Голосование пользователя

Все важные действия были сделаны.

К сожалению, ни одно из них не предотвратило полное уничтожение Фантазиума. Возможно, на его месте будет построено что-то новое, но никто из вас туда не будет допущен. Наша история на этом закончена.

Major fortuna (Закон) погиб. Его тайная роль:

Alaron (Закон) погиб. Его тайная роль:

Vallenta11 (Закон) погибла. Её тайная роль:

dorererenen (Закон) погиб. Его тайная роль:


Solanus (Разрушитель) побеждает как последний выживший. Его роль:

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Маркин и Ксения
Благодаря (и одновременно - не смотря на) действиям Гааза, Ксения выжила. Как только девочка немного оправилась, Маркин увёз их с матерью обратно в Иркутск. В прощальной беседе с Ариадной он пообещал найти девочке магического учителя и без особого сопротивления согласился никогда больше не возвращаться в Новосибирск. Герман обращался к немногочисленным иркутским коллегам по цеху с просьбой проследить за юным дарованием, но обычно вскоре после получения такой просьбы коллега переставал выходить на связь.

Петр Гааз
Для доктора пока мало что изменилось - его судьба всё так же связана с Германом. Разве что теперь у него есть помощница в деле удержания Германа от саморазрушения.

Шедевр
Возмездие свершилось - проклятая фея мертва. Кажется, что ты видел Иосифа среди сонма призраков, покидающих узилище. Возможно, удастся найти и вернуть его. Нужно будет только отпроситься у своей новой хозяйки.

Хантер
Вся твоя "стая" выжила. Правда, в процессе немножечко сломали город...
Кажется, пора переквалифицироваться в охотника на приведений. Тогда на ближайшее десятилетие точно без работы не останешься.

Герман
Как выяснилось, Коса Смерти - оружие окончательное и отсечённое ею нельзя отрастить заново. По крайней мере ничем из того, что вы с Ариадной способны оплатить.
Придётся привыкать к протезу - бионическому или демоническому.
В качестве утешительного приза тебе досталась Коса. Это грозное, хотя и норовистое оружие.

Ариадна
Одержав победу над Глайстиг, ты захватила её домен. Но прежде чем полноценно использовать его, придётся решить проблему с призраками.
К тому же теперь весь город узнает, что последователи Астарота нарастили своё присутствие и стали весомой силой на городской арене. Некоторые постараются остановить вас, прежде чем вы приберёте город к рукам - так что будущее обещает быть водоворотом интриг и сражений. Выстоит ли молодая Королева?

Музыка для настроения: ссылка

Над бескрайним полотном Тихого моря медленно поднималось солнце. До этого неразличимый и безраздельный тёмно-синий мир окрасился первыми тёплыми красками: вода, там где солнце поднималось над горизонтом, стала из почти что чёрной багровой, с отблесками розового, а небо вдалеке налилось золотом, с белой кромкой вокруг светила и синеющим небом за пределами её пределов. Волны лениво проваливались, одна за другой, порой сталкиваясь друг с другом, а порой нахлёстываясь поверх белой пены, пока в конечном итоге не сталкивались с металлическими боками дрейфующих в океане столбов — именно их очертания и слабый бронзовый блеск видел каждый житель Пацифик-сити на горизонте вместе с рассветом. Следом их встречал тихий гулл.
Солнечные панели выезжали из кожухов на крышах и стенах части домов, шурша по пластику и металлу и наполняя тихим хрустом улочки города. В воздухе зажужжали пропеллеры первых дронов, нарушая “спальное время” на улицах города, длящаяся с полуночи и до половины восьмого утра, независимо от места на острове.
Где-то на дистанции с глухим металлическим стуком открывались створки морских портов вокруг столбов, выпуская первые морские автобусы бороздить просторы города. Спадало шумоподавляющее поле с аэропорта города, отчего живущие достаточно близко к нему в Нижнем городе резиденты могли слышать периодический свист.
Одновременно с этим, потухли вывески большей части ночных заведений города и распахнулись окна и двери дневных магазинов и местечек для отдыха. Воздух наполнил запах еды: пекарни, кафе и кондитерские лавки гнали аромат наружу. Голоса людей потоком захлестнули улицу. Шипение электропроводов незаметно спало…
…А где-то на краю Пацифик-сити собирались вместе силы, едва замеченные всевидящим глазом города. Едва ли они спали, лишь ждали своего момента, когда их призовут исполнить свой долг.

Утро Ифе

Утро Ифе началось с дрожи, и как обычно, с кошмарами. Спала она не спокойно. Как обычно мучают фантомные боли и чесотка в тех местах на коже, где остались рытвины от плесени и мелких язв.
Эти раны — они никогда не заживали. И никогда не заживут, если не раскошелиться на очень дорогостоящее лечение или же поймать какого одарённого с очень удачной силой менять тело людей. Таких на памяти Ифе было трое — из тех, о ком она слышала — и один был одним из лучших хирургов одной германской клиники, вторая была суперпреступником-извращенкой, а третий сидел сейчас в изоляторе парой сотен метров под ней — в утробе водного города.
А с её долгами это откладывалось ещё дальше. На какое-то очень далёкое неопределённое будущее. Впрочем, не будущее мучало девушку во снах. Прошлое. Тренировки. Какие-то неясные образы. Операция. Военные компания. Друзья — те, что были, и то что от них осталось. И смутные, очень липкие и тяжелые воспоминания.
Проснулась она в холодном поту, глотая воздух и поднимая вверх несуществующую левую руку. Прошло несколько секунд, прежде чем она осознала происходящее и могла себя чуточку успокоить.

Рядом с её короткой больничной койкой медленно опустились с потолка механические манипуляторы роботы-медсестры с подносом с парой капсул и стаканом воды в них: выданная нанимателем Ифе квартира была больничного типа, небольшая каморка на одного человека, но со всеми удобствами и простеньким роботом-нянькой.
“Зафиксирована избыточная аритмическая активность”, — выдал искусственным мужским голосом робот, — “Настоятельно рекомендуем выпить препараты для нормализации работы вашего организма”. Робот протянул пилюли и стакан с водой. Это всё было не обязательно. Она могла отказаться… но с ними станет легче.
Тем более, ирландка глотала пилюли и так последние годы, словно они мана небесная и знала их эффект. А ещё обезболивающее, что было среди капсул, явно облегчит подключение протезов: рука с ногой висели сбоку от её кровати на специальном держатале, который можно было притянуть к себе и облегчить подключение.
Подключение было… короткой искрой. Когда нервы и манипуляторы старого протеза начинают откликаться друг на друга и есть ощущение, что левую руку и левую ногу окунули в раскалённое масло. А вслед за этим — ничего. Только её ожившие протезы.

Зазвенел механический будильник на столе: было время подниматься, ведь сегодня большой день. Важный день! И тут же в дальней части квартиры, напротив кровати, зажегся гало-экран с новостным каналом утреннего города. Умные квартиры Пацифик-сити не переставали удивлять. Они делали за Ифе почти всё, разве что в зад её не целовали и долги её не выплачивали.
Особенно её радовала функция заварки кофе: когда она приехала сюда два дня назад, она уже была выставлена кем-то и каждый раз когда девушка просыпалась, робот заваривал ей кофе или чай или какао — на выбор с вечера. И пускай квартира была небольшой, а кухня, спалня и всё, кроме ванны с туалетом были объеденены в одну комнату, тут было уютно. А самое главное, тут было достаточно место, чтобы слегка потренироваться перед работой.

А после быстрый душ и в один из доков города. Босс говорил, что этим делом она выплатит все свои долги, и видит Бог, это позволит девушке наконец-то спать хоть чуточку спокойнее по ночам!

Утро Фукко

Утро Рюкуджо началось с размышления о том, что возможно, просто может быть, он не самый безумный человек на земле.
Потому что тот, кто придумал этот город — вот настоящий псих! Он (или она) явно не дружили с головой, когда собирали вокруг себя всех этих одарённых, ведь стоило будильнику зазвенеть и как по волшебству всем часам на запястьсях резидентов города зазвенеть, как целая толпа одарённых просыпалась и Фукко ощущал ну просто колоссальный выброс энергии. Души. ТАК МНОГО ДУШ! Причём, не каких-то низкосортных. Прибыв на остров дня два назад ему могло подумать, что он привыкнет… но нет, якудза не привык к этому!

В остальном, Пацифик-сити был на удивление приятным городом. На него никто не пялился. Его татуировки никто не видел слишком угрожающими. Даже более того: от него никто не бежал! Он мог спокойно пройтись по улице без лишнего внимания со стороны местных. Хотя, последнее было более чем понятно для японца.
Количество сильных сверхлющдей на квадратный метр здесь какое-то сумасшедшее, как будто он вернулся в бойцовскую яму, но с выкрученным до максимума числом участников. Хочешь подраться? Не проблема — ты всегда можешь вызвать своего оппонента на местный стадион для боя 1 на 1, при согласии.

Убивать никого нельзя — это минус. А вкусных душ — очень много! Но с другой стороны, интересных боёв куда больше, а ещё тут есть чем заняться. Пара казино. Пара борделей. Разные развлекательные заведения. Травку или марки можно купить в любом магазине. С алкоголем и куревом иначе: есть заменители.
Но в общем и целом, Пацифик-сити мог казаться землёй обетованной для него! Разве что… законники… от одного воспоминания о коротком пересечении с местными ребятами в форме у мечника были мурашики по коже и рот полон слюней. Вот где высший класс эсперов! Вот где реально опасные оппоненты!

Спасением от соблазнов улиц для него и для Цзянь стала небольшая квартирка на третьем этаже одного из домов в спальном районе города, совсем неподалёку от одного из портов. Наниматель Фукко, когда предлагал ему работу и давал билеты на перелёт в город, хотел дать ему квартиру, но Фукко решил снять её сам. То было небольшое уютное гнёздышко в лёгком восточном стиле.
Сто квадратных метров, выделанных под японский стиль, с классическими перегородками (пластик был заделан по текстуре под дерево и бумагу — почти как настоящие), мощёнными полами, тремя комнатами, одна из которых соединялась с кухней, и ванной в классическом японском стиле с биде и джакузи. Всё с минимальным вкраплением электроники и автоматизации, кроме нужны, а самое главное — замкнутых, чтобы никто не мог подключиться к дому извне. Предосторожность даже тут никогда не мешала убийце.
Ранним утром, до всеобщей побудки, в квартире стояла тишина и встав с кровати (матраса королевского размера, просто раскинутого на полу на манер лежанки) он мог посмотреть на время, прикинуть сколько у него есть часов до встречи и понять, что следующие четыре он предоставлен самому себе. Комната была погружена во тьму и лишь гало-экран часов в темноте освещал лицо Фукко.

— Снова не спиться? — Потрескал низкий голос. Через пару мгновений, гало-экран высветил лицо Цзянь, что из-за плеча учителя смотрела одним глазом на дисплей. Она как обычно очень тихо поднялась из-под одеяла и не мешала Фукко утро собраться с мыслями. И лишь когда тот заметил ей, сомкнула свои руки у него на животе и прижалась к спине. — Ложитесь, тайшо. Отдхоните.

— Вы и так загоняете себя тренировками последние пару дней. — С долей укора напомнила она ему о днях “подготовки” перед отлётом в город. — Отдыхать — тоже важно. Тем более, сегодня день встречи. — Она говорила коротко. Вдумчиво. Пробуя слова на вкус.

— Вам нужно быть свяжим и отдохнувшим, а не вымотавшимся от тренировок. — Настоятельно продолжила девушка, ненавязчиво утягивая мечника обратно в постель. Она уложила голову ему на плечо. — Останьтесь хотя бы в это утро в постели. Со мной.

В принципе, времени до завтрака было достаточно, так что…

Утро Тома

Утро Тома началось с того, что он чувствовал себя разбитым, даже не смотря на то, что вчера лёг пораньше и к этому моменту провёл в постели, кажется, часов двенадцать. Может даже тринадцать. На столе рядом с ним навязчиво вибрировали часы, напоминая о том, что ему надо вставать — парень стянул их с руки при первой же возможности, выключив режим звукового оповещения, но они даже так умудрились его достать. Хотелось просто закрыть голову подушкой и спать. Спать и дальше. Ведь ему снился такой хороший сон. Что же… что же ему снилось? Ах, сейчас уже и не вспомнит, но явно не эта пахнущая свежей лакировкой комнатушка на острове.

Квартира, которую ему снял наниматель, была “небольшим” (по меркам острова) помещением, в сорок квадратных метров, с раздельным санузлом, и совмещёнными вместе ванной и кухней, с гало-экраном в одну из стен и широким окном с видом на город.
Когда звенел звонок на побудку, в квартире начинала играть очень приглушенная музыка — старая настройка, которую парню было лень отключить, за те два дня, которые тут жил. Музыку программа выбирала случайную, делая поиск либо по популярным композициям, либо по плей-листам вошедшего в помещение человека и выдавала какой-то случайный альбом для завтрака.
Во весь гало-экран при этом выставлялась какая-то фотка одной из копозиций альбома или пользователя. Обычно это было что-то случайное, типа стокового изображения, кавера одной из песен “Rotten Dicks”, “Lifeless Revival”, или какой-то другой такой очень популярной в однйо время, а потом резко непонятой или точно также резко сторчавшейся группы, или же личное фото резидента.
В этот раз, программа решила чуточку покопаться в альбомах на аккаунте у Тома и выдала один из старых алюбомов. Во весь гало-экран выставилась его фото с Алисой и заиграли те песни, что они слушали, когда оставались только вдвоём на выходных.

Заиграла песня, под которую они обычно занимались совместной уборкой. От неожиданности парень аж скинул с себя пару пустых коробок из-под пиццы и опустошенных за вчерашний вечер банок.
Они отправились на пол — ко всему остальному мусору, которым тот успел успешно засеять помещение за прошедшие два дня. Самому готовить что-то… не хотелось. А прибрать весь этот бардак… не было сил. Выходить куда-то? Да ну, глупости. Ему что, ещё и говорить с другими людьми, не связанными с ним работой прикажите? Нет уж. Увольте! В животе заучрало. Он хотел есть. Парень медленно и тяжко порылся в карбках и банках на полу…
Ни кусочка не осталось. Надо было что-то сообразить. Том знал, что холодильник пуст — там мышь повесилась ещё до его приезда, а сейчас и подавно. А до времени, когда надо будет встречаться в порту с новым нанимателем ещё пара часов. Значит, он может взять и потерпеть. Или заказать доставку. Или… а чёрт его знает, что.

Реддл израсходывал все свои силы ещё даже не отправившись на миссию и чувствовал себя ещё более разбитым, чем когда проснулся. Губы пересохли. Кожа — тоже. Всё ужасно чесалось. А в голове всё крутилась навязчивая мелодия утренней уборки и глубокое чувство утраты. Или же это просто утренний голод такой?..

Утро Майкла

Утро Майкла началось с женского электронного голоса, что певуче пожелал “доброе утро” господину Стерну и сказал, что сейчас семь тридцать утра, и что солнце встало один час и сорок восемь минут назад, а также напомнил о сегодняшней встрече в десять часов утра в портовой зоне и о том, что водно такси туда будет заказано через два с половиной часа ровно после этого конкретного момента.
Календула — а именно так звали этот механический голос искусственного ассистента — был одной из модных технологий города, которой Майкл обзавёлся в первые две недели проживания в Пацифик-сити. Ей пользовались многие местные и вроде как это даже была разработка кого-то из островитян, а не научного правления, но ему скорее всего было всё равно на такие мелочи.
Моторчик жалюзи над его окном зашуршал, активизировались почти синхронно со всеми другими маторчиками в доме, чтобы открыть окно и впустить дневной свет в комнату… но, этого не произошло. Сколько бы матор не тужился, на окнах не было жалюзи, которые можно было бы открыть — мужчина их давно снял. Да и сами окна не пропускали света. С разрешения домоуправляющего, Лаки их давно заклеил пластиком и укрепил плексе-плитами, чтобы если что-то пробьёт окно ни единого лучика света не проникло внутрь.

