Голосование пользователя

Обобщим, что успели наиграть

Вы встретили Тонту, и он рассказал о том, как случайно разбудил спящего дракона Залааса, жреца драконихи Магмы. Как выяснилось позднее. Залаас умеет принимать человеческий облик — он превращается в колдуна в черной мантии с белой густой бородой. Еще позднее выяснилось, что Залаас — жрец Магмы.

Отто скрывает знаки принадлежности к Почтамту и с Вашей помощью меняет личность. Теперь он Отмар, разорившийся торговец лошадьми из Тангерема, бритоголовый и закутанный в ткани на южный манер. Позже он становится агентом Калехеды и отправляется на разведку в лагерь гоблинов в Овечьих горах.

Эльфрида узнала от духа Раггазагла, что гноллы окончательно отправились прочь, чтобы искупить свою вину перед духами предков. Больше они не станут участвовать в делах, связанных с Фенрадом.

Вы отправились в крепость Бруквест и обнаружили ее осажденной волкомраками. Вы проникли внутрь и встретили здесь Калехеду Бесстрашную, воспитанницу Вельги Зеленой (наставницы Эльфриды, настоятельницы Истбрукского храма Клевера). Перед самоубийством Вельга отправила занимающую высокий военный пост Калехеду в Бруквест, чтобы ее бесстрашие спасло крепость.

Вы узнали, что волкомраки появляются из страха и огня, и что против них помогает символ Храбрости.

Вы узнали, что гоблины готовят вторжение, а Калехеда хочет восстановить баллисты, которые стояли на башнях Бруквеста, но для этого ей нужны древние чертежи.

Вы нашли портал в зал Скрипториума — таинственной организации, охраняющей запретные знания от рук обывателей. По стечению обстоятельств вы сожгли скрипторий.

Вы узнали, что сердце Фенрада где-то спрятано, и его история тесно связана с организацией Зимних Волков

  — Что вы делаете? Перестаньте! Отпустите немедленно! Защемили же! Отпустите говорю! Я буду жаловаться!
  Пребывание в цепких человеческих руках по шкале ужаса находилось где-то между начинающимся пожаром и кошачьим рагнарёком, но, к счастью, быстро закончилось объятиями родного полуэльфа. Надо было спасаться! Но тот медлил. Его зачем-то обхватила та самая назойливая ведьма. Кот вскарабкался на плечо по перевязи и беспокойно размахивал хвостом около их лиц.
  — Нет, выход там, надо спасаться! — он одумался. Полуэльф одумался и мы идём на выход!
  Он сжал её руку и повёл за собой оттаскивая от подоконника. Зачем? Зачем от тащит за собой балласт? Кот нервно царапал повязку на больной руке следопыта.
  — Хорошо что не провели ритуал… Ты ведь не… Где Друлаван? — следопыт за два шага от тайного хода обернулся, осматривая горящий зал, место ритуала, и серый разбойник с пущим беспокойством заколотил его хвостом по груди.

Стриж с благодарностью принял пузырек с дурно пахнущей мазью и, временно отключив обоняние, стал мазать ушибленный бок. Не то, чтобы он считал, что это сильно поможет, но если хоть боль снимет - и то хорошо. Потому что подлый удар от чертова свитка был очень и очень хорошим. И негоцианту действительно повезло, что у него не было ничего острого, то могло бы пробить кожу. Ведь с дырой в печени долго не живут. А синяки рано или поздно сойдут.

Правда, отключить обоняние полностью не получилось. Сквозь мысленный фильтр начали просачиваться запахи жженой бумаги и дерева. И действительно, пожар набирал обороты. Книжный голем уже не подавал признаков жизни, но бумаги пополам с пылью хватало, чтобы занялся нешуточный пожар.

— Стриж, Калехеда, когда вы были в мастерской или в комнате завбиблиотеки, что вы там видели? Какой-то намек на выход? На потай... кха-кха... на потайную дверь?.. Кх-кх-кх... Хоть что-то?

— Нет, там ничего. Кхе-кхе, давайте бегом наверх, пока еще есть возможность. Книги горят слишком быстро, мы тут задохнемся.

Тактиком Стриж был неплохим, а вот стратегом - неважным. Он прекрасно представлял, что огонь против голема, состоящего целиком из книг, будет крайне полезным. Но совершенно выпустил из виду, что они вроде как в библиотеке, где находится еще огроменная куча других книг. Которые так же быстро горят. И теперь им предстояло спасаться от огненного вихря, который будет облизывать им стопы, подталкивая в неизвестность. Неприятно? О, да! Недальновидно? Само собой! Возбуждающе? Эмм, да, но разве уместно здесь это?

Эдкий дым постепенно заволакивал помещение. Оставался единственный путь - наверх. Стриж подбежал к потайному входу за держателем свитков и крикнул остальным:

— Ну же, побежали наверх! Здесь мы уже ничего не сделаем.

И Стриж первым бросился по узким ступенькам, пытаясь не оступиться и не пропустить какую-нибудь хитрую ловушку. Вряд ли, конечно, они есть в тайном проходе, но осторожность еще никому не помешала.

Удар тяжеленной туши голем явно не пережил. Он распался на обугленные книги, которые бросились по залу кто-куда. Вот только Друла не покидало ощущение, что голем распался за мгновенье до удара...
И Талас был тут как тут - рубанул мечом, и голему бы совершенно точно не поздоровилось, если бы тот не решил вовремя саморазвалиться.

Свитки, как и голем, перестали изображать из себя живых и попадали кто куда. Один целый свалился на голову Траззу.

- Эй, Тразз, прихвати-ка вон тот свиток! - крикнул эльф интенданту. Друида не покидало ощущение, что эти свитки можно использовать себе на пользу.

Но думать про свитки сейчас было не время - зал заволакивал едкий дым от тлеющей и разгорающейся тут и там бумаги. Друл завертел головой в поисках хоть какого-то решения, но наткнулся лишь на Эльфриду, выскочившую из-за колонны в...кхм..не в платье, скажем так. Соблазнительную фигурку скрывало лишь что-то очень легкое и воздушное. Искать решение стало совсем тяжело.

— ...когда вы были в мастерской или в комнате завбиблиотеки*, что вы там видели? Какой-​то намек на выход? На потай... кха-​кха... на потайную дверь?.. Кх-​кх-кх... Хоть что-​то?

— Стриж нашел секретный проход, который ведет, предположительно на крышу. Можем пойти прямо сейчас, если ни у кого нет идей, как потушить все это безобразие за пару минут.

  Какие-то секунды казалось, что ничего не произошло, и могучий голем всё так же неотвратимо шёл на волшебницу, грозя тяжёлыми кулаками. Талас взмахнул мечом, но он… рассёк пустоту. Теряя осиротевшие листы, книги в бессилии сыпались на пол. От них, корчащихся в языках пламени, вслед за лезвием взмыли в воздух рыжие светляки, разлетелись по комнату и начали пожирать всё, до чего смогли дотянуться, превращая в серую пыль и гарь. В тот же момент на месте только что разрушившегося великана очутилась грузная бегемотья туша. Гулко сопя, она тараном промчалась мимо, ломая всё на своём пути и разбрасывая чернеющую от жара бумагу. Талас отшатнулся, и побелел, представив, что меч сделал бы, появись он на какое-то мгновение раньше.
  — Что… Что ты д… — прохрипел следопыт, ошеломлённо отступая назад и тут же закашлялся.
  Тут и там занимались зловещие огоньки, дым от тлеющих вокруг останков драл нос, горло и уже готов был приняться за глаза. Он пытался было отмахиваться от летящего пепла и бумаги мечом, но это только раззадоривало огонь. Он бросился затаптывать молодые очаги пламени, но их было слишком много. Загнанный взгляд бегал вокруг в поисках спасения.
  Кота обуял первозданный ужас. Прижав уши и выпучив глаза, он принялся метаться по углам, в поисках пути для побега.

Стриж, ты ловко перепрыгиваешь скамейку с распластанными на ней скелетами, вскакиваешь на стол и в головокружительном прыжке атакуешь свиток, приблизившийся к Эльфриде. Рапира, как пчелиное жало, вонзается в плоть ожившей бумаги в наивысшей точке твоего прыжка. Затем гравитация берет свое: твое тело опускается вниз и увлекаемая вслед за ним рапира прорывает в груди свитка большую дыру. Свиток падает и спешно уползает за колонну.

Тем временем Талас завершает рисунок совы, и в этот же момент Кокс приземляется на землю — цел и невредим. Волшебная энергия, воззвавшая к жизни свитки и стража-голема, сходит на нет. Друлаван всей своей тушей врезается в груду обугленных книг, лишившихся души. Почерневшие тома разлетаются по залу, и воздух наполняется золой. Тысячи искорок, как крохотные светлячки, летят во все стороны.

Спешащий на помощь Талас рассекает мечом воздух. Голема как и не было, но огонь разносится по залу. Друлаван, ты бегло оглядываешь помещение, и с сожалением понимаешь, что тут и там разгораются новые костры. Сквозь пламя скелеты скрипторов выглядят как горящие в огне мученики с плана Инферно.

Эльфрида, вы выглядываешь из-за колонны, и видишь Стрижа и Калехеду, спешащих к тебе. Молниеносным выпадом Стриж спасает тебя от нападения свитка. Второй свиток мчится прямо на Тразза, и тот закрывает голову руками. Свиток скорее падает, чем пикирует Траззу на голову, лишь слегка тюкнув его по затылку. Затем он нелепо брякается у ног интенданта и остается недвижим. Его собрат, практически разодранный Стрижом надвое, тоже замирает на полпути. Где-то за колонной слышен звонкий стук деревянного умбилика о мраморный пол — это прекратил свой полет и третий свиток; а Друлаван, кажется, добил голема. Эльфрида, чувствуя, что больше нет прямой опасности, ты бросаешься к окну, и видишь, что песка в огромных часах осталось совсем мало; кроме того, на их стеклянный бок ложится тень каких-то каменных обломков, зависших в воздухе. К сожалению, тебе сложно так вывернуть шею, чтобы внимательно рассмотреть эти камни.

Больше нет смысла прятаться за колонной, и ты осматриваешь зал, оценивая обстановку. Тут и там занимается пламя, и черный дым наполняет скрипторий. Если вы ничего не предпримете сейчас, есть вероятность сгореть и задохнуться. Вы в незавидном положении, как ни посмотри: если останетесь и будете тушить пламя, время может истечь, к тому же вы упустите момент, когда камни образуют мост. Если бросите все, как есть, у вас не будет пути отступления, а при борьбе, требующей тактики «шиворот-навыворот», лучше бы его иметь. Однако круг по-прежнему готов к ритуалу, стоит только пригвоздить свитки и стереть художества Таласа. Нужно лишь распорядиться этой возможностью с умом.

Что вы будете делать?

  «Полжизни! Лучших полжизни потратил на вас, скотин!»
      Учитель.

  Совершенный убийца. Беззвучный и молниеносный. Скорее всего, вы не увидите его, когда он прикончит вас. Да что там, наверняка даже не поймёте, что вас убили, когда острые клыки пронзят ваши шейные позвонки — мгновенная, безболезненная смерть — по справедливости, именно такой вам стоило бы изо всех сил просить у своих богов. В остальное время — пушистый, ласковый, игривый и невероятно грациозный, готовый вам поурчать на ушко холодным зимним вечером, но в то же время своенравный и самостоятельный.
И у него есть ещё один страшный секрет. Туз в рукаве, сложный, как шляпа шпиона, и совершенный, как меч самурая. Необъяснимая способность находить точку опоры в себе и управлять пространством, словно у могущественного мага.
  Вот, последний коготь сорвался с поверхности. Всё тело вдруг потеряло ощущение веса. Усы всколыхнул только начавший набирать силу встречный поток воздуха. До встречи с землёй — считанные секунды. Началась гонка со смертью. Но он уже знает, что делать. Его врожденное чувство равновесия мгновенно отдаёт команды. Нет никаких раздумий и сомнений, один лишь холодный и беспощадный инстинкт. Его тело стремительно выгибается в форму подковы (ну, или, там, краковской колбасы, как посмотреть), оба конца, один, который со стороны головы и второй, который с хвоста, вместе с тем, начинают вращение в противоположные стороны, и выходит так, что кот будто гуляет катится сам по себе. Спина снова разгибается и в этот момент является чудо: оказывается, он уже развернулся лапами вниз. Плюс немного взмахов хвостом и вот он уже готов… почти. Остались какие-то мгновения, до того, как земля примет его в свои холодные объятия. Лапы приходят в движение. Они вытягиваются, превращаясь в пружины, готовые принять неласковое приветствие земли. Контакт. Суставы упруго сгибаются, останавливая тело от падения прямо у самой поверхности.
  Хоп! И кот сидит на полу как ни в чём ни бывало. Талас наблюдал это со своей стороны круга с нескрываемым трепетом, как наблюдал бы цветение садов и разлив великой реки. И наблюдал бы много-много раз, буде предоставится такая возможность. Вернувшись незаконченному занятию, но нанёс последние черты на камень. Подхватил кота под мышку, и отправился назад, за тот стол где они только что скрывались с Эльфридой. Надо было чуточку перевести дыхание. А ещё где-то там остался флакон с неизвестным снадобьем, который чародейка вручила ему. До сих пор была такая суматоха, что он почти забыл, что книжный великан почти выбил из него весь дух. Следопыт отпил из склянки и скорчил страшную рожу. Умеют же лекари вывернуть все потроха наизнанку своими отварами!
  А голем тем временем наседал на волшебницу, которая пряталась за колоннами. Талас отпустил Кокса на землю, и, наказав не подходить к горящему истукану, сам пошёл по его душу. Если в его бумажных суставах есть невидимые нити сухожилий, связывающие тело, то их следовало разрубить. Он приблизился к чудищу сзади, вынул меч, и нанёс несколько быстрых разрезов под колени, туда, где должны быть поджилки.

— Ты тоже ни хрена не понимаешь?

Видимо, не один только Стриж испытывал сложности с диспозицией. О чем он и сказал капетанше:

— Абсолютно ни хрена.

Но тут воительница сорвалась с места. И действительно, свитки полетели к Эльфриде. А она как самый незащищенный член группы, рисковала куда большим, чем просто болезненным ударом по почкам. Да и если верить магичке, свитки охотились именно за ней. Почему - неясно, но раз она так уверенно об этом утверждает, то значит, в этом есть смысл. Шенковать свитки рапирой было хоть довольно долго и эффективность этого предприятия была довольно сомнительной, но это было явно лучше, чем просто стоять и смотреть на вакханалию, творящуюся вокруг. Поэтому Стриж лишь на полшага отстал от Калехеды, обегая горы бумажного мусора и рассохшиеся столы. И предусмотрительно решил атаковать свиток, который был ближе к Эльфриде. Потому что к Траззу плут не испытывал никакого пиетета. После отравления и слишком резкого пробуждения как-то не хотелось спасать этого проходимца. Впрочем, не помрет. К Эльфриде у Стрижа была куда более теплые отношения, поэтому вопрос "Кого сначала спасать?", даже не стоял.

Теперь дело оставалось за малым: нашинковать эту волшебную бумагу на мелкую капусту, которая только для нужника и сгодится. Огонек свечи отразился на лезвии рапиры, и она начала свой опасный танец.

Как Друл ни старался избегать масла, в пару луж он все-таки вляпался. И в ту же секунду почувствовал, как тяжелая и неповоротливая туша начинает тащить его в сторону от намеченной траектории. В этот момент Элфри как раз кричала что-то про тупые свитки и безмозглые шкуры.
- Мда, общение с Лодьгьеном дало свои плоды, - мысленно ухмыльнулся эльф.
- ...отятся на меня! Им нужна я, магичка! - донеслось до поросячьих ушек друида. Пожалуй, именно эта деталь в образе бегемота раздражала эльфа даже больше его "грациозности".

А затем он увидел как девушка выбегает из своего укрытия, таща за собой обезумевшего от ужаса Тразза. И голем тут же скорректировал свой курс. Теперь это стало очевидным - его цель действительно Элфри.

Удача явно была на стороне Друла - кажется, из-за изменившего направление голема туша бегемота неслась теперь почти в верном направлении. Друид планировал оказаться между девчонкой и големом, задев того боком так, чтобы эта ходячая библиотека отлетела в противоположном от волшебницы направлении локтей на десять. "Желательно развалившись в полете", - недобро добавил эльф, стремительно приближаясь к точке столкновения, балансируя на своих разъезжающихся многочисленных копытах.

  Оружием может быть что угодно, даже кисть художника. Меткое слово бьёт точнее стрелы. Изящество разрежет то, что не подвластно самому острому лезвию.
      Учитель.

  Побег за лавку вырвал у схватки с чудовищами несколько спокойных мгновений. Очень, очень хотелось бы, чтобы на этом вся битва и закончилась, но книжная глыба неумолимо наступала на пятки, постепенно обретая пугающее сходство с элементалем огня. Про последних книжки писали что-то совсем пугающее, а живьём Талас их ещё никогда не видел. Что-то надо было делать, и тут следопыт чувствовал страшную мыслительную беспомощность. Можно порубить мечом дикое животное (даже волкомраки так-то выглядели как животные и вели себя подобающе). Можно порубить книгу — хороший, острый меч делал это с лёгкостью. Но что будет, если рубить стянутого из книг незримыми струнами истукана? Талас этого не знал.
  «Тупые!» — огласила на весь зал волшебница. Следопыт принялся шипеть, и дёргать её за рукав, чтобы та спряталась обратно за парту. «Она решила их оскорбить? Разозлить? Ругается от беспомощности?» Впрочем, дальнейшая речь расставила всё по местам. Если их можно просто порубить, то… Талас представил, как сейчас ловко разделает врага на голяшку, окорок, покромку, кострец и прочие части.
  «Вот!» — Эльфрида отвлекла его, тыча какой-то бумажкой и сумбурно объясняя, что с этим надо сделать.
  — А! Рилтай-ко́мпа! Понял! — перебил он.
  Для следопыта стало всё ясно. У них в школе такое было — конкурс рисования, который примерно так назывался (а Талас запомнил как запомнил), или скорее состязание, в котором — интересная особенность — не возбранялось, а наоборот, поощрялось мешать другим. Не совсем ясно, как это поможет, но что касалось магии — тут ему было проще сделать, чем думать. Он с двух взглядов запомнил картинку, выхватил из её рук мел и рванул было из укрытия, но волшебница остановила его. «Придётся раздеться», — сказала она. Такого в конкурсе, не было, насколько помнил Талас. Что она задумала?
  — Не самое время — попробовал было возразить он. Она же была настойчива и уже стягивала рубаху с него. Он не знал, сопротивляться или сдаваться. «Не хочу, чтобы ты превратился в головешку», — тихий шёпот отсёк все сомнения. Всего-то надо было избавиться от промасленной одежды! Он уж было чуть не забыл про это.
  Рубашка полетела в дальний угол, а следопыт рванул мимо голема с мелом в руке, выделывая всяческие пируэты, чтобы бумажные кулаки не достали его.
  — Спасайся сама! — крикнул он, убегая.
  Если красота спасёт мир, то прямо сейчас.

  Свиток кружит плавно, но… так и голова закружиться может. Тонкая палка по мнению кота на самом деле не лучшее место, чтобы лениво отдыхать, поглядывая на всех свысока. Кокс потоптался немного по свитку, стараясь устроиться поудобнее. Мимо пролетали другие, он бил лапой тех, что имели неосторожность подлететь слишком близко, те снова упархивали на почтительное расстояние, оставляя его в гордом одиночестве. Под лапами загадочно шелестел в потоках воздуха тонкий пергамент. Кокс стал трепать край свитка, стремясь размотать его, словно свёрнутое в рулон полотенце.

Стрела добралась до цели без приключений и украсила притихшим свитком стену залы.
- Минус свиток, - удовлетворенно отметил Друл. - И минус стрела, - добавил он хмуро. Нужно было купить стрелы у комменданта, как только у эльфа появились деньги, любезно предоставленные тому Калехедой.
От самоедства его отвлек хруст стекла под ногой. Кто-то был более щепетилен в отношении своих запасов. И уже купил осветительное масло, и не только купил, но даже разлил. Ноги голема уже были объяты пламенем, но его это пока не смущало. Он только что раскидал ребят как тряпичных кукол и было похоже, что он только разогрелся. Нужно дать им время, пока огонь не сделает свое дело. Вот только испачканный в масле сапог сейчас не лучший помощник. Наблюдая за тем, как языки пламени подбираются все ближе и жадно тянутся к его ноге, эльф грациозно прыгнул, в прыжке теряя человеческие очертания. Эх, хотел бы он сейчас обернуться вараном... Через мгновенье в зале стоял бегемот. Да, не такой большой как носорог, но тоже внушительный. И не менее опасный. А еще через мгновенье этот бегемот помчался на голема, теперь кажущегося маленьким. Друл старался избегать масляных луж, хотя копыта не были так уж восприимчивы к пламени. И выбрал траекторию движения таким образом, чтобы к моменту столкновения с големом отшвырнуть того подальше от ребят.

Кокс выпрыгнул из укрытия, когда один из свитков пролетал мимо. Кот вцепился в бумагу когтями и через мгновения обнаружил себя в воздухе — висящим на левитирующем пергаменте.

Так что если что-то и могло сейчас поднять настроение Эльфриде, так это вид Кокса, пролетающего над ней.

Это что, друид убегает? Как оказалось, не совсем. Со свитками действительно творилось что-то совершенно дикое, но друид рванул не наутек, а в соседний зал, где творилось что-то еще более дикое. Стриж бросил свиток, который практически безуспешно тыкал рапирой, на произвол судьбы и рванул в ту же сторону. Как-никак, вместе с батька проще бить. А уж с ходячими книжками они как-нибудь разберутся.

Стриж влетел в зал и на долю секунды опешил. Они-то разберутся, но никто не предупреждал, с какими именно книжками придется иметь дело. Этот здоровый монстр, состоящий из одни книг, внушал уважение. И черт его знает, как его нужно было ковырять. Бумажным свиткам уколы рапирой были как легкая щекотка. Как плут не старался изрезать их, удалось только провертеть в них пару дырок.

Поэтому Стриж пошел другим путем. Как раз давеча он прикупил много всяких полезных штук для путешествия, среди которых была и бутылка с горючим маслом для фонарей. Удобно, горит ярко и долго - для стопки книг самое то. Парень выудил ее из недр тяжелой сумки - зараза, когда же она стала настолько тяжелой? Чтобы было удобнее, Стриж сбросил ее с плечей - нечего лишний груз в пылу боя нести, а далее размахнулся и бросил бутылку с маслом в тело голема. Стекло в ней не то чтобы сильно простое, поэтому от удара должно разлететься вдребезги, а потом один чирк огнивом - и привет сожженное чучело на празднике весны. План казался надежным как песочные часы, которые украл мелкий уродец. Но Стрижу ли то не знать, что любой план кажется хорошим ровно до того момента, как приступаешь к его исполнению. Правда, времени на придумывание нового не было, так что плут прицелился и бросил бутыль в книжное чудище.

- Тьма тебя раздери! - заорал друид, раздирая проклятый свиток, который буквально протянул к эльфу свои лапы. Точнее лапу и весьма когтистую, надо сказать. Брезгливо отбросив ее в сторону, Друл рванул в общий зал, на бегу обдумывая тот факт, что свитки могут использовать знания друзей против них самих. И от мысли, что эти треклятые папирусы могут залезть в голову Эльфриды, друиду стало дурно. Влетев в зал, мозг эльфа принялся анализировать застывшую перед глазами картинку. Вот перед ним несколько целых свитков. Все они пока пустые, а значит ни до чьей головы еще не "добрались". Чуть дальше Элфри и Талас, которых вот-вот будет крушить книжный...Голем?! Что за ***?!.. И без того вертикальные зрачки друида сузились до черточек, а язык удлинился и раздвоился. Через секунду варан врежет своим мощным хвостом по ногам голема, что должно отучить того ходить и даже стоять, но...

- Ты торопишшшшссся, глупый эльфф! - прошелестело в голове друида, - Шшто с тобой ссслучилоссс-ь? Раньшше ты был куда хххладнокровнее и не позволял эмоциям затопить твой раазум. Ты не видишшш фсей картиины.

Дух-змей был прав, впрочем как и всегда. Друл не мог обернуться гигантским ящером. Он все ещё был лишен этой привилегии. А даже если бы и мог, он не успевал друзьям на помощь.
И без того нечастое сердцебиение эльфа замедлилось еще сильнее. Холодный взгляд скользнул по всему залу. Еще один свиток. У самого потолка. В лохмотьях. И в письменах...

В тот же миг, как эльф это увидел, стрела сорвалась с лука Гедды, материализовавшегося в его руках.

  Есть только один способ быстро уничтожить книжный шкаф, который знал Талас.
  Следопыт ринулся в сторону голема, попутно увлекаемый путающейся в собственных ногах волшебницей. Размахнувшись перед собой мечом, он не вонзил его в бумажную плоть, а прочертил широкую дугу по полу, высекая снопы золотых искр, летящих прямо в ноги «библиотечному шкафу».
  Тем временем… Кажется, никто не замечал серого разбойника. Его будто забыли, но не забыл он. Он следил за происходящим из тени. Огромная шкафообразная туша была явно ему не по зубам. Чего не скажешь про маленьких летающих бумажек. Он выбрал обречённую и, улучшив момент, бросился лапами на одну из них.

Ты можешь быть бедным, больным или слабым, одноруким или просто глухим.
Ты можешь быть в бане, в постели, за трапезой или на фестивале. В глухом лесу или базарной толчее.
Можешь стоять, сидеть, лежать, висеть на канате.
Можешь спешить своей судьбе навстречу, или ты просто вышел покормить кота.
Оно не выбирает момент. Оно просто приходит. Время обнажать меч.

  Талас опустошил разум. Освободил лезвие от стискивающих его ножен. Собрал весь дух на самом острие. И направил его движение навстречу летящему свитку. А для окружающего мира прошла какая-то доля секунды, как стальной клинок свистом рассёк воздух.
      =^..^=
  Глаза кота округлились и стали похожи на две больших чёрных луны. Такого он не то чтобы не ожидал, представить не мог. Он немедля шмыгнул за кафедру, и выглянул из неё, пытаясь разгадать, что же это за чудище, и как его укусить за заднее место (и где оно).

      ~ * ~
И по просьбе трудящихся:

*** все еще до очерчивания круга ***

Эльфрида, рассказ о твоих альтернативных личностях смущает Рэйби и он «переключается» на свою злую версию.
— Один из них — мистер Иннер — высокомерный зануда, только и делает, что читает мне нотации да учит меня уму-​разуму.
— Как Рэйби! — понимающе кивает «злой» старик, а затем хихикает над Памятью и Рассудком.
— Ох, мне их так не хватает, — заканчиваешь ты, — моих милых мамочки с папочкой!.. Ну а вашего как зовут?
— Моего папочку? — не понимает «злой» старик. — Дай Тьма памяти... Не помню... — голос у злого старика шипящий и хриплый, глазки со зрачками разного размера бегают из стороны в сторону.
— Я называю его Снигги, миледи, — смущенно говорит вернувшийся из омута безумства Рэйби. — Снигги Бибер.
— Кого? Моего папочку? — вмешивается «злая» ипостась. — Ты зовешь моего папочку, как меня? Может и мою мамашу так же будешь звать?!
— Я зову так тебя, дурень!
— Сам ты дурень! Я убью тебя!
Рэйби некотрое время душит себя, потом крепко бьет себя по лицу и наконец успокаивается.

*** во время очерчивания круга ***

Ты, Эльфрида, пытаешься распугать книги взмахами волшебного молота, но это не помогает.
— Тразз, — шепчешь ты ассистенту, — спрячьтесь под стол и сидите там тихо, как мышка. Будете меня прикрывать, если что.
— Я уже здесь! — выглядывает из-под столешницы Тразз. — Готов. Прикрывать, ага.
— Магия, покажись! — выкрикиваешь ты, произнеся заклинание, и книги в твоих глазах начинают светиться синим светом. Яркие лучи исходят от них и пересекаются в точке на нарисованной мелом окружности. Свитки, показавшиеся из мастерской, тоже окружены магическим полем, однако их лучи бегают по залу, выискивая... тебя. Ты понимаешь это, когда один из таких блуждающих лучей касается твоего лба. Ты видишь, как свиток, от которого исходит этот невидимый никому, кроме тебя, луч, взмывает в воздух и стремглав мчится к тебе. Что ты будешь делать?

В итоге все разбежались по своим делам, и в мастерской остались только друид с негоциантом. Стриж деловито осмотрел стойку со свитками, повертел и подергал какие-то рычаги и запустил-таки скрытый механизм. Стойка разделилась пополам, половинки поехали в стороны друг от друга, образовав проход с винтовой лестницей внутри. По всей видимости, здесь и лежит путь к разрушенной башне. Вот только подобная трансформация стойки потревожила свитки на ней. Они поспрыгивали со своих насестов и заструились по полу к выходу из мастерской. Перед глазами эльфа тут же всплыла фигура, сотканная из множества свитков. Вот только новых мумий им не хватало...
- Стриж, у тебя случайно огонька не найдется?

Неплохо было бы проверить, на сколько все-таки рукописи не горят...
А пока что Друл крутанул копье в воздухе и пригвоздил один из ползущих свитков, который слегка отстал от товарищей, желая посмотреть, к чему это приведет. На всякий случай, эльф держал копье на вытянутой руке, будто бы пригвоздил ядовитую змею и не желал, чтобы она до него дотянулась.

  Следопыт обошёл комнату раз. Потом ещё раз. Задумался. Кот подошёл и тоже уселся, пространно смотря по сторонам. Не может быть такого, чтобы была башня, но не было никакой двери, ведущей к ней. Следопыт подсел на лавку к одному из скелетов, дежурно извинившись за предоставленные неудобства, и застучал пальцами по парте. Кот запрыгнул на колени и принялся обнюхивать соседа. Наверняка скелет, когда был ещё не только скелетом, знал этот секрет. Но теперь он, конечно, об этом не расскажет. Талас в мыслях об этом пошевелил одеяние мертвеца — закралась призрачная, почти абсурдная идея, что кто-то из них мог держать при себе план, спрятав где-нибудь в рукаве. Ткань едва слышно зашуршала с готовностью рассыпаться в пыль. Кокс заинтересовался шуршанием прижал лапой уголок полотнища. Талас пошевелил снова. Кокс, навострив уши, положил вторую лапу на едва выпирающий под материей бугорок.
  Жухлая ткань легко треснула под напором кошачьих лап, из-под неё показалась обложка какой-то крохотной книжки. Сначала Талас подумал — очередное художество про божественную любовь и ненависть. Но маленький томик был совсем не об этом. Талас вспомнил — подобные вещи монахи носят ради защиты от всякой нечисти. Осторожно вынув книжечку из-под пыльных складок одежды, он раскрыл её и пролистал. Немудрёное заклинание с подробным описанием — это была на редкость удачная находка, что даже следопыту захотелось проверить, как это работает.
  Он встал и пошёл снова делать круг по скрипторию, досадливо про себя отметив, что умей кот читать заклинания — сработало бы наверняка в два раза сильнее. И тут же наткнулся на Эльфриду, возящуюся с мелками у кафедры.
  — Гору леденцов колдуешь? — съехидничал он, припомнив укол волшебницы.
  В этот момент случилось что-то странное — книги на полках зашевелились и принялись, будто обретя разум, соединяться между собой.
  — Это не я! — взволнованно отозвалась Эльфрида.
  — А кто же? — переспросил Талас, будто поймал её на вранье.
  Он покосился на её ошарашенное лицо, на смыкающиеся книги. Всё таки не она. Он стал между лепечущей что-то про шкурство волшебницей и ожившими книгами, указав ей оставаться сзади (и на её неудовольствие заслонив обзор) и двинулся навстречу неведомой опасности, готовый рассечь любой подозрительный предмет.

Эльфрида, после зелья босоногу действительно стало лучше, и хотя рассудок не вернулся к нему полностью, теперь он ясно осознает, что вы настоящие, и готов если не помогать, то хотя бы внятно отвечать на расспросы. Его злая ипостась не упустила возможности ущипнуть тебя (и довольно болезненно), но в остальном вела себя прилично, только подхихикивала между ответами. К слову, при разговоре с тобой старик пытается незаметно прикрыть наготу длинной бородой, что тоже является свидетельством того, что разум его просветлел.

— Если вы вовсе не Страж, то как же вас по правде зовут?

— Рэйби Биггинс, миледи. Я был одним из строителей, которые занимались очередной перестройкой Бруквестской крепости. Среди прочего было решено сложить из старой древесины несколько построек на крепостной территории, но для начала мы принялись копать погреб, и при раскопках обнаружили каменную кладку. А дальше, как я уже говорил, мое любопытство сыграло со мной злую шутку.

— Хм-​м-м. Значит, вы по профессии — землекоп, и попали сюда, когда в Бруквесте рыли погреб?.. Ох-​ох-ох, сколько же времени вы здесь провели? Наверно, и сами сбились со счету...

— Не совсем землекоп, миледи. Я архитектор, руковожу постройками крепостей и храмов. Точнее, руководил когда-то... В остальном так и есть... Здесь нет ни дня, ни ночи, ни лета, ни зимы. И теперича я унижен и забыт, и смерть моя близка... Я пытался считать эти БУММЫ, но мне кажется, это плохо сказалось на моем душевном равновесии.

— Скажешь тоже! — хмыкает вторая ипостась старика.

— Эльфийская чародейка сказала: «чтобы победить Стража Времени, нужно мыслить наоборот». Но что такое «мыслить наоборот»? Скажите, вам случайно не попадались такие штуки, похожие вот на это, — она достала из сумки свои шпаргалки, показывая их одичавшему землекопу, — такие, знаете, мелки свитки, наподобие тайных записок, со словами вроде «думать», «наоборот» или «шиворот-​навыворот»?

Босоног втянул голову в плечи, округлил глаза и выпятил нижнюю губу, стараясь таким образом показать, что он ничего подобного не встречал.

— Сожрал небось записки-то, старый хрен, — хихикнула злая ипостась, получила по лицу и замолкла, а Рэйби снова затараторил: «Нет-нет, миледи, честное слово, ничего такого не видел».

— ...Вы, главное, не вешайте нос, — ободрила она старика. — Вместе мы обязательно найдем выход. А если вам станет трудно — просто погладьте кота. Проверено — помогает!

Босоног покосился на Кокса, улыбнулся желтыми зубами, но гладить не стал.

— Разумное решение, — серьезно кивнула Калехеда.

Выслушав Эльфриду, Бесстрашная с готовностью повернулась к тощему старику, готовясь устроить тому настоящий допрос, но тот замахал руками и визгливо сообщил, что он без применения силы расскажет все, что знает. По части деталей легенды старик оказался весьма подкованным. Оно и ясно: в скриптории нечем заниматься, кроме как перечитывать одну и ту же легенду в множестве трактовок.

— Куда смотрела мать Магмы, почему она не вмешалась в драку обезумевших братьев? И кто вообще был матерью Магмы?

— В большей части текстов говорится, что мать Магмы была обычной женщиной, и ко времени конфликта между братьями уже давно умерла. Идавирон вообще любил спускаться к земным женщинам и... ну, вы понимаете...

— Не, ничего не понятно, объясни! — заржала злая ипостась, и старик покрылся румянцем.

— Разве не странно Клевер искупал вину за смерть брата, никак не препятствуя истреблению драконов?

— Об этом не так уж и много написано, но, судя по всему, это у богов такая форма отречения. Видите ли, в таких случаях обычные земные люди вспарывают себе брюхо саблей или, разбежавшись, прыгают со скалы. Но бог не может умереть по собственному желанию...

— Во засада! — хихикнул «злой» старик и в очередной раз получил по морде.

— Поэтому Идавирон на много лет отрекся от земных дел и вернулся иным — тем, кого мы знаем под именем Клевер.

— Что представляет собой Страж Времени? И как его одолеть?

— Ваш янтарноокий товарищ больше осведомлен на этот счет, миледи. Я видел лишь темную фигуру на вершине часов — она сидит недвижимо и безмолвно. Больше мне ничего не известно.



Задумавшись о правителях Хевенхельма, ты, Эльфрида, вспоминаешь сказки и легенды, которые слышала об этом королевстве льда и снега. Если помнишь, в начале приключения ты считала Хевенхельм волшебной, выдуманной страной, и не случайно: Хевенхельм слишком далеко от Бруквеста, чтобы жизнь северян стала предметом интереса Бруквестцев, и до местных доходят лишь приукрашенные истории таких путешественников, как Борус. Ты также вспоминаешь карту в кабинете дедушки — и понимаешь, что между Бруквестом и Хевенхельмом лежат несколько стран. И хоть ты не можешь припомнить имен северных королей, ты понимаешь главное — никто из нынешних правителей Хевенхельма не может быть связан с Залаасом. Когда Рыквиг обнаружил сердце Фернада, Залаас мирно спал в горах (которые не так уж далеко от Бруквеста, а значит — очень далеко от Хевенхельма). Залаас также не может быть тем самым сыном Магмы — хотя бы потому, что король Хевенхельма не мог принимать участие в событиях Охоты Драконоборцев — для этого ему бы пришлось бросить все дела в королевстве и отправиться на историческую родину, а Рыквиг бы этого никак не допустил.

Однако ты вспоминаешь иное: то, что Тонту рассказывал вам о Залаасе. Ты хорошо помнишь представление лягушонка. «Только самые преданные нашей богине последователи остались здесь, — сказал Залаас, — затаились в пещерах и стали ждать, когда наступит удачный момент для возвращения. Их кожа почернела, огонь внутри погас, и лишь смутное воспоминание о перенесенном горе питало их все эти годы». Последователи? Нашей богине?... Так Залаас был жрецом Магмы! И возможно, самым преданным.

Итак, Эльфрида, ты отправляешься готовиться к ритуалу, а Тразз с щенячьей преданностью бежит помогать тебе.

  На удивление Таласа, Эльфрида живо погналась за ним. Как же портал — мог только развести руками следопыт. Та даже умудрилась опередить его в нетерпении встретить загадочного босонога.
  Ко времени, как она вырвалась вперёд, цель была уже прямо перед ними, взятая в окружение отважного кота. Магичка же решила не медля идти на прорыв с бутербродом на перевес, впрочем, манёвр захлебнулся, точнее поперхнулся из-за внезапной атаки мохнатого, которая также быстро закончилась, как началась — юный стратег, только началась заварушка, отступил (читай, бежал), и тихо наблюдал за происходящим с тылов в районе Верхняя Полка. Волшебница же брала напором. Ловко провернув приём небезызвестного полководца Геймлиха, она взяла несчастного в плотное кольцо. Бежать было некуда.
  Что же до Таласа, ему оставалось рассуждать. «Как-то он не похож на злодея. Ну да, собирается нас убить. Подумаешь, с кем не бывает», услышал он шёпот.
  — Действительно. Кстати, о волшебных часах, — подняв палец вверх повторился он, — Течёт в таких Песок Эпох, в нём сильное колдунство. Оно гнёт и скручивает стрелу времени, как борец ветку сливы. И пространство вокруг — тоже ворожённое. А раз такое, всё крутится здесь вокруг этих часов, и как упадёт последняя песчи… (бум) песчинища… (бум) Да, вот так… всё здесь как мотылёк в смолу погрузится, застынет и поплывёт в таком виде за горизонт событий. Нам ведь не надо туда? А ещё в таких местах проводят риту…
  Шир-рк… Стопка пергамента оказалась слишком скользкой, чтобы удержаться на краю под весом кота. Шарк! И листы плавно спланировали вслед за выполняющей пируэты с помощью хвоста мохнатой тушей.
  Талас тут же ловко подхватил паданца, — сказался опыт совместной жизни, — и сразу очнулся от пространных мыслей.
  — Вставайте и пойдём искать выход. Вы же знаете, где он? Хоть кто-нибудь из вас? — обратился он к ипостасям старика.
  Кокс устроился на плече следопыта, и от его зорких глаз не мог ускользнуть новый гость. Серая неприметная бабочка впорхнула в комнату, взволнованно мечась — нечастый гость в пыльных, пахнущих старостью каменных мешках. Он заинтереснованно потянулся к ней усами.

Стриж методично осматривал комнату, которую ранее открыл с помощью своих умений. Главная вещь в комнате - тетрадь, показалась парню любопытной. Разве что он понял не так уж и много, но вот при беглом знакомстве с содержанием смог понять, что там снова о легендах. Сдались эти Фенрад и Идавирон всем, что на них завязано так много событий! Краем глаза Стриж прочитал и о принце, и о "Зимних волках" - еще одних участниках, о которых нужно узнать больше. И принял решение, что книгу нужно забрать с собой. Тем более, что вступительное слово так об этом прямо и говорило.

С информацией о ритуале, наверное, сможет разобраться Эльфрида. Она все же маг или где? Потому что для Стрижа это была абсолютная тарабарщина. Как уже было известно, с магией плут был знаком очень и очень плохо. А с ритуалами - и того хуже. Но вот строки о яде мужчину заинтересовали. Как-никак, одна из основных специализаций. Так-так-так, "под действием Яда Одержимых". Видимо, нужно принимать внутрь. Да и флакон соответствует - не мазь и не масло вроде. Правда, ничего не сказано об эффекте. Нужно об этом подумать. А то пить незнакомую жидкость под названием "Яд" - верх глупости. Может, на Траззе ее испробовать? Хотя нет, вдруг смертельная штука. А тот хоть и жулик, но не убийца.

Кстати, про ценности. Видимо, этот архивариус - или как его назвать - был важной шишкой среди библиотекарей. Эвона, кулон золотой и печатка на пальце. Во всяком случае, ему больше не понадобится. Так что Стриж без зазрения совести снял и кольцо, и кулон. Вещи довольно старые, с эмблемой - авось получится продать не как украшения, а как историческую ценность. А от этого их стоимость возрастет в разы. Чтобы не потерять нигде, плут сразу же надел кольцо на палец, а кулон - под рубашку.

Наконец, осмотр комнаты кончился. И в целом Стриж был доволен. Он бросил флакон в сумку, поднял талмуд и вышел. Тревожить покой скелета больше положенного было без надобности.

Естественно, информацией нужно было поделиться с Эльфридой. Потому что чем быстрее она разберется, что за ритуал тут был, и что вообще происходит, то тем быстрее они смогут выбраться из этого странного места. Стриж, конечно, был бы не против прошерстить его на предмет ценностей, еще больше, но вот как-то сильно неуютно тут было. Как будто что-то давит на мозги и дает понять, что здесь нам явно не рады.

И когда парень нашел остальных, то не смог скрыть выражение удивления со своего лица. Эльфрида страстно обнимала какого-то уродца, а потом повалила его на пол и стала бить между лопаток. Конечно, каждый сходит с ума как может, но для начала нужно было выяснить, что это за коротышка.

— Оу, а что это у вас происходит? Кто это?

Дождавшись ответа, Стриж перешел к сути дела.

— Эльфрида, я тут нашел интересную книжицу. Там описание ритуала, который, видимо, провели здесь. Да и в целом много информации. Я в магии не рабираюсь - уверен, что ты сможешь узнать что-то полезное о том, как нам отсюда выбраться.

Рассмотрев плиты как следует, Друл перевел взгляд на саму библиотеку - она буквально парила в воздухе возле часов. Но эльф заметил еще кое-что: библиотека медленно приближалась к друиду. И тогда пазл сложился: плиты - это осколки вон той развороченной башни, а если библиотека и дальше "поплывет" по своей траектории, то совсем скоро окажется возле Друла. И тогда эти плиты фактически станут мостом между библиотекой и башней!
Не успев понять, хорошо это или плохо, Друл немедля поспешил к друзьям делиться добытой информацией. Судя по остатку песка и скорости движения библиотеки становилось понятно, что предстоящее сближение - их единственный шанс добраться до часов. Или шанс для странной мумии добраться до них самих...

Вернувшись в библиотеку, эльф никого не обнаружил. Он полетел на голоса, довольно быстро нагнал Тразза и Калехеду и услышал голосок Эльфриды - что-то про гниль и дольче виту. Послышалось, наверное... Влетев в пыльную мастерскую, Друл увидел Элфри которая душит какого-то тщедушного старца с безумным взглядом и Таласа, флегматично наблюдающим за незаурядным зрелищем. Но вот старец выплюнул какую-то паклю и зашелся в приступе кашля. Решив, что старцу нужно дать время прийти в себя, эльф коротко пересказал друзьям, что узнал. И про тайный орден Скрипторов, и про мост, и про разрушенную башню, через которую скоро на этот мост можно будет выйти, и про страшнючую мумию со сверхспособностями. Рассказ вышел бы просто отличным, если бы не пищащий голосок друида, который бесил даже самого рассказчика.

Вспомнив наконец, что означают эти символы с часов, Друл будто влетел в вязкое желе. Спустя пару бесконечностей ему удалось скосить глаза на мумию, которая оказалось крайне наблюдательной и направляла свой узловатый палец прямо на неприметного мотылька. И тут...:

— Друл! Друл! Ау-​у-у! Ты слышишь меня? Там опасно! О-​о-очень, о-​о-очень опа-​а-асно! Срочно лети назад! - взволнованно кричала откуда-то издалека милая Элфри. Возможно, этот крик отвлек мумию, и та опустила палец. Эльф не стал раздумывать о причинах своей свободы и, полностью согласившись с девушкой о степени опасности, что есть сил рванул от этой страшной мумии к загадочным плитам. Мысли после неприятной заморозки лихорадочно скакали в крохотной голове, и все они так или иначе крутились вокруг этой пугающей мумии. Как, Варгхар побери, сражаться с противником, который может замедлять тебя?! Ладно, быть может с ней и вовсе не нужно сражаться... Сейчас эльф хотел отдышаться и заодно осмотреть эти невесомые облачка из каменных глыб. Облетев первую плиту со всех сторон, друид приземлился в центр второй, желая узнать, к чему приведет подобный контакт...

  Какие же вы медленные, двуногие! На четырёх-то всяко быстрее получается!
  Серый разбойник сунул голову в мастерскую и увидел того самого безумного старика. Кот замер, впившись взглядом в глаза. Замечен ли он? Кажется — нет, босоног был слишком увлечён чем-то. Пока тот смотрел в другую сторону, кот побежал через комнату, но стоило тому повернуться в сторону мохнатого, он замирал словно каменная статуя, словно тут был всегда. Прирождённому охотнику (не то, что эти…) не составило никакого труда оценить, что добыча этот старик неважная: большой, костлявый, дурно пахнет и вообще, наверняка, невкусный. А что он ел! Кокс, легко запрыгнув за лежащими обрезками кожи и пергамента, каждый проверил, поставив зубами клеймо — нет, это в пищу никак не годится. Старик ещё и дурак.
  Когда зашли ещё двое, кот уже успел порыться в сваленных кучах и сидел на столе точно над прячущимся дедом. Медленными движениями он свешивался вниз головой, и балансируя хвостом, отчего тот распушился в нетерпеливых взмахах, тянулся огреть того лапой.
  Хлоп! И бегом наутёк, на самую верхнюю полку, смотреть, что же будет дальше.

— Глупцы! — скорее удивлённо, чем гневно произнесла Чармиона, и портал стал стремительно сужаться. — Медальон открывает портал лишь на несколько мгновений!

Розовый овал, обрамляющий волшебное окно в кабинет чародейки, быстро сузился до размеров ручного зеркала.

— Слушайте внимательно! — как можно быстрее проговорила Чармиона. — Чтобы покинуть портал, нужно победить Стража Времени. Он будет возвращать вас в прошлое, поэтому тщательно подготовьтесь к схватке! Вы должны думать наоборот: например, лечитесь до того, как получите раны, понятно?!

Портал стянулся в маленький кружок.

— Если выберетесь, найдите меня в Тангереме! — крикнула напоследок эльфийка.

Эльфрида, ты видишь, как по медальону, который ты все ещё сжимаешь в руке, пробегают белые искорки и как его краски тускнеют, когда заключённое в нем волшебство сгорает без следа.

Сесар хмурился. Подобное общественное обсуждение ему не слишком нравилось. И чем больше приключенцы давали возможных вариантов, тем больше он нервничал. Даже не будучи физиогномистом, на его лице можно было прочитать, что прямо сейчас они все теряют время, вместо того, чтобы что-то делать. Но он понимал, что зацепок на самом деле нет, так что приходилось отвечать на все, даже на самые глупые вопросы людей, далеких от виноделия.

— ...Думаю, что не сама виноградная лоза, а бочки с вином. Скажи, были у вас нынешней осенью новые? Если верить строкам и не искать шифр, то получается, что это осеннее вино - сладкое, но скисшее. Что думаете?

— Нынешней осенью? Если вы имеете в виду, на эту осень, то да, я сам недавно обжигал новые бочки для кагора. - Далее Сесар как-то тяжело вздохнул и продолжил. - Но еще раз повторяю, что отец никогда не назвал бы кислое или скисшее вино идеальным. Забудьте об этом.

Неожиданно Сесар получил поддержку от полуорка, который хоть и вел себя безцеремонно, но говорил чуть больше по делу. Он тоже понимал, что кислое вино - это ложная ниточка, которую тянуть не следовало, чтобы не запутаться. Ведь если Александр дал подобную подсказку, то она должна быть хоть и запутанной, но понятной.

— Заказчик, а ты при какой температуре дистиллируешь? Мне так, для опытов. Не винных, но спиртовых.

