- Увы, мистер Грант, об этом мне известно не более, чем вам, - пожал плечами Питри.
Сборы не заняли много времени. Когда все были готовы идти, Питри подошел к ушабти и произнес короткую египетскую фразу.
.
Женщина-статуя коротко кивнула, затем развернулась и направилась к выходу из ущелья. первым за ней последовал Тобиас. Остальным некоторое время было трудно решится, словно этот шаг навсегда отрезал их от старой, привычной жизни. Спустя несколько бесконечно долгих секунд за Эсэком последовали мисс Адлер и Лоуренс. Питри, виконт и Грант застыли, каждый обдумывая собственные перспективы. Наконец, двинулся с места сэр Флиндерс, явно смущенный и напуганный. Говард хотел было что-то сказать, но затем, видимо решив, что слова его – сколь бы взвешенными и мудрыми не оказались – все равно пропадут втуне, обратился к журналисту.
- Вы идете, мистер Грант? Я советовал бы вам держать вашу камеру наготове. Подозреваю, вам удастся сделать несколько весьма оригинальных снимков – если конечно, фотопленка может запечатлеть изображения, сделанные в загробном мире.
Если это и была шутка, то вышла она невеселой. Виконт сохраняя достоинство, двинулся за удаляющейся группой. Он старался проявлять как можно меньше поспешности, хотя явно пытался нагнать остальных, двигавшихся довольно скорым шагом.
Грант тоскливо оглянулся назад, в темный зев пещеры, затем машинально достал из кармана портсигар, с сожалением взглянул на него, затем снова спрятал и, устроив на плече штатив, последовал за остальными.
Ушабти в скором времени свернула с основного ущелья, поднявшись по отлогому склону по небольшой, едва заметной в темноте тропе. Оказавшись на плоскогорье, ведомая странной египтянкой группа двинулась на северо-запад, следуя каким-то тайным маршрутом, петлявшим по каменистой поверхности плато.
Сонливость и усталость постепенно брали свое. Теперь, когда явная опасность не угрожала ученым, они ощущали колоссальный груз утомления, подкрепленного сильным нервным стрессом, который им довелось испытать. Веки отяжелели, и требовалось немало усилий, чтобы держать глаза открытыми. Неровная скальная поверхность, изобилующая трещинами и углублениями, засыпанная песком и обломками камня, была не лучшей основой для пешей прогулки. Ноги, которые уже словно свинцом налились, поднимать было с каждым разом все тяжелее.
- Интересно, куда эта скульптура нас ведет? – проворчал Грант, которому под весом камеры приходилось особенно тяжело.
- Если я верно ориентируюсь, то мы движемся к северной окраине Ахет-Атона, - ответил Питри, обрадованный возможности заговорить, дабы отвлечься от гнетущего утомления пути, - я не знаю, как далеко простирался старый город, но современная нам Амарна осталась южнее.
Пройдя не меньше пяти миль, археологи оказались у края плато, в месте, где суровая Аравийская пустыня уступала место гостеприимной долине Нила. Спуск, так же как и подъем, предстояло провести по узкой извилистой тропке, проложенной между осыпающихся наслоений песчаника, предательски крошащихся под ногами. Ушабти уверенно ступила на тропу, хотя весить, очевидно, должна была куда больше, чем любой из британцев, для которых эта манера спуска казалась крайне ненадежной. Они собрались у начала тропки, опасливо поглядывая вниз.
- Не стоить так боятся, джентльмены, - ободряюще произнес Лоуренс, - спуск довольно пологий, и если не пытаться преодолеть его слишком быстро, даже падение не причинит вам особого вреда. Мне доводилось…
- Посмотрите… - совершенно бесцеремонно прервала его мисс Адлер, заворожено глядя куда-то вперед, - Что это?
Остальные ученые проследили за ее взглядом. Слишком сконцентрированные на спуске, пристально глядящие себе под ноги, они не обратили внимания на пейзаж, открывшийся перед ними.
Внизу раскинулся огромный город. Он тянулся вдоль нильского берега, приземистый и низкорослый, но выделяющийся яркой белизной на фоне черной земли и темной синевы речных вод. Прямо впереди взору британцев открывался ряд высоких колонн, редкой цепью идущих вдоль границы города. Немного поодаль, почти у самого берега, расположилась довольно крупная постройка, невысокая, но занимающая обширную площадь. От нее вдоль берега протянулся длинный ряд небольших зданий, видимо, выстроенных вдоль широкой улицы, южный край которой скрывался в темноте.
В этом месте прибрежная полоса была довольно узкой, потому от места спуска до границы города британцев отделяло не более мили, а возможно и меньше. Ушабти, к тому времени уже завершила спуск и ожидала ученых внизу.
Когда они спустились, их молчаливая проводница направилась к тому самому крупному зданию, которое сразу привлекло их внимание. Достигнув пограничных колонн, ушабти остановилась, словно в ожидании чего-то. Питри сделал несколько шагов вперед, поравнявшись с ней и зажег фонарь, который погасил еще на плато, сберегая керосин.
Луч фонаря осветил участок стеллы, возвышавшейся над землей на добрую сотню футов. Вся поверхность ее была покрыта рисунками и иероглифами, хотя состояние ее оставляло желать лучшего – многие участки были сильно повреждены и трудно было сказать – естественными ли были эти повреждения, или же делом рук человеческих.
Прежде чем ученый смог как-то прокомментировать свои наблюдения, ушабти двинулась вперед, пройдя невидимую границу, обозначенную рядом колонн. Археологи двинулись следом.
Постепенно, стало светать. Хотя по внутренним ощущениям людей солнце должно было уже показаться из-за горизонта, ночь в этом удивительном месте только начинала переходить в предрассветные сумерки.
