Голосование пользователя

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

-Значит так, товарищи офицеры, -Очевидный встал из-за стола и принялся прохаживаться в проходе между ними, заложив руки за спину. -Нет, нет, не вставайте, вы же, бля, повторюсь - элита. Более того, вы у нас - интеллигенция, йопвашуэльфьюматьзаногу. В каких это пансионах для благородных девиц вас учили, что перед боем обязательно бросить противнику перчатку? -тон капитана становился все язвительнее. -Или, может, вы надеялись на мирный исход дела? Мол соберемся, чай попьем с эльфиками, эльфиек потискаем, опять же, остроухие на одно ухо детишки - это забавно, а когда-нибудь потом уже можно и пострелять? О нет, я понял, вы берегли казенные боеприпасы, не может же наносборщик работать круглыми сутками, да? В общем так, бездари, мне стыдно, что в лучшей штурмовой роте бункера встречаются такие офицеры. Значит так, обезьяны, Зайцев, Кацман и Восса, если б вы стреляли также, как чесали языками, то в бункере не было бы ни одной движущейся мишени. Четче и короче команды, учитесь выделять главное. Запомните, что ключевое слово "бля" заменяет половину более пространного словесного запаса офицера в бою. Далее, Эрих, радость моя, тебя в каком детсаде учили цифрам? Перепутать цели 2 и 3 - это ж каким талантом надо обладать? Такого долбоебизма я еще не встречал. Лев и Елистрат, вы эти, как их, слово-то матерное какое, во! пацифисты что ли? Или команда "Огонь" каждому из вас персонально нужна? Что, уроды, нельзя было пораскинуть мозгами? Или вам для этого осколочно-фугасная нужна? Зайцев, а тебе для выполнения команды "Залечь" баба нужна? На голой земле никак? Или, бля, травка пузико щекотит? Далее, вернемся к нашему еврейскому другу, Кацман, ты, кусок бесполезного дерьма, ты в курсе, что твое так называемое "стратегическое отступление" лишило твоих же штурмовиков поддержки гранатометчиков, что позволило бы уничтожить эльфийское отродье еще на подходе, сохранив меха для решения дальнейших задач? Или ты в нем признал своего необрезанного брата-близнеца, давно потерянного и еще с необрезанными ушами? Товарищ Шардин, мне любопытно, как вы умудрились сохранить плотность огня приданного вам подразделения, потеряв гаусс-винтовку, вы с собой носите 2 лаз-гана? Один для себя, второй для того парня по соседству? Вы вообще в курсе, что от перестановки слагаемых сумма не меняется? Или мартышкам не преподают элементарный счет? Вы вполне могли и должны были отправить снайпера за привычным для него оружием, стрельба взвода прикрыла бы его. Так что данный приказ штаба был правильным, в отличие от некоторых других. -Иван повернулся к Борису. -Товарищ старший лейтенант, хотя... Как человек гражданский, вы все-таки просто Борис, так вот, объясните мне, скольки пядей во лбу надо быть, вам ведь преподавали счет до 10, да? Так вот, скольки пядей надо быть, чтоб дать команду меху на прыжок, зная, что в радиусе действия реактивных струй находится взвод моих бойцов? А к чему был нужен этот самоубийственный приказ 10 взводу? Выгнать их на голую равнину из-за транспортов и пусть их эльфы со всех сторон имеют? А в бункере солдат много, в крайнем случае, еще нарожают?
Капитан многозначительно помолчал, а затем продолжил:
-И вот за обучение этих неудачников я лично несу ответственность. Ладно, из хорошего - задумка Шардина по оскорблению эльфийки была оригинальна, с моей точки зрения, а какую оценку даст инструктор - я без понятия. Главная ваша беда помимо того, что вы забиваете на исполнение приказов, - незнание слабостей эльфийских стихийных магов и их сильных сторон, конечно же.
Иван вернулся за свой стол и обратился к инструктору:
-Товарищ инструктор, я бы хотел, чтобы вы объяснили, почему именно остановлена тренировка, что произошло, ведь транспорты остались целы и 25% солдат уцелело? И я бы попросил оценить эффективность наших действий и указать альтернативные варианты решения данной задачи. Помимо того, любопытно было, как повлияла СШ на эльфа, пробили ли плазменные гранаты ледяной доспех, если б не было сосулек.

