Голосование за ходы

Старая лодка не ызывает никакого доверия, но стоит в нее сесть и взяться за весла - приходит осознание, что она вполне себе ничего и отличная альтернатива купанию в холодной воде. Когда же под скамьей была обнаружена пара готовых к применению факелов и простая, самодельная спиртовая зажигалка - это даже поселило какой-то уют и дух доброго приключения в этот заплыв по подземному озеру. Озеру, вода в котором становилась все холоднее и холоднее, по мере удаления от подъема наверх, уже наверняка оккупированному зараженными.
Плеск весел в воде был далеко не единственным звуком здесь. Романтику приключения грубо разрушало бухтение двигателя захваченной противником баржи где-то впереди, а затем натужное гудение какой-то, наверняка огромной, машины. А затем массивный корпус корабля генокульта начал ломать лед. Поднимается треск разбиваемого ледового покрова, глыбы льда опрокидываются и поднимают хаотичные волны, что угрожающе раскачивают утлое суденышко лоялистов, пока лодку не прибивает к так называемому берегу - ровный, блестящий и почти прозрачный лед, что может образоваться только на очень чистой стоячей воде, плоской равниной тянется к покрытым инеем скалам, где карстовая пещера будто бы заканчивается.
Заметно сбавив скорость, ледоходная баржа пробивает себе путь в гораздо менее прочном панцире льда, что едва успел нарасти там, где и пролегает этот судоходный маршрут. Корабль стремиться туда, где видны следы жизнедеятельности если не людей, то хотя бы механикус - цельнометаллический, украшенный отполированным символом механикус, пирс потихоньку обрастает льдом и выводит к очередному символу цивилизации - приземистое рокритовое здание, будто бы выросшее из стены пещеры. Крепкие металлические ворота отражают свет прожекторов свеженанесенной краской. С громким шипением невидимые отсюда люки открыватся, выпуская наружу целый рой сервочерепов. Основная масса дронов направляется именно к упрямо ползущей сквозь лед барже, но неприметная тройка сервиторов отделяется от скопления собратьев и летит к причалившей лодчонке лоялистов. Непосвященным вряд ли ясен мотив этих машин, что кружат над захваченным врагом кораблем и крошечным отрядом лояльных солдат.
- Они нас сканируют. - Произносит ежащийся от холода Левандовский, внося некоторую ясность в происходящее - Бункер наверняка защищен, а черепа как системы наведения.

Тонкая обмотка из рваной хлопчатобумажной ткани - плохая защита и хруст стекла под ногами не только давит на нервы, но и причиняет заметную боль. Изрубленный осколками, пропитанный кровью и измазанный требухой генокультиста жилет вроде бы даже немного прикрывает наготу, но даже минимума защиты уже не даст. Пластиково-керамические пластины едва не крошкой на пол сыпятся из дыр, когда наверху , во внезапно наступившей тишине, не начинается еще одно грохочущее разрушение - целые фрагменты перекрытий тяжелыми плитами обваливаются, практически полностью перекрывая лестницу и сотрясая здание. Вибрации достаточно для того, чтобы искрящиеся провода развалившихся светильников опасно посыпались вниз и лишь чудом не коснулись искрами воды на полу. А затем сверху резко и без предупреждения начинается стрельба - басовитые очереди тяжелых стабберов накладываются на легкий стрекот ручного автоматического оружия и скромные хлопки ручных гранат. Дополняет звуковую картину сражения неестественно сильное жужжание насекомых.
Если подумать, то это даже хорошо, что путь наверх теперь почти что отрезан и Дайк вынужден двигаться в противоположную сторону. Раскачивающиеся провода, однако, с этим совсем не согласны - оголенная медь слегка задевает кожу и пронзенный током беглец, не контролируя себя, задевает еще несколько жалящих током медных змей. Практически лишившись сознания, Дайк толкает первую попавшуюся дверь и просто выпадает на сухой и холодный бетон крошечной комнатки с весьма скромной обстановкой - стол с простым когитатором, стул и пара шкафов. Очевидно, раньше тут был пост охраны и выключенный когитатор здесь нужен для наблюдения за камерами охраны. Цельнометаллический шкафчик наверняка нужен для хранения верхней одежды постового, а наполовину стеклянный шкафчик с красным крестом хранит единственную, но приятно знакомую баночку болеутоляющих и упаковку нестерильного бинта.
За пределами будки царит зловещий полумрак, скрывающий детали силуэтов грузовиков и автомобилей. Подземная парковка?

Кто-то нацарапал на стене черточки, видимо отсчитывая дни, а может быть и часы. Умно, ведь потерять счет времени - это первый шаг на путик потере разума.
Под грязным матрасом, пропахшим потом и мочой кто-то спрятал памятную для себя вещь - нательную аквиллу из настоящего, потемневшего от времени серебра.
Лампы гасли и включались хаотично, словно бы со злым умыслом. Нельзя отследить цикл дня и ночи, когда этого цикла нет. Но ты понял значение черточек на стене, когда чудовища приносили жидкую кашицу и питье, когда они приходили колоть. Они пускали мутные растворы по твоим венам и кормили так, чобы подопытный не подох с голоду, согласно распорядку. Тут они совершили ошибку, они дали возможность отслеживать время.
Ржавая цепь, тянущаяся от лодыжки к прочно вмурованной в стену трубе не была здесь единственным источником звука. Тишина плена постоянно нарушалась, что-то ужасное скребло каменную кладку за стеной и рычало. За металлической дверью раздавались приглушенные шаги и переговоры патрульных. Извращенный армейский уклад заключался в сменах караула солдат-культистов и тихим разговорам о скором прибытии "Детей Звезд" - ужасных хозяев культа, что плывут сюда через космическую пустоту на живых кораблях. Культисты восхваляли и преклонялись перед генетической порчей, что поселили в них авангардные организмы - заумный термин, скрывающий омерзительных многоруких монстров-чужаков, покрытых хитином. Порочное, еретическое заблуждение заставляло их думать, что мерзкие мутации, порожденные чужацкой заразой - не иначе как благословение, возвышающее их над чистокровными людьми. Их картина мира перевернулась и исказилась настолько, что для них именно ты был грязнокровным отродьем, а умственно неполноценные мутанты-аберрации считались едва ли не живыми святыми.

- ...Скоро все закончится, человечек. - Продолжает свою мысль одно из гнусных отродий, бывших здесь за главарей - Крепкое существо в оранжевом костюме биологической защиты. Защитный купол с затемненным обзорным стеклом прекрасно скрывал его истинную природу, но здесь, в глубинах своих логов, они позволяли себе не носить их. Ничего возвышенного и божественного в звериной, зубастой морде высокомерной твари ты так и не смог разглядеть, даже когда оно говорило с тобой чуть менее надменно, чем обычно.
Существо что-то довольно проурчало, хорошенько рассмотрев показания какого-то ауспекса в своей когтистой руке-лапе и передало прибор телохранителю. Такому же чудовищу, чей костюм был синим. То приняло его, оставив лазерную винтовку висеть на ремне и взамен прибора передало желтому крошечный пузырек.
- Пациент удовлетворительно истощен. Пригоден к приему препарата, вероятность иммунного ответа минимальна. - Озвучивает свои мысли вслух главный истязатель. Его абсолютно не волнует тот факт, что его слова может услышать его подопытный. Какое ему дело до переживаний объекта экспериментов? Тонкий стеклянный носик ампулы монстр подпиливает своим бритвенно-острым когтем, и пара меньших дополнительных рук начинает набирать из пузырька бледную, чуть оранжевую жидкость в шприц.
- Ты можешь гордиться собой, человечек - презрительно мурлычет экспериментатор, бесцеремонно хватая и вытягивая твою руку - Ты станешь мостиком к возвышению своей жалкой расы.
Блестящая в стерильном свете ламп игла медленно приближается к обнаженной коже, целясь в твои вены и...
Подвал мощно сотрясается от взрыва на поверхности. Экспериментатор в желтом рассерженно рычит, озлобленный срывом опыта, его телохранитель в синем что-то отрывисто рычит по вокса-связи, встроенной в костюм. Пыль и отлетевшая с потолка и стен краска летят на пол.
Отбросив шприц куда-то в угол комнаты, чудовище удаляется прочь из помещения, словно бы просто позабыв закрыть дверь клетки за собой, под грохот продолжающегося артобстрела. С потолка летит уже не штукатурка, а увесистые булыжники. Удалившееся вслед за хозяином чудовище с лазганом уже не может заметить, как разрушения потолка деформируют клетку, заставляя несколько стальных прутьев со звоном упасть на пол. Дождь из разбивающихся о пол кусков перекрытий, также не обходит стороной и цепь на твоей ноге. Попавшие под удар звенья отчаянно звенят и сильно деформируются, даря шанс по побег.

Голодные:
Бдительно усталые часовые тратят некоторое время, чтобы объяснить дорогу в обход обвалов перекрытий, перегородивших прямую дорогу до местной столовой.
Либо выйдя обратно на темную улицу и банально обойдя здание так, чтобы выйти к грузовым воротам, слегка развороченного прямым попаданием снаряда продуктового склада, либо пройдя мимо солдат и служащих, торопливо устанавливающих временные распорки для пострадавших от обстрела перекрытий и поднявшись по засыпанной бетонной пылью и битым оконным стеклом лестнице, чтобы пройди второй этаж насквозь и выйдя к еще одной лестнице, чтобы спуститься к парадному входу в столовую, отряд ее все же достигает. Несмотря на ставшее привычным ожидание очередной подлянки, что выльется в еще одну бойню, ничего такого не происходит.
Наоборот, помещение кажетсякаким-то уютным и безопасным, несмотря даже на разгром и следы пожара на украшенных, обычными в таких заведениях, простенькими фресками и панно, изображающими мирный прием пищи и, вероятно, предполагаемый здешний рацион. Среди разбросанных стульев и обеденных столов высилась целая гора из отработанных огнетушителей и уничтоженных продуктов питания.
Дородный солдат с автоганом на плече и в смешном поварском колпаке вытирал с пола жижу, текущую из иссеченных осколками банок тушенки и сгущенного молока. Он как раз сделал паузу в работе, чтобы громко потребовать от кого-то на кухне перестать швырять все это в зал и выкидывать хотя бы на улицу, раз там перестали стрелять, когда заметил вновь прибывших.
Следующий крик в сторону кухни доходчиво сообщал, что с повара довольно этой херни и тут вообще ребят кормить надо. Отставив швабру, хозяин широким жестом предложил занимать любой понравившийся и уцелевший стол и удалился на кухню, где на едва-едва отремонтированной плите пыхтели котлы и что-то запекалось в духовке.
Очень поздний ужин был составлен по всем возможным в такой обстановке правилам. Несколько импровизированным, но обильным.
Суточные щи из свежей капусты были в меню еще вчера, а вот простенький с вермишелью и мясом птицы, видимо, приготовили только что, в отчаянных попытках спасти хоть что-то из тушек в разбитой снарядом холодильной камере. Картофельное пюре с экстренно налепленными котлетами, вероятно, служило примерно той же цели, но спасали уже молоко и фарш. А небольшой объем макарон по космофлотски остались еще со вчера. Как и слегка зачерствевший хлеб, заботливо нарезанный поваром. По рассказу говорливого хозяина, щедро разливающего супы по тарелкам, последнее, о чем он думал, попав на это место - это необходимость отбиваться ножом-хлеборезом от каких-то уродов, хлынувших через служебные входы, сразу после попадания снаряда в склад. Но не зря он брался за этот нож-тесак каждый день уже почти два года и ему удалось продержаться до подхода подмоги и тогда бой разгорелся в полную силу - случайная пуля ударила в газовую плиту и не менее случайная искра подожгла поврежденный газопровод. От уродов удалось отбиться и прогнать наружу, прямо под гусеницы химер и снаряды махария, но бой продолжился, но уже с разгоравшимся пожаром. Благо, пламя не отстреливается и победу в этом противостоянии удалось достичь без ощутимых потерь. Не считая, правда, некоторой части запасов провизии на кухне и складе, погибших от детонации снаряда и в прошедшей перестрелке.
На вопрос о том, кто бы мог помочь с недосдачей кроватей, повар просто ответил, что лучше обратиться к интенданту и тот должен быть где-то на втором этаже. Далее, по дружески, он добавил, что скорее всего у вышеназванного офицера и так слишком много головняка именно сейчас и, вероятнее всего, именно сейчас он пошлет нахер с такими запросами. Однако, если желания быть посланным по известному адресу и спать на полу желания нет, то повар предлагает небольшую сделку - вы помогаете ему привести вверенную ему территорию в более-менее божеский вид, а он поделиться на пару ночей спальниками и раскладушками из своей заначки, ну и бутылочку амасека по братски подгонит. Делов на пару часов.

Кастелл:
Часовые на дверях выглядят если не усталыми, то потрепанными в боях - половина подсумков для магазинов пусты, ложа автоганов несут повреждения от чего-то рубящего, бронежилеты местами порваны там, где пришлись попадания из вражеского огнестрельного.
Часовые некоторое время сверлят Айза измученно-подозрительным взглядом, а потом, кажется, догадываются о намерениях киборга и коротко кивают, принимая возможную помощь.
Кто-то за дверью вдруг повышает голос. Прибывший с орбиты дикарь-офицер, видимо, совсем не отличается терпением и требует бить, пока противник не пришел в себя и не зализал раны. Ему нужны все доступные танки и бронетранспортеры, чтобы сохранять бодрый темп продвижения и достаточную ударную силу.
Его собратья пытаются осадить говорящего и напоминают ему, что они здесь не затем, чтобы "лить кровь к подножью Трона", а затем, чтобы "защищать кровь от крови своего вожака".
Нетерпеливый дикарь парирует тем, чтобы лучшая защита в том, чтобы вырезать врагов в радиусе десятка километров и тогда Виндсбруку точно ничего угрожать не будет.
Затем раздается призыв к спокойствию от самого майора, тот напоминает, что их общий долг не в том, чтобы спасать свои шкуры, а в защите имперских владений.
Удивительно, но это заставляет огриноподобных офицеров притихнуть и, кажется, продолжить запланированный ход совещания.
- Эй, брат? - Вдруг шепотом спрашивает один из часовых на дверях, тот что повыше и с изрубленным оружием - Покурить не будет?

Общее:
Майор, конечно же, сумел уйти с пути громоздкого когитаторного блока, запущенного в тяжеловесный и кратковременный, но все же полет. Офицер даже успевает поднять меч, ожидая отразить атаку, но чудовищный киборг, кажется, способен контролировать свои механодендриты по отдельности - И когда несколько железных щупалец калечат и отшвыривают вставших на пути штурмовиков, еще одна высекает искры из поножей Виндсбрука и швыряет его на пол. Туда уже наводятся орудия чудовища, но врезавшийся в бочину цепной меч Тавенсона высекает искры уже из мутанта и принимается брызгать вокруг чужацкой кровью. Вой раненого врага уже не кажется полностью бесчеловечным, чудище испытывает боль.
Когда же Крейн кладет нсколько первых пуль очереди из непривычного станкового оружия куда-то в укрытый мешковатой одеждой горб до того, как мощная отдача задирает ствол стаббера в потолок - враг полностью сбивает прицел и не открывает огонь из смертоносного оружия по своей главной цели. Размахивая чужацкими клешнями, способными, наверное, и танк вскрыть, лже-магос легким ударом наотмашь отшвыривает от себя и сержанта, посылая того катится по полу кубарем и сам переключает внимание на стаббер Тауруса.
Несколько гибких железных щупалец обвивают станок оружия и просто вырывают его из рук солдата. Еще пара мгновений и звук разрываемого на половины станкового пулемета сливается с грохотом картечного выстрела гранатомета Арнольда. Уничтоженный стаббер рассыпается по полу, а киборг, отброшенный выстрелом, катится вниз по лестнице, как-то подрастеряв желание сражаться.
Куда-то туда же вниз летит и вторая граната, выпущенная Арнольдом. Далее раздается взрыв и скрежет обваливающегося от тяжести и повреждений пролета лестницы, А затем - автоганные очереди, оставшегося внизу оцепления. Однако надежды на гибель столь могучего противника быстро исчезают с нарастающим визгом ответного огня плазмы и фосфорного оружия.
Отогнав жалких воинов-грязнокровок, гибрид срывает с петель напольный люк и прыгает в подземные отсеки башни. Где-то там находится генераторная, все еще обслуживаемая бездумными сервиторами и ходы, ведущие из космопорта.
Тяжело поднимаясь на ноги, Антоний Виндсбрук неуверенно бредет к консолям управления огнем лазера и обессиленно падает в неудобное кресло оператора. Множество символов и рун на экранах мало что говорят непосвященному человеку, за исключением схематичного изображения на монохромном экране, являющимся чем-то вроде прицела для колоссальной пушки - изображение демонстрирует участок высокой орбиты, где десятки пиктограмм, обозначающих спускаемые шаттлы и рудные баржи перестраиваются и выстраиваются в очереди на посадку.
Армия Рекса Виндсбрука начинает высадку.

Кастелл:
Конструкции натужно скрипят и старый усталый металл, оставленный здесь спокойно ржаветь, возмущенно стонет и прогибается под тяжестью в разной степени аугментированных солдат спецкорпуса. Джошуа рычит и удивительно витиевато выругивается, затаскивая Айза наверх, чтобы затем начать оттаскивать напарника подальше от ревущего пламени, несущегося по тоннелю.
Забившись за угол удачно попавшейся на пути развилки, Левандовский инстиктивно закрывает руками голову, пытаясь скорее унять панику, чем защититься от практически безопасного на таком расстоянии пламени.
Отчетливый и мощный толчок наверху заставляет поднять взгляд к потолку, с которого тут же посыпалась пыль и кусочки облицовочного камня. Обнаруженная при этом лестница наверх, к люку, оказывается единственной безопасной дорогой наружу. И вот наступает черед Кастелла тащить Джошуа практически на своем горбу. Благо только до лестницы, там солдат более-менее приходит в себя и лезет наверх без посторонней помощи.
Канализационный люк скрежещет по ферробетонному покрытию посадочной полосы, нехотя выпуская подземных киборгов под звездное небо.
Правда, основным источником света здесь оказываются вовсе не звезды, а пламя, охватившее упавший челнок. В мирное время такие использовались для транспортировки грузов и персонала между поверхностью мира и объектами в космосе. Например, с крупных и не способных на посадку на поверхность планеты рудных барж сырье перемещали именно так.
Вероятно, судно является частью флотилии, что должна высадить войска старшего Виндсбрука, но было сбито огнем захваченного лазера.
Догадка одновременно подтверждается и начинает трещать по швам, когда задняя аппарель челнока откидывается и бесполезным куском металла падает на землю. В клубах дыма, освященные инфернальным алым светом внутреннего пожара выбирающиеся наружу боевики в кустарно переделанном и усиленном снаряжении армии СПО мало похожи на солдат тех элитных частей планетарной армии, что несколько лет назад отправились подавлять восстания шахтеров. В мешанине из армейской униформы и элементов горного снаряжения, среди гибридов из штурмовых бронежилетов и рабочих пустотных костюмов только однотипные автоматические дробовики и автоганы армейского образца выдают единое подразделение. Но даже это оттеняется тем множеством очевидно самодельного оружия ближнего боя, что несут эти солдаты.
Экстренная эвакуация диковатых на вид боевиков вдруг прерывается и отряд, издавая неразборчивые боевые кличи из под глухих дыхательных масок, бросается в атаку на кого-то на дальней и не проглядываемой стороне челнока.

Кастелл:
Активированная шоковая дубинка бултыхается в грязную, маслянистую жижу и это было бы слышно, если бы скопившаяся внизу агрессивная публика не была столь шумной.
И она становится еще более шумной, когда становится жертвой поражения током - конвульсии баламутят воду, поднимают со дна химический осадок и целые пузыри каких-то смрадных газов, что тут же воспламеняются и огонь быстро перекидывается на налипшую на зараженных грязь, охватывает маслянистые пятна на поверхности сточных вод и вскоре пламенем охвачена уже вся водная поверхность.
Но это не кажется таким уж важным, когда чудовищный великан впечатывает Джо в стеллаж, еще недавно хранивший эту россыпь хлама на полу, с такой силой, что конструкция пошатывается и фиксирующий полки крепеж вылетает из бетона в облаке пыли и крошки.
Выскользнув из непослушных пальцев противника, Джо забегает за пошатнувшийся стеллаж, будто бы зная, что великан неуклюже потянется за теплым мясом прямо через препятствие.
Так и происходит. Выкрикнув - Сейчас! - Левандовский всем телом наваливается на конструкцию и валит ее на пол, увлекая за ней и великана.
Заторможенность могучего зараженного и скорость реакции Кастелла способствуют успеху - когти легко пронзают и толстую прорезиненную ткань униформы бывшего рабочего и легко проникают в зараженную плоть.
Мышцы жертвы разрезаются и расползаются, ребра трещат и расходятся в стороны, внутренние органы превращаются в лоскутки под натиском сверхострого оружия. Но кровь не льется наружу.
Пожелтевшая, слабо светящаяся густая жижа плотно сидит в разорванных сосудах, даже когда порванный надвое великан падает на бетонный пол.
Неуверенно поднявшийся на ноги Джошуа, в конце-концов, поднимает с порога комнаты чудом не свалившийся вниз молот и опускает его на череп поверженного противника.
Неестественно желто-оранжевое мозговое вещество разбрызгивается по небольшому помещению и пачкает униформу как Айзу, так и самому Левандовскому, что тяжело опирается на кувалду и устало сползает на пол.
Бросив взгляд на мирно горящие сточные воды, а потом снова осматривая комнату, Джошуа меланхолично замечает - Ну, и что дальше? Будем тут сидеть, пока не догорит?

Разумеется, в уличной войне за банки тушенки и пачки сигарет нет аваударов и стремительных артиллерийских обстрелов. Банды используют максимум то, что смогли купить у нечистых на руку военных. Стрекочут очереди автоганов и рвутся гранаты, неизбежно портя желанные трофеи и делая насилие бессмысленным.
Однако, рядовой Крейн, практически единственным понимает что-то по ритмичной вибрации дорожного покрытия и нарастающему, но пока едва уловимому рокоту тяжелых двигателей.

-З-здравия желаю, сержант. - Чуть заикаясь, отвечает капрал, поправляя винтовочный ремень на плече и быстро утирая капельку пота со лба, застенчиво показавшуюся из под шлема - Наш сержант приказал удерживать позицию и собрал половину отделения на разведку, когда в соседнем квартале что-то громко рвануло. Вон там. - Капрал указывает рукой куда-то в сторону, где к небу тянется затухающий столб черного дыма - С тех пор связи с ними нет, мы запросили штаб об усилении, но нас нахер послали... Простите, но все довольно хреново, сэр...

Примерно тоже самое узнал и Флавий от рыжего паренька из местных КППшников, что больше походил на школьника, утопающего в безразмерной униформе - сержант с половиной бойцов ушел узнавать причину взрыва и возгорания и, абсолютно непредсказуемо в такой ситуации, пропал. Штаб не может ничем помочь и если что-то произойдет, то Император знает, как с этим разбираться.

А потом что-то происходит и рокот постепенно усилился до той громкости, что игнорировать сразу два бульдозера, что появились из-за поворота улицы, кою и перекрывал сей КПП стало невозможно.
В условиях предельного обезлюживания, угнать сразу две единицы муниципальной тяжелой техники не так уж и сложно, что неизвестные гости сейчас с готовностью и демонстрировали.
Впрочем, список талантов неизвестных этим не ограничивался - бульдозеры были кустарно и несколько грубо обшиты тяжелыми и толстыми стальными плитами, создавая из гусеничных тракторов эрзац-танки. Слишком тяжелые и медленные, однако внушительными хотя бы теми грубыми лезвиями, что наварили на бульдозерные отвалы.
Очевидно, это далеко не вся колонна, где-то за поворотом работало еще несколько двигателей, пока тяжелая гусеничная техника ползла вперед.
Вдруг, не доезжая до первых ограждений и предупреждающих знаков где-то полсотни метров, кустарные танки качнулись и остановились.
Где-то позади бронированных чудовищ раздался резкий треск пробуждаемого простого машинного духа и громкоговоритель начал усиливать речь скрытого оратора.
- Солдаты на КПП! Опустите оружие, мы не мятежники и не бандиты! У нас три автобуса со стариками, женщинами и детьми, нашими семьями! Мы должны их защитить и спасти, мы просим вас пропустить их... - Короткая пауза, что позволяет различить какую-то возню и тихий спор, затем речь продолжается, но голос вещающего уже другой. Этот мужчина более нервный - Вы или пропустите, или мы прорвемся силой! Решайте, чудовища уже идут сюда и у нас скоро не останется выбора!

- Милостивый И-император... - Лопочет капрал - У-у меня п-п-приказ никого не выпускать. Сержант, что нам делать?

Восстановлен подъемник был совсем недавно - внешние силы заметно покорежили платформу относительно стен шахты и время от времени вышеуказанные элементы конструкции оглушительно скрежетали друг о друга, пока лифтовая шахта вновь не стала бетонной и трение о стены стало менее звучным, но неприятно пыльным.
Чем ближе к поверхности - тем разборчивее шум обстрела и работающих двигателей. То, что казалось пусть и поздним, но закатом, оказалось очередными попыткаи точной стрельбы из противокосмического лазера - долгий луч ярчайшей энергии вырывается из орудийного купола и устремляется ввысь, навстречу звездному небу. Вспышка выстрела похожа на солнечный свет, но ее недостаточно, чтобы светить достаточно долго и обязанности по освещению территории вновь берут на себя уцелевшие фонари и прожекторы.
Поднимаясь, лифт достигает небольшой одноэтажной постройки, вроде той, через которую вниз попали Виндсбрук и Крейн после покушения на майора. "почти" по той простой причине, что она были лишена крыши и разрушена прямыми попаданиями, что доходчиво поясняло и покореженную платформу лифта и горы пыльных обломков, оставлявших всег одну расчищенную тропу от платформы лифта и до кормы внушительной бронемашины. Бронированный колосс доворачивает башню со сдвоенными орудиями куда-то в сторону посадочных площадок и обвалившейся стены космопорта и дуплетом разряжает обе пушки в далекую цель.
Едва перевалившаяся через гору обломков огнеметная химера, покрытая символами свернувшегося змея резко останавливается и вспыхивает ярким факелом. Через секунды пламя перекидывается на баки с прометием внутри и яркий взрыв поглощает машину вместе с десятком-другим наступающих бойцов противника. Живые факелы начинают разбегаться в стороны, падать прямо на битый скалобетон и срывать горящие бронежилеты сил СПО планеты в отчаянных попытках сбить пламя, но могучая машина в цветах специального корпуса обороны космопорта открывает шквальный огонь из стабберов и посылает в горящих предателей еще два снаряда.
Башенный стрелок танка оборачивается и замечает крадущихся среди камней и гнутой арматуры людей, машет аугментированной рукой привлекая внимание.
- Майор Виндсбрук! Сюда! - Металлическая гортань киборга делает голос бойца нечеловеческим, и когда ничего не остается, как прижаться к бронированной корме танка, стрелок выбирается из люка и проходит по броне, укрываясь за башней так, чтобы иметь возможность установить контакт с отрядом офицера.
- Майор! Госпожа приказала сопроводить вас до штаба! Держитесь за машиной, сэр! - Сообщает киборг и вновь перелезает в свой люк.
Спустя несколько секунд двигатели машины оживают и воинственно ревут, приглашая укрыться за могучей броней.
Чисто теоретических знаний Крейна, однако, оказывается вполне достаточно, чтобы силуэт машины перестал быть таинственным - вероятно, техножрецы привезли этот "Махарий" с собой и теперь ни у чего, что смогут выставить против этой почтенной машины предатели и мутанты нет шансов на победу. Стальной великан движется аккуратно и медленно. Экипаж прилагает все усилия, чтобы защитить отряд Виндсбрука от обстрела и опасности. Киборг в башенном люке то и дело доворачивает башенный стаббер и поливает очередями невидимых из-за бронеборта врагов. Только назойливая дробь автопушечных снарядов по могучей броне заставляет танк притормозить.
Двуствольная башня доворачивается и, благодаря остановке, орудия выстреливают точно и синхронно. Что-то вдалеке взрывается от попаданий из Махария и машина продолжает движение, угрожающе ворча двигателями.
Здание ставшее здесь штабным и видимое вблизи только Таурусом изрядно пострадало - лес антенн на крыше сильно поредел, диспетчерская башня казалась обугленным, выгоревшим факелом, верхние этажи пострадали от разрывов снарядов и осыпались. Вртиллеристы врага хорошо постарались, чтобы лишить лоялистов господствующих над посадочными площадками и землей высот.
Чуть не доехав до штаба, махарий тормозит и начинает разворачиваться на месте, оборачивая нос к вероятному противнику позади. Ьортстрелок вновь обращается к сопровождаемым, ловко перезаряжая стаббер.
- Нам нужно возвращаться в бой, сэр! Берегите себя, храни вас Омниссия!
Виндсбрук, несмотря на очевидную неприязнь к марсианскому жречеству, вскидывает руку и благодарно машет танку.
- Благодарю вас! Пусть Император вас защитит! - А оббежав взглядом своих бойцов, перекрикивает очередные пушечные выстрелы - Давайте за мной! Нечего тут торчать! Бегом!

Однако, пробежка по колотым кирпичам и обломкам бетона среди разбросанных тел мертвецов оказывается довольно безопасной - все внимание врага приковано к неуничтожимому бронированному мастодонту, что неумолимо ползет навстречу своим жалким противникам. Очереди бортовых стабберов не утихают, орудия продолжают грохотать, пожиная жизни чудовищ и порченых отродий. Внутренняя обстановка штабного здания изменилась и весьма сильно - пулевые отверстия и потеки крови красноречиво сообщают о наглой попытке захвата здания, мужественно отбитой защитниками. Отведенное когда-то, словно уже вечность назад, для Тауруса с товарищами помещение теперь кажется полем еще одной битвы - все те же пулевые отверстия, кровавые пятна на стенах и целые горы хрустящих под ногами гильз.
Через выбитые окна в комнату врывается зарево от еще одного выстрела противокосмического лазера, жалкие останки выбитого стекла звучно дребезжат от мощи выстрела.
- Фраговы ублюдки... - Процеживает сквозь зубы майор, принимаясь вскрывать сложенные тут же оружейные ящики своим фамильным мечом - Берите все, что понадобится. Нужно отбить или уничтожить лазер.

Минус 6 часов до восстания
- Орбитальное командование "Золотому Овну", прием?
Флотилия системной обороны Сиблии была довольно скромной и насчитывала всего-то три по настоящему предназначенных для этой задачи корабля.
Наиболее старый, большой и тяжелобронированный, но медленный и неуклюжий Золотой Овен служил флагманом флотилии, под командованием адмирала Стэнфорда, человека, убеленного сединами, но по версии завистников, слишком засидевшемся в лучах былой славы.
Величайшей угрозой космическому пространству Сиблии долгие десятилетия являлись орочьи пираты. Два с половиной десятка лет назад ксеносы собрали достаточно сил и посудин из хлама, чтобы попытаться организовать вторжение на планету.
Злые языки утверждают, что победу для будущего адмирала обеспечило не тактическое мастерство, а наличие на орбите ковчега Механикус, обеспечившее подавляющее превосходство в огневой мощи для имперских сил.
- Золотой овен штабу, слышу вас четко и ясно. Подходим к точке назначения. Установлен визуальный контакт, но цели пока вне зоны действия авгуров, как слышно?
Сейчас Золотой овен, в сопровождении "Сияющего копья" и "Непоколебимого" приближался к точке Мандевалля системы, где автоматические наблюдательные станции засекли всплески энергии, характерные для выхода объектов большой массы в материум. Почему навстречу отправили именно боевой флот системы?
Ответ прост, из варпа никто не выходил с момента появления шрама на небе. С открытия Цикатрикс Маледиктум.
- Принято, Золотой овен. Продолжайте выполнение задачи, сохраняйте бдительность.

Натиск уродливого мутанта чудовищен, и Варвик едва не теряет руку от мощного удара. Лишь благодаря своей силе воли священник не падает на колени. Но затем просто откидывает опустевший автоган прочь и резким ударом освободившейся руки переламывает древко мутантского рубила, одновременно и обезоружив врага и получив в свои руки хоть и щербатый, но клинок, что тут же вскрывает череп противнику святого отца.
Левандовский падает на колени и пытается зажать свежую рану в животе рукой, вот-вот на его бритую голову опустится топор, наверняка украденный очередным уродом с пожарного щита. Но не опускается, ведь вмешивается сержант, сметая врага всей своей массой. Сбитый на пол враг корчится под сокрушающими череп ударами прикладом, скользящий на, кажется, и собственной крови тоже Джо пытается подняться, когда на второй подобной попытке, оказывается схваченным прямо за шиворот Броксом. Очередной взмах дубины-автогана попадает по выставленному в блоке древку какого-то двуручного оружия, из-за чего импровизированное оружие покидает хватку сержанта, а его самого грубо отпихивают тычком бойка рабочей кувалды в грудь. Удар достаточно сильный, чтобы выбить воздух из легких Брокса и пообещать поселить на всю грудь ужасный синяк, но недостаточный для того, чтобы разжать пальцы на вороте Левандовского. Отброшенный ударом, Тавенсон просто утаскивает адепта за собой, чем немало удивляет своих противников.

Минус 3 часа до восстания
Экраны вокруг командного трона Золотого овна оживают, начиная транслировать пикт-записи с борта менее крупного и защищенного, но более быстрого системного корабля эскадры. Вышедший из варпа корабль оказался очень древним и странным звездолетом, незнакомой адмиралу модели. Корабль сразу же поднял щиты и открыл огонь из лэнс-батарей, первыми же выстрелами, по иронии судьбы, выведя из строя двигатели одного из самых быстрых кораблей эскадры. Непоколебимый лег в дрейф, оказавшись практически беспомощным без своего главного преимущества - маневра и скорости. А затем тронутый варпом корабль раскрыл свою носовую часть, подобно мифическому левиафану - перекрученные, покрытые слизью и мерзкими выделениями мускулы проклятого корабля, образующие складчатую пасть, ведущую в голодные недра судна, извергли из себя облака моментально замерзающей в космическом холоде желчи и блестящие от кристаллизующийся в вакууме желчи шипы-торпеды - жуткий сплав изъеденной гниением кости и ржавого металла, что на потоках смешанных органических газов и реактивных струй ракетного топлива устремились к обездвиженной жертве.
Вонзившиеся в Непоколебимого костяные копья не просто гарпуны охотника - наконечники мутировавших снарядов раскрываются, угнездившись глубоко внутри имперского судна и выпускают внутрь обреченной жертвы команды абордажников - яд, что скоро убьет жертву.
- Золотой овен Сияющему копью. Приказываю отступать и сообщить штабу о прибытии Великого Врага. Уходите, мы задержим их сколько сможем.
Адмирал отключает межкорабельную связь и переключается на систему общего оповещения.
- Матросы Золотого овна, говорит ваш капитан. Мужайтесь, мы столкнулись с силами самого страшного врага человечества. Всем вооружиться, орудиям правого борта подготовиться к залпу. Машинное отделение - мощность на двигатели. Полный вперед! За Императора!

Неожиданная сила, с которой мутант отправляется в полет до пола рукой Кастелла, заставляет выродка удивленно завизжать. Однако, первый удар ножом уродец умудряется отбить своими кривыми кинжалами и даже пытается контратаковать уродливой клешней. Но расплющенная Айзом когтистая кисть не очень то полезна в ближнем бою и лишь ненадолго оттягивает бесславную кончину мутанта. Духи в священной аугметике, кажется, весьма довольны праведному акту уничтожения генетической мерзости и отказыватся покидать свое вместилище, дозволяя Кастеллу снова открыть огонь и положить еще несколько выродков, окружающих Брока и Виндсбрука.
Казавшийся простоватым деревенщиной Арнольд показывает себя завидным храбрецом, прикрывая майора от атак с неожиданных сторон. Избитый автоган в руках солдата с завидной регулярностью отбивает клинки и отмахивается от алмазных когтей. Опираясь на такую, с виду неказистую, подмогу, Антоний превращается в настоящую машину смерти, кромсая и разрубая каждого монстра, что ему встречается. Видя судьбу Тавенсона и спасенного им Левандовского, майор стискивает зубы в ярости и врубается в орду чудовищ с новой силой. Начинает казаться, что майор мог бы перерезать всю эту визжащую толпу мутантов и сам, если было бы кому прикрыть ему спину в этом свершении.

Минус 2 часа до восстания
Толстая броня Овна позволяла выдерживать обстрел лэнсами противника до той точки, когда броненосец вышел из зоны обстрела и нырнул под днище одержимого судна врага.
Адмирал развернул свой корабль так, чтобы покрытое влажными на вид наростами брюхо вражеской посудины попало в секторы обстрела бортовых макро-пушек, но артиллерийская дуэль с древним кораблем хаоса была бы заведомо проигрышной.
Задумываться над тем, почему капитан предателей ничего не делает, уже наверняка раскусив замысел Стэнфорда становится поздно, когда Золотой овен преодолевает щиты врага и врезается в него прямо под двигательным отсеком. Подобный колокольному звону и оглушительный скрежет столкновения кораблей не слышен в межзвездной пустоте, но служит отличными сигналом для артиллеристов.
Дружный залп бортовых орудий вспарывают древний корпус одержимого корабля, сминая и срывая целые секции бронеплит, обнажаю мерзостное содержимое - переплетение гноящихся хребтов, желтеющие кости чудовищного скелета демонического корабля. Целые куски осклизкой плоти, оторванные детонацией макроснарядов липнут к корпусу Овна, по инерции таранящего врага тяжелобронированным носом.

Кажется, кровожадная толпа чудовищ попросту принимает Крейна за мертвеца, не горя желанием проверять его на признаки жизни. Выродки слишком увлечены орудующим ножом сержантом и все больше стягиваются к машущему мечом майору, явно почуяв в нем главную угрозу для себя и своего дела.
Никто из слюнявых страшил даже не обращает внимание на брошенную Таурусом в тоннель гранату, пока сей факт не подтверждает рев огромного аберранта, наступившего на ребристый цилиндр. Затем следует взрыв, переводящий примерно половину массы неудачливой насмешки над эволюцией в кровавую пасту на рушащемся вниз земляном потолке. Подрыва одной гранаты оказывается достаточно, чтобы разрушить ненадежный тоннель и отрезать орду от подкреплений.
Вопрос о том, стоило ли так возиться отпадает сам собой, при одном взгляде на пестрый арсенал рабочего инструмента, что враг использует как оружие. Вид здоровенных когтей лишь подкрепляет вывод о том, что такой обвал твари попросту раскопают вручную где-то за полчаса.
Только вот думать уже особо и некогда, взрыв тоннеля резко переключает внимание уродливой публики на Тауруса и теперь он становится второй приоритетной целью после майора. Буквально мгновенно к Крейну выстраивается очередь желающих получить свинца поглубже в череп.
Бояться ли уродцы смерти?
Магазин Расчленителя опустошен.
Сомневаются ли они, идя под пули?
Механизм пистолета беспомощно щелкает.
Когда уже этот ебаный взрыв?
Кирка врезается в штурмовой наплечник, выбивая плечо вспышкой обжигающей боли.

Минус 0.5 часа до восстания
Таран кажется успешным, Золотой овен с успехом оправдывает свое имя и едва не ломает корабль сил хаоса пополам. Колдовское, мерцающее пламя двигателей одержимого корабля уже не придает ему ускорения и сцепленные боевые корабли медлленно тащатся на напряженной мощи реакторов одного лишь Овна.
Ощущение победы быстро тает и встает привкусом пепла на языке, когда вскрытый обстрелом вражий корпус раскрывает в раненом брюхе еще одну пасть с гнилыми зубами и выпускает наружу сотни языков-щупалец.
Молодой Империум оказался не готов к предательству своего любимого сына, чего уж говорить об обычных людях, впервые столкнувшихся с силами хаоса?
Жгуты, словно сплетенные из тухлых кишок и сухожилий туго оплетают корпус броненосного Золотого овна и начинают затаскивать его в пасть гигантского монстра.
Сохранять видимое хладнокровие и решительность стоит адмиралу многих усилий. Последним его приказом становится воззвание к команде подготовиться к абордажу и просьба вверить души Императору. Затем он покидает командный трон, вооружившись своей украшенной саблей и наградным лазпистолетом.

Детонация подрывного заряда, укрытого толщей земли и стальными стенами бункера похоже на скрежещущий рев неведомого подземного великана, что могучим усилием сдвигает целые пласты земли, формируя горы и морское дно. Ближние к зеву тоннеля металлические переборки вспучивает, рушащаяся земля заваливает проход намертво. Камни и землю выносит наружу, образуя практически непреодолимый завал, что хоронит под собой всех, кто был внутри или не успел убраться с дороги обвала.
Где-то далеко, в космической пустоте, задорное хихиканье мелких рогатых демонов, резвящихся у ног закованных в ржавые доспехи раздутых гнилью гигантов тонет в воинственном кличе обреченных людей адмирала Стэнфорда. Золотой овен принимает последний бой.

Заблудиться в прямом как прямая кишка тоннеле сложно. Но эта задача заметно упрощается, если исключить из нее такое явление как свет.
Но исключить его полностью нельзя, одинокая световая палочка в руках, помноженная на знаменитое чувство направления Брокса дают свои плоды и эрзац-саперная команда вылетает из жерла тоннеля, как пробка из бутылки.
- Десять минут! - Оглушительно орет Левандовский, эффектно прокатываясь по почти что ровному полу на коленях, еще больше раздирая форму и собственные колени. Затем над головами Тавенсона и устроенной отрядом засады начинают свистеть почти случайные пули - поглощенные собственной звериной природой и кровожадностью, те редкие и самые прыткие мутанты слишком увлечены погоней, чтобы целиться или тем, чтобы заметить подозрительно пищащий в ненадежном тоннеле чемодан.
Первые уродцы со звериными оскалами падают сраженные огнем лоялистов уже на выходе из тоннеля, но за первыми уже несется вторые и третьи и... Пятые, десятые. Кишащая масса клыкастых пастей и острых когтей, что лишь немного притормаживает, напоровшись на автоматический огонь плохо слаженной обороны сборного отряда.
- Таурус! Крейн! - Выкрикивает Виндсбрук, поливая врагов из автогана с одной руки и уже вытягивающий меч из ножен на поясе - Гранаты!
До того неразговорчивый, будто молчание могло вернуть силы в механические конечности, отец Варвик присоединяется к стрельбе, абсолютно не экономя патроны и, на первый взгляд, безрассудно выходя прямо навстречу волне чудовищных мутантов, вооруженных чем попало. Очередь от бедра скашивает ретивого урода с каким-то кустарным поделием, схожим с топором в человеческой руке и вовремя выставленный металл левой руки священника звенит от столкновения с гибридом мясницкого тесака и алебарды в руках следующего мутанта. Священник переводит ствол автогана в брюхо голого по пояс уродца, но оружие лишь беспомощно щелкает, не способное найти боеприпасов в опустевшем магазине.
Огонь Кастелла машинально беспристрастен. Какой-то ярости, кипящей в крови не чувствуется, вымещаемое последовательными, машинальными движениями - Совместить прицел с одним из копошащихся в массе когтей, клыков и импровизированного оружия тел, нажать на спуск, повторить и снова и снова.
Положение и его развитие кажется идеальным, но изъяны открываются довольно скоро, когда очередные выстрелы, наконец, привлекают внимание кровожадной толпы. Еще двое противников гибнет от огня Айза, но их слишком много, чтобы успеть перестрелять всех. И численность - далеко не единственное их преимущество - мелкий, худощавый выродок с тонкими когтистыми лапками и парой кривых ножей в человеческих руках не кажется слишком уж опасным на фоне чудовищных собратьев, пока не выкидывает весьма неожиданный фокус - вбегает по прямо по стене, будто бы наплевав на законы мироздания точно также, как на генетическую чистоту. Конечно, долго спорить с гравитацией мутант не может, но такой короткой пробежки достаточно, чтобы налететь на Кастелла с неожиданного направления - сверху. Удар худощавого и довольно легкого тела не слишком силен, но все же выбивает из легких воздух.
Сюрпризы на этом не заканчиваются и или духи машин услышали молитвы либо грубое воздействие оказалось эффективным довольно необычно, но в горле Айза захрустело и фильтр вдыхаемых газосмесей вдруг ожил, не позволяя мутанту своей хваткой раздавить бойцу спецкорпуса трахею хваткой своей мутировавшей конечности.
Совсем неподалеку, Антоний Виндсбрук уже вовсю орудует своим мечом, чей древний и воинственный дух отказался поддаться колдовству коварных врагов - силовое поле, окутывает клинок фамильного меча и широкие взмахи, точные выпады кромсают чудищ, наседающих на офицера и подоспевшего к тому на помощь Арнольда.
Брок, размахивающий трофейным автоганом словно дубиной, отбиваясь от мутантов выглядит довольно жалко в соседстве с искусным фехтовальщиком, но боец старается не отставать и разбивает столько голов и ломает столько вражеских костей сколько может.
Затапливающая позиции отряда живая волна врагов практически сразу же погребает под собой и сержанта и оказавшегося рядом Левандовского.
Лишь каким-то чудом орде не удается разделить лоялистов и разделаться с ними поодиночке. Джо даже удается разрядить оставшийся магазин в противников в упор и ни разу не промахнувшись немного расчистить пространство. Потом, когда сей акт привлек достаточно вырожденческого внимания, Левандовский успевает вытащить нож и броситься в отчаянную атаку, на выручку Броксу.
Короткий клинок ножа словно обретает собственную жизнь и ловко разит врагов одного за другим. Не всегда точно или глубоко, но каждый порез или короткий укол ценен. Забрызганый чужой кровью Левандовский вдруг отбивает направленный в сержанта удар тесака. Железо звенит об армейскую сталь и Джошуа оседает на пол, с пробитым заточенной арматурой животом. Чудовища в ту же секунду словно бы почувствовали слабость человека с ножом и накинулись на него, будто бы позабыв про Тавенсона.
Крейн имел отличную возможность наблюдать, как засада и, прямо говоря, неподготовленный оборонительный кордон грозил в любую секунду стать бойней. Как Левандовский с неожиданной прытью кинулся спасать сержанта и успел покромсать ножом с десяток уродцев перед тем как упасть на подл с еще одной дырой в животе, как Варвик ловит в руку какое-то страшное поделие извращенного разума мутировавшего мятежника, как красиво танцует в воздухе гудящий сокрытой силой меч Виндсбрука, срубающий головы и выпускающий кишки с каждым взмахом.
Таурус мог бы поучаствовать в рукопашной и сам, если бы практически сразу, как только орда искаженных чужацкими генами тел хлынула из заминированного тоннеля, не получил по голове ничем иным как кувалдой. Когда-то ей забивали сваи или выполняли иныю грубую работу, но сейчас она расколола ему шлем и, наверное, наградила Крейна сотрясением мозга. И теперь даже встать с пола и сфокусировать зрение было весьма трудно.

Антоний Виндсбрук, младший брат Рекса Виндсбрука, командующего подавлением мятежей шахтеров, очевидно, до скрипа зубовного сжал челюсти, но старательно не подал вида, быстро взяв себя в руки и выслушав сержанта, заговорил вновь.
- Подобное рвение весьма похвально, особенно во время таких испытаний... - Не проходило ни дня, чтобы Антоний не молился за брата Императору - Только поэтому я ничего не замечу, сержант. Медицинскую команду уже сопровождают весьма скромные силы правопорядка, и вы примите командование и над ними. Любые задачи обеспечения безопасности и ведения боевых действий лягут на вас. Впрочем, врачи имеют полное право попросить помощи и в более, скажем, рутинных делах, вроде погрузки и разгрузки оборудования. Не отказывайте им, ведь только сообща мы победим эпидемию.
Офицер шумно выдыхает, опуская взгляд на циферблат удивительно скромного хронометра на запястье.
- Рядовой, я полагаю, Бобкофф, на моих часах 12 часов и 50 минут. Согласно уставному распорядку дня, прием пищи стартовал ровно 50 минут назад и подошел к концу 20 минут назад. Следовательно, рядовой, мой хронометр либо сломан, что в корне не верно, либо вы пропустили обед... - Невооруженным взглядом видно, как офицер набирает в легкие побольше воздуха, готовясь извергнуть все свое недовольство.
Однако спасение приходит с мерным рокотом запущенного двигателя и голосом адепта позади.
- Сэр! Разрешите обратиться!
- Нет необходимости. - Обезоружено выпустив воздух ноздрями, словно стреноженный бык, отвечает Виндсбрук - По местам, солдаты! Да хранит вас Император!

Бронеавтомобиль модели "Герцог" является гордостью местных производств. Сиблийский анклав механикус молчаливо или одобрил или просто проигнорировал существование химерического образца легкой бронетехники, уже поставленный на поточное производство. Быстрая проверка не выявила каких-либо катастрофических изъянов в конструкции или технологии производства и эта надежная шестиместная машина так и осталась на службе местной армии.
Конкретно ваша машина, уверенно управляемая Левандовским, имела некоторые особенности - люк для установки турельного вооружения оказался надежно запечатан по факту отсутствия вышеуказанного вооружения, пассажирский отсек был легко модифицирован, путем изменения расположения пассажирских сидений, что теперь были установлены спинками к боковым стенам бронекапсулы, освобождая чуть больше места для дополнительного груза патронов, провизии и определенно ценной аммуниции в виде легкого пластикового кейса с модифицированными промышленными респираторами. Маски оказались снабжены фильтрами чуть более высокого класса защиты, что в теории, должно повысить защиту личного состава от болезней передающихся воздушно-капельным путем, отравляющих веществ и просто неприятных запахов.
Покинув территорию центральных, "губернаторских" казарм, а затем и центральную площадь города, украшенную фонтанами, цветочными клумбами и статуями в честь имперских святых, Левандовский выруливает на одну из подъездных дорог и обращает внимание на еще одну, уже гораздо менее законную модификацию машины.
- Парни, я думаю, стоит немного поднять боевой дух. - С улыбкой, адепт что-то подкручивает и жмет на неприметной пластиковой коробке, установленной на передней панели, заставляя скрытые от глаз динамики изливать в салон негромкую музыку. В основном имперские марши и патриотические песни в санкционированных аранжировках и одобренных церковью альтернативных исполнениях.

- Считаю до трех! - Главарь банды, кажется, не из терпеливых.
- А, Крейн - Заметно нервничая отвечает Левандовский, вытягивая из кобуры автопистолет - Рад, что ты спросил. Татухи видишь?
- Два, солдатики!
- Это метки моей старой банды.
А затем, под громогласное "ТРИ!", распахиваются двери и люк, в отчаянном стремлении внезапного удара. Но элемент неожиданности хорош, только когда срабатывает.

А судя по вскакивающей на капот парочке бандитов, он нихера не работает. Джошуа выпускает где-то четверть магазина пистолета, автоматическим огнем дырявя ноги нападавшим. Один банально сваливается вниз, прямо под колеса сорвавшейся с места машины, но у второго болевой порог чуть выше и он удерживается на покоренной высоте. Швыряет горящую бутылку куда-то в сторону люка, но тряска от попыток броневика пролезть между кабиной закупорившего дорогу грузовика и каменной стеной покинутого дома сбивают ему прицел. Огненный шар из разбитого сосуда расцветает где-то позади, среди рвущихся гранат, что сметают менее расторопных противников.
Впрочем, у открытого люка чуть больше ролей, чем магнит для метательных снарядов - из него открывается прекрасный вид на остальную банду, засевшую в кузове грузовика. А банде - отличный вид на захлопывающийся люк, по которому они успевают выпустить все пару зарядов картечи, едва царапая могучего сержанта.
Неприцельный, подавляющий огонь получается только у Бобкоффа, но он вынужден прекратить садить в белый свет, когда корпус бронеавтомобиля начинает оглушительно скрипеть по каменной кладке.
Автоган Флавия вообще отказывается стрелять.
К тому же режущий слух визг металла о препятствия - далеко не главная проблема хотя бы для Брока, что только что на собственной шкуре осознал факт существования лжи в кинематографе.
Возможно, стоило внимательнее слушать инструкторов и тогда бы зубы остались целыми.

Конец лета
12.47 по местному времени
Температура - 21 градус по Цельсию
+++
Далеко не все жители даже самой Сиблии осознают масштаб пустотных станций и не понимают необходимости отправки на подавление тамошних бунтов столь большого количества войск и ресурсов.
В разъясняющих данный вопрос брошюрах, выпущенных для населения используется довольно сложный для понимания бюрократический язык и великое множество терминов и словосочетаний, выдающих в составителях людей очень далеких от серых масс.
Поэтому стоит обойтись без них:
Даже самый малый из этих артефактов золотого века человечества - настоящий город, подвешенный в холодной пустоте космоса. Наиболее крупная - скорее является рукотворной луной. И каждая из них содержит множество технологий и механизмов, что уже нельзя воспроизвести, что вынуждает техножречество Марса содержать на Сиблии скромный анклав, единственной достойной задачей является обслуживание колоссальных добывающих конструкций.
Когда же взбунтовавшиеся шахтеры захватили их - техножрецы быстро перешли к открытым угрозам, требуя возвращение гигантских артефактов.
Губернатор Николаус Виндсбрук просто не имел другого выхода, кроме сбора армии, куда влились едва ли не 70 процентов частей СПО планеты.
Кампания по возвращению затянулась хотя бы потому, что станций несколько и нанесение ущерба хотя бы одной заставит вмиг лопнуть и без того натянутое терпение Сиблийского анклава...

- Это точно они? - С видимым сомнением спрашивает у своего ординарца офицер, словно сошедший с пропагандистских плакатов - чисто выбритое лицо, выглаженная, без единой пылинки униформа, до блеска начищенные ботинки и фуражка из под которой скромно торчат светлые волосы. Ножны с вычурным мечом на поясе и блестящий металлический нагрудник дополняют образ молодого офицера, что будто бы и старается говорить вполголоса, но его все равно прекрасно слышно.
- А никого получше нет? - Повторяет вопрос никто иной как Антоний Виндсбрук, младший сын губернатора - О, Трон... Ладно.
Гордо подняв голову, офицер вышагивает перед построившимися бойцами. Ваши плечи еще немного побаливают от утренних инъекций вакцины от Гниения крови, но жаловаться и корчить страдальческие лица что-то совсем не хочется.Причина ли в неизбежных дисциплинарных взысканиях за подобное или же в заразной энергетике этого человека - в общем-то и не важно. Виндсбрук принимает от ординарца листок бумаги и быстро пробегается по нему глазами.
Коротко откашлявшись, Антоний закладывает руки за спину и начинает вышагивать перед строем по ферробетону плаца, словно бы в ритм чеканя и свой монолог
- Здравия желаю, бойцы. В этот славный день перед вами стоит весьма простая, я бы сказал элементарная задача, но - На лице офицера, будто бы, поселяется высокомерная, чуть садистская полуулыбка - Некоторый опыт подсказывает мне, что следует как можно яснее изложить задачу, дабы не произошли... Определенные проблемы и осложнения. Сержант Тавенсон, вам приказывается проследовать в один из удаленных районов города и силами вверенных вам солдат обеспечить охрану и сопровождение автомобильной группы медиков, обеспечивающих вакцинацию местного населения. Информацию по маршруту и точке прибытия уже у адепта Левандовского, что также поступает под ваше командование. - Виндсбрук резко останавливается и на каблуках разворачивается к строю, медленно осматривая каждого. Взгляд пронзительно голубых глаз, в котором читается легкое презрение, ненадолго задерживается на Крейне.
- Дополнительно разъясняю, что высшим приоритетом адепта Левандовского является сохранение вверенного бронеавтомобиля и вы, сержант Тавенсон отвечает головой как за транспорт, так и за сохранность самого адепта. Вам... - Продолжает офицер, однако резко осекается - И не менее важное. От моего внимания не ускользнул тот факт, что некоторые из ваших бойцов проявили завидное... Хм, рвение в подготовке снаряжения. Приказываю вам, сержант, провести разъяснительную беседу с личным составом и донести до него, что подобное, в следующий раз, я могу посчитать ничем иным, как разворовыванием армейского имущества. И Император упаси, чтобы до этого дошло. -Очевидно самодовольная ухмылка исчезает с лица Виндсбрука - Адепт, готовьте машину. Остальные - вопросы? Уточнения? Я слушаю.
Отчетливо и облегченно выдохнув, Левандовский бежит к припаркованному позади строя броневику, задорно бряцая аммуницией. Несколько секунд спустя слышатся тихие литании к машинному духу, с просьбами запустить двигатель и оживить бортовую электронику. Взгляд офицера же выжидающе осматривает солдат.

