Голосование пользователя

Кихот демонстративно посмотрел в окровавленные едва ли не по локоть руки обратившегося к нему и его адъютанту диакониса, после чего произнёс, явно обобщаясь к своему спутнику:
- Гахасшкр, Панс'cа. Эшкурмух ышхыр глошк создшам. Захурмыш мубырхаб кушхур ку сым сарынху бухжабус. Пошкцфаз вдйямушс сум сихупащьсан, ша кусрук са Хат, у сым ашалух - дашурмахускт дубыналухаш. Обамгрысук дахим су хатошмар гжесцы сым набихарм Эдем абурбухчщс.*
- Бухнасуканши сым шмур. - ответил своему спутнику рогатый коротышка - Ютахирйас сум бумашухкиршам?..**
- Нашамар гульшлатс сак шмушрнах! Дашхур лубусантшх тусудупхну даск.*** - Довольно резко осадил своего собеседника лекна, почёсывая когтями левой руки бугристые складки коры на шее.
Почесав в затылке, кондор чуть выступил вперёд и прокашлялся. Язык ааш, был для него родным, знал он его неплохо, да и говорил без малейшего акцента. Включая тот варварский, излишне украшенный пустосолвием его диалект, который был в ходу на территориях созидания. Однако его наставник предпочитал общаться на дза, а потому каждый раз, когда Санчо приходилось общаться на ааше, он, зачатую, далеко не всегда мог сразу вспомнить нужные слова.
- Милейший - наконец обратился конодр к драконису - не то, чтобы мы с наставником были бы против столь любезного предложения, однако не кажется ли вам, что пытаться убить адептов Хата в их же логове дело, по меньшей мере, довольно-таки сомнительное, если не сказать безнадёжное и способное принести уйму неприятностей. Особенно в том случае, если местные, гхм, обитатели до сих пор не утратили некоторую лояльность к Эдему и числятся в базе как служители храма? Кроме того, полагаю, что и вы, и мы будем в значительной степени ограниченны в возможностях как минимум до тех пор, пока нам не удастся найти наши вещи, которые должны били попасть в этот храм вместе с нами. Возможно более целесообразным будет направить усилия в этом направлении?
О доверии к тем, кто буквально с порога устраивает резню, основываясь только на внешнем виде и повадках встреченных обитателей, Панса дипломатично решил умолчать до тех пор, пока в его руках не окажется что-либо более весомое, чем стальной дрын. Желательно ещё и скорострельное.

Имя? Жжёный задумался, пытаясь вспомнить что это. Имя — это то, как тебя называют. Его называли по-разному. Бродяга, побирушка, калека, урод, монстр, чудовище, господин... Но эти слова не были его именами. Может быть у него вовсе нет имени? Нет. У всего есть имена. Тому же, что имени не имеет - имя дают. Ему тоже давали имя. Кажется, ему имя давала какая-то женщина. Рядом с ним сидит одна. Может быть именно она давала ему имя? Или, может быть, она просто знает, как его называть?
Колдун долго и пристально всматривался из тени надвинутого капюшона в лицо Идуин, пытаясь найти в нём что-то. Какие-то одному ему известные черты. Нет. Эта женщина вовсе не та. Она выглядит иначе. А как выглядела та женщина? Приложив ладони к вискам, Жжёный отчаянно пытался вспомнить хоть что-то. Что-то, что некогда знал очень хорошо, но сейчас у него это знание забрали. Нужно было вспомнить, исторгнуть знание из глубин памяти точно так же, как он неоднократно вздымал свою огненную силу из недр своей души. Вспомнить, вспомнить, вспомнить...
По телу Жжёного прошла судорога. Скрючившись, он навалился на стол, хватая ртом воздух. За долгие годы Жжёный свыкся с болью. Привык не замечать её. Ступая босыми, покрытыми язвами и ранами ногами по холодному снегу, острым камням и шершавому, солёному песку он не чувствовал, как они ранят ноги. Он не чувствовал боли, которую причиняет грубая мешковина, из которой сделана его одежда, касаясь лишённой кожи голой плоти. Он не чувствовал холода, укладываясь на груду колючего елового лапника прямо под проливным дождём, не чувствовал жара, бредя по раскалённой пустыне. За долгие годы он сроднился с болью. Боль стала его неотъемлемой частью. Но не такая боль. Не эта, что сейчас терзала его нутро и самою его сущность, лишая возможности даже думать. Вспышка!

-...ус, сынок, потерпи немного. Скоро всё пройдёт.
- Мне плохо, мама. У меня болит голова. Мне холодно, мама. Я умру?
- Конечно нет, дорогой мой. Это всего лишь лихорадка. Ничего страшного.
- Я не хотел. Я не думал, что лёд такой тонкий. В прошлом году мы уже катались, и ничего страшного не было. А вчера... Мам, с Джеком и Джуди всё в порядке? Они ведь не захлебнулись подо льдом? Мам, это было очень страшно. С ними действительно всё в порядке?
- Конечно в порядке. Сейчас они дома. Лечатся. Они тоже простыли, но не так сильно, как ты.
- Мам, ты ведь не запретишь мне с ними играть? Они не виноваты. Правда-правда. Это я сам решил заехать на самую середину. Пожалуйста.
- Только если пообещаешь мне хорошо себя вести, и больше так не делать. Но хватит. Тебе нужно поспать. А скоро придёт волшебник Селим, и даст тебе целебное снадобье. Помнишь волшебника Селима?
- И я сразу поправлюсь? Мне больше не будет так холодно, и голова болеть не будет?
- Поправишься. Не сразу, но очень быстро. А сейчас отдыхай.
- Хорошо, мам. Только подкинь, пожалуйста дров в камин. Холодно очень. И не надо сегодня гасить свечу на ночь. А то станет темно прямо как там...
- Как скажешь, маленький мой. Сейчас я разведу огонь посильнее. Главное, чтобы дом не загорелся.
На последней фразе голос склонившейся над ним женщины начал меняться. Становился более грубым, властным. Приобретал глухой, рокочущий тембр. Лицо женщины начало оплывать, словно восковая свеча, и сквозь знакомые и любимые черты начало проступать надменное лицо мужчины. Лицо, которое он видел лишь однажды, и которое до сих пор преследует его в кошмарах. Взгляд холодных, почти чёрных, глаз, смотрящих, казалось, в самую душу, и чем дольше они смотрели, тем сильнее нарастала боль и жар, и тем ярче перед глазами проступало видение комнаты, залитой пламенем пожара.

Колдун хрипел и корчился, не в силах даже закричать от боли. Тело его били конвульсии, а руки сжимали голову, то ли пытаясь оторвать её от тела, то ли наоборот, удержать на месте. Неожиданно кончики лишённых ногтей и замотанных в бинты пальцев начали краснеть и наливаться багровым, подобно металлическому пруту, опущенному в угли кузнечного горна. Из-под ладоней чернокнижника начали струиться тонкие, похожие на серебристую паутину струйки дыма. Забившись в припадке, Жжёный попытался уцепиться за стол, но его налитые багровым сиянием пальцы лишь оставляли на столешнице глубокие, напоминающие следы когтей чудовища обугленные борозды. В помещении трактира сгустился полумрак, а воздух стал раскалённым, словно в пустыне. Свечи и факелы, которыми освещалась обеденная зала, стали чадить клубами едкого чёрного дыма, а огонь на них приобрёл карминово-красный оттенок. Столб пламени вырвался, лизнув потолок, из большого, добротно сложенного из массивных глыб камина, взревев подобно урагану. На посетителей, сотканный из языков пламени смотрел, неторопливо поводя из стороны в сторону чёрными провалами глазниц, череп, сохранивший остатки обугленной и полусгнившей плоти.
Вряд-ли кто-то из поражённых, и напуганных жутким видением посетителей слышал, как бьющийся на столе колдун напрягая последние силы выдавил из себя:
- Марк…
В этот момент тело колдуна перестало биться и дрожать, дыхание выровнялось. Медленным, неестественным, словно у марионетки движением колдун сел на лавку и повернул голову в сторону сидящих напротив Клера и его людей. Под капюшоном чародея клубился непроглядный, не позволяющий ничего разглядеть мрак, и лишь два горящих огненно-алым цветом глаза говорили о том, что внутри робы есть кто-то. Или что-то.
- Зови его Ингишерт Вирангерхейт*. – Произнёс ровный, лишённый какой-либо интонации шипящий голос, который никак не мог принадлежать Жжёному, и в ряд ли вообще принадлежал человеку.
В этот же момент всё закончилось. Пламя камина, явившее жуткий образ опало, оставив в знак подтверждения, что увиденное не было иллюзией копоть на потолке. Удушливый чад и жар, наполнявший залу пропал, а свечи, лучины и факела вновь стали гореть невысоким, ровным, ярко-оранжевым пламенем. Жжёный рухнул на исчерченный выжженными бороздами стол, лишившись сознания.

Начало времен, система Альфа, окраина.
Оно рвало себя на куски, носилось туда-сюда, сотрясало всю основу гиганта до основания и ревело дурным голосом. Вышел пшик.
“Гнев. Непонимание. Ярость. Страх показаться слабым.”
!»:*№;*№(;:»%№**)(№»?):*?!!! – издало Оно нечленораздельный вопль, мгновенно придумав и введя в обиход вселенной 678 разных хулительных выражений, метафор и эпитетов.
Кластеры сфер бешено крутились, едва не взрываясь от натуги, но так и не смогли запустить процессы корпускулярной перестройки и реструктуризации внутри гиганта.
“Мне.. не хватило… сил?! Как?! Они меняют законы физики и грают в бильярд планетами, а я не могу перестроить какую-то жалкую планетку? Так нечестно! Только начал и… р-р-р, @»*»№( !.. Ладно, надо смириться – никто из нас не обладает истинным всемогуществом. Мы сильны, но не всесильны и вечны, но не неуязвимы. Надо будет запомнить.”
Сферы начали меркнуть, их цветовая гамма сменилась на пурпурно-синий и они стали медленно приближаться друг к другу.
“Зайдем с другого конца. Мне не хватает сил изменить эту планету. Почему? Потому что таковы законы мира. Значит, у меня есть два пути: первый – подождать и накопить сил. Второй – изменить законы этого мира, а точнее – создать из его части свой собственный. Не хочу ждать.”
Все сферы, как одна, вспыхнули холодным синим пламенем и начали быстро приближаться друг к другу, а после – сливаться в огромное единое нечто, переливающееся всеми цветами спектра. Оно все росло и росло, накрывая собой огромную планету и расходясь во все стороны волнами аморфного, безумного света, за которым по пятам шла огромная энергетическая волна. На несколько секунд все разумные одушевленные существа вокруг испытали что-то странное. Это нельзя было передать словами, только неопределенными размытыми ассоциациями. Какая-то невообразимая смесь изо всех эмоций разом, впивающаяся в рассудок множеством острых стеклянных осколков.
“Здесь я не могу сделать то, чего желаю. По крайней мере, не сейчас и не целиком. Значит, надо найти себе новое место для жизни. Но его нет. Значит, его надо создать. За работу!”
Последняя вспышка – и одна из планет системы Альфа исчезла вместе со всеми своими спутниками и всем что было поблизости.
Неведомо далеко
С грохотом целая планета проваливалась в пространственный карман. Огромные энергетические вихри втягивали в воронку сами пространство и время, запечатывая их где-то на краю мира, откуда был виден даже Купол. Но вот все закончилось. Планета и все вокруг нее оказалось отрезано от “обычного” мира стеной измерений чудовищной мощи, бледной тенью истинного Купола. По сути, это была уменьшенная модель вселенной – примитивная и слабая версия настоящего Купола удерживала внутри себя некое пространство, в котором лениво вращался огромный фиолетовый шар газа. Здесь, в отгороженном от всего пространстве, где обычные законы физики больше не имели власти, Этому уже никто не мог помешать воплощать в жизнь свои грезы.
“Хм. Неплохо вышло. Собственный микро-мир, в котором можно творить все, что взбредет в голову. Теперь мы тебя обустроим.”
Заново загоревшиеся сферы метнулись в самое сердце гиганта, к его ядру. На лету они вытягивались огромными копьями и стрелами, которые со всего размаху вонзились в ядро планеты и начали вместе с ним вращаться по часовой стрелке, собирая вокруг себя новую планету. Разреженные газы перестраивались на кварковом, атомарном и молекулярном уровнях, обращаясь мантией, корой и атмосферой. Железное ядро росло в размерах, преобразовывалось и менялось, постепенно превращаясь в сложную структуру из чистой энергии – странное полу осознанное подобие живого существа из чистой энергии, призванное управлять всеми процессами на планете. Магнитное и гравитационное поля новосозданной планеты росли и крепли, она увеличивалась в размерах, остывала и отвердевала, а газы вокруг нее уже превращались в пригодную для дыхания атмосферу. Вода для гидросферы и вовсе бралась из воздуха. Энергия для такого масштабного творения бралась прямо из гиганта, а его внутренние слои искусственно охлаждались, в то время как их химический состав на глазах менялся. Вскоре ново созданный мир был со всех сторон окружен каким-то странным протовеществом газообразной консистенции.

Техническая заявка:
1) Беру планету 7 и все пространство-время вокруг неё за шкирку.
2) Окружаю планету 7 и все пространство-время вокруг неё “стеной измерений”.
3) Стена Измерений – жалкое подобие Мирового Купола, метафизический барьер, вносящий в законы физики в какой-то конкретной зоне ряд микроскопических корректировок. Корректировки слишком малы для того чтобы серьезно повлиять на объекты внутри Стены, но при этом достаточно велики чтобы создать разницу между физическими законами за пределами и внутри Стены. Как следствие, в какой-то зоне (не во всей вселенной, а только в одной зоне) пространства-времени законы физики немного меняются и эта зона отторгается прочей вселенной – у Зоны и Вселенной УЖЕ разные физические законы, и Зона выделяется в отдельное измерение. Законы физики Зоны отличны от обычных и полностью подчинены её создателю - в своем мире он всесилен и может менять его законы легчайшим усилием воли. В Зоне не действуют физические законы, установленные другими божествами. При попытках воздействия на Зону другими божествами она обсчитывается как Чертоги божества, управляющего Зоной (в данный момент – Переплет. Из-за разницы в законах физики между Зоной и обычным миром существует неразрушимый барьер, отделяющий её ото всей прочей вселенной – его не могут пробить даже божества, ибо Зона обсчитывается как Чертоги божества, создавшего её. Также в Зону НЕ проникают никакие излучения, волны, материальные объекты и энергетические потоки из “нормального” мира. Если, скажем, астероид должен пройти через Зону – он подойдя к её границе просто зависнет в стазисе или сменит траекторию своего движения, но НЕ ПРИ КАКИХ УСЛОВИЯХ НЕ СМОЖЕТ попасть в Зону. Это правило также распространяется на любые объекты, волны, излучение, существ (разумных и неразумных, живых и мертвых) а также на любые комбинации этих компонентов в любых пропорциях – Зона есть закрытое под пространство. Тем не мене, божество-создатель Зоны может выборочно “пропустить” в неё что-нибудь, если пожелает этого. Короче, отдельное измерение-песочница с настраиваемыми законами физики.
4) Создаю в сердце гиганта новую планету. Размер 3-4, масса 7-8, земной тип. Наращиваю электро-магнитное и гравитационное поле планеты до соответствующих величин. Создаю атмосферу и гидросферу, пригодные для существования жизни. Создаю в этом протобульоне простейшие микроорганизмы и стою у них над душой с двустволкой, подгоняя к ускоренной эволюции. Трансформирую ядро планеты в Логос.
5) Логос – божественное творение, живой квантовый суперкомпьютер на энергетической основе. Обладает собственным сознанием, слитым с подсознанием всех организмов, входящих в биосферу планеты, но при этом не имеет собственного интеллекта и личности. Способен управлять лито-, био- и гидросферой планеты на любом уровне, а также управлять её гравитационным и электро-магнитным полем.
6) Превращаю остальную массу гиганта в Протодермис.
7) Протодермис – специфическое вещество, фактом своего существования нарушающее половину существующих законов физики. Имеет вес, но не создает давления, в каких бы количествах не собиралось. Может нагреваться и охлаждаться, но только при специфических условиях и в очень небольших пределах (верхний потолок - +35 градусов). Бесцветно. На вкус напоминает воду. Не имеет никаких аналогов в мире, никому не известно и категорически не укладывается в таблицу Менделеева. Практически неразрушимо. Пропускает свет и тепло.
Уж 18-ти то БС мне на это всяко хватит, а не хватит – просьба вычесть из Зарплаты и все равно сделать. Иначе я в упор не понимаю, за ким чертом нужна божественность.

Изначально было что-то странное. Но потом бытие сжалось в точку, повинуясь голосу богов, и порвалось на части, которые начали удаляться друг от друга, положив начало расширению вселенной. И с этим расширением предстояло еще что-то делать, но это был вопрос грядущих эпох и, возможно, грядущих богов. Пока же лишь малая толика мира обрела форму, достаточно окончательную и лишенную ближайших перспектив вновь перейти в состояние плазмы, чтобы заинтересовать божественные сущности.

Одной из этих сущностей было Магос. Правильней его относить к среднему роду – хотя бы потому, что женского, мужского, и возможных прочих родов (ибо не факт, что грядущее готовило миру бинарную систему размножения, а не, скажем, почкование или пятерение) еще и не было в помине. Была лишь формирующаяся вселенная, боги и пустота. С одной стороны, это было правильно, ибо предначертано. С другой, Магос всем своим существом ощущало, что должно быть еще что-то. В его собственном пробуждении немалую роль сыграла материя, или поле, или волны – подобных формулировок не существовало, как и полов, но факт существования магии божественная сущность прочувствовала каждым непридуманным еще кубическим километром себя. И поняло оно, что энергия эта предназначена не для них, а для тех, кто грядет. Что она будет питать творения их, и давать им силу…

В думах подобных Магос века проводило, стремясь предвидеть грядущее. Оно наблюдало за миром, изучало его, и определяло его. Им были созданы системы исчисления, берущие свое начало в природных явлениях. Наблюдение за тем, как фотоны несутся от одной точки к другой, дало ему знание расстояний. Изучение распада всевозможных веществ позволило понять время. Взгляд вглубь сути материи открыл для Магос массу. Попытки сотворения ограничили его собственной божественной силой. И множество иных данных, измерений и законов, накопленных за тысячелетия, он воплотил в доступную каждому богу инфосферу, которую поместил в Пантеон, чем бы тот ни являлся. Чтобы говорить, у богов должен быть общий язык, и даже при возможности напрямую обмениваться образами, нужны понятия. И он создал речь – речь Богов, которая станет в грядущем даром от него, Магос, разумным, и в которой будет сила к изменению мира. Но в устах богов это была речь, которая не облекается в форму реальности, а позволяет просто обмениваться информацией.

А потом оно вновь начал наблюдать – на этот раз уже за действиями иных божественных сущностей. Ибо велико было влияние их на образ мира, и смешивало оно хаотично расчеты, того, чему было суждено стать богом магии. Возможные события, складывавшиеся в понятные коридоры вероятностей, теряли смысл – и их приходилось пересматривать. И Магос делал это, творя свои вычисления в облаках звездной пыли, изолированных от мира и идеально структурированных. Язык чисел, прекрасный в своей простоте и сложности, высшая божественная математика и, одновременно, музыка сфер для тех, кто в вычислениях умеет видеть не холодные цифры, а огненные наборы нот, по мановению палочки дирижера воплощающиеся идеально настроенными инструментами в ласкающую слух последовательность звуков.

Но увы, пока не изобрели ни музыки, ни математики, и одно лишь Магос могло видеть всю красоту возможностей, раскрывающихся перед бытием. И лишь одному Магос доступно было понимание того, как каждым движением своим боги влекут его в хаос, как звуки сбиваются в какофонию… воплощением которой стало омерзительное создание Шаарихаграсма. Всеизменяющая сущность, неуязвимая для всего и покорная лишь владыке своему.

И тогда Магос изобрело жест, который заключался в закрытии той части тела, которая у разумных будет называться, на универсальном языке богов, лицом, той частью тела, которая у разумных будет называться на универсальном языке богов, лицом. И на универсальном языке богов это жест назван был "faciem abscondita in palma".

Но, разумеется, остановиться на введении первого мирового divina quentiam, Магос не могло. Как, к сожалению, и применить его, ввиду отсутствия конечностей и формы. И даже возможность сотворения их себе, ввиду наличия Сферы Хаоса, не радовала. Впрочем, ее наличие было относительным – Магос видело множество вариантов будущего, и в многих из них хаос был изменен, обуздан или просто несоздан, ввиду нехватки божественных сил на нечто подобное у творящего.

Но были и иные способы обезопасить мироздание от хаоса. Само существование Бури Перемен в каждый момент времени было разбросанным по измерениям и пространствам, число которых было случайным. И из этого бесконечного множества вариантов бытия Бури Перемен Магос вычло всего лишь три параметра – три измерения для пространственно-временного континуума, где находилось творение других богов. Таким образом, лишив его возможности пребывать в этом пространстве иначе чем в виде гипотетической точки. Во всех остальных пространствах Буря Перемен могла быть чем угодно и менять что угодно, но позволять ей превращать Творение в полный Хаос Магос не собиралось.

Хотя добро и зло еще не были определены как категории, свершив свое доброе дело, Магос вернулось к миру, стремительно менявшемуся под влиянием сил Богов. Две существующих системы, и одна творимая. Хор богов звучал неравномерно, были в нем ноты, говорившие о том, как сущности относятся к Творению, и что они хотят в нем видеть. Кто-то стремился к исключениям из правил, кто-то к скорости бытия, кто-то к скорейшему созданию жизни, кто-то просто творил как мог и что мог. Многие не видели последствий своих шагов, и хаоса, которые они могли принести в мир.

В этот момент Магос осознало, что является неполноценным. Во всей своей мудрости и силе ему чего-то не хватало, но понять, чего именно, в данный миг было не дано.

И, будучи божеством рациональным, оно продолжило действовать по сложившемуся за тысячи лет размышлений плану. Для разумных время еще не пришло, но уже сейчас надо было готовить основу их связи с Магос. И лежать она должна была глубоко… в прямом и переносном смыслах. Божество вгляделось в планету, нареченную Новым Ньюроном. Взгляд пронзил облака пара, прошил насквозь атмосферу из метана и углекислого газа, казалось, раздвинул кору и углубился внутрь, в кипящее жидким металлом ядро. А потом ушел глубже, и огненные реки превратились в скованные видимыми лишь глазам бога связями цепочки молекул, пространство между которыми было ничтожно мало, ибо велик жар недр Ньюрона, и мало что из веществ могло устоять перед ним. Велик был соблазн создать новую форму металла, минерала или газа, которая обладала бы желаемыми Магос свойствами. Но что будет, если течение магии изменится? И мир еще раз уступил зрению бога, явив ему атомы, составляющие молекулы. Элементы. Первоэлементы. И все еще недостаточно. И мир распался на потоки формул, описывающих вероятностное положение субатомных частиц и их взаимодействие.

Ego, Magos, mutare re de hoc mundo
Ego, Magos, dat possibilitatem magicae
Per atomi et per omnia unda
Sum eos agere in praefinitum modo

И мир формул изменился, ибо появилось в нем нечто новое. Субатомная частица, магон, которая позволит при накоплении магической энергии возникать изотопам обычных атомов, наделенных магическими свойствами, которые зависеть будут от типа атома изначального.

Начало времен, звездная система "Альфа", окраина.

