Голосование пользователя

"Эго". Ну, надо же. А мы с кэпом и мордоворотами Кейна, типа, "Ид" и "Супер-Эго": будем щас щемить это эго с двух сторон. Вопросов нет. Проверил оружие. Проверил всякую боевую сбрую. Сенсорами пощёлкал, связью, подачей кислорода. Там говорящие скелеты, кэп дело говорит. Я скелетов чую жопой. Наверно, скоро стану паладином.

Когда играешь в саву, не всегда нужно играть безупречно. Ониксовые и карнеоловые фишки, расставленные на игровой доске в форме паутины, передвигались по её нитям в соответствии со своими возможностями. Матрона, жрица, маг и мастер оружия, рабы — у всех были свои особенности по дальности и направлению хода. Разумеется дроу, ценившие хаос, сумели внести сюда его элементы, делая игру куда более вариативной. И во всём этом хитросплетении ходов нужно было уметь распознать индивидуальный стиль другого игрока, методы его мышления. Каждый ход выдавал об игроке немного больше информации или подтверждал существующую. Склонен ли игрок к опасным и рискованным ходам, предпочитает ли жертвовать или, напротив, до конца бережёт свои фигуры? Понять всё это возможно, лишь действуя и наблюдая его реакцию.
Именно поэтому, когда играешь в саву, не всегда нужно играть безупречно. Даже глупый ход нужно уметь использовать для сбора информации, повернуть в свою пользу. Пускай эта партия будет проиграна, но к следующей он сможет подготовиться лучше, воспользовавшись полученным опытом.
Теперь Надирд признавал ошибочность своего поведения, когда он без разрешения своей госпожи облачился в доспехи, но он оставался спокоен. Его действия послужили катализатором, в какой-то мере ускорили проявление индивидуальных особенностей у некоторых собравшихся, а на кого-то никак не повлияли, и это тоже было информацией. Кто-то оценил его действия как нервные и непроверенные, и это помогло ему чуть лучше понять, как этот игрок мыслит: Надирд перекладывал свои ходы на игровую доску и начинал понимать, как играла бы против него Айлвин. Кто-то лёг спать, и это бездействие тоже было личным ходом Кев'Рена на доске в форме паутины, разумеется именно в данном сложившемся контексте. Действия Ксариуса, действия Малииры: у всех был свой мотив, своё понимание всей происходившей ситуации, и все они действовали, как они первоначально считали, наилучшим образом.
Отстранённо он заметил, как Эрайа умело уклонилась от манипуляции Миртерана, разведчик оценил это. Но наблюдая, как досталось Малиире, он начал понимать, что и его возможности совершать ходы в этой игре в будущем придётся урезать. Подкорректировать под руку мастера, которым теперь была его новая госпожа.
Он вздохнул, понимая, что теперь становится просто фигурой. Фигурой, возможности ходить которой теперь будет определять его госпожа: будут ли его ходы ограничены как у раба, или станут более высокими и свободными, как у фигур высших мастей? Теперь это решает другая воля.
Надирд молчаливо воздал молитву Лолс, чтобы эта воля оказалась благосклонной к нему, и позволила ему использовать его таланты в полной мере. В конце концов Паучья Королева благословляла практичность. И он хотел быть практичным в игре своей госпожи. Какой бы она ни была.

Увидев краем глаза жесты Ната, он коротко показал и обозначил ему Малииру и их госпожу Эльшабет, объяснив кто есть кто в статусе. Если бы он выдал чуть больше информации, то мог бы привлечь к себе ещё больше внимания, что теперь уже было недопустимо с учётом его шаткого положения.

Тект не слышал этих жалких угроз, ведь зачем слушать блеянье жертвенных овец.
Ничего не ответив, латник просто продолжил идти на врага, шумно дыша, цедя воздух сквозь зубы. Они умрут.
И первым подохнет самый опасный.

Вы не можете просматривать этот пост!

