Голосование пользователя

Наши действия были тщательно просчитаны, но по видимому варп исказил деятельность наших когитаторов-калькулюс. Быстрый пересчёт показал, что пользы из прямого огневого контакта будет извлечено во много меньше, чем при отсутствии оного. Необходимо перехватить инициативу и переменить вектор развития ситуации. Наиболее эффективным, к сожалению, признан самый унизительный вариант.
– Переговоры! – Мы слышим как раскаляется за нашей спиной бронзовый нимб. Как верещат на задворках вокса тени варпа. Мы скрежещем тем, что заменило нам зубы, мы чувствуем в венах яд обиды. Но все это стоит выживания.
– Запрашиваю переговоры! Прекратить огонь! Произошло недопонимание! Мы ничего не выиграем уничтожив друг-друга! Прекратить огонь! – Кхорн не будет доволен таким решением. Мы не будем довольны таким решением. Но иного решения, не включающего полный провал текущей высадки ни мы ни он не можем предложить.
– Лорд Ферос, мы можем вернуть Ингвара под ваш стяг, лишь прекратите обстрел! – Для большей эффективности надавим на их слабости. Мы видели, чем стал прозревший фенрисиец. С каким зверством он бился в зачистке Высоты. Мы не уверены, что способны его починить, но пообещать это кузнецу войны - вполне. Пообещать самим себе.
– Лорд Нито, отзовите орду и давайте... – Не позволяй долгого промедления, сколь омерзительными не были бы слова. Презрение не стоит жизни. Не сейчас, не так.
– Давайте... Дружить? –

〖🎧〗[ссылка]




      Легко пришли, легко ушли.
      Кровопускатели плюнули на демон-хвостов и ягнят Ужасного.
      Это было хорошо... но дальше началось уже воистину смешное.



      По вкусовым ощущениям мозги гвардейца напоминали... курицу. Однажды один мудрый человек сказал: «Ты – то что ты ешь». И Ферос оценил справедливость выражения на себе. Волна какого-то отупения нахлынула на него: шесть вариантов молитв Богу-Императору и иконы с его осуждающим взглядом, как будто это единственное, на что надеялся связист. Но никакой более или менее полезной информации в чужих нейронах космодесантник не ощутил – невкусный кадр попался ему, в общем. Тем более, что пришлось забыть о еде: кхронит явно попутал берега! Не успели сервиторы добраться до площади со Стеллой, как на них налетела, весело улюлюкая, компания кровопускателей! Ублюдки с разбегу нанизали на мечи лояльных Феросу слуг и разорвали тех на куски.
      – Кузнец, демоны нас атакуют! – воскликнул сержант тактических десантников, и его поддержал дружный по силе да красоте хор болтеров. Сервиторы тут же набросились на обидчиков с жужжащими пиломечами; заревели зубья цепных полотен, заверещали монстры! Подорвавшийся с места на помощь Домитар, оставляя вмятины в бетоне, подбежал: да одним взмахом молота буквально «распидорасил» по земле шеренгу рогатых тварей. Оные выжили в штурме Высоты... но не продержались и десяти секунд против Железных Воинов. Как в таких случаях говорят: разница налицо. Жаль что «Китан» является противником совершенно иного масштаба и с бронетехникой у Осадного Тирана немного туго.
      И количество сервиторов сильно уменьшилось из-за этой атаки.
      Работа по укреплению стремительно перерастала в схватку.



      Потенциальная стычка между Феросом и Деретом, скорее всего, не стала бы для Нито поводом беспокоиться. Однако. Когда дело дошло до делёжки добычи, пациенты вместе с тех-рабами столкнулись друг с другом лбами. И всё бы ничего – но слуги Альхазреда, всего лишь выполняя приказ, первыми открыли массированный огонь по семье Апотекария. Нужно ли говорить, что драка вспыхнула, как пламя от брошенной в бензобак сигареты? Со словами: «Ах вы пидоры!» – стена людей Нито бросилась в атаку на стенку солдат Магоса. И в первые же мгновения куча людей полегла с обеих сторон. Огрины ударами кулаков вбивали кумпола тех-рабов им же в плечи; те в ответ меткими выстрелами сносили головы огринам. Огромный Медный Бык ворвался в бой, раскидывая в стороны и просто размазывая по бетону зомби. Но тут перед демонической тварью встал толстый матадор Фурункул:
      – Давай, давай, нападай! – и натурально перехватил бестию руками за рога! Бык отчаянно ревел, как десять выстроившихся в ряд паровозов. Он дёргался из всех сил, стараясь высвободиться из хватки нурглита. Но куда там! Доктор с остервенелым выражением на роже удерживал сплав существа с машиной, и кто знает, чем закончится это противостояние! А ещё проблему создавал Адский Дракон. Несмотря на полученные повреждения, эта машина пусть и дымилась аки доменная печь, но продолжала (уже натурально) коптить воздух да поливать с автопушки местность. Нито поднял обратно несколько отделений своей маленькой армии. Но, честно говоря: просто завалить Демоническую Машину мясом, скорее всего, не получится.
      А эксперимент провалился так и вовсе не начавшись.
      Несчастные касркины оказались яблоком раздора...

