1 – Прибытие Величественный дирижабль плавно заходил на посадку, угрожающе раскачивая кабину на сильном ветру. Стальные кольца иллюминаторов, часы и недели демонстрировавших немногочисленным пассажирам только простиравшееся до самого горизонта безбрежное море быстро приевшихся облаков, вдруг заиграли новыми красками. Там, внизу, невозмутимо плескался, такой безграничный и всеобъемлющий, океан, воды которого игриво переливались в алых лучах заходящего солнца. Сквозь прозрачную даже в это позднее время лазурь можно было без труда разглядеть песок обманчиво близкого дна, лишь кое-где загромождённого облепленными кораллами тёмными глыбами.
Прямо посреди этого беспрецедентного великолепия робко ютилось несколько клочков суши, выглядевших совсем крошечными в сравнении с чудовищной громадой всемирного океана. Группка маленьких островков, обжитый людьми архипелаг, единственный оплот цивилизованного мира посреди бескрайнего водяного простора – вот что представляла из себя колония, которая должна была стать в скором времени новым домом для четверых заключённых и, в их числе, для одной измученной девушки.
Открывавшийся с высоты вид неподготовленного зрителя попросту завораживал. Не только своей естественной красотой, не только длинными белоснежными полосками бесчисленных диких пляжей архипелага, не тёмными пятнами джунглей и не возвышающимися посреди наиболее крупного острова массивными скалами. Завораживал этот вид ещё и контрастом – картинка внизу напоминала какой-то нереальный тропический рай, в то время как Столица провожала изгнанников мрачными рядами одинаковых крыш, утопающих в густом предрассветном тумане.
С того момента прошло почти три недели. Три недели не самого комфортабельного путешествия показались Шарлотте практически вечностью. В качестве тюремного дирижабля на этом рейсе выступало судно, списанное много лет назад с коммерческой транспортной линии – пассажирский отсек тускло поблёскивал пошарпанным лоском, однако был совершенно не приспособлен для длительных перелётов. Спать, как и сидеть, приходилось в одном и том же кожаном кресле, пусть даже достаточно комфортабельном и переходящем при необходимости в горизонтальное положение. Есть – в нём же, два раза в сутки, пусть и питательную, однако совершенно безвкусную пищу. Из удобств – лишь умывальник и туалет: здесь, естественно, даже речи не могло идти о наличии хотя бы нормального душа.
В транспортном отсеке ещё оставалось множество кресел – рассчитанный на одновременную перевозку нескольких сотен человек, дирижабль откровенно пустовал в условиях наличия всего четверых пассажиров. Каждый из них негласно оккупировал свою часть внушительного салона – и от любого из них девушке, даже изнывавшей от дикого одиночества, невольно хотелось держаться как можно дальше. Бритоголовые, покрытые с ног до головы непонятными татуировками мужики – все трое в чём-то, по-своему, конечно индивидуальные, но, в то же время, чем-то друг на друга неуловимо похожие. Не раз и не два Шарлотта ловила на себе косые плотоядные взгляды – и лишь круглосуточное присутствие вооружённых конвоиров в дальнем углу салона удерживало уголовников от непосредственного воплощения своих наверняка не отличающихся особенной оригинальностью планов. Гвардейцы-охранники, напротив, казалось, посматривали на Шери с лёгким сочувствием – однако и они, получившие строгий запрет на любые попытки общения с заключенными, ожидаемо оказались не лучшими собеседниками.
Таким образом, на протяжении изрядно затянувшегося перелёта у девушки было время как следует поразмыслить. Когда первый шок миновал, и она смогла осознать в конце концов грандиозные масштабы случившейся катастрофы, наступило время подозрений и беспочвенных обвинений. Ведь кто-то наверняка стоит за всем этим. Вот только кто именно, она, скорее всего уже никогда не узнает. «За измену короне» - именно такую формулировку зачитал прямо из ордера ей в лицо молодой лейтенант. Вот кто она теперь, значит. Изменница, интриганка, преступница.
– На выход! – рявкнул один из сгрудившихся уже около выхода конвоиров, всего на несколько секунд опережая характеризующий стыковку лёгкий толчок.
Поверх сотен спинок пустующих кресел особенно хорошо были заметны синие мундиры четвёрки гвардейцев. Заключённые начали медленно подниматься, похрустывая суставами и разминая изрядно затёкшие от длительного сидения ноги.
По проходу между рядами неторопливо брёл к выходу один из «коллег» Шарлотты по ссылке. Этот, наверное, наиболее колоритный и неприятный из всех – бритый верзила почти двухметрового роста, с бычьей шеей, едва не превосходящей руку Шери в обхвате, буквально бугрящийся мышцами под скромной белой туникой. Проходил мимо девушки нарочито медленно, звякая цепями на руках и ногах – он, единственный из всех, удостоился сомнительной чести носить кандалы на протяжении всего перелёта. Мужчина остановился прямо напротив ряда вжавшейся в спинку своего кресла Шарлотты. Медленно повернул в её направлении голову – второй глаз уголовника отсутствовал, всю левую половину его лица перечёркивал отвратительный на вид изогнутый шрам. Здоровое око уверенно нащупало фигурку девушку и долго, казалось, целую вечность, крайне внимательно её изучало. Уголки губ верзилы медленно поползли вверх, обнажая жёлтые зубы в жутковатой ухмылке.
– Хорнер! – спасительный окрик одного из гвардейцев крайне своевременно разорвал напряжённую тишину. – А ну тащись сюда, застрял ты там или что?
И Хорнер с воистину монолитной неторопливостью двинулся дальше по проходу между ровными рядами одинаковых кресел.