно четверть населения погибла, на что, в общем, всем было плевать.
Еще четверть населения погибла вследствие наступившего голода.
А так же, во время подавления Советником Душечкой, крестьянских восстаний.
Сгоревшие города и деревни вновь отстроились, А убитые Советники были призваны обратно в мир волей Императора.
Портал в ад, так и не смогли полностью закрыть, Лишь запечатали тысячью и одним заклинанием и выставили магическую стражу.
Выживший Советник Напыщ, в отсутствии свидетелей последнего сражения, с удовольствием присвоил себе заслугу убийства Лазаруса и получил орден Героя Империи первой степени с бриллиантовыми листьями.
Большинство культистов покончили жизнь самоубийством, немногие выжившие или поспешили забыть обо всем или влились в другие секты.
Красный Император, воскрешенный Лазарусом лишь для принесения в жертву, вновь умер. И вновь смог избежать окончательного развоплощения, затаившись за гранью смертной тени и ожидая нового воскрешения.
Орден паладинов Святого Иеремии так полностью и не оправился и больше не был значительной силой в политических игрищах Империи. А через некоторое время Иеремия исчез.
Надо отметить, что Орден единственный помнил о подвиге Героев, предотвративших нечто ужасное. И в цитадели, в маленьком зале на втором этаже, была установлена мраморная плита с именами истинных победителей Лазаруса. Где после невнятного прославления их храбрости, с отсутствием упоминания конкретных подвигов, сообщалось, что они были верными долгу паладинами и служили Ордену до конца, после смерти попав в райские кущи…

А что произошло между Лазарусом и Сатаной, о том никто не знает...

На этом Страх и Ненависть в Мельне, грустная сказка о добре, зле и благих намерениях, закончена.
Осталось написать последнее слово. И слово это…
КОНЕЦ

Эллину было крайне неприятно встревать в этот разговор, особенно когда в нем замешаны Блондинчик и Эльф. Эллин подошел к Агнару
-Ты почти прав, Агнар. Отмеченная Светом. - немного приглушенным голосом он сказал ему, стараясь чтобы это слышало как можно меньше народу.
Эллин таки решился вставить свое слово. Он повернулся к эльфу:
-Ну а куда ее девать? Здесь она не долго протянет. Может как нибудь вы своей особой, эльфийской магией сможете перенести ее в безопасность? Пусть она некоторое время с нами не побудет, пока не найдем ей нормальное убежище. Храм Света там, или что нибудь в таком роде. типа... -Эллин почесал голову и полез в карету. Он никогда не ездил на этих штуках, и ему была интересна она...

начало...

-"В топоры их!"- взвыл Лион, подобный в своём гневе какому-то весьма злобному берсерку, обожравшемуся мухоморов, или хотя бы выпивший хорошую настойку на их основе. И тут клинку наконец удалось найти брешь в защите врага. Возможно дело было в том, что тот слегка струхнул от его вопля, и подался назад, а щит слегка приопустил. И рыцарь не замедлил этим воспользоватся. Меч, верный меч, ринулся в эту брешь, игнорируя жалкую попытку солдата закрытся щитом от этой угрозы, и слегка полоснул самым кончиком по шее, рисуя вторую улыбку на таком несовершенном теле людском. Оружие уже возращалось обратно, а человек заваливался назад, с каким-то странным обескураживающим выражением смотря то ли на своего убийцу, то ли в небо.

Тропинка в горах всегда и везде была очень тонкой. Такое впечатление, что те кто делал ее были заядлыми картежниками или дуэлянтами, вобщем азартными людьми. Ну почему же нельзя зделать тропинку хоть на полшага шире? Нет! Нужно делать так, чтобы нога ступала и только. Слева отвес гранита, а справа такойже отвес, правда вниз. Ветер посильнее воет, пыль врменами в глаза лезет, но что разительно отличается - воздух. Воздух в горах всегда другой, боле насыщенный. Может эти ублюдки из ордена и заняли этот замак из-за воздуха?
Уильям шел первым, шумно сопя, но держася сам, в латах, и придерживал ослика, который опасливо терся о скалу. Следом ступал колдун, а за ним Снуп. Снуп был в горах не первый раз, поэтому предусмотрительно обвязал веревкой себя и колдуна в первую очередь, но поняв, что ни он колдуна не вытянет, ни наоборот, привязался к Уильяму, так он их обоих вытянет. Наконец то тропка привела к небольшому плато, а дальше она и вовсе заканчивалась. Превращалась в мощеную дорогу, которая уходила дальше по горе, уже без отвесных скал. Плато переходило в еще более высокую гору.