В тени бесформенного газового гиганта сверкнул огонек мысли, вскорости разгоревшийся в настоящее пламя - живой одушевленный поток измышлений, миражей и грез кружился в энергетическом вихре, который медленно сжимался, отвердевал и принимал форму гладкой как стекло непрозрачной сферы, чьи края представляли собой управляемое силовое поле неизвестного типа. Внутри шара клокотала и перекатывалась неоформленная масса энергии, раскрашенная в синие и пурпурные тона, с мелкими, но частыми проблесками серебряного. Внутри этой сферы потоки чистой Силы сплетались между собой в единое шаткое целое, скручиваясь тугими канатами энергии и сталкиваясь друг с другом. Вот два потока столкнулись и в точке их соприкосновения зажглась искра разума.

"Итак, я есть. Но что такое "я"? Способ самоидентификации, указывающий на то, что "я" обособлено от окружающего мира и отличается от него? Следовательно, я являюсь чем-то обособленным от мира, чем-то что от него отличается и им не является, но в нем находится. А что такое мир? Мир это место, где находится "я"? Надо осмотреться."

В точке появления искры два потока энергии столкнулись, но попытались продолжить движение и только ещё больше сплавились друг с другом, превратившись в единое серебристое ядро из которого били четыре луча, с которым также начали сталкиваться другие потоки энергии. Они сталкивались, срастались, вытягивались и гнулись, оборачиваясь какими-то извивающимися отростками. Вся эта масса сжалась и вдруг хлестнула по стенкам сферы, разнеся её вдребезги, после чего мировой эфир хлынул в рассыпающуюся вместе с космическим вакуумом. Фрагменты бывшей сферы, начавшие было разлетаться во все стороны, остановились, притянулись обратно к той извивающейся мерцающей массе и быстро начали менять форму. Вскоре они превратились во множество хрустальных овалов разного размера, из которых ударили лучи серебряного лунного света, жадно осматривающие новый "мир".

"Итак, вот мир. Что в нем? Здесь есть материя, здесь есть энергия и здесь есть информация. Частицы, волны, поля. Как красиво - я вижу каждый атом и каждую из его возможных траекторий, и каждый квант энергии и даже самую забубенную волну! И все это динамически движется, перемещается, распадается и формируется, смешивается и разделяется. Но сколько новых понятий! Они ворвались в мой разум подобно свету вон той звезды, пронзающему бесконечную холодную тьму пустоты и несущему жизнь на множество диких в своей красоте миров, которым ещё предстоит раскрыть свой огромный потенциал... Минутку, что это было? "Ворвались в мой разум подобно свету" - я использовал понятие не по назначению, а точнее, изменил его значение, и... мне это понравилось. Назову это метафора. В любом случае, я привнес в свой понятийный аппарат (пока очень маленький) изменения и это обернулось к лучшему. Изменения, динамика, хаос..."

Что-то поменялось. Узлы смешения энергии продолжали инструктироваться, оборачиваясь малыми хрустальными подобиями прежней сферы, а исходящие от них потоки усложнялись, дробились и снова соединялись уже как совокупность малых потоков. В итоге появилось нечто странное: посреди пустоты висела огромная сфера, сверкающая и переливающаяся всеми цветами радуги. От нее отходило множество шевелящихся полупрозрачных отростков всех оттенков серебряного, синего и пурпурного и каждый отросток соединялся с другой сферой поменьше, от которой также отходили свои "ростки", только меньше, пропорционально меньше самой сфере, куда более малой чем основная. И так в несколько колец шли эти сферы и соединяющие их каналы, оканчиваясь тысячами люминесцирующих щупалец и несколькими кольцами овальных сверкающих зеркал, которые вращались вокруг всей структуры по десяткам разных орбит.

"Вспомнил! Хаос Ничто, Небытие, Бытие, Мы - Я и Они! Мир! Мир, в котором столько прекрасного, что в голове не укладывается и слов не хватает! И эти слова меняются, начиная обозначать что-то другое, но в процессе изменения они порождают новые понятия и так мир развивается - за счет воображения и абстрактного мышления. ибо мысль материальна и способна творить... Хм, надо попробовать..."

Перетекающее марево, мерцая и иногда будто исчезая, начало с задумчивым видом носиться по всей системе, выбирая себе подходящий мир. В конце концов выяснилось, что все более-менее пригодные миры заняты. Немного подумав, Оно метнулось в сторону одного из двух газовых гигантов.
"Люблю фиолетовый" – промелькнуло в мозгу духа.
Скручиваясь и вытягиваясь стрелой разноцветное Нечто несколько раз облетело свой новый дом, составляя примерное представление о планете и набрасывая в голове план дальнейших работ. К тому моменту как с этим было покончено тело духа уже успело изрядно окостенеть и принять форму чего-то, отдаленно напоминавшего копье или, может быть, шпротную вилку с отколотыми зубьями. Так или иначе Это на полной скорости врезалось в атмосферу гиганта и… взорвалось, разлетевшись во все стороны мириадами безжизненных обломков и сотнями радужных сфер, быстро разбившихся на кластеры по паре сотен и двинувшихся в разные части гиганта. Эти световые образования свободно летали в его атмосфере, не испытывая никаких видимых неудобств из-за огромных температур и давления. В конце концов все сферы встали на свои места и дух начал перестраивать планету под себя:
Встав в нужных местах кластеры слились в несколько огромных сфер, многократно превосходивших размерами сумму своих элементов, и начали вращаться с безумной скоростью, формируя на ходу новые гравитационные поля, стягивающие все разреженное вещество планеты в несколько нужных мест. По мере того как вещество прибывало, оно немедля поглощалось сферами, прямо внутри них перестраивалось на уровне молекул и атомов и исторгалось в виде материи другого типа – металлов и минералов, формирующих основу будущих планет. Одновременно одна из сфер устремилась к ледяным спутникам гиганта. Поочередно столкнувшись с ними, сфера создала пояс ледяных астероидов и с ними устремилась обратно, на место бывшего гиганта, где уже заканчивали оформляться сразу три планеты. Первая размерами была чем-то средним между Землёй и Марсом с уклоном в первую, вторая отдаленно напоминала Луну, а третья была как Марс, только многократно больше. Пока что они представляли собой массы кипящей лавы, верхние слои которой уже начинали формировать планетарную кору, изредка прорывавшуюся выходами свежесинтезированных газов – основы будущей атмосферы. Внутри каждой из планет по-прежнему ворочалась огромная сфера из живого света, на суб. молекулярном уровне синтезируя металлы, минералы, горные породы и управляя процессами формирования новых миров, вокруг которых уже вращались огромные ледяные глыбы – основа будущей гидросферы, удерживаемая от преждевременного падения на поверхность множеством гравитационных аномалий. Наконец, несколько оставшихся на свободе сфер слились в одну поистине чудовищных размеров – огромного пылающего титана размером приближавшегося к Сатурну и все продолжавшего расти и разогреваться.
“Рано!” – панически подумал дух, всеми силами тормозя и оборачивая вспять процесс формирования новой звезды.
Содрогаясь и треща по швам, сфера все-таки смогла остановиться, сжалась до размеров средней луны и из пламенно-красной стала бледно-синей. До поры. Вместе с планетами, ледяными метеорами и чудом уцелевшим астероидным поясом этот зародыш нового светила двинулся прочь из системы, на самый её край и дальше.
Техническая заявка:
1) Беру вещество планеты 7 и перестраиваю его на суб молекулярном уровне, легким движением божественной пятки превращая кучу гелия и водорода в кучу минералов, металлов и ещё черт знает чего (что там в состав литосферы планет земного типа входит?)
2) Из этого “пластилина” леплю три планеты. Первая – где-то чуть меньше Земли (размер 3.4, масса 7). Вторая – с Луну (размер в районе от 2-х до 1-го, масса 4-5). Третья – между марсом и Сатурном (размер 6-7, масса соответствующая). Недостаток массы (у оригинального гиганта было за 780, кажется) вызван тем, что немалая часть вещества пошла на топливо для термоядерного синтеза. Все планеты имеют состав, отдаленно напоминающий земной, только вместо ядра – искусственная фигня моей работы. Магнитное поле – соответствует планетам заданного размера при условии “земного” состава коры и мантии.
3) Ставлю планетам искусственные орбиты, так чтобы они все три НЕ СТАЛКИВАЯСЬ друг с другом шли по той же орбите что и гигант (это надо чтобы они в другие миры не врезались, пока там висят). На все неувязки и нелепость этой свистопляски ответ один – “гравитационные аномалии запредельной мощи + тщательный контроль и корректировка орбит со стороны припадочного божества”.
4) Расшибаю вдребезги планету 7.1 и оставшиеся ледяные булыжники подвешиваю рядом с полу готовыми планетами (в качестве стабилизаторов в сложной системе гравитационных противовесов, не дающей планетам столкнуться друг с другом или с другими мирами).
5) Делаю зародыш звезды, чтоб в нужный момент зажечь.
6) Тихо, размеренно, АККУРАТНО тащу все эти полу фабрикаты прочь из системы, на забывая в нужных местах ставить гравитационные аномалии, чтоб не дать столкнуться планетам и ничего не сломать в их орбитах. Также слежу, чтобы не было столкновений с чужими вотчинами. В случае чего – громко и заливисто извиняюсь.

Рагару плыл сквозь мутное безбрежное пространство новорожденной Вселенной наслаждаясь безумием её хаотического танца. Сначала её не было, и было никак. А теперь Вселенная ЕСТЬ и Рагару ЕСТЬ и это хорошо, потому что ему оно нравится. А значит сущее должно существовать, и всё, что создано — прекрасно, ибо созданное Нечто заполняет собой Ничто, которое Никак и которое не может нравиться нормальному богу. Сейчас Рагару тоже что-нибудь сотворит. Может сжать какую-нибудь галактику в один большой-большой яркий пульсар? Или, может, взять пример с изначального Небытие, ставшего Бытиём и сотворившего Рагару и его товарищей?

Сжаться в точку, или, хотя бы, обозреть и осознанно прочуствовать свою суть, потом самому себя ухватить, и оторвать кусочек. Поглотить его, конечно, (не просто же так отрывать от себя куски то). Поглотить, разуплотнить, и Воплотить в него половину доступной Силы, потом обратно уплотнить и наружу себя исторгнуть. Сформировать, слепить из этой мягкой и дышащей, копошащейся массы, разорвав её на равные доли подобия себя.

После первого этапа творения скрепить свои порождения в их границах, как он скреплён в своих. Позволить им осознать себя как "созданий Его", "любимых и любящих детей Его", всмысле Рагару. Вложить в них любовь к движению, к жизни, к красоте и многообразию мироздания и к себе самому, да, потом обязательно любопытство и любознательность, а ещё, конечно, желание творить, действовать совместно с Ним и вообще.

Выбрать более-менее стабильный кусок материи и сказать получившимся Созданиям:
— Тащите всякого сюда отовсюду сколько найдёте! Только звёзд не трогать.

Жизнь.
Пространство, которое может охватить лишь разум бога, наполнялось ею.
На первый взгляд, хаотичное движение частиц, случайные столкновение камней и льда в вакууме, то или иное соотношение газов, минералов и воды.
Лишь почва для новой жизни.

Осознавшее себя божество чувствовало себя неуютно. Быть бестелесной сущностью было для него… Чем-то тягостным. Холод и одиночество вакуума, в котором было суждено скитаться божеству, словно тому скоплению камня и льда, с той лишь разницей, что Эре Энки Нанш Гал не был связан путами гравитации, не был пленником этой яркой, желтой звезды.

Но он почувствовал родство именно с этими камнями и льдом, как только оказался среди них, коснувшись их своей силой.

Решение было найдено. Божество раскинуло свои объятия, стремясь охватить всех своих меньших, хоть и названных, братьев.
Глыбы породы пришли в движение, осколки льда подчинились воле бога. Формы и линии превращались из грубых, естественных в все более непривычные вселенной.

- Дам я смысл вашему существованию, и станете вы плотью моей. – Изрекло божество, формируя вокруг себя циклопическую структуру.

Рождение Шесса сопровождалось тишиной. Была лишь мысль - Цель, которая породила вереницу мыслей - разум. Так появился Шесс и окинул он взором творение отца НЕБЫТИЯ.
И первыми он увидел других богов, но не смог понять пока, служат ли они Цели или против. Одни сияли разумом и созиданием, другие безумием, третьи... Ждать и наблюдать решил Шесс, но разум его уже создавал план. Цель его прекрасна.

Тогда Шесс обратил свой взор на песню брата Шаарихаграсма. Безумной какофонией был его голос и то, о чем пел должно было напугать богов-творящих. Буря Перемен могла разрушить любые планы... Однако может есть способ заставить и ее служить Цели? Впрочем не сейчас.
Тогда Шесс решил сотворить первое хранилище. Тихая песня шепота разнеслась по миру.
Шесс обволок уродскую Бурю Перемен своим телом до того как она успела бы осознать себя и попытаться вырваться.
Шесс подумал, что неплохая судьба для бога Сокрытого стать хранилищем ужасающей тайны, созданной на заре Времен.

Убедившись, как счел Шесс, что Буря надежно заперта, бог принялся за свое творение. Шесс впился в ткань пространства на поверхности нареченного Нового Ньюрона и Долора и соединил эти две точки в один узел, проложив тем самым первый Путь.

Летел далеко плыл и улыбался, грустил и задумывался тоже. Бог.

Нестабильная субстанция. Оно.

Себя осознавая в этом мире, лишь одного желал, как можно дальше забраться. Как можно дальше улететь желала она. Звезд много. Холодных, жарких, красных, синих светил, горстями разбросанных в бесконечности космоса. Лампад во тьме. Манят они, зовут исследовать, в черном море искупаться.
- Иди к нам, будь наш. Может? - шепчут они как будто, зовут к себе. Нравится свобода юному богу, нравится лететь в никуда и не делать ничего, ровным счетом. Даже пальцем своим воображаемым не шелохнуть. Альфа. Омега. Созидание и творчество, не привлекают его. Лентяем начинает себя осознавать, адептом спокойствия Божество.
- Неужто? – Произносит. И смакует приятное это слово, первое слово свое осмысленное, которое родилось...

...Ну нет. Азарт в нем живет, стихия и коварства чуток, рок и предопределенность, интерес вызывают.
- Пусть. Начнется. Игра. - Отдельные слова.
Астероид разыскал подходящий себе бог, где-то в неназванных дебрях дикого космоса, умирающего и рождающегося, в муках сотрясающегося, ежеминутно. Черного пространства. Ая нашел кусок камня. Хорошая мертвая глыба, странствующая в нигде и стремящаяся в никуда, прямо для Ая вотчина. Элементы какие-то есть, железо и металлы, со временем пригодиться могут. Добрую службу сослужить.
- Это судьба – Пробует словосочетание на вкус, присваивая себе астероид. Свой Астероид, честно найденный на задворках пространства, бриллиант. Артефакт. Подарок.

Смотрит, впитывает, желает, странствует, существуют, наслаждается бытием.
- Камень Судьбы это. Нарекаю его. Судьбинушкой горькой. Судьбиношкой счастливой. Владения Ая. От начала и до конца времен. Ее владение. Его владение. Наше. Мы его себе берем.
Метеор летит сквозь космос, Ая странствует, открывая новые горизонты для себя, отстранился от собратьев своих, хочет исчезнуть до поры, не интересуется созиданием пока что. Праздность смакует. Любуется картинами сверхновых звезд нарождающихся, хаосом наслаждается и упорядоченностью, обличья меняя, формы и облик. Квазаром, атомом, метеором становится, поочередно, впрочем, не забывая Судьбинушку свою оберегать.

Безмятежный Шу парил над девственным миром. Часть Бытья, божественная сущность - он скитался меж звёзд, захлёстывая незримым эфиром ледяные булыжники планет и астероидов.
К чему задумываться о собственном предназначении? К чему возводить хрупкие постройки и вплетать свой Голос в Хор? Позже. Всё Лень.
Он ощущал присутствие других Новорождённых, но не испытал ни толики любопытства, поглощенный собственной праздностью.

Но увы, боги оперируют не веками, а вечностью. Божеству нет дела до дня завтрашнего, ибо любая его мысль обязательно найдёт материальное воплощение в грядущей бесконечности. Значит и пресловутая праздность Бога праздности меркла в потоке времени. Охваченный этой назойливой мыслью, Шу возжелал хрупкое подобие божества, чьё существование будет иметь начало и конец. Чтобы цена за прожитое им (существом) в лености время была достаточно велика для утоления божественного аппетита.
Новый Шу, Шу-творец, распластался и рухнул на тёплую планету близ жёлтого комка плазмы. Его Голос конденсировал влагу из атмосферы, создавая бурлящие озёра в низинах, которые бог обильно насыщал мельчайшими элементами в надежде создать Нечто. Бог звал новую Жизнь, способную вернуть смысл жизни самого Шу.

Что было, когда нас не было? Подобными вопросами вряд ли стоило задаваться богу. И Урхумм не задавался. Что было? Ничего. Или Ничто. А может даже Небытие, которое сперва было, а потом стало снова быть. Юному богу определенно нравилось это. Это ему было понятно, что и как произошло, но существо более слабое разумом, существо, которое, возможно, будет существовать когда-нибудь потом – о, ему придется несладко. И обычные знания преумножают скорбь, а что уж говорить про те, которые ты не можешь осознать? Да, Урхумму определенно нравилась складывающаяся ситуация. Возможно, он когда-нибудь даже специально приложит свои силы к тому, чтобы это самое «слабое разумом существо» для начала появилось, а потом и задумалось. Потом.

Сейчас же были и другие занятия. Например, самолично отправиться изучить то, что стало. Не все, конечно, но лишь то, что стало стабильным. И мало было таких мест в этом новом неизвестном мире. Пара звезд, с десяток более-менее крупных планет, а также куча спутников и астероидов – громкое слово для именования банальных камней, болтающихся в пустоте. Остальное же находилось в постоянном движении, развивалось само по себе и грозило через какое-то время стать совершенно другим. Все эти куски камня, скопления горящего и не очень газа, пыль – они двигались сами по себе, не нуждаясь в чужой помощи, пусть даже и божьей. Поразмыслив, Урхумм решил, что не стоит вмешиваться в естественный ход событий. Что лучше будет лишь подталкивать вселенную в тех местах, где она слишком уж застоялась.

Подходящим местом для этого ему показалась одна из стабильных систем. Маленькая, «мертвая» звезда, жалкая кучка холодных планет – эта система могла считаться самим олицетворением скорби. Урхумму нравилось это. А самую дальнюю планету он и вовсе был готов провозгласить своим домом.

- Долор, - это было единственное слово, произнесенное богом. Это была его планета, его и ничья больше. И делиться ей или тем более отдавать кому-либо ее он не собирался. Здесь будет тьма, холод и, специально для всех прибывающих – хорошая порция разочарования. Этим и собирался в данный момент заняться Урхумм. На руку ему сыграло наличие у планеты кольца, состоящего из льда и прочей ерунды. Теперь он собирался всего лишь чуть более равномерно разместить это кольцо вокруг планеты – а именно превратить в некоторое подобие облака мелких частиц, кружащего вокруг планеты.

- Я назову это… Ульгантошмиц, - и сотворил бог взрывы, и увидел он, что это хорошо. Ледяные осколки, каменные глыбы и прочий мусор, скопившийся на орбите планеты – все это постепенно дробилось на части, сталкивалось между собой и превращалось в облака пыли, которые, в свою очередь, формировали единое целое. А поверхность планеты тем временем погружалась в еще более глубокую тьму.

Вот не было ничего, и вдруг взорвалось. Как-то взяло, и смогло, подчиняясь воле Великого Небытия, которое вроде как было даже тогда, когда ничего еще не было. Нет, все это бред, бред, бред! Философские вопросы ничуть не интересовали только что зародившегося Сарема. Он мыслил, а значит и существовал. А когда не мыслил… Да он и сейчас не так уж часто это делал, просто несясь по стремительно расширяющейся границе вселенной, словно соревнуясь с ней, взвихряя облака газа на своем пути. Хотя это довольно быстро ему наскучило. Что тут вообще было? Просто однородный газ, расширяющийся с неимоверной скоростью, и все усилия Сарема пропадали втуне. Возможно стоило выбрать цель поменьше?
Взор Сарема упал на других богов, шныряющих по вселенной, но… Тоже не то, юный бог почему-то знал что ничего интересного с ними сделать не сможет. Точнее вообще ничего. Но зато пока он думал обо всем этом вселенная, наконец, чуточку изменилась. Возникли в ней два островка спокойствия. Один из них был совершенно неинтересным: какие-то странные звезды, груды тяжелых металлов, а уж эти потоки быстрых тяжелых частиц... Какая же пакость! А вот вторая попалась интересная. Точнее пока она была не то чтобы очень хороша, но потенциал у нее явно был. Правда некоторые важные элементы тут до сих пор болтались без дела. Вон пролетела мимо здоровенная глыба льда, но… Нет, пожалуй он слишком велик для того, что придумал Сарем. Та планета этого не переживет. А вот десяток других, ожерельем окруживших газовый гигант выглядели весьма миленько.
-Брат, не возражаешь если я у тебя кое что позаимствую пару этих милых блестящих штучек?
Не дожидаясь ответа Сарем приготовился, подкарауливая пролетающий мимо спутник и, встав на его пути, резко уплотнился, отправляя его на совершенно другую орбиту. А затем второй, и третий, и четвертый. Воды много не бывает, в этом Сарем был твердо уверен.

Итак. Начнём анализ ситуации - я есть. Хотя.. это конечно тоже спорный вопрос, но отрицание собственного существования на текущий момент не ведёт ни к каким имеющим смысл выводам, потому пока что примем за рабочую гипотезу. Память услужливо подсказывает что я - сотворённый Изначальным Бог. Вторая часть данного утверждения очевидно не верна - привязанное к логике и законам причинности материального мира существо есть лишь часть оного, а значит не всеобъемлюще(для объятия системы надо быть вне её или является ей), а значит богом быть не может. Информация о Изначальном таким образом тоже как минимум сомнительна, потому в рабочую гипотезу включена не будет.. И так. Выводы - есть я и что то кроме, частично осознаваемое и управляемое. Частично - управляемое, но не осознаваемое, что надо исправить.. Так. Программа эксперемента, нужна программа эксперемента.. ну конечно!
И решив воплотить пришедшую идею божество твёрдо решило что программу эксперемента надо сохранить в какой либо понятной самому себе форме на материальном носителе.. после чего попыталось вытащить оный носитель с программой из будущего одной из вероятных реальностей

Вероятность такого варианта оценивалась в 61.4%, что же, приятно что рассчёты оказались верны, хотя их результат мне и не нравится - подумало.. нечто, отказывающееся считать себя божеством, воспринимая материалный носитель с сообщением "Не играй с временными парадоксами идиот". Спустя пару мгновений материальный носитель исчез - судя по всему отправился в прошлое, ровно на оные пару мгновений назад.
Так, время разберём потом - решил для себя Атей - а пока что.. разберёмся с тем, что называют магическим полем. Имеющиеся сведения - контролируемо, необсчитываемо, не имеет закономерностей кроме законов сохранения. Итак.. начнём анализ - подчиняется разуму. Что есть разум.. Необходимы опыты. И раз уж мне почему то предоставили энергию творения - будем использовать.
Найдя ближайший никому не нужный участок вакуума Атей принялся создавать короткоживущие разумные организмы, единственной функцией которых было контролирование магической волны с постепенным понижением разумности для отслеживания нижней границы взаимодействия. Изучение мира с целью доказательства его несуществования путём нахождения противоречий началось.
Впрочем одно из творений - не имеющую толком материальной формы безликую и разумную(даже слишком) силу Атей решил оставить и не раскладывать на энергию после завершения эксперемента. Передам творению ограниченые, что бы случайно не потратило все божественные ресуры, способности к созданию материи, Сущность, а Атей решил пока что называть себя так, составило алгоритм перебора возможных алхимических реакций, исключив из оного перебора все известные реакции химические, и внедрив этот алгоритм в творение решило задачу создания полной таблицы алхимических реакций(для выявления потом закономерностей) отчасти решенной и вернулось к играм разума.