Сколько бы чудовищной ни была бы гора мяса – она останется горой мяса. Практически бессильной против могущества прогресса и высоких технологий – распылители хищных наномашин, огнеметы и даже простой огнестрел вскоре принес победу экспедиции демоноборцев. Предсмертные вопли Иркаллы сотрясли стены, вызвав несколько обвалов и других небольших разрушений по всему бункеру.
Крики чудовища, однако, вызвали некоторые другие последствия – кристаллы в теле Турука стремительно разрослись, поглощая органику и лишь воля и едва подоспевшая помощь Груррока, ставшего огненным духом, позволили сохранить Туруку разум.
А вот на сверхчеловеческих порождениях гибель чудовищного родителя отразилась гораздо сильнее и фатальнее. Как бы они не старались отмежеваться и противиться этому родству, гибель родителя ослабил их настолько, что опустошенные монстры растеряли все свои силы.
Лишенные мощи богов, чудовища погибли и лишь нескольким из них удалось бежать.
Празднования победы, однако, не было - поврежденные реакторы слишком активно насыщали воздух гибельной радиацией. Столь трудно отвоеванное жизненное пространство пришлось спешно покинуть.
Поверхность, однако, оказалась совсем неприветливой - разрушенная, сожженная деревня была щедро усыпана трупами и обломками. Тот, кто уничтожил остатки нападавших рейдеров, конечно, пытался найти выживших, но не добившись в этом успеха, покинул поле боя.
Вскоре, прямо на руинах началась грандиозная стройка - высились и ширились монолитные постройки из железобетона, стали и, конечно, дерева. Вчерашние Черные и Стенолазы трудились бок о бок в постройке основ своего общего будущего.
Генерал Лейланд, заметно постаревший за несколько дней, с готовностью принял бразды правления новым поселением, когда ему поступило такое предложение. Но поступки и подвиги своих соратников бывший генерал, а теперь губернатор Надежды, как сообща назвали новый город, он не забыл - первым же указом в центре поселения возвели величественный памятник Грурроку - могучая фигура вождя жаднозубов, выполненная из полированной бронзы стала и памятником каждому погибшему в борьбе за жизнь и будущее. Памятные стелы, покрытые именами и солдат и дикарей ровными рядами окружали вечное пламя народной памяти. Огонь, что никогда не гас и не терял силы, словно бы оберегаемый чем-то могущественным и сверхъестественным.
Когда заколосились новые посевы и зацвели новые сады, Турук, прозванный Каменным, продолжал править своим племенем. Новое кристаллическое тело, как выяснили ученые Надежды, стало усилителем его способностей, позволяя ему установить прочную связь с землей и природой, обеспечивая ему прорву работы по улучшению сельского хозяйства в Надежде.
Конечно, соседство вчерашних врагов не обходилось без конфликтов, но прошедший принудительный курс лечения от пагубных привычек Батон, как выполнивший свое предназначение человек-с-поверхности что выведет людей к солнцу, пользовался уважением каждого жителя поселения и мог найти решение для любого бытового конфликта в поселении, став третейским судьей и негласным лидером для простого народа. Упорная работа на благо будущих поколений, ради жизни, вырванной из проклятых подземелий сплотила разные народы воедино несмотря на все трудности.
Мутации и вырождение племени Турука постепенно сходили на нет, благодаря неиспорченной окружающей среде на поверхности, солнечному свету и здоровой пище. Каннибализм был забыт, дети поверхности росли гораздо здоровее и счастливее своих запертых в стальных пещерах предков. Ирма, несмотря ни на что выжившая и вернувшаяся на поверхность с искренней радостью и счастьем принялась за обучение и воспитание десятков своих приемных внучат. Старушку еще никогда не видели такой счастливой.
Варр оказался очень консервативным человеком и сторонился сложных технологий. В душе он остался первобытным охотником, но нашел свое простое счастье в простой профессии пастуха и ветеринара. Пока не погиб в схватке с одним из бежавших из подземелий чудовищ. Его копье пригвоздило гору одичавших мышц к дереву, но Варр умер от кровопотери и ран, успев предупредить своих друзей и соседей в городе. Памятник Варру установили на месте его последней схватки, среди цветущих деревьев.
Горан, бывший учеником Старейшины, напротив оказался очень любознательным, с головой погрузившись в океан новых знаний. Всего через полгода он уже уверенно писал сложные программы для роботов, что собирались из запчастей, добытых из проклятых пещер внизу.
Более того, Горан оказался одним из первых, кто создал семью с женщиной из числа людей генерала-губернатора. Этот, казавшийся странным, союз оказался крепким и Горан с Анастасией встретят старость вместе, окруженные своей большой семьей, рассказывая им сказки о доблести, гуляя среди монументов предкам, которых знали лично.
Старейшина племени так и остался парализованным, встретив свою смерть так, как и всегда мечтал – под светом ласкового солнца, читая одну из древних книг, слушая счастливый детский смех.
Разумеется, появление стремительно развивающегося города-государства по соседству вовсе не понравилось Городу, не видевшего в союзе с уродливыми подземными выродками ничего, кроме мерзости. Усилия генерала-губернатора, всячески откладывали назревающий конфликт и войну.
Батон, вызвавшийся стать послом доброй воли получил несколько пулевых ранений при нападении радикальных расистов при очередном дипломатическом визите в Город, через доброе десятилетие после выхода на поверхность и основание Надежды.
Генерал-губернатор, так и не свернувший программы боевой подготовки для каждого жителя Надежды, однако, не воспользовался этим поводов, пытаясь избежать войны.
Возможно, он ошибся и гул приближающейся авиации нужно было встречать плотным зенитным огнем, а не взглядами удивления.

Борисов:
Топор высекает яркие снопы искр, перерубая толстые кабеля электропроводки. Лезвие топора приходит в негодность, сгорев и расплавившись.
Обесточенные дверные створки едва поддаются, но, все же, раскрываются. За запечатанными дверьми находился импровизированный приемный покой корабля - медотсек расширили, отдав под нужды медперсонала часть жилых и технических помещений. Не очень большой зал, чье изначальное назначение было не ясным, теперь был уставлен кроватями-каталками, рабочими местами с компьютерами, шкафчиками, часть зала была даже отведена под импровизированный склад, где были сложены ящики с медицинскими расходниками, вроде одноразовых стерильных игл, пакетов и пузырьков с растворами для капельниц, медицинскими масками, перчатками и прочим подобным добром. Обстановка пришла в еще больший хаос, перемешавшись и рассыпавшись от удара о поверхность планеты, за исключением удивительно сложной конструкции посреди зала. Странное сооружение из переплетенных и соединенных человеческих и других, деформированных и попросту уродливых костей высилось в комнате, подобно причудливой скульптуре-памятнику, где десятки и сотен реберных костей создавали шарообразную, сетчатую структуру на основании из крупных и более крепих - тазовые и бедренные образовывали скованное льдом, хаотично собранное основание для всего сооружения. Внутри костяной сферы десятками застывших змей были собраны позвоночные столпы, оплетающие и соединяющие черепа с пустыми глазницами. Странные потоки переливающейся энергии подхватывали разрозненные стаи фаланг пальцев, заставляя их беспорядочно летать внутри костяной сферы.

На арене Химик перебежал за груду пустых, мятых бочек, не дожидаясь, когда его противник просто вбежит в него и растопчет. Здоровяк, однако, этого не понимает и бежит к укрытию Химика и тогда в него влетает одна из бочек, запущенных Хайденом. Здоровяк легко отмахивается от пущенного снаряда, недовольно ревет и продолжает свой путь.
- Как интересно... - Странно задумчиво произносит робот, наведя визоры на Велеслава - Человек считает себя умнее целой системы. - Пушка в левой руке машины опускается и наводится на Велеслава.
Гремит выстрел.
Хайден поднимает бочку навстречу жужжащим пилам, закрепленным на наруче здоровяка. Тонкий металл гнется и быстро поддается, прогрызаемый зубьями пил, но замысел вовсе не в этом.
Снаряд запущенный робот попадает прямо под ноги Велеславу, десятки осколков пронзают плоть, холодный металлический пол врезается в спину. Слышаться тяжелые шаги боевой машины. Вильс успевает поразиться, с какой легкостью здоровенный и тяжелый робот сокращает дистанцию, перед тем, как манипулятор машины обхватывает Молье за шею и поднимает в воздух.
- Если это были шутки, то вам не повезло, ведь я не понимаю концепции юмора, мешки с мясом.

Цепные пилы вязнут и застревают в податливом теле бочки, Хайден подхватывает с песка кусок заостренной арматуры и с криком сокращает дистанцию, оставив бочку висеть на полотнах пил своего противника.
Острие металлического прута устремляется в стык брони противника.

Вильсу начинает не хватать воздуха в железной хватке машины, Велеслав понемногу теряет кровь.
- Я не размажу вас по стенам только потому что это будет не рационально. Вы должны принести пользу для общины, хотите вы этого или нет.
Резким движением Молье освобождается от хватки ходячего танка и летит в стену, приложившись об нее всем телом.
Что-то хрустнуло внутри и грудь пронзила боль, когда Молье сполз со стены на пол.
- Что, уже не так весело? - спрашивает робот, делая несколько шагов в сторону лежащего Борисова. Машина нависает над Велеславом и поднимает бронированную ногу так, словно собирается раздавить человека.
- Я повторю вопрос еще раз, мясные мешки. Работа на пользу общины или смерть и забвение?

Пронзенный здоровяк ревет и ударом руки отшвыривает Хайдена прочь. Не дожидаясь, пока Химик придет в себя, амбал-гладиатор бежит к нему и избивает тщедушное тело террориста ногами, срывает застрявшую бочку и вновь включает пилы.
Обхватывая череп Химика, гладиатор поднимает его над землей. Клешня-манипулятор Химика резко приходит в движение и сдавливает бронированную голову гладиатора, она продолжает давить даже тогда, когда Хайдена по варварски потрошат и разрезают на куски. Мертвая хватка аугментации Химика заставляет шлем гладиатора треснуть, а вслед за ним лопается и череп амбала.

- Хайден мертв. - Заключает робот, продолжая нависать над Велеславом - Освободилось место чемпиона арены и главного палача. Люди интересные существа.

Щеки обожгло болью, в мозг врезались кошмарные образы чего-то отвратительного, огромного. гигантской смрадной опухоли, поразившей все, но глубоко под землей. Армии чудовищ, созданных из мертвых, скребущих металл ужасными костяными клинками, сочащиеся ядом. Армии росли и полнились, подобно гною в фурункуле, что готов лопнуть и затопить смертью мир живых наверху. Лишь горстка храбрецов там, внизу, пытается сдержать потоп. Долго ли они продержаться?
В себя Батон пришел уже за столом в избе. Бревенчатые стены, почему-то, выглядели скорее окрашенным в утилитарный белый металлом. Тут и там мерещились какие-то черные провода различной толщины, бревна словно бы вспучивались от резких ударов изнутри, но наваждение быстро исчезало, чтобы появиться вновь.
Перед Батоном уже стояла миска с домашними мясными пельменями, в отдельных мисочках была ароматная сметана и нарубленная зелень. Но ужасные образы вернулись - апетиные пельмени обернулись тошнотворной грудой серо-бурого мяса, сметана стала пузырящейся, мутной слизью. Зелень - копошащейся, чавкающей массой черных, блестящих червей. Нечто среднее между пиявками и слизняками.
- Угощайся-угощайся, сынок - проговорила Ирма, но от одного взгляда на ее лицо волосы вставали дыбом - надорванная,, бледная кожа плотно натянулась на череп, она пыталась улыбаться, но лишь демонстрировала черные клыки. Из глубоких ран на лице, из ноздрей и глаз, затянутых бельмами, текла черная жидкость.
Она заговорила снова, но ее голос дробился на десятки и сотни чужих, незнакомых голосов - Кушай, сынок. Я старалась. - Голоса хрипели и вторили ей - Жри! Жри! Не смей! Беги! Спасайся! Жри! Проснись!

- Ой, сынок, как хорошо что ты пришел! - В голосе Ирмы слышится искренняя радость - Крыша совсем протекала, а ты ее починишь! Не забываешь старушку-то!
В руках Батона опять топор вместо... Вместо чего? Что же Батон держал в руках?
Подгнившие стропила, доски, ржавое кровельное железо... Тут, наверху и правда все довольно плохо.
Железо еще послужит, если его аккуратно снять и после переложить, а вот дерево... Дерево к черту, совсем негодное. На растопку только.
Должно ли гнилое дерево так вонять? Почему воздух такой спертый?
Ирма стоит на земле, близоруко щурясь, заботливо улыбаясь - Сынок? Может помочь чем-то? Ты не голодный?
Очень странно, но Батону показалось, что зубы старушки - не иначе как почерневшие клыки. А ее подслеповатые глаза - наполнены печалью и какой-то затаенной злобой.

10.35 по местному времени
Деревня Урожайное, середина осени
Это был очередной тихий, скучный день, охотники и собиратели задолго до рассвета ушли в леса, пастухи погнали скот на пастбища, остальным жителям предстояло не менее важное, общее дело - сбор урожая и заготовка сена на позднюю осень и зиму.
Тихая безмятежность над деревней время от времени разрывалась криками петухов и шумом двигателей тракторов, везущих с полей прицепы с сеном и остатками собранного урожая, что отправлялись на сеновалы или в амбары, после чего трактора отправлялись обратно на поля, провожаемые взглядом тех дружинников-ополченцев, что занимали посты на смотровых площадках частокола.
Батон:
Стук топора и молотка стал привычным слуху и незаметным еще пару часов назад, которые ты провел за тем, что латал крышу одной из пожилых соседок практически за еду. Но и дело было, в общем-то, плевое - снять несколько листов кровельного железа, заменить подгнившие за дождливое лето стропила, да вернуть кровлю на место, позаботившись о том, чтобы защитить чердак избы от влаги - ничего, с чем бы ты не справился.
Старуха Ирма, хлопотавшая по хозяйству все это время, вышла на улицу, утирая морщинистые руки полотенцем и близоруко щурясь долго выискивала тебя взглядом на своей крыше. Наконец, приметив, она заткнула полотенце за пояс и позвала тебя.
- Милок! - Она, почему-то стеснялась называть тебя по прозвищу - Слезай, я поесть приготовила, пообедай да передохни!

Скорняк:
Не сказать, что такое времяпрепровождение было тебе в удовольствие, но следовало поддерживать легенду о собственно добросовестности, и потому ты уже несколько часов перекидывал вилами сено с прицепов под высокий навес сеновала в компании еще нескольких мужиков.
- Ну че, мужики! - Громко крякнув проговорил крепкий и приземистый усач Петро, прислоняя вилы к забору - Время бы и пожрать, а?
Нестройное одобрение было ему ответом и вскоре на заблаговременно поставленном неподалеку столе работники раскладывали нехитрую снедь, принесенную из дому - вареные корнеплоды и птичьи яйца, лук, шматы сала и хлеб. ты никого из них, в общем-то, и не знал, кроме Петро, что считал себя здесь чем-то вроде бригадира, да и познакомиться с тобой никто не стремился. Ты вдруг остро почувствовал голод, мысленно похвалив себя за то, что захватил из дому хлеба и вареного мяса птицы. Пусть и краденого, но какое это имеет значение?

Общее:
Где-то очень далеко вдруг послышался гул и несколько хлопков. Вероятно, это трактора или охотники вновь что-то учудили в лесу, кто-то из этой братии сумел выменять у городских пару стареньких ружей и теперь деревня привыкала к звукам стрельбы из леса. так что на этот посторонний шум никто и внимания особого не обратил.

Издав сдавленный звук, когда удар копьем выбил воздух из груди, рыцарь под грохот собственных лат рухнул на землю. Мощный бросок оружия умудрился смять нагрудник, грубый наконечник сумел пробить кирасу, оставив на груди Гильома ощутимую рану, через которую тело бретонца теперь понемногу покидала теплая кровь.
Но этого было еще недостаточно для того, чтобы рыцарь отступил - тяжело поднявшись с земли, опираясь на меч, Гильом, пусть и без недавней прыть, вновь двинулся на могучего противника, столь неожиданно явившегося из мрака пещеры.

- Давай-те не перегибать с этой... - Подал голос Ансгар, немного замявшись, вспоминая трудное, но приличное слово, что вылетело из головы в самый неподходящий момент - Паранойей, во! В мире же полно наголюбов, они не могут быть все заодно.
+++

Стоять на страже же оказалось довольно трудной задачей, но совсем не по тем причинам, которых стоило бы стыдиться - не рассеянность, ни усталость мешали подземному жителю, но невероятное зрелище красот наземного мира - у гнома то и дело прорывались тихие вздохи восхищения, пока он наблюдал, как высокий, недостижимый потолок небес меняет оттенки, как свет огромного небесного фонаря отражаются водами озера и играют в шумящей листве. Ансгар был воином, и для столь необычного для него зрелища у него рождались лишь совершенно нелепые сравнения - цвета, в которые окрашивался потолок напоминал шкурки нагов, то совсем малышей, то нагов постарше. Иногда оттенки походили на разогретый в горне металл, ждущий ковки, а то, как шевелящаяся листва отбрасывает тень и вовсе не с чем было сравнивать, как и пение проснувшихся мелких, пернатых наземных животных... Сейчас, когда за гномом никто не наблюдал, Ансгар мог искренне удивляться, как столь крошечные существа могут выводить, пусть и простые, но прекрасные мелодии. Что уж говорить, гном не знал никого из собственного народа, кто мог бы петь также - его боевые товарищи считали что петь нужно громко, и чем громче ты выкрикиваешь песню, тем, собственно, она и красивее.

Не успел Ансгар расстроиться от того, что вспомнил погибших товарищей-легионеров, как заслышал чьи-то шаги и тихие разговоры. Кто-то вновь проходил мимо лагеря, стараясь пробраться незаметно.
И гном поспешил разбудить отряд. Впрочем, его соратники, видимо, спали весьма чутко и уже вставали с лож сами, а самые легконогие и ловкие даже поспешили на разведку, дабы вызнать, что-же приближается к лагерю.

- Карашок? - Негромко обратился гном к разбуженному происшествием кунари - Я что думаю. Нужно найти кузню и попробовать починить твои доспехи, а то вторые такие, на великанов, найти будет трудно.

Савос не выказывал явного интереса к плохо замаскированным угрозам пленной. Даже если она отчаянно лгала, то данмер уже и сам прекрасно понимал, что ее наниматели просто так не оставят ни его, ни весь отряд наемников. Те, кто способен отправить целую пиратский корабль на сомнительную авантюру, ради добычи одного-единственного письма, будут способны портить жизнь наемникам еще очень долго.
- Чтож... - Усмехнулся Савос - Я не услышал ничего нового. Конечно, придут другие, раз не справилась ты. Конечно же я и мои, хм, дружки преступники и предатели Империи. - Данмер развел руками, словно пытаясь подчеркнуть мнимую серьезность высказанного, но совсем не скрывая собственный сарказм - Ведь как ты можешь ошибаться, верно? Совсем не было ошибкой нанять целый корабль неумех-оборванцев для атаки на подготовленный отряд воинов и магов, правда? Ведь мы бы были слишком очарованы вашей красотой, инструмент Имриэль, чтобы сопротивляться и защищать тех невинных, что плыли вместе с нами, верно? - Вдруг Савос изобразил минутную, но очень глубокую задумчивость, что сменилась выражением осознания некой неожиданной истины - Ах да, мы же убили всех грязных пиратов, а ты скована в трюме, как грязная собака, как же я мог позабыть!
Чуть помолчав, данмер вернул себе серьезность, продолжил холодным, не терпящим возражений, голосом - Допустим, сейчас ты пошевелишь мозгами, Имраэль, если это твое настоящее имя, и допустишь ту простую мысль, что мы простые наемники, коим посулили солидную сумму и которые, очевидно, не смогли отказаться от такого куша... - Савос вновь посмотрел на пленницу, с жалостью и пониманием, явно читаемым во взгляде - Я такой же инструмент, что мечтает потратить заработанное золото на небольшое, скромное поместье, где сможет спокойно доживать свой век и весьма сожалеет, что имперские агенты столь непрофессиональны. Меня действительно печалит твое упрямство, ведь ты имеешь столь широкие возможности сейчас. Где же попытки перевербовать меня, посулив амнистию, награду или даже себя? Где же зов к моему чувству долга и патриотизму, раз уж сама Империя в опасности? - Савос криво улыбается, но в этой улыбке больше горечи и желчи, чем какого-либо веселья - Из меня бы вышел лучший агент Империи, чем из тебя, Имраэль. Как жаль... Ты действительно больше ничего не хочешь сказать мне?

- О, я слышу речи, достойные настоящих мужчин! - Радостно провозгласил Гильом, едва не вытащив меч из ножен в неком пафосном жесте - Дадим нечисти бой, который они не забудут!
Впрочем, рыцарь быстро сменился в лице, поспешив добавить - Ох, не подумайте, судари, что я сомневаюсь в вашей смелости, но вся эта осторожность... Она не помощник в нашем деле сейчас. Мы либо ударим врага в его логове, либо уйдем ни с чем.

Могучие створки медленно поползли в стороны, вверх и вниз, по одной только команде техножреца, разом обрушив на людей густой поток звуков сражения - стрекот очередей, треск лазерного огня, громкий лай автопушек и жуткие, звериные крики множества чудовищ, на фоне которых монотонный вой сирен и звуки разрушения попросту терялись.

Посадочные палубы, после тесноты коридоров и корабельных помещений, казался невероятно огромным - дальний его край терялся вдалеке, потолок казался недосягаемым и, вероятно, позволял без особых помех перемещаться различным посадочным аппаратам и челнокам. Только вот большинство из них уже пали жертвой в сражении, смятые и разрушенные некими чудовищными силами или же огнем защитников.
Горстки разрозненных бойцов в пестрой форме корабельной обслуги и безопасников, военной форме и алом облачении Марса занимали позиции тут и там, формируя очаги сопротивления среди разбитых посудин, горящих бронетранспортеров и раскиданных по палубе грузов, упрямо цепляясь за самые жалкие укрепления и единицы тяжелого вооружения, что защитники успели установить. Но даже такое отчаянное и упрямое сопротивление уже должно было бы пасть, ибо количество ксенотварей здесь было ужасающим - чудовища все прибывали и прибывали из проломов в дальних стенах палуб, где толстые переборки были продавлены и сломаны чем-то огромным...
Чем-то, что издавало хищный рык, возвышаясь на высоту в несколько метров, тяжело топая, словно бы весило несколько десятков тонн и неуклюже отмахивалось гигантскими когтями от своры насевших на него рогатых, краснокожих тварей.
Да, именно поэтому ксеносы просто не смяли защитников живым потоком хитина и когтей - третья сторона вмешалась в сражение, и с упоением включилось в резню - Повсюду когти и хитин ксеносов встречался с жаждущими крови мечами, изжарвленными, покрытыми гноем и слизью секачами и подлыми ударами тонких клешней. Ксеносы гибли в нематериальном пламени, которые изрыгали демоны, где-то высоко под потолком целые стаи летающих чудовищ схватились с разноцветными существами, похожими на морских скатов.
Настоящий ад, бурлящая преисподняя, в которую превратилась палуба, полнилась демонических хохотом, когда демоны исчезали в пламени и растворялись в воздухе, пав от огня защитников или же когтей и клыков ксеносов. Визг, вой и душераздирающие крики забивались прямо в уши, лишь чудом не оглушая.

Гигантский монстр ксеносов, вероятно исполняющий роль танка в их рое, очередным выпадом когтей опрокидывает несколько краснокожих мечников и неуклюжим движением, словно игрушку, отправляет в полет Часового, оборудованного клешнями для манипуляции с грузами. Шагоход отлетает от схватки тряпичной куклой, роняя детали и механизмы, с грохотом бьется о палубу и проезжает еще несколькор метров, врезаясь в импровизированную баррикаду матросов. Защитники вынуждены покинуть укрытие, дабы не быть раздавленными, но несколько из них тут же падают, сраженные огнем из живых орудий ксеносов.
Битва под потолком ангара не менее ожесточенная - крылатые, собакоподобные ксеносы, внешне похожие на извращенные пародии на каменные изваяния горгулий, что украшают собою храмы и церкви Императора, то наседают стаями, то отступают перед зубастыми пастями демонических скатов. Горгульи настолько увлечены схваткой, что практически не открывают огонь по наземным противникам, все больше и больше озабоченные собственным выживанием - снаряды ксенооружия, кажется, непочем демоническому врагу, но каждый взмах хвоста, удачный таран и удар всем телом демона отправляет горгулий в полет к земле, который они уже не переживут.

Вдруг, штурмовик, что наблюдал битву, прижавшись к стене, резким движением прикладывает пальцы к уху, явно пытаясь расслышать хоть что-то за всем этим шумом. Магос, бесстрастно наблюдающий за битвой, заметив это, снова что-то пролепетал на техно-лингве, от чего воины-скитарии отступили.
- Сообщение. Задача выполнена. Носитель инсигнии сопровожден. - Сам техножрец разворачивается на месте, перебирая своими паучьими ногами - Возвращаюсь к актуальным задачам. Предупреждение. Вероятность выживания в пределах посадочных палуб - 20-30 процентов. Предупреждение-сообщение. Инквизитор предупрежден о прибытии носителя инсигнии и ждет его прибытия в секторе D-25. - Сообщает магос, уже весьма удалившись от ворот и отряда Гримма - Омниссия сохрани.

- Он... - Наконец оживляется штурмовик, даже не заметив, как у самых ног гвардейцев сверху упало очередное изломанное, крылатое ксено-существо - Магос прав. Господин выслал отряд к нам навстречу... Но передача оборвалась.

- Доверь... Наземникам... - Тяжело дыша, в попытках выровнять дыхание, Ансгар, наконец стянул с головы тяжелый шлем, опустив на землю выпачканный в крови молот. Гном выглядел изможденным, после долгого марафона в полном облачении - пот градом стекал по лицу, волосы промокли и прилипли ко лбу, борода всклокочилась и распуталась из искусно сплетенных кос. Не составляло труда понять, что Ансгар вот-вот взорвется от переполняющей его злости и негодования - Всего одно сражение... И они его проиграют! Как вообще вы здесь выжили, если не можете объединится даже против этой подземной мрази, как!? - Ансгар всплеснул руками, еле сдерживаясь, чтобы не швырнуть шлем оземь - Орзаммар сражается с ними поколениями, а вы... Вы... - Издав зубовный скрежет и что-то, похожее на рык, гном, все же, швырнул шлем на землю и обхватил голову руками в латных перчатках. Грязь и кровь на металле смешались с потом, покрыв голову гнома грязными разводами - О, предки в камне... Мы же могли победить...

Отчаянные времена требуют отчаянных мер - так гласила древняя пословица, попадавшаяся, наверное, всем, кто когда-либо погружался в инфосферу в поисках древних знаний, не поглощенных временем.
Каждый понимал, что значит эта фраза, но каждый думал, что эта пословица однажды воплотиться в жизнь и коснется его, ломая привычный порядок вещей и делая жизнь тяжелее.

Но какой был выбор? Пожертвовать безопасностью города, надеяться на удачу, на то, что угроза, маячащая на горизонте, обойдет Ферос стороной? Не принимать никаких мер, оставив воинов невооруженными?
Не проще ли самому сжечь город и броситься на меч, коли единственное, на что ты способен в тяжкое время - это бездействие?

И тяжелое решение было принято - свободу пришлось ограничить, заставляя ремесленников и кузнецов трудиться гораздо больше. Конечно, многим это не придется по духу и правителей города будут обвинять в тирании...
Но если на десяток недовольных найдется хотя бы один, что поймет, что подобная мера - необходимость, то Ферос выстоит.

Сразив очередного противника, Савос резко взмахивает мечом, отправляя брызги крови с лезвия на палубу, быстро разворачивается всем телом, оглядываясь в поисках новых врагов... Но противников больше нет.
Капитан пиратов повержен, матросы во главе со своим храбрым капитаном уже штурмуют корабль пиратов, а это значит, что вот она, победа.
- Что же! - Громко и торжественно, как подобает победителю, возвещает данмер - Хороший бой, но я даже не вспотел! - Впрочем, радость уступает место неподдельному беспокойству и эльф обращает внимание на соратников, оставшихся на палубе корабля - Кто-нибудь ранен?
Впрочем, Савос не бездействует, отступая обратно к шлюпке, у которой садится на корточки, удерживая меч так, чтобы иметь возможность нанести колющий удар, чисто на всякий случай.
- Я слышал о чем вы говорили, подруга. - С улыбкой, в которой было лишь немного издевки, обратился данмер на чистом сиродилике к пленнице, что лежала под лодкой в не самом удобном положении. Однако, Савоса это беспокоило мало - Кто вы такие, кто вас послал и зачем вы здесь?
Задав столь беспокоящие его вопросы, данмер многозначительно бросил взгляд в сторону шума недалекого боя, которые лучники-пираты безнадежно проигрывали - Боюсь, что обещание сохранить тебе жизнь здесь давал только я. Если ты понимаешь, к чему я клоню.

Савос выслушал ведьму с интересом, чуть ли не прожигая ту взглядом своих алых глаз.
Что же, намерение исцелить оборотня можно было бы назвать благородным, если обо оно исходило не от столь грязной собаки. К тому же, это могло оказаться простой ложью.
Когда ведьма почти закончила, эльф поднял меч, сорвал подходящий пучок травы и, принявшись оттирать кровь с клинка, заговорил вновь.
- Переселить проклятье в девчонку, я полагаю... - Задумчиво произнес Савос, бережно проводя травой по лезвию меча, чувствуя, как лечебное зелье начинает действовать, отчего настрой эльфа чуть улучшился. Впрочем, по словам данмера, когда он вновь обратил внимание на пленную, этого сказать было нельзя - Что до твоей высокомерной болтовни, гуарово дерьмо, то послушай вот что. Мы выследили опасного зверя там, где никогда не были. Когда солнце уже склонилось к закату, мы убили этого зверя у, так уж вышло, алтаря Хирцина, после чего сразились с теми, кто мнил себя избранными принца Охоты и вышли победителями. - Савос отбрасывает траву и убирает меч в ножны - Выходит, что охотники, порадовавшие принца столь увлекательным зрелищем, здесь мы. Более того, мы взяли живой трофей, что был неспособен стать достойной дичью и сопротивляться до конца. Тебя. - Данмер снова улыбается, откровенно издеваясь над пленной ведьмой - Что же, гневаться владыка охоты должен отнюдь не на нас. Забавно выходит, не правда ли?

С выражением полного отвращения к происходящему, Марк вышагивал по ржавеющей трубе, умудряясь сохранять комиссарскую униформу незапятнанной. Было очевидно, что без боестолкновений не обойтись, а потому воин Императора должен выглядеть безупречно, дабы уже только своим видом внушать врагу простую мысль о том, как жалки его грязные помыслы и отвратителен природе он сам.

Комиссар коротко кивает в ответ на взгляд сержанта, давая свое согласие на начало атаки и все вокруг приходит в движение - топот солдатских ботинок, эхом раздающийся по трубе, движение союзных нелюдей, что были комиссару малоприятны, но их присутствие было весьма полезным. И конечно же, первые выстрелы начавшегося боя.

Фигура в черном, опоясанная алым кушаком выходит из-за поворота по щегольски - в полный рост, почти расслабленно держа карабин на груди, словно бы и не замечая опасности вокруг.
- Император смотрит на вас, солдаты! - Неестественно громко раздается голос Сцеволлы, перебивая треск лазерных лучей - Пусть Он гордится вами!

Что же, хитрой многоходовки, должной привести к некоторому обогащению уже сейчас, не вышло. Виной ли тому малое данмерское красноречие, недостаточный дар убеждения имперца или же простая, непробиваемая жадность заказчика, что было весьма распространенной проблемой - теперь уже не установить. Да и в бездну все это.

Уже в таверне, показавшейся наиболее удобной для разговоров, что предстояли разношерстной группе наемников, данмер позволил себе расслабиться, избавившись от ненужных теперь, учтивых и вежливых оборотов речи.
- Мое имя Савос Рилалор, как вы уже могли догадаться. - В свою очередь представился эльф, легко склонив голову в знаке приветствия, после чего последовала легкая улыбка - Я воин и можно сказать, что я также решаю проблемы, но несколько более грубым и прямым путем, поэтому такие... Тонкости, как скрытность, будут мне в новинку. - Данмер чуть прокашливается и заговорщически понижает голос - И я согласен с Каем, дело тут не самое чистое. Ради простого спасения друга никто не стал бы привлекать Канцелярию, усложнять все официальными бумагами и обещать титулы и недвижимость... Возможно, мы работаем совсем и не на сэру Тертуллиана, мои дорогие коллеги.
Но тихий шепот тут же прекращается и Савос переключается со своих домыслов к более насущным вещам.
- Пожалуй, речное путешествие будет чудесным, но позвольте спросить - Данмер снова улыбается, словно обсуждает что-то действительно приятное и совсем не смертельно опасное - Почему бы нам, например, не заглянуть в одну кузницу к известному нам орсимеру, раз нам так удачно по пути? Возможно, душевный разговор с ним сэкономит нам время в Бравиле?

Савос чувствовал себя странно и неуютно. Вероятно, виной тому служило то, что за неимением возможности прибыть на прием к имперскому богачу в подобающем виде, данмер был вынужден прибыть на встречу в не самом уместном всеоружии - облаченным в доспехи, опоясанным ножнами и со щитом за спиной. И если не самый привычный для глаз людей в данной местности доспех из костяной муки, покрытый экзотическими узорами, мог бы сойти за эпатажную выходку приезжего эльфа, то дорожная одежда, щит и оружие сдавали Савоса с головой.
Рилалору попросту не хватило времени, дабы найти достойное и надежное место, где бы он мог оставить свое снаряжение на хранение и, заодно, привести себя в порядок. Стоит ли говорить, что подобный расклад весьма нервировал данмера, даже не смотря на то, что и другие соискатели выглядели, в среднем, не лучше?

Однако, долгий монолог Агрия Тертуллиана, весьма подробно излагавшего условия задания, его тонкости и возможные сложности, связанные с политической обстановкой и напряженностью, сначала быстро развеял нервозность данмера по поводу неподобающего обстановке внешнего вида, заставив Савоса внимательно слушать и вникать в каждое слово.
После, совсем скоро, в душе эльфа появились и сомнения по поводу целесообразности всего предприятия - долгая дорога через закрытую границу, во владения откровенно враждебного Империи государства, ради поисков одного-единственного человека, находящегося вне закона, который даже не подозревает, что его собираются искать.
Мысли о том, что подобная экспедиция, пока что, больше похожа на весьма изощренный способ самоубийства, несколько сгладились, стоило прозвучать обещаниям весьма щедрой награды. Тертуллиан оказался человеком со связями, и помимо денежной, пусть и довольно внушительной, награды в размере 30 тысяч септимов, он предлагал выбор из земельных владений и дворянского титула в Имперской Провинции, либо поместья в самом Имперском Городе...
Звучало сие предложение весьма заманчиво - так и хотелось произнести и распробовать на слух словосочетание "Граф Рилалор", что наверняка пришлось бы человеческому уху довольно незвучным, но Савос сдержался. впрочем, тут же перепрыгнув на размышления о том, как бы в Имперском Городе смотрелось поместье, выстроенное в данмерском стиле? Был бы старый велотийский стиль полной безвкусицей или же наоборот, притягательной экзотикой? Или же стоило быть сдержаннее и ограничиться усадьбой в морнхолдском стиле? Или...

Речь редгарда грубо и без спроса вернула Савоса на землю, туда, где работа еще не начата и награды ему не причитается. С кислой миной на лице, данмер одарил темнокожего разрушителя грез осуждающим взглядом и сделал еще один глоток вина из кубка, теперь казавшимся весьма недурным.
Что же, видимо, пришло время уточнять детали.

- Сэра Тертуллиан - Подал голос данмер, расслабленно держа кубок, пропустив его ножку между средним и указательным пальцами - Позвольте, я кое-что уточню. Предполагается, что мы пересечем закрытую границу с Доминионом, проникнем в город, простите за грубость, лизоблюдов Доминиона, откуда и вызволим вашего доброго товарища, по недоброму стечению обстоятельств, являющимся разыскиваемым преступником. - Пауза на еще один глоток вина. Напиток имел странное свойство хорошеть с каждым новым глотком. Вероятно, секрет в винограде или бочках... - После чего, все вместе и в добром здравии, пересечь границу вновь и способствовать воссоединению старых друзей. Что же, мутсэра Тертуллиан, я буду с вами кристально честным, вероятность провала весьма высока уже на этапе пересечения границы... - Театральная пауза, сопровожденная внимательным взглядом эльфа, направленным в вино в кубке - Впрочем, это совсем не значит, что я отказываюсь от столь щедрого предложения работы и сотрудничества. Но - Данмер аккуратно поднимает указательным палец руки в костяной перчатке вверх, подчеркивая важность сказанного дальше - Могу ли иметь смелость рассчитывать на несколько... Большую поддержку данной экспедиции с вашей стороны, сэра?

Для такой небольшой колонии здесь было очень многолюдно, благо событий, способствующих столпотворению зевак.
Теперь таким событием, в очередной раз помешавшим спокойному поиску места для отдыха, соответствующего избранной группой легенде, оказалась толпа, собравшаяся у собора и, как оказалась, наблюдавшая за показательной казнью.

Еще несколько лет назад Тиберий бы ужаснулся подобному радикализму, что было совсем не похоже на то учение, что постиг он сам. Наверняка, такое зрелище бы привело в ужас жителей десятков или даже тысяч планет, что никогда не встречались с чем-то, выбивающимся из привычной картины мира, что слышали о скверне ереси и ксеносов лишь из проповедей и мирской пропаганды, что учились ненависти и страху перед чуждым и противоестественным лишь на словах, никогда не встречая того, что именно нужно ненавидеть и бояться.
Но Тиберий Рекс видел и слишком хорошо знал, каких чудовищ может породить маловерие и терпимость. И буквально секунды, единственной секунды, на которую Тиберию померещилось, что третья рука выродка увенчана крохотными, но смертоносными когтями, а на лбу новорожденного чудовища красуется хитиновый нарост, хватило, чтобы маска раболепного священника из свиты благородной дворянки просто рассыпалась исчезла. Некрасивое лицо Тиберия ожесточилось, став маской ненависти и теперь монах запросто мог сойти за часть этой безликой, фанатичной толпы, искренне радовавшейся казни еретички и ее отвратительного выродка.
Совершенно не озаботившись о том, как к подобной метаморфозе отнесутся его товарищи и, что самое главное, как это отразится на их легенде, Тиберий вскинул сжатый кулак к небу, присоединяясь к выкрикам толпы, срываясь на хрип.
- СМЕРТЬ МУТАНТУ! СЖЕЧЬ ЕРЕТИКА! - Кричал монах, брызжа слюной, уставившись невидящим взглядом в разгорающийся костер, пожирающий тела еретички и рожденного ею уродца. Рекс не видел жадно пожирающего оскверненную плоть очищающего пламени, он видел лишь кошмарных тварей из темных подземелий родного мира. Искаженные мутациями люди, что поклонялись истинным монстрам, словно богам, целыми поколениями плодились и размножались глубоко под землей, потому что чистые люди на поверхности обленились и позабыли о бдительности. Мутанты плодили мутантов, все больше вырождавшихся и деградировавших, все больше похожих на своих отвратительных идолов-чудовищ...
- УБЕЙ! УБЕЙ! УБЕЙ! - Вторил Рекс толпе.
Лишь горящий прометий может быть лекарством от заразы мутаций. Огонь, на который устремлен взгляд Тиберия.

Продираться сквозь толпу было сложно, как идти против течения бурной реки. На отпихивающего людей телом лазгана, работающего локтями и плечами монаха то и дело обрушивались ответные удары, что могли быть действительно ощутимыми, если бы не комплект флак-брони, скрытый от глаз мантией. Несколько раз Тиберий был на волоске от того, чтобы упасть на землю, под ноги толпе, но успевал восстановить равновесие или же опереться о товарищей.
Впрочем, даже удачно преодолев это испытание, Рекс чувствовал себя весьма уставшим, а потому впечатления об открывшийся картине пейзажей "Рассвета" были весьма тусклыми - ожидаемые, для подобного мира, затерянного на окраинах Империума, трущобы по правую руку, первые ростки громад городов-ульев по левую.
Впрочем, удаленность и сопряженная с этим захолустность колонии лишь добавляла величественности собору, возвышавшемуся над прочими строениями, подобно могучему великану.
Монах, склонив голову, осенил себя знаменем Аквиллы, зашептав слова какой-то молитвы, обращенной к Трону и Терре, словно бы совсем не замечая слов Северины и позабыв об опасности, которой только что подвергался.

Закончив короткий ритуал, Тиберий поднял взгляд на соратников и с видимым трудом вернулся к своему образу, по началу путаясь в словах.
- Что... Я... - Промямлил монах, нервно теребя ремень лазгана, перекинутый через плечо, но быстро замолчал и, прокашлявшись, продолжил - В-верный слуга Императора смиренно сносит испытания, что посылает ему Владыка Человечества! - Голос Тиберия заметно окреп, он воздел руки к небу, словно был не безликим архивистом, волею случая попавшим сюда, а действительно харизматичным оратором - Мы подверглись опасности, но преодолели сие испытание, ибо Император защищает, благородная госпожа! Не это ли знак того, что Трон и Терра благоволят нам в нашем паломничестве? - Теперь Рекс смиренно сложил руки на поясе и, чуть помолчав, продолжил уже гораздо тише - Я лишь скромный слуга, благородная госпожа, и не мне решать, насколько роскошными должны быть ваши покои, ибо мирской мир весьма далек от меня. Впрочем, если вы позволите высказать мое скромное мнение, то больший комфорт жилища позволит нам гораздо лучше подготовиться к продолжению нашего пути. Внешний мир будет гораздо меньшей помехой для молитвы и благостного покоя в крепких и надежных стенах, чем в жалкой лачуге.

Было весьма радостно наблюдать то, как столь разношерстная группа слуг Его начинают трудиться ради общего дела. Пускай пока это было лишь обсуждение дальнейших планов действий, но любая дорога начинается с первого шага, верно?
- Идея леди Северины мне кажется весьма разумной. - Снова заговорил Тиберий, снова оторвав взгляд от столешницы и теперь несколько смелее оглядывая коллег-аколитов - Попытаться войти в доверие к контрабандистам и, тем самым, вывести их на чистую воду может быть опасным, но в то же время и эффективным методом. Должен сказать, госпожа Корнелия - С легкой улыбкой, выражающей искреннее уважение, монах обратился к дворянке - Я весьма восхищен вашей смелостью. Также должен сказать, что идея официального расследования убийства мне весьма импонирует, так как может отвлечь внимание от основного расследования, обеспечив нам несколько большую свободу действий. - Теперь Тиберий перевел взгляд на арбитра, со все той же доброжелательной улыбкой обратившись уже к нему - А также, господин Грейт, я думаю, что обещанные нам всесторонняя поддержка местных планетарных властей, вкупе со знаками благородной династии Стомахов могут вполне заменить официальные бумаги, столь вам необходимые... В случае же крайней необходимости, господин Грейт, осмелюсь предложить свои услуги в качестве писца. У меня есть некоторый опыт в работе с бумагами и официальными документами... Несмотря на это, должен сказать, что я обеспокоен тем, что вы берете на себя немалый риск, желая выступить в роли официального следователя, расследующего убийство. Вы очень храбрый человек, господин Грейт.

Чуть помолчав и сделав неожиданно смелый глоток из кубка, Тиберий вздохнул и обратил свое внимание на псайкера.
- Но есть вещи, с которыми я вынужден категорически не согласиться. Позвольте спросить, господин Ноктин, чем, кроме боевого опыта, обусловлено ваше убеждение в том, что лидерами групп должны быть именно воины победоносной Астра Милитарум? - На секунду задумавшись, Тиберий сменился в лице, осознав, что подобное построение фразы может быть неверно истолковано и, потому, поспешил объясниться - Ох, прошу прощения, я бы не хотел, чтобы меня неправильно поняли. Я отнюдь не ставлю под сомнение вашу храбрость и воинское умение, господин Орло и господин Фокс, но, полагаю, вы гораздо лучше меня осознаете, что нам предстоит далеко не боевая операция, где острый клинок гораздо ценнее пытливого разума. В тот день, когда придет черед открыто сразиться с врагами Терры и Трона, я буду счастлив пойти за вами в бой, но сейчас, как я думаю, нас ждет то поле битвы, к которому даже самые опытные и храбрые солдаты Астра Милитарум будут не готовы.

Жизнь несправедлива. Бессмысленна. Человек - лишь расходный ресурс для Империума.
Ложь! Богохульство! Ересь!
Глупцы, что позволяют себе подобные мысли, ничего не знают, даже не представляют себе истины. Священные тексты, на изучение которых Тиберий потратил годы, взывали к верности Трону и Терре, побуждали к повиновению Повелителю Человечества, разжигали отвращение и ненависть к чужим, еретикам и предателям. Но тогда, в спокойной, скромной жизни простого библиотекаря и одного из хранителей монастырских архивов, Тиберий не до конца понимал, насколько правдивы и правильны эти речи и проповеди. Даже он, потративший свою жизнь на постижение священной мудрости, был слеп.
Но тогда ему и всему Тармовару было послано испытание, дабы узрели сомневающиеся страшную правду, осознали, что лишь в служении Золотому Трону есть спасение. Целый мир запылал пламенем войны, где еретик скрестил мечи с праведником, позволившим себе грех бездействия. Это был суровая кара за то, что слуги Его позволили скверне угнездиться в самом сердце своего мира, суровый урок того, что нельзя терять бдительность, ибо любом может стать предателем.

Но теперь, в неисчислимых световых годах от дома, все это казалось Тиберию таким далеким, словно произошло десятилетия назад. Сейчас, находясь среди истово верующих, Рекс почти забыл кошмарные лица врагов, отвык от кошмаров войны. Было ли это ошибкой заблудшего или же небольшой наградой за достойную жизнь?
Тиберий не мог даже посметь судить об этом, ибо был всего лишь слугой Его, недостойным, чтобы задумываться о таких вещах.

Появление посланника Инквизиции быстро поставило точку в опасных рассуждениях молодого монаха и заставило его смутиться общего внимания. Вероятно, то, что Тиберий никак не мог привыкнуть к тому, что он более никогда не вернется в тишину и полумрак библиотеки, было непростительным пороком, но сие он пока никак не мог искоренить. Смущенно опустив взгляд в пол, Тиберий направился следом за воином Инквизиции.
+++

Сомнение - суть ересь. Уклад жизни Империума - есть творение величайшего, божественного Императора и смертный никогда не сможет постичь божественного замысла...
Но теперь, ступая по коридорам "Искры-в-Сумерках" Тиберий испытывал ничто иное, как сомнения и стыд, что позволял себе подобное. Император диктует свою волю и правоверный должен лишь подчиняться, но... Но правильно ли то, что лишь единицы могут позволить себе утопать в роскоши? Ведь именно непозволительный покой, беспечность и роскошная жизнь привели к тому, что Тармовар утопал в крови. Именно с позволения впавших в отвратительную ересь вельмож ужасный культ смог так глубоко пустить корни и распространить свою заразу. Более того, наиболее яростный отпор еретической мерзости дали те, кого высокие лорды считали наиболее презренными - братства нищенствующих паломников, ополчения простых рабочих, для которых вера и проповеди были единственным утешением в их непосильно тяжелой жизни, простые монахи, никогда не бравшие в руки оружия и рядовые солдаты, обученные выполнять приказы и не сомневаться.
Тиберий все больше замыкался и напрягался, с каждым пройденным метром на борту корабля, вглядываясь в диковинные маски экипажа, сравнивая безликие образы с лицами паствы отца Ёноха и с ужасом понимая, что видит очень мало общего. Колоссальные различия между богатством покоев капитана корабля и аскетичностью его собственного монастыря и часовни отца Ёноха, изобилие невиданных явств, блюд и фруктов на на богатом столе ни шло ни в какое сравнение с тем пайком, что Тиберий делил с паломниками и верующими на пути в этот уголок космоса. И это лишь сильнее толкало монаха в пучину сомнений, разжигая еще больший стыд в его душе, укрепляя фундамент его кризиса веры.
Уже казалось, что монах не может чувствовать себя хуже, но появление неожиданного оратора, в лице искалеченной девушки, существующей лишь благодаря техномагии Механикус, заставило вырваться непрошеный вздох из груди Тиберия. Столь явное осквернение совершенной человеческой формы, пусть и созданное руками терпимого в Империуме культа Механикус, было бы недопустимо на старом Тармоваре, ибо считалось бы оскорблением Имперского Кредо. Ибо написано "Человек - есть образ и подобие божественного Императора, изменение формы и сути человека - есть гнусная ересь".
Немалых усилий далось Тиберию не высказать своего негодования и протеста против подобного и выслушать эту нечестивую пародию на человека до конца, устремив немигающий и сосредоточенный взгляд на краешек стола и сжимая кулаки, заблаговременно скрытые столешницей.
Впрочем, Рекс умел не терять рациональности и терпения до конца даже в самых неблагополучных условиях, и потому здраво рассудил, что в подобном расположении духа, весьма сильно расшатанным за столь короткий промежуток времени, ему стоит помолчать.
Соблюсти формальности знакомства и узнать своих новых товарищей в деле служения Трону и Терре поближе Тиберий еще успеет, также, как и предаться размышлениям по поводу предстоящего задания, связанным со столь противным правоверному человеку, как сношения с ксеносами. Более насущным делом сейчас было взять себя в руки и, как минимум, не наговорить неподобающих вещей, что в данной ситуации лишь навредит общему делу и, вероятно, лишит Тиберия какой-либо возможности соучаствовать успеху расследования.

- Хорошо, мам... - Только и успел ответить Майкл, буквально на секунду отвернувшись к машине. Но и секунды хватило, чтобы младшая сестра умчалась в сторону особняка - Джи, ну куда же ты!?
Парень совсем не злился сестру, почему-то прибывая в приподнятом настроении, несмотря на дождь и чуть не приключившуюся аварию на дороге. Быстрым шагом, стараясь перешагивать или обходить крупные лужи, Майк отправился догонять сестру, размышляя над тем, почему она не боится этот древний и очень даже жуткий дом, что словно бы вытащили из старого фильма про призраков и воткнули сюда, прямо под этот проклятый ливень. В этом стремлении он оказался не одинок, и поравнявшись с тетей, произнес, искренне улыбнувшись - Страшноватое место, а? Будь мне сейчас десять, я бы ни за что из машины не вылез.

- Доин, негоже ждать, когда товарищ в опасности! - С неожиданным пафосом и недоумением на лице выпалил рыцарь, вставая в полный рост, указывая мечом в сторону оравы гоблинов - Это лишь горстка варваров! Вперед, господа, к победе!
Но одной фразой Гильом не ограничился, бросившись вперед, к преследователям Бореаля, подбадривая себя протяжным боевым кличем.

Гнетущая тишина, что заполняла комнаты, заполненные трупами и послебоевым хаосом, резко сменилась канонадой и грохотом боя.
Молчаливые скитарии открыли огонь короткими очередями, попадания их страшного оружия обугливали стремительно разлагающуюся плоть оживших мертвецов, но те урона будто не замечали, продолжая вставать и упрямо бреести вперед, вытянув чернеющие, осклизлые руки к живым. Труп, вцепившийся в униформу Себастьяна будто и не заметил отчаянного, но бесполезного сопротивления солдата - обладая чудовищной силой в мертвом теле, он тянул гвардейца на себя, стремясь заключить его в свои смрадные, разлагающиеся объятия. Неизвестно, чтобы из этого получилось, если бы не подоспел амбал Кейн, могучим движением просто раздавивший череп мертвеца так, что осклизлый, вонючий мозг противника брызнул во все стороны. И Кейн и Фитц были испачканы отвратительным коктейлем из гноя, тухлой крови и фрагментов костей и мозгового вещества. Но выпачканные в мертвечины почти по локоть руки не помешали эффективному огню Стоуна - заряд дроби дробит грудину одного из оживших трупов и опрокидывает того на пол.
Но вместе с ним, на захламленный пол, прямо в кровь и море гильз падают и несколько борящихся с зомбированными матросами скитариев.
Для Коула происходящее, кажется, было шоком - руки предательски дрожалим и лазган посылал лучи куда угодно, но не во врага. Покрыв потолок и стены лазерными ожогами, Коул чувствует на себе жуткую силу немертвых - сбоку на него просто валится один из трупов и свои весом валит на пол, пытаясь схватить гвардейца за голову. Дион отчаянно отбивается лазганом, не давая противнику просто вцепиться стремительно желтеющими и чернеющими зубами в лицо, и чувствует, как из распоротого брюха мертаого матроса прямо на него вываливаются склизкие, разбухшие от трупных газов внутренности.
Сержант Гримм поднимает дробовик и стреляет, сохраняя видимое спокойствие, с усилием сдерживая себя от того, чтобы просто палить во все, что движется.
Выстрел, и дробь валит на баррикаду труп со страшными ранами от кислоты ксеносов - попадание обожгло практически всю верхнюю половину тела, обнажая ребра и лицевые кости. Разложение сделало матроса лишь более устрашающим, но отнюдь не убавило кровожадности - мертвец хрипит и булькая исторгает изо рта гной вместе со сгустившийся кровью, после чего снова пытается подняться. Выстрел Маркуса практически отделил от тела одну из рук нечестиво воскрешенного, но не убило его.
Со стороны столовой также раздается стрельба - наиболее модифицированный из солдат техножреца быстро отступает, поливая огнем еще пятерку упрямо бредущих трупов, воскресших уже там.

А вот Уильяма творящийся вокруг хаос, кажется, не беспокоит абсолютно - стежки выходят аккуратные и ровные и довольно быстро гвардеец прилаживает свисающий лоскут кожи раненого штурмовика на место.
Валлерн сползает со стола, еще не отойдя от обезболивающего, и тяжело опирается на стол, поднимая дробовик.
- Магос, как долго займет... - Штурмовик пытается обратить на себя внимание все еще колдующей над мечами шестеренки, но каких-то успехов не достигает - Магос!
И тут Уильям, наконец, замечает, что тела медработников, также быстро покрывающиеся трупными пятнами, даже будучи лишенными голов, дергаются крупной дрожью. Слышен хруст разрываемой плоти и скрип костей, когда одежда одного из медбратьев пропитывается кровью на странно деформируемой груди.

Нелепо дергаясь в хватке мертвецов, Гильом мог бы удивиться тому, кто именно поспешил ему на помощь - никто иной, как Роглар, пожалуй, самый странный член экспедиции, храбро дробил кости, удерживающие рыцаря, своим посохом.
Впрочем, времени на подобные вещи, как удивление, не было, и стоило хватке мертвецов ослабнуть, как бретонец бросился на умертвие, пока чудовище вновь не скрылось во тьме.
Целый фонтан пыли и мелкого каменного и костяного крошева брызнул из под подошв Гильом, когда выкрикивая какой-то бретонский боевой клич рыцарь устремился к своему противнику. На предосторожности времени не было, и атака была отчаянной - Гильом врезался в умертвие всей массой тела, облаченного в доспехи, пронзая врага лезвием меча. Сцепившись, нежить и рыцарь повалились на землю, звеня металлом, хрустя сухими костями.
Умудрившись высвободить клинок, Гильом, кажется, приносит в жертву все возможное изящество, ради того, чтобы быстрее прикончить противника, и просто бьет поверженного наземь врага навершием меча.
Удар, другой, третий. Латная рукавица смыкается на одной из рук умертвия, что пытается извернуться и рубануть своего неожиданно изворотливого противника жуткой косой. Снова трещат кости, осколки которых стучат по броне рыцаря.
Но Гильом продолжает наносить удары - неточные, сильные, лишенные какого-либо мастерства, словно бы он крестьянин, орудующий молотилом.
Могучий враг уже превратился в простую груду старых, пыльных костей, что завернуты в древний погребальный саван, но рыцарь никак не успокоится.
- Возвращайся! - Рычит бретонец между молотящими кости ударами - В могилу! Гнусное! Чудище!

Славная смерть в бою против полчищ механических чудищ, в самом сердце вражеского города, что мог сдерживать Орду - разве не прекрасное сказание о подвигах из этого бы вышло? Вдохновляющее, героическое и трагическое, ибо выжить и победить в этом сражении у горстки феросцев шансов было мало - Леафий, возможно, был слишком пессимистичен, однако всегда лучше ожидать худшего, ибо логично было предположить, что в случае прямой опасности для лектория роботов созовут со всего поселения. Десятки ли их, сотни или может быть тысячи? Леафий предпочитал не знать.

Леафий снова чувствует на себе взгляды соратников - Ленарий готов броситься в бой и славно погибнуть, сразив как можно больше противников. Он молод, и, видимо, не понимает, что выживших, что смогут рассказать о его героизме и воинской удали не останется. Феодон наоборот терпелив, и, вероятно, думает примерно о том же, что и его командир - о том, что бой выйдет славный, достойный сказаний... Но смертелен. Никто не узнает о том, что троица воинов Фероса погибли с честью, достойно.
К тому же, не стоит забывать и о том, что если феросцы погибнут в бою, то их оружие и снаряжение попадет к врагу. И станут ли они простым трофеем, будут ли они выброшены и забыты искусственным царем этого места, что не найдет мускулатам и термосариссам применения, или же наоборот, будут применены? Станут образцами, по которым создадут сотни и тысячи подражаний?
Риск слишком велик.

- Феодон, Ленарий... - Шумно выдохнув, произносит Леафий, медленно снимая с головы шлем, не сводя взгляда с металлического лица Лектора - Разоружитесь. Это приказ.

