Голосование за ходы

Ну и так тоже не вышло. Что за ерунда... Всё-таки сложные они все, люди эти.

- Элрин, ты это... Ярым гневом не пылай. Я ведь просто к тому, что только ты бы до города и добрался...

Потупившись, застопорился. Рука с жезлом сама за спину спряталась. Некрасиво, в принципе, вышло.

Обидно как-то стало, но ничем это не показал.
Обидно, что женщина на деньги всё повернула.
Обидно, что не у всех, кто здесь, есть родня.

И в целом обида - почему так происходит?
И затаившийся внутри червячок страха...
И время бежит, подгоняя следом смерть.

Вдруг что-нибудь сейчас откажет?
Внезапно Костя понял свою удачу.
В ушах загудело - теперь от стыда.

Зиркаоф издал удовлетворённый... звук, когда фонарный столб врезался в девушку. Неприятно-неприятно-неприятно, конечно. Такую портить красоту не пристало, ведь пусть и враг, и падшая она - но плакать, плакать, плакать были небеса в тот день должны, когда её лишились.

Демон вспомнил про то, что падшая - не единственная тут девушка. У Зиркаофа ведь с Райном тоже есть девушка. Драгоценность. Один из двух десятков глаз повернулся к ней. Тоже красивая, но красотой, пожалуй, уж земною, не небесной...

Поток прочувственно-пафосных мыслей был оборван Райном. Один удар ничего не решает, пусть даже три противника устремились синхронно прочь. В том, что это противники, человек не сомневался. Девушка пыталась превратить в подушечку для булавок, другой падший явно с ней заодно, а демон... А демон-тень, пакость, сломал любимый мотоцикл и пытался отобрать Драгоценность.

Однозначно противники - подвели итог два рассудка.

За всеми этими мыслями чуть не пролетела мимо фраза про "мерзкое насекомое". Не то чтобы Зиркаоф сильно обиделся... Но всё-таки он считал себя вполне себе симпатичным. Особенно в правильно подобранном освещении.

Удар за ударом, удар за ударом-ударом-уда-а-а-ро-о-ом...
Зиркаоф, рычал, поглощённый сражением, и совсем уже выпустил из головы мысли о девушки. Чтобы думать о ней, у него был Райн. Райн и думал - думал о том, что вряд ли удастся снова схватить девчонку.
Но попытаться стоило.
Клятые падшие были рядом. Опасные. Прекрасные.
Прыжок в сторону...

- Гады они...
Со скучающим выражением окровавленного лица констатировал подкинутый взрывом человек.

Мотоцикл... мотоцикл было жалко. Когда ещё удастся второй такой раздобыть?
Поток мыслей Райна был прерван падением. Оно не было ни грациозным, ни особенно ловким, оно было банальным и скучным.

Драгоценность всё ещё находилась в воздухе. Глупый, конечно, поступок - раскидываться девушками. Если бы не Зиркаоф...

- Ты был бы уже мёртв...

Интонация демона изменилась. Ему не дали отдохнуть, не дали восстановить силы. И его очень, очень, очень разозлили. Он любил этот мотоцикл! Любил неспешные поездки из пункта А в пункт Б. Любил встречный поток ветра... Вообще любил эту неуклюжую человеческую колымагу.

Райн ощутил, как по жилам заструилось нечто, напоминающее жидкий азот - настолько обжигающим был этот холод. Человек со вздохом закрыл глаза и окунулся в ту Тьму, которой был его побратим...

...и два рассудка вынырнули из Тьмы как один. Открыли глаза, все глаза. Потянулись всеми восемью своими конечностями, прошуршали металлическим покровом тела.
Зиркаоф, "Я-есть-ужас", приобрёл свою окончательную форму. Средняя из конечностей была закована в перчатку и была потому гротескно деформирована - но в остальном, что-то завораживающее было в этом чуждом Реальности создании.

Прыгнуть! Поймать девушку!

Зир.каоф отреагировал прежде Райна. Инстинкты демона-преследователя не подвели - близость Драгоценности только обострила их. Появившийся был грозен, невероятно грозен... Ключи в руках вызвали у Райна отзвук какой-то мысли, но несущийся по крови адреналин мешал, мешал, не давал задуматься.

Секунды застывали.
Действие, действие, действие... - молил Зиркаоф.
Да! Да... - выпестовывал движение Райн.

