| |
-
Вы не станете таким же психом, как он, хотя бы уже потому, что Вы и так предельно псих.
Прекрасно. :):):)
|
|
-
"Проклятье, Эдар-э-Виал, бог магии единорогов, большая потеря, хоть я его и почти не знал, но всё же, это большая потеря для Дарлиэна, и совершенно напрасная, бессмысленная", - память, услужливая сволочь, тут же подбросила воспоминания об Эли-Саэре: не менее напрасная и обидная гибель великого Мастера, по сути положившая начало цепочке событий, которая уже вот теперь привела к гибели ещё одного Мастера...
"Интересно, мог ли какой-то не менее великий пегас это предвидеть? А этот по сути ещё почти ребенок, Лэн, будь ты как говорится хоть трижды мирным, это никак не убережёт тебя от психа, который вздумает тебя убить."
Как же я люблю с тобой играть!
|
|
|
У санитаров больше вопросов не было. А вот Агнесса Федоровна, задержавшись все же на пару минут, порасспрашивала, что сейчас творится в больнице, кто из рожениц готовится скоро разрешиться от бремени, как себя чувствует некая Алевтина Ермолаевна, за чье самочувствие врач дежурно переживала. Иван и Автоном, не будь дураки, смекнули, на что им намекают, и клятвенно обещали вернуться в покой, как только докурят. Женщина, удовлетворенная таким ответом, кивнула – показалось, что она вот-вот скажет что-то вроде: «Молодец, садись, три. Ответил бы сразу и сам – четверку бы поставила. А так – увы».
Остановленная вопросом Родиона, она улыбнулась юноше:
- Конечно же. Пойдемте – тут недалеко. Я рада, что вы понимаете, что от бардака надо уходить. А то некоторые наши городские полуинтеллигенты понахватаются по верхам умных терминов, а потом суют их к месту и не к месту, что иногда превращает речь в самый натуральный фарс. Стыдно за них становится!
…Когда Войлоков признался, глядя глаза в глаза, не ожидавшая такого женщина отшатнулась, вжавшись спиной в потертые желтые стены коридора, из-под которых была видна серо-белая штукатурка. С коротким лязгом из ее рук выпала сумочка, ударившись о кафель пола, а сама рука устремилась к груди, там, где у верующих должен был быть крест. Не отрывая расширившихся глаз, сменивших свой цвет с туманного вечера на утреннюю дымку, она открывала и закрывала рот, как рыба, выброшенная на берег, и представляла тем из себя донельзя жалкое зрелище.
Наконец, она решилась. Полувсхлипнув-полупростонав, она ухватила железнодорожника за рукав и потянула за собой к ближайшей двери – только невысокие каблучки звонко протопали:
- Прошу за мной!
Со скрипом отворилась дверь, пропуская большевика и его спутницы в небольшую светлую комнатку с широким настеж открытым окном, за которым в малиновом свете виднелся уставший за день город. В комнатушке, рассчитанной, судя по количеству коек, на четверых, было трое – спящая роженица, пожилая женщина-сестра милосердия в линялом голубом переднике, поправлявшая белье, и бойкая девчушка лет двенадцати, которая тут же подскочила к вошедшим:
- Здрасти, дядя! Здрасти, теть Аня!
- Здраствуй, Настюш. – вымученно улыбнулась та. – Мы с дядей сейчас посидим, поговорим чутка. Ты уж нам не мешай, ладно!
- Ага! А у Васьки кошка окотилась! – поделилась девочка важными новостями.
- Хорошо. Расскажешь попозже? А мы пока…
- Я помню, теть Ань! – малышка блеснула белыми зубами и отошла в угол, где ее ждали деревянные и соломенные куклы в простеньких ситцевых платьицах вроде того, что были на самой Насте.
- Присаживайтесь. – негромко сказала Агнесса Федоровна, похлопав рядом с собой. На Войлокова она старалась не смотреть.
- Я презираю вас, опошливших идею революции, продавших ее за власть. За ваш террор – сама в Холмогорах была, видела, за то, как вы выжимаете из всех соки, за то, как ваши заправилы организуют себе лучшее жилье и подбирают содкомок. – Войлоков слышал это уничижительное выражение, означавшее «содержанка комиссара», которым именовали «секретарш», днем работавших на бумажном фронте, а ночью – на постельном. – За вашу эсдековскую агитацию из лжи и жестокости, за чрезвычайки и культ насилия.