Ничто не должно было потревожить покоя его мавзолея. Да и взамен дневного света был гало-экран, установленный в спальне и настроенный включаться с утра, стоило только вампиру назвать нужно слово. И включал он один конкретный выбранный канал.
Такое было во всех квартирах города, насколько слышал Майкл. И так как его собственная квартира была среднего класса (то есть, те самые стандартные шестьдесят квадратов, с раздельным санузлом, двумя комнатами и залом соединёным с кухней), то она не отличалась от любой другой квартиры ни по начинке, ни по базовым комплектациям. Все модификации привнёс сюда её владелец.
Он основательно заморочился с вентиляцией и с защитой от солнца, а так же авторизации входа в квартиру и укреплением дверей и общей безопасности этого места. Всё же, Майкл теперь не только жил в Пацифик-сити, но и работал по старой специальности.

А в городе было много элементов, с которыми стоило бы держать ухо востро. Активный наём абсолютно случайных сверхлюдей не способствовал качеству выборки, так что в случайных противниках на улице могли найтись для мужчины как простые гражданские, так и самые настоящие преступники и суперзлодеи большого калибра.
Тем более, с учётом что не так давно его дёрнул и босс, и сказал, что вскоре его ждёт большая работа. К этой работе мужчина хорошо подготовился, за пару дней до встречи собрав всё, необходимое ему снаряжение и выполнив все мелкие распоряжения начальника, что могли звучать странно, но на всё воля вышестоящих.

3 дня назад. Ночной клуб “Чеснок”, юго-запад Аспинпорта.

***
Только со второго раза Громила Маркус залетел в дверь туалета ночного клуба. Она то горела перед его глазами пурпуром стробоскопа или белела от скользящего во тьме света софитов, то вновь сливалась с серой мглой. Во мгле люди роились словно черви в банке.
Туалет же ослеплял. Ворвавшись внутрь, Маркус огляделся чтобы убедиться, что попал куда надо. Писсуары на стене сказали мужику, что тот зашёл по адресу. Его любимый второй ссальник от стены был свободен: по какой-то причине он всегда был чище остальных. По крайней мере, со дня развала банды ирландцев, он зависал тут вместо паба хотя бы раз в месяц… Иногда, два раза.

За пять лет со дня открытия заведения природа взяла своё, и пускай этот кабинет не сильно тронула рука мародёров, зато его основательно облапала грубая ладонь времени, не церемонясь ни в одном из своих широких жестов. Граффити в тех местах на стене, где не облезла штукатурка, исписанные дверцы кабин, и громкие стоны, шум да пердёж в ней. Даже наркоман залезший в самый тёмный угол помещения, как чёртов таракан, и тот был частью этого запустения... Всюду следы разрухи, как после ёбаной войны!

Глядя на наркомана опьянёным взглядом, Маркус всё лучше и лучше понимал, что, пускай одёжка на этом малом была паскудная, он его знал. Да. Это же старина Билл! Парень, умеющий видеть сквозь стены: он, как и Маркус, был шпаной-фрилансером с силами.
Ирландец подумал было, что даже этот бедняка скатился, при своих талантах. Тот пытался вогнать шприц себе в… Грудь? Да, но выронил агрегат со здоровенной иглой. Билли устало моргнул. Ещё раз. И вырубился. “Нихера себе”, — подумал весело Громила.
На этом зрелище он уже успел поссать и решил пойти помыть руки, но, тут послышался глухой удар. Голову Била просто вжало в стену, от этого с потолка над ним упали куски. “НИ-ХЕ-РА себе!”, — даже прикрикнул рыжий, подбегая к бьющемуся в конвульсиях “коллеге”.

Дёрнул его что есть мочи! Не помогло.

Мужика словно невидимая сила к стене прибила. Из-под открытой рубахи выглядывала его бледная тоненькая шейка, на которой были следы от захвата: Билли словно ухватила за глотку невидимая рука и молотила мужика с силой о стену.
Синяки от нажима становились все больше. Глаза под полуприкрытыми веками налились багрянцем. Маркус мгновенно протрезвел от такого зрелища. Он понял: парня атакует призрак или ещё какая такая херота!
Нападение на фрилансеров это ещё куда ни шло, но надо разделять работу и мирную жизнь — в Чесноке так-то люди культурно отдыхали, и тут запрещена была такая хуйня.

“Надо кого-то позвать”, — подумал ирландец и ринулся к двери. Брать на ручки задохлика тот опасался: хер его знает, что за сила душит Билли, может быть, оно вообще заразное?!
Дёрнул за ручку: дверь не поддалась. Дёрнул ещё сильнее, а затем со всей силы вписался плечом в хлипкую дверцу. Снова ноль реакции, что странно, учитывая что старина Маркус был супером.
Огромная сила, выносливость и регенерация входили в его джентльменский набор уличного бойца. Это можно было бы списать на то, что громила охмелел. Или на то, что немного запаниковал.
И всё равно, эта неприступная дверь туалета выбила Маркуса из колеи. Она притупила его бдительность: достаточно, чтобы тот не услышал, как Билли встал за его спиной и взял разгон.

Билл с силой пнул амбала в спину: тот ударился о дверь перед собой, сломав о неё нос — деревяшка прогнулась, но так и не открылась. Лишь жалобно заскрипели петли. Затем, лунатик схватил рыжего за край косухи и кинул здоровую тушу словно перышко прямо на ряд из трёх раковин у одной из стен. Маркус с грохотом размолотил раковину, врезавшись в неё лбом, а затем его осыпал сверху дождь из осколков настенного зеркала, что висело над умывальником.

— Икс-рэй!.. Какого?.. — Громила часто моргал, багровея от гнева. Он не получил какого-то серьёзного урона. Разве что запачкал трусы от неожиданности.

То, что стояло перед ним, уже не было Билли. Глаза закатились и опухли. Лицо стало синюшным. Шею… Господи боже, он был почти что мёртв, но что-то не заканчивало агонию бедняги!

— Выблядок, ты — труп! — Взревел пэдди, кидаясь на марионетку. “Уво-о-о”, — прохрипел спящий Билли. “Ух-бля”, — кто-то выдохнул в одной из кабинок уборной и жидко задристал с громким хлопком.

Маркус молотил воздух кулаками, пытаясь задеть своего противника. Тоже самое делал и не-Билли, ловко уходя из-под каждого летящего на него кулака: это было сложно, с учетом что кулачищи у ирландца каждый размером с голову самого контролируемого убийцы были. Тот так же не отставал, выхватив из-за пояса нож, и нанеся пару быстрых ударов по туше Громилы. Тот ощутил лишь боль, но органов заточка не достала: бабочка так и осталась в животе у бугая, застряв в тисках стального пресса.
Воспользовавшись заминкой, здоровяк схватил щуплого ублюдка одной рукой за головой, а второй ударил тому в ухо раскрытой ладонью. От силы удара, барабанные перепонки Билли взорвались.
В следующий миг, Маркус потащил противника за собой, по всей силы впечатал того башкой в один из писсуаров. “Сдлохни, сука!”, — что есть мочи орал он, и потащил Билли по стене, сбивая его головой каждый из писсуаров, и обтирая рожу Икс-Рея до кости.

Маркус разжал руку, отпуская больше не подающее признаков жизни тело рядом с одним из писуаров. Повсюду хлестала вода. Пол в туалете был залит ссаньем, потом и кровью. Мутант тяжело дышал. Он смотрел на тело парня, с которым ещё месяц назад пил дешевый мартини в этом же клубе, а потом в два ствола трахнули тайскую шлюху. Маркус… Убил его. Впрочем, Билл кинул его на деньги потом, так что сильно вину здоровяк не ощущал.

Схватился за живот.

Оттуда хлестала кровь, из раны, в которой всё ещё торчало тонкое лезвие стилета. Поморщился, вырывая из себя нож. Сплюнул кровь. В занятой туалетной кабинке зашумел слив унитаза.
Маркусу надо было выпить. Он поплёся в сторону выхода, даже не смотря, кто выйдет из кобинки. Но всё ещё был настороже, а потому, когда в него метнули обломок писуара, легко отскочил в сторону. На ноги поднялся труп Билли.

— Чтож ты, сука, не уймёшься?.. — С разочарованием выдохнул Громила. Но прежде чем драка продолжилась, из раскрытой двери одной из кабинок, со звуком “пуф”, вылетел огненный шар.

Взрыв горячего воздуха отбросил еле живого Билли в сторону, а на сцену вышел убитый в хлам Кремация, кое-как пытающийся застегнуть на себе штаны, не выпуская из рук старую зажигалку. Он выглядел хреново. “Отравился чутка.. У тя нет что-нить от желудка?”, — спросил у Маркуса, рыгая. А затем, буднично, высик из зажигалки искру, и дунул на неё. Искорка превратилась в столб синего пламени, что быстро поглотил живой труп…

Громила Маркус пару секунд стоял столбом, переводя взгляд с обугленного трупа на Кремацию, и обратно. В этот день, он понял две вещи: во-первых, кто-то убил Билли и пытался убить его, и во-вторых, ему явно пока что рано в “высшую лигу” для суперзлодеев Аспинпорта.
***

1 день назад. В разных местах и в разном времени, юг Аспинпорта.

***
Последние недели две дела у Киры не особо клеились. Уже третий заказчик на её настоящее искусство (а не на услуги сверхчеловека) просто сливался, не выходя на контакт пару дней. Более того, с работой уличного гуна так же не клеилось, ведь заказов стало резко меньше. На улицах было неспокойно. Всё началось месяц назад, с крупного убийства фрилансеров в Никсон-тауне, на юго-востоке Аспинпорта. Там, на старых складах, было настоящее побоище между парой фрилансеров и группой неизвестных. Победителями вышли вторые, судя по насаженым на арматуры головам первых. Потом всё пошло по наклонной. Кого-то убивали там… Кто-то кончал жизнь тут… Слухами земля полнилась, вот уж правда.

Но что самое хреновое, вся эта мутная ситуация сильно ударила по фрилансерам, типа неё самой. Говорили, кто-то крысятничает на правительство и сдаёт остальных Дасто. Подозрение, конечно же, в первую очередь упало не на психов и душегубов, а на опрятных и надежных исполнителей, вроде неё самой. Благосостояние в трущобах вселяло недоверие.

Всё стало ещё хуже около недели назад. Девушка… начали мучить кошмары. Она плохо спала, постоянно была немного вялой. Кофе и работа помогали развеяться и поддерживать себя в тонусе, но теперь, одно из убежищ девушки — сон — было похищено у неё мутными, пугающими сновидениями. Скорее всего, это всё чертов стресс.

Но, не всё так плохо! Сегодня утром ей пришло приглашение на встречу для фрилансеров. Местом встречи был клуб “Чеснок”, точка которую держали Докеры неподалёку от порта, и сделали её чем-то типа нейтральной территории. Пару дней назад там был замес, вроде бы и кто-то из больших людей улиц решил разобраться, что к чему… И нанять для этого пару умельцев...
***
В Аспинпорте последний месяц стало неспокойно. Много людей. Много патрулей. Постоянно что-то происходило. Постоянно кого-то искали. Эдди сидел на автобусной остановке на Харпер-стрит. Напротив него, через дорогу, возвышался металлической забор, отгораживающий парковую зону от остального района — этот парк часть Литл-Хоупа. Тут неподалёку даже церковь есть при психушке, называется “Сэнт-Хоуп”.

Рядом с Эдвардом на остановке сидело ещё несколько беспризорников, ждавших, когда подъедет автобус со школьниками и трудными подростками, что сегодня должен был приехать в десять часов. Местные школы проводили тут что-то типа воскресной службе, и всем желающим раздавали всякие бесплатные ништяки и купоны в магаз, на покупку разных мелких ништяков.

Затесаться в толпу таких же детишек как и он сам, только из семьи получше, для ребят вроде Эдди — раз плюнуть. Это вынужденная мера. Не ради выживания, а просто чтобы не резать глотки понапрасну, и не святить силой. Маленький компромисс с совестью ради лишнего сытого дня, и лишней сотни баксов.

Эдвард быстро адаптировался. На улице легко выжить, особенно когда у тебя есть сила. Все это знают. Но сила так же привлекает чужое внимание. Когда рядом с ним сел мальчик в красной много раз штопаной толстовке, Эдди уже знал, кто это. Он чувствовал сильный запах лаванды и конфет, исходивший от гостя.

— Привет, Эдди… — Вкрадчиво поприветствовал мальчика Похититель детей. — Как себя чувствуешь? Как твои дела? — Поинтересовался тот. Этот фрик следил почти за каждым подростком с силами до 14 лет на районе, и каждый знал его в лицо. Он порой просто приходил и помогал. Давал деньги. Советы. Или забирал кого-то. Поэтому Питера (так он сам себя называл) одновременно боялись и уважали все сироты Аспинпорта. — Не бойся, я сегодня заскочил на минутку. Я слышал, у тебя последнюю неделю были проблемы со сном… Многие жалуются на это, и хочу тебе посоветовать завтра сходить в клуб Чеснок — там вечером всякие важные надутые индюки будут обсуждать твою проблему… Послушай, советую тебе. — Усмехнулся Похититель, передавая купюру в 100 баксов парнишке, на которой был написан адрес клуба. А после… растворился в воздухе,
***
Каждая чертова косточка в теле Генри болела, а всё тело было усеяно синяками и ссадинами. Виной всему последнее дело, на которое его наняли парни из Драхмы около трёх дней назад. Простая работа: выбить деньги из пары наци, которые кошмарили местные магазинчики и “наказать” одного из них. Даже дали двух напарников из числа таких же фрилансеров, сколько бы “зубастик” не любил работать один. Всё шло гладко, да, даже слишком гладко. Пришли на место, выбили дерьмо из ромперов и скинов на их зачуханой квартире, загрузились в вэн и поехали обратно. Только вот… Всё пошло плохо, когда парень на переднем сиденье решил прикорнуть.

Он закрыл глаза. Просто замер минут на 5-10. Потом начал брыкаться, словно его начали душить, или что-то в этом роде, застонал. А затем, его глаза открылись, и они были просто другими. раньше этот парень боялся Генри — в тот момент, когда спящий повернул к мутанту свою опухшее от асфиксии лицо, в нём не было страха. Лишь тупое безумие. Он выхватил руль у водителя, и резко крутанул его. Машину перевернуло. и выкинуло в воду. Парень не успел среагировать, и вовремя использовать силу, так что получил часть урона. на этом всё не закончилось, как ни странно. Всех пассажиров хорошенько так тряхнуло тогда.

Многие вырубились. И те, кто вырубился, так же стали какими-то другими. Они хватали его, пытались утянуть под воду. Да, сила работала на них, да и коллекция была при Дантисте, но что-то в них было не так. В их зубах не было силы — он это чувствовал. Выбраться живым ему удалось лишь чудом и ценой жизни пары своих “напарников”. За работу парню заплатили, но, стоило ли оно того?.. Сегодня с утра ему пришёл эмайл по поводу встречи в клубе Чеснок. Мол, завтра вечером кто-то из больших шишек созывает ребят, вроде него, чтобы поговорить о недавней “эпидемии смертей” у одиночек и наёмников.
***
В жизни Квинн всегда хватало проблем. Специфическое строение ног. Странные пристрастия. Внезапные смерти близких. Дерьмо случалось с ней постоянно, и, ни одно задание не проходило на 100% гладко, так, как хотела бы того девушка. Она работала грязно. кроваво и очень громко. Из-за этого, мало кто брал её на работу для аккуратных заданий. По крайней мере, первые два года было так.

Последний же год, ситуация начала выравниваться. Ей всё больше доверяли люди, в том числе и потенциальные работодатели. Казалось бы, ты на финишной прямой и скоро тебя пустят в большую лигу ассасинов, где и про убийцу брата узнать сподручнее, но… Вот какая штука: у неё снова появилась проблема. Причём проблема, которую она сначала не восприняла как серьезную или угрожающую её бизнесу.

Кто-то крысил данные ей задания.
Конкретно так крысил, убивая почти каждую цель раньше неё.
Распросы заказчиков не давали результата: никто не посылал убийцу вперёд неё, многие вообще оказались шокированы, когда узнавали, что убила жертву не она. Кто-то даже отказывался платить деньги. Жертва просто умирала во сне. Иногда её убивал кто-то из членов семьи. А порой она… Исчезала. Просто вдруг растворялась.

