Голосование пользователя

- Выдать провиант на пятерых людей на три дня. Выдать для меня удобную одежду и обувь для путешествия. Выдать рюкзак. Поместить объект 12742 в контейнер для транспортировки и выдать мне.

С легким поклоном куда-то между Лешим с Натальей, в разговор вклинился Василий:
- Спасибо за столь поучительное моралите во время разрешения вопросов напрямую связанных с нашим выживанием. Думаю, я хорошо запомнил, что прежде, чем что-то дать, надо что-то получить. В следующий раз буду это оговаривать прежде чем выдавать информацию, полученную с риском для жизни и будучи подверженным неизвестной мутации, когда я пытался помочь нашей группе, разбираясь, как тут все устроено. А так как меня тут заперли одного, то помочь и остановить процесс никто не мог. Ну да ладно, это все дело прошлое. А сейчас, надеюсь, вы хотя бы о Михаиле не забыли? Или решили его тут одного бросить, как не могущего ничего дать за получения нашей помощи? ... А хотя есть идея! Думаю, за часть содержимого его рюкзака он может рассчитывать на то, что мне помогут его нести?

- Да, Ли, за идею с провиантом в дорогу спасибо, - куда боле искренне обратился Василий к живущей не базе девушке, - Можешь еще сказать, вода из реки подходит для питья? Или надо искать какую-то другую, а то и нести с собой? И да, на всякий случай имей в виду, что я заметил как минимум один случай, когда База не выполнила твою команду, а точнее даже поступила с точностью до наоборот.

Фридрих молча наблюдал за этим разговором, не видя повода вмешиваться, пока он не разжигает пламя очередного конфликта. Во всей этой ситуации бастарда больше всего удивляло, что никто не попрекает его тем, что он стал таскать с собой в качестве игрушки неуравновешенную дикарку, по случайному сплетению событий слушающую только его, самого бесполезного члена отряда. У Фридриха хотя бы была причина волочь за собой Ичиго - во-первых, в качестве эдакой ходячей замены книжки, а во-вторых, в качестве единственного кто поддерживает и возвышает его самолюбие, от чего бастард быстро впал в зависимость. Поэтому у него был резон. У остальных такого резона не было...
Что это? Сострадание к дикарке? Этого мальчик не понимал. В деревне Ичиго его спутники не моргнув глазом устроили резню, и сколько таких маленьких девочек, прямо или косвенно, теперь на их совести - одна Асфати ведает. Как может быть разумным спокойно обрекать на гибель десятки людей и брать на себя обузу из-за одного такого человека, незнакомого и не представляющего пользы? Здесь должна была быть логика, но Фридрих ее не видел. Впрочем, выскажи он это тому же Тодду, лекарь явно сказал бы нечто в духе "Ты еще жизни не видел, вот поживешь с мое..." и, может, добавил бы что-то про невозможность разобрать черное и белое.
Нет, с этим миром что-то чертовски не так. То ли дело в перешедшем все края лицемерии и самообмане среди людей, то ли в том, что люди слишком легко отдаются хаосу захлестывающих их эмоций, становясь разрушительно непостоянными. Но со спутниками Фридриха, с другими людьми и с миром в целом точно что-то не в порядке. И как он раньше этого не замечал?

Дождь лил сплошной стеной: миллионы, миллиарды прозрачных, чистейших капель падали на землю, мутнели, смешиваясь с травой, грязью и кровью, а ливень всё верил, что сможет отмыть Лес от скверны. Он боролся из последних сил, он выжимал, выкручивал тучу до боли, до грома, он тщился очистить проклятую землю, но кровь лилась, и лилась — не было никому прощенья. Казалось, этой битве не настанет конца, но вот поток иссяк — дождь сдался. Последние, скупые капли, словно предсмертные слёзы, выкатились из иссякшей тучи и испарились, сожжённые безжалостными солнечными лучами в паре ярдов от земли. А кровь всё брызгала из вскрытых вен Леса то здесь, то там, и земля, отвергающая воду, жадно пила эту кровь.

Что отличает зверя от человека? Неужто только наличие клыков и когтей? Кем ты был, доктор? Кем ты был, когда с неиссякаемым энтузиазмом исследователя перебирал потроха и кишки в утробе ещё дёргавшегося тела? Кем ты стал, когда злоба внутри пересилила и боль, и разум, когда выплеснулась в одном желании: вцепиться в глотку, рвать, пить ещё тёплую кровь? Кем ты?.. Да не всё ли теперь равно, если ловкие пальцы хирурга подвели, не дотянувшись до горла, если холодная сталь на этот раз вошла глубоко, очень глубоко, а кровь не брызнула, просто нутро обожгло невыносимо, и захотелось одного, чтобы всё закончилось поскорее. Увы, зверь или человек, Джек был врачом, и чёртова профессия не оставила чёрной повязки на глазах перед казнью. Почти нет крови, зато невыносимая боль и вонь, словно он упал в выгребную яму. Джек даже сумел сделать несколько шагов с вывалившимися наружу кишками, уже не до конца понимая, куда и зачем идёт, потом упал. Он был хирургом. Был. Потому что жизнь закончилось. Джек знал это так же ясно, как и то, что смерть придёт за ним не сразу. Час, может больше она будет, смердя, копаться в разорванных внутренностях. Он знал, но ничего не мог сделать. Молиться было поздно, ровно как и проклинать. Глядя снизу вверх, Джек увидел своего убийцу. Укус стоял в стороне и смотрел. Кажется, что-то собирался сказать. Того, другого, Джек не увидел, лишь почувствовал с беспощадной зоркостью, что дана только умирающим, как ТОТ глядит на них обоих, глядит откуда-то сверху, и ухмыляется довольно.

Дождь стих, неласковые осенние лучи пробивались сквозь кроны, поднимая от земли испарения. Укусу впору было бы заткнуть нос, защищаясь от вони. Вдалеке хрустнула ветка, ещё и ещё, чуть ближе. Кто-то медленно шёл сюда, продираясь сквозь бурелом. Погранцы хватились своего? Рано, времени-то прошло всего ничего. Да и звуки раздавались вовсе не со стороны их лагеря. Никого из партии арестантов в том направлении тоже никак не могло оказаться. Некто незнакомый. Человек? Зверь? А есть ли вообще разница в этом Лесу? Как бы оно ни было, минут пятнадцать, судя по всему, идущему понадобится, чтобы выбрести на Укуса.

Те же солнечные лучи, успевающие везде и всюду, копошились в медвежьей шерсти на груди Михаила. Полумедведь почувствовал себя вольготнее вдали от лагеря и других людей. Он утолил жажду, набил брюхо как следует, чего ещё желать? Михаил особенно не выбирал направление, просто топал по Лесу, куда глаза глядят. Он чувствовал себя здесь дома, его уже тяготили остатки человеческой шкуры и человеческой сути. Идиотские сомнения, раскаяние, боль... Медвежья жизнь — простая и прямая казалась куда как слаще. Ноги — до обидного слабые человечьи лапы тащили мощный торс шаг за шагом, а вокруг шумел Лес. И в голове тоже шумел Лес. Шум его постепенно складывался в слова, словно шёпот на самом пределе слышимости. Этот шёпот щекотал изнутри череп, Михаилу казалось, стоит чуть-чуть напрячь свои новые, чуткие уши, как Миша расслышит, поймёт... Сосредоточившись на том, чтобы разобрать нечто важное, что пытался сказать Лес своему новоявленному хозяину, он не обратил внимания, что переставлять ноги всё труднее и труднее, земля не хочет выпускать облепленные грязью ступни. Да какая земля — трясина! Деревья прянули в сторону, расступились перед топью, а Миша и не заметил, как. Лес последний раз прошелестел в голове, замолкая и освобождая жертву от дурмана, но в этот миг Михаил, наконец, сумел до конца расслышать шелест. Это оказался смех. Ехидный, злой смех.

Дамиру, Фоме и Бреннарду, казалось, что жизнь, наконец, повернулась к ним лицом. Даже погода прекратила проливать слёзы и скупо обогрела путников солнечными лучами. День перевалил за середину, сгинули первые полсуток, прожитых в Лесу. Постепенно забылся утренний ужас, расцарапавший душу когтистой медвежьей лапой. На сытый желудок и в компании дорога казалась почти приятной, набитая котомка за спиной Дамира оптимистично подпрыгивала. Избушка появилась неожиданно. Вынырнула из-за очередного поворота, помахала троице ставнями. Крестьянский дом, без особых изысков, но и не чёрная изба, а правильный, основательный дом: брёвнышко к брёвнышку, искусный узор на ставнях и высоком крылечке. Из трубы шёл дымок: топилась изба по-белому — невидаль в здешних краях. Откуда взялось это диво, спрашивается? Никаких строений, кроме Башен, в Лесу отродясь не водилось — это знает каждый малец. Но до ближайшей Башни топать и топать — не одни сутки. А эта аккуратная избушка, к тому же, ничуть не напоминала охотничью сторожку. Следов вокруг не видно: в дождь никто, видимо, не проходил, а старые если и были, смыло ливнем, зато у крылечка стоит прислонённый к стене, туго набитый мешок.

Дамир стремительно сорвался с места, оставив спутников позади. Те и оглянуться не успели, как цыган легко взбежал на крыльцо, скинув свою котомку аккурат возле мешка, и исчез в дверях. Фома и Бреннард остались вдвоём, если не считать Леса вокруг, присмиревшего или притаившегося, едва-едва шевелящего ветвями деревьев. Дымок из трубы дразнил обоняние полузабытым запахом свежего хлеба.

Получатели: Дамир `Бритый`.

Неизвестно, что лучше: оказаться в Лесу в компании или остаться в одиночестве? Спутник может протянуть руку помощи, а может и в бок пырнуть, одному же приходится полагаться только на себя, вздрагивая от каждого шороха. После встречи с медведем с Зоей сонный паралич приключился. Она видела возле себя странных зверьков, понимала, что её приглашают куда-то, но не находила в себе силы не только с места двинуться — даже пошевелиться. Видя это странное оцепенение, второй манул вышел из своего убежища, робко подошёл к девушке, обнюхал, потёрся о лодыжку. Кошки о чём-то переговаривались на своём неведомом кошачьем языке, а Зоя упала на покосившиеся коленки и свернулась под деревом калачиком, окончательно погружаясь в дрёму. Проснулась бывшая повариха от того, что жутко замёрзла. Дождь закончился, даже светило солнце, но вся одежда оказалась промокшей и отсырела. Зоя приподнялась с трудом и обомлела: кошек и след простыл, зато прямо напротив стоял получеловек: лошадиный круп пегой масти переходил в людской торс и голову весьма симпатичного светловолосого мужчины. Зоя видала таких на картинке в книжке, что какой-то чудак позабыл в трактире. В той книге множество всяких диковин было нарисовано, а под этой картинкой надпись имелась: «китоврас». Грамоту девка немного разумела, разобрала. И вот теперь тот самый китоврас пялился на неё холодными голубыми глазами, сглатывая слюну. Смотрел насмешливо и похотливо, как поднимается девка, и под тонкой, мокрой её рубахой вырисовываются спелые, налитые груди.