Харт стоял немного согнутым в спине. В руках крепко сжималась рукоять пожарного топора. Оружие закинутое на плечо, красным лезвием отражало отдаленные ночные светила и поблескивало еще не до конца высохшей кровью. Сам банкир свирепо взирая на своих коллег мотнул головой по сторонам в поисках выхода из этой тупиковой ситуации. Стоит ли говорить о том, что сейчас, в таком вот виде, Винслер был похож на монстра если не более страшного чем мертвяки, то уж точно не менее. Одна бровь все еще была приподнята, а в глазах блестела искра недовольства. Клоунский наряд, который состоял из вовсе несуразных вещей для человека такого типа, и совсем недавно был найден в разбросанной по багажнону отделению кипе шмоток, придавал ему юмористический вид.
Харт сделал пару шагов в сторону собаки и нервно выругался:
- Вы что, совсем идиоты? Собираетесь менять укрытие на людей которые скорее всего уже сдохли?!
Винслер свел брови и сильно нахмурился. Ноздри широко раздулись, а губы немного растянувшись вылезли вперед. Он прекрасно понимал что если они двинуться втроем, то ему придется будет идти с ними. Сидеть здесь в самолете одному гораздо страшнее. В планах Харта небыло показывать им свои истинный страх, но по-другому нельзя.

Грэмс

Да. Ты чувствуешь, как кровь приливает к лицу. Чувствуешь жгучее желание выдавить эти глаза, вырвать ноздри, растоптать черепушку, а потом вырвать жестокое сердце реднека. Ты, учитывая все переменные, создаешь математическую модель, которая позволяет тебе с большой уверенностью рассчитывать на победу в драке с этим ублюдком. Но ты не учел одной неизвестной, коей пренебрег и всегда пренебрегал, которую никогда не воспринимал всёрьез и вообще частенько оспаривал её существование.
Божественное вмешательство. Рок. Судьба. Стечение обстоятельств.
Называй, как хочешь.
Плюнул ему в морду. Видишь, как твои слюни расплываются тягучими ниточками по его закрытым векам. Поднимаешь руку, замахиваешься. Ублюдок чертов, он сдохнет мгновенно. Ему повезло.
О, еще как. Мокрая вспотевшая рука, обмазанная кровью, кажется такой уверенной, словно вылитой из стали. Но она мокрая и вспотевшая. И обмазанная кровью. Молоток с металлической ручкой попросту выскальзывает из неё и ты даже не успеваешь обернуться, чтобы увидеть, куда именно он упал. Просто слышишь отчетливый звяк.
А потом видишь, как плотный кулак влетает в твой череп, рассекая бытие на сотни, тысячи, миллионы осколков, искрящихся, словно маленькие звездочки. Разбитая губа лопается как переспелая черешня, кровь булькает и капает на пол. Ноги, ватные от перегрузки ЦНС, на которую внезапно свалился пудовый кулак, подкашиваются, и твоё тело, подвластное всем законам притяжения, практически без сопротивления воздуха падает на пол.
Ты видишь, как три реднека в бейсболках и с бензопилами приближаются к тебе, всё время перемежаясь и контрастируя друг с другом, несмотря на схожую внешность. Чувствуешь, как кровь течет по подбородку, застывает на щеке. Чувствуешь, как губа превращается в пульсирующий комок боли.
И внезапно ощущаешь, как на твои яйца опускается огромный ботинок. Боль, сравнимая, разве что, с пытками самых изощренных инквизиторов средневековья, внезапно опускается на твои драгоценные тестикулы, и ты, не в силах даже закричать, пытаешься лишь пропищать.
- Маленький, - рывок шнура и холостое бурчание.
- Сукин, - еще раз и опять неудача.
- Сын, - глухой рёв, рычание, мерный звук двигателя внутреннего сгорания. Теперь работает. Теперь можно пилить и резать.