Осмунд, задел ты старшину. До глубины души задел. Кулаки сжал-разжал, чуть шумнее втянул воздух, коснулся трещины в переносице. Должно быть, на словах "вспомни, что ты старшина" засаднила она, припомнив кулак Большака. Огромный такой кулачище, с детскую голову размером.

Не отсиживался он за твоей спиной. И никакую вменяемую тобой вину не примет.

— Вспомнить, что случалось с чужаками? Я помню. Я и тебе напомню. У НАС БЫЛ БАРОН. Который брал наши налоги, и когда мы шли к нему с жалобой, топтал весь этот гнидник двумя ногами. И все становилось тихо. А щас че? Налоги куда-то башляем, а отдачи хер. Даже не знаешь, кому за эти налоги поклоны бить.

Мэрт выковырял носком башмака небольшой камешек с пола корчмы и пинком отправил его прочь.

— Сто раз уже все подумано, Ос. Нас тут на селе сколько рыл, дюжин пять-шесть, верно? Вот если б каждому дать хотя бы по острой палке, да недели две погонять строем — уже все неплохо было. Но уже отсюда и начинаются обломы. Первые — ссыкуны. "У меня жена, дети, коровы, собаки". Вторые — стукачи. На бандитов же за пайку работают, все сливают, что тут происходит. Третьи в чудо верят. "Надо потерпеть, и Свет смилостивится". Четвертые — просто долбоебы, им ничо в голову не доходит, даже если по разделениям объяснять. И кто в сухом остатке-то? Я, ты и вот один пьяница смышленый.

Его голос тоже повышается. Как и твой чуть ранее. С каждой своей чуть схватившейся душевной раны он без сожаления срывает коросты. Ты смотришь в них, и увиденное тебя не удивляет. Багрово-черная кровь и... И гной. Желтелый гной.

— Я каждую падаль здесь обошел. Сначала пошел к старосте, к Геберту. Говорю, мол, оставь нам мальца монеты — давай нормальное железо в черную купим? Контрабандистов полно, наберем булав каких-нить — ими махать ума не надо особо. Была бы сила и дыхалка. И чо ты думаешь? Он там же, где сидел, под себя чуть кучу не навалил. "Какое сопротивление?", "Какое оружие?". Ладно, говорю, пес с ней, с монетой — ты хотя бы дай время, снимай людей с работ потихоньку. Пусть учатся оружию, а железо я уж сам добуду. Опять нет. Работа — это золото, а золото надо скопить, чтобы оброки отдавать. "А с бандитами и договориться можно, всегда же договаривались". Я аж рукой махнул. Потом узнал, что брат Энфрин какое-то говно в своей молельне читает. Дескать, "злу нельзя сопротивляться насилием". Я ему сказал: благослови людей на борьбу, им вера нужна. Хорош дурака валять. А он мне: "насилие лишь множит насилие", "нельзя уподобляться", "надо быть умнее и выше"... Какую-то такую телегу прогнал. Я у него спросил — тебя когда в жопу выебут и руки поломают, ты сильно рад будешь, что ты кого-то там умнее? И выше? Смех один, сука. Так он меня светохульником назвал и выгнал. Ебанутое создание.

Мэрт сплевывает.

— Сил моих нет уже. Как будто мы с ними в каких-то разных Черноовражьях живем. У них, значит, феи, единороги на полях, волшебство и сказка. А у меня вилланы последнюю залупу без соли доедают.

Выговорившись, он разом весь как-то уменьшается. Да. Сил его уже нет. И чтобы понять это, не надо быть семи пядей во лбу.

— Если у вас двоих чот выйдет — я порадуюсь только. Вот честно. А пока все это треп и не более. Я в управе буду.

Осмунд, Мэрт не находит, чем тебя поддержать. Вернее, он понимает, что ты пытаешься лгать во спасение, но не придумывает, как сделать эту ложь убедительнее. Ну серьезно? На носу зима, а ты якобы убиваешься, что избитый не сможет отработать на поле? Да за три месяца зимы "должник" уж как-нибудь на ноги-то встанет. И бандиты тоже об этом не могут не знать. В общем, ты и выдаешь странное, и выглядишь не особо убедительно.

— Ну вот мы все это сделали. В восемь рыл, — говорит Конь. — Дальше че?

Хороший вопрос. Хотя и риторический в каком-то смысле.

— Сорка, — зовет Стылый. — Мне чуйка твоя девичья нужна. Этот дед гонит нам или да?
— Ясное дело, — голос у бритоголовой женщины — Сорки, стало быть — тихий и высокий, хотя и с трещинкой. Не от жизни хорошей. Она трет переносицу и без всякой иронии добавляет: — На лапы его передние посмотри. Это ж соль земли, а не мужик. Он бы и за все золото Норитмила никому и пяди своей земли взборонить не дал. Долг какой-то выдумал.

Соль земли. Приятно такое услышать от женщины, причем даже в твои лета. Жаль, окружение не то. Не располагает. Стылый принимает ее слова кивком.

— Слышь, старый, — говорит тебе Мешок. — Ты б за ся не переживал особо. Такую падаль брехливую, как ты, с тверди никакой мор не сгонит.