      "Встретимся на закате", — такая фраза может означать две вещи. Либо влюбленные хотят вместе насладиться зрелищем трепетно-розового или дышащего страстью пламенеющего неба. Либо два джентльмена собираются побеседовать, и у обоих есть ощущение, что в какой-то момент беседа перейдет на "язык жестов". Закат в таком отношении предпочтительнее. За ним всегда приходит темнота, а темнота позволяет замести следы, если на закате цвета крови окажется не только небо.
      Профессии же двух джентльменов, встретившихся на мосту через ручей Литл-Дир-Крик (и отнюдь не бывших влюбленными), не оставляли им шанса разминуться краями. Маккой Младший был бизнесменом, у него был партнер. У партнера — долги. У долгов — кредитор. А у кредитора — тщедушный мужичонка, одним ударом выбивавший дух из добродушных здоровяков и водивший дружбу преимущественно с двумя револьверами. Да, естественно, Иден подписался на это дело не ради дружбы.
      Деньги. И, кстати, слухи о том, что Джозеф носит револьвер не для красоты, приписали нолик к сумме его обычного гонорара.
      Мост слегка покачивался под шагами двух джентльменов, неторопливо приближавшихся друг к другу.

В простой и непримечательной фермерской семье, вырастившей Джека, была легенда. О Предке. Простые и непримечательные семьи вообще любят такие истории, выделяющие их из общей массы, придающие индивидуальность, позволяющие приписать себе какие-нибудь надуманные фамильные черты, дающие повод задирать нос перед другими, столь же непримечательными семействами.
Так вот, Джекова родня почитала себя потомками некоего знаменитого в семнадцатом веке флибустьера. По совести сказать, никаких особых подробностей легенда не сохранила. Благодарным потомкам досталась возможность объяснять пристрастие к бузе и безобразиям "горячей пиратской кровью", а так же семейный "пиратский" танец. Танец этот обожали плясать все половозрелые представители Джековского фамильного древа по мужской линии, от мала до велика. А заключался он в том, чтобы упившись до чертей нескладно переступать скрестным шагом из стороны в сторону, неистово шатаясь - что, по видимому, должно было имитировать морскую качку, - и дурным голосом горланить нескладные вирши об абордажном бое, горящих фрегатах и несметной добыче.

Вот сейчас Джек исполнял нечто подобное, хотя принял кое-что покрепче бурбона. Он бы, может, и спел, да только не мог выдавить из себя ничего кроме булькающего хрипа. Кое-как взведя курок, он попробовал выстрелить еще раз. Куда-то.

Ухо, его любимое правое ухо... В молодости в нем болталась толстая золотая серьга, которую впоследствии пришлось вынуть, чтобы не шокировать бизнес-партнеров... То самое ухо, которое так любила целовать Дороти...
Все рано или поздно превращается в пыль, и теперь вместе с ворохом воспоминаний его ухо — ну, по крайней мере, немалая его часть — валялось в дорожной пыли. Боль от раны была не столь сильна, как шок — Патрик, несмотря на обилие прожитых годов, часть из которых вряд ли можно было назвать безопасными, никогда раньше не терял частей тела. Пара выбитых зубов не в счет, их по крайней мере не видно, пока в зеркало не глянешься.
Но ухо — оно ж вот! Было. А теперь его нету, и только в голове звенит, будто обухом ударили. И прикрывать чем-то придется. Шляпу набекрень носить, или волосами как-то... Кошмар. И так видок был не самый свежий, а теперь вообще.
А вот у падре-то патроны закончились! Патрик слышал шесть выстрелов, хотя два последних звучали весьма мутно из-за звона в голове. Но тем не менее, теперь в барабане Маккоя было пусто, а у Патрика еще целый патрон. Но падре при этом прикрывался прохожим, и вообще был божьим человеком, убивать которого было не очень прилично для такого хорошего парня, как Патрик. Впрочем, с другой стороны, падре сам нарывался, и ранил не то чтобы слишком уж праведного, но уж точно не закостенелого грешника...
— Сукин вы сын, святой отец, — в сердцах сплюнул Патрик под ноги, и пошел восвояси.
Это было правильное решение. В конце концов, святой же человек, да и все под Богом ходим, надо будет в церковь зайти и свечку поставить, что живой из такой передряги выбрался. Сэкономить на стаканчике, и поставить. Дороти-то всегда в церковь ходила, вся такая набожная на людях была... А стоило только ночи спуститься или с посторонних глаз уйти, превращалась прямо в кошку дикую — необузданную и страстную! Укусов и царапин-то сколько было, ээх... и правому уху доставалось больше прочих...
На этом воспоминании из глаза Патрика выдавилась сухая слеза обиды. Резко развернувшись на каблуках, он поднял револьвер и выстрелил. Не из мести или чувства справедливости — просто прежний Патрик, который еще не был 'Стеклянным', не мог поступить иначе.