МакКрейн

Ты замахнулся и ударил. Приклад изящно приземлился в челюсть твари, но её это ничуть не остановило – наоборот, парень только разозлился и вновь попытался схватить тебя, с удвоенным рвением и желанием оборвать твои руки, коими ты машешь и отчаянно пытаешься спасти себя и убить их.
Бег. Бегство. Спасение в твоих ногах. Отмахиваешься от ублюдка, еще раз махнув прикладом. Убегаешь. Как бы. Рвешь когти, стремительно пытаешься оторваться, петляешь, пытаешься оторваться, выбежав на другую улицу – но всё время слышишь отвратительный хрип, шипение, нечеловеческое рычание и ритмичный свист, означающий ничто иное как пробитое легкое. Они бегут. Они рядом. Адские гончие. Прямо за тобой. Они гонят тебя в самое пекло, пытаются догнать и порвать, но ты везуч – тебя спасают длинные ноги и умение держать ритм. Сарж. Бедняга сарж. Это он учил вас. Он научил бегать, а не мама с папой. Раньше ты не бегал – ты лишь пытался. Теперь ты бежишь – и чувствуешь, как ноги наливаются свинцом, а напряжение растет, смешиваясь в равной пропорции со страхом и адреналином.
Видишь, что на улицах совсем не пусто. Впереди маячат еще полумертвые ребята. Перезарядил винтовку, стараясь не отвлекаться и, не дай бог, запнуться об какую-нибудь крышку канализационного люка.
А они еще там, позади. Ты не рисковал оборачиваться, но явственно чувствовал их присутствие. Они не отстанут, даже если ты будешь продолжать бежать. Они не отстанут, и ты можешь бежать, сколько хочешь. Они всё равно, рано или поздно, тебя догонят.
Кажется, пора избавляться от назойливых поклонников культа Пожирателей Плоти.

Монах по инерции пробежал мимо партии и сумел остановиться только за следующей дюной.
Через пару минут из за песчаного гребня показалась его голова:
— А, вот вы где. Морские улиточки. Хотите кусочек моря?

-Карающий что? Да это не у ме..

Иосиф прикусил язык, ударил со злости по столу. Тьфу! Аж покраснел от злости на проклятых греховодниц! Надо бы их как-нибудь наказать...Под стоны в голову лезли всякие словечки из старой, депутатской жизни: "БДСМ", "латекс", "анал", "страпон"...

Он томно вздохнул. И тут же заставил себя сжаться в судорогах раскаяния. Нельзя! Нельзя! Грех! Только дураки верят в то, что срамная ебля угодна Спасителю. Грешники, чьи жизни будут отданы во имя Спасителя! Спасителю угодно одно - великая, святая вертикаль власти! Один есть в мире страпон - великий янтарный Мировой Страпон, заменивший собой Мировое Древо язычников, простирающийся от Ада до Небес! И на вершине его сидит Спаситель и повелевает миром! И чем выше ты, тем ты ближе к Нему! Какое может быть удовольствие в дикой содомии, когда ты одной подписью можешь вынудить тысячи людей содомизировать друг друга! Иосиф представил себя стоящим на вершине Мирового Страпона, дирижирующим всемирным адовым угаром и дичайшей всемирной оргией по всей Земле. А над ним парил Спаситель и благосклонно взирал на его труды. Абсолютная власть! Абсолютная!

Лишь голос в трубке изгнал охватившее разум эротическое, всеохватывающее наваждение. Иосифу лишь пришлось кусать губы, вспоминая простиравшиеся в сознании картины. Он тяжело дышал.

-Повелитель души моей и тела моего. Брат Иосиф, Карающий Меч Патриарха, готов внемлить твоему слову. Наши братья и сестры готовы к борьбе...со страстью!

Время будто остановилось. Череп хлопнул как налитый водой воздушный шарик. Удар топора пришелся ровно в него. Гнилая мякоть мозгов маленькими безобразными кусочками разлетается вокруг. Нижняя челюсть, что остается на месте, изрыгает поток вонючей крови. Мертвяк кочнувши сырым мясом падает перед Хартом. В голове, словно часы, срабатывает сигнал "не останавливатся". Обезумевший взгляд атакующего кидается на второго зомби. Дикий вопль и удар попадает на грудь. Топор проламывает торс в щепки выбивая куски ребер. Мертвяк кочнулся и чуть попятился. Еще удар и размазжившееся сердце с печенью слетают из грудины, оставляя на топоре яркие пятна. Сумерки пугают. Вокруг ничего не видно и не слышно. Мозг временно не работает. Труп падает. Винслер не останавливаясь заносит свое оружие и рушит его на противника. Кости трещат. Вонючая черная лужа под зомби становится все шире с каждым ударом. Грудная клетка вмята в землю.
Вдох. Еще вдох. Все кончилось? Вокруг тишина. Ни единого звука не слышно. Упал на колени, сильно устал. Рядом топор. Спасительное оружие. Врагов больше нет.
Толстяк нехотя улыбнулся и спустился на колени. Редкие звуки битвы все больше доносились до сознания. Глаза успокоенно взирали на остатки.
- Вставай... - прошептал Харт и медленно поднялся захватив с собой рукоять топора. Рукавом стер с лица кровь и гной. - Нужно идти.
Винслер осмотрелся и мелкой поступью побрел к самолету, разрыхляя обухом землю. Нужно было немного отдохнуть.