- Ну.... Кристофер, тебе пиздец. - Как-то задумчиво произнес инженер, возвращаясь в раскуроченную рубку управления - Еще мистер Джефферсон говорил, земля ему пухом, что такой раздолбай обязательно сломает какую-нибудь важную конструкцию... Пока я не защитил диплом и он не вернул эти слова обратно. Хм, что же, уважаемый преподаватель, это вы, наверное, зря сделали...
Кристофер, добравшийся, все же, до отсека, потратил пару секунд на осмотр и прогулку по рубке. Дроид не подавал признаков осознанных действий.
- Горацио? Ау, Горацио, ты здесь? - Попытки установить контакт с робо-товарищем были не слишком успешны, отчего Крис с досадой покачал головой - Вот пидарас старый, все мониторы разбил... Я даже отследить следы работы Горацио не могу. Херово, Крис, херово, мы в жопе. Все руками делать придется. Ладно, время вспомнить старшие курсы... - Снова небольшая остановка, пока Кристофер прикидывает в уме возможную планировку станции, сопровождаемое еле слышным бормотанием - Единственная возможность, хм-хм, это сколлапсировать реакторы... Вывести из строя системы охлаждения и отключить аварийные системы... Хм-хм-хм, увеличить нагрузку на реакторы, максимально... Времени нет нехрена.... Если пойдет по плану, расплав и коллапс реактора пройдет за кратчайшие сроки, он детонирует. Без аварийных систем это приведет к разрушению, пусть даже частичному, а там мы войдем в атмосферу... - Встряхнув головой, Кристофер снова посмотрел на дроида - Я все продумал, дружище. Прощай.

Воины республики остались позади, когда разведчик Анклава отправился в разведку. Леафий не терял времени зря, пользуясь своим генетически усовершенствованным зрением, разглядывая поселение и подмечая странные детали - отсутствие стен или каких-либо укреплений или видимых оборонительных орудий. Подобное настораживало, даже если не брать в расчет близость Орды...
- Прости, что? - Переспросил резко оторванный от наблюдения и размышлений, когда приставленный к нему ученый-тень упомянул какие-то координаты - Увлекся наблюдениями. Это весьма странное место... Тоннель? Да, пожалуй его стоит посетить.

По видимому, люк, ведущий в путепровод, когда-то был совершенно незаметен, но теперь выступал над заболоченной местностью уродливым металлическим пнем - земля, скрывавшая его, была размыта и просела. Вскрыть заржавевший люк было просто - киберусиления и системы мускулаты прекрасно подходили для подобной работы, и вскоре Леафий уже спустился по шаткой, ржавой лестнице в трубу путепровода, заполненную гниющей водой и затхлым воздухом. Несколько старых кореньев, по видимому, пробили стены тоннеля давным давно, и именно через эти пробоины сюда и сочилась вода. Коренья были здесь давно - успели прорасти до самого пола, спутаться и обрасти слоем грязи, в которой, в свою очередь, успело запутаться много всякого хлама.
- Ах как жаль, что нам не окажут полагающихся почестей, как подобает гостям... - С досадой произнес Леафий, активируя термо-сариссу. Наконечник оружия ярко вспыхнул белым светом сверхперегретой плазмы. В смрадном воздухе начали чувствоваться нотки озона, словно после удара молнии.

Но уже через несколько мгновений он сменился запахом гари, когда первый, широкий взмах сариссы разрубил преграду и та даже не рухнула, а медленно осела в воду, так как податливый слой влажной грязи сработал амортизатором.
Удовлетворенно хмыкнув, Леафий продолжил свою нехитрую работу, словно дровосек, подсекая и разрубая, поднимая целые облака пара, когда плазменный наконечник касался воды, создавая режущую слух композицию из шипения и шкворчания испаряемых препятствий.

Выбрали узреть. Но никто этого не выбирал. Настоящая диктатура всегда пытается маскироваться под демократию, под всеобщий выбор.

Первым в холодную пустоту космоса, в отчаянной попытке достичь отчаливающий челнок решился Майк. Безумец, храбрец.
Следом прыгнул и Боб. Человек, совсем не приспособленный к тому безумному дерьмо, что творилось на Эдеме. Но человек боровшийся наравне со всеми. Зачастую, героями становятся именно такие люди.

А Крис... Крис оттолкнулся от пола, применяя получившийся импульс для того, чтобы вернуть рычаг, за который держался, в исходное положение. Шлюзовые створки поползли навстречу друг-другу и Кристофер уже не видел, что происходило снаружи.
Может быть это трусость. Страх перед медленной смертью в вакууме, ведь уж кому, как не инженеру понимать, что шанс на успех такого безумного прыжка ничтожно мал.
- Прощайте, друзья. И удачи. - Только и говорит Кристофер. Он даже не кипит от ярости и злости на сумасшедшего старика, угнавшего шаттл.

Может быть, это упрямство. Отрицание того, что ничего нельзя сделать, что все предопределено. Отрицание того, что Горацио нужно бросить здесь, ради спасения остальных. Кто-нибудь подумает, что обрекать себя на гибель ради какого-то дроиды - безумие. И страшно ошибется - Горацио - друг и боевой товарищ.
Кристофер делает первые шаги, когда гравитация снова берет свое. Он торопится вернуться в рубку управления. Кристофер грустно улыбается.
Зачем все это?
Ответ прост - если у Горацио ничего не выйдет, то только Кристофер сможет разрушить станцию. Мир теперь прост и понятен.

Небольшой задержки, ушедшей на метание дробовика, вполне хватило для стремительного разхвития событий - ксеносы-тираниды бросаются в атаку, высоко поднимая страшные когти, штурмовики стреляют, но в цель попадает только один из них - с развороченной головой зверь затихает на полу, пока его собратья, взяв короткий разбег, делают прыжок.
Промахиваются и завладевшие оружием Уильям и Маркус - дробь стучит по металлическим переборкам, лазерный луч раскаляет место попадания добела, но не причиняет никакого вреда врагу.

Один из штурмовиков успевает отпрыгнуть от атакующего тиранида и шпигует бок приземлившегося на пол зверя дробью. Второй боец менее везуч - ксенос сбивает его с ног, вонзив коготь в левой плечо, заставляя рычать от боли и выронить дробовик. Но солдат не теряется, удерживая клацающую клыками пасть зверя, стремившегося вцепиться ему в голову, раненой рукой, вынимая из кобуры лазпистолет здоровой. Мгновение, и лазерные лучи прожигают ксеноса насквозь.

Кейн вырывает из стены увесистый металлический штырь уже к концу схватки, пока оставшиеся сражаться запоздало осознают, что их ряды поредели.


Раненый, придавленный штурмовик пытается сбросить с себя тушу убитого монстра, его товарищ поднимается с пола, торопливо дозаряжая в дробовик патроны. Совсем близко, приближаясь с каждой секундой, раздается множественное цоканье хитиновых когтей по металлу и то, что пугает гораздо больше - могучий топот чего-то гораздо большего и тяжелого, чем эти когтистые чудовища. Секундами позже раздается мощный рев крупного зверя, лишь поддерживаемый клекотом мелких чудовищ.
+++

Фитц и Коул бегут по коридору, слыша позади звуки короткой, но ожесточенной схватки. Пальба из дробовиков, животные вопли и рычание, скрежет металла. Смогли ли брошенные товарищи сдержать чудищ? Выжили ли?

А дверь, вот она, впереди - укрепленный металл, увенчанная черепом, украшенная панель с рунами-кнопками. Дверь оружейной достаточно крепкая и толстая, чтобы ее было не пробить сходу, это видно сразу.
Сзади раздается пугающий, во много раз более сильный и злобный рев чудовища. Впереди - практически непреодолимая преграда дверей в оружейную. Она заперта.
Панель кодового замка, тусклый, зелено-черный экран. Разъем для инсигнии-ключа. Такой, что у сержанта.

Какое-то время Кристофер молчал, просто пялясь прямо перед собой.
Желание свернуть шею безумному старику, раздавить его череп собственными руками куда-то улетучилось, когда инженер услышал в его голосе того самого Ричарда Эйра, что проснулся вместе с ними в криокапсуле.
- Да, ничто не имеет смысла. - Проговорил Кристофер. Кто бы мог подумать, в какой же древний и банальный вопрос всего человечества это выльется - "Смысл жизни". Крис вдруг повернул голову, бросив взгляд на лежащее на полу мачете - Если ты сам не найдешь этот смысл для себя. Никто не принесет смысла на блюдечке. А кто-то, например это Солнце, будет убеждать, что его нет. Просто для того, чтобы ты и не искал. - Крис отрывает взгляд от клинка и теперь снова смотрит на старика. Оружие сейчас не нужно - Может быть, оно просто питается тем насилием и ужасом, что творится внизу, на поверхности. Может быть, оно не хочет, чтобы был хотя бы малейший шанс на прекращение того хаоса, что правит планетой сейчас, что появится с возрождением Иерихона? Все это вертится вокруг Иерихона, мы раз за разом строим его, раз за разом он терпит крах, только для того, чтобы мы основали его снова. И Солнце хочет его уничтожить падением станции, объекта, неподвластного временной петле, чтобы мы больше не смогли его основать, разве ты не понимаешь? Иерихон ключ ко всему, если мы возродим его и не дадим пасть, то все это закончится! Он не падет и его не нужно будет строить вновь, петли больше не будет! Ты же строил его с нами, ты же сам понимаешь, что уничтожение - это неправильно! Плюнь на эти идиотские пророчества и поступи правильно, помоги нам!

- Когда-то я монтировал подобные штуки... - Тихо проговорил Кристофер, мягко ступая во власть гравитации, пусть и искусственной - Можно сделать много веселого, если поиграть с настройками.
Что до самой станции, то выглядела она неважно - медленно умирающие лампы, запустение и вселенский тлен, разбавляемый чьи-ми то неуверенными шагами.
- Ну, чего тянуть. - Пожал инженер плечами, перехватывая мачете и начав, со всей дури, колотить рукоятью по переборкам и орать во все горло - ХОЗЯЕВА! ТЕХИНСПЕКЦИЯ ПРИШЛА! ЧТО ЗА БАРДАК!?

В этом было что-то, что делало из чисто самоубийственной идеи лететь на орбиту на морально устаревшем и древнем корыте удивительное приключение. Некий дух авантюризма и винтажного первопроходства, заставлявший людей открывать новые земли и совершать безумства ради открытий... И наживы.
- Ну, у нас всего 4 часа, чтобы выдрать из станции все ценное. - Усмехнулся Кристофер - Должны управиться! Ну, как там было? - Инженер на секунду задумался, что-то вспоминая, потом просветлел и изрек на ужасно ломаном, кажется, русском языке слово, вычитанное им из одной умной книжки о первых шагах человечества в космос - Paekhali!

- Пусть этот трус выйдет и сразится, а не прячется в темноте за своими шавками! - Горячо произнёс Гильом, швыряя головешку обратно в костёр и перехватывает меч обеими руками - Я бросаю ему вызов!

Прибывший сюда из далёких земель Гильом был для этой местности некой, скажем, диковинкой - невиданный здесь дизайн доспехов, странный акцент и манера речи, словно бы рыцарь проговаривал некоторые буквы в нос, и диковинно расставлял ударения в словах, а ещё сир рыцарь отличался манерами - далеко не каждый считал нужным быть вежливым в этих краях.

Причины, по которым бретонец присоединился к очевидной авантюре с, прямо скажем, не сильно высокими шансами на успех, точно также выдавали в нем чужеземца - простой, в общем-то, душевный порыв, практически безвозмездное желание помочь. Как часто такое встречается среди местных или приезжих наёмников? Да уж не чаще, чем истинных Граалей.
Конечно, были вещи, что омрачали путешествие, без этого никуда - непролазные леса, непозволяющее путешествовать достойно, верхом (а потому, коня пришлось оставить в городе, на попечение надёжного человека), постоянное ощущение опасности, начавшееся уже за городскими стенами, а ещё... Ещё Песий Язык.
Роглар был личностью мутной, неприятной и не упускающей возможности упомянуть своих богов, имеющих странное сходство с древним злом. По началу, Гильом решил, что это какое-то непонимание, что его знание языка его подводит, однако все оказалось гораздо проще - Песий Язык действительно почитал тёмных богов. И это было отвратительно. Отвратительнее было только то, что приходилось это терпеть и держать язык за зубами, ибо Роглар был нанятым проводником, а значит, от него немало зависела вся экспедиция.
Однако, это подобие авторитета проводника успело сильно пошатнуться, когда через леса их повел местный отшельник и охотник - Зверобой. Гильом уже задумывался о том, чтобы намекнуть о целесообразности найма того или иного проводника своим достойным компаньонам-дварфам на следующей стоянке, когда небольшой караван с припасами для передового форпоста людей в этих землях, который, по стечению обстоятельств, отряд сопровождал, остановился - мулы чего-то испугались, а этого в столь мрачных землях было вполне достаточно для того, чтобы начать беспокоиться.

Рыцарь положил латную перчатку на навершие меча, и принялся обходить мулов по кругу, пока его более сведущие в чтении следов спутники были заняты тем, что выясняли причины остановки.
И вскоре эта причина нашлась - гужевые животные просто-напросто почуяли запах волчьей стаи.
Впрочем, простые волки гораздо предпочтительнее ревущего стада зверолюдов, верно?

- Полагаю, раз запах стаи ещё не исчез, то волки рядом? - Осведомился Гильом, снова блеснув своим непривычным уху акцентом - Наверное, прозвучит странно, но я считаю, что волки опаснее... Если не для нас, то для мулов и припасов, кои мы должны доставить этим смелым людям в Щён... - Рыцарь чуть замялся, произнося непривычное название - Щёнвальде. Нужно разжечь костёр.

Себастьян торопливо и не слишком аккуратно накладывает перевязку, но с каждой секундой все больше понимает, что помогает она... Да почти не помогает - кровь быстро пропитывает бинты, и вся конструкция на голове сержанта вскоре превратится в огромную кровавую коросту. Сюда бы синтеплоть...

Сам же Маркус, дотянувшись до тангенты, быстро понял одну крайне неприятную вещь - эфир был заполнен помехами, разозленные духи вокс-передатчика плевались белым шумом и скрежетом, не давая никакой возможности воспользоваться связью. Связано это было с варварским уничтожение когитаторов станции или же дело в чем-то гораздо более мрачном - сейчас было не ясно.

Уильям, придавленный тяжеленной тушей Кейна наверняка в гробу видел подобные военные хитрости - тяжело, будто танком придавило, больно, словно на сковороде пожарили, да и кровь из бугая течет. Но хитрость сработала и снайпер переключил внимание на того, кто еще оставался на ногах.

Дион успевает снять с себя шлем, пока кожа на его лице еще не припеклась к металлу. Но волдыри, скорее всего, останутся. Гвардеец хватает обмякшего и пускающего кровь ртом лже-Кайла за ворот униформы, подносит раскаленный шлем к его лицу и... И падает, брошенный наземь попаданием снайперской пули в спину - сильный хлопок где-то в ранце питания хеллгана, ощущение теплой, чуть влажной, земли на лице, мокрая от крови, чуть дрожащая ладонь предателя, на которого Дион и свалился, на затылке.
- Кхх... Слышь... - Хрипит предатель чуть ли не в ухо Коула, сдерживая кашель и проговаривая каждое слово с большим усилием - Загадка. Зачем - Хх-ха - Зачем комиссар... - Кх-хм - Перешел дорогу?..

Первое, что пришло на ум сержанту, когда они на пару с Дивальскосом начали ремонт генератора - смутное подозрение, что выстрел, что вывел генератор из строя, был не случайным. Угол, подкоторым он был сделан, говорил, что стреляли со стороны самой станции, и каким-то случайным промахом это было не объяснить.
Впрочем, Гримм был достаточно подозрительным, чтобы не высказать этого вслух.

Схожие мысли посетитили головы Кейна и Уильяма - разве не странно, что следы боя есть только здесь, в пределах периметра? Сколы от пуль на стенах, пробоины в стенах вагончиков-бытовок, но ни следа на деревьях за забором.
Да и Дион заметил кое-что странное - радист-тыловик сумел соорудить практически идеальное укрытие, никак не просматриваемое с дороги, но дающие идеальный обзор подступов к станции. Как?
+++

Яков оживился, заслышав неровный и надрывный гул генератора, отремонтированного без соблюдение всех необходимых таинств и даже без прочтения полагающихся духу машины литаний.
- Тамал, ты слышал сержанта! - Напутствует капрал, догоняя Люпуса, от которого он чуть отстал, отвлеченный генератором - Пусть эта птичка запоет! Кайл, не спать!

Уже внутри, Дивальскос сразу проходит к громоздкому, буквально награможденному здесь оборудованию - бывшее здесь метереологическое оборудование отключено и служит мебелью, столами для армейских вокс-систем и авгуров. Тамал начинает крутить какие-то тумблеры, жать кнопки, суетливо что-то настраивая, несколько раз даже стучит ладонью по мониторами авгуров, словно бы это может согнать пелену помех с экранов, не переставая что-то шептать и ругаться сквозь зубы.
Очередной щелчок тумблера, и все пространство забивает невыносимый треск помех и шум статика, воксы бойцов Гримма буквально разрываются невыносимой мешаниной помех, писка и воя машин.
А "Тамал" неожиданно резво изворачивается, рывком выхватывая из поясных ножен штык-нож, делая выпад на развороте, целясь клинком в шлем сержанта.

Снаружи видно, как сигнальный огни антенны начинают загораться и гаснуть без какой-либо системы и порядка.
"Яков" хватает Тита со спины и одним движением вгоняет ему лезвие штык-ножа в сочленение шлема и кирасы, "Кайл" вскидывает лазган и выпускает короткую очередь в Коула.

Не так давно со мной связывался Том, и сообщил весьма тревожные новости. Будто бы коллекция творений могущественнейших чародеев и магических артефактов, бережно собираемая нацистами по всей Европе, и таинственно исчезнувшая в конце войны, наконец всплыла... Пусть не вся, но та небольшая часть, что есть, была тут же распродана на чёрном рынке. Стоит ли говорить, что это прямой путь для попадания не в те руки? Холланд - не тот человек, что будет пустозвонить понапрасну. Кажется, скоро наступят чёрные дни.

Однако, контакты среди скупщиков краденого, перекупщиков антиквариата и нелегальных торговцев магическими штучками не раз мне помогал и может помочь и теперь. Аргос Зеврас - крупный и известный, в узких кругах, скупщик и перекупщик древностей и артефактов, немало мне задолжал хотя бы за то, что я ещё никому не сообщил ни о его не совсем законной деятельности, ни о том, что он сатир, умело маскирующийся под человека, с помощью каких-то волшебных фокусов.
Впрочем, не все так просто - за мной старый должок перед Лукасом Йодлем - Старым чернокнижником, родом из Германии. Видевший ещё кайзера, обладающий прескверным характером, он, однако, продолжает изыскивать возможности для спасения моего старого друга Карла... В рамках его собственного исследования возможностей одностороннего разрыва контрактов с демонами, разумеется.
И кажется, что он, вероятнее всего, потребует в уплату какой-нибудь сувенир из магических хранилищ Третьего Рейха.

- Так, ну и что ты знаешь о вампирах?
На это есть две точки зрения, так сказать: Теоретическая, которую преподают в академиях и лагерях подготовке Ордена, и практическая, которую втолковывают инструктора, а после уже ты сам познаешь, охотясь на эту нечисть.
Первая полна выдумок, как мне кажется - "вампиры есть чудовищные дети Каина, коих породил он, скитаясь по земле, проклятый за грех свои"... Ну, как-то так. В общем, вампиры созданы, чтобы подражать своему отцу, чтобы терзать и мучить своих более "чистых" братьев - человечество, потому что они завидуют людям, как Каин Авелю. Чему они могут завидовать? Ну, хотя бы тому, что мы с тобой не мучаемся от вечного голода и не вынуждены постоянно охотиться... Почему бог допустил, чтобы подобные монстры появились на свет? У святых отцов есть вопрос и на это - "Сие есть испытание для рода человеческого", конечно же. Но, честно говоря, все это богословие вызывает у меня мало доверия. Попытка объяснить то, чего не понимаешь, вмешательством высших сил - обычное дело для людей.
С практикой все гораздо, гораздо интереснее, хэх... Если ты думаешь, что вампир - это такой тощий, страшный носферату, прячущийся в тенях, выжидая того, из кого бы выпить кровь - то ты ошибся. Во первых, вампиры могут питаться разным.
Самые безобидные и распространенные - так называемые "Энергетические". Да-да, те самые. Они питаются твоими силами, эмоциями и зачастую, сами не осознают, кто они такие и как влияют на людей. В целом, они не могут причинить серьезного вреда и Орден их игнорирует. Есть и особые случаи - Геббельс, например, осознавал свою природу и неким, не изученным способом, мог насыщаться эмоциями целой страны, "накачивая" людей пропагандой.
Более традиционные вампиры питаются кровью или мясом жертвы. Нет-нет, никаких превращений в летучих мышей, чтобы влететь в окно и тихонько укусить тебя в шею, это все сказки. А вот, допустим, если в баре или ночном клубе к тебе подсядет девушка и начнет активно к тебе подкатывать, дружище, то либо ты известный миллионер, знаменитость, а может быть просто красавчик... Или она кровосос. Что же, как я знаю, ты совсем не знаменит, да и пьешь сейчас за мой счет... Да и уж прости, но и совсем не красавец, так что перейдем сразу к последнему - вампир выбрала тебя жертвой, и если ты начнешь думать членом и клюнешь на нее - тебе хана. Вампир сильнее и быстрее, и если ты будешь сопротивляться - сможет просто переломать тебе кости и сожрать заживо.. Но скорее всего, она просто дождется, пока ты уснешь и поест без лишних проблем... Понимаешь, эти твари скрытны, умны и хитры - многие центры переливания крови и морги работают на них, поставляя кровь и мясо так, чтобы не привлекать внимания.
О, я вижу страх в твоих глазах. Но ничего, всегда есть средство борьбы, и в данном случае это серебро.
Боишься, что обычная шлюха из клуба высосет из тебя еще и кровь - носи побольше серебряных побрякушек, у них на него нечто вроде аллергии. Что, боюсь ли я укусов? Нет, конечно же. Какой бы в охотниках Ордена был смысл, если бы один укус мог вывести нас из строя? Инициация включает в себя и процедуру добавления серебра в кровь - какая-то алхимическо-магическая дребедень, я не слишком в этом разбираюсь.
Проблему с донорской кровью Орден решает примерно также - перехват поставок и крошечные инъекции серебра в пакеты с кровью - это для них смертельная отрава. Попадание серебра в слизистые и кровь для вампира фатальны... Я не смогу объяснить почему, а мои конспекты вообще засекречены, так что верь на слово. Чем больше серебра - тем вампиру хуже, поэтому охотники используют серебряные пули. Конечно, и обычная пуля вышибет кровососу мозги, но если бы каждый выстрел попадал в голову, то человек бы не придумал автоматическое оружие, верно?
Лишь совсем голодные и глупые вампиры будут охотиться в открытую, выслеживая людей по ночам и загоняя их как дичь. Впрочем, случаи простого садизма и кровожадности никто не отменял.

О, знаешь что? У тебя дома есть серебряные чайные ложки? Тогда купи. Замени ими свои обычные, завари чаю и позови на чаепитие всю семью, друзей и знакомых. Вежливо предложи сахар и наблюдай. Опасайся тех, кто отказался. Тех, кому стало... Не комфортно.

- Что за организация занимается воспитанием охотников на вампиров?
Орден Грааля, отделение "Британика", ответственное за территорию Великобритании, Ирландии и Австралии. Военизированное подразделение с большим уклоном в религию... Но это не удивительно, орден является старейшей организацией подобного рода, уходя корнями в средние века, курируемый и финансируемый Ватиканом и самим Святым Престолом. Говорят, его основал один из Римских Пап, собрав наиболее набожных и фанатичных представителей наиболее влиятельных рыцарских орденов. Не знаю, правда ли это, но священников среди инструкторов было не меньше чем военных, а латынь мы учили наравне с обращением с оружием. Не знаю, сколько нас, я знаю о существовании отделений "Галлия-Германика", ответственное за западную Европу, еще охотники из "Испаники" - они самые отмороженные... Но это сложилось исторически - инквизиция, долгое противостояние с магами и нечистью, прирученной маврами, потом все эти сражения и зачистки с демонопоклонниками в Новом Свете. А ты что, думал, что ацтеки уничтожены из-за золота? Ооо, тебе предстоит еще многое узнать, дружище.

- Знакомы ли тебе другие охотники в Лондоне?
Чем больше город - тем больше в нем всякой мрази, понимаешь? Так что нас тут довольно много, кто-то же должен все здесь подчищать. Но я знаю немногих, издержки ремесла. Мы же тайное общество, хэх, без секретов никак.
Томас Холланд - он, наверное, самый старый из нас, кого я знаю. Не знаю, может он искренне служит в церкви или просто прикидывается, используя эту личину для прикрытия... И я не знаю, как он все успевает.
Или, например, Ричард Валентайн - Наоборот, молодой, торопливый. Косит под клубного мажора, но... Но это весьма разумно сейчас. Времена меняются, и кровососы сейчас - это далеко не бледнокожие аристократы, поджидающие жертву в старых замках. Нам нельзя стоять на месте, иначе мы проиграем.

- У тебя есть друзья?
Ну, тут сложно. Нас учили ни к кому не привязываться, дабы сохранять холодный разум и беспристрастность. Но все мы люди, верно?
Джеймс Ким - Штопает меня, в случае чего. Врач, неплохой хирург, живет в центре, имеет дорогую машину, жену и двух детей - жизнь удалась. Его дед и бабушка приехали из Кореи в 50х, во время войны. Беженцы, но смогли хорошо устроиться, потому что упорно трудились. Кимы - хорошие люди. Не знаю, чего он такого натворил, что жизнь свела его со мной, но однажды я застрелил вампира, что чуть не сожрал его жену, Викторию. Но этот кровосос хорошенько меня приложил... Джеймс и Виктория выхаживали меня, пока я не встал на ноги, просто приняв вампира за какого-то опасного психа. Но мне кажется, что они начали о чем-то догадываться уже тогда. Улучшенный организм прошедшего Инициацию охотника - это не та вещь, которую хороший медик не заметит. Но Кимы - хорошие люди... Виктория готовит замечательные яблочные пироги, знаешь ли.

Уильям О`Рейли - Ирландец сложной судьбы, хэх. Юность в молодежном крыле Ирландской Республиканской, несколько лет в тюрьме, слом приоритетов и смещение ценностей, служба в армии и война на Фолклендах. Еще один слом приоритетов - банда, кражи и погромы. Еще один срок за решеткой.
Теперь он держит бар, где я пью, и приторговывает оружием. Легально и нелегально соответственно. Упрямый парень старой закалки, анархист, оставшийся бунтарем даже сейчас. Человек широких взглядов и широкой души - можно прийти к нему среди ночи, вымазанном в кровище, и он поможет, не задавая лишних вопросов. Да что там, он даже не спросил, зачем мне патроны с пулями из серебра... Но, мне кажется, он тоже о чем-то догадывается. Что я покупаю их совсем не для охоты на уток.

Под торжествующий вой Песьей Башки мейн рванул вперед, подпрыгивая на кочках и метая песок из под колес, колдун мгновенно оказался на ногах, дернувшись в сторону буквально на секунду опередив тот момент, когда жало гарпуна пробило металл кузова, но Башку тут же уронила обратно на пол одна из десятков пуль, выпущенных преследователями.
- Кровь - бензак! - Прокричал колдун, снова вставая на ноги и вырывая пробку из бутылки - Бензак должен течь!
Выхлебав содержимая бутылки до дна и бросив стекляшку прямо на пол, Песья Башка снова выдыхает пламя, целясь даже не в сторону ползущих по цепи абордажников, а прямо на саму цепь, делая при этом какие-то сложные пассы руками, заканчивающиеся тем, что колдун медленно сжимает кулак вытянутой вперед руки, словно бы душит кого-то.
С каждой секундой послушный огонь липнет к железу цепи все сильнее, обвивает звенья туже, а улыбка на лице колдуна становиться все безумнее. Теперь гарпунная цепь - не прямая дорога для прямо в мейн, а пылающий канат, что раскалялся все сильнее.
Песья Башка разжимает кулак и уже обоими руками делает жополизам Химача приглашающие жесты.

Взобравшись в мэйн, колдун свалил пленника на пол кузова и, в общем-то, не делал более ничего - уселся на пол, положив копье на колени и принялся вертеть в руках бутылку с горючкой, мыча в такт и подвывая двигателю машины.
- Дизель на нашей стороне! - Прокричал рейдер, раскачиваясь вперед-назад, пока вокруг него свистели и звенели о металл пули - Я слышу это в реве движков!
Тут же, над мейном Пьяных Псов расцвело очередное облако пламени, что выдохнул колдун. Провисев в воздухе пару мгновений, под мерзкое хихиканье Песьей Башки пламя сплелось в краткое, всего в пару слов, послание - "Химач - хуесос".

- Ясен хуй продадим! - Согласно закивал Башка, еле сдерживая хохот - Прокаженному, на арену, или там в церковь Дизеля нахуй! Ебанарот, Железный Глаз тут так ебашил, это же просто пиздец, за него же дохуя дадут! А вот-вот-вот члены во все дыры совать, это нихуя не ко мне, да, Текила? А?

Занятый многочисленными хлопотами по подготовке Дромадера к консервации, такими как перекрытие трубопроводов, блокировка и частичная разборка механизмов, в том числе и управления, запирание люков и другие, менее ясные и очевидные ритуалы, краем глаз, все же, видел, чем занят Фридрих и был доволен, что тот помогает Эл.
Сам Болторез мог исцелять и даже возвращать из мира мертвых сложные и запутанные механические системы, оживлять двигатели, наверное, с той же легкостью, что и необратимо их уничтожать, но вот тонкости ремонта плоти были ему неведомы. Кланы мусорщиков лечат тяжелые раны просто и эффективно - заменяя их надежным и крепким металлом, когда как легкими ранами и ожогами мусорщики могли попросту пренебрегать... Однако, кланов здесь не было и весьма вероятно уже самому Болторезу придется пользоваться лекарскими услугами своего клиента.
Но мысли мусорщика занимали не страх получения повреждений, и даже не попытки просчитать возможности избежать лишних рисков. Сейчас, пока было время, стоило подумать о возможностях и лазейках, что не дадут возможным ремонтным услугам Фридриха изменить букву заключенного контракта. Изменение условий сделок уже после их заключения - это одна из тех вещей, что мусорщики совсем не любили.

- Предлагаю покинуть гостеприимный Дромадер, дабы я мог закончить консервацию. - Прогудел откуда-то голос Болтореза, перебивая визг какого-то инструмента.

- Да-да, без проблем. - Отозвался Кристофер, пытавшийся не теребить лишний раз свежую повязку - У кого-то вроде отвертка была, да?
Получив желаемый инструмент, инженер подошел к дроиду, внимательно осматривая вмятину.
- Корпус придется вскрыть. - Резюмировал Крис - Постараюсь управиться побыстрее, чтобы песка не надуло. Готов?

Отыскав крепежи, Кристофер споро освобождает платину корпуса, но не снимает ее полностью, дабы обеспечить хоть какую-то защиту от ветра и песка, после чего снимает с пояса сбереженный фонарь, включает его и зажимает в зубах, пока копается внутри дроида руками.
Начинка оказалась не особо поврежденной - очевидных фатальных сколов и разломов при беглом осмотре замечено не было, просто несколько компонентов отошло из пазов, кое-где, по видимости, от удара, разболтались крепления, которые удалось закрутить отверткой. Вычищать слои пыли и загрязнений посреди пустыни инженер попросту не решился, как и делать что-то с несколькими изношенными проводами и погнутыми радиаторами.

Уже закручивая крепеж обратно, Кристофер резюмировал - Износ большой, нормального обслуживания этот корпус не видел десяток лет и там можно картошку выращивать... В целом, паре радиаторов хана, провода изношены и могут оборваться или замкнуть, но жить пока будешь. - Инженер пожал плечами - Сделал все что мог, друган.

Кристофер слушал остальных, совершая мудреные виражи по песку, мотая настоящие морские узлы из своих следов на песке, а когда заговорил - то затараторил снова.
- Грег, Грег, Грег, Горацио-дружище я знаю, знаю как это выглядит. Глюки, стресс, вся херня... Но это все... Это нихера не выдумки, меня эти Певчие из отбивной в нормального человека отпели за сколько... За минут пятнадцать, имея из инструментов только ржавый лежак! Пиздец! Да и если мы сейчас соберемся, все такие на характере, сурово поебашим по пустыне, то че будет то? Сдохнем без воды по пути, ебана, я человечину жрать не буду, не-не-не, меня мама такому не учила. А раз вы этой ржавой развалины боитесь - Крис ткнул рукой в сторону развалившейся подлодки - То я вас обрадую, пиздец. Есть ненулевая вероятность, что за херову кучу лет реактор и так протек и все ушло в тамошнюю воду и мы и так уже нахватались рентген так, что нашим внукам хватит, хохо! Полюбому раны надо залатать, подготовиться в дорогу, да? Ебана, вам целый бог обещал тачки, а вы не веруете! Хаер, тыж сам всю эту херню видел, этих ангелов костлявых! Дизель Ангела хуями кроет, а мы собирались всей Мастерской ехать Певчих пиздить, мы же Дизелю нужны, получается, а? Зачем ему нам пиздеть то? Не, я подожду!

Крис сидит на песке, уставившись стеклянными, немигающими глазами вперед, в горизонт. Мычание, издаваемое им, прекращается резко, и также резко сменяется тихими смешками. Выглядит безумно и неправильно, будто бы инженер просто тихо и незаметно сошел с ума окончательно, а этого никто не замечал до самого последнего момента.
Тихий смех, немигающий взгляд, подергивание ногой резко и внезапно прекращаются, Кристофер откидывается назад, как от мощного удара.
- Ебаный рот! - Выкрикивает инженер, уставившись в небо широко раскрытыми глазами, весь в песке, что он расплескал вокруг, с размаху упав на спину - Ангел это хуйня! Как... Как там эта херота называлась!? - Затараторил Крис, вскакивая на ноги и начиная нарезать круги по горячему песку - Д... Дизель? Клуб, церковь, ебаный монастырь Дизеля, а? Бля, да этот Дизель говорил со мной, я, ебвашумать, святой во плоти, нахуй! - Крис размахивает руками, тараторит так, что слюной брызжет - Хули мы тут расселись то, ебана!? Химач съебал и спиздил наши байки, блять! Без байков нет скорости, с-сука, без скорости нет жизни! Давайте-давайте-давайте, догоним пидора и порежем его на ленты, отберем байки обратно, блять! В клочья суку!

Дела шли все херовее и херовее. И дело даже не в провальном, в общем-то, рейде, или гибели Дока или, как бы это цинично не звучало, смерти Джо от рук Химача.
Самое большое дерьмо, в которое макнули Метеоров, было в пропаже байков.
- Ну... Химач - трусливая мразь. - Констатирует Кристофер, каким-то безжизненным голосом - Без колес нам пиздец... - Продолжает инженер, просто падая обратно в песок и садясь там вытянув ноги, окидывая широким жестом пустыню вокруг, начиная издавать нервные смешки - Два дня пути по ебучей пустыне! Сука, нас не смогли убить десятки боевых клоунов и фанатики, какие-то страшенные ёбани, и тут нате! - Крис уже вовсю смеется, да только от этого нихуя не весело - Самое смешное знаете что? А, парни? - Портман на секунду успокаивается, но снова взрывается хохотом - Что воды то у нас дохуище! Соленой, гнилой, радиоактивной! Дохера!
И Крис разом замолкает, словно бы у нее просто сел аккумулятор. Сгорбившись, опустив руки, он просто сидит, пялясь куда-то в горизонт.
И мычит что-то заунывно-музыкальное.

- Мне не доводилось... - Болторез замолк, чтобы подобрать верное слово, так как "Мародерствовать" и "грабить" тут явно не подходили - Посещать подобные места. Но я полагаю, что фабрика плоти, вероятно, схожа с обычными. И даже малейший сбой и неполадка в производственном, налаженном процессе может привести к катастрофе. Утеря чертежей будет означать постройку генетических... - Мусорщик покосился на Кобу, о природе которой у него были большие сомнения, так как типичные поведенческие паттерны людей мало подходили для нее. Исходя из этих догадок, слово "Урод" было решено исключить, дабы не провоцировать возможный конфликт - Несовершенств. Сломанные станки будут производить испорченные детали, сбой на сборочных линиях приведет к тому, что вместо конечного продукта будут построены чудовища. - Очередная пауза прервала пространные рассуждения мусорщика и он вернулся к более насущному - Падение Шестерней может означать, что системы охраны вышли из строя окончательно совсем недавно, что и позволило подземной угрозе выплеснуться на поверхность именно сейчас. Полагаю, системы безопасности - это то, о чем нам следует беспокоиться меньше всего. Также, функционирующий комплекс, очевидно, будет продолжать производить агрессивных существ, что поставит под угрозу прилегающие торговые маршруты и весь этот район. Приоритетной задачей будет отключить его, вывести из строя. Или, как временное решение, запечатать возможные выходы на поверхность... - Болторез оглянулся на Дромадер, и после тягучей паузы добавил - Кланы бы не стали игнорировать такую угрозу. Но из всех кланов здесь только я.

- Контракт на сопровождение будет выполнен даже в случае гибели клиента. В этом случае, кланы гарантируют доставку тела без утери составных частей. - Сухо процитировал Болторез, разведя многосуставчатыми руками - Стандартная практика. Задержка в пути и сопутствующие риски, однако, несколько повысят цену сделки. На какую дополнительную оплату я могу рассчитывать?

- Принято. - Коротко прогудел Болторез из под маски в ответ Джаре, кивая головой, после чего переключился на Фридриха, взяв короткую паузу на раздумие, подбор верного ответа.
- Имею сведения. - Согласился мусорщик - Древние мастерские для создания плоти. Путь созидания, что мои кланы считают ошибкой, но знания и артефакты прошлого могут быть весьма ценны. - Болторез на секунду замолкает, и озвучивает пришедшую ему в голову мысль - Вывод: нападающие - порождения комплекса. Отсутствие транспортных средств налетчиков и каких-либо следов местных поселенцев подтверждают догадку. Предполагаю, они - некая ветвь Пожирателей генов, и двигатель торговли здесь выведен из строя надолго. Весьма досадно. - Болторез качает головой с видимым сожалением - Продолжай, клиент Фридрих.

Это была победа, быстрая и решительная. Победа, достойная Единства - ренегаты были уничтожены за одну ночь смелой атакой солдат армии Единства, а их жалкий лагерь - стерт с лица земли.
О потерях Капитан не думал, ведь сломанный радиопередатчик вновь и вновь обещал ему подкреплений совсем скоро, нужно было лишь продержаться... Но вот нехватка боеприпасов уже стала большой проблемой.

Во время очередного собрания командиров несколько поредевшего отряда, Капитан раздавал уже более рутинные и мирные задания.
Во первых, слабые человеки на севере должны были построить сразу две машины из того, что было взято трофеями и найдено вокруг лагеря Каппа. Отправленный на задание сержант должен был не только доставить нормалам браминов с ресурсами, но и проследить, чтобы машины вышли достаточно мощными и живучими, чтобы быть способными перевозить мутантов.
Далее следовало разведать поле радиоактивного заражения на юге, где могло оказаться и нечто ценное, ибо нормалы были слабаками и умирали от радиации до того, как могли разграбить подобные места.

Ну и последним по порядку, но не по важности было и расширение самого лагеря. Следовало построить мастерскую для перезарядки стрелянных гильз, коих у Каппы-10 было гораздо больше, чем годных патронов.

Спор и ругань по поводу запасов топлива, допустимости и недопустимости его потребления в качестве выпивки привел к ожидаемому насилию и разрушению многострадальной мебели и к неожиданному - штабом мутантов было принято решение постройки бара, как места централизованного распития напитков.

Да? - Кристофер удивленно поднял бровь - Хм, ладно.
Тем временем с дверью не успела справиться уже половина Метеоров, и, видимо, настал черед и инженера.
- Ну-ка, давайте я попробую.
Взяв у Горацио фонарь обратно, Кристофер зашел в воду и поплыл к шлюзу.

Оказавшись на месте, техник вынул меч, и начал отскабливать наросшие ракушки и прочую подводную херню там, где, по его мнению, должны были бы находиться уязвимые места запорного механизма. Занятие это было весьма трудным - скоблить стену не предназначенным для этого мечом, держа его одной рукой, пока вторая держит фонарь еще куда ни шло, но воздух в легких заканчивался быстро и поэтому приходилось всплывать и набирать полные легкие вонючего воздуха в воздушный карман под потолком, упрямо совершая рейсы туда и обратно.
Наконец освободив достаточное пространство, Кристофер наткнулся на уже неодолимую преграду - освобожденные панели, что вели к механизмам, мало того что приржавели к дверям и поросли ракушками, водорослями и чуть ли не кораллами, вместе и с крепежными болтами, так и даже попытаться их открутить и снять панели ему было нечем - насколько помнил Крис, даже в инструментах, что у них были с собой или оставлены на мейне не было подходящих ключей - болты, видимо, были нестандартными специально.

Из воды Кристофер выбрался совсем хмурым и злым.
- Это пиздец, мужики. Крепеж нестандартный, все заржавело нахер... - Инженер помотал головой, разбрасывая вокруг брызги воды с волос и шумно выдохнул - Двери только взрывать или распиливать.

Поднимая брызги вонючей воды, Кристофер на пару с Майком извлекают дроида из под воды, и тот тут же приходит в себя, видимо, справившись с возникшими проблемами электропитания самостоятельно.
Получив несколько мгновений покоя, Кристофер, наконец, замечает, как полная тишина в ушах сменяется высоким писком, через который начинает просачиваться неясный гул и шум. Инженер мотает головой, теребит себя за уши, начиная слышать отдельные слова, выныривающие из шума.
- ...накрыло, пацаны! - Писк медленно затухает.
- ...авного инженера. - Звуки становятся четче - это шум воды под ногами и голоса товарищей. И разом писк в ушах исчезает, слух возвращается к Кристоферу.

- Я снова слышу, мужики! - Чуть не рассмеявшись, сообщает инженер радостную новость, но тут же снова становится серьезным, вспоминая что-то очень важное - Нужно найти и включить резервный генератор, помпы должны продолжать работать. Иначе тут опять все затопит.

Чудом уйдя от клешней мутанта, которыми тот размахивал в предсмертных конвульсиях, Крис снова плюхнулся в воду, успев, все же, разглядеть искры, казавшиеся невероятно яркими в полумраке, что посыпались из корпуса Горацио. Еще толком ничего не слыша, инженер понял, что дроид поврежден и, вероятнее всего, рухнет в воду где-то там же.

Промедлив, потратив время на то, чтобы подняться снова, Кристофер опоздал к окончанию схватки, и поэтому сразу приступил к поиску исчезнувшего под водой дроида, вытащив для этого припасенный на потом фонарь.
- Горацио под водой! - Снова неконтролируемо громко сообщил техник, посчитав это не лишним.

Несмотря на все, дух Сороки был на подъеме, как и подобает духу человека, что уже успел осознать, что он выжил в страшной бойне, но еще не успел понять, что дела теперь пойдут только хуже. Ведь кто он теперь? Не более, чем солдат вражеской армии в проигранной битве, тот, кто пытается выжить на занятом кровожадным врагом поле боя. Не более, чем безымянный и безликий солдат разбитой армии, которую следует вырезать до последнего человека... Но бытие опасным вредителем там, где любой неосторожный шаг грозил смертью, Сороке было привычно. А уж радость от того, что стрелы и клинки еще не забрали его жизнь была столь сладка, что временами на губах наемника появлялась кривая улыбка-насмешка над старухой-смертью.
Но судьба - это же та еще сука, и если ты сумел ускользнуть от мечей и стрел, смог сбежать из огромной ловушки, которой стал весь Джулаг целиком, то сейчас она попытается прикончить тебя по другому. Не так кроваво и азартно, как в бою, но не менее жестоко - бесконечные пески, испепеляющий дневной жар и ночной холод, голод, убийственная жажда, а также ветер, что мог быть острым как бритва, могут сделать всю работу не хуже острого железа. Но привыкший жить сегодняшним днем и не думать о завтра Сорока не забивал себе голову такими вещами. Среди выживших Братьев было немало тех, кто мог думать гораздо лучше него, и проявлять инициативу на этом поприще не имело смысла.

Даже сейчас, стоило объявиться патрулю собакоязыких, как все было уже предрешено - если бы Сорока был один, то, вероятно, он мог бы скрыться и запутать следы даже здесь... Ведь чем черт не шутит?
Но наемник был не один, да и "Брат", все же, было не таким уж пустым звуком и сейчас Сорока не побежит, даже если представиться удачная возможность.
Сорока тихо усмехнулся словам Шрама, снимая с пояса пращу, надетую на манер еще одного пояса, и вкладывая в нее один из увесистых свинцовых шариков.
Заряженную пращу наемник раскручивал молча, дожидаясь, когда Шрам выпустит болт.
Лишь со зловещей ухмылкой на лице.

Что-то плотное укрывает объятого пламенем мусорщика, закрывая солнце и лишая огонь кислорода. Лишенное питания, пламя слабеет и быстро затухает, не успев причинить серьезных повреждений. Урон лишь косметический - истьлевшие лохмотья открывают почерневшее железо конечностей Болтореза, живая плоть покрыта ожогами, но ими можно пренебречь.
Механическими движениями Болторез приподнимается на механических руках, рваными, неживыми движениями головы осматривается и видит Кобу и Эл, что, по видимому, и являются его спасителями.
- Повреждения незначительны. - Рапортует мусорщик механическим, но сиплым голосом - Я благодарен.
Уже прытко вскакивая на механические ноги, Болторез видит, как по бронированной шкуре благородного Дромадера скатывается один из налетчиков, а через открытый люк рвуться языки пламени и вырываются клубы дыма.
Не теряя ни секунды, Болторез переходит на бег и сходу цепляется за корпус транспорта, звеня металлом о металл, по паучьи взбирается вверх, чтобы тут же, без раздумий нырнуть в огненный ад внизу.
Огонь обжигает вновь, еще не сгоревшие обрывки одежды разгораются вновь, и едкий запах дыма бьет в ноздри, пока совершенство машины борется с животным страхом огня внутри Болтореза.
Практически на ощупь, мусорщик продвигается в пламени, нащупав единственно нужный вентиль - помеченный красным, отвечающий за подачу воды в, казалось, бесполезные, дырявые трубы под потолком.
Но у каждой шестерни в идеальном механизме есть предназначение, и пусть Болторез лишь стремиться к совершенству машины, но здесь он верен этому принципу - высверленные на одинаковом расстоянии друг от друга, отверстия в трубах под потолком - это ничто иное, как система пожаротушения. Импровизированная, ибо использует техническую воду из радиаторов двигателя, примитивная, ибо не содержит каких-либо сложных механизмов, но потому эффективная.
Под жуткие скрипы проворачивается неподатливый вентиль, пока боль от пламени становится практически невыносимой.
Поворот, другой, третий и наконец с потолка проливаются потокит воды - горячей, не успевшей остыть по пути из двигательного отсека и бесценной в этих ржавых пустошах. Вода льется сверху, заливая огонь, проливаясь на горящую одежду, струясь вниз по палубам, чтобы вылиться наружу, прямо на песок.
Несколько десятков литров бесценной влаги - малая плата за сохранность Дромадера.

Убаюканный этой мыслью, Болторез падает на колени, не выпуская из рук вентиль, чуть не теряя сознания от боли от ожогов. Он перекроет воду лишь тогда, когда поймет, что Дромадеру уже не угрожает жадное пламя.

Мусорщик, в молчании, падает на песок и пытается сбить пламя с механических конечностей, по начала не чувствуя жара и боли, а после - просто терпит их.
Весь мир Болтореза сейчас сузился лишь до пламени перед глазами, которое, однако, никак не уменьшается, но наоборот, медленно и верно распространяется по пыльной и грязной одежде далее. С шипением лопаются трубки подачи сжатого воздуха в гвоздемет, не выдержав температуры пламени, и разум мусорщика отстраненно регистрирует поломку дальнобойного оружия, помимо продолжения распространения пожара, что становится все более опасным для хрупких механизмов и слабой плоти.

Конечно же, Кристофер не был заядлым тусовщиком, но к шумным толпам был привычен, впрочем это людское море на местном рейдерском базаре, все же, выбивали из колеи.
Шум, толкотня, выкрики торговцев, запахи бензина, пороха, какой-то химии и немытых неделями тел, редкая стрельба тут и там, когда неудачник-воришка попадался и получал 9 грамм местной справедливости между глаз - это и делало это место таким колоритным.

Однако, Бешеный быстро влился в местное сообщество и вовсю походил за своего - толкалсяч, протискиваясь сквозь народ, покрикивал, да держал руки на оружии, как большинство местных, в обычном здесь обычае.
Да и цель этой вылазки была максимально аутентичная, не подкопаешься - раздобыть себе снарягу покруче, потому что кольчуга с покрышками, конечно, хорошо, но колющий удар сдержать не сможет, да и вообще выглядит бомжацки.

Торговцы были народом разношерстным - флегматичные и ленивые, словно бы и не заинтересованные в том, чтобы хоть что-то продать, жуликоватые и мутные, что выдавали откровенный хлам за "Товар охуенный, атвечаю". Были те, что чуть ли не хватали каждого прохожего за рукав, пытаясь толкнуть ему ржавую, перемотанную проволокой, винтовку или самодельные бронежилеты из цепей и отрезков металла, были и роботы-истуканы, разной степени изношенности, монотонно бубнящие запрограмированный текст, бывшие одновременно и зазывалами, рекламными стендами-манекенами и продавцами товара.
- Парень! Парень, че ищешь? - Вещал какой-то заросший жиденькими патлами мужичонка, создававший впечатление потрепанного жизнью наркомана, норовящий сунуть свою рожу чуть ли не под нос - Подходи, смотри, товар заебись!
- М-может в-вам подсказать ч-что-нибудь? - Заискивающе спрашивал обритый налысо и разодетый в лохмотья истощенный человек, прикованный цепью прямо к прилавку со всевозможными патронами и снарядами, пряча глаза и боясь поднять взгляд на окружающих.
- Наркота! Ширево! Кайф в таблетках! - Во всю глотку орал взъерошенный и грязный старичок в посеревшем от грязи докторском халате, надетом прямо на металлическую броню - Счастье для всех! Никто не уйдет обиженным!

Подобное путешествие уже начинало утомлять, а от криков и шума уже побаливала голова, когда Портман набрел на какой-то серьезный магазин - стены из толстого железа, на входе - сразу двое бугаев, один с обрезом, второй со здоровенным мачете, и надпись над входом, удивительно витиеватая и явно очень-очень старая - "Снаряжение для выживания и" некогда бывшее какой-то, возможно даже, неоновой или голопроекторной, вывеской, после которой краской, но весьма аккуратно, было выведено "Рейдов от Зика".
Попытавшись войти, Крис наткнулся на перегородившее ему дорогу мачете и вопрос - Погоняло, банда?
На что инженер, на секунду замявшись, ответил с такой же вопросительной интонацией - Бешеный, Метеоры?
- Ага. - Кивнул головой бугай - Херню какую наворотишь и тебе пиздец, и спрос с босса твоего будет, усек?
- Понял-понял. - Покивал головой Крис, нервно улыбнувшись.

Внутри, в помещении с металлическим полом и потолком, оказалось множество полок с огнестрелом, выглядящим гораздо лучше того, чем обычно вооружались местные, ножами и тесаками с начищенными до блеска клинками и несколько бронекостюмов, среди то и дело повторяющихся табличек, запрещающих торговаться, отрицающих какую-либо гарантию или возврат денег и предупреждающих о том, что продавец имеет право применить "фатальную силу", если ему что-то не понравится.
Сам торговец оказался роботом, о чем Крис догадался по звону металла о металл при его приближении, тощей, плохо скрытой длинными одеждами, скелетообразной фигуре и полустертой маркировке "31К", повторяющейся тут и там на корпусе.
- Приветствую. - Бархатным голосом заговорил механизм, блеснув окулярами на цилиндрической голове - Чем могу помочь?
- Погоди. - Поднимает руки ладонями от себя Кристофер - Ты же явно не боевая модель...
- Но это не мешает мне торговать. - Разводит тонкими руками робот, делая резонное замечание.

Решив, что таблички и красноречиво плохо вымытые пятна крови с пола - хорошая причина для того, чтобы даже не пытаться сбить цену, Кристофер просто спрашивал цену того или иного броника, с каждым разом разочаровываясь от осознания того, чта так много потратить на себя одного он попросту не может, не смотря на все достоинства товара - еще не пришедшие в негодность фильтры противогазов, добротно отремонтированные пластины брони, а в самом шикарном - даже экзоскелет, правда и стоил он, как добротный мейн.
- Эм... А чего-то попроще нет? - Наконец сдался Крис.
- Разумеется. - Медленно кивнул робот, указывая на самый дальний угол. Никаких изысков, но работа качественная. Собран еще в Иерихоне, до падения, естественно. - Из под прилавка появляется видавший виды дозиметр - Полагаю, конкретно на вас данная демонстрация возымеет эффект, в отличии от 87 процентов местного населения.
С этими словами, дроид проводит дозиметром над костюмом, и помещение не оглашается оглушительным треском прибора. И демонстрация действительно имеет потрясающий эффект, ибо Кристофер меньше всего желал сдохнуть от лучевой болезни.
Цена оказалась сносной - всего бак горючки, и распрощавшись с торговцем, Кристофер вышел из местного бутика высокой моды, накинув трофейную куртку на свой новый бронекостюм.
Конечно, шлем отсутствовал как таковой, наплечная лампа оказалась разбитой и нерабочей, а к броне еще нужно было привыкнуть, но обновкой инженер был весьма доволен хотя бы потому, что в ней он выглядел более-менее цивилизованно.

Отступить к Дромадеру было бы наиболее логичным решением - противника было больше, и он занял какое-то подобие позиций, откуда их было бы довольно трудно выкурить. И Болторез почти так и поступил, отвлеченный лишь звуками сокрушаемого металла.
Металлический человек, что ходил за Джарой хвостом, был уничтожен одним из налетчиков, и теперь был не более, чем грудой мертвого железа для всех остальных, но не для сведущего в тайнах механизмов Болтореза.
То, что позволяло этой несуразной конструкции быть подобием живого существа, а не простым автоматоном, сейчас было среди его обломков... Артефакт большой ценности, но ценность которого выражалась не в литрах воды и горючего. Священные знания Инженеров, что дадут воистину широкие возможности для пытливого ума.

В секунду, Болторез припадает на одну из своих механических рук, и резко, широкими скачками, словно огромное насекомое, сокращает дистанцию с врагом, нависшим над сокровищем, издавая целую какофонию механических шумов. Не останавливаясь, мусорщик вскидывает левую руку, и с громким шипением сжатого газа, выпускает из своего гвоздемета заготовленную заранее клепку, что попадает в противника и отшвыривает того на добрых пару метров в сторону - убит он или только ранен, это совершенно не важно сейчас, и Болторез торопливо хватает левой рукой обломки 314го, закидывает их на плечо, совершенно не заботясь о перезарядке. Воровато, быстро оглядевшись, мусорщик так же стремительно отступает к Дромадеру, широко переставляя свои три опорные конечности, все больше и больше походя на какого-то странного жука, что деловито, но торопливо, несет свою добычу в логово, издавая сердитый свист легочных фильтров и ритмично перестукивая механическими суставами.

Фалкс-два:

- "Ястреб Первый" вызывает "Гнездо". Видим летательные аппараты орков... Ммм, 12 единиц, несут авиабомбы помимо прочего вооружения... Так, и еще 3 крупных аппарата, вероятно транспортники.
- "Гнездо" "Ястребу Первому", Альфа цель - транспортники, бомбардировщики орков - приоритет Бета. Как поняли?
- "Ястреб" "Гнезду", вас понял, выполняем. Конец связи.
+++

- Эээммм... Гатоку казали гаварить в штуку.
- 12е отделение Ауксилии огринов номер 81, слышим вас.
- Штука гаварит!
- Кхм... Сержант-огрин Гаток, это не вокс... Эм, штука, это комиссар Стерн. Я говорю через нее.
- Камисар в гаварящей штуке! Ахаха! Тут ездилки зеленых!
- Вас... Кхм, понял тебя, Гаток, Импер...
- Из ездилак лезут зеленые! Ахаха, тупые зеленые!
- Гаток? Гаток, Император хочет, чтобы вы убили всех зеленых и сломали их... Эм, ездилки, ты понял?
- Да, камисар! ТАПЧИ ЗЕЛЕНЫХ, ЛАМАЙ ЕЗДИЛКИ, ЫМПРАТАР ХОЧИТ, ШОБ МЫ БИЛИ ИХ!!!