И вот последний факт нехило насторожил девушку. Она стала узнавать знакомый почерк во всех недавних происшествиях, и когда начала копать, с ней на контакт вышел мужик по кличке Паунд. Этот дядечка средних лет доходчиво объяснил Гилберт, что так же очень заинтересован в нахождении убийцы-крысы, и что собирает свидетелей таких происшествий в клубе чеснок, после происшествия пару дней назад. Он скинул её приглашение в клуб и сказал прихватить с собой оружие… Если она им пользуется.
На фоне этого, девушку даже начали мучить кошмары...
***
Для Ревека было важно всегда держать руку на пульсе, знать, что и как происходит в городе. Он не был активным игроком и не принимал активного участия в войнах уличных банд, но даже так, стоит понимать политическую обстановку на районе. Кто сейчас у власти? Куда лучше не соваться? А где искать работу? Влиться в преступные группировки в штатах оказалось… Сложнее, чем он предполагал. Ему, как мигранту, слабо доверяли официально обосновавшиеся в городе граждане США. А среди мигрантов его рожу не особо переносили из-за того, что он был слишком европейцем для толп китайцев, тайцев, индусов, мексов и прочей краснокожей швали без прописки.

В “Лучшее завоевание” его не пускали, так как парень не был проверенным и не имел достаточно репутации, а потому, работу приходилось искать в других местах. К примеру, на территории банды Докеров. Они были теми ребятами, что и привезли парня в страну абсолютной демократии и повальных свобод, так что они не против были подкинуть дельце-другое для надежного исполнителя. В общем, этакий естественный симбиоз между группами. Ничего удивительного, что Нах часто заседал в Чесноке по вечерам, тогда, когда у него не было никаких заказов по части намять кому бока или нашинковать кого в капусту. Был он в клубе и в ночь происшествия с Громилой Маркусом. Он всё видел, и после этого ему ещё долго снились дурные сны.

В тот вечер, Маркус сказал всем фрилансерам, что твориться какая-то херня, и после того, как успокоился, рассказал им о событиях в туалете. Тоже самое сделал и Кремация, после чего свалил в закат со своими дружками-бритоголовыми. Хозяин заведения, Ягуар, сказал что перетрёт с крупными фрилансерами города по поводу случившегося и они вместе что-нибудь сообразят по поводу этой проблемы. На открытое обсуждение пригласили всех желающих в ночь собрания через три дня. Конечно же, Ревек был одним из приглашенных. Конечно же, он не мог отказаться, если хотел получить хоть какую-то репутацию и признание в рядах местной шпаны.
***
На шее у Зубастого красовалась очень тугая перевязь: бинты стягивали её так, чтобы свежая рана чего глядишь не разошлась. Эта рана ссаднила и напоминала о себе каждый раз, когда парень поворачивал голову. Но, то лишь был дискомфорт. Ничего более. Кто оставил мутанту эту рану? Он сам. Проснулся две ночи назад от того, что пытался вскрыть себе глотку, но вовремя успел использовать силы, чтобы помешать суициду. В другую ночь он облил себя бензином. Проснулся от запаха и остановил руку за секунду до того, как рука чиркнула спичку о коробок. А совсем недавно, случайно закемарил, чуть не сожрал собственные руки по локоть.

Кто-то пытался убить Зубастого во сне последнюю неделю. Хотя, нет это началось раньше, намного раньше. Месяц назад, когда… Когда начались эти кошмары. Он долго им сопротивлялся. В какой-то момент, его силы позволили ему спокойно спать и забыть о дурных сновидениях на неделю или две. Но, это было действительно мимолетное спокойствие.

Его состояние ухудшалось, а атака неизвестного на его тело всё прогрессировала. Зубастый не спал вот уже целые сутки, и пускай он может продержаться очень долго, но, не вечно. Даже у абсолютной защиты есть предел в лице психики пользователя этой самой защиты. Ещё пара дней, он сорвётся. Ему нужна чья-то помощь.

И как по волшебству, буквально этим утром на почту художника пришло приглашение на встречу. Созывали всех фрилансеров, чтобы вместе встать перед угрозой неизвестного убийцы, что щёлкал людей по одному. И кажется, у альбиноса было что сказать по этому поводу. И что узнать в том числе: на кону стояла его жизнь.
***

Сегоднешний день. Ночной клуб “Чеснок”, юго-запад Аспинпорта.

***
Сегодня в ночном клубе Чеснок было людно, как и обычно. Бар под невидимой защитой Докеров принимал в себя самых разных существ вот уже последние 5 лет, и служил тихой гаванью для многих, кого не принимали в более знаменитые и надёжные заведения, типа Лучшего Завоевания или же Пит-стопа Руди. Клуб не стали закрывать или опустошать от людей в вечер собрания фрилансеров. А зачем? Это только вызовет паранойю у множества мелких злодеев, а так, в людном месте куда безопаснее — никто не станет нападать на целую толпу вооруженных до зубов сверхлюдей на глазах у десятков неповинных людей и членов других активных группировок. Такова была изначальная задумка, по крайней мере. На часах было 18:58, клуб открылся только полчаса назад, и первые гости из числа фрилансеров стали приезжать сюда. У них было немного времени, чтобы пообщаться или осмотреться в просторном затемненном помещении, а может даже и потанцевать под звуки электрической музыки. В клубе уже было несколько человек, в частности, у барной стойки уже сидел Громила Маркус — ирландец с супер-силой и супер-выносливостью, что стал настоящей звездой местных слухов после драки в туалете. Или Шевалье со своими верными бонхэдами, засевший в приват-зоне клубе, провожая каждого вошедшего томными и вот совсем не дружелюбным взглядом дохлой рыбины. Новые лица всё прибывали и прибывали на званный ужин...
***

Век руин.

Сегодня уже мало кто помнит, что дряхлеющая Славная Империя когда-то начиналась с группы авантюристов, решивших отказаться от неспокойной жизни и основать собственное королевство. Официальная история полна великих подвигов и жертв, которые наделяют ореолом героизма и доблести основание раскинувшегося от моря до моря государства. Однако жители Приозерья, искоса поглядывая на донжоны Сторожевой крепости, полушепотом вспоминают дедовские байки и скабрезные анекдоты, в которых легендарные отцы-основатели Империи представлены по-сорочьи жадными грабителями и вымогателями, загребающими под себя все, до чего способны дотянуться, и предпочитающими присвоение чужого созданию чего-то своего.



Если пройтись по улицам столичного града Славы, можно заметить множество косвенных подтверждений гуляющим в народе байкам. Каждое третье здание - творение Живых Звезд, чью архитектуру сложно спутать с чьей-либо еще. Строили полубоги на века, и их древние постройки гордыми пришельцами высятся среди современных приземистых домов из кирпича и дерева, не желающими растворяться в сотворенном смертными городском пейзаже. Стоит также обратить внимание на Большой Базар, построенный явно не в имперском стиле, да и стертая резьба на каменных столбах еще хранит остатки традиционной гурульской росписи. Кроме того, сами столбы вытесаны из бледного гранита, который добывается лишь в самых глубоких пещерах, куда имперские шахтеры боятся спускаться.

Или, к примеру, жители перенаселенной Лоскутной слободы, со всем их нелюдским разнообразием, уж слишком демонстративно плюют на благообразные имперские манеры, моду и даже язык, предпочитая традиционный национальный колорит проповедуемому повсеместно космополитизму. Хоть в этом знаменитом рассаднике преступности и крамолы регулярно встречаются патрули Пурпурных Мундиров, глубоко в лабиринт проулков они не заглядывают, прекрасно понимая, что тем самым могут вступить на вражескую территорию, где банды зверолюдов из трущоб ведут себя как хозяева. По ночам здесь орудуют стаи крысолюдов, которые, по слухам, давно уже прорыли тоннели на поверхность и разнюхивают возможности для полноценного вторжения. Поговаривают даже, что жители Лоскутной слободы давно вступили с ними в сговор.



В Имперском Университете можно посетить открытую лекцию профессора Луциана, старого маразматика, дряхлого и временами заговаривающегося, утверждающего, что застал события основания Империи лично. Сложно доказать, так ли оно на самом деле, потому что возраст Луциана нигде не подтвержден документально, а его здоровье (и, по-видимому, рассудок) держится исключительно на зельях коллегии магов Черной башни. Тем не менее, читаемый им курс "Славная история, или Век Подвигов" вызывает больше вопросов о достоверности описываемых событий, чем восторгов о полных доблести свершениях.
Тем временем в библиотеках и лекториях молодые студиозусы хихикают над вычурными оборотами, используемыми в официальной истории Славной Империи, указывая на явные несоответствия в хронологии. И те же самые студиозусы до хрипоты горазды спорить о точном положении на небесном своде мифического Дворца-Корабля, откуда Живые Звезды взирают на Срединный мир после своего вознесения. Разбирают назначения каждой гайки в оставшихся от пришельцев артефактов-аркан, пытаясь оживить древние механизмы, заново вдохнуть в них волшебство. Но астромансия - наука капризная, так просто не дается, о чем говорят многочисленные истории о неудачных разрушительных экспериментах в подвалах университета.

Стоит также зайти в храм Живых Звезд, рядом с которым высится статуя Первого Императора (все знают, что такого не было вовсе, личность его выдумана от и до; но знать и высказываться публично - вещи разные, о чем жители Приозерья помнят отлично). Нельзя не поразиться красоте искусной мозаики, покрывающей изнутри огромный купол святилища. Скромный астромант-священник за небольшую плату проведет экскурсию и расскажет о том, что нынче уже не осталось мастеров, способных подобающим образом отреставрировать осыпающуюся мозаику, хранящую образы божественных пришельцев на фоне самой точной в Срединном мире карты звездного неба. Понизив голос, астромант упомянет, что секреты древнего мастерства были утрачены еще до времени основания Славной Империи, как бы ни старались имперские бюрократы записать создание мозаики в счет достижений Отцов-основателей. Если удастся выказать искреннюю приверженность культу Живых звезд, служитель даже позволит с расстояния в несколько шагов заглянуть в Шкатулку Звездного Света, которую приоткроет ровно на мгновение. Впрочем, кроме слепящего света, исходящего из Шкатулки, паломник вряд ли разглядит хоть что-то еще. А нищий на выходе из храма потом расскажет, что содержимое Шкатулки давно украдено, а кем - неизвестно, поэтому астромантам не остается ничего, кроме имитации древнего артефакта на потеху приезжим.



Можно прогуляться в порт, послушать скрип снастей и крики чаек. Стоя на уходящем далеко в воду причале, глядя на снующих тут и там матросов и портовых грузчиков, пестро разодетых чужеземцев и экзотичного вида нелюдей, сложно поверить, что Звездная Колыбель - вовсе не море, а всего лишь озеро, пусть и самое крупное в Срединном мире. Новости с дальних берегов, где власть Славной Империи все слабее, заставят задуматься о том, сколь преходяще все земное. В речах прибывших издалека вольных капитанов почти нет преклонения перед имперским законом, а помыслы их все меньше похожи на помыслы примерных граждан огромной державы.

Широкие тоннели, согласно легенде вырытые могучими машинами Живых Звезд, приведут в Залы Тысячи Голосов. Здесь, на древнем торжище, согласно преданиям, обитатели поверхности впервые встретили подземный кочевой народ гурулов (и местные привыкшие к полумраку жители с удовольствием поведают, что ни о какой Империи в те времена еще речи не шло). Сами гурулы давно уже не появляются в этих некогда многолюдных пещерах, и никто не знает, существует ли до сих пор это странное племя. Поговаривают, что они разочаровались в контактах с жителями поверхности из-за их жадности и коварства. Конечно, упомянут легенду об утраченном жезле Первого Гурула, украденном у кочевников рыцарями сгинувшего ныне ордена. Сложно сказать, сколь правдива эта легенда, ведь из доказательств существования ордена осталась лишь давно разграбленная и оскверненная гробница, называемая Покоем Святого.



Из Залов Тысячи Голосов вглубь Недр ведут два известных пути. Следуя первому, сквозь извилистые тоннели, можно оказаться в Ползучем Лесу, где среди подрагивающих живых лиан все еще скрипят и гудят колоссальные механизмы Живых Звезд, исправно выполняющие загадочную и уже явно бессмысленную работу. Немногочисленные поселенцы с поверхности держатся восточной части этой огромной каверны, живут в закрытых коммунах и очень подозрительно относятся к любым гостям. А еще терпеть не могут крыс. Про Империю отзываются саркастически, мол какие такие мы ей подданные, нет, не слыхали, кому платим подати - неясно. А у западной стены пещеры топорщится Большое Гнездо, и кто знает, сколько крысолюдов копошится внутри.
Сам Ползучий Лес считается местом опасным, в одиночку в заросли не отправляются. Местные за версту обходят гудящие машинные комплексы Живых Звезд, заросшие живой лозой, ржавые, скрежещущие и коптящие. Говорят, под их сводами нашли укрытие древние твари, остатки ужасной Орды, давно уничтоженной героями былых времен. Тем не менее, именно в этих комплексах стоит искать спуски на нижние уровни пещер. По слухам, там, на берегу Скверного озера, посреди кромешной тьмы и вековой тишины, согласно легенде, высятся Врата Рока, а весь берег озера усеян костьми. Еще ниже - и уже рукой подать до самого дна Недр, где свила гнездо Погибель.



Другой путь из Залов Тысяч Голосов ведет в Ревущее Урочище, поросшее джунглями, где в свете Омфала охотятся древние ящеры. Эти пещеры уже не считаются людскими территориями, ходить сюда без проводника опасно. Тем не менее, тут обитает троглодитское племя Черной Воды, поклоняющееся Великому Безглазому, или Ужасу-из-Глубин. Сами троглодиты не слишком агрессивны и даже, бывает, готовы поторговать. Но вот их дикарские обычаи и внешний вид могут привести в ужас многих путешественников. Кроме того, в Ревущем Урочище можно встретить отряды разведчиков Улья, насекомоподобных существ, постоянно ищущих новые территории. Говорят, племя Черной Воды не раз вынуждено было отбиваться от превосходящих сил Улья. Вот и сейчас, по слухам, готовится новая война.
Ниже Ревущего Урочища мало кто спускался, хотя проходы точно существуют. Троглодиты неохотно провожают чужаков в нижние тоннели, поскольку там обитает их прожорливое божество, вечно подгрызающее корни Срединного мира и требующее постоянных жертв. Именно там, во тьме, теряется след кочевого народа гурулов, да и сами троглодиты имеют легенду о пещерных скитальцах, ушедших в самые глубокие Недра на каменных ладьях по огненной реке.

Славна Империя своей историей, слепит глаза своим богатством, овеяна историями и легендами. Отовсюду стекаются искатели приключений и наживы в столичный город Слава. Слушают, раскрыв рты, древние сказания в трактирах и на площадях, грезят подвигами, мечтают добыть утерянные артефакты и несметные сокровища, сгинувшие в Недрах. Звонкой монетой платят торговцы за диковинки древности, менестрели сочиняют поэму про свершения великих воинов и многомудрых магов, а дамы томно вздыхают и трепещут в их присутствии.
Может, и для тебя найдется здесь толика славы, а, герой?

В обычном средневековом мире X завелось Добро! И словно этого не хватало, в мире заговорили об апокалипсисе! И это после стольких лет спокойствия и мира в королевстве Зла! Но борьбе суждено продлиться, ведь лишь в ней идёт развитие! Мироздание дало им лишь 15 лет на разрешение их спора. Да начнется игра!

Прежде чем подать заявку, убедитесь, что вы согласны со следующим:



Как заявляться:



Правила игры:

Фазы и ходы



Статусы



Способности


Заявки, общение и дедлайны



Фракции и условия победы



Роли

Каждый игрок имеет две роли, "тайную" и "явную". Тайные роли раздаются случайно, и о них знаете только вы. Явные роли — роли, указанные в поле "класс" в заявке. Каждой явной и тайной роли может быть только один представитель.