Робштейн . Каждому. Смял в тисках своих пальцев мозолистых кисть твою старик. Пожал руку, крепко-накрепко: - Малкольм. Или – "Дед", как хочешь. "Пустынные львы", говоришь? Есть такое дело. Город мы охраняем, Мартин. Райдеры, мутанты-хуянты, всякая падаль степная. Такое… (из кармана брюк пакет бумажный достал, развернул. Семечки тыквенные. Тебе протянул) Будешь-нет? (раскусил одну, кожурку в кулак сплюнул) Дела… Ты сам откуда? Вижу, не местный. Вообще. Солдат, по ходу? Ладно, не суть (ухмыльнулся) Я, вот, с Гидеона-Прайм. В колонизаторы на старости лет подался, ёб его мать… (бороду пригладил) Пятнадцатый год (снова бороду ладонью-лопатой прижал) тут сижу, считай. Ну, наших, поди, земных. Тут-то год – другой совсем. Сейчас, как бы, зима – самое долгое, получается, время. Если по-простому, по-человечески – два года она, с лишним. Потом – весна ёбаная, полгода. Зверьё дичает, трава прёт, у народа крыша едет. Да сама земля, даже, бычку начинает, да. Лето – короткое совсем, и месяца нет. Но, если есть где Ад, то оттуда надо пацанов сюда перевозить, на каникулы летние. Просто, реально и без понтов – Ад. Самых страшных Детей в эту пору Степь рожает. И такие, бывает, чудеса из пустошей к городам приходят, что, не поседев и не обосрамшись наперед, лучше о них и не вспоминать. Я сам, своими глазами и людей-светлячков, и спичконогов, и поющий камыш, и даже Волчьего Короля видел. А уж чего на дальних заставах народ делает – я хуй знаю. Бывает, лето проходит, осень. Дожди. А деревенька молчит какая-нибудь, ни ответа – ни привета. Поедешь туда – чистенько всё, убрано, водичка протухшая в тазике, хлебушек пыльный на столе, рубашка чья-то на веревке уже месяц сушится. И ни людей, ни собак. Никого. Или, бывает – машина стоит на дороге, а внутри, ну чисто фарш. Как будто мясо с костей у водилы кто поснимал, разжевал и на место прилепил. Ага… (помолчал) А то, один раз грузовик видел. Так его в дорогу просто вмяло и расплющило ну, вот, в блин. Как будто, наступило чего на него. И делов… (очередную семечку меж зубов раздавил) Да. Снова лето наступает, Мартин. И, чую я, тяжко нам придется. Давеча, у стены прямо, пацаненок один в ход крысячий провалился. Пока доставали, твари ноги ему до мослов объесть успели. Люди говорят, Степь крысам подземным Матушку опять подарила, а если так – быть летом пиздецу такому, что только в джип прыгать и гнать, пока горючка в баке плещется, останется. Да эт еще что, вот два лета назад, как жара уже спадать начала, пришел к нам старичок один, поселился в доме гостевом и стал слухи пускать. Мол, видел он, сам, как в Степи, за дальним рубежом, земля провалилась. В провал, говорит, заглянул, а там – корабль. Такой еще, мол, на каких Предки летали, разведчик их. Хрен знает, правда, с чего он взял, что это разведчик именно, ну да ладно. С надписями странными еще на бортах корабль, целый и - огни габаритные горят. Ночью, говорит, шел, и увидел, как сияют они. Клац-клац, клац-клац… (изобразил моргание фонаря, складывая пальцы в венчик и разводя их в стороны). Быстро команда желающих настоящий найти собралась. Это ж, ты представь, мало того, что сама железяка эта как вилла на Жемчужине Сидониса стоит или тело новое, улучшенное и, если огни горят, то и на ходу может быть, а ежели там еще и Исходники живые спят? Короче, ушло их человек десять. Потом еще, говорят, кого-то из райдеров взяли с собой, "Скорпионов". Получается – минимум, дюжина здоровенных, серьезных мужиков с нормальными стволами и на тачках неплохих. Нашли у Белой Скалы их потом. Гвеллеры, говорят, кожу со всех начисто сняли, в соли изваляли и еще живыми к камням арматурой прибили. Да так аккуратно прибили еще, твари, чтоб не сразу умерли они. Мужики рассказывали, что один дышал еще, когда с утеса его сняли, и всё повторял и повторял что-то про "Ангелов" и "Свет", пока не помер. Ну, и по радио сегодня слышал, мол, в Яоминске, с утреца, разборки какие-то были. Не, ну ты понял, в Яоминске – разборки. Новость года, не иначе… (ноги вытянув, коленками хрустнул сухо) Такие дела, служивый

