Голосование пользователя

Исраил смерил презрительным взглядом мужчину, разлепил пересохшие губы:
- Не ищи мудрости там, откуда не готов её взять, неверный. Пророк, да благословит Его Аллах и приветствует, сказал не так. Даже одно слово способно полностью исказить смысл сказанного, было ли оно упущено или добавлено...
Пошевелив губами, прекратил перестук чёток. Прикрыл глаза.
- Вложенные Вседержителем в Его уста праведные слова были таковы: "Никто из вас не должен желать смерти или молить о ней перед тем как она придет, ведь когда человек умирает, то благие дела заканчиваются, и ничего не продляет жизнь верующему, кроме блага. Не сказать ли мне кто лучший из вас? Лучшим из вас является тот, кто живет долгую жизнь, и если он праведный и совершает хорошие дела."
После, обращаясь уже к капитану, продолжил:
- Да, я последним уйду отсюда. Или не уйду вовсе - на всё воля Аллаха. Но ты - велик духом, и даже уйдя, украсишь собою Ирий, не оставив его прекрасных гурий одинокими. Этот же человек, - кивок в сторону мужчины в очках, - недостоин зваться мужчиной. Не имея ни собственного мнения, ни даже смелости, чтобы его его выразить, если он выживет - немного же приобретёт мир, клянусь стенами Каабы! Отдай старому Исраилу пистолет и иди, пока ещё можешь. Я буду молиться за тебя.

До блеска отполированный десятилетиями касаний сначала мясистых, потом всё более сухощавых, а теперь и вовсе обтянутых нездорово-желтоватой пергаментной кожей, но всё таких же как и в молодости крепких и жёстких пальцев, оникс чёток метрономом мерно отщёлкивал секунды жизни. Последние секунды. Не тот уже возраст, чтобы Аллаху беспокоиться. А чтобы самому смерти бояться - тем более...
- Разумно ль смерти мне страшиться? Только раз
Я ей взгляну в лицо, когда придет мой час.
И стоит ли жалеть, что я - кровавой слизи,
Костей и жил мешок - исчезну вдруг из глаз?
Шёпотом. Дрогнул голос в конце... Неужели? Неужели всё-таки страшно, Исраил? Водку с урусами пробовать, когда отец потом узнал - не страшно было ли? Неверных, захватчиков по ночам резать - не страшно? От вертушки в щель меж скал забиваться, словно пёс шелудивый? Или когда первого - единственного тогда ещё - сына в плен взяли? А когда курсы ваших акций падать начали? Это всё - не страшно было, ответь?!
Страшно. Но - не так. Там - всё было в твоих руках. Здесь - нет. Сделать нельзя ничего. И вот это - страшно. До дрожи.
Взять себя в руки.
На всё воля Аллаха.

Вы не можете просматривать этот пост!

На ходясь в душевном расстройстве, Панас, пусть родившийся и выросший за пределами незалежной, частенько сбивался на мову. Получалось колоритно:
- Та шо ты мнэ, Кулебякин, доводиш, чотирьох шайтанів тобі через коромисло! Не правий був, не правий і залишишся!
Вдохнул пару раз поглубже, он взял себя в руки. Всё-таки конструктивный диалог, туда-сюда... Состроил спокойную мину. Задумчиво перевёл взгляд с завпрода на нож и обратно. Продолжил, уже спокойно, тщательно подбирая слова:
- Вы, Михал Натаныч, что хотите делайте, и что хотите говорите, а только молоко мне свежее необходимо. Михал анатольич мне уже всю плешь проел с тем слабым на желудок зэком, которого, по всей вероятности, просто понос пробил от злоупотребления угощением нашей чрезмерно отзывчивой медсестрички, и ежели поставки просроченных продуктов будут продолжаться, не пойду же я, ей-же Аллах, к этим акулам пера, чтобы они взяли вас на карандаш? Не-е-ет... - тут выражение лица повара стало ну совсем уж загадочным, - я лично постараюсь добиться смены руководства. Вы меня понимаете?
Переключив после этой тирады внимание на шуршание под дверью, Панас чуть повернулся в её (двери) направлении, и, вытянув шею, гаркнул что было мочи:
- Ша, правоверные!!! Готовить кто будет?!