Явные роли:


Тайные роли

Кроме фракционной принадлежности каждый персонаж имеет расу. Есть 3 расы: люди, помощники и всадники.

Люди имеют способность:

Облава (Л, Б) - раз в 4 года назовите цель. Если три применившие способность персонажа назвали одну и ту же цель, цель получает 10 урона. Персонажи, использующие облаву не могут играть другие способности в эту фазу. В том числе сиюминутки. Пассивные способности работают как обычно. (Основная).

Помощники имеют способность:

Страшный вой (Л, Б) - раз в 4 года назовите 2 цели. Если три применивших способность назвали одни и те же цели, цели получают 6 урона и становятся заблокированными. Персонажи, использующие вой не могут играть другие способности в эту фазу. В том числе сиюминутки. Пассивные способности работают как обычно. (Основная).

Всадники имеют способность:

Апокалипсис (Л, Б, Т) – раз за игру можете применить данную способность и назвать всех, кто так же применяет эту способность в этом ходу. Если четыре применившие способность назвали правильно остальных, то каждый всадник восстанавливает свои ХП до максимума, все прочие игроки теряют 4 хп. В эту и следующие 2 фазы всадники получают эффект фиксации. Апокалипсис игнорирует все защитные эффекты. Персонажи, использующие апокалипсис не могут играть другие способности в эту фазу. В том числе сиюминутки. Пассивные способности работают как обычно. (Основная).

В случае, если способность не сработала, применившие её узнают об этом. Если апокалипсис не удался, его можно заявить повторно, но через фазу.

Архетипы



====
Зло: чародеи и монстры.
====

Чародеи:


====
Монстры:



====
Добро: волшебники и хранители.
====

Волшебники


====
Хранители


====
Нейтральность
====
Всадники:



Порядок резолва:



Важный момент:

Если вам непонятно, как действует та или иная способность - можете уточнить у мастера. Кроме того, мастер будет благодарен всем игрокам, если те будут расписывать свои мысли по игре и приглашать в чаты, если таковые будут. Спасибо за внимание.

(Специально для Лиса - не надо ставить нам с ассистентом звёзды!)

Этот год действительно был поактивнее, чем в прошлый, хотя как раз-таки сейчас многие жители находились в тюрьме. На лазарет было совершено нападение! Стража тут же выдвинулась туда, но они опоздали. В крови на кровати лежало тело бродяги, остальные чудом не пострадали, но ничего конкретного сообщить не могли. Кто-то появился, что-то сделал и исчез, а затем бродяги... не стало. Император был в ярости и головы полетели, не пощадили даже ветеранов. Лучника, сторожившего тогда город с крыши арестовали, но затем просто уволили. Что с ним стало потом неизвестно, но его нашли мертвым в канаве. Рядом была высокая крыша...

Но один день был особенным. В этот день Император как обычно прогуливался по городу, раздумывая над государственными делами, но на сей раз... Прогулка была нарушена. 2 стрелы пробили грудь и шею Императора, стрелы были смазаны сильнейшим ядом. Лекари бились как могли, но все было предрешено. В этот день Императора не стало. По правилу, новый Император должен быть родственником предыдущего, а таковых не было. Такое прежде случалось лишь единожды и тогда его место занял самый достойный. Но кто напал на Императора? Все жители столицы были в ярости и готовы были убить любого, кто вызовет хоть малейшее подозрение.


Получатели: Дон Педро.


Получатели: Тина.


Получатели: Император.


Получатели: Томас.


Получатели: Джекилл.


Получатели: Хаул.


Получатели: Саймон.


Получатели: Мар.


Получатели: Лучиано Ил`Вис.


Получатели: Веда.


Получатели: Гарри.


Получатели: Дядюшка Стефан.


Получатели: Кей.


Получатели: Пэйдж.


Получатели: Сир Царапка.


Получатели: Иван.

    Простые беседы о сложном
    2: мой верный, единственный друг*


    Вот теперь повисла настоящая тишина. Та пауза, когда сказать что-то утешительное — до банального глупо и бессмысленно, а молчать дальше — мучительно неловко. Первой прервала молчание Она:

    — А как же семья? Родители?
    — До 14 лет я рос с бабушкой здесь, в России. Родители жили в Германии, — я дёрнул плечом и отвёл глаза.

    Мне неприятно об этом говорить, и это заметно со стороны. Она колеблется. Наверное, думает, что не расспросить теперь, когда тема затронута, невозможно — это значило бы не проявить внимание. С другой же стороны, устраивать допрос — некрасиво. Впрочем, змейке не занимать деликатности. Она умеет быть мягкой и ненавязчивой, когда хочет. Как сейчас.

    — Почему же они тебя не взяли с собой?.. — осторожно продолжает Она.
    — Потому что никто не хотел тратить время на утирание соплей мелкому сопляку, — я бесстрастно хмыкаю.

    Раньше меня задевало подобное, теперь — нет. После скандального развода сфера семейных отношений окончательно превратилась в мёртвую, выжженную пустыню.

    — Каждый из них был занят собой. Отец вёл бизнес. Мать упивалась новым статусом на светских раутах. Аристократический титул был для неё гораздо важнее.
    — Но… — замешкалась Она, — ты же единственный их сын, вроде бы? Первенец.

    Сейчас Она наверняка невольно проводит параллель с собственной семьёй, хоть и не озвучивает этого. И у Неё в голове не укладывается, как такое возможно — когда не болит сердце за собственного ребёнка, бла-бла-бла. Все эти упрёки в адрес своих предков я слышал множество раз от разных сердобольных тётушек. Никогда не понимал их смысла. Как будто от их аханья мне, мелкому, сразу должно было сделаться легче. Или что?

    — Матери этот первенец был нужен для того, чтобы выскочить замуж за иностранца. Получить штамп в паспорте, гражданство и свалить за бугор, — поясняю я. — Разве могла какая-то провинциалка из общаги мечтать, что ей так фортанёт на летней стажировке после 4-го курса? Она вцепилась в отца всеми когтями и зубами. А я — всего лишь средство достижения красивой жизни. И своего рода финансовая гарантия на случай развода.

    Не слишком-то лестная характеристика матери из уст сына. Но уж как есть. В семье Вейцев всё поставлено на деловой лад и подчиняется закону целесообразности, а эмоции присутствуют в этих отношениях постольку-поскольку. То есть никак.

    — Ну а отец? Разве он не был рад наследнику? — не сдаётся Она.
    — Когда я стал старше, он стал уделять мне больше внимания. Ведь уже не надо было стирать пелёнки, не спать по ночам или терпеливо давать ответы на 100 тысяч «почему?» в день. Всю грязную работу сделала бабушка. И меня забрали в Германию на постоянку.
    — А бабушку почему одну оставили? — погрустнела змейка.
    — Это было после её смерти. Она рано умерла. Думаю, всё, что ещё осталось хорошего во мне — если вообще было когда-то — благодаря её стараниям.

    Ненадолго я погружаюсь в воспоминания, даже не отслеживая, что в это врем я жую. Затем продолжаю:

    — Отец стал посвящать меня в своё дело. Готовить себе помощника, а потом и смену. Личный водитель. Лучший колледж. Безупречный аттестат. Передовой вуз. Ему всегда было важно сохранять идеальность внешней формы. А матери было важно, чтобы окружающие завистливо тянули: «Вау!». Спросишь, что там с внутренним содержанием? О нём не заботились. Ты сказала «функционализм». Да, пожалуй, так и есть. Я был и остаюсь для своей семьи функцией. Инструментом достижения определённых целей.
    — Это ужасно… — Она опускает голову, и в её голосе слышится неподдельное сочувствие.

    Кажется, я дал маху. За 20 лет я привык, а Ей такое — в новинку. Отнюдь не приятную.

    — У тебя не так? — спрашиваю я, только чтобы отвлечь от невесёлых мыслей. — Никогда не видел тебя за душевными посиделками с родными.

    Только сейчас до меня доходит, что Она прежде и не рассказывала о своей семье. Живы ли они, где обитают, какие у них отношения. А я, признаться, и не спрашивал. На моей памяти это вообще первый наш разговор, настолько пространный, что длится уже не один день… Прежде я просто собирал вещи в четверг утром и уезжал, ограничившись дежурным «пока». Что-то незаметно поменялось с тех пор. Что?..

    — Не так. То есть… у меня же другая история. С тех пор, как мне исполнилось семь, родители меня скорее, хм, боятся, — горькая усмешка кривит Её красиво очерченные губы.
    — Как это боятся? — не понял я.
    — Ну, с этого возраста я завещана Повелителю бабушкой. И как только она умерла, со мной начала твориться лютая хрень. Я стала видеть существ Изнанки, особенно из низшего мира.
    — Демонов.
    — Их в том числе, — кивает Она. — Они стали липнуть ко мне как мухи на мёд.
    — Почему?
    — Так бабушкин дар же, — поясняет Она. — Перед тем, как уйти, она отдала мне свою силу. А демоны тащатся от магов. Такие необычные люди для них как деликатес. Теперь я понимаю, что далеко бы не ушла. А может, и не прожила бы долго: рано или поздно какой-нибудь борзой демон, наткнувшись на такой «клад», решил бы его оприходовать. А так все боялись связываться — меня защищало «право собственности» Повелителя.
    — В смысле «оприходовать»? — я чувствую, что мне катастрофически не хватает теоретической подготовки в данной области, и вынужден задавать тупые вопросы.
    — Выпить досуха. Высосать всю энергию и стать за счёт этого сильнее, — как-то уж слишком беспечно, как будто речь идёт не о Её жизни, говорит Она.

    Демоны «пьют» бесхозных магов без сильного покровителя? Я не представлял, что выживание людей с даром настолько сурово. И если всё так, как говорит змейка, выходит, рогатый ублюдок… спас Ей жизнь?.. Некоторое время я молчу, размышляя о новом открывшемся факте.

    — Я этого не знал, — наконец признаю́ очевидное.
    — Я раньше тоже не знала. Уже потом дошла задним умом, когда книжек немножко почитала.
    — И ты поэтому поменяла своё отношение к нему?

    Сам не замечаю, как успел, глядя на Неё, смолотить полпачки «Lay’s». А вкусно.

    — Много почему.

    Она меняет позу, садится по-турецки. Разрезает огурец. Посыпав солью, предлагает половину мне. Охотно беру.

    — Мы же давно знакомы. По сути, Повелитель заменяет мне ту самую семью, родных, которым я не могу открыться. Я знаю, что они любят меня и беспокоятся, по-своему заботятся. Я тоже их люблю. Но они как будто не понимают, как со мной взаимодействовать, — Она качает головой.
    — А он знает? — сам не знаю отчего, ответа на этот вопрос я жду затаив дыхание.
    — С ним я могу поговорить, о чём угодно, не боясь, что он останется безучастным. А ты разве не знаешь, как мы познакомились?
    — Нет.
    — Серьёзно? Я не рассказывала? — веселеет Она. — О, это забавная история! Мы сразу нашли общий язык: сначала я завалила его уймой вопросов, потом наагрилась и стала гонять по библиотеке, а он убегал (потому что детей касаться нельзя), а потом мы помирились, и я угостила его конфетой из личных запасов, которые, конечно же, хранила под подушкой. До сих пор не знаю, съел он эту потёкшую шоколадную кляксу тогда или чего. Надо будет спросить!

    Она задорно захрустела огурцом, и я не могу сдержать улыбки.

    — Это в твоём фирменном стиле.
    — В принципе, спустя 20 лет почти ничего не поменялось: я всё так же, бывает, на него агрюсь, кормлю и закидываю «почемучками».
    — И о чём же вы беседуете? — задаю я очередной вопрос и присоединяюсь к трапезе.
    — Да о чём угодно! Вот как мы сейчас с тобой говорим. Иногда он рассказывает что-то из прошлых веков, истории быта монархов или великих деятелей искусства, современником чьих жизней был. Иногда расспрашивает меня о тонкостях жизни человеком — и тогда уже я вещаю.
    — Разве он не узнал все детали за столько лет бессмертия? — удивляюсь я.

    Это и впрямь необычно. По крайней мере, идёт вразрез с моими представлениями. Демоны всегда виделись мне этакими снобами: всезнающими, всезрящими сверх-существами, которым нечего взять от людей в плане знания. Астарот, жадно внимающий теорию бытия человеком? Этот заносчивый чмырь, который сам всех учит жизни? Я скорее поверю, что Земля стоит на трёх слонах, а те — на черепахе. Похоже, змейка и впрямь обладает какой-то тайной властью над своим «повелителем».

    — Представляешь, нет! Случаются вещи, которые он совершенно не может понять. В какой-то мере это очень грустно… — добавляет Она тише.
    — Что именно?
    — Я думаю, он так настойчиво стремится принимать человеческую форму и хоть на время становиться смертным, потому что ему одиноко. Только представь, каково это, быть умнейшим, могущественнейшим существом во Вселенной — и не находить себе равного. Постоянно играть роль учителя, пастыря для слепых котят, но не находить того, кто способен хоть немного приблизиться к ступени твоего развития. Один среди толпы. Ужасное проклятие…

    Немного помолчали. Не тем молчанием, которое неудобно. А каким-то новым, комфортным и даже уютным.

    — Похоже, он и правда видит в тебе ценного собеседника, — замечаю я.
    — А вы разве совсем не разговариваете? — Она поднимает на меня глаза.
    — Вряд ли это можно сравнить с вашими разговорами… После подписания контракта был недолгий период интенсива. Обучение, посвящённое приобретённым навыкам. После чего меня сразу бросили в самое пекло. Никакой теории по истории и культуре, — пожимаю плечами. — По всей видимости, я плохо гожусь в партнёры для неспешных бесед у камина.
    — Ну, для посиделок у камина, может, и не годишься, но для пикников на лужайке — вполне, — Она ободряюще улыбается.
    — Только не надо меня жалеть, — журю Её в шутку.
    — Да это самое беспощадное, бесстрастное, объективное мнение! — протестует Она. — Мы же вот с тобой нормально болтаем. Можно даже сказать, душевно. Что, скажешь нет?
    — Душевно, — соглашаюсь я с улыбкой.

    И нисколько не лукавлю. У меня и правда ещё никогда прежде не было так хорошо на душе.

Простые беседы о сложном
1: иметь или быть?*


Вскоре показался Герман, посвежевший после душа и заметно помолодевший из-за кардинальной смены образа. Одежда пришлась впору — Ада угадала с размером. Но судя по скованным движениям мужчины, чувствовал он себя не в своей тарелке.

— Что дальше? — воззрился он на затейницу.

Больше для того, чтобы получить обратную связь, нежели узнать расписание предстоящего дня.

— Ну, так тоже ничего. На студента похож в этой маечке, — одобрила Ада. — А, пожалуй, ещё можешь за него сойти!

Как и следовало ожидать, Герман выбрал белую футболку и джинсы с потёртостями, таким образом скомбинировав вещи из двух разных подборок. Вот же своевольный засранец.

— За старпёра спасибо, — буркнул Вейц, пока девушка обходила его кругом. — И куда мы в таком виде?
— А в таком виде мы туда, — Ада указала в окно на залитую солнцем лужайку, — вооружившись вот этим.

С этими словами она сгрузила приятелю две коробки для большой пиццы и пару пакетов со всякой снедью (за время пребывания Германа в душе в доме успел побывать курьер Delivery Club). Чипсы, сок, газировка, печенье, фрукты — это только часть того, что увидел Герман через полупрозрачный целлофан.

— А-а..?
— У нас внеплановое совещание на природе, вперёд! Кру-гом, шагом марш! — подбодрила девушка зависшего Германа, ненавязчивыми толчками задавая нужное направление движения.

А вскоре вышла и сама, с огромным свёртком пледа под мышкой.