Рука, облачённая в Оциентелокваал, взлетела наверх. Секунда - перчатка, мерцая серебром, врезалась в пол.
Секунда - обломки пола вздымаются вверх. Демоническая форма уходит прочь, осыпаясь пылью от этого невероятного усилия - но цель достигнута.

Если не победить, то хотя бы отвлечь. Отвлечь! Обваливающимся полом, бетонной крошкой... Чем угодно! Отвлечь! Отвлечь! Отвлечь! Схватить Драгоценность! Бежать! Бежать! Бежать!

Безумие Зиркаофа захватило и Райна.

Артиллерист продолжал наблюдать за пленницей, когда разгралась короткая сценка, которая заставила его чуть поёжиться. Резкий он, этот Фриц-абордажник. Солдату выговор правильный, но другое его действие...

Не то чтобы он считал Ульштейна совсем уж "неправо-злостно-виноватым" - кто знает что там ему приказали - но вот так взять и наставить револьвер на девушку... Почему-то это казалось Лорстону не совсем достойным офицера - ладно, унтер-офицера - воздушного флота его "императорски-лучезарно-превосходнейшего" Величества.

В голове Клода схватились две мысли.
Первая - мешать Ульштейну "глупо-странно-нелепо" и вообще чревато разбирательствами с многоопытным абордажником а то и с капитаном. Этого артиллеристу не хотелось вовсе.
Вторая - позволять ему вот так вот целиться в ни в чём не повинного человека, тем более женщину, тоже "странно-нелепо-глупо". И как-то плевать, что тут пират пиратом погоняет и на пирате по небу летает.

Непонятно, какая из мыслей побеждала, но юный Лорстон всё же подошёл поближе. Достаточно близко, чтобы вступить в разговор, однако этого-то Клод и не сделал. Просто встал рядом и уставился на револьвер в руке Фрица.
Хороший револьвер. Мощно-убийственно-смертельный.

Старая Бернадетта копошилась на лугу, выискивая нужную травку - сосед, Лука, прихворал. А соседей надо выручать - тем более что Лука для Бернадетты всё равно оставался сопливым мальчишкой. Казалось, не так давно она - тогда ещё крепкая женщина - советовала его ныне покойной матери, как лучше всего лечить разбитые коленки. Совет был прост - крапивой по заднице.

Чуть улыбнувшись, как это бывает со стариками, вспомнившими молодость, старуха наклонилась, увидев, наконец, нужный корешок. Наклонилась, а затем, замерев на секунду, резко осела на траву. Моргнула пару раз, помотала легонько головой... Затем поднялась на ноги. Пошарила в сумке, нашла подсушенный "львиный хвост", пожевала, сплюнула. Слюну проглотила, затем тихонько шепнула несколько словечек нараспев.

Когда стало легче, Бернадетта направила свои непослушные, бесчувственные ноги в сторону холма. Она чувствовала раньше - а теперь совершенно точно знала - что скоро начнётся "то самое". И пускай у старухи не было особого желания принимать в этом участие, другого выбора как-то и не предвиделось.

К тому же, старой Бернадетте было интересно, как всё обернётся. Ведь если не ради тщательно скрываемого любопытства, то ради чего ещё она продолжала топтать эту землю?

Скро резко выдохнул, ошарашенный словами пса. Странно, странно... В последнее время его и посещали мысли о том, чтобы попробовать выполнить что-то большее, чем мелкие заказы для маленьких людей.
...
Орден... Орден - это было крупно. Очень крупно. И очень здорово. Потому что несмотря на свою мрачную репутацию, которая заставляла волосы шевелиться даже там, где их обычно и не видно - несмотря на эту репутацию, Орден тоже был определённым порядком. А где есть порядок, где есть организация...
...
Что-то звякнуло в голове у Скро Деоса, человека-без-свершений. Звякнуло и коротко заявило: "вот твой шанс"
Еле разомкнув пересохшие от волнения губы, Скро выдавил из себя:
- Да. Да... есть. Есть телега. Согласен.
...
Тут его отвлёк алхимик, потянувший на себя золото. Выражение лица изменилось - изменилась и интонация:
- Если не хочешь, чтобы мой добрый друг Лесничий стал считать тебя должником, то будь добр, верни его деньги на место.
Низко, но не лишено выдумки. Лесничий, главный сборщик "дорожной пошлины" в этих краях, скорее всего узнает и потребует свою долю - но всё равно так лучше. Лучше, чем позволить кому-то думать, что можно обмануть Деоса, когда дело касается денег.