Голосование за ходы

- Стукну! Но потом.
Сентябрь применила на обожженном отце маленьких детей свои медицинские познания в части лечения ожогов в полевых условиях. Нет, ну правда, а как можно разговорить человека, который с трудом может говорить?
- Так, слухай сюда. Ты - мародер, а к тому же, почти наверняка - повстанец и предатель. - Начала говорить Сентябрь с поучительной интонацией в голосе. - Ты практически хаосит! По законам военного времени тебя полагается немедленно расстрелять. Как и по законам мирного, впрочем. Однако, милость Императора безгранична, как и его величие! Судьба улыбнулась тебе, дав возможность искупить грехи. Нам нужен транспорт для перевозки контейнера. У тебя есть три секунды, что бы сказать, где его найти. - Сентябрь приставила ствол болтера к лицу несчастного. - Две секунды... Одна.

- Что же ты делаешь, окаянный? - в бессильной злобе Сентябрь потрясла кулаком черепу, болтающемуся под потолком. - Я ж только перезарядилась!
Эх, сейчас бы молот, да как подбежать, как дать по этой железяке с пулеметом. Эх! Плюнула, и дальше, в атаку.

Почувствовав себя в безопасности за толстой стеной ограды, Сентябрь пришла в себя.
"Разве этому учили в схолле? Убегать от паршивых порождений хаоса, бросая сестер на поле боя?" - устыдилась она.
Высунулась из-за спины гвардейца по имени Крепп, и поддержала того огнем, отсекая зараженного от Мэй.

Dirty Snapshot


Крупным планом на фоне темноты: голова человека, неестественно откинутая назад, блестящие звездочки разлетаются изнутри черепа.

Ведущий: О Боже! Что там происходит? Похоже, настоящая война! Господи, это ужасно! Не переключайте канал - от Боба поступают новые снимки!

Dirty Snapshot

Вспышка взрыва. Искаженные страхом лица. Неестественные позы людей, отбрасываемых взрывной волной.


На переднем плане размытое лицо человека. Растерянное, удивленное, испуганное.
В фокусе, чуть дальше:
Грязный развороченный асфальт. Три неподвижных тела. Рядом с одним из трупов, чуть согнувшись, закрыв голову руками, стоит человек.


Голос ведущего: Это же трупы! Самые настоящие трупы! Смотрите, там есть раненные! Похоже, ситуация вых...

Dirty Snapshot

Крупным планом в фокусе:
Окровавленное лицо человека, разодранное, неузнаваемое, искаженное
последней вспышкой боли. На месте глаза кровавый родник. Бордовый ручеек на щеке, заляпанной сажей. Слипшиеся волосы. Кроваво-грязная жижа на асфальте под головой.

... голос ведущего за кадром прерывается глухим сдерживаемым бульканием, через секунду, хрипло: Уберите детей от экранов, ради Бога.

Dirty Snapshot

Общий план: группа людей у ворот. Растерянные, испуганные. Один обхватил руками голову, другой держится за глаза, третий закрывает лицо ладонями.


Крупным планом в фокусе: человек в длинном, висящем мешком плаще, вытянул руку в направлении сгорбившегося парня, закрывающего руками голову. С руки срывается вспышка света - выстрел.

Dirty Snapshot

В фокусе на переднем плане:
Лицо человека в полицейской фуражке в пол оборота. Серьезное насупленное выражение и совершенно отсутствующий взгляд устремленный на толпу. С носа свисает капля воды, а может это насморк.

В паре метров дальше, слегка размыто:
Человек в полный рост, одет в промокший помятый серый плащ. Заношенная обувь забрызгана грязью. Правая рука - дешевый киберимплант. Человек держит пластиковую трубу, к которой прикреплён плакат с рисунком панды, топчущей человека, и надписью"Goodbye human pride".

На фоне серая масса толпы с плакатами. Желтое пятно зонта. Мокрый бетон забора.

Ведущий: о, вот наконец, к нам поступило первое фото от Боба, с места событий. Боб... Боб как всегда экспрессивен!

Dirty Snapshot
В фокусе: присевшая срать на газон мокрая собачонка невнятной породы.
Справа на заднем плане, слегка размыто: край толпы, плакаты, на одном видна надпись:"Берегите природу!", неожиданно яркое пятно желтого зонта.
Темнота парка на фоне. Засвеченные вспышкой струи дождя косыми нитями.

Гнома пошла, и Дварфу пора. А что эль недопитый остался, дык то мы с собой возьмем, и по дороге выпьем.
- Ты, ик, того! Бороду не тронь! Борода, це ж святое! Ик! - дварф отсыпал хозяину положенное и, покачиваясь, горланя дварфские народные песни, потопал вслед за гномой. И кружку с собой упер. С элем.

