Голосование пользователя

Александра почти сразу же столкнулась с еретиками, но благо что не в одиночку - через мгновение и остальные гвардейцы были тут же. Слева, почти параллельно Саше, был Миллс, и перед вами возник рослый еретик при лас-пистолете и здоровенном тесаке. Первой своей жертвой он избрал именно Браун как, на его взгляд, легкую добычу. Он с силой опустил клинок прямо на голову Александре, но та успела вскинуть оружие и заблокировать удар, хоть руки и дрогнули под его напором. Но еретик рассчитывал на победу, и открыл свой бок для Миллса - чем тот и воспользовался, вогнав штык-нож под ребро. Здоровяк начал заваливаться на Браун, щедро окропляя девушку кровью, и той пришлось поднырнуть под его плечо, и вместе с тем она успела вырвать лас-пистолет из его слабеющей руки.

Барри помог ей, но невольно подставился и сам - из задних рядов на него прыгнул другой враг, совсем без стрелкового оружия, зато при пиломече. Повалив связиста на землю, еретик зажал руку Барри, что продолжала держать лаз-карабин, навалился, и включил пиломеч, опуская визжащее лезвие всё ближе и ближе к его шее. Миллс успел схватить его за запястье свободной рукой, но пока что это не сильно ему помогло - давить сверху было несомненно проще. Барри не сразу понял, что это женщина: лицо покрыто грязью и многочисленными кровоточащими шрамами, лишенные радужки глаза с какой-то сумасшедшей радостью смотрели на него, а из рта нестерпимо, отвратительно пахло.

Возможно, Саша и могла бы помочь ему, но прямо сейчас в её сторону двигался другой еретик с лазганом и примкнутым штык-ножом наперевес, а безымянный гвардеец слева от неё едва успевал отражать атаки парочки предателей.

Мачевски, совсем потеряв голову от творившегося, устремился вперед. И остановился только тогда, когда перед ним возникла фигура вражеского космодесантника. Джон, и так не отличавшейся высоким ростом, дышал ему в лучшем случае в пупок. Штык-нож жалко высек искру из керамитовой брони, ничего ей не сделав; что дальше произошло, Джо даже не успел понять, только вот очень сильно заболела правая рука, и сквозь марево боли он увидел, что из предплечья белеет обломок собственной кости, а его ладонь превращается в раздробленную массу под нечеловеческим давлением руки космодесантника Хаоса. Не в силах более устоять, гвардеец рухнул на колени подле врага. Резко дернув Мачевски на себя, словно тряпичную куклу, еретик почти монолитным движением пробил грудную клетку Джона, сминая кости покрытой шипами перчаткой, добрался до позвоночника и переломил его, выдирая наружу. Какой-то гвардеец, с круглыми от страха глазами, что шел за Джоном, попытался выстрелить в космодесатника в упор на максимальной мощности лазгана, но короткая очередь болтера буквально разорвала его на части, оставив невредимыми лишь ноги. Сквозь эти брызги мяса вперед вырвался лейтенант второго взвода, и дал короткую двойку из болт-пистолета прямо в голову хаосита, оборвав жизнь этой машины смерти. Он завалился на спину, а сверху упал и Мачевски - уже с остекленевшими глазами.