... А где-то далеко-далеко отсюда, там, где шелест Леса ощущался лишь в страшных историях, тех самых, которые так приятно слушать, сидя у тёплого очага... Там, где в эти истории верили не больше, чем взрослые в любые сказки... Там, где конец сентября выдался нынче столь холодным, что хозяева уже не выгоняли на пастбища коров, а подрощенных цыплят забирали ночью в сени... Там, на далёком севере, старая Марта, месившая тесто на грибной пирог, вдруг ни с того, ни с сего выронила скалку и схватилась за голову, вымазав в муке жидкие, белесые пряди. Светлые, словно выцветшие глаза, невидяще уставились за окно, колени подогнулись, и женщина грузно осела на пол. Бывает. Что необычного за окном? Ходят по двору гуси. Младший сын возится в грязи. А Марте помстились мокрые деревья, заросшие мхом, запрокинутое бледное лицо, и кровь, тонкой струйкой впитывающаяся в землю... Впрочем, что толку думать о не испеченном пироге — это не здесь, это всё где-то там, далеко-далеко. Так далеко, что до Леса не добраться и за месяц конного пути.

— Мораль сей басни такова, — прохрипел раздосадованный неудачей Укус. — Людей жрать плохо, за такое убивают.

Шагнул в сторону, от атаки уходя. И доктора в пузо железякой ткнул.

- Начать тестирование... Применить результаты тестирования.

- А что такое перестройка фенотипа? - обратилась она то ли к Ли, то ли к зависшему Ваське.
Среагировав на последнюю наташину фразу, Василий приступил к пояснению:
- Фенотипом называют совокупность признаков организма, полученных в процессе развития. Если не вдаваться в научные теории и точные формулировки, в которых я не силен - все же не медик или какой боилог-зоолог, а использовать лишь часто используемую трактовку этого термина, то можно назвать внешним видом, хоть это и не совсем правильно, но внутренние что-то определить сложно, да и сравнивать не с чем... В общем я к тому, что не вижу ни у кого изменений внешности, что произошли со мной. Хотя подозреваю, что изменилась не только внешность - все же маловероятно, что эти заплатки, - парень, печально усмехнувшись, постучал пальцем по одной из пластин на голове, - у меня появились лишь для красоты.

Услышав голос своей девушки, парень встрепенулся и быстро обернулся к ней, сделав попытку обнять ее, но потом, явно что-то сообразив, остановился и лишь заговорил:
- Вика! Как я рад, что ты пришла в себя! Как ты себя чувствуешь? Есть ли недомогание, неприятные ощущения, нет видишь ли чего-то странного.. ну, кроме меня?
- А на счет того я ли это... честно говоря, еще не понял. Я ощущаю себя собой, Васей Пташкиным, Я все помню что было со мной, я все знаю, что я знал и не ощущаю ничего постороннего, нуу.. почти. Все же с металлическими пластинами в голове, мысленными разговорами с инопланетным компьютером, управляющим Объектом и т.п. нельзя сказать, что совсем уж нет ничего постороннего. Однако сейчас я вижу два основных варианта: я - это все еще я, просто перенесший странную операцию с побочным действием в виде изменения кожного покрова. Или я - это уже не тот я, а искусственный организм, которому была имплантирована матрица личности и, соответственно, все воспоминания оригинального Василия. Сейчас я пытаюсь понять как работает Объект, что бы в том числе поднять логи и узнать что же со мной произошло... и вообще кто же я.

Незваных гостей осуждённые встретили дружными воплями. Почти каждый в своей жизни слыхал байки о том, как удалось криком прогнать дикого зверя. Уж они старались на совесть! Несомненно, на несколько миль вокруг всё живое, имеющее уши, услыхало этот концерт.

— Арррррр! Рррра! Арррр! — орал Укус.
— Рррр! — вторило ему рычание Бреннарда.
У подножья холма в так им свирепо ревел Михаил.
— А-А-А, БЛЯ! — солистом в этот разноголосый хор ворвался Фома из калинника.
— Джидэ яваса! — вступила партия Дамира. Пел цыган с душой, будь кто-то из медведей меломаном, как пить дать, проникся бы.

Увы, песни твари не жаловали, визги, крики и грозные позы тоже не произвели на них ни малейшего впечатления. Обычных зверей, может, и удалось бы так отпугнуть, но чёрные души убийц и насильников, заключённые в медвежьих телах, от криков будущих жертв лишь возбуждались.

Чёртов коротышка на призыв Бреннарда не отреагировал, бросившись было на медведей, он зигзагом пробежал мимо, резко меняя траекторию и пустившись наутёк. Откуда только силы взялись для такой прыти?! Краем глаза аристократ заметил, что один из косматых неуклюже дёрнул за коротышкой, но следить, чем закончилась гонка, оказалось недосуг, потому что второй медведь — вонючая, жирная туша едва не повалил Бренна на землю. Спас лишь внушительный охотничий опыт. Юноша, конечно, предпочитал охотиться отнюдь не на зверей. Крики, боль и отчаянье людишек заводили гораздо больше, чем тупая агония животных. Возвышали. Будоражили кровь. Но и в травле зверя принимать участие дворянину доводилось, кое-какие их повадки он изучил, поэтому вместо того, чтобы резко отпрыгнуть, теряя силы, просто пригнулся. Медведь попытался навалиться на свою жертву, и тогда Бреннард скакнул влево, а косолапый, не удержавши своего веса, рухнул на землю.

Этой передышки хватило с лихвой. В роду фон Валенау с детства тренировали отпрысков во владении мечом, меткой стрельбе из лука, но, пожалуй, благородные предки Бреннарда перевернулись бы в гробах, узнав, что за оружие использовал их непутёвый потомок. Безобразная волчья лапа — метка Леса тянулась, пытаясь вцепиться в поднимающегося хищника. Когти пропороли воздух, косматый, теряя к жертве всякий интерес, неожиданно резво кинулся в калинник, откуда уже некоторое время слышались крики и стоны.

Укус же, летящий изо всех сил в противоположную сторону, не слышал ничего, кроме ветра, свистящего в ушах, и топота зверя за спиной. Как только столь грузной и неуклюжей скотине удавалось так быстро бежать?! Укусу в жизни не раз доводилось давать дёру от несознательных обывателей, не умеющих по дурости ценить высокое исскусство избавления от лишней тяжести в кошельках, но этот преследователь дал бы им всем фору. Пару раз коротышка запнулся о ветки, и медведь почти догнал его, потом не повезло косматому, и Укусу удалось оторваться. От быстрого бега сбивалось дыхание, зато холода парень больше не чувствовал, тело разогрелось, и когда хлынул дождь, это только порадовало. Однако, усыпанную листьями и хвоей землю мгновенно развезло, бежать стало труднее, ноги оскальзывались в грязи. Укус почувствовал что вот-вот свалится, когда понял, что давно не слышит топот за спиной. Не веря своим ушам, он обернулся. Медведь отстал.

Коротышка стоял совсем один, успев убежать, видимо, довольно далеко. По крайней мере, он не видел и не слышал остальных, зато приглушенные голоса троих незнакомцев раздавались гораздо отчетливее, чем раньше, и явственно запахло свежей кашей. Впрочем, заблудиться Укусу не грозило, следы чётко выделялись в грязи, найти обратный путь при желании не составило бы труда. Хуже всего оказался ливень, не оставивший на беглеце буквально сухого места. Вор совсем озяб и продрог. Возвращаться обратно или идти на запах каши? Наверняка, у трапезничающих был навес от дождя, нашлась бы и кое-какая одежда. Пока Укус размышлял над этой дилеммой, какая-то нахальная крыса выпрыгнула прямо из-под полусгнившей коряги, вцепившись в штанину. Зверёк, как зверёк: тощий, с вылезшей местами шерстью, острыми зубками. Вот только глаза... В крохотных глазках застыло то же самое выражение, что заметил Укус во взгляде косматого: злоба и ненависть.

Вор нагнулся, сбрасывая мерзкую тварь. Что-то ещё не так оказалось с ногами Укуса, но он не понимал, что. Точнее, не хотел понимать, не хотел признаваться сам себе. Штаны висели на нём, волочась по земле. Укус посмотрел на собственные следы, в надежде, что мерешится. Отпечатки босых пятерней плавно переходили в следы копыт. С каким-то тупым безразличием он закатал одну штанину, потом другую. Ниже колен тонкие и гибкие антилопьи лапы упирались копытами в землю. Укус ощупал себя всего: остальное оказалось в порядке. Ничего, прорвёмся, где наша не пропадала.. Приходилось и хуже... И тут коротышка с ужасом понял, что он ко всему прочему почти ни черта не помнит из своей разгульной жизни. Дворянчика помнит. А всё остальное — как отрезало. Смутные обрывки. Лес взялся за него основательно. Укус машинально нащупал обломок капкана, уставился на железяку. Кажется, в прошлом коротышка был лихим вором. Умелым. Это он ещё помнил, только подробности стёрлись. И как ему так круто удавалось тырить слам, тоже никакого понятия. Укус вдруг чётко осознал: сейчас он и банку варенья у бабушки бы утащить незаметно не смог. Чёртов Лес решил заняться воспитанием вора.

Джек, может быть, и рад был бы припустить от медведя с той же скоростью, что Укус, да сил на это у доктора не было: он едва переставлял ноги, от пульсирующей боли в кисти мутнело в глазах. К счастью, зверям оказалось не до него. Потихонечку, чтобы не привлекать внимания, Джек стал выбираться из оврага — подальше от угрозы. Мимо пронеслась Зоя, похоже не одну его голову посетила светлая мысль сделать ноги. Жуткий вопль сзади, из калинника, оборвавшийся на высокой ноте, подстегнул врача перебирать конечностями быстрее. Он вышел к ольшаннику и остановился в раздумье. Продираться сквозь крапиву назад, к дубу, у которого угодил в капкан, решительно не хотелось. Кажется, медведей он не интересовал. Из калинника доносились какие-то приглушенные и весьма неприятные звуки, за деревьями не получалось разглядеть, что там происходит, а тут стояла относительная тишина. Неожиданно сверху на него капнуло и тут же, без всякого перехода, полило сплошной стеной. Джек мгновенно промок до нитки. Он прислонился к дереву с густой кроной, сюда дождь почти не доставал. На плечо спрыгнула белочка: рыжая, пушистая, очаровательная... была бы, если бы не глаза. Глаза буквально светились жуткой злобой, неестественной у такого милого зверька. А ещё у милого зверька оказались жутко острые зубки, которыми он и оставил несколько отметин на плече. На память.

Зоя же неслась, не разбирая дороги, не видя Джека, не слыша диких криков из калинника, сходу проломилась сквозь крапиву, даже не почувствовав ласки жгучих плетей, чудом второй раз не свалилась в одну и ту же яму и остановилась, только споткнувшись о корень дуба. Долго стояла, согнувшись, не могла отдышаться. Хлынул дождь, только могучие ветви дерева спасали девку от его ледяных струй, но несколько капель всё же попали на макушку, приводя в себя. Из-за дуба послышалось фырканье. Из огня, да в полымя! Однако, на медведя звук похож не был. Обмирая, Зоя заглянула за ствол. На неё с любопытством уставились две пары жёлтых глаз. Нападать, животные, кажется, не собирались. Таких зверей Зоя раньше вовсе не видела. Вроде бы кошки, но чудного окраса и настолько пушистые, что можно пару десятков рукавиц связать. Голова странная, плоская, с кругленькими ушками. Один зверёк, поменьше попятился, похоже, он боялся бывшую повариху не меньше, чем она его, другой вышел из-за дерева, обнюхивая Зою, и потёрся об её коленку, потом схватил зубами за штанину, пытаясь тащить за собой. Девушку явно куда-то приглашали.