Излишне говорить, что для екатеринбургского бизнесмена такой формат совещания был в новинку — педант в профессиональных вопросах, он и пятиминутное опоздание-то с трудом переносил. Своё собственное в том числе. Покосившись на скатерть-самобранку, Герман решился уточнить:

— Ты предлагаешь есть? Это?
— Нет, смотреть и исходить слюнями, — сыронизировала Ада.
— Это фастфуд.
— Я в курсе, кэп,** — и ухом не повела девушка, гадая, какой кусок съесть первым. — Всё самое вредное и калорийное — зато вкусное!
— Вредное и калорийное, вот именно, — Герман всё ещё был настроен скептически.
— Вот именно, змеёныш, — повторила Ада. — Тебе надо хоть иногда отказываться от своих фуа-гра и устраивать разгрузочный день неправильного питания. Иначе так же чёкнуться можно!

Её выбор всё же пал на грибную пиццу.

— И вообще, чего ты так заморачиваешься с этими пробежками-качалками-отжиманиями? Повелитель даровал тебе идеальное, сильное тело, почти нестареющее — можешь хоть технический спирт пить.

Последнее, конечно же, было шуткой. Но доля истины в ней имелась: меченые обладали бóльшим ресурсом выносливости и здоровья. А будучи аватаром демона, Герман, подобно Аде, ещё и удостоился «долгоиграющей» молодости — его старение замедлилось на отметке в «30». Расцвет мужественности. Именно в этом возрасте он подписал свой злополучный контракт. Но в отличие от коллеги, за такой бонус заплатил сполна.

— Бери, не стесняйся! Пока всё не съедим, совещание не закончим.

С некоторым скепсисом глянув на сестру, уже вовсю уплетающую итальянский фастфуд, Герман наконец решился и тоже отщипнул кусок грибной. Есть руками, без салфетки, сидя по-походному на тонком куске материи, отделяющей тебя от земли… Когда-то в далёкие 90-е мальчишкой он устраивал подобные посиделки с друзьями… Тогда у него ещё были друзья. Почти забытое слово.

— О чём задумался?
— Да так…

Грозящую повиснуть неловкую паузу отсрочил зазвонивший мобильник.

— Извини, это по работе, — Вейц отложил надкусанный ломтик и, взяв трубку, перешёл на немецкий: — Ja.

Звонил коллега из фирмы отца. Недавно к нему по инициативе Германа отправился заведующий его лабораторией с несколькими подчинёнными — командировка была организована на закрытое производство в рамках обмена опытом. И теперь, очевидно, начальству хотели доложить о первых результатах.

— Hallo, Klaus. Wie gehts dir? … Ja, durchaus. Wie geht es meinen, nicht belästigt? … Hat er das gesagt? — брови мужчины нахмурились. — Gib ihm den Hörer.

После нескольких минут беседы, когда Ада уже начала скучать от невозможности понять её содержание, снова зазвучал русский — очевидно, сменился собеседник. А вместе с ним на место прежнего учтиво-сдержанного Германа будто поставили нового: манера, взгляд, движения, даже голос — всё разом перестроилось!

— Я тебя очень внимательно слушаю, Сергей, — вместо приветствия сказал он, и такая холодность не предвещала человеку на другом конце провода ничего хорошего.

Разговор перемежался продолжительными паузами, ответы Сергея (руководителя лаборатории контроля качества препаратов, как выяснилось позже) были не слышны, но явно пространны.

— А я говорил, — наконец недовольно перебил беззвучный монолог Герман. — Я давно тебе говорил, что у нас не Евросоюз и уровень дохода у населения измеряется иными цифрами. Не каждый себе позволит оригинал. Тебе требовалась командировка в страну Евросоюза, чтобы дойти до этого глубокомысленного вывода?
— …
— Значит, параллельно надо запускать дженерики. Привези базовые наработки. Я, кажется, для этого задействовал личные связи, чтобы тебя пустили в цех. Формулы доведёшь до ума на месте. Это не проблема.
— …
— То есть ты мне сейчас говоришь, что зря ешь свой хлеб, я правильно понял? — тон мужчины сделался суше степного суховея. — И хлеб, позволь заметить, с маслом и икрой, за который плачу тебе я.
— …
— А кто должен этим заниматься? Может быть, я?

Беседа, уже принявшая дурной оборот — и, кто знает, грозившая нерадивому Сергею увольнением прямо в командировке — не успела переродиться в открытый конфликт: послышались короткие гудки. Герман удивлённо воззрился на Аду, только что ловко выудившую у него смартфон и давшую отбой.

— Я же разговаривал.
— А теперь — нет! — объявила та и, совсем выключив девайс, закинула его подальше, на качели.

Можно было ожидать грома с метанием молний, но на удивление девушки, с ней Вейц оставался спокойным.

— Если ты не заметила, разговор я не закончил, — только и сказал он.
— Ну, насколько я могу судить, всё самое важное ты уже озвучил, — невозмутимо возразила Богословская. — С деталями пусть сами разбираются. А сейчас у тебя важное совещание в Нске. Забыл?
— Боюсь, с деталями они так разберутся, что придётся технологический процесс отлаживать заново, — вздохнул мужчина.
— Разберутся-разберутся! Ещё как разберутся. Ты сейчас отключился на самом интересном месте. Этот Сергей где-то там накосячил, как я поняла. А ты намекнул на увольнение. Считай, взял драматическую паузу. А ничто так не стимулирует мозговую деятельность, как страх и неизвестность. Вот так!

Весьма довольная собой, Ада надорвала пакет с чипсами и закинула одну в рот.

— И вообще, змеёныш, по-моему, ты страдаешь гиперответственностью и манией тотального контроля. Взвалил всё на себя и тащишь как вол. А ты кто?
— Кто?..
— Руководитель! Рукой водитель, понял? — пошуршав пакетом, девушка выудила ещё одну чипсину, и показательно помахала ей в воздухе. — Твоё дело ставить задачу и давать приблизительное направление по её решению. А уж как такой цели достичь, пусть думают узкие специалисты. На то они и узкие. Зря, что ли, по пять с лишним лет в МГУ всяких учились?
— Иногда я думаю, что легче сделать самому, — потерев лоб, пробормотал Герман.

Он ещё не окончательно отошёл от шока: один из главных специалистов лабораторного сектора только что расписался в собственной некомпетентности, заявив, что не может усовершенствовать фармакокинетику! Это вообще как?

— А ты возьми и перестань так думать, — пожала плечами Ада.
— Легко сказать, — усмехнулся Вейц.
— Да и сделать тоже несложно, — возразила та. — М! Сейчас я тебе видосик на эту тему покажу. Ты же инглиш знаешь, да?

Герман кивнул.

— А, ну тут, если чё, даже с субтитрами, — потыкав в смартфон, девушка довольно быстро нашла нужное на Ютубе и, улёгшись на живот, предъявила брату для просмотра.

ссылка

— Короче, слушай дока: stop it! Просто бросай эту ерунду и не забивай голову, — резюмировала Ада по окончании сеанса.

Её рука снова забралась в чипсовый пакет.

— Либо увольняй вшех реально, — прохрустела она с набитым ртом. — Шделать жа кого-то и делегировачь полномочия — это ражное. Вон, шмотри на Повеличеля. Он нажывает чель и штавит дедлайн. Вшё. Дальше ты шам. Как хочешь, так и выкручивайша.
— Меньше всего я бы хотел брать пример с него, — поморщился Герман. — Тоже мне, успешная бизнес-модель.
— А вот зря, — возразила Ада, уже прожевав. — Его бизнес-модель «строг, но справедлив» работает уже не одно столетие. И как работает! Зацени лояльность «фирме». В рядах его подчинённых царит безоговорочная преданность. Ну, по крайней мере, среди тех, с кем я разговаривала.
— Ты ещё разговариваешь с ними? — приподнял бровь Герман.

Похоже, услышанное стало для него неожиданностью. Как когда-то и для католических монахинь, у которых госпожа вздумала узнать имена и подробности смертной жизни.

— Тц, — глядя на собеседника, укоризненно покачала головой кандидатка в Королевы. — Как так можно жить-то, а?
— Ты о чём?
— Да функционалист ты жуткий! Вызываешь группу себе в подмогу и даже, небось, не знаешь, как их зовут.
— Не знаю.
— Что и требовалось доказать. Функционалист, — не заставила себя ждать поставка диагноза. — Тебе главное, чтобы работа была сделана. А то, что вы бок о бок уже несколько лет её выполняете, это как бы за скобками. Неужели не интересно поболтать с существом, так сильно отличным от тебя, узнать побольше про его «быт», мысли, желания?

Вопрос, похоже, застал Германа врасплох. Не найдясь с мгновенным ответом, он задумался. Вызывал ли у него когда-то кто-то другой интерес, помимо его профессиональных качеств? Привлекал ли внимание своими личностными, душевными достоинствами? Был ли у него в жизни хоть раз разговор по этим самым душам? Такой, каким, похоже, суждено стать беседе нынешней.

— Со мной и люди-то не особенно разговаривали, змейка, — наконец, тихо сказал он, погрустнев.

... Они не слишком часто собирались все вместе. У каждого была своя жизнь, свои ежедневные обязанности и заботы, свои увлечения. Раз в месяц на ставшую уже традиционной общую магическую практику, обмен опытом и прочие полезные для развития магической силы практики. Однако сегодня учитель вызвал их в совершенно неурочное время. Пришлось срочно бросать все дела, и выезжать — Учитель, когда хотел, мог быть действительно настойчив, его зов тяжелым кирпичом повисал над душой не слишком расторопных учеников.

Однако, не успели они собраться в гостиной учительского особняка, как ощутили, что в заклинательных покоях Учителя что-то случилось. Магическое поле сначала вдруг резко прыгнуло вверх, а потом упало практически до нуля. И вместе с тем все ученики разом ощутили сосущую пустоту внутри. Пустоту там, где раньше они ощущали связь с Учителем.

Когда они смогли вскрыть дверь в заклинательную комнату, то обнаружили, что Учитель был уже безнадёжно мертв.

Его тело лежавшее прямо в центре сложного ритуального рунного круга, казалось маленькой нелепой сломанной игрушкой. Кривой жертвенный нож с крупным алмазом в навершии упал в сторону, символично перечеркнув собой символ Жизни. Полы роскошного бархатного плаща расшитого магическими узорами, также частично закрывали надписи круга, но всё же можно было разобрать, что Учитель кого-то собирался призвать. Кого-то чрезвычайно могущественного, судя по изобилию фокусирующих энергетически потоки призматических заклятий. Странность, которая сразу бросалась в глаза –то полное отсутствие ограничивающего круга для призываемого. Стандартная техника безопасности для демонолога, неужели Учитель об этом мог забыть?...

В любом случае что-то явно пошло не так. В пространстве рунного круга энергии не просто не было, там образовался энергетический провал, постепенно заполнявшийся рассеянной в окружающем пространстве силой. Словно что-то попросту высосало всю скопленную силу, а заодно и жизнь сильного и опытного демонолога.

Ксюша задумчиво посмотрела на Джошуа. Стражники не понравились девушке, так что она только зашипела на их слова, не пытаясь вникнуть в смысл. А вот слова Джошуа она слушала. К Императору, длинной дорогой. Это всё звучало довольно сложно.
- Кимператору? - Переспросила девушка. В целом, "Кимператорору" похоже на "Канциляию". Длинные слова, начинаются на одну букву. Наверное, это одно и тоже, так что, прижав посильнее свёрток и радостно виляя хвостом, девушка пошла рядом со всеми.

Сбор дров и разведение костра не заняло так много времени, как думалось. Даже удалось, «Воздушным клинком», подбить случайную куропатку, правда на довольно приличном расстоянии от места ночлега. Казалось что все идет хорошо и волноваться не стоит. Но «чуйка» не давала покоя. Почему вокруг их островка столько сухих деревьев и жухлая трава, когда, всего в метрах 15-20 все более наполненное жизнью, что ли.
Весело потрескивал костер, найденыш отдыхал. А сам Охотник погрузился в раздумья, на автомате разделывая дичь.
« - Сухой островок в болотах, приличного размера. И столько сухих и мертвых деревьев вокруг. А дальше все как обычно…» - птица была ощипана и Кумл достал нож. «- На островке не поселился никто из местных обитателей. Не птица, не зверь, даже насекомых, и тех нет» - потроха были откинуты в сторону, что бы не мешали запахом да и не вляпаться в них. «- И эта тишина…» - Охотник поднял голову и закрыл глаза, прислушиваясь. Тихо. Пусто. Не вспорхнула рядом случайная птица, да и летали ли они над этим местом? Не трещали сверчки. Даже озверевшие болотные москиты не донимали путников, будто кто то неведомый распылил вокруг островка смесь от насекомых.
Брисингамен отложил разделанную тушку куропатки и встал. Надо прислушаться к ощущениям, к чуйке. Он отошел к краю острова и сделал пару шагов от него. Вновь закрыл глаза. Вроде ничего. Парень активировал магическое зрение, что бы оценить энергетический фон вокруг. Вот тут он и понял, что смущало его. Уровень энергии вокруг был странно низким, даже очень низким, по сравнению с обычным уровнем для этих мест. А стоило ему попробовать создать «светлячка», как то сразу потух, словно его моментально выпили. – Дранные хомоежики! – тихо ругнувшись, он почти бегом вернулся на островок, к костру. Выхватив меч, Кумл, не обращая внимания на удивленное выражение лица Вениамина, принялся осторожно рыть землю. И через пару хороших копков, кончик меча ткнулся во что то твердое. Осторожно отгребя землю руками, Кумл увидел черную пластину панциря. – Дремлющий… - только и смог сипло произнести ошарашенный Охотник.
Дремлющий жизнесос. Огромная, крепкая тварь. Брисингамен впервые встретился с ней около 5 лет назад. Тогда на задание главы провинциального городка отправился отряд из шести Охотников. Четырех курсантов и двух опытных кураторов : Марка Радди и Деркера Нуми.

Одним из курсантов как раз был Кумл. Ему вообще «везло» с подобными заданиями, начиная тем волкодлаком и заканчивая, на тот момент, гнездом амаранхигов. А во всем виновато его несдержанность. Стоило бы ему тогда позвать преподователя, а не самому влезать, глядишь и дальше учился спокойно. Ну да и демоны со всем этим! Не время думать о таком.

Отряд вернулся с болот только через десять дней. Впереди шел Марк, баюкая сломанную руку, висящую в косынке и примотанную к телу, а Кумл и Нуми тащили носилки, сделанные из срубленных тонких деревцев и плащей. На носилках лежал, без сознания, оставшийся курсант.
Двое других погибли практически сразу, когда отряд наткнулся на, еще не успевшего, уснуть Жизнесоса. Он «выпил» всю энергию из парней, когда те попытались сотворить заклинания, после раздавил их своими массивными лапами.
Охотникам удалось добраться до мягкого брюха твари и проткнуть его гарпунами с «Гремучим зельем». Алхимическим аналогом магической бомбы. Агонизирующий Дремлющий рухнул, но напоследок махнул лапой, отправив в полет Марка и курсанта. И если куратору повезло отделаться сломанной рукой, то бедолагу ученика приложило всем телом о дерево, и тот потерял сознание. И с тех пор не приходил в себя.

Они смогли выбраться с болот и вернуться в город, а курсант остался в живых. Даже смог продолжить обучение, хоть сломанные тогда ребра и беспокоили его во время дождя или сырости.

Кумл уселся прямо на землю. Дело определенно принимало скверный оборот. Они и находились на спине Жизнесоса, где его сила почему то не работала, и он их не учуял. Но Брисингамен использовал магию, да и Веник был ходячим Источником. Не разбудит ли это тварь?
Пока что перед Охотником стояла дилемма. Вновь напиться эликсиров и уносить ноги в полную темноту, по болоту, с найденышом на спине. Или уповать на удачу и переночевать здесь. Благо теперь он точно знал, что сюда не сунется не один из местных обитателей, каким бы голодным он не был. А, если судить по тому как зарос Жизнесос, спит он давно и уходить пока никуда не собирается. Ну а если проснется, то можно будет попробовать сбежать, не вступая в бой. Тварь была довольно медлительна и вряд ли броситься в погоню…
«- Что же, остаемся до утра. Тут все таки будет побезопаснее, чем бежать в ночь.» - Кумл устроил куропатку на самодельном вертеле. Пока птица жарилась, он вновь принялся изображать мима, показывая, при помощи пантомимы, Венианиму вести себя как можно тише и вообще поменьше двигаться.