Темная комната аэродромного мотеля.
Тусклый свет ночника, бросающий причудливые тени от абажура на потрепанные стены.
Тени. Тени мечутся в небе по облакам. Облачная пелена разрывается, а над облаками солнце. И яркое синее небо. Такое никогда не увидеть там, внизу.
Колыхание красных штор в стелющемся табачном мареве.
Красное пламя. Танцует. Шлейф черного дыма. В небе царит смерть. Она лизнула самолет, прошла рядом, совсем рядом, на расстоянии дыхания.
Вой метели за окном. Северная Канада не славится теплыми зимами.
Воет от боли стальная птица. Подламываясь на крыло, раненная. Падает, умирая.
Бутылка виски на столе. "White Dog". Еще осталось на пару глотков. Рядом кейс. Рука нажимает кнопку. Щелчок. Открывается замок. Саксофон лежащий на черном бархате.
Черная сажа покрывает двор. Обгорелый остов дома. Все, что осталось от фермы отца. Все, что осталось от семьи. Хлопья сажи - в них вся жизнь.
Джон достает саксофон, подносит мундштук ко рту. Воздух наполняет грудь. Но музыки нет. Жалобно взвизгивает инструмент. Не звучит больше ничего в душе.
Сожженная пустота. Алым цветком разбросавшая лепестки по земле. Не нашли тело. А я опять остался жить. Зачем?
Поднимает дно кейса - потайное отделение, револьвер.
Глоток из бутылки. Виски обжигает горло.
Сталь приятно холодит висок. Успокаивает.
Больше.
Никогда.
Не будет.
Больно...

Джон отошел с незнакомцем. Выслушал его монолог.
- Джон, не Джонатан. Не люблю, когда меня называют Джонатан. - ответил Кейн раздраженно.
- Понимаете, Вилли, в чем дело. - продолжил он, вероятно громче, чем того хотелось бы Крафтколверу. - Я, Вилли, музыкант. Немного пилот, да. Может быть я не очень хороший человек. Но я не продажная бумажная крыса, как некоторые - последняя фраза была сказана уже достаточно громко, что бы окружающие обратили на этот диалог внимание. - И я точно не буду списывать в мусор ни в чем не повинный самолет за ваш "скромный подарок". Я достаточно ясно выражаюсь, мистер Виллиам Крафтколвер?
Кейн злобно уставился на чиновника. Кажется, сейчас он возьмет его за грудки и как следует отделает. Но нет, мгновение, и Кейн успокоился.
Что за черт, выругался он про себя, что это нашло на меня? Недосып, видимо. Черт, совсем с ума схожу со всеми этими делами.

Брейн отскочил в сторону к правой стене, одновременно развернувшись, так, что бы быть лицом к заключенным. Ствол армата дернулся вверх. Выстрел в потолок. И снова армат смотрит на заключенных.
-На пол, блядь!!! Руки на затылок, ноги раздвинуть! На пол, мать вашу, блядь!!!
Армат мечется между Зябликовым, О'Доннелом и Линчем.

- Да хули тут думать. Пизда какая-то. И мокро, мля. Как в пизде. Такая охуенно проебанная пизда. Как-то видел одну порнушку, там один хрен шалаве между ног голову просовывал, и ведь с ушами ей в туда пролазил, прямо так всю голову, бля. Не видел? Да похуй. Вот и мы сейчас в пизду влезли так. Целиком. - это в ответ напарнику, и с угрозой, направив ствол армата на Линча:
- Э, уроды, бля! Хули вы тут в гляделки играете?! По сторонам смотреть, на хуй! - ствол прыгает на Зябликова. - Че ты мне тычешь бля? Сам вижу, насрала хуйня. Пиздуй, бля, не задерживайся. Литл, мля, пали сканер, на хуй он нам дан. И не пиздеть. Слушать и смотреть в оба.

Рем кивнул в ответ на слова Альфайи. Вероятно, даже не поняв, о чем она говорит.

Тихий выстрел, приглушенный стенами кабины дракона, прогремел как гром, заставив Рема вынырнуть из глубины своего сознания. Плетью ударив по нервам, обдав тело огнем.

Медленно, медленно Рем поворачивает голову в сторону Асмодориала.

Он еще сопротивляется? Какой позор для него самого, и его дома. Где его честь? Но выстрел только один. Один! Один?!

В округлившихся, расширенных глазах Рема отражается бездвижный стальной змей, бегущие орки... кажется, он видит синюю ленточку порохового дыма, поднимающуюся над кабиной... маленькое красное отверстие в виске эльфа, кровь, тонкой струйкой стекает по красивому лицу... кровавые кусочки плоти, налипшие на стенке за спиной пилота, бордовые брызги...
"Никогда не угадаешь, сколько мозгов у человека, пока не начнешь собирать их с пола..." - всплывает в памяти чья-то шутка.