Впрочем таки ещё раз прервалось что бы уронить "взгляд" на одну из ничего из себя не представляющих холодных планет с богатыми запасами полезных веществ для алхимических эксперементов
Лабор - нарёк её Атей - ну просто мало ли ему понадобится много вещества для эксперементов или объект с массивным гравитационным полем - лучше на всякий случай найти себе "полигон"
Стоп. Тут какая то ещё сущность попыталась сдвинуть Лабор ближе к солнцу, что нарушило бы работу алхимического брутфорсера - но вроде бы удалось договориться, к счастью.

По сути - создал машину для перебора (возможных) алхимических превращений, ограничив предельное энергопотребление, что бы случайно много БС не сожрала и начал создавать как можно более дешёвых короткоживущих разумных с единственной функцией - взаимодействовать с магическим полем для нахождения "границы разумности" где разума уже не будет хватать для направления поля. Поддержка идёт ровно на то время пока творения нужны для эксперемента. Взаимодействовать с собственно-Атейным магическим полем не могут, ограниченные искуственно - просто на всякий случай. Ну и планету удерживаю, что бы не толкали(если не двигают, то и не удерживаю, само собой).

Оно начала осознавать себя в безбрежной пустоте, среди чего-то, что не было раньше ему знакомо. Слишком пустое для Хаоса, слишком полное для Тьмы, слишком иное для Разума. Оно причиняло ему страдания и заставляло… Делать. Мысли и формы входили в неё и искажённые извергались вовне. Содрогаясь всем своим существом, он попыталось вернуться в небытие, пробиться сквозь границу, которую ощущало, избавиться от того, что её терзало, но в нём уже не было той безграничной власти, которой были исполнены Тьма, Разум и Хаос.
Неудержимый, сокрушающий всё на своём пути крик сотряс вселенную. В нём не было слов, были лишь мысли безумия и образы небытия. Казалось само мироздание начинает раскалываться и рваться под бушующим напором воли бога, и из за грани его в мир входит нечто иное, что-то, чего никогда не было для его будущего, и никогда не случится для его прошлого.


Подробное описание заявки и параметров творения:
Созидание тела и сути Бури Перемен, как локального и материального воплощения мировой энтропии и частицы Сознания Бога.
Описание:
Сгусток материи, по ряду свойств схожий с магической волной не имеющий определённой формы и в единицу времени занимающий случайный объём от точки, до звёздной системы. Имеет корпускулярно-волново-сверхестественную структуру. Постоянно перемещается в случайном направлении на случайное расстояние и имеет скорость сопоставимую с со скоростью магической волны. Единовременно находится в случайном количестве измерений и пространств. При взаимодействии с любым видом материи, либо её отсутствием в единицу времени случайным образом меняет одно или несколько случайных свойств, либо параметров данной материи на случайную величину, вплоть до диаметрально противоположного значения, на постоянной основе.
Ограничения и особенности:
1) Не может соприкоснуться с Границей Мира (Купол Магии), либо с Центром Мира (Ядро Материи). Так же не может воздействовать на них, однако обратно не подвержено и любым их воздействиям.
2) Не Может воздействовать на первичную материю мироздания (протоматерию, первоначально существующую в Ядре Мира, а так же первично синтезирующуюся при высокой интенсивности магического излучения в локальном объёме), при этом не подвержено воздействиям со стороны протоматерии, не являясь для неё чем-либо материальным.
3) Является магиопоглащающим веществом/существом, т.е. его «поверхнось» успешно поглощает и перерабатывает в собственную энергию направленное на неё магическое излучение, используя, при этом, полученную энергию наравне с божественной для преобразования материи. Так же является универсальным изолятором (как объектом, препятствующим прохождению сквозь него) для магического потока.
4) В случае появления в структуре излишков энергии, угрожающих целостности вещества/существа, оно начинает излучать случайный вид материи, за исключением протовечества и магической волны,со случайно скоростью и в случайном направлении, вектор которого направлен строго от текущих «границ» Бури Перемен.
5) В любой момент времени Шаарихаграсм по своей воле может призвать и явить Бурю в любую точку пространства, где он находится в данный момент.
6) В любой момент времени Шаарихаграсм по своей воле может исключить из области воздействия Бури любой вид материи, либо отдельно взятый объект, на постоянной основе, либо на определённое количество временных единиц.

Существование. И не-существование. Шамашу вдруг подумалось, что между этими двумя понятиями, наверное, не много разницы. Существование есть, пока есть тот, кто может его осознать и подтвердить. Не-существование некому подтвердить. И Шамашу трудно было вспомнить тот момент, когда одно стало другим, когда именно Шамаш начал осознавать собственное существование. А был ли этот момент вообще? Было ли тогда вообще время? Много вопросов - нет ответов. И у остальных богов из хора, похоже, ответов тоже нет.

Вселенная, тем временем, стремительно развивалась из той миловидной сверхтяжёлой точки в сложную, всё усложняющуюся и постепенно самоорганизующуюся, структуру. Как будто ей совсем не нужен был никто для того, что бы существовать. Как будто её не заботили никакие эти вечные риторические вопросы. Вселенная просто была, и развивалась по своим законам. Миллиарды галактик вращались, сталкивались, расходились и группировались в скопления. Бесчисленное количество звезд вращалось и мельтешило внутри них, рождаясь из облаков газа и пыли, и умирая, вновь выбрасывая вокруг себя облака похожего газа и пыли. Шамаш свободно болтался внутри одной из ничем не примечательных галактик, носился туда-сюда, обгоняя свет, и звезды вокруг него размазывались в длинные светлы полосы. Медленно, но верно, бог света и огня вынашивал собственный замысел для слова в хоре богов. Хотя даже скорее это была идея, нежели полноценный замысел - Шамаш любил планы, любил идти к цели, но не любил придумывать все заранее. Что если дать вселенной небольшой толчок? Ускорить её усложнение? Направить его в интересное Шамашу русло? И посмотреть, что произойдёт? Не всю, конечно - но отдельную часть. И Шамаш думал о том, как бы это можно сделать. И что бы это было интересно.

Шамаш внезапно остановился. Неподалёку была одна звезда, самая обычная из всех которые можно встретить, вдруг показалась ему интересной. Вскоре он оказался уже около неё. Ласковый, желтоватый свет звезды был самым обычным - ни предательски горячим иссиня-белым, ни холодным и тускло-красным. Вокруг звезды обращалось несколько планет. Твёрдые каменистые, большие газовые... первый спутник, вращающийся вокруг большого газового гиганта, почему-то очень понравился. Там было много самых разных элементов, и весьма интересные условия. Местечко что надо.

Он подскочил к одному из непримечательных астероидов, мчащихся сквозь основной астероидный пояс. Холодная, бесчувственная скала - но сейчас она станет чем-то большим, чем просто скала. Шамаш начинил её недра сложными структурами на основе водорода, азота, кислорода и углерода - все что попадалось под руку из межпланетной среды. Кто-то бы назвал это "аминокислотами", наверно. Шамаш, впрочем, не придумывал ему никакого названия - в этом пока не было необходимости. Хотелось просто посмотреть, как это будет работать, и будет ли? Закончив возится со астероидом, Шамаш дал хорошего пинка соседней глыбе, так чтобы тот столкнулся с ним. От столкновения оба астероида раскололись на множество кусочков. Один из этих кусочков Шамаш, как бы невзначай, подтолкнул в сторону понравившегося ему, крупного спутника большущего газового гиганта.

Наблюдая, как каменная глыба несется к поверхности безымянной луны сквозь космос, Шамаша вдруг посетило странное, словно возникшее из ниоткуда воспоминание. С ностальгией улыбнувшись, он повернулся к звездам, и произнес:

– Нарекаю планету эту Новый Ньюрон. И быть ей моим домом. Отныне и на веки веков.

Может быть, кто-то когда-то будет называть эту планету по-другому. А кто-то просто будет не знать как её называть. Но те, кто придут следом, будут называть её именно так.

Подняв тушу с постели и глянув на часы, Настя двинула до кухни, до расположившегося в углу умывальника. Быстрёхонько закончив с утренним туалетом, натянула на корпус мятую футболку, лежавшую на одном из стульев и зашлёпала босыми ногами из кухни вон в поисках нагрузки. Тело требовало разминки. Ухватив пару лёгких гантель, Настя зашагала в главную комнату. Встала перед зеркалом, нашедшим опору в виде стены, украшенной мозаикой рваных обоев и приступила к упражнению. Блядь, что за адова жарища. Походу раздроченные воздуховоды не справлялись со своей работой. Ну, хуйня. И скукота. Надо бы позитива сгенерировать. Приняв бодрую позу, Настя уставилась на своё мутное отражение в зеркале, которое видимо собиралось петь.

Анастасия не знала в этой жизни двух вещей. Хорошего слуха и милосердия. Пора готовить жрачне.

Ну давай же, не виси у меня на плечах холодной грудой. Пошевелись. Скажи что-нибудь. Улыбнись, хоть чуть-чуть...
Бесполезно. Чудес не бывает. А если и бывают, то не с ней, не здесь и не сейчас.
Господи, если ты есть, я тебя ненавижу. Сначала подчунуть прекрасный цветок, а потом отобрать у меня... Самое дорогое, наверное, что было...
Если бы она уломала Марека остаться дома. Если бы она захватила с собой элексиры. Если бы не загляделась на цветок, не заметив из-за этого подошедшую со спинй компанию. Если бы попала в незнакомца первый раз. Если бы смогла его спасти, когда он истекал кровью... Если бы. Если бы. Если бы был способ обернуть время вспять, хоть на часок, хоть на десять минут...
Таина споткнулась, чувствуя, как вновь спирает горло.
-- Элрин... -- произнесла она сдавленным голосом. -- Ты... Ты хороший ведьмак. Одним ударом уложить кикимору... -- она шмыгнула носом и с горечью добавила:
-- А я... Я так ничему... и не научилсь. Не смогла сделать... Ничего...
Последнее слово она произнесла одними губами, и продолжила путь, уставившись невидящим взглядом в землю.

Лежа с закрытыми глазами на траве, Элрин вновь и вновь проигрывал в памяти случившееся. Со стороны сквозь гул кровяного давления доносился плач Таины, заставляя разум ведьмака все больше верить в случившееся.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -

Альтаир повернулся к вошедшему Мраку.
- Вот станер её. - синтетик отдал оружие Мраку. - Но я тоже считаю что против них он бесполезен, но и мне он без надобности, так что можешь взять. А теперь к сути дела. Я тут покопался в пульте и посмотрел внешнюю картинку с камер на корпусе корабля, точнее с тех что ещё работают... В общем мы походу влипли, к нам пристыковалась какая-то огромная хрень, которая по идее является то ли кораблём, то ли станцией, и эти роботы похоже оттуда. Висим мы в какой-то зелёной туманности... Хрен его знает как мы сюда попали... Феня молчит, повреждения по всему кораблю, в том числе в комнате ИИ. Реактор еле работает, функционирует минимум систем, даже система искусственной гравитации по большей части не работает. Ещё не работают все камеры на дне корабля, носу и левом боку. В общем у нас полная задница господа. Вроде ничего не забыл... Лично я предлагаю отправиться к тем, кто так нежданно завалился к нам в гости и в ответ тоже им что-нибудь поломать. Можно головы, я не против. А ещё лично я не собираюсь рисковать жизнью чтобы попытаться захватить одного из них живьём, и вообще считаю что это глупо. На нас напали, значит нужно угрозу уничтожить, а не рассусоливать с ней на философские темы или пытаться изучить. Ещё я думаю, есть ли у них на корабле атмосфера, и если есть можно ли ей дышать? Короче нужно не забыть взять скафандры. Ну лично я со своим последнее время вообще не расстаюсь. - Альтаир с улыбкой постучал себя по бронированной груди. - Так что решайте господа, лично я за вылазку, пока не стало ещё хуже. А потом можно будет вернуться и отремонтировать корабль, возможно даже с помощью деталей с того корабля.
Закончив монолог Альтаир выжидательно уставился на друзей.

Подобрав меч Альрик медленно двинулся спиной назад, подальше от плавуна. Вот сейчас он подойдёт, и вступит прямо в ловушку. Не умрёт конечно, но тоже неплохо. А там уж и припрятанный за спиной кинжальчик в дело пойдёт. Запульнуть прямо в глазик и у злобного уродца сразу отпадёт охота на кого-то нападать, а если повезёт то ему ещё и ловушкой ногу повредит, так что хрен он их догонит.
Хороший был план, вот только, к сожалению, в него вкралась маленькая ошибка. Уже вторая за этот день. Ну кто же мог знать что этот грёбанный плавун так любит, а главное умеет летать. Он же в конце то концов нежить морская, а не виверна. Плавать должен, а не летать. Хорошо хоть промазал, пролетев где-то в стороне. Правда и кинутый сгоряча кинжал улетел куда-то совсем не туда, даже близко не рядом с тварью. Третья уже ошибка за день.
Но Мелитэле любит троицу, определённо любит. По крайней мере никак иначе обьяснить последующее везение Альрик не мог.
Сделанный вовремя шаг в сторону и лапа утопца пролетает мимо, а сам он скользит по земле, оставляя когтями уродливые борозды. Но недостаточно, совсем недостаточно. Какой-то жалкий метр и развернувшийся утопец махает лапой. Длинной лапой, слишком длинной. Да откуда же у них такие лапищи, что почти метр? Людьми ведь когда-то были. Развернувшийся Альрик едва успел спасти плечо от очередного удара. Такими коготками плавун бы, пожалуй, и оторвать руку мог бы.
Видя уже пролетающую прямо перед носом конечность ведьмак неожиданно вспомнил забавный приёмчик показанный когда-то БульБулем. Вот так же вот точно уклониться и, развернувшись вокруг собственной оси, разрубить несчастную тварь на две части. Помнится исполнить что-то похожее удалось лишь Освальду, а остальных на тренировке либо успешно зарубили товарищи, либо они упали на землю. Совершенно неожиданно для себя Альрик обнаружил что делают эту хрень. Совершенно самоубийственную хрень. Глаза несчастного ведьмачка выпучились от осознания того что сейчас может случится что-то нехорошее. Время как будто бы застыло на секунду. На ту самую секунду, которая нужна была, чтобы представить как Утопец сейчас пройдёт под мечом и разорвёт открывшегося Альрика на много много маленьких кусочков. И скушает.
И вот время снова рвануло вперёд. Хруст меча, рассекающего голову почти уже увернувшегося утопца пополам. Дуновение ветра от когтей, рассёкших рубашку, в каком-то милиметре от живота. Наконец то бой кончился.
Сердце колотится где-то в районе ушей, прерывистое дыхание. Выпучивший глаза от удивления Альрик наконец опустил меч, глянул на валяющийся рядом с утопцем лоб с веночком. Ещё пару раз он вздохнул, успокаиваясь, и неождиданно вновь подняв меч, вонзил его в сердце твари и завопил.
-Теперь будешь знать как без моего разраешения по моей речке плавать, трупешник вонючий!
С хрустом провернув меч в грудной клетке Альрик наконец успокоился и улыбнулся. Отойдя в сторонку он присел на землю, затем прилёг.
Тьма, звёзды и никаких тебе злобных тварей. Как же хорошо!

То, что незнакомец тянул, не спускал своего пёсика, внушало некоторую надежду. Если бы хотел убить-- заговаривать бы не стал... Хотя... Есть же такие извращенцы, которым наравится говорить с жертвой, прежде чем...
Таина передёрнула плечами, сгоняя мурашки. Лезть в драку-- самоубийство ещё более верное, чем камень на шею-- и в озеро. Мало того, что кикимору у него за спиной завалить будет почти невозможно-- особенно учитывая, что у неё нет ни меча, ни элексиров-- да и сам незнакомец не прост... Глазки-то, сяют, как гнилушки...
Что ж, поговорим пока, потянем время. Может, ребята придумают, что делать.
-- Ух ты, у тебя глаза светятся. Зачем тебе это? Чтобы в темноте лучше видеть?

Синтетик медленно прошёлся вдоль повреждённого пульта. Всё искрило и работать явно не собиралось, а с его познаниями он мог мало что тут сделать. Значит нужно было делать то, в чём он был точно уверен, а именно "если что-то не работает, то его нужно убрать". С этими мыслями Альтаир начал методично выключать то, что можно было выключить, и вырывать то, что выключить было нельзя. В результате он, шагая вдоль искрящего пульта в тяжёлом скафандре, с которым синтетик, в данных обстоятельствах, теперь похоже не расставался никогда, сначала по выключал все нерабочие тумблеры, затем сорвал защитную панель, и наконец вытащил искрящие платы, среди которых, как он считал, была плата управления питанием этого пульта. Но если он правильно понял мысль инженеров, всё это создавших, то там должна была быть ещё и запасная, дублирующая плата, которая теперь должна была взять на себя полноценное управление питанием пульта, и тот наконец должен был заработать. Да, если бы он хоть немного смыслил в электронике, то он видимо смог бы и починить повреждённые части, но так оставалось только полагаться на свою интуицию, и надеяться на логику инженеров.
И вот после не очень долгой процедуры по прямому вмешательству в строение пульта, тот наконец ответил синтетику приветливым светом мониторов... некоторых. Видимо повреждения были больше чем считал Альтаир. "Ну и крепкая же у кэпа голова..." - подумал он.
Итак, теперь оставалось только сесть в кресло навигатора и вбить несколько запросов на состояние корабля в целом и его систем в частности. А ещё заодно узнать, что нужно сделать чтобы их отремонтировать. Да, и не забыть отремонтировать пульт, пусть компьютер выведет полный список повреждений и деталей необходимых к замене, рассортировать по срочности замены. Ловкие синтетические пальцы профессионального наёмного убийцы забегали по клавиатуре. "И какого чёрта я этим занимаюсь!?" - пронеслось в голове Альтаира, но эта мысль так и не нашла ответа в разуме синтетика.

Уткнувшись мордой в стекло медкапсулы Мрак увидел очнувшуюся Лию. Звуки работающих механизмов из капсулы доносились, значит и обратное тоже возможно.
- Всё нормально, ушки, щас залатаем твою рану. – оглянувшись на панель управления на секунду, словно разглядывая там что-то, кошколак уткнулся обратно в стекло. – Слушай, киса, я ведь правильно понимаю, что «эмбриональное развитие» - это будущий ребёнок, да? – морда кота улыбнулась неуверенной и растерянной улыбкой.

Ремонт занял меньше времени, чем предполагалось, ведь синтетик делал это уже второй раз, и опыт у него какой никакой а был. Альтаир вышел в коридор, осмотрелся, пару раз пнул обломки роботов, поднял шокер Китсу и сел у стены. Тело синтетика не могло устать, однако последние события перегрузили его эмоционально.
- И зачем всё это было? - Альтаир даже не заметил как в полной тишине, нарушаемой лишь потрескиванием проводки, заговорил сам с собой вслух. - Ведь нормально летели, собирались просто подзаработать денег, и тут на тебе. И эти роботы ещё. - синтетик во вспышке секундной ярости выпустил из шокера пару зарядов в обломки роботов.
Посидев так несколько минут Альтаир неожиданно громко сказал в пустоту корридора:
- Феня, ты с нами? Мне нужна твоя помощь с реактором, если там конечно ещё можно что-то сделать. Так же мне нужен отсчёт по состоянию всего корабля и рабочим в данный момент системам. Короче, на что у нас вообще хватает питания, и что нужно сделать чтобы долететь до места назначения?

*Попыталась поднять конечности... Не вышло.
-Что вообще со мной было?
*осмотрелась, насколько возможно
-Так, я в мед блоке... значит я жива. Это уже хорошо. значит меня вылечат - это вообще отлично... Интересно, что это за наркота была? Эффект конечно хорошо, но побочные действия могут потом всплыть.
Так рассуждала в голове Лия лежа в мед блоке.

Не отстранилась, потому что не ожидала.
Не отстранилась, потому что испугалась.
Испугалась потерять что-то действительно важное и нужное.
Так, наверное, чувствует себя утопающий, отчаянно барахтающийся посреди бушующего моря, наедине со стихией, а потом внезапно обнаруживший рядом с собой спасательный круг.
В голове стучит, к щекам прилила кровь, а мысли не сговариваясь, отправились восвояси.
Какой там, к чертям собачьим, монстр?! Предательство капитана, злое начальство?.. Пфе! На пару секунд всё потеряло свое значение.
Ощущение теплоты, доверие, растерянность, чувство защищености и страх. Подростковый страх, что сейчас их кто-то застанет на месте преступление. Всё это слилось в одну карусель, унося сознание.
И в тот же момент, как будто камень с плеч.
Шон не задумываясь, ответила на поцелуй.
Через некоторое время (а черт знает, сколько его прошло…) с неохотой отстранившись, замутненным взглядом уставилась в глаза штурмана. Просто потому, что не придумала ничего умнее.

Грегори почувствовал как волосы Ремы мазнули по щеке, а потом ухо обожгло горячее дыхание. Его словно укутало пряным облаком, в котором смешались запахи табака, кофе и еще чего-то, неясного и неразличимого, но кружившего голову не хуже стакана виски пополам с адреналином. Где-то внутри шевельнулось что-то пронзительно-теплое, а в следующее мгновение Атласа уже накрыла с головой горячая волна, смывшая все мысли и оставившая только легкий туман в голове и едва ощутимое покалывание в кончиках пальцев.
— А?.. — с трудом вынырнув из этого водоворота, через силу выдавил из себя штурман, скосив глаза на девушку. — Кажется, уже нашел...

Словно боясь обжечься, опасаясь что девушка растает как мираж, Грегори кончиками пальцев взял ее за подбородок и мягко поцеловал в губы. Он не думал сейчас что вполне может схлопотать по лицу или что оставшийся на мостике парень смотрит на них во все глаза. Просто хотелось почувствовать, прикоснуться к чему-то живому... И родному.

Просто немного артов, которые нравятся мне самому.

Прецентор Аполлион в окружении элитного отряда Маней Домини



Мех "Battlemaster" в полевых ремонтных мастерских



Пехотинец "Слова Блейка"



"Эх, тяжелая это работа, из болота тащить бегемота"(с)

Франко, наплевав на всё верещание в рации, тянет ладонь к замку...

Но клавиша бессмысленно щёлкает, вдавленная в панель пальцем андроида. Дверь не поддаётся. Краем глаза Рема замечает, что доселе зелёная подсветка электронного замка мигом покрасилась в красный цвет. Аварийная блокировка. Секундой спустя...

"ВНИМАНИЕ. АВАРИЙНОЕ ОТКРЫТИЕ МУСОРНОГО ШЛЮЗА. ГОТОВНОСТЬ - ДЕСЯТЬ СЕКУНД"

Сухой женский голос раскатывается по коридору и по комнате шлюза. В такт этому - за стёклышком, в шлюзовом отсеке завращались и замигали красные лампы. Завыла сирена. Где-то на мониторах, в тёмно-зелёном металле, на установке со шлюзом, запрыгали жёлтые символы.

-Ааааагр...

Резкий, захлёбывающийся и резко оборвавшийся крик Сноу. Кракс, что орал и тряс паренька, испуганно вскликнул и отлетел назад, приземлившись на пятую точку.

"ДЕВЯТЬ"

Из пижамы сидящего у стены парня, окружённое огромным кровавым пятном, торчало нечто. Перемазанное в кровавых ошмётках, заляпанное кусочками человеческой плоти, зубастое змееподобное существо. Абсолютно гладкая, лишённая каких-бы то ни было глаз или ноздрей голова, лишь с широкой и зубастой пастью. Выростая из тела Джона, сущесто тянулось вверх на десяток-полтора сантиметров.