Но сдавать вас милиции прямо сейчас я не буду – не хочу унижаться до такого. – она подняла взгляд на Родиона, в котором тот мог прочитать одно чувство – брезгливость, словно на его месте была мохнатая многоножка, шевелящая усиками. – Уходите прямо сейчас к своим. От одно штыка положение дел на фронте не изменится: мы вас гнали и будем гнать до Петрозаводска, Петрограда, самой Москвы. Эсеры, офицеры, союзники, весь народ отринет ваш дурман и построит новую Россию, без самодержавия и комиссародержавия. Уходите – а потом я буду вынуждена рассказать, кто вы.
|
-
Мы с ТАКИМ Императором, так-то очень много ещё до чего не допёрли, до такого, до чего может он сам и допёр, только нам разжевать забыл, он как-то вообще не любитель что-то другим разжёвывать, скорее кусок целиком в горло забьёт, а там или прожуёшь или сдохнешь, как-то так
Дельное наблюдение! :):):)
|
|
-
Для контроллинга финки выявляем «узкие» места с помощью запаса Зе-Фэ-Пэ, оценку которой проводим с помощью метода цепных подстановок. Индикатор представляет собой четырехфакторную смешанную модель и рассчитывается как разница между выручкой и порогом рентабельности, где порог есть переменные затраты, деленные на разницу между ценой единицы продукции на переменные затраты на эту единичку… Вот и ладушки
Отлично! :):):)
|
|
Мне сказано: «Ступай на рынки» —
Надо,
Чтоб каждый раб был призван к мятежу.
Но не мечи им истин, а взрывай
Пласты оцепенелых равновесий:
Пусть истина взовьется как огонь
Со дна души, разъятой вихрем взрыва.
Беда тому, кто убедит глупца!
Принявший истину на веру —
Ею слепнет.
Вероучитель гонит пред собой
Лишь стадо изнасилованных правдой:
Насилье истиной
Гнуснее всех убийств:
Кто хочет бунта — сей противоречья,
Кто хочет дать свободу — соблазняй,
Будь поджигателем,
Будь ядом, будь трихиной,
Будь оводом, безумящим стада.
Максимилиан Волошин 04 сентября 1918 года, 17 ч. 00 мин. Эта история начинается погожим осенним вечером на заполненной народом Бакарице. Погожим – это, конечно, для сентябрьского Архангельска: в отсутствие моросящего дождя и пронизывающего северного ветра на набережной вполне комфортно. В первых рядах толпятся русские и английские офицеры, чиновники и виднейшие люди города, сразу за ними нестройной толпой – те, кто побогаче, а уж дальше колышется черно-коричневое простого городского люда. Где-то среди них, сунув руки в карманы, стоит и Родион Войлоков, всего несколько дней назад как вернувшийся в Архангельск. В заливе виден огромный белый пароход, красивый и изящный, обводами своими напоминающий скорее океанский лайнер, чем военный транспорт – таковым, наверное, он и являлся до мобилизации. Собравшиеся на берегу уже знают, что корабль этот, ходящий под вымпелом британского Королевского Флота, зовут «Nagoya», и он везет в Северную область целый американский экспедиционный корпус, призванный помочь юному свободному Северу «защититься от немцев и их наемников-большевиков». А, проще говоря, прибыли новые интервенты, готовые стрелять в простых русских рабочих и крестьян. Пароход «Nagoya»:  Сам Родион еще с новым видом Архангельска не освоился – когда он покидал его, здесь еще крепка была власть Советов. А теперь, гляди-ка, и «заклятые друзья» англичане, и беляки недобитые стоят рядом, встречая заморских оккупантов. Впрочем, прелестями общения с союзниками Войлоков успел насладиться еще в Кандалакше, куда был направлен с поездной бригадой для работ на участках Кандалакша-Имандра и Кандалакша-Сорока. В поселке у станции с начала июля гарнизоном стояла английская рота из Йоркширского батальона и целый отряд сербов, так что за месяц своего присутствия на северах большевик понял, что ждать от союзничков. Пришли-то они сюда вроде как с благородными намерениями: защищать от немцев и их присных северные порты России, и даже во исполнение этих намерений успели немножко повоевать с белофиннами, разбив их экспедицию и отомстив за расстрелянных пограничников. Правда, в бой бок о бок с красными солдатами ходили французы, а мнящие себя хозяевами положения англичане отсиживались в тылу. Но зато там, где стояли британцы, был порядок, продовольственный паек и какой-никакой, но приработок