— Винный спирт не дистиллируют, а ректифицируют. Исходник нужно медленно поднять выше семидесяти восьми и грамотно отсечь головы с хвостами, чтобы древесные спирты отделить. Процесс не столько сложный, сколько муторный, потому что требует постоянного контроля. А для каких опытов, если не секрет? В алхимии у меня тоже есть познания.

Было видно, что Сесару приятно показывать знания, пусть даже подобной публике. Даже к полуорку тот немного смягчился. Но пока тот бубнел себе под нос и размышлял, вниманием Сесара завладела Люси, которая в ту секунду деловито рассматривала портрет. После комплиментов, которые винодел пропустил сквозь уши, последовал вопрос:

— Кстати, Сесар, скажите, ваш почтенный предок, случаем, не имел стремлений получить церковный сан?

— Что? Вы про Александр Первого? Не знаю, вроде нет. О его жизни вообще мало чего известно было. Только слухи, но никаких фактов.

Собственно Люси смущали именно четки с непонятным знаками на них. Кракелюры не давали рассмотреть диковину подробнее. Знаки на четках и так были еле заметными, а через сотню с лишним лет послед написания и вовсе стали почти призрачными. Но девушка была права. Скорее всего, это были именно религиозные четки. Более того, четки из дорогих материалов обычно носили высокопоставленные сановники. По одежде первого винодела сложно было представить, что он служил в храме. Что-то не сходилось. Знаний Люси не хватало, чтобы сделать какие-либо выводы или хотя бы разгадать, какому божеству предназначались четки. Она была уверена, что видела их раньше, но как и где - память никак не хотела это доставать из закромов.

Своими размышлениями Люси натолкнула Игана на догадку с уксусом, но Сесар признал негодной и ее. Во-первых, винный уксус не бывает сладким. А во-вторых, единственная бочка уксуса хранится именно в погребе. Это побочный товар, который продается на большие кухни. Проверить, конечно, можно, но лучше обдумать более вероятные варианты.

Стив же крутил цилиндры замка и понимал, что он сделан просто ювелирно. При движении цилиндра даже самое чуткое ухо не улавливало щелчков, которые могли бы говорить о том, что металлический кружочек занял правильное положение. Этот сейф мог бы вскрыть, разве что, только мастер-вор. Для остальных куда проще было бы вынести кусок стены вместе с ним. Хотя не факт, что на подобный случай здесь не предусмотрено какого-нибудь хитрого механизма уничтожения. Во многих сейфах с секретными документами есть колба с уксусом. Если сейф хотели взломать силой, колба трескалась и уксус выливался на документы, безбожно искажая неписанное чернилами. В итоге злоумышленник даже если и открывал сейф, то получал в лучшем случае гору мокрой бумаги, насквозь покрытую кляксами. Так что лучше возле подобного сейфа не стучать.

- Сесар, скажите, у вас наверняка есть бочка или бутылка вина, которая считается самой дорогой или самой вкусной?

— Самой дорогим нашим вином считалось каберне-совиньон урожая 1307 года, года рождения великого Азуна IV. Выдержанное 28 лет оно было специально разлито в год коронации правителя. Почти всю партию выкупила императорская семья, но несколько бутылок было продано на аукционе. Не знаю, правда или нет, но отец рассказывал, что цена дошла до трех тысяч золотых за бутылку. К сожалению, ни одной из них, насколько я знаю, уже не осталось. Тем более, у нас. Иначе она стояла бы воистину баснословных денег.

Подсказки и правда не могли быть слишком эфемерными. Потому что отец явно писал записку, чтобы Сесар ее разгадал. Он ведь не мог специально запутывать своего сына, чтобы тот как можно позже бросился искать, верно? Эта мысль щекотала сознание винодела, но сформировать ее он не мог. Это просто бы означало, что отец сам обрек себя на смерть, но при этом сделал все, чтобы сын не бросился по его стопам. Но Сесар отбрасывал подобную возможность и продожал думать над загадкой.

- ...А может быть и виноград. Виноград же может быть кисло-сладким, да? Шоб как в письме. А форма числами может быть и у виноградника. Сесар, есть у вас такой сорт?

Сначала Сесару показалась, что это очередная глупая мысль, которую на этот раз для разнообразия озвучил дварф. Но через несколлько секунд, когда он на самом деле понял, что тот сказал, лицо парня прояснело:

— Виноград... Виноград... Постойте, что вы сказали? Сорт? Черт возьми, это оно! "Дар осени" - это "рислинг" на языке полуросликов, один из самых распространенных сортов. А два ключевых параметра любого сорта винограда - это сладость и кислотность. "Идеально сладкий и идеально кислый". Думаю, что это идеальные значения именно для сорта рислинг! Двадцать сладости и десять кислоты.

Парень вскочил с кресла и подбежал к сейфу, начав судорожно крутить колесики сейфа. После того, как цифры заняли свое положение, Сесар подумал и набрал на первом букву R, от слова рислинг. Затем дрожащими руками вставил подходящий по размеру ключ и повернул его. В тишине кабинета щелкнувший механизм замка показался настоящим громом. Парень был в шоке. Дверца отворилась, и Сесар засунул руку вглубь сейфа, чтобы достать содержимое.

В сейфе оказался один-единственный декантер - низкий и пузатый графин с узким горлышком для разливания вина. Такая форма нужна, чтобы вино насытилось кислородом и полностью раскрыло свой аромат. Нижняя часть графина была искусно украшена серебряной виноградной лозой. И даже для абсолютного профана было ясно, что декантер очень старый. Серебро помутнело и стало почти черным, а хрусталь потускнел и покрылся сероватым налетом. Но интереснее всего была жидкость, которая плескалась внутри. Даже не жидкость, а что-то туманоподобное. Бордовое, оно плескалось внутри как густое вино, но протуберанцы дымки при этом поднимались вверх, касаясь пробки и опадая назад на дно. Когда Сесар поставил его на стол, все внутри кипело, бурлило и даже не думало останавливаться. Наконец, Сесар осторожным движением вынул пробку и комната мгновенно наполнилась терпким ароматом, как будто железо вместе с медью растворили в старом вине и превратили все это в чистый запах.

И через секунду свет для всех присутствующих померк...

Каждый из них обнаружил себя сидящим за небольшим столом на открытой террасе с великолепным видом на вечерние горы. Закат плавил льды заснеженных вершин, растворяясь в бокалах белого муската. Рядом - ни души. Но не успели вы как следует обдумать мысль, куда исчезли остальные, как тьма в углу террасы шевельнулась, и оттуда вышла фигура, окутанная плащом. Человек, скрывавшийся под плащом, был не чужд драматизму. Он дал собеседнику почувствовать всю тонкость ситуации, а затем без лишних слов снял капюшон.

Неожиданно, но под ним оказался мужчина, которого вы только что имели возможность как следует рассмотреть. Правда, не в живую, а на портрете. Перед вами стоял тот самый Александр Борха Первый, родоначальник и основатель винокурни Борха, пра-пра-пра и еще несколько раз прадед Сесара. Он выглядел здорово постаревшим - если на портрете ему было около пятидесяти, то здесь ему было явно под восемьдесят. Глубокие морщины бороздами пропахали его лицо, но это не делало его менее привлекательным. В нем была видна мудрость и невероятная сила, ничуть не меньше, чем у властителей государств.

— Здравствуй, наследник.

Голос первого из Борха оказался тихим, как шелест листвы, но он проникал в само естество и отпечатывался прямо в голове.

— Пусть тебя не удивляет способ, которым ты получаешь мою волю. Уж прости за толику театральности, но так нужно. Позволь представиться, Александр Борха, мастер зелий, почетный обер-шенк корлевского двора, а также тайный советник и левая рука императора Палагарда II.

Старик замолчал на долю секунды и продолжил монолог:

— Это, конечно, официальные титулы. В очень узких кругах меня называют избавителем, несущим смерть и мастером ядов. Избавлению от многих врагов корона обязана именно мне. Я передам тебе свои знания, хочешь ты этого или нет. Я связан клятвой с императором, но власть имущие не считают зазорным предать любую клятву. Мой род должен процветать. Это главное. Ты верно, знаешь, что девиз нашего рода "In vino veritas". Но истинный девиз звучит малость иначе - "In veneno veritas". Запомни, для Борха есть только собственные интересы и нет бесчестных способов их достижения. Наш род должен быть превыше всего. На свету или в тени, под сенью Талоны правитель - ты.

Кричащая тишина ударила по ушам сразу как только Александр закончил говорить. Драматическая пауза была взята безупречно - она продлилась как раз столько времени, чтобы собеседник проникся моментом, но при этом не успел осознать все сразу. Алексаднр же поднял руку, чтобы снова привлечь внимание, и тем же тихим голосом сказал еще одну фразу, от которой бросало в пот:

— А теперь настало время финального испытания, о котором тебе должен был рассказать отец. Тот чудный декантер, который ты открыл, чтобы познакомиться со мной - это истинное произведение искусства. Вернее, то, что находится в нем. Там великолепный слепок памяти, созданный искусным менталистом, в который я поместил очень летучий составной яд. И без сомнений, ты его только что вдохнул. Теперь у тебя есть 36 часов, чтобы разложить яд на составляющие и создать антидот. Докажи, что ты достоин таинства Талоны, и пусть она обратит свой взор на тебя и снизошлет благословение. Время пошло.

Марево растворилось в воздухе и приключенцы синхронно открыли глаза. Ошалевший взгляд Сесара говорил о том, что только что он тоже видел своего предка - точно так же, как и все остальные. Сесар очнулся первым, резво закрыв пробкой декантет. Взгляд его упал на стол, и парень заметил, что там появилось что-то такое, чего раньше там не было. Этим "чем-то" оказались зеленые малахитовые четки, точно такие же как в руках Александра первого на портрете. Впрочем, молчание шокированных героев продлилось недолго, его разрушил хозяин винодельни, который громким шепотом, будто подражая своего предка, произнес:

— Твою ж ма-а-а-ать...

- Не дури, Большой Эф, я видел очень много фокусов. Следи за руками! - орк даже показательно обнажил ладони... и подмигнул едва заметно Фреду.
- У нас, если взять за данность все буквы алфавита в первом колесе и по десять цифр в каждом из колес с цифрами - вариантов комбинации двадцать шесть по десять четырехкратно. Если замок не защищен дополнительно каким-нибудь внутренним механизмом от взлома, то его можно перебрать за... Примерно сто восемьдесят дней без учёта перерывов на еду, отдых и ошибки. Тот, кто ставил сейф, об этом явно знал. И вполне мог прибегнуть к такой штуке, как обратное душезнание. Это такой приемчик из книг, который более чем полезен в реальной жизни. Проще всего спрятать что-то на виду: труп, например, можно вмешать в цемент строящегося дома в центре столицы, и его никто никогда не найдёт. Не то, чтобы у меня был опыт, - Гранд тянется к мочке уха... Но в итоге трет воздух около своего лица. Нет, он так не делал. Но у него есть свой пример на эту тему, который он никому никогда не расскажет.
- Тут точно так же: в заглушке может оказаться один или несколько правильных символов. Потому что, во-первых, так быстрее набирать код, если его знаешь. А, во-вторых, грабитель может сам отвести себя от правильного решения, даже если оно под самым носом, - на самом деле Гранд про сейфы только в книжках читал. Ну, как в книжках...
В руководстве начинающего чудотворца, в главе "как сбежать из самостоятельно устроенной смертельной ловушки". И он ещё не представляет, как их грабят.
- К тому же, нам все равно, судя по всему, надо искать по книгам до определенной даты. И... Люси, а может, не снимая? По краскам, по характерным для времени техникам, по моде одежды или по чёткам-
Гран резко хлопнул себя самого по лбу, оставляя на лице ярко-красный отпечаток ладони и заставив фамильяра смотреть на своего владельца, как на полного идиота.
- По чёткам, как вариант! Напрягают меня они, эти четки. Ярко-зеленые четки не сочетаются с такой одеждой. Да и кому они нужны? Только жрецам, преступникам, модницам, детям да мелким счетоводам. Разве такому крупному дельцу нужны были чётки, а не какие-нибудь счёты? - орк щурится на всех присуствующих снова, пока в его голове кипит мозговая деятельность.
- Думаю, соль загадки портрета - этих самых бусинах, - а вот теперь Грандр откровенно почесывает ухо. Он в этом совсем не уверен!

Все время, пока вы прохаживаетесь по залу, глухое и низкое «бумммм» не прекращается, однако вы почти перестаете его замечать — оно монотонное и безостановочное, так что мозг быстро «уводит» этот звук в разряд фоновых.

Талас, книга, которую ты держишь, повествует об истории Магмы, дочери Идавирона. Здесь много красивых иллюстраций, изображающих Магму то в образе красивой женщины с длинными красными волосами, то в образе алого дракона. Видно, что автор симпатизирует главной героине — она изображена статной и изящной, в то время как ее отец, бог-бык, нарисован грузным и гневливым. Пролистав несколько страниц, ты узнаешь, что Магма и Фенрад (который в книге выглядит как высокий мужчина с волчьей головой) были влюблены друг в друга. Они тайно заключили брак, и Магма родила Фенраду наследника. Это разгневало Идавирона, и он попытался убить ребенка. Фенрад встал на защиту чада, но был убит обезумевшим Идавироном. От горя и отчаяния Магма покончила с собой. Последние иллюстрации изображают негодяев-драконоборцев, убивающих драконов в поисках сына Магмы и Идавирона.

Друлаван, книга, которую листаешь ты, рассказывает ту же историю, но с иных позиций. Тебе приходится вчитываться в текст, чтобы уловить его содержание, слишком уж витиевато изъясняется автор, но общий смысл таков: Магма нечаянно пересекла границы королевств, и Фенрад пленил ее, а затем совратил, чтобы получить наследника. Разгневанный отец Магмы отправился вызволять дочь и таким образом вновь нарушил границы. В наказание за это Фенрад убил Магму, за что, в свою очередь, был убит Идавироном. Долгие годы Идавирон искал сына Фенрада, но так и не нашел.

Тем временем Эльфрида завела разговор с Траззом.

— По документам меня зовут Эльфридой, а друзьям можно называть меня и просто Эльфри.
— Эльфри... — глуповато улыбнувшись, повторил интендант.
— А если вы все-​таки отважитесь погладить Кокса, он тоже превратится в золото?
— Шо?... — не сразу понял Тразз. — А, ты* про камни... Они не от моего прикосновения превращаются. Если бы, хех. Стоял бы я тут, ага. Нее... Они от магии становятся золотыми. И, если уж честно, без магии снова становятся камнями. Так что мой подарок того... надо сбагрить побыстрее.
— А как вы здесь очутились?
— Уф, тут целая история. Ну, если коротенько, то я шел камни проведать, которые я около портала заряжал магией. Уж не в первый раз, надо сказать. А тут гляжу — затянул портал все мои камешки! Я подошел поближе, а бочка вдруг перевернулась и скинула меня сюды.
— Хм... Ладно, а как вернуться обратно в крепость?
— Да шоб я знал! ... А вы тоже не знаете? Плохи дела...
— Вы здесь раньше уже бывали?
— Неее... — замахал руками Тразз. — Дурак я что ли, в портал сигать? Я и так чуть в штаны... ну, испугался, когда первый раз его увидал. Думаю, все: придут теперь демоны по мою душу. День не приходят, два не приходят. Ну, думаю, и ладно. Если близко не подходить, ничего не будет. А вона оно чем все закончилось!
— У вас такая импозантная бородка. И волосы чудесного оттенка. Как он называется: благородное серебро или радикально белый? Это сейчас так носят? Знаете, мне положительно нравится ваш стиль.
— Эээ... Благодарю. Если честно, я это подсмотрел у герцога одного, я служил у него раньше. Он дядька серьезный, понимает в таких вещах.
— Но зачем вам столько золота, вы же не заберете его с собой за Черные Врата?
— Побойся Клевера, Эльфри, я еще пожить хочу! А ты думаешь мы все, того?... — Тразз вкрадчиво посмотрел в глаза Эльфриды, а затем — на Таласа и Друлавана, как бы ища поддержки. — Да лаааадно вам... Не может же это быть концом, ведь нет? Неужто я из-за этих каменюк помру? Я ж всего лишь хотел нормально пожить, братцы!

Эльфрида спросила что-то еще, но интендант пропустил вопрос мимо ушей, заметив что-то в окне.

— Клевер Всемогущий!

Он подходит к окну, а вы — следом за ним.

В окне виднеются огромные, размером с башню, песочные часы. Они парят в пустом, сиренево-черном пространстве. Песок, наполняющий их, светится мягким светом — именно он проникает сквозь окошки в зал, где вы стоите. Вы видите, как песчинки медленно летят — одна за другой — из верхней половины часов в нижнюю, и слышите, как, завершая свой неспешный полет, каждая песчинка издает глухое «буммммм», разносящееся на много метров вокруг. Песка в верхней половине часов почти не осталось, и звук падения песчинок, без сомнения, предвещает неизвестную, но стремительно приближающуюся беду.

Откуда-то сверху вдруг падает камешек, невесть кем брошенный в портал с обратной стороны.

КОНЕЦ ТРЕТЬЕГО ЭПИЗОДА

Приключенцы наперебой стали успокаивать винодела, проявившего неожиданную твердость характера. Пусть он и выглядел как тюфяк, но касательно винокурни проявлял неожиданные черты. Было видно, что он любит это дело. И пусть у него не хватает опыта и у него сейчас было далеко не лучшее время, но было видно, что Сесар вполне может вернуть семейное дело к былым высотам. Нужно всего лишь усердие и немного удачи.

- Прости нас, Сесар. Никто не желает тебе зла, ни по умыслу, ни невольно - поверь, мы не тронем ничего без твоего согласия, даю тебе слово. Мой друг. Мой друг не желал дурного, он старается помочь, рассматривая все варианты. Ты не будешь против, если мы пока оставим в покое хранилище вина и все вместе выйдем на свежий воздух? Проветрим головы, а после заглянем в кабинет - уверен, что в письме говорится именно о портрете вашего предка Александра. Он должен дать нам подсказку, зацепку - что с твоим отцом.


— Тебе я верю. - Сесар сделал акцент на слове "тебе", как будто подчеркивая, что из всей разношерстной компании именно Иган вызывает больше всего доверия. — И я знаю, что зря пустил посторонних сюда. Сначала Драконы, затем вы. Но вы-то хоть что-нибудь нашли.

Дальше заговорила Люси. Ее сладкие речи были гуще любого десертного вина, которое сейчас вызревало в погребе Сесара.

— Напрасно вы так, Сесар. Я понимаю, у вас тяжелые времена, вам нелегко, но напрасно вы назвали Грандра недоучкой. Вам следовало бы забрать свои слова назад. Вы ведете себя недостойно и неблагодарно. Мало того, что вы не предложили нам аванса за наши услуги, так еще и оскорбляете одного из нас. А ведь он... Ведь он... Ведь Грандр всего минуту назад утверждал, что ваш подвал — самое удивительное место, в котором ему довелось побывать. И цитировал при этом стихи восточных поэтов о поиске истины в вине. Быть может, вас смутило, что он изъясняется на орочьем языке? Так бы и сказали. Зачем же сразу гневаться? Грандр — полиглот, он свободно владеет пятнадцатью языками и порой забывает, что окружающие уступают ему в образованности и широте кругозора. Сами посудите: разве недоучка способен на подобное?

— Люси, возможно, я выгляжу как тюфяк, но не нужно делать из меня идиота. Возможно, я не умею делать вино так, как это делает отец, но к своему возрасту я поднаторел в торговле и прекрасно понимаю, когда мне пытаются запудрить мозги. Впредь попрошу так не делать. Иначе от ваших услуг мне придется отказаться.

Переход от полностью разбитого юноши, который оплакивает возможную кончину своего отца, до холодного торговца произошел стремительно. Герои явно не ожидали такого от парня. Видимо, тот на самом деле справился со своими эмоциями и решил действовать. Он полностью понял и принял весь груз ответственности, который навалился на его хрупкие плечи. Но не согнулся под ним, а даже наоборот, расправился, подобрался. Под ликом сломленного человека стал проглядывать стальной стержень.

Сесар вернул строгий взгляд Люси и, подумав несколько секунд, сказал:

— Мне нужна ваша помощь. Вам, очевидно, нужны мои деньги. Я предлагаю равное сотрудничество. Пойдем в кабинет. И ответ на ваш вопрос: нет. Ключи будут у меня.

***

Дорога к кабинету оказалась обезоруживающе короткой. Приключенцы вышли из погреба, пряча глаза от яркого солнца, щедро дарующего тепло. И сразу нырнули в черный ход, который располагался почти прямо над дверью в подвал. Дом был довольно старым, но не ветхим. В нем чувствовалась основательность. Добротно сложенный из камня первый этаж, деревянный второй. Такой дом был явно лучше, чем у большинства жителей Сюзейла, но до аристократии, конечно, не дотягивал. Семья Борха находилась в довольно шаткой позиции, где чуть выше уже младшая аристократия и хоть и довольно широкий, но высший свет королевства, а ниже просто зажиточные торговцы и граждане с деньгами, которые не отличались по правам от обычных селян. Потомственного дворянства семья Борха, видимо, не заслужила, но какое-то время своей истории была довольно высоко. Сейчас, правда, дом не мешало бы подновить - где-то половицы скрипеть начали, где-то штукатурка потрескалась. Но было видно, что дом строился так же как и подвал - на века. Сейчас он был слишком большой для двух людей, которые в нем проживали до недавнего времени, поэтому в коридорах было пыльно, а почти все комнаты были закрыты на замки.

Кабинет Александра Борха располагался на втором этаже. Светлая и довольно большая комната с массивным деревянным столом. На стенах висели портреты вперемешку с книжными полками, заставленными тяжелыми бухгалтерскими книгами. Прямо над столом висел портрет хорошо одетого мужчины. Наряд его был неброским, если пройти мимо такого в толпе, то вряд ли обратишь на него внимание. Но даже через портрет чувствовалась сила мужчины. Он смотрел как будто сверху вниз. Его поза как будто персонализировала беззвучную власть. Руки сложены на груди, а в кулаке зажаты четки.

Сесар сам подошел к портрету и сам попытался снять его. Получилось плохо. Сесар пытался и так, и эдак, но портрет как будто был прибит. Пальцы юноши стали ощупывать рамку и когда рука проходила возле правого нижнего угла, парень вдруг отдернул руку. Не указательном пальце алела капелька крови. И картина вдруг открылась. Да, именно открылась. Оказалось, что слева ее держали искусно сделанные небольшие завесы - и картина распахнулась как дверца. И за ней действительно обнаружился тайник. За дверцой картины была еще одна дверца, поменьше. размером с несколько ладоней в высоту и ширину. На идеально гладкой поверхности выделялись только две червоточины: крохотная замочная скважина и пять маленьких цилиндров кодового замка, искусно встроенного в дверь. Первый цилиндр показывал букву, а остальные четыре - цифры. Сейчас комбинация показывала странное D6666. Но было ясно, что это только заглушка, а не комбинация, которая открывает сейф.

Винодел недоуменно вытер каплю крови с пальца прямо об штаны и посмотрел на приключенцев. Мол, вот вам еще загадка. Было видно, что сам тайник он видит впервые, и о комбинации знать ничего не знает. Он в массивное кресло, которое так удачно подвернулось рядом, и произнес:

— Что ж, здесь действительно оказался тайник. Но как его открыть и как это поможет мне найти отца, я не представляю.

- Хм.., - задумался Валмарах, приложив руку к подбородку и подперев её другой. Мозг полуэльфа стал штурмовать сам себя, стараясь совмещать результаты с текстом загадки. Спустя порядка полуминуты напряжённых раздумий тот озвучил своё предположение группе. - Не знаю, что за тайные числа, но думаю что они как-то связаны с датами производства вашего кислого и сладкого вина, судя по слову "идеально" - самого лучшего.

Стриж, ты слышишь шлепки. У них красный цвет. Они пахнут женщиной.
— Стриж!
А вот и звук женщины. У нее цвет шлепков. И красный запах.
— Стриж!
Где-то ты это уже слышал. Интересно, кто этот Стриж?
— Стриж!

Хороший парень этот Стриж. Надо ему передать, что его зовут... Секунду... ... Так это ведь ты сам! Ты открываешь глаза: над тобой склонилась Калехеда. Она поливает тебя водой и хлопает по щекам — уже довольно долго, так что они горят. Осознание произошедшего врезается в твой мозг, как выпущенная из длинного лука стрела. Ты приподнимаешься на локтях. Ты все ещё в комнате Тразза. Калехеда внимательно всматривается в твои глаза.

— Что здесь произошло? — спрашивает она. — Все запропастились куда-то. Мы с почтальоном обыскали всю крепость, а тут, знаешь ли, не так много мест для пряток. Я отправила его в дорогу. Он очень хотел попрощаться, но сейчас не до сантиментов. Я высадила дверь только сейчас... Сдурила. Надо было сразу почуять неладное. Ты как, — она щелкает пальцами прямо у тебя под носом. — Хоть немного соображаешь? Что у вас произошло?

Фред прибежал на шумок - как оказалось их молодняк быстро-шустро утер нос всем ищейкам ящерни. Знай наших! Пока Иган занимался полновесной поддержкой горе-заказчика, он подхватил записку и шевеля губами прочел содержимое. Оно, разумеется, прямолинейному дварфу уж совсем не нравилось. Вот что за мода такая, загадками излагаться? Чай не баба, тьютти-фьютти. Но раз назвался клизмой, будь добр, полезай куда положено. Фред стоически принялся размышлять над головоломкой. Тезка его, Александра, значит. Какие есть варианты?
Такс. Имя то дварфские корни имеет, надо бы вспомнить какие. Но выпитые накануне эль с сидром вносили свои правки в этот трудоемкий процесс

Вернее оно значит защитник мужей. Или защитник-муж, как посмотреть. А какая она защита бывает?

- Сесар, рано горевать начал. Давай покумекай, есть ли в доме какие-нибудь памятные доспехи или щит какой-нибудь? А?

Тишину погреба разогнала капля, звонко упавшая на записку. А за ней еще одна. И еще. Сесар стоял, схватившись побелевшими пальцами за край бочки, и из его глаз капали слезы. Из записки следовало, что отец Сесара мертв, и он знал о приближающейся кончине. Но что за тайны с этим связаны? И что значит это необычное стихотворение? Вопросов явно становилось только больше.

Иган передал светящийся шар Люси из рук в руки, осторожно взял Сесара за плечи, мягко, но настойчиво усадив его на маленький бочонок ближе к выходу. Наследнику нужно прийти в себя, а Визегаст, как мог, попробовал его утешить и настроить на позитивный лад:

- Не вешай нос раньше времени, не хорони отца, Сесар. Может быть он и жив - в записке ведь сказано "скорее всего", а не точно. Да даже если бы и так - твой отец человек, и не мог знать свою судьбу наперед - только Боги ведают всё! Держись, Сесар - мы найдем Александра, чего бы нам это не стоило! Кстати, ты можешь нам помочь в этом, поскорее выяснить жив ли отец - скажи, что он имел в виду под "тёзкой"? Кто или что еще в хранилище вин или может быть в доме носит имя Александра? Может быть ваш знакомый? Бюст? Любимая книга отца?

Этими вопросами, Иган попробовал отвлечь Сесара от обрушившихся испытаний, заставить думать не о возможном горе, а о том, как скорее разыскать отца.

Исследование погреба шло в самом разгаре. Члены славной, но никому не известной артели "КРЫС" искали хотя бы маленькую зацепку, которую не заметили Драконы. Валмарах решил не спешить и подробнее осмотреть дверь, но ничего решительного нового он не обнаружил и пришел к тем же выводам, что и Фред. Дверь не взломана, замок совершенно цел. Так что ее отперли либо родным ключом, либо магией.

Сам дварф пошел внутрь. В погребе он чувствовал себя отлично - родная стихия, как-никак. И даже камень чувствовал это. Дварф провел рукой по кладке и холодный камень, слегка покрытый влагой, рассказал ему, что подгреб этот довольно старый - ему минимум полторы сотни лет. И строили его дварфы. Или хотя бы под началом дварфов. Потому что арочный свод в этом извилистом коридоре был выполнен просто безукоризненно - камни подогнаны с такой точностью, что замковые даже влагу не пропускали. И это через столько-то лет. И это не кирпичи, а камни! Конечно, разросшаяся плесень мешала увидеть красоту кладки, но у Фреда было достаточно опыта, чтобы все это понять. Правда, скумекать, зачем было делать подобный извилистый погребок, а не обычный прямой, дварф так и не сумел. Но строили явно на совесть - такой погреб еще пять веков простоит и не осыпется. Собственно, кроме отличной работы и солидного возраста, в камне не было больше ничего интересного. Обычный гранит, привезен из ближайшего горного карьера. Возможно, даже добыт дварфами.

Сесар, Люси и Иган уже дошли до конца погреба. Узкий коридор превратился в небольшую комнатку, которая была почти доверху забита бочками. И Люси верно заметила, что некоторые бочки здесь были пыльные, а другие же как будто недавно протирали. Собственно, именно это они решили узнать у винодела.

— Сесар, мы можем их сдвинуть в сторону, это не повредит вину?
— В самом деле с ними что-то неладно, — задумчиво пробормотала Люси, выпрямляясь. — Сесар, существует ли способ переместить бочку, не испортив вина?

— Нет-нет, старое вино нужно держать в спокойствии. Хотя здесь есть пустые бочки. Я ведь говорил, что часть старого вина испортилась, и нам пришлось его переработать. Бочки оставили здесь. Их можно убрать. Не знаю, правда, зачем, но можете попробовать.

Сесар решил здесь проконтролировать все сам. Он почти неслышными движениями простукивал бочки, проверяя, есть ли там что-то или нет. В основном пустыми были бочки ближе к выходу. Сами бочки были легкими, даже несмотря на большой объем. Скрытых ниш и проходов в погребе не оказалось. Но когда полуорк поднял небольшую бочку прямо возле входа в комнату, внутри что-то еле слышно звякнуло - как будто звон стекла.

Винодел сразу же открыл бочку и увидел, что внутри действительно что-то было: небольшая связка разномастных ключей и записка в пробирке, заткнутой пробкой. Дрожащими руками Сесар вытащил кусочек бумаги и при тусклом свете магического шара стал молча читать. Но записку не скрывал, поэтому приключенцы тоже могли ознакомиться с текстом. Написано было не много, но записка не отвечала на вопросы, а лишь порождала новые.

  Сесар, если ты читаешь эту записку, то меня, скорее всего, уже нет в живых.
  Прости меня.

  Я надеялся, что у меня будет больше времени, но ошибся.
  Я почти успел передать тебе белое дело, но красное придется постигать тебе самому.
  Ответы стережет мой тезка.
  Люблю тебя, сын.

    Секреты все скрывает не гранит,
    А виноград, и форму тайных чисел
    Дар осени в плодах своих хранит,
    Идеально сладких и идеально кислых.

Тишину погреба разогнала капля, звонко упавшая на записку. А за ней еще одна. И еще. Сесар стоял, схватившись побелевшими пальцами за край бочки, и из его глаз капали слезы. Из записки следовало, что отец Сесара мертв, и он знал о приближающейся кончине. Но что за тайны с этим связаны? И что значит это необычное стихотворение? Вопросов явно становилось только больше.

Друл досмотрел увиденное Ларсом, хмыкнул и принялся переодеваться. Заботливая Элфри приготовила друиду пару крепких кожаных сапог с высоким голенищем на ремнях, грубую, но прочную холщовую рубаху и... большой кусок толстой ткани из шерсти... Не найдя штанов, эльф изрядно огорчился, но вдруг заметил широкий ремень, тускло поблескивающий серебряной пряжкой. Он был застегнут вокруг того странного шерстяного одеяла. При ближайшем осмотре Друл обнаружил еще и массивную заколку, тоже из серебра, представляющую собой кольцо, пронзенное узким мечом. Решив, что все эти аксессуары здесь неспроста, эльф попытался надеть эту на вид бесформенную "одежду". Начал он с ремня, потому что был уверен - крепится тот на поясе и нигде иначе. Обернув "одеяло" вокруг пояса и застегнув ремень, эльф начал понимать задумку портного. Ткань закрыла эльфа от пояса до колен, при этом не стесняя природную свободу движений, как это делали любые штаны. Друид был в восторге. Свобода, которую он ощущал, была схожа со свободой в его зверином обличье. Оставшийся конец "одеяла" Друл забросил на левое плечо и закрепил заколкой. Убедившись в надежности конструкции, эльф набросил сверху свою шкуру и отправился на улицу.

Не увидев нигде друзей, Друл решил, что неплохо бы все-таки осмотреть тот странный подвал. Каково же было его удивление, когда он нашел в том подвале и Таласа, и Элфри.

  «Level: 1
  Difficulty: NIGHTMARE», — пронеслось в голове Георгия. Впрочем, было не до шуток. На этот раз тело «главного героя» состояло не из кучки байтов и пикселов, а из самого настоящего мяса, которое болело от ушибов, уставало от бега, испытывало холод, голод и регулярно требовало сна. Здесь ему не придётся крошить мобов направо и налево, здесь его самого покрошат при любом удобном случае, о чём красноречиво напоминали шальные пули, с хлёсткими щелчками сбивавшие штукатурку с фасадов домов.
  Парень привалился спиной к стене и сполз на пол, отчего старая куртка задралась и залезла на макушку. Он обхватил воротник, пряча голову и так остался сидеть, хрипло дыша. Стоило немалых усилий найти сколько-нибудь спокойный подъезд, и некоторое время он ещё отрешённо смотрел в пол, переводя дыхание. Потом вытер лоб рукавом и осмотрелся. Он был тут не один. Но всё же его не обматерили, не направили с порога пушку в живот, и не угрожали зарезать, только увидев. Скорее всего, это такие же неудачники, как и он сам.

Громкое обсуждение явно пугало Сесара. Тот уже явно пожалел, что рассказал первому встречному про свою беду, и стал посматривать на выход. Это не укрылось от Игана, и пока остальные продолжали спорить, чародей решил немного снизить накал с помощью карточных фокусов. Сесара заинтересовался, и уже через несколько секунд стыдливо засмеялся. Фокус у Игана не получился - во время хитрой тасовки он сделал одно неточное движение и карты просто рассыпались по столу. Несколько карт карт упали на пол и скрылись в щелях между досками. Вот фокус так фокус! Но зато винодел немного расслабился. Он уже не воспринимал компанию приключенцев как что-то опасное. Конечно, страхи оставались, но он был готов принять помощь.

Тут на помощь чародею пришла Люси, которая решила присоединиться к разговору:

— Секреты мастерства — это не искусство, а технология. Знание, которое ты постигаешь за четыре, за пять, пусть за шесть лет прилежного ученичества. Остальное зависит только от тебя самого, от твоего трудолюбия и упорства. Думаете, я не знаю, о чем говорю? Глядите...

Девушка показала свой блокнот с набросками, но Сесар не него почти не посмотрел. Было видно, что он крайне не согласен с Люси:

— Шедевры не создаются по книгам. Я знаю технологии виноделия, но отец еще не успел передать мне все тонкости искусства. Перед пропажей отца я узнал, что бочки для кагора нужно опаливать только дубовой или ясеневой щепой. Но ни в коем случае не еловой или же простым факелом. Ошибку в написании картины можно исправить за час или день - уж не знаю, насколько быстро. А цена неточности в виноделии - годы. Только через два-три года ты узнаешь, правильно ты сделал или нет, хорошее вино получилось или ослиная моча.

— Вы просто боитесь не справиться в одиночку, я права? Конечно, права. Вы любите свою винокурню? Так возьмите же себя в руки и вместо того, чтобы раскисать, подумайте, что можете сделать вы, лично вы, чтобы возродить былую славу Борха!

От волнения Сесар даже вскочил со стула.

— Конечно, я боюсь, что не справлюсь в одиночку! Что обо мне подумают предки, когда узнают, что из-за меня разорилась винодельня Борха?! Сейчас я в отчаянии. Но я не собираюсь бросать дело, даже если отец...

Сесар не договорил, но всем было понятно, что он имел в виду. Впрочем, парень силой воли постарался не зацикливаться на этой мысли и продолжил:

— Давайте пойдем в винокурню? Может, вы увидите что-то, что пропустили Драконы.

***

До винокурни было каких-то десять минут спешного шага. Она еще хранила остатки былого величия, но было видно, что упадок рядом. Двор был большим - там могло поместиться десяток повозок, но он почти полностью зарос травой. Было видно, что винокурня переживает далеко не лучшие времена и ей явно не хватало крепкой руки, которая сможет не просто удержать, но и вывести дело на былые высоты. Дом тоже хоть и был большим, внешне казался старым и немного обшарпанным. Белая краска, которой были выкрашены стены снаружи, уже почти осыпалась, обнажая сосновые доски.

Сесар повел компанию приключенцев сразу в погреб. За дубовой двустворчатой дверью скрывался довольно узкий проход и мелкие ступеньки, ведущие вниз. И уже внутри герои поняли, что они попали в совершенно другой мир. Потолки были настолько низкими, что зазевавшиеся посетители хоть и могли не согнувшись идти дальше, но рисковали поймать лбом поперечную балку и обзавестись неплохой шишкой. На потолке росла благородная винная плесень, которая появляется только в винных погребах, которые проверены временем. Многие виноделы гордятся, что у них растет такая живность, ведь чтобы она смогла жить, нужно поддерживать идеальные условия на протяжении многих лет - и именно такие условия нужны, чтобы выдерживать вино.

Рядом со стенами стояли крупные бочонки по полсотни литров. Некоторые выглядели совсем новыми, другие же уже покрылись пылью. Погреб был довольно большим, и было понятно, что он тянется почти под всем двором и, возможно, даже немного дальше.

Из главного зала, где хранились молодые вина, шло еще несколько отростков. Сесар повел героев к правому, который сразу после входа загибался вправо и уходил куда-то в темноту. Жечь факелы в погребе было строжайше запрещено, чтобы не погубить вино, поэтому Сесар взял из углубления в стене шар с магическим огнем и указал на массивную деревянную дверь, которая раздела основную часть погреба с той, где хранятся вина, возраст некоторых доходил до семидесяти лет. Ведь именно она была открыта, когда Александр Борха последний раз заходил сюда. Она была закрыта, но не заперта, так что Сесар просто толкнул ее, из темноты в лицо приключенцев дыхнул аромат старины. Но не пылью и хламом, а старым благородным вином, которым были пропитаны сами стены погреба. За последние несколько дней этот аромат вдохнуло больше людей, чем за последние пятьдесят лет. Но Сесар сейчас не так беспокоился за покой вина, как за судьбу своего отца. Прохода между бочками хватало, чтобы развернуться двум худеньким людям или же пройти одному не слишком широкому, так что полуорку приходилось идти бочком, чтобы вдруг не свалить что-нибудь. А то было такое чувство, что Сесар голыми руками удавит любого, кто позарится на вино, заложенное еще его дедом задолго до рождения самого парня.

Именно здесь произошло что-то, вследствие чего Александр Борха пропал. И именно это взялись расследовать "КРЫСы". Вот только было решительно непонятно, из чего начинать. Поэтому решили начать сначала.

  — От этого не беременеют, — несколько оторопев от заявления Калехеды, возразил Талас, — обычно… наверное… я надеюсь… Иначе все мы…
  Начав мысль, он остановился, настолько она показалась странной.
      * . *
  Калехеда вела себя странно — стала с интересом вслушиваться в пение Таласа. Оно более походило на мелодичное мычание в нос, плавно переходящее в бурчание, а то и бормотание, перемежавшееся с театральными паузами, вызванными вспоминанием текста. За такое пение Таласа сразу выгнали бы из кружка пения, что в конце родной деревни, причём без права вернуться, но, видимо, у жителей запада совершенно другие вкусы.
  Ещё более странно — это не вызвало неприятия. Так то Тальятелле и её последователи у многих не в почёте, и есть за что. Одни, увидев, берущихся невесть откуда, наедающихся от пуза, напивающихся до поросячьего визга, кутящих до потери сознания наверняка решили бы, что она — бог обжорства, пьянства и распутства. Другие, столкнувшись с теми, кто словно плевать хотел на здравый смысл, идут, считай, на верную гибель (для рядового обывателя), утвердились бы в мысли, что она — бог безумия и напрасных жертв. Третьи, не поняв ни слова, признали бы в ней бога какого-то тайного тёмного культа, наверняка затеявшего перевернуть мироустройство вверх тормашками. Четвёртые… кто их знает что бы подумали, но в любом случае что-то нехорошее. А она…
  Бог-бродяга. Бог бродяг. Бог отчаянных и отчаявшихся. И бог миражей.
  Многие отважные путешественники, что морские, что сухопутные, подтвердят — не раз бывало, попадёшь словно чью-то западню, лабиринт, заколдованный круг, сколько ни скитайся, что ни пытайся предпринять, всё тщетно. И готов ты уже сдаться, сложить руки, и мысленно отправляешь последнее письмо письмо, но в этот самый момент — словно невидимый напарник направляет тебя, и — ты спасён! Многие после такого навсегда бросают ремесло, но другие — словно заворожённые, вновь отправляются в путь, снова испытывают себя, как безумцы идут самой Смерти в пасть, чтоб опять испытать это чувство; отдают свои тело и дух на растерзание хлещущим ветрам, жгут себя солнцем, изнуряют голодом в поисках чего-то неведомого. Тальятелле любит таких.
      . * .
  — Баллисты…
  Следопыт задумался, вспоминая картинки со страшными боевыми механизмами. Вживую ему такое видеть ещё не довелось.
  — Тут нужен кто-то разбирающийся… А не лучше ли заслать разведку в их сторону? Так то мы даже не узнаем, ни сколько их, ни что они задумали…
  Сказав это, он понял, что разрывается. Он сам бы запросто пошёл в ту разведку, но эта повязка на руке, да и сама рука — он чувствовал себя мумией.
  — О, я кое что забыл… — прервал следопыт сам себя, отложил вещи, стащил со стола пару кусков мяса, мягкого сыра и выскочил на улицу.
  — Где кот?
      . : .
  Подвал. Темно и страшно. Странные запахи. Жуткие звуки. Подступающий голод. Одиночество. Кокс покрутился в растерянности на месте.
  — Мяу?!

Сидящий человек, казалось, совсем не обращал внимания на то, что творится рядом с ним. Он сидел, сгорбившись в полутьме слабоосвещенного угла таверны. Определить, что он жив, можно было только по руке с кружкой, которая нехотя поднималась в губам. Но не заметить бесцеремонного дварфа было невозможно.

Когда стул грохнулся рядом, мужчина содрогнулся, как будто очнулся от ступора, а уж когда рука Фреда легла на воротник, явно поморщился и повел плечом, чтобы сбросить ее. И даже добродушный голос рыжебородого только сделал хуже.

- Хороший денек нынча! Да, друг?

— Нет. Худший день в жизни. И если вы собираетесь меня ограбить, то знайте, что денег у меня нет.

Впрочем, когда подошла Люси, взгляд мужчины чуть-чуть размягчился, а уже через десять минут от рассказывал, какие с ним приключились несчастья. Зовут его Сесар Борха, и третьим днем пропал его отец, довольно странным образом. Семья Борхе держит винокурню в Сюзейле. Это семейное дело, но сегодня оно терпит далеко не лучшие времена. Выдержанные вина по большей части проданы или загублены из-за неправильного сохранения, часть погребов просто закрыта и опечатана, а денег от торговли едва хватает, чтобы удерживаться на плаву.

Они с отцом руководили винокурней вдвоем. И хоть Сесару было уже двадцать три, он еще не успел постичь всех секретов виноделия. Последние несколько лет урожаи винограда были скудными из-за холодного лета и весенних приморозков, так что сотворить что-то большее, чем столовое сухое или полусладкое среднего качества было невозможно. И если отец пропал или еще хуже - умер, то на семейном деле можно ставить крест, а Сесару остается только допродать запасы, которые еще остались в погребах, заложить сами погреба и пойти по миру. Вино Борха раньше было одним из лучших в округе, но теперь про него мало кто знает. Семья выродилась, не так давно один за другим умерли дед и дядька, отец и так стал закрытым и мало общался с сыном, а теперь и вовсе пропал.

Кстати, как пропал. Фред и Люси услышали довольно туманную историю, что третьего дня утром отец был в очень скверном настроении, на вопросы сына только фыркнул, чего за ним раньше не водилось, и ушел в погреб. Единственный вход в погреба находится во дворе дома, прямо рядом с входом в дом, поэтому если бы отец вышел, Сесар бы обязательно увидел - он в это время во дворе обжигал бочки для кагора. Когда отец не вышел через час, Сесар еще не стал беспокоиться - мало ли, отец решил подновить стойки или провести проверку прошлогодних бочек. Но когда он не вышел и через два часа, Сесар заволновался. Он спустился вниз и обнаружил, что дверь в дальний погреб, где хранились еще оставшиеся старые вина хорошей выдержки, стояла открытой. Ключ от замка был всего один - и его отец хранил у себя, даже Сесар не знал, где именно. Так вот, Сесар спустился в дальний погреб, но отца там не было. Он заглянул за каждую бочку, но нигде не нашел и следа, что здесь кто-то был. Отца также нигде не было. Это и было странно. Никаких других выходов и окон в винном погребе быть не могло. Ведь по законам виноделия даже малейший сквозняк в погребе может напрочь испортить вино, а погреб строился еще полтора века назад. Вход был только один. И пропажу отца можно было объяснить только магией. Но кому понадобилось похищать средней руки винодела, причем с такими сложностями, было совершенно неясно.

Когда Сесар узнал, что Фред и Люси являются частью артели "решателей проблем" и могут хотя бы попытаться ему помочь, то впервые за день лицо измученного человека озарила слабая улыбка. Он сердечно просил попробовать понять, что случилось с отцом, потому что он зашел в тупик и просто не знал, что делать.

Собственно, рассказ вроде бы был долгим, кружки собеседников успели опустеть, но на самом деле прошло только четверть часа. Встрепенулись они только от голоса Брахта:

— Эй, Фред, забирай выпивку и деруны. За все про все один лев*. Посуду потом вернешь.

Сесар расплатился с трактирщиком и вышел вместе с Фредом и Люси. Коварная ступенька три раза скрипнула под ногами вошедших - и они заметили, что игра в кости все еще в самом разгаре. Впрочем, игроки быстро заметили чужака.

— Ну что, если хочешь поприсутствовать на встрече с Траззом, встретимся здесь через час. У меня еще кое-​какие дела есть, — проговорил негоциант и ушел, вероятно, по этим самым делам.

Друид проводил его задумчивым взглядом. Но мысли Друла прервала Эльфрида, которая, совершенно белая, бросилась вон из комнаты. Эльф чуть было не ударил лапой себя по лицу - какой же идиот! Она ведь до сих мучается отравлением от того треклятого гриба, который так "умело" расковырял их ловкорукий друг. Как впрочем и сам друид, который попросту игнорировал симптомы, ожидая, что само пройдет.
Он спешно принял свой эльфический облик, схватил со стола здоровенный шмат мяса и, обернувшись к Ларсу, торопливо дал ему задание выследить Тразза *его запах они ощущали в курятнике довольно отчетливо* и понаблюдать за ним, не привлекая внимания, до момента, как к Траззу придет Стриж. И особенно - после того, как Стриж его покинет. Убедившись, что четвероногий друг все правильно понял, дал ему мясо и бросился догонять Эльфриду.

Он нашел несчастную в обществе драгуна и, подбежав, протянул девушке небольшой кожаный бурдюк, который все это время болтался на его поясе в компании двух собратьев.

— Это эльфийский эликсир с Сапфировых островов. Выпей его и болезнь мгновенно отступит. Прости, что не угостил раньше. Я не думал, что мы действительно серьезно отравились, - виновато закончил друид.

— Кх-м, кажется я помешал вашему разговору, - Друл окончательно смутился, - Элфри, спасибо тебе за одежду, она сейчас очень кстати. Пойду и примерю ее.

Зашагав к башенке, друид отцепил еще один бурдюк и с наслаждением хлебнул его содержимое. Терпкий и пряный настой на мгновение вернул его в жаркие пески своей родины. Густой и горячий, он прокатился очищающим клубком по телу эльфа, вернув ему легкость и твердость движений.