"ВОСЕМЬ"

Из глотки новорождённого существа вырвался глубокий, дробящий волю визг, словно стараясь перекричать холодный женский голос в динамиках. Кейг, валявшийся доселе на полу, напротив Джона, резко подскочил. Пятерня наркомана собралась в кулак, и полетела вперёд...

"СЕМЬ"

Гулкий шлепок удара. Стукнув куда-то в рёбра трупу Сноу, наркоман вновь полностью скрывает своей спиной как и самого паренька, так и выросшего у того из груди монстра.

"ШЕСТЬ"

Хруст. Взвыв как пёс, наркоман резко отдёрнулся назад. Упал на пол, на левый бок, сжимая левой рукой собственную ладонь. Широко открыв рот, вопя от боли. Задрыгал ногами, отодигаясь назад. С невероятной скоростью что-то тёмное и длинное пулей вылетело за предел обзора маленького окошка в двери, в сторону вентиляционной решётки. Из под рёбер Сноу уже никого не торчало.

"ПЯТЬ"

Поднявшись, Кракс подскочил к двери. Усатая и измученная морда контрабандиста-наркомана мигом возникает у самого стекла, напрочь перекрывая весь обзор. Глаза Кейга нервно забегали, остановившись на Реме. Где-то за спиной того звучно хрустнула сталь.

"ЧЕТЫРЕ"

-Откройте! Откройте!!!
Крик. Мужчина по ту сторону двери орал и колотил дверь рукой, брызгавшей в сторону красными капельками. Как было видно - большого пальца, на влажном от крови кулаке контрабандиста, не было.

"ТРИ"

Где-то позади, далеко в стенах стукнула задвижка, отсоединившая шахту вентиляции от внутренностей корабля. Кейг всё стучал, в бессильных попытках спасти свою жалку шкуру.

"ДВА"

-ОТКРОЙТЕ, БЛЯДЬ!!!

"ОДИН"

Шипение, перерастающее в гул. Вокруг начинающего раздвигаться на две части, круглого люка начинает собираться белая, похожая на пар масса. Воздух. Стремительно уходящий. Картонные коробки и поддоны в дальнем конце мусорного шлюза, словно намагниченные, потянулись к люку...
Крик Кейга застрявает в его глотке. Ладонь, стукнувшая рядом со стеклом в последний раз, резко бледнеет. Пухнет. Глаза мигом блекнут, обращаясь в два маленьких белых камня, посреди набухшей и застывающей серой массы лица. Кусочки пористой, словно пепел, кожи шелушаться и откалываются от тела, паря в воздухе и улетая в сторону.
Вместо предсмертного крика - капли крови из открытой глотки. Беззувчно харкнув мгновенно застывшей и побелевшей кровью в окошко, застывшее тело Кейга уносится куда-то в сторону. Где-то позади, обмороженные и белеющие на глазах ошмётки тела Сноу, начавшего выворачиваться наизнанку через дыру в груди, уносились в тот самый люк...

Секунды тянутся вечностью. Последние кусочки некогда живой массы утягиваются в открытый космос, вместе с воздухом. Тишина. Ни единого звука из-за двери. Абсолютная прозрачность вакуума за заляпанным белыми брызгами стеклышком. Пустота. Ни тел, ни монстра из грудной клетки. Через круглый мусорный шлюз, оба люка которого были открыты сейчас, проглядывает бесконечный мрак космоса. И звёздное полотно.

Просьба Кейга, похоже, была удовлетворена.

Удовлетворенно окинув взглядом последствия тушения, Эль снова прислонился к стене, прижимая руку к груди. Сердечко вроде должно было уже угомониться. Альтаиру тут помощь, по-видимому, не нужна, а с Лией разберется Мрак (любопытно конечно как именно это кошачье с ней разберется).
Повернувшись к Китсу, кнут устало прохрипел:
- Давай попробуем вытащить отсюда Шико. В одиночку тебе будет трудно его унести, а учитывая мое состояние, сам я тоже не справлюсь.
Элере осторожно, медленно добрался до недавно убитого собой человека и склонился над его трупом. Он помнил о словах девушки, насчет починить. Это было бы весьма неплохо. Все же некоторые угрызения совести тревожили его. Посмотрев на раскиданные на полу мозги, Эль поморщился и оглянулся на кошку.
- А «это» ему еще понадобиться? – Рукой он виновато указывал на части разлетевшейся головы, не зная собирать их или нет.

-Бэзил, такого опыта в отношении длинноухих не имел, но к тебе присоеденюсь, так сказать для расширения кругозора,- говорил Кир просматривая сектор в котором предполагался противник с помощью тепловизора.

"Это не правильные элери, а у не правильная смерть" - прокомментировал мысленно я мочение "хромоножки". В принципе с перебитым позвонком, это даже лучше. Если не загнётся от шоку к концу боя, будет отличный пыточный материал...Жаль медикаментов уйдёт уйма, но надеюсь оно того стоит. Я продолжил держать свой сектор. опять криво усмехнулся и сказал:
-У меня вопрос к полукровкам. Не поделитесь личным чувственным опытом по поваду секса с элери. Как их бабы в постеле? Бревно бревном или что то могут. А главное как они на ощуп? А то в сложившей ситуации я начал подумывать об улучшении их генетики, методом насилия их баб. Ребята вы как с мной в этом деле?

Нос. Чешется. Дернул ноздрями, пытаясь отогнать надоедливую мошку, севшую на лицо. Еще раз. И еще раз. Все равно чешется. Сильно.

- Апчхи! – мой громкий чих потряс… что? Я открыл глаза, и это позволило убедиться, что вместо мухи в нос залезла какая-то зеленая травинка, шевелящаяся от моего дыхания и пренеприятно раздражая. Но – однако – трава зеленая, а вокруг светло, как минимум вполне достаточно чтоб хорошо различать цвета вокруг себя. Хотя мои глаза сейчас и смотря в землю. Коричневую, да. Это я тоже хорошо вижу.

Так, о чем это мы тут рассуждаем? Ведь.. О, да, я помню. Её помню. Там, в сырой камере. Я ее разглядел, хорошенько разглядел. Каждую морщинку. Рассмотрел и запомнил. Как говориться, не было бы счастья, да несчастье… Всю свою жизнь ведь искал. Нашел, да. Вовремя, ничего не скажешь. Ладно, чего это я тут разлегся? Вставать надо. Ну, для начала – перевернуться на спину.

- Ай! – что-то довольно ощутимо кольнуло в спину. Не ожидал. И вроде это что-то – явно не ревматизм, поэтому я полез рукой пощупать свою спину. Ба! Вот это номер – наши безликие пленители не утруждают себя очисткой пациентов от собственных инструментов воздействия. Ладно, ладно, мы не гордые. Сядем и сами постряхиваем арбалетные стрелы уже ставшего родным, зеленого, цвета. Те же самые. Пока вычищал свою одежду от транквилизаторов, успел оглядеться вокруг, оценив масштабы нового места заточения. Симпатично, надо сказать, хотя и веет легким запущением, как пылью над бокалом хорошего вина. Да еще и столб… О, да это ведь из сна, точно вам говорю! Значит, и сны мне промыла эта ведьма! Вот зараза…

Окончательно придя в себя, поднялся на ноги и, накинув капюшон до бровей, внимательно осмотрел парк. Перед тем, как идти куда-нибудь, надо хотя бы представлять, какие варианты тебе предлагают – явно ли, иль скрывая от не слишком внимательных глаз. Ну хотя бы бывшие сокамерники на глазах не мусолили, не предлагали абсурдные идеи и не устраивали драк. Плюс? Несомненно, плюс. Ага, а вот и награда самому наблюдательному – себе любимому. Кто тут раскидывается белыми розами? Подошел к лежащему на земле цветку и внимательно его смотрел – срез ножом, явно свежий… Тут кто-то есть. Ну, или недавно был, что тоже не столь плохо. Посмотрим-ка мы повнимательней на здешнее цветочное изобилие…

Озадаченно встав вместе с Винтером, я вперился тяжелый взглядом в сестру... Ее беспечная, абсолютно детская радость - она была опасна, я знал, Анна в такие моменты творила глупости, но остановить ее было сложнее, нежели чем разгребать потом все эти проблемы.
Ее лицо, полное изумления, восторга, счастья никак не подходило той Анне, что я видел вчера. Не тому кровавому дьяволу, что уродовал Биргет, сидя на ней своим худым, изогнутым телом. Не той сумасшедшей колдунье, что с азартом власти в глазах поглощала страницы ведьминой книги, забыв об окружащем мире. Это была третья Анна - такая, какой была в детстве... Наивная, радующаяся каждой дождевой капле, каждому стебельку ландыша, вырвавшемуся из под снега, сестра такой бывала очень редко, но бывала. И из каждых трех ее ипостасей, лиц или, скорее, сущностей ни одна не соответствовала целиком моей сестре, ни одна не была Аней.
- Ань, - не скрывая осуждения в собственном голосе, спокойно позвал я это светловолосое счастье, мучившее своими объятиями рептилию. - Ань, она опасна. Ань, это - говорящая змея, она могла замыслить плохое. Ань, она как минимум жить хочет... Не души ее...
И именно в такие вот моменты я оказывался единственным на нас двоих голосом разума. Я чувствовал себя отцом, что пытался усмирить ее безумное любопытство, и, как и он... я не мог сдержать улыбку.

Взгляд Рико сам по себе опустился ниже, когда десантник заговорил про жетоны. Правая рука сама потянулась к карману, в котором находилась последняя память, о том кто так и остался лежать в пробитой капсуле там, на холодном Авалоне.

- Ты это... в общем, мы, когда на Авалоне были, там 5 капсул стояло - Мэлдэрс отвёл взгляд в сторону - ты же вроде Паулок да? Я ещё тогда заметил тебя. Короче когда мы пришли, капсула уже была пробита, и он был давно мёртв - подняв правую руку, Рико разжал кулак, в котором лежал жетон с именем М.Хейза - держи, боюсь больше от него ничего не осталось.

Избегая смотреть в глаза Паулоку, бывший контрабандист, тем не менее, понимал, каково ему сейчас. Он помнил свои чувства, когда узнал, что вся команда погибла в тот день. Помнил, каково ему тогда было и понимал, что сейчас жетон в его руке должен причинять десантнику практически физическую боль.

Неудача... Их маленький отряд ещё не успел и на пару сотен метров отойти от капсулы, как был обнаружен. Ратибор не успел даже выругаться сквозь зубы, как мимо них, чудом не зацепив Дока, пролетел арбалетный дротик... Время словно остановилось для Призрака. Медленно, словно пробираясь сквозь невидимую пелену преград, к ним короткими перебежками приближались воины, опасно сверкая элерьянскими клинками - ужасающим оружием ближнего боя. Сзади, кажется, что-то грузно упало на землю... Призрак не видел, скорее спиной ощутил грозно разворачивающуюся в сторону клинков тушу Царапки с тяжёлым пулемётом в сильных лапах...
Их команда слаженно занимала оборонительную позицию, мгновенно ощетинившись дулами ружей. Ратибор и сам уже стоял на одном колене, глаза опытного разведчика обшаривали местность. Вдруг его взгляд привлекло слабое движение в кроне одного из деревьев: элере с узором в виде извивающейся змеи. Как диверсант, он был отлично подкован тактически и прекрасно знал о возможностях псиоников-кнутов и те неприятности, которые могли - в буквальном смысле - обрушиться на их головы если не предпринять решительных действий. Немедленно. Опуская палец на гашетку винтовки, Призрак почему-то вспомнил о прекрасном красном цветке с нежными, слегка помятыми лепестками. Если они не схватили Маку, то... теперь практически невидимый киборг оказалась бы в огромном преимуществе... Боец выдохнул воздух из груди, тщательно прицелился... цветок перед его глазами лопнул, разлетевшись на тысячу хрустальных осколков, одновременно с этим хлопнул приглушённый выстрел и винтовка выплюнула небольшой смертоносный кусочек металла, помчавшуюся на встречу выбранной стрелком цели...

Да сколько же тут гномов? нет чтобы не идти в коридор в котором ловушки, так эти идиоты всё прут и прут. Сейчас Лорин поставит ещё одну ловушку, и ещё одному гному ногу откусит, ну что же будешь тут делать? Тут у Альрика возникла идея. Высунувшись в коридор он поглядел в сторону гномов. Ну вы у меня сейчас забегаете! Сконцентрировавшись он сделал какой-то знак руками. Постепенно он начал чувствовать сознание одного из гномов стоящих в проходе. Этот гном чувствует что впереди ловушки. И вот это чувство начало нарастать. Всё сильнее и сильнее. Ему кажется что поганые эльфы хотят заманить их в ловушку. Да точно, это ловушка. И вот на грани его восприятия он как будто слышит какой-то треск, будто бы что-то поджигают. Тут же сейчас всё взорвётся! Надо предупредить остальных, а затем бежать, БЕЖАТЬ! А ведь и во многих других проходах он пару раз видел какие-то непонятные штуки прикреплённые к потолку. И всё сейчас взорвётся.

Альтаир собирался уже заняться важной проблемой с аварией в реакторной, как вдруг за его спиной послышался звук глухого удара, а затем выстрел и ещё один глухой удар... и всё стихло. Он обернулся и увидел Шико с дымящейся дыркой в голове и Эльвентеля рядом на полу с явными признаками смерти у обоих. Синтетик так давно работал ассассином, что трупы распознавал с первого взгляда, и это явно были они. Он медленно сделал шаг в сторону его друзей, затем ещё один. Ещё никогда в жизни ему не было так страшно, он видел много смертей, чужих и даже пару своих, но го всегда могли залатать, о благословенное и совершенное синтетическое искусственное тело... но теперь он видел смерть не врагов, а друзей, и смерть на пустом месте, без видимой причины. Как можно после того как корабль был атакован, на команду напали неизвестные роботы, член команды серьёзно ранен, и когда нужно срочно устранять аварию в реакторе, как после всего этого можно просто взять и убить друг друга? Альтаир не понимал этого, он верил в выгодное убийство или убийство за свои убеждения, но убить друга просто так?
В голове опустело, Альтаир уже не знал что думать и что делать. Неожиданно ему в голову пришла спасительная мысль, и он решил ухватится за эту спасательную соломинку: пусть это и эгоистично, но хоть они и мертвы есть ещё живые, и их необходимо спасти. На лице синтетика появилась суровая гримаса не терпящая отказа, он посмотрел на остальных членов команды и тихим и злым голосом произнёс:
- Лию быстро в медблок. Шико и Эля тоже, в мешки. Лию залатайте по возможности, а я займусь реактором. Нужно постараться разобраться с ним пока Лия ещё жива. Включу энергию, заработает медблок и тогда мы сможем ей помочь. А пока ваша задача удержать её живой до этого времени.
Альтаир знал, что если он не починит реактор, то смертей будет больше. Сначала Лия, потом постепенно остальные... Он останется один на этом куске ржавого металлолома совсем один... Нет, этого не должно произойти.
Резким движением Альтаир развернулся и быстрыми шагами пошёл в реакторную. Необходимо было срочно запустить корабль. Никогда ещё мысли синтетика не были такими чёткими.

Нет, его жизнь пока его подождёт... У Пса остались неоконченные глобальные дела.
В три голоса Керберос стал выводить новую Песнь творения.
Три компоненты надо связать, три компонеты были подвластны ему. Первая компонента - магия. Её основы создал Керберос, пусть и значительно над ними поработал новый бог создав магию, как она есть теперь. Но Керберос взял грубую первородную магию, создающую круговорот миров и обработал её своим помыслом. Затем взял магическую материю, совсем немного. Много было её в центре вселенной, клокочущем постоянным Большим Взрывом в миниатюре. Связав её своим замыслом с магическим полем, он наделил полученное разумом. Получившееся существо Керберос назвал Высшим Элементалем. Он создал их мало, всего тысячу и один. Каждый своим сердцем из магической материи мог впитать по желанию хозяина какую-то одну высшую сущность, будь то Огонь, Вода, Свет... Каждый обладал разумом и верностью, подпитываемым Божественной Силой хозяина, если тот не хотел тратить свою силу на поддержание, то Элементаль просто терял их. В целом, окончив Песнь, Керберос сотворил тысячу одного слугу.

Оставив сотню себе "про запас", и активировав Сердца ещё ста, Пёс заставил их принять стихию Огня. Теперь сотня высших Огненных Элементалей окружала его.
Всем богам, не считая почивших и Хронгуса, имеющего все шансы почить скоро, Керберос подарил ещё по сотне сердец. И одно, последнее, он вручил Западлу. Керберос помнил, как Западло отдало ему свои силы, пусть он даже ими не воспользовался. Но долгов не любил.

В мгновение ока вернувшись на вторую планету, Керберос задумался. И попробовал сотворить ещё один Акт творения, совершенно небольшой. Так как силы созидания были на исходе, Пёс оторвал от своего тела чешуйку. Сдул с ладони в сторону мира.
- Пусть эта плоть от плоти моей даст начало жилам металла прочного, тугоплавкого и эластичного, а так же не уступающему по непроводимости тепла творению моего Божественного Брата, пытавшегося изолировать жар моего огненного моря.

Библиос сильно задумался.

- Много у тебя, - глянул Курцин на залежи сил у Библиоса. - Я вообще возьму лишь одну шестую часть, мне больше и не надо. Как видишь, это - не жадность, это - холодный расчет. Забирай эти знания... Надеюсь, ты их не для зайцев-барабанщиков пользовать будешь.

Вот и первый бог почил. Мардрому это показалось...странным. Уж слишком быстро. Меж тем, не особо сожалея о случившимся (да и в силу неспособности сожалеть), Мардром учел печальный опыт Пастафара, дабы в будущем не допускать ошибок. Тем временем, он продолжил работать над своей идеей.
"Немертвые...лишены некоторых слабостей, которым подвержены живые. Так, будучи уже умершими, они не умрут от старости или от болезней. Что, впрочем, не помещает им быть переносчиками опасных вирусов. Их оболочки продолжают функционировать благодаря силе души, которая не только поддерживает псевдожизнь в них, но и дает им некоторое преимущество над остальными. Они будут восстанавливать собственное поврежденное тело, за исключением тех случаев, когда тело уничтожено полностью. Впрочем, и в этом случае смерть будет не совсем окончательной: безусловно, опытный некромант сможет призвать сильную душу в специально подготовленную для этого оболочку. С моего согласия эту душу вернуть. Это поможет немертвым сохранять ценное знание и опыт, опытных руководителей, полководцев и даже магов. Кроме того, вряд ли немертвые будут мирно сосуществовать с живыми. Они, безусловно, будут заинтересованы в увеличении собственной численности, без которой будет невозможна конкуренция с остальными. И они же будут стимулировать существ на дальнейшее развитие"

- Хронгус, ты перестал быть богом Чести, ты стал богом Лицемерия и Надменности. А это плохо скажется на твоих созданиях - от них будет больше вреда, чем пользы. Твоя жизнь - ледяные истуканы и снежинки. Я бы не назвал это жизнью.

- Где? Какие гости? Я слышу только тех, что орут сзади, - отозвался я на слова тисы и в свою очередь тоже вскинул винтовку.
Лес, этот зеленый, пугающий непонятными шорохами и звуками кусок органики пугал до легкой дрожи в металлических коленках. Конечно же механизмы, которые я с такой любовью собирал собственными манипуляторами не могли допустить того, чтобы какие-то нервные импульсы просочились к коленям и заставили искусственные волокна мышц трепетать. Но... Я ощущал это на уровне подсознания, что сейчас, вот именно в этот момент колени должны подрагивать, легко стукаясь друг о друга, лоб должна покрыть легкая испарина, дыхание участиться, равно как и сердцебиение, а глаза постоянно и рывками отмечать любое движение, так как осторожность была взведена до предела. Из всего перечисленного только глаза сейчас действовали, как и должны. И прилежно отмечали шорохи листвы в зеленой люстре у меня над головой.
Подумать только, сколько несовершенных организмов таится в этом ужасном месте! Совокупность смердящей плоти диких дверей, отвратительный мокроватый запах рептилий и амфибий, мерзкий шорох трущегося друг о друга хитина - все это напоминало мне о том, что я стал выше этого.
Честно, если погоня все-таки достигнет нас, то я бы с радостью погиб где-нибудь на военной базе, где верх техногенной природы гуманоидов ощущается на полную катышку. Совсем не хочется погибать здесь, где мои суставы и синтетические материалы будут медленно, веками разлагаться на составляющие под толстым слоем мокрого мха, гниющей листвы и скользких червей, что свили гнезда внутри моих полых металлических костей.
Меня передернуло.

Спасение мира было делом нелёгким и Сарем, отдохнув немного решил осмотреть свои владения. Океаны пустовали. Из-за экологической кадастрофы все животные вымерли. На дне океана лежали кучи скелетов. Хотя конечно не так чтобы кучи. Рыбы просто не успели расплодится. Но общее чувство запустения наводило на мысли о кладбище. Бывшие рыбки нравились Сарему. Они кружили туда сюда. Можно было часами смотреть как они туда сюда плавают, а когда это надоедало можно было создавать небольшие 10-метровые волны и смотреть на это. Но это было уже давно. Сотни лет назад. Пора было востанавливать всё это. Прежде всего водоросли. Старые были конечно неплохими, но требовали подпитки БС. Это было нехорошо и грозило тем, что Сарем окажется в том же состоянии что и Пастафар. Такого допустить нельзя. Итак первым делом отключить питание у старых экземпляров. В будующем эта органика ещё понадобится. Теперь возьмём например дерево Далайли. Немножко преобразовать его под подводные условия, древесину помягче, побольше в высоту, огромные плоские листья. Немножко ближе к строению травы. Осталось разнести это по всему миру. Хотя необходим ещё механизм размножения. Пусть например отростки старых водорослей, воткнутые в землю будут вырастать в новые. Ещё пожалуй плоды. Небольшая твёрдая скорлупка, внутри которой воздух. Отделившись от растения она всплывает и начинает расти, но тонет из-за этого и прорастает в новое дерево. Теперь осталось лишь расселить их по всей земле. Это несложно. Из старой органики можно было создать миллионы этих растений. А дальше уже сами размножатся. Пожалуй всё. Разве что пора сотворить наконец обитель. Ив от из драгоценных камней, минералов, метало на дне около одного из континентов вырос замок. Где-то острые очертания заканчивались изгибами. Найдя на дне Пастафарову статую он водрузил её на вершину замка, выключив её перед этим. Сарем совсем не хотел мирных и добрых подданых.

Некоторое время Дуа бродил по их Вселенной, размышляя о всем, что с ним произошло в последнее время...о замыслах Отцематери...короче, просто тупо бродил, пока снова не пришел, к тому, с чего начал. И тут неподалеку он обнаружил примерно такую же звезду, если не ее клона.
Недолго думая, он направился к ней. Достав из кармана планетку, он сдул с нее пыль Эрхена и собрал ее в небольшой мешочек (который тут же исчез в кармане плаща).
Затем, он поставил планету на ту же самую орбиту, где она и стояла в системе Богов. И только после этого он снял капюшон, расправил маску обратно в саккат, а ножны с катаной уменьшил до размеров зубочистки и положил в карман плаща...
-ну чтож, пора творить!
Сперва он прошелся обратно к системе Богов и с разрешения Шамана взял немного жизни. После этого вернулся к себе и расспылил по всей поверхности земли. Затем, он пробил в некоторых местах земли точки, из которых начали бить источники воды и образовались небольшие озера...
-Хммм...Чего то не хватает...-подумал Туул, садясь по турецки. Спустя некоторое время его осенило - Металлов! Не хватает металлов, точно! Где бы их можно взять...