Мэрт и Трэнлон смяты. Если моральное поражение можно было воспроизвести в натуре, то эти двое уже бежали бы, бросая оружие. Все же это не то, чему они становятся свидетелями каждый день. Грабители и убийцы не угрожают старому ополченцу, а отчитывают его, как нашкодившего отрока в церковно-приходской.

Вичворт последовал за Мартином, следя за тем, куда охотник ставит ногу, чтобы ненароком не нашуметь. Правда, его короткие ноги быстро завязлиив глубоком снегу, так что далеко карлан не ушел, но, может, оно и к лучшему. К тому моменту, как Мартин вскинул лук, Вичворт уже укоренился в снегу, и достал из-за пазухи мешочек с какой-то пылью. До Мартина донеслись слова то ли песенки, то ли пришептывания:

- Засыпай, на руках у меня засыпай
Засыпай под пенье дождя...

Песок не долетел до снега, подхваченный порывом ветра, он разлетелся по всему лесу, устремляясь в сторону лагеря гоблинов. Тот зеленокожий, что ещё сидел у костра, тотчас заклевал носом, и в конце концов упал лицом в снег. Можно было сказать, что часовых сняли чисто, если б не четвертый гоблин, отличившийся за водой. Он уже собирался поднять тревогу, так что Максимусу не было смысла скрываться. Рыцарь взял копье, проверил щит, и, торжественно стукнув первым о второе, заявил:

- Вся зеленокожая фейская мерзость, как то гоблины и прочие твари, портящие людям жизнь! Я, сэр Максимус фон Дорн, вызываю вас на битву, и да покроет позор ваши головы, если вы не явитесь!

Говоря так, рыцарь направился прямиком к лагерю, мимо двух импровизированных штандартов, украшенных кабаньими черепами. И... Угодил ногой в стальной капкан! Максимус мог легко смириться с болью от шипов, вонзившихся в икру ноги, но продолжать победное шествие с бряцающей железякой не мог. Пришлось остановиться, чтобы разжать челюсти паскудному механизму.

* * *

Зима подошла неслышно и уныло, как, наверное, подходят древние старики к дверям храма, надеясь на подаяние. Сначала задули тихие ветра, становящиеся холоднее день ото дня. Затем ушли дожди. После и небо заволокло молочно-белым и тяжелым, и перестало показываться светило. Дни сменялись ночами словно бы без его света, сами по себе. А потом выпал первый снежок. Твердь поежилась, словно от озноба, и он стаял. Но ушедшая в землю вода потихоньку развезла колеи и тропки.

Кто, интересно, придумал, что после смерти для грешников одна лишь тьма без лучика света? Вот лучше бы это все для грешников. Вечное увядание мира. Когда второй ногой еще не в могиле, но уже вот-вот. Зима-не зима, осень-не осень. Жизнь-нежизнь.

Середина дня. Людей снаружи нет, хотя старожилы говорят, что два колена назад народу здесь было порядком. Ход вещей все поправил. Неурожаи, оброки, засуха, война, и вот теперь ни души. Село-то раньше Черноовражьем назвали, потому что на дне оврагов вокруг земля была самая жирная. Черная прямо, не пыль дорожная, как в городах. А сейчас Черноовражье если и зовут так, то лишь потому, что само это место — овраг черный. В здравом уме никто не полезет.

А кто влез, дорогу наверх не найдет.

Из людей важных и значимых осталось лишь трое. Староста Геберт ("Не Геберт, а Гебьорт, сколько можно путать?!"), старшина ополчения Мэртис ("Просто Мэрт") и местный клирик-держатель избы-молельни Энфрин ("Брат Энфрин, если не затруднит. Мне самому равнодушно, просто порядок нужен"). Все остальные — простые люди. Земля и скот. Пшено и рожь. Пиво и брага. Труд и молитва. Надежда и...

Простые люди, в общем. Как и вы сами.


Осмунд, ты сидишь в управе и бухаешь с Мэртом. Вернее, это даже не пьянка — в Черноовражье все пьют слабое пиво. Это, в общем-то, единственная безопасная вода. С местных водоемов можно подхватить невесть какую заразу, а вот вода в пиве — дистиллят. Так что пьете. В голову тебе сегодня бить особо не должно. Дела еще есть. Зима скоро, надо утеплить конюшню, а то Кляче несдобровать. Ты заказал гвоздей у Ричарда. А теперь просто ждешь, коротая время за разговорами с местными.

Управа — пожалуй, самая капитальная постройка во всем селе. Тесаный, дурно подогнанный камень в пару этажей высотой. На втором Геберт занят делами. На первом — на котором, собственно, и вы — общинный зал с очагом. В подвале каземат за чугунной решеткой. И везде пахнет прелой соломой и отсыревшими циновками. Других нет.