Я пришел в себя и первое, что я почувствовал: боль. Эта боль, она сжигала каждый нерв в моем теле и каждую мышцу, и я чувствовал, что этому не будет конца, страдания убивали, на меня давили стенки моей тюрьмы. Кто то маленький и живой бился внизу и это пугало и успокаивало одновременно, почему то я знал, что это друг, да друг. Друзья, я помнил их, ведь мы через столько всего прошли вместе и где вы сейчас, когда мне так больно, когда я умираю, когда выхода нет, когда единственное, что остается человеку: страдать. Был шум, потом я услышал голоса. Ветеринар, друг ты пришел чтобы спасти меня, чтобы забрать и вытащить отсюда? Как же я сейчас хочу закричать и позвать на помощь, но мне не хватает сил чтобы сделать это и я просто беспомощно бьюсь о решетки своей клетки, я тону в боли и своем страхе, я чувствую, что смерть рядом. Дробовик, я чувствую в руке дробовик и мне от этого не спокойней, ведь оружие оно может убить, а не только убивать, но вот наверху: движение. Я чувствую холод и вижу темный зал, я вижу кресла и людей в комбинезонах цвета хаки, я не знаю ничего и я их не помню. Шесть человек и столько же, шесть патронов в магазине моего оружия. Я начинаю понимать, что это: судьба, это: твоя судьба Чак без прошлого, который не помнил ничего только двоих призраков и очнулся только для того чтобы жить в муках, а потом был освобожден для того, чтобы умереть в еще больших страданиях. Огромный негр который пришел, он вырвал кусок решетки и он был похож на вестника Смерти, и я начал понимать что эта гигантская фигура солдата не человек, а ангел Смерти. Я посмотрел выше и увидел красные фонари двух глаз мужчины который стоял на лестнице, он смотрел в пустоту и еще я понял, что одна из девушек которая была в этом странном месте, она уже погибла. И получилось: пять убийц и шесть патронов, а монстр стоял надо мной как палач. Он огромный как кошмары которые приходят самой жаркой ночью и его кожа похожа на уголь который добывают каторжники-рабы в самых глубоких шахтах где лежат кости мертвецов и он пришел чтобы убить меня, но я не дам ему сделать этого. Я разлепил губы и сказал: - Ты меня живым не возьмешь.