Взгляд Бермуки как-то невзначай упал на протодиск неподалеку...
-Точняк!-улыбнувшись во весь рот сказал Туул и с радостным гиком помчался в его сторону...
Спустя некоторое время он вернулся немного усталый,но жутко довольный и с охапкой различных минералов и металлов. Выбрав место подальше от озер и вулканов, он закопал их все, образовав небольшие горы...

-Ну все, - Туул зевнул, - теперь можно и поспать...

От возмущения Дала задохнулась и с резким хлопком приняла свой обычный облик насекомого. У нее екнуло сердце от того, что было не случилось с их миром. Так долго они его ваяли, столько усилий было приложено, и чуть не лишились этого так быстро. Благодарно посмотрев на Сарема, богиня нервно поерзала по Долине Курцина и страдальчески потеребила усики.
Одно могло ее порадовать – жизнь. Все ее организмы прошли свою стадию эволюции и теперь получили возможность облагородить эту планетку. Удовлетворенно хмыкнув, Далайли припала к земле и начала прощупывать новую жизнь.
В недрах земли зарождалась своя эпоха. Микроорганизмы пока напоминали букашек и ушастых головастиков. Усмехнувшись, богиня осторожно вмешалась в их тонкую структуру. В основном ее волновали первые, необходимые экосистеме создания – насекомые. Отдав мелюзге часть энергии, она вселила в них эволюционные ветки – зеленые, древесные муравьи, прозрачные мухи, гусеницы-бабочки, пчелы и осы, жуки, обычная мошкара и многое другое. Их задача была оберегать этот мир. Перерабатывая одни вещества, они создавали новые. Сохраняли деревья от гниения, оберегали и удобряли почву. В мир вошло новое понятие – опыление. Теперь деревья напрямую зависели от младших организмов, которые разносили по соцветиям пыльцу.
Устало свернувшись в клубок, Дала зевнула и выделила еще несколько мини-созданий. Для начала она даст немного сил паучкам. Низинная местность внизу долины, покрылась легкими испарениями ядовитых болот. Кислота, покрывшая землю, имела в себе свою жизнь - микро-паучки, обладающие стеклянной основой, которую они перерабатывали внутренностями. Придавая им нужный вид, богиня повела усиками в сторону Роя и тихо пробормотала:
- Если будут силы, помоги им, они дадут прекрасную основу новой жизни, но для нормального существования им нужна и твоя поддержка. А я совсем выдохлась.

Вспыхивает, и тут же вновь гаснет нормальное освещение. Глаза, уже привыкшие к скудному свету, почти рады вернувшемуся сумраку, хотя рассудок конечно ворчит... Ну чтож - раз пытается включиться, значит что-то где-то чинят...
Хм. Идти в дежурную каюту – безликую, пустую, скучную – ой как не хотелось. Понимаю, распоряжение капитана, но… Я должна взглянуть в смотровое окно. И не только для того, чтоб увидеть звезды... Не знаю - бредом ли, наваждением ли, галлюцинацией было то, что я чувствовала, но если и так, то слишком уж настоящими бредом, наваждением и галлюцинацией.
Я улыбнулась доктору в халате:
- Чтож, спасибо за гостеприимство. По каютам так по каютам – не буду мешать вам работать… - и еще, в качестве «контрольного в голову», - Чувствую себя отлично, не беспокойтесь…
Интересно, такое освещение по всему кораблю?...
В несколько шагов преодолев помещение – увидеть, скорее увидеть!... – я отодвинула заботливо подсвеченный прозрачный щиток и коснулась заветной кнопки.
Ничего.
Ни звука, ни малейшей попытки открыться.
А ведь только что вполне бодро двигалась, пока свет не мигнул...
Уже понимая очевидную бессмысленность своих действий я, тем не менее, в волнении ткнула еще и еще, потом попробовала подержать чуть дольше и наконец сдалась, с виноватой улыбкой оборачиваясь к обоим мужчинам:
- Не открывается… Может я что-то неправильно делаю?

Пока остальные боги занимались существующим миром, и смогли предотвратить разрушение, Мардром занимался своими насущными делами. В частности, дальнейшим развитием своих идей.
"Но пусть не всегда физическая смерть будет знаменовать собою смерть конечною и Последнюю...Смерть - необратимое прекращение, остановка жизнедеятельности организма, то есть тем что поддерживает жизнь и являющееся проявлением жизни в них. Так, душа вернется в оболочку, если существо не смогло сделать что-то важное, или отомстить за свою смерть. Или не заметили того, что умерли, или не успели заметить. Тот, кто не был погребен должным образом или подвергся надругательству и осквернению своей могилы...был вырван из объятий смерти другим существом тем или иным образом. Застывшие между жизнью и смертью, они не будут испытывать потребностей в потреблении того, что ранее давало им жизнь, но и размножатся прежним образом они не смогут, потому как не живое, но и не мертвое не может породить новую жизнь. Все они станут представителями одной группы, рода немертвых, и не будут ощущать различий между собой, потому что все они - множество меня, ибо душа - вот тот фактор, что дарует им второй шанс"

-Что же вы делаете то? Лучше бы вы планету не спасали. Щас же всё это. Аааа... Только лёг немного поспать а тут уже всё разрушили. Да чтоб у вас всех энергия кончилась. Придётся всё это спасать.
Сарем начал сжиматься, а затем как будто взорвался. Огромная полупрозрачная нематериальная волна прошла по всей звёздной ситстеме, собирая лишь частички пыли и сообщая им огромную скорость по направлению от неё. Когда границы волны ушли уже далеко за пределы системы и вся пыль была выкинута волна исчезла и Сарем возник на прежнем месте. От этого он немного уменьшился в размерах и поблек.
-Что же вы какие-то странные решения пытались придумать? Просто выкинуть и всё. Пройдёт немного времени и она ударится в сферу Кербероса и анигилирует.

Уютно прильнув к земле, Далайли крепко впилась в нее своими щупальцами. Она дышала вместе с планетой, отмечая рост, движение, силу каждого живого существа, которое считала своим ребенком. Ей было совершенно наплевать на синтетически-воспроизведенную материю и механизированных созданий.
Сосредоточенно нахмурившись, ребенок щупал весь шарик в поисках более благоприятных районов для своих будущих шедевров. Решив сконцентрироваться на флоре, Дала обняла себя хвостом и впилась щупальцами еще глубже, удлиняя их. Она создала запутанную систему корневища, которая была практически одним целым по всей планете. Каждое дерево, каждый куст, каждая травинка – все брало изначальные силы от огромной сетки корней, кублом опутавшей верхний слой земной коры. Играя с пигментами, богиня разнообразила растения цветовой радугой и выделила особые участки на планете.

В низинах было влажнее и теплее, но там было меньше света, что не давало бы растениям обильно плодоносить. Дала сделала их структуру похожей на грибовицу. Они питались водой и соками, вытягивая испарения, а внутри стеблей имели простенькие системы переработки жизни. Эти растения стали хищниками.
Овраги, низины, глубокие впадины – приобрели фиолетово-багровый оттенок. В таких местах преобладали колючки и стелящиеся папоротники. Монолитных деревьев тут не было, зато очень густые кусты имели хватательные лапки и массивные, огромные цветы. Цветы были шершавыми, невероятно красивыми. Они испускали приятное благоухание, которое завлекало любое живое существо. Кроме аромата, они умели менять оттенки своих лепестков, превращая их в радужную бахрому. На кончиках их бутонов затаились салатовые, гибкие клыки, с полыми трубками внутри. Они испускали ядовитые брызги, которые парализовали живые ткани. Попав внутрь такого цветка, вся органическая жизнь постепенно раствориться, переходя в питательные соки для растений.
Землю низин застилала колючая трава, которая имела на концах пушистую, фиолетовую кисточку, колосящуюся на ветру. Эти кисточки конденсировали влагу из воздуха, питаясь росой и испарениями, так как корни они имели неглубокие. Кроме кровожадных кустов, богиня рассредоточила по низинам темно-зеленый папоротник с ярко красными наростами. Эти наросты должны были стать будущими гнездами для маленьких насекомых, живших в симбиозе с папоротниками. Среди густой травы низин вырастали множественные грибы, имеющие потрясающее разнообразие ядов. Они были яркие, будто специально старались обратить на себя внимание. В их цветовом пигменте доминировал солнечно-желтый и оранжевый цвета.

Равнины Далайли застелила ровным покровом серебристого ковыля, вперемешку с очень длинными зарослями высоких, остроконечных трав. Выбрав определенные участки, в которых преобладала питательная почва, она вырастила огромные мощные деревья, имеющие ребристую, белесо-молочную кору. Кроны деревьев имели все оттенки от бледно желтого, до глубоко зеленого. Листья их были крупными и мясистыми, что делало воздух, который они конденсировали, густым и вязким. Дале нужно было создать атмосферу, более пригодную для той жизни, о которой она думала. Огромные леса быстро наполнили планету, покрывая ее золотистыми и зелеными вспышками. Под ними росла еще целая куча всякой растительности, которая Далайлу уже не особо заботила. Некоторым деревьям она позволила плодоносить, что пока что было трудно, без опыления. Плоды в основном были похожи на длинные продолговатые гроздья шершавых наростов, внутри которых протекали питательные соки. В будущем, когда в мир войдут первые ее насекомые, жизнь этих деревьев и плодов будет зависеть сугубо от них.

Поводив взглядом по планете, Дала недовольно сморщила носик. Материк Пастафара выглядел для нее слишком пустынным. Застенчиво перелетев на него, Дала невинно улыбнулась большой макаронине и провела ручкой над его творением. Обдуваемый ветрами и затерянный в облаках, этот мини-мирок был уже наполнен светом. Вонзив свои щупальца в землю, богиня тихонько и осторожно направила свои соки на материк.
Земля заколосилась густым покровом пушистой травы, цвета янтаря. Между ее стеблей повырастали пирамидки иссиня-черного цвета. Из этих пирамидок в воздух поднимался лишь один, массивный стебель, который венчала головка бутона. Сам бутон скорее напоминал покрытую тентаклями пасть – шесть лепестков бордового цвета подпирали многочисленные, ядовитые щупальца, заканчивающиеся целым арсеналом игл и ножей (ими растения любили сдирать верхний покров с живых организмов и отделять кости от мяса). Сами бутоны заполняла зеленая жидкость, которая быстро растворяла в себе все, что попадет внутрь. В центре цветка проходила полая трубка пищевода, увенчанная острыми клыками, отфильтровывающими мясо.
Под пирамидками хищных цветов Далайли насадила колючие, алые кустики. Их крепкие, мясистые корни переплелись в земле густой массой, что держало землю и предохраняло ее от оползней. Некоторые особенно низкие долины она заполнила высокими стройными деревьями, остальные участки были покрыты их корявыми от ветров собратьями.
Всосав щупальца назад в себя, девочка шаркнула ножкой и звучно пролепетала:
- Я тут немножко приукрасила твой материк, Пастафар. На свой вкус. Они такие хорошие. И очень милые. Честно!
Улыбнувшись напоследок, богиня снова взметнулась в воздух, направляясь к Долине Курцина.

При формировании растительности, Дала обратила особое внимание на Долину, созданную Роем. Высокая влажность, тепло, испарения – благодатное место для ее деятельности. Девочка мягко опустилась на ноги и подошла к механическому старцу, стоящему над долиной. Посмотрев на него внимательным взглядом, Дала взяла его за один из торчащих проводков из руки.
Долина заходила ходуном. Землю вспороли высокие пики деревьев, которые приняли совершенно необычный, непохожий на своих собратьев вид. Их стволы были заплетены тройной косичкой, а вместо листьев на их верхушках росли сиреневато-розовые коконы. По стволам вились длинные лианы темно-коричневого цвета. Землю Дала постаралась облагородить повышенной консистенцией разнообразнейших трав и цветов. В маленькой низине у реки она посадила парочку хищных кустиков, а горы наполнила кривыми деревцами, с изогнутыми стволами и пушистыми, фиолетовыми кронами. У самой реки богиня посадила хвойный лес. Огромные ели и сосны вонзили пики своих мечей в небо. Их зеленые иголки были заточены с двух сторон, что придавало им подобие кинжалов. Плодородные шишки имели ярко-голубой цвет. Воды рек и болотец Дала наполнила водоплавающими цветами и листиками. Долина приобрела живой, праздничный вид.

Девочка устало улыбнулась Курцину, которого продолжала держать за провод, и тоненьким голосом пропищала:
- Это мой подарок тебе, Рой. Мне нравится эта долина. Здесь самые благоприятные условия для моих детей и если ты не возражаешь, именно отсюда я начну зарождать свою первую жизнь.
Опустившись на землю, богиня сонно зевнула и последним остатком сил притянула свои бактерии и копошащиеся живые организмы в долину. Вонзив щупальца в почву, она продолжила копить силы и внимательно наблюдать как за растениями, что создала, так и за микробами, которые стремительно развивались.

Магосса вышла из состояния глубокой задумчивости и прищелкнула пальцами. Магос, прокуривший пару сотен лет на том камушке, восстанавливая силы и размышляя над бета-тестом (и невольно делая оный камешек охренительно могучим магическим артефактом и потенциальным местом для будущего межпланетарного туризма "Камень, на котором курил Бог"), оставшееся время творения шатался по звездной системе и смотрел, что да как получается у остальных Богов. Получалось у них довольно оригинально и интересно. Больше всего его заинтересовала последняя выдумка последнего (как Магос в глубине души надеялся) бога. Задумка называлась "душа" – и, судя по всему, была весьма любопытным феноменом. И старик уже почти додумался, как ее использовать с минимумом затрат, но максимумом пользы, как...

...его размышления прервала Магосса, соткавшись прямо перед Магосом из ниоткуда. И они сразу же погрузились в беседу, которая вряд ли кому-то кроме Библиоса была понятна, да и интересна, в общем-то, тоже. Ибо фигурировало в ней много терминов непридуманной еще магической науки, причем ее высших областей. Но важность ее нельзя было недооценивать. И когда в качестве аргументов в ход пошли кометы и астероиды средних размеров, Маг’Ос сказал:

- Брейк!

И, как ни странно, троица Магос остановилась. Некоторое время они стояли молча глядя друг на друга.

- Свойство материи, нефизическое.
- Да. Физика зафиксирована.
- Определенно. Иначе коллапс.

Придя таким образом к согласию, они переместили себя в центр вселенной и хором, нараспев, приказали следующее:

- Да появится у материи свойство реагировать на магическую энергию, что курсирует в Сфере Мира, создавая магическое поле. Пусть это поле не будет реагировать с иными энергиями мира, дабы доступны были силы сии лишь для магов. Пусть это поле будет накапливать энергию, что курсирует в Сфере Мира, до предела, определенного его духом, а в случае отсутствия оного, да не будет он накапливать ее вовсе. И буде падет Сфера Мира, да не иссякнет сила магии во веки веков…

Выдохнув, Кракс распрямился и быстрым взглядом окинул своё "творение".
"Ох ты ж твою мать, не такие уж они и "несокрушимые", эти ваши андроиды."
Расслабившись, но всё же не теряя некоторую напряжённость (ещё бы), наркоман быстро сблизился с "поработителем" и, резко наклонившись, с выражением издевательства, к которому способен лишь законченный шизофреник, произнёс:
- Ну что? Соснул?
Быстро выпрямившись, контрабандист отправил своё колено на свидание с мордой лица андроида.

- Эх, я надеюсь, когда-нибудь эти компьютеры станут более совершенными. И как наши предки вообще могли работать с этими медлительными процессорами, с всего-то четырьмя ядрами? По 3 Ггц каждый! Смех один. - Даллас принялся вникать в строчки.

С удовлетворением посмотрев на робота, молчаливо поднявшегося на ноги, Риша подумала о том, что ей бы не мешало каким-то образом выведать у него сразу всю информацию. Ну, или самую основополагающую, во всяком случае.
Тяжело вздохнув, девушка махнула рукой, ментально призывая робота опустить свою ладонь на пол, и залезла в протянутую руку. Подчиняясь мысленным приказам капитана, робот осторожно поднес ее ко все еще открытой капсуле. Забравшись внутрь, Риша скинула одежду и уже в привычных ощущениях уселась в кресло, опуская рычаг люка. Тисла научилась аккуратно и нежно вводить свои провода, так что девушка практически и не почувствовала момента слияния, что ее значительно радовало. Расслабленно привыкнув к ощущению огромного тела и ново-обретенной плоти, она уселась на пол, прислонилась к стене (предусмотрительно сняв с себя двигатель и положив рядом) и закрыла глаза. Настроившись и сконцентрировавшись, элере выпустила свой пси-поток и начала медленно, по кусочкам сканировать робота, отделяя самую необходимую для нее информацию.
Время умерло. Его просто не стало. Поток нейронов, движения атомов, быстрый бег токов. Ришаэль забыла кто она и где. Она забыла, что она эльфийка, она забыла, что она капитан. Она влилась в плоть машины, медленно блуждая в недрах ее памяти, ее чувств. О да, у Тислы были чувства, эмоции. Она была живой, причем порой казалось, намного живее той же Ришаэль.
Туманные переходы и лабиринты психических коридоров, сложные клубки информации, которую приходилось распутывать по тоненьким ниточкам. Конечно, можно было бы просто сразу же принять всю память машины, но, откровенно говоря, девушка этого боялась. Перед глазами сразу же всплывало сумасшедшее лицо Ильи. Нет, ее путь более осторожный и спокойный.
На удивление машина с удовольствием шла на контакт, по-видимому, признав в ней своего пилота, Всадника. И это льстило элере.
Вскоре она поняла, что так быстро разобрать всю эту какофонию созвучных мыслей не получится. На это нужно много времени, которое терялось внутри ментального поля Тислы. Риша не уставала, не хотела есть, не хотела спать. Она сама ощущала себя простым паразитом, симбионтом огромного робота, который милостиво отдавал ей в пользование свое тело.
Ей казалось, что прошло пару минут, но когда эльфийка открыла глаза, то обнаружила, что время вытекло, как вода сквозь пальцы. Попросив Тислу выпустить ее, Риша, словно в тумане, последовала по знакомым переплетам коридоров в свою комнату и завалилась на кровать. Во сне она продолжала изучать уже полученные данные и с вожделением ждала новой встречи с роботом.
На следующий день девушка решила провести тренировки, а уже потом продолжить изучать информацию, выкачиваемую из Тислы.
Дни меняли друг друга, но внутри капсулы они казались пылью. Миллионы, миллиарды лет – только это время имело значение для робота. Тисла стала для Ришаэль полностью живой и любимой. Она не только перестала бояться адскую машинку, но и с вожделением ожидала новой встречи с ней. А после еще одного дня, проведенного внутри, Риша поняла, что значительно выгодней просто не покидать капсулу пилота – тогда ей не нужен отдых, не нужна пища и все время она может провести в изучениях.
На последних днях совместной работы, Риша уже не представляла себе, как жила раньше, без этой огромной груды перемешанной органики и металла. Единственный дом, единственное место комфортной и сравнительно безопасной жизни. Тисла стала для нее всем миром в одном, формальном существе.
Элере узнала, что машинка питается «горючими» продуктами, как то нефть. При этом она неуязвима к термальным повреждениям, ибо просто перерабатывает их в энергию. Все повреждения очень легко регенерируются – достаточно просто склеить их той же нефтью и приделать оторванные куски плоти. Обычные металлы Тисла так же может перерабатывать в органически-синтетическое вещество, из которого состоит, но на это потребуется значительное количество времени и сил. Сам материал - это смесь полимеров, металла и органических вкраплений, по типу симбиоза. Робот имеет свою собственную нервную систему, которая концентрируется узлом в капсуле, кабине пилота. Имеет свои чувства, эмоции, полностью живая. При этом копирует поведение и эмоции пилота.
Риша пыталась пробраться в ядро воспоминаний Тислы о мире, откуда она пришла, о ее бывшем пилоте, о ее целях и переживаниях, но поняла, что это слишком быстро сведет ее с ума. Тысячелетняя память просто сотрет ее мысли, превратив в сумасшедшее зомби, по типу Ильи. Но из проведенных исследований, девушка поняла, что на данный момент Тисла сама пытается разобраться где она оказалась.
Являясь проводником пси-энергии, Тисла увеличивает ментальные способности пилота в значительном коэффициенте. Кроме того, элере узнала, что в пси-способности входит не только мысленное подчинение и общение, но и управление бионикой, огнем. Она способна творить энергетические щиты и наносить энерго-удары. Хорошо манипулирует радиационными волнами.
Общаются эти чудо-машины на собственных волнах и видят их, кстати, потоками светящихся излучений.
Двигатель для Риши явился неким ударным переходом понимания внутренней конструкции машины. Она разобралась, что он создан по типу ударно-прыжкового лазерного движка. И разгон его составляет скорость около 5000 км/ч. Именно это стало ключевым и, пожалуй, самым неприятным моментом в исследованиях.
При таком разгоне, пилота просто разносило на куски, причем эффектно размазывая сгустками внутри гелиевой массы. Сохранность памяти жила на это время в роботе, который являлся полнейшим переходником пилота. После этого жидкость, вернее гель, которым была заполнена кабина, заново регенерировал тело пилота, по кускам восстанавливая его. А когда тело было сформировано – робот отдавал назад и всю бывшую память. Дикость такого перехода сначала настолько ужаснула Ришаэль, что пару часов она тупо старалась смириться с мыслью о множественной смерти. Впрочем, некоторые вещи можно было понять, а некоторые так и остались «за гранью».
Сам этот гель не дает пилоту стареть, болеть и уставать. Он является неким подобием консерванта, оберегающим тело, пока разум/душа капитана находится внутри машины. Следовательно, этот гель и есть основной защитой пилота.
Эльфийка долго думала и гадала, есть ли в Тисле душа. Есть ли в ней нечто большее, чем детское любопытство. Это казалось диким. Она привыкла, что машины это просто машины, пусть и с ИИ. Но этот робот смыл все ее стереотипы бесконечным потоком чувств, переживаний. Она умела радоваться, она умела грустить. В ней было намного больше, нежели просто сконструированные и воплощенные мечты безумных демиургов.
Прошло достаточно много дней, пока Ришаэль чередовала скачиваемую информацию с длительными тренировками. Она полностью адаптировалась внутри робота и постепенно начала к нему привыкать. Как только последняя из самой необходимой информации была получена – закончился последний день отпущенного на тренировки времени.

-Хорошо кеп если я вам больше не нужен пойду, познакомлюсь с остатками наших пассажиров и прослежу чтобы Самуэль оставил опознаваемые трупы - сказал Рико направляясь в сторону кают-компании, он не ждал ответа Даллас был так занят, что наверняка не услышал его.

- Что это там бумкнуло? - в полголоса произнёс Мрак. Бросив тележку на произвол корабля, мршанец побежал на звуки стрельбы.

-Пускай каждый атом хранит в себе мой Замысел - вокруг неподвижного ядра, тоже, составного, будет вращатся маленькая частица, символизирующая этот шарик из земли, что из мира. И, пускай, у некоторых - не один и не только по кругу - но по разумным и лаконичным траекториям, одинаковым всегда и везде.

Шамаш, на секунду остановившись, задумался. Его Замысел был страннен и сложен в равной мере, но и опасен. Но, это была его воля. Никто не мог перечить.

-Пускай во время преобразований атомов и частиц, кои непременно будут сущестовать в мире, пускай поглощается или выделяется другие частицы. Бесчисленные множества самых разных видов. Пускай всё, что не будет атомом или молекулой - будет частицей. Даже энергия. И если энергия будет выделятся при взаиодействиях - пускай Свет и несомое им тепло будет одним из видов её. Пускай он будет быстрее всего сущего. Пускай он будет быстр настолько, что от этого Солнца будет идти считанные минуты, но не мгновенно, и ничто, обладающее массой, не сможет опередить его. Пускай эта скорость будет... ну, пускай, 299792458 метров в секунду. Пускай же она, масса, и Энергия будут связаны - Энергия, что хранится в покоящемся и не претерпевающем потрясений теле, будет равна произведению массы на квадрат скорости дитя моего, света.