Прайслер, что находился под действием стимма и озверина - жуткая комбинация, которая даст о себе знать позже - не ведал ни страха смерти, ни страха как такового. Весь бой превратился в него в смену кадров, словно смотрел старинный диафильм. Вздувшиеся вены, казалось, вот-вот готовы выскочить наружу, разорвав кожу, а сам Франц буквально чувствовал, как бежала кровь по ним. Вот пришедший на помощь космический десантник, слева от него. Вот он горизонтальным ударом силового меча вспарывает брюхо своему когда-то брату, а ныне предателю и еретику. Франц видит наплечник Ангела Императора, багряного цвета, на котором рисунок стилизованной капли крови, увенчанной крыльями. Успевает прикоснутся к нему, вытянув руку - броня прохладная, чуть шершавая, словно под краской тысячи песчинок. Силовой доспех космодесантника - сам по себе объект поклонения, это храм из железа, керамита и узлов силовых кабелей, таинственных устройств с духом машины внутри. Возможно, это облачение помнит времена неимоверной давности, может быть даже участвовало в легендах о Предательстве, а может быть, и даже видело самого Императора во плоти. Щелк - Франц вспоминает о втором еретике-десантнике, что был прямо перед ним. Щелк - к телу Прайслера летит цепной топор, размером, должно быть, с самого Франца. Щелк - рука отлетает в сторону, отсеченная разящим мечом Ангела. Щелк - еретик поднимает другую руку, целясь из болт-пистолета в Ангела. Щелк, щелк, щелк - снаряды бьют в наплечник лоялиста, но не пробивают его. Справа возникает орущий в праведном гневе старина Себастьян, со своим зверским оружием, двуручным Потрошителем, и опускает его на еретика. Зубья сначала лишь высекают искры из доспеха, но всё-таки вскрывают броню и начинают кромсать плоть, старательно отпиливая вражескому космодесантнику уже вторую руку. Вмешивается третий хаосит, его оружие уже напилось кровью, и ударом обуха оружия откидывает Себастьяна, выломав тому челюсть и стесав кожу с правой стороны лица. Священник падает, потеряв сознание, а продолжающий реветь Потрошитель - к твоим ногам. Хаосит-десантник идет на тебя, Потрошитель - у твоих ног. Ты как-то просил Себастьяна о тренировке с цепным - это было не так давно, но теперь кажется безумно далеким прошлым. Что ж, тренируйся.

Тейн, находясь в нескольких метрах от Прайслера, мог всё это видеть. Но сейчас у Бьорна были свои заботы, потому что прямо на него пер еретик, очередной солдат-предатель, с лазганом и штык-ножом. Только вот модель какая-то другая, кажется. Ревя во всю мощь легких, пытаясь то ли подбодрить себя, то ли напугать тебя. Он ударил сверху-вниз, но Тейн успешно отвел удар и всадил штык в открытую пасть. Он почувствовал тяжесть тела, и то, как оно бьется в смертных конвульсиях. Видел, как поток горячей крови хлынул по стволу оружия, к его, Тейна, рукам. Лазган выпал из рук противника - вот и новое оружие. И Бьорн немедленно завладел им. Черт с ним, что принадлежало еретику - наверняка оно убивает не чуть не хуже любого другого. Да, модель определенно другая. Приклад и цевье деревянные, а режима огня только два - обычный и максимальный. Магазин более короткий, видимо заряд меньше. Впереди, непосредственно перед Бьорном было еще как минимум трое еретиков, и все они двигались в его сторону, а один из них уже вскидывал лазган для выстрела. Надо поторопиться.

Штайнер сам повинуется своему приказу - точно так же поступает и Тейн, успешно прикончивший еретика и завладевший его оружием. Бьорн совсем недалеко - слева, через одного гвардейца из того же взвода. Гансу и этому солдату, кажется, его звали то ли Родни, то ли Дорни - ну как-то так - пришлось особенно дерьмово, потому что перед каждым было по еретику, за их спинами еще двое, и еще один дальше. Они толпились, жаждя как можно быстрее вступить в бой, но всему своё время. В очередь, сукины дети! Штайнер, лихо крутанув приклад, отбивает выпад противника, подныривает, и резким ударом снизу-вверх пробивает подбородок. Окровавленный штык выглядывает наружу где-то в глотке еретика, за языком. Ганс слышит, как тот утробно булькает, и понимает, что враг не жилец, он захлебывается собственной кровью, с перебитой артерией долго не протянуть. Враг еще хватается если не за жизнь, то за возможность убить Ганса, как-то нелепо взмахивая оружием. Штайнер отбирает оружие, а еретик все тянется руками, как ребенок, лишившийся игрушки. Вместе с тем, он рухнул на колени, но не упал - лазган Штайнера встает на приклад, держит врага. Руки скользят по штыку, еретик пытается снять голову с лезвия, но уже слишком поздно. Так он и затих, сидя посреди поле боя со штыком в шее, смотря в никуда. Ганс скорее всего просто оставил его позади, потому что перед ним и этим Родни-Дорни выросло еще двое новых.

