Что-то неуловимо жуткое было в этот момент в глубине серых глаз Стефана Сальваторе – некий практически неуловимый восторг, мрачное торжество, столь резко контрастировавшее с творящимся на улицах города кровавым кошмаром. В глубине души он наслаждался захлестнувшим Пьяченцу хаосом, без тени страха ныряя в тёмную пучину смертельно опасных боёв и междоусобиц. Вопреки здравому смыслу, несмотря на тревогу о дочери, Стефан испытывал какое-то неправильное, порочное удовольствие – весь мир вокруг в одночасье катился к чертям, а он, Стефан, становился тому невольным свидетелем. И даже более того, он был на волне – во главе вооружённого до зубов отряда, дорвавшийся наконец до истинной власти, о которой долгие годы мог только грезить. Сегодня стирались обусловленные неумолимыми законами грани, затопивший Пьяченцу хаос сегодня списывал любые ошибки. Сальваторе вдруг почувствовал себя едва ли не богом – всемогущим, способным единолично решать, кому умереть, а кто будет жить… И способным перекроить политическую обстановку в городе на своё усмотрение.
Те нормы и правила, что сдерживали Стефана большую часть его жизни, сегодня попросту не существовали. Именно осознание этого факта порождало нехорошую ухмылку на тонких губах.
Кто начал войну, кто оказался столь глуп и наивен? Или, напротив, этот конфликт – очередная фаза в многошаговом плане какого-то закулисного кукловода… Даже сейчас, шагая по улицам города во главе небольшого отряда, Стефан ни на минуту не переставал размышлять.
Путь и не он заплатил кондотьерам, но, в любом случае, собирался извлечь для себя максимальную пользу из беспорядков. Деятельный разум старшего Сальваторе уже рисовал перед глазами заманчивые картины, которые приходилось отгонять усилием воли. О, Стефан уже в точности знал, какой шаг предпримет в первую очередь следующим утром. В том, что он переживёт ночь и остаток этого дня, мужчина в своём высокомерии почему-то совершенно не сомневался.
За размышлениями практически незаметно пролетела дорога – Сальваторе уже видел впереди ворота поместья Эмилио, из которых ровными рядами на улицу выходили солдаты. Судя по всему, он успел как раз вовремя – де Боно вот-вот собирался бросить своих парней в дело.
Первой подход подкрепления заметила собственной персоной Мария – про себя усмехнувшись, Стефан отметил, что доспехи идут ей куда больше, чем бальное платье. Когда наконец гостей соизволил обнаружить Эмилио, то Сальваторе, сообразив, что произойдёт дальше, обречённо вздохнул. За голос и мечи де Боно неизменно приходилось платить определённую цену – будь то отвратное вино или титанической силы объятия.
С одинаковой стойкостью Сальваторе пережил и удар по своей репутации, и оказанное на грудную клетку давление. Деликатно проигнорировав мнение де Боно относительно главенства последнего над их объединёнными силами.
- Город в огне, мой храбрый друг, - прокашлявшись, проговорил Стефан, благодарно кивнув в ответ дочери Эмилио. – Мы должны любой ценой и как можно скорее восстановить порядок на улицах.
Сальваторе не лгал. Установление спокойствия в городе на самом деле входило в его намерения. И он, Стефан, должен был привнести в установление этого самого спокойствия как можно более заметную лепту.
- Отбросим в сторону предрассудки, этим вечером каждому из нас предстоит славная битва, - Стефан задумчиво почесал подбородок и улыбнулся. Решив слегка пожертвовать своей репутацией трусливого чиновника в глазах Эмилио.
- Ты наверняка слышал о представлении, Эмилио? Подозреваю, что там сейчас – чудовищная резня. Сегодня не лучший день для театра.
Андре нервничал. Нервничал, несмотря на то, что до сих пор ничего особенного не произошло. Несмотря на то, что, по сути, от него требовалось присутствие исключительно номинальное – функцию командира отряда легко и непринуждённо принял на себя капитан Лацци.
Молодой человек без конца поправлял волосы и теребил эфес шпаги, ощущая дополнительный дискомфорт из-за напускной бесстрашности отцовских солдат.
Безумие, чёртово кровопролитие. Андре совершенно не понимал отца, не разделял его безрассудной и неуправляемой жажды власти. Он не понимал людей, готовых на всё ради того, чтобы одержать победу в предвыборной гонке.
Парень лицезрел на улицах города кровь и страдание. Он презирал и высшую власть. Рим, который бросил к ногам благородных господ награду – словно кость своре оголодавших собак. Анархия, невинные жертвы… Только этого таким образом можно было добиться.
Около входа в поместье синьоры Дестефани на земле лежало одинокое тело. Андре напрягся, вздрогнув, сглотнул. Движения сопровождавших его солдат сделались более выверенными – парни собрались и приготовились к бою. Насторожился сам Лацци. По идее, Эстелла должна быть там, где-то внутри.
Молодой Сальваторе наконец обнажил свою шпагу, приготовившись к штурму.
Сложно было по-настоящему оценить таящуюся в этих словах угрозу. Практически невозможно представить себе кровь и насилие, сидя на удобном диване в уютной гостиной.
Эстелла, наиграно нахмурившись и покачав головой, на самом деле не смогла заставить себя сопереживать. Пожав плечами, девушка согласно кивнула – рисковать собственной жизнью понапрасну она не намеревалась, а если в городе творится что-то на самом деле серьёзное… Чтож, очень скоро здесь будет отец или его наиболее верные люди. Уж в этом Эстелла могла быть уверена наверняка.