Сомнение. Вдруг будет что-то не так? Вдруг, в результате что-то выйдет из под контроля? Ну да, ну да... так тому и быть. Тогда - начнём всё с начала.

-Пускай все взаимодействия между частицами - будь то, например, гравитация - пускай всё будет идти с этой скоростью. Да будет... да будет так.

- Друзья мои, вот и настал черед, когда я могу использовать свои умения. Сейчас вы узрите программу "Взаимопонимание", версия 3.0. Когда мы с Яхве создали первую версию и посмотрели, что там делают люди, то мы единогласно сожгли ее. Тогда мы позвали Чайника и Единорога - в том мире не хватало безумия и красоты. Создали вторую версию и поселили там гуманоидов. Но она оказалась нежизнеспособной - мы переборщили с любовью и взаимопониманием. Сильно переборщили. Мы ждали 5 миллионов лет, когда же люди начнут развиваться. Но на всем готовом они развиваться усиленно не хотели. Тогда мы создали очень жестокий мир, и выгнали из второго "Взаимопонимания" пару людей. Адам и Ева, кажется. Вот там-то они запрыгали! за каких-то несколько десятков тысяч лет развились до обработки железа и демократии! Но тяга к халяве в тех гуманоидах была всемогуща - они нашли проход в "Взаимопонимание". Атлантидой назвали. Пришлось затопить всех. Да. Но я откалибровал "Взаимопонимание"! Ну что ж. Начнем-с!
В середину огромного полузатопленного леса опускалась громадная туша Пастафара, на ходу уменьшаясь. Закончив полет вниз, Пастафар опустил щупальца в воду и набрал огромные горсти глины. Через несколько секунд бешенной работы щупалец была готова первая скульптура - она изображала идеально отполированную сферу, отливающую всеми цветами радуги на ярком солнце, пробивающемся сквозь тучи. Затем вторая - трехглавый пес с цепью на шее, третья, четвертая, пятая... Вот и последняя скульптура - сам Пастафар. Несколько нехитрых манипуляций - и эти скульпутры невозможно разрушить. Схватив статуи в охапку, Его Безумное Величество полетело вокруг света, развевая макаронинами. Через равное расстояние , на территории каждого из богов ему была поставлена статуя и крепко-крепко вбита в землю - так, что вынуть ее можно только вместе со всем континентом. Вновь увеличившись до прежних размеров, он поднялся наверх и коротко, четко произнес:
- Отныне каждая из этих статуй будет отменять такие парадоксы природы, как паразитирование, как в биологическом, так и в социальном плане. Отныне основой выживания на этой планете является симбиоз! Охотится сообща, прятаться сообща, охранять детенышей сообща! Межвидовое сотрудничество - главное. Статуи будут излучать то... эм, наверное, "поле" (или аура), которая и будет заставлять паразитов превращаться в симбионтов. Их действие могу отменить только я, не существует методов, при помощи которых ауру можно отключить. Действие ауры распределяется равномерно по всей территории, немного усиливаясь около статуй - как раз настолько, чтобы первые изображения богов стали обителями мира и спокойствия. Статуи, в принципе, и не нужны, но так красивей. - глаза на тонких стебельках лукаво подмигнули. - Кто хочет, пусть раскрасит.

- Зажимайте их в воротах! Окружат же. Каланте, попробуй обрушить ворота. Воротник охраняй магессу - конь растворился и внезапное чувство пустоты между ног откровенно помешало приготовиться к бою.
Культисты неслись дикой верящей толпой, пена у рта и нечеловеческие вопли явно намекали на битву без компромиссов и социальной составляющей. Я покрепче перехватив оружие, вжался в щит и с суровой решительностью вмял бегущих на меня культистов обратно в толпу, молот вынырнув из под щита прошелся по головам. Нужно было как можно дольше продержать их, окружи они нас, шансов просто не было.

Волны неспешно нахлынули на песок, принеся мелкие ракушки и далекий шепот звезд, красующихся у горизонта. лунная дорожка манила в даль, туда где заботы и проблемы растворялись в чарующей неге открытого моря. Я был спокоен как никогда, воспоминания о море придавало сил, культисты были лишь временной помехой, у нас непременно все получится. В голове вновь зазвучал гимн морю, я был абсолютно готов к сражению.

- Я не буду создавать ничего нового, - произнёс Керберос греясь у жаркого Сердца Земли, - Ну или по крайней мере ничего особо нового.
Закрыв все шесть глаз бог завыл, выводя Песнь Сотворения.
- Все вещества уже созданные и те что ещё будут создаваться, пусть они раздробятся на превеликое множество составных частей, а те части ещё на превеликое множество. Пусть первые зовутся μόριο, что в переводе значит "молекула", а вторые ἄτομος, что значит "атом". Пусть атомы будут одинаковы для всех веществ, а вот свойства вещества будут определять уже молекулы. Атом же пусть хранит в себе идею тверди, и создаёт силы притяжения. Чем тяжелее вещество, тем пусть оно из большего количества атомов состоит. Пусть это будет созданно так, что бы было взят за основу закон гравитации, созданный моей Божественной Сестрой. А что бы не возникло всеобщего смешения, пусть то, что плотно сейчас останется цельным и после моих Слов, и именно молекулы будут создавать удерживающее на необходимом расстоянии друг друга взаимодействие. И пусть оно вступает в силу, когда приблизятся молекулы друг к другу на достаточно малое расстояние, порядка этой же величины. Пусть то, что сейчас было твёрдым, останется твёрдым. Пусть то, что сейчас было жидким, останется жидким. Пусть то что сейчас было газом, останется газом. Пусть то что было плазмой, останется плазмой. Но пусть вещества могут переходить из одного состояния в другое по разумным законам.

Обессиленый, Керберос замолк.

Сарем сел на луну и стал биться головой об неё
-Что же мы наделали то?
Постепенно этот приступ перерос в приступ истерического хохота.
-А всё равно забавно получилось. В общем я голосую за уничтожение этого мира. Но давайте сохраним его. А именно сделаем так, чтобы большой взрыв начался с этого состояния, дабы когда наши творения изучат все науки и дойдут до момента начала большого взрыва узнали бы они что мы тоже были когда-то неразумными.

Неожиданный пинок старухи застал меня врасплох. Пролетев пару метров, я только начала отходить от резкого удара, как ведьма бросила непонятного слизняка. Отреагировать на него я не успела, что и повлекло за собой вереницу впечатляющих своей фантасмагоричностью событий.
Липкая гадость вцепилось в мою золотую гриву, и стремительно полезла вверх. Успев дотронуться до нее пальцами, я постаралась оторвать эту штуковину, но не тут-то было – она тянулась и гнулась, но отдираться не хотела даже с волосами. Последнее что я увидела, будучи еще в определенном сознании – это кровожадная улыбочка Хельги, которую я ненавидела всеми фибрами своей души.
Глаза затмила зеленоватая жижа, а слизень плотным обручем обнял мои виски, стягивая и сдавливая голову. Пришло непонимание, неопределенность и потерянность. Я нерешительно стала посреди маленькой прогалины и с искренним удивлением посмотрела по сторонам.
- Откуда тут за сутки успел вырасти лес?
Упав на травку, примятую осенним листопадом, я радостно, по-детски зарылась пальцами в землю и звонко пролепетала:
- Гномы ищут золотой песок, а золотой песок кушает гномиков. Да-да-да. Гномы продали себя за тысячи иголок хвойных шишечек.
Глупо рассмеявшись, я пролезла на коленях пару дюймов и увидела в траве блеснувшую сталь.
- Какая прелесть! Моя заколка!
Рванувшись к кинжалу, встрявшему в гнилую корягу, я весело схватила его ладонью. Я, конечно же, не помнила, что потеряла оружие, пока летела от удара Хельги. Я, признаться, вообще ничего не помнила. Взяв лезвие пальцами, я закивала головой с таким энтузиазмом, что она чуть не оторвалась. Подняв кинжал, я уже собралась было воткнуть его в свою голову (почему-то я была уверенна, что ему там самое место), как взгляд моих одурманенных глаз встретил в зарослях почти бездыханное тело гнома.
- Ему она нужна больше. – С какой-то зловещей нежностью прошипели мои заледеневшие губы. Прижимаясь к земле, я поползла к гному, тихо приговаривая:
- Нельзя вставать, тут много ачкиноев. Они длинные и умные. Они носят с собой комаров, чтобы найти свои добычи. Надо прятаться. Надо пригибаться ниже-ниже… ниже…
Добравшись до гнома, я устроилась рядом с ним на коленях и весело улыбнувшись, дотронулась пальцем до его губ, призывая к тишине.
- Тихо, малюсенький человечек. Пока я рядом ачкинои тебя не достанут. Я тебе что-то принесла… только не помню что…
Нахмурившись, я повертела в руках кинжал, вспоминая, что это за фигня такая. Неосторожно крутанув лезвие, я умудрилась каким-то чудом порезать палец. Боль вспыхнула, от чего я яростно завыла. Глаза мои застелила судорога гнева. Безумно посмотрев на Мармоора, я громко прошипела:
- Значит так, да?! Ты, отродье гуля! Значит, ты хочешь красивых, красных бусинок? Хорошо, я подарю тебе бусинки. Много бусинок. Много алых, лоснящихся бусинок.
Я снова улыбнулась, наклоняя голову практически к самому лицу гнома. Прижавшись к нему, я правой рукой занесла лезвие кинжала, примеряясь куда лучше ударить.
- Мне кажется, это будет ожерелье. Ожерелье из бусинок. Хочешь? Ну конечно ты хочешь.
Жадно вцепившись руками в бедного Мармоора, я начала довольно стремительно опускать кинжал на его шею.

Хронгус, бодро оглядев новоявленное творение других богов, хмыкнул.
- Ваш мир далёк от совершенства, друзья.
И сотворило дыхание его снежные горы примерно на севере "земли". И создали они климат, и стали сменяться сезоны, и где-то лил дождь, а где-то пошёл снег.
"Здесь будет обитель моя земная."

Далайли долго наблюдала за взаимодействием других богов над маленьким шариком. Бедный кусочек материи стал новой игрушкой для вечно скучающих Создателей. «Не разнести бы его вдребезги» - с очаровательной улыбкой подумала богиня. Длинные щупальца-лапки на ее рту затрепетали, пульсируя в такт перышкам.
- А не поспешили ли вы, непоседы? Хаос берет начало там, где нет продуманной мысли. А я не люблю Хаос.
Расправив дрожащую мембрану своих крылышек Дала глубоко вздохнула наполненную воздухом материю, которая не долго бы тут задержалась и мерно выдохнула гниловатое испарение зеленого облачка. Коснувшись шарика планеты, облачко обняло ее и начало, медленно мерцая, растворятся.
- Без гравитации все, что было и будет, подвергнется анархическому движению. Мы не сможем творить что-либо на планете, которая не умеет держать объекты в пространстве. – Далайла толи старалась сделать умный вид, толи просто комментировала свои действия.
Воздух колыхнулся, невидимыми струйками приводя в движение атмосферу. Вокруг каменистого, залуженного шарика образовалось гравитационное поле. Устало вздохнув, богиня с удовлетворением кивнула продолговатой головой.

Посмотрев на странные малипуляции руками своего друга Альтаир очень аккуратно и тихо открыл скафандр, достал свой "инопланетный" ствол, затем передал его Эльвентелю, показывая на рукоять пистолета и руки скафандра. Когда тот взял пистолет Альтаир полез обратно в скафандр и стал тихо перемещаться к двери.

-Запороли высадку - сказал я, глядя в воздух... - просрали армию за 150 лет мира...
Говорить чего то еще у меня желания не было. Я зыркнул на своих "коллег" и понял - нада выкручиваться тем чем дають. На Зелема надежды её есть, он хоть и нелюдь, но нелюдь соображающий, Призрак потерян для армии...ну остальных нелюдей мы увидим далее...
-Ладна, Зелем, ты старший по количеству выбросок, так что распоряжайся, задача у нас есть, с тебя детали её выполнения.

Испачкавшиеся в тёмноё грязи, основательно вымокшие и уставшие колониальные пехотинцы поднимаются на ноги, не без помощи двоих из второго отряда. Впрочем, ощущение от лиц бойцов чуть выше не самое хорошее - щетинистое, широковатое лицо Барлуи выглядит заметно уставшим, пусть и не потерявшим какой-то мальчишеской прыти. Аттелд, перепачканный в крови, плотно сжал зубы, явно терпя какую-то боль.
Прочь. Бойцы идут к челноку, вчетвером, Жан и Скотт помогают идти первое время. Все останавливаются у остова БТРа, несколько секунд раздумий на короткое, но весомое предложени Дрозца - и вот четвёрка сворачивает на север, в навечно открытый всем ветрам проход. Быстро перебирая ногами, проходит внутрь станции. Жан и Скотт, поняв что Хейз и Паулок не ранены и вполне способны идти сами, осторожно бегут позади.
Злосчастная склянка с инопланетянином, сумка сержанта с выглядывающим изнутри жёстком диском из уничтоженного БТРа - всё по-прежнему было на столе. Вещьдок номер один и записанная на носителе память о произошедшем теперь у рядового Паулока на хранении. Всё это будет достаточным доказательством Инциденту.

Холодный пол станции под ногами. Где-то внизу станции что-то горит, в коридоре совсем рядом, из шахты лифта, идёт едкий дым. Вроде бы, до взрыва осталось не так уж много.
Грязь улицы. Сверху, на-прощание, капают последние капли дождя, восстававшее из мёртвых тёмно-красное солнце провожало морпехов пристальным, тяжёлым взглядом.
Чуть более тёплый трап десантного челнока. Бронетранспортёра внутри нет, и Кацман, Хоффман и Джонсон уже устроились у небольших кресел по бокам салона. Их примеру следуют и оставшиеся четверо.

-Мы поднимаемся... держитесь...

Надорванный девчачий голос в динамиках. Трап, по-совместительству служивший челноку частью пола, поднялся ввысь. Намертво сомкнулся где-то с креплениями, в челноке начал нарастать гул. Семеро бойцов уселись в прилепленные к стенкам кресла, в ожидании взлёта.
Толчок, вжавший морпехов ещё крепче в их кресла. В воздухе. Наконец-то.
Шум разгоревшихся реактивной тягой двигателей, поднимающих "Чейни" прочь с проклятой планеты. Последний рывок. Прочь от тёмноты подземного научного комплекса, оборвавшей бесчисленное множество судеб. Сотни душ нашли свой покой в темноте коридоров, искусственном просторе залов и тестовых камер, в тесноте вентиляционных шахт, на поверхности, под леденящим дождём. Более ста сорока колонистов. Пятьдесят пять сотрудников службы безопасности Корпорации, вместе с Шоном-андроидом. Двадцать шесть бойцов "Красного Рассвета". Девять бойцов Колониального Десанта Соединённых Штатов.

Тамая IV. Могила IV. Склеп IV.

-Дрозц, Майкл, Айзек, вы это... не печальтесь. - внезапно произнёс Жан, - вы живы - и это самое главное. Дрозц...
Жан тяжело вздохнул, уставившись на связку из бряцающих жетонов в кулаке десантника.
-Дрозц. Вы всё сделали правильно, ребята. И... сержант ваш. Вы живы, на тебе не царапины даже - вон, у меня вот...
Морпех напротив отдёрнул край формы, продемонстрировав отсутствующий бронежилет и длинный кровавый след, теряющийся где-то под майкой, хаотично облепленный красным бинтом. Под каской, в свете внутри отсека, виднелся перемотанный бинтом лоб.
Спрятав рану обратно, Барлуи замолк. Вновь тишина. Шум двигателей исчез совершенно незаметно, плавно уступив место тишине космоса. Тишина стояла и внутри десантного отсека челнока. Говорить не хотелось. Авалон, невидимым, неслышимым и неосязаемым пристанищем постепенно приближался где-то впереди. Морпехи не могли слышать, как далеко-далеко снизу уже взорвался ядерный реактор станции, ни оставивший и следов от колонии, где они только что были. Только воронку в пару километров.

Тишина длилась минуту. Ещё парочку. Постепенно стала невыносимой. Откуда-то напротив Дрозца, прорываясь через гудение систем жизнеобеспечения, зазвучал бойкий мужской голос. Ясный, кристально чистый баритон.

-Non! Rien de rien...
Non! Je ne regrette rien
Ni le bien qu'on m'a fait
Ni le mal tout ca m'est bien egal!
Non! Rien de rien...
Non! Je ne regrette rien
C'est paye, balaye, oublie
Je me ff...

Жан прервался, поперхнувшись и виновато уставившись на своего сержанта, сидевшего совсем рядом.

-Барлуи, твою мать... - Хоффман говорил устало, даже не смотря в сторону "певца" - заткнись немедленно.
-Я всё равно не п...
-Заткнись!

Внешне неутомимый морпех вновь унялся. Тишина. Джонсон и Хоффман угрюмо смотрели то друг на друга, то в пол. Скотт, в своё приметив колбу с паукообразной тварью, всё дорогу не спускал с неё глаз. Рука морпеха так и лежала на винтовке, изредка вздрагивая, во время очередного манёвра челнока. Жан, сняв каску и положив её на колено, бодро и с наигранной жизнерадостностью выстукивал по ней какую-то мелодию, однако, перестал. Глаза бойца стали влажными. Откуда-то из кабины были слышны редкие щёлкания клавиш.

Толчок. Упор во что-то. Какой-то звук снаружи. Ясно слышен гул моторов.
Трап стал опускаться, уперевшись в сталь палубы "Авалона". Одновременно с этим дверь кабины челнока открылась. Внутри была только капрал Асахина, в зелёном комбинезоне с нашивками и крупном пилотажном шлеме. Молча кинула взгляд то на одного морпеха, то на другого. Покрасневшие, чуть узковатые глаза уставились куда-то в пол. Второго пилота не было.
Выкрашенные холодные тона палубы Авалона холодно приветствовали вернувшихся солдат. Тут и там были следы от пуль, где-то виднелись чёрный розочки разорвавшихся гранат. Где-то у дверного проёма распласталась парочка мёртвых китайцев.
Пилот спустилась на палубу, села у стойки с реактивными снарядами, прямо на пол. Закрыла лицо рукой. Холодные прозрачные капли потекли вниз по лицу, едва она увидела жетоны у Паулока. Сквозь всхлипы и тяжёлое, учащённое дыхание, она пыталась что-то говорить.

-Дрозц... Майки... Айзек. Ребята... ребята...

Опираясь на стойку, Микуру поднялась, расстегнула молнию комбинезона до уровня груди.

-...анаб-б-б... бизозные камеры ждут. Капитан Марло м-ммёртв... ых... и мы сами проложили курс домой.

Девушка поднесла руку к шее. Миновав самую нижнюю, аккуратно стянула оттуда две серых цепочки, с спрятанными под комбинезоном прямоугольниками. Выбитые на них буквы. Капитан "Авалона" Прэстон Марло. Второй пилот, Иосиф Ливерштайн. Протянула Дрозцу шатающуюся руку. Из узких глаз потекли новые слёзы, вниз, капая с подбородка прямо на грязную палубу.

Где-то далеко-далеко внизу с планетой столкнулся китайский крейсер, укрыв планету громадной вспышкой термоядерного взрыва, плавя кору и превращая атмосферу в огненную бурю, выжигая весь кислород, который только мог гореть. Но наверху, у морпехов - у всё закончилось. Предстоял долгий сон в анабиозной камере, прибытие домой, судебное разбирательство. Разбирательство и обязательное торжество справедливости. Связка армейских жетонов, лицехват в колбе, жесткий диск в сумке.
Вейланд-Ютани самая пора паниковать.

Мрак космоса, блистающие в нём капельки серебряных звёзд. Объятая пламенем и пылью тёмно-серая планета, смирно вращающаяся вокруг красного гиганта, осталась позади. "U.S.S. Авалон", сверкнув тахионными двигателями, двинулся прочь от Тамая IV, в пустоту.

Риша кричала. Очень пронзительно и долго, как ей казалось. На самом деле она и звука не издала, потому что боль заполнила все ее существо. Она явно ощущала, как правая рука просто выдернулась из тела. Практически видела, как кровавые ручейки стекают по раздробленным костям, омывая вывернутые сухожилия. Она чувствовала каждый нерв, который надсадно вопил, умываясь в свежих вспышках боли. Элере давно бы потеряла сознание, если бы услужливая машинка не подпитывала ее.
Отчаяние и страх ярко контрастировали с обидой и непониманием. Эльфийка неосторожно и конвульсивно дернулась, тут же скорчившись от нового спазма боли. Пережить такое она не посоветовала бы никому, да и сама была неуверенна, что переживет. При каждом повороте ее кости трещали, а сухожилия рвались. Да, это ее рука была выдрана с ужасающей силой, ее позвоночник переломлен, благодарно не давая почувствовать боль в ногах, ее голова была расквашена в капусту. Она делила с роботом все – боль, страх, отчаяние, злость, обиду. Врастая в него своим телом, передавая ему свои ощущения, она взамен получала обратный букет такой же отдачи, и теперь это просто медленно убивало ее.
Элере не была готова к такому потоку болезненных ощущений. Ну и какое существо будет готово к тому, что его разорвут на куски, а потом помелят электрическими импульсами? Время для девушки превратилось в одну большую и тягучую полосу, которая равномерно размазывала адскую боль по телу.
Риша осторожно подняла руку. Единственную оставшуюся. Девушка не чувствовала своего настоящего тела, но ей почему-то казалось что и оно в таком же полуживом состоянии. В ужасе она взмолилась про себя, чтобы это было только лишь ощущение. Больше всего ее интересовало, как теперь вылезти из этой груды металлолома. Она не ощущала заветный рычаг, да и просто не представляла, как можно убедить машину выпустить ее. А то, что та ни в какую этого делать не желала, Риша уже очень явно поняла. Может робот ей мстит? За слишком необдуманный поступок, который так покалечил его. Элере стало жаль верную машинку. Сморщившись, она осторожно попробовала мысленно успокоить это, уже ставшее для нее живым, существо.
«Мы тебя вылечим. Будешь как новый. Обещаю, я сама найду Илью и приволочу его за шкирку. Прости, что подвела…» - пробубнила про себя девушка и сосредоточилась на своем теле. Не получается. Она просто не чувствует его. Для нее существовало одно тело, и оно сейчас было разломлено, раздроблено и истекало живой болью.
«Ну хорошо, раз по-доброму не получится, будем действовать радикально» - Проворчала про себя элере и подняла левую руку. Тут же по телу прошелся новый импульс спазмов, заставивший эльфийку скрипнуть зубами. Превозмогая болезненные ощущения, Ришаэль осторожно попробовала дотронуться до кабины, в которой по идее находилось ее тело. Действуя аккуратно, на ощупь, элере попыталась механически достать свое тело, с ужасом представляя, что может просто его раздавить. Вот смешно-то будет… суицидальные мотивы. Эльфийка запросто может разорвать саму себя. Встряхнув головой, Риша отпугнула эти мысли и сосредоточилась на осторожном извлекании себя же из нутра этого зверского механизма. Про себя девушка отчаянно пыталась убедить железяку отпустить ее, то умоляя, то угрожая.

