Снова этот страх быть потерянным, сожранным, сколько раз ещё придётся ощущать его? Может гоблин сумеет привыкнуть к этому чувству, когда ты заперт в своём же теле и являешься лишь безмолвным наблюдателем, надежду которого своими крючковатыми когтями вспарывает страх, нет к этому невозможно привыкнуть. Хорошо, что тварь что сидит внутри тупа и податлива на ощущения, но что будет когда она попривыкнет и обживётся, одна мысль приводит в ужас, при том, что Голод так легко перехватывает контроль. Пока тело под контролем и страх уполз в свою нору, надежда, то чувство что так приятно топтать, говорит что тварь не разумна, что она движима лишь жаждой пожирать, что она не будет претендовать на тело. Гоблин с превеликим удовольствием бы отдался этому чувству, но он слишком часто видел как надежда рушилась, ломалась или ещё хуже выворачивалась на изнанку и смеялась своей зубастой пастью, и часто этому способствовал сам Аркач. С тварью надо что то делать она опасна, но жажда, та жажда силы, что преследует гоблина, пела о возможностях, что прибудут, если подчинить тварь, что может изменять это никчёмное тело, давая ему невиданную силу. Жажда пока страха нет, она первая и должна быть удовлетворена.
Эльф - великолепное яство, даже если это просто рука. Нежное мясо, тёплая кровь, прекрасное сочетание, но важно не столько это сколько осознание Слепой пожирает эльфа. Того представителя гордого народа, что смотрим на всех свысока, что таит великие тайны, поедает гоблин, смешно, что слабейший пожирает сильнейшего, всё же Голод полезен. Голод может дать многое, колдун мал и слаб, маленький выживает за счёт своего ума и хитрости, а большой, кем являлся гость, за счёт чистой животной силы. Маленький, что стал большим страшен и гоблин был близок к этому, но еда сейчас ближе.
Чувства что источал эльф, не были красивы, они были уродливы. Лучник пал и не идёт в сравнение с тем дварфом, что в последние моменты жизни стал почти прекрасен. Страх, боль, это мразотное отчаянье, тут нет красоты, но гибель гордости, победы отчаянья над самоуверенностью, страха над желанием жить, последнее особенно отвратительно, доставляет удовольствие, греет душу, заставляет чаще биться сердце, что ждёт кончины.
Но букет вкуса и ощущений омрачают рушащиеся планы. Эльфы почти мертвы, они уже не будут ни рабами, ни достойной жертвой, это, это печально. А ведь какие пирамиды из ожиданий строились, где массаж ног от эльфийки был лишь основанием, всё пошло прахом. Последние минуты их жизни не должны пройти даром, их души должны быть отданы Повелителю, он уж о них позаботиться, ритуальное убийство придётся проводить быстро, но хоть они сопротивляться не будут.
Планы, почему они так недолговечны? Барха, та жирная рожа, что нарушила преведущие, желает прервать и этот судя по всему, жаль силы повелителя слишком переменчивы, и заставить его рыдать катаясь по полу и не сделать ничего имеют равные шанцы. Чтож старая добрая туша, должна его задержать, но если он попрёт на неё сам виноват, хорошо, что твари послушны.
«Повелитель, дай слугу своего мне во служение, что бы использовал его я во благо твоё»- шептал гоблин. «Перекрой орку путь»- заранее была отдана твари команда.
Так теперь ритуал. Надо сделать всё быстро пока, эльф не умер. Сначала сделать не смертельные, но ослепляющие надрезы, потом проколоть ушные перепонки, вырезать язык. Сказать: «Во славу Твою он познал пустоту, дак приведи же его к истине» - вспороть брюхо отрезать уши, вырвать глаза и сложить их вместе с языком в брюхо. Ели выживет перерезать горло.