– Но… – начинает было говорить Уэсли, но замолкает, беспомощно наблюдая, как девушка поднимается и решительно тянется за пальто.
Выражение его лица в эти секунды могло бы поведать о многом, но вместо слов адъютант лишь невесело усмехнулся, опуская глаза. Допил залпом кофе, медленно поднимаясь и внимательно окидывая долгим взглядом хрупкую фигурку Шарлотты в униформе верного короне гвардейца.
– Хэл может злиться сколько угодно, до тех пор, пока его действия не ставят под угрозу жизни дорогих мне людей, – пробормотал мрачно.
Настолько тихо, что Шери едва разобрала последние несколько слов.
Вслед за ней Уэсли выходит на улицу, под монотонно накрапывающий мелкий дождь.
По правую руку от неё шагает по пустующей главной аллее колонии, глядя себе под ноги с чрезвычайно сосредоточенным видом. Время от времени он кидает быстрые косые взгляды на девушку, но не говорит ничего.
Уже совсем близко от её домика предпринимает ещё одну попытку:
– Это море, Шарлотта. Там шторм. И… Левиафаны. Ты ничем не сможешь помочь, мы не сможем там тебя защитить. Хэл не просто выходит туда в непогоду, Хэл ищет белого дьявола, который жрёт один за другим корабли. Зачем…
Уэсли сбивается, замолкает. Несколько запоздало девушка понимает, насколько сильно на самом деле он нервничает. Он казался более спокойным и сосредоточенным даже накануне ночью, обнимая Шарлотту перед разъярённой толпой.
Они останавливаются около дверей домика Шери. Деревянная створка со скрипом раскачивается на ветру, хлипкий засов с мясом вырван ударами Джексона или Хартигана.
Их больше нет.
Оба мертвы.
Болтаются в петлях прямо сейчас на плацу.
Раскачиваются со скрипом, точно как эта бесполезная несчастная дверь.
– Надо прислать кого-то… Это исправить, – не слишком уверенно заявляет Уэсли, с удивлением изучая последствия устроенного погрома. – Ты уверена… Ты точно не хочешь остаться?
И Шери чувствует, что даже сам Уэсли уже не выглядит настолько уверенным.