Фабио и Тео летели недолго - буквально пару мгновений. Их появление с космодесантником во главе оказалось полным сюрпризом для расчета миномета, если судить по их рожам, искривленных смесью страха и удивления. Безымянный десантник отпустил гвардейцев, сам тут же бросившись в бой. Лихо отбросив миномет в сторону - здоровенная труба словно ничего не весила - Ангел напал на одного из еретиков. Он даже не стал утруждать себя и доставать оружие. Схватив противника, десантник играючи прижал его голову к бордюру-оградке, и просто раздавил, впечатав кулак тому в висок. Второй из расчета, кому выпало стать жертвой Фабио, повернулся к космодесантнику и выстрелил из лаз-карабина в спину, конечно нанеся нулевой урон. Зато к самому Фабио он оказался спиной, что было очень кстати...
А вот ван Бродену предстоял относительно честный поединок. Жалкий еретик был меньше Тео, честно говоря - просто какой-то голодный заморыш, нашедший однако время, чтобы покрыть своих сухие руки нечестивыми татуировками. Он начал поднимать карабин для выстрела, и теперь все зависело от прыти ван Бродена - убей раньше, чтобы не погибнуть самому. В такой ситуации не стоит надеяться на прочность защиты.

Бьорн бодрился сперва. Твердил себе, что не всё потеряно. Что Божественный Властелин Терры посредством своего скромного слуги-лейтенанта не зря дал отделению отсрочку. Что они себя еще проявят. Может не все, но Бьорн - точно.
Прайслер истерил, заливаясь дебильным смехом, у Сальгадо, кажись, кукуха поплыла - только что калом не мазался, а Тейн сохранял невозмутимость. Даже умиротворенность какую-то.
Спокойно на позиции вышел. Без нервов штык к карабину приладил. Прикидывал, как будет до ратуши под огнем бежать, в какие воронки нырять, куда маневрировать... С холодной головой готовился к самоубийственной атаке. Видел - были шансы.
Всё до тех пор, пока не появились ЭТИ. Тут-то и стало по настоящему стрёмно.

Слыхал Тейн прорву небылиц про десантников. Де-они такие здоровые и могучие, что макушками тучи задевают, хером стены прошибают, а от их пердежа горы трясутся. Думал - ну и что? Уж всяко они не больше танка, а массированным огнем и танки взрывают...
Но сейчас, глядя на сих исполинов, Тейн видел все в несколько ином свете. Такой веяло от закованных в броню фигур мощью, такой яростью, такой неудержимой энергией убийства, что яйца от страха сжимались до размера горошин, а дырка в жопе - до диаметра игольного ушка.
Гвардеец представил себе, как будет пырять хаосита жалким штычком карабина. Представил - и с кристальной ясностью осознал, что очень скоро умрет. Вернее, что уже умер, и теперь лишь переживает минуты собственной агонии. Как если бы получил заряд в пузо. И понимал, что истекает кровью, а перевязать некому.
Бежать в атаку - смерть. И не бежать - смерть.
Он - труп. Который по какой-то нелепой причине еще дышит и ходит.

Слуга Губительных Сил проревел свои угрозы, и в страшном его голосе мелькнул для Бьорна лучик надежды. Может и вправду изменились планы? Вдруг последует команда "Оставаться на позициях, открыть огонь!"?
Нет. Рурфронт растоптал слабенький росток чаяний о спасении своим начищенным до блеска сапогом. Фуражка, кстати, тоже покойник. Но это уже не радует.

Крики вокруг. Кто-то зовет Императора, кто-то - маму. Комиссар дерет глотку, поднимаясь во весь рост. Нечистой, сиплой трелью заливается свисток, бросая роту в атаку. Бьорн встает на непослушных, деревянных ногах, и делает первый шаг, глядя прямо перед собой.
Гвардейцы всей массой роты устремляются на врага.
Тейн видит - на том конце площади поднимаются из земли еретики, и бросаются вперед, как стая взбесившихся демонов. Они не боятся смерти. Они алкают её, стремятся к ней, как к желанной награде.
В авангарде хаоситов - дюжина сверхлюдей в силовой броне.
В авангарде гвардейцев - неполный десяток новобранцев с разряженными лазганами.
Слава Императору!

Бьорн бежит вперед, и считает про себя: "Раз, два, три..."
Считает секунды до своей гибели.