У подножия холма, тем временем, медведь и Михаил выясняли, кто в Лесу хозяин. Они сошлись так близко, что крестьянин почувствовал смрадное, вонючее дыхание зверя, от которого замутило. Налитые злобой красные глазки способны были, казалось, прожечь в душе дыру, как угли, попавшие из печи в постель. Михаила вдруг обуяла безумная ярость, такая же, как тогда, когда его топор рубил на куски уже мёртвое тело жены. Он не помнил себя, не помнил, что делал и зачем, ненависть захлестнула, словно мутная вода, — с головой. И не стало Михаила. Если бы мог крестьянин увидеть картину со стороны, то увидел бы двух диких зверей, с одинаково горящими от злобы глазами. Один из них, тот, что весь одет в косматую шубу, кинулся на второго, растопырив лапы. Другой, с лицом, которое лишь отдаленно получалось причислить к человеческим, так безумно искажены были его черты, поднял навстречу рогатину с остриём на конце. Зубья бывшего капкана разрезали густую шерсть под передней лапой. Знал ли Михаил анатомию косматого или зверю в человеческом облике просто-напросто подфартило, но ударил он в, пожалуй, единственное уязвимое место: туда, где билось чёрное медвежье сердце. Брызнула кровь, и исполинская туша грузно повалилась назад, чудом не придавив успевшего отскочить победителя. Лапы животного дёрнулись в агонии раз, другой, третий — тварь не желала сдаваться. Но вот они безжизненно обвисли, мёртвые глаза остекленели. Как остывающая лава, навсегда застыла в них лютая ненависть.

Хлынувший внезапно дождь смывал натекшую кровь, поливал пришедшего в себя Михаила, безжизнную тушу медведя, выпавшие из штанов куски лисьего мяса. Крестьянин стоял, не шевелясь. Он сам не понимал, что с ним случилось. Как и тогда, в проклятую ночь убийства, он не знал, что за сила завладела им, наполнила ненавистью, словно мешок мукой, и так же внезапно сгинула, оставив пустым. Дождь лил беспощадно, но Михаил больше не зяб. Торс порос густой шерстью, да и форма его изменилась. Зверь, сидящий внутри, всё больше и больше выглядывал наружу. Свою человеческую жизнь Михаил теперь почти не помнил. Мелькали лишь смутные обрывки. И только одно полнолунье из своей прошлой жизни — то самое, проклятое полнолунье стояло перед глазами, как будто было вчера.

В калиннике же в это самое время разыгралась драма не меньшая. Фома, знающий лес (не этот проклятый, а благословенный, кормящий человека лес), как свои пять пальцев, первым понял, что с животными что-то не так, и звериное рычание их не отпугнёт. Он попытался напугать прыгнувшего на него медведя, как пугал бы человека, стараясь сам не поддаться панике и не кинуться сразу наутёк. Медведь в прыжке свалил Дубню наземь, но и лесовод успел пощекотать шкуру зверя своим импровизированным копьём. Тот недовольно зарычал, схватившись лапой за мерзкую палку, вырвал её из рук Фомы. Только тогда, получив желанную фору, лесовед поднялся, побежал, стараясь выжимать из себя все силы. Он бежал к ловушке, занятой волком-оборотнем — до неё было ближе, чем до той ямы, из которой вытаскивали Зою. Медведь дышал в ухо, сил у Фомы оказалось не так много. Будь эта гонка чуть длиннее, Дубне пришел бы конец, но, к счастью, впереди показалась желанная яма. Последним усилием Фома отпрыгнул в сторону, а косматый по инерции пролетел ещё несколько шагов вперёд и рухнул вниз, прямо на полусгнившего оборотня. Неистовый рёв перешёл в визг и оборвался, но у Дубни уже не было сил, ни глянуть, сдох ли зверь, ни подняться с травы, на которую повалился, и спрятаться от хлынувшего с небес потока воды. Он жадно ловил дождинки пересохшими губами, пытаясь утихомирить бешено колотящееся сердце.

Когда народ заорал на все лады и бросился из калинника в рассыпную, цыган тоже было поддался общему порыву, благо, оба косолапых выразили ему полнейшее своё презрение, но чёрт дёрнул оглянуться. Зрелище было то ещё: худой, изможденный старик и не менее измождённый зверь, которого язык не поворачивался назвать хозяином леса. На одном боку у медведя зияла гниющая рана, в ней копошились черви. И всё же он всё ещё казался сильнее их обоих вместе взятых. Бежать! Бежать отсюда! Бежать вслед за Зоей, вслед за уводящим за собой второго хищника Фомой, вслед за едва-едва ковыляющим Джеком. В жизни полно мгновений, когда можно поступить правильно, а можно — по совести. В сказках и песнях тем, кто по совести поступает, с лихвой воздаётся, наградой за дух неукротимой падает на них с небес манна, но то в сказках. А в Лесу, в этом огромном, живом желудке, переваривающем души любого, кого удасться поглотить: грешника ли, праведника ли, совесть не росла. И честь не вызревала. Плевать оказалось зверю на высокие душевные порывы, бесполезной выдалась песнь. Или всё же нет ничего бесполезного? Дамир пел, как не пел уже давным-давно, с той самой ночи, пел, не замечая, как дрожат от страха колени, а голос срывается на визг.

А потом жуткий крик старика поднялся ввысь апофеозом песни, поплыл за кроны деревьев — к облакам и там затих, переломив себе хребет. Тощий зверь оказался проворным, он лишь чуть-чуть замешкался, когда лисья шкура перекрыла обзор, но продолжал наступать вслепую. Генрих не слышал медвежьего рёва, не слышал проклятий Фомы, топота ног своих невольных товарищей, разбегающихся, кто куда, всё, что он слышал — песня, странно неуместная здесь. Старик не знал этого языка, не понимал слов, но в них звенела ярость и какое-то бесшабашное, заразительное веселье. Страх, зажавший душу в тиски, отступил, уносимый песней Дамира. Генрих прыгнул, страясь отпрянуть в сторону, использовать то короткое мгновенье, пока медведь замешкался, возясь со шкуркой, но нога подвернулась так некстати, а следом на него свалилась гора, лес и небо, весь мир свалился на старого Генриха, погребая под свой тяжестью. Боль рвала и раздирала на куски, невозможная, нескончаемая боль. Генрих услышал крик: жуткий, нечеловеческий и вдруг понял — это кричит он сам. Жизнь не хотела уходить, цепляясь болью за нервы, цепляясь страданием за плоть и кровь, в ушах звенело: «джидэ яваса! Джидэ яваса!»* и вдруг он явственно услышал иной крик — крик досады и разочарования существа, у которого из-под носа увели добычу. То был голос Леса, но понять этого Генрих уже не успел...

Старик уже похоже не дышал, а хищник всё рвал и рвал на куски его тело с жадностью вконец оголодавшего существа. Дамир, смотрел на эту картину, оцепенев, не замечая проливного дождя, промочившего до нитки. С холма на запах свежей крови скатился второй медведь: толстый, лощёный. Он яростно рычал, отпихивая ледящего от останков несчастного Генриха, тот не желал уступать. Схватка за то, что еще полминуты назад было живым человеком со своими мечтами и надеждами, оказалась молниеносной. Толстый медведь с новой силой набросился на мясо Генриха и своего товарища. Нормальные звери не промышляют добычей себе подобных, но эти уродливые создания, похоже, не брезговали ничем.

А ливень хлестал ветки деревьев, питал исстрадавшуюся землю, замывал следы разыгравшейся драмы, которых Лес повидал немало на своем веку, заставлял зябко ёжиться тех, чьё сердце пока ещё билось. Надолго ли?

И под этим ливнем стоял, не двигаясь Дамир Бритый, вдруг понявший, что понятия не имеет, отуда взялось это прозвище, да и вообще о жизни своей не помнит почти ничего. Какие-то ошметки, неясные картины, чья-то песня, кони... Только сестрину свадьбу помнит ясно, каждую минуту, как перед глазами стоит. От увиденного что ли страхом память пришибло? Хочется голову руками сжать, в ладони спрятать, глаза зажмурить, а потом снова открыть и проснуться от этого кошмара. Дамир и правда руки к глазам поднёс, тут же уронив бессильно. Не руки — лапы. Мощные, рыжие, с полосами белыми, с острыми, как бритва когтями. Зверь лютый такие имеет, по-нашему тигра прозываемый, а на языке заморском... Нет, не вспомнить. Много этих языков за годы скитаний Дамир изучил, а сгинули из головы, как не было. Да и какая теперь разница, всё одно пропадать...

Алекс, предпочитавший сначала смотреть и думать, а только потом предпринимать какие-то действия, с интересом наблюдал за девушками и результатами их попыток взаимодействия со станцией.
И по мере того, как мужчина наблюдал и слушал, его мысли обретали вполне конкретную форму.
Потенциал у станции, по мнению Алексея, был колоссальный, а они подобно обезьянам, пытаются расколоть орех микроскопом. Если кто-то или что-то создало этот объект, способный интерпретировать мысли и воплощать их, то явно создатели заложили в структуру гораздо больше возможностей, чем производство мебели, одежды, еды и воды. Рассуждая логически, станция могла иметь исследовательские, военные, медицинские, производственные или полицейские функции. Вот даже госпожа Ли упомянула, что она нечто вроде местной полиции. Понятное дело, что "вырастить" клетку-изолятор или сдерживающие ремни на ложементах не проблема, но ведь можно трансформировать объект в центр управления баллистических ракет, центр связи, медицинский центр и так далее. Правда оставалась одна проблема, точнее две. Первая - нужна была инструкция по применению, а вторая - понимание, насколько развита система управления комплексом и существуют ли какие-то ограничения по уровню доступа, чтобы "говорящая обезьяна" случайно не устроила ядерный армаггеддон или его местный аналог.

Леший задумчиво потёр подбородок, вспоминая слова старшего сержанта Дынькина: "Команды нужно отдавать чётко и внятно, хорошо поставленным командным голосом!". Определенно, нужно было попробовать добиться некой обратной связи с комплексом, но как это лучше сделать?
Кашлянув, Леший прочистил горло и, перейдя на армейский баритон, озвучил команду, обращаясь к невидимому собеседнику.
- Внимание всех систем! Даю вводную! - выждав несколько секунд, Алекс продолжил. - На территории объекта находятся пострадавшие. Необходимо задействовать медицинские возможности комплекса для восстановления нормальной жизнедеятельности организмов.
Лёшка посмотрел на Натали, виновато пожал плечами и закончил фразу по уставу: - Выполнять! Доложить по готовности!

Вы не можете просматривать этот пост!

Разглядеть что-то конкретное в тумане, хотя и поредевшем, было проблематично, а по тому приходилось ориентироваться полагаясь больше на слух, чем на зрение. И хотя за густой пеленой Натали было не видно, но одно то, что она жива и общается, а не кричит, захлёдываясь от боли, было весомым утешением и успокоением.
Приблизившись к краю пня, Леший некоторое время ходил по его краю, переговариваясь с женщиной , помогая ей найти путь. Едва её силуэт проступил сквозь молочную пелену, как Алекс тут же соскользнул в воду и поспешил ей на встречу. Похоже, Ната не ждала его появления сверху.
Заключив девушку в обьятия, егерь спешно ощупал её тело на предмет повреждений и ранений, не найдя ничего подозрительного, прижал её голову к своей груди и облегченно выдохнул.
- Я опасался, что с тобой что-то случилось... - прошептал Пересветов, склонившись к ушку.
- Давай выбираться на берег, а то застудишь себе чего... потом проблемы будут.

Туман постепенно рассеивался и видимость становилась лучше, даже удалось разглядеть другой берег и покрывавшие его кустарники и деревья. Более того, где-то на берегу виднелся не-то костерок, не то факел, сигнальным маяком указывавшим верный путь. Нехотя выпустив девушку из своих обьятий, Лёшка взял её за руку и, как пионеры на прогулке, направился в сторону берега, где планировал в принудительном порядке заставить Натали переодеться в сухое.
Вот только, едва добравшись до берега, Леший остановился возле подходящих кустов, как "завис", глядя на причудливые листья тропических растений.
"Ну нихрена себе глобальное потепление!" - носилась в голове одинокая мысль, вслед за взглядом перескакивая с листов на ветки, а с веток на лианы и прочие, не свойсвтенные сибирской тайге, растения.
- Ээээ... - протянул лесник, не зная, что сказать и как ответить на вполне резонный вопрос Василия. Странным и необычным казалось всё, от чего орагизм пребывал в шоке и лёгком ступоре.