Не успел Алексашка сделать и пары шагов, как из полутьмы и невесть откуда явилось нечто, достаточно крупного размера и с крыльями. И мало того, что явилось, так ещё и зависло на одном месте прямо перед лицом обеспокоенного и взволнованного товарища и нагло захлопало крыльями, что самым кардинальным образом противоречило законам аэродинамики.
Правда про законы аэродинамики Климов вспомнил секунд через десять, когда прошел первый шок, этап отрицания и наступила стадия принятия, поскольку даже укусив себя за губу стало понятно, что происходящее не галлюцинации вызванные наличием во вдыхаемой атмосфере посторонних примесей.

Первой же реакцией организма было желание громко заорать: “Аааааа- Демоны!” и, подобно Феофану из фильма Иван Васильевич меняет профессию, ломануться прочь. Желательно за стрельцами или росгвардией, чтобы те с криками “Живьём брать демонов!” навели порядок.

“Так, спокойно! Отставить панику! Команды “обосраться” не было!”

Отступив на полшага назад и в сторону, спасатель обвел присутствующих вопросительным взглядом в надежде, что кто-то сможет объяснить присутствие экзотических животных в экспериментальном комплексе.
На сколько знал Климов, существовали летучие мыши, собаки и лисицы, но водились они в тёплых странах, да и если не изменяла память выглядели они совершенно иначе, чем то, что висело в воздухе. Существо напоминало помесь кота обыкновенного с крыльями тех самых летучих лисиц и собак. Вероятно из-за ЧП часть подопытных животных вырвалась из своих клеток и теперь вот пыталась найти путь к спасению. А может просто привыкли к людям, вот и…

Не зная, что можно ожидать от “продукта современной научной мысли”, Клим тихонечко обратился к присутствующим людям.
- Без резких движений. Медленно назад!

Двинувшись ещё немного в бок, заглянул существу за спину, чтобы рассмотреть ”принцип крепления” крыльев. Хирургический или биологический?
“Тоже мне, ботаник выискался! А тебе не всё равно?... Саша! Оно тебе ничего не напоминает? Нет, не летучие мыши, собаки и лисицы! Мантикора! Хвост посмотри, вдруг там змея или жало скорпиона… У наших учёных фантазии хватит… Скрестят будьдога с носорогом, а болонку с трактором!”

Взгляд мужчины сосредоточился на хвосте существа.

Однажды — Айша уже и не помнила, когда это было точно — в Промежутке вспыхнула искра лазури и тут же скрылась в темноте. Притаилась, притихла, спряталась. Может, никто не заметит? Но краткая заря новой жизни не укрылась от внимательных глаз Айши, и, ведомая любопытством, Сестра отправилась в путь. Она любила загадки.

В конечной точке её странствия стеной лил дождь. Небо здесь беспрестанно роняло слёзы.

Айша растворила дверь мрачного иссиня-чёрного кабинета и с порога сказала:
— Здравствуй!
— Здравствуй… — отозвался хозяин, озадаченно и немного растерянно.

Наверное, он не ожидал, что его появление заметит хоть кто-то. Беловолосый, высокий, худощавый, какой-то весь узкий и длинный — таков был этот Брат. А ещё тихий и…

— Зубастый, — склонив голову набок, озвучила Айша своё наблюдение. — У тебя много зубов.

И Брат ответил:
— Да.
— У тебя много зубов, но ты не кусаешь меня, — продолжала странница.

И Брат снова согласился с ней.

— Почему? — спросила Айша. — Почему ты не кусаешь меня?

Она всегда была любопытна и любознательна. Она любила задавать вопросы и искать ответы на них. Но Зубастый не ответил — лишь покачал головой в молчании.

— В тебе есть голодная Тьма*.

Сестра медленно обошла хозяина кабинета, рассматривая его со всех сторон с той непосредственностью, какая бывает лишь у новорождённых сущностей.

— Есть, — кивнув, лаконично согласился Брат.
— Но ты не стремишься утолить свой голод, забрав мои цвета во Тьму, — глаза Айши сузились в две пристальные щёлочки.
— Не стремлюсь, — эхом отозвался Зубастый.
— Почему? — снова задала Сестра свой любимый вопрос.

Но Брат снова не ответил. Только следил за гостьей неотрывным взглядом внимательных глаз. Она прошлась вдоль стен и меж стеллажей, присела на кресло, забралась на подоконник и выглянула в окно. А потом, обернувшись на Зубастого, сказала:

— Здесь спокойно и безопасно. Мне нравится. Я останусь.
— Хорошо, — ответил тот.

И, кажется, слегка улыбнулся.

Когда он говорил, желая поделиться с ней чем-то, она слушала, подперев ладонью щёку. Когда он хотел послушать её, она говорила, кружась по кабинету и разбрасывая вокруг себя россыпь разноцветных искр. Айша любила танцевать.

Порой она уходила. Закутываясь в платки и шелка, выскальзывала за порог под плачущий небосвод и растворялась в тумане. Жажда странствий манила её, неизведанные земли влекли своим таинственным шёпотом. А он ждал её, устремив застывший, задумчивый взгляд сквозь окно в дождевых потёках. Всегда ждал.

Он не препятствовал. Никогда. Он знал, что бесполезно удержать её, вольнолюбивую, непокорную. Она придёт сама, если дать ей полную свободу. И она всегда возвращалась. Как сейчас.


***

Айша скользнула внутрь — размытая фигура, с макушки до пят завёрнутая в струящееся алое. В прорези ткани видны лишь глаза, пронзительные, изучающие, притягательные.


Одно лёгкое движение — и ткань, скользя по янтарному телу, падает к босым ногам. Айша перешагивает одеяния, устремляясь навстречу Брату.

— Я проходила мимо чёрных песков**, — беззаботно говорит она, — и тоже мечтала о солнце.

Она приближается мягко. Мимоходом скользит ладонью по его плечу, ласкает ненавязчиво. И неважно, что кожа её — жидкое золото, намокшие волосы — глянцевая смола, а затянутый в шелка стан подобен тугому бутону розы. Сейчас у Сестры иное настроение: её фигура дышит влажным серебром туманов и… пустотой? Да, кажется, она действительно была рядом с пустыней.

— Тьму считают убийцей, жадно поглощающей цвет, но не имеющей собственного. Глупые, — усмехается Айша. — Чёрный — это и есть средоточие всех оттенков, их квинтэссенция. Ведь если он поглощает цвета, они остаются с ним? И что будет, если повергнуть Тьму? Распадётся ли она на мириады разноцветных мазков, которые успела впитать когда-то? Что произойдёт с Промежутком, когда они вырвутся на свободу?

Да, эта Сестра любила задавать вопросы. Сейчас было непонятно, разговаривает ли она сама с собой, ждёт ли ответов от Зубастого или просто размышляет вслух без особенной цели.

— Я шла по границе пустыни, смотрела в беспросветную мглу и думала о солнце… — со счастливой улыбкой протянула Айша мечтательно. — Янтарный диск, озаряющий мрачные пески, несущий им свет… Оазисы с буйством изумрудного… И лазурь! Непременно глубокая, насыщенная лазурь источников в этих оазисах. Аметистовые ручейки, пробирающиеся сквозь расщелины рубиновых препятствий… И серебро ветров, играющее антрацитовыми песчинками в лучах рассвета… Пустыня очень красива, милый. Она может быть очень красива… Зря её так боятся.

Она отогнула рукав своих просторных одежд — и взору Зубастого предстал крохотный росток, переливающийся молодой зеленью.

— Я нашла его на границе и захотела дать приют, — пояснила Сестра.

И, вытряхнув карандаши с ручками из стакана для канцелярских принадлежностей, бережно опустила живое существо в его новый дом. А потом склонилась и тщательно отжала мокрые волосы. Кап, кап, кап — цветные капли стекали с кончиков чёрных локонов, передавая слабому стебельку часть жизненных сил своей хозяйки.

Джек моргнул пару раз, затем коротко посмеялся, не веря своим ушам.
- Ну что за милота? - он цокнул языком и помахал головой, скорее самому себе, потом продолжил: - Знал, что мы с тобой найдем общий язык, красотка. Вон видишь эти вспышки в окнах? Тут тотально все злодеи, включая меня и тебя, но те мудаки - намного злее. И ты полетишь именно туда и устроишь там катастрофу.
Джек переместился к Тони, оперся локтем о плечо в оранжевой одежде и издевательски подмигнул собеседнику.
- "Катастрофу", сечешь? И да, когда я говорил о полете, я говорил буквально.
Долго не задумываясь, телепортер дотронулся до зеленоволосого парня и поднял его с помощью своей способности, затем с азартом стрельнул взглядом в сторону ненавистной лаборатории.
- Не знаю, как там у тебя с мобильностью, - он бодро улыбнулся, уже наблюдая будущую картину, - но эту "пушку" ты обязан пережить.
Действия не заставили себя ждать - Джек замахнулся и в этот момент потоки света исказились вокруг смертельного дуо. Пространство свернулось, чтобы затем словно катапультой выстрелить бедным, но в то же время по счастливой случайности абсолютно непробиваемым мальчишкой в стену лаборатории.

Сколь бы не скручивались жгуты, сколь бы не ложились стежками на опалённые, кровоточащие серым веществом края раны в реальности, сколь бы не пытался их стянуть, всё было в пустую. Та только расширялась, выплевывая всё больше и больше вещества. С каждой секундой, брешь всё увеличивалась, и увеличивалась, и увеличивалась, полнясь и треща по швам от клокочущей с той стороны энергии. Стежок за стежком ложились жгуты на рану, стягивая её, и, стежок за стежком же, они рвались и расходились, сколько бы юноша их не накладывал. У любой силы есть свой предел. Есть свое ограничение. У силы Кроу оно так же было, как и любой другой силы. Как и у силы Алисы. Как и у силы Екатерины. Как и у сил их экзаменаторов. Ничто не было абсолютом. Ничто не обладало “мультититулом”, универсальной властью над сущим, всеми возможными эффектами. Нет. Кроу был силён. Он мог с лёгкостью вырвать душу живого существа из его оболочки, он мог насытиться любой энергией, но, к сожалению, и у его силы был свой минус. Даже крокодилы давятся - а парень, уж подавно, не мог совладать с большей силой, чем мог усвоить. Возможно, именно поэтому его магия не могла повлиять на разрыв в сути мира. Действия Кроу немного тормозили процесс распада, можно сказать, он не давал бреши расшириться, но, только начни он акцентировать своё внимание на чём-то ещё, как вся работа полетит коту под хвост. Борис лишь перевёл взгляд с дыры в реальности, на юношу, а от него к гадалке.

-...- Борис лишь бросил мимолётный взгляд на юношу. Он хлестко окликнул Пьеро, за секунду до того, как Катя закрутилась волчком по комнате, раня реальность,- К кругу! Я приму на себя волну,- и, развернувшись, здоровяк быстрым шагом направился в глубь библиотеки,а, вслед за ним, покатился и орясина. Он понимал чем грозит подобное действие для пространства. И, Борис тоже это понимал. Образ шакала, пожалуй, лишь на мгновение заставил здоровяка замедлиться, и, сказать что-то, но, сквозь глас гадалки нельзя было что-то четко расслышать, как и из-за треска медленно разрушающегося мира. Но, тем двоим на это было всё равно. И, Кроу, со всей верой в то, что он делает, передал Алисе всю свою энергию. На мгновение, сознание юноши по-настоящему прояснилось. И, до него, возможно, в тот самый момент, дошло одно странное наблюдение: ни крови, ни ран, ни всех тех повреждений, как Алисы, так и мира, он не видел, и, не ощущал. Была лишь чистая связь, тепло, нежность, забота. И, вливаемая им в девушку энергия. И, что-то ещё.... Когда это началось? Когда что-то чужеродное вмешалось в его мысль, и, создало иллюзию поверх реального мира? В тот момент, когда юноша стал активно использовать свою силу? В тот самый момент, как он выпустил из себя буйного духа? Во время прихода в библиотеку? Или во время гонки с манекеном? Или… даже ещё раньше? Когда всё пошло не так? Когда он неверно воспринял реальность? Всеми этими вопросами он мог бы задаться. Но, задаться ли? Ведь, Кроу ощущал, что его разум кристально чист. И, он ощущал в себе силу (что сейчас вдохнул в Алису). Его ощущения, его разум не мог его обманывать. Так ведь?..

Алиса тем временем, ощущала, как её наполняет сила Кроу. В начале, исчезла слабость, за ней и тяжесть во всём теле, вслед за этим, появилась странная легкость во всём теле. Эйфория. Внезапно, в голове всплыла сказанные кем-то слова. У любого маг был свой предел. Тот объем магической энергии, что он мог единовременно удерживать в себе, и, при этом, чувствовать себя комфортно, и, комфортно же этой энергией пользоваться, без оглядки на внешние факторы.Использовав энергию сверх лимита, маг мог навредить себе, использовав энергию, превосходящую в два раза лимит, маг вызывал в себе мутации и деформации, а, троекратное использование сил, пожалуй, могло и убить мага за пару секунд. Но, это использование сил. А что же хранение? Сколько тело мага может вместить полезной энергии, прежде, чем случиться непоправимое? Тело душелова, как у Кроу, могло вместить чудовищное количество энергии - такова была его особенность. Но, обычные смертные, как Алиса, или Катя, не могли держать в себе магии больше своего лимита долгое время. Там, тот человек, расплывающийся в тумане, говорил, что его предел - 13 секунд. 13 секунд с энергией в себе сверх лимита. Это было так, так как он никогда не развивал в себе серьёзно такое качество, как вместимость. Новички же не могли держать в себе энергию дольше 3 секунд. Правило лимита, превышающего стандартный вдвое, и, втрое, было честным и для этой ситуации. Догадывался ли Кроу о такой особенности, как вместимость его подруги? Мог ли он представить, что даже лекарство, если с ним переборщить, может оказаться ядом? Или же, он сравнивал всех магов с собой, искренне думая, что на всех распространялись либо одинаковые, либо совершенно разные правила? Эти вопросы, пожалуй, так и останутся без ответов. Наверное, на всё воля божья… Где-то в отдалении, пытался докричаться до троицы Пьеро...