  Псы спешно ретировались. Кокс посмотрел им вслед, и с мыслью, какие они всё таки трусы, занял их место на краю спуска в подвал. Полумрак подвала манил и в тоже время пугал неизвестностью, странными звуками и запахами, которые коту до сих пор не встречались исходящими из под земли. Он обвёл курятник взглядом, увидел недобрые птичьи глаза и решил спуститься.
      ~ * ~
  Талас притих, вдруг решив, что у него вырвалось что-то странное, не подобающее ситуации. Впрочем, кажется, этого и не заметил. Эльфрида с упоением рассказывала командирше историю их похождений, отчего у следопыта о смущения румянились щёки — не о самих фактов, а от манеры, в которой их излагали.
  Командирша всё же заметила. Или предугадала подобное развитие событий. Она позвала всех к столу, в свой кабинет, и следопыт, кое как сгребя пожитки, двинулся за остальными. Точно, предугадала — стол был уже накрыт. Все расселись, но волшебница продолжила свой монолог даже не притронувшись к еде. Он жевал говяжью колбаску и тревожно рассматривал её бледнеющее лицо. «Похоже, происходящее косит всех, так или иначе» — подумал следопыт. Впрочем, её вскоре увели в гардеробную, а когда она вернулась, всучила недоумевающему Таласу стопку каких-то тряпок, сказала какую-то несуразицу и, чуть-чуть поёрзав на стуле, выскочила во двор.
  — Её надо положить в лазарет, — поделился он, глядя вслед, — Начинается бред. Это опасно.
  — Я тебе потом отдам, когда обратно преобразишься, хорошо? — участливо обратился он к Друлавану, который всё ещё существовал в виде счастливого щенка.
  Он налил себе вина, (хотя, будь у него выбор, взял бы зелёного чая) подцепил немного сыра и, не без приятного удивления обнаружил, что эти продукты отлично сочетаются. Начиная млеть от доброго завтрака, он принялся тихонько напевать: «Друг мой путник, что кружка суха?» — балладу, с которой начал свой путь к богине.
       — | —
Друг мой путник, что кружка суха?
Ешь и пей! Веселись до упаду!
О боге-бродяге балладу
Ты послушай, уважь старика!
  Луч весна золотой принесла.
  Он, упав, задрожал у порога.
  Родилась в занебесных чертогах
  Дева светлая ликом бела.
И дарован ей был талант —
Ткать на диво из света виденья,
О прекрасных напомнить мгновеньях
Тем, кто болен, пал духом и слаб.
  Друг мой путник, скажи, что же ей?
  Божьим отпрыском быть примерным?
  Маяком среди бури для смертных?
  Иль фантомом в пустыне потерь?
Вздор! Проказнице всё — игра,
Ей философов муки чужды.
Злом, добром не измерить причуды,
Что творила она у двора.
  Солнце воздух калит добела,
  Или звёзды блестят нестерпимо,
  Она всё миражи из дыма,
  Да из снов и туманов плела.
Но устал от проделок отец
Плачут в голос богини-сестрицы:
— Не желаем с мерзавкой водиться,
Изгони ты ее наконец!
  — Уходи и забудь путь домой! —
  В небе голос гремел, как проклятие, —
  Не бывать тому месту на карте,
  С коим связана будешь судьбой!
Грозных бурь поднялась череда
Воздух взвыл, полоская страницы.
Из священных трудов летописцев
Стёрло имя её навсегда.
  Порвалась родовая нить,
  Цикла жизни ручей её высох,
  И отныне удел предписан
  Ей ребёнком навеки быть.
Дева, только покинув приют,
Осмотрела простор. Ох же боги!
Сказала: — Здесь будут дороги,
И по ним чудаки побредут!
  Тёплый бриз тронул пряди волос,
  Закружил цвета солнца ленты
  И сто тысяч путей по свету
  С этим ветром тотчас разнеслось.
Друг мой путник, что кружка суха?
Пей ещё! Здесь хватает эля!
Легенду о Тальятелле
Ты припомни, уважь старика!
       — | —
  Всё же стоило отдать Калехеде должное — она оказала услугу, и, даже несмотря на личную неприязнь, это достойно благодарности. Закончив набивать желудок, Талас подошёл к ней:
  — Благодарю за гостеприимство. Было вкусно и сытно.
  И, выдержав некоторую паузу, как бы невзначай поинтересовался:
  — Кажется ты говорила о каких-то гоблинах. Что они собираются нападать… или что-то вроде. Хотел узнать: у вас есть какой-то план?

- А-а, вы по этим правилам? Мы в Грозовых Пиках считаем всю сумму, забыл об этом, - цокнув языком, орк задумчиво осмотрел стол снрва.
У него было два варианта: или перебросить одну только 5, и выиграть с вероятностью один к трём (к победе приведут лишь два из шести возможных чисел), или перебросить еще и все четвёрки сверх этого. Грандр задумчиво влез пальцами в бороду под уже не настолько радостное "Дур-рак!".
- Эй, Зарунар, сколько там у нас возможных комбинаций с гранями трех костей? Шесть раз по шесть, и ещё раз по шесть?
Зарунар ведь был очень умной птичкой.И снова в ответ "Ур-р-ра!" - слово да питомец не любил.
- Шестью по шесть - тридцать шесть, шестью три - восемнадцать, восемнадцать плюс тридцать шесть... Это за две сотни будет точно. А сколько у нас нужныэ вариантов? - орк откровенно повернулся к фамильяру, вместе с ним считая все варианты в голове.
Сколько нужных комбинаций? Три единицы. Три двойки. Три тройки. Три четверки. Три пятерки. Три шестерки.
Уже шесть!
Или хотя бы одна шестерка из трех и на остаток - две пятерки или две четверки. И две тройки, в принципе, тоже сойдут. На лбу от раздумий выступил пот. Каждая из таких комбинаций притом может повторятся... Ай, проще перебором, ибо он не учитывает четверки. И пятерки.
Итого - примерно четверть сотни. Иначе говоря - меньше, чем один к десяти. Грандр, может, и азартный, но умный, и риск допускает лишь просчитанный и выгодный.
- Ну, бросаю! - орк снова берёт в руку кость и тихонько ту заговаривает.

Друлаван, вы с Ларсом покидаете курятник и проходите сквозь крепостной двор. Странные дела творятся здесь: кажется, все стражники высыпали сюда. Одни чинят стену, замешивая из песка и воды строительный раствор и закладывая дыры камнями. Другие столпились около входа в лазарет — перебинтованные и израненные, они ждут у закрытых дверей, из-за которых доносится запах твоих товарищей. Но большая часть окружила высокого старца, который с чувством читает им проповедь. Ты слышишь, что речь идёт об Эльбе Посторонней, посланнице Клевера, которая этой ночью явила в дыме свечей знамение — она поведала о Символе Храбрости, средстве против страха и волкомраков. Учитывая, что это ты рассказал товарищам о Символе Храбрости, ты чуешь во всем происходящем какой-то подвох, но урчание Ларса не позволяет тебе глубже вникнуть в ситуацию. Протопав мимо изувеченных солдат, вы протискиваетесь в лазарет. Вашему взору открывается следующее: Талас лежит в кровати, Калехеда стоит у ее изголовья, а Эльфрида, живо жестикулируя, пересказывает капитанше события последних дней.

Эльфрида, ты рассказываешь все. Сложная задача, учитывая то количество событий, которое с вами произошло. Понимая, что рассказ затянется, Калехеда мягко останавливает тебя, и приглашает всех переместиться в ее кабинет (то есть бывший кабинет предыдущего капитана), где, по словам Бесстрашной, с самого утра для них накрыт стол. Вы покидаете лазарет и поднимаетесь по лестнице. На выходе Калехеда останавливается около одного из солдат:

— Как твое имя? — спрашивает она.

— Рамир, госпожа.

Крепкая оплеуха сбивает с несчастного головную повязку. Под ней нет ни раны, ни царапины.

— Во-первых, я капитан, сопляк. А во-вторых, отправляйся чинить стену вместе с остальными. Мне нахлебники не нужны. — затем Калехеда обращается к остальным. — Если кто-то еще решил отдохнуть, притворившись раненым, пеняйте на себя.

Спустя пару минут вы входите в кабинет капитана. Это просторная комната со старыми гобеленами, изображающими батальные сцены. Посреди комнаты расположился большой круглый стол из крепкого дуба. На нем — разнообразные яства, не слишком изысканные, но вполне приличные для простой трапезы: деревенский хлеб с травами, сыр чеддер с клюквой и еще один, козий, мягкий и белый, как облако; говяжьи колбаски, кровяная колбаса, яйца, паста из чернослива и орехов; яблочный пирог с рассыпчатым тестом и тонкой корочкой, картофельные дольки с маринованным луком, два кувшина с вином; а в центре всего этого — копченая свинина, заботливо отделенная от кости и нарезанная ломтиками.

— Я не знала, когда у нас все-таки получится поговорить, поэтому не стала просить горячее. — пояснила Калехеда. — Нет ничего противнее, чем есть холодную свинину, зная, что, приди ты пару часов назад, вкушал бы горячее сочное мясо. Итак, угощайтесь!

Вы приступаете к еде, но у тебя, Эльфрида, нет аппетита. Откровенно говоря, тебя подташнивает, и запах еды только усиливает тошноту и головокружение. Преодолевая недомогание, ты продолжаешь свой рассказ. Ты рассказываешь Калехеде о гноллах, шантажирующих кузнеца, и о том, как их вождь поклонялся Фернаду, и о том, как он убил предыдущего вождя, чтобы возглавить гноллов. О том, как к нему явился колдун и обучил его молитвам, и о том, что он узнал о Фендаре от лягушонка-барда. И о легенде или, вернее, нескольких версиях легенды о Фендаре и Клевере, и о подземелье драконоборцев, и о драконе, и о том, как вы повстречали Тонту. Калехеда слушает сосредоточенно и внимательно, не перебивая и не уточняя деталей. Видно, что в ее голове идет тяжелая работа по упорядочиванию фактов. Наконец, когда рассказ подходит к концу, она берет последний кусок свинины и медленно пережевывает его, ни говоря не слова. Прожевав, она кивает Эльфриде:

— Ты просила платье. Пойдем со мной.

Эльфрида, Калехеда ведет тебя в небольшую комнату по соседству. Это гардеробная, маленькая комнатушка, набитая камзолами и рубахами.

— Это вещи бывшего капитана. — поясняет Калехеда. — По большей части мужская, но я обнаружила здесь вот это.

Бесстрашная раздвигает ткани, и демонстрирует тебе узкую полку, на которой лежит одежда совсем другого кроя — с первого взгляда ясно, что она женская.

— Наверное, он водил сюда шлюх и одевал их. Или, тьма его задери, сам переодевался. — ухмыляется капитанша, но увидев реакцию Эльфриды, примирительно поднимает руки. — Я шучу. Вероятно, у капитана гостила жена или дочь. У меня ни жены, ни дочери нет, так что теперь это твое.

Калехеда оставила Эльфриду выбирать одежду, а сама вернулась к остальным.

— Стриж, — тихо сказала она. — Мне нравится твоя прямота. Я заплачу тридцать золотых каждому — хорошая плата за одну битву. Я слышала, у вас проблемы с дележем добычи, поэтому я раздам деньги сама. Но раз ты человек практичный и меркантильный, впредь выставляй счет заранее, чтобы я могла оценить, по карману мне твои услуги или нет. Хорошо?

Друлаван, наконец приходит время поведать остальным о твоей находке. Калехеда, кажется, не слишком удивлена.

— Не мудрено, — говорит она. — Говорят, что Бруквест построен на границе владений Клевера. Раньше я думала, что за его границами начиналось царство тьмы, демонов и так далее. А теперь, после ваших историй, поняла — здесь была граница между царствами Клевера и Фенрада. Это место должно быть напичкано секретами, как улей пчелами. Что касается Тразза... Он кажется мне более хитрым, чем выглядит на первый взгляд. Можно, конечно, пойти и надавить на него, но я считаю, здесь нужен более тонкий подход. У кого-нибудь есть идеи на этот счет?

Вы замираете, прижимаясь к стенам и колоннам. Через некоторое время факелы, установленные на стенах, начинают медленно гаснуть, и комната погружается во мрак. Долгие минуты ничего не происходит — ни шороха, ни света, ни движения в темноте. Тот, что за стеной, так же терпеливо выжидает удачного момента. И вот, когда в ваших головах уже появляется мысль, что план не сработал, вы слышите, как через узкий проем между дверным проемом и заблокированной наклонной плитой протискивается нечто. В зале стоит абсолютная тьма, вы не видите ни окружения, ни друг друга, ни незваного гостя — о его присутствии свидетельствует лишь шуршание ткани и скрип кожи...

И вдруг раздается звон бьющегося стекла и огонь факелов вспыхивает — яркий и злой, как костер для жертвоприношений. Свет на несколько мгновений ослепляет всех вас, и только волшебный глаз Найри видит разбитую колбу в центре зала. Острые осколки усыпали пространство между колоннами, а содержимое колбы вылилось большой ртутной лужей. Она неистово испаряется, наполняя зал едким дымом. Змей в кожаном жилете быстро протискивается в комнату. С его оружия — двух кривых серпообразных клинков — капает склизкий яд. Он бросается к первому, кого видит — к Хастуру.

Но это еще не все. Найри, благодаря удачному ракурсу ты видишь еще кое-что — женщину в черном одеянии, оставшуюся в комнате с великаньим саркофагом. Она протягивает руки к сумраку комнаты и рвет его, как клочья ваты. Облачка тьмы клубятся в ее руках, сплетаясь друг с другом. Она бормочет себе под нос — то ли заклинания, то ли проклятья.

Хастур, твое зрение не успевает толком сфокусироваться, но сквозь пелену пятен, застлавших твой взор, ты видишь абрис нападающего, и мозг успевает подать тебе тревожный сигнал. «Осторожно!» — кричит череп Риттера. Что ты будешь делать?

  — Кажется, я прозрел.
      + + +
  Как-то Таласу повезло: он несказанно выручил владельца таверны «У деревянного камня», и тот одарил путешественника весьма щедрым обедом. Он принялся за еду, как вскоре к нему подсел бродяга.
  — Благослови тебя Тальятелле! —произнёс бродяга.
  Талас повёл бровью, — чего, мол, надо, — а сам продолжил жевать.
  — Тальятелле благословляет всякого, кто с почтением относится к пище, — продолжил незнакомец, — Разумно распоряжается припасами. Бережёт их, избегает их порчи. Делится с теми, кто голоден. Не убивает тварей живых и не рвёт плоды понапрасну.
Талас был в прекрасном расположении духа, и только улыбнулся, насколько позволял набитый рот — ну чего взять с очередного блаженного? Болтун не унимался:
  — Я вижу: ты именно такой человек! (Я же эльф! — мысленно возразил Талас) Тальятелле обязательно благословит тебя! Она явится к тебе, дева с золотыми, развевающимися как шёлковые ленты, волосами, и осенит тебя своей благодатью! — тут он понизил голос, — Но если ты беспечный и расточительный, или наоборот, излишне жадный, она погрузит в пучины отчаяния! Наградит ужасом безысходности и высосет сок…
  Талас молча подвинул ему миску с куском отбивной и лепёшкой. Еды действительно было больше чем надо, даже с учётом котячьей доли — хозяин отблагодарил от души, и даже завернул ещё в дорогу. Бродяга тотчас сунул руку за пазуху, вытащил маленький, почти карманный скипетр, но с неким подобием трезубца в оголовье, воздел его кверху, воскликнул:
  — Ра-а-а-мэн!
  И вонзил в мясо. Но почти сразу же выбежал владелец таверны и матюками с тумаками выгнал несчастного чудака прочь.
  — Треклятые попрошайки! Чуть попустишь — сразу набегут! И жить останутся! Сколько ни гоняю, ни в какую! — высказался владелец на обратном пути и сплюнул, уходя в пособку, — Особенно этот…
  «Ох, надурил, шельма. Вот поймаю, каверзный вопрос задам. Не ответит — всю дурь выбью!» — подумал Талас, доел, и вышел на улицу. Ловить не пришлось. Шельма сидел в тени листвы и неторопливо дожёвывал кусок мяса.
  — А скажи, уважаемый, почему таверна так называется? — решил огорошить того следопыт.
  — Так вот же! Вот! — воскликнул бродяга, посмотрев как на дурачка, и принялся бить кулаком серый ствол, увенчанный кроной нежных, только раскрывшихся листьев.
  Ничего не поняв, следопыт побрёл прочь.
      – – ∊
  Всю дорогу от храма до Бруквеста, скрупулёзно пересчитывая провизию и раздавая пайки, следопыт ощущал на себе взгляд. Взгляд не осуждающий, скорее оценивающий и одобряющий. А в это утро в голове наконец сложилась картина, последняя тессера стала на место, и он понял всё: и загадку таверны, и что вот она, богиня, которой стоит служить.
  — Я прозрел, друзья, — одухотворённо повторил он, купаясь в лучах невидимого света, льющегося с потолка, — Не пора ли нам подкрепиться?
      = ^ . . ^ =
  «М-м-м… Аппетитно!» — зашумело в голове от запаха птиц. Кокс сладко облизнулся и приник к земле, готовясь красться. Глаза привыкли к полутьме, царившей в курятнике, и серый разбойник обнаружил не только «дичь», но и двух псов, которых без труда узнал, и то, что все сгрудились в дальнем углу, участвуя в каком-то переполохе. Интерес взыграл, и Кокс, ненадолго отложив охоту, пошёл по стенке к центру переполоха.

Ливень заканчивается под утро, когда Друлаван договаривается с духами, а Стриж и Эльфрида видят эротические сны. На смену дождю приходит ленивое рассветное солнце. К тому моменту, когда вы просыпаетесь, оно успевает значительно подняться по небосклону. Вы спите намного дольше обычного — усталость от череды битв, походов и тяжелых размышлений буквально пригвождает вас к кровати. Тошнота и головокружение от отравления газом в подземелье драконоборцев все еще преследуют вас.

Эльфрида, ты просыпаешься первой. К твоему удивлению, Отмар уже ушел: его кровать аккуратно застелена, а вещей нет. В некотором забытьи, в раздумьях, ты прихорашиваешься, затем склоняешься над книгой и подготавливаешь заклинания. Магические штудии занимают не меньше часа, и все это время твои мысли норовят улететь, утечь, убежать, так что тебе приходится усилием воли возвращать их к строкам заклинаний. И уже тогда, когда последний слог надежно отпечатывается в твоей памяти, приходит осознание того, что происходило ночью. Ты резко вскакиваешь, но внезапное головокружение заставляет тебя сесть обратно — вызванная газом болезнь не желает отпускать тебя так запросто. Немного отдышавшись, ты все-таки отправляешься вниз.

Земля на крепостном дворе медленно высыхает после ночного дождя. Здесь еще полно луж, а борозды в грязи напоминают о схватке с волкомраками и раненых, которых волокли к лазарету. Ты бежишь к Таласу, но на полпути замечаешь Отмара — он общается с Симмонсом. Отмар выглядит бодрым, а кроме того — он где-то раздобыл одежду: белую рубаху, кожаный жилет и новые штаны. К ремню, тоже новому, прикреплен кинжал в ножнах и кошель. Увидев тебя, он приветственно машет тебе. Что ты будешь делать?

В тот момент, когда Эльфрида захлопнула дверь, покидая комнату, просыпаешься ты, Стриж. Не зря тебе снились кобольды — ты чувствуешь себя так же, как в тот день, когда напился с Хоркаром, помнишь? Но тогда-то вы пили три дня, а здесь высосали по полбутылочки. Быть не может, чтобы тебя так полоскало с двух рюмок! Стало быть, подземельный газ берет свое, с этим нужно что-то делать. Ты выходишь во двор, ополаскиваешься и тоже видишь Отмара (одного или в компании с Эльфридой, в зависимости от действий Эльфриды). Драгун выглядит не в пример лучше тебя. Он видит твою довольную улыбку, и, не зная, что она вызвана фривольным сновидением, улыбается в ответ и машет тебе. Что ты будешь делать?

Талас, сквозь сон ты чувствуешь, как твое тело поднимается в воздух. Ты будто бы левитируешь над полом, некоторое время паришь в воздухе, а затем приземляешься на что-то мягкое. Тебе тепло и уютно. Спустя мгновение нечто прикасается к твоему плечу. Сначала рана горит огнем. Во сне тебе кажется, будто зубы волкомрака вновь проникают в твою плоть, но вскоре боль утихает. Ты чувствуешь множество прикосновений — одни мягкие и нежные, как поцелуи матери; другие колкие, как острие ножа; иные — горячие, как огонь, резкие, грубые, аккуратные... Все это происходит так долго, что ты начинаешь видеть сон, будто твое плечо — это долина, на которой возводятся и разрушаются поселения, течет и мельчает река, маленькие человечки охотятся на серебристую лань... Наконец ты проваливаешься на самое дно мира снов, в непроглядную тьму без звуков и движений и, проведя там несколько вечностей, просыпаешься. Ты приходишь в себя на одной из коек лазарета.

— Дед Эдлар! Дед Эдлар! Эльф глаза открыл!

Веснушчатый мальчишка машет рукой, стоя около тебя. Ты слышишь быстрые шаги. Старик с длинными белыми волосами — тот самый, из рук которого ты вынимал ларец, склоняется над тобой.

— Хвала Клеверу!... Хвала Клеверу... — тихо приговаривает он.

Ты чувствуешь запах травяных мазей. Твоя левая рука закреплена в согнутом положении кожаной перевязью, а плечо забинтовано так, будто ты пустынная мумия.

— Солдаты перенесли тебя, пока ты спал... Мы нашли тебя здесь, на полу... Я ждал тебя... Я не мог придти сам... Слишком много раненых. — с одышкой говорит старец. Слова даются ему непросто. — Почему ты не пришел сразу? Твоя рана... нельзя разгуливать с такой... Ты должен побыть здесь... Хотя бы немного... Ты мог лишиться руки, понимаешь?

В это же время в дверном проеме появляется Калехеда.

— Проснулся, рыжий дьявол? — со смехом спрашивает она. — Собирай своих, нам нужно переговорить. Время не ждет.

— Госпожа... Он не может идти... Он же ранен! — возражает старик-лекарь.

— Великая Кетра тебе Госпожа, Эдлар, а я капитан гарнизона. А твой раненый полночи за девками бегал. Так что не поломается.

— Все же не стоит... — качает головой Эдлар, взглядом умоляя тебя не вставать с постели.

Что ты будешь делать, Талас?

  …Талас стоял на городской площади. Вокруг деловито сновали прохожие, одетые в непривычно яркие, несколько простоватые для богатеев и вельмож, но несомненно качественно пошитые и хорошо сидящие на фигуре наряды, похожие на виденные в детстве зарисовки в книжках фантастов. Его глаза остановились на плакате, висящем на стене около входа в трактир. Нарисованный в причудливой, достойной кисти юродивого манере, он гласил:
    «Только сегодня! В 19:00!
    Великолепные и неподражаемые!
    ПАНДА-БЭНД!
    Духовые — Стриж
    Струнные — Талас
    Ударные — Друлаван
    Клавишные и вокал — Эльфрида
    НЕ ПРОПУСТИТЕ!»
  — Кролики всемогущие! — воскликнул Талас, бросая взгляд на башенные часы, — Чуть не опоздал!
  Он стал перед входом, проверил, всё ли на себе в порядке. На нём был костюм, похожий на одежду прохожих, но ещё более вычурный, а за спиной вместо стрел и мешка с вещами висел чёрный кофр.
  — Ах ужас, я же ничего не помню, — бормотал он, спускаясь по скрипучей лестнице в не менее скрипучих ботинках, — Впрочем ладно, вытащу на импровизации…
  Готовясь к выходу, он явно припомнил, что сегодня им надо совершить что-то невероятное, чтобы пройти дальше и достичь главной цели, и с долей обречённости заключил, что делать невероятные вещи у них так войдёт в дурную привычку, вскоре они не смогут и дня прожить, что бы что-нибудь невероятное не совершить. Пальцы коснулись струн, извлекли первые аккорды, зал наполнился одобрительным шумом и тут же образы поплыли и смешались, уступая место новым грёзам.
      * * *
  Кокс помаялся немного, после чего, найдя бесхозную кастрюлю, устроился в ней и тоже заснул. Ему снились просторы полные дичи, в которых он ловит сочных, мясистых носорогов и антилоп, играет с ними, всасывает их животный сок и с непередаваемым удовольствием отрывает куски парного мяса. Но в какой-то момент случилось странное: пойманная антилопа сразу же лопнула и исчезла без следа, словно мыльный пузырь, оставив после себя лишь едва уловимый душный запах. Он поймал другую, но с ней произошло то же самое. В досаде он пошёл к Самому Главному Коту, просить разъяснения.
  — Лови за хвост, — было ему ответом.

- Может быть, твоё зеркальце барахлит, - Найри пожала плечами. - Попробуй постукать по нему. Нет, лучше не надо. Лучше вытянет Нейтана и пойдём исследовать это подземелье дальше. Ёжик поможет тащить!
Она взглянула на Хастура, который чего-то колдовал во своим жезлом. Ха, если она скажет ему, что он "колдует", он наверняка обидится; как и все жрецы, он цепляется за своих богов... Того, кого он ими считает.
Найри же полагала, что богов не существует. Существуют какие-то относительно разумные сущности, питающиеся верой - эдакие эфирные энергетические вампиры. Её отец полагал, что боги - это одна из рас, такая же, как гномы, эльфы, или полурослики. Самой Найри больше нравилась гипотеза, что боги - это призраки могучих магов, существовавших на заре времён, а, может, и до зари (и именно они построили Чёрные Врата!). В любом случае, она не видела смысла им поклоняться... Но жрецами восхищалась. Они исцеляли раны! Они вытягивали души умерших из-за Чёрных Врат! И ненавидели некромантов... Как дураки. Разве им было непонятно, что они - те же некроманты, просто получающие силу от могучих призраков?! Если бы создать симбиоз двух искусств... Это была бы сила, способная перевернуть мир!
Некромантка смотрела на Хастура с плохо скрываемым вожделением.

Стрижу снился странный сон. Будто сам глава Гильдии идет с ним рука об руку по двору полуразрушенной крепости и сетует:

— Не дело так, Стриж. Подрываешь репутацию Гильдии. Эдак будут думать, что любой прощелыга гильдейца обокрасть может. Месть за тобой, сынок.

Глава качал головой, а Стриж пытался оправдаться, да только не получалось. Изо рта вылетали бессвязные звуки, больше похожие на блеяние барашка. Но крыть и вправду было нечем – ценные золотые часики, в которых пересыпался песок времен, были сейчас в руках гадкого жаболюда. Его образ появлялся перед плутом, как будто насмехаясь. Вот, говорит, упер я твои часики. И не найдешь ты меня. Руки так и тянулись пожать падлюке шею, но даже во сне он был всего лишь образом, который тотчас развеялся в сизой дымке.

Все заволокло туманом, и глава исчез. Стриж не видел ни зги. Но негоциант продолжал идти. Ведь если все время идти, то в конечном счете куда-нибудь да придешь. Парень шел пару минут или, может, часов. И уже было подумал, что этот сон настолько скучный, что пора бы уже просыпаться, как вдруг дымка рассеялась и Стриж обнаружил себя стоящим в подземельях той само крепости, в которой он пережил одно из самых интересных приключений своей жизни. И точно, левая нога снова покрылась корой, а пальцы превратились в крепкие корни - ботинок не выдержал такого издевательства и со скрипом треснул. Но когда мужчина оглянулся, то перед его глазами открылась удивительная картина. На уступе, который являл собой небольшой балкон, пробитый прямо в породе камня когда-то стояла чародейка Марка и пыталась совсем немного убить всю их честную компанию. Но сейчас там находилась Эльфрида и была она - Стрижу аж жарко стало - в полном неглиже. Лишь атласный поясок был небрежно завязан на бедрах.

В руках волшебница держала кнут и рьяно хлестала им по каменным балясинам, приговаривая:

— Уххх, вы просто невыносимы!

От шока и неожиданности Стриж как-то поздно вспомнил за приличия - настолько поздно, что можно было с чистой совестью продолжать смотреть. И так разглядел все. Но взгляд все же отвел. И с удивлением заметил, что в помещении он не один. За спиной у него стояли два старых знакомых - кобольды Фирракш и Тин-Тук. Старый Фирракш покуривал трубку и притворялся ветошью, как будто сейчас находится он не в фантасмагорическом сне пьяного человека, а посреди залитой солнцем полянки. Зато молодой Тин-Тук с интересом наблюдал за всем, что здесь происходило.

Молодой кобольд поймал взгляд Стрижа и недоуменно причмокнул:

— Ц-ц-ц, вот же цаца.

Видно было, что кобольду интересно посмотреть на человеческую женщину. Правда, не как на объект влечения, а как на элемент природы. Казалось, что таким же взглядом он бы наблюдал и за косулей или ланью. Но только не Стриж. Все естество плута получало удовольствие от картины. Кровь приливала к лицу и ушам, заставляя их буквально пылать. И не только к лицу, если быть уж совсем точным.

Тут неожиданно послышался тихий голос старого кобольда, который уже докурил трубку и вытряхивал пепел из нее себе на руку.

— А часики зря оставил. Хорошие часики. Удача твоя там, вернуть надо. А теперь поди вон, пшют.

Неожиданно старик дунул пеплом прямо в лицу Стрижу. Тот не выдержал и крепко чихнул. Вот только чихнул уже не во сне, а в реальности. Рывком поднявшись на кровати, Стриж вспомнил, кто он и где он. Как оказалось, сон приласкал не только мысли негоцианта, но и отразился на теле. Говоря без обиняков, Стрижа терзала каменная утренняя эрекция. Вроде и не пацан уже, но стоит присниться чему-нибудь более-менее развратному - так хоть палатку надевай. Впрочем, что естественно - то не безобразно.

Потянувшись, Стриж надел мешковатые казенные одежды и отправился на улицу. Нужно было найти бочку с водой и ополоснуться, смыв с себя остаток сна. Правда, причмокнув, Стриж признал, что этот сон выдался на редкость забавным. "Ухх, вы просто невыносимы!". Утро явно началось неплохо - и широкая улыбка на лице негоцианта была лучшим этому подтверждением.

Друл не заметил мягкого перехода в сон. Декорации курятника сменились на более подходящие друиду, и, как это и бывает во снах, эльф совершенно не задумывался, как же он тут очутился. Верный Ларс по-прежнему крутился возле ног, а на душе было легко и спокойно. Лениво растянувшийся на мягком ковре камень под их ногами отдавал бережно накопленное тепло солнечных лучей, которые, преломляясь о завесу лесного полога, изумрудными зайчиками прыгали по его гладкой спине. Вдруг, зайчики, будто что-то почуяв, испуганно разбежались кто куда, а поляна заметно потемнела. Через мгновение ее заполнили таинственные Духи зверей. Друл знает каждого из них. И также он догадывается о причине их появления. Пространство вокруг наполняется рычанием, шелестом и свистом. Духи считают молодого друида легкомысленным. Он уважает их мнение и терпеливо ждет, когда ему предоставят Слово. Наконец Духи замолкают, сурово ожидая ответа. Друид закрывает глаза и вызывает в сознании мыслеобразы, приглашая Духов следовать за ним.

Вот перед ними белоснежный снег, который истекает алой кровью Снежного барса. Волчьи лапы несутся по нему. Картинка меняется: волчьи клыки в ярости рвут зеленую орочью плоть, а зеленая кровь заливает всю картинку, которая снова меняется. Поверженная горилла пытается сбросить с себя здоровенного гнолла, который хочет раскроить ей голову о камень - кровь застилает глаза гориллы. Смена. Гигантский носорог крошит ожившие каменные чудовища. От битвы титанов дрожат стены храма и осыпаются своды. Смена. Обезумевший гриф вцепился в беззащитную, ничего непонимающую девушку и хочет лишь одного - ее крови. Смена. Лев вырывают куски гниющей плоти из чудовища, принадлежащего другому миру. И снова кругом кровь, кровь, кровь... Образы рассеиваются.

Теперь эльф говорит. Он говорит о том, что друид не должен использовать свою силу исключительно для смерти и разрушений. Он не должен забывать другую, светлую сторону этого Мира. И если его дар осчастливит хоть одно живое существо, а заодно напомнит ему самому, что он - не монстр, друид без колебаний должен его использовать. Ведь так легко поддаться Тьме, не видя Света. Друид же должен оставаться на Границе...

Обновил карту

  Однажды ученик, хуже смерти боящийся темноты, спросил учителя:
  — Учитель, как мне спуститься в это подземелье?
  — Спустись на последнюю ступень, которую ты видишь.
  — Хорошо учитель, — сказал ученик и, выполнив указание, остановился в растерянности, — но что же дальше?
  — Присмотрись внимательно, — продолжил наставлять учитель, — что ты видишь теперь?
  — О, теперь я вижу следующую ступень! — восхитился ученик мудрости учителя.
  — Тогда спускайся на неё. И продолжай так, пока не окажешься в самом низу.
      * * *
  Только Талас решил выйти, его опередил Отмар. Но стоило следопыту замяться, глядя тому вслед, как его толчками вышибли из комнаты. «Вот негодяй!» — послышалось прямо из-за спины. Эльфрида явно была рассержена. Талас недоуменно обернулся на неё. «Покусала бы, если могла!» — продолжал раздаваться взволнованный голос волшебницы и во все стороны полетели колкие осколки, заполняющие башню терпким, горьковатым с удушающе приторной сладостью запахом лимонной цедры. «Но что мешает?» — собрался было поинтересоваться следопыт, но волшебницы уже и след простыл в клубящемся полумраке винтовой лестницы, оставив его в полной растерянности. Он двинулся вниз. Ступени отзывались под ногами то гулковатым, пустым, как пропасть, эхом; то ломким хрустом щербатого камня; то склизким чавканьем принесённой с улицы грязи. И каждый шаг напоминал ему, на какой скользкий путь он ступил.
  Серый разбойник проводил взглядом покинувших один за одним комнату, и обнаружил, что с ним остался один только негоциант, но тот был занят. Кот посмотрел на него хитрым, но одобряющим прищуром, словно чуя в чём-то общие корни, поднялся с насиженной кучки монет, прихватил одну, осторожно взяв в зубы, и вальяжно вышел в оставленную в двери щель. Ему шаги по лестнице давались не в пример легче, чем следопыту. Кошачьи лапы касались чумазого холодного кирпича едва-едва, со всей аристократической брезгливостью.
  Чуткие уши следопыта уловили принёсшийся откуда-то из глубин каменного лабиринта голос, который был несомненно знаком, но разум не мог принять его — настолько странными, противоречащими голосу были услышанные слова. Следопыт вертел головой, ища источник голоса, он хотел найти его, убедиться, что ослышался, что в ней всё в порядке. Но слова звенели, отскакивая от холодных стен, и насмехались над следопытом, дезориентируя его. Он пошёл наугад.
  Кот тоже слышал голос, но не придавал ему никакого особого значения. Он лишь лениво повёл ушами, убеждаясь, что звук ему ничем не грозит, и пошёл по своим делам. Выглянул на порог башни, заметил резвящихся под холодными струями пса и его друида, невольно отряхнулся, представив всю эту воду на своей шёрстке и вернулся внутрь.
  «…Хорошенько врезать…», — едва разборчиво донеслось из мрака узкого крепостного прохода, — «…руку… сломай…». Голос был едва знаком Таласу, но ему на смену вскоре зажурчал другой, тот самый. Он дотянулся и открыл дверь, за которой раздавались голоса.
  — Вот ты где! — воскликнул следопыт. Он был рад, что нашёл волшебницу, но сердце, неистово стучащее в стремлении прокачать остатки крови, заставило голос металлически скрипеть и надрываться.
      * * *
  …Ученик, немного помявшись, всё же послушался и пыхтя продолжил, но на последней ступени поскользнулся о размокшую грязь и растянулся на полу.
  — Учитель! Учитель! — взорвался снизу дрожащий от страха и отчаяния голос.
  — Глупец! Ты решился на опасный и необдуманный поступок вместо того, чтобы послушать себя, — раздалось сверху, — В следующий раз возьми фонарь!

Стриж, интендант, конечно, недоволен тем, что ты его разбудил среди ночи, но едва услышав, что ты пришел с денежным вопросом, он оживляется. Интендантом в Бруквесте служит человек по имени Тразз с хитрыми глазами и серой остроконечной бородкой. Он обладает наэлектрилизованным чувством азарта, и любой денежный оборот наполняет его радостью. Увидев в твоих руках необычные монеты, он с воодушевлением обменивает их на обыкновенные. За то короткое время, пока он передаёт тебе бутыль с алкоголем и отсчитывает приобретенные дублоны, Тразз успевает неоднократно пригласить тебя поиграть завтра в карты.

Получив желаемое, ты без труда находишь Отмара. Драгун стоит, прислонившись к стенке, под небольшим козырьком у входа в амбар. Он безучастно смотрит перед собой, в льющийся с козырька водопад. Еще недавно заваленный трупами двор пуст. Стоит отдать Калехеде должное: она быстро организовала сбор мертвых и помощь раненым.

— Отмар, я погорячился с высказываниями и сожалею об этом. Я не люблю азартные игры, потому что несколько раз проиграл весьма внушительное состояние. Теперь на кон не ставлю даже медяка. Собственно, это и есть причиной моей реакции на твое предложение "драгунских игр". А еще не стоило мне подобным недостойным образом реагировать на твои чувства...

Отмар переводит пустой взгляд на тебя.

— Скажу тебе, что насчет Эльфриды ты заблуждаешься. Мы не целовались. Догадываюсь, что ты видел, как я просил ее помощи в одном деликатном деле, но разговора услышать не смог.
— Да, я уже понял, что ошибся. — говорит почтальон. В горле у него пересохло, и голос звучит хрипло. — Чувствую себя идиотом.
— Я предлагаю обсудить наши разногласия за стаканом этой крепкой бормотухи — уж не знаю, что именно продал мне интендант. А если ты серьезно настроен завоевать сердце Эльфриды, может, и пару советов дам.
— Боюсь, мне нужны советы противоположного толка... — произносит Отмар, делая шаг навстречу вору. — Не хочу смущать ее. Я и так повел себя, как дурак...

Проклятый дождь продолжает попытки затопить Бруквестскую крепость.

— Так как, раздавим эту бутылку?

Отмар отрывисто кивает и машет в сторону прачечной. Вы входите внутрь и располагаетесь на деревянных лавках. Усталость от долгого пути, битвы с монстрами и тяжёлых переговоров наваливается, как свинцовая наковальня. В комнате пахнет щелочью, но это и к лучшему: резкий запах не позволяет провалиться в сон. Вы пьете, по очереди прикладываясь к горлышку, так как стаканов здесь нет. Почтальон пьет горькую, как воду — сразу видно, что в драгунском полку его научили не только завивать усы и играть в карты. После долгого молчания Отмар произносит:

— Я был не прав. На самом деле я не считаю тебя жуликом. Но ты должен понять меня. Я видел, как ты бьешься. Никакой ты не торговец. Ты либо авантюрист, либо убийца, либо бывший бандит или солдат. Видимо, у тебя есть причины скрывать свое прошлое. Кто я такой, чтобы осуждать тебя? Я и сам изображаю торговца, потому как по моим следам идут могущественные враги. Но раз уж мы говорим откровенно — а я так понял, тебе лучше говорить все «в лоб» — меня задевает, что ты смотришь на меня снисходительно. Я тоже воин, и, уверен, не хуже тебя. Но ты повстречал меня в плохое время — моего коня убили, мне прострелили голову, а жезл, с котором я неплохо управляюсь и в ближнем, и в дальнем бою — уничтожили. Мой камзол порван. Мое сердце в смятении, потому что я испытываю симпатию к девушке, которая наложила на меня чары, и я не знаю, реальны мои чувства или нет. А мой разум в ужасе оттого, что встретился со смертью. Мои друзья станут моими врагами. Вся моя жизнь, надежды и цели смяты, как... как... тьма ее раздери!... ну, ты понял. Лучше б я умер. Вернее, лучше б остался мертв.

С самого начала разговора Стрижа не отпускало чувство, что что-то идет не так, как нужно. Что он что-то упускает в отношениях между остальными. Что вот этот недосмотр может негативно повлиять на уровень доверия, который Стриж пытался выстроить с каждым из членов группы. То что остальные уже хорошо знают друг друга добавляло сложности, но при этом негоциант думал, что все движется неплохо. Но глупая случайность показала, что все было далеко не так.

Да дело даже не в деньгах. Причиной было то, что его воспринимали как чужака. Возможно, он и добился некоторых успехов в общении с каждым по отдельности, но вот для всех вместе он не был своим. Подобная недооценка была неприятной, но не критичной. Видимо, Стриж слишком сильно попытался надавить на них, забыв что это не прожженные торгаши со стальными яйцами, а простые люди, которые в большинстве своем подвержены эмоциям.

Правда, восстанавливать отношения придется все же по отдельности. Потому что объясниться одновременно с Эльфридой и Отмаром, не зацепив чувства кого-нибудь будет сложновато. Но на всякий случай Стриж запомнил, что Отмар очень подозрительный и не гнушается даже подсматривать за другими. Хе! Эльфрида, конечно, девушка красивая, но штука в том, что Стриж совсем не рассматривал ее в романтическом смысле. Как интересного собеседника, который обучен манерам - да. В качестве возможной соучастницы хорошей аферы - несомненно. Но в качестве партнера или хотя бы спутницы на несколько ночей - вряд ли. Было видно, что самого Стрижа Эльфрида в таком качестве не рассматривает, а добиваться расположения девушки, тратя на это кучу времени, ситуация не располагала.

Друиду негоциант сам не доверял - и вполне не удивлялся, что это взаимно. Он был опасен. Так что Стриж не был уверен, что с ним вообще можно будет наладить отношения. Талас - нормальный малый, но немного вспыльчивый. Остынет - можно будет объясниться. Эльфрида - тут сложнее, ведь Стриж действительно не намеревался ее обижать. Из всей компании только она вызывала у него симпатию и расположение. Тут нужно будет подумать на свежую голову. Остается Отмар. С ним должно быть проще всего. Характер у него прямой, поэтому и подходить к нему нужно прямо.

Буквально за пару минут прикинув, как это лучше сделать, Стриж допил пиво, поставил кружку на стол и вышел из комнаты. Его путь лежал к интенданту крепости. Понятно, что тот, скорее всего, уже спал, но ради такого дела Стриж его разбудит. Как ни крути - герою и защитнику форпоста можно было проявить снисхождение.

Вряд ли интендант был доволен, что его разбудили по такому поводу, но требуемое продал.

Теперь была наиболее простая часть плана - насвинячиться с Отмаром в хлам. Правда, для стимуляции разговора Стриж посчитал, что эффекта одного только алкоголя может быть недостаточно, поэтому капнул в бутылку немного Златокорня. Чтобы уж точно со стороны бысшего драгуна не было агрессии, когда тот примет достаточно выпивки на грудь.

И с этим нехитрым скарбом Стриж отправился прямо под дождь, искать Отмара.

Было явно видно, что Отмар не слишком желает общаться со Стрижом. Поэтому негоциант сразу зашел с козырей:

— Отмар, я погорячился с высказываниями и сожалею об этом. Я не люблю азартные игры, потому что несколько раз проиграл весьма внушительное состояние. Теперь на кон не ставлю даже медяка. Собственно, это и есть причиной моей реакции на твое предложение "драгунских игр". А еще не стоило мне подобным недостойным образом реагировать на твои чувства... Скажу тебе, что насчет Эльфриды ты заблуждаешься. Мы не целовались. Догадываюсь, что ты видел, как я просил ее помощи в одном деликатном деле, но разговора услышать не смог. Я предлагаю обсудить наши разногласия за стаканом этой крепкой бормотухи - уж не знаю, что именно продал мне интендант.

А затем Стриж подошел поближе, чтобы не перекрикивать дождь и продолжил уже более тихим голосом:

— А если ты серьезно настроен завоевать сердце Эльфриды, может, и пару советов дам.

После уже вернул голосу обычный тембр и громкость:

— Так как, раздавим эту бутылку?

После слов почтальона лицо друида побелело, а желтые глаза на контрасте загорелись еще ярче. Эльфрида и Стриж? В прочем, это не его дело... Но почему же эльфа это задевает? Детская наивность девушки и ее душевная чистота вызывали у Друла отцовские чувства к ней. Хотелось уберечь ее от опасностей этого мира и не дать угодить в беду. Эти чувства были в новинку друиду, но ему они нравились. Вероятно, поэтому откровения Отто вывели Друла из равновесия. Но внешне, кроме цвета лица, эльф ничем этого не выдал.

— Отмар, кто с кем ходит в лес - их личное дело, - ледяным голосом проговорил друид, - и не следует выносить это на всеобщее обсуждение.
— И уж тем более не следует давать этому "джентльмену", - губы эльфа презрительно скривились, - повода считать вас своим должником. Потом не отмоешься. Никто не отряжал тебя стеречь костер или наши вещи, и в том, что кто-то не может уследить за своими пожитками, твоей вины нет.

Затем друид наблюдал, как его друзья, кто в отчаянии, кто в грусти, а кто в гневе - друг за другом покидают комнатку.
И только самодовольный негоциант продолжал с ухмылкой восседать в своем кресле.

Друл молча и, как-будто изучающе, посмотрел на Стрижа, ничего тому не сказав, а потом коротко свистнул Ларсу.

— Пойдем-ка на улицу, дружище, у меня возникло непреодолимое желание помыться.

Уже подходя к лестнице, друид на мгновение остановился и, не поворачивая головы, произнес, - оставь все монеты себе, Стриж, я узнал о тебе все, что хотел, - и более не останавливаясь и уж, конечно, не дожидаясь ответа, поспешил прочь.

Уже внизу, перед самым выходом из башенки, до от природы чуткого слуха эльфа донеслась отборнейшая брань.

Негоциант поступил как настоящий му... мучачос по отношению к Эльфриде. Впрочем, девушка это прекрасно понимала и сама.

Эльф от души хохотнул и вошел в ливень.

  Друлаван отреагировал на замечание Таласа неожиданно. Он рассмеялся, на секунду озадачив Таласа: «Понял ли он намёк? Что его рассмешило?» — табуном проскакало в его голове.
— Как и у меня, — всё же неуверенно улыбнулся Талас Друлавану, чувствуя, как раздражение друга рассеивается.
  Дождь не прекращался. «Классический мелкий шрифт» — услышал следопыт, и это звучало сквозь шелест струй, доносившийся из куцего окошка как-то особенно загадочно, даже прямо магически, словно витиеватое заклинание, будоража воображение. Возразить что-то на такое было решительно невозможно.
  — Классический мелкий шрифт, — повторил он и подмигнул коту, прохлаждающему пузо на тетрадрахмах и гемилитронах. Тот одобрительно прищурил один фосфоресцирующий двумя тонкими полумесяцами глаз. Следопыт решил, что эту фразу надо непременно запомнить, и при случае блеснуть эрудицией, глядишь, кто-нибудь и купится.
  Дождь шёл, а волшебница продолжила щебетать, рассказывая способы деления добычи, и даже пытаясь их наглядно показать на подручном реквизите. Как ни пытался следопыт заинтересованно слушать, поток слов размягчал мысли, словно вода ещё только что каменно твёрдые комья глины, они теряли форму и расползались под собственным весом во все стороны. «Как-то оно всё действительно казалось гораздо проще», — решил он. Негоциант продолжал то ли спорить, то ли торговаться, экс-почтальон предлагал что-то невпопад, всё делало обстановку невыносимо натянутой и от этого участвовать в дележе хотелось всё меньше и меньше.
  Лучше бы дождь прекратился. Тогда бы как гром в тишине прогремело признание Отмара. «Как? Почему?» — мысленно заметался Талас. Нет, недостойное поведение драгуна его мало интересовало, точнее не интересовало совсем. Он недоуменно косился на Эльфриду. Это было, как будто всё он время жил на краю пропасти и не замечал её, как вдруг столкнулся лицом к лицу.
  — Выйду, подышу, — бросил Талас и зазывающе посмотрел на кота.
  Перевязь меча, будто прочитав какие-то потаённые мысли, зацепилась за тесьму в одеянии Эльфриды и потащила её за собой, когда он двинулся к двери.
  Там всё шёл дождь.

- Нейтан, твоё тело не представляет для меня особого интереса, так что лучше прибереги его для себя. А вот мертвеца вперёд пустить можно... Хорошая идея... - найти наклонилась над мёртвым змеем. - Nehes em hotep! - произнесла она, взывая к силам Чёрных Врат.
Мертвяк поднялся, пошатываясь. Да, второй раз поднять его будет нельзя - развалится в пыль, поняла некромантка... Впрочем, канопы Найри и так были заполнены, так что этот труп будет лишь подтанцовкой.
- Брандон, давайте закончим изучение этой комнаты. Хастур, я могу помочь, - она кивнула головой на своего мертвеца. - Но, я думаю, лучше сразу приготовиться к бою.
Конечно, Найри была не прочь распотрошить могилу: вдруг там интересное тело?

— Спасибо, Хастур. Без вашей с Найри помощи я бы уже присоединился к своим пресмыкающимся коллегам по ремеслу, — вор кивком указал в сторону тела Змея.

Порез затянулся свежим рубцом, но нога продолжала ныть. Вероятно, дело было в фантомной боли. А может быть, просто сказывались усталость и нервное напряжение последних минут? «Ничего, не впервой», — мысленно подбодрил себя Нейт, потягиваясь и хрустя позвонками. Пока Найри раздумывала над его предложением, а лесник, прихватив полурослика, устремился исследовать правую комнату, он решил обезвредить ловушку, расчистив таким образом путь в левую комнату, которая казалась ему гораздо безопаснее правой. Интуиция редко подводила вора, и хотелось бы верить, что и на сей раз не подведет.

— Предлагаю несмотря ни на что пойти этим ходом, — обратился он к Найри и Хастуру, пока оставшаяся часть команды исследовала правую комнату, — Не знаю как у вас, а у меня не вызывает доверие путь, по которому пробрались господа посетители. На первый взгляд он кажется безопасным, но в действительности там может быть и засада, и все что угодно. Я постараюсь разобраться с ловушкой.