Дошли. Вид роты, собранной в кулак, внушал. Крепил уверенность и веру в Имперскую мощь и всякое такое. Позволял мальца расслабить булки.
И все же Бьорн был не в своей тарелке. Никто не заметил - ну, задумчивый и молчаливый, не редко такое с ним...
Не проронив ни слова помог тела перетаскать. Вместе со всеми протопал в выделенный отделению под расположение угол. Сразу отошел недалеко, за кучку битого кирпича, чтобы остаться в относительном одиночестве - подумать надо было.

А думал он о том, каким дураком раньше был.
Губительных Сил-то ему пощупать даже краешком раньше не доводилось. Откуда бы?
Так, видел пропаганду на плакатах, в роликах. В душных речах клириков слышал. Но не верил.
Думал, брехня. Бабьи сказки. Для дураков - чтобы не возмущались, какого хера на Империум в три гноя пахать. И про Бога-Императора, признаться, тоже крамольного имел - дескать, херли, экклезиархии тоже кушать что-то надо.
А теперь вот...
Увидел. На своей шкуре почуял. Что делают силы эти с беззащитными планетами. С хорошими парнями. С ним самим.
Напирающую мощь ощутил, ломающую всего тебя. Страх. Боль. Смятение.
Всё - взаправду.
Но ведь не рухнул еще Империум Человечества под напором яростных сил? Не сгинул в пучинах Этого? А ведь есть еще враждебные расы ксеносов...
Выходит, и верно защищает Император?

Тогда стало Тейну горько. Горько и стыдно. За то, что дома брюзжал и богохулствовал по мелочи. Что сетовал и возмущался на норму и паёк. Что службой своей тяготился и пренебрегал.
Стыдно перед тысячами бойцов с Истрии, что свои жизни отдали, чтобы он - Бьорн - и миллиарды истрийцев родились и жили, не зная ужасов Губительных Сил.
Гадко было. И впервые в жизни безумно захотелось облегчить душу молитвой.

Воровато оглядевшись (не хотелось привлекать внимания к проснувшемуся благочестию, да и вообще...), Бьорн сложил руки в знак Аквилы, и неуверенно забормотал под нос:

-Это... Император... Ну, типа, прости... Я ж... Я ж не знал. Я думал оно это... А оно оказывается вон как!
Ты, Отец, это... Не того, короче...
Я ж за всю херню теперь. Не подведу!

Бьорн, конечно, зубрил молитвы и литании, но все, как на грех, в ответственный момент вылетели из головы. И он молился как умел.

- И типа это... Ну, сделай, чтобы мы с пацанами сильные были. И меткие. И если ранит кого, то не сильно. Хорошие пацаны... Давай, а?
Ну а мы из них говно выбьем, вот Те зуб! Считай, типа это, их жопы уже в руках Твоих.
Это... Заебал тебя, да? Всё, всё, понимаю... Нас всех не переслушаешь. А там Себастьян уже в канале. Ну тогда, типа, конец связи, Император, сэр!

Бьорн как стоял на коленях, так и сел на жопу. Полегчало. От доброй искренней молитвы прям на душе светлее стало.

А что там про пожрать говорили?

Чарльз смерил Бобби пустым взглядом и промолчал.
Дождавшись возвращения Ларри кивнул, забрал мачете, положил мешок рядом с боксёром. Подошёл к телу, чуть пнул его, чтоб бедняга алкаш лежал точно на спине.
Задумчиво выпустил облачко дыма.
Окинул взглядом помещение.
Недовольно хмыкнул.
Двинулся к лестнице.
Вынул телефон. Пощёлкал.

Резко - музыка. Быстрая серия по барабанам. А потом - размеренный джаз. Только громко. Очень. Глушит звуки, особенно в подвале.
'zat you, Santa Claus?!
Вернулся к телу.
Gifts, I'm preparin'
For some Christmas sharin'
But I pause beca-a-ause
Достал откуда-то из пиджака револьвер.
Hang-in' my stockin'
I can hear knockin'
'Zat you, Santa Claus?!
Sure is dark out,
Ain't the slighest spark out
Pardon my clackin' jaws
Who is there?
Раскрыл барабан. Широко расставил ноги.
Who is it?
Вогнал патроны. Тело зажато между ногами, лежит на спине.
Stop for a visit?
Револьвер - дулом вниз. Крутанул, вогнал барабан.
'Zat you, Santa Claus?!
Выстрелы. Шесть. В область сердца, шеи, плеча.