Пабло знал, что у красотки Джейн "не все дома", и за оружие она хватается чаще, чем за что бы то ни было еще. Но столь резвые действия удивили даже видавшего виды пинкертонца. Однако, руки его были тоже быстры, хоть темнота и мешала, равно как и досада, от того, что ему не удалось потрогать женского тела. Из под пончо взлетели два револьвера...

      Дэвид снова успел первым. Мексиканец был уже ранен, и это оказалось несложно.
      Пара выстрелов сухо щелкнула, разорвав тишину коридора. Па-пах! Пуля пробила Кармело горло, он отшатнулся от своего убийцы, оперся спиной о стену, завалился, съехав по ней на сторону. Дэвид, взведя револьверы, спокойно следил за ним.
      Вторая пуля прокусила седельную сумку, и теперь золотой песок вытекал из нее ручейком на грудь Кармело. Он так и не выпустил из руки револьвер, но сил поднять ее или нажать на спуск у него уже не было. Слишком мало воздуха поступало в легкие, а крови — к мозгу, и все темнело с каждой клокочущей попыткой вздохнуть.
      Дэвид был на войне и знал, что помочь ничем нельзя, так что он просто ждал исхода с присущей врачам педантичностью. Кармело даже ничего не смог сказать напоследок. Да и мыслей никаких не было в голове — только бы вздохнуть.
      Пуля, что разорвала мексиканцу глотку, не дала ему вздохнуть. Кармело умер в коридоре отеля "Серебряная шпора", в нескольких десятков ярдов от своего коня, жизни, свободы и непродолжительной роскоши. Умер, как боец и как преступник. Умер молодым.
      Дэвид оглянулся. Старушка, дремавшая на диване, так и не проснулась. Только плед упал у нее с ног.

Мистер Кригсон мог бы не счесть это своим делом. Если какой-то мексиканец крадет что-то из этого отеля -- это дело хозяина украденного имущества, возможно вместе с хозяином отеля. Разбирайтесь, должен был арендодатель предоставить достаточную защиту клиенту, вам нужен адвокат а не доктор.

Проклятье и благословение Дэвида было в том, что кроме доктора он был еще джентльменом, а значит, отчасти полагал себя в ответе за весь мир. а значит, Дэвиду до всего было дело. Если бы об этом знал тот мексикашка -- точно понял бы, что в его интересах пристрелить этого респектабельного мистера в дальнем конце коридора. Впрочем, даже не зная этого, грабитель похоже решил поступить именно так. Возможно, это был очень предусмотрительный грабитель, или ему было просто плевать на чужую жизнь.

А благословением здесь было, что увидев грабителя, Дэвил Самюэль Кригсон не раздумывл, его это дело или нет, с разу выхватил оба револьвера. Кое-чему жизни на Диком Западе все-таки учит. Например, верить своим догадкам.

Джефферсон был очень зол. Жирдяй не только испортил вечер, испортил двери, он еще и наглядно доказал, что сколько людям хорошего не делай все равно друзьями они тебе не станут. Если это трусливые засранцы из вшивого салуна.
В любом случае Джига-Джек не хотел никого убить случайным выстрелом, да и этот осоловевший от вагона съеденных бобов кабальеро скорее заслуживал позорного клейма или каторги, чем новой дырки в голове. Поэтому...
Также быстро как выхватил, Джек отправил револьвер в кабуру. А ноги его уже несли к обидчику.
- Я из тебя все дерьмо выбью, уебина жирная! - Джек молотил своего соперника пудовыми кулачищами не дав перезарядить обрез. С каждым ударом приговаривал: - Я тебя научу среди людей жить, свинья! Я тебе покажу, как посетителей пугать, урод! Ты у меня только овощами питаться сможешь, пузырь!

В конце концов именно это было работой Джефферсона.

Вы не можете просматривать этот пост!