С этими словами Нейтан вынул из сумки свою коллекцию специальных ключей, щипчиков и отмычек, похожую на внебрачного отпрыска черного саквояжа маньяка и набора вивисекторских инструментов. Сев на колени и наклонившись к самому полу, вор внимательнейшим образом его осмотрел, нашел, как ему думалось, нужную лунку и с большой осторожностью, почти не дыша, сунул в нее плоскую металлическую отмычку с регулируемыми по высоте зубцами. Потихоньку, буквально миллиметр за миллиметром, орудие проникало в отверстие, пока наконец не послышался металлический лязг зацепления.
— А вот и блокирующий механизм попался, — прокомментировал свои действия вор и быстро отер вспотевший лоб о плечо. — Один неправильный поворот — и в моей глазнице будет пробито аккуратное и весьма симпатичное отверстие. Найри, завещаю свою тушку тебе, уверен, ты придумаешь, как ей лучше распорядиться.
Затаив дыхание, он стал медленно надавливать на свой «ключ» и поворачивать его против часовой стрелки, истово надеясь, что это сработает.

— Позвольте немного полюбопытствовать, — спросила Эльфрида у Симмонса. — всегда было интересно, по какому принципу вы, храбрые воины, получаете имена. Почему кто-то Зеленый Щит, вы, например, просто Симмонс, а она, — волшебница указала на оконце под потолком, — целая Калехеда, да к тому же Бесстрашная?
— Так это... Ну... — вояка замялся, подбирая слова. — Это вроде как, ну эти, не прозвища, а... как их... звания, во! Ты делаешь что-нибудь особенное, ну там прорываешься сквозь шеренгу гоблинов, например, и тебе дают имя Рьяный. Или задушил ты медведя голыми руками — будешь зваться Медведем. Зеленый щит известен, собственно, зеленым щитом — говорят, он у него волшебный, сам поворачивается к атакующему, поэтому Зеленого Щита нельзя застать врасплох. Хотя может он просто хороший воин, а народу лишь бы языком чесать. Иные получают имена в честь богов, которым служат — скажем, Карв Бычий Рог бьется в честь Клевера или Верра Красный Плащ посвящает свои победы Кетре. Как-то так. Чего она Бесстрашная — я не знаю, но судя по всему, она действительно ничего не боится, раз бросила службу у Щита и отправилась в нашу глухомань, хех.

Когда Симмонс ушел, а бедная Лада пришла в себя после обморока и, бледная как моль, расставила угощения и кувшины с водой и пивом, герои, как один, задумались. Выглядело это довольно забавно: потертые, исцарапанные и израненные, но румяные от горячей ванны и трапезы, да к тому же одетые в крестьянские пижамы, они сидели с серьезными лицами, вспоминая исторические факты и древние легенды. Присутствие огромного льва в этой компании только усиливало комический эффект, а храп заснувшего на одной из коек Отмара завершал картину.

Тем не менее, почувствовав после отдыха прилив новых сил, Эльфрида довольно быстро припомнила, что библиотека Талиума находится в нескольких днях пути от Тангерема (18.14). Найти ее непросто — снаружи она довольно маленькая (а внутри довольно большая), и хорошо спрятана между двух каменистых холмов. Положение осложняется тем, что увидеть библиотеку может только мудрец или тот, у кого есть по-настоящему важный вопрос — такой, который может изменить мир. Впрочем, у Эльфриды как раз было несколько таких. Кроме того, волшебница продолжала чувствовать магические вибрации, исходящие от земли под крепостью, и понимала, что при желании она сможет провести ритуал, чтобы тем или иным способом поговорить с нынешним архивариусом или получить доступ к книге. В теплом свете факелов блеснул амулет Чармионы — он тоже мог бы быть полезным в сложившейся ситуации: уж в чем-чем, а в книгах Чармиона знала толк.

«Дикие звери», — задумался Друлаван. — «трехглавые волки»... Образы животных с удовольствием скакали в его львиной голове, и он чуть было инстинктивно не махнул лапой, чтобы сбить воображаемую лань. В образе льва думать было сложно. Хотелось мчаться куда-то и вгрызаться в чью-нибудь сочную плоть. Друид в очередной раз попытался сосредоточиться, но вдруг в дверь опять постучал Симмонс.

— Я... кхм... короче, лекари заняты пока... Там плохо все, похоже, многие погибли. Я не в том смысле, что ваши раны менее важны... вы герои, но... Калехеда велела сходить к вам и извиниться. Принести извинения. Говорит, как только удастся вытянуть оставшихся из-за Черных Врат, сразу направит врачевателя к вам. Вот. Извиняйте... — и Симмонс поспешил удалиться, сославшись на то, что он должен возвращаться к Калехеде.

Талас и Стриж, не сговариваясь, задумались о Белых Скрижалях и Небесном Клинке. Следопыт вспомнил несколько историй, общий смысл которых сводился к следующему: отряд рыцарей отправляется к горе под названием Небесный клинок — высоченной заснеженной скале; в пещерах этой горы спрятаны несметные сокровища, и рыцари надеются присвоить их себе; вход в пещеры прегражден Белыми Скрижалями — огромными ледяными плитами, левитирующими над землей; Скрижали исписаны текстами на древнем языке, и пройти мимо них может только тот, кто сможет прочесть их; рыцарям удается это, и они проникают внутрь Небесного Клинка, но не находят никаких сокровищ и уходят ни с чем.

Воспоминания Стрижа были более точными — вместо сокровищ рыцари находят нечто намного более ценное: артефакт несметной силы, Ледяное сердце. Стриж вспомнил строки, слышанные им когда-то в старой таверне. Низким и хриплым голосов менестрель пел:

На пьедестале
Из камня и стали
Снежного сердца
Грани блестали
С неистовой силой
Сердце то билось
Словно пуская
Кровь через жилы

Согласно этой саги, те рыцари стали Хранителями Ледяного сердца и впоследствии спрятали его в другом месте.

Как вы думаете, в каком?

— У НАС, завалялась, надеюсь ты еще не забыл об этом?!
Стриж скривился, как будто только съел лимон, запивая лимонным соком. Интересно, это у всех друидов чувство такта атрофировано или это Друлаван такой попался? Это нужно было еще придумать показывать хоть малейший раздрай в группе перед посторонними. Это ж какое пространство для тех, кто захочет этим воспользоваться! Впрочем, Стриж на всякий случай нашел глазами свою родную рапиру и ответил:

— Хм, если ты хотел показать вопиющее отсутствие манер, то у тебя это прекрасно получилось. Я пытаюсь выгодно обменять наши сокровища.

На слове "наши" Стриж сделал небольшой акцент. Довольно маленький, чтобы распознать в нем сарказм, но достаточный, чтобы намекнуть на то, что крик друида негоцианта все же оскорбил.

— Впрочем, ты можешь сделать это самостоятельно. Но сомневаюсь, что тебе удастся выторговать хотя бы половину от их реальной цены.

Стриж сделал крохотную паузу, как будто ожидая ответа, но на самом деле только создавая видимость этого. Все же он собаку съел на общении с разными типами, среди которых были не только торговцы, но и весьма сомнительные персонажи. Стриж не пытался уязвить или оскорбить друида - только осадить. Потому что негоциант - это далеко не тот человек, с которым можно так говорить.

— Не забывай, из чьих рук ты принял статуэтку дракона, коей, помню, очень восхищался. По праву найденного трофея я мог забрать ее себе. И в дальнейшем воздержись от такого тона. Меня в вашей группе держит только любопытство и интерес. Я не буду терпеть оскорблений.

  — Ты же не собираешься… — Талас осуждающе посмотрел на суетящуюся Эльфриду, — Лекари… Они те ещё скряги. Сами они ничего не отдадут.
  Забота. Эта густая липучая забота, которая ещё больше размазывается по тебе, когда стараешься избавиться от неё. Когда хочешь закрыться и уйти в себя. Талас и так ощущал некоторую вину за свои неумелые действия, а теперь почувствовал себя должным за великодушие товарищей. Сможет ли он отдать этот долг?
  Когда все пошли в башню, Талас послушно побрёл следом. Почуяв тепло и сухость, туда же побежал и Кокс, лёгкими прыжками взбираясь по кручёной лестнице. Проникнув в комнату, он первым делом вышел на середину, и от всей души отряхнулся, так что дождевая вода полетела во все стороны, окатив всех, включая хозяйку, с головы до ног.
  — Лекарь бы не помешал… нам всем, — ответил Талас Симмонсу, пытающемуся сквозь него выйти в дверь. Мимо внимания Таласа не прошло то, что со здоровьем всех ещё с храма творится какая-то чепуха. И да, волшебнице нужны припарки.
  Кое как расправившись с едой, а делать это одной рукой было ой как непривычно, следопыт поспешил приложиться к пивной кружке. Она должна была заглушить на время неприятное чувство внутри.
  — Эй, на кухню — ни-ни, — окликнул он деловито шагающего кота. Тот свернул обнюхивать дверной косяк, делая вид, что не замечает следопыта.

Когда Симмонс представил гостей Ладе и та хмурым взглядом скользнула по их потрепанному отряду, ее глаза вдруг стали расширяться. Причину этого опасного расширения угадать было несложно. А потому друид как можно мягче решил успокоить бедную женщину.

— Кхм...прошу прощения за мой внешний вид. Я - друид, и могу принимать различные формы зверей. Вы не будете против, если я побуду в этом образе? У вас же нет аллергии на кошек, надеюсь?

— Хей, Симмонс, у меня тут кучка золотых старой чеканки завалялась, - донеслось до ушей льва. Когда это случилось, комнату взорвал гневный рев разозленного хищника. В одно мгновенье он перестал походить на воспитанного котика и превратился в дикого зверя.

— У НАС, завалялась, надеюсь ты еще не забыл об этом?! - прогремел лев на всю башенку.

Он уже давно ждал, когда же Стриж разделит общие монеты, но этого все не происходило. Друид оправдывал это отсутствием подходящего момента, но сейчас стало ясно, что негоциант попросту "забыл".
А это что еще за звук? Тьма, бедная Лада, кажется, лишилась чувств.
Да, надо бы поработать над контролем опасных форм зверей, в которые друид частенько превращался. Лев, к примеру, отличался большой несдержанностью.

Друзья пришли на помощь именно тогда, когда она была действительно нужна. Все измотанные и в крови, они будто выросли из под земли рядом с друидом. Талас одним лишь своим видом заставил монстра остановиться, а Стриж ударом рапиры закончил начатое львом. Но, конечно, без проклятий и жуткой вони покинуть этот мир тварь просто не могла. Клуб дыма ударил льву прямо в чувствительный к запахам нос, заставляя того смешно и часто чихать.

Отчихавшись, наконец, Друл увидел Таласа, который перематывал свисающую плетью руку. А вот и Элфри, целая слава Шеале, что-то колдует над его плечом. Что ж, кажется, эльф опоздал, и теперь за здоровье Таласа можно было не переживать - он был в надежных руках.

Вдруг на льва налетел мокрый ком шерсти и принялся бесцеремонно облизывать ему морду.

- Ха, молодчина Ларс, отличный бой! - похвалил друид, тиская лапой верного пса, по-дружески поваляв того в луже. Пес был счастлив.

Оглядев остальных участников сражения, друид обратил внимание на Калехду - немного сгорбившись, она болезненно морщилась, а лицо было белым как песок на Сапфировых островах.
- Да, мощный удар Трехглавого, похоже, сломал пару бесстрашных ребер, - хмыкнул друид.

Тряхнув гривой, лев направился к девушке. Ступая тяжелыми лапами, он прошлепал мимо Кокса, заговорщицки тому подмигнув. Все-таки сейчас они были близки по духу как никогда. Пора бы уже узнать серого разбойника поближе, подумал про себя Друл.

- Верно, Кокс действительно очень храбрый кот!

С этими словами лев нахально ткнулся мордой прямо в грудь ребра новой знакомой и, помянув всех духов Великого Леса, полыхнул изнутри магией.

  Трёхголовое чудище вдруг растворилось в воздухе, отчего кровавые кляксы, оставленные Таласом на его шерсти, потеряв опору, плюхнулись в потоки воды и обратились в тёмные струйки, уходящие в песок. От чудища, как и прежде, не осталось ничего… Почти ничего — тяжёлое чёрное облако, слегка искрящееся под светом луны, нависло над площадью, и Талас сразу влетел в него. Тут же глаза, нос, горло стало резать, будто в лицо швырнули горсть мельчайших лезвий. Борясь с льющими слезами, кашлем и пытаясь попасть мечом в ножны, Талас пошёл наугад сквозь чёрные клубы.
  «Пф-ф, что за непуганые людишки пошли! Перед ними распинаешься: подкрадываешься, орёшь прямо в уши, а они тебе: „Привет!“. Вот нет, чтобы смешно подпрыгнуть! Или взвизгнуть хотя бы… Даже эта… волшебница — я ей прошлой ночью мышь подкинул и по уху стукнул, а она что? „Ути-пути“! Пф-ф», — серый разбойник стал перед Калехедой, изображая на морде непонимание человеческой речи.
  В это же время его напарник шатался, окутанный неведомой гадостью, тыкаясь туда-сюда, словно слепой котёнок. Кокс повертел головой, навострил уши, и, двинувшись в его сторону, подал спасительный голос: «Мау?» Полуэльф послушно повернулся в его сторону. «Мау!» Тот пошёл смелее. Так вместе они добрались до крепостной стены. Здесь, под выступающими камнями, дождь хлестал не так яростно, и Талас уселся, или скорее сполз спиной по холодной кладке на песок.
  С трудом откашлявшись и прочистив от яда нос, он, орудуя одной рукой и помогая зубами, принялся бинтовать изуродованное плечо, подсовывая под бинт стрелы, чтобы хоть как-то закрепить раздроблённые кости. Материя всё норовила выскочить из пальцев, мгновенно намокала и становилась красно-бурой. Талас пыхтел, скрежетал зубами и надеялся на лучшее.

— Кхе-кхе-кхе...

Нельзя ли без этих колдовских штучек? Ну вот проиграл бой, так обязательно было вонять тут? Фу! Аж горло дерет. Да еще этот чертов дождь - уже ни одной сухой ниточки нет. Так недолго и простудиться. Нет-нет, пусть эти гаврики, которых мы тут всех спасли, оказывают королевский прием и облизывают со всех сторон. Но для начала хотя бы заведут в сухое помещение, дадут просушиться и вручат бидончик горячего чая или чего-нибудь погорячее.

Стриж сплюнул густую слюну, которая наполнила рот, а затем подошел к единственному воину из крепости, который сражался рядом с ними, а не прятался за спиной пришлых. Удивительно, но у женщины оказалось храбрости куда больше, чем у мужиков, которые попрятались на стенах.

Стриж пообещал себе, что если эти сопляки, которые случайно именуют себя воинами, будут что-нибудь гавкать в их сторону, то он не будет сдерживать себя в выражениях. Где ж это видано, чтобы плут и дипломат с оружием защищал крепость от вторжения, пока охранники трясутся от страха?

Окинув взглядом окрестности и поняв, что врагов уже не осталось, Стриж обратился к воительнице.

— Вижу, мы прибыли очень вовремя, не правда ли? Стриж, негоциант и переговорщик, к вашим услугам. Давайте, может переберемся куда-нибудь, где не льет за шиворот как из ведра?

Конечно, приходилось чуть ли не орать, чтобы перекричать шум дождя, что было не очень удобно. Но банальная вежливость еще никому не помешала. Тем более, спасителям крепости - именно так плут именовал себя и остальных членов группы. А кто с этим не согласен, так Стриж еще не забыл, как готовить яды. Хотя и хорошего слабительного хватит здесь с головой. Еще не хватало на трусов переводить ценные компоненты.

Итак, с «обычными» волками было покончено. Команда героев, за исключением, пожалуй, друида, представляла собой то еще зрелище — мокрые, перепачкавшиеся в грязи и потеках крови, израненные подранки, которые, тем не менее, упрямо боролись с теневой заразой. Дождь продолжал поливать их. Отмар выглянул из-за амбара, осматривая поле битвы. В противоположной стороне двора Друлаван в образе льва продолжал скакать на Трехглавом волке. В какой-то момент почтальону даже показалось, что эльфу это нравится. Драгун перевел дух, ощупывая свои кости на предмет целости и приготовился к новой битве, как вдруг мимо него уверенно прошагал Талас:

— Да-а вы-ы задрали!
— Талас, погоди! Твое плечо! — только и успел сказать Отмар, но полуэльф уже приближался к Трехглавому.

Друлаван методично вгрызался в загривок огромного волкомрака, пока тот наконец не решил прибегнуть к магии. В какой-то момент он растворился в воздухе, пропуская через себя тело льва, и, едва лапы Друлавана коснулись земли, вновь материализовался над ним.

Калехеда подняла рапиру над головой и бросилась в атаку. В тот же момент Талас достиг Трехглавого и атаковал со спины. Лезвия мечей вонзились в черную плоть, и Трехглавый прогремел в лицо друиду:

— Я҉ и҉с҉ч҉е҉з҉н҉у҉,҉ н҉о҉ п҉р҉е҉ж҉д҉е҉ я҉ у҉н҉и҉ч҉т҉о҉ж҉у҉ т҉е҉б҉я҉!҉

Волк завыл, всеми тремя головами набрасываясь на эльфа.
Трехглавый близок к смерти, но еще не мертв. Что вы будете делать?

Знакомьтесь, это Бартоломью Бэрбидж:



Он — широко известный в узких кругах авантюрист (во всех смыслах этого слова). Бэрбидж обладает искусством налаживать связи с представителями самых разных кругов — от дворян до уличных попрошаек — благодаря чему, не смотря на свой невысокий рост, посредственное образование и слабые физические данные, он достиг богатства и уважения. Несколько лет назад он решил отойти от дел. Бартоломью осел в местечке под названием Хесл — зажиточной деревне на окраине графства Блактайм.

Здесь доживают свой век те, кто успел до наступления седин сколотить состояние, и теперь залечивают старые раны, потягивая местное вино у камина. Деревня живет как закрытая община, жители которой приветливо улыбаются друг другу при встрече, но не интересуются скелетами, в изобилии наполняющими шкафы каждого из них.

Впрочем, здесь хватает и настоящих скелетов, ведь Хесл построен на заброшенном кладбище, а под землей расположились обширные погребальные катакомбы. Единственный храм Хесла под стать жителям — небольшой и аккуратный, он посвящен Шеале Шелкошепотной, богине магии, тайн и ночи:



Вы прибыли в Хесл не по собственной воле. Правда заключается в том, что каждый из вас имеет долг перед Бэрбиджем — он либо помог вам провернуть какое-то дельце (скорее всего, не вполне легальное), либо внезапно возник в вашей жизни, чтобы вызволить из беды. Так или иначе, когда вы получили письма с приглашением на званый ужин, вы поняли, что пришло время вернуть должок.

Вы впервые встречаетесь на званом ужине, где Бартоломью старательно делает вид, что пригласил вас просто как старых друзей. Но вы-то понимаете, что у него есть для вас задание, и, пока радушный хозяин раздает бокалы и канапе, присматриваетесь к будущим напарникам.

Вот черт, все-таки эта кудлатая херня из леса сумела зацепить. Благо, не сильно. Останется синяк, но ничего серьезного. Тонкое жало рапиры требовало надюжинного мастерства, чтобы убивать с одного удара. Это тебе не секира, которой махать можно как попало.

Тем не менее, нужно было кончать с этими чертовыми волками. Нельзя, чтобы битва затянулась слишком сильно. Стриж обратил внимание на стены и на лучников, которые тупо смотрели, как внизу идет битва.

Стриж вонзил свою рапиру по самую гарду и широким замахом вырвал ее из твари, чтобы доставить как можно больше боли. Если эти теневые волки вообще чувствуют боль.

А затем заорал на воителей, которые сейчас были больше похожи на обделавшихся младенцев:

— Вы чего там застыли, идиоты?! В бой, вашу мать! А не то под трибунал все пойдете!!!

Друл в несколько прыжков пересек двор и оказался возле амбара. Вот, сейчас он ворвется в этих шавок, что посмели напасть на его друзей, но вдруг... какое-то движение отвлекло его. Трехглавый. Он выплыл из курятника (бедные курицы, ну и натерпелись же они) и напал на неуклюжую миледи. Вот он отшвырнул ее как щенка, вот уже снова бьет лапой. Фенрад тебя побери, у нее не было шансов. Если не вмешаться сейчас, он просто даст ей умереть. Друзьям приходилось несладко, но у них шансы были, у нее - нет. Но кто она ему? Хамоватая солдафонша, которая не видит дальше своего носа?

— Страх бесстрашной... - Друл узнал голос. Тот самый голос из видения, которое чуть не расплавило друиду мозги. Эльф медлил. Счет шел на секунды, а он не мог выбрать. Бесстрашной? Может, Трехглавый хотел сказать, глупой? Друл был все еще сердит на незнакомку. А потому удивился собственному решению.

Развернувшись к монстру, лев тряхнул потяжелевшей от воды гривой, разбрызгивая бисерины дождя. Оскалившись, угрожающе зарычал. Обычно вертикальные зрачки в янтарных глазах, так органично вписывающихся в текущий образ, расширились, заполнив почти всю радужку. Хищник припал к земле, стальные мышцы рельефно заиграли под шкурой, а утробное вибрирующее рычание заполнило пространство вокруг. Лев распластался тугой пружиной одновременно с ударившей совсем рядом ослепительной молнией. Мертвенный свет на миг залил все вокруг, лишив мир красок. От того лев, несущийся в потоках дождя, казалось, застыл в ночном небе. Но как только свет померк, хищник , сопровождаемый ужасающим грохотом небесной наковальни, вонзил саблевидные когти в обе шеи Трехглавого. Вцепившись пастью в загривок третьей, охотник со звериной яростью принялся рвать бестелесную плоть своей добычи.

  Взмах меча оказался, увы, не столь удачным, оставив лишь какую-то царапину под скулой зверя, зато его лапа вошла в доспех, как в масло. Таласа отбросило к стене, и тут он заметил, что товарищи ринулись в его сторону.
  — Назад, назад, — зашипел Талас, тяжело дыша и размахивая свободной рукой, — сейчас они все тут будут!
  Тем временем волк готовился к прыжку, явно желая покончить с назойливым следопытом. Тот, однако, сдаваться не желал всей душой, и в тот самый момент, когда лапы хищника отрывались от земли, пружиной оттолкнулся от стены и покатился в сторону, где всё ещё мешкала Эльфрида.
  Кокс наблюдал эту картину, и в нём закипала ярость. «Эта наглая тварь, — хвост его задрожал в нетерпении, — если она прикончит этого засранца, то кто?.. Кто будет л-о-в-и-т-ь м-н-е р-ы-б-у?!» Прочертив в рывке когтями по земле, кот рванул вспороть твари живот.
  После переката вскочив на ноги и оттолкнув Эльфриду назад, Талас нацелил меч остриём на волка, намереваясь вонзить металл прямо в глотку.

  Талас молча смотрел эту сцену. Вот кондор болтом летит вниз, вот Эльфрида бросается ему наперерез, вот он полосует когтями её плечи, вот она истекает кровью, вот кондор обращается обратно в друида… Когда всё закончилось, Талас уже прожигал её взглядом. Ему не меньше других хотелось замотать её бинтами. С ног до головы, чтобы не учудила какую-нибудь ещё глупость.
  — Что ты делаешь?! — взорвался следопыт, схватив волшебницу за руку, — Жить надоело или смерти захотелось, горожанка? Здесь тебе не Истбрук — доктор не прибежит! А если бы череп раздробило? Знаешь, сколько тащить пришлось бы до лазарета? А если бы мы тебя потеряли? Не как Отто, а насовсем?.. Я ведь не хочу тебя терять!..
  Он отпустил её руку и схватился за свою голову, словно только что безумен был не кто-то ещё, а он сам. На коже волшебницы остались белые пятна от только что сжимавших её пальцев.
  Он указал на кота. Точнее на то место, где должен быть кот.
  — Смотри! Видишь?.. Ага, нет?
  Там нестройно колыхались от ветра колоски и стрелки густой травы, будто никого и не было совсем. Стоило немалых усилий чтобы в отдельных листиках угадались контуры ушей, в чём-то, напоминающем причудливую ягоду — нос серого разбойника, а в пучке метёлок — хвост. Следопыт долго водил пальцем, пока та не согласилась с тем что да, эти былинки вместе составляют Кокса. Хотя и сам едва ли был уверен, что не причудилось всё самому.

Эльф чувствовал теплую кровь у себя на губах. Она пьянила и дарила долгожданную эйфорию. А еще он ощущал какую-то... тряску? И верно, вот лицо драгуна скачет перед ним вверх-вниз. Вскоре Отмару удалось-таки привести друида в чувство.

- Я в норме, - прохрипел эльф, отпихивая взбешённого почтальона, и бросился к девушке.

Элфри сидела, обняв себя за плечи, и мелко дрожала. Между пальцами струились красные змейки. От этой картины эльф заскрежетал зубами в бессильной ярости на самого себя.

Ощущая тепло в ладонях, эльф схватил девушку за плечи, прижал к себе и вернул ей ту Силу, которую невольно получил, её же и поранив.

Но этого оказалось недостаточно - раны были глубоки, и эльф смог лишь остановить кровь.

Не долго думая, он рванул саблю из рук почтальона и полоснул себя клинком по левому плечу, одновременно с этим крепче прижимая Элфри к себе. От них полыхнуло жаром магии, обдав стоящих рядом горячим ветром.

Вот теперь все получилось - плечи девушки выглядели в точности как раньше, отливая бархатом кожи в свете Луны, и ничто, кроме порезов на платье, не могло напомнить о событиях последних нескольких минут.

Друл понял, что обнимает девушку дольше всех временных интервалов, установленных рамками приличий, и смутившись, отстранился. После чего прямо посмотрел на Отмара, который незадолго до этого что-то кричал о доверии, и ровным голосом заговорил:

- А я, Отто, не просил вас доверять мне. Магия - вещь крайне опасная и непредсказуемая. И когда ее применяешь, ты становишься опасным для окружающих. Именно по этой причине я всегда странствовал один. И по этой же причине, в следующий раз, когда я буду обращаться в иную сущность, сделайте милость, не стойте истуканом, разинув рот, если почувствуете, что что-то пошло не так. Чтобы не Эльфрида кидалась под жернова, хорошо?

- Да, и знайте, что это не просьба: вы - мой должник, потому что именно я протаскал ваш труп на своем горбу больше всех. И живы вы сейчас в том числе благодаря мне.

И, больше не обращая внимания на оторопевшего почтальона, повернулся к девушке, чтобы поблагодарить за неоценимую помощь и вымолить её прощение.

— Вот же ж стервь, а! - донеслась до друида громкая ругань Стрижа. Стало понятно, что лягушонок пел для них не бесплатно.
Когда Стриж немного пришел в себя, в красках описав будущее земноводного, Друл решил напомнить негоцианту, что монеты в общем-то общие. Не то, чтобы друиду были нужны эти блестящие кругляши, но все же приходилось признать, что иногда они весьма полезны. К примеру, когда тебе нужны стрелы, а времени на их самостоятельное изготовление нет.

- Кхм.., Стриж, может нам уже поделить монеты между всеми, чтобы не хранить, так сказать, все яйца в одной корзине?

Когда все сборы, наконец, были окончены, и, Эльфрида, вооружившись картой, уверенно повела небольшой отряд к крепости, друид отдалился от остальной группы на небольшое расстояние и скользил незримой тенью, зорко высматривая возможную опасность. Но весь путь прошел на удивление спокойно. Если только не считать огромную медведицу с маленьким медвежонком, с аппетитом поедающих ягоды прямо возле тропы, которой шла Элфри. Слава Илеане, эльфы-друиды понимали язык всех обитателей Великого леса, а потому Друлу не составило труда увести мохнатых с пути друзей. Он даже успел немного поиграть со славным медвежонком, прежде чем продолжить свой дозор.

К ночи Элфри вывела отряд к Бруквесту, вот только крепость оказалось осажденной...

— Друид, я тут вспомнил интересную штуку. Ты вроде упоминал, что от волкомраков как-то можно защищаться? Было бы хорошо это уметь, а то слишком их много тут водится.

- Упоминал!? - только и смог выдавить изумленный эльф. Да он же в храме Идавирона добрых пять минут подробно описывал способ защиты от волкомраков! Слава Клеверу хоть кто-то его слушал, и Элфри повторила основную суть метода. А затем и продемонстрировала на собственном примере. После чего изложила довольно четкий план действий.

- Элфри, я и правда могу разведать, что творится внутри крепости, ну, и незаметно туда попасть, соответственно.
Я мог бы ободрить защитников крепости, ведь, если так пойдет дальше, они призовут целую орду этих тварей. И рассказать, что идет подкрепление, и не нужно в вас стрелять. И пока мы с лучниками будем отвлекать волкомраков, вы быстро заберетесь наверх по веревке Стрижа. Или лучше попробовать раздобыть веревочную лестницу, чтобы вы поднялись по ней?

Шесть Лун

  — Ты же обещала, что придёшь на турнир! Обещала! В этот раз я им всем покажу! Вот увидишь!
  — Ах!.. — она закрыла рот рукой и опустила глаза.
  Талас стоял, уперев руки в боки и исподлобья смотрел на мать. Его глаза начали краснеть от обиды, и он сдерживая себя, чтобы не броситься прочь, сжимал кулачки.
  — Боже-боже, конечно, котик, я приду! — она принялась убирать вещи, которые только что собирала в поездку.
  — Р-р-р-р! — рыкнул пацан на слово «котик» и радостно выбежал из дома.
  Всеобщий турнир, радость всех увлекающихся боевыми искусствами парней, в очередной раз пришёлся на время, когда Мирианне полагалось отправиться в дальний путь. Так было заведено задолго до её рождения и даже до рождения её матери: два раза в год, в начале лета и с приходом зимы, «Шесть Лун», шесть леди первых домов собирались вдали от лишних глаз. По убеждению одних, это всего лишь блажь, игра скучающей знати. По мнению других, в руках тех шестерых был ключ к хрупкому равновесию здесь, на восточных землях. «Шестая» — такое место занимала поверенная от затерянного в горах клочка земли вдали от торговых путей, не имевшего регулярной армии и дворцов. Конечно, c ней тут редко кто считался, но всё же сомнений не было — она на своём месте по праву.
  Мирианна пришла к своей лошади, напоила из ведра и принялась расчёсывать гриву.
  — В этот раз мы никуда не едем, Юсита. Побудут разок без нас. Конечно, пожурят немного, но ведь ничего страшно не случится, да? — она беседовала с лошадью, и та фыркала, поддерживая разговор.
  Заветный день приближался, и парень всё больше пропадал в школе боевых искусств. Он хотел показать себя и в стрельбе из лука, и в поединках на мечах (деревянных, разумеется), и в «полосе препятствий», поэтому занимал себя тренировками дни напролёт. Он забыл про всё вокруг, приходил домой уставший и побитый, но на лице не было и тени уныния — синяки и ссадины только подхлёстывали азарт. Мать качала головой, но она не смела отговаривать его. Она украдкой улыбалась, напоминая себе, что сделала правильный выбор.
  В последний день перед турниром Талас увлёкся настолько, что не заметил, как стемнело и все разошлись. Когда он добрался до дома, семья уже расселась за столом, принимаясь за ужин. Пацан юркнул на своё место, положив прихваченный шест рядом с собой. Он нетерпеливо расправился с едой, и сразу же спросил:
  — Мам, ты точно-точно придёшь смотреть?
  Она подняла на сына беспокойный взгляд.
  — Что такое, котик? Я, мы все очень ждём этого. Утром все вместе соберёмся и дружно пойдём, хорошо? — поспешила она уверить мальчика.
  — Хорошо! — с готовностью воскликнул он.
  И остался сидеть на месте.
  — Что такое? Спать уже пора. Умаялся, котик? — спросила мать, убирая со стола.
  — Р-р-р!.. Ты не волнуйся, всё в порядке! Устал немного просто! — ответил пацан и побрёл с шестом в кровать.
  Когда он проснулся, никого дома не было. Открыв глаза, он сразу же увидел приготовленный чистенький наряд — тот самый, в котором ему сегодня выступать. Он радостно вскочил и тут же вскрикнув, приземлился обратно на постель — ногу прострелило резкой болью. Он стиснул зубы и, найдя полоску материи, принялся туго бинтовать опухшую щиколотку. Да, накануне, собираясь уходить, он всего лишь чуточку подвернул ногу на прошенной кем-то палке — разве это могло омрачить сегодняшний праздник? Спрятав повязку под штанину, он всё с тем же шестом пошёл к выходу, но тут же в дверях столкнулся нос к носу с вернувшейся с улицы матерью. Мальчишка отпрянул и, оступившись, приземлился на пол. Взгляд Мирианны упал на кое-как перебинтованную ногу.
  Следом в дверях появился отец. Глаз опытного охотника сразу заметил, что пацан ведёт себя точно пойманный подранок.
  — Сиди дома, — не терпящим возражения тоном сказал он.
Мирианна неслышно поставила шест за угол. Дом наполнил горький запах лечебных настоек и врачебных предписаний, сдобренных назойливой суетой.
  Где-то там закончился турнир, и дом наполнила детвора — мальчишки, обеспокоенные отсутствием друга, дружно пришли его навестить. Талас сидел на постели, молча смотря на стену.
  — Привет! Ты…
  — Всё в порядке — перебил их парень потухшим голосом.
  — Жаль, не пришёл! Тебя все ждали! Хайла опять облажался!
  Хайла тёр глаз пухлым кулачком и смиренно тянул виноватую улыбку.
  — Зато Кир занял третье место, представь! Правда Кир?
  Тот показал деревянную фигурку и мешочек сладостей, доставшиеся в качестве приза.
  — А давайте их вместе съедим! — развязывая узелок, предложил Кир.
  — Ты молодец. Ты выиграл их. Можешь съесть сам, — ответил Талас, отведя глаза.
  — Эй, ну…
  Повисла тяжёлая пауза. Друзья переглянулсь.
  — Э, ладно, пока. Лечись, — с этими словами компания покинула дом.
  Талас завалился на матрас.
  Пожухлый листок за окном вцепился в свою ветвь и дрожал на ветру. Каждый серый день стихия то силой бросала его из стороны в   сторону и рвала прочь; то тихо уговаривала сдаться, легонько покачивая и теребя; то, будто обидевшись, оставляла наедине с самим собой, и тот безжизненно повисал без сил на что-либо ещё. Мальчишеские глаза безучастно наблюдали на странной и бессмысленной борьбой, каждое утро открываясь с одним и тем же вопросом: «Глупый лист! Почему ты всё ещё здесь?»
  Наконец-то! Проводив высунутым языком старого скрипучего лекаря, мальчуган резво собрался, выскочил из дома и получил несколько мокрых снежинок за шиворот. Сегодня он плевать хотел на дежурное «Надень шапку» и освобождение от физкультуры.
  — Ты забыл это. Они, правда, немного испортились, и мне пришлось… — встретив Кира, Талас вытащил из-за пазухи пустой мешочек и протянул ему.
  — Всё правильно сделал! — Кир похлопал парня по плечу и отчеканил слова, словно командир, приставивший к награде юнца.
Ребятня вокруг дружно рассмеялась.
      * * *
  Холод сменился теплом, отцвели сады, и снова перед Мирианной лежал дальний путь до скрытого от всего мира места. Снова её ждали теряющиеся в буйной зелени ворота, единственный сонный стражник, наигранные приветствия, реки вина, чопорные аристократки, перемывание косточек чужим баронам и герцогам, слухи, едкие шуточки и секреты Полишинеля…
  — Тебе следовало бы придумать достойное оправдание, дорогуша!

  — А то, что у меня сабля пропала, это тоже плесень? — удивился Талас, дожёвывая шмат вяленого мяса, и тут же решил проверить, не выросли ли у него усы на самом деле, почесав под носом.
  — Огурцы всемогущие! Они не только выросли, они уже выпадают, — он увидел неизведанную черноту под ногтями. Новость озаботила его на несколько минут.
  — Если это ваш Засаал это тот самая летающая ящерица, то уж улететь он мог куда угодно. Так что, если хотите его найти, именно туда, то есть куда угодно, и надо идти… Ну хорошо, пришли мы к Засаалу, и что? Скажем ему «умри пожалуйста, или умрёт кто-то из нас»? Он посмеётся и улетит. Может быть даже проглотив нас. Чтобы сделать заманчивое предложение, от которого ему невозможно будет отказаться, надо хорошенько подготовиться… — тут он задумался, — получается, я полностью согласился с вашим планом. Тут что-то не так! Пойду-ка, лучше, саблю поищу.
  — Эй, серый, я знаю, что ты не спишь, вставай, — уговаривал следопыт кота, водя перед его носом сушёным рыбьим хвостом. Тот подло не подавал признаков присутствия.

Раггазагл явился перед волшебницей в поверхности волшебного зеркала, и был он крупнее и суровее всех ранее виданных ею гноллов. Древний вождь больше напоминал мохнатого волка, чем пса, и держал в руках усеянную острыми костями дубину размером с небольшое деревце. Один его глаз покрылся бельмом и потерял форму, что не мешало крохотному зрачку безостановочно прыгать с места на место. Пока Эльфрида говорила, Раггазагл рычал и клацал зубами, не секунду не желая стоять спокойно. Он лишь молча покивал в ответ на обещание, что гноллы «больше не будут», а когда пришло его время говорить, он со старческим хрипом произнес:

— Обряд искупления... Новый вождь вкусит яду и умрет. Его дух явится перед Ладья-Негге. Пока его дух блуждает, тело будут поить противоядием. Если предки позволят ему вернутся, новый вождь будет жить. Ладаган хочет искупить вину Годльгонглера. Если ему удастся, он заслужит прощение для своей стаи. Через тебя он предупреждает нас, что придет. Мы будем его ждать... Будем его ждать...

Сказав это, Раггазагл поковылял прочь, за границу волшебного зеркала и вскоре исчез.

***

Отто воспринял идею с волшебным преображением «на ура». Он согласился с тем, что это намного практичнее и надежнее, а вкупе с обещанием, данным им Тонту, это может значительно повысить шансы избежать встречи с жандармами. Он быстро отпорол знаки отличия с камзола и бросил их в костер, после чего предстал перед Эльфридой с полным энтузиазмом и готовностью делать все, что она считает необходимым.

- На счет карты все верно Эльфрида говорит, - поддержал друид практичную девушку, - можно даже и печать не отрывать. Прости Отто, но если бы ты всерьез умер, твою карту мы все равно бы забрали с собой.

- Да ты никак в друиды подалась! - рассмеялся Друл, наблюдая за премилыми переговорами Элфри с Коксом.

Когда Стриж предложил прикупить припасов, друид поморщился при слове город. Он был вовсе не прочь спать на земле, а все эти кровати считал пустой тратой леса. Но эльф также понимал, что его спутники вряд-ли разделяют такую точку зрения, разве что Талас. Да и колчан добрых стрел явно бы не помешал друиду.

- Мне тут сорока на хвосте принесла, - решил он поделиться с друзьями, - что это всё-таки Залаас хотел проникнуть в храм. Но бычьи головы гостеприимно угостили его огненным штормом. Вот только это лишь разозлило его - он обернулся драконом, исцарапал ворота и в гневе улетел на север. Что, собственно, Ларс и заметил. И да, еще он очень сильный маг. Настолько, что лес расступался пред ним, а огонь не причинил никакого вреда...

- Что ж! - решил закончить друид на позитивной ноте, - зато мы знаем примерное направление, в котором стоит его искать.

Вот только, судя по лицам, друзья, кажется, не разделяли его энтузиазма.

Что ж, диалог с Эльфридой прошел куда лучше, чем мог ожидать Стриж. Понятно, что она и раньше догадывалась, что с личностью плута не все так, как он говорит. Но то, что она смогла без нужной информации даже предположить, что Стриж - не совсем негоциант, уже вызывает уважение. Все же она явно не та неуклюжая девочка, которой хочет себя считать. Но тогда кто она на самом деле? Это нужно было еще разузнать.

После возвращения в лагерь ничего интересного не случилось. Ни к чему не обязывающие разговоры и байки. Стриж в целом мог и сам рассказать что-нибудь, но уж слишком для этого устал. Поэтому без задней мысли лег спать.

Проснулся Стриж с рассветом. Пошел умыться к пруду и с удивлением заметил, что лягушонок покинул честную компанию. Ну и черт с ним.

Тут уже стали просыпаться все остальные. Впрочем, Эльфрида и тут смогла удивить. Она приподнялась, посмотрела на кота Таласа, сложила руки на груди на манер кошачьих лапок и... мяукнула. Брови Стрижа поползли вверх и остались там надолго.

Кога уже все собрались в здравом рассудке (или не совсем), Стриж предложил план действий:

— Друзья, предлагаю посетить ближайший город, запастись припасами и расходниками. И там уже, в тепле гостинного двора, подумать, что нам делать с текущей ситуацией и где искать Зааласа. А то, если честно, хочется хотя бы одну ночь поспать на кровати, а не на земле.

— О, я все понимаю, — учтиво покивал Тонту в ответ на угрожающие намеки Эльфриды. — Иногда людям нужно умереть... но лишь в глазах других людей. Почтальон погибает, а спустя несколько часов команда героев встречает путника, совершенно не похожего на почившего друга. Моя история станет только интереснее из-за этого. Но и вы, со своей стороны, постарайтесь сохранить истинное положение вещей в тайне. Вашему другу стоит переодеться и побриться, а бравый драгунский камзол следует уничтожить вместе с футляром и картой, на которой — обращаю ваше внимание — стоит печать Почтамта. Иначе моим басням никто не поверит, а это не сулит ничего хорошего никому из нас.

После разговоров все занялись своими делами — кто дожевывал остатки пайка, кто записывал план дальнейших действий, а кто пошел отдыхать. Дурулаван лег на землю и вслушался в щебет птиц. Сначала он услышал обычный треп лесного зверья: кто кого поймал и кто от кого убежал. Но среди прочего звери и птицы возбужденно обсуждали появление черного человека с белой бородой. Он пришел с запада, и от него исходила аура магии. Когда он шел, ветки пригибались, травы расступались, а кусты кланялись — испугано и учтиво. Он подошел к воротам с бычьими головами, и заговорил с ними, но они открыли рты и полыхнули на него огнем. И тогда черный человек впал в ярость и превратился в дракона, и стал бить и царапать ворота. Но те не поддавались, и тогда дракон взмыл в небо и улетел на север.

* прошло два часа *

Отто задумчиво смотрел в полыхающий костер. Талас спал, отдыхом залечивая раны. Ларс мирно посапывал, уткнувшись носом в дремавшего друида. Тонту свернул свои тряпицу, на которой не так давно демонстрировал театр теней, и, подложив ее под голову, тоже погрузился в сон. Только Эльфрида и Стриж куда-то запропастились, и этот факт не давал почтальону покоя. Он в сотый раз поворочал веткой угли, убеждая себя, что не спит из-за того, что должен поддерживать огонь. Однако прошло еще двадцать минут, и Отто нетерпеливо встал и пошел в ту сторону, куда удалились вор и волшебница. Спрятавшись за стволом вяза, Отто видел, как их темные фигуры склоняют друг к другу, как их лица соприкасаются, и как широкий капюшон негоцианта накрывает лицо Эльфриды. Увидев эту картину, почтальон сжал кулаки до боли в мышцах, резко развернулся и через минуту снова занял свой «пост» у костра. Когда Эльфрида и Стриж вернулись в лагерь, драгун спал в дальнем конце их стоянки, прямой, как солдат в строю или мертвец на похоронах. Костер потух.

* наступило утро *

Когда герои проснулись, Тонту уже собирал свои пожитки. Он подбросил в воздух пару орешков и, явно рисуясь, ловко поймал их на лету цепким языком.

— Вот и позавтракал! — улыбнулся лягушонок и пробренчав несколько аккордов на лютне, низко поклонился. — Ну что ж, мне пора в путь! Напоследок хочу сказать одну вещь: очевидно, Залаас еще не нашел Сердце Фенрада, иначе Волк уже бы крушил Бруквест. А раз так, вы должны успеть раньше него. Смею предположить, что наиболее очевидное место Залаас уже проверил — и оно либо оказалось ему не по зубам, либо Сердца Фенрада там нет. Я желаю вам удачи, Лея вам в помощь.

С этими словами Тонту удалился. Рассветные лучи уже вовсю играли на начинающей желтеть листве. Начался первый из двадцати дней, отведенных вам Клевером.

Отто проводил взглядом удаляющегося Тонту и задал вопрос, который, наверное, интересовал всех:

— Ну, и что мы будем делать дальше?

  «Спит. Теперь можно заняться действительно важными вещами».
  Острые уши показались из-под накидки, вслушиваясь в ночной лес. Где-то изредка вскрикивали птицы, трещали старые древесные стволы, настороженно шуршали вылезшие из нор зверьки, удалялись, потрескивая случайными ветками шаги двух пар ног. «Так-так». Серый разбойник выбрался наружу и мягкой поступью потрусил вслед за шагами. Держась на почтительном расстоянии, таком, что с большим трудом рассмотишь во тьме его силуэт, он наблюдал за парой. Это было ужасно скучно: двуногие просто ворковали друг с другом, как те глупые вездесущие серые птицы. Он принялся блуждать вокруг, создавая неясное шевеление то здесь, то там. Вот не в такт ветру качнулась трава. Вот хрустнул сучок. Вот между деревьев промелькнули фосфорические глаза…

Стриж устало развалился на траве и снял ботинки. Что-то слишком много приключений выпало на одну единицу времени. По сути он за два дня успел поучаствовать в аватнюрах, которые ранее бы посчитал невозможными. Надо же - выбраться из плена, избавить людей от нашествия гноллов и, на минуточку, воскресить совершенно точно умершего человека. е в одиночку, конечно, но все же.

Плут устал - ему требовался отдых. А вот эта самая последняя схватка с волкомраком вымотала его до последнего. Тело и сознание хотели расслабиться. Выспаться, наконец. Нет, доход из этих аватнюр получится знатный - волшебный замок перекроет все тяготы. Но тело требовало и отказывалось что-то делать, если это что-то не "закрыть глаза и спать".

Да еще этот жаб... или лягух... или чем это та зеленая антропоморфная амфибия является. Хотя тот, конечно, сумел еще больше огорошить Стрижа. Негоциант молчал, давая возможность поговорить кому-нибудь кроме себя. С этим замечательно справлялась Эльфрида. Он лишь смотрел на странного барда и его кривляния, пропуская их через сито возможной лжи и красного словца, оценивая мимику и жесты, насколько это позволял сделать изменчивый свет костра.

Так слушал, что аж задремал с открытыми глазами. С этом состоянии его и разбудила Эльфрида:

– Хотите согреться? Горьковато, зато кипяток.— А? О, да, спасибо.

- Ларс! - позвал друид пса, - оставь жаболюда в покое, где твои манеры?
Эльф действительно был рад барду. Теперь стало ясно, кого именно Друл заметил с крыши храма. И как же было приятно, что этот кто-то не оказался врагом.

Пес еще немного покрутился вокруг неведомой зверушки и потрусил к руке хозяина...

... всё-таки мои опасения подтвердились, - раздумывал эльф над удивительной историей, рассказанной бардом. Залаас - дракон, при том один из красных, но Друл ничего о нем не слышал раньше. И им нужно его убить. А перед этим выследить. Меньше чем за лунный цикл. Интересная получилась сделка со старичком Клевером. За жизнь драгуна нужно отдать жизнь древнейшего существа, куда более могущественного.

Друид хмурился. Он понимал, что баланс жизни и смерти нарушать не стоит, но уж слишком неравноценный был обмен...
Теперь щедрость, которая положила фигурку красного дракона эльфу запазуху, находила объяснение. Победа над огнедышащим властелином небес, пусть даже ослабленного, пусть даже при помощи молота драконоборцев, силами одного лишь их небольшого отряда казалась друиду невозможной. Фигурка же уравнивала их шансы...

Что ж, утро вечера мудренее. Друид с удовольствием растянулся в неровном круге света от уютно потрескивающего костра прямо на прохладной и слегка влажной земле, терпко пахнущей Лесом.
Ноющая боль в спине после кульбитов, которые Друлаван проделал с божьей "помощью", сразу уменьшилась, будто бы впитываясь в почву.

Эльф смотрел вниз, в ночное небо, плещущее далеко под ним россыпью самоцветов. Он чувствовал бесконечную тяжесть и незыблемость Тверди, давящей на него сверху. И ощущал себя тем единственным, что отделяет одно от другого. Эльф думал о Балансе, который неизменно присутствовал во всем. Мысленно он снова вернулся в святилище Идавирона, наполненное чудовищным стерильным светом. Именно там он так остро почувствовал равновесие между Светом и Тьмой. И осознал, что происходит, когда баланс нарушается. Мысли его путались, звезды раскачивались будто на волнах, и вдруг Друлаван услышал чужой голос, низко зазвучавший в его голове:

- РАВНОВЕСИЕ...

При этом по его пальцам пробежали всполохи магического света и тотчас ушли в землю. Друид провалился в глубокий сон.