Кроу ощущал тепло, свет, искреннюю любовь. Призыв остановиться, что исходил от Алисы, захлебнулся в этом мягком, тёплом свете. Он уже давно перестал подавать в неё силы. Как только тело девушки было наполнено осколками чужой силы, гот остановился. Теперь, он просто держал Алису в своих объятиях. Он видел, как её тело покрыла сеть трещин, а, через пару мгновений, тепло, исходившее от девушки обратилось в жар, но, разум вновь заволокла дымка... Его подруга была исцелена влитой в неё силой, а, раны в реальности, медленно разойдясь по поддельной библиотеки, разрушили эту лживую реальность,вернув их туда, откуда они уходили. Вокруг Кроу вилось три фамильяра, готовые услужить хозяину, где-то вдалеке, запыхавшись, сползла на пол Катя, упершись клинком в пол. А в его объятиях была ОНА. Его жрица. Его богиня. Его королева. Всё что у него было, так, кому суждено вершить судьбу мира, и, та, кому суждено разделить с ним самим судьбу… За окнами светило солнце, и, возвышались белокаменные стены незнакомого города. Поезд остановился. Они приехали. Добрались. Но, было ли это сейчас так важно? Ведь теперь у этих двоих была целая вечность. целая вечность вместе. Словно сквозь плотно закрытые шторы, луч света пробирается в погруженную в полумрак комнату, и, бьёт по глазам, заставляя проснуться, так и Алиса, быть может, привнесла в жизнь Кроу что-то новое. И, если посмотреть на весь пройденный им путь в ретроспективе, то, можно было увидеть, как он вырос над собой. У него была цель в жизни. Нечто, к чему бы он мог стремиться. Кто-то, кого бы он мог защищать. Что-то, за что бы он мог сражаться. Сейчас же, всем им нужна была небольшая передышка, перед новым рывком. День был долог, и, пожалуй, такого сложного дня, как этот, вряд ли бы нашлось в жизни троицы. Нет, конечно же, Кроу поспорил бы, что уж с его-то богатым опытом, нашелся бы хоть один случай, в сотни раз круче этого, но, его мы спрашивать об этом точно не будем…

***

Катя ощущала холодок. Как понемногу холодит всё её тело, как бьёт её дрожь, как медленно жизнь вытекает из нее. Она ощущала легкую.. беспомощность. Она облокотилась на что-то спиной, и, сейчас, погруженная в стебли высокой травы, могла наблюдать рассвет. И, металлические кусочки лезвия, торчащие у нее из живота. Надо было наверное… прижать рану? Кажется, если вытащить объект поражения, особенно такой крупный, то, тебя только сильнее начинает трясти, крови, конечно же, больше выльется. Она могла прижать ее правой рукой. рану. Одну из трёх. Почему правой? Ну, в левой была зажата импровизированная рукоять клинка, и, левая же рука лежала от нее в паре метров. Кажется, Пьеро в последний момент что-то кричал о том, что “там не пустота”. Неприятно вышло. Вспышка света, жар, Алиса что-то говорит Кроу, ВЗРЫВ, всё расходится по швам, и, Катю засасывает в белесую муть. Она вывалилась на высоком пригорке. Там, ниже, зеленел пролив, а, вдалеке, к острову приплыл поезд. Точнее, он почти заплыл в гигантское, белокаменное строение - подобие пирса, чем-то смахивающего и на самый обычный перрон. Поезд был гигантский. Настоящее чудовище. Эта махина, в длину достигает порядка полукилометра, высотой с неплохой такой дом, сталинку, пожалуй, и, обтянутая сверкающим на солнце металлом. Поезд мягко шел по воде, сбавляя обороты, но, за собой не оставляя даже кругов - водная гладь была спокойна, и, ровна, лишь мелкие волны сталкивались с покатыми боками гиганта, оставляя на том радужные брызги. Хотя, если присмотреться, можно было увидеть, как перед ним вырастают прямо на морской глади рельсы, а, уже за ним, распадаются, обращаясь в морскую пену и волны, расходящиеся вокруг. Что за чудо? От каждого вагона, на месте стыков, к воде отходили у поезда лапки-антенны, как у водомерки, с помощью которых, он, кажется, будто бы натягивал воду под собой, как пузырь. При подходе к станции, лапки аккуратно сложились, и, втянулись внутрь вагонов. Удивительное зрелище. Как было бы хорошо, если бы свет в глазах девушки так быстро не тускнел, и, она бы могла дольше насладиться видом на открывшиеся ей просторы. Когда в последний раз Катя была на природе? Там, в прошлом мире. Интересные вопросы приходят в голову, в самые, пожалуй, неподходящие моменты. Девушку бережно подняли. Краем глаза, она заметила долговязую, трясущуюся тень,что подхватила, кажется, её руку, и, пару мощных, мускулистых рук и щупалец, что подхватили уже её бренное тело, и, куда-то понесли. Сознание девушки провалилось во тьму…

***

Вы когда-нибудь взрывались от счастья и любви? Алиса теперь могла сказать, что, да, взрывалась! Потому что ровно в тот момент, когда её стали переполнять эти тёплые, безмятежные чувства, её тело обратилось в комок пылающей, магической энергии, и, попросту лопнуло, как мыльный пузырь. Но, тогда, возникает следующий вопрос: почему она всё ещё жива? Возможно, потому, что сила изначально стремилась помочь ей, преумножить её собственное могущество. Пускай, вливая в свою подругу энергию, Кроу, чей разум, возможно, был немного затуманен из-за переизбытка эмоций, превратил подругу в живую бомбу, но, всё же, всё было не так уж и плохо, и, она восстанавливалась. По немногу. По чуть-чуть. Как сейчас выглядела Алиса? Кто знает. Сейчас она лежала на полу библиотеки. Шея, будто бы у новорождённого младенца, не двигалась, и, не давала ровно держать голову. Голова сама предательски кружилась. Всё тело - оно было в агонии. Разум плыл. Она не могла собрать всё воедино. Постоянно лезли в голову глупые истории, одна абсурдней другой, какие-то образы, какие-то кусочки общего, целого…

Где-то, когда-то…

- Ах, чёрт, обожаю жизнь. Знаешь, прям, прям, даже не знаю, чёрт, это сложно объяснить, но люблю, до умопомрачения. Я не сторонник романтики и всего такого, я плох в метафорах, сразу предупреждаю, и уж точно понимаю, что жизнь, как и эти земли – вещи гиблые. Да и чёрт с ним, парень! Клянусь Энки и Искандером, какой бы бездушной сукой и безумной садисткой не была бы жизнь, будь она женщиной рода людского, из плоти и крови, я бы добивался её внимания, «её руки и сердца», её любви и местно в хладном, гранитном сердце, до последней капли крови. И не пожалел бы об этом до скончания времён!- хриплый голос разносился по наполненному людьми кафетерию. По запахам, жуткой толкучке и постоянному гомону, складывалось впечатления, что кафе медленно превращается в банку из бетона и отсыревшего дерева, а люди в ней в сельдь. Люди, да. Были здесь и не только люди, и они-то занимали небольшой свободный пятачок, в самом центре зала, который занимал всего один стол.

Столик тот был грязным, чуть замызганным и покосившимся, из-за того, что лет десять, быть может, двадцать, одну его ножку сломали, и когда культовый предмет мебели всех придорожных забегаловок чинили, то ножка потеряла в длине сантиметра два, а может, три. И теперь древняя подставка под дешёвую еду в картонных тарелках, кренился на один бок. Её подпирали книжкой сводом законов какого-то незнакомого города. Это казалось Джозефу в этой ситуации достаточно ироничным. Кто такой Джозеф? Голый мужик привязанный к стулу с одной из сторон стола. Росту в нём было около шести футов, он был сух и высок, с тёмной, не свойственной жителям Туманного Альбиона кожей, курчавыми непослушными волосами, цвета спелой сливы, вытянутым, чуть блестящим от жира лицом, узким аккуратным носом, большими глазами и широкой, «шулерской улыбкой», как называла этот оскал маман Джозефа. Широкий лоб, острый серый взгляд, неопределённая глубина и лёгкое безумие взгляда. Он был из тех, часто неприметных людей, которых не замечаешь, пока тот не заговорит с тобой и не приковывает всё внимание к своей крайне харизматичной персоне. Джо был жуликом, каких на свете многих, но, почему-то, он считал себя самым удачливым из всех жуликов, что есть на свете. И на том он прогорел. «Храбрый портняжка,- твердила ему маман,- Не делай ничего опрометчивого, не делай ничего дурного, если не уверен, что тебя не видят. Джозеф, сердце мамочки обливается кровью, когда ты так рискуешь. Пойми, сколь не был бы ты большой рыбкой в пруду, всегда найдётся тварь по больше!»- на эти слова он лишь высокомерно хмыкал. Теперь же он испуганно тихо хныкал, бичуя сам себя крепким словом, за то что так неосторожно сделал своё дело, за то что так опрометчиво себя повёл. Но, единственное, что его утешало, никто в этом мире не был бы готов к тому, что с ним приключилось.

Напротив, с другой стороны сидела, на вид, девочка лет восьми. Она болтала ногами, обутыми в розовые полуботиночки, поверх кристально-белых, чистых гольфиков, с узором виде бабочек. Одета девочка была в пурпурного цвета платьишко, с розовой пачкой и остроконечным колпаком с фатой на конце. Колпак был цвета сирени, с жёлтыми звёздочками по всей его поверхности. За спиной у девчушки трепетали прозрачные, отливающие радугой, стрекозьи крылья, и, чтобы их не повредить, она сидела на табурете, весело болтая худосочными ножками. Дитя нанизала на двух зубовую вилку, отбивную, такую кровавую, сырую и розовую, что кажется, повар и не жарил его вовсе, но, запекшаяся корочка бычьей крови, на румяном куске мяса, говорила об обратном. У неё был и нож, но в тоненьких, нежных ручках, кажется, не хватало сил, чтоб делить сырую плоть рогатого скота. Принцесса подняла на голого воришку взгляд.

- В чём дело, парень? Проголодался?- позволила себе высокомерную, кривую усмешку она, и проговорила хриплым, глубоким голосом. Ее прокуренный, полный жести и скрипа глас, подошел бы скорее старику в годах, или мужчине лет пятидесяти, в годах, с брюшком, проседью в прилизанных волосах. Желтыми от табака зубами, и костюмом тройкой, какой Джо представлял у стереотипных мафиози. Она всё ещё насмешливо глазела на него глазами, цвета бирюзы, без белка и радужки,- Понимаю, ты голоден. Это нормально, когда молодой, быстро растущий организм, не ест целый день, да ещё и едет голый в фургоне, переживая стресс. Но в этом плачевном положении ты оказался по своей вине, по вине своей самонадеянности, глупости и не учтивости,- на последних словах неведомая тварь поймала скривившееся выражение лица англичанина и помрачнела. Аккуратно положив вилку с куском мяса на стол, и утерев салфеткой с вышитым на ней кроликом, рот от крови, что стекала с губ и подбородку, она позволила себе расслабиться и расправить плечи. Пребывая в задумчивости, девчонка невесть откуда достала трубку, размером, как раз под её махонькие, аккуратные пальчики, и табакерку с резьбой виде головы импа. Она закурила и протянула своим глубоким, терпким баритоном,- Да, неучтивость сыграла в нашем предыдущем разговоре главную роль. Ты пришёл ко мне, на свадьбу одной из моих дочерей, вошёл в мой кабинет без стука. И попросил исполнить твоё желание,- пухлые щёчки малышки надулись, губки растянулись в кислой усмешке, а глаза недовольно прищурились. Он тяжко вздохнула,- Знаешь ли ты, Джо, сколькие до тебя, приходили и просили того же, в те знаменательные дни, когда дети мои заключали брак со смертными? Сколькие из них приходили, вежливо стучались, и, входя в кабинет, уважительно целовали мне руку и кланялись?- та зашевелила пальцами, показывая блестящий в лучах восходящего солнца рубиновый перстень. Он был стар, весь в тонких царапинах,- Ты хоть понимаешь, сколькие из них твердили «Крёстная Фея, Крёстная фея, прошу вас, выполните нашу просьбу, прошу вас, за это желание, за эту мечту, мы дадим вам всё что угодно!». Многие из них искали моей дружбы, совета, искупления грехов, прощения или праведного возмездия. Многие уже были моими друзьями, и их жизнь была подобна раю, в этой быстро развивающейся стране. Они были под моей защитой, жили в достатке и зарабатывали нехитрым ремеслом на кусок хлеба и стакан теплого молока. Кто-то из просящих были моими родственниками, кровь от крови, мой народ. Моя плоть, моя опора. И даже им я порой отказывала, как не было бы сильно мое желание. А ты,- фея скривилась,- Ты пришёл ко мне. Без спросу. Без приглашения. Без предложений дружбы и уважения. В светлый для меня и моего рода день. Вломился в офис. Назвал «соплячкой»,- тихое рычание послышалось за спиной у Джозефа. Там будто из ниоткуда появилось два накаченных, темнокожих нубанца, что избили его ранее, раздели, привязали к стулу и привезли в это кафе. Мужчина не дергался. Его не замечали, не обращали на него внимание, даже когда он кричал. Ни его, не девчонки с мордоворотов, для посетителей кофе не существовало, лишь официантка с запыленными глазами порой приносила девочке то, что она хочет. Крёстная Фея подняла ладонь, как бы давая своим псам команду «отставить»,- А потом, получив отказ на исполнение желание, попытался сбежать, да еще и ограбить. И я бы, если честно, закрыла на это глаза, если бы пытался ограбить меня – по тебе видно, что ты никчёмный маргинал, и не блещешь ни умом, ни сообразительностью, ни банальной храбростью,- мошенник пристыжено и чуть трусливо опустил взгляд,- Но пытался ограбить мою доченьку и ее жениха. Ты понимаешь, как сильно вляпался?- она склонилась к мужчине через весь стол. Посмотрела вниз и усмехнулась,- Что, Джо, холодно тут, да?- он затрясся от страха и злобы, сжав ноги,- Не тушуйся, я не из того сорта деми, что увлекаются вами. Не настолько я уж опустился за сотню лет,- презрительно бросила девочка,- Ладно, ты знаешь, почему мы здесь?

Джо непонимающе покачал головой. Его язык пересох, а горло превратилось, кажется, в одну из африканских пустынь. Вязкая слюна склеивала весь этот иссохший ад во рту у парня, не давая ему сказать ни слова.

- Мне нужны твои услуги,- Джозеф непонимающе моргнул,- Ты что, не понял?- девочка наклонила голову набок, и её хрип наполнился неподдельным удивлением,- Ты что, совсем тупой?- с секунду она изучала его лицо,- Ты хотя бы знаешь, кто я? Так какого чёрта ты ко мне полез?- парень передернул плечами в страхе, так как от девочки ощутимо запахло кровью, а атмосфера на их столике накалилась,- Ладно, ясно. Знаешь, парень, я не виню тебя,- как-то разом успокоилась Фея,- Порой так случается, что колесо делает оборот, и из всего сонма раздавленных под ним смертных, кто-то цепляется за спицу колеса. И по инерции, его подкидывает вверх, к тем, кто это колесо вращает. Ты как раз такой случай. Ты, конечно, всё ещё дебил, но в большей степени, тебе просто не повезло. А может наоборот, ты самый удачливый самонадеянный идиот, что я видел на своём веку. Меня зовут Оберон. Оберон Вайат, и я - Бог. Я дух знака и слова, а потому, покровительствую Знанию. Я из плеяды старых богов, что привезли сюда переселенцы во времена создания этой страны, и я же, всего лишь одна из эмблема, меня самого. Не смотри на этот вид, дитя – это, как кристаллизовались желания этой страны во мне. По их мнению, именно так должна выглядеть «добрая Крёстная Фея, исполняющая желание». Бред, я согласен, но, уж лучше так, чем никак,- она долго смотрела на юношу,- Ты, наверное, думаешь, что спятил. Всё это – твой бред, а сам ты, на самом деле, сейчас лежишь в канаве и мочишься себе в штаны, от того тебе так холодно. Нет, это не так, ты действительно в этом кафе. Люди не замечают нас лишь потому, что мы вне диапазона их видимости. Мы в Шеоле. Можешь воспринимать это как один из промежуточных слоев хаоса, где живут только Боги, и кристаллизуются «мечты и стремления» людей. Все мы – это мы, люди, такие же, как ты. Если нам, Богам, отрубить голову, или пробить сердце, или поранить так, что вытечет вся кровь, мы умрём. Нам также нужно есть и пить. Нам не нужно спать, это плюс, да, но в остальном, мы не отличаемся от смертных, пока в нас ни начинают верить. Тогда мы наполняемся магией, нашей особенной силой – силой людских стремлений. То, как нас представляют люди, этот образ, как бы, кристаллизуется, и становится чем-то большим, чем мысль, живым существом, и, сливаясь с сознанием обычного смертного, это мысль создает Бога. Мы, как бы, подконтрольные определённой линии поведения, клише, если пожелаешь, существа, с огромным могуществом, но, заключенным в рамки нашей индивидуальности. Мы активно влияем на мир смертных, ходим рядом с ними, работаем, живём, рождаемся и умираем. И порой, нм, мальчик мой, нужна помощь таких, как ты. Героев,- Крестная улыбнулась полными мелких, острых, словно пики, белых зубов в три ряда во рту. Она явно веселилась от полностью недоумевающего, напряжённого лица Джо,- Да, Герой. Мы их так называем. Они почти тоже самое, что и боги, только, они живут не за счёт веры, а за счёт легенд, сказок, фильмов, опер, книг и прочего, прочего, прочего, написанного про них. Ты тоже Герой. Герой за счёт десятков, сотен дел, написанных о твоём имени и всяких афер прокрученных тобой. Про тебя ходят байки, десятки баек, даже детям про тебя забавные истории рассказываю, ты знал? Знал, конечно, знал, и гордился этим. Сейчас ты, наверное, лишь недоумеваешь, откуда я это знаю, так? Всё просто, мы, в каком-то роде, похожи, одна нация, одного поля ягоды. И мне нужна твоя помощь, как ни странно. Я даже готов закрыть глаза на то, что ты вломился ко мне во время свадьбы. И вознагражу, по способностям. Исполнение желания – ну разве не заманчиво? Что скажешь? Чего ты хочешь.