— Щас херня такая, не попишешь ничего, — Мэрт, коренной норитмилец, скребет заросшую бошку и шмыгает носом. После того, как Большак ему нос скособочил, насморк у Мэрта не проходит в принципе. — В ополчении или дети, или старики. Одни только вчера бидон мамкин сосали, а из-под вторых уже пески лопатами сыпятся. С такими даже драться не надо — пугаешь их до усрачки, да и все. Монеты у села нет, нанять в помощь никого не можем. А раз нанять не можем, то нас еще сильнее опускают. Такое вот колесо. Круглое, нигде не размыкается. Еще и молодняк работать не хочет, в банды весь уходит. Когда к нам местные бандиты приходят, наши сразу рот разевают — ого, цацки, золото. Можно-то, оказывается, сразу все иметь и не делать нихера.

Вы выпиваете еще по кружке.

— А мы тут как родились, так в пыль и уйдем, похоже.

Внезапно в управу вбегает отрок зим тринадцати. Низкий и крепенький. Гарли, сын Джойса. Мельника вашего.

— Дядь Мэрт, дядь Мэрт! Там в корчме драка!
— Кто? Давно?
— Да шестеро! Эти, как их, бишь? Каленый, Мешок, и...

Мэрт, уже оживившийся и готовый к работе, услышав эти имена, бессильно тускнеет. И пацан, закончив говорить, тоже, похоже, все понимает. Мнет свою смешную холщовую шапку в руках. Стоит в дверях, не решаясь пройти внутрь. Тупит взгляд. Иначе говоря, считывает подавленность и апатию. Гарли неловко и неловко не за себя. Нелегко видеть, как Мэрт, к которому когда-то всегда можно было обратиться за защитой, теперь всякий раз ищет способ провалиться сквозь землю, лишь заслышав знакомые погоняла.

Мэрт все еще примиряет мужей и жен, скручивает в бараний рог драчунов, гонит на работы бездельников, но... Должно быть, есть и те, с кем лишь крестьянской рукой делов не поделать.

— Ладно. Пойдем смотреть, — заключает он. Гарли, впрочем, никакого облегчения не испытывает. Ничего не поменяется. Ничего. Банда налетчиков — это не хулиганский сброд. — Ос, ты как? Допивать будешь или чо?


Ричард, гвоздь. Гвоздь. Гвоздь. Гвоздь. Гвоздь. Ты куешь гвозди. Куешь гвозди уже битый день напролет. Сейчас сезон. Холодает. Все утепляются и чинят в домах, складах, сараях и стойлах прорехи, на которые еще можно было плевать во времена потеплее. Спрос на гвозди огромный. Ты и рад — куешь себе и куешь. Человек рабочий: есть работа — будет хлеб. Да и кроме тебя заниматься этим некому. Подмастерья ты себе не взял. Да что там подмастерья — даже молотобойцев у тебя нет. А ну как ударят коряво, и потом все изделие на переплавку? Нет. Весь его путь от рождения до выпуска должен проводить именно ты. Только ты ударишь как надо, прожжешь как надо, закалишь как надо и отпустишь тоже тогда, когда надо.

Идеальным должно быть все. Даже гвозди.

Шум снаружи. Лязг железа. Шаги.

Смотришь в окно. Идут они — старые знакомцы. Большак, Вальщик, Треска и Щелкун. Двое последних — молодые — прут растянутый полог со сваленным оружием. Ты знаешь, что сейчас будет. То, что происходит из раза в раз. Немного унизительно, но ничего ужасного.

Большак вваливается внутрь. За ним входят остальные.

— Свет в помощь, мастер, — Вальщик кидает тебе серебряную монету. Большак бесцеремонно садится за твой точильный круг и начинает разгонять его. — Абразив нужен. Метнись пока нахуй отсюда, погуляй. В корчму вон сходи, угостись чем-нить.

За спиной Вальщика уже идет работа. "Топор дай...", "Не, не этот. Сначала вон тот...", "РУКОЯТЬЮ ВПЕРЕД ПОДАВАЙ, БАРАН ЕБАНЫЙ, ТЫ ЧЕ, БЛЯ?!"

Так всегда и происходило. Когда бандитам нужно наточить железки или произвести холодный ремонт, они накидывают тебе на карман монету и захватывают твою кузницу. Тебе не доверяют. Считают тебя в худшем случае вредителем, а в лучшем — просто селюком. Чей пожизненный удел — подковы, зубья для плугов и эти долбаные гвозди. К чести твоих пришлых будет сказано, они ничего у тебя не воруют. Но вряд ли это по доброте душевной. Они просто считают это место своим. И как могут, грубо заботятся о нем, накидывая его обслуге — то беж тебе — монету на карман.

Они считают твой дом и твою кузницу своими.

Ты не доверяешь их умению обращаться с инструментам. Они не доверяют твоим навыкам обращения с оружием. Вроде бы все поровну, баш на баш, но вот только их четверо, а ты один. И они могут запросто напихать тебе за щеку. А ты пока и без отбитых почек не слишком шикуешь.

Так или иначе, монета у тебя в руках. Как ты поступишь?


Дрого, первую половину дня ты встретил без добычи. То есть, как это обычно происходит — с вечера ты до темноты ставишь силки и сети, а утром после восхода идешь проверять. И если приманки целы, проверяешь снова и снова, раз за разом. Но сейчас, похоже, кто-то как будто подрезает твою добычу. Силки остаются ослабленными, а приманки нет. Это можно было списать на совпадение, на неудачу, на особо умного зверя (кто его знает, в конце концов?). Можно было. Окажись оно единичным случаем. Но ведь нет же — такое везде.

