После Катаклизма многие говорили, что боги не только наказали заносчивых истарцев - но и прибрались за собой. Кровавое море, названное так из-за красного ила, который расцвел первым же летом после удара Огненной горы, смыло позор Короля-Жреца с лица Кринна. Однако обломки империи не ушли на дно морское или в Бурлящий Океан - по крайней мере, не все. Поселенцы, облюбовавшие берега вновь образованного моря, почти каждый день вылавливают новые дары - будь то простые доски, обрывки уже нечитаемых книг или свитков, или же початые бутылки дорогих вин из погребов знатных особ. Впрочем, бывает, и нечистоты приносит, и гораздо чаще, чем того бы хотелось.
Одним из таких поселений, живущих тем, что море пошлет, стал лагерь в двух десятках миль от заброшенного эльфийского города Миках, что на полуострове Балифор, в тени пика Малис. Местные стали называть его Устричным - в честь необычайной плодовитости этих моллюсков в полных органикой водах местной бухты. Все дома Устричного могут с гордостью завлять, что ведут свой род от старинных истарских усадеб. Граница империи пролегала всего в пяти милях от места, на котором основан поселок, и ближайшим населенным пунктом был таможенный пост, совмещавший в себе и небольшую казарму для пограничного гарнизона. Этот пост был хорошо знаком одному из теперешних обитателей Устричного. Син Нарель отслужил здесь не один год, и чистая случайность спасла его от участи боевых товарищей - быть затопленными на своем посту. Не он один знал, что на таможне осталось много ценных стальных предметов - особенно нужных теперь, когда дворфские королевства, казалось, навеки погребены под грудами камней после разрушительных землятрясений. Но ни один отчаяный пловец, способный добраться на лодке до тех мест, не вернулся обратно с добычей. Иные говорят, что слишком глубоко, а иные и вовсе молчат на дне морском.
Чуть дальше вглубь моря, всего четыре года назад раскинулись загородные усадьбы мелких дворян - или тех, кого не желали видеть слишком близко к столице. Из этих-то усадеб и выстроил Устричный предприимчивый лесник - а ныне мэр города - Вильгельм Бете. Впрочем, городом эти две дюжины домишек на одной единственной набережной назвать сложно. Однако народ здесь подобрался трудовой, места не обделены дарами природы - так что, по сравнению со многими другими поселениями беженцев, Устричный процветает. Неудивительно, что это место стало привлекать всякий люд - и добрый, и лихой. Но Бете оказался достаточно мудр со всеми, и до сих пор находил применение кажому. Так, белокожий верзила Гарм, заявившийся было сколотить здесь свою банду, вскоре обнаружил себя местным воеводой. И хотя страсть к унижению ближнего не отпустила полуогра, однако ж несколько проигранных драк против Вильгельма, и общая поддержка мэра в поселке, убедили того на время прекратить распри. К тому же, Вильгельм никогда не унижал проигравшего, и обставлял для всех остальных дело так, что вроде и не было никаких ссор. А свое желание разбить пару морд Гарм вполне успевал выместить на заблудыгах "не из местных", не желавших признавать власть людей Устричного. Ему вполне льстило то, что за пределами поселка все побаивались кулаков Гарма, а вовсе не сурового нрава Вильгельма Бете.
Тех же, кто приходил в поселок с миром, ждала более-менее приличная портовая таверна, совмещенная с гостиницей. Беррак Блистерголд, немного ворчливый дварф, застрявший на "плоских землях" по делам, да так и не сумевший вернуться на родину, умело сколотил плавниковые доски, приладил кое-какую обшивку на стены, и сдобрил все это отменным пивом и колбасками из местной дичи - истинной гордостью дворфской кухни. Увы, с не-мясными блюдами, за исключением картофеля всех видов и булочек-кнедликов, у Беррака было не очень. Не было у него таких блюд. Название таверны долго не выбирали - что выплыло в день открытия, то и Беррак и прибил, считая добрым знаком. Золотой гусь? Пусть будет золотой гусь!
По правилам Устричного новые поселенцы могли в первый месяц жить у Беррака в обмен на какое-либо стальное изделие. Местной "валютой" жителей Устричного были стальные арбалетные болты, но любая сталь, особенно "цивилизованной" ковки, ценилась достаточно высоко. По местным меркам гном Йорик Пянук, вместе с прибившимися к нему в дороге варваршей и воином "из благородных", был богат, как Крез - гномы всегда славились любовью к стали и умением обращаться с металлом, а потому одной лишь кольчуги Йорика хватило на оплату проживания всех троих.
Еще один новичок в поселке - минотавр Флинт - сходу получил предложение от Вильгельма поработать на него. Устричному нужны были корабли. Не рыбацкие лодки, а хотя бы морской ял! В мечтах мэра было превращение поселка в крупнейший порт на побережье, благо соседний лес предоставлял прекрасный материал. Привычки моряка, видимые во Флинте за полкабельтова, заставили Вильгельма думать, что он вполне способен к организации верфи. Однако минотавр был бы рад выйти в море на собственном корабле, но все же не готов еще и строить его самостоятельно. Так и жил в Устричном, надеясь на боевую удачу - пока Вильгельм надеялся все же переубедить бывшего пирата. Флинт и компания Йорика примелькались друг другу, но не спешили сводить общее знакомство - слишком уж разные по духу.
Вечером 3го Мишамонта, на исходе лета, выдавшегося даже полегче, чем прошлогодний засушливый ад, в Золотом Гусе были заняты всего два столика - четверым постоянным клиентам прислуживал сам хозяин, за неимением покамест мальчика на побегушках. Внезапный Громкий стук в дверь мог кого угодно испугать, но Беррак и глазом не повел, составил все кружки, и лишь потом развернулся, чтобы посмотреть на нового гостя. Впрочем, ему и смотреть было не нужно - уже вторую дверь приходилось менять после посещения Гарма. Дворф незаметно подлил воды в кружку, стоявшую "под пену" у крана бочонка - пьяный Гарм мог снести не только дверь. И пошел открывать.
На пороге трактира появились три фигуры, освещенные закатным солнцем. Точнее, освещены были двое - мэр города Вильгельм Бете, и его громадный телохранитель, он же воевода Устричного - Гарм. Третьему вошедшему не досталось и лучика солнца, он находился в тени полуогра будто за горным массивом.