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Т-1

- Понимаю... - только и успел сказать я, прежде чем неожиданно захлопнулся люк.
Я остолбенел, непонимающе глядя на него, и медленно отлетая чуть подальше. Бросил с надеждой взгляд на Барбару, но та явно тоже понятия не имела, что произошло. Поломка? Тревога? Повреждение станции? Или... снова нечто необъяснимое?..
К счастью, вскоре голосом Микхайлова заговорила система связи, более-менее объясняя ситуацию. Точнее, ничерта не объясняя, но давая понять, что надо было делать - доложить. Это было проще всего, это мы умели.
Испуганным взглядом и неуверенным жестом Барбара дала мне понять, что докладывать должен я, и потому мои руки уже вскоре нащупывали кнопку связи. Эту кнопку прекрасно видели глаза, но почему-то пальцы действовали отдельно от них и некоторое, непростительно долгое время судорожно шарили по стене. Паника...
Наконец, кнопка была найдена:
- Б-барбара и я в Т-1. С нами все в п-порядке, - спотыкаясь быстро проговорил я, а потом вдруг вспомнил о протоколе и второпях поправился: - Я - в смысле Фрай. Барбара - в смысле Дравэрхэван... Дравэрхавэн. Мы в порядке. Оба.
Я отпустил кнопку, ожидая ответа, и принялся быстро прикидывать, что от нас требовалось:
"Я - врач. Никто не ранен, мертвым я не нужен. Следовательно, могу бездействовать. Барбара - астрофизик. Астрофизики нужны звездам, но не людям. Следовательно, она тоже может бездействовать. Отсек загерметизирован, телепорт отключен. Воздуха хватит надолго. Значит, все в порядке - мы должны висеть тут и ничего не делать..."
Как обычно, подобные безосновательные логические умозаключения меня немного привели в чувство. Я смог вдохнуть, взглянуть на Барбару, но что-то все равно не давало мне толком успокоиться.
Потому что не было ответа.
Но ждал я его не от Ивана, а от пятого члена экипажа, о котором пока еще никто ничего не знал... Инесса. Она молчала... Что с ней? Разгерметизация отсека. Взрывная декомпрессия. Резкая аноксия. Потеря сознания в течении десяти секунд и... Нет. Только не она. Она не могла быть в центральном отсеке - зачем ей в центральный отсек?.. Там ее точно не могло быть, потому что... потому что я очень-очень не хотел, чтобы она оказалась там именно сейчас.
Она умела улыбаться. Она умела смеяться и не грустить. Она была живой, она была ребенком, молодой, не этой закостеневшей грудой развалин - Микхайловым. Нет, только не она, только не она, нет-нет-нет... Кулаки от нервов сжались, рот закусил губу, а тело напряглось. Глаза смотрели в упор на динамик, будто собираясь увидеть там лицо Инессы, но сейчас все зависело от ушей - они должны были услышать ее голос. Насмерть перепуганный, нервный голос.
Секунда, еще секунда... Ну же! Сколько требуется времени, чтобы добраться из самого дальнего угла самого большого отсека до самого по-идиотски расположенного щитка связи? А если надо дожевать шоколадку?.. Пять? Десять секунд? А она так любит этот чертов шоколад... Ее рыжие волосы... И эта улыбка... Нет-нет-нет!!!
А затем я понял, что был идиотом. Круглым идиотом. Потому что в Т-1 прямая связь была только с центром управления, и, следовательно, я вообще не мог услышать доклада Инессы.
- Что там с Инессой? - быстро спросил я. - Где она?

Нуар бодро разглядывал повозку с товарами, пока гном, ее охранявший, громко храпел завернувшись в плащ.
Увидев что-то блестящее, он хотел было это вытащить...
- Что вас принесло в эти края?.. - мужской голос у входа, и Нуар вздрогнул, ели удержав баланс на шаткой повозке, и быстро спрыгнул на землю, спрятавшись от глаз только вышедших людей.
"Вааа! Что ж тут никому не спится?!" - он прижался спиной, и слушал, ожидая пока мужчины уйдут.
-Идемте спать...
"Да да да! Давайте уже!" - скрипнула дверь и стало тихо. Слишком тихо. Нуар даже не заметил что и храп сторожа так же пропал. Он бодро вскочил, решив вновь вернутся к своим "делам", но острое лезвие гномьего топора слегка коснулось кончика его носа, стоило ему высунуться из укрытия.
- Что это мы тут делаем? - хрипло (видимо сон еще не достаточно далеко ушел) сквозь густую бороду спросил сторож-гном.
- Эм... - Нуар любовался красивыми рисунками на топоре и нервно ухмылялся, - НУ я... вышел... в туалет... сами понимаете... хе...
- Понимаем, понимаем. - гном убрал топор, но в голосе все равно ощущалась угроза, - Вы же уже закончили? - мохнатая бровь приподнялась вверх.
- Э? О да! Дааа, спасибо что поинтересовались... хо... я пожалуй пойду... спать?
- Идите, идите. - гном тихо усмехался в усы, глядя на смешного мальчишку.
Нуар повернулся и сделал пару показных шагов к таверне.
- Ну...я пошел! - крикнул он через спину.
- Идите, идите. - гном уже откровенно улыбался. Проводив взглядом парнишку до дома, он вновь устроился поудобней, завернулся в плащ и уснул.