- Техножрец? Техножрец!
- Технопровидец Ксаулф, комиссар Стерн, чем могу помочь?
- Внесите... Эх, сделайте что-нибудь с вокс-передатчиками огринов, я чуть не оглох.
- Вас понял, комиссар. Я отправлю соответствующий запрос.
+++

- Шеф, слышите меня? Рядовой Ржавый, 78й Хемо-псов, мы на позиции.
- Сципион, слышу вас громко и четко. Докладывайте.
- Это пизд... Эм, простите, шеф. Штук сорок или больше зеленожопых, знатно укрепились...
- Мне нужен точный доклад, рядовой.
- Они все на одно лицо и ходят туда-сюда между построек, шеф, точнее никак. Вижу броневики орков и, кажется, захваченный "Русс". Они его изуродовали как Император черепаху, босс. шестеренкам только не показывайте!
- Рядовой, вы начинаете меня раздражать. Сильно раздражать.
- Так точно, босс. 40-50 пехотинцев, оборудованы позиции для тяжелого вооружения... Я не знаю, что это точно, шеф, похоже на стабберы которые изнасиловал движок от химеры, чесслово...
- Рядовой...
- Бронетехника, вижу 3 открытых грузовика со стабберами, еще что-то вроде наших химер, 2 штуки, стоят кучно. "Леман", на отшибе. Они, кажется, заменили пушку в башне. Я серьезно, шестерен...
- Этого достаточно, рядовой. Возможно, я вас даже не расстреляю за столь циничное осквернение всеимперского готика.
- О, благодарю, босс! Акхм, передаю координаты, стоянка броневиков...

- Слышь че, Ухо. Прикинь?
- Че?
- Кажись, комиссар пошутил.
- Наебываешь!
- Зубами Императора клянусь.

- Принято, босс. - коротко отвечает Озон, привставая за укрытием и вновь приподнял к биноклю.
- Маски это заебись. - Ответил уже патрульному - Хотя еще пизже, если ничего не рванет, ага.

- Босс, это Озон. - Вдоволь насмотревшись на бойню, выходит на связь Питер - Пробитие крупным калибром, одиночное. 12.7 или даже 14.5, снайперка-антиматериалка походу. Остальное - пробоины от автоматического огня, штурмовые винтовки и, возможно, пулеметы. Калибр не скажу, отсюда не вижу. Как понял, босс?

Они не поймут.
Не поймут, на какую жертву идет мусорщик, переступая через себя и филигранно оставляя аккуратные отверстия на прекрасном теле великолепного механизма, расчетливо и методично приводя его к плачевному состоянию и безжалостно опрокидывая за черту восстановления, словно толкая любимого собрата в бездонную пропасть.
Не поймут, что он лишь защищает их, являясь, похоже, единственным, что полностью осознает ту опасность, что принесет пробуждение этого дитя Инженеров, от гнева которого даже толстокожий Дромадер будет ненадежным убежищем. Ведь для Сломанных-дикарей он - не более, чем услужливый и любезный слуга их бога, что не задавая вопросов приведет их в рай. А Свинцовый человек, видимо, не до конца осознает, к чему рано или поздно приведет скитание этого металлического зверя - встречи с поселениями и караванами неизбежны, сотни смертей будут на совести Джары, а Болторез... Он лишиться множества рынков сбыта и сотен клиентов.

Болторез испытывал боль, погружая сверло в металл, словно бы он терзал собственную плоть. Искры - кровь, стружка, выходящая из-под сверла - страдание. Но точная, ювелирная работа, все же, была выполнена.
- Да, без ключа мои усилия его не пробудят. - Машинально солгал Болторез, аккуратно убирая дрель обратно, пропуская плохо замаскированную угрозу Свинцового мимо ушей и отвечая Эл - Это может быть опасно. - Заключил через несколько секунд молчания мусорщик - Вот, возьми мою руку. Я обеспечу опору для безопасного спуска.

Болторез сверлил Джару и дикарей испепеляющим взглядом, пусть и невидимым из-за очков. Как он смеет разбалтывать столь священные секреты каким-то бродягам, что ничего не смыслят в этих таинствах, и будут подобны детям, играющим с тонким часовым механизмом, не способные понять его истинное значение, лишь радуясь перезвону ломаемых шестеренок?

Наверное, это называется ревностью и гневом. Еле сдерживаемым, ибо Болтореза задели за самые тонкие струны его механической души.
- Ремонт не требуется, следовательно и помощь тоже. - Сдержанно отвечает мусорщик Эл, и тут же сам, ловко взбирается на металлического идола, перебирая механическими конечностях, звеня металлом о металл, жужжа сервоприводами и издавая свист при глубоких вдохах и выдохах, когда фильтры были вынуждены пропускать через себя особенно большие порции воздуха.
- Ремонт не требуется. - Повторяет Болторез, утвердившись прямо напротив замочной скважины и извлекая один из надежно упрятанных инструментов - дрель.
- Не требуется. - Повторяет мусорщик снова, погружая сверло в скважину.

- Мало ли, не принято прям тут стрелять. - пожимает плечами Кристофер - Ладно, звиняй, надо было узнать. Бывай.
Снова наркошу подхватил, потащил в угол подальше.- Передай привет Сатане. - Будничным голосом сказал, пистолет вытаскивая.
Приставил дульный срез к потному лбу обреченного наркомана, да и нажал на спуск.

На слова Фридриха мусорщик издал что-то среднее между металлическим скрежетом, кашлем и простым человеческим смехом - Болторез еще не смог истребить в себе все эмоции, находясь лишь на полпути к полной починке и, следовательно, совершенству.
- Механизмы должны принадлежать достойным. Эти сломанные не являются таковыми.

У самого люка Болторез остановился, снова по птичьи наклонив голову, осматривая девушку, показавшуюся из люка.
Когда-нибудь она станет достойной продолжательницей его дела, примет единственно верную истину, поймет слабость и несовершенство плоти. Эл, где-то в биомеханическом нутре Болтореза, была для него надеждой на будущее, надеждой на то, что вся его жизнь, вечный поиск и бесконечные работы не напрасны. Наверное, он испытывал к ней какие-то отцовские чувства... Сложно сказать, сам Болторез уже нечетко помнил собственный возраст, посчитав эту информацию бесполезной, заменив понятие биологического возраста осознанием ресурса механизма - как механической, так и биологической части. Наверное, по человеческим меркам Болторез мог быть стариком. А Эл была молода и талантлива - хороший каркас, что еще примет двигатель Истины и прочную обшивку целеустремленности.
- Зависит от того, что ты считаешь конечным пунктом. - Мусорщик, позволивший биологической сентиментальности взять верх, пропустил Фридриха вперед, задержавшись на корпусе Дромадера и теперь в его голосе даже слышалась какая-то отдаленная теплота, подобная той, что поселяется внутри, при созерцании полного набора деталей для конструкции сложной и эффективной машины - Мы встретили осколок величия прошлого. Мертвое дитя Инженеров. - С торжественностью произнес Болторез, простирая многосуставчатую конечность в сторону застывшего посреди пустоши механического гиганта, но продолжил с некоторой ноткой горечи, еле уловимой из-за особенностей речи мусорщика - Печально видеть его таким. Горестно, что он окружен Сломанными-неверными. Не сможем разобрать. Не сможем забрать детали. Создать новое.

- Да спокойно-спокойно, мужики! - Подает голос из кузова Кристофер, поднимая руки в примирительном жесте - Снимайте бочки прямо с тачки, чего уж, раз владельцы были должны, то пусть они и заплатят, хоть и дохлые. Дело говорю, а?

Комиссар, чтобы не говорили и не утверждали, есть параноик - подозревать измену там, где ее никогда не было, чуять скверну там, где всегда была духовная чистота, держать на мушке тех, чья верность не подвергается сомнению.
И Руперт всегда был таким - первый год службы, когда именно паранойя спасла его от сюрикена эльдарского снайпера на Сантоне стала той отправной точкой, когда комиссар Сципион начал терять доверие к армейской разведке, и окончательно его утратил в мясорубке на Торкеле-7, где "заурядное восстание против имперской администрации" быстро превратилось в кошмар вторжения легионеров Хаоса.
Сейчас, трясясь в тесноте командной химеры, Руперт был хмур и немногословен, и лейтенант с ветеранами его командного отделения выглядели точно такими же.

- Потому что на войне никогда не бывает так, как написано, сержант. - Заканчивает вокс-передачу лейтенант Абель Ла Констанса - казалось бы, заурядный дворянчик с Намира, чья семья решила, что в Астра Милитариум он нужнее, чем при дележе наследства между братьями после кончины достопочтенных лорда и леди Ла Констанса, владельцев сети мануфакторумов, производящих лазерное оружие для нужд СПО планеты и полков гвардии, формируемых там же. Но впечатление обманчиво - Абель ветеран нескольких кампаний, неплохой тактик, не прячущийся за спинами бойцов и гордо несущий боевые шрамы.
- Комиссар Сципион - Начинает, после тяжелой паузы, Ла Констанса, нервно постукивая пальцами аугментированной левой руки по ножнам с цепным мечом - Мне все это...
- Не нравится, лейтенант? - Метко угадывает Руперт, также нервно баюкая хеллган - Вы в этом отнюдь не одиноки.
- Что же, комиссар. - Абель устало трет переносицу, сдвигая форменную фуражку на выбритый затылок, обнажая застарелый шрам на лбу - напоминание о коварстве эльдар - Предлагаю спешиться и...

Лейтенант не успевает договорить. Леман Русс, движущийся впереди химеры, разрывает на части взрывом боеукладки, а следом несколько зарядов орочьей взрывчатки вскрывают командную химеру, как цепной меч - консервную банку.
+++

Положение ужасающее - лейтенант Ла Констанса мертв. Осколки внутренней поверхности корпуса вскрывают ему горло еще до того, как падение об металлический пол ломает шею. Ветеран с плазменной винтовкой - главная огневая мощь командного отделения - нашпигован осколками, пытаясь спасти свое оружие. Старик Георги умер до того, как успел осознать что его отчаянный поступок был бесполезен и плазмаган разбит.
Ветеранам Стефану и Давиду везет не больше - крупный осколок пробивает первому живот и жить ему осталось всего пара минут, а Давид умер, буквально раздавленный ударной волной, став той преградой, что защитила остальных.
Уцелевший Борис и сам Руперт контужены и, кажется, заперты в машине заклинившими приводами десантной рампы.
Алые драконы! - Кричит комиссар по вокс-связи, плохо слыша свой собственный голос и грохот стрельбы и разрывов снаружи - Это Сципион! Лейтенант мертв! - Руперт извлекает силовой меч из ножен, прикидывая, что именно нужно разрубить, чтобы вырваться из металлического плена, пока Борис пытается откачать безнадежного Стефана, захлебывающегося кровью - Беру командование на себя, орки непременно пойдут в рукопашную, готовьтесь!
Отняв руку от вокс-бусины в ухе, Руперт видит на пальцах кровь.
+++

Разведка знатно облажалась, орки ждали их. Неважно, отследили ли зеленокожие продвижение колонны, или это их загодя заготовленные позиции, на за столь яркое фиаско кто-то точно поплатится головой.
Несколько орочьих пуль выбивают искры из металла корпуса химеры у самой головы комиссара.
- Гранатомет орков, холм на 15 часов! Подавить огнем! - Отрывисто выкрикивает комиссар, сумев организовать какое-то подобие сопротивление из единственного уцелевшего ветерана и пятерых гренадеров, сумевших выбраться из горящей химеры, что шла позади командной. Высота на 15 часов расцветает огненным цветком, когда гранатометчик гренадеров отправляет туда одну за другой две осколочные из револьверника. Руперт подавляет дрожь в руках силой воли и высовывается из укрытия, отправляя длинную очередь в стрелка зеленокожих, замешкавшегося при перезарядке своего тяжелого наплечного стаббера. Орк падает, как срубленное дерево, лишившись правой половины головы, посылая длинную очередь в небо.
На крышу разбитой химеры, ставшей могилой для практически всего командного отделения падает что-то тяжелое.
Примитивная граната орков, собранная из простого отрезка трубы, связки шахтерской взрывчатки, проволоки дымит догорающим фитилем.
- Ложись!!!
+++

Взрыв гранаты отрывает башню разбитой химеры, рвет ее броню на множество частей и щедро разбрасывает их вокруг, убивая троих из пяти гренадеров. Ответный огонь имперцев слабнет, гранатометчик убит.
Орки ждали именно этого и, выкрикивая свой варварский клич, теперь несутся на позиции уцелевших гвардейцев.
Руперт крепит хеллган на ранец за спиной, как делал сотню раз, извлекает меч вновь, снимаент болт-пистолет с предохранителя.
- Император защищает, бойцы! - Выкрикивает он, поднимаясь в полный рост.
Первый болт отрывает ногу первому бегущему орку, второй - разносит подранку грудину. Третий и четвертый делают аккуратные кратеры в торсе второго зеленокожего, пятый и шестой приканчивают следующего.
А потом активированный силовой меч встречается с грубым топором вонючего орка, разрубая его надвое. Следующий выпад обезглавливает крайне озадаченного ксеноса. Руперт чудом уворачивается от орочьей секиры, вспахавшей шлак там, где он стоял секунду назад. Ответным выпадом комиссар отсекает зеленокожему кисть руки, держащей оружие, а следующим колющим ударом вбивает клинок в незакрывающуюся пасть орка. Меч легко пронзает череп и Руперт брезгливо, пинком, снимает мертвого ксеноса с клинка.
И тут несколько крупнокалиберных пуль врезаются в спину комиссара, разбивая ранец-батарею и опрокидывая Сципиона на колени.
- Тупой людишка! - Смеется орк, неумело целясь из своего чрезмерно большого пистолета в верхнюю часть тела комиссара.
Зеленокожий еще не знает, что этих пары мгновений вполне хватает для полной активации силового поля розария, спрятанного в небольшом амулете-аквилле на шее Руперта Сципиона, имперского комиссара.

Кристофер, по какой-то причине, не стал влезать в разговоры, лишь лениво подъедая кашу да слушая, что скажут. В конце-концов, тут было еще три головы, чтобы думать и вести переговоры, а на этой планете у Криса, пока что, лучше всего выходило убивать людей...

И, кажется, подоспели очередные желающие опробовать эти новообретенные навыки Криса.
- Хавальник прикрой, хуеглот! - Взорвался инженер, крайне раздосадованный тем, что даже здесь не дают разговоры разговаривать, да поесть спокойно.
Да и швырнул тарелку с недоеденной кашей в самого говорливого уебка, вскакивая на ноги и выхватывая меч.

Лютер не особо запоминал обратный путь до Нойхафена, слишком занятый своими ранами, горечью побежденного и утаенной в глубине души ненавистью. Он много молчал, все больше замыкаясь в себе, и это никак не изменилось с прибытием в город.
Лечение у лучших лекарей города серьезно подкосили финансовое положение и без того почти разоренного дворянина, и Лютер, как и ожидали многие, сел за написание писем... Просил ли он денег, а может быть униженно умолял о позволении вернуться в Академию и забыть эту проклятую дыру на задворках цивилизации - оставалось загадкой ровно до того момента, пока не пришла первая небольшая флотилия под флагом Фон Мирбахов, привезшая несколько десятков людей, золото и лучшую сталь, что можно было достать в метрополии. И даже несколько бочек пороха и небольшой груз громрила. Сильно изменившийся, мрачный, озлобленный и все еще неразговорчивый, Лютер принялся за большое и опасное дело, и взялся за него с размахом - денег хватило вдоволь и на постройку кузницы, достойной его мастерства, и на возведение небольшого, как его называл сам Лютер фо Мирбах, поместья, больше напоминающего укрепленный форт. Такие приготовления совсем не понравились местному бургомистру, но звон золота и дешевое, качественное оружие, что выходило из под молота Лютера, проводившего в кузне все свободное время, наводнившее рынок и за бесценок уходило гарнизону городка, купило властьимущих Нойхафена с потрохами.
Корабли Фон Мирбахов приходили и уходили, привозя людей, провиант, золото, инструменты и металлы, что уходили и на все еще не высказанные планы Лютера, и, хоть и несколько косвенно, на укрепление города и улучшение его инфраструктуры. До поры роптавшие на Лютера и наводнивших город наемников рода Фон Мирбах жители города вскоре начали видеть в пироманте покровителя города, полностью отдающего себя укреплению колонии...
Но они ошибались.

Спустя несколько месяцев, что были потрачены на невиданное в этих землях развитие и возведение базы для операций, Лютер, наконец, приступил к исполнению своих замыслов - первые отряды, вооруженные лучшим оружием, носящие лучшие доспехи и снаряжение, что мог создать Лютер и его помощники, прибывшие из метрополии, выступили в леса Земли Духов, выискивая и уничтожая огнем и мечом любое сопротивление. Маг, затаивший в своей душе глубокую, черную ненависть, лично вел людей, закованный в тяжелый, вороненный доспех и вооруженный еще более причудливыми изобретениями, выискивая Его.
Пылали леса, земля наполнялась полными животного ужаса воплями зверолюдов, не умолкал звон мечей, редкие дороги обросли выставленными на кольях, отрубленными рогатыми головами зверолюдских отродий. Наемная армия Лютера брала пленных лишь для того, чтобы пиромант пытал их огнем и металлом и сжигал заживо, пытаясь выяснить, где же Он.
Вскоре от любезного, получившего одно из лучших воспитаний и образований, доступных в цивилизованном мире дворянского сына остался лишь опаленный остов - жестокий, безжалостный, не останавливающийся ни перед чем и горящий безжалостным пламенем гнева. Лютера боялись его собственные люди, но Фон Мирбахи платили щедро, а из земель духов было слишком сложно просто уйти, и дезертиров, осмелившихся попытаться бросить дело пироманта, практически не находилось.
Нойхафен боялся фанатично уничтожающего козлоногое племя пироманта, но был ему благодарен за безопасные леса и дороги, бургомистр не смел ему возражать, пока его город наполняли наемники, а порт и кошель - корабли и золото соответственно. Но самому Лютеру было плевать, какое впечатление он вызывает у черни и выскочек, все больше пропадая в лесах. Его больше не интересовала Академия.

Лютер получит голову Бога-Гора, он дойдет до Старграда, даже если для этого придется превратить всю Землю Духов в пепел и разорит собственный род.

Поверженный, опустошенный, разбитый и сломленный. Лютер теперь совсем не напоминал того гордеца, что покинул стены Академии, являясь лишь какой-то жалкой пародией на себя прежнего.
Сжимая в руке сумку с горючими реагентами, Лютер фон Мирбах всматривался в огонь, в спины уходящего стада зверолюдов и замершего навсегда у корней Последней Дочери. Полный крах, полнейшая неудача.
- Нет... - Выдохнул маг, чье тело уже покинула бурлящая, пламенная ярость, оставив внутри лишь пепелище и разорение - Нет, только не так! - Каждое движение, каждое слово отдавалось болью во всем теле, но Лютер упрямо терпел и цедил слова сквозь зубы, не оставляя попыток встать на ноги или хотя бы сесть на землю. И каждая неудача только больше и больше ранила его задетую, израненную дворянскую гордость, что теперь больше напоминала несчастную, побитую дворнягу. Впрочем, как и сам Лютер, в отчаянии срывающийся на крик, обдирающий пересохшее горло, куда-то в сторону ушедших зверолюдов - Проклятье! Горите в пламени вечно! Ненавижу! Ненавижу!
Не в силах больше удерживать себя на одной левой руке, что упирается в сырую, холодную землю, пиромант просто падает в грязь. Из его глаз текут слезы.
Слезы горя и вины. В том, что не удалось спасти эльфийский клан. В том, что не удалось уничтожить Бога-Гора. И в том, что они не смогут даже попытаться спасти мир от Лозы.

- Я найду тебя. - Тихо шепчет маг, устремив взгляд на затихающее пламя - Найду и не оставлю от тебя даже пепла.

Пламя, под тяжелым, немигающим взглядом Лютера съеживается и затихает, одновременно по всей поляне. Словно что-то отбирает у огня силы и не дает ему пожрать то, что еще осталось и не дает окончательно погубить Последнюю Дочь.
Затихает, провалившись в бесконечную тьму бессознания, и Лютер, успев почувствовать, как от огромного, слишком большого для ослабшего и израненного мага, напряжения носом идет кровь, перед глазами плывут цветные круги, а в ушах начинает шуметь.

- Куртс, какая разведка? - Удивился Озон - Схема этажа есть, и разделяться идея хуевая. Бекон - Продолжает Питер - Я думаю о том же. Они там данные с серверов сливают прямо сейчас, зуб даю... Поэтому входим через окно, со стороны столовки, там места побольше. Так что, Туша, альпснарягу берем, лишним не будет. - Озон улыбнулся, будто бы смешно пошутил - Я не ебу, почему именно мы, но думаю, потому что мы - самые крутые сукины дети, что нашлись в округе, ибо нормальной инфы по противнику нет нихуя. Что по разрушениям... - Мерсер заметно задумался, нахмурившись на пару секунд - Да похуй, это не наши проблемы, и не станут нашими, если мы сработаем чисто. - Тут Питер помолчал, будто бы закончил свою речь, но через секунд пять снова продолжил - А мешает им, ЭйДи, простая нехватка времени. Какой смысл ебаться с перегоном толпы заложников с этажа на этаж, терять время, нужное на взлом и передачу инфы с серверов корпоратов, если тебя уже схватили за задницу и вот-вот придут в нее ебать? - Озон развел руками, и максимально серьезно, будто и не сыпал матерной речью мгновение назад, добавил - Это весьма нерационально, Джонсон.

Кристофер слушал и жадно пил тухловатую воду из страшно пропавшего сивухой стакана. Заговорил не сразу, аккуратно поставив стакан рядом, на пол.
- Так, братаны, давайте-ка по порядку. Чего я хочу... Хм, ведро мороженого. Ванильного мороженого и свалить с этого клоповника размером с небесное тело, да. - Крис мечтательно что-то промычал, и продолжил - Что же до грандиозных планов перестройки общества и проведения на этой планете эффективных реформ, то, друзья, вы начинаете не с того. - Инженер делает паузу на попытку вытряхнуть в рот капли воды из стакана. Безуспешную, впрочем - Сколько мы здесь? Неделю, примерно, да? И вот за эту неделю мы потеряли только в своей группе Барта, Сэма и Бадра. Просто так, за здорово живёшь. Нашу основную группу увели неизвестные и их судьба также неизвестна... Они могут быть и мертвы уже. На нас нет живого места и это далеко ещё не конец нашего славного путешествия по толстой кишке судьбы. Мы звереем, потихоньку сходим с ума и видим каких-то ангелов, обзавелись целой армией фанатиков в качестве врага... Так что вариант осесть, на самом деле, самый разумный для нас и нашей ситуации. - Крис улыбается - Внезапно, а? Этот мир прожует нас и проглотит, наплевав на все наши реформаторские идеи, потому что это мы, со своими мозгами, образованиями и дипломами чужие здесь, а не местные бандиты. Это мы здесь чужеродный элемент. Так что давайте-ка сконцентрируемся на более насущных вещах.

Байкер снова делает паузу, чтобы стянуть с глаз очки.
- Что до гниющей рыбьей головы, то здесь, в этом регионе, все довольно просто и я не понимаю, почему вы не вспомнили - большинство банд здесь ходит под хозяином этой самой Мастерской. Его, вроде, Джо звали, или как-то так. А все эти насмешники, джамрисы и коллины-хуеллины просто его цепные псы. Которые, разумеется, грызутся друг с другом. И, что логично, этот Джо нам не по зубам. Так что, повторюсь, нам следует думать о более насущном. Вроде того, сколько воды нам надо купить и что из барахла продать.

Если мгновения назад трава под ногами Лютера слабо тлела, то теперь - съеживается и стремительно чернеет от жара, одежды самого мага не вспыхивают в пламени его ярости лишь благодаряч одной, но общей для всех пиромагов из Академии - специальная пропитка ткани, изготовленная по секретному, неизвестному даже носителю, рецепту.

Не в силах больше сдерживать и контролировать бушующий внутри пожар, Лютер фон Мирбах стремительно превращается в настоящего берсерка, издавая какой-то нечленораздельный и оглушительный рев. При этом из его рта снова вырывается целый сноп обжигающих искр, оставляя на губах и лице мага болезненные ожоги, а длинные волосы Лютера, что непослушно лезут в лицо, быстро истлевают от жара. Пиромант поднимает меч и стремительно бросается в атаку.

Но ярость - это не помощник точности. Мощный взмах Гордости, чья сталь все более и более нагревается в руках хозяина, срубает кончики рогов, вместо того, чтобы снести этой мерзости голову с плеч. Ответный же выпад, хоть и весьма напуганного зверолюда гораздо более удачен и левый рукав Лютера быстро начинает пропитываться его кровью.

Они привезли и установили здесь лифт из ебучего торгового центра! Кто-то внизу нажал на кнопку и теперь лифт ехал туда, и приедет на этот этаж уже к окончанию ужина зергов, хаха!
Ну или к двум злющим мужикам в бронескафандрах среди кучи мертвых туш. Уж как повезет.

- Ну пизде-е-ец! - Тянет Сатана, продолжая палить в прущую стену хитина, клыков и когтей, слишком занятый, чтобы что-то отвечать ученому.

Наверное, количество адреналина в крови начинает зашкаливать. Или же Крис просто сходит с ума.
Но в ответ на все это ужасающее представление с горящим мечом Кристофер просто хохочет и взвешивает в руке свой шестопер из трубы и арматуры.

Навстречу пылающему клинку устремляется оружие Кристофера, но инженер - не рейдер, и просто не успевает. А может сил просто не хватает и пламенная сталь вонзается в тело байкера и теперь Крис орет, как ошпаренный, несказанно радуя Коллина.
Только вот радость его недолгая - пары секунд, пока клинок огненного меча путается в шипах булавы, кричащий от жгучий боли Крис просто бьет своими старыми-добрыми кастетами Коллину в рожу, да так, что тот летит на пол кузова. Не прекращающий орать и, кажется, успевший загореться, Кристофер не теряет время, и словно спущенный с цепи бешеный пес бросает на врага сверху, круша тому черепушку шестопером, да и просто кулаками.
Один удар, другой и третий, босс бандитов, по началу, пытается сопротивляться, под неточными, но мощными ударами гремит металл, брызжет кровь и хрустят кости.

Самой меньшей из проблем было то, что счетчика боеприпасов в этой хреновине никто не предусмотрел. И поэтому приходилось напрягаться и вспоминать, сколько же раз Ричард выстрелил - и получалось, что за все время на полигоне было потрачено около 9 или 10 гранат из 30 - количества, озвученного в самом-самом начале... Негусто, с таким расходом искать новый броник с оружием придется совсем скоро.
Связь, тем временем, ожила и на том конце оказался кто-то другой, что выдавало то, чято по комплексу все идет по пизде.
- Слышь, мудило, побольше уважения, блять. - Жизнерадостно отвечает в переговорник Сатана, все еще выбирающий, какую же дверь развалить следующей, пока его голос становиться все более зловещим - Ты говоришь с богом войны и огня, сучечка. С богом, которому ничего не можешь сделать.
С этими словами бронекостюм Сатаны отступает к дверям на второй полигон, в который начали громко долбиться...
Естественно, это могут быть зерги, расчленившие Фроста на множество маленьких морпехов и теперь пытающиеся вырваться наружу. Или же это может быть сам Фрост, намотавший зергов на выдвижной штык гаусс-винтовки и теперь желающий популярно рассказать вертухаям все, что он думает об этом месте. Узнать, что же скрывается за дверью, можно только одним способом.

Сатана несколько раз также долбит в дверь кулаком, пытаясь предупредить, как он надеется, Фроста, орет через внешние динамики простое и короткое - Фрост, отойди от двери! - Потом отскакивает на пару метров и взрывает дверь к чертям.

- Думаю, все это заходит слишком далеко... - Задумчиво произнес Лютер, наблюдая за разгорающейся, но пока что словесной, битвой между Рилтаром и Зверем - Нам пора действовать. И спешу заявить - Сделав секундную паузу, добавляет пиромант - Что беру всякую ответственность за возможную гибель рощи и ее обитателей на себя. Иди те же, друзья.
Выждав необходимое время, чтобы вооруженные зажигательной смесью спутники заняли выгодные позиции, Лютер аккуратно взвешивает в руке опасный сосуд, словно чувствуя то, как кровь его нагревается, будто бы сталь в кузнечном горне. Смелый Рилтар если и совладает с этим могучим чудовищем в одиночку, то будет тут же смят обезумевшим стадом поданных Бог-Гора. Этого нельзя допустить, но ради этого придется заплатить высокую цену.
- Да простят меня... - Маг делает паузу, преисполненный сомнений - Хм, духи этого места за то, что я должен сделать.

Лютер издает протяжный, оглушительный свист, что должен предостеречь Рилтара и в ту же секунду бросает склянку в вожака стада зверолюдов, тут же кривясь от сильной боли в груди и не видя, как хрупкий сосуд попадает прямо в чудовище, как стекло трескается, расплескивая горючее содержимое, что шипя от встречи с воздухом тут же воспламеняется.

Если быть честным, то весь инструктаж Ричард прослушал, занятый невероятно важным делом - матерился в переговорник шлема, страшно раздосадованный тем, что огнеметов то не завезли.
- Але, эй, ученые-в-напалме-печеные, горелки то где, ебана? - Не унимался Сатана, водя непривычным оружием из стороны в сторону даже во время пешего путешествия по очередным коридорам, иногда изображая голосом звуки выстрелов и взрывов. Все же, под напускным недовольством Андерсон ликовал - тело истосковалось по оковам бронекостюма и мощи хоть и непривычного, но оружия.
- Я проснулся, чтобы занюхнуть напалму, а не это вот... Меня вообще слышит кто-нибудь, эй! - Даже выйдя на полигон, Ричард продолжал бомбить репликами рацию, даже зайдя на полигон, где уже заждались различные ужасы космоса, нетерпеливо скребясь в двери.
- Да нагнем мы эту мразь, но это нехрена не дело! - Возмутился заключенный в крайний раз, Поднимая непривычное оружие и шагая по полигону, переводя гранатомет с одной двери на другую.

Наверное, это можно назвать везением или чудом, что одна из крошечных пистолетных пуль обошла всю эту толстенную броню тачки Певчих и расплескала мозги водилы по всей кабине, потому что никакими точными расчетами, с упреждением на ветер, движение и поведение блаженных психов тут и не пахло.
- Ухуху, охереть! - Восторженно выдает Кристофер, в чьих волосах теперь песка и пыли больше, чем было за всю предыдущую жизнь, будто и не замечая, что оставшаяся без управления махина тащит его тачку по песку, словно игрушечную, а на корпусе прибавилось пассажиров.
- Эй, уебок! - Снова выкрикивает какую-то первую попавшуюся в голову несуразицу Крис, наставляя пистолет на уцелевшего певчего - За проезд, блять, передаем!

- Ебаная срань! - Первое что приходит в голову Кристоферу, увидевшему прущий на него огромный, бронированный грузовик, с крыши которого щедро льются пулеметные очереди.
Надо бы обосраться от страха, забиться обратно в тачку и держаться там покрепче за что-то, прикрученное к полу... Однако, с мистером Портманом этого не происходит.
- Давай, давай! - Снова кричит Кристофер, поднимая пистолет и принимаясь палить в сторону приближающегося грузовика Певчих, злобно хохоча.

- Нет, это мы его убили, Гюнтер. - Донесся голос Криса уже из кабины - Он продал на съедение бандитскому боссу троих своих детей. Двое здесь, третьего спасти не успели. - Тут из окна высовывается голова Кристофера - Я совсем не жалею об этом убийстве.

- Фосфор? - Отвлеченно и задумчиво переспросил Крис - Ну, это удобрение... Или горючий материал. Смотря какой он. - Наличие мешков с удобрениями именно от Лучшего Мира очень озадачило Кристофера. Возможно ли, что это действительно Эдем и в галактике произошло что-то настолько ужасное, что превратило будущий рай без забот и хлопот в набитую дикарями и бандитами пустыню? - Чили, это... - Продолжил инженер, но отвлекшись от созерцания мешка, перевел взгляд сначала на люк цистерны, а потом и на самого Давида - Хм, пацан, помнишь я рассказывал тебе, что такое корабль, да? Огромный грузовик, на котором можно отсюда уехать далеко-далеко, но который сломан... Вот, в общем ты мне один хрен не поверишь, но Чили, это там. - Инженер ткнул пальцем в небо - И туда можно добраться только на этом самом корабле. А "Лучший мир", ну, компания, это такая большая банда, у которых... - Тут Крис замялся, подбирая слова - Для которых огромные корабли, что багги для Черного Дэва. Но они тоже там, наверху. Были, по крайней мере.

Шесть часов тянулись мучительно долго. Когда ждешь, время всегда тянется, как резина, правда? И сейчас Крис уже потерял счет кругам, которые намотал по этому крошечному поселению, ожидая хоть чего-нибудь.
Например лун, что выкатились на небо.
- Пацан. А откуда у вас тут этот мешок? - Решился таки спросить Крис, ткнув пальцем в мешок с фосфором.

Кристофер хотел было уже плюнуть на все и действительно уехать в одиночку, когда, неожиданно, отряд действительно собрался сначала отвезти детей домой. Казалось бы, победа, но победа пиррова - Док, руководствуясь непойми чем, вдруг решил, что среди местных бандитов ему будет лучше...
- Что же, отморозки, руководствующиеся сиюминутным. - Задумчиво и устало пробормотал техник, направившись куда-то в сторону, нарезать бессмысленные круги по площадке, пока, чисто случайно не поравнялся с дроидом.
Остановка, мутноватый, похмельный взгляд на гибрида стюарда и машины-убийцы.
- Сиюминутным... - Еще более задумчиво повторяет Кристофер, после чего его голос меняется, становясь резким и командным - Горацио, код 038669-Красный. - Экстренная команда отладки процессов поведения - Отмена протокола 34-Лазурь. Запуск протокола 58-Зевс, объект 775 - Изящная и простая команда перестановки приоритета главенства решений дроида на, как совсем не трудно догадаться, на самого Криса. Крис теперь не просто сиюминутный отморозок. Крис теперь отморозок со считающим его главным боевым дроидом. - Выполнить. Отчет.

- Да вы вообще кого-то, кроме себя, слышите? - Удивился Крис - Бруха со своим ебырем до Дэва вообще пешком дошли. А унас, блять, тачки! Мы закинем детей домой за несколько часов и все, а вы тут драму развели про рациональность и гибель. - Техник махнул куда-то в сторону горизонта - Мы бы уже давно туда-сюда съездили, если бы нам попиздеть не приспичило, бля. Тачки, блять. - Повторяет Крис, уже двумя руками указывая на автопарк - Транспорт, скорость! Лошадиные, мать их, силы!

Даже если бы у Кристофера были часы, он бы и не вспомнил, когда забрался в одну из тачек и вырубился мертвым сном, наслушавшись обрывки разговоров о Мастерской Толстяка Джо, Мусорщиках, пустошах и черт еще знает о чем.
А вот пробуждение, должнео быть, станет одним из самых запоминающихся - чугунная голова, убитйственная жажда, херовейшее счамочувствие. Кристофер выползает из тачки под звуки разговоров, не улавливая смысла ни одного слова и жадно пьет, видимо забыв о том, как сам же выступал за экономию воды и прочее дисциплинированное дерьмо. Поправляет на ногах расползшиеся обмотки, потом чертыхается и возвращается в грузовик, где натягивает на ноги более-менее подходящие по размеру ботинки. Трет лицо, отвешивает самому себе пощечины и выбирается наружу снова, когда Трупоеды уже укатили.
- Пиздец, просто пиздец... - Тихо шепчет Крис, нетвердым шагом отправляясь к кучке своих, о чем-то разговаривающих, потихоньку осознавая предмет разговора.
- Сначала отвезем детей домой. - Безапелляционно заявляет техник, хотя выглядит это довольно жалко, под стать самому оратору - Мы им обещали. И вся эта сраная пустошь с Мастерскими и Катутеками для детей не место. Так, теперь... Теперь перескажите мне кто-нибудь то, о чем вы говорили с Джамрисом. Мне он не показался полным распиздяем, так что с кем-то он должен был серьезно говорить, да, я прав? - Крис замолкает, переводя дыхание и собираясь с мыслями - Горацио, эта система защиты... Она тебе знакома? Возможно ли, что это какой-то новодел, написанный кем-то из местных?

Пыльные тома в библиотеке усадьбы Фон Мирбахов довольно подробно рассказывают историю многих поколений семьи. Например, Альбрехт фон Мирбах, один из далеких предков Лютера, был одним из рыцарей старой Империи. Однако, к какому ордену он принадлежал и какие подвиги успел совершить на службе - сие было утеряно как в прошедших годах, так и не без участия самого Лютера. Все же, устроенный им пожар весьма силдьно повредил библиотеку и огонь уничтожил немало ценных томов. Однако, сам факт наличия такой длинной истории рода и таких достойных предков сейчас отражался на пироманте довольно просто - отсиживаться в кустах было ему противно.
И когда же далекая битва затронула и их скромные посиделки в заснеженных зарослях появлением эльфийки и козлоногого отродья, Лютер предпочел действовать, подобно, надо полагать, славному Альтбрехту фон Мирбаху, что и выразилось в действиях, что должны были спасти прекрасную, хм, даму нелюдских кровей.
Пиромант бесхитростно выпрямился, с привычным шорохом металла о кожу ножен, вынул меч и вышел из опостылевших кустов и пронзительно засвистел, обращая на себя внимание зверолюда, после чего прорычал что-то на нечеловеческом языке, обращаясь к мерзкой твари.

- Ах да, неловко вышло. Прошу прощения. - Покивал головой маг, больше для себя, чем соглашаясь с чем либо - Моё имя Лютер фон Мирбах. И я имею все основания для гордости как за себя, так и за весь человеческий род, и не стыжусь этого. - Обвинения в высокомерии, похоже совсем не задели мага и дворянина, он даже не сменился в лице - Что же до того, что вы целы, несмотря на опасное путешествие, герр Морицет, то все укладывается в банальнейшую статистику и логику, здесь нет ничего божественного. - Казалось, Лютер совсем и не заметил того, как его собеседник копирует приёмы его речи - Вы путешествовали один, а следовательно и привлекали гораздо гораздо меньше внимания, чем многолюдный караван, груженый припасами - На мгновение лицо Лютера окрашивается чем-то, похожим на сожаление и секундный приступ гнева - По той же причине, вы двигались быстро и легко, и вероятно, в обход проторенных путей... Не нужно быть великим воином, чтобы быть опытным путешественником. Я даже смею заявить, что ваши аргументы лишь подкрепляют мою точку зрения. - Лютер многозначительно воздевает к потолку палец - То, что вы здесь и добрались благополучно, есть доказательство триумфа человеческого духа, силы и разума. Вам не помогали какие-то боги или духи, они не прокладывали вам троп и не переставляли ваши ноги в лесных чащах, сколь бы глубоко вы не пытались убедить себя в обратном. Вы, герр Морицет, есть аватара силы человека, пусть и ошибающийся и заблудший настолько, что не понимает этого сам. А отнюдь не провидения и мудрости каких-то нелепых идолов.

За последующей сценой Лютер наблюдал внимательно, с интересом наблюдая за реакцией жреца, не спеша отправляя в рот кусочки мяса, накалывая их на двузубую вилку.
Ингвар и Франческа удалились, Лютер чувствовал странную злорадную радость, от того, что своими глазами наблюдал, как строго выстроенный план религиозного фанатика, что он сам звал "волею бога" дал трещину, когда ключевая фигура всего этого пророчества о Буре попросту не захотела быть избранной. Потрясающая иллюстрация того, что исчезнувшие давным-давно боги не могут и не должны управлять жизнями смертных.
- Что же вы такой расстроенный, герр Морицет? - С неясной полуулыбкой проговорил пиромант, неосторожно звеня вилкой о жестяную тарелку - Ваш бог отнюдь не её. Не думали же вы, что она с радостью бросится выполнять какие-то неясные пророчества, о которых вы даже не удосужились поведать?

Появление незнакомца сразу после пожара помешало дальнейшему разговору и на лицо Лютера легла тень недовольства, превратившаяся в заметную гримасу при произнесении слова "видение". Словно от того кислого, экзотического плода с желтой оболочкой, привезённого на корабле из дальних земель и стоивший немалых денег Фон Мирбахам.
Суеверия, подобные таким, вызывали у мага заметное и плохо скрываемое отвращение, ибо были они подобны кандалам для человеческого разума, и являлись теми кандалами, что раб успел полюбить и теперь боялся потерять. Боги, духи, пророчества и видения - все одно.

- Что же... - Лютер осторожно подбирал слова, говоря на норсийском, всеми силами стараясь сохранить дипломатичный и вежливый тон - Посланник Морицет, позволь спросить, как же именно вестница изменит мир? Что именно сказал тебе твой... - Лютер снова скривился, словно кислятины на зуб попробовал - Король?

Василю сказали послушать. И он слушал.
С удивлением, со страхом, переходящим в глубокую мрачность на лице, но слушал и не перебивал.
- Поединок чести, це одно. - Наконец, после тяжелого молчания, заговорил кислевит - Но вбивати господаря в его же доме... Он дав нам крышу над головою, пищу. Навищо вбивати? - Спросил прямо, глядя куда-то в древнюю каменную стену - Коли дерешься, раз без этого не обойтись, то можливо же и ранить... - Казалось, нарушение нерушимых законов гостеприимства поединком было для кислевита чем-то немыслимым - Не насмерть. Чому не так? Це же человек, а не нечисть лесная, не бандит.

И потом Василь снова замолк, и по усталому, бледному лицу, по нахмуренным бровям было видно, что он усердно думает.
Наконец, утерев со лба испарину, заговорил опять. Без злобы или гнева, в Василе их не было. Только усталость и боль от раны.
- Одному нельзя. Це смерть, якщо не от вил, так от ран. Я не лекарь. Ликувати себя не сможу. - Василь, наконец, смотрит на Франческу, и в глазах нет никакой стали, ничего, кроме болезненной усталости и глубокой вины за только что принятое решение - Я пойду в Нойхафен разом со всеми... Не сгину один в дороге, не сгину тут, один. Я... - Осекается Василь, видно, что слова даются ему тяжело. Не от ран, а от того осознания, что он уходит и бросает, тем самым, своих товарищей - Я вже не сможу вам ничем помочь. Только помехою буду. - Голос Василя совсем теряет силу, он словно бы просит прощения за какой-то жуткий и отвратительный грех - И тому повинен идти со всеми.

Сумев запрятать брезгливость поглубже в подвалы своего естества, Лютер отошел ко сну в одной из комнат Щёнвальда, не расставаясь с мечом и не снимая доспехов, из-за чего сон вышел не самым приятным и утро, соответственно, довольно безрадостным и мрачным и без похорон огнем и демонстративного исхода простолюдинов.
Лютер всеми силами не выказывал протест этому действу, искренне полагая, что удел черни - прислуживать благородным лордам, а никак не бегство из усадеб и имений... Но что поделать, если ограниченные умы просто не могут осознать, что вся политика и взаимоотношения феодалов - это ничто иное, как подобие той самой дуэли у камина. Пусть не всегда это сводится к открытой рубке на весьма посредственно выкованных мечах, но управляют жизнями простых людей те, кто достаточно умел в подковерных схватках, интригах и всех прочих схватках за власть. На миг Лютеру Фон Мирбаху стало жаль ограниченные умишки необразованного крестьянства.

- Засады эльфов, бродячие стада Козлоногих, бандиты, непогода и наступающая зима... - Задумчиво проговорил Лютер, стоя в стороне и вертя в пальцах, на этот раз не прикрытых кожей перчаток ржавый кованых гвоздь, подобранный тут же - Женщины, дети. Необученные крестьяне. - Гвоздь начинает заметно дымиться в руке Лютера. Ржавчина и налипшая грязь выгорает о нарастающего жара - Вы же идете на верную смерть.
Несчастный гвоздь внезапно алеет и падает каплями расплавленного железа прямо наземь. И пиромант отбрасывает переставшую быть интересной безделушку прочь, обратно в грязь.

Что же, с самого начала было ясно, что это будет весьма и весьма неприятное, если не сказать дрянное путешествие. И если в цивилизованных землях имя Фон Мирбахов и звон золотых монет мог купить полную безопасность для жизни и груза, лучшую провизию и питье, а также лучшие комнаты в гостиницах и постоялых дворах, то чем дальше Лютер удалялся от столь приятной во всех отношениях цивилизации, то условия становились все хуже, люди грубее и невыносимее в своей неотесанности, а пища и питье - все отвратительнее.

Казалось бы, хуже уже и быть не могло - часть экспедиционного геологического оборудования было потеряно... Вернее, Лютер знал, что он было просто украдено и продано на сторону за бесценок нечистыми на руку караванщиками и охранниками, но без явных доказательств предъявить обвинений он не мог. К тому же, сами караванщики и наемники, что охраняли караван, были чернью в полном смысле этого слова - тупые не от необразованности, но от природы, смердящие дешевым трактирным пойлом, потом и боги знают чем еще, невнимательные, искренне игнорирующие недовольство Лютера и, как уже было высказано выше, вороватые и нечестные.
То, что Нойхафен оказался настоящей дырой, Фон Мирбаха уже никак не удивляла, он привык, зачерствел в своем постоянном недовольстве и уже плохо скрываемом раздражении и отвращении ко всему вокруг. Короткая остановка для пополнения запасов провизии, питья, сплетен и слухов и караван отправляется дальше, в сторону Берлоги, куда отправлялись уже несколько отрядов - Старик-рыцарь при целой армии прислуги, еще один рыцарь, но чахлый и с отрядом прислуги поменьше, зато с жутким лысым амбалом в полных латах в услужении. Трактирщик был весьма словоохотлив и богат на выразительные описания, для вчерашнего неграмотного крестьянина подающего тошнотворное пойло, что считалось здесь пивом. Но этих рассказов вполне хватило, чтобы заинтересовать Лютера и убедить его в том, что Берлога не так проста и явно достойна его внимания.

Через день пути случилось то, чего следовало ожидать. Из зарослей мрачного, туманного леса полетели стрелы. Изящное оперение на тонком древке стрелы, торчащей из глазницы капитана отряда наемников - Гуннара, сразу выдало засаду эльфов, чему Лютер совсем не обрадовался.
Тут же оказалось, что плата в 500 золотых за охрану была явно завышена - Лютер смог увернуться от нескольких стрел подряд, а вот десяток наемных мечей и такие же наемные караванщики - не смогли.
Проклиная все на свете, Лютер фон Мирбах отправляет несколько колб с гремучими зельями в утыканные стрелами повозки, в ближайшие заросли и они расцветают невыносимо жарким пламенем, что скрывает бегство Лютера.

Оторвавшись на весьма внушительное расстояние от разгорающегося пожара, пиромант оказался перед простой дилеммой - попытаться вернуться назад, проглотив свою гордость и амбиции, вернуться назад, к этим закостенелым дураками и идиотом, чтобы быть осмеянным, или же продолжить свое путешествие, рискуя погибнуть, чтобы все же найти то, что он ищет и утереть носы всей Академии?
Разумеется, Лютер не мог скомкать и выбросить свою честь и гордость, словно неудачный чертеж. Ногим практически сами несли его вглубь Земли Духов, пока Лютер время от времени сверялся с грубо нарисованной картой, приближаясь у Берлоге.

Так прошли еще сутки или двое, когда впереди показался недостроенный частокол, окружающий какую-то усадьбу. Имение находилось в плачевнейшем состоянием, напоминающем более руины, чем что-то обитаемое. Однако, впечатление было обманчивым - то тут, то там виднелись силуэты часовых, в окнах горел свет, освещавший развешенное на просушку стиранное тряпье... В целом, на лагерь бандитов это место походило мало, и это могло значить, что какой-то из рыцарей все же добился успеха и добрался сюда.
Понаблюдав некоторое время за творившемся в усадьбе, Лютер снова принял судьбоносное решение.
И вышел, не скрываясь, прямо к воротам, держа в руках зажженый факел.

- Спокойно, а. - В свою очередь ответил Портман, также не повышая голос, чтобы лишние уши ничего не услышали - Координат никто не называл, пацан путает грузовики с кораблями, местные просто дикари. Боятся пока нечего. Мы для него просто странные мужики с другого кочевого грузовика, вот и все. - Помолчал секунду, потом добавил значительно, тактично умалчивая, что для сходства с описанным "очередным Дэвом" им всем не хватает лишь этого самого "хватания за яйца", ибо именно они сейчас выпытывали, где можно "всласть пограбить" - И я вообще тяжести таскаю, да.

Молча выслушал ответы товарищей Василь, ничего не ответил. Задумался.
Добился вампир своего, теперь они на службе у чудища. Почему так? Правильно ли это или лучше было бы погибнуть там, во тьме склепа?

Заговорил кислевит не сразу, словно бы с силами собираясь, улегся обратно, отхлебнув предложенного вина, когда силы в ослабших руках не осталось и держать тело над землёй уже было невмоготу.
- Коли бы все вместе били, то и здолали бы кровососа. - Начал тихим, слабым голосом, но не кашляя уже. Уставился в небо, выискивая среди звёзд созвездия - Как я можу доверять життю свою, раз атаманша першому встречному гарненькому кровососу не воспротивилась... Як дивчина нецелована, на речи его купилась, да дивилась просто, как нас калечат. Як же так, Ингвар? Як после этого... - Вздохнул тяжело, надрывно. От боли сморщился - Вже неважливо. Не боец я теперь, теперь мене только в Щонвальд. - Захрипел, откашливая очередной сгусток крови, со слюной перемешанной. Повторил с горечью в голосе - Не боец теперь...

Стол, с нехитрыми явствами, неторопливый разговор родителей. О чем-то простом, о отелившейся корове, о том, куда везти на продажу урожай, стремительно тускнеющее за окном хаты небо, и исчезающее тепло из тусклого солнечного света.
Далекие, чуть ли не призрачные крики, протяжный и тревожный звук набата. Но Василь знает, что все вокруг - не реально, это какой-то жестокий, непрошеный сон... Но ничего не может с собою поделать и выскакивает на крыльцо, вооруженный.

Степная земля превращается в серую, истрескавшуюся корку, из которой высосали саму жизнь - ни травинки, ни птичьего щебета. Только Они - неясные образы чудовищ, в которых сплелись образы северных дикарей, потерявшие своих богов и теперь поклоняющиеся чему-то гораздо более ужасному, чудовища Лозы, терзающие Кислев и осмеливающиеся забредать все дальше и дальше и клыкастые пасти тех, кто внешне прекрасен, но скрывают за этим черные души. Тех, кто заперты во тьме. Гремят пищали, шелестят клинки, выпскаемые из ножен и Василь, вместе с родичами, смело кидаются в атаку.
Здесь, лежа на холодном каменном полу крипты, кислевит выдает свои черные кошмары, в плену которых оказался заперт его слабеющий от ран разум, лишь слабыми попытками двигаться и тем, что бессознательно шевелит губами, пытаясь что-то сказать своим невидимым собеседникам. Василь бредит, не приходя в сознание, пока в его кошмаре твориться бесконечная сеча - чудищам нет числа, горит хутор, сама земля под ногами сыпится в бесконечную землю, родичи и братья по оружию гибнут один за другим, пока Василь сражается, все больше чувствуя то, что монстры не прикончат его сразу только для того, чтобы видеть его страдание и бессилие перед тьмой, что пожирает Кислев, а за ним - и весь мир. Тьмой, что тихонько, никуда не торопясь, забирает и самого кислевита.

Согнулся Василь, одну из сабель выронил, силясь равновесие сохранить, да под лязг стали о камень рухнул на колено, зажимая рану рукой.
Судорожно хватая ртом воздух, кислевит смотрит по сторонам, натыкаясь то на тьму, то на безучастных северян... Почему они стоят, почему не помогут? Почему просто смотрят, как их товарищи сражаются с порождением зла и предателем?
Василь не понимал, почему он истекает кровью, а Ингвар и Франческа просто безучастно смотрят. Это было похоже на какой-то оживший кошмар, где те, с кем ты прошёл не одну битву и на кого мог положиться, просто отворачивается от тебя и ты остаешься один. Один против тьмы.
- Чому?.. - Просипел Василь и закашлялся, захрипел, явно недооценив свою рану - Чому вы стоите?

Встряхнул головой, махнул чубом, собрался с силами и посмотрел полными ненависти глазами на вампира. Сверлил того глазами несколько секунд и потом вновь заговорил - Ты трус. Справжний трус... - Сплюнул тут на пол. На миг показалось, что слюна алая, но в темноте не разобрать толком - Ховався в тенях, за спиною зрадника-Рунольфа, а теперь... Теперь вышел битися с поранеными. У тебя немаэ чести, чудище.

Василь отпускает рану, подтягивает окровавленной рукой оброненную саблю и вновь, с видимым усилием встаёт, не спуская глаз с кровососа.
- Шож, вбей мене, якщо сможешь.

Что же, видимо и здесь последовательность и верность принципам дают свои плоды. Или же, удача выбрала дворянина и улыбалась ему, несмотря на чудовищный оскал своего избранника.
Противник же выглядел одновременно и диковинно и весьма знакомо - кольчуга, довольно простой на вид топор и щит... Но вот вид у облачения этого смертного был Маннфреду незнаком, в своем мире вампир такого фасона не встречал - простой, функциональный, но по своему красивый, что уж таить.
- Маннфред фон Либерштадт. - Представилось чудовище, учтиво качнув головой, пока арена вокруг менялась согласно вкусам своего немертвого архитектора - Лорд, завоеватель и, в будущем, бог.

Истинный сын Кислева принципиален и упрям. Настоящий кислевит слово свое держит твердо и дело, за которое взялся, выполняет до конца. Так учил отец, что коль есть у тебя принцип - будь тверд и не отступай, ни перед врагом лютым, ни перед товарищем верным.
Тяжело сейчас было Василю, ох как тяжело. Казалось бы, чего стоило просто кивнуть атаманше-Франческе, улыбнуться привычно, согласившись на задание чудовища, только чтобы выбраться из склепа, но... Но не мог Василь даже так, во благо лгать и идти на уговор с чудовищем.
Мрачен был Василь, когда заговорил опять, тихо, вполголоса - Вибачте мене, Франческа да Ингвар, не можу я. - Замотал головой, тупя взор в пыльный пол - Коль околдовал вампир школяра, да так, шо стал Рунольф ему верным псом, то и на нас управу отыщет и заставит себя освободить. Не можу я это чудище наружу выпустить, даже якщо оно слово дает... Скаже знову, шо ослухались его мертвяки, да будет людей честных губить. Краще я тут полягу, чем так. Це... - Не удержался, ткнул рукой, на вампира указывая - Це зло, настоящее, древнее зло. Кровь усех, кого он убьет на наших руках будет. Я не можу на это пойти. - Повторил снова, и вдруг поднял глаза, жесткие, стальные и колкие, словно наконечники сотен стрел, на Франческу - А ты сможешь с этим жити?

Впрочем, ничего иного от черни Маннфред и не ожидал. Отвык уже от того, какими невыносимыми и тупыми бывают живые.
- Я убил, а ты уж сам его еби! - Перекрикивая гогот, отвечает вампир, которого уже очень и очень давно никто не интересовал в сексуальном плане, опускаясь до уровня необразованной толпы - Или перед народом ссышь?
Потом тело летит на землю, а Маннфред не спеша собирает свое снаряжение, иногда поглядывая в толпу с интересом.
Вдруг и правда желающие найдутся.

Конечно, Василь слышал истории о вампирах, что вели целые армии нежити на битвы с армиями людей, о кровопийцах, что обладали бессмертием и умением поднимать мёртвых... Но это всегда казалось какой-то страшилкой. А теперь один из них, этих чудовищ, вот так запросто разговаривал с ними, извинядся за нападение мертвецов, что стоило жизни смелому дварфу, рассказывал какие-то тонкости и особенности семейные... А Василь стоял, слушал, смотрел на Рунольфа, похожего теперь на побитую псину, на это высокомерное чудище, на северян, что разговаривают с этим мерзким порождением тьмы и становилось у него на душе гадко.
Почему они просто не поднимут оружие и не изрубят этого кровососа на куски, чтобы освободить школяра, почему просто стоят, разговаривают и смотрят на это зло, торгуются с ним? Разве можно так?
- Чому вы разговариваете с... С этим?! - Искренне не понимал и удивлялся кислевит - Он же убив Торстена, перетворив Рунольфа в... - Василь смотрел на товарищей широко раскрытыми глазами и буквально захлебывплся непониманием, то и дело замолкая, чтобы найти, подобрать слова - В послушную псину на повидку! Да як вы можете!?

- Да, блять, Майкл, какого хуя!? - Срывается Крис, сдерживаясь, чтобы просто не двинуть намотанными на руки железками этому умнику в морду.
Но вместо этого, просто положил ладонь на оружие Курцмана, развернул его на себя и силой опустил ствол в землю.
- Мы сегодня чуть не стали жрачкой для каких-то Карлов с Кларами, блять. Я не для того сегодня чуть не сдох, чтобы ты нахер порушил разговор с первым человеком, что не хочет нас убить, тупой ты уебок.- Кристофер, очевидно, сорвался и теперь не сдерживаясь, сыпал оскорблениями. Потом повернул голову к беглому рабу Дэва и попытался говорить спокойно - Этот умник говорит правду. Мы взяли оружие с трупов напавших на нас. На корабле около сотни человек. Женщины, старики среди них. Они же все умрут, если ты нам не поможешь. Хотя бы расскажи, где мы?

- Добре. - Только и улыбнулся Василь, довольный даже и таким решением. Подхватил с камней свои пожитки нехитрые торопливо, да вместе со всеми в склеп отправился, не убирая ладоней с рукоятей сабель.