Твои печальные догадки подтвердились, когда ты дошел до своей главной ловушки. Ты расставил сеть капканом, стягивающимся мешком, когда в него должна попасться добыча. Так вот, ты нашел эту ловушку сработавшей. Свисающая с ветки сеть была пуста; спустив ее, ты увидел, что веревки почернели от крови. Их разрывы не были рваными, не были характерными для запутавшегося зверя, который заметался и смог разорвать сеть. Нет. Разрывы были резаными. Здесь была добыча, ее умертвили в сети, а затем вспороли сеть, чтобы забрать. Отсюда и кровь.

Сейчас ты сидишь дома и думаешь, кто это мог сделать, и как тебе поступить дальше.

Итак, веревки резали, значит, это все-таки был человек. Круг уже сужается. Но что за человек? Другие охотники-лоботрясы, которые решили бы поживиться твоим, хотя бы из уважения к тебе не стали портить снасть. Браконьеры забрали бы добычу со снастью вместе. Но кто мог захотеть именно испортить сеть? Или кто-то очень неосторожный и неосмотрительный, или кто-то слишком торопливый и неумелый, или...

Или тот, кто хочет дать понять, что не рад тебе в этом лесу. И терпеть тебя больше не намерен.


Сэм, корчма в твоем селе названия не имеет. Одна она в округе, так зачем ее как-то величать? Все равно ни с одной другой не спутаешь. Корчма и есть корчма. Крытая тесная кухонька, из которой жар не выпускают даже на ночь, склад, да небольшой навес от непогоды. Столы и стулья под открытым небом и... И все, никакого иного убранства. Ну разве что земля хорошенько притоптана и уплотнена.

Корчмарь — Трэнлон, Пицеров сын — умел и хваток. Хозяйственник, посланный самим Светом, хотя сколько ему всего-то навсего зим? Двадцать одна? Двадцать три? А вот гляди ж ты. Корчму держит, дочерям голодать не дает, и все это не в самые сытые времена. Пицер как время поспокойнее было, поехал в город по нужде — одежду да обувку подновить — и то ли в городе, то ли по дороге туда сгинул без следов. Хотя основание есть думать, что это его сгинули. С Низин он пришел. Корчму построил, поднял ее. Всем на селе нужен был и в каждую дверь входил. Вот зависть кого-то и подтолкнула. Зависть и нелюбовь к чужакам.

Ты уже не особо трезв и пребываешь в эдаком пограничном состоянии. Когда уже заплетаются члены и язык, но соображать вроде как горазд. Вообще, накидаться ты обычно можешь и вполне себе без повода. Но сейчас он... можно сказать, что есть. Есть мысли, от которых хочется отвлечься.

Трэнлон объявил тебе, что со следующего года закупать будет меньше. Объяснил он это тем, что... Да мог ничем не объяснять, достаточно вокруг посмотреть. Денег нет, людей нет, продавать некому. Значит, тебе надо или находить нового покупателя, или сеять меньше — но тогда лишний хмель, оставленный тобой под засев, пропадет. Да и в любом из раскладов заработаешь ты теперь тоже негусто. Потому что либо продашь меньше здесь, либо будешь вынужден платить кому-то за коня и телегу (чтобы ехать продавать в другое место) и пошлины на заставах и рынках (по ситуации). Так что приход к расходу так на так выйдет. И ради каких-то грошей рисковать собой на дорогах смысла тоже особо нет. Такая вот срань.

Но зато Трэнлон поступил с тобой честно. Так и сказал тебе: "Я нарочно тебе щас говорю, перед зимой. Чтобы ты за зиму придумать успел, что с излишками хмеля под засев делать будешь. Если б ты засеивать начал с мыслью и расчетом на меня, а я тебе сказал, что вот, купить не смогу, это ж... Это ж не по-людски было б, да?". Да, сказал ты. Не по-людски, сказал ты. Буду думать, тоже сказал ты. Но вместо того, чтобы думать, ты сидишь здесь. Высматриваешь дно у кружки.

С чего началась драка, ты не понял.

Бандиты обычно висят в корчме рыл по семь-восемь. Видимо, сменяются у себя там, в бандитских порядках. Одни работать ходят, а другие отдыхают вот тут. И пока они здесь, все прочие спешат с ними разминуться. Или быстро доедают и допивают, чтобы убраться побыстрее от греха. Остаются только слишком пьяные или крайне отчаянные.

Словом, под грабануть или грохнуть.

До того, как драка началась, ты узнал Стылого, Каленого, Мешка и Коня. Остальные бандиты — бритая под парня молодая женщина, мужчина со странным глазом, бородатый погорец и рыжий наглый отрок — тебе известны не были. Так или иначе, кроме них и тебя в корчме были также еще и трое забулдыг. Которым, видимо, случилось оказаться и пьяными, и отчаянными одновременно. И попытка спровоцировать бандитов ничем хорошим кончиться не могла.

Она и не кончилась.

— Слышь, Рыжий, — сказал погорец отроку. — Унизь-ка вот этого. Только без увечий, я тебя знаю нахуй.