- Я хочу…- он тяжело дышал, его скулы сводило а зубы стучали от холода. Глаза джипси азартно загорелись, но тут, же потухли,- Я хочу…- он сказал это задумчиво, не зная, что же ему попросить,- Я хочу… одеться. Да, это не плохо, мэм, эм, сэр, кем бы Вы ни были. И Хочу лапшу. Горячую. Она тут, кажется, продаётся,- Оберон вопросительно поднял бровь и щёлкнула пальцами. Громилы из-за спины парня вышли вперёд и вытащили ножи. Джо зажмурился. Два удара – и верёвки падают с него. А потом, они же, невесть откуда выхватили пальто и трусы, кинув их парню. На ногах у него всё ещё были высокие сапоги. Их Вайат, почему-то, решил с мошенника в дороге с ног не снимать. Или же ему не нравился запах потных ног Джозефа, да, это было вероятней.

Но, как и всё хорошее, даже небытие имеет обыкновение заканчиваться. Из череды воспаленных, больных образов, её вырвала чья-то сильная рука. Металлический гигант склонился над ней, разглядывая с интересом. Его тело было монолитным черным доспехом, с обилием шипов в позолоте, медалей, наград, он был, будто новогодняя ёлка, весь увешан наградами и боевыми трофеями, в том числе, и черепами, создавая впечатление этакого классического “темного лорда” или же рыцаря, на службе у зла. Властный взгляд янтарных глаз, и, пара рыжих локонов, что выпадали сквозь приоткрытое забрало, что, между тем, погрузило физиономию незнакомца в полумрак, лишь дополняли его образ. Он проговорил, что, они должны были дождаться Хильды, но, как обычно, пустили всё на самотёк. Вдали замаячил силуэт троллихи, что быстрым шагом, на ходу серее, и, становясь цвета гранита, в один шаг сократила расстояние между Алисой и собой, подхватив, лёгкое, как пёрышко тело девушки. Отчего она стала такой легкой?.. Когда её подняли на руки, она наконец смогла оглядеть библиотеку: в стене её зияла массивная дыра, открывая вид на незнакомый город, и, плещущуюся за бортом морскую воду, всё в библиотеке было перевёрнуто с ног на голову, всё подгорело, или, хотя бы немного было повреждено. будто бы тут прошёлся огненный смерч. На месте, где стояли Кроу и Екатерина, остались лишь следы-тени - такие бывают после ядерного взрыва, Это “атомные тени”, когда человек обращается в пыль, и, всё, что от него остается, это след на асфальте. Сознание вновь провалилось в никуда.

***

Нельзя извлечь урок из чего-то, что не причиняет нам боли. Нельзя получить всё, и, не отдавать ничего. Ведь, стремясь заполучить себе нечто желаемое, попутно, мы чем-то и жертвуем. Кто-то, на пути к своей цели ломается - они не слабы, нет, что в, просто, они не созданы для этой цели, для этой борьбы у них иное призвание. Кто-то выдерживает боль, и, справляется с невзгодами на жизненом пути. Каждый из нас, каждый день, имеет выбор: уйти, или же, продолжить терпеть боль, стараться усвоить жизненный урок. Кто-то уходит. Но, кто-то продолжает бороться, барахтаться, как лягушка, упавшая в крынку с молоком, и, продолжавшая барахтаться, пока не взбила под собой масло. Люди порой даже и не замечают, как меняется их жизнь, и, как меняются они сами. Как раз за разом, стойко перенося невзгоды, они закаляют своё сердце, облачив его в металл. Но, не все так сильны. У каждого свой запас прочности. Сможет ли юноша, с ожогами второй и третьей степени, что не так давно поступил в одну из московских больниц, справиться с тем, что приготовила для него судьба. Очнется ли он от небытия? Сложно сказать. На это лишь его воля. Порой иллюзии, что мы создаём для себя, слаще любой иной жизни. Может, ему вообще не стоит просыпаться?..

В понедельник, 29 августа, в АГС прибыла первая волна тестирующихся, тех, кого руководство академии пригласило на обучение лично, и, те, чьи данные и навыки было необходимо проверить особым образом, простериторавть всеми возможными способами. Потом, 30 и 31 тестировались и заселялись в общежитие все те, кто по собственному желанию направлению или заключению полиции сверхлюдей, направился в академию. Все студенты класса 01.08 были из второй группы. Ещё вчера, под самый вечер, они заселились в общежитие академии - большое, многоэтажное здание, пустившее корни-подземные этажи так глубоко в фундамент острова, что количество подземных этажей не уступало надземным. Академия АГС было на самым приятным местечком, то было стерильное, почти больничное здание, со стенами либо чисто белого, либо кофейного цвета, с серым кафельным полом, низкими потолками и давящими лампами, мерцающими в темноте ультрафиолетом. Множество винтовых лестниц и лифтов, а, также зеркальных и блистающем на солнце металликом поверхностей визуально расширяли нутро общаги, но, не помогали свыкнуться с её футуристичной, и, немного дикой начинкой. То тут, то там сновали малыши-роботы, выполнявшие самые разные функции внутри общежития. На каждом углу были камеры, а, множество горшков с растениями, кроме, соответственно, представителей флоры, были напичканы жучками и датчиками, только комнаты самих студентов, на первый, не такой уж придирчивый взгляд, были бастионами спокойствия, одиночества и анонимности.

Комнаты были, в каком-то роде, скромными, расставленными по-спартански (насколько такую роскошь можно назвать “спартанским” стилем): зал, две ванных, большая спальная комната и гостиная, личный кабинет, чулан и балкончик на улицу. При том, снаружи, из коридора, по плотному ряду дверей казалось, что комнатушки должны быть жутко маленькими. Магия ли? Высокие технологии Прометея? Чья-то уникальная сила ли? Нет, ещё одна из разработок группы тинкеров с острова, известных как Альянс Ремесленников. Вещи учащихся теперь, либо были аккуратно разложены по вмонтированным в стену шкафам неопределённой вместимости (ещё одна пространственная технология?), лио же были живописно разбросаны по комнате, либо же до сих пор покоились по чемоданам и коробкам, ожидая своего часа ещё со вчерашнего вечера, или же, аккуратно устроились на спинке и сидушки одного из удобных, больших кухонных стульев. Всё здесь было непривычно, по крайней мере для тех из учеников, что не привыкли жить в роскоши. Гигантская плазма, во всю ширину стены, смущала своей глубиной и каким-то ненормальным изгибом. ИИ-прислуга, через мягкий искусственный голос, лившийся из динамиков, пытался мягко будить студентов, а ,по пробуждению, интересовался, что им приготовить на завтрак. У двери покоилась коробка с двумя планшетами, миниатюрным ноутбуком, браслетом на руку и ошейником виртуальной реальности - небольшой подарок от академии для своих студентов, для облегчения их нахождения и обучения в стенах академии.

Но, кое-что оставалось неизменно… Лёгкая трель, свист, а потом громкий хлопок на улице разбудил многих из тех, кто не поддавался уговорам ИИ. За окном, шумя и извиваясь, мельтешило пестрое пятно из старшекурсников Академии, быстро расчищавших площадку у подъезда к академии, и, видимо, решивших чтобы не сильно заморачиваться, организовать друг друга и процесс, без применения сил, конечно же. Всё же, Сансара воспитывала в своих способность к быстрому взаимодействию. И, похоже, вчерашняя пьянка, головная боль и запрет на использование сил в наказание за дебош, не сильно мешал третьему курсу славной академии героев Сансара заниматься их святой обязанностью – убирать весь тот бардак, что сами же и устроили. ПОдростки, даже подростки с суперсилами, всегда оставались подростками. Но, вот звучала трель, оповещающая студентов о том, что в 8:00 состоится сбор всех участников в Актовом Зале. Тем временем, шумную компанию третьекурсников посетила, по всей видимости, местная тройка лидеров. Быстро раскидав задачи между быстро затухающими в их присутствии однокурсниками те отошли в тенек, чтобы лечь в шезлонги, появившиеся из воздуха по щелчку пальцев одного из них, и начать попить что-то из бутылок сомнительного происхождения, обернутых в бумажные пакеты. И эти типы должны стать будущим и элитой супергеройского сообщества?! Сейчас, смотря на них со стороны, кто-то мог задаться вопросами относительного того, а туда ли они попали?.. Впрочем, с работой старшекурсники справились, да и в бутылках мог быть просто сок.

Актовый зал был большим, светлым помещением, с узкими, высокими окнами, мелкой соломкой которых были усыпаны обе боковые стены строения. Актовый Зал был двухъярусный. На верхнем ярусе, в отдалении ото всех других учеников, расположились первые группы потока, элита, группы 01.01, 02.01, 03,01 и 04.01, их разместили в большие, из материала, похожего на кожу, бордовые кресла, с темными, почти черными вставками, которые к тому же, кажется, были пригодны для массажа, а, в основании подлокотников имели минибар и кондиционер. Рядом с каждой из групп дежурили ребята, похожие на официантов, что при первой же просьбе кого-то из студентов, мог быстро сбегать в ресторан, метрах в 500 от Актового Зала, приняв любой заказ. Здесь же, на верхнем ярусе, сидели и гости церемонии - герои и общественные деятели, меценаты, тинкеры, магическая элита, и, корпораты, во всей своей красе, что будто коршуны, цепким взглядом, рассматривали разномастную толпу учеников на нижнем ярусе, высматривая жер… то есть, будущих героев и мастеров своих сил. А может, и потенциальных служащих, напарников, будущих коллег по цеху. На нижнем ярусе, на самых обычных стульях, пускай и довольно удобных, сидели все остальные учащиеся. Точнее, почти все. Ближе всего, к широкой и просторной сцене, и, оркестровой яме, располагался ряд самых обычных деревянных скамеек, без спинок, первый ряд учеников, на которых в первую очередь, в случае чего, падёт карающая длань школьного дисциплинарного комитета, те, на кого было обращено больше всего взглядов, те, на кого в первую очередь обращали внимание и смотрели выступающие со сцены герои и артисты. Класс нормы. Класс тёмных лошадок. Класс 01.08.

Когда вас только стали усаживать, кто-то мог, возможно, посчитать, что это шутка, но, никаких особых удобств классу 01.08, по всей видимости. не полагалось. Разве что, странной девочки, с какими-то кристаллическими волосами, выделили металлический табурет что выдерживал её совсем не маленький вес. Рядом с каждым классом спокойно стоял классный руководитель, следя за поведением своего класса. Но, у класса 01.08 классная на линейку, по какой-то причине, не пришла. На вопрос “а по какой?”, куратор класса, старшекурсник, отвечал коротко: “ушла в запой”. Больше от него комментариев на эту тему добиться было сложно. Куратором класса был третьекурсник, начинающий герой по кличке “Дварф”, Ник Эм`рой. Ник был примечательной внешности. Коренастый и широкоплечий, ростом не более 150 см, этот парень был куда более похож на гнома, чем на человека, по всей видимости, он претерпел при рождении, или в раннем детстве, мутацию неизвестного характера, что после начала пубертатного периода затормозила, при этом, чуть затормозив в развитии и Эм`роя. Он был в крайне опрятной форме, чистой и выглаженной, воротник был настолько накрахмален, что стал тверже бетона, а стрелки у него есть, кажется, были не только на брюках, но и на носках. Острый взгляд серых глаз, серые же волосы, контрастирующие с загорелой, глиняной кожей, широкой улыбкой и простоватым лицом труженика - всё это создавало вокруг него определённую… ауру уверенности, и. открытости, что ли?.. Кулаки – как кувалды, а ноги, словно два столба, или сильно удлиненных тумбы. Пресс - ребристая батарея, а голова - будто бы куб.

Какой-то особой формы от учеников не требовали в первый день, в принципе, линейка была не про то, да и от класса 01.08… никто откровенно, чего-то сверхъестественного, не ожидал. В этом были свои плюсы. Вот началось выступление директора, после акробатических выступлений гимнастов-сверхлюдей на сцене (на это стоило посмотреть). Директора звали Дасьен. Дасьен Мазино, по всей видимости, отец тех самых Мазино.. Директор был сухонький старичок. Его лицо вывели на большой экран, и, учащиеся группы 01.08, могли бы рассмотреть его во всех подробностях, но, они и так были близко к сцене, а потому гала экран только вызывал рябь в глазах, как и такой близкий свет софитов. Был одет этот старичок в рубаху с короткими рукавами, цвета кофе с молоком, с рисунком обезьянок на ней. На ногах у него были брюки цвета пляжного песка, и лакированные туфли. Брюки были ему явно большими, а потому, мужчина надевал старомодные подтяжки. Голову его покрывала простенькая, старенькая кепка-восьмиклинка. По большому счёту, этот мужчина выглядел бы комично, если бы не тот факт, что этот человек был директором самого дорогостоящего учебного заведения, из всех ныне существующих на земле. Он был, наверное, баснословно богат. И, явно не просто так находился на своём месте. Мог себе позволить и пару странностей. Он толкнул горячую речь перед учащимися, немного пошутил, и, скрылся так же скоро, как и появился на сцене. Дальше с речью выступал представитель первокурсников, Симон Деган, который, впрочем, не представлял из себя ничего интересного, и, на нём, из-за какой-то скользкой ряби, покрывающей его фигуру, взгляд никто не задержал.

Во время выступления, Ник тихо пытался утрясти некоторые волнующие его моменты, чтобы точно знать, с кем и как ему предстоит работать. Да, он знал, что ближе познакомиться с классом после линейки, но, решил всё же закинуть удочки на “всякий пожарный”. Так, он коротко поинтересовался у Вайпера, стоявшего за спиной Леорика кто он такой, и, получив ответ, решил не задавать сверх того лишних вопросов. Он понимающе косился на Эсмеральду, сказав, чтобы та зашла к “Ло из класса Тинкеров”, сказав, что те делают для учеников, с особенностями организма, разные, облегчающие жизнь приспособления. Всё время выступления, он строго следил за своими подопечными, по какой-то причине, особое внимание уделяя Хроно, Хоуку и сестричкам-близнецам, часто при этом, глядя на них, сверяясь с чем-то, написанным на голографическом экране его браслета. Наконец, линейка завершилась. Церемония закрытия заставила всех учеников, шумной толпой выплеснуться наружу. Занятий сегодня не было, лишь, классные часы у учащихся. А потому, куратор быстро организовал группу, и, повел её в класс. Класс представлял собой просторное, светлое помещение, в молочных и шоколадных тонах, с партами на одного человека, в 4 ряда. Всего парт было 32, по восемь в ряду. Стол учителя в этом классе размещался в самом конце класса, за всеми партами, на возвышении, чтобы просматривать, чем занимается каждый ученик. В начале класса же находилась интерактивная доска, и, свободное пространство для демонстраций. Правая стена была занята таблом с объявлением, экраном телевизора, и, ещё одной небольшой интерактивной доской с объявлениями (она пока пустовала), левую же стену занимали 4 больших балконных окна, с низкими подоконниками.

-...- гном кашлянул,- Ну чё, народ, давайте что ли знакомиться? Я ваш куратор - меня зовут Ник Эм`рой, кому-то я уже представлялся, кто-то обо мне ни сном ни духом. Ваш учитель сегодня не придёт, у неё свои там дела есть, к примеру, пиво, оставшееся со вчерашнего, или ром, или ликёр - в общем сложно об этом однозначно сказать, так что, мы сегодня сами за себя. занятий не будет, мы щас быстро познакомимся, я расскажу вам про день первака, и, Геройские лиги, потом предупрежу о засранцах, которых вы можете встретить на линии, потом, заполним журнал с отсутствующими, и… вы в общем делаете что хотите, свободны на все 4 стороны на целый день! Ну что, кто первый представиться?.. И это, сразу свою силу и возраст называйте, на всякий пожарный.

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!