для деревенских, обслуживающих интервентов. Поразительно, но этого оказалось достаточно не только для того, чтобы терпеть считающих себя хозяевами гостей, но даже для того, чтобы закрыть глаза на аресты и расстрелы Кемского и Кандалакшинского советов: в массе своей местные, конечно, считали, что англичане уж больно круты, но раз уж наказали, то наверняка за дело. Однако готовность терпеть колонизаторов была не равна любви к ним. Войлоков хорошо запомнил солдат в оливковой форме – наглых, рыжих, сытых, громко разговаривающих на своем собачьем языке и ни в грош не ставящих никого из русских. Народная молва, прозорливая и тонко чувствующая, не зря окрестила их «камонами» - это слово можно было слышать от войск Его Величества чаще всего. «Иди ко мне и довези на телеге на другой конец деревни», «иди ко мне и скажи, сколько у тебя стоит гусочка», «иди ко мне и делай здесь блокпост» и так далее: англичане безо всякого стеснения использовали деревенских как рабочую силу при каждом удобном случае. За такое отношение они не получили ничего, кроме вялого раздражения. Но сколь бы худы не были британцы, сербы были еще гнуснее. Оказавшиеся при англичанах на положении рабов они, полуголодные и злые, искали, где что стащить, задирали мужиков и пытались подкатить к бабам, из рук вон плохо выполняли все свои обязанности, кроме защиты, а по факту конвоя выходящих из Кандалакши рабочих групп. Родинону самому однажды достался увесистый пинок от сербского четара только за то, что хромой рабочий слишком медленно шел к подозвавшему его охраннику. В общем, «братушки», ради которых Николашка ввязался в войну, вели себя совершенно не по-родстввенному. И все же, в отличие от англичан, их хоть не любили, но жалели. Путеец не раз и не два был свидетелем, как сердобольные крестьяне делились едой с полуголодными оккупантами, как помогали им с ремонтом худых шинелек и с наведением порядка во вверенной им части гарнизона. Такова уж загадочная русская душа – сострадать вопреки. После белого переворота в Кандалакшу прибыло новое начальство – белогвардейский капитан Стуколкин, Владимир Иванович. Оставшиеся местные сочувствующие большевикам из тех, кто не ушли еще в леса или не сидели в тюрьме, прижухли, опасаясь репрессий. Но, на удивление, все оказалось достаточно мирно: капитан объявил о смене власти, гарантировал сохранение прежних свобод и завоеваний революции, подтвердил, что союзники не оставят Россию и будут защищать Муржелдор от любого врага. На вопрос же из толпы, что же делать со сторонниками прошлой власти, офицер пожал плечами и просто ответил, что те, кто остались, не являются врагами свободного Мурманского края, и вскоре сами поймут свои заблуждения и будут трудиться на общее благо. В общем, всколыхнувшись на пару дней, жизнь на станции вошла в прежнюю размеренную колею. Стуколкин чуть поприжал англичан, заставил сербов вести себя поприличней, приказал высечь розгами прибывших из Мурманска спекулянтов, решивших воспользоваться неопределенностью и нажиться на простачках. В прочем же жизнь затерянной меж лесов и гор приморской Кандалакши шла без изменений. Ничего с приходом беляков не изменилось и для Войлокова. Партбилета РСДРП(б) он не имел, о поддержке Ленина и Совнаркома на каждом углу не орал, а те взгляды, что мужчина излагал в кругу знакомых, были в целом общими и для большевиков, и для левых эсеров. Учитывая, что большинство путейцев и железнодорожных рабочих сочувствовали эсерам, не удивительно, что и Родиона Егоровича причислили к ним. Делать было нечего: попала собака в колесо – пищи, а беги. На хромых ногах ни к своим не выберешься, ни партизан не найдешь. Приходилось приспосабливаться. К тому же в середине августа по телеграфу было получено предписание поездной бригаде возвращаться в Архангельск, откуда до линии фронта, случись что, было всяко поближе. Однако пароход, который был должен забрать железнодорожников, прибыл в гавань Сороки только двадцать восьмого августа, и только тридцать первого вышел в плаванье. «Михаил Кази» был судном небольшим, грязным, с чихающим простуженным двигателем, чадящий грязным черным дымом. Шел он медленно и печально, несколько