Рыжий охотно, даже слишком охотно взялся. Видимо, пытался произвести впечатление — то ли на женщину, то ли на всех старших товарищей разом. Он раздал пьяницам оплеухи. И не по одной. От этих ударов у тебя, даже не очень трезвого, съеживалось нутро. Тыльной стороной ладони. Костяшками по челюсти. Наотмашь. С проносом руки, так что голова отлетает, болтаясь на шее, как у марионетки с оборванной нитью. Сбивал их с ног. Ставил обратно на ноги. А когда один из них, уже поняв, во что впутался, попытался уползти на четвереньках, получил носком сапога под копчик. И заорал во все горло. Ты ощутил дурноту, и отнюдь не от выпитого.

Но тут второй пьянчуга обрушил на голову погорцу табурет.

То, что началось после... В общем, устроенное Рыжим до этого было лишь легкой прогулкой. Бандиты встали — встали почти неслышно, словно в корчме нечто поглотило все звуки. Они даже не взялись за оружие. Но случившееся вряд ли хоть как-то попадало под определение кабацкой драки. О хребты пьяниц ломали стулья. Людей обрушивали на столы. Обессиливших, уже мычащих от боли и ужаса, втаптывали ногами в землю корчмы. Краем глаза ты увидел, как побежал куда-то отрочонок Гарли. Побежал в сторону ратуши.

* * *

— Прекратите!

Бандиты останавливаются. Останавливаются, впрочем, скорее удивленно. Дескать, кто там еще рот открывает? Рот, как оказалось, открывает Трэнлон:

— Вы переломали мне всю мебель! Она золота стоит! Кто мне за нее заплатит?

Взгляды бандитов обращаются к Стылому. И Стылый, еще тяжело дыша после драки, выходит к Трэнлону, раздвинув людей плечами:

— Ты сам все видел, хозяин. Это они на нас напрыгнули. Мы сидели и отдыхали.
— Он ударил твоего человека табуретом один раз, и то не сломал его. Мебель ломать начали вы.
— Ты борешься со следствием, а должен с причиной. Разбираться тебе следует не с тем, во что все вылилось, а с чего началось.
— Что ты мне предлагаешь, с них брать золото? Да они после этого всего месяц на ноги не встанут!
— А ты хочешь мое золото? — вкрадчиво спрашивает Стылый.

Трэнлон осекается.

— Мое золото? — его уже буравят взглядами, а выделенное интонацией "мое" вдавливает его в землю.

Но уже даже и вдавливать никуда не нужно. Это тупик. Полный.

— Ладно. Вот тебе расклад, — Стылый снимает с пояса мошну, ослабляет ее и показывает содержимое. — Здесь золото. Хватит, чтобы купить новую мебель, и еще останется. Но тогда этих уебков мы повесим перед твоей корчмой. Купишь своим девочкам хорошие платья, сладкие леденцы или что пожелаешь. А эти уроды останутся твоим посетителям живым напоминанием, как себя здесь вести нельзя. Или мы можем уйти и оставить их в живых. Но тогда свое золото требуй с них. Они ведь драку затеяли.

Он жестко прищуривается и протягивает Трэнлону мошну. Жест задает вопрос. Вопрос нуждается в ответе. Но Трэнлон, словно взятый мороком, не может и пошевелиться. На мошну он смотрит, как на пиал с ядом.

Террамир молча наблюдал за вновь прибывшим гостем и за его общением с жителями Камня. Когда незнакомец удалился на приватную беседу, Террамир подошел к брату Теодору и сиру Ричарду Редверсу и начал свою презентацию:

-Слышал я, сынки, что в ваших краях проблемы с урожаем и голод наступает вам на пятки. Я вольный йомен прибыл к вам с помощью, а имя моё Террамир. Быть может кто-нибудь из вас слышал обо мне...Много лет назад я жил на этой земле, и она славилась своим плодородием. Но жажда приключений и другие дела вынудили меня на долгие годы покинуть родную землю. В любом случае, я вернулся домой и хочу помочь Вам, но жизнь в самом донжоне мне не кажется столь приятной. Я привык жить на земле, поближе к природе, так что, если вы не против, я хотел бы присоединиться к юному Мортону и поселиться с ним где-нибудь поближе к лесочку. Что же касается помощи, то:

1. Мы с молодым Мортоном можем находить достаточно много весьма питательных ягод Эти ягоды позволят заменить собой полноценный дневной рацион взрослого человека. Таким образом, мы можем кормить весь донжон с крестьянами ягодами каждый день.

2. Также мы вдвоем готовы взять на себя выращивание зерновых и огородных культур, в том числе на их дальнейшую продажу. Благодаря нашим знаниям, мы можем добиться исключительного роста и урожая данных культур. Как у вас обстоят дела с семенами и удобрениями?

3. Кроме того, мы обладаем и другими разными навыками, позволяющими определить наличие ядов в еде и воде, болезней животных, а также обладаем знаниями в области очищения еды и воды и в области медицины.

Также я владею кузнечным делом и инструментики кое-какие с собой прихватил. Только вот силы у старика совсем нет для грубой работы, так что ежели выделите мне в помощь какого доброго молодца из крестьян, то и работа какая-никакая пойдет.