Взял мачете, "слез" с тела, встал сбоку.
Are you bringin' a present for me,
Something pleasantly pleasant for me,
That's what I've been waitin' for.
Would you mind slippin' it under the door?
Примерился. Чуть помахал.
Four winds are howlin'
Or maybe that be growlin'?
Сталь - кожа шеи.
My legs feel like straws
Сталь в воздух - повыше.
Oh my, my, only my
Kindly, will you reply?
Мачете - вниз.
'Zat you, Santa Claus?!
Удары. По телу. На выдохе. Шея, грудь, руки, ноги. Но так, чтоб пулевые ранения остались.

Закончил, кивок в сторону разрубленного тела. Мачете - чуть поводил по мешку, тонко намекая, затем бросил - на мешок.
Смахнув пот, опять вставил в рот сигару. И куда он её прятал?
Двинулся к телефону. Джаз ведь ещё играет.
Взял, пощёлкал.
Всё.

'Zat you, Santa Claus?!

"Коллапс, Дамы и Господа. Даже аромат тлеющей трубки не на шутку меланхоличного Уила оказался бессилен. Хотя, не так и хорош этот табак. Отвратительный табак".

Все утро в подобном ключе: настроение "киксовало", переинаясь с "Положительно Неудовлетворительного" на "Откровенно Отвратительное". А напряжение росло. Сначала оно просочилось тонкой струйкой сквозь кариез оконной раны. Прочувствовало настрой аудитории, окрепло, раздулось и, словно политическая партия, выбросило себя на гребень волны. Растеклось мазутом по воздуху, осело сажей в легких, пустило бюрократические корни в сердца. Разжирело, одним словом. Стало гнить, доставать обманутых избирателей. А сейчас, как прыщ на лице подростка, лопнуло, забрызгав все собой, и обнажило кровь, чистую, настоящую кровь.

-Знаете, Дебора, а Вы абсолютно правы - холодный голос-нож против упертого пальца-пистолета. Женщина резко выпрямилась, сделала полушаг вперед: - Да, мы бессердечные, черствые, алчные, специально собравшиеся здесь Самодовольные моральные уроды. Арендовали помещение и получили лицензию, чтобы таких, как Вы доводить. Зато Гуддини из себя не строим. Нам нужно тело и точка.

"Прессинг. Боль. Слезы. Ничего - поплачет, успокоится, а гной уйдет". Не сводя глаз с обессилившей женщины, Стелла потянулась за пачкой сигарет на столе Криса: свои, как на зло, кончились. "Переживет. Сочтемся.". Первые две спички полетели в ведро, так не исполнив своего жизненного предназначения. Наконец, неровный язык пламени подпалил воздух. Она сделала глубокую затяжку и отошла к двери. Не хотелось мешать: согласитесь, нехорошо стоять на авансцене во время душещипательного монолога блистательного актера. Подперев стену, Стелла мерно курила. Каждое слово в очередной раз подтверждало истину: Кингфилд знает свое дело.
"Но, Кристофер, эта женщина не так уж и проста. Придется непомерно выложиться, чтобы тронуть ее. Это тебе не в ресторан начинающих журналисточек водить"

Сначала Мика думала, что сидит с закрытыми глазами. Изрядно похлопав ресницами, девочка поняла, что это мир закрыл на них глаза. "Значит снова игра?" - в голосе проскользнуло разочарование, нежели энтузиазм, - "Эх....а молочный коктейль так убаюкал, вон братик уже иззевался"- зевнула Омега. Все-таки бороться с двойным сном и усталостью даже вдвоем вдвойне тяжелее.
Что-то закопошилось под боком. Девочка даже подпрыгнула, но не высоко - макушка глухо стукнулась о "Черное небо"
- Ой, Дядюшка Джо....- зевок - только не ругайся, вот доиграем и потом будешь отчитывать, а иначе нечестноооооооо будет. Дабы не слушать череду витиеватых старческих изречений, Омега ловко прикрыла ему клюв и начала гладить по голове: все дядюшки так любят.
- Микооооо, может тетя одна поиграет в прятки, а мы в салочки?
Руки брата и сестры соединились, замкнув бесконечность на себя.