Чтобы вы не заскучали от длинного монолога, Тонту набросил свой плащ на ветки вяза, сломал несколько сучков и устроил театр теней:

Дождь: *идет*
Тонту: какой сильный дождь! Нужно где-то укрыться!
Пещера: *призывно чернеет входом*
Тонту: Пережду-ка я дождь здесь! *входит в пещеру* Какая глубокая пещера! Пройду поглубже и устроюсь на ночлег. *проходит глубже, устраивается на ночлег и засыпает*
Несколько часов: *проходят*
Тонту: *просыпается* Ох, как темно! Кажется, дождь закончился...
Некто: Хорошо отдохнул?
Тонту: Да, спаси... ОЙ, кто это?
Некто: Вопрос в том, кто ты, лягушонок.
Тонту: Я — м-м-менестрель. Я путешествую по лесам и холмам, собирая истории в одних краях и рассказывая их в других.
Некто: *светит огромными желтыми глазами в глубине пещеры* Неужели... И какую историю ты принес мне?
Тонту: *рассказывает легенду о Фенраде и Идавироне*
Некто: *светит огромными желтыми глазами все время, пока Тонту рассказывает*
Тонту: *заканчивает рассказ*
Некто: Продолжай...
Тонту: Д-д-д-ругую историю?
Некто: Нет, эту. Что было дальше?
Тонту: Н-н-ничего... Это конец.
Некто: Если бы, лягушонок, если бы... Кому еще ты рассказывал эту легенду?
Тонту: Вождю орков, кобольдам и гноллам, людям и гномам, эльфам и полуросликам... Я часто ее рассказываю...
Некто: *движется в темноте* Интересно... Ты хочешь знать продолжение истории, лягушонок?
Тонту: Д-да.
Некто: Тогда слушай внимательно. Едва Магма погибла, ее последователи были объявлены предателями Идавирона. Все, что связано с Царицей Гор, должно было быть разрушено и предано забвению. Последователи Бога-Быка назвали себя драконоборцами и стали истреблять наследие Магмы. Много лет красные драконы противостояли им, но в конечном счете были вынуждены бежать с родной земли. Только самые преданные нашей богине последователи остались здесь, затаились в пещерах и стали ждать, когда наступит удачный момент для возвращения. Их кожа почернела, огонь внутри погас, и лишь смутное воспоминание о перенесенном горе питало их все эти годы. Многие из них умерли в ожидании. И вот однажды к одному из них приходит маленький лягушонок, который, как он утверждает, ходит по миру, рассказывая древнюю легенду о Быке и Волке... Это ли не знак Судьбы, лягушонок?
Тонту: Н-н-е знаю...
Некто: *встает*
Пещера: *содрогается*
Некто: *вдыхает полной грудью* Ступай, менестрель. Рассказывай эту легенду всем, кого встретишь. А повстречаешь на своем пути драконов, скажи им — Залаас возвращается...

ЭПИЗОД ТРЕТИЙ

Бруквестский лес, Начало Сентября, Около полуночи
Погода ясная, светит почти полная луна (слегка убывающая)
Прохладно, голые части тела очень хочется спрятать под одежду

Тонту привел вас на крохотную поляну неподалеку от храма драконоборцев — укромное место, не раз использованное путешественниками для ночлега. Посреди пятачка земли лежит большой прогнивший изнутри ствол. По счастливому стечению обстоятельств ни муравьи, ни грызуны не посчитали полое бревно приличным местом для жилья, и теперь в нем удобно прятать походную поклажу от дождя и жары. Небольшое углубление неподалеку от бревна свидетельствует о том, что здесь многократно разжигали костер. Толстые ветви растущих вокруг вязов нависают на поляной, будто гостеприимно предлагая развесить на них вещи на просушку или навесы от дождя. Высоко в кроне деревьев ухает проснувшийся для ночной охоты филин. С болота слышится кваканье младших братьев Тонту и стрекот сверчков.

Жаболюд пытался отсрочить тяжелый разговор, поэтому принимал активное участие в разжигании костра и обустройстве лагеря, а заодно и объяснил Эльфриде, что у лягушек нет жабр, а мух он ловит только когда рядом никого нет, чтобы никого не смущать. Мягкая улыбка не сходила с лица барда, и он определенно располагал к себе. Впрочем, его очарование не действовало на Кокса с Ларсом. Когда пес в пятый раз исподтишка подкрался к жаболюду, чтобы в очередной раз его обнюхать, Тонту попросил Друла что-то с этим сделать, иначе он умрет от испуга раньше, чем успеет начать рассказ.

И тем не менее, это время наступило. Тонту сел на край бревна и, аккомпанируя себе тихим перебиром струн, стал объяснять, что он знает о Фенраде, Идавироне и Залаасе. Слава богам, в этот раз обошлось без стихов.

— Мой рассказ будет длинным... — предупреждает бард, — Что-то из моей истории может быть вам известно. Что-то, напротив, будет противоречить тому, что вы знаете. В любом случае, я прошу дослушать меня, не перебивая. После я буду готов ответить на все ваши вопросы.

Стриж ушел от атаки, и волк, укусив воздух, крутанулся на месте, вновь переключаясь на Таласа. В отличие от вора, волкомраку приходилось держать в поле зрения сразу всех противников, и это давалось ему с трудом. Сотканный из тьмы хвост ударил по оставленному Стрижом горшку, и тот разлетелся на осколки. На мгновение в воздухе повисла сверкающая завесь из монет, и меч полуэльфа прорвался сквозь нее, будто проламывая золотое ограждение. Монеты брызнули в стороны, уступая место фигуре следопыта, и заточенный Джулианом клинок вспорол теневую шкуру монстра. Черная тварь, извергая запах гари, вцепилась в ногу Таласа, и их обоих окутал заменяющий волкомраку кровь густой дым. Монеты упали на землю, переливаясь в свете едва начавшей убывать луны. Рядом в траве блеснули капли крови из раны Таласа.

Мгновение спустя рапира Стрижа вошла в бок волкомрака. Замахнувшийся было для нового удара Талас почувствовал, как противник теряет хватку и его острые зубы растворяются в темноте. Дым заклубился с новой силой, заволок глаза следопыта, а когда рассеялся, полуэльф увидел, что Кокс воинственно теснит кого-то из-за деревьев.

Существо — а человеком Наблюдателя не назовешь — медленно отступало под напором кота из тени на свет. Из-за плеча Наблюдателя выглядывал гриф лютни. Ларс — он плохо перенес путешествие через портал и только сейчас пришел в себя — учуял чужеродный запах, залаял и тоже бросился к Наблюдателю.

— Отзовите животных! — умоляюще сказало существо. — Меня зовут Тонту! Я друг!

Тонту вышел вперед, и лунный свет очертил его силуэт. Глаза героев расширились от удивления, а в голове всплыл насмешливый голос Годльгонглера: «О, я его прекрасно помню. Хотя бы потому, что он не был ни эльфом, ни человеком. Он был жаболюдом, хех, смешным таким лягушонком. Так мы его и называли — "лягушонок"». Собственно, подобрать лучшее описание было бы сложно: перед героями стоял настоящий лягушонок — в коричневой курточке и с лютней за спиной.

Пока все рассматривали Тонту, Отто мягко взял Эльфриду за локоть и тихо проговорил: «Я понимаю, что сейчас не совсем подходящее время, но мне как можно скорее нужна могила». На удивленный взгляд девушки драгун пояснил: «Почтамт будет искать меня, и лучше изобразить, что я умер. Тем более, что, в общем-то, так оно и есть... »

— Я друг! Я друг! — нервно повторял Тонту, пока Ларс придирчиво обнюхивал его. — Я пришел помочь! Дело в том, что... кажется, это я виноват в возвращении Залааса...

КОНЕЦ ВТОРОГО ЭПИЗОДА

  — Куда?! Я твой противник! — воскликнул с досадой следопыт, когда волкомрак вдруг отвернулся от него. Он должен всё же отдать должное зверю — тот сумел не только пережить точный удар, но и стремительно сократив расстояние, вонзить зубы в него. Но сразу же отпустить, и отвлечься на другого — это несколько озадачивало. Рану свело болью, и следопыт, вынужденно отбросив саблю, снова бросился на зверя, рассчитывая на этот раз уж точно вспороть тому бок.
  Серая тень бесшумно скользила в подлеске — так приятно, отрешившись от вечной суеты двуногих, погрузиться в лесной полумрак и наконец-то остаться наедине… Терпкие, одуряющие, манящие запахи, тихие осторожные шорохи, редкие вскрики птиц, и… Здесь есть кто-то ещё? Уши кота сосредоточенно вытянулись, показавшись поверх колосков и былинок. Острые кошачьи глаза различили тёмный силуэт. Подозрительный силуэт. Очень подозрительный силуэт. Мягко переступая по мшистой земле, серый разбойник, обходя источник шёпота по дуге, стал приближаться к нему, всматриваясь и пытаясь различить детали. Сочные, мягкие детали, в которые можно что есть силы вцепиться! Тройной прыжок, клац!
  Что стало бы, расскажи Эльфрида «восточную» сказку? Талас непременно рассмеялся бы своим прямолинейным смехом — где это видано, чтобы следопыты оставляли такое на плаще? Ладно бы, неприглядный вид. Запах — его как любой нормальный следопыт истреблял бы всеми возможным средствами. Так и тот герой сразу бы побежал на речку полоскаться, пока не въелось, а раз не побежал — какой из него следопыт? Об этом обязательно рассказал бы Талас, пересыпая байками про следопытов и гетер. К счастью, всего этого не случилось, и Эльфрида может спать спокойно, не переживая за своё реноме.

  Талас принялся собирать обратно свой мешок, как почтальон вспомнил кое о чём. Следопыт влез в диалог:
  — Дорогой друг!
  Следопыт правда оценил это — всё время путешествия до храма Отто зарекомендовал как надёжный друг, мужественно перенося тяготы, не жаловался, не болтал лишнего и даже не просил есть.
  — Дорогой друг! — повторил он ещё раз — в награду за необычайную отвагу и стойкость я вручаю тебе эту вещь!
  Он протянул на двух руках драгуну саблю. Какая ирония — саблю того, кто убил его.
  — Надеюсь это оружие будет служить нам… тебе верой и правдой!
  Убедившись, что драгун больше не отвлекает Эльфриду неудобными расспросами Талас решил сам присоединиться к рассматриванию камнегриба. Опустив кота на пол он решил обойти гриб с обратной стороны. Серый разбойник, поняв намерение товарища побежал вперёд и тут же выбил лапой откуда то из-под угла непонятный, как будто обёрнутый чем-то камень. Следопыт поднял его и попробовал снять оболочку из пропитанной воском ткани, и та легко отслоившись быстро рассыпалась в прах, обнажив внутренность — белую с тёмными прожилками массу. В нос ударил пряный, терпкий запах, отдающий сыростью и старостью, но следопыт отметил, что он даже в чём-то приятен. Он разломил находку — она выглядела как мягкий сыр, слежавшийся и как будто обветрившийся, но вот только из дырок торчал синеватый пушок. «Понятное дело, за время лежания здесь он должен был заплесневеть — подумал полуэльф, — только вот как его сюда занесло, и откуда?» Любопытство разыгралось — а ведь в каждой провинции сыр делают по-своему, значит на вкус можно её определить. Он поморщился и попробовал аккуратно куснуть зубами не затронутую плесенью мякоть, рассчитывая сразу же выплюнуть дрянь — но тут по его рту разлился насыщенный, солоноватый и с приятной горчинкой вкус, которого он никогда не пробовал раньше.
  — Святые зайцы! Друзья, попробуйте это! — он протянул остальным разломленный кусок сыра, особенно усердно пихая его в руки Эльфриды.
  Следом он суетливо полез, Кокс с большим энтузиазмом воспринял это, доставать припасы:
  — И вообще, давайте устроим не откладывая скромный — следопыт воздел взор в сторону неба, пытаясь определить время суток, — хм… застолье в честь возвращения нашего товарища!

Начало боя получилось несколько скомканным, но все же кобольдов немного потрепало. Второй выстрел Рику был ужу более удачным - стрела просвистела и воткнулась в грудь шамана. Неглубоко - доспех спас кобольда от мгновенной смерти.

Кобольд закричал что-то на своем языке и поднял руки с зажатым посохом, чтобы сотворить какое-нибудь заклинание.

И сразу же следом за сильвой выстрелила Тамайа. Ее выстрел пришелся в руку, но по всей видимости оказался более удачным. Стрела вошла чуть ниже плеча, но левая рука кобольда сразу повисла плетью и не двигалась. Противник отшатнулся и на долю секунды замер. Если Рику успела скрыться за деревьями, то Тамайю теперь было отлично видно - шаман знал, кто нанес ему раны и теперь вознамерился мстить.

Эрскин и Эд в то время атаковали крупного кобольда, который то ли хотел убить пленника, то ли не понимал, что происходит. Он успел выхватить оружие и щит и теперь рвался в бой, но бросаться, сломя голову на врага не спешил. Было видно, что это далеко не первое сражение врага.

Монах вызвал водяной кнут - впервые в реальном поединке. На лбу сразу же появилась испарина - магия тяжело давалась Эрскину, но было не время жалеть себя. Плеть хлестко ударила кобольда, обвив ему ногу. Толстая кожа не выдержала напряжение и треснула, оросив траву кровью. Эрскин уже потянул плеть на себя, чтобы сбить противника с ног и дезориентировать его, как тот с силой присел и ударил по плети щитом, вогнав его на пяток сантиметров в землю. Плеть перерубилась и, лишенная магической поддержки, исчезла. В тот же момент Эд выпустил магический снаряд, но он прошел над головой врага, не причинив ему никакого вреда. Впрочем, рваные раны на ноге кобольда остались.

Замешательство врагов не длилось долго. Шаман снова выкрикнул что-то и кобольды встрепенулись. Маг кобольдов крепче сжал посох работающей рукой и с силой ударил им об землю. Из набалдашника вылетело три огненных сгустка, которые со скоростью пушечных снарядов полетели к героям. Вернее, к Тамайе. Шаман не собирался размениваться на слабую магию. Три снаряда один за другим ударили Тамайю в грудь и живот. Она не ожидала такого и даже не успела защититься. Доспех немного смягчил удар, но боль была жуткая. Тамайа почуяла запах паленой плоти - ее плоти. И почувствовала, что еще немного и она потеряет сознание. Но битва только началась - нельзя допустить этого, иначе все они обречены.

На задворках сознания Тамайа услышала тот самый раздражающий голос барда:

— Эй-эй, сахарная, не вздумай помереть. Я с тобой еще не наговорился!

Большой кобольд взревел и, прикрываясь щитом, помчался к Эрскину. Именно в нем он видел наибольшую опасность, ведь так больно могут бить только сильные противники. А сильных нужно убивать в первую очередь.

Кобольд махнул копьем как будто мечом, надеясь полоснуть монаха по лицу, но тот сделал одно неуловимое движение и оружие просвистело над его головой. Кобольд взревел и нанес еще один удар, на этот раз прямой, в корпус монаха. И в этот раз копье попало в цель. На груди выступила кровь. Прокол был не слишком большой, но повреждение было очень неприятным.

Остальные кобольды увидели, что их предводители вступили в бой и с гаканьем и улюлюканьем тоже побежали в сторону героев. Правда, не все. Двое решили под шумок справиться с более легкой целью, которой для них выступал еще недавно связанный пленник.

Один из кобольдов ударил Ксеноса кинжалом, и его лезвие отскочило от магической защиты. Но второй все же попал и предплечье обожгло болью.

Остальные же твари ломанулись к более боевитым героям. Но расстояние между ними было довольно значительным, поэтому пока они бежали, приключенцы получили возможность ответного удара.

Друид с интересом наблюдал за девушкой, которая со сноровкой бывалой некромантки буднично проводила сложнейший ритуал. И вот мертвенный свет залил подземелье. Он прогнал прочь даже намек на тень, превратив все вокруг в бледные декорации. Эльфу казалось, будто именно так выглядит момент смерти - всепоглощающий холодный свет.
- Вот почему так важен баланс... - шевельнулась в голове вялая мысль. Свет без тьмы был уродлив и лишен жизни. Он выцветал и терял яркость под собственным сиянием, будто умирая снова и снова и до бесконечности. Друлаван потерял ощущение времени. Судорожно схватившись за родной амулет, в котором бился сейчас серый лепесток того, что должно быть огнем, он впервые не почувствовал присутствие дома. Воспоминания рассыпались на бесцветные осколки, не позволяя себя разглядеть.
Внезапно в сознание друида проник чужой голос. Каскад из Слов обрушился на друида, будто стремясь раздавить его. Он слышал их, но не мог разобрать смысл. Они просто впечатывались в мозг как клейма, застывая ожогами на изнанке сознания.

...Все прекратилось так же внезапно как началось. Слова, так бесцеремонно запиханные ему в голову, наконец сложились в осмысленные строки. Подземелье, доселе казавшееся друиду невзрачным, буквально взорвалось буйством красок и оттенков. А огонек в амулете, радуясь возвращению питающей его тьмы, налился светом и весело заплясал.
- Баланс и равновесие... - улыбаясь прошептал одними губами эльф.

Когда почтальону рассказали все, что с ним случилось, друид подошел к нему и лишь молча похлопал по плечу.

- ...нам труба, товарищи. Полная труба! - запричитала волшебница, осознавая, что они в каменной ловушке.

- Эльфрида, без паники! - обернулся эльф к девушке, - даже если здесь нет иного выхода, я нас вытащу.
- Талас, веревка еще при тебе? Я мог бы обернуться орлом или вороном, и подняться наверх с веревкой в клюве. Там я закреплю ее, и вы без труда сможете выбраться.

- Я так понимаю, у нас появилась проблема посерьезнее поиска более комфортных выходов, - продолжал Друл, - Залаас. У нас всего двадцать дней на его поиски и жертвоприношение во имя доброго дедушки Клевера.
Надеюсь, все понимают, что выбора у нас нет, и теперь это - первоочередная наша цель.

Мужчинам оставалось только наблюдать за действиями волшебницы, в легком возбуждении расчерчивающей поле для ритуала — больше они ничем не могли помочь. Только Талас с Коксом внимательно обходили комнату по периметру в надежде отыскать потайной выход*. Впрочем, если подумать, они ведь и так сделали немало: буквально неделю назад никто и подумать не мог, что их судьбы сплетутся в столь причудливый узор, а начало осени они будут встречать в подземелье древнего храма, посвященного богу, чье имя по большей части предано забвению. И уж тем более они не могли предположить, что придут сюда не для того, чтобы поживиться реликвиями древности (хоть и без этого не обошлось), а ради воскрешения застрявшего между жизнью и смертью товарища.
Отто больше не походил на труп. Он был трупом — окоченевшим, дурно пахнущим и потерявшим любое сходство с удалым драгуном почтамта, каким его запомнили друзья. Сложно было поверить, что этот мешок с костями может вновь ходить, дышать и говорить. И тем не менее, Эльфрида верила. Верила столь неистово, что когда она подняла голову к темному потолку зала и обратилась к божеству, свет каменного постамента стал ярче, непреодолимая сила вырвала молот из рук девушки, он взмыл в воздух над распластанным телом Отто, а с неба зазвучал глубокий и громкий голос.
— ЖИЗНЬ ЗА ЖИЗНЬ.
Список жертв на молоте, левитирующем над трупом и извергающем голубые лучи и искры, пополнился еще одним именем: под строкой «Фенрада одолел» появилось еще одно имя — Залаас. Оно медленно проступило на оружии драконоборцев — буква за буквой, словно Идавирон высек его собственной рукой. Свет молота стал невыносимым. Он ослепил всю четверку, а заодно и Кокса с Ларсом. Поднялся сильный ветер, и все вокруг стало белым, будто их унесло в заснеженные долины Хёвенхельма. И, когда Эльфриде показалось, что она ослепла, ее слух уловил мягкий бархатистый шепот:

Живые знают наперед,
Что Смерть к рукам их приберет,
Но дан тебе секретный путь
Как Смерть на время обмануть:
За то, что друг твой возвращен
Другой быть должен умерщвлен.
Но есть всего лишь двадцать дней,
Чтоб цели вам достичь своей.
Но если всуе выйдет срок,
И если свой не примешь рок,
Проигран если будет бой,
То Смерть свое возьмет с лихвой.

Затем шепот утих, и свет вновь уступил место подземельному мраку. Молот плавно опустился в открытую ладонь Эльфриды. Когда глаза героев привыкли к темноте, они увидели Отто, сидящего на камнях. Почтальон держался за голову и тихо стонал.

— Каналья... — прохрипел он. — Неужто гноллы-таки нас пленили? Потерь нет?! Все живы? Ничего не помню... Нас пытали? Все тело болит... ...

Что вы будете делать?

  Талас почувствовал себя странно. То есть он и до этого чувствовал себя странно, но теперь особенно: ему словно кто-то со всей убедительностью приказал, чтобы тот не лежал, а встал и пошёл. Куда, зачем — Талас терялся в догадках, всё же, кряхтя и браня в мыслях неведомые силы, поднялся на ноги. Вот только чем занять себя — неясно. Ни тебе каменных монстров, ни сундуков с сокровищами.
  Кот ещё раз тихонько куснул получеловека и посмотрел в его глаза, подёргивая кончиком хвоста, потом на привидения, потом снова в глаза. Двуногий посмотрел в ответ и развёл руками. Ну размеется, разбираться со всякой мутной нечистью — кошачье дело — серый разбойник понимающе фыркнул и направился в сторону собеседников Эльфриды. Постепенно замедляя шаг и ниже прижимаясь к земле он уже приблизился к бестелесым на расстояние тройного прыжка — и тут они взметнули вверх, растворившись в потолочных камнях. Кот немного поротозеил на потолок, повертел головой, не обнаружил восхищённых взглядов и, как ни в чём не бывало, разлёгся посреди зала вылизывать шёрстку.
  Следопыт, увидев, как Эльфрида берётся за молот, окликнул было:
  — Давай… — но застыл на полуслове, потому что она так легко подняла его, и орудовала настолько ловко и свободно, будто это не молот совсем, а бумажный зонтик на бамбуковой ручке. Следопыт даже отшатнулся, хоть был и не так уж близко — ну точно ведьма. А ещё про кота спрашивает — этот вопрос вовсе оставил Таласа вовсе в недоумении. и он только смог выдавить: «Ну есть, спать, гулять… по себе… сам…»
  Проводив глазами вора с друидом — те, будучи не в пример сообразительнее, уже сообразили, что пора тащить, и потащили — он поёжился. Следопыт один здесь не при деле, а стены уставили на него свои незрячие выщербины, и будто бы изподлобья следили из леденящей черноты. Он завертел головой, опасливо осматривая зал, протянул руку к ближайшей стене проверяя её на реальность. Факел в другой руке догорал и сверкал скачущими синими огоньками, на мгновение тух и снова вспыхивал, отдавая остатки своих сил; пространство от того приходило в эфемерное движение, дрожа в такт всполохам и отзываясь на каждое действие следопыта. Он с ужасом представил как весь окружающий мир растворяется в черноте, отправляясь в небытие и сжимаясь до размеров зала, оставляя лишь тонкую но прочную, словно скорлупа, каменную оболочку и ощутил режущее желание найти слабину в этой самой скорлупе прежде, чем случится непоправимое. Он пошёл вдоль стены трогая каждый камень, втискивая пальцы в каждую щель.
  Мрак, как могло показаться, протянул свои руки и к мохнатому совершенству, но на деле тот лишь позволил тьме слиться с собой, становясь единым целым. Два зелёных светляка на теле тьмы означили конец слияния и бесшумно порхая в пространстве принялись подчинять её себе.

Грациозно вывалившись из черноты лаза на каменный пол, Друлаван оказался в многолюдной толпе. Толпа эта гудела и, кажется, выражала неудовольствие визиту непрошенных гостей. Но Эльфриду сей факт нисколько не смущал, как и факт того, что все местные не вполне живы. Друид пожал плечами - раз пока явной опасности нет, можно не напрягаться - и принялся с интересом разглядывать бестелесных аборигенов.

Когда же призраки решили, что девушка достойна стать драконоборцем (или драконоборкой?..), удивился второй раз за 10 минут, удивляясь заодно такому удивительному каскаду удивлений.

Но чуть поразмыслив пришел к выводу, что ничего такого уж удивительного здесь нет. Ведь Эльфрида действительно прошла все испытания храма. И это именно она ведет за собой и Друла, и верного Таласа и теперь вот Стрижа, являясь этаким центром притяжения для весьма разношёрстных личностей.

И, когда девушка подняла молот и выкрикнула приветствие Идавирону, друид заапплодировал, широко улыбаясь. Ларс, уловив настроение хозяина, весело прыгал вокруг и радостно лаял, исподтишка пытаясь тяпнуть за ногу стоящего рядом прозрачного верзилу.

Но вот все призраки дружно отправились к Идавирону, и пора была заняться тем, за чем, собственно, они сюда пришли. А именно некромантией))) Друид улыбнулся, но тотчас попытался прогнать из мыслей черную шутку, напоследок подумав, как весело будет подтрунивать над Отто, если обряд пройдет удачно.

Вместе со Стрижом они водрузили почтальона на место молота и одновременно воззрились на Эльфриду.

Что. Это. Было? Нет, Стриж, конечно, человек с гибким умом и умеет адаптироваться ко всему, но дайте ему минутку, чтобы осмыслить все то, что только что произошло.

Только что они все вместе прошли божественное испытание и получили благодарность от Драконоборца. Это раз. Эльфрида удостоилась славы и чести стать вровень с прославленными воинами и получила с их рук какой-то волшебный молот. Если не учитывать, что девушка на самом деле маг, то все прекрасно. Это два. И сейчас Эльфрида попытается провести ритуал, чтобы воскресить падшего друга. Это три.

Не слишком ли много впечатлений за такой короткий отрезок времени? Некоторые, вон, всю жизнь живут без такого. Но это ничего. Выгоду получил? Получил. Магический замок карман греет ух, как. Впечатлений набрался? Набрался. А если на обратном пути попадется какая-нибудь деревенька с трактиром, но наберется и пива по самые уши.

А пока что, пока удивление не прошло полностью, Стриж взялся за довольно тяжелую тушку пока что мертвого стражника - как они его вообще таскали? - и помог водрузить его на алтарь, после чего в недоумении уставился на магичку. Мол, а что дальше делать-то?

  — Кокс так умеет? — ехидно передразнил Талас, — Он ещё не такое умеет, — и, припав к уху Эльфриды, прошептал, — но делает это, только когда никто не видит.
  Волшебница же продолжила что-то щебетать про хвосты и морковки, как-то плавно и незаметно перейдя сначала к драконам и китам, а затем к пры-ы-ы…
  Следопыт сиганул вслед за ведьмой.
  — Что? — словно только очнувшись, воскликнул он, — Что это было?
  Он сам и подумать не мог, что совершит что-то такое. Можно же было спуститься по цепи, бросить туда факел, или хотя бы камушек, опустить на верёвке кота… Хотя нет, кота не надо… Но, в общем, не прыгать очертя голову самому — это было выше понимания.
  — Так, надо будет показаться знахарю-мозгоправу… — думал он, летя в черноте, но губы сами шевелились, выдавая его мысли, — Мне… И ей… Что за порывы суиси… суицу… Тьфу!.. Люк же только что был закрыт!
  Следопыт шлёпнулся на живот, и кот, выскочив из мешка, встал на широко расставленные лапы и зашипел на дымчатые фигуры вокруг. Но спустя мгновение попятился и постарался скрыться обратно в облачение следопыта — их было так много, что разумнее было тактически отступить.
  — Тихо-тихо, родной, — прошептал полуэльф, сгребя к себе серого разбойника, — всё в порядке, просто мы все немного сошли с ума… О и вы тут! — он обратил внимание на появившихся остальных, — вы разве не в другой люк полезли? Или он тоже ведёт сюда? Там хоть нормально спускаться, не как у нас?
  Ведьма же (ох, сейчас ей это слово подходило куда больше), похоже, освоилась куда быстрее и уже сцепилась языками с какими-то духами, даже признав одного из них старым знакомым.
  — Да, да, это был обычный вторник, — принялся подсказывать он лёжа на животе, когда та перешла к рассказу о недавних событиях, — толпы чудовищ слева, толпы чудовищ справа, и я, и мой верный… Ай!
  Кокс напомнил двуногому, чтобы тот не очень зазнавался, ставя себя впереди.
— Да я не о… Ай-й!

Чем больше старый вояка слушал Эльфриду, тем более удивленным становилось его лицо. Он-то думал, что в храм забрела стайка блудливых воров, и злорадно готовился к возмездию, а теперь, когда обстоятельства оказались совершенно иными, не знал, как реагировать и что сказать. К счастью, к нему на выручку пришел другой призрак — седобородый старец с мудрыми и добрыми глазами. Он представился Даблимом, и, вежливым жестом предложив прервавшейся на мгновение Эльфриде продолжать рассказ, стал слушать, слегка кивая или качая головой на особо страшных или удивительных эпизодах истории. Остальные призраки тоже поочередно замедлили свой полет и присоединились к быстро растущей группе слушателей. Вскоре волшебница оказалась в центре широкого призрачного кольца. Наконец девушка закончила свою речь — пылким риторическим вопросом:

— Скажите мне вы, отважный воин, кем я буду, если не верну к жизни друга, который однажды спас мне жизнь?

Души драконоборцев безмолвствовали. Даблим довольно улыбался, скрестив руки на груди, будто только что голыми руками задушил самого Магму.

— Ну и ну! — проговорил он. — Ну и ну! А девочка-то достойная!

Лысый вояка повернулся к нему, вытаращив глаза:

— Нееееет....

— Почему нет? — пожал плечам Даблим, не отворачиваясь от Эльфриды. — Все по правилам. Она дошла до нас, произнесла речь. Весьма, должен заметить, впечатляющую. Отказалась от связи с Фенрадом... По-моему, она более чем достойна.

— Но ведь она не одна проходила испытания! Их здесь целая толпа! — возмущенно крикнул кто-то с задних рядов.

Даблим продолжал разглядывать Эльфриду, сияя, как латы рыцарей на турнире в Роэне.

— Но все они — ее помощники. — спокойно возразил он. — В правилах сказано: «можно взять орудие и помощника».

— Но она женщина! — буркнул худющий тип в длинном плаще, злобно буравя Эльфриду крохотными глазками.

— Закрой свой рот, Барни! — воинственно крикнула стоявшая неподалеку валькирия, воздев над головой широкий двуручный топор.

Даблим поднял ладонь, призывая всех последовать тому же совету.

— Мы много веков хранили этот молот, чтобы отдать его последнему драконоборцу. Видят боги, мы не думали, что им станет хрупкая девочка, но Судьба мудра, и мы покорно следуем ее тропами. Ты подтвердила свою преданность Идавирону, отказавшись от сделки с Фенрадом, прошла все испытания и убедила нас, — Даблим произнес «нас» с нажимом, давая понять, что его решение не подлежит обсуждению, — что достойна нести звание драконоборца. Иди же и возьми свое оружие. Не бойся — для тебя оно всегда будет легким, как перо, но никто, кроме тебя, не сможет его поднять.

Призрак старца подплыл к девушке и положил ладонь ей на плечо. Прикосновение были холодным, но дружественным.

— После этого используй постамент для молота как алтарь, чтобы воскресить своего друга. — добавил Даблим тихо, так, чтобы только Эльфрида могла его услышать, а потом вдруг воинственно заорал остальным:

— Траг-дабба-Идавирон, братья! Траг-дабба-Идавирон!

Эльфрида, что ты будешь делать?

Пока Стриж переходил от одного сундука к другому, стены угрожающе похрипывали, собираясь сдвинуться с места, но куда им! В остальных сундуках тоже оказались небольшие предметы, снабженные записками. В том, который рубанул Талас — фигурка дракона (С НѢЙ СУЩНОСТЬ ДРѦКОНѦ ПОЗНѦШ ДЛЯ ПРѢВРѦЩѢНИЯ ѢДИНѦГО), в предназначенном Таласу — крупный изумруд в форме капли или семени (ПОМѢСТИ ИЗУМРУДНО ЗѢРНО В ЗѢМЛЮ ПЛОДОРОДИѦ РѦДИ). И только в сундуке с изображением объятого пламенем посоха пиьсмо, сопровождающее красивый золотой кулон, было написано красивым почерком с аккуратными завитушками: «Дорогая Мерседес! Оставляю тебе этот амулет на случай, если в черный день тебе понадобится моя помощь. Знай, что ты всегда можешь рассчитывать на меня. Чтобы призвать меня, сожми амулет и произнеси мое имя. Твоя Чаоильхайонн дар Диармуд Аодир Тиррувиэль ниамх Одахарнэйт Драдавирон Эладриэль зу Крэйн». Гербовая бумага, на которой были выведены эти слова, изображала пеструю вязь линий, в которой при должной внимательности можно было прочесть «Чармиона Блатнэйд».

  Кокс шёл вдоль стенки, разглядывая и разнюхивая всё на своём пути. Пусть двуногим это казалось просто полом и просто каменной стеной, пушистый венец творения видел и чувствовал гораздо больше. Да и не положено многого из этого знать тем, кто по иронии называется разумным. Но вот, минув очередной интересный камень, чуткий нос почувствовал лёгкий холодок, будто бы пробивающийся из больших глубин. Он струился из незаметной щели в полу, загадочно маня новыми ароматами. Кокс заинтересованно припал носом к холодным плитам, фыркая и возбуждённо дёргая хвостом. На секунду отвлёкшись, серый разбойник требовательно мяукнул, глядя в глаза спутникам, и потопал вдоль стены, водя мордой по стыку плит.
  Но, стоило пройти ещё несколько шагов, как чувствительные лапы почувствовали лёгкую вибрацию пола, и тот как будто чуть ушёл вниз. И сразу же послышался жуткий скрежет со стороны стены и та стала надвигаться. Кокс подпрыгнул, словно молнией ужаленный и пустился наутёк, и заметался между дверью в предыдущий зал и Таласом.
Талас тем временем обнаружил другую такую щель. Она пряталась промеж стыков камней с какой-то наивностью, с какой прячется от родителей маленький ребёнок, словно маня: найдите же меня скорее!
  — Смотрите ка! — сказал следопыт, чрезвычайно гордясь своей находкой, — вон тут и тут — видите?… Это же… тайный ход!
  И, услышав призывный «мяв», он обернулся, мысленно поблагодарил товарища, пообещал ему (опять же, не вслух, на всякий случай) жирную рыбину, и добавил:
  — О, и там! Да их тут пруд пруди! Только чем бы открыть?
  Только тщательно продумать вопрос не дал, опять же, кот. Активировав ловушку, он устроил жуткий переполох, сам же в нём единолично поучаствовал, забежал по заботливо подставленному рукаву на плечо следопыту, и нафыркал на ухо всё, что он об этом думает.
  Тем временем, Стриж выдал заманчивое предложение. И таки два раза уговаривать Таласа не пришлось:
  — О, сколько бренных вещей ждут доли своей… Конечно, ты ещё спрашиваешь? Я к тому, что с мордой!.. А вон с кривой палкой, вон чем-то горящим и вон ножиком, с которого стекает… яд, да, ежу понятно, яд!
  Шагая в ритм с негоциантом, следопыт добрался до сундука. «Проклятье, замок!» — воскликнул он, — «что же делать?..» Понятно, что делать, не замок же вскрывать — решил, наконец, полуэльф, и, достав две сабли, рубанул ими по крышке сундука.

Внимательно выслушав духа драконоборца, так кстати призванного магичкой, друид понял, как нужно действовать.

- Эльфрида, ты готова заходить одновременно со мной? Если все делать синхронно, то эта ловушка не представляет большой угрозы для слаженно работающей команды, - подмигнул девушке эльф.

- Ларс! - друид присел перед псом на корточки, мягко потрепав того за холку. - Нам снова потребуется твоя помощь. В этот раз придется действовать очень аккуратно и не торопиться. Иди в следующий зал вслед за нашей подругой. Не отходи от нее ни на шаг - это очень важно! И ничего не бойся - стены в той комнате могут начать двигаться, но я смогу их остановить, если ты в точности исполнишь мою просьбу.

- Эльфрида, Ларс пойдет с тобой - его веса должно хватить, чтобы компенсировать разницу между нами. Итак, заходим в комнату и не торопясь расходимся в разные стороны. Готова?

- И друзья, - обратился друид ко всем, - сейчас не лучшее время, чтобы это обсуждать, но кто знает, когда представится случай спокойно поговорить. Есть способ, благодаря которому волкомраки не могут вселять в меня свой страх.
Я использовал его неосознанно, но пока я пребывал в теле слона, я понял, что именно помогает мне оставаться устойчивым к их воздействию.

Страх легко побороть, когда у тебя есть высшая цель — служение богу, защита слабых или сохранение баланса в природе. Но одного настроя недостаточно: нужен символ. Нечто вроде священного символа у священников.

Я при встрече с волкомраком вспоминаю свою родную землю. Амулет, который я ношу на шее, мне в этом сильно помогает. И эти теплые воспоминания не пускают страх в мое сердце.

Подумайте заранее, что именно из вашего прошлого вызывает у вас ощущения умиротворения и чистой радости. И какая вещь может стать для вас символом этого воспоминания. Тогда вы будете готовы к следующему визиту волкомраков.

Стриж и Талас вошли в зал строго по центральной линии. Внутри было тихо и пусто — после жаркой схватки с минотаврами эта часть испытания казалась подозрительно спокойной. Талас с Коксом принялись исследовать плиты пола и довольно быстро углядели тонкую черную полосу еле заметного зазора между камнями, но не в центре, а ближе к левой стене. Спустя секунду чуткий Кокс обратил внимание хозяина на вторую такую же щель, но уже с правой стороны. Судя по всему, в комнате было два потайных выхода, и оба находились на полпути к стенам. Иными словами, добраться до них, не активировав ловушку, не представлялось возможным. Приглядевшись к сундукам, Талас заметил на каждом черное клеймо: лук со стрелой, голова волка, объятый огнем посох и кинжал с каплей яда. Кажется, Клевер припас подарки для каждого из вас, но сможете ли вы получить их?

Драконоборец, наблюдавший за призвавшими его чудиками, почесал призрачной рукой призрачную лысину и пробормотал:

— Как же ж вы толпой-то сюда...

— Господин драконоборец, — перебила его Эльфрида, — спрошу вас прямо, и вы отвечайте тоже прямо, без утайки. Значит так: как нам вернее всего попасть в последний зал? Где спрятан вход? Только глядите, чтобы нас не раздавило.

— Так это ж не по правилам! — возмутился богатырь, но его лицо вдруг исказила гримаса боли, он процедил сквозь зубы «ведьма проклятая» и хмуро ответил. — Выходов из зала два, один перекрыт каменной плитой, а другой ведет в следующую комнату. Где какой — никто никогда не знал, плита эта перекрывательная, видать, меняет положение перед каждым испытанием. Чтобы застопорить стены, наши использовали вон те камни с кольцами. Тянули их на цепи, а потом расставляли на полу. Но у вас, вижу, кишка тонка, так что... Хотя это, вас же много... Кто ж вас пустил-то сюда толпой-то, не понимаю... Ну, ясное дело, встанете с разных сторон, чтобы стены не сдвигались, да и посмотрите, где какой выход. Слыхал я о ловкачах, которые успевали заодно в сундуках покопаться, но сам даже не пытался. У меня так братуху здесь размазало. То ли не тот вход первым открыл, то ли на сундуки соблазнился. Ну, вроде все сказал, бывайте. Может в следующем зале еще встретимся, раз тут такое дело.

И с этими словами драконоборец растворился в воздухе.

Пока все смотрели на призрака, Кокс важно прошагал к одному из сундуков. Первые несколько шагов ничего не происходило, но стоило коту приблизиться к нише в стене, как пол медленно-медленно накренился, и стены с оглушающим скрежетом двинулись навстречу друг другу.

Что вы будете делать?

Склонившись над собственным храмом, Клевер с задумчивым интересом наблюдал за фигурками, отчаянно продвигающимися вглубь его святилища. Конечно, вместо «над» стоило бы употребить «извне» или даже «öøuŧ» (так демоны называли направление в сторону мира живых), но стоит ли отказываться от образа огромного божьего лика, начертанного на ночном небе скоплениями мерцающих звезд, в угоду непоэтичной действительности? Насколько приятнее думать, что доброе лицо Клевера проступило на небосклоне, и его мудрый взор проник сквозь каменный потолок храма и толщу земли, вместо того, чтобы углубляться в трансцендентную природу божеств! Так или иначе, Клевер, привлеченный внезапной вспышкой энергии, отвлекся от дел и устремил все внимание на крохотных человечков, столпившихся в зале с изображениями его былых подвигов. Представьте, что в вашей спальне вдруг загорается огарок свечи и свет дрожащего огонька ложится на потрепанное письмо от ушедшего за Черные Врата друга, и вы поймете смятение, одолевшее Клевера. Быкоголовый бог осматривал храм, как воин, вернувшийся домой после дальних странствий, осматривает свой первый деревянный меч — с сентиментальной улыбкой и легкой горечью от ошибок давно минувшего прошлого.

По невообразимой причине прошлое ожило. Храм, построенный руками тех, кто давно покинул этот мир, во имя бога, которого уже не существовало, заискрился магической энергией, и его части пришли в движение. Клевер погладил бороду, припоминая правила давно забытой игры, и когда зеленая фигурка друида двинулась к выходу, он терпеливо отодвинул ее обратно. Достаточно того, что игроки начали испытание всей гурьбой, а не по одному. Нужно сохранить хотя бы подобие традиций.

Клевер помнил времена, когда каменные быки двигались куда более проворно, но то, что они сохранились за столько лет, было чудом. Пока испытуемые суетились вокруг них, бог предусмотрительно зажёг факелы в следующем зале, обновил содержание сундуков и продолжил следить за развитием событий. Спустя несколько минут все участники игры собрались у ворот в следующий зал.

***

Едва Стриж открыл ворота, статуи замерли в неподвижности. Самая медлительная из них так и осталась лежать на земле.

Беглый осмотр следующего помещения на предмет ловушек показал: оно само по себе ловушка. Стоит переступить порог, как стены, не снабженные нишами, начнут сдвигаться. Стрижу даже пришлось отодвинуть любопытного Ларса подальше от ворот — после героического рывка пес чувствовал, что ему море по колено, и всюду совал мокрый нос. Вор был знаком с таким типом ловушек — механизм, спрятанный под плитами пола, реагирует на неравномерное давление. Это значит, что стены остановятся, если правильно распределить нагрузку относительно его центра, но начнут снова сдвигаться, едва равновесие будет нарушено. Первая плохая новость заключается в том, что добраться до механизма и деактивировать ловушку практически невозможно. Вторая — выхода из комнаты не видно. Впрочем, есть и хорошая: здесь нет никаких признаков летающих секир или других бритвенно-лезвийных приспособлений.

Кроме угрозы быть раздавленным между двумя огромными плитами, комната располагает возможностью поживиться содержимым четырех сундуков, расставленных в нишах по углам. Именно их двигающиеся стены перекроют в первую очередь. Затем, если героям не удастся остановить их, они закроют ниши с факелами, и зал погрузится во тьму. Но прежде чем самопровозглашенный негоциант успел поделиться своими соображениями с товарищами, Эльфрида произнесла заклинание, вызывающее дух драконоборца, который оставил записку, найденную Таласом.

В мгновение ока перед героями явился крепкий мужчина с голым торсом и короткой курчавой бородой. Он в недоумении крутил лысиной, пытаясь понять, где он находится и что произошло, но стоило ему увидеть изображения на стенах, как драконоборец громогласно возгласил: «Идавирон-рагн-лагг! Траг-дабба-Идавирон!»

Эльфрида, какой вопрос ты хочешь задать ему?

Не успел друид дотянуться до почтальона, как неведомая сила упруго замедлила его движения и стала настойчиво толкать эльфа назад. Со стороны могло показаться, что друид борется с сильным ветром, но друид готов был поклясться, что природа тут не при чем.

— ПРОДОЛЖАЙ * ИДТИ * ВПЕРЕД! - провозгласил кто-то сверху, и эльфа кубарем понесло взбесившейся силой обратно в зал со статуями.
- Да, иду я, иду, чего же так кричать? - кувыркаясь ворчал друид.
Хорошо, что понесло не одного эльфа, с ним кувыркался бедный драгун.

- Балрог, если ты, Отто, посмеешь не воскреснуть, я тебя придушу! - воскликнул Друл в сердцах, когда после ощутимого удара спиной о какой-то валун почтальон ко всему прочему со всего маху посмел рухнуть прямиком на эльфа.

Кое-как отпихнув не к месту лезущего обниматься Отто, друид нетвердо поднялся на ноги, взвалил на себя драгуна и принялся было продолжать движение ко вторым воротам, как увидел Таласа. Он что-то сделал с третьей статуей и теперь бежал со всех ног к друиду.

Талас, остановись! - закричал Друл следопыту, - Только вперед, помнишь? Я сам доберусь до тебя и вместе двинем!

С этими словами друид резво поковылял к полуэльфу, надеясь вместе с ним добраться наконец до входа в следующий зал.

Вроде бы приключенцы хорошо справлялись и без помощи Стрижа. Что ж, это делает им честь, потому что снова рисковать ради их своей головой как-то не очень хотелось. Одно дело - спасти прекрасную принцессу, на роль которой вполне гармонично подходила Эльфрида, а совсем другое - спасать охотника, который как бы сам должен победить своего волка.

— Псст, вам, часом, не кажется, что за нами наблюдают? Нет у вас такого невольного подозрения случайно?
Стриж не привык, чтобы хорошенькие девицы что-то шептали ему на ухо. Чаще приходилось выслушивать "предложение, от которых невозможно отказаться", произнесенные беззубыми ртами нечесанных мужланов. Издержки профессии, чего уж там. Но вот сама близость хорошенькой девушки ему, конечно же, была приятна. Правда, было немного не то место и время, чтобы иметь возможность насладиться ею.

— Если учесть, что мы сейчас проходим испытание бога, то, полагаю, именно его взор мы чувствуем сейчас на себе.

Раз мужчины помощи вроде как не требовали, то нужно было разведать, что находилось впереди. Не Эльфриду же посылать, ну действительно! Стриж вспомнил, что было нарисовано на подсказке - глаз и стрелочка вниз. Значит ли это, что нужно было пригнуться как можно ниже? Вполне возможно. Что и подтвердила магичка следующей фразой:

— Значит, там, за дверью, нас ждут сдвигающиеся стены и огромные лезвия, что летят дождем. Придется идти, согнувшись в три погибели, а иначе, выражаясь по-восточному, секир башка, эфенди.
— Что ж, джаным, посмотрим, что приготовили для нас дальше.

Стриж аккуратно открыл дверь, внимательно рассматривая каждый сантиметр пространства возле проема и на полу. Осторожно, буквально на цыпочках. Если все так, как говорит Эльфрида, то где-то рядом должен быть механизм, который запускает эту ловушку. И для начала стоит найти, где именно он находится. Чтобы после без лишних трудностей отключить его или просто обойти.

  — Вот настырный!
  Едва не растянувшись перед големом на полу, полуэльф всё же смог устоять на ногах, но тот явно решил его сокрушить и уже занёс тяжёлые лапы для решающего удара.
  — И медленный!
  Каменные суставы трещали и вращались с трудом, и вот он — шанс выскользнуть. Талас рванул за спину чудищу и тут же чуть снова не споткнулся — о цепь, которую плут заботливо размотал по комнате. Перехватив факел в зубы, и шепеляво напевая что-то про поруку, орлов и куриц, он подкинул ногой цепь, схватил обеими руками, дёрнул с катушки, и, перехлестнув её в петлю, набросил на шею истукану.
  — ПРОДОЛЖАЙ * ИДТИ * ВПЕРЕД! — прорычало откуда-то сверху.
  — Эй! Раскомандовался тут! Вылезай на честный бой, если не трус!
  Следопыт обратил внимание на упавшего с лестницы. Похоже, Друлавану нужна помощь. Следопыт рванул к нему.
    * * *
  Бегать в кромешной тьме было неприятно. Удар в лоб — стена. Или дверь. Пусть старый знакомый запах, идущий отовсюду, утешал, всё не то. Кокс начал остервенело кататься по полу, и наконец оказался не под, а над накидкой. Он на секунду замер, снова увидев мир. Завертел головой — вот недавно присоединившиеся двуногие, вон странный огонь, выписывающий дикие пируэты в глубине, вон кто-то летит с лестницы.
  — Мяу.
  Он взял в зубы ткань и потащил, но та предательски путалась под лапами, и он остановился и стал заглядывать в глаза двуногим. Тем, похоже, было безразлично. Неблагодарные.

Маневр Стрижа удался - один минотавр был нейтрализован. Он не мог разорвать цепи или сдвинуть каменную глыбу, к которой плут его приковал. И это было хорошо. Значит, их можно победить. Но как, если двое других сохраняют свою боеспособность даже после чудовищных ударов друида в образе носорога. Нет, обычными ударами здесь не поможешь. А единственная магичка, видимо, просто растерялась в пылу боя. Да еще и сбитый с ног друид неслабо откинул ее тщедушное тельце.

Черт, нужно выбираться отсюда. Он надеялся, что остальные продержатся хотя бы пару секунд. Но если мужчины хотя бы могли не убиться сразу же, то за магичку в Стрижа были определенные опасения. Потому что один удар каменным кулаком - и можно петь панахиду. А Стриж петь не умел, да и не хотел.

Поэтому негоциант бросился к Эльфриде. Пробегая возле Таласа он бросил тому факел, а затем без лишних слов резким движением перебросил магичку через плечо и побежал в сторону ворот. Впрочем, был этому и более логичное объяснение. Ведь Эльфрида - единственная, кто в принципе может разрушить этих болванов. И подставлять ее под удары каменных кулаков - величайшая глупость. Маг должен быть за спиной воина. Так что друиду придется отдуваться пока что за всех.