Также примите и от меня в общую казну посильный вклад в виде 5 рационов и 30 золотых монет.

Ну что скажете, господа? Каков план действий?

Направляясь к остальному отряду, Ганелон вновь заговорил с Дантиохом:
- Для меня все в отряде светлые друзья, Дантиох. По крайней мере пока они не явили тьму в своей душе. Но даже в таком случае бывает, что разговорами и молитвами удается помочь человеку избавиться от этой тьмы. Ну а уж если зло одерживает верх и берет контроль над душой и телом бедолаги, тогда не остается ничего иного, как выбить эту тьму молотом. И я надеюсь, что, когда мы столкнемся с такими существами (ведь это уже не люди, мой друг), у нас в отряде будет как минимум два молота, способных изгонять зло, ибо другие паладины уже покинули отряд. Так что оставайся моим светлым другом, воин! Вместе мы очистим наши будущие земли от нечисти!

При попытке отступить к фургону, и рассказать о горестной судьбе предводителя Дардласа, группа авангарда наткнулась на чародея, магией пытавшегося успокоить разъярённого бычка. Вот только мускулистая злобная туша всячески сопротивлялась попытке её отвлечь посторонними запахами, и рвалась в атаку

Ганелон присвистнули и удивленно сказал Дантиоху:
- Гляди-ка! А не с нашим ли бычком развлекается господин Альрик Де Лире?! Что же у них там такое происходит, лучи света им в задницу?! Бык, конечно не порождение темной магии, но если мы не вмешаемся, то, боюсь, нашего благородного дворянина насадят на рога самым неблагородным образом!

С этими словами Ганелон достал свой двуручный молот, подбежал к быку и со всего размаху опустил молот, целясь быку прямо промеж рогов.

[ссылка]


      Собрались как-то раз Кхорнит, Нурглит и Тзинчит...
      ...Альфа-Легионер, Чемпион Неделимого и Отступник...
      ...в «Кастадон Праймус», столице Мира-Святыни «Дарколон Дельта».
      Это звучало как начало кухонного анекдота после шестой кружки пива, вот только вот смешного в нём его непосредственные участники видели немного. Всё просто: это средство контрацепции в чёрных с золотым доспехах Терминатора обещало простое вторжение. Зашли и вышли; сжигание планеты за двадцать минут. Но внезапно оказалось, что Имперская Гвардия – это не кучка импотентов. И у неё был крепкий стояк – особенно в присутствии боевых тёток из Адепта Сороритас. Трудно сказать, что именно пошло «не так» с учётом слабого планирования. Но радостные вопли в эфире уже через несколько часов сменились разочарованными, а А'Нгус, засранец, куда-то исчез. Командная цепочка полетела в очко Императора и полевые командиры, кто ещё жил в горниле войны, оказались в положении «можно атаковать в любом направлении» – оно и правильно, если смотреть на Знак Хаоса. Обидно только представлять себе, как сраные лоялисты будут праздновать очередную победу...
      ...или нет?



      Свинцово-серые хмурые тучи сковали небеса.
      Снизу их поддерживали густые клубы чёрного дыма, похожие на плечи: туманных Атлантов. Они тянулись с земли: с многочисленных пожарищ оттуда, где оборона Кастадона не справилась с натиском стального кулака Космодесантников Хаоса – плюс ордой приспешников оных. Выстрелы с воплями слышались отовсюду, насколько хватало ушей. А следы пуль резали небо с облаками по живому многочисленными длинными, яркими и тонкими полосами. Любой канал вокса кричал либо о смерти, либо о помощи. Реже – просто молчал. Беспорядочная атака на столицу растягивала силы имперцев. Но координация между ними делала своё дело. Стычки неумолимо складывались в пользу представителей раковой опухоли Галактики.
      Дерет. Кайрон. Нагибирус. Нито. Ферос. Фокрон.
      Они собрались на площади, пред почти разрушенным Храмом Императора. Полно следов недавней битвы: остовы машин и изувеченные тела солдат вперемешку с порождениями Варпа. Пока никого не видно. Можно обсудить текущее положение. Можно отдохнуть. Каждый из них успел поучаствовать в добром сражении ровно настолько, чтобы оказаться именно здесь и сейчас. Кто-то – с собственными воинами. Кто-то в гордом одиночестве. Слышится перестук: это первые капли дождя накрапывают по испачканной броне. Лёгкий моросящий дождик очень плавно перерастает в полноценный поток воды с неба, смывающий не слишком липкую грязь и часть душевных забот. Сей момент спокойствия будет очень коротким. Потому что нет покоя на этой стороне могилы.
      Возможно: именно провидение свело их в одну точку пространства и времени. Но впрочем. Для тех, кто отрицал на всё волю Тёмных Богов, было вполне серьёзное объяснение в лице артиллерии да танков ИГ. Те гоняли предателей по городу: не хуже слаанешитской плётки. Долго такое продолжаться всё-таки не может. И надобно как-то отстоять свою честь, чтобы не опозориться перед Разрушительными Силами. Ибо они-то уж точно не простят за поражение.