Мягко приземлившись на три конечности, гоблин обернулся к своему врагу, немного опешил и зло прокричал:

- Как так? Почему ты шевелиться?!

- ЛЕЖААААТЬ!!!

Гоблина чуть не сшибло с ног, невольно он начал прижиматься к земле. Этому голосу нельзя было не подчиниться, Глорх готов был зарыться в грязную почву, чтобы как следует выполнить приказ.. Но через пару секунд голос обрушился на него снова:

- НЕЖИТЬ!!! СТРАЖА, ВСТАТЬ И СРАЖАТЬСЯ!!! ГОРОЖАНЕ - ЛЕЖАТЬ!!!

Всё лицо Глорха стало покрыто гримасой крайнего изумления, и он покорно закричал:

- Будет сделано, Великий Господин Дракон!!! Глорх - стража сундука Хозяина готов сражаться с нежить!!! ХРЕЕЕЕ!!!!

И он, абсолютно не замечая никакого сопротивления, уверенный в том, что его повел в бой САМ Великий Господин Дракон, рванул добивать своего первого противника. Гоблин намеревался нанести по Господину Без Башки пару мощных ударов дубиной по жизненно важным органам - сердцу и легким, а затем вернуться к сундуку и Хозяину защищать их.

Мягкое золотистое сияние свечей заливало святилище, отражалось от драгоценных камней, вставленных в крышку саркофага. В этом свете вытесанная из серого мрамора надгробная статуя брата Иоганна выглядела совершенно живой. Точеное лицо — неизвестный скульптор вырезал даже шрамы на щеках и скулах, полученные капитаном в схватке с генокрадом, когда нечестивое создание сорвало с него шлем — несло на себе печать истинного Крестоносца Императора, ощущающего на своих плечах вечный долг служения Человечеству. Казалось, что брат-капитан лишь на мгновение задумался, погруженный в свои мысли и сейчас его веки дрогнут и открыв глаза, закованный в благословенные доспехи гигант сойдет со своего каменного ложа. Правое плечо Конрада слегка напряглось, так, будто на нем уже лежал клинок стоявшего перед ним капитана.

Что есть твоя жизнь?

...Заваленые мертвыми зеленокожими Геллеспонтские Поля. Крови так много, что земля, кормившая поколения слуг Императора, уже не может принять ее в себя. Алые потоки смешиваются с грязью и дождевой водой, в которой захлебываются все новые и новые волны орков. На кургане из их изрубленных тел брат-знаменосец Валентин высоко воздел знамя батальной роты кастеляна Фолкерта, а сплотившиеся вокруг него посвященные и неофиты во главе с самим Фолкертом отбивают атаку за атакой. Грохот орочьих барабанов и визг умирающих тварей сливается с победным ревом цепных мечей...

Моя честь есть моя жизнь!

Что есть твоя судьба?

...Клин Черных Храмовников прокладывает себе путь через толпы еретиков, затопивших улицы Улья Иеронимус. Никто из Астартес не притрагивается ни к болтерам, ни к болт-пистолетам. В этом нет нужды. Жалкие тела предавших Служение Императору не способны остановить истинного слугу Его. Только боевые ножи и цепные мечи, а кое-где и закованные в латные перчатки кулаки взметаются над головами братьев Конрада, чтобы в своем молниеносном падении оборвать жизнь еще одной заблудшей овцы. Где-то там, впереди, за морем искаженных страхом и ненавистью, испоганеных знаками Хаоса лиц — дворец наместника. Они ворвутся туда. Они запомнят слезы и бесполезные мольбы развращенного губернатора, забывшего свой долг перед Ним. И запомнят как его голова покатилась по дворцовым ступеням, отсеченная мечом кастеляна...

Долг есть моя судьба!

В чем твой страх?

...Осколки камня шрапнелью колотят по броне, едва не сбивая с ног даже Черных Храмовников. Но впереди уже слышен клич Меченосца Лоренцо: «Вперед, в пролом, братья мои!» Закованная в черный керамит приливная волна устремляется в пробитую выстрелом «Виндикатора» дыру. Доспехи братьев залиты кровью, многие испещрены попаданиями и изрублены — десантники-предатели из легиона Несущих Слово защищаются яростно. Но это ярость обреченных. Каждый из наступающих на них посвященных братьев сегодня утром прикрепил к правому наплечнику полосу испятнаной кровью ткани, на которой написал лишь одно короткое слово: «Месть». Из этой ткани раньше был соткан табард брата Вогеля. Три дня назад, тяжело раненый он был захвачен предателями в плен, а вчера его изувеченное тело было снято с нечестивого обелиска, на котором он был распят вниз головой...