Несмотря на то, что магичка оказалась довольно легкой, Стриж все равно пыхтел. Ведь нужно было еще и уворачиваться от минотавров, что с грузом на плечах было не слишком удобно. Впрочем, все удалось и ценный груз был доставлен к воротам.

Стриж, пытаясь отдышаться, поставил магичку на землю и произнес:

— Фух, Эльфрида, сосредоточься. *тяжело дышит* Тебе нужно немного поджарить статуи и при этом очень желательно не превратить наших друзей в шашлык *хекает*.

Все же забег был не настолько легким, насколько Стриж хотел показать. Но даже его скудных знаний о противоположном поле вполне хватало, чтобы понимать: если сказать женщине, что она тяжелая, то она затаит на тебя обиду на всю оставшуюся жизнь. Ну или пока не искупишь ее приемлемым для нее образом.

  Понять, что происходит, было трудно. Где-то в середине зала грузно допотала тяжёлая носорожья туша, неподалёку раздавался собачий лай, в углу гремели цепи, где-то под ногами носился кот, но везде сновали назойливые светящиеся мотыльки. Следопыт тем временем задумал сыграть с быкоголовыми в интересную игру — он стащил с себя накидку и собирался выставить её вперёд, чтобы те атаковали её. Только вот во всём этом бедламе следопыт в последний момент заметил, как в его сторону вытянулась лапа минотавра. Всё, что он успевал сделать — это бросить накидку на ходячую каменюку и попытаться уклониться.
  Бегать от медлительных истуканов Коксу быстро надоело, и он занялся ловлей светлячков. Те были гораздо вертлявей, что добавляло азарта. Взмах лапой — один. Прыжок с переворотом — второй. Третий, четвёртый… ух, сколько же их… пятый, шестой… Непонятно только, пойман или увернулся — от каждого в зубах не оставалось ничего.

Воссоединившись с друзьями, Друл быстро огляделся, оценивая обстановку. А она была напряжённой - впереди под высокими сводами маячили каменные фигуры каких-то рогатых лошадей, которые двигались! Стриж уже помчался, ловко ускользая от медлительных исполинов, явно имея какой-то план. А вот Эльфрида неуверенно пятилась от надвигающейся на нее статуи, пытаясь остановить ее...светлячками?.. Друид решил не распутывать наверняка сложную логическую цепочку, которая могла привести девушку к такому неожиданному решению, а просто помчался на на минотавра вслед за светлячками.
На ходу он думал, как протаранит каменную тушу, превратив ее в груду бесформенных булыжников. И вот вместо друида, сотрясая стены храма, на статую несется гигантский носорог, весом не уступая каменному исполину, а в скорости и маневренности намного его превосходя.

Итак, оказавшись на крыше, Друлаван вернул себе эльфийское обличие, и стал спешно обследовать каменные плиты, из которых была сложена крыша храма. Буквально за несколько мгновений друид обнаружил, что раствор, который скреплял плиты, давно превратился в пыль, и потолок можно разобрать*, если приложить достаточно усилий. Друид расшатал один из камней и услышал голоса друзей сквозь толстые щели. Остальное было делом техники — Друлаван раскачивал и вынимал камни один за другим, и уже через несколько минут Кокс спрыгнул в объятия Таласа через образовавшееся окошко.

Все это время крупный волкомрак, от когтей которого эльф спас Ларса и Отто (а заодно и спасся сам), озлобленно лаял в ночной мгле. Весьма сомнительно, что он уйдет, и героям нужно быть готовым к нападению, когда они будут покидать храм Идавирона**. Кроме того эльфу показалось, что кто-то затаился среди бурелома — странный темный силуэт практически сливался со сплетением сухих веток, но друид готов был поклясться, что видел едва заметное движение***. Хотелось верить, что это не очередной враг.

Так или иначе, через некоторое время друид спустил на веревке труп Отто, который от всех этих событий стал выглядеть еще хуже, а затем аккуратно спустился сам по толстым балкам каркаса. Ларс нетерпеливо топтался вокруг отверстия в крыше, видимо, опасаясь, что «зеленый господин» оставит его одного. Но, едва спустившись, Друлаван протянул руки к псу, и Ларс неуклюже (не в пример грациозному Коксу) бухнулся на эльфа. Наконец вся компания была в сборе.

Эльфрида заботливо обеспечила товарищам освещение и побежала догонять Стрижа, который уже успел уйти вперед. Их голоса доносились в конце лестницы, гулко отражаясь от стен.

— Идавирон Драконоборец, смертные приветствуют тебя, — произнес Стриж, дойдя до последней ступени и заглянул в первый зал испытаний.

Свет от факела лег на покрытый толстым слоем пыли пол. В противоположном конце зала виднелись большие ворота вроде тех, через которые герои вошли в храм, только без бычьих голов. Слева и справа от ворот пустовали по две глубокие ниши, а те, кто должен был в них находится, уже разминались в центре зала. Всполохи пламени высветили очертания трех статуй-минотавров, которые с глухим скрежетом трущихся друг о друга камней готовились к появлению гостей. Время потрепало их: у одного не было рога, второй имел глубокую трещину прямо посреди груди, а третий двигался медленно и неуклюже. Четвертая статуя и вовсе лежала на земле, расколотая на десяток крупных осколков. И тем не менее, они были трехметровыми каменными аватарами Идавирона, и недооценивать их не стоило. Стриж стразу понял, что простым оружием этих верзил не взять.

Впрочем, кроме статуй в зале было еще кое-что. Во-первых, стены зала украшали изображения Идавирона — могучего воина с бычьей головой и исполинскими молотом в руках. Идавирон бьется с демонами, Идавирон и Фенрад, Идавирон бьется с Магмой, Идавирон с дочерьми, Идавирон убивает Фенрада... Во-вторых, в углу стояла огромная катушка с намотанной на нее толстой цепью. И, наконец, в-третьих, тут и там на полу лежали кубические монолиты с прикрепленными к ним металлическими кольцами. Зачем все это здесь — оставалось только догадываться.

Увидев свет факела, один из минотавров повернулся к Стрижу и Эльфриде и медленно зашагал в их сторону, поднимая клубы пыли.

Что вы будете делать?

Итак, створки закрылись перед самым носом друида, и голоса друзей тут же стихли.

- Uquetima, ukarima! - выругался эльф, коря себя за нерасторопность. Почувствовав спиной злой взгляд, друид резко обернулся и встретился глазами с очередным волкомраком. Этот волчара был крупнее предыдущих: мускулы перекатывались под жесткой шерстью, а из раскрытой пасти капала слюна, с шипением испаряясь при контакте с землей. Этому миру явно не нравилось присутствие потусторонней твари. Друлаван, наконец, почувствовал волну страха, которую распространял вокруг себя монстр. Ему даже пришлось схватиться за свой амулет, крепко зажав в ладони трепещущее пламя, чтобы сбросить липкое оцепенение, сковавшее его разум и тело.

Стоило коснуться амулета, как перед глазами замелькали знакомые пейзажи, лица далеких друзей и лесных братьев, счастливые моменты из детства. Мысли о доме быстро отогрели душу друида и изгнали страх из его сердца.
Вернув самообладание, эльф принялся анализировать ситуацию, краем глаза наблюдая, как пушистый разбойник лихо карабкается по отвесной стене храма на крышу. Можно было принять бой, тем более, что волк был все еще на расстоянии, и друид успеет нашпиговать его доброй половиной своих стрел...коих было целых две. Друид еле заметно улыбнулся. Все бы ничего, да вот только он не был уверен, что волкомрак был один. А драться со стаей - не самая лучшая затея.

Еще можно полезть вслед за Коксом и попробовать организовать вход в храм в ветхой кровле, но Отто... Поднять его с собой Друлаван был не в силах. Но ведь основная цель их прихода сюда была воскресить верного драгуна, разве нет? Отто был все еще крепко обмотан веревкой, свободным концом которой его крепили к друиду-слону.

- Да...должно получиться..., - пробормотал эльф. Он, наконец, знал, что делать.
- Ларс, ничего не бойся и не сопротивляйся, мы сейчас отправимся вслед за нашим пушистым другом, просто доверься мне. Крепко хватай зубами конец вон той веревки и не отпускай, пока я не скажу - скомандовал друид и начал концентрироваться на самом крупном пернатом брате, которого он знал. Венценосный орел - король небес в родных краях Друлавана. Графитово-черный исполин, размах крыльев которого превосходит рост взрослого эльфа. Может унести добычу, впятеро превышающую его собственный вес.

- Как же удачно, Ларс, что ты, уличный пройдоха, неизбалован людским вниманием и харчами, - последнее, о чем успел подумать друид, будучи ещё эльфом. Через мгновение когтистые лапы сомкнулись на холке рыжего пса, трусливо жмущего хвост, но отчаянно сжимавшего в пасти толстую веревку. Еще мгновение, и земля стала стремительно убегать от бедного Ларса, который лишь жалобно скулил и смешно перебирал лапами.

- Спокойно, Ларс, мой мальчик, - донеслось откуда-то сверху, - мы уже на месте. Пес был до смерти перепуган, но единственная мысль, которая билась в его голове, была - не отпускай веревку!

- Ларс. Ларс! - заорал Друл, - все, все закончилось, слышишь!? Ты стоишь на своих лапах. Теперь слушай, я спущусь за человеком внизу. Ты должен помочь мне втащить его, один я не справлюсь. Тяни веревку изо всех сил, пятясь в глубь крыши. Все понял? Давай!

Отдав команду, друид камнем упал на драгуна, вцепился в кольца веревки и вспорол крыльями воздух. Ветер упруго бился под друидом, толкая его все выше. Ларс, упираясь всеми лапами, рвал веревку на себя, и с каждой секундой крыша становилась все ближе. Наконец, все трое оказались на плитах. Друид вернувшись в свое тело, тяжело дышал, отирая пот со лба.

Дав себе три минуты отдышаться, друид потрепал верного Ларса, который видя хозяина в привычном виде, наконец, успокоился.

- Ладно, хватит рассиживаться! - обратился эльф к мохнатым друзьям, - давайте-ка осмотрим крышу. Кокс, ты с нами?


*******UPD******

С этими словами друид поднялся, потянувшись до хруста в суставах, махнул озадаченному мраковолку, и принялся осматривать храм под новым углом. Небо к этому моменту прояснилось, и из-за облаков выкатилась большая ярко-желтая головка сыра, залив все вокруг своим мистическим светом. Взору друида предстали щербатые каменные плиты, укрывавшие храм словно ласкутное одеяло, сотканное воедино при помощи пушистого мха. Эльф тщательно осматривал неровные стыки, которые от времени потеряли былую прочность. Да и сами плиты выглядели неважно. Быть может удастся отыскать и такую, которая раскрошится от несильного удара ноги? А вдруг тут есть отверстие, специально предусмотренное для освещения какой-либо важной храмовой скульптуры или символа? Или одна из многочисленных храмовых ловушек сконструирована с использованием потолка, и ее можно использовать как вход?..
Внезапно, друид что-то услышал. Да, точно, голоса! Голоса друзей.

- Талас, Стриж! Вы слышите меня? - закричал эльф, нагнувшись к очередному плиточному стыку, - Эльфрида! Это я, Друл! Я наверху вместе с четырехлапыми и Отто! Постараюсь найти вход отсюда.

Рассуждения Шара раздражали Лилит, выводили её из себя. Так и хотелось залепить ему пощёчину. Так сказать, приободрить. Чтобы не падал духом вот так сразу. Но всё изменилось, когда она заметила в окне целую стаю двухголовых монстров, только напоминавших своим внешним видом собак.
- Г-господи Иисусе... - прошептала она одними губами, побелев как мел и не сводя с них шокированного взгляда. - Эти... к-как их... ц-церберы... П-псы смерти... - голос девушки сильно дрожал.
Лиля отшатнулась от окошка и поглядела на парня, предложившего с ними «договориться», как на безнадёжного психа. Она понятия не имела, что он задумал, но связываться с этими тварями у неё было желания ещё меньше, чем рискнуть и попробовать договориться с теми, сверху. Хотя Лиля и понимала, что они убили их товарища. Да уж... невольно вспоминаешь расхожую поговорку, что люди могут быть страшнее зверей. Но если бы те собаки были просто собаками...

  «Пусть даже и вор, но только совсем чуть-чуть. Вот что эти головы такие злые? Щас как я им носы то пообдеру. Только вот подойду, подождите», — тихонько мурчал себе под нос серый разбойник. Конечно же, он тактически выжидал, когда кто-то пойдёт вперёд. Наконец, Коксу надоело сидеть в кустах и он принялся ходить вокруг озадаченного негоцианта, который оказался ближе всего, присматриваясь и принюхиваясь — вдруг он пойдёт.
  А вот размышления следопыта не прошли даром. Он вспомнил по крайней мере два имени, а ещё что-то крутилось на языке, но никак не хотело обретать форму звука. Но в то же время его посетила гармония и слова обрели некоторое изящество:
    Без имён, и в масках мима
    В котел… (мяу) …ктирном кашу,
    В кружке крафтовое пиво
    Ели-п… (мяу) …нимы.
  Кот, разумеется, не остался в стороне: он, как мог, выделял нужные слова. Хотя со стороны могло показаться, что это простое совпадение.

Когда герои шли свозь выжженную просеку, Друлавана одолевали мрачные догадки. А увидев глубокие борозды на потемневшем металле ворот, друид лишь укрепился в своих подозрениях…

…– Друлаван, позволь спросить: ты ведь умеешь читать состояния деревьев?
Как думаешь, что здесь произошло? Почему обуглились стволы? –смотрела девушка на друида своими большими глазами небесного оттенка.

– Кххм… - слон задумчиво закачал хоботом, - пока Ларс сторожил в лесу Отто, дожидаясь нас, он видел большого черного дракона, который пролетал над крепостью и направлялся в сторону гор. Увидеть черного дракона, веками не вылезающего из мрака пещер, огромная редкость. Должна быть веская причина, а сердце Фернада, согласно преданиям спрятанное в горах, вполне могло ей стать. Тогда я пытался гнать прочь от себя дурные мысли, надеясь, что это просто случайность…но теперь. Я почти уверен, что эта выжженная просека – свидетельство драконьего визита, а борозды на воротах – следы его когтей.
Приход дракона точно связан с событиями последних дней. Мы должны попасть внутрь святилища и найти то, за чем пришел дракон. Друзья, мы на верном пути, но путь этот становится все более опасным…

Эльф снова углубился в размышления, пытаясь вспомнить, какие именно драконы, кроме самых древних, способны исторгать уничтожающее пламя, и может ли древний дракон стать черным, если он провел в пещерах бОльшую часть своей жизни. Быть может древний Магма не был уничтожен? А лишь по какой-то причине скрывался глубоко во мраке?..

…должна ответить ворожея, - прогудела голова-страж и все стихло.

Друид знал дракона, которого победил Идавирон. Также он знал и сраженных им демонов, осталось лишь погрузиться в строки древних баллад:

…Пали перед Волком ниц
И Годрх, и Гбартх, и Хырмрагг,
И Брахр-Опустошитель-Глазниц
И бросил Фенрад их во мрак...

Волшебница! – протрубил слон, - ты знаешь имя поверженного дракона. Оно олицетворяло саму его суть. Древнюю как глубокие недра нашей Земли и раскаленную как его всепоглощающее пламя. Так назови же его Стражу врат!

  Не получив ответа от Эльфриды, Талас начал ходить туда-сюда по ступени перед воротами, Кокс фыркал где-то под ногами, умело сливаясь с ночью. Тут они услышали загадочное: «Пери Идавиро…», и в них полетел сгусток телеющего загадочным цветом газа. С криком:
  — Эй, предупреждать же надо! — следопыт и серый разбойник бросились в разные стороны.
  И тут — всё погасло. Зато ожили головы на стене, и, шамкая бычьими пастями, принялись говорить. Из одних кустов на них смотрели голубые глаза полуэльфа, из других — сияли рубинами глаза кота. Полуэльф напрягал извилины и пытался вспомнить про дочерей Идавирона: «Зорька? Машка? Пеструшка? Звёздочка? Берёзка? Фея? Ракета?!..» — в их местный пантеон набралось столько богов, полубогов и разных духов, что всех упомнить мог разве что старый монах.
  — О, у Идавирона ещё и дочери были? — озадаченно спросил он, после чего осторожно предложил, — А нам обязательно лезть внутрь? Может тут, на крылечке ритуал проведём, или, например, на крышу залезем? Там наверное, тоже хватит этой… «силы»?

— Вот же ж ху... - тут негоциант немного запнулся, потому что рядом была дама, да и показывать свои глубокие знания в языке не совсем культурном было не с руки, - художественно кованный кусок железа.

Впрочем, сидеть в темноте не слишком хотелось. Да и опасно это было, ведь довольно близко были волки. И даже если это обычные звери, а не те тварюги, с которыми пришлось столкнуться ранее, приятного все равно мало. Не стоит недооценивать врагов, особенно если их вполне может быть целая стая.

— Итак, кто что знает об этом Идавироне? Эта магическая болванка явно не хочет нас пропускать.

Стриж и сам задумался. Вдруг он уже слышал истории об этом человеке?

  Кокс уже вовсю трепал потёртый сапог следопыта, поэтому, как только принесли долгожданные сабли и отравленные стрелы, он буквально парой слов пожелал всего хорошего, взвалил скарб за спину и, проворчав:
  — Как будто тебе кто-то даст, — развернулся уходить. В этот момент кольнуло: «А если снова этот маг решит порулить кем-нибудь из стаи». Он снова развернулся, поймал Лодьгьена за шкирку, и нос к носу предупредил:
  — Если опять кто-то будет чудить — быстро к нам, понял?
  И, не прощаясь, пошёл прочь, чтобы не смотреть трогательную сцену проводов волшебницы мохнатыми друзьями.
  Как только все собрались, негоциант вызвался проводником.
  — Нет, Стриж, поведу я, ты ж даже не знаешь, куда идти, — возразил Талас.

Стриж кивнул вождю и ушел. Больше здесь делать нечего. Пояс выторговал неплохой, но плащик - дрянь. Тем не менее, еще было немного времени, которое можно было бы потратить на что-то полезное. Поэтому плут вышел к озеру и стал искать полезные растения, из которых можно сварить полезное снадобье.

Действительно, Стриж не врал, когда говорил, что умеет готовить целебную и защитную настойки. Вот только травки на них нужны довольно специфические. Ну ничего, они есть почти везде, главное - правильно искать.

***

Трав было не то, чтобы много, поэтому Стриж быстро бросил это занятие и начал готовиться к отправлению. Делать в лагере гноллов было определенно нечего.

Наконец, группа приключенцев выдвинулась в путь.

  Манера торговаться нового вождя начинала раздражать Таласа, и он нервно стучал пальцами по рукояти меча. Он всё же терпеливо выслушал его, Эльфриду, которая очень вовремя вступила в разговор, и Кокса, громко выражавшего недовольство тем, что мы точим лясы с его классовым врагом.
  — Напомню, что силы Истбрука, который очень некстати оказался у вас под боком, а может быть и самого Бруквеста, могут со дня на день оказаться здесь, если не получат хороших вестей. Нам бы очень не хотелось устраивать ещё одно побоище, но если оно случится, мы займём их сторону. В ваших интересах не затягивать с переговорами и выполнить предложенные условия, — дополнил он слова магички.
  Полуэльфу, конечно, нравилось строить из себя гения дипломатии, но насколько удачно это получалось — было не в его власти.

Так значит, вы много где бывали — в смысле, не только на охоте, а вообще, когда перевозили секретные товары?

— Довелось много где побывать, правда. И штук всяких повозить, в том числе и дряни всякой опасной... Видели ли вы когда-нибудь кусачий браслет? Надеваешь его на руку - и он отрезает тебе кисть. Или, вон, порошок летаргического сна - вдыхаешь и засыпаешь на примерно неделю. Причем все думают, что ты умер, ведь дыхания-то нет - и хоронят несчастливца живьем.

... Сяду писать роман под названием «Идеальное убийство». Позволите тогда проконсультироваться с вами?

Ох, если бы девочка знала, насколько хорошо он в таком разбирается. Причем не столько с позиции детектива, а как создатель этих самых ядов, носитель скрытых клинков и иже с ними.

— Конечно, Эльфрида. Сознаюсь, некогда участвовал в парочке детективных историях с расследованиями, уликами и прочим. Так что кое-чего интересного расскзаать смогу.

Вот только участвовал не как сыщик, а как исполнитель и отчасти подозреваемый, но об этом можно смело умолчать. Ведь если не сказал всей правды - это ведь не соврал, верно?

Увидев, как Талас растянулся на своей накидке неподалёку от каменного круга, друид присел рядом на траву.
- Славный был бой, дружище, жаль мы были не в лучшей форме, - подмигнул он эльфу и протянул тому поблескивающую рапиру Змерчеевигга.
- Кажется, это твое по праву, - улыбнулся Друл, - Твой меткий выстрел обезоружил гедду, я лишь прихватил твой трофей.

Отдав рапиру другу, друид с интересом принялся разглядывать уже свой трофей - прекрасный охотничий лук. Оружие точно не гнолльского происхождения: округлый в сечении, с постепенно сужающимися плечами из породы красного дерева лук был идеально отполирован и притягивал взгляд. Тетива же отливала благородным серебром, и друид готов был поклясться, что она изготовлена из прочнейшего паучьего шелка, промысел которого был очень сложным и опасным занятием. Эльф восхищенно присвистнул. Нужно будет еще раз поблагодарить Ларса за столь ценную добычу. Друид откинулся на спину, с удовольствием растянувшись на мягкой и слегка влажной траве, и прикрыл глаза.

- Верный Ларс...как же ты там, дружище? Все ли в порядке? - думал о новом друге эльф, как вдруг перед глазами мелькнуло бледное лицо Отто. От неожиданности эльф резко открыл глаза. - Что еще за видения? - нахмурился друид. Закрыв глаза, он увидел головокружительное мельтешение травы, а прямо перед собой задорно покачивающейся хвост Ларса.
- Великий Идавирон, да ведь я вижу мир глазами пса! - дошло наконец до эльфа. Друл знал от опытных наставников об умении видеть глазами братьев-зверей, но до сей поры не владел такими навыками. И ко всему прочему на Друга нужно поставить метку, кровью или глиной...
- Ну, конечно, моя кровь! - смачно хлопнул себя по лбу Друл, - Я был ранен этой треклятой дубиной, и мог пометить Ларса своей кровью, когда потрепал того по голове после обработки раны листьями водяного перца.
Это новое умение было настоящей удачей и значимым достижением для друида.
- Если Ларс гоняется за своим хвостом, значит с ним все в порядке, - удовлетворенно заключил эльф и с довольной улыбкой провалился в сон.

Проснулся Друлаван в прекрасном расположении духа от коснувшихся его лица солнечных лучей. Отдохнувший и набравшийся сил друид вполуха слушал разговоры Стрижа и Эльфриды и звуки просыпающейся природы.

- ... опять придется превращаться в зверя. Неловко просить, но... ты поможешь?
Друид открыл глаза и в недоумении уставился на девушку. После короткой паузы до него наконец дошло о чем речь, и эльф с готовностью поднялся и заходил туда-сюда, раздумывая над новым обличием. Нужен кто-то большой... кому легко будет нести Отто...долгое время.
Наконец, эльф отошёл на безопасное расстояние от своих друзей и закрыл глаза, представляя старого друга, олицетворяющего Мудрость и Силу. Заставил себя почувствовать, как гигантское тело словно таран идёт сквозь густые джунгли, как ноги-колонны оставляют во влажной почве глубокие следы...
...Когда друид открыл глаза, он увидел своих друзей, стоящими внизу, которые задрав головы и открыв рты смотрели на огромного тропического слона.

  Слушая Эльфриду, Талас готов бы схватиться за голову, но только лишь сдержанно качал головой. Это ж надо, сначала у них аперитив, следом основное блюдо, а потом уже, страшно подумать! ещё и десерт. Не иначе, говоря учёным языком, с липидов бесятся! Нет, конечно эльф сам иной раз готов был, вернувшись из леса, съесть пять мисок удона. Но эти горожане возвели обжорство в культ — эльф был в ужасе.
  — Картошечка — это те странные кусты с зелёными ягодами, что привезли купцы из-за моря, и два города и семь деревень полегло? И ты спрашиваешь — не страшно? — ответил следопыт, и продолжил строгим голосом, — Вы едите первое, второе и третье, вы едите перед едой, вы едите после еды, когда уже насытились. Вы едите вместо того, чтобы уделить время созерцанию природы. Вы используете маленькие подобия вил для сена для ублажения своего чрева вместо простого инструмента. Ваша неумеренность в еде — порождает отсутствие гармонии, а отсутствие гармонии — неспособность принять настоящий вкус. Гармония лежит в простоте. Взять три элемента — лапша, треска и морковь. Найти идеальную пропорцию. Придать совершенную форму, создав одно блюдо. Очистить разум и принять его, наблюдая, как опадают листья со сливы, не вкушая ничего до, кроме имбиря, и ограничившись зелёным чаем после…
  …Но от кусочка торта не отказался бы, — неразобрчиво буркнул он в сторону.

— Ты не думал, что найдётся тот, кто сильнее тебя? — спросил Талас. — Не думал, что за всё придётся платить?..

— Я могу задать тебе тот же вопрос, эльф. — огрызнулся Годльгонглер. — Вы всё еще думаете, что моя смерть — это конец, но вы ошибаетесь. В конечном счете вы заплатите за то, что разорили мою стаю, и плата будет велика.

— Эй, Лодьгьен, куда ты там провалился?! — нервно позвал следопыт, но Лодьгьен сидел, уткнув нос в колени и тихо повторял: «мы не должны были сюда идти, мы не должны были сюда идти, мы не должны были сюда идти». Фальшивый вождь хохотнул, презрительно осклабился, показывая оба ряда острых белых зубов, безразлично отвернулся от эльфа и продолжил свой рассказ.

Когда он рассказал про барда, Эльфрида заметила:

— Не поверю, что гнолл твоих способностей не запомнил имени человека — или эльфа? — встреча с которым перевернула его жизнь. Не поверю, что ты совсем его не помнишь.

— О, я его прекрасно помню. — отчего-то засмеялся гнолл. — Хотя бы потому, что он не был ни эльфом, ни человеком. Он был жаболюдом, хех, смешным таким лягушонком. Так мы его и называли — «лягушонок».

Талас обматывал руки бинтами, рассматривая окружающее пространство. С Лодьгьеном все уже было понятно — хорошо, если после произошедшего парень сохранит рассудок. Что касается остальных... Гедды по-прежнему вели себя подозрительно: они, как и Талас, напряженно наблюдали за обстановкой, прикидывая, не придется ли вскоре атаковать или защищаться. Наибольшую опасность представлял, несомненно, Гритгарадг. Во-первых, он слишком легко менял стороны. Во-вторых, он неплохо потрепал Таглдагара, сторонника Ладья-Негге. В-третьих, он был вторым после Змерчеевигга, а учитывая смерть сына Златаньегга и вероятную смерть Годльгонглера... именно он ближе всех сейчас был к трону гноллов.

Следопыт осмотрел и своих союзников. Морда гориллы-друида приняла задумчивое выражение: он вспоминал, что ему известно о Залаасе. Кроме того, что этим именем был подписан чертеж, по которому, не смотря на обещание, Гроуну предстоит не делать молот для Фенрада, друиду об этом имени не было известно ничего. Впрочем, этого тоже хватало, чтобы сделать некие выводы. Судя по всему, Залаас никогда не занимал хоть сколько-нибудь значительный пост. Он совершенно точно не был ни Хранителем Белых Скрижалей, ни архивариусом библиотеки Талиума, ни Его Капитаншеством Морской Управы Тангерема. Ничего подобного, иначе эльф хоть раз слышал бы его имя. Следовательно, этот колдун получил свои силы не путем многолетнего обучения и карьерного роста.

От Таласа не ускользнуло то, как Стриж внимательно смотрит на Гарудгу. Проследив за взглядом вора, следопыт понял, что замышляет гнолльша. Так или иначе, ее уже было не остановить, ведь пока эльф терпеливо осматривал местность, история Годльгонглера подошла к концу.

— Ты никогда не думал, — сыпала вопросами Эльфрида, — что встреча с тем бардом не была случайностью? Ты не думал, что Залаас тебе лжет? Не думал, что он использует тебя, как марионетку? Ты действительно был готов пожертвовать своим народом ради Фенрада? Только потому, что он силен?.. — она сделала риторическую паузу, а потом вздохнула: — Знаешь, в чем ирония? Ты ведь умен и образован, ты мог бы стать хорошим вождем и без обмана.

— Никогда! — с примесью горечи возразил Годльгонглер. — Никогда я бы не стал вождем, если бы не помощь Фернада! Власть перешла бы к ублюдку Златаньегга!

— Почему мои друзья должны сохранить тебе жизнь? — спросила волшебница. — Например, потому, что ты мне перескажешь текст молитв?

— Ты их уже слышала, волшебница. — пожал плечами Годльгонглер и с готовностью проскандировал: «Фенрад-рагн-лагг! Траг-дабба-Фенрад!»

— Это резкий воинский клич, а не получасовое бормотание над травами, как у Ладья-Негге. — пояснил гнолл. — Мой бог слышит меня, стоит мне назвать его имя, и...

Стрела вошла в глазное яблоко Годльгонглера и вышла около уха. Вождь схватился окровавленными руками за окровавленное лицо, остервенело вырывая стрелу из раны. Гедды завертели головами и, кажется, только сейчас заметили Гарудгу. Тетива ее лука все еще дрожала.

Девушка-воительница победоносно улыбнулась, поворачиваясь к остальным. Но прежде чем она успела сказать хоть слово, тело умирающего Годльгонглера окутала черная дымка. Клубясь, дым превратился в полупрозрачную стрелу, которая, спустя мгновение, пробила череп Гарудги. Кровь залила траву внутри каменного круга.

Два тела одно за другим упали на землю. Шаман упал на колени, вздымая лапы к небу. Лодьгьен завыл и бросился прочь от каменного круга. Время остановилось.

КОНЕЦ ПЕРВОГО ЭПИЗОДА

Эльф попытался натянуть тетиву лука, но увидел, как по его ладоням течет густая кровь. В свете луны она казалась фиолетовой. Защита Годльгонглера продолжала работать: пробив запястье гнолла, Талас получил те же повреждения. Обессилев от действия яда, эльф безвольно выронил лук. Перед его глазами все плыло, он еле-еле понимал, что происходит вокруг. К счастью, у Эльфриды оказалось зелье против яда, и, выпив его, следопыт стал медленно восстанавливаться.

Стриж внимательно осматривал все, что происходило внутри каменного круга. Глупые гедды так и топтались в нерешительности, старый шаман испугано смотрел на мертвое тело Змерчеевигга, не в силах сказать ни слова, а Лодьгьен вжался в камень, надеясь, наверное, пройти сквозь него в какое-то другое измерение, где тихо и безопасно. Одна Гарудга сохраняла решительность, которая, однако, могла сейчас только помешать. Кажется, гнолльша не в шутку собирается выстрелить в Годльгонглера, и целится в его глаз.

— Как зовут Колдуна, которому ты служишь? — спросила волшебница. — Кто он такой? Какова природа силы, которой он наделил тебя?

— Я не служу никому, кроме Фенрада, бога-праотца всех гноллов и прочих племен! — гордо сказал Годльгонглер. — Я стал поклоняться ему задолго до того, как встретил учителя Залааса — колдуна, о котором ты говоришь. Он обучил меня молитвам, с помощью которых я получил от Фенрада волшебную защиту и свой коронный удар.

Когда я был еще совсем молодым, мы поймали одного барда... Он развлекал нас в пути песнями и легендами. Одной из них была легенда о двух титанах — один с головой быка, а второй, по имени Фенрад — с головой волка. Титаны были назваными братьями и вместе сокрушили многих врагов, но быкоголовый позавидовал тому, что у Фенрада больше и сильнее войско, и убил дракона, который служил Волку. Так началась война между ними. Обманом и хитростью быкоголовый одолел Волка. Я пообещал барду отпустить его, если он расскажет мне больше о Фенраде, и тот поведал мне, что придет время, и Фенрад восстанет, чтобы отомстить. Я пытался узнать больше о Фенраде от Далаголя — нашего шамана — но тот лишь сказал, что это темный бог. Я увидел страх в глазах шамана и понял, что Фенрад обладает куда большей силой, чем наши духи.

Залаас пришел ко мне год назад. Мы прибыли с восточных земель и встали на ночлег в горах близ Грозока. Стая устала от перехода через горы, было холодно, а запасы кончались. Близость большого города не сулила нам ничего хорошего: чтобы не нарваться на стражников, нам предстояло сделать большой крюк. Была моя очередь идти в дозор. Проклиная Златаньегга, выбравшего столь изнуряющий путь, я обходил лагерь, и вскоре заметил старика в черных одеждах. Он шел прямо ко мне, окруженный мерцанием волшебной сферы. Я выстрелил в него из лука, но стрела отскочила от него. Не будь дураком, я ринулся к лагерю, но старик сказал: Траг-дабба-Фенрад! Он сказал, что близится день, когда Фенрад восстанет, и что я избран богом-волком за преданность. Залаас являлся мне еще несколько раз, обучая меня молитвам и обряду призыва. Когда мое обучение было завершено, он исчез, и я его больше не видел.

Я усердно молился Фернаду и стал понемногу получать от него силу. Вскоре я стал самым могучим воином стаи. Да, я убил Златаньегга, и что с того? Любой из нашей стаи скажет, что я лучший вождь, чем он. Благодаря мне гноллы перестали ходить кругами, избегая чудовищ и стражников. Я в одиночку сразил солдат на тракте, и того тролля, что имел неосторожность преградить нам дорогу, и многих других. Мы стали занимать лучшие места. Мы стали брать дорогие трофеи. Мы получили настоящее оружие. Мы обрели достоинство.

Что теперь? Убьете меня? Тогда гедды перебьют друг друга за мой трон, а стая разбредется по лесу, убивая лесников и охотников. Страх жителей призовет новых волкомраков, и вместо одной проблемы вы получите множество. Залаас продолжит наше дело — моя смерть ничего не решит. Сохраните мне жизнь — и я уведу стаю на юг, к морю. Крепость нам уже не взять, так что в Бруквесте нам делать нечего.

Что вы будете делать?

  «Запомни, как только ты взял стрелу, у тебя на есть две секунды. Две секунды на то, чтобы натянуть тетиву, прицелиться и выстрелить», — учил Таласа старик-сенсей, — «Две секунды — это раз… два… и ты уже выстрелил! А не научишься попадать в мишень за две секунды, ужина не получишь, дубина стоеросовая! Иди, сейчас же занимайся!» Да, именно так тренировал его мудрый старик.
  Не прошло и мгновения, как следопыт разжал пальцы, и нечто острое и стремительное вошло его в его плечо, словно незванный гость. Следопыт ощутил, как острый наконечник, проколол кожу и протиснулся вглубь, раздвигая волокна плоти. Он в пылу почти не чувствовал боли, но отчётливо осязал происходящее. И вот уже пришелица принялась распространять по всему телу отраву. Перед глазами эльфа всё поплыло. Он попятился назад и облокотился на один из больших камней, чтобы не упасть. Кокс выкарабкался из котомки и засопел в ухо сновно говоря что-то вроде: «Эй, что с тобой, друг?», только на своём, кошачьем языке.
  — Спокойно, приятель, — прохрипел следопыт, положа руку на загривок зверя, и успокаивающе провёл по усеянной комками спёкшейся крови шерсти, — спокойно… Мы ещё не сдаёмся… Смотри, горожанка снова что-то намутила при помощи своего этого… мета… место… ментализма…*
  Следопыт принялся вытягивать стрелу из плеча, осторожно раскачивая и выкручивая наконечник и то и дело отталкивая морду питомца, чтобы тот ненароком её не попробовал.
  — Что ж, зря ты так поступил, шакал… Пустил бы в кого ещё, может, и не получил бы своё добро назад, — проговорил он полным фатализма голосом, снова натягивая тетиву…
    ––––––
* Нахватал от неё слов, и употребляет к месту и не к месту.

Чертов костер не давал Стрижу покоя. Казалось, яркое пламя живет своей жизнью, качаясь из стороны в сторону, протягивая огненные щупальца к красной луне и щелкая дровами не хуже, чем волки клацают зубами. Стрела Гарудги сгорела за долю секунды: голодный костер поглотил ее и, судя по всему, жаждал добавки.

— Эй, гноллы! — крикнул Талас. — Ваш соплеменник нашёл предателя! Пока вы в страхе поджимали хвосты, он боролся и искал! Он не побоялся обратиться за помощью! И не побоялся выступить против него! Поэтому с ним пришли мы! Пришли, чтобы провозгласить нового вождя!..

Годльгонлер что-то забубнил себе под нос, и осмелевший Лодьгьен пнул плененника, за что тут же поплатился теневым ударом той же силы.

— Да, я ваш новый вождь, — скорее спросил, чем сказал Гьен, потирая ушибленное место. Тень Златаньегга, стоящего за его спиной, полностью накрывала его, и Ладаган — единственный гедда, не поддавшийся общему безумию — вглядывался в темноту, чтобы понять, кому принадлежит голос.

— Не слишком ли много вождей у этого племени? — ехидно спросил Гритгарадг, надвигаясь на лежащего на земле Таглдагара. Удача была явно не на стороне второго: пропустив несколько сильных ударов, защитник заветов Ладья-Негге потерял свою саблю и был сбит с ног.

— Аста-ар! — выкрикнула Эльфрида, разнимая дерущихся с помощью магии жезла Отто. Светящаяся сфера отбросила Гритгарадга на несколько метров. — Сколько же можно драться?! — взвизгнула девушка. — Неужели никто из вас не хочет узнать, что за странь здесь вообще происходит?! Змерчеевигг! Я могу задавать один вопрос твоему отцу. Но, если ты обещаешь, что не будешь пороть горячку, я передам тебе право задать вопрос Ладья-Негге. Ты согласен?

Змерчеевигг не успел сказать ни слова — его перебил голос отца.

— Ты задала свой вопрос, волшебница. Вы хотите знать, что здесь происходит? Что ж... Годльгонглер тихо молится своему богу, но вы этого не слышите, ибо заняты выяснением того, кто будет новым вождем. Тем временем жертвенный костер получил свою жертву, хоть и не ту, на какую рассчитывал Годльгонглер. Сначала он собирался заживо сжечь пленника: его тело, оружие и магические вещи должны были пойти на оплату дара — теневого войска, с помощью которого он собирается захватить крепость на границе леса. Но пленник сбежал, и фальшивый вождь придумал отдать огню своего гедду — Змерчеевигга. Мой незаконнорожденный сын давно подозревал неладное, и стоял костью в горле у фальшивого вождя. Нападение на лагерь, бегство пленника и потеря оружия пришлись очень кстати. Если бы не вы, гедд бы уже осталось трое. Однако стрела Гарудги, заряженная отчаянной злостью, завершила ритуал, который готовил мой убийца, и теперь он все-таки получит дар, которого ждал, пусть и не полностью. Смотрите.

Златаньегг указал на пламя костра. Дым от него сгущался и принимал очертания волка. Герои сразу узнали это существо — из костра на них смотрел волкомрак.

— Значит, лысые все это время говорили правду?! — рассвирепел Гритгарадг. Он наконец-то понял, что все это время выступал не на той стороне.

Печально кивнув ему, Златаньегг стал растворяться в воздухе. Прежде чем Ладья-Негге окончательно растаял, Змерчеевигг крикнул:

— Отец, неужели этот темный бог действительно сильнее, чем Ладья-Негге?
— Да. — коротко ответила пустота.
— Фенрад-рагн-лагг! — победоносно провозгласил связанный Годльгонглер. — Траг-дабба-Фенрад!

Что вы будете делать?

Друлаван так и не добрался до вождя, мгновение, и он уже лежит навзничь, а Змерчеевигг вымещает на нем свою ярость. И раненая рука при этом ему ничуть не мешает. Друид попытался сбросить гедду, но то был не обычный гнолл. А образ, в котором застрял друид, похоже имел серьезные изъяны. Он не ощущал привычной тяжести тела и той мощи, которая заточена в могучем повелителе джунглей.
- Эльфрида! - прохрипел в отчаянии эльф, - мне не выбраться самому, помоги!
Змерчеевигг, - обратился он уже к гедде, - я думл т... умнее. Те бе. нжить после. словмагички. - Слова застревали в сдавленном железной хваткой горле. - Либ ты поможешь... одолеть... Годля, либо он...он тебя уб...у..ет сразу.после.нас.

Время до наступления темноты пролетело за утверждением деталей предстоящего налета, составлением подробной карты лагеря и прочими приготовлениями. Оставив холодеющего Отто в компании Ларса под сенью кедров, герои решительно направились к холму. У его подножия силы наступления разделились: Лодьгьен повел Таласа и Стрижа в обход, чтобы зайти с тыла, а остальные встали в тени, готовясь внезапно ворваться на стоянку гноллов с шумом, криками и прочими спецэффектами.

Огромная белая луна вышла на небосклон. Эта ночь, как и полагается ночи долгожданного затмения, оказалась безоблачной. Над гнолльскими шатрами поднимались маленькие дымные облачка от костров. С восточной стороны холма, там, где располагался шатер Годльгонглера, слышались тяжелые удары барабанов. Самозванный вождь готовился к выступлению перед своей стаей — выступлению, после которого гноллы присягнут на верность Фенраду. Судя по доносящемуся с холма смеху, в лагере никто не спал.

Благодаря сопровождающим героев гноллам, им удалось миновать патрули лучников, сонно обходящих периметр. Спустя некоторое время обе команды заняли исходные позиции. Эльфрида коснулась Друлавана, делая того невидимым. Незримая горилла посадила девушку на плечи. Теперь волшебница казалась сидящей на левитирующем в воздухе стуле. Мысленно досчитав до трех, друид помчался вперед, резво взбираясь на холм. Гарудга, вооружившаяся луком, отобранным у гедды, ловко бежала следом. Операция по свержению незаконного правителя гноллов началась.

Друлаван прорывался к восточной стороне лагеря, cметая плотно расставленные шатры и сбивая с ног опешивших псоглавцев. Даже если бы друид был видим для них, внезапное появление черной гориллы сбило бы их с толку. Но им явилось нечто более ужасное — яростная ведьма, летящая сквозь ночь и разрушающая все на своем пути. Рядовые гноллы бежали в ужасе, сталкиваясь друг с другом в тесных проулках между шатрами и разбивая на ходу керамические горшки и плошки.

— Баньши! — завопил кто-то, умножая распространяемый героями ужас. Выбежавший из своего шатра шаман — седобородый худой гнолл, с ног до головы укутанный в желтую ткань — испуганно запричитал:

— Ладья-Негге явили нам свое пророчество... Ладья-Негге явили пророчество...

Однако вокруг не было никого, кто бы мог подтвердить или опровергнуть его слова. Меткая Гарудга безжалостно стреляла во всех, кто умудрился сохранить рассудок для того, чтобы поднять оружие. Мысль о том, что она вот-вот станет королевой гноллов, делала ее воистину страшным противником.

Тем временем луна медленно исчезала под натиском надвигающейся на нее черной тени. Ее яркий диск стал окрашиваться красным. Сначала он приобрел едва заметный розоватый оттенок (так бывает, когда хищный зверь ловит рыбу в чистой реке и облачко крови поднимается над раненой форелью), но вскоре розовый уступил место алому, который, в свою очередь, превратился в кроваво-бордовый.

Когда Эльфрида верхом на Друлаване достигла «каменного круга» — места, где вождь собирается с геддами — до полного затмения оставались считанные минуты, и все вокруг будто плавало в густом вишневом компоте. Годльгонглер стоял в окружении четырех гедд, одним из которых был Змерчеевигг. Лапы раненого Таласом гедды были перевязаны бинтами и, в отличие от остальных, он не был вооружен — ужасный позор для гнолла его чина. Гедды обступили вождя, готовясь защищать его от внезапной угрозы, и, как только Эльфрида вышла на свет, ринулись к ней. Однако уверенный в собственной безопасности, могучий вождь гноллов приказал своим телохранителям остановиться:

— Братья! — хрипло проговорил он, — Оставьте ее мне! Вскоре вы узрите мощь духа, чья сила питает меня, а наши враги станут жертвой для него. Мы ждали этого часа много лет!

Гедды расступились перед Годльгонглером, и тот поманил Эльфриду к себе когтистым пальцем. Ни он, ни его вояки не подозревали о том, что за спиной вождя, буквально в нескольких шагах от него, за большими камнями, расставленными здесь для заседаний военачальников, прячется трое бесшумных убийц, не считая кота.

Итак, вы на открытой площадке, граница которой обозначена большими камнями (их здесь около десятка). По центру этого каменного круга горит высокий костер. Годльгонглер стоит у костра лицом к Эльфриде, его гедды (четверо) — на пару шагов ближе к волшебнице, по двое слева и справа от вождя, у камней. Гарудга предусмотрительно спряталась за камнем около Эльфриды. Талас, Стриж и Лодьгьен — за камнями за спиной вождя. До полного затмения совсем немного. Рядовые гноллы не будут в ближайшее время вмешиваться в ситуацию.

Что вы будете делать?

  К полной неожиданности Таласа, его предложение было подхвачено с небывалым энтузиазмом. Даже Кокс, сверкая искрами в глазах стал ходить вокруг с поднятым хвостом. Хотя, казалось, план трещал по швам.
  — Что ж, тогда подумаем о деталях, — хлопнув себя по коленям, сказал следопыт и подозвал всех сесть в тесный круг, — первое: карта, нам нужна карта.
  Когда же все расселись, он взял ветку и нарисовал на земле овал:
  — Пусть это лагерь гноллов, — затем он проковырял сбоку дырку, после чего передал прутик гноллу, — а это мы. покажи где должен находиться вождь, и как его охраняют.
  Пока гноллы трудились над картой лагеря, следопыт принялся рассуждать на тему порядка действий:
  — Первое: Друлаван — да ты идеально подойдёшь для такого: набежать на лагерь напугать всех до полусмерти и устроить погром!
  — Второе: похищение вождя. За ним пойдёт видимо… я. Ладно, пойду я. Стриж, ты составишь компанию?
  — Третье: Эльфрида, без тебя тут не обойдётся. Фокус с вызовом духа уж точно не оставит их равнодушными. Лучше тебе начать ровно тогда, когда мы схватим Годля. Сигналом к началу будет… О! Давайте сделаем огненные стрелы. Запустим их вверх, когда пора.
  — Четвёртое… Что там там у нас четвёртое?.. Ах да, Лодьгьен, тебе придётся занять место старого вождя. А чтобы было меньше вопросов, скажем, что это ты сам раскрыл измену и нанял нас, потому что пытайся ты завербовать сторонников в стае, тебя быстро бы поймали.
  Ещё немного порассуждав о том, кто с кем и куда, Талас вместе со всеми принялся к приготовлениям, чтобы с наступлением сумерек выдвинуться к позициям. Между делом Талас подошёл к Стрижу, и шепнул:
  — Пс-с-ст! Стриж, смотри в оба. Кто их знает, гноллов. Если будут дурить, сразу сматы… отступаем. Не очень то, б-р-р, хочется, чтобы поймали…
  И вот над лесом сгустилась серая тьма.
  —Погладь!.. Кхм… То есть вперёд!

Гарудга сидела на плоском камне в центре лагеря и, поворачивая голову то в одну сторону, то в другую, отвечала на вопросы героев. Лодьгьен мрачным телохранителем стоял за ней, и в основном помалкивал.

— ...Еще вчера я была доверчива, как крестьянские малявки, безропотно идущие за дудкой Крысолова, — и что же? — возмущалась Эльфрида обманом девушки-гнолла. — К каким последствиям привела моя доверчивость? Змерчеевигг без малейших колебаний выпустил стрелу в моего друга; Лодьгьен ранен, Друлаван получил дубиной в грудь; негоцианта вообще в плену держали. Сколько раз твой народ предавал наше доверие?

— Ладно-ладно, — замахала лапами Гарудга, — забудь про мясной пирог, тьфу, то есть про проверку. Это всего лишь шутка.

На вопрос Эльфриды о местах силы гнолльша только буркнула:

— Я что, похожа на дочь шамана?

На замечание Таласа относительно расплаты за угрозы и повреждения она злобно оскалилась:

— Мы подчиняемся нашему вождю, эльф. Не стоит винить народ за грехи правителя.

Впрочем, эмоции быстро улеглись и Талас продолжил:

— Лодьгьен, я предлагаю тебе сделку. Мы можем сделать вождём тебя. Конечно, не без твоего личного участия. А ты выполнишь наши условия — откажешься от планов Годльгонглера, вернёшь доспехи и оружие, которое вы получили от кузнеца и уведёшь стаю от Истбрука. Или, может, вождём хочешь стать ты, Гарудга?

Лодьгьен протестующе замахал руками, но тут же получил тычок от подруги.

— Чего лапами машешь, шкура? Полчаса назад не ты ли бил себя в грудь, собираясь свергнуть Годльгонглера? Эльф о том же толкует. Или ты думаешь, убьешь самозванца и снова будешь таскать хворост? Раскрой глаза наконец! У нас тут сделка, какой твой тощий зад еще не видывал: они помогают нам занять место Годльгонглера, а мы сворачиваем шатры и уходим из Бруквеста.

— Я думал, это мы им помогаем... — растеряно протянул Лодьгьен.