Просто немного артов, которые нравятся мне самому.

Прецентор Аполлион в окружении элитного отряда Маней Домини



Мех "Battlemaster" в полевых ремонтных мастерских



Пехотинец "Слова Блейка"



"Эх, тяжелая это работа, из болота тащить бегемота"(с)

Завернув всю череду эпитетов, которые уже готовы были сорваться с его языка и обрушиться на голову клиентки, и спрятав их поглубже, Кристофер долгим взглядом посмотрел на Стеллу. Нам надо добиться от этой... от нее и от властей разрешения на эксгумацию — явственно читалось на его лице. — Или же нам нужен медиум в штат.

Покачав головой, репортер встал из-за стола и подошел к окну. По мутному стеклу сбегали тонкие струйки, превращая пейзаж за окном в размытую картину под названием "Городская осень". Хотелось если не выть на луну, которой ночью все равно не видно, то уж послать к черту всех придурочных клиенток, взять бутылку виски и забиться в нору, пока ее не затопило. Почувствовав что уже сейчас, утром, глаза болят так, словно он весь день писал и разбирал записанное ранее, Кингфилд медленно опустил веки. Но это не принесло облегчения.

Закрывая глаза, ты закрываешься изнутри в темноте...

Решив все же храбро смотреть в глаза всей этой мерзости за окном, Кристофер поднял голову, стараясь разглядеть что творилось наверху.

— Да когда же и ТАМ примут Восемнадцатую поправку? — едва слышно проворчал репортер, с отвращением скользя взглядом по раздувшимся словно брюхо трупа, облакам.

…Небо, словно издеваясь над мучающейся от жажды в тисках «закона Вольстеда» Америкой, изливало на землю сотни галлонов воды, пахнущей гарью и холодом. В этот день все, даже «курки» мафии заботились лишь о том, чтобы поменьше высовывать нос на улицу, а в мыслях у них был только стаканчик виски, который с чистой совестью можно будет себе позволить вечером, потратив на него заработанные с таким трудом кровные...

— Нет, видимо и там нашелся свой Гувер, предпочитающий ни во что не вмешиваться. — журналист саркастически усмехнулся. — Воистину, страна заслуживает такого же президента, какого имеет Бога.

Костиган сидел на своем стуле и мирно ждал поезда до Страны Эльфов, в которую его ласково, с любовью, выпинывали разноцветные таблеточки, как вдруг услышал довольно-таки внезапное повышение в должности: в последний раз его называли джентльменом по окончании академии.
Билли поперхнулся чаем, который мистер МакГрид поставлял ему, говорят, с самого Цейлона - чертовы желтомазые обезьяны делали отличный чай, да, он усиливал эффект MDMA, но отходняк был довольно экстремальный.
Прокашлявшись после чаеизлияния в толпу, Костиган принял более-менее учтивый вид, промокнул лицо платком и криво оскалился в сторону безутешной старушки.
Приняв как можно более незаинтересованный вид, ирландец начал разглядывать вид за окном, изредка бросая наметанный взгляд на клиентку. Может статься так, что милая черножопая посетительница сама грохнула братца. Зачем? Это уже дело Кристофера.
Вид за окном был ничуть не менее занимателен, чем вид старушки. Парень с пачкой газет и с дырявым зонтиком пытался всучить простым американским обывателям новый высер мозгопромывающего правительственного аппарата под названием "СМИ", попутно засовывая руки в карманы прохожим и пытаясь выудить что-нибудь ценное. Неплохой парень, выжимает выгоду из всего. Скоро к нему придет шавка Раифла или О'Хары и предложит сложный выбор - либо стать клерком и сдохнуть во время очередной Великой Депрессии, или стать одной из тупоголовых шестерок мафии, которые десятками гибнут в перестрелках.
А пока парень с газетами улыбался дождю и пытался взглядом разогнать тучи. Не получится, парень, это не получается даже у нашего президента, чтоб его.
Да, небо выглядит просто отлично - чем-то напоминает мышиный помет цветом и свиной корм - видом. Черные разводы - кто-то наверняка пролил пару тюбиков чернил в небо, надеясь избавиться от блевотного цвета.
Черт.
Внутри Костигана что-то заклокотало, зарождающаяся легкость в мыслях и чувствах сменилась гнетущим чувством, Билли повернулся на стуле, спрыгнул с него и быстрым, очень быстрым шагом помчался в сортир.
Вскоре оттуда послышались мелодичные звуки выблевываемого чая вперемешку с утренними сосисками и макаронами.
Чертов чай вперемешку с таблетками иногда действовал не так хорошо, как хотелось бы.