      Техножрец вовсю пользовался моментом, чтобы подлатать своих механических (и не очень) друзей. То, что осталось от его личной компании, несколько удручало. Бывало иногда и много похуже, конечно... Но плох тот Магос, кто смотрит с горы на подножие, а не на звёзды! Тем более, что Альхазред, как никто другой среди собравшихся здесь солдат, понимал – А'Нгус далеко не дурак: притащил свору для отвлечения внимания. Лорд из Чёрного Легиона ищет тут нечто определённо очень интересное. Знание? Артефакт? Пускай это третьесортная планета, но имперцы не назовут пустырь Святыней и не наводнят его фанатиками без причины. Что веруны в Труп-На-Троне, что Пеплосвязывающий – они все держат свои тайны при себе. Но когда речь заходит про свободу познания...
      ...Молот Гнева уже созрел и готов к жатве.



      Сводки с «Неустрашимого» не внушали особого оптимизма. Когда крейсер станет шрапнельной начинкой между бисквитными кругами планетарной обороны и флота лоялистов? Хороший вопрос. Несмотря на то, что большая часть СПО отвалилась, кое-где ещё сохранялись очаги сопротивления. В принципе, если добраться до Командного Центра СПО, можно заметно помочь собственному кораблю задержаться на низкой орбите. Во всяком случае – крейсер пока не привлекает внимание из-за корабельной мясорубки над Дарколоном. Но, стреляя по планете, он выдаст себя. Так что Феросу порекомендовали прибегать к этому методу только при крайней нужде. Железный Жрец с некоторым скептицизмом осматривал собрание хаоситов, но и только – до тех пор, пока Сервиторы в порядке, у него нет претензий.



      Кайрон и в этом сражении пока что оправдывал свой чемпионский статус. Будь он немного сильнее, может, и сам бы принял командование. Однако... Он остался в одиночестве. И только нежданное пересечение с другими уцелевшими подразделениями КДХ сделало сей день несколько менее напряжённым. Во всяком случае – имперцы решили перегруппироваться пред тем, как взять всю компанию в клещи. Чем дали оной время, для передышки. Очень зря, честно говоря. Время – такая переменчивая, непостоянная штука... Возможно, скоро Блэкхарт докажет и себе, и друзьям, и врагам, и Богам – что он достоин истинного дара Разрушительных Сил. Но для этого всё ещё предстоит хорошо постараться.



      Нагибирус в чём-то сходился взглядами да событиями дня со своим товарищем по силе из дружественного Легиона. Оба Чародеи; оба довольно быстро расстались с соратниками собственных рот. Разве что Кайрон действовал больше грубой мощью, а Ужасного вела пусть и невидимая, но весьма ощутимая (хотя бы им) рука Тзинча. Так что погоня за ним быстро сошла на нет. Ну, попробуй догони там тень. Другой вопрос, что прямая конфронтация с лоялистами в случае Нагибируса быстро закончится, когда по его душу прибежит Инквизитор или кто-то ещё примерно того же уровня силы. Или просто от шального танкового снаряда. Хаос – такое дело, тонкое... А теперь не грех развернуться, с такой-то лихой командой.



      А если взять точку зрения Нито, то штурм продвигался удовлетворительно. Пусть даже от его роты остался лишь он сам – Апотекарий в хаосе первых часов боя друзей не только терял, но приобретал. Да и Дедушка вполне с пониманием отнёсся к тому, что не каждый из его любимых детишек сдал экзамен на естественный отбор. Тем ценнее в его глазах смотрится сам Нито. А это, между прочим, дорогого стоит. Плюсом: добрый Доктор тоже весело подмигивает, говоря о том, что оказаться на поверхности планеты, да в самой Столице – большая удача. Ну а тот факт, что Хаосом им ниспослана поддержка, в лице четырёх довольно везучих избранников Богов и того мужика из Железных Воинов, и вовсе открывает новые перспективы. Главное – не разругаться насмерть между собой во славу Императора.



      Рапорты многочисленных глаз и ушей Альфа-Легиона складываются в достаточно любопытную картинку вторжения. Прикрывшийся щитом из металла да плоти своих собратьев, А'Нгус проводит собственную Операцию даже вне досягаемости многоголовой Гидры. Однако, логично: смешные истории про одетых в чужое обмундирование агентов Альфария, на поверку чаще заставляли плакать от осознания правдивости оных. Так что, полагаясь чисто на себя (ибо кто сделает твою работу лучше, нежели ты сам?), Пеплосвязывающий скрылся по своим делам. Кто ж его осудит, кроме тех, кого он обманул да использовал на манер пушечных шлюх? В силу того, что начальство сейчас реализовывало собственные планы, Фокрону отдали карт-бланш на столичные манёвры. Пообещав заодно поддержку с воздуха. Правда, с лаконичным и понятным даже дураку условием: потеряет Громового Ястреба – нового не дадут. Учитывая ПВО в городе – осторожность не помешает. Впрочем: свои люди уже докладывают о самой опасной точке, по которой можно нанести хороший удар с земли, чтобы связать имперцам руки в воздушном бою. Остальное остаётся на усмотрение Тейра.