— Это не важно. Важно другое. — гнолльша снова повернулась к Таласу. — Я так и не услышала, как вы собираетесь все это провернуть.

Стриж в разговорах не участвовал. У него был определенный опыт в приключениях, и он как никто знал, что не стоит доверять тем, кого видишь впервые, как бы мило они не выглядели. А гноллы вообще мило не выглядели. Если эльфы и волшебница уже привыкли в звериному пыхтению Лодьгьена, то для вора подобное соседство выглядело, как минимум, странным. Не для этого он покинул плен, чтобы просто так любезничать со своими мучителями. Поэтому плут внимательно осматривал всех присутствующих и вслушивался в их интонации. Судя по всему, «лысая» часть компании не представляла непосредственной опасности для Стрижа, а вот гноллы... Вор ясно понимал, что от них не стоит ждать поступков «по чести», но для коварного предательства и интриг они простоваты. Опыт подсказывал Стрижу, что такие, как они — хорошие союзники до тех пор, пока все идет по плану, но едва начинает пахнуть жареным, как они разбегаются или сваливают всю вину на других. Если план сорвется, не стоит рассчитывать на их поддержку.

— Да, если вам нужно оружие — вот оно.— сказал гноллам следопыт. — Но готовы ли вы убивать своих?

— Ну, если вы собираетесь опять нападать «в лоб», то нет. — усмехнулась гнолльша. — Ни один воин не устоит против целой стаи. У вас вообще есть какие-нибудь идеи?

— А если с гноллами будем говорить не мы, а Ладья-Негге? — предложила Эльфрида. — Гарудга, ты говорила о настроениях, царящих в вашем аванпосте. Скажи, кто из ваших военачальников сильнее всех обеспокоен поведением вождя? Взамен я... Слышала что-либо о царь-окороке? Ха-ха! Я одна из дюжины везунчиков, посвященных в секрет его копчения. Готова поспорить, Лодьгьен отдаст душу за один его кусочек. Смекаешь?

Воительница из племени собакоголовых закатила глаза.

— Горе вам с такой магичкой. Кажется, харчевня ей бы подошла больше, чем леса и холмы. Но тут ты попала в точку: Змерчеевигг по-настоящему точит зуб на Годльгонглера. Годльгонглер долгое время был обычным рубакой — мощным, но особо ничем не примечательным. А потом вдруг стал проявлять боевую сноровку... ну, знаете, не гнолльскую. Нормальный воин бежит, рычит и машет дубиной. А этот может встать и стоять, пока враг не приблизится. А потом — раз! — и у ног лежит труп. Так он одолел тролля у моста Стевенебегге, компанию солдат на пути через тракт, огромного морского слизня на Восточном побережье и многих других. Подвиги Годльгонглера затмили всех, в том числе Змерчеевигга, который считался преемником Златаньегга. Но гедда такой же рубака, только помощнее, а Годльгонглер... он из другого теста...

— Но если ты снова призовешь дух Златаньегга, это будет более впечатляющим, чем все подвиги Годльгонглера, вместе взятые! — воскликнул Лодьгьен.

— Думаю, здесь Лодьгьен прав. Все в стае ждут знамения от Ладья-Негге. Если духи предков явятся лично, это перечеркнет все.

— Гарудга, что если во время затмения в лагерь придет довольно крупный волк с горящими желтыми глазами и представится посланником Ладья-Негге? И обвинит Годля в предательстве. Стая поверит ему? — вмешался друид.

— Волк?! Лодьгьен, ты говорил про дух Златаньегга? Или ты тоже с волком разговаривал? — Гарудга возмущенно вскочила с камня.

— Нет-нет, я говорил с самим Златаньеггом, его вызвала Эльфрида, это был никакой не волк!

— Тогда что за глупости? — нахмурилась гнолльша. — Если вы вздумали устроить лицедейство, я в этом принимать участие не буду! Одно дело Ладья-Негге, а другое — говорящие звери. Вздумаете шутить — вас живо порубят на куски. И нас с вами заодно.

Что вы будете делать?

Возвращаясь с удачной охоты, друид заприметил журчащий ручей и растущий подле него водяной перец. "Удача все еще со мной", подумал Друлаван и от души общипал несчастные растения как курей. Придя в лагерь, Друлаван всучил зайчатину Эльфриде, которая уж точно знала, что с ней делать, и, наконец, присел отдохнуть и занялся своей раной. Не мудрствуя лукаво, эльф запихал все собранные листья в гориллью пасть и принялся тщательно перетирать их в кашеобразную массу. После чего обильно нанес ее себе на грудь.
- А если с гноллами будем говорить не мы, а Ладья-Негге? - донеслось до Друлавана.
Хм...а это идея, - решил друид и подошел к говорящим.
- Гарудга, что если во время затмения в лагерь придет довольно крупный волк с горящими желтыми глазами и представится посланником Ладья-Негге? И обвинит Годля в предательстве. Стая поверит ему?

  Талас вышел из леса, неся за уши пару зайцев. Он сел рядом с остальными и принялся разделывать первого зайца, слушая Гарудгу. Кокс крутился вокруг, облизываясь, умывая лапы и обтирая ноги.
  — Не знаешь ни про какой Истбрук? — удивлённо воскликнул следопыт, когда та закончила речь, — А шпионила на смене с Лодьгьеном где? Похоже, не понимаешь ты, как всё связано. Куда вы бегали присматривать — тот самый Истбтрук, и в том доме кузнец, который вам ковал оружие и доспехи. Может думаешь, ему обещали заплатить? Как бы не так — ему угрожали. Угрожали стереть город с лица земли. Только доспехи вы уже не получите — он отказался от работы. Как думаешь, он осуществит угрозу? А теперь к самому главному, почему мы здесь: и за кузнеца, и за угрозы городу, и за смерть этого усатого, и за истязание нашего нового знакомого — ваша стая должна ответить. Заплатить. Возможно, кровью.
  Вместе с речью следопыт закончил разделку первой тушки, поделился сочными кусочками с котом и взял вторую. Он обратился к другому гноллу:
  — Лодьгьен, я предлагаю тебе сделку. Мы можем сделать вождём тебя. Конечно, не без твоего личного участия. А ты выполнишь наши условия — откажешься от планов Годльгонглера, вернёшь доспехи и оружие, которое вы получили от кузнеца и уведёшь стаю от Истбрука. Или, может, вождём хочешь стать ты, Гарудга? Да, если вам нужно оружие — вот оно. Но готовы ли вы убивать своих?
  Следом он сказал о своих наблюдениях:
  — Они снимают шатры. Не все, пока только крайние. Возможно, у нас совсем нет времени. Но есть шанс подобраться ближе незаметно.
  Довольный свежим мясом кот выгладил языком свою шерсть и отправился гулять по округе. Его чуткие уши и остый нюх могли бы заметить любого, кто решит приблизиться к стоянке. Следопыт, закончив с разделкой зайцев, поставил их печься и отправился укреплять дух и вслушиваться в звуки леса. Кокс, обойдя стоянку по периметру, улёгся неподалёку.

Друлаван с Ларсом отправились на охоту вслед за Таласом, а Эльфрида, гноллы и Стриж остались обустраивать лагерь. Лодьгьен быстро натаскал веток, и вскоре посреди поляны запылал веселый костер. Вокруг раскинулся уютный бруквестский лес: птицам и бабочкам было невдомек, что по соседству злобный собакочеловек готовится к кровопролитной битве, а где-то в округе таинственный колдун плетет интриги, чтобы развязать битву между двумя древними божествами. Воздух вокруг наполнился расслабляющим клекотом и щебетом. Теплое солнце поднялось на небосклон и его нежные лучи красиво играли на трепещущей от легкого ветерка листве.

Гарудга нервно ходила кругами по поляне: вид новоиспеченных товарищей, углубившихся в книги, ее нервировал. Стриж высыпал на ладонь пригоршню гнолльских ягод и сверял их с картинками в толстом фолианте. Наконец он нашел их: эти ягоды называются «Черновка». Она растет растет большими кустами у подножия холмов. Особенно много ее на восточной стороне холма — черновка любит рассветное солнце. С той стороны холма, с которой находитесь вы, кустов черновки нет, да и солнце выходило из-за холма. Стало быть, вы находитесь с его западной стороны.

Эльфрида пыталась найти в своих записях хоть что-нибудь о «Гинее-латарг», чем еще больше раздражала Гарудгу, ожидающую от нее ответа на свое предложение. Описав восьмой круг по лагерю, Гарудга решительно подошла к волшебнице:

— Значит так. Гинее-латарг — это мясной пирог из кролика с травами. Можешь записать в свою книгу чародейства или как она там у тебя называется. Я проверяла тебя, и ты не прошла проверку, ясно? Раз ты мне не веришь, то и я не верю тебе. Если вздумаешь околдовать меня, я буду защищаться. А защищаться я умею, ты видела... — Гарудга кивнула в сторону Лодьгьена, мирно дремавшего под деревом с кровоподтеком на спине. — И вот что еще. Мертвеца хоронить-то будем? — грубо спросила гнолльша и указала на Отто.

В этот момент с охоты вернулись эльфы в компании своих четвероногих друзей. Им удалось раздобыть нескольких упитанных зайцев. Этого более чем достаточно, чтобы накормить всех вас, но нужно еще некоторое время, чтобы освежевать и разделать тушки. Пока охотники рыскали по лесу, Талас заметил, что гноллы снимают шатры на окраине лагеря. Кажется, они решили сузить периметр.

Когда, наконец, все собрались вместе, Гарудга решительно выступила к костру и, как бывалый предводитель военного отряда, стала объяснять расстановку сил:

— Слушайте внимательно. Этой ночью — затмение. После него лагерь будет снят, и стая отправится в сторону Бруквестской крепости. Я ничего не знаю ни про какой Истбрук. Если он не стоит на пути к крепости, стая туда не пойдет. Никто из наших толком не понимает, зачем нам крепость, мы же кочевники. Но среди войнов царит воодушевление: Годльгонглер раздобыл металлическое оружие, и при том высокого качества, и обещал раздобыть доспехи. Хоть обычные рубаки ничего из этого не получат, стая гордится такими трофеями. Кроме того, вождь сказал, что после затмения мы получим подкрепление «от духа». Не «от духов», а «от духа», понимаете? Не от Ладья-Негге, а от его темного бога, этого вашего Фенрада. Сейчас лагерь похож на рой диких пчел: одни в сомнениях, другие в догадках, а третьи — в щенячьем восторге. Откровенно говоря, я не представляю, как вы собираетесь разоблачить вождя. Все, что вы скажете — всего лишь слова, а гноллы пойдут за тем, у кого есть сабли, дары от богов и военные подвиги.

— Если стая узнает, что Годльгонглер нарушил веру предков, гноллы отвернуться от него! — пылко воскликнул Лодьгьен.

— Зависит от того, какие дары он получит от Фенрада, — печально сказала гнолльша. — Времена меняются, а с ними меняются и боги... К слову о дарах: вы надеетесь, что мы с Лодьгьеном будем драться голыми руками? Нам нужно оружие.

Эльфрида наколдовала незримого слугу и сразу нагрузила его жезлами и луком. Больше слуга переносить не мог, но этого и не требовалось. Ларс присел у дерева и дышал, как загнанная лошадь, высунув язык. Он только сейчас разглядел друида в новой форме и никак не мог поверить своим глазам. Речь Друлавана немного успокоила пса. Он подошел, виляя хвостом, обнюхал гориллу, и представился Ларсом.

Взобравшись на кедр, горилла-Друлаван увидел вдалеке крохотные фигуры — отсюда было не разглядеть, кто есть кто. Одна из них стояла по пояс в высокой траве, вторая лежала у подножия холма, а третья спешно поднималась вверх. На холме виднелись еще две точки. Не смотря на то, что обезьянье тело влияло не только на манеру движений друида, но и на его восприятие, эльф понял, что одна из точек внизу — это Талас.

Друлаван посмотрел на другую сторону холма, чтобы составить полную картину. Там гедда возвращался в лагерь, уводя с собой лучников. Судя по всему, пока никто не собирался их преследовать. Все выглядело так: гноллы решили не связываться с незваными гостями и дать им с миром удалиться в леса. В лучах утреннего солнца Друлаван увидел, как Змерчеевиг машет лапами на подчиненных, и те в разных направлениях уходят от него группами по трое. Значит, патруль мобилизован и теперь они будут не осматривать подступы к холму с дубинами, а держать периметр лагеря с луками. Это плохо.

Вернувшись глазами к фигуркам, среди которых должен был быть их ушастый друг, друид заметил, как на плечо одной из них забирается точка помельче... Кокс! Стало быть, большая точка с маленькой точкой на плече — это и есть Талас! Рядом с ним по-прежнему находилась еще одна фигура, но она не нападала на следопыта. Остальные точки исчезли из поля зрения, удалившись вглубь лагеря. Проблема состояла в том, что от места, где Друлаван превратился в гориллу, в сторону Таласа и его неизвестного спутника двигался отправленный геддой патруль лучников...

Тем временем Лодьгьен склонился над Гарудгой и пытался привести ее в чувство. После некоторого количества похлопываний, поглаживаний и потрясываний, гноллка открыла глаза.

Что вы будете делать?

***

Когда гнолл оттолкнул его, Стриж упал в грязь. Это не было больно, не было обидно, да и противник позорно побежал с поля боя, но что-то в памяти вора кольнуло неприятной иглой. И вдруг перед его внутренним взором нарисовалась четкая картина прошлого...

Когда его поймали и избили, его привели в какое-то темное место. Стриж был без сознания, но уши вора, судя по всему, вели подробную запись происходящего. Это был разговор двух гноллов. Их басовитые голоса были сложно отличимы друг от друга, но память сохранила их исковерканные имена — Годльгонглер и Змерчееевиг.

Змерчеевиг сказал о том, что патрульные поймали лазутчика, и по просьбе вождя привели его сюда. Годльгонглер был рад, что пленник — не просто любопытная деревенщина, а опытный путник, с оружием и даже волшебными предметами. Между ними завязался спор: Змерчеевиг считал, что добычу нужно забрать себе, а путника убить и закопать у подножия холма. Годльгонглер требовал придерживаться плана — пленник будет сожжен вместе со всеми вещами в качестве жертвы богам. Судя по всему, у них были разные взгляды на богов: Змерчеевиг говорил о духах предков и выступал против сожжения Стрижа, но в конечном счете был вынужден уступить...

Сквозь звон в ушах вор услышал, как кто-то окликает его.

— А ты ещё кто такой? — спрашивал его новый знакомый эльф.

Что вы будете делать?

Убедившись, что криков преследователей уже не слышно, Друлаван наконец остановился. Тяжело дыша он вдруг осознал, что новый образ не отпускает его.
- Обсудим тактику? Кстати, почему ты до сих пор не превратился в эльфа? И... О, Клевер! Где же Талас? - Эльфрида вела себя крайне возбужденно.
- Кхмм, - эльф смущённо развел лапищами, - похоже я слегка переусердствовал с погружением. Некоторое время тебе придется терпеть меня таким, - пробасил он.

- Мой верный друг! - друид наконец мог спокойно поговорить с псом, - прости меня за мой внешний вид, но ты ведь уже догадался, что я непростой эльф, верно? Я могу понимать своих братьев-животных и даже на некоторое время обращаться в них.
Ты здорово мне помог и заслужил мою благодарность. Отдай, пожалуйста, палку девушке, я пока не могу ей пользоваться. И позволь, наконец, узнать твое имя? Я - Друлаван, и я очень рад знакомству.
- Эльфрида, можешь, пожалуйста, забрать лук у моего друга и передать своему слуге, пока я не приду в свою привычную форму?
- Лодьген, что с твоей подругой? Ты можешь привести ее в чувство?
Сейчас я предлагаю найти Таласа, здесь все равно оставаться опасно - гноллы знают наше примерное нахождение. А Таласу, возможно, нужна помощь. А как все соберёмся, устроим привал и обсудим дальнейшие действия.

===UPD===

С этими словами друид развернулся и потрусил к огромному древнему кедру, росшему на краю поляны, верхушка которого величественно возвышалась над кронами леса. После недолгого штурма кедр был взят, а горилла покачивалась на его вершине. Друлаван видел под собой зеленое море, которое боязливо облизывало лысый холм, служивший сейчас гнолльим форпостом. Эльф попытался отыскать янтарным глазом своих преследователей, чтобы разгадать их планы, и, конечно, найти их пропавшего друга.

Друлаван смотрел на Змерчеевигга, когда почувствовал магию, исходящую от Эльфриды. Гедда, вероятно, тоже ее почувствовал и просто отпустил тетиву. Эльф анализировал, перебирал варианты. Тело Отто еще не коснулось земли, когда друид понял, что случится в ближайшие десять секунд, и что, именно, он будет делать.
- Лодьген! - заорал друид, - забирай Гарудгу и беги в лес!
Тело Отто упало, а вместе с ним и лук, его сразивший.
- Мой новый брат! - пролаял эльф. Хвала Клеверу он познал сущность четвероногого друга именно сейчас. - Хватай эту изогнутую палку и быстро тащи в лес, она мне очень нужна. Я догоню тебя немногим позже.
Стрела пробила руку Змерчеевигга, и сабля гедды тоже оказалась на земле.
- Убейте их! - завопил главарь лучникам на холме.
Пора! - подумал друид.
Он кинулся к упавшей сабле броском королевы змей, вызывая в памяти могучий образ, знакомый ему с детства. Гора мускул, покрытая темной жесткой шерстью, сплав чудовищной силы и скорости - именно то, что сейчас нужно. Когда его ладонь коснулась эфеса, Друлаван открыл свои змеиные глаза.
Сабля, накидка снежного барса, да и сам эльф исчезли. Перед геддой сидел самец огромной гориллы.
Издав чудовищный рев, исполин одной лапищей отпихнул опешившего гнолла со своего пути, а второй подхватил почтальона. Прыжок, и свободная лапища сгребла магичку.
Снова издав рев, горилла понеслась огромными прыжками под защиту леса, спасая себя и своих товарищей от близких стрел.

- А ну ка живо все успокоились! - рявкнул друид. - Гарудга, мы пришли сюда не для того, чтобы нападать на ваш лагерь. Мы пришли говорить с твоим вождем. У нас есть для него важная информация. Так что опустите ваше оружие и сопроводите к Годльгонглеру. В противном случае, ты рискнешь жизнями своих дозорных, и их кровь будет на твоих руках. Ты же останешься невридимой, потому что мы дали слово Лодьгьену.
Выбор за тобой.

Весть о кончине Вельги и появлении теневых волков заставила обоих мужчин нахмуриться.

— Нужно было идти с вами! — покачал головой Отто.

Однако общая печаль длилась недолго, и в скоре кузница Гроуна наполнилась шумной суетой. Эльфрида читала заклинание, эльфы восхищались дарами Гроуна, а Ларс ввалился вместе со всеми и теперь радостно топтался грязными лапами по всему помещению. В этом шуме никто из героев не заметил, как в кустах за окном мелькнула чья-то тень и исчезла за завесой дождя.

— Гьен, что у тебя на сердце? — тихо спросила Эльфрида печального гнолла. — Ты волнуешься за племя, за девушку Гарудгу?
Лодьгьен поднял грустные глаза на волшебницу и, немного подумав, коротко кивнул.
— У меня была простая и понятная жизнь. Мы ходили по степям и холмам, ставили шатры, охотились. Когда началась вся эта шкура* с дозорами, я сразу понял, что ничего хорошего ждать не стоит. И вот я уже сижу здесь, в окружении незнакомцев, собираюсь помогать им одолеть вожака, который, как оказалось, предал заветы племени и убил настоящего вождя. Все это слишком сложно. А еще... Прольется много крови, и я молю Лодья-Негге, чтобы это была не кровь тех, кто мне дорог.

В этот момент новый меч Таласа срезал несколько волос с его макушки. Гнолл резко отпрянул, гневно зарычал и отошел к окну, не в силах ругаться с глупым эльфом, который только и ждет момента, чтобы насмехаться над Лодьгьеном. Глупые, глупые, глупые лысые существа! Скоро будет сеча, и его сородичи будут умирать от топоров и стрел. Даже если им удастся убедить многих пойти против Годльгонглера, взять предателя без боя не удастся. А эти лысые радуются новым игрушкам и ворожат одежку! Лодья-Негге, хоть бы с Гарудгой ничего не случилось...

— Я решил не делать молот, — признался Джулиан, краем глаза поглядывая на восторженно виляющего хвостом Ларса. — Раз грядет большая битва, я буду более полезен, создавая доспехи и мечи для людей, чем молоты для богов. К тому же мы не знаем, кому он принадлежит. Риск слишком уж велик... вот...

Гроун недвусмысленно замолк, ожидая поддержки, но вместо этого воцарилась странная тишина, а через секунду Друлаван и Эльфрида разделились, как полк Хранителей Хаггарда**, и развели Отто и Гроуна в разные концы комнаты. Эльф, страшно сверкая оранжевыми глазами и сужая зрачки, изложил свое предложение. Гроун так и остался стоять, отсутствующе пялясь в то место, где стоял друид — ему нужно было хотя бы пару секунд, чтобы осмыслить сказанное.

Эльфрида тоже сразу перешла в нападение:

— Отто-Отто, я знаю от Вельги, что у вас есть летающая птица.
— Ээээ... Что значит «знаю от Вельги»? — удивился почтальон. — Она же...
— В смысле, этот, как его, ручной автоматон. Короче, голубь с железными крылами. А можно, можно на него взглянуть?
— ... ?
— Пожалуйста-пожалуйста, хоть одним глазком? Правда же он умеет по-настоящему парить?
— Эльфрида, я... — попытался вставить слово драгун.
— А какой у него клюв, изогнутый или горбоносый? На чем он работает, на картофельном топливе или голубом магиогазе? А маховые крылья тоже из железа? Кто его сделал? Неужели самолично Борг Жестянщик?
— Секунду...
— Вы только не подумайте, что я торгуюсь или что-то в этом роде, но, право же, меня сейчас порвет от любопытства. Давайте взамен за вашу тайну я вам поведаю свою?
— Эльфрида, — искренне засмеялся Отто, — Вас никому не переговорить! Что ж, если Вы так настаиваете, я покажу, покажу, только остановите, пожалуйста, этот поток, он меня сейчас затопит!

Отто снял с пояса цилиндрический футляр, похожий на тот, в котором хранил карту, только меньше размером. Открытив крышку, он вынул нечто, похожее на веер, и с гордым видом начал лекцию:

— Почтальоны называют это «голубем». Когда я получаю ответ от адресата послания, я пишу на вот этом бланке, — Отто поддел бумажный уголок, точащий между металлическими лопастями и вытащил лист со знаком Почтамта (шестикрылым конем) — пишу вот на этом бланке письмо для заказчика. Затем я скручиваю его, и вставляю вот сюда... А потом...

Отто раскрыл «веер», показывая «голубя» во всей красе: крохотная металлическая капсула, два бабочкообразных крыла по бокам, еще одно маленькое сзади и угловая голова из какого-то кристалла, излучающего сильный магический фон. На птицу все это походило весьма отдаленно.

— Сделано по специальному заказу Почтамта! — восхищенно произнес Отто, придерживая уродца. Тот легонько подрагивал, будто пытаясь улететь раньше времени. — Видите этот кристалл? Это неразлучник, волшебный магнит. Когда две части неразлучника разделяют, их продолжает тянуть друг к другу, вне зависимости от расстояния. Точно такой же кристалл находится в здании Почтамта, и «голубь» летит туда, откуда бы его не запустили. Так заказчик получает ответ намного быстрее, чем если бы он дожидался моего личного возвращения.

Отто сделал паузу, великодушно предоставляя возможность всем желающим выразить восторг и восхищение, а затем сказал:

— Ну, раз уж наш кузнец принял решение, давайте как раз воспользуемся этой железной птицей. Итак, адресат отказался от заказа.
— Я передумал! — внезапно выкрикнул Гроун.
— А? Буквально минуту назад ты сказал, что не будешь делать молот.
— Я передумал, — уверенно повторил кузнец, — я сделаю этот молот. Должен же кто-то вооружить Клевера, нашего покровителя?

Отто недовольно посмотрел на кузнеца:

— Это окончательное решение?
— Да, я буду делать молот по этому заказу.
— Уверен?
— Да, я абсолютно уверен.
— Тогда пиши сам.

Отто передал грифель кузнецу и продиктовал:

— «Я, кузнец Джулиан Гроун, принимаю Ваше предложение. Бумаги получены мной в полном объеме».
— Придложение или предложение?
— Кажется, «пре».
— Написал.
— Отлично! — Отто свернул бланк в тонкую трубочку, начинил ей железного голубя и, открыв дверь, выпустил того под в серое небо. Железная птица стрелой упорхнула в сторону леса и спустя мгновение скрылась из виду. — Дело сделано! Ну что, теперь отправимся к гноллам?

* как вы могли уже понять, запас ругательств в гнолльем языке не так уж и велик
** тяжеловооруженные рыцари, охраняющие горный замок Хаггард; известны сверхъестественной слаженностью движений; ходят слухи, что это не живые воины, а закованная в доспехи нежить

Друлаван поднял одну из трех звезд, которые кузнец сделал для него, и восхищённо присвистнул. Гроун знал свое дело. Звездочка матово поблескивала в неровном свете свечных огарков. Идеальная шлифовка и бритвенно острые грани притягивали взгляд. Пока эльф любовался новыми игрушками, Эльфрида опять что-то наколдовала. Друид обернулся, чтобы прочитать юной волшебнице лекцию о риске, который таят в себе заклинания, и об осторожности, которую следует соблюдать в обращении с магией, да так и застыл, приоткрыв рот. Девушка буквально светилась чистотой, одежда вернула утраченную новизну, а волосы объемными локонами струились по плечам чародейки, как будто это не она шла под проливным дождем пару минут назад. Эльф разумно закрыл рот и решил отложить лекцию на другой раз.

- Я буду более полезен, создавая доспехи и мечи для людей, чем молоты для богов, - молвил кузнец. Эльфрида вдруг решила поиграть в мима и продемонстрировать свои способности друиду. Друлаван ничего не понял в пантомиме, но решил не расстраивать девушку и одобрительно ей кивнул.
Затем ухватил кузнеца за локоть и, приблизив свое лицо почти вплотную так, чтобы его слышал только Гроун, быстро заговорил:
- Мы выяснили, чей молот тебе заказали. Он предназначен Фенраду, это имена его жертв выбиты на оголовье. Но если ты откажешься, молот все равно будет выкован. Гномами. Тебе известно не хуже моего, что в кузнечном мастерстве они тебе не уступают.
Отто - почтальон, и ждет от тебя ответ, чтобы передать его заказчику. Уговаривать его соврать бессмысленно. Он не станет этого делать даже для спасения мира. Потому я прошу тебя - скажи Отто, что возьмёшься изготовить молот. Это поможет нам выиграть время и найти заказчика. Больше того, ты действительно можешь его изготовить, но специально сделать молот с изъяном. Да, это неправильно, но возвращаться из-за Темных Врат неправильно тоже. Это нарушает фундаментальные законы Жизни и Смерти. Решать тебе. Я все сказал.
И, отодвинувшись от кузнеца, Друлаван хлопнул того по плечу и уже громко поблагодарил его за прекрасную работу над метательными звездами.

Друлаван бесшумно вышел из храма следом за Таласом и, жадно глотнув влажного воздуха, с наслаждением подставил свое лицо под струи воды. Друид любил дождь. Дождь олицетворял для него саму жизнь, питая все, к чему прикасался. Потому эльф так и стоял, запрокинув голову, растворяясь в этой водной стихии, и испытывал простую и чистую радость, которую могла подарить ему только Природа.
Пес, уловив настроение хозяина, весело прыгал рядом, пытаясь укусить эту непонятную мокрую субстанцию, которая лишь дразнила четвероногого, щекоча тому шершавый язык.
Конечно, Друлаван не пропустил ни слова из диалога Эльфриды с магичкой. И сделал из него единственный вывод - с Гроуном нужно поговорить в отсутствии почтальона.
Эльфрида и Талас направились к кузнице, Друлаван двинулся следом, скользя бесшумной тенью в пелене дождя, и размышляя над предстоящим разговором.
Ход его мыслей прервал стук Эльфриды в ворота кузницы.
Эльф открыл было рот, как до него вдруг дошло, что все это время он оставался невидимым для магички, которая попросту забыла о его существовании. Не желая в очередной раз пугать Эльфриду, Друлаван мягко положил ладонь на плечо промокшей девушки и заговорил:

- Эльфрида, погоди. Говорить с почтальоном бесполезно. Если мы хотим, чтобы заказ на молот не передали гномам, Отто должен получить от Гроуна утвердительный ответ. И еще, возможно, Гроуну действительно есть смысл взяться за изготовление молота. Вот только... - эльф замялся, - никто ведь не застрахован от производственного брака, верно? Кузнец может изготовить молот с нарушением технологии.

Во вспарываемом крупными каплями воздухе над влажной землей у громоздких ступеней храма возникло еле уловимое движение. Дождь сгустился на небольшом пятачке перед Эльфридой, направляя струи не вниз, как того требовало упрямое притяжение земли, а по широкой орбите вокруг волшебницы. Вокруг девушки возникла прозрачная полусфера из летящих по кольцу капель, но на саму ее не упало ни одной. Покружив несколько мгновений, крохотные шарики из дождя сошлись в одной точке, сливаясь в высокую фигуру Вельги Зеленой. Даже в таком облике, вызванная из мира за Черными Вратами, с телом из дождевой воды, Вельга казалась статной и излучала уверенность и достоинство.

Упрямо загремел гром, видимо, не желая, чтобы его дело по орошению Истбрука прерывалось всяческими ритуалами. Вопреки его ворчанию молодая девушка и покинувшая этот мир старуха стояли друг напротив друга в широком круге, окаймленным длинными нитями застывшего в воздухе дождя. Вельга молчаливо ожидала вопроса, ради которого ее вновь призвали в мир, который она не так давно покинула.

Эльфрида, каким будет твой вопрос?

Брат Генри снова насупился, услышав слова следопыта, но пару секунд поразмыслив над ними, решил, что эльф прав, и одной фразы вряд ли достаточно для того, чтобы герои могли составить четкую картину того, что их ожидает. Продолжая изображать возмущенного невежеством и хамством гостей старикана, священник Клевера сказал:

— Как вы уже поняли, Клевер не всегда был таким, каким его принято изображать сейчас. Когда-то его называли Идавирон, и он был таким же могучим и воинственным, как Фенрад. Идавирон и Клевер — разные настолько же, насколько различаются десятилетний мальчик и могучий воин, который из него вырастает впоследствии. Так вот храм в недрах бруквестского леса посвящен именно Идавирону. Он был создан тогда, когда Клевера еще не было, если вы понимаете, что я имею в виду. Это значит, что там царствует могучая древность. Наверняка вы встретите там ловушки, навроде оживших каменных статуй, сдвигающихся стен и огромных секир, падающих с потолка. Но и тайны, хранимые внутри, должны быть соответствующими. Однако я не могу сказать, что именно там ждет вас: мы и многие поколения до нас ставили целью спрятать этот храм от посторонних глаз, а не разведывать его секреты. Возможно, это было ошибкой. Так или иначе, я думаю, что физическая сила и воинское мастерство точно не будут лишними, если вы решитесь обследовать это место.

  Кот сел рядом со своим эльфом, положив голову тому на бедро и, прикрыв глаза, заботливо давал почёсывать себя за ушком. Стараясь отвлечься от боли, следопыт пытался представить, каково мясо волкомрака на вкус и что полезного можно сделать из его шкуры. И только недовольно хмыкнул, когда они растворились в воздухе без следа. Услышав монаха, он хрипло усмехнулся.
  — Ха-ха-х, и как всегда, изящных слов — сад сади, а как до дела…
  Он гнетущим взглядом посмотрел на преподобного и обратился к тому:
  — Клирик, если ты что-то знаешь про то место, так выкладывай! Придумай что-то получше, чем «а это ещё один заброшенный храм». Что там искать? Ворон дохлых под камнями? Или думаешь, достойнее занятия нам нет? А?
  Обратив внимание на подошедшего друида, он поднялся, опираясь одной рукой об стену, а другой рукой прикрывая рану через расстёгнутый нагрудник.
  — А, не бери в голову, скоро пройдёт. Пошли уже к кузнецу. Тут нам, похоже, больше ничего не перепадёт…
  Серый разбойник, вторя эльфу, тотчас высунул нос на улицу — и, фыркнув, засунул обратно. С вопросительным взглядом он обернулся ко всем: «Мы правда туда пойдём?»

Несмотря на то, что в момент броска друида отвлекла магия Эльфриды, он получился именно таким, каким его задумал эльф: сверху вниз через тело волка так, чтобы копье, ударившись о каменные плиты, отскочило, никого больше не задев.
Вот только разряд молнии, направленный девчонкой в волкомрака, был точно на линии с Таласом, который в этот момент открывал двери, чтобы продолжить схватку. Друлаван не видел за дымом умирающей твари, как молния ударила следопыта в грудь, пробивая его броню и опрокидывая на пол. Но это было лишнее, он прекрасно понимал, что только что произошло. А потому не мешкая, в пару прыжков преодолел лестницу, подхватил на бегу копье, возвращая на законное место, и через мгновение оказался возле Таласа. Правда, Кокс с новым четвероногим другом его опередили. Наконец и к Эльфриде вернулось самообладание, а безумие покинуло ее взор. Девушке не удалось скрыть за напускным безразличием волнение и смущение, когда она поняла, что натворила. В отчаянии она обратилась за помощью к священнику, что-то лепеча о волкомраках и теребя того за робу. Друлаван решил вмешаться.
- Святой отец, - прервал девушку друид, успокаивая пса, гладя того по холке, - если бы не наша троица, в Истбруке уже началось бы вторжение злобных волков с того света. Тем, что все так благополучно закончилось, вы обязаны именно нам. Так что да, я присоединяюсь к просьбе девушки, помогите нашему другу.

— Всем нам грозит гнев пробудившегося бога!

Слова Эльфриды гулко зазвучали под потолком зала. Среди монахов прокатился тревожный ропот.

— О чем ты толкуешь, девочка? — грозно, но с некоторым сомнением, спросил брат Генри.

Волшебница рассказала все, что ей было известно. С каждым ее словом монахини вздыхали, а монахи испуганно переглядывались друг с другом. В их глазах читалось осознание нависшей над ними беды — разрозненные и смутные опасения принимали ясную форму. Части мозаики складывались в общую картину, и картина эта была ужасающей.

Да и сама Эльфрида начинала чувствовать тревогу: размышления о Демонах Тьмы действовали на нее удручающе, особенно учитывая глубину ее познаний. От Ады Эльфрида знала, что заточенные в башне за Черными Вратами, Демоны находят способы общаться с живыми, искушая их сомнительными сделками. Они находят среди живых служителей и действуют их руками, ни на минуту не переставая активно вмешиваться в происходящее в мире.

— Помогите мне разобраться во всем происходящем. Расскажите, что случилось с настоятельницей, и тогда я больше вас не потревожу.

Старец спустился по лестнице вниз, подошел почти вплотную к Эльфриде, и, исподлобья буравя ее взглядом, полушепотом сказал:

— Вельга знала все это. Она говорила, что время благоденствия на исходе. Говорила, что этот Тихий Вторник будет последним. Но ее пророчества были туманны и путаны... «Когда Кот съест Рыбу, появится Волк» — говорила она. «Молот Быка за пятью вратами, а за молотом Волка полетит Железная Птица»... Мы ничего не понимали. Все это походило на безумие! Она говорила ужасные вещи, но при этом призывала нас сдерживать страх, так как «он питает Волков». То молчала по нескольку дней, то начинала говорить загадками. Недавно она сказала, что ей лучше умереть, потому что «Волки приходят из-за нее». Волки, волки, постоянно толковала про волков! Не знаю, где она взяла этот проклятый яд. Возможно, она с самого начала знала, что все будет так, и готовилась к смерти.

На улице шел дождь. Талас сидел на крыльце, поглаживая Кокса, и печально жевал ягоды, отобранные у Лодьгьена — обычная черновка, даже без сахара. Ленивые все-таки эти гноллы, ни семечки не вынули, ни черенок не оторвали. Как будто понабрали первое, что рядом росло. У подножья холмов черновка обычно растет большими такими кустами по пять-шесть штук разом. Особенно много ее на восточной стороне холма — черновка любит рассветное солнце. Там-то, наверное, гноллье логово и есть.

— Мы не услышали ее. Не поняли ее слов. И теперь она мертва... — подытожил брат Генри и махнул рукой монахам. — Расходитесь, Тьма вас побери! Делайте, что должны, хватит болтать попусту!

— Кхм... прошу прощения за мою бесцеремонность... —  встрял Друлаван. — Но вы осматривали тело настоятельницы? Есть веские причины думать, что ее отравили. Если это так, возможно, на теле убиенной могли остаться следы борьбы. Это необходимо проверить, иначе предполагаемый убийца может остаться безнаказанным.

Брат Генри открыл было рот (и лицо его выражало крайнюю степень раздражения), но вдруг Ларс отчаянно залаял, задрав голову кверху. Все инстинктивно посмотрели туда.

За балюстрадой на втором этаже чернела тень крупного волка. Сквозь его тело виднелись стена и дверь, которую он загораживал. Долгие пять секунд волкомрак смотрел на собравшихся красными светящимися глазами без зрачков — не двигаясь, не дыша и не моргая. За это время в голову Друлавану, который весь путь до храма перекатывал в сознании имена демонов, пришли нужные сроки:

Пали пред Волком ниц
И Годрх, и Гбартх, и Хырмрагг,
И Брахр-Опустошитель-Глазниц
И бросил Фенрад их во мрак...

На небе вспыхнула яркая молния, и до Таласа одновременно донеслись грохот грома и крики испуганных монахинь. Волкомрак бросился к ним, совершив головокружительный прыжок через лестницу. Служители храма бросились врассыпную, и носилки с телом Вельги глухо ударились о пол. Пестрое одеяло сползло, открывая бледное лицо усопшей. Волкомрак, облизываясь, пошел прямо к ней.

Что вы будете делать?

Скормив Ларсу весь паек, Друлаван добился желаемого. Благодарный пес больше не отходил от своего нового друга ни на шаг, виляя хвостом и путаясь под ногами. Эльфу показалось, что он разобрал слова благодарности в поскуливании пса.
По пути к храму Эльфрида рассказала про письмена на молоте и что они означают. Побежденные Демоны Тьмы... В древней легенде же говорилось об этом, и Друлаван помнил имена, но кто из двух богов одержал победу именно над этими Демонами? Эльф принялся нашептывать себе под нос полузабытые стихи в надежде вспомнить.

Весть о смерти Вельги ошарашила друида. Первой мыслью было: а сама ли Вельга отравилась или ей помогли? Если первое - может она знала что-то, что пугало ее до безумия, и волкомраки собирались явиться именно по ее душу. В таком случае хотя бы одной угрозой меньше. А если второе - тогда плохо дело. Под ударом все, кто может помешать грядущим событиям. И этот отравитель, совершенно точно не гнолл. Годль, конечно, выдающаяся особь, но всему есть предел. А это значит... Хватит! Прервал сам себя друид. Строить предположения на предположениях удел предсказателей и гадалок. Нужно узнать наверняка хоть что-то.
-Кхм... прошу прощения за мою бесцеремонность - обратился эльф к священнослужителю - но вы осматривали тело настоятельницы? Есть веские причины думать, что ее отравили. Если это так, возможно, на теле убиенной могли остаться следы борьбы. Это необходимо проверить, иначе предполагаемый убийца может остаться безнаказанным.

  Кокс услышал шуршание котомки и высунул нос с полки. Соблазнительный запах, начавший распространяться от мага не оставил его равнодушным. Он бесшумно спрыгнул с полки и увязался за дурманящим свёртком, который та уже передавала друиду. Он крался сбоку, выжидая случая дёрнуть кусочек сочного мяса.
  «Ох уж эти людишки. Хорошо, что я их бог, а то так бы и сгинули без меня, — так можно было бы озвучить мысли серого разбойника, когда он обратил внимание на потуги волшебницы, — В мышах ведь главное что? Пи-пи-пи, вкус, аромат, и как они забавно удирают!». Кот сочувствующим взглядом посмотрел на Эльфриду, облизался, сделав это с особым чувством собственного достоинства, и продолжил следить за перемещениями лакомых кусочков.

  Талас выслушал Гроуна, выдержал небольшую паузу, и ответил, опустив глаза:
  — Тьма — давно мой верный спутник, кузнец. Правильные решения не всегда приятны и легки. Тут выбирать только тебе. Вырванное сердце — пятно позора для воина. Конечно, он будет жаждать искупления. Сам то как бы поступил?..
  Следопыт замолчал. Он почувствовал, что ступил на скользкую тропу ереси и инакомыслия, по крайней мере, в глазах жителей этих краёв. Хоть в его стране царило многобожие, в других местах, он это хорошо запомнил, убегая от культистов, за непоклонение «главному» могли и головы лишить.
  Тут в кузницу вернулся друид. Кот подошёл было к нему, ткнулся носом в руку, но унюхав новый запах, демонстративно чихнул и ушёл в ноги Таласа. Услышав просьбу друида, Талас почесал в затылке. Пожалуй, отдать паёк было бы расценено как предательство, даже если в долг.
  — Хе, новый друг? — только удивился он.
  В любопытстве подойдя к двери, следопыт и его кот выглянули щёлочку с палец толщиной. Серый разбойник, столкнувшись нос к носу с новым приятелем, ощетинился, выгнул спину, в мгновение вскарабкался на самую высокую полку и, сбрасывая оттуда всякую утварь, потрусил вглубь кузницы.

Как Друлаван и предполагал, пес не испугался друида и подошел поздороваться. Эльф пока не стал пытаться копировать приветствие, а потому просто сказал - И тебе привет, хвостатый друг! - И по-свойски потрепал пса по загривку. Нужно было его чем-то покормить, но у эльфа с собой не было ни крошки - друидам еда ни к чему. У ребят должны были быть пайки, вот только друиду было неудобно их просить о таком. Но выбора особо не было, деньгами эльф был тоже небогат. Ладно, выйдем в лес - там то и поохочусь, верну должок, успокоил себя эльф.

- Ну что, пошли, попробуем тебя накормить - вставая произнес эльф и неспешно направился к кузнице, не сомневаясь, что хвостатый последует следом.
Пропустив пса во двор, Друлаван наказал тому вести себя смирно и ждать его здесь. Он понимал, что знакомства собакена с Коксом не избежать, но хотел отдалить этот момент на сколько это было возможно.
И пусть уж это случится вне помещений их знакомых - мрачно подумал он, входя в дверь кузницы и плотно притворяя ее за собой.

- Кхм...друзья - осторожно начал он - Тут такое дело... За дверью сидит мой новый друг. Я почти уверен, что он сможет помочь нам отыскать в Истбруке человека, который притягивает сюда волкомраков. Это... пес, и он голоден - пробормотал эльф.

Было видно, что друиду сейчас очень неловко: он не привык просить чьей-то помощи, обычно оказывая ее сам. Эльф мялся и опускал глаза.

- Может кто-то одолжит мне один паек? Ну, покормить собаку?
А как только мы наконец покинем городские пределы, я смогу охотиться, и у нас не будет проблем с пропитанием! - выдавив из себя эти слова, он наконец поднял глаза, с надеждой посмотрев на друзей.
- И да, будьте готовы, что Кокс и наш друг за дверью совершенно точно не поладят. По крайней мере, поначалу.
С этими словами друид подошел к Коксу и осторожно протянул к нему руку, но не касаясь усатого. Таким образом он давал коту возможность как следует обнюхать нового знакомого и первым ткнуться в его ладонь, если усатый, конечно, этого захочет.
Друлаван жалел, что не начал знакомство раньше, думая что на это ещё будет полно времени. Да, он, конечно, наблюдал за Коксом, подмечая его повадки, но этого было мало. Если бы он сейчас мог говорить с Коксом, это бы весьма облегчило встречу четвероногих. А по факту, друид не знал ни одного, ни другого, мало чем отличаясь сейчас от недруида.

— А можно ножик наточить? — волшебница достала прикарманенный кинжал.

— Легче новый сделать! — сказал кузнец, с прищуром рассматривая кинжал Лодьгьена. — Это ж не кинжал, а нож для разделки рыбы!

— Ничего не нож! — обиделся гнолл. — А хоть бы и нож, что с того?

Гроун пожал плечами. На вопрос Эльфриды о надписи он ответил:

— Наложить руну тоже можно, конечно, но подходящее ли сейчас время для украшательств?

— А лучше сделайте что-нибудь для Отто. — не унималась волшебница. — Отто, я помню: вы хороши в гарцевании и самообороне. В борьбе с мировым злом вам могут понадобиться защитные доспехи, не так ли?

Погруженный в премудрости картографии почтальон прослушал вопрос и непонимающе уставился на Эльфриду.

— «Не так ли» что?... Доспехи?... Ну нет, они только добавляют неуклюжести. В гарцевании, видите ли, важна ловкость и точность реакции.

— Гроун... — тихо проговорил Друлаван, немного отводя кузнеца в сторону. — Тебе известно, кто такие волкомраки? — произнося это, эльф пристально вглядывался в лицо кузнеца, надеясь увидеть на нем ответ.

— Не-а. — простецки ответил кузнец (в глазах его не появилось не намека на страх или смущение). — Эльфийская загадка что ли какая?

У деловитых эльфов просьбы оказались более рациональными, чем у волшебницы. На том и порешили. Гроун согласился наточить и отшлифовать клинок Таласа, а Друлавану сделать несколько метательных звезд. Потеснив Отто с наковальни, Джулиан принялся за дело. Друлаван вышел «подышать воздухом», предварительно пообещав не попадаться на глаза никому из горожан, а остальные остались понаблюдать за работой мастера.

О, что это было за зрелище! Не смотря на истощение, кузнец играючи поднял тяжелый кузнецкий молот и принялся за работу. Мощные удары сменялись аккуратными и точными — как говорил сам Гроун, «для правки». По крепкому телу Джулиана стекал пот, но на лице заиграла нежная улыбка — он снова чувствовал себя свободным мастером, создающим предметы для пользы и красоты, а не из-за принуждения.

Одним глазком наблюдая за Гроуном, а другим подглядывая в карту Отто, Эльфрида задумалась о символах, начертанных на чертеже. Как ни странно, они легко читались (спасибо книгам Ады). Рукоять украшали простые воинские руны — «сила», «смелость», «выносливость» и прочие. Их магическая сила весьма сомнительна: они скорее служат напоминанием владельцу оружия о том, чем он и так обладает. В бою бывает полезно напомнить самому себе о лучших воинских качествах.

Те письмена, которыми был исчерчен сам молот, указывали на Демонов Тьмы, которых обладатель оружия имел честь победить в бою:

Брахра-Опустошителя-Глазниц одолел

Годрха-Изымателя-Кишков одолел

Хырмрагга-Выворачивающего-Кожу одолел

Гбартха-Колющего-Черепа одолел

Осталось только узнать, кто из братьев-на-крови победил этих Демонов, и можно будет точно узнать, кому принадлежит этот молот. Эльфрида было открыла рот, чтобы озвучить это открытие, как Талас объявил, что он планирует после победы над гноллами отправиться за Сердцем Фенрада. По большей части его речь восприняли положительно, только Отто проворчал, что для начала нужно (вообще-то!) спровадить гноллов из бруквестского леса, а потом уже огород городить.

— А твою дилемму, кузнец, решить просто. — подытожил Талас. — Если боя не избежать, ему следует быть честным. Поэтому молота должно быть два, или ни одного.

— Два? Побойся Тьмы, эльф! Даже один молот будет стоить мне целого состояния и уйму времени — за сырьем придется отправиться в порт Тангерем. Делать два таких молота одновременно не под силу даже... даже мне не под силу! Разве что действительно отказаться от заказа...

— Собираешься отказаться? — приподнял бровь Отто.

— Наверно. Не знаю. — пожал плечами кузнец. — Но Талас прав. Если не делать ни одного молота, можно надеяться на силу Клевера... Хотя, признаюсь, я не могу представить себе Бородача воином. Что, если Клевер истратил все свои силы? Тогда молот мог бы сыграть ему добрую службу... Ох, что же делать?

- Лодьгьен, постой! - спохватился друид - Что случится, если Гарудга не застанет тебя на посту? Может, есть смысл дождаться ее? Затем ты спокойно уйдешь как бы в сторону вашей стаи, а на самом деле присоединишься к нашему отряду.
- Друзья, что скажете? Мы можем направится в сторону города, а Лодьгьен догонит нас. Если Гарудга должна появится с минуты на минуту, этот маневр нисколько нас не задержит, но позволит нам выиграть время до момента, когда Годль заподозрит неладное.
Можно, конечно, привлечь на свою сторону еще и Гарудгу, но если так пойдет и дальше, Годлю придется спорить за звание вожака гноллов с Эльфридой - попытался пошутить эльф.