раз останавливаясь, чем заставлял пассажиров нервничать. Все боялись выставленных немцами мин – на них сгинуло уже немало кораблей. Но Бог миловал – добрались до «Экономии» благополучно, хоть и с задержкой в восемь часов. Пароход «Михаил Кази»:  В порту молодой, безусый еще милиционер проверил паспорта, и, получив затрещину от стоящего рядом с ним седоусого унтера, хлопнул себя по лбу, компенсировав, видимо, воздействие с другой стороны. Сверив еще раз документы с каким-то машинописным листом, он вернул документы пассажирам и отпустил их на все четыре стороны. Родион Егорович, вернувшийся после полуторамесячного отсутствия в чинный купеческий город, остался в неведении от того, как ему повезло: в поисках большевиков и сочувствующих милиция пользовалась рукописным списком участников Второго губернского съезда Советов, в котором нерадивый писарь записал Войлокова Р.Е. как Волкова Р.Е. – так что теперь белые искали несуществующую в помине персону. Родная Искагорка встретила Родина прежней оживленностью – количество железнодорожников, кажется, не уменьшилось. Но так было только при первом приближении: по факту же, сколько Войлоков не искал прежних товарищей по взглядам, никого не осталось: большинство или ушло с отступающими – читай спасавшимися паническим бегством, если верить очевидцам – войсками, или оказалось в губернской тюрьме. Первое знакомое лицо, в котором можно быть уверенным, он встретил только через два дня в порту, когда отправился наблюдать за прибывающими американскими интервентами. С Робертом Турко, работающим в Бакарице грузчиком, Родион познакомился еще в июне, после съезда: сидя в летнем саду, молодые люди за холодным пивом очень сердечно поговорили о том и о сем, единогласно придя к выводу, что теперь, с установлением народной власти, жизнь людей наконец-то станет лучше. Роберт тоже признал приятеля, и был немало удивлен, увидев его. К сожалению, обстановка не позволила двум большевикам полноценно поговорить, но за время короткого перекура грузчик, осторожно хлопнув путейца по плечу, успел негромко сообщить, что в городе еще остались свои люди, пускай и немного. Будет время и возможность – они сами придут к Войлокову, а пока что лучше им держаться подальше друг от друга, чтобы не возбуждать у беляков подозрений. Но, случись что, в мастерской Союза транспортных рабочих товарищу будут всегда рады. …Но это все прошлое, а сейчас белый пароход пришвартовался-таки к пристани и сбросил трапы, по которым начали спускаться молодые парни в хаки с винтовками, один за одним, один за другим. Приветственно загудела толпа, полетели под ноги солдатам белые и фиолетовые кустики поздней сирени. Выбежала из толпы встречающих какая-то молодая барышня, облобызала идущего впереди офицера и, смущенная, метнулась обратно. С кормового трапа начали спускать огроменные ящики с чужими буквами «G.I.». Кто-то с наспех сколоченной трибуны повел речь о том, как хорошо, что на архангельскую землю ступили новые друзья, спасители и помощники. А солдаты все шли и шли, шли и шли… Такое количество людей Родион видел только единожды – когда запасной полк, в котором он обучался военной науке, провожал на фронт маршевый батальон, во второй роте которого в середине стоял на вытяжку рядовой Войлоков. И вот теперь не меньшая орда прибыла попытаться раздавить молодое советское государство. Можно ли было с этим что-то поделать, или проще было опустить руки и смириться. Каждый из тех, кому не нравился новый режим, решал сам для себя.
-
Наши в городе, ура, теперь погуляем)
-
Спасибо за додуманные детали!
-
Описание порта и интервентов классное!
|
-
Слушая лиэнца, девушка все больше убеждалась в разнице между землянами и аборигенами. Вроде и те, и другие одинаково выглядят, ведут себя, двигаются, общаются в ординарных ситуациях одинаково. И все же какие они разные: право дело – иномиряне. Как же с ними тяжело подчас общаться, не говоря уже о том, чтобы думать в одной парадигме!
Так! :)
|
|
|
|
|
|
-
пусть не человека атакует, а какое-нибудь животное
|
-
И, самое паршивое, делал это вовсе не для того, чтобы уязвить собеседницу, а просто высказывая свое мнение либо проявляя интерес.