Пока Крис, вместе с вызвавшимися добровольцами, пытался разгрести разруху в кабине и раздобыть подходящие летали, кто-то сумел найти набор разношерстных инструментов, который оказался как нельзя кстати, ведь голыми руками, будь ты хоть трижды технический гений, радио не сварганить.
Понадергав, как казалось Крису, подходящих схем, проводов и прочих железок с запасом, техник приступил к выполнению невыполнимой, как он успел уже подумать, задаче - сборке переговорников из утиля и даже без паяльника.

Тихо матерясь, упрямо пробуя снова и снова собрать хоть что-то рабочее в полутьме трюма, с одними отвертками на руках, Крис, однако, добился невозможного - собрал рабочие рации.
Аппараты получились страшненькие, с торчащими микросхемами и проводами, искрили и работали с жуткими помехами. Но работали.
Подхватив свои поделия на руки, осторожно, словно они были стеклянными, Крис вышел чуть ли не в середину помещения, весь светясь от гордости.
- Готово! - Заявил он громко, будто бы и не было вокруг крови и последствий хаотичного пробуждения - Есть рации!

Ржавый, мысленно уже распрощавшийся еще раз с головой (ведь тех ксенопобрякушек в его рюкзаке уже вполне хватало, чтобы расстрелять его показательно перед строем пару-тройку раз) облегченно и совсем неосознанно вздохнул, явно чувствуя, как от затылка отлип холодный дульный срез болт-пистолета.
Даже Ухо разом заткнулся и уставился на инквизитора немигающим, удивленным взглядом водянисто-карих глаз. Такого поворота не ожидал ни один из савларцев.
- Не... - Промямлил Ржавый, но его голос быстро начал набирать обычную уверенность - Не-не-не, босс, какая промывка, зачем, босс? Восемь месяцев, это же совсем недолго!
- Да-да-да, мы быстро учимся... - Закивал головой, поддакивая товарищу сразу каким-то осипшим, не своим голосом, Ухо - Мы же... Мы же это, способные! Все на лету схватываем!
- Да, босс, талантливы от природы! - Благополучно миновавшая их казнь, казалось, совсем развязала савларцам язык, отвалившаяся с сознания липкая, мерзкая корка страха обнажила смысл предложения инквизитора - бесконечная прорва возможностей для обогащения! - Зуб даю, босс, ты не пожалеешь!

- А, че, можно, да? - Несмело тянет руку Ржавый - Понятия не имею, босс, как такая херня могла произойти. Чудо, походу, Императора, не сочти за богохульст...
- Да их поимели. - Подает голос до того угрюмо молчавший Ухо - Поимели как школьниц, в собственную игру. Ебать, саму священную, мать её, инквизицию...
- Бля, Ухо, заткнись! - Срывается на крик разом труханувший Ржавый. Такого от напарника он совсем не ожидал.
- Да чего заткнись то!? - Не унимался, однако, явно двинувшийся башкой Ухо - Захуячили вон тех ребят по всему Империуму... Да я даже мест таких не знаю, фраг их дери! Спиздили их ксивы и случайно, наверное, собрались в одном месте, да? Да Инквизицию поимели как сучек! - Ухо начинает махать руками, стремясь доказать свою точку зрения - А почтенный, блять, инквизитор хуеву тучу времени ебет нас в жопы, потому что понятия не имеет, кто это был! Потому что он облажался, продул как бухой экклезиарх в карты!

Матерясь, рыча сквозь зубы, скрипя ими же и попавшим в рот песком Маркус преодолевает препятствие. Песок назойлив, плывет из под ног, лезет под одежду, норовит прыгнуть в лицо. Злит.
Порядочно взбешенный, мужчина все же преодолевает преграду. Отряхивает налипшие песчинки с рук, пытается стряхнуть его и с робы, выскрести из под одежды. Терпит почти полную неудачу, и тут видит воронку. Присвистывает.
- Слыш, Лу, да мы не первые! - Провозглашает радостно очевидную, как ему самому кажется, вещь. Словно не был готов взорваться, что та бомба, и разнести все к чертовой матери секунду назад - Вон как знатно ебануло.
Но тут же теряет к воронке всякий интерес, всматриваясь в заросли.
- Есть план. Нужно найти палки покрепче. Камни, ножи, топоры - это все хуйня, если не уметь пользоваться. Вот ты, ты когда-нибудь резала живого человека, а? - Ударяется вдруг в какую-то мутную историю - Это только кажется простой херней. Там же кровища брызжет, кожу и мышцы еще уметь порезать надо... А вот дубина, дубина - это надежно. Не бить с плеча, как дикарь немытый, нет. Быстрыми, хлесткими ударами держать уебка на расстоянии, если уебок вооружен - бить по руке с оружием. Ну ты понимаешь, а? - Спохватывается вдруг, оборачивается на спутницу. Смотрит взглядом немигающим, жутким - Найти крепкие палки, смекаешь? У нас всего сутки и на воду, шалаш и прочую выживальщицкую хуйню времени нет.

Вот, как говорится, и встретились. Солнечный берег, плещутся волны, накатывая на пляж, кричат чайки, взрывчатка на ноге, неловкие слова приветствия и очевидная ложь. Люди любят врать и ничего тут не поделать.
- Как же так... - Качает головой Маркус, разочарованно так, словно бы только что разрушились какие-то его высокие надежды, оказавшиеся лишь мокрой, только что выбравшейся из океана иллюзией в мокрой одежде - Тебя разве мама не учила, что врать не хорошо, а? - Указательный палец вверх поднимает, назидательно - А в спину бить - так вообще пиздец. Ты же в ад попадешь, если не исправишься! - Произносит фразу душеспасительную, а по роже видно, что все это очевидное вранье и манипуляции Маркуса бесят так, что он чуть ли не зубами уже скрипит.

Маркусу было насрать. Телевизор, реклама, девять смертников по его душу, херова гора бабла - насрать. Он был из той породы людей, что жили сегодняшним днём, настоящим моментом. Он был простым человеком и не выебывался, заказывая ебучих омаров и стейки из девственных сибирских медведей - пицца, китайская лапша, пиво и горы чипсов всех форм и расцветок. Травы только не хватало. Но иногда приходится пожертвовать комфортом, да? Особенно когда выбора то у тебя особого и нет. Плевать, что он провёл время на яхте подобно среднестатистическому овощу перед ящиком, просматривая старые фильмы и бейсбольные матчи, устроив в каюте срач пуще монгольской орды, плевать, что разбить рожу исполнительную продюсеру за его тон и манеру разговора мешали обстоятельства, впереди ждали приключения!
Маркус летел и жутко лыбился, глазея по сторонам, лязгая браслетами по металлу, не испытывая каких-то сложных эмоций и душевных метаний. Доктора всегда говорили, что париться из-за хуйни Маркусу вредно. А ещё прописывали таблетки.
Но таблеток тут не было, так что оставался лишь здравый похуизм.

- Будьте осторожны, двери закрываются. - Ровным, хорошо поставленным женским голосом объявляет система оповещения внутри состава. Створки дверей закрываются, надёжно изолируя поезд от внешней среды и шлюзовые двери впереди раскрываются.
Поезд трогается, покидая бункер, выбираясь наружу и открывая картину нового мира - скалы, в толщах которого сокрыт тюремный комплекс с одной стороны и серые, безжизненное пустоши с другой. Где-то вдалеке, пока поезд набирает скорость, на самом горизонте, виден чёрный, поблескивающий в безжизненное свете, кристаллический шпиль, из самой верхушки которого мощным, густым облаком вырывает чёрный дым, медленно растворяющийся в атмосфере.
Внизу, на земле, видны заброшенные дороги, застывшие давным-давно брошенные грузовики и обветшалые от времени здания и ангары.

Существуют вещи, которые легко предсказать - сражение противоборствующих групп, вооруженных примитивным оружием и не обладающих хоть какой-то тактикой ведения боя быстро разбивается на отдельные рукопашные схватки. Просто. Подрвы метательного снаряда, при выполнении маневра отклонения, не наносит достаточно бронированной киберплатформе какого-либо существенного урона - царапины корпуса не в счет. Очевидно.
Но есть и такое, перед чем логические цепи и электронный разум пасует. Существо, произведшее самоподрыв не уничтожено и мчится на Молота в вихре колючего песка. Для того, чтобы ощутить гнев и ненависть, которое оно излучает, не нужно иметь хитроумные приборы, чужая злобы сама забивается в электронные потроха, шелестит на синтекоже, словно те же песчинки, только в тысячу раз более колючие и горячие.
Но там, где пассует холодная логика, вперед вырывается, казавшийся примитивным и, в общем-то не шибко полезный, разум рейдера с богами забытой планеты, полный суеверий, примет и домыслов о потустороннем..
- Да иди ты нахуй! - Гремит голос Молота, и без того недостаточно религиозного. Ненависть к мертвому идолопоклоннику лишь усиливается многократно, ведь его божество вот оно, сражается с Барракудой, полное решимости нарубить и босса и всех остальных здесь в мелкий фарш - И божка своего забери!

Кувалда вновь устремляется навстречу врагу.

Можно считать это холодной машинной логикой. Или же альтруизмом и самопожертвованием в желании защитить слабых от Зверя.
Какая, в общем-то, разница, да? Прямо сейчас, вот именно сейчас, этот Зверь идет прямо на тебя, с недвусмысленным желанием разобрать по болтикам, нарезать на ленты, раскрошить в труху и втоптать ее в песок. Убить. Уничтожить.
Киборг понимает это, но не отступает, несмотря на то, что в башке гудит сиреной то, что шансы в схватке крайне малы, что долго не выстоять.
- Ну... И... Пошло все... - С усилием, надрывом, выдавливает Молот, своим обычным, хриплым голосом - Нахуй!

Молот отрывается от земли и прыгает навстречу мчащемуся Зверю, поднимая над головой кувалду. Летит к чертям холодная логика, ломаются логические цепи. Кровожадную жестокость Зверя встречает безрассудное безумие рейдера пустошей.

С одной стороны Василь злился на настойчивую неопределенность или даже ветренность спутников - изначально ватага отправилась искать чернокнижника, что поднимает мертвых, дабы упокоить и его и его слуг. Но об этом быстро забыли, наткнувшись на ослепшего лешего и свору крысолюдов, осев здесь, у этого Зверобоя... О котором то ничего достоверно и не было известно, кроме этого прозвища. Не нужно быть высоколобым писцрм из Тайного Приказа при царе, чтобы понимать, что уж чего, а целеустремленности в отряде совсем уж не хватает.
С другой же стороны, пусть кислевит всячески не хотел этого признавать, да даже думать об этом, но со всеми этими хождениями и злоключениями, нечисть уже давным давно дошла до Щенвальда и не оставила от него и камня на камне, так долго отряд искал себе приключения, ни за что толком и не взявшись... Только вот колдуна крысячего и убили, вот и все, а времени уж с неделю истратили.
Снова помрачнел Василь от дум этих невеселых.
- Вот нема у нас эдности да единоначалия, шож поделать... - Выдохнул с грустью - Раз в ранах справа, то и на погост я, значит, могу и один пойти. Ведь не ранен я. Коли слепой леший чекати не может, а люд в Щонвальде - может, то идите да шукайте его очи. По мне - так не дело это. Люд в опасности, а леший еще обождать способен.

Рывком сокращает кислевит расстояние до ненавистного чудища, поднимает сабли, чтобы изранить, изрубить его остервенело и зло. Опускаются клинки. Брызжет кровь смрадная, слипшиеся клочья шерсти и лоскуты шкуры в стороны летят.
Но молчит Василь, не гикает, не свистит задорно. Он все также зол и мрачен.

Чавкает податливая плоть под клинками-пальцами, брызжет теплая кровь из ран, льется ручейками, капает на землю, течет по рукам. Хорошо, приятно убивать бога. Улыбается клыкастой пастью Потрошила, когда бог лопается и его всего пачкает смесью из потрохов, крови и дробленой кости. Было в этом что-то... Правильное, что ли?
Все это место накрывает тьма, мрачный храм снова тянется в небеса стенами и башнями, рвутся вверх тысячи щупалец.
Потрошила не сопротивляется, когда они обвивают его искореженное, измененное тело. Не кричит безумно, не рубит их клинками. Ибо он впервые обрел покой и умиротворение, убив и разрезав на куски бога.
Стал ли он от этого менее безумным? Конечно же нет, нормальный человек сейчас бы боролся или бы умолял чудовище отпустить его. Потрошила, чувствующий, как его руки и ноги тянут в разные стороны, как его голову и туловище все сильнее сдавливают, остался все тем же психом.
Но он был психом, что убил бога. Собственными, пусть и мутировавшими, руками. И оставалось ли в мире, реальном и потустороннем, хоть что-то, ради чего оставалось жить? Хоть что-то, к чему стоило теперь стремиться?

Нет.

С влажным, чавкающим хрустом Потрошила исчезает в Лимбе.

Смотрит по сторонам Василь, видит родные улочки, хаты, да не узнает дом свой.
Черны от гари и копоти некогда белые стены жилищ, горят соломенные крыши, горят сады.
Забивает ноздри дым пожара, перехватывает дыхание, йокает сердце. Как же так? Неужто Василь просто зря терял время, пока его родину разоряли, когда разрушение пришло в его родной хутор?
- Ш-шукав, мамо... - Отвечает призраку кислевит разом поникшим, дрожащим голосом. Выветрилась разом злость от встречи... С кем? Бежит слеза по щеке, падают наземь сабли окровавленные... В чьей они крови? Василь уже и не помнил, словно что-то застилало разум туманом и прятало от него его же недавние воспоминания и теперь перед ним было лишь разорение и смерть, лишь терзающий душу призрак матери.
Следом за сталью оружия падает на колени и сам рубака-казак. Разом сломленный, на себя не похожий, закрывает мозолистыми ладонями лицо, заходится рыданиями. Не сдерживаясь, не стыдясь.
- Вибач, мамо... -Вибач, винен, не встиг я! - Выкрикивает вдруг, но крик тут же тонет в причитаниях неразборчивых - Винен, не встиг. Винен мамо...

Смачно, зло сплюнув, в который раз, наземь, кислевит заткнул пистолет за широкий пояс. Подвел глаз, дрогнула рука, ушёл колдун.
Дернул из ножен сабли вновь, уж они то, родимые, не подведут. Уж сколько раз не подводили, да и сейчас не должны.

- Да погоди, погоди! - Заговорил вдруг наци, завидя стремление Рашпиля к вскрытию арсенала, активно жестикулируя, явно приглашая к терминалу, в котором успел покопаться - Не торопись так, лады? Сюда иди, глянь чего нашел, а?
На экране терминала, на котором Гарри успел поработать, находилось окно ввода пароля, помеченное кратким "Доступ в арсенал".
- Иногда нужно остановиться и поработать башкой, мужик. - Широко улыбнувшись, начал нацист, после чего принялся торопливо объяснять, продолжая все также активно махать руками и жестикулировать - Так как у нас нихуя нет ни ключ-карт, ни свежей руки вертухая с отпечатками, как услужливо было написано вот прямо тут, у нас остается резервный вариант вскрыть херову оружейку, ага. Короче, смотри. Надо подобрать пароль тут, потом подтвердить его уже на дверях в арсенал... Там, походу, какой-то скрытый терминал есть. Попытка всего одна, потом тревога поднимется, весь этот блок под блокировку попадет и тогда нам пиздец. Если не от обезьян этих облезлых, то от голода передохнем, блокировка отсюда не снимается. - Замолчав, Гарри шумно выдохнул, потом снова широко улыбнулся - Да, я дохуя прошареный. Кто тут самый башковитый?

- Щож вы, остроухие, усе такие высокомерные то? - Только и усмехнулся в ответ на длинную речь эльфа Василь - Имен даже наших не знаешь, а уже свою песню излюбленную заводишь, какие мы усе дурни неразумные.
Что скрывать, такое знакомство кислевиту совсем не по душе. Совсем не любил Василь, привыкший к совсем другим обычаям, к такому вот. Уж коли не по душе тебе встреченный тебе на пути - так выясни отношения в драке честной, а не плюйся желчью, подобно змеюке подколодной. А коли по душе - так раздели с ним хлеб, да чарочку хмельную испей.
- Да, спалили мы зверюгу мерзотну. Я сам ей полголовы пулею снес, она и издохла. - Не упустив шанса похвалиться своею удалью, подтвердил кислевит слова Ингвара - Да и лешего этого мы уж повстречать встигли. Путникам тропы путает, с пути сбивает.

- Да хорош ссать, там завалено все. - Махнув рукой в сторону пролома, вставляет слово один из пришельцев - Взрывчатка то то что надо...
- Да, за языком следите. - Раздраженно перебивает второй, что с винтовкой - Больно уж наглые для размороженных сидельцев. Короче, пока вы тут дрыхли, в мире случился пиздец. Так что давайте адекватно себя вести, выбираться отсюда и, тогда, вы наверняка не сгините тут или снаружи.
- Звучит как план. - Соглашается первый незнакомец - В общем, меня зовут брат Айзек, а это - брат Авель. Позывные Пинг-2 и Пинг-3, мы разведчики братства Искателей, наша мобильная крепость запаркована на поверхности. План такой - отыскать для вас изолированные дыхательные системы и подходящие костюмы. Комплекс не просто так запечатан, снаружи нихуя не курорт. От вас требуются имена и за что вы тут прохлаждались. Совсем отбитые психи Братству не нужны, смекаете?
- И без пиздежа, лады? - Добавляет Авель, перехватывая винтовку - Мы сможем это все по базам местным проверить.

Появление жуткого чудища ненароком пробудило воспоминания в памяти кислевита. Деды и прадеды часто рассказывали, что давным-давно, с тогда еще холодного севера, где мир искажался, постепенно переходя во владение черных, злобных сил, приходили жуткие, искаженные твари, движимые лишь жаждой крови. Чудовища, способные разорять и опустошать целые хутора и деревни и справиться с которыми были способны только подготовленные отряды и ватаги.
В общем, на несколько мгновений Василь остолбенел. Но рев монстра, рана Ингвара и крик его подопечной быстро вывели рубаку из ступора и он выхватил пистолеты.
Громко хлопнули выстрелы, из стволов кремневых пистолей вырвались целые облака порохового дыма и всего две смертоносные свинцовые пули. Василь не видит за пороховой завесой, как одна из них вырывает целый кусок плоти из лапы могучего и страшного противника, а вторая - сносит чудищу половину вытянутого черепа. Кислевит резким, ловким движением затыкает стволы за широкий пояс и берется за сабли, но тут же останавливается, заслышав падение тяжелой туши, а потом и завидев, что скоротечное сражение с кошмаром уже закончено.
- Туда и дорога... - Каким-то не своим голосом произносит Василь, да и плюет на землю, от отвращения к этому чудищу.

Потрошила лежит себе на стекле еще горячем спиной и ржет. Нихуя не потому, что ему весело. Смех негромкий, нервный такой.
- Жженый, ты ебанутый, блять! - Вырывается сквозь нервозные смешки - Это было охуенно!
Поднимает руки с бабочками, водить ими туда-сюда начинает, словно изображая что-то - Они такие туда, сюда, а ты такой пххшшш и бутыль швыряешь! Бумхх! Огонь, горит все! - Заливается опять ржачем диким, совсем башкой тронулся, бедняга - А комната эта ебучая орет! Готовьтесь к смерти!
Вскикивает резко, на задницу садиться, врубаясь клинками в стекло - Да хер тебе поперек рыла, комната! Стеклянные глазки где?! А комната эта с лампочками и экранами где?! А мы живы, живы блять! Хахаха! Бля, пиздец!

Потом затыкается резко, на секунду осмысленное выражение на рожу нацепив - Ебать, этож че... Этож как?
Задумывается так мрачно, глубоко, словно осознав какую-то величайшую трагедию человечества.
- Этож мы без баб, чтоль, остались?

- Гарри звать. - Кивнул наци в ответ - Или Тесаком. На воле такое погоняло было. - Тут татутированный на ноги начал подниматься, осторожно так утверждаясь на затекших ногах.
- Говно то оно может и говно... - Протянул так задумчиво, будто решая на ходу, продолжать мысль или нет, оглядывая своих спасителей - Да не такое уж и вонючее, мужики. Я знаю, где один из арсеналов вертухайских. Раз эти недолюди с копьями да дубинками, то арсеналы должны быть не тронуты. Как только доберемся до него, то все, мы ебаные боги войны среди, едрить их в жопу, пигмеев. - Постоял он так, постоял, да прошел к одному из лежаков дикарских, где поднял дубинку из трубы с парой привязанных проводами шипов из каких-то прутьев. В руках повертел, улыбнулся оружию в руке.
- За что сели то, мужики?

Автомат, выбранный Францем, работал хреновенько. Кнопки жались через раз, экранчик с выводимыми цифрами рябил и то и дело моргал, но порцию одежды выдал исправно - оранжевая роба и мягкая обувь, все как у этого нацика, что сейчас опять заговорил.

Кислевиты - народ рачительный и в делах серьезный, да в веселье толк тоже знают. Конечно, с брагою Василь не перебарщивал, меру знал, но обещание, данное Зверобою, все же выполнил. Когда спутники его уже отходили ко сну, когда разговоры серьезные окончились, Василь снова взял в руки Мандолину, да тихонько наигрывать начал, песни тихо распевать. Тягучие, с грустью и тоской чисто кислевитской. Той, что поселяется у человека, находящегося далеко от дома и тоскующего по своей родине.

Утро не было таким уж тяжелым, ибо ко хмелю казак был привычен, пил не первый, да и дай то боги, не в последний раз. Все шло своим привычным чередом.
Ко времени утренней трапезы у Василя все также никуда не пропал его скептицизм по поводу всей этой дипломатической затеи, но уж коли товарищи уже приготовились и были полны решимости исполнить задуманное, то перечить кислевит им не стал. Он пойдет вместе с ними, да и будет сражаться, если... Когда стрела, пущенная в логово крысюков, спровоцирует их на новое нападение.

- Да бля, да бля, да бля... - Нетерпеливо бормочет Потрошила, чуть ли не с ноги на ногу в нетерпении приплясывая, от того что нихуяшечки не происходит. Все эти экраны, кнопки и провода рейдеру были вообще похую, кровью истекающий босс, в общем-то, тоже. Хотелось действия, бежать, прыгать, резать, колоть, рубить!
Но как только такая возможность появилась - уебок с огнеметом все испортил!
- Ты че творишь!?! - Чуть ли не визжит Потрошила, сверля безумным взглядом Жженого - Как я их достану то теперь!? Совсем мозги спеклись?

Ржавый бы совсем не удивился, если бы снаружи, на дневном свете, прошла бы уже неделя. В целом, если бы Ржавый не уебал перед выходом на обычное, мать его, патрулирование той наркоты, что подкинул ему знакомый из соседнего отделения, он бы наверняка бы уже чувствовал дикую, смертельную усталость. И как вот остальные держаться?
Впрочем, некоторая утомленность была, хоть получение ништяков из схрона шестеренок и отодвигала ее на второй план. Хотелось нормально жрать, нормально поспать и, чего уж греха таить, оба савларца начали все чаще поглядывать на Четырнадцатую, то ли уже признав в ней женщину, то ли только пытаясь ее разглядеть в безликом криговце.

Бегство от превосходящего противника никак не задевало ни полковую честь савларцев, ни гордость его отдельных бойцов в лицо огнеметчика с напарником. Вся тактика легкой пехоты, пусть и разодетой в модную скорлупу, строилась на том, что лучше не стоит играть в героя и пытаться стрелять в сорок злых мужиков, что бегут к тебе с явными и однозначными намерениями. Последующие полчаса спуска, Ржавый убивал раздумьями о том, стоит ли ему жахнуть дозу стимма да разглядыванием Четырнадцатой, то пытаясь не палиться на этом, то откровенно наплевав на то, замечает ли это кто-нибудь или нет.

По прибытии мужик, что умело притворялся старенькой шестеренкой, теперь бодро раскидывал команды, отправляя Ухо проверять "Валькирию" на предмет работоспособности. Да не одного, а в компании Четырнадцатой, что лишало Ржавого как напарника на попиздеть за жизнь, так и одного из развлечений во время скучной дороги.
- Не разъеби там ничего, а то Император сильно расстроится, увидев тебя в очереди к Золотому Трону. - Гоготнув, напутствовал товарища Ржавый и тут же сменился в лице, став всем таким серьезным. Поправил очки на роже, деловито ауспекс из бездонных карманов достал.
- Ща, мужики... - Проговорил тихо и задумчиво.

К разбитому посту наблюдения подступиться было не просто. Оживить хоть какой-нибудь из мониторов, практически на ощупь что-то найти, да не сдаться сразу, понимая, как же плохо все работает - дело не самое простое.
Кажется, Марика нашла какой-то архив видеонаблюдения, ролики, кажется, хаотично переключались сами по истечении определенного отрезка времени, изображение было тусклым, то и дело скрываемое помехами. Звука, естественно не было, монитор и так работал на последнем дыхании, то и дело грозя погаснуть навсегда.
Запись первая - это самое помещение, где сейчас находились освобожденные узники, только нет никакой разрухи, все чисто и опрятно. Четверо охранников в патрульной униформе и при снаряжении ведут заключенного по, кажется, направлении к криокамерам. Заключенный в оранжевой робе, в кандалах, щуплый, сгорбленный лысый паренек, затравленно озирающийся. Весь покрыт вязью каких-то татуировок, но рисунок не разобрать из-за хренового изображения. Вдруг, неожиданно даже для подготовленной охраны, зэк сверхестественно быстро дергается в сторону, толкает одного из охранников плечом и, видимо, что-то кричит, пытаясь убежать прочь. Но тут его достают шокеры остальных безопасников и "оранжевый" валится на пол в конвульсиях. Запись сменяется.
Чернокожий охранник в какой-то, видимо, повседневной форме что-то обсуждает с собеседником,остающимся за кадром, то и дело отпивая что-то из большого пластикового стакана и активно жестикулируя. Отпивает снова, делает пару шагов по незнакомому Марике помещению, действие явно происходит не здесь. Охранник беззвучно смеется, запись сменяется.
Группа заключенных, еще даже не получивших оранжевых роб, находятся в какой-то странной, темной комнате. Кто-то лежит у стены, кто-то сидит прямо на полу и раскачивается туда-сюда. Зрелище странное и довольно жутковатое.
Один из заключенных встает с пола, делает несколько шагов к камере и уставляется немигающим взглядом прямо в объектив. Лицо молодого мужчины не выражает никаких эмоций, он словно бы оживший манекен. Из правой ноздри зэка начинает бежать струйка крови. Запись меняется.
Несколько напуганных, вооруженных дробовиками и пистолетами охранников в патрульной униформе медленно продвигаются по длинному коридору, опасливо озираясь. Один из них делает жест остановиться и группа начинает осматривать потолок и прислушиваться. Резко одна из из решеток вентиляции у них над головами вылетает из креплений, охрана быстро поднимает оружие. Они явно что-то кричат. Из шахты вылетает размытая, нечеткая тень.
Экран гаснет. Теперь уже окончательно.

Направление было выбрано верно. И не только для того, чтобы склонить дикаря к сотрудничеству, нет. У этого были далекоидущие перспективы - теперь абориген сам, с радостью и рвением, приведет Молота туда, где сей недостойный человек обрел свое благословенное железо, ценность которого вряд ли может даже представить. Вероятность того, что эти имплантаты упали на Камтука с неба и, отожрав ему конечности, приросли сами стремилась к нулевой. Значит во владении его племени находится некое место, где и производилась операция по модификации слабой плоти. Место автоматизированное, ведь вероятность того, что примитивные дикари способны провести столь сложные операции также стремилась к нулю.
- Ты вернешь себе наследие племени лишь при одной логичной цепи событий. - Заговорил Молот вновь - Проведешь необходимые операции над ранеными. Без торга. Без союзников возвращение невозможно, попытка приведет к гибели. Позволишь создать из себя достойного носителя святых механизмов. Ремонт, модификация, улучшение. Слабая плоть не выдержит испытания, возвращение будет невозможно. Гибель, потеря функциональности кем-либо из отряда неприемлема, ибо снизит шансы на успех до критически низких. Способствуешь устранению Зулкара, убрав лишние препятствия. Тогда племя имеет шанс на отомщение.

Хорошо быть собранным из мяса, в общем-то. Почикали тебя, а ты сразу в курсе, что именно, потому что кровь течет, потому что больно. Потому что чувствуешь, что умираешь.
А вот Молот человеком уже давненько не был и теперь очень смуто представлял, что именно успели повредить местные зверюги. Он то в своем предыдущем костюме еле разобрался, чего уж теперь говорить, когда это уже совсем не костюм. Железо не кровоточит, металл не болит. И то, что Молот выглядел так, будто бы впал в какую-то прострацию, было лишь видимостью - киборг решил покопаться в собственной, немало кибернетизированной голове и теперь, на свое горе, отбивался от целого сонма сообщений об ошибках и повреждениях. Такое бы сбило с толку любого, а уж Молота, бывшего всего-навсего простым механиком-железячником, вообще растоптало.
Повреждения обшивки, неотрегулированные системы охлаждения, нерациональное распределение энергии, повреждения систем энергопередачи, напоминания о необходимости дополнительной отладки гироскопов и систем защиты от электрокаких-то-там импульсов... Молот судорожно дергал глазами, закрывая окна с пестрым текстом, выводимые прямо перед глазами, проклиная свое любопытство.

-...лот, шмальни вверх... - Доносилось откуда-то снаружи, из реального... Да какого, нахер, реального, мира, пока киборг приканчивал последние из услужливых напоминаний, тихо бормоча ругательства. Теперь ему казалось, всерьез казалось, что такая глубокая модификация - проклятие, и лучше бы он остался в своем старом железном гробу.- ...тали ничего.
- А, что? - Жмурясь и мотая головой, переспросил киборг, но тут же встрепенулся, догнав, в чем же запрос босса заключается. Уже поднял, было, руку с запрятанной пушкой вверх, целясь в небо, но тут что-то пошло не так... Утомленный ордой ошибок, Молот, кажется, сковырнул у себя в набитой электроникой голове что-то не то и теперь его обезображенная ожогами и хирургией Гремлина башка наполнялась чем-то новым и поразительным.
Непонятные простому рейдеру звездные карты, схемы сложнейших технических устройств, чертежи многотонных, гусеничных боевых машин и целых летающих металлических посудин... Нет, не тех, что гоняют из Города, других, что могут летать выше неба и нести тысячи и тысячи пассажиров. Все это сопровождалось филигранно точными расчетами того, сколько ресурсов на это уйдет, сколько работы потребуется, вплоть до сколько рабочих и времени нужно на постройку отдельных секций. Единовременный поток информации был готов разорвать голову киборга на части, простой человеческий мозг полуграмотного аборигена безымянного мира в квадрате 17-647N-3 был не способен вместить столько и сразу. Проще говоря, мозг Молота сейчас был единственной шлюхой на пьянке у целой кучи рейдерских банд, что решили попользовать ее одновременно и не утруждать себя какой-то там глупой очередностью.
Киборг обоими своими лапищами схватился за голову, будто бы пытаясь удержать ее от того, чтобы она просто не лопнула на части под натиском тысяч и тысяч файлов. Заскрежетал зубами, повалился набок, простонал страдальчески - Хватит, хватит, блл... - И дальнейшие слова просто перестали быть разборчивыми. Молот перестал слышать даже собственные, загнанные в угол и затопляемые инородной информацией, мысли. В черепной коробке, в которой уже становилось тесно, громко распевались гимны какому-то Омниссии, четко перечислялись ритуалы и последовательность, с которой их надо исполнять, шипел белый щум, в котором Молот теперь слышал двоичный код, трансформирующийся в четкие послания.
- Загрузка баз данных выполнена на 25 процентов. Объем органического носителя данных... Модель неизвестна заполнен на 88 процентов. - Шипел двоичный шум - Начинаю очистку носителя от мусорного кода.
И если бы Молот мог потеть от ужаса, то сейчас соленые воды бы затопили весь Лимб к чертовой матери, ведь агонизирующий мозг, наполненный новыми знаниями, теперь ясно понимал, что все это значит. Мощный носитель данных, встроенный шкодливым Гремлином будет освобождать место в голове киборга одним единственным известным ему способом - стирая Молота из его собственного мозга. Все воспоминания, мысли, идеи, сама его личность будет уничтожена.
Молот хотел кричать и звать на помощь, но из под противогазной маски вырывался лишь жалкий скулеж побитого щенка.

Но, наверное, снова случилось какое-то чудо.
- Отмена очистки. Распаковка будет продолжена на подключенные внешние носители. - Снова прошумел код в голове. И беспомощный Молот был рад и счстлив, готовый теперь обнять и носить на могучих руках весь этот сраный мир, понимая теперь, что где-то в его теле скрыты дополнительные и, что самое главное, пустые банки данных, куда и уйдет вся эта информационная лавина.
Киборг обессиленно разжал хватку на собственной черепушке и окончательно повалился в кузове тачки, сокрушенный и разбитый собственной неосторожностью и любопытством. Молот лишь невнятно бормотал какие-то длинные ряды чисел и сложные технические термины, перемежая их словечками на непонятном языке. Словно бредни окончательно поехавшего головой, но пугающе осмысленные для осведомленного человека.

- Держу-держу. - Закивал башкой киборг на просьбу оказать содействие в оказании первой помощи. При этом из разодранной спины сыпанул сноп искр и запахло озоном, как от модного плазменного реактора. Ну или как после грозы, один хер типичный рейдер видит и то и другое примерно с одинаковой переодичностью.
Потом тронулись, чтобы псины блядские не догнали. Молот же уселся неподалеку от лежащего Барракуды, задумался.
- Эй, босс? - Заговорил снова, через какое-то время - Слышь? Ты в сознании вообще? - Уточнил и немного поджождал, но не стерпел и поспешил выдать то, что ему в голову пришло - Помнишь, че Башка эта говорила? Представь, что едешь, куда надо и ты реально туда и поедешь, м? Может это и с рукой сработает? Ну, прирастим твою или новую получиться придумать? - Все рациональное нутро киборга, все технические познания механика шумно протестовалим против озвучивания такой бредятины, но это же, мать его ебсти, Лимб! Тут же и не такое может быть, а?

Бывают в жизни моменты, даже когда видавшее слишком многое и испытавшие практически любую боль мира пугаются и начинают причитать, как истеричная баба. Только что в штаны не ссуться, да.
И вот сейчас был примерно такой момент. Облепленному демоническими шавками Молоту было больно и страшно. Раздираемое когтями и клыками металлическое тело ощущалось как живое... И о боги, как же это было больно.
Молот метался, силясь сбросить с себя этих хищников, Молот орал, срывая голос и хрипя, просто-напросто не способный перейти на девчачий визг соженным горлом.
- Жми, твою мать!!! Жми, Борода!!! - Свистит в воздухе кувалда, грохочет кузов тачки под тяжелой поступью киборга, что истошно кричит, пытаясь доораться до водилы - Увози нас отсюда, блять!!!

И вдруг... Знаете, бывают вещи, которые точно сработают, но ты все равно пробуешь - обезвредить самопальную мину, собранную полуграмотным гением-подрывником из соперничающей банды с помощью отвертки и куска проволоки. Или там наебать при бартере одного из Жукеров, пытаясь всучить ему ржавый автомат одного из сосунков с арены, что ты разорвал сваими клешнями вчера как один из древних и могучих орудий убийства, созданных еще до Сброса. И чаще всего нихуя не выходит - фугас нахер взрывается, а жукер шлет тебя нахуй.
Но один раз из сотни, один раз в десятилетие, когда звезды на небе рисуют огромный хер твоей неудаче, а каждая шлюха этого грязного мирка, чье имя начинается на "К" синхронно кому-то насасывают, творится какое-то особое волшебство и любая, даже самая нелепая затея, срабатывает.

Тачка под ногами киборга тронулась с места, стремительно вырываясь из западни. Молот не видел того, как псы пытаются догнать их, ведь он просто упал на пол, подминая под себя блядских псин, да так, что хруст костей пытался соперничать даже с ревом движка.
Молот не видел, как им удалось спастись, но он понял это. Какая-то чуйка, шестое чувство подсказало, что опасность почти миновала... Или же его осенило из-за того, что за его металлическую задницу перестали кусать демоны из Лимба. Решайте сами.

Долго ли, коротко ли лежал рейдер, но пришло время подниматься.
- Что такое? - Каким-то не своим голосом вопрошает Молот, поймав взглядом лежащего Барракуду - Барра? Барра, что случилось? - Молот буквально на четвереньках подползает к рейд-боссу - Ты ранен, эй? Бля... - И видит причину, почему же Барракуда в отключке - Парни! У него руки, блять, нет!

Разумеется таким тоннельным крысам, как савларцы, всегда приятнее ощущать твердый рокрит под ногами. И своды потолка над головой, конечно же, и желательно пониже.
Но здесь потолок был слишком высок, и посему радость от спуска на твердую землю была не совсем полной.
- Ну сука-блять, наконец-то! - Восторженно произнес Ржавый, как только под подошвами его, конечно же ворованных форменных кадианских ботинок, зашуршало рокритовое крошево - На мостики эти ебучие больше не ногой!
Казалось, обрадованный огнеметчик был слишком рад твердой земле, чтобы обращать внимание на какие-то выстрелы неподалеку и пытаться маскировать себя молчанием. Один хрен они уже себя выдали, верно?
- Эй, эй, Противогаз, тыж медик, да? - Дружелюбно, по свойски так обратился савларец к одному из, кажись, криговцев , при этом хищно зыркая на аптечку, прямо и выдававшую в этом криговце костоправа. Шила то в шинели не утаишь, ага - Нас тут раненых половина, залатаешь?..
- Наконец-то, блять, догадался! - Вырвалось недовольно у напарника огнеметчика, припадавшего все это время на раненую ногу и зло посматривавшего на товарища - А то о мостиках он причитает!
Но Ржавый на своего второго номера даже и не взглянул, уже привычный к таким перепадам капризного Уха.
- ...Меня звать Ржавый, а этот нытик - Ухо. - Представился савларец, оценивающим взглядом скользя по снаряге встреченных гвардейцев, все также жизнерадостно, будто и нет на нем прорезанного ксенохлыстом бронежилета. В комплекте с раной на туловище, конечно. Тут, почему-то, цепкий на ценности взор Ржавого остановился на втором Противогазе. Прищурился огнеметчик, хмыкнул в маску свою респираторную пару раз, да и выдал - Слышь, ты чего такой дрищ?

Нахмурился немного Васил. Но потом улыбнулся так хитровато, ответил.
- А верить какому-то мужику из дикого лесу, значит, нормально? - Это старику-северянину.
- Армию вражью треба в фортеции встречать, коль нас меньше ихнего. - Это дварфу уже - Не дело с ордою в чистом поле драться, без подготовки и коней.

Ох, дорога-дороженька. Скольких сгубила ты, скольких сломила и заставила развернуться? Не балуешь ты даже опытных путников, насылая трудности и ненастья. Не ждал милости твоей и Васил, но трудностей ему было уготовано гораздо больше, чем обычным странникам и скитальцам.
То и дело задумывался лихой рубака, как же дела в родных местах, не сгубила, не сожрала ли Лоза земли Кислева, родимые и любимые? Но не было ответов у него. Некого спросить, бесмысленно слать почтовых птиц. Ведь сегодня ты здесь, а завтра, может, и за сотни верст будешь. Ох горе-кручина неизвестности. Томился от нее Васил.

Но бывает судьба и благосклонна. Навела на людей, что шли в место, что Берлогой звалось. Именно там, по слухам, были те, что могли дать Василу зелье целебное от недуга страшного.
Рунольф-волшебник, с которым нашелся более-мене общий язык и пара тех людей, что очень уж походили на тех налетчиков, от которых страдал и его, Васила, хутор и все окрестные, когда кислевит был еще совсем мальцом, конечно не тянули на большой караван, но это совсем не отпугнуло воина. Васил ведь не дурак, чтобы отступать, когда возможное спасение державы совсем близко, только руку протяни.

Но Берлога встретила жестоко. Сгинул тот, что искал исцеление до Васила, лекарств в Берлоге нет... И в пору бы уходить прочь, понуро голову повесив. Возвращаться домой, неся плохую весть. Подвел, мол, я и тебя, царь-батюшка, и весь родной Кислев. Вели казнить, вели голову мою буйную с плеч снимать, все равно не мил теперь белый свет.
Но нет, нет и нет! Не тот человек Васил, что отступят просто потому, что до него потерпели неудачу. Не нашлт другие, так найдет он сам. Не бывать другому!

Основывался первое время кислевит, людей смотрел, знакомился, слушал рассказы их. А рассказывали многое. Что предшественник Васила в поиске лекарства не просто сгинул, а погиб от рук предателя, убит собственным, и как казалось, самым верным соратником. Подло принесен в жертву темным богам тем, что называл себя Тектом, на древнем алтаре. И, будто, предатель мерзкий за это был демонами вознагражден и начал превращаться в нечто ужасное.
И ведь не поверил бы Васил и половине этих россказней, но страшные раны Рилтара-эльфа и дварфа Торстена говорили сами за себя. Бились они с кем-то очень сильным... Значит, правда их рассказ, значит убили они существо подлое, что пряталось под личиной этого Текта.

Но не только наблюдал и слушал Васил. Кислевит умел и себя показать - работал наравне со всеми, рубил деревья, колол дрова, что-то мастерил и ремонтировал. Вкопал во дворике толстый столб, что каждый день сек саблями, будто бы в пляске какой-то.
А вечерами, когда люд местный отдыхал заслуженно в тепле - Васил доставал из вещей свою старую мандолину и играл старые кислевитские песни. А иногда и что-то иноземное, напевая на удивление чисто и певуче, радуя народ вокруг, а сам, будто бы, душою на родину возвращаясь.
Вот и сейчас возвращался кислевит в зал с инструментом, да разговорился с девкой одной. Да не бахвалился попусту, не пытался мужество свое словесами пышными описать, нет.
- ...И начинку в эти кружочки кладешь с пучку. Потом кружочек вокруг начиночки этой и защипываешь. - Говорил важно, что-то рукой свободной показывая. Словно почтенный мудрец, что посвящает неразумного юнца в глубокие тайны - И как налепишь с пару десятков - в кипяток и кидаешь. Це вареники и есть... - Заключил, важно и назидательно подняв указательный палец к потолку. Помолчал чуть-чуть, а потом выдал мечтательно - Эх, и со сметанкою их.

- Я... - Выдавил, словно бы латы стали ему тесными, Тект - Сделаю...
Задрожал воин, но не так, как от холода дрожат. Дергано, судорожно, словно бы через него электрический ток неровными порциями пропускают, а Тект беззвучно терпит это, стиснув зубы. Развернулся, размазав открытой ладонью собственную кровь по камню шершавому алтаря, наружу двинулся, шумно вытягивая ноздрями воздух.
Предназначение было открыто ему. Цель всего этого пути.
Битвы, крошечные жертвы богам, казавшиеся оскорбительно малыми, возня с чернью и нелюдями - все это было пылью под ногами в сравнении с тем великим, что ожидало Текста впереди.

Атаульф все также был здесь. Кажется, с ним приключился очередной приступ - он торопливо прячет очередной платок, на измученном лице выступила испарина. Вопрошающий взгляд направлен прямо Текту в лицо.
Атаульф хочет что-то спросить.
Атаульф не ожидает, что пудовый кулак его верного цепного пса, всегда послушного и безропотно подчиняющегося, обрушится прямо на его лицо.
Хрустит ломаемый нос, трещит разбитая челюсть, лопается кожа на подбородке.
- Предназначение, господин! - Торжественно возвещает обезумевший Тект, подхватывая упавшего рыцаря за латный воротник - Время пришло! Боги голодны!

Звенит и грохочет доспех Атаульфа на ступенях. Стены святилища словно бы дрожат от потустороннего гула. Они ждут, они трясутся в нетерпении.
- Истинная цель так близко! - Продолжает вещать хаосит, без особых церемоний ставя на преданного господина на колени перед алтарем. Срывает с него шлем и подшлемник - Горе нам, слепым глупцам, что не увидели ее раньше!
Блестит в вязком воздухе лезвие фальшиона. Кажется, полубессознательный рыцарь совсем не понимает, что происходит. Но это уже совсем не важно.

Лёгкое движение, хрип Атаульфа. Целый фонтан крови из перерещанного горла льется на старый камень алтаря, заливает доспехи умирающего рыцаря, капает на сапоги Текта. Но латника это ничуть не беспокоит.
Тект торжествующе хохочет. Тект доволен, Тект счастлив. Словно слуга, достойно послуживший своим господам и заслуживший почести и всяческие похвалы.
О да, так и есть. Скрип, треск камня наполняет комнату, когда Тект отшатывается от алтаря.
Счастливый, пусть и безумный смех резко сменяется воплями невыносимой боли. Крики агонии и словно бы тысячекратно усиленный хрип из сотен перерезанных глоток сплетаются в какую-то ужасную песнь.
- Да! Спасибо! Да! - Пересиливая себя, выкрикивает сквозь жуткую боль, корчащийся на полу святыни Тект. Он чувствует, как сталь доспехов прирастает к его плоти, вгрызается в неё тысячами игл. Чувствует, как заостряются зубы, становясь клыками, как кожа на голове вот-вот порвется под напором быстро растущих рогов.
Боги избрали его, скромного Текта, для особого служения. Как в древних легендах.
Тект избран. Тект счастлив.

- Позвал друзей? - Поинтересовался, со все той же издевкой в голосе, отступающий Тект. Может быть он и был безумен, но не настолько, чтобы без оглядки броситься сразу на двоих противников.
Одержимый чуть медлил и теперь можно было разглядеть, что порча этого места коснулась не его одного - моргенштерн также изменился.
Там, где были стальные шипы, теперь кривились мокрые от слюны, хищные клыки, словно поросшие из металла. Зубы мутировавшего оружия хищно подергивались, а сама булава, казалось, подрагивает в руке владельца, жаждая впиться в чью-нибудь плоть.
- Вам не выжить, глупцы. Зверолюды уже здесь.

- Убей медведя, гном. - Бросил в ответ через плечо Тект, продолжая наблюдать за окрестностями - Или хотя бы парочку бандитов. Тогда, может, счёт и сравняется.

Молот же продолжал пялиться вокруг, силясь представить себе городскую жизнь - как местные банды делили город, где прятали свою бензу жители этих высоченных домов, пытался понять, почему бойницы башен такие большие и почему их так много и являлись ли эти башни такими вот мейнами для местных. В общем, погружен весь был в мысленную, так сказать, деятельность. Ну, пока выстрел не прозвучал.

- Незаметно, блять... - Проворчал киборг, подбросив в ручище кувалду. Другую за своей порцией личинок протянул... И, знаете, руки, которые все чувствуют, не всегда хорошо. Молота даже передернуло от того, как в ладони шевелятся личинки.
Но делать нечего. Приподнял маску, оголив покрытую какими-то медными пластинками, безгубую нижнюю часть лица, да и закинул всех насекомых в рот разом. Прожевал чисто механически, по привычке.
- Чтож мы делаем со своей жизнью, а? - Вопросил риторически, когда тачка уже тронулась. Вкус такого угощения Молоту явно не по душе оказался.

Тект не слышал этих жалких угроз, ведь зачем слушать блеянье жертвенных овец.
Ничего не ответив, латник просто продолжил идти на врага, шумно дыша, цедя воздух сквозь зубы. Они умрут.
И первым подохнет самый опасный.

А Ржавый скакал себе, уворачиваясь от ударов, да хохотал. То ли нервы сдавали со страху быть тут же распотрошенным этим невиданным ксенооружием этой горячей ксенодевки, то ли просто потому что ебанутый.
- Ненене, хер тебе! - Азартно прокричал хемопес, бросаясь в новую атаку - За обе щеки!

Хорошо! О боги, как же хорошо! Висит в воздухе тяжелый запах крови, скулит недобиток наверху. Почему, почему он еще жив?!
- Убей! Убей его, Атаульф! - Беснуется Тект, оставшийся внизу. Сует булаву за пояс, вынимает меч из ножен. Меч тоже выпьет крови, меч не останется голодным...
Щит - за спину, космы бандитские - в хватку железную. Сталь лезвия - на шею еще теплому телу. Удар, еще и еще.
Нерожденный будет доволен!
- А ну берегись! - Рявкает Тект Абелю, тут же вышвыривая отсеченную голову главаря наружу. Тект скалится, в жуткой пародии на улыбку. Страшно его торжество.

Сложно, очень сложно объяснить, что же именно произошло, что случилось в недрах этой машины, что ли? Модификация, перестройка, новое рождение ли - у Молота просто не было уверенности, что же именно было, сколько времени прошло. Рейдер то проваливался в странное состояние полусна, то полностью терял сознание, то очухивался вновь, пытался двигаться, осмотреться, кричать пробовал - ничего не выходило. Было шумно, страшно до одури.
Но потом все прекратилось. Машина выпустила его.
Он переставлял ноги и чувствовал пол под ногами. Он опирался руками и чувствовал прохладу металла. В глазах еще плыло, разум не до конца прояснился от того безумного коктейля из обезболивающих, которыми пичкал его Гремлин.
Осматриваясь, жмурясь от невыносимого еще, слишком яркого света, Молот видел своих союзников, что так странно пялились на него. Посмотрел вокруг, встряхнул головой. Остановился резко, когда взгляд упал на огромные ручищи, что росли прямо из плеч. Не неуклюжие стальные клешни, что только по случайности имели форму человеческих, а настоящие, вполне функциональные конечности.
- Руки... Вашу мать, у меня есть руки? - Выдавил хрипло, удивленно, на собравшихся уставившись, словно бы ища у них подтверждений того, что это не очередное бредовое видение, порожденное наркотой Гремлина. Развернулся неуклюже немного, привыкая к новому телу своему,на машину посмотрел - Я ноги чувствую. Это все он сделал?

Развернулся обратно, прикосновение к плечу почувствовав. Послушал того с видом серьезным, которого, однако, не видно было за новой маской. Она даже пахла новой.
- Да о чем разговор! - Всплеснул руками Молот, да так, что чуть Улыбчивого с ног не сбил, по тону понятно было, что киборг чуть ли не хохотал от внезапного счастья - Это же охуенно! Я... Я цельный! Гремлин, это просто охренеть как круто!
А потом и правда засмеялся. Тихо так, счастливо. Как тот самый ребенок до Сброса, которому новую пушку подогнали... Или чего там детям дарили тогда?

В сторонку уже отойдя, Молот, похоже, никак не мог на свои ручищи наглядеться. Все стоял и пялился на них. Одну осмотрит, потупит чуть и тут раз, дернется, словно напуганный.
- Ебать! - Вырывается у киборга. Это из запястья левой руки ствол его автопушки вылез, а прямо перед глазами прицел появился и боеприпасов счетчик.
- Охуеть! - А это уже ладонь правой руки инструментами разрождается. Тут и дрель, и шуруповерт навороченный явно, и горелка эта плазменная. Только контролировать теперь можно прямо мозгами. Приказал мысленно - закрутилась дрель. Мыслью и пламя в горелке подкрутил туда-обратно. И хрен знает, сколько бы времени он так стоял, пока бы не опомнился вдруг.
- Мужики... А сколько я там... Ну, в Гремлине этом сидел?

Текту не терпелось, совсем-совсем не терпелось. Распирало изнутри, требовало, срывало голос внутри черепа на крик.
Тект хотел идти и убивать. Забрать их черепа. Окрасить эти стены, пол и потолок их кровью. Умыть железо в крови...
- Затопить мир в крови... - Одними губами прошептал Тект.
Но что-то не пускало его. Толстые, прочные цепи и оковы дисциплины, удерживающие гнев и ненависть, стягивающие руки и ноги, ошейник клятвы, туго затянутый на шее.
Тект ждал лишь команды, чтобы броситься на... Нет, не врага. На жертву, словно бешеный пес. Чтобы рвать их на части и убивать.

- Не крестьянин, а избранный воин храма. - Усталым голосом, словно объясняя в тысячный раз очевидное, поправил Тект - И я не прячусь за чужим щитом, как побитая собака, я сражаюсь, неся свой. Не очень то ты мудрый и всезнающий.

Стоять со щитом в руке все оставшееся до рассвета время Тект был не намерен, и поэтому щит перекочевал за спину. Меч и булава привычно висели на поясе, что воин надел перед самым дежурством, но доспехи продолжали сохнуть в пещере, вместе с сапогами и отрезами ткани, которыми Тект обматывал ноги.
- Говори. - Коротко ответил воин, все также облаченный в одни штаны. Казалось, холод ему совершенно нипочем.

Было довольно любопытно, что эта контрабандистка не боится вот так запросто сыпать вопросами, которые многие и многие не стали бы произносить вслух. Иногда бывает, что любопытство является полезным качеством. Но не всегда для того, кто его проявляет.
- Как же ты дожила до своих лет, будучи такой болтливой? - Не отрываясь от созерцания окрестностей, начал Тект с вопроса, однако ответа на него ждать не стал - Ведь я могу посчитать твое любопытство, твой длинный язык опасными и тихо прирезать на следующей стоянке. Потому что мы только-только подобрали тебя в городе, а ты уже рассыпаешь вопросами и всюду суешь свой нос. - Воин медленно повернул голову к собеседнице. Впрочем, явной угрозы в выражении его лица не было. Привычная мрачность, не более - Именно неконтролируемые эмоции толкнули тебя задавать вопросы. Я же контролирую их, чтобы быть менее уязвимым и более сосредоточенным. Я испытываю радость, когда повергаю достойного противника или преодолеваю достойное препятствие, ведь это радует богов. Я испытываю гнев и горечь, когда мне не удается этого сделать, ведь таким образом я подвожу богов. Битва же - Продолжил Тект, возвращаясь к наблюдению - лишь один из способов служения богам. И не мне выбирать, как служить им.

Тект некоторое время молчал, обдумывая странный вопрос о сердцах и их пожирании.
- Существуют культы, члены которых пожирают жертвенную плоть. Существуют и культы, вырезающие сердца во время жертвоприношений. Мой храм - поле боя, мои молитвы - звон оружия и крики умирающих. Я ответил на твои вопросы?

Собственно, воплотить задуманное до конца Молот не успел. Приварил лист потолще тут, закрыл прореху тут, заварил прорез от пилы мотосучьей, да и все. Никаких превращений в ходячую крепость на целую банду рейдеров, с холодными напитками и музыкой.
А потом, ожидаемо, шли. Весь день, среди токсичных луж и скал. Но без неожиданных нападений и лютой жары.
- Меня полечи, я еще не весь железный. - Бросил устало Камтуку, во все глаза пялясь на жилище Улыбчивого. Подзабылось даже немного, как именно стоило говорить с дикарем. А все почему?
Потому что вся эта высокотехнологичная херня, что раскинулась впереди, вызывала у рейдера банальный страх. Да-да, киборг, не испугавшийся потустороннего чудища-мясника из колдовской бури боялся заборов-полей и торчащих антенн, хоть и всем существом своим пытался этого не показывать. Почему, спросите вы?
А все просто - вся эта высокая технология, жизнерадостный металлический голос, все это вызывало одну простую ассоциацию в обоженной башке Молота.

Боготворец.

- Когда не способен оспорить, то осуди. Да, колдун? - Тект, почему-то, все еще оставался спокоен и поразительно разговорчивым. Удивительный день. - Нет, мои подношения Нерожденному не исправят того, что ты лишь малек на мелководье. Ведь тебе ли, играющему с песчинками силы, не знать, что Хаос, порожденные им боги и демоны - реальны? И эти головы - лишь способ услужить реально существующим повелителям... Знаешь ли, ты бы получил гораздо больше, если не был мелким воришкой силы, а был бы таким же, как я, знающим свое место в мире. Но ты же слишком горделив и надменен, чтобы уподобиться такому, как я, верно?

Дичь полная. Демоны какие-то, боги из других миров, твари, по твою шкуру охотящиеся. Одно охуительнее другого просто.
- Куда я попал, блять... - Тихонько, еле слышно прошептал Молот. Почему мейн мотосучий не протаранили какие-нибудь парни из Жукертауна, где спокойно, какая-никакая слава гладиатора и всякой такой хуйни не происходит? Кто ответит на этот вопрос, кто виноват и что делать?

Пиздец стремную историю поведал абориген. Чума оказалась не просто гиперзаразной простудой, она поднимала мертвецов, превращая их в кровожадных монстров... По крайней мере, так рассказывал дикарь.
Уж неизвестно, правда ли это или племя банально перетравили какими-то древними газами, вызывающими дичайшие глюки. А то так однажды старая банда Молота поступила, выпустив из каких-то жутко древних, чудом не развалившихся в труху канистр целое облако оранжевого газа, заставив конкурентов орать и чуть ли не зубами друг-друга рвать. Тогда было весело, хоть и своих задело.
Хотя после всего, что успело приключиться с Молотом, это мог быть и не газ. Очередные демоны или еще какая-нибудь муть вполне могла произойти и с племенем этого парня.
В общем, задумался Молот. Задумчиво и заговорил - Да, я укажу кого исцелить, но сначала покажи, чем ты будешь лечить.

Ведь надо же убедиться, что у скорбящего по племени дикаря хотя бы бинты есть на вооружении, а не народные методы, вроде обтирания лежалым дерьмом.