Нуар зашел в таверну и глубоко вздохнул. Не попался!..
В зале уже порядком опустело, никого не было видно. Тоска тихо подбиралась к желудку...
- Атнокова потасовка! - вскрикнул тавернщик, придя откуда то сверху, - Чтобы еще раз я так легко купился увидев пару золотых монет!
Он увидел Нуара и нахмурился.
- А вы что? Ваш гусь готов! Только не говорите что я зря переводил продукт!
Нуару потребовалось несколько секунд чтобы понять о чем говорит мужичок.
"Гусь! Точно!"
- Ооо гууусь! Что вы, что вы, я сейчас же с ним разделаюсь! Принесите пожалуйста его в зал.
Нуару понравилось так говорить. Он был похож на какого то высокопоставленного господина.
"Принесите пожалуйста его в зал"! Ах, как сказал!
Довольно улыбнувшись, вор сел на то место где сидел ранее, застав там несколько откуда то появившихся кувшинов с вином.
"Вот чертяка старый пьет вино как воду!"
Нуар не из тех кто брезговал, поэтому налил себе в кружку немного чужого вина. Тавернщик принес гуся. Ммм, хрустящая золотистая корочка, запах пряностей, парок идущий от горячего гуся...
Нуар задержал тавернщика за руку, и высыпал туда горсть монет - все что ему удалось раздобыть за вечер.
- Прошу вас! Я знаю это черезчур... но вы хороший человек! Я это вижу! Спасибо вам за все! Я искренне желаю чтобы ваша таверна стояла здесь еще тысячу лет, и радовала путников своим гостеприимством!
Тавернщик опешил. Взглянул на парня, который уже лихо расправлялся с гусем, затем в руку, где лежала горсть золотых, немного бронзовых монет и старые кости... Он хотел было что-то сказать, но лишь улыбнулся. Его никто еще так не благодарил. Он кивнул вору, как будто тот действительно какой то дорогой гость, и ушел, как можно тише чтобы не мешать ему.

Нуар не смог разделаться и с половиной гуся - слишком быстро наелся. Запил вином, срыгнул в кулак и причмокнул. Навалилась приятная, сытая дрема, и положив руки на стол он уткнулся в них носом. Хорошо...

Ему снилось пшеничное поле у фермы. Золотые колосья танцующие на ветру... Он так любил золото! Лишь потому что оно напоминало ему о пшенице, о доме. О самом дорогом и о том, что никогда никому не купить...

Инна, решив не закрывать окно (все равно еще будет смолить в салоне, пусть хоть сейчас проветрится), вылезла из машины на снег и мороз божий.

- А ты как думал, дедушка? Я очень плохая девочка, именно поэтому уже несколько лет покупаю себе подарки сама. Не веришь, у него спроси, - она кивнула на Макса и вскочила на табуретку аки Ленин на броневик, перебирая в памяти разные строчки и строфы.

- Значит, ты хотел новогодний стишок? А я хочу честный. Совместим же приятное с полезным. Итак, вот тебе мой честный стишок про Новый год.

Воронцова откашлялась, приосанилась и отчеканила куда-то в небеса:

- К краю погонных метров календаря
Не доискавшись нового термидора,
С чувством и с расстановкой, не истеря,
Мы нарезаем мясо и помидоры,
Ведь неминуем за декабрем январь,
Как без пяти по "ящику" - Кремль московский.
Хоть человек, он сиречь и божья тварь, -
Может вести себя иногда по-скотски.
И, обменяв на тапки букеты роз,
И, замочив в гостиных ковры шампанским,
Люди горланят песню про "ой, мороз",
Лапая жен соседских с ухмылкой хамской.
Кто-то опять грустит, мол, "какая гадость..."
Кто-то - в салат лицом уже после пятой...
Все потому, что праздник, и значит, надо
Выпить - и быть со всеми запанибрата,
Значит, заснут к рассвету в обнимку с ёлкой
Братья, подруги, тетушки, деверья...
Кажется ли тебе бесконечно долгой
Шумная ночь на первое января?..

- Впрочем, если тебе не нравится, - проговорила Инна, не отрывая взгляда от какого-то симпатичного облачка и силясь не расхохотаться в голос, - то песенку про елочку, которая родилась в лесу, я тоже отлично помню.

Пока Катя пыталась заговорить зубы амбалу, мозг Риты отчаянно искал пути решения возникшей проблемы. В памяти почему-то всплыло воспоминания об институтских экзаменах и об увлекательном развешивании лапши на уши глуховатым преподам. Организм тоже начал бороться с неизвестной пока опасностью, активно повышая уровень адреналина в крови. План созрел, как всегда это бывает в критических ситуациях, внезапно.

Безразлично глядя на приближающегося к столику парня, Рита сняла шапку, зевнула и потянулась, как бы невзначай отодвинувшись чуток на своем стуле от столика (так чтобы было удобнее встать и бежать, если все обернется плохо). Откинувшись на спинке стула, она стала пожирать глазами фигуру парня, как вожделенный кусок мяса на пустой витрине советского магазина.

