Незадолго до начала бомбардировки Нового Стокгольма по всему городу началось завывание воздушной тревоги. Слишком поздно. 99.99 процентам населения столицы оставалось лишь покорно ждать своей участи, исповедаясь богам перед смертью прощаться с жизнью. Но погибли не все.
Высшее руководство Панскандинавии (те из них, кому посчастливилось оказаться в нужном месте) смогло укрыться в особо глубоких убежищах, встречая огненный ад на поверхности за километровым скальным щитом. Среди немногих была в том числе генеральный секретарь Грета Турнберг и приглашённый незадолго до фатальных событий известный американский журналист Кёртис Спейдел. Оказавшись с ним тет-а-тет, Турнберг решает дать своё последнее интервью.
Руины Нового Стокгольма.
Башня "ТРАНСФЕДЕРАЦИЯ". -100 этаж.
Полдень.
...
— 27 лет назад, вступая в политическую борьбу, предполагали ли Вы, что Вас ждет такой финал?— Да, уже тогда мы прекрасно понимали на что шли. Мы вступали в решающую борьбу, ставкой в которой была жизнь и существование меньшинств. На карту было поставлено все, и исходов могло быть только два: либо мы победим, либо окончательно погибнем.
— Сегодня 29 апреля 2044 года. Сознаете ли Вы, что потерпели поражение?— Я не считаю, что мы проиграли. Панскандинавия — да, она проиграла войну, федерация потерпела поражение. Но мы дали толчок мощнейшей идее. Идеология социальной справедливости наглядно доказала свое абсолютное преимущество. Вспомните 2000 год, вспомните 10-е годы — где тогда была Скандинавия? За несколько лет, что мы были у власти, нам удалось создать величайшее государство в истории человечества. Мы построили экономику, воспитали здоровую молодежь — здоровую духовно и физически. В конце концов, в истории остается только великое. Кто сейчас вспоминает о тысячах рабов, погибших при строительстве пирамид в Египте? В истории осталась только громада пирамид. Да, мы пали в борьбе, но это падение вверх. Интерсекциональному феминизму принадлежит будущее, я не побоюсь сказать, что это будет XXII век. Я не удивлюсь, если в XXII веке социальная справедливость победит на Балканах и дальнем востоке. За все время этой войны я вынуждена была пересмотреть свое расовое мировоззрение. Вот что я Вам скажу, никто здесь, в Европе, не знает Балканы и никогда их не знал. Я вовсе не идеализирую белых, отнюдь, в белых все-таки слишком много расистского. Но факт остается фактом, белая раса оказалась сильнее и выносливее в этой безумной войне, и я не удивлюсь, если спасение для меньшинств придет с Балкан. Это будет логично.
— Вы сказали, что выиграли идею, но проиграли войну. Закономерный вопрос: нужна ли была эта война?— Вы говорите так, будто от одной меня во всем мире зависело начать эту войну или не начинать. Я знаю, после нашей гибели на нас спустят всех собак. Нас назовут агрессорами и разжигателями войны. Но это неправда, будто я или кто-то другой в Федерации хотели этой войны. Новое поколение панскандинавов строило великое государство, и не их вина, что им сплошь и рядом ставили палки в колеса. Корейцы, американцы и киберарии всего мира сделали все, чтобы начать эту войну, чтобы задушить ростки молодого движения социальной справедливости. Только идиот может думать, что эта война была замыслом наших стратегов. Посмотрите, в 44 году мы сразу оказались в кольце врагов, превосходящих нас численно и технически. Но даже в таких условиях панскандинавский дух явил миру чудеса героизма...