Голосование пользователя

Вы не можете просматривать этот пост!

Они уже почти отчаялись. Они не ждали помощи и хотели только подороже продать свои жизни. Умереть, вцепившись в глотку тем, кто осквернил их землю, оставить память о себе хотя бы в сознании врага. Низкий потолок бункера становился их могилой. единый строй в тесноте невозможно было удержать, в полутьме каждый был сам за себя, не зная, кто стоит у него за спиной.
Они не были космодесантом, они не были даже гвардией - они были всего лишь СПО. Но когда враг окружает тебя, и тебе некуда бежать - даже крыса показывает зубы.
Полковник Чарден лучше других знал, что даже показав зубы, крыса не выживает. Но делал все что мог.
У него были подкрепления. Гвардейцы, чей панцирь позволял им выдерживать удары оружия противника почти без повреждений. Бойцы с Удара Милосердия, привычные к схватке в тесноте.
Вместе, они ударили врагу в спину - и сделали все что было в их силах

..Отблеск наплечного фонаря. Штык, вонзившийся в грудь врагу, и искаженное яростью лицо, губы, выплевывающие проклятье вместе с кровью.. Лом абордажника, со звоном парирующий чей-то меч, но не успевающий отразить нож, прошедший между пластинами новой брони... Оплетенный искрами силовой тесак, разрубающий подставленный клинок вместе с рукой владельца.. Краткая багровая вспышка хеллпистолета и мерзкий запах горелой кости, скребущий горло наждаком...
Смерть. Боль. Усталость. И одно желание - закончить это поскорее.

Контрольный пост был взят. Из защищавших его изначально выжило не больше десятка человек. Потери были и у подкреплений - трое абордажников, двое гвардейцев. Изначального числа СПО никто из Команды не знал, но ясно было, что потери велики.

Залитый кровью, заполненный трупами, вонью, нечистотами, КПП было невозможно использовать - но в окнах вновь показались стрелки, и выбора у большинства не было. Часть бойцов была отряжена выносить трупы, пока химеры следили за окнами.

Юркнув за лодку, я трясся, как последняя дворняга, промокнув под дождем. Вжавшись в песок, согнувшись в три погибели, я молился, чтобы меня не задела пуля, не настигла сабля или грязные руки этих ужасных французов. Я молился, чтобы просто остаться в живых, чтобы меня не тронули, чтобы со мной все было хорошо... Но об одном я забыл тогда помолиться: о том, чтобы и Ей повезло в этой мясорубке. Трусливый щенок.
А Она, гордая и смелая, пошла, сжимая в руках свои пистолеты, натертые мною до блеска. А Она не побоялась, Она не согнула свою ровную, изящную спину, не опустила свой высокомерно вздернутый подбородок, не сбилась в своей изящной но твердой и даже мужественной походке. Она даже не испачкала своей одежды, все такая же прекрасная и... сильная. Даже в этой кровавой бойне, разыгравшейся на пляже.
Не то, что я, трусливый щенок.

Раздался выстрел. Нет, их было много, но этот я сумел вычленить из всех.
Мои глаза расширились от ужаса, а пальцы вцепились в борт шлюпки, вгрызаясь грязными ногтями в дерево. Она как-то удивленно посмотрела на кровь, засочившуюся из раны, даже не вскрикнула и не выпустила пистолетов. И все так же, будто полуденное видение, плывшее над землей, плавно упала в мокрый от крови песок.
Повсюду орали, стреляли, резали друг друга, насаживая на сабли потроха, но я лишь смотрел на то, как Она лежала там... Недвижно, не шелохнувшись... Они попали в нее, мерзавцы... Попали... Мерзавцы! Но что я? Я молчал и дрожал, словно трусливый щенок...