- Какое заманчивое предложение. Особенно если учесть, что у меня уже почти год не было секса, после того, как какой-то гребаный мудила заразил меня герпесом. Так что милашка, я буду рада разделить с тобой прелесть новогодней ночи и подарить приятный подарок.

Девушка плотоядно оскалилась на амбала. а потом перевела взгляд на людей, сидящих за столом.

- Но я думаю, твои друзья почувствуют себя обделенными. Так что я и с вами поделюсь, милашки.

Облокотившись на стол, Рита задумчиво стала выбивать ритм пальцами по столу, ожидая реакции мужика и молясь богу, чтобы ребята поддержали ее отчаянный блеф. Своему лицу она постаралась придать мечтательное выражение. Пусть они думают, что она представляет себе как они будут весело кувыркаться в каком-нибудь закутке. Рита полагала, что после трех лет участия в театрально-студенческом кружке, ее артистических навыков хватит, чтобы удержать нежелательных элементов на расстоянии.

Лежа с закрытыми глазами на траве, Элрин вновь и вновь проигрывал в памяти случившееся. Со стороны сквозь гул кровяного давления доносился плач Таины, заставляя разум ведьмака все больше верить в случившееся.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -

Юркнув за лодку, я трясся, как последняя дворняга, промокнув под дождем. Вжавшись в песок, согнувшись в три погибели, я молился, чтобы меня не задела пуля, не настигла сабля или грязные руки этих ужасных французов. Я молился, чтобы просто остаться в живых, чтобы меня не тронули, чтобы со мной все было хорошо... Но об одном я забыл тогда помолиться: о том, чтобы и Ей повезло в этой мясорубке. Трусливый щенок.
А Она, гордая и смелая, пошла, сжимая в руках свои пистолеты, натертые мною до блеска. А Она не побоялась, Она не согнула свою ровную, изящную спину, не опустила свой высокомерно вздернутый подбородок, не сбилась в своей изящной но твердой и даже мужественной походке. Она даже не испачкала своей одежды, все такая же прекрасная и... сильная. Даже в этой кровавой бойне, разыгравшейся на пляже.
Не то, что я, трусливый щенок.

Раздался выстрел. Нет, их было много, но этот я сумел вычленить из всех.
Мои глаза расширились от ужаса, а пальцы вцепились в борт шлюпки, вгрызаясь грязными ногтями в дерево. Она как-то удивленно посмотрела на кровь, засочившуюся из раны, даже не вскрикнула и не выпустила пистолетов. И все так же, будто полуденное видение, плывшее над землей, плавно упала в мокрый от крови песок.
Повсюду орали, стреляли, резали друг друга, насаживая на сабли потроха, но я лишь смотрел на то, как Она лежала там... Недвижно, не шелохнувшись... Они попали в нее, мерзавцы... Попали... Мерзавцы! Но что я? Я молчал и дрожал, словно трусливый щенок...

- Госпожа-а-а-а!!! - раздался откуда-то отчаянный крик мальчишки, который, казалось, потерял в эту секунду все-все на свете, что у него было.
А душа рвалась Ей на помощь. Душа рвалась и я рванул вслед за ней, выскакивая из-за шлюпки, не помня себя. Я проскользнул мимо сражающихся солдат, мимо всех этих здоровяков, раскрасневшихся от яростного боя и яростных воплей к Ней... Бледной и молчаливой, невозмутимой, словно не успевший растаять весенний снег.
Вокруг свистели пули, но я их не замечал. Я бросился перед ней на колени и... и не знал, что делать. Руки мои застыли, а кровь шла из открывшейся раны несконаемым потоком. Она взглянула на меня... как-то слишком грустно и как-то слишком обреченно. Только не Она, только не моя госпожа, только не герцогиня будет смотреть так на своего пажа.
Я не хотел в это верить, я смаргивал слезы, оглядывая ее и пытаясь понять, что нужно делать. Но я не знал, я не знал, черт подери, потому что мне никто ничего не приказал. Впервые в жизни я оказался свободен... И я возненавидел эту свободу. Трусливый и бесполезный щенок.
- Госпожа... - прошептал я, не взирая на болезненный ком в горле. - Госпожа... что мне?.. Пожалуйста, скажи... Скажи...
Но Она молчала, продолжая на меня глядеть. И ее взгляд начал мутнеть, слабеть и уноситься куда-то прочь...
- Госпожа, умоляю, - всхлипнул я, неожиданно схватив ее за край одежды. - Ваша Светлость, пожалуйста, не бросайте меня... Я же один не справлюсь... Я же...
Внезапно меня оттолкнул гигант Маркус, бросив меня на отчего-то влажный песок, и забрал госпожу с собой, к шлюпке. Песок был влажным от крови, от Ее крови. Я испуганно отстранился от нее, но не как от чего-то мерзкого, а как от чего-то святого, к чему нельзя прикасаться. Оглянулся: вокруг происходило что-то непонятное - люди убивали друг друга, стреляя, рубя, калеча... Столько злобы на лицах, столько ярости в этих резких движениях, почти каждое из которое заканчивалось вместе с чьей-то жизнью. И повсюду кровь... Но не эта, святая, а грязная и отвратительная. Я вдруг испугался, что их кровь смешается с Ее кровью и принялся судорожно закапывать небольшое пятно, оставшееся от герцогини, песком. Лишь бы только никто ее не коснулся, это все, что я мог для Нее сейчас сделать.