От сказанного Марлен далеко не лестного монолога лицо Пшебемира на мгновение перекосилось и, как некоторым показалось, даже озлобилось, но тот быстро с ним справился, нацепив бесстрастно-пренебрежительную маску.
- Что мне даст моя гордость, баронесса? - тон Стасловского заметно сменился, он будто бы отказался от подобострастного уважения к дворянке, приняв ее за крестьянку. - Она мне даст шанс умереть не рабом и не слугой, баронесса, а дворянином чистых кровей. Вы, конечно, пейте - не в моих правах Вам запрещать подобного, но дело не в самом акте унижения, а в Вашем к нему отношении, баронесса, - также отвернувшись от нее, Пшебемир принялся поправлять свое помятое, но все такое же белоснежное жабо, задумчиво глядя куда-то в стену. Казалось, он вообще не замечал никого, кроме себя и фон Бурбон. - Если Вас, баронесса, так легко заставить позабыть о своем происхождении, о своей гордости, о своем воспитании и своем обществе, то чего тогда стоит эта Ваша гордость? Чем Вы тогда отличаетесь от слуг? Пф, происхождением? Вы только что своими словами наплевали на весь дворянский свет, баронесса, - он снова взглянул на Марлен, опустившуюся на колени перед бурдюком, и недовольно покачал головой. - Да, баронесса, там, в темноте, я дал слабину, не спорю. Но слабым может быть и дворянин. Дворянская гордость же - это недозволение себе унижаться, когда на это есть силы, баронесса, и когда это прекрасно видят другие. И мне, признаться, стыдно за Вас и Ваши слова, особенно если мы все же выживем... Но это все пустое.
Аристократ вдруг перешел на более громкий тон, обращаясь ко всем сокамерникам: - Господа, и все же, может-таки попробуем уже выбраться отсюда, как вы думаете? Мне кажется, при свете факелов выломать прутья будет легче, так давайте попробуем еще раз.
Теперь Пшебемир преобразился окончательно - его стать, поза и внешний вид в целом демонстрировали гордого, спокойного и бесстрастного дворянина. А взгляд стал надменным и высокомерным, будто он действительно находился среди своих слуг в собственном поместье... Хотя все же, когда тот невольно падал на Винченсо или раскричавшегося от ярости рыцаря, польская спесь заметно спадала.

Расширившимися глазами Марлен смотрела на драму, разворачивающуюся в соседней клетке. В груди образовался какой то холодный ком, который мешал дышать. Дыхание вырывалось с каким то хрипом сквозь стиснутые зубы. Девушка так сильно сжимала в руках стилет, то наточенное до бритвенной остроты лезвие впилось в ладонь, по руке побежала теплая струйка крови, но она не обратила на это никакого внимания. Жестокая расправа над ребенком потрясла ее настолько сильно, что девушка вскочила на ноги, но пошатнулась и снова осела на пол. Она продолжала заворожено глядеть на опустевшую камеру и только голос монашки вывел ее из оцепенения,
- Да, конечно, спасибо, - она взяла протянутый ей кусок хлеба и начала автоматически пережевывать его, комок, заполнивший, казалось всю грудную клетку мешал глотать и Марлен огляделась в поисках воды. Увидев стоящие за решеткой бурдюки, она сразу поняла замысел тюремщиков, желавших низвести их до состояния зверей, унизить еще сильнее, растоптать и сломать, как того пастора. Сразу проснулась злость: « А вот не выйдет у вас, сволочи, гады….»
Снова посмотрев на монашку, она прошептала,
- Можно попытаться наклонить бурдук и напиться из ладоней, попробуем?

Девушка угрюмо наблюдала, как вся процессия покидает помещение. Она ненавидела их так, как только могла себе позволить. Раньше Эльвира и комара боялась прихлопнуть – так ценила каждую жизнь. Но теперь, испытав на себе темную нишу отчаяния, она с кровожадной жадностью представляла, как вонзает раскаленный металл в эти безликие маски.
Дрожь охватила монашку, когда она увидела, как тут обращаются с узниками. Особенно ее поразила жестокость по отношению к маленькой девочке. «Господь Всевышний, она же ребенок, за что ты обрек ее на эту участь? Она же только ребенок, черт возьми!» Зубы скрипнули друг о друга, а ногти глубоко вошли в ладони. Эльвира ненавидела и презирала этих людей, молча отнеся их в касту проклятых. «Хотя, а разве мы не прокляты? О наших душах забыл Лорд, Его взор не проникает сюда» - устало одернула саму себя монашка.
Фраза одного из этих ублюдков глубоко засела в сердце девушки. «Будет в нас играть». Что это значит? И кто такая она? Вопросы, одни вопросы и вонючие стены в ответ.
Эльвира посмотрела на безумного пастора. От него разило сумасшествием, как разит алкоголем от пьяницы. И она, кажется, начала понимать, что сойти с ума ему помогли. Если бы еще понять природу этого голоса.
Облокотившись на минуту о стену, девушка тихо пробормотала:
- Он сказал завтра. Значит, скорее всего, завтра нас ждет та же участь, что и этих несчастных. Если мы не выберемся отсюда.
Кинув взгляд на баронессу, Эльвира подошла к решетке и насобирала ломти хлеба и куски колбасы. Чтобы не ждало их, отказываться от еды нельзя. Если они будут ослаблены, то и силы выбраться не окажется. Подойдя к заветному углу, девушка снова уселась рядом с Марлен и положила рядом с ней половину собранной еды. Тяжело вздохнув, она подумала, что девушка высоких кровей может по вредности и отказаться от такой скудной пищи, но надо же хоть попытаться.
- Поешьте, госпожа. Нам всем нужно набраться сил. – Неуверенно сказала баронессе монашка и сама приступила к трапезе.

Снег грустно посмотрел на Васю. Ему было жалко родину и броневик.

Пошел куда послали

Оливер услышал про винтовку Джека и насторожился. Здесь надо действовать аккуратно...
- Друзья мои, я за то, чтобы отдать один пистолет девушке. Потому как она имеет наименьшее кол-во способностей к самозащите, а также в хаосе, в котором мы находимся, более всего подвержена опасности, потому как... Ну, вы поняли. Джек, будь добр, покажи девушке, за что надо держать пистолет.
Железячник с сожалением достал второй пистолет и обойму и протянул Джеку. Раз уж пистолеты национализировать не получилось... Под шумок бомж загреб себе два баллона дыхательной смеси, коробку с батончиками и маску, бормоча при этом "Поделюсь, поделюсь, не волнуйтесь. У меня рюкзак, мне тащить сподручнее будет". Затем он подумал о втором пистолете.
- Господа, второй пистолет надо отдать врачу. Потому как без врача мы можем сразу накрываться белыми простынями и медленно ползти к кладбищу. Медленно - чтобы не вызывать панику.

- Йохан Беккер. К вашим услугам, - отозвался.. да, как ни странно, именно Йохан Беккер.

Эрих сидел, кутаясь в свое пальто. Оно было, конечно, потрепанное, но хорошее. Он сразу заприметил, что вещь хорошего качества. И свернуто было аккуратно. Там, на помойке. Будто выбрасывать кому-то было жалко. Тогда как раз похолодало. Вот он и подобрал. И не зря подобрал.

Потому, что теперь это пальто - самое ценное, что у него есть. И не только у него. Скоро все, кто выжил в этом аду, будут с удовольствием копаться на свалках. Если они останутся, эти свалки. Все сгорело ведь. Тогда будут собирать вещи с убитых. Кто-нибудь вполне может позариться на это пальто. Видно же, что хорошее. Рано или поздно, холода настанут. Где теперь искать теплую одежду?

Мысли все крутились вокруг этой паршивой вещи. Черт. Ещё недавно он думал, как бы подработать. Купить матери новые лекарства. Поесть купить что-нибудь...получше. Нормальную одежду. Теперь все. Привет. Приехали.

По матери он не печалился. Она очень страдала в последнее время. В том числе и из-за его позора. Наверное, это было быстро и не так уж больно. Конец страданий. Для неё.

Только что вот теперь делать? Скоро все этим озадачаться. Будут думать, бегать, спорить, строить планы. А пока все просто сидят. И отмякают. Дайте ещё посидеть. Подумать про пальто. Хорошее. Видно было, что качественная вещь. Аккуратно лежало....

Белокурое создание отрешенно сидело, прижавшись спиной к выщербленной, отдающей холод, стене. Девушка поджала под себя ноги, обхватив их спрятанными в рукава крутки руками. В нервном, перебиваемом свете свечи лицо ее покрылось тенями, но даже в этом желтом молоке можно было с легкостью определить бледную, фарфоровую кожу и седые волосы. Практически прозрачные глаза внимательно, заворожено смотрели на пляшущий в грубых руках бродяги огонек.
О многом думала она в тот момент. Мысли сбивали друг друга, несясь, словно скоростные птицы. Ню думала о родителях, которых возможно потеряла навсегда. Думала о городе, дым и пепел которого, казалось, проникал даже сквозь эти плотные стены. Думала о том, кто согрел горячими, пламенными взрывами ее вотчину, кто решил обнять мини-апокалипсисом такой привычный мир. Даже мелькнуло пару догадок о том, зачем это понадобилось. Но она всех их стойко отвергла.
Бессознательная печаль, апатия, глупая безнадежность – чувства захлестнули пагубной волной, норовя просто смыть в ртутные волны паники и отчаяния. Что теперь будет? Что теперь делать? Весь ее мир внезапно рухнул. Рухнул так быстро и красиво, что она даже не успела этого понять.
Ню вжалась в стену еще глубже и одиноко, словно дикий волчонок, окинула взглядом своих внезапных попутчиков. Такие разные, наверное, только катастрофа могла бы свести их всех в одну кучу. Что-то непредусмотренное расчетливой судьбой.
Глубоко вздохнув, девушка постаралась успокоиться, зная, что опрометчивыми решениями ничего хорошего не добьешься. Ей не хотелось начинать говорить первой – в опьяняющей тишине вокруг становилось зябко и вязко. Бросив еще один пугливый взгляд на людей, Ню сцепила пальцы, растирая их от сырого холода.

После нелестной пары фраз, брошенных в его адрес, Пшебемир приутих и замолк во тьме, видимо, переваривая их... После чего он неожиданно подал голос - все такой же сорванный и истеричный, но теперь уже исполненный напыщенной гордости и возмущения крайней степени:
- Что-о-о?! Жено... я?! Я - женоподобный?! Да кто вы такие, чтобы иметь столько наглости и... хамства(!) говорить подобное мне?! Мне - чистокровному дворянину Короны Королевства Польского из рода Стасловских, уходящего в самые корни зарождения государства! Да у меня в предках сам Людовик Справедливый - восьмой король-Людовик Франции!.. Да что вам говорить-то, если ваши прадеды свиней па... - но тут, после столь возвышенной тирады, поляк все же осекся, сообразив, наконец, невыгодность своего положения по отношению к сиим хамам. Вместо же продолжения Пшебемир ловко прошуршал на четвереньках поближе к ломаемой решетке и, протиснувшись меж мужчин, ухватился за прутья покрепче.
- Аккуратнее, сударь, мое жабо помнете! - возмущенно прошипел он кому-то, после чего вслепую обратился уже ко всем с дерзким вызовом: - Ну? Чего отдыхаете, мальчики? Давайте все же напряжемся как следует и сломаем эту несчастную решетку!

Вы не можете просматривать этот пост!

Лия осветила кошку фонариком и протянула ей руку, предлагая ей помощь, чтобы подняться с пола.
-Так, думаю, нам лучше одеть скафандры и пойти посмотреть что у нас тут и как, а еще лучше найти Мрака и спросить у него, что творится, раз наша "консервная банка" заткнулась и решила поиграть в молчащий корабль. Ты как? Можешь идти? С тобой все нормально? - спросила Лия у кошки.

Всхрапнув в последний раз, Винченсо окончательно проснулся и совсем по-детски потер глаза кулаками. Другое дело, что кулаки его были, наверное, раз в двадцать больше, чем у ребенка.
- Это, какая срака меня разбудила?.. Кто там карабкался? Проклятье! - Ланри поднялся на ноги и начал размахивать руками в поисках опоры и просто в целях того, чтобы нащупать хоть что-то. О том, что такое размахивание руками может проломить череп кому-нибудь, кто попадется ему под руку, он не подумал.
- Демоны, хренемоны...хыыы...на моем херу вертелово! Таак...кого тут успокоить? Какая мелочная сволочь здесь бродит? - Винченсо пошел на звук, выставив руки перед собой и начал сжимать кулаки подобно крабу. Да, будет неприятно, если в эти тиски попадет чья-нибудь рука. Нога. Или шея.
- Ну, кто здесь? Что за мужебаба посмела меня задеть? Что за чулки? Мсье Ланри беспощадно мужеложцев карает, трясущих в ночи рваным задом... - уже пробормотал он, бесцельно бродя по помещению наугад.

Альтаир наконец забрался в скафандр, запустил все системы и сделал облегчённый вздох - всё же в тяжёлом скафандре он чувствовал себя намного спокойней. Прикинув разные варианты синтетик решил добираться до реакторной через рубку - заодно по дороге можно было проверить капитана, который командовал прыжком из рубки, возможно ему нужна была помощь, а он был там один.
Синтетик шёл в полной тишине, освещая путь мощными прожекторами скафандра. Тишину даже скорее можно было назвать абсолютной - ведь не работали ни двигатели, ни другие системы корабля, которые обычно создавали много фонового шума; а теперь его не стало, и это очень давило на нервы, из-за чего Альтаир решил ускорить шаг - единственным шумом вокруг были его собственные тяжёлые шаги металлических ботинок и шум серво-приводов скафандра, и этот шум был единственным признаком жизни в этих полностью замерших коридорах.
Когда синт наконец добрался до рубки, прожекторы его любимого тяжёлого скафандра осветили безжизненные панели управления кораблём, а затем нашли в темноте и Мрака - сильно помятого, но живого, шарящего в темноте в поисках спасительных скафандра и фонаря.
- Кэп, у тя всё в порядке?

Фон Компф резко встал и спросил, "кто все эти люди?" Но вместо этого завалился набок, слегка ушибив голову о холодный пол, рядом с монашкой. А вместо вопроса Сэр Ганс выдавил из себя лишь невнятный хрип. Ни мышцы, ни голос не подчинялись мужчине. Правда руки немного сдвинулись.
Фон Компф сосредоточился на мышцах рук, начал медленно и совсем чуть-чуть ими двигать. Размявв руки до относительной подвижности, мужчина начал разминать руками ноги. Через несколько томительных и болезненных минут Сэр Ганс смог встать.
Прохрипев нечто непереводимое, рыцарь развенулся к стене лицом и резко ударил по ней кулаком. От быстрого движения почти все мышцы резануло болью, разум чуть померк, и мужчина опёрся всем телом о спасительную незыблемость стены. Несколько раз харкнув, собирая слюну, чтобы хоть немного промочить горло, Сэр Ганс развернулся лицом к камере, упёршись о стену спиной. "Стоять, чтобы ни было - стоять!"
- Кто.. вы?.. - фон Компф смог прохрипеть только один фопрос, горло драло от напряжения, после длительного молчания.
Вони от спящего здоровяка, мужчина, казалось, не замечал. Как не замечал и плача женщины в рясе.

Матюгнувшись во сне, Винченсо перевернулся на живот. И пукнул.
Зловонный кишечный газ, сравнимый с запахом тухлых яиц, медленно поплыл по помещению, стремительно настигая каждого присутствующего. Самому Ланри, это обстоятельство, конечно же, совсем не мешало спать. Сладко всхрапнув, его прямая кишка разразилась еще одной порцией отравляющих веществ, после чего бугай сладко засопел.

Темнота...сухой, как будто бесплотный голос... Страх, сковавший все чувства... Когда ей одели на глаза повязку и она погрузилась в абсолютную темноту все чувства как будто замерли, постепенно они начали возвращаться, как игра воображения - стоны, плач, запах .... Марлен пыталась убедить себя, что это от страха, от неожиданности. Сейчас ей снимут повязку и скажут, что это была шутка, розыгрыш... Такого не может быть, так поступить с ней! Вот она им всем устроит! Потом она вспоминала слова начальника охраны и внутри все сжималось от ужаса и боли предательства, но она отгоняла эти мысли...
Вот наконец, ее куда то привели и оставили. Подождав несколько секунд она сняла повязку. Темнота, абсолютная и непроницаемая.В которой слышатся звуки присутствия нескольких людей. Тут силы покинули Марлен и она, закрыв лицо руками, опустилась на пол, пытаясь сдержать рвущиеся рыдания.

Страх, непонимание, ужас – Эльвира утонула в этих чувствах, пытаясь хоть как-то стряхнуть немое оцепенение. Все произошедшие недавно события казались сном, прокрученной перед глазами картинкой чьей-то жизни, только точно не ее. С самого детства девушка боялась темноты - она выжигала веру, вытряхивала эмоции. В ней можно было легко утонуть. Особенно в такой… густой, живой, одинокой, даже несмотря на рядом находящихся людей. Да и кто они? Враги? Друзья? Она отчаянно пыталась решить это для себя и не находила ответа там, где раньше чувствовала ласковое прикосновение Бога.
За что все эти страдания выпали на ее долю? Та кровь… она никогда не забудет жадных алых всполохов на алтаре. Казалось, в них тогда погибла ее вера. Растворилось незыблемое прикосновение к небесам. Зачем уповать на того, кто бывает так жесток? Да и чем она заслужила… обида сомкнула свои тугие объятия на горле, и девушка почувствовала, как начала задыхаться. Безысходность просто ужасала. Сначала те измывательства, ненависть, боль, которая до сих пор отдавалась в гудящем теле, а теперь эта холодная темнота.
Дрожащими пальцами перебирая четки, Эльвира продолжала всхлипывать в тьму, роняя монотонный шепот молитв. Она уже не верила в их силу, но годы привычного «всерешения» именно этим бубнением брали свое. Говорила она механически, возможно сама не слыша, что говорит.
Тот короткий момент световой вспышки дал ей возможность понять, что она не одна, но сейчас, в темноте, она больше боялась этого «неодиночества». Нащупав спиной ледяные стены своего уголка, девушка вжалась в них всем телом и постаралась стать как можно меньше и незаметнее. Ей хотелось лишь одного – чтобы этот проклятый мрак смилостивился и отступил.
Разорванная ряса может и грела, но Эльвира не ощущала этого. По телу гуляли сонмы мурашек, родившихся, возможно, даже не в колыбели холода, а в ласковых потугах страха. Зарыться, забиться, просто забыть, что она сейчас тут. Поверить на какой-то момент, что это все-таки сон и скоро все будет хорошо, как прежде… Девушка считала удары своего сердца, думая о том, что возможно слышит их в последний раз. Чтобы заглушить эти мысли хоть как-то, Эльвира растворилась в словах одной из детских молитв.

Господи Боже мой, удостой меня быть орудием мира Твоего,
Чтобы я вносила любовь туда, где ненависть,
Чтобы я прощала – где обижают,
Чтобы я соединяла – где есть ссора,
Что бы я говорила правду – где господствует заблуждение,
Чтобы я воздвигала веру – где давит сомнение,
Чтобы я возбуждала надежду – где мучает отчаяние,
Чтобы я вносила свет во тьму,
Чтобы я возбуждала радость – где горе живет.
Господи, Боже мой, удостой не чтобы меня утешали,
но чтобы я утешала,
Не чтобы меня понимали, но чтобы я других понимала.
Не чтобы меня любили, но чтобы я других любила.
Ибо кто дает – тот получает,
Кто забывает себя – тот обретает,
Кто прощает – тот простится,
Кто умирает – тот просыпается к вечной жизни.

Как она ни старалась – она больше не верила этим словам. Не было сил. После всего что произошло, вера потухала, словно рябой огонек вечерней свечи, на который внезапно подул жестокий порыв ледяного ветра. Продолжая говорить уже что-то совсем невнятное, девушка уткнулась головой в колени и закрыла пекущие от слез глаза.

Вы не можете просматривать этот пост!

Присев за стол рядом с Шико, Альтаир, сняв шлем лёгкого скафандра, который до сих пор был на нём, отпил из стакана с водой и высосал немного пасты из тюбика. На несколько секунд он замер, а на силиконовом лице появилась довольная улыбка. Хоть синтетик и не чувствовал вкуса, в его памяти ещё остались какие-то воспоминания об этом ощущении, а реалистично изобразить удовольствие от вкуса ему позволяла развитая мимика его искусственного лица. Закончив эту, в принципе ненужную, но почему-то нравившуюся ему процедуру Альтаир снова повернулся к собеседнику.
- Ну если ты считаешь, что Тишка в состоянии вылечить Китсу, то мне тут сказать нечего. Со всеми вашими последними экспериментами с генетикой я уже ничего не понимаю что происходит на этом корабле. Я всего лишь обычный боец, ассассин, профессионал в тихих и точных убийцах и тайных операциях, ну или наоборот в очень кровавых и вызывающих тошноту при одном взгляде нормального человека... - Синтетик невольно улыбнулся. - Но я ничего не смыслю во всяких науках, и я абсолютно не въезжаю что творилось с тобой, и, возможно, ещё творится... и не только с тобой - я подозреваю, что что-то происходит со всеми членами команды. И если честно я... - Альтаир сделал небольшую паузу, как будто обдумывая собственные мысли. - ... если честно я волнуюсь за вас. Для меня это необычно. Я имею ввиду не обычные для меня чувства о необходимости в ваших умениях, я действительно начал за вас волноваться, как будто вы стали мне очень близки. Для меня это ощущение в новинку - я всегда был эгоистом, заботящимся только о своей выгоде... И меня пугает это новое и достаточно необычное для меня чувство. Извини, что говорил тогда те слова, о том, что если ты не перестанешь представлять угрозу лично мне, то мне придётся тебя устранить. Я волновался за тебя, и я был в панике от этого необычного чувства, поэтому я старался вести себя ещё обычней обычного моего поведения... Но это ещё не всё. Есть ещё одна вещь, которая меня пугает больше всего и сводит меня с ума, только пусть это останется между нами, - Альтаир посмотрел прямо в глаза Шико очень серьёзным взглядом. - серьёзно, это должно быть только между нами... Если честно я не знаю почему говорю это именно тебе... В общем мне кажется, что Китсу мне нравится... и нравится не как полезный член команды или как просто внешне привлекательная самка... Она мне просто нравится... Когда я её вижу у меня начинает словно плыть всё перед глазами, я теряю свойственную мне концентрацию и сосредоточенность... Шико, ты биолог у нас вроде, может что не так с моими системами или моим мозгом, может что-то из тех событий, что случились с нами за последнее время, повлияло на меня? Я уже не знаю что мне делать... - Альтаир резко замолчал и уставился пустым взглядом на стакан с абсолютно чистой водой, затем продолжил сухим голосом. - А ведь ещё совсем недавно я радовался каждому мгновению, проведённому в этом идеальном синтетическом теле, в этой искусственной плоти, которая способна выдержать то, от чего обычный человек, которым я когда-то, очень давно, был, умер бы мгновенно. А теперь я задумываюсь - так ли хорошо иметь искусственное тело? Мои мысли путаются, наверно я схожу с ума... - Альтаир снова замолчал. Неожиданно его задумчивость как-будто испарилась, на лице появилась странная улыбка. - Слушай, извини, что я загрузил тебя этим бредом. Несу тут всякую чушь... Пойду-ка я лучше потренируюсь в трюме, проветрю мозги.
Синтетик встал со стула, оставив недоеденный тюбик и недопитую воду, и направился к выходу.

