Анджела Доурадо
13 мая 2035 г. 19:52
Гавеа, ул. Маркуса де Сао Виценте, 220
Вечер складывался удачным. Позвонил синьор Риккардо, один из «близких друзей» Анджелы, договорился о встрече. Пришлось спешно корректировать планы – синьор Риккардо звонил редко, но его посещения не только солидно увеличивали месячный доход Анджелы, но и являлись гарантией спокойного существования ее маленького предприятия – во всяком случае, со стороны закона. Дело в том, что этот пожилой, похожий на птицу мужчина, с узким, морщинистым лицом, длинным носом и пронзительным взглядом темно-серых глаз, всегда немногословный и, несмотря на возраст, прекрасно сложенный и находящийся в отличной физической форме – он был начальником Policia Militar Рио де Жанейро. Казалось бы, такие люди должны были находится явно за пределами досягаемости синьоры Доурадо, но судьба и не в последнюю очередь, полезные знакомства, однажды связали обстоятельства нужным образом. Это случилось больше года назад – с того времени синьор Риккардо посещал Анджелу не реже раза в месяц.. Платил хорошо, никогда не разговаривал о работе – то, какую должность он занимает Анджела узнала много позже их знакомства и из стороннего источника. Изначально, синьор Риккардо обратился к ней, сославшись на рекомендацию другого ее высокопоставленного клиента – чиновника администрации штата. Синьоре хватило ума не расспрашивать нового клиента о его прошлом. Самой по себе, такой рекомендации было достаточно. Но позже, женское любопытство (а вместе с ним и деловой интерес) Анджелы были удовлетворены.
Не было прямых подтверждений, что синьор Риккардо оказывал Доурадо протекцию, но она была умной девушкой, здраво предполагая, что такой человек не позволит случайному полицейскому рейду вскрыть такой специфический участок его личной жизни.
Женщина подходит к окну, осторожно отодвигая штору. С высоты тринадцатого этажа двор внизу виден как на ладони. Вот из-за угла выезжает машина – ничего примечательного, синяя тойота с тонированными стеклами.
- Как всегда вовремя, - тихо улыбается себе она. Все просто – эта машина никогда раньше не появлялась здесь – за автовладельцами дома в котором она жила Аннджела предпочитает следить. К тому же, синьор Риккардо всегда приезжает к восьми часам вечера.
Машина останавливается на стоянке, водитель выходит и открывает заднюю дверцу. Сухощавая фигурка, с высоты кажущаяся игрушечной не спеша выходит из машины и отправляется к дверям дома. Терпеливо дождавшись пока прозвонит сигнал домофона, Анджела привычным жестом поправляет прическу и нажимает сигнал приема. Знакомое худое лицо появляется на экране.
- Bom tarde, sinyora, - стандартное приветствие, никогда вне безликой вежливости.
- Bom tarde, - кивает Анджела и нажимает кнопку открытия. Лицо на экране исчезает.
Через несколько минут он уже в квартире. В руке букет цветов, будто он пришел на свидание, а не к проститутке. Это тоже привычно – возможно, за таким отношением кроется какая-то история? Кто знает. Синьор Риккардо много разговаривает, но никогда не говорит лишнего.
Все происходящее возведено им в некий ритуал, протекающий при этом просто и естественно. Они садятся на небольшой кожаный диван, на стеклянном столике рядом с которым уже ждет разлитое по фужерам вино и фрукты. Разговор как всегда начинает он, легко, непринужденно, словно со старой подругой. Анджела много сил потратила на то, чтобы клиенты могли так разговаривать с ней – и этот труд окупился стократ.
Разговор неспешно перетекает к делу. Сначала руки, потом губы… Процесс давно не вызывает в синьоре никакого душевного трепета – его заменяет мастерская игра чувственности, которой дышит ее тело, но только тело – послушный инструмент, хорошо тренированный и послушный.
Они переходят в спальню. Приглушенный свет, щекочущий ноздри дым ароматических палочек – без наркотиков, синьор этого не любит. Шелковая простынь, приятно холодящая кожу… Сейчас начнется.
Это спектакль – хорошо поставленный тщательно отрепетированный. Здесь, как и в профессиональном театре, талант и квалификация актрисы играют важную роль, создавая неумолимую градацию. Анджела считала себя талантливой актрисой – список ее клиентов мог бы однозначно подтвердить это мнение. Если бы она кому-то его предоставила. Но молчание – еще одна благодетель ее профессии. Молчание – золото, но слово – бриллиант, если оно произнесено в нужное время и в нудном месте.
В зеркале на потолке – причудливая игра света и тени, созданная мягкими светильниками. Блики на шелке, мягкое свечение кожи, замысловатые полутени создаваемые движением. Каждый раз должен быть произведением искусства – если более не дано получать от этого плотское удовольствие, то пускай его заменит удовольствие эстетическое. Теперь синьора Доурадо может себе это позволить.
Когда мягко щелкает замок, она не реагирует – квартира на сигнализации, скорее всего за тонкой стеной излишне резко повернул ключ кто-то из соседей. Непрошенный звук сменяется тишиной и все продолжается. Только когда ноздрей касается посторонний запах – едва уловимый, женщина вздрагивает, напрягается. Клиент не замечает этого. Она открывает глаза, глядя через его плечо. В проеме комнаты – мужская фигура, контрастно очерченная электрическим светом гостиной. Поза трактуема однозначно.