Неожиданно меня прервал чей-то приказ вернуться в шлюпки, и он меня, признаться, буквально спас - я перестал фанатично копаться в песке и бросился наутек. Нет, сначала я вернулся, забрав хозяйские пистолеты, а затем да, бросился наутек, к шлюпке...

Кальт уставился в тарелку. Захотелось завыть. Жалобно. Над ухом что-то ревел Зигфрид, уведомляя весь трактир о своём намерении то ли прибить нанимателя, то ли донести его на своих плечах до ближайщего трона, и сделать как минимум владыкой мира. А, нет, всё-таки прибить. Под нос сунули что-то...странное, с одной стороны довольно апетитное, с другой...странное.
-"Жир? Может это сало?"- Рейнджер на мгновение задумался, вновь принюхался, и со вздохом отставил тарелку. Затем он встал и припоминая действия командира, а так же ту искусную мишуру слов которую он развешивал в воздухе... Да, вот был мастер, всё умел, всё чуял, и живым отовсюду уходил.
-"Как же всё-таки нам не хватает сплочённости. Как же меня достала эта бесконечная свара не по делу. Все эти выкрутасы...Почему я даже поесть спокойно не могу?!"- Вопль души голодного лесовика наверное был сопостовим по истовости с молитвой отшельника. -"Как же привлечь их внимание? Как же мне достучатся до этих остолопов, что не стоит орать на всю таверну...Ихот, это же даже не банда! Это просто...часть толпы! Эх, командир, не умею я как ты..."-От бессилия солдату хотелось зарычать, и рыдая по их бестолковым душам утопится в кувшине эля. Но, чему быть, того не миновать, и уже вставший лесовик сложил на груди руки.
-"Зигрфрид, прекрати орать и заткнись. Пожалуйста. Ты же не хочешь привлечь сюда патруль стражи, чтобы нас тут всех повязали за нарушение зыбкого спокойствия города?"- Кальт с трудом удерживал себя от хорошей оплеухи по затылку драчуна. Сейчас, он должен был воплощением своего командира, а тот махал кулаками только после как разберётся в ситуации. А сам в два прыжка оказался рядом с нанимателем, и мило(как ему казалось) ошерился "человеку с розой". А сам взяв мальчишку за руку, и сжав как следует локоть, и чуть-чуть выворачивая его. Очень болезнено, даже если не знать куда нажимать, и с какой силой.
-"Господин!-" Лязгнул голос солдата, над ухом Аллумека, оглушая и лишая воли к сопротивлению "- сейчас вы сядете на моё место, и поделитесь своей мудростью с нами. Ведь правда же, зачем лишать нас светила своего ума, да ещё перед этим заинтриговав?Что за стража, которая должна сюда наведатся? О каком-таком демоне идёт речь?"- О том, что ценой этого поступка станет увольнение, следопыт разумеется подумал, и пришёл к выводу что это приемлемая цена. Нельзя чтобы в этом сброде начались ненужные сомнения, чтобы каждый болван гнул свою линию, и ставил под угрозу цель и действия отряда. Говоря всю эту мишуру, мужик уже начал движение которое должно было развернуть волшебничка не отмира сего, и вернуть к столу.