- Госпожа-а-а-а!!! - раздался откуда-то отчаянный крик мальчишки, который, казалось, потерял в эту секунду все-все на свете, что у него было.
А душа рвалась Ей на помощь. Душа рвалась и я рванул вслед за ней, выскакивая из-за шлюпки, не помня себя. Я проскользнул мимо сражающихся солдат, мимо всех этих здоровяков, раскрасневшихся от яростного боя и яростных воплей к Ней... Бледной и молчаливой, невозмутимой, словно не успевший растаять весенний снег.
Вокруг свистели пули, но я их не замечал. Я бросился перед ней на колени и... и не знал, что делать. Руки мои застыли, а кровь шла из открывшейся раны несконаемым потоком. Она взглянула на меня... как-то слишком грустно и как-то слишком обреченно. Только не Она, только не моя госпожа, только не герцогиня будет смотреть так на своего пажа.
Я не хотел в это верить, я смаргивал слезы, оглядывая ее и пытаясь понять, что нужно делать. Но я не знал, я не знал, черт подери, потому что мне никто ничего не приказал. Впервые в жизни я оказался свободен... И я возненавидел эту свободу. Трусливый и бесполезный щенок.
- Госпожа... - прошептал я, не взирая на болезненный ком в горле. - Госпожа... что мне?.. Пожалуйста, скажи... Скажи...
Но Она молчала, продолжая на меня глядеть. И ее взгляд начал мутнеть, слабеть и уноситься куда-то прочь...
- Госпожа, умоляю, - всхлипнул я, неожиданно схватив ее за край одежды. - Ваша Светлость, пожалуйста, не бросайте меня... Я же один не справлюсь... Я же...
Внезапно меня оттолкнул гигант Маркус, бросив меня на отчего-то влажный песок, и забрал госпожу с собой, к шлюпке. Песок был влажным от крови, от Ее крови. Я испуганно отстранился от нее, но не как от чего-то мерзкого, а как от чего-то святого, к чему нельзя прикасаться. Оглянулся: вокруг происходило что-то непонятное - люди убивали друг друга, стреляя, рубя, калеча... Столько злобы на лицах, столько ярости в этих резких движениях, почти каждое из которое заканчивалось вместе с чьей-то жизнью. И повсюду кровь... Но не эта, святая, а грязная и отвратительная. Я вдруг испугался, что их кровь смешается с Ее кровью и принялся судорожно закапывать небольшое пятно, оставшееся от герцогини, песком. Лишь бы только никто ее не коснулся, это все, что я мог для Нее сейчас сделать.

Неожиданно меня прервал чей-то приказ вернуться в шлюпки, и он меня, признаться, буквально спас - я перестал фанатично копаться в песке и бросился наутек. Нет, сначала я вернулся, забрав хозяйские пистолеты, а затем да, бросился наутек, к шлюпке...

Общее

Расстояние между противниками стремительно уменьшалось, размахивающие саблями французы волной накатились навстречу слитному, но, увы, не настолько точному как хотелось бы, залпу солдат Роунжа, сопровождаемому хлопками пистолетных выстрелов - и, потеряв с полдюжины человек, сцепились в рукопашной схватке с выступившими вперед моряками "Отважного", постепенно тесня их обратно к шлюпкам.

Уотсон

Курившийся сладковато-пьянящим запахом сгоревшего пороха разряженный пистолет летел куда-то в сторону, а тот, кому адресовался кусочек свинца английской выплавки, ещё бежал, явственно замедляясь. Вот он тяжело упал на колени, уставился угасающим взглядом, казалось, прямо на боцмана, как будто спрашивая - "за что?"... и рывком вскинул руку, разряжая пистолет в плечо своему убийце. После чего медленно завалился на теплый песок пляжа лицом вниз, и больше не шевелился. Впрочем, сам боцман этого не заметил - пуля, навылет пробившая левую руку выше локтя, закрутила Уотсона волчком и заставила потерять равновесие, успешно пропустив над головой залп морской пехоты. А к тому моменту как мир перестал кружиться и занял устойчивое положение, вокруг уже бурлила рукопашная...