Однако, пальбы не случилось. Лимит пальбы на этот отрезок времени, казалось, был исчерпан. Незнакомец обещал помощь, за соответствующую плату. Это было честно и справедливо.
Очень уж контрастно с тем, что уже успело случиться. Но Молоту этого было достаточно, чтобы чуть успокоиться.
Выйдя из-за разрушенного в хлам мейна, киборг шел встречать гостя. Доверие и возможная сделка, конечно, хорошо, но пустошь совсем не то место, где только этим и обходится.
Незнакомец был странным, начиная с походки, заканчивая обликом. Где же это видано, чтобы цивилизованные люди черепушки на себе таскали?
Молот даже прыснул со смеху над двойной шуткой (цивилизация была вещью в той же мере редкой, как многочисленны всякие умники, таскающие на себе всякие кости, да). Уставившись на дикаря, рейдер, остановился на довольно почтительном расстоянии, скорее для того,чтобы не рисковать сорваться сделке, просто напугав и вызвав враждебность своим видом и поведением, чем от страха перед пришельцем.
Барракуда, однако, быстро согласился поделиться водой, вызвав смену мимики Молота со страшенной сгоревшей рожи до хмурой сгоревшей рожи.
- Ты погоди-погоди. - Неизвестно к кому именно обращаясь, начал рейдер. Но продолжил, обращаясь уже к незнакомцу - Обороты поубавь. Ты кто такой? Откуда? - Тут помолчал немного, задумчиво - Чего тут делаешь? И где мы?

Это был настоящий кошмар. Вроде тех, что снятся, если обдолбаться или слишком хорошим или совсем уж плохим ширевом. Мир вокруг - сплошной песок и искрящийся настоящими молниями металл, где нет ни неба, ни земли. Снаряды автопушки, казалось, просто исчезают в песчаной буре, никого не раня и даже не детонируя, просто пожираемые чудовищной силой песка.
А железная шкура, все сильнее напитываемая энергией и стальная кувалда на поясе все меньше и меньше казались чем-то, способным остановить Смерть, несущуюся из чрева песка.
Молот и в самом деле не был подвержен панике, он действительно не был трусом. Но не был он и глупцом, прекрасно понимая, что против черного, противоестественного колдовства одной сталью и, чего уж там, смелостью не сражаются. Он, Молот, может немного и продержится против несущегося на них чудища... Против этого Зулкара, но одолеть его Молот не сможет, ведь он всего лишь человек. Ну, может быть чуть сильнее и выносливее, чем просто человек, но лишь благодаря своим доспехам. Благодаря своей клетке.
И чего уж говорить о том, что у остальной банды шансов нет вообще? Наверняка им это понятно гораздо лучше, чем самому киборгу и можно даже не оборачиваться, пытаясь что-то прочесть по их лицам.

Что же, вот и все? Ржавый Погост, Боготворец, бегство от Мотосук - все ради того, чтобы подохнуть от лап жуткого монстра посреди бури? Ну, наверно это лучше, чем умереть где-нибудь на куче обоссаного тряпья, служащей кроватью, в хижине из ржавых листов металла, будучи немощным стариком, не способным себе задницу подтереть, а? Это же смерть настоящего воина, чего ее бояться, ну?

Но только стоило начать пытаться принять такую участь, только начать тянуться за кувалдой на поясе, как колдовство, буквально пропитывающее воздух вокруг, вперемешку с песком, творит нечто новое и неожиданное.
В любой другой ситуации Молот бы списал явление полуголой женщины на галлюцинации обреченного на смерть человека, что пытается в отчаянии выдумать себе путь к спасению, пусть даже и такой вот не реальный. Однако происшествия последних нескольких минут неплохо поменяли мировосприятие Молота.
- Да уж лучше она, чем эта страхоебина! - Прохрипел с истеричными нотками в голосе киборг - Валим-валим!
Подхватив автопушку, Молот направился следом за Маркусом, то и дело подталкивая и буквально таща за шиворот тех, кто все же поддался парализующему страху.

Что было потом? Черт его знает, на самом деле.
Может быть все это было лишь особо суровыми глюками, вызванными слишком большим напряжением на проводах, ведущих прямо тебе в мозг. Ну или эти кошмары действительно творились наяву, ведь не зря же Молот слышал столько баек о различной чертовщине.
Рейдер очнулся щедро присыпанным песком, словно бы взбесившаяся стерва-природа собиралась похоронить его заживо. Не желая даже думать о том, сколько чертового песка набилось в доспехи и что с ним, собственно, делать, Молот просто лежал некоторое время, молча смотря в чистое небо. Словно и не было никакой бури.

Рывком высвободив сначала правую, а потом и левую руки из песчаного плена, киборг сел, осматриваясь.
Мейн был безнадежен. Уничтожен или песком или тем, что творилось в буре. Товарищи лежали тут же, вроде бы целые. Молот поднялся, совсем не удовлетворенный увиденным.
- Барракуда, Стиг? - То и дело заходясь кашлем и хрипя еще пуще прежнего, попытался дозваться банду рейдер, тяжело зашагав по направлению к лежащим товарищам - Маркус? Ирвин? Живые? Очнитесь, ну!

У кого-то от статики встают волосы дыбом, у кого-то металлические пуговицы слабенько бьют током, а вот Молоту повезло гораздо больше.
- Ааа, сука! - Заорал вдруг киборг, судорожно хватаясь за что-то, пытаясь удержать равновесие, но все же рухнув на колени. От корпуса его чудо-брони били натуральные молнии, настолько он был наэлектризован. А раз молнии били наружу, исчезая в железе корпуса мейна и красиво играя в воздухе яркой электрической короной, то значит били они и внутрь, поджаривая и без того копченую задницу Молота.
- Бляааа, больно! Хватит! Хватит! - Причитал рейдер, трясясь от постоянных ударов тока, что усиливались с каждой секундой, проведенной в буре. Слишком занятый скрипением зубами и провальными попытками терпеть жуткую боль от ударов током, киборг уже мало обращал внимание на окружающий мир. Пытка электричеством была гораздо ближе и занимала его гораздо больше, чем какой-то освежеванный заживо мертвяк, задорно правящий заглохшим мейном, чем речи этого мертвяка, да и разноцветная чертовщина впереди.

Близко, уже совсем близко миллиарды песчинок бесновались, гонимые злобными ветрами, готовые сдирать кожу с костей и полировать металл до зеркального блеска, готовые ослеплять и забиваться в глотку. Мейн приближался к спасению или же ужасной гибели в обьятиях пустошей... Тонкая грань, на самом деле.
Очередной пропущенный удар отзывается болью физической и тем, что Молот никак не мог объяснить и понять своею рейдерской башкой - будто бы сам костюм каким-то образом сигнализировал о повреждении прямо в мозг, неясными ощущениями. Словно бы рейдер ощущал отголоски чужой боли в собственной голове.
Такое бывало и раньше, но очень и очень редко. Работа Боготворца была намного кропотливее и сложнее, чем на первый взгляд. Он не просто приковал беспомощного уродца-калеку к костюму, он сделал их единым целым.

Пусть Молот чуть шатался и каждый шаг теперь давался с некоторым излишним усилием и требовал концентрации, большей чем обычно, рейдер не собирался сдаваться. Песчинки уже хлестали по корпусу мейна, бились о металлические пластины брони скафандра киборга, но он не опускал оружия и не собирался отступать.
- Стиг, съеби в кабину! - Кричит Молот, во внезапном приступе о заботы о целости напарника - Я их задержу!
Рейдер делает шаг вперед, совершенно не боясь того, что баб все прибывает. Перехватывает кувалду обеими руками, улыбается жутко страшенной, перекошенной рожей под маской, о стекло окуляров которой уже вовсю стучатся песчинки.
- Ну, бляди, подходи по одной! Меня на всех хватит!
Время стать скалой, о которую разобьется песчаное море, что смоет мотосук за борт.

С забавным чмоканьем тяжелый боек кувалды втыкается куда-то в плечо мотосуки, сдирая по пути шмат кожи с черепа и начисто срезая ухо. Под мощью удара одна сторона ее тела заметно проседает, трещат ломаемые кости, пробиваясь неровными обломками наружу, где-то внутри органы рвутся в кашу. Баба вминается в пол, ведь инерции удара слабая плоть совсем не помеха. Изломанная, изорванная кукла, бывшая буквально только что рейдершей, так и остается лежать, сочась кровью.
- Ха-ха, следующ... Блять! - Не успел восторжествовать Молот своему небольшому триумфу, как почувствовал укол в спину, повредивший проводку... Лишь бы только проводку, толковые запчасти к костюму ведь хер найдешь. А уж сколько времени уйдет, чтобы что-то там починить, а еще если песком в буре все забьется, а?

Взревев, словно раненый медведь, Молот махнул кувалдой куда-то за спину, неожиданно прытко разворачиваясь всем корпусом, не думая пока, какого геморроя будет стоить починка его железного тела.
- Позавидуешь подружке, сука! - Орал взбешенно, пытаясь достать то ли повредившую, то ли ранившую его, киборг. Тут то не разберешь, где машина, а где мясо, да - Убью, убью, шлюха!

В бытие огромной, тяжелой и бронированной по самые яйца полумашиной есть свои минусы. Ссать через трубочку, вставленную в то, что осталось от члена, срать примерно также... Ну, в общем не все так хорошо, как кажется. Так что развлекается Молот, в основном тем, что бухает.
Отдельным, жирным, как твоя мамаша, минусом было то, что Молот был довольно неуклюж, и если отмахиваться кувалдой и бронированными ручищами от сразу трех мотосук у него выходило, то вот контратаковать - уже нет. И рейдер уже начинал злиться.
- Да какого хуя! - Раздраженно выкрикнул Молот, принимая очередной удар мачете на рукоять кувалды - Съебите нахуй уже! Вас же буря до костей обдерет!
Но на врага такие уговоры что-то не действовали. Парень с топором из циркулярки суетился рядом, прикрывая Молоту спину, что было весьма похвально для торчка. Молот его даже немного зауважал. Только ситуация от этого лучше не становилась.
- Да и хер с ним! - Просветлев лицом, где-то под старой резиной противогазной маски, решительно заявил киборг.
Перехватив молот правой рукой, рейдер высоко поднял его над головой, собираясь размазать бабу с мачете по полу мейна одним мощным ударом.

Способна ли напугать Молота шипастая баба с пилой? Впечатляли ли его ее крики и кривлянья?
Что-то нет. И это даже не показушное бесстрашие, отнюдь. Просто Молот уже настолько заебался от криков и вида мотосук, всех этих резиновых хуев, ржавых металлических доспехов и всего такого прочего, что они так любили, что уже просто-напросто не воспринимал их.
Образ мотосуки был всего лишь чем-то размытым, приделанным к жужжащей пиле. Именно пила была опасна, а мотосуки тут не было. Так Молоту было комфортнее и спокойнее.
- Ой, да иди нахуй! - Устало бросил в ответ противнику рейдер, раскручивая в руках тяжеленную кувалду.

- Эй, примотайте меня цепью, а? - Чуть повернув голову, прокричал Молот - Чтобы не снесло нахер!
Двух баб разорвало, кажется, бронебойными, мейн несся навстречу песчаной буре. А наперерез ему неслась ещё одна банда, появившаяся из-за дюн. При тачках и гарпунах.
- Ну это просто охуенно, мужики, охуенно! - Проорал Молот, наводя на тачки пушку. Искренне ли он радовался происходящему после долгого паралича, или же проявлял неожиданную саркастичность - хрен поймёшь, ибо поливающий снарядами приближающегося врага Молот - личность очень загадочная.

- Последняя порция, бля! - Выкрикивает Ржавый, с досадой и отчаянием обреченного человека, у которого остался последний прометий в огнемете - единственном оружии, еще способном что-то сделать с ксенообезьяной, которой начхать на плазменные заряды.
- Император, защити... - Ухо, кажется, самым первым прочувствовал всю экзотичность ситуации. Савларцев всегда выдает внезапно прорезающаяся набожность. Но эта светлая черта характера тут же разбивается о коронную, чисто савларскую, моральную поддержку товарища - Целься точнее, жопорукий!

Плывет перед глазами, воняет плесенью, во рту кровища. Башка гудит, руки и ноги слушаются хреново.
Кажется, Волкодав на земле. Осматривает взглядом невидящим руку без половины пальцев. Встряхивает башкой, кровь сплевывает, смешанную со слюной. Крови явно в плевке больше, и это хуево.
Поднимается тяжело, шатается. Стига уже нет рядом, только пальцы отсеченные лежат. Вот они, родимые, на полу валяются. Ирвин Барракуду бьет... Вроде бы. Не понятно нихуя, глаза никак фокусироваться не хотят.
Ладно, ладно. Хер с ним, с Барракудой. Бородач тоже подождет... Это же он стрелял, нет?
- Стиг, сучий ты выблядок... - Хрипит надрывно Волкодав, перехватывая пушку поудобнее. Чтобы уцелевший указательный до спусковой скобы доставал. Непривычно, пиздец. И тут выкрикивает громко, так что кровавая слюна вокруг брызжет- Я тебя вспомнил, мразь!
А вот и его башка торчит, космы спутанные топорщатся. Его же, да? Чертовы глаза ни черта уже не видят толком!
Но ничего. Пули отыщут цель и накажут предателей.

Жизнь в пустошах, где половина вещей - нерабочий хлам, а вторая половина работает через раз, изумительно хороша в такие моменты, когда граната шипит где-то за спиной, выпуская немного дыма и не шпигует все вокруг металлом.

Но Волкодаву не до радости, ибо Барракуда что-то совсем охуел.
Рейдер вскакивает на ноги, вскидывая пулемет, не обращая внимание на усиливающиеся уколы боли в ребрах.
- Положи эту хуйню! - Рычит, озлобленный и на Сидни, не вовремя рот открывшую, и на всю эту ситуацию говенную - Я хочу знать, придут ли Хольцы за своим мэйном! Нормально поговорим!

- На хую я вертел такие путешествия. - Процедил Волкодав, без особых усилий захлопывая тяжеленный люк. Потом маску респираторную на шею стянул, демонстрируя небритую, довольно стандартную рожу, рассекаемую, словно каньоном, глубоким шрамом до самого кадыка - Вшиварь, я рад, что ты остался верен орде и Черному Хану... Да-да, все это было не потому, что мне захотелось вдруг загрести под себя вашу банду, нет. А потому, что Трубочист имел наглость... - Тут осекся Волкодав, устало глаза прикрыв, рукой махнул - Да нахер эту заумную хуйню. Послать Трубочист хотел и орду и Хана, решив, что с водокачкой он теперь босс. А я такого допустить не могу, Дэн, не могу... Ты же поумнее Трубочиста, да, дружище? - Спросил так, внимательно в глаза Вшиваря вглядываясь. Помедлил чуть, а потом кивнул довольно - Так и думал. Значит сработаемся. Так вот, Дэн, раз мы тут останемся на некоторое время, то сколоти с ребятами новую кабину на наш мэйн и прихуярь пушку на него же, ага? Что от сучьего мэйна останется, используй для ремонта вашего мэйна... Чего удивленный такой? Они оба Хана, а я не люблю, когда вещи Хана в таком хуевом состоянии. Второе - моей банде нужно помещение для сна, жратвы и помывки, плюс еще одно, для врача. Во втором должна быть печь, посуда и покой чтобы никто лишний не шастал, ясно? - Волкодав снова уставился прямо в глаза Вшиваря внимательным взглядом - Как организуешь, то моя Сидни сможет подштопать ваших ребят. Короче, дружище, организуй нам базу. Также я жду доклада, где выходы из этих ссаных подземелий, о состоянии обороны, о состоянии вашего отряда, вооружения и боекомплекта. - Тут рейдер замолчал, не удержавшись и почесывая уже подсохшую кровавую коросту на лысине, задумавшись вдруг словно. Взглядом медленно помещение обвел, и снова на Вшиваря наткнулся - Чем быстрее это все замутишь, тем быстрее я вас всех из жопы вытащу. Давай-давай.

Отослав Вшиваря, Волкодав широкими шагами направился к своему мэйну, жестами приглашая за собой успевших спешиться членов банды. Остановившись у подножья громадины, рейдер, прищурившись осмотрел мэйн некоторое время, а высмотрев то, что хотел, дружелюбно так проговорил - О, Стиг, дружище, а позови-ка Барракуду? Не могли бы вы вместе спуститься? Ирвин, присмотри-ка сверху, чтобы все в порядке было, а?
Еще немного подождав, когда же его просьбы выполнят и Маркус, Стиг и Барракуда будут на земле, а Ирвин соизволит взобраться наверх и додумается таки устроиться поближе к пулемету, чисто на всякий случай, Волкодав заговорил опять.
- Вот как вы относитесь к интересным загадкам, а, мужики? - Не ясно к чему, спросил вдруг беззаботно и по доброму рейдер. Когда такой мужик разговаривает таким тоном, то сразу как-то очко сжимается, хотя, вроде бы, не из-за чего - Не отвечайте, сначала давайте я вам одну расскажу-загадаю. Так вот, жили-были трое рейдеров. Один совсем старик, странный пиздец, по трупам из ружья херачит, тратя ценные патроны. Второй самый нормальный из троицы, и даже с огнеметом. А третьего я где-то видел, но никак вспомнить не могу, где. - Паузу выдержал, внимательно реакцию высматривая - И вторая часть. Есть ебать-какой-огромный-грузовик, кем-то перестроенный в мейн. Но это не загадка даже, тут то ответ я знаю. - Снова пауза, Волкодав чуть наклоняет голову на бок, дежурным движением плеча поправляя чуть сползший ремень пулемета, висящего на пузе - Хольцбокеры это были. Противогазники, что под Городом ходят. Я это как только за руль сел, понял. Там каждая надпись на приборке на их собачьем языке. - Понятно стало, что либо Город, либо Хольцбокеров Волкодав сильно не любит.
- Собственно, мужики, загадка вот в чем. Откуда у троицы рейдеров, один из которых явно сумасшедший, а второго я никак не могу вспомнить, мэйн Хольцбокеров? - В сторону голову повернул - Вот как думаешь, Сидни? Подарили они им его? Или, может, Ирвин, они эту громаду из дюн ладошками выкопали?

- Ушанка! Бляа-а-ать... - Вырвалось у Ржавого. Обиженно так, с искренним сожалением. Сам бы савларец в такое бы не поверил, если бы услышал со стороны.
Ксеносы Ржавого не пугали. Не пугал и бесчисленные зверюги этого выродка. А вот подохнуть тут, посреди нигде, когда выход то вот он, только руку протяни... Такую участь Ржавый себе не хотел. Да не только себе, чего уж. Лучше уж на поверхности, под светом чужой звезды сгинуть. Да лучше уж комиссар пусть пристрелит, но не так, не здесь!
- Ухо, горелку! - Рычит злюще Ржавый, чуть ли не бросая наземь бесполезный лазган. Снова в руках привычная тяжесть, привычные ароматы прометия проникают в ноздри, сквозь намордник. Наверное, намертво въелись в респиратор. А может фильтры пора менять, разве сейчас важно?
- Гори, гори, сука! За Императора, блять! Гори!

Трубочист оказался интересным человеком. С разъебанным мэйном, с бандой калек, что теперь считают каждый патрон, он явно не понимал, в какой жопе находится. Видать, скафандр этот ебучий совсем восприятие искажал.
- Интересный ты человек, Трубочист. - Склонив голову набок, начал монолог Волкодав, еле заметно кивнув вездесущей Сидни - Я ведь могу просто взять свою банду, свой мэйн и уехать, ведь мы уже хорошенько вам помогли. Но когда уедем мы, приедут мотосучки. - Разведя руками, Волкодав дал пару секунд времени, чтобы присутствующие уяснили эту простую мысль - И что же будет потом? Разбитые ворота, головы на кольях, самодельные хуи в жопах? - Волкодав обвел взглядом ангар, высматривая калек из Трубочистовой банды - Парни, вот вы хотите стеклянные хуи себе в задницы? - Снова секундная пауза, чтобы мысль о том, что ссора с Волкодавом приведет к триумфу Мотосук успела укорениться. Одновременно с этим, рейдер тихонько и незаметно перехватывает пулемет. Словно бы поправляет его, чуть съехавший от поворота корпуса - Вот я не хочу для вас такой судьбы, парни. Я не хочу, Хан не хочет... А ты, Трубочист? У тебя то задница бронированная, а вот у твоих парней - нет. Тебе плевать на них?

Когда произносишь слово "десантник", о чем ты думаешь? О лихих прыжках из сраной стратосферы прямо на головы врага, о безумных перестрелках чуть ли не в упор, когда плечами стены домов ломаешь и стреляешь очередями в полленты пулеметной, от бедра, прямо как герой боевика?
А вот, дружок, ты бы никогда не подумал, что тебе придется долбить грунт саперной, мать ее лопатой. Десантник десантником, броня броней, какая бы он ни была высокотехнологичная, но ты берешь и перемещаешь почву старомодной лопатой, как в старые-добрые времена, когда еще никаких Федераций и узкоглазых империй на полкосмоса не было.А потом с любовью, по фэн-шую раскладываешь по брустверу булыжники и обломки скал, развлекаясь угадыванием горной породы, от которой этот вот булыжник отломался.

Ворчи, не ворчи - но работа была вскоре сделана. Наверное, пахло землей и цветами, но в шлеме было не понятно.
Стряхивая остатки земли с лопаты и убирая ее на законное место, Лоуренс опять заговорил.
- Мы бы тут себе задницы порвали, без брони. Хорошо быть десантником.

Война - это странная штука. Кому-то она кажется чем-то благородным и романтичным даже. Красивое действо, где ты, под огнем не самого меткого врага вытаскиваешь из под огня раненого товарища, выкрикивая пафосные фразочки, отстреливаясь от наседающих недругов. Все в дыму, где-то разрываются снаряды и развеваются на ветру изрешеченные стяги.
А для кого-то это лишь жестокость, грязь и боль. Ужаснейшее изобретение человечества, позор всего людского рода. Да и не только людского, чего уж греха таить.
И может быть в чем-то правы обе стороны, но истина все же, другая.
Вот некоторое время назад, десантник, ты несся над океаном в хлипком челноке, под зенитным огнем и молился о том, чтобы челнок не сбили и ты не отправился бы кормить местных рыб. Тебе было страшно.
Страшно было и на земле. Пусть имперцы и не успели сработать по отделению изо всех стволов, но многие другие десантники погибли. Ты не хотел разделить их участь. Ты хотел отомстить.
Теперь ты идешь по холмам, сверху по имперским позициям из орудий чудовищного калибра бьет целый космический корабль, в небе вспыхивают и тухнут множество термоядерных "солнц". Это удивительно, ведь такого ты никогда не видел за всю свою жизнь.
В какой-то мере, война - это эмоции. Страх, гнев, удивление.
Лоуренс, бывало, задумывался о таких вещах, строя незатейливые, немного философские и в чем-то банальнейшие рассуждения. В основном, коротал так время.
Но очередная дорога десантника закончилась. Цель достигнута, капрал раздает приказы.
- Есть, Джош. - Кивая головой отвечает Девис.
Аккуратно укладывая гранатомет и пулемет на землю, раскладывая лопату, гранатометчик обращается ко второму номеру - Ну, приступим.

БУ-УМ-М!!!
В голове гудит, мир плывет перед глазами, в руке пляшет пулемет, посылая пулю за пулей в небо, в уцелевший металл раскуроченной кабины, несколько даже в приборную панель врезается.
Волкодав рычит. Не от боли в ребрах, не от саднящих порезов на лысине, что по чуть-чуть сочатся кровью. Он рычит, подобно огромному злобному псу, что окружен трусливыми шакалами, что нет-нет, да тяпнут за заднюю лапу. Или хвост.
Волкодав подтягивает к себе руки, упираясь в пол, медлит, ожидая, когда же звон в ушах утихнет. И чувствует укол в ногу.
Резко, рывком переворачивается на спину, готовясь уебать тяжелым ботинком очередной мотосуке в еблет... Но вместо мотосуки видит Сидни.
- Ох... Вовремя. - Хрипло, надломленно говорит Волкодав, морщась от боли в грудине, потихоньку начиная слышать свой голос сквозь звон в ушах - Как всегда. Умница. - Короткая, столь редкая похвала из уст Волкодава, чье лицо, на миг буквально, проясняется.
Но рейдер тут же снова становиться мрачным, согнувшись подбирая пулемет.
Вокруг носились мотосучки на уцелевших тачках, банда и новички сражались вокруг. Ведь даже самый последний трус будет драться, если кинуть его в самое пекло. А Волкодав закинул их прямо в топку сражения, в самое жаркое, трескучее пламя боя.
Чуть шатаясь, рейдер подошел к изорванному металлу кабины, что служил стеной и вскинул пушку.
Бой то сам по себе не закончится.

Враги мертвы. Все мертвы.
Резчик хрипит, смеется, вышагивая среди тел. Бородач выворачивает карманы трупам, облако Чумы медленно расползается по бункеру. Кровь, стрелянные гильзы, ошметки плоти везде.
- Красота. О боги, какая же красота! - Хрипя и булькая кровью в горле возвещает берсерк. Снова на бородача подошедшего смотрит, долго, сосредоточенно.
- Маркус? Ты же знаешь? Понимаешь? - Говорит, но не приближается близко, засовывая один из топоров за пояс, освобождая мутировавшую лапищу - Чума свободна! Боги будут довольны! Грядут новые времена! Возрадуйся!

Торжествуя, Резчик поднимает лапу, пульсирующую мышцами. Дрожь переходит через плечо, переходя на тело. Мышцы дрожат крупной дрожью, скрытые в теле мутировавшие органы сокращаются. Кожа на лапе внезапно лопается, и рейдер резко хватает ближайший труп противогазника за голову.
Слышен хруст ломаемых костей черепа, тело извивается в страшных судорогах. И поднимается на ноги, дергаясь неестественно. Встает, стоит истуканом, пока червеобразное существо, выпущенное Резчиком, укореняется в мертвом теле.
Пастор? - Завидев мертвого жреца, испуганно говорит рейдер - Что же это? Как же... Ничего-ничего, пастор. - Лапищей хватает труп пасторский за грудину, поднимает на ноги безвольные. Хрустит разрываемая плоть, трещать ребра начали, расходясь под натиском очередного паразита - Ты еще послужишь! Послужишь, пастор! Мы есть Чума!

Мертвый, зараженный противогазник задергался еще сильнее, захрипел, согнулся в поясе. Подхватил своего зарубленного товарища и потащил к ногам Резчика, скрытым в чумном облаке.
Недоброе что-то началось. Очень и очень плохое.

Где-то внутри оба савларца чувствовали, что зубастые твари - не местные. Просто потому что такого говна они еще не видели здесь. Да и где-либо еще.
И появление хозяина этих зверюшек это чувство только подтвердило.
- Сука, сука, сука, пиздец! - Зло тараторил Ржавый, недовольный разнообразием ксеновидов на исконно человеческой планете - Понаехали, блять!
- Да охуеть просто! - Поддакнул Ухо, целясь в тварь из лазгана. Ранение уже почти и не чувствовалось из-за нахлынувшего адреналина.

Неизвестно, послушалась ли тварь приказ Резчика или руководствовалась распоряжениями мясной комнаты, но группа шла по указываемой ею пути.
Вот и ангар. Вот и противогазники...
Пастор реагирует первым, пытается угрожать врагу, но роняет капсулу.
Резчик смеется, громко и весело. Резчик вдыхает полной грудью, ведь теперь он и есть Чума.
- Не остановите! - Кричит на баррикаду, кричит на противогазников, не заботясь о том, понимают ли его - Я выживу, а вы - нет!

Мутировавший собачник рвется вперед, чтобы убивать. Это хорошо, это понравится истинным богам этого мира. Болтливый пастор просто стоит. Может это ему велел его бог?
Плевать.
Резчик продолжает хохотать, огромными, нечеловеческими прыжками уходя в сторону. Сквозь смех слышны выкрики "Смерть!".
Никто и ничто не остановит Чуму на ее пути к свободе. Никто не остановит Резчика.

Последнее, что помнил Резчик о прошлой жизни - крики и боль. Собственные крики, которых берсерк не слышал из-за ужасной, выворачивающей наизнанку, разрывающей на вопящие от агонии части боли. Агония продолжалась совсем недолго, но казалась непрекращающейся. Вечной.
Но рождение - это всегда боль. Для рожениц, обычно. Но сейчас было больно новорожденному.
Резчик переродился.

Первое, что ощутил Резчик в новой жизни - внутреннее тепло, радость и буйство жизни. Наверное, что-то такое чувствуют мать, носящая под сердцем желанного ребенка.
Очнувшись, Резчик зашевелился, нелепо суча измененными, бугрящимися наросшими мышцами, ногами. Благо, штаны были довольно мешковатыми и не разорвались к чертям от напора нарастающей плоти. Резчик поднялся, царапая плоть пола ногтями человеческой руки и... Когтями трехпалой, отросшей лапы. Рейдер, сев на пол, секунду удивленно разглядывал лапищу. Расхохотался вдруг, счастливо так, по детски. И безумно, слюнями в маску брызжа, когда силу осознал, лениво по телу разливающуюся.
Вскочил одним прыжком ловким на ноги, осмотрелся, словно зверь головой дергая.
- Я есть Чума! - Выкрикнул торжественно, голосом странным. Словно бы шепот нескольких голосов в речь Резчика вплетается - Я есть Носитель!
Указал одним из когтей отросших в сторону чудовища, что Барракуду притащил.
- Веди! Веди к машинам! - То ли потребовал, то ли приказал - Веди и семя спасется!

- Не подгоняй. - Ответил рейдер, мрачно до того наблюдавший за трансформациями собачника, ставшим единым целым со своим псом. Пора бы испугаться, но Резчик уже вдоволь налюбовался и нарубил всякого мутировавшего дерьма. Да и челопсина агрессии не проявляла.
Ну да и хрен с ним.

Резчик глубоко вдохнул, словно бы перед погружением в ледяную воду, и шагнул навстречу объятьям щупалец.

Резчик и не обратил бы внимания на появление Барракуды, занятый торгами с мясной комнатой, если бы этот наглый трус не раскрыл рот, прося помощи с дыркой в боку.
- Что такое? - Участливо поинтересовался мягким, вкрадчивым голосом Резчик - Что случилось, Барракуда? - Тут тон поменялся, в нем начали появляться какие-то угрожающие нотки - Тебя поранили? Тебе больно? А у меня вот руки нет, представляешь? - Краткая пауза, за которую рейдер набирает в легкие то, что тут считается воздухом - РУКИ! БЛЯТЬ! НЕТ! ПОТЕРПИШЬ! ЗАТКНИСЬ!

Потом снова к стене со ртами повернулся, заговорил спокойно, словно бы и не орал ни на кого - Что мне нужно делать?

Рейдер ненадолго задумался. Нет, не над тем, стоит ли выпускать этих созданий наружу, или о том, стоит ли рисковать собой и вообще пытаться их отсюда вытащить.
Резчик думал о том, нужны ли ему дополнительные конечности? Топора всего два, значит и нужны всего две руки... Или нет, может быть еще третью, чтобы пушку держать? Впрочем нет, так любой встречный за мутанта примет и попытается грохнуть. Не говоря уже о том, что в Жукертаун тот же уже точно не пустят, с третьей рукой.

Саднящий все это время обрубок руки вдруг напомнил о себе резкой болью, выводя из неуместных долгих раздумий.
- Х-хорошо. - Голос не прошенно дрогнул - Силу и руку. Одну. Еще покажете путь к технике. И я помогу.

Попытки что-то сказать срывались в тихий хрип, а подняться на ноги Резчик даже не пытался, с трудом пытаясь просто не захлебнуться и хоть как-то утвердиться на воде.
- Топор... - Прохрипел с трудом, боясь за оружие больше, чем за себя - Вытащить... Из... - Но на большее сил уже не хватало. Закашлялся снова, отказываясь умирать.

- Кричи! - Орет в ответ твари Резчик - Кричи, блять!
Топоры взмывают вверх, под громкий хохот рейдера. И опускаются на монстра, разрубая перекрученную, мутировавшую плоть и кости.

- Хэх, а мы, похоже, подружимся. - Прогудел Резчик, убирая принесенный псом кусок человечины в сумку, в который раз доказывая, что он парень не из брезгливых.
Тем временем пастор творил чудеса, вытаскивая из Барракуду пули голыми руками и смотрел на это Резчик как завороженный.
- Божественная сила и благодать в руках пастора. - Закивал важно, словно бы что-то смысля в медицине.
И с важным видом пошел усекать тела в черном ровно на одну голову, не обращая внимания на крики и маты из "операционной".
Раз, и к первой голове добавилась вторая. Два - и вот их уже три. Поддавшись секундному вдохновению, насмотревшись на пасторские чудеса, сложил их Резчик на полу треугольником. Потом, довольный собой, пошел из тел сердца выдирать.
- Впервые таких пидоров вижу. - Заговорил, когда крики немного смолкли, к товарищам обращаясь - Пиздят непонятно, провода в руках. Шмотки странные. Даже в городе такого говна не было.

Водичка на вкус оказалась премерзкая, но знакомая до жути. Пил уже, и не раз. Вот черт знает, сколько спал в этом холодильнике, но за это время вода явно вкуснее не стала.
Умылся еще, да и обратно в раздевалку двинул, заботливо сигарету в зубы вернув.
- Угощайся. - Пачку Новому протянул, улыбнувшись привычно - Никто не уйдет обиженным.
Потом стрельнул таки зажигалку у Боксера, прикурил. Помрачнел как-то разом, видя манипуляции с мертвецом. Дым носом пустил, задумавшись. Неправильным это казалось, вот так товарища мертвого туда-сюда таскать. Понятно, конечно, ребята то как лучше хотят, раздобыть чего полезного... Но неправильно это, все таки. Получается, даже в смерти человек покой обрести не может.
- Дела... - Выдохнул задумчиво вместе с очередной порцией дыма. Но ни возмущаться, ни протестовать не стал, раз Боксер с, вроде бы, Ларсом для общего дела стараются, стерпел.
Чтобы отвлечься, на других внимание переключил. Лейтенант сначала вспомнился, странный парень. И не во внешности даже дело, тут ничего плохого Шут не видел. Видел Майкл странное в том, чтобы добровольно вот в это все записаться. Пусть даже и за повышение, но... Странная хрень, в общем. Шут бы на такое не пошел бы добровольно, не по нутру котлетой для бургера быть, которую замораживают и размораживают. Только вот не спрашивал никто, вроде бы.
Снова дымом затянулся, на того же Нового взгляд перевел. Тот тоже странным был, по своему. Идея о тотальной слежке она такая, делает тебя странным в глазах других. Такие идеи Майклу всегда нелепыми казались.

Гипс вот выделялся из парада странных людей. Молчаливый, ну и что? Не всеми же быть такими прикольными чуваками, как Шут, да?
Усмехнулся Майкл шутке мысленной, не замечая даже, что пепел все это время на пол отправлялся. Затянулся снова.
Ну еще неизвестное прошлое Гипса. Великая тайна, священный Грааль, бережно оберегаемый медиком. Но и тут Шут ничего плохого не видел. Не любит вот человек, может, что в его жизнь лезут? Такое бы Гипсу, которого Шут только что припомнил, вполне бы подошло.

И тут сигарета кончилась, огонек подобрался совсем близко к фильтру. Шут тушит окурок об шкафчик и кладет его на краешек скамейки. Приметил тут, что книжка электронная у, вроде бы, Арси, вполне жива, вон экран не черный, файлы видно, как листает владелец. Повезло.
Спросить, правда, про календарь не успел. Но гложущее любопытство, почему-то, проигрывало чувству субординации, ведь лейтенант заговорил.
Шут был вполне согласен с тем, что выбираться надо, но не был согласен с мыслью, что это все еще эксперимент.
- Сэр, разрешите обратиться? - Начал неожиданно даже для себя серьезно, продолжив только после разрешения офицера - Я не думаю, что тут какое-то представление разыгрывают. Слишком уж рискованно и сложно обрубать электричество и ломать потолки для такого.

- Идемте уже. - Прогудел из-под маски рейдер - Они уже заждались!

- Да пусть находят... - Возразил Резчик собачнику, с нетерпением ждавший, пока пастор разберется с Бородой и можно будет идти дальше, за головой Трупоеда. Возразил, отвлекся, вроде бы, но вдруг заткнул топоры за пояс, бормоча под нос что-то, словно бы сам с собою споря, и вытащил из сумки, спасенной с байка, вымазанную мазутом и воняющую бензой тряпицу, которой попытался оттереться по пути
- Классный пес, кстати. - Бросил вдруг, одобрительно. Будто бы и не разговаривал сам с собой только что.

Резчик не помнил, как схватил седельную сумку с патронами, нехитрой жрачкой и флягой с водой с байка, как полз по чертовой каменной кишке и летел вниз по грязной металлической шахте, умудрившись не ободрать себе кожу на спине.
Просто пришел в себя внизу, в какой-то гнилой тьме, вместе с остальной бандой.
Мысленно поблагодарив богов за маску, через которую вонища почти не проходила, и обоняние ласкали лишь легкие отголоски того смрада, что царил здесь, Резчик выбрался из кучи тел, как раз к тому времени, когда позажигали свет.

Решетка, бетонные стены и потолок, гнилые матрасы кроватей, на которых покоились останки заключенных... А нет, уже не покоятся, Борода все перевернул.
Камера. Тюрьма.

Резчик схватился за голову, шипя громко и зло.
- Заткнись, заткнись, заткнись! - Двинул самого себя кулаком по шлему - Не выпускайте его! Заткнись!
Помотал головой, огляделся загнанно, рывком к двери из клетки бросился. Наружу Резчик вывалился тяжело дыша, чуть на колени не свалившись. Рукой за прутья взялся, держась другой за голову помещение снаружи осматривает.

- Изумительно, просто изумительно! - Восторженно проскрипел криптек, приблизившись достаточно близко, чтобы его можно было разглядеть получше. Скрипучий, старческий голос разительно контрастировал с мощным металлическим телом ксеноса. Он был высок - должно быть, даже выше Астартес. Он носил какое-то подобие одеяния из восьмиугольных пластин из неизвестного материала, напоминающую то ли большой плащ, то ли тогу, в которую мог, наверное, и завернуться, уподобляясь древним философам старой, доимперской Терры.
- Как хорошо, что я ошибался в том, что вы не пойдете на контакт... Что же, тогда позвольте начать с самого начала.
Существо делает очередной магический пасс рукой, и Джейка окутывает "пузырь" вязкой, словно кисель, энергии. Зрение гвардейца затуманивается и он, словно бы, растворяется в окутавшей его сфере.

Теперь он словно бы парит над высоком утесом, у подножья которого раскинулся большой, красивый город, окруженный лесами. Высокие здания, неуловимо напоминающие об имперской архитектуре, широкие улицы, усаженные фруктовыми деревьями, многолюдны и шумны - Гаррисон даже не слышит, а чувствует многоголосый говор жителей города, смех детей, играющих в зеленых двориках, шум проносящихся аэрокаров и крики уличных торговцев.
- Наша империя была могучей и бескрайней, наш народ был счастлив и процветающ. - Заговорил старец, стоящий на утесе, в стороне от гвардейца. Но взор, направленный на оратора, словно бы разбивает иллюзию, и фигура старца дает трещину и идет помехами - криптек-машина и седовласый старец в длиннополом одеянии сливаются в единый образ, словно бы испорченная пикт-картинка.
- Да, мы не всегда были этими... Машинами, единица Гаррисон. В те далекие времена я трудился на благо своего народа, без устали создавая машины и технологии, продляющие жизнь моим соплеменникам, облегчающие труды крестьян и горняков... - Мир вокруг меркнет, сменяясь большой лабораторией, уставленной хитрыми приборами и машинами, среди которых трудится Нзактар-человек. Но тут двери лаборатории широко распахиваются, и помещение заливает слепящий свет.
- Грянула война. - Гаррисон парит над полем боя. Высокие существа, соплеменники жителей города, сражаются с воинами Эльдар. Залпы странных гибридов лазкарабинов и энергетических пушек металлических ксеносов взрывают землю, в попытках остановить волну наступающих орков и эльдар. Безмолвно звучат команды сержантов, и солдаты, облаченные в так знакомую форму и флак-жилеты, готовят клинки, пока над их головами небо разрывает неумолимый психический шторм, вызванный колдунами эльдар - Война, в которой мы проигрывали, ибо наши противники владели силами выше нашего понимания. И тогда наши ученые нашли их...

Картина меняется снова. Группа существа, облаченных то в старомодные тоги, то в современные лабораторные халаты, окруженные помесями гробничных насекомых и имперских сервиторов, стоят вокруг огромной машины, похожей одновременно на автоматизированный мануфакториум и плавильню.
- Мой народ нашел, как нам тогда казалось, союзников среди звезд. Существ невообразимой силы, что пообещали нам великую мощь и бессмертие, если мы подарим им тела. - Врата машины медленно открываются, выпуская на свет прекрасную золотокожую фигуру. Великан медленно парит над землей и приветствует собравшихся ученых улыбкой. Но в глазах золотоликого лишь бесконечная, холодная пустота.

- Я противился этому всеми силами, я не верил этим обещаниям. Может быть, это была только горечь от того, что все мои изобретения будут не нужны бессмертным нам, а может это было необъяснимое предвидение... - Теперь группа ученых собалась вокруг Нзактара. Они горячо спорят, кричат и размахивают руками. Никто не в стает на сторону старца, и он остается в одиночестве - Скоро я стал изгоем в рядах ученых мужей, надо мной насмехались и надо мной потешались. Но самое страшное было только впереди.
Теперь Джейк видит десятки и десятки машин, подобных той, из которой вышел золотоликий. Длинные шеренги соплеменников идут прямо в открытые врата, покорно принимая волю своих владык.
- Биоперенос. Так его назвали наши лорды. Владыка Корновах не делал исключений ни для кого. Мысль о силе и бессмертии настолько завладела им, что он послал воинов за непокорными и их силой загнали в эти ужасающие механизмы - Картина сменяется, и солдат видит, как элитные стражи, облаченные в сверкающие доспехи, тащат старца Нзактара, закованного в цепи, прямо в зев плавильни. Избитый и униженный, криптек не оставляет попыток вырваться, но они тщетны. Стражи слишком сильны, а их дубинки не знают пощады. Все равно Нзактар получит новое тело, а значит щадить старое не имеет никакого смысла.
- Новые тела были превосходны, практически неуязвимы. Мы одерживали победу за победой, выгнав своих врагов и их хозяев за пределы империи. Но мы лишились многого. Мнимые союзники отобрали нашу плоть и души, и тогда мы повернули оружие против них - Ряды металлических существ, с пугающей синхронностью наступают и поднимают оружие на Золотоликое существо, чье лицо теперь искажено злобой и ненавистью. Джейк чувствует, что именно эти эмоции и есть истинная сущность этого существа. Разряды энергии рвут тело Золотоликого на части и картина меркнет.
- Мы победили этих ужасающих существ, разбили их на части, но победа стоила нам многого. И тогда эльдар, наши старые враги ударили снова. Наши владыки приняли решение уснуть на многие века, дабы время смыло с лица галактики наших врагов, чтобы править вселенной снова. - Гаррисон снова видит город из самого первого видения, но он уже не тот, что раньше. Его улицы пусты, он разорен и заброшен. Постепенно миллионы механизмов-насекомых перестраивают его в мрачные гробницы из черного материала. Гробницы постепенно уходят под землю, не в силах противиться силам природы в течении миллионов лет.
Престон-Альфа. Джейк не знает наверняка, но чувствует, что видит именно его. Где-то в глубине планеты, в мрачной темнице он видит злобный осколок Золотоликого, заточенного среди тысяч и тысяч рядов металлических существ.
- Осколки мы забрали с собой, во мрак векового сна.

Яркая вспышка возвращает Гаррисона в телепортационный зал. Малые насекомые удерживают его тело от падения на пол, Нзактар же продолжает говорить.
- Владыка Корновах желает разбудить его и использовать против всех, кто не является частью его народа. Я не могу противиться его воле, пусть и моя личность сильна. Я скован командными протоколами и программами, я раб его воли, я раб этого металлического, ненавистного мне тела. Работы всей моей жизни преданы и забыты, но мой народ потерял гораздо больше. Вы же помните все те ряды воинов, что покоятся здесь? У них отобрали все - тела, души, сами их личности. Они стали лишь безвольными кусками металла... Я желаю свободы, но я понимаю, что не смогу ничего вернуть ни им, ни себе. Я смогу лишь попытаться дать им покой. И я прошу вашей помощи, единица... рядовой Джейк Гаррисон. Пусть ваши технологии еще примитивны, но ваши корабли имеют достаточно мощное вооружение, чтобы уничтожить планету. Я прошу вас донести до ваших лордов мою просьбу - уничтожьте эти миры. Не дайте Осколку вырваться, подарите моему народу покой. Но если... Если вы не сможете, не сумеете убедить их - просто бегите как можно дальше. Корновах грезит лишь о мощи и возрождении величия династии, он не остановиться ни перед чем. Осколок и его легионы не будут знать пощады и тогда вам не выстоять.
Нзактар замолчал, наблюдая за реакцией гвардейца и, убеждаясь в том, что он крепко стоит на ногах, посылает насекомых прочь.
- Я знаю, что прошу о многом. Я понимаю, что я враг для вас и всего вашего вида. Но мне, скромному ремесленнику и ученому, некого больше просить.

Заставить себя бежать, когда вокруг рвутся мины и свистят смертоносные осколки - очень нелегко. Кажется, что лучше вжаться в землю и смертельная опасность тебя минует. Но это лишь иллюзия, каждая следующая мина разрывается все ближе, огненный вал подбирается все ближе и ближе, и даже кажущиеся непоколебимыми Астартес все сильнее страдают от попаданий осколков - бритвенно-острые фрагменты снарядов выбивают крошки из прочного керамита, заставляя гигантов пошатнуться, попадания сбивают им прицел и, казалось бы, точные выстрелы уходят в молоко.

Первыми из соседнего с позицией здания высыпали скауты космодесанта - легкоснаряженные воины, те самые зоркие снайперы. Отступали организованно, пусть и не упуская возможности дать выстрел-другой по наступающему противнику.
- Отходим! Отходим, гвардейцы! - Кричит один из них, по видимому сержант, выдавая короткую очередь в противника из своего болтгана.
- Отступайте, братья. - Громогласно вторит ему почтенный брат, добавляя свою лепту в шквал огня по наступающему врагу.
И солдаты поднялись. Конечно, не все идет гладко - попадание мины в здание осыпает отступающих кирпичным крошевом и крупными осколками кирпичей, кого-то из солдат подсекают вездесущие осколки снарядов, но их тут же подхватывают товарищи.
Не обходит сия незавидная участь и Гая с Уильямом. Первый получает сразу два попадания - один из острых осколков пропарывает штанину и режет правую ногу, пусть и несильно, второй же застревает в левой руке, заставляя ее повиснуть плетью. Течет кровь, но боль не может заставить солдата остановиться.
Тель более везуч, осколок минометной мины сильно бьет по шлему, но не причиняет вреда и, вроде бы, все обошлось, но тут еще один из злобных металлических шершней бьет по руке и сильно режет правое предплечье, чуть не разворачивая бойца на месте и не роняя его наземь.

Не бежит только Кейн. Но это отнюдь не трусость, нет. Холодный расчет, понимание того, что такая махина как он, не сможет бежать быстро и просто напросто станет решетом. Опасно оставаться здесь, у баррикады, но бежать назад с таким грузом, будучи мишенью гораздо крупнее прочих - смертельно.
И именно Кейн первым заметил тех, о ком предупреждал Почтенный.
Размытый силуэт падает с небес на потоках разноцветного пламени и сбивает с ног одного из космодесантников. Визжащий в нетерпении искаженный цепной меч опускается на астартес, но тот парирует удар своим боевым ножом, и ударом свободной руки выводит из равновесия своего искаженного собрата - вытянутый, словно голова птицы-падальщика, шлем, длинные когти хищника, глубоко вонзившиеся в тело лояльного астартес, на ногах и искаженный, словно бы вопящий тысячью голосов на холостых оборотах, прыжковый ранец. Штурмовик хаоситов заваливается набок, и его очередной удар мечом проходит мимо цели, пока лоялист, извернувшись, вгоняет лезвие своего ножа куда-то в бок своего соперника, погружая клинок в бочину мерзкого хаосита по самую рукоять. Хаосит издает смесь хрипа и гневного вопля, вскидывая свой-болт пистолет, но выстрелы взрываются на массивных наплечниках лоялиста, а самый удачный выстрел каким-то невообразимым чудом рекошетит от шлема астартес. Лоялист же, проявляя невообразимую выдержку, цепляется пальцами за свой оброненный болтер, подтягивая его к себе.
Еще пара визжащих штурмовиков хаоситов пикируют на Почтенного, который успевает навести на них свое оружие и дать длинную очередь, располовинив одного из противников еще в воздухе, но второй умудряется приземлиться прямо на крышу священного механизма и обрушить на него удар своих огромных, изогнутых молниевых когтей.
- Прочь, мерзость! - Изрекает Почтенный, пытаясь достать обидчика своей могучей рукой, но его попытки тщетны, слишком уж ловок противник, а конструкция шагохода просто не позволяет ему дотянуться до него. Еще трое противников просто приземляются на землю и тут же бросаются на лоялистов, словно бешеные псы, громко ревя что-то неразборчивое.

Гвардейцы же успевают занять укрытия и видят уже разгоревшуюся рукопашную схватку гигантов. Цепные мечи парируют удары друг-друга, выстрелы навскидку разрываются на умело подставленной броне, звучат проклятия и угрозы, а минометный обстрел вдруг затихает.
Где-то там, за жестокой схваткой и разрушенной обстрелом улицей виднеется большое облако сизего дыма, в котором смутно угадываются многочисленные силуэты еретиков. Зоркие могут разглядеть разношерстную, часто собранную из различных комплектов, панцирную броню, усеянную кривыми шипами и клинками, выкрашенную в кричащие цвета. И ведут этих бойцов никто иные, как астартес-предатели в алых доспехах.
- Ты был отмечен, Кейн. - Слышит в своей голове властный голос Стоун - То оружие, что было в твоих руках - это лишь жалкая капля той мощи, которую мы можем дать тебе. Избавься от этих слабаков, что считают себя равными тебе. Избавься от этих надменных "братьев", что помыкают тобой. Ты можешь возвыситься! - Какую-то секунду Стоун видит самого себя во главе целого воинства могучих латников. Целые миры горят под его ногами - Ты можешь обрести силу! Ты можешь вернуться домой и править! - Он снова видит себя. Первую Весту, что раболепно склонилась перед ним, разбитые им кланы шахтеров, что преподносят ему щедрые дары из металлов и руд. Металлов,из которых Кейн скует множество могучего оружия - Быть богом для жалких слабаков!

Но не один он слышит голоса. Другой, тихий и шепчущий, подтачивает уверенность Маркуса.
- Ты же знаешь что он ненадежен, верно, Маркус? Что он неуправляем, что он повернет оружие против вас. Он уже почти это сделал однажды. Кейн испорчен. - Мгновение, и перед глазами Гримма встает образ того, как Кейн встает и разворачивает болтер на строй гвардейцев. Удар сердца, и на горе трупов своих сослуживцев, поправ тело Маркуса стоит Стоун. Он торжествует, он безумно хохочет - Кейн запятнан Хаосом, он погубит всех вас. Убей его. Спаси себя, спаси своих солдат, сержант.
Голоса не оставили без внимания и остальных, нашептывая им, как ненадежен сержант, что он вот-вот вскинет пистолет и попытается убить одного из Его ангелов, дабы преподнести эту жертву темным богам, как близок к безумию Кейн, готовый расстрелять первого, что попадется ему на глаза, будь то враг или союзник. Голоса пытаются убедить, что предатели всюду, что Тель лишь притворяется раненым, что он обезумел и уже подносит палец к спуску гранатомета, чтобы безумно хохотать над теми узорами, что нарисуют ваши внутренности, разбросанные по асфальту. Враг везде и всюду. И комиссар, особенно комиссар, что привел вас на убой, в жертву темным богам. Именно он виновен в стольких смертях, именно он упивается болью и страданиями гвардейцев. Именно его нужно убить первым. Его голову преподнести Несущим слово.
- Сопротивляйтесь, солдаты! - Слышите, как он не хочет, чтобы вы знали правду? Слышите, как он вопит, чтобы вы не слышали истины? - Император с нами! Не слушайте их, фраг вас дери!

- 994й Савларский, ушанка. Я Ржавый, а это Ухо. - Раздался приглушенный респиратором ответ изумленного савларца. Уж попасть в какую-то часовню, набитую вальхалльцами прямиком из канализации Ржавый ожидал в самую последнюю очередь - Наш босс там остался, мертвый. - Кивнул огнеметчик обритой головой в сторону двери, из которой вышел, после чего продолжил, приметив где-то наверху местного священника - Отец, ты вообще в курсе в какую задницу у тебя двери ведут? Нам в тоннелях всю банду зеленожопые положили, мы еле свалили... - Но тут Ржавого перебил Ухо, вышедший чуть вперед в помещение, приметив какие-то местные приготовления - Парни, чего у вас тут за херня творится?

Гай все пытался прислушаться получше, пытаясь понять, что же такое происходит справа, за забором. Казалось, что тащили что-то тяжелое, но могучая поступь еретической машины и вой мутировавших космодесантников-предателей слишком уж мешали и гвардеец бросил попытки, сосредоточившись нас стрельбе.
Практически одновременно затрещали высокотемпературные лазерные лучи имперских лазганов, застучали болтеры и заговорили стабберы, пытающиеся достать ловких, кошмарных тварей. Вместе с тем послышались очереди автоганов и за забором...
Подкравшиеся отряды простых смертных еретиков натолкнулись на толпу бегущих с пути атакующих чудовищ гражданских, и жажда крови пересилила стремление подобраться скрытно, легко победив те крохи дисциплины и воинской выучки, что оставалась у предавших солдат СПО, волочивших тяжелую конструкцию из ржавых орудийных снарядов, газовых баллонов и невесть откуда взявшегося мельта-заряда к толстой, крепкой портовой стене, в которой они намеревались пробить брешь.
Гремят выстрелы и женщины, старики и дети падают наземь, сраженные пулями, бывший офицер, являющийся теперь ничем более, чем жестоким надсмотрщиком, утробно орет на подчиненных, пинками и хлесткими ударами подгоняя подчиненных к выполнению поставленной повелителями задачи.
Пока лазерные лучи и автоматический огонь роняют бегущих монстров на дорожное покрытие, пока выстрелы гранатомета Теля практически бессильно рвутся на крепкой броне многоногого шагателя, разбрасывая осколки и сдирая грязно-красную краску с бронепластин, укрытые за забором еретики устанавливают чудовищной силы фугас у стены и разматывают провода детонатора, не упуская момента для того, чтобы жестоко добить раненых людей штыка и самодельными тесаками.
Еще одно одержимое чудовище словно запинается о что-то невидимое и падает зверинной мордой вниз, сраженное выстрелом Гримма и несколькими болтерными попаданиями, шагатель принимает очередную ракету в сочленение правого переднего манипулятора и издает разрывающий барабанные перепонки скрежет-вой, получая серьезные повреждения, заметно его замедляющие.

И наконец, справа гремит оглушительный взрыв, расцветающий пламенным цветком, пробивающий широкую брешь в стене порта. А значит, и в оборонном периметре.
Практически одновременно и комиссар, засевший за укрытие, дабы сменить магазин в своем пистолете, и находящийся неподалеку лейтенант приказывают примкнуть к лазкарабинам штыки и готовиться к рукопашной.
Щагатель противника чуть разворачивает корпус и дает длинные очереди из своих автопушек, стремясь изрешетить здание вместе с засевшими внутри обороняющимися и почти останавливается, не дойдя до позиций имперцев какой-то десяток метров. Немногие выжившие одержимые почти настигли своей цели, кажется им осталось всего пара-тройка прыжков для того, чтобы учинить кровавую резню, и вид того, как немногие десантники высаживают остатки магазинов в бегущиго противника, стреляя с одной руки, одновременно извлекая из ножен цепные клинки или огромные боевые ножи, не вселяют надежду на то, что противника удастся остановить на подступах к занимаемым позициям.

Ситуация становиться почти роковой, когда в затянутый еще не осевшей пылью от мощного взрыва, врываются бойцы-предатели из частей планетарной обороны. Грязные оборванцы, чьи флак-жилеты исписаны какими-то фразами на неизвестном языке, увешанные мерзкими трофеями, вроде отрубленных кистей рук и человеческих голов на поясе или же целых ожерелий из пальцев и ушей, успевают вскинуть свои потрепанные автоганы и кровожадно ухмыльнуться, предвкушая ту бойню, что они учинят, зайдя имперцам во фланг.

И выстрелы действительно звучат. Но не стрекот автоматического оружия еретиков, подобный лаю целой стаи трусливых шавок, а мощный, оглушительный гул снарядов штурмовой пушки тяжело ступающего виденного не так давно Почтенного Брата.
Подобно сильному ливню, очереди его оружия просто сметают практически беззащитных перед ним еретиков, словно грязь с асфальта. Снаряды разрывают их даже не на куски, а превращают в кровавые облака, смешивающиеся с медленно оседающей пылью.
- Пригнитесь, братья. - Громогласно вещает почтенный механизм в цветах Имперских Кулаков, разворачиваясь к портовым воротам, заново раскручивая стволы своего орудия.
Снова раздается протяжный гул смертоносного огня, сметающий самых быстрых из измененных астартес. Разорванных, словно тряпичные куклы, их отбрасывает прочь, а тех же, кто не был так поспешен, заставляет укрыться за своим паукообразным шагателем, по чьей броне так же бьют снаряды почтенного брата.
Сама же многоногая машина так же разворачивается на почтенного брата и открывает по нему огонь из автопушек, но пока не добивается особых результатов.
Из здания снова выстреливают реактивной ракетой, целясь куда-то позади чудовищной машины, пытаясь воспользоваться моментом и добить одержимых, пока они снова не бросились в атаку.
- Тель, ради Императора! - Кричит комиссар - Стреляй!