Здание, к которому вела путешественников ушабти, было воистину колоссальным: с севера на юг оно протянулось не меньше чем на полторы сотни ярдов. Единственными декоративными элементами стены были небольшие прямоугольные окна, заостряющиеся сверху. Египтянка свернула немного севернее, явно направляясь к небольшим воротам, установленным между двумя разными корпусами здания.
После короткого, но требовательного стука, створка ворот приоткрылась и британцы проследовали за своей проводницей внутрь загадочного строения. За воротами оказался еще один ушабти – на этот раз вооруженный копешем (14) и щитом мужчина. Впустив археологов, он закрыл ворота, задвинув массивный засов, выглядевший выточенным из камня.
За воротами начинался неширокий, достаточно длинный проход, без потолка, длиной почти в тридцать ярдов, а шириной - в четыре. Где-то в его середине, справа обнаружилась дверь, в которую проводница так же постучала. За ней оказалось уже закрытое помещение с высоким плоским потолком, поддерживаемым множеством колонн, но с достаточно большим числом крупных отверстий. Вход охраняло еще двое воинов-ушабти, никак не прореагировавших на появление англичан. Впрочем, и сами англичане не спешили обращать на големов внимание. Зала, в которую они вошли, оказалась гигантским садом – между многочисленных колонн росли карликовые пальмы и более мелкие растения, многие из которых цвели. При этом, цвет листьев и коры их был неестественно темного цвета, словно болотная тина или ил, поднятый с самого дна реки. Эта зелень фактически переходила в черноту, и даже крупные цветы не обладали своей природной яркостью, являя собой лишь поблекшую копию тех бутонов, которые путешественникам доводилось видеть раньше. Зала была погружена в липкую, словно смола, тишину, нарушаемую лишь мерной поступью египтянки и усталыми шагами ученых. Из-за стен так же не доносилось ни звука, словно все здание замерло, тревожно наблюдая за пришельцами – людьми чуждыми ему до последней, мельчайшей частички.
Ушабти провела археологов вдоль стены, которая начиналась сразу слева от входа, в которой обнаружилась еще одна дверь, так же запертая и охраняемая. Безмолвный и неподвижный страж, застывший рядом с ней, казался частью интерьера, скульптурой, для чего-то облаченной в одежду.
Англичане прошли через еще одну залу, на этот раз меньшего размера и почти лишенную растительности. В боковых стенах ее они увидели несколько дверей, по пять с каждой стороны, между которыми на бронзовых крюках висели масляные светильники. Это был первый источник света, который удалось увидеть англичанам. Несмотря на характерный запах сгоревшего растительного масла, языки пламени, которые поднимались над светильниками, казались тонкими и бледными. пройдя эту залу насквозь, гости оказались в узком коридоре, пройдя по которому около двух десятков ярдов с несколькими поворотами, они оказались в сравнительно небольшом вытянутом помещении, чуть более двадцати ярдов в длину и пяти – в ширину, потолок которого поддерживался двумя рядами тонких колонн, по шесть в каждом. на центральных крепились крупные светильники, дававшие достаточно света.
Стены комнаты украшала яркая, красочная роспись, в которой преобладали живые, естественные цвета и растительные мотивы
В центре комнаты, на небольшом возвышении стояло невысокое деревянное кресло, без спинки, в котором сидела женщина, стройная и неподвижная. Голова ее была украшена высокой цилиндрической короной, расширявшейся к вершине, бирюзового цвета, украшенную тончайшей золотой ковкой. Лицо неизвестной было неподвижным, но взгляд казался благожелательным, а губы были тронуты легкой улыбкой. Кожа, по всей видимости, была покрыта какими-то косметическими мазями, отчего казалась гладкой и блестящей, словно отполированное дерево. Большие миндалевидные глаза были контурно обведены тонкими угольно-черными линиями, длинными стрелами уходящими к вискам. Тонкая шея подчеркивала царственную посадку головы, а многочисленные слои тонкой, полупрозрачной ткани делали фигуру женщины словно сотканной из дыма. Руки, лежащие на подлокотниках кресла, были спрятаны в тонкую ткань перчаток.
Ушабти, шедшая впереди, остановилась в нескольких шагах от возвышения и каким-то немыслимым единым движением опустилась ниц, вытянув вперед сложенные в ладонях руки. Сидящая на троне женщина сделал едва заметный жест рукой, и произнесла длинную фразу на египетском. Когда она заговорила, стало понятно, что прекрасное лицо – лишь искусно сделанная маска – во время речи оно оставалось совершенно неподвижным.
Питри шепотом перевел:
-Это Нефер-Нефер-Атон, жена фараона Эхнатона, правителя Верхнего и Нижнего Египта. Она приветствует нас и приглашает быть ее гостями. Так же она рада, что мы смогли добраться до ее дворца, поскольку мы были в опасности и слуги фараона могли убить нас.
Затем он коротко поклонился и, ненадолго задумавшись, произнес несколько фраз, из которых не владеющая египетским часть археологов не смогла понять ни слова.
Царица, какое-то время молча взирала на британцев, словно сказанное Питри чем-то удивило ее.
- Чужаки, - наконец произнесла она. Это слово поняли даже не знавшие языка, поскольку уже неоднократно слышали его от Маху. Но в словах царицы не было угрозы – во всяком случае, маска ее осталась такой же доброжелательной. Затем она заговорила снова, в этот раз медленно, видимо, почувствовав, что ее родной язык мало знаком англичанам. Ирэн и Питри, похоже, прекрасно понимали ее, а Тобиас улавливал основной смысл. Питри старался переводить, и царица, видимо, поняв это, делала большие паузы между репликами.