Выстрелы звучат оглушающее громко. В такт каждому из них тело синьора Риккардо конвульсивно вздрагивает, будто продолжая любовный акт. Раз, два, три… Незнакомец опускает руку, резко разворачивается и исчезает из поля зрения. Тело клиента, внезапно ставшее непереносимо тяжелым, словно припечатывает Анджелу к кровати.
А ведь все начиналось так хорошо.
Эрнст Иоганн Нагель
14 мая 2035 г., 00:00
Гавеа, Муниципальный госпиталь Мигеля Коуто, rua Mário Ribeiro, 117
Ночные дежурства в госпитале Коуто – не самое приятное времяпровождение, которое можно себе представить. Особенно, если ты хирург. Редкая ночь обходится без двух-трех пуль которые нужно вытащить из тел местных жителей – и очень хорошо, если тела эти переживут момент извлечения. Случалось всякое – неделю назад привезли начальника местной пожарной охраны – молодого парня, ему еще не исполнилось тридцати. Его беременной жене ночью захотелось клубники. Как настоящий мужчина, он сел в машину и отправился в ближайший супермаркет. Когда клубника была уже куплена, а он садился в машину, подошли двое кариока, накачанные наркотиками так, что они просто сочились из вен. Один из них достал пистолет и выстрелил мужчине в голову прямо сквозь боковое стекло. Слабая броня не выдержала выстрела в упор, но достаточно ослабила его. Пуля срикошетила от черепа, сильно раскроив кожу и сняв кусок скальпа. Крови было достаточно, к тому же мужчина потерял сознание. Отморозки выкинули его из машины, в которой тут же и уехали. Их остановил ближайший патруль – простреленное стекло, забрызганный кровью салон. Они даже не сопротивлялись, не смогли и толком ответить, зачем это сделали – ведь достаточно было просто пригрозить пистолетом, чтобы им отдали машину. Тот же патруль нашел мужчину и доставил его в госпиталь – к Эрнсту.
Этот случай не был самым мерзким в его практике.
Резкий свет ртутной лампы отгонял мысли о сне. Да спать было и не с руки – накопилось много работы в частном кабинете. Противной работы, бумажной. Нужно было подбить месячный баланс, прикинуть закупки на следующий, проверить, всем ли уплачено за молчание и безопасность. Такой бизнес, как у Эрнста был важной составляющей жизни фавел, ведь официальная медицина стоила дорого и задавала слишком много вопросов. Те кто предпочитал оперативность, конфиденциальность и испытывал стеснение в средствах – обращались в черные клиники. Заведение Нагеля, хоть и небольшое, все же выглядело крайне выгодно, во всяком случае по сравнению с тем, что ему довелось видеть. С немецкой основательностью, он поддерживал у себя идеальные санитарные условия, скрупулезно относился к качеству материала и никогда не соглашался на невыполнимые условия. Это несколько снижало поток клиентуры, но отсеявшуюся часть Эрнст и сам бы не хотел видеть в списке своих клиентов: искалеченные в войнах банд кариока, одаренные венерическим букетом проститутки, жаждущие превращения в боевых киборгов лейтенанты местных трафиканте.
Лежащий рядом с лаптопом телефон беззвучно вибрирует. «Ленардо Фирмину», - подсказывает экран. Один из клиентов Нагеля, кариока, вожак небольшой банды из Росиньи – самой крупной фавелы в Zona Sul, которая граничит с кварталом Гавеа на юго-западе. Не самый приятный клиент, но довольно спокойный и надежный.
- Я слушаю, - прикладывает аппарат к уху Нагель. В голосе Фирмину чувствуется некоторая неровзность.
- Ola, alemão, - этим словом, «немец», нагеля называло большинство кариока. Не то чтобы это стало его прозвищем, но все же успело порядком закрепиться за молодым врачом, - Узнал?
- Узнал. Говори, что нужно.
- Ты сегодня дежуришь в клинике? Скажи что «да», alemão, давай же.
- Да, Ленардо, - поколебавшись немного, ответил Нагель. Вопрос был неожиданным и странным.
- Отлично! Иисус не оставил нас! – в трубке раздается нервный смешок, - слушай меня и слушай внимательно. У тебя появился шанс заработать. Хорошо заработать, слышишь? Сейчас патрульные привезут в твой госпиталь раненного. Кариока. Его зовут Мигель, это мой человек. Ему долго не протянуть – поганцы прострелили ему легкое, кажется. Лишь бы только дожил, пока они везут его – чтобы к тебе, а не в морг, в участок, слышишь?
- Слышу, Ленардо.
- Так вот, слушай дальше. В голове у него чип. Несколько чипов, на самом деле, но важен только один – чип памяти. Ты должен его забрать. Или стереть. Что сможешь. Короче, он не должен попасть к копам. Пароль на удаление – «туннель». Запомнил? «Туннель». Если сделаешь – тысяча реалов. Скажи, что услышал?
Ситуация была сложная: с одной стороны, тысяча реалов не были достаточной компенсацией риска. Если копы уже проверили его голову, то они наверняка знают, что чип там есть – а значит украсть его будет делом опасным. Стереть его проще, но тоже дело неприятное – если рядом посадят одного из них, то сделать это на глазах полицейского… С другой стороны, отказывать Фирмину было не менее рискованно – кариока – люди злопамятные и мситетльные.
- Не молчи, alemão, скажи что-нибудь! – сипел в трубку Ленардо.
Аппарат внутренней связи уже сигнализировал о прибытии нового пациента в приемный покой.