Мэтр ухмылялся в бороду. Правильно замотивированный, хе-хе, дворянин сам соберёт толпу, всех построит и поведёт искать подвиги. Остаётся только плоды пожинать, даже если и не носишь косу. Обзавестись, что ли? Хотя... у него уже была идейка на этот счёт, довольно простая, в пару жестов.
Раз уж среди тех, кто учил его, не сохранилось секретов изготовления кос-посохов, их нужно найти. Носить же простой посох - попросту ниже его достоинства.
- И снова я могу решить проблему, сир, - начнём, - хе-хе, с ночёвкой на третий день. Где-то вот здесь, - ноготь мага царапнул карту на пару миль восточнее предполагаемого маршрута, - по моим книгам мог быть Сад Морра, для менее высокоучёных - кладбище. И это место, хе-хе, отлично подойдёт для ночёвки; жрецы Морра любили свои сады,- и покойников в них, - хе-хе, и потому там были стены и совсем небольшой шанс встретить кого-нибудь неживого, но, хе-хе, брыкающегося. И при этом это местечко - самое то, где можно узнать пару интересных вещей, разумеется если, хе-хе, уметь спрашивать. Жаль, что книги делали упор на события, хе-хе, а не на географию...
Последний оборот был вульгарной и примитивной страховкой. Данные не просто неточные, но и устарели на полтысячи лет, какие гарантии, что от Сада вообще что-то осталось? Но если осталось... ну, он и так выложил на стол почти все карты, хе-хе.
У мэтра были самые светлые предчувствия относительно этого предприятия, как ни иронично это звучит. Сколько-нибудь беспокоили его только девочка-северянка с ментором - насколько это слово вообще подходит варвару-орясине. Потому что они ничего не должны были его невольному, хе-хе, патрону, то вполне могли и устроить что-нибудь... непрогнозируемое. Но и торопить их срок тоже незачем.
Потому что в заветном ящичке происходили довольно занятные вещи ещё на борту. Он не особо скрывал от спутников предмет своих, хе-хе, научных изысканий. Ведь от них выигрывают все, не так ли? Ведь довлеющее над сэром проклятие имеет источником Лозу, что весьма очевидно для любого имеющего глаза и Дар. И это удивительно.
Словом, Альрик был доволен. Ситуация была под контролем, и ничто ему не мешало наслаждаться последними, хе-хе, годами жизни. И даже в злобно сверлящем его взглядом хаосите он мог видеть не нелепую помеху, а носителя, возможно, уникальных знаний.
- Давно хотел спросить - а что о этих землях рассказывают в вашем... культе, Тект? - Он даже не хехекал маниакально, что звучало почти вежливо. Ну а что в бороду улыбается втихомолку, так это, хе-хе, и не значит ничего.

- Да, да,- тяжело вздохнул гоблин, положив оружие на пол. Быстрое движение рукой и вот со звоном от его пояса отсоединяется кобура с бластерами и подвязка с генераторами для винтовки,- Эх, видели бы нас картелевцы, прибили бы,- ну очень громко вздохнул гоблин, связывая своим товарищам руки их же портянками и заталкивая в рот Крату свой носок, так, на всякий случай.- Понимаете, господа, у нас сильное заболевание, из-за чего и произошла эта прискорбная ситуация. Мы контуженные!- театрольно загримасничал алхимик, настолько естественно скривившись, что даже пустил слезу!- Во время одного из самых жарких и легендарных сражений против сотен, нет, тысяч врагов, желавших забрать у мен, и моих гордых и благородных собратьев,- величественно начал Кондраки, указывая на магов в отключке и по глубже запихивая в рот кэпа носок,- Наш, между прочим, законный гешефт, нас контузило сильнейшим взрывом! С тех пор, каждый раз, когда мой капитан видит дауна (а на них у него глаз намётан), вроде вашего, без обид, рыжего товарища, он становится неадекватным. К сожалению, такой же порок порой поражает и меня с моим вторым товарищам. Но, благо, этот недуг можно победить! Всего 150 бонов, хотя, для вас, как наверняка достойным и величественным гражданам наших , вскоре абсолютно свободных, благодаря вам и вашему чудесному лидеру, островов, 100 бонов – и мы мгновенно становимся вашими товарищами, лучшими друзьями, а если нужно, и собутыльниками-психотерапевтами. Но последнее, как и поплакаться в жилетку, за отдельную цену, которую мы можем обговорить позже. А пока, соберите наше оружие, и поосторожнее там – казённое, как-никак! И осторожнее с моими товарищами, они тоже казённые, как и я! А Аристона вообще можно освободить, я скажу ему, что поделюсь с ним долей, так что всё будет нормально.

Эрик уже знал что делать, так что ответил мгновенно.
-- С удовольствием! Только шепни главному, чтоб ваши не обижались. Когда народ успокаивают, всегда слегка подтрунивают над теми, кто вызвал раздражение. Ничего серьезного, просто слегка.

Впрочем, дожидаться ответа Эрик и не собирался. В худшем случае выясниться, что у магов нет чувства юмора, ну что ж, придется удирать. Шуту не привыкать.