Кавилл

Месяц, проведенный на постоянно раскачивающейся палубе брига сыграл злую шутку - в момент выстрела мир покачнулся, как на плавной океанской волне, и пуля ушла куда-то в заросли за спиной нападающих. Но это же непроизвольное и неожиданное движение спасло самого Кавилла от ответной пули, вжикнувшей совсем рядом с его головой. Прогремел залп морпехов - и началась кадриль. Правда, заместо паркета был песок, а партнеры явно были не согласны на роль дам.

Блэр

Выскользнула из шлюпки следом за Кавиллом. И следом за ним же рванулась навстречу своей судьбе... которая оказалась относительно благосклонна к девушке. Относительно - потому что увернувшись от пары впустую свистнувших за спиной выпадов, и даже успев ткнуть кого-то из французов ножичком, неожиданно почувствовала что повисла в воздухе, бесцеременно поднятая за ворот рубахи. На секунду встретилась взглядом с взглядом рослого, небрежно удерживавшего худенькую девушку на весу одной рукой молодого мужчину с неожиданно кого-то напомнившими чертами лица - и, не успев даже сказать "мяу", кувырком покатилась по песку, финишировав на опушке леса и заработав при этом пару десятков синяков. Но - жива. Хотя сама в этом не очень уверена...

Роунж

Время на мгновение замерло, пока сгорал порох запала - и вошло в нормальный ритм, когда один из бегущих кувыркнулся назад с кровавой кляксой на месте лица. Увы, стрельба отряда была не столь результативной, как хотелось бы - после залпа упали трое или четверо французов, остальные как пришпоренные рванули вперед, стремясь добраться до стрелков в момент перезарядки. Пока что - безуспешно, завязнув в моряках "Отважного". Но видно было, что это ненадолго...

Оливия Говард

Усмехнувшись реплике барона, и в один момент проскочив полосу пляжа, откинула до сих пор лежавший на скамье шлюпки плед - под ним тускло блеснули сталью стволы пистолетов, - обернулась, вскидывая оружие, и оказалась нос к носу с матросом, которого Линч послал проследить за твоей погрузкой в шлюпку. Бедолага не успел пожалеть о своей расторопности - грохот двух выстрелов и просвистевшие над плечами пули заставили его замереть, судорожно вскинув руки к неожиданно переставшим слышать ушам... но это оказалось далеко не худшее из того, что произошло с Томом Смайти, фор-марсовым матросом брига Его Величества "Отважный".

...Через мгновение свинцовый шарик навылет пробил его шею, обильно окропив грудь и лицо стоявшей вплотную герцогини хлестнувшей из артерии кровью, заставив поднятые было к ушам руки матроса судорожно сжаться вокруг смертельной раны...

...Оливия даже не успела увидеть как падают замертво двое получивших её пули французов - сначала мир взорвался красной радугой, а затем, практически сразу же, что-то горячее ударило под правую ключицу, породив мгновенно растекшуюся по всему телу волну боли. Пистолеты выпали из внезапно ослабевших рук, и угасающее сознание зафиксировало только прикосновение к щеке неожиданно колючих песчинок, часть из которых из желтых уже превращалась в красные.

Линч

Кажется, выстрел не пропал зря. Но на общем темпе нападающих это никак не отразилось, и хотя врач и постарался удержаться на границе схватки, по возможности прикрывая подход к шлюпке, ему пришлось туго. Двое французов, с разбегу проскочившие - с окровавленными саблями - сквозь редкую цепочку английских моряков, были весьма раздосадованы оказавшейся на пути новой помехой. Причем один - сразу же и насмерть, а второй - несколько выпадов спустя, оседая на песок с глубокой раной через весь торс. Именно в этот момент Линча угораздило обернуться, как раз чтобы увидеть безвольно растянувшуюся на песке Оливию, и - получить под колено с легкостью располосовавшее ногу лезвие сабли умирающего противника.

Николь, Маркус, Патрик, Ник Мак

Благополучно добежали до шлюпки, укрылись за бортом - как раз к моменту падения Оливии. Пара минут передышки - а потом французы могут уже и прорваться через редеющую цепочку английских моряков.