Переправа через водную преграду не была бы чем-то сверхъестественным для Алексея, если бы не то обстоятельство, что воду он не любил в принципе, а глубокую воду и подавно. Если верить присказке, то "Рождённый ползать летать не может". Переводя такое высказывание на егеря, можно было бы сказать, что " в лесу родился - пням молился." Зелёный океан Леший любил, любил твердь под ногами и высокие стволы деревьев, а вот синие океаны, лесной и небесный, недолюбливал. И хотя плавать умел, но старался никогда не заплывать далеко, когда и под ногами дна не чувствуешь и сквозь толщу воды это самое дно не видно.
И вроде бы мелкая переправа, Сергею по пояс, да только сидел внутри какой-то подсознательный страх и беспокойство. Даже пролетевший мимо попугай, вызвавший бурю эмоций и восторга, не смог его заглушить, а только притупил на время.
- Вот это экология! - восторженно проговорил Алексей, глядя на гордую и красивую птицу и удивляясь тому, как обитатель жарких стран умудрился выжить в холодных северных широтах. В поисках ответа на возникший вопрос, Алекс предположил, что эта птица перелётная, а значит просто повезло увидеть её в период миграции к тёплым краям. Вот только долго предаваться восторгу не получилось. Плотная, белая волна накатила следом за попугайчиком, заставляя рациональный мозг вновь искать обоснование происходящему. Чисто теоретически, в области перепадов давления и соприкосновения фронтов, подобное могло случиться, когда тёплый воздух смешивается с холодным и конденсируется в туман, но "зубастое бревно" никак не вписывалось в область рационального познания окружающего мира. Крокодилы ведь не летают следом за птицами в тёплые страны и в холодных водах не живут. Они же рептилии, засыпают при понижении температуры. А тут плавают, ещё и умудряются кусаться. Может и не крокодил вовсе? Тогда что? Щука размером с дельфина?

Дедом Морозом быть непросто. Даже в канувшем в лету двадцать первом веке на долю Деда Мороза выпадали нешуточные испытания — вытерпеть повторяющиеся по набившему еще в прошлом году оскомину сценарию пятнадцать-двадцать вечеров с поздравлениями детишек, и при этом одновременно сохранить праздничное настроение и не свалиться прямо в пороге следующей посещенной квартиры от убийственного перепада температуры "из мороза в тепло" на пьяную голову.
В кибернетический век, в условиях выживания раннеров вообще и ТотБанды в частности участь Деда Мороза была вообще незавидной. Поэтому оставалось только гадать, как Пако оказался в его роли. Возможно, сказался внеочередной спонтанный спарринг со Смитом, в котором последний в очередной раз доказал, что из Пако вышел хороший учитель, и ученик уже вполне способен набить учителю морду. А возможно, повлияла прямая просьба Диктатора, которому Пако после последних событий не мог отказать ни в чем.
Проблемы, представшие перед кибер-Дедом, имели те же корни, что и у Смита, занятого установкой новогодней елки: бюджет и время. А поскольку помимо костюма, Пако необходимо было обеспечить Банду символическими подарками, сербу пришлось напрячь врожденные мозги и имплантированные мышечные усилители, чтобы составить план покупок и перемещений по городу.
Однако жизнь всегда вносит в планы свои коррективы, и в случае Пако это вполне можно было назвать Новогодним чудом. Стоило ему выйти за двери логова ТотБанды, как группа утырков, неверно сравнившая собственное количество с габаритами одного серба, одарила его с одной стороны бесполезной кучей барахла, а с другой, при внимательном и вдумчивом рассмотрении, полным комплектом подарков всем действующим членам ТотБанды.
Для Мажора нашлись замечательные новенькие солнцезащитные очки, как оказалось, от упоминавшейся одной разговорчивой старушкой брендовой фирмы Люфиенто.
Келли досталя стильный брелок-смайлик с дыркой во лбу, который то и дело менял цветовой спектр вплоть до инфра- и ультра- сегментов, пропадая из видимости невооруженным взглядом.
Новенькая никелированная двухфутовая водопроводная труба на полтора дюйма сечения, ни разу не бывавшая ни в драке, ни в исполнении прямых служебных обязанностей, и даже за каким-то лешим перевязанная красным бантиком, досталась Джону.
Симпатичный строгий черный галстук с самозавязывающимся узлом отошел Томми.
Двумя билетами на концерт нейро-дополненного симфонического оркестра Пако закрыл вопрос подарка Руж и Морлоку.
Чип с, насколько Пако мог судить, каким-то ладно скроенным самообучающимся вирусом с зачатками ИИ, по всей видимости мог понравиться Титану.
Разукрашенный по неведомой современной моде во все цвета радуги комплект зубов вполне мог стать подарком Ым-Ыму.
Пока Пако извлекал зубы, оказалось, что лицо у данного утырка являет собой хитрый мимический имплант, оторвав который "с мясом", серб решил вручить Фабиусу.
Наконец, обнажившийся череп утырка навел Пако на мысль о подарке Диктатору, однако для этого нужно было немного поработать руками. Аккуратный бюст некоего "Виленина", эскиз которого Пако нашел в сети, вышел вполне презентабельным, разве что у инженера в процессе производства случился небольшой инцидент с огнетушителем.

— Срећна Нова Година, сероње.* — выдохнул серб, вваливаясь в комнату и вытряхивая под "елку Смита" мешок подарков. Перемазанный кровищей с ног до головы и со шматом белой "бороды" пены огнетушителя, лязгающий экзой и с энергомечом в свободной руке, Пако олицетворял собой истинного Деда Мороза современности.

Прищурившись он осмотрелся.

Общество Анонимный Мерсенарий тумбочка окно рад ранир работа.
Шкаф-Кровать процедура проходить
Говорить свой имя.
- Моя звать Ым-Ым
Говорить свой секрет-анекдот-слова.
- Моя не любить ритуальный каннибализм.
Авторизация успешно пройдена.
Добро пожаловать, Ым-Ым.
Текущий статус: активен.
Текущая банда: Тот Банда Который Не Этот.
Озвучьте интересующий Вас вопрос.
- Медицинская помощь раннер.
Если Вам требуется помощь с установкой, починкой, либо снятием имплантаций, скажите "Один". Если Вам требуется иная хирургическая помощь, скажите "Два". Если Вам нужно снять ломку, либо вылечить наркотическую зависимость, скажите "Три". Если Вам требуется психологическая помощь, скажите "Четыре".
- Четыре.
Команда не распознана. Если Вам требуется помощь с установкой, починкой, либо снятием имплантаций, скажите "Один". Если Вам требуется иная хирургическая помощь, скажите "Два".
- Пид ля!
Команда не распознана. Если Вам требуется помощь с установкой, починкой, либо снятием имплантаций, скажите "Один". Если Вам требуется иная хирургическая помощь, скажите "Два". Если Вам нужно снять ломку, либо вылечить наркотическую зависимость, скажите "Три". Если Вам требуется психологическая помощь, скажите "Четыре".
- Четыре!
Команда не распознана. Если Вам...
- Стой, машина-злобный дух! Четыре!
Команда не распознана. Если Вам требуется...
- Арррргх!
Команда не распознана. Если...
- Че-ты-ре!
Вы выбрали пункт "оказание психологической помощи". Назовите члена банды, которому требуется помощь. Для того, чтобы...
- Моя.
Такой раннер в вашей банде не состоит. Назовите члена банды, которому требуется помощь. Для того, чтобы попасть...
- Моя!
Такой раннер в вашей банде не состоит. Назовите члена банды, которому требуется помощь. Для того...
- Мне!
Выбран пункт "Меню". Возврат в главное меню. Озвучьте интересующий Вас вопрос.
- Пид ля!
Команда не распознана. Озвучьте интересующий Вас вопрос.
- Медицинская помощь раннер.
Если Вам требуется по...
- Четыре.
Команда не распознана. Если...
- Пид су пид цы ыым млы ыым ук пид ля жра млы! Ым-Ым ыц ук пид ля, так что никто не собрать!
Команда не распознана. Если Вам требуется
- Че-ты-ре!
Вы выбрали пу...
- Ым-Ым.
Идёт перенаправление на специалиста для оказания помощи раннеру: Ым-Ым. Ожидайте.
- Циво нада, валасатый абизьяна?
- Моя звать Ым-Ым. Моя плохой охотник, не попасть бум палка с мухами.
- Бла-бла тупой дикаль, ничо нипанятна, говоли нолмальна!
- Моя не понимать твоя речь. Моя беспокоить, что моя худший охотник племя! Моя не попасть охотник секьюфорс и дух война не помогать, ему мешать Шкура.
- Скула-смула, у тебя сизофасия, глюпый абизян!
- При шизофазия фразы не нести смысловая нагрузка, твоя некомпетентный!
- Цяво разнылся, лысый абизян, тибя нипанять васе никак, зопа в руку и бегом работун тренировка мисень стреляй, а то Азиз китайский пытка палка шнурки.
- Твоя говорить непонятно, язык учить, некомпетентный гидроцефал! Моя лучше пойти мишени стреляй!
- Джянхуо!
- Пид буц!
Благодарим за работу с терминалом ОАН.