Поток вопросов выскочившего как чёрт из табакерки синтета буквально обрушил недобитый пси-атакой мозг Шико, но, ёлки красные, как же он был рад видеть эту голливудскую улыбку на все 32 зуба (ага, к дантисту не ходи), что сейчас красовалась на лице Альтаира! Словно с души свалился на редкость большой и холодный кусок метеорита... правда, после упоминания о некси на лице псионика появилась немного кисловатая мина (к счастью, уже в переносном смысле, ибо шутки c плавиковой нынче уж была в прошлом):
- Спасибо. С Китсу всё... нормально, насколько я могу об этом судить. -- Шико потёр рукой висок и протиснулся к пищесинтезатору. -- Кажется, Феникс считает её своей собственностью и крайне ей опекается... -- Юноша принялся тщательным образом изучать информационное табло аппарата, одновременно с тем продолжая беседу с синтетом, от чего его голос стал немного более задумчивым, а слова растянутыми -- При том настолько, что наш кавайный "друг" не подпустил меня к ней - и попробуй его убедить, что я тоже медик - у него имеются свои собственные методы лечения, так что сейчас Тишка ей там сам занимается, и вполне даже успешно, хочу заметить.
Произнеся это, псионик ткнул несколько кнопок, набирая заказ. Немного подумав, синтезатор выплюнул на тарелку разноцветастую кашу-малашу, зато с аппетитным (с точки зрения Шико, конечно же) запахом ванили. Придирчиво осмотрев полученный результат, юноша опасливо потыкал в субстанцию пластиковой ложкой. Все же решился оценить блюдо на вкус и, видимо, остался доволен, ибо теперь уписывал кашу за обе щеки с недюжим энтузиазмом.

Транспортировка. Ибо иначе квента бессмысленна.

Шико шел молча. Он точно знал, что если речь идет о мутации нужно направляться в медотсек. Разговаривать по дороге было не очень удобно, да к тому же они вполне могли встретить кого-то, так что то, что кошка пока молчала, его вполне устраивало. Китсу заметно погрустнела и явно была встревожена, а ему не терпелось узнать, что же с ней происходит.
Когда парочка зашла в зону отдыха, там было тихо и пусто, никто не валялся на диване и даже не мучил несчастный пищесинтезатор. Они быстро нырнули в отсек и зарыли за собой дверь (не хватало только вывесить табличку «Посторонним вход воспрещён»). Китсу села на стул напротив Шико и, закусив губу, продолжала молчать.
- Ну, что ж Котенок, рассказывай.
И он внимательно посмотрел на некси своими странными светящимися глазами, которые казалось так и говорили ей «ты можешь мне доверять». И это подействовало - Китсу действительно заговорила, сначала, ее рассказ был скомканным, потом все более и более внятным, а под конец она настолько вошла в раж, что ее почти невозможно было остановить.
- Мяу… даже не знаю с чего начать, поэтому начну сначала. Когда мы еще были в «Приюте», меня отключил Мрак, и ты отнес меня в комнату, ты наверно помнишь… Так вот, когда я очнулась, мне было очень интересно, как я туда попала, поэтому я попросила Феникса дать мне информацию о том, что было, пока я спала. Он скинул мне видео, где меня… обследовало какое-то чудовище… Тогда я еще не знала, что это Тишка! Меня это так удивило и шокировало, что я попросила у него информацию о других моих ночах на корабле и там было то же самое. Тогда я решила запросить информацию по всем членам экипажа. Когда я получила данные я потеряла дар речи. Там были все! Кутурр, ты, Шелли, I-B-M 1001, Крлц-ат, Мрак, Эльвинтель. Робота и синтета он смотрел всего раз и без особого интереса. Мрака, Шелли, Крлц-ата и Кутура более досконально. А вот тебя, меня и Эля он изучал не на шутку. Позднее я узнала о том, что Тишка является еще и псиоником или, по крайней мере, владеет пси-способностями. Посему недолгих размышлений мне хватило на то что бы понять, что он осматривал всех и с на этот счет тоже, но так как лишь мы втроём обладаем такими способностями, то именно мы его так здорово и заинтересовали. Как ты уже догадался, впоследствии та же участь постигла и Лию. В общем, корабль нас, мягко говоря, «исследует». Я думаю, ты, так же как и я, слышал его отчет на по общему каналу связи о том, кто из нас какой подопытный. Мне «повезло» - я в его списке под номером два и это меня не мало волнует. После произошедшей аварии я потеряла сознания и мне снился странный сон, будто я легко летаю по нашему кораблю, передо мной открываются все двери, стоит лишь мне подумать о том, что мне туда надо. Я слышала странные голоса незнакомых мне людей и нелюдей, постоянно споривших друг с другом. Я влетала в комнаты, из которых слышала голоса, но там никого не было. И вновь голоса, но они уже из другой комнаты… Я летела по коридорам и видела разных существ, одни мне были знакомы, другие нет, все были заняты чем-то... А я все время охотилась за голосами. Не подумай, что я тебе рассказываю этот сон просто так - когда я очнулась, реальность не сильно отличалась от сна. Я вновь слышала чьи-то незнакомые голоса, шла туда, а там никого нет, и вновь, и вновь, и снова всё так же - будто кто-то играет со мной в кошки-мышки. (При этих словах Шико хмыкнул и улыбнулся, видимо представив кошку в роли мышки). После того, как ты отключился я занялась техничкой так как другого техника у нас пока нет. И снова меня стал преследовать этот сон. Нужные мне лампочки загорались, как будто указывая что «вот то, что ты ищешь - осталось только нажать!», двери открывались передо мной куда бы я ни шла и даже пищесинтезатор иногда выдавал мне еду, когда я только успевала подойти к нему. У меня начало складываться ощущение, что я часть чего-то большого, часть Феникса и мы с ним как будто в незримом контакте. Да, хоть это и хорошо, но это происходит и сейчас, и меня это не на шутку пугает. Тогда же я узнала кто тебя напугал в момент твоего пробуждения - первый рев был Кутурра. Как оказалось, наш котик был очень живуч и не умер, а впал в летаргический сон. Благо, наши гробы предусматривают это, но к его несчастью лучше бы он не открылся - камеры показали мне, что кот вышел из комнаты. Видимо, он был ужасно голоден, но он так и не успел нормально поесть: увидев тебя, Кутурр не на шутку испугался и спрятался обратно в гостевой. Как говориться: «в своем гробу удобнее». Но тут над ним потолок словно раскрылся и высунувшиеся из проёма щупальца Тишки затащили бедолагу в проводную систему, не забыв при этом вежливо «запаять» за собой дыру. Я попросила эту информацию когда услышала в отчете Феникса фразу о том, что Кутурр находиться в серверном центре и у него командный допуск, но он - мертв, разобран, и утерян. Теперь я знаю больше, чем могут показать камеры: кот стал частью корабля, одним из его управляющих модулей. Даже скорее не он сам, а его мозг. (Шико согласно кивнул – видимо у него были те же догадки, во всяком случае, никаких признаков того, что эта информация для него в новинку не было, либо он слишком хорошо владел собой). Понять это было легко, потому что почти в момент объявления ко всем тем голосам, что я слышу, прибавился и голос Кутура, а перед этим - в момент «прорыва» - двое обсуждали замену именно этого утерянного блока. Все, кого я слышу, когда-то были членами экипажа этого корабля, и все они тут умерли и стали его частями. Их воспоминания… они по всему кораблю. Везде в каждом углу... В разные времена и столетия, от любовных сцен до кровавой бойни. И я боюсь, что мне придется стать одной из них. Когда я очнулась, изменилось и мое физическое состояние. Два дня мне казалось, что по мне кто-то ползает. Я помылась, но это не помогло. Я пыталась поймать, но и это тоже не вышло. В конце-концов я решила что это космоблохи Мрака и перестала напрягаться, но на третий день я поняла, что что-то ползает уже не по мне, а внутри меня. А потом, я заметила это…
Китсу сняла с себя легкий скафандр и, поставив ножку на стул, чуть задрала свою юбку. Сбоку на верхней части бедра у нее была довольно внушительная шишка.
- Сначала я решила что это ушиб после аварии, но потом их стало больше. Они твердые как кость и расположены симметрично. И с каждым днем они становиться все больше и больше, и это ужасное ощущение что внутри по мне кто-то ползает никак не оставляет меня. Узнав о себе от Феникса, я давала ему заявки на мое исследование и биологическое состояние и многое другое, но на все получала ответ: «Не совпадает уровень доступа. В доступе отказано». Мне страшно. И я не знаю, что мне с этим делать. Я не хочу остаться там же где и Кутурр сейчас!
У Китсу на глаза навернулись слезы, она села на стул, обхватила руками колени и, уткнув в них свою милую мордочку, заплакала. Юбка девушки чуть задралась и Шико увидел на другом бедре такой же нарост, они были и чуть ниже колена и чуть ниже локтя, их симметрия действительно поражала и говорила о том, что это не может быть просто ушибы, да и размеры не совпадали. Он очень хотел помочь девушке. Хотел обнять и успокоить, но в данном его состоянии понимал, что идея далеко не из лучших… Несколько минут прошли в задумчивом молчании, Шико напряженно обдумывал полученную информацию, пытаясь найти выход, после чего довольно уверенно, но мягко обратился к всё ещё всхлипывающей Китсу:
- Так, Котенок, хватит реветь. Всё равно в слезах проблемы не утопишь, мы так только время потеряем. Лучше ответь мне на пару вопросов. У тебя сенсорная чувствительность кожного покрова не изменилась? – на заплаканной мордочке Китсу явно отобразился немой вопрос, медик поспешил исправиться – ты прикосновения нормально ощущаешь?
Кошка вытерла глаза и задумчиво потыкала себя в руку коготком, после чего неуверенно произнесла:
- Да, вроде нормальная.
- Так, хорошо. Уже что-то. Еще вопрос, а побольше у тебя узнать возможности не было? Ну в плане исследований нас Фениксом…
- Неа... - Некси отрицательно покивала головой.
- Хм… Ну тогда раздевайся… и лезь в биокамеру на исследование, а я пока сбегаю кое-что посмотрю. – и Шико направился к выходу, но в дверях на пару секунд замер и обернулся к уже полуголой девушке - Нажимать-то что знаешь?
- Угу. - Она интенсивно закивала головкой в знак согласия, продолжая снимать лифчик. Шико не стал дожидаться, пока у нее это получиться и, покинув мед блок, быстро направился в свою каюту. Зайдя к себе, он начал усердно рыться в своём багаже, переворачивая какие-то папки и документы, рассыпая по металлическому полу белые листы, усеянные мелкими буквами. «Кажется, это должно быть где-то здесь» Наконец он победно выхватил из кипы бумаг нужную папку, открыл её и пробежал содержимое глазами. «Да… не сказать, что жутко ободряющая информация, но уж как есть…». Парень захлопнул папку, крякнув, нагнулся к полу и собрал разбросанные листы и аккуратно сложил в стопку, положил сверху найденную папку, видимо намереваясь ещё вернуться к ней для более детального изучения, и водрузил всё это на рабочий стол, после чего запер каюту и направился обратно в медицинский блок.
Китсу тем временем деловито разделась, аккуратно сложив свои вещи на стульчик, забралась в медкапсуль с таким видом, словно это была кабина солярия. Она потыкала нужные кнопки и, улегшись поудобнее, подождала пока крышка бесшумно скользнёт на своё место, плотно зафиксировавшись в пазу. Через мгновение послышалось монотонное механическое жужжание. Девушка закрыла глаза: «Ух... поскорей бы все выяснилось... мяу так устала…». После чего вновь открыла глаза и, выбравшись наружу, начала одеваться. «Жаль это процедура занимает столь мало времени...»
Когда новоиспеченный мутант вернулся, то обнаружил уже одетую девушку, деловито качающаяся на стуле напротив монитора. Китсу явно слегка взбодрилась.
- Ну, как наши дела?
Китсу обернулась на голос и расплылась глупой улыбкой:
- Ничерта в медицине не понимаю.
- Ладно, сейчас посмотрим - Шико взял стоявший невдалеке стул и придвинул его поближе к кошке, после чего сел и принялся изучать полученную сканером информацию, что гласила:
«Исследуемый объект: некси
Генокод: соответствует
Инородные организмы (бактерии, вирусы, паразиты): в норме
Скелетно-мышечная система: нарушена
Сводка нарушения скелетно-мышечной системы:
Инородные объекты кристаллической структуры, сращены с костной тканью, частично замещая костный мозг, центральные нервные узлы, височные доли головного мозга.
Зарегистрирован незначительный процесс роста объектов.
Зоны поражения: Височные доли черепа (симметрично), Основание челюсти (симметрично), Верхняя часть плеча (симметрично), Верхняя часть предплечья (симметрично), верхняя часть бедра (симметрично), верхняя часть голени (симметрично).
Операция удаления средами регенерационной камеры невозможна в виду поражения жизненно важных органов.
Прогноз операционного вмешательства специалистом: инвалидность, смерть.
Заключение: Оповестить о произошедшем случае командование. Солдат небоеспособен, отчислить из вооруженных сил по статье инвалидность. Назначить постоянный контроль над пациентом»
- Хм… Ну… Ты еще некси. Это радует. Хотя есть ещё две новости… И уж как водится - одна хорошая, другая плохая. С какой начинать?
- Ммм… с хорошей… - кошка была явно неуверенна в своем ответе. Вот уж никогда бы не подумала, что ей когда-нибудь придётся отвечать на подобный вопрос…
- Что же… Спешу обрадовать - у тебя в теле нет паразитов, а эти шишки - та же кристаллическая структура, что и была у меня, так что ее можно удалить.
- Эмм… если эта хорошая, то какая тогда плохая?
- Ну, в случае операции ты либо, скорее всего либо умрешь, либо останешься инвалидом. Хотя возможно даже и то и другое одновременно. Конечно, наверняка можно было бы поставить имплантаты или кибернетизировать поврежденные части, но… Боюсь, что в данных условиях это совершенно исключено: у меня нет для этого необходимых навыков. Да, я конечно далеко не самый плохой хирург, но не кибернетизатор. Так что вариантов два: либо удалять, надеясь на лучшее и ждать прибытия на «Г-12(3)» для дальнейшего восстановления… либо пока оставить всё как есть, занявшись более детальным и глубоким исследованием. Пока только так. Выбор, что делать с твоей драгоценной шкуркой, конечно, остаётся за тобой. – на бледном лице парня было написано сочувствие.
Китсу была шокирована столь яркой констатацией фактов. Самое время сейчас было бегать по кругу и кричать «мы все умрем!», но девушка сумела перебороть в себе этот порыв.
- Эмм… Говоришь, результат «операции» будет равен слову «инвалидность», верно?
«Тишка, сукин ты сын!» - Шико было больно смотреть в глаза девушки, читая там страх, боль и отчаяние. Мягкий, успокаивающий голос юноши всё же выносил приговор:
- Увы, до установки в твоё тело имплантатов это будет именно так… Прости, Котенок, мне и правда очень жаль. Кристаллы внутри тебя всё ещё растут, хоть их рост уже замедляется. В дальнейшем, скорее всего эта структура прорастет небольшими шипами и полностью остановит свое развитие. Но пока мне трудна сказать, что собой представляют эти кристаллы, а если быть точнее - то какое воздействие они окажут на тебя. Но осмелюсь предположить что, возможно, будет какой-то пси-эффект, так как мы отчасти уже изучили свойства данного рода кристаллов...
Он говорил серьезно и четко, а слова звучали веско - в общем-то, девушке это напомнило разговор пациента с лечащим врачом, причем пациент был смертельно болен, а врач говорил, что шансы есть всегда. «Да, сразу видно, что Шико первоклассный медик»
- А если ты меня сначала исследуешь, то потом ведь всё равно можно будет… если что… прооперировать? Правда?
- Да, конечно. Но, боюсь, шансы будут те же, что и сейчас.
«Если конечно не меньше» - продолжил он уже про себя. Трудно было предположить, какое влияние окажет инородная структура на девушку…
- Тогда давай сначала поэкспериментируем. Только Мяу не знает, что делать…
Китсу показалось что глаза Шико заблестели чуть ярче - согласие было получено и пациент добровольно превращался в подопытного, а Китсу уже знала, что Шико довольно талантливая личность, а особенно в роли экспериментатора.
- Не беспокойся, я все тебе объясню. Для начала займёмся проверкой твоих глаз…
Шико усадил девушку напротив центрального терминала медотсека, достал из ящика небольшую цилиндрическую трубочку, напоминавшую тонкий фонарь.
- Закрой глазки…
Китсу тут же выполнила просьбу, но заметила:
- Я всё равно вижу корабль: переборки, двери, даже кнопки на пультах… Вернее нет, я скорее знаю, где они. Просто уверена, так, словно чувствую их. Будто связана с системами Феникса…
Юноша заставил её, не открывая глаз, пройтись по коридору – девушка исполнила его просьбу без труда, а когда приблизилась к закрытым дверям медотсека - они тут же разблокировались и с лёгким шипением сами собой разъехались в стороны, так что Шико пришлось опять закрывать их вручную на замок. Псионик лишь удивлённо покачал головой, но так как ответа на эту загадку у него не было, он всё же усадил Китсу на прежнее место, коснулся кнопки на торце фонарика - с противоположного конца полился яркий белый свет. Он проверил глаза Китсу – реакция была вполне нормальной, поэтому он сдвинул один из ползунков на боковой стороне цилиндра, что-то щёлкнуло и, хоть на взгляд Шико ничего не произошло, но глаза некси чётко фиксировали инфракрасный источник света. Ещё один щелчок – на сей раз свет был в ультрафиолетовом диапазоне. Китсу поморщилась, но промолчала. Удовлетворённый, Шико принялся деловито набивать команды на своём портативном КПК, а оставленная на какое-то время без внимания кошка не успела наиграться со своим хвостом, как он произнёс:
- Собственно сейчас будет твой первый тест: я буду выводить на монитор разноцветные фигурки, а ты должна будешь называть их цвета – мне нужно проверить твою цветопередачу, чтобы исключить дальтонизм.
Китсу играясь называла мелькающие цвета, порой даже поддразнивая Шико, искренне недоумевавшего – ну неужели сложно называть красный цвет красным? - нет, ей, видите ли, нужно один раз назвать его - пунцовым, другой – алым, а иной вообще карминным. Медик только качал головой, но Китсу всё же успела заметить на мгновение тронувшую уголки его губ тень улыбки.
- Хорошо, тут всё нормально. Продолжим-с. Итак, проверим звуковой диапазон. – Шико достал лёгкий шлем-обруч и водрузил его на голову кошки, после чего набрал несколько команд и комнату заполнила целая какофония звуков, льющихся с вмонтированных в стену невидимых динамиков. Юный мутант не мог не отметить, что частотный диапазон оказался крайне расширенным по сравнению с обычным для некси спектром, чувствительность тоже была завышена. Он что-то отметил в блокноте и перешёл к следующей процедуре. На сей раз Китсу пришлось попотеть, при том в прямом смысле этого слова – Шико заставил её несколько раз пробежаться по комнате, исполнить несколько кульбитов, кувырков через голову, прыжки в разные стороны (когда-то псионик видел, как белку сажают в колесо и она начинает там метаться – сейчас процесс был довольно схож – грациозное тельце кошки с лёгкостью демонстрировало чудеса эквилибристики и координацию движений когда она стрелой промчалась по самой кромке стола, а затем, перепрыгивая с одной спинки стула на другую приземлилась в лицом к лицу с ним так, что он ощутил её лёгкое касание). Затем юноша заставил её «немного» потаскать тяжести - для этой роли как нельзя лучше подошел довольно увесистый ящичек с инструментами. В принципе, в отличие от запыхавшейся девушки, юный экспериментатор остался весьма удовлетворён её физической формой. Химический состав выдыхаемого ей воздуха, (в первую очередь его интересовал уровень содержащегося в нём кислорода) был также в пределах нормы.
- А вот сейчас будет немного неприятно….– Шико достал два небольших изолированных электрода с клеммами на конце, между которыми проскочила голубая искорка, улыбка парня не предвещала ничего хорошего – глаза у некси расширились и стали похожи на два чайных блюдца, она вжалась в кресло, но парень лишь рассмеялся мягким озорным смехом – Да не переживай, всё будет в порядке. Ты ощутишь лишь лёгкое покалывание, возможно металлический привкус во рту, но не более того.
Он смочил две тканевые повязки и сунул в них электроды, предварительно выставив минимальное напряжение и силу тока на циферблате, затем, немного успокоив и развеяв подозрения Китсу демонстрацией на себе, приложил мокрую материю к её рукам, несколько раз щёлкнул рубильником – Китсу почувствовала лишь лёгкое приятное покалывание, словно по телу пробежала нервная дрожь, но Шико уже выключил аппарат и ободряюще похлопал Китсу по руке – Ну вот. Я закончил.
- Следующий тест – вкус и обоняние. – Парень вновь закрепил на её головке обруч с электродами и приволок несколько тарелок с разноцветными желеобразными шариками, которые предложил некси распробовать, описывая вкус и запах. Так, жёлтый хоть и пах мятой, но на вкус был слегка кисловат; красный, от которого словно от лука слезились глаза, оказался на удивление сладким; белый был очень горьким, но пах ванилью, а острый зелёный издавал приятный аромат кофе… Всё это было каким-то неправильным, лишь только коричневая плитка молочного шоколада, вручённая ей улыбающимся Шико, не оказалась очередной «обманкой», а скорее была сладкой наградой за выпавшие на её судьбу старания.
- Так… Хорошо, теперь – анализ крови…
Судя по объёму шприца, что достал из ящика стола Шико, у некси возникло такое ощущение, словно она ему чем-то здорово насолила в прошлом, за что он сейчас будет ей мстить совершенно негуманным образом. Хотя её постигло приятное разочарование - взятие пробы оказалось не таким уж страшным, как казалось на первый взгляд – Шико умел делать уколы совершенно безболезненно, да и шприц тоже не наполнил полностью, так что всё в буквальном смысле обошлось малой кровью. Протянув ей смоченную спиртом ватку, он перебрался за лабораторный стол, Китсу тоже не удержалась и тоже принялась заглядывать ему за плечо. Шико же не имел ничего против, напротив, время от времени давал комментарии о проводимых в данный момент тестах: гормональный анализ крови, облучение альфа-, бета- и гамма-частицами, анализ на наличие химически активных веществ, провёл тест на свёртываемость крови, и количество гемоглобина,… завершая последний тест, даже удовлетворённо пробормотал о том, что «уровень медохлориан в крови не превышает нормы, и теперь стоит провести проверку репродуктивных фун…» но, оборвавшись на полуслове и взглянув в доверчивые глаза Китсу, не удержался и весело расхохотался.
- Ладно, мы почти закончили, – уже более спокойно продолжил Шико - Осталось только проверить, не изменили ли эти кристальные наросты твои псионические возможности. Как ты помнишь, у меня они вызвали полное подавление псионики… Предлагаю начать со всего понемногу, и для начала – с того, что ты никогда не пробовала.
Следующая процедура была менее приятной – пока Китсу не успела опомниться, этот изверг в белом халате достал скальпель и быстро сделал небольшой надрез на незащищённом участке кожи мршанки, после чего предложил ей попытаться применить способность к регенерации тканей с помощью био-пси. Увы, неудачно… Получив лапой по ушам, юный экспериментатор заклеил ранку пластырем и, переложив на край стола лист чистой бумаги, предложил девушке попытаться сдвинуть его с места. Как и в предыдущий раз безрезультатно. Решив изменить подход, Шико предложил ей поджечь бумагу… Через несколько минут концентрации, уставшая и раздражённая Китсу смела лапой не поддающийся лист и, скомкав, отфутболила в дальний конец комнаты, явно не желая продолжать эксперимент.
- Ладно, остаётся последнее… Ментал. Не знаю, насколько изменилась его сила, а единственный способ проверить… Ты знаешь - тебе придётся выставить щит, а я буду стараться его пробить, постепенно увеличивая усилие. Готова?
Китсу устало кивнула и сконцентрировалась, Шико осторожно попытался прощупать защиту некси и… тут же потерял сознание, получив мощный ментальный удар откуда-то извне…