Лица, бледнеющие, перекошенные ужасом и непониманием, такие знакомые. Глаза, стекленеющие, безжизненные.
Хорст знал каждого. Каждая смерть была словно укол в самое сердце. Не уберег, не смог спасти. Все что он мог - лишь прикрыть им глаза. Символический и, в целом, бессмысленный жест, но приносящий хоть немного покоя душе. Они мертвы, они обрели покой.
+++

В пострадавшем шкафчике нашлось немного вещей, принесших немного ответов. Его действительно звали Хорст Вагнер, он узнал себя на бейдже. Хорст значился здесь капитаном, и теперь понятна была эта буря эмоций, что овладела Хорстом. Все эти люди были его подчиненными, коллегами и, возможно, друзьями.
Дальнейшее капитан Вагнер додумывал, быстро облачаясь в найденную одежду и сгребая в карманы прочее барахло.
Они летели куда-то очень далеко, и были отнюдь не единственной командой. Летели что-то исследовать, в этом были замешаны русские, хоть Хорст и не помнил как именно.
В голове понемногу вырисовывался дальнейший план действий, пусть сырой и очень примерный. Слишком уж мало информации было у Хорста.
- Herr Невилл, отставить. - Спокойно, четко проговорил Хорст, успевший успокоиться и переключиться на рабочую волну, где уже не было места для лишних эмоций - Сегодня я здесь капитан. Herr, хм, Бульдог, назначаю вас старпомом. Остальные - доложить о самочувствии и известную информацию о себе и об экспедиции... - Хорст на секунду виновато улыбнулся - Я лично ни черта не помню об этом полете. Далее мы должны установить статус нашего корабля, проверить работоспособность систем. Проверить местонахождение и статус прочего персонала, а также установить причины столь... Неблагополучного пробуждения. Мужчин я попрошу мне помочь и, хотя бы, уложить наших погибших коллег на пол, по человечески. Браслеты с тел снять, попытаемся открыть шкафчики и установить личности погибших. Вопросы? Возражения?

Прыжок такой огромной зверюги не остался не замеченным. Грохнул дробовик, отправляя заряд дроби навстречу невиданному чудищу, зашипел, выплевывая очередь, чей-то лазкарабин. И если лазер просто ушел в сторону, оставляя подпалины где-то на потолке, то дробь в ксеноса попала, хоть и без ощутимого результата.
Но потом к расстрелу подключился Тель. Первая струя из мельтагана ушла в стену, заставляя кирпичи лопаться от жара, образовывая немалую дыру в стене, а вот второй выстрел куда удачнее и неуспевающий приземлиться монстр ополовинивается, издавая булькающий рык. Отсеченные в поясе ноги ксенотвари валятся на пол, туловище пролетает еще немного вперед и падает на пол, расплющивая своим весом какую-то кастрюлю и по инерции скользит по полу еще немного, врезаясь в баррикады защитников столовой. Тварь еще немного дергается, но быстро затихает.
Гибель мерзкого существа, кажется, выводит культистов из какого-то ступора, и они, нестройно крича что-то бессвязное во весь голос, начинают поливать имперцев огнем, совершенно перестав заботиться о своей безопасности. Сержант и близко не попадает в дверной проем, плазменный сгусток врезается в перевернутый стол и брызги мгновенно расплавленного металла, вместе с жаром плазмы, превращают парочку засевших за ним культистов в малоаппетитные куски жареного мяса с изломанными и частично оторванными конечностями. Доу удается подстрелить самого ретивого мутанта, угодив тому куда-то в туловище, отчего тот валится на пол, а вот длинная очередь Кейна просто творит страшное. От болтерных разрывов не спасают ни металлические столы, ни какие-то еще укрытия, и ксенопоклонников просто разрывает на части не то что прямые попадания, даже близкие разрывы ранят культистов осколками, и даже те немногие противники, что догадались надеть какие-то бронежилеты или еще какую-то защиту не могут чувствовать себя в безопасности, ведь болты рвут эту защиту словно бумагу. Крики не могут перекрыть грохот стрельбы болтера Кейна, стрекот ответного огня автоганов тонет в разрывах болтов, столовая наполняется разлетающимися запчастями ксенопоклонников и в крови уже не только стены, но и даже потолок щедро ею окроплен.
Такая мясорубка заставляет прижаться к полу даже таких безумцев, как эти уродцы, и Квинт получает отличный обзор. Он целиться в темный силуэт, что должен оказаться лже-священником и плавно жмет спусковую скобу. Лазган тихо шелестит и фигура на той стороне прицела падает на колени с прожженной грудью, но что-то не так. Гай успевает заметить, что у поверженного противника в мантии обе руки на месте, но тут же мимо проема пытается проскочить еще одна фигура, но Гай ловит в прицел и ее. Выстрел и смазанный силуэт без одной руки падает и перекатывается за дверной косяк, по видимому лишь раненый. После этого из-за другого косяка выглядывает еще одна обритая голова, но перебежать проем уже не решается.
- Да как вы смеете, черви!? Вашего гнилого Императора здесь нет! - Злобный, сквозь зубы, голос снова раздается над самым ухом каждого, проникая прямо под череп, подтачивая сознание, цепляясь когтями за самую душу - Есть только мои боги! Они пришли и за вами! Примите Вознесение, глупцы! От него нет спасения!

Рутина Ржавому не нравилась, не зависимо от того, работа ли это на химическом конвейере или же вот такое месение говна ногами в этих фраговых тоннелях, в которых грязно и мерзко даже для зеленорожих, и которые не слишком глубоки, чтобы тут был хоть какой-нибудь хабар.
Патруль, однако, подходил к концу и скоро было возвращение в расположение, где не будет ни этого текучего говна под ногами, ни галюнов с тощими человечками на грани зрения. Близость горячей жратвы и приличных шконарей воодушевляло всю банду, но расслаблять булки никто не спешил. И это было очень верно, когда вся местная живность хлынула откуда-то из бокового тоннеля. Каждому было очевидно, что все эти жабы и сточные волны явно не на имперское богослужение спешат.
- Горелку готовь, говорю. Заебал. - В очередной раз просипел через маску Ухо, теперь скрытый где-то в темноте неподалеку.
- Да хорош тебе на измене то сидеть... - Только и отмахнулся Ржавый, впрочем уже задумывавшийся, что это у братка не приход такой, а знаменитая чуйка опять включилась. Ржавый, теперь сомневающийся, что лазкарабин подойдет для любой ситуации и совсем не желающий думать, что воду в тоннелях мутят орки, добавил чуть слышнее - Босс, в следующий раз надо ауспексом затариться. А то как щенята слепые.

Обживались быстро, наличие стен и крыши над головой этому очень способствовало, а наличие самого настоящего душа еще и поднимало, так сказать, боевой дух.

Соседи, завидев колдующего на кухне Гая, идею оценили, да и порешили всем этажом скинуться продуктами и толковыми в готовке ребятами, так что столы быстро заполнились и привычными консервами, и раздобытыми где-то пачками макарон и каких-то круп, кто-то уже нес воду для котлов, а кто-то вытряхивал из рюкзаков выкопанные где-то корнеплоды, похожие на весталийскую картошку - овощ поистине легендарный, чуть ли не с самой Терры первыми колонистами привезенный. В общем, ужин обещал быть весьма и весьма сытным, и очень далеким от боевых будней.

С готовкой было закончено как раз к тому времени, когда все на этаже уже помылись и привели себя в порядок, и прием пищи был довольно праздничным. Возможно, так действовало то, что блюд было много и приготовлены они были весьма неплохо. Никто же уже и не помнил, когда ел хорошую порцию макарон по флотски, с самой настоящей тушенкой или когда десерт действительно был десертом - горячей кашей с консервированными фруктами и сахаром, а не просто фруктами в сиропе из жестяной банки.
А возможно так сказывалась обреченность, которую осознавал каждый из находящихся здесь. Но чувствовалось, что никто не жалел о своем выборе, никто не дрогнет и не побежит от противника, казавшегося сейчас столь далеким. Не слышно было причитаний или панических разговоров, только веселые, беззлобные шутки и здоровый смех.
Даже заглянувший с первого этажа комиссар позволил себе улыбнуться и передать похвалу поварам, и даже не отказался от угощения, предложенного каким-то особенно смелым солдатом. Так время и шло, совсем не по военному, словно бы это и не происходило в каком-то строении разрушенного порта охваченного пламенем войны города.
Но пусть под хорошую еду и легкие разговоры, но время возвращения войны в человеческую жизнь неумолимо приближалось.
И Гримм вместе с солдатами строем отправились на поиски местного техножречества.
Сержант сильно ошибался, ожидая увидеть очередного сгорбленного жреца, неясно бормотавшего над механизмами войны. Отнюдь, солдат встретил один из братьев ордена, облаченный в алые доспехи и лишь один его наплечник был окрашен в цвета ордена. Окруженный свитой из сервиторов, он копался в какой-то могучей, двуногой машины, которую называл почтенным братом и которая послушно выполняла его просьбы повернуться или поднять какую-либо конечность в воздух, сжать и разжать манипулятор и различные другие просьбы.
Ненадолго оторвавшись от работы, технодесантник огорошил сержанта тем, что наслышан о нем и его бойцах, терпеливо выслушал запрос на снаряжение, коротко о чем-то думал, а потом отправил гвардейцев чуть дальше, пояснив, что сервиторы уже получили команды и запршенное будет ожидать их в месте дислокации.
И действительно, размянувшись по пути с процессией сервиторов, солдаты обнаружили в своей комнате несколько ящиков. Три из них, вытянутые, прямоугольные, содержали три комплекта панцирной брони. Неокрашенная, Без особых наворотов, она могла подгоняться под любого бойца отделения. Пусть и не было там какой-то особой начинки, вроде воксов или зрительных фильтров, это уже очень радовало.
Другой, не уступающий размерами предыдущим, содержал в себе огромную махину тяжелого болтера. Чуть меньше, чем тот, что вы видели в руках у десантника, расстреливающего тиранид, он был снаряжен сошками и двумя коробами с боеприпасами. В каждом содержалось по 100 разрывных болтов.
Третий небольшой ящик содержал три баллона, что Тель сразу же узнал. Это были баллоны к мельта-ружью, чьим владельцем он являлся. Целых 15 выстрелов в сумме.
Бережно завернутый в ткань тут же был и цепной меч, чуть больше и тяжелее того, что нес сержант. Следующий же хранил в себе огнемет с дополнительным баллоном горючего. Полностью заправленная горелка сразу начала распространять запах прометия и напоминать об огненной преисподней подорванного транспорта, из которого удалось спастись лишь чудом. ну и напоследок, очередной тканевый сверток содержал в себе какой-то навороченный лазган, даже оснащенный какими-то прицельными приспособлениями.
+++

Отбой происходил под не утихающую далекую канонаду и взрывы, но все были уже привычны к этому. Это ведь, по сути так, мелочь, какой-то шум.
Но из мелочей состоит жизнь. Ведь все бы сложилось по другому, не нарвись отделение на ксено-снайперов сразу, только ступив на землю этого мира. Том был бы жив, не отскочи та злополучная граната прямо под ноги его братьев по оружию. Да и что там, все бы были мертвы, не прояви Айрон такой героизм и неожиданное, для уроженцев Малой, самопожертвование.

Вот и сейчас все решила мелочь и обветшалый камень подземных коммуникаций, давным-давно не обновляемый, был легко разрыт крепкими словно алмаз когтями ксенотварей. Никем не засеченные, они прорывали себе путь наугад. Но какая-то мелочь, случайность, привела выводок генокрадов прямо в подвал здания, где и были расквартированы гвардейцы.
Бесшумно ксеносы проникли в захламленный подвал, с легким скрипом прорезали когтями тяжелую железную дверь, что привела их на первый этаж. Дневальный, что стоял в коридоре, успел лишь вскрикнуть и попытаться поймать тварь в прицел лазгана, когда его на куски разрубило острыми когтями.
+++

- ГРИММ! - Сержанта вырвал из сна громкий крик комиссара, вслед за которым в уши хлынул поток криков, грохота и выстрелов - Гримм, твою мать! Подъем! Ксеносы прут снизу!

Все произошло слишком быстро. Генокрады врывались в комнаты и рвали людей, не успевающих даже проснуться, на части. В считанные секунды два десятка человек в ближайших к подвальной двери помещениях были безжалостно убиты, но какие-то скрипы пробиваемых когтями кроватей, удары сносимых с петель дверей и крики комиссара, первым почувствовавшего неладное, разбудили остальных. Солдаты, в чем были, похватали оружие и попытались оказать сопротивление, но каждый убитый генокрад забирал с собой нескольких имперцев. И не успели выжившие с облегчением выдохнуть, когда последний ксенозверь рухнул на пол, скошенный стабберной очередью, когда из подвала послышались крики ликования.
Ксеносы были не одни.

- Живее, живее! - Подгонял офицер, но тут же скрылся в дверном проеме, откуда послышались выстрелы его болт-пистолета и злобные крики - Нахер лазган, боец! Гранаты вниз!

Вслед за ксеносами пришли культисты-ксенопоклонники. Первыми из подвальной двери хлынули клыкастые, многорукие уроды с раздутыми головами и злобными звериными глазками. Их встретили нестройным огнем, но было уже ясно, что здесь их не сдержать. Комиссар отдает приказ не бросать своих и подниматься на второй этаж, удерживая лестницы.

Вскрикнув, на наспех собранную из кровати, стола и стульев баррикаду валиться один из гвардейцев, с простреленной грудью. Его нелепо отброшенную руку тут же хватает когтистая лапа и утаскивает беднягу вниз по лестнице.
Лицо его напарника тут же перекашивается сначала ужасом, а потом и злобой и он буквально рычит - Рик! РИК!!! - Руки сами тянутся к поясу, и солдат срывает с него гранату за гранатой, посылая снаряды вниз - Он был мне как брат, ублюдки! Жрите, жрите суки! - Но праведный гнев обрывается, когда при очередном замахе солдата срезает случайная очередь противника. Гвардеец падает на спину, выронив гранату и последним усилием, хрипя и булькая заполняющимися кровью легкими, накрывает ребристый цилиндр собственным телом. Взрыв поглощается телом храбреца, но на баррикаду уже взбираются культисты и мутанты.
- Комиссар! Сэр! - С другого конца коридора бежит гвардеец в одних брюках, удерживая лазган на сгибе левой руки. Правая весит плетью, и из простреленного плеча течет кровь - Сэр! Уроды прорвались на кухню!

На посадку зашли незаметно, плавно, словно боевой корабль астартес был каким-то легким, спортивным аэрокаром с далеких миров-ульев. Но дело было лишь в высочайшем мастерстве пилотов.
Легко коснувшись поверхности, тандерхок открыл рампу и десантниые отсеки заполнились внешними звуками и запахами.
Где-то горели целые резервуары прометия, рвались снаряды под мерный гул перестрелок, которым лающе вторило болтерное оружие десантников, и совсем на грани слышимости мирно шумело море, вид на которое открывалось сразу по выходу из транспорта.
Покореженные и частично обрушенные портовые краны, изорванные попаданиями чего-то крупнокалиберного и притопленные корабли и баржи, чьи грузы теперь уже никому не достанутся перекрывали бухту, в которой плескалась грязная, дурно пахнущая морская вода, разбивавшаяся о стены пирсов и ржавеющий металл.

Передовой лагерь Астартес был совсем небольшим,, и напоминал небольшую крепость.
Искусно были сложены баррикады из тяжелых кусков портовых конструкций, укрепленные мешками с землей, "тарантулы" с тяжелыми болтерами и лазерными орудиями были размещены так, чтобы перекрывать сектора обстрела друг-друга и не оставлять слепых зон, не говоря о дежурящих на постах космодесантниках и притаившихся на нескольких крышах снайперах ордена.
От эффективности обороны говорили изорванные тела штурмующих, что веднелись разбросанными вдалеке, коих даже самый невнимательный гвардеец мог бы насчитать больше нескольких десятков.
Мимо спускного трапа прогремело пара приземистых машин залпового огня, и остановившись неподалеку, начали расстреливать каких-то несчастных еретиков, невидимых отсюда, посылая снаряд за снарядом в небо. Выглядело это пусть и не так вречатляюще, как каннонада десятков василисков, но сомнений в эффективности такого обстрела, почему-то, не было.

Коротко указав направление гвардейцам, десантники отправились в сторону одного из зданий, а вам только и оставалось отправиться в сторону отведенного вам двухэтажного здания, некогда бывшим каким-то общежитием.
Комнаты были небольшими и содержали в себе многоярусные кровати, душевые и туалеты действительно функционировали, что придавало какого-то уюта здешней обстановке. На этаже была даже большая, общая кухня с электроплитами, совмещенная со столовой. О прошедших здесь боях напоминали лишь выбитые окна, дыры от попаданий в стенах и редкие, плохо замытые пятна крови тут и там.
Можно было размещаться и отдыхать, ведь явиться к местному технодесантнику нужно было лишь через 4 часа, уже поздним вечером.

Путешествие на спутник этого чужого мира для "реквизированных" гвардейцев прошло все в той же атмосфере пренебрежения со стороны жрецов и в обстановки абсолютной рацональности.
В отсеке корабля хоть и были сидения, но были они жесткими, даже без ткагевого покрытия, страховочные устройства представляли собой простые металлическии конструкции из труб и ремней. О шумоизоляции здесь даже не задумывались, не гоаоря уже о комфорте перевозимых пассажиров.
В полете нещадно трясло, стоял дичайший шум работающих механизмов и прочих, неизвестных, механизмов.

По прибытии на унылый, покрытый густыми лесами спутник, понадерганных отовсюду бойцов свели в отделения, соблюдая стандартную комплектацию.
Гаррисон и Доннован попали к суровому кадианскому сержанту Сэмюэлю Дрейку. Седой, красующийся шрамом через левый, покрытый бельмом, глаз, необычного фиолетового цвета, оказался нормальным мужиком, понимая положения всех тех бойцов, что попали под его крыло и не лютовал особо. Спокойно изложил свой взгляд на службу, в виде "сражаются все, тех кто струсит, я сам пристрелю" да и не приставал больше с какой-либо муштрой.
С посадочной площадки, наспех расчищенной среди огромных деревьев, отряды гвардии отправились дальше, погруженные в невиданные ранее, огромные гусеничные машины.
Путь был долог, транспорт просто пер вперед, ломая деревья и переваливаясь через складки местности.
Комфорта не было и тут, ехали стоя.

До лагеря Механикус добрались через добрых три часа, и лагерь этот был также безрадостен.
Стоило только прибыть в отведенные для солдат палатки, что стояли в стороне от основных зданий механикус, и перестать дивиться древнего вида постройкам из черного, блестящего материала, высившихся среди верхушек деревьев, как зазвучала тревога.
Утомленным долгой поездкой солдатам пришлось тут же двинуться дальше, мимо взволнованных техножрецов, лепечущим что-то про магосов "которым удалось" и "комплекс наконец удалось пробудить" и мимо абсолютно безучастных сервиторов, продолжающих носить различные ящики и оборудование по лагерю.

Местом назначения оказались огромные, способные пропустить чуть ли не пару танков сразу, ворота тех самых черных, зловещих построек из черного материала.
Здесь стоял какой-то неясный, на грани слышимости гул, вызывающий невольное чувство ужаса у всех собравшихся здесь солдат, коих было не меньше сотни.
До того черный проем врат вдруг начал слабо светится болезненно-зеленым тусклым светом и из него показались сгорбленные фигуры техножрецов.
Из рядов воинского охранения тоже вышли техножрецы, намеривающиеся, по видимому, торжественно встретить своих собратьев, но они тут же были ошеломлены видом того, что почтенные жрецы их высочайшего храма от чего то в ужасе бегут.
А бойцам просто хватило громкого, механического крика на самой грани рабостособности динамиков - БЕГИТЕ! МЫ РАЗБУДИЛИ...!!!
Но докричать шестеренка не успел, исчезнув в потоке ярко-зеленой энергии.
Неумолимой волной из врат хлынула черная, жужжащая масса металлических насекомых, погребшая под собой и спутников погибшего техножреца и тех жрецов, что оцепенело стояли и миотрели на приближающуюся гибель.
Не успели сержанты скомандовать готовность, не успели насекомые добраться до передовых шеренг, как ряды солдат начали рвать на части лучи зеленой энергии, наполнявший воздух треском.
Те бойцы, что не успели залечь, стремительно таяли от попаданий лучей, те же, что успевали уйти с линии огня, тут же были облеплены роями металлических жуков.
Гаррисон погиб сразу, буквально стертый с лица спутника попаданием ксено-оружия.
Доннован протянул дольше, сумев уйти от обстрела и отбиться от тучи жуков, обойдясь лишь легкими ранами.
Ар'Кей смог бежать и укрыться среди каких-то ветвей, пока вокруг творилась настоящая бойня. Он видел, как следом за черными волнами насекомых, неумолимо шагали шеренги металлических, скелетообразных воинов, которым лазерный огонь был не вреднее капель дождя.
Он видел их... Царя, чья голова была украшена причудливо короной из тусклого золота, что царственно шел среди немногих останков имперцев, кутаясь в драный, черный саван и сжимая в руках потрескивающий от скрытой мощи посох.
Спустя секунду Царь оказался перед Доннованом, появившись буквально из воздуха.
- Это. Мой. Мир. - Медленно произнес ксенос, занося посох над перепуганным имперцем.
Ар'Кей погиб мгновенно, через мгновение ока, успев лишь заметить, как древние постройки начинают ярко светиться зеленым светом.

- Я знаю, страха не стоит стыдиться. - Кивнул Вольфганг, после чего выдержал паузу, вспоминая дни далекой юности, когда Вольфганг служил пажом, а потом и оруженосцем одного из своих дальних, более богатых и влиятельных родственников. Тогда, давным-давно ему и преподали урок о страхе. Страх не нужно отрицать, коли он часть человеческого существа. Силен не тот, кто ничего не боится, а тот, кто способен побороть свой страх. - Я не могу вас бросить теперь. Сейчас, когда Око ослепло, я должен... Обязать защищать вас. - И мрачно добавил, шумно выдохнув - Пусть даже ценою своей жизни.

Дальнейшие городские пейзажи, разруха и запустение лишь подтверждали то, что прошло гораздо больше тех нескольких суток, что успел прожить Вольфганг в мире, пережившем нашествие демонов. Рыцарю снова вернулась армейская выправка, он весь насторожился, ожидая опасностей даже здесь, в городских стенах.

- Странная она какая-то... - Задумчиво произнес Мердер, в числе прочих обратив внимание на простую кошку, сумевшую пережить и нападение и долгие дни в разоренном городе - Кошки так себя не ведут. Мне все это не нравится.

Лик Валента, казалось, на мгновение просветлел. Поправив один из подсумков, закрепленных на броне, он заговорил снова, и в голосе его чувствовалось уважение к вам, простым смертным воинам - Это будет честью и для меня и моих братьев, сержант Гримм. Далеко не каждый солдат имеет столько смелости, чтобы без страха выступить навстречу столь гибельному противнику. Но обойдемся без долгих речей, В ближайшее время прибудет один из Тандерхоков моего ордена, уже на борту вам окажут надлежащую медицинскую помощь. На нем мы прибудем в расположение ударного отряда ордена, где вы получите дополнительное снаряжение. Я распоряжусь, чтобы вам выделили время на отдых и подготовку, после чего мы начнем штурм планетарной столицы. Вместе. - Последнее слово Валент выделил, и коротко улыбнулся.
Но момент был омрачен появлением одного из техножрецов, в сопровождении пары солдат в алых одеяниях, в которых было столько аугметики, сколько вы не видели никогда ранее в жизни.
- Немыслимо! - Начал он ворчливо и без какого-либо почтения к Валенту и, тем более, к вам - Эти раскопки имеют огромную важность для Механикус и я не потерплю, чтобы Астартес забрали для своего "героического штурма" всех свободных гвардейцев. Так, ты и ты - Указал он механодендритом на Гаррисона и Доннована - Шагом марш за мной. Боеспособность данного отделения снизиться лишь на 20 процентов, сержант - Пояснил свое решение Валенту техножрец - И в любом случае, у этих двоих шансов выжить больше, чем среди ваших смертников.
- Да как ты смеешь, шестеренка. - Холодно произнес Валент, растеряв вмиг все свое благодушие - Как смеешь ты дерзить сыновьям Примарха!
Но у техножреца уже был заготовлен ответ - Эдикт номер 112-54 гласит, что техножречество данного похода имеет права реквизировать до 50 процентов боеспособных бойцов гвардейских пехотных отделений и прочих гвардейских формаций. Я проявляю непозволительное, в моем сане, благодушие и забираю лишь 20 процентов, сержант. Но вы всегда можете оспорить это решение через высшее командование и вышестоящие саны моего храма. - И словно бы с издевкой добавил - Если желаете.
Валент же промолчал, явно не способный что-то поделать в этой ситуации. Даже Ангелы Его были бессильны перед бюрократической машиной Империума.
+++

Техножрец действительно "реквизировал" Гаррисона и Доннована, Огромный, похожий на какой-то летающий танк, корабль космодесантников, несущий те же эмблемы и цвета, действительно прибыл.
Шагнув на борт, простой человек, казалось, попадал в какой-то обширный молельный зал, совмещенный с оружейной и когитаторным центром. Места действительно было много, ибо рассчитан он был на воинов Астартес, и вы чувствовали себя внутри отделения, словно малые дети на первом богослужении.
Несколько десантников направили вас чуть вглубь корабля, где над ранеными членами отряда закружили несколько медицинских сервочерепов, монотонно упрашивая избавиться от формы, дабы они смогли добраться до ран и предупреждая, что лечебные сыворотки не рассчитаны на обычный человеческий организм. И действительно, несколько уколов, и ты уже чувствуешь себя здоровее, сильнее и быстрее чем был.
Тем временем тандерхок грузно оторвался от поверхности и понесся куда-то далеко-далеко, но обзорных иллюминаторов конструкцией корабля предусмотрено не было и оставалось лишь гадать, какими путями и куда направляется корабль Имперских Кулаков.
Однако полет был скрашен одной знаменательной встречей.
Среди пестрого сборища солдат из различных полков, вы встретили и вашего комиссара. Множественные шрамы были уже затянуты розовой, только-только зажившей, кожей, а вместо потерянной руки комиссар мог похвастать аугметическим протезом неплохого качества, на него даже без проблем налезли те самые черные перчатки комиссара. Изорванная униформа сменилась новехоньким комплектом, высокие сапоги начищены до блеска и лишь прожженный в нескольких местах широкий кушак комиссара был на своем привычном месте, являясь для офицера неким символом.
- Сержант Гримм. - Кивнул в знак приветствия комиссар, словно бы и не замечающий своих увечий - Что же, стоит признать, я рад вас видеть. Лейтенант Лейланд с большинством личного состава вашего... - Офицер буквально на долю секунды позволил себе легкую улыбку - Хм, нашего полка также примет участие в штурме. Мне стоило некоторых усилий вырвать их из цепких когтей достойного техножречества, сержант.

Что же до Доннавана и Гаррисона, то они попали в некую противоположность корабля Астартес. Помещения полевых храмов техножречества поражали аскетичностью и продуманностью планировки. Гвардейцев здесь сортировали, подобно каким-нибудь болтам в захолустном мануфактории: Здоровые шли в одну дверь, легкораненые в другую, раненые более тяжело в третью.
Гаррисона, с его сломаным пальцем, отправили через третью, где он, преодолев череду помещений, попал в комнату со странными механизмами и несколькими сервиторами.
- Закатайте рукав, солдат. - Все тем же монотонным голосом попросил один из сервиторов, и выполнив ее, Гаррисон почувствовал укол, от которого мир стремительно погас.

Встретились реквизированные уже на борту челнока, несущегося к спутнику планеты. Гаррисону просто напросто заменили всю ладонь от запястья грубым протезом, с тремя пальцами. Прочие, более мелкие раны, гвардейцам также подлатали, причем явно экономя на обезболивающих, просто потому что так было рациональнее. Казалось, солдаты для техножрецов не более чем инструменты. Или расходный материал.

Многоголосый лай заполнил поселения ротгаров. Одомашненные волки уже были привычны и знакомы в каждой хижине и каждая семья делила кров и мясо с собственным волком, что был для ротгаров верным сторожем и защитником.
Потом же в дома ротгаров пришли и варги - потомки волков, которых своею силой коснулся сам Отец-Ронин. И росли эти косматые звери поистине большими, зачастую доставая в холке до самых щетинистых подбородков самых рослых воинов и охотников. Ротлим же быстро стал личностью легендарной, и стали его называть не иначе, как Покоривший Зверя, за то, что он одним из первых приручил варга и одним из первых же сумел его оседлать. Ни о какой упряжи, по началу не шло и речи, варгов всадник лишь забирался на спину могучего зверя и держался руками за косматую гриву, неся лук и копье на себе. Но седла, пусть и примитивные, появились вслед за открытием самой верховой езды, придуманные то ли одним из мудрых и старых ротгаров, то ли кучкой боббитов, пытавшихся оседлать крупных волков. И пусть у боббитов ничего не вышло, но седла прочно вошли в обиход варговых всадников.
Не приуспев с седлом, боббитские общины привнесли другое, не менее важное новшество. Собрав достаточно шерсти гряков и волков и умело ее обработав, боббиты получали крепкую, хоть и колючую, нить, пригодную как для шитья, так и для ткани, из которой можно было шить теплые вещи, столь необходимые в холодные времена года.

В эту же эпоху случилось то, чего успели начать бояться даже самые могучие воины и охотники ротгаров - Маска Ронина попала в руки Азгата Шрамолицего, одного из важных лиц культа Кроваворуких.
Придя в чертоги Маски, Азгат был непрошеным гостем, но традиции не позволяли прогнать того, кто пришел вызвать аватара на поединок. Изуродованный многочисленными шрамами, искалеченный самоистязанием, Шрамолицый не казался серьезным противником, и даже копье с диковинным наконечником из клыков сэххов не выдавали в нем столь умелого и яростного воина, что встал против аватара.
Многие разговоры породил этот поединок. Шептали, что Азгат использовал какое-то черное колдовство или же яд, но против традиций было не пойти - Шрамолицый одержал верх и снял Маску с бездыханного тела аватара.
Как и всегда, артефакт Ронина изменил сознание и личность культиста, но закаленная воля фанатика не позволила изменениям произойти до конца. Азгат в Маске был еще очень силен и зачастую спорил с самим собой, оспаривая то или иное решение. Подданные, за глаза, прозвали этого Маску Безумным.
Воцарение кроваворукого отметили широко. В города и селения прибыло множество культистов Кроваворуких, в храмах принесли множество кровавых жертв, и снова собирались воины, ибо замыслил Безумный новую войну.
Они забрали землю, что была нашей! - Говорил Безумный - Они убили наших братьев и сестер! Но мы смолчали и стерпели эти оскорбления! Время молчания прошло! Смерть фанараям! Отберем то, что наше по праву! Во славу Ронина-Кроваворукого!
И пошло роптание среди ротгаров от этих яростных речей, но никто не смел противиться аватару бога-Отца. Только культисты искренне радовались этим словам и разносили их по всем землям ротгаров, как неоспоримую истину.

+++
В эту эпоху Кор увидел диковинных животных континента, что привезли белийские торговцы. Могучие, благородные крылатые звери звались грифонами и они, казалось, сами подсказали талассцам свое предназначение.
Воинственные фалангиты первыми оседлали крылатых скакунов и небо Кора огласили громкие кличи сильных зверей, несущих бдительных стражей морских границ.

Гримм:
Прошло некоторое время, пока Валент не закончил свою лекцию о фортификации и организации обороны для офицеров гвардии.
Валент отпустил офицеров, снял шлем, открывая белокурую голову с коротко стриженными волосами и лицо, некогда прекрасное, словно пренадлежащее античной статуе, и испещренное теперь жуткими, застарелыми шрамами.
Подойдя к отделению, космодесантник смерил каждого солдата спокойным и прямым взглядым голубых глаз, кивнул в знак приветствия каждому и заговорил, обращаясь к Маркусу.
- Сержант Гримм, рад видеть вас и ваших бойцов в здравии. Должен сказать, вы хорошие воины, и не дрогнули ни перед лицом грязных еретиков, ни перед голодной ордой ксеносов. И я искренне рад, что у Императора есть такие воины, как вы. - Валент сделал тяжелую паузу, словно бы даже ангелу Императору тяжело произносить то, что он должен будет произнести. - И это делает мою миссию еще сложнее. Я мог бы приказать вам и вашим офицерам выделить мне достойнейших солдат, но я не пойду этой дорогой. Достойный сам выберет свой путь. Нападение ксеносов ставит под угрозу всю операцию, и командованию не хватает людей на многих участках. Мы не можем дожидаться подкреплений и вынуждены перебросить солдат с участков второстепенных и менее важных. Я предлагаю вам выбор, сержант Гримм. Так же техножрецы экспедиции запрашивают солдат для охраны своих исследовательских команд на местном спутнике, и мы не можем им отказать. Я предлагаю вам выбор, сержант. Вы можете повести своих солдат в бой плечом к плечу с моими братьями. Я не буду вам лгать, противник силен и выживут не многие из вас. А также вы можете откликнуться на запрос техножречества, но я не могу предоставить вам более детальной информации. Или же вы можете остаться в лагере здесь и сдерживать ксеносов, сколько сможете и дадите своей гибелью время для прочих частей и соединений. Выбор за вами, сержант.

- И было мне видение! И было оно полно боли, крови и смерти! Крики и смерть! Битвы и победы! Боль и безумие! - Выкрикивал старый, слепой ротгар, стоя у храма Калзулбура. Одежды его были стары и вымазаны в священной саже, а на теле без труда угадывались следы жестокого самобичевания - Сам Отец ведет нас, избранных, в битву и руки его по локоть в крови наших врагов! И мы идем вперед, по колено в кровавой жиже, за победой или смертью! Ибо будет это концом мира, концом смертных!

То, что на первый взгляд было лишь бреднями безумного пророка, неожиданно нашло отклик в сердцах ротгаров, тоскующих по войне и жестоким битвам. Безумного слепца слушали многие, его слова о Ронине-Кроваворуком, убившем Дейгона и впитавшем частичку первородной тьмы, дабы сделать свой народ сильнее, далеко разносились по землям ротгаров. Много поклонников нашлось у этих речей и назвали они себя Кроваворукими.
Грубы и жестоки они были даже по меркам ротгаров и принимали к себе лишь ротгаров, ритуально истязая самих себя, нанося себе страшные шрамы и продевая под кожу длинные иглы шипоспинов и украшая одежды ожерельями из клыков и когтей. Верили они, что конец мира настанет в великой битве с Хаосом и великим злом, и лишь ротгары смогут победить. Не принимали Кроваворукие мира с подземными жабами, что все еще оставались порождениями тьмы и зла, осуждали они и переговоры с чужаками из-за гор, что посмели убить поселенцев-ротгаров. Осуждали они решения Маски, чуть ли не в открытую считая нынешнего аватара слабым, и поэтому покидали города, основывая свои собственные поселения, где и готовились к последней битве.
Не всегда речи проповедников этого нового, пугающего культа заставляли ротгаров присоединиться к нему, но часто зажигали пламя в их сердцах, заставляя вспомнить старые обиды и поражения.

Волки, прирученные ротгарами, менялись все больше, и все больше походили на своих хозяев, становясь крупными и крепкими зверьми с тяжелой, косматой шерстью, имеющие крупные клыки и когти. Это были уже не те животные, издавна знакомые ротгарам. Упорный труд и божественное чудо превратили их в огромных, от метра до полутора метров в холке, зверей, пригодных для боя. Толстая шкура и шерсть давали хорошую защиту как от холода, так и от оружия, когти и клыки были сами по себе хорошим оружием, и подчинялись эти звери лишь своим хозяевам, не подпуская к себе никого более. Так и появились варги.

Фаланга была была миролюбива очень долго, но те времена прошли. Фалангиты вновь пришли в селения талассцев и без лишних речей повергли тех идолов, которым поклонялся народ Кора, дабы отныне в вере и служению богам был порядок и дисциплина, ибо руководствовались они волею бога.
Срублены и преданы огню были грубые деревянные тотемы, расколоты каменные алтари и безжалостно убиты те, что защищали их, ибо были эти несчастные еретиками.
Огнем и копьем, а где и мудрым словом, насаждалась новая, упорядоченная вера в Триумвират. Из камня и дерева должны были быть возведены новые храмы, а старые капища брошены и забыты.

Суров и воинственен народ ротгаров, что расположился у подножья высоких гор Опорного Хребта, среди холмов Маанских равнин. Пусть они были подобны зверям внешне и столь же жестоки в схватке, уже на заре своего существования ротгары были дисциплинированны, как и подобает истинным воинам. Примитивные ротгары не нападали на сородичей, не причиняли вреда своим детенышам, их кланы были уже похожи на сплоченные отряды, где каждый знал свое место и предназначение. Душа Ронина наполнялась радостью, подобной отцовской, когда его создания делали первые шаги, добывали первых зверей и рыбин, разбивали первые лагеря и стоянки.
Успехи в начинаниях требовали награды, и Ронин, подобно любящему отцу, решил щедро одарить своих детей.

Легенды будут рассказывать о том, как на заре славной истории Ротгар молодой охотник, чье имя уже сотрется из истории, ушел за добычей на долгие три дня и три ночи. Много земель он исходил, множество зверей и птиц повидал, но удача все обходила молодого охотника и его копье не находило достойной добычи. Но не унывал охотник, ибо поклялся он вернуться в клан с добычей. Без устали продолжал он свой нелегкий поход, пока не увидел в небе падающую звезду. Странная решимость, что позже назовут божественным знаком, направила охотника туда, где упала эта звезда.
Там охотник нашел дымящуюся яму, окруженную выжженной землей, на дне которой он нашел удивительную, невиданную доселе вещь - маску из холодного металла, изображающую воинственную, страшную гримасу. Охотник бесстрашно спустился в кратер и без тени сомнения забрал дар богов для своего народа.

Охотник вернулся в клан совершенно другим, гордо неся обретенную маску. Частица божественной мощи самого Ронина жила в этом изделии, даруя небывалую доселе мудрость народу Ротгар, открывая примитивным существам их великое предназначение, которое задумал для них сам отец Ронин. Каждый, кто надевал ее, изменялся до неузнаваемости, обретая удивительную мудрость и проницательность, а также забывая себя прежнего и беря простое новое имя - Маска.

- Ммм... - Величаво простонал Михаэль, могущественным жестом настоящего императорского высочества поднося королевскую пятерню к монаршей шишке на монаршьем же лбу.
Впрочем, Императора Михаэля тут же начали одолевать сомнения, является ли он истинных голубых кровей. Как-то уж очень не походила эта телега с железной клетью на императорскую карету, да и доспехи роскошью не ослепляли. Меч вот хороший, конечно, но вот тоже не монаршье оружие.
Что-то тут было не так.
- Подданные мои... Тьфу, мужики, что со мной за херня то была, откуда шишка?

Противник комиссара, кажется и не испытывал особых трудностей от потери кисти, и отбив очередной удар рукой, навел на офицера болт-пистолет. Легионер бы даже успел выстрелить и разворотить комиссару живот, но очухавшийся Кен показал очередные чудеса выносливости и силы.
Израненный и побитый, Стоун ухватил могучего великана за пояс и повалил того наземь, немало удиви как самого противника, так и комиссара, снова влспользовавшегося помощью здоровяка Кейна. Меч комиссара быстро нашел слабое место в доспехах поваленного противника и вскоре гигант уже был мертв. ПМеч легко пробил линзу шлема м вошел, сквозь глазницу в мозг легионера, где комиссар еще и провернул клинок.
- Ну ты даешь, Стоун. - Выпалил взмокший и побелевший комиссар, перед тем как снова бросится в атаку.

Неподалеку, Тель сумел таки вытащить свой нож и вогнать его врагу в бочину, после чего подоспел Квинт, пинком в голову сбросив еретика с гранатометчика на землю, где он и затих. Либо от глубокой ножевой раны, либо от пинка в висок, либо от удара головой об обломки кирпичей.
Доу быстро реабилитировался после промаха и срезал еретика короткой очередью, почти не целясь. Враг выронил свой длинный, грубый тесак и повалился набок, прямо на землю. Что же ему еще оставалось, с прострелянным горлом и прожженным позвоночником.

Доннаван тоже не отставал. Разбежавшись, медик насадил противника лейтенанта на штук, воткнув его куда-то меж ребер еретику, отчего тот успел взвыть, но тут же замолк, как только меткий удар офицера снес ему голову. Лейтенант благодарно кивнул и двинулся дальше.
Пропустив Ар`Кея, Гаррисон снова взял на прицел легионера. За то время, пока перед гвардейцем пробегал медик, отец Тиберий сумел опустить свой потрошитель на плечо своего могучего противника, и теперь острые зубья оружия священника глубоко вгрызались в плоть еретика, уже распилив ключицу и почти отделив врагу правую руку от тела. Легионер же уже почти опустившийся под натиском Тиберия на колено, пытался поймать дрогнувшей рукой священника в прицел своего пистолета.
Но не успел, лазерные лучи сожгли сильному врагу голову и та просто лопнула, когда мозг внутри черепа мгновенно вскипел. Обезглавленная туша упала на бок, увлекая щза собой и застрявший потрошитель, который Тиберию пришлось выпустить из рук, что было очень не вовремя. На святого отца налетел один из еретиков, выбравшихся из пролома и сбил священника с ног. Противники вместе повалились на землю, вцепившись друг в друга руками, когда еретик пытался добраться до горла Тиберия, а священник прикладывал все силы, чтобы суметь насадить своего противника на его же нож.
Гримм, решив не тратить время на смену оружия, отправил очередной сгусток плазмы в одного из еретиков, что только что сумел справиться со своим противником-гвардейцем. Плазма угодила в цель и буквально испарила верхнюю часть туловища еретика. Ноги упали на землю, руки, уцелевшие от локтя, разлетелись в стороны, верхняя часть головы подлетела куда-то наверх и упала неподалеку от схватки.
Тут из пролома буквально вывалилось еще трое грязных еретиков. Поднявшись на ноги, они тоже побежали в атаку, наседая на комиссара и подоспевшего лейтенанта.
Было совершенно неизвестно, сколько их там еще и как долго придется отбиваться.

Ронин снова жил и желал действовать. Ответив на приветствие учтивым, но легким кивком головы, бог войны отправился туда, где он мог творить снова.
Пускай эпоха смертных еще не наступила, и до настоящих сражений, что были столь приятны Ронину, было очень далеко. Это совершенно не огорчало бога.
Ведь испытания и борьба - неотъемлемая часть жизни.

Может быть, Ронин был не из тех творцов, что были подобны художникам и буквально рисовали прекраснейшие вещи, или тех, что подобно кузнецам выковывали целые горы и выплавляли материки из камня. Но Ронин знал, что хотел. Посеять соперничество и борьбу в этом мире.
Сперва Ронин обратил свой взор на джунгли и пустыни - те места, где жизнь наиболее тяжела и сурова, но не забыл и про умеренные, более спокойные места. Уже совсем скоро создания Ронина, опасные, пусть и грубые, уже распространялись по этому новому, еще неназванному миру.

Кестаром было принято важное решение. Крылатые существа хоть и были разделены на два народа, но все же были родственными, а значит нарушали равновесие.
Из сложившегося порядка вещей было только 2 выхода - уничтожение народа или же создание нового, в противовес существующим.

Кестар выбрал созидание.
Легенды будут гласить о том, что сам Порядок сошел на бренную землю и сотворил идеальные тела по своему образу и подобию, подобные мраморным статуям. Сотворил целый народ, и назвал его Клоссаями.
Но затем Порядок попросил помощи у своей противоположности - хаотичного и вспыльчивого Огня, и попросил у него то, что будут называть Искрой Галора.
Искра вдохнет сознание, эмоции и характер в бездушные, подобные големам, тела. Так колоссаи обрели жизнь среди высоких горных пиков.

Колоссаи - высокие, крепкие гуманоиды, с мраморно-белой кожей, серебряными волосами и светящимися голубоватым светом глазами, более всего почитающие справедливость и равенство. Среди них нет тиранов, вожди колоссаев выбираются общим собранием. Колоссаи лишены жадности, зависти, гнева и ленности. Они могут казаться лишенными эмоций, но Искра Галора наделяет их, пусть и в разной степени, всем спектром чувств. Те немногие, в ком Искра наиболее сильна и, оттого более подверженные эмоциям и хаотичности, часто отправляются в долгие и трудные паломничества, в поисках мест силы Галора, дабы вознести ему хвалы и принести жертвы.
Колоссаи трудолюбивы и не бояться трудностей своей суровой горной родины. Они не убоялись приручить упрямых и своенравных Уумов - зверей, покрытых густой шерстью, что стадами пасутся на горных лугах. Не покладая рук колоссаи сеют и собирают урожаи грубого горного Укхума, из перемолотого зерна которого пекутся традиционные колоссайские лепешки - Ун Кехан или "Горный хлеб".

Поселения колоссаев легко узнать по круговой планировке - хижины, сложенные из камней и утепленные шкурами уумов, полукругом окружают центральную площадь, где поддерживается идеально сложенный костер - Искра поселения, в честь Галора. Четкий порядок же соблюдается в любых рутинных делах и даже празднества творяться по четкому плану. Сие есть ежедневное славление отца народа Кестара.

- Не бойтесь их оружия! Будьте сильны! - Тиберий не упускает шанса ободрить гвардейцев - Император защитит нас и придаст нам сил! За нами истина!

Не давая и секунды передышки, еретики бросились вперед, радостно вопя, предвкушая скорую расправу над имперцами.
И они явно не ожидали, что до того бегущие от них противники не то что остановятся, а будут контратаковать. Не сговариваясь, комиссар и священник развернулись и атаковали еретиков, подавая пример остальным.
Первый противник комиссара пытался блокировать удар офицера, но тот грубо заточенный кусок металла, что был еретику оружием был не противником силовому мечу комиссара. В сторону отлетел перерубленный клинок, а следом отправилась и голова еретика. Тут же дорогу комиссару Густаву преградил и первый гигант, хищно улыбающийся острыми клыками, и теперь имперскому офицеру приходилось блокировать могучий удар гиганта в красной броне.

Отец Тиберий орудовал своим потрошитель чуть поодаль и также не испытал проблем с первым противником. Куда там деревянной рукояти топора против адамантиевых зубьев? Священник просто перешагнул распиленное надвое тело врага и двинулся дальше, навстречу второму гиганту, в которого и угодил выстрел Гримма. Плазменный сгусток проделал большую дыру в кирасе могучего противника и спалил тому немало плоти под броней, серьезно ранив легионера. Но отступать он явно не собирался. Союзники, похоже, тоже хотели дать залп по противнику почти в упор, но не успели и были вынуждены защищаться от атак безумцев, принимая удары на ложе лазкарабинов и пытаясь отразить атаки чуть ли не голыми руками. Не всем сопутствовала удача и вот первый солдат валится на землю с разрубленным лицом. Еретик пытается вытащить свой топорик из головы жертвы, но сталь намертво застревает в черепе, и безоружный псих бросается на Теля сбоку, отчего выстрел его мельты уходит в землю, плавя дорожное покрытие под ногами сражающихся. Еретик сбивает гранатометчика с ног, сбивает тяжелую мельту набок и даже успевает схватить Теля одной рукой за подбородок, пытаясь свернуть ему шею на бок. То ли у него просто не получилось схватить Уильяма за горло, то ли в его давно немытой голове зародилась гораздо более безумнавя идея.

Ар`Кей, понимая, что шанс сразить великанов в красной броне из лазганов невелик, принимает единственно верное и разумное решение, не противоречащее приказу комиссара и берет в руку крак-гранату. Но бросоку совсем неудачен, граната перелетает цель и рвется где-то позади. Неудачу терпит и Джон - пуля уходит куда-то вверх, в облако пыли.

Подобно тяжелому и мощному локомотиву, Кейн прорывается вперед и, так уж вышло, на выручку комиссару, что еле успевает блокировать мечом удар за ударом своего могучего противника.
И вот, казалось Император отвернулся от Густава и он не успевает снова подставить свой клинок под зубья цепного меча, как на помощь поспевает израненный Стоун.
Локомотив встречается со скалой, и таран Кейна только отвлекает гиганта, да заставляет его сделать шаг назад. Гигант рычит что-то на неизвестном Кейну языке и обрушает могучий удар локтем вна спину Стоуна. У Кейна темнеет в глазах и он падает на колени перед великан, чтобы услышать как он ревет от боли и увидеть, как рядом падает отскеенная кисть в бронеперчатке, все еще сжимающая цепной меч. Комиссар умело пользуется замешательством противника, и отсеченная кисть - только начало.

Гаррисон без проблем ловит рогатую голову огромного противника в прицел, успевая разглядеть алые линзы визоров и, по видимому, дыхательную решетку, украшенную бронзовыми клыками. Джейк нажимает на спусковой крючок и отправляет очередь лазерных лучей точно в голову своей цели. Линза одного из визоров шлема трескается и приходит в негодность, после чего очередь уходит в сторону и срубает один из рогов на шлеме. Лишившись и руки и половины зрения, гигант злобно рычит, и умудряется отвести меч комиссара культей.

Тем временем отец Тиберий поспевает к другому легионеру и обрушает на того свое страшное оружие, выкрикивая короткое - Император со мной!
И лишь благодаря сверхчеловеческим рефлексам противник священника успевает парировать удар.
Схватка только начиналась, но из пролома, затянутого только начинающей оседать, пылью появилось подкрепление еретиков. Пусть их всего четверо, но они были всего лишь авангардом целой орды безумцев.

Да наступит порядок.

Око. Крошечное, выплощенное в металле, оно оказалось долговечнее истенного Ока.
Вольфганг никогда не был ни мудрецом, ни мечтательным мыслителем, способным охватить могучим разумом мир. Его этому не учили, предпочитая направить природные таланты к более преземленным, но кровавым умениям.
Умениям, что теперь мало что стояли.

Уже и не важно, как рыцарь оказался на площади в столь подходящем облачении и при оружии. В памяти все еще яркими образами стояли картины невообразимого ужаса. Око гаснет, уступая вечному мраку. Безумец хрипит проклятия и умирает в жутких корчах. И смех.
Безумный, хватающий прямо за душу, дышащий колким холодом на самое человеческое нутро.
А дальше... Дальше бесконечный поток чудовищ, самых кошмарных, что можно представить. Вольфганг отражает удары острых когтей и выпады зубастых пастей щитом и бьет в ответ. Клинок, с чавкающим звуком, погружается в плоть, рубит и колет. Щит ломает кости, когда рыцарь отмахивается им от наседающих врагов.
Вольфганг кричит, пытаясь организовать паникующих горожан, направить их прочь от невиданной бойни, стремиться защитить безащитных, повинуясь неясному до конца порыву, но видит, что усилия тщетны.
Белоснежные стены уже окрашены кровью, по булыжным мостовым текут ручьи и целые реки крови. Где-то разгорается пожар, набатом бьют колокола, а люди продолжают кричать. Голоса людей смешивают в единый, наполненный ужасом, непониманием и мучительной болью, гул.

Вольфганг бежал. Бежал позорно, так, как никогда до этого. Бежал, еще не понимая, что стал свидетелем грядущей гибели целого мира под ослепшим Оком.

Вольфганг открыл глаза и сжал монету в кулаке.
Он вернулся сюда, в разоренную лачугу, где спасались немногие. Чудища давно отстали от них, более заинтересованные в безумстве разорения и разрушения, и беглецам теперь был страшен только дождь и холод, но старая, удивительно добротная крыша и небольшой костер спасали от этих, если подумать, несущественных бед.
В прошлом, до ослепления Ока, Вольфганг бы поостерегся вот так просто разводить костер посреди глуши, ибо он мог запросто привлечь каких-нибудь лихих людей. Но теперь это уже не казалось чем-то опасным, ведь каждый, из тех, что ютились и жались к теплому огню, заглянул кошмарной погибели прямо в пустые глазницы. Разве теперь страх что-то значил?

От раздумий рыцаря отвлекло движение у того самого костра.
Женщина, монахиня, шла прямо к нему, и обращала внимание Вольфганга на подвальную дверцу. Впрочем, какой тут мог быть подвал? Так, погреб для солонины и шкур, но проверить, однако, его не мешало.

Рыцарь положил монету на книжный комод, на котором он расположился, ступил на землю, подхватив щит, двинулся в сторону люка в погреб, готовый в любой миг выхватить меч, но не оставляя надежд найти в подвале только крыс и остатки каких-нибудь припасов.
- Войду первым. Держись за мной. - Коротко прошептал он спутнице, когда они дошли до цели.

Под гулкое, словно от удара лопатой по железнодорожной цистерне, "Тумм", Горгона вздрогнула. И первую секунду казалось, что попадание в куда-то в заднюю часть машины не причинило какого-то урона.
Но потом грянул взрыв, осыпавший десантное отделение дождем рваного, горячего металла, запчастями от стрелков-криговцев и каплями тут же занявшегося прометия из разорванных баков. А вдобавок затрещали и тысячи детонировавших разом стабберные патроны.
Задние ряды были разорваны и расстреляны практически мгновенно, но это была отнюдь не легкая смерть - немногие раненые и уцелевшие почти сразу же были обьяты пламенем и отсек наполнился жуткими воплями умирающих в пламенной агонии.
Множество рикошетов наполнил отсек, и чуть погодя детонировали и баки тяжелого огнемета справа по борту. Кейна, стоящего ближе всех и уже запачканного чужой кровью, окатило дождем осколком и опалило страшным жаром. Пара кусков металла распороли его ранец, успевший заняться от брызг прометия, и гигант повалился на пол, не сумев сохранить равновесие. Форма Стоуна тоже успела загореться, и открывшиеся кровотечения никак не способствовали ее тушению.
Гаррисон, стоявший ближе всех к Стоуну, ибо считался его вторым номером, практически не пострадал. Его лишь обсыпало какими-то кровавыми ошметками и тряпьем, бывшими чьей-то униформой еще пару минут назад и также швырнуло на пол, прямо на Теля, что успел сгруппироваться. Но Уильям, все же, получил по лицу чьей-то оторванной рукой.
Доннаван, наверное, успел бы что-то предпринять, если бы не толкучка внутри десантного отсека. Но какое это теперь имеет значение, когда Ар`Кея придавило пудовой тушей гранатометчика из соседнего отделения и на него рекой лилась кровь из разнесенной головы убитого? Вдобавок, тело еще и горело, пусть и защитив медика от потока горящего прометия, но теперь это служило плохую службу - на форму Доннавана огонь тут-же перекинулся и не собирался тухнуть. При падении медик приложился головой об пол и теперь в голове шумело и, вроде бы, слух пропал на одно ухо. Но самое плохое было вне поля видимости - огонь перекинулся и на сумку гранатометчика с гранатами для реактивного гранатомета.
У Доу наступила полоса, так сказать, везения. Его забрызгало чужой кровью, но он сумел сохранить равновесие, пусть его и толкнуло к стене. Вокруг нарастал пожар, А Доу оказался рядом с одним из бортовых огнетушителей. Вот это удача!
Гай успел осознать, что сейчас рванет. Но сделать ничего не успел, очухавшись уже на полу, в лужице чьей-то крови с горящим рюкзаком, сорванным шлемом и отброшенным куда-то в сторону лазкарабином. В голове звенело, в глазах двоилось.
Маркус, помимо осознания того, что сейчас все будет плохо, успел зацепиться глазами за висящие рядом огнетушители и даже рванул к одному из них, помня, что по бокам от них торчат тяжелые горелки с полными баками прометия. Собственно, надежно закрепленный огнетушитель и стал якорем для сержанта в короткой, но суровой встряске. Половина взвода уже была мертва, но его отделение, кажется, уцелело.

Комиссар крепко стоял на ногах и, казалось, даже не заметил толчка машины. Но здоровенный кусок какого-то механизма, очень неудачно прилетевший прямо в комиссара, все же уронил офицера на пол, приложив Густава от рампу. Уже лежа, комиссар почувствовал толчок прямо в левую руку. Не понимая, что с ним случилось, офицер попытался поднять свою конечность и, с некоторым изумлением, обнаружил руку продолжающеей лежать на залитом кровью полу. Рикошет крупнокалиберной, стабберной пули просто-напросто отсек руку комиссара чуть выше локтя. А неподалеку, отец Тиберий неуверенно пытался подняться на ноги. Лицо священника пострадало от неловкого падения на металл пола, из рассеченной брови и губ шла кровь, нос был сломан, а в голове гудело. Поднявшись и шатаясь, Тиберий направился прямо к рампе, дабы изыскать способ открыть дорогу из этого пламенного ада.