Свою операционную Морлок развернул в одном из ховеркрафтов. Он здраво рассудил, что в Гетто это, скорее всего, единственное место, где можно было добиться не совсем похабной стерильности. Но всё равно, внутренности нужно было кварцевать стабильно каждые десять минут, а каждые пять бить неприцельно из рейлдрона, стоящего на броне, по бродягам, пытающимся незаметно подобраться к ховеру и что-то от него отвинтить. Почему именно здесь? А ляд его знает. Пришла разнарядка -принять Руж, поставить имплантацию. Срочно и по высшему разряду. По высшему разряду в гетто. Ага. Это можно было расценивать двояко - или как вызов Морлоковой профессиональной гордости как лучшего хирурга по эту сторону орбитального лифта, или как издевательство со стороны Диктатора. Морлок предпочитал думать, что первое. Дрон очень скоро заметил приближение Руж. Перед дверью ховера был установлена импровизированная полиэтиленовая палатка, что-то навроде бокса.
Перед тамбуром, на скорую руку сооруженным у одного из ховеркрафтов ТотБанды, девушка остановилась. В руках она держала только что доставленную коробку - сравнительно небольшую, но все равно бросающуюся в глаза в руках у миниатюрной наемницы. Бросающуюся в глаза - каков каламбур, а? Ведь внутри этого запечатанного контейнера как раз и находились глаза - ее будущие, модель Рентген. Не самая современная модель, тут не поспоришь. Но это все, на что у нее хватило денег сейчас. Да и то, пришлось чуть ли не истерику закатить перед Диктатором. Не по поводу самой покупки - это была как раз половина ее вчерашней "добычи", доля, которую она свято считала своей и не собиралась от такого расклада отказываться. Нет, сложнее было уговорить босса снять с заработков лучшего хирурга их команды. Вот это действительно было проблемой. Но в конце концов кореец прислушался к голосу разума – или эмоций. И вот она здесь.
Из внешнего динамика раздалось слегка искаженное: "Заходи в бокс и запечатай за собой дверь". Услышав механистический голос карлика из динамиков, Хонгьи едва заметно поморщилась. Морлок был эффективным членом группы, но отнюдь не располагал к себе ни внешностью, ни манерами. И тем не менее, здесь, в этих задрипанных трущобах, это был лучший вариант. Разведчица без дальнейших колебаний приоткрыла полог палатки, проскользнула внутрь и тщательно закрыла вход. Она могла оценить предосторожности,принимаемые мутантом в отношении герметичности и стерильности. В конце концов, половина ее детства прошла в лабораториях того или иного рода.
Как только непрозрачный полиэтилен был закрыт за спиной Руж, внутренняя дверь ховера открылас в другой такой же бокс. С первого взгляда могло показаться, что он тоже непрозрачен, но это было не совсем так. Просто все источники света внутри ховера были выкручены в ультрафиолет, странным белесым светом отражавшийся от гладкого лица Морлока, обнаженного выше носа, а также хирургического стола, сделанного из кресла пилота, расправленного и накрытого всё тем же полиэтиленом. За спиной Хоньги, шагнувшей внутрь, закрылись внешние двери ховера и голос мутанта прозвучал снова, но уже не из динамика. Сильно приятнее он от этого, между тем, не стал.
- Снимай экзоскелет. У меня тут стерильность.
Ну конечно, сложно было ожидать, что операцию по установке новой имплантации, пусть даже скорее наружного своцства, можно будет провести в броне. Собственно, если б они сейчас были в более приличном кольце Нью-Вашингтона, Эксцельсиоре там, или той же Лайфзоне, девушка бы предусмотрительно обошлась бы без скорлупы боевого скафандра на приеме у врача. Но Гетто есть Гетто...
- Это может занять некоторое время, - предупредила она, начав снимать костюм по частям. Первыми ушли перчатки и шлем, дальше рукава, ботинки... Постепенно девичья, еще немного нескладная фигурка проявлялась на свет. Даже если этот свет находился в диапазоне, не воспринимаемом обычным человеческим глазом.
- Ага. А теперь зажмурься на полминуты и не подглядывай! - мутант мог безошибочно понять момент, когда Руж освободилась от экзоскелета окончательно. Ему свет был не нужен для этого совершенно.
Через пару секунд после того, как она зажмурилась, Руж услышала нарастающий гул и даже сквозь веки увидела очень яркое белое свечение. Хирург зажёг кварцевую лампу. Через двадцать восемь секунд, как он и обещал, кварцевая лампа стала затухать. Теперь внутренности ховера были освещены ровным белым светом, в котором черным пятном выделялся Морлок в черном халате и с черной же повязкой. Левая его рука опиралась на поверхность импровизированного стола, а вот правая была приведена в "рабочее положение" - телескопические пальцы, удлинившиеся едва не до полуметра и обзаведшиеся дополнительными суставами и зажимами, на указательном пальце был закреплен скальпель, на среднем хирургические ножницы, а на безымянном какое-то совсем жуткое приспособление, предназначенное, видимо, для растягивания век в стороны от глазного яблока.
- Ну, теперь прошу к столу, - бросил Морлок и сделал приглашающий жест левой рукой.
- Сейчас, только взгляну,что же привезли мне и не подменили ли где по дороге. Обидно, знаешь ли, будет очнуться с банальными стеклянными вставками на лице, - разведчица принялась аккуратно распечатывать посылку. Потом, не доведя этот процесс и до половины, посмотрела на маленького хирурга: - Или это тоже помешает твоей... стерильности?
- Ну, если паковал их не дебил, не должно, - буднично бросил мутант, пожав плечами. А потом чуть позже продолжил уже с интересом, - Скажи, тебя не пугает, что глаза тебе будет ставить тот, у кого их не было никогда?
- Пугает? - Руж продолжала распаковывать посылочку, вдумчиво и неторопливо. Вот показалась одна сфера - соединение искусственного хрусталя, пластика и металла. Вот и вторая... На первый взгляд никаких грубых нарушений технологии или других следов подделки не видно. Увы, на соответствие спецификациям сейчас проверить не получится. Тут действительно, только и надеяться, что не дурак руку приложил. Наконец, девушка ответила на вопрос, - Нет, пожалуй нет. Я знаю, ты классный хирург. Не боятся же любые девицы делать пластическую операцию на груди, даже если выполнять ее будет мужчина. Я, конечно, хотела бы не получить лицо с глазами навыкате, или что еще может показаться утилитарно полезным. Но рассчитывать на твое le sens de la beaute* вряд ли приходится. Просто сделай так же, как оно сейчас расположено. И не переключи контакты не по схеме - но это ты и без меня догадываешься.
Внутренне она не чувствовала в себе такой уж большой уверенности. Особенно тревожил сам факт задавания вопроса. Но она привыкла жить с бравадой, одна против целого мира. И не этому карлику ее пугать.
- Забавно, что ты привела именно пластику груди как пример, - Морлок хмыкнул, - Готов поспорить, каждый второй хирург-мужчина скажет, что знает о том, как должна выглядеть грудь лучше, чем сами женщины. Но не суть. Не беспокойся, *ма шери*, я не оставлю даже шрамов.
Морлок приблизил своё лицо к лицу Руж. Некоторое время он оставался неподвижным, лишь шептал что-то, явно сосредоточенный. Было похоже, будто безглазый мутант внимательно всматривается в неё. Затем он бросил гораздо более беглый взгляд на имплантаты и, кажется, остался довольным
- По размерам они подходят, контакты в приличном состоянии. Скорее всего, кроме цвета глаз ничего не изменится, - Морлок ненадолго замолчал, будто размышляя, сказать следующую фразу или не сказать, - Главное, чтобы они тебе по цвету нравились.
Что это - забота со стороны странного человечка? Или высказанный заранее отвод претензий? Или - шутка? Хонгьи еще раз глянула на содержимое коробки. Ну да, может они конечно и не совсем того тона, как глаза, данные ей от рождения. Но по крайней мере, не какое-то красное или синее убожество, какое иногда ставят себе дешевые панки в этом районе - чисто по приколу.
- Я привыкну, - тряхнув маленькой головкой, решительно заявила она.
- Хорошо, тогда ложись, - проговорил Морлок и убрал руку с полиэтиленовой пленки на поверхности стола. То же рукой он извлек из-под стола несколько контактов, - Сейчас подключу тебя к мониторам, а пока налажу рабочую обстановку.
Руж услышала щелчок, и из динамиков около водительского кресла полилась странная, гипнотизирующая симфоническая музыка. "Лунная соната"
Морлок улыбнулся звукам, будто услышал голос давнего друга. По его реакции было видно - ради этих звуков он мог стерпеть многое. И Гетто, и жалостливое презрение, которое проявляет к нему весь мир. Может быть, он даже оправдывает мир за его грехи, потому что он породил что-то настолько прекрасное.
Француженка тоже некоторое время просто слушала музыку. Отец тоже любил что-нибудь этакое, древнюю классику сыгранную в доисторическую эпоху... Она отогнала нахлынувшие воспоминания и забралась на импровизированный хирургический стол.
- Одна из последних записей с живыми исполнителями, - тихо, почти шепотом пояснил, укрепляя зонды биомонитора, мутант. Следующей в его руке появилась маска с герметическим шлангом, - Общий наркоз. Не против?
- Я настаиваю на общем наркозе, - краешками губ улыбнулась разведчица, - Или ты мог предложить сэкономить и резать на живую?
Морлока эта ремарка, кажется, не на шутку возмутила и мгновение он готовился сказать грубость, но потом отказался от этой идеи.
- Нет. Я не Фабиус, - Тихо, но непреклонно сказал Морлок, - Маленький совет: если он захочет тебя резать, откажись. Если выбора нет - приставь к его башке оружие и потребуй наркоза. Иначе с него станется делать наживую просто с противошоковыми. Брр, - Мутанта даже немного передернуло.
- Спасибо за совет, - тихо хихикнула девушка, - Но давай уж начнем.
Хирург кивнул и надел на Руж респиратор, затем дотянулся под стол и что-то нажал. Знакомый запах наркоза, сознание, дрейфующее в странный медикаментозный сон - всё это было уже не один раз и ещё будет. По этим вехам можно следить восхождение раннеров - или всё же падение? Морлок задумывался над этим вопросом иногда. Но сейчас у него была работа, и думать над вечным было немного некогда.
---
Пробуждение от наркоза было... обычным? Наверное, все-таки не совсем. Удивительно, но такой привычной тяжести, какую она чувствовала, например, после установки новых нейроускорителей, сейчас Руж не испытывала. Может быть, маленький хирург использует какие-то свои рецепты снотворных газов? Или операция длилась не так долго и организм не успел застыть в неподвижности, чтобы требовалось его растормошить? А внутреннее состояние организма, надо сказать, действительно было странным. Метаболизм, кажется, ускорился до предела. И постоянно в сознании всплывала та картинка, что впервые она увидела, когда два их ховеркрафта пролетали над районом Лайфстрим. Скоро, очень скоро она туда попадет.
- Ты проснулась? Так, проверим, всё ли в порядке. Сколько пальцев я показываю? - спросил внезапно появившийся справа в области видимости Руж Морлок и показал правую руку. Пальцев на ней было, как ни странно, шесть, если считать, что средний раздваивался на второй фаланге.
- Шесть, шесть, - слабо хмыкнула наемница, - Не вижу никаких лишних артефактов в поле зрения, и фокусируется все нормально. Лучше, чем нормально, пожалуй. А ты, значит, прямо этими пальцами и орудуешь... орудовал сейчас?
- Да, - не без гордости ответил Морлок, - Я, конечно, и сам по себе гений хирургии, но эти пальчики просто песня. Знаешь, сколько заняла вся операция? Двенадцать с половиной минут. Любой другой хирург возился бы не меньше часа.
- Да, я почувствовала, что все кончилось как-то уж совсем быстро. Кто-то мог бы даже подумать, что и операции никакой не было, - девчонка хитро сощурила глазки, глядя на мутанта, - Будь другом, принеси зеркало. Не хочется еще вставать. Ну пожалуйста.
- Конечно, миледи, ваше желание для меня закон, - Морлок шутовски поклонился и на пару секунд пропал из поля зрения. Вернулся он уже с небольшим зеркальцем, которое протянул Руж.
Девушка взяла предложенный предмет и начала вертеть его в еще не до конца восстановивших свою подвижность пальцах, придирчиво осматривая себя. Да, действительно, никаких шрамов хирург не оставил. Честь ему и хвала. И действительно, цвет не совсем тот. Она вздохнула. Придется к этому привыкнуть, что уж тут. Вряд ли она может рискнуть и надеть поверх цветокорректирующие контактные линзы. Это, наверное, может помешать правильной работе дополнительных функций имплантанта. Кстати о них...
Девушка приставила зеркальце тыльной стороной к глазам, припомнила, что там было в инструкции про активацию режима просвечивания. Так, сосредоточься! Ну вот - Морлок за этой хрупкой преградой был прекрасно виден. Может, даже лучше, чем в обычном спектре.
- Работает, - тихо произнесла она, - Работает! Спасибо тебе. За качественную операцию... И за заботу. Ты не против, если я еще чуть-чуть передохну здесь? Или тебе надо освободить рабочее место для чего-то еще? Куда-нибудь спешишь?
- Нет, нисколько, - пожал плечами мутант, - Я совершенно свободен, никому из наших больше ничего ставить не надо, а обалдуев из Гетто я внутрь так или иначе не пущу. Ещё лампу утащат, - Морлок легонько махнул куда-то ко входу, где, скорее всего, висела кварцевая лампа, - Так что можешь отдыхать хоть до ночи. Рекомендую поспать. Если хочешь, могу подобрать музыку. Что предпочитаешь? В памяти ховера много классики. Только Диктатору об этом не говори, а то вздрючит за нецелевое использование, - мутант невесело усмехнулся.
- Не скажу. На твой выбор, mon ami**, - Хонгьи вновь закрыла глаза и растянулась на не слишком удобном ложе. Может быть, где-то еще можно было бы найти кровать и поудобнее, но тут было...уютно. Даже удивительно. Она поклялась бы, что Морлок - это бесчувственный кусок мяса, только и умеющий что копаться в человеческих внутренностях. И если бы Крэг не покинул их банду сразу после операции, наверное в разговоре с шефом настаивала бы именно на Люциусе как оперирующем хирурге. Но теперь... Теперь ей открылась как минимум еще одна сторона этого маленького создания. Хотя почему - маленького? Он не сильно ниже ее, а она - вполне себе нормальный человек. Даже если некоторые думают иначе. И никто из родных никогда не называл ее малюткой с тех пор, как ей минуло пять лет. Наоборот, восхищались, какой она растет. Они и сами были не то чтоб высоченными. Особенно мать. Да, эти послания из детства - очень странная штука. На что они рассчитаны, на ее интерес, на жалость, на тоску по прошлому? И все равно придется разбираться, никто кроме нее этого не сделает. Отец всегда учил не перекладывать на других то, что можешь сделать сама. Ведь с других и спрос какой? А в Лайфстрим надо. Завтра. Или послезавтра. Скоро...
Руж свернулась калачиком на разложенном кресле и, наконец, заснула, убаюканная новой мелодией, которую выбрал уродец. Уродец? Или просто еще один сказочный персонаж, из сказки, которая не была, но будет? Утро вечера мудренее. Грудь девушки - девочки - мерно вздымалась, носик чуть посапывал. Вся фигурка была маленькой, маленькой и, наверное, беззащитной. Но никто не нападет на нее здесь. Правда?
Перед сном она успела услышать тихую ремарку мутанта: "Если спросят, скажешь, что я грубил, орал и вёл себя как сволочь. Не хватало ещё, чтобы остальные подумали, что я размяк".
---
Морлок тихо сидел на полу ховера неподалеко от мирно спящей Руж, постреливая иногда через троды с помощью дрона в пытавшихся иногда пробраться по полузаваленным улицам к ховеру бродягам. Настроение его было... странным. Раньше он даже не помышлял, что люди к нему могут относиться как-то иначе, чем с брезгливостью, жалостью или ненавистью. Неужели... неужели люди правда могли, как могли Герберт и Говард? Сегодня он решил поставить эксперимент и не быть грубой скотиной по отношению к кому-то из своих товарищей. И результат его положительно поразил, оставив пищи для размышления на многие дни вперед. Может быть, у него появляется...? Морлок страшился высказать мысль даже про себя, чтобы не сглазить. Боялся подставить одно последнее слово друг.