Прекрасно. :)
|
|
-
А ещё с нюансами в виде даты и места и в виде верхнего предела, поставленного адептами хаоса, ну да, ну да...
Отлично. :):):)
|
|
|
|
|
|
|
-
Откопали бы меня через пару мильонов лет здешние археологи, доклады бы писали о том, какими были древние люди, а я ведь даже не местная
:):):)
|
|
-
столько хороших новостей за этот день пожаловало: маэстро будет ее наставником, в магазин больше идти не надо, купалась в океане, можно ходить без трусов, зэпом пользоваться научиласьПрелестно. :):):):):):):)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
-
Хорошие размышления и вопрос. Жаль, что Лойнис не успела на него ответить, но, может быть, удастся наверстать позже.
|
-
Ты смотри, что делается... :)
Артём с некоторым сожалением и сочувствием взглянул на собеседников, не совсем понимая, как вообще даже начать им объяснять, что он только что сказал
Прелестно.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
-
Я вот прямо даже не буду ждать, когда доплюсую досюда с того момента, на котором остановилась, и проплюсую прямо сейчас.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
-
– Вот ты знаешь, как Лас отреагирует, если до него это дойдёт? Я вот не знаю, как он отреагирует!
Все мы знаем, как он отреагирует...
|
|
|
|
|
|
-
Не коснуться земли... Было что-то невероятно чувственное и трогательное в том, что за всё нахождение этим вечером в Красном городе и особенно в этом по сути очень мрачном страшном месте, бывшем свидетелем множества смертей, Лас не дал мне ни разу ступить на землю.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
-
На самом деле я не знала, что меня пугало больше - будущее без него или будущее с ним. ... Но весь этот страх потерять свободу мерк перед желанием, чтобы Эррилас Ворон во что бы то ни стало жил. И был со мной.Очень хорошо-прехорошо. И вообще вся сцена очень-очень хорошая!
|
-
Попробуй только сдохнуть здесь. Или проиграть, вылетев из полукруга. Я тебя откопаю, оживлю и убью столько раз, сколько из этих ублюдков меня коснётся.Вот прям хорошо.
|
|
-
Хочу попросить Вас, тем не менее, не торопиться распрощаться с жизнью, посредством дуэли или ещё как-то. В оставшиеся сутки ещё может начаться война... Император ещё может решить, что он устал руководить Империей. Венгард Олень может решить, что Император устал руководить Империей. Мало ли, не надо спешить туда, куда точно не опоздаете.Хорошие слова.
|
|
|
|
|
|
-
- Ну какой же ты милый, хороший мальчик! Кто тут самый сладкий, самый уникальный мальчик? - упоенно сюсюкала, не удержалась и в нос чмокнула.От Медвежонка и вообще хорошая беседа.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
-
Эта особенность лиэнцев, имперцев, что можно вот так вот просто подойти, попросить помощи и её получить, даже если просит той помощи не человек, а аниму, всегда что-то цепляла в душе Альны.Хоть кто-то заметил! :):):)
|
|
-
Могу ли я спросить? Какая структура Вашего хребта? Он один? От Вашей верхней части, до хвоста? Просто, если так, то что делает его таким прочным в этом месте?Это пять... :):):)
|
-
"...необучаемый какой-то, ну раз ты хлебнул с иномиркой, чего второй раз лезть, а если уж лезешь повторно, так уж расслабься, дурень, где две, там и третья была бы..."
Отличные советы. :):):)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
-
А на самом деле это ещё пол херни, вся херня, дорогой мой товарищ Баран, что нет никаких гарантий, что тут перед тобой реальный медвежонок, и реальная сова, и тебя тут в мозги не трахают весёлые головоногие белки.
Прекрасное продолжение подборки в Библиотеке. :)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
-
как так получается, что лишенцы вроде совершенно избегают магии, то среди них есть молодая пегас, превосходный моционист и виталист
Пегасов вам в ленту.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
-
до какой степени его габариты, казавшиеся более-менее нормальными на открытом пространстве, у костра, где они пили за победу в окружении других здоровенных мужиков, выглядят нечеловеческими здесь, в домашней обстановкеДа-да, я как раз забыла написать это в предыдущем сообщении!
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
-
Вдруг, ему понравится какая-нибудь девушка, и она об этом узнает в тот же момент.
Прелесть! :) На самом деле, поплюсовала бы весь разговор с Митом, но забываю...
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|