Квинт успел стянуть с себя броник, когда к нему подполз латаемый Телем Доннаван. Для Уильяма не было ничего особо сложного, просто вместо дыры от арматурины тут была дыра от пули. Мышцы задеты, конечно, и стоять на ногах медику будет больно, не то что в атаку бежать. Но для таких случаев ведь и придумано обезболивающее, верно? Вколет себе чего-нибудь, и будет как новенький.

Для Ар`Кея задача была посложнее. Все же рана в живот, это не дырка в ноге.
Но Император хранил, пуля потеряла силу, пробив бронежилет Гая и застряла в мягких тканях, откуда ее можно вытащить. А пока обошлись остановкой крови и закрытием раны от всякой грязи. Не хватало еще заражение получить от такого пустяка. Тут и Тиберий подоспел, умело руку Джона залатав.
- На ходу не вытащим, сержант - Мотнул головой священник, потом пробрался к отверстию, проделанному Уильямом, помогая Стоуну с бесстрашным гвардейцем, перебирающимся в кабину, не забывая шептать молитву Императору. Что-то импровизированное, ибо Кейн никак не мог припомнить псалмов со словами "не дай храброму слуге своему сверзиться на дорогу этой заблудшей планеты" и "не дай так нелепо погибнуть". А как только Уильям оказался в кабине, где увидел перепуганного паренька, что был младше даже его самого, зажимающего кровоточащую рану на руке, которой он держал руль, Тиберий высунулся сам, и Кейну пришлось придерживать еще и святого отца.
- Сын мой! - Привлек к себе внимание жрец, протягивая гранатометчику второй свой ИПП из опустевшей поясной сумки - Возьми!

А потом Телю пришлось отрезать рукав униформы водителя, крутить из нее жгут, как учил инструктор, накладывать жгут и только потом класть повязку. И все на ходу. А после вобще пришлось перехватить руль, так как руки раненого водителя слишком уж дрожали и был он очень уж бледен. Слишком много крови потерял паренек, она была везде - запачкала руль, ручку коробки передач, на приборную панель попала, а вниз вообще не стоило смотреть, туда успела натечь целая лужа.

Паренек, однако, старался держаться молодцом, помогая Телю ногами, набирая или сбрасывая скорость педалями, и последние 10 минут пути они катили без происшествий.
Потом колонна свернула на свежий, изрытый гусеницами, проселок, грузовик начало изрядно трясти, что означало риск для раненых. Грохот артиллерии все нарастал, и за следующей лесопосадкой колонна остановилась у ряда палаток и стоящих в ряд транспортеров и грузовиков Крига, неподалеку с грудами пустых снарядных ящиков. Чуть поодаль, слаженно, словно сервиторы, расчеты Василичсков заряжали орудия и давали залпы, бросая гильзы снарядов в большие кучи. Еще дальше, в нескольких километрах, к небу тянулись несколько черных, дымных столбов. В обстреливаемом космопорте уже что-то горело.

Сразу же после остановки, Тиберий, резво выскочивший и подбежавший к кабине, вместе с подвернувшимся тут же Телем, отвели водителя в ближайшую палатку, где тут же уложили на первую подвернувшуюся кровать. Тиберий, не сбавляя темпа, убежал на поиски местных медиков.
Доннаван получил возможность вытащить из Квинта пулю и торжественно вручил ее раненому товарищу. Чуть смятая, длиной с пару фаланг на мизинце, окровавленная, она полностью помещалась в ладони Гая, пока его сгружали с грузовика и переместили в туже палатку, где над раненым пареньком-водителем уже колдовал медицинский сервитор. Вокруг царила такая же суета, ведь из грузовиков также вытаскивали раненых, а кое-где и убитых.

Чпок! И разлетелась голова Факбоя! На кусочки! На капли! И нет говнюка!
А Глухой хохотал, пока пыль в рот набившаяся, не заставила кашлять.
- СДОХНИ, СДОХНИ, УЕБОК!!! - Заорал Глухой, выжимая газ - НЕХЕР! ПИЗДИТЬ! МОЙ! БАЙК!

Бэмби заложил крутой поворот, и Глухой погнал прямо на кучу колымаг Дичи, снова давя пальцем на спуск своей пушки.
Сколько в ней вообще патронов? А хуй его знает, Глухой не умеет считать.

- Мне нужны образцы технологий. - Еле заметно кивнул жрец, прожужжав сервоприводами. - Специфические. Необычные. Понимаете? Что-то, что стоило бы моего доверия и этого великолепного образца. - Наклонив голову набок, Ксилл вынул, одной из своих "обычных" рук, из под одежд самый настоящий плазменный пистолет и протянул Джейку.- Аванс. Знак доверия. Полная оплата после оценки образцов.

Мастерские
- Да, из болтера. Стрелок спонсона успел отреагировать и очередью полоснуть. - Девушка движением головы пригласила Уильяма, соглашаясь на помощь - Вот, подержи это, зажми вот тут. Ага... Так вот он полоснул, а потом у них снаряды в танке детонировали. Не успели больше ничего. Башню высоко подбросило! Теперь тут держи... Вот.
Вскоре, совместными усилиями, ремонт был закончен. Вымазавший руки в какой-то масленной жидкости машины Уильям выяснил, что, видимо, весь эскадрон будет участвовать в наступлении в космопорт. Миюки негодовала, что "Часовых" в лобовых штурмах применять ну никак нельзя, на что Чи, продолжавшая копаться в двигателе, заметила, что еще ничего толком неизвестно и брифинг будет потом.

- Ну почему бы и нет. - Важно кивнул интендант Гаррисону - С меня не убудет. Сгрузи консервы на склад - Кладовщик мотнул головой, не гляди, в сторону дверного проема - Там тебе медноголовый за них все выдаст... Кроме фляг. До фляг я еще не добрался, подойди через часик примерно, перед отбоем.

Экипаж Бастьена Джейка признал сразу. Поздоровались, решили дружно перекур устроить. Расположись тут же, у машины.
Новости были. Химеру, на время наступления на космопорт, передадут мрачным противогазникам Крига, инженерам. А инженеры эти не простые, а с огнеметами и взрывчаткой, да так ее много, что страшно. Потом то, после операции, Химеру обратно отделению припишут, тут все гладко должно быть. Ну, мрачно пошутил башнер, это если машину не сожгут или бомбы криговцев не детонируют внутри, отправляя все в радиусе десятка метров к Золотому Трону. Отделение Гримма же, вместе со всем взводом, посадят на какой-то огромный криговский транспортер, на полсотни человек и решение это, с точки зрения экипажа, спорное. Броня броней, но пара попаданий тех же "сотрясателей" превратит в фарш не десяток, а уже полсотни бойцов. В общем, что Бастьен с ребятами, что Джейк с сослуживцами были, в общем-то, в одной лодке, посреди целого озера дерьма и даже весел у них не было.
А техножрецов тут оказалось сразу трое. Арнульф, Готрид и Ксилл. Первый был, судя по описанию, шестеренкой бесформенной, сгорбленной и с кучей металлических конечностей, и голосом синтезированным, а нравом прискверным, никто не был уверен, осталось ли в нем хоть что-то органическое, поэтому к нему соваться никто не советовал. Второй, Готрид, был помягче, с целой человеческой половиной лица, верхней и всего парой механических рук. К неаугментированным людям относился покровительственно, словно какой-нибудь добрый дедушка к малым, неразумным детям и, вроде бы, именно к нему надо бы идти, если хочешь себе огнемет на лазган навесить, но увы, Готрид мог в чистом поле разобрать и собрать ту же Химеру но, в силу каких-то неизвестных причин, оружием не занимался.
Ксилл же был темной лошадкой. Укутанный в алую рясу, он мог похвастаться сразу несколькими оружейными механодендритами и подолгу возился с орудиями машины, что-то калибруя и высчитывая, подкручивая и поправляя. Говорил мало, на техников внимания обращал еще меньше. Общение сводилось к односложным запросам и командам, но, все же, Ксилл успел получить славу существа заносчивого.

"Комитет"
Доннаван подсел и был тут же узнан одним из уже сидевших за столом бойцов, кроме Квинта. "Да я же его в лазарете видел, пока раненых таскал! - Радостно объяснил солдат - Он там всех подряд штопал, отличный мужик!"
- Да фраг знает, чего там в порте будет. Мятежники точно будут, зароются там в землю, а нам выковыривать этих психов. Хорошо еще, противогазы артиллерию подтянут.
- Ага, рано утром херачить начнут, до полудня дубасить будут. Ну, я слышал.
- Это мы не поспим, значит? - Жалобно спросил кто-то - Под этот грохот же хрен заснешь.
- О, салага. Это дело привычки. - Вклинился "бармен" - Привыкнешь и хоть на моторной решетке "Василиска" спать будешь, пока он стреляет.
- Ну... Наверное.
И потекла болтовня вновь. О грядущем наступлении, о мрачных противогазниках с Крига, о танках, что эти противогазы сюда навезли. Даже сверхтяжелые и плазменные "скороварки", вроде бы, были. Но это знакомый знакомого такое слышал, от еще одного знакомого, что случайно переговоры с флотом подслушал, пока в карауле стоял. Ненадежный, в общем, источник.
А как речь о связи с флотом зашла, так сразу кто-то возьми да брякни, что портит ее кто-то, сплошные помехи и белый шум. А кто портит - это один Император знает, да правит он еще тысячелетия.
- А кстати, парни - Обратились, вдруг, к Гаю и Ар`Кею собеседники - Это правда, что ополчение... Ну, это самое... - Тут перешли на шепот заговорщицкий - Ну, что мятежники они?

Храм
Отыскать полевую часовню было просто, по нестройным песнопениям и мощному запаху ладана.
Храмом оказалась типовая палатка, внутри которой было установлено несколько скамей и стульев для прихожан, а чуть дальше - простая кровать, небольшой стол и самодельный алтарь с иконами и свечами.
Внутри уже было с десяток солдат, что разноголосо, неумело и нестройно выводили заученные на слух гимны на высоком готике. Меж рядов медленно прохаживался полковой капеллан - отце Тиберий, древний, чуть горбатый, но полный сил старик, окуривая помещение и прихожан ладаном из небольшого кадила.
Святой отец заметил Джона на пороге, приветливо улыбнулся и указал сухой, узловатой рукой на свободное место в этом тихой, умиротворенном месте, что было таким чуждым посреди войны.
О битвах и кровопролитии напоминал лишь огромный "Потрошитель" Тиберия, прислоненный к его скромному ложу.

Гримм
Недолгие поиски привели Маркуса под рокритовые стены штаба, у которой раслабленно курил сержантский состав. Сослуживцев по взводу сержант узнал сразу, но были здесь и другие, из совсем другого полка, но держались на равных. А вот противогазников тут не было, они не отдыхали.
Поздоровались, угостили сигаретой, поделились мыслями о потерях (каждый уже успел потерять по бойцу или по двое), поупражнялись в проклятиях на голову ксеносов (тут несколько сержантов дружно заметили, что у этих сволочей и бабы воюют, а один утверждал, что вступил в перестрелку с какими-то воющими ксено-бабами с мечами и не понимает, почему его и все его отдееление в капусту не порубили), после чего последовали проклятия на голову еретиков (психов видел каждый, кое-кто даже их убивал), лже-ополченцев (тут ругались только Гриммовы сослуживцы, другие только кивали понимающе). Потом сержант узнал, что побудка будет ранняя и поедет он до космопорта не на Химере, а на какой-то большущей штуковине. Вместе со всем взводом, во главе с бесстрашным комиссаром. К слову, комиссар слова своего не сдержал и парнишку, чей лазкарабин при приземлении с креплений сорвало, не наказал строго. Парнишка этот то себя проявил, схватился при штурме ратуши сразу с двумя перемазанными кровью психами, сломал об одного из них штык, добил другого обломком кирпича, но был тяжело ранен. Но из схватки вышел победителем. Суровая кара была заменена на требование выучить весь Праймер на зубок, за то время, пока провинившийся в лазарете пролежит.
Что до самого наступления, то обещали артподготовку с самой побудки до полудня. Стены космопорта пробьют, оборону должны подавить. Обещали танки, кто-то слышал, что с орбиты привезли даже что-то сверхтяжелое. Или плазменное, тут никто не был уверен, что именно.
В целом, на бумаге все было просто - сначала еретиков вобью в землю снарядами, потом раздавят танками, а пехоте только прогулка останется.
Смеялись мрачно над этой простотой. Нехрена, мол, ничего этого не будет.

- ФАКБОЙ? КАКОГО ХУЯ, ДЖЭЙН!? - Самозабвенно орал Глухой, перекрикивая даже движок своего байка - Я ЖЕ ДОВЕРЯЛ ТЕБЕ, БЛЯТЬ! КАКОГО ХЕРА ТЫ УШЛА К ФАКБОЮ!? ОХУЕЛА?! Я САМ ТЕБЯ БРОСИЛ? НУ НИХУЯ СЕБЕ!
- ХУЛЕ ПЯЛИШЬСЯ! - Выкрикнул рейдер, завидев дичь на байке с коляской. И трубой, что гранатами стреляет. Гранатострелятель, во! - БРОСЬ ТРУБУ, СУКА! - И вскинул свою пушку, нажимая на спусковой крючок.

Полевой-походный лагерный быт поредевшего отделения потихоньку налаживался, пока бойцы планомерно расходились по лагерю и знакомились с его устройством.
Пнув и пригрозив Джону, Кейн просто свалил из палатки в найденную качалку. Стоуну кивком ответили на приветствие, не возражая, чтобы боец потягал железо. Впрочем, на разговоры в тренажерке настроены не были, день, все же, выдался тяжелым не только для бойцов Гримма.
А вот Доу просто продолжил дремать. И снились ему какие-то зубастые рожи, красные рогатые рожи и Айрон, широко улыбающийся тому, как он ловко гранату отшвырнул.
Разворачивается он такой радостный и веселый к Джону, улыбается, а из страшных ран на теле кровь потоком хлещет.
- Кто же так бросает, уебок криворукий? - Вопрошает добродушно, незло, покойник и улыбается во все зубы, в крови выпачканные. Струйки крови из уголков рта текут. Везде кровь.
- Кто же так бросает, Джонни?

Квинт, тем временем, пользовался гостеприимством полевого кабака. Незаметно было, что солдаты из разных полков и миров, с разных концов галактики, возможно. Кровопролитие и риск обьединяют получше всяких профсоюзов и партий.
И Гая угощали выпивкой, и он слушал байки и истории, и рассказывал сам. Минут 40 прошло, и завидел Гай медика отделения, забредшего на огонек.
Ар'кей выглядил усталым, но довольным, как человек, добросовестно выполнивший свою работу. А такого человека и выпивкой угостить не грех!

В районе мастерских, тем временем, происходили настоящие чудеса дипломатии.
Девушки, вблизи оказавшиеся еще более миниатюрными, на Уильяма внимание обратили, но ответили не сразу, смерив гвардейца, для начала, изучающим взглядом сощуренных, и без того раскосых, глаз.
Потом переглянулись и, прыснув, от смеха, вернулись к своим делам.
- Да, малыш, "Часовые"! - Звонко донеслось откуда-то сзади шагохода, где одна из девушек копалась в двигателе машины - Смотри, но ничего не трогай!
Другая, что перебирала что-то у левой ноги шагохода, то и дело бросала полный интереса взгляд на Теля и, не сразу, но все же решилась спросить - Ты откуда такой, что "Часовых" не видел? Как тебя зовут?

У Гаррисона дела шли тоже неплохо, хоть и внимания к себе он дождался не сразу.
Интендант терпеливо обьяснил, не отрываясь от записей, что менять обвес на консервы не будет, по крайней сейчас, когда все "через жопу" и скоро очередное наступление, и что выдача чего либо может производится только по запросу сержанта через вышестоящего офицера и это "геморойный вариант" с кучей бумаг и печатей. Однако, Джейк может рассчитывать на обмен консерв на какие-нибудь другие продуктовые единицы, ведь в этом случае гораздо меньше возни.
На вопросе об улучшениях штатного оружия интендант все же оторвался от записей и с минуту смотрел на гвардейца, как на полного дурака, после чего процитировал положение Прайиера о том, что самовольное вмешательство в работу механизмов штатного вооружения и, неизбежное при этом, нарушение духа оружие строго карается. Но, все же, заметил, что раз Джейк такой смелый и языкастый, пусть он попробует договориться с техножрецами, и, может, это положение сможет обойти вот таким вот образом.

А сержант как сидел себе в палатке, так и сидит. До кормежки оставалось еще полчаса.

- ДАААААА!!! - Не переставая вопил от восторга Глухой. Вопил так, что, казалось, перекрикивал и могучий движок Бэмби и слабенькие движки других тачек в звене. Куда им до Бэмби! До охуенного, заебатого, дважды охуенного байка! Черт, это стоило того, чтобы выбить тому мудаку пару зубов и разбить ебало! Стоило того, чтобы бросить Джэйн!
- АХАХАХАХА!!! - Полный безумной радости смех далеко раздавался над пустыней, когда Глухой нарезал виражи на Бэмби вокруг тачек звена, то обгоняя, то возвращаясь.
Глухой впервые в жизни был счастлив. И счастье это было тяжелым, ревущим и пиздецки быстрым.

Комиссар выслушал доклад с мрачным выражением, беспросветно хмурый. после его окончания выдохнул медленно, выдержал паузу, а после подал знак сопровождающим его солдатам.
- Да, я уже наслышан о героизме рядовых Гаррисона и Стоуна - Кивнул Густав, и в словах его не чувствовалось ни издевок, ни какого-либо сарказма - Лейтенант передает благодарность за свое спасение. Ментальный поединок дался ему тяжело, но он идет на поправку, жуткие вещи рассказывает... - Комиссар покачал головой и быстро упрятал проклюнувшуюся человечность и эмоции обратно, под железную маску комиссара, как только предохранители дробовиков щелкнули снова - Ваши показания совпадают с показаниями лейтенанта Лейланда и его сопровождающих, и я не вижу причин задерживать или... Эм, приводить в исполнение приговоры. Однако рекомендую рядовому Стоуну обратиться ко мне для прохождения полного обследования... - Комиссар прошел в палатку, прямиком к столу, с которого убрал чьи-то вещи на один из стульев. На стол же он водрузил свой сверток и легким движением развязал непрочный узел.
Зрелище открылось примерзкое. Большая, вытянутая голова с еще большим, раздутым, словно убитый твист был еще и гидроцефалом, безволосым затылком. Нос практически отсутствовал, крупные ноздри покоились между крошечных, даже в посмертии, злобных, зверинных глаз. Раззявленная пасть была усеяна крупными клыками. Крупный, мясистый язык свешивался в сторону и был странного фиолетого-голубого цвета.
- Теперь вы видите причину этих предосторожностей. Это... - Комиссар сморщился и презрительно выплюнул - Существо ни что иное, как глумление над священной биологией человека местных ксенокультов. Зараза передается, как мне известно, через укусы и несет чудовищные мутации. Я демонстрирую это вам и только вам, по личной просьбе лейтенанта Лейланда. Разговоры об этих существах не должны пойти по взводу. - Комиссар снова завернул голову в тряпье, прододжая вещать страшную правду - Имеет смысл подозревать, что то влияние, что вы испытали, не является варп-колдовством... Лже-ополчение считается противником, разрешается огонь на поражение, но вы это и так прекрасно понимаете. И чтобы выполнить просьбу Айвана до конца, я должен добавить, что лейтенант ощущал голодную тьму, сотканную из тысяч и тысяч сущностей. Я не знаю, что это значит и это заставляет меня усомниться в компетентности лейтенанта, несмотря на уверенность медиков в его здоровье. - Комиссар замолк и продолжил буднично, словно не вкладывал запретные секреты в несколько голов разом - На время, пока лейтенант не придет в себя, командование тем, что осталось от взвода принимаю я. У вас около суток на отдых. Вопросы? - Комиссар перевел взгляд на Кейна - Стоун?

Доу и Квинт действуют слаженно, но не сговариваясь. Луч, выпущенный Джоном, попадает здоровяку в бочину и, хоть и теряет большую часть энергии прожигая флак-жилет, но все же ощутимо ранит еретика.
Здоровяк рычит, стиснув зубы, но поднимается и только после этого очереди Гая достигают цели. Первая уходит в живот, сжигая приколоченные к кирасе руки, и прожигая в броне дырищу, отчего бугая отшатывается и как-то странно замахивается кувалдой. Вторая очередь гвардейца уходит ниже и разрезает еретика по поясу, сразу после того, как противник выбрасывает руку со своим оружием вперед.
Гай не сразу понял, что произошло и его попытка отпрыгнуть заканчивается неудачей. Кувалда врезается Гаю в живот, мнет его флак-жилет и опрокидывает на пол, скрюченного от боли, от которой в глазах потемнело. При падении Квинт ломает собой еще один стул и бьется затылком в шлеме о пол. Где-то недалеко грохочет мощный взрыв, и Гай видит, как с облезлого потолка хлопьями отлетает побелка.

За взрыв и обрушение части стены ответственен лично сержант, не поскупившийся потратить крак-гранату на расчет стаббера. Мятежники, успевшие переставить стаббер с подоконника на обшарпанную тумбу и ожидавшие врага в проходе, дабы нашпиговать гвардейцев бронебойными пулями из свежезаряженной ленты, да картечью из помпового ружья, совсем не ожидали, что в их сторону полетит какой-то непнятный термос. Это незнание оружие противника сыграло злую шутку с мятежными пулеметчиками. Настолько злую, что единственным, что от них осталось, был искореженный стаббер и чья-то оторванная стопа в армейском ботинке, улетевшая в проход, прямо под ноги засевшему там рядовому Доу.
Сам сержант бежит к Гаю, но к драке не успевает. Прямо на глазах Маркуса еретик с кувалдой ополовинивается лазерной очередью, успевая швырнуть молот в Квинта, который падает на пол, просто-напросто сбитый с ног. При этом, безногий еретик еще пытается куда-то ползти, загребая руками и проползает так целый метр, пока не умирает, даже после болезненной смерти сохраняя свирепый вид.

И это далеко не все. Сверху, с третьего этажа, по лестнице, крича во всю глотку, сбегают дружки погибшего молотоносца, один другого уродливее. Все та же рванина, бывшая некогда униформой, увешанные жуткими трофеями флак-жилеты и пояса. Иные безумцы просто голые по пояс, выставляют напоказ свежие, кровоточащие раны, составляющие нечестивые символы прямо на груди.
Слава Императору, их было немного, всего пятеро. Здоровяк, похожий на уже поверженного, в обрывках форменной куртки, с двуручным топором в руках, еще пара во флак-жилетах, с ножами, пусть и здоровенными. Последние двое вовсе голые по пояс, с вырезанными на груди метками и какими-то самодельными, грубо заточенными тесаками. Не переставая орать, они бросаются на сержанта и Доу, то ли принимая Гая, лежащего на полу, на полу за мертвеца, то ли вовсе его не замечая.

Бойцы, оставшиеся на улице и занятые наблюдением и перераспределением боеприпасов, сначала слышат громкий взрыв изнутри здания, а потом нестройный рев нескольких глоток, явно не своих. И сразу какое-то чувство не хорошее появилось и холодок неприятный по коже пробежал.

- "Упорный", значит? - Техник поправил пояс с инструментами и сел поудобнее - Откуда он тут вообще?
- Придрейфовал, а до того из варпа выпал. Будто первый раз такое, а. - Ухмыльнулся его коллега, в точно таком же комбезе, но старше и, видимо, опытнее.
- Варпа!? Э-э-э, я на такое не подписывался! - Техник аж подскочил на месте - А вдруг там пираты?
- Да какие пираты, авгуры Шестеренок молчат, нет там никого. Да и с нами силовики, не ссы. Это как с мусором обычным, прицепим, дотащим до Сенешаля, пришвартуем и починим. А может разберем. Ты же несколько лет уже этим занимаешься.
- Ну-у... - Испугавшийся рабочий, кажется, услышал голос разума и успокоился - Раз так, то ничего не должно случится, наверно...

Безымянный рабочий челнок с Сенешаля, что нес на борту команду техников, во главе с техножрецом и дежурную команду сил безопасности, стремительно приближался к истерзанной туше "Упорного", что безжизненной грудой металла тихо дрейфовал в космосе. Корпус зиял многочисленными пробоинами, сквозь которые, словно огромные ребра, виднелись детали каркаса судна. Реактор корабля давно был отключен, во многих отсеках царила колючая тьма космоса, и лишь те отсеки, что успели задраять, сохранили атмосферу. В них, когда-то, даже смогли скрыться те члены команды, что не были уничтожены Корсарами сразу. Но участь этих трусов была еще ужаснее - медленная и мучительная смерть от жажды и голода в холодных недрах мертвого корабля.

Ощутимый толчок пробудил спящих гигантов. Имперцы нашли "Упорный" и теперь, как и было предсказано, проникали на его борт, дабы осмотреть и, по возможности, запустить двигатели, для того, чтобы направить судно к Сенешалю. Эти мусорщики были так изумительно предсказуемы, что это уже успело наскучить.
Скрытые в темных недрах транспортного контейнера, укрытые черной магией уже несколько недель, воители хаоса почувствовали, что цель уже близка и совсем скоро их война продолжится.
Но это будет не просто беспорядочная бойня, пусть и во славу Темных Богов. Это задание должно возвысить тех, что сейчас укрывался под покровом темных ритуалов, во тьме трюма "Упорного".
И, конечно же, принести Гурону то, что он так сильно желает получить. Но, до сих пор, оставалось загадкой, что же это. Черное Сердце так и не стал утруждать себя тем, чтобы донести суть своих желаний до своих слуг, перед тем, как отправить их в долгое и томительное путешествие.

Снова толчок, сильнее прежнего. Такой, что сдвинул контейнеры и сотряс всю конструкцию корабля.
Жуткий скрежет, словно кто-то прорезает толстую шкуру мертвого корабля. Кажется, имперцы уже пристыковали корабль к станции и проникают внутрь, чтобы грабить.
Конечно, они прячутся за своей жалкой верой, за громкими и пустыми девизами, оставаясь жалкими стервятниками и падальщиками.
Наконец, чуткие сверхчувства десантников услышали осторожные шаги снаружи. Пришло время действовать.

Прыжок, и пламя где-то позади. Арно успевает бросить взгляд в сторону живучего пироманта и почувствовать дрожь земли ногами.
Еще прыжок, прочь от подземного пламени. Лишь горячий воздух бьет по коже, окатывает жаром.

Все вокруг начинает гореть в чудовищном пожаре. Трава, деревья, речники, да и сама земля, будто бы горит. Огонь трещит, шипит, хлопает, разрывая мелкие камешки на части.
Вспыхивает и Арно, так и не выпустив лук из рук.

Джону не везло. Пока где-то на площади грохотали орудийные выстрелы, раздавались крики и выстрели, брошенная им граната печально ударилась о стену дома и медленно, словно кто-то время замедлил, под ноги гвардейцам рухнула.
Казалось бы вот он, конец славной и очень короткой службы в рядах могучей машины Астра Милитарум, причем конец довольно нелепый. Но нет, сзади пронесся Айрон, подхватывая с земли гранату и отправляя ее в не очень точный полет подальше от сослуживцев. Граната рвется в воздухе, осколки вонзаются в дорожное покрытие, выбивают пыль из каменной кладки и звенят о металл корпуса брошенной машины.
Кажется, все обошлось и сейчас здоровяк обернется, широко улыбаясь во все свои 32 зуба. Вот так, мол, гранаты надо бросать, Джон.

Но нет. Том пошатывается и падает ничком на землю, то ли задетый шальной пулей или подлым выстрелом, то ли пронзенный осколками взорвавшейся гранаты. Он падает и больше не поднимается.

Где-то внутри занятого мятежниками здания рвется граната Стоуна, очередь Джейка сжигает одному из мятежников лицо до самого затылка. А Томас лежит себе, глупо руку в сторону откинув.

Боевка:
Не буду ничего усложнять.
В начале боя кидается д100, определяющий инициативу. У кого бросок больше - тот ходит первым (то есть, его действия влияют на мир первыми, на порядок постинга это не влияет).
В ход можно совершить три действия, включая перемещение.

На бой буду рисовать во всяких пэинтах схематичные карты. Как-то так.

"А где же магия и псайкерство?" спросите вы.
А их нет, не доросли, отвечу я.

Как только огромная туша стража скрылась, чуть не убив печатью одну из тягловых животин, Арно бросился к Кальту, чтобы ему, все же, помочь.
Пусть он и не мыслил ни черта в сложной медицине, но порыву своему противостоять не мог.
Точно также, давным-давно уже, тот старый, пленный избитый страшно Мирагарский лучник, которого нынешний Арно смутно напоминал, взвалил себе на плечо своего полубессознательного товарища... Доша?
Точно из-за такого же порыва старый, тщедушный, Арно скоблил слабыми пальцами обжигающе ледяные стены ледника, пытаясь добыть хоть немного воды себе и товарищам. Как же давно это было...

Вынырнул из тяжких воспоминаний охотник лишь тогда, когда заметил робких птиц колдуна, выбирающихся из повозки, да и самого колдуна с каким-то мусором в руках.
Тут и Кальт очнулся и разговоры пошли. Рубка рук и очередное колдовство было Арно не по нутру, и он поспешил отойти прочь, чтобы следить за подступами к повозке, пока его братья по переплавке заняты сложной наукой возвращения Кальту руки.

На слова Теля Лейланд пожал плечами.
- Не знаю. Теперь то у нас танки будут. Меня вот... - Лейтенант поморщился, словно от зубной боли - Больше это колдовство беспокоит.
Потом офицер снова посмотрел в сторону комиссара и сержанта, быстро распрощался и направился к поврежденной Химере, где экипаж и солдаты сообща приводили машину в порядок.
Затем к поредевшему взводу вернулся сержант, вполне себе целый и здоровый, и даже вручивший Гаррисону какую-то дорогущую лхо-сигарету.
Ожидая нападения если не мятежников, так ксеносов, а также все еще остерегаясь даже приближаться к руинам церкви, взвод принялся ждать обещанных танков, кои прибыли только через полчаса.

Рев мощных танковых движков послышался сразу, как машины въехали в вымерший Кристи. Сначала слабо, еле уловимо среди тихих разговоров и возни, потом все нарастая и нарастая, пока на храмовой площади не появились могучие машины имперской гвардии.
Первым на площадь въехал толстокожий, тяжелобронированный "Уничтожитель"*, помимо своего знаменитого короткого орудия несший тяжелый болтер в корпусе и пару тяжелых огнеметов в спонсонах. 70-тонная машина также несла и бульдозерный отвал, чтобы расчищать баррикады и завалы. Прямо за своим штурмовым собратом, тяжело ползли обычные "Руссы" в стандартной модификации - лазпушка в корпусе и тяжелые болтеры в спонсонах. Без бульдозерных отвалов, но зато с турельными тяжелыми стабберами, вроде того, что несли Айрон и Стоун, и трубой пусковой установки на башне.
Выкрашенные в стандартный серый, танки несли на себе лишь опознавательные номера, и были украшены лишь позолоченными аквиллами.
Неповоротливо выкатившись на площадь, "Руссы", наконец поравнялись с ожидавшими их весталийцами и остановились. К головной машине направился лично лейтенант в сопровождении комиссара, а из башенного люка показался человек в темно-серой шинели и глухом противогазе, что выглядело весьма странно в местном климате.

Пока командование решало вопросы дальнейшего наступления, простая пехота паковала вещи и погружалась в Химеры, согласно отданным ранее перед самым появлением на площади танков, приказам.
Внутри десантного отделения солдат Гримма встретили вялым гостеприимством, видимо магия варпа выжала и членов экипажа Химеры. Несмотря на это, Бастьен предложил воды и еще один отрезок презента, чтобы завернуть в него тело Красса.
С двумя такими свертками на полу, места в отделении стало совсем мало, несмотря даже на наличие уже двух освободившихся посадочных мест. В общем, двинулись в тесноте.

Вокс Гримма ожил почти сразу после отправления.
- Парни, у меня пара новостей. - Зазвучал голос лейтенанта - Мятежники у ратуши атакованы с тыла силами ополчения и теперь завязаны боем. Это делает нашу работу проще, но связи с ополчением нет, но мы что-нибудь придумаем. Второе. Танкисты у нас из сводного 269/502 осадного полка Крига. Куча танков, пушек и парней в противогазах, в общем. Ребята суровые, как я слышал. Эмоций нет, имен нет, чисто сервиторы. Собственно, церковь накрыли их артиллеристы... - Лейтенант тяжело выдохнул - Так вот, к чему веду. Без прямого моего или комиссарского приказа, никому из танкистов ни слова о виденном в храме. Лучше вообще забыть, что какой-то храм был, пока я не свяжусь со штабом и не дам добро на такие воспоминания. Максимально доходчиво передайте рядовым. В общем, передаю частоты танкистов. Лейланд, конец связи.
+++

Для непривычного к путешествиям в закрытом отсеке человека, прибытие к месту назначения часто становиться сюрпризом. Так было бы и сейчас, не объяви Бастьен о пятиминутной готовности.
Первым же неприятным сюрпризом стало то, что высадиться и вступить одновременно в бой взвод попросту не может - развернуться на прилегающих улочках было попросту негде, поэтому в бой придется идти сразу, не выходя из построения колонной.
Но то, что где-то там, за ратушей, уже вовсю кипел бой, давало надежду на то, что Химеры не перещалкают сразу, как они выедут на площадь перед ратушей, сразу за союзными танками.
Здесь застройка также была затронута войной. Частично разрушенные здания, изрытое снарядами и пулями дорожное покрытие, мятые и изрешеченные попаданиями автомобили и вездесущие, застареллые кровавые пятна. Все же, кто-то отчаянно сопротивлялся, не желая сдавать город мятежникам, оставаясь верным Императору.

Танки союзников начали действовать первыми.Многотонные машины выдвинулись вперед, сворачивая на простреливываюмую площадь перед ратушей.
Идущий вперед, наиболее тяжелобрнированный "Уничтожитель" сразу попал под огонь автопушки, снаряды которой, впрочем, только бессильно отскакивали от корпуса танка.
- Автопушка противника в башне ратуши. Два "Лемана Русса" стандартной модификации у здания, окопаны. - Беспристрастно сообщил командир "Уничтожителя", добавив, видимо не успев отжать тангенту вокса - 75й, заряжай орудие. 88й, 12й - готовьте огн... - И пропал с канала.
Ближний танк противника ожил, поворачивая башню и через секунду оглушительно прозвучал выстрел. Снаряд снова угодил в толстокожего "Уничтожителя", не причинив тому вреда и отрикошетив в землю. В ответ противник получил снаряд от одного из союзных "Руссов". Но он также не нанес повреждений, скользнув по башне вражеской машины и пробив стену ратуши за ней.
Второй танк криговцев также делает короткую остановку, быстро сводясь на башню с автопушкой. Гремит выстрел, и снаряд главного калибра проходит мимо, врезаясь в крышу одного из дальних зданий. В ответ на это, второй окопанный танк мятежников стреляет и его снаряд только взрывает землю у танка союзников.
Солдаты противника пытаются стрелять по танкам из ручного оружия, но быстро понимают тщетность этих попыток и прекращают огонь.

Комиссар выслушал Маркуса с мрачным выражением лица. Помолчал немного, бросил взгляд в сторону солдат у бронемашин, в сторону церкви разрушенной. Вздохнул грустно, совсем по человечески.
- Я буду честным, сержант Гримм. Я знаю, что вы выгораживаете рядового Красса. Он поддался колдовству и, хвала Императору, застрелился, а не схватил гранату. Я понимаю, зачем вы это сделали, сержант. - Комиссар снял с головы фуражку, обнажив упрямый ежик угольно-черных волос. - Вы хотели уберечь своих солдат от подозрений в порче, от несправедливых наказаний и смерти от моих рук. Сержант, я такой же человек, как и вы. Я почувствовал ту же волну мерзкого колдовства, что и вы, его почувствовал и лейтенант. Более того, он, пусть и на секунду, поддался панике. Но я его не застрелил. Пусть полевой трибунал и казнь входит в мои обязанности, я отнюдь не кровожадный мясник, сержант. Мне противно и мерзко от одной мысли о том, что, возможно, мне придется казнить одного из гвардейцев и, тем самым, ослабить карающий молот Императора. - Комиссар вновь надел фуражку и убрал руку с кобуры, запустив ее в карман шинели, выуживая оттуда какие-то дорогие лхо-сигареты в металлическом портсигаре - Вы хороший солдат, Гримм. Я верю вашему рассказу и, повторюсь, буду честным с вами. То, что вы стали свидетелем варп-аномалии, породившей демонов и предателей Астартес, заставляет меня усилить контроль за взводом. Вы можете не ощущать влияния варпа на себя, можете не чувствавать ростки гнили внутри, и поэтому я буду бдителен. Я не стану применять какие-то меры к вашим солдатам, ибо они хорошо себя показали. Лучше, чем я ожидал и думал там, на корабле. Но я буду наблюдать. И, в случае необходимости, моя рука не дрогнет.- Наконец, комиссар открыл портсигар, открыв миру содержимое - коричневые, скрученные из сушеных листов какого-то растения, и ароматные сигариллы, стоимостью в годовое жалование - Угощайтесь, сержант. Война будет еще тяжелее, чем мы думали.

Испуг быстро сменился гневом и жуткой злобой на тщедушного ублюдка.
Да как посмел ты, говномес, колдовским огнем в творение Всепростителя, выкованное в его божественном горне, метить?! Как смеешь ты, лживый "лудильщик", не подыхать с целым куском посоха в голове и теперь теребишь его как портовая шлюха моряцкий хер?
Зарычал, оскалившись сталью, охотник, да на палку с силой навалился, дабы дрыгающегося жабеныша на камни повергнуть, после чего легко и просто размозжить тому башку о камни, неостановимым градом ударов.

- Принято, Гримм. - Ответ Бастьена был четок и ясен, несмотря на ревущий двигатель и приводы башни.
Химера двинулась вперед, снова сминая забор, и наводя орудие на помеченное окно.
Громко стуча, автопушка выплевывает снаряды, но противник успевает выстрелить. Яркая, но короткая, вспышка освещает закопченный оконный проем, который тут же тонет в облаке пыли и каменного крошева. Энергетический снаряд отправляется в сторону гвардейцев и через секунду рядовой Ольц падает на землю, роняя пробитый шлем с простреленной головы. Крови нет, смертельная рана тут же прижигается высокотемпературным пучком энергии снайперского выстрела.
Соседняя крыша тут же наполняется движением, пара странных, расплывчатых силуэтов припадают к металлической крыше. С незнакомым шелестящим звуком силуэты выпускают очереди уже вполне материальных снарядов, что бьются о броню Химеры.
Первым очухивается Тель. Гранатомет в его руках, с коротким хлопком, выплевывает гранату по высокой дуге на крышу, где она рвется и, видимо, кого-то ранит, ибо бойцы слышат отчетливый, звонкий женский вскрик.
Гаррисон стреляет следующим. Одиночный, голубоватый, луч уходит куда-то в сторону силуэта на крыше, но результата выстрела гвардеец не видит.

Неожиданно даже для зоркого Гая, рябь воздуха в оконном проеме частного дома становиться облаченной в бело-зеленую броню тонкой фигурой, замотанной в длинный, темный плащ. В руке ксеноса оказывается сфера, скорее всего являющейся гранатой, которую враг явно намерен бросить в толпящихся за бронемашиной гвардейцев.

Повисшая сначала, неловкая, тишина быстро сменилась множеством звукв - кто-то проверял ремни страховки, кто-то просто ерзал на месте, а кто-то бормотал молитвы.
- Финальная готовность, вход на 3, 2... - И челнок задрожал крупной дрожью, нещадно мотая пассажиров на ремнях страховки. Где-то слетел с креплений плохо закрепленный лазкарабин. Оружие с силой ударилось о металлический потолок и отлетело куда-то под кресла, где и остался лежать, застряв. И даже орать и материться было невозможно, ведь при такой болтанке можно и язык себе откусить. Однако, появилось понимание, почему корабельное утро обошлось без завтрака. Из заблеванных гвардейцев, все же, вояки так себе.

Вдруг, также резко как и началась, болтанка закончилась, превратившись в легкие толчки.
- Вход успешен, заходим на посадку.

Первым очухался комиссар, каким-то чудом сохранивший на голове фуражку, заговорил жутким, холодным голосом, наполненным острой сталью - Чей это лазкарабин? Отвечать!
- Мой, сэр. Рядовой Джонсон, с-сэр. - Отозвался какой-то паренек несмело.
- Благодари Императора, что твоя некомпетентность не стоила кому-либо жизней. Сейчас у нас нет времени, но после операции я лично прослежу, чтобы на твоей спине от кнута и места живого не осталось. - Тут комиссар сменился в лице и выдавил садистскую улыбочку - Так что постарайся не погибнуть, солдат.
И снова повисла тишина, ровно до того момента, когда пилот не объявил скорую посадку.
Вскоре челнок перестало трясти и, наконец, произошел последний толчок полет. Челнок грузно опустился на поверхность и начал открывать десантную рампу, впуская внутрь запахи и звуки чужого мира. Запахи тлеющей травы, выхлопных газов, причудливо переплетающиеся с запахами луговых цветов. Рокот десятков мощных двигателей ударил по ушам, послышались чьи-то крики и команды. Оно и понятно, взвод Лейланда высаживался не один.
- Солдаты, на выход! Построиться по отделениям! - Выкрикнул лейтенант, гвардейцы же поспешили исполнить короткий приказ. Затопали десятки ног

Престон-Альфа оказался миром зеленой травы и голубого неба. Вдалеке виднелись кроны леса и добротное полотно какого-то шоссе. Идиллию портили лишь снующие в стороне инженерные машины и сотни солдат, обустраивающие укрепленный лагерь, сожженная двигателями челнока трава под ногами, да исполинский "Пожиратель" в далеке.
Насладиться запахами тлеющей под ногами травы не позволила очередная команда лейтенанта, погнавшая взвод в сторону возводящегося лагеря.
Солдаты, позволившие себе отвлечься от бега по полю, могли заметить еще одно олицетворение слаженной работы могучего механизма Астра Милитариум. Множество людей и машин, в едином порыве, передвигают рокритовые блоки и возводят из них стены, разбивают палатки, копают траншеи, насыпают валы и строят огневые точки и позиции, одновременно с этим принимая и распределяя сотни тонн грузов продовольствия, оружия и боеприпасов.

Когда солдаты отошли на достаточное расстояние, челнок снова взмыл в небо и устремился в космос, за новой порцией бойцов.
А навстречу взводу Лейланда двинулись приземистые Химеры. Целых 6 машин, вооруженных автопушками и тяжелыми болтерами, делали из взвода серьезную силу. Теперь приказ "занять городок" не казался чистым самоубийством в головах наиболее сомневающихся, а потому молчаливых, солдат.
Поравнявшись с отрядом, машины остановились и из башенного люка головного бронетранспортера высунулся улыбающийся во все 32, мощного телосложения, мужчина.
- Парни, вы бойцы Лейланда? - Перекрикивая работающие двигатели, спросил мужчина у впередиидущих и, видимо получив какой-то ответ, принялся искать кого-то глазами.
Судя по сползшей с лица улыбке, сначала командир головной Химеры обнаружил комиссара и только потом самого лейтенанта.
- Лейтенант, мы вас уже полчаса ждем! Добро пожаловать на Престон! - Химеры окончательно остановились, опуская десантные рампы - Времени на отдых нет, надо выдвигаться на Кристи, разведка там какую-то бучу засекла! Запрыгивайте, нам там в кузова какого-то добра вам набросали, кстати! Давайте, живее, сроки горят!

И спустя пять весьма суетных, но организованных минут, взвод оказался погружен в Химеры.
Парням Гримма досталась третья машина, под номером 16, с начала колонны, практически в середине. В десантном отделении действительно обнаружился кое-какой груз, оказавшийся спальными мешками и тремя четырехместными палатками с прочим походным снаряжением. И было сие хорошо, так как спать на голой земле, укрывшись одним небом не придется. Однако, сейчас все эти удобства жрали место и, в без того не самой просторной, машине и ехать приходилось в некоторой тесноте.
Экипажем машины оказались такие же парни с Весты, как успел сообщить наиболее разговорчивый из них, стрелок по имени Мартин, с Большой Весты. Командиром машины был Исаак Бастьен, простой парень также с Большой Весты и занятый сейчас вокс-переговорами и осмотром местности. Мехводом был внушительных размеров уроженец Горизонта по имени Гай. Мартин, напоследок, улыбнулся наличию в машине тезок и поспешил к своему рабочему месту, так как машины уже достаточно удалились от лагеря.
Наконец вокс Гримма ожил и заговорил, сквозь помехи, голосом лейтенанта Лейланда.
- Гримм, проверка связи. - На мгновение Айвана заглушило "Пшш" белого шума - Фраг, ничего не слышно... Вот, кажется все в порядке. Выгружаемся через пару минут. Из головной уже Кристи видно.
+++
Окруженный полями неубранного урожая, Кристи, кажется, горел. Где-то в глубине малоэтажной застройки к небу тянулись несколько столбов дыма и доносилась редкая стрельба. Химеры, съехавшие с дороги, были укрыты в редкой посадке деревьев, разделяющей поля, пока рядовые пассажиры, получив короткие мгновения отдыха, бездельничали под тенью жиденьких крон.
Сразу после остановки, Лейланд отправил пару разведчиков из командног отделения вперед, к городу. Там, еще на подъезде к городку, были замечены плохо замаскированные следы оборудованных позиций. Теперь лейтенант просто раздраженно прохаживался туда-сюда, иногда посматривая в бинокль в сторону городка, ожидая новостей от разведки.

Стивен Вуд, в той далекой, прошлой жизни, был охотником на Горизонте. Умел незаметно передвигаться, читать следы, стрелял из винтовки без промаха. И, наверное, именно поэтому был выбран разведчиком взвода. Специализация опасная и крайне утомительная. Не каждый мог, рискуя своей шкурой, проползти на пузе целое гребаное поле. Стивен же мог, и гордился этим. Теперь прямо перед ним, всего в пяти метрах, виднелась насыпь траншеи и торчащий к небу ствол тяжелого стаббера. Это было очень странно. Настолько странно, что Стив решил действовать.
Медленно и аккуратно разведчик подползает к насыпи. Еще осторожнее заглядывает за нее, сжимая в руках нож и пистолет. Но не звучит ни выстрелов, ни криков перепуганных часовых.

Вокс ожил неожиданно, несмотря на готовность лейтенанта.
- Лейтенант, сэр. Мы достигли позиций вероятного противника. Обнаружены вооруженные люди, около полутора десятка на блокпосту на въезде в город.
- Слава Ему... - Вырывается у Лейланда, когда он нажимает на тангенту вокса - Принято, Вуд, это повс...
- Они все мертвы, сэр. Словно бы заколоты копьем или ножом, но... Раны такие чистые и аккуратные, нигде таких не видел, сэр. Убийцы не забрали ни оружия, ни боеприпасов. Сэр?
- Возвращайтесь, Вуд. Скорее.
+++

- Господа, у меня и хорошие, и плохие новости. - Начал лейтенант импровизированный полевой брифинг, перед собравшимся личным составом, включая даже комиссара - Хорошая новость в том, что начального сопротивления не ожидается. Плохая в том, что, кхм... Что его не ожидается из-за активности неимперских сил в Кристи. Передовая линия противника уничтожена. Уничтожена неимперским оружием. Однако, это наших приказов не отменяет. План действий прост. Мы, при поддержке Химер, входим со стороны поля и вклиниваемся в город с разведанной стороны. Нужно выбить противника из районов храма экклезиархии и местной ратуши, захватив, тем самым, ключевые точки города. Перед нами не стоит задачи полностью зачистить город, запомните. У вас пять минут на вопросы, после чего приступим. И да хранит нас всех Император.

Предприимчевый Джейк не видел в мятых консервах негодную провизию. Он видел возможность.
Три десятка банок было обменено на два спрея с искуственной кожей. Высокотехнологичный предмет медицины, позволяющий сразу же залечить неглубокие раны или же остановить кровотечение. Десять банок ушла в обмен на 5 наручников. Довольно грубые, но эффективные "браслеты" шли вместе со связкой ключей.
Еще десяток обменяли на полторакиллограмовый пакет растворимого рекафа.
Две банки с десертом из фруктов, и старенький пиктограф с парой катушек пленки твой, мистер Гаррисон.
Банки жидких энергетиков шли по курсу банка за банку, так как этого добра у пустотников было завались. Пить больше одной банки в день строго запретили, пугая проблемами с сердцем и язвами.
Остаток мятого и съедобного сокровища отдали остальным отделениям. Даже такой подарок поднял репутацию парням Гримма, и это было хорошо.
+++
- Интересная жизненная позиция, рядовой... Тель? - Усмехнулся комиссар. И вроде ничего в этой усмешке не было, но что-то как-то пробрало. Да так, что у тех бойцов, которым страшно повезло сидеть ближе к Густаву, мурашки размером с кулак по спине побежали - Что же, я приму к сведению ваше любопытство рядовой. Господин лейтенант, может посвятите личный состав в тонкости ситуации на планете? Люди желают знать. - Комиссар оказался весьма щедр на мимику и жесты, словно какой-то актер, а не человек, в чьи профобязанности входил расстрел любого, от рядового до полковника, за провинности и нарушения. Лейланд, при этом, сидел мрачнее тучи, и вызвано это было явно не перегрузками.
- Да, бойцы. Ксеносы, известные как "Эльдар", по той информации, что мне доверили, это подлая и хитрая раса колдунов и ведьм. Мне показали несколько пиктов, довольно размытых и не четких, и...
- Лейтенант, вы же не посмеете оскорблять человечество этим сравнением? - Перебил лейтенанта комиссар.
- Никак нет, сэр, не посмею.
- Так вот, бойцы, любые внешние сходства этих мерзких ксеносов с человеком, созданным по образу и подобию Его, являются плодом их богопротивного колдовства. Не позволяйте сомнению и страху поселиться в ваших душах... - Комиссар снова стал подобен театральному актеру в какой-нибудь высокохудожественной постановке, делая паузу. Но любые иллюзии тут же разбились о следующее утверждение офицера комиссариата - Иначе разрывной болт из моего пистолета поселится в вашей голове.
Тут же ожил динамик и прозвучал уже знакомый голос пилота - Держитесь крепче, вход в атмосферу через 3 минуты.

Под ударами мечей и жаром лазерных пик погибал не только демон. Корчащееся жуткое чудовище уносило с собой в небытия и те ростки сомнения в душе Тиберия, что успело посеять.
Кем бы ты ни был, ужасным монстром или подлым нечестивцем - тебе не устоять пред светом Золотого Трона. А туда, куда этот свет попасть не может - его принесут на лезвиях мечей и огнем орудий Его верные слуги.

Всего лишь через час, Тиберий устало восседал на непривычно мягком, до дискомфорта, кресле. Тело, облаченное в привычную, алую рясу, ныло, и клирик усилием воли не давал усталости одержать над собой победу. Когда слово давали Тиберию, он не утаивал ничего об этих часах борьбы со скверной, даже о той заразе, что поселилась в нем и была изгнана лишь ангелами Императора, не утаивал клирик и самопожертвование, умение и героизм своих товарищей. Не прятал он и своих соображений, на счет столь пораженной скверной планеты.

А потом внесли ужин. Тиберий, не привычный к таким роскошным угощениям, был бы удивлен уже внешнему виду блюд, был бы поражен мастеству поваров и с интересом бы стремился попробовать все из предложенных угощений...
Но он был слишком голоден. Настолько, что позволил себе не соблюдать какие-либо правила застольного этикета, а вместо этого просто жадно утолял голод.
Насыщение, впрочем, лишь усилило чувство усталости и, сопротивляющегося сну Тиберия, все же, сморило.
Отдых не будет тянуться долго. Впереди еще очень много дел.

Сегодня был особенный, торжественный день на Большой Весте. Улицы столицы были празднично украшены и многолюдны, но наибольшее скопление людей было на центральной площади города. Жители планеты провожали добровольцев на службу, празднично, с музыкой и цветами. Со слезами и тоской о тех, кто больше никогда не увидит родной мир.

Уже позади долгие медосмотры, очереди и выбраковка. Стройные ряды обритых, одетых в новую, с иголочки, парадную униформу, чт рекрутов выстроились перед высокой трибуной, где свое слово взял лично губернатор. Этот седой, чуть полноватый мужчина в неожиданно простом одеянии, с аккуратными усами говорил долго и искренне благодарил новобранцев за их смелость и самопожертвование, говорил о том, как он ими гордится, просил о том, чтобы бойцы не посрамили чести мундира, сражаясь с теми опасностями, что таит галактика.
Закончившаяся речь сменилась музыкой и новобранцы помаршировали прямиком в космопорт, где их уже ждали челноки на орбиту.
Весь путь до пункта назначения рекруты видели сотни и тысячи людей, стоящими за ограждениями арбитров по обочинам улиц, провожающих их. Под чеканящие шаг армейские ботинки падали цветы, не прекращали раздаваться напутственные слова и речи, перебиваемые рыданиями. Праздник был лишь прикрытием, блестящей мишурой вокруг трагичного и грустного дня на Большой Весте. Все прекрасно понимали, что добровольцы уже не вернуться домой, сгинув на далеких фронтах неизвестных войн.

Изнанкой торжественных речей, музыки и цветов были неприглядные факты облав на тех, кто пытался скрыться от призыва. Группы инфорсеров совершали налеты на подпольные квартиры, где отсиживались уклонисты, ловили их на улицах и вытаскивали их из собственных постелей, паковали их в служебные "Рино" и "Химеры" увозя в крепость Арбитров, где их осматривали медицинские сервиторы, словно скот, ведомый на убой. Прикосновения хлодных металлических конечностей, безжизненные голоса и жужжание бритв, срезающих с голов волосы надолго останутся теми воспоминаниями, которыми свежеиспеченные новобранцы не будут ни с кем делиться. Те немногие, что оказывались негодными, отправлялись в тюрьму, на срок за невыполнение указа планетарного правительства, в большинстве случаев еще и отягченным различной противозаконной деятельностью.
Упакованные, напоследок, в униформу, явно бывшую в употреблении, горе-рекруты снова загонялись в целые караваны служебных транспортов, что шли окольными путями в космопорт, где будущих солдат, под конвоем суровых арбитров пересаживали в орбитальные челноки.

Добровольцы и принужденные к службе силой встретились лишь на орбите, в посадочных ангарах армейского транспорта "Несущий добродетель", древней посудины невообразимых, для простого уроженца Весты, масштабов.
Музыка, атмосфера торжества одних, крики и принуждение дубинками для других сменились грохотом шумного ангара, где ежесекундно совершались тысячи дел. Челноки приносили по сотне рекрутов за рейс и снова уносились на поверхность. Новоприбывших сразу брали в оборот, формируя отделения и взводы сразу на месте, приставляя к девяткам новобранцев сержантов. Сформированные отделения бегом отправлялись к месту своего проживания на ближайшие месяцы полета.

Именно так вы и оказались в одном отделении формирующегося 5-го Мотострелкового Весталийского полка Имперской Гвардии, под командованием сержанта Гримма. Парадную и ношеную форму сменили корабельным вечером на единые комплекты, получили постель, корабельное расписание. Отделению отвели отдельный кубрик, на десять койко-мест. Довольно тесный, но жить можно. Душевая была общей еще с парой взводов и вмещала сразу 30 человек, так что о каком-то уединении. Столовая была еще больше, сразу на пару сотен. Какое-то подобие уединения можно было добиться в туалете, благодаря отдельным кабинкам, коих там было всего десять.
Привычный уклад жизни, с которым многие попрощались еще на поверхности, был окончательно сломан и выброшен в шлюз уже на следующее корабельное утро. Подъем, зарядка, завтрак, занятия по физической подготовке, теоретическая часть, снова физуха, обед, душ, некоторое количество свободного времени, перед работами по графику, чаще всего состоявших в уборке помещений. Дни складывались в недели, недели в месяцы, и уже забылось то, что набитый людьми корабль все это время проходит через наполненный неизвестными простым смертным опасностями варп.
Вскоре занятия переместились из оборудованных залов в полноразмерные поля боев. Перепаханная взрывами деревня с леском и пахотным полем сменялся деревянными макетами имперского города, размещенные прямо в ангарах, под таким высоким потолком, что не разглядеть. Постепенно стрельба по мишеням стала стрельбой по манекенам, а она, в свою очередь, стала маневренным огневым рубежом, где определенную полосу предстояло пройти за определенный норматив времениНеизменным оставалось всего несколько вещей - за подготовкой всегда лично наблюдали лейтенант Айван Лейланд, молодой офицер, не расстававшийся, однако, с кобурой и ножнами, а также то, что обещанной для отделения "Химеры" вы так в бою и не увидели. Все же, даже к таким масштабным местам учений вели непроходимые для боевой техники коридоры.
В конце концов и такая жизнь стала привычной. Но служба в Гвардии учит, что нельзя ни к чему привыкать, ибо было бьявлено, что в корабельную полночь "Несущий добродетель", наконец, выйдет из варпа около пункта назначения - одной из охваченных войной планет Империума Человечества. Какие-либо подробности сообщат сержантам лично лейтенанты, коих вызовут, когда настанет Час Ч.
А пока солдатам дали несколько свободных часов, перед тем, как момент выхода из варпа настанет, кои очень рекомендовалось провести в корабельном храме, в молитвах. Однако, не возбранялось заняться чем-то еще, о чем сообщили отдельно.