Комендант слушал молча. Его непроницаемое суровое лицо бескомпромиссно скрывало эмоции, которые, быть может, одолевали мужчину на протяжении не слишком продолжительного рассказа. В какой-то момент Шери показалось, что сейчас Рейнарт подастся вперёд, обнимет её за дрожащие плечи, утешит и успокоит. Но ничего подобного, конечно, не произошло. В какой-то момент Хэл просто опустил глаза, отвечая глухо и коротко:
– Они ответят за всё, что совершили. И даже за то, чего совершить не успели, – как будто это жёсткое и бескомпромиссное обещание возмездия было всем, что мог предложить комендант девушке в обмен на полноценное человеческое сочувствие.
Рейнарт отклонился назад – его лицо теперь утопало в глубоких тенях, среди которых, разительно контрастируя, белела рубаха. В прерываемой сдавленными рыданиями сгустившейся тишине раздался тихий голос коменданта, закурившего очередную сигару.
– Я командую этим гарнизоном больше двадцати лет, до этого ещё некоторое время служил здесь в качестве заместителя, – и Шери едва ли впервые за всё проведённое в колонии время показалось, что Рейнарт говорит откровенно, не прикрываясь за насмешками или грубостью. – Провёл на этих островах большую часть своей жизни и привык считать, что умею разбираться в людей. Я сидел в этом кресле, пока мимо меня сплошным потоком проходили убийцы, аферисты, политические преступники и прожжённые каторжники. Большинство из них на разный лад твердило, что невиновно. Лишь единицам я верил. За прошедшие годы я научился почти безошибочно отличать правду от лжи, по взгляду вычислять лжецов и по осанке определять мучеников. И я скажу тебе одно, Шарлотта. Либо тебе здесь не место, либо такую гениальную актрису стоило много лет назад отправить на плаху.
Рейнарт усмехнулся и продолжил рассказ. Он говорил о прошлом, о том, как колония развивалась десятилетиями. С презрением отзывался о местных, перечислял и характеризовал несколько своих сменившихся адъютантов. Рассказывал некоторые забавные случаи – и Шери, которая сперва не вполне понимала, что вообще происходит, невольно заслушалась. Виртуозно обходя некоторые запретные темы, комендант делился с ней своим жизненным опытом. И далеко не сразу Уиллоу осознала, что это его способ отвлечь её от случившегося. Она заснула прямо там, на жёстком стуле, убаюканная голосом оказавшегося на редкость хорошим рассказчиком коменданта.
4 - Надвигается буря
Не снилось девушке ничего. Её не навещали ни образы этих экзотических островов, ни оскаленные лица провалившихся насильников. Она проснулась от того, что океанский бриз треплет волосы и мягко ласкает лицо. Сквозь открытые окна в кабинет коменданта просачивалось вместе с первыми робкими солнечными лучами раннее утро. С некоторым удивлением Шери обнаружила, что спала не на стуле, но в кресле – Рейнарта не было, а Уиллоу получила возможность, пусть и недолго, но восседать на рабочем месте самого коменданта.
За ночь в кабинете ничего не изменилось – хрустальная пепельница по-прежнему была переполнена, мушкет как ни в чём не бывало висел на крючьях, а Шарлотту столь же заботливо прикрывала плотная ткань офицерского мундира.
Впервые взглянув на кабинет с непривычного ракурса, девушка обнаружила одну незначительную деталь. На столе неизменно, с самого первого её посещения, стоял в рамке небольшой портрет, всегда повёрнутый лицевой стороной на Хэла Рейнарта. Портрет, рамку которого Шарлотта видела не впервые, но само изображение каждый раз оказывалось скрыто от посетительницы. Художница сходу оценила искусный стиль исполнителя – оперируя схематичными размашистыми штрихами карандаша, неизвестный мастер умудрился запечатлеть человека более ярко, чем многим удаётся при помощи красок и кисти. С холста на Шери смотрела голубоглазая светловолосая девочка – на вид, самое большее, пятнадцати лет, которая чертами лица отдалённо и неуловимо напоминала саму Шарлотту. В левом нижнем углу карандашом было приписано имя – «Мелоди».
Загадке портрета, впрочем, суждено было оставаться до поры до времени нераскрытой – дверь решительно распахнулась, и в кабинет, в своей резкости и порывистости уподобившись воздушному вихрю, решительно ворвался сам комендант.
– Доброе утро, мисс Уиллоу. Птички уже поют, а ветер гонит тучи со стороны океана! – Рейнарт буквально лучился энтузиазмом, определённо выбирая тактику не вспоминать до поры о событиях завершившейся ночи.
Он небрежно бросил на стол кипу одежды, в которой Шарлотта не сразу узнала полное обмундирование рядового гвардейца.
– Можешь считать, что ты повышена, – хохотнул Хэл, и тут же добавил:
– Я не успел послать людей к тебе за вещами, но, можешь мне поверить, было очень непросто подобрать хоть немного подходящую форму.