В поражении мой страх!

Картины бесчисленных сражений, проносясь перед внутренним взором Конрада, сливаются в единое полотно, озаряемое адским пламенем залпов. Боевые кличи, рев благословенных болтеров и визг цепных мечей, впивающихся в кости врагов, звучит в ушах. Но голос, в котором объединились голоса кастеляна Фолкерта, капеллана Гримальдуса и самого Великого Маршала, с легкостью перекрывает эту какофонию. Конрад никогда еще не слышал его, но он понимает что это голос брата-капитана Иоганна, решившего помочь своему брату развеять его сомнения. Ощущение клинка рядом с шеей исчезло, сменившись тяжестью — словно кто-то положил на скрытое лишь тканью туники плечо Конрада руку в тяжелой латной перчатке. Холод, до этого сковывавший естество Храмовника, исчез, уступив жаркой волне, поплывшей по телу, распространявшейся как раз от этого плеча.

В чем ты дал нерушимую клятву?

Подняв голову, Конрад без страха встретил взгляды героев былых времен, чьи черепа взирали сейчас на него из ниш в стенах святилища. Отблески свечей наполняли их глазницы пламенем. Именно это пламя было последним, что видели в своей жизни неисчислимые тысячи врагов Императора — пламя, пылавшее в алых глазницах шлемов Черных Храмовников.

В вечном служении моя нерушимая клятва!

Продолжая напевать, Глорх направился за Хозяином. Большие ступеньки не были проблемой для него, он ловко скакал по ним, как горный баран по скале. Забравшись наверх, гоблин уставился на гнома в ожидании, и тот пошел дальше.

Когда они добрались до номера, Глорх уже сгорал от нетерпения, он уже не мог выносить тяготы ожидания, но ничего, ещё чуть-чуть, ещё немного, и он, наконец, насладится вкусом свого чудного сухаря. Пока Хозяин укладывался, Глорх аккуратно поставил сундук к стене возле двери, поближе к дверной ручке, и, напялив на себя одеяло, уселся на него. Вдруг всё как-то в раз успокоилось. Наступила полная зловещая тишина. Даже бормотания гнома не было слышно. Глорх, сидя в одеяле с головой, смотрел на сухарь. На своё сокровище. Сглотнув полстакана слюны, выделившейся за несколько последних мгновений предвскушения, он медленно, со смаком, прищурившись от наслаждения, затолкал огромный сухарь себе в рот. Полностью. Щеки сжали с боков заветную булку, челюстные мышцЫ напряглись, Глорх был готов сделать первый жевок, но остановился, задумавшись.

- Глорх проглотить булку, и забыть? Хммр..

Глорху стало очень грустно. Он был не в силах мириться с мыслями о расставании с булкой. Он ведь с ней даже не попрощался.. Во рту стало сухо как в пустыне, гоблин нахмурился и выплюнул сухарь себе в руки.

- Булка красивая. Хорошая. Вкусная.

Поглаживая сухарь своими лапами, он с любовью осмотрел его, вздохнул, и откусил от него маленькую, немного выступающую часть. Очень долго пережевывая первый кусочек, он продолжал смотреть на сухарь, как на дитя, анализируя нанесённые ему только что повреждения. Затем он сглотнул пережеванную массу, посмотрел ещё немного на свою булку, и сделал следующий маленький укус...

- Я здесь, о Карающий Глупцов Тёмнейшей Дланью Своего Могущества! - падая ниц перед черепом произнес Стэн и бережно, словно добросовестная мать, ласкающая новорожденного ребенка, взял череп на руки, робким вздохом сдунув с него пылинки и неумело покачав на руках, а затем воссадив на плечо, в специально созданное для него крепление, откуда между прочим открывается отличный вид на залежи серы в ушах Стэна.

Виктор почти споткнулся об Алекса, казалось медитировавшего около стены, но, ловко извернувшись, ему удалось избежать повреждений, так как пространство около стены было менее загромождено предметами. Алекс тем временем сжимал в руке свою фамильную реликвию и напряженно пытался понять, как связан его Нож и эти чудища на корабле. Виктор, чертыхавшийся в своем углу, затих, так как увидел , что от ножа стало исходить слабое голубоватое сияние, омывающее лицо Алекса и раздались какие-то приглушенные слова. Нож в руках Алекса вспыхнул неярким глубинным фиолетовым свечением, на фоне которого вспыхнули буквы, превратившиеся в слово на земном - ПОБЕДИТЕЛЬ