Что ж... Похоже, там наверху опять победили демократы со своей Омерзительностью и фразой "Мы не можем портить амплуа нашего города".
Эй, где вы, Республиканцы? Где ваш ответ в виде: "Солнечной Майами" или "Разумной Филадельфии?"
А да...да...и на небесах бывает кризис...понимаю.

Греющие душу продленные лицензии и идеальное состояние бухгалтерии немного отвлекли Стеллу от "Политических погодных дебатов". Периодически отрываясь от бумаг, глаза натыкались то на понурого Уильяма, то на Билли, знавшего толк, видимо только в своих чудо-таблетках. Ибо аромат, который так его выводил, Стелла боготворила: в меру терпкий, не слишком навязчивый и очень успокаивающий. "Уши" же что-то восторженно строчили, хвала эпистолярному жанру. Все лучше, чем слушать жужжание его подвешенного языка.
Хм...и на сколько сроков у них может избираться одна и та же погода?
Скрип двери невольно вернул Стеллу с небес на землю. Еще бы - такой интересный "объект" в районе двери! Подкупил аромат...дорогой....холеный. Женщина украдкой наблюдала за незнакомкой. Та, немного промедлив, (видимо для себя решала, что здесь главный) прошла к столику Кингфилда. Наверно приняла за стенографиста - секретаря...
Стелла повернулась в сторону завязывающегося разговора, невольно оказавшись за спиной посетительницы и лицом к лицу с новоиспеченным "хозяином" агентства.
Взяв карандаш на манер сигареты, женщина ехидно улыбнулась.
- Хм...Мистер Блэк сразу перейдет к делу, даже не предложив Даме присесть?

Уже утром стало понятно, что впереди будет долгий серый день, а на ночь трех собак точно не хватит. Небо превратилось в океан грязно-серой мыльной пены. Казалось, взобравшись на крышу и взяв в руки длинную палку, его можно было размешать и взбить как капучино. Достаточно дрянной капучино, надо сказать. Если бы Кристоферу подали нечто подобное в баре, он бы за этот шедевр кулинарного искусства точно бы не заплатил. Но тот, кто "подавал" погоду, забыл проконсультироваться с мистером Кингфилдом. Какая жалость. Оставалось только сидеть, писать все что приходит на ум - вдруг среди этого мысленного сора и сверкнет жемчужина-другая - и с тоской ждать завершения рабочего дня. Но у этого самого дня точно были другие планы...

Взглянув на вошедшую, Кристофер в первую секунду удивленно приподнял брови. "Вряд ли вам советовали обратится именно ко мне. Вообще я..." - уже хотел сказать журналист, но что-то его будто остановило. Такого шанса щелкнуть Стеллу по носу ему еще не представлялось.
- Очень приятно познакомиться, мисс Рейми. - ладонь Криса ощутила жесткость мозолей посетительницы. - Чем могу быть вам полезен?

Такой диссонанс. Столь тщательно... созданный изящный и красивый образ и такое нарочитое... напоминание? Напоминание... Да еще и эта ошибка. Все же память и привычки дают о себе знать.

Он был журналистом и ничего уже тут нельзя было поделать. Почти каждую секунду Кристофер прокручивал в голове возможные куски своих будущих статей и заметок - для них все могло стать материалом. А значит нужно слушать очень внимательно. Покосившись на Стеллу, Кингфилд едва заметно ей подмигнул, дескать, не обессудьте, мисс Блэк, все когда-нибудь случается в первый раз.
- Кто вам посоветовал обратиться в наше агентство, мисс Рейми?