Рем бежит к Асмодиалу. Кажется, он что-то кричит, требует медиков, орет на начальника охраны - тот лишь смотрит на него непонимающе. Рем взывает к Ушедшим, Рем проклинает, Империю, торговцев странным зельем, погибшего гоблина.

И в глубине сознания крик: "Почему???"

- Да, есть, конечно. В моей комнате... Не считал нужным носить его с собой. О, Ушедшие, нам еще воскресшего эльфа не хватало! - воскликнул Рэм. - Госпожа, я к Селафайлу - нельзя дать возможность улететь Элисиону, или тому, кто себя за него выдает. Не ходите в ангар без охраны! - бросил монах, выбегая из диспетчерской.

Забавное, должно быть, было зрелище - щуплый полуэльф, бегущий через летное поле, придерживая полы хитона, перепрыгивает лужи, брызги летят во все стороны. Механики с тележкой остановились, провожая удивленным взглядом Рэма.

Денни с восторгом смотрел на UD-4. Он испытывал чувство, похожее на ностальгию.
-О да, вот это вещь! Вот это та девочка, которой бы я вдул!
Как-то сам собой вспомнился первый учебный вылет, первое боевое десантирование. Легким бегом на рампу - и внутрь.

Вот зачем? Зачем я это делаю? Ловить этого зверя, чуть без глаза не остался. Тащить. Дождь. Мокро. Куда? Может они ушли уже давно? Зачем? Любопытно? Да. И еще что-то. Не понятно.

Большая мокрая от дождя собака волоком тащила тушку двухголового теленка - брамина через площадь, к входу в серое здание, иногда останавливаясь, что бы отдышаться или поудобнее перехватить мокрую шкуру зубами.

Тащить. Они близко. Следы ведут в здание, но не обратно. Значит там. Не уходили. Буду ждать. Прогонят? У меня теперь много еды. Не прогонят. Двуногий с ружьем будет ворчать. Но не прогонит. Теперь знает - я полезный.

Поблекшая надпись "МУЗЕЙ" над колоннами, окружающими вход, осколки стекол, торчащие из проемов огромных окон, сколотая штукатурка, оголяющая кирпичную кладку стен. Это здание, как мертвый зверь, смотрело пустыми глазницами окон в серое вечернее небо, спрашивая, зачем? А небо молчало в ответ, впрочем, небо всегда молчит.

У входа в здание, перед лестницей, сидел пес. Перед псом лежала телячья туша. Кто бы глянул на морду пса, можно биться об заклад, сказал бы, что пес довольно лыбится.

Пустошь бесконечна...
Куда ни кинь взгляд - ничего живого. Только грязная желтизна, знойным маревом уходящая в раскаленное небо. И уже не ясно: небо ли это? Солнце? Или продолжение Пустоши? Слепящий желтый песок, редкие пучки чахлой травы. Облака? Или это ветер гонит пыль вдали...
Пустошь бесконечна...
Странная группа людей и огромный пес плывут сквозь бесконечность, нарушая ее покой. Точки в колеблющемся воздухе, на петляющей нитке дороги. Как бусинки одеты они на нить-дорогу, нить-судьбу, скользят по ней, и ни кто не знает, что ждет их там, за изгибом. И нет силы, способной изменить что-то в этом движении. Не разорвать нить, не изменить заданного движения. В бесконечность, сквозь бесконечность... к концу.

Пес преданно смотрел в глаза Хлое. И столько было в этом собачьем взгляде... И радость встречи с другом, и тоска долгого одиночества... Холод пустынной ночи, и тепло первых лучей восходящего солнца...

Рука девушки, поглаживающая пса замерла у того на загривке, будто запутавшись в лохмах спутанной шести...

Двое шли по улицам города. Странные двое. Не такие как все. Мужчина и женщина. Пахнут иначе? Нет. Тот же запах человека, стали, пороха, усталости... Выглядят не так? Обычно выглядят, как все двуногие... Но интересно, ведь что-то иначе... Чем то похожи на меня, хоть и не мохнатые...

Идут, следы путают. От кого-то убегают? Уставшие...

Этот, с ружьем, к нему на глаза не надо попадаться, пальнет еще. Не злой. Но осторожный. Это правильно, надо быть осторожным. Но в меня стрелять не правильно, а он не знает.
А девушка добрая. Еды даст? Но еда - не то. Они интересные, не такие как все.

Отдыхать решили. Хорошее место, правильное. Не опасно. И мне наблюдать хорошо. Меня не видно.

Двуногий с ружьем теперь спать? Это хорошо. А девушка сторожить. Это тоже хорошо.

Большой, грязный мохнатый пес показался из тени соседнего, от выбранного путниками, здания. Выбежав на освещенной место, он посмотрел на Хлою, вильнул хвостом. Пробежал еще пару метров. Остановился, как бы спрашивая: "можно подойти?"