Жнецом скользишь среди обуреваемых яростью бриттов. Вырываешься на несколько шагов вперёд, оставляя позади строй, моментально затянувший образовавшуюся в нём было прореху. Убиваешь – стремительно и ужасающе эффективно. Ты в своей стихии, ты был для этого создан.
И нет во всей чаще кельтов противника, который сможет выстоять против подобного вихря. Твои движения выверены и точны, твои намерения вполне ясны и бескомпромиссны.
Убиваешь, вызывая у видевших бойню легионеров дикую смесь ужаса с восхищением. Ни один человек не способен двигаться с такой скоростью. Ни один из них не может убивать врагов столь же безукоризненно совершенно.
Но дикарей много. Слишком много для изнурённой и потрёпанной множеством стычек центурии. Слишком много даже для их командира.
Кельты наступают одновременно со всех сторон. Накатываются прибоем на упрямо державших строй римских легионеров. Ты старался, но не мог быть везде. А пиктам, кажется, незнакомо само понятие страха.
С упорством обречённых они бросаются на щиты снова и снова. От их крови уже побагровела зелёная прежде трава затерянной посреди глухой чащи поляны. Уже рябит в глазах от их распростёртых на земле тел. Но они не сдаются.
Один из них бежит на тебя. Дикарь с копьём, поджарый и гибкий. Он движется быстро, плавно, сноровисто. Чувствуется опыт, наработанный за годы практики. Наверняка в прежней жизни, до всего этого, он был следопытом или охотником.
Но для тебя – он плюшевая игрушка. Медлительный, заторможенный, еле шевелящий ватными в твоём временном потоке конечностями. Тебе кажется, что даже ребёнок смог бы увернуться от нацелившегося в твою грудь копья. Позволяешь наконечнику пройти в нескольких сантиметрах от твоего уха и распрямляешься в полный рост, перечеркнув торс горе-охотника по диагонали секирой.
Бой продолжается.
Видишь, что кое-где линия фронта смешалась. Распалась сплошная стена щитов на отдельные единицы, слившиеся с танцующими дикарями в смертельной пляске клинков.
Начавшаяся было в отдельных углах построения энтропия распространяется стремительно. Беспощадно. Единый строй распадается на отдельно взятых солдат, каждый из которых тут же оказывается скованным схваткой сразу с несколькими противниками. На траву падают уже не только разукрашенные чёрной краской тела, но и сражённые кельтским металлом легионеры. Численность и без того неполной центурии начинает стремительно сокращаться.
Видишь, как жмутся друг к другу бойцы, как отступают непроизвольно к своему знамени. И понимаешь, что битва проиграна. Наступающим дикарям по-прежнему не видно конца, а спасительный строй фатально разорван. Умирают с чудовищной скоростью до последнего верные Риму солдаты.
Такого напора вы просто не ожидали. Не нападение, не очередная мелкая стычка. Создаётся впечатление, словно лес просто порождает сотнями бесстрашных и одинаковых дикарей. Словно сам Альбион вдруг вознамерился сбросить с себя иго могучей империи.