*Чувство прекрасного (фр.)
**Мой друг (фр.)

Реальность в очередной раз встретила Фабиуса ударом под дых. В прямом смысле.
Тупая, жёсткая и такая непрезентабельная боль отогнала блаженное небытие, в которое его погрузили... хм... прислушавшись к своим ощущениям, медик заключил, что ударом в лицо. Не выдавая никаких звуков, он вздохнул поглубже и попытался пошевелиться. В руки врезались то ли ремни, то ли железные полосы - убитые нервы кожи не слишком-то различали. Кажется, он сидит. Прикован к креслу. Начинается всё как в плохом криминальном романе.
- Гля-ка, очнулся, паскуда! - Здоровенный и горилообразный источник голоса стоял рядом, потирая кулак. А рядом с ним стоял другой, почти такой же. Различались разве что снаряжением - первый был обвешан с ног до головы обрезами, беглым взглядом на двухметровой туше Фабиус насчитал их под десяток, а второй многозначительно крутил в руках тазер. А ещё у одного поперек морды была ярко-красная полоса. Обычно так обозначают среди уличных банд или самых отмороженных, или обладателей боевых процессоров. Судя по обрезам, второе. Ну, ему ещё повезло, полосы могло быть две крест-накрест, это бы означало, что перед ним отморозок с боевым процессором.
- А мы тебя давно иссем, сцука, - прошепелявил второй, тот, что без полосы и с тазером, - тобой Больфой Рик недофолен.
- Господа, господа, - своим обыкновенным бесчувственным голосом начал Фабиус, - Давайте разберемся. Во-первых, операция у Большого Рика прошла успешно, эрго, у него не может быть притязаний ко мне...
- Заткнись, мразь! - выплюнул Обрез ему в лицо вместе с потоком слюны и зловонием, - Он чуть не сдох у тебя под ножом! Какого хера ты его не обезболил?
- Во-первых, он зажал деньги за обезболивание, - Фабиус остановил взгляд на поросячьих глазках нависшего над ним головореза, - И я следил, чтобы он не ушел в болевой шок. И можете мне поверить, он не ушел. В шоке не орут. И в третьих - искореженные губы искривила злая ухмылка, - Я хотел ему показать, что такое "Как будто почку щипцами достают". Теперь он знает.
- Ты совсем страх потерял? - тот, с боевым процессором, отошел на полшага, - Ты чо, тупой совсем и не понимаешь, как попал?
А ведь он действительно не боялся смерти, трудно бояться смерти, когда ты уже мертв. И боли тоже, она была его постоянной спутницей.
- Тихо, уважаемые, не нужно оскорблений, - так же тихо и бесчувственно продолжил Фабиус. Его взгляд наконец-то достаточно сфокусировался. чтобы разглядеть помещение, где его держали. Кафельные стены со сколами, дребезжащие лампы, серая металлическая дверь. окружение было странно знакомым, - Я пытаюсь уладить дела через ОАН. Я прямо сейчас разместил там...
- На тебя уве размефтили, - ухмыльнулся во всю наполовину беззубую пасть Тазер, - И мы прифли собрать. Слыфали, у тебя в бофке дорогие зелефки, так вот, - и он мерзко загоготал, - Лянь, зафоди!
- Монсиньоры, монсиньоры, не порите...
- Сам ты "монсиньор", паскуда! - его оборвал ещё один удар в живот.
А в это время скрипнула металлическая дверь, и в операционную вошел высокий и какой-то дерганный тощий азиат. Лянь, как же. Знал, даже работал на него пару раз.
- А я тебе говорил, Фабиус, ты плохо кончишь, - вместо приветствия бросил Лянь.
- И тебе привет. Уже решил, как будешь трепанировать? Я бы предложил перфронтальную с правой стороны, так до нейропроцессора легче добраться.
- Не тебе учить меня оперировать! - Вспылил азиат, - Хирург тут я, а ты сраный мясник, знаешь, я рад, что тебя наконец-то разберут на органы!
- Лянь, заткнись и уже режь его, не за п**деж платим - оборвал тираду Обрез.
- Да, Лянь, милый мой, правда, переходи к делу, не заставляй господ бандитов ждать, - с какой-то деланной нежностью подхватил Фабиус. С одной стороны, он тянул время, а с другой, ему очень нравилось видеть, как он заставляет бегать мурашки по коже, даже у тех двух головорезов, - И, если тебя не затруднит, никакой анестезии, я хочу насладиться последними мгновениями, - Лянь ощутимо побледнел, - И да, режь по швам. Так будет легче для нас обоих, потом скальп будет легче собрать.
Лянь начал трясущимися руками вскрывать его голову. Не привык он резать тех, кто находится в сознании. Он слаб. Он глуп. Он не ценит боль.
Где-то на половине снятия скальпа у одного из головорезов заорал, дробясь и отражаясь от стен, звонок коммуникатора. Лянь чуть не подпрыгнул, а Фабиус неодобрительно поднял левую бровь, над которой пока был скальп: ей-богу, дикари, будто не на пытку пришли, а в кабак. Тазер с раздражением достал девайс из сумки, открыл сообщение, сказал "Фтоп!" Ляню и удалился из операционной вместе со своим быдло-близнецом.
- Лянь, ты понимаешь, что тут вообще происходит? - Как-то буднично спросил Фабиус.
- Ты про пытку или про звонок? - Лянь явно потерялся от его наглости и безразличия к смерти.
- Про звонок. Про *операцию* господа уже объяснили.
Вернувшись, "Двое из ларца, одинаковых с лица" начали что-то, что совсем поставило в тупик Ляня. Они приказали ему отойти и подошли к Фабиусу.
- Ты ссяслифсик, выродок, - проговорил ему, воняя гнилью в ухо, Тазер, - ОАН пересислили за тефя бабло. Неузели такое гавно, как ты, кто-то нанял?
- Что сказать, иногда я нарасхват, - всё так же ровно сказал Фабиус.
Лянь подал голос откуда-то сзади.
- Но... Как... Как же моя оплата?...
- Хрен тебе. Нет операции, нет и оплаты! - рубанул Обрез.
- Слыф, а ведь на него тозе заказ есть, - прошепелявил Тазер под звук сползающего по стене Ляня, - Он в профлом мефясе Лесвий с наркотой на*б. Требуют "проучить".
- Может, эта, руки ему оторвем и всё? - почесал квадратную скулу Обрез.
- Не, профто пальфы отрубим, - пробубнил в ответ Тазер.
- Господа, мне нравится ход ваших мыслей, а вот с фантазией, простите, беда, - Подал голос Фабиус, - Я так понимаю, со мной ваши дела закончены? А как насчёт небольшой помощи вам с моей стороны - совершенно бесплатно?
- Чо?
- Будьте добры, отстегните меня. Я отойду буквально на минуту, мне нужно поправить скальп, ей-богу, мешается. Вы пока зафиксируйте пациента. И выйдите, пожалуйста, я не думаю, что вы оцените, что тут будет происходить.
- И чо ты с ним собрался такое делать? - задал вопрос Обрез.
В свете белой лампы улыбка Фабиуса хищно сверкнула.
- Искусство.

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Симпатичная медсестра провела шамана по чистым коридорам к кабинету, на котором значилось:
Philip P. Converton, M.D.
John A. Braindriller, M.D.

В открытую дверь ЫмЫм услышал отрывок доносившейся с головизора новостной передачи.
"...жаться, мы сворачиваемся и уезжаем отсюда в Нью..."
Затем изображение сменилось статичной картинкой, на которую шаман почему-то уставился с недоумённым интересом.
– Опять! – горестно воскликнул один из присутствовавших в кабинете мужчин, доктор пожилого возраста с аккуратной бородкой, – ну, теперь стало быть, пошло, пропал Экцельсиор. Придётся уезжать, но куда – спрашивается. Всё будет, как по маслу. Вначале каждый вечер оборванные декеры будут ломать выпуски новостей, затем в кварталах отключат электричество, потом появятся банды с оружием и так далее. Крышка Экцельсиору.
– Вы слишком мрачно смотрите на вещи, доктор Конвертон – возразил второй доктор, атлетично сложенный красавец, – они теперь резко изменились.
– Ксена, голубушка, кого это вы привели? – пожилой доктор увидел шамана, и его брови медленно поползли вверх.
– Этот джентльмен утверждает, что он медик, и говорит, что пришел на суточную работу.
– Это шутка? – доктора медленно встали из-за столов, – должно быть, вас послал эта бездарность, Баллдог!
– Моя не шутка. Моя звать ЫмЫм. Моя доктор.
– Ваша, что? Так, это даже не забавно. Брейндриллер, друг мой, раз уж правила требуют провести экспресс оценку компетентности любых соискателей, не откажете ли в любезности?
– Конечно, сэр. Значит так... доктор... – красавец порылся немного в своём терминале, – что такое тимус?
– Орган, расположенный в верхнем отделе переднего средостения; регулирует
формирование и функционирование механизмов клеточного иммунитета.
– Джон, Баллдог явно помнит, что вы защищали диссертацию по консервативным методам лечения тимомы. Он определённо заставил этого дикаря выучить пару терминов. Спросите что посложнее и из смежных тем.
– Феномен Гертнера.
– Увеличение степени набухания вен руки проксимальнее места их придавливания пальцем. Являться признак правопредсердной недостаточности.
– Вас не прислал Баллдог?
– Моя не знать, кто эта.
– Доктор Брейндриллер, последний вопрос.
– У ваша холецистит. Моя бояться, может быть острый.
– Что? Откуда вы?..
– Доктор, там пришла миссис Ричардсон, – заглянула в кабинет вышедшая было медсестра.
Конвертон только в отчаянии схватился за голову.
– Только этого воплощения мракобесия не хватало нам сегодня. Нет, нет, пропал Экцельсиор.
– Сэр, – Брэйндриллер выразительно показал глазами на ЫмЫма. Конвертон задумчиво погладил бороду, потом махнул рукой.
– А знаете, голубчик, почему бы нет. Ксена, проводи доктора... Ым-Ыма... в третью осмотровую. Выдай ему халат и маску. Он займётся миссис Ричардсон.

Через пол часа оба доктора сидели в кабинете, с блаженным видом потягивая мутную жидкость из стаканов.
– Адам хорс? – осведомился Брэйндриллер.
– Бог с вами, голубчик, – отозвался Конвертон, – Это спирт. Мне поставляют отличный виски из Лайвзоны.
– Не скажите, все утверждают, что Адам Хор очень приличный – 30 градусов.
– А виски должен быть в 40 градусов, а не в 30, это, во-первых, – а во-вторых, – бог их знает, чего они туда плеснули. Вы можете сказать – что им придёт в голову?
– Всё, что угодно, – уверенно молвил Джон.
– И я того же мнения, – добавил пожилой доктор, – давайте посмотрим, как справляется дикарь.
На голопроекции возникло изображение смотровой комнаты, где полная блондинка средних лет с огромным бюстом и явными признаками множества пластических операций, оживлённо рассказывала что-то Ым-Ыму. Через мгновение появился и звук. Блондинка щебетала восторженной птичкой, размахивая руками, отчего её грудь колыхалась, приковывая внимание шамана.
– ...всей этой техники мы забыли, мы отдалились от природы, засовывая в себя бездушные железки, мы потеряли что-то важное. Что-то подлинное. То, что вы, жители Пустошей, до сих пор храните, эта истинная мудрость, которой так не хватает в этом корпоративном мире. Я ведь права, доктор.
– Твоя абсолютно права, – важно кивнул ЫмЫм, не отрывая взгляда от декольте.
– Мой муж большой человек, он настоял, чтобы я установила в себя железо, но я чувствую, что оно чуждо мне.
– Раздеваца.
– Что?
– Твоя раздеваца по пояс. Моя смотреть.
– То есть...
– Смотреть как прошел операция. Моя доктор из Пустошь! – шаман с важностью поднял палец вверх.
Блондинка заколебалась ровно на секунду, затем стянула блузку через голову. Мгновенно оказавшийся рядом ЫмЫм схватился руками за грудь с задумчивым видом смотря поверх головы миссис Ричардсон.
– Классный сиськи.
– Что, простите.
– Моя лечить метод Пустошь. Моя заклинать духи. М-м-м... ЫмЫм приятно. У твоя проблема. Железо отторгаться. Моя прописать иммуносупрессор.
– И всё? – на лице блондинки появилось разочарование, – доктор, иммуносупрессор я могу купить в любой аптеке. Моя проблема глубже. Я думала, что доктор из Пустоши...
– Моя знать твоя проблема. Моя прописать иммуносупрессор и... энерго-фаллическая кальпоскопия.

– Что он делает, Джон, остановите его!
Молодой доктор сорвался с места и что есть силы понёсся к смотровой. Когда он добежал до двери, блондинка уже прощалась с ЫмЫмом, рассеянно улыбаясь.
– Доктор, я чувствую, что мне гораздо лучше. Это такой метод лечения в Пустоши?
– ЫмЫм лечить в Пустошь так.
– До свидания, я считаю, вы заслужили небольшие чаевые. До свидания, доктор Брэйндриллер.
Когда миссис Ричардсон скрылась за поворотом коридора, Джон схватил шамана за горло
– Ты что себе позволяешь, дикарь?
– Моя звать ЫмЫм. Моя дать плацебо... и лечить истерический пароксизм.
– Да ты понимаешь...
– Джон, миссис Ричардсон только что перечислила на счёт больницы восемьдесят тысяч, – раздался из больничного пейджера ошарашенный голос доктора Конвертона.
– Половина мой, – сказал ЫмЫм, освобождаясь от захвата, – моя ждать пациенты здесь.
Когда за шаманом закрылась дверь смотровой, Брэйндриллер поднёс пейджер ко рту.
– Сэр, кого из пациентов мы направим к этому... доктору?
– Вы с ума сошли, любезнейший? Никого. И молитесь, чтобы этот день быстрее кончился.

Совсем бессонная ночь Диктатора

Надо сказать, в этот раз его визит в клинику прошел еще более странно. Ну, начиная с того, что Ким решил, что без экзоскелета и дробовика он выглядел бы как-то несолидно, и, недолго думая, вытащил из оружейной новенький броник Мажора: тому он все равно без надобности, ему аж пять тыщ баксов выдали на выходной костюм, так вот пусть носит. Кореец же предпочитал несколько более функциональные предметы одежды.

В паре с Морлоком черная громада "точно телохранителя" выглядела еще более забавно, чем в прошлый раз, когда он сопровождал Люциуса. Впрочем, в этот раз даже это имело некоторый смысл, учитывая, что по возможности вломить кому-то лично дроновод уступал механику, а денег у ТотБанда не водилось от слова "совсем".

Слегка смущало самого корейца то, что с нанесенной буквально пол часа назад искусственной кожи еще иногда капало, да и мало ли что могло отвалиться от все еще достаточно аморфной и подстраивающейся к организму массы. Впрочем, если Морлок говорил, что нестрашно, не было причин ему не верить: Ким определенно доверил бы мутанту вскрыть ему череп, если бы его простой не обходился настолько дороже штатной установки в клинике...

Впрочем, учитывая специфику выбранной работы, в этом более чем был смысл: к тому времени, как пациента, наконец, начали именно что резать, все уже пять раз как засохло. А вообще весь этот процесс был делом довольно нервным: несмотря на то, что Киму нужно было только периодически озвучивать хирургу показатели приборов, на которые тот не мог посмотреть даже по большему количеству причин, чем это обычно бывало в таких случаях, именно простота, монотонность и длительность работы часу эдак к десятому начали напоминать, что после сегодняшнего штурма было бы неплохо таки поспать.

Особенно мрачной стала обстановка когда Морлок таки ушел спать. Ким все так же смотрел на мониторы, но вполоборота, недобро косясь на остальных докторов. Не двигался лишний раз никто: видимо, табличка возымела эффект, и в этот раз это было более чем правильно: силуэты в наполовину обесцвеченном восприятии Диктатора горели желтым. Это не было очередным глюком, а если и было, то оказалось полезным и запланированным. Процедура перешла в активный режим тот момент, когда кореец погрузился в некое подобие транса. Боевой процессор и фабрика крови были неплохим сочетанием устройств для того, чтобы не давать себе спать, когда очень хочется, но нельзя. Для этого всего лишь следовало убедить себя и логику железок в том, что сейчас ты находишься в опасности...

Надо ли сказать, что, особенно после вот таких вот упражнений вместо отдыха, рано утром Ким был в несколько недоброжелательном настроении? Впрочем, странно было бы ожидать какой-то другой реакции на такое обращение со своим декером, да и сам этот тип был каким-то мутным. А насчет сопровождавшего это короткого диалога... Ну... Учитывая, что наживать врагов и танцевать на мозолях больших шишек было таки их с Морлоком основной профессией, а виновник происходящего даже не являлся этой шишкой лично, угроза действительно была очень так себе.

Кстати, часок на прикрыть глаза Ким все-таки умудрился урвать, как-то незаметно вырубившись прямо в сиденье, когда они, наконец, отправились домой.

Пятьдесят тысяч долларов Диктатора.

И все-таки малый азиатский брат - жадный! Ещё не успел Ким отойти от лихорадочной беготни со срочной продажей стухшей дури, чтобы утром перевести в ОАН пятьдесят тысяч за отпуск. Ещё не успел он мысленно попрощаться с ещё той же суммой, отправленной в счет завтрашнего дня, когда банда все ещё должна была разбираться со своими делами. Как тут Пако, таинственный мечник, употребляющий Церебро, вдруг приходит и вместо привычного наркотика (стоп, а куда тогда делись ещё две дозы из ящика?) просит... Ну да, пятьдесят тысяч долларов, в оплату принеся какую-то папку, которая, при прочтении по диагонали, говорила, что у членов ТотБанда был уникальный шанс за эти деньги быть размотанными танками где-то в Европе.

Ну а если прочитать чуть более внимательно... Пришлось говорить, возможно, несколько неприятные вещи о том, что если он, Ким, не изыщет осязаемой возможности вернуться с Кипра без потерь, ТотБанда никуда не полетит. С другой стороны, если все же получится, они обязательно слетают при первой возможности, несмотря на то, что Диктатора определенно смущало нахождение заложников и Иерихонов в одной боевой ситуации.

Когда Пако ушел, услышав под конец отвлеченную от основной темы новость о купленном для него виброклинке, кореец откинулся в кресле и задумался. Четырнадцать дней подготовки - вечность по меркам ОАН. Возможно дважды вечность. В ходе которой они трижды могут успеть убиться и никуда не полететь. А насчет тяжелой техники... Наверное, надо проконсультироваться со Смитом по поводу борьбы с ней. Ракетчик, по-идее, должен знать в этом толк.

Менее невероятные похождения Диктатора

Кстати, если просуммировать, сколько потратили на свой отдых Джимми и Эрик, выходило ещё почти пятьдесят тысяч. Немного радовало то, что второй вернулся с новенькой декой, что значило, что его старую можно пойти и продать. Джимми ничего не принес, однако в последовавшем коротком разговоре о бабле выглядел куда более понимающим чем обычно, да и вообще как-то... Поменялся что ли? Интересно.

Там же, где ушла дека, нашлась и работка для Люциуса: пока Ким договаривался о цене, кто-то рядом пытался толкнуть модифицированный экзоскелет, чья уникальность, правда, как минимум на первый взгляд, заключалась в том, что внутри был заперт труп. Ким слегка поморщился, но потом решил помочь продавцу избавиться от столь досадной особенности, снижавшей привлекательность товара примерно до "даром не возьмут", особенно учитывая состояние механизмов. Возможно, если там правда было что-то интересное, после очистки и ремонта броню стоило просто выкупить, но... Бабла у ТотБанда было немного. А за эти деньги можно было взять одну куда более интересную штуку, к которой Ким уже давно присматривался. Если он таки решится на дорогое приобретение - ЫмЫму с Люциусом точно понравится.

Трудно выспаться за два часа, даже если ты привычен к рваному ритму жизни негодяя в городе, построенном из бетона, стали и лжи. Даже несмотря на то, что отрубался Морлок всегда без сновидений, проснулся он, казалось, ещё более уставшим, чем ложился. После своего хирургического марафона он кое-как успел на сбор, заслужив неодобрительный взгляд Диктатора, во всем любившего порядок. Мутант на это только невинно пожал плечами и отдал карту с пятьюдесятью кусками зелени. Вопросов к нему больше не было.
Разбудила его вибрация наспинного "монитора". Ло, как всегда, оперативен и продуктивен. Возможно, конечно, что эта зацепка была у него уже давно. Да, весьма возможно, особенно если учесть, что сам Ло не вхож в Экцельсиор после инцидента с чипами личности, когда он и его команда подменили крупную партию наборов навыков бойцов на наборы с навыками мимов и уличных шлюх. Морлок мог только представить, что творилось следующие пару недель в разных наемничьих шайках и высокопрофильных бандах.
Интересно было то, что для прохода к месту предлагалось использовать аж довоенные коммуникации. По этому реликту предлагалось мотать километры на мотоцикле, затем брать дрона и вламываться прямо в систему неизвестному врагу. Может быть, наконец-то получить конкретные зацепки к ниточкам, тянущимся наверх. Ну или просто украсть деньги и какие-нибудь данные. Стоило проверить, чтобы хотя бы поноситься по трубам на мотоцикле. С байком Морлок сроднился, так удобен и мощен он был под седлом. При бешеном табуне лошадиных сил в моторном отсеке управлялся он просто прекрасно, а ещё имел место для стрелка. С большим таким и серьезным пулеметом.

- Диктатор, мне нужны мотоцикл, вольты и церебро, - Морлок немного помолчал, а потом ухмыльнулся внезапно пришедшей мысли, - и Сантехник. Он всё равно не занят. Я буду воровать данные, а он будет стоять на стреме.
Диктатор потребовал обещания, что байк и Смита морлок вернет в приличном состоянии. Уже через пять минут на своём железном коне маленький рыцарь канализаций и его большой приятель-сантехник углубились под Экцельсиор. Звучало это как завязка какой-то старой и тупой игры.
Марио был тут на вторых ролях. Его роль была в том, чтобы обеспечить Морлока огневой поддержкой, если что-то пойдет не так. Огромный вес Джона Смита тянул байк вниз и чертовски осложнял многочисленные резкие повороты архаических туннелей, но маленький мутант готов был на неудобства ради того, чтобы тех, кто придет по его голову, ждала лавина свинца от молчаливого усатого гиганта. Ему, как он прикидывал, в этом случае останется только заткнуть уши и ждать, когда закончится противник.
В какой-то момент Морлок остановился. Следующие туннели были частично затоплены. Повернувшись лицом в сторону огромной лужи, слепец поднес руки к вискам и стал словно массировать их. Так продолжалось около полуминуты, пока Смит не прервал молчание.
- Заблудились? - было сказано совершенно буднично, словно Сантехник интересовался, какой синткофе брать Морлоку.
- Тссс, - шикнул мутант, - Калибруюсь.
В тонкости своего мировосприятия Сантехника Морлок посвящать не стал. Джон Смит, наверное, думал, что сонар в подземелье - это универсальное средство, которое всегда лучше глаз. Он был прав, но, как в старом анекдоте, был нюанс. Вода искажала картину, особенно если она была неравномерная по форме и глубине. Из-за неполного отражения и преломления сонар даст совершенно маразматический и не соответствующий реальности образ пространства и они обязательно во что-нибудь впишутся, и скорее всего это будет торчащая из воды арматурина, которая выпустит кишки кому-нибудь из них. А вот если поделить окружение его на две полусферы, и в нижней использовать другие частоты, вести сразу станет понятнее. Как ни парадоксально, в этом случае Морлок будет знать всё, кроме того, что прямо впереди.
- Это, Смит, проконтролируй то, что прямо перед нами на уровне глаз. Если впереди что-то появится - ори.
Смит скривился, но кивнул. Ему явно было что сказать. Морлоку явно было пофигу на возражения.
Доехали до места через считанные минуты, мутант понял это по выступившему из-за поворота образу прямоугольного ящика рядом с какой-то дырой, похожей на крысиную нору. У коробки сразу нашлась крышка, а внутри было что-то теплое и мягкое, будто покрытое коротким мехом. Морлок поднял объект, объект пискнул и повернул острую мордочку к мутанту, принюхиваясь.
- Это что, шутка? - Морлок проговорил тихо, ощупывая внутренности коробки. Нет, кроме крысы, внутри была ещё поилка и миска с мелкими комочками, видимо, кормом. Ничего похожего на дрона. Если только... "не рассчитаны на оборону от собственных изделий"? Ло явно не имел в виду самого слепого мутанта, тогда...
На загривке крысы обнаружился штекер. Стандартный штекер для сетевого кабеля из деки. Мутант чувствовал себя идиотом, подключая к деке крысу, однако, как только штырьки у него на спине просигналили о том, что найдено устройство типа "автономный зонд", хвостатое тело напряглось и выпрямилось в каком-то искусственном и странном положении. Теперь было видно, что на лапах у грызуна находятся странные металлические пластины, будто специально приспособленные для того, чтобы цепляться на кабели с надкусанной изоляцией.
Морлока передернуло.
- Нет, это уже совсем что-то нездоровое.
Мысль о живом дроне не радовала. Казалось бы, что может быть забавнее, чем взлом с помощью радиоуправлемой крысы? Так нет же, в голову лезли мысли о том, как будет себя чувствовать бедный грызун, когда его будут посылать сигналом с деки. Ладно, всё потом. Время дорого.
- Сантехник, жди. Твоя помощь пока не нужна.
Поначалу Морлок хотел ломать в последнее файлохранилище, самое защищенное, где лежали логи почты и прочего. Оно, по сути, и было целью приезда. Но сперва Морлок решил проверить пушистого дрона на чем-то послабее. Узле, где хранились файлы гипнообучения, например. Морлок никогда не упускал возможности научиться чему-то новому. Оно было слабее, и Морлок мог немного поразмяться перед действительно тяжелым взломом.
Гипнофайлы были выдраны без проблем, и дрон побежал по кабель-каналам дальше, минуя сервер с финансовыми транзакциями прямо туда, в святая святых. Это обещало занять уже дольше, около полуминуты. Уже сам взлом сервера заставил попотеть, но чудом Морлок оказался внутри. Пока всё было крайне неплохо.
Через полминуты Морлок уже готовился закрыть соединение, когда оно закрылось само. Ответ "Соединение прервано администратором сети" говорил об одном - его засекли. Вернее, пока не его, и даже не его радиоуправляемую крысу, а сам факт взлома. Если админ и безопасники этого места стоили своих харчей, они прямо сейчас ищут неприятеля. И, если Морлок продолжит манипуляции, найдут. Даже если кое-что во взломе мутант понимал, он знал, что в открытой сетевой дуэли у него шансов мало. Процента четыре, что он утянет этот чертов файл, да и то обратно придется прорываться с боем. Смит, конечно, их размотает, но у мутанта с чутким слухом после канонады в узком туннеле от шума будет весь день болеть голова. Да и не лучше ли сделать так, как говорил сам Ло? "Никогда не надейся на удачу, она конченная сука". Свой запас удачи на сегодня Морлок посчитал исчерпанным. Кроме слов учителя, в пользу ухода говорило и его собственное кредо: элои не должны замечать морлоков, пока не станет слишком поздно. Сейчас было самое время валить. Он уйдет незаметно, заставив безопасников гадать, откуда могли ломать замкнутую сеть. Может, они даже и не обратят внимание на погрызенные сетевые кабели...
Оставался последний вопрос. Что делать с крысой? Здравый смысл говорил отправить её к ближайшему кабелю питания, послать команду "подключения" и быстро выдернуть кабель, а дальше закон старины Ома сам сделает своё дело. Но... Морлоку было жалко! Он не мог своими руками послать на смерть послушного ему дрона, да тем более живого. Приказ дрону был другой - возвращаться к контроллеру.
- Смит, готовность 20 секунд, нас могут начать ловить. Кстати, положи рядом с собой, - Морлок протянул Марио ящик с поилкой и плошкой для еды.
Давай, маленький, давай. Ползи скорее... Очень скоро из дыры показалась острая мордочка. Усы застыли, тело всё так же было напряжено. Морлок сгреб пушистое тельце, отключил кабель и посадил крысу за пазуху. Животное сразу расслабилось и затихло.
- Ты сдурел? - коротко спросил Смит.
- Я его оставлю. Хочешь, назову в твою честь? - Морлок пошел на разворот в узком туннеле. Под вопль шин и короткие матюги Сантехника мотоцикл развернулся и набирал скорость обратно. Обратный путь слепой мутант помнил весьма хорошо. Смит явно был недоволен поездкой. Ему не только не дали пострелять, он ещё вынужден был делить коляску с какой-то клеткой!
Вернувшись, Морлок в первую очередь отчитался главарю.
- Извини, Диктатор, сегодня почти без улова, - покаянно склонил голову Морлок, а затем быстро убежал к себе.
Он решил применить скачанные уроки хирургии. К крысе.
Результат был противоположен тому, чего остальные могли бы ожидать от Морлока, знай они обо всей авантюре. Компоненты дрона-тестера и варварская врезка в спинной мозг животного лежали отдельно, выпотрошенные до последней схемы, а крыс, обзаведшийся парой новых швов и кустарным воротником-конусом, постепенно отходил от наркоза. В поилке была свежая вода, а корм надо было купить. В Эксельсиоре скорее всего можно было найти синтезатор с чем-то похожим. Позже стоит этим заняться.
- Поздравляю, Герберт, теперь ты тоже раннер, - Морлок почесал крыске пузо. Герберт посмотрел на него, задергал носиком и вытянул лапки. Он пока не мог встать, но очень скоро будет бегать как ни в чем не бывало. И что главное - теперь никто никогда не использует его как дрона.
Файл стоило показать Титану. Он его наверняка разберет за день работы. Пообещать ему за это церебро - так точно разберет.

Выдача перков за образ и генерацию.

Анто Сальери
Счастье всем, даром. Пусть никто не уйдет обиженным.
+3 к броску Удачи длинной очереди с П/п.

Билл Буллет
Не бегай от снайпера, умрешь уставшим.
+4 к Точности против противника, уже перемещавшегося в этом раунде.

Эрик Титан
В 22 веке был Чайка. В 23 - ТИТАН!
Штраф за клавиатуру сокращается на 2 под действием Церебро.

Ким Йонг Хо
Северной Корее не нужно доброе слово. Ей достаточно пистолета.
Может использовать бросок на атаку по классу "Легкое оружие: пистолет" вместо проверки навыка Лидерства. Делится на 2.

Люциус Крэг
Человек лишь один из механизмов, и не самый сложный.
Знаток Механики и Знаток Анатомии сливаются в один перк с 5 уровнями при той же цене в 3 ОР.

Морлок
Свет нужен лишь слабым элоям.
Нет штрафов за темноту. +2 к Уклонению в темноте.

Джимми Мажор
Stay Cool. Этого достаточно.
+2 Концентрация при наличии рядом хотя бы одной женщины в сознании. Противники женского пола, взятые живыми, могут быть использованы на следующей операции как союзные наемники.

Чарли Жестянщик
Хорошо настроенное устройство сбоев не дает.
+4 бонус на все проверки сбоев имплантаций Чарли.

Сэмюэль Волк Шарк
Потому что мы - Банда!
+2 ХАР до первого нарушения Кодекса.

Лак Варан
Триста фунтов смерти.
Безоружная атака в ближнем бою считается Структурным повреждением вместо Шокового.

Джон Смит
Я тучка, тучка, тучка...
Штраф Гиганта к Скрытности не действует. Активное Уклонение дает бонус +4.

Терл Варранский
Хорошо зафиксированный пациент в наркозе не нуждается.
Может использовать навык Медицины вместо навыка Хирургии с штрафом -4.