Пока команда обсуждала его предложение, друид вернулся в Фенраду. Что-то он упускал. Очевидное лежало на виду, но он все не мог понять, что же не дает ему покоя... Фенрад, Идавирон, битва на молотах, сердце волка, спрятанное в горах... Молоты!! Догадка наконец осенила эльфа.
- Илеана всемилостивая! - воскликнул друид - Вы помните, что кто-то заказал кузнецу сделать огромный молот? Оружие, которым сражались Клевер и Фенрад! Это не может быть совпадением. Фенрад нашел способ вернуться? А мстить голыми руками не очень-то удобно? Или же это Клевер, узнав о возвращении Волка, готовится тепло встретить своего брата-на-крови?
Друлаван возбужденно шагал вперед-назад, высказывая преположения, пока резко не остановился.
- Отто! - Друлаван прямо смотрел на почтальона - Кто этот заказчик? Кто передал Гроуну через вас послание?

  — Перебили бы всех, как щенят? — Талас не смог не заметить перемен в суждениях гнолла, ведь ещё недавно он бахвалился своими сородичами. Следопыт сжал порванное ухо так, что побелели собственные пальцы, и ответил: Много ли проку — мясо горчит, шерсти — плешивый клок с каждого, а возни… Я обещал кузнецу разобраться с вашим вожаком, и разберусь, а с остальными — как повезёт… Вот так, а то кровью бы истёк раньше времени, — закончил он, разжимая ладонь.
  Останавливать кровь он научился у своего папаши, когда они бродили по окрестностям родного села в поисках дичи. Когда, неудачно поскользнувшись на камне, он рассёк себе руку, тот схватил её с такой силой, что у пацана слёзы брызнули из глаз, но красная струйка быстро прекратилась.
  Ещё раз напомнив гноллу, что ни убегать, ни кусаться смысла нет, Талас осторожно отпустил его, а коту пальцем наказал не шалить с добычей, на что тот демонстративно уселся спиной ко всем и принялся облизывать лапы.
  «Чего это она там всё смотрит» — заинтересовался следопыт, увидев, как волшебница уже третий раз лезет за какой-то книгой. Дождавшись, когда она закроет очередную, он выхватил томик из её рук (тот самый «Роджер»), и деловито открыл её где-то ближе к концу, но сразу следом густо покраснев закрыл, сунул книжицу обратно ей в руки и тихо пробурчал:
  — И о чём только думают эти маги?..

Когда Златаньегг исчез, Эльфрида решила свериться с книгами, чтобы уточнить, что в них есть относительно Фенрада. Она вынула книги из котомки и стала открывать одну за одной... Это еще что такое? «И вот Роджер, залихватски заломив шляпу, выпустил семь стрел одним выстрелом»... «Роджер Смелый, этот герой героев, смельчак смельчаков, отважный гонитель тьмы, защитник бедных»... «Он поднялся с сеновала, закусил соломинку, послал ей воздушный поцелуй, вскочил на своего коня и умчал в ночь»... Это же трехтомник «Роджера из Полесья»! По рассеянности Эльфрида перепутала его с «Руководством Занатара обо всем», и все это время носила абсолютно бесполезную макулатуру. Конечно, в «Роджере из Полесья» не было ни слово о Фенраде.

— Фенрад... Фенрад... — в свою очередь задумался Друлаван, и тут в его памяти возникли строки древней легенды о Фенраде и Идавироне, достаточно известной среди эльфов.

Лихие крики в небо возносились,
Два молота несли врагам урон.
С кошмарной тьмою неустанно бились
Волк Фенрад и бык Идавирон.

Бык и волк, могучие воины, вооруженные одинаковыми огромными молотами, плечом к плечу бились против созданий тьмы и победили их, на тысячи лет заточив их в бездну за Черными Вратами.

Победив созданий тьмы, братья-на-крови поделили регион между собой. Идавирон поддерживал на своих землях мир и изобилие. Ему помогали его дочери — Илеана (богиня плодородия), Шеала (богиня магии и тайн), Кетра (богиня праведного гнева) и Лея (богиня радости, смекалки и надежды).

Фенрад же наслаждался кровопролитными войнами между народами, заселившими его земли: гноллами, морлоками, ограми, орками, кобольдами, троглодитами и прочими. Однако красный дракон Магма сумел объединить эти разрозненные племена и повел их на земли Идавирона.

Бык не потерпел такой наглости и размозжил голову Магмы своим молотом, его дочери уничтожили большую часть войска, а остальных обратили в бегство. В ответ на это Фенрад вызвал Идавирона на поединок. Они бились целый год, до тех пор, пока их молоты не рассыпались на куски — так много ударов они нанесли друг другу и такими могучими они были. И тогда Идавирон вырвал сердце из груди Фенрада и так убил его.

Тело поверженного Фенрада стало горами, а сердце его Бык спрятал в пещеру в этих горах. Долгие годы Идавирон оплакивал брата-на-крови, и слезы его стали озером, чьи воды горьки, как тоска по погибшему другу.

С трудом вспоминая стихи, Друлаван пересказал содержание легенды напарникам. В некоторых местах ему помогал Талас, который тоже вспомнил некоторые строфы. Закончив декламацию, эльфы задумались, как все это связано с происходящим в Бруквесте. И тут настал звездный час Эльфриды.

Благодаря природному уму, хорошему образованию и некоторой связи с эльфами, волшебница знала, что Идавирон — древнеэльфийское имя Клевера. Судя по всему, легенда повествует о временах задолго до того, как Клевер стал бородатым друидом с добрым нравом. Местные, бруквестские, саги не сохранили историю о битве Клевера и Фенрада. Откровенно говоря, в них вообще нет упоминаний о Волке. Все они рассказывают о том, как Клевер ниспослал благодать на эти земли, и даже четыре богини, упомянутые в легенде, почитаемы только за пределами Бруквеста — на юге и юго-западе. Оно, впрочем, и не удивительно, ведь, если верить эльфийским стихам, битва проходила на границе региона, охраняемого Идавироном, далеко от Бруквеста.

Но почему Годльгонглер решил, что Фенрад вернется? И как вообще это возможно, если Идавирон вырвал его сердце? Раз дело касается Клевера, настоятельница храма должна знать что-то об этом.

Время нещадно утекает. Пора решать, куда вы наконец отправитесь. Повторно плененный гнолл дергается, как щука, которую не так давно готовил Тобиас.

— Твой вождь оказался недостойным предателем, и служить ему, зная этот факт, такое же предательство твоего народа и твоих предков. А мы уже второй раз сохраняем тебе жизнь, хотя ничто не мешало нам поступить иначе. — подытожил речь Эльфриды друид.

Последние слова окончательно убедили гнолла. Действительно, им ничего не стоило убить его: если бы стрела вонзилась на палец левее, Лодьгьен был бы уже мертв. Мотнув головой и разбрызгав вокруг кровь от разорванного уха, гнолл прорычал:

— Ну и чего вы от меня хотите? Чтобы я провел вас в стаю и вы перебили бы всех, как щенят?! А?!

Вечер получился шумным и немного грустным. Не каждый день удается сорвать планы зловещего культа, обрести кровного брата, пусть и не из своего племени, и обезглавить колдунью, которая обвела вокруг пальца мудрых эльфов. Смеялись над хохмами Трюггви, вспоминали Хоркара, помянули кобольдов, погибших в битве. Два золотых ушли в фонд алкогольного опьянения. Пили за дружбу, за подвиги и за светлое будущее. Вечер плавно перешел в ночь.

Первым ушел эльф. Его «странствие совершеннолетия» только начинается. Тугевирэ ждет множество мест и встреч. Быть может, Шеала ниспошлет ему тайное знание об Элвеласе, а возможно, он и сам станет одним из Искателей, и будет тем, кто вернет эльфам потерянную родину.

Так или иначе, через несколько месяцев он встретит чудаковатого мудреца Барейу, который поможет ему расколдовать мальчика, заточенного в теле кабана. Мальчик окажется наследником графства Имильгаст по имени Менелай. Менелай расскажет эльфу, что его отец был убит из-за заговора со стороны его тети, и мальчик был вынужден бежать из замка Имильгаст, чтобы избежать той же участи. Убегая от преследователей, Менелай забрел в пеплефенский лес, где встретил Латакки. Они превратили мальчика в кабана, и это спасло ему жизнь. Менелай будет очень просить Тугевирэ взять его в ученики и обучить магии.

Когда Тугевирэ вышел из таверны, Стриж и Трюггви стали пить и веселиться с удвоенной силой, чтобы заполнить возникшую пустоту, но вскоре устали, допили вино, пожали руки и, пообещав когда-нибудь встретиться вновь, разошлись. Через несколько дней на Стрижа напали двое рыцарей и чуть не отрубили ему палец с кольцом «Imilgast», но вор выпутывался и не из таких передряг, так что все обошлось.

А что стало с Трюггви? Ему надоел южный климат и он вернулся на родину, туда, где белеет занесенный снегом простор, где лед звенит, как черная сталь клинков, и где таким отважным воинам, как он, уготовано вечное место в Вальгалле. На прощание Тин-Тук подарил ему свой талисман — передаваемый Туками из поколение в поколение зуб дракона. Кобольды сохранят имя северянина в легендах.

Община кобольдов перебралась в руины, и вскоре восстановила монастырь Илеане. Некоторые из прихожан храма в Пеплефене даже стали посещать их монастырь.

Поговаривают, что в окрестностях стали встречаться странные растения и большие черные жуки, каких раньше здесь не было, но это уже совсем другая история.

КОНЕЦ

Когда Друлаван поднял голову, посмотрев в сторону союзников, Талас на бегу уже замахивался, чтобы метнуть друиду веревку. Друлаван довольно улыбнулся: всё-таки эльфы по скорости превосходили остальные расы и всегда понимали друг друга с полуслова. Поймав веревку, друид приготовился вязать несостоявшегося беглеца, а Талас уже был тут как тут. Он свел лапы гнолла вместе, и друид накрепко их связал.
— Шкуры лишайные! — артачился подстреленный Лодьгьен. — Чтоб вас медведь порвал, сволочи!
Друид лишь флегматично усмехнулся.
Наконец, закончив беседовать с духом, Эльфрида подошла к друзьям и весьма доходчиво донесла до гнолла, почему не в его интересах возвращаться к своим.
Но когда Эльфрида упоминула имя Фенрада, друид вздрогнул. Перед глазами против воли всплыла оскаленная волчья морда. Кажется, он знал это имя...
— На твоем месте я бы прислушался к словам магички. Твой вождь оказался недостойным предателем, и служить ему, зная этот факт, такое же предательство твоего народа и твоих предков.
А мы уже второй раз сохраняем тебе жизнь, хотя ничто не мешало нам поступить иначе.

  Кокс бегал вокруг гнолла, метя, куда бы цапнуть того побольнее, подкрадываясь, опасливо тыкая когтистой лапой и сразу же отскакивая, в жутком страхе получить от огромной собаки на орехи дыбя шерсть и прижимая уши. Улучшив момент, он со всей своей кошачей силы цапнул клыками здоровое ухо и тутчас дал дёру, сделав на всех парах большой круг по поляне и затаился в траве, глядя на реакцию.
  Следом за котом к подбитому поспешил Талас, на ходу открепляя от котомки кусок верёвки. Того куска хватило бы лишь на то, чтобы связать руки — волшебница знатно постаралась, орудуя кинжалом. Завидев уже восседающего на гнолле Друлавана, он свернул верёвку и метнул её с криком:
  — Держи!
  Подбежав, следопыт принялся помогать друиду успокаивать гнолла, удерживая того и стараясь свести его запястья вместе.

  В доспехах следопыт тоже не очень-то нуждался — в металлическом обмундировании и бегать тяжелее, и подкрадываться не очень. Он предпочёл бы, чтобы кузнец поправил его старый меч — за всё время существования уже изрядно затупился и покрылся зазубринами. Но что ж, порой выбирать не приходится. Гораздо важнее было вытащить кузнеца из рабства страха, вернуть ему дух и разум.
  — Если не боишься острых зубов, — добродушно усмехнулся на слова Друлана Талас. Он пригласил кота и тот ловко залез по одежде и устроился на шее смотреть, как улетает орёл.
  Следопыт уже было собрался пойти, но волшебница решила иначе — она зачем-то вызвала духа. А вызванные духи ничего доброго не сулят. Фигура гнолла в клубах дыма сотрясала воздух занудными речами, но следопыту это было неинтересно, речи старого гнолла не отличались изяществом, и он стоял вполоборота, глядел на колышашийся вдали на кусте кусок верёвки, и размышлял, что же могло помешать ему расшифровать следы гиенолюдей (но если было бы интересно, то он страшно разозлился бы на предка, за то, что присудил поимку какой-то магичке).
  — Вот падаль! — удар гнолла практически застал следопыта врасплох. И поделом, нечего было мякнуть от сладкого голоска волшебницы и дремать под бормотание призрака. Но стерпеть удар было можно, а стерпеть подлость — нет. Размазав выступившую на рваных ранах кровь, эльф схватился за лук, вытащил стрелу и, кличем «Укус паука!» вложив всю злость, пустил её в голову убегающему. Кокс же знал, что соваться под выстрел не стоит, и рванул в сторону беглеца, когда стрела уже отправилась к цели.

Эльфрида произнесла заклинание, и в пространстве между героями возникло облако коричневатого дыма. Шипя и клубясь, оно медленно приобретало очертания гнолльей фигуры, и спустя несколько мгновений перед волшебницей предстал Залтаньегг — старый могучий гнолл с короткой седой бороденкой, мускулистым телом и золотыми обручами на всех конечностях, включая хвост. Тело его покрывали боевые шрамы и угловатые татуировки. Сквозь образ Залтаньегга просачивался солнечный свет, а вокруг плавали крохотные дымные облачка.

Бывший вожак гноллов окинул присутствующих надменным взглядом. Увидев старого вождя, Лодьгьен поспешно вылез из ямы и склонился в настолько глубоком поклоне, что казалось, будто у него сломался позвоночник. Залтаньегг задумчиво осмотрел сородича, и, не отрывая от него глаз, сказал Эльфриде:

— Хорошо ты устроилась, девица... Один тебе руки лижет, другой защищать клянется... Да и эльфы прыгают вокруг, как парочка ручных кроликов.

Залтаньегг поднял глаза на взлетевшего в небо Друлавана, и покачал головой.

— Почему ты служишь этой колдунье, шкура? — спросил он у Лодьгьена.

Вопрос застал гнолла врасплох. Он, не разгибаясь, поднял глаза на Залтаньегга, но не сказал ни слова.

— Девица связала тебя и лишила оружия, — продолжал призрак вождя с нажимом. — Выведала планы твоего племени и наши обычаи. Под действием чар ты предал свою стаю, шкура.

В глазах Лодьгьена появился оттенок сомнения, быстро сменяющегося пониманием и злостью.

— Передай Годльгонглеру, что мы еще встретимся с ним, — прорычал дух вождя в тот момент, когда Лодьгьен рванул с места и бросился к высокой траве. Милая мордашка щенка сменилась гневным оскалом хищника. Гнолл выпустил острые когти, и, пробегая мимо Таласа, ударил наотмашь, подло целясь в глаза, но останавливаться не стал. Так или иначе, сейчас соотношение сил не на его стороне.

Проводив взглядом убегающего Лодьгьена, Златаньегг, довольный собой, повернулся к Эльфриде:

— Что ж... По правилам я должен ответить на один вопрос. Валяй, колдунья, что ты еще хочешь узнать?

- Тот, кто невольно призывает волкомраков, боится вовсе не их... - пробормотал себе под нос друид. И странные, нетипичные для гнолла действия Годльгонглера как раз можно объяснить тем, что Годльгонглер чем-то очень и очень напуган. Но Гроун действительно может оказаться "тем самым". Ведь его то страх друид чувствовал прекрасно.
Так что Друлаван не возражал против визита к кузнецу, хоть доспех ему не больно то был нужен. Ходить, обряженным в металл, что может быть нелепей для друида? - усмехнулся про себя эльф.
- Друзья, вы не против, если я немного полетаю? Может смогу увидеть что-нибудь интересное с высоты. Да и что-то мне поднадоело ходить пешком, хочу малость размяться:) - подмигнул друид Таласу.
- Эльфрида, пожалуйста, не пытайся меня снова убивать)) И не пугайся - сейчас я превращусь в Нарядного хохлатого орла. Что-то вроде ястреба, только тропического. И какое-то время буду сопровождать вас именно в таком виде.
- Талас, Отто, вы не будете против, если я немного посижу у вас на плечах, пока мы будем добираться до Гроуна?

UPD С этими словами Друлаван привычно прикрыл глаза, представив как мощные крылья ловят упругие потоки воздуха, как земля стремительно отдаляется, как-будто испугалась небесного хищника и со всех ног бросилась на утек.
Когда друид открыл янтарные глаза, его фантазии наложились на реальность. Он смотрел на своих быстро уменьшающихся друзей, и радость полета переполняла его сердце.

Услышав, наконец, в какофонии леса, то, что он искал, Друлаван нахмурившись поспешил к товарищам.
- Пожалуйста-пожалуйста, ведь я в самой надежной компании на свете! - услышал он последнюю фразу Эльфриды.
- Кхмм..это верно! - соглашаясь, улыбнулся друид.
И кажется я знаю, где провести ритуал. Мне тут сойка на хвосте принесла, что в самой чаще леса стоит давно покинутый храм. Это, без сомнения, то, что нам нужно. Но до него не меньше двух дней пути. Зато храм расположен на пути гноллов в Бруквестскую крепость. Есть вероятность встретить их там и поговорить с вожаком. Либо отправиться к праотцам... - последнюю фразу друид по понятным причинам озвучивать не стал.
- Нужно решить, что сейчас делать: идти на рыбалку, что, на мой взгляд - в сложившейся ситуации неразумная трата времени; найти храм или же самих гноллов. Мне кажется, встречи с гноллами нам не избежать, но лучше бы иметь козырь в рукаве. А после посещения храма, я уверен, такой козырь у нас появится.
Друид еше раз прокрутил подслушанный разговор птиц о страшном звере, как в его голове всплыло недавнее видение - образ неживого Волка. Друлавана не покидало ощущение, что он уже видел когда-то что-то подобное. Но догадка постоянно ускользала. Друид снова и снова воспроизводил фрагмент видения в памяти в надежде вспомнить что-то полезное.

  — Вы только не подумайте ничего! — воскликнул Талас, встретившись взглядом с поваром, — Я уже иду за рыбой. Тут есть короткий путь, ведь так?.. Но мимо такого было невозможно пройти… — после чего посмотрел на Эльфриду, передавая ей слово.
  Кокс повертелся вокруг человека с ведром и удочкой, но когда тот перешёл к долгим разговорам, решил, что самое время вздремнуть, и растянулся в тени травы, закрыв глаза.
  После того, как вся история была озвучена, следопыт в хмурой задумчивости произнёс:
  — И вы верите в то, что гноллы способны на такое?.. Надо непременно найти их лидера… Здесь, кажется, что-то не так.

  Почуяв неладное, Кокс бросился к Таласу, и повис на его ноге, вцепившись всеми четырьмя лапами.
  — Уй! Ты что полосатый, испугался свя… — решил было упрекнуть следопыт прижавшего уши и округлившего глаза кота, но, повернув голову в сторону пленника, от творившегося безобразия тут же начал терять волосы, челюсть и самообладание. Рука сразу же сама легла на рукоять меча, ноги приняли боевую стойку, брови сдвинулись в праведном гневе: «Моя верёвка! Новенькая! Только что купленная!» Вскоре вернув рассудок на место, эльф стал медленно, не теряя бдительности, обходить вокруг парочку воркующих закадычных врагов.
  «Бруквест» — расслышал следопыт в речи зверолюда, и напряг извилины — «Что же это?.. Где это?.. Какой там гарнизон?.. Что там такого интересного?.. Стоит ли туда вообще идти?»
  — Кто-то идёт? — автоматически переспросил Талас, когда гнолл что-то заметил. Эльф замер, осторожно повернул голову туда, куда было устремлено внимание того.
  — Драконьи яйца! — сипло чертыхнулся следопыт, разглядев в идущем черты того самого человека, которому задолжал. Скороговоркой добавив:
  — Я на рыбалке! — он схватил кота и зачем-то гнолла за штаны, и нырнул в укрытие.

- Даже гноллы соблазнились бирбрукским пивом, поэтому и отправили лазутчика - выдала, не моргнув и глазом, юная мисс. Друлаван, слушая монолог Эльфриды со все расширяющимися от удивления глазами, на этом месте чуть не поперхнулся. Настала пора вмешаться.
- Кхм.. Эльфрида, пропажа главного блюда вечера не повод эвакуировать город:) - со снисходительной улыбкой вступил эльф.
- Видите ли, уважаемый Тобиас, ваша дочь очень переживает из-за того конфуза с рыбой. И никакие наши заверения в том, что мы добудем рыбу даже больше прежней, ее не утешают.
- Эльфрида, еще раз, с тобой идут на рыбалку два эльфа. Один из них следопыт, который, я уверен, за свою жизнь поймал рыбы больше чем даже твой отец. А второй и вовсе друид! Может обернуться медведем и голыми лапами выловить хоть сома пяти пудов.
- Тобиас, а вы, как и ваша дочь, не верите в наш успех?) Раз сами собрались порыбачить? Уверен, у вас сейчас забот и без этой рыбалки хватает. Может быть вы одолжите нам на всякий случай вашу удочку? А мы уж точно вас не подведем!
Говоря все это, друид незаметно теснил повара обратно к дороге, мысленно взывая к Клеверу, чтобы гнолл не издал ни звука.

От ядовитого укуса Тин-Тука спас только полупрозрачный образ, внезапно появившийся на пути атаковавшей его змеи. Кобольд не растерялся и, быстро отскочив назад, ударил противницу копьем. Острый наконечник прошел сквозь иллюзию, наколдованную бардом, и вонзился в тело змеи.

Дротик из духовой трубки Стрижа попал в глаз второй змее-лиане. Дернувшись, она упала на землю, и больше не поднялась. Третью, хоть и не с первого раза, прикончил Трюггви. Вероятно, все-таки сказывался эффект волшебного камня.

— Спасибо! — ошарашенно сказал Тин, с недоверием рассматривая волшебную копию себя. Змеи больше не шевелились.



Сквозь дыру в стене, примыкающую к заболоченной области, вы видите, как на поверхности болота между колоннами лопаются крупные пузыри.

Когда чары невидимости спали, Сианель-труп обнаружился у входа в подземелье. Он уже начал спускаться вниз, неуклюже, как старик, переступая окоченевшими ногами. На поверхности уже виднелась только его голова, но, судя по отсутствию голосов, внизу его никто не встречал.

— Поспешим! — негромко зовет друид тех, кто одет в плащи культистов.

Что вы будете делать?

  Талас только закончил с красивым бантиком на боку, как обнаружил, что уже появились все новоиспечённые товарищи. Эльфрида начала свою чарующую речь, и рука сладопыта сама попросилась на его лицо: «Ну вот как так? Пришло дитя каменных стен, взяло и выложило всю подноготную операции неприятелю. Никакой тебе военной хитрости, никакой тактики…» Заметив, что гнолл от ласковых слов успокоился, эльф ослабил импровизированный намордник, так что пойманный смог говорить, и слез с него, оставив только конец верёвки, который он обмотал вокруг своей руки.
  — Не знаю, о чём вы, — пробубнил Талас с лукавством, перебив злобную тираду Отто, — Я вообще шёл рыбу ловить. На живца. Ну вот и живец… живенький такой. Решил прихватить. А вы — вешать!
  Если бы кто спросил, как зовут кота, тому бы ответили, что зовут его «Рыба», и даже если не зовут, а просто говорят, то он всё равно приходит, и начинает крутиться между ног, облизываясь, и зыркая горящими глазами. Прямо как сейчас.
  Следопыт сел, поставив подбородок на кулак, и надув силой мысли вены на лбу. Непременно нужно придумать какой-то хитрый стратегический ход.
  — А этот Гонгльгодлер, если он правда силён и хитёр… — сказал эльф, выйдя из дум, — Я хочу сразиться с ним. Один на один!

Талас двумя ловкими взмахами опутал гнолла веревкой так, что тот не мог и пальцем шевельнуть. Гиеночеловек упал и с пола землянки злобно оглядывал нападающего. Больше он не выл, вероятно, понимая, что в округе нет никого, кто мог бы прийти ему на помощь, а вот желающих освежевать бандита-гнолла достаточно.

В суматохе кратковременной борьбы к краю окопа подошла Эльфрида и, произнеся впечатляющую речь (большую ее часть гнолл пропустил, пытаясь сорвать с себя путы и насевшего на него Талса), наложила на пленника свои чары. Выражение его морды мгновенно сменилось спокойным и заинтересованным, и, хоть от этого гнолл не перестал быть уродливым гиеночеловеком, без оскала и гневных морщин он выглядит довольно... безопасно.

— Я делаю то, что велит Годльгонглер, — пролаял гнолл, успокоившись, — Про кузнеца знаю только то, что он делает доспехи Годльгонлеру, Гритгарадгу, Змарчеевиггу и другим. Почему он помогает им, я не знаю. Сам я к нему не ходил. Мне приказано сидеть здесь и следить за дорогой.

— Аррр-ваф! — гнолл отогнал слишком близко подошедшего Кокса и продолжил. — К вечеру придет Гарудга, он должен сменить меня. Он либо сразу вернется обратно, увидев, что меня здесь нет, или сначала отстоит ночь, а потом пойдет рассказывать, что я исчез. Мы ходим по цепочке, один за другим, дежурить здесь, а потом докладываем обо всех прибывших в поселок путниках. Я видел вот этого, — гнолл кивнул на Отто.

— Если вы тоже нездешние, про вас могли уже доложить... Развяжите меня, я не буду больше буянить. Я же не знал, что вы с ней, — теперь гнолл кивнул на Эльфриду, после чего серьезно посмотрел девушке в глаза. — Волшебница, я не смогу защитить тебя от Годльгонглера. Тебе лучше покинуть эти места. Годльгонглер умен, хитер и жесток. Он мудрый вождь и сильный воин. Я могу задержать Гарудгу, но толку от этого будет мало: если я не вернусь вовремя к вождю, это будет говорить больше, чем любые слова. Впрочем, если я смогу как-то иначе помочь тебе — говори.

Отто, стоящий в двух шагах от землянки, закуривает трубку. Копченый дым окутывает его залихватские усы.

— Предлагаю прикончить эту скотину, — сквозь зубы говорит почтальон, подходя к Эльфриде. — Повесить его на дереве. Веревка вон уже готова.
— Пошел ты! — злится гнолл, — Развяжите меня!
— Ты хотел сказать «привяжите». «Привяжите меня к самой высокой ветке, оттуда лучше вид на лес», а? — глумится Отто, выпуская облако дыма прямо в морду пленнику.

Солнце в зените. Становится жарковато. Отто, сморщившись, потирает наспех перевязанный висок. Кажется, его раны чуть менее безопасны, чем он считает.

Что вы будете делать?

...дух земли - пробормотал Друлаван. Его лицо приобрело отсутствующее выражение лица. Он закрыл глаза и вслушался в Природу. Шелест трав, шум далёких крон деревьев... какофония леса заполнила его слух. Друид пытался "дотянуться" до своих друзей, до тех, чей язык ему был близок и понятен.

  Кокс, до этого носившийся в траве вдруг замер, навострил уши, и вытянул нос в сторону какой-то непонятной кучи из веток и листьев. Талас тихонько подошёл, и обнаружил, что «куча» — ничто иное как навес, укрывающий посапывающего в яме гнолла. Кот, увидев такое, прижался к земле, готовясь в случае чего броситься или на врага, или наутёк. «Какая безмятежность!» — подумал следопыт, — «И какая удача!» Он почувствовал на своём плече руку Друлавана. Тот знаками предлагал отойти подальше. Талас послушал друга. Запустив руку в шерсть кота, он мягко подтолкнул его «на выход», и сам, осторожно, чтобы веточка не хрустнула под ногой, ушёл на некоторое расстояние. Гнолл, кажется, ничего не заметил и продолжал мирно смотреть сны.
  Заметив, что друид покинул его, отправившись в сторону своих, следопыт понял: справляться придётся своими силами. Хоть и подлое убийство, как и Друлавану, было противно ему, он, потратив время на поиски, не собирался оставлять всё, как есть. В конце концов, разве такая добыча — не доказательство для кузнеца? Он покопался в мешке и достал оттуда моток хорошей, прочной верёвки. Такая верёвка — отличное подспорье в охоте, особенно, когда надо поймать добычу живьём. Проверив, что моток не запутался, и отмотав немного, он подготовил на конце петлю, затягивающуюся питоновым узлом, и, повесив остаток верёвки на плечо, стал вместе с котом крадучись приближаться к «могиле». К самому краю эльф уже, стараясь не дышать, подполз, и, резко накинув петлю на руки спящего гнолла, со всей силы потянул за концы, затягивая её, и готовясь в следующий же момент обвить верёвку вокруг добычи.

Друид осторожно коснулся плеча Таласа, когда тот застыл перед окопом с гноллом. Жестом он показал отойти на безопасное расстояние. Друид считал находку большой удачей. Мирно спящий гнолл являлся подтверждением факта того, что визит к кузнецу остался незамеченным. А значит Истбрук пока вне опасности. И Друлаван был уверен, что лучше всего все так и оставить. Если убить гнолла во сне, то вскоре его обнаружат, и тогда конфликта не избежать. Да и такое подлое убийство нисколько не прельщало друида. Он точно бы не стал этого делать.
Друлаван медленно вернулся к ожидающим на дороге Отто и Эльфриде и поведал им о находке и своих мыслях.
- Эльфрида, возможно, у тебя есть идеи, как мы могли бы использовать этого гнолла? Может ты смогла бы магией подавить его волю и подчинить себе? Или внушить ему, что он увидел во сне какое-то жуткое знамение. Так, чтобы он со всех ног кинулся к своим, пытаясь уговорить тех срочно покинуть эти опасные земли?

  Услышав ответ Джулиана, Талас в задумчивости почесал подбородок. Не сказать бы, что он совсем юнец… всякое бывало… но что же убедит кузнеца? А тот пользуясь замешательством уже вытолкал компанию наружу. «Что-то он недоговаривает. Ладно, будут ему истории. И не только. Я ещё вернусь», — решил следопыт.
  — Рыба не ловится на красивые слова. Идём, — поддержал он Друлавана.
Следопыт приложил руку ко лбу, укрывая глаза от солнца, после кузнечного сумрака глаза резал яркий солнечный свет. Только привыкнув к свету, Талас беглым взглядом приметил подозрительные места, откуда могла быть видна кузница. Он припоминал слова кузнеца: за ним могли следить, и раз так, оставлять это нельзя. Накинув капюшон по примеру товарищей, он поспешил за остальными.
  Только компания поравнялась с границей селения, следопыт бросил:
  — Самое время отлучиться за удочкой, догоню!
  И они вместе с котом сиганули в сторону ближайших зарослей. Талас принялся прочёсывать окрестности городка, осматривая каждую тропинку, каждый подозрительный куст, залезая то и дело на деревья и заглядывая в дыры в заборе. Кокс тоже не отставал: навострив слух и нюх, шарил в зарослях, словно заправская ищейка.
  «...О, нет, нет, серый, зачем ты ловишь полёвок?..»

  Хорошенько подумав, следопыт набрал воздуха в лёгкие и начал:
  — Кузнец! Твои доспехи достойны. И твои порывы светлы и добры. Но твой путь — путь по тьму. Гноллы признают лишь язык силы. Ты не сможешь с ними договориться. Своими руками ты делаешь их сильнее. В один день они нарушат слово… когда откупиться будет уже нечем, и тогда всё обернётся против тебя. Кузнец, подумай лучше о том, чтобы вооружить тех, кто сможет защитить твой народ. А мы… Я принесу тебе голову этого Годльгопника.
  Закончив, он посмотрел по очереди на всех присутствующих. Кокс поднял хвост трубой и мявкнул, показав белоснежные клыки, выражая полную солидарность со своим компаньоном.
  — …И они простят мне ту дурацкую рыбу, — проворчал следопыт в сторону.

— А не сделал ли ты, кузнец, какой секрет в доспехе, чтобы пробить его сразу? — полушепотом спросил Талас.
— Увы... Я боялся, что, если я стану хитрить, они вторгнутся в поселение.
— Семь сабель... То есть гноллов всего семь... не так уж много... — заметил Друлаван.
— Я не знаю наверняка, — ответил кузнец. — Может быть, их и правда семеро, а может Годльгонглер понимает, что сделать даже семь комплектов доспехов — сложная задача... Возможно также, что в их стае семеро главных создают некий Совет, и вожак просит доспехи только для них. Что касается стражников... Стражники Истбрука — рекруты из крепости Бруквест, что на северной окраине леса. Тамошние солдаты избалованы бирбрукским пивом и спокойной жизнью настолько, что я не доверил бы им даже охрану рыбьих потрохов.

Кузнец крепко задумался, а потом сказал:

— Мы договорились, что через три дня я принесу готовые доспехи в условленное место в лесу. Кто-то из гноллов будет ждать меня. Возможно, это шанс перехватить кого-то из них. Но, опять-таки, если мы схватим одного-двух, другие могут напасть на Истбрук.

— Отто! — друид обернулся к усатому. — Скольких вы ранили? Или может даже убили?

Отто покачал головой.

— К моему великому сожалению, ни одного. Они были слишком хорошо вооружены, да к тому же напали внезапно. Я неплохо держусь в седле, и смог вырваться из окружения, но они сильно ранили моего коня, да и меня самого, так что я с трудом оторвался от погони. Конь довез меня до реки, да так и помер. Но я могу показать, где они напали на меня. Вдруг мы сможем обнаружить их лагерь?

Где-то в подсознании Отто внутренний голос кричал ему: «Хватит заниматься глупостями! Отдай посылку Гроуну и тикай отсюда!» Но волшебные чары Эльфриды крепко держали его за... кхм... душу, и Отто твердо решил сначала помочь вам, кузнецу и поселку.

— Чем дольше вы здесь находитесь, тем больше мы все рискуем, — печально заметил кузнец. — Вам лучше обдумать все в каком-нибудь другом месте. Я продолжу делать то, что делал, на случай, если все наши надежды на лучший исход не оправдаются. Так у нас хотя бы будет, чем откупиться от Годльгонглера. Если узнаете что-то важное — дайте мне знать.

Пока мужчины ломали голову над происходящим, Эльфрида мысленно листала справочник Мортона Дракса «Занятные факты о чудесных, ужасных и причудливых гибридных созданиях». Помимо широкодоступной информации о том, что гноллы, как это ни удивительно, более родственны ракшасам, чем ликанам, а также подробной справке о том, чем питаются эти существа (представьте, вовсе не падалью; ну хорошо, не только падалью), Дракс упоминал о кочевнических привычках гноллов и их поверьях.

Автор утверждал, что ему довелось месяц прожить среди этих существ и он выяснил, что гноллы чрезвычайно серьезно относятся к затмениям. Момент затмения считается среди них временем, когда духи предков напрямую обращаются к ним, и все, что происходит, пока светило исчезает, воспринимается как знаки, с помощью которых духи говорят с ними. Стало быть, если во время затмения гноллы увидят нечто, указывающее на то, что им следует убраться с этих земель, именно так они и поступят.

Что вы будете делать?

- Семь сабель... - пробормотал Друлаван - То есть гноллов всего семь - не так уж много... Отто! - друд обернулся к усатому - Скольких вы ранили? Или может даже убили? Джулиан, в Истбруке же есть стражники? Вероятно, стоит предупредить их о возможном нападении, чтобы те были наготове. А я мог бы незаметно подобраться к стоянке гноллов и все разведать. После чего мы дружно бы их проучили. Тем более что в Истбруке сейчас достаточно разгневанных сорвиголов, которые прибыли сюда за ремонтом своего снаряжения. И некоторые из них, я уверен, будут рады поучаствовать в устранении причины, по которой они до сих пор здесь и не могут попасть к Джулиану. А уж если кузнец пообещает им существенную скидку за помощь ему, то бедным гноллам можно только позавидовать. Право, старина, чего вы так перепугались горстки недособак?

  Талас изрядно озадачился речью Эльфриды.
  — Кто виноват? Друлаван? Его хотят подковать?!.. Смотри! Он сейчас окажется там! — он показал на насекомое, которое вот-вот залезет в дырку в стене.
  Эта идея не на шутку обеспокоила эльфа. Он стал нервно ходить вдоль стены, осматривая её, трогая камни, из которых она сложена, думая, как бы срочно залезть внутрь и спасти новоиспечённого товарища. «Испорчены! Они испорчены!» — вдруг раздалось из-за ворот. Следом ворота дрогнули от удара изнутри. Кокс, только что увлечённо точивший когти, молниеносно отскочил, прижав уши и вздыбив шерсть. Изнутри послышались какие-то удары, возня, и наконец, звук упавшего тела. Не успел следопыт решить, что надо выбивать ворота, как те распахнулись сами.
  — Не врёт древняя мудрость, открылось, — заметил эльф.
Он осторожно зашёл в полумрак кузницы. Кот вбежал следом и принялся обнюхивать углы. На полу лежал здоровяк, к которому уже подбегал друид и лил на лицо воду. Следопыт подошёл к здоровяку и прислушался к телу. Дышит?

Когда Друлаван решил лететь к кузнецу, крылья понесли его в опасной близости от Эльфриды. Он не сразу сообразил, что девушка вознамерилась прибить ни в чем неповинного друида, неся своими гигантскими ручищщами гибель всем кровососущим. Какая нелепая смерть - развеселившись, подумал Друлаван. Сделав какой-то немыслимый кульбит и чудом увернувшись от сносящего все на своем пути указательного пальца правой руки, кровосос кувыркаясь пожужжал прочь от воинствующей дамочки, в очередной раз заклиная держать ухо востро с этими непредсказуемыми созданиями.

...Окошко кузницы, перед которым завис Друлаван, оказалось забрано какой-то тряпкой. Да ну не может такого быть, чтобы кузнец забаррикадировался настолько, что комар носа не подточит. Друид принялся тшательнейшим образом искать щели между кровлей и стенами, исследовать оконные рамы, высматривать изъяны в конопатке бревен избы. Пара других комаров с недоумением наблюдали за остервенелым собратом, яростно штурмующим бедные строения.
- Насосался, похоже, кровушки у пьяницы, теперь вот буянит! - прозорливо прокомментировал один из них.

Отлично. Я не оставлю без внимания ни один ответ, но пока остновлюсь на версии Эльфриды. Пусть это будет храм Клевера. Выглядит сие божество следующим образом:



По-моему, эта картинка весьма соответствует описанию, а?

Кого чтить могут жители, устраивающие пиршество прямо в храме, и называющие этот знаменательный день тихим?
Несомненно, это может быть только богиня аппетита, покровительствующая вкушающим пищу — Полирексия, она же Аглая-Первокормилица!
Давно подмечено, что те, у кого нет аппетита — неважные работники, они больше болеют и чаще сходят с ума. Если теряет аппетит домашняя живность, она медленнее нагуливает вес, хуже несётся и меньше даёт молока. Так что не случайно жители города так много внимания уделяют еде и угощениям, а так же самому процессу вкушения.
Традиционно Полирексию изображают в белом колпаке, с ложкой и горшком (с пельменями, но в каноническом образе они не попадают в кадр).
Приготовление щуки на праздник имеет важное символическое значение. Во-первых одна длинная. А значит, её хватит на всех. Во-вторых, не стоит забывать старую истбрукскую поговорку: «ем как рыба!».
Основным религиозным символом является ухват, при помощи которого Аглая-Первокормилица доставала чугунки из Вселенской Печи, чтобы накормить всех страждущих во время Великого Голода.

Тогда наша предыстория такая.

Случайно встретившись в «Зимнем волке», Талас и Друлаван разговорились о бедствиях, заставивших следопыта покинуть родные земли. Друлаван всерьез заинтересовался проблемой Таласа и хочет помочь ему и его народу.

Краем уха услышав разговор чужеземцев, Эльфрида решила познакомиться с эльфами-путешественниками, заодно поделившись с ними бедой городка. Воспользовавшись тем, что хозяин увлечен беседой, Кокс отправился на кухню, где слопал половину огромной щуки, предназначенную для пиршества в храме по случаю Тихого Вторника. Тобиас, владелец заведения и по совместительству отец Эльфриды, весьма озадачен произошедшим: где ему теперь взять такую большую щуку, да еще и до конца дня?

Эльфрида успокоила отца, пообещав, что Талас решит эту проблему. Правда, никто из вас пока не знает, каким образом :)

Что скажете?

Я показал Таласу тайный обряд моих земель. Его история огорчила меня, и я хочу помочь чем смогу. Это древний полузабытый обряд, которому больше тысячи лет. Меня научил ему мой дед. Это обряд-обращение к духам леса. Просьба о благословении и защите, о знании и ответах, о лечении и покое. Сродни молитве. Возможно, он пробудит скованный болезненным сном лес Таласа.

...Духи говорят, что Эльфриде угрожает огромная опасность. Я почувствовал это как только наши взгляды пересеклись. Это длилось лишь мгновение, но для меня оно застыло, как будто само время споткнулось на пути. Реальность рассыпалась, разбилась с хрустом на сотни осколков, в которых я видел отражение еще не случившегося. Предзнаменование такой силы случилось со мной впервые. Очнувшись от видения я с трудом смог вернуть самообладание.
Я не могу это игнорировать. И пойду за девчонкой, куда бы не пришлось...

Друлаван — друг природы (это я сразу понял), а значит, мой друг.
Эльфрида не выживет на природе (так как ничего не понимает в носках с сандалиями), но я её научу.

Вау! Какие вы молодцы! Всем поставлю плюсы. Плюсы — это способ хвалить игроков и мастера. Они незачем, просто для эмоционального шеринга :) Если что, найти их вы можете под датой поста в его левом верхнем углу.

Теперь давайте поговорим о мировоззрении. Вы что-то указывали при создании персонажа, но это были мировоззрения из DnD. В Dungeon World их всего 5: Добрый, Злой, Хаотичный, Порядочный и Нейтральный.

Мировоззрение имеет конкретную игромеханическую функцию. За каждым из них закреплен ход — некое действие, которое вы можете сделать, чтобы получить 1 очко опыта в конце приключения. Например: «помогите кому-либо или чему-либо вырасти». Этот ход можно игнорировать. В конце-концов, 1 очко опыта погоды не делает. Но мне хотелось бы, чтобы вы выбирали ход, исходя из того, что вам хотелось бы отыграть.

Подходящие для вашего класса мировоззрения и их ходы указаны в буклете. Естественно, я их собрал для вас:

ДРУИД
Хаотичное: Уничтожьте символ цивилизации
Доброе: Помогите кому-либо или чему-либо вырасти
Нейтральное: Ликвидируйте угрозу, чья сущность противна природе

МАГ
Доброе: Используйте магию для непосредственной помощи другому
Нейтральное: Откройте связанную с магией тайну
Злое: Сейте ужас и панику с помощью волшебства

СЛЕДОПЫТ
Хаотичное: Освобождайте других из плена, реального или метафорического
Доброе: Вступайте в бой с противными природе сущностями, невзирая на очевидную опасность
Нейтральное: Помогайте животным или духам диких земель

Итак, выберите мировоззрение. Это раз.

Два — мы начинаем думать о том, как ваши герои встретились. Я предлагаю такое направление мысли — так как Эльфрида хорошо знает Истбрук, она наверняка не меньше других взволнована происходящими с кузнецом изменениями. Возможно, она пыталась разгадать эту загадку самостоятельно, но не смогла, и теперь ей нужна помощь?

Талас и Друлаван могут прийти в Истбрук по своим делам. К сожалению, металлического оружие у вас нет, и вряд ли вы прибыли, чтобы приобрести его (или это все-таки так?)... Кто-то из вас может быть давним знакомым Эльфриды, вернувшимся в знакомый городок после долгого пути. А между собой эльфы могли познакомиться где-то далеко... Возможно, вы несколько дней путешествуете вместе, и кто-то из вас предложил заглянуть по пути в Истбрук, заодно проведать старую знакомую. И тут Эльфрида сообщает, что местный кузнец совсем плох...

Это только мои мысли, что думаете?

Всем доброго дня!
На Сапфировых островах, где был рожден Друлаван, с давних времён существует весьма крупная эльфийская коммуна. Каждый молодой друид по достижению совершеннолетия обязан покинуть родные земли и отправиться в странствие, дабы познать как можно больше форм проявления Жизни.
Но они не уходят, не взяв с собой крупицу родной земли.
Как-то Друлаван выручил одного человеческого мага, которого занесло в те края. Растяпа угодил в зыбучий белый песок. Маги такие неуклюжие... Он провалился уже по грудь и пребывал в панике. Но когда он увидел огромного питона, который быстро подбирался к нему, и вовсе обезумел. Хе-хе! Хвостом друид обвился вокруг мощного ствола росшего неподалеку исполина и легко вытащил бедолагу. Эх и рожа у него была)) Но в итоге он был безмерно благодарен и во что бы то ни стало хотел сделать хоть что-то для своего спасителя. Маг владел стихией огня, и Друлавана посетила интересная мысль. Совершеннолетие было уже очень близко и он раздумывал, что бы такое взять с собой. Его мысли вертелись около того, чтобы взять щепотку песка, а сейчас его осенило. Расплавить песок обычным способом было невозможно (уже испробовано в кузнице). Но магический огонь имеет куда большую температуру. И он озвучил свои мысли магу. Маг был зол на проклятый песок, который его чуть не убил, а потому с большим энтузиазмом воспринял идею расплавить хотя бы горстку этой мерзостной субстанции. Они взяли пригоршню песка и отправились к ближайшим валунам. Друлаван насыпал песок на плоский камень, а маг пассом руки придал песку форму змеиного глаза, место вертикального зрачка оставив пустым. После чего поднес обе руки к будущему амулету и... волна раскаленного воздуха окатила Друлавана. Он отшатнулся и поспешно удалился метров на 10. Даже на таком расстоянии дышать было тяжело. Воздух вокруг мага дрожал и расплывался. Вскоре маг тяжело осел, и марево развеялось. На камне в оправе из сплавленного в стекло песка заполняя собой узкий змеиный зрачок плясал алый лепесток огня. Друлаван был в восторге. А вот магу после таких творческих изысканий пришлось еще месяц восстанавливать силы. Но результат того явно стоил. Амулет завораживал. Пляшущий огонь был по-ласковому теплым и не обжигал. Еще не раз он согреет душу хозяина в дали от родного и знойного дома.

... Некоторое время спустя далеко на севере Друлаван повстречал племя людей. Их старейшина был друидом, не слишком умелым, он мог перекидываться только в одного зверя. Но в какого! В могучего снежного барса... Друлавану были рады, и он остался на некоторое время. Когда однажды спустя пару дней отсутствия, он вернулся, то застал ужасную картину. Поселение было уничтожено. Он чувствовал запах крови, видел тела людей в снегу, в нем закипала ярость. Орки. Их трупы были повсюду. Располосованные когтями-саблями, разорванные зубами. Их было не меньше двадцати. Друида-ирбиса среди них не было. Волчьи лапы подняли в воздух пропитанный кровью снег. Они быстро несли ярость Друлавана по свежим орочьим следам. Уже через два часа он добрался до занесенного снегом провала в пещеру. Выживших орков оставалось немного. Всего пять. Они не ждали нападения. Не прошло и пары минут как они оказались за Темными Вратами. Друлаван стоял посреди орочьих трупов в грязной пещере и смотрел на свежесодранную пятнистую шкуру поверженного барса...
...Продвигаясь на юг Друлаван понял, что неуловимо изменился. Он уже не тот беззаботный молодой эльф, что был раньше. Выражение лица стало жестким, улыбка уже не часто касалась его губ. Он - друид, он адепт Жизни. Но с ней об руку всегда идет Смерть. И ему стоит об этом помнить.
Он шел на юг, а пятнистая шкура укрывала его плечи.

1. Нет, и вряд ли в ближайшее время приближусь. (История больше для обоснования характера персонажа, чем что-то, что будет определять конкретные действия… хотя, кто знает…) С отбытия прошло порядка года, то есть, не настолько много, чтобы сильно изменить в странствиях характер, но достаточно, чтобы не шарахаться от всего нового и не быть белой вороной. Родной край по сей день терпит бедствие, но, так как связи с краем никакой нет, происходить там может что угодно, и ничего не узнаем, пока не вернёмся. Вполне возможно, возвращаться уже некуда…
2. Философия Пути — верование родины. И он с младых ногтей к ней приучен и следует довольно строго (если вообще это применимо — она штука довольно туманная).
3. Хех, ещё вопрос, кто в чьих интересах в итоге действует. Если кот начинает шалить, то тут скорее подойдёт решение терпеть и минимизировать убытки. Ну, если только не ублажить любимым лакомством (или ещё как — кот намекнёт). Можно скорчить страшную рожу, выражая намерение не дать еды или не почесать за ухом, но работает 50 на 50.
4. Буду оригинален: рыба. Свежая, может быть приготовленная (ни в коем случае не солёная). Небольших карасей лупит за милую душу. Приходится таскаться по рынкам или сидеть, укрепляя дух, на берегу реки с удочкой.

О, не стоит раскаяний, я её только вчера и написал.
Общение напрямую — нет, лучше исключим такое. Кот вёл и будет вести себя так, как будто хорошо знает своего хозяина, но не телепат, и не понимает человеческую речь буквально. Прошу прощения, я это писал перед сном и вообще заснул на полпути, не закончив. Тут вообще идея была в том, что Талас, по сути, придумал этот диалог у себя в голове, встретив самодовольного кота с мышью в зубах (и вообще это стиль речи не характерный для Таласа, когда он говорит с другими). Давай, я допишу или перепишу эту историю сегодня вечером.