- Сара! Сзади! Сара! Кэрриган! нет! САРА! САРА-А-А! САРА-А-А-А-А-А... пустите, пустите говорю! Ублюдки, сучары, уроды! отпусти, отпусти меня, сука! Отпусти! Порешу! Убью нахер! Сара! Сара! Сара-а-а!!! - Крейган не видел лиц, не видел сочувствия в глазах сослуживцев и их решительно поджатых губ. Он видел только руки. Треклятые руки! Его держало двое... одного он отшвырнул и ещё двое подскочило... руки... руки... паутина из руки. Его держали грубо, один раз даже дали под дых. Не сгоряча. Без гнева. Ему сочувствовали... это он увидел в первом же взгляде, когда наконец слегка пришёл в себя.

Его скрутили ремнями, привязав к креслу. Его похлопывали по плечами. Скрипели зубами, глядя на его мучения. Не для кого из своих не было секретом, что Даниэль был влюблён в Сару. Её с учебки. Они вместе были на курсе. Странно, вроде бы никому об этом не рассказывал, но знал весь батальон. Наверно, проболтался Капуцерски, мир его праху... Плевать.

Крейган был не из тех людей, которые курят только в туалете или целуются при выключенном свете. Ему было плевать, что думают о нём, как о человеке. Главное, никто не жаловался на него как командира. Главное, Сара была довольна...

Сара... свет жизни, если можно назвать жизнью это дерьмо, в которое он по ошибке угодил много лет назад, скрываясь от закона. не в тот вагон прыгнул и вот... Мужественные лица Сынов Корхала и проклятая всеми богами, если они есть, планета Тарсонис...

"Надеть скафандры... опасность разгермитизации". Всё это Даниэль слышал будто во сне. Вот медленно, неестественно медленно, надевает шлем на голову Вивьен ли Джонсон, совсем ещё мальчик 18-ти лет... какого дьявола тебя занесло сюда, пацан? Здесь вопросов не задают... Но я тебе сочувствую. Но сочувствие моё притупляется, а потом и вовсе исчезает. Голова моя занята мыслями о Саре. О Саре Керриган...

Кто-то хлопнул меня по плечу. Кто-то что-то кричит в ухо. «Надень шлем… Шлем надень». Дак я его и не снимал, ублюдки, какого хрена прицепились. Но голоса настойчивей и уже не только слева, но и справа. «надень шлем, лейтенант! Не будь придурком!» Ну-ну, посмотрел бы на смельчака, кто бросил бы это мне в лицо час назад. А сейчас… сейчас мне похер. Моя жизнь, моя Сара осталась там… Ай… больно, блядь! Какого… какого дьявола ты творишь, рядовой! Да я тебя раком поставлю и ***** на глазах у всего взвода. Ударить лейтенанта… да пошёл ты… Но я перестаю им мешать! Оказывается, я сам отталкивал руки помощи… я думал о смерти, о том, что без Сары мне не жить… Но шлем оказывается у меня на голове. Лёгкий щелчок и я уже дышу искусственным воздухом. Ха! Да здесь другого и не бывает…

Как сложно… как сложно иногда сказать три простых слова. «Я тебя люблю». Сара так и не услышала их. Она знала… весь взвод знал. Весь взвод ждал пока она упадёт в твои объятья или пошлёт тебя нахер, как влепит пощечину когда ты начнёшь приставать! А ты бы начал, Даниэль, наверняка бы начал. И в лучшем случае отделался бы покрасневшей щекой или синяком под глазом… Дурак ты, Крейган. Слишком рано списал ты себя со счетов. Сара погибла, но ты-то жив! ТЫ ЖИВ, КРЕЙГАН! Ты сможешь отомстить, ты отомстишь за Сару… за Сару Кэрриган.

Шлем оказался на голове лейтенанта. Ремни, опутывавшие тело, ослабли. Кто-то постарался на случай если придётся выбираться очень, очень быстро. Ты ведь не сделаешь глупостей, Крейган? Тебе вернули оружие – вот оно, в руке… о пистолете и ноже ты забыл. А то что? Стрелял бы в своих? А ну соберись, Даниэль, мудак паршивый. Соберись… о чёрт, кажется, это кто-то сказал. Так и есть, это орут ему в ухо…