Флейтист прям там, где стоял, стащил с себя нормальную куртку, надел вытащенную из сумки шутовскую, и колпак с бубенчиками. Штаны решил не переодевать, и так сойдет. Эффект неожиданности важнее.

И вот, Мечтатель уже идет в середину самого большого пустого пространства, на этот раз ведя коня под узцы.
-- Почтенная публика! Только сейчас вашему вниманию представляется пантомима... КАК ТРИ МАГА РАССЛЕДОВАЛИ, КУДА КОНЬ ДЕЛ ОВЕС.

Сценарии оставьте для королевских театров, так же как партитуры -- для капелл, циркачи работают на экспромте, на ходу сшивая новое действо из кусков старых, авось сложится. Эрик не думал, что будет в представлении, думал, кто там будет. Итак, нужны три мага. Один пусть старый, толстый и неуклюжий, при ходьбе будет вынужден поддерживать руками необъятный живот (неплохой повод покривляться), он же пару раз очень комично не сможет залеть в седло. Нахрена следователю садиться верхом на главного виновника расследования -- плевать, повод плюхнуться в грязь важнее.
Пожалуй, пусть этот же маг имеет склонность допрашивать свидетелей, и плевать, что пантомима должна проходить в тишине, не такие тут знатоки собрались.

Итак, он будет поднимать трясущуюся старческую руку, и скрипучим голосом задавать вопрос. Дальше -- что выкрикнут из толпы, идеально глухому старику переспросить, переврав сказанное, чтоб было созвучно и непристойно. А что за уличный балаган без легкой похабели?

Второй будет решительным, жестоким и похотливым. Однако, он будет подчиняться первому. Когда все уже привыкнут, что первый постоянно лезет на лошадь и падает -- будем приучать, что второй его подхватывает и ставит. Потом он будет отлучаться, якобы найти и допросить свидетеля, на самом деле ища лишь, какую бы девку пощупать... И вот когда уже найдет -- внезапно сбежит обратно, снова подхватить падающего. Кто догадался кого -- тому смешно.

Ну а третий... третий просто будет дурак, несмотря на то, что маг. Он будет постоянно пытаться в поисках исчезнувшего овса заглянуть коню под хвост, и получать оплеухи от старших следователей.

Все к месту или нет разбавлять жонглированием и стандартной акробатикой. Прокати для уличного представления, чай не в замке...

Хламец бордил по базару, брякая только что приобретенной коробкой гаек. Теперь для полноты комплекта ему не хватало еще коробки болтов, но это подождет, ибо сначала надо купить коробку шайб, ведь если накрутить гайки на болты, то шайбу уже не вставишь, как ни старайся. Хламец много раз пробовал, у него ни разу не получилось, так что ему можно поверить - раз не получилось у Хламца, значит, не получится ни у кого.
Однако, после того, как Хламец приобрел коробку с шайбами, ему пришлось прервать свои похождения. В коробке с гайками гаек пятьдесят, а шайбы продавали коробками по сорок. Сорок шайб на пятьдесят болтов тоже не получится надеть. Хламец ни разу не пробовал, но он был положительно уверен в этом. Иначе и быть не могло.
Можно, конечно, купить еще коробку шайб. Тогда шайб на всех хватит. Но шайб станет восемьдесят, а тогда не хватит болтов. Купить еще болтов? Но их будет сто!
У Хламца закружилась голова. В какой-то старой книге он читал, что если ты столкнулся с такой проблемой, нужно считать Наименьшее Общее Кратное.
Миньон достал из уха огрызок карандаша и начал что-то черкать на собственной коже. Задача давалась с трудом, но гоблин не отступал. Сквозь кровь, пот и слезы...
- Четыре коробки гаек и пять коробок шайб! - триумфально крякнул, наконец, он и оглядел окружающее пространство в поисках кого-то, кто похлопал бы его по плечу за хорошо выполненную работу. Вокруг было пусто, но наметанный глаз его заметил валяющуюся в пыли оброненную кем-то металлическую шайбу. Хламец не мог оставить такое сокровище просто лежать в пыли. С довольным видом он подобрал деталь.
И только через несколько секунд до него дошло, что он натворил.
Ведь теперь у него сорок одна шайба.
Сорок один - это Простое Число. Когда ты считаешь Наименьшее Общее Кратное, это твой злейший противник. Из-за него количество требуемых коробок будет настолько большим, что его расчет займет еще больше времени и сил.
Не выдержав несправедливости Математики